Американцы. Очерки

АМЕРИКАНЦЫ СРЕДА ОБИТАНИЯ

Вечернее застолье в провинциальной американской семье. Хозяева — интеллигенты среднего достатка, на жизнь им жаловаться не приходится.

Позади всенепременные первые коктейли, подходит к концу обильный ужин. Беседа делается все оживленнее, доверительнее. Как и положено в таких случаях при знакомстве, заходит разговор о близких — детях, родителях. Хозяин дома с гордостью представляет своего сына-подростка. Приятный с виду парень. Конечно, учится в школе. Конечно, обожает спорт. Но ко всему прочему любопытная деталь: «Он у нас бизнесмен,— довольно улыбается отец — У него свой инкубатор». Оказывается, подросток разводит цыплят на продажу. Сам, без чьей-либо помощи. И делает при этом деньги, то есть в итоге получает прибыль. Понятно, что для достижения такого конечного результата необходимо не только знать технологию этого весьма специфического производства, но и уметь считать деньги. Коль скоро он их за свои усилия получает, значит, он связан с рынком сбыта, значит, он должен разбираться в конъюнктуре и т. п. Одним словом, просто юным натуралистом его не назовешь.

И тут же услужливая память подсказывает, как в романе Драйзера «Финансист» описываются детские годы Фрэнка Каупервуда. Тот «с огромным интересом наблюдал, как производятся маклерские операции и как ловко обмениваются всевозможные бумаги... Отец, довольный, что сын интересуется его делом, охотно давал ему объяснения, так что Фрэнк в очень раннем возрасте уже составил себе довольно полное представление о финансовой системе Америки». Это представление помогло Фрэнку в тринадцать лет совершить первую коммерческую операцию — заработать тридцать долларов на спекуляции мылом. А через несколько лет на финансовом горизонте Америки появился еще один крупный делец — Каупервуд-младший.

История эта давняя, к тому же взятая нами из литературы. А вот наши дни, реальная американская действительность. Газетная полоса. Крупный заголовок — «Дети-капиталисты». И подзаголовок: «Частное предпринимательство умерло? Никогда!» В центре полосы большая фотография — трое юнцов и одна девушка. Это о них идет речь. Они самые юные капиталисты США. У семнадцатилетнего Эндрю Фаркаса уже полмиллиона долларов, которые он «сделал» лично. Каким образом? Как рассказывает сам Эндрю, свою деловую карьеру он начал с четырнадцати лет. Ему пришла в голову идея приспособить компьютеры для мелкого бизнеса, что и положило начало его капиталу. «Я вполне обычный парень,— говорит Эндрю,— но у меня есть один глубокий интерес. Отметки в школе у меня средние. Ничего не читаю, кроме учебников и специальной литературы. Собираюсь специализироваться в уже избранной мною области и достичь большего. По убеждениям демократический консерватор. Считаю себя капиталистом...»

Карен Вашингтон, ровесница Эндрю, преуспела в жизни меньше, чем он, — у нее только 100 тысяч долларов. Карен рассказывает в газете о том, что начала она свой бизнес с пятнадцати лет (покупка одежды оптом и перепродажа ее в розницу), одолжив деньги для начала дела. «У меня трезвая голова,— говорит, она.— Я работаю бесконечно. Фактически я работаю все время. И это на самом деле так. Ни личной жизни, ни развлечений для меня не существует. Я решила пожертвовать всем этим и пожить в свое удовольствие потом. Мне ведь только семнадцать, все впереди. Я отнюдь не во всем сильна. Отметки самые средние, а в этом семестре дела у меня в школе вообще неважные, но у меня есть цель в жизни, и она движет меня вперед».

Эрик Шон имеет уже пятнадцать служащих, работающих на него, говорит, что в самом ближайшем будущем увеличит их число до девяноста. Его родители и родители других юных бизнесменов в восторге от своих предприимчивых детей. «Мой отец и бабушка,— говорит Эрик,— одобряют мою деятельность. Они ведь знают, что большинство ребят мечтают о машине, а для меня машина — моя корпорация».

У Дэвида Роза тоже пятнадцать служащих. Успехи в школе средние. Бизнес его развивается...

Нью-йоркская газета «Дейли ньюс» присоединяется к восторгу родителей.

По-моему, эта публикация красноречиво свидетельствует о том самом моральном климате, который нам кажется, мягко говоря, странным, неподходящим, а для американцев он привычен. Его особенно ощущаешь, когда живешь с американцем бок о бок, под одной крышей, в его доме. В разные годы и разные времена я просидел множество часов за обедами и ужинами в американских домах, я жил в гостях у рабочего, священника, фабриканта, ученого, фермера, в студенческом общежитии... Конечно, далеко не каждый американец начинает с разведения цыплят или спекуляции мылом и тем более далеко не из каждого обязательно получается делец, но так или иначе все они рано знакомятся с финансовой стороной жизни. И это не потому, что она их всех так уж привлекает. Хотя увлечение бизнесом и характерно для американцев, отнюдь не все они его разделяют. А вот считать и подсчитывать вынуждены все, независимо от желания и наклонностей. Констатируя это обстоятельство, я вовсе не хочу оскорбить американцев. Ни в коем случае! Просто такова там жизнь. Мало этого. Порой на фоне их умения считать деньги сам выглядишь, мягко говоря, каким-то недотепой.

В Лос-Анджелесе беру я напрокат машину на несколько дней. Служащий прокатного пункта заполняет при этом довольно большую и сложную бумагу и наконец называет нужную сумму. Я отсчитываю доллары. Он их пересчитывает и тут же начинает заполнять другой, не менее сложный документ. Я удивлен: а это зачем? Оказывается, он по этой второй бумаге должен взять с меня еще сто с небольшим долларов на случай, если я как-либо поврежу машину. Сдам ее в порядке — он мне тут же их вернет, сломаю что-нибудь — деньги эти пойдут в счет ремонта. Я хочу сэкономить несколько минут, которые уйдут у служащего на заполнение нового бланка, и предлагаю ему взять у меня эти сто с небольшим долларов, положить их в сейф и через несколько дней вернуть мне, если все будет в порядке с машиной, а в противном случае заполнить затем нужный бланк, на что сейчас, по моему разумению, время терять не стоит. Клерк удивленно смотрит на меня. Моя логика его изумляет. Он непременно должен заполнить нужный бланк сейчас, оприходовать мою сотню, которая после этого не осядет у него в сейфе, а тут же каплей вольется в океан финансовых операций. Сколько эта сотня даст прироста за те три-четыре дня, на какие я беру машину? Копейку, то есть цент? Стоит ли этот прирост самого бланка и времени его заполнения? Вопросы дилетантские! «Если я не сделаю этой операции,— говорит мне служащий,— хозяин меня уволит». Через четыре дня, вернув машину в сохранности, я получаю у того же клерка квитанцию, с которой иду в банк выручать свои сто долларов. Кстати, в Лос-Анджелесе этого я сделать не успел, опаздывал в аэропорт, но в Нью-Йорке по той же квитанции деньги свои получил.

Наверное, я предстал в глазах того служащего не очень большим умницей, во всяком случае человеком непрактичным. Да дело и не в том, что он обо мне подумал. Дело в том, что он, как и другие американцы, совсем иначе смотрит на многие вещи, нежели я, нежели мы, советские люди. Совсем иначе смотрит, например, и на подростка, зарабатывающего на цыплятах, и на маленького Фрэнка Каупервуда, спекулирующего мылом.

А разве плохо, если подросток разводит цыплят? И даже делает на этом деньги? Да и что плохого в невинной махинации Фрэнка? Он же не украл, а заработал... В Соединенных Штатах вообще поощряются ранние заработки детей и подростков. Но что стоит за этой традицией? Желание родителей приобщить детей к труду?

Или же стремление приработать за их счет? А что движет при этом ребятами — любовь к труду или же голый расчет?

Понятные вопросы. Но советский человек увидит в них один смысл, американец — другой. И еще более разный подход обязательно обнаружится при ответе на них. Это неизбежно. И это нужно учитывать, понимать при попытке подойти к тем или другим явлениям американской жизни. Разные социальные системы? Конечно! Но и разные пути развития еще задолго до того, как между Америкой и Россией разверзлась социальная пропасть. Вот что, например, писал из Америки отлично знавший ее русский публицист почти сто лет назад, обращаясь к своим русским читателям:

«Да позволено мне будет обратиться с дружеским советом к тем из них, кому попадутся на глаза эти строки. Они увидят в Америке много странного, непонятного, неестественного; если они пойдут дальше отелей и общего течения выставочной толпы (речь идет о Всемирной выставке в Чикаго в 1893 году.— В. Д.), то, конечно, заметят и много такого, что покажется им грязным, пошлым, необъяснимым в республике, гордящейся своим беспримерным богатством и решающейся утверждать, что она-то именно и олицетворяет собою последнее слово человеческого прогресса. Пусть они не торопятся осуждать то, что они поверхностно таким образом заметят и чему не найдут под руками разумного объяснения. Американец, если они к таковому обратятся за объяснением, вероятно, сумеет объяснить все в точности; но дело будет в том, что его объяснение, даваемое с чисто американской точки зрения, не только не удовлетворит иногда русского человека, но и покажется ему еще более странным, еще более затемняющим вопрос. Американец мыслит и относится к вещам по-своему, по-американски, и его объяснение, совершенно рациональное для тех, кто свыкся с методами его мышления, с его мировоззрением, покажется диким и неподходящим российскому интеллигенту. Я говорю это по опыту. Мало того, за последнее время мне, как нарочно, попалось несколько книг и журнальных статей о России, написанных заведомо добросовестными, дельными, развитыми американцами, несомненно видевшими своими глазами все то, о чем они пишут; но, боже мой, как смешно и нелепо они иногда ошибаются! Как дико они объясняют известные мне в точности явления чисто русской, народной жизни! Так и читаешь между строками, что известный факт был объяснен им каким-нибудь русским, объяснен верно, но остался совершенно непонятым, так как их американское мышление не могло и не умело освоиться с этим объяснением и поняло его на свой лад, обыкновенно шиворот-навыворот. И вот пишутся вещи совершенно неверные, с нелепыми, бессмысленными объяснениями и комментариями, вводящие в заблуждение тысячи читателей, привыкших верить автору на слово. От подобного-то, по моему мнению, непростительного образованному человеку преступления я бы и желал предостеречь моих соотечественников. Если что-либо и покажется им диким и странным, пусть они не забывают, что они — русские, относящиеся к окружающему со своей собственной, русской точки зрения; пусть они помнят, что американская жизнь сложилась и идет своей собственной дорогой, что условия этой жизни часто диаметрально противоположны русским и что для того, чтобы понять их, недостаточно видеть два-три города, проехать сутки по железной дороге и поболтать с несколькими десятками незнакомых людей».

Так что дело не только в разном социальном и моральном климате, имеющем место сегодня. Вопрос сложнее и глубже. Как видите, его корни уходят в традиции более чем вековой давности. И когда я, к примеру, говорю о том, что американец не может всю свою жизнь не считать деньги, дело здесь не в том, что это нация скупых рыцарей или, если хотите, людей прижимистых. Нет и нет! Просто без этого навыка американцу не прожить в том обществе, в котором он существует. А живет он в густом лесу цифр и потому вынужден тратить немало усилий, чтобы правильно ориентироваться в этом лесу. Потому в США и умеют считать, многие, наверное, при этом входят во вкус. Причем считают абсолютно всё. Сегодня, с помощью современной электроники, процесс такого подсчета в любой области идет очень оперативно, в ногу с быстротекущим временем.

Но, конечно, главное, что считает американец, это свои личные деньги. (Считает отнюдь не так, как мы: раз-два, прикинул, сколько осталось до зарплаты,— и все!) И не обязательно потому, что он их так обожает.

Дело в том, что в США их не считать нельзя. Сама жизнь, ее уклад, законы общества заставляют каждого быть самому себе бухгалтером. Начать с того, что система налогообложения, касающаяся всех американцев, отличается потрясающей громоздкостью, видимостью всеохватывающей широты и вытекающей отсюда ее сложностью. Достаточно сказать, что помимо федерального (центрального) правительства право устанавливать налоги в США имеют власти каждого штата, административного округа, муниципалитета, городские и сельские управления. В результате получается, что тысячи (!!!) административных единиц имеют право осуществлять налоговые поборы. Стоит ли после всего этого удивляться тому, что свод налоговых законов США составляет несколько десятков огромных томов, с каждым годом к этому и без того необозримому своду законов приписывается множество новых положений, подсказанных не только течением жизни, но и личными интересами могущественных финансовых группировок, влияющих на законодателей. Явно нарочитая громоздкость и сложность налоговых правил лишний раз заставляют вспомнить: «Закон что дышло...» Но это дышло дано повернуть далеко не всякому. У кого денег больше, тому это сделать проще. Скажем, с рабочего или служащего, получающего твердую, постоянную зарплату, берут как налог ее определенную часть — и все. А вот налоги с корпораций и фирм начисляются на основании отчетов их хозяев. Конечно, считается, что отчеты эти затем проверяются налоговым ведомством, но у больших и тем более гигантских компаний финансовые дела столь сложны и специфичны, что вникнуть в них до конца могут только очень просвещенные люди, непосредственно в них работающие. К тому же для богатых существует немало способов вполне официально занижать подоходный налог. Скажем, законом разрешено делить капитал между членами семьи. Например, если супруги имеют доход в 100 тысяч, но делят его на двоих (то есть каждый из них платит с 50 тысяч), то они вместе платят в три раза (!) меньше, чем положено со 100 тысяч. Это когда счет идет на тысячи. А если на миллионы, сотни миллионов?! Какая же при этом получается экономия для миллионеров и миллиардеров!.. Известно, например, что семья миллиардеров Дюпонов поделила акции своего концерна между всеми членами своей семьи (свыше ста человек!).

Среди многих других аналогичных, вполне законных способов обойти налоговое ведомство есть и такой, как создание специальных «фондов», позволяющих сохранить свой капитал. Официально такие фонды создаются в благотворительных целях, и часть средств из них действительно идет на университеты, библиотеки, музеи, больницы, церкви и т. п., но этих фондов не было бы, если бы при этом их облагали налогом, как положено. Секрет же в том, что выделенные на них средства пользуются всевозможными льготами. В частности, они освобождаются от уплаты налогов на наследство. Таким образом, при получении наследства, при переходе, скажем, дел от умершего главы фирмы его сыну, налог на наследство не взимается, если капитал передан в какой-либо фонд. «В течение многих лет,— сообщает американский экономист В. Перло,— семья Фордов, полностью распоряжающаяся акциями «Форд мотор компани», платила налог только с 10 процентов этих акций, ибо 90 процентов акций принадлежат «фонду Форда», который в соответствии с действующим законодательством освобожден от уплаты налогов как благотворительное учреждение». И надо при этом иметь в виду, что владельцы фонда могут в любой момент его ликвидировать и по своей воле распорядиться вложенными в него капиталами.

Еще больше существует незаконных уловок для обмана налогового ведомства. И чем фирма богаче, тем ей в принципе легче обойти закон, хотя, казалось бы, сама его чрезвычайная сложность предполагает прежде всего строгость, бдительность и неуступчивость. Но у изощренной системы налогообложения ее едва ли не самый главный недостаток все та же сложность. Чрезмерное обилие поводов для взимания денег и правил такого взимания имеет и свою негативную сторону: знающие все налоговые ходы и выходы люди могут пораскинуть мозгами и найти в лабиринте сложной системы извилистые пути к тому, чтобы потягаться хитростью с законом и государством и в результате уменьшить свой налог. Существует огромная армия юристов, живущих за счет того, что они помогают американцам в этом хитром деле. Разумеется, предполагается, что все это делается в рамках закона, но увы, система налогообложения, повторяем, столь сложна, что, как шахматная игра, приглашает к созданию бесконечных простых и хитроумных комбинаций, направленных к одному — уменьшить свой налог, то есть оставить у себя как можно больше заработанных денег и как можно меньше из них отдать государству.

Как этого можно достигнуть? Способов множество, их не меньше, чем способов заработать деньги. Кстати, и наш знакомый подросток, разводящий цыплят, тоже обязан платить государству налог, коль скоро он на этом зарабатывает. А раз он платит налог, значит, тоже думает о том, как бы его уменьшить. Закон строго-настрого предупреждает американских родителей: все заработки детей (за мытье посуды в ресторанах, за дежурство в качестве нянек с маленькими детьми, за подсобную работу на бензоколонках и т. п.) обязательно облагаются подоходным налогом. Точно так же, как и все виды заработков взрослых американцев. Но это в теории. А на практике...

Американский журнал деловых людей «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» свидетельствует, что по меньшей мере 20 миллионов американцев обманывают государство при уплате подоходного налога, то есть присваивают себе ежегодно сотни миллиардов (!) долларов, которые им надлежало бы сдать в государственную казну.

Эти ошеломляющие цифры как нельзя лучше характеризуют психологию американца, среду его обитания и ее моральный климат. Как свидетельствует тот же вполне серьезный журнал, государство сознательно надувают миллионы представителей всех слоев американской жизни — от тех, «кто продает фрукты на обочинах шоссейных дорог, до самых крупных корпораций».

Заурядная актриса из Нью-Йорка успевает работать в трех местах: барменшей (вечерами), помощницей в ювелирном магазине у своего отца (днем), от случая к случаю — на эстраде в ночном кабаре. Во всех трех местах получает деньги и ни с одной из трех получек не платит налога, числясь нахлебницей своего папаши. О себе она говорит не без доли юмора: «Я подпольный труженик. Ведь абсолютно нигде не фиксируется, что я делаю». Так же поступает и женщина, приходящая прислуга нескольких семей. Одним словом, варианты этого типа бесконечны. Все они касаются тех, кто занят каким-то делом не на постоянной основе. Но и те, кто вполне официально трудится на вполне определенном месте, тоже, как правило, не в ладах с законом, они тоже надувают налоговое ведомство. Последнее считает, что таким обманом занимается сорок семь (!) процентов налогоплательщиков. Почти половина трудящихся! Скажем, водитель такси сообщает не о всех своих заработках, то есть платит налог с меньшей суммы, чем он на самом деле зарабатывает. То же самое проделывают коммивояжер, страховой агент и т. п.

И повторяю: способов обойти налоговую систему — пруд пруди. Например, юрист берет с клиента не деньгами — тот делает ему подарок, за который юрист налог платить не обязан. Художник создает рекламу для фирмы и берет с нее не долларами, а натурой (снова налоговое управление обойдено!). Другой вариант — услуга за услугу: я тебе удачно обеспечил бракоразводный процесс, ты мне за это починил автомашину. Дальше — больше. Аппетит приходит во время еды. Многие бизнесмены оформляют личные расходы (наряды жене, мебель в свой дом и т. п.) как служебные и отсюда опять-таки не доплачивают налог государству. Но это все семечки. Более серьезное дело — двойная бухгалтерия, практикуемая многими мелкими бизнесменами. Скажем, хозяин небольшого магазина ведет две бухгалтерские книги: одну с реальными цифрами (для себя), другую — с уменьшенными (для налогового агента). У бизнесменов, ведущих дело именно таким образом, есть своя философия: «Главное — постоянство. Если ты скрываешь часть прибыли от налога, скрывай ежегодно, а не от случая к случаю. Если в этом году уплатишь налог с полной суммы, а на будущий год утаишь процентов двадцать, тебя могут поймать на этом». Это откровение принадлежит одному калифорнийскому торговцу, который похваляется тем, что при каждой уплате налогов обязательно надувает государство. Корпорации, ворочающие миллионами или же миллиардами, тоже находят свои способы обманывать налоговое управление. В этом случае игра тем более стоит свеч — речь идет о суммах астрономических. Ну, и, наконец, полностью выпадают из сферы налогового управления многомиллиардные обороты преступного бизнеса, кстати давно уже организованного по образцу самых современнейших корпораций.

Вот и получается, что экономика огромной страны живет как бы по двум бухгалтерским книгам. Одна из них официальная — для государства. Другая неофициальная. Экономист из Висконсинского университета Эдгар Фейдж считает, что около 550 миллиардов долларов, то есть более четверти (!) от валового национального продукта страны, ежегодно проходят мимо налогового управления, иными словами, оно ежегодно не добирает более 100 миллиардов (!) долларов. Американский экономист Сильвия Портер, очевидно со знанием дела, свидетельствует: «Нет ничего дурного в уклонении от уплаты налогов. Всякий, кто может и умеет, делает это». Она же утверждает, что «уклонение от уплаты налогов развивается в США до уровня высокого искусства». В этой ситуации нас применительно к теме нашего разговора интересует скорее именно это мнение эксперта, нежели экономические выкладки. Нас интересует психологический, моральный аспект проблемы. Каждый пытающийся уменьшить свой подоходный налог непременно вступает в противоречие с законом. Иногда это противоречие явное, лежит оно на поверхности, но в большинстве случаев его может обнаружить только опытный эксперт, стоящий на страже финансовых интересов государства. По идее такой эксперт имеется — это государственный аппарат по налогообложению. Он велик и могуч, этот аппарат. По силе воздействия на американцев его можно сравнить только с Федеральным бюро расследований (ФБР). И в самом деле, налоговое управление оснащено примерно теми же современнейшими средствами сыска и шпионажа, что и американская охранка. Разница в том, что ФБР должно бороться с преступностью и инакомыслящими американцами, а налоговый аппарат следит за всеми американцами, кто так или иначе зарабатывает или получает деньги. Следит по всем правилам полицейского сыска, не только с помощью финансовых и юридических экспертов, но и с помощью сыщиков, электронной аппаратуры, инфракрасных лучей и т. п.

Время ежегодной уплаты налогов — мучительный период для американца. «Это ужасное время,— пишет журнал «Ридерс дайджест» и так конкретизирует свое определение: — Многие американцы перед уплатой налогов впадают в панику и со дня на день откладывают их подсчеты... И снова приходят традиционные мучения, когда миллионы налогоплательщиков начинают заполнять в апреле официальные формы. Этот процесс тяжелое бремя не только потому, что приходится подбивать все свои счета, выяснять, сколько надо платить налоговому управлению. Этот процесс включает в себя и большое психическое напряжение, которое для многих просто непереносимо».

Вашингтонский налоговый эксперт В. Беккер свидетельствует: «С приближением 15 апреля все впадают в панику. Мой телефон звонит без перерыва. Люди сами не знают, чего они боятся». Почему многие, американцы пытаются оттянуть уплату налогов до последней минуты? Жалко расставаться с деньгами? Конечно. Но есть и другая причина — традиционная надежда на то, что в сплошном потоке налоговых форм, поступающих в последнюю минуту в налоговое ведомство, его чиновникам будет труднее разобраться. Но увы, отчеты все равно проверяются, а примерно по двум миллионам из них налоговое управление учиняет детальнейшую ревизию. Получить извещение о такой грядущей проверке — это все равно, как считают американцы, что получить по почте инфаркт. Одних ревизуют случайно, выборочно, в ходе общей работы, других — по подозрению в сокрытии доходов. Эти подозрения часто основаны на доносах американских граждан. Но опять-таки не спешите с выводами, не думайте, что имеете дело с нацией кляузников и доносчиков. Нет, дело в том, что в случае, если донос подтвердится, его автор получит от налогового управления денежное вознаграждение. Просто, как в аптеке!

Наставник и попечитель американца, журнал «Ридерс дайджест» и тут не оставляет его в одиночестве в беде, он учит: «Лучший способ принять налогового ревизора — не волноваться. Не надо пытаться предугадать, чем завершится ревизия. Будьте спокойны и общительны, но не болтайте слишком много. Помните, что не ваше дело информировать его о чем-либо, ему надо — пусть он сам и раскапывает».

Среди всех федеральных учреждений налоговое ведомство всегда занимает первое место по числу возбужденных уголовных дел. Обычно наказание за неуплату доходов строгое — тюремное заключение на несколько лет. Кстати, осуждение за нарушение правил при уплате налогов одно из самых частых дел в юридической практике США.

Так вот и длится бесконечно эта своеобразная шахматная партия, в которой по одну сторону играет вся Америка, по другую — несколько десятков тысяч сотрудников налогового управления. Проигравший американец зачастую попадает в тюрьму. Наказав очередную свою жертву, налоговое управление как бы предупреждает других — не обманывайте государство, плохо будет! Но жизнь говорит о том, что американцы по-прежнему идут своим привычным путем, а власти своим. Видно, так велик соблазн надуть систему и так велико нежелание, расставаться со своими кровными деньгами, что люди, рискуют, несмотря на грозящие им кары в случае поражения в этой всеамериканской игре.

Это своеобразное противоборство — одна из самых, примечательных черт американского образа жизни. Оно-накладывает на американца глубокий, неизгладимый отпечаток, причем отпечаток, на мой взгляд, самого неожиданного свойства. Их постоянная дуэль с налоговым ведомством породила очень своеобразную философию. Осуждаемый за неуплату налогов обществом не осуждается. К нему относятся как к шахматисту, проигравшему свою партию.

Но что такое сокрытие части доходов и неполная уплата полагающихся по закону налогов? Это обман государства. Как мы уже отмечали, такое преступление в случае его раскрытия не кладет пятно позора на пойманного, как говорится, за руку. Сразу надо подчеркнуть, что не каждый вид уголовщины так же безразличен для общественного мнения в США, но вот обман властей — это пожалуйста! Удалось — молодец! Попался — беда, но не позор! И такая философия распространяется не только на сферу взаимоотношений американца с налоговым управлением.

Характерный пример. Всем известны подробности «уотергейтского дела», в результате которого президент США Никсон вынужден был оставить свой пост. И он и его ближайшее окружение грубо нарушали американский закон во имя своих интересов, во имя борьбы за президентское кресло в Белом доме. За это закон судит, а люди не осуждают, вздохнут только порой: «Не умеешь — не берись». В живучести и распространенности именно такой философии убеждает и бодрое, если не лихое, поведение американцев, попавшихся на обмане государства. В самый разгар разбирательства по «уотергейтскому делу» я наблюдал за тем, как специальная сенатская комиссия допрашивала обвиняемых. Они, эти мошенники, в окружении своих адвокатов, жен и даже детей (такова здесь традиция) гордо восседали перед членами сенатской комиссии, словно не на позор пришли, а награды получать.

Итак, в США понятия о чести и бесчестии, воровстве и обмане отнюдь не адекватны нашим. А ведь, казалось бы, они относятся к таким общечеловеческим понятиям, которые в элементарно цивилизованном обществе у всех нормальных людей должны обозначать одно и то же. Ан нет! Оказывается, американская среда обитания трансформирует их так, что сразу в них и не разберешься. Американец в этой среде не без веских, логичных предпосылок считает, что богатый не очень пострадает, если тот, кто значительно беднее, часть богатств присвоит. Как? Просто украдет! Как сообщает журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт», разного рода преступления в деловой сфере (воровство среди служащих, подделка чеков, подделка кредитных карточек и т. п.) наносят ежегодно американскому бизнесу ущерб в размере 44 миллиардов (!) долларов. Такая цифра заставляет говорить о массовости этого явления, о его социальном, моральном и психологическом значении. «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» пытается проанализировать создавшееся положение. После многочисленных цифровых выкладок безымянный автор редакционной статьи обращает свое внимание именно на эти стороны. Он задается вопросом: почему столько американцев воруют? Оказывается, во-первых, потому, что всю американскую экономику в целом основательно трясет. Во-вторых, считает журнал, большая вина лежит на американской рекламе, она, мол, «очень изобретательна в поощрении новых желаний у потребителя, который никак не может удовлетворить свои аппетиты и поэтому склонен даже украсть, чтобы получить то, чего он желает».

Объяснение любопытное, но оно не идет ни в какое сравнение со следующим абзацем той же статьи:

«Школы и церковь тоже несут свою долю вины. Они слишком много напирают на демократические идеалы, на то, что, мол, все люди равны. Вместо этого им не мешало бы внушать людям, что необходимо довольствоваться тем, что они имеют».

Ну, это уже крик души с досады на нечестных и неблагодарных служащих! За ним следуют в статье более разумные доводы. Например: «Те, кто ворует, себя ворами не считают, они видят в себе подневольных людей или искателей приключений, пытающихся перехитрить несправедливую систему». И еще: «Люди, которым и в голову не придет украсть у ближнего, у человека, которого они лично знают, без угрызения совести воруют у корпорации, за фасадом которой они не видят конкретной жертвы своего преступления». И, наконец, вполне логичный вывод: «Циничное отношение таких преступников к своему делу вполне оправдывается бесчестными махинациями самих корпораций», «Считается вполне возможным нанести ущерб системе, поскольку корпорации сами обжуливают американцев».

Итак, круг замкнулся. Журналу остается только констатировать, что «эпидемия воровства в деловой сфере создает самую непосредственную угрозу всей нашей экономике». Что же делать? Совет журнала категоричен, хотя и мало утешения в нем: «Самый лучший способ отучить американцев от мысли, что быть честным, глупо,— это сажать в тюрьму как можно больше жуликов».

Кстати, а что представляет собой такой жулик? На этот вопрос университетский профессор, эксперт по преступлениям в деловой сфере Стив Альбрехт отвечает так:

«Внешне он очень похож на вас и на меня. Он немного старше, чем обыкновенный преступник. Он, как правило, женат, не пьет, не употребляет наркотики, регулярно ходит в церковь. Весит он побольше среднего, имеет несколько детей, в семейной жизни вообще стабилен, морально устойчив, уверен в себе. Такой преступник выглядит как самый обыкновенный человек, который попал в ситуацию, где у него есть большая возможность украсть. Среди преступников в сфере бизнеса велик процент женщин. И чем больше их в настоящее время приходит в бизнес, тем выше этот процент».

Статистики подсчитали, что большой урон предпринимателям наносят и те американцы, которые воруют в магазинах самообслуживания,— в год на 2 миллиарда. Абсолютное большинство этих нарушителей закона составляют самые обыкновенные граждане, не имеющие никакого отношения к преступному миру. Но такое примитивное воровство с прилавка — это уже вчерашний день. Сегодня в США все шире развивается новый вид жульничества — электронное воровство. Специалисты по электронно-вычислительным машинам совершают преступные технические манипуляции, в результате которых наживаются. Кстати, на сегодня самое крупное в истории ограбление банка в США относится именно к такого рода электронным аферам. Специалист по компьютерам Стенли Рифкин обслуживал электронно-вычислительные машины банка «Секьюрити пэсифик» в Лос-Анджелесе. Узнав секретные шифры управления электронной системой банка, он сделал так, что ЭВМ перевела ему 10 миллионов долларов. Если учесть, что банк этот за сутки делает примерно полторы тысячи перечислений на общую сумму в 4 миллиарда долларов, то понятно, что 10 миллионов в этом потоке прошли незамеченными. Рифкин и попался не потому, что обнаружили кражу при проверке счетов, выданных машиной, а потому, что начал на вырученные деньги спекулировать бриллиантами. В другом случае программист ЭВМ в банке в Миннеаполисе ухитрился запустить в программу машины команду, по которой ему лично деньги выдавались беспрепятственно. Он попался только тогда, когда машина вдруг сломалась и временно финансовые операции стали производиться вручную, бухгалтерами. Тут электронный вор сразу и попался. Зафиксированы уже и случаи жульнического использования «умных машин» их же хозяевами. Так, руководители одной страховой компании в Лос-Анджелесе уподобились гоголевскому Чичикову, переиначив его бессмертную идею на современный лад. В «память» своей банковской ЭВМ они ввели десятки тысяч «мертвых душ», то есть одним махом увеличили свои активы с помощью фиктивных цифр.

Фантазия жаждущих наживы американцев поистине неистощима. Несколько лет назад некто назвавший себя Купером захватил во время рейса пассажирский самолет и потребовал от авиакомпании выкуп в 200 тысяч долларов. Самолет по его требованию приземлился, ему передали на борт деньги и несколько парашютов. Затем машина снова поднялась в воздух. Преступник сбросил в люк два парашюта и убедился, что они в исправности, а с третьим прыгнул сам. Полиции найти его не удалось. И какой тут поднялся шум! Молва возвела Купера чуть ли не в национальные герои! Американцы восхищались, завидовали... Никому в голову не пришло, что негодяй рисковал жизнью пассажиров. Вот высказывания американцев по поводу этого случая, взятые нами из журнала «Ньюсуик». «Я сам думал о подобных способах заработать деньги,— признается библиотекарь Деклабб,— и я смог бы сделать то же самое, если бы додумался до этого. Но я не додумался, тем не менее я рад за него». Певица Паула Крег заявила: «Любой, у кого хватает смелости выпрыгнуть среди ночи с парашютом из реактивного лайнера, вызывает у меня восхищение. Я надеюсь, что он не погиб и смылся с деньгами». А вот другое свидетельство из того же «Ньюсуика»: «Я лично знаю двадцать пять школьников, которые считают Купера героем. Неужели мы так погрязли в погоне за деньгами, что позволяем даже детям видеть в преступнике героя?» На этот вопрос отвечает в журнале профессор Вашингтонского университета Отто Ларсен: «Его цель была предельно ясна — 200 тысяч долларов. Это может отлично понять любой человек».

Вскоре вслед за Купером еще один американец, некий Ричард Маккой, совершил то же самое, правда, получив при этом уже полмиллиона долларов. Но он попался. Ко всеобщему изумлению, в полиции выяснилось, что преступник был провинциальным учителем, слыл тихим семьянином, религиозным человеком. Затем последовало еще несколько аналогичных случаев, но все воздушные пираты при этом были задержаны. И тут же эпидемия угона самолетов прекратилась. Американцы народ практичный!

Остается добавить, что Ричард Маккой в свое время отслужил два срока во Вьетнаме, где заработал несколько орденов и медалей. И уж коль скоро мы заговорили о Вьетнаме, можно вспомнить историю, которую в свое время поведала газета «Нью-Йорк таймс»: «Некоторые из старших по чину американских летчиков договорились — еще будучи военнопленными в Ханое — основать корпорацию, которая имела бы дело с доходами от публикаций, речей и других публичных выступлений после их возвращения домой». Вот что соображали, сидя в бесславном плену, те американцы, для которых бизнес, делание денег, в любой ситуации, даже в плену(!), вещь само собой разумеющаяся, словно дыхание. Та же «Нью-Йорк тайме» сообщила, что Пентагон положительно откликнулся на эту идею военнопленных: «Корпорация будет присматривать за всеми их финансовыми интересами. Некоторые из этих джентльменов поняли, что по возвращении их ждут довольно значительные суммы наличными. Они хотят создать нечто вроде совместного коллективного начинания. Даже будучи в плену, эти ребята твердо стояли на земле». Теперь понятно, что с точки зрения американской морали означает «твердо стоять на земле»? Во многих других странах, в том числе и у нас, то же самое понятие означает совсем иное. Так мы еще раз убеждаемся, как по-разному толкуются, казалось бы, одни и те же слова и термины в разных социальных условиях, причем они не имеют никакого отношения к политическому словарю, являясь вроде бы общечеловеческими понятиями.

Во время вьетнамской агрессии американские специалисты точно установили, что для доходного ее ведения за одного погибшего американца необходимо было убивать пятьдесят вьетнамцев. Подсчитано — сделано! Определенная наукой цифра даже превышалась на практике. Производились тогда и другие подсчеты, которые от общественности вовсе не скрывались. Чего уж там скрывать! Бизнес есть бизнес... По бухгалтерским книгам Пентагона получилось, что во время агрессии во Вьетнаме было израсходовано столько средств, что на одного убитого вьетнамца пришлось затратить 10 тысяч долларов. Эту цифру опубликовала и расшифровала газета «Вашингтон пост». Оказывается, одна пуля стоит 5 центов, а на одного убитого вьетнамца приходилось в среднем 100 тысяч пуль. Вот и получается пять тысяч долларов. На то же дело расходовались ракеты, бомбы, мины, снаряды... Шло жалованье солдатам и офицерам. Вот так и складывались искомые 10 тысяч долларов на каждую жертву агрессии.

Здесь мы подходим к другому аспекту той же проблемы: а какие прибыли принесла война во Вьетнаме фабрикантам оружия? Какие, прибыли им вообще приносит гонка вооружений? И главное в нашем разговоре — как это отражается на моральном климате общества, на психологии американца?

Куда идут собранные с населения налоги? В основном — в сейфы корпораций, работающих на войну. Им платит Пентагон, вернее — отдает им деньги налогоплательщиков.

Изобрести новый способ делания денег — это у американца в крови, с одним из таких способов я познакомился, узнав о судьбе американца по имени Голдштейн. Он был нью-йоркским безработным. Судьба и раньше не баловала его, выше сторожа он по служебной лестнице не поднялся, но все же это была какая-никакая работа. Сводил концы с концами, неприятных происшествий на его долю не выпадало, хотя в беспокойном Нью-Йорке при такой профессии они у Голдштейна могли бы и быть.

Когда он остался без места, ему вдруг выпал случай проявить себя и сослужить пользу обществу! Он был дома, когда в соседней квартире начался пожар. По непонятной причине пламя распространялось с необычайной быстротой, даже прибывшие на место происшествия пожарные оторопели. Тогда Голдштейн выхватил у одного из них брандспойт, бросился в огонь и уверенно направил струю воды в бушующее пламя. Его пример подействовал на других, и вскоре с пожаром было покончено, причем бывший сторож до конца боролся с огнем, как заправский пожарный. Но как только Голдштейн вышел на улицу, ему стало плохо — он надышался дымом. «Скорая помощь» отвезла его в госпиталь. Там ему оказали помощь, через несколько часов наш герой вернулся домой.

Соседи и управляющий домом горячо благодарили его, а госпиталь прислал счет за лечение — 200 долларов. Но где безработному их взять? Благодарные соседи собрать такую сумму не догадались, и пришла Голдштейну повестка в суд. Муниципальный госпиталь в Бронксе (район Нью-Йорка.— В. Д.), оказавший ему медицинскую помощь, требовал свои 200 долларов. Тогда сам управляющий домом обратился в суд с письмом, в котором описал геройский поступок Голдштейна и просил не привлекать его к ответственности. Суд обращение управляющего во внимание не принял. Делу был дан законный ход. «Я не могу поверить, — сокрушался Голдштейн,— что за мой поступок с меня еще требуют двести долларов». Но верить приходится.

Я стал свидетелем этой истории в Нью-Йорке, а через несколько дней дела привели меня в Калифорнию, и там я вспомнил о Голдштейне. При мне на окраине Лос-Анджелеса вспыхнул пожар. Было очень сухо и ветрено, давно не шли дожди, и казалось, что загорелась сама земля, пламя быстро бежало по траве и кустам, из двухсот домов жителей эвакуировали. Это был уже третий пожар за два последних дня.

Пожары... Случайно столкнувшись с ними в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, я невольно призадумался над таким совпадением. И припомнил, что и раньше, в другие свои поездки по США, сталкивался с пожарами и пожарными довольно часто. И тут попавшийся мне под руку журнал «Тайм» объединил вдруг случай с Голдштейном и мои размышления об американских пожарах. Я вычитал в «Тайме» следующее: «В районах гетто вроде Бронкса (там и стряслась беда с Голдштейном!— В. Д.) или парка Гумбольдта хозяева домов часто видят в поджоге средство, позволяющее с выгодой ликвидировать «нерентабельное» имущество».

В том же номере журнала сообщается, что в Бостоне было арестовано 23 человека за организацию поджогов в городе. Среди них оказалось 6 юристов, 11 маклеров, специализирующихся на продаже недвижимого имущества, 4 чиновника службы социального страхования, офицер полиции и отставной шеф пожарной охраны. Выяснилось, что они вступали в сговор с домовладельцами, которые надеялись после пожара получить страховое пособие.

Переехал я из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско и узнал, что именно Сан-Франциско является чемпионом по поджогам, их число в этом городе увеличилось за пять лет в семь (!) раз. Главный следователь управления пожарной охраны Сан-Франциско говорит: «В США нет более дешевого преступления, чем поджог. Все, что нужно для его свершения,— это коробка спичек». Но он ошибается. Журнал «Тайм» свидетельствует, что наемные поджигатели обычно получают за свою «работу» до 3,5 тысяч долларов или проценты от суммы страхового пособия. Действуют они по-современному, идут в ногу с прогрессом: используют при поджогах сложные химические смеси, вызывающие такие пожары, причины которых потом почти невозможно установить.

Знал ли обо всем этом наш бедный герой, бросаясь в бушующее пламя?

В общественном климате Соединенных Штатов есть еще один аспект, который нам, сторонним заокеанским наблюдателям, почти неведом. Это чрезвычайно распространенная в США жизнь в кредит. Ее главный принцип на первый взгляд предельно прост: «Покупайте сейчас — платите потом». Развернутая сравнительно недавно, система потребительского кредита сегодня достигла гигантского размаха, ею охвачено подавляющее число американцев. Что ж! Может быть, это обстоятельство скрашивает им жизнь, облегчает ее, освобождает от излишних забот? Попробуем разобраться в этом.

Прежде всего — что означает жизнь в кредит? А то, что подавляющее число американских граждан постоянно находится в долгу у банкиров. У разных народов есть немало пословиц и поговорок о незавидном положении должника. От долгов и долговых тюрем бежали из Европы в Америку многие первые переселенцы. И еще несколько их поколений, обживаясь в США, боялись долгов, как черт ладана. Тех, кто наживался на ссудах, презирали. Слово «ростовщик» стало ругательным. Нынче все переменилось. Так называемая жизнь в кредит на самом деле оборачивается всеамериканской практикой ростовщичества. Всякого рода ростовщикам американцы должны в настоящее время один триллион долларов, то есть, иными словами, в среднем каждый американец, взрослый или ребенок, задолжал 4650 долларов и обязан их выплатить. Этот триллион долларов долга расшифровывается так: 550 миллиардов — за дома и земельные участки, приобретенные в кредит; 210 миллиардов — за автомобили, бытовое оборудование, мебель, хозяйственную утварь, пищу; 200 миллиардов — за лечение, то есть врачам и больницам, и т. п. Но, возможно, это выгодно, не очень хлопотно платить за что-то в рассрочку? Как бы не так! Ведь современные американские ростовщики предоставляют ссуды под проценты и получают в результате огромные прибыли. Скажем, односемейный дом стоимостью 100 тысяч долларов обходится в 316 тысяч долларов при покупке в кредит на 30 лет при 10 процентах годовых. Автомашина, купленная в рассрочку на три года из 15 процентов годовых, обойдется в 6240 долларов вместо 5 тысяч. Вот и получается, что все эти выплаты процентов повышают стоимость жизни почти на треть (!). Долги за жизнь.в кредит надо выплачивать регулярно. А как быть, если произойдет что-либо непредвиденное — кормилец семьи надолго заболеет, лишится работы, потеряет в зарплате? Кредиторы ждать не будут! Попавший в беду человек потеряет и ранее выплаченные деньги, и все то, что он успел приобрести в кредит. Свыше 20 миллионов американцев регулярно задерживают платежи или вовсе перестают платить долги. Их число особенно возрастает во время периодических экономических спадов. Можно себе представить, какой тяжелый моральный ущерб наносится этим миллионам несостоятельных должников! А кто подсчитает количество возникающих при этом психических и других заболеваний! И надо сказать, что в таких случаях персонального банкротства все самое худшее свершается быстро и безжалостно. Стоит на десять дней опоздать с внесением очередной суммы долга, и заимодавец может по закону забрать себе собственность несостоятельного должника — дом, землю, машину, домашнюю утварь и т. п. Может современный ростовщик при этом поступить и по-другому — набавить на долг еще пять процентов пени. И пойдут дополнительно проценты на проценты...

Как бы разгружая американца от утомительных подсчетов, заимодавцы додумались до так называемых «пластиковых денег», то есть завели кредитные карточки. При предъявлении таких карточек покупатель освобождается от уплаты наличными. По номеру такой карточки деньги затем снимаются со счета покупателя в его местном банке и переводятся на продавца. Трудно сегодня назвать какой-либо товар или услугу, которые в США нельзя приобрести, предъявив кредитную карточку (от автомашины и бензина до обеда в ресторане и продажной любви). Разумеется, что удобство пользования кредитными карточками, являясь частью общей системы потребительского кредита, следует главному закону такой системы — цены на товары и услуги при этом повышаются.

В хитрой этой системе есть еще одна сторона, больно бьющая по человеческой психологии. Рассудите сами: как, до какого предела, в каждом конкретном случае продавец может верить покупателю, когда последний приобретает товар с помощью кредитной карточки? Ясно, что продавец должен иметь представление о кредитоспособности покупателя. Чтобы заимодавцы зря не волновались и впросак не попадали, к их услугам по всей стране создано более 2500 кредитных бюро. Этим своеобразным учреждениям известно о потребителях буквально все: место работы, заработок, трудовой стаж, политические взгляды, состояние здоровья, характер, наклонности, привычки и т. п. Помните, выше мы говорили о том, как просвечивает американца налоговое ведомство? Точно так же просвечивают его и кредитные бюро. И дело в том, что тщательной проверке подвергаются не только финансовые дела американца, но и буквально вся его биография, личная, политическая и общественная жизнь. Специалисты предсказывают: «Банки будут пользоваться специальной машиной памяти, которая сможет опознать каждого клиента. У клиентов будут чеки, подобные нынешним, но годные для всевозможных покупок. Машина всегда мгновенно сообщит продавцу, есть ли у покупателя соответствующий кредит». Таким образом накапливаются самые конфиденциальные данные почти обо всем взрослом населении США, налицо всеамериканская система сыска и подлинно полицейского надзора, который еще усугубляется наличием могущественной американской охранки — Федерального бюро расследований. Вот в какие дебри заводит американца извилистая тропинка, причудлива петляющая в финансовых чащах. Начаться она может со спекуляции мылом в детском возрасте или разведения цыплят на продажу, а закончится бог знает где!..

Кто считает себя в США исконным американцем? Тот, у кого есть за спиной поколения четыре предков, проживших в Соединенных Штатах. И все равно в душе своей они еще не порвали пуповину, кровно связывающую их с родиной, откуда прибыли в США их прадеды и прабабки. С кем бы из таких «настоящих американцев» я ни знакомился, тут же слышал от них, откуда они родом (из Англии, Ирландии, Франции, Норвегии и т. п.). Эти корни еще живы, но при той массовой эмиграции в США из самых разных стран, какая имела место, большинство американцев являет собой причудливую смесь кровей, и этот коктейль еще бродит, не устоялся. Мало этого. Сегодня сами американцы отмечают такую тенденцию: в свое время Соединенные Штаты считались тиглем, в котором переплавлялись разные нации, чтобы в итоге получить одну — американскую, но ныне положение изменилось, в последние годы разные этнические группы со все большим упорством отстаивают свои права на национальную самобытность. Это относится в первую очередь к американцам испанского происхождения и неграм. Но и другие, меньшие по численности этнические группы тоже все более настойчиво держатся за традиции, связывающие их с бывшей родиной. Поэтому мозаичность национального лица Америки сегодня с особой силой бросается в глаза. Ведь, скажем, в Нью-Йорке насчитывается по меньшей мере 92 этнические группы! «Представители каждой национальности в США теперь больше заботятся о своей обособленности, чем раньше,— говорит еврейский лидер А. Шиндлер.— Негры смотрят на Африку, где остались корни их культуры. Евреи с большой гордостью подчеркивают свои национальные особенности и не так врастают в общую американскую нацию, как, скажем, в 30-е годы». Американец китайского, происхождения, судья из Сан-Франциско Гарри Лоу отмечает: «Мы хотим сохранить нашу культуру. Говоря об американском народе в целом, мы имеем в виду не тигель, в котором все переплавляется, а большое блюдо с салатом из многих компонентов».

Вот и нет пока американской нации, как нет, скажем, американского языка. И все же обособленность, привилегированное положение белых жителей США налицо.

Это обстоятельство задерживает поглощение других этнических групп формирующейся американской нацией и тем самым отдаляет время ее окончательного создания.

В США проживает около пятидесяти миллионов небелых американцев — негров, «чиканос» (американцев мексиканского происхождения), пуэрториканцев, индейцев (коренных жителей континента) и представителей других национальных меньшинств. Такое количество обиженных судьбой накладывает заметный отпечаток на всю жизнь страны, и сегодня там на каждом шагу сталкиваешься с национальным неравенством. Оно особенно резко бросается в глаза, когда попадаешь в негритянские, пуэрториканские, мексиканские гетто в городах, когда видишь перед собой индейские резервации.

На сегодня в США осталось всего 800 тысяч индейцев, большинство из них обречено на жалкое существование в резервациях. Уровень безработицы в этих резервациях выше среднего по стране примерно в девять раз, доход индейской семьи в четыре раза ниже среднего. Буквально сводится на нет народ, составлявший коренное население бескрайних просторов североамериканского континента. Этот безжалостный процесс начался давно. Вот строки из документального отчета индейского писателя Уильяма Мейера:

«23 ноября 1864 года Сэнд-Крик стал местом массового уничтожения индейцев племени шайен третьим полком волонтеров штата Колорадо под командованием полковника Чивингтона. Чивингтон отдал приказ: «Убивайте и скальпируйте всех — взрослых и детей». Женщин, молящих о пощаде, пристреливали, других рубили саблями на части. Детей, выбегавших с белыми флажками, убивали, а беременным женщинам вспарывали животы».

В том самом лагере насчитывалось около тысячи человек. Газета «Денвер-ньюс» сообщила: «Все солдаты показали себя хорошо. Только три женщины и четверо детей были взяты в плен, и их потом показывали в Денвере в клетке, как зверей. Солдат, хваставших скальпами в перерывах в ходе представлений в денверских театрах, встречали аплодисментами».

Так было. И сколько бы официальная американская пропаганда ни старалась исказить и приукрасить историю, от фактов никуда не уйдешь. Никуда не уйдешь и от того, как губительно сказалась на самих американцах такая жестокая политика по отношению к индейцам. В этом смысле очень красноречиво свидетельство известной американской актрисы Джейн Фонда:

«Друзья моего отца были актерами, они работали в кино, снимались главным образом в ковбойских фильмах, а после работы продолжали вести себя так же, как в фильмах.

Я, конечно, их обожала, они казались мне лучшими людьми в мире — ковбои, солдаты и офицеры 7-го кавалерийского полка, те самые, что покончили с «проклятыми» индейцами, люди, благодаря которым американская цивилизация смогла распространиться от Атлантического океана до Тихого.

Они до такой степени входили в роль, что уже не могли отделаться от своих героев и переставали различать границы, отделявшие вымысел от действительности. Это была не только игра, это была еще и западня, оказавшись в которой утрачиваешь чувство реального. И из нее нет выхода. И не они одни попали в эту западню, а вся Америка, во всяком случае значительная часть американцев. Ибо ни один миф так не зачаровывал десятки миллионов людей, как миф о Диком Западе. Многие, особенно в годы моей юности, узнавали самих себя в тех, кто был наилучшим его воплощением,— в ковбоях, разумеется, а по существу в Джоне Уэйне (известный американский актер.— В. Д.). Он был высоким, сильным, обаятельным, веселым, мужественным и благородным, и у него были здоровенные кулаки, которыми он мог свалить быка, и кольт 45-го калибра, и винчестер 73-го калибра, значит, и вся Америка была высокой, сильной, обаятельной, веселой, мужественной, благородной и обладавшей здоровенными кулачищами. Остальные? О, остальные — это индейцы и бандиты, против которых сражался Джон Уэйн. Они были не правы уже потому, что Джон Уэйн выступал против них. Так миф об американском Западе, созданный кинематографом (на деле все обстояло совсем по-иному), превратился в западню, в дутую величину, в опаснейший обман, которому охотно поддались американцы. Их сознание была до такой степени затуманено, что, в сущности, каждый американец чувствовал себя немножко ковбоем, немножко Джоном Уэйном, в общем человеком, который, что бы он ни делал, всегда прав. Пока мифический образ Америки все еще держится, правда, он начал понемногу тускнеть, так как Америка Джона Уэйна разжирела, отяжелела и нетвердо держится на ногах. Но она все еще сохранила свою силу. С прежней убежденностью в своей правоте она продолжает вести себя по отношению к остальному миру, как те окаянные ковбои или сукины сыны из 7-го кавалерийского полка, которые издевались над индейцами как хотели. Кровавая нить связывает Америку тех лет с Америкой нынешней».

О том, сколь живучи в США расистские предрассудки, говорит и судьба американских негров. Их там более 25 миллионов. Под какими только обличьями не прячется в Соединенных Штатах расизм! Он удивительно живуч и пока неистребим. Есть в американской киноклассике фильм с таким оригинальным названием — «Знаешь, кто придет к нам сегодня на обед?». Главные роли в нем играют великие актеры США — Спенсер Трейси и Кэтрин Хэпбёрн. Это была, пожалуй, самая яркая и самая долговечная пара в истории американского кино. В этом фильме они играют стареющих супругов. Оба белые, взгляды на национальные проблемы у них самые передовые, они считают, что целиком свободны от расистских предрассудков. Есть у них молодая очаровательная дочь. Как-то раз она предупреждает родителей, что приведет на семейный обед своего жениха. Родители заинтригованы. И вот кульминация: дочь вводит в столовую своего избранника — молодого негра! В один миг с ее родителей слетает вся их либеральная мишура. Они ошеломлены, негодуют. Таившийся в их крови вирус расизма дал о себе знать.

— А вы отдали бы свою дочь за негра? — такой вопрос задавало мне немало американцев. Вопрос этот задавали не члены ку-клукс-клана, не отсталые люди, а самые что ни на есть культурные американцы, во всем прочем придерживающиеся вполне прогрессивных взглядов. Я провел много дней в домашнем кругу американцев, и если это были белые, то среди них негров не было. То же самое и в негритянских семьях, там не встретишь белых гостей. На работе, на службе они общаются между собой, белые и негры, с виду там между ними все в порядке, пристойно, а вот после работы их дороги расходятся.

Разумеется, что в ходе упорной борьбы за свои права американские негры добились известных успехов. Они не одиноки. В этом их поддерживают многие прогрессивно настроенные белые американцы, большую помощь движению негров оказывает международная солидарность. Правительство США не может не считаться с размахом национально-освободительного движения во всем мире, с теми новыми независимыми государствами, где подавляющее большинство составляет негритянское население. Но несмотря на некоторые успехи освободительного движения негров в США, неумолимая статистика до сих пор свидетельствует о вопиющем неравенстве (в каком, кстати, находятся и другие национальные меньшинства). Характерно, что из каждых четырех заключенных в американских тюрьмах три человека небелые. С 1930 года из общего числа казненных в США по решениям судов 55 процентов были небелые. В штате Мэриленд, в двух шагах от Вашингтона, из 55 смертных приговоров за изнасилование 50 были вынесены неграм, а во всех случаях пострадавшей была белая женщина. В то же время черных жертв этого преступления в десять (!) раз больше, но за всю историю штата не было ни одного (!) случая казни за изнасилование негритянки. Казалось бы, эти цифры могут вызвать одну реакцию — возмущение. Оказывается, нет. Они еще служат основанием для расистов в их рассуждениях о преступных наклонностях негров и других небелых американцев!

До сих пор статистика свидетельствует, что во всех сферах жизни национальные меньшинства находятся в самом незавидном, угнетенном положении. Например, безработица среди негров вдвое выше, чем среди белых американцев. А процент негров-рабочих, занятых на производстве, тем ниже, чем выше уровень заработной платы и квалификации. В управленческом аппарате негры составляют всего три процента, а среди квалифицированных рабочих только шесть процентов. И в этом еще одно подспорье для расистов в их рассуждениях на тему об интеллектуальной отсталости негров.

Такой, я бы сказал, всеобъемлющий расизм не может не вызывать ответной реакции у американских негров, реакции порой резкой, доходящей до крайних форм протеста. Из всего того, что я видел в США в этой сфере жизни, я вынес убеждение, что негры, как правило, болезненно самолюбивы, когда они находятся в обществе белых, их ни на минуту не покидает врожденная настороженность, напряженность. Жить в таком состоянии нелегко. И такой душевный настрой может иногда найти выход в нарочитой грубости и ненужной дерзости. И вот снова повод расистам говорить о психической неуравновешенности и несовершенстве негров.

Так звено за звеном сплетаются воедино бесчисленные расистские предрассудки, и их кольчуга, невидимая под смокингом или комбинезоном, плотно облегает души многих американцев.

До сих пор Америка не покончила с крайним проявлением расизма — ку-клукс-кланом. Наоборот, пишут о том, что в последние годы клан активизировал свою террористическую деятельность. В чем заключается «философия» членов клана? В слепой ненависти к неграм. Вот диалог с активистом этой организации:

— Есть ли хоть один чернокожий человек, который бы вам понравился?

— Нет. Не припомню ни одного.

— Неужели за всю жизнь вы не встретили ни одного негра, который бы пришелся вам по душе?

— Нет, честное слово, нет.

— Почему вы так к ним относитесь?

— Потому, что это низшие существа. Я всегда так считал. Говоря по правде, я не хотел бы даже находиться с ними в одной комнате.

— Каким представляется вам идеальное общество?

— Общество, где совсем не будет черных.

В последние годы в США вошли в моду лицемерные разговоры о том, что острота противоречий между негритянским населением и белыми американцами стирается. Взрыв справедливой и долго копившейся ненависти в Майами в 1980 году положил конец этой пустой болтовне. В который уже раз расизм показал свое подлинное лицо во всей неприглядности! Белые полицейские забили насмерть негра. Ни за что ни про что! Преступление было настолько явным, что четверых из убийц пришлось отдать под суд. Но присяжные заседатели — все до одного белые! — оправдали полицейских. Тогда и восстали негры флоридского города Майами. Трое суток он был в огне гражданской войны. В итоге 20 убитых, 600 раненых.

Вот тут и пришлось вспомнить «жаркое лето» 1967 года, когда во многих городах Америки с такой же силой бушевал огонь борьбы негров против расизма. Пришлось вспомнить, что очаги этого пожара постоянно тлеют и дают о себе знать, поскольку негры были и остаются второсортными американцами. Мятеж в Чикаго в 1919 году, мятежи в Гарлеме в 1935-м и 1943 годах, мятеж в Уотсе в 1965-м, выступления негров в 1968 году в ответ на убийство их лидера Мартина Лютера Кинга... А в 1980 году расисты покушались на жизнь Вернона Джордана, продолжателя дела Кинга, президента одной из крупнейших негритянских организаций в США — Национальной городской лиги. Он так характеризовал положение негров в Америке: «Сегодня вопрос уже не в том, что неграм разрешается занимать передние сиденья в автобусах, а в том, что автобусы не могут доставлять негров к месту их работы, ибо эти негры безработные. Сейчас дело не в том, что неграм разрешается обедать в ресторанах для белых, а в том, что у них нет денег на пропитание. Если положение негров не улучшится, то будет невозможно сдержать их отчаяние и направить их гнев в каналы обычного политического процесса».

Негры, повторяем, отнюдь не единственные небелые американцы, находящиеся на положении пасынков в своей стране. Специалисты считают так называемых «чиканос» «наиболее угнетаемой, наиболее дискриминируемой этнической группой в США». «Чиканос» — это американцы мексиканского происхождения, они составляют больше половины 11,3 миллиона американцев, говорящих на испанском языке. Живут они в основном в Калифорнии, Техасе, Нью-Мексико, Аризоне, Колорадо. Больше всего их проживает в Техасе. Удел «чиканос» — сезонные работы в сельском хозяйстве, уборка мусора в городах. Точно так же, как и дискриминация в труде, их преследует и дискриминация в образовании. Безысходная нищета и бесправие «чиканос», похоже, не волнуют власти страны. Более того — местные полицейские силы, как правило, систематически терроризируют «чиканос», чтобы держать в узде дешевую рабочую силу.

К париям американского общества относятся и два миллиона пуэрториканцев, проживающих в США. По официальным американским данным, почти треть из них зарабатывает так мало, что их даже нельзя отнести к категории бедняков, а уровень безработицы среди них значительно выше, чем среди всех остальных этнических групп населения США. Так, если безработица среди женщин в среднем по стране составляет 6,6 процента, то для пуэрториканок она достигает 17,6 процента.

Таковы факты. Такова американская действительность. И в этой связи нельзя не упомянуть о бытующем в США антисемитизме. Он в той или иной степени распространен среди самых разных слоев населения Соединенных Штатов. Например, антисемитизм остро ощущается в армии, организации в США, разумеется, не самой прогрессивной. Об этом говорят не только мои встречи с военнослужащими, но и литературные произведения о современной американской армии. В США существует так называемый «Национал-социалистический фронт освобождения», который ставит своей целью «борьбу до конца за освобождение Америки от евреев». Но не только неонацисты преуспевают в таком мракобесии. Например, в Нью-Йорке треть тех организаций, которые строят дома, не сдает квартир евреям. Около 700 деловых клубов в стране не допускают в свой состав евреев.

При разговоре на эту тему мне вспоминается такой случай. Летел я из Сан-Франциско в Нью-Йорк. Пять часов через весь континент, с запада на восток. Чтобы зря не терять на это путешествие дневное время, выбрал ночной рейс. В салоне первого класса кроме меня был еще только один пассажир. Вот о ком можно сказать — стопроцентный американец! Я бы даже посмел выразиться так — стооднопроцентный, до того он был похож на тот тип преуспевающего гражданина Соединенных Штатов, который давно подарила миру американская реклама. Ему было за пятьдесят, но вид у него был цветущий. Высокий, стройный, седой, но с идеальной прической, правильное лицо с легкой тенью загара и, наконец, ко всему прочему отлично сшитый костюм, именно такой, какой говорит о своем хозяине не менее красноречиво, чем «кадиллак» последней модели.

— Давайте познакомимся,— предложил мой спутник и добавил по американской традиции свое имя: — Джон.

— Владимир,— ответил я и пожал протянутую руку.

Тут же он дал мне свою визитную карточку. Я подал свою. Я мгновенно глянул на его визитку, убедился, что моего соседа действительно зовут Джоном, и опустил ее в свой нагрудный кармашек. А Джон, наоборот, внимательно изучил мою карточку и расспросил меня о моей работе, должности и т. п. Я, разумеется, потом, в ходе нашей беседы, поинтересовался, кто он такой, и узнал, что Джон бизнесмен. Но мало ли в США деловых людей! Я и беседовал с ним как с бизнесменом средней руки, каких в Америке многие тысячи. Он мне поведал, что в Сан-Франциско был всего несколько часов. Это его инспекционная поездка по нескольким филиалам фирмы. Сан-Франциско был пятым городом на его пути. Теперь летит в Нью-Йорк, там у него дом и главный офис. Заскочит домой на два-три часа — и потом дальше, в Хьюстон (штат Техас.— В. Н.).

Изнывающие от отсутствия других пассажиров стюардессы усердно обслуживали нас. Угощали на славу. Ведь мы летели на «Боинге-747», самом в то время большом и роскошном самолете.

За пять часов беседы о многом можно поговорить. Но я хочу выделить одну затронутую Джоном тему.

— А как у вас в стране с антисемитизмом? — спросил он.

Я ответил ему так, как оно есть. Что у нас антисемитизм — это прежде всего дурной тон, а по большому счету он противоречит нашей идеологии и даже преследуется законом.

— Ну, а как у вас с сионизмом? — продолжал мой собеседник.

Снова я ответил ему по существу. Сказал, что мы против сионизма, поскольку он является одной из форм расизма. Джон задал еще несколько вопросов на эту тему, а потом спросил:

— Скажите, Владимир, а вы можете вот так же открыто заявлять о своем отношении к сионизму у себя дома?

Я был безмерно удивлен.

— Джон, я вам, первому встречному, говорю об этом именно так, почему же я вдруг у себя дома буду говорить иначе?

— Владимир, я верю вам. Но вопрос свой задал не зря. Хотя вы не первый раз в Америке, советую вам не судить здесь так открыто о сионизме. Лично я разделяю ваши взгляды, но поверьте мне — здесь у вас из-за этого могут быть большие неприятности, очень большие! Вы, наверное, не представляете, какая это у нас сила — сионизм.

В Нью-Йорк мы прибыли на рассвете. Джон направился домой, я — в гостиницу. В номере вспомнил о визитной карточке Джона. Взгляну-ка на название его фирмы. Их в США, конечно, множество, но можно посмотреть в справочник и узнать, чем Джон промышляет. Но справочник не потребовался. Я взглянул на карточку и ахнул: Джон оказался одним из капитанов американского бизнеса, он был правой рукой (старшим вице-президентом) у президента-банкира, известного всему миру миллиардера. Босс Джона не еврейского происхождения, хотя в США деньги, как правило, находятся в руках еврейской буржуазии.

Когда я вернулся в Москву, то вскоре получил письмо от Джона. И на листке бумаги, в верхнем углу, скромно красовалось название банка, одного из самых крупных в мире.

Джон был прав. Сегодня сионистские организации в США имеют огромное влияние. Приезжает, скажем, в Вашингтон Моше Даян. Не в первый раз наведывается он в американскую столицу, но все равно в газете «Вашингтон пост» не просто торжественно объявляют об этом событии, но и публикуют его фотографию на всю газетную полосу. Я показываю знакомому американскому сенатору этот полосный портрет и прошу бывалого политика припомнить аналогичный факт, то есть сказать, печатался ли еще когда-нибудь чей-либо такой огромный портрет в газете. Сенатор пожимает плечами, не может вспомнить.

— Но почему именно Даяну такая честь? — спрашиваю я.

— А это не честь. Это деньги.

— Как так?

— Очень просто. Заплатили редакции за газетную полосу, сколько она стоит, вот и все. Вы заплатите столько, и вас напечатают.

За такую газетную рекламу денег надо выложить много. И они у сионистских организаций есть. Причем не только на такую политическую рекламу. Есть они и на организацию всякого рода массовых кампаний, митингов, демонстраций, провокаций и т. п. Но не только наличие огромных финансовых средств обеспечивает сионистам такую власть и свободу в США. У них в руках есть еще один могучий рычаг — средства информации, крупнейшие американские газеты и журналы, телекомпании. Американский журнал «Тайм» констатирует: «Действиями Вашингтона руководят не национальные интересы, а страх перед гневом сионистов». В этом утверждении нет преувеличения.

Евреи не составляют и трех процентов населения США (их там шесть миллионов). Большинство еврейского населения сконцентрировано в таких крупных штатах, как Нью-Йорк, Калифорния, Иллинойс, Пенсильвания, Нью-Джерси. Без поддержки этих штатов ни один кандидат в президенты США не сможет одержать победу на выборах. То же самое можно сказать и о кандидатах в конгресс от этих и других штатов. Еврейские капиталы обеспечивают в США около 60 процентов всех предвыборных фондов демократической партии и около 40 процентов — республиканской.

Для координации всей деятельности сионистских организаций в США, для организации единого и целенаправленного давления на американское правительство в Вашингтоне существует «Комитет по американо-израильским отношениям», в который входят крупнейшие сионистские организации Соединенных Штатов. Это и есть то могущественное сионистское лобби при американском конгрессе, которое ежедневно, ежечасно давит на правительство США. О сотрудниках этого лобби американский сенатор Д. Абурезк в свое время сказал: «Их присутствие просто подавляет. Никто не решается им противоречить. Израильское лобби — самое влиятельное в нашей стране. Оно может заставить миллионы американских евреев делать все что угодно. С помощью своих печатных изданий и синагог лоббисты дискредитируют тех или иных лиц и даже решения правительства, подавляют критические выступления в печати, шантажируют людей обвинениями в антисемитизме». Бывший председатель сенатской комиссии по иностранным делам У. Фулбрайт назвал такое положение «попранием американских интересов». Бывший заместитель государственного секретаря США Д. Болл восклицал: «До каких пор мы будем так беспечно позволять израильским безумцам диктовать американцам внешнюю политику?!» Между прочим, именно израильское лобби в США всячески провоцировало и поддерживало агрессию во Вьетнаме, а затем стало в авангарде противников разрядки. Американский сенатор, просивший не называть его имени, заявил на ту же тему: «Если я выступлю против них открыто, то я конченый человек. Многие сенаторы возмущены тем, как здесь действуют представители Израиля, но ничего не могут поделать. Лоббисты стараются навязать конгрессу свою точку зрения на Израиль и при этом не теряют независимых суждений».

На всю Америку прогремел скандал, устроенный сионистами по поводу одного заявления генерала Д. Брауна, председателя комитета начальников штабов. Это большая фигура, по нашей терминологии, можно сказать, начальник генерального штаба, но для сионистов в США нет лиц, которых бы они не смели одергивать и терроризировать. Так вот, этот генерал публично заявил в беседе со студентами: «Вы не можете себе представить, насколько могущественно это лобби. Израильтяне приезжают к нам в Пентагон и требуют самую современную военную технику. Мы говорим им, что нам не удастся уговорить конгресс согласиться на подобные поставки. Тогда нам отвечают: «Конгресс не ваша забота. С конгрессом мы справимся сами». Это люди из другой страны, но они добиваются своего».

Не успел Браун высказать эти мысли, как все средства американской информации дружно обвинили его в антисемитизме и начали травлю генерала. И тут же сам президент США вызвал его к себе, сделал ему резкий выговор и заставил покаяться за столь неосторожное высказывание. На этом с дальнейшей карьерой Брауна было покончено.

В свое время французская газета «Монд» предсказывала: «Президент США мог бы потерпеть унизительное поражение, если бы ему пришлось вступить в бой с сионистским лобби». Этот прогноз оправдался полностью. При обсуждении в ООН резолюции, осуждающей политику Израиля на оккупированных арабских территориях, представитель США проголосовал за резолюцию. Тут же американская сионистская машина заработала на полную мощность. Газета «Нью-Йорк дейли ньюс» писала, что израильский посол в Вашингтоне «добился секретной встречи с президентом, чтобы заставить его изменить позицию США в вопросе голосования в ООН». Посол быстро добился своего. Дж. Картер выступил перед группой муниципальных работников Нью-Йорка и покаялся перед ними, признав голосование американского представителя в ООН ошибкой. Президент США не случайно выбрал для покаяния именно такую аудиторию. Дело в том, что через несколько дней в Нью-Йорке предстояли первичные выборы в ходе избирательной кампании. Именно в этом огромном городе особенно сильны сионисты, перед которыми не может не заискивать даже сам американский президент.

Можно в связи со всем этим вспомнить и другой скандал, поднятый сионистами по поводу встречи представителя США в ООН Э. Янга с палестинским наблюдателем при ООН. За такую «провинность» с Янгом быстро расправились, сняв его с занимаемого поста. Одним словом, деятельность сионистов влияет не только на политику страны, но и на все общество в целом, на его философию, быт и нравы.

Влияние сионистских кругов в США объясняется еще и тем, что они тесно связаны с военно-промышленным комплексом. Многие крупнейшие корпорации, подрядчики Пентагона, контролируются сионистами. Например, братья Лазарус, входящие в руководство «американского еврейского комитета», контролируют авиакомпанию «Локхид», прочно сидят сионисты и в правлении корпорации «Дженерал дайнэмикс» (баллистические ракеты, крылатые ракеты, атомные подводные лодки, бомбардировщики). Общие империалистические интересы сионистских финансовых тузов с другими американскими монополистами — вот классовая подоплека влияния сионизма в Соединенных Штатах, объяснение того привилегированного положения «51-го штата США», какое занимает Израиль. «Вопиющая наглость, с какой израильским политикам удается диктовать свои требования такой «великой» державе, как США,— говорил национальный председатель Коммунистической партии США Генри Уинстон,— объясняется не одним только идеологическим воздействием израильского сионизма. Сионизм и расизм — это орудия и средства на службе американских империалистов, пытающихся удержать свои главенствующие позиции и привилегии в этом районе мира».

Среди национальных меньшинств в США есть еще одна прослойка — китайцы. Их встречаешь, пожалуй, в каждом более или менее крупном городе. Живут они, как правило, обособленно, в китайских кварталах, сохраняющих немало экзотических штрихов их далекой родины. Популярны в таких кварталах китайские рестораны, где всегда можно вкусно поесть, причем дешевле, чем в обычных ресторанах. Привлекают покупателей, особенно из числа туристов, и многочисленные магазинчики и лавочки, где китайцы торгуют искусными ремесленными изделиями. Знатоки преступного мира в США утверждают, что в тех же самых затейливых на вид кварталах процветает китайская мафия, организованная еще более засекреченно, чем американская мафия, и тесно связанная с Китаем. Последнее обстоятельство весьма характерно. Оказывается при пристальном рассмотрении, и другие сферы жизни китайцев в США так же прочно связаны с их родиной. Такого явления у других национальных меньшинств мы в Америке не наблюдаем. На нем есть смысл остановиться подробнее, поскольку именно это обстоятельство в последние годы широко используют в своей агрессивной внешней политике не только Пекин, но и Вашингтон.

Китайские иммигранты начали прибывать в США в середине прошлого века, и долгое время их положение, в сущности, ничем не отличалось от бедственного положения других национальных меньшинств. В наши дни иное. Еще при Кеннеди и Джонсоне, то есть в 60-е годы, американское правительство приняло ряд мер по расширению иммиграции из Китая. При таком отношении властей возросла и нелегальная иммиграция из Китая. Как правило, в США приезжают китайцы, которые имеют (или якобы имеют) там родственников. Надо сказать, что в КНР насчитывается более 12 миллионов человек, имеющих родственников за границей, в том числе и в США, так что приток туда иммигрантов из Китая фактор немаловажный, существенный. И еще характерная деталь: китайские власти не скрывают, что рассматривают этих 12 миллионов граждан КНР, имеющих родственников за границей, как своих заложников; естественно поэтому, что их родственники в США не должны, не имеют права забывать об этом, о жизни и благополучии своих близких в Китае. Вот и получается, что для многих живущих в США китайцев пекинская власть важнее, чем вашингтонская.

В связи с переменой в отношении к китайцам в США, там с 60-х годов возросло количество квалифицированных рабочих и специалистов китайского происхождения, выросло и количество студентов-китайцев. То есть китайские иммигранты, так называемые «хуацяо», стали играть более активную роль в жизни американского общества. При этом пекинские лидеры проявляют особый интерес к китайской буржуазии в США. Интерес этот вполне оправдан, ибо уже к 1972 году в Соединенных Штатах было более 13 тысяч фирм, принадлежащих «хуацяо», с общим доходом 1,2 миллиарда долларов (это банки, экспортно-импортные компании, предприятия легкой и электронной промышленности и т. п.). Из 400 с лишним фирм, входящих в Национальный совет по американско-китайской торговле, около 100 принадлежат китайцам. В США сегодня насчитывается около 15 тысяч высококвалифицированных технических специалистов из числа китайцев и 7 тысяч человек, занятых в университетах и колледжах на преподавательской и научной работе. Как граждане США, китайцы служат в американской армии.

В свете этих фактов можно представить, какой силой обладает в Соединенных Штатах «пятая колонна» Пекина, где давно взято на вооружение высказывание Мао: «Зарубежная работа является второй жизнью КПК, и китайские эмигранты — составная часть этой второй жизни».

Еще в 1955 году из США в КНР вернулся известный американский ученый китайского происхождения Цянь Сюэсэнь, имевший звание полковника ВВС США и военные награды за развитие американской ракетно-ядерной техники. Вместе с ним возвратились в Китай 39 американских ученых тоже китайского происхождения, прихвативших с собой около одной тонны научной и технической документации. Прошло немного времени, и Цяня стали называть «китайским фон Брауном» и «отцом китайского ракетно-ядерного оружия». В течение 50—60-х годов в КНР из США возвратилось много других ученых, работающих в этой области. Другие специалисты «навещают своих родственников» в КНР. Есть среди них даже нобелевские лауреаты по физике. Как сообщает журнал «Фар истерн экономик ревью», за год в КНР побывало 400 американских ученых из числа «хуацяо».

Так Пекин на практике стремится к осуществлению своих гегемонистских целей, а Вашингтон пытается разыграть «китайскую карту» против нашей страны. Так объединенные усилия антисоветчиков в США и КНР ставят китайское национальное меньшинство в Америке в положение весьма двусмысленное. Причем напрасна американские власти, ослепленные антисоветизмом, забывают о том, что наличие китайской «пятой колонны» в США представляет немалую угрозу самим Соединенным Штатам.

Когда узнаешь Америку поближе, то невольно поразишься обилию юристов и юридических фирм, обслуживающих как отдельных американцев, так и всевозможные организации. И юристы эти, и их фирмы, как правило, процветают, видно, что дел у них по горло. Профессия эта одна из самых престижных в стране. Значит, выгодная, с ней не пропадешь.

Такие сделанные невооруженным глазом наблюдения подтверждает статистика. На пятьсот американцев приходится один юрист. Много это или мало? Это очень много! Во Франции, например, один юрист приходится на 5 тысяч жителей. И еще характерно, что юристы в Соединенных Штатах не только ведут дела американцев, но и правят ими. В составе последнего конгресса, например, их было предостаточно: они составлял» 65 процентов сенаторов и более половины членов палаты представителей. Эти конгрессмены, само собой разумеется, не забывают, откуда они вышли, и делают все, чтобы работы у их сословия не убавлялось. Когда, например, конгресс принял новый закон о ценах на природный газ, то руководитель соответствующего правительственного ведомства заявил, что ему потребуется дополнительно еще триста юристов для наблюдения за проведением в жизнь нового закона. Недаром американская пресса отметила, что это положение о ценах на газ «скорее преследует цель создать новые должности для юристов, нежели проявляет заботу о развитии этой отрасли промышленности». Что ж! У председателя верховного суда США были, надо думать, все основания для того, чтобы заявить: «Мы уже на пути к созданию общества, которым будут управлять юристы, прожорливые, как саранча».

Удивительное засилье юристов ярче всего видно на примере Вашингтона. Если в 1970 году там было 16 тысяч юристов, то в 1980 году стало 40 тысяч! Иначе говоря, в американской столице один юрист приходится на 75 жителей! Влияние вашингтонских служителей права таково, что их теперь называют «сверхъюристами». Анализируя это явление, одни эксперты считают, что они намеренно плетут дальше сложную и без того неимоверно разросшуюся сеть законов, другие утверждают, что быстрый рост юридического сословия всего-навсего отражает сложность управления огромной страной.

Есть в американской столице, разумеется, бракоразводные процессы, гражданские и уголовные судебные дела, но подавляющее большинство вашингтонских юристов ими не занимается, они проворачивают дела, связанные с федеральным правительством. Это обстоятельство накладывает характерный отпечаток и на их состав. Годами они то служат в своих юридических фирмах, то занимают высокие правительственные посты или места в американском конгрессе. И что примечательно! На первый взгляд они выглядят людьми крайне непрактичными, поскольку при переходе из адвокатских контор на правительственные или выборные должности теряют в заработках, да как теряют! Скажем, некий Калифано получал ежегодно в своей юридической фирме 550 тысяч долларов. И тем не менее он охотно согласился занять министерский пост в правительстве Картера с годовым окладом 66 тысяч. Его коллега Катлер, занимаясь юридической практикой, получал в год примерно столько же, сколько и Калифано, и тоже без раздумья согласился на работу в аппарате Белого дома, потеряв в зарплате более 400 тысяч (!) долларов в год. «Ну, что за чудаки!» — скажет неискушенный наблюдатель. Нет, не торопитесь с выводами, они очень не просты, эти вашингтонские ребята! Несколько лет работы на высоких официальных постах окупятся потом сторицей. С другой стороны, многие бывшие правительственные чиновники, а также конгрессмены с распростертыми объятиями принимаются в партнеры адвокатских фирм (в данном случае они уже в несколько раз выигрывают в зарплате). Что продается и покупается на столичном адвокатском рынке? Связи и влияния. Рука руку моет!

Помните, в первой главе наших очерков мы говорили о среде обитания американца? Мы писали о том, что он живет в густых финансовых джунглях, в непроходимой чаше цифр. Ориентироваться в таком лесу трудно. Какую в каком случае избрать тропу или тропинку? Как не нарушить закон джунглей? Как обойти один закон с помощью другого? Для решения таких вот вопросов и приходят на помощь юридические консультанты. Помощь их, разумеется, не безвозмездная. Вот и стала юриспруденция одной из ведущих деловых сфер в США. А каждая такая отрасль по идее должна с годами расширяться. Она в данном случае и расширяется, набирая все большую силу. Далее мы еще рассмотрим, куда она направлена и кому служит, а пока можно упомянуть, что даже орган деловых людей «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» сетует: «Юристы, конечно, необходимы, и многие из них приносят пользу. Но все хорошо в меру. Юристы сочиняют законы, следят за их исполнением, отправляют по ним правосудие. Если вы привлекаете к суду юриста по поводу, скажем, его гонорара или профессиональной непригодности, то разбирать дело будет тоже юрист. Если вы попытаетесь протащить закон, который юристам не нравится, он тут же будет похоронен юристами-законодателями».

Нет, американцев не назовешь сутягами, но сама среда их обитания порождает «орды юристов», что в свою очередь накладывает заметный отпечаток на быт и нравы в Америке. Это очень важный штрих на портрете американской нации.

Сегодня в США «все судятся друг с другом», констатирует журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт». Пациенты подают в суд на врачей, клиенты на адвокатов, покупатели товаров на их производителей и т. п. Эта, по выражению одного юриста, «эпидемия судебных процессов» не обошла стороной и американские семьи. Ну, бракоразводные дела — это понятно, но вот до чего дело дошло — дети подают в суд на родителей за то, что те их плохо воспитывают! Ежегодно в судах заводится более семи миллионов (!) дел, многие из них находятся в производстве по нескольку лет, так что можно себе представить, какие горы бумаги скопились в судебных учреждениях страны.

Студент университета требует через суд от своего академического начальства компенсации в размере 853 тысяч долларов. За что? За то, что ему якобы был нанесен большой моральный ущерб во время экзамена, когда он несправедливо, по его мнению, получил плохую отметку.

Заключенный бежал из тюрьмы. Был пойман и получил за побег дополнительный срок. Подал в суд на своих охранников за то, что они позволили ему бежать, потребовал один миллион долларов за якобы нанесенный ему ущерб.

Молодая мать возбудила дело против местных властей за то, что ей запретили кормить грудью младенца в публичном месте. Потребовала 500 тысяч долларов.

Два футбольных болельщика подали в суд, считая, что их любимой команде было несправедливо засчитано поражение.

Двадцатичетырехлетний дядя требует от суда, чтобы его родители были привлечены к ответу за то, что, по его мнению, плохо воспитывали его в детстве. В результате, считает он, ему теперь трудно пробиться в жизни. Просит возмещения в 350 тысяч долларов.

Подал в суд мужчина на свою знакомую за то, что она не пришла на свидание, о котором была договоренность. Просит возместить убытки за проезд к месту свидания (38 долларов).

И так далее...

«Такие случаи могут показаться забавными,— пишет журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт»,— но они весьма симптоматичны и отражают фундаментальный сдвиг в американском образе жизни. Судится вся Америка. Цены растут, а доверие друг к другу падает».

Особенно много исков предъявляют пациенты врачам. В американской юриспруденции эта область уже стала одной из ведущих. Здесь речь часто идет о больших суммах, что привлекает пострадавших и якобы пострадавших, а также, разумеется, и адвокатов. Чтобы облегчить себе такие непредвиденные расходы, лечебные учреждения и врачи страхуются на большие суммы, что в свою очередь еще выше поднимает стоимость лечения. Как в таких «медицинских» случаях, так и во многих других часто подают в суд на самих юристов. В среднем ежегодно каждый десятый американский юрист предстает перед судьей в качестве обвиняемого (а юристов в США около 500 тысяч). И нередко именно юристы оказываются самыми злонамеренными нарушителями закона. Организаторами печально известного «уотергейтского дела» были два юриста — Джон Митчелл и Джон Дин. Первый был в свое время министром юстиции США, второй — юрисконсультом у президента США Никсона. Оба они угодили за решетку, но ненадолго и в условия весьма комфортабельные, чем лишний раз было доказано, что американская фемида взвешивает грехи разных американцев не на одних и тех же весах. И в самом деле, где найдешь такие весы для нарушителя закона в лице министра юстиции?! Вот он и нарушил и срок хоть небольшой, но получил... И знаете, как красиво сидел? Жил во время заключения в отдельном коттедже с кондиционером, кормился по личному заказу. Играл в гольф и бейсбол, увлекался рыбалкой. Ходил в кино и подолгу просиживал у телевизора...

Есть в США еще одно занятие в области юриспруденции — иски к учителям. И опять-таки все истцы требуют не столько справедливости, сколько денежной компенсации. За что? За то, что учитель небрежно отнесся к своему долгу. Например, во время физкультуры ушибся ученик. Пусть учитель и школа платят. «Я теперь все время думаю только о том, как бы кто из родителей не подал на меня в суд,— сетует один учитель старших классов.— Прежних доверительных отношений между учителем и его учениками уже нет. Я дважды подумаю, пока выведу ребят на воздух. Как бы кто не повредил себе что-нибудь, ведь родители потом засудят».

Церкви, синагоги, различные религиозные организации тоже все чаще обращаются в суд, решая распри и разногласия между собой. Судятся также друзья и соседи. И всех как бы поощряют к этому новые законы и поправки, дополнения к законам старым. Так, в Калифорнии Верховный суд постановил, что за нанесение травмы во время вечеринки можно привлекать к судебной ответственности не только самого нарушителя порядка, но и хозяина дома, то есть одним росчерком юридического пера удваивается возможное количество обвиняемых, а значит, добавляется работа юристам и соответственно возрастают их гонорары, а также размеры возможных компенсаций, которые могут присудить в результате заведенных дел.

Американская пресса считает, что во всем этом повинны юристы. Но вот мнение одного из них, некоего Эдвардса из штата Индиана: «Нация сошла с ума и разносит на части свой собственный дом, а вы обвиняете при этом топор, которым она орудует, но не желаете видеть и лечить саму болезнь. Это очень удобно — свалить все на юристов, чтобы снять вину с общества».

А может быть, при всех издержках такой системы она все же себя оправдывает? На такой вопрос разумно, на наш взгляд, отвечает Филип Лебер, будущий юрист, студент из штата Вермонт: «Есть в США и такое сомнительное мнение, что при обилии юристов мы имеем больше свободы, больше законов и больше прав. Но ведь юридическая система отрицает общественную мораль. Чем она выше, тем меньше законов и юристов. Чем она ниже, тем больше законов».

Американская деловитость давно вошла в поговорку, но сегодня, похоже, она устаревает. Путы юридического бюрократизма становятся неотъемлемой чертой жизни. Владелец бензозаправочной станции среднего размера говорит, что у него ежегодно уходит 610 часов на заполнение всяких форм, которые нужно предоставлять федеральным ведомствам, местным властям и властям штата. В эти часы, подчеркивает он, не входит время на подсчеты налогов и другие необходимые бумажные дела по хозяйству. Это мелкий собственник. А гигантская корпорация «Дженерал моторе» имеет среди своих служащих более 20 тысяч работников, занятых только контролем за соблюдением различных официальных правил.

Другой пример. В штате Нью-Йорк каждый четвертый счет за оказание медицинской помощи идет на удовлетворение различных требований, диктуемых 164 (!!!) ведомствами. Чтобы ориентироваться в нескончаемом потоке новых обязательных установок, бизнесмен должен каждый год штудировать 70 тысяч страниц официального федерального справочника. Кто-то удосужился подсчитать, что за один только год члены американского конгресса внесли 26 тысяч законопроектов. А ведь есть еще законодательные собрания в каждом штате, их члены тоже не сидят без дела!

Короче говоря, законов, законодателей и законников в США хватает. Теперь самое время задаться вопросом: что с этого имеет американец? Вот мнение историка-правоведа Уэллесли Ауэрбаха: «Индивидуалистическое общество делает упор на права, но резервирует их за теми гражданами, которые могут себе позволить их оплатить». Вот в чем суть! Далее американский правовед продолжает: «Стоимость профессиональных юридических услуг делает законность недоступной беднякам. Неимущие хотят равенства возможностей, но наша юридическая система не может его им дать, потому что само общество этого не потерпит».

Специалисты считают, что три четверти американцев, нуждающихся в юридической помощи, ее не получают.

Кому же служат орды американских юристов? Ответ прост: бизнесу. Тот же автор пишет: «Преданность бизнесу стала новой меркой патриотизма, и юристы присягают бизнесу с таким же энтузиазмом, как и американскому флагу». И этот энтузиазм вполне объясним, поскольку юристы присягают не столько бизнесу, сколько тем деньгам, на которые он их неплохо содержит. Причем основные юридические силы сосредоточены на обслуживании совсем уж ничтожно малой части населения страны, но той же самой части, в руках которой сосредоточено большинство национального богатства. Всего лишь 0,25 процента от общего числа промышленных предприятий в США приходится на долю гигантских корпораций, но зато они, эти корпорации, получают свыше 70 процентов прибылей и сбывают 65 процентов объема американской продукции. В этих цифрах ключ к пониманию правовой ситуации в США.

В предыдущем очерке («Нация и национальности») мы рассматривали разные аспекты национального неравенства в США. Применительно к теме нашего разговора можно привести еще примеры, демонстрирующие все ту же несправедливость. Скажем, в штатах Нью-Мексико и Аризона проживает 135 тысяч индейцев, но нет ни одного юриста-индейца. В Калифорнии один белый юрист приходится на 450 белых жителей, один черный юрист — на 3 тысячи черных граждан, один юрист-«чиканос» — на 16 тысяч американцев мексиканского происхождения. Примечателен в этом смысле и состав такого карательного органа, как Федеральное бюро расследований. Как сообщает журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт», «до последнего времени почти все сотрудники бюро были белыми американцами», но сегодня, продолжает журнал, положение изменилось. Каким же образом? Что за прогресс произошел? В центральном аппарате ФБР на 1980 год числилось 7800 служащих, из них чернокожих американцев 209, граждан латиноамериканского происхождения 215, индейцев 21, выходцев из Азии 43. И это при том, что в США насчитывается около 50 миллионов небелых американцев! Выше, в очерке «Нация и национальности», мы уже приводили примеры разного отношения американской юстиции к белым и небелым гражданам США, где при абсолютном количественном большинстве первых вторые составляют большинство заключенных в тюрьмах. Американская фемида вообще весьма капризна и избирательна. Именно ей отводится немалая роль в подавлении прогрессивных сил в США, при этом для нее все средства хороши. Можно вспомнить инспирированные процессы над известным борцом за гражданские права Анджелой Дэвис, над негритянской поэтессой Ассатой Шакур, над группой борцов за гражданские права во главе со священником Бенджамином Чейвисом («уилмингтонская десятка»)... Перечень этот можно продолжать до бесконечности.

В плане этого нашего разговора можно вспомнить случай с наследницей многомиллионного состояния Патрицией Херст. В течение полутора лет была членом левацкой банды, жила в подполье и разыскивалась полицией. Когда наконец банду выловили, оказалось, что совершенных Патрицией преступлений с лихвой хватит ей на пожизненное тюремное заключение. В настоящее время одни из ее коллег отошли в мир иной, застреленные полицейскими, другие сидят за решеткой, а Патриция живет в роскошном поместье, куда она вернулась из тюрьмы, где провела некоторое время: ее, видите ли, помиловали. Американские газеты любят броские заголовки и сравнения, по этому случаю они писали: «Патти (ее уменьшительное имя.— В. Д.) вместо заключенной стала пленницей роскоши». Неплохой плен!

Вот она поутру покидает свой дом и направляется в салон красоты, к мастерам косметики. Столь простое, казалось бы, мероприятие напоминает королевский выезд, потому что Патти сопровождают двадцать телохранителей (всезнающие газеты сообщают, что родители Патриции платят им более двухсот тысяч долларов в год). Радиофицированная охрана вооружена пистолетами, винтовками и автоматами. Работы у стражей хватает: Патти бывает и в ресторанах, и на вечеринках у приятелей, и в университете, где она изучает искусство. Много времени Патти проводит на свежем воздухе, забавляясь со своей великолепной немецкой овчаркой. Еще она много катается верхом на лошади, бродит в горах...

Такую вольготную жизнь ей обеспечили за папины деньги самые лучшие и, разумеется, самые дорогие адвокаты США. Это благодаря им Патти Херст была царицей необычного бала. В ее честь устроила прием Джейн Хименец, сотрудница полиции, которая все восемь недель процесса над Патрицией была ее личным стражем. Потом Джейн выпустила книгу «Моя пленница», по этому поводу она и устроила прием. Присутствовали и другие интересные личности, например, один из присяжных заседателей, судивших Патти. Его зовут Оскар Макгрегор. Он так вспоминает об этом вечере: «Я был крайне удивлен, увидев Патти в гостях у Джейн. Я не знал, куда деваться. Стоял в сторонке. А Патти держалась очень естественно, просто. Я не знал, что она будет на приеме. Что мне было делать? Она не показала виду, узнала меня или нет. Я спросил Джейн, что происходит, она улыбнулась и сказала: «Вы мой друг. Патти тоже мой друг. Поэтому вы оба и оказались здесь».

Да, несмотря на обилие законов и юристов в США, там до торжества справедливости еще далеко. Об этом свидетельствует не только американское право как понятие юридическое, но и положение с самыми элементарными правами. Об этой стороне американской жизни известно довольно широко, и мы остановимся на них ненадолго.

Постоянная армия безработных в США состоит из нескольких миллионов человек. Факт неопровержимый и удручающий. Да, есть временные пособия по безработице. Да, никто из тех, кто лишается места, пока ещё не умер от голода. Америка богатейшая страна капиталистического мира, и она может позволить себе такую роскошь, как унижающее человека нищенское подаяние. Но при всем этом стоит призадуматься над тем, что происходит с человеком, который опасается потерять работу или уже потерял ее. Я не раз обсуждал эту проблему с американцами, как работающими, так и безработными,— двух мнений тут не было: безработица пострашнее любой болезни. Американская газета «Интернэшнл геральд трибюн» пишет: «То, что потеря работы или источника дохода влечет за собой материальные затруднения,— факт слишком очевидный, но то, что эти затруднения являются в свою очередь причиной массовой психической и физической заболеваемости, об этом знают далеко не все. Для многих трудные времена — это не только отказ от мясной пищи и просрочка закладных, но также неуверенность в себе, депрессия, запой, сексуальные проблемы, семейный разлад, психические заболевания».

Неискоренимый вирус безработицы во многом определяет и моральный климат американского общества, делает его более жестоким, чем это могло бы быть даже в условиях того социального неравенства, которое в нем повсеместно наблюдается. Чувство неуверенности, страх перед завтрашним днем распространяется на всех трудящихся. Это чувство духовному равновесию и здоровью тоже, конечно, не способствует.

Один из ведущих американских экспертов, психолог Харви Бреннер из университета имени Джона Гопкинса, в результате исследования, охватившего большой период времени, установил прямую связь между ростом безработицы и ростом сердечных заболеваний, самоубийств, убийств, разводов, психических расстройств и алкоголизма. Причем, отмечает он, эти беды в связи с ростом безработицы распространяются не только на тех, кто потерял работу, а на все общество. Другой специалист, Томас Коттл из Гарвардского университета, утверждает: «Я убежден, что безработица в США — смертельное заболевание для человека». И это подтверждается множеством конкретных примеров. Как только «Крайслер корпорейшн» закрыла свой завод в Ионии, штат Мичиган, тут же один человек покончил жизнь самоубийством, другой пытался это сделать, у троих произошло психическое расстройство, очень многие запили, некоторые стали обращаться за помощью к психиатрам. «Когда не имеешь работы, кажется, что умираешь, полностью исчезают все жизненные стимулы»,— говорит безработный Пэнт из той же самой Ионии. В Кокомо, штат Индиана, где безработица достигает 16 процентов, создали специальный центр по оказанию помощи (в виде советов!) безработным. Этот центр завален делами о насилиях и разводах в семьях безработных.

«О безработице, так же как о любви, сексе и инфляции, почти невозможно написать что-либо оригинальное»,— глубокомысленно, не без доли юмора, констатирует профессор Ив Лолан, обозреватель еженедельника «Ньюсуик», одного из самых известных американских журналов. Автор не берется быть оригинальным, но это утверждение можно отнести только за счет кокетства профессионала. Уже процитированная нами его первая фраза не грешит банальностью, а заголовок статьи сразу привлекает внимание: «Немыслимые мысли». В записях шахматных партий после таких находок непременно ставят восклицательный знак. Итак, познакомимся с «немыслимыми мыслями». Они вполне заслуживают внимания, поскольку являются последним словом Запада по поводу столь животрепещущей проблемы, как безработица.

Ив Лолан признает, что проблема существует. Он также считает, что существовать она «будет долгое, долгое время». Невольное признание этих истин удовольствия автору, видимо, не доставляет, и он называет их банальными. А затем вдруг задается таким вопросом: «Является ли отсутствие безработицы нормальным для современного общества?» Он удивляется: «Как можно связывать право на труд с человеческим достоинством и записывать это право в конституции и хартии, ставить это право в один ряд с такими понятиями, как право на жизнь, свободу и счастье?»

Рассуждать о полной занятости, о безусловной ликвидации безработицы — это печальный удел западных политиков, считает Ив Лолан. Но и им он не вменяет это обременительное занятие в постоянную обязанность. Профессор пишет: «Возможна ли полная занятость? Ни один политический лидер не посмеет ответить на это отрицательно. Он немедленно потеряет доверие избирателей и шансы на избрание». Рассуждения западных политиков о ликвидации безработицы наш ученый автор не относит к области демагогии, а полагает, что они «верят в возможность полной занятости, поскольку не утруждают себя научным анализом». Тут-то он и приходит им на помощь!

Но анализ этот страдает все той же «немыслимой» оригинальностью, какой отличается и стиль Ива Лолана. Есть один коварный древний принцип: «Разделяй и властвуй!» — и автор весьма искусно применяет его. Он заявляет, что частично проблему полной занятости на Западе решить можно: вполне реально дать работу всем взрослым мужчинам белой расы. Трудящимся других рас, молодежи и женщинам Ив Лолан этой благодати не обещает. Затем он сталкивает лбами рабочих с профсоюзами, обвинив последние в том, что они сами способствуют росту безработицы, борясь за... повышение заработной платы.

«И еще более немыслимые мысли приходят в голову,— продолжает автор.— Что вы скажете о конфликте между правом на труд и правом на образование?» Он объясняет безработицу тем, что на Западе, мол, уж слишком развита система образования. Обучившиеся тонким наукам белоручки не желают становиться к станкам и предпочитают пополнять армию безработных. При этом Ив Лолан не забывает напомнить: «В индустриально развитом обществе Запада высшее образование доступно почти каждому» (ах, как бы расшифровать это хитрое «почти»?! — В. Д.). И далее следует вовсе уж «немыслимая мысль»:

«До сих пор существовала такая истина: дети рабочих и крестьян, которые от рождения не имеют социальных преимуществ в силу своего происхождения, приобретают таковые благодаря полученному ими образованию. Но сегодня эта истина уже поколеблена... Образование становится такой же роскошью, как обучение искусству балета, языку эсперанто, игре в шахматы».

Вот в какие демагогические джунгли загнал сам себя автор! И при этом впопыхах приоткрылся, из-под его профессорской мантии выглянул вдруг этакий, скажем мягко, старомодный ретроград: зачем учить детей рабочих и крестьян?!

Развивая свои мысли о вреде учения в связи с проблемой безработицы, Ив Лолан выдает и такие откровения: «В девятнадцатом веке представление о демократии связывалось с социальным прогрессом на базе массового образования. В наше время по этому убеждению нанесен сокрушительный удар». И знаете, кем? Никогда не догадаетесь! По Лолану, во всем виноваты... студенты, которые активно выступают против существующих на Западе порядков, обрекающих большинство из них на безработицу после получения высшего образования. Ах, какие нехорошие, неблагодарные молодые люди! Это все, наверное, потому, что среди них есть дети рабочих и крестьян...

Когда мы говорим о труде в США, мы всегда должны иметь в виду главное: в стране нет законов, гарантирующих работу.

В сферу самой бессовестной эксплуатации в Соединенных Штатах втянуты миллионы детей и подростков. Причем есть специальные законы, позволяющие предпринимателям брать на работу подростков от 13 до 19 лет и платить им нищенскую зарплату. Известная американская журналистка Сильвия Портер пишет: «Возрастные ограничения в отношении найма не касаются детей, доставляющих газеты или распространяющих рекламные проспекты. В ресторанах 14—15-летних используют на любых видах тяжелой и малоквалифицированной работы. Существующие положения разрешают также ставить детей на рабочие места клерков и продавцов, на упаковку товаров, использовать их на посылках, уборке и т. п.». Другой американский журналист, Джон Славичек, свидетельствует: «Пищевые предприятия по всей стране нанимают постоянно сменяющиеся армии подростков. Ребята знают, что работают временно, не могут быть членами профсоюзов, не получают никаких льгот, повышений и будут уволены, как только им исполнится 20 лет. «Пищевые короли» не единственные потребители труда подростков. Все газеты Соединенных Штатов доставляются детьми, чаще всего не старше 13 лет. Не будь их, многие газеты пришлось бы закрыть. Дети в возрасте от 13 лет и выше работают за нищенское жалованье на предприятиях розничной торговли, в кафе-мороженых, сувенирных магазинах, предприятиях обслуживания, на платных стоянках автомашин...»

Среди социальных и моральных аспектов, связанных с безработицей и чувством неуверенности трудящегося человека в будущем, есть в США и такая проблема — занятость на производстве и рост вооружений. Как это ни печально, но в Соединенных Штатах военные расходы постоянно увеличиваются. Кое-кто может подумать, что у этого явления есть хоть одна положительная сторона: растет, мол, занятость, то есть часть безработных может найти кусок хлеба хотя бы в военной промышленности. Но увы, вывод ошибочный! В специальном докладе, распространенном сенатором Э. Кеннеди, указывалось, что очередной военный бюджет США лишил американский народ сотен тысяч рабочих мест. Оказывается, увеличение военного бюджета на один миллиард долларов приводит к потере 11 600 рабочих мест. В докладе специально подчеркивается, что, вопреки официально пропагандируемому мифу, «военные расходы не приносят благ экономике, они не повышают занятость и, напротив, порождают безработицу». Дело в том, что военные расходы — это «интенсивный капитал», требующий большого количества оборудования и дорогостоящих материалов. Такие капиталовложения дают меньше рабочих мест, чем инвестирование тех же средств в мирную экономику. Любопытно название этого доклада: «Пустые «казенные пироги», безработица и военный бюджет». Нет, «казенный пирог», вернее — «военный пирог», не спасение для американского безработного! Он подается только к столу фабриканта оружия.

Наверное, уже банально говорить о том, как в США осуществляется другое неотъемлемое право человека — на образование. Факт остается фактом: хочешь получить высшее образование — плати деньги, причем немалые, несколько тысяч долларов в год. Я не раз в поездках по США останавливался в студенческих общежитиях и невольно обращал внимание на то, что проблема платы за обучение постоянно висит над студентами омрачающей жизнь тучей. У кого нет состоятельных родителей, тот должен подрабатывать или же с большим трудом добиваться стипендии, которых не много и которые носят не государственный, а случайный, филантропический характер. О том, что плата за обучение является действительно нелегкой проблемой, говорит такой любопытный пример. Сам руководитель департамента просвещения США Терри Белл сетует: «Зарплаты директора департамента не хватает, чтобы оплатить обучение в колледжах трех сыновей. Пока учились двое, еще кое-как тянул. Учить троих не под силу». А получает Терри Белл около 40 тысяч в год!

Начало 80-х годов в США отмечено, как известно, безудержным ростом цен, в том числе и повышением стоимости образования. Журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» пишет: «У нас уже есть такие расходы, как 100 долларов за день в больнице и 100 тысяч долларов за дом на одну семью, теперь мы пришли к тому, что год учебы стоит 10 тысяч долларов». Действительно, студент Гарвардского колледжа, например, должен платить за год более 10 тысяч долларов!

Но дело не только в деньгах, которые надо платить за образование. В школе учат бесплатно, а все равно далеко не каждый попадает в нее и тем более доучивается в ней до выпуска. Причина такого явления очевидна: социальное неравенство. Журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» свидетельствует: «Неграмотность особенно распространена среди людей с низким социальным положением и экономически малообеспеченных», «В американских тюрьмах около 60 процентов заключенных не умеют читать». Другой американский журнал, «Ньюсуик», пишет: «Около 23 миллионов взрослых американцев и 13 процентов детей школьного возраста практически неграмотны. Они живут на периферии общества, в котором экономика неотрывна от печатного слова. И они стыдятся своей неграмотности, они все время боятся, что этот их секрет вдруг обнаружится». О том же толкует специалист из области образования Кеннеди Мамфорд: «Существует гораздо больше неграмотных людей, чем это мы себе представляем. Но они не обращаются к нам за помощью. Они вполне владеют разговорной речью, и вы не подозреваете, что они не умеют читать и писать».

Хорошо известно и то, как обстоит в США дело с правом на медицинское обслуживание. Но тут суть не только в том, как астрономически высоки цены за это обслуживание. Апологеты американского образа жизни вам на это ответят: да, цены высоки, но ведь есть социальное страхование. Действительно, есть. Правда, единой системы нет, но при любом варианте надо отдавать часть своей зарплаты в фонд страхования, чтобы в случае болезни иметь деньги на лечение. При этом необходимо учесть, что 22 миллиона американцев вообще не имеют медицинской страховки, 20 миллионов имеют весьма ограниченную, которая не покрывает и нескольких дней пребывания в больнице, у 41 миллиона страховка лишь от несчастного случая.

Спасает ли такое «страхование» от всех бед, связанных с временной нетрудоспособностью и более или менее длительным лечением? В 1980 году журнал «Ридерс дайджест» задался таким вопросом: «Можете ли вы справиться с серьезной болезнью?» И тут же дал на него весьма определенный ответ: «Большинство американцев не может»!

У молодых супругов в штате Колорадо родился недоношенный ребенок. Несколько недель он находился в родильном доме, к тому же ему пришлось там сделать сложную операцию. В результате родители получили два счета. Один от врача — 3200 долларов. Другой от родильного дома — 66 тысяч долларов. Страховки у родителей не было. Заработок главы семьи — 700 долларов в месяц. Что делать?

Жене пенсионера, бывшего служащего, была сделана операция на сердце. Через неделю после операции она умерла. Ее овдовевший муж получил за лечение жены счет — 30 тысяч долларов. На оплату ушли все деньги, накопленные за долгую жизнь. Но все равно страховки не хватило. Вдовец остался должен больнице 6 тысяч. Где ему теперь их взять?

«У большинства американцев,— утверждает журнал «Ридерс дайджест»,— точно такие же мрачные перспективы», хотя взносы американцев по страхованию на случай болезни и являются, по словам журнала, «огромным бременем». Итак, нужно законодательство на случай тяжкого заболевания. Американский сенат на это отвечает: «Мы были бы рады осуществить такой план, который спасал бы от беды американца, но у нас на это нет денег».

И, наконец, еще немного о том, что ныне американцы не без остроумия называют «медицинско-промышленным комплексом». Его прибыли за год давно уже перевалили 200 миллиардов долларов (217 миллиардов в 1979 году). Эта астрономическая сумма складывается из множества расценок, таких, как, например: 150 долларов — за визит к врачу, 250 долларов — за один день пребывания в больнице (без платы за лечение!), 1500 долларов — за один день (!) интенсивной терапии.

Такова общая ситуация. Таковы весьма наглядные цифры и факты. Они достаточно убеждают, когда приходят к тебе с печатного листа. Но еще большей убедительностью обладают аналогичные цифры и факты, когда тебе сообщают о них сами попавшие в беду американцы, когда ты видишь, что происходит с человеком, оказавшимся в столь тяжелом, безысходном положении. Один мой знакомый американец, подойдя к пенсионному возрасту, тяжело заболел и несколько месяцев пролежал в больнице. На лечение ушли все деньги по страховке, пришлось сначала доплачивать из кое-каких собственных накоплений, затем он залез в долги. Потом я имел возможность наблюдать за ним некоторое время. Из него как бы выпустили воздух. Долги придавили сильнее болезни. Видно было, что вся жизнь его резко изменилась, он стал совсем Другим человеком, у него просто опустились руки. В разговорах со мной он несколько раз возвращался к своему пребыванию в больнице, с присущей американцу точностью сообщал, сколько платил ежедневно за пребывание там, за разные анализы, за рентген и т. п. Он говорил об этом с долей удивления, как будто раньше не знал о таких порядках. И в речах его было больше отчаяния, безысходной тоски, чем возмущения. Он знал, что стену лбом не прошибешь. Такие тупики отчаяния, где никто тебе не поможет, ни система, ни человек, служат дополнительными катализаторами ожесточения морали в обществе, на знамени которого начертан воинствующий индивидуализм: каждый сам за себя и против всех! И вот остается воспитанный в такой традиции человек один на один с обрушившейся на него бедой, помощи ему ждать неоткуда, да он и не надеется на нее. «Бэд лак!» (Не повезло!) — произнесет он в таком случае это часто употребляемое в Америке выражение.

Говоря о правах американских граждан, никак нельзя обойти женщин. Давно и до сих пор не везет в США прекрасной половине населения. Причем сегодня вопрос о женском равноправии стоит очень остро. Как-то одна американская журналистка брала у меня в Вашингтоне интервью, очень интересовалась положением женщин у нас, сетовала на их жизнь в США. Настроена она была агрессивно. Это и понятно, потому что в Америке есть чем возмущаться, когда речь заходит о положении женщин. Постепенно во время нашей беседы я почувствовал, что ее агрессивность распространяется и на меня, будто и я виноват в том, как достается американкам. Дело в том, что, отвечая на ее вопросы о положении женщин в СССР, я ко всему прочему сказал, что, несмотря на наше равноправие, неплохо бы женщине оставаться женщиной, по мере своих сил украшать жизнь, а главное — растить хороших детей. Тут она на меня и обрушилась! И потом, в опубликованном в газете интервью, мне досталось от нее за такие мои высказывания. В своей справедливой борьбе многие американки, как и эта журналистка, отрицают право женщины даже на ее женственность. Такие их горячность и крайность вполне объяснимы. Начать с того, что заработок женщин в США равен в среднем 59 процентам заработка мужчин, причем американки составляют 42 процента трудящихся. То есть жизнь такова, что американка уже давно перестала быть только женой и матерью, она трудится наравне с мужчиной, а вот получает половину положенной ей заработной платы.

Неравенство женщины в США является не следствием произвола мужчин-предпринимателей, оно вполне узаконено. В Соединенных Штатах действующие законы содержат более 800 разделов и положений, ставящих женщину в неравноправное положение по сравнению с мужчинами. Это давняя традиция. Потому и история борьбы американских женщин за свои права насчитывает свыше ста лет. Еще в 1848 году группа активисток женского движения в Америке составила текст декларации, призывающей к борьбе за права женщин. Но воз и ныне там. Журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» замечает: «Масштабы дискриминации женщин сегодня так же велики, как и в начале века, если не больше». Правда, масштабы женского движения в наше время заметно возросли. Я был свидетелем общенациональной конференции женщин в Хьюстоне. Уже сам выбор этого города как места их встречи говорил о многом. Это космическая столица США, наисовременнейший и быстро растущий город. В огромном хьюстонском Колизее собралось две тысячи с лишним делегаток и более двенадцати тысяч наблюдателей. Доклады и прения отличались убедительностью и эмоциональностью, вопросов обсуждалось немало — было принято двадцать шесть резолюций. Но это все, как говорится, с одной стороны. С другой стороны, официальной, власти страны не идут пока на поправку к конституции США, провозгласившую бы равенство мужчин и женщин. Да, да, в американской конституции о женском равноправии до сих пор нет ни слова!

Для нынешней моральной атмосферы в США весьма примечателен тот факт, что в последнее время женщин уравняли с мужчинами в одной сфере — военной. Им разрешили служить в пехоте, авиации, военно-морском флоте. Уже более шести процентов военнослужащих США составляют женщины, хотя даже в годы второй мировой войны в американской армии было не более двух процентов женщин, которые к тому же, как правило, были во вспомогательных частях. А теперь вот, в мирное время, они получили по линии Пентагона полное равноправие и служат в боевых частях наравне с мужчинами. Сомнительная привилегия!

В движении американских женщин за свои права важную роль играет их борьба против эксплуатации женского тела, давно ставшей в США одной из крупных отраслей бизнеса. Полиция бессильна что-либо поделать с проституцией и порнографией именно потому, что этот преступный бизнес приносит огромные прибыли его организаторам. Им с такими деньгами не составляет труда управиться и с законом, и с общественным мнением. В одном из последующих очерков мы подробнее остановимся на этой типично американской ситуации, во многом отравляющей моральный климат страны и определяющей повседневный быт и нравы ее обитателей. А пока, применительно к теме о правовом положении американок, можно только отметить: это позорное явление лишний раз убедительно говорит о том, что, к сожалению, до подлинного равноправия им еще далеко.

И, наконец, два слова о политических правах женщин в США. Они составляют 52,2 процента избирателей, а вот в американском сенате среди 100 его членов нет ни одной (!) женщины. Ничтожно их количество и на других выборных должностях по всей стране.

Впрочем, так называемые выборы в Соединенных Штатах демонстрируют не только дискриминацию женщин. Известно, что почти половина избирателей в США вообще не принимает участия в президентских выборах. Почему? Да потому, что они не считают эту процедуру серьезной, стоящей того, чтобы на нее тратить время и обращать внимание. Рядовой американец, как правило, понимает, что он не имеет никакого отношения к определению того, кто станет во главе страны и кто будет избран в конгресс. Как подсчитала газета «Нью-Йорк тайме», «в среднем для избрания одного кандидата в сенат затрачивается 920 тысяч долларов». Почти один миллион! А на избрание президента США уходят десятки миллионов! Кто дает эти деньги, тот и определяет, кому быть, а кому не быть избранным. Американец знает цену деньгам, их силу, потому и не является для него большой головоломкой тот факт, как действуют закулисные рычаги политической машины. Потому он и проявляет такое равнодушие к традиционной шумихе избирательных кампаний. В этом плане примечателен и такой факт: только 43 процента зарегистрированных избирателей называют себя демократами и 22 процента — республиканцами. А ведь именно между этими двумя буржуазными партиями и ведется борьба за Белый дом и места в конгрессе США. Так что те десятки миллионов американцев, которые не принимают участия в выборах, назвать людьми аполитичными будет неверно. Они просто здравомыслящие люди и не пользуются этим своим правом потому, что вполне справедливо считают его фикцией. При такой политической инертности избирателей вся предвыборная кампания сводится к борьбе активистов двух буржуазных партий за государственный пирог. Недаром в изданной в США книге «Кто правит конгрессом — президент, большой бизнес или вы?» так говорится о высшем законодательном органе, избираемом гражданами страны: «Американский народ не принимает участия в деятельности своего законодательного органа, перестал доверять конгрессу, и до тех пор, пока не будут предприняты реальные меры, это доверие уже не вернется». Так развенчивается миф о «выборной демократии», миф о еще одном праве американцев. Кстати, среди 100 сенаторов нет ни одного негра, ни одного представителя населения, говорящего на испанском языке, ни одного рабочего.

Самое непосредственное отношение к американскому праву и правам американских граждан имеет проблема так называемого «прайвеси». В переводе с английского это слово значит «уединение», «уединенность». В данном случае оно толкуется шире, примерно так: неприкосновенность личности и ее частной жизни. Идеологи буржуазного общества любят утверждать, что «прайвеси» свято, что на нем, можно сказать, и стоит их мир. Но ведь, как это ни парадоксально, повсеместно мы видим бесцеремонное нарушение святого, казалось бы, «прайвеси». Для начала зададимся вопросом: чем в основном занимается буржуазная пресса, вернее — как и чем завлекает она массового читателя? Рассказами, слухами и сплетнями о жизни тех известных людей, какие интересуют обывателя. В этом постоянном стремлении ворошить чужое грязное белье буржуазная пресса не знает ни границ, ни правил приличия. Правда, в США есть законы, по которым человек, считающий себя публично ошельмованным, может подать в суд на тот орган печати, который, по его мнению, в этом повинен. Подать в суд и потребовать извинения и материальной компенсации за нанесенный моральный ущерб. Это его право. Но не каждый им воспользуется. При судебном разборе такой жалобы обвиняемая газета или журнал сделают все возможное (и даже невозможное!), чтобы еще больше очернить свою жертву или, во всяком случае, безнадежно затянуть процесс, измотать истца дорогостоящей тяжбой, которая далеко не каждому по карману. При этом у газеты или журнала сил и возможностей, как правило, больше, чем у истца, подавшего в суд. И вот имя его будут и дальше трепать на всех перекрестках и на печатных страницах, а его судебные издержки будут неудержимо расти. Кстати, такой метод борьбы в американском суде весьма распространен: одна сторона ведет дело на измор, ее адвокаты затягивают процесс по любым поводам до тех пор, пока у противной стороны не иссякнут средства. В результате прав тот, у кого больше денег!

Жертвами бульварной прессы часто становятся американцы, известные, как правило, в мире кино, телевидения, спорта. Кумиры толпы, созданные всеми средствами информации, они и гибнут потом от тех же, кто создает им рекламу. Сначала закулисные дельцы, вложив деньги в создание такой новой «звезды», рисуют для обывателя ее завлекательный и непорочный образ. Новый кумир завоевывает сердца зрителей и делает деньги для своих хозяев. Но ничто не вечно под луной, время идет, «звезда» выдыхается или просто стареет, а ее создателям хочется заработать на ней еще и еще, приходится как-то подогревать интерес обывателя к увядающему кумиру. И в ход идут действительные и выдуманные подробности личной жизни, любовные истории и связанные с ними скандалы, разводы и громкие бракоразводные процессы, распри между «звездами» и их детьми и т. п. Вся эта интимная грязь еще какое-то время привлекает внимание толпы к своему идолу. Но, как показывает такая практика эксплуатации «звезд», они часто не выдерживают. Ни слава, ни деньги не спасают их от душевного расстройства, и дело доходит до трагического конца. Сплошь и рядом поруганные знаменитости пытаются вступиться за свою честь, подают в суд на светских сплетников, занимающих должности в печати, на телевидении и радио, но это только подливает масла в огонь скандала и ускоряет роковую развязку. Так вот и получается очередное издевательство над правосудием: вместо того чтобы защитить оклеветанного человека, оно превращается в пособника клеветников, и сам процесс становится сценой, где на потребу обывателю разыгрывается очередной номер с участием очередной жертвы - «звезды».

История американского шоу-бизнеса полна именами таких жертв. Одни из них были уничтожены морально, другие — физически. Вспомним прославленную киноактрису Мэрилин Монро, покончившую с собой. Как трепали ее имя любители грязных сенсаций! Вспомним и ее предшественницу на голливудском троне Риту Хейворт, которой лет тридцать назад был вручен приз «Триумф популярности». Триумф обернулся трагедией. Риту Хейворт делали «звездой» по всем правилам шоу-бизнеса: сменили ей и имя, и внешность, сделали из брюнетки блондинкой, подправили лицо и т. п. Увеличивались гонорары, росла слава, а потом пошли скандалы, сплетни, громкие бракоразводные процессы... Снотворные таблетки уже не помогали актрисе восстанавливать уходящие силы, она начала пить, затем стала наркоманкой, все это привело к тяжелому психическому расстройству.

Недавно пустил себе пулю в лоб Фредди Принц, «звезда» телевидения, ему было двадцать два года. У него были и большие деньги, и громкая слава, но в оставленной им предсмертной записке он заявил: «Не могу больше тянуть эту лямку». Список таких жертв можно продолжать и продолжать. В последние годы на эстраде и в кино ярко вспыхнула новая «звезда» — Лиза Минелли. Она действительно очень талантлива, драматическая актриса, которая к тому же прекрасно поет и танцует. Как только она набрала силу и к ней пришла слава, она тут же попала на конвейер светских сплетен и дешевых бульварных сенсаций. Ее жизнь с мужем, Джеком Хейли, известным сценаристом и режиссером, стала достоянием толпы. Любопытно, что Хейли как-то сказал в газетном интервью: «Если вы отрицаете сплетни, тогда на это говорят: «Он взволнован, значит, все правда!» Если вы ничего не отрицаете, то это объясняют тем, что слух абсолютно верен. Так или иначе — вы в западне». Между прочим, его самой известной работой является фильм о Мэрилин Монро, покончившей с собой. Между прочим, так же ушла из жизни и мать Лизы Минелли, она тоже была очень известной актрисой.

А буржуазные пропагандисты продолжают сочинять сказки о «прайвеси», о том, что американский закон и суд непоколебимо стоят на страже интересов личности и неприкосновенности личной жизни...

В Соединенных Штатах я довольно близко сошелся с одним американцем, который выучил русский язык. Вначале у него это был просто интерес к нашей культуре, затем он понял, что знание русского языка помогает ему по специальности. Не сразу, не вдруг поведал он мне о том, какой бедой обернулось изучение нашего языка. Как только он хорошо освоил его, ему предложили работать на... американскую разведку. Предложили бесцеремонно, настойчиво, можно сказать, ультимативно. Обещали тут же послать на стажировку в Советский Союз. Мой знакомый американец, человек довольно робкий, интеллигентный, был потрясен. Думаю, что именно такое потрясение и заставило его открыться мне. Он был очень напуган и много раз взял с меня слово, что я никому не назову его имени.

Известный американский публицист Дэвид Уайз в книге «Американское полицейское государство — правительство против народа» писал:

«На протяжении приблизительно четырех десятилетий и семи администраций правительственные разведывательные и полицейские службы нарушали законы и насиловали конституцию. Правительство использовало против народа следующие методы: подслушивание телефонных разговоров, обыски со взломом в отсутствие хозяев и незаконные изъятия, вскрытие писем, перехват телеграмм, визуальное наблюдение, тайные провокации, широкое использование доносчиков, составление списков подозрительных лиц».

Известно, что ФБР является американской охранкой, следит за гражданами страны. До последнего времени меньше было известно о другой стороне деятельности ФБР — провокационной, грубо нарушающей права человека и создающей угрозу обществу и миру на земле. Оказалось, что бюро давно специализируется на раздувании антисоветской истерии, на инспирировании слухов о якобы растущей «советской угрозе», о якобы имеющем место «коммунистическом проникновении» в американское общество. Вся эта подрывная деятельность ведется планомерно, настойчиво, с большой затратой государственных средств и привлечением больших сил государственного аппарата. Эта вредоносная работа бюро идет по самым разным направлениям. Например, ФБР сообщает предпринимателям о том, каких политических взглядов придерживаются их служащие, какой политической деятельностью они занимаются. Другой метод воздействия на неугодных лиц, можно сказать, типично американский: ФБР информирует финансовые учреждения о политически неблагонадежных, с его точки зрения, лицах и организациях. Зачем это делается? А затем, чтобы бить по таким лицам и организациям долларом. Финансовые учреждения должны отказывать им в предоставлении кредитов. Распространение клеветы и провокационных слухов еще один метод полицейской службы США. Известны имена многих прогрессивных американцев, ставших жертвами именно такого метода преследований. И, разумеется, гораздо больше безвестных жертв, имена которых американцы не знали и не узнают. Расправа такого рода грубейшим образом нарушает неприкосновенность личной жизни в США, о которой разводят демагогию апологеты американского образа жизни. После многих разоблачений деятельности ФБР, следовавших одно за другим, газета «Нью-Йорк тайме» была вынуждена признать:

«Эдгар Гувер, который целые полвека был директором ФБР, имел особый, освященный временем статус. Этим он был обязан не столько своим административным талантам и умению рекламировать себя в печати, сколько тому, что в его руках находились досье, содержащие секретную информацию и сведения о личной жизни различных деятелей».

Известно, что Эдгар Гувер лично добивался дискредитации ведущего американского борца за свободу негров Мартина Лютера Кинга. Американский публицист В. Нэвэски пишет: «Эдгар Гувер вел персональную вендетту против руководителя движения за гражданские права Мартина Лютера Кинга. Сейчас мы знаем, что наряду с другими приемами травли бюро при помощи анонимных угроз пыталось заставить Кинга покончить жизнь самоубийством». Дискредитировать Кинга не удалось. Тогда его жизнь оборвала пуля наемного убийцы...

Когда покончила с собой известная американская актриса Джин Сиберг, обстоятельства сложились таким образом, что причина смерти сомнений не вызвала: ее убило Федеральное бюро расследований. Это удалось выяснить досконально. А сколько других подобных актов мести со стороны ФБР осталось неизвестно общественному мнению? По данным специальной сенатской комиссии, занимавшейся расследованием деятельности ФБР, оно провело 2300 подобных операций. Много это или мало для того, чтобы говорить о нарушении прав человека в США? И кто поручится, что в это число вошли все преступления ФБР такого рода? А как они делаются, каков их хитрый механизм, наглядно показывает трагедия, разыгравшаяся с Джин Сиберг.

Белая киноактриса, да к тому же еще «звезда», нарушила одну из тех заповедей, на страже которых свято стоит ФБР,— она выступала в защиту прав американских негров. После смерти актрисы ее бывший муж, писатель Ромен Гари, заявил:

— Джин Сиберг стала жертвой ФБР. В 1970 году, когда мы собирались развестись, бюро организовало публикацию в крупной американской газете сообщения, в котором говорилось, что Джин ждет ребенка от одного из лидеров экстремистской организации «Черные пантеры». Лично я никогда не сомневался в своем отцовстве, но клевета губительно сказалась на состоянии Джин, и наша девочка родилась мертвой. С тех пор у Джин началось нервное расстройство. Каждый год в день смерти ребенка она пыталась покончить с собой.

В ответ на вопрос, почему актриса так болезненно реагировала на грязную клевету, он сказал:

— Потому, что официально она тогда еще оставалась моей женой, но главное — Джин боялась, что вся ее борьба будет сведена в глазах общественности к чисто сексуальным мотивам. Она не выносила даже мысли об этом. Вот почему она повезла тело ребенка в Маршалтаун в стеклянном гробике, да и на кладбище во время похорон девочка лежала в открытом гробу — чтобы все могли убедиться, что она была белокожей.

В ходе последовавшего затем расследования это заявление полностью подтвердилось. Оказывается, сам Эдгар Гувер, тогдашний шеф ФБР, был режиссером этой провокации. Он дал такую рекомендацию: «Джин Сиберг оказывает финансовую помощь «Черным пантерам» и должна быть нейтрализована. Ее нынешняя беременность дает возможность для такой попытки». Затем отделение ФБР в Лос-Анджелесе организовало публикацию заметки в газете «Лос-Анджелес тайме», в которой была клевета в адрес актрисы. Эту акцию санкционировал Гувер, наложивший на проект провокации резолюцию: «План, предложенный Лос-Анджелесом, интересен». Из газеты эта клевета перекочевала затем в известный еженедельник «Ньюсуик». Так ФБР с помощью «свободной» американской прессы затравило неугодного властям человека. В связи с подобной грязной деятельностью бюро газета «Вашингтон пост» писала о «постоянно расширяющихся масштабах незаконного вторжения ФБР в частную жизнь, манипулировании прессой и нарушении конституционных прав».

ФБР создает в провокационных целях фиктивные прогрессивные организации, в которых орудуют его агенты, стравливает друг с другом различные левые объединения, шантажирует деятелей прогрессивного движения, дискредитирует их в глазах общественности. Газета «Нью-Йорк тайме» свидетельствует, что «ФБР имеет осведомителей в крупнейших органах массовой информации, университетах и благотворительных организациях».

Известно, что уже в 1956 году в ФБР имелась картотека с данными и отпечатками пальцев на 141 миллион американцев. Причем из них только 20 процентов были так или иначе связаны с правонарушениями, а 80 процентов, то есть 112 миллионов человек, были занесены в списки ФБР как «неблагонадежные» и «инакомыслящие». Между прочим, такая тенденция в американской жизни давно стала прочной традицией. Печально известный сенатор Джо Маккарти выискал в администрации президента США Трумэна минимум 200 скрытых коммунистов. С этого «открытия» и началась по всей стране «охота на ведьм» — травля инакомыслящих.

В одной упряжке с ФБР находится и Центральное разведывательное управление. По идее его функции не должны распространяться на Соединенные Штаты. Так было специально оговорено при создании ЦРУ в 1947 году. Но затем это благое пожелание было предано забвению, и сегодня управление заодно с ФБР травит американских инакомыслящих, раздувает миф о «советской угрозе», пытается подорвать прогрессивное движение в США и обвинить его в «связях с Москвой». Но и этого мало! Есть и другие вполне официальные организации, ведущие полицейский надзор за американцами. Например, армейская разведка. Казалось бы, ей нужно было бы заниматься совсем иными делами. Но нет, она тоже приглядывает за американцами. Есть еще в США так называемое Агентство национальной безопасности (АНБ), оно тоже бдительно следит за американскими гражданами, хотя его основной задачей при создании был сбор разведывательной информации. Вот сколько полицейских нянек у американского народа! Их количество и деятельность моральный климат страны отнюдь не улучшают и заметно влияют на быт и нравы. Причем такого рода посягательства на самые элементарные права человека стали нормой не только в полицейском и разведывательном аппаратах США. При президенте Никсоне Белый дом разработал тайный меморандум «Акции в отношении наших политических противников». В этом документе шла речь о необходимости составить «список врагов» администрации Никсона и о методах борьбы с ними. В меморандуме, в частности, говорилось:

«Настоящий меморандум посвящен тому, каким образом мы можем наиболее эффективно использовать факт нашего пребывания в Белом доме для акций против лиц, которые занимают оппозицию по отношению к нашей администрации. Перефразируя то же самое в более резкой форме — как мы можем использовать имеющийся в нашем распоряжении федеральный аппарат, с тем чтобы придавить наших политических противников. Вкратце порядок действия будет следующим: ведущих сотрудников Белого дома следует запросить, кому, по их мнению, мы должны осложнить жизнь. Координатор операции должен затем определить, какого рода связи имеются у данных лиц с федеральным правительством и как мы сможем придавить их наилучшим образом (используя в этих целях федеральные субсидии, федеральные контакты, судебные иски, судебные расследования и т. п.). Координатор операции должен иметь полную поддержку со стороны руководства агентств или министерств при ведении дела того или иного лица».

Этот своего рода выдающийся документ как бы анатомирует всю систему политического сыска и полицейской травли в США, и пример в данном случае подает Белый дом! Правда, иные могут сказать, что администрация Никсона, мол, исключение, другие не такие. Нет, такие же! После «уотергейтского дела» американские журналисты более тщательно покопались в истории Белого дома и обнаружили, что политический сыск, подслушивание и тому подобные методы борьбы с политическими конкурентами были на вооружении и других американских президентов.

Вот и получается такая история: в стране, из которой громче всех раздаются призывы в защиту прав человека, положение с этими правами более чем сомнительное. Как бы подытоживая наш разговор на эту тему, американский еженедельник «Роллинг стоун» высказывает следующее мнение:

«Для значительных слоев населения Соединенных Штатов права человека — это «сахар вприглядку», иллюзия с маленьким содержанием. Миллионы американцев не имеют возможности трудиться, лишены достойного жилища, приличного образования, должной охраны здоровья, соответствующего питания и работы в пожилом возрасте. Для всех этих людей права человека просто не существуют... Можно констатировать очевиднее: права человека и в самом деле существуют в Соединенных Штатах — для малюсенького меньшинства. Но бревно в нашем глазу, наш фатальный изъян заключается в том, что права «на жизнь, свободу и стремление к счастью» лишены миллионы наших граждан...»

И, наконец, последнее уточнение, его сделал писатель Гор Видал: «Нет вам в Америке свободы, если у вас нет денег... Практичные люди, сочинившие конституцию в 1787 году, создали утонченный механизм, который — тут подремонтированный, там подправленный — защищает собственность вот уже почти двести лет...»

А как относятся американцы к своей стране и своим властям? Мои многочисленные встречи и беседы в США, впечатления разных лет позволяют мне попытаться ответить на этот вопрос. Как правило, американец настроен патриотично, он гордится необъятными просторами родной страны и ее богатством. Он гордится ее историей. Пусть она исчисляется только двумя веками, все равно американец видит в ней эпоху невиданно бурного роста, который он объясняет трудом и талантом человека, и тоже очень этим гордится.

Иначе, без особого почтения и уважения, относится американец к властям, особенно к центральным, то есть федеральным. На то есть немало причин. Ну, скажем, всегдашнее недовольство налогоплательщика. Каждый считает, что налоги слишком высоки. Действительно, военные расходы страны и ее огромный бюрократический аппарат требуют много денег. Вот рядовой гражданин США и полагает, что на его шее сидит слишком много нахлебников, и винит он в этом центральную власть, то есть Вашингтон. Не способствуют укреплению авторитета руководителей страны и бесконечные политические скандалы, коррупция как среди законодателей, так и среди высших чинов исполнительной власти.

Такого рода обстоятельства весьма очевидны, они, можно сказать, лежат на поверхности. Но есть еще одна причина довольно прохладного отношения американца к официальным властям, она, по-моему, более основательна и глубинна. Дело в том, что за этой видимой каждому властью стоит пусть и неофициальная, но зато настоящая, хотя и невидимая, правящая сила. Мне кажется, что американцы это понимают. И не оттого ли почти половина избирателей обычно не участвует в выборах президента США? Они понимают, что в конечном итоге это будет не их выбор и что судьба страны зависит отнюдь не от хозяина Белого дома. Еще Т. Драйзер писал в свое время, уже далекое от наших дней: «Зачем голосовать? Все равно власть находится и будет находиться в руках трестов и картелей».

В книге Э. Костикяна «Как завоевать голоса — политический процесс в 1980 году» говорится: «Когда губернатор штата Нью-Йорк избирается приблизительно 18 процентами граждан, имеющих право голоса, губернатор штата Нью-Джерси — 15 процентами, мэр города Нью-Йорка —12 процентами, а президент США — 27 процентами, мы приближаемся опасно близко к той точке, когда избираемые нами власти перестают быть законными». Оправданное беспокойство, если судить по этим цифрам. А если задуматься над сутью проблемы? Есть же вполне устойчивая, несменяемая и все решающая невидимая власть!..

Начнем с того, что широко известно: любой претендент на выборный пост в США нуждается в деньгах, поскольку избирательная кампания затея очень дорогостоящая. Выборы президента страны требуют в наше время от кандидата более двухсот миллионов долларов, поскольку выливаются в кампанию всеамериканскую. Кто может давать такие деньги? Большой бизнес. Известно, например, что клан Рокфеллеров в XX веке пожертвовал в фонд республиканской партии более 250 миллионов долларов. В ходе избирательной кампании 1978 года (были частичные выборы в конгресс) нефтяные компании Техаса дали своим кандидатам 20 миллионов долларов.

Кандидатов на выборные должности все видят, так же как все видят потом избранных на разные посты, а вот те, кто дает на это деньги, остаются за кулисами, в тени, но их хорошо знают берущие у них доллары политики. Эта кровная финансовая связь бизнеса с официально правящей верхушкой никогда не прерывается и выражается в разных формах. Одна из них — так называемый лоббизм.

Слово «лобби» переводится с английского как коридор, вестибюль, фойе. Когда-то именно в этих людных местах агенты большого бизнеса атаковали со своими требованиями законодателей. Сегодня дело поставлено солиднее. Предприниматели имеют в Вашингтоне свои вполне официальные представительства, каковых насчитывается свыше 500 (!), в них трудятся более 15 тысяч (!) лоббистов, то есть по 28 на одного конгрессмена! Знающая почти обо всем американская статистика сообщает, что за пять лет количество лоббистов возросло почти в два раза. В 1960 году Форд, например, имел трех лоббистов в Вашингтоне, а к концу 70-х годов — сорок! Если взять такую сферу деловой деятельности, как гражданская авиация, то можно отметить, что свои лобби в американской столице имеют 77 авиакомпаний.

Способы давления на законодателей самые разные — и убеждение, и взятки, и шантаж, и подарки... Но главное, конечно, деньги. Один из американских политиков еще давным-давно сказал: «Честный политический деятель — это тот, кто, будучи однажды купленным, продолжает оставаться таковым». Законодатели отрабатывают доллары, выданные им в ходе избирательных кампаний, и получают новые подачки — на свою жизнь и деятельность. «Следуя американской традиции добиваться материального благополучия, многие сенаторы и члены палаты представителей рьяно стремятся нажить капитал»,— пишут в книге «Дело против конгресса» американские публицисты Дрю Пирсон и Джек Андерсон.

Обсуждается, например, в сенате законопроект о некоторых изменениях в налоговой политике по отношению к корпорациям. Один за другим выступают сенаторы со своими предложениями, конкретными поправками к выдвинутому проекту. Обычная процедура. Но вдруг она нарушается. Слово берет сенатор Эдвард Кеннеди. В интересах своей политической борьбы он весьма убедительно доказывает, что за предложенными поправками скрываются интересы крупнейших монополий, таких, как «Мобил ойл», «Юниройял», «Локхид», «Макдонелл дуглас», «Литтон индастриз», «Трансамерика корпорейшн» и другие. В случае принятия поправок каждая из них выгадывает многомиллионные суммы. Нет сомнений в том, что от них кое-что перепадет и сенаторам, выдвинувшим поистине «золотые» поправки к обсуждавшемуся законопроекту. Подобные прения проходят постоянно, но такие разоблачения, какие сделал Э. Кеннеди, случаются редко. Видимая власть послушно проводит в жизнь интересы настоящей власти, невидимой. В выступлениях сенаторов в пользу монополий мы видим конечный результат работы разных лобби, главный принцип которых газета «Нью-Йорк тайме» сформулировала так: «Всякий, кому понадобится какой-либо закон, может купить этот закон за наличные деньги».

Надо еще учитывать, что конгрессмены не просто находятся под сильным давлением лоббистов, но и сами зачастую являются весьма заинтересованными людьми. По официальным данным, две трети членов американского конгресса имеют значительные интересы вне конгресса. То есть многие законодатели не только проводники политики бизнесменов, но и их братья по духу. Невидимая постороннему глазу деятельность конгрессменов и лоббистов определяет весь ход работы политической машины. А видимую ее часть можно сравнить с вершиной айсберга, масса которого, как известно, на девять десятых находится под водой. Недаром журнал «Бизнес уик» отмечает, что «ни число зарегистрированных лоббистов, ни расходуемые ими суммы не дают правильного представления о масштабах закулисной активности в Вашингтоне».

Лобби — типично американское явление, нам, советским людям, неведомое. Как и многие другие подобные обстоятельства, оно требует не поверхностного взгляда, не голословного осуждения, а внимательного рассмотрения и анализа. Апологеты американского образа жизни могут сказать, что лобби существуют для того, чтобы информировать конгрессменов, доводить до них мнение самых разных слоев общества. В самом деле, в Вашингтоне есть лобби не только деловых кругов страны, но и многих профессиональных и общественных организаций, а также других стран (своего рода дубликаты посольств с целью воздействия на американский конгресс). Но любопытно, что сами американцы деятельность вашингтонских лобби отнюдь не популяризируют. Мне ни разу не составило большого труда попасть в длинные коридоры и просторные кабинеты, в которых хозяйничают конгрессмены. Я встречался с ними, беседовал, обедал... А ведь с лоббистами столь просто такие контакты не установишь. Во-первых, потому, что они по роду своей специфической деятельности обычно сами ищут контактов с нужными людьми. Во-вторых, вся их работа протекает как бы в полузасекреченной форме, хотя они официально зарегистрированы в Вашингтоне.

Сенатор Рибиков утверждает, что «конгресс и общественность должны знать, кто пытается оказывать свое влияние и на кого, с какой целью». Благое пожелание!.. Как только такие пожелания осуществляются, в Вашингтоне, как правило, случается очередной политический скандал. Одним из них стал, например, сеульский «уотергейт», или «кореягейт». Такие словосочетания пришли на ум бытописателям Вашингтона по аналогии с так называемым «уотергейтским делом», в результате которого президент США Никсон был вынужден покинуть свой пост. А корейский элемент в названии нового скандала тоже не случаен, ибо он связан с южнокорейским лобби при американском конгрессе. На примере этого дела ясно виден механизм работы так называемых лобби.

Главным южнокорейским лоббистом в Вашингтоне был Пак Тон Сун, числившийся бизнесменом. Он провел в Вашингтоне несколько лет и прославился своим широким образом жизни. Сорил деньгами направо и налево, устраивал роскошные приемы, основал фешенебельный «Джорджтаунский клуб» (вложил в это начинание 3 миллиона долларов!) для столичной знати. Все это делалось с одной целью — приобрести влияние в американском конгрессе. Потом выяснилось, что за ширмой такой светской жизни Пак Тон Сун развил активную деятельность, привлекая конгрессменов на службу интересам южнокорейских правителей. В ход шло все, вплоть до взяток. И год за годом такого сорта лоббизм приносил нужные плоды. Вашингтон отпускал все новые и новые средства в счет «помощи» Сеулу (12 миллиардов долларов за 20 лет). Из этих миллиардов Сеул выделял миллионы Паку на подкуп вашингтонских законодателей. Несложный кругооборот!

Неизвестно, сколько бы еще лет шиковал в Вашингтоне ловкий Пак, но дело случайно дошло до уголовщины. В отношениях с ловким лоббистом запуталась некая миссис Хоуве, руководительница штата сотрудников жены американского президента Форда. Вместе с этой «руководительницей» запутался и ее муж Джеймс Хоуве, который в результате покончил с собой. Началось следствие. Выяснилось, что Пак был агентом сеульской разведки. Выяснилось, что в сетях у него были 115 (!) бывших и нынешних членов конгресса. Комиссии конгресса по вопросам этики пришлось в связи с делом Пака опросить всех (I) конгрессменов. И обижаться им было не на что. Один из них, Уолтер Флауэрс, сказал: «Будем откровенны — всегда можно что-то откопать, когда ты роешься в грязном белье 435 парней и девушек в палате и еще 100 парней в сенате. Такова уж Америка!» Остается добавить, что Пак благополучно вернулся в Сеул, а в Вашингтоне скандал постепенно замяли.

Еще более широким размахом (и еще более глубоким влиянием) отличается деятельность произраильского лобби в Вашингтоне, о котором мы уже упоминали в очерке о национальном вопросе. В США считают, что оно, например, воздействует на две трети сенаторов! Это лобби одно из самых могущественных в американской столице. Среди других «иностранных» лобби можно упомянуть бурную деятельность в Вашингтоне представителей расистов ЮАР, не без успеха убеждавших и подкупавших законодателей.

О сути лоббизма говорит и скандал с Билли Картером, братом президента США Дж. Картера. Это свое родство ловкий Билли быстро обратил в доллары. Представители одной арабской страны не пожалели 220 тысяч долларов в обмен на то, что Билли обещал им провернуть в США их делишки. Типичный пример торговли влиянием! Было оно у Б. Картера на своего брата-президента или нет, вопрос проблематичный, но тем не менее одна сторона (давшая 220 тысяч) польстилась на это влияние, другая (Билли) этим обстоятельством воспользовалась. Делал это Б. Картер тайно, но потом все всплыло на поверхность, и ему, поскольку он стал лоббистом иностранного государства в Вашингтоне, пришлось, как это положено по закону, зарегистрироваться в министерстве юстиции США в качестве агента правительства этой страны. Эта весьма запоздавшая регистрация спасла его от судебного преследования, но не спасла Белый дом от скандала, который газета «Вашингтон пост» назвала «национальным кошмаром», а телекомпания Си-Би-Эс объявила по этому поводу, что «Белый дом барахтается в кипятке».

Журнал «Тайм» назвал статью о лоббизме так: «Новая вашингтонская игра на миллиарды долларов — кто кем руководит». В этом определении вызывает сомнение выражение «новая игра». Не такая уж она новая. И это вовсе не игра! Но в целом смысл происходящего процесса схвачен верно: миллиарды долларов идут на то, чтобы политическая машина работала в пользу тех, кто их дает. Журнал отмечает, что в Вашингтоне наблюдается «поразительный рост влияния различных лобби». Что практически означает этот «поразительный рост»? Журнал писал, что в связи с этим ростом «президент Картер встречался с серьезными трудностями при проведении законопроектов через конгресс, а сам конгресс стал неуправляемым». Нет, не совсем так! Он вполне управляем, но вопрос вот в чем: кем он управляется?! Ответ на этот вопрос дает хотя бы такой пример.

По всей стране нарастает возмущение тем, что фабриканты огнестрельного оружия превратили США в стреляющие Штаты Америки. Любой человек может купить огнестрельное оружие по вполне доступной цене. Общеизвестны ужасные последствия такого положения. Казалось бы, законодатели в Вашингтоне, эти «избранники народа», должны были бы обратить внимание на создавшуюся ситуацию, прислушаться к голосу возмущенных американцев. Но нет! За десять лет конгресс США четырнадцать раз отвергал законопроекты об установлении контроля за продажей огнестрельного оружия. За спиной голосующих «против» конгрессменов стоят лобби фабрикантов этого оружия. Ну, и, разумеется, таких средств еще больше у корпораций, производящих истребители, бомбардировщики, подводные лодки, ракеты... Их лобби самые богатые и влиятельные в Вашингтоне. Хозяева этих лобби — подлинная невидимая власть.

Механизм связи лобби корпораций, работающих на войну, с конгрессом сложнее, чем у прочих компаний. Сложнее и эффективнее! Потому что эти лобби входят составной частью в тот огромный всеамериканский феномен, который назван военно-промышленным комплексом, или ВПК. Уж если что в США и олицетворяет реальную силу, так это именно ВПК. Вот его основные части: министерство обороны США — Пентагон, американский конгресс и опутавшие его лобби, военная промышленность.

В сложном, но хорошо отработанном механизме ВПК, в таком его звене, как конгресс, надо выделить четыре комиссии — две в сенате и две в палате представителей. Это комиссии по делам вооруженных сил и по ассигнованиям. От них прежде всего зависит выделение кредитов на вооружение. Председатели этих комиссий не последние люди в системе ВПК. Одним из таких деятелей в течение многих лет был Мендел Риверс, он возглавлял комиссию палаты представителей по делам вооруженных сил. По характеру своей службы он олицетворял видимую частицу той невидимой власти, какая на самом деле заправляет в США. И, находясь в центре общественного внимания, он был голосом этой невидимой и обычно молчаливой власти, выражал ее, можно сказать, философию. Только поэтому мы и вспомнили о Риверсе. Он ушел, как говорится, в мир иной, но его философия с ним не ушла, она осталась в основе ВПК.

О нем говорили: «Риверс один может вооружить и разоружить Америку». Но вооружал, конечно, не он один, а вот говорить, выступать в пользу гонки вооружений предоставили ему, такая уж была у него должность. Он и говорил. В свое время он советовал президенту Трумэну сбросить атомную бомбу не только на Японию, но и на корейскую землю. Настаивал на применении ядерного оружия и во Вьетнаме. Он говорил: «Мы сровняли с землей города в Германии и Японии во второй мировой войне. Я не знаю, чего мы церемонимся с Ханоем. Плевать я хотел на общественное мнение». Последнее утверждение более чем характерно не только для Риверса, но и для ВПК в целом, который всегда плюет на общественное мнение, ибо забота о прибыли превыше всего!

Риверс прибыл в конгресс из города Чарлстона (штат Южная Каролина). Местный бизнес не прогадал, послав его в Вашингтон. По воле Риверса до того тихий и патриархальный Чарлстон стал, пожалуй, самым милитаризированным американским городом. В нем создали: военно-воздушную базу, военно-морскую базу, ракетный полигон, военную верфь, учебную базу атомных подводных лодок, армейские и военно-морские склады, арсеналы, учебный центр морской пехоты, базу береговой обороны... И Риверс не одинок! Из четырехсот тридцати пяти избирательных округов, посланцы которых заседают в палате представителей, триста шестьдесят три имеют бюджет, основанный на военных ассигнованиях. Обо всех этих риверсах газета «Нью-Йорк тайме» пишет: «Их власть опирается на всемогущество милитаристского общества. Их рычаги — миллиарды долларов, идущие на военные контракты, и миллионы долларов, идущие на содержание военных баз. В этом — источник их политического господства. И не случайно военные базы сооружаются, а военные заказы размещаются именно в тех избирательных округах, представители которых входят в комиссии по делам вооруженных сил и по ассигнованиям».

Невидимая власть в США состоит из многих компонентов, принимает самые разные формы, о которых известно далеко не каждому. Так, например, лидеры делового мира США создали «Круглый стол бизнесменов», в эту организацию вошли руководители крупнейших корпораций страны. Как отмечает американская пресса, это объединение затмевает все другие совместные начинания предпринимателей. Первым председателем «Круглого стола бизнесменов» стал И. Шапиро, глава фирмы «Дюпон». Сидя за «Круглым столом», лидеры большого бизнеса диктуют свои интересы правительству и законодателям. Для участников такого «стола» не является проблемой общение с членами палаты представителей, сенаторами, министрами и самим президентом США. Американский журнал «Форчун» пишет: «Руководитель крупной компании всегда может заставить себя выслушать: перегруженные делами политики и чиновники отменяют любые заранее запланированные встречи, чтобы увидеться с главой «Дженерал моторс» или «Интернэшнл бизнес машинз». Сегодня Реджиналд Джоунс из «Дженерал электрик», Шапиро и ряд других имеют возможность и активно проводят «политику убеждения» на самом высоком правительственном уровне. Они часто встречаются и с президентом США».

Еще более затененной сферой невидимой власти в США являются так называемые клубы. Их существование — давняя традиция, завезенная еще переселенцами из Англии. В США много самых разных клубов, но мы обратим внимание на те из них, которые объединяют деловых людей. В своем романе «Титан» Драйзер так описывает клуб «Юнион лиг», объединяющий лидеров бизнеса в Филадельфии:

«Среди сидевших за столом были люди дородные и тощие, высокие и приземистые, темноволосые и блондины; очертанием скул и выражением лиц некоторые напоминали тигра или рысь, другие медведя, третьи лисицу; попадались и угрюмые бульдожьи физиономии, и лица снисходительно-величественные, смахивающие на морды английских догов. Только слабых и кротких не было в этой избранной компании».

Деловую элиту США объединяют сорок клубов бизнесменов, в которые, как считают, входит около шести тысяч ведущих деловых людей страны. Автор книги «Богачи и сверхбогачи» Ф. Ландберг утверждает: «Чтобы узнать, кто же в действительности приводит в действие рычаги управления государством и в какой последовательности, достаточно выписать имена всех членов закрытых нью-йоркских клубов. Затем добавить фамилии тех, кто принадлежит к таким же клубам в Бостоне, Филадельфии, Чикаго, Питтсбурге, Вашингтоне, Кливленде и так далее. Вычеркнув повторяющиеся имена, мы получим тот список, который нужен». Ф. Ландберг считает, что клубы в управлении страной важнее, чем американский сенат.

Клубы эти — заповедные места. Сюда посторонним вход закрыт. Даже американские средства информации, при всей их пронырливости не в силах преодолеть заслон секретности этих своеобразных заведений, где представители невидимой власти вершат свои дела в непринужденной атмосфере роскошного досуга. Как-то журнал «Бизнес уик» привел такое откровение одного, американца: «А знаете, почему Никсон стал президентом? Потому, что компания парней, собравшихся в «Клубе богемы», договорилась, что он должен стать президентом США». Этому закрытому заведению уже более ста лет, объединяет оно отнюдь не богему, а деловую элиту Калифорнии и является, по выражению журнала «Бизнес уик», «одним из самых престижных, в стране бастионов преуспевающих бизнесменов и политиков». Еще президент США Гувер, который сам был членом этого клуба, назвал его «величайшим собранием представителей бизнеса и высшей политики». Любопытно, что американский социолог У. Домхофф, написавший книгу о «Клубе богемы» и других подобных заведениях в ее заголовок вынес слова: «Исследование о сплоченности правящего класса». Он же, кстати, сообщает, что-именно в «Клубе богемы» в 1942 году было принята решение о производстве атомной бомбы. Вот какие проблемы решаются за плотно закрытыми дверьми фешенебельных клубов. Их кастовый характер и абсолютная секретность лишний раз говорят о том, как катастрофически далеки от народа и общественного мнения подлинные хозяева Америки.

Будучи лидером капиталистического мира, Соединенные Штаты преуспели в создании центров невидимой власти не только у себя дома, но и в международном масштабе. Последние, разумеется, действуют под эгидой США. Одним из подобных объединений является так называемый «Бильдербергский клуб». Лондонская газета «Таймс» писала о нем: «Это замкнутая группа самых богатых и самых влиятельных в экономическом и политическом отношении людей западного мира. Они встречаются секретно, чтобы выработать план событий, которые затем происходят как бы сами собой». Газета указывает, что ни Рокфеллер, ни Ротшильд не пропустили ни одной встречи членов этого клуба. Лидеры капиталистического мира ведут там не только разговоры о бизнесе, но и активно проводят международную политику. Уже на своей первой встрече в 1954 году члены «Бильдербергского клуба» в числе других обсуждали вопросы: «Как защитить Европу от коммунизма», «Какую политику следует проводить по отношению к Советскому Союзу». В 1955 году клуб обсуждал «влияние коммунистов на Западе», в 1956 году — «коммунистическую опасность в Азии». В ходе последней был поставлен и такой вопрос: «Нельзя ли использовать в качестве союзника Запада против СССР Китайскую Народную Республику?»

В 1973 году была создана так называемая «трехсторонняя комиссия» — новый наднациональный международный совет большого бизнеса, среди его основателей были финансовые группы Рокфеллера, Моргана, Ротшильда и другие. Он объединил интересы монополистов США, Европы и Японии. У «Бильдербергского клуба» и у «трехсторонней комиссии» есть любопытная функция, которую газета «Таймс» охарактеризовала так: «Приготовительный класс для ведущих западных лидеров». Через этот своеобразный «класс» прошли многие, в том числе Маргарет Тэтчер, Жорж Помпиду, Джимми Картер... Автор книги «Настоящие хозяева мира» Луис Гонсалес Мата пишет в этой связи о Картере: «Безвестный политикан из провинции, производитель и продавец арахиса, занимающийся в свободное время чтением проповедей, был «открыт» дирекцией «трехсторонней комиссии» и катапультирован с помощью мастерской рекламной кампании».

Нет, недаром американские президенты обычно с таким почтением относятся к узкому, замкнутому и недоступному сообществу лидеров делового мира. Никсон, например, польстил им, заявив, что президентом США может быть всякий, но лишь немногие могут стать президентом «Клуба богемы». Лучше о власти видимой и невидимой, пожалуй, не скажешь!

Самый крупный американский пассажирский самолет «Боинг-747», принимающий на борт более трехсот пассажиров, отправлялся в рейс по маршруту Нью-Йорк — Лос-Анджелес. Точно в срок лайнер взял курс на запад. Через полтора часа полета (а до Лос-Анджелеса по расписанию пять часов — поперек континента, через всю Америку) бархатный баритон командира корабля спокойно объявил через местную радиосеть: «Из-за неисправности машины самолет возвращается в Нью-Йорк. Не курить! Просим пристегнуть ремни!»

По салону забегали стюардессы, собирая тарелки, фужеры, рюмки... Возможно, мне это показалось, но их всегда профессионально симпатичные и уверенные лица выражали больше беспокойства, нежели у пассажиров, поскольку стюардессы, видимо, знали о случившемся неведомые нам подробности. Но как бы то ни было, и пассажирам было понятно, что такую громадину, как «Боинг-747», посадить можно далеко не на всякий аэродром, а только на такой, где есть для него специальная взлетно-посадочная полоса. Была ли возможность приземлиться где-то поблизости или нет, не знаю, но вскоре радио снова сообщило, что самолет держит курс на Нью-Йорк. Итак, мы летели еще полтора часа, теперь уже в обратном направлении. Время от времени самолет вздрагивал и хрипел. Возможно, и при обычном полете с ним порой случается такое, но в те минуты любые отклонения от нормы, конечно, были особенно ощутимы.

Полтора часа я имел возможность наблюдать за пассажирами в этой необычной ситуации. Они (во всяком случае, большинство из них) были американцами. Скажу сразу: никаких происшествий в салоне не случилось. Пристегнувшись ремнями, все спокойно сидели на своих местах, не докучали стюардессам вопросами. Те, разумеется, тоже не делились с пассажирами своими мыслями.

В Нью-Йорке приземлились благополучно и пересели в другой, точно такой же лайнер. В него перешел и наш экипаж. Тот же самый баритон извинился перед пассажирами за случившееся, и мы второй раз за день взяли курс на Лос-Анджелес. Правда, должен добавить, что часть пассажиров осталась в Нью-Йорке, решив в этот день больше судьбу не испытывать. Так сделала, например, и моя соседка по самолету, сказав: «Нет, на сегодня с меня хватит, полечу завтра». Кстати, опытные служащие авиалинии, видимо, ожидали, что часть пассажиров сойдет в Нью-Йорке: у выхода из самолета стояли две конторки, за одной регистрировали тех, кто решил продолжать полет, за другой — остающихся.

Через несколько минут после того, как мы снова вылетели из Нью-Йорка, мне из переднего ряда передали большой лист бумаги с подложенной под него картонкой. Это был написанный кем-то от руки текст благодарности экипажу лайнера за предотвращение катастрофы и мягкую посадку в Нью-Йорке, все пассажиры подписывались под ним.

Может быть, на основании одного такого случая рискованно делать обобщения, но все же мне кажется, что американец не принадлежит к робкому десятку и ему не откажешь в разумности. Ведь пассажиры того злополучного рейса подобрались случайно, то есть в какой-то степени отражали лицо нации. Они вели себя достойно и спокойно. Не испугались.

Этот случай навеял и невеселые мысли. Страх — эмоция разрушительная. Овладев человеком, он лишает его главного — чувства собственного достоинства. Овладев коллективом, он лишает его признаков цивилизованного общества. Страх в США еще не успел отравить всю атмосферу, но процесс нагнетания страха идет полным ходом. Это хорошо, что американский народ не из пугливых, но сколько можно его стращать?

Не я первый обратил внимание на это печальное явление. Газета «Нью-Йорк тайме» писала: «Страх каждой страны, что другая может выстрелить первой, может превратить любой кризис в кошмар». Американский сенатор Джордж Макговерн прямо назвал активизацию милитаристских сил в США кампанией устрашения конгресса и американского народа. Он напомнил, что в прошлом уже были подобные попытки запугать американцев «отставанием США в военной области» и «советской угрозой». После всего этого, спросил сенатор, не должны ли мы, американцы, быть настроены более скептически к нынешней кампании запугивания?

На этот разумный вопрос американская действительность не дает, к сожалению, однозначного положительного ответа. В результате изучения общественного мнения журнал «Тайм» констатирует: так же, как в старину верили в светопреставление, так сейчас немало американцев убеждены в неизбежной гибели западной цивилизации. В полном соответствии с американскими нормами жизни из этого убеждения проистекают факты поистине умопомрачительные. Тот же самый «Тайм» сообщает: «В этой связи возник процветающий бизнес, предоставляющий в распоряжение этих людей все, начиная от справочных бюллетеней, дающих людям советы, как выжить, и земельных участков для строительства убежищ и кончая продажей им пакетов, содержащих двухгодичный запас продовольствия». Корреспонденты другого американского журнала, «Ньюсуика», пишут из разных концов страны о том, что люди «накапливают запасы продовольствия, задраиваются, прячутся от будущих пожаров... Какой бы конец света им ни предрекали, эти люди, желая уцелеть, строят укрепленные загородные дома, заказывают специальное оборудование».

«Тайм» назвал свою статью на эту тему так: «Планирование апокалипсиса», а «Ньюсуик» — «Бум в ожидании светопреставления». Почему вдруг бум? Да потому, что мы имеем дело все с той же Америкой! На страхе, панике развился бизнес «выживания». Книга, дающая советы «людям, желающим выжить», разошлась в США тиражом в два с половиной миллиона экземпляров. Растут, как грибы, специальные убежища с запасами оружия и провианта. Их строят и продают запуганным американцам предприимчивые дельцы. Занимающиеся этим специфическим бизнесом фирмы процветают. Примечательно, что явление это не новое, лет двадцать назад, в разгар «холодной войны», в Соединенных Штатах успели понастроить 230 тысяч бомбоубежищ.

Проследим эволюцию нагнетания страха в США. В основе ее лежит миф о «советской угрозе», а подкрепляется этот миф «фактами», которые каждый раз опровергаются самой жизнью. И тем не менее процесс запугивания целой нации идет своим ходом.

Итак, 50-е годы. Кампания военного психоза в США идет под лозунгом американского «отставания в бомбардировщиках» (это, разумеется, при сравнении с советскими военно-воздушными силами). Вскоре американская сторона была вынуждена официально признать, что число советских бомбардировщиков завышено в три-четыре раза. Но еще до этого вынужденного признания дело было сделано: военно-промышленный комплекс добился роста производства бомбардировщиков.

60-е годы. Развернута кампания по поводу «ракетного отставания» США от Советского Союза. В связи с этим снова принимаются крупные военные программы и идет гонка ракетного вооружения. И уже затем опять признается, что советская «ракетная угроза» была завышена в тридцать (!) раз.

Не принесли изменений к лучшему и 80-е годы, мир и сегодня является свидетелем процесса запугивания американского народа все по тому же принципу. На сей раз речь шла о новом американском оружии — нейтронной бомбе.

И, наконец, наиболее яркий пример — борьба сторонников и противников разрядки в связи с переговорами об ограничении стратегических вооружений. И здесь, в этой сфере, главное оружие милитаристских сил — провокационная ложь о «советской угрозе» и «советском преимуществе». В данном случае эта ложь принимает масштабы еще более внушительные. Это не случайно. Именно вокруг договора об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ) и разгорелась главная битва между силами разрядки и милитаризма.

Уже более десяти лет назад представители СССР и США впервые сели за стол переговоров об ограничении стратегических вооружений. Долгий путь. Немало трудностей было преодолено. Немало еще предстоит преодолеть. Но цель оправдывает все затрачиваемые усилия. Любому здравомыслящему человеку, даже далекому от политики, ясно, что суть этих переговоров сводится к тому, чтобы обуздать колоссальные военные расходы. Человечество устало сидеть на горах накопленного оружия, устало отдавать свои силы и средства на пополнение ядерных арсеналов. Сегодня в мире насчитывается 22 миллиона солдат, 60 миллионов человек связано с военной деятельностью, 40 процентов всех расходов на научные исследования идут на военные цели. Все эти усилия выливаются в суммы поистине фантастические: каждый день на нашей планете тратится на военные приготовления свыше миллиарда долларов.

Главную опасность человечеству представляет ядерное оружие. Оно же забирает и львиную долю военных расходов. Последнее обстоятельство можно расшифровать и так: наибольшие военные расходы приносят и наибольшие прибыли поставщикам смертоносных средств ведения войны. Это они и их многочисленные адвокаты на Западе пытаются подорвать процесс разрядки, в частности — достижение договоренности об ограничении стратегических вооружений.

Злонамеренные упражнения на тему о «советской угрозе» корнями своими уходят в те самые взрывоопасные международные ситуации, которые создавались в разные периоды силами реакции и милитаризма. Именно с помощью этого пугала развязали руки Гитлеру в Мюнхене. И все о той же «угрозе» вопили нацистские агрессоры, напав на нашу страну. Под такой же пропагандистский аккомпанемент создавался блок НАТО. В годы «холодной войны» небезызвестный Джон Фостер Даллес, бывший с 1953-го по 1959 год государственным секретарем США, как-то изрек: «Чтобы заставить страну нести бремя, с которым связано содержание мощных вооруженных сил, необходимо создать эмоциональную атмосферу, родственную психологической обстановке военного времени. Надо создать представление об угрозе извне». Уроки Даллеса не пропали даром, в наши дни некий Эдвард Лефевр, один из деятелей корпорации «Дженерал дайнэмикс», заявляет: «Нужно, чтобы люди верили в существование долговременной угрозы». Смысл этого повторенного сегодня урока Даллеса заключается в том, что корпорация эта один из главных подрядчиков Пентагона, она зарабатывает на гонке вооружений миллиарды долларов!

Запугивание американца якобы существующей «советской угрозой» является главным методом и в борьбе против ограничения стратегических вооружений. Враги договора, намеренно искажая истину, утверждают, что договор выгоден нам больше, чем Соединенным Штатам, что Советский Союз намерен добиться односторонних военных преимуществ. Этот провокационный прием не нов. То же самое заявляли в 1963 году противники договора между СССР, США и Англией о запрещении ядерных испытаний в трех сферах, а в 1972 году — противники первого соглашения об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-1). Можно привести еще немало аналогичных примеров. До каких же пор милитаристским силам в США будет позволительно так нагло обманывать свой народ и играть судьбами мира?! До каких же пор они, рассудку вопреки, будут выступать против любой мирной инициативы, коль скоро она исходит от Советского Союза?!

Милитаристские силы США еще раз заявили о себе на весь мир, выступив с так называемой «президентской директивой № 59», провозглашающей новую «ядерную доктрину». В чем же ее суть? Американские стратеги раньше утверждали, что наличие ракетно-ядерного оружия гарантирует мир, что оно, мол, создает «равновесие страха». И получалось, что Соединенным Штатам и их союзникам по НАТО надо вооружаться во имя... мира. Если же следовать духу и букве директивы № 59, речь идет о том, чтобы узаконить применение ядерного оружия, отучить людей от страха перед ним. Цель поставлена такая: США должны быть «в состоянии вести продолжительную, но при этом ограниченную термоядерную войну», в ходе которой в первую очередь будут поражаться те заранее намеченные объекты, которые авторы новой доктрины сочтут «военными».

Министр обороны США Г. Браун выступил с речью, в которой официально сформулировал новую ядерную стратегию и поведал об истории ее возникновения. Оказывается, еще в 1977 году Картер отдал распоряжение о пересмотре политики выбора объектов для ядерных ударов по Советскому Союзу. В результате и родилась директива № 59. Г. Браун заявил, что министерство обороны США стремится «усилить гибкость наших планов в целях как можно более полного использования возможностей наших сил», в том числе «в крайне неопределенных и хаотичных условиях ядерной войны». Он пытался доказать, что новая стратегия не является стратегией первого удара, однако его же собственные разъяснения говорят о том, что президентская директива исходит из возможности нанесения «превентивного» ядерного удара. То же самое и с тезисом об «ограничении» характера ядерной войны. Г. Браун признал: «Мы знаем, что контролируемый ограниченный удар вполне может, и, по моему мнению, это весьма вероятно, перейти в полномасштабную ядерную войну». Не случайно газета «Нью-Йорк тайме» отмечала, что новая доктрина «основана на весьма шатких основаниях».

Что же скрывается за всей этой словесной эквилибристикой? Во-первых, стремление усыпить общественное мнение, приучить людей к мысли о возможности такой войны. Во-вторых, за этими планами стоят те же силы, какие взвинчивают гонку вооружений любой ценой, любыми средствами. Провозглашение этой доктрины преследует цель добиться новых ассигнований на ракетно-ядерное оружие, в частности на производство ракет MX и «крылатых» ракет. Речь шла об огромных суммах. Так, расходы на развертывание системы MX оценивались, по предварительным подсчетам, в 30—50 миллиардов долларов.

Обращает на себя внимание не только суть новой милитаристской доктрины, но и обстоятельства, сопутствовавшие ее объявлению. Английская газета «Гардиан» отмечала, что «правительства других стран НАТО узнали об изменении ядерной стратегии США только из газет». А ведь на территории этих «других» стран находится американское ядерное оружие. Что же, им отведена роль только ракетно-ядерного полигона?! Заокеанским стратегам не мешает прислушаться к тому, как их новые замыслы были встречены мировой общественностью. Так, западногерманская газета «Штутгартер цайтунг» писала: «Нам предлагают ограниченную атомную войну, или так называемую «ограниченную преисподнюю», как будто тем самым можно гарантировать жизнь!»

О «новой ядерной стратегии» было объявлено в те самые дни, когда весь мир скорбно отмечал 35-ю годовщину американских атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Что это? Пророческое знаменательное совпадение или же циничный психологический расчет авторов новой доктрины? Как бы там ни было, и до них, наверное, докатилось эхо массовых выступлений во многих странах мира, участники которых требовали, чтобы трагедия Хиросимы и Нагасаки больше никогда не повторилась.

В проводимой милитаристской кампании дозволяется самая, казалось бы, беспардонная ложь, видимо, по принципу: ври-ври, что-нибудь да останется. Чего стоят, например, разговоры о «гуманности» нейтронной бомбы! Или, скажем, откуда, из какого пальца, отставной американский генерал Кигэн высосал такие цифры: в случае ядерной войны на одного погибшего русского придется 35—40 убитых американцев? Ну, это ладно, отставной деятель, можно сказать, безответственный. А вот уже вполне ответственное лицо — Ричард Пайпс, глава группы в консультативном совете при президенте США. Пайпс заявил, что Советский Союз якобы делает ставку в своей военной доктрине на «уничтожение американского общества» (!).

Почему в США даже официальным лицам позволительны такие провокационные заявления?! Когда ездишь по Соединенным Штатам, то видишь, что подобные сентенции бесследно не проходят, многие американцы в той или иной степени уже находятся под влиянием злонамеренной пропаганды, развернутой во всю мощь военно-промышленным комплексом. Кампания эта прессой и телевидением не ограничивается. Многие книги и фильмы делаются явно не без участия писателей и режиссеров, связанных с Пентагоном. К тому же военно-промышленный комплекс зорко следит за деятельностью тех, кто пытается выступать за разумный подход к современной ситуации в мире.

И вот результат: вирус страха постепенно заражает общество. В недавно вышедшей в США книге «Канун Судного дня» американский публицист Сидней Лэнс подробно анализирует это явление. Он, например, пишет:

«С самого начала упование на большую бомбу как краеугольный камень американской мощи было иллюзией. Однако, подобно азартным игрокам, власть имущие в США сохраняли свою иллюзию, повышая ставки в игре. Вместо того чтобы задуматься над последствиями этого просчета, они продолжали хвататься за каждую новую технологическую новинку. После атомной бомбы — за водородную бомбу, твердое ракетное топливо, систему противоракетной обороны, ракеты с разделяющимися головными частями — и все с единственной надеждой, что это может гарантировать победу».

«Может даже показаться удивительным, что разрядка вообще продолжает существовать»,— пишет американский публицист Артур Кокс, характеризуя мощные силы, двигающие милитаристскую политику в США. Силы эти в общем-то известны. Но нелишне напомнить, что лежит в их основе. Например, тесные взаимные связи и зависимость между Пентагоном и более чем 11 тысячами (!) промышленных компаний и исследовательских центров. Эти связи и зависимость пронизывают сегодня в США все общество. По официальным американским данным, 85 процентов членов конгресса имеют в своих избирательных округах крупные военные предприятия. Отсюда их постоянная заинтересованность в том, чтобы получить как можно больше заказов для владельцев этих предприятий.

Пентагон сегодня — это поистине гигантское чудовище, его масштабы не могут не потрясать. Он обладает богатством большим, чем 15 крупнейших американских коммунальных предприятий и 15 богатейших промышленных компаний, вместе взятых. За послевоенные годы Пентагон получил свыше двух триллионов долларов. Непосредственно в его системе работает более трех миллионов военнослужащих и гражданских лиц. В распоряжении министерства обороны свыше 700 военных баз, причем 400 из них за рубежом. Последняя цифра более чем красноречиво говорит о крайне агрессивной направленности американской внешней политики, об опасности, которую несет с собой деятельность Пентагона. И, наконец, еще несколько цифр. Соединенные Штаты держат почти полмиллиона солдат в 114 странах. Согласно данным института Брукингса, США с 1946-го до 1975 года включительно 215 раз прибегали к использованию вооруженных сил, вели войны в Корее и Индокитае, предпринимали вооруженное вмешательство в Индонезии, Ливане, Доминиканской республике.

В механизме военно-промышленного комплекса, как мы уже указывали выше, есть одно промежуточное звено — американский конгресс, вернее, четыре комиссии: две в сенате и две в палате представителей. Это комиссии по делам вооруженных сил и по ассигнованиям. Они выделяют средства на вооружение. Но не следует упрощать ситуацию и обрывать нить рассуждений, построив лишь такую схему: Пентагон — законодатели — предприниматели... А миллионы американцев, работающих на этих предприятиях? Их судьба прямо зависит от военных заказов, от роста военных расходов.

Так вот, словно скоротечная саркома, и прорастают через все слои общества отравленные семена милитаризма.

«Военно-промышленный комплекс,— говорил видный американский политический деятель Фулбрайт,— прямая угроза американской демократии. Милитаризм толкает управление нашей страны в направлении авторитарного режима». Фулбрайт утверждал, что ВПК влияет не только на правительство США и председателей комиссий конгресса, на университеты и научно-исследовательские центры, но и на самые широкие массы, на общественное мнение. Невероятная по своим масштабам кампания лжи и фальсификации, проводимая Пентагоном, по словам Фулбрайта, «целиком направлена на создание впечатления, будто милитаризм несет пользу каждому из нас». А разрядка напряженности приносит, по словам пентагоновских прихлебателей, один только вред.

Незадолго до своего ухода с поста председателя сенатской комиссии по иностранным делам Уильям Фулбрайт, разоблачая происки врагов разрядки, говорил: «Их недовольство, высказываемое в адрес улучшения отношений с Советским Союзом, не только носит подстрекательский характер. Это недовольство бесплодно в своей сути. Дело в том, что противники разрядки, по-видимому, считают, что есть некая удовлетворительная альтернатива советско-американскому сотрудничеству, тогда как на самом деле единственная альтернатива — «холодная война» с ее бесконечными пререканиями, разорительной гонкой вооружений и периодическими опасными приближениями к порогу ядерной войны».

Еще в 1961 году процесс милитаризации США был охарактеризован так:

«Сочетание колоссальных вооруженных сил и большой военной промышленности — нечто новое в американской истории. Общее влияние этого — экономическое, политическое и даже духовное — ощущается в каждом городе, в каждом штате, в каждом учреждении федерального правительства.

Мы должны остерегаться установления в высших правительственных органах неоправданного влияния военно-промышленного комплекса — желаемого или нежелаемого. Существует и будет существовать потенциальная опасность пагубного усиления неправильно используемой власти».

Да, так писалось, повторяем, в 1961 году. А что же сегодня? С тех пор военно-промышленный комплекс в США разросся до масштабов реальной угрозы. Между прочим, приведенные выше слова принадлежат Эйзенхауэру, он обратился с ними к Америке в своем прощальном послании, покидая Белый дом. И знаете, кто основал ВПК? Эйзенхауэр! Да, тот самый генерал, президент США, который, уходя на пенсию в 1961 году, предупреждал об опасности, грозящей со стороны ВПК. Что ж! Еще один американский парадокс.

Да, именно Эйзенхауэр образовал в 1953 году министерство обороны США и именно Эйзенхауэр назначил тогда министром обороны Чарлза Вильсона. Генерала? Адмирала? Нет! Бизнесмена. Президента компании «Дженерал моторс». Это один из десяти крупнейших поставщиков Пентагона. Кстати, Вильсон заложил и основы философии ВПК. Как-то он разоткровенничался, выступая перед сенатской комиссией по делам вооруженных сил, и сказал: «То, что хорошо для страны, хорошо и для «Дженерал моторс», и наоборот».

Сенатская комиссия конгресса США, рассмотревшая финансовое положение корпораций, специализирующихся на выпуске военной продукции, установила, что они получают прибыль от 50 до 2000 (!) процентов.

Говорят, что по капле можно судить об океане. Рассмотрим один конкретный пример. Есть в США среди многих корпораций, работающих на войну, компания «Рокуэлл интернэшнл», ее продукция — стратегические бомбардировщики, реактивные истребители, ракеты. В 1948 году оборот компании составлял 94 миллиона долларов, в 1955-м — 817 миллионов, в 1975-м — 4943 миллиона. Баснословно? Но вполне объяснимо. Дело в том, что в годы второй мировой войны американский бомбардировщик стоил 218 тысяч долларов, в 1972 году — 30 миллионов, а новейший стратегический бомбардировщик «В-1» стоит свыше ста миллионов (!) долларов. От производства такого рода «товара» и получаются сверхприбыли. От них невольно кружится голова у бизнесмена, его трудно удержать на пути к получению таких сказочных сумм. Недаром видный американский историк и дипломат Джордж Кеннан назвал военно-промышленный комплекс «чем-то вроде национально-экономического наркомана».

Между прочим, в связи с пропагандистской шумихой» поднятой вокруг бомбардировщика «В-1», нелишне будет разоблачить еще одну ложь сторонников гонки вооружений. Та же компания «Рокуэлл интернэшнл» утверждает, что программа строительства бомбардировщика «В-1» даст возможность дополнительно обеспечить работой 25 тысяч человек. Но те же средства, которые требуются на эту военную программу, если их использовать в других — гражданских — областях экономики, дадут в четыре (!) раза больше рабочих мест. И этот факт не исключение, а закономерность! В США рост военных расходов в последние годы сопровождался и ростом числа безработных.

Мало этого. Гонка вооружений усугубляет инфляцию. Профессор-экономист Сеймур Мелмэн пишет: «В отличие от гражданских фирм, которые традиционно стремятся свести к минимуму производственные издержки ради извлечения максимальной прибыли, фирмы на экономической орбите Пентагона стараются как можно-больше завысить все издержки, а тем самым и субсидии, которые будут им выплачены. Такой подход ведет к постоянному повышению цен. Военная экономика США — главный двигатель инфляции». Этот вывод постоянно подтверждается на практике. Так, «Дженерал дайнэмикс» взялась построить подлодки — ракетоносцы «Трайдент» — по цене 800 миллионов долларов за каждую. В ходе работ ее стоимость поднялась до 1,2 миллиарда. Атомный авианосец «Нимиц» взялись построить за 685 миллионов, а в конечном счете он обошелся в 1,5 миллиарда долларов. Вашингтонский эксперт Пол Эндрюс недаром назвал эту практику «многомиллиардной живодерней».

Кстати, только что упомянутая фирма «Дженерал дайнэмикс» входит в число десяти главных подрядчиков Пентагона. Вместе с ней на этой «многомиллиардной живодерне» лидируют: «Макдоннелл — Дуглас», «Юнай-тед текнолоджиз», «Локхид», «Дженерал электрик», «Литтон индастриз», «Боинг», «Хьюз эйркрафт», «Рэйтеон», «Грумман». Но гигантский размах деятельности ВПК объясняется не только связью с этими и другими крупнейшими корпорациями, непосредственно работающими на войну. Дело в том, что многие фирмы, считающиеся далекими от военного бизнеса, тоже прочно втянуты в сферу ВПК. Возьмем для примера такие известные корпорации, как «Дженерал моторс», «Крайслер» и «Форд». Американский эксперт Чарлз Хитч отмечает: «Никто не думает о компании «Дженерал моторс» как о военной фирме, тем не менее она в стоимостном выражении вносит значительно больший вклад в выполнение военной программы, чем, например, компания «Грумман», которую большинство людей действительно считает военной фирмой». А компания «Крайслер»? Она не только выпускает роскошные автомобили, но и выполняет для Пентагона миллиардные заказы на танки и броневики. Так щупальца Пентагона, словно раковая опухоль, опутывают экономику огромной страны.

После очередного утверждения расходов Пентагона журнал деловой Америки «Бизнес уик» писал не без чувства удовлетворения: «Пентагоновские заказчики истратят на новые вооружения самую большую сумму за последнее десятилетие. В их сейфах теперь больше денег, чем даже в 1970 году, когда военные расходы на войну во Вьетнаме достигли высшей точки». Да, верно! «В их сейфах теперь больше денег», но и больше опасений вызывает теперь судьба разрядки.

Как распределить эти миллиарды между поставщиками Пентагона? Вот вопрос вопросов! И не менее важно, кто их распределяет, кто решает, кому и какой кусок оторвать от бюджета — этого жирного государственного пирога.

Кому, например, было доверено это наиважнейшее дело при министре обороны Лэйрде? Его заместителю Дэвиду Паккарду. А кто он такой, этот Паккард,— генерал, полководец или военный теоретик? Ни то, ни другое, ни третье. Он — бизнесмен. До Пентагона Дэвид Паккард был главой концерна «Хьюлетт Паккард», производящего электронное оборудование. Он тогда сам брал подряды от Пентагона. При переходе из фирмы «Хьюлетт Паккард» в фирму «Пентагон» Дэвид Паккард проявил себя на первый взгляд человеком крайне непрактичным — он в несколько раз проиграл в зарплате. Но зато выиграла его фирма «Хьюлетт Паккард». Он отвалил ей такие пентагоновские заказы, какие раньше никому из Паккардов и не снились. И любопытнейшая деталь: Паккард настолько проиграл в зарплате при этом переходе, что он вообще отказался от нее и работал в Пентагоне, как говорится, на общественных началах.

До Дэвида Паккарда тем же делом занимался в Пентагоне некий Томас Моррис. На своем посту заместителя министра обороны он не утруждал себя проблемами военной стратегии. Он как был, так и остался сугубо штатским деловым человеком. Он тоже потерял в зарплате при переходе из своей фирмы «Литтон индастриз» в Пентагон, зато фирма выиграла. За годы пребывания Морриса в Пентагоне доходы «Литтон индастриз» увеличились со 180 до 446 миллионов долларов. Сделав свое дело на посту заместителя министра обороны, Моррис вернулся в «Литтон индастриз» на пост ее вице-президента. Свою боевую вахту он сдал, как мы уже знаем, Дэвиду Паккарду. Сам пожил — дай пожить и другим...

Моррис и Паккард не кустари-одиночки и не первооткрыватели. Их путь — давно проторенная дорога. Около ста лиц занимали за тридцать лет посты министра обороны, его заместителей, министров видов вооруженных сил, председателя комиссии по атомной энергии, директора Центрального разведывательного управления (ЦРУ). Более семидесяти из них пришли из мира бизнеса. Так, министрами обороны США были нью-йоркский банкир Р. Ловетт, президент «Дженерал моторс» Ч. Уилсон, руководитель компании «Проктер энд Гэмбл» Н. Макэлрой, филадельфийский банкир Т. Гейтс, президент «Дженерал моторс» Р. Макнамара, юрист больших корпораций К. Клиффорд...

В четко налаженной системе Пентагон — монополии давно отработана и другая связь: выходящие в отставку кадровые генералы и высшие офицеры занимают тепленькие места в промышленных корпорациях. Так, за три года более двух тысяч чинов министерства обороны США покинули свои посты на государственной службе и перекочевали в военную промышленность. Одна только фирма «Нортроп корпорейшн» (военные самолеты) приняла за два года более сорока генералов, офицеров и гражданских лиц из министерства обороны, «Боинг корпорейшн» — свыше двадцати, «Рокуэлл интернэшнл» — двадцать, «Литтон индастриз» — восемнадцать. Известные военачальники второй мировой войны Д. Макартур и Дж. Гэвин возглавили, уйдя в отставку, крупные корпорации. Командующий вооруженными силами НАТО А. Хейг после отставки стал президентом авиакосмической компании «Юнайтед текнолоджиз», одной из крупнейших в США. Предшественник Хейга в НАТО Л. Норстэд тоже стал президентом корпорации.

Итак, мы ознакомились с общей характеристикой ВПК. Теперь необходимо вникнуть в содержание этого термина поглубже, выяснить, кто конкретно за ним стоит. Один-единственный покупатель — Пентагон. Но и главных продавцов в общем-то не так уж много. Пентагон покупает основную часть нужной ему продукции у небольшого числа гигантских корпораций. Такое вот сочетание единственного покупателя с концентрацией крупных продавцов и образует ВПК. Получается небольшая, весьма замкнутая группа сообщников, своего рода военно-промышленная элита. При любом правительстве — республиканском ли, демократическом ли — эта элита контролирует половину (если не больше!) государственного бюджета богатейшей в мире капиталистической страны. Лишь 100 корпораций получают 65 процентов всех заказов Пентагона. О богатстве этих акционеров ВПК лучше всего говорит одна только цифра: за послевоенный период США потратили на военные цели сумму прямо-таки уму непостижимую — свыше триллиона долларов. Большая часть этих денег перекочевала из карманов налогоплательщиков в сейфы названных выше корпораций.

Милитаристский угар отравляет атмосферу страны и, повторяем, нагнетает страх. Повседневный мирный быт то и дело сталкивается не только с воинственными призывами, но и фактами, угрожающими спокойствию и безопасности. Каково это сегодня жить в Америке, когда журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» (очень трезвое, прагматическое издание) задается вопросом: «Возможна ли случайная война?», а одна из ведущих газет страны, «Вашингтон пост», публикует карикатуру: на фоне ядерного взрыва и произведенных им разрушений стоит компьютер и выдает из своей щели ленту, на которой написано: «Что ж, в мире нет ничего совершенного». Смысл зловещего рисунка предельно ясен: ошибки компьютеров Пентагона учащаются по мере, как это ни странно, совершенствования электронно-вычислительной техники. Так, например, дважды за одну неделю (!) пентагоновский «электронный мозг» выдавал ложные сигналы о «советской ракетной атаке». В результате по этой тревоге приводились в повышенную боевую готовность ракетные части, подводные лодки и бомбардировщики «В-52» с ядерным оружием на борту (у последних успели даже запустить двигатели!). Таким образом, по вине Пентагона возникла ситуация, близкая к реальному ядерному конфликту в его начальной стадии.

Страшное дело, не так ли? Оказывается, не всех это пугает. Министр обороны США заявил, что это «происшествие» обычное явление, которое наверняка повторится в будущем (?!). Его коллега, председатель американского комитета начальников штабов, изволил заметить, что ложные ядерные тревоги в США даже «полезны», так как они служат «предупреждением» Советскому Союзу. Мягко говоря, странная генеральская логика! В ней, казалось бы, трудно разобраться, но с помощью «отца кибернетики», американского ученого Н. Винера, можно, оказывается, это сделать. Как известно, в США не все верят в то, что эти ошибки компьютеров проистекают от несовершенства техники. Не сам ли Пентагон заставляет электронику «ошибаться»? Н. Винер, называя определенный сорт хозяев компьютеров машинопоклонниками, так описывает их психологию:

«Помимо того, что машинопоклонник преклоняется перед машиной за то, что она свободна от человеческих ограничений в отношении скорости и точности, существует еще один мотив в его поведении, который труднее выявить в каждом конкретном случае, но который тем не менее должен играть весьма важную роль. Мотив этот выражается в стремлении уйти от личной ответственности за опасное и гибельное решение. Побуждения такого рода проявляются в попытках переложить ответственность за подобные решения на что и кого угодно: на случай, на начальство, на его политику, которую де не положено обсуждать, или на механическое устройство, которое якобы невозможно полностью постичь, но которое обладает бесспорной объективностью».

Не только одни ложные тревоги способствуют нагнетанию страха и паники в США (кстати, за один только год таких тревог в Соединенных Штатах было около пятидесяти). Неуклонно растёт счет «инцидентов» в связи с распространением и совершенствованием ядерного оружия. Вот только два таких случая.

На военной базе в штате Северная Дакота загорелся подготовленный к вылету бомбардировщик «В-52» с ядерным оружием на борту. Пожар продолжался три часа и поставил под угрозу жизнь десятков тысяч американцев, живущих в районе базы. А через несколько дней после этого происшествия в штате Арканзас взорвалась в стартовой шахте ракета «Титан-2» с термоядерной боеголовкой. И этот инцидент был на грани ядерной катастрофы. Телекомпания Си-Би-Эс сообщила, что в результате взрыва огромная металлическая крышка шахты, а также ядерная боеголовка, «одна из самых мощных в американском ядерном арсенале», были отброшены на сотни метров. Было немало раненых, а жителей близлежащего городка пришлось эвакуировать. В связи с этим случаем пресса вспомнила, что за пять лет произошло уже 125 инцидентов с ракетами «Титан-2».

Недавно один американский студент-физик сам смастерил атомную бомбу и передал ее американскому правительству, чтобы показать, насколько велика опасность случайной атомной катастрофы. Студент объяснил, что соорудил бомбу, не пользуясь никакими секретными материалами, а только с помощью находящихся в библиотеках официальных источников. Можно было бы успокоить себя тем, что для такой самодельной бомбы еще нужно достать ядерную начинку, которая, конечно, должна быть упрятана государством под семью замками и печатями. Но, оказывается, дело с хранением ядерного сырья в США обстоит из рук вон плохо. Встревоженная этим обстоятельством американская общественность потребовала от официальных учреждений ответа на широко циркулировавшие слухи об утечке ядерного сырья. И два года власти не отвечали, прикрываясь соображениями секретности. Но все же пришлось затем сообщить, что на самом деле исчезло без следа более четырех тонн урана и плутония из 25 лабораторий и заводов, производящих в США ядерное оружие. На базе этого смертоносного сырья можно создать 500 бомб (!), разрушительная сила каждой из которых будет равна бомбе, сброшенной на Хиросиму. Есть отчего волноваться американцам! Да и не только им...

Новая волна страха пробежала по Нью-Йорку в связи с очередным скандалом, связанным с атомной угрозой, можно сказать, внутреннего происхождения. Дело было в следующем. Недавно хорошо знакомый многим силуэт центра Нью-Йорка изменился: выросли две башни Международного торгового центра, отныне самого высокого здания в городе. И вот весь Нью-Йорк невольно вздрогнул, взглянув на эту громадину. Вздрогнул потому, что был обнаружен подробнейший план (даже с диаграммами и схемами) создания специального ядерного устройства для уничтожения центра. Эта чудовищная инструкция открыто, у всех на виду, пылилась на полке в архиве окружного нью-йоркского суда, где и была случайно обнаружена. Оказалось, что ее составил один инженер и подал властям, чтобы предупредить их о возможной опасности. При этом он особенно упирал на доступность ядерного сырья в США, о чем мы только что говорили выше. Неизвестно, прислушались власти к его предостережению или нет, но вот на полку страшный документ небрежно забросили: читайте кому надо и не надо...

Так время от времени то одна атомная паника, то другая сотрясает американское общество. Нездоровая атмосфера. Опасная, взрывчатая ситуация...

Но вирус страха в США еще не до конца одолел силу разума. В своей книге «Туча, несущая опасность» Джордж Кеннан пишет о двух подходах в США к американо-советским отношениям: «Один путь ведет к полной милитаризации политики и конечному противоборству на основе военной мощи, а другой — к условиям, направленным на то, чтобы вырваться из тисков военного соперничества и создать более конструктивную и обнадеживающую перспективу будущего Америки и всего мира».

Этот другой путь, основанный на силе разума, поддерживает пока большинство американцев. Опросы общественного мнения свидетельствуют, что около 80 процентов американцев поддерживают разрядку. И это постоянно ощущаешь, когда ездишь по Соединенным Штатам и беседуешь с американцами. Но те же самые проценты начинают терять свою реальность в нарастающем шуме милитаристской пропагандистской кампании, ведущейся в США. Очень опасный шум!

Большая группа американских ученых, общественных и религиозных деятелей выступила с заявлением в знак протеста против проводимой Пентагоном гонки вооружений. В заявлении, опубликованном в бюллетене «Черчмен», в частности, говорится:

«Американский народ страдает от американского военно-промышленного комплекса, мафии, состоящей из крупных спекулянтов, ультраконсервативных политических деятелей, поддерживаемых Пентагоном, стратегов мозгового треста в сотрудничестве с влиятельным и не поддающимся контролю Центральным разведывательным управлением.

Публикация документов Пентагона, скандалы, связанные с Уотергейтом, разоблачения, касающиеся ЦРУ,— лишь верхушки айсберга. Созданию таких кризисных явлений содействовал большой бизнес, крупные чиновники и их политические орудия, их лоббисты и пропагандисты. Все это силы, виновные в банкротстве наших городов, в обложении чрезмерными налогами наших граждан и в безудержном росте инфляции. Не эмбарго арабских стран на поставки нефти, а военная политика Пентагона на протяжении многих лет вносила разлад в финансы страны. Новый бюджет Пентагона будет содействовать новому безудержному росту инфляции.

Нынешнее тяжелое положение американского народа является прямым следствием тридцатилетней гонки вооружений, которой манипулировали генералы в Пентагоне. Без всяких дебатов в конгрессе «ястребы» — сторонники войны — дали «обязательства» более чем сорока государствам по всему земному шару. В любой момент какой-нибудь безумец, помешанный на войне, может спровоцировать такой «инцидент», который может воспламенить мир.

На протяжении многих лет Пентагон бомбардировал нас пропагандой о советском «потенциале» и советской угрозе безопасности Соединенных Штатов. Тем временем русские не предпринимали никаких акций; они проводят политику разрядки. Только Пентагой упорствует в проведении политики запугивания.

Настало время, когда американскому народу для того, чтобы выжить и обеспечить безопасность, добиться лучшего будущего для своих детей, необходимо энергично развернуть борьбу против преступной милитаристской клики».

Приведенное выше высказывание — еще одно свидетельство того, что многие американцы выступают за разрядку напряженности, против продолжающейся в США гонки вооружения. В США подсчитали, что на долю каждого человека на Земле сегодня приходится ядерная взрывная мощность, равная пятнадцати тоннам (I) тринитротолуола. 15 тонн взрывчатки на душу населения слагаются из смертоносных запасов, упрятанных в атомные кладовые нескольких стран. О чем прежде всего говорит эта цифра (15 тонн на душу)? О чудовищной бессмысленности атомной войны, которая может принести человечеству неисчислимые бедствия и страдания, привести всю нашу цивилизацию на грань непоправимой катастрофы.

Такие упрямые факты не могут не оказывать воздействия на общественное мнение и в самих Соединенных Штатах. Так, газета «Лос-Анджелес тайме» пишет: «Нам угрожают бредовые идеи, авторы которых всерьез рассуждают о том, что ядерный конфликт, если он похоронит «всего» 100 миллионов американцев, можно считать «приемлемым». Нам угрожают мощь и влияние военно-промышленного комплекса, который сознательно способствует существованию такого правительства, такого общества, в котором концепция национальной безопасности приобретает все более извращенный, милитаристский характер».

Эти заметки я начал с рассказа о том, как командир «Боинга-747» объявил вдруг о действительно возникшей опасности и американцы в этот момент не растерялись, не поддались панике. А как в конечном счете подействует на них то психическое давление, которому они постоянно подвергаются со стороны военно-промышленного комплекса? То, что это давление основано на лжи, опасности его отнюдь не уменьшает. Истории известно немало примеров, когда возводимая до гигантских размеров ложь обретала чудовищную разрушительную силу.

Американец весьма прохладно относится к официальным властям не только потому, что за ними стоит (и направляет их!) настоящая власть — большой бизнес, но и потому, что нередко законодатели, правительственные и судейские чиновники оказываются в центре скандалов, связанных с коррупцией, с грубейшими нарушениями законов и общественной морали. Такие происшествия можно смело назвать одной из самых устойчивых традиций американской политической жизни. В чем тут дело? Неужели американцы по своей натуре склонны к взяточничеству, вымогательству, разврату и пьянству больше, чем другие народы? Нет, из общения с ними к такому выводу не придешь. Есть у них, во всяком случае у большинства, свои принципы и определенные моральные критерии, они не схожи с нашими, но тем не менее прямо к деградации личности и тюрьме они не ведут. Но почему же так широко распространена коррупция среди тех, кто создает законы и кто призван их охранять? Я думаю, что главная причина — искушение. Оно тем больше, чем больше власти у того или иного выборного или должностного лица. Их искушают те, у кого есть доллары и кто стремится увеличить свой капитал за счет нарушения закона. Кто конкретно? Да кто угодно, от бизнеса до мафии, были бы деньги! Впрочем, далеко не каждого требуется уж очень искушать, многие сами ищут искусителя. Материнским молоком политики назвал деньги казначей штата Калифорния Джесс Унру. Действительно, уже сам процесс создания политического деятеля требует немалых денег. Потом, заняв соответствующее положение, он их должен отрабатывать. Чем выше забирается он по лестнице власти, тем больше денег ему требуется. Это обстоятельство и приводит к известному парадоксу о лестнице, идущей вверх, но ведущей вниз.

Коррупция в мире американской политики, повторяем, явление не новое, с богатыми традициями. Газета «Вашингтон пост» пишет: «Особенно махровым цветом цвела коррупция в конгрессе сто лет назад, когда железнодорожные и промышленные бароны покупали и продавали сенаторов и членов палаты представителей, словно скот на аукционе». Та же газета сообщает: «Большинство методов воздействия на членов конгресса — алкоголь, женщины и всякие грязные делишки — двадцать лет назад были в ходу не меньше, чем теперь. Однако в то время конгресс был замкнутым кланом. Теперь же, при более широком проникновении сведений в печать, людей потрясает то, что там действительно творится». И, наконец, еще свидетельство из того же источника: «Если глубже вникнуть в суть вопроса, дела в конгрессе обстоят гораздо хуже и вызывают больше опасений, чем можно предположить по скандальным газетным заголовкам. Фактически на наших глазах махинации, опутавшие это учреждение, приобретают такой характер, что напоминают мельничные жернова, перемалывающие всех, кто не хочет или не может приспособиться к сложившимся правилам игры».

В приведенных выше цитатах речь идет о конгрессе, но те же самые характеристики как нельзя лучше подходят ко всем другим звеньям американской политической машины. Журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» дает прямо-таки бесконечный перечень служебных преступлений, совершенных по стране всего за несколько месяцев. В штате Миссисипи местный сенатор воровал деньги, отпускаемые на нужды образования, он похитил в общей сложности несколько сот тысяч долларов. Шеф полиции в Хьюстоне попался на вымогательстве, лжесвидетельстве и других грубейших нарушениях закона. Шериф в штате Иллинойс обложил данью публичные дома. Мэр города Честер (штат Пенсильвания) наживался на том, что вымогал деньги у владельцев игорных заведений. Четверо помощников губернатора штата Теннеси наладили торговлю помилованиями, то есть за деньги досрочно освобождали преступников из тюрьмы. И так далее, и тому подобное... Журнал указывает, что перечисленные им факты — это «только ничтожная часть». В статье говорится, что в 1970 году к ответственности было привлечено 36 официальных лиц, не так уж много, казалось бы, но с каждым годом их число росло, и всего в США за 70-е годы попало под суд более 1300 официальных лиц. Но и это лишь верхушка айсберга. Отдача под суд и тем более вынесение приговора представителям власти процесс очень сложный. Как правило, должностные преступления выливаются в громкий скандал, в сенсационные газетные отчеты, но за решеткой виновные оказываются весьма редко, а уж если это и случается, то они проводят в весьма комфортабельной неволе (в специально созданных для них условиях) очень недолгий срок.

Что поражает прежде всего, когда наблюдаешь такие политические скандалы в США? Те нравы правящей верхушки, какие, мягко говоря, можно назвать более чем странными. С нашей точки зрения, конечно. В Соединенных Штатах они, по-моему, мало кого удивляют. А заокеанского наблюдателя поражает, с одной стороны, та ужасная грязь, какая обнаруживается вдруг в результате очередного разоблачения, тот шум, какой поднимается в падкой на сенсации прессе, а с другой стороны — прямо-таки смехотворные наказания (а таковые, повторяем, следуют далеко не всегда!) за содеянное, отсутствие общественного осуждения, вполне подменяемого смакованием дурно пахнущих подробностей в бульварных изданиях.

Вот, можно сказать, классический пример, подтверждающий наши мысли. Жил-поживал в штате Мэриленд политический деятель Спиро Агню. Делал карьеру. Был губернатором штата. Мало этого. Довольно неожиданно выплыл на главную политическую арену и стал вице-президентом США при Никсоне. И уже на этом высоком посту (человек № 2 в США!) попался на вымогательстве. Следствие установило, что он брал взятки и до прихода в Белый дом, еще в своем штате. Всего за ним насчитали более ста тысяч долларов, полученных в виде взяток. Это официально установленная цифра, а сколько вообще он вот так набрал за свою долгую и блистательную политическую карьеру? Наверное, он и сам не подсчитает! В ходе разбирательства этого дела вскрылись и другие грешки Агню. Пришлось ему уйти в отставку. Состоялся затем суд. Его решение: три года условно и 10 тысяч долларов штрафа за... уклонение от уплаты подоходного налога. Это было только одно из обвинений, предъявленных Агню. Другие его делишки предпочли замолчать, поскольку их расследование могло вслед за ним потянуть в гущу скандала многих вашингтонских деятелей. Тогдашний министр юстиции Ричардсон прямо заявил, что такой обстоятельный процесс означал бы «продолжительный и потенциально разрушительный период страданий и неопределенности». Туманно, правда, сказано, но понять можно! Я читал обвинительное заключение по его делу и, хотя знаю кое-что о нравах Вашингтона, диву давался, сколько всего натворил этот второй человек в США!

Печальное происшествие со Спиро Агню я считаю классическим не только потому, как оно шло и чем завершилось. Оно характерно и тем, с кем это все приключилось, с каким человеком. Дело в том, что Агню был кумиром консервативной Америки, которая год за годом так и восклицала: «Спиро — наш герой!» Недаром газета «Вашингтон пост» писала, подводя итоги скандала: «Моральный человек, самый выдающийся поборник закона и порядка, бдительный воитель с внутренними «врагами», защитник устоев дома, семьи и флага разоблачен как обыкновенный мошенник». До чего же неслучайное совпадение! Как только происходит в США такой очередной политический скандал, ищи в его эпицентре реакционера, милитариста, ура-патриота и обязательно человека, которому приписывались ранее высокие моральные качества.

Что же стало с Агню дальше? По-моему, от позора в Вашингтоне еще никто не умирал. И он тоже не стал исключением. Отделавшись легким испугом, засел за... роман! Как известно, в Соединенных Штатах это уже традиция: совершил преступление, опозорился — пиши мемуары. И дело есть, и деньги можно приличные заработать. Вот и пишут — убийцы, проститутки, гангстерские главари, попавшиеся на коррупции политики, и т. п. Пишут обычно с помощью профессиональных литераторов, тоже неплохо на этом подзарабатывающих. Наверно, и у Агню были такие соавторы, во всяком случае, могу сказать, что написан роман живо, с большим знанием дела показаны будни Белого дома, атмосфера интриг в нем, выразительно набросан портрет американского президента — полной посредственности, серой, бесцветной личности. Зато вице-президент, главный герой повествования, подан как надо: умный и волевой, приятный во всех отношениях и даже обольстительный, правда, склонный к авантюризму, что его в конце концов и губит. Роман назван по имени его главного героя — «Решение Кэнфилда». Кстати, и в качестве автора бывший политик остался верен себе: его Кэнфилд человек крайних консервативных убеждений, точно тот самый Спиро Агню, каким его знала Америка до того, как он был разоблачен. Многие американские издания назвали роман бестселлером, то есть одной из лучших книг года. А «Чикаго литерари ревю» писала: «Это супербестселлер о международном предательстве, сексуальном скандале и политическом преступлении в высших сферах». Газета «Нью-Йорк пост» назвала книгу «сильным сексуальным политическим романом». Истины ради надо сказать, что на секс в этих комплиментах упор сделан, по традиции бульварной печати и рекламы, на потребу обывателю, чтоб тот тут же бежал покупать книгу. На самом деле эта тема занимает в ней, по американским понятиям, скромное место, ибо автор и здесь верен себе, оставаясь на позиции человека вполне пристойного. Главное в романе, повторяем, политические интриги, борьба за власть.

Возможно, американские оппоненты возразят мне, но я убежден, что успех книги Агню в США не был бы таким громким, не окажись он мошенником. В данном случае скандальная слава только способствовала его начинанию на писательском поприще. Литературный бизнес такого рода одна из устойчивых американских традиций, люди делают деньги на собственном позоре. И никого это не шокирует!

Уже отгремел роман Спиро Агню, а он снова оказался в центре новостей. В 1980 году вдруг сделал сенсационное признание о том, как ему пришлось уйти из Белого дома. Как утверждает Агню, сотрудники из ближайшего окружения тогдашнего президента США Никсона пригрозили ему, вице-президенту США, смертью, если тот сам не уйдет в отставку. Что за гангстерские нравы?! Дело в том, что в тот самый момент и Никсон уже висел на волоске в связи с политическим скандалом, названным «уотергейтским делом». Агню только компрометировал его лишний раз, поскольку сам попался на уголовщине. Агню ушел (как он теперь утверждает, под страхом смерти), но Никсону это не помогло. Вскоре ему пришлось уйти в отставку, поскольку и он грубо нарушал закон, будучи президентом США. Подробности «уотергейтского дела» хорошо известны, в нем, как и в романе Спиро Агню, движущей пружиной является все та же борьба за власть, в данном случае — за Белый дом. Агню было откуда черпать свой материал при работе над романом!

Попробовав свои силы в беллетристике, Агню написал мемуары, в них он и рассказал о том, как его припугнули, чтобы он ушел с поста вице-президента США. Его мемуары недаром так и названы: «Убирайся без шума, а не то...». Агню заявил: «Я испугался. На примере заседаний Национального совета безопасности я знал, как действуют разведывательные органы. Поэтому я опасался за свою жизнь. Если бы было принято решение о моей ликвидации путем подстроенной автомобильной катастрофы, инсценированного самоубийства или чего-нибудь еще в том же роде, истоки подобного приказа, исходящего из Белого дома, трудно было бы проследить, как это было с приказом убить Кастро».

Любопытно, что почти одновременно с признанием Агню в том, что его хотели убить, появилась другая сенсация — один из активных участников «уотергейтского дела» раскрыл еще более ошеломляющие секреты Белого дома. Это некий Гордон Лидди, один из тех налетчиков, которые попались при взломе штаб-квартиры демократической партии, с чего и начался скандал, приведший в конце концов к падению Никсона. Лидди, бывший сотрудник ФБР, профессиональный мастер грязных и мокрых дел, к моменту этого своего преступления был советником по финансовым вопросам при избирательном комитете республиканской партии, а раньше, но уже при Никсоне, входил в штаб Белого дома.

Лидди вместе со своими коллегами по взлому угодил под суд. Никто из них не сказал до конца всей правды об этом деле, но тем не менее из каждого в ходе следствия и на суде кое-что вытянули, но только не из Лидди! Когда на заседании сенатской комиссии по «уотергейтскому делу» ему был задан традиционный процедурный вопрос: «Клянетесь ли вы торжественно говорить правду, только правду и ничего, кроме правды?» — Лидди ответил: «Нет». По приговору суда он попал за решетку — и знаете, чем занялся? Ну конечно, литературной деятельностью! Стал писать мемуары. И вот они увидели свет. Назвал он их кратко, но выразительно: «Воля». Впервые за годы упорного молчания после уотергейта он заговорил. Да еще как заговорил!.. Сколько грязи раскопал он за величавыми стенами Белого дома!..

Одним из ближайших сотрудников президента США Никсона был его помощник Чак Коулсон. Так вот он, оказывается, поручил в свое время Лидди и еще другому такому же «специалисту», Ханту (последний был агентом Центрального разведывательного управления, состоял в штате Белого дома), убить американского журналиста Джека Андерсона, который был известен как «разгребатель грязи». В своих поисках «грязи» он, по мнению Белого дома, «зашел слишком далеко», и его разоблачения угрожали благополучию многих видных лиц. Лидди, Хант и сотрудник ЦРУ, выступавший под именем Джордж Леонард, втроем планировали, как избавиться от назойливого журналиста. Было рассмотрено несколько вариантов: отравить, подстроить автомобильную катастрофу, пристрелить... Каждый вариант докладывался Коулсону (повторяем: помощнику американского президента!). Убийство не состоялось. Возможно, потому, что его осуществлению помешал начавшийся тогда уотергейтский скандал, в котором, кроме Лидди, были замешаны Хант и Коулсон, так что им стало уже не до Андерсона.

Да, это убийство не состоялось. Но как только вышла в свет книга Лидди «Воля», была организована встреча между ним и Андерсоном, которого он намеревался убить. Это рандеву устроила телекомпания Эй-Би-Си. А миллионы американцев смогли увидеть эту парочку на экранах своих телевизоров! Увидели и рукопожатие двух джентльменов, услышали и их милую беседу. Чудовищно? Да, с нашей точки зрения, но не с американской. «Ведь это же подлинная американская сага!» — воскликнул интервьюировавший их комментатор Тед Коопель. Он же назвал это представление «конфронтацией в аду или в раю, где вам больше будет угодно, между потенциальным убийцей и потенциальной жертвой!».

В своей книге Лидди рассказывает и о том, как он собирался убить своего же коллегу Ханта, когда узнал, что тот решил «расколоться», признаться в преступных действиях в связи с «уотергейтским делом». Мало этого. Он пишет и о том, что готов был разделаться сам с собой после уотергейтского провала. Он якобы заявил помощнику президента Джону Дину: «Послушайте, Джон, я был капитаном судна, которое наскочило на рифы, и я готов пойти на дно вместе с ним. Если кто-нибудь хочет пристрелить меня, то вы мне так и скажите, скажите, на каком углу стоять, и я буду там. О’кэй!» Что ж! Дико звучит все это для нормального человека, но для такого типа, как Лидди, такое заявление вполне логично, ведь он сам признается в своей книге: «Я научился убивать людей даже с помощью простого карандаша, калечить их, ослеплять».

Но почему все же Лидди, настоящий профессионал, созданий как бы по образу и подобию знаменитого по киноэкрану секретного агента Джеймса Бонда, наконец заговорил? Сам он объясняет это тем, что все его коллеги по «уотергейтскому делу» уже получили свое и потому его разоблачения им не грозят. К тому же Лидди считает, что он «должен отчитаться перед историей». Вот какие страсти обуревают наемного убийцу и провокатора. И, наконец, он погряз в долгах. Над ним уже после выхода из тюрьмы еще висел штраф в 40 тысяч долларов, и он задолжал своим адвокатам около 300 тысяч. Хочешь не хочешь, а пришлось браться за мемуары. Вот несколько выдержек из его книги.

Лидди описывает свою встречу с министром юстиции США Джоном Митчеллом. Присутствуют также два ближайших помощника президента США Никсона — Магрудер и Дин. Речь идет о терроре против политических противников из рядов соперничающей с ними (республиканцами) демократической партии. Лидди предлагает несколько радикальных способов борьбы (похищения, шантаж, провокации, клевета и т. п.).

В ходе своего выступления он упоминает о подобранной им «группе специального назначения». Митчелл прерывает его:

«— А что это значит?

— В эту группу входят профессиональные убийцы,— отвечает Лидди,— на их счету двадцать две жертвы, двух человек они повесили в одном гараже».

Митчелл удовлетворен ответом. Лидди продолжает свое выступление. В частности, он предлагает скомпрометировать ведущих деятелей демократической партии во время очередного съезда, который созывался на курортном побережье:

«Для сбора информации о съезде Хант и я собираемся нанять большую яхту и поставить ее у берега. Мы думаем начинить ее электронной аппаратурой для слежки за всем, что будет происходить на съезде. К тому же мы роскошно оборудуем яхту, сделаем там спальни и салоны и наберем туда проституток. Но они будут изображать из себя не продажных женщин, а прекрасных светских дам, пресыщенных жизнью, но не мужским вниманием. Они будут обольщать ведущих участников съезда демократов. Вся яхта, разумеется, будет снабжена записывающей аппаратурой».

Еще один отрывок из книги Лидди:

«В четверг 15 июня я встретился с Митчеллом. В частности, сказал ему следующее: «Мы установили, в каких апартаментах будет жить во время партийного съезда Макговерн, и решили подготовить ему маленький сюрприз. Как только корреспонденты прибудут к нему, вместе с ними войдет группа молодых людей, одетых под хиппи, но со значками и плакатами Макговерна. В тот момент, когда телевидение начнет трансляцию встречи, эти парни прямо перед камерой станут мочиться на роскошный ковер».

Провокационная затея, граничащая уже с идиотизмом! Но по заказу своих хозяев Лидди идет на все, чтобы скомпрометировать политических соперников.

А вот как он описывает вербовку в ряды своих головорезов и провокаторов. Речь идет о молодой женщине по имени Шерри Стевенс.

«Она была ослепительно хороша собой, молода, уже имела опыт секретарской работы, могла завлечь мужчину, если захочет. Во время нашего обеда я понял, что договориться с ней трудно. Тогда я сказал ей, что бояться нечего, ее личность останется никому не известной. Она ответила, что я, например, уже знаю ее. Никакая сила не заставит меня выдать ее, сказал я. Она не поверила. Тогда я попросил ее зажечь зажигалку. Она зажгла. Я приставил свою ладонь прямо к язычку пламени. Кожа тут же почернела, и запахло подгоревшим мясом. Шерри отдернула зажигалку от моей руки. Она побледнела и сказала, что верит мне».

Лидди пишет о том, как он вырабатывал характер еще в детстве:

«Наш кот Томми придушил крысу и оставил ее на пороге кухни. Я нашел крысу. Чтобы доказать себе, что я ее не боюсь, взял ее в руки. Она была еще теплой. Тут я решил навсегда разделаться с моим страхом перед крысами. Я поджарил свою добычу, потом снял с нее шкуру и съел лапки. Мясо было безвкусным и жилистым».

Рассказывает Лидди и о том, как, под чьим влиянием формировалось его мировоззрение:

«Нашу горничную звали Терезой. Она была немкой. Я любил ее. Она говорила, что ее родина была в беде, но нашелся прекрасный человек из народа и спас страну. Однажды она в страшном возбуждении замерла у радиоприемника. Я присоединился к ней. Он выступал перед народом! Его приветствовали овациями. «Зиг!» — кричал кто-то, а в ответ, казалось, кричат люди всей земли: «Хайль!» Это был он, вождь, фюрер, Адольф Гитлер. Когда я сказал об этом отцу, он возмутился. Он заявил, что Гитлер злодей, обрушивший на мир ужасы войны. Он запретил мне слушать его выступления. Но я продолжал их слушать».

Так дорисовывается портрет типичного американского секретного агента, которого помог разоблачить только случай. Агента, который выходил прямо на министра юстиции и на ближайших помощников президента США!

Впоследствии, несколько лет спустя, «уотергейтское дело» привело еще к одному сенсационному открытию. Оказалось, что президент США Никсон, попав в затруднительное финансовое положение, обратился за помощью к... американской мафии, к ее гангстерскому синдикату «Коза ностра» (!!!). Дело в том, что уотергейтские взломщики (Хант, Лидди и другие) потребовали от Белого дома один миллион долларов за молчание на суде. Нужно было срочно достать миллион наличными. Никсон через своего юридического советника Джона Дина запросил эти средства у «Коза ностры» и — получил их! Теперь официально установлено, что в 1973 году один из гангстерских боссов, Тони Провензано, передал 500 тысяч долларов специальному курьеру Белого дома. Еще 500 тысяч передал Никсону другой гангстерский лидер — Аллен Дорфман. Докопались до таких сногсшибательных даже для Америки открытий, только хорошенько изучив те магнитофонные записи, какие делались при Никсоне в Белом доме. Когда начался уотергейтский скандал, эти записи кое-где уничтожили и подчистили, а всего потомству осталось их на четыре тысячи (!) часов. Вот на одной пленке и услышали голос Никсона во время его разговора с Дином: «Я имею в виду, что вы можете достать миллион долларов... И можете достать их наличными. Я знаю, где можно было бы их раздобыть. Мы могли бы достать деньги, здесь нет никакой проблемы». Сначала, в ходе расследования «уотергейтского дела», эту запись не смогли толком понять, а потом она прояснилась в связи с расследованием уже другого дела — убийства мафией Джеймса Хоффы (профсоюзного и одновременно гангстерского босса).

Так крайняя подозрительность Никсона, его страсть записывать все происходящее на пленку, подвела его самого и привела к раскрытию еще одной тайны Белого дома. Прямо скажем — страшной тайны! Правда, это уже не секрет, что политиков в США искушает не только бизнес, но и мафия. Многие политические скандалы продемонстрировали связь между властями и организованной преступностью, а вот при Никсоне, как выяснилось, в такое удивительное и зловещее взаимодействие вступил и Белый дом.

Сенатская комиссия по расследованию организованной преступности в США заявляет в своем докладе: «Ни у кого из нас не осталось сомнения в том, что организованная преступность и политическая коррупция в США идут рука об руку,— столь широкая преступная организация не могла бы существовать, если бы не постоянный и взаимовыгодный союз тех, кто управляет рычагами -преступности, с теми, кто держит в своих руках политические рычаги». И еще цитата, на сей раз из американского журнала «Пэрейд», из статьи, которая названа весьма характерно — «Тень мафии над нашим правительством»: «Многие конгрессмены поддерживают тайные связи с заправилами преступного мира, и это вызывает тревогу. Главари мафии финансируют предвыборные кампании политиков и обеспечивают им всевозможную поддержку, что весьма существенно для карьеры конгрессмена. Так возник нечестивый союз между теми, кто устанавливает законы, и теми, кто их нарушает». Эта констатация подтверждается многими примерами. Один из них — скандальные разоблачения преступной деятельности конгрессмена Корнелиуса Галлахера. В Вашингтоне он представлял демократов от штата Нью-Джерси.

Был отнюдь не рядовым законодателем: занимал ведущее положение в комиссии по иностранным делам, был председателем американо-канадской межпарламентской группы, делегатом США на конференции по разоружению. В свое время шла речь о выдвижении его кандидатуры на пост вице-президента США. Вне политической жизни Галлахер тоже был заметной фигурой: адвокат, директор банка, совладелец строительной фирмы. Короче говоря, со всех сторон образцовый делец и политик! И вдруг выяснилось, что Галлахер верой и правдой служил не только бизнесу и политике, но и всеамериканскому гангстерскому синдикату. Наместник «Коза ностры» в штате Нью-Джерси, некий Джо Закарелли, был одновременно и бандитским боссом, и боссом Галлахера. Конгрессмен не только улаживал конфликты гангстеров с властями, но и активно участвовал в их преступной деятельности — от деловых начинаний до явной уголовщины.

Это происшествие с Галлахером произошло несколько лет назад, но оно отнюдь не является чем-то исключительным для вашингтонских нравов. В 1980 году газета «Вашингтон пост» сообщила о разбирательстве злоупотреблений служебным положением сенаторов Г. Кэннона и Б. Байема, которые подозреваются в получении взяток от гангстерских боссов «Коза ностры». В том же 1980 году газета «Лос-Анджелес тайме» писала, что в нескольких штатах уличена в связях с организованной преступностью большая группа политических деятелей и профсоюзных лидеров.

Чем дальше в лес, тем больше дров. С течением времени коррупция в политических кругах принимает все более широкие масштабы. Вот что свидетельствует газета «Вашингтон пост»: «После ознакомления со списком членов конгресса прошлого, 95-го созыва, замешанных в разных махинациях, ангелы на небесах, вероятно, покраснели за демократию. По количеству всякого рода скандальных историй он побил все рекорды». Одним из таких «рекордов» оказалось массовое искушение конгрессменов, причем в роли искусителей выступали... агенты ФБР (!), то есть Федерального бюро расследований. Оно призвано бороться с преступностью и с инакомыслящими американцами, но, думаю, конгрессменов оно стало искушать по другим причинам. Дело в том, что в последние годы под давлением общественности кое-какие стороны обычно засекреченной деятельности ФБР попали под огонь критики. Оказалось, что само бюро грубо нарушало закон, права граждан, имело связи с мафией и т. п. Такую весьма своеобразную деятельность ФБР был вынужден рассмотреть конгресс, и вот, очевидно, обиженные на него агенты решили взять реванш и заодно показать всем на будущее, что с ними связываться опасно. Задумано — сделано. Причем задумано основательно, сделано тщательно.

Скандал этот прогремел в 1980 году, а за два года до него на вашингтонском горизонте появился богатейший «арабский шейх» Абдул Рахман, точнее — нефтяной магнат, якобы заработавший на черном золоте несметное богатство. Так, во всяком случае, гласила официальная легенда. Он основал в США свою фирму «Абдулинтер-прайзес» и зажил на широкую ногу. Он не очень скрывал тот факт, что ему для развития его бизнеса в Америке нужна поддержка влиятельных политических деятелей. И таковые со всех ног кинулись к Рахману. Им с шейхом было весело, тот уже обзавелся яхтой, особняками, закатывал пиры, крупно играл на рулетке. И дела его с помощью новых американских друзей процветали, он получил много выгодных контрактов, включая военные заказы.

Тут самое время еще раз вспомнить одну из старейших и важнейших традиций американских конгрессменов, о которой публицист Дрю Пирсон писал: «За спиной избирателей многие законодатели совершают свою самую эффективную работу по обслуживанию нефтяных и газовых корпораций, страховых и энергетических кампаний, банковского и промышленного капитала, магнатов угольной и металлургической промышленности, преследуя личные корыстные цели и ища везде и всюду выгоду для себя лично». В данном случае, облепив со всех сторон Абдула Рахмана, они точно так же начали служить и ему. Разумеется, не бескорыстно! Он, оказывается, не только поил, кормил и всячески ублажал их, но и давал им баснословные взятки за их услуги. И все было бы шито-крыто, если бы каждый такой случай вручения взятки наличными не фиксировался телекамерами и магнитофонными пленками. Это делали агенты ФБР с помощью тайной аппаратуры, а главным из них был сам «шейх»! Так группа вашингтонских законодателей попала в сети сыщиков из ФБР, отомстивших им за попранную честь своего мундира. Недаром вашингтонский сатирик Марк Рассел писал: «Есть только одна возможность гарантировать стопроцентную честность конгресса США — легализовать взяточничество».

В свое время Марк Твен сказал, что в США «нет специфически американского преступного класса — не считая конгресса». Этот тезис в наше время достаточно полно раскрыт в книге «Воротилы и ловкачи: признания деятеля Капитолия». Автор ее Бобби Бейкер, один из тех немногих американцев, которые досконально познали, что такое конгресс и вашингтонская политическая кухня. Свою карьеру он начал с самой низкой ступеньки — должности рассыльного в сенате, а закончил ее на высоком посту секретаря демократического большинства в сенате. Он занимал такое влиятельное положение, что его величали «сто первым сенатором» (сенаторов всего 100). Когда Бейкер был еще мальчиком на побегушках, его приметил и приблизил к себе Линдон Джонсон, ставший затем президентом США. Взял Бейкера под свое покровительство и влиятельнейший сенатор Боб Керр. Заняв высокий пост, Бобби Бейкер, к тому времени понявший, как работает политическая машина, начал обогащаться. Свое влияние он продавал за доллары тем, кому было что-то нужно от сената. За несколько лет он сколотил два миллиона (!) долларов. Это точная минимальная цифра, ее установили официально, во время следствия по делу Бейкера. Любопытно, что он был при сенаторах не только их деловым помощником, но и чем-то вроде массовика-затейника. Бобби приобрел роскошный особняк (на него сенаторы, надо думать, сложились), где законодатели весело проводили свой досуг, пьянствовали, развратничали. Это заведение они назвали весьма остроумно — «Кворум-клуб». Между прочим, с оргий в «Кворум-клубе» и началось разоблачение «сто первого сенатора». После долгого-долгого расследования он ненадолго угодил в тюрьму, откуда благополучно вышел и... создал книгу. В ней он, в частности, пишет:

«Как мои боссы и покровители в сенате, я был честолюбив и стремился свить свое личное гнездо. Они полагали, что высокое положение позволяет им принимать подарки и любезности от покровителей, которым нужны были «особые услуги»,— я тоже. Они пользовались конфиденциальной служебной информацией, чтобы выгодно помещать свои капиталы,— я тоже. Они пользовались своим влиятельным положением, чтобы получить займы или кредиты, в которых им могли бы и отказать,— я тоже».

А вот как Бобби вспоминает об одном из своих хозяев: «Деньги были богом сенатора Керра. Он думал, что деньги решают все, сознательно и охотно брал взятки, не колебался тратить личные средства на покупку голосов». Выразительный портрет сенатора, который в свое время был одним из политических столпов Америки! Между прочим, на примере Керра й Бейкера еще раз убеждаешься в справедливости пословицы «рыбак рыбака видит издалека», поскольку Бобби пишет о своем покровителе: «Ни один человек не сделал для меня больше». И еще одно признание Бейкера, рисующее нравы законодателей:

«Туалетную можно назвать центральным разведывательным управлением американского сената. В безопасности туалетной сенаторы приоткрывают умы и сердца — особенно к концу дня, когда карманные фляжки с виски пустеют. Именно здесь я услышал из первых уст, какие сенаторы подкупаются, в какой степени и кем».

История с Бобби Бейкером так нашумела еще и потому,что бульварная пресса долго смаковала пикантные подробности, связанные с развлечениями сенаторов в их «Кворум-клубе». Эта сторона закулисной жизни законодателей часто привлекает к себе внимание, поскольку государственные мужи сплошь и рядом ведут себя крайне непристойно. Вот только один пример из множества ему подобных.

Почти тридцать лет Уэйн Хейс был членом палаты представителей США, занимал в ней ответственные посты, был в руководстве демократической партии. Он всегда слыл поборником морали и нравственности. Будучи председателем административной комиссии палаты представителей, он строго следил за порядком, ходом текущих дел. За глаза его называли «мелочным тираном», да и Хейс сам признавал, что человек он «не из приятных». И вот этот моралист и законник попал в историю, которая показала его людям совсем с другой стороны.

Его приятель и коллега, конгрессмен Кеннет Грей ушел в отставку и передал Хейсу свою секретаршу и любовницу Элизабет Рей. Бойкая девица целомудрием не отличалась и была подругой сразу нескольких конгрессменов. Она вспоминает о тех временах: «Хейс предпочитал навещать меня дома в понедельник или во вторник. И мне обычно было нелегко уединиться с кем-нибудь еще, пока он не отправлялся к себе домой, в штат Огайо, в четверг». О таких встречах с Хейсом она не может говорить без отвращения: «Если бы я могла, я каждый раз завязывала бы глаза, затыкала бы чем-нибудь уши и делала бы себе обезболивающий укол».

Надо сказать, что сам Хейс тоже не был однолюбом, он путался и с другой своей сотрудницей — Пэт Пик. Дело зашло так далеко, что он развелся с женой и женился на Пик. Тут Элизабет вознегодовала: «Я могла быть его любовницей в течение двух лет, но оказалась недостойной того, чтобы быть приглашенной на его свадьбу!» Гнев свой она проявила публично, перед репортерами из газеты «Вашингтон пост». Элизабет поведала им не только о Хейсе и о себе, но и о других конгрессменах и их сотрудницах, ублажающих законодателей за счет государственной казны. Она сообщила журналистам, что располагает магнитофонными записями своих интимных встреч с Хейсом и его коллегами (магнитофон всегда стоял у нее под кроватью). Подключала она его и к телефону, когда любезничала со своими кавалерами. И новый скандал разгорелся! А Элизабет написала книгу обо всем увиденном ею в конгрессе и пережитом. Журнал «Тайм» так пишет об этом событии:

«Хотя автобиографическая книга Элизабет Рей являет собой страшную порнографию — настолько ее много, что делается скучно,— она тем не менее выходит в следующем месяце в издательстве Дэлл паблишинг компани и, разумеется, причинит в Вашингтоне немало беспокойства. Автор утверждает, что все события и персонажи книги реальны, только имена героев изменены».

Вот несколько рекламных описаний книги:

«Сенатор Синсиа (в переводе с английского — искренний.— В. Д.): Характеризуется как выдающийся легендарный законодатель, заслуживающий самых высоких должностей в государстве. Сенатор Синсиа встречает Элизабет на Капитолийском холме, потом звонит ей домой и приглашает в свои вашингтонские апартаменты, когда его жена находится в отъезде. Как только Элизабет приходит к нему, они, разумеется, сразу же приступают к причудливым сексуальным удовольствиям. Элизабет сознает, что ею пользуются, как вещью, но тем не менее она довольна, ибо спит на подушке без пяти минут президента США».

«Сенатор Плейя (игрок.— В. Д.): Лихой молодой человек, который нравится Элизабет тем, что происходит из известной семьи, имеет хорошую фигуру. Как только его жена и дети уезжают за город, он приглашает к себе Элизабет, и догадайтесь, что потом происходит!..»

«Конгрессмен Брайт (яркий. — В. Д.): Нанимает Элизабет за счет налогоплательщиков в качестве сексуальной приманки для других конгрессменов, от которых Брайт ждет той или иной выгоды».

А что думают по поводу всего этого американцы? Известный в США Институт исследования общественного мнения, возглавляемый Л. Харрисом, провел опрос на тему, как высоко ценят американцы различные группы общественно-политических деятелей. Члены конгресса заняли лишь восьмое место, третье от конца. Население страны еще ниже своих законодателей ставит только руководителей монополий и верхушку профсоюзного объединения АФТ КПП. Служба изучения общественного мнения «Бихейвиор рисерч сентр» установила, что 40 процентов американцев убеждены, что конгрессмены берут взятки. Свыше половины опрошенных считают, что законодатели в Вашингтоне злоупотребляют служебным положением, в том числе в целях личного обогащения. Такое мнение об «избранниках народа», разумеется, отрицательно сказывается на общественном климате страны хотя бы уже потому, что дурной пример заразителен.

Судьба искушает не только законодателей. То же самое творится на всех уровнях с представителями исполнительной и судебной власти. Причем многие приходят на высокие официальные посты, уже будучи основательно искушенными. Об этом говорит пример банкира Берта Лэнса из штата Джорджия, откуда вышел президент США Картер. Как только последний основался в Белом доме, он пообещал навести порядок в американских финансах, в частности покончить с инфляцией. С этой целью он вызвал своего друга Лэнса в Вашинтон и назначил его директором административно-бюджетного управления. Этому назначению сопутствовала широкая реклама, и все ждали от Лэнса чуда. Но вместо этого разразился очередной скандал. Лучший друг президента оказался мошенником. В бытность свою в Джорджии он не только ссужал деньгами Картера на выгодных условиях, но и проводил незаконные финансовые операции. Уже в ходе разоблачения Лэнса Картер приложил немало усилий, чтобы его выгородить. Но не вышло... Лэнсу пришлось покинуть свой высокий пост и предстать перед судом. Правда, и на этот раз американская фемида не подвела американские власти: Лэнс отделался традиционным в таких случаях позором (вернее — сенсационной трескотней) и легким испугом.

Не повезло президенту Картеру и с его министром финансов Уильямом Миллером. До занятия этого поста Миллер был главой корпорации и продавал вертолеты как в США, так и в других странах. И вот выяснилось, что под его руководством корпорация тратила миллионы долларов на подкуп американских и зарубежных политических деятелей. Такая практика в ходу у американских бизнесменов, которые по части коррупции едва ли уступают политикам. Не так давно вскрылись скандальные махинации фирмы «Локхид», производящей баллистические ракеты, военные самолеты, электронное оборудование. Среди главных подрядчиков Пентагона «Локхид» занимает второе место, к тому же производимые корпорацией военные самолеты и другая военная техника закупаются в 37 странах. Оказалось, что фирма тратила десятки миллионов долларов на подкуп политических деятелей в США и других странах. Миллионы шли на взятки, а за это «Локхид» получал контракты на сотни миллионов. Разоблачение такой практики фирмы вызвало сотрясение во всем политическом мире Запада. Этот скандал вынудил уйти в отставку премьер-министра Японии К. Танаку и стал одной из причин отставки президента Италии Дж. Леоне. Выяснилось, что «Локхид» отвалил западногерманской партии ХСС 12 миллионов, чтобы сбыть истребители «Старфайтер» (их, кстати, потом стали называть «летающими гробами», поскольку они бились один за другим). Как сообщает американская пресса, 450 ведущих компаний

США занимаются подобными махинациями в целях сбыта своей продукции. Журнал деловых людей «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» считает, что ежегодно американские бизнесмены тратят на взятки 13 миллиардов (!) долларов. «Взятки,— пишет журнал,— распространены повсюду. Компании, которые не разделяют эту практику, находятся в невыгодном положении по сравнению с теми, которые дают взятки». Да, с волками жить — по-волчьи выть! Уже упоминавшаяся нами служба Харриса установила, что в порядочность руководителей крупнейших корпораций верит только двадцать процентов американцев. Можно себе представить, какова нравственная атмосфера в таком обществе сплошного недоверия!

Вначале нашего рассказа об искушении и искусителях мы вспомнили о бывшем американском вице-президенте и взяточнике Спиро Агню, который пришел в Белый дом из штата Мэриленд. Кроме Агню этот край дал еще немало мошенников, занимавших высокие посты. Вот почему очередной губернатор штата Марвин Мэндел заявил при вступлении в эту должность: «Мэриленд был синонимом стяжательства, коррупции и взяточничества... Но с этим навсегда покончено». Через три с половиной года суд признал его виновным во взяточничестве, и ему пришлось оставить свой пост. Искушали Мэндела бизнесмены, которым он за их доллары обеспечивал выгодные сделки и дополнительные прибыли. «Что за напасть! — восклицает газета «Вашингтон пост».— Может быть, в атмосфере Мэриленда завелись какие-то особые бациллы? Может быть, этот штат чем-то отличается от других?» В том-то все и дело, что не отличается!..

Необъятные просторы Соединенных Штатов, калейдоскопическая пестрота населения, иная социальная система, прямо противоположная нашей, а также совершенно иной, отличный от нашего исторический путь развития, другой уклад жизни (мораль, быт и нравы) — все это приводит к такому положению: чем основательнее узнаешь Америку, тем больше вопросов ставит она перед тобой. Многое покажется странным, когда впервые увидишь ее лицом к лицу, но с годами, в результате долгих личных наблюдений, возникают все новые и новые темы для раздумий. На примере познания США понимаешь смысл утверждения: «Я знаю, что я ничего не знаю». И в то же время наша страна так же (если не более!) сложна для понимания ее американцем. В США знают о Советском Союзе гораздо меньше, чем мы о Соединенных Штатах, а то, что знают, зачастую искажено.

Во взаимной трудности восприятия друг друга и кроется, по-моему, одна из главных причин многочисленных сложностей на пути установления советско-американских контактов в самых разных сферах. Видеть и пытаться понять — вот единственный способ преодоления этой взаимной трудности. Пытаться спокойно разобраться во всем, что озадачивает, не раздражаться, а сосредоточиться. И главное — не торопиться с выводами.

Столько американских парадоксов, что я не знаю, с какого из них лучше начать иллюстрировать высказанные выше мысли. Ну, скажем, возьмем молодых и стариков. Две крайности, два рубежа (начальный и конечный) сознательной человеческой жизни. Рассмотрим вполне благополучный слой тех и других: молодые люди, входящие в жизнь, но еще не без помощи родителей, и старые, вышедшие на заработанную ими пенсию. То есть и те, и другие берутся нами не в каких-то крайних ситуациях, а в условиях вполне нормальных, никакого беспокойства не вызывающих. Какими я лично вижу эти две группы населения США сегодня? В целом, в общем, старики, на мой взгляд, смотрятся более жизнестойкими, жизнерадостными и деятельными, чем молодые. Странно, не правда ли? Но мне кажется, что есть основания для такого суждения. Я много общался в США и с молодыми, и со стариками. Однажды я путешествовал по стране с пятью американскими студентами на двух автомашинах. В другой раз ездил по Соединенным Штатам в сопровождении пенсионеров, причем они менялись, передавая меня друг другу. Я жил и в студенческих общежитиях, и гостил у людей более чем пожилого возраста. И, наконец, сам я начал свое знакомство с Америкой много лет назад, будучи еще молодым, так что в то время успел пообщаться на равных с молодежью, а теперь с людьми зрелыми и старыми. Почему же последние отличаются, с моей точки зрения, большей, я бы сказал, боевитостью, чем их внуки? Причин много. Корни их уходят, разумеется, в тот самый американский образ жизни, о котором мы ведем разговор в этих очерках. Все их, наверное, не перечислишь. А главное — с какой начать?

Думаю, будет верно начать с конкуренции. Это довольно жестокий закон жизни в Америке. Конкуренция во всем. Отбор, выбор... В семнадцать-восемнадцать лет молодой человек собирается шагнуть за порог детства и отрочества, во взрослую жизнь, и его не могут не пугать стоящие перед ним трудности в обществе, где каждый за себя и против всех. Известно, что в США безработица больнее всего бьет по молодежи. Известно, что среди всех возрастных категорий самый высокий процент преступности падает на молодежь. К этим и многим другим таким же обстоятельствам добавляется неуверенность, неопытность, смятение юной души. А вот у стариков все это уже позади. Они выжили, одолели, добрались до почтенных лет, многие из них даже заработали себе на старость. Им незачем метаться и сомневаться. У них все ясно. И еще одно немаловажное соображение: четкий и цепкий ритм труда не давал им по-настоящему передохнуть и отвлечься, поглядеть по сторонам. В США с работой не пошутишь. Ее надо беречь, ею надо дорожить, и поэтому надо вкалывать! И вдруг — пенсия, полный досуг. А сколько неизрасходованного любопытства еще осталось! И бьет оно у них через край! Разъезжать, смотреть, вникать в окружающее, обсуждать — во всем этом они неутомимы. Как, например, я попал к ним в руки и они передавали меня друг другу вместо эстафеты? Дело в том, что многие пенсионеры создают по всей стране комитеты для приема иностранцев. Приютят на день-другой, подвезут на машине, что-то расскажут, покажут, объяснят. Потом передадут с рук на руки своим коллегам в другом городе или поселке. Так я проехал однажды несколько тысяч километров, вполне убедившись в эффективности этой системы. А в основе ее любопытство, жажда общения, впечатлений. Иностранец, к тому же из красной России! Для большинства из них я был первым живым советским человеком, какого они вообще видели.

Чтобы пробиться к американскому пирогу, надо иметь сильные плечи и острые локти. Перед стариками такой задачи уже нет, кто из них пробился, тот спокоен, а вот молодым надо еще исхитряться. Их к столу с пирогом вежливо никто не приглашает. Ни общество, ни родные В Америке у родителей нет такой традиции, как у нас, опекать своих детей лет до тридцати, если не больше. Так что поводов у молодых в США для беспокойства более чем достаточно. Потому и выглядят они озабоченнее, чем старики. Любопытная деталь: по данным переписи населения в 1980 году, за последние десять лет число американцев младше 14 лет сократилось на 14 процентов, а старше 65 лет возросло на 24 процента.

В детстве, много лет назад, я часто встречал за городом, на дачах, такие качели: большая доска, привязанная к деревьям на очень длинных веревках; на доску становились двое, а то и четверо (по паре с каждого конца) и раскачивались так, что дух захватывало, даже когда глядел на них,— такой огромный размах был у этих качелей. Почему я вдруг вспомнил о них, находясь в США? Да потому, что многие американские впечатления столь контрастны, что амплитуда колебаний между ними напоминает гигантский размах таких качелей.

Поразил меня «Диснейленд». По нашим понятиям, это такой детский парк, который в качественном и количественном отношении умножен (по сравнению с очень хорошим детским парком) примерно в тысячу раз. На мой взгляд, эта «тысяча» не преувеличение, а нормальный в данном случае коэффициент. С этой сказочной страной надо знакомиться несколько дней (чтоб хотя бы обойти все ее достопримечательности). Создана эта сказка с помощью самых последних достижений науки и техники, чудеса современной электроники и дерзость конструкторской мысли здесь могут поспорить с самыми совершенными творениями, какие только есть сегодня на земле. Вот несколько примеров из множества.

В «Диснейленде» есть свои джунгли. Вы садитесь на катер и отправляетесь в путешествие по реке, текущей через тропический лес. Зелень эта здесь настоящая, благодатный климат Калифорнии позволяет создать видимость джунглей. А вот весь богатейший животный мир этого тропического уголка «Диснейленда» создан человеком. И как создан!

Из воды вдруг показывается семейство бегемотов, они в натуральную величину (как и все другие здешние животные), раскрывают свои огромные пасти. Завидев наш катер, опять уходят под воду. На берегу, у кромки воды, дремлют крокодилы, каждый длиной в несколько метров, невдалеке от них резвятся на деревьях обезьяны. По пути нам встречается большое стадо слонов, пришедших на водопой, огромные папаши и мамаши и их многочисленное потомство. Они рады воде, у многих из хобота, как фонтан, бьет веселая струя. На другом пологом участке берега пришли на водопой изящные зебры. В пещере нависшей над водой скалы устроилось семейство львов... Все это движется, живет, рычит, кричит... И на вид абсолютно ничем не отличается от настоящих зверей. Я сделал несколько снимков, их не отличишь от тех, что удается сделать в настоящих тропиках с помощью фоторужья.

Есть в этой стране чудес свой «пиратский мир». На лодке вы попадаете в пещеру, и затем ваше путешествие проходит под ее сводами. Вот слева от вас показывается старинная крепость. Справа — осаждающие ее пиратские корабли. С обеих сторон палят пушки. Многие снаряды с шипением падают в воду. За орудиями кричат и суетятся сделанные в человеческий рост пираты и защитники крепости. Бой в полном разгаре!

В следующей пещере иная «живая» картина: пираты гуляют в захваченной крепости. Льется рекой вино, всюду пьяное веселье, песни, танцы... Тут же вздергивают на виселице какого-то несчастного, а неподалеку от места казни уже идет торговля захваченными в плен женщинами... Мы плывем дальше и видим на берегу устроенный пиратами склад награбленных богатств. Под конец нашего путешествия проплываем мимо тюрьмы, в которой сидят пираты.

В другом волшебном уголке этой страны можно, как Карлсон, который живет на крыше, полетать над городом... А войдя в огромное, причудливой формы здание, можно начать там полет на космическом корабле, увидеть совсем близко звезды и даже перенести при этом кое-какие перегрузки... В сказочном театре вы прослушаете концерт, в ходе которого познакомитесь с историей американской песни. Все исполнители — птицы, они ходят, поют, разговаривают... Если вы не из пугливых, можете побывать в доме, населенном привидениями. В нем уже и вовсе нет предела фантазии изобретательных создателей всех этих чудес. И если заранее не знать, что дом с призраками является частью веселого «Диснейленда», то, право, там можно перепугаться... Вы можете объехать весь этот городок на старомодном поезде, а можете и в вагоне монорельсовой дороги, самой совершенной во всем мире. Можете совершить плавание и на подводной лодке... Одним словом, только перечисление аттракционов заняло бы много страниц.

Дети здесь ликуют, а взрослые возвращаются в детство. Удивительная атмосфера царит в этом удивительном мире! Я убежден, что «Диснейленд» делает людей добрее. О его воспитательном, а не только развлекательном, значении специалисты, вероятно, могут сказать немало. Значение это, по-моему, огромно. Но в США воспитывает не только «Диснейленд»...

Вернувшись из «Диснейленда» в мир реальной Америки, натыкаюсь на такой факт: в Нью-Йорке можно купить детскую игру под названием «Пытка». Куклы в масках сжимают железным обручем голову своей жертвы, загоняют ей иголки под ногти, прижигают кожу раскаленным железом. В инструкции к игре говорится: «Все виды пыток. Восемь серий. Детали каждой серии подходят друг к другу. Комбинируйте! Создавайте свои собственные пытки!» Игру выпускает компания «Аурора продактс корпорейшн», предназначена она для детей от 8 до 12 лет. Другая фирма додумалась до того, что стала выпускать «кровь» для детских игр. Она выглядит совсем как настоящая, если вымазаться ею, даже темнеет и свертывается.

Другой парадокс. Из совершенно иной области. Общеизвестно, что Соединенные Штаты страна сплошной автомобилизации, там насчитывается в частном пользовании около 120 миллионов легковых автомашин. На ней можно не только отправиться на работу, в школу, магазин или на пикник, но, не выходя из нее, поесть, получить деньги в банке, посмотреть кинофильм, помолиться в церкви, попрощаться с покойником (опять-таки не оставляя водительского руля, в специальном похоронном доме) и т. п. Казалось бы, прекрасно! К тому же автострады в Америке отличные, на них много технических станций, бензоколонок, мотелей. Все это, так сказать, плюсы. А минусы? Главный минус — без автомобиля в США не проживешь. Ты не можешь не иметь его. Хотя бы потому, что он «съедает» городской транспорт, который в одних городах еще кое-как существует, в других быстро отмирает. Сам министр транспорта Брек Адамс свидетельствовал: «У нас нет автобусов, у нас нет рельсовых коммуникаций». А большинство американцев должны добраться до места своей работы на машине, и уже сам факт ее наличия обозначает возможность работать. Ну, а если автомобиль не на что купить? Вот и получается: нет машины — нет работы. Другой феномен: скорость движения автомобилей в больших городах такова, что сплошь и рядом лучше надеяться на собственные ноги. Но все это еще только цветики...

Несколько раз я останавливался в Лос-Анджелесе, одном из самых больших и, я бы сказал, самых удивительных городов США. Вот где автомобиль проявил себя полностью, на все сто процентов! Считается, что в Лос-Анджелесе живет три миллиона человек. При этом имеется в виду только его центральная часть, причем и она являет собой не столько населенный пункт, сколько разветвленную сеть шоссейных дорог. Да, да, города как такового вообще нет. Есть дороги и бесчисленные «развязки» на них. К их обочинам сиротливо жмутся строения, которые к тому же составляют отдельные бесчисленные островки жилья, соединенные между собой автострадами. Здесь нет ни метро, ни троллейбуса, ни трамвая. Редкие автобусы не решают проблемы передвижения «безмашинного» населения. А ведь подсчитано, что в среднем жителю Лос-Анджелеса надо проехать 30 миль, чтобы попасть на работу,— это почти 50 километров!

Невиданное скопление автомашин, особенно в часы пик, часто приводит к образованию смога — ядовитого покрова из выхлопных газов, который порой висит над городом несколько дней. При этом следует учитывать жаркий климат этих мест, чтобы понять весь ужас подобного положения. Когда смог повисает над Лос-Анджелесом, в городе происходит резкий скачок заболеваний, особенно страдают сердечники, гипертоники, больные астмой, туберкулезом. Случалось, что местные власти в таких ситуациях объявляли воздух не только угрожающим здоровью, но и на «уровне катастрофы». Профессор метеорологии Моррис Нейбургер рекомендует жителям Лос-Анджелеса носить противогазы (!). Он же утверждает, что если отравление воздуха выхлопными газами будет продолжаться, население города начнет вымирать. Недаром публицист Курт Джентри предложил «объявить этого бесформенного, неуклюжего, полузадохшегося монстра умалишенным, некомпетентным в своих действиях и исключить из семьи городов Америки». Но и в других больших американских городах в той или иной степени существуют те же самые проблемы. Причем не все порожденные сплошной автомобилизацией трудности можно заметить невооруженным глазом. Ну, скажем, известно, что быт определяет сознание. Автомобиль во многом определяет психологию американца. «Покрывая бесконечные мили на автострадах,— пишет газета «Лос-Анджелес тайме»,— мы попадаем в систему какой-то игры. Колеса мчат нас вперед. Но это движение по замкнутому кругу, где целью оказывается само движение». Автомобиль и характер американца, автомобиль и философия американца, автомобиль и семейная жизнь в США, автомобиль и подрастающее поколение, автомобиль и нравственность, автомобиль и здоровье, автомобиль и преступность, автомобиль и общественная жизнь — вот только начало длинного перечня возможных серьезных исследований. В них мы увидим, как мощный, 300—400-сильный автомобиль превращается из помощника во врага американцев. Но это не оттого, что в нем самом заложено нечто роковое. Нет, он весь во власти человека, который и превратил его в монстра.

Производство автомашин, их обслуживание и снабжение горючим — большой всеамериканский бизнес, дающий огромные прибыли предпринимателям. Когда рассматриваешь сложную совокупность «автопроблем» именно под таким углом зрения, то все сразу становится на свои места. Пока поступают прибыли, никакие такие проблемы бизнесменов не волнуют. Более того — во имя увеличения своих доходов они еще могут таких трудностей американцу добавить. Вспомним хотя бы недавний «великий энергетический кризис». Потом, разобравшись, что к чему, американцы назвали случившееся «великим мошенничеством». А поначалу все выглядело удивительно странно! Меня просто поразили очереди у бензоколонок в США и плакаты на многих из них: «Извините, бензина нет». Нет бензина... В США это почти равносильно тому, что нет воздуха. А раз дефицит, значит, поползли вверх цены. И потом выяснилось, что нефтяные компании крупно заработали на так называемом «энергетическом кризисе». И плевать им на трудности и переживания соотечественников. Трюк нефтяных магнатов, был настолько очевиден, что, согласно опросу общественного мнения, 77 процентов американцев не верят, что энергетический кризис существует на самом деле. Говоря о такой антинародной политике нефтяных королей, обозреватель газеты «Дейли ньюс» Джимми Бреслин спрашивал: «Почему же полицейские, агенты, прокуроры не заполнили помещения крупнейших нефтяных компаний, задавая вопросы, изучая книги делопроизводства, допрашивая людей, которые ведут эти книги?» И тут же он сам дает такой ответ: «А кто поведет это следствие? Они все боятся. ФБР напугано ими до смерти. Все правительство запугано, даже Белый дом. Нефтяные компании заправляют всей кухней, и никто не хочет с ними связываться».

Да, странности такого рода, присущие огромной и противоречивой стране, встречаются на каждом шагу. Не будем далеко ходить за примерами, коль скоро завели разговор о Лос-Анджелесе. Это крупнейший город Калифорнии, пожалуй, самого богатого и цветущего края Соединенных Штатов. Мчаться по дорогам штата на машине одно удовольствие. И, прорезав по автостраде зеленые холмы, вылететь на океанский берег совершенно чарующей красоты! Казалось бы, земля обетованная... В штате сосредоточены крупнейшие американские фирмы и банки. Необычайно богат этот край и минеральными ресурсами. И в то же время среди других американских штатов Калифорния идет на первом месте по масштабам преступности, числу самоубийств, психических заболеваний, разводов, алкоголиков, гомосексуалистов, наркоманов, банкротств, больных туберкулезом... Да, как видно, человеку вредна система свободного предпринимательства даже в райском климате!

И кстати о климате. Только что мы упомянули вызванный автомашинами смог в Лос-Анджелесе. Факт очень характерный для сегодняшней Америки! Капиталистическая система входит в противоречие со всем живым, с самой природой!.. В Соединенных Штатах я интересовался проблемой сохранения окружающей среды, посещал с этой целью научные учреждения, беседовал со специалистами. Кстати, справедливости ради надо сказать, что в стране есть немало заповедников, поражающих своими размерами и природными богатствами. И в то же время оказывается — в США проблема сохранения и защиты природы стоит как нигде остро. Подсчитано, что промышленность Америки выбрасывает в атмосферу и воду около половины (!) объема загрязняющих веществ, получаемых во всем мире. Факт, который сразу может навести на мысль, что причина этого мощь промышленности США, отсюда и такие издержки производства. Не совсем так! Американский исследователь Б. Коммонер изучил процесс загрязнения атмосферы, водоемов и почвы в США за двадцать пять лет и доказал, что оно является не столько следствием роста производства, сколько следствием стремления монополий к максимальным прибылям. Печальные результаты такой политики бизнеса налицо, их видишь в США на каждом шагу. Когда четверть века назад я впервые побывал на знаменитых Великих озерах, на границе между Соединенными Штатами и Канадой, то не слышал разговоров о грозящей им опасности. А уже в 70-е годы оказалось, что они почти загублены отходами промышленного производства. Озеро Эри стали называть «мертвым» и писали о нем: «При таком обилии нефти, масла и других отходов в районе Детройта просто удивительно, что еще есть озеро как таковое».

Журнал «Тайм» с тревогой пишет о том, что в 80-е годы Соединенные Штаты столкнутся с катастрофическими последствиями того, что почва и воды страны чрезвычайно загрязнены отходами химических производств. Из многих миллионов тонн таких отходов, пишет журнал, только десять процентов надлежащим образом обезвреживаются, остальная же отрава через почву и воду губит все живое. При этом «Тайм» подчеркивает, что ответственные за это преступление компании не желают тратиться на обезвреживание этих отходов. Факты и цифры, приводимые при этом журналом, не могут не пугать читателя. Так, в живописной лесной местности Пайн Бэрэнс (штат Нью-Джерси) более ста водоемов отравлены такими отходами. То же самое происходит в 22 городах штата Массачусетс, в 300 городах штата Мичиган, в Миннеаполисе... В Лав кэнл (штат Нью-Йорк) жители страдали от раковых заболеваний, дефектов при деторождении, дыхательных и нервных заболеваний. Все количественные показатели заболеваний были значительно выше, чем в среднем по стране. В результате проведенного исследования выяснилось, что местная вода отравлена ядовитыми отходами производства, сотни семей были переселены в другие места.

Угроза окружающей среде выросла в США до таких масштабов, что многие американцы всерьез задумываются о ее спасении, о будущем природы и людей. В беседах со мной американские ученые подчеркивали крайнюю необходимость принятия экстренных мер для спасения всего живого, что окружает нас. Некоторые из них, опираясь на факты о ситуации в самих США, считают, что уже вообще поздно спасать природу (воду, атмосферу, почву) от загрязнения, что уже нельзя никакими усилиями очистить окружающую среду, что процесс ее гибели принял необратимый характер. Слышать такие речи в Америке страшно. Сказочно красивы ее просторы! Бесконечно разнообразна ее природа! Перед лицом реальной угрозы предпринимаются попытки спасти ее. Может быть, все-таки еще не поздно?.. Но бизнес продолжает черное дело. В журнале «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» он даже «философски» определяет свое отношение к этой проблеме:

«Да, конечно, мы можем добиться того, что воздух и вода будут чистыми, а выхлопные газы автомашин и дым заводских труб безвредными. Можем, но если только смиримся с маломощными автомобилями, с еще более высокой платой за электроэнергию, с тем, что вообще будем платить дороже за все. Каждый хочет избавиться от загрязнения окружающей среды, но почему-то никто не желает взглянуть на оборотную сторону медали — на цену, которую придется уплатить за это. А потому не глупо ли поступают все эти так называемые борцы за чистоту, когда бьют себя кулаками в грудь, показывают пальцем на бизнесменов и клянут их? Лучше бы они сказали, что готовы сами заплатить за осуществление своей утопии».

Вот так! Бизнес в утопию, то есть в сохранение окружающей среды, не верит и денег на ее спасение не даст. Об этом со всей категоричностью так и заявила в журнале известная американская фирма «Уорнер энд Соуси». Кто в данном случае окажется сильнее, бизнес или голос разума? Пока что монополии не желают раскошеливаться. В 1980 году, через несколько лет после того, как «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» опубликовал приведенное выше кредо фирмы «Уорнер энд Соуси», тот же журнал писал: «Вместо того чтобы затратить миллиарды долларов, собранных с налогоплательщиков, на очищение воздуха и воды, власти издают законы, заставляющие монополии тратить на это дело свои средства». Бизнес недоволен таким поворотом событий, он протестует, и его возмущение, к сожалению, оказывается весьма действенным. Рекомендации и указания властей тонут в океане саботажа и бюрократизма. Если в 1970 году федеральные предписания по охране природы составляли 20 тысяч страниц, то через десять лет их стало более 77 тысяч. В этих бюрократических дебрях есть где разгуляться ловким адвокатам монополий, защищающим интересы своих хозяев в ущерб интересам всего человечества. Ведь природа, окружающая нас среда — одна на всех, она неделима. Нанесенный ей в Детройте ущерб отзовется и в Калуге, и в Бомбее.

Да, ничего не скажешь, сложен и противоречив тот самый феномен, который принято называть американским образом жизни! Со многими в США говорил я об этом, одним такой образ жизни по душе, другим — нет. Но все же до сих пор большинство американцев верит в эффективность системы свободного предпринимательства, то есть в капиталистический путь развития. Правда, в настоящее время это большинство не является абсолютным, оно весьма шаткое. И все же система до сих пор работает, а это означает, что она пользуется известной поддержкой. Факт этот вполне объясним. Американец видит перед собой в качестве самого убедительного примера бурное промышленное развитие своей страны за период, который по сравнению со всей историей человечества кажется совсем незначительным. В ходе этого стремительного процесса Соединенные Штаты стали лидером капиталистического мира, и это обстоятельство до сих пор не может не производить впечатления на американца. Но, как известно, с того времени, когда система свободного предпринимательства быстро набирала темпы и, казалось, навсегда завоевывала нашу планету, многое изменилось. И вот американский журнал «Тайм» задается вопросом: «А не перестала ли работать машина капитализма? Можно ли еще починить систему или она уже не поддается ремонту?»

Идеолог раннего капитализма Адам Смит утверждал, что каждый стремящийся к получению личной прибыли приносит пользу всему обществу, как бы направляемый невидимой рукой. Философия предельно простая, легко доступная для понимания, но, увы, убедительно опровергаемая, особенно на примере сегодняшней Америки, Выше, говоря о самых разных аспектах американской жизни, мы останавливались на многих издержках все еще действующей, но по-прежнему несправедливой системы. Ее лихорадит, и люди теряют в нее веру. Американский специалист по опросам общественного мнения Роберт Титер писал: «Стабильность — ключевое слово в политическом словаре 1980 года. Я нашел, что люди обескуражены, возмущены, полны страха и тревоги за свое будущее. Они говорят, что ищут руководства... И главное здесь — доверие. Пока что они не испытывают доверия ни к одной из партий и ни к одному политику. Люди, попросту говоря, не считают, что представительное правительство представляет их». Это свидетельство, так сказать, в моральном и политическом плане. А вот утверждения об экономической ситуации:

«Главное в экономике наших дней — уменьшение жизнеспособности капитализма и капиталистов» (Роберт Лекачмэн, экономист), «Шарниры когда-то чудесной, гибкой машины все больше ржавеют и теряют подвижность» (Тибор Скитовски, экономист), «Система свободного предпринимательства катится ко всем чертям!» (Ли Иакока, председатель правления компании «Крайслер»),

Американский президент Вудро Вильсон в свое время изволил выразиться так: «Каждый день мое сердце обливается кровью, когда я думаю о том, что делается в России: та же опасность грозит и всему миру. Мы должны позаботиться о том, чтобы форма «народного правления» не привилась у нас или где-либо в другом месте». Много воды утекло с тех пор, и вот как другой американский президент, Джон Кеннеди, расписался в бессилии завещанных Америке и миру идей Вильсона: «Мы, наша нация, испытываем сейчас нужду большую, чем нужда в атомной, воздушной, финансовой, промышленной или даже человеческой мощи,— это нужда в мощи идей».

Высказанная здесь тоска по силе духа не случайна. Американцы всегда уважали силу, прежде всего физическую. Подавляющее большинство населения страны страстные болельщики. Спорт широко развит и очень популярен в школах, высших учебных заведениях и в армии. Если ты преуспел в нем, то любые трудности учения или военной службы тебе нипочем. Претенденты на пост президента США и другие высокие выборные должности всегда подчеркивают свою причастность к спорту в молодые годы, их старые фотографии в спортивной форме входят в обязательный набор предвыборной рекламы. Рекорды и высшие достижения в разных играх вписаны в историю страны как одни из самых важных ее вех. Достигшие этих вершин «звезды» являются кумирами толпы и зарабатывают в период расцвета своей славы сотни тысяч долларов в год (известный американский боксер Мохаммед Али получал за один бой несколько миллионов долларов). В полубога превратили болельщики здоровенного верзилу Джо Намата, одного из самых знаменитых футболистов страны (не наш, европейский футбол, а так называемый американский). Без этого футбола, пожалуй, нельзя до конца понять Америку. Как утверждают специалисты, это «американский национальный спорт номер один». Сотни тысяч его болельщиков беснуются на стадионах, а 150 миллионов (так свидетельствует статистика) сидят у телевизоров. Игру эту еще называют «тотальным мордобоем». За один год профессионалы и любители американского футбола нанесли друг другу 1,3 миллиона (!) различных травм, а погибло на футбольном поле за год 49 игроков, половине из них было меньше восемнадцати лет (мальчишки начинают осваивать азы игры с шести-семи лет).

Конечно, в жестоких поединках не только ломаются кости, отбиваются внутренние органы, но и заметно наращиваются мускулы. И одновременно хиреет душа, притупляется интеллект. Об этом говорит духовное убожество подавляющего большинства американских спортивных кумиров. Об этом же свидетельствуют нравы профессионального спорта в США. Игроков покупают и продают, как породистых бычков. Их судьбы — в руках дельцов, для которых спорт — это всего-навсего одна из разновидностей бизнеса, способ получения прибыли. И только! Ради прибыли бизнес идет на все. Профессиональный спорт опутан тяжкими цепями тотализатора (миллионы американцев заключают пари перед соревнованиями). Стоящие за этим тотализатором дельцы могут в целях получения наибольшей прибыли заранее предопределять исход поединков, то есть превращать спортивное зрелище в спектакль с тайной режиссурой, а участников состязаний в своих послушных слуг. И вовсе не случайно к профессиональному спорту давно прилипла американская мафия. Среди его хозяев много гангстерских ставленников, переправляющих значительную часть многомиллионных доходов с тотализатора в бандитские сейфы. Вот и получается, что страсть болельщиков с их поклонениями силе, пройдя через горнило так называемого американского образа жизни, переплавляется в доллары для легальных и нелегальных дельцов.

Прославление силы давняя традиция в США. Известно немало американских фильмов на одну и ту же тему — о супермене, то есть человеке, обладающем поистине сказочной, фантастической силой. Этот современный геркулес шагнул на экран из комиксов — рассказов, состоящих из картинок с короткими подписями. Герои комиксов тонкостью и интеллектом не отличаются, но зато их прямо-таки переполняет грубая физическая сила. На их газетно-журнальных и киноподвигах воспитаны целые поколения американцев. Поклонение супермену, сверхчеловеку, породило в США колоссальный бизнес, стало источником доходов для предприимчивых дельцов. Это настолько крупная затея, что на последний фильм (так и названный «Супермен») было израсходовано 60 миллионов долларов, то есть небывалая сумма в истории американского кино. На такие затраты его создатели пошли, разумеется, в ожидании сверхприбылей, фильм еще до премьеры получил шумную рекламу как в США, так и в других западных странах. Телевидение и пресса без конца трубили о «Супермене», его изображение преследовало обывателя буквально повсюду. При таком проникновении в повседневную жизнь американца, при такой бешеной рекламе этот плод убогой фантазии диктует не только моду, но и поведение, создает свою философию, становится орудием не только американского бизнеса, но и пропаганды американского образа жизни. Супермен учит уважать силу и только силу.

Но странное дело! С одной стороны, популярность спорта, повальное увлечение им, преклонение перед суперсилой, а с другой — постоянные сетования на плохую физическую подготовку подрастающего поколения. Журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» сообщает, что из 340 тысяч юношей и девушек, завербованных на военную службу, около девяти процентов было немедленно отчислено по здоровью, а еще большее количество новобранцев по той же причине не дотянуло до конца срок службы. Журнал «Тайм» приводит такой факт, ссылаясь на данные Пентагона: за два года из морской пехоты, элиты американской армии, было отчислено одиннадцать процентов завербованных из-за слабого здоровья и пристрастия к наркотикам.

Следом за поклонением грубой физической силе в США идет культ огнестрельного оружия. Его в американских домах накопилось столько, что оно просто не поддается учету. Одни источники утверждают, что на руках у граждан находится сто миллионов единиц огнестрельного оружия, другие — двести миллионов! Это уже не просто удивительное явление. Это образ жизни со своей философией: «Бог сотворил человека, а полковник Кольт (изобретатель кольта.— В. Д.) дал ему равенство». Это «равенство» вылилось вот во что: с 1900-го года в США от огнестрельного оружия погибло 800 тысяч американцев — на 250 тысяч больше, чем во всех войнах, в которых в нашем веке участвовали Соединенные Штаты.

Сенатор Эдвард Кеннеди, два брата которого — Джон и Роберт — погибли от пуль убийц, предложил ввести обязательные разрешения на право владеть оружием. Сенат отверг этот проект 78 голосами против 11. Иначе говоря, разумное предложение было отклонено прибылями фабрикантов огнестрельного оружия. Кстати, убитый в Далласе президент США Джон Кеннеди собирался там произнести речь, которая заканчивалась так: «Сила бессмысленна, если она не опирается на справедливость».

Сила без справедливости — один из главных законов Америки. Бессилие перед несправедливостью — следствие этого закона. Парадоксальный симбиоз силы и бессилия еще один вполне закономерный американский феномен.

В прошлом веке президент США Авраам Линкольй (тоже павший от пули убийцы) сказал, что внутренний разгул насилия наиболее опасная угроза для страны. А современный историк Артур Шлезингер, бывший помощник президента Кеннеди, свидетельствует: «Стремления к насилию и гражданственности продолжали и после Линкольна воевать друг с другом в груди Америки». Выдающийся общественный деятель США Мартин Лютер Кинг (тоже жертва наемного убийцы) говорил, что Америка — это «шизофреник, чья раздвоенная личность трагически обратилась против самой себя». И, наконец, один из самых известных американских писателей, Уильям Фолкнер, так охарактеризовал психологию силы, влекущей за собой бессилие: «Слепая вера в физическую храбрость и беспрекословное повиновение, уверенность в том, что белая раса выше всех остальных рас, американская раса выше всех белых, а американский мундир превыше всего человечества».

И вот результат: проведенный в Вашингтоне опрос общественного мнения показал, что один из четырех американцев готов совершить убийство, если ему будет хорошо заплачено и об этом убийстве никто не узнает.

В свое время президент США Теодор Рузвельт сказал, что Америка может говорить мягко, но должна держать при этом в руках большую дубинку. Он же утверждал, что если другие страны западного полушария проявят «слабость» или «будут плохо вести себя», то США придется выступить в роли «международной полицейской силы». Вот вам культ силы и кольта в международной политике! К чему он приводит? Во Вьетнаме было полмиллиона американских солдат и офицеров, несметное количество современной военной техники. Американцы сбросили на землю Индокитая больше взрывчатки, чем во второй мировой и корейской войнах, вместе взятых. И что же? В итоге — паническое бегство под напором национально-освободительного движения народов Юго-Восточной Азии.

Но и этот урок не пошел впрок. Сегодня Соединенные Штаты по-прежнему уповают на силу. И по рецептам Т. Рузвельта находят даже среди своих союзников тех, кто «плохо ведет себя». Раздражение Вашингтона вызывает прежде всего то, что и на Западе далеко не все в восторге от многих внешнеполитических акций правительства США. Чего стоит, например, провалившаяся военная диверсия против Ирана! А так называемый бойкот московской Олимпиады! Или попытка Вашингтона по-своему распорядиться на Ближнем Востоке, опираясь на сговор Израиля с Египтом... Вот и приходится газете «Вашингтон пост» сетовать: «Во всем мире получили широкое распространение сомнения в руководящей роли США, в их компетентности и последовательности». Даже в Венеции, на совещании глав семи ведущих стран капиталистического мира, такого рода сомнения были налицо.

А тем временем правительство США продолжает настаивать на своем, мягко говоря, назидательном внешнеполитическом курсе и ввиду отсутствия веских аргументов пытается подкрепить его наращиванием военной мощи. В 1980 году в Соединенных Штатах подняли очередную шумиху такого рода, на сей раз о слабой боевой и физической подготовке и малой численности личного состава вооруженных сил. В поисках аргументов добрались и до «пушечного мяса»! Что тут скажешь? Когда речь идет о профессиональных качествах армии, то Пентагону виднее. Что же касается физической подготовки, то мы снова сталкиваемся все с тем же американским парадоксом: исповедуя культ силы, бьются лбом в стену от бессилия.

Нет, мир стоит все-таки не на силе, а на разуме! Международная арена не поле для игры в американский футбол. Он не прививается в других странах, и точно так же не принимают они политики заокеанской дубинки. Пора в Вашингтоне это понять! Пора перестать напрягать мускулы, расслабиться немного и призадуматься. Давно известно, что от великого до смешного один шаг. Стоит ли загонять себя в тупики бессилия и потом негодовать по этому поводу?

У американского телевидения есть такая традиция: в концертных программах (шоу), беседах, лотереях и многих других передачах участвуют собравшиеся в студии зрители. Когда впервые знакомишься с такими передачами, то удивляешься бурной реакции собирающейся в студии аудитории на происходящее перед ней. Особенно поражает дружный смех по поводу чуть ли не каждой реплики ведущего очередное шоу. И что самое удивительное — при этом у американцев, сидящих дома перед своими «ящиками» с экранами, ни один мускул на лице не дрогнет, в то время как аудитория в студии просто умирает от смеха.

Признаться, я сначала не мог разгадать этой загадки, не понимал, почему в зале, где идет шоу, веселее, чем в кресле перед домашним телевизором. И вдруг я вычитал в одном американском журнале, что дружный смех аудитории в студии заранее записан на пленку, которая включается в нужных местах программы. Консервированный смех! Как все просто!..

Американская пропаганда во многих случаях построена на таких же дешевых трюках, но вот, как ни странно, не всегда их сразу разгадаешь. И к тому же это еще полдела — понять, что консервированный смех служит пропаганде официального оптимизма или, говоря шире — американского образа жизни. Обратите внимание на то, что домашний телезритель не смеется. Он наблюдатель, а не участник. Магический «ящик» с экраном превращает американцев в нацию зрителей. В этом, на наш взгляд, первый эффект пропагандистской телемашины. Этот эффект неплохо раскрыт (раскрыт, можно сказать, по методу «от противного») в читательском письме, опубликованном в журнале «Ридерс дайджест»:

«Теперь в нашей семье мы делаем то, чего не делали раньше, когда у нас был телевизор. Дети, кстати, быстро свыклись с его отсутствием. Теперь они напрягают собственные мозги, чтобы позабавить самих себя. В доме появились новые игры, мы все снова стали читать книги. Дети познали радость тихой забавы с игрушками на ковре. А однажды вечером они втроем написали письмо своей кузине, живущей в другом штате. Теперь нередко по вечерам они после ужина беседуют с родителями. И что самое главное — их речь стала живой, оригинальной, их собственной, они освободились от телевизионных штампов. Я спросил детей: «Что дало нам отсутствие телевизора в доме?» Старший сын ответил за всех: «Мы научились думать и делать».

Иными словами, они отвыкли думать и делать, отвыкли с помощью телевидения, под его влиянием. Но главное в том, что образовавшийся вакуум мысли, души и действий тут же заполняется. Чем? Продукцией все того же телевидения. Какой продукцией? Частично ответ на этот вопрос дает журнал «Ньюсуик»: «Опросы общественного мнения в США свидетельствуют об огромном воздействии телевидения на духовный мир американцев. Более, чем другие средства массовой информации, три «большие сестры» — крупнейшие коммерческие телесети Эн-Би-Си, Си-Би-Эс и Эй-Би-Си — формируют стереотипы, представления «среднего американца», к сожалению, часто неверные — о собственной стране, о мире, о жизненных ценностях.

«Формируют стереотипы»! Вот в чем суть явления. Виднейшие американские специалисты в области пропаганды считают, что такие стереотипы играют важную роль, становятся как бы генетическим кодом широкого читателя и зрителя, то есть массы «одинаково мыслящих» людей. По мнению известного американского обозревателя У. Липпмана, стереотип освобождает «массового человека» от «обязанности объяснять причину», то есть процесс мышления подменяется дурными эмоциями, вызванными привычными раздражителями.

Вот, пожалуй, стереотип № 1: «Красный — значит плохой!». Этот давно уже законсервированный стереотип вдалбливается в головы американцев всеми средствами буржуазной пропаганды. По существу, никогда не прекращается ее главная кампания — антисоветская, а время от времени она превращается просто в истерию. У нее уже богатая история и глубокие корни. Питаются они классовой ненавистью. Вспомним, что с 1917-го по 1919 год газета «Нью-Йорк тайме» девяносто раз предсказывала «неминуемое падение» и «скорую гибель» советской власти. Вот одно из утверждений на эту тему: «Большевизм не способен созидать... С экономической точки зрения продолжение существования советского режима невозможно, с политической — абсурдно». Как только на всю планету прозвучал ленинский декрет о мире, газета «Вашингтон пост» тут же по-своему отреагировала на него — призвала к войне против первого государства рабочих и крестьян. Как известно, похоронить молодую республику не удалось. Тогда в ход пошли ложь, клевета, дезинформация, а также и замалчивание правды о нашей стране. Десятилетия такой пропагандистской политики не могли пройти бесследно.

Почти четверть века назад я впервые приехал в Соединенные Штаты, но и тогда, и сегодня не перестаю удивляться тому, как ничтожно мало знает американец о нашей стране. Сравнить его мизерные и, как правило, искаженные познания с тем, что советские люди знают о США, просто невозможно. Этот факт настолько очевиден, общеизвестен и бесспорен, что я не припомню случая, чтобы его отрицали или подвергали сомнению. В последние годы по инициативе американской и нашей стороны не раз проводились опросы советских и американских граждан с целью установить, что одни знают о США, другие — о Советском Союзе. При знакомстве с ответами американцев порой просто волосы дыбом встают. Так, например, не рядовых обывателей, а представителей самой что ни на есть элиты (политиков, банкиров, издателей и т. п.) попросили ответить на такие элементарные вопросы: «Сколько союзных республик входит в состав СССР?», «Назовите четырех советских писателей», «Какие советские кинофильмы вы видели?» И вот ответы! Число советских республик варьировалось от 9 до 40, никто из опрошенных не мог вспомнить больше одного советского писателя, наши фильмы смотрели только двое из множества опрошенных. Другой пример. Среди американских студентов, будущих географов, провели опрос о нашей стране, вопросы были на уровне самых детских, но многие ответы все равно звучали просто анекдотически.

И это не вина американцев, а их беда. Им не откажешь ни в уме, ни в любознательности. Мои встречи с ними — это прежде всего сотни вопросов, которые они задавали, чтобы удовлетворить свой интерес к самым разным сторонам нашей жизни. Несколько дней я провел на Советской выставке в Лос-Анджелесе, посвященной 60-летию Октябрьской революции, и видел, с какой жадностью американцы тянутся к правдивой информации о нашей стране. Я беседовал с посетителями, читал толстенные книги отзывов, присутствовал на вечерах вопросов и ответов и убеждался, как велик за океаном интерес к Советскому Союзу. Об этом же говорят не только мои личные впечатления. Недавно в США вышла книга «Путешествие по России: Советский Союз сегодня». Она была создана по инициативе известного журнала «Нэшнл джиогрэфик». Его редактор Гилберт Гровенор в предисловии к книге писал, что он сам, побывав в СССР, понял, как мало американцы знают о нашей стране, как мало сообщают им о Советском Союзе американские средства информации. И вот два американца, писатель-географ и фотомастер, направились на несколько месяцев в СССР и создали книгу о всех пятнадцати советских республиках, они выступили с позиции объективных наблюдателей, с целью улучшить взаимопонимание между обоими народами. И вот результат — первый тираж книги составил полмиллиона! И спрос читателей на нее не был удовлетворен. Для Америки такой успех поразительная сенсация. И одна из ее причин — отсутствие в США правдивой информации о Советском Союзе. Этот старый-старый пропагандистский трюк — стереотип замалчивания — доводится порой до абсурда. Есть, скажем, в Чикаго всемирно известный музей науки и промышленности, есть в нем такое информационное табло, которое называется «Важнейшие события истории» и которое, по замыслу его создателей, должно отвечать на вопросы посетителей. Так вот в перечне важнейших исторических событий нет ни Великой Октябрьской социалистической революции, ни Великой Отечественной войны... Нет, отнюдь не рядовой американец виноват в том, что он почти ничего не знает о Советском Союзе.

В целом направленная против нас, американская пропаганда работает чаще всего грубо, но увы, она тем не менее дело свое делает. Достигается это главным образом за счет ее интенсивности. Многомиллионные тиражи многих сотен газет и журналов ежедневно поставляют американцам как «консервированный смех», так и выгодную буржуазной пропаганде дезинформацию. Так, например, журнал «Ридерс дайджест» выходит в США и за рубежом тиражом более 30 миллионов экземпляров, на 15 языках. Это издание удобной, карманной формы публикует выжимки из других журналов, как бы спрессовывает, делает общедоступными сложные мысли и рассуждения. Много в нем и «консервированного смеха», и того, что называется полезными советами (как жить не старея, как лучше готовить, как быть счастливым в браке и т. п.) «Мы находим путь к сердцу читателей, делая упор на житейские истории», — говорит один из редакторов журнала. Об этой «житейской» направленности американской пропаганды мы еще поговорим дальше, но под ее соусом и в «Ридерс дайджест» мы найдем такие блюда, как «Новая советская угроза НАТО», «Можем ли мы остановить советскую военную машину в Африке?», «Шпионаж: темная сторона разрядки» и т. п.

С ростом монополистического капитала в США шел (и продолжается) такой процесс — большой бизнес скупает так называемые «независимые» органы периодической печати. Таким образом происходит концентрация средств информации в руках их подлинных закулисных хозяев — финансовых тузов. Очевидно, не без знания дела бывший министр финансов США Д. Коннэли, выступая в пресс-клубе Хьюстона, заявил: «Сегодня индустрия средств информации — это большой бизнес. «Нью-Йорк тайме», «Вашингтон пост», Эй-Би-Сн, «Тайм», «Ньюсуик», Си-Би-Эс нужно считать тем, что они есть: крупными предприятиями, которые создали предприниматели и которые принадлежат к числу самых выгодных в Америке. Это гигантские корпорации, которые приносят прибыль так же, как и крупные компании, занимающиеся производством автомобилей, электроприборов, стали, переработкой нефти...»

Здесь мы вплотную подходим к одному из самых главных тезисов американских пропагандистских эквилибристов — о «свободе слова». Она действительно есть для тех, кто покупает себе в вечное пользование средства информации. Такие приобретатели этой «свободой» с другими не делятся. Американский историк Г. Зинн пишет:

«Резонно не только спрашивать, пользуетесь ли вы свободой слова, но и в какой степени вы ею пользуетесь, как слышен ваш голос и сколько людей могут его услышать. Право человека свободно высказываться определяется его доходом и политическим весом. Какой-нибудь радикал может воспользоваться ящиком из-под мыла и, забравшись на него, обратиться с речью к сотне людей в парке. Кто-нибудь еще может взять напрокат систему громкоговорителей, и его голос дойдет до нескольких тысяч людей. А корпорация может купить лучшее время на телевидении, и в один вечер ее услышат десять миллионов зрителей... Инакомыслящие могут издавать свои крохотные журналы и газеты. Но те» кто владеет журналами «Тайм», «Ньюсуик», «Макколс», «Ридерс дайджест» или газетой «Лос-Анджелес таймс» имеют огромное преимущество в использовании свободы слова».

Еще большей силой воздействия, чем пресса, обладает телевидение. Казалось бы, сравнительно недавно» всего-навсего в 1945 году, институт общественного мнения Гэллапа задал американцам вопрос: «Знаете ли вы, что такое телевидение, видели ли вы когда-нибудь работающий телевизор?» Через четверть века тот же институт на вопрос: «Что для вас является главным источником информации (радио, газеты, журналы, телевидение), которому вы больше всего доверяете?» — получил от большинства опрошенных ответ: телевидение. Изданный в Нью-Йорке фундаментальный труд об американском телевидении «Ти-ви бук» констатирует: «Более семидесяти процентов опрошенных американцев заявили, что главным источником информации для них является телевидение». Наконец, о силе его воздействия говорит и такой факт: подсчитано, что средний американец проводит перед экраном своего «ящика» ежедневно около четырех часов (а дети и подростки и того больше), точнее — 26 часов 18 минут в неделю. Это данные весьма авторитетные, их приводит компания «А. С. Нильсен», занимающаяся изучением телеаудитории в США и пользующаяся при этом самой современной техникой. Итак, выходит, что «средний американец» к 18 годам имеет за плечами уже более 18 тысяч часов «телестажа», можно сказать — телевизионного образования. Ведает этим образованием монополистический капитал, поскольку телевидение в США одна из его ведущих отраслей. Оно должно приносить прибыль и не имеет права не служить капиталу. Как и пресса, радио и телесети не только принадлежат большому бизнесу, но они еще тесно связаны с ним деньгами рекламодателей и просто не могут не быть его рупором. «Телевидение могло бы стать новым мощным орудием просвещения,— пишет американский профессор Роберт Хатчингс. — Вместо этого нам продают мыло, пиво и развлекательные программы, составленные с одной целью: держать зрителя в постоянном напряжении от одной рекламной вставки до другой». Еще более конкретно сформулировал ту же мысль обозреватель Уолтер Липпман: «Хотя предполагается, будто телевидение «свободно», оно, в сущности, является креатурой, служанкой и, более того, «проституткой торговли».

В свое время ведущие американские еженедельники «Лайф» и «Лук» были, по существу, главными рекламными проспектами среди всех средств информации в США. Затем набиравшее силу телевидение начала отбирать у них рекламодателей с их деньгами, и оба журнала захирели и, наконец, вовсе закрылись. Вот какова на самом деле кровная связь и зависимость прессы (и других средств информации) от большого бизнеса! Сегодня реклама на телевидении занимает 12—14 минут в час, рекламными вставками постоянна прерываются любые передачи. И чем популярнее передача, тем больше денег платит бизнесмен за свою рекламу. Так, минутная вставка в финальной футбольной, встрече стоит 300 тысяч долларов! И нет ничего удивительного, скажем, в том, что телевизионно-рекламный: бюджет одной только фармацевтической промышленности превышает 100 миллионов долларов в год.

Большой бизнес не только делает средства информации своим рекламным рупором, но и источником дохода, поскольку дело это само по себе прибыльное (многомиллионные тиражи газет и журналов, десятки миллионов телевизоров). А уже сам факт извлечения бизнесом дохода из средств информации не может не влиять на направление и качество пропаганды. Такова весьма простая и, можно сказать, железная схема. О ней неплохо сказал профессор Колумбийского университета, специалист по телевидению Фред Френдли: «Уолл-стрит обнаружил, что можно хорошо заработать на телевизионных акциях. Но трагедия состоит в том, что Уолл-стрит обнаружил также Нильсена (так называемый: индекс Нильсена, определяющий популярность тех или иных передач у зрителей. — В. Д.) и размеры собираемой аудитории, и очень скоро главным фактором эфира стала странная формула. Биржа начала следить за размерами аудитории, а также за продажей рекламного-времени, предполагаемыми доходами, объемом новостей и серьезных передач в расписании, определяя телевизионное меню американцев».

Специализирующийся на стратегических исследованиях американский научный институт «РЭНД корпорейшн» выпустил монографию «Телевидение и человеческое поведение». Ее авторы изучили более 2500 книг на эту тему, проанализировали результаты опросов общественного мнения и сотни телевизионных программ. «Среди детей и подростков,— говорится в монографии, — телевидение приобрело в воспитательном отношении большее влияние, чем родители и школа, а среди взрослых стало главным источником информации, который определяет их общественное поведение». Ученые из «РЭНД корпорейшн» в своих выводах идут еще дальше — они усматривают в телевидении даже «обещающую» возможность «массовой психотерапии». До нее дело пока еще не дошло, но стремление к такому сомнительному «идеалу» четко просматривается. В бесконечном потоке самых разных телепрограмм при внимательном их рассмотрении обнаруживаются общие пропагандистские тенденции, претендующие на массовое внушение, на «массовую психотерапию». Например, американское телевидение весьма упорно вдалбливает своим зрителям мысль о неполноценности небелых граждан США. Делается это весьма целеустремленно. Было проанализировано 5600 (!) героев телевизионных передач, они представляли национальные меньшинства США — негров, пуэрториканцев, выходцев из Мексики — «чиканос». Оказалось, что подавляющее большинство из них были показаны трусами, дикарями, злодеями. И, разумеется, им противостояли благородные и смелые белые американцы, в основном полицейские и шерифы, то есть представители тех самых карательных органов, которые стоят на страже интересов белой Америки.

Среди наиболее употребляемых пропагандистских приемов есть и такой: утопить существо проблемы в лавине связанных с ней мелочей житейского, скандального толка, то есть тем самым скрыть ее социальные корни, оставив в распоряжении читателя или зрителя то, что лежит на поверхности. Об этой характерной черте пропагандистской деятельности то же самое говорит, например, телевизионный критик Р. Собел:

«Когда-то ветеран американской радиотележурналистики Эд. Морроу читал сообщения из студии, используя лишь фотографии. Теперь в распоряжении У. Кронкайта (известного телекомментатора.— В. Д. ) кино и видеопленки практически из любой страны мира. Но изменилась техника, а не содержание. Почему американским телезрителям и сейчас ничего или почти ничего не сообщают об отдельных странах, а о других, наоборот, твердят день и ночь? Не парадоксально ли, что американские телезрители знают подробности семейной жизни А. Садата и М. Бегина, однако не могут перечислить половины названий молодых стран Африки или Азии?»

Здесь не зря названы А. Садат и М. Бегин. Псевдо-драматические подробности их якобы сенсационного личного сближения создали в прессе и на телевидении плотную завесу, за которой предаются интересы палестинского народа, снова за демагогическим треском и шумом скрывается социальная суть проблемы. Буржуазные средства информации способны «провернуть» любую пропагандистскую кампанию, при этом они всегда четко придерживаются своей генеральной линии, которая неплохо охарактеризована в американской книге «Расфасовывание новостей»: «Цель невзыскательно подбираемой информации — гарантировать, чтобы все люди, читающие газеты, находились таким образом под влиянием информации и комментариев, ежедневно поглощаемых ими. Из этого следует, что они будут думать одинаково и им будет навязываться одно и то же представление о «национальных интересах», которые надо защищать. Суть этих «национальных интересов» разъясняют им руководители синдикатов и собственники газет, которые отождествляют финансовые интересы своей группы с национальной политикой, тем самым защищают эти интересы, в том числе и капиталовложения в огромные заводы военных материалов».

Действует ли такая пропаганда на американца? Увы, действует. В этом убеждаешься, когда ездишь по Соединенным Штатам, встречаешься и беседуешь с американцами. Незнание ими действительного положения дел в нашей стране восполняется дезинформацией. И главную роль в этой дезинформации играют такие стереотипы, как миф о «советской угрозе» или о том, что «красный — значит плохой!». Чем меньше знает американец о Советском Союзе, тем прочнее для него эти стереотипы. Когда в беседах с ним приводишь факты, которые от него скрывались, он просто теряется. Ему трудно представить, что при такой с виду широкой информации (телевидение, пресса и т. п.) он может о чем-то не ведать.

Как известно, совместный американо-советский многосерийный фильм о Великой Отечественной войне 1941—1945 годов назвали в США так: «Неизвестная война» (?!). В таком придуманном, разумеется, не нами, а самими американцами названии обвинение против буржуазной пропаганды США. Как же так?! Почему десятки миллионов взрослых, мыслящих людей не знают о величайшей в истории войне? Причем войне, которая имела прямое отношение к США? Факт налицо — подвиг нашего народа явно замалчивался. Ведь стоит нормальному человеку узнать хотя бы о понесенных нами огромных жертвах, как у него сразу могут появиться сомнения по поводу всевозможных вариаций на тему о «советской угрозе». И в самом деле, правда о минувшей войне мощное оружие в борьбе против дезинформаторов. В этом каждый раз убеждаешься, когда беседуешь с американцами. О деяниях американцев и их союзников в ходе второй мировой войны они наслышаны и начитаны, а вот о решающей силе, разгромившей немецкий фашизм, им рассказать вроде и забыли. Сотни, тысячи книг, телепередач, кинофильмов созданы в США о второй мировой войне, а вот о Великой Отечественной из них не узнаешь. Парадокс? Нет! Фальсификация истории. И чем дальше уходим мы от тех огненных лет, тем активнее и наглее происки дезинформаторов и фальсификаторов. Не секрет, например, что американская пропаганда вносит свой немалый вклад в попытки обелить немецкий фашизм, отмыть его от грязи и крови. О Гитлере и его ближайшем окружении американский обыватель знает намного больше, чем о Великой Отечественной... Причем, повторяем, знает из рук фальсификаторов истории.

Известный американский писатель Эрскин Колдуэлл рассказал в газете «Нью-Йорк тайме» следующую историю:

«Вероятно, найдется немало людей, живших на Дальнем Юге в годы второй мировой войны, которые помнят, как в то время от Южной и Северной Каролины до Техаса распространялся один упорный слух. Многие восприимчивые южане с жадностью ухватились за него как за надежное обещание и вполне вероятную возможность. Было ли это продиктовано тайной враждебностью к северянам или же иллюзиями тех, кто поддерживал этот слух, тем не менее многие твердо поверили в то, что некоторые видные политические деятели Юга заключили секретное соглашение с нацистской Германией. Согласно самой распространенной версии этого слуха, Адольф Гитлер обещал послать десант на побережье Южной Каролины и Джорджии и отдать приказ о систематическом истреблении всех негров и евреев на Дальнем Юге. Эта высадка ожидалась в середине войны, когда Гитлер одерживал победы в Европе. В Южной Каролине и в Джорджии, а быть может, также в Алабаме, Миссисипи и других местах нашлись люди, которые были твердо убеждены в том, что нацистские военные корабли уже ждут у побережья Каролины и Джорджии. Во всяком случае, некоторые из них были столь уверены в том, что Гитлер выполнит свое обещание, что держали наготове оружие и автомобили, дабы по первому приказу выехать из дома и отправиться на побережье на соединение с десантными силами нацистов.

Даже сейчас, спустя много лет после того, как надежды на гитлеровское вторжение и оккупацию американского Юга не оправдались, в некоторых отдаленных горных районах все еще встречаются твердолобые люди, которые готовы утверждать, что Гитлер все еще жив и в любую минуту может прийти.

И хотя это звучит как нелепая выдумка, бытующая в местном фольклоре, люди, которые рассказывают об этом, говорят так, как если бы речь шла о втором пришествии Христа, будучи твердо уверенными в том, что Гитлер сдержит свое обещание, придет с карательными отрядами и поможет сохранить чистоту белой англосаксонской протестантской расы, истребив всех негров и евреев от Каролины до Техаса».

Эта история звучит анекдотично, но зловеще. И она еще одно обвинение в адрес буржуазной пропаганды, которая где тонко, где грубо, но всегда упорно и настойчиво пытается, с одной стороны, лишить американца правдивой информации о нашей стране и ее врагах, с другой стороны — дезинформировать его, исказить прошлое и настоящее. И если от дикой истории, поведанной Колдуэллом, перейти к нашим дням, то получается, что, скажем, провокационный шум о тридцатикратном советском превосходстве в ракетах услышал в США каждый, а вот о том, что это оказалось потом ложью, мало кто знает.

Американский публицист Сидней Лэнс отмечает, что «лобби, наживающиеся на гонке вооружений, расходуют ежегодно миллионы и миллионы долларов на оправдание гонки вооружений». За эти «миллионы и миллионы долларов» в стране создается такая атмосфера, в какой «трудно начать думать по-новому», как констатирует тот же Лэнс, и продолжает: «Трудно преодолеть комплексы страха перед коммунизмом, которые держались шесть десятилетий, трудно подавить во имя служения человечеству свою националистическую гордость, укоренившуюся в течение двух веков, трудно расстаться с оглупляющим нас клише вроде «лучше быть мертвым, чем красным». Верно, это клише, этот стереотип оглупляет человека. Это одно из самых печальных последствий буржуазной пропаганды. Дезинформация искажает представления человека о мире, приводит его к потере чувства реальности. Ведущий американский историк Ричард Моррис отмечает: «То, что телевизионные передачи расходятся с фактами, очень серьезно. Даже если искажено только пять процентов фактов, они могут оказаться ключевыми, и значительная часть публики будет вечно пребывать в заблуждении. Превратное понимание важных исторических событий может иметь серьезные последствия в национальном масштабе». Другой американский специалист, Уильям Янг, считает, что вводящие в заблуждение телевизионные передачи нарушили у множества зрителей представление об истине, изменили мировоззрение как взрослых, так и детей. А профессор Пол Куртц утверждает, что американцы оказываются сбитыми с толку и поставленными в тупик под влиянием электронных средств массовой информации, причем им становится все труднее отличать вымысел от реальности. Что же касается прессы, то она, считает Куртц, во всем подражает телевидению.

Недавно лопнул еще один мыльный пузырь американской пропаганды. Дело в том, что буржуазные средства информации США годами создавали из иранского шаха образ просвещенного и гуманного монарха, «отца нации». Революция в Иране до конца разоблачила преступления этого палача против своего же народа, а до его падения известный американский журналист Джозеф Крафт, автор традиционной колонки в газете «Вашингтон пост», писал: «Я был поражен необычайно широкими взглядами и осведомленностью шаха. Он является одним из самых здравомыслящих и искушенных правителей в мире». Другой корреспондент той же газеты дал репортаж о посещении одной из внутренних тюрем САВАК, в котором этот кровавый шахский застенок выглядел чуть ли не санаторием! Революция в Иране вскрыла подноготную всех этих потуг буржуазных пропагандистов. Оказалось, что они просто-напросто систематически получали взятки от иранского посла в Соединенных Штатах — деньгами, редкими винами, икрой (очень дорогой деликатес в США!). Многие из них относятся к ведущим журналистам страны. Кстати, и в данном случае они служили не только шаху за его деньги и икру, но и все тому же военно-промышленному комплексу, которому был нужен образ благородного правителя Ирана, а не палача, погрязшего в коррупции. Ведь шах был крупнейшим покупателем американского оружия! Если с 1950-го по 1971 год сумма военных закупок Ирана из США не превышала одного миллиарда долларов, то с 1971 года по 1978 год она достигла 19 миллиардов долларов. Можно сказать, что большой бизнес и Пентагон изобрели новую деловую отрасль — иранскую, новый источник прибылей. Вокруг него тут же образовался целый рой предпринимателей и политиков, жадных до денег, и не обошлось, как видим, без дельцов от информации.

Одной из главных черт американских средств информации является их сенсационно-бульварный характер. Это одновременно и стиль, и метод. Этим они добиваются двух целей: портят вкус массового читателя, слушателя и зрителя и оболванивают его. Забивают ему голову ненужной, часто вредной чепухой, а о важных социальных проблемах и делах умалчивают. Светские сплетни и уголовная хроника превращаются в ведущие жанры. Обыватель давно приучен к ним и воспринимает сообщения из этой области за ту самую информацию об окружающем мире, какая ему необходима ежедневно. И, наконец, такая тенденция средств массовой информации, рассчитанная на самый низкопробный вкус и самую широкую аудиторию, приносит наибольшие прибыли хозяевам эфира и газетно-журнальных полос. Каждый день работы американского телевидения и радио, каждый очередной номер любой буржуазной газеты и журнала убедительно свидетельствует о такой целенаправленной деятельности, способствующей разложению общества и падению нравов. Эти черты буржуазной пропаганды ни для кого не секрет, их не скроешь, они нагло заявляют о себе аршинными газетными заголовками и бесконечным потоком радио и телепередач. Здесь не место подвергать их подробному анализу, но можно в этой связи вспомнить об одной из многих аналогичных кампаний, на примере которой видно, как работает механизм раздувания бульварной сенсации до общенациональных и даже мировых масштабов.

В Нью-Йорке одно за другим были совершены покушения на жизнь молодых женщин, шесть из них были убиты, семеро — ранены. Было ясно, что это дело рук одного преступника. Пресса, радио и телевидение развили поистине бешеную деятельность вокруг этих трагических событий. Еще задолго до поимки преступника средства информации стали буквально его соучастниками. Зарабатывая на новой сенсации огромные деньги, они фактически прославляли и поощряли убийцу. Подскочили тиражи печатных изданий, радио и телевидение, разумеется, не отстали от них. Пресса додумалась до того, что высказала такое предположение: маньяк совершит очередное убийство в годовщину со дня своего первого преступления. И вполне возможно, что такое подстрекательство привело к еще одному убийству, через два дня после этой зловещей годовщины. Когда маньяк был арестован, в его комнате нашли целый склад газетных и журнальных вырезок о его преступлениях и жертвах.

Убийцей оказался некий Дэвид Берковиц, по кличке «Сын Сэма». Был на военной службе в Южной Корее, пристрастился там к наркотикам, после демобилизации был мелким почтовым служащим. Наркотики, царящий в стране культ насилия, одиночество привели к искривлениям в его психике. История для Америки ординарная. Но вот что выяснилось. Оказывается, еще до ареста «Сына Сэма» американские издательства, телевизионные и кинокомпании заключали договоры на книги и сценарии о жизни убийцы, о его преступлениях и жертвах. После ареста сам Берковиц тоже взялся за перо, у него, как это водится в США, тут же появился свой «литературный агент». Даже адвокат убийцы начал торговать магнитофонными записями рассказов своего клиента. Сосед Берковица стал брать за каждое интервью о своем знакомом по 15 тысяч долларов, бывшая возлюбленная «Сына Сэма» распродала его письма (по несколько сот долларов за каждое), родители жертв убийцы каким-то образом подсчитали нанесенный им моральный ущерб и перевели его в доллары, предъявив иски на несколько миллионов. Одним словом, кровавый маньяк породил многомиллионный бизнес! Журнал «Ньюсуик» приводит такое высказывание одного из американских редакторов: «Это была одна из самых тошнотворных и отвратительных кампаний, которые мне довелось видеть за всю свою жизнь». Любопытно, что тот же «Ньюсуик» сам внес свою посильную лепту в эту «отвратительную кампанию»: не только опубликовал много материалов о Берковице, но и поместил его цветной портрет на своей обложке. Весьма характерно для нравов американской журналистики то, как объяснил этот факт один из руководителей еженедельника — Кеннет Очинклос: «После той колоссальной шумихи, которая была поднята вокруг этого дела даже самыми респектабельными изданиями и телевизионными компаниями, трудно согласиться с тем, что публикация его портрета на обложке нашего журнала добавит к его известности нечто новое. «Ньюсуик» посвятил ему заглавную статью номера лишь потому, что она вызвала огромный интерес». С одной стороны, это вроде бы беспомощный лепет, с другой — что вернее,— программа: ради «огромного интереса» (и прибылей!) можно пойти на все! И плевать на мораль и нравственность...

Не менее убедительно о сути и стиле буржуазной пропаганды говорит и то, как из казни одного заурядного убийцы средства информации устроили всеамериканское шоу. Можно вспомнить, что еще в 1849 году Чарлз Диккенс писал: «Человеку трудно представить зрелище более чудовищное, чем вид веселящейся толпы, собравшейся для лицезрения казни. Я твердо убежден: ничто другое не оказывает столь тлетворного влияния, как одна публичная казнь». Во время Диккенса на ужасном «спектакле» могла присутствовать толпа зрителей. В наше время в США на такое «развлечение» собрали миллионы телезрителей.

Некий Лоуренс Шиллер, кинопродюсер и фотограф, обошел, перехитрил всех своих конкурентов и не только стал очевидцем расстрела приговоренного к смерти Гэри Гилмора, но и получил монопольное право на публикацию связанных с этим событием материалов. Предприимчивый делец заключил контракты с преступником и членами его семьи, и все газеты, журналы, радио- и телекомпании вынуждены были иметь дело с Шиллером. Он дал десятки тысяч долларов Гилмору, его родственникам, его подруге и ее матери, семьям двух жертв убийцы и после этого стал загребать сотни тысяч с разных средств информации. Он бойко торговал магнитофонной пленкой (на 16 часов!) с записью его бесед с Гилмором, а также фотографиями преступника. Журналу «Плейбой» Шиллер продал полную историю Гилмора, а с приговоренным и его родственниками подписал контракт на съемку фильма для показа по телевидению.

Такого рода «дельце» не первое в «творческой» биографии Шиллера. Он возмущается, когда его называют королем «некрофильной журналистики», когда говорят, что он «питает слабость к трупам». Сам он считает, что в случае с Гилмором был лишь «инспектором манежа» в разыгрываемом средствами массовой информации цирковом представлении. Еще яснее выразился один из сотрудников Шиллера: «Если кто-то и располагает такой информацией, то относится к этому как к обычному делу, а если ее нет, то изображает негодование и возмущается тем, что из этого устраивают «спектакль».

И вот миллионы американцев наблюдают настоящую казнь по телевизору. Кстати, тюремные власти каждый час издавали бюллетени о подготовке и самой казни (издавали, может быть, за деньги того же Шиллера?). Когда начальник тюрьмы объявил, что приговор будет приведен в исполнение на рассвете, телережиссер возмутился: «Нельзя ли поточнее? У нас же намечена передача прямо в эфир».

Как бы подводя итог всей этой истории, газета «Интернэшнл геральд трибюн» пишет: «Бои гладиаторов в Риме принято считать одним из признаков разложения Римской империи. Что же можно сказать о стране, где в наши дни возмездие за содеянное преступление превращают в цирковое представление и несут это зрелище в каждый дом?»

Американская пропагандистская машина действует не только через приводные ремни бизнеса и политики. Как важная составная часть в нее входит и государственный аппарат информирования общественности, в этом федеральном аппарате работает около пяти тысяч специалистов по информации, а его ежегодные расходы составляют около одного миллиарда долларов. Любопытно, что правительство тратит на собственную рекламу около 200 миллионов долларов в год.

Не каждый, наверное, знает и об огромной пропагандистской машине Пентагона. Американский публицист Лэдд справедливо отмечает: «Общепризнано, что могущество Пентагона в американском обществе проистекает от двух источников — денег и оружия, покупаемого на них. Незамеченным остается третий источник власти — контроль над информацией. Имея огромные ресурсы в своем распоряжении, военное сословие обладает возможностью большего контроля над информацией, чем любое другое ведомство правительства». Верно! Пентагон издает и распространяет по всему свету более тысячи газет и журналов, у него 350 станций в тридцати странах, в том числе 100 телевизионных. Мощная пропагандистская кампания Пентагона внутри США и за их пределами «целиком направлена,— как говорит видный американский политический деятель Фулбрайт,— на создание впечатления, будто милитаризм несет пользу каждому из нас». Ну, и, разумеется, та же пропаганда утверждает, что разрядка международной напряженности вредна и опасна для Америки. Ко всему прочему необходимо отметить то большое влияние, какое Пентагон оказывает в США на органы информации и телевидение, на издательства и киностудии. Прославляющие военщину, милитаризм, агрессивный внешний курс книги, телепередачи, фильмы постоянно и широким потоком обрушиваются на американца. Точно так же его всюду преследует специальная реклама Пентагона, зазывающая молодежь в армию. «Вступишь в армию — увидишь мир», «Морская пехота сделает из тебя мужчину», «В армии бесплатно получишь профессию, бесплатно станешь первоклассным спортсменом» (тоже, можно сказать, профессия!) — такие и подобные им призывы раздаются со страниц газет и журналов, с телеэкранов, ими завешаны улицы и дома. Вот дословный текст одной такой рекламы:

«В армии ты чувствуешь себя мужчиной, потому что можешь сам наглядно убедиться в своей физической и духовной силе и пригодности к подлинно мужскому делу. В армии ты сможешь побывать в романтических странах, пока ты еще молод и в состоянии все видеть, все делать, брать все от жизни. Тебе не придется угробить целые годы на работу, которая в будущем может и не оправдать себя. Запомни этот адрес и прямо обращайся к армейскому вербовщику».

Это, можно сказать, прозаический перл Пентагона. А вот такой же телевизионный образец. В самое дорогое телевизионное время, в вечерний час, на экране появляется красотка стюардесса, она зазывает на борт самолета группу молодых парней, соблазняет их рассказами о том, что они увидят и почувствуют в далеких заморских странах, какие их там ждут приключения и наслаждения. Для того чтобы обещания стюардессы стали для них реальностью, требуется пустяк: они должны сменить свою жалкую штатскую одежонку на красивую военную форму.

Тоже, конечно, солдафонский перл! Но если учесть, что безработица больнее всего бьет по молодежи, если учесть, что за учебу в высшей школе надо много платить, то и такая реклама сойдет, подействует, особенно когда тебе всего-навсего восемнадцать лет...

Точно так же орудует в сфере пропаганды и Федеральное бюро расследований (ФБР), то есть американская охранка. Серия фильмов о ФБР шла на телеэкранах несколько десятков лет (!), сам глава бюро Гувер лично выбрал главного героя серии и просматривал каждую новую передачу до ее показа зрителям. Разумеется, это теледетище Гувера запугивало американцев «внешними и внутренними врагами» и прославляло роль ФБР как спасителя нации.

С не меньшим рвением использует американскую пропаганду Центральное разведывательное управление (ЦРУ). Недавно выяснилось, что его агентами являются сотни американских журналистов как в самих США, так и за пределами страны. При расследовании деятельности ЦРУ комиссия американского конгресса установила, что по крайней мере 29 процентов тайных операций ЦРУ велось через органы массовой информации и пропаганды. Так сформулировала этот итог американская газета «Вашингтон пост» и продолжала, что такая практика ЦРУ «означала расходование миллиардов долларов на то, чтобы заставить другие страны следовать тайной линии американской пропаганды». Газета «Нью-Йорк таймс» по этому же поводу писала, что «ЦРУ прибегало к всевозможным ухищрения с целью повлиять на общественное мнение других стран — от подделки исторических документов до приукрашивания истинного положения вещей, от тенденциозных новостей до откровенных фальшивок».

Здесь самое время упомянуть и об американской пропаганде, направленной не только на США, но и на другие страны. Официальные власти США уделяют ей большое внимание. Весьма примечательно, что сегодня поток информации из США и других развитых капиталистических государств в страны Азии, Африки и Латинской Америки в 100 раз больше (!) потока, идущего в обратном направлении. Вот каковы подлинные усилия западных, в первую очередь американских, пропагандистских и информационных служб! Но, очевидно, с точки зрения США, затрачиваемые на это дело средства не производили должного эффекта, и поэтому внешнеполитическая пропагандистская служба Соединенных Штатов была перестроена. На базе информационного агентства США (ЮСИА) и бюро госдепартамента по вопросам образования и культуры было создано новое пропагандистское ведомство — управление по международным связям (УМС) США. Бывшее главное внешнеполитическое ведомство — ЮСИА, можно сказать, политически обанкротилось. Созданное в годы «холодной войны», оно было безнадежно заражено ее вирусом. «ЮСИА родилось на волне «холодной войны». Большинство его работников воспитано в этом духе»,— писал в книге «Война слов» американский специалист по пропаганде Т. Соренсен. Недаром только за 15 месяцев против деятельности ЮСИА произошло 67 массовых выступлений в разных странах. Пришлось сменить вывеску, произвести реорганизацию, но суть нового ведомства осталась, увы, прежней, правда, теперь его деятельности придан еще больший размах. УМС имеет более двухсот заграничных отделений, где работает свыше пяти тысяч сотрудников. Новому управлению подчинен «Голос Америки», имеющий свыше ста передатчиков, ведущих трансляцию на 37 языках. Ко всей этой мощной пропагандистской машине добавляются также и подрывные радиостанции ЦРУ «Свобода» и «Свободная Европа», засоряющие эфир ненавистью и клеветой (тоже на американские доллары). В свое время сенатор Фулбрайт назвал эти радиостанции «частью системы лжи и обмана, системы заговоров с целью ввести в заблуждение не только американский народ, но всякого, кто готов слушать».

Как-то еженедельник «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» проговорился: «Вашингтонская пропагандистская машина столь огромна, что никто не знает, сколько именно государственных служащих занимается превознесением деятельности правительства». Верное наблюдение, но апологеты американского образа жизни не любят упоминать о том, что американские власти имеют в своем распоряжении поистине гигантский пропагандистский аппарат. Более того — они нередко имеют наглость утверждать, что такой официальной машины вообще не существует, поскольку у них все, мол, основано на «независимости» и «свободе слова». На приведенных выше примерах мы смогли убедиться, что на самом деле на американца обрушивается поток такой информации, какая устраивает власть имущих в США. Сила и направление этого потока точно рассчитаны на то, чтобы манипулировать сознанием общества в целях правящих в нем кругов. И от этого факта никуда не уйти даже самой изощренной буржуазной пропаганде.

Поскольку в США из всех средств информации и развлечения главную роль играют кино и телевидение, есть смысл рассказать подробнее о том, что стоит за большим и малым экранами.

Обласканный природой и ухоженный людьми, Голливуд поначалу производит впечатление райского уголка. Затейливая архитектура особняков, богатая калифорнийская зелень, мягкий, ровный климат... Видимость разлитого повсюду покоя, отсутствие деловой суеты и толчеи на аккуратных улочках, тихих и стерильно чистых. Не верится, что это и есть центр киноиндустрии, которая занимает столь важное место в жизни страны. В США о кино пишется и говорится едва ли меньше, чем о политических новостях. Очередную церемонию присуждения фильмам премии «Оскар» смотрели по телевидению 75 миллионов американцев (а всего в 44 странах наблюдало за этой процедурой 250 миллионов телезрителей).

«Оскары» вручаются на виду у всех, но стоящий за ними бизнес надежно скрыт за высокими стенами киностудий, чья недоступность для посторонних, прямо-таки секретность работы сразу бросается в глаза. Дело не только в конкуренции между студиями. Главное в том, что эти индустриальные предприятия делают деньги, и только деньги. Как правило, понятие качества продукции заменено количеством прибыли. Чем ее больше, тем, значит, фильм лучше. А наибольшие прибыли в США получаются в обстановке наибольшей секретности. И процесс этот шума не любит. Потому и выглядят такими глухими и неприступными стены голливудских студий.

В так называемую «большую семерку» входят кино-фабрики: «XX век — Фокс», «Метро-Голдвин-Майер», «Уорнер бразерс», «Коламбиа Пикчерс», «Парамаунт», «Юниверсал» и «Юнайтед артистс». Это они ежегодно поставляют фильмы для 100 миллионов американских зрителей и многих миллионов зрителей зарубежных.

Несколько лет занял процесс перехода голливудских студий из рук профессионалов кинематографа в руки большого бизнеса. В США один и тот же делец, одна и та же корпорация на свои миллионы и миллиарды долларов могут одновременно и производить корм для домашних животных, и выпускать детские игрушки, и делать фильмы. Многоотраслевой бизнес — главный признак современного делового мира. Через своих агентов голливудскими студиями руководят крупные индустриальные корпорации. Например, «Метро-Голдвин-Майер» находится в руках владельца отелей миллиардера Керкорьяна (эта студия, между прочим, в настоящее время получает больше дохода от азартных игр в штате Невада, чем от кинопроизводства). Показательна эволюция одной из самых интересных в прошлом студий — «Юнайтед артистс». Ее основали в 20-х годах Чарли Чаплин, Мэри Пикфорд, Дуглас Фербенкс и другие актеры, пытавшиеся сопротивляться переходу американского кино в руки монополий. Но наступление капитала на искусство неумолимо продолжалось. В 1952 году истощившую свои силы в неравной борьбе студию захватили два преуспевающих нью-йоркских адвоката, а ныне «Юнайтед артистс» принадлежит огромному конгломерату «Транс Америка корпорейшн». Другая студия, «Коламбиа Пикчерс», входит в состав конгломерата, которым заправляет уолл-стритовский делец Чарлз Аллен. «Уорнер бразерс» принадлежит нью-йоркскому конгломерату с миллиардером Стивенсом Россом во главе. И так далее...

Главная роль этих корпораций в деятельности киностудий — роль банкира. Дельцы вкладывают в кино деньги, чтобы получить прибыль. Идеал, мечта каждого такого вкладчика — вложить в картину несколько миллионов и получить прибыль несколько десятков миллионов. Иногда это получается. Такая заманчивая цель и влечет к себе дельцов самого разного профиля, не имеющих никакого отношения к искусству кино. Такая ситуация отражается не только на качестве голливудской продукции, но и на отношениях между предпринимателями и профессионалами, служащими у них и делающими для них фильмы. Даже в этой, такой, казалось бы, специфической отрасли производства мы увидим все те характерные противоречия между трудом и капиталом, которые неизбежны для общества, управляемого чистоганом. На несколько месяцев растянулась забастовка голливудских актеров в 1980 году, 67 тысяч киноартистов выступили за свои права. О сути трудового конфликта четко высказался актер Эд Аснер: «Я принадлежу к тем двум процентам представителей нашей профессии, которые в 1979 году заработали более 50 тысяч долларов. Но 59 процентов моих коллег в год зарабатывают менее тысячи долларов. Актеры проводят больше времени в поисках работы, чем на съемочных площадках». О масштабах забастовки и о размахе американской киноиндустрии говорит уже тот факт, что в момент объявления забастовки снималось 130 кино- и телефильмов.

Создание фильма обходится весьма дорого и под силу только солидным бизнесменам. Так, за одно лето семь ведущих студий Голливуда затратили на выпуск своей продукции около 150 миллионов долларов. Вот несколько примеров: фильм «Нью-Йорк, Нью-Йорк» обошелся в 9 миллионов, «Мост слишком далеко» — 24 миллиона, «Макартур» — 9 миллионов, «Глубина» — 10 миллионов... В случае удачи прибыли в несколько раз превышают затраты. Фильм «Рокки» обошелся студии «Юнайтед артисте» всего в миллион, а принес около 50 миллионов.

Кто платит за создание фильма, тот, разумеется, и получает прибыль. Это важно для бизнеса и бизнесмена. Но для судьбы искусства важнее другое обстоятельство: кто платит, тот и заказывает музыку. И беда вся в том, что у заказчика есть нюх на деньги, наживу, но, как правило, нет никакого творческого начала.

Возьмем для примера один из самых кассовых фильмов — «Челюсти», который принес его создателям прибыль в 200 миллионов долларов. Сюжет его несложен и многим известен, но изложим его коротко. В водах модного курорта появляется гигантская акула-людоед. Ее тщетно пытаются уничтожить. Наконец за дело берется один из самых опытных и отчаянных специалистов в этой области. Но вот беда — он очень тщеславен и хочет лично расправиться с акулой. Однажды он уже почти изловил ее и должен срочно вызвать по радио подкрепление, но гордость не позволяет ему обратиться за помощью, и акула снова уходит от преследования. Погоня этого безумца за хищником составляет добрую половину ленты. В конце фильма непомерная гордость и тщеславие авантюриста наказываются — акула пожирает его. Но тут же ее все-таки убивают. В картине есть и такая побочная, только чуть обозначенная линия: местные власти не хотят, чтобы слухи об акуле в водах доходного курорта широко распространялись, пытаются их замять.

Я не могу согласиться с теми критиками, которые называют эту картину типичным «фильмом ужасов». «Акула», правда, сконструирована бесподобно и выглядит как живая. Но особых ужасов она не творит. Только в самом конце фильма есть один весьма натуралистический эпизод, когда она пожирает своего преследователя. С обычным американским «фильмом ужасов» «Челюсти» не идут ни в какое сравнение. С художественной точки зрения это просто средний фильм, не очень плохой и не очень хороший.

Почему же картина имела такой коммерческий успех? Иначе говоря — почему на нее пошло столько зрителей?

Я объяснил бы этот успех прежде всего невиданной даже для США рекламой фильма. Размах ее был не только всеамериканским, но и поистине всемирным. И еще я могу объяснить этот успех просто удачей создателей картины. Выпуск на рынок таких средних, проходных фильмов напоминает игру в рулетку. Может быть, повезет. Чаще всего нет. Но иногда везет! Это и случилось с «Челюстями». Я убежден, что именно случай, случайное стечение обстоятельств обычно определяет коммерческий успех фильма. У опытных дельцов есть нюх на такой возможный шанс, случайный успех, но это их чутье, к сожалению, не имеет ничего общего с пониманием искусства.

Еще два примера в подтверждение высказанных соображений.

Известно, что в последние годы Голливуд отчасти превратился из фабрики грез в фабрику ужасов. Голубые и розовые грезы, возможно, надоели американскому зрителю, они не очень соответствуют беспокойному духу времени. И экраны захлестнула волна «фильмов ужасов». Своего рода их эталоном стала картина «Изгоняющий дьявола», имевшая огромный коммерческий успех. Тут же было сделано ее продолжение — «Еретик», — которое провалилось. Почему? Непонятно! Ведь и сегодня многие «фильмы ужасов» пользуются популярностью у зрителя. Провалилось потому, что вторая серия оказалась вторичной? Нет... Скажем, не имеющий к «ужасам» отношения фильм «Крестный отец» прошел по экранам с вполне заслуженным успехом, и тут же было создано его продолжение, и оно тоже пользовалось успехом, хотя нового в нем ничего не было.

Но вернемся к разговору о «фильмах ужасов», которые сегодня во многом определяют положение дел в американском кино. Совершенно ясно, что в США у них есть свой зритель. Мне лично такие картины претят. Я не мог смотреть фильм «Изгоняющий дьявола» без чувства омерзения. Решил просто, что надо посмотреть и досмотреть до конца, коль скоро он стал «эпохальным явлением». Но видеть, как страшно мучается девочка, героиня фильма, в которую якобы вселился дьявол, слушать, какие немыслимые, чудовищные в устах ребенка непристойности она изрыгает, просто невыносимо. Фильм действительно пугает! Но при этом страшно не из-за ситуации на экране. Страшно за человечество. Куда оно идет, вернее, куда его пытаются завести создатели таких вот фильмов?! Надо добавить, что в фильме показано бессилие современной медицины и могущество церковников, в конце концов изгоняющих дьявола из ребенка.

Как это ни печально для настоящего искусства, с появлением на экранах новой волны «фильмов ужасов» пошатнувшиеся было дела Голливуда заметно поправились. Разумеется, и до этого многие фильмы в США посвящались «ужасам» от начала до конца, но теперешнюю продукцию отличает большее, чисто профессиональное, ремесленное совершенство. А к искусству они, на мой взгляд, отношения не имеют. Да и не только на мой взгляд. Вот отзыв журнала «Нью-йоркер» о фильме «Аэропорт»: «Этот фильм ниже всякой критики. Можно подумать, что он был задуман как самая низкопробная шутка. Хочется смеяться над ним до потери сознания. Только обстановка, созданная в фильме, не располагает к шуткам, так как людей в нем просто-напросто подвергают унижениям. Скорее же всего руководство студии «Юниверсал» и режиссер Джек Смит настолько циничны и бесталанны, что это идиотское создание отвечает их представлению о том, каким должен быть фильм для массового зрителя».

В этой короткой цитате сконцентрировано, я бы сказал, несколько основных определений, характеризующих новую волну «фильмов ужасов». Во-первых, унижение участвующих в работе над ними людей. К этому можно добавить и унижение зрителей этих фильмов. Во-вторых, цинизм создателей таких картин. «Нью-йоркер» тут же называет их и бесталанными. Здесь, думается, точнее назвать бесталанной выпускаемую продукцию, поскольку наверняка многие авторы не являются бездарями от рождения, просто они вынуждены продавать свой талант, который, как известно, при обмене его на деньги всегда утрачивает свою магическую силу. И, наконец, в-третьих, журнал пишет о расчете на массового зрителя, каким таковой представляется творцам киноужасов. Каким его они делают, добавим мы. Этот расчет имеет в виду конечную главную цель — кассовый сбор, деньги. Такова простая схема растления искусства и, разумеется, зрителя. Анализируя это печальное явление, многие критики считают, что в его основе лежит именно стремление авторов,— вернее, тех дельцов, которые стоят за ними,— развратить зрителя, оглупить его. По-моему, это своего рода даже комплимент бизнесменам, вкладывающим свои средства в кино. Как правило, они не столь высоко интеллектуально организованы, чтобы быть способными на такое коварство. Их первая задача — получить прибыль. Растление общества — следствие их усилий по приобретению долларов. Такое объяснение затрагивает базис, главную пружину общества частного предпринимательства, чья идеологическая заданность является уже производной от его основного принципа: делай деньги — не пропадешь!

Характеристика, данная журналом «Нью-йоркер» фильму «Аэропорт», является общей для такого рода продукции. Много шуму наделал фильм «Вздымающийся ад». В нем показан пожар в небоскребе. «Главная роль в кинодраме,— пишет американская пресса,— предоставляется огню, причем актеры в данном случае выполняют функции необходимого «живого реквизита». Их жалкое положение лишь сильнее подчеркивает беспощадность бушующего пламени». Один из создателей фильма так подтверждает эту мысль: «Мы сажаем группу людей в лифт и поджигаем их волосы и одежду. Съемка ведется быстро и с небольшого расстояния. Как только сцена отснята, актеров тут же заливают водой из брандспойта. Если на секунду опоздать, то они погибнут». Или еще: «Чтобы создать впечатление охваченного пламенем человека, каскадер предварительно окутывает себя огнеупорной материей, которая должна покрывать все тело, но не стеснять при. этом движений. Затем он с головы до ног обливается легко воспламеняющейся жидкостью. Но вот эпизод отснят, и пламя тушат с помощью обычных огнетушителей». По аналогичным рецептам изображаются на экране и другие ужасы. В их натуралистическом показе особое направление занимает насилие человека над человеком — пытки, садизм и т. п, И здесь все отрабатывается не менее детально, чем при изображении гибнущих в огне людей..

Мне думается, что анализ «фильмов ужасов» и объяснение мотивов их создателей намного проще, чем выяснение причин их успеха у зрителя. Здесь критик должен уступить место социологу, вооруженному самыми современными достижениями науки, включая электронно-счетные машины, применяемые при анализе общественного мнения. Но все же корни интереса зрителей к этим картинам глубоко уходят в ту самую действительность, где процесс делания денег из денег превращается в самоцель, подчиняет себе все живое и губит на своем пути все настоящее, в том числе и искусство. Социолог Эрик Фромм так объясняет этот феномен: «Человек все более отчуждается от самого себя и от других. Он страдает от хронической депрессии, чувства бессилия и загнанности. У него нет ни веры, ни идеала целенаправленной жизни. Он оказался во власти безжизненного мира полной технизации и бюрократизации, в котором человек становится придатком машины. Он превратился в самодействующий товар, почти не обладающий чувствами».

Существует и несколько другое объяснение причин кассового успеха «фильмов ужасов». Журнал «Тайм» так сформулировал его: «Главная причина популярности таких лент заключается в том, что мы сталкиваемся со многими проблемами вне экрана. Глядя на страдания других, мы находим выход своим собственным страхам. Все они — пищевой и энергетический кризис, инфляция и безработица — становятся менее значительными, если сравнить их с землетрясениями, в которых погибают тысячи людей» (имеется в виду фильм «Землетрясение», схожий по замыслу и исполнению со «Вздымающимся адом».— В. Д.).

Есть критики, которые причисляют к «фильмам ужасов» так называемые гангстерские фильмы. Это, на мой взгляд, неверно. Натурализм в изображении сцен насилия в них присутствует (это общая болезнь американского кинематографа), но нет нарочитости, заданности в подаче этих эпизодов, которые жестоко, но точно отражают правду жизни. Без таких сцен просто и не может состояться ни один гангстерский фильм, без них он не будет отражать сути американского феномена, имя которому организованная преступность. А суть эта — жестокий, волчий закон конкуренции. В мире легального бизнеса конкурента убивают долларом, в мире уголовного бизнеса — автоматной очередью. Вся история развития организованной преступности в США написана кровью междоусобных гангстерских войн.

Флагманом американских гангстерских фильмов является «Крестный отец». Несколько лет подряд эта картина пользуется большим успехом как в США, так и в других странах, очень популярной повсюду стала и написанная к фильму музыка.

Сицилийский мальчишка покидает родину и начинает нелегкую жизнь в США. Несколько лет честного и тяжелого труда счастья ему не приносят. Он вступает на преступный путь и в конце концов становится «боссом» гангстерской «семьи», доном Корлеоне. Играет его Марлон Брандо, что в немалой степени способствует успеху фильма. Мы видим и патриархальный быт семейства Корлеоне, и огромный размах преступной деятельности его «семьи», и чудовищную жестокость гангстерских войн. Хорошо показано в фильме огромное влияние гангстеров на жизнь страны, их почти ничем не ограниченное могущество.

Сейчас в американском кино в основу многих лент кладутся самые свежие события, игровой фильм делается на документальной основе. Эта тенденция началась с литературы и затем распространилась на кино. И в фильме «Крестный отец» угадываются прототипы героев, но все же очерчены они не резко, в каждом образе много авторского домысла. А вот другая гангстерская лента — «Сумасшедший Джо» — от начала до конца рассказывает о недавних событиях в уголовном мире, о вполне реальных людях. Сумасшедший Джо — это Джо Галло, один из вождей «Коза ностры». В образах других героев фильма точно воспроизведены не менее известные гангстеры. Сюжет взят из жизни, фильм точно воспроизводит один из эпизодов междоусобной гангстерской войны, кровавой борьбы за власть.

Да, с фактической стороны все правильно, не искажено. Но вот угол зрения авторов гангстерских фильмов, способ подачи почти документального материала в художественной ленте нельзя назвать абсолютно верным. На первый взгляд может показаться, что такие картины, как «Крестный отец» или «Сумасшедший Джо», обличают так называемый американский образ жизни. Но это не совсем так! Вольно или невольно в этих фильмах преступный мир окружается своеобразным романтическим ореолом, авторы любуются сильными личностями и характерами, претендующими на оригинальность; в лентах о гангстерах всячески подчеркивается их патриархальный повседневный быт, верность деревенским традициям родной Сицилии, уважение старших, порядочность и набожность бандитских жен, строгое воспитание детей и т. п. Сам автор романа «Крестный отец» и одноименного сценария Марио Пьюзо признает: «Конечно, «Коза ностра» здесь романтизирована. В ее рядах встречаются бандиты похуже». Исполнитель главной роли Марлон Брандо так высказался о фильме: «Я думаю, что это фильм не только о «Коза ностре». Эта организация как нельзя лучше характеризует образ наших капиталистов. Дон Корлеоне обыкновенный американский магнат большого бизнеса, который делает все возможное для процветания своей семьи и своего класса. Его тактика мало чем отличается от той, что «Дженерал моторе» применяет в борьбе со своими конкурентами». Отлично сказано! В фильме есть сцена, в которой наемный убийца склоняется над своей жертвой и говорит: «Мне очень жаль. Я лично не имею ничего против тебя. Но работа есть работа».

И еще примечательный факт. Вначале постановщики «Крестного отца» никак не могли наладить работу съемочной группы. На их пути встала «Коза ностра». Тогда продюсер картины Радди пригласил на завтрак гангстерского босса Джозефа Коломбо. Уголовник ознакомился со сценарием, высказал свои замечания, постановщики их учли, и дело пошло. Любезный гангстер даже прислал на съемки своих консультантов, которые дали много полезных советов из области бандитского ремесла. Недаром в фильме все выглядит по-настоящему!

Есть у гангстерских лент еще одна общая черта: они порождают чувство безысходности, каждый видит, что бороться с этим злом в американских условиях бесполезно, что на гангстеров управы нет и не будет. И получается, что каждый такой фильм является своего рода рекламой «Коза ностры»! Не случайно Джозеф Коломбо был так благосклонен к авторам «Крестного отца». И совсем уже не случайно такая тенденция в создании гангстерских фильмов является давней традицией. Более двадцати лет назад я видел в США картину «Школа — конфиденциально» и до сих пор отчетливо помню ее, такая она страшная. В ней рассказывается о том, как гангстеры проникают в среду старшеклассников и приучают их к наркотикам, расширяя тем самым рынок сбыта. И хотя молодой полицейский детектив разоблачает преступников, фильм оставляет чувство безысходности и страха перед все шире распространяющейся в США наркоманией. Победа детектива над гангстерами выглядит крайне неубедительно, к тому же борется он с ними в одиночку, на свой страх и риск. Вот тут снова и встает вопрос: разоблачает фильм зло или рекламирует его? Грешно, конечно, думать, что все авторы таких фильмов намеренно пропагандируют преступность. Но такое отражение американской действительности на экране приводит к тому, что фильмы скорее не разоблачают, а рекламируют преступный мир, не порождают протест у зрителя, а запугивают его.

И еще несколько слов о художественных фильмах, сделанных на документальной основе. Одной из таких последних заметных картин стала «Вся президентская рать». Ее название не случайно созвучно известному и переведенному у нас американскому роману «Вся королевская рать». В книге рассказывается о коррупции среди политической верхушки в одном из штатов, в фильме — о коррупции в Белом доме. В основу ленты положено прогремевшее на весь мир «уотергейтское дело».

Все это дело само просилось в книгу и на экран. И оно нашло своих летописцев. Карл Бернстин и Боб Вудвард, журналисты из газеты «Вашингтон пост», с самого начала «уотергейтского дела» писали о нем. Затем их репортажи легли в основу книги, а по ней уже был сделан фильм. Авторы предваряют свою книгу таким посвящением: «Всей той другой президентской рати — мужчинам и женщинам — в Белом доме и других местах, которые рискнули снабдить нас конфиденциальной информацией. Без них никогда не было бы уотергейтской истории, рассказанной «Вашингтон пост»...»

Обратите здесь внимание на слово «рискнули». Дело было очень щекотливым. Политические скандалы, связанные с коррупцией, не новость в США, но скандала таких размеров не было за всю двухсотлетнюю историю Соединенных Штатов. Фильм «Вся президентская рать», хотя и опирается на богатый фактический материал, социальных истоков «уотергейтского дела» не вскрывает. Если в фильме «Школа — конфиденциально» суть дела подменяется геройскими похождениями детектива, то во «Всей президентской рати» на фоне «уотергейтского дела» живописуется деятельность расследующих скандал журналистов. Но как бы то ни было, этот фильм получил сразу четыре «Оскара» (даются отдельные премии за сценарий, лучшему актеру, актрисе и т. п. — В. Д.). Так еще раз одержала верх тенденция на создание художественных лент с документальной основой.

В американском кино наметилась еще одна тенденция — на смену обычным «вестернам» пришли «космические вестерны». Типичный пример — фильм «Звездные войны». В нем происходят космические битвы и дуэли на лазерах, действуют роботы и невероятные чудовища, ужасы принимают поистине космические масштабы. Кстати, «Звездные войны» побили все рекорды кассового сбора. Близко к таким фильмам, как «Звездные войны», стоит и другой боевик — «Супермен», героем которого является сверхчеловек огромных размеров и чудовищной силы. Режиссер этой картины Доннер считает, что в фильме содержится то, «что надо нашему времени». А продюсер Залкинд, вложивший в создание ленты 33 миллиона долларов, говорит: «Что здесь работает на нас, так это фантазия и уход от реальных жизненных проблем... Люди не хотят видеть собственные проблемы».

Из американских фильмов последних лет мне запомнился один из тех, какие удаются редко и становятся заметным явлением в истории кино. Именно таким мне видится фильм «Джулия». Он поставлен режиссером Фредом Зиннеманом по автобиографической новелле Лилиан Хеллман. Главную роль исполняет Джейн Фонда, очень талантливая и удивительно обаятельная. Любопытно, что она дочь знаменитого актера американского кино Генри Фонда, ее брат Питер тоже широко известный киноактер. Советские зрители знают ее как актрису по фильму «Загнанных лошадей пристреливают, не так ли?» и еще знают ее как мужественного борца за мир и прогресс. Она активно выступала против грязной войны во Вьетнаме, хотя и рисковала при этом своей артистической карьерой. «Это время,— вспоминает Джейн Фонда,— было исключительно тяжелым. Я подумывала, не бросить ли кино. Но решила не уступать... И моя политическая деятельность не только мне не помешала, но, наоборот, помогла моей актерской работе. Без нее моим желаниям и моей энергии не было бы выхода. Я оставалась бы крашеной блондинкой, бессловесной, глотающей наркотики кинозвездой».

Да, в начале своей карьеры Джейн Фонда была известна только как типичная «звезда» Голливуда и героиня колонок светских сплетен в американских газетах. После нашумевшего фильма «Барбарелла» ее стали называть американской Брижитт Бардо. Слава, деньги, роскошный особняк, обеспеченное будущее — у нее было все, о чем может мечтать актриса в Америке.

Выросшая в обеспеченной семье, она никогда не интересовалась политикой. Ее пример, ее путь в активную политическую жизнь характерен для настроений немалой части американской интеллигенции. Вот что рассказывает о себе сама Джейн Фонда:

«Решающим моментом, после которого рухнуло все, стал для меня просмотр одного документального фильма о войне во Вьетнаме. Я увидела деревню, сожженную напалмом, американских солдат, выпускавших автоматные очереди во вьетнамцев, и вьетнамцев, которые бежали, преследуемые американцами. Но самым страшным был дикторский текст. В нем говорилось, что ради спасения деревни от вьетконговцев американские солдаты были вынуждены ее уничтожить. Кто-то из сидевших рядом со мной сказал: «Смотри, что творят во Вьетнаме твои соотечественники».

Я не могла поверить своим глазам. Во мне все еще говорил проклятый дух ковбойских фильмов, вселяющий в американцев уверенность, что они всегда правы. Однако после того, как я посмотрела другие документальные фильмы, беседовала с американцами, проезжавшими через Париж, и особенно после встреч с американцами, дезертировавшими из армии, потому что они не хотели быть соучастниками этих преступлений, мне пришлось пересмотреть свои взгляды».

Так произошло ее духовное перерождение. Джейн Фонда оказалась не только красивой куколкой, пусть и наделенной талантом. Она оказалась человеком. Она смогла разглядеть сквозь позолоченную мишуру Голливуда другую жизнь, настоящую.

Джейн Фонда решительно встала в ряды тех, кто боролся против войны во Вьетнаме, против расизма и социальной несправедливости в США. Барбарелла (так зовут ее теперь в Америке) любимица солдат, она в первую очередь пошла к ним, в солдатские центры отдыха, где они проводят свободное от службы время. Виски и стриптиз — вот что предлагает там Пентагон солдатам. Но Джейн пошла к ним не как королева Голливуда. Она пошла к ним, чтобы разбудить их совесть, призвать на борьбу против позорящей Америку агрессии.

Официальная Америка начала мстить своему вчерашнему кумиру. В те самые дни, когда она впервые пошла к солдатам, решалась судьба «Оскара» — высшей премии в американском кинематографе. Все были уверены, что на сей раз «Оскара» получит Джейн Фонда. Когда Джейн решала, пойти ей на военную базу или нет, она знала, что сама решает судьбу своего «Оскара». Она пошла. «Оскара» ей не дали.

Джейн стала одной из самых известных героинь антивоенного движения в США. За это ее, «звезду» Голливуда, арестовали и бросили в полицейский участок по вымышленному обвинению.

Со временем Джейн поняла, что ее талант может стать оружием в справедливой борьбе. Она создала актерскую труппу — антивоенное шоу. К ней пришли многие известные актеры, композиторы, музыканты, поэты. Ее труппа с успехом выступала перед солдатами не только в США, но и в других странах.

Деятельность труппы Джейн имела глубокий смысл. Это был антипод труппы Боба Хоупа, известного американского комика, миллионера, официального шута Пентагона, который регулярно с группой артистов выступал перед американскими солдатами, но с программой, одобренной Пентагоном.

В 1972 году, когда вопрос о Вьетнаме стал важной проблемой в ходе предвыборной кампании, реакция решила изменить свое отношение к Джейн Фонда, и она наконец получила давно заслуженного «Оскара». Но подкупить актрису не удалось. Летом 1972 года она поехала в ДРВ. Там она своими глазами убедилась в варварстве американской военщины, своими глазами увидела результаты адских бомбежек, встречалась с пленными американскими летчиками и рассказала обо всем этом перед лицом мирового общественного мнения.

Милитаристы снова взбесились. Актрису обвинили чуть ли не в государственной измене, потребовали привлечь к суду. Но она продолжала борьбу. Продолжала ее уже сознательно.

«Почему я все это делаю? Потому, что глубоко люблю свою родину, потому, что тоже хочу помочь ей покончить с лицемерием и ложью. Сейчас многие американцы стали пробуждаться от летаргического сна, они не хотят больше, чтобы им морочили голову. С нас достаточно всех этих морских пехотинцев и ковбоев, которые разряжают обойму в противника, цедя при этом сквозь зубы: «Получай, проклятый красномордый», или «проклятый желтомордый», или «проклятый черномазый». С нас хватит! И в действительности, и в кино. Пора Америке Дикого Запада отбросить прочь сомбреро и пистолеты и задуматься о себе самой!»

Но вернемся к фильму «Джулия». Американская пресса отмечает, что Джейн Фонда не только прекрасно сыграла свою новую роль, но также сыграла важную роль в развитии американского кино. Дело в том, что в последние годы актрисы в фильмах отошли на второй план, они только подыгрывали актерам. Женщина-«звезда» традиционно царила на американском экране, и вдруг «звезды» эти почему-то закатились. Джейн Фонда возродила традицию. Она так говорит об этой своей роли: «Я ни разу не имела возможности сыграть умную женщину, чьи поступки определяются, по крайней мере на важном этапе ее жизни, идеями».

В фильме рассказана история дружбы двух женщин — Лилиан и Джулии. Она началась еще в детстве. Лилиан — ее играет Джейн Фонда — становится писательницей и целиком отдается своему призванию. Джулия вступает на путь борьбы с поднимающим голову фашизмом (действие происходит в 30-е годы). И когда Джулии грозит опасность и требуется помощь, Лилиан, столь далекая от политики, рискуя своей жизнью, устремляется к подруге. Она не только на деле доказывает силу настоящей дружбы, но и начинает интересоваться политикой, задумывается над окружающей ее действительностью. В картине показан разгул фашистского насилия, свидетелем которого и становится Лилиан. В огне террора погибает Джулия. Лилиан не может в это поверить и пытается разыскать ее следы. Но тщетно...

Журнал «Тайм» пишет о «Джулии»: «В отличие от большинства нынешних щедро финансируемых лент, этот фильм имеет дело с серьезными идеями, а не с фантазиями на уровне комиксов...» Но такой бешеной рекламы, как, скажем, «Челюсти» или «Звездные войны», эта картина в США не имела и не собрала сверхприбылей, которые исчисляются в случаях с другими лентами десятками миллионов. Не собрала потому, что настоящее искусство не в почете на американском кинорынке, не собрала потому, что имеет прогрессивную тенденцию, не собрала и потому, что Джейн Фонда не по душе сильным мира сего в США, которые преследуют и травят актрису. Вскоре после выхода на экраны фильма «Джулия» Джейн Фонда выступала с лекцией перед студентами Мичиганского университета. Говорила, как обычно, не только о кино, но и о наболевших проблемах современности, обрушилась на крупные американские монополии, которые, как она заявила, «контролируют жизнь американцев». Особенно досталось гигантскому химическому концерну «Доу кемикл». С ним у актрисы старые счеты. Именно этот концерн производил напалм, которым выжигалась земля Вьетнама.

Президент концерна тут же «откликнулся» на это выступление актрисы. В письме президенту университета он сообщил, что руководство «Доу кемикл» решило прекратить финансовую помощь Мичиганскому университету за то, что Джейн Фонда было позволено «источать яд против свободного предпринимательства перед студенческой аудиторией». Началась новая кампания травли актрисы. Как по команде, сразу в нескольких газетах была напечатана статья, в которой, в частности, говорится: «Раньше актриса проявляла энтузиазм в отношении Северного Вьетнама, теперь — в отношении писательницы Лилиан Хеллман, которая сама в прошлом вела себя вроде Джейн Фонда и которая проявляла энтузиазм в отношении Советского Союза!» Как видите, реакция не прощает актрисе не только ее выступления перед студентами, но и фильма «Джулия», рассказывающего о писательнице Хеллман. В той же статье автор горячо приветствует политику «Доу кемикл» в отношении университета и актрисы и призывает «ограничить интеллектуальные фривольности в американских университетах и приструнить академические умы с помощью твердых финансовых мер». Нет, недаром, выступая перед студентами, Джейн Фонда назвала такие монополии, как «Доу кемикл», «тиранами, правителями».

Нет, нелегко в США живется талантливому актеру с прогрессивными взглядами! И сложен путь к экрану и успеху у фильмов с прогрессивной тенденцией.

Мы начали наш разговор об американском кино с Голливуда. Вернемся еще раз к нему, вернее — к его моральному климату, который определяется тем, что Голливуд является «фабрикой денег». Большие прибыли возбуждают еще большую алчность у голливудских заправил, и кое-кто из них не брезгует самым обыкновенным жульничеством и воровством. Так, президент компании «Коламбиа Пикчерс» Дэвид Бегелман получал ежегодно более 400 тысяч долларов и при этом ухитрялся воровать у компании десятки тысяч долларов. Его махинации вскрылись, но никто в Голливуде после этого не закричал: «На воре шапка горит!» Этот весьма своеобразный киномир точно отображает образ всего буржуазного общества, и в нем своя мораль. «Совершенные им (Бегелманом.— В. Д.) махинации,— пишет журнал «Тайм»,— не имеют значения для Голливуда, где превыше всего ценится успех, а Бегелману всегда сопутствовал именно большой успех». Как известно, коррупция самая распространенная болезнь в деловом и политическом мире Америки. Голливуд не является исключением из этого правила. Вот как вещает на эту тему президент американской ассоциации кино Джек Валенти: «Если бы не печать, то бородавки кинобизнеса не выглядели бы как горы. В конце концов, у нас не больше неразборчивых в средствах людей, чем в любом другом бизнесе».

«Если бы не печать...» — сокрушается Валенти. Но та же самая печать делает рекламу кинобизнесу, раздувает его дешевую популярность, смакует сплетни из жизни «звезд». В этих описаниях, порой преувеличенных, есть вполне реальная основа — удивительно убогий, низменный круг интересов постоянных «героев» светской кинохроники: их заработки, скандалы всякого рода, беспорядочные связи, пьянки, драки, употребление наркотиков, роскошные дома и наряды, драгоценности и т. п. Все это выдается на потребу обывателю ежедневно многомиллионными тиражами. Из последних таких сенсаций можно вспомнить скандал с Романом Полански. Это известный создатель «фильмов ужасов» был уличен в растлении малолетних и сбежал из Америки, спасаясь от правосудия. Сыгравшая главную роль в фильме «Изгоняющий дьявола» девочка-подросток Линда Блейр попалась на спекуляции наркотиками. Другая голливудская «звезда», Фарра Фэссет-Меджорс, уже трижды была под судом за кражу в магазинах дамских туалетов. Восемнадцатилетняя «звезда» Маккензи Филипс пьет до беспамятства. И так далее...

И, наконец, этот алчный богемный мирок отнюдь не лишен и политической окраски. Тон здесь задают весьма воинственные реакционеры из области кинобизнеса. Они травят за прогрессивные взгляды не только Джейн Фонда. Одной из таких жертв стала популярная американская актриса Ширли Маклейн, активная участница антивоенного движения и сторонница нормализации отношений с Кубой. Реакционный Голливуд обрушился и на известную английскую актрису Ванессу Редгрейв. Стоило ей приехать в Голливуд, как ее начали травить за то, что она выступает за справедливый мир на Ближнем Востоке. Ей угрожали даже физической расправой! Газета «Нью-Йорк пост» писала: «Элита развлекательного бизнеса жаждет линчевать Редгрейв».

Политическое лицо Голливуда без маски, во всей его неприглядности, обнаружилось во время присуждения очередных «Оскаров». Стоило Ванессе Редгрейв во время церемонии награждения упомянуть о «ничтожной шайке сионистских подонков, чье поведение оскорбляет евреев по всему свету», как на нее накинулось чуть ли не все с виду изысканное общество, собравшееся по этому случаю. Мужчины в смокингах и накрахмаленных белых рубашках размахивали перед ней кулаками и бешено вопили: «Проклятая большевичка! Гнать ее! Вызвать вышибал!» Не отставали от них и дамы в бальных туалетах.

Так Голливуд показал еще одно свое лицо. Политическое.

Американское телевидение работает в сутки более двадцати часов (передачи начинаются в шесть, а последний фильм заканчивается около четырех часов утра), программы передаются по нескольким каналам. Заполнить все это время полноценной продукцией, наверное, просто невозможно, да и стремления к этому идеалу, сказать откровенно, не наблюдается. На то свои причины. О некоторых из них ниже пойдет речь. А сначала немного о том, как построена система американского телевидения.

Всю страну обслуживают три телекомпании — «Америкэн бродкастинг компани» (Эй-Би-Си), «Нэшнл бродкастинг компани» (Эн-Би-Си) и «Коломбия бродкастинг систем» (Си-Би-Эс). Это три таких гиганта, по сравнению с которыми другие начинания в этой области практически в счет не идут. Характерная черта деятельности этой троицы — конкуренция между ними. Постоянно ведется учет телезрителей всех трех сетей. При этом все упирается в конечный продукт их деятельности — доллар, только он является мерилом конкуренции. На полученные данные тут же чутко реагирует биржа, одни акции идут вверх, другие — вниз. Так же чутко реагируют и дельцы, рекламирующие свою продукцию на телеэкранах. Они спешат купить время на рекламу именно у той телекомпании, какая идет впереди других, какую сегодня смотрят больше зрителей. А лидер, первый из трех, сразу повышает цены на рекламу, берет с бизнесменов за нее больше, чем два отстающих от него соперника.

К началу 80-х годов положение на американском телерынке было таким: на первом месте прочно шла Эй-Би-Си, на втором, намного от нее отставая,— Эн-Би-Си, на третьем — Си-Би-Эс, наступая на пятки предыдущей компании. Драматизм такого распределения мест определяется тем, что аутсайдер Си-Би-Эс была в течение двадцати лет лидером. Обозреватели считают, что захватившая лидерство Эй-Би-Си долго еще будет первой из трех. Многие специалисты полагают, что ей предстоит царить на телеарене по меньшей мере еще лет десять.

В ходе не затихающей ни на минуту жестокой борьбы между тремя соперниками головы летят, как на настоящей войне. Владельцы Си-Би-Эс перетрясли руководство телесетью, в Эн-Би-Си уволили около четырехсот человек. Продюсер этой компании Норман Лир сказал: «Много говорят о демонстрации насилия на телеэкране. Его больше в самих телекомпаниях, чем в их программах. Оно начинается с той борьбы, которая ведется за первое место».

За жестокой конкуренцией, повторяем, стоит одно движущее начало — погоня за прибылью. И только! Качество телепродукции от нее не улучшается, а скорее ухудшается, ибо самая популярная программа, рассчитанная на самый средний, массовый вкус, отнюдь не самая лучшая с точки зрения настоящего искусства. Бывший вице-президент Эн-Би-Си Гарри Баннистер пишет: «Я еще ни разу не слышал, чтобы программа провалилась из-за низкого уровня, но я знаю много передач, не имевших никакого успеха только потому, что они «слишком высоко метили». С любопытными рассуждениями на ту же тему выступил журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт». Уже само название его редакционной, статьи говорит о многом: «Телебессмыслица, а то и хуже...» В ней констатируется: «Перетасовка кадров; в верхних эшелонах Си-Би-Эс и Эн-Би-Си в связи с тем, что они отстают от Эй-Би-Си, еще раз показывает, какие людоедские законы царят на телевидении. Главная их пружина — погоня не за качеством продукции, а за количеством телезрителей». Так по-деловому главный орган деловых людей США определяет ситуацию. Журнал пишет, что работники телевидения могут оправдать самую банальную программу, потому что, с их точки зрения, именно она нужна зрителю. При этом, подчеркивает «Ю. С. ньюс», создатели таких программ думают только о том, как бы им сохранить свое собственное место в телекомпании, как бы не потерять работу. Все стремятся к тому, чтобы обойти двух других конкурентов по количеству «своих» телезрителей. А это значит, как пишет журнал, «быть первым в бессмыслице и дурном вкусе». Для характеристики создавшегося положения этот солидный и обычно выдержанный журнал находит выражения и посильнее: «Власти никогда не позволили бы никому зарабатывать миллиарды долларов на загрязнении наших рек и озер, но власти и бровью не пошевелят, наблюдая, как коммерческие телекомпании накачивают в американские дома телегрязь и отравляют американцев, получая при этом миллиардные прибыли».

Известный американский сатирик Арт Бухвальд в одном из своих фельетонов так рисует положение дел: «В США родился новый вид спорта: подсчет телезрителей. Каждую неделю газеты публикуют его результаты, определяя, какую телесеть смотрит больше всего зрителей. Поскольку соперников только трое, игра эта очень скучна. Единственное, что в ней привлекает ее любителей,— это возможность наблюдать за тем, сколько еще падет голов сотрудников телевидения. В футболе, где много разных команд, первое, второе и третье места почетны. Но в мире телевидения иначе: первое место — это все блага на свете, второе — унизительно, третье — позорно».

Сложные перипетии сражений за прибыли на телеарене породили много произведений в литературе и кино. В них рассказывается о жестокой борьбе телекомпаний за зрителя, то есть за деньги, о жестокой борьбе за очередную ступеньку на служебной лестнице (то есть опять-таки за деньги), об иссушающей мозги и душу, изнурительной работе людей, обменивающих свой талант на деньги и в результате теряющих его. В то же время в таких произведениях обычно рисуется и роскошная жизнь тех, кто преуспевает на телевидении, перед читателем и кинозрителем открывается мир, населенный прекрасными, обольстительными женщинами и оригинальными мужчинами с сильными характерами (правда, эти мужчины и женщины ведут себя, мягко говоря, непристойно), весьма убедительно в таких произведениях показывается и то большое влияние, какое телемагнаты оказывают на жизнь всей нации, влияние, основанное и на самом факте работы их телесетей, и на финансовом могуществе.

Таким художественным произведением о телевидении является фильм «Телесеть», признанный в США одним из лучших американских фильмов последних лет. Вот его сюжет. С тремя телекомпаниями ведет борьбу четвертая — Ю-Би-Эс. Ее ведущий комментатор новостей Билл Говард становится жертвой уже упомянутого нами выше магического индекса Нильсена, который стал свидетельствовать о падении популярности этой телезвезды. Беда никогда не приходит одна, в личной жизни у Билла Говарда тоже неприятности. В отчаянии он вдруг объявляет во время своей программы, объявляет с экрана на всю Америку, что ему надоело заниматься глупой болтовней и что он решил застрелиться. Руководство Ю-Би-Эс в ужасе и смятении, но глава отдела «Новостей» телекомпании Даяна Кристинсен находит способ и на этом скандале сделать бизнес, деньги. Оказывается, откровение комментатора вновь пробудило интерес телезрителей к нему, об этом тут же поведал индекс Нильсена. Ловкая Даяна предложила устроить специальное представление с участием Билла Говарда, такие программы в США называются шоу. Политический комментатор превращается в клоуна. Но снова его популярность начинает падать. Тогда Даяна изобретает дьявольский план все с той же целью — увеличить прибыли компании. Она предлагает организовать убийство Билла во время передачи, чтобы телезрители увидели гибель комментатора. Задумано — сделано. На глазах у миллионов зрителей, вернее — на миллионах цветных экранов, разыгрывается страшная сцена: наемные убийцы всаживают в Билла несколько пуль, он погибает, убийцы скрываются,— индекс Нильсена тут же свидетельствует о росте популярности программ телекомпании.

Как и многие фильмы, лента «Телесеть» сделана по роману. На его обложке, по американскому обычаю, дается краткая аннотация, вот она: «За кулисами телевизионных корпораций — страны чудес — мы видим извлеченные из грязного белья новости, косметические улыбки, позирование перед публикой... Это живая история комментатора, который утрачивает популярность, но неожиданно нападает на уникальную формулу успеха, это рассказ о возглавляющей отдел «Новостей» красавице и потаскухе, пробивающей себе дорогу с помощью роскошной фигуры и этики дворовой кошки». Этот комментарий-концентрат вполне применим не только к роману о телекорпорации, но и к реальным телесетям.

Несколько приведенных выше американских высказываний об американском телевидении принадлежат отнюдь не прогрессивным авторам. Чего стоит, например, резкое мнение органа бизнесменов «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт»! Его в излишней предвзятости к американскому образу жизни не заподозришь. Но все же нельзя называть всю телепродукцию бессмыслицей, как это делает журнал. Я бы сказал иначе, мягче: общий уровень качества программ американского телевидения оставляет желать лучшего, но в его продукции, несомненно, встречаются и вполне достойные программы, их качественный диапазон чрезвычайно широк.

Весьма популярным жанром американского телевидения является разговорный. Выступление комментатора, интервью, беседа сразу нескольких человек, выступления приглашаемых в студию специалистов, общественных деятелей — вот что я подразумеваю под этим жанром. И даже во время самых популярных шоу, составляемых из разных номеров, ведущий (нечто вроде нашего конферансье, но со значительно большими правами и удельным весом в представлении) очень много беседует с аудиторией и с участниками программы; уходящее на такие разговоры время составляет никак не меньше половины шоу, если не больше!

В выступлениях комментаторов, интервью и беседах прежде всего обращает на себя внимание умение вести непринужденный разговор. Причем этим качеством обладают не только профессионалы, сотрудники телевидения, но и, как правило, их собеседники, представители самых разных слоев общества. Приятно удивляет свободная, раскованная манера поведения перед телеобъективом, которая отличает участников таких программ. Даже во время прямых репортажей не из студии, а с места события застигнутые врасплох люди с улицы обычно отвечают на вопросы телерепортера толково и свободно, без той скованности и смущения, какие могли бы у них появиться при виде телекамеры. Это, наверное, можно объяснить исключительно активным вторжением телевидения в жизнь американского общества, исключительно большим количеством прямых репортажей с места события. Американец привык не только к телевизору, но и к телевидению, к непосредственному общению с его сотрудниками, часто и свободно входящими в его дом, посещающими его на службе и т. п.

Разговор телекомментаторов с американцами начинается ранним утром, во время передачи последних известий. Эту программу ведут несколько человек, целая телекоманда, состоящая из одних и тех же лиц, к которым зритель уже привык. Они не только сообщают новости, но и беседуют между собой, обращаются к телезрителям. В эту программу включается несколько комментариев на разные темы и, разумеется, несколько прямых репортажей с места событий. В целом она напоминает нашу программу «Время», но продолжается целый час, и тут же затем идет ее как бы вторая серия, тоже на час. Большое внимание уделяется в этих программах погоде, несколько раз во время передачи сообщаются основные данные на сегодня и к тому же дается подробный прогноз; при этом комментатор демонстрирует несколько различных карт и схем, а также фотографии, сделанные со спутников. И даже этот специализированный обзор ведется в живой манере, в контакте с невидимым зрителем. Разговорный жанр занимает основную часть телевизионного времени утром и днем, а к вечеру на смену комментаторам и их собеседникам приходят фильмы, развлекательные программы, спорт.

Ежедневно с утра по всем трем главным программам идут детские передачи — мультфильмы, кукольные представления, спектакли. Среди них несколько традиционных, к которым маленький зритель уже привык и ждет их. Эти программы отличаются большой изобретательностью, высоким профессиональным мастерством их постановщиков и исполнителей. Многие взрослые любят смотреть детские передачи, которые блещут весельем и остроумием. И тут можно отметить такой явный парадокс телевидения США: этот главный учитель американской нации неплохо начинает свое дело, обращаясь к самой юной аудитории, а затем, когда он переходит к общению с более старшими возрастными категориями, его словно подменяют. Разумеется, есть у него удачи и в программах для взрослых, но в целом их общий уровень нельзя даже сравнить с детскими передачами.

С утра начинаются и всевозможные беседы со зрителем, главным образом на религиозные и медицинские темы, а также на общественно-политические, международные, правовые, воспитательные и другие. Обычно их ведет комментатор в окружении двух-трех собеседников, приглашенных на студию со стороны.

С утренних новостей начинаются и интервью, их берут у самых разных лиц сотрудники телевидения, при этом они проявляют весьма незаурядное мастерство, добираясь до сути нужной им темы, смело (а зачастую просто нахально) вторгаются во внутренний мир и личную жизнь своих собеседников. Именно успех в жанре интервью делает из рядового комментатора «телезвезду».

Такие «звезды» телевидения исключительно популярны в стране. Они зарабатывают по нескольку сот тысяч долларов в год. Больше всех получает «звезда» компании Эй-Би-Си Барбара Уолтерс — один миллион долларов в год. Она мастерски берет интервью у самых разных людей, большинство из которых весьма недоступны. К тому же ее собеседники обычно кое-что значат в своих сферах и кое-что знают, и Барбаре Уолтерс, несомненно, приходится очень много работать перед каждым своим интервью.

Вслед за обилием разговорного жанра на американском телевидении обращает на себя внимание большое количество прямых репортажей с места событий и их высокое качество с чисто профессиональной точки зрения. В последние годы особенно впечатляющими среди таких передач были репортажи об освоении космоса. В них американцы достигли большого совершенства. Скажем, как только возвращающийся на землю летательный аппарат с космонавтами выходит из плотных слоев атмосферы, он тут же попадает в поле зрения телевидения, то есть, значит, и на экраны телевизоров. Затем вся сложная, порой насыщенная драматизмом процедура приводнения и выхода космонавтов на борт встречающего их корабля проходит перед взорами миллионов телезрителей. Высоко и качество передач, ведущихся из космического пространства.

Все рекорды длительности прямых репортажей и привлечения к ним десятков миллионов зрителей телевидение США побило при освещении «уотергейтского дела». В США такого рода политических скандалов хоть отбавляй, но по своим масштабам это дело все их превзошло. Причем телевидение, несомненно, во многом способствовало тому, что им так заинтересовалась Америка.

Мне довелось наблюдать, как вся страна часами сидела у экранов телевизоров, когда шел прямой репортаж с заседаний сенатской комиссии, расследовавшей это дело. В успехе этих передач опять-таки важную роль сыграло умение американцев поговорить перед телеобъективом. Они сами устроили для себя грандиозное шоу и сами им наслаждались. Не только сенаторы и адвокаты, но и обвиняемые, и их родственники, и свидетели — все отменно исполняли свои партии в шоу «уотергейтское дело». В нем было много драматических коллизий и смешных моментов, но все его участники, в каком бы затруднительном или, наоборот, выгодном положении они ни находились, постоянно ощущали себя прежде всего именно участниками грандиозного всеамериканского шоу, видели перед собой телекамеры и знали, что каждое их движение и слово ловятся миллионами соотечественников. В такое же своеобразное политическое шоу превращаются телепрограммы, посвященные избирательным кампаниям. Их постановщики находятся за кулисами партийных съездов, там же (а не перед телеобъективом!) на самом деле решаются и политические судьбы. Постановка такого политического шоу, как и обычного развлекательного, обходится недешево: главные политические партии США, республиканская и демократическая, расходуют на телевидение десятки миллионов долларов. Есть в этой связи политики с телевидением одна характерная черта, о которой президент йельского университета Брустер говорит так: «Концентрация экономического и политического могущества, власть над общественным мнением создает нечто вроде замкнутой цепи... Политики вынуждены брать деньги у корпораций, чтобы платить вещательным сетям за время на телевидении, которое стоит очень дорого. Корпорации, обеспечивающие телевидение рекламой, задают тон вещательным сетям. А вещательные сети должны сотрудничать с влиятельными политиками, чтобы гарантировать за собой лицензии на право владения станциями». Зависимость телевидения от «экономического и политического могущества» приводит к такой ситуации, при которой известный американский журналист Р. Макнейл называет телевидение машиной, посредством которой ныне убеждают и околпачивают американский народ, машиной для отключения аудитории от неприятных реальностей, а затем для продажи дезодоранта.

Конечно, уже банально говорить о рекламе на американском телевидении, но никуда от этого не уйдешь. За нее дельцы платят большие деньги. Чем популярнее программа, в которую вставляют рекламный ролик, тем больше денег переводит бизнесмен на счет телекорпорации. Даже самые драматические моменты прямых космических репортажей прерываются рекламой! Что уж там говорить о фильмах, шоу и других программах!

Реклама не только раздражает. Это было, бы еще полбеды. Она затягивает американца в водоворот потребительской философии. Профессор Гарвардского университета О. Тейлор пишет, что «американцы набивают себе головы кадрами благополучной жизни, интересуются только предметами потребления и не задаются вопросами о положении дел в собственной стране и в мире вообще». Не все, конечно, американцы подпадают под это профессорское определение, но факт остается фактом: реклама, доведенная до таких масштабов, не может не оказывать того вредоносного действия на аудиторию, о котором пишет О. Тейлор.

Реклама на телевидении всесильна. Она, несомненно, влияет не только на формирование вкусов и житейской (потребительской) философии зрителей, но и на качество самих телевизионных программ. Любопытно, что на том же американском телевидении существует и такой род «рекламы»: «Этот фильм будет прерываться рекламой всего только один раз!» Значит, по телевидению показывают уже нечто эпохальное, из ряда вон выходящее. Как ребенок во чреве матери связан с ней пуповиной, так и американское телевидение связано через рекламу с бизнесом.

Сами американцы считают одним из главных недостатков своего телевидения его пристрастие к теме насилия. Во Флориде произошел случай, еще раз привлекший внимание всей страны к этой проблеме. Один подросток совершил зверское убийство, попал под суд. Его адвокат построил защиту на том, что на преступление парня толкнуло американское телевидение. Такая тактика защиты оказалась очень убедительной и привлекла самое широкое внимание. Правда, суд не согласился с адвокатом, но общественность страны еще раз подняла свой голос против разгула насилия на телевизионных экранах.

Журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» приводит такое любопытное высказывание одного психиатра: «В нашей клинике один из пациентов ударил служащего по голове бильярдным кием и безмерно удивился, когда тот упал и не смог подняться. Пациент никак не мог понять, почему человек свалился замертво, потеряв сознание, в то время как на телеэкранах люди без конца бьют друг друга по голове, падают, но тут же вскакивают на ноги». О другом следствии телевизионного насилия сообщает Джордж Гербнер из Пенсильванского университета: он пишет, что у многих американцев, особенно пожилых, под воздействием телепрограмм появляется чувство страха и незащищенности, с которым они постоянно живут.

Журнал «Ридерс дайджест» свидетельствует: «Телевидение представляет собой сплошной поток насилия, который накачивают в наши дома». И тут же журнал дает объяснение этому феномену: «Поток телевизионного насилия вызван одной причиной — он приносит прибыль». Приносит он и другое: за период обучения в школе юный американец наблюдает по телевидению в среднем 18 тысяч убийств. Это официальная цифра. Она взята из доклада «Насилие в телевидении», его составила подкомиссия палаты представителей по средствам связи. «Агрессивность насилия на голубом экране возросла,— говорится в этом документе.— Сейчас она больше, чем когда-либо раньше».

Американская пресса отмечала, что телекомпании, реагируя на такую критику, чуть уменьшили долю насилия в своих программах, но зато добавили в них секса. «Этот дешевый телесекс унижает человека»,— пишет журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» и продолжает: «Слишком часто секс на телеэкране выглядит унылым, эгоистичным, вероломным, скотским, лишенным всякой нежности». И здесь телевидение делает свое дело. Один из деятелей американского телевидения, Элиот Дэли, констатирует: «Подросткам чуждо обожествление сексуальных сторон человеческой жизни. Они не признают добродетели в отношениях между мужчиной и женщиной. Таковы уроки телевидения, для которого секс — это просто еще одна из сфер рынка».

Вспомним о том, о чем мы уже говорили: к восемнадцати годам американец имеет за плечами около 20 тысяч часов телевизионного образования, то есть среди всего прочего он за это время увидит тысячи убийств, пыток, сцен насилия... Какая нормальная человеческая психика не понесет при этом ущерба! В последние годы тема насилия приобрела современный, космический уклон. Хватает и уголовщины...

На телевидении по-прежнему очень популярны постоянные шоу. Ведущие такие шоу актеры давно известны каждому и в дополнительной рекламе не нуждаются. Необходимо подчеркнуть отличительную особенность американских многосерийных передач. Их создатели стремятся не просто сделать, скажем, 20—30 серий, но и запустить серию на несколько лет. Так, воскресные вечерние шоу Эда Салливена продержались в эфире 23 года.

Разговорный жанр, как мы уже отмечали, занимает ежедневно на экране много времени. В борьбе за зрителя-слушателя разные компании изощряются в поисках тем, что приводит порой к странным находкам. Вытаскивают, например, в студию бывшую королеву стриптиза и подробно расспрашивают о ее жизни. Такую передачу устроила компания Эй-Би-Си, и без того намного обгоняющая своих конкурентов. Шерри Бриттон, женщина средних лет, отвечая на вопросы комментатора, рассказала, как она с пятнадцати лет занялась этим ремеслом, потому что иного выхода у нее не было — заела бедность. Выросла она в детском доме. Комментатор, как обычно, не щадит свою собеседницу и не смущается сам. Среди его не всегда скромных вопросов был и такой: «Вы не припомните, когда и при каких обстоятельствах потеряли невинность?» В этой беседе примечателен такой штрих! Шерри Бриттон, жизнь которой начиналась тяжело и нескладно (она говорит, что ей всегда было противно ее ремесло), в настоящее время является преуспевающим человеком, у нее есть свой дом, семья. Она добилась всего, чего с детства была лишена. Добилась своим трудом, пусть и весьма специфическим. Какую же мораль можно извлечь из этой передачи?

Когда в конце 50-х годов я познакомился с Соединенными Штатами, то случилось так, что сразу окунулся в американскую семью. Организаторы большого путешествия по США с самого начала заявили: жить будем не в гостиницах, а в частных домах. С тех пор гражданин Соединенных Штатов и привлекает мое внимание. Вот почему эти свои очерки я назвал «Американцы», но никак не «Америка». А когда речь идет о людях, то важно посмотреть и на их отношения между собой — в любви, браке, семье...

Еще древние говорили, что все течет и меняется. В наше время этот неизбежный процесс заметно ускорился. Сегодня американец уже не тот, каким я узнал его почти четверть века назад. Это не только мое мнение. Оно подтверждается американской прессой и статистикой.

В 50-е годы я застал бум деторождения. Может, это была реакция на недавнюю мировую войну? Парни и девушки создавали семьи, как правило, очень рано, в 18—19 лет, и с ходу рожали трех-четырех детей. Помню, что эти юные папы и мамы в окружении своего потомства произвели на меня сильное и отрадное впечатление. Сегодня уже не то. Рождаемость падает, кучей детей смолоду обзаводиться не спешат. По данным переписи населения 1980 года, все больше американок позже выходят замуж: в 1970 году не были замужем 36 процентов, а сейчас — половина (в возрасте от 20 до 24 лет). В 1970 году на тысячу американцев приходилось 92 разведенных, сейчас — около двухсот.

В чем дело? Журнал «Тайм» пишет: «Знаменитая сексуальная революция продолжается, по меньшей мере, десять лет, и принято считать, что большинство американцев уже живет по правилам новой морали. А это значит: удовольствие прежде всего, жизнь в грехе не грех, в мире совершеннолетних все дозволено». Декларация довольно общая, смелая, даже рискованная. Сами американцы по-разному относятся к такого рода «революции» в общественной морали. Молодые, вернее — большинство из них, похоже, приветствуют ее, среднее и старшее поколение относится к ней более скептически. Впрочем, и у молодежи не все так просто. Вот, скажем, учительница Линда Гэмс, ей 25 лет, два года замужем. До замужества год жила вместе с будущим супругом, то есть начала семейную жизнь не совсем традиционно и должна, по идее, смотреть на вещи просто. Но вот что она говорит: «Разумом я за полную свободу в личной жизни, но была бы крайне удручена, если бы мой муж изменил мне. Я хотела бы преодолеть это чувство, но не могу. До замужества мне казалось, я сильнее такого предрассудка, но теперь вижу, что отнюдь не сильнее». Еще конкретнее высказалась на ту же тему молодая Джоан из Чикаго, которая была замужем за психологом: «На словах многие признают полную свободу в личных отношениях. Мой бывший муж сам всегда выступал за «открытый брак». Я поверила ему. Но стоило мне однажды ему изменить, как он тут же со мной развелся. Обо всех этих отношениях легко болтать, пока дело не касается тебя самого». Неплохо сказано! Неплохо потому, что наболело.

Послушаем теперь тех, кто постарше. У американца из Детройта, назвавшего себя просто Гарри, есть дочь 26 лет, она живет в Нью-Йорке. Отец говорит: «Я знаю, как она там живет, и не хочу этого видеть, не хочу с ней обсуждать эту проблему. Ее сверстницы спокойно живут с мужчинами до замужества. Я признаю право молодой женщины на такое решение, но я вижу, что реализация этого права не делает ее счастливее. А мне лично такая ситуация доставляет боль. Мне очень тяжело думать об этом». Кэти Ланс, аспирантка из штата Канзас, рассказывает: «Когда я сообщила маме, что у меня новый постоянный сожитель, она заявила: «Только не готовь всю еду сама и не бери на себя всю уборку». Но было видно, что она очень расстроена. Она убеждена, что так жить нельзя. Мама часто говорит мне: «С твоей головой можно было бы взять от образования побольше». Мама хочет, чтобы я стала учительницей, вышла замуж, родила детей».

Таковы эти исповеди наболевшей души. Жалко молодых, жалко и старшее поколение. Так и хочется посоветовать юным: прислушайтесь все же к родителям! Но как тут не вспомнить извечное: «Если бы молодость знала, если бы старость могла!..» Всего четыре коротких высказывания американцев приведено выше, и в них целый мир страстей и душевных переживаний. И как они противоречивы, эти высказанные вслух мысли! И что самое любопытное: их вполне подкрепляет официальная статистика. С начала 70-х годов в США наблюдается сокращение числа браков и растет количество разводов. Казалось бы, «сексуальная революция» берет свое. Но не торопитесь с выводами! С 1977 года число браков начало увеличиваться, хотя разводов стало не меньше, а больше. Обратите внимание: даже статистика, кажется, не менее противоречива, чем приведенные выше высказывания американских граждан. Но есть у этого видимого противоречия и объяснение: с 1960 года по конец 70-х годов количество вступающих в брак вторично утроилось (!). Что это значит? Молодые люди, которые обожглись на рискованных экспериментах в области «новой морали», ищут спасения в браке, в семье, то есть в традиционном направлении, а не под лозунгами пресловутой абсолютной свободы любви. Психолог Дональд Джонсон из Колорадского университета констатирует: «Тенденция к беспорядочному половому общению умирает как не оправдавшая себя. Люди говорят о верности. Это восстание против одиночества». По-моему, это очень тонко замечено — об одиночестве! Неизбежное и страшное наказание за вседозволенность! Но и это наказание не единственное. Верно считает психолог Джойс Бразерз: «Неразборчивость и доступность иссушают личность». И еще вернее судит Джесси Джексон, общественный деятель и священник, который утверждает, что «новая мораль» отвлекает молодежь от социальной борьбы, от активного участия в жизни общества. «Разве они выступают против безработицы? — спрашивает Джексон.— Разве они пытаются преодолеть кризис больших городов? Нет, они борются за то, чтобы спиртные напитки продавали и несовершеннолетним, чтобы им официально разрешили курить всюду марихуану, чтобы был узаконен беспорядочный секс и чтобы они не несли никакой ответственности за произведенных ими детей». Итак, налицо любопытное явление, на которое не всегда сразу обратишь внимание: «новая мораль» имеет свой отрицательный социальный заряд, она принижает политическую активность молодежи, уводит ее в сторону с магистральной дороги жизни и борьбы за прогресс. Значит, «новая мораль» кому-то выгодна. Ну хотя бы апологетам и пропагандистам буржуазного общества. А еще она выгодна тем, кто превратил ее в доходный бизнес.

Выше мы установили, что далеко не все американцы в восторге от так называемой «сексуальной революции», но на них по всему фронту повседневной жизни широко и планомерно наступает индустрия разврата и бесстыдства. Это наступление пока что непреоборимо, потому что индустрия эта приносит миллиардные (!) прибыли дельцам, захватившим в свои руки грязный бизнес. Мало того, что вполне обычные пресса, телевидение и кино с каждым годом все смелее преподносят читателям и зрителям то, что вчера еще считалось неприличным. Создан и процветает многообразный порнографический бизнес. Десять ведущих порнографических журналов в стране (выходящих, разумеется, вполне официально, легально) издаются общим тиражом 16 миллионов экземпляров и ежегодно приносят своим владельцам чистой прибыли около 500 миллионов долларов. Еще больше доходов поступает от порнографических фильмов. Они очень дешево обходятся при их создании, поскольку не требуют именитых актеров (то есть отпадает необходимость платить им. миллионные гонорары) и не нуждаются в дорогостоящих съемках (поскольку все действие обычно разворачивается на фоне домашнего интерьера). Вот характерный пример. Нашумевший в свое время фильм «Глубокая глотка» обошелся его создателям в 25 тысяч долларов (обычный фильм требует нескольких миллионов), а дал доход в 50 миллионов! Физически просто невозможно подсчитать, сколько миллиардов долларов приносит грязный бизнес порнодельцам. Большая часть его находится в руках организованной преступности, которая, как известно, финансовых отчетов о своей деятельности пока еще не дает. А вполне официальная, легальная, видимая каждому часть всеамериканского порнобизнеса настолько многообразна и широка, что никакие самые современные электронно-вычислительные машины не в состоянии точно учесть и подсчитать его финансовые обороты и прибыли. Американская пресса называет такую цифру: ежегодно порнодельцы кладут в свои сейфы 4 миллиарда долларов. Но, по общему мнению, эта цифра очень приблизительная, явно заниженная.

От пакостных книжонок, фотоброшюр и фотоальбомов порноиздатели давно уже перешли к самым настоящим газетам (по формату, объему и тиражу). Они теперь соседствуют в киоске рядом с другими газетами, и каждый может купить их за 20—30 центов. Можно приобрести их и в бесчисленных автоматах, опустив туда карманную мелочь. Что представляет собой такая порногазета?

На, ее первой полосе порнографический снимок (во весь газетный лист!). Он, вероятно, должен, по замыслу редакции, сразу привлечь к себе внимание будущего читателя. Причем когда мы имеем в виду порнографическое фото, мы отнюдь не путаем его с обнаженной натурой, пусть даже в самой непристойной позе. Такие же фотографии и рисунки щедро рассыпаны по газетным полосам. Тексты тоже соответствующие, их авторы с умным видом или пошлым юмором несут несусветную похабщину. Ко всему этому в газете помещено множество объявлений, в которых их податели, называя свои подлинные имена, телефоны и адреса, предлагают желающим участвовать в групповых оргиях и всевозможных извращениях. В существование такой газеты трудно, конечно, поверить, но факт налицо, ее можно купить в самом центре Нью-Йорка, в газетном киоске, называется она «Биплан», в ней даны телефоны редакции и ее адрес: «210, 5-я авеню, 10010, Нью-Йорк».

Можно подумать, что «Биплан» явление крайнее, исключительное. Ничего подобного! Таких массовых газет, повторяю, в США пруд пруди. Вот, скажем, на другом конце страны, в Калифорнии, есть такое же издание— газета «Голливуд пресс». В ней 24 страницы, цена 25 центов. На ее первой полосе помещено большое фото голой девушки. Крупно набраны заголовки ведущих тем номера: «Ваш путеводитель — 24 часа удовольствий», «Издание сексуальной свободы», «Секс в Лос-Анджелесе», «Ваш путеводитель по порнографическим фильмам», «Что делает одинокая женщина», «Наиболее завлекательные одиночки и пары». Тут же, на первой полосе, несколько реклам порнографических фильмов, с фотографиями и рисунками. На второй полосе, в заметной рамке, дан адрес газеты: «1260, Норт Вестерн авеню, Голливуд, Калифорния, 90029». Сообщаются также имена и должности ведущих сотрудников, телефоны редакции. На следующих семи полосах, начиная со второй, идут материалы, похожие на традиционное бульварное чтиво обычных (не порнографических) (газет: сплетни и слухи из жизни спортивных, сценических и кино-«звезд», судебные процессы, уголовные преступления и т. п. А с девятой полосы газета приступает к своему главному делу. В разделе кинорекламы даются адреса кинотеатров, где идут порнографические) фильмы (31 адрес). Здесь же начинается реклама публичных домов. Поскольку в США такие заведения официально запрещены, то они подаются под таким соусом: «Новые девушки в «Окинаве». «Массаж. Сауна», «Восточные девушки. Восточный массаж» и т. п. Основную часть этой полосы занимает «теоретическая» статья «Лечение семьи», напечатанная под рубрикой «Порнография и здоровье» (!). В ней идет речь о семейном кровосмешении, приводятся конкретные примеры и высказывания отцов, матерей, их сыновей и дочерей. А рядом публикуется другое «исследование» — «Сексуальные интересы одинокой женщины».

Десятую полосу занимает реклама одного публичного дома. Во всю газетную страницу, из угла в угол, гирлянда из фотографий голых девиц. Крупным шрифтом — адрес, телефоны, расценки. Текст зазывного объявления: «Это время вы не забудете. Десять сексуальных девушек хотят вас и ваше тело. Мы делаем массаж в отдельных номерах. Удовольствие гарантируем. Специальные матрацы, наполненные водой. Посетите наших великолепных девушек и пригласите одну из них в отдельный номер. Наши девушки не болтливы». На последующих полосах идут рекламы таких же заведений. Фотографии голых девиц и призывы посетить их. Например: «Пятнадцать хорошеньких девушек заявляют: «Я хочу это сделать с тобой». Великолепная, страстная девушка всегда готова устремиться к вам домой или в гостиницу. Она удовлетворит все ваши запросы. Интимный массаж. Позирование в голом виде. Она молода, но ведет себя как взрослая женщина. Вызывайте ее по телефону сегодня. Зачем откладывать? Обслуживание — немедленно, по первому требованию. Цены низкие. Принимаются чеки и кредитные карточки. Телефон 656-590».

Фантазия зазывал одновременно и убога, и безгранична: «Двадцать пять страстных девушек! Выбирайте на свой вкус. Какой тип девушки вы предпочитаете? Молоденьких, только что созревших? Жадных до учения? Готовых доставить вам удовольствие? Девушек постарше? Которые знают, что делать? Может быть, они кое-чему научат вас? У нас есть: знойные блондинки, влюбчивые брюнетки, эротические рыженькие. А может быть, вас возбуждают крошки? А большие груди? А стройные ножки? Звоните: 656-5903. Скажите нам о девушке своей мечты. Мы тут же пришлем ее вам. Звоните немедленно. Мы работаем семь дней в неделю, 24 часа в сутки. Принимаются чеки и кредитные карточки». И так далее, и тому подобное... В этом одном номере газеты помещено 130 таких объявлений с иллюстрациями и еще 288 без иллюстраций, то есть всего более четырехсот!

Постойте, постойте, удивится читатель, уж не слишком ли? Столько публичных домов на один голливудский район! Может быть, там живут одни сексуальные маньяки? Да нет... Типичная для США ситуация. Городские власти Лос-Анджелеса (к нему и примыкает Голливуд) предложили такой проект борьбы с половодьем разврата и порнографии: запретить все публичные дома в радиусе 150 метров от церквей и разрешить таким заведениям располагаться не ближе чем на 300 метров друг от друга. Журнал «Тайм» пишет: «Иллюзия очарования в этом соседнем с Лос-Анджелесом районе давно превратилась в кричаще безвкусную мишуру. Здесь 250 тысяч обитателей живут в окружении преступности и порока, здесь все пропитано наркотиками и проституцией».

Так что, как видите, сама жизнь вполне соответствует удивительному содержанию порнографической газеты, которая, как зеркало, отражает то, что происходит на самом деле.

Подобные грязные газетки — это только основание гигантской пирамиды порнографического издательского бизнеса в США. Одним из лидеров такой весьма своеобразной печатной периодики является толстый ежемесячный иллюстрированный журнал «Плейбой» (тираж около семи миллионов экземпляров). Его название переводится так — повеса. Коротко и ясно! И, казалось бы, исходя из этого названия, журнал призван помогать беспечным, бездумным и развратным прожигателям жизни, наставлять их в том смысле, как лучше и элегантнее искупаться в грязи самому и запачкать при этом ею как можно больше окружающих. Верно, это одна из задач «Плейбоя». Но в целом его программа, его назначение и цель, шире и глубже: отравить общество своей растленной философией, увести человека от его собственной сути как можно дальше и как можно ближе привести его к состоянию, которое иначе, чем скотским, не назовешь. Увести от политических и социальных проблем, от борьбы и созидания и превратить его в полуживотное, которым руководят только два инстинкта — секс и голод. Причем даже в этом контексте слово «животное» не совсем точное, ибо издатели журнала создают из человека такое извращенное сексуальное чудовище, которое оскорбляет не только человека, но и любое живое существо на земле. Неизлечимые импотенты чувства и ума, авторы «Плейбоя» изощренно издеваются над всем, что делает человека человеком. Над любовью, чувством собственного достоинства, верностью своим идеалам, трудолюбием...

Специально изучавший «Плейбой» социолог Жак Муссо пишет: «Большинство страниц «Плейбоя» посвящено советам о том, как извлечь максимум удовольствия из денег и досуга». Верно! Журнал можно с полным основанием назвать воспитателем и наставником похотливого потребителя. Вот несколько деклараций основателя и издателя «Плейбоя» Хью-Хефнера:

«Мы не будем касаться государственных дел. Мы не будем способствовать разрешению международных конфликтов и не будем провозглашать высоких моральных истин», «Без секса мы жили бы до сих пор в пещерах. Главная сила в мире не разум, а секс», «Молодой человек вступает в жизнь, не зная, как вести себя в ней. «Плейбой» берет на себя миссию его гида, и мы поведаем всем этим парням, что есть главное в жизни».

Иллюстративная часть журнала служит приманкой, как бы приглашает ознакомиться не только с картинками, но и с текстом, с «философией» издания. Журнал «Тайм» пишет: «Можно сказать, что сейчас золотой век для такого типа журналов, как «Плейбой» и «Пентхауз» (младший брат «Плейбоя».— В. Д.). Они чемпионы в этой сфере бизнеса и приносят 20 процентов дохода от общей суммы, на которую продаются журналы в США. От студенческих общежитий до армейских казарм эти издания являют собой некий необходимый эталон американского образа жизни. К очевидному удовольствию их читательской аудитории, журнальные фотографы словно соревнуются между собой в демонстрации наиболее изощренных поз и самых интимных частей человеческого тела».

Журнал зачеркивает не только социальную сторону жизни но и такие понятия, как любовь, брак, семья. Взамен предлагается «промискуитет», то есть беспорядочное половое сосуществование, и на этой основе выстраивается своего рода плейбой-философия, которая в данном случае выражает себя не только на журнальных страницах, но и в так называемой «империи Хефнера». Когда его издательские дела пошли в гору, он решил продемонстрировать своим читателям на деле, что значит пропагандируемый им образ жизни. По всей Америке (а потом и в других странах Запада) создаются клубы, символом и главной приманкой которых стали так называемые «кролики» — оголенные девицы, украшенные кроличьими ушами. Они обслуживают членов клубов «Плейбоя», вводят их в тот мир, в котором призывает жить Хефнер.

Ну, и конечно же образ порнокороля Хефнера является одним из главных столпов плейбой-философии, ярким примером, приглашающим всех стать подданными его «империи». Сам «император» частый гость в других американских изданиях, отнюдь не порнографических. Они рекламируют его точно так же, как и других «звезд» — обывательских кумиров. Вот серия цветных фотографий в журнале «Тайм»: «Хефнер в своем реактивном самолете (главная деталь в нем — огромных размеров кровать), он же принимает гостей в своем поместье в Калифорнии, он же с «кроликом» на коленях и т. п. «Тайм» восторгается: «Жизнь Хефнера — это осуществленная мальчишеская мечта. У него одно дело — получать удовольствие. Стремительные машины и собственные самолеты, закрытые бассейны и фантастические, прямо-таки неземные девушки, которых можно считать на дюжины». Такая реклама не случайна — империя Хефнера оценивается в 100 миллионов долларов. Уже одна эта цифра убедительно говорит о большом количестве его читателей и почитателей. А ведь «Плейбой» хотя и лидер порнографического печатного бизнеса, но все же только одно из множества аналогичных изданий. Можно себе представить, как отравлена ими атмосфера Америки!

Уже упоминавшийся нами родственный «Плейбою» журнал «Пентхауз» в одном из своих номеров печатает рассказ сутенера из Нью-Йорка по имени Силки o его жизни и деятельности. Журнал восхищается его доходами, роскошным «кадиллаком», сшитыми у лучшего портного костюмами, богатой квартирой... Ну, и, конечно, «Пентхауз» в восторге от работающих на Силки проституток. Они молоды, очаровательны и главное — обожают, даже любят своего хозяина-сутенера. Сам Силки вещает: «Да, есть такой термин «сутенер», но я его не употребляю. Я профессионал по организации досуга и удовольствия. Делать мне абсолютно нечего. Я валяюсь в постели и принимаю душ. Я зарабатываю больше, чем президент США. Мои «инструменты» весьма дороги. Я постоянно следую моде в отношении моих машин, драгоценностей и костюмов. Все это необходимо мне так же, как полицейскому пистолет. Я все время пытаюсь упрочить свое положение так же, как всякий бизнесмен».

Да, сутенер Силки и порноиздатель Хефнер такие же бизнесмены, как Морган и Дюпон, и потому они неистребимы в обществе, которым правит капитал.

Печатная индустрия бесстыдства и разврата, казалось бы, достигла вершин, предела. Что еще можно придумать? Придумали!.. Несколько лет назад появились журналы, отличающиеся от «Плейбоя» и «Пентхауза» только тем, что там демонстрируются не обнаженные женщины, а нагие мужчины. Так сказать, для женщин-плейбоев! Начало этой моде положил некий Рейнольдс. Он стал первым мужчиной, фотографии которого в голом виде появились в женском журнале. Тут же Рейнольдс стал знаменитостью, разбогател. Журнал «Пентхауз» теперь поет ему такие дифирамбы: «В наше время новых совершенных категорий Рейнольдс, несомненно, является первым претендентом на звание суперзвезды». Сам Рейнольдс не без гордости сообщает: «Одна фирма предложила мне рекламировать часы, при этом я должен быть в голом виде. А Форд предложил мне рекламировать его продукцию за полмиллиона долларов».

Помимо несметного количества периодических печатных органов, специализирующихся на порнографии, в Соединенных Штатах всюду открыто, свободно, то есть вполне легально, продаются порнографические книги, альбомы, открытки. Для этого существуют специализированные книжные магазины. Ту же продукцию продают и многие обычные книжные магазины, газетные киоски и так называемые секс-шопы, то есть в дословном переводе сексуальные лавочки. В них, помимо печатной продукции, продаются такие средства и приспособления, какие может создать только больное воображение полового психопата. Секс-шопы тоже торгуют абсолютно легально, рекламируют свой «товар» на витринах, выставляя его на всеобщее обозрение. В этих же своеобразных торговых центрах обычно демонстрируют порнографические фильмы (за деньги, разумеется) на узкой пленке, для чего стоят автоматы: опусти монету и смотри в глазок 5—10 минут на кинопохабщину. Такого же рода фильмы можно увидеть и на большом экране в настоящих кинотеатрах. Многие из них показывают порнографические фильмы без перерыва, круглые сутки. Содержание их в США ничем и никем не ограничивается. Ступенью выше этого зрелища (по цене, а не по форме и содержанию) идут всевозможные секс-шоу, то есть сексуальные представления, где разные мерзости показывают не на экране, а на сцене — живые актеры. Здесь, в этих шоу, в США тоже никто и ничего не ограничивает, не запрещает.

Все перечисленные выше заведения, как правило, располагаются в центре города, у всех на виду, на самом модном месте. Так, например, в Нью-Йорке главная порнографическая клоака находится на Таймс-сквер, в центральной части Бродвея. Журнал «Ньюсуик» недаром констатирует: «Таймс-сквер в Нью-Йорке дегенерировал из блестящего развлекательного центра в отталкивающую арену, где главное место занимают порнографические книжные магазины и такие же кинозабегаловки». И через этот район ежедневно проходят сотни тысяч людей, большинство из них не торопятся посетить эти притоны, а идут себе кто на службу, кто в магазины (обычные, не секс-шопы). И в бесконечной толпе, текущей через Таймс-сквер, множество детей и подростков, они не могут не видеть рекламы порнографических кинотеатров (кадры из фильмов), рекламы секс-шопов (витрины с их «товаром»), рекламы порнографических шоу (увеличенные цветные фотографии). В расцвеченных ночью и днем дверях этих заведений стоят дюжие зазывалы и приглашают всех желающих немедленно посетить эти злачные места. А на углах стоят стайками проститутки во главе со двоими сутенерами... Так живет центр не только Нью-Йорка, но и центры многих других американских городов.

В последние годы эта отвратительнейшая сторона так называемого американского образа жизни обрела еще одну страшную грань, может быть, самую ужасную,— детскую проституцию и детскую порнографию. Американская пресса сообщает, что в стране выходит около трехсот порнографических журналов, в которых на фотографиях изображаются не взрослые мужчины и женщины, а дети. Говорят, что эти издания обходятся дешевле, поскольку с детишками рассчитываются карманной мелочью и сладостями или мороженым. А торговцы «живым товаром» теперь промышляют тем, что предлагают своим клиентам мальчиков и девочек. В Сан-Франциско недавно была обнаружена целая подпольная организация, занимавшаяся таким преступным бизнесом. Об этом, в частности, поведал на страницах местной прессы полицейский детектив Джордж Хьюгл. Под видом клиента он проник на виллу, где содержались малолетние проститутки, девочки и мальчики, и «за очень большие деньги» сдавались напрокат. Хьюгл рассказал, что там «детей демонстрировали, как скот перед продажей». Он вспоминает: «От всего того, что я там увидел, меня просто замутило». На той же вилле, сказал он, работало предприятие по изданию «детской порнографии». Дело это вызвало отклики в местной прессе. Так, в газете «Сан-Франциско кроникл» Мэри Холмен, директор детского госпиталя, заявила, что в «госпитале детей, ставших жертвами сексуальных преступлений, гораздо больше, чем ребят с переломами или гландами, которые надо удалять».

А вот еще одно свидетельство из того же Сан-Франциско — на страницах французского журнала «Пари матч» Мишель Каэн рассказывает о том, как он был на просмотре нового фильма из раздела «детской порнографии». Вместе с ним в зале были создатели и распространители ленты, журналисты. «Фильм как многие,— пишет он.— Мальчику тринадцать лет, девочке нет еще одиннадцати. Между прочим, они брат и сестра. И, кажется, именно мать привела их к режиссеру фильма... Я был просто потрясен явлением, которое буквально травмирует Соединенные Штаты: детской порнографией, делаемой детьми, и ее неизбежным следствием — детской проституцией... Белокурая девочка с ангельским личиком стала недавно «звездой» одного из номеров журнала «Претин-сексуалити», который был ей полностью посвящен. На фотографиях ей не больше восьми лет. Ее считают королевой «кидди-порно» (детской порнографии), и оказывается, что занимается она этим с согласия родителей, прикарманивающих ее гонорары... Супружеская пара, Джин и Джойс Абрахамс, создала весьма процветающее предприятие, созывая с помощью анонсов мальчиков и девочек от восьми до четырнадцати лет. Полиция конфисковала у Абрахамсов более трех тысяч негативов, приготовленных для рассылки «коллекционерам». Родители детей предоставляли письменное разрешение».

В этих страшных свидетельствах совершенно справедливо подчеркивается, что следствием детской порнографии неизбежно является детская проституция. Журнал «Тайм» пишет: «Новая тревожная волна проституции среди подростков и детей обрушилась на Соединенные Штаты, причем не только в больших, но и в маленьких городах. Некоторые из малолетних проституток живут в семье и время от времени зарабатывают себе на карманные расходы. Но большинство из них составляют беглецы из родных домов. Это, как правило, жертвы разбитых семей, жертвы жестокости, которая часто является следствием алкоголизма и наркомании. Дети попадают на улицу и продают себя, чтобы выжить. Затем они попадают в рабство к сутенерам». В Нью-Йорке, по подсчетам полиции, около 20 тысяч бежавших из домов детей, большинство из них вынуждены заниматься проституцией, попав в кабалу к сутенерам. Полиция JIoc-Анджелеса считает, что в городе около трех тысяч мальчиков и девочек занимаются проституцией.

Вот два примера из тех, о которых писала пресса.

Карен четырнадцати лет. Ее соблазнил сутенер. Она поругалась с родителями, и он увез ее из Миннеаполиса в Нью-Йорк. За десять недель заработала для своего хозяина 4 тысячи долларов. Пыталась от него бежать, но сутенер так избил девушку, что она попала в больницу. Оттуда она сообщила о своей судьбе родителям.

Клара шестнадцати лет. Тоже из Миннеаполиса. Убежала из дома и наткнулась на сутенера, стала работать на него. Она вспоминает: «Он не пускал меня в дом, если я не приносила ему 150 долларов за день». В Нью-Йорке Клара в течение 16 месяцев заработала для него не меньше 100 тысяч долларов. Сорок два раза ее арестовывали за проституцию (которая в США официально запрещена), но она ни разу не попадала за решетку. Наконец она попыталась бежать от сутенера и вернуться домой, но тот поймал ее и избил так, что она надолго попала в больницу.

И, наконец, еще одна типичная история. Ее поведал уже цитировавшийся нами журналист Мишель Каэн:

«В Лос-Анджелесе пешеходы встречаются редко. Город вытянут в линию, и ездят, как правило, на машинах. Но на Голливуд-бульваре тротуары редко пустуют. Здесь находится Митрэк— мясная лавка. Так называют завсегдатаи и полицейские этот особый уголок. Здесь-то я и встретил Сильвер. Ей немногим более двенадцати лет. Загорелая, как все калифорнийки, белокурая. Она носит ультракороткие шорты из джинсовой материи. Кармашек на поясе обозначен двумя тонкими ремешками. Она соглашается рассказать мне о своей жизни. Классическая схема — ее я встречал затем раз десять, с рядом изменений. Маленький городок Вильконсин. Отец — безработный и алкоголик, исчезнувший в неизвестном направлении (в США для того, чтобы семья имела пособие для многодетных, ее главе необходимо покинуть домашний очаг). В крохотном домишке Сильвер двое ее младших братьев и мать, которая из депрессии впадает опять в депрессию. Самым желанным собеседником Сильвер был телевизор. Вездесущий, от семи часов утра до четырех часов утра же. С его обязательным набором: слабоумные игры, во время которых выигрывают 25 тысяч долларов, новые машины, манто, передачи о полицейских, занимающихся перевоспитанием трудных детей, и все те фильмы, которыми полны экраны Калифорнии. Земля обетованная. Декорация, резко контрастирующая с тем, что окружало Сильвер в реальности. Она решила уехать. Ей нужны деньги. Она их крадет. Сначала несколько долларов, изъятых из скудного бюджета семьи. Затем ворует товары в магазинах самообслуживания. Перепродает вещи недорого. Когда Сильвер исполнилось одиннадцать лет, она собрала то, что ей казалось большим кладом,— 130 долларов. Она уезжает в Калифорнию. Пальмы, море, «кадиллаки» с цветными стеклами. Пробыв несколько часов в Лос-Анджелесе, Сильвер остается с 75 долларами в кармане и не имеет угла на ночь. Она решается скрепя сердце отправиться обратно домой. Направляется на остановку автобуса. И там встречает девушку старше себя. Той не больше шестнадцати лет. Она заговаривает с Сильвер, сожалеет о ее судьбе и предлагает ей свою помощь. Устроить ее на ночлег на несколько дней, если она захочет. Бесплатно. Начиная с этого момента, все разворачивается очень быстро... Я привез Сильвер на Мит-рэк. В машине я не осмелился спросить ее о том, что она собирается делать дальше-когда станет взрослой...»

Как видно из приведенных выше историй о судьбах детей и подростков, они бегут из родного дома. Американская статистика свидетельствует, что это явление приобрело небывалые масштабы — 800 тысяч в год. Причин немало, но одна из самых главных — падение нравов. Ребята бегут из семьи отнюдь не в поисках приключений, не в дальние страны. Они просто пытаются спастись от беды, но при этом попадают из огня да в пламя. Специалист по юношеской преступности Боб Хазбандз (из Хьюстона) считает, что юные беглецы «не искатели острых ощущений. Дело в том, что в их семьях что-то рушится в самой их основе». То же мнение высказывает сенатор Бэрч Бай: «Сегодня бегство из дома отнюдь не похоже на некогда распространенное среди молодежи желание повзрослеть и возмужать без участия родителей. Это скорее всего отчаянный крик подростка о помощи, ему не с кем поговорить по душам дома. И, не услышав этого отклика, он пытается убежать от действительности, скрыться от самого себя. Это наиболее вероятный кандидат на скамью подсудимых. Вполне логично, что с увеличением количества беглецов растет и преступность».

У процесса разрушения моральных устоев есть еще одна поистине страшная сторона — отравление нации наркотиками. Эта зараза проникла всюду, в том числе и в высшие учебные заведения, и даже в школы. Журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» пишет, что старшеклассники больше курят марихуану, чем табак. Пожалуй, ни один из множества моих обстоятельных разговоров с американцами не обходился без того, чтобы они не поинтересовались тем, как обстоят дела с этой проблемой в Советском Союзе. Они спрашивали об этом потому, что у них наркомания не может не тревожить каждого, особенно тех, у кого подрастают дети,— ведь именно молодежь становится легкой добычей распространителей страшного зелья.

Поскольку всей торговлей наркотиками руководит организованная преступность, наживающая на этом огромные деньги, в США нет реальной силы, способной покончить с массовой наркоманией. Журнал «Тайм» сообщает, что в Соединенных Штатах 42 миллиона человек курят сигареты с марихуаной, а около двух миллионов американцев употребляют кокаин. Специальная комиссия конгресса США установила, что 30 процентов всего состава американской армии во Вьетнаме оказались наркоманами в полном смысле этого слова. А это составило 150 тысяч человек. Выходящая в штате Коннектикут газета «Норвич буллетин» сообщила, что «согласно статистике военно-морских сил США, от 10 до 15 процентов личного состава экипажей подводных лодок регулярно потребляют марихуану». А парижская газета «Котидьен де Пари» писала:

«Американский подводный флот находится под угрозой употребления марихуаны. На надводных кораблях это уже старая привычка, к которой относятся с большей или меньшей терпимостью, если ею не слишком злоупотребляют: марихуана рассматривается как замена рома, который когда-то раздавали морякам парусного флота. Считают, что этот наркотик менее опасен для службы, чем тайное потребление алкоголя. Но, с другой стороны, вспоминаются страшные последствия наркомании, которой была охвачена большая часть американского экспедиционного корпуса во Вьетнаме, откуда многие ветераны вернулись отравленными. К тому же терпимость к потреблению наркотиков, допускаемая на надводных кораблях, не должна быть столь же широкой, когда речь идет об атомных подводных лодках, представляющих собой ударную военную силу Соединенных Штатов...»

Журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» пишет: «В армии США разгорается новая битва против старого врага, который, как многие надеялись, остался во Вьетнаме. Враг этот — героин, кокаин, марихуана и другие опасные наркотики». Журнал сообщает, что примерно 30 процентов личного состава американских вооруженных сил курят марихуану, а 10 процентов употребляют еще более сильные наркотики. Приводит журнал и такую цифру: 1474 военнослужащих, имеющих прямое отношение к ядерному оружию, было за один год удалено из этих частей по причине наркомании. Представьте себе — наркоман с пальцем на пусковой кнопке ядерного оружия! Казалось бы, куда уж дальше ехать?! Но в этой связи можно вспомнить факты и похлеще.

В Кэмп-Дэвиде, загородной резиденции американских президентов, неподалеку от Вашингтона, я обратил внимание на дюжих молодцов из охраны. Это самые отборные ребята из самой отборной части войск США — морской пехоты. Внушительное впечатление они производят! А вскоре я с немалым удивлением узнал, что многие из них были уличены в курении марихуаны и отстранены от охраны американского президента. А не так давно аналогичный скандал произошел в... Белом доме (!). Оказалось, что специальный помощник президента США по вопросам здравоохранения П. Борн не только курил марихуану, но и снабжал наркотиками сотрудников Белого дома. Чиновного наркомана заставили подать в отставку.

Неужели нельзя ничего поделать с эпидемией наркомании в США? Я задумался над этим, когда стал свидетелем развернувшейся в США кампании по борьбе с курением сигарет. Эта человеческая слабость отнюдь не является таким страшным пороком, как наркомания. Однако именно на табак пошли в наступление немалые силы. Это, разумеется, тоже неплохо, но все же печально, что подобной кампании против наркотиков в США организовать никому не под силу.

Борьба с курением в США обрела новые, любопытные формы, а вообще-то с табаком там воюют давно. Много делают в борьбе с курением Американское общество борьбы против рака, Американская ассоциация сердца и Американская легочная ассоциация (начать с того, что эти организации расходуют миллионы долларов на пропаганду). В настоящее время в США запрещена реклама сигарет по телевидению и радио. На рекламах сигарет в прессе вы прочтете в уголке надпись: «Предупреждение: по мнению главного хирурга страны, курение сигарет опасно для вашего здоровья». В 30 штатах приняты законы, запрещающие курить в общественных местах. Эта и другие подобные меры создают такую атмосферу, в которой уже реальной силой становится общественное мнение, настроенное в целом против табака.

В обычный будничный день я шел по центру Сан-Франциско и на Юнион-сквер, небольшом зеленом островке в океане городского асфальта, увидел такую картину — рабочие возводили эстраду. Я спросил их о ее назначении, и они ответили, что она станет центром проведения «четверга по борьбе с курением». Американское противораковое общество призвало всех курящих американцев бросить свою дурную привычку хотя бы на один четверг. Руководитель местного отделения общества Джек Ландерс так пояснил идею этого дня: «Мы знаем, из тех, кто может не курить один-единственный день, двадцать процентов имеют шанс не закурить и на следующий день, а затем вообще бросить курить». Неплохая идея!

В намеченный четверг на Юнион-сквер собрались сотни горожан. По американской традиции все было обставлено на манер театрализованного шоу. Знаменитости местного телевидения, любимцы публики маршировали под музыку по гигантской пепельнице и топтали ногами бесчисленные пачки сигарет, которые туда швыряли собравшиеся. Правда, местная газета «Сан-Франциско кроникл» не без ехидства сообщила, что пачки эти в основном были пустые. К атаке на курильщиков были привлечены даже девицы, исполнявшие на эстраде танец живота. С час продолжалось представление, а потом с речью к собравшимся обратился доктор, один из активистов местного противоракового общества. Он говорил о проблеме в целом и о своей личной судьбе: раньше доктор выкуривал по две пачки в день, теперь бросил. Такие же манифестации состоялись во многих других городах страны. И нет сомнения, что именно в тот самый четверг перед многими американцами встал вопрос: «Курить или не курить?»

Между прочим, американцу свойственно думать и заботиться о своем здоровье. Это вполне естественно. Заговорил я о борьбе с курением и вспомнил о всеамериканской «эпидемии» бега. С этим бегом трусцой и мы уже знакомы, у нас все больше и больше людей увлекаются этим безусловно полезным делом, а в США оно стало поистине массовым явлением. Бегущих американцев можно встретить буквально в любое время дня и даже ночи. Бегают мужчины и женщины, дети и старики. Бегают не только по бульварам и скверам, но и по улицам в самом центре города.

Хорошая привычка перерастает уже в общественную кампанию, и бег трусцой обретает тем самым новую силу. В Лос-Анджелесе я был просто поражен, когда несколько тысяч горожан в спортивной форме запрудили одну из центральных улиц и побежали от 7-й улицы к местному Колизею, то есть устроили массовый забег на 10 километров! Весь транспорт, разумеется, остановился, полицейские на мотоциклах торжественно сопровождали бегущих, тысячи людей с тротуаров весело и по-доброму приветствовали энтузиастов. Примечательно, что среди участников забега было много женщин. Журнал «Тайм» не случайно обратил внимание на то, что женщины по всей стране пополнили ряды бегунов.

Журнал «Тайм» сообщает, что такие массовые забеги, какой я наблюдал в Лос-Анджелесе, устраиваются теперь регулярно и в других городах Америки, причем при самом активном участии женщин, хотя совсем недавно все было не так. Например, только в 1972 году женщины были допущены к участию в традиционном массовом забеге в Бостоне. Несколько сот женщин участвовало в осеннем массовом забеге в Нью-Йорке, а во многих городах они теперь устраивают свои собственные забеги.

С американцами, бегущими по улицам своих городов, Америка мне лично кажется веселее, хотя бы потому, что на их примере я вижу: индустрия разврата губительно отражается на быте и нравах далеко не всех американцев. Разумеется, не каждый гражданин США доходит до патологических крайностей и извращений, пропагандируемых, рекламируемых и внедряемых порнобизнесом. Но последний так или иначе отравляет атмосферу повсюду и подрывает моральное здоровье нации. Одним из проявлений этой всеамериканской заразы является рождение и внедрение в житейский обиход термина «пермисивнес». Это понятие можно однозначно перевести как «терпимость». Но терпимость терпимости рознь! В данном случае, применительно к теме нашего разговора, эту самую «пермисивнес» точнее растолковать так: вседозволенность в области морали и нравственности при полном попустительстве властей, а также равнодушии со стороны общества и его бессилии бороться со злом. Такого рода «терпимость» выливается в какой-то болезненный интерес к сексуальным проблемам. При этом секс рассматривается только как средство для получения чувственного наслаждения, во имя которого необходимо идти на всякие ухищрения, совершенствовать технологию половых отношений, словно производственный процесс. Любовь, гармония душ или, наоборот, их дисгармония — все это пустое!

Далеко не в каждой американской семье есть хотя бы какая-нибудь домашняя библиотека. Две-три книжных полки, на них два-три десятка книг — вот и все, что, как правило, можно встретить в квартире, хозяева которой считают себя людьми интеллигентными. А в такой библиотечке обычно добрая половина книг посвящена технологии половых отношений. С разных точек зрения, по разным возрастным категориям обсуждаются тонкости этой технологии, даются бесчисленные советы и рецепты. Создается такое впечатление: импотенцию души стремятся восполнить превращением человека в машину для получения сексуального наслаждения, которое тем выше, чем совершеннее чисто механическая схема, к нему ведущая. Недаром среди таких советов и наставлений можно встретить схемы, диаграммы, расчеты. Но такой псевдонаучной литературой дело не ограничивается. Технологические проблемы половых отношений широко и заинтересованно обсуждаются в прессе, на телевидении и радио. Вот конкретный пример, один из многих.

Известный телекомментатор беседует с руководительницей «клиники сексуальной терапии» и ее двумя помощниками. Трансляция идет по каналу Эй-Би-Си, ведущей телекомпании страны, то есть на миллионы телезрителей. Хозяйка «клиники» — солидная дама средних лет, ее ассистенты — молодые парень и девушка. Отвечая на вопросы ведущего передачу, мадам сообщает, что в ее заведении лечат тех, у кого возникают затруднения в области половых отношений. «Когда к нам приходит нуждающийся в нашей помощи человек,— говорит она,— мы прежде всего предлагаем ему раздеться». Его встречают несколько сотрудников «клиники», они беседуют с ним, будучи тоже в чем мать родила. Почему так? Мадам отвечает, что голые люди откровеннее друг с другом. После беседы мадам назначает курс лечения. К своим пациентам-женщинам она прикрепляет сотрудников «клиники» из мужского персонала, а к мужчинам — из женского. Пациентов на практике учат технологии половых отношений. Этим, в частности, и занимаются пришедшие с ней на студию два ее помощника. Ведущий спрашивает у ассистента мадам: «Значит, вы обслуживаете пациентов-женщин?» Тот бойко отвечает: «И мужчин тоже»... Разносторонняя «клиника»!

Целый час идет на телеэкране передача об этом публичном доме с научным уклоном. Сообщаются и имена сотрудников «клиники», и ее адрес, и телефон, и расценки за «лечение».

Такова одна из разновидностей многоликой «терпимости». В упрочение этой характерной черты американской жизни телевидение с каждым годом вносит все более весомый вклад. Что же касается американского кино, то оно еще раньше телевидения развело у себя такую «терпимость», что многие кадры обычных художественных фильмов могут смело соперничать с порнографическими лентами. При этом постановщиками, я думаю, движет расчет на низкопробный вкус обывателя, надежда на скандальную сенсационность и как ее следствие большие кассовые сборы. Правда, столь прямо о своих побудительных мотивах они не заявляют. В ход идут всевозможные псевдофилософские обоснования, а в результате получается, что художественная лента приобретает порнографический характер. Примером такого произведения является нашумевший фильм «Последнее танго в Париже». В нем идет речь о трагедии одиночества. В большом городе, в окружении людей, человек никому не нужен. Сам он также смертельно устал от всех и от всего. Постановщики, как только могут, подчеркивают эту мысль. И ради достижения еще большего эффекта на этом пути прибегают к... порнографии. Показывая одичание, падение своего героя, они ставят ряд таких сцен, из-за которых даже на Западе фильм кое-где был запрещен. В США он шел широко. Так вот правы или нет создатели картины, если даже поверить в искренность их намерений как художников? Можно ли брать на вооружение приемы из арсенала порнографических фильмов? Вокруг этой проблемы разгорелись дискуссии, а ленту между тем успели увидеть десятки миллионов людей, среди них, разумеется, большой процент молодежи, подростков.

Уверенно шагнула порнография под видом художественности и на театральную сцену. Есть такой спектакль «О, Калькутта», обошедший многие сцены Запада. Я видел его в Нью-Йорке, на сцене театра «Эдисон». Представление состоит из нескольких номеров, можно сказать, крохотных одноактных пьес. Можно также подумать, что их основной темой является сатира на так называемую «новую мораль» и «сексуальную революцию». Но до чего дошли создатели спектакля, чтобы усилить, как они, очевидно, думают, свою сатиру! Начнем с того, что актеры играют голыми. При этом во многих сценах они изображают то, что показывается в порнографических кинотеатрах или же в ночных злачных местах. Между прочим, есть в спектакле и сценка о «клинике сексуальной терапии», о которой мы уже упоминали. Актеры предельно реалистично показывают, чем занимаются в «клинике» ее сотрудники и пациенты. Полезна ли такая «сатира»? Или это та же порнография наизнанку? Последнее, конечно, вернее...

От других средств развлечения и информации не отстает в разложении общества и пресса. Прежде всего она с умным видом обсуждает, но не осуждает (!), оценивает, рекомендует порнографические новинки на экране и на сцене. Так, именно благодаря прессе на Западе приобрел поистине феноменальную известность совершенно идиотский и мерзопакостный порнографический фильм «Глубокая глотка», а «игравшая» главную роль актриса была возведена в ранг выдающихся «звезд». Газеты и журналы, отдавая дань моде на «терпимость», отводят много места на более чем сомнительные материалы о всевозможных половых извращениях, проводят дискуссии об их пользе, вреде или безвредности. Половые извращенцы сами активно выступают на страницах журналов и газет, митингуют и демонстрируют на улицах, выдвигают свои требования перед властями и обществом. Какие требования? Ну, например, чтобы мужчины могли официально вступать в брак с мужчинами, женщины — с женщинами, чтобы были официально разрешены групповые браки. Примечательная для США черта: эти требования имеют под собой прочную материальную базу, заинтересованность, корысть. Выступая за такого рода странные браки, их сторонники прежде всего беспокоятся оправе на имущество, о наследовании и т. п. Пресса не только расписывает все эти притязания, но и смакует детали однополых и групповых браков.

Но вернемся еще раз к тому, что же несет с собой такого рода «терпимость». Вот пример из жизни американской школы. Я иду по коридору во время перемены вместе с молодой учительницей. Вокруг нас шум и толчея. Невольно обращаю внимание на такую сцену: около стены, на виду у всех, мальчишка и девчонка лет четырнадцати крепко обнялись и целуются. Окружающие для них не существуют, а они в свою очередь, похоже, не существуют для окружающих. Не без удивления спрашиваю учительницу: «Что это такое?» Она бросает взгляд на целующихся и спокойно отвечает: «Наверное, это любовь». И мы идем дальше по коридору.

Газета «Нью-Йорк пост» так рецензирует новый художественный (официально не порнографический) фильм: «Первая любовь» — фильм из области детской порнографии, он исследует детский секс и может заинтересовать пятнадцатилетних зрителей!» Газета и не думает осуждать такую ленту, нет, наоборот, рецензент деловито разбирает игру взрослых и несовершеннолетних актеров, работу режиссера, оператора и т. п. И вот результат:

«Все больше детей начинают половую жизнь еще до того, когда они в состоянии что-либо осознать. Это приводит к последствиям катастрофическим»,— констатирует журнал «Ридерс дайджест». В том же журнале публикуется письмо шестнадцатилетней американки: «Я девушка. Не странно ли? Мои подруги уже давно не девушки. Они не осуждают меня, но все равно между ними и мной есть какой-то барьер. Я тоже решила потерять невинность. Вопрос только, с кем...»

«Ридерс дайджест», по-моему, верно объясняет, откуда идут подобные настроения: «Средства информации догадались, что подростки представляют собой значительную часть всеамериканской аудитории, и начали эксплуатировать тему секса на потребу им». Психиатр Ветти Хамбург считает, что «подростки очень подвержены влиянию кино. Они видят на экране, что всем все дозволено, и считают себя вправе делать то же самое». Журнал «Ридерс дайджест» сообщает, что ежегодно в США более 200 тысяч девочек становятся матерями. При этом журнал подчеркивает, что общее число беременностей среди девочек во много раз превышает эту цифру. «Ридерс дайджест» приводит и другие данные. Например, из числа юных матерей только 11 процентов заканчивают школу. Среди матерей-школьниц случаев самоубийств в семь раз больше, чем у их сверстниц, не имеющих детей.

От такого общественного климата страдает и взрослое население, не только дети и подростки. Есть, разумеется, в США силы, выступающие против разгула порнографии и требующие призвать к порядку преступных дельцов, которые отравляют нацию, зарабатывая на этом миллиарды долларов. Но пока эти силы ничего не могут поделать, они бессильны перед этими миллиардами. Официальные власти не могут не учитывать того, что многие американцы (практически большинство народа) возмущены все возрастающей мощью индустрии разврата. Вот поэтому и дошел этот вопрос даже до Верховного суда США. Долго обсуждали его члены создавшееся положение. И тоже ничего не смогли поделать. Они смогли только договориться о том, что считать порнографией: «Произведения о сексе, которые в целом взывают к нездоровому интересу и которые, изображая половые сношения, не имеют серьезной литературной, художественной, политической или научной ценности».

Расплывчатое определение! А главное — оно никого и ни к чему не обязывает.

Завершая наш разговор о моральном климате, вглядимся в два реальных случая из американской жизни. Нам они кажутся дикими. Там, в США, они мало кого удивляют.

Итак, случай первый — из жизни школы.

На массивной дубовой двери внушительные резные буквы образуют слово «РЕКТОРАТ». Под ним кнопками прикреплена белая картонка. По ней тушью тщательно выведено: «Приемная комиссия».

Десятки возбужденных молодых девиц толпятся перед закрытой дверью. Их фантастические прически отливают всеми цветами павлиньего хвоста, а «кудахчут» они, словно куры спозаранку. Поодаль стоят их родители, большей частью отцы.

Действие происходит в американском городе Лос-Анджелесе. Идет очередной набор в Пинк пуссикэт колледж, то есть в Колледж розовой кошечки. В председательском кресле приемной комиссии восседает сам президент колледжа Гарри Шиллер.

Глядя на убеленные сединами профессорские головы Шиллера и его коллег, можно было бы невольно проникнуться благоговением к жрецам науки, если бы... не странное поведение входящих в комнату девиц.

Едва ступив на пышный нейлоновый ковер ректорского кабинета, очередная девица принимает самую непристойнейшую позу и строит глазки Шиллеру и другим членам комиссии. Затем, взвизгнув, она начинает... раздеваться. Весь процесс раздевания предельно растянут во времени и сопровождается вульгарными телодвижениями. Наконец претендентка на звание студентки колледжа остается, как говорится, в чем мать родила.

Сигнал Шиллера — и девица поспешно одевается. А члены комиссии тем временем вполголоса совещаются, делая пометки в своих блокнотах. И вот уже новая претендентка кокетливо ступает на ковер.

Несмотря на очень напряженный график, приемная комиссия заседает несколько дней подряд: достопочтенные буржуа Лос-Анджелеса и окрестностей везут сюда своих дочек, уже созревших для «высшей» школы.

Родителей, как видно, не останавливают ни странная процедура отбора, ни высокая плата за обучение. На главных воротах обширных владений колледжа висит объявление, возвещающее о том, что за 10 первых лекций нужно внести 100 долларов. Тут же перечисляются и темы этих лекций:

«История и теория раздевания на сцене перед публикой», «Психология обуздания страстей», «Танец живота», «Танец грудей», «Танец бедер». Далее в расписании занятий колледжа следует лекция с довольно туманной формулировкой — «Прикладная чувственная связь».

Каждая затраченная на обучение сотня обернется тысячей. Об этом говорится в рекламе колледжа. Девица, прошедшая полный курс «прикладной чувственной связи», быстро вернет родителям все затраченные на ее обучение доллары. Она станет «звездой» стриптиза — представления, во время которого женщины раздеваются на сцене. Кстати, само это учебное заведение полностью так и называется: «Пинк пуссикэт колледж оф стриптиз».

Чтобы окончательно поверить в серьезность постановки учебного процесса в колледже, послушаем, что говорит профессорша этого «учебного заведения» Салли Марр в своей вводной лекции:

«Во время раздевания на сцене смотрите прямо в глаза публике. Делайте это так, как будто вы смотрите на одного мужчину и раздеваетесь только для него...»

Бизнес, как известно, требует широкой и шикарной рекламы. Думаем, что не бескорыстно, не из любви к искусству, один из ведущих американских журналов — «Тайм» — напечатал репортаж о колледже. Публикуется также фотография — Салли Марр со своей полуобнаженной ученицей.

Таково новое слово в развитии американской школы. Если рассматривать ее, как говорят, в голом, натуральном виде.

И, наконец, другой случай — из общественной жизни.

Церковь Глайд Мемориал, одна из самых фешенебельных и модных в Сан-Франциско, была заполнена до отказа. На почетном месте, у алтаря, пел большой женский хор. Пел слаженно, с чувством. Его участницы, молодые девицы, по-сестрински обнимали друг дружку за талию и плечи.

Атмосфера благолепия и сердечного содружества царила среди всех собравшихся в храме божьем. Правда, случайно зашедшего туда человека могли бы удивить кое-какие сразу бросающиеся в глаза детали. Церковь была заполнена преимущественно женщинами, причем в основном молодыми. Исключение составляли репортеры прессы и телевидения. Их скопление в таком месте тоже не могло не обратить на себя внимания. И, наконец, слова веселой песни, исполнявшейся хором, были не совсем к месту. Задорно улыбаясь, девицы пели:

Иду я вдоль по улице,

Мужчины мной любуются,

Подходят вежливо ко мне.

Ах, что у них при этом на уме?

На церковное пение, согласитесь, не похоже. Хористки и все собравшиеся в церкви тоже не очень соответствовали тому месту, где они собрались. Их наряды были ярче и экстравагантнее, чем у обычных прихожанок, их игривое настроение резко контрастировало с пышной строгостью святых стен. Кое-кто из присутствовавших вырядился, словно на великосветский раут, другие почему-то напялили на себя форму бойскаутов, третьи кокетливо задрапировались под монахинь.

Мужчины-одиночки, затерявшиеся в этой причудливой толпе девиц, попытались заигрывать с ними, но не тут-то было! Два дюжих джентльмена навели порядок с профессиональной ловкостью и быстротой. Досужие репортеры установили, что оба молодца служат вышибалами в находящемся неподалеку развлекательном заведении.

А порядок был действительно необходим, ибо это была официальная, торжественная церемония. Организаторы и участницы, следуя американским традициям, пожелали устроить ее в храме. Пресса, давшая на следующий день подробные отчеты Об этом событии, назвала в числе его инициаторов ассоциацию проституток города Сиэтла, ассоциацию проституток Нью-Йорка и лидеров движения, которое названо так: «Отбросьте эту надоевшую старую этику!»

Церемония в церкви предшествовала всеамериканскому съезду проституток. Пресса отмечала, что «это был первый такой съезд в США (во всяком случае, публичный)». Открыла сборище основательница движения «Отбросьте эту надоевшую старую этику!» мисс Марго Джеймс. Она же по совместительству является лидером «Организации свободных женщин». Мисс Джеймс рассказала, как организация упорно борется за улучшение условий труда продажных женщин.

Имея в виду, что формально проституция в стране запрещена, жрицы свободной любви (не свободной, правда, от доллара) обсуждали и проблему полной легализации своего ремесла. Вот одно характерное заявление (в пользу такого решения проблемы: «Проститутки проводят столь много времени в судах и на улицах, что их вполне можно считать городскими служащими».

Насчет городских служащих участницы съезда, вероятно, хватили через край, а вот насчет того, что они действительно являются непременной принадлежностью американских городов, так это совершенно верно! Так что съезд в Сан-Франциско еще одна уродливая, но весьма типичная гримаса того, что принято называть американским образом жизни.

В провинциальной Америке я жил на верхнем, втором этаже фермерского дома. И сколько бы ни ездил по окрестностям, всюду встречал только двухэтажные фермерские дома. Такие строения составляют и основной жилой фонд городков, затерянных в безбрежных полевых просторах штата Иллинойс.

Я направился в эти тихие края из аэропорта, обслуживающего город Чикаго. Взял такой, помчался по магистральному шоссе, затем съехал с бетонки на асфальтовое полотно поуже и покатил по бесконечным зеленым полям, ровным и ухоженным, как футбольное поле. Мы ехали по землям знаменитого кукурузно-соевого пояса. Это сельскохозяйственный оплот Соединенных Штатов. Здесь благодатные земли, благоприятный климат. Более ста лет заселены эти края, а почва до сих пор сохраняет свое высокое плодородие. Здесь можно выращивать любые культуры, за исключением субтропических.

Мы держали курс на небольшой городок Аурора. Там, как сказали еще в Вашингтоне организаторы поездки, меня должна была встретить миссис Пэссоу и затем доставить на свою ферму. Для уточнения места нашей встречи с миссис Пэссоу следовало из Ауроры позвонить ей. И вот, добравшись наконец до этого городка, мы затормозили у бензоколонки. С первой попытки соединиться с фермой не удалось, тогда на помощь пришли двое парней, работающих на колонке. У них тоже ничего не вышло. Я решил попытать счастья на другой бензозаправочной станции. Там уже трое американцев консультировали меня у телефона-автомата, который усердно заглатывал серебряные монетки, но по-прежнему ферма на связь не выходила. Голос одной телефонистки сменялся другим, вежливые «простите» чередовались с не менее вежливым «пожалуйста», наконец один такой голосок поведал: «Соединение невозможно. Линия повреждена».

Оставалось только одно — продолжать путь на том же такси. Это было уже сложнее. С помощью местных жителей и телефонисток я выяснил примерное направление и снова покатил по зеленым просторам. Изрядно поплутав по пустынным сельским дорогам, мы все же нашли эту ферму по весьма упрощенному адресу — Леланд, штат Иллинойс.

Велико же было удивление миссис Пэссоу, когда я представился ей. Нет, не потому, что она впервые в жизни увидела советского человека, а потому, что я добрался до нее на такси. И поразили ее не мои навигаторские способности, а тот факт, что пришлось заплатить водителю изрядную сумму. С крестьянским простосердечием и безмерным уважением к деньгам как к конечному продукту тяжелого труда она долго не могла успокоиться из-за того, что мне пришлось так потратиться.

Но почему я попал именно к миссис Пэссоу? В Соединенных Штатах существует много местных добровольных организаций, члены которых на общественных началах встречают иностранцев и в меру своих сил и возможностей знакомят их со страной. Миссис Пэссоу одна из таких энтузиасток. Она сообщила, что принимала на своей ферме гостей почти из ста стран. Это, наверное, нелегко, хлопотно, но миссис Пэссоу, как и подавляющее большинство встречавшихся мне пожилых американцев, человек очень любознательный и к тому же полный энергии. Несмотря на свои семьдесят лет, она легка на подъем, делает каждое утро зарядку на газоне перед своим домом, ездит купаться в бассейн.

Генри Пэссоу супруг моей бодрой хозяйки. Ему шестьдесят семь лет, но он по-прежнему трудится на ферме. Здесь же росли, работали и состарились его прадед, дед и отец. И все были фермерами. А вот сын Генри Пэссоу не захотел продолжать семейную традицию и стал строителем. Кто теперь, продолжит дело фермеров Пэссоу? Наверное, кто-то другой. А пока сам Генри, несмотря на возраст, как может хозяйничает на родном поле. Беззаветный трудяга, обремененный заботами. Типичный сельский житель, а они и в Америке все еще заметно отличаются от горожан. Генри Пэссоу степенен и молчалив, движения его замедленны, мысль нетороплива, оптимизм из него не брызжет, а юмор запрятан глубоко-глубоко, и не каждому дано до него добраться. Скроенный крепко, громоздкий и неуклюжий, с лицом, опаленным солнцем и продубленным дождями, он являет собой образ типичного американского фермера. И эту типичность я увидел не только в его внешнем облике, характере и манере поведения, но и в самой его судьбе.

Несомненно, что только энергия и любознательность миссис Пэссоу (она, кстати, сама сообщила мне, что в фермерском хозяйстве участия никогда не принимала) были причиной того, что я, выразив в Вашингтоне желание пожить на ферме, попал именно к ней. Как же она, собирательница чужих судеб, могла упустить, такой случай — принять впервые в жизни советского человека?

Итак, я попал на эту ферму, хотя, повторяю, если бы в Вашингтоне ее увидели, то, наверное, переадресовали бы меня в другое место. Между прочим, в те же дни я побывал и у нескольких фермеров с более благополучными судьбами. А что же с Пэссоу? Когда заходит речь об американском фермере, то часто тут же всплывает эпитет «разоряющийся». В отношении Генри Пэссоу я бы назвал другое определение — угасающий. Во-первых, как я уже сказал, сын не пожелал наследовать нелегкий отцовский труд. Есть у Генри еще дочь, но и она ему не помощница — замужем, но не за фермером, а за каменщиком. Вот и получается, что Генри один в поле воин. А поле большое, свыше ста гектаров, на которых он выращивает кукурузу и бобы. Хотя я и знал, что сто гектаров на одного сельского труженика в Америке дело вполне обычное, все же удивился, как Генри управляется при его-то возрасте. А он в ответ тоже удивился, простодушно, без намека на юмор, заявив, что он не один, что у него есть комбайн, трактор, грузовик и т. п. Правда, когда дела совсем прижмут, он на время нанимает одного-двух работников.

Генри рассказывает о том, как он работает на тракторе с многочисленными навесными машинами и орудиями, что обеспечивает комплексную механизацию полевых работ. Он вспоминает, как уже на его веку маломощные ранее тракторы заменялись машинами средней и большой мощности, работающими на повышенных скоростях. Говорит о постоянном совершенствовании навесных машин и орудий. Хвалит Генри универсальные самоходные комбайны, которые убирают не только хлеб, но и кукурузу. Американская статистика свидетельствует об этом крае: «Нигде в мире не производится больше продовольствия на единицу затраченного труда».

Да, по сто с лишним гектаров на одного труженика — это, разумеется, следствие почти сплошной механизации и электрификации сельского хозяйства. И даже старый Генри Пэссоу все еще может тянуть свою лямку. Но он очень сетует на то, во что ему обходится техника. В самом деле, комбайн для уборки кукурузы стоит более 30 тысяч долларов, трактор, плуг и борона — все вместе 15—16 тысяч, грузовичок «пикап» — 6 тысяч... Стоп! А сколько получает сам Генри? На этот вопрос он отвечает отнюдь не сразу. Диалог при этом происходят примерно такой:

— Да что там я получаю? Знаете, какие налоги у нас большие!

— Знаю! Но все же сколько остается у вас чистыми на руках ежегодно?

— Да год на год не приходится... По-разному бывает...

— Но в среднем сколько?

— В среднем?..

Генри Пэссоу долго молчит, мне уже неловко за мою настырность, но, признаться, хочется вытянуть из него эту основополагающую цифру. Наконец он сдается:

— Примерно тысяч десять в год...

Здесь надо сделать сразу такую поправку. Сколько бы потом я ни спрашивал местных фермеров об их доходе, со всеми повторялся диалог, похожий на приведенный выше. И заканчивался он все той же магической цифрой 10 тысяч, хотя другие фермы были явно побогаче той, что у Пэссоу. Это сдержанность и, если хотите, скрытность, типичная для крестьянина при разговоре о его доходах, но это также и врожденная в США настороженность по отношению к налоговому ведомству, которое налоги дерет действительно высокие, и поэтому каждому хотелось бы так «ли иначе приуменьшить свой доход.

Первая же наша беседа с Генри оказалась посвященной ценам на сельскохозяйственную продукцию. Завел ее он сам, очевидно, по принципу «у кого что болит, тот про то и говорит». Цена, за которую сегодня покупается продукция, всегда была самым главным, если хотите, магическим символом успеха или несчастья фермера. Ее нужно, словно сказочную птицу, вовремя ухватить за хвост. Сегодня цена одна, завтра другая. Надо выбрать момент, чтобы она была максимальной, и тут же продать свой урожай.

И в то же время он вовсе без радостной реакции читал мне газетные сообщения о том, что к урожайной поре цены на зерно поднялись на 167 процентов по сравнению с тем же периодом год назад, а цены на живую домашнюю птицу на 153 процента. Ведь ясно, что так ненормально цены подскочили не только на продукцию фермеров.

Вместе с Генри мы листаем лежащие на столе в его гостиной последние американские журналы. Вот карикатура в «Ньюсуике»: стоит корова и жует доллары, а фермер выдаивает из нее только центы. А вот уже не карикатура, а фотография в том же номере «Ньюсуика»: фермер топит в чане с водой только что вылупившихся цыплят. Сумасшедший? Нет! В другом журнале, «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт», аналогичная фотография: фермер с сыном-подросткам топят цыплят. В статье, сопутствующей этому снимку, журнал пишет: «Сотни тысяч цыплят уже уничтожены фермерами, потому что они не могут получить за них на рынке столько, сколько нужно для приобретения цыплячьего корма». Вот так! Цены на живую домашнюю птицу поднялись на 153 процента, и тут же подняли цены поставщики цыплячьего корма. А правительство, желая приостановить рост цен и инфляцию доллара, заморозило на время цены на сельскохозяйственную продукцию. Вот и пришлось фермерам уничтожать цыплят, поскольку выращивать их стало убыточно.

Я уже упоминал, что ферма Генри отнюдь не процветающая. Кое-где что-то давно пора подправить, подкрасить; к свиноматкам с их новым приплодом в 119 поросят Генри сам таскает корм в ведре, и самое главное — его автомобиль, визитная карточка уважающего себя американца, давно отслужил свой срок. И все это не только потому, что нет наследника, молодого хозяина с крепкими руками, не только потому, что свирепствует инфляция, но и потому, что сам старый Генри уже не тот, каким он был всего год назад. Случилось с ним несчастье, какое может обрушиться на каждого,— тяжелейший инфаркт. О нем, вернее о том, во что он им обошелся, супруги Пэссоу хором говорили оживленнее, чем о чем-либо другом. Генри был буквально при смерти, и поэтому его поместили в особую палату, за которую брали 125 долларов в сутки. В ней он пробыл несколько недель. Затем, когда немного пришел в себя, его перевели в другую палату — 110 долларов в сутки. Стал окончательно поправляться, попал в новую палату — 85 долларов в сутки. А пролежал он в больнице четыре месяца.

Надо сказать, что, как и подавляющее большинство работающих американцев, Генри ежемесячно отваливал солидную сумму по страховке на случай болезни или травмы. Но сколько ни откладывай, такой инфаркт, говорили мне супруги, съел всю страховку, и за часть пребывания Генри в больнице пришлось платить уже из собственного кармана, из отложенных сбережений. Это, конечно, не могло не сказаться на делах фермы.

Как бы рано я ни поднялся, всегда, выйдя из дому, видел Генри уже работающим. Едва-едва оправившись от болезни, он трудился с утра до ночи. Медленно, тяжело дыша, с неизменной сигаретой, приросшей к губам, он то тащился с ведрами в свинарник, то брел в сарай с техникой, то в амбар... А скоро будет еще труднее: начнется страда, и он сядет за штурвал комбайна. Бедного Генри так прихватило, что он совсем бросил пить, даже пиво. Для него это жертва неизмеримая. Поначалу и мой приезд не совратил Генри, который по-своему, по-фермерски, является большим жизнелюбом и эпикурейцем. И только перед моим отъездом, по случаю самого большого праздника — Дня независимости, он позволил себе с разрешения жены закутить со мной.

Познакомимся с его детьми, выросшими на ферме, но не пожелавшими остаться там для продолжения дела своих предков. Два слова о Джоне, сыне Генри Пэссоу. Он уже давно отслужил в армии и сразу же после демобилизации женился на 17-летней девушке. На родную ферму не вернулся, стал строительным рабочим. Отец немалого семейства — у него уже трое детей. Когда мы нагрянули к нему в гости вместе с Генри, он, по-моему, смотрел на отца с сочувствием. Было видно, что Джон рад тому, что не стал фермером. Сейчас он специалист по цементу, без которого на стройке не обойдешься, а строится Америка и сегодня весьма интенсивно, так что на отсутствие работы Джон не жалуется.

Так уж вышло, что, знакомясь с детьми Пэссоу, я во второй раз столкнулся со строителем — мужем их дочери Салли. Он каменщик. Зовут его Шерман. Когда мы подъехали к их дому, то застали его и жену за работой — оба красили наличники. Оказалось, они только что достроили дом. Кстати, в отличие от подавляющего большинства здешних домов, одноэтажный. Правда, Шерман устроил еще этаж в подвале, где соорудил не просто какую-то подсобку или склад, а настоящее жилое помещение. Ему и жене под сорок, у них двое детей-подростков — мальчик и девочка. Все четверо мне понравились, работящие, милые люди. Отец без ума от детей, но на них это дурно не сказывается. Сам Шерман труженик беззаветный, весь в своего тестя-фермера. Вот суть того, что он высказал во время долгой беседы (для экономии места даю в виде монолога):

— Дом видите? У вас есть такой? А, нет! Вот то-то! Но не подумайте, что я хвалюсь. Я просто рад, что вам нравится. И не подумайте, что у нас, в США, каждый строительный рабочий может иметь такой же. Во-первых, я не «каждый». Я работаю как вол. Могу работать и днем, и ночью, и в субботу, и в воскресенье. И не думайте, что у нас все так работают. У нас лентяев хоть отбавляй! А потом, если хотите, я вам открою еще один секрет насчет моего дома: на семьдесят пять процентов я построил его своими руками, вечерами и ночами, ведь я же строитель. Мне вырыли котлован, завезли все детали, и потом я сам возвел его, с помощью моей Салли, конечно. Семь месяцев строили.

Шерман интересуется ценами в нашей стране, поражается тому, как мы мало платим за квартиру и что у нас бесплатное медицинское обслуживание... Но Шерман не произносит приговора ни своей, ни нашей системе до тех пор, пока разговор не заходит о его детях.

— Не позволю им стать рабочими, как я! — с жаром говорит он.— Пусть учатся, пусть получают высшее образование. Они у меня молодцы, способные, прилежные. Я их выучу!

В завязавшемся на эту тему разговоре он узнает, что у нас высшее образование бесплатное. И, задумавшись, помолчав, Шерман вдруг говорит:

— Да, у вас все же лучше!

После того, как он только что гордился своей зарплатой и домом, это заявление выглядит неожиданным. Шерман поясняет свою мысль:

— Я их очень люблю, сына и дочь. И я не пожалею для их образования нескольких тысяч. Дай только мне бог здоровья! Вот если со мной что-нибудь случится, они уже не попадут в университет. А у вас, в вашей стране, попадут. Вот почему у вас лучше. Справедливее.

Побывав в гостях у Джона и Салли, сына и дочери супругов Пэссоу, я уже по-другому смотрю на опустевший двухэтажный фермерский дом. Уже замечаю то тут, то там старые, истрепанные игрушки и другие признаки ушедшего отсюда детства. И еще более грустным кажется добрый дом Пэссоу. Еще одна ферма, еще один фермер доживают свое. И скоро их не будет. У фермы Пэссоу на то свои причины. Но тем не менее процесс этот в США закономерен и необратим. С прогрессом науки и техники количество ферм и фермеров в США стремительно сокращается: в 1960 году в США на селе проживало 8,8 процента всего населения, в 1964-м — 6,8 процента, в 70-е годы — 4 процента (по официальным американским данным).

Генри Пэссоу, возможно, и не знает (а то и не хочет знать) этих точных цифр и, видно, стремится отстоять до конца вахту потомственного хлебороба. Он был явно польщен тем, что я не только жил у него, но и интересовался его кровным делом. Потому он с большой охотой провез меня по своим друзьям-фермерам.

Один из них Роберт Андерсон. Вместе с братом хозяйничает на молочной ферме. Пятьдесят коров. Братья-фермеры корм обеспечивают сами, на своих угодьях. Здесь электрифицирована дойка и автоматизирована погрузка, разгрузка, приготовление и подача кормов в кормушки, выгрузка навоза из помещений, подача молока в бак, охлаждающий его, водоснабжение, автопоилки с электроподогревом воды, обогрев молодняка и т. п. И при всем при этом дел хватает. Вдвоем управляются, но, как заявляет Роберт, «работаем без выходных». И так у всех фермеров, у каких удалось побывать, я прежде всего подмечал одну главную общую черту — трудолюбие, которое в крови, трудолюбие, без которого при их нелегкой и хлопотливой профессии просто не проживешь. Примечательно, что никто из них, как правило, никуда никогда не выезжал дальше родных мест: поле держит цепко круглый год и не отпускает от себя. Единственные воспоминания о других краях связаны у них с годами армейской службы. И только.

Побывали мы и на ферме у Дана Вайли (кукуруза, коровы, свиньи). Здесь несколько иные принципы хозяйствования. Дело в том, что ферма принадлежит дельцу из Чикаго. Он получает половину доходов, а Дан Вайли — другую половину. Хозяйство немалое, и поэтому у полувладельца-полуарендатора Вайли есть наемный работник, колумбиец Фрэнк Мартинес. Он тоже, можно сказать, полубатрак, поскольку является родным братом жены Дана Вайли. Но отношения между Даном и Фрэнком деловые: первый платит второму зарплату. На наш взгляд, она не соответствует тому, что делает Фрэнк,— ему положено больше.

— Фрэнк,— шутя говорю ему,— а ведь Дан тебя эксплуатирует, платит меньше, чем надо.

— А я знаю,— отвечает Фрэнк.— Но я его тоже эксплуатирую.

— Каким же это образом?

— Я пишу книгу о нем, каждый день он дает мне такой богатый материал, какой и за деньги не найдешь.

Оказывается, Фрэнк задержался здесь только на несколько месяцев. Два года назад, покинув родину, он решил побродить по миру, пока молод, набраться впечатлений и затем стать писателем. На примере отношений между Даном и Фрэнком в который раз убеждаешься в почти, наверное, непреложной истине: трудно душевно сойтись американцу и латиноамериканцу. С обеих сторон чувствуется настороженность и какая-то неприязнь, хотя на первый взгляд они запанибрата. Фрэнк не без сатирических ноток рассказывает о том, как пишет книгу с «помощью» своего хозяина, а последний при упоминании о писательстве Фрэнка только пожимает плечами и крутит пальцем около виска.

В результате бесед с соседями Генри Пэссоу я убедился, что его настроения и заботы весьма характерны и типичны для местных фермеров: налоги, рост цен и инфляция, а отсюда неуверенность в своем будущем. Все без исключения фермеры, с которыми я встречался, искренне и горячо ратовали за развитие торговли с нашей страной. В этом они видят и путь к добрым отношениям между СССР и США, и определенный выход из собственных трудностей. В лице нашей страны они видят надежного партнера, торговля с которым обещает фермерам то, что им нужно так же, как земле вода и солнце,— стабильность и уверенность.

С пребыванием в этом фермерском доме связано еще одно воспоминание о двухэтажной Америке. Именно там довелось четвертого июля встретить самый большой национальный праздник страны — День независимости.

С утра, после завтрака, супруги Пэссоу повезли меня «а своем видавшем виды автомобиле в городок Шеридан, куда стекались на праздник жители окрестных ферм. Двухэтажный зеленый городок встретил нас крепким настоем бензиновых паров и выхлопных газов. И не оттого, что в Шеридан прибыло много машин. Нет, они мирно стояли там, где им положено, и моторы их уже не работали. Но зато воздух содрогался от рева других автомобильных моторов — Шеридан готовился к гонкам на картингах. Это было главным событием празднества, и низенькие машины на маленьких колесах юрко сновали повсюду с диким ревом и сизым дымом. Тихий, почти сонный в обычные дни, городок отмечал национальный праздник буйством современной техники. Сталь, одушевленная горючим, и скорость движения (чем быстрее, тем лучше!) — вот компоненты той всеамериканской страсти, которой подвержены в равной степени и Америка небоскребов, и Америка двухэтажная.

Гонки на картингах были рассчитаны на целый день. Трасса, отмеченная цветными флажками и раскрашенными бочками из-под бензина, была проложена по улицам городка. Утренние заезды были отданы младшим школьникам. В гоночных шлемах и костюмах, мальчишки лет десяти в последний раз перед стартом запускали моторы, пробовали их на разных режимах работы, еще и еще раз забирались в стальное чрево, чтобы оно не подвело в минуты состязания. Рядом с ними суетились у стальных коротышек на колесах их взволнованные отцы. Они, как и малыши, беспокоились об одном — не подвела бы машина. И папы вместе с сыновьями в последний раз что-то осматривали и подкручивали.

И вот первый старт! С десяток картингов выстраивается по ширине улицы, вдоль которой стоят сотни зрителей. Команда стартера тонет в ужасающем грохоте моторов и сплошном синем дыме. С лицами, чем-то теперь похожими на лица космонавтов, какими их видят люди на экранах телевизоров в момент запуска, почти лежа на спине, стиснув штурвалы своих ревущих крохотных монстров, малолетние гонщики устремляются вперед. Трасса нелегкая. Она проходит по улицам городка и изобилует множеством поворотов. В этих опасных местах маршрута смотреть на гонщиков мальчишек просто страшно: их легкие машины резко заносит, пронзительно визжат тормоза, вот-вот один картинг наскочит на другой. Но на детских лицах не видно страха! Через защитную прозрачную пластмассу шлемов на трассу, и только на трассу, внимательно смотрят ставшие вдруг недетскими глаза. И, наверное, только о поворотах и победе думает несущийся с огромной скоростью мальчишка.

Один заезд сменяется другим, после мальчишек соревнуются подростки, к полудню настает черед юношей. Уже во время первого заезда я спрашиваю зрителей:

— Не случится ли несчастья? Слишком рискованная трасса и большое количество участников.

— Вполне возможно,— спокойно отвечают мне.

К вечеру, после завершения гонок, торжественно чествуют победителей, вручают им кубки и другие награды, а в местной больнице хирурги борются за жизнь двух юных гонщиков, разбившихся на трассе.

— Выживут! Все будет в порядке,— сказали мне о них в толпе, приветствовавшей победителей.

Гонки были главным, но отнюдь не единственным праздничным мероприятием в Шеридане. В перерыве между утренними и дневными заездами был устроен парад. Его открыл... клоун. Он, естественно, вызвал восторг у самой юной части собравшихся зрителей. Затем по главной улице городка промаршировали особым шагом школьный оркестр и пестро наряженные, голоногие старшеклассницы. Этот номер программы типично американский, без него здесь не обходится, пожалуй, ни один праздник. Затем за двумя машинами местной пожарной команды проехало несколько грузовиков, на одних были представлены живые картины, на других исполняли свои номера небольшие инструментальные ансамбли. Подчеркивая сельский колорит этих краев, в параде приняла участие кавалькада всадников и довольно внушительная колонна разнообразной сельскохозяйственной техники на колесах.

Праздник привлек в городок много окрестных фермеров. Где их всех накормишь в святое для американцев время ленча — в полдень? Местные власти удачно нашли выход, устроив временный «пищеблок» в гараже пожарной команды. Красные машины выкатили на улицу, их место заняли простые столы и стулья, а цыплят и мясо жарили у входа в гараж.

Заключительным массовым мероприятием праздника был большой фейерверк, после чего каждый продолжал развлекаться уже сам, в меру своих сил и возможностей. Прямо на улицах начались танцы под очень громкий аккомпанемент (причина — электроусилители). Танцы ультрасовременные, такие же, какие в ходу сейчас и в Америке небоскребов.

Но вот наконец мы в машине. Возвращаемся на ферму. Перед сном сидим на кухне, обсуждаем долгий прошедший день, еще больше подруживший нас.

Олд Бридж — городок в штате Нью-Джерси. Такого типа захолустье сами американцы метко называют «спальным городом». Почему? Потому, что взрослое, жизнедеятельное население не имеет там никаких возможностей для службы или бизнеса и вынуждено ежедневно, с утра пораньше, отправляться на работу в ближайшие настоящие города — государственные, деловые и финансовые центры, под своей же родной крышей взрослые жители Олд Бриджа только ночуют. Отсюда и это выражение «спальный город», каких в США тысячи. Но даже в их полусонную и по-американски патриархальную жизнь все равно врываются свежие ветры современности. Таким ветром в Олд Бридже на меня пахнуло в стенах местной школы.

Для сравнительно небольшого населенного пункта школа эта велика — две тысячи учащихся. Все они из самого городка, а также из прилегающих к нему окрестностей. Школа, по американским понятиям, самая обыкновенная, государственная (в стране немало и частных школ). Можно сказать, что это средняя школа второй ступени, в ней учатся ребята 9—12-х классов (обучение не десятилетнее, а двенадцатилетнее).

В школе многие предметы не являются обязательными для всех. Каждый ученик волен выбирать с учетом своих наклонностей и планов на будущее. Например, можно записаться на курс лекций и практических работ по автоделу, домоводству, машинописи, зубоврачебной практике, кулинарии, живописи и скульптуре, истории, литературе, искусству и т. п. Для удовлетворения таких наклонностей в школе есть: свой автопарк и мастерские; школьные ясли и детский сад, куда живущие поблизости родители приводят своих малышей; большой зал, где стоят десятки пишущих машинок; помещения с современными кухнями и прочим домашним оборудованием; художественная студия и т. п. Есть и два больших спортивных зала — один для мальчиков, другой для девочек.

В школе помимо прочих предметов преподают такие иностранные языки: французский, немецкий, итальянский, испанский. Тоже по выбору самих учащихся. Четыре года назад здесь начали изучать и русский язык. А это для Олд Бриджа был действительно свежий ветер наших дней. Обитатели городка долго судили и рядили по поводу такого новшества. Одни боялись, что изучение русского языка будет способствовать распространению здесь коммунистических идей, опасались, как бы тихий зеленый городок не стал вдруг красным. Другие считали, что русский изучать все же нужно.

Итак, школьное начальство решило ввести в свои программы русский язык. Была найдена учительница — Саша Весслер. Тогда ей было двадцать восемь лет, но ее молодость отнюдь не означала отсутствия опыта. Не имея никаких связей с Россией, она со школьной скамьи полюбила русскую литературу (вначале, разумеется, в переводах на английский) и решила изучить наш язык. Даже свое подлинное имя Сандра она переделала на Сашу, теперь ее все так и зовут, включая и ее родителей. Она рассказывает мне о себе:

— Что касается моего происхождения, то во мне много разных кровей, есть даже немного от американских индейцев, но русской нет. Когда в школе учила латынь и подумывала, какой еще язык мне выбрать, вы запустили спутник, и я тут же решила изучать русский язык. Нашла школу, где преподавали русский, перевелась туда и изучала его там два года. Преподаватель посоветовал мне после окончания школы попробовать наняться гидом на одну из американских выставок для Советского Союза. Я последовала этому совету. После окончания специальных языковых курсов в Вашингтоне выехала в СССР с выставкой средств связи. Тогда я провела в Советском Союзе шесть месяцев. Вначале, конечно, было нелегко переводить, но постепенно все пошло на лад. Затем я снова побывала в СССР с выставкой, посвященной американской архитектуре. Потом мне очень повезло — в течение нескольких месяцев я смогла поработать преподавателем в специальной английской школе в Москве. Я в восторге от дружного коллектива учителей, с которыми работала, все они превосходные специалисты. Именно в этой школе я окончательно решила стать преподавателем.

Могу засвидетельствовать, что Саша Весслер сделала правильный выбор. В Олд Бридже я присутствовал на пяти ее уроках, видел, как она занимается с ребятами, изучающими русский язык первый, второй, третий и четвертый год. В этой школе у Саши уже около ста учеников! В этом, конечно, большая ее заслуга. Она не только хорошо знает русский язык. Она любит его и умеет привить эту любовь своим ученикам. Увлеченность и энтузиазм — вот что прежде всего отличает ее уроки.

Может быть, с точки зрения ортодоксальной педагогической науки, на ее уроках не все идет так, как положено. Но зато ребята не скучают, даже постигая сложные тайны русской грамматики. Все в классе без исключения постоянно вовлечены в живой и, более того, остроумный диалог со своей учительницей, диалог на русском языке.

— Где вы обычно отдыхаете? — задается классу очередной вопрос.

Тут же тянется лес рук, каждый готов ответить. Саша обращается к одному парню. Тот отвечает:

— Я обычно отдыхаю на уроках.

Смех всего класса.

— Надеюсь, не на уроках русского языка? — продолжает диалог учительница.

Другие ее вопросы:

— Кто из вас курит? Хорошо это или плохо? Курите ли вы, когда идете по улице? Прилично ли это?

Еще типично американские вопросы:

— Какой марки и какого цвета ваша машина? А какая у меня машина?

В ответ на последний вопрос одна девушка вполголоса замечает:

— Плохая.

Снова смех. Машина у их учительницы действительно старенькая и потрепанная.

— Опишите, как я хожу сейчас перед вами,— спрашивает Саша, вышагивая перед партами, как солдат на параде, громко стуча каблуками.

И тут же быстрый ответ одного из школьников:

— Как слон!

Говорить по-русски американскому школьнику нелегко, шутить еще труднее. Но они обладают счастливой возможностью — под руководством своей учительницы осваивают русский язык как бы играючи. И это, думаю, самый верный метод, когда имеешь дело с веселой и задорной юностью.

На уроке с ребятами, изучающими русский язык третий год, Саша Весслер вдруг устраивает пятиминутную передышку — все пьют кофе с булочками. Это самая способная группа из всех, и с ней учительницу связывают особенно дружеские отношения.

Не совсем обычно выглядит и сама аудитория, где проходят занятия по русскому языку. Во всю стену нарисован Московский Кремль. Под ним по-русски выведен лозунг: «Пусть всегда будет солнце!» Так же по-русски крупно написаны наши пословицы. Здесь же цитаты из детских стихотворений Маршака и Чуковского. Их ребята очень любят, знают наизусть. Саша Весслер говорит, что эти хрестоматийные, кристально чистые стихотворные строки очень помогают в учебе.

Но самый главный секрет успеха здесь в том, что классными занятиями и домашними уроками дело не ограничивается. Саша Весслер работает так, что русский язык становится для ее учеников частью их жизни. В школе создан Русский клуб. Есть в нем президент, вице-президент, казначей, секретарь и, конечно, десятки членов. Есть у клуба свой печатный орган,— журнал «Ежик» со своим главным редактором и редколлегией. Есть русский хор. Его репертуар уже весьма обширен: «На закате ходит парень...», «Вниз по матушке по Волге...», «Во поле березонька стояла...», «Ехали цыгане...»

Успех русского школьного хора дал толчок новому начинанию: ребята решили поставить своими силами телевизионную программу на русском языке. Режиссером ее стала Саша Весслер. Программу назвали «Горький-стрит». Это была удачная находка, в названии органично переплелись два начала — русское и американское, причем не только по созвучию, но и по смыслу. Дело в том, что в США есть популярная телевизионная программа, которая учит уму-разуму дошкольников и которая называется «Сисэм-стрит». Отсюда по аналогии и родилось словосочетание «Горький-стрит».

Вслед за первой программой ребята поставили и вторую. Каждая идет по двадцать минут. Отрывки из них показывали даже по нью-йоркскому телевидению. Я видел обе программы. Шуточные сценки, клоунады, русские танцы и песни. И главное — русская речь школьников, участвующих в представлении. Все от начала до конца, от русских костюмов до телесъемки, сделано самими ребятами. Обе программы начинаются и заканчиваются песней, которую исполняет весь ансамбль:

Здравствуйте! Как вы поживаете?

Мы будем играть и учиться.

Скажите, как попасть на улицу Горького?

Солнечный день — это хороший день.

Мы любим говорить по-русски.

Скажите, как попасть на улицу Горького?

Теперь вы слышали, что мы делаем.

Мы знаем, вам будет весело.

Приходите танцевать и петь на улицу Горького.

Ребята уже ждут нас на улице Горького.

Пошли на улицу Горького!

Пошли на улицу Горького!

Для этого хора американских школьников понятие «улица Горького» отнюдь не абстрактное. Многие из них уже гуляли по ней.

Велико было желание ребят, изучающих русский язык, поехать в нашу страну. Но где взять столько денег? И вот девочки урывают часы для работы в ресторанах, мальчики — в гаражах. Сотни часов отсидели они с малышами в роли нянь (тоже за плату, разумеется). Мало этого. Много раз вставали они в три часа ночи, чтобы поспеть к открытию местного базара, куда они несли на продажу всякое старье, которое не нужно дома. Так, доллар к доллару, складывался фонд на поездку в Советский Союз (недаром в Русском школьном клубе есть и казначей!). Захваченные таким небывалым энтузиазмом детей, кое-что добавили на поездку и родители. И вот победа! Двенадцать ребят с двумя преподавателями летят к нам и в течение двух недель посещают Москву, Ленинград и Киев. В своем журнале «Ежик» участники поездки так заканчивают свой рассказ: «Сборы домой мы начали с того, что пытались втиснуть в свой багаж все подарки и сувениры. Вскарабкавшись по трапу в самолет, мы качались от усталости и постоянного недосыпания. Но хотя мы совсем обессилели физически, торжеству нашему не было предела, мы были переполнены чудесными воспоминаниями Об этом замечательном путешествии».

Когда я беседовал в школе с участниками этой поездки, я отчетливо ощутил и на самом себе тот неистощимый заряд дружеского тепла, который они получили, общаясь со своими советскими сверстниками. И идут сейчас туда и обратно десятки писем с адресами, в которых упоминается Москва, Ленинград, Киев и Олд Бридж. Ребята из Олд Бриджа снова собираются в Советский Союз. Ждут у себя и наших школьников. Учителя наши уже побывали в Олд Бридже.

Начало положено! Доброе начало.

...Завершив это свое путешествие по Соединенным Штатам, я долго беседовал в Нью-Йорке с профессорами Колумбийского университета. Все они являются видными специалистами в области советско-американских отношений. Они задали мне много вопросов. Одно из их главных соображений можно коротко выразить так: разрядка напряженности, политические и деловые связи, сотрудничество в науке — это все, конечно, хорошо, но вот как обстоит дело с советско-американскими контактами не на официальном уровне, а на самом обыкновенном, человеческом? В этом их вопросе слышался некоторый вызов и, если хотите, упрек. И я рассказал профессорам политических наук о школе в Олд Бридже, о дружбе американских и советских ребят. Мой собеседники ничего об этом не знали. После моего рассказа вопросов о «простых человеческих советско-американских контактах» они мне больше не задавали и упреков не высказывали.

Такой встречи между Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки еще никогда не было: в Лос-Анджелесе открылась Национальная выставка СССР. По своему размаху она далеко превосходила все советские экспозиции, когда-либо демонстрировавшиеся в США. Выставку организовали Торгово-промышленная палата СССР и муниципалитет Лос-Анджелеса. Задолго до ее открытия они начали подготовку. Одновременно начали свою провокационную возню и недруги выставки, нашей страны, советско-американского сотрудничества. О них разговор позже.

В Лос-Анджелес приехало около двухсот наших специалистов и гидов. Прибыли, разумеется, до открытия экспозиции, ее еще нужно было должным образом подготовить в «Конвеншн сентр» — центральном выставочном помещении города. Прибытие в Лос-Анджелес большой группы из нашей страны, естественно, привлекло к себе внимание городской общественности. Была в этом внимании и такая нотка: смотрите, удивительно — вполне нормальные, даже интересные люди! Разговорчивые, общительные, знающие...

«Русских здесь (читай: советских.— В. Д.) невиданное для нашего города количество — почти двести человек»,— писала газета «Лос-Анджелес тайме», и далее в большом репортаже об их жизни и работе газета не без удивления описывала общительность посланцев нашей страны. Они ходят по городу, осматривают достопримечательности Лос-Анджелеса и его окрестностей, они посещают не только разные учреждения и организации, но и частные дома (последние для достоверности даже перечисляются: дом отставного государственного служащего Джона Форда, судьи Ричарда Ибанеса, священника Томаса Пенделла и другие), а с актрисой Пэт Ли ужинают в ресторане. Всполошенный и дотошный репортер все подмечает: «Они заходят и в магазины, но не похоже, что это занятие в свободное время для них главное», «Они настроены критически не ко всему американскому, они все время подчеркивают взаимные советско-американские дружеские чувства», «Они могут быть искренними», «Они говорят о своих детях и личной жизни»...

Местная пресса обращает внимание на многое. Например, советские специалисты были поражены тем, что улицы огромного города по вечерам безлюдны, будто вымерли. Чем это вызвано? Все смотрят телевизоры? Боятся выйти из дому? Сообщая об удивлении советских людей этим явлением, газеты его причин не вскрывают. Другой пример: американские репортеры подметили, что наши специалисты были заметно шокированы, когда их привели на спектакль, густо замешенный на порнографии. Давно привыкнув у себя к такого рода «широте взглядов» и «терпимости», американцы, пригласившие наших от чистого сердца, без подвоха, были в свою очередь тоже смущены. Репортеры обратили внимание и на то, что наши вслух возмущения не выражали, щадя своих американских хозяев, только один из советских специалистов шепнул одному из американцев: «В жизни не видел ничего ужаснее». Приводят газеты и отзывы об американском телевидении: «Слишком много убийств, убийств, убийств», «Очень мало хороших концертов, серьезной музыки», «Последние известия подаются живее, чем на советском телевидении, но в основном американские программы рассчитаны на низкопробный вкус»...

У американцев есть любопытное выражение, оно звучит так: «Грас рут левел» — знакомство на уровне корней травы, то есть общение незнакомых людей между собой в самой неофициальной, повседневной обстановке. Именно такое общение американцы очень ценят и делают из него свои выводы. На таком вот уровне и встречались в Лос-Анджелесе США и СССР. Сидят, скажем, в доме пенсионера, бывшего служащего Форда пятнадцать советских гостей, среди них врач, инженер, служащий, учитель... Их принимают несколько американцев — учитель, предприниматель, земельный собственник, инструктор производственного обучения... Идет оживленный и плодотворный обмен мнениями, с каждой минутой атмосфера теплеет, и проявляется все больше заинтересованность обеих сторон в непринужденной беседе. Кстати, вечер этот начался с того, что миссис Фрейда Олмстед заявила: «Вероятно, мы напрасно пригласили наших гостей в местный театр, хотя они сами ничего нам об этом не сказали». Впрочем, эпизод с театром не омрачает встречи в доме Форда, затянувшейся до полуночи. И таких встреч было много. Газета «Лос-Анджелес тайме» писала о них: «Такое тесное дружеское общение между американцами и советскими казалось прямо-таки сказочным, нереальным». А почему так должно казаться? Так именно и должно быть, если все мы действительно за разрядку, за дружбу, за сотрудничество.

Думается, что успех нашей выставки в Лос-Анджелесе был отчасти предрешен и в те самые недели, когда наши специалисты, готовя экспозицию, завоевывали симпатий американцев.

Сорок союзных и республиканских министерств, Академия наук СССР, Государственный комитет по использованию атомной энергии в мирных целях, торгово-промышленные палаты Украины и Армении, шестнадцать ведущих внешнеторговых объединений страны, многие предприятия и научно-исследовательские институты — вот кто готовил под руководством Торгово-промышленной палаты СССР выставку в Лос-Анджелесе. Она разместилась на десяти тысячах квадратных метров. От детских игрушек и товаров народного потребления до космических систем и компьютеров — вот диапазон экспозиции. Были представлены также произведения советской живописи, графики, скульптуры, изделия народных умельцев, книги.

Один из самых примечательных ее объектов — диорама «Москва — столица СССР». В зале, где она устроена, посетители выставки находились двадцать минут, за которые они как бы проводили в Москве одни сутки. Видели нашу столицу в сиянии вечерних огней, ночью, наблюдали, как занимается над ней рассвет и как солнце зажигает огнем кремлевские звезды и купола. Удивительно удачно сделанный огромный макет Москвы позволил хорошо познакомиться с городом, его архитектурными ансамблями. Не менее удачно были выполнены и меньшие по объему диорамы — окрестности Воронежа, побережье Сочи, пионерский лагерь «Артек» и другие.

Экспозиция открывалась фотокопией ленинского Декрета о мире — первого законодательного акта Советского государства. Тема мира, дружбы и созидания звучала затем мощными аккордами в наглядно представленных на выставке статьях новой Советской Конституции. Да, в США рассказ о таких гарантированных правах советского человека, как право на труд и получение профессии, отдых, жилище, бесплатное образование, бесплатную медицинскую помощь и другие, производит особенно сильное впечатление. Причем куща ни кинь, разговор о правах этих в США приобретает невиданную остроту.

О братской дружбе советских народов, чувстве пролетарского интернационализма рассказывала вся выставка, с необычайной силой эта тема проходила через экспозиции Украины и Армении. Обе эти республики были в числе первых советских республик, объединившихся в 1922 году в наше единое союзное государство. И дот факт, что они участвовали в Национальной выставке СССР самостоятельными экспозициями, закономерен и очень показателен. По-моему, именно эти два раздела пользовались наибольшим успехом.

Много открытий делали для себя посетители выставки. Ну, скажем, о первом советском спутнике и вообще наших успехах в освоении космоса они еще знают. Да и тут им буржуазная информационная машина давно подбросила такую дохлую утку: они, эти советские, выделили на космос все свои средства, а вот в других областях... Но посетители выставки видели, чего достигли мы и в иных областях. Оказывается, США и другие ведущие капиталистические страны покупают у нас лицензии и сложнейшее технологическое оборудование. Оказывается, мы идем в лидерах по мирному использованию атомной энергии. Оказывается, широко представленные на выставке полотна Мартироса Сарьяна, несомненно, принадлежат к вершинам современной живописи...

А сколько откровений вдруг находили посетители выставки на стендах нашего «Интуриста»! В области общения между народами буржуазная пропаганда накрутила особенно много изощренной лжи. И вот оказывается, что за год в нашей стране побывало 4 миллиона иностранцев и 3 миллиона советских граждан ездили за границу. Оказывается, к нам приезжают иностранные гости из 155 стран и наши туристы выезжают в 130 стран. И тут же, на выставке, посетители обсуждали с представителями «Интуриста» свои планы на поездку в нашу страну, для многих ознакомление с экспозицией стало началом путешествия в СССР.

Но выставка — это не только ее экспозиция. Прямо у стендов народные умельцы создавали свои произведения. В специальном зале демонстрировали образцы одежды украинские модельеры. Посетители с утра до вечера смотрели советские фильмы, слушали современную и классическую музыку, раскупали наши книги, пластинки, сувениры... А кто подсчитает, сколько вопросов было задано нашим гидам, сколько километров прошагали они по выставке, рассказывая американцам правду о Советском Союзе!

Вокруг выставки каждый день шла напряженная и полезная деятельность. Сотни американцев пришли на встречу, посвященную годовщине Великого Октября. Не меньшее внимание привлекла и встреча с активом общества дружбы «США—СССР». Многие посетители участвовали в викторине «Знаете ли вы Советский Союз?», в фотоконкурсе «СССР глазами американцев», в конкурсе на лучший детский рисунок. «Борьба за равноправие женщин», «Развитие советской науки», «Образование в СССР», «Деятельность «Интуриста», «Здравоохранение в СССР», «Миролюбивая внешняя политика Советского Союза», «Новая Конституция СССР», «Охрана окружающей среды» — на эти и другие темы было проведено много бесед с американцами. И все эти мероприятия стали существенной частью Национальной выставки СССР, придали еще больший вес встрече Советского Союза с Соединенными Штатами в Лос-Анджелесе.

А теперь несколько слов о провокаторах.

Проживающий в Лос-Анджелесе раввин Бернард Кохен в последнее время был явно озабочен: его синагогу посещало все меньше и меньше верующих. Собиралось обычно от 150 до 250 человек, а помещение позволяло принять до 750. Раввин задумался: что делать? И выход был найден. Бернард Кохен пригласил в синагогу местного иллюзиониста Дэвида Авадона, который стал сопровождать своими фокусами рассказы раввина о божественных чудесах. Пресса отметила, что народу в синагоге прибавилось, правда, в основном, за счет детей.

История эта на все сто процентов правдоподобная. Совместная служба раввина и фокусника запечатлена на большой фотографии в газете «Лос-Анджелес тайме». Там опубликована и заметка о содружестве религии с иллюзионным искусствам, в которой, кстати, приводится и адрес синагоги.

Идея изобретательного раввина была взята на вооружение теми, кто решил сорвать советскую выставку в Лос-Анджелесе. С ловкостью иллюзионистов они смешали религию, шовинизм и антисоветизм на своей выставке, устроенной в том же самом «Конвеншн сентр», где расположилась и наша экспозиция. Назвали они свою контрвыставку так: «Советское еврейство: шестьдесят лет угнетения». Газета «Лос-Анджелес таймс» поместила объявление об ее открытии рядом с объявлением об открытии нашей выставки.

Устроители этой контрвыставки с самого начала повели себя весьма задиристо, настроение у них было то ли приподнятое, то ли взвинченное. В дни подготовки экопозиции советской выставки нашим специалистам приходилось проходить в «Конвеншн сентр» через пикеты воинствующих сионистов, призвавших на помощь и других отщепенцев, изменивших Советской Родине. Вместе с нашими специалистами я проходил через эти пикеты. Озлобленные выкрики и угрозы провокаторов всегда разбивались о достоинство, спокойствие, уверенность и презрение. И еще видно было, как это презрение бесит пикетчиков. Должен сказать, что их всегда было не больше двух-трех десятков, но пресса и телевидение уделяли им очень много внимания, особенно до открытия выставки. Думаю, что на сей раз буржуазные пропагандисты обмишурились. На экранах телевизоров зрители видели не только злобствующих сионистов, но и огромные буквы USSR над входом на нашу выставку. Из газет читателя узнавали не только о том, как и что орут эти антисоветчики, но и о том, что беснуются они по поводу готовящейся советской выставки. Короче говоря, пусть и весьма своеобразную, но все-таки широкую рекламу местная пресса и телевидение нашей выставке сделали еще до ее открытия.

И вот наступил решающий момент — одновременное открытие двух выставок, нашей и контрвыставки. В восемь утра, за два часа до открытия, у наших дверей начала выстраиваться длинная очередь. У дверей контрвыставки было пусто. Не раз потом я стоял и наблюдал, как идут люди на обе эти выставки: у нашего входа почти всегда была очередь, часто в ней было несколько сот человек, у дверей антисоветской выставки такого скопления посетителей не наблюдалось. При этом надо отметить, что многие американцы посещали контрвыставку отнюдь не из чувства солидарности с ее устроителями или из-за вражды к нам. Одни делали это из любопытства, другие желали сравнить обе экспозиции, третьи — разобраться в том, где они имеют дело с информацией и где с дезинформацией.

Столкновение двух выставок в «Конвеншн сентр» разноречий у американской общественности и в американской прессе не вызвало: всем, абсолютно всем было ясно, что успех за нашей выставкой (настолько это было очевидно!). Провокаторы еще раз опозорились. Их фокус не удался...

Много часов провел я рядом с нашими гидами, отвечавшими на вопросы посетителей выставки, много говорил сам с пришедшими на нее американцами, читал сотня их записей в книгах отзывов.

«Я действительно потрясен достижениями СССР в космосе и надеюсь, что две великие державы, США и СССР, будут вместе работать с целью освоения вселенной и во имя достижения взаимопонимания между нашими народами. Боливар Ионас».

«Спасибо! Приезжайте снова! Пусть господь благословит вас». Много подписей.

«Я думаю, что это было очень любезно с вашей стороны — затратить столько сил и средств для того, чтобы познакомить нас с вашей великой страной. Джулия Джеймс, 14 лет».

«Очень интересная, динамичная и поучительная выставка». Много подписей, среди них по-русски: «Павел Коновалов, Женя Коновалов».

«Чудесная выставка. Мои сыновья надеются приехать к вам в 1980 году на Олимпийские игры. Ричард Петерсон».

«Не могли бы вы, советские люди, повлиять на наше правительство, с тем чтобы оно обеспечило американцам право на медицинскую помощь? Это одно из тех «прав человека», которые оно не обеспечивает. Пауль 3.»

«Спасибо! Американские русские могут гордиться вами. Фрэнк Гончаров». Написано по-русски.

«Я школьник. Мне 15 лет. Я армянин и горжусь всем, что выставлено здесь». Без подписи.

«Очень хорошо! Великолепно! В. 3.» Написано по-русски.

«Великий путь прошла наша родина от развалин до лунника. Слава вам и доброго дальнейшего пути! Д. 3.» Написано по-русски.

«Мы убеждены: выставка доказывает, что американский и советский народы могут и будут жить в мире. Мария Сэнтмэн».

«Надеюсь, что вы будете присылать к нам побольше таких выставок, чтобы мы, американцы, могли лучше понять вашу жизнь и ваш народ. Удачи вам! Элизабет Гринберг».

Есть среди отзывов не только оценка выставки, но и советы, пожелания:

«Пожалуйста, учтите наш печальный опыт, не отравляйте окружающую вас природу. А. Джонс».

«На выставке недостаточно информации по сравнению с обилием экспонатов. Барт Макграт».

«Надо давать больше сведений о том, как работают экспонаты. Сандра Леоне».

А вот прямо-таки короткая новелла из трех подряд сделанных записей в книге отзывов:

«Мы, мексиканцы, живущие в США, горячо приветствуем вас в Лос-Анджелесе. Более ста лет назад наши земли были захвачены агрессорами из США. И тем не менее да здравствует солидарность между мексиканцами, американцами и советским народом. Дж. Родригес, рабочий».

«Если бы мистер Родригес, рабочий, жил в Советском Союзе и был настроен против него, как он настроен против Америки, что бы с ним сделали там? Гарольд Днерфсен».

«Во всяком случае, в СССР он не должен был бы бастовать и еле-еле сводить концы с концами». Подпись неразборчива.

А вот одна запись из книги отзывов в армянском разделе выставки:

«Я хотел бы, чтоб жизнь больше улыбалась мне, чем теперь. Мое сердце с вами и с этой выставкой, а не с тем, чем я сейчас живу. Надеюсь когда-нибудь увидеть все это своими глазами в СССР. Что я могу поделать с моим разбитым сердцем? Томас Лонг».

Запись в книге отзывов, сделанная по-русски и переписанная мною с сохранением всех особенностей оригинала:

«Я уехал из России 2 года назад с моей родной страны и люблю ее от всего сердца. Валеrа». (Обратите внимание: в написанном по-русски имени вместо нашего «р» английское «r»; видимо, возраст автора записи совсем невелик, кто-то вывез его в США, но он уже осознал, что любит родину «от всего сердца».)

Есть в книге отзывов и явно антисоветские записи, но их ничтожно мало по сравнению с другими. Вот, например, сделанная на русском языке (с сохранением орфографии и синтаксиса оригинала):

«Всю лож сплошная лож. Вриоте товарищи». Подпись неразборчива.

Или еще (уже по-английски):

«Мы, куклуксклановцы, ненавидим вас, красных. ККК».

На такие редкие злобные откровения в книге отзывов есть достойные ответы:

«Пожалуйста, не обращайте внимания на несколько человек и привозите ваши выставки еще раз в Лос-Анджелес и в другие американские города. Ваша выставка великолепна! Майк Мовас».

«Поверьте, что подавляющее большинство американцев не разделяет взглядов истерических сионистов, религиозных фанатиков и других врагов вашей страны, которые сами из себя делают дураков. Американец».

Когда я в одном из залов выставки просматривал книгу отзывов и делал из нее выписки, ко мне подошел пожилой американец и спросил:

— Простите, зачем вы выписываете отзывы?

— Я советский журналист, собираюсь рассказать советским читателям о том, как американцы приняли выставку.

— Понятно. В таком случае я хочу предупредить вас кое о чем. В этих книгах отзывов иногда попадаются злобные, враждебные по отношению к вам записи. Не расстраивайтесь! Не обращайте на них внимания. Это все не настоящие американцы.

Как бы подтверждая справедливость своих слов, американец представляется и дает мне свою визитную карточку, на которой напечатан его адрес и имя — Карлос Галвез.

И, наконец, еще об одной встрече, довольно ярко отразившей настроение американцев. Она состоялась в переполненном конференц-зале выставки. Ее сотрудники отвечали на вопросы посетителей. Перед началом я видел, что некоторые американцы шли на эту встречу из помещения, где расположилась антисоветская контрвыставка. Естественно, можно было ждать от них вопросов, подсказанных злобствующими там сионистами. По ходу встречи я записал все вопросы, заданные американцами. Вот они:

«С какого возраста в СССР идут дети в детский сад и школу? Как в советских школах изучают иностранные языки? Какая разница между старой и новой Конституциями СССР? Есть ли в Советском Союзе Верховный суд и каковы его функции? Какова структура Верховного Совета СССР? Сколько трудящихся состоит в советских профсоюзах? С какого возраста в СССР уходят па пенсию? Каков размер пенсий? Что делается в СССР для охраны труда? Каковы планы на будущее у советских космонавтов? Есть ли в ССОР проекты создания искусственных планет? Есть ли какие-либо ограничения при приеме в высшие учебные заведения? Учатся ли в СССР студенты из других стран? Продолжается ли добыча китов советскими промысловыми судами?»

Всё! Ни одного вопроса по поводу антисоветской контрвыставки и ее провокационной экспозиции.

Да, нет ни малейшего сомнения в том, что Национальная выставка СССР в Лос-Анджелесе сделала свое доброе дело.