Американская империя

Путешествуя в 1880-х годах по Британии, американский путешественник Роберт Лэйрд Кольер сделал вывод: «Они достигли превосходства. Как нация они в высшей степени эгоистичны и высокомерны. Ни один народ в мире не является столь нелюбимым за пределами своих границ». История знает множество случаев, когда ее герои вовсе не считали себя виновными в ошибках и преступлениях. «Римляне считали славными грабежи парфян; правоверные католики считали справедливым деяния испанской инквизиции; „отцы-основатели“ Соединенных Штатов считали рабство экономической необходимостью; боснийские сербы считали справедливыми этнические чистки; умиротворители нацистов считали самым главным „мир в наше время“ — урок: чем дольше длится иллюзия зла, тем сложнее от ее избавиться». А что же относительно «имперских наследников» англичан — американцев? Увы, приходится, отдавая дань реализму, признать падение их популярности.

Смещение командой Буша-мл. фокуса с Аль-Каиды к Ираку чрезвычайно повлияло на популярность Соединенных Штатов в мире. Престиж Соединенных Штатов уменьшился более чем на 15 процентов в таких странах, как Германия, Франция, Россия, Турция, Бразилия, Нигерия, Иордания. Поразительны и многозначительны перемены в видении Америки самой населенной мусульманской страной — Индонезией — с 75 процентов положительно относящихся до 83 процентов негативного отношения. В таких союзных натовских странах, как Британия, Германия, Франция и Италия, российский президент В. Путин стал более популярным политическим деятелем, чем президент Соединенных Штатов. Поддержка Соединенных Штатов в ключевой стране (в борьбе с терроризмом) — Пакистане опустилась до 20 процентов. Опросы в России и семи преимущественно мусульманских странах указали на растущее чувство угрозы со стороны Соединенных Штатов. Как пишет М. Олбрайт, «я никогда не думала, что придет день, когда Соединенных Штатов будут бояться те, которым США не имеют ни намерения, ни желания нанести ущерб». Американский политолог М. Уокер приходит к выводу, что «Соединенные Штаты, несмотря на все блага благожелательной гегемонии, так же ныне непопулярны, как когда-то владевшие империей англичане».

Строго говоря, подобное изменение отношения и подобные высказывания приводят американцев в ступор. Их, самую щедрую и склонную помочь нацию, упорно не любят (а после войны в Ираке и сильно не любят) даже в союзных странах.

А влияние имперского всемогущества на внутреннюю жизнь страны? Как бы ни преподносили благотворные черты американской гегемонии такие ее идеологические лидеры, как Г. Киссинджер, даже они признают: «На Соединенные Штаты ляжет бремя, нести которое бесконечно не могло и не может ни одно общество… Дорога к империи ведет и к внутреннему упадку, потому что посягательство на всемогущество размоет внутренние ограничители. Ни одна империя не избежала пути, ведущего к цезаризму, если только не следовала примеру Британской империи, разделившей свои полномочия еще в самом начале этого процесса. В долго существующих империях каждая проблема превращается в вопрос внутренней жизни, потому что внешний мир уже не обеспечивает необходимого противовеса. И по мере того, как масса вызовов растет и удаляется от исторической внутренней основы, междоусобная борьба становится все более ожесточенной, а насилие всеобщим». Нетрудно предположить, что США не исключение из мировой истории, что дальнейшее укрепление американской империи способно породить внутренние «обиды» американцев на внешний мир и, что еще более значимо, обиды внешнего мира на державу, взявшую на себя роль верховного арбитра.

Цена процесса индустриализации

Сверхмогущество Соединенных Штатов будет ощущаться на фоне колоссального индустриального подъема в рамках всего мира, который по-новому поставит вопрос о справедливости доли США в распределении мировых ресурсов. Живущие в США неполные пять процентов земного населения пользуются 40 процентами используемых ресурсов. Справедливо ли это? Для ответа на этот вопрос важно учесть то обстоятельство, что исчезло преобладание ритма индустриализации по отношению к росту народонаселения.

До начала XXI века процесс индустриализации и экономического развития значительно обгонял рост народонаселения. При утроении за последние полстолетия населения Земли (с 2, 5 млрд. человек до более 6 млрд.) мировой валовой продукт (МВП) между 1950 и 2000 годами увеличился почти в семь раз — с 6 трлн. долл. до 41 трлн. долл. МВП на душу мирового населения вырос с 2500 долл. в 1950 г. до 5750 в 1999 г. Можно привести много примеров общемирового экономического прогресса за последние полвека. К примеру, в 1950 г. в мире было 53 млн. частных автомобилей, а через полвека в десять раз больше — 520 млн. единиц. Рост современных отраслей индустрии и связанные с ним процессы впечатляют еще больше. Скажем, услуги информационной технологии, стоившие 327 млрд. долл. в 1997 г., вырастут втрое — до 1 трлн. долл. в 2008 г.

Специально отметим, что основой феноменального экономического броска мировой экономики является исключительно интенсивное потребление энергии. При этом источники этой энергии меняются постоянно. В 1850 г. 90 процентов мировой энергии давала древесина; ее превзошел в 1890-х годах — в качестве главного источника энергии — уголь, доля которого в мировом производстве энергии поднялась до более чем 60 процентов в 1910-х годах. «Царь уголь» был главным источником энергии до 1960-х годов; в дальнейшем его место заняла гораздо легче транспортируемая нефть. (Уголь как источник энергии опустился еще ниже — в 1999 г. природный газ обошел его как источник энергии.) Королевский военно-морской флот Британии в 1908 г. перешел с угля на нефтепродукты, а фордовские конвейеры сделали массовым автомобиль, который вместе с самолетом и тепловыми станциями сделали нефть важнейшим мировым сырьем.

В современном мире на нефть, природный газ и уголь приходятся соответственно 32, 22 и 21 процент от мирового производства энергии. Однако потребляет мировое население энергетические ресурсы крайне неравномерно. Более четверти глобального потребления угля падает на США (26 процентов мировой добычи). Наблюдается увеличение использования угля в Китае, Индии и Японии, но падает в Западной и Восточной Европе, включая Россию которая, как и Англия, прекратила субсидирование добычи угля.

Что касается нефти, то здесь наблюдается ежегодное увеличение ее потребления на протяжении последних полутора десятков лет на 1, 2 процента в год. Опять же самый внушительный показатель приходится на США — 18 баррелей на душу населения в год, в Канаде — 13 баррелей, в Западной Европе, Японии и Австралии — 6 баррелей на душу населения в год. Соединенные Штаты потребляют более четверти мировой нефтедобычи (Япония — 8 процентов, Китай — 6 процентов, Россия — 4 процента мировой добываемой нефти.) Потребление природного газа в мире растет на 1, 9 процента в год — газ заменяет уголь в гигантских силовых генераторах. США потребляют 27 процентов добываемого в мире газа; Европа — 20 процентов. В обоих регионах наблюдается тенденция еще более масштабно использовать газ.

Ключ к экономическому развитию — электричество. В развитых странах (9590 киловатт/час в год на душу населения) электричество на 37, 2 процента производится за счет сгорания угля, 6, 8 процента — за счет нефти, 16 процентов — за счет сгорания газа; 14 процентов — за счет гидроэлектростанций; 26 процентов — за счет атомных электростанций. В остальных странах средняя цифра потребляемого электричества 6518 киловатт/час в год на душу населения (уголь — 39, 6 процента; гидростанции — 22, 7 процента; газ — 19 процентов; нефть — 10, 7 процента; ядерная энергия — 7, 4 процента).

Согласно прогнозу ЦРУ США, потребление энергии вырастет к 2015 г. на 50 процентов. На нефть будет приходиться примерно 39 процентов всех потребляемых на планете энергетических ресурсов. (На уголь придется 24 процента; на природный газ — 22 процента, на атомную энергию — 6 процентов.) На нефть и газ, взятые вместе, будут приходиться две трети общемирового источника энергии. Мир будет приближаться к американскому показателю насыщенности автомобилями — 775 автомобилей на тысячу жителей; 52 процента нефти пойдет на снабжение автотранспорта.

Львиная доля потребляемых ресурсов придется на Северную Атлантику. КНРудвоила за 1990-е годы свой ВНП на основе буквально «бешеного» роста потребления энергии — на мировом рынке появился «супертигр», также претендующий на углеродные ресурсы. Потребление энергии между 2002 и 2020 годами в Китае будет расти на 4, 3 процента в год — самый интенсивный в мире рост, предполагающий спор за энергетическое сырье ради выживания и подъема экономического уровня.

Экономические лидеры настроены на все более активное использование углеродных носителей энергии. Посмотрим на прогноз министерства энергетики США. Расчетной единицей в нем является общеупотребимая в мировых расчетах единица — т. н. Britishthermalunit(BTU), которая позволяет обобщенно анализировать соотношение основных источников энергии.

Таблица 1. Мировое потребление энергии между 2000 и 2020 годами (в квадрильонах БТУ). Данные за 2000 г. и прогноз на будущее.

Источник: U.S. Department of Energy. Washington, 2001,A2.

Втечение грядущих двадцати лет потребление нефти увеличится не менее чем в полтора раза; потребление газа — вдвое, угля — как минимум на 40 процентов. Наибольшую значимость приобретет нефть. В последние годы мировая потребность в нефти росла на 1, 5 — 2 миллиона баррелей в день (мбд.) По оценке министерства энергетики США, проекция на будущее предполагает рост потребления нефти с 77 мбд в 2002 г. до 120 мбд в 2020 г. Потребление ее крайне неравномерно. Американская и западноевропейская зависимость от импорта нефти давно превысила 50 процентов и продолжает возрастать чрезвычайными темпами.

Таблица 2. Прогноз мирового потребления нефти по регионам (в млн. баррелей в день).

Источник: U.S. Department of Energy. International Energy Outlook 1999, Table A4.

Самая энергопотребляющая страна мира — США, где автомобильный пробег населения увеличился с 1, 5 трлн. миль в 1982 г. до 2, 5 трлн. миль в 1995 г. — в более мощных автомобилях. Средний американский (хорошо отапливаемый) дом увеличился за последние тридцать лет на треть. Здесь нефтепродукты, как потребительский товар, стоят втрое дешевле, чем, скажем, в Западной Европе. Эксперт Центра стратегических и международных исследований (Вашингтон) Р. Эйбл заявил на слушаниях в американском конгрессе: «Мы в полном смысле сидим на крючке дешевой нефти и сейчас гораздо меньше, чем когда-либо, способны прийти к разумному пониманию будущего». (Повышение цен на нефть на 2 долл. за галлон означает дополнительное бремя на каждую американскую семью до 2 тыс. долл. в год, 250 млрд. долл. общим объемом — весьма политически рискованное увеличение налогов для любого американского политика). Исключительная зависимость от ископаемых ресурсов таит в себе немало неизвестного и неожиданного.

Критическое обстоятельство: конечность ресурсов

Рост был достигнут лидерами индустриальной экспансии за счет легкого и бездумного обращения с общим достоянием землян — их невосполняемыми конечными сырьевыми ресурсами нашей планеты. За последнюю треть XX века человечество потребило треть естественных богатств Земли. Нефть, природный газ, уголь, уран — все эти ископаемые интенсивно используются уже значительное время. Соединенные Штаты, напомним, потребляют примерно 30 процентов всех сырьевых материалов, добываемых на нашей планете. Особенно ощутимы потери лесной зоны, рыбных богатств, питьевой воды, горючего. Леса нашей планеты уменьшаются на 0, 5 процента в год (что равно всем лесам Великобритании). 70 процентов тропических лесов уже истощены.

Существуют ресурсы, не имеющие эквивалентных заменителей, — прежде всего, это пресная вода, без которой невозможны не только экономический прогресс, но и сама жизнь. Рост населения на Юге и уровня жизни на Западе увеличивает потребность в пресной воде. Пресной воды на нашей планете примерно три процента от общего запаса воды. Потребляется примерно 12 тысяч кубических километров в год, и из имеющихся на планете запасов половина уже задействована. Без экстренных мер к середине XXI века вся наличная пресная вода будет использована. Водные ресурсы природа разместила в ограниченном числе стран. Нил протекает по территории девяти стран, Меконг — пяти, Евфрат — трех.

Разведанные запасы нефти на планете оценивались в 1 033 млрд. баррелей. Этого объема при современном темпе употребления нефти всего лишь еще на сорок лет. Если же потребление возрастет всего лишь на два процента в год (а именно это предсказывает федеральное американское министерство энергетики), то срок потребления разведанной нефти сократится до 25 — 30 лет.

Нефтяные ресурсы распределены на нашей планете крайне неравномерно, о чем дает представление нижеследующая таблица.

Таблица 3. Глобальные резервы и добыча нефти.

Источник: BP Amoco, Statistical Review of World Energy 1999; «Foreign Affairs», March/April 2002, p. 16 — 31.

Четырнадцать стран владеют 90 процентами всей разведанной нефти: Саудовская Аравия, Ирак, Объединенные Арабские Эмираты, Кувейт, Иран, Венесуэла, Россия, Мексика, США, Ливия, КНР, Нигерия, Норвегия, Великобритания. 63 процента мировых запасов находятся на Ближнем Востоке. Пять стран доминируют: Саудовская Аравия, Ирак, ОАЭ, Кувейт, Иран — в их руках две трети мировой нефти. 25 процентов мировых запасов (261 млрд. баррелей) приходится на Саудовскую Аравию. Основные прогнозы говорят об увеличении зависимости западной в целом и американской экономики в частности от нефти Персидского залива.

Таблица 4. Импорт нефти из Персидского залива между 1997 и 2020 гг. (в млн. баррелей в день—мбд.).

Источник:U.S. Department of Energy. International Energy Outlook 2000. Table 13.

Зависимость Америки от нефти огромна. Нефти собственно в США не более 3 млрд. тонн. Согласно «British Petroleum Amoco», при сохранении нынешнего уровня годовой добычи в 370 млн. тонн ее хватит на 8, 5 года. При современном темпе использования собственно американских месторождений (2, 8 млрд. баррелей в год) американцы истощат свои национальные месторождения к 2010 г. Даже в отсутствие экономического роста США уже через 6 лет обязаны будут восполнять потребление импортом.

США постоянно диверсифицируют источники нефтяного импорта. Совет национальной безопасности США доложил президенту, что «Венесуэла стала первым заграничным поставщиком нефти и доля Африки увеличилась до 15 процентов импортируемой нами нефти». Специалисты предвидят нахождение еще от 200 до 1600 млрд. баррелей. При современном ритме потребления (73 млн. баррелей в день) таких запасов хватит на шестьдесят лет. Кладовые Земли грозят истощением. При ежегодном росте потребления нефти на 1, 9 процента нефть на Земле иссякнет в 2040 году. Уже в третьем десятилетии XXI века человечество начнет ощущать нехватку нефти. Кризис наступит в середине XXI века.

По мере того как старые месторождения истощаются, мировое соперничество растет. Выбор как у индустриальных, так и у развивающихся стран невелик: введение рационирования; субсидирование импорта нефти; задействование стратегических резервов. Или использование силы.

Новооткрытые месторождения ценны не только «черным золотом». Параллельно с нефтью здесь располагаются несметные, самые крупные в мире запасы газа. Они исчисляются в 665 трлн. кубических футов — одна восьмая мировых запасов. По долгосрочным международным расчетам, доля нефти в общем балансе мира сократится, но по физическому объему будет примерно такой, как сейчас. В мировом энергетическом потреблении довольно резко возрастет доля природного газа. На газ приходится 23 процента мировых запасов энергии. Газ, как было показано выше, превзошел каменный уголь как источник энергии. Перевод сжиженного газа по трубным газопроводам дал новые возможности газу.

В условиях роста влияния «зеленых» снабжение газом стало мировым фактором. Вместе с богатой газом Средней Азией (второе после России место в мире) Москва будет иметь в своих руках немыслимый по мощи рычаг. Почти нет сомнения в том, что Россия и Иран будут доминировать на рынках энергии Южной Азии. «Газпром» уже активно сотрудничает с иранскими компаниями. Стратегия «Газпрома»: Западная Европа, Северо-Восточная Азия, Восточная Азия. И действовать одновременно. Брукингский институт (Вашингтон) приходит к выводу, что, «имея систему газопроводов и прочую инфраструктуру, с помощью иностранных инвестиций, увеличения производительности Россия может ответить на растущие требования покупателей газа. Уже осуществив вторжение в Европу, она, вероятно, повторит его в Азии. В 2002 г. Россия является растущей энергетической державой. Она может стать энергетической супердержавой в следующие 20 лет».

А в Северо-Восточной Азии намереваются довести закупки энергии до трети мировых. Китай, Япония, Южная Корея с большим интересом относятся к месторождениям газа в Якутии, Восточной Сибири и на Сахалине. Огромный растущий рынок Азии дает «Газпрому» новый шанс. Напомним, что основной прирост добычи нефти в период до 2020 г. падает на Восточную Сибирь — месторождения Красноярского края, Иркутской области и Республики Саха.

Вероятие конфликтов

С полной уверенностью можно утверждать, что удовлетворяющего всех режима эксплуатации сырьевых источников создать невозможно. Почти полное исчезновение идеологических конфликтов неизбежно «выпятило» значимость мировых источников сырья. При этом увеличилась не только чисто экономическая стоимость сырьевых ресурсов, но геостратегическая значимость приобщения к драгоценным ресурсам. Возникающее их истощение ставит проблему борьбы за доступ к жизненно важным сырьевым материалам в конкретную плоскость.

Постоянное увеличение мирового спроса, уменьшение запасов сырья и усиление требований и претензий отдельных государств делают мирное распределение мировых ресурсов маловероятным. Рыночные силы создают могучий резонанс локальным конфликтам. Глухие раскаты грома из Сьерра-Леоне, Заира и Боливии — предвестье того, что глобализируется в ближайшие десятилетия. «После Второй мировой войны постоянная погоня за природными ресурсами была скрыта политическими и идеологическими требованиями американо-советского соперничества; окончание этого соперничества более реалистически осветило наличную картину».

Очень существенно то, что изменились параметры стратегического могущества. Еще несколько лет тому назад ядерная стратегическая мощь и могучие союзники были главным мерилом значимости государства в мире. После 1991 г., после глобализационного вихря масштаб экономики вкупе со способностью к технологической инновации стали определяющими параметрами влияния государства в мире. Осуществлять руководство мировым сообществом отныне может лишь динамичная экономика, способная обойти конкурентов в области экономического роста и обновления, в завладении мировым рынком высокотехнологичных товаров, в их мировом экспорте. Даже министерство обороны США пришло к выводу, что «национальная безопасность зависит от успешного вторжения в глобальную экономику».

Велик потенциал споров по поводу богатств прибрежного морского дна. Яркий пример — Южно-Китайское море, где в битве за ресурсы дна столкнулись семь государств — Китай, Индонезия, Филиппины, Тайвань, Малайзия, Вьетнам и Бруней.

«Конфликт, — пишет американский исследователь М. Клер, — может возникнуть между государствами, имеющими доступ к жизненно важному сырью или запасам этого сырья, равно как и внутри государств по вопросу о распределении ограниченных доступных ресурсов. По мере того как будут расти цены, конкурирующие группы и элиты в богатых ресурсами странах получат мощный стимул для захвата и удержания контроля над ценными шахтами, нефтяными месторождениями и лесными угодьями. Результатом станет неизбежный конфликт по поводу критически важных ресурсов».

Возможность конфликта увеличивается в свете того факта, что, как бы ни старался Запад диверсифицировать источники своего нефтяного импорта, Венесуэла и Нигерия по многим причинам (в частности, из-за внутренней нестабильности в этих странах) пока не могут найти подлинной замены феноменально богатому нефтью Персидскому заливу. Из этого следует, что стремление доминировать в этом регионе будет лишь расти. Учитывая, что четверть мировых запасов этого драгоценного сырья находится под юрисдикцией Саудовской Аравии, а еще 11 процентов в Кувейте, немудрено, что американцы не имеют желания покидать военные базы, созданные на территории Саудовской Аравии и в Кувейте в 1990 г. — в ходе войны в Персидском заливе.

Стремительно растет важность тех проливов, через которые проходят огромные танкеры с нефтью. Министерство энергетики США выделило шесть «важнейших точек нефтяного транзита», через которые в день провозится примерно 30 млн. баррелей нефти, что составляет примерно 40 процентов потребляемой в мире нефти в целом. Первый — Ормузский пролив, выход из Персидского залива в Индийский океан — 15, 4 млн. баррелей в день (мбд). Второй по важности пролив — Малаккский (между Малайзией и индонезийским островом Суматра), соединяющий Индийский океан и Южно-Китайское море (9, 5 мбд). Третий стратегически важный пролив — Баб-эль-Мандеб (между Йеменом и Эритреей) у входа в Красное море (3, 3 мбд). Четвертый — Суэцкий канал, соединяющий Красное море со Средиземноморским (3, 1 мбд). Пятый — Босфор, соединяющий Черное море со Средиземноморским (1, 7 мбд). Шестой — Панамский канал, связывающий Атлантический и Тихий океаны (0, 6 млн. баррелей в день). (Для Японии наиболее важен район Южно-Китайского моря; для Западной Европы — Суэц.)

Стратегия Вашингтона

Недавно раскрытые документы Совета национальной безопасности США показывают, какую невероятно большую роль сыграло стремление администрации Г. Трумэна контролировать нефтяные богатства Персидского залива в начале «холодной войны». Американцы — документ NSC 26/2 за 1949 г. — планировали даже применение на Ближнем Востоке «радиологического» оружия.

В долгие годы «холодной войны» вопрос о доступе к главным (для экономики) ресурсам планеты был волею логики борьбы отодвинут на второй план. И лишь теперь, когда Америка осталась единственной сверхдержавой, подлинным гегемоном мирового развития, проблема конечных земных ресурсов заняла первое место в списке приоритетов американского руководства. Внешнеполитическая и военная машина США всей своей мощью развернулась к сырьевым источникам, питающим могучую экономику Запада.

На слушании по своему утверждению в ранге государственного секретаря У. Кристофер — уже после окончания «холодной войны» — заметил, что будет «продвигать дело экономической безопасности Америки с такой же энергией и стойкостью, с какой мы вели „холодную войну“ (выделено самим Кристофером). Правительство США сделало экспансию внешней торговли и инвестиций стратегической внешнеполитической целью Америки, что, в частности, сказалось в оказании давления на партнеров и потенциальных конкурентов. Кредо американского правительства: «Наши экономические интересы и интересы нашей безопасности связаны между собой неразделимо». «Современный поворот внимания к ресурсам, — пишет М. Клэр, — представляет собой более чем поворот к прошлому; более всего этот поворот отражает растущую важность индустриальной мощи и экономических компонентов безопасности».

Выраженное на государственном уровне приравнивание интересов экономики к соображениям безопасности неизбежно повысило интерес мощных американских компаний к конечным земным ресурсам, ибо без постоянного и гарантированного потока природного сырья самая могучая экономика мира рискует замедлить свой бег. Особое значение имеет поток, нефти и газа. «Процветание нашей экономики зависит от стабильности в ключевых регионах, с которыми мы торгуем, которые импортируют товары критической важности, такие, как нефть и природный газ».

После окончания «холодной войны» военно-морской флот США переориентировался на охрану морских коммуникаций страны, тех океанских путей, которые связывают экономику США с общемировой. Адмирал Мэхен снова стал релевантен, об этом заявили новые идеологи Америки.

Сразу же после событий 11 сентября 2001 г. президент Буш призвал к большей независимости Соединенных Штатов от импорта нефти — всем было ясно почему, все знают, откуда течет этот поток. Двигаясь в собственном направлении, Саудовская Аравия неофициально заявила, что американские военные больше не являются желанными на Аравийском полуострове (о чем сообщила газета «Вашингтон пост» 17 января 2001 г.). Эр-Риад открыто осудил позицию Вашингтона в палестино-израильском конфликте и начал активное давление в пользу подъема цен на свое стратегическое сырье.

Вашингтон внимательно следит за стратегическим треугольником Персидский залив — Каспийский бассейн — Южно-Китайское море. В этом треугольнике добываются 74 процента мировой нефти, и «обойти» его мировому гегемону никак нельзя. Политические амбиции, религиозные распри, стремление овладеть колоссальными нефтяными богатствами владеют этим регионом начиная с 1908 г., когда в Иране были обнаружены первые большие месторождения нефти. Ныне американские официальные лица выступают за американское военное присутствие в регионе и готовы применить силу в случае посягательств на нефтяные богатства региона.

Военная машина США весьма отчетливо воспринимает эти сигналы политического руководства. Здесь понимают, что «тогда как дипломатия и экономические санкции могут быть эффективными в реализации некоторых экономических целей, только военная мощь может обеспечить постоянный поток нефти и других критически важных материалов из отдаленных регионов планеты в случае кризиса или войны. В качестве уникального средства обеспечения экономической безопасности нации вооруженные силы (США) начали систематически увеличивать свой потенциал защиты потоков наиболее важных сырьевых материалов».

Немудрено, что американцы не имеют желания покидать военные базы, созданные на территории Саудовской Аравии в 1990 г. в ходе войны в Персидском заливе, хотя стоимость содержания американских войск здесь значительна — 60 млрд. долл. в год. Вашингтон, безусловно, хотел бы владеть долей контроля над Саудовской Аравией.

Генерал Бинфорд Пей, командующий американскими войсками в Заливе, так определил свою линию поведения в конгрессе США: «Опыт говорит нам, что враждебные нам лидеры уважают лишь военную силу». Уже в 1995 г. помощник министра обороны США Дж. Най объявил, что Америка «будет готова защищать жизненно важные американские интересы в данном регионе — односторонне, своими собственными силами, если это потребуется». А глава центрального командования США (отвечающего за Ближний Восток и Персидский залив) генерал Э. Зини сказал на слушаниях в американском конгрессе в 1999 г., что «американская жизненная заинтересованность в Персидском заливе имеет долговременный характер… Соединенные Штаты должны иметь свободный доступ в этот регион, где наличествуют 65 процентов мировых нефтяных запасов».

Американцы предполагают три типа угроз своему доминированию. 1) Ирак снова наносит удар по Кувейту и Саудовской Аравии; 2) Иран закрывает пролив Ормуз; 3) в Саудовской Аравии происходит революция. Вооруженным силам США поставлена задача в случае необходимости совладать со всеми тремя кризисами одновременно. Свою стратегию американцы построили достаточно просто: опираться на Турцию, Саудовскую Аравию, Кувейт, Иорданию, Бахрейн и ОАЭ; противостоять Ираку и Ирану. Главные военные опорные пункты — 27 военных баз в Турции (самая важная — Инджерлик), база Дахран в Саудовской Аравии, одна американская бригада в Кувейте, вторая в Катаре.

Разумеется, речь идет о «нормальном» положении — до обострения зимой — весной 2003 г. — когда в регионе были размещены 65 тысяч американских войск, когда в Персидском заливе уже стояла армада американских судов, частью которой являлись два авианосца. В последующем численность американских войск была доведена до четверти миллиона военнослужащих (плюс 30 тысяч союзников-англичан). Число авианосных соединений дошло до шести (половина общей численности американских авианосцев). Противоракетные комплексы «Пэтриот» готовы снять любую блокаду Ормуза. В Эр-Рияде американцы фактически содержат огромные силы безопасности, страхующие саудовскую династию. 57-тысячная национальная гвардия полностью вооружена американцами. (Еще в 1981 г. президент Рейган объявил, что США «не допустят» инсургентам свергнуть саудовскую династию.)

И исламский фундаментализм желает воспользоваться энергетической зависимостью Запада. Американская военно-воздушная база Дахран, размещенная на Аравийском полуострове, оскорбляет чувства тех, для кого хадж в Мекку и Медину является самым важным событием жизни. Согласно опросу лета 2001 г., палестинская проблема является «наиболее важной взятой отдельно» проблемой для 63 процентов жителей Саудовской Аравии, и примерно столько же арабов этого королевства выразили свое недовольство американским военным присутствием. В сентябре 2001 г. в Нью-Йорке и Вашингтоне обнаружилась страшная степень решимости воинов джихада и в США (как формулирует известный аналитический центр — Брукингский институт), «напряженность в отношениях между Соединенными Штатами и Саудовской Аравией вызвала стремление освободиться от зависимости от потока ближневосточной нефти».

Важным средством влияния Соединенных Штатов стала продажа оружия странам региона. За период после 1990 г. Вашингтон продал своим союзникам в регионе вооружений более чем на пятьдесят млрд. долл. Были проданы самолеты Ф-15 и Ф-16, танки М-1 «Эбрамс», атакующие вертолеты «Апач», антиракетные комплексы «Пэтриот». США продали ОАЭ самую последнюю модель истребителя Ф-16 — более совершенный, чем находящийся на вооружении армии США. Это самый большой в истории трансфер вооружений.

Все это обеспечило американское доминирование в Персидском заливе — самой важной кладовой мира. И нетрудно предположить сохранение этой стратегии на все первые десятилетия XXI века.

США и Каспий

Стратегический интерес Соединенных Штатов к Каспийскому региону впервые был определенно выражен государственным департаментом в апреле 1997 г. — в специальном докладе конгрессу. В нем говорилось, что США, как главный в мире потребитель энергии, имеют прямой интерес в «расширении и диверсификации» мировых энергетических запасов. Причем интерес не только экономический, но и стратегический, касающийся области безопасности страны. Вероятие неожиданного прекращения движения традиционных потоков энергетического импорта настоятельно требует «содействовать быстрому освоению каспийских энергетических ресурсов для укрепления безопасности Запада». Через три месяца, выступая в университете Джона Гопкинса (21 июня 1997 г.), заместитель государственного секретаря С.Тэлбот заявил об исключительной американской заинтересованности в независимости и стабильности центральноазиатских республик. «Для Соединенных Штатов чрезвычайно важно, чтобы американские нефтяные компании получили доступ к региону, где расположены не менее 200 млн. баррелей нефти». Через десять дней, 1 августа 1997 г., президент Клинтон детально обсудил эту тему в беседе с Гейдаром Алиевым, президентом Азербайджана. Американский президент демонстративно пообещал президенту Алиеву поддержку любых планов экспорта азербайджанской нефти на Запад. Клинтон: «В мире растущих энергетических запросов наша нация не может позволить себе полагаться в энергетическом обеспечении на единственный регион».

Это никогда не бывает случайным словосочетанием у американцев. Когда президент Соединенных Штатов заявляет, что на кону безопасность страны, это фактически означает, что правительство страны практически готово, борясь за свои права, применять силу. Заявление Клинтона не могло быть воспринято легковесно. Через полтора месяца после встречи Клинтона с Алиевым начались военные учения «Центразбат-97» — демонстрация того, что Каспий представляет жизненный интерес для США. Так глубоко в просторы СНГ американцы еще не забирались. Теперь они демонстрировали и волю и решимость. В то же время заместитель помощника государственного секретаря Келлехер и генерал Шихан сопроводили американские войска на учение в Казахстан.

Вторые учения Центразбата прошли в сентябре 1998 г., когда несколько сот американских солдат прибыли из Форта Драм (штат Нью-Йорк) в Ташкент, а затем на базу в Северную Киргизию. В 1999 г. командование подготовки и доктрин создало компьютерную модель Каспийского бассейна для опробования различных сценариев вмешательства вооруженных сил США в дела региона. Речь на американо-азербайджанских переговорах зашла о создании военной базы в Азербайджане.

Инерция созданного процесса требует от США установления особых военных отношений с центральноазиатскими странами на территории прежнего Советского Союза. Во всем объеме встает техническая проблема транспортной связи США с регионом. Произошло нечто важное. США руководствуются сугубо эгоистически-национальными геостратегическими интересами. Впервые нынешние союзники по Антитеррористической коалиции оказываются соперниками, находясь плечо к плечу.

В этом плане стоит обратить внимание на оценки собственно американских специалистов: «Стремясь к ослаблению зависимости Запада от Персидского залива, американские лидеры обратили огромное внимание к проблеме использования ресурсов Каспийского моря. Вашингтон увеличил свои военные возможности в данном регионе. Это, в свою очередь, немедленно вызвало озабоченность Москвы, которая рассматривала этот регион как традиционную сферу своего влияния. Российские лидеры также прилагают усилия к тому, чтобы обеспечить поток нефти и газа по российским нефте — и газопроводам. Сцена определилась для долговременной силовой борьбы между Соединенными Штатами и Россией». При этом исследователи отмечают, что речь идет не только об экономических выгодах, но о геостратегических соображениях. В современной ее форме борьба представляет собой «наступление западных интересов, встречающее русских, ведущих арьергардные бои на своем собственном прежнем заднем дворе».

За период 1998 — 2003 гг. Соединенные Штаты оказали восьми прикаспийским государствам фантастическую помощь — более миллиарда долларов. Более всего получила Грузия (300 млн.), которую Вашингтон считает ключевым игроком. Министерство обороны США оказало помощь в модернизации грузинской армии. Особенное внимание было уделено защите нефтепроводов. То же внимание к энергетике характерно для отношения Вашингтона к Казахстану и Азербайджану (последнему оказала значительную военную помощь союзная с США Турция). Казахстан, в частности, получил от Америки скоростное морское судно для укрепления своего влияния на Каспии. Президент Назарбаев подписал с американским правительством соглашение об обмене офицерами и регулярном военном контакте. Так США становятся «не совсем чужой» силой на Каспии. Представитель Совета национальной безопасности США открыл смысл происходящего так: «Разбить монополию России на контроль над транспортировкой нефти из каспийского региона». В настоящее время и США и Россия стремятся укрепить свои военные позиции в данном регионе.

Двух обстоятельств — соперничества Москвы и Вашингтона, а также стремления местных режимов извлечь максимум из этого соперничества достаточно для дестабилизации обширного региона. К этому следует добавить собственные интересы Турции и Ирана, общий социальный крах в регионе, усиление межэтнической розни. В результате немалое число специалистов, в частности профессор М. Б. Олкотт (Колгейтский университет, США), предрекают агрессивную борьбу за энергию Каспийского бассейна, «создание зоны нестабильности и кризиса, которая может простираться от Черного моря до Индийского океана, от Уральских гор до бассейна реки Тарим в Китае». Еще более откровенен М. Клер: ни США, ни Россия «не могут контролировать социальное и политическое развитие каспийского региона, не могут предотвратить порывов насилия. В результате они могут оказаться в ситуации, когда их жизненно важные интересы окажутся под угрозой и единственным способом решения проблемы будет прямое военное вмешательство. Именно таким путем ход событий в Каспийском бассейне может создать условия для широкомасштабного конфликта в регионе».

Со времени Второй мировой войны Соединенные Штаты вытеснили Британию с положения гегемона в областях основных энергетических ресурсов мира. Ныне многие просто забыли, что прежде Британия была более влиятельна, чем США, в таких «драгоценных» с точки зрения энергетики местах, как Венесуэла, Нигерия, Аравийский полуостров, полуостров Апшерон, вся зона Персидского залива. Венесуэлу американцы «вернули» при президенте Теодоре Рузвельте, в Нигерию и Бруней вошли после деколонизации; в Баку американцы вошли не в далеком 1918 г., а почти столетием позже.

Противостояние в Персидском заливе тоже началось не сразу, а со строительства лендлизовских баз для СССР в 1942 г. Союзники и противники США в данном регионе прошли значительный эволюционный и революционный путь. Скажем, Иран проделал путь от главного союзника США в регионе до главного антагониста. Дело осложняет и обостряет фактор уже обозначившейся конечности земных ресурсов. Соединенные Штаты могут ввести в зону влияния Ирак с его десятью процентами мировых запасов нефти. Но уже соседний Иран представляет собой гораздо более сложную задачу. Потенциальные объекты экспансии начинают учиться страшному уроку: прежде чем бросаешь вызов единственной сверхдержаве, обзаведись оружием массового поражения — как мы сейчас видим, уважают лишь сильного, ему, как Пакистану и Индии, позже прощают переход в другой силовой класс.

Конечность ресурсов бросает вызов человеческим способностям решать технические задачи. Но пока массовое опреснение воды и искусственный синтез бензина далеки от практического решения, а значит, битва за ресурсы — условие выживания и прогресса — грозит стать реальностью начавшегося с силовых акций века. Америка может возглавить всемирные усилия по рациональному использованию ресурсов планеты. Если же она будет поступать подобно образу действий, продемонстрированному в ходе подписания, обсуждения и ратификации протокола Киото, то ее ждут трудные времена. Речь идет об экономическом выживании миллиардов людей, что не прихоть в условиях значительного упрощения процесса вооружения оружием массового поражения. Негативное отношение Вашингтона способно создать могущественную коалицию держав, готовых многое отдать за доступ к средствам экономического подъема.