Американский плохиш

Когда Крису исполнилось три года, мы устроили небольшую свадьбу. Джоел усыновил Криса, и тогда всё показалось идеальным. Конечно, шесть лет назад я не знала, что Джоел погибнет в аварии, а Мак вернётся в Колорадо.

Может, мама сможет присмотреть за Крисом, пока я буду разбираться со всем этим дерьмом в школе? Я морщусь от мысли о том, что придётся просить свою шестидесятипятилетнюю маму присмотреть за моим ребёнком, который истощает меня в мои двадцать с хвостиком. Хотя, моя сестра до сих пор живёт с ней, так что это не будет выглядеть так, будто я бросаю её на съедение волкам. Кроме того, Крису может помочь строгое воспитание, которое помогло вырасти мне.

Так. Стоп!

— Кто такая Ханна? — имя, которое мой сын обронил ранее, теперь плавает на поверхности моих бурлящих мыслей.

Крис смотрит перед собой на машину, и улыбка а-ля Мак проявляется на его лице.

— Она, эм… дочь мистера Вона, — признаётся он, глядя вверх на меня из-под козырька своей кепки.

Я проглатываю улыбку. Не хочу поощрять его, но я знаю, что уже слишком поздно. Я прыскаю со смеху, и хохот вырывается из моего горла, пока я трясу головой. Если я не посмеюсь над этой смехотворной сделкой, которую заключила, я умру.

Каков отец, таков и сын.

Господи, помоги мне.

Глава 13

Мак

2014

— Ладно, не забывай, что ты ещё не можешь на нём ровно стоять, и я также не хочу, чтобы ты пускался в полноценный бег, — Лорен до сих вычитывает мне мораль. Она всё утро притворяется, что между нами ничего нет, кроме отношений пациент-медсестра.

Вот чего мисс Профи не понимает, так это того, что я видел, как её взгляд облизывает каждый дюйм моего тела. Также я заметил, как её глаза были прикованы к выпуклости в области моего паха. Может ей, своим маленьким шоу и удаётся одурачить персонал, но я потерял ногу, а не зрение. Ей придётся лучше стараться, чтобы пустить пыль в мои бледно-голубые глаза.

— Просто трусца, я понял, — перебиваю я, и она дерзко смотрит на меня. Я знаю, что она ненавидит, когда я вот так отшиваю её, но я чертовски долго ждал, чтобы получить этот опорный протез из углеволокна, чтобы плестись в заднице и слушать инструкции о том, как бегать.

Я знаю, как бегать.

— Да, просто трусца, — упрямо отвечает она, завязывая двойным узлом ярко-голубые шнурки на своих кроссовках. — И я помогу тебе сделать первый прыжок, чтобы ты мог сказать мне, есть ли у тебя с этим проблемы, ладно?

Я спрыгиваю в лавочки, и меня удивляет пружинящее свойство протеза. От такого маленького движения я уже чувствую себя легче и быстрее, а я ещё даже шагу не сделал.

— Понял, — прикладываю три пальца к брови, и лениво салютую, когда у неё на носу появляются эти мелкие морщинки отвращения, пока она, глядя на меня хмурится. Её нижняя губа покрыта блеском для губ, и из-за чего она кажется слегка выпяченной.

Боже, как же я хочу потянуть эту губу зубами и слегка прикусить её. Я хочу почувствовать жар её дыхания на своей коже, когда заставлю её выкрикивать моё имя. Мне кое-как удаётся оторвать от неё взгляд, вернуть его к беговой дорожке и решить, что я пущу эту накопленную энергию на небольшую пробежку вместо того, чтобы думать о круглой сексуальной попке Лорен, которую она нарочно выставляет в своих штанах для йоги. Или её полные торчащие сиськи, которые едва ли помещаются в её коротком топе.

Как я уже говорил, она не одурачит меня своим притворством.

Даже если я дождаться не могу своего первого забега на протезе, я отстаю от Лорен всего на чуть-чуть. То есть, нет ведь смысла в том, чтобы выпускать такой сладкий вид из поля зрения? Когда я ушёл в армию, ей оставалось лишь несколько месяцев до совершеннолетия. Я помню её восемнадцатилетней — она была неописуемо красивой, даже когда её тело ещё было вытянутым и немного странным.

Теперь, когда ей двадцать восемь, она напоминает богиню. Её телосложение обрело изгибы, из-за которых даже пастор готов сломать себе шею, лишь бы посмотреть на неё ещё раз. Тяжело сконцентрироваться, когда всё, о чём я могу думать, это насколько нам лучше будет в постели теперь, когда у обоих есть немного опыта за плечами.

Пока мы стоим рядом на беговой дорожке, Лорен вытягивает руки позади себя для самой ненужной растяжки. Знаете, мышцы и так неплохо расслабляются после бега. И что дальше? Йога в позе собачки? Это ведь самый практичный способ растянуть её ноги, разве нет? Несмотря на это, я впитываю её шоу с выставленными сиськами, которые она суёт мне, когда выгибает спину.

Я не до конца уверен, в чём состоит её игра. Мне предельно ясно, что она хочет, чтобы я её заметил. И, ну, это в своём списке она может отметить галочкой как «сделано». Сделано, и ещё раз сделано! С другой стороны, она отстранённая и холодная со мной. Я не могу решить, хочет ли она насладиться случаем, или ей всё ещё нужно пространство после того, как она год назад потеряла своего мужа.

Хватит парить себе этим мозг. Если она хочет, чтобы я бегал вокруг неё кругами, пока она получает из этого какой-то извращённый кайф, я просто здесь на дорожке дам ей почувствовать привкус её же пилюли.

— На старт, внимание, вперёд! — выкрикиваю я, и срываюсь в бег широким шагом.

— Мак! Я сказала «трусцой» — кричит она позади меня, и раздражение сочится в каждом её слове. Я слышу топот её ног по дорожке, пока она пытается меня догнать. Моя биологическая нога и протез отрываются от дорожки, соревнуясь с биением моего сердца, чтобы понять, что может работать быстрее. Сладковатый запах ветхости доносится до моего обоняния, и я вдыхаю полной грудью. Это напоминает мне о том, что не каждая смерть — болезненна и ужасна, иногда она может быть прекрасной.

Внезапно Лорен вырывается вперёд, вырывая меня из мыслей и давая мне новый стимул — победить.

Прижимаю локти к бокам, чувствую, как мышцы на моих бёдрах подёргиваются, как и пульс, когда я начал развивать скорость, чтобы догнать её. Прохладный весенний воздух клубится вокруг меня облачками пара, когда я уже почти наступаю ей на пятки. Нет ни единого шанса, чтобы я так легко проиграл ей.

Я скучал по бегу. Мне нравится фокусироваться на единой миссии. Война, мои люди, моя нога… Всё это отходит на самый дальний план, когда моё внимание сосредотачивается на одной-единственной вещи — беге. Он напоминает мне те дни, когда, будучи детьми, мы с Лорен по утрам последние двести ярдов нашей дороги в начальную школу бежали. Рюкзаки хлопали нас по спинам, несмотря на предупреждения наших матерей не испачкаться. Тогда моя жизнь была простой, украшенной яркими цветами и узорами эмоций, которые, как оказалось, смываются с годами.

Её обтянутая спандексом попка подпрыгивает, когда ноги касаются земли. Это гипнотизирует. Я наслаждаюсь видом ещё с минуту прежде, чем поравняться с ней. Она через плечо бросает на меня взгляд, и я у меня перехватывает дыхание. Не потому, что я выдохся, а потому что после того, как мы снова увиделись, она впервые улыбнулась. Как я вообще ушёл от этой улыбки? Одна вещь понятна наверняка: я не сделаю эту ошибку дважды.

Внимание Лорен возвращается к дорожке, и я концентрируюсь на том, чтобы её опередить. Я набираю в лёгкие побольше воздуха, и вырываюсь вперёд. Мы идём плечо к плечу, и я могу в потоках воздуха почувствовать её запах.

— БУМ!!!

Звук самодельной бомбы наполняет воздух, и ужас сковывает моё сердце.

— Берегись!

Инстинктивно, я набрасываюсь на Лорен, толкая её на землю, и, словно одеялом накрываю её тело своим.

— Какого хера? — кричит она, когда падает на дорожку.

Я прижимаю свою голову рядом с её, пряча подбородок над её плечом, и крепко удерживаю её. Дорожка трансформируясь исчезает, и вокруг меня появляется песок. Я вижу, как металлические обломки, грязь и части тела взлетают в воздух вокруг нас, пока я закрываю гудящие уши.

— Мак? Мак! Мак!!! Какого хера ты делаешь?!

Я медленно моргаю, и сцена превращается в весну в Колорадо. Гудение постепенно растворяется и исчезает, и вместо него я слышу щебет птиц на ветках деревьев. Лорен подо мной выглядит так, будто не может понять, напугана она или в ярости. Её рот искривлён, а глаза широко распахнуты.

— Мак, что ты делаешь? — снова спрашивает она, но в этот раз страх уходит из её голоса, и вместо него я слышу в нём острые ноты злости.

Я понимаю, что лежу на ней, а её ноги обхватывают мои. Грудь вздымается под моей грудью. Своим членом я чувствую жар её киски. Внезапно, Афганистан кажется сценой из прошлой жизни.

— Прости, я сорвался, — лгу я. — Думаю, я пока не готов ко всем этим гонкам на такой штуковине, — указываю я на свой углеродный протез.

Лорен прикусывает губу и, медленно кивая, мрачно смотрит мне в глаза. Я не уверен, попадётся ли она на извинение, но прямо сейчас она немного занята. Я чувствую, как бешено бьётся её сердце под рёбрами Она изучает моё лицо, будто хочет поцеловать.

— Всё в порядке, — бурчит она. Я чувствую, как она скользит бёдрами вверх по моим. Движение едва заметное, но бесконтрольное. Мой член, когда к нему приливает кровь, пульсирует. Она до сих пор не сделала ни одной попытки сбросить меня и не сказала ни единого слова, чтобы я сдвинулся.

Я наклоняю голову, намереваясь губами прикоснуться к её губам, пока чуть сильнее прижимаюсь к ней своим членом. Она издаёт мягкий стон, и закрывает глаза. Для меня это слишком. Я набрасываюсь на её губы жарким поцелуем. Мягко лизнув её по нижней губе, быстро нахожу её собственный. Нам едва ли удаётся прервать поцелуй, когда на уровне талии её штанов для йоги я рёбрами чувствую вибрацию.

Я отстраняюсь назад. Её телефон. Нахер её телефон. Я хочу спустить эту майку и облизать эти идеальные сиськи, пока она содрогается для меня, умоляя сделать её своей. Я хочу трахнуть её маленькую узкую киску и прижать этот вибрирующий телефон к её клитору, пока она не кончит.

— Мак, мне нужно ответить. Тебе нужно слезть. — Ни одно слово не прозвучало убедительно, будто она спрашивает вместо того, чтобы потребовать.

— Ты уверена?

Глава 14

Лорен

2014

Я не уверена.

Ни в чём.

Не уверена, почему лежу на земле, с диким желанием, чтобы Мак сорвал с меня одежду и отымел при свете дня. Не уверена, почему я вообще здесь оказалась. Я слышала, как на дороге затормозила машины, а потом Мак прижал меня к траве на обочине беговой дорожки.

Он сказал что-то о потере контроля над своим протезом, но мне на самом деле хочется, чтобы он потерял ещё больше контроля. Я хочу почувствовать мягкий жар его рта каждым дюймом своего тела. Хочу, чтобы его губы вернулись назад к моим. Хочу, чтобы мои пальцы переплетались с его, пока его наливающаяся эрекция, которую я чувствую местом между ног, напоминает мне, что это за чувство — быть как следует оттраханной.

Его глаза заставляют меня замереть на месте. Я бы не сдвинулась, даже если бы он не лежал на мне. Даже Джоел никогда так на меня не смотрел. Мак — единственный мужчина, который был способен заставить мою кожу гореть от желания, чтобы он к ней прикоснулся.

Мой пояс до сих вибрирует, будто у меня там сумка со злыми шершнями, которых нельзя проигнорировать. Туман моей мечты рассеивается, когда на меня вновь обрушивается реальность. Мне нужно встать. Нужно ответить на звонок. Нужно вернуться назад на беговую дорожку.

— Он снова звонит. Мне на самом деле нужно ответить, Мак, — в этот раз, когда я снова обретаю способность чувствовать, мой голос чёткий. Он не пытается убедить меня в обратном. Он бы этого и не сделал. Вместо этого, Мак скатывается набок и встаёт рядом, протягивая руку, чтобы помочь мне встать на ноги.

Такой джентльмен.

Типа.

Я стряхиваю грязь и травинки с задницы, и смотрю вверх на больницу. Надеюсь, никто из других сотрудников не видел наш маленький инцидент. Не уверенна, смогу ли я объяснить это кому-то. Не уверена даже, как объяснить это самой себе.

Мак ухмыляется мне, и пытается собраться:

— Не переживай, Лорен. Никто ничего не видел, — отвечает он на мой немой вопрос. Даже спустя все эти годы, он будто может читать мои мысли. — Кроме того, даже если бы и видел, просто скажи им, что я сорвался и мне тяжело вернуться в реальность. Невелика беда, — он равнодушно пожимает плечами.

Моё сердце пропускает удар от такого равнодушия. Я не ожидала, что Мак встанет и открыто признает, что он любит меня или что-то в этом роде, но я думала, что наш поцелуй был большим, чем «невелика беда».

Настойчивая вибрация моего телефона у моего живота снова напоминает мне о том, что у меня нет времени, чтобы оставаться здесь и анализировать то, что происходит между мной и Маком. Я вытаскиваю телефон из-под резинки своих штанов и вижу номер сестры Челси. До того, как я успеваю провести пальцем по экрану, вибрация прекращается и её номер исчезает.

Внезапно выскакивает история пропущенных звонков, и я вижу, что она уже пыталась дозвониться до меня пять раз за последние пятнадцать минут. Ого. Как я это пропустила? Вот оно воздействие, которое Мак на меня оказывает. Когда он смотрит на меня, время перестаёт существовать. Когда он прикасается ко мне, даже если споткнулся на своём протезе, всё в мире исчезает.

С тех пор, как мы были маленькими и невинными детьми, меня тянуло к Маку, как волны океана тянутся к луне. Теперь, когда мы повзрослели, эти волны быстро превращаются в цунами, и меня гигантской волной либо накроет с головой, либо смоет в океан.

Бзззззззз. Моя рука дрожит, когда телефон снова начинает звонить, возвращая меня в реальность. Это снова Челси. Происходит что-то серьёзное. Надеюсь, с мамой всё в порядке! Веду пальцем по экрану, и затыкаю ухо пальцем другой руки, чтоб чётче слышать. Не то, чтобы от Мака было много шума. Он не издал ни слова. Отвлекает само его присутствие, так что мне нужно приводить в порядок свои чувства.

— Алло?

— Лорен? О, слава Богу, я до тебя дозвонилась. Я звоню тебе уже двадцать минут! — она звучит запыхавшейся.

— Прости, не могла ответить прежде, — лгу я. — Что происходит? С мамой всё в порядке?

— С мамой? Да, она в порядке. Нет, дело не в маме. Слушай, тебе нужно приехать сюда прямо сейчас! Это Крис. Нет, не приезжай домой. Это глупо, просто езжай и забери его…

— Крис? — я почти забыла, что мне нужно потратить свой обеденный перерыв на поиск другой школы, в которую он может походить до конца года. — Вам с ним тяжело? Скажи ему, что я размещу объявление на Крейглист о продаже его велосипеда, если он не будет вести себя прилично. Я устала от его бреда.

Он любит этот велосипед. Я всегда использую его, как свой щит, когда он слишком выходит из-под контроля.

— Лорен! Послушай меня! Крис недавно ушёл с двумя ребятами. Я сказала маме не отпускать его из дома, но ты знаешь, какая она. Как только я ушла в душ, она его отпустила.

Конечно, она отпустила. Где была эта мягкотелость, когда она растила нас с Челси? У этой женщины не было проблем с тем, чтобы посадить мою задницу на расчёску, когда я ей дерзила, но теперь она отпускает моего исключённого из школы сына с его друзьями.

— Хорошо. Ты знаешь, где он? Я позвоню и скажу ему, чтоб он тащил свою задницу обратно. Он хорошо знает, что так лучше не хитрить. — И что я с ним сделаю? Кажется, он с каждым днём всё больше выходит из-под контроля.

— Да, знаю. Лорен, тебе лучше отпроситься с работы и поехать за ним. Его забрали копы! Крис в тюрьме, — хрипит её голос, пока мой мозг распадается на кусочки.

— В тюрьме? — слова едва ли слышно слетает с моих губ, но Мак всё равно наклоняет голову, и его внимание полностью на мне. — Что значит в тюрьме? Ему девять лет! Что нахер происходит? — теперь я чувствую, как теряю равновесие.

— Лорен, я не знаю, что происходит. Я знаю только то, что Крис ушёл отсюда с группой ребят несколько часов назад. После позвонили копы, и сказали, что родитель должен его забрать. Его оставили в тюрьме, и они выдвигают обвинение.

Обвинения? Тюрьма? Крис не только вышел из-под контроля. Он слетел с катушек.

— Я сейчас туда приеду. Уже еду.

Дерьмо.

Глава 15

Лорен

2014

Челси ошиблась с его местом нахождения. Крис не мотает срок в тюрьме. По крайней мере, пока. Хотя, она не ошиблась в том, что его забрали в полицию. Я останавливаюсь возле полицейского участка Авроры и два раза проверяю наличие кошелька, ключей и телефона в сумке прежде, чем набраться смелости и выйти из машины.

Офицер не захотела обсуждать по телефону то, что меня ждало. Она всего лишь сказала мне приехать и забрать его. По её тону я могу сказать, что она, наверное, думала, что я — стереотип. Всего лишь ещё одна цветная женщина, которая забирает своего сына из участка. Мне интересно, если бы мой сын был чистокровным белым, мне бы всё равно пришлось пережить такое. Мне кажется, сейчас я узнаю, что такого ужасного сделал Крис, что они держат под стражей девятилетнего мальчика. Часть меня уже закипает от негодующей ярости, но вторая продолжает шептать: что если дело не в цвете его рук, а в том, что он ими сделал?

Я нервно открываю большую двойную дверь, ведущую в здание, и иду к офицеру в приёмной. Она не выглядит удивлённой, когда я подхожу к её столу, и приветствует меня с выгнутой бровью.

— Здравствуйте. Я мама Криса Брикмэна. Я здесь, чтобы забрать его. Пожалуйста, — я придерживаю ремень от сумки через плечо, чтобы чем-то занять руки.

Офицер устремляет свои голубые глаза на меня, и уголки её губ опускаются вниз.

— Я поняла.

Она что-то печатает на компьютере, и потом поднимает трубку телефона, не сказав мне больше ни слова.

— Эй, да, мисс Брикмэн здесь, чтобы забрать своего мальчика. Ладно, спасибо, — она кладёт трубку, и продолжает печатать на компьютере, даже не посмотрев на меня. — Вы можете присесть. Лейтенант Роджерс придёт через секунду, — она машет рукой с наманикюренными ногтями в сторону главного выхода, на ряд стульев позади меня.

Я поворачиваюсь и пересекаю этаж. Если эта леди является показателем того, какие на самом деле в этом участке копы, тогда, может, теория того, почему Криса забрали, верна. Прежде чем я успеваю устать от голубых сидений и выглядывания в окно, дверь в холл открывается.

Там стоит чёрный мужчина с выбритой головой и мощной челюстью. Ему едва за тридцать. Он улыбается мне:

— Мисс Брикмэн? Пройдите со мной, пожалуйста. Сюда, — указывает он мне.

Может, и нет.

Офицер Роджерс придерживает для меня дверь, пока я прохожу, и осторожно закрывает её за мной.

— Прямо сюда, — он вытягивает свою руку, будто указатель. — Сейчас Крис сидит с моим партнёром в другом офисе, — он немного опережает меня, и открывает для меня ещё одну дверь. Эта ведёт в маленький офис, в котором есть немного больше мебели, чем просто стол и стулья. — Но, прежде чем мы вам его отдадим, я хотел бы поговорить с вами наедине о том, что сегодня случилось. — И снова, и он вытягивает руку, направляя меня к креслу у стола.

— Конечно. Эммм… он в порядке? Я даже не знаю толком, что сегодня случилось, — я опускаюсь в кресло и наблюдаю за тем, как садится лейтенант Роджерс. Он выглядит таким расслабленным, откидываясь в своём кресле, опустив руки себе на колени. Я могу почувствовать, как моя тревога понемногу тает.

— О, с ним всё в порядке. На нём ни царапины, об этом не волнуйтесь. Теперь я вижу, что вы спешили сюда с работы, — он кивает, видя моё волнение, — так что я не отниму у вас много времени. Причина, по которой мы сегодня задержали Криса, состоит в том, что он и его друзья решили прогулять школу и посвятить день вандализму в магазине «Seven-Eleven» на Гавана Стрит.

Я не говорю ему, что Крис не прогуливал школу, потому что его уже исключили. Не думаю, что это чему-то поможет.

— Что они сделали? — я цепляюсь за надежду, что «вандализм» означает для офицера то же, что и для Криса в принципе. У моего сына одержимость «вишнёвыми бомбами» в общественных уборных?

— Они пробрались в магазин сегодня утром примерно в 10.50. Крис и семеро других ребят. Они начали рвать пакеты с молоком и соком из холодильников, бросая их на пол. Крис пробегал по рядам, и рвал пакеты с чипсами, разбрасывая их по полу. После, когда остальные ребята начали удирать, Крис перевернул стойку с газетами на витрину магазина, разбивая её.

Ладно, это не «вишнёвая бомба». Святое дерьмо. Что с ним происходит? Я открываю рот, но в горле, словно в пустыне, и всё что мне удаётся издать, это щёлкающий звук.

Офицер Роджерс смотрит на меня с сожалением.

— Я вижу, что вы расстроены. Вероятно, это тяжело осознать. Дело в том, что мы поймали всех мальчиков, и допросили их. Очевидно, что в этот раз Крис непросто следовал за толпой, мисс Брикмэн. Из тех сведений, которые мы собрали, этот дебош был его идеей, а другие ребята следовали за ним. Даже работник магазина упомянул о том, что именно ваш сын испортил большую часть имущества и также сам решил разбить окно.

Я пытаюсь представить Криса таким жестоким. Пытаюсь представить, как он не только следует по тропе саморазрушения, он ещё и ведёт за собой свору. Вместо этого я могу думать лишь о том, как два года назад у меня был милый семилетний малыш, который говорил мне, что он меня любит, когда я поправляла его одеяло на ночь. Теперь, очевидно, у меня девятилетний уголовник, который ведёт себя, как двадцатилетний.

— Я не знаю, что сказать. Это, ну… Я знала, что он выходит из-под контроля, но это просто шокирует, — слёзы собираются в уголках моих глаз, и зрение затмевает прозрачным туманом. Я не хочу ломаться прямо сейчас, но моё горло горит, пока я пытаюсь сдержать их.

— Я это понимаю, — лейтенант достаёт салфетку из упаковки «Клинекс» на столе, и передаёт мне. Я едва ли моргаю, шмыгая носом. — Во время нашей беседы Крис упомянул, что его отец умер в прошлом году. Это единственный раз, когда он проявил эмоцию. Я бы хотел предложить Крису походить на сеансы групповой терапии здесь, в городе, которые проводятся специально для мальчиков, которые потеряли одного из родителей. Думаю, это изрядно поможет ему справиться с эмоциями с помощью умозаключений, и увидеть, что он не единственный, кто скорбит о потере.

— Это дорого? Я имею в виду, я постараюсь организовать это, но сейчас я не уверена… — мои мысли начинают кружиться по спирали, когда я начинаю подсчитывать, как сильно я залезла в кредит.

— Нет, это бесплатно. Я свяжусь с координатором программы и порекомендую Криса по общественной программе. Таким образом вам это ничего не будет стоить. Также, если вы согласны на это, я могу использовать эту сделку, чтоб предотвратить выдвижение личного обвинения владельца магазина против вас.

— Меня? О, боже мой, у меня явно нет таких денег. — Сама идея быть вовлечённой в судебный процесс раскалывала мою голову надвое. — Нет, конечно, я хочу, чтоб он пошёл. Даже если бы это не касалось возмещения убытков. Я просто хочу ему помочь, — слёзы скатываются по моим щекам, и я быстро поднимаю руку, чтоб смахнуть их салфеткой.

— Я вижу это, мисс Брикмэн. Я думаю, вы почувствуете большую разницу. Крис молод, и у него проблемы, но у него также есть мама, которая очень беспокоится о нём. Я думаю, после групповой терапии вы увидите, как скоро он вернётся. После всей это истории с вандализмом его ждёт большее, чем любого другого ребёнка из их шайки.

— Спасибо вам, это на самом деле для меня очень важно, — хриплю я своим голосом. — Он — мой мир. Я сделаю всё, чтобы вернуть его обратно. Я вам клянусь, до того, как умер его отец, Крис никогда бы и не подумал о том, чтобы сделать подобное. А теперь спорт — единственное, на что ему не наплевать, — я смотрю вверх на него, но офицер Роджерс просто улыбается в ответ. — Единственное, что его волнует, это футбол, а всё остальное — до лампочки. Я всего лишь хочу, чтобы мой прежний ребёнок вернулся, — я снова давлюсь своими словами, когда слёзы снова текут, но в этот раз я не могу их удержать. Дамбу прорывает, и поток отчаяния и тревоги потоками скатывается по моему лицу.

Лейтенант Роджерс терпеливо ждёт, пока я возьму себя под контроль, передавая мне ещё салфеток. Слава Богу, после нескольких долгих вдохов, мне удаётся перестать плакать.

— Спасибо, — бурчу я в пригоршню скомканных салфеток.

— Конечно, — отвечает он с дружеской улыбкой. — Если с вами всё в порядке, я могу отвезти вас в другой участок, чтобы вы могли забрать Криса. — Он не встаёт и не пытается выдворить меня из своего офиса, даже если — я уверена — у него есть другие дела. Вместо этого, он ждёт моего ответа.

— Да, спасибо. Я бы хотела забрать его домой, — я сморкаюсь и выбрасываю горсть салфеток в мусорное ведро возле его стола.

— Отлично, ладно. Следуйте за мной, и помните, мисс Брикмэн, ваш сын столкнулся с очень многим, но ваш маленький мальчик всё ещё там. Не сдавайтесь, и думаю, вы найдёте того ребёнка, по которому скучаете. — Он с нежностью смотрит на меня, и я проглатываю ком в горле прежде, чем встать, и снова взорваться слезами.

— Спасибо, офицер. Я не сдамся.

* * *

— И ты пойдёшь в дом своей бабушки и извинишься перед ней и своей тётей за то, через что заставил их пройти сегодня. Ты понимаешь меня, Кристофер?

Он пожимает плечами, продолжая пялиться в стекло пассажирской двери. Слёзы, которые я пролила в офисе лейтенанта несколько часов назад, кажется, давно испарились от злости.

Проведя большую часть дня в полицейском участке, заполняя формы и бланки для сеансов своего сына в групповой терапии и для его освобождения под моё попечительство, я вроде как переборола порыв плакать.

Я паркую машину на подъездной дорожке дома своей матери. Крис не двигается, до сих пор пялясь в окно.

— Пошли, юноша! Сейчас же! — рявкаю я, но он с такой медлительностью тянется, чтобы отстегнуть ремень безопасности, что это выглядит, как замедленная съёмка.

— Пофиг.

Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Я знаю, что он испытывает меня. Понятия не имею, почему, но это очевидно. Вместо того, чтобы среагировать так, как он того ожидает, я просто вылезаю из машины и жду его снаружи. Я молча молюсь Богу дать мне силы, которые мне нужны, чтобы справиться со своим мальчиком.

Крис с неохотой присоединяется ко мне, и мы по короткой дорожке идём к крыльцу маминого дома. Прежде, чем у меня появляется шанс постучать в дверь, её распахивает моя сестра. Челси стоит в проходе.

— О, божечки! Ма! Это Крис и Лорен. Ты в порядке, Крис? Лорен, что случилось? Я так рада, что вы дома! — тараторит она, блокируя вход в дом.

— Уже всё улажено. Покамест. Не хочешь впустить нас? — я вежливо намекаю ей убраться с дороги. Крис, наоборот, протискивается мимо неё, как полузащитник на футбольном поле.

— Крис! Извинись перед Челси сейчас же. А не отталкивай её в сторону.

— Прости, — он закатывает глаза. Я чувствую, как по моей спине к шее поднимается жар, когда я пытаюсь усмирить пламя ярости, которое во мне бушует.

Моя мать входит в гостиную, и тревога омрачает её бронзово-коричневое лицо.

— Оу, Кристофер! Я так рада, что ты вернулся. Ты меня действительно напугал сегодня. О чём ты думал?

Крис просто пожимает плечами, отказываясь смотреть на кого-либо из нас.

— Очевидно, он думал о том, что он и его друзья должны пойти в «Seven-Eleven» и развлечься так, чтобы их арестовали копы. Они сказали мне, что, если бы в штате Колорадо минимальный срок для проступка несовершеннолетнего был меньше десяти лет, Крису выдвинули бы настоящее обвинения уже на месте. К счастью, они заключили с нами сделку, так что мне не придётся выплачивать ущерб, который он нанёс. Например, за разбитую витрину. — Мама и Челси резко набирают воздух ртом.

— Кристофер! — перебивает мама.

— Да, так что, если он отправится на групповую терапию в городе, полиция, вроде как, опустит это.

— Ого, солнышко, что с тобой происходит? — Челси с любовью поглаживает его по голове.

— Оставь меня в покое! — Крис сбрасывает её руку со своей головы.

— Кристофер! Сейчас же извинись, — я едва ли не рычу слова сквозь стиснутые зубы.

Крис драматично вздыхает.

— Прости. Мне тааааак жаль. Прости за то, что я живой, ладно? Этого ты хочешь? Ты можешь прекратить быть такой сукой?

Кожу покалывает от ярости, и мозг застилает красным. Свободной рукой я отвешиваю ему подзатыльник, и все в немой тишине пялятся на меня. Я никогда прежде не била своего сына. Никогда. Это единственное, чего я никогда не делала.

— Я ненавижу тебя! — хрипит Крис, и как вихрь проносится через входную дверь, направляясь к машине. Хлопает пассажирская дверь, и я взрываюсь рыданиями.

— Эй, всё в порядке. Мне стоило самой хлопнуть по этому поганому рту. Он успокоится, не кори себя, — мама обнимает меня, и я плачу у неё на плече.

Я не знаю, что делать. Будто, каждый проходящий день только увеличивает расстояния между мной и моим сыном. Я даже не знаю его больше.

Я теряю его.

Глава 16

Мак

2014

Эхо разносится по лестнице, когда я преодолеваю ещё один пролёт. С каждым шагом мой протез громко стучит по бетону, не смотря на все мои попытки ступать тихо. Я хочу, чтобы, когда я иду, звук шагов моей искусственной ноги звучал так же, как и настоящей. Я не прекращу практиковаться, пока не перестану их различать. Это не потому, что мне стыдно.

Даже не рядом.

Я потерял ногу, чтобы двое мужчин могли жить. Я мог бы назвать это честным обменом. Нет, это не позор. Дело в том, что я не хочу, чтобы кто-то, глядя на меня или слушая меня, знал, что я ношу протез. Я не хочу постоянно отвечать на их расспросы и ещё хуже видеть их жалость к себе. Когда я резко останавливаюсь, то понимаю, насколько жёстко болят брюшные мышцы. Когда я успел превратиться в такого старика? Я закидываю руки за голову, и, закрывая глаза, прислоняюсь к прохладной стене. Помню, когда впервые попал в Вест-Поинт, я мог утром промаршировать десять миль с шестифунтовым рюкзаком за спиной, отправиться в спортзал днём, и всю ночь вытрахивать мозг своему «развлечению» недели. Зайчик-энерджайзер казался киской по сравнению со мной. Грёбаный розовый зайчик.

К слову о стариках, интересно, как там Камерон Армстронг? Когда я отправился в Винтер Рид заново учиться владеть своим телом, он сдержал своё слово. Он не возобновил свой контракт в армии, и вместо этого пошёл в университет Колорадо. Когда я, делая первые шаги, впервые учился ходить с помощью протеза, Армстронг отправил мне имейл. Он поблагодарил меня за то, что я сделал, и за его спасённую жизнь. Он поставил меня в известность о том, что ему удалось стать квотербеком «Быков». Он даже позволил себе излишнюю сентиментальность в конце, когда сказал, что у него никогда не было брата, но он понял, что я был его братом, не только по роте, но и по крови. Его имейл был милым, продуманным и необычно чувственным.

И меня это нахер вывело из себя.

Вместо того чтобы радоваться известию о его счастливой жизни, меня разъедала зависть. Вот где я: покрываясь потом, пытаюсь снова научиться ходить, как сраный младенец, а ему выпала возможность стать звездой футбольной команды колледжа. Да, это даже завистью назвать мало.

На самом деле, мне стоит уважать его. Дать ему знать, что я счастлив за него.

Я открываю глаза, опускаю руки по сторонам. Пора возвращаться. Я набираю больше воздуха в лёгкие, и мысленно готовлюсь продолжить пробежку.

Бам!

На пару этажей выше меня о стену стукнула дверь. Я вскидываю голову и прислушиваюсь. Открытая дверь ещё не значит, что там кто-то есть. В нескольких этажах над собой я слышу чей-то тяжёлый вздох.

Внезапно от стен рикошетит звук всхлипывания. Это женщина. По крайней мере, я так предполагаю по доносящимся до меня звукам. Не буду говорить, что и сам как-то проронил слезу или две, но я точно знаю, как плачут мужчины. Это звучит совсем иначе, чем женский плач, вот и всё.

Думаю, моей дневной пробежке пришёл конец. Мне стоит направиться вниз к выходу в лобби, и дать этой цыпочке остыть. Я думаю об этом, и даже намереваюсь уйти, но всё равно по непонятной причине продолжаю подниматься вверх.

Да ладно, я не белый рыцарь. Конечно же, из-за того, как я потерял ногу, вы можете думать по-другому. И ошибётесь. Я никогда не был парнем, который ведётся на девчачьи слёзы. Женщины плачут слишком часто и по слишком многим причинам, чтобы с ними заморачиваться. И всё равно, я не могу остановить свои ноги, которые несут меня на звук её плача. Что-то в этих звуках подсказывает мне, что дело вовсе не в плохом дне, а в чём-то другом. Её грусть, кажется, берёт свои корни в её душе.

Расстояние между нами сокращается, и её всхлипывания колеблют тишину. Отголоски боли эхом разносятся по пустому коридору. Я понимаюсь по последнему пролёту, и моё сердце сжимается в груди.

Это Лорен.

Я останавливаюсь как вкопанный, и пока я смотрю на неё, в груди расползается чувство, будто меня выели изнутри. Она сидит, прислонившись спиной к стене, подтянув колени к груди, уткнувшись в них головой. Она обхватила свои колени руками, в объятии, которое ей самой так нужно.

От меня.

Она выглядит как человек, проживший не одну жизнь, наполненную болью и страданиями. И я вовсе не имею ввиду, что она выглядит старой или страшной. Потому что, чёрт возьми, я не знаю женщины более сияющей или более сексуальной, чем она. Дело не в её возрасте, а в её состоянии. Она сломлена. Раздавлена.

И это всё по моей вине.

— Лорен, прости.

Как только я преодолеваю последние ступеньки, она сбитая с толку поднимает на меня взгляд. Лорен костяшками пальцев вытирает слёзы со своего идеального лица. Я приседаю перед ней и протягиваю ей раскрытую ладонь, чтобы помочь ей подняться с пола. План «Б» — сесть рядом с ней и сидеть, если это то, что ей нужно. Но она хватает мою руку, и когда я тяну её вверх, подскакивает с пола, словно чертёнок из коробки.

— Ты просишь прощения? — её глаза путешествуют по моему лицу в поисках чего-то. Может, намёка на искренность. Не то, что бы я был очень открыт с ней с тех пор, как вернулся. Может, она ищет что-то большее.

— Прости. Я никогда не собирался заставлять тебя плакать, — я вытираю последнюю слезу и придерживаю её подбородок рукой. Она смотрит на мои губы, и большего приглашения мне не нужно. Я обхватываю её одной рукой, ближе притягивая к себе.

— Оу! Эм…

У неё нет шанса вымолвить хоть слово, потому что я прерываю её предложение поцелуем. Нежно, мои губы накрывают её. Я позволяю им сказать всё. Как сильно я по ней скучал. Как сильно она мне нужна. Как мне жаль разбивать её сердце. Мои губы, не говоря ни слова, выдают все секреты.

Я чувствую, как в её теле тает напряжение, когда она расслабленно вздыхает мне в рот. Наши языки мягко сталкиваются, и я пробегаю рукой вверх по её спине, пока не достигаю волос. Всё моё тело оживает от этого поцелуя. Будто она обратно вдыхает жизнь в пустоту, которая осталась в моей душе. И когда во мне просыпаются остальные чувства, во мне пробуждается порыв заставить её кричать по-другому.

Не разрывая поцелуй, я подталкиваю её, пока она обратно не прижимается к прохладной стене. Быстро скользнув руками вниз от её подбородка, я забираюсь ей под униформу. Одной рукой я расстёгиваю её лифчик.

Ловкость никуда не делась.

Её лифчик сползает под весом её тяжёлых сисек. Не могу дождаться, когда пробегусь языком по этим тёмным соскам и трахну её так, что единственное, что она сможет выкрикнуть, это моё имя.

— Подожди, что ты делаешь? — Лорен кривится, отворачиваясь в сторону, и дюймы между нами кажутся милями ледяного пространства.

— Я просто пытаюсь заставить тебя почувствовать себя лучше. Я хочу извиниться за то, что заставил тебя плакать, — я дарю ей улыбку, а она молчит, будто обдумывая что-то.

Она засовывает руки под свою рубашку, и застёгивает лифчик.

— Что? Господи, Мак, знаешь, не всё можно исправить при помощи твоего члена, — она разглаживает рубашку руками.

Мисс Профи вернулась. Это удар по яйцам.

— Ты уверенна? Как насчёт лучшего выстрела? Спорю, что ненадолго смогу заставить тебя почувствовать себя счастливой, — мурлычу я, и подступаю на шаг ближе к ней, пытаясь выгнать из Лорен эту чопорную ханжу.

Прошедшие десять лет вовсе не значат, что я забыл её дикую натуру. Я знаю, что теперь она похоронена глубоко под поверхностью. Кроме прочего, из того, что я увидел пару дней назад на беговой дорожке, благодаря её обтягивающему наряду из спандекса, её тело расцвело, и теперь из той дикой натуры можно пожать неплохие сочные плоды. Воспоминание о её изгибах пробуждают во мне голод.

— Нет. Мак, я серьёзно, — она смотрит на меня своими большими карими глазами. Я знаю, что она пытается быть строгой, но это лишь ещё сильнее распаляет меня.

— Как и я.

— Послушай, я не одна из твоих чувих-фанаток. Я знаю тебя — настоящего тебя. По крайней мере, знала. — Её голос приправлен грустью, и её глаза смягчаются. Хотя Лорен быстро берёт себя в руки, отводя плечи назад, и выпячивая подбородок. — Всё равно, я даже не из-за тебя плачу. Ты такой эго-маньяк!

Её взгляд прожигает меня. На этот раз они заставляют меня остановиться. Она не бросается словами.

— Не из-за меня? — я отступаю назад и пробегаю рукой по затылку. Думаю, я был слишком самонадеянным, когда подумал, что ей больше нечего делать, как ходить и думать обо мне.

Лорен не ошибается по поводу фан-клуба чувих. Тяжело помнить, что ты не центр вселенной, когда каждая цыпочка встречает тебя, будто ты — король мира.

— Значит, из-за чего ты расстроена? — я делаю ещё один шаг назад, предоставляя ей необходимое пространство, чтобы начать говорить, а мне — расстояние, чтобы я мог сконцентрироваться на чём-то другом, помимо её круглой попки и её узкой маленькой…

Сосредоточься!

Лорен поглядывает на меня снизу, будто не уверенна, может ли она мне доверять. Или, может, она борется с моими намерениями.

— Я, правда, хочу знать. Может, я смогу помочь, или что-то ещё?

Она наклоняет голову, пожимает плечами, и я не думаю о том, чтобы провести языком по мягкой коже её шеи. Ну, не более секунды. Или двух максимум.

— Я не знаю, сможешь ли ты, — она разговаривает со своими ногами. — Это Крис. Он окончательно вышел из-под контроля.

— Сколько ему?

— Девять, — она с трудом сглатывает.

— Девять. — Я не гений, но не надо быть дебилом, чтобы суметь посчитать. — Ого, а вы с Джоелом не теряли времени после того, как я ушёл, не так ли? — Лорен смотрит на свои руки, и я понимаю, что снова ставлю себя на первое место.

Снова.

— Не обращай внимания, прости. Это не моё дело. Но девятилетние мальчишки любят поворошить дерьмо. Могу сказать это по собственному опыту.

Её полные губы растягиваются впервые с тех пор, как мы снова встретились. Лицо начинает светиться, и эта простая улыбка почти выбивает воздух из моих лёгких.

— Я помню.

— Ага. Ну, значит, ты знаешь, что это просто ребячество.

— Нет. Это больше, чем просто ребячество. Он на тропе саморазрушения, Мак. Его исключили из школы, а на следующий день его забрала полиция за то, что он со своими друзьями разгромил магазин. Это не просто ребячество. Он превращается в преступника. — Слёзы скатываются по её щекам, и подбородок начинает дрожать.

— Эй, эй, иди сюда. Всё в порядке, — Лорен подступает ко мне, и я обнимаю её. — Всё в порядке. Выпусти это. Сейчас на тебя много всего свалилось.

— Просто я больше не знаю, что делать, — признаётся она, шмыгая носом на моей груди. Я провожу ладонью по её чёрным волосам и пытаюсь понять, как я могу помочь.

— Приводи его сюда.

— Что? Зачем? — она сморит мне в глаза.

— Приводи его сюда, и я поговорю с ним как мужчина с мужчиной. Старый добрый Капитан Америка может и не сделал для тебя много хорошего, — я подмигиваю ей, — но большинство ребят возраста Криса думают, что это круто, или я крут, или что там ещё. Могу поспорить, если бы я мог с ним поговорить, я бы помог. Хоть немного.

Лорен вытирает слёзы, и обдумывает моё предложение.

— Это может оказаться неплохой идеей, вообще-то, — признаёт она.

— Ага, мне время от времени приходят такие в голову, — я игриво сжимаю её, и она прыскает со смеху.

— Ладно. Знаешь, что? Я так и сделаю. Я приведу его завтра. Он ведь не ходит в школу.

— Звучит отлично. У меня будет время обдумать, что ему сказать.

— Ладно. Спасибо, Мак. Я серьёзно. Я думаю, ты очень поможешь. Но даже если и нет, я ценю твой шаг.

Лорен встаёт на носочки, и оставляет на моей щеке быстрый невинный поцелуй. Так же быстро она отходит назад, открывает дверь и исчезает за ней.

— Пожалуйста, — шепчу я в пустоту.

Лорен права. Она и правда меня знает. Настоящего меня. И я знаю её. У неё до сих пор остались чувства ко мне. Я знаю, что именно поэтому она только что подорвала мой мир. Я знаю это, потому что у меня тоже остались к ней чувства.

И под чувствами я имею в виду, что я люблю её.

Глава 17

Лорен

2014

— Давай, Крис. Хватит тащиться. Давай двигайся нормально, — выкрикиваю я через плечо. Он не очень рад тому, что сегодня я заставляю его пойти со мной на работу. Я сказала ему, что его ждёт мытье полов, а не встреча с одним из его героев.

Было мило со стороны Мака предложить поговорить с ним. Я думаю, что Крис может даже послушать того, кем он так сильно восхищается. Со всей этой медиа-шумихой вокруг Мака, думаю, Крис видит в нём немного от отца.

Как мало он знает.

Мои внутренности, когда я думаю о том, что мне всё ещё нужно обсудить с Маком, от чувства вины закручиваются в узел. В конце концов, он имеет право знать, что Крис — его сын. Мне просто нужно, чтобы сначала всё успокоилось. Непросто во время обычного разговора начать говорить о его отцовстве. Между тем, как его сын каждые пять минут вынуждает меня бегать и вытаскивать его задницу из передряг, и Маком, который пытается соблазнить меня каждые пять минут… Ну, из-за всего этого тяжело поднять эту тему.

— Да иду я. Боже, успокойся, — плетётся Крис позади меня.

Ну, всё!

Я поворачиваюсь на пятках с поднятым вверх указательным пальцем.

— Послушай сюда, юноша. Я не одна из твоих мелких дружков. Ты говоришь со мной с уважением, Кристофер. Если продолжишь подталкивать меня и далее, клянусь, я до конца дня заставлю тебя выдраивать больничные утки. — Его глаза округляются, становясь чуть ли не в два раза больше. Ему не нужно знать, что я на работе не имею никакого отношения к больничным уткам. — А теперь стань прямо и пересмотри своё поведение.

Я жду дерзкого ответа, или закатывания глаз, или вздоха. Мои плечи напряжены. Чувствую себя кошкой, готовой наброситься на мышь. Но Крис просто кивает мне, выпрямляясь и ровняясь со мной в шаге.

— Ладно, пойдём, — соглашается он, оставляя меня в глубоком шоке из-за того, что он снова на меня не выругался.

Я удивлена, но я не показываю ему этого.

— Да, пойдём, — повторяю я за ним, словно попугай, и шагаю рядом с ним в больницу.

Мы уже доходим до лифта, а Крис так и не съязвил мне ничего в ответ. Это, типа, его рекорд.

Когда дверь лифта открывает на этаже Мака, я чувствую что-то, чего не чувствовала уже долгое время: оптимизм. Это осторожный оптимизм, но он побеждает пульсирующую в животе тревогу, с которой я живу уже неделю.

Веду своего сына — нашего сна — в комнату Мака, чувствуя тревогу в каждом своём шаге. Может, всё это лишь гроза перед радугой. Может, Крис снова станет милым ребёнком, которым он был до смерти Джоела. Может… комната Мака пуста.

Конечно, она пуста.

Мои надежды начинают рушиться, как башня «Джанги». Они, вероятно, были построены на такой же хрупкой основе. (прим. перев. — настольная игра, идея которой состоит в том, чтобы построить высокую башню из деревянных брусочков, переставляя нижние наверх, пока сама башня не упадёт).

— Сестра Брикмэн, рад вас видеть!

Я оборачиваюсь назад на знакомый голос Мака, и моё сердце ревёт. Мне нужно убираться с этих эмоциональных американских горок. Эти двое меня до смерти доведут.

Крис поворачивается, и его улыбка становится шире.

— Не может быть! Капитан Америка? То есть, эм… Капитан, эм… Какое ваше настоящее имя?

Мак смеётся, и я тоже не могу сдержать улыбку.

— Ты знаешь, люди уже так долго называют меня Капитаном Америкой, что я уже сам себя забыл. Имя — Форрестер. Мак Форрестер. Ты можешь звать меня Мак, если хочешь, — он протягивает руку Крису, и я чувствую гордость, когда мой мальчик пытается воспитанно пожать его руку в ответ.

Я смотрю на улыбку на лице Криса, и на такую же на лице Мака. зеркальное отражение. Схожесть очевидна. Интересно, как Мак просто глядя на него не сопоставляет факты.

— Я — Крис, — наш сын пожимает руку Мака и отпускает. На секунду никто из них не говорит. Моё сердце с тяжестью бьётся в груди, пока мозг интересуется, видят ли они друг в друге похожие черты.

— Приятно с тобой познакомиться. Твоя мама очень хорошо о тебе отзывалась, — наконец-то отвечает Мак. Я делаю выдох, даже не заметила, что задержала дыхание.

Крис смотрит на меня, и в молчаливом скептицизме вскидывает бровь.

— Это, правда, — удаётся прохрипеть мне. Между страхом перед тем, что Мак спросит меня об отцовстве и всепоглощающей радостью от того, что ребята впервые встретились, я едва ли могу думать.

— Так что, Крис, — начинает Мак, будто хорошенько продумал сюжет.

Начинается.

— Твоя мама учит меня ходить, консультируя и обучая как пользоваться этим протезом для бега. Хочешь пойти со мной на беговую дорожку, чтобы я показал тебе, как я надеру задницу её физиотерапевтической программе?

Крис фыркает от речи Мака, и я стреляю в его отца глазами.

— То есть, раскритикую. Раскритикую её программу, — исправляется Мак, подмигивая Крису.

— Я бы с удовольствием. Можно? — он смотрит на меня томными глазами, одаривая меня самым невинным щенячьим взглядом.

— Да, конечно, — киваю я. Я не могу не улыбнуться от такого воодушевления Криса. Если бы он не чувствовал себя таким крутым, он бы прыгал, словно малыш в надувном замке.

— Хорошо, дайте мне переодеться, и взять протез, чтобы мы могли пойти.

Очевидно, у Мака есть план. Я не уверенна, в чём он состоит, но поверьте мне, он есть. Приятно видеть, что Крис снова чему-то радуется. Я позволяю себе представить мир, где Крис и Мак рядом всё время. Мир, где улыбки на их лицах больше не кажутся новыми. Мир, где мы трое рядом.

Как семья.

Глава 18

Мак

2014

— Ты бегаешь на беговой дорожке в школе? — спрашиваю я сына Лорен, когда сажусь на лавочку и креплю протез для бега к ноге.

— Неё, бегал, но больше не бегаю, — он пожимает плечами.

— Занимаешься каким-нибудь спортом? — я закрепляю протез и проверяю его.

— Ага, я до сих пор много играю в футбол. Хочу попасть в школьную команду, когда перейду в среднюю школу. Я хорош, — отвечает он, гордо расправляя плечи. Я сотню раз видел, как это делает Лорен.

У меня не много опыта в общении с детьми. Когда мой брат Бен погиб вовремя атаки на башни-близнецы, мои шансы стать дядей, умерли вместе с ним. Так что, я не был уверен, чего ожидать от сегодняшнего дня. Хотя, говорить с Крисом легко. Даже если ему всего лишь девять, я чувствую, будто болтаю с давним другом. Есть что-то знакомое в том, как он говорит. Думаю, этого можно было ожидать, учитывая, что я знаю, какой Лорен была в детстве.

— Я люблю футбол. Кто твоя команда? «Мустанги»?

— Ага, но мне также нравятся «Морские Ястребы». — Его глаза светятся.

— Ну, значит у тебя хороший вкус. Ладно, так что скажешь о том, чтобы задать жару этой дорожке? Должен тебя предупредить, я не их тех парней, которые будут снисходительны к тебе только из-за твоего возраста. Готовься попробовать пыль на вкус, — я немного подначиваю его разговорами.

— Да сейчас! Даже если на тебе будет эта штука, — он указывает на мой протез, — я всё равно побью такого старика, как ты! — он возвращает мне смешок. Мне нравится этот малый.

— Кристофер! Протез Мака, то есть, Капитана Америки, не называется «этой штукой». Не груби! — перебивает Лорен.

Это даёт мне причину остановиться и посмотреть на неё. Она снова надела спандекс, и я пытаюсь оторвать от неё глаза из уважения к её сыну. Но, чёрт, если бы её задница могла выглядеть ещё лучше, она бы стала предметом искусства. Мне бы пришлось дать мальчишке мелочь на поездку домой на автобусе, чтобы я мог показать ей, насколько сильно мне нравится искусство.

Сосредоточься.

Точно. Дорожка, Крис, бег. Понял.

— Не переживай об этом, Лорен. Не важно, как он его называет, потому что я всё равно надеру его за… сделаю его в этой гонке, — я ухмыляюсь Крису, и он возвращает мне такую же ухмылку.

— Да, да, да. Посмотрим, — фыркает он, и мы направляемся к дорожке.

Лорен остаётся на лавочке, что даже к лучшему. Мне всегда приходится бороться со своим самоконтролем, когда она рядом. Я не знаю, виной ли тому разговор, который у нас состоялся на лестничной площадке, или то, что я зависаю с Крисом, но по тому, как она смотрит на меня… Давайте скажем, что мой самоконтроль истёк бы кровью в пустой могиле, если бы её сына здесь не было.

Мы с Крисом занимаем свои позиции, становясь плечо к плечу перед линией старта. Ребёнок уверенный, и я это вижу. Его важный вид напоминает мне меня же в его возрасте. Могу поспорить, все девочки в школе сохнут по нему. Ну, сохли бы, если бы его не исключили из неё.

— Ты готов? — я смотрю на него. Желание соревноваться написано у него на лице. Ему достался оттенок кожи его матери и такой же упрямый устремлённый взгляд, который бывает у неё, когда она пытается доказать мне, что я не прав.

— Ты знаешь это, — отвечает он.

— Ладно, мы бежим до того дуба. Как тебе? — я указываю на отметку посередине дорожки.

— Почему бы нам не обогнуть весь круг?

Вы бы восхитились его смелостью.

— Сначала я уделаю тебя в забеге до дерева, а потом, если у тебя хватит смелости взять реванш, мы сможем устроить полный забег, если хочешь. Ладно?

Крис закатывает глаза.

— Пофиг. Я буду ждать тебя у дерева.

Ага, мне нравится этот малый.

— Посмотрим. На старт, внимание, вперёд! — кричу я, и мы срываемся с места. Крис вырывается вперёд меня, работая руками и выкладываясь по полной.

Я приспосабливаю своё тело к пружинной отдаче углеродного протеза. Я до сих пор к нему не привык. Парнишка быстрый. Должен отдать ему должное. Но я быстрее.

Набирая больше воздуха в лёгкие, я вырываюсь вперёд, пока мы с Крисом не оказываемся на равных. На долю секунды кажется, что никто из нас даже не двигается. Мы идеально идём нога в ногу, пока мир проносится мимо нас.

— Бип, бип! — я изображаю звук дорожного бегуна, как делал в старшей школе, когда обгонял противника и заставлял его глотать за мной пыль. (прим. перев. — «Дорожный бегун» — американский мультфильм про страуса и койота, который постоянно пытался его догнать, но безуспешно. Фишкой это страуса как дорожного бегуна была насмешка над койотом в виде «бип-бип!», когда страус обгонял его). Не то, чтобы кто-то в возрасте Криса знал, кто такой дорожный бегун.

Я вырываюсь вперёд и прилагаю все усилия, чтобы увеличить расстояние между нами. Крис практически наступает мне на пятки. Он непреклонен. Кто-то сидит на Флинстоунах. (прим. перев. — американский мультфильм о семье в каменном веке).

С последним рывком мне удаётся увеличить расстояние между нами до фута, и я вскидываю руку вверх в знак победы, когда с болью в кулаке ударяю о дуб. Я сделал это! Расстояние оказалось меньше, чем я ожидал.

Мы с Крисом замедляемся и переходим в лёгкую трусцу, а потом быстрый шаг, пока наконец-то не начинаем просто идти. Я пытаюсь не хватать воздух ртом, а Крис тем временем полностью в порядке. У него даже отдышки нет.

— Ладно, ты меня сделал, — улыбается он. — Не могу поверить, что с этой штукой можно быстро бегать. То есть, с протезом, — поправляется он.

— Ага, как только научишься им пользоваться, он работает так, будто у тебя две ноги, — я делаю глубокий вдох, чтобы замедлить сердцебиение.

— Но разве не просто было научиться им пользоваться? То есть, бегать и всё такое? — он смотрит на меня вверх боковым зрением, с неуверенностью, что может поднимать эту тему.

Я надеялся, что он поднимает.

— Тяжело, Крис. Пожалуй, самая сложная вещь, которую мне пришлось делать в своей жизни. По крайней мере, физически, — добавляю я.

— Как ты так быстро встал на неё? Я, правда, думал, что дело плевое. — В этот раз он смотрит мне просто в глаза, будучи более уверенным в своих вопросах.

— Знаешь, это заняло немало времени, — признаю я. — Когда я только потерял ногу, я даже не хотел снова ходить, — я исповедуюсь о своих самых тёмных моментах.

— Что? Почему?

— Потому что я был зол. Я потерял нечто, что значило для меня многое, и я был зол на мир за то, что не мог это вернуть.

Крис молча кивает и смотрит на дорожку перед нами.

— Но потом я увидел ветеранов, которые тоже потеряли конечности на войне. Я увидел тех, кто пережил это и научился жить заново, и видел тех, кто не смог этого сделать. Позволь сказать тебе, что парни, которые, ну, не смогли — они потеряли ногу или руку, или ещё что-то — но они позволили злости поглотить их. — Я смотрю на Криса, а он всё ещё смотрит на дорожку, но я точно могу сказать, что он слышит каждое моё слово.

— Они до сих пор живут и дышат, но с таким же успехом они могут повесить себе на шею могильную плиту. Они позволяют злости убивать их изнутри. Так что я решился на физиотерапию и тренируюсь по программе твоей мамы, — я поднимаю взгляд вверх и смотрю на Лорен, пока мы приближаемся. Я улыбаюсь ей, и моё сердце снова разгоняется, когда она поворачивается нам и отвечает мне улыбкой.

— А теперь посмотри на меня. Я надираю задницу девятилетнему мальцу в забеге по дорожке.

Он прыскает со смеху, и я надеюсь, что моё послание достигло своей цели.

— Ну, не знаю, не знаю. Но ты выиграл. Едва ли, — улыбается он.

Когда мы приближаемся к лавочке, Лорен встаёт к нам.

— Что там случилось? Я думала, ты выиграешь, — она обнимает сына за плечо и сжимает его.

— Ааа, ему просто повезло, — Крис убирает её руку, и ухмыляется матери.

Лорен впервые выглядит счастливой. Счастье просто льётся из неё.

— Отсюда это выглядело не так, — она указывает на лавочку.

— Он почти сделал меня. Честно, мне пришлось серьёзно поднажать, чтобы обойти его, — я прихожу Крису на помощь. Не хочу, чтобы он ушёл с побитым эго.

— Видишь? — он смотрит вверх на Лорен, защищаясь.

— Эй, Крис, — я сажусь на лавочку, чтобы сменить углеродный протез на обычный. — Я бы хотел, поговорить с тобой кое о чём, если ты не против. — Ребёнок садится рядом со мной на лавочку, пока Лорен стоит в паре футов от нас.

— Что такое?

— Ну, поскольку ты в доме мужчина, я надеялся поговорить с тобой о том, чтобы пригласить твою маму на свидание, — я наблюдаю за тем, как его брови взлетают к небесам. Надеюсь, слово «свидание» не огорчает его.

— Да?

— Ага, видишь ли, в чём дело. У меня есть билеты на игру «Быков» в эту субботу, и мне было интересно, не будешь ли ты против, если я её приглашу. Я имею в виду, если тебе интересно, у меня есть пара дополнительных билетов. Ты бы мог пригласить подругу, если хочешь.

— Игра «Быков»?

— Ага, у меня есть лишний билет, так что можешь взять с собой кого-то.

Лицо Криса выражает такой восторг, будто в один день на него свалились все его подарки на Рождество и дни рождения.

— Да!! Это будет круто! — он подпрыгивает, и скачет к Лорен.

— Мам! Мы можем пойти? Можем? — он прыгает вокруг неё, а Лорен хихикает.

— Да, мы можем пойти, — соглашается она, и Крис делает самый высокий прыжок, выкидывая кулак в воздух. — Но лишний билет достанется Челси, — она перебивает его танец. — Ты до сих пор наказан, так что никого из твоих друзей не будет, — строго добавляет она.

— Ладно, ладно. Но мы ведь можем пойти, да? — он смотрит на неё вверх, и она кивает. — Спасибо, Капитан Америка! То есть, Мак, — улыбается мне Крис.

— Без проблем, малыш.

Когда мой протез на месте, мы направляемся назад к больнице, но теперь Крис практически несётся к входным дверям, оставляя нас глотать пыль позади.

— Эй, спасибо огромное. Я на самом деле ценю это, — Лорен сжимает мою руку, и помимо её благодарности и этой улыбки, мне больше ничего не нужно.

— Я же говорил, что могу помочь, — я киваю сторону двери, за которой исчез Крис.

— Ты человек своего слова, — она смотрит в землю, прикусываю губу. Боже, я хочу поцеловать её.

— Всегда, — отвечаю я. — Так что, эм… игра в субботу?

— Да? — она поднимает взгляд.

— Во сколько ты хочешь, чтобы я вас забрал? — ухмыляюсь я.

Лорен смеётся, и этот лёгкий счастливый звук напоминает мне мою мечту.

Мечту, которая воплощается в реальность.

Глава 19

Лорен

2014

— Ого! «Быки» вперёд! — сложив руки вокруг рта, Челси кричит в них, словно в рупор. Команда тоже может её услышать. Когда Мак сказал, что у него есть билеты на игру, я не думала, что он имел в виду места практически перед полем. Мы сидим так близко, что я не только слышу мат, которыми тренер осыпает своих игроков, но и могу почувствовать запах его жвачки, которую он нервно жуёт, пока наблюдает за их игрой.

Челси и Крис вскочили на ноги, хоть перед ними и нет никого, кто мог бы закрыть им вид. Я никогда не видела их такими возбуждёнными! Я знала, что мой сын любит футбол, но не знала, что Челси — такой ярый фанат. До конца осталось две минуты, и они сморят на поле, не моргая, боясь пропустить хотя бы секунду.

Я прижалась к Маку на лавочке, радуясь, что осталась здесь. Не поймите меня неправильно, я такая же теплокровная, как и все американцы. Я слежу за футбольными играми, и кричу в телевизор, как и все остальные. Хотя, прямо сейчас, я немного больше заинтересована в сексуальном парне рядом со мной.

Я поглядываю на Мака, и позволяю своим глазам бродить по его высеченным мышцам. Его каштановые волосы сохранили тот же цвет, какой у него был в детстве. Но на этом схожесть со знакомым ребёнком заканчивается. Рядом со мной сидит мужчина, с выглядывающими из-под его белой футболки татуировками. Без сомнений. Мой взгляд бродит по его мышцам, и мой мозг плывёт к мысли о том, насколько твёрдым будет его тело, как только я сорву с него эту футболку. И эти джинсы. Их тоже нужно снять.

Я снова смотрю на его лицо, и мои щёки заливаются жаром, когда я понимаю, что Мак с ухмылкой смотрит на меня. Слишком долго для мимолётного взгляда.

— Тебе наскучила игра? — его голос словно бархат, который хочется ухватить и наполнить им свои уши. — Или тебя что-то отвлекло? — Его глаза хитро поблёскивают. Он чертовски хорошо знает, что я его оценивала. Ему нравится это.

— Нет, я…эм… — мой мозг вращается со скоростью света, пока я пытаюсь сохранить серьёзность на лице. Я бы отдала Маку множество вещей — своё тело, своё сердце, своё будущее, но я никогда не отдам ему власть. — Я просто хотела спросить, где ты достал такие хорошие места? Они потрясающие, — лгу я. Ну, это не абсолютная ложь. То есть, за последние пять часов такие мысли и правда приходили мне в голову. Просто, когда я трахала его глазами, я думала не об этом.

— Ну да. Билеты, говоришь? Поэтому ты раздевала меня взглядом? Больше было похоже на то, что тебе было интересно, как получить билеты на силовое шоу, — он поднимает руку и сгибает её, поигрывая бицепсом. Даже если он просто дурачится, я напоминаю себе, что мне снова нужно посмотреть ему в лицо, когда я вижу, какими стальными становятся мышцы под рукавами.

— О, перестань, — я нежно толкаю его локтем. — Не каждый взгляд от женщины означает, что она хочет переспать с тобой. — Почему его губы так отвлекают? На его лице или теле что, больше нет места, где я могу сосредоточиться без вреда для себя?

— Может, и нет, но твой говорит именно это. — Его улыбка загорается, будто он только что выиграл СуперКубок. Боже, какой же он высокомерный. Боже, и как же чертовски он прав.

— Серьёзно, как ты заполучил такие места? Это невероятно, — я взмахиваю рукой в сторону поля. Чувствую, что если буду не достаточно осторожной, то могу свалиться через ограду на поле к игрокам.

— У меня свои методы, — уклончиво отвечает он. Могу поспорить. Он, вероятно, получил их от одной из мелких цыпочек. Не то, чтобы мне было не всё равно. Помимо того, что мне, блин, не всё равно.

К счастью, осталось лишь сорок секунду. «Быки» забивают тачдаун, и толпа врывается оглушающим рёвом. Кое-как поверх возгласов и радости я всё ещё могу услышать, как Челси сходит с ума.

Думаю, я правильно сделала, что пригласила её.

Мы с Маком встаём, чтоб присоединиться к толпе с их буйными криками радости. По другую сторону от меня мой сын прыгает так радостно, будто украл ходулю «поуго» у маленького ребёнка (прим. перев. — популярная игрушка с двумя ножками и пружиной для подскакивания).

— Ты видела это, мам? — кричит он сквозь шум. — Это было круто! — тепло разливается на моё сердце, когда я вижу его таким счастливым. После пережитого года я начинала задумываться, будет ли он снова счастливым.

Лейтенант Роджерс сделал нам огромное одолжение, когда записал его на сеансы групповой терапии. В четверг я сводила его на первый сеанс, и мне кажется, что я уже вижу положительные изменения в нём. Между терапией, и тем, что связывает нас с Маком, я начинаю привыкать к этому незнакомому чувству надежды.

— Я видела, — отвечаю я, но Крис уже снова повернулся лицом к полю. До конца матча отсчитывается время, и становится очевидным, что игра окончена, но Крис не хочет пропустить ни секунды.

Таймер показывает цифры до тех пор, пока не появляется четыре ноля. Игра окончена, и победа за «Быками». Лучшего дня и быть не может. Когда Мак впервые заговорил с Крисом о том, чтобы взять меня на свидание, меня слегка раздражало то, как он обыграл свою роль. Подобраться к моему сыну, чтоб пригласить меня на свидание, было слегка подлым ходом. А теперь я была готова поцеловать его за такую идею. А ещё поцеловать его за то, что у него такие пухлые губы, и такие глаза, и ребра… мои глаза поднимаются к его лицу, и Мак снова улыбаясь, пялится на меня. Поймана с поличным! Опять! Если я продолжу работать с ним в больнице, мне придётся немного сбавить обороты в своей игре.

— Ладно, давайте собираться, — я игнорирую всезнающую улыбку Мака, и фокусирую внимание на Крисе и своей сестре. — Уличное движение превратится в ночной кошмар, так что нам уже пора пробираться к машине, — я поднимаю свою бутылку с водой, и проверяю, не забыла ли я что-либо.

— Подождите секундочку, — Мак обнимает меня за плечо, от чего под кожей начинает покалывать.

— Что такое? — его глаза останавливают мои размышления. Эти гипнотические лазурные глаза снова вводят моё тело в ступор.

— Увидишь, — кивает он кому-то на поле, и я поворачиваюсь. Сунув шлем под мышку, к нам бежит квортебек «Быков». Он выглядит знакомым, но я не могу понять, кто это.

— Мак! Эй, чувак, как здорово снова тебя увидеть, — он подходит к Маку и похлопывает его по плечу.

— И я рад, Армстронг. Отличная игра, старик, — Мак пожимает руку мужчине.

Армстронг. Я знаю это имя. Подождите, Камерон Армстронг? Из выпускного класса? Ооо, а кто-то подрос!

Я оглядываюсь на свою сестру, чтоб дать ей понять, что я смотрю на неё. В конце концов, Камерон Армстронг когда-то провёл целый день, пытаясь подцепить её. Возвращаясь назад, с тем, что она была на два года старше всех нас и уже окончила школу, Челси казалась взрослой настолько, что могла быть его мамой. Я помню, как она наслаждалась вниманием, но шокировала школьника тем, что отвергла его редкое предложение.

Если Челси и помнит что-то из этого, она не показывает этого. На самом деле, на её лице написана лишь похоть. Она буквально выглядит, как смайлик с сердечками вместо глаз.

— Привет, Челси, — голос Камерона доносится до той планеты, на которой бы она сейчас ни была, и возвращает её назад в наш мир.

— Эй, — она смотрит на него сбитая с толку. Ага, она его не помнит. Но, очевидно, о нём того же не скажешь. Я позже её посвящу.

— Эй, спасибо за то, что пришли сегодня. Насладились игрой? — Камерон смотрит на Криса, и я подумываю о тех редких случаях, когда голова моего мальчика может просто взорваться от переизбытка чувств.

— Она была крутая!! Ребята, вы задали жару. О, Боже мой, и это последний тачдаун тоже. Я не мог в это поверить, — Крис выпаливает всё на оном дыхании.

— Ага, я надеялся, что мы сможем это сделать, но никогда не знаешь наверняка. Иногда везения столько же, сколько и умения, — Камерон смотрит на Криса, а после — на меня: — Эй, ты не против, если я украду Мака и… извини, как тебя зовут? — он снова смотрят на моего сына.

— Крис.

— Если я украду моего старого капитана и Криса на экскурсию? То есть, если вам интересно, — он смотрит на Криса, и я не могу гарантировать, что парнишка не потеряет сознание.

— Да! Можно, мам! Пожалуйста! — он практически скулит, как младенец, который тянется за печенькой.

— Твой старый Капитан? — спрашиваю я прежде, чем ответить Крису.

— Ага, это парень командовал ротой в Афганистане. Чертовски отличный руководитель, насколько вам известно, — он смотрит на Мака, который бросает на меня всезнающий взгляд.

— Видишь, я говорил тебе — у меня свои методы, — он складывает для меня недостающие кусочки пазла. Я тайно вздыхаю с облегчением, что билеты ему достались не от одной из его девиц, которые разбрасываются подарками и ещё чёрт знает чем.

— Ну, спасибо вам обоим за то, что служили нашей стране, — перебивает Челси, и Камерон смотрит на неё. Вы можете буквально увидеть, как весь остальной мир исчезает для него, пока они обменивается взглядами. Господи, снимите комнату!

— Мам! — умоляет Крис возле меня.

— Да. Ладно. Конечно, можешь отправиться на экскурсию. Мы с Челси будем ждать вас, ребята, в машине, ладно? — я смотрю на Мака, и он кивает.

Это всё, что нужно Крису, и он мчится на поле быстрее, чем олимпийский спринтер после преждевременного старта.

— Круто! — выкрикивает он, и возбуждение так и сочится из каждой его поры.

— Ладно, ну, думаю, я тогда пойду, — бурчит Камерон, но его глаза всё ещё приклеены к Челси.

— Хорошо. Спасибо за то, что делаешь это для нас, старик, — Мак хлопает Камерона по плечу, возвращая его с воображаемого розового мирка, в котором, видимо, он и моя сестра бегали среди тумана своей любви.

— Ага, ладно, — глаза Камерона обретают фокус, и он смотрит на моего сына. — Идёмте. Я проведу вам первоклассную экскурсию.

— Клааасс! — Крис прыгает с ноги на ногу.

— Я…эм…увидимся, — он смотрит на Челси, и мне еле удаётся сдержать смешок. — Надеюсь.

— Увидитесь, — уверяю я.

— Увидимся позже, — Мак быстро сжимает мою руку, и я перестаю дышать, когда он целует меня.

Я наблюдаю, как мой сын и его отец идут по футбольному полю с плохим парнем, с которым мы ходили в старшую школу. Невероятно, как за неделю всё может измениться. На прошлой неделе жизнь, казалось, не могла быть более унылой. А теперь я чувствую, будто мой сын вернулся, и Мак, возможно, тоже.

Не могу дождаться, что принесёт мне следующая неделя.

Глава 20

Мак

2014

— И в основном всё вот так, — Камерон ведёт нас назад на поле. Здесь особо не на что и смотреть, помимо раздевалки и офиса тренера. — Что ты думаешь, Крис? Хочешь когда-нибудь играть в команде колледжа? — Камерон вытаскивает мяч из общей сетки с мячами возле одного из выходов на поле.

— Конечно. То есть, сначала мне нужно попасть в команду средней школы, — Крис с восторгом осматривает пустой стадион.

— Ты ещё не в средней школе? Малыш, а сколько тебе годков? Кто-то ещё лопает свои пшеничные шарики! — Армстронг давится смешком от своей собственной шутки, пока Крис смотрит на него с вопросом в глазах. — Не обращай внимания, — бурчит он, понимая, что потерял своё первенство перед младшей аудиторией.

— Мне девять, и я в четвёртом классе. Ну, по крайней мере, был в четвёртом. Пока меня не выгнали из школы.

— Выгнали? За что? — Камерон никогда не пропускал возможности посплетничать. Приятно видеть, что кое-что не меняется.

— Не знаю. Я подбросил «вишнёвую бомбу» в туалет, и директор взбесился, — Крис пожимает плечами.

— Ну, звучит как глупая причина для исключения, но я особо много об этом не знаю. Вот что я точно знаю, что ты никогда не попадёшь в команду колледжа, если не пройдёшь среднюю школу. Эй, вы двое, хотите немного побросать мяч? — Камерон поднимает мяч в руках и в глазах Криса загораются огоньки.

— А можно?

— Ага, малыш. Давай, — Армстронг бежит примерно три метра, и я делаю то же самое в противоположном направлении, пока между нами тремя не образуется треугольник.

Камерон бросает мяч Крису, и тот без проблем ловит его.

— Отличный захват! — поощряет его Камерон. Крис выравнивается и бросает мяч в мою сторону.

Я ловлю мяч, и он оказывается в моих руках, словно в колыбельке, и возвращаю его Камерону.

— Спасибо. Я знаю, что мне нужно в среднюю школу. Я попытаюсь не облажаться, когда снова туда вернусь. — Крис ловит мяч. — Мне пришлось пойти на групповые сеансы для детей, которые потеряли родителя, и они сказали мне, что у меня ещё не прекратился период замкнутости, или что-то типа этого. Не знаю, — Крис бросает мяч мне, и смотрит на свои ноги. — Я даже не знаю, что они имеют в виду.

Я замираю, пока я держу мяч, и поворачиваюсь к Камерону. Я заранее рассказал ему о ситуации Криса, так что для него это не новость, но он не выдаёт секрет.

— Ты потерял отца? Мне очень жаль слышать об этом, — я слышу сочувствие в каждом его слове.

— Ага, я ещё не говорил этого, но мне жаль, что тебе пришлось пройти через это дерьмо, — соглашаюсь я. — То, с чем ты столкнулся — несправедливо, и мы с Армстронгом знаем, как важно отпустить это. Так ведь? — я бросаю мяч своему старому Капралу.

— Да, старик. Чистая правда, — кивает он.

— Ты знаешь, когда я впервые вернулся с войны, мне тоже туго пришлось с этой замкнутостью. Я потерял там много людей. Людей, которым я бы доверил собственную жизнь. Я и доверил им свою жизнь, и чувствовал себя, словно подвёл их, когда вновь ступил на землю США, а они — нет, — признаюсь я, и на мгновение, все забывают о мяче. Вместо этого, Крис и Камерон молча с уважением слушают.

— Что вы сделали? Как избавились от этой замкнутости? — продолжает Крис, и я благодарен за то, что он прерывает мои самые тёмные мысли.

— Хмм? А, я ходил к ним на могилы и разговаривал с ними. — Крис смотрит на меня, будто у меня выросла дополнительная голова.

— Что? — голос Криса звучит так, будто думает, что я его разыгрываю.

— Нет, на самом деле. То есть, не то, чтобы они отвечали мне. Я не сумасшедший, — я пытаюсь объяснить. — Мне просто хотелось поговорить с ними. Сказать им, что мне было жаль, что я подвёл их и их семьи. Мне нужно было сказать им, какой честью было для меня служить с ними, и что я их не забуду, — мой голос становится грубее, и я тяжело сглатываю, пытаясь смириться с воспоминанием. — На самом деле, это помогло, — признаюсь я, потупив взгляд в землю.

Я поднимаю глаза на Армстронга, и вижу, как внимательно он на меня смотрит. Внезапно, он, кажется, вспоминает, что мяч у него, и он бросает его Крису.

— Знаешь что, малыш? Я делал то же самое.

— Да? — Крис смотрит на него, наклоняя голову набок.

— Да, я ходил на могилу к своему старому другу. Мне нужно было попрощаться с ним, понимаешь? Я хотел сказать ему, что я выбрался из армии и приехал сюда, — он указывает на пустые трибуны вокруг нас. — Я не знаю почему, но это на самом деле сработало. После этого я почувствовал умиротворение. Будто я наконец-то закрыл дверь в ту часть своей жизни.

Крис смотрит на мяч в своих руках, а потом на нас с Армстронгом. Мы явно дали ему пищу для размышлений.

— Я не знаю, сработает ли это в моём случае, — бурчит Крис мячу. Армстронг идёт к Крису, и я делаю так же. Я похлопываю парня по спине, вытягивая его из тёмного места, в которое — как я вижу — он отправляется.

— Эй, может разговор с твоим отцом на его могиле и не поможет тебе. Я просто говорю, что это сработало в моём случае. Тебе просто нужно делать то, что ты считаешь правильно, хорошо? — спокойно объясняю я.

— Это, правда, — вмешивается Камерон, — чтобы тебе ни пришлось делать, просто пройди через эту замкнутость. Это единственный способ, с помощью которого ты сможешь двигаться дальше и продолжать жить, малыш.

Крис отвечает лишь кивком. Я задумываюсь — это потому, что сейчас он не может доверять своему голосу? Я решаю, что это, вероятно, намёк на то, что пора возвращаться. Кроме того, девушки ждут нас в машине.

— Нам уже, наверное, пора ехать, Армстронг, — я выступаю вперёд, чтобы пожать ему руку. — Спасибо за это. — Мы пожимаем руки — те самые, которыми мы боролись за жизнь друг друга. Этот мужчина сказал мне, что я был ему кровным братом. И только теперь я готов это услышать.

— Всегда пожалуйста, Капитан, — он улыбается мне. — Эй, Крис, — он смотрит на сына Лорен, — хочешь оставить мяч себе?

Вот и всё. Удручённое лицо Криса снова обретает радостную улыбку, с которой он начал свой тур. Слава Богу. Я не хотел его расстраивать. Мне хотелось как раз обратного.

— Да? Это было бы круто. Спасибо! — Крис сжимает мяч, будто это брильянт.

— Без проблем. Просто помни о том, что тебе нужно отрабатывать бросок, ладно? И не важно, как тебе придётся сделать это, отпусти свою замкнутость. Ты почувствуешь, будто тебе дали новую жизнь, когда это случится, — Камерон протягивает Крису руку, чтобы пожать её, и я чувствую странную гордость, когда парнишка отвечает рукопожатием.

— Я справлюсь.

По его взгляду, я понимаю, что сегодня я сделал для него нечто хорошее. По крайней мере, я надеюсь, что нам это удалось. Он выглядит решительно настроенным, и может, поэтому нам нужно было открыть новую страницу. Ни один ребёнок не заслуживает такой трагедии и перемен, которые пришлось пережить Крису. Надеюсь, что это — начало, и он оставит всю боль позади.

И я ловлю себя на мысли, что всё же надеюсь, что смогу остаться здесь для него и помочь направить его будущее.

Глава 21

Лорен

2014

— Ты помнишь Хэллоуин, когда мой отец поймал тебя и твоих друзей, когда вы пытались пробраться ко мне в дом? — жар заливает мои щеки, когда я смеюсь от воспоминания. Конечно, уменьшающееся количество вина в бутылке имеет к этому какое-то отношение.

— О, боже. Как я могу это забыть? Твой отец был в ярости. Я думал, он отходит меня по заднице ремнём, — Мак сощуривает глаза, а потом откидывает голову назад и хохочет. — Хотя, я это заслужил.

— Неё, он больше лаял, чем кусался, но да, тебя поймали с поличным.

— Мы были такими глупыми, — он пробегает рукой по бороде. — То есть, у нас была полная корзина туалетной бумаги, — он трясёт головой и потом делает ещё один глоток белого вина, которое мы открыли.

Когда они наконец-то вышли из машины, Крис с Маком шутили, словно закадычные друзья. На сердце было так тепло, когда я смотрела на своего расслабленного и вновь счастливого мальчика. Думаю, никто не хотел прощаться. После того, как Мак согласился остаться на ужин, они с Крисом отправились на улицу и бросали фрисби, пока небо не посерело, и не спустилась вечерняя прохлада. После они решили согреться видеоиграми, постоянно огрызаясь друг на друга. Клянусь, что пару часов, я не была уверена, один у меня ребёнок или двое.

Крис пошёл спать несколько часов назад, но мы с Маком всё ещё были на ногах, греясь в лучах нашей сентиментальности. Эти лучи горят сильнее, чем огонь, когда подливаешь в него третью бутылку Шардоне.

— Я также всё ещё помню, что он казал, — продолжает Мак. Он ставит свой бокал на стол, и выпрямляется, пародируя моего отца. — У одного из вас, ребята, должно быть, проблемы с кишечником, — Мак понижает голос, чтобы подстроиться под баритон отца. — Потому что, если я узнаю, что вы забрасываете мою собственность туалетной бумагой, вам понадобится каждый её кусочек, когда я выбью из вас всё дерьмо.

Смех поднимается из моей груди, как и пузырьки в бутылке с шампанским. Так мило — сейчас быть способной смеяться от воспоминаний об отце. Когда у него случился первый сердечный приступ, каждая мысль о нём причиняла боль. Вообще-то, хорошо отпустить и снова смеяться над всем. Учитывая год, который я пережила, я начинала забывать, что значит чувствовать. Разве что не считать онемение и истощение. Я начинала верить в то, что эти чувства станут единственными, с которыми я буду жить.

— В этом был папа, — улыбаюсь я, и поднимаю бокал вверх, — благослови Господи его душу. — Мак закрывает глаза и кивает в немом благословении. — Почему тебе вообще понадобилось пробираться в мой дом? На тот момент мы уже долгое время были друзьями.

— О, не знаю. Я был молод и не знал, как поговорить с тобой тогда о чувствах и прочей фигне. Думаю, это так и не изменилось, да? — он смотрит на меня и подмигивает.

Мак совмещает в себе множество вещей, но он никогда не был открытой книгой.

— Сколько нам было? — продолжает он. — Столько, как Крису сейчас? — он скользит руками по моим плечам, и я кладу голову на изгиб его руки, чувствуя себя, словно дома.

— Ага, я бы сказала, почти, — соглашаюсь я. Усаживаясь ровно, я приканчиваю вино в своём бокале и ставлю его на стол. Я быстро прижимаюсь назад к Маку, бесстыдно вдыхая его запах.

— Думаю, это потому, что я уже тогда любил тебя, но не знал, как тебе это сказать. — Его голос затихает, но каждое слово отпечаталось на моих барабанных перепонках и вытатуировалось на моём сердце.

Уже тогда любил меня? Это означает, что он до сих пор…? Я смотрю в лицо Маку в поисках значения его слов, которых он не сказал.

— Мне стоит вскоре вызвать тебе такси? Не хочу, чтобы мои коллеги распускали слухи о том, что ты остался здесь на всю ночь, — я смотрю на часы. Наверное, уже слишком поздно для этого, но, если он останется на всю ночь, явно не поможет.

— Зачем им сплетничать о том, что я с тобой? Разве ты не знала, что я уехал навестить свою тетушку Милдред на выходные? Тебе бы она понравилась, она — такая милочка, — его глаза хитро поблёскивают.

— Милдред? У тебя нет тётушки…Ааа, я поняла, — я выглядела, как лопоухая дурочка. Не уверенна, от вина ли это, или от того, что я отвлекалась, когда посмотрела на Мака. Это не правда. Я знаю, что затуманивает мою голову, не говоря о своём наказании, и Шардоне здесь не при чём.

Он прекрасен. Я не могу отвести глаз от лазури в его глазах. От небольшого количества алкоголя в них, они превращаются в цвет морозного осеннего неба. Как дрожащий лист кленового дерева, который кружится в воздухе, а я здесь, стою на твёрдой земле, чтобы поймать его спрятать в безопасном месте.

— Ну, значит, можешь остаться здесь, — я смотрю вниз на его губы. Почему они такие чертовски отвлекающие? — Но тебе придётся расположиться на диване. Не хочу смущать Криса, — честно отвечаю я.

— Я уважаю это.

Его широкая рука скользит по моей щеке подбородку. Моё сердцебиение ускоряется, пока я следую глазами по его розовым губам. Внезапно эти идеальные губы набрасываются на меня в беспощадном поцелуе. Я могу почувствовать настойчивость его языка и его желание.

Он может почувствовать, как сильно моё тело жаждет его?

Как моя душа разрывается от боли рядом с ним?

Как моё сердце барабанит его имя?

Глава 22

Лорен

2014

Мак прокладывает дорожку из поцелуев к чувствительному месту на моей шее. Я закрываю глаза, позволяя жару от его губ пронзать меня электричеством. Каждый поцелуй посылает икры к моим соскам, а потом вниз к моему животу, и оно расползается ниже, расцветая у меня между ног.

Проклятье. Только Мак может сделать меня такой влажной одним поцелуем. Простой поцелуй — и это всё, что мне нужно, чтобы сойти с ума. Я всегда была не в силах сопротивляться его губам.

— Не могу дождаться, когда испробую каждый миллиметр тебя, — рычит Мак. Я чувствую, как его зубы касаются моей шеи, и слабая дрожь проносится по моему позвоночнику.

— Каждый миллиметр, значит? — я ухмыляюсь от этой идеи. Девушка может сделать кое-что и похуже, чем заставить Мака Форрестера ака Капитана Америку восхищаться её телом. Правда, я сомневаюсь, что я и лучше могу сделать.

— Каждый миллиметр, — продолжает он, целуя вдоль моей ключицы, пока его пальцы пробираются под края моей рубашки. — Отсюда, — кончик его пальца касается края моего лифчика, и надавливает на грудь под ним, — и просто до сюда, — он проводит рукой вниз по моему животу, по моей заднице, в предвкушении направляясь к лодыжкам.

— Может быть, — выдыхаю я.

— А как насчёт здесь? — Его пальцы медленно возвращаются назад по моей ноге, и останавливаются между моих бёдер. — Мне понравится пожирать твою киску, Лорен, — Мак быстро целует меня в шею, и начинает задирать мою рубашку вверх по животу. Но, кажется у моего тела другие планы.

Пожалуйста, только не сейчас.

— Эм, Мак? — хриплю я.

— Да? — он задирает рубашку на груди, открывая бюстгальтер лавандового цвета.

— Я… эм… я выпила слишком много вина. Мне нужно в ванную, — морщусь я, ненавидя свой жалкий мочевой пузырь прямо сейчас. Худшего времени он выбрать не мог.

Мак отклоняется и смотрит на меня.

— Боже, Лорен, на тебе лица нет, — ухмыляется он. — Да без проблем, иди, пописай. Я никуда не денусь. — Он откидывается на спинку дивана, и смотрит на меня так, будто сидел здесь с самого первого дня, как только я его купила. Он так уютно смотрится в моём доме, будто всегда был здесь. Будто всегда здесь и будет.

— Всё со мной нормально, — лгу я. — Я просто не хочу портить настроение.

Мак внезапно хватает мою руку и притягивает к своему паху, опуская на твёрдый член между ног. Я хватаю воздух ртом, но не оттягиваю её назад.

— Видишь? Ты не в силах испортить настроение. А теперь иди. Возвращайся скорее.

Неохотно, я оттягиваю руку и встаю на ноги, серьёзно ненавидя свой мочевой пузырь ещё больше. Проклятье, кажется, будто его мышцы, татуировки и эго, не единственные вещи, которые увеличились. У него ещё твёрдый, тяжёлый и огромный член.

Я спешу по лестнице, и словно газель перепрыгиваю через две ступеньки за раз. Думаю, я слышу, как Мак смеётся надо мной из гостиной, но я слишком быстро спешу в ванную, если это можно так назвать.

До сих пор проклиная вино и мочевой пузырь, я сажусь и писаю так быстро, как получается. Пока вода всё ещё крутится в унитазе после спуска, я споласкиваю руки и смотрю на себя в зеркало впервые за сегодня. Я выгляжу на десять лет моложе! Не могу поверить, сколько молодости вернулось в мои глаза, и не могу не улыбнуться своему отражению. Мак действует хорошо не только на моё тело, но и на мою душу. А моя душа не хочет тратить больше ни секунды на разглядывание своего отражения.

Выходя из ванной, я направляюсь к лестнице, но останавливаюсь на полушаге. Сначала нужно проверить Криса. Сейчас не то время, как в детстве, когда я стояла над его колыбелькой, и смотрела, как он спит. Хотя, последние две недели были для него сложными. То есть, лишь краткие вспышки моего взрослого сына пробиваются через беспорядочные тучи боли, за которыми он прятался год, дают моему сердцу надежду. Я просто молюсь, чтобы это не исчезло. Я тихонько прохожу по коридору, и заглядываю в его комнату. Через секунду мои глаза приспосабливаются к темноте, когда я осматриваю его кровать. И его нет!

Подождите, где он? Я осматриваю его комнату, вертя головой так быстро, что шея начинает болеть. Его здесь нет. Я включаю свет.

— Крис? Крис! — Без ответа. Вместо него я вижу зияющую дыру на месте открытого окна, которое, словно рот, пытается прокричать мне ответ на вопрос, где может быть мой сын.

Его комната пуста.

Ужасающий страх сковывает внутренности, когда я разворачиваюсь на пятках, и бегу в свою комнату в поисках сына. Включив у себя свет, мне стало понятно, что он не то, что здесь не спал, он вообще не был в моей комнате.

— Крис? — от нарастающей в груди паники я зову его ещё громче. Господи, Боже, где он?

Я несусь вниз по лестнице, и останавливаюсь у самого низа. Мак стоит возле камина, разглядывая наши семейные фотографии. В частности, одно семейное фото. Широкая двойная рамка с коллажем из фотографий, на которых изображены мы с Крисом в его раннем возрасте. Там стоит ряд фотографий, на которых изображены только мы с сыном в парке, на днях рождения, Рождестве, и простые фотографии нашей обычной жизни. Только мы двое. Вот так всё было, пока нас не стало трое. Глаза Мака скользят к следующему фото — фото с нашей с Джоелом свадьбы, где Джоел, Крис и я широко улыбаемся в камеру. Я помню, как облегчённо чувствовала себя, когда мы поженились. Облегчённо, потому что он был хорошим человеком, который хотел Криса и меня. Который хотел присматривать за нами и заботиться о нас.

У меня нет времени задумываться о том, какую историю придумывает Мак у себя в голове. Нет времени объяснять, что Джоела не было на фотографиях тех лет моей жизни, потому что тогда его вообще не было с нами. У меня прямо сейчас нет на это времени, потому что его сын пропал и нам нужно его найти.

— Мак! — он дёргает головой на звук моего голоса.

— Прости, я просто немного осмотрелся вокруг, — начинает объяснять Мак.

— Всё в порядке, — я протягиваю руку, чтобы остановить его от дальнейших объяснений. На самом деле, мне сейчас плевать. — Мак, нам нужно позвонить в полицию! Крис пропал. О Боже, сейчас почти полночь! Где он может быть? О, Боже мой! — слёзы собрались в уголках моих глаз.

— Ты уверена? — Мак не ждёт моего ответа. Он мчится наверх, и я слышу стук искусственного протеза по деревянному полу на этаже надо мной, пока он обыскивает комнаты.

Я хватаю телефон, задаваясь вопросом, стоит ли мне позвонить в «911». Я слышу, как Мак спешит назад по лестнице и сокращает расстояние между нами.

— Лорен! Где похоронен Джоел? — он прерывает мои хаотичные мысли.

— Что? — мой мозг не в силах воспринять его слова. Они не имеют для меня смысла. Сейчас мне плевать на Джоела. Я хочу найти Криса. — Почему ты спрашиваешь?

— Я знаю, где он. И я приведу его домой, ладно? Скажи мне, пожалуйста, где похоронен Джоел? — Мак опускает руки мне на плечи, и их вес кажется свинцом. Это подводит меня к грани. Это успокаивает меня.

— Его могила на Магнолия Лейн, в пяти кварталах на север. На кладбище Льюис. Ты думаешь, он там? Почему?

— Я знаю, что он там. Оставайся здесь на случай, если он вернётся, ладно? Я приведу его. Обещаю. Если его там не будет, я позвоню тебе, но думаю, он там. — Мак раздаёт свои приказы, пока хватает свои вещи, и направляется к двери. Однажды солдат — навсегда солдат.

— Хорошо. Мак, но ты уверен? Я думаю, стоит позвонить в полицию. Что если с ним что-то случится, — слёзы катятся по щекам, но мне плевать.

— Эй, — Мак хватает меня за плечи и просто смотрит мне в лицо. — Я сказал тебе, я обещаю, что приведу его. Ладно? Ты можешь довериться моему слову, и ты это знаешь. Пожалуйста, постарайся немного успокоиться. Мы скоро вернёмся. Я позабочусь об этом. Обещаю, — он делает ударение на последнем слове, что на самом деле замедляет моё сердце, отдаляя меня от сердечного приступа, который уже на подходе.

— Ладно, — отвечаю я, и Мак кратко целует меня в лоб, а затем исчезает за дверью. — Я люблю тебя, — я шёпотом обращаюсь к закрытой двери своего дома. Пожалуйста, Боже, пусть он приведёт моего мальчика. Пожалуйста, пусть всё будет хорошо.

Глава 23

Мак

2014

Стук слышится каждый раз, когда я ступаю на тротуар своим протезом, пока бегу на кладбище, которое назвала Лорен. Прохладный воздух хлещет по ушам, и я кручу головой из стороны в сторону, пока ищу первые признаки кладбища. У меня не было времени выпытывать подробности местоположения. Я не мог взять её с собой, но чувствовал, если Крис здесь, а я уверен, что он здесь, то он не захочет разговаривать со своей матерью. Ему нужен его отец.

Прежде, чем Лорен спустилась вниз, эти фотографии её семьи… Крис мой? Когда Лорен сказала мне, сколько лет ему было, я высчитал, что она спуталась с Джоелом Брикмэном почти сразу после моего ухода в Вест-Поинт. И всё равно, я просмотрел несколько фотографий её и Криса, где годами они были одни. То есть, кто-то ведь делал эти снимки, но было странным, что Джоела не было ни на одном из них, кроме свадебного фото.

Я пытаюсь крепко закрыть глаза, но чувство вины волнами омывает меня. Я так привык к ежедневным пробежкам и забегам. Хотя, я уже вижу металлическую решётку, которая означающую вход на кладбище Льюис впереди. Мне не нужен протез. Мне нужен… мой сын.

Он мой сын? Зачем Лорен скрывать это от меня? Она злилась на меня, когда я ушёл в Вест-Поинт? Говорят, даже в аду нет ничего хуже, чем злая женщина, но это кажется смешным.

Я должен был быть здесь для неё.

Вам не на кого злиться, кроме как на самого себя.

Я замедляю свой бег до шага, и прохожу через ворота, глазами обыскивая ряды каменных надгробий, словно сова в поисках мыши. Где он? Я нигде его не вижу. Всего лишь сотни каменных надгробий, блестящих под лунным светом. На некоторых лежат свежие цветы от тех, кто любит людей, покоящихся под ними, и до сих пор чувствует боль утраты. Некоторые давно забытые, и их заброшенные каменные плиты начинают крошиться.

Я останавливаюсь и внимательно прислушиваюсь. Всё, что я слышу, это отдалённый шум дорожного движения через несколько улиц вниз. Может, я ошибся. Может, Крис пошёл не сюда. Может, я всё понял не так. Может, он даже не мой ребёнок.

Фотография на камине вспыхивает в моей голове. Единственная вещь — младенцем Крис не выглядел, как Джоел. Он не выглядел как Лорен, помимо его прекрасного оттенка кожи. Нет. Он выглядел как я.

Боковым зрением улавливаю движение, и дёргаю головой в ту сторону, чтоб изучить то, что увидел. Почти через двадцать рядов в сторону я вижу маленькую фигурку в тени. Это он. Он на самом деле пришёл сюда! Интересно, в чём ещё я не ошибся?

Мне хочется выкрикнуть его имя, но я останавливаю себя. Что, если он убежит? Или я спугну его? Вероятно, лучше просто пойти и поговорить с ним. Я подхожу к краю ряда надгробий так, чтобы не споткнуться о камень, и сокращаю расстояние между нами.

С каждым шагом я всё больше уверен, что это Крис. Я слышу, как его голос звучит в ночном воздухе.

— … нужно отпустить тебя…

Он сидит у изножья могилы и разговаривает с Джоелом, как и предполагали мы с Армстронгом. Я рад, что он избавляется от замкнутости, что ему и нужно, но я бы предпочёл, чтобы он подождал до завтра.

Я замедляюсь. Не пытаюсь подкрасться к нему, но и прерывать его не хочу. Крис сидит ко мне спиной, но я слышу, как он глотает слёзы.

— Мы с мамой в порядке. То есть, без тебя тяжело… Очень. Я очень сильно налажал. Иногда меня выводит из себя то, что ты ушёл, понимаешь? Зачем ты ушёл, если ты нужен нам здесь? — его голос хрипит.

Я останавливаюсь в паре рядов от него и позволяю ему выговориться. Я был на его месте, и знаю, как важно облегчить душу, чтобы она обрела покой.

— Маме тяжело, — он со злостью обвиняет Джоела. — И, ну, со мной ей тоже пришлось нелегко. Меня исключили из школы, а потом забрали в полицейский участок. Я знаю, что заставляю её волноваться. Я просто… не знаю… не могу перестать злиться. Я имею в виду, я очень зол, — в его голосе звучит поражение, и я вижу, как поникли его плечи. — Но я думаю, что теперь станет лучше. У мамы есть хороший друг. Тебе бы он понравился. Он говорил со мной о тебе и о другом. Все продолжают говорить о замкнутости, и я думаю, что это важно. Поэтому я здесь. Я хотел сказать тебе, что я всё ещё скучаю по тебе, и думаю о тебе постоянно, но я больше не хочу злиться. Я снова хочу чувствовать радость и заниматься тем, чем занимался раньше. Думаю, я чувствовал, что не должен чувствовать радость без тебя, но я знаю, что ты бы этого не хотел. Так что я до сих пор люблю тебя, и я до сих пор скучаю по тебе, но я буду двигаться дальше. Мне нужно. Я не хочу постоянно злиться, — его голос ломается, как и моё сердце. Крис опускает голову на руки, а его спина поднимается и опускается от рыданий.

Я подхожу к нему, и быстро разворачиваю его, вытирая слёзы с его лица.

— Эй, малыш, ты в порядке? — я смотрю вниз, пока слеза стекает по его лицу, и я хотел бы сделать что-то, или сказать, чтобы забрать его боль. Я по опыту знаю, что только времени под силу снять это бремя.

— Да, — Крис шмыгает носом, и тяжело сглатывает. — Мне просто нужно отпустить. Как ты и сказал.

Я киваю. Я знал, что он это сделает.

— Всё в порядке. Ты сделал то, что тебе нужно было сделать. Я понимаю это. Твоя мама немного переживает. Она думает, ты улизнул из дома, чтобы сбежать или что-то типа того.

Я вижу, как его плечи поникли, и он уставился на свои ноги.

— Я снова облажался, да? — он бросает мимолётный взгляд на меня снизу.

— Нее, ты сделал то, что должен был. Я объясню ей это. Понимаю, — честно отвечаю я. И это не ложь. Когда я решился сходить к могиле капрала Томпсона, я сделал разворот на 180 градусов посереди трассы в час пик. Иногда вещи не могут ждать до утра, или пока загорится зелёный сигнал светофора. Когда твоя душа говорит тебе, что ты готов исцелиться, ты её слышишь.

— Я просто быстро позвоню ей, и скажу, чтобы она не волновалась, ладно? А ты пока можешь попрощаться, — я вытаскиваю телефон из кармана, и Крис кивает мне.

Набираю единственный номер, который сохранил в этой штуковине, и Лорен берёт трубку после первого гудка.

— Алло? — по её голосу я могу сказать, что Крис не единственный, кто плакал.

— Эй, я здесь с Крисом. Он в порядке. Ему просто нужно было отпустить Джоела, но всё нормально, — успокаиваю я её.

— О, слава Богу! Клянусь, каждый раз, когда он исчезает за углом, мне кажется, что он выкинет что-то подобное! О чём он думал, ускользая из дома посреди ночи?! Слава Богу, он в безопасности, — я почти слышу, как она крестится.

— Он не ускользал из дома, ладно? Поверь мне, это хорошо, что он пришёл сюда сегодня ночью. Ему нужно было поговорить с Джоелом по-мужски. Это из-за меня с Армстронгом у него появилась эта идея, так что, пожалуйста, дай ему поблажку на этот раз. Я не думаю, что он ещё когда-либо сделает что-то подобное, — умоляю я.

В трубке тишина. Я скольжу пальцем по экрану, посмотреть, не отключилась ли она, но секунды на таймере разговора ещё идут.

— Лорен?

— Хорошо, — наконец-то тихо отвечает она. — Но ему всё ещё нужно знать, что ускользать посреди ночи — плохо. Даже если он идёт на могилу. — Я слышу, как начинает дрожать её голос. Не думаю, что она знает, стало ли ей легче, рада ли она или злится. Вероятно, всё вместе.

— Он знает, — перебиваю я. — Поверь мне.

— Ладно, значит, поскорей возвращайтесь домой.

— Ну, увидимся очень скоро.

Я вешаю трубку, и иду к Крису. Теперь он стоит, и вытирает остатки слёз.

— Она зла на меня? — он смотрит мне в лицо, и в этот раз, я будто смотрю на своё отражение.

— Нет. То есть, конечно, она переживала. Не волнуйся, всё будет в порядке, — я забрасываю руку на его плечо, и сжимаю его. К моему удивлению, Крис обнимает меня обеими руками, и утыкается в меня лицом.

— Спасибо за то, что помогаешь мне, — бурчит он. — Не только с этим, а типа… понимаешь меня. — Он отпускает меня и смотрит вниз на землю.

— В любое время, ладно? Я всегда буду рядом, если понадоблюсь.

Крис смотрит вверх, и его глаза изучают моё лицо. Будто он не уверен в том, просто так я говорю или на самом деле это имею в виду. Он, кажется, видит честность на моём лице, потому что его губы растягиваются в улыбке, и он кивает мне.

— Ладно, давай возвращаться домой, — он отходит от могилы Джоела. — Теперь я готов.

— Ладно.

Единственный звук окружающий нас — это звук наших шагов, пока мы идём бок о бок к воротам кладбища. Я чувствую, будто сбросил десять фунтов тяжести только от того, что знаю, насколько легче маленькому человечку рядом со мной. Я даже представить не могу, насколько лучше он себя чувствует. Или насколько лучше станет его жизнь теперь, когда он закрывает дверь перед носом своей скорби. Я не говорю, что жизнь будет идеальной, но теперь она будет легче.

Я оглядываюсь на каменные надгробия, выстроенные, будто мужчины во время парада. Все стоят по стройке смирно, украшенные и сияющие. Мою кожу покалывает, и я слышу, как воздух шумит у меня в ушах, когда мозг возвращается на военное кладбище, где похоронены мои люди.

Люди, которых я потерял в тот день.

Люди, которых я подвёл.

Внезапно, горло сжимается, и я хватаю ртом воздух, когда вижу лицо Томпсона перед глазами. Крис исчезает, а каменные надгробия вокруг меня растворяются, когда я вижу афганского старейшину в нескольких шагах впереди меня. Его рука спрятана под одеждой, но я знаю, что там. Я миллионы раз видел, как это происходит. Он достаёт топор и тошнотворный звук — это все, что я слышу, когда он раскалывает череп Томпсона пополам. Кровь стекает по тому, что осталось от его лица, и пропитывает песок, который окружает нас.

— Капрал!

— Эй, что происходит? Ты в порядке?

Я моргаю, покрывшись холодным потом, и вижу, как возле меня снова появляется Крис. Пыльная адская дыра, с которой я борюсь, испаряется, и вокруг меня снова вырастает кладбище.

Крис выглядит напуганным. Я борюсь с рвотным спазмом, и стираю капельки пота со лба, пока мой мозг яростно пытается найти для него ответ.

— Ага, прости. Думаю, кое-что вспомнил. Уже поздно. Как насчёт вернуться домой, чтобы мы оба могли поспать? — горло пересыхает, пока я пытаюсь его убедить. Последнее, что мне нужно, это чтобы Крис и Лорен волновались обо мне. Это моя работа — присматривать за ними, а не наоборот.

— А... ладно, — он выглядит, будто не поверил до конца. По крайней мере, он больше не поднимает эту тему.

Что я там говорил о том, чтобы сбросить тяжесть и оставить её здесь на кладбище?

Давайте надеяться, что у Криса это получится лучше, чем у меня.

Глава 24

Лорен

2014

Входная дверь открывается, и я прекращаю ходить из стороны в сторону, когда Крис входит в дом следом за Маком. Не чувствуя ног, я несусь просто к нему. Я прижимаю Криса к себе в объятьях, и молча благодарю Бога.

— Я так испугалась! — Мой голос охрип от слез. — Никогда больше так со мной не поступай, — я отхожу на шаг и удерживая своего сына за плечи. Он поднимает голову с мягким выражением в глазах, и дрожащим подбородком.

— Не буду, мам. Прости меня.

Я вижу, что он пытается выглядеть сильным перед Маком. Скорее всего, он не хочет плакать перед своим героем. И я не стану заставлять его.

— Поднимайся к себе. Я приду через секундочку, — я ещё раз быстро его обнимаю.

— Ладно, — тихонько отвечает он. — Спокойной ночи, — он оглядывается через плечо на Мака, а потом мчится наверх.

— Ты поговорил с ним? Сказал, то он не может поступать так со мной? — я пялюсь в глаза Маку, когда Крис исчезает из поля видимости.

— Да, Лорен, ты была расстроена…

— Ты чертовски прав, говоря, что я была расстроена. С ним всё что угодно могло случиться! Всё! Его могла сбить машина, или его мог похитить какой-то извращенец. Я могла потерять его, Мак! — рыдание душит слова в горле, и я плачу, закрыв лицо руками. Чувствую руки Мака вокруг себя. Сильные руки, которые окружают меня, словно стеной. Рядом с ним я чувствую себя в такой безопасности. И всегда чувствовала.

— Он в порядке. Я знаю, что он напугал тебя, но частично в этом винить нужно меня. Мы с Камероном поговорили с ним о замкнутости, и речь шла о том, что нужно поговорить с погибшим на его могиле. Я не думал, что он выберется из дома посреди ночи, чтобы сделать это, но я понял это сразу. Он нёс большое бремя на своих плечах. У тебя потрясающий ребёнок, Лорен. Не срывайся на него, — его голос рокочет в груди.

Прижавшись к ней ухом, я слышу, как бьётся его сердце и как работают его лёгкие, пока голос успокаивает мои страхи. Как-то, даже просто слышать, как тело Мака исполняет свои простейшие функции, поддерживает в нём жизнь, успокаивает мои нервы и будит во мне желание остаться в его руках навсегда.

— Мне нужно поговорить с ним, — бурчу я в его рубашку, но вместо того, чтобы отойти, я обнимаю Мака за талию. Всё кажется таким далёким. Боль от потери Джоела. Боль в груди от того, что Крис пропал. Моя работа. Весь мир. Это всё такое далёкое, пока я просто слушаю сердце Мака.

— Конечно. Потому что ты — отличная мать, Лорен. Давай, иди. Просто помни, что он всё ещё раним.

— Я знаю.

И это правда. Мой сын стал королём крутизны в прошлом году, не проронив ни слезинки и будучи всегда готовым выкинуть очередное едкое словечко. Я видела, как близко к поверхности были его эмоции, когда он вошёл в дом. — Я вернусь через минуту. Просто пожелаю ему спокойной ночи, — мне удаётся расцепить руки на талии Мака, и мои глаза закрываются от дрожи, когда он притягивает меня к себе и мягко целует в лоб.

— Ничего меньшего я не ожидал, — улыбается он, и отпускает. Агония от его слов тут же накрывает меня. Я чувствую себя менее защищённой от всего этого. Будто бинт с ещё не зажившей раны сорвали слишком рано. Дрожь пробегает по мне, и я тру руками по предплечьям.

— Я сейчас вернусь. Спасибо, что привёл его домой.

Оставив на его щеке быстрый поцелуй, я убегаю наверх прежде, чем у моего тела есть шанс желанием разрушить остатки рациональности.

Я легонько костяшками пальцев стучу в открытую дверь Криса. Он ещё не спит.

— Эй, — мой голос мягкий, а истинная паника, которая ранее окутывала меня, была смыта объятьями Мака. — Я могу поговорить с тобой секундочку?

Крис кивает, и я пересекаю его комнату, садясь на край кровати.

— Мам, прости, что я убежал к могиле, — Крис садится и смотрит на меня такими грустными глазами, что у меня в горле тут же образуется ком.

— Я знаю, что тебе жаль, солнышко. Ты на самом деле очень сильно меня напугал.

— Мам, ты думаешь, я плохой? То есть, я знаю, что я натворил немало дел. Ты думаешь, теперь мне слишком поздно становиться хорошим?

Крис скручивает краешек одеяла и смотрит на него.

— Ты не плохой. Ты просто принимал неправильные решения, Крис. Все их принимают. Даже я это делала. — Как, например, не сказала Маку, что ты — его сын. Эта мысль вертится у меня в голове, оставляя едкий след вины.

— Да? — Крис поднимает на меня глаза, но всё ещё сжимает одеяло в руках. Это напоминает мне время, когда ему было три года, и он не мог расстаться со своим детским одеялом. Наконец-то, я устала от схваток с ним в попытке забрать его у него, чтобы он не таскал его повсюду за собой. Однажды ночью пробралась к нему в комнату, пока он спал, и расправилась с этим одеялом, спрятав улики на дне мусорного бака.

Крис искал своё тупое одеяло везде, где только мог, и, в конце концов, наткнулся на кусочек своего детского голубого одеяльца, которое было покрыто жмыхом из кофеварки и пылью из мусорного бака. Он вытащил его, и намотал на свои маленькие ручки, будто боксёр, который наматывает бинты на руки перед боем, отказываясь отпускать его. И какую же нервотрёпку он устроил! В итоге, я отдала ему этот кусочек, позволив оставить этот потёртый материал до тех пор, пока он не будет готов с ним расстаться.

— Ага, даже я принимала. Нельзя прожить жизнь, не совершая ошибок. Так мы учимся. Это не делает тебя плохим. Это делает тебя человеком.

Его подбородок дрожит, и он хмурит брови, когда слёзы катятся по крыльям его носа.

— Так ты всё ещё любишь меня? Ты не злишься? — шепчет он.

Я наклоняюсь и притягиваю его к себе.

— Конечно, я люблю тебя! Этого ничто не изменит, солнышко. Ни единая вещь. У нас будут хорошие и плохие времена, но я всегда буду любить тебя, Кристофер! Мать никогда не перестанет любить своего ребёнка, так что прости, но ты застрял с этим до конца своей жизни, а даже больше! — я крепко его сжимаю.

— Ладно, мама! Ты можешь меня отпустить, — голос моего сына приглушен моими медвежьими объятиями, и я улыбаюсь.

— О, значит, у нас больше не круто обнимать мамочку? — дразню я его.

— Нет, я взрослею. Мак сказал, что я в доме мужчина, — он гордо выпячивает грудь.

— Я знаю, что сказал, но не спеши становиться взрослым, ладно? И не думай, что повзрослел настолько, чтобы не поговорить со мной о вещах, с которыми тебе тяжело. Нам нужно преодолевать это вместе. Тебе и мне. Понял?

— Понял, — Крис улыбается, и падает назад на подушку. Его веки опускаются, словно это стокилограммовые мешки, но он всё равно пытается не закрывать глаза.

Я сжимаю его руку и направляюсь к двери.

— Спокойной ночи, Крис. Сладких тебе снов, солнышко.

— Хорошо, — бурчит он. — И, мам?

— Да, милый? — я поворачиваюсь и смотрю, как он устроился в кровати. Это мальчик, который у меня был, и он выглядит так невинно и мило.

— Если ты хочешь выйти замуж за Мака, я просто хочу, чтобы ты знала, что я не буду возражать, — он улыбается и закрывает глаза, опуская голову на подушку.

Я даже не знаю, что на это сказать, и по мягкому сопению, которое исходит от Криса, не думаю, что ему нужен мой ответ.

— Спокойной ночи, Крис, — я выключаю свет и закрываю дверь, прислоняясь к ней головой и думая о том, что он столько что сказал.

Дети такие восприимчивые! Удивительно, что они видят, и что знают. Нам, взрослым, стоит поучиться у них некоторым вещам.

Глава 25

Мак

2014

Я слышу, как шаги Лорен по лестнице. Представляю, как она, вероятно, несёт мне одеяло, под которым я буду спать на диване. Это была безумная ночка. Думаю, она истощена после всей этой драмы. Я слушаю, как её ноги мягко касаются пола. Моя челюсть плюхается на пол, когда через перила я вижу, что она босиком. Глаза следуют вверх по её телу к коротким камуфляжным шортам и майке в тон. О, Боже мой, она грёбаная приманка!

— Что на тебе? — мой голос звучит громче, чем мне хотелось бы, и я прочищаю горло, чтобы понизить тон. — Ты пытаешься убить меня? — я тут же встаю и иду к ней. Будто она центр притяжения. Будто сама природа создала новый закон, который не может удержать меня подальше от неё.

— Это? — она смотрит вниз на свой скудный наряд, а после на меня, невинно хлопая своими тёмными ресницами. — Это всего лишь то, что я надеваю в постель.

— Если это то, что ты надеваешь в постель, тогда думаю, мне нужно составить тебе компанию, — я пробегаю руками по её спине и прижимаюсь к ней телом.

— Нет, — тихо произноси тона.

— Что? — я услышал её, но надеюсь, что у меня пробелы со слухом.

— Нет, ты не можешь составить мне компанию в моей постели.

Я так надеялся, что услышал её неправильно.

— Потому что я хочу тебя просто здесь. И просто сейчас, — она прижимается ко мне сиськами. На ней нет лифчика, и её тёмные соски, которые умоляют меня всосать их, виднеются из-под тонкого топа. Я скольжу рукой вниз по её спине под края шортов, хватая её пухлую ягодицу рукой. Я притягиваю её к своему твердеющему члену.

— Послушай меня, Лорен. Тебе нужно знать это, если это то, чего ты хочешь. Ты всегда твердишь, что ты — не одна из моих фанаток или кого там ещё, и ты права: ты — не одна из них, — я зарываюсь рукой в её жёсткие волосы, сжимая её прекрасную задницу до тех пор, пока Лорен не морщится от того, насколько хорошо она чувствует мой член.

Блядь, с ней так хорошо. Не могу дождаться, когда снова почувствую её тугую киску. Я чувствую её желание, и мне нужно намного больше самоконтроля, чем как я предполагал, мне понадобится, чтобы не спустить её маленькие шортики к коленям развернуть её и трахнуть у стены.

Я отстраняю от неё, и Лорен, с всё ещё закрытыми глазами вздыхает.

— Что не так? — её веки дрожат, когда она открывает глаза.

— Всё так. Мне просто нужно, прямо сейчас знать, готова ли ты двигаться дальше? Потому что когда мы трахнемся — не «если», а «когда» — ты больше не будешь интересовать меня, как девочка на одну ночь. Я могу получить это от любой. Чёрт, да я даже могу получить групповуху, если захочу.

Огонь загорается в её карих глазах, пока уголки губ опускаются.

— Мак, я прекрасно знаю о твоей репутации.

— Хорошо, потому что это правда. Я уверен, что заслужил каждое слово этого. Слушай меня. Я говорю тебе это не для того, чтобы заставить ревновать, — улыбаюсь я, — даже если это делает тебя чертовски милой.

— Я не ревную, — лжёт она, глядя в сторону.

— Хорошо, потому что я не хочу тех девушек. Я хочу тебя и только тебя, ты понимаешь это? Мне нужно, чтобы ты была готова двигаться дальше, потому что, когда я трахну тебя, я сделаю тебя своей, Лорен. Я больше не буду смотреть, как ты уходишь из моей жизни.

— Я никогда не уходила из твоей жизни. Это ты от меня ушёл, — она всё ещё надувает губы. Они просто «смотрят» на меня, и это очень мило. Я хватаю её подбородок и снова целую, и её надутость тает, словно масло на моих губах.

— Ты права, — шепчу я, — и я больше не оставлю тебя. Так что… ты хочешь меня? — я скольжу пальцами между её ягодицами, и двигаюсь в её сладкую влажную киску. Она истекает для меня, и нет ни единого сомнения в том, что она меня хочет, а я слишком счастлив дать ей это, если она согласится.

— Хочу. На самом деле хочу, — стонет она, прижимаясь клитором к моей руке.

Я вытаскиваю руку из её шорт, и обеими руками берусь за её бёдра, крепко сжимая их и обнимая ими себя. Я поднимаю её с пола и закидываю их на свою талию. Я пересекаю гостиную с ней и несу её к дивану.

— Хорошо. Потому что я буду трахать тебя, пока ты не перестанешь меня хотеть, — рычу я.

Глава 26

Мак

2014

Я бросаю Лорен на диван, и она слегка вскрикивает, падая головой на подушку. Я не жду особого приглашения. Прежде, чем у неё есть хотя бы шанс поднять голову, я взбираюсь сверху, зажимая её ноги между своими. Я удерживаю её руки, и притягиваю к себе, пока она не принимает сидячее положение так, что не может двинуться.

Лорен смотрит на меня с таким же возбуждением в глазах, с которым смотрела, когда мы были подростками. Я помню, как она заставила меня ждать, пока ей официально не исполниться восемнадцать, чтобы я мог её трахнуть. Имею в виду, что каждый подросток проводит треть своей жизни, мастурбируя, но с тем, сколько она заставила ждать меня, я, наверное, провёл за этим делом половину своей жизни.

В первый раз, когда я взял её, я понятия не имел, как заставить её кончить по-настоящему. Я был всего лишь тупым ребёнком, который барахтался во мраке незнания. Теперь мою безграмотность как рукой сняло, и я могу показать ей, что все те фанатки, к которым она меня так ревнует, послужили своей цели.

Она пошлёт им открытки с благодарностью.

— Я не могу двигаться, — Лорен застенчиво смотрит на меня. Блеск в её изумительных карих глазах говорит мне, что она не жалуется.

— Хорошо, потому что именно такой, ты мне нужна.

Я тяну её майку вверх, и снимаю с её тела, когда она поднимает руки над головой, чтобы упростить мне задачу.

Её большие сиськи, будто дразня меня, подрагивают, когда Лорен опускает руки по бокам. Бросает вызов взять её. Я ныряю рукой под её милую попку, и освобождаю из западни своих ног, в которой удерживал. Приподнимаю её задницу с дивана, и прижимаюсь к ней своим членом.