Америкэен-Сити

Глава 2

Распрощавшись с Дэном Макклайном и с Ленни, я отправился к мистеру Фримену. Завтрак оказался очень уж плотным, зря я заказал пончики, из-за этого я шёл медленно, степенно переваливаясь с ноги на ногу. Будто медведь какой-то. А может быть, я шёл так потому, что ожидал встречи с братьями-мексиканцами? Не спеша, внимательно поглядывая по сторонам… Нет, эти вряд ли появятся на улице раньше, чем заживут их разбитые физиономии, иначе рейтинг понизиться. Впрочем, после встречи со мной он у них и так резко пошёл на убыль…

Увидев меня второй раз за утро, парикмахер занервничал. Вероятно, подумал, что мне не понравилась ванна, и я пришёл на разборки. Когда же я объяснил истинную причину моего прибытия, он облегчённо вздохнул и жестом пригласил меня в дом.

— Видите ли, молодой человек, — усаживаясь в глубокое кресло, заговорил он, — по нашим правилам участие в родео может принять любой желающий. В этом плане мы не используем никаких ограничений. Однако по тем же правилам участники должны быть жителями нашего округа. То есть, вы должны быть владельцем какой-либо недвижимости либо являться наёмным работником одного из местных предприятий, неважно какого. Собственности, как я понимаю, у вас нет. Что ж, устраивайтесь на работу и приходите. Я с удовольствием зарегистрирую вас.

— А у вас нет работы?

— Извините, — развёл он руками, — чего нет, того нет. Сам справляюсь.

Действительно, судя по отсутствию очереди в парикмахерскую, в наёмной силе он не нуждался. Думаю, другие собственники тоже вряд ли нуждались в моих услугах, поскольку сезон клеймения скота ещё не начался, а иных сезонов, когда бы требовались дополнительные рабочие руки, в этой местности не существовало. Приз в виде шуршащих баксов принял очертания призрака…

— В таком случае, я являюсь владельцем ранчо! — заявил я.

Года три назад один траппер рассказал мне о ручье Тёща Бизона в предгорьях Красных каньонов. Ручей стекал с гор, сварливо журча, словно тёща при виде зятя, и впадал в небольшую реку, которую ещё местные племена индейцев прозвали за медлительный спокойный бег Бизоном. Траппер говорил, что там хорошие пастбища и что они никем не заняты. Я взял это на заметку, потому что рано или поздно рассчитывал покончить с бродяжничеством. Я и ехал-то в эти места, чтобы посмотреть на Тёщу, а тут ещё мистер Паттерсон со своими наговорами…

Фримен воспринял моё заявление с улыбкой.

— И где же это ваше ранчо?

— Милях в тридцати к северу, у ручья Тёща Бизона.

А вот это ему уже не понравилось. Улыбка сползла с его лица, и он подался вперёд, дырявя меня пронзительным взглядом.

— У Тёщи Бизона? — переспросил он.

— Да, — ничуть не смущаясь, ответил я. — Насколько мне известно, эти земли никем не заняты. Так что можете считать, что они мои.

Какое-то время Фримен молча поглаживал чисто выбритый подбородок, потом спросил:

— И какое у вас клеймо, позвольте узнать?

— То же, что и на моей лошади — «сорок четыре».

Фримен ещё немного помолчал, продолжая гладить подбородок, и, наконец, утвердительно кивнул:

— Это очень интересно… не представлял… Хорошо, я зарегистрирую вас. Родео состоится через три недели, так что не опаздывайте.

Чего-то он не договаривал, а я не стал спрашивать. Но если здесь не всё чисто, то скоро я об этом узнаю.

Я вывел Сюзанку из конюшни, оседлал и уселся на бревно возле коновязи, ожидая, пока Виски Джордж пригонит моего бычка и вьючную лошадь из корраля. Моё внимание привлёк пожилой индеец в одежде белого человека, в смысле, в брюках и в рубашке. Он стоял, повернувшись ко мне своим орлиным профилем, и смотрел в небо. Я тоже туда посмотрел, но ничего не увидел, даже облаков. Мне уже доводилось встречать индейцев подобного типа. Как правило, это были отщепенцы, изгнанные собственным племенем за пьянство либо за воровство. Они собирались в банды и творили беспредел везде, куда могли добраться, или прибивались к какому-нибудь городку и жили за счёт мытья посуды в баре или промышляли поисками украденного скота для ранчеро и преступников для шерифов. Этот на пьяницу не походил, на мойщика посуды тоже. Но кто его знает, у этих индейцев такой обманчивый вид.

Индеец почувствовал мой взгляд и обернулся. Да, этот пьяницей не был. Глаза ясные, чистые, как у младенца, не затуманенные никакими пороками цивилизованного человека. Он внимательно осмотрел меня с ног до головы, потом перевёл взгляд на Сюзанку и удовлетворённо поцокал языком. Индеец смог увидеть в ней то, чего почти никто никогда не видел. Сюзанке это понравилось, и она завиляла хвостом, словно собака.

— Хорошо! — многозначительно произнёс он, подходя к Сюзанке.

— Да, хорошая кобыла, — подтвердил я и встал.

— Лет мала-мала пять, — продолжил он расхваливать кобылу. — Молодой, сильный!

Сюзанке и вправду было около четырёх лет или чуть больше. Я выменял её у переселенцев на Запад за две коробки патронов и старенький дробовик. Я лично объездил её и с тех пор она никому, кроме меня, ездить на себе не позволяла. Да и меня-то иногда скидывала. Но мы всё равно с ней ладили, потому что любили друг друга. А то, что иногда ссорились… Так мало ли чего не случается между близкими людьми.

— Моя Крадущийся-в-Ночи, — представился индеец. — Здесь моя называть Джо. А твоя Рос Лайка.

Откуда-то он знал моё настоящее имя. Я покопался в памяти, извлекая на свет божий образы всех знакомых индейцев, но этого среди них не было. Честно говоря, не так уж и много я знал индейцев, да и тех лишь в связи с перестрелками в Вайоминге и Нью-Мексико. Тот факт, что он меня знает, а я его нет, мне не понравился, и я передвинул руку поближе к кобуре. Может пристрелить его? Так, на всякий случай?

Индеец понял мои опасения.

— Твоя не надо бояться. Джо видеть твоя Эль-Пасо. Твоя давать Джо доллар.

Действительно, лет семь назад или восемь в Эль-Пасо у меня случилась перестрелка с Эдом Конни, и я дал какому-то индейцу доллар, чтобы тот похоронил его. Вот ведь как судьба сводит людей! У индейцев отличная память, они никогда не забудут человека, которого когда-либо видели. А ещё они отличаются безмерной собачьей преданностью, если считают тебя своим другом…

И тут мне в голову пришла замечательная мысль.

— Слушай, Джо, а тебе, случаем, работа не нужна?

Если уж я решил обзавестись ранчо, то сделать это одному будет сложно. А с помощником всё-таки легче.

— Джо любит кофе, но нет доллар купить. Шериф Шульц не давать работа, Гарри Потер не давать мыть посуда. Джо хочет работать за кофе. Три кружка день!

В это время появился Виски Джордж с моим бычком и вьючной лошадью. Вид у конюха был запыхавшийся. Бычок никак не желал идти, и всё упирался рогами в землю. Видимо понравилось жевать местное сено, а может корова какая приглянулась и ему не хотелось её покидать, так что Джорджу приходилось тащить его силой.

— Ну и животные у вас, мистер Челентано, — отдуваясь, сказал он. — Сущие дьяволы! Не от вас ли они этого набрались?

Я не стал ничего говорить. Закинул на вьючную лошадь седельные сумки, скатку одеял, потом подошёл к Сюзанке и запрыгнул в седло.

— Виски, а на кого работают братья Гомес?

Конюх помолчал минутку, ждал, что я кину ему пару центов, но платить я не собирался. Я же не банк, деньги не чеканю.

— На Лу Фриско, — наконец ответил он, поняв, что ничего не дождётся. — Только я ни разу не видел, чтобы они подходили к коровам. Они их, наверное, боятся.

Надо думать. Эти мексиканцы за всю свою бандитскую жизнь не заклеймили ни одного бычка, а если и заклеймили, то только для того, чтобы подделать старое клеймо. И если Лу Фриско нанял их, значит что-то намечается. Не об этом ли предупреждал меня мистер Паттерсон? Когда кто-то нанимает ганфайтеров, стало быть, жди стрельбы.

— Джо, у тебя есть лошадь?

Индеец кивнул.

— У Джо есть два лошадь! — гордо произнёс он.

Для индейцев количество лошадей имело значение — чем их больше, тем выше престиж. Индейская скво никогда не войдёт в вигвам воина, у которого совсем нет лошадей или есть только одна. Для белых людей ту же роль играют деньги. Две лошади — это тоже не вот какое состояние, Джо зря так сильно задирал подбородок. Однако я не индейская женщина и жить в его вигваме не собирался, так что количество лошадей меня не смущало. Поэтому я сказал:

— Седлай своих лошадок, Джо. Теперь ты работаешь на меня.

Я не торопился. Тридцать миль это не много и уже к вечеру мы могли быть на месте, но я хотел осмотреться. Как ни как я собирался здесь жить. В городском магазинчике мы закупили продукты, патроны, инструменты и погрузили всё на вьючную лошадь Джо.

Земля, лежавшая на север от Америкэн-Сити, мне нравилась. По обе стороны дороги лежало нетронутое житейскими бурями море травы — рай для скотовода. Бизон делал здесь крутой разворот, вбирал в себя несколько ручьёв, стекающих с Красных каньонов, и медленно уходил на юго-запад, так что проблем с водой быть не могло. Разве что в особо засушливые годы, но в этом случае скот можно было перегнать ближе к реке. На следующее утро, когда мы подъезжали к Тёще Бизона, справа появилась длинная гряда холмов, покрытых отличным сосновым лесом. Холмы отходили от каньонов и скрывались за горизонтом, постепенно забирая к востоку. Я сразу прикинул, что на ручье можно поставить лесопилку и таким образом обеспечить хозяйство строевым материалом. Это было бы очень неплохим подспорьем для моего кошелька, и проезжая мимо холмов я мысленно подсчитывал доходы от этого предприятия.

Тёща Бизона оказался нешироким бурным ручьём, я бы сказал, слишком бурным. Его возмущённый гомон мы услышали задолго до того, как вышли к берегу. Слева и справа протянулись высокие скальные выступы, отроги Красных каньонов, образующие уютную долину, которую так и называли — Тёщина долина. Тот траппер, который рассказал мне об этих местах, говорил, что долина тянется вглубь каньонов мили на четыре, а в самом широком месте достигает полутора миль. Если поставить дом у входа в долину, а между отрогами протянуть ограду, тогда можно не беспокоиться о стаде. Скот сам будет пастись и нагуливать жир без вмешательства человека.

Мы сразу взялись за дело. В первую очередь надо было построить коррали и дом. Мне надоело спать под открытым небом и в платных ночлежках, хотелось иметь собственный дом, в который я мог бы привести жену. Ведь должен же я когда-нибудь жениться? В долине мы заметили следы дикого табуна. В работе со скотом требуется три-четыре сменных лошади, так что тех, что у нас были, явно не хватало. При случае я решил заарканить десяток молодых мустангов, а Джо обещал объездить их за пару дней. Я не сомневался в его способностях. Индейцы хорошо ладили с лошадьми и были прекрасными наездниками. За свою долгую жизнь я мало встречал белых, которые могли бы сравниться с ними в искусстве верховой езды.

К концу второй недели строительство подошло к концу. Дом вышел не ахти какой, никто из нас профессионалом в этой области не был, но на первое время, до того, как я построю лесопилку и смогу запастись материалом, этого будет достаточно. Стены мы сложили из скальных обломков и накрыли их на индейский манер жердями и лапником. Получилось две небольших комнаты: кухня и гостиная. Много народу не поместиться, но для меня и Джо места вполне хватало. Два узких оконца похожие на крепостные бойницы смотрели в сторону равнин, а дверь мы повернули к долине. Я не ждал неприятностей: враждебно настроенных индейцев здесь не наблюдалось, главные индейские тропы проходили севернее и восточнее ранчо — но на всякий случай подстраховался. В жизни, знаете ли, чего только не бывает.

Слева от дома мы построили корраль, приткнув его задней стороной к скале, и взялись возводить ограду между отрогами. Дело это было хлопотное, камни приходилось собирать по всей округе, и, пройдя ярдов семьдесят, я понял, что строительного материала нам не хватит. Большая часть камней ушла на постройку дома и чтобы набрать нужное количество надо было идти в горы. Однако время собирать камни ещё не пришло, и я отправил Джо в холмы на поиск мустангов, а сам занялся мелкими хозяйственными делами: полку приделать, табуретку сколотить. На следующий день, когда я вот так сидел перед домом и сколачивал табуретку, со стороны Америкэн-Сити появилось лёгкое облако пыли, едва видимое на фоне молочно-светлого неба.

Я отложил молоток и взял винчестер. Оружие я всегда держу под рукой, и это уже вошло в привычку. Тех, кто к этому не привык, я лично отвозил на кладбище — и неоднократно. На границе неосвоенных земель человек без оружия быстро превращается в прах. Выживают только самые осторожные, и я пока числился среди них.

Положив винчестер на колени, я принялся ждать. Облако пыли само по себе не появляется, и значит, кто-то вздумал навестить меня. Хорошо бы друзья, но друзей у меня было мало, а уж в этих местах они и вовсе отсутствовали. Судя по величине облака, всадников было десять или двенадцать, и ехали они быстро, торопились видать. Ну что ж, стало быть, ждать мне не долго.

День выдался жаркий и тихий, даже неугомонный ветер, всё время дующий с холмов, успокоился и едва раскачивал тонкие ветви ракиты у ручья. Высоко в небе по-над краем Красных каньонов парила тень одинокого канюка. Я потянулся за ним глазами, завидуя его свободе, и оторвался только тогда, когда топот конских копыт стал перебивать сварливый ропот Тёщи Бизона.

Их действительно оказалось двенадцать. Впереди на высоком вороном жеребце ехал Лу Фриско, и по выражению его лица было ясно, что лицезреть меня он не очень-то рад. Остальные, по виду простые ковбои, но ребята крепкие, жжёные, смотрели на меня не менее радушно. Двоих я уже встречал в салуне Гарри Потера, лица остальных были незнакомы. Или знакомы? Да, кажется, вон того с густой рыжей шевелюрой я где-то видел… не помню где.

Каждый был вооружён так, словно вышел на охоту на гризли, причём на старого, мудрого и с больным зубом. Как-то мне удалось встретиться с таким на узкой тропинке. Хорошо Сюзанка успела развернуться и дать дёру. В тот раз, думаю, мы побили с ней все рекорды по скорости, иначе гризли пришлось бы устраивать званный ужин. В одиночку бы он нас не переварил.

Ребята Фриско взяли меня в полукольцо, и мне это не понравилось. Когда кто-то вот так тебя обходит, значит на уме у него всякие нехорошие мысли. Например, из чего ты сделан или как глубоко ты мечтаешь быть похороненным. Я не показал вида, что разгадал их замыслы, но затвор винчестера передёрнул.

А это уже не понравилось им. Не знаю чего они там себе навыдумывали, быть может, что я начну напрашиваться к ним в друзья, однако оружие их лежало в кобуре — и сейчас они об этом пожалели.

— Когда мне сказали, что ты тут поселился, я не поверил, — заговорил Фриско, натягивая поводья. — Теперь, вижу, правда.

По природе своей я человек очень чувствительный и крайне болезненно отношусь ко всякого рода неприязненным интонациям в голосе собеседника — они меня расстраивают — и именно такие интонации почудились мне в голосе Лу. Поэтому ответил я в том же духе.

— Вас, господа, никто в гости не звал, так что проваливайте, пока я сердиться не начал! Я тут по пальцу молотком попал и настроение у меня скверное!

Кто-то из ковбоев захихикал, а Фриско вздрогнул, будто кнутом по спине схлопотал.

— Это моя земля! — раздувая ноздри, заявил он. — Убирайся отсюда!

— Да что ты говоришь? — изображая удивлённую невинность, воскликнул я. — Что-то я не вижу тут вывески с твоим именем. А может, ты пострелять хочешь? Так я не против, давай!

Он тоже был не против, это я понял по его газам. Численное превосходство было не в мою пользу, однако мой винчестер смотрел точнёхонько на вторую пуговицу его рубашки, а пули сорок пятого калибра оставляют весьма заметные дырки. Ни одна швея потом не заштопает.

— Босс, ты только шепни, мы его махом свинцом нашпигуем, — сказал рыжий. Ох уж мне эти рыжие, всюду-то они суются.

— Давайте, ребята, — кивнул я и похлопал ладонью по прикладу. — У меня тут шестнадцать зарядов, так что каждому хватит. Даже останется.

Зря я это сказал. Если они возьмутся за дело всерьёз, то Джо придётся закопать меня где-нибудь под деревом и написать, что жил, мол, такой-то, никому не мешал. Хотя… писать он вряд ли станет, он неграмотный, так что лежать мне в безымянной могилке — без креста, без покаяния… Но браться за меня всерьёз они не стали. Винчестер — хороший аргумент, и кроме моей могилки Джо пришлось бы копать ещё пару-тройку, а никому из них рядом со мной лежать не хотелось. Особенно Фриско. Они думали на испуг меня взять, а я взял да не испугался. Теперь они не знали, что делать.

— Ладно, мы уходим, — скрипнув зубами, сказал Фриско. А что им ещё оставалось? Не сидеть же возле меня под прицелом винчестера?

— Скатертью дорога, — откликнулся я. — Если кто-то из вас, ребята, научится свинец переваривать, так милости прошу. Я здесь часто бываю.

— Мы вернёмся, — пообещал рыжий. — Мы вернёмся, когда ты не будешь этого ждать.

Они развернули коней и помчались обратно тем же аллюром, каким приехали, а я смотрел им вслед и думал, что эти обязательно вернуться. Команда на «Ти-Бар» подобралась крутая, Лу Фриско абы кого к себе не брал. В большинстве своём это были хорошие люди, но работа на ранчо накладывает на ковбоя некоторые обязанности, и одна из них — блюсти интересы хозяина. Если Лу Фриско сказал, что эта земля его, значит, они пойдут и выгонят отсюда кого угодно. Даже президента наших соединённых штатов. Только вот я сильно сомневался, что Тёща Бизона принадлежит «Ти-Бар». Ранчо Фриско находилось много южнее, по ту сторону города, и претендовать на эти земли он не мог. Вот Дэн Макклайн другое дело, но он-то своих людей ко мне не прислал. Почему бы так?..

Слева от меня ярдах в тридцати возникла плотная фигура Джо. Он тоже смотрел вслед ковбоям с «Ти-Бар», прижимая к бедру старенький однозарядный шарп. Я мог поклясться, что ещё секунду назад его здесь не было, но на счёт индейцев никогда и ни в чём нельзя быть уверенным. Эти черти могут курить трубку в двух шагах от тебя, а ты даже не почувствуешь запаха табачного дыма. Впервые я понял это, когда воевал с апачами в Нью-Мексико. Тогда мы потеряли половину отряда только из-за того, что не удосужились внимательней смотреть по сторонам.

— Ты что здесь делаешь?

— Моя видать пыль, моя приходить.

Ну ещё бы, неужели этот старый воин откажется от возможности приобрести парочку свежих скальпов. Интересно, а сколько их у него вообще?

На следующий день я оседлал Сюзанку и направился на ранчо Дэна Макклайна. Дэн Макклайн слыл человеком жёстким, но справедливым, в чём я уже успел убедиться. Мистер Паттерсон в случае нужды советовал обращаться именно к нему. Стычка с Лу Фриско меня сильно расстроила. Я никак не думал, что из-за ранчо у меня так быстро могут возникнуть проблемы, но они возникли и мне срочно нужен был добрый совет. Однако главная причина моего визита к Макклайну всё же заключалась не в разногласиях с ковбоями с «Ти-Бар» и не в их угрозах. Любому даже самому маленькому хозяйству требуется скот, и я собирался приобрести его у Макклайна. Надеюсь, он мне его продаст.

Ранчо «Биг-Эн» находилось в двенадцати милях к юго-западу от моего, возле ручья Сломанной Сосны. Дорогу туда я ещё не успел протоптать, а до меня никто не догадался этого сделать, так что я двинулся прямо по целине, напрямую. Если кто-то думает, что равнины Дальнего Запада это ровная гладкая, словно доска, земля, то он жестоко ошибается. На самом деле равнина — это изломанное холмами и глубокими оврагами пространство, местами заросшие непроходимым колючим кустарником и соснами. Встречаются и другие деревья, но это скорее исключение, лишь подтверждающее правило. Воды здесь мало и вся жизнь сосредотачивается вдоль ручьёв, небольших озёр и родников. Без воды скот не будет набирать вес, потому что в поисках источников он забывает о еде и в результате сильно худеет, а худой скот это прямое разорение. Так что если ты владеешь водой, значит ты царь, бог и мишень для тех, кто этой водой не владеет. А желающих завладеть ей, поверьте, очень много. Лу Фриско, наверное, по этой причине и напал на меня. Вернее, пытался напасть.

К ранчо «Биг-Эн» я подъехал, когда солнце зависло высоко над головой и принялось нещадно жечь мои плечи. Дом у Макклайна был далеко не ровня моему — двухэтажный, с широкой покатой крышей и пристроем. Прямо за домом располагались коррали и несколько длинных приземистых строений: амбары и зимние конюшни. Дэн Макклайн строился широко, со знанием дела и надолго, но не это было удивительно. Справа от дома я увидел несколько фруктовых деревьев — яблоньки и груши. В этих местах фрукты обычно встречаются либо в сушёном, либо в консервированном виде, а свежие только во сне снятся. Но спелое сочное яблочко, согласитесь, вкуснее порезанного на куски и засушенного в печке, вдобавок оно приятно согревает душу и делает тебя чуточку счастливее.

Из трубы над пристроем поднимался сизый дымок, значит, повар готовил обед. Пахло картофельным супом и пирожками, может быть даже с фруктами из сада. Я остановил Сюзанку возле раскрытой двери и принюхался. Я был страшно голоден, дорога и тряска в седле только усиливают аппетит, и я вовсю наслаждался запахами из кухни.

За этим деянием и застала меня Ленни Макклайн. Она вышла на веранду, приникла плечиком к резному столбу и принялась наблюдать за мной.

— Кого-то ищите, мистер Челентано? — услышал я её бархатный голос.

Мы обернулись. Мы — это я и моя Сюзанка. Мы всегда вместе оборачиваемся, если кто-нибудь окликает нас со спины. Жуть как волнуемся, когда нас застают врасплох.

— Добрый день, мисс Макклайн, — поздоровался я, демонстрируя своё воспитание. — Вот, заехал по-соседски в гости. Познакомиться, так сказать, поближе.

Вообще-то, в общении с женщинами я не очень силён: теряюсь, смущаюсь и всё такое прочее. Я и с Сюзанкой общий язык нахожу с трудом, а тут настоящая живая леди! Но если дело не касалось межличностных отношений, то я был, что называется, на коне. Хотя говорить с Ленни Макклайн и не думать о других отношениях было тяжело.

— Так вы наш сосед?! — воскликнула девушка, вскидывая брови. На её губах играла загадочная улыбка, я бы даже сказал — блуждала. Однажды мне довелось побывать в Новом Орлеане, и в отеле я увидел нарисованную женщину в тяжёлой рамке. Служащий объяснил мне, что это картина известного художника Леонардо да Винчи. Нарисованную женщину звали не то Джоконда, не то мона Лиза, точно не помню, но вот улыбка её один в один была такая же, как сейчас у Ленни. Мужчина, увидавший такую улыбку, должен немедленно бежать на край света, потому что никто не знает, что твориться в голове женщины улыбающейся так загадочно.

— Представьте себе, — вздохнул я, — повезло…

Я сильно сомневаюсь, что мне повезло иметь в соседях такую девушку, но я должен был что-то сказать, вот я и сказал.

— Что ж, заходите в дом. Мы как раз собираемся обедать.

От обеда я ещё никогда не отказывался, даже если бывал сыт. Кто знает, когда в следующий раз удастся перехватить кусок насущный? Я поблагодарил её, привязал Сюзанку к коновязи и поднялся на крыльцо.

— Папа будет рад вашему приезду, — сообщила она мне как бы по секрету и добавила. — Тогда в ресторане вы ему понравились.

Обедали Макклайны в гостиной с камином за крытым белой скатертью овальным столом. Стол был не грубой топорной работы, что сколачивают по случаю под навесом на заднем дворе, а самый настоящий, из мастерской уважаемого мастера откуда-то с Востока. Кроме мистера Макклайна за столом сидела его жена — худая женщина чопорного вида в чёрном платье и белом накрахмаленном чепчике. Сидела она так, будто кол проглотила, и только голова на тонкой высохшей шее немного двигалась. При моём появлении она состроила такое удивлённое лицо, будто самого дьявола увидала. Или нищего из городской подворотни, что для неё было одно и то же.

Согласен, мой внешний вид не вполне соответствовал чистоте помыслов моей души: рубашка старая, джинсы на коленях протёрты до дыр, сапоги запылились. Но это не значит, что я плохой. А если миссис Макклайн не нравиться моя одежда, то пусть даст мне денег и я куплю новую.

Дэн Макклайн прореагировал на меня по-другому.

— Рад видеть тебя парень, присаживайся, — указал он рукой на свободный стул. Стулья были подстать столу, с тонкими ножками и изогнутыми спинками. Садиться на такой страшно — вдруг сломается? Но я сел, а он не сломался.

Толстая мексиканка поставила передо мной тарелку и налила того самого картофельного супа, запах которого я с таким наслаждением вдыхал возле кухни. Я не стал ждать, когда мне предложат отведать этого яства, а быстренько схватил ложку и принялся стучать ей по тарелке. За супом последовал рис с изрядным куском оленины, за рисом снова рис с таким же куском, и снова рис… Мистер Макклайн с одобрение смотрел на меня, и каждый раз, когда мексиканка накладывала мне добавки, удовлетворённо кивал и улыбался.

Обед прошёл в полном молчании. Только когда подали кофе и пирожки с яблоками, мистер Макклайн сказал:

— Слышал, ты в Тёщиной долине обосновался?

Похоже, уже вся округа знала, где я пустил корни. Уж не мистер ли Фримен постарался?

— Да, сэр, — кивнул я. — Давно мечтал построить свой дом.

— И как?

— Спросите у Фриско. Вчера он заезжал ко мне в гости вместе со своими ковбоями. Не знаю как дом, но приёмом они остались недовольны.

Упоминание имени владельца «Ти-Бар» семья Макклайнов встретила удручающим молчанием. Видимо, Лу Фриско в этом доме не жаловали.

— Он хотел, чтобы я убрался отсюда, — сообщил я.

— Фриско не имеет прав на эти земли, — теребя подбородок, задумчиво произнёс Макклайн. — Но если он чего-то хочет, то обязательно добивается. Тебе надо быть осторожней…

— Я с пятнадцати лет только тем и занимаюсь, что стерегусь.

Мистер Макклайн посмотрел на меня с явным неодобрением. По его мнению, люди, особенно моего возраста, должны прислушиваться к словам старших и выполнять все их наставления. Почему-то таким как он всегда кажется, что мы, молодёжь, не умеем постоять за себя и ни на что не способны. Моё нынешнее имя ничего ему не говорило, он просто никогда его не слышал. Возможно, оно когда-нибудь и прославиться и люди с восторгом будут произносить его, но только не здесь и не сейчас и не благодаря мне. А вот если бы он знал, как на самом деле меня зовут, тогда бы не вздыхал, словно по покойнику. Без ложной скромности скажу, что моё настоящее имя широко известно на Западе и стоит в одном ряду с такими именами как Док Холлидей, Бешеный Билл Хиккок, Вес Хардин и Уайт Эрп. Обо мне часто говорят у походных костров и в барах, обсуждая очередную выходку, но в лицо я почти никому не известен. Да я и не стремлюсь к этому. Такая известность может убить. Сделавших себе имя стрелков частенько поджидают зелёные юнцы, мечтающие о славе ганфайтера, либо менее знаменитые ганмены, жаждущие повысить свою репутацию в глазах окружающих, так что нарваться на случайную пулю совсем даже просто.

— Надеюсь, что так, — ничуть на это не надеясь, ответил Макклайн. — Ну ладно, ты ведь не просто в гости заехал. Хотел чего-то?

— Хочу купить коров, голов двести, — кивнул я. — Но денег у меня нет. — Я немного помолчал, ожидая, какое впечатление произведут на него мои слова, потом продолжил. — Мне нужны молодые тёлки не старше двух лет беломордой породы. Думаю, семь долларов за голову вас устроит.

Он по-прежнему не верил, что я проживу дольше, чем того захочет Лу Фриско, но в то же время он видел, что настроен я серьёзно и готов работать. На Западе человека оценивают не по одежде или цвету глаз, а по характеру и делам. С характером у меня было всё в порядке, а вот в делах я пока ещё никак себя не проявил. Но я очень надеялся, что он посчитает меня порядочным человеком.

— Как будешь расплачиваться?

— Возьму на родео главный приз и выплачу всё до цента. Сколько там в банке?

— Около трёх тысяч. Но их ещё взять надо.

— Возьму, не беспокойтесь. А если не смогу, тогда женюсь на вашей дочери, и как зятю вы простите мне все долги.

Миссис Макклайн едва пирожком не подавилась, а Ленни улыбнулась. Точно так, как на крыльце.

— Ну ты наглец! — мистер Макклайн от души расхохотался. — Видал я проныр на своём веку, но такого!.. Молодец. — Он вытер выступившие из глаз слёзы и кивнул. — Хорошо, ты получишь своих коров. Завтра же мои ребята пригонят стадо. Скажу, что б отобрали самых крепких.

То, что я наглец, я и без него знал. Но вряд ли я осмелился так разговаривать с ним, если бы Ленни заранее не предупредила меня, что я ему понравился.

— Спасибо, сэр.

За время разговора миссис Макклайн не произнесла ни слова и это хорошо, потому что, судя по её лицу, ей я нисколько не понравился.

Я поблагодарил хозяев за гостеприимство, попросил мистера Макклайна оформить купчую на коров с его клеймом и вышел на улицу. Сюзанка покосилась на меня недобрым взглядом (в отличие от меня её никто пирожками не угощал) но я ласково потрепал её по холке и она вроде бы сменила гнев на милость.

— Мистер Челентано! — услышал я голос Ленни. — Хочу вас заранее уведомить, что я тоже приму участие в родео! И я не собираюсь никому уступать!

Что ж, я слышал, что в Солт-Лейк-Сити женщина смогла победить в родео, причём с большим отрывом, так что у Ленни есть все шансы обскакать меня на повороте. И если она победит, то я буду только рад.

— Желаю успеха, — вполне искренне сказал я. — Только не очень-то усердствуйте, иначе мне действительно придётся жениться на вас.

Она раздула ноздри как норовистая кобыла, но, думаю, мои слова её ничуть не обидели.

— Мой отец прав — вы наглец! Для меня дело чести победить вас!

— В таком случае предлагаю перейти на «ты». К чему эта официозность, если мы собираемся пожениться?

Она начала какую-то длинную тираду о том, почему мы не можем быть вместе, но я не стал слушать её. Я вскочил в седло и отправился в обратный путь. Ленни — девушка очень красивая, я бы сказал — мечта всей моей жизни. Едва увидев её тогда в ресторане, я сразу понял, что пропал навсегда и не будет мне успокоения до конца дней моих. Я так же понял, что в нынешнем моём положении мне ничего не светит. Но, чёрт побери, а вдруг?!