Аметистовая луна

Глава первая

Оливия Файфилд наиболее счастливой была когда одна копалась в земле на раскопках. Сейчас она была почти в экстазе. Она не копалась в земле, нет, она осторожно счищала щеточкой пыль с резного орнамента стены прямо за дверью египетской мастабы.

Ее чемоданы, все еще не распакованные, были в палатке, а она ощущала влияние смены часовых поясов и путешествия через страну пустынь, но не могла не взглянуть на мастабу. В конце концов — это причина ее присутствия здесь.

С одним лишь фонариком она пробиралась к месту. Она пообещала себе что не будет рисковать и заходить дальше первой комнаты, пока не соберет свои инструменты и не поговорит с членами команды, которые уже бывали внутри.

По ее спине прошелся озноб когда она вошла в здание, оставляя позади жалящий. Первое что она увидела — красивую резьбу и картины которыми были украшены стены. В то время как стены пирамид были в основном не украшенными, в мастабах можно найти реальную историю людей, их образы изображали сцены повседневной жизни.

Но эта мастаба была особенной.

Сидя на земле только с фонариком против наступающей со всех сторон темноты, Оливия прослеживала запутанные надписи на стене, как раз под одной особенной гравировкой. Она откинула назад локон длинных светлых волос, который выбился из косы, не обращая внимания на пыль и грязь, что покрыли ее пальцы, штаны цвета хаки, ее с длинными рукавами и ботинки. Ничего не имело значения, кроме того, что она была здесь, на археологических раскопках в отдаленном уголке Египта.

Мастаба (араб. скамья) — гробницы в Древнем Египте периодов Раннего и Древнего царств, имеют форму усечённой пирамиды (без верхушки) с подземной погребальной камерой и несколькими помещениями внутри, стены которых покрывались рельефами и росписями.

Погребальных камер могло быть несколько, и некоторые из них закрывались опускающимися плитами.

Всю свою жизнь она боролась, чтобы загладить свое прошлое. Точнее прошлое ее дедушки, которое передалось ей по наследству. Доктор Эймос Файфилд был уважаемым археологом и преподавателем в университетах по всему миру до рокового дня, пятьдесят назад, когда он обнаружил небольшую каменную табличку и несколько украшений на раскопках в Египте. Письмо на каменной табличке было непохоже ни на что-либо виденное ранее. Не иероглифика, но что-то удивительно похожее. Украшения были красивые, сделанные вручную, — пара серебряных браслетов, трех дюймов в ширину, инкрустированные темно фиолетовыми аметистами, и подходящий серебряный торквес.

Оливия закатала рукава свой хлопковой и рассматривала браслеты. Она оставляла их в безопасности в палатке, когда приступала к раскопкам, но только когда работала, в остальное время она с ними не расставалась. Никогда. Было что-то в них, что вынуждало ее носить их. Не то что бы были какие-то трудности, чтобы предпринимать такие меры. Серебро было тяжелым, и хотя браслеты никогда не чистились, они сияли. Символы были выгравированы на металле, но ее внимание привлекали аметисты. Один круглый темно фиолетовый камень по бокам был окружен двумя камнями поменьше выложенными в форме полумесяцев. Расположенные таким образом, они показывали фазы луны от новолуния до полнолуния и убывания. Это было красиво, и на каждом браслете было по два символа аметистовой луны — один сверху, другой снизу.

С момента, когда она одела браслеты, они ощущались так правильно, как будто были ее частью. Она часами рассматривала их, думая о том, кто создал их вручную, и кому они принадлежали. Той ночью она увидела в первый раз сон, который потом стал посещать ее чаще и чаще. Они стали особенно сильны когда ее пригласили участвовать в этих раскопках.

В первый раз сон был про незнакомое место, которое почему-то казалось ей близким. Она провела часы здесь, исследуя то, что выглядело как храм. Надписи на стене были так красивы и ей страстно хотелось знать их значение. Алтарь стоял в передней части здания, на нем было много благовоний, цветов и свечей, которые мерцали в лунном свете. И луна — она притягивала ее как магнит. В небе низко висел фиолетовый шар и Оливии хотелось дотянуться и дотронуться до него.

Потом сны изменились. Сначала они испугали ее. Прежде ей никогда не снились чувственные сны, а эти превратились в откровенно эротические и невероятно яркие. Они пришли к ней в мраке ночи. Два воина, оба сильные и гордые, один темноволосый, другой блондин, и они не скрывали, что хотят ее.

Она облизала губы, когда от воспоминаний ее телу стало жарко. Ее набухла, а собрались в горошины под бюстгальтером. Трусики намокли от выделений из ее глубин. О, да. Эти сны были горячими, но последняя ночь превзошла их все…

Оливия стояла рядом с храмом в благоухающем саду, одетая только в тонкую льняную сорочку. Незнакомая одежда струилась вокруг лодыжек, оставляя ее руки и плечи голыми. Хотя была ночь, многие цветы были в цвету, их нежный аромат окружал ее. Каменная скамья манила, но она игнорировала ее. Она ждала.

Предвкушение дрожью прошло сквозь нее, запульсировало в венах. Они придут к ней сегодня ночью, два ее любовника. До сих пор один или другой брал ее за руку и уводил чтобы доставить удовольствие, но она знала, что сегодняшняя ночь особенная. Сегодня они оба будут касаться ее, здесь, в храмовом саду под светом аметистовой луны.

Браслеты на запястьях грели кожу, и она знала, что ее любовники близко. Они шагнули в сад бок о бок, их шаги были уверенными пока они шли к ней. Блондин был немного выше, но оба мужчины были по крайней мере на фут выше ее, с широкими плечами, мускулистым прессом и тонкими талиями. Их руки и ноги были сильными, мускулы перекатывались с каждым движением.

Воин справа был темноволосым. Его прямые черные волосы обрамляли лицо, кончиками задевая плечи. Его особенностью была жесткость, но она не отталкивала. Строгий — слово, которое приходило на ум. Его губы были тонкими, скулы высокими, а нос был сломан, может быть не единожды. Но ее притягивали его глаза. Золотисто коричневые, почти янтарные, кажется, они загорались внутри огнем, который согревал ее до кончиков пальцев.

Воин слева был его полной противоположностью, но не менее притягательным. Длинные светлые волосы спускались прямо до, обрамляя его классически красивое лицо в рамку. Его полные губы изогнулись в легкой улыбке. Но опять же ее очаровывали его глаза. Как и у его друга, у него были длинные густые ресницы, которым позавидовали бы многие женщины. Но каким-то образом у него они не выглядели чем-то женским. Темно синие глаза, цвета ночного неба, казалось смотрели прямо в ее душу.

Она не знала их имен, но она знала их на клеточном уровне. Знала душой. Что-то мужское в них призывало к женственности скрытой глубоко в ней. Каким-то образом они сорвали прочь добровольные оковы, освободили женщину прячущуюся под степенным, академическим фасадом.

Она хотела их.

Обоих.

Вместо того, чтобы быть в шоке, ей нравилась мысль что они придут сюда вдвоем. Темноволосый воин протянул руку и погладил изгиб ее лица, его пальцы зарылись в ее волосы, и он наклонил ее голову назад. Его глаза зажглись неутоленной страстью, когда он склонился и завладел ее губами. Крепкие и теплые, они впились в ее рот и когда она приоткрыла губы, его язык проскользнул внутрь.

Ее пальцы на ногах поджались в траве, соски болезненно сжались, а ее киска намокла от желания. Она прижалась теснее, наслаждаясь ощущением его твердого члена у своего живота. Его пальцы сжали ее волосы когда поцелуй стал более интенсивным. Его язык скользил в ее рот, и выходил изображая акт совокупления и заставляя ее стонать, и чтобы устоять, она сжимала пальцами его широкие плечи.

Руки сжали ее бедра, когда другой воин прижался к ней со спины. Его эрекция прижалась к ее пояснице когда он расположил свои руки спереди, поглаживая ее живот, прежде чем передвинуть их ниже. Тонкая ткань ее сорочки не была преградой жару его пальцев изучающих влажные складки ее киски.

— Раздвинь ноги. — Она не знала, кто из них говорил, но подчинилась, и была вознаграждена, когда сильные пальцы дотронулись до ее горячей плоти.

Темноволосый воин отстранился от ее губ и внимательно посмотрел на нее. Очень медленно, он спустил обе бретельки с ее плеч, обнажая и живот. Воин стоящий позади отклонился достаточно, чтобы ткань соскользнула с бедер и осталась лежать лужицей у ее ног.

Воин за ней обхватил ее большие груди руками и удерживал их для другого, который наклонился и обхватил ее опухшие соски. Ни разу в своей жизни она не представляла себе ничего более эротичного. Вид больших рук держащих грудь, пока другой мужчина ее покусывал и упивался и посасывал поднял ее желание на более высокий уровень.

Ее киска сжималась требуя большего. И как будто прочитав ее мысли, темный любовник заскользил руками вниз по животу, между бедрами раскрывая шире ее влажные складочки. Ночной воздух вокруг ее разогретой плоти ощущался как легкая ласка. Оливия хныкала от желания. Присягая, ее темноволосый любовник преклонил перед ней колени.

Светловолосый любовник подтолкнул ее голову, так чтобы она была у его груди, и склонившись, он поцеловал ее. Его поцелуй был другим, но столь же господствующим, как и у его друга. У него не было ни малейших колебаний, когда он заявлял свои права на ее рот, как свою собственность. Его язык изучал глубину, не пропуская никакого уголка. В то же время его руки окружили холмы ее грудей, пальцы дразнили вершинки, потягивая и нежно их сжимая.

Она могла почувствовать теплое дыхание у ее сердцевины, прежде чем язык прикоснулся к ее складочками. Колени ослабли, но блондин крепко держал ее в своих объятиях, пока продолжал иметь ее рот своим языком.

Два толстых пальца вошли глубоко в ее киску, она застонала и сжала их, желая большего. Ее темный любовник дразнил клитор, кружась языком вокруг тугого комка нервов прежде чем нежно его пососать. Оливия закричала, неконтролируемо вращая бедрами. Но один любовник придерживал ее туловище, пока другой плечами широко развел ее бедра, так что она оставалась практически неподвижной.

Пальцы в ее влагалище начали с силой двигаться. Сначала медленно, но потом набирая скорость. Руки держащие ее груди стали немного более грубыми когда ее хныканье и стоны требовали большего.

Она разорвала жаркий поцелуй чтобы с трудом вдохнуть. — Возьмите меня. Возьмите сейчас же!

— Еще нет, — прошептал ей на ухо любовник перед тем как прикусил чувствительную мочку уха. — Нет, пока ты не придешь. Смотри на него. — Он наклонил ее голову вперед и она увидела темноволосую голову погруженную между ее раскрытых бедер.

— О, да, — простонала она.

— Богиня, — прошептал он когда мужчина стоящий перед ней на коленях ввел в нее третий палец, растягивая ее неимоверно широко.

Оливия ахнула, с трудом дыша. Огонь прокатился от груди до низа живота и там вспыхнул, выходя из-под контроля. Светловолосый любовник сжал ее соски и прикусил шею.

Откинув голову назад, она закричала от освобождения, ее бедра бурно двигались, а темноволосый мужчина продолжал сосать клитор и двигать пальцами внутри нее. Ее женские мышцы неистово сокращались. Тело задрожало когда она слепо смотрела вверх на аметистовую луну, которая освещала трех любовников.

Она потянулась к мужчине у своих ног, но он начал исчезать прямо у нее на глазах. Вскрикнув, она повернулась к стоящему позади нее только для того, чтобы увидеть как и он растворяется. Она знала, что в течение нескольких секунд их идеальный образ исчезнет, и ей останется неясное воспоминание. Свечение луны рассеялось, она была одна…

Оливия сделала глубокий вдох возвращаясь в настоящее. Сидя на грязном полу в подземной мастабе, она вздрогнула, когда холодный воздух окутал ее. Сон был таким реальным. Она проснулась дрожа и плача, трусики были влажными, а грудь чувствительной. Чувствовала себя покинутой без двоих мужчин рядом. Это было так глупо! Они не настоящие. Они просто фантазия ее богатого воображения возникшая из-за одиночества.

Дедушка был ее единственным родственником, и сейчас, когда он умер, она осталась одна в целом мире. Единственная вещь которая напоминала ей о нем — это браслеты. Они и ее воспоминания. В их последние минуты вместе он взял ее руку и сказал чтобы она следовала своим мечтам и не боялась столкнуться с неизведанным. Как же она скучает по нему!

Она натянула рукава назад на браслеты. Они принадлежали ей сейчас. Пятьдесят лет назад ее дед вернул каменную табличку и украшения соответствующим должностным лицам, но они были возвращены ему, когда власти посчитали что они не представляют исторической ценности. Она нашла их спрятанными в стенном сейфе в его кабинете шесть месяцев назад, когда он скончался, наряду с его запиской рассказывающей ей интригующую историю украшений. Он также умолял ее всегда носить браслеты и вспоминать его с любовью.

Она могла вспоминать о нем с любовью, в отличие от некоторых его коллег. Амос Файфилд стал одержим письменами на каменной табличке и украшениями. Он был убежден что они принадлежат народу который до этого не обнаружили. Все вещи были подвергнуты внимательному изучению и датированию по радиоуглероду. Качество изготовления торквеса и браслетов не соответствовало древнему ювелирному делу. Фактически, оно оказалось намного более развитым. Потом тот факт что серебро, кажется, не тускнеет. Ученые были не в состоянии выяснить причину, но они предположили что это какой-то современный антиферментатор.

Датирование по радиоуглероду тоже ничего не дало. Возраст камня вопросов не вызывал, но никто с уверенностью не мог сказать когда на нем была выгравирована надпись. Поскольку надпись казалось состояла из иероглифов и какого-то неизвестного языка, эксперты разделились в вопросе — имеет ли камень вообще какую-либо научную ценность или нет. Результаты были ударом для дедушки — эксперты — сочли, что камень не был старым вообще, но был прекрасной копией. Короче говоря, обман.

Но Амос Файфилд был непреклонен. Он взял каменную табличку, украшения и начал работать, чтобы найти больше доказательств подтверждающих его теорию. Отставил в сторону всю остальную работу, казалось его одержимость доказать существование неизученной культуры поглотила его навсегда. Один за другим, бывшие друзья и коллеги отдалились. Над ним издевались, смеялись и высмеивали когда он отказался оставить свои идеи.

Он провел свою жизнь изучая артефакты и письмена других древних культур в поисках ключей для опознания этого неизвестного народа. Удивительно, но он нашел несколько ссылок в других древних текстах и соотнес все свои выводы, но для заявления слишком мало достоверной информации, ее не достаточно, чтобы убедить академическое общество в его теории. Однако он поделился своими мыслями с ней, используя египетский язык как ключ, вместе они бы смогли расшифровать некоторые из символов и прочитать часть текста с каменной таблички. Во всяком случае они думали, что смогут.

Дедушка был ее единственным опекуном с тех пор как родители погибли во время археологической экспедиции. Она только начала ходить, когда могучая река Амазонка забрала жизни ее родителей.

Другие дети росли со сказками и стихами, Оливию же на ночь убаюкивали рассказы о исчезнувших цивилизациях, о культурах отличающихся от всего, что существует сейчас. Он брал ее в поездки по всему миру, учил ее и позволял исследовать окружающий мир.

Она любили своего дедушку, но его жизнь не была легкой. С годами он как ученый значил все меньше и меньше, пока не умер в относительной безвестности. Оливия была просто рада, что смогла заработать достаточно денег, чтобы с удобствами содержать его дома, пока он не скончался.

— Я надеюсь вы помните, что это реальные археологические раскопки, доктор Файфилд, — послышался насмешливый мужской голос. Она слегка дрогнула, вынырнув из размышлений. Закрыв на мгновение глаза, она вздохнула. Почему сейчас? Зная, что нет смысла игнорировать его, она вытерла ладони о штаны и повернулась к заклятому врагу, доктору Роберту Бартлетту. — Что вам нужно, Роберт?

Роберт Бартлетт не делал секрета из того, что не хочет видеть ее на этих раскопках, но университет не внял его протесту. Пока они платили за все, то сами выбирали кто и куда поедет. По иронии судьбы сюда ее привели знания о — фальшивой — цивилизации которые она получила от деда.

Археологи обнаружили небольшую, скрытую комнату в этой древней мастабе. Ей было где-то между четырех или пяти тысячью лет, мастаба была определенно египетская, но некоторые странные отметки на стене были такими же как на каменной табличке обнаруженной ее дедушкой много лет назад. Из-за скандала вызванного якобы мистификацией, множество людей до сих пор помнят ее деда и его работу, что заставило университетских чиновников стучать в ее двери. Она была единственной в мире, кто имел понятие о том, что могут означать символы и кто мог написать их.

Он не спеша подошел к ней, вторгаясь в ее личное пространство. Роберт был крупным мужчиной, не жирным, но сильным. Его рост, строение и хорошая внешность позволила ему хорошо продвинуться по карьерной лестнице в выбранной профессии. Он мог быть очаровательным когда хотел, что помогало получать деньги от богатых покровителей. Что в свою очередь поставило его на хороший счет у администрации университета. Его физические данные сделали его любимцем среди студенток, но Оливии он не нравился. Она невзлюбила его с первого взгляда, не доверяя его подвешенному языку и приглаженному стилю.

Она училась у него в аспирантуре несколько лет назад и провела весь семестр парируя его не такие уж и тонкие заигрывания. Некоторые ее оценки пострадали, но недостаточно чтобы она горевала. Она чувствовала, что не может сообщить о нем в университете. Кто поверит внучке Амоса Файфилда? В конце концов, половина академического мира считала его лжецом.

Остальная половина считала его не только сумасшедшим стариком. Это было ее слово против слова Роберта и у нее не было реальных доказательств его посягательств. Она боялась, что если пожалуется, то потеряет стипендию, так что она держала это в себе на протяжение всего курса, что было трудно.

Он взял ее за подбородок, но она резко мотнула головой освобождаясь от хватки и сердито посмотрела на него. Он следил за каждым ее движением с тех пор как она приехала сегодня. — Я просто хочу проверить как ты и убедиться что ты ни в чем не нуждаешься. — Он заскользил рукой вниз по ее спине и сжал ее зад.

Она оттолкнула его. — Убери от меня свои лапы.

Он тихо рассмеялся. — Не нужно быть столь недружелюбной, Оливия. Несколько моих слов могут построить или разрушить твою карьеру.

Оливия не хотела выдать свое затруднительное положение, которое все ухудшалось. Она хотела чтобы никто не обнаружил, что она по жизни не может занять постоянную должность, но в действительности это был всего лишь вопрос времени.

— Я слышал ты ушла с прошлой работы преподавателем. — Он вопрошающе хмыкнул. — Почему же? Четыре университете за последние четыре года? Как жаль, что репутация деда продолжает влиять на тебя.

Гнев прокатился волной через Оливию. — Что ты знаешь о моей карьере?

— Я продолжал следить за тобой, обронил слово то там, то здесь.

— Ты. Это ты вредил моей карьере. — Она с трудом могла поверить в это. Она ничего не сделала этому мужчине, разве что дала отпор его приставаниям, и только по этой причине он хотел уничтожить ее. Все было так плохо, что ей пришлось продать дом дедушки и все его вещи чтобы заплатить по счетам когда он умер, но выяснить что ее проблемы с работой связаны с тем, что этот мужчина столь отвратителен. — Кем, черт возьми, ты себя возомнил?

— Мужчиной, который может обеспечить тебе такую работу, какую ты захочешь. — Он внимательно осмотрел ее тело, не оставляя сомнений о том, что хочет взамен.

Не первый раз в жизни Оливия проклинала свою невысокую фигуру с аппетитными изгибами. Но благодаря природе ее грудь и бедра были пышными, а талия узкой. Большинство людей не хотели разглядеть интеллект за сердцевидным лицом, высокими скулами и фиалковыми глазами. Даже если она умаляла свой внешний вид, — не делала макияж и одевалась в бесформенную одежду, на каждых раскопках всегда находился сопляк, который хотел обращаться с ней как с блондинистой фифой.

— Я скорее умру от голода, — фыркнула она.

Его глаза сузились когда он прижал ее к стене. Она бросила взгляд на выход, но ни местных работников ни аспирантов не было поблизости. Он засмеялся. — Они все свободны сегодня. Я подумал что они заслужили отдых, так что все в соседнем городе — едят, пьют и веселятся.

Дрожь страха прошла по ее телу, но Оливия не показала этого. — Это выходной для остальных, но я должна работать. — Ее пальцы сжались вокруг фонарика когда она развернулась чтобы уйти. Это не оружие, но хоть что-то.

Роберт взяв за плечи, развернул ее, схватил за руку прежде чем она смогла ударить его. И продолжал сжимать запястье, пока девушка не выронила фонарик. — Не нужно насилия. — Он прижался к ее бедрам своими, не оставляя сомнений в его возбуждении. Оливия почувствовала тошноту когда он провел носом по ее щеке. — Веди себя хорошо, и никто не пострадает.

— Ты скотина, — сердито воскликнула она и резко подняла колено вверх. Неожиданное движение застало его врасплох, он взвыл и отпустил ее чтобы схватиться за пах. Она сделала вид что побежит направо, а потом резко повернула в противоположную сторону стараясь добраться до дверей. В последний момент Роберт появился перед ней, перекрывая единственный путь к спасению. Не имея другого выбора, Оливия бросилась направо и вниз по узкому коридору. Она еще не спускалась этим путем, и не имела понятия куда он выведет. В этот момент была только одна мысль — нужно убежать от Роберта. Скудный свет от первой комнаты окончательно исчез в темноте. Обуздав свой страх Оливия притормозила, и протянув руки к стенам, использовала их чтобы идти в темноте.

— Ты заплатишь за это, сука. Я тебя урою на этих раскопках к концу дня. — Его голос дрожал от гнева и Оливия не сомневалась что он не только попробует, но возможно и преуспеет в этом. Сейчас ей было наплевать. Отстранившись от чувства страха, она продолжила погружаться в темный, извилистый коридор. Девушка сомневалась что он будет преследовать ее среди руин, но она не хотела рисковать. Все к чему она стремилась — держать расстояние между ними, пока остальные не вернуться из города.

Доктор Августина Митчел, уважаемый археолог и друг Оливии, будет с ними. Присутствие Августины поможет держать Роберта на расстоянии, а возможно она даже сможет удержать Оливию от полного отрыва от реальности из-за раскопок. По крайней мере она надеялась на это. Ей не повезло, что ее подруга сегодня, в день приезда Оливии, ушла в город на целый день. Одна из главных причин почему она с нетерпением ждала этих раскопок — кроме очевидного открытия необычного языка на стенах. Августина была одной из немногих во всем мире, кому Оливия доверяла.

Остановившись, Оливия прислонилась к стене и стала слушать. Она не могла разглядеть собственную руку поднесенную к лицу, и свет не проникал в темноту. Она не слышала Роберта, но это не значит что его не было во внешней комнате, или что он не ждет ее возле мастабы. Что ей необходимо, так это найти место чтобы спрятаться, пока она не уверится что Роберт бросил эту игру. В другом случае на ее поиски отправится Августина когда вернется из города. Ведь у них общая палатка, и все вещи Оливии были там.

Зная, что не может оставаться на одном месте, она положила одну ладонь на прохладную каменную стену и осторожно делала шаг за шагом. Ее рука прошлась по тому, что она определила как несколько дверей, но она не обманулась. В мастабах есть много ложных дверей. Настоящие двери чаще скрывали, чтобы защитить мумии и их физическое имущество от разграбления. Сфокусировав все свое внимание на стене, она позволила руке скользить по резьбе. В конце концов ее глаза привыкли к темноте и она увидела полоску света на расстоянии. Первой ее мыслью было что это Роберт с фонариком, но она поняла что свет был с противоположной стороны. Не было ни единого шанса на то, что там мог оказаться Роберт. Вероятно, это было место, где наружная стена разрушилась достаточно для того, чтобы пропустить немного дневного света. Осторожно она направилась к нему.

Казалось что свет проходит сквозь небольшое отверстие в стене. Оливия осторожно осмотрела это место и улыбнулась, когда поняла, что это все таки была не сплошная стена. Она обнаружила секретную дверь. Ей понадобилось несколько минут чтобы выяснить как ее открыть. Удивительно, но она легко открылась сразу, как только Оливия нашла механизм. Она думала что скорей всего не сможет попасть туда.

Она вошла в комнату используя стены как ориентир и тщательно проверяя каждый шаг. Последнее чего она хотела — упасть и пораниться, или еще хуже — провалиться куда-нибудь и убиться. Основной источник света кажется исходил из небольшой трещины в потолке.

Мигая, она попыталась оглядеться. Комната была небольшой, но стены были покрыты символами. Она не могла сказать были ли они египетскими или принадлежали к неизвестному языку. Единственным предметом в комнате было каменное кресло. Шаг за шагом она двинулась к нему. Оливия знала что не должна касаться его без надлежащего освещения и инструментов. Риск повредить его в темноте был достаточно высок. Тем не менее что-то влекло девушку к нему.

В воздухе витало предвкушение и волнение, она протянула руку и коснулась резного камня. Резко втянула воздух когда все ее тело начало сотрясать от наполняющей его энергии. Она уверяла себя что это адреналин. Это было ни что иное как химическая реакция организма в ее крови, именно поэтому она чувствовала себя подобным образом. Так считал ученый в ней, но женщина с этим не соглашалась. Оливия чувствовала, что кресло взывает к ней. Желание сесть на него было подавляющим.

Оливия прикусила губу рассматривая нечеткие очертания кресла. Что случится если она присядет на пару секунд? Многое, напомнила она себе. Она подискутировала с собой еще минутку, но в конечном счете принуждение было слишком велико, чтобы игнорировать его. Очень осторожно Оливия опустилась на каменное сиденье. Она задержала дыхание.

Ее рубашка и брюки прилипли к телу и она начала дрожать от холода. Она проигнорировала дискомфорт, медленно положив руки на подлокотники.

Ее запястья начали гореть и она подтянула рукава. В полном неверии она смотрела как аметисты начали светиться, окутывая комнату мягким фиолетовым светом. Теперь она могла видеть что ручки кресла были покрыты замысловатой резьбой, и у нее перехватило дыхание когда она увидела знакомую форму полной луны и полумесяцев. Воздух уплотнился и сжался вокруг нее. Она почти слышала голоса шепчущие ей, призывающие поднять руки и соединить рисунки на браслетах с отметками на кресле. Она, сама не зная почему, сопротивлялась.

— Будет глупо сделать это. — Ее голос эхом отозвался вокруг нее, отражаясь от стен. Но сила извне ее давила сильнее. Почти не задумываясь она начала поворачивать запястья. Ее спина выпрямилась когда она сопоставляла драгоценные камни на браслетах с соответствующими углублениями в кресле. Мощный удар прошел через ее тело и оно выгнулось дугой, хотя ее руки не разорвали контакт с креслом.

Я умру — было ее последней мыслью, фиолетовые огоньки танцевали перед глазами. Яркая вспышка ослепила ее, а потом все погрузилось в темноту.