Анабасис во времени

Пролог

Глядя, как она возлежит в опочивальне султана, подобрав под себя ноги в шальварах и отбросив левую руку на мягкие подушки оттоманки, трудно было поверить, что это аниманекен, а не настоящая живая Шехеразада. Поразительное сходство! Не знай Марк Биллингс наверняка, подумал бы, что перед ним знаменитая сказительница во плоти.

Под аккомпанемент одноименной сюиты Римского-Корсакова Шехеразада завела рассказ о носильщике и трех девушках. Султан Шахрияр внимал каждому ее слову, хотя на деле тоже был лишь искусно сделанной копией. Его голову венчала серебряная корона, белый шелковый халат подпоясывал алый кушак.

Толпа зевак оттеснила завороженного Биллингса к бархатному канату, отделявшему выставку «Тысячи и одной ночи» от остальной части музея. Позади телевизионщики со специальной платформы транслировали открытие экспозиции в миллионы домов Америки.

Опочивальня султана была воссоздана в мельчайших подробностях. Изящно вытесанные колонны подпирали купола арок. С высокого потолка на отполированных до блеска медных цепях свисала жаровня; богатые драпировки, служившие пологом, были раздвинуты и забраны по бокам золотыми шнурами с черными, как волосы Шехеразады, кистями.

- А именно, был человек из носильщиков, в городе Багдаде, и был он холостой; и вот однажды, в один из дней, когда стоял он на рынке, облокотившись на свою корзину, вдруг останавливается возле него женщина, закутанная в шелковый мосульский изар и в расшитых туфлях, отороченных золотым шитьем, с развевающимися лентами; она остановилась и подняла свое покрывало, и из-под него показались глаза, ресницы и веки, а женщина была нежна очертаниями и совершенна по красоте; и, обратившись к носильщику, она сказала мягким и ясным голосом: «Бери свою корзину и следуй за мной».

«Какое длинное предложение, - подумал Биллингс. -Впрочем, в твое время, Шехеразада, главной добродетелью считалось красноречие, равно как и манера заключать сказки одна в другую. Султану ты поведала тысячу и одну историю, однако есть еще тысяча вторая - про джиннов, про гуль, про золото, про волшебный ковер, про девушку с фиалковыми глазами и про край вымышленный и реальный одновременно. Наконец, эта история обо мне».

Биллингс пожалел, что не остался дома. Даже мимолетный взгляд в прошлое разбередил незажившие раны. В отчаянии он цеплялся за настоящее, но тщетно. Века поглотили его, словно бездонный колодец, увлекая по темному тоннелю во дворец султана, где и началась «История младшей дочери визиря»...

I. Дуньязада появляется

Сераль охраняли два темнокожих великана-евнуха, вооруженных длинными ятаганами. Наготу стражей скрывали набедренные повязки, сильно смахивающие на подгузники. Первый великан застыл в освещенном лампами коридоре, неподалеку от занавешенного пологом входа в сераль, куда четверть часа назад прошла девушка, за которой Биллингс следил от самой опочивальни султана; второй караульным застыл у двери.

Биллингс осторожно высунулся из-за колонны, где таился в ожидании, пока добыча заснет. Его одежда, за исключением материала, из которого она была сшита, полностью соответствовала эпохе: белый халат, жилет, свободного покроя рубаха, шальвары, персидские туфли и тюрбан.

Решив, что девушка благополучно отбыла в страну грез, Биллингс вытащил из кобуры, спрятанной в левом кармане, морозитель и выстрелил в первого евнуха. Потом метнулся вперед и ловко подхватил заледеневшего великана.

До сих пор Биллингсу удавалось передвигаться по дворцу незамеченным - в столь ранний час почти вся челядь спала, а те, кто бодрствовал, принимали его за гостя султана, поднявшегося ни свет ни заря. Однако теперь разоблачения было не избежать, поскольку морозитель - единственное оружие, которое дозволялось брать с собой похитителям важных исторических персон, - действовал только на близком расстоянии, а Биллингс стоял слишком далеко, чтобы нейтрализовать следующего охранник.

Второй евнух в этот момент смотрел в другую сторону, не подозревая, какая участь постигла его напарника. Биллингс крадучись двинулся к цели, бесшумно ступая в мягких туфлях по толстому ворсу ковра, — но подобраться не успел. Словно почуяв опасность, великан обернулся и выхватил ятаган. Биллингс не стал тратить время на пустые объяснения, ибо никто из мужчин, за исключением султана, не смел приближаться к сералю. Нечего было и думать, что страж под благовидным предлогом пустит его внутрь, поэтому Биллингс продолжил шагать вперед, целясь великану в грудь.

— Презренный, если ты сию же минуту не исчезнешь, я порублю тебя на куски и скормлю твои внутренности псам! - возопил евнух, угрожающе размахивая саблей.

Биллингс ускорил шаг, опасаясь, что своими воплями великан поднимет тревогу. Однако этого не произошло; уверенный в собственном превосходстве, евнух двинулся на противника. Ятаган со свистом рассек воздух и наверняка разрубил бы Биллингса пополам, но тот оказался проворнее - в тот же миг луч морозителя превратил охранника в ледяную глыбу, правда, не утратившую способности дышать. Еще немного, и евнух рухнул бы плашмя, но Биллингс успел подхватить его и мягко опустил на пол. Ятаган выскользнул из окоченевших пальцев и беззвучно упал на ковер.

Биллингс раздвинул полог и ступил в комнату, испытывая сильную жалость к охранникам, которым предстояла не самая приятная процедура разморозки, однако работа есть работа - ему предстояло похитить знаменитую рассказчицу «Тысячи и одной ночи», и он выполнит задание, чего бы это ни стоило.

Впрочем, о похищении речи не шло. Он просто «позаимствует» Шехеразаду на время и сразу же вернет, как только Большой Пигмалион, электронный чародей из «Анима-некенс инкорпорейтед», изготовит ее факсимильную копию. Если все пройдет гладко, спустя примерно час по меркам девятого столетия рассказчица очнется неподалеку от дворца - очнется в растрепанных чувствах, но целая и невредимая.

Справа от импровизированной двери бок о бок стояли две оттоманки под балдахином; на ближайшей, залитой тусклым предрассветным светом, сочившимся сквозь широкое решетчатое окно, виднелся девичий силуэт. Очевидно, последняя история изрядно утомила рассказчицу, поэтому она улеглась спать одетой, сбросив лишь туфли и куфию.

Соседнее ложе пустовало и, без сомнения, предназначалось оно султану.

Сунув морозитель в кобуру, Биллингс на цыпочках подкрался к девушке. Аромат духов коснулся ноздрей. Нет, не коснулся, ошеломил. Пахло неддом[1] - в девятом веке он пользовался такой же популярностью, как «Весенний каприз номер пять» в двадцать первом. Неожиданно старинный аромат очаровал Биллингсу, однако это не отвратило его от намеченной цели. Вытащив из правого кармана халата пропитанную хлороформом губку, он сорвал пластиковую оболочку и прижал губку к носу девушки. Она моментально проснулась, начала отбиваться, но препарат сработал безотказно, и через секунду пленница обмякла. Отшвырнув губку, Биллингс поднял небрежно сброшенные туфли, сунул их за пазуху и перекинул девушку через плечо. Добыча оказалась внезапно легкой. Довольный этим, Биллингс поспешил в коридор - и тут удача отвернулась от него, поскольку к поверженных охранникам мчался не кто иной, как Шахрияр собственной персоной!

Биллингсу еще не доводилось встречать живого султана, но он видел его копию - Шахрияра похищал сам Джед Морс, ветеран по «заимствованию» важных исторических фигур. Собственно, сейчас Биллингс замещал подхватившего грипп коллегу, предварительно пройдя курс обучения полетам в прошлое. Потом были долгие месяцы томительного ожидания звонка, и теперь все зависело от успеха миссии. Если Биллингс справится, то переквалифицируется из стажера в полноправного сотрудника.

Биллингс терпеть не мог негодяев из разряда Синей Бороды и с удовольствием бы превратил нынешний экземпляр в ледышку, хотя Отдел исторических исследований доподлинно установил: Шахрияр действительно слушал сказки Шехеразады, но никогда не лишал своих жен жизни, и потому не соответствовал психологическому портрету Синей Бороды. Зато доподлинно соответствовал его внешнему облику. Биллингс с чистой совестью спустил бы курок, не завопи султан во всю силу легких, призывая на помощь охранников, темнокожих невольников, челядь, визиря и ближайших наместников. Загнанному в угол Биллингсу оставалось только одно - с пленницей на плече он рванул обратно в спальню и бросился к окну, гадая из чего сделана решетка, из дерева или металла. Один удар - и арабески разлетелись в щепки. Биллингс вскарабкался на подоконник и не глядя сиганул вниз. Но недооценил расстояние и, приземлившись, подвернул правую лодыжку. Вывих вроде бы несильный, но все равно особо не разбежишься. Впереди начиналась финиковая роща, где Биллингс спрятал сани, предназначенные для путешествий во времени. Путь туда лежал через внутренний двор. Биллингс по диагонали устремился к роще, при каждом шаге корчась от боли.

Тем временем, во дворце суматоха только усиливалась. Высунувшийся из разбитого окна султан продолжал вопить во все горло. Со всех сторон во двор сбегались стражники с ятаганами, темнокожие невольники и челядь, вооруженная метлами и другими подручными средствами. Вдобавок к прочим неприятностям, откуда ни возьмись выскочила свора собак и с лаем набросилась на Биллингса. Но хуже всего, действие хлороформа улетучилось, и пленница, очнувшись, принялась осыпать похитителя бранью и молотить его кулаками по спине. От изощренных ругательств уши сворачивались в трубочку. Правда, на арабском (изученном благодаря ускоренному курсу) они звучали в разы мягче, чем на английском, но тем не менее, будь у Биллингса третья рука, он с удовольствием надавал бы девице оплеух.

Стражники, челядь и невольники бросились в атаку, но из страха зацепить пленницу они не осмеливались пустить в ход ни ятаганы, ни доморощенное оружие, и в результате один за другим падали, становясь жертвами морозителя. Теперь двор напоминал выставочный зал с беспорядочно разбросанными экспонатами, словно на музей налетел шквалистый ветер. Когда Всадник с Востока набросит на владения султана свой солнечный аркан, ему придется изрядно потрудиться, чтобы разморозить окоченевших преследователей.

В роще Биллингс не мешкая бросился к саням. Тобоган было бы более подходящее название для них: сани напоминали его один в один, несмотря на изрядную ширину. Под выступающим водительским сиденьем помещался фотонный ускоритель в цилиндрическом титановом корпусе. Позади, к «палубе», были привинчены два здоровенных металлических ящика. В первом хранились инструменты и запчасти, во втором - походное снаряжение, провизия и разные мелочи, которые могли понадобиться путешественнику во времени в случае крупной поломки. На передней платформе находилась панель управления с антигравитационным генератором, инерционным регулятором перемещения внутри эпох и аккумулятором.

Сиденья вполне хватало на двоих. Усадив пленницу, Биллингс крепко пристегнул ее ремнем безопасности, сам устроился рядом, защелкнул ремень и, выставив высоту на отметку «сто», нажал кнопку свободного полета. Сани взмыли вверх, минуя кроны финиковых пальм, и замерли в ста метрах над землей.

Пленница мгновенно перестала сопротивляться, закрыла рот и глянула вниз. Мгновение спустя она подняла на спутника глаза цвета фиалок и воскликнула:

- Волшебный ковер!

Все случилось так, как предсказывал Алозий Смит, старший советник Отдела исторических исследований. Именно эту фразу должна произнести арабская девушка девятого столетия при виде тобогана. Смит также посоветовал Биллингсу притвориться эмиром: согласно его изысканиям, любая арабская девица спит и видит, как за ней явится эмир на ковре-самолете. «Даже жена султана?» - уточнил Биллинг. «Жена султана особенно», - со знанием дела ответил Смит.

Поэтому Биллингс добавил:

- Кстати, я эмир.

Пленница долго рассматривала его, прежде чем спросить:

- Значит, ты явился, чтобы увезти меня далеко-далеко?

Ее голос, звонкий, веселый, напоминал звон далеких колокольчиков.

— Ты даже не представляешь, насколько далеко, - ответил он, протягивая ей туфли.

Не обращая внимания на доносившиеся снизу вопли и ругательства, Биллингс исподлобья разглядывал успевшую обуться добычу. Черные как смоль волосы были заправлены за уши и перехвачены заколкой. Прямой, чуть курносый нос, полные щеки, выразительный рот и округлый подбородок. Невероятно большие глаза с невероятно синей радужкой. На девушке не было никаких украшений, не считая заколки и массивного кольца на среднем пальце левой руки. Укороченный халат едва доходил ей до бедер. Его распахнутые полы спускались до пояса шальвар, которые сидели несколько выше, чем современные брюки, и едва прикрывали грудь. Присмотревшись, Биллингс решил, что прикрывать там особо нечего.

Внезапно его осенило: ей не больше пятнадцати.

Пятнадцать лет, и уже замужем за султаном!

Впрочем, ничего удивительного. В ту эпоху цари зачастую брезговали женщинами постарше. А зачем они, если закон не возбраняет жениться на молоденьких? Однако в голове не укладывалось, как такая юная особа сумела сочинить тысячу и одну увлекательную историю. Вдвойне коробило, что она рассказывала их без пяти минут Синей Бороде, который по возрасту годился ей в отцы, если не в деды!

Жаль, нельзя забрать ее насовсем! Однако важные исторические персоны, равно как и простые смертные из минувших эпох, принадлежали своему прошлому. Биллингс мог лишь свозить ее в будущее и потом вернуть обратно, что в его представлении было равносильно бездействию.

Чувство беспомощности угнетало, поэтому чем скорее он выполнит задание, тем лучше. Активировав фотонный ускоритель, Биллингс начал набирать на клавиатуре слово «НАСТОЯЩЕЕ», но на букве «А» вдруг споткнулся, пораженный внезапной догадкой. Нет, не внезапной - испепеляющей. Он резко повернулся к пленнице:

- Ты Шехеразада, верно?

- Ну конечно, нет. Я ее сестра, Дуньязада. Она старшая дочь визиря, а я младшая.

Биллингс остолбенел.

- Ты ведь явился не за моей сестрой? - насторожилась девушка.

- Конечно, нет! Как ты могла подумать?

- Шахрияр рассвирепел бы, дерзни ты похитить его супругу. Он от нее без ума. Кстати, - продолжала младшая дочь визиря, - я очень рада, что ты явился за мной. Жить во дворце хорошо, но султан строг и никуда меня не пускает. Он мне не доверяет. Но ты наверняка наслышан о его суровости, иначе бы не увез меня вот так. Во дворец я попала благодаря сестре. После свадьбы она хитростью добилась у султана позволения взять меня с собой. Каждую ночь она развлекает его разными историями, но чтобы заставить ее начать, я должна сидеть возле их ложа и просить: «Заклинаю тебя Аллахом, сестрица, расскажи нам что-нибудь, чтобы сократить бессонные часы ночи». Тогда Шехеразада заводит рассказ и обрывает его на самом интересном месте, вынуждая султана с нетерпением ждать следующей ночи. Впрочем, какое-то время она прекрасно справится и без меня. Но как только мы прибудем в твой дворец, я должна послать султану весточку, что со мной все в порядке и смерть, предвестница конца земных радостей и разлучница влюбленных, не постучалась в мою дверь. А если ты пожелаешь жениться на мне, то сперва должен испросить благословения султана и моего отца.

- Само собой, - кивнул Биллингс.

- А с другой стороны, - продолжала она, и тут ее фиалковые глаза потемнели, — ты можешь и не помышлять о женитьбе. Если эмир похищает девушку на ковре-самолете, это не означает, что он влюблен. Любовь слишком неуловима, ее не так-то просто поймать, только время способно расставить все по своим местам.

— Откуда тебе знать, что я и впрямь эмир? - вяло поинтересовался Биллингс.

- Кому как не эмиру владеть волшебным ковром. И потом, ты очень похож на него.

Может, так-то оно так, но в действительности Биллингс ощущал себя кем угодно, только не эмиром. Похитить младшую сестру Шехеразады вместо знаменитой рассказчицы! Вот же идиотизм!

А впрочем... Откуда ему было знать, что девушка, за которой он следил от самой опочивальни султана до сераля, не Шехеразада? В свете лампад особо не разглядишь, а Отдел исторических исследований не предоставил ему голограмму Дуньязады и не предупредил, что обе сестры спят в одной комнате.

Но факт остается фактом - он облажался, и его будущая карьера накрылась медным тазом. Внезапно среди мрачных дум мелькнул светлый луч. Корпорации необходима копия Дуньязады, без нее экспозиция «Тысячи и одной ночи» утратит подлинность. В общем, не все потеряно. Он доставит Дуньязаду в будущее, объяснит свою ошибку Куратору, а после вернется за Шехеразадой. Конечно, теперь, когда во дворце поднялась суматоха, проникнуть туда будет сложнее, но где наша не пропадала.

Успокоенный, Биллингс сосредоточился на панели управления, намереваясь внести координаты настоящего, как вдруг все пошло кувырком. В спешке он забыл про травмированную лодыжку и снова подвернул ее, пока выбирал положение поудобнее. В попытке избавиться от невыносимой боли он машинально вытянул ногу и нечаянно задел кабель, идущий от аккумулятора к фотонному ускорителю. Последовал сильный рывок, крен, на мгновение все погрузилось во мрак; вскоре вспыхнул свет, озаряя диковинный пейзаж.

Открывшаяся картина явно не принадлежала девятому веку.

Равно как и двадцать первому.

Биллингс вообще засомневался, что они на Земле.

II. Ифрит

Внизу, где буквально мгновение назад стояла финиковая роща, ютился крохотный оазис. Биллингсу в жизни не доводилось видеть ничего подобного. Пальмы росли идеально ровными кругами, один в другом, в центре высилось дерево, габаритами превосходившее прочие. С верхушек большинства пальм гроздьями свисали фрукты размером с арбуз, на редких бесплодных деревьях гроздьями желтели огромные завязи. Биллингс предположил (впоследствии его догадка подтвердилась), что часть урожая успели собрать, а часть еще не созрела.

Во все стороны тянулась испещренная островками оазисов пустыня, которая простиралась до приземистых холмов на горизонте. На востоке, куда указывал нос тобогана, вырастали холмы, окаймленные невысокой горной грядой. Солнце, главный и незыблемый ориентир, только поднялось над седловиной меж двух вершин.

Впереди поблескивало синее озерцо, а за ним, нарушая однообразие пустыни, белело нечто, смахивающее на купол. Те же куполообразные конструкции виднелись на севере, западе и юге.

Биллингс покосился на Дуньязаду. Очевидно, резкая смена декораций пришлась ей по душе, на детском круглощеком личике застыло выражение восторга.

Биллингс испытал облегчение пополам с досадой. Могла бы испугаться для приличия. Например, как он.

Деактивировав фотонный ускоритель, Биллингс занялся поврежденным проводом. Из соединительного разъема торчали три кабельных жилы. Подсоединить их обратно не проблема, но перед путешествием в будущее необходимо вернуться в исходную точку, а это уже труднее.

По крайней мере, солнце не поменяло положения, однако его свет имел причудливый красноватый оттенок. Да и сам солнечный диск отливал красным и казался слишком крупным.

Вопрос, солнце ли это или другая звезда. Всякое возможно. Из-за частичной потери питания ускоритель мог забросить сани в другую часть Вселенной. Другое более-менее разумное объяснение: тобоган перенесся в отдаленное будущее.

Ночью выяснится, какая теория верна. Местоположение Биллингс определит не по созвездиям, ибо созвездия отдаленного будущего и других планет ему одинаково чужды, а по луне. «Вчера» над дворцом султана горела полная луна. Если сегодня она проявится в любой видимой фазе, значит, они по-прежнему на Земле.

Кто-то потянул его за рукав. Оказывается, девчушка уже давно пыталась что-то сказать.

- Ты не упомянул, как к тебе обращаться, - повторила она.

- Мое имя Марк, но многие зовут меня Билл.

- Мне называть тебя Биллом?

- Я не против.

- Странное имя для эмира!

- Если хочешь, зови меня Марк.

- Нет, мне больше нравится Билл. Твой дворец очень большой?

Логичный вопрос, если учесть, что он прикинулся эмиром. Биллингс решил не переубеждать спутницу и еще сильнее увяз в паутине лжи, сказав, что его дворец огромен. В действительности, он обитал в трейлере неподалеку от свалки. В колледже Биллингс изучал программирование, равно как и все молодые люди его поколения; к несчастью, на рынке труда спрос на программистов в разы уступал предложению. Но менее престижных вакансий было в избытке, поэтому, вместо того, чтобы отправиться домой и сесть на шею родителям, он устроился посудомойщиком, а на вырученные деньги арендовал трейлер. Наконец, устав от беспросветной нищеты, он подал резюме в «Анимане-кенс инкорпорейтед», прошел курс подготовки к путешествиям в прошлое и пополнил ряды стажеров.

- Твой дворец больше, чем у султана? - выспрашивала Дуньязада.

- Давай сменим тему, сейчас есть более важные дела.

Внезапно она схватила его за руку.

- Смотри, Билл, джинн!

Биллингс глянул в указанном направлении, но увидел лишь песчаный смерч, о чем не преминул заявить.

- Но с чего кружиться песку, если ветра нет? - возразила Дуньязада. - Это точно джинн. И судя по всему, из недобрых. По меньшей мере, ифрит. Или марид, что еще хуже.

В пустыне и впрямь царил полный штиль. Наплевав на законы природы, смерч приблизился к озеру и заскользил по водной глади, держа курс на оазис. Биллингс решил, что пора уносить ноги. Активировав инерционный регулятор, он по диагонали направил тобоган к следующему оазису, расположенному в полумиле, и приземлился на лужайке, окаймлявшей островок зелени. Потом повернулся к Дунь-язаде: девочка наверняка перенервничала из-за полета и нуждается в утешении.

Однако утешения не понадобились. Дуньязада выпрямилась на сиденье, фиалковые глаза сияли, она походила на ребенка, который впервые прокатился на американских горках и теперь мечтает о новой поездке.

- Почему мы приземлились, Билл? Давай еще полетаем!

- Ноу тебя поджилки наверняка трясутся от страха!

- С какой стати?

- Вряд ли ты раньше летала на волшебном ковре.

- Наяву нет, но я проделывала подобное тысячу раз во сне, а сны во многом равносильны реальности.

- Но ведь ты никогда не видела волшебного ковра.

- Верно, но всегда знала о его существовании. Пожалуйста, давай воспарим под облака!

- Не сейчас.

Биллингс отстегнул ремень и осторожно ступил на землю. Скинув правую туфлю, заметил, что лодыжка уже начала опухать. Тогда он вытащил из кармана штанов складной нож, сел, снял тюрбан и, наполовину размотав его, отрезал длинную, в два фута полоску ткани. Тем временем, Дунь-язада справилась со своим ремнем и подскочила к нему.

-Билл, ты ранен!

Забрав у него нож и материю, она собственноручно перевязала лодыжку. После натянула на забинтованную ногу туфлю и помогла спутнику встать. Теперь Биллингс мог ходить, не испытывая ни малейшей боли и даже не прихрамывая.

Он достал из ящика с инструментами отвертку, заново подсоединил оборванные жилы и сунул отвертку обратно в ящик. Дуньязада с любопытством заглянула внутрь.

- Билли, для чего все эти диковинные вещи?

- Инструменты на случай, если ковер-самолет сломается.

- А эти металлические стержни похожи на свинец.

- Они называются припой, - употребил Биллингс английский термин. - Но ты права, припой по большей части состоит из свинца.

- А глиняный горшочек, он зачем?

- Это самонагревающийся тигель. Если тебе вдруг понадобится свинец, кладешь в тигель стержни, нажимаешь кнопочку сбоку, и они плавятся. А черпаешь этим ковшиком, - закончил Биллингс.

-Ясно.

Пока Биллингс запирал ящик, Дуньязада склонила голову набок.

- Где-то журчит вода.

Биллингс прислушался и вскоре различил отчетливое журчание. Звук шел из глубины оазиса.

- Наверное, среди деревьев бежит ручей. Пойду проверю, — оживилась Дуньязада.

Биллингс двинулся вслед за ней. Источников оказалось несколько - крохотные озерца с чистой водой и пузырьками на поверхности. Выходит, оазис орошаемый и прочие, скорее всего, тоже. А куполообразные конструкции служат насосными станциями.

Дочь визиря наклонилась к ручью. «Не вздумай пить!» -хотел закричать Биллингс, но она уже отправила пригоршню воды в рот. Помешкав, он последовал ее примеру. После воды двадцать первого столетия здешняя на вкус была как шампанское. Такой не отравишься. Биллингс попил еще, гадая, почему до сих пор не умер, употребляя воду из-под крана.

Под деревьями царила тишь да благодать. Биллингс сбегал к саням и принес две упаковки с припасами: по минибанке солонины и сыра для девочки и себя. Завтракали неподалеку от ручья.

Дуньязада подивилась сыру.

- Представляю, как хороши твои козы! - воскликнула она.

- Не то слово.

Раздался громкий гул - очевидно, в пустыне поднялся ветер. Дуньязада насторожилась.

- Ничего страшного, - успокоил ее Биллингс. - Просто ветер.

Она помотала головой.

- От ветра закачались бы кроны, а они стоят не шелохнувшись. Нет, это джинн. Вероятно тот самый, с озера, а может другой.

Внезапно Биллингс вспылил.

- Если это джинн, почему ты не боишься?

- Бояться? Мне? — От негодования фиалковые глаза потемнели. - Напротив, джинны должны бояться меня! -Она воздела левую руку, чтобы продемонстрировать кольцо на среднем пальце. - Эта печать выполнена из меди и железа, а джинны, Билл, боятся железа как огня. Кроме того, мое кольцо - копия печати, с помощью которой Су-лейман-ибн-Дауд заточил джиннов в медные кувшины сотни лет назад. Разве обладательница кольца станет бояться какого-то жалкого джинна, если ей не страшен ни ифрит, ни марид?

Биллингс мельком глянул на кольцо.

- А я по-прежнему думаю, что это ветер.

- Пойдем проверим.

Вдвоем они поспешили к травянистой кромке, обрамлявшей зеленый островок. С каждым шагом гул становился все громче, и вскоре Биллингс понял, почему. Песчаный смерч, то ли замеченный ранее, то ли другой, стремительно приближался к оазису. Зловещий, серый, местами до черноты, он достигал трех метров в высоту и походил на небольшое торнадо.

Смерч прибавил скорость. Биллингс инстинктивно выхватил морозитель.

- Видишь, Билл? Видишь? - повторяла Дуньязада.

Да, видел. А еще он видел, что они не успеют добраться до тобогана. Не веря своим глазам, Биллингс наблюдал, как песчаный столб подлетел к зеленой кромке и замер. Гудение смолкло, и песок, если это действительно был песок, начал обретать форму. Вот обозначились две огромные косолапые ступни, крючковатые ручищи. Потом голова, похожая на исполинский перевернутый медный котел. И, наконец, лицо: глаза как мельничные жернова, нос, похожий на расплющенную картофелину, в зияющей пропасти рта топорщатся два ряда зубов размером с надгробия. Существо стукнуло зубами, и на землю посыпались искры.

Биллингс прицелился монстру в грудь и успокаивающе обнял Дуньязаду за плечи. Если оно приблизится, он превратит его в ледяную глыбу. Однако ничего не случилось. Оскалившись, монстр перевоплотился в мини-торнадо и закружил по оазису. Раздался знакомый гул. Биллингс пристально наблюдал за песчаным смерчем, пока тот не скрылся за деревьями.

— Это ифрит, — сообщила Дуньязада, - и он шпионил за нами.

Биллингс убрал руку с ее плеча.

— А в чем разница между обычным джинном и ифри-том? - спросил Биллингс не столько из любопытства, сколько из стремления вернуть утраченное хладнокровие.

— Ты никогда не встречал ифрита?

- Нет.

- А марида?

- Тоже.

- Они оба джинны, о чем тебе должно быть известно! Однако ифрит более могущественный и злой джинн, а ма-рид на порядок могущественнее и злее. Кое-кто верит в существование шайтанов, вот они как раз самые могущественные из всех, но я думаю, это сказки.

- Как ты сумела отличить ифрита от простого джинна? -поинтересовался Биллингс.

- По лицу. Заметил, какое оно зловещее?

- Зловещей не бывает.

- Нам нечего бояться. Джинны бессильны перед печатью Сулеймана. Кстати, - продолжила дочь визиря, - я рада, что выбрал путь к дворцу через Занавес. Всегда мечтала взглянуть на горы Каф.

- Горы Каф?

Она указала на восток, где высилась горная гряда.

- Да, знаменитые горы, опоясывающие Землю.

- Так ты знаешь, где мы?

- Конечно. Мы в стране джиннов. Ты разве не понял?

Вконец замороченный Биллингс помотал головой.

- Но зачем ты решил пересечь Занавес, не зная, что лежит по ту сторону?

- Я даже не знаю, что такое Занавес.

- О нем вообще известно мало. Мне довелось узнать больше из-за события, которое произошло в доме отца. -Дуньязада вскинула на Биллингса глаза-фиалки. - Если желаешь, могу рассказать.

Ей явно не терпелось это сделать, и Биллингс не стал возражать. Если это хоть как-то поможет выпутаться из передряги, он будет только рад.

- Я готов слушать, Дунни.

- Это очень долгая история, поэтому давай лучше сядем. Ифрит едва ли посмеет вернуться.

Они опустились на траву друг напротив друга.

- Пожалуй, начну с самого начала.

Ill. Занавес

- Однажды в дом моего отца, визиря, явился бедный рыбак и предложил за миску похлебки купить у него медный кувшин, который он выловил неводом. Горлышко кувшина было закупорено свинцом с печатью повелителя нашего Сулеймана. Отец накормил беднягу, принял в уплату кувшин и спрятал его во дворе. На следующее утро я случайно наткнулась на него и, охваченная любопытством, взяла в руки. Мое любопытство разыгралось вдвойне, ибо находка оказалась на удивление тяжелой. Печать лишь утроила мое любопытство, поэтому я отправилась на кухню, взяла нож и соскребла свинец. Внезапно из горлышка повалил дым, который поднялся до облаков и пополз по лицу земли, и когда дым вышел весь, то собрался, сжался, затрепетал и сделался ифритом с головой в облаках и ногами на земле. И голова его была как купол, руки как вилы, ноги как мачты, рот словно пещера, зубы точно камни, ноздри как трубы, глаза как светильники и патлы цвета пыли. От страха я лишилась дара речи. При виде меня ифрит воскликнул: «Нет бога, кроме Аллаха, и Сулейман - пророк Его! О пророк Аллаха, не убивай меня! Я не стану больше противиться твоему слову и не ослушаюсь твоего веления!» Тогда я ответила: «О ифрит, ты говоришь: Сулейман - пророк Аллаха, а Сулейман уже тысяча восемьсот лет как умер. Какова твоя история, и почему тебя заточили в этот кувшин?» Выслушав меня, ифрит вскричал: «Нет бога кроме Аллаха! Радуйся, о дева!» - «Чем же ты меня порадуешь?» - задала я вопрос. А ифрит ответил: «Тем, что убью тебя сейчас злейшей смертью!» Тогда я сказала: «Не понимаю. Зачем тебе убивать того, кто спас тебя из заточения?» Но ифрит был неумолим: «Выбирай, какой смертью предпочитаешь умереть». «Но в чем мой грех, за что ты меня так вознаграждаешь?» - задала я новый вопрос. «Выслушай мою историю, о дева», - произнес ифрит. «Рассказывай, только поживее», - велела я, до глубины души оскорбленная его надменностью. «Знай, о дева, что я один из джиннов-вероотступников, и мы, я и другой джинн Сахр, ослушались Сулеймана, сына Дауда, - мир с ними обоими! И Сулейман прислал своего визиря, Асафа ибн Барахию, и он привел меня к Сулейману насильно. Он поставил меня перед Сулейманом, и тот, увидев меня, призвал против меня на помощь Аллаха и предложил мне принять истинную веру и войти под его власть, но я отказался. И тогда он велел принести этот кувшин, и заточил меня в нем, и запечатал кувшин свинцом, оттиснув на нем величайшее из имен Аллаха, а потом отдал приказ праведным джиннам, и они отнесли меня и бросили посреди моря. И я провел в море сто лет и сказал в своем сердце: всякого, кто освободит меня, я обогащу навеки. Но прошло еще сто лет, и никто меня не освободил. И прошла другая сотня, и я сказал: всякому, кто освободит меня, я открою сокровища земли. Но никто меня не освободил. И прошло еще четыреста лет, и я сказал: всякому, кто освободит меня, я исполню три желания. Но никто меня не освободил, и тогда я разгневался сверх всякой меры и сказал в душе своей: всякого, кто освободит меня сейчас, я убью и предложу ему выбрать, какою смертью умереть! И вот ты освободила меня, и я тебе предлагаю выбрать, какой смертью ты хочешь умереть». Выслушав ифрита, я уже приготовилась расстаться с жизнью, но вдруг подумала: «Он всего лишь джинн, а я дева, и Аллах даровал мне совершенный ум». Тогда я сказала: «Перед смертью позволь задать тебе вопрос. Ты ведь не откажешь мне в последней просьбе?» Ифрит ответил: «Задавай, но будь краткой». И я спросила: «Ты был в этом кувшине, а кувшин не вместит даже твоей руки или ноги - так как же он вместил тебя всего?» - «Не веришь, что я был в кувшине?» - пророкотал ифрит. «Нет, и не поверю, пока не увижу собственными глазами». «Так узри!» - вскричал ифрит. Он встряхнулся и стал дымом. Дым собрался и мало-помалу стал втягиваться в кувшин, пока весь не оказался там. Не колеблясь, я схватила свинцовую пробку, закупорила ею кувшин и обратилась к заточенному джинну: «Выбирай, какой смертью желаешь умереть!» Перепуганный ифрит хотел выбраться, но тщетно, ибо мне уже открылась великая сила печати. Тогда ифрит закричал: «Что ты собираешься сделать со мной?» И я ответила: «Брошу тебя в море, где ты пробудешь, пока не настанет Судный час». Тогда ифрит взмолился: «Пощади, о дева! Выпусти меня! А в благодарность за свободу я поведаю тебе о Занавесе, что отделяет мир людей от страны джиннов». «Признаться, я слыхала про Занавес, но никогда не понимала, в чем его суть». «Выпусти меня, и я расскажу все как на духу», - уговаривал ифрит. «Нет, сначала открой мне истинную природу Занавеса, и если меня удовлетворит твой рассказ, я дарую тебе свободу». «Хорошо», - смиренно ответил ифрит и поведал такую историю: «Знай, о дева, что близ города Эль-Марас жил купец. Он обладал богатством и стадами скота, и у него была жена и дети, и Аллах великий даровал ему знание языка и наречий животных и птиц. А обитал этот купец в деревне, и стояли у него в хлеву бык и осел. И бык страшно завидовал ослу, чье стойло было больше и богаче. И не пожелал гордый бык довольствоваться своим убогим жилищем, пока осел катался как сыр в масле. Рассудив так, бык повадился ночевать в стойле у осла, где занял львиную долю пространства, подминая своей тушей всю расстеленную рабом солому. Прознав об этом, купец рассвирепел и приказал рабу увеличить разделявшую стойла стену в четыре локтя еще на пять локтей, чтобы бык, чья привязь не превышала девяти локтей, не сумел пробраться к ослу. Раб исполнил наказ и удлинил стену на пять локтей, а утром прибежал к купцу с криком: «Господин, прошлой ночью бык перемахнул через стену и снова ночевал в стойле осла, ибо на соломе осталась вмятина от его туши, а по-другому пробраться в стойло он не мог, ведь его привязь не более девяти локтей в длину». Выслушав раба, купец принялся бранить его за обман: «Стойла разделяет стена высотой в четыре локтя, быку ее не перепрыгнуть». Тогда раб начал уговаривать купца пойти и проверить самому. Вняв его мольбам, купец отправился в стойло. И действительно, на соломе красовалась вмятина, которую могла оставить лишь бычья туша. Увидев это, купец сильно разволновался, а про себя подумал: «Аллах даровал мне знание языка и наречий животных и птиц, но взамен я обещал хранить тайну, не доверяя ее ни человеку, ни животному, настолько она священна. Посему мне нельзя спросить у быка напрямую, как ему удалось совершить такой невероятный прыжок». Рассудив так, он, в стремлении защитить осла от дальнейших посягательств, повелел рабу надстроить перегородку между стойлами на шесть локтей, чтобы даже самый ловкий бык не смог через нее перепрыгнуть. Раб исполнил наказ, но наутро снова прибежал к купцу и, задыхаясь от волнения, вскричал: «Господин! Господин! Прошлой ночью бык опять миновал стену и спал на подстилке у осла, ибо в сене осталась вмятина от его туши!» Купец не медля бросился в стойло и убедился, что раб не лжет. И понял купец, что не может больше хранить тайну, и, отпустив раба, направился к быку. И обратился он к животному с такими речами: «Знай, о презренное создание, Аллах наградил меня даром понимать язык животных и птиц, и во имя Его я спрашиваю у тебя: как удалось тебе перепрыгнуть стену в десять локтей, если твоя привязь длиной не больше девяти?» Потрясенный бык ответил: «О господин, есть четыре, не три способа миновать стену: обойти кругом, пройти под ней, над ней или сквозь нее. Ибо мне не под силу ни обойти стену, ни пройти под ней или над ней, я избрал четвертый путь, и прошел сквозь нее». Услыхав это, купец разозлился так, словно воочию узрел собственное воскрешение из мертвых, и воскликнул в сердцах: «Зачем ты мне лжешь, презренное создание! Ведь нам обоим известно, что проделать такое может лишь джинн». Но бык возразил: «Ты ошибаешься, господин. Пройти сквозь стену может всякий, кто знает секрет, а секрет заключается в следующем: стену нужно проходить наискосок». Затем бык приблизился к перегородке, взял чуть левее и благополучно миновал ее, а после тем же путем вернулся в свое стойло. Удостоверившись, что бык говорит правду, пораженный купец воскликнул: «Ты настоящий кудесник! Негоже столь мудрому созданию прозябать в тесноте». И призвал купец раба, и приказал ему сделать бычье стойло вдвое больше, чем у осла, и каждый день устилать пол толстым слоем соломы. И обрадовался бык, и впредь не пробирался к ослу... В заключение, о дева, - молвил ифрит, - уясни следующее, и ты поймешь истинную природу Занавеса: стойло осла - это страна джиннов; стойло быка -мир людей, а стена, разделяющая их, и есть Занавес. Теперь исполни свою часть уговора, освободи меня и я клянусь, не причиню тебе ни малейшего вреда». Прежде чем откупорить кувшин, я заставила ифрита поклясться величайшим из имен Аллаха, что отныне он будет праведным джинном, и только после этого вытащила свинцовую пробку. Из горлышка повалил дым; наконец он собрался, затрепетал и вновь сделался ифритом чудовищных пропорций. Сунув кувшин под мышку, ифрит развернулся и зашагал прочь, чтобы больше не возвращаться, а я приказала сделать себе кольцо с копией печати Сулеймана на случай, если вдруг попаду в страну джиннов. Но я не знала, где находится Занавес, и понятия не имела, что он расположен так близко к дворцу султана. Хорошо, что мы очутились здесь, Билл. Теперь у меня будет возможность преподать джиннам урок.

IV. Джон Д. Рокфеллер и тридцать девять разбойников

Биллингс долго сидел молча, только пристально глядел на Дуньязаду.

Однако фиалковые глаза смотрели открыто, без тени лукавства.

Смущала не столько история про Занавес, сколько облик ифрита. В дрожь бросало при одной лишь мысли о существе ростом под облака.

Почти наверняка это гипербола. Вряд ли Дуньязада рассчитывала, что ее слова воспримут буквально. Биллингс прочел достаточно сказок «Тысячи и одной ночи», где было полным-полно подобной чепухи. Однако Дуньязада относилась к этому иначе; она верила в то, что говорила. Об этом свидетельствовало выражение ее лица.

По крайней мере, она довольно точно описала пространственно-временной разлом. Но даже будь Занавес разломом, Биллингс по-прежнему не знал, куда они попали - в отдаленное будущее или на другую планету.

- Дунни, ты встречала кого-нибудь, кто пересекал Занавес и возвращался обратно?

- Нет, но я слыхала о подобном и поэтому сразу сообразила, где мы.

- А эти... как их... джинны. Наверняка они постоянно странствуют взад-вперед.

- Со времен повелителя нашего Сулеймана немногие отваживаются на такое, ибо Сулейман заточил всех неправедных джиннов в медные кувшины и приказал бросить их море Эль-Каркар. Но прежде разыгралась Великая Битва, о которой ты наверняка слышал. Разгневавшись на обилие джиннов в мире людей, Сулейман собрал войско из приспешников, птиц и тварей земных и, восседая на ковре-самолете, повел их на врага. В страхе джинны пытались бежать, но Сулейман настиг их. И пали джинны ниц и стали молить о пощаде. То были джинны-вероотступники. Однако Сулейман не внял мольбам и повелел принести медные кувшины; лишь тем, кто согласился принять истинную веру, дозволили вернуться за Занавес, в страну джиннов.

Тщетно Биллингс всматривался в фиалковые глаза, силясь отыскать хотя бы намек на обман. Но, черт возьми! -Отдел исторических исследований не упоминал ни о какой битве! Впрочем, тамошние специалисты не упомянули ни про джиннов, ни про Занавес, хотя теперь Биллингс доподлинно знал об их существовании. А следовательно, россказни Дуньязады пускай частично, но основаны на фактах.

Знал он и еще кое-что: сидя под пальмой и слушая праздную болтовню, ему никогда не попасть на Землю настоящего, где бы она ни находилась. Биллингс решительно встал и направился к тобогану. Достав из ящика с инструментами отвертку, он снова занялся поврежденным кабелем.

- Что ты намереваешься делать, Билл? - спросила Дунь-язада, последовавшая за ним по пятам.

- Думаю, как нам преодолеть Занавес.

- Но мы только прилетели!

— Знаю, Дунни. Но задерживаться здесь не лучшая идея.

Кабель состоял из четырнадцати плотно сплетенных разноцветных проводов. Если память не изменяет, в прошлый раз Биллингс подсоединил красный, черный и зеленый. Не мешкая, он отсоединил все три.

- Скорее, Дунни, - позвал он, устраиваясь на сиденье, -будем пробовать.

Дочь визиря нехотя поднялась на борт и села рядом. Биллингс показал, как правильно пристегивать ремень, пристегнулся сам. Сани взмыли в воздух и устремились к оазису, где все началось. Поравнявшись с кронами пальм, Биллингс активировал ускоритель и ввел на клавиатуре буквы Н-А. В голове пронеслось: «Была не была».

Сани промчались над оазисом, однако пейзаж не изменился.

Биллингса охватило недоброе предчувствие.

- Дунни, а Занавес случайно не движется?

- Не знаю. Мы не угодили в него, верно?

- Похоже, я отсоединил не те провода.

Он деактивировал ускоритель, развернул сани и приземлился недалеко от оазиса. С каждой минутой в нем крепла уверенность, что отсоединять нужно было коричневый, а не зеленый. Быстро произведя замену, Биллингс поднял тобоган и снова двинулся к оазису. На подлете активировал ускоритель, набрал искомую комбинацию букв и...ничего не произошло.

Может, дело в красном проводе? Нужен не красный, а оранжевый? Биллингс испробовал и такой вариант - безрезультатно.

Значит, загвоздка в черном проводе! Надо подключить синий!

Подключил - тот же результат.

Биллингс чередовал разные комбинации. Желтый, бронзовый, оранжевый. Белый, фиолетовый, коричневый. Красный, белый, синий. Никакого эффекта. Наконец Дуньязада не выдержала.

- Билл, я проголодалась.

Биллингс задрал голову - солнце уже стояло в зените.

- Хорошо, давай перекусим.

Посадив тобоган на лужайку, он вытащил четыре минибанки с провизией. Дуньязада внимательно следила, как Биллингс орудует открывалкой, и после самостоятельно вскрыла свою порцию. К ее величайшему огорчению, сыра в ней не оказалось. Теперь на обед предлагались бобы с крохотными сосисками. К бобам прилагалась пластиковая ложка, к сосискам - миниатюрная вилка. Кроме того, в каждой банке лежала конфета на десерт.

- Никогда не пробовала таких сластей! - воскликнула Дуньязада. - Какой знатный у тебя повар!

Остаток дня прошел в бесплодных усилиях преодолеть Занавес. Биллингс предпринимал попытку за попыткой, кропотливо записывая все неудавшиеся комбинации, чтобы не повторяться. Чем дальше, тем назойливее становилась мысль, что на поиск необходимых проводов понадобится масса времени. С завидным упорством он переподключал провода - и всякий раз сани пролетали мимо Занавеса.

Солнце палило вовсю. Биллингс снял халат, аккуратно свернул его и сунул в ящик с провизией. Потом снова взялся за контакты - черный, зеленый, белый.

- Хотя мне не вполне понятны твои действия, Билл, очевидно, они никак не помогут нам преодолеть Занавес, - заметила Дуньязада, когда солнечный диск начал клониться к закату.

Биллингс промолчал и подсоединил новую комбинацию — оранжевый, зеленый, белый.

Безрезультатно.

Чтобы не размениваться на посадку, он зафиксировал тобоган в свободном полете и, отсоединив оранжевый контакт, взялся за синий, как вдруг с востока пустыню накрыло темное облако.

При виде его Дуньязада закричала:

- Билл, это рухх! Бежим!

Грозовая туча стремительно приближалась, внезапно Биллингс различил исполинские крылья и лапы. Не мешкая, он направил тобоган к восточной кромке оазиса и приземлился под пальмой. Путешественники завороженно наблюдали, как птица спикировала вниз, к кронам, и, набрав полные когти фруктов, взмыла под облака.

Небо заволокло новыми «тучами». Одна за другой птицы пикировали к пальмам и взлетали с добычей. От взмахов гигантских крыльев листья тревожно шелестели, по песку пробежала рябь. Утолив голод первой партией плодов, рухх повторили маневр еще несколько раз, пока наконец не скрылись за горами.

Обед закончился.

- Дунни, но ведь рухх не существует в природе, - пробормотал ошарашенный Биллингс.

- Я тоже так считала, Билл. Но теперь выходит, что стихотворцы не лгали, говоря, что рухх обитают в горах Каф.

- Скажу больше: здешние оазисы - вовсе не оазисы, а фруктовые сады, и кто-то посадил их специально для рухх.

— Думаю, это сделали джинны.

Биллингс не стал спорить. Просто не было сил. Да и потом, кто знает, вдруг Дунни права.

Тем временем, солнце опустилось за горизонт. Биллингс решил отложить манипуляции с проводами до завтра и, отстегнув ремень безопасности, спустился на землю.

- Ладно, Дунни, давай разобьем лагерь.

- Лагерь?

- Ну да. Поставим шатер и заночуем под звездами.

Дуньязада расстегнула ремень, спрыгнула с тобогана и радостно захлопала в ладоши.

- Прямо как бедуины! Скорее бы рассказать об этом Ше-херазаде! Она ушам своим не поверит! Можно, я помогу ставить шатер?

— Конечно. Сейчас и приступим.

Палатка была размером с собачью конуру с надувными стенами. Дочь визиря помогла расстелить полотнище, Биллингс вставил пневмо-картридж в клапан, и на глазах у изумленной Дуньязады палатка обрела форму. Биллингс закрепил ее специальными колышками на случай, если поднимется ветер, потом достал из ящика со снаряжением миниатюрный походный костер на батарейках, установил его перед импровизированным шатром и включил.

- Волшебный огонь, Билл! Волшебный огонь!

- Осторожно, не обожгись.

Биллингс принес из тобогана кофейник, банку кофе и небольшую металлическую треногу. Разложив треногу над костром, он уменьшил пламя, набрал в кофейник воды из ближайшего источника, насыпал две ложки кофе в фильтр и, плотно закрыв крышку, поставил кофейник на огонь. Дуньязада зачарованно следила за процессом и только ахнула, когда кофе закипел.

Провизии в тобогане одному человеку хватило бы на десять дней. Двоим только на пять. Но Биллингс совершенно не тревожился на этот счет - они успеют убраться отсюда прежде, чем закончится еда. Из скудного выбора блюд он снова предпочел солонину с сыром, попутно прихватив из ящика с продовольствием два пластиковых стаканчика, ложки и кувшинчик сливок.

Когда кофе сварился, Биллингс разлил его по стаканчикам, добавил в один сливки и протянул Дуньязаде. Сам он всегда пил черный. Дуньязада сделала глоток и скривилась. Биллингс мгновенно сообразил, в чем дело, принес из саней упаковку сахара и насыпал две ложки ей в стакан. Поразмыслив, насыпал еще одну.

- Только размешай как следует.

Сладкий кофе пришелся дочери визиря по вкусу. Припав губами к стаканчику, она расплылась в довольной улыбке.

Наступила ночь. Небо над горным хребтом приобрело серебристый оттенок.

- Смотри, Билл. Луна.

Сидя бок о бок, они наблюдали, как восходит полная луна - в точности как та, что сияла «вчера» над дворцом султана. Впрочем, не совсем: здешняя была намного больше и без единого пятнышка.

- Билл, это другая луна.

- Нет, та же. Просто она стала ближе, и ее поверхность изменилась.

- Но с чего ей становиться ближе и менять поверхность?

- А с того, что мы попали в будущее, - объяснил Биллингс.

- Хочешь сказать, Занавес ведет в завтрашний день? -произнесла Дуньязада после недолгого молчания.

- Да, только между завтрашним днем и вчерашним пролегают тысячи лет.

- Прежде никто и не подозревал о таком. Но я никак не возьму в толк, как ход времени сумел поменять облик луны, и как будущее может опоясывать Землю.

По легенде, горы Каф окаймляли Землю, но теперь у Биллингса язык не поворачивался сказать, что это сказки.

- Небосвод тоже переменился, - заметила Дуньязада.

Он задрал голову, но не сумел отыскать ни одного знакомого созвездия среди немногих, что различались в ярком свете луны.

Сколько же минуло лет? Веков? Тысячелетий?

Одно Биллингс знал наверняка: из-за него Дунни попала в чудовищную переделку. Сначала он по ошибке выкрал ее из-под носа у султана, потом ненароком перенес в будущее, настолько отдаленное, что не укладывалось в голове ни у него, ни, тем более, у нее. А сейчас она сидит перед ним, нимало не тревожась за свою дальнейшую судьбу, в полной уверенности, что эмир скоро заберет ее в роскошный дворец и женится, если воспылает любовью.

Биллингса охватил жгучий стыд.

Когда они выберутся отсюда, он доставит Дуньязаду в двадцать первое столетие - наверное. Внезапно будущее назначение потеряло для него всякий смысл.

До сих пор Занавес представлял серьезную преграду, но рано или поздно он ее преодолеет. В запасе у него оставалось еще одно средство - насосные станции. Если их обслуживают люди, они наверняка в курсе всех лазеек и охотно поделятся знаниями. Ближайшая станция стояла за озером - бледное пятно в лунном свете. Здание было погружено во мрак, но ничуть не обескураженный Биллингс списал это на отсутствие окон.

Завтра нужно обязательно наведаться туда. Но для начала неплохо бы вздремнуть. Биллингс порядком устал, да и Дуньязада наверняка валится с ног. Правда, спать придется по очереди — один спит, второй караулит. Тут надо смотреть в оба, и дело вовсе не в рухх (вряд ли они летают по ночам), и не в джиннах, просто они очутились в совершенно чужом краю, о котором Дуньязада знала лишь понаслышке, а он не знал вообще ничего.

Как джентльмен, Биллингс вызвался дежурить первым.

- Дунни, пора ложиться.

- Мне еще долго не сомкнуть глаз, Билл.

- Почему? Ты же не спала всю прошлую ночь.

- В этом и причина. Ночь за ночью я бодрствую подле ложа Шехеразады, слушая ее сказки, а днем отсыпаюсь.

- Тогда поступим вот как. Полночи нам все равно стоять на карауле, значит, будешь дежурить первой, может, потом уснешь.

Биллингс забрался в палатку, жалея, что не взял часы. С другой стороны, Дуньязада едва ли смогла бы прочесть по ним время. К счастью, под рукой имелись самые надежные часы, небесные.

- Разбудишь меня, когда луна будет прямо над головой.

- Где мне стоять, Билл?

- Стоять не обязательно. Просто сядь у входа в шатер. Заметишь какой-нибудь силуэт или странный звук, помимо стрекотания насекомых, сразу буди меня. Холодает, конечно, но ничего, у костра согреешься.

Дуньязада покорно уселась перед входом в палатку и обхватила колени руками. В отблесках костра круглощекое личико разрумянилось. Когда девчушка вырастет, то превратится в красавицу. Впрочем, она и сейчас весьма недурна.

- Я знаю, как нам скоротать время, Билл. Позволь поведать тебе одну из сказок моей сестры.

Биллингс не сомневался, что под такой аккомпанемент заснет как убитый.

- Валяй.

— Пожалуй, начну с самой первой истории, какую Шехеразада рассказывала султану. - Дочь визиря вдруг погрустнела. - Сестра наверняка тревожится обо мне, и султан тоже.

— Вы скоро увидитесь, - пообещал Биллингс.

- Как? Я думала, мы летим к тебе во дворец!

— Само собой. Увидитесь, в смысле, когда ты наведаешься к ним в гости.

- В этом нет нужды. Как только мы прибудем в твой дворец, я первым делом пошлю им весточку, что со мной все благополучно. Тем более, мне совсем не хочется покидать страну джиннов. Ифрит-соглядатай уже оповестил джиннов о нашем присутствии, но бояться нечего. - Она вскинула левую руку, и кольцо на среднем пальце ярко засияло в свете костра. - Узрев печать Сулеймана-ибн-Дауда, они падут ниц и будут молить меня не заключать их в медные кувшины, чтобы зашвырнуть в море.

- Сказка, Дунни... ты обещала сказку.

- Да, она называется «История о купце и духе».

Биллингс словно превратился в султана, а юная рассказчица - в Шехеразаду.

- Был один купец среди купцов, и был он очень богат и вел большие дела в разных землях. Однажды он отправился в какую-то страну взыскивать долги, и жара одолела его, и тогда он присел под дерево и, сунув руку в седельный мешок, вынул ломоть хлеба и финики и стал есть финики с хлебом. И, съев финик, он кинул косточку - вдруг видит: перед ним ифрит огромного роста, и в руках у него обнаженный меч. Ифрит приблизился к купцу и сказал ему: «Вставай, я убью тебя, как ты убил моего сына!» — «Как же я убил твоего сына?» - спросил купец. И ифрит ответил: «Когда ты съел финик и бросил косточку, она попала в грудь моему сыну, и он умер в ту же минуту». «Поистине, мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! - воскликнул купец. - Нет мощи и силы ни у кого, кроме Аллаха, высокого, великого! Если я убил твоего сына, то убил нечаянно. Я хочу, чтобы ты простил меня!» - «Я непременно должен тебя убить», - сказал джинн и потянул купца, и, повалив его на землю, поднял меч, чтобы ударить его...

Когда Биллингса наконец сморил сон, подсознательно навеянный сказкой, ему привиделось, будто он попал в другую арабскую «ночь». Началось все вполне невинно: Биллингс высаживал у себя на заднем дворе ранние помидоры. В реальной жизни он сажал ранние помидоры каждый год, чтобы затем от души посмеяться, глядя, как фермеры из овощных палаток торгуют ими по доллару за штуку. Потом вдруг нагрянула его бывшая подружка, учительница, на своем новеньком «фиасе-хабли». Она выбралась из машины и, обогнув трейлер, направилась на задний двор. Девушка была высокой блондинкой, а серовато-синие, явно сшитые на заказ брюки придавали ей сходство с почтальоном. «Всегда считала, что с твоими мозгами можно найти занятие получше, чем копаться в земле», — бросила она. Биллингс ненадолго оторвался от свежевскопанной почвы: «Ты говоришь так потому, что не способна в полной мере оценить несравненный вкус первых помидоров и, в силу высокого дохода, готова выложить за них кругленькую сумму». «Дураком был, дураком остался», - парировала девушка, которая никогда не питала к нему особой симпатии и которую звали Джун. «Работать руками на крохотном участке, когда машины делают то же самое в десять раз лучше и в промышленных масштабах, - только ради того, чтобы сэкономить пару грошей». «Люди с твоим уровнем дохода пренебрегают мелкими монетами, а зря: сэкономленные гроши неукоснительно растут по экспоненте, даже на них можно сколотить целое состояние». Джун презрительно скривилась: «Я преподаю математику и точно знаю: гроши не растут ни по экспоненте, ни как-либо еще, и состояние на них не сколотить». «Уверен, ты никогда не слышала о Джоне Д. Рокфеллере. Он создал империю, экономя мелкие монеты, а прославился тем, что пригоршнями раздавал десятицентовики простому люду». Джун язвительно улыбнулась: «О Рокфеллере я знаю не понаслышке. Изучала в колледже. Он был вором, отсюда его богатство. Награбленное он хранил в финансовых пещерах и держал на службе тридцать девять разбойников. Однажды, когда вся шайка возвращалась с добычей в сокровищницу, их заметил агент ФБР по имени Али-Баба. Притаившись за деревом, Али-Баба услыхал, как Джон Д. произнес: «Сезам, откройся». Дверь пещеры отворилась, разбойники зашли внутрь, спрятали деньги и вернулись обратно. Джон Д. сказал: «Сезам, закройся» - дверь затворилась, и разбойники ускакали прочь. Али-Баба немедля бросился к пещере и произнес: «Сезам, откройся». Едва дверь в сокровищницу отворилась, он поспешил внутрь и украл мешок, полный тысячедолларовых банкнот. Потом сказал: «Сезам, закройся», и довольный отправился домой. Но брат Али-Бабы, Казим, служивший налоговым инспектором, прознал о пещере и заклинании, отворяющем дверь. На следующее утро, когда Али мирно спал, Казим подкатил к пещере на своем пикапе. Едва он проник в сокровищницу, как дверь за ним захлопнулась. При виде целой кучи денег Казим так обрадовался, что забыл вторую часть заклинания и не сумел выбраться из пещеры. Вернувшись с новой добычей, разбойники обнаружили незваного гостя и порубили его на куски, а куски развесили у входа -в устрашение другим налоговым инспекторам. После казни разбойники снова отправились на промысел. А под сводом пещеры было окно, и когда днем поднимался ветер, его гул оглашал сокровищницу. «Уууу, - завывал ветер, - уууу», но бедняга Казим уже не слышал. Уууууу...»

Биллингс очнулся под завывания ветра, хотя никакого ветра не было. Снаружи давным-давно рассвело. Дуньязада по-прежнему сидела у входа в палатку. Обхватив колени руками и уронив голову на грудь, она крепко спала.

Сам виноват, доверился пятнадцатилетней девчонке. Хотя какой смысл терзаться угрызениями совести, ведь ничего страшного не случилось. Биллингс резко сел.

- Дунни, уже утро.

Сонно моргая, она наблюдала, как он выбрался из палатки и с наслаждением потянулся. Биллингс отлично выспался и чувствовал себя на миллион долларов. Следом в душу закралось беспокойство. В воздухе ощущался едкий запах, противный гул не смолкал. Внезапно Биллингс понял, почему. Вдоль кромки оазиса медленно кружили песчаные вихри, точь-в-точь как тот, что вчера перевоплотился в джинна. «Ууууу, - завывали вихри. - Ууууу».

V. Птица-мать

- Посторонись, Билл! — воскликнула Дуньязада. — Я с ними разберусь!

Она вскочила и встала рядом, готовая в любой момент пустить в ход кольцо. Незваных гостей было не сосчитать, но они явно обложили оазис со всех сторон. Биллингс выхватил морозитель.

Дуньязада воинственно вздернула подбородок. В других, более благоприятных обстоятельствах, ее кровожадная гримаса показалась бы забавной. Биллингс потащил девочку вглубь оазиса.

- Дунни, их там целая армия!

Такие доводы разозлили ее окончательно.

- Не важно! Я все равно не боюсь! Гляди, один перевоплощается.

Она ткнула пальцем в смерч, который отделился от собратьев и приблизился к кромке оазиса. Вскоре обозначились крючковатые ручищи, косолапые ступни, голова-котел. Джинн смотрелся братом-близнецом вчерашнего ифрита, только был в разы больше. Смерив путешественников жерновами глаз, существо оскалило зубы и, превратившись в песчаный вихрь, присоединилось к остальным, распространяя после себя едкий запах.

- По-моему, им просто любопытно, - шепнул Биллингс. - Не похоже, чтобы они замышляли недоброе.

-Ха!

- Смотрю, ты закусила удила.

Дуньязада растерянно поморгала:

-Ничего я не закусывала. Как понимать твои речи, Билл?

- Понимать, что ты нарываешься на неприятности.

- Нарываются они!

- Не думаю... точно, они улетают.

Песчаные колонны отступили от оазиса и двинулись к озеру. Биллингс насчитал двадцать штук, хотя поначалу чудилось, что их много больше. Наконец, вихри скрылись из виду за очередным островком зелени.

- Они возвращаются в горы. Думаю, за той грядой лежит их город.

- С чего ты взяла?

- Ни с чего, но говорят, будто джинны обитают в Медном городе. Скорее, Билл, проследим за ними на волшебном ковре и выясним!

- Ни за кем мы не будем следить. Лучше займемся Занавесом. - Биллингс кивнул на ближайший купол. - Сначала отправимся на насосную станцию и узнаем, есть ли там кто.

- Насосную станцию? - переспросила Дуньязада.

- Видишь купола? Думаю, они перекачивают воду.

- Куда?

- В оазисы.

- Из озера?

- Да. Наверняка озеро служит своего рода бассейном, и вода подается из него через подземные коммуникации.

- А если вода просто протекает под землей?

Биллингс допускал, что в ее словах есть резон, поскольку озеро располагалось чуть выше уровня земли.

- Бьюсь об заклад, это крепость, где обитают джинны, -вынесла вердикт Дуньязада.

- Разберемся. Вряд ли нам стоит опасаться рухх, вчера они объявились только под вечер. Сначала позавтракаем, а потом свернем лагерь.

Они умылись в источнике, после Биллингс одолжил Дуньязаде расческу. Получив ее обратно, несколько раз провел ею по волосам, сварил свежий кофе и вскрыл еще по две упаковки солонины с сыром. Дуньязада добавила себе в чашку четыре ложки сахара и, покончив с едой, принялась рыться в контейнере в поисках десерта. Пришлось Биллингсу открывать порцию сосисок с бобами и брать конфету оттуда.

После завтрака Биллингс спустил палатку, Дуньязада помогла свернуть полотнище, и он убрал его в ящик с провизией. Потом сполоснул кофейник и тоже сунул его в ящик вместе с кувшинчиком сливок, сахаром, банкой кофе и остывшим костром. Пустые контейнеры, пластиковые стаканчики и ложки полетели в кусты.

Надо же, застрял в стране джиннов всего на сутки, и уже успел намусорить!

- Дунни, пора в путь.

Они пристегнули ремни, и тобоган взмыл вверх. После затяжных попыток преодолеть Занавес Дуньязада наверняка приноровилась к полетам - но нет! Стоило им подняться в воздух, как круглощекое личико озарилось улыбкой; девочка сияла, смоляные волосы развевались по ветру. На ее фоне блондинка из сна казалась сущим бревном.

Тобоган парил над озером с кристально чистой водой, сквозь которую отчетливо просматривалось дно. При виде стайки рыб Биллингс пожалел, что не захватил с собой удочку и снасти.

Купол располагался в полумиле от озера и поражал довольно скромными размерами и абсолютно гладкой поверхностью - ни окон, ни дверей. Биллингс решил облететь конструкцию со всех сторон в надежде отыскать вход.

Вблизи постройка мало походила на купол: стены росли не прямо, а на манер крыши закруглялись с боков. Внезапно Дунни ахнула:

- Билл, это яйцо!

- Похоже на яйцо, согласен.

- Это и есть яйцо! Яйцо рухх!

- Даже рухх неспособны откладывать такие яйца.

Биллингс направил тобоган вниз, как вдруг с горы пустыню накрыла огромная тень. Задрав голову, он увидел сверхзвуковой реактивный самолет, идущий на посадку.

- Это птица-мать! - воскликнула Дуньязада. - Надо спасаться !

Корпус лайнера отливал темно-коричневым, шасси щетинились длинными когтями. Грязновато-желтый нос напоминал ястребиный клюв. Венчали его два золотистых обзорных экрана с черными точками посередине. Гигантские крылья простирались до самого горизонта. По крайней мере, складывалось такое ощущение.

Биллингс вдруг осознал, каково приходится чайке, когда на нее движется настоящий реактивный самолет. Но ведь он не чайка, а разумное существо, чье транспортное средство способно перемещаться во времени. На клавиатуре находилась кнопка экстренного пятнадцатиминутного хронопрыжка на случай, если путешественник угодит в серьезную передрягу. Указательным пальцем Биллингс нащупал заветную клавишу, вдавил... Но ничего не произошло. Сани не перескочили на пятнадцать минут вперед. Естественно, он ведь собственноручно отсоединил провода! Проклятье! В следующий миг исполинские чешуйчатые когти сомкнулись вокруг тобогана, и рухх воспарила под облака.

«Докатился, - с тоской размышлял Биллингс, глядя, как внизу мелькают зеленые точки оазисов. — Меня вместе с девочкой-подростком из девятого столетия уволокла птица, на фоне которой многотонный удав смотрится жалким червем!»

Разумеется, это всего лишь сон. В любой момент он очнется в своем трейлере, встанет, заварит кофе, поглядывая через кухонное окно на соседнюю свалку и радуясь виду обветшалых автомобилей.

Однако сон никак не хотел обрываться, и постепенно Биллингс смирился с происходящим. Тюрбан свалился у него с головы, насмерть перепуганная Дуньязада сидела, сцепив руки у него на шее. Зато тобоган держался прямо, когти рухх не повредили его, а в кармане лежал целехонький морозитель.

Не самый плохой расклад.

Птица несла их на юго-запад, при каждом взмахе исполинских крыльев тобоган сотрясался от ритмичных порывов ветра, громадная лапа заслоняла обзор. Наконец Дуньязада разжала руки, но во взгляде по-прежнему стоял испуг.

- Дунни, не бойся. Мы обязательно выберемся. Смотри, сейчас я заморожу ей лапу.

Девочка выдавила улыбку.

- Так вот для чего нужна эта маленькая трубка?

- Верно. Она генерирует низкотемпературный луч. Рассеиваясь, луч замораживает мишень. — Биллингс перемежал английские слова с арабскими в полной уверенности, что Дунни не понимает и половины сказанного, но, похоже, бессвязный поток информации подействовала на нее успокаивающе. - Скоро рухх нас выпустит и, бьюсь об заклад, даже не заметит пропажи.

- Тогда лучше поторопиться, горы совсем близко. Как только мы очутимся в гнезде, рухх наверняка нас съест.

Внизу уже маячили горы, больше похожие на крупногабаритные холмы, однако местами вершины топорщились зубчатыми колоннами. Рухх сбросила высоту, и в результате тобоган лишь чудом не врезался в одну из «колонн». Рассевшись по горам, выводок птиц не сводил с яиц глаз-телескопов. Помимо всего прочего, пустыня служила им огромным инкубатором.

Сани слегка накренились. Рухх ослабила хватку.

-Держись, Дунни. Мы почти выбрались.

Внизу отчетливо виднелось гнездо, кишащее птенцами рухх. Детеныши размером с дом жадно разинули рты. Само гнездо, похожее на лабиринт из вырванных с корнем и утрамбованных деревьев, рождало ассоциации с лесом, на который упал Тунгусский метеорит.

- Так вот куда они приносят вылупившихся птенцов, -слабым голосом пробормотала Дунни. Внезапно она кинулась Биллингсу на шею и поцеловала. - Все кончено, Билл! Мы погибнем так и не узнав, снизойдет ли на нас любовь!

Биллингс только зря тратил время, пытаясь заморозить коготь, ибо птица сама выпустила тобоган из лап. К счастью, тот не рухнул благодаря активированному регулятору внутри эпох, и благополучно проплыл мимо оголодавшего выводка. Не теряя ни секунды, Биллингс набрал высоту, чтобы не врезаться в гору, и включил регулятор на полную мощность в надежде выжать из аккумулятора по максимуму. Разогнавшись, тобоган миновал поистине устрашающий пик. За ним, к северу простиралась зеленая долина.

Тем временем, рухх успела отлететь на пару миль от гнезда, уверенная, что пленники давно стали кормом для птенцов. Свою оплошность птица заметила только на обратном пути. От ее пронзительного крика другие рухх сорвались с насиженных мест и, пикируя, присоединились к погоне. Биллингс устремился в долину.

Дуньязада убрала руки с его шеи и обернулась.

- Нас догоняют!

Могла бы не говорить. Биллингс и сам прекрасно слышал хлопанье огромных крыл. Спасительная долина была слишком далеко. Впереди различались скопления деревьев, зеленые поля, на горизонте маячили очертания города. Только бы добраться до рощи, там они будут в безопасности, но Биллингс отчетливо понимал - не успеют. Рухх стремительно настигала беглецов и уже растопырила когти, готовая схватить добычу. Биллингс пытался прибавить мощности, но тщетно. Теперь им действительно конец. Впрочем, он заслуживает смерти. Сначала позаимствовал не ту историческую персону, наврал ей с три короба, а потом затащил в отдаленное будущее, ну и вишенкой на торте -перепутал яйцо кровожадной птицы-гиганта с насосной станцией, чем обрек свою спутницу на верную гибель. Определенно, он как никто заслуживает смерти.

- Пещера! - вдруг воскликнула Дуньязада. - Смотри, Билл, пещера! Вон там, на склоне горы.

До пещеры было рукой подать, а широкий проход мог запросто вместить тобоган. Биллингс развернул сани так резко, что вместе с Дунни чуть не вылетел за борт - спасли ремни безопасности. Рухх попыталась повторить маневр, но на долю секунды замешкалась. Биллингс до последнего не сбавлял скорость и, поравнявшись с пещерой, ловко проскочил внутрь.

VI. Форт-Нокс

- Пахнет лошадьми, - шепнула Дуньязада.

Биллингс тоже ощутил характерный «аромат», но проникающего в пещеру света вполне хватало, чтобы разглядеть голые стены без намека на лошадей.

Дрожащими после погони руками он деактивировал регулятор, достал из ящика со снаряжением и продовольствием фонарик и, отстегнув ремень, выбрался из саней. Шаря лучом по гранитному полу, Биллингс вскоре нашел, что искал - затвердевшие комки лошадиного навоза.

-Дикие лошади в пещерах не водятся, — протянула Дуньязада, приблизившись. - Значит, их сюда привели.

- С той стороны Занавеса?

- Как знать, вдруг в стране джиннов тоже есть лошади. Билл, посвети своим волшебным лучом. Может, удастся отыскать еще что-то.

Билл снова включил фонарик, но не обнаружил ничего, кроме навоза. Вытесанная в граните впадина была куда больше, чем казалось на первый взгляд. Сводчатый потолок высотой достигал метров пяти. Стены гладкие, пол не усыпан булыжниками и каменной крошкой. Похоже, все вымели хозяева импровизированной конюшни. В глубине, напротив входа, зиял тоннель, уходящий в недра горы.

Обитает ли там кто-то? Хотелось надеяться, что нет.

Тем временем Дуньязада высунулась наружу.

— Билл, они оставили след.

Он выключил фонарик и поспешил на зов. По спуску в западном направлении тянулся диагональный след. Удостоверившись, что птицы рухх их больше не преследуют, Биллингс выбрался из пещеры. Судя по беспорядочным отпечаткам копыт, всадники (очевидно люди, вряд ли джинн будет скакать верхом) наведывались сюда неоднократно. Раз так, велика вероятность, что они вернутся.

Дуньязада оторвалась от созерцания тропы и устремила взгляд на долину.

- Думаю, мы нашли страну джиннов.

Джинны там жили или нет, но долина явно была обитаемой. Об этом говорили и возделанные поля, и смутные очертания города вдали. Посреди зеленых просторов узкой лентой вилась река, от нее в разные стороны тонкими ниточками расходились оросительные каналы, а скопления деревьев напоминали фруктовые сады.

Окрыленный догадкой, Биллингс бросился к ящику со снаряжением и после долгих поисков обнаружил на самом дне походный бинокль. Выудив его из футляра, он занял позицию у входа в пещеру и навел окуляры на ближайшие посадки. Так и есть, фруктовый сад, а деревья - предположительно яблони. Внезапно у него перехватило дыхание: вокруг яблонь сновали люди и срывали с веток спелые плоды.

Хотя Дуньязада слыхом не слыхивала про бинокли, она мигом сообразила - таинственный предмет в руках ее спутника визуально приближает отдаленные предметы.

-Дай посмотреть, Билл! Моя очередь!

Тот передал ей бинокль.

- Наведи его вон туда и скажи, что видишь.

- Джинны! - воскликнула она через секунду. - Я вижу джиннов!

- Опомнись, какие джинны! Это люди!

- Правильно, люди собирают плоды, а двое джиннов их стерегут, чтобы не сбежали. — Дуньязада вернула Биллингсу окуляры. - Видишь, те двое по обе стороны сада? Приглядись, Билл. Гляди как следует.

Дуньязада не ошиблась. Сад и впрямь охраняли двое джиннов в «человеческом» обличье.

- Ладно, ты права, - проворчал Биллингс. - Но почему обязательно стерегут? Может, джинны оберегают людей от налетов рухх?

- Ха! — фыркнула дочь Визиря.

Биллингс промолчал. Дуньязада недолюбливала джиннов, поэтому спорить с ней не имело смысла. Он навел окуляры на следующий сад: несмотря на расстояние, среди ветвей отчетливо различались силуэты сборщиков фруктов и очередная пара джиннов. Биллингс сосредоточился на полях, но понять, что там растет, не сумел, только разглядел крохотные фигурки на фоне бескрайней зелени.

Биллингс проследил за изгибами реки, чьи воды ярко блестели в лучах полуденного солнца; от одного ее вида страшно захотелось пить. Похоже, река брала начало у горного озера, струилась среди садов и исчезала в зеленой рощице у подножия горного хребта, опоясывавшего долину с запада.

Взгляд заскользил дальше, по пустынным полям, и наткнулся на узкую проселочную дорогу, заставленную деревянными повозками, однако ни людей, ни джиннов поблизости не виднелось.

Биллингс переключил внимание на город, но сумел разглядеть лишь высокую крепостную стену и башню, ослепительно вспыхивавшую на солнце. Чересчур яркий свет рождал подозрение, уж не сделана ли башня из золота.

Не успел Биллингс отогнать нелепую мысль, как Дуньязада потянула его за рукав.

- Дай посмотреть на город, Билл! Ну дай!

Мгновение спустя она выпалила:

— Билл, это Медный город.

- Ты ведь там не была, откуда знаешь?

- Башня, Билл. Она из меди.

В медную башню верилось больше, чем в золотую, но сам факт по-прежнему не укладывался в голове.

- Глупости, Дунни. Ты хоть представляешь, как трудно расплавить такое количество меди и придать ей нужную форму? Вдобавок, кому под силу добыть столько руды?

Дочь визиря оторвалась от бинокля, ее фиалковые глаза лучились восторгом.

- Только медь способна так блестеть на солнце.

- Может, ее покрасили специальной краской.

- Нет, это медь.

-Дунни, ты сказочница. - Встретив ее недоуменный взгляд, Биллингс пояснил: - Сестра запудрила тебе байками мозги, вот ты и поверила.

- Ничего я не поверила. Моя сестра редкая фантазерка, только безумец примет ее слова на веру. И потом, она вечно все преувеличивает и приукрашивает. Ты и понятия не имеешь, до какой степени. Но даже поверь я ее байкам, она никогда не рассказывала султану про Медный город.

Биллингс припомнил, что сказка по Медный город мелькала в микрофильме, любезно предоставленном Отделом исторических исследований, но решил не спорить. Может, Шехеразада рассказывала ее султану с глазу на глаз, а может еще не успела рассказать. Сам он про Медный город не читал, а зря.

- Хорошо, будь по-твоему. Давай лучше осмотрим пещеру.

Биллингс убрал бинокль обратно в ящик и, прихватив морозитель с фонариком, на всякий случай подсоединил зеленый и белый провода. Мало ли. Ширины тоннеля вполне хватало на двоих, но Биллингс вызвался идти первым. Над тоннелем явно поработали, обтесав его в тех местах, где стены сужались, однако изначально его соорудила мать-природа. Гранитная расселина петляла из стороны в сторону. Чуть покатый пол радовал глаз относительной чистотой — ни булыжников, ни отколовшихся камней. Кое-где в осевшей пыли проступали отпечатки ног. Сложно сказать, появились ли следы недавно или их оставили давным-давно, но, очевидно, хозяева «конюшни» устроили штаб в самом сердце горы.

Наконец впереди забрезжил свет. Биллингс заволновался: если в пещере два входа, нужно быть начеку. К счастью, тоннель вел не наружу, а в огромное помещение, размерами превосходившее первое. Свет проникал из широкой расщелины в потолке, похожей на слуховое окно.

Увидев содержимое комнаты, Биллингс и Дуньязада застыли как вкопанные.

Справившись с оцепенением, Биллингс сунул морозитель в карман и аккуратно пристроил на полу фонарик.

- Билл, мы богаты, - шепнула Дуньязада.

«Богаче, чем Крез и Рокфеллер вместе взятые», - подумал Биллингс.

В помещении громоздились штабели золотых и серебряных слитков. Горы самоцветов соседствовали с рулонами шелков и персидскими коврами. Тут же была навалена многочисленная домашняя утварь, какой славились арабские базары в девятом веке. Пещера оказалась настоящей сокровищницей.

Очевидно, здесь хранили награбленную за долгие годы добычу. Судя по арабскому колориту вещей, всадники разбойничали на востоке и без сомнения знали, как попасть по ту сторону Занавеса.

Пустыню они пересекали по ночам, когда птицы рухх спали, а после горной тропой возвращались в пещеру.

Биллингс взвесил на ладони золотой слиток. Тот тянул по меньшей мере килограммов на десять. По последним биржевым сводкам, за унцию золота давали тысячу долларов.

Дуньязада вертела в руках медную лампу, смахивавшую на продолговатый чайник.

- Говорят, если потереть, появится добрый джинн.

Но Биллингс не слушал. В мечтах он уже купил дом -роскошный особняк в новогреческом стиле с колоннами, -и теперь приценялся к автомобилям. В итоге выбор пал на пару «фиасов-хабли» и раритетный мерседес-кабриолет шестидесятого года. В городе Биллингс приобрел три костюма по шестьсот долларов, десять рубашек по семьдесят пять долларов, три тридцатидолларовых галстука, пять пар носков по пятнадцать долларов и четыре пары ботинок от Гуччи. Далее он обзавелся квартирой в Новой Англии и пляжным домом во Флориде. Частный самолет? Почему нет, гулять так гулять. Возьмем новую модель «сессна» и непременно запишемся на летные курсы. Увидев выставленное на продажу поле для гольфа, Биллингс не колебался ни секунды. Превосходное вложение. В багажнике «фиаса» покоились три огромных чемодана, набитых тысячедолларовыми купюрами — хватит на три жизни.

- Билл! — Дуньязада отложила лампу и с тревогой всматривалась в спутника. - Билл, ты в порядке?

- В полном, - откликнулся тот.

- Этот слиток, наверное, неподъемный.

- Просто прикинул, сколько в нем, - проворчал Биллингс, возвращая слиток на место. Следом на него со всей тяжестью обрушилась реальность. Несметные богатства принадлежали не им с Дуньязадой, а людям и учреждением, откуда они были похищены. Впрочем, награбленное вряд ли вернется к законным владельцам, значит, по факту, оно достанется грабителям. Разве грех украсть у вора?

Поразмыслив, Биллингс оставил дилемму до лучших времен, а сам принялся исследовать сокровищницу. У дальней стены выстроились огромные глиняные кувшины, до краев заполненные маслом. В граните, через равные промежутки, зияли ниши с лампадами, освещавшими пещеру по ночам. Лампады были самые заурядные и ничуть не походили на найденную Дуньязадой лампу. Чуть поодаль виднелись кувшины поменьше с широкими горлышками - кул-лехи, если верить дочери визиря. По счастью, кувшинчики пустовали. Биллингс решил прихватить парочку и вечером слетать с ними к реке. Заодно раздобыть фруктов, если они, конечно, съедобные - запасы в продовольственном ящике стремительно таяли: еще немного, и придется класть зубы на полку. А утром обратно в пустыню. Если повезет, рухх не окажется поблизости. В крайнем случае, их всегда можно обмануть с помощью генератора эпох. Необходимо любой ценой проникнуть за Занавес. Если очередная попытка провалится, они с Дуньязадой надолго застрянут в стране джиннов.

С первых секунд, проведенных под каменными сводами, Биллингса не покидало ощущение дежа-вю. Только теперь он сообразил, в чем дело. Пещера до мельчайших деталей напоминала ту, что снилась ему прошлой ночью - ту самую, где Али-Баба отыскал сокровища «сорока разбойников». А лежавшие вокруг несметные богатства словно сошли со страниц сказок Шехеразады.

Банальное совпадение, разумеется

- Билл, я проголодалась, — нарушила молчание Дуньязада.

Близился полдень, косые солнечные лучи озаряли пещеру.

- Я тоже, Дунни. Возвращаемся к ковру, - начал Биллингс и вдруг осекся, пораженный внезапной мыслью, которая уже давно не давала ему покоя. - Погоди, разве ты не должна пять раз на дню молиться, обратившись лицом к Мекке?

- В стране джиннов нет Мекки, Билл. Не потому ли и ты пропускаешь час молитвы?

Вопрос припер Биллингса к стенке. Впрочем, он уже наврал с три короба, очередная ложь точно не повредит, тем более, развернутого ответа не требовалось, достаточно было кивнуть.

Дуньязада перекусила солониной с сыром, Биллингс довольствовался сосисками с фасолью и как джентльмен отдал спутнице конфету из своего пайка. Для полного счастья не хватало лишь кофе. Хотя обычная питьевая вода тоже не помешала бы.

Обедали, сидя на тобогане. После Биллингс снова вытащил бинокль. Устроившись у входа в пещеру, путники поочередно разглядывали долину. Под пристальным взором джиннов в садах и полях по-прежнему кипела работа.

Когда наблюдение прискучило, заговорили о сокровищах. Дуньязада тоже не питала иллюзий относительно их источника.

- Жаль, твой волшебный ковер слишком мал, на нем не увезти все золото и самоцветы, - посетовала она.

- Дунни, эти богатства принадлежат не нам, - попробовал усовестить ее Биллингс.

- А кому? Разбойникам? Законные владельцы все равно не получат свое назад. Поэтому если мы чуточку украдем, греха не будет. Забирать награбленное у воров не преступление.

По сути, Дуньязада повторяла его мысли.

- Ладно, возьмем самую малость.

- Малость? Возьмем столько, сколько выдержит волшебный ковер.

— Там видно будет.

- Представляю, как удивятся разбойники - вернутся, а сокровищ-то и нет.

- Главное, успеть унести ноги до их возвращения.

Медленно тянулись часы, время словно застыло. Наконец Биллингса осенило: причина не в часах, просто день стал дольше. Вчера он совершенно упустил это из виду, занятый попытками миновать Занавес, а за утренними открытиями время пролетело незаметно. Однако логика подсказывала: если солнцу прибавилось много лет, значит постаревшая Земля замедлила вращение вокруг своей оси.

Ожидание только распалило интерес к таинственному городу. Хорошо бы слетать туда и посмотреть, но позже, когда стемнеет. Конечно, можно ускорить ход времени, настроив генератор на санях, но Биллингс решил не торопить события.

К вечеру работники из близлежащего сада принялись грузить ящики с фруктами на телеги. В окрестных полях и садах происходило то же самое, хотя мощности бинокля не хватало, чтобы разглядеть детали. Очевидно, в долине настала пора сбора урожая.

Груженые повозки двинулись в сторону города; одни сборщики впряглись в оглобли, другие толкали, упершись руками в борта. Процессия растянулась на несколько миль, но Биллингс сумел рассмотреть лишь хвост. Обратившись в песчаный смерч, джинны замыкали шествие.

Как ни горько осознавать, но Дунни права. Люди были пленниками.

Сама долина оказалась тюремной фермой.

А город - тюрьмой.

После ужина путники устроились под открытым небом и молча наблюдали, как в вышине восходит полная луна. Внизу серебристым ковром расстилалась долина. Медный град, напротив, приобрел странный синеватый оттенок.

Дальше тянуть было некуда. Поднявшись, Биллингс поспешил в сокровищницу и взял шесть куллехов. Дуньязада помогла донести ношу до саней.

- Куда ты собрался, Билл?

- Хочу слетать за водой. Если повезет, раздобуду фруктов.

— Ты же меня не покинешь?

Биллингс задумался. Как ни крути, оставлять ее одну в пещере небезопасно.

- Конечно нет. Полетим вместе.

И тут Дуньязада выкинула фортель - взяла и бросилась ему на шею с поцелуями. Биллингс на секунду опешил, потом сунул бинокль в ящик, пристегнул ремень. Проверил, надежно ли пристегнута пассажирка. В лунном свете ее лицо напоминало серебряную камею. Биллингс не сводил с нее глаз, силясь разгадать неразрешимую загадку. Обрывочные сведения об арабских девушках девятого столетия, которыми его снабдил старший советник Отдела исторических исследований Смит, никак не соответствовали поведению Дуньязады. Пускай ему удалось притвориться эмиром и увезти ее на «волшебном ковре», но Смит утверждал, что арабские девушки девятого столетия скорее умрут, чем согласятся разгуливать без чадры, с мужчинами держатся скованно, слова из них не вытянешь. Однако дочь визиря по скованности не уступала старшекласснице-чирлидерше из двадцать первого века и даже не заикалась про чадру. Хотя если верить инструктажу, Шехеразада была родом из Персии, а Дуньязадой они кровные сестры, значит... Ничего это не значит! Вряд ли персиянки ведут себя как современные чирлидерши и тоже скорее умрут, чем станут расхаживать без чадры.

С другой стороны, Смит говорил не о подростках. Может, в этом ключ.

Но Биллингс считал иначе. Дуньязада держалась, потому что была Дуньязадой, а не сухой страницей из прошлого.

Она с недоумением взглянула на него, явно озадаченная столь пристальным вниманием. Спохватившись, Биллингс активировал инерционный регулятор, нажал кнопку свободного полета и направил тобоган в долину.

VII. Гульи

Описав широкую спираль, тобоган приземлился на берегу реки близ фруктового сада. На серебряной водной глади вспыхивали и плясали яркие блики.

Дуньязада соскочила с саней и принялась жадно черпать воду ладонями. Не колеблясь, Биллингс последовал ее примеру. Вода на вкус отдавала шампанским, прямо как в оазисах. Напившись, он наполнил три куллеха и втиснул их между ящиками с инструментом и продовольствием. Тем временем Дуньязада сбросила туфли и, закатав шальвары, ступила в воду.

- Сейчас бы поплавать.

Биллингс тоже был не прочь освежиться. Внезапно его осенило.

Почему нет? В долине никого, а правила приличия двадцать первого и девятого века легко соблюсти, если спуститься вниз по течению.

— Дунни, хочешь поплавать, не стесняйся. Я отойду за излучину.

Излучина оказалась куда дальше, чем виделось на первый взгляд. Очутившись вне поля зрения, Биллингс разделся и с наслаждением шагнул в мерцающую рябь. Приятная, чуть теплая на вкус вода по факту была ледяной. Даже на середине река была глубиной едва по пояс. Биллингс блаженно откинулся на спину; прохладные струи приятно холодили ноги, руки, грудь. Лунный свет серебряным дождем омывал лицо.

Биллингс потерял счет времени. Тело охватила сладкая истома. Хотелось лежать так вечность. Поначалу он списал все на целебный эффект воды и лишь позже обнаружил истинную причину своего умиротворения. Огромным усилием Биллингс заставил себя встать, но разум сковало странное оцепенение. Словно в полусне он оделся, сунул ноги в туфли. Внезапно на реку легла тень. Подняв глаза, он почти не удивился при виде женщины, стоявшей на другом берегу.

Незнакомка протягивала к нему руки. Смоляные, посеребренные лунным светом волосы, обрамляли ее лицо и арабесками падали на мраморные плечи. Хотя луна светила ей в спину, лицо различалось отчетливо, как днем. На фоне незнакомки Дуньязада смотрелась дурнушкой. Под ровными дугами бровей цвета воронова крыла блестели огромные, чуть раскосые, широко расставленные глаза. Картину довершали прямой, идеальной формы нос и алые даже в полумраке губы. Золотые пластины скрывали грудь, на обнаженном животе горел вставленный в пупок драгоценный камень. Белая прозрачная юбка спускалась до колен, подчеркивая длину и безупречные изгибы ног.

Алые губы дрогнули, и Биллингс услышал:

- Следуй за мной во дворец, обитель нескончаемых наслаждений. Будем пировать, вкусим сикбаджа[2], и твоя чаша с вином никогда не опустеет.

Биллингс поспешил на зов. На том берегу незнакомка взяла его за руку. Ее аромат обволакивал, дурманил рассудок. Биллингс покорно последовал за ней. Еще не просохшие после купания волосы липли ко лбу, к вискам, но он не обращал внимания.

Впереди показался дворец. Как же он раньше его не заметил? Шпиль упирался в небосвод, окна горели как звезды, а луна загадочным образом трансформировалась в купол.

Обогнув каменную стену, незнакомка провела его через сводчатую арку в дворцовый сад. От запаха множества цветов вкупе с ароматом женщины Биллингс окончательно опьянел. На лужайке весело переливался фонтан, неподалеку за каменным столом в прозрачных туниках сидели трое детей неземной красоты - два мальчика и девочка. Все трое приветливо улыбнулись, обнажив длинные острые зубы.

- Мои дети, - пояснила женщина. - Присаживайся, а я принесу сикбадж с пылу с жару и вино.

Биллингс устроился между девочкой и пареньком. Второй сидел напротив. Незнакомка растворилась в полумраке. Биллингс вновь подивился красоте ребят. Судя по взглядам, они явно проголодались. Действительно, пора перекусить. Сикбадж — приятное разнообразие после набивших оскомину сосисок с бобами и солонины с сыром. Если не изменяет память, блюдо готовят из мяса, пшеничной муки и уксуса.

За спиной послышались шаги. Незнакомка вернулась с серебряным подносом, мерцавшем в лунном свете. От ее теплой улыбки по венам разлилось блаженное тепло. Краем глаза Биллингс заметил Дуньязаду. Ее тоже позвали на пиршество! Он уже собрался окликнуть спутницу, как вдруг она набросилась на радушную хозяйку. Поднос вылетел у нее из рук и превратился в огромный мясницкий нож.

- Билл, это гульи! Спасайся!

Гульи? От неожиданности Биллингс не сразу сообразил, в чем дело. А в следующий миг девочка и мальчик схватили его за запястья. Их лица вытянулись, губы сжались в тонкую линию. Аккуратно расчесанные волосы преобразились в паклю с коростой грязи. Туники сменило отрепье. Девочка уже намеревалась вонзить острые клыки ему в руку, но Биллингс вскочил, одним рывком высвободился. Меткий удар отбросил девчонку назад. Мальчишки ринулись в атаку и упали, сраженные выстрелом из морозителя. Девчонка вскарабкалась на стол, намереваясь напасть на противника - луч морозителя настиг ее в прыжке.

«Дунни!» - пронеслось в голове у Биллингса. Обернувшись, он увидел, как женщина пригвоздила ее к земле и занесла нож. Чары спали, теперь незнакомка предстала в своем истинном обличье. Изрытое морщинами лицо обрамляли грязные патлы, изможденное тело с костлявыми, покрытыми язвами ногами. Вместо изысканного одеяния -лохмотья. Пальнув из морозителя, Биллингс буквально выдернул Дуньязаду из-под застывшей фигуры.

Девочка припала к нему. В ту же секунду дворец с садом исчезли, стол перевоплотился в обломок гранита, испещренный бурыми пятнами. Повсюду лежали руины.

В пылу схватки влажные волосы Дуньязады совсем растрепались. Биллингс без лишних слов протянул ей расческу; та молча расчесалась. Ее щеки с налипшими прядями казались полнее, лицо округлилось. Приведя прическу в порядок, она возвратила гребень, и Биллингс наскоро пригладил взъерошенные вихры.

К тому времени оба успокоились.

- Когда она увела тебя, я спешно оделась и отправилась следом, - поведала Дуньязада, возясь с заколкой. - Билли, эта женщина - гуль. Они хотели съесть тебя.

Биллингс поежился и не нашелся, что ответить.

- Ты ведь не убил их, поскольку они и так мертвы, - продолжила дочь визиря. — Сколько еще они останутся неподвижны?

Сказания снова вторглись в реальность, но на сей раз Биллингс умерил спесь и попытался рассуждать логически.

- Будь они мертвы, морозитель не подействовал бы. Значит, не растают долго. Эта женщина, она меня околдовала. Притворилась красавицей, ее дети тоже.

- К счастью, меня она не видела и не сумела наложить чары. Потому я узрела в ней гуль.

- Гульи тоже джинны?

- Не знаю, но они тоже обитают по ту сторону Занавеса среди развалин... Странно, почему тебе так многое неведомо, Билл. Может, ты не только эмир, но и поэт, что целыми днями слагает вирши под самой кровлей высокой башни, вдали от суетного мира?

Биллингс уже хотел признаться, и признался бы, дождись Дуньязада его ответа. Однако та решила не ждать.

- Купание так разжигает аппетит! Идем, Билл, надо нарвать фруктов.

С признанием пришлось повременить.

VIII. Медный город

Перейдя через реку, они направились в ближайший сад. Еще издалека Биллингс ощутил знакомый аромат. Так пахли канталупы, мускусные дыни, но ведь дыни на деревьях не растут!

Именно этот сад они так пристально разглядывали в бинокль, однако вблизи деревья совсем не походили на яблони - невероятно высокие, с остроконечными, расщепленными, словно пятерня листьями. Сборщики наверняка пользовались лестницами, которые тщательно прятали после работы.

До самых нижних ветвей было метра три — не дотянуться. С практически голых сучьев редкими гроздьями свисали плоды.

- Давай, Дунни, - скомандовал Биллингс, останавливаясь аккурат под гроздью, - забирайся мне на плечи.

Дочь визиря скинула туфли, ловко вскарабкалась ему на спину и выпрямилась. С мокрых шальвар за шиворот заструилась вода.

- Только поторопись, хватит с меня банных процедур.

Хихикая, она бросила ему первый плод. На вид и на ощупь как мускусная дыня, название подойдет.

- Билл, поймаешь второй?

- Ловлю.

Когда вторая дыня перекочевала ему в руки, Дуньязада спрыгнула на землю - ни дать, ни взять голливудская каскадерша. В свете, сочившемся сквозь густую листву, Биллингс разрезал плод пополам. Внутри обнаружились скользкие семечки - точь-в-точь как в настоящей дыне. Выскоблив семена, он нарезал первую половину дольками и надкусил мякоть. На вкус не отличить от канталупы. Тем временем, Дуньязада живо расправилась со своей долькой и принялась за другую.

- Билл, позволь взобраться тебе на плечи и нарвать новых плодов.

- Погоди, сначала доедим эти.

Канталупы исчезли в мгновение ока. После Дуньязада вскарабкалась ему на спину и сорвала еще две. Пиршество продолжилось, луна раскрасила все вокруг серебряными арабесками. Сова на дереве вытаращила глаза, дивясь невиданному прежде зрелищу. Дочь визиря тоже заметила птицу.

- Знаешь, Билл, есть такое поверье: если сова долго глядит на мужчину и женщину, им суждено полюбить друг друга.

- По-моему, она высматривает мышей.

— Нет, она глядит прямо на нас.

- Какая разница, ты ведь не женщина.

- Скоро буду.

— Думаю, нам пора на волшебный ковер, - нервно бросил Биллингс.

Куллехи остались в санях, хотя они все равно не пригодились бы - слишком малы. Впрочем, дыни можно донести и так. Дуньязада повторила маневр и сорвала еще четыре канталупы, а после начала разыскивать туфли. Биллингс присоединился к поискам. К несчастью, фонарик остался в пещере, поэтому пришлось действовать наощупь.

- Не могла нормально разуться! Обязательно было забрасывать туфли на дерево?

- Никто и не забрасывал!

- Тогда куда они делись?

— Не знаю!

Вскоре Биллингс отыскал одну туфлю. Вторую обнаружила Дуньязада. Прихватив по две дыни, путники молча двинулись ктобогану и по дороге не обменялись ни словом. Пока Биллингс убирал добычу в ящик с продовольствием, Дуньязада плюхнулась на сиденье и пристегнула ремень безопасности. Биллингс устроился рядом, пристегнулся, и сани взмыли вверх, держа курс на город.

Внизу проплывали сады и поля, река вилась ртутной змейкой. Биллингс умолчал про намерение облететь город и покосился на спутницу - та сидела не шелохнувшись, устремив взгляд в одну точку.

- Дунни, не злись.

- Я не злюсь!

Ну конечно. Надо было оставить ее в пещере.

С другой стороны, без Дунни он закончил бы обедом для гуль.

От этих мыслей на душе сделалось тоскливо.

Башня располагалась на окраине и вплотную примыкала к стене. Ярко синий свет, лившийся с вершины, озарял весь город, придавая ему голубоватый оттенок, замеченный еще из пещеры. Очевидно, башня была единственным источником света, других не наблюдалось.

Биллингс отважился подлететь к конструкции вплотную. Сияние било из горизонтального паза не широким лучом, а озером разливалось по сторонам, омывая все вокруг.

Чуть ниже паза зияло единственное окно. Внутри горел едва различимый, тусклый свет. В целом башня напоминала маяк, за одним исключением: ровное мерцание стен наводило мысль о металле. Похоже, Дуньязада права, башня и впрямь сложена из меди.

Биллингс представил, как из огромного поднебесного ковша расплавленный металл заливают в исполинскую конусообразную форму. Впрочем, башню могли отлить и по частям. Хотя смотрелась она цельной, но ведь в полумраке многого не разглядишь.

- Убедился? - подала голос дочь визиря. — Это Медный город.

- Медная здесь только башня.

- От нее и название. А в башне обитает джинн.

- Откуда знаешь?

Они миновали стену, и Дуньязада кивнула на неосвещенные здания и пустынные улочки, простиравшиеся по дну озера света.

- По-твоему, они живут там?

Похожие на коробки домишки тянулись ровными, неотличимыми друг от друга рядами. Крепостная стена была сложена из гранита. Очевидно, из него строили и дома, хотя наверняка не скажешь - слишком темно. Однако на обитель джиннов «коробки» явно не тянули.

— По-моему, нет, - признал свое поражение Биллингс.

- Билл, я думаю, это темница, - озвучила Дуньязада мысль, терзавшую его с самого обеда.

Тогда почему темницу озаряет не прожектор, а какой-то странный синий свет?

Тобоган парил над кварталами, стараясь не угодить в озеро иллюминации. Город оказался небольшим, а по меркам двадцать первого столетия - и подавно. В центре помещалась большая площадь с чем-то вроде колодца посередине. Прочие постройки угнетали мрачным однообразием. У гранитной стены теснились здания, похожие на склады. Рядом стояли пресловутые телеги. В город вели единственные ворота, широкие и сводчатые, с едва различимой во мраке решеткой.

Биллингс напрасно кружил по улицам - город словно вымер, нигде не было ни души.

— Наверное, они боятся покидать свои жилища по ночам, — предположила Дуньязада. - Как хорошо, что мы с тобой на волшебном ковре.

Биллингс вдруг понял - она больше не сердится. Обычно девушки дулись на него целыми днями, а то и неделями. Конечно, Дунни еще дитя, но суть от этого не меняется. Теперь она нравилась ему еще сильнее.

Поскольку город не проливал свет на будущее Земли, Биллингс решил продолжить изыскания и направил тобоган в расщелину на окраине долины. За ней простиралась бескрайняя равнина; Биллингс исследовал ее вдоль и поперек в поисках признаков жизни.

Непонятно, откуда взялась равнина, однако ее присутствие удручало не так сильно, как горы, выросшие спустя много веков после правления Султана, верного слушателя сказок Шехеразады. При взгляде на них Биллингс остро ощущал, сколько времени минуло с тех пор, и от одной мысли об этом бросало в дрожь. До последней минуты он тешил себя надеждой, что сумеет вернуться, пролетев через Занавес, и только сейчас осознал, как глубоко заблуждался.

Выходит, обратно можно попасть лишь тем же путем.

Биллингс содрогнулся: даже если удастся отсоединить нужные провода, где гарантия, что не вмешается третий фактор и все не испортит?

Но что если провода уже отсоединены?

Что если Занавес движется?

Вряд ли население Земли ограничивалось узниками темницы, томившимися под надзором джиннов. Надо постараться отыскать город или селение и расспросить тамошних жителей, вдруг им известно, как проникнуть за Занавес. Наверняка где-нибудь есть трещина, в противном случае разбойники не смогли бы периодически странствовать во времени.

Равнина не оправдала надежд; на ее просторах не было ничего, кроме валунов, пересохших канав да песчаных пустошей. Путники не встретили ни птиц, ни зверей, даже насекомоядные точно вымерли.

Дуньязада понимала, куда они летят, поэтому не досаждала вопросами. На ее личике застыла гримаса грусти.

— Мы совсем одни, Билл.

— Похоже на то.

Но Биллингс не сдавался. Вдалеке маячили смутные очертания холмов. Тобоган устремился туда, взимая все выше в небо. Увы, при ближайшем рассмотрении холмы оказались столь же пустынны и безлюдны, как и равнина. За грядой земля обрывалась и начиналась бескрайняя пустыня. Биллингс упрямо направил сани вперед.

- Билл, я проголодалась, - Дуньязада нарушила затянувшееся молчание.

- Опять?!

— Долгие странствия разжигают аппетит.

Биллингс поднял взгляд и остолбенел - луна стояла в зените. Он посадил тобоган на песчаную дюну. Пустыня простиралась до самого горизонта. А вдруг вся планета, за исключением долины и редких оазисов, мертва? Биллингс гнал от себя страшную мысль, но та упорно лезла в голову и обосновалась там умозрительной теорией.

Луна уже миновала зенит. Биллингс рассудил, что продолжать ночные странствия не имеет смысла, пора возвращаться - и чем быстрее, тем лучше. Потом, из долины, он полетит за горы и отыщет оазис, куда перенесло их с Дуньязадой. Поиски не займут много времени, если ориентироваться на озеро. А после можно возобновить попытки проникнуть за Занавес. Но прежде надо наведаться в пещеру. Совесть не позволяла Биллингсу запустить руки в сокровищницу, Дунни же щепетильностью не страдала. Какой смысл лишать девочку удовольствия?

Они подкрепились дынями и водой из куллехов. Вскоре сани взмыли вверх, держа курс на пещеру. Маршрут Биллингс не помнил, поэтому полностью полагался на автопилот.

В долине они очутились ближе к рассвету. На подлете к городу восточное небо окрасилось серым. На дне «синего озера» кипела жизнь. Людской поток наводнил улицы и тек по направлению к площади. Джинны еще не показывались. Скоро синий свет погаснет, если только джинны по непонятной причине не решат оставить его включенным.

- Билл, осторожно! Рухх! - воскликнула Дуньязада.

Вспорхнув с вершины гор, птица устремилась прямо на них. Не она ли атаковала их вчера? Впрочем, неважно. Биллингс лихорадочно вдавил кнопку экстренного хроноскачка и зажмурился от ослепительного солнечного света, залившего тобоган. Дуньязада охнула. Рухх исчезла, наверное, вернулась в гнездо.

Заметив вход в пещеру, Биллингс направил сани туда, но мгновенно пожалел о своем решении, услыхав тихое ржание лошадей. К несчастью, было слишком поздно разворачивать тобоган. Разбойники опередили их буквально на пару минут; если бы не временной скачок, они бы увидели, как всадники поднимаются по горной тропе. В попытке избежать встречи со Скиллой, Биллингс нарвался на Харибду.

Чтобы не врезаться в скакунов, он чуть не опрокинул сани прежде, чем сумел отыскать место для приземления. Палец уже потянулся к кнопке экстренного хроноскачка, как двое разбойников молниеносно скрутили седока. Биллингс попробовал добраться до морозителя, но мешал ремень безопасности. Тем временем, разбойники схватили Дуньязаду. По сравнению с ругательствами, которыми она осыпала негодяев, брань в его адрес, когда он тащил ее через двор, казалась детским лепетом. Биллингс предпринял последнюю отчаянную попытку дотянуться до морозителя, но в следующую секунду что-то тяжелое обрушилось ему на затылок, и мир погрузился во мрак.

IX. Али-Баба

Голова у Биллингса раскалывалась, взгляд не желал фокусироваться. Зато обоняние и слух работали отменно. По запахам и звукам складывалось впечатление, что он попал на слет пожарных-добровольцев.

Наконец в глазах перестало двоиться, и Биллингс сумел разглядеть «пожарных». В грязных бурнусах с болтавшимися за спиной капюшонами, они пили из глиняных чаш, которые поочередно запускали в огромный глиняный кувшин, стоящий неподалеку. Судя по запаху, в кувшине плескалось пиво. Из рулонов шелка разбойники соорудили подобие барной стойки, и теперь облепили ее с двух сторон.

Биллингс насчитал четырнадцать человек.

Один, длинноносый, с маленькими злобными глазками, рассказывал похабный анекдот. Едва он закончил, остальные разразились оглушительным хохотом.

— Аллах всемогущий! Ибрагим, у тебя даже верблюд засмеется! - воскликнул кто-то.

Ибрагим наполнил чашу и завел новый рассказ.

«Дунни! - испуганно встрепенулся Биллингс. - Где Дунни?»

Она сидела неподалеку, привалившись к стене, тоже связанная по рукам и ногам. Внезапно Биллингс заметил рядом с ней третьего пленника, которого поначалу принял за разбойника. Но присмотревшись, он понял свою ошибку. Хоть и одетый в бурнус, узник был совсем мальчишка, немногим старше Дуньязады; путы тоже сковывали его по рукам и ногам.

- Дунни, ты цела?

Она обратила к нему заплаканное лицо.

- О, Билл! Я думала, тебя убили.

Ее заколка исчезла, прядь смоляных волос упала на лоб. Биллингс хотел заправить ее, но не смог высвободить руку.

- Не плачь, Дунни. Со мной все в порядке. - Он покосился на товарища по несчастью, круглолицего паренька с огромными проникновенными карими глазами и копной черных волос. - Лучше скажи, кто это?

- Али-Баба. Он застал разбойников, когда те пытались украсть у него козу, в итоге, его похитили и привезли сюда в надежде получить большой выкуп. Отец Али-Бабы очень богат.

- Если отец не заплатит, меня четвертуют, - добавил Али-Баба.

Али-Баба. Имя было свежо в памяти. Буквально вчера Биллингсу приснился сюжет из сказок Шехеразады про Али-Бабу и Сорок разбойников; во сне тот произнес магические слова и с их помощью проник в пещеру с сокровищами.

Банальное совпадение, разумеется. В восточных странах девятого столетия имя Али-Баба было таким же распространенным, как Джон Смит в Америке двадцать первого века.

- Меня тоже пленили ради выкупа, — призналась Дунни.

- Но откуда они узнали, кто ты? - недоумевал Биллингс.

-От меня... В гневе я сказала, что мой отец визирь на службе у Султана, и Султан отрубит им головы, когда поймает.

- Только не это! - простонал Биллингс.

- Мою козочку звали Бадр-аль-Будур, - продолжал Али-Баба. - Мы были с ней неразлучны. А они... они убили ее и съели.

— Презренные! - с жаром воскликнула Дунни. - Просто отрубить голову им мало!

- Утром Бадр-аль-Будур встречала меня у порога, и я угощал ее сладким кунафе. А если вечером у нас случалось на ужин кнафе, я обязательно приберегал для нее кусочек. Кнафе неподходящая еда для коз, но она его просто обожала. Чудо, а не козочка.

— Если ты здесь, значит, разбойники перенесли тебя через Занавес, - перебил Биллингс.

-Да, но мне завязали глаза, поэтому узнал я об этом, лишь когда один из похитителей обмолвился, что теперь мы в стране джиннов.

- А про Занавес они говорили?

- Нет. Но кто-то сказал «Сезам, откройся», после чего мы очутились в стране джиннов.

- И Занавес отрылся?

- Не видел, не знаю.

— Сезам это масличное зернышко, - оживилась Дуньязада. — Но вдруг оно служит еще и заклинанием?

- А о чем они говорили до сезама? - допытывался Биллингс.

- Сперва говорили про ячменное пиво, и потом продолжили про него.

- Начали о злаках и ими же закончили. Тогда понятно, откуда взялся сезам, - резюмировал Биллингс.

- Но почему именно «Сезам, откройся»? — упорствовала Дуньязада.

— Понятия не имею.

Биллингс подозревал, что Али-Баба либо выдумал слово, либо спутал его с другим. Но даже если юноша не ошибся, версия не выдерживала никакой критики. Это в сказках можно отворить дверь в сокровищницу, произнеся «Сезам, откройся». В реальном же мире ни одна фраза не подействует на пространственно-временной разлом.

Тем временем один из похитителей с чашей в руке отплясывал джигу и, маневрируя среди нагромождения драгоценных слитков и шелков, постепенно оказался перед пленниками. Лицо у него было приплюснутым, как будто в детстве его лягнула лошадь.

-Глядите! - воскликнул он, указывая на Биллингса. -Пес очнулся!

На возглас поспешили трое: первый, Ибрагим, развлекавший компанию скабрезными историями, второй одноглазый, а у третьего выступающие передние зубы отливали желтизной. Судя по оглушительному и подобострастному смеху, сопровождавшему шуточки Ибрагима, тот был в шайке главный.

Главарь окинул Биллингса злобным взглядом.

- Сегодня ночью, пес, ты покажешь мне, как управлять волшебным ковром.

«Вот почему они не прикончили меня на месте», — подумал Биллингс, но промолчал.

-А после скормим его птицам рухх, да, Ибрагим? -спросил Желтозубый.

- Нет, лучше четвертуем, - вклинился Приплюснутый.

- А может, отдадим на растерзание гулам? - предложил Одноглазый.

Разбойники затеяли спор, но при любом раскладе Биллингса ждала незавидная участь. В процессе обмена кровожадными идеями выяснилось, что Желтозубого зовут Бе-дави, Приплюснутого - Джафир, а Одноглазого - Аджиб.

Дуньязада не пропускала ни единого слова, потом подалась вперед, выставив подбородок, как тогда, перед схваткой с джинном.

— Только посмейте его тронуть! — выпалила она. - Я прикажу Султану подвесить вас за большие пальцы, пока вы не начнете молить Аллаха, чтобы вам отрубили головы, вы, вонючие бедуины, сучьи отродья, пожиратели потрохов, жалкие негодяи, верблюжий навоз!

Поток ругательств не иссякал. Биллингс только диву давался. Разбойники разинули рты. Первым опомнился Ибрагим.

- Джафир! - рявкнул он в попытке возвратить утраченный апломб. - Тащи новый кувшин. Этот почти пуст.

Приплюснутый метнулся, как на пожар. Остальные поспешили к барной стойке.

Разбойники опьянели еще недостаточно, чтобы сладить с Дуньязадой.

Впрочем, ждать оставалось недолго.

Без лишних вопросов Али-Баба поведал все, что узнал о жизни разбойников по обрывкам их разговоров и по собственным наблюдениям.

- Они именуют себя защитниками бедняков и не воруют у бедных. Правда, у тех и красть нечего. В благодарность им отдают красивейших дочерей. В свободное время они прикидываются купцами и ремесленниками. Ибрагим держит базар в Багдаде, Джафир известный портной и приторговывает невольницами на стороне. Награбленное перевозят только крупными партиями, а до той поры прячут. Странствуют они по ночам, днем спят в палатках. Лошадей у них восемь. Шесть для добычи, две для кувшинов с пивом. Достаточно оглядеться вокруг, чтобы понять, как они помогают беднякам, - резюмировал Али-Баба.

— Грязные, презренные псы! - выпалила Дуньязада.

По-прежнему терзаемый головной болью, Биллингс промолчал.

Али-Баба снова завел шарманку про любимую козочку: как растил ее с ранних лет, как беседовал с нею, отправляясь в город за покупками. Люди считали его сумасшедшим, но он не обращал на пересуды внимания. Бадр-аль-Будур была прекраснейшей козочкой на свете, другой такой не сыскать.

Едва он умолк, Дуньязада рассказала их историю: как Биллингс выкрал ее из дворца Султана и хотел забрать в свой дворец, но по дороге волшебный ковер угодил за Занавес; рассказала про джинна и птицу рухх, как та, защищая яйцо, уволокла их в горы, как они спаслись и обнаружили пещеру; рассказала про долину и Медный город. После она повторила уже слышанное Биллингсом предание про Занавес и пустилась в детальные описания кольца - по счастью, разбойники не сумели стащить его с пальца. Наконец Дунни рассказала про великую войну Сулеймана с джиннами-вероотступниками; как Сулейман приказал заточить всех неверных в медные кувшины, а кувшины бросить в море Эль-Каркар; тем же, кто принял веру Сулеймана, дозволили поселиться в стране джиннов. Али-Баба жадно впитывал каждое слово и не сводил с девочки восторженного взгляда, каким он наверняка смотрел на любимую Бадр-аль-Будур.

Между тем пиво в кувшине убывало, вертикальные солнечные лучи, падавшие сквозь расщелину в потолке, все сильнее меняли наклон.

Дуньязада все говорила, а Али-Баба внимательно слушал. Настал черед сказки о рыбаке из арсенала Шехеразады. Естественно, не обошлось без джинна. Биллингс внезапно рассвирепел. Неужели они не понимают, в какой попали переплет! И как можно без умолку болтать, не выпив за день ни капли воды? Конечно, Дуньязада хотела как лучше и просто-напросто старалась развлечь своих спутников, но ведь всему есть предел!

Сгустились сумерки, один из разбойников зажег лампы, пиво лилось рекой. Вскоре Ибрагим с Джафиром, пошатываясь, двинулись к пленникам. Увидев у Джафира клинок с длинным лезвием, Биллингс понадеялся, что его освободят, дабы начать летный урок. Только бы правая рука не затекла от долгого бездействия, тогда спустить курок будет делом техники, Морозитель по-прежнему покоился в кармане брюк, Биллингс чувствовал его через ткань. Разбойники либо не заметили оружие, либо приняли его за грошовую безделицу. Однако, как выяснилось, Ибрагима волновал не ковер, а Дуньязада - главарь уже выпил достаточно, чтобы сладить с дерзкой пленницей. По крайней мере, он так думал. Ибрагим ткнул в девушку пальцем и приказал Джафи-ру разрезать путы.

Тот с плотоядной улыбкой повиновался.

-Поднимайся, собачья дочь! - скомандовал главарь. — Защитники бедных желают танцовщицу.

Дуньязада смотрела на него с выражением, с каким обычно смотрят на выгребную яму.

- Хочешь, чтобы я станцевала?

- Танец живота, - осклабился Джафир.

Дочь визиря принялась растирать онемевшие конечности, потом встала и отпихнула от себя истекающую слюной парочку.

- Хорошо, станцую.

К вящему негодованию Биллингса и Али-Бабы она, кружась, направилась к бару.

X. Супер-джинн

Если не считать сокровищ, пещера теперь напоминала стриптиз-клуб двадцать первого столетия, где недавно прошел парад пожарной дружины. Дружинники сгрудились за барной стойкой, чтобы получше разглядеть стриптизершу. Воздух наполнился стуком глиняных чаш, оглушительным свистом и возгласами.

Горы слитков почти не загораживали обзор, и Биллингс ошеломленно наблюдал, как Дуньязада завиляла животом, точно профессиональная танцовщица. Потом, к его вящему ужасу и к радости зрителей, она сбросила туфли и начала стаскивать шальвары. По счастью, под ними обнаружились еще одни, розовые. Но если она снимет и эти?

Лавируя среди нагромождения домашней утвари, Дуньязада взяла лампу - ту самую, где якобы заточен джинн, и затрясла ею на манер цимбал, при этом незаметно потирая полированную поверхность.

Вконец осоловевший разбойник рванул вперед и попытался облапить танцовщицу, но та ловко огрела его лампой по затылку. Посрамленный ловелас плюхнулся на колени и под оглушительный хохот товарищей посеменил к бару.

Дуньязада продолжила тереть лампу.

Биллингса обуял праведный гнев. Ну не может она быть настолько наивной, чтобы верить в благородного джинна, который появится и всех спасет! Сначала бредни про кольцо, теперь это!

Тем временем, к компании примкнул новый дружинник. Настоящий великан, ростом под три метра, широкоплечий, с квадратным, словно вытесанным из камня лицом, и серыми глазами, в чьих недрах бушевал ураган. На великане был алый шелковый жилет, подчеркивавший могучий оголенный торс, небесно-голубые шелковые шальвары и длиннющие персидские туфли на высоких каблуках. С каждым вздохом из его ноздрей вырывался пар.

Благоговейный ужас, застывший на лицах разбойников, не шел ни в какое сравнение с тем, какой недавно испытал Биллингс. Дуньязада опустила лампу и тоже уставилась на великана; Биллингс видел, что она ошеломлена не меньше остальных. Выходит, он был прав: его спутница не верила в появление джинна, просто надеялась.

- Ты... ты, должно быть, раб лампы? - пролепетала она.

Великан подался вперед, в два исполинских шага пересек комнату и сейчас могучим дубом возвышался над Дунни. Его ноздри затрепетали, ураган во взгляде перерос в смерч; дружинника буквально трясло от ярости.

- Запомни, юная дева, ваши предания лгут: я вовсе не раб, а просветленный джинн, имя мне Дахиш. По доброте душевной я возложил на себя миссию помогать смертным вроде тебя, если они окажутся в беде и подадут сигнал бедствия, потерев лампу эстетики. Проще говоря, я суперджинн, способный перевернуть небо и землю одним лишь звуком своего голоса.

Дуньязада побледнела, но не дрогнула:

- Пускай тебе под силу перевернуть небо и землю одним лишь звуком голоса, но отныне ты подчиняешься мне, обладательнице лампы.

Могущественный джинн оскалился, однако через секунду примирительно вздохнул.

- Ладно, твоя взяла. Чего изволите?

Девочка без промедления ткнула в сторону четырнадцати разбойников.

- Эти вонючие бедуины держат нас с Али-Бабой ради выкупа. Еще они задумали расправиться с Биллом, как только он объяснит, как управляться с волшебным ковром. Хочу, чтобы ты прогнал их прочь!

Дахиш повернулся к коленопреклоненным разбойникам.

- Ложь! - крикнул Ибрагим. - Они едва не украли наши богатства, добытые непосильным трудом. Мы схватили воров, но намеревались отпустить перед возвращением в родной край. Мы люди честные, у нас дома жены, дети. Если кого и нужно покарать, так это девчонку с сообщниками!

Дахиш пожал плечами:

- Тем не менее, лампа у нее.

- Но она наша! - завопил Ибрагим. - Мы укра... купили ее в Багдаде и привезли сюда. Она наша, наша!

- Они воры! - выпалила Дуньязада. - Все в этой комнате краденное.

Дахиш снова повел плечами.

- Меня это не касается. Ты приказала прогнать их, а посему...

- Постой! - Дуньязада выхватила у Джафира нож, обрезала путы, удерживавшие Биллингса с Али-Бабой. После сунула клинок разбойнику обратно за пояс и милостиво кивнула супер-джинну. - Можешь продолжать.

Дахиш взмахнул рукой, и четырнадцать разбойников исчезли.

Дуньязада со спутниками вытаращили глаза.

- Куда они делись?

— Я перенес их вместе с лошадьми в гнездо рухх.

Дочь визиря изменилась в лице.

- Кто тебя просил трогать лошадей!

-Они только занимали место, - равнодушно бросил джинн.

- Мне они не мешали. И потом, я не просила переносить разбойников в гнездо рухх!

- В другой раз, госпожа, выражайтесь яснее, - парировал Дахиш.

- Немедленно перенеси их прочь из гнезда!

Джинн только вздохнул.

- Ваше желание исполнено.

- Ну и где они теперь?

— В пустыне, в тысячах миль отсюда.

- Но они погибнут!

- Разве вы не желали им смерти?

- Лошадям нет!

- В тех краях достаточно пищи и воды, чтобы не погибнуть от голода и жажды.

Биллингс не верил своим ушам, но попытка не пытка. Поравнявшись с Дунни, он взглянул в надменное лицо ее собеседника.

- Скажи, как нам попасть по ту сторону Занавеса?

Если Дахиш и услышал вопрос, то виду не подал. Он возвышался над присутствующими точно монолит, которому безумный скульптор придал человеческую форму.

- Дунни, спроси его, как проникнуть за Занавес?

- Отвечай, Дахиш, - приказала дочь визиря.

- Что?

- Как попасть за Занавес!

- Не могу сказать.

- Не можешь или не знаешь?

Джинн презрительно усмехнулся.

- Конечно, знаю.

- Тогда говори!

- Просветленным джиннам запрещено обсуждать Занавес. Более того, мы единственные способны преодолевать его.

- Не единственные! Нам тоже это удалось, и разбойники беспрепятственно путешествовали между эпох. Даже самому обычному джинну такое под силу!

- Ложь! Только нам известна тайна Занавеса! — упорствовал Дахиш.

- Так раскрой ее!

- Нет. Если считаете, что обычный джинн ведает секретами Занавеса, отправляйтесь в Медный город и расспросите Ид-Димирьята.

- А кто это?

- Повелитель земных джиннов. Теперь я могу удалиться?

- А вдруг Ид-Димирьят не захочет говорить с нами?

Дахиш всплеснул руками.

- Значит, заставьте. Госпожа, могу я, наконец, удалиться?

- Хорошо, ступай. Но ты можешь еще понадобиться, -предупредила Дуньязада.

Су пер-джинн испарился.

— Уф! - Биллингс в изнеможении опустился на пол.

Дочь визиря отложила лампу и принялась с интересом разглядывать привезенную разбойниками добычу: золото, серебро, самоцветы, шелка.

- Дуньязада, только представь, какой базар мы откроем в Багдаде, если сумеем переправить туда эти богатства! -размечтался Али-Баба.

- А зачем нам базар, Али? Зачем работать ради денег, если уже имеющихся хватит до скончания дней?

- Верно, — согласился юноша.

Дочь визиря поспешила к Биллингсу. Али-Баба следовал за ней по пятам.

- Как твоя голова, Билл? Полегче?

- Немного. - Собравшись с силами, Биллингс поднялся. - Дунни, немедленно надень шальвары!

Она безропотно повиновалась:

- Совсем про них забыла.

- Чего ради было вообще устраивать стриптиз!

- Чтобы разбойники не заметили фокуса с лампой, пока пялятся на мои ноги. Да и потом, одни шальвары я сняла, зато на мне оставались вторые.

— По сути, на тебе осталось нижнее белье! — негодовал Биллингс.

- Но ведь разбойники этого не знали.

- Розовые тебе очень идут, - с придыханием произнес Али-Баба.

Биллингс в бешенстве воззрился на юношу.

- Какая разница, идут или нет! Кстати, разбойники захватили с собой воды?

- Боюсь, только буза, - ответил Али-Баба.

- Мы можем подкрепиться и пивом, - вмешалась Дунни. - Все лучше, чем ничего. У меня во рту пересохло, даже говорить не могу.

Биллингс недоверчиво хмыкнул.

- Буза не только утолит жажду, но и подарит безмятежность, - вторил Али.

Биллингс решительно топнул ногой.

- Нет. - От одного лишь запаха ячменного пива, которым пропиталась вся сокровищница, к горлу подступила тошнота. Чего доброго, стошнит всех троих. — Безопаснее будет слетать к ручью. Но прежде поедим, если разбойники не тронули провизию. Кроме того, есть небольшой шанс, что куллехи не перевернулись, тогда мы сумеем утолить жажду на месте.

Он достал фонарик, на который воры почему-то не польстились, Али-Баба взял из ниши светильник, и троица двинулась по тоннелю во внешнюю залу. Дахиш не соврал насчет лошадей - за исключением тобогана, конюшня была пуста.

Первым делом Биллингс осмотрел сани. Похоже, Ибрагим всерьез подумывал о летных уроках и запретил разбойниками прикасаться к механизму. Даже аккумуляторы не сели - инерционный регулятор автоматически отключился через пятнадцать минут после приземления. К несчастью, все куллехи опрокинулись, в них не осталось ни капли воды. Биллингс проверил содержимое ящиков с продовольствием и инструментами. На вид все цело. Может, воры просто не справились с замками.

Теперь предстояло накормить три голодных рта. Дунь-язаде досталась порция солонины с сыром, Биллингс и Али-Баба довольствовались сосисками с бобами. Ужинали у входа в пещеру, лампа тускло озаряла своды, лунный свет плескался у ног.

- Билл, когда нанесем визит Ид-Димирьяту? - спросила Дунни.

- Сегодня.

- Я заставлю его рассказать нам про Занавес.

- С помощью кольца? - уточнил Али-Баба.

- Именно.

«Пропади ты пропадом вместе со своим кольцом!» -пронеслось в голове у Биллингса. Однако он подавил раздражение и стал обдумывать план действий. Допустим, джинн и впрямь существует, тогда есть какой-никакой шанс найти его и развязать язык. Конечно, шанс мизерный, но попробовать стоит, пусть даже ценой неизбежного посещения башни. Но в башню Биллингс отправится один. Дунь-язаде с Али он сообщит о своем решении, когда они доберутся до города.

По-хорошему, оставить бы их обоих в пещере, но риск слишком велик. Дахиш действительно заставил разбойников исчезнуть, но где гарантия, что они не вернутся. Нельзя допустить, чтобы юная парочка снова угодила им в лапы.

Когда с едой было покончено, Биллингс встал.

- Пора в путь.

- Билл, а как же сокровища? - встрепенулась Дуньязада.

- Заберем на обратной дороге.

- Я хочу взять волшебную лампу.

- Успеешь.

Дунни забралась в сани.

- Али, сядешь сзади нее на ящик. Держись за кресло, только покрепче.

Белый как мел юноша двинулся к тобогану.

- Не бойся, Али, - успокаивала его девушка. - На волшебном ковре летать весело.

- А я и не боюсь. - Али-Баба заклацал зубами и вцепился в кресло с такой силой, что костяшки чуть не выскочили наружу.

Не гася светильника, Биллингс устроился рядом с Дунни, пристегнулся, проверил, надежно ли пристегнут ее ремень. Удовлетворенный, он нажал кнопку свободного полета и активировал инерционный регулятор времени внутри исторических эпох.

- Тронулись.

Развернувшись, сани вырулили на лунную дорогу.

XI. Ротонда

Сани приземлились на берегу почти там же, что и накануне.

- Али, опасайся гуль, - предостерегла Дуньязада. - Особенно в женском обличье.

- Гульи? О, я их совсем не боюсь.

- Все равно, будь начеку, - проворчал Биллингс.

Путники жадно припали к ручью; после Биллингс наполнил все шесть куллехов.

- Поплаваем, Билл? - предложила Дуньязада, пока он грузил кувшины в тобоган.

- Не сегодня.

— Тогда одолжи свой гребень. Хочу расчесаться.

Тем временем Али-Баба придвинулся к Биллингсу вплотную и зашептал.

- Локоны на ее челе темны как ночь, а лоб сияет, словно луна на небосклоне.

- Ты про Дунни?

- Никогда не встречал девы прекраснее, - продолжал Али.

Биллингс не нашел, что ответить.

- Наберем еще фруктов, Билл? - спросила дочь визиря, возвращая расческу.

- Почему нет.

Приметив урожайную ветвь, девчушка вскарабкалась Биллингсу на плечи - к вящему разочарованию Али, который жаждал оказаться на его месте.

«Отлично! Только влюбленного сопляка мне не хватало!»

— Лови! - Дунни бросила дыню, но та, выскользнув из рук Али-Бабы, плюхнулась на землю. Впрочем, юноша быстро приноровился, и без труда поймал остальные плоды. -Билл, достаточно?

Прищурившись, тот вглядывался в кроны.

- Дунни, не эту сову мы видели вчера?

Ночная птица сидела в листве и таращилась вниз круглыми, точно линзы глазами.

- Наверное, - откликнулась девочка.

- Попробуй дотянуться до нее.

- Не хочу. Еще клюнет.

— Не клюнет. - Биллингс напряг мускулы и поднял Дуньязаду повыше. - Хватай ее.

Кончиками пальцев она коснулась когтистых лап. Сова тут же взмыла вверх и растворилась во мраке.

Дуньязада спрыгнула на землю.

- Зачем тебе понадобилась сова, Билл?

- Думаю, она не настоящая.

- А похожа на живую.

- Скорее всего, она механическая, с ее помощью джинны следили за нами и подслушивали наши разговоры.

Дуньязада с Али-Бабой недоверчиво переглянулись.

- Наверняка джинны приказали ей шпионить за работниками в саду, те тоже принимали ее за настоящую. Но в действительности, эта сова - радиоуправляемое устройство, с линзами вместо глаз, передатчиками вместо ушей, и скоплением трубочек и проводов вместо мозга.

- Такого просто быть не может, - констатировала Дуньязада.

- Конечно, не может, - подобострастно вторил Али-Баба.

Биллингс вспылил:

- Почему джинны и гульи укладываются у вас в голове, а такая банальная вещь как механическая сова - нет? Ладно, пора убираться. Как знать, сколько их обитает в саду.

С дынями подмышкой, они вернулись к саням. Карманным ножом, на который не позарились разбойники, Биллингс разрезал три плода на четвертинки. Компания устроилась у ручья. Биллингс настороженно посматривал на другой берег, но гульи, заманившие его накануне, не появлялись.

Может, эти твари вампиры?

Вполне вероятно. Глупо отрицать их существование в краях, где обычные джинны соседствуют с просветленными, и где обитают птицы размером с реактивный лайнер.

Покончив со своей порцией, Биллингс убрал оставшиеся канталупы в ящик со снаряжением и продовольствием.

Дуньязада была тут как тут.

- Когда полетим в город?

- Как только вы с Али поднимитесь на борт.

- Считаешь, сова предупредила джиннов о нашем визите?

— Ты же не веришь в мою теорию насчет совы.

— Мне трудно верить в подобное, Билл, но думаю, ты прав. Хотя слабо представляется.

- Сова донесла лишь о нашем местонахождении, не более. При ней мы ни словом не обмолвились про город. Вряд ли джинны в курсе, куда мы направляемся. Другое дело, они могут поджидать нас. Али, поторопись, взлетаем.

Сани поднялись в воздух. Исходившее от города сияние по яркости не уступало серебристому свету луны. Биллингс взял курс на город и включил инерционный регулятор на полную мощность. Хоть бы Ид-Димирьят оказался дружелюбным джинном, а не ифритом.

Али-Баба успел побороть страх полета и вовсю болтал с Дунни, пока тобоган парил над посеребренными полями и садами, обрамленными сверкающей лентой ручья. После пары банальных фраз юноша вернулся к рассказам о любимой козочке, Дуньязада сочувственно вздыхала, слушая трогательные истории из детства Бадр-аль-Будур. Потом Али заговорил про отцовскую ферму, настаивал, чтобы Дуньязада непременно навестила его, когда они проберутся за Занавес. Конечно, он понимает: девушка принадлежит эмиру Биллу, их чувства вскоре окрепнут, и она станет его невестой, но любовь нельзя приручить, временами она проворно ускользает от преследователей и прячется в зарослях у дороги жизни. Если такое случится, Али-Баба будет счастлив, обрати Дуньязада на него свой прекрасный взор.

Биллингс покосился на юношу, но промолчал.

У стен города он сбавил скорость. Луна, прервав ночное шествие, застыла прямо над башней, ее свет, соперничая с синевой, омывавшей городские постройки, придавал конструкции сходство с отлитым из металла факелом. На улицах по-прежнему не было ни души, повсюду разливалось синее озеро, да тусклое свечение сочилось из единственного окна в башне.

Тобоган медленно подплыл к окну, вблизи походившему на бойницу в толстой стене, и замер в воздухе. Помещение за окном тонуло во мраке. Отстегнув ремень, Биллингс повернулся к Дуньязаде.

- Дунни, я проникну внутрь, но прежде объясню, как управлять волшебным ковром - так, на всякий случай.

Она вскинула на него удивленные глаза.

- Ты отправляешься один, без меня?

- Не хочу рисковать. Не сомневаюсь, все пройдет гладко, но...

- Билл, ведь у меня кольцо!

Он выразительно похлопал себя по карману.

- У меня есть собственный талисман, не хуже.

- Без печати Сулеймана твой талисман бессилен против джиннов!

- Ошибаешься, - отрезал Биллингс и ткнул в контрольную панель. - Видишь зеленую кнопку? Нажимаешь ее, и сани летят вперед. Две кнопочки внизу - поворотники. Если надо повернуть влево, жмешь левую, если только поправить курс, жмешь слегка, для крутого поворота вдавливаешь до упора. То же самое с правой. Красная кнопка внизу-тормоз. Этим рычагом регулируешь скорость. Вперед — скорость увеличивается, назад - снижается. - Он вдруг замолчал. Дуньязада сидела, скрестив руки, и смотрела прямо перед собой. - Дунни, ты не слушаешь!

— Мне дела нет до того, как править твоим дурацким ковром. Если не возьмешь меня, обижусь и не буду с тобой разговаривать - никогда!

- Дунни, тебе со мной нельзя, точка!

- Нет, можно!

В отчаянии Биллингс обратился к Али-Бабе:

— Разберешься, как управлять ковром?

- Конечно! - отозвался юноша.

Биллингс угрюмо повторил инструктаж, подробно объяснил, как пользоваться антигравитационным генератором и инерционным регулятором времени внутри исторических эпох. Закончив, он спросил у Али, понял ли тот хоть что-то, ведь основная масса слов была на английском. К его величайшему удивлению, юноша кивнул.

- Да. Не бойтесь, эмир Билл, я справлюсь.

- Отлично. А пока оставайтесь здесь и ждите моего возвращения. Если не появлюсь к рассвету или, не дай бог, на вас нападут джинны, немедленно улетайте.

- Куда прикажете лететь?

— Обратно в пещеру. Но не волнуйся, я вернусь быстро, глазом моргнуть не успеете, а если нагрянут джинны, обращу их в ледышки.

Биллингс покосился на Дунни. Та сидела в той же позе: руки сложены на груди, взгляд устремлен вдаль. Ну и черт с ней, пусть злится! С морозителем в руке он шагнул на карниз и скользнул внутрь.

Конечно, затея рискованная. Минимум с десяток джиннов могли притаиться в темноте - от такой ватаги морозитель не спасет. Однако открывшееся его взору просторное помещение пустовало. В комнате не было ничего, за исключением громадного медного кувшина, подвешенного на трех медных цепях в двух метрах над полом. Слишком высокие своды придавали помещению сходство с кладовой. Потолок, стены, пол были из меди или из очень похожего сплава.

Напротив окна виднелась приоткрытая дверь высотой метров пять и метр в ширину. Судя по толщине, дверь тоже отлита из меди и весит по меньшей мере полтонны. Однако створка поддалась на удивление легко и распахнулась без единого скрипа.

Переступив через порог, Биллингс очутился на лестничной клетке. Слева пролет накренялся, перерастая в пандус. Напротив, стена из сверкающей меди с врезанной исполинской дверью делила верхние покои башни пополам. Стена справа по совместительству служила наружной.

На лестнице тоже было безлюдно.

В нос ударил едкий запах. Биллингс почуял его еще в зале, но не придал значения. Так пахнет проводка во время короткого замыкания.

Гарь?

Настораживало еще кое-что: тусклый свет, заливавший залу, внешнюю площадку и пандус, не имел видимого источника. Впрочем, ничего удивительного. Вплоть до начала двадцать первого столетия фотонное рассеивание активно использовалось для иллюминации.

Другой вопрос, почему джинны предпочли проверенному способу насыщенный темно-синий свет, который больше мешал, чем способствовал обзору?

Источник света наверняка таился за противоположной стеной. Биллингс подергал исполинскую дверь, но та не поддалась.

Вдруг там скрываются джинны?

Хотя нет, вряд ли. С морозителем наизготовку, Биллингс начал спускаться. Буквально через метр пандус резко забирал влево и чуть покатой спиралью уходил в недра широкого колодца, расположенного прямо посередине башни. Разглядеть, что находится внизу, мешала левая стена. Правая повторяла изгибы рампы.

Вскоре Биллингс наткнулся на очередную дверь. Махина легко распахнулась, словно не весила полтонны. За исключением окна, помещение ничем не отличалось от первой залы: никакой мебели, только огромный медный кувшин, подвешенный к потолку на медных цепях.

Биллингса так и подмывало снять его, чтобы заглянуть внутрь, но сосуд болтался слишком высоко, не дотянуться.

Далее тянулась целая череда дверей, все как одна незапертые (к слову, запорных механизмов на них тоже не было). Биллингс ткнулся в первые три, но, не обнаружив ничего, кроме уже знакомых кувшинов, решил не тратить время попусту.

Но вот двери кончились, дальше шли голые стены; постепенно пандус выровнялся, превратившись в длинный коридор. Биллингс понял, что добрался до первого этажа, и замедлил шаг. Башня словно вымерла; похоже, ее обитатели спали. Существовала вероятность, что коридор ведет напрямую в их опочивальни.

Дойдя до конца, Биллингс уперся в дверь такую огромную, что все предыдущие в сравнении с ней казались лилипутами. Однако открылась она, как и прочие, легко и бесшумно. За ней начиналась просторная зала. Нет, не просторная - громадная. С высоченного, метров пятнадцать, потолка свисал медный кувшин вдвое больший, чем предыдущие.

Биллингс сообразил, что находится уже не в башне, а в примыкавшем к ней куполе, чьи очертания с высоты скрывал пронзительный синий свет.

Сухой раскаленный воздух обжигал горло - казалось, в ротонде поселилась песчаная буря, заполонившая каждый уголок. Усилился замеченный еще в башне запах, сопровождавший шествие джиннов в оазисе.

Подобно остальным помещениям, ротонда поражала полным отсутствием мебели. Другое дело оборудование. У дальней стены высилось нечто, отдаленно напоминающее гигантскую консоль, ее венчало громадное табло - бесконечные ряды крохотных, с почтовую марку экранов образовывали исполинский квадрат. Консоль испускала бронзовое сияние; в целом, не считая гладких полов, ротонда походила на огромный медный пузырь.

Света здесь было больше, чем где-либо. Биллингс застыл в центре залы, силясь разглядеть происходящее на экранах. Квадратики пестрели изображениями человечков, но с такого расстояния толком не разобрать. Биллингс приблизился к агрегату вплотную, но внешний край полностью загораживал обзор.

На поверхности консоли не было ни единого выступа, чтобы зацепиться. Стараясь не повредить больную лодыжку, Биллингс подпрыгнул, ухватился за край и подтянулся. Внимание привлек небольшой экранчик с выделенной клавиатурой - очевидно, панель управления. Новое положение позволяло рассмотреть несколько фрагментов на табло.

Ближайший квадратик транслировал крохотную комнатушку с двумя дверьми, маленькой, почти кукольной кроватью, столом и стулом под стать. На стульчике, опираясь локтями на кукольный столик, сидел крохотный человечек с лысой, куполообразной головой. Без сомнения живой, человечек был погружен в глубокое раздумье и, без сомнения, воплощал лишь малую толику своего истинного размера. С потолка к электроду на обширной лысине тянулся длинный провод. Из одежды на мыслителе была только туника из грубой ткани.

По другим двум экранам транслировали аналогичные комнаты с аналогичной меблировкой, но обитаема была лишь одна. На кушетке, закрыв глаза, лежала женщина. Тоже лысая, с несуразно большой головой, в холщовой тунике и с подключенным электродом.

Комнаты смахивали на камеры, но если город - тюрьма, то чему удивляться? Однако Биллингс нутром чуял: камеры предназначались для избранных заключенных, остальных держали в другом месте.

Спустившись вниз, он отодвинулся от консоли и снова посмотрел на табло.

Последние сомнения отпали - перед ним был самый настоящий, прежде невиданный человеческий компьютер.

Почудилось, или в помещении потеплело? За спиной послышался странный гул...

Обернувшись, Биллингс очутился лицом к лицу с джинном.

XII. Ид-Димирьят

Перед ним высился настоящий исполин. Рост не меньше десяти метров, ноги - литые медные колонны, стопы точно краеугольные камни небоскреба, руки напоминали гигантские

поршни, а ладони толщиной могли посоперничать с энциклопедией. Но это еще полбеды. Выше пояса дело обстояло еще хуже: массивную шею венчала голова, похожая на бронзовый купол, глаза горели точно газовые фонари, форма носа повторяла валторну, уши торчали как спутниковые антенны, а рот рождал ассоциации с камнедробилкой.

Как такой махине удалось бесшумно подкрасться со спины?

Хотя нет, не бесшумно. Существо издавало гул.

Секунду назад на этом месте был столб дыма, пыли или из чего там материализуется джинн. Однако он не нагрянул в ротонду, а изначально присутствовал в ней.

Истина раздвинула границы воображения, и Биллингс смирился с невероятным фактом - джинн появился из огромного кувшина.

Выходит, в каждом медном сосуде притаилось по джинну.

Спят они в них, что ли?

- Позволь представиться, - загромыхал джинн на чистом английском двадцать первого столетия. - Меня зовут Ид-Димирьят. Когда вы со спутницей пересекли Занавес, мы неотступно следили за вами, пока не потеряли из виду. Но я знал, рано или поздно вы удостоите нас визитом. Совы донесли, что твое имя Билл. Кстати, насчет сов ты угадал. Надо признать, я впечатлен твоей проницательностью.

К Биллингсу уже вернулся былой апломб. Впрочем, он особо не терялся, поскольку джинн стоял в пределах досягаемости морозителя и легко нейтрализовался одним выстрелом.

- Тут скорее элементарная логика, — громко возразил Биллингс, стараясь докричаться до ушей-локаторов.

- Я из тех, кого твоя спутница называет маридами, - продолжал Ид-Димирьят, - но уверяю, наша жестокость всего лишь плод человеческой фантазии. Ты наверняка заметил, что я говорю на твоем языке. В действительности, мои слова проходят через особое передаточное поле и преобразуются в понятную тебе речь. Уши устроены по тому же принципу и распознают любой из земных языков... Что, так и будешь пялиться на меня как на монстра? Мы, джинны, стремимся как можно больше походить на людей, но поверь, это задача не из легких.

- А ты не мог бы уменьшиться? — прокричал Биллингс.

— Пожалуй. - Марид съежился на треть, теперь его рост составлял каких-то шесть метров. - Так ближе к вашим параметрам.

- Почему просветленные джинны могут принимать человеческое обличье, а вы нет?

- Тебе встречался просветленный джинн?

- Да, его имя Дахиш. Он...

— Почему ты говоришь «он»? Джинны бесполы.

- Потому что похож на полузащитника. Мы спросили, как пересечь Занавес, а он ответил, что просветленные джинны обязаны хранить тайну, и посоветовал обратиться к тебе.

- «Просветленные», - презрительно скривился Ид-Димирьят, — самовольно присвоили этот статус и превозносят себя над прочими джиннами только потому, что умеют появляться и исчезать, когда вздумается. Они избегают нас, а кое-кто и вовсе отрекся от присущего джиннам образа жизни. Дахиш один из главных смутьянов. В своем презрении к обычным джиннам он добровольно согласился стать рабом, чтобы являться на зов людей, обладающих так называемой «лампой эстетики» - замаскированного сигнального прибора, оставленного в земном мире. Сейчас, если не ошибаюсь, лампой владеет твоя спутница.

- Дахиш настаивает, что он не раб.

- Естественно, он не признается простым смертным. Но приказы, тем не менее, выполняет.

- Вернемся к нашим баранам, - продолжил Биллингс. -Дахиш отказался помочь нам проникнуть за Занавес, и направил в Медный город лично к тебе.

— Неужели тебя не заботит, откуда родом существа вроде нас с Дахишем? - протянул Ид-Димирьят, старательно избегая темы Занавеса.

- Вы прибыли с другой планеты, по-моему, это очевидно, - заметил Биллингс.

— С шестнадцатого по счету мира звезды, которую ваши астрономы именуют Алиотом. Джинны обитали на Земле множество веков, мы исцелили толпы смертных и перенесли их в более молодые миры. Нынешний Реабилитационный центр последний в своем роде; основная масса джиннов, за исключением тех, кто остался в центре, да парочки просветленных, вроде Дахиша, давно отправились домой. Как только земляне в Центре исцелятся, их ждут юные миры, и наша миссия здесь завершится.

— Так это Реабилитационный центр?

- По-моему, лучше названия не придумать.

У Биллингса на языке вертелся как минимум один вариант, куда более грубый, но он решил не спорить.

— Зачем вообще понадобилось «исцелять» земное население?

- В прежнем состоянии они несли угрозу нашей цивилизации, и поставили родную планету на грань вымирания. Сам видишь, она практически мертва. Занятая нами местность единственная пригодна для обитания. Ближайший Реабилитационный центр находится в тысячах миль отсюда, но, разумеется, он уже не функционирует.

— Вы привезли сюда рухх?

— Это наши питомцы.

— Но для них пришлось создать целую экосистему!

- Поверь, это было нетрудно благодаря избытку человеческих ресурсов.

- А гульи тоже ваша работа?

- Гульи возникли как побочный продукт человеческих опытов с бессмертием. Случилось это задолго до нашего появления. Мы не только не приложили руку к их созданию, но не в силах с ними совладать.

- А где ваши космические корабли?

От громогласного смеха ротонда заходила ходуном. Биллингс словно попал на цементный завод.

- Джинны переросли корабли миллионы лет назад!

- Тогда как вы сюда попали?

- Мы подчинили время и пространство - ведь нельзя деформировать одно без другого, - и таким образом проникли в разлом.

- Разлом по-прежнему существует? - ужаснулся Биллингс.

— Разумеется. Мы не залатаем его, пока не улетим.

Биллингс мнил себя человеком умным, поскольку принадлежал к расе покорителей времени - правда, выгадали от этого лишь единицы, вроде историков и исторических корпораций наподобие «Анимейкинс инкорпорейтед». Однако сейчас перед ним высилось нечто, чьи соплеменники не только деформировали пространство и время, но и научились гнуть их в разные стороны.

Чтобы привести мысли в порядок, Биллингс заговорил о другом.

- Те люди в камерах, - кивнул он на экраны, - тоже участвуют в программе реабилитации?

- Это гении, отобранные нами из общей массы земного населения. Мы используем их преимущественно для расчетов, а также для решения будничных проблем, возникающих в ходе реализации программы усовершенствования, направленной не только на самые светлые умы человечества, но и на их менее развитых сородичей.

- Гении, и сидят в клетках?

-Это не клетки, а комнаты для размышлений! Ученые там как дома. Их кормят и в положенное время дозволяют совокупляться. Кроме того, в выходные им разрешается гулять по долине.

- А с виду их удерживают насильно, - настаивал Биллингс.

- Только с виду, - в голосе Ид-Димирьята слышалось раздражение, - но поверь, эти люди не пленники, хоть и проводят целый день взаперти. Да, они не могут расхаживать по улицам днем, но это единственное, что отличает их от других смертных. Благодаря постгипнотическому внушению наши подопечные безропотно подчиняются надзи-рательным лучам синего света, которыми залит весь город. Однако на то есть веская причина. Мало кто из обитателей Центра дерзнет совершить побег, ибо побег в нынешних условиях сродни самоубийству: либо станешь жертвой рухх - они хоть и не кровожадны, но не прочь полакомиться человечиной, - либо угодишь в лапы гуль. По сути, стражники в долине больше охраняют, нежели стерегут. При всем уважении к церебралитикам-ученым, - мы вынуждены ограничивать их свободу. Развитый интеллект - палка о двух концах. Помимо зрелости, он активирует атавистический элемент, присущий человеческой психике. Иными словами, сейчас они гении, а через минуту превращаются в агрессивных, мстительных, легкомысленных детей. Если не контролировать их, вся наша программа окажется под угрозой.

— Поэтому вы транслируете их на экраны? Присматриваете?

— Нет. Пока горит синий свет, церебралитики - сама покорность. Через экраны мы наблюдаем, работают они или просто притворяются.

— С виду разницы никакой, - заметил Биллингс.

- Разница видна лишь джиннам, - парировал Ид-Димирьят. - Позволь спросить, судя по облику транспортного средства, ты прибыл из эпохи, многим опережающей ту, что привела вас... хм... за Занавес. Вопрос, насколько опережающей?

- На двенадцать веков. Я отправился в прошлое, чтобы похитить Дуньязаду. В наше время анимированные копии важных исторических персон пользуются большим спросом. Копии выставляют в музеях, и люди готовы платить за право взглянуть на них и послушать.

- Но зачем понадобилась девица? — недоумевал марид.

- По правде говоря, я украл ее по ошибке. Спутал со старшей сестрой.

- А что особенного в ее сестре?

— Она рассказывала султану сказки, и мои современники не прочь их послушать. Естественно, сказки будет на пленке, но воспроизводится запись через факсимильную копию, которую не отличить от оригинала. Как будто перед тобой живой человек.

- А теперь тебе нужно попасть обратно за Занавес и обменять эту... как ее... Дуньязаду на сестру?

- Не совсем. Сперва хочу отвезти Дуньязаду в будущее и снять факсимиле.

- Да кому сдалась эта девчонка! - фыркнул Ид-Димирь-ят.

Марид явно испытывал к дочери визиря неприязнь, и Биллингсу стоило огромных трудов сдержаться.

- Представь себе, сдалась. Впрочем, не в этом суть. Главное сейчас - вернуть ее в «родную» эпоху. Я пробовал вернуться тем же путем, но безуспешно. Ты наша последняя надежда.

Ид-Димирьят взглянул на него в упор своими горящими глазами.

- Что, по-твоему, Занавес, Билл?

- Я думал, что разлом, пока ты не рассказал про способность менять границы времени и пространства.

— Каково твое мнение сейчас?

— Думаю, это граница, точка пересечения пространства-времени. В результате разлома между нашей планетой и Алиотом Шестнадцать на Земле произошла временная утечка, смешавшая воедино прошлое и будущее. Думаю, сани пересекли границу, поскольку я частично нейтрализовал импульс фотонного ускорителя, тем самым спровоцировав краткосрочное равновесие между прошлым и будущим.

- Все верно, Билл. Как я и подозревал, ты на редкость умен и сможешь внести ценный вклад в работу компьютера.

— Компьютера?

— Да. Тебе тут понравится. Кроме того...

- Погоди-ка! - заорал Биллингс. - Я пришел сюда не за работой, а за советом, как преодолеть Занавес. Поэтому расскажи, и покончим с этим. Только не вздумай юлить! Дунни говорила, что джинны способны перемещаться между эпохами. Даже разбойники и гульи владеют этим знанием.

- Разбойники не доставляли нам хлопот, вот мы их и не трогали.

- А от меня какие хлопоты?

— Согласен, от тебя хлопот нет и не будет. Другое дело, твоя спутница. Коварная особа. Если она прознает, как странствовать через границу, жди беды...

— Она же дитя! Могущественные джинны, и вдруг испугались хрупкой девочки? Абсурд!

- Она угроза для нашего общества.

-Чушь!

— Вряд ли ты заметил сову, что сидит в нише прямо над окном. Последние сомнения относительно твоей спутницы развеялись, когда она заявила, будто обладает печатью Сулеймана. Разумеется, никакой печати у нее нет, ибо она давно канула в лету, не сохранилось даже копии. Однако нельзя кому-то позволять бахвалиться властью над джиннами. Кроме того, девчонка представляет для нас физическую угрозу. Едва ты проник в башню, она принялась рыться в ящиках, стоящих позади твоей повозки, в поисках оружия против нас. Мы следили за каждым ее шагом, но поскольку передатчики транслируют видео не очень отчетливо, нам не удалось разобрать, чем именно она вооружилась. Мои собратья притворились спящими, дабы заманить ее в капкан. Скоро на нее набросятся два ифрита. Приготовься услышать истошные крики. Сказать по правде, - нервно добавил Ид-Димирьят, - ей уже давно пора закричать.

Биллингс прицелился исполину в грудь.

- Трусы! Сладили с девочкой в десять раз меньше себя! Либо ты немедленно расскажешь, как нам вернуться обратно, либо я превращу дым, из которого ты сделан, в ледяную пургу!

Рот-камнедробилка изогнулся в подобие ухмылки. Исполинская рука потянулась к Биллингсу.

- Думаю, будет лучше, если я внедрю тебя в компьютер и позволю приступить к работе.

Попятившись, Биллингс выпустил из морозителя луч и приготовился лицезреть, как от марида останется лишь горстка снега. Послышалось шипение, струя пара взметнулась вверх. Когда дым рассеялся, Биллингс увидел Ид-Ди-мирьята целым и невредимым.

Морозитель выстрелил еще дважды - и снова безрезультатно. Марид расхохотался - если грохот крошащихся камней можно назвать смехом.

- Знаешь, как мы воздвигли купол и башню, Билл? Переварили медь, цинк и свинец, а после исторгли продукт разложения наружу!

Продолжая хохотать, джинн выхватил морозитель и в мгновение ока проглотил. Потом снова потянулся к Биллингсу. Тот прошмыгнул мимо гигантских ног и, забыв про больную лодыжку, помчался к двери. Но в последний момент подвернул ногу и растянулся на полу. Перекатившись на спину, он увидел, как исполинская ладонь заслонила свет - и вдруг замерла на полпути. Знакомый голос произнес:

- Именем Сулеймана Ибн-Дауда, приказываю тебе остановиться, презренный марид!

Приподнявшись на локтях, Биллингс заметил на пороге Дуньязаду. Выставив левый кулак, она решительно шагнула в залу. Сзади семенил Али-Баба. В одной руке он держал самонагревающийся тигель, о котором дочь визиря некогда расспрашивала Биллингса, и маленькую ложку для свинца, а в другой - уже деформированные сварочные стержни. Судя по тому, как дымился тигель, в него залили раскаленный металл.

XIII. Печать Сулеймана

Биллингс поднялся и заковылял к двери.

— Посторонись, Билл! - выкрикнула Дунни, не сводя с Ид-Димирьята глаз. Весь ее облик выражал гнев: подбородок воинственно вздернут, на лице застыла свирепая гримаса. - Пора преподать этому презренному мариду урок!

- Нет, Дунни! Бегите! Я попробую его задержать, а вы возвращайтесь на ковер. Вам же было приказано ждать снаружи!

Дуньязада решительно шагнула вперед, Али-Баба за ней. От исполинской ноги джинна их отделяли буквально пару метров. В растерянности Биллингс двинулся следом. Взгляд Ид-Димирьята был прикован к кольцу на пальце девушки. Она подняла руку, чтобы тот смог получше рассмотреть безделицу.

- Узри печать Сулеймана Ибн-Дауда, марид!

- Врешь! - воскликнул джинн по-арабски. - Печать давно утеряна. Ты не можешь обладать даже копией.

Дуньязада бесстрашно взглянула на монстра.

- Сними кувшин и поставь на пол.

К вящему изумлению Биллингса марид повиновался. Глаза-фонари замерцали, словно кто-то перекрыл газовый вентиль, однако они по-прежнему были устремлены на кольцо.

- Теперь прими свое истинное обличье и полезай в сосуд, чтобы я могла закупорить его свинцом с печатью Сулеймана.

Марид рухнул на колени и умоляюще сложил руки.

- Прошу, госпожа, пощади. Я добрый джинн и во время Великой Битвы сражался на стороне Сулеймана.

- Врешь, - отрезала дочь визиря.

- Это правда, клянусь! Когда поверженных отступников заключили в медные кувшины и бросили в море Эль-Кар-кар, сам Сулейман сказал мне: «Ид-Димирьят, ты свободен. Забирай добрых джиннов и отправляйся с ними на родину».

- Все равно не верю. Полезай в кувшин.

- Нет! - взмолился Ид-Димирьят. - Заклинаю, госпожа, пощади! Я сделаю все, что пожелаешь! Одарю несметными богатствами! Построю медный дворец! Исполню три желания! Буду твоим рабом до скончания дней!

Дуньязада была непоколебима.

— Полезай в кувшин, презренное создание! Живо!

- Но ты расплавишь меня раскаленным свинцом!

— Как можно расплавить того, кто состоит из огня? Делай, как велят!

Марид ни на секунду не отводил взгляда от кольца. Постепенно глаза-фонари потухли. Огромный торс превратился в дым. (Конечно, дымом это можно назвать с натяжкой, но другого слова на ум не пришло. Определенно, джинн состоял не из песка, как изначально думал Биллингс, и уж тем более не из пыли.) Вскоре та же участь постигла исполинские руки, ноги-колонны и похожие на краеугольные камни стопы. Последним настал черед куполообразной головы. Столп дыма закружился, загудел, наполнив ротонду сильным запахом гари.

Струйка дыма становилась все тоньше; она вытягивалась, пока не достигла потолка. Затем струйка медленно потекла в кувшин. Когда последние клубы рассеялись, Дуньязада взяла у Али-Бабы тигель и ложкой принялась заливать в горловину расплавленный свинец. Понадобилось всего три ложки, чтобы закупорить узкий сосуд. Едва припой затвердел, дочь визиря поднялась на цыпочки и приложила кольцо с печатью к импровизированной пробке.

- Готово!

- Скажи, эмир Билл, разве она не чудо? Разве не самая удивительная дева на свете?

- Ага, - выдавил Биллингс.

Приблизившись, Дуньязада отдала Али-Бабе тигель и ложку.

- Путь свободен, Билл.

- Дунни, эта башня кишмя кишит джиннами. Пока я спускался сюда, они прятались в кувшинах, но теперь наверняка выбрались и поджидают нас.

- Никуда они не выбрались и не выберутся, потому что я встала Али на плечи и закупорила сосуды свинцом с печатью Сулеймана. Двое ифритов пытались напасть на нас, пришлось сперва загнать их в кувшины. Не волнуйся, джинны нас более не побеспокоят. Как были они одеты и ели как! А ныне их поедает в могиле червь.

Биллингс не верил своим ушам. Теперь понятно, почему Ид-Димирьят так испугался.

- Дунни, покажи кольцо.

Она покорно протянула руку; Биллингс взял ее и поднес поближе к глазам. Печать и впрямь оказалась сплавом железа и меди, точнее, железной оправой с медной сердцевиной. На поверхности оттиском шли крохотные арабские буквы. Хотя нет, буквы явно отливали из железа, а после вплавили в медь. Наверное, надпись означала заклинания Сулеймана против добрых и злых джиннов, но Биллингс плохо владел арабским, вдобавок, надпись была слишком мелкой, не разобрать.

Куда больше его заинтересовала геометрическая фигура, в которую складывались слова. Выпустив руку, Биллингс попросил Дуньязаду сжать пальцы в кулак, чтобы получше рассмотреть печать. Отойдя на пару шагов, он снова взглянул на кольцо. Фигура никуда не исчезла и представляла собой два перекрещивающихся равносторонних треугольника. Дуньязада говорила, что печать - копия, и очевидно, скопировали ее с предшественницы Звезды Давида.

Биллингс вдруг почувствовал на себе, каким мощным гипнотическим эффектом обладает кольцо. Однако джиннов печать не просто завораживала, она заставляла их дрожать от страха — Ид-Димирьят тому наглядный пример. Тем не менее, секрет ошеломительно воздействия крылся не столько в перекрещивающихся треугольниках, сколько в железе. Дуньязада как-то обмолвилась, что джинны боятся железа как огня; по-видимому, так и есть, иначе бы они не пасовали перед хлипкой пробкой с оттиском железной печати.

Теперь понятно, почему джинны не осмелились напасть на Дуньязаду с Али, пока те сидели в тобогане. Хотя в конструкции преобладали легкие металлы, она во многом состояла из стальных частей.

Другое дело морозитель, выполненный из новейшего сплава алюминия. Вот почему Ид-Димирьят проглотил его одним махом.

Невероятно - какой-то древний царь ухитрился отыскать ахиллесову пяту джиннов, когда те пытались завоевать Землю. Наверняка кольцо существует в нескольких экземплярах, хотя Дунни с Ид-Димирьятом говорили о нем в единственном числе. Но Дуньязада черпала свои познания из сказок, а марид мог и забыть.

Ведь с тех пор прошло множество веков.

Получается, Ид-Димирьязу несколько тысяч лет? Нет, такого быть не может. Скорее всего, он соврал насчет возраста и участия в Великой Битве. Поразмыслив, Биллингс повернулся к спутнице.

- Думаешь, Ид-Димирьят и впрямь сражался в Битве?

Дуньязада лишь сейчас заметила, как сильно он хромает.

- Билл, твоя лодыжка!

- Ерунда. Ты не ответила на вопрос.

— Все джинны сражались в Великой Битве.

- Но ведь это было тысячи лет назад.

— По-видимому, джинны способны жить вечно.

Биллингс не исключал такую возможность, но предпочел списать долголетие джиннов на короткий срок, отпущенный человеку.

— А откуда такая уверенность, что Ид-Димирьят плохой джинн?

- Ниоткуда. Он напал на тебя, Билл, этого было достаточно.

- В кувшине ему самое место, - согласился Биллингс. -Жаль ты не спросила, как нам попасть за Занавес.

- Он прекрасно слышит и через кувшин. Не переживай, я сумею развязать ему язык. - Дуньязада с интересом взглянула на испещренный экранами монитор. - Билл, для чего эти окошки?

- Идем, покажу. Али, давай к нам. Вещи оставь пока на полу.

Биллингс взобрался на панель и помог подняться своим спутникам.

- Теперь видите?

— Какие крохотные человечки! - воскликнула Дуньязя-да. - Они настоящие? Но почему они такие маленькие?

Он попытался объяснить, что это всего лишь изображения, транслируемые на экран, в действительности же и люди, и комнаты, где их содержат, вполне обычного размера -но не преуспел. Пришлось сказать, что джинны заколдовали монитор, поэтому все на нем смотрится крохотным.

-Для чего эти проводки на голове? — спросил Али-Баба.

-Люди, запертые в окошках, величайшие умы человечества. Они размышляют, и их мысли передаются по проводам в огромную коробку, на которой мы сейчас стоим. Когда джиннам хотелось что-то выяснить, они поручали это пленникам, когда не знали ответа на вопрос, спрашивали у них. Наш долг - немедленно, сию же минуту, освободить несчастных гениев и прочих узников.

- Билл, - оживилась Дуньязада, - прежде, чем выпустить их на волю, пусть расскажут, как миновать Занавес. Они явно умнее Ид-Димирьята и в благодарность за нашу доброту не станут нас обманывать, в отличие от презренного марида.

И почему он сам до этого не додумался?!

Одна проблема - как задать вопрос, не имея на то технической возможности?

Но может, ее удастся отыскать?

XIV. Церебралитики

- Достаточно лишь разбить окошки, тогда пленники выберутся наружу и возвратят себе человеческий облик, - с энтузиазмом объявил Али-Баба. - Правда ведь, эмир Билл?

Ага, конечно, подумал Биллингс, но вслух сказал:

- Главное - наладить с ними контакт. Вопрос, как.

- Может, если крикнуть громче, нас услышат? - предложил Али-Баба.

- А вдруг комнаты очень далеко, - вмешалась Дуньязада. - Это нам кажется, что они близко, а на самом деле, кто знает.

- Но ведь они действительно рядом!

- Не факт. - Опустившись на четвереньки, Биллингс принялся исследовать панель. Логика подсказывала, что выделенный экран служил чем-то вроде дисплея для вывода данных. Скорее всего, именно церебралитики, не джинны, разработали электронного монстра - иначе говоря, сами вырыли себе яму.

Следом мелькнула новая догадка: город, окружающую крепостную стену, словом все, кроме башни и ротонды, отстроили невольные участники программы «реабилитации».

Биллингс наклонился к мини-клавиатуре, состоящей всего из двух немаркированных клавиш. Слева виднелись узкие тридцатисантиметровые прорези, расположенные через равные сантиметровые интервалы друг от друга. Биллингс не сомневался - перед ним встроенный микрофон.

- Ау! — прокричал он в динамик, после взглянул на дисплей. Ничего.

Внимание привлекла клавиатура. А вдруг две клавиши -вовсе не клавиши, а переключатели? Биллингс нажал левую до упора и, косясь на дисплей, снова заговорил в микрофон. Никакого эффекта.

Тогда он вдавил правую кнопку и в третий раз произнес «Ау». Дисплей ожил, на нем загорелись слова:

- СООБЩЕНИЕ НЕ РАСПОЗНАНО.

Дунни тоже без труда прочла надпись.

-Билл, они отвечают по-арабски!

Биллингс, напротив, видел английские слова. Впрочем, когда имеешь дело с человеческим компьютером, удивляться не приходится.

- На каком языке вы говорите? - спросил он.

- НА ВСЕХ.

- Как такое возможно?

- С ПОМОЩЬЮ МЫСЛЕ-ФРАЗ. КТО ВЫ ТАКИЕ?

- Мы прибыли из Страны людей, пленили Ид-Димирь-ята вместе с другими джиннами и теперь хотим освободить вас.

-НАЖМИ СИНЮЮ КНОПКУ! НАЖМИ СИНЮЮ КНОПКУ! ОНА ВЫКЛЮЧАЕТ СИНИЙ СВЕТ!

- Где она?

- ПОД КРЫШКОЙ НА ПРИБОРНОЙ ПАНЕЛИ. ПРЯМО НАД ДИСПЛЕЕМ. ОТКИНЬ ЕЕ.

Биллингс быстро отыскал крышку, под ней и впрямь оказалась кнопка.

— Нашел.

- ЖМИ НА НЕЕ! ЖМИ! ЖМИ!

Дуньязада пристально следила за экранами на табло.

- Билл, они ликуют. Кое-кто даже прыгает от радости.

- Но прежде вы должны исполнить нашу просьбу.

- КАКУЮ? КАКУЮ? КАКУЮ?

- Мы со спутниками попали сюда случайно и не знаем, как выбраться. Скажите, как преодолеть Занавес — и вы свободны.

- НЕ ВЕРИМ, НЕ ВЕРИМ! СНАЧАЛА ВЫПУСТИ НАС!

- Вы точно знаете, как нам помочь?

- КОНЕЧНО, МЫ ЖЕ ГЕНИИ. ДЛЯ НАС НЕ СУЩЕСТВУЕТ ТАЙН. МЫ ВСЕ РАССКАЖЕМ, НО СПЕРВА ОСВОБОДИ НАС. НАЖМИ СИНЮЮ КНОПКУ! НАЖМИ! НАЖМИ!

- Чего им дался синий свет? - недоумевала Дунни.

— Это не простой свет, а волшебный. Именно он держит обитателей города в заточении. - Биллингс снова склонился над динамиком. - А не обманете?

- КЛЯНЕМСЯ ВСЕМ СВЯТЫМ! КЛЯНЕМСЯ!

Интересно, как звучала клятва на арабском, пронеслось у Биллингса. Дуньязала словно прочла его мысли:

- Они поклялись именем Аллаха, Билл.

- Думаешь, им можно доверять?

- Сложно сказать. У тех, что я видела через окошки, очень недобрые лица.

- Али, твое мнение?

- Боюсь, выбора у нас нет, эмир Билл.

- В принципе, они такие же люди, как и мы, поэтому придется поверить им на слово.

- Билл, Али-Баба прав, у нас нет выбора, - вздохнула Дуньязада.

Биллингс сдался и заговорил в микрофон.

- Хорошо, ваша взяла, но вы сразу придете в ротонду.

-НЕПРЕМЕННО. НЕПРЕМЕННО. А ТЕПЕРЬ ЖМИ НА КНОПКУ! ДАВАЙ, ЖМИ!

Он вдавил синюю клавишу. Не успел первый церебра-литик выскочить из-за двери, еще недавно сливавшейся со стеной ротонды, как Биллингса охватило тревожное предчувствие.

Вспомнив о манерах, он спустился вниз и заковылял навстречу гостю. Высоченный, не ниже двух метров, цереб-ралитик сложением не уступал Геркулесу. Поблескивая маленькими злобными глазками, он не глядя промчался мимо Биллингса и с остервенением пнул кувшин, где томился Ид-Димирьят.

Церебралитиков стремительно прибывало. Смуглые, черные, белые, желтые, мужчины, женщины — все как один двухметровые, с мускулатурой заядлого бодибилдера. Никто не обращал на Биллингса внимания, зато каждый считал своим долгом пнуть сосуд с Ид-Димирьятом.

- Клянусь Аллахом, это настоящие великаны! - воскликнул Али-Баба.

Вскоре в ротонде яблоку было негде упасть. Церебрали-тики окружили кувшин, словно майский шест, и начали плясать вокруг него, хлопая в ладоши и напевая песенку. По-английски она звучала примерно так:

Ид, проваливай в Аид;

Гореть тебе в аду, На свою беду.

Биллингс поспешно вскарабкался на консоль.

- Похоже, Ид-Димирьята тут не жалуют, - заметила Дуньязада.

- У них явно на него зуб.

- Благо, в кувшине он в безопасности, - пробормотал бледный как смерть Али-Баба.

За дверью, через которую церебралитики проникли в ротонду, раздался крик. Потом еще один. Освобожденные узники заполонили улицы. Танцы вокруг кувшина набирали обороты. Биллингс с ужасом наблюдал, как женщины стаскивают с себя туники.

Снаружи донеслись новые крики.

- Эй, вы! - заорал Биллингс танцорам. - Эй, кому говорю!

Постепенно ритмичные хлопки и топот стихли. Церебралитики повернулись к оратору.

— Вы дали клятву, - напомнил Биллингс по-арабски, чтобы лишний раз не тратить время, объясняясь с Дунни и Али-Бабой. - Забыли?

Церебралитики переглянулись и начали хохотать. От их смеха кровь стыла в жилах, ротонда ходила ходуном. Один за другим танцоры небрежной походкой двинулись к консоли.

— О какой клятве он толкует? - громко спросил один.

- Не прикидывайтесь! - рассвирепел Биллингс. - В обмен на свободу вы обещали рассказать, как преодолеть Занавес. Так говорите!

- Занавес? Какой еще Занавес? - загалдели церебралитики.

- Хватит валять дурака!

— А ну убирайтесь прочь, жалкие пигмеи! - завопил кто-то. - Это наш дом!

— Скормим их гульям! - вторил ему второй.

— Нет, лучше рухх!

- Нет, лучше вышвырнем на улицу, на растерзание дикарям!

Чья-то рука попыталась ухватить Биллингса за лодыжку. Тот попятился. Толпа все напирала, точно кровожадная свора.

Что же предпринять?

- На улицу их! На улицу!

Внезапно Дуньязада шагнула вперед и, уперев руки в бока, заявила:

- Не понимаю, как вы поместились в эти каморки? Туда не пролезет и ваша нога, не говоря уже об остальном!

«Дунни, спасайся», хотел крикнуть Биллингс, но вдруг заметил, что церебралитики замерли и негодующе уставились на девушку.

- По-твоему, мы врем?

- Не поверю, если не увижу воочию, - упорствовала Дуньязада.

- Но ведь ты видела! Видела!

-Я видела людей размером с мышь, а вы ростом со слона.

Рты церебралитиков искривились в презрительной ухмылке. Это отсталое создание понятия не имеет, как радиоволны передают изображение на экран! Грех не блеснуть интеллектом на фоне такой тупицы!

«Зубы заговаривают!» - сообразил Биллингс. Как ни крути, церебралитики гении, хоть и ведут себя, словно толпа обиженных малышей, но в глубине души это хладнокровные, рассудительные ученые, которые ни за что не попались бы на удочку...

- ДОКАЖЕМ ЕИ! ДОКАЖЕМ ЕЙ! - рефреном разнеслось по ротонде.

Биллингс остолбенело наблюдал, как церебралитики скопом бросились в выходу.

- Обязательно помашите нам оттуда! - напутствовала Дуньязада.

Через несколько минут зала опустела.

Зато ожили экраны на табло. На глазах у изумленного Биллингса крохотные человечки заполонили кельи, подсоединили к лысым затылкам провода с электродами, и замахали руками. На выделенном дисплее вспыхнула надпись:

-МЫ НА МЕСТЕ! ТЕПЕРЬ УБЕДИЛАСЬ? УБЕДИЛАСЬ?

Биллингс не мешкая нажал синюю кнопку.

В городе воцарилась мертвая тишина.

К обожанию, поселившемуся во взгляде Али-Бабы, теперь добавился благоговейный трепет.

- Скажи, эмир Билл, разве она не чудо? Разве не самая удивительная дева на свете?

- Ага, - только и сумел выдавить Биллингс.

XV. Первая любовь

- Хочешь не хочешь, а джиннов придется освободить, -с тоской заметил Биллингс.

Дуньязада кивнула.

— Согласна, но прежде заставлю марида выдать нам тайну Занавеса... Впрочем, тайна терпит, пока надо позаботиться о твоей лодыжке.

Все трое спустились на пол. Дунни велела Биллингсу сесть, после чего заново перетянула повязку.

- Теперь попробуй наступить на ногу.

Получилось без труда. Покончив с первостепенным делом, они присоединились к Али-Бабе, который сосредоточенно разглядывал кувшин.

- Не представляю, как такой огромный джинн поместился в этот сосуд. И правда чудеса, эмир Билл?

Биллингс ничего чудесного не видел, поскольку давно усвоил: твердость любого тела - иллюзия. Однако в голове не укладывалась способность живого существа менять свою молекулярную структуру и внешний облик.

Дуньязада постучала по кувшину.

- Ид-Димирьят?

- Слушаю, госпожа, - донеслось в ответ.

- Мы решили освободить тебя и остальных джиннов, ибо на собственной шкуре убедились, насколько опасны и коварны горожане - за ними и впрямь нужен глаз да глаз. Но перед тем, как я сниму печать, ты должен поведать нам кое-что.

- Кажется, я знаю, о чем речь.

- На всякий случай напомню: нас интересует, как пересечь Занавес.

— В границе есть брешь.

- Что? - не поняла Дуньязада.

- Прореха, - пояснил Биллингс. - Где именно она расположена? - обратился он к Ид-Димирьяту.

- К западу от гор.

- Вся пустыня находится к западу от гор!

- Точнее, к западу от горы на самом краю долины. Горы-сокровищницы. Конечно, невооруженным взглядом брешь не увидеть, но если возьмете курс на запад от вершины, проскочите наверняка.

- Джинны странствуют тем же маршрутом?

- Нет. Благодаря гибкой молекулярной структуре, мы способны пересечь Занавес из любой точки.

- Последний вопрос, - не унимался Биллингс. - Почему джинны пытались завоевать Землю на заре времен?

- Наглая ложь! Глупый царь все напутал! Джинны прибыли в прошлое за медной рудой, поскольку на нынешнем этапе ее практически не осталось. Мы собирались возвести медный град - благословенный оазис для тех, кто жаждет отдохнуть после праведных трудов в реабилитационном центре. Однако глупый царь возомнил невесть что, собрал армию и умудрился отыскать наше единственное слабое место. Кстати, многим джиннам удалось бежать, и что бы там ни говорил этот глупец, в медные кувшины он заточил максимум двоих.

- А раньше ты уверял, что сражался на стороне Сулеймана! И кто позволил тебе называть великого Сулеймана Ибн-Дауда глупцом? - возмутилась Дуньязада.

- Остынь, Дунни. Раньше он надеялся умилостивить тебя знакомой легендой, только и всего. Скажи, что вы намерены делать после того, как исцелите последнюю партию людей? - обратился Биллингс к мариду.

— Отправимся домой! Хватит с нас этой постылой планеты. Отдадим ее на милость гуль!

Биллингс покосился на Дуньязаду.

- Исчерпывающая информация. Может, пора откупоривать кувшины?

— Погоди, Билл. Что имел в виду марид, говоря о возвращении домой? Разве их дом не здесь?

- Нет, они прилетели из другого мира. Чтобы принять истину, вы с Али должны расширить границы сознания.

Высоко в небе есть другие миры, и джинны родом с одного из них.

Повисло долгое молчание. Нарушил его Али.

- Но как они попали сюда?

- Они сократили расстояние между мирами, деформировав пространство.

- Пространство нельзя деформировать, — возразил Али. - Прежде всего, оно неосязаемо.

- Да, это лишь бесплотный воздух, — вторила Дуньязада.

- До них все равно не дойдет! - завопил Ид-Димирьят. -Лучше выпусти меня!

- Тебя не спросили! - рявкнул Биллингс и снова продолжил лекцию. - Суть в том, что деформированное пространство преодолеть проще и быстрее, не нужно шагать по прямой многие тысячи миль. Тем не менее, для постороннего наблюдателя расстояние остается неизменным, поэтому мир джиннов так далек от нашего. Теперь понятно?

В ответ - два недоуменных взгляда.

- Значит, мир джиннов дальше неподвижных звезд? -отмерла Дуньязада.

Надо сказать, в астрономии девятого столетия по-прежнему доминировали модель Птолемея, согласно которой космос состоял из восьми небесных сфер; на восьмой располагались так называемые «неподвижные звезды». Позже астрономы увеличили число сфер до десяти, а десятую -примум мобиле, или перводвигатель - провозгласили краем Вселенной. При таком раскладе неподвижные звезды чудились самым приемлемым ориентиром.

— Нет, не дальше, — ответил Биллингс после короткого раздумья.

- Если их мир огромен, почему мы не видим его? - недоумевал Али-Баба.

-Билл, не трать попусту время! - надрывался Ид-Димирьят. — Лучше выпусти меня!

Однако Биллингс не сдавался.

- Не видим, потому что находимся очень далеко.

- Почему тогда видно неподвижные звезды? - задала Дуньязада очередной вопрос.

Биллингс постепенно начал терять терпение.

- Наверное, планета джиннов скрывается за одной из них.

— Но ведь они совсем крохотные, эмир Билл! Как за ними могла поместиться целая планета?

- Крохотными они кажутся из-за расстояния, - начал Биллингс, но осекся, заметив растерянные физиономии слушателей. - В общем, просто поверьте мне на слово - хорошо?

- Конечно, эмир Билл.

- Вот и славно. А теперь давайте освободим джиннов из заточения.

Складным ножом он откупорил кувшин с Ид-Димирь-ятом. Али-Баба поднял с пола чудом не затоптанный цереб-ралитиками тигель, ложку и сварочные стержни, после чего вся троица поспешила к выходу из башни, оставив марида витать в ротонде. Они обходили покои за покоями, и везде Дуньязада взбиралась Биллингсу на плечи, чтобы соскрести печать. Очевидно, джинны были настолько деморализованы, что даже носа не высовывали из вместилищ.

Тобоган по-прежнему дрейфовал у окна. Биллингс первым поднялся на борт, потом помог Дунни и Али перебраться с подоконника. Али убрал сварочные принадлежности в ящик с инструментами, сам уселся на крышку Дуньязада с Биллингсом пристегнулись, и сани взмыли в воздух.

- Сначала наведаемся в пещеру за сокровищами. Правильно, Билл? - прочирикала Дуньязада.

Биллингс хотел возразить, но передумал. Кого он обманывает! Всю жизнь он бедствовал не по своей вине. Его родители прозябали в нищете, и родители родителей тоже. И вдруг такой шанс изменить генеалогическую несправедливость!

- Разумеется.

Луна зашла, только приглушенный звездный свет озарял долину. Фруктовые сады и поля казались бледными призраками самих себя, изгибы ручья таяли в мутноватой дымке.

Еще немного, и приключение закончится. Биллингс отвезет Дуньязаду домой с пересадкой в двадцать первом столетии, и тяжкий груз ответственности исчезнет. Однако вместо облегчения он испытывал нечеловеческие муки. Сказанная ложь росла как снежный ком, свинцовой тяжестью давила на плечи, но сознаться не хватало духу. Пугала отнюдь не перспектива потерять работу, а одна только мысль о презрительном взгляде Дунни. Добровольно пасть в глазах той, что спасла их от джиннов и разбойников? Нет, исключено.

Да и как откровенничать, когда Али, сидя на ящике с инструментами, чуть ли не касается носом ее волос и жадно ловит каждое слово?

- Цветы, Билл! - воскликнула вдруг Дуньязада. — Чувствуешь, как пахнет?

Насыщенный аромат обволакивал, заглушая слабый запах недда*, исходящий от волос девочки. Среди цветочного многообразия преобладали нотки жасмина...

Все как по команде вытянули шеи. Далеко внизу простиралось поле, не похожее на прочие: едва различимые тропинки вились среди клумб и цветников.

Цветочный сад, догадался Биллингс.

- Наверняка здешние цветы красотой не уступают аромату, - мечтательно протянула Дуньязада. - Билл, я хочу нарвать букет.

- И я, - подал голос Али-Баба.

По непонятной причине Биллингса тоже влекло в сад. С другой стороны, сокровища никуда не убегут, так почему не поддаться порыву? Он сбавил скорость, в глубине души чувствуя, что так или иначе поддался бы искушению, вне зависимости от желания.

Тобоган заскользил вниз, навстречу чарующему аромату. Запах был такой сильный, что казался осязаемым. Сани приземлились на тропинку между двумя благоухающими клумбами — вот только цветов на них не наблюдалось.

Внезапно Биллингс заметил гуль.

Пятеро тварей бросились к саням. Безобразные, вонючие, в лохмотьях, кожа покрыта почерневшими струпьями. Иллюзия сада отняла у гуль все силы, не оставив ничего на маскировку, поэтому они предстали в своем истинном обличье. Двое стащили Али-Бабу на землю. Еще трое устремились к пассажирам. Биллингса и Дуньязаду спасли ремни безопасности. Тем временем, Али-Баба лихорадочно отбивался, но вырваться не мог. Биллингс чудом ухитрился столкнуть нападавших с саней. Быстро взвесив все шансы, он активировал кнопку экстренного хронопрыжка.

Свет на секунду померк, гульи вместе с Али исчезли — Дуньязада и Биллингс очутились посреди поля, усеянного валежником.

- Билл, куда подевался Али? И где гульи?

- Все в порядке. Мы просто перескочили во времени, как вчера утром, когда спасались от рухх.

- Что теперь будет с Али? Его же убьют и съедят! — Дуньязада чуть не плакала в голос, глаза заволокло пеленой. - Мы не должны были улетать, Билл! Слышишь, не должны!

— Спокойно, Дунни - сейчас вернемся и спасем его.

Биллингс отстегнул ремень и, порывшись в ящике с инструментами, достал двенадцатидюймовый разводной ключ. Если бы только прожорливый Ид-Димирьят не проглотил морозитель!.. Костеря марида на все корки, Биллингс отыскал молоток с круглым бойком и вручил его Дуньязаде. Потом склонился над приборной панелью, где мерцала шкала экстренного хронопрыжка. Стрелка замерла на максимальной отметке в пятнадцать минут. Биллингс перевел ее на деление назад и переключил фиксатор направления с плюса на минус. Поскольку перемещения во времени исключали осязаемость, накладок возникнуть не должно.

- Дунни, мы появимся с разницей в минуту и застанем гуль врасплох. Похитителей Али я беру на себя - просто наброшусь сверху, вряд ли они успели далеко уйти. Пока все пятеро сообразят, в чем дело, мы успеем вернуться на ковер. Ты сиди смирно, если понадобится, пускай в ход молоток. Но ни в коем случае не отстегивай ремень! Поняла?

Дуньязада уже взяла себя в руки.

— Как скажешь, Билл.

— Готова?

-Да.

- Тогда тронулись.

Мираж потускнел, сквозь цветники отчетливо проглядывал валежник. За исключением гуль и Али-Бабы, поле ничем не отличалось от «покинутого» секунду назад. Расчет Биллингса оправдался: гульи остолбенели, когда исчезнувшая добыча снова замаячила перед носом. Судя по вытаращенным глазам, Али-Баба удивился не меньше.

Пленника уволокли недалеко — хищники явно не торопились убраться восвояси. Биллингс в прыжке настиг двоих, державших Али. Ударом ключа сбил одного с ног, отпихнул второго, и буквально втолкнул юношу в сани. В следующий миг кто-то из монстров атаковал его со спины и повалил на землю. Ключ со свистом рассек воздух, гуль обмяк. Извернувшись, Биллингс вскочил - и встретился взглядом с самой прекрасной женщиной на свете.

- Иди же ко мне, - шепнула она, призывно протягивая руки.

Даже в бледном сиянии звезд ее губы напоминали спелые вишни. Темные как смоль волосы рассыпались по обнаженным плечам. Прозрачное платье каскадом струилось до середины бедра и было лишь на оттенок темнее звездного сияния. В бездонных глазах незнакомки можно было утонуть.

— Иди же ко мне, - шептала она. — Иди.

Не успел Биллингс сделать пару шагов, как Дуньязада, подкравшись к женщине со спины, обрушила ей на затылок молоток. Красавица обратилась в морщинистую каргу и повалилась навзничь.

Двое уцелевших гуль бросились наутек.

- Дунни, велено же было не сходить с ковра! - начал Биллингс, но осекся, увидев, как дочь визиря лихорадочно прижимает юношу к груди.

- Али, ты цел?

- О да, со мной все прекрасно, - проговорил он и обнял девушку за талию.

Первая любовь. На Земле прошлого и будущего нет ничего прекраснее этого волшебного, упоительного чувства. Волосы Али тоже спускались ниже плеч и казались шелковистыми на ощупь. Звездный свет ласкал лица влюбленных, словно благословляя.

Биллингс со всей силы пнул тобоган. Правда, благоразумно сделал это левой ногой.

- Эй, завязывайте с нежностями. По коням!

XVI. Дуньязада удаляется

Во внешней зале по-прежнему горела забытая Биллингсом лампа, вход в пещеру светлым пятном зиял на окутанной мраком поверхности горы. На подлете Биллингс не убирал палец с кнопки экстренного прыжка, заблаговременно переставив фиксатор направления с минуса на плюс, однако разбойники как в воду канули.

Вспыхнув, карманный фонарик озарил темные глубины тоннеля, куда устремился тобоган. Светильники в сокровищнице еще не погасли; впрочем, трое «воров» успеют унести ноги еще до того, как испарится последняя капля масла. Золотые и серебряные слитки Биллингс отмел сразу, и запретил посягать на них влюбленной парочке: слитки слишком тяжелы, с ними не разбежишься, да и сани не рассчитаны на большой груз. Вдобавок, соваться в современный музей с золотом нельзя - конфискуют.

Поэтому троица принялась набивать карманы драгоценностями. Али-Баба спросил, можно ли наполнить ими кул-лехи. Биллингс не возражал, в его карманах уже лежало достаточно для безбедной старости. Среди украшений преобладали разномастные браслеты из золота и серебра, инкрустированные рубинами, бриллиантами, изумрудами и лазуритом; драгоценные перстни и серьги, жемчужные ожерелья. Настоящий антиквариат, такой в двадцать первом веке с руками оторвут, и выручить за него можно в десятки раз больше номинальной стоимости.

Сунув последнюю горсть самоцветов в карман шальвар, Дуньязада прихватила лампу эстетики и вместе с Биллингсом стала наблюдать, как Али-Баба, орудуя огромной глиняной чашкой как черпаком, один за другим наполняет кул-лехи.

- Завидное упорство, - хмыкнул Биллингс.

- Разбогатев, хочется стать еще богаче.

— Ты тоже вроде не бедствуешь.

- Но я родом из состоятельной семьи.

- Помнится, кое-кто собирался нагрузить ковер под завязку.

- Собирался - слитками, но ты запретил их брать. Впрочем, обладателю лампы эстетики большие богатства не нужны. А главное, я увожу с собой нечто куда более ценное.

— В карманы ты запихивала только побрякушки.

— Сокровище, о котором я толкую, в голове. Это история наших приключений, и я поведаю ее Шехеразаде при первой же встрече. Представь, сколько сказок она сумеет

сочинить для султана! У нее уже припасено немало историй про джиннов и даже одна про гуль. Подумай только, как расширятся ее горизонты! Какое замечательное предание она сложит о пещере сокровищ, сорока разбойниках и Али-Бабе!

- Разбойников было четырнадцать, - поправил Биллингс.

- Нет, не четырнадцать. Больше!

Биллингс решил не спорить. Понятно теперь, откуда Шехеразада позаимствовала сюжет для «Али-Бабы и сорока разбойников». А лампа эстетики с заключенным в ней Дахишем легла в основу «Аладдина и волшебной лампы».

- И часто ты помогаешь сестре сочинять?

- Как придется.

- Весело, наверное.

- Временами очень. Однако моя основная задача - следить, чтобы Шехеразада не пренебрегала фактами, если история основана на реальных событиях.

Биллингс разинул рот.

Али-Баба наконец выпрямился.

- Эмир Билл, я закончил.

- Уверен? А то на волшебном ковре есть еще шесть кул-лехов, - съехидничал Биллингс.

- Нет, довольно. Жадничать тоже ни к чему.

- Отлично, тогда поехали.

Дуньязада погасила светильники, вдвоем с Биллингсом они помогли погрузить кувшины в сани. Снаружи занимался рассвет, тьма рассеивалась. Когда Дунни и Али уселись, Биллингс задул последнюю лампаду и поднялся на борт. Тобоган взмыл в сереющее небо и, обогнув гору, устремился на запад.

Птицы рухх либо спали, либо не торопились выбраться из гнезда - по крайней мере, поблизости их не наблюдалось. Внизу мелькали бесконечные вершины и холмы с островками зелени. Биллингс без труда отыскал брешь, но осознал это лишь тогда, когда испещренная оазисами пустыня сменилась голой равниной со смутными очертаниями гор.

Впереди замаячили руины.

- Я знаю, где мы! - воскликнул Али-Баба. - Это мертвый город Бадор. Дом моего отца прямо за холмами.

— Прежде, чем отправиться в твой дворец, Билл, давай отвезем Али домой, - попросила Дуньязада.

Она по-прежнему хочет к нему во «дворец» или просто боится сказать, что полюбила другого? Впрочем, какое ему дело, ведь никакого дворца нет. Однако на душе было тоскливо. Может, виной всему усталость, из-за нее в голову лезут всякие глупости.

- Али, показывай дорогу.

Хотя Али-Баба сказочно разбогател, ферма его отца никогда не знала достатка. К тесному домику, сложенному из глиняных кирпичей, примыкали две глиняные постройки, одна из которых служила конюшней. Зато домашней птицы во дворе было в избытке, рядом на лугу паслись козы.

При виде «волшебного ковра» родители и старший брат Али, Касим, застыли как вкопанные. Они наперебой восхищались Дуньязадой, а на Биллингса посматривали с благоговением.

Когда в дом внесли куллехи, глаза немногочисленной родни чуть не выскочили из орбит. Тем временем, Биллингс опорожнил кувшины с водой и преподнес их семейству в качестве подарка. Оставшиеся канталупы Дуньязада вручила матери Али, которая как раз собиралась готовить завтрак.

За столом Али поведал о приключениях в стране джиннов. Большая часть рассказа посвящалась Дуньязаде. Юноша в подробностях живописал, как она танцевала перед разбойниками, дабы усыпить их бдительность, как потерла лампу эстетики и призвала на помощь Дахиша, как заключила могущественных джиннов в медные кувшины и как обманом заставила «людей из окон» вернуться в их комнатушки. Всю дорогу Али смотрел на Дунни, и его взгляд светился обожанием, какое свойственно лишь молодым и влюбленным.

После завтрака Али-Баба опустошил куллехи на пол и прибавил к солидной груде богатств содержимое карманов. Родственники уселись в кружок и принялись считать побрякушки; их глаза блеском затмевали драгоценности. Оставив семейство за увлекательным занятием, Али устроил гостям экскурсию по ферме. После того как Дуньязада покормила кур, все трое отправились на пастбище. И снова Али ударился в воспоминания о любимой Бадр-аль-Будур. Юноша чуть не плакал, Дуньязада тоже с трудом удерживалась от слез. Биллингс скрипнул зубами. Только очередной душещипательной истории про козу ему сейчас не хватало! Он устал, мечтал о ванной и вдобавок чувствовал себя отвратительно. Сказанная им ложь в подсознании разрослась до размеров бетонной плиты.

- Дунни, нам пора.

Она подняла заплаканное лицо, и непонятно, чем были вызваны слезы: скорбью по Бадр-аль-Будур или нежеланием уезжать. Ясно другое - «дворец» потерял для нее всяческое очарование, Дуньязада скорее предпочла бы остаться на ферме и покормить кур. Однако вслух она произнесла лишь:

- Как скажешь, Билл.

Настало время прощаться. У Али вновь увлажнились глаза, но на сей раз оплакивал он отнюдь не козочку.

— Дуньязада, теперь ты знаешь, где я живу. Может, как-нибудь заглянешь в гости?

- Обязательно.

Али с сомнением покосился на Биллингса, потом на тобоган и тяжело вздохнул.

— Если честно, не верится.

Улыбнувшись, Дуньязада вручила ему лампу эстетики.

- Возьми в залог моего возвращения. Только береги ее как зеницу ока и поклянись ни в коем случае не тереть!

- Клянусь. Она будет напоминать о тебе. - Али повернулся к Биллингсу. - Прощай, эмир Билл. Прощай и спасибо тебе за все. Если бы не ты, не видать мне больше родных... Прощай, Дуньязада.

Биллингс растрогался. Все-таки Али славный малый. Лучшей партии для Дунни нельзя и желать. Ребятам повезло обрести друг друга.

Но почему так горько на душе?

Поднявшись в воздух, сани продолжили свой полет, и вскоре скромная ферма скрылась из виду. Теперь ничто не мешало совершить прыжок в настоящее - тем более, они на целых три дня выбились из графика. Однако Биллингс почему-то медлил.

Впрочем, ответ очевиден.

Тобоган завис в воздухе.

- Дунни, у меня нет дворца! - выпалил Биллингс.

- Вероятно, твое жилище не отличается роскошью, но многие называют свои дома дворцами, стыдиться тут нечего, Билл.

- И я вовсе не эмир.

Дуньязада окинула его пристальным взглядом, но промолчала.

Тогда Биллингс кивнул на старика в бурнусе, который, задрав голову, смотрел на тобоган.

- Видишь этого старика? Даже он богаче меня.

Дуньязада глянула вниз.

- Видишь его дом? - не унимался Биллингс. - Хоромы по сравнению с моим!

Размерами и убогостью постройка напоминала курятник.

-Билл...

- Нет, Дунни, выслушай меня и постарайся понять, хотя то, что я собираюсь сказать, покажется тебе невероятным.

- Хорошо, постараюсь.

Тогда Биллингс выложил ей все как на духу - и про анимированных манекенов, похожих на говорящих кукол, и про путешествия во времени. С путешествиями разобрались на удивление быстро, поскольку Дунни лично была свидетелем и даже успела испытать на себе прелести двух хроноскачков. Если Дуньязаду и сразило наповал расстояние между двадцать первым и девятым веком, то виду она не подала. Биллингс поведал об одержимости современных американцев важными историческими персонами: люди готовы выложить несметное число динаров лишь бы понаблюдать за копиями эпохальных личностей, послушать их речи. Он рассказал, что это первое его задание, и Дуньязада - первая, кого он позаимствовал. Да, изначально ему велели соврать, но он поступил бы так безо всякого указа, дабы задобрить свою «подопечную». Под конец Биллингс добавил, что копия султана уже готова, декорации, точно повторяющие его сераль, отстроены - владельцам музея осталось добавить последний штрих, и выставка откроется, принеся солидную прибыль.

- Но ведь я совсем не важная персона. Какой от меня прок? - растерялась Дуньязада. — Хотя постой... поняла! Ты явился за Шехеразадой, а похитил меня!

-Это вышло случайно... Да и потом, в истории ты играешь не меньшую роль. В идеале, мы должны отправиться в будущее, чтобы с тебя сняли копию. Не переживай, это совсем не больно и много времени не займет. Потом я отвезу тебя домой и позаимствую Шехеразаду.

- Султан никогда не говорил о своем путешествии в будущее.

— Людей, незнакомых с современными реалиями, такое странствие зачастую обескураживает, и воспринимается как сон. - (Биллингс лукавил - на самом деле султан сопротивлялся как лев, пришлось даже его усыпить.) - Правда, теперь ты посвящена в нашу тайну и сможешь ощутить все наяву.

Дуньязада сидела не шелохнувшись, глядя прямо перед собой. Биллингс видел лишь ее профиль - бесстрастный и непроницаемый. Наконец дочь визиря нарушила молчание.

- Если откажусь, ты увезешь меня силой?

- Нет, Дунни. Решать только тебе, никто не станет тебя неволить.

- Но если откажусь, ты лишишься работы.

- Плевать.

- Но все же?

Голос звучал ровно, безо всяких эмоций. Биллингс не сомневался - загляни он ей в глаза, наверняка сумел бы прочесть, какие чувства она испытывает: презрение или банальную ненависть.

- Да, лишусь, - нехотя признался он.

- Тогда я еду с тобой.

- Дунни, ты не обязана... Если не хочешь, не надо.

- Вообще я не прочь развеяться. Только спрячь мои драгоценности к себе, на случай, если чародеи попытаются их украсть.

Она пригоршнями доставала самоцветы, а Биллингс складывал их в карманы - к счастью, их содержимое утрамбовалось, и места хватало.

- Разделим на обратном пути, - пообещал он.

Дуньязада молча вскинула глаза цвета лесных фиалок. Но сколько Биллингс ни всматривался, так и не сумел прочесть таящиеся в них мысли. Наконец из его груди вырвался тяжелый вздох.

- Пристегнись - мы взлетаем.

Едва тобоган материализовался в Хронозале, как двое музейных работников подхватили Дуньязаду и увели к Большому Пигмалиону. Больше Биллингс ее не видел: четверть часа спустя Куратор вызвал его к себе и дал расчет. На вопрос почему, Куратор ответил, что Биллингс умудрился потратить три дня на элементарное задание и вдобавок приволок не ту девчонку. Биллингс пробовал возразить: мол, в контексте истории Дунни тоже играет важную роль, кроме того, до открытия выставки еще полгода, какие-то три дня погоды не сделают - но с тем же успехом он мог спорить со стенкой. Вспылив, он решил прорваться к Пигмалиону, но подоспевшие охранники скрутили его и вышвырнули на улицу, следом полетела верхняя одежда. Не-гнущимися пальцами Биллингс подобрал ее и как сомнамбула двинулся в сторону парковки; в карманах мерно позвякивали драгоценности - не только свои, но и чужие. Теперь, в придачу к лгуну, Дуньязада сочтет его еще и вором, и будет презирать до скончания дней. Биллингс с тоской уселся в свою развалюху и покатил к дому. А чтобы не тосковать и не нищенствовать одновременно, он поставил на лужайке огромную табличку с единственным словом «АНТИКВАРИАТ» (вдаваться в подробности он не рискнул) и стал ждать, когда народная молва проторит дорожку к его крыльцу. И молва не заставила себя долго ждать.

Эпилог

Шехеразада закончила «Историю о носильщике и трех девушках» и перешла к «Рассказу о первом календере».

Биллингс в очередной раз пожалел, что не остался дома. Хотя... тогда бы он наблюдал за открытием выставки по телевизору, только и всего.

Путешествия в прошлое было не избежать.

Полгода изменили его до неузнаваемости. Биллингс стал плейбоем, но отнюдь не в обычном понимании этого слова. В барах он неизменно брал «Севен-Ап» вместо виски. Ложился спать в одиннадцать вместо того, чтобы засиживаться до утра и встречать рассвет. Поход за мокасинами «Гуччи» оборачивался покупкой кроссовок. Когда юные красавицы вертелись вокруг его красного, с откидным верхом мерседеса 1960 года, он съеживался за рулем. В свой особняк в греческом стиле он пробирался не с парадного, а с черного хода, а когда отправлялся на выходные в новую резиденцию, не высовывал носу на улицу до самого понедельника.

Получался эдакий плейбой-затворник. Богатый, но по-прежнему несчастный.

Какая-то девица вклинилась между ним и бархатным канатом, ограждавшим экспозицию. С манерами у современной молодежи совсем беда! Старательно игнорируя нахалку, Биллингс сосредоточился на речах Шехеразады и музыке Римского-Корсакова, однако все звуки влетали в одно ухо и вылетали из другого.

Под натиском толпы Биллингс придвинулся к девушке вплотную, и вдруг ощутил знакомый аромат недда. Надо думать, организаторы обработали им экспонаты для пущей достоверности. Но нет, запах исходил от волос незнакомки.

С чего ей душиться неддом, если в моде «Весенний каприз номер пять»?

Ну нет, это уже перебор! Сколько еще ему терзаться воспоминаниями о прошлом?!

На девушке было платье под цвет смоляных коротко стриженых волос. Чуть обернувшись, она небрежно бросила:

— Эта девчонка у ложа - вот где дурнушка, правда?

Уничижительная характеристика относилась к Дуньяза-де. Биллингсу понадобилась вся сила воли, чтобы взглянуть на факсимильную копию младшей дочери визиря. Очевидно, музейные работники принарядили ее прежде, чем поручить Большому Пигмалиону: на Дунни красовались новые шальвары, новый укороченный халат, голову покрывала новая куфия. Выглядела кукла просто сногсшибательно.

- Правда? - повторила нахалка.

Биллингс рассвирепел.

— А по-моему, она очень красивая!

- Красивая? Протри глаза.

- Слушай, избавь меня...

Внезапно Биллингс осекся. Этот голос. Легкий, веселый, словно звон далеких колокольчиков. Девушка повернулась к нему лицом. Те же нежные щеки, но без детской припухлости. Фиалковые глаза смотрели еще пронзительнее. Выразительный рот приобрел более твердые очертания. Маленькая девочка выросла.

- Привет, Билл.

Она почти не уступала ему ростом, серьги звездами мерцали на фоне темных, словно ночное небо, волос; алые губы чуть тронуты помадой, зато щеки радовали естественным румянцем.

- Дунни, это не ты.

- Ошибаешься. Кстати, я надеялась застать тебя здесь.

- Как? Как? - твердил ничего не понимающий Биллингс.

— Знаешь, как просветленные джинны появляются и исчезают? Перемещаясь из одной временной точки в другую. Они путешествуют во времени, как некогда ты на своем «волшебном ковре».

- Дахиш отправил тебя в будущее? Но...

- Я боялась, что мы больше не встретимся, и тогда Дахиш посоветовал совершить путешествие во времени. Разумеется, ничего бы не изменилось, увидь ты меня пятнадцатилетней, поэтому пришлось перенестись на четыре года назад. В противном случае, ты бы по-прежнему воспринял меня маленькой девочкой и никому, включая самого себя, не признался бы, что влюблен. Но сюда я отправилась не сразу, сначала помогла сестре сочинить несколько сказок для султана. По правде говоря, я пыталась объяснить свои намерения родным, но боюсь, они не поняли. Отец с матерью устроили скандал, хотели помешать мне - но не смогли, поскольку не знали про лампу. Знала только Шехеразада. Она улыбнулась и сказала, что жалеет, лучше бы ты похитил ее, а не меня. Зато я не жалею.

-Но...

- Когда владеешь лампой эстетики, Билл, возможно все. Помню, как испугалась, впервые попав сюда. К счастью, Дахиш был рядом. Защищал меня, снабжал деньгами, обучал языку и помогал приноровиться к варварским обычаям вашей диковинной страны.

- Ты же любишь Али! — выпалил Биллингс. - А чувства ко мне если и были, то сплыли, едва выяснилось, что я нищий.

- Любовь нельзя измерить динарами. И потом, - лукаво добавила дочь визиря, - сейчас ты далеко не нищий.

- Во многом благодаря украденным у тебя драгоценностям.

- Ты их не крал. Твой сменщик рассказал, что тебя уволили.

- Но Али-Баба...

- Мне нет до него дела. Он симпатичный юноша, не спорю, но именно тебя я полюбила с первого взгляда, с той самой секунды, когда очнулась на «волшебном ковре». Я сразу почувствовала: это навсегда, но сочла за лучшее промолчать. Даже в девятом веке пятнадцатилетние не влюбляются в зрелых мужчин, а зрелые мужчины в пятнадцатилетних... Поужинаем?

- Прямо сейчас?

- Конечно. Умираю с голоду!

Прокладывая путь сквозь толпу, они направились к выходу.

- Поверить не могу, что это ты, - повторял Биллингс.

- Напрасно. Пусть тебя не смущает внешний облик и речи современной американки. К несчастью, мой суперджинн уволился, а мне еще столькому нужно научиться.

- Дахиш уволился? Почему?

- Говорит, устал. Якобы ему осточертело торчать на Земле и прислуживать одной-единственной смертной. И вообще, надоело быть на побегушках. Он потребовал вернуть лампу и прямо при мне раздавил ее в лепешку. Правда, он не бросил меня на произвол судьбы и перед тем, как исчезнуть, оставил бушель тысячедолларовых банкнот.

Биллингс недоверчиво хмыкнул.

- Ну, может не бушель, - согласилась Дуньязада, - но все равно порядочно.

У входной двери Биллингс вдруг застыл, вынудив девушку последовать его примеру.

— Как ты узнала о моих чувствах?

- Догадалась, когда ты пнул «волшебный ковер», увидев, как я обнимаю Али.

— Выходит, я сам раскрыл все карты.

- Мне да, но не себе.

Вечерний поток автомобилей запрудил улицы; на небе зажглась первая звезда. Влюбленные спустились с крыльца на парковку. Там царила мертвая тишина, вокруг не было ни души. Возле автомобиля Биллингс прижал спутницу к груди и поцеловал. Она обвила руками его за шею и поцеловала в ответ. Свет фонаря падал ей на лицо, под дуновением весеннего ветерка фиалковые глаза расцвели еще ярче.

- У тебя красный кабриолет? С ума сойти! - воскликнула Дуньязада.

Парочка уселась в автомобиль, и Биллингс порулил в один из тех шикарных ресторанов, где любил коротать время в бытность плейбоем... и жили они долго и счастливо, не зная горя, пока не истек отпущенный им срок и, смерть, предвестница конца земных радостей и разлучница влюбленных, не постучала в дверь.