Аналитика

События, происходящие в мире в настоящее время, свидетельствуют о наступлении серьезного кризиса, охватившего практически все сферы общественной жизни. Причины его коренятся в том, что многие социально значимые решения в настоящее время принимаются без глубокого и всестороннего анализа их последствий. Особенно часто этим грешат те политики и руководители, которые избрали для себя имидж пассионариев (личностей эпохального масштаба, пришедших в этот мир с новыми идеями).

Такое обилие «псевдо-пассионариев» на фоне усиливающихся кризисных тенденций в мировой политике и экономике (про наши реалии и говорить не стоит) становится мощнейшим дестабилизирующим фактором.

2.1 Образование, карьера и лицо, принимающее решение

За одного битого двух небитых дают.

Да, забываются поговорки… Все чаще на лекциях по маркетингу приходится выслушивать нудные выступления топ-менеджеров, которые могли бы быть выражены двумя-тремя русскими поговорками. Видать совсем плохи мы стали, если на пересказ (даже не объяснение) смысла поговорки уходит 20–30 минут.

Если присмотреться, то едва ли не большая часть поговорок связана именно с проблемами управления и принятия решения. По существу, на анализе «одних только» русских поговорок можно построить русскую фольклорную теорию управления (кому больше нравится — «русского менеджмента»). В последние же десятилетия появления новых поговорок не заметно — возможно, они и появляются, но не завоевывают такой популярности, как старые. А между тем, в поговорках закреплялся опыт «экстремального управления» — поговорки служили для передачи этого опыта из поколения в поколение. Не всем доводилось оказаться в ситуациях, описываемых в поговорках, но их помнили (!) даже те, кому этот опыт не пригождался.

Практика показывает, что даже в стационарных социально-экономических условиях очень немногие люди, занятые управленческой или научно-исследовательской работой, способны принимать адаптивные решения по междисциплинарным проблемам. Причин тому множество, из которых наиболее весомыми являются: сложившаяся в российской вузовской системе традиция противопоставления гуманитарной и технической ветвей образования, а также снижение числа профессий, требующих от сотрудников низшего и среднего звена управления энциклопедической широты знаний. В результате чего человек, так и не осознавший факта неполноты своих знаний, занимает руководящий пост с исключительно позитивным опытом практической (или научной) деятельности в своей весьма отрасли, что не способствует системному видению проблем управления. Самое печальное то, что стимулом к самообразованию для такого специалиста может стать лишь серьезный промах, как правило, уже «венчающий» славную карьеру.

Одним из серьезнейших последствий холодной войны (окончание которой было провозглашено в 1992 году) стало замещение тех основополагающих принципов, на которых десятилетиями строилась система международной военной и экономической безопасности. Одновременно с распадом СССР исчезла та сила, которая сдерживала военную, экономическую и культурную экспансию США. Для стран третьего мира и оппозиционных сил в иных государствах потеря оказалась и того большей — был утрачен единственный канал политического воздействия на их основного оппонента, что привело к усилению роли террористических организаций. Кроме того, был утрачен единственный пример мощного государства, построенного на принципиально иной идеологии и провозглашающего иные ценности, в результате чего представления о социальной норме резко изменились: произошло усечение социальных гарантий, снизилась та мера ответственности государства перед гражданином, которая собственно и определяет для него ценность государственной системы. Иными словами произошло кардинальное изменение условий выработки решений на всех уровнях бытия.

В результате этого остро встал вопрос о пригодности многих, ранее эффективных, стратегий управления. В такой обстановке государство, ставящее перед собой цель обеспечения своим гражданам условий для реализации материальных и духовных запросов, любая организация, стремящаяся к достижению своих целей, проводили интенсивную работу по подбору и обучению управленческих кадров, их расстановке с учетом профессионального опыта. Крайне важно, чтобы критерии карьерного роста и принципы осуществления кадровой политики были четко сформулированы и доступны претендентам на замещение руководящих должностей, а также, чтобы существовали схемы «не катастрофического» стимулирования специалистов в области управления к самостоятельному освоению смежных отраслей знаний. В деловых кругах эти положения уже воспринимаются как идеология разумной и бесконфликтной кадровой политики, в то время как на уровне государственного управления они по-прежнему воспринимаются как утопия.

С 1995 года в России предпринимаются меры по созданию четких механизмов кадрового обеспечения государственной службы, но пока этих мер явно недостаточно. Неуклюжие попытки воспроизвести нечто подобное «Табели о рангах», введенной указом Петра I в 1722 году, носят, скорее имиджевый характер — меры по популяризации документов, регламентирующих прохождение государственной службы, малоэффективны. Например, несмотря на то, что ГСТК Интернет на сегодня является одним из мощнейших информационных ресурсов общества (в том числе, и российского), попытки поиска в нем «Реестра государственных должностей государственной службы Российской Федерации», на который ссылается Закон РФ «Об основах государственной службы Российской Федерации» от 31 июля 1995 г. (представленный в ГСТК), оказываются безрезультатными. Критерии же кадровой политики, изложенные в «Положении о проведении аттестации федерального государственного служащего» от 9 марта 1996 г. (также имеющемся в Интернет) являются весьма расплывчатыми и неконкретными. Характер мероприятий, направленных на упорядочение кадрового обеспечения государственной службы, указывает на архаичность мышления, отсутствие научно обоснованных подходов к решению проблемы, склонность к копированию опыта петровской эпохи. При этом копирование атрибутов, зачастую, замещает сущностную компоненту того комплекса идей, который был заложен в закон 1722 года. Такой подход можно рассматривать, скорее, как попытку создания базы для масштабной манипуляции общественным сознанием, нежели, чем меры, направленные на реальное улучшение ситуации.

Одним из примеров конструктивного подхода к решению проблемы подготовки руководящих кадров является система мер, направленных на реализацию Указа Президента Российской Федерации от 23 июля 1997 г. № 774 «О подготовке управленческих кадров для организаций народного хозяйства Российской Федерации», однако и здесь прослеживается все та же тяга к методам петровской эпохи. Безусловно, положительный эффект от прохождения обучающимся зарубежной стажировки трудно переоценить, однако этот подход имеет ряд серьезных недостатков. Мы опять тиражируем ошибки прошлых лет… Вместо того, чтобы выделить наиболее общее и применимое в современных условиях, мы закапываемся в мелочах. Так, по завершении второй мировой войны, в ходе специальной операции «Paper Clips» в 1946 г. США вывезли из капитулировавших Германии и Японии свыше 1 млн. отдельных изобретений и патентов[75], в то время, как СССР основной упор сделал на вывоз технологического оборудования (частное вместо общего). Об ошибочности такого решения руководства СССР свидетельствуют восторженные отклики американских бизнесменов, ознакомившихся с вывезенными документами. Однако вскоре ущербность принятого решения (именно этого решения) была осознана руководством, были предприняты шаги к исправлению сложившейся ситуации.

Надо сказать, что нынешняя практика во многом повторяет ошибки прошлого, поскольку не создает предпосылок для тиражирования полезного опыта. В условиях, когда утратили действенность существовавшие в СССР естественные схемы обмена опытом, обусловленные кадровыми перестановками в рамках целых отраслей народного хозяйства (сравните масштаб!), опыт, полученный специалистом в ходе стажировки, закрепляется только на конкретном предприятии, частично оплатившем его обучение (опять частное вместо общего).

Заметим, что при Петре I обученный за границей специалист, становясь руководителем, был настолько близок к подчиненным, что, по сути, являлся для них и преподавателем. В большинстве же современных организационных структур круг лиц, находящихся в непосредственном контакте с прошедшим подготовку специалистом, весьма ограничен, а значит, функция передачи опыта не реализуется. Государство может позволить себе такую роскошь только в двух случаях: либо экономика строится «с нуля» при полном отсутствии образовательной инфраструктуры, либо это государство достаточно богато для того, чтобы обеспечить передачу опыта без его тиражирования. Похоже, что 300 лет тому назад в России люди были умнее. Если попытаться представить себе Петра I в современных условиях, то, наиболее вероятно, что он избрал бы стратегию проведения зарубежных стажировок в первую очередь для преподавательского и административного состава высших и средних учебных заведений (!), а также для сотрудников научных подразделений. С одной стороны это позволило бы реализовать функцию тиражирования опыта, а с другой — обеспечило бы приток новых идей, способствовало бы дальнейшему совершенствованию методологии, организационных принципов и технологии выработки управленческих решений.

Странно, но до сих пор остались не понятыми те идеи, которые были заложены в петровские еще законы. Почему так притягательны основные идеи «Табели о рангах», чем был хорош этот закон? Попытаемся ответить кратко:

— в законе 1722 года были описаны принципы формирования иерархии государственного управления, более того — гетерархии (иерархии с многими вершинами, для которых была установлена единая метрика — ранг), поскольку были описаны параллельные пирамиды управления — гражданская, военная и прочие, им приравненные;

— был дан перечень критериев, определявших процедуру перехода с одного уровня иерархии на другой;

— была введена система экзаменов на получение чина;

— были четко определены процедуры получения и наследования привилегий (что очень важно для русского менталитета) — привилегии непосредственно сказывались и на качестве образования, которое мог получить отпрыск, были регламентированы даже процедуры передачи дворянского титула детям, рожденным до момента получения дворянства родителями.

Увы, эти идеи XVII века (не XVIII, так как Петром I они были позаимствованы из европейской практики — его заслуга в их адаптации к условиям России) без творческого осмысления и развития перекочевали в нынешние российские законодательные акты, а между тем, сегодняшние условия требуют гораздо большего. А именно:

— регламентации порядка и правил «горизонтального» взаимодействия между разными пирамидами управления, переход к реальному функционированию гетерархических систем, что особенно важно в условиях рыночного (да и не только) хозяйствования;

— разработки и внедрения механизмов, обеспечивающих возможность учета «уровня» аналитического мышления конкретного лица, принимающего решение (ЛПР);

— разработки системы отбора, обучения и планирования карьеры для конкретного ЛПР.

Без творческого развития старых, но конструктивных идей прогресс невозможен. В противном случае те негативные тенденции, которые были порождены «Табелью о рангах» в ту эпоху, будут неминуемо повторены современных условиях.

Некоторые ответы, а вернее — общие контуры ответов на вопрос «Как этого избежать?», содержатся в этой книге, однако для того, чтобы они могли быть приложены к конкретным отраслям управления, требуются дальнейшие исследования.

Сейчас ведущие представители западной аналитической школы работают над обобщением накопленного за последние десятилетия опыта (прежде всего

— негативного опыта — обусловленного просчетами аналитических служб различного ранга). Предпринимаются попытки интеграции этого опыта в казавшуюся столь совершенной систему взглядов на методы разработки управленческих решений. Активизировались философские изыскания, в частности, был выдвинут ряд концепций, особый упор делающих на открытость общества, его информационного пространства. Однако действительно продуктивных и безопасных путей решения возникающих проблем пока не предложено. Более того, за последние несколько лет представители ряда террористических организаций нанесли множество болезненных ударов, пришедшихся по тем болевым точкам, существование которых обусловлено именно информационной открытостью общества. В частности, события, последовавшие за террористическими актами 11 сентября 2001 года, показали, сколько нерешенных проблем таит в себе концепция открытого информационного общества.

Становится очевидным, что без повышения интеллектуального потенциала каждого отдельного гражданина информационная открытость становится лишь каналом дестабилизации экономики, разрушения личности и ее этико-моральных основ.

Альтернативой этому может быть только сценарий свертывания демократических свобод и перехода к жесткому государственному контролю над потоками информации. Интересно, что в пределе оба пути (и тотальный государственный контроль над информационными потоками и полный отказ от их регулирования) ведут к снижению интеллектуального потенциала общества и воплощению концепции общества «золотого миллиарда», основы которой были заложены еще в 1798 г. англичанином Т.Р. Мальтусом.

Избежать этого можно лишь при условии, что каждый индивид будет способен своевременно обнаруживать зарождение кризисных тенденций, что он сможет на своем уровне управления вырабатывать управленческие решения, оптимальные в широком смысле (адаптивные).

Под решениями, оптимальными в широком смысле, здесь понимаются такие решения, которые направлены не столько на преодоление последствий тех или иных процессов или явлений, сколько на разрешение всего комплекса противоречий, приведших к возникновению проблемной ситуации — тем самым будет обеспечиваться учет интересов максимально широкого круга лиц. Это требует от каждого лица, принимающего решение, способности прогнозировать его последствия и системного видения проблемы. В таком «Городе Солнца» (вспомним утопию Т. Кампанеллы) проблемы просто не будут доходить до такой стадии, в которой попытки их решения не могут не повлечь за собой страдания масс населения.

2.2 Концептуализация проблемы

Да, конечно, проблемы лучше не создавать, чем эффективно решать созданные, но если они уже есть, и отказаться от выбора решения нельзя, что тогда? Тогда остается одно — начиная с анализа содержания проблемы и комплекса породивших ее противоречий, продвигаться через этапы разработки концептуальных подходов, моделирования процесса реализации и прогнозирования результатов к этапу выбора и реализации управленческого решения.

К вопросам анализа в этой книге мы уже не единожды обращались. Большую помощь в его проведении способны оказать методология системного анализа, ряда естественнонаучных и гуманитарных дисциплин, а также рассмотренные в книге методики выявления неформальных управляющих структур Ю.В. Курносова, методики целеполагания, атрибуции и анализа текстовых сообщений и актов коммуникации П.Ю. Конотопова, методики социальных технологий А.А. Шияна. Далее начинаются все новые и новые не менее сложные и интересные этапы.

Решению любой практической задачи предшествует мыслительная деятельность по ее концептуализации. Она осуществляется в три этапа:

— разработка концептуального подхода к решению проблемы;

— разработка самой концепции;

— разработка программы конкретных действий.

Если рассматривать этапы выработки решения, то следует выделять следующую иерархию терминов, предназначенных для обозначения промежуточных результатов:

— доктрина — описание стратегических целей и принципов достижения результата, не учитывающее наличие ресурса;

— концептуальный подход — общее представление о путях и сроках решения проблемы, составленное без детализации конкретных шагов и механизмов, направленных на ее решение. Как правило, для решения проблемы разрабатывается несколько концептуальных подходов;

— концепция решения — замысел достижения цели, учитывающий наличие и порядок использования определенного ресурса;

— программа действий — детально проработанное описание совокупности операций, ведущих к решению проблемы (задачи), включая использование ресурсов, раскрытие механизмов реализации идей, технико-экономическое обоснование и т. д.

Каждый последующий результат отличается от предшествующего повышением степени детализации, и сокращением числа альтернатив, выбор которых доступен руководителю, чьей задачей является реализация изложенных путей решения проблемы. По существу, спуск по этой иерархии соответствует этапам эволюции модели, призванной отражать процесс достижения цели.

Можно согласиться с положениями, выдвинутыми профессором О.С. Анисимовым, что исходным материалом в концептуальной работе служат теоретические представления о функции рассматриваемой деятельности, ее миссии и особом месте в ряду других типов деятельности. Следовательно, подготовительным этапом к конкретной концептуальной работе является формирование представления о текущей деятельности, как сложной системе, в которую должен быть интегрирован новый вид деятельности¹¹⁵.

В аналитических исследованиях разработка концептуального подхода к решению проблем обычно начинается после изучения общего состояния объекта (например, предприятия или организации) реконструкции и описания ситуации, сложившейся на нем (событий, внешних характеристик отношений в коллективе, описания существующих нормативных предписаний в исследуемой деятельности и т. п.). На этом, предварительном, этапе основная задача — зафиксировать в тексте весь необходимый для дальнейшего анализа материал, с достаточной степенью подробности подготовить почву для сущностного изучения событий или явлений. Предметом исследования могут быть все существенные для этой деятельности явления, так или иначе влияющие на функционирование или развитие. Например, сложившееся функциональное взаимодействие между сотрудниками фирмы, нормы и реалии иерархичных вертикальных управленческих отношений, ресурсная обеспеченность производственных процессов, уровень профессионального мастерства исполнителей, их мотивация к работе, конфликтность и др.

Естественно, многое зависит от заказчика аналитической разработки, который своими требованиями задает рамки исследования и указывает те конкретные вопросы, на которых следует сосредоточить основное внимание.

Затем аналитиком подготавливается план исследования, в котором определяется общий замысел работы, в виде функциональных блоков задается последовательность проведения исследования. В ходе дальнейшей работы все эти, пока не наполненные содержанием ячейки будут подвергаться дальнейшему дроблению на более мелкие блоки, соответствующие конкретным подзадачам. По мере приближения к завершающему этапу проведения работ ячейки будут наполняться, а пока, аналитик как пчела, строит соты, стараясь вписаться в рамки, предложенные «пасечником»-заказчиком.

По завершении этапа синтеза подхода производится преобразование концептуального подхода в полноценную концепцию путем формулирования замысла по достижению цели, учитывающего наличие и порядок использования определенного ресурса. Речь здесь еще не идет о строгих количественных методах оценивания, но приблизительно уже формулируется гипотеза о масштабах затрат.

Полученная в результате концепция (концептуальный продукт) должна соответствовать следующим требованиям:

— целенаправленность (все частные цели и процессы, должны быть направлены на достижение главной цели);

— оптимальность (концепция должна отвечать заданным критериям оптимальности, не должна приводить к срыву или торможению текущих деловых процессов при соблюдении приемлемых для заказчика режима потребления ресурсов);

— адаптивность (концепция должна быть приспособлена к реализации в структуре исполнителя, иметь резерв адаптации к изменяющимся условиям реализации);

— модульность (в ходе реализации концепции должна быть предусмотрена система промежуточных «контрольных точек», за счет чего руководитель проекта и заказчик мог бы составить представление о ходе ее реализации);

— комплексность (концепцией должны быть учтены все существенные аспекты проблемы);

— целостность (все функциональные блоки концепции должны быть тесно увязаны, она не должна распадаться на не объединенные единым замыслом блоки);

— однородность (описания всех функциональных блоков должны иметь равный уровень детализации).

Технология разработки концепций во многом перекликается с технологическим циклом ИАР — их сходство вызвано общностью закономерностей информационной работы, представляющей собой процесс поэтапного уточнения и совершенствования моделей, вплоть до той степени детализации, которая необходима для решения проблемы. Однако не следует забывать, что процесс разработки концепции является следующим этапом ИАР. По существу, этот процесс, протекает на стыке двух «потоков» ИАР — потока ИАР исполнителя (некого подразделения, занятого в сфере ИАР, действующего по поручению разработчика концепции) и потока ИАР заказчика или его представителя, осуществляющего взаимодействие с этим подразделением.

Технологический цикл разработки концепций может быть организован по-разному, особенно в части, касающейся отношений заказчика и исполнителя, распределения их обязанностей и полномочий. В одном случае исполнителю вменяется в обязанность проведение первичного обследования состояния дел на предприятии, составление моделей деловых процессов, процесса пополнения ресурсов, синтез концептуального подхода, его уточнения и адаптации к конкретной ситуации. В другом случае от исполнителя требуется лишь объективная оценка и модель деловых процессов (поскольку внутренняя бюрократическая система, обычно склонна давать идеализированную картину), а вся остальная работа берется на себя заказчиком. В третьем (наиболее распространенном случае), заказчик приходит с готовым концептуальным подходом и предлагает произвести его доводку до уровня концепции и далее — до детально проработанного плана мероприятий по воплощению концепции.

При осуществлении концептуального проектирования широкое применение находят компьютерные технологии: начиная от систем протоколирования схемы рассуждений и поддержки функционального проектирования и заканчивая системами автоматизации концептуального проектирования, таких, как отечественные системы Постулатор, Концепт, Оргпроект[76] и другие.

Последний класс систем заслуживает особого упоминания. В России подобные системы получили название «технологических линий концептуального проектирования». Эти программные продукты могут использоваться для решения задач концептуального проектирования следующих видов объектов и процессов:

— систем организационного управления;

— автоматизированных систем организационного управления;

— банков данных;

— программных изделий;

— программ совершенствования и развития организаций;

— систем регламентов и нормативных документов, законодательных актов;

— теоретических описаний предметных областей большой сложности;

— процессов обучения руководителей и т. д.

Таким образом, можно считать, что и этот блок ИАР обеспечен средствами автоматизации. Углубляться же в рассмотрение принципов функционирования подобных систем мы не станем — автоматизированные системы поддержки технологических процессов не являются сущностью технологии, а лишь отражают основные ее особенности.

Вне зависимости от конкретной задачи и нюансов реализации систем поддержки концептуального проектирования, технология распадается на три крупных класса процедур:

— исследование предметной области;

— реконструкция (реструктуризация, реинжениринг) предметной области (или разработки новой парадигмы предметной области);

— разработка организационных процедур.

Оценим начальные условия, в которых могут быть начаты такие работы. В одних случаях уже существует прототип системы (это может быть предыдущее поколение системы хранения данных, информационной инфраструктуры системы управления предприятием прежняя структура организации и т. д.), в других — лишь некий замысел, для которого пока не существует конкретного прототипа. В обоих случаях процессы проектирования начинаются с процедуры исследования предметной области.

Заметим, любая задача проектирования появляется лишь при наличии субъекта, ее инициировавшего, а это значит, что уже существует первичная формулировка проблемы, данная в терминах этого субъекта. Вполне естественно, что любая работа по концептуальному проектированию начинается с изучения тезауруса заказчика. Более того, даже если проектируемая система не имеет конкретного прототипа в данной отрасли, то он скорее всего существует в смежной отрасли, а значит, тезаурус уже существует и подлежит изучению. Прежде всего изучаются и анализируются понятия, на основе которых строится деятельность в данной области. В случаях, когда в данной отрасли уже выработался специфический тезаурус, то составляется тезаурус, которым пользуются специалисты данной отрасли.

Далее проводится анализ тенденций развития данной отрасли, выделяются проблемы, стоящие на пути достижения поставленной цели. Для решения этих задач (задач анализа проблем и выработки их эскизного решения) привлекаются методы системного анализа. На этом этапе исследуются реализованные в прототипах и характерные для данной организации процессы выработки решений как на технологическом, так и на организационном уровнях. Здесь требуется выявить те классы объектов, инструментов и ресурсов, которыми оперируют субъекты управления, алгоритмы функционирования информационной инфраструктуры обеспечения процессов управления, схемы выработки управленческих решений. При анализе должны учитываться ресурсы различных типов, включая время, методологические, организационные и технологические ресурсы, финансовые схемы и многое другое.

Изучению подлежат нормативные документы, правила формализации используемых в управлении документов и документы, разрабатываемые на их основе. Проводится анализ штатного расписания и/или состава технологического оборудования и тому подобные операции. Целью этой работы является составление иерархии целей и задач, реально решаемых системой или ее прототипом, построение модели ее функционирования.

На этапе реконструкции предметной области (или разработки парадигмы предметной области) выстраивается иерархия целей задач проектируемой системы (без учета существующих ограничений и задач по их преодолению) и сопоставляется с иерархией целей и задач, реально решаемых системой или ее прототипом. Выявляются те группы процессов, выполнение которых не может быть прервано в ходе решения проблем, связанных с трансформацией существующей иерархии целей и задач к новому виду, а также ассоциированные с ними ресурсы (то есть, те ресурсы, которые не могут быть мобилизованы для проведения реструктуризации и могут быть высвобождены лишь по ее завершении). Благодаря этому определяется степень гибкости структуры деловых процессов, пределы адаптации существующей системы без временного прекращения ее функционирования.

Проблемы, подлежащие решению на пути к достижению цели, подвергаются процедуре классификации, в результате чего разработчик концепции может оценить возможные стратегии их решения. Для классификации могут быть использованы следующие основания:

— проблемы, для решения которых используются ресурсы одной группы (класса);

— проблемы, требующие изменения схемы распределения ресурсов;

— проблемы, требующие изменения схемы управления;

— проблемы, решение которых может осуществляться независимо от стадии решения прочих проблем;

— проблемы, решение которых может быть достигнуто за счет наращивания числа технологических линий (повышения расхода ресурсов);

— проблемы, решение которых может быть достигнуто за счет наращивания числа технологических линий и требующие принципиального изменения технологии.

За счет этого сокращается многообразие типов проблем и подготавливается почва для разработки путей и порядка их решения.

На этапе разработки организационных процедур результаты, полученные на предыдущих этапах, используются для построения сценария трансформации исходной структуры в новую. Отдельные задачи, направленные на преодоление существующих проблем стыкуются по входам и выходам (продукт предыдущей операции — ресурс последующей), формируются параллельные ветви сценария, описываемого графом, задаются точки схождения ветвей, вычисляются потребности в ресурсах и соотносятся с конкретными моментами времени. Разработанный подход представляет собой целостное и непротиворечивое схематическое представление решения поставленной задачи в данной предметной области, адекватность которого может быть проверена логически и с помощью математических методов. Здесь снова могут быть применены методики синтеза иерархии целей, уже излагавшиеся в этой книге.

Дальнейшие операции позволяют с применением экспертных методик и методов вариационного исчисления конкретизировать полученную концепцию, согласовать темпы расходования ресурсов с темпами их поступления. Иными словами, сформировать детально проработанный план решения проблемы.

2.3 Оценивание эффективности

Одной из ключевых проблем при выборе той или иной стратегии достижения поставленной цели является проблема априорного оценивания эффективности. Относительно содержания понятия эффективности существует ряд разночтений.

Многими исследователями эффективность трактуется, как характеристика (некоторая величина или их совокупность), отражающая вероятность решения поставленной задачи при существующей системе ограничений (в их число входят количество и состав ресурсов, требования к качеству решения задачи, характеристики возмущающих воздействий и т. д.). Данный подход наиболее гибок и характерен для системного подхода к анализу эффективности. Естественно, что там, где речь идет о технических системах, для производства расчетов берутся величины, наиболее объективно отражающие тот или иной аспект функционирования системы с учетом вариации условий (например, результаты анализа разнообразных статистических распределений). В системах же, сильно завязанных на человека, как правило, берутся субъективные оценки вероятностей (данные экспертами). От этого сущность подхода не меняется — он потенциально мощнее, чем многие другие, традиционно используемые во многих отраслях методы оценивания эффективности.

В ряде случаев весьма полезным оказывается подход к рассмотрению эффективности, как относительной величины, расчет которой осуществляется исходя из предположения о существовании идеальной (абсолютно эффективной) системы, обеспечивающей наилучшее соотношение результат/затраты (такое соотношение устанавливается как эталонное, равное единице). Примером такого подхода является известный со школьной скамьи коэффициент полезного действия. Фразы, в которых эффективность той или иной деятельности приравнивается к КПД паровоза, слышатся и там и тут, хотя применение этого сравнения уместно отнюдь не всегда. Последний подход характерен для физикалистских концепций, в которых все типы ресурсов уподобляются источникам энергии, и лишь отчасти применим для априорного вычисления эффективности систем, функционирование которых сильно зависит от действия человеческого фактора. Достаточно обратиться к отрасли экономических наук, чтобы убедиться в неприменимости подобного подхода к задачам оценивания эффективности систем, завязанных на психическую активность человека — энергетическая эффективность действительно имеет предел, но там, где люди оперируют абстрактными единицами измерения стоимости, при вычислении соотношения «результат/затраты» ситуация деления на ноль, и та — не кажется бессмысленной.

В экономике довольно распространен подход к рассмотрению эффективности, как отношения экономического эффекта к затратам, без фиксации верхней планки роста показателя эффективности. В качестве эталона (без него обходиться нелегко) может быть избрано некое состояние, относящееся к прошлому, настоящему (прототип или текущее состояние системы) или будущему (цель). Так, в СССР в начале 1980-х принято было считать эффективность сельского хозяйства относительно состояния 1913 г., а в конце 1980-х гг. — уже относительно показателей производительности, характерных для юга современной Канады. Внутри этой группы методов определения эффективности существует, как минимум, два подхода, различающихся тем, учитывается или нет при расчете эффективности затраты на восполнение расходуемого ресурса. Ситуация же деления на ноль, естественно, является преувеличением — все определяется тем, насколько полон перечень ресурсов, затраты которых учитываются при расчете эффективности.

Однако, во всех этих трактовках есть нечто общее… Вне зависимости от трактовки, эффективность всегда выступает в качестве показателя, характеризующего абстрактную систему, описываемую совокупностью элементов: цель, качество, результат, метод достижения и затраты ресурсов. Когда говорят об эффективности некоторой системы (в том числе, эффективности системы мероприятий), цель, качество и метод ее достижения не всегда упоминаются, однако о неявном «присутствии» этих составляющих следует помнить. Дело в том, что в ряде случаев относительно качества и начальных условий решения задачи вводятся настолько широкие допущения, что задача теряет свой первоначальный смысл.

Рассмотрим простейшую бытовую ситуацию: допустим, что вы решили отциклевать полы в квартире. Вы обзваниваете несколько организаций, разместивших в газете объявлений соответствующую рекламу, и выясняете уровень цен. Проанализировав цены, вы делаете выбор и приглашаете на дом бригаду из фирмы «N», однако, когда бригада приезжает, выясняется, что бесплатным являлся только вызов, но не доставка циклевочной машины, что расценки на дубовый паркет иные, нежели чем на березовый, и что лакированный пол циклюется по специальным расценкам… Эффективность ваших затрат снижается прямо на глазах, вы расстроены… Но если разобраться, вы считали эффективность по упрощенной формуле, исключив из рассмотрения те начальные условия, которые непосредственно сказываются на стоимости работ (и затратах исполнителя), тезаурус исполнителя вы также не подвергли анализу. А вот сотрудники отдела по работе с клиентами в фирме «N» деньги не даром получают. Расчет простой: все еще немного в нашей стране людей, способных сказать двум тщедушным мужичкам, втащившим на n-ный этаж тяжелый агрегат, о том, что в их услугах не нуждаются. Кстати, на подобных «само собой разумеющихся» умолчаниях строятся и чрезвычайно эффективные системы, обычно именуемые мошенничеством.

Термин «полезность» обычно кажется наполненным более ясным содержанием, нежели «эффективность». Мы привыкли делить все на «полезное» и «вредное», отчего возникает иллюзия, что полезность — это бинарное отношение, отображающееся на значения «истина» и «ложь». На самом же деле эта интуитивная понятность лишь маскирует весьма непростые проблемы, связанные с оцениванием полезности.

Начнем с того, что термин «полезность» — это русская интерпретация английского термина «utility». В русском языке это слово носит оттенок, связанный с понятиями о пользе и благе, а в английском — скорее, указывает на пригодность к использованию. В первый раз понятие было введено в обращение Д. Бернулли в 1738 году, и интерпретировалось, как мера предпочтительности некоторого выбора, однако тогда оно не привлекло внимания научной общественности. Повторно термин был «открыт» И. Бентамом в конце XVIII века, но уже не как метрика, а как неметризованное отношение предпочтения. Именно в таком значении термин и прижился в экономических науках.

Однако такая трактовка не учитывала всех мотивов, подталкивающих субъекта выбора к решению: ведь часто выбор продиктован не столько осознанием потенциальной пользы, сколько осознанием потенциального ущерба, который может нанести отказ от той или иной альтернативы. Либо и того сложнее — выбор может быть продиктован сопоставлением рисков. С момента осознания этого факта начался процесс возврата к пониманию полезности как меры предпочтительности, то есть возврата к идее Д. Бернулли (а произошло это уже XX веке). Конечно же, речь уже не идет о «единицах полезности» — аппарат теории вероятности оперирует безразмерными величинами, но все же.

Итак, при принятии решений приходится оперировать либо априорными оценками эффективности, либо априорными оценками рисков, либо оценками полезности и ранжированными отношениями предпочтения — и то и другое может быть выражено с использованием одной из следующих форм представления:

— скалярное представление (или свертка), вычисляемое как функция от ряда частных показателей (см. раздел 1 этой главы);

— векторное представление, компонентами которого являются частные показатели (или скалярные свертки), сопоставляемые между собой и не подлежащие дальнейшему свертыванию.

Рассмотрим перечисленные варианты форм представления более детально.

Эвристическая свертка — это такой способ представления показателей, при котором благодаря применению правила, полученного в результате анализа совокупности экспертных оценок важности частных показателей, полученных как аналитическим, так и экспертным путем, эти показатели приводятся к виду безразмерной скалярной величины. Эвристические свертки представляют собой один из наиболее распространенных приемов представления оснований для принятия решений. При этом частные показатели приводятся к безразмерному виду, после чего подвергаются либо суммированию с некоторыми весовыми коэффициентами (что приводит к получению, так называемой, аддитивной свертки), либо умножению с возведением частных показателей в степени, определяющие их «ранг» (что приводит к получению мультипликативной свертки). Данная разновидность сверток широко используется при решении управленческих задач, связанных с выбором. К числу таких задач могут быть отнесены задачи реинжениринга бизнес-процессов, выбора проектных решений, связанных с проектированием организационно-технических систем, и иных. Степень субъективизма может быть снижена за счет использования процедур обработки экспертных оценок.

Экономическая свертка — это такой способ представления показателей, при котором результат деятельности (экономический эффект) некоторым образом сопоставляется с затратами (некоторым образом организованной совокупностью частных стоимостных показателей), для чего, как правило, используются операции вычитания или деления. В принципе, такой подход применим тогда, когда результат может быть выражен в тех же единицах измерения, что и затраты (например, при оценивании эффективности систем производства энергии таким образом может быть получен показатель энергетической эффективности). Способ организации частных показателей в зависимости от целей исследования может варьироваться (в частности, здесь могут быть использованы методы, характерные для эвристических сверток), но при этом исследователь должен четко осознавать, что полученная свертка будет отражать специфическую величину, которая может быть использована только для нужд конкретного исследования.

Физическая свертка — это такой способ представления показателей, при котором совокупность частных показателей функционирования системы при построении свертки уподобляется совокупности взаимосвязанных физических величин, что позволяет впоследствии получить свертку, по своим свойствам аналогичную такому показателю, как КПД системы. Основы данного подхода были заложены П.Г. Кузнецовым, в качестве метафоры использовавшим кинематическую систему физических величин, предложенную P.O. ди Бартини. В этой системе в качестве основных размерных величин используются только путь и время — все остальные величины (скорость, ускорение, масса, энергия и т. д. могут быть выражены через эти базовые величины). В принципе, аналогии такого рода могут быть введены как для технических, так и для экономических систем, но степень адекватности такого рода сверток реальным процессам, протекающим в системе, будет определяться точностью выбора метафор. За основу построения такой физикалистской картины мира может быть взята и электротехника, и теория электро- и радиоцепей, и теория электромагнитного поля, и иные разделы физики и технических наук. Например, в некоторых случаях полезными показателями могут оказаться «номинальная и пиковая финансовая мощность» организации. Однако, несмотря на очевидные преимущества, которые в частных случаях приносит использование такого рода метафор, решение о допустимости применения той или иной физической свертки всегда сопряжено с высоким риском и нуждается в серьезном обосновании.

Функциональная свертка — это такой способ представленияпоказателей, при котором в качестве частных показателей используются такие параметры, от значения каждого из которых зависит способность некоторого элемента или подсистемы, входящего в состав системы, выполнять свои функции (соответственно, функциональная свертка представляет собой вид свертки, отражающей способность системы выполнять свои функции). Иными словами, функциональные свертки призваны отражать целевую эффективность системы. Однако этому виду сверток так же, как и всем видам сверток, используемых для решения задач однокритериальной оптимизации, свойственен недостаток, связанный с наличием субъективизма в выборе способа свертывания частных параметров. Наиболее широкое распространение получили, так называемые, вероятностные свертки. Эта разновидность функциональной свертки, представляет собой вероятность превышения каждым из свертываемых показателей соответствующего ему порогового значения. При использовании вероятностных сверток существует опасность ошибочного выбора пороговых значений, как правило, назначаемых для частных параметров по произволу эксперта. Кроме того, при проектировании принципиально новых систем априорная информация о вероятности отказа тех или иных подсистем отсутствует, отчего параметры устанавливаются по аналогии с показателями известных прототипов.

Смешанная свертка — это такой способ представления показателей, при котором комбинируются показатели, относящиеся к различным аспектам оценивания системы. В таких свертках в качестве параметров, как правило, выступают другие типы сверток, например, для получения комплексного показателя могут быть использованы функциональная и экономическая свертки. В частности, широко используются свертки, полученные путем деления обобщенного показателя функциональной эффективности на стоимость.

Заметим, что по мере роста степени интеграции показателей их семантика становится все менее доступной пониманию аналитика (в некоторых случаях разработчики интегральных показателей эффективности сами не в состоянии объяснить их сущность). Некоторые показатели обладают столь сложной семантикой, что только исследование их поведения в динамике и сопоставление с некими реальными событиями функционирования системы (или жизни общества) способно показать их прикладную значимость. В качестве одного из примеров сверток можно привести такие, ставшие привычными слуху россиян, показатели как индекс Доу-Джонса, РТСБ и подобные им, семантика которых, в принципе, прозрачна (они относятся к классу однородных эвристических сверток), но зато довольно часто претерпевает изменения. Например, процентный и «поименный» состав учитываемых при расчете РТСБ акций нередко изменяется, а это означает, что аналитик должен внимательно относиться не только к абсолютному номиналу этого показателя, но и отслеживать всевозможные изменения его семантики. При желании, на подобных манипуляциях семантикой показателей их разработчики могут управлять довольно обширным классом непрофессиональных участников рынка ценных бумаг, либо, ведя игру на более высоком уровне, управлять политической конъюнктурой.

Векторное представление — это такой способ представления совокупности частных параметров или сверток, при котором не используются приемы понижения размерности множества показателей. Этот вид представления отличаются от скалярных сверток тем, что семантика частных показателей не маскируется за интегральным показателем, а сохраняется для непосредственного восприятия потребителем. У аналитика, не располагающего навыком работы с конкретным набором частных показателей, такой способ представления способен вызвать серьезные затруднения с интерпретацией, здесь крайне важен способ представления, например, порядок размещения частных показателей в векторе. Однако потенциально этот способ представления более информативен, более того, при наличии желания и фантазии на его основе может быть построено множество самых разнообразных сверток, способных обосновать любые выводы (даже самые абсурдные).

Итак, мы уже указали на общий недостаток любых показателей эффективности — субъективность установления их семантики или порогового значения. При самом, что ни на есть, респектабельном виде десятиэтажная формула вычисления эффективности системы может оказаться всего лишь «яркой заплатой на драных штанах». Уважение к языку науки зачастую играет с людьми злую шутку: гипнотическое воздействие формул лишает способности думать даже весьма образованных людей.

Именно поэтому вопрос системного обоснования интегральных показателей эффективности занимает одно из центральных мест в аналитике. По существу, задача обоснования справедливости выбора интегрального показателя эффективности — это задача, сводящаяся к доказательству того, что объективно существует некоторое множество ограничений, позволяющих исключить из рассмотрения те или иные аспекты функционирования системы. А уж далее — решается задача доказательства того, что в данных конкретных условиях невозможно решить проблему иным, более экономным, способом. Таким образом, задача обоснования выбора показателей эффективности связана с ограничением свободы субъективного выбора.

Одним из путей ее решения является использование экспертных методов. При выборе такого подхода участникам экспертной группы предлагается совокупность показателей, значения которых неким образом сказываются на результативности деятельности. Семантика каждого показателя подробно раскрывается, а также привлекаются данные, полученные в результате проведения моделирования. На основе анализа этих показателей и их динамики эксперты дают оценку значимости тех или иных показателей, осуществляют их ранжирование. Методика опроса избирается в зависимости от того, каков состав экспертной группы, какими средствами и временными ресурсами располагает заказчик проводимой экспертизы. Более подробно вопросы, связанные с проведением коллективных экспертиз, мы рассматривали ранее, по этой причине мы не станем возвращаться к проблемам методологического и организационного плана. Заметим лишь, что решение коллектива экспертов может оказаться не более объективным, чем решение одного эксперта, хотя, при условии правильного подбора состава экспертной группы, вероятность того, что при проведении коллективной экспертизы будет учтено все многообразие вариантов, безусловно, выше.

Другой путь решения задачи обоснования выбора показателей (эффективности — это путь системного обоснования объективности выбора показателей с применением методик операционного анализа, в частности — анализа дерева целей и задач.

Для решения этой задачи также привлекается экспертная группа, но стратегия применения ее коллективного (гибридного) интеллекта — иная. В случае применения экспертных методов речь идет об исходно равноправных отношениях предпочтения, которые подвергаются ранжированию. Соответственно, задачей группы экспертов является синтез иерархии отношений предпочтения, основывающихся на некотором множестве частных показателей. В случае же использования методик операционного анализа стратегия является принципиально иной: речь идет не об упорядочивании частных показателей, а о разработке инвариантной упорядоченной структуры задач/процессов, на которой позже определяются частные показатели эффективности и задаются отношения предпочтения.

Для реализации подхода, основанного на использовании методик операционного анализа, крайне ответственным этапом является этап синтеза иерархии процессов и оценивания их роли и места в решении главной задачи. На начальном этапе этой процедуры задачей группы экспертов является конкретизация цели и ее декомпозиция на подчиненные задачи (сначала не ранжированные по значимости, а лишь упорядоченные по принципу согласования выхода «младшей» со входом «старшей»). Далее осуществляется параметризация задач (то есть декомпозиция должна осуществляться до того уровня, пока не станет возможным получение измеримого параметра, определяющего качество решения задачи, количество потребных ресурсов и так далее). На следующем этапе осуществляется привязка к полученному дереву целей и задач тех методов и технологий, которые нацелены на их решение. Здесь каждая задача снабжается одним или более методом ее решения, то есть методом реализации процесса, который может быть охарактеризован тем набором параметров, который был синтезирован на этапе параметризации. В результате может быть получена либо совокупность альтернативных деревьев, либо «сводное» дерево, на котором отображаются все возможные альтернативы.

Не следует забывать о том, что всякий метод помимо целевого эффекта обладает и побочным действием (проблема повышения эффективности предполагает и анализ вариантов использования нецелевого продукта). Часто вовлечение нецелевого продукта в деловой процесс способно существенно повысить эффективность системы, однако при отсутствии путей полезной утилизации побочного продукта возникают проблемы экологического плана, решение которых всегда связано с дополнительными затратами. И, несмотря на то, что затраты на решение экологических проблем ведут к снижению целевой эффективности, пренебрегать решением проблем экологического плана становится все опаснее, поскольку ресурсы адаптации экосистем находятся на грани истощения.

Полезным свойством дерева целей и задач является то, что оно может отображать не только иерархию процессов, уточняющих содержание отдельных операций, но и временную развертку процесса. Развертывание дерева целей и задач во времени позволяет ввести процедуры анализа ресурсоемкости на каждом из этапов реализации замысла, установить режим рационального распределения ресурсов, обеспечивающий соответствие темпов поступления различных ресурсов текущим частным задачам. То есть, речь идет не о конструктивной декомпозиции, а о комбинации структурной и временной декомпозиции.

Параллельно может быть синтезировано дерево, предназначенное для отображения и анализа частных показателей эффективности и рисков. При этом заметим, что каждому частному процессу дерева целей и задач может быть сопоставлена совокупность таких показателей (следует понимать, что эффективность и риск — это две различных характеристики, в общем случае, пребывающие в антагонистических отношениях). Приведем упрощенный пример: если при выезде из гаража автомобиль заправляется топливом в расчете на оптимальный маршрут следования и режим «зеленой волны», то риск (вероятность того, что при минимальном изменении условий задача не будет решена) становится максимальным. Автомобиль может истратить топливо, стоя в пробке где-нибудь на дальних подъездах к конечной точке следования. При функционировании в нестационарных условиях ни одна абсолютно эффективная (в физикалистской трактовке) система не может быть признана устойчивой.

Далее полученные деревья (развернутое во времени дерево целей и задач, а также дерево частных показателей рисков и эффективности) комбинируются и предоставляются на повторное обозрение экспертов, задачей которых является выбор того или иного варианта (на основе личного опыта). При этом чрезвычайно важно, чтобы эксперты мобилизовали свой опыт решения задач, связанный с вариациями обстановки, и на его основе оценили объем необходимых резервных мощностей (запас прочности предлагаемого решения). Производится ранжирование по степени предпочтительности выбора того или иного метода решения для каждой частной задачи. Здесь, в частности, могут быть использованы методы многомерного шкалирования с последующей обработкой результатов (по схеме с одним или несколькими турами опроса), а также методы сравнительного анализа векторов, входящих в множество Парето-оптимальных вариантов[77]. Впрочем, конкретных вариантов реализации существует масса, в том числе и таких, которые являются специфичными для данной отрасли.

Выбор методов операционного анализа в сочетании с методами теории отношений предпочтения и полезности позволяет снизить значимость субъективного фактора, сократить размерность пространства альтернатив и лишь потом обращаться к установлению полезности тех или иных объектов или действий. Кроме того, подход к определению эффективности с позиций теории отношений предпочтения и полезности позволяет оценить приемлемость использования конкретных типов сверток, о которых говорилось выше.

Применение теории отношений предпочтения и полезности предполагает необходимость проведения строгого обоснования выбора определенного набора показателей (выражаемых через другие показатели) на основе морфологического анализа системы показателей, построения дерева целей и задач, анализа возможностей замещения тех или иных подцелей дерева соответствующими показателями. Полученный в результате такой работы набор показателей должен удовлетворять требованиям

— полноты (набор показателей должен отражать полную совокупность проблем, связанных с достижением глобальной цели);

— неизбыточности (частные показатели не должны дублироваться, выводиться друг из друга);

— атомарности (показатель должен быть выражением одной частной проблемы, относящейся к данному уровню иерархии);

— представительности (показатели замещают частные задачи);

— сравнимости (показатели должны обеспечивать возможность упорядочения альтернатив решения задачи);

— семантической прозрачности (семантика показателя должна быть доступна пониманию эксперта-аналитика);

— наличия группового свойства (должны обеспечивать возможность замены отдельных групп показателей обобщенными показателями на следующем уровне иерархии задач).

Следует помнить, что задачи оценивания эффективности всегда решаются путем сопоставления с эталоном (не важно существующим или мыслимым). Однако относительно мыслимого эталона следует иметь в виду, что часто эталон является лишь теоретически достижимым. Разработчик такого эталона должен точно знать, какими именно ограничениями он пренебрег и какими должны быть последствия этого решения. Например, при оценивании эффективности систем преобразования видов энергии, пользуются заведомо недостижимой моделью абсолютно эффективной системы (по существу, сводящейся к концепции вечного двигателя), однако все разработчики сознают, что достижение предельного значения показателя эффективности (КПД = 1) нереально.

2.4 Технологии прогнозирования

Вне зависимости от избранного пути, на том или ином этапе выбора, основанного на сопоставлении показателей эффективности, полезности или риска приходится возвращаться к решению проблемы обоснования предпочтений, что невозможно сделать без учета поставленных целей, сложившейся обстановки и прогноза на будущее.

При создании и обосновании концепций и детализированных планов их авторы часто ошибочно используют метод исторической аналогии, заменяя процедуру прогнозирования простым переносом исторических прецедентов на современную ситуацию. Безусловно, исторический опыт при взвешенном подходе к его использованию представляет собой большую ценность, однако в крайних формах его привлечения таит немалые опасности. Любая концепция, план или программа создается для исполнения в конкретном историческом контексте — будь то концепция политической, социальной или экономической реформы, рассчитанная на реализацию в масштабах государства или концепция реорганизации деловых процессов в бизнесе. Очень часто использование исторического опыта в современных условиях в принципе не способно дать ожидаемый результат, либо повлечет за собой всю ту массу негативных процессов, которые предполагалось миновать в надежде на иной уровень развития общественных институтов и гражданского самосознания. Так, например, слепое копирование опыта экономических реформ Запада в условиях России потерпело неудачу, а точнее — породило те же проблемы, которые были характерны для США времен «дикого Запада». Особо тяжелые формы эти «болезни роста» приобрели на фоне резкого снижения эффективности управления, вызванного поспешными политическими реформами. Впрочем, другая крайность, проявляющаяся в полном игнорировании исторического опыта едва ли лучше (отечественная история полна примеров решений в духе фразы «не вызревают финики, так попробуем с ананасами»).

Грамотное построение системы информационно-аналитической деятельности в любой структуре предполагает прогнозирование, как важнейшую составную часть аналитики. Прогнозирование тесно связано со стратегическим планированием, анализом показателей потребления и темпов прироста стратегических ресурсов и расчетом рисков.

Функция прогнозирования состоит в выработке предположений относительно состояния или тенденций изменения объектов или систем. Процесс синтеза прогноза тесно связан с анализом динамики различных показателей функционирования организации и характера воздействия на нее различных внешних и внутренних факторов.

Весьма характерным для современности заблуждением является смешивание понятий прогнозирования и планирования. Заметим: прогнозирование и планирование используют различный аппарат и используются на разных этапах и в отношении различных сущностей. Планирование, как таковое, уже предполагает наличие прогноза (т. е. системы предположений относительно будущего), на основе чего формируются намерения или управляющие воздействия.

Прогнозирование — это процесс синтеза знаний о будущем состоянии системы или объекта прогнозирования на основе I обобщенных знаний (моделей), полученных ранее об этой системе или ее аналогах, и конкретных знаний о текущем состоянии системы. Можно воспользоваться и иным определением: прогнозирование — это научное предсказание каких-либо событий, процессов и явлений. Научность в последнем определении подчеркивается неслучайно — гадание к прогнозированию отношения не имеет (за исключением тех случаев, когда оно выступает для придания убедительности научно обоснованным выводам).

Действительно, на ранних этапах развития человеческого общества логическим доводам верили и того меньше, чем сейчас — эмоциональное начало (в большей степени соответствовавшее древним формам сознания) в человеке всегда доминировало над интеллектуальным (этим активно пользуются специалисты в области рекламы и PR). Как это ни печально, но и сегодня многим политологам, чтобы быть услышанными лицами, принимающими решения (или широкой аудиторией), приходится рядиться под астрологов и звездочетов — зачастую, на пути к вершинам власти люди утрачивают рациональное мышление. Вероятно, что потеря доверия к рациональной аргументации вызвана низким качеством ранее потреблявшихся прогнозов или низкой результативности собственных логических выкладок… Правда, иногда задаешь себе вопрос: а может, они исходно рациональным мышлением не располагают? — Отсюда и экзотические консультанты — доктора оккультных наук, магистры белой и черной магии, Распутины и прочая, прочая, прочая…

Однако к каким бы аргументам человек не прислушивался, он постоянно прогнозирует последствия своих решений, действий. Другое дело, что способности к прогностической деятельности у разных людей могут быть развиты в большей или меньшей мере, но главное, что они все-таки есть (как-никак, предвидение — основа построения любой активной защиты). В большинстве житейских ситуаций прогнозирование носит эвристический, неформальный характер. Результаты такого прогнозирования фиксируются только в памяти человека, а процесс в большинстве случаев является фоновым, протекает на уровне автоматизма. Иными словами, в бытовых ситуациях процесс этот не выделен в особый вид деятельности.

Однако, очевидно, что этот природный дар человека может быть усилен в результате разработки и применения формальных методов прогнозирования. Применение этих методов позволяет добиться более высокой точности прогноза за счет:

— вовлечения в процесс анализа большего массива исходных данных;

— осознанного и целенаправленного анализа причинно-следственных связей в реальных процессах;

— рассмотрения большего числа гипотез о вариантах развития ситуаций и путей их достижения целей;

— проведения расчетов на больший период упреждения;

— повышения точности и достоверности расчетов за счет испытаний на моделях и др.

Можно утверждать, что с процедурной точки зрения прогнозирование представляет собой совокупность эффективных методик и приемов, выполнение которых в определенной последовательности позволяет обеспечить более высокое качество управленческих решений за счет проведения модельного эксперимента и синтеза оснований для применения формальнологических и математических методов для априорного оценивания качества решений.

Пропуск одного из элементов этой системы, изъятие отдельных этапов и процедур из целостного процесса прогнозирования, как правило, приводит к:

— снижению точности планирования;

— возникновению трудно обнаружимых логических ошибок;

— повышению риска принятия ошибочного решения.

Для более глубокого понимания сущности прогностической деятельности целесообразно рассмотреть классификацию методов прогнозирования.

Как правило, практическое применение такой подход находит на высших уровнях управления. По масштабам решаемых задач ему соответствуют: страны, транснациональные корпорации, отрасли, регионы, холдинги, финансово-промышленные группы и иные сложные организационно-технические и социальные системы. Исторически сложилось так, что комплексный подход к прогнозированию впервые был применен в области военно-технического прогнозирования.

Сложность современных политико-экономических систем делает сложным или, вообще, невозможным их единообразное описание, а, следовательно, и прогнозирование их поведения с использованием только одного из вышеуказанных методов. При этом возникает необходимость в комплексировании различных методов прогнозирования.

Разработка комплексного метода прогнозирования для каждого конкретного случая ведется с учетом специфики прогнозируемой системы, объекта или процесса. При разработке комплексной системы прогнозирования к основным операциям следует отнести: определение состава и процедур сингулярных (единичных, частных) методов прогнозирования, которые будут входить в систему, и логических правил их объединения в систему.

В процессе прогнозирования частные методы используются в отношении тех компонентов целостной системы, поведение которой может быть корректно предсказано с применением того или иного частного метода. Однако, несмотря на внешние различия сложных систем, чье поведение прогнозируется, известные образцы комплексных систем прогнозирования достаточно близки по методологии построения.

Метод прогнозного графа. Комплексная система, построенная в соответствии с этим методом, реализует следующие процедуры:

— выделение из комплекса проблем совокупности, в отношении которой необходим прогноз;

— уточнение задачи и генеральной цели прогноза;

— стратификация системы (выделение совокупности объектов прогноза);

— исследование среды и ее влияния на систему, в отношении которой осуществляется прогнозирование;

— формулирование значимых для прогнозирования событий;

— классификация событий;

— исследование структуры и параметров системных связей целевой системы;

— анализ иерархии объектов и отношений;

— сбор данных, оценочных суждений, синтез гипотетических стратегий, в том числе, — с проведением анкетирования экспертов;

— синтез системы метрик (шкал оценивания и сопоставления единичных и комплексных параметров), позволяющей оценивать состояние системы;

— приведение собранных данных и оценочных суждений к созданной системе метрик;

— математическая обработка данных;

— количественная оценка;

— верификация полученных результатов.

Граф может быть построен с использованием методов эвристического прогнозирования, в частности, метода Дельфи. Сведение альтернативных прогностических графов к результирующему осуществляется в результате анализа их сходства и различий, исключения несущественных деталей. Эта операция может осуществляться в ходе многоэтапного опроса экспертов.

Методика Паттерн[78]. Данная методика была разработана в США в качестве средства поддержки принятия решений по важнейшим вопросам определения перспектив военного производства. Используется для обоснования прогнозов и планов посредством научно-технической оценки количественных данных. Принципы, заложенные в эту систему, позволяют осуществить прогноз и провести анализ данных в любой области деятельности. Рассматриваемая система позволяет:

— выбрать объект прогноза;

— выявить внутренние закономерности его развития;

— разработать сценарий;

— сформулировать задачи и генеральную цель прогноза;

— провести анализ иерархии и декомпозицию целей;

— принять внутреннюю и внешнюю структуры объекта прогнозирования;

— провести анкетирование;

— выполнить математическую обработку данных анкетного опроса;

— количественно оценить структуры;

— верифицировать результат;

— разработать алгоритм распределения ресурсов;

— провести распределение ресурсов;

— оценить распределение ресурсов.

Сравнение методов прогнозного графа и метода Паттерн показывает, что основное преимущество последнего состоит в наличии механизма реализации прогноза. Впрочем, это уже может быть отнесено к методам стратегического планирования. По сути, метод Паттерн представляется возможным назвать комбинацией методов прогнозирования и стратегического планирования.

Помимо приведенных методологических подходов существуют и иные, в большей или в меньшей степени ориентированные на привлечение экспертных оценок. Естественно, при отсутствии сведений о конкретных формах протекания процессов полагаться приходится на интуицию аналитика, его способность найти удачные аналогии и исторические прецеденты, выявить те наиболее общие черты, которые неизбежно должны проявиться в прогнозируемой ситуации. Едва ли имеет смысл создавать систему распознавания ситуации, наступление или повторение которой не является ожидаемым.

Несомненный интерес представляют методики теоретико-игрового моделирования поведения систем при условии введения системы ресурсных ограничений и совокупности базовых стратегий расходования этих ресурсов. В основе методик этого класса лежит процедура декомпозиции некоторой системы на совокупность элементов, поведение которых определяющим образом сказывается на поведении системы в целом. Одним из важнейших моментов при реализации такого подхода является то, что система полагается целенаправленной, а отдельные ее элементы полагаются заинтересованными в достижении некоторой конечной цели, которая определяется априори на основе экспертных методик. В ходе анализа для каждого такого элемента выявляется множество элементарных стратегий целенаправленного поведения, реализация которых принципиально возможна (без учета ограничений по ресурсам). Далее многообразие элементарных стратегий подвергается сокращению за счет отбрасывания тех стратегий, реализация которых невозможна при имеющих запасах ресурсов и существующей (или гипотетически возможной) схеме их распределения. Степень неопределенности поведения системы (или выбора поведения системы) поэтапно сокращается в результате решения оптимизационных задач. Разрабатывается множество стратегий с различным уровнем риска, относительно которых возможны некоторые вариации, не приводящие к принципиальным изменениям стратегии (в том числе, и стратегии потребления ресурсов). Далее проводится моделирование — чаще всего с использованием метода Монте-Карло, в ходе которого устанавливается степень устойчивости и повторяемости результата к изменениям обстановки в которой данные стратегии реализуются. В результате формулируются выводы о том, какая стратегия, скорее всего, будет избрана (если речь идет о внешней по отношению к аналитику системе) или какая стратегия должна быть избрана системой.

При использовании таких методов для прогнозирования поведения системы аналитику требуется выявить (или в случае проектирования — установить) систему приоритетов частных задач и те структурные особенности, которые определяют потенциал адаптации системы. Следует определить, какого рода и какой интенсивности внешние воздействия должна выдержать система, не претерпевая структурных и функциональных изменений, каковы ее ресурсные ограничения, каковы состав и мощность инструментальной подсистемы, предназначенной для решения задачи и массу иных параметров, выступающих в качестве ограничений при решении оптимизационной задачи.

Сейчас такие методы нашли свое применение и в сфере развлечений — достаточно вспомнить увлекательные стратегические компьютерные игры типа Evolution, WarLords и иные. Играя в эти игры, мы не задумываемся о тех сложных аналитических процедурах, которые осуществляет компьютер, играющий против нас. Правда, в некоторых играх компьютер не «думает», а лишь генерирует случайные события, то есть, реализует механизм испытаний по методу Монте-Карло тех стратегий, которые вырабатываются игроком. А ведь еще в 1960-е годы подобные игры многим казались фантастикой и о них не как об игрушках, а как о мощном инструменте мечтали политики и военные.

Ни один метод прогнозирования не может обеспечить требуемого качества без установления начального состояния системы, в отношении которой строится прогноз. В некоторых случаях, когда в качестве объекта прогностической деятельности выступают системы, обладающие высокой устойчивостью паттернов поведения (например, организационно-технические системы, в сильной степени зависящие от состояния технологической компоненты, средствами которой осуществляется ее деятельность), задача прогнозирования может быть сведена к задаче точного установления ее текущего состояния.

Отнюдь не ко всем системам такой подход может быть применен без ограничений. Поведение системы определяется не только ее текущим состоянием, но и множеством других факторов — факторов внешнего происхождения (по отношению к исследуемой системе). Именно здесь и следует обратиться к понятию ситуации. Когда говорят о ситуационном анализе, речь идет не просто о текущем состоянии системы, но и о ситуации, в которой она находится.

Попытаемся определить содержание понятия «ситуация». В большинстве корректных употреблений этого слова его семантика связана с тремя понятиями «субъект», «действие» и «условия». Ситуация для кого-то ситуация «складывается», кто-то «создал» ситуацию и так далее… В то же время, в состоянии может пребывать и субъект и объект… Более того, состоянием субъект может управлять практически неограниченно, а вот ситуацией — только опосредованно, через среду и других субъектов. Большинство словарей определяет слово «ситуация», ставя его в один ряд со словами «обстоятельства», «обстановка», подчеркивая тот факт, что ситуация — это нечто внешнее по отношению к субъекту. Что же получается?

Ситуация — это состояние системы более высокого порядка, нежели данная, рассматриваемая. В отношении последней приемлемо употребление термина «состояние». Состояние и ситуация имеют различный временной масштаб. Ситуация является более протяженной во времени, нежели состояние и, в общем случае, имеет довлеющий над состоянием характер.

Поэтому в связи с решением задачи прогнозирования следует говорить о задачах распознавания состояний (применительно к объекту прогноза) и ситуаций (применительно к системе более высокого уровня, определяющей поведенческие особенности объекта прогноза). Но поскольку ситуация — это тоже состояние, но только состояние системы более высокого уровня, для краткости мы будем употреблять словосочетание «распознавание состояния», не делая акцента на уровне системы. По содержанию эти процедуры очень близки и отличаются только носителем состояния.

Качество решения задачи распознавания определяется тем, насколько качественно решена задача формализации признаков и критериев распознавания, и построения системы эталонов. Поскольку нам не дано иной альтернативы для снижения размерности задачи, речь идет о построении дискретной картины мира (тех его фрагментов, знание состояния которых важно для решения задачи) в виде формальных признаков. Более того, специфика большинства методов ситуационного анализа заключается, прежде всего, в том, каким способом осуществляется формализация признаков, и их выделение из общего потока данных. Один из подходов к решению задачи распознавания ситуаций излагается ниже.

Ранее нами рассматривались различные способы представления и отображения данных (а значит, и способы задания эталонов для распознавания). Анализ кибернетического подхода к решению задачи распознавания образов позволил выдвинуть гипотезу о возможности применения технологии дискретного масштабирования образов, широко используемой в отношении графических объектов, к анализу ситуаций. Это становится возможным, поскольку ситуация с точки зрения кибернетики предстает в таком же дискретном виде, как и графические объекты при решении задачи распознавания. В отношении знаковых систем, с помощью которых человек выражает свои мысли, это утверждение тем более справедливо (знаки по своей природе дискретны). При распознавании графических образов достаточно широко используются методы прореживания точек в геометрическом пространстве. Когда же речь идет о распознавании ситуации, аналогичное прореживание возможно в некотором пространстве признаков, описывающих состояние некоторой системы.

Таким образом, переход от дискретного масштабирования образов объектов к дискретному масштабированию образов ситуаций вполне логичен. Автоматически возникают следующие вопросы: «Правомерно ли рассматривать множество признаков, как множество равно значимых для решения задачи распознавания элементов?», «Существуют ли пути автоматизации процесса прореживания точек в пространстве признаков?», «Как и какую метрику можно ввести в таком пространстве признаков?». Ответы на эти вопросы подсказывает все та же теория распознавания образов. Ответы, если расположить их по порядку, таковы: «Не правомерно», «Существуют (при специфической организации пространства признаков)», «Метрика должна вычисляться на основе анализа иерархии, упорядочивающей однотипные признаки». Иными словами, пространство признаков должно быть построено по иерархическому принципу, определяющему параметры алгоритма отсеивания менее информативных признаков. В этом случае процесс масштабирования эталона или образа ситуации до некоторого момента не будет приводить к потере существенных для распознавания черт ситуации. В области ситуационного анализа эти технологии, идеи которых были заложены еще в 1950-е, нашли применение лишь в конце 1980-х — начале 90-х годов.

При обработке изображений теория распознавания образов пошла дальше — с целью преодоления недостатков обычной растровой (построчной, поэлементной) дискретизации изображения были разработаны технологии векторизации контурных изображений по совокупности опорных точек. Это стало возможно благодаря дальнейшей математизации кибернетики и внедрению высокопроизводительной вычислительной техники. При использовании технологии векторизации контурное изображение, считываемое в режиме растрового сканирования, подвергается анализу с целью дальнейшего представления в виде совокупности фрагментов кривых, описывающихся примитивными функциями. Полученная в результате выполнения таких процедур совокупность математических описаний в дальнейшем позволяет осуществлять масштабирование контуров в обоих направлениях без потерь.

Но можно ли синтезировать подобные процедуры в отношении дискретного образа ситуации? Могут ли ситуации, представленные в виде знаковых моделей, построенных на основе текстов, быть описаны таким же образом? — Увы, нет — знаковые системы, используемые для описания ситуаций человеком (попросту — человеческая речь), устроены иначе, нежели числовой ряд, в котором между любыми двумя неравными числами, расположенными на числовой оси, если не налагаются особые ограничения, всегда может быть вставлено еще одно число. Любое слово или знак — это уже дискретный образ некоторого объекта, процесса или ситуации. Конечно, существуют способы параметризации отдельных терминов, но без введения строгой системы метризованных эталонов задачи сравнения решаются с очень низкой точностью (попробуйте определить размер «маленького румяного яблочка», описание которого встретилось в тексте, без знания того, что именно было взято в качестве эталона).

Но с другой стороны, мы уже рассматривали пример успешного снижения размерности задачи распознавания на примере метода А. Бертильона, продемонстрировавшего возможность идентификации лица по минимальному набору формальных признаков. Подобные методы могут быть использованы и в отношении ситуаций — задача состоит в том, чтобы синтезировать иерархическую систему признаков (терминов некоторого заданного уровня детализации), однозначно идентифицирующих ситуацию на заданном уровне иерархии описания (с заданной степенью точности). Создание такой системы позволяет успешно решать задачу классификации.

Исследование терминологической иерархии, лежащей в основе построения системы распознавания ситуации, позволяет выявить факт неполноты терминологии, неравной точности определений в соседних ветвях иерархии. При отсутствии терминов промежуточного уровня точности, требуемых для описания некоторой ситуации, в такой системе без порождения нового термина может быть синтезирован временный «терминологический портрет ситуации». Такой портрет представляет собой некоторую совокупность терминов, использование которых отличает данную разновидность ситуации от ей подобных. При накоплении статистики повторного появления терминологических портретов может быть выявлен факт устойчивой повторяемости таких терминологических портретов, чем может быть обоснована необходимость введения нового термина. Задачи такого типа часто встречаются в практике распознавания образов и носят название задач кластеризации. Таким образом, могут быть сформулированы достаточно строгие правила, регламентирующие момент и процедуру определения новых терминов. В принципе, совершенно необязательно, чтобы введенный термин был словом в общепринятом смысле — достаточно, чтобы существовала возможность его «декодирования» — такой подход легко может быть реализован в компьютерной системе распознавания. Другое дело, что таким же образом может быть установлен момент, когда возникает настоятельная потребность введения «полноценного» термина (удобопроизносимого и интуитивно понятного).

В качестве одного из алгоритмов построения текущего образа ситуации по материалам СМИ и иных источников информации, использующих для представления информации текстовые массивы, может быть использован статистический алгоритм анализа «повестки» дня, часа (а равно и любого другого временного интервала на протяжении которого оценивается частотноранговое распределение терминов в оперативных сообщениях — вспомним о Дж. Зипфе). При этом может фиксироваться как абсолютное значение «вектора», составленного из терминов равной частоты встречаемости, так и дифференциальный показатель, содержащий лишь изменения в составе вектора относительно взятого эталона. Подобные алгоритмы позволяют существенно усовершенствовать методы генерации словарей ключевых слов для фильтрации сообщений, релевантных текущей тематике сообщений, а при некотором их усовершенствовании могут быть использованы и для наглядного представления совокупности текстов, полученных за некоторый период.

Известно, что любое СМИ, пекущееся о своем рейтинге, осуществляет мониторинг сообщений открытых (и не только) источников информации в интересах выявления ситуаций, относящихся к важным «тематическим зонам». Пропуск важных для потребителя информационной продукции событий (а любое разумно построенное СМИ строит собственную модель потребителя) способен понизить рейтинг СМИ. Классическим подходом к решению этой задачи является подход, основанный на анализе поступающих сообщений с использованием перечня ключевых слов. Но ситуация меняется, а перечень ключевых слов всегда является неполным. Это вызвано хотя бы тем, что в оборот постоянно вводятся новые слова — например, в компьютерной области за месяц появляется в среднем порядка 300 новых терминов и устойчивых аббревиатур. Однако самой распространенной причиной пропуска информации из-за неполноты словаря является отсутствие возможности предусмотреть все возможные события, способные существенно повлиять на ситуацию.

Допустим, что некое СМИ отслеживает события, влияющие на финансовую ситуацию в США. Вполне вероятно, что, используя технологию отбора по ключевым словам, такое СМИ упустило бы из вида первые оперативные сообщения о террористической атаке на здания Всемирного Торгового Центра. Действительно, совершенно не очевидно, что слова «захват» и «авиалайнер» должны присутствовать в перечне ключевых слов автоматизированной системы отбора сообщений, релевантных финансовой тематике. Упоминания же о возможности наступления финансовых последствий для США (в которых наиболее вероятно появление «финансовой» терминологии) в связи с этими событиями появились значительно позже — в аналитических сообщениях. Используя же технологию пополнения словаря на основе анализа частотно-ранговых распределений слов и устойчивых словосочетаний, такое СМИ могло бы быстро отреагировать на изменение информационной обстановки (прежде, чем аналитик позаботится о внесении ключевого слова в словарь и снабдит его соответствующей интерпретантой).

Результат работы системы, использующей анализ потока сообщений для выявления повестки дня СМИ, может быть продемонстрирован на примере фрагмента карты семантических отношений для событий 11.09.2002.

Представленная на приводимом ниже рисунке карта семантических отношений получена с применением подхода, реализованного специалистами из Лаборатории по исследованию проблем организации, коммуникации и познания (LOCKS) при университете штата Аризона (Arizona State University, США). Подход получил наименование Centering Resonance Analysis (CRA), основан на применении статистического аппарата для анализа интенсивности откликов прессы. Он позволяет выделить термины, релевантные основной тематике сообщений, и семантические связи между ними на основе анализа частотно-рангового распределения как отдельных слов, так и их устойчивых сочетаний.

Степень актуальности той или иной темы определяется частотой упоминания терминов, описывающих ее, при этом может быть задано ядро семантической сети, вокруг которого в некотором диапазоне частот размещаются термины, связанные с ним и релевантные тематике сообщений.

Как видим, метод CRA позволяет выделить основные слова, служащие для обозначения основных объектов внимания прессы, отследить семантические связи между ними и степень устойчивости этих связей. А значит, локализовать ту предметную область, в которой происходят значимые или целенаправленно акцентируемые события, перенастроить словари, используемые для осуществления фильтрации сообщений.

Использование аналогичных методов на этапе формирования словаря позволяет придать словарям ключевых слов динамические свойства, обеспечить их релевантность текущей ситуации. Кроме того, могут быть активизированы именно те группы эталонов, которые могут попасть в рабочее подмножество в ходе дальнейшего развития ситуации. То есть, может быть сокращена размерность задачи перебора массива эталонных моделей и предварительно определен уровень детализации эталонных описаний, который, скорее всего, будет превышен в ходе дальнейшего освещения в источниках развития ситуации.

Заметим, что свое применение методы управления поисковыми и «ключевыми» словарями на основе анализа статистических распределений могут найти не только в секторе СМИ, служб мониторинга социально-политической, криминальной и военной обстановки, но и при проведении масштабных научных исследований, а также в бизнесе и финансово-экономической сфере. Одним из очевидных приложений является анализ эффективности рекламных кампаний и иные задачи, сопряженные с анализом больших массивов текстовой информации. Некоторые элементы такой технологии могут быть использованы при выработке направлений инновационной политики при проведении анкетирования сотрудников предприятия (как это делается на японских предприятиях, когда работникам предлагается в свободной форме высказывать предложения и пожелания по совершенствованию системы управления и технологического процесса).

Казалось бы, дело сделано… После того, как сформированы эталонные модели и реализован алгоритм автоматического выделения текущих векторов признаков, задача распознавания ситуации решается относительно просто — методом сравнения текущей ситуации (вернее, ее вектора признаков) с эталоном. Однако и здесь есть проблема…

Поясним ее суть. Коль скоро мы ставим перед собой задачу распознавания ситуации, то мы вынуждены ее фиксировать на некоторый момент времени. В результате для системы распознавания она представляет собой состояние, характеризующееся некоторым набором признаков. Задача состоит в том, чтобы это состояние было привязано к существующей модели, в большинстве случаев предстающей в виде набора связанных функциональными и логическими отношениями дискретных состояний системы. То есть, вектор текущего состояния системы в результате поочередного сравнения с состояниями, помещенными в узлах модели (эталонами), должно быть классифицирован и отнесен к некоторой «окрестности» узла. Задача сложная, даже если представить себе, что анализу подвергается поток сообщений, релевантных тематике исследования.

Соответственно, границы каждого состояния, зафиксированного в модели, должны быть некоторым образом описаны, что крайне сложно сделать без четких критериев (особенно, если значения многих параметров описываются терминами естественного языка). Должны существовать критерии, которые позволили бы определить где в данном конкретном случае пролегает граница между «много» и «мало» и методы, с помощью которых эти слова приобретают свойства терминов, с заданной точностью описывающих значение параметра.

Почему мы все время вращаемся вокруг проблем, связанных с использованием естественного языка? — Это легко объяснить: аналитика практически никогда не имеет дела с чисто техническими феноменами (хотя там тоже следует выделять некие границы критических состояний). В результате многие сведения о системе представляются в виде лингвистических переменных — именно таких переменных, относительно значения которых существует лишь некая оценка, полученная либо в результате предварительно проведенного анализа значения представительной выборки сходных высказываний о феноменах, подобных рассматриваемому, либо в результате экспертного опроса ограниченной группы экспертов, чей опыт полагается гарантией точности. Соответственно, при появлении на входе системы анализа слова «несколько» можно с некоторой вероятностью утверждать, что это слово соответствует значению, лежащему в пределах диапазона от четырех до десяти (но этот пример достаточно прост, и поэтому он создает иллюзию легкости, с которой может быть определены квантитативные параметры для каждого слова естественного языка).

Это означает, что система не только должна располагать иерархически организованным тезаурусом, но и набором метрик, обеспечивающих возможность сравнения однотипных феноменов, описываемых различными наборами терминов. Существует два полярных подхода к введению границ значения — аналитический (о котором мы только что говорили) и директивный, когда аксиомы формулируются по произволу некоторого лица. Логическое обоснование этих аксиом невозможно, однако существует возможность логическими средствами определить целостность и непротиворечивость предложенной системы. Между этими полюсами лежит множество альтернативных подходов — от синтеза дискретных шкал, маркированных терминами, до адаптивных алгоритмов коррекции системы аксиоматических утверждений, на начальном этапе установленных по произволу, а далее — настраиваемой (обучаемой) тестовыми последовательностями.

А как быть в случае, когда осуществление метризации не представляется возможным, а потребность в фиксации факта смены состояния все-таки существует? — Одним из путей является переход от терминов, с той или иной точностью обозначающих качество или количество (а значит, обладающих некоторой метрикой и точностью), к терминам, которые могут принимать только значения «истина» или «ложь», к числу которых могут быть отнесены термины, выполняющие предикативные функции (отглагольные существительные, глаголы, причастия, деепричастия и соответствующие концепты, выражающие их сущность). Точность описания состояния снижается, однако вероятность пребывания системы в определяемом такими терминами состоянии оказывается значительно выше.

В результате ситуация будет описываться моделью, в которой будут присутствовать предикативные цепочки и идентификаторы объектов, либо классов объектов. Такая модель может быть приведена к наивысшей степени абстракции (концепты предикатов плюс идентификаторы классов) либо детализирована с тем, чтобы обеспечивалась необходимая точность распознавания. Проблема определения множества терминов, обладающих высокой информативностью (обеспечивающих высокую избирательность распознающей системы) зачастую решается эвристическими методами, хотя при условии частой повторяемости феномена словарь может быть сформирован с применением аппарата математической статистики (анализа тех же частотноранговых распределений, но уже для других классов терминов).

Один из вариантов реализации такого подхода — некоторое подобие CRA-карт (см. предыдущий пункт), но построенных в терминах более высокого уровня абстракции. Очевидным недостатком характерного для CRA-карт способа отображения является то, что он указывает лишь на наличие связи (по сути — предиката, выражающего некоторое отношение между идентификаторами объектов и классов объектов). Вероятно, над дугами следовало бы указывать тип отношения (предикат, его выражающий), однако число предикатов может оказаться достаточно большим для того, чтобы их можно было отобразить. Еще один, менее явный, недостаток заключается в том, что эти отношения не развернуты в пространстве-времени. Модель ситуации, отображаемая с помощью CRA-карты (и ее усовершенствованного аналога), не будет обладать избирательностью по отношению к временному аспекту существования системы, и вследствие этого будет иметь исключительно интегральный характер. Перечисленные недостатки не мешают применению таких методов для синтеза словарей, однако, при попытке перенести их на задачи распознавания ситуаций, эти недостатки становятся уже ощутимыми — ведь ситуация — это некоторое состояние, привязанное к «временным координатам».

Какие усовершенствования должны быть внесены в данный или подобный ему метод для того, чтобы он мог быть эффективно использован в системе распознавания ситуаций? Для начала уточним содержание понятия «состояние». С этой целью обратимся к методу аналогии. Рассмотрим простой физический опыт: пусть некая фотокамера на протяжении нескольких периодов колебания фиксирует движение шарика, раскачиваемого на нити. При выборе длительного времени экспозиции кадра на нем запечатлеется лишь трасса, по которой не возможно установить текущую координату шарика (интегральная картина — CRA карта), но позволяет сформулировать заключение о характере процесса и описать его термином «колебание». Если же фотокамера будет последовательно регистрировать положение раскачивающегося шарика на подряд следующих кадрах фотопленки, то мы получим зарегистрированную последовательность мгновенных состояний шарика, описываемых его положением в пространстве (здесь мы можем определить все параметры движения шарика). Но стоит разрезать пленку на кадры и перемешать их, как установить направление движения шарика становится невозможным (мгновенное состояние, вырванное из контекста).

Становится очевидным, что если рассматривать ситуацию, как нечто, что может быть распознано в результате сопоставления эталона с вырванным из контекста мгновенным состоянием системы, то серьезные ошибки распознавания при наличии повторяющихся фаз протекания процесса исключить не представляется возможным.

Что же может быть использовано для устранения отмеченных недостатков? Что связывает текущее состояние с контекстом или предшествующее состояние с последующим? Здесь следует выделить два базовых понятия: «процесс» и «событие».

Событие — это результат завершения процесса приведшего к смене состояния системы. То есть событие не имеет длительности (временной протяженности) — это лишь факт перехода системы из предшествующего состояния в состояние последующее. Событие характеризуется временем наступления, именами или идентификаторами предшествовавшего и результирующего состояний, и может быть отображено на значения «истина» и «ложь», т. е. обладает свойствами, делающими его удобным для использования в системах автоматического распознавания ситуаций. По существу, упоминавшиеся ранее фреймовые модели представления ситуаций строятся именно в терминах событий и состояний.

Использование событий в качестве элементов для построения (и описания правил) системы распознавания ситуаций позволяет связать события с учетом последовательности их наступления (придать модели свойства временной селективности). Такие модели и описания уже пригодны для формирования как интегральных, так и детализированных описаний.

Но сформировать вектор признаков, который мог бы быть использован в сочетании с такой моделью, применяя исключительно статистические методы, невозможно — требуется тщательный анализ системы отношений самого разного плана. Учету должны подлежать отношения переноса энергии, отношения предшествования и следования, пространственные отношения и отношения модальности — в противном случае будут утрачены существенные для интерпретации ситуации нюансы.

В некоторых ситуациях эти отношения могут быть вскрыты на основе формально-логического анализа синтаксических структур различного уровня, однако в большинстве случаев требуется привлечение семантики. В зависимости от характера решаемой задачи к анализу может привлекаться семантика ограниченного подмножества терминов, служащих для выражения специфических отношений, либо семантической атрибуции должен быть подвергнут каждый термин в массиве высказываний. Очевидно, что если при анализе текста не проводится разграничение между оттенками модальности или фазами завершенности действия, то намерение не может быть отличено от действия, возможное — от действительного, а свершившееся от происходящего… и так далее. Чем больше семантических атрибутов распознает система, тем точнее ее выводы.

Предлагаемая вниманию читателей методика представляет собой пример использования системного подхода к решению задач оценки ситуации в регионах Российской Федерации. Методика¹²¹ была разработана членами экспертно-консультативного совета Аналитического центра Государственной Думы Российской Федерации первого созыва (Курносов Ю.В. — руководитель рабочей группы, члены рабочей группы — Веденеев Б.П., Травкин Ю.Е., Харитонов А.С.) в интересах обеспечения руководства регионального и федерального уровней информацией, необходимой для выработки адаптивных стратегических и оперативных решений, направленных на обеспечение экономической безопасности. Однако, методика проведения исследования может быть использована и на более низких уровнях иерархии управления; в этом случае основные отличия будут состоять в повышении степени детализации исходных данных и сокращении интервала времени между измерениями. Методика может быть интегрирована с ранее рассмотренным подходом к анализу системы целей, что позволит осуществлять анализ компонентов коалиционной (корпоративной) целевой установки центра сил, усовершенствовать процесс выработки стратегий противодействия наметившимся деструктивным тенденциям.

Степень неоднородности природно-географических, демографических, национально-культурных показателей, а также показателей, связанных с развитием и ориентацией производственно-хозяйственной инфраструктуры регионов России в сочетании с федеративным устройством российского государства определяют ведущую роль региональной политики. В настоящее время проблема выработки адаптивных решений в сфере региональной политики встала особо остро, поскольку несинхронные и несбалансированные процессы реформирования порождают опасные диспропорции в различных сферах общественного бытия. Ядро региональной политики — экономика, экономическое регулирование развития отношений между регионами и центром. Именно здесь чаще всего и возникают достаточно острые конфликты.

Вследствие диспропорций в ряде регионов (под регионами понимаются субъекты Федерации с учетом ее административного деления) возникают и развиваются локальные социально-политические, экономические, экологические, демографические и иные процессы, дальнейшее развитие которых способно создать угрозу безопасности РФ. Нередко такие процессы охватывают не один, а группу сопредельных регионов или ряд территориально несопряженных, но связанных единой производственной или энергетической инфраструктурой, областей. В этих случаях противоречия приобретают территориальную специфику. Характерно, что территория, регион одновременно является и объектом регулирующего воздействия центра на процессы, обеспечивающие безопасность РФ в целом, и самостоятельным субъектом общефедеральных процессов, способным в соответствии с конституционными нормами проводить собственную региональную политику.

Следует заметить, что поскольку региональная политика не может не затрагивать экономические интересы самых разнообразных субъектов экономической деятельности (СЭД) и социальных групп (СГ), постольку происходит активизация их деятельности, направленной на внесение корректив в региональную политику, а через нее — опосредованно — и в государственную. Подобные СЭД и СГ, зачастую не обладая ресурсами, достаточными для решения возникающих проблем, консолидируются, что приводит к зарождению и формированию специфических образований, интересы которых могут противоречить интересам субъектов управления высших уровней. Такие группы и образуют неформальные управляющие структуры, осуществляющие неявное управление с применением различных (вплоть до незаконных) методов.

В этих условиях анализ ситуации в регионах России становится невозможен без учета неформальных управляющих структур — реальных «центров сил», во многом определяющих направления и темпы развития или деградации регионов. В ходе активной борьбы за передел собственности подобные неформальные группы и объединения зачастую сами или с опорой на внешние силы овладевают ресурсами, достаточными для того, чтобы управлять развитием региона, руководствуясь исключительно групповыми интересами, либо интересами тех сил, которыми были предоставлены ресурсы для решения задачи навязывания управления. В последние годы в эту борьбу активно включились и криминальные силы.

Обстановка в стране уже сейчас во многом определяется состоянием взаимоотношений регионов с центральными органами государственной власти и управления (ОГВУ), а в ближайшие годы эта тенденция только усилится. Практика показывает, что практически во всех государствах с федеративным устройством проблема разграничения полномочий является источником периодически возобновляющихся конфликтов. На современном этапе реформирования системы государственного устройства административные полномочия региональных органов власти и управления (РОВУ) и ОГВУ во многом пересекаются и слабо упорядочены. Отсутствие четкого разграничения полномочий приводит к существованию законодательных «люфтов», наличие которых зачастую используется в интересах создания предпосылок для снижения эффективности процессов управления (что, как правило, используется для удовлетворения клановых интересов региональных группировок). В настоящее время большинство регионов России переживает тяжелый кризис и нуждается в тех или иных формах помощи от центральных органов власти. Это означает, что в интересах поддержания неблагополучных регионов финансовая нагрузка перераспределяется между прочими регионами.

Как следствие, вопрос о разграничении полномочий переходит из разряда сугубо административных в разряд вопросов, связанных с осуществлением административно-хозяйственной и финансово-экономической деятельности. Поскольку управление процессами выделения помощи осуществляется преимущественно на федеральном, а не межрегиональном уровне, постольку любые диспропорции автоматически становятся предметом противостояния с центральными ОГВУ. В этих условиях от правильного и справедливого решения региональных проблем напрямую зависит будущее России. Даже незначительное отклонение от некоторых (на самом деле — весьма условных) норм способно спровоцировать региональный кризис или всплеск регионального сепаратизма, который практически в любом (не только приграничном) регионе может рассчитывать на поддержку из-за рубежа[79]. Для успешного решения задач по обеспечению безопасности государства, общества и личности на региональном уровне необходимы новые подходы и технологии деятельности по выявлению и нейтрализации угроз безопасности региона.

В условиях экономического кризиса большинство показателей социально-экономического развития на региональном уровне претерпевают изменения не только (а зачастую и не столько) в результате изменения рыночной конъюнктуры, социально-экономической обстановки и иных обстоятельств экономического характера, но и подвержены мощному влиянию субъективных факторов, обусловленных острой конкурентной борьбой различных структур. В число наиболее крупных игроков, оказывающих существенное влияние на социально-экономические показатели региона, следует включить: крупные финансово-промышленные группы, зачастую сращенные с административными структурами ОГВУ и РОВУ, политическими партиями и группировками или организованной преступностью; группы, представляющие интересы транснациональных корпораций; самостоятельно действующие политические партии и общественные организации; криминальные группировки.

Задачи создания условий для положительной динамики экономических и социальных показателей, обеспечения устойчивости региона по отношению к различным дестабилизирующим воздействиям могут быть решены только при условии, что решены следующие основные проблемы:

— проблема согласования и бесконфликтного урегулирования интересов различных группировок или своевременного прекращения их действия;

— проблема межведомственной координации в административно хозяйственной, финансово-экономической и правоохранительной деятельности;

— проблема борьбы с преступностью и криминализацией экономики;

— проблема установления оптимального разграничения полномочий центральных и региональных органов управления в управлении социально-политической и экономической жизнью регионов;

— комплекс социальных проблем (в первую очередь — проблема безработицы).

Однако механизмы решения этих проблем в условиях принципиально нового (для постсоветской России) государственного устройства до сих пор не синтезированы. Предположение о действенности рыночного принципа регулирования и его применимости для решения любых классов задач не оправдало себя, а иные механизмы (например, механизмы государственного планового регулирования) зачастую воспринимаются как возврат к старой — командно-административной системе.

Воздействие различных региональных и «надрегиональных» сил неоднозначно сказывается на ситуации в регионе — их направленность, как правило, не совпадает, более того, чаще всего интересы игроков (если воспользоваться терминологией теории игр) остро конфликтны. Комбинация сил для каждого региона специфична, поэтому для понимания ситуации в России крайне важно не ограничиваться среднероссийскими характеристиками, а отслеживать ситуацию в регионах с учетом региональных закономерностей их динамики.

С целью создания адекватных решаемым проблемам инструментов ситуационного анализа и усовершенствования существующих технологий изучения региональной обстановки группой специалистов, руководимой Ю.В. Курносовым, была разработана концептуальная система, базирующаяся на понятии центра сил.

Предложенный подход, обеспечивает возможность проведения многофакторного анализа социально-политической, экономической и оперативной обстановки в регионах России. За счет этого может быть получен положительный эффект, проявляющийся в повышении качества управленческих решений и снижении уровня их конфликтности. Исследование обстановки в режиме мониторинга (сопровождения) позволит не только своевременно выявлять весь спектр угроз безопасности региона, неявно протекающие и зарождающиеся деструктивные процессы и их инициаторов, но и фактически перейти к позитивных сценариям развития регионов, направленным на защиту региональных, национальных и геополитических интересов нашей страны.

Важнейшими причинами, послужившими основанием для осмысления новых реальностей в сфере региональной безопасности, явилось осознание факта неэффективности противодействия существующей системы безопасности дестабилизирующей деятельности как внутренних, так и внешних финансово-промышленных групп (ФПГ), иных СЭД, политических организаций и криминальных структур, обусловленная отсутствием опыта противодействия деструктивным тенденциям в условиях открытого демократического общества.

3.1 Проблемы и противоречия в регионах России как следствие борьбы центров сил

Динамика развития регионов России на протяжение 1990-х годов являлась весьма неустойчивой. Ситуация в регионах варьируется не только от региона к региону, но и подвержена временным колебаниям большой амплитуды. Такое состояние, по всей вероятности, является вполне закономерным. Продолжается расслоение российских регионов на качественно различные типы. Значительную роль в этом играют региональные «центры сил», которые либо уже определяют направление вектора развития региона, либо способны вносить в него существенные коррективы. Уже сейчас можно, опираясь на полученные результаты, выдвинуть ряд гипотез о составе и характере «системы координат», пригодной для проведения анализа процессов регионального развития.

В России в целом в последние годы четко прослеживается следующая закономерность: по мере удаления от центров хозяйственной жизни происходит обострение конфликтов в звене «центр-периферия», происходит концентрация экономической жизни в крупных городах и промышленных узлах, снижается хозяйственная и инновационная активность. В ряде регионов становятся все более ощутимыми последствия структурного кризиса: происходит дальнейший распад и вытеснение наукоемкой промышленности при сохранении неэффективных и экологически опасных производств, ухудшении условий для возобновления экономического роста, вывода экономики из депрессивного состояния.

Региональные различия в социально-экономической ситуации можно условно разделить на факторы объективные (уровень развития региона, его специализация и структура хозяйства, экономико-географическое положение и др.) и субъективные (политика властей всех уровней по отношению к региону, предпринимательская активность населения, поддержка или противодействие реформированию, изменение потоков миграции и др.). По мере все большего разгосударствления направленность действия субъективных факторов все в большей степени влияет на скорость и тенденции изменения объективных процессов. В этом случае индикаторы, характеризующие объективные факторы выступают в качестве индикаторов более высокого порядка по отношению к индикаторам субъективных факторов. Для того чтобы понять и прогнозировать тенденции регионального развития, необходимо определить закономерности, связи и масштабы влияния активных субъектов.

При проведении подобной работы различные исследовательские группы пользуются различными методологиями для определения «ключевого» индикатора, характеризующего целеполагание и уровень достижения цели, по которому регионы можно было бы сопоставлять между собой.

Так, по мнению исследователей Экспертного института (Россия) и Центра по изучению России и Восточной Европы Бирмингемского университета (Великобритания), выполняющих исследования по программе ТASIS «Экономические реформы в России: региональный аспект», таким «ключевым» индикатором, наиболее полно отражающим региональную ситуацию, может служить уровень жизни населения, поскольку он связан практически со всеми другими индикаторами, характеризующими процесс реформирования регионов.

Если за точку отсчета взять уровень жизни населения, то к 2000 году сформировались три типа регионов, имеющих определенное сочетание различных аспектов уровня жизни населения.

Во-первых, это имеющие мощный финансовый сектор «столичные» регионы, экспортно-ориентированные северные и восточные регионы. Здесь сложился высокий уровень доходов, превышающий (в относительном выражении) уровень потребительских цен. Покупательная способность доходов и степень расслоения по уровню доходов населения для регионов этого типа выше среднего по России уровня.

Во-вторых, это ряд областей и добившихся экономического «суверенитета» республик с относительно невысоким (средним) уровнем доходов и низкими ценами. Покупательная способность здесь достаточно высока, а степень имущественного расслоения, как правило, не превышает среднего по России показателя.

Наконец, в-третьих, это экономически слаборазвитые регионы с низким уровнем жизни, крайне ограниченной покупательной способностьюнаселения, что может сочетаться как с высокой, так и с низкой степенью имущественного расслоения. Уровень цен здесь не превышает среднероссийского, однако доходы на душу населения минимальны из-за пониженной экономической активности и высокой демографической нагрузки на трудоспособное население.

Другая группа исследователей выбрала в качестве интегрального показателя качество жизни . В сравнительную оценку качества жизни населения на территориях субъектов Российской федерации были включены следующие факторы:

— покупательная способность среднедушевых денежных доходов населения;

— реальное среднедушевое потребление товаров;

— реальное среднедушевое потребление платных услуг;

— обеспеченность жильем;

— состояние рынка труда;

— смертность населения (показатель, косвенно отражающий состояние экологической среды, благосостояние и ряд других факторов).

В отчетах была использована отчетная информация государственной статистики. В результате поэлементного анализа данной интегральной оценки были получены результаты, характеризующие степень дифференциации российских регионов по отдельным показателям, определяющим качество жизни. Результаты проведенной оценки позволили сгруппировать российские регионы по признаку сходства качества жизни населения (см. табл. 1).

Наиболее благополучно на общем фоне выглядят ЦентральноЧерноземный район, Поволжье и Западная Сибирь, где половина и более административных регионов характеризуется по интегральной оценке более высоким качеством жизни, чем в среднем по стране. В Восточной Сибири и на Дальнем Востоке в эту категорию вошло порядка трети административных единиц. Значительно хуже обстоят дела в Уральском и Волго-Вятском районах: в них нет ни одного представителя с качеством жизни выше среднероссийского уровня, а также в Северном и Северо-Западном районах, имеющих по одному представителю с более высоким качеством жизни. Причем в Северо-Западном районе — Санкт-Петербург, который практически так же, как и Москва, занимает исключительное положение в ряду российских регионов. Москва, в силу исключительности своего положения как столичного мегаполиса, наиболее сильно отличается по качеству жизни от среднероссийского показателя — на 90 %, по оценке 1995 г., на 65 % по оценке 2000 г.

В регионах с качеством жизни выше среднероссийского проживает около 37 % населения Российской Федерации. В том числе на европейской части России 29 %, а в Сибири и на Дальнем Востоке почти 57 % от численности населения в этих зонах.

Наиболее сложная ситуация складывается у населения, проживающего в регионах, составивших три последние группы с наиболее низким качеством жизни. Сюда вошли практически половина регионов Волго-Вятского и Северного районов, треть регионов Северного Кавказа, четверть регионов Поволжья.

В регионах с наиболее низким качеством жизни сосредоточено 15 % населения страны. На европейской части страны и на Урале доля населения, имеющего наиболее низкое качество жизни, составляет соответственно 19,8 и 13,5 % от численности проживающих на этой территории.

Таким образом, складывается парадоксальная ситуация, когда более чем в половине регионов, имеющих высокий уровень развития транспортной и производственной инфраструктуры, не может быть обеспечено соответственно и более высокое качество жизни населения, а в регионах, занимающих исключительное положение в силу не зависящих от трудовых усилий населения причин, создаются условия, обеспечивающие более высокое качество жизни.

Насколько государство справляется со своими функциями по сглаживанию межрегиональных противоречий, обусловленных различиями в уровне жизни населения, видно из следующих данных.

В 1993 г. разрыв в оценке качества жизни между регионами, занимающими верхние места в рейтинге регионов по этому показателю, и среднероссийским показателям не превышал 20 % (по Москве 30 %). Между показателями регионов, занимающих нижние места, и среднероссийским максимальный разрыв составлял 40 %. В число регионов с качеством жизни выше среднего по России и близкого к нему входило 12 регионов (в том числе выше среднего уровня 7 регионов). Десять регионов формировали последние группы в рейтинге: с повышенной социальной напряженностью и критической социальной ситуацией.

В 1995 г. разрыв между крайним значением в первой группе и среднероссийскими данными увеличился до 50 % (по Москве 90 %), а между крайним значением в последней, VIII группе и среднероссийскими данными — до 60 %. при этом распределение регионов по группам стало более равномерным. В число регионов с качеством жизни выше среднероссийского показателя и близкому к нему вошли 28 регионов (в том числе в две первые рейтинговые группы — 11 регионов). Количественный состав нижних рейтинговых групп практически не изменился — 10 регионов.

При этом отмеченная структурная перестройка регионов вокруг средней оценки происходила на фоне снижения качества жизни в целом по стране. За период 1993-96 гг. оно понизилась на 18 %, а после событий августа 1998 г. произошло просто обвальное снижение.

Проведенный экспертами анализ трансфертной политики центральной власти за годы реформ (с 1992 по 1996 гг.), проводившейся с целью сглаживания региональных диспропорций, позволяет заключить, что направленная политика центральной власти оказалась неэффективной, и не сглаживала, а даже усугубляла отмеченные диспропорции. Фактически, баланс сил и интересов различных групп и слоев населения, уровень их жизни определяла не целенаправленная политика центральных ОГВУ, а политика, самопроизвольно сложившаяся в результате деятельности Центра — с одной стороны, и инициативной деятельности региональных администраций на местах, а также официальных и неофициальных региональных представителей в Центре — с другой. Усилия местных властей и региональных представителей в области регулирования региональных цен и формирования бюджетных отношений с Центром обеспечили условия для реализации интересов основных региональных группировок («центров сил»), что отразилось на уровне жизни населения регионов.

На современном этапе основным противоречием, сказывающимся на всех сферах общественной жизни России, является противоречие между реальной потребностью в сбалансированном, комплексном подходе к осуществлению преобразований и самим характером реформирования, его сущностью и методами, не дающими положительных сдвигов в социальной сфере и не реализующими социальные ожидания народа. В этих условиях большинство российских граждан оказалось лишено тех социальных и экономических инструментов, обеспечивающих возможность реализации своих конституционных прав. Это отчуждение не было преодолено в результате приватизации. Многие граждане утратили ощущение полезности и целесообразности трудовой деятельности, общественной востребованности результатов своего труда. Повсеместно наблюдается процесс пролетаризации работников умственного труда, утрата творческого характера деятельности, ограничение социально-профессиональных перспектив. Нарастает неудовлетворенность материальными условиями жизни.

Экономические интересы регионов многоплановы и представлены интересами и целями различных уровней условной государственной иерархии целей: они представлены общими национально-государственными интересами, интересами региона, как сложной социально-экономической системы, интересами различных «центров сил», отдельных субъектов экономической деятельности (СЭД) и их группировок. Для зрелого гражданского общества характерно выделение национально-государственных интересов в высший иерархический слой, их перевод в категорию общепризнанных, стоящих рангом выше групповых.

Однако в современной России реформы пока не привели к такому результату: по настоящее время продолжаются процессы выделения и структурирования общенациональных интересов, формирования и согласования групповых экономических интересов. Это снижает предсказуемость политической линии. Зачастую как внутренняя, так и внешняя политика государства, провозглашаемые социальные и экономические приоритеты резко меняются. Серьезные отклонения от ранее объявленного курса наблюдаются в зависимости от того, какова текущая расстановка сил, какие «центры сил», политические или хозяйственные группировки обладают большими ресурсами.

Борьба России за получение искомого статуса в мировой экономической и политической системе осложнена активными попытками политического и экономического давления, навязывания невыгодных для государства и его граждан решений в области ресурсного обеспечения своего собственного и мирового хозяйства. В этих условиях принципиальное значение имеют стратегические резервы различных природных ресурсов, возможность гибкого и оперативного управления ими. Именно этим определяется способность государства оперативно и адекватно реагировать на резкие изменения конъюнктуры на мировом рынке сырья и материалов, воздействовать на уровень цен и управлять квотами потребления отдельных видов ресурсов, влиять на ход мировых экономико-политических процессов.

3.2 Введение в концептуальную систему

Общепризнанно, что главная особенность текущего момента состоит в переносе центра тяжести проводимых реформ с федерального на региональный уровень. Если в этих условиях органам государственной власти не удается выработать оптимальное соотношение при разделении полномочий центра и регионов, создать механизмы раннего выявления противоречий и зарождающихся конфликтов в звеньях «ОГВУ — регион», «регион — регион», «СЭД, центр сил — регион» и «СЭД, центр сил — СЭД, центр сил» административные и экономические проблемы станут принимать ярко выраженную политическую окраску, и могут привести к дезинтеграции государства.

Одну из ведущих ролей в подобных процессах наряду с административными органами способны сыграть неформальные управляющие структуры. Именно эти целеполагающие структуры способны не только формулировать собственные цели, но и располагают достаточными ресурсами для реализации управляющих воздействий.

Прежде, чем перейти к детальному рассмотрению концептуальной системы остановимся на содержании основных понятий и определений, которые будут использованы при описании методики.

Под центром сил понимается некая временная группировка, самоорганизовавшаяся в результате общности интересов и целей субъектов, реально обладающих возможностями для управления вектором (векторами) развития региона. В качестве субъектов в данном случае рассматриваются физические и юридические владельцы системообразующих экономических объектов, ресурсов, транспортной, производственной и информационной инфраструктуры региона. Каждый из центров сил представляет собой саморазвивающуюся систему. Центры сил различаются по уровням и типам.

Проблема, связанная с необходимостью учета влияния факторов, порожденных борьбой за власть и собственность между различными «центрами сил» на общефедеральном уровне и в регионах России, при анализе социально-политической, экономической и оперативной ситуации в стране становится ключевой для деятельности информационно-аналитических служб и органов государственной власти и управления.

Практика показывает, что на стыке интересов различных центров сил возникают зоны напряженности и конфликтов, складывается истинный механизм управления и воздействия на все сферы жизнедеятельности общества. Центры сил также являются и основным объектом внимания спецслужб иностранных государств и транснациональных корпораций, поскольку овладение или получение контроля над подобными группировками позволяют активно влиять на внутри- и внешне- политические процессы, микро- и макроэкономические процессы. Так, например, овладение контролем над топливноэнергетическим комплексом региона и транспортной инфраструктурой топливно-энергетического комплекса, невозможное для СЭД-нерезидентов, может быть осуществлено через ЦС, образованный несколькими подставными российскими фирмами, по отдельности неспособными самостоятельно влиять на региональные процессы. Как правило, затрагивается весь ресурсный спектр — от материально-финансовых до природных и интеллектуальных. Таким образом, исследование выше названной проблемы является исключительно актуальной задачей.

Как следствие, в данной области возникает проблема осуществления текущего оперативного мониторинга ситуации как на региональном, так и на общегосударственном уровне. Решение задач, связанных с мониторингом социально-политической и финансово-экономической сфер жизни общества требует разработки и создания совершенных инструментов накопления, обработки и анализа информации различного характера. Реализация автоматизированной системы, способной решать эту задачу может быть осуществлена только при условии, что проведен исчерпывающий анализ, на основе которого разработана система индикаторов, свидетельствующих о состоянии дел в регионе, основных игроков и расстановке их сил. В качестве такой системы и выступает концепция центров сил и методика их выявления.

Разработка информационной системы, реализующей алгоритмы анализа ситуации в регионах в соответствии с концепцией «центров сил» предполагает стандартизацию функций и процедур вторичной обработки ведомственной и региональной информации, а также непрерывное пополнение ее оперативной информацией о субъектах «центров сил» — собственниках, держателях и распорядителях региональных ресурсов.

Реализация данного подхода возможна на технологической платформе экспертной системы, функционирующей в режиме мониторинга. Применение подобной системы позволит своевременно выявлять в регионах явления дестабилизирующего характера, вырабатывать стратегии управления, снижающие действенность мероприятий, осуществляемых центрами сил.

В концепции центров сил используются следующие базовые понятия и категории.

Устойчивость региона — качество данной территории, как совокупность ее свойств, отражающая возможность и способность развиваться в условиях конфликта, неопределенности и риска.

Вектор развития региона — обобщенная характеристика направления развития, представляющая собой вектор, определенный в многомерном пространстве признаков.

Регион — область, район, часть страны, отличающаяся от других областей совокупностью естественных или исторически сложившихся, относительно устойчивых экономико-географических и иных особенностей, нередко сочетающихся с особенностями национального состава населения. Регион — самоорганизующаяся, самоуправляемая единица. Регион является сложной саморазвивающейся системой, в которой группой управления регулируется баланс между интересами СЭД и населения (в общем случае их интересы конфликтны — социальное развитие осуществляется на отчисления от экономической деятельности СЭД).

Жизненно важные интересы — совокупность объективных потребностей, удовлетворение которых является необходимым условием достойного существования и прогрессивного развития личности, общества, государства.

Противник — согласно развиваемой методологии «центров сил» — полная совокупность всех внешних и внутренних факторов воздействия, приводящих к уничтожению или нерациональному расходованию национальных и региональных ресурсов. Это сложная распределенная система, в которой интересы и методы дестабилизирующего воздействия различных ее элементов в общем случае не совпадают и противоречат жизненно важным интересам.

Региональная безопасность — состояние отношений социально-территориальных общностей населения, формирующихся применительно к административно-территориальному делению страны или группы стран, внутри них или между ними на микро, макро или промежуточных уровнях, при которых обеспечивается их достаточно надежное существование и устойчивое развитие; составная часть безопасности более общей системы (национальной, международной).

Системообразующими факторами региональной безопасности выступают:

— ее ограниченность определенной территорией со своими отличительными географическими, социально-экономическими, культурно-историческими и иными условиями жизнедеятельности;

— специфичность сложившейся именно в данной жизненной среде социальнотерриториальной общности людей, имеющих собственные интересы;

— особый характер противоречий между регионом и центром, между регионами, образующими социально-территориальную структуру российского общества и мирового сообщества.

Система региональной безопасности — комплекс элементов по обеспечению устойчивости региона.

Общественная безопасность — состояние защищенности жизненно важных интересов общества от общественно опасных деяний и негативного воздействия чрезвычайных ситуаций, вызванных социальными конфликтами, неконтролируемой миграцией, стихийными бедствиями, авариями и катастрофами, эпидемиями.

Ресурсы региона — под ресурсом региона понимается всякая величина, подлежащая раздельному или совокупному владению, пользованию, распоряжению населением региона. Это могут быть полезные ископаемые, интеллектуальные ценности, люди, рабочее время и т. д.

Угроза — действие или намерение, направленное на ресурс с целью получения негативного эффекта.

Уязвимая точка региона — наиболее слабые звенья в системе жизнедеятельности региона.

Уклад жизни — сложившиеся жизненные ценности, привычки, характеризующие национальную, социально-психологическую ориентацию людей, групп. Уклад определяет глубинные связи человека с его прошлым и будущим, его родовые связи в обыденном, каждодневном существовании.

Угрозы безопасности региона — совокупность условий, препятствующих реализации национально-государственных интересов и создающих опасность национальным ценностям и образу жизни гражданскому населению.

Социальная напряженность — статическая форма равновесия противодействующих сил. Основным источником напряженности является структурные диспропорции в распределении социальных ресурсов.

Стабильное состояние государства — состояние государства. при котором одновременно обеспечивается его внутренняя и внешняя безопасность, а также устойчивое существование и прогрессивное развитие государства.

Субъективные угрозы — угрозы, создаваемые в результате человеческой деятельности.

Объективные угрозы — угрозы, которые возникают независимо от целенаправленной деятельности.

По своему составу и характеру целей центры сил могут существенно различаться. Рассматривать их, как исключительно враждебное образование было бы неразумно, поэтому рассмотрении центров целесообразно пользоваться следующей классификацией:

1. По степени конфликтности целей:

— моноцентры — центры сил, объединяющие субъектов с устойчиво сонаправленными интересами;

— центры сил с противоположными интересами.

2. По типу ядра:

— политические — центры сил, объединяющиеся вокруг идеологического, политического ядра;

— социальные — центры сил, объединяющиеся вокруг ядра социальной направленности;

— экономические — центры сил, объединяющиеся вокруг экономического ядра.

3. По направленности интересов:

— центры сил, ориентированные на положительное развитие региона и государства;

— центры сил, ориентированные на иностранные государства или криминальные группировки.

4. По пространственной локализации:

— внутренние центры сил;

— внешние центры сил.

Следует заметить, что при классификации по типу ядра использована достаточно грубая нарезка, более того, ядро в блоке не всегда выраженно присутствует (зачастую в качестве ядра может выступать носитель некоторого блока идей, используемых в качестве декларируемой основы для объединения). В настоящее время довольно распространенным типом центров сил являются социальные ЦС; они обладают обширной социальной платформой, имеют тщательно маскируемые цели как политического, так и экономического характера, и формируются именно как инструмент политического давления с целью овладения системными ресурсами (от административного — до сырьевого и производственного).

Развивая предложенную классификацию получим дополнительные классификационные основания, которые позволяют более полно охарактеризовать центры сил, функционирующие в регионе и вне его. С использованием приведенной схемы ЦС могут быть охарактеризованы по следующей схеме атрибуции:

1. По характеру отношения к ресурсу:

— собственности (владение, распоряжение);

— производства (поиск, разведка, разработка, добыча, освоение);

— распределения (прямое деление, перераспределение, присвоение).

2. По способности влиять на механизмы распределения льгот и дотаций («группы лоббирования»):

— партии, избирательные блоки, общественные объединения;

— депутатские фракции, группы;

— финансовые, промышленно-финансовые кампании, фирмы;

— ведомства (аграрии, ВПК, горнодобывающая промышленность и т. п.).

3. По отношению к рынкам:

— экспортеры;

— импортеры;

— субъекты, ориентированные на внутренний рынок;

— посредники.

4. По уровню легитимности:

— юридические и физические лица;

— теневые структуры и их лидеры;

— криминальные структуры и их лидеры.

Основными видами региональных ресурсов, запасы которых традиционно выступают в качестве метрик индикативного анализа при создании экспертных систем, предназначенных для анализа состояния общественных систем, являются:

— топливно-энергетические (нефть, газ, электричество, продукты нефтепереработки);

— сырьевые:

— первичные — руда, непереработанное минеральное сырье, полезные ископаемые;

— вторичные — прокат, продукты переработки, реализуемые преимущественно на рынке корпоративного потребления (потребляемые производственными предприятиями для выпуска продукции и т. п.);

— конечная продукция:

— технологии;

— интеллектуальная продукция (ноу-хау), изобретения, патенты;

— машины, инструменты;

— транспортные средства;

— изделия, товары;

— финансы;

— людские ресурсы.

Процессы зарождения, становления и функционирования центров сил подчинены закономерностям группового (коалиционного) целеполагания. Вне зависимости от характера первичной платформы, послужившей в качестве ядра на этапе зарождения центра сил, цели этого образования пребывают в постоянной динамике и подвержены влиянию целей новых сил, включающихся в состав коалиции. В разделе 4.2 третьей главы этой книги рассмотрены основные закономерности протекания процессов и разновидности основных парадигм синтеза коалиционной системы целей.

На период существования центра сил или вхождения в его состав того или иного субъекта конфликтные цели временно подавляются, а их реализация либо откладывается, либо происходит без привлечения корпоративного ресурса. Любой субъект, входящий в состав центра сил привносит в него некоторое количество ассоциированных (связанных) с ним ресурсов, за счет чего формируется корпоративный ресурс. В некоторых случаях, например, в случае «чистой» коалиции корпоративный ресурс раздроблен, т. е. не обобществлен, и не подчинен некоторой единой воле, выражаемой лидером центра сил. Однако последняя форма ЦС едва ли является жизнеспособной, раздираема конфликтами, ослабляющими ее.

В любом случае основная задача центра сил — это присвоение специфических властных полномочий в интересах достижения коалиционной цели (и группы сопутствующих целей членов коалиции). Основной метод овладения (временного или постоянного) властными полномочиями — это метод давления (экономического, финансового, социального — не существенно). В качестве инструмента давления используется монопольное положение по отношению к ресурсу или группе ресурсов (разновидности см. выше), что позволяет воспользоваться тактикой ущемления интересов иных ЦС, в том числе и тех, которые сформированы вокруг официальной административной системы и ее структурных элементов.

В любом случае процессу формирования центра сил предшествуют процессы социализации целей отдельных членов будущей коалиции. Данные процессы могут протекать как по публичным, так и по конспиративным сценариям. Однако стадия социализации, так или иначе, присутствует во всех случаях. В некоторых случаях процесс социализации протекает в форме демонстрации намерения (в том числе и демонстрации публичным действием).

В качестве примера действия центра сил можно привести действия профсоюзов работников горнодобывающей промышленности в период 199596 гг., когда на платформе, включавшей как блок политических идей, так и комплекс социальных и экономических требований была создана общность людей, сформирован корпоративный, преимущественно социальный, ресурс, реализована стратегия ущемления интересов и получен искомый результат. Избранная профсоюзом стратегия ущемляла интересы нескольких групп крупных собственников (центров сил), а также стратегические интересы государства, создавая основания для возникновения межрегиональных конфликтов и повышая действенность внешних стратегических угроз.

3.3 Методики проведения исследований

При рассмотрении государства, как системы следует учитывать его структуру, взаимоотношения отдельных его структурных элементов (подсистем), иерархию системообразующих элементов (таксономию). Установление состояния региона некоторого таксономического уровня (страны, республики, области, города, района в городе или области) достигается путем проведения диагностического исследования. Состояние диагностируемого объекта описывается с помощью системы индикаторов, измерение и вычисление значений которых и последующее сравнение со значениями некоторых эталонов, позволяет оценить их отклонения и судить о состоянии исследуемого объекта (в нашем случае — единицы административного деления).

В качестве нормы принимаются диагностические индикаторы, которые позволяют:

— определить отношение диагностируемого объекта к определенной группе классу, типу аналогичных объектов, позволяющих осуществлять операцию сравнения;

— установить контрольную величину диагностируемого параметра, как среднеарифметическую для данной совокупности объектов или значения устанавливаемые иным образом;

— описать объект, как совокупность уникальных признаков.

Диагностирование состояния регионов предполагает решение двух задач: задачи определения происхождения позитивных или негативных факторов, которые фиксируются соответствующим набором индикаторов, а также задачи прогнозирования характера и параметров дальнейшего изменения состояния региона на принципах аппроксимации для выработки соответствующего регулирующего или управляющего воздействия.

Существует ряд широко известных концептуальных подходов к диагностике ситуации в регионах. Анализ их положительных и отрицательных сторон позволяет выработать основы методики для адекватной оценки социально-политической, экономической и оперативной ситуации в регионах. Однако вне зависимости от избранного подхода выбор системы индикаторов для диагностирования состояния регионов определяется основной экономической парадигмой функционирования и развития региональных единиц через хозяйственную деятельность. Обычно, выдвинув в качестве эталона одну из известных экономических моделей, имеющиеся данные используют для производства расчета оптимальных параметров вектора развития. Далее с применением методов функциональной диагностики строится статическая модель исследуемого региона, которая может быть представлена в виде аналитически вычисляемого вектора отклонений от оптимума.

Рассмотрим основные экономические модели, широко используемые для анализа и моделирования экономических систем (используемые в качестве парадигмы исследований).

Парадигма развития через расширенное воспроизводства предполагает, что механизмы развития региональной социально-экономической системы инициируются из центра, осуществляющего функции целеполагания, распределения ресурсов и планирования направления и темпов развития региона. При проведении исследований согласно парадигме развития через расширенное воспроизводство формируется пять групп показателей:

1. Группа индикаторов экономико-географического положения.

— положение по отношению к ареалу: интраареальное (внутри ареала); центральное; периферийное; глубинное; пограничное, интерареальное (между ареалами);

— положение по отношению к элементам общественного производства (месторождениям полезных ископаемых, производственным и перерабатывающим центрам, объектам энергетики, путям сообщений);

— производственные территориальные отношения — транспортногеографическое положение (пропускная способность путей сообщения, длительность доставки грузов от различных объектов, степень загруженности, стоимость перевозок);

— агро-географическое положение — характеристика климата и сельскохозяйственных угодий, отношение к продовольственным базам;

— рыночное положение (оп отношению к рынкам сбыта) — характеристика сильно зависящая от развития транспортной и телекоммуникационной инфраструктуры;

— рекреационно-географическое положение (условия воспроизводства ресурсов).

2. Группа характеристик промышленного производства.

— по размеру — крупные, средние, малые;

— по масштабам производства — индивидуальное, мелкосерийное, серийное, массовое,

— по полноте производственно-технологического цикла,

— по характеру специализации.

3. Группа характеристик региональных природных ресурсов.

— рельефо- и недрообразующие показатели;

— состав и количество разведанных и предположительно наличествующих запасов ресурсов;

— качество полезных ископаемых, стоимость добывания, первичной (обогащение) и полной переработки;

— условия эксплуатации месторождений;

— оценка горно-географических условий и др.

4. Группа этно-демографических показателей.

— закономерности динамики населения (темпы и источники прироста, тип воспроизводства, половозрастной состав);

— распределение населения по основным типам поселений (доля городского, сельского, кочевого населения);

— социальный, классовый, квалификационный состав;

— этнический состав и религиозно-конфессиональная характеристика;

— национальный, плотность населения, иерархии городов, городской каркас, подвижность населения, роль миграции.

5. Группа специфических особенностей региона.

— мотивация размещения предприятий (естественные миграции, освоение целинных земель, зоны крайнего севера и т. п.)

— особенности развития производственной и транспортной инфраструктуры (различного рода перекосы, вызванные ориентацией на какую-то группу товаров, сырья, транспорта, на специфические рынки сбыта и т. п.);

— степень урбанизации, замкнутости населения на элементы промышленной инфраструктуры и другие.

В этом концептуальном подходе регион рассматривается как определенная административная территория или городская единица, которая используется как производственная площадка.

В регионах такого типа «запускаются» производственные процессы, в которых используются местный людской ресурс и местные природные ресурсы за счет финансирования из госбюджета. Выделенные из госбюджета средства направляются на строительство комплекса предприятий и объектов соцкультбыта, на обучение местного населения для использования на рабочих местах. В случае необходимости на предприятия из Центра направляются свежие интеллектуальные ресурсы в виде руководящих кадров и специалистов, с помощью которых запускается производственный процесс добычи и переработки региональных природных ресурсов. Весь продукт от деятельности этих промышленных комплексов уходит в Центр, где через госбюджет возвращается в регион в виде различных видов платежей и ресурса для воспроизводства этого процесса.

Осуществляющая этот процесс экономически активная часть населения региона становится рабочей силой для региональной промышленности, а промышленная и социальная инфраструктура определяет структуру городов по типу рабочих поселков. Предполагается, что развитие такого типа поселков в крупные городские объекты будет осуществляться за счет расширенного воспроизводства промышленного продукта на базе все более расширяющегося процесса добычи и переработки региональных природных ресурсов. На этой основе строятся и основные принципы организации жизнедеятельности населения в регионах, которые оставляют возможность самореализации людей в виде хобби или личных подсобных хозяйств.

В этом случае диагностика состояния региона может осуществляться исходя из степени обеспеченности потребностей промышленного производства основными видами ресурсов, показателям нормативных и реальных отчислений в госбюджет по результатам деятельности и возможностями региона по реализации режима расширенного воспроизводства.

Парадигма рыночной регуляции процессов регионального развития предполагает, что в качестве основного регулятора используются рыночная конъюнктура. Данная разновидность механизмов регулирования позволяет свести многообразие типов ресурсов к единому типу ресурса — ресурсу монетарному. За счет этого существенно упрощаются процессы моделирования, однако это не всегда оправдано, особенно, если учесть, что чисто рыночная модель отношений, основанная на нерегулируемых процессах конкуренции, не вполне совместима с идеей федеративного государственного устройства. В условиях рыночной экономики анализируются следующие аспекты в региональной модели как социально-экономической системе:

— распределение фактических функций собственности и общественного богатства;

— форма обмена, механизм и условия доступа на внутренний и международный рынок;

— формы организации производства;

— система организации труда;

— система организации управления;

— социально-экономическая формация страны;

130

— классы, их политический статус и роль в управлении.

В этом концептуальном подходе регион рассматривается как территориальное пространство, ядром которого является региональный рынок.

В этом случае организация жизнедеятельности населения будет заключаться в использовании местных интеллектуальных и трудовых ресурсов по добыче и переработке местных природных ресурсов и реализация их на региональном рынке для получения геополитического ресурса (валюты). За счет этой валюты определенные социальные группы региона организуют социальную жизнь по своему усмотрению, поэтому представители этих групп заинтересованы в постоянном получении валюты для поддержания или повышения своего уровня жизни. Эти процессы могут осуществляться и в ущерб остальным жителям региона или всей страны. В этом случае региональное развитие рассматривается как имманентное свойство региона, работающего как самостоятельная хозяйственная единица.

Диагностику состояния процессов в регионе можно производить по совокупному геополитическому ресурсу, поступающему в регион и совокупному жизненному уровню населения относительно потенциальных возможностей региона. В качестве косвенных показателей могут выступать данные о миграции трудоспособного населения (приток и отток рабочей силы) и иные.

Набор индикаторов для модели регионального развития предполагает проводить диагностику регионов по следующим направлениям:

— территориальная структура региона и его экономико-географическое положение;

— демографическая структура и региональный рынок труда;

— воспроизводственная структура региона;

— отраслевая структура региона;

— регион в системе межрегиональных связей;

— динамические качества региона;

— экономический потенциал региона и степень его использования;

— региональные рынки и др.

Вместе с этим необходимо отметить, что оценка индикаторов территориальной структуры в большинстве своем осуществляется традиционными методами экономической географии: картографическими, геоморфологическими, аналитическими с расчетом индексов и коэффициентов.

При оценке зоны потенциалов и силы тяготения между экономическими центрами возможны расчеты по своеобразным «гравитационным» моделям. В то же время, наиболее точное измерение таких индикаторов, как зона потенциалов (сферы влияния) экономических центров, распределение хозяйственных функций в иерархии населенных мест, возможности управленческих воздействий требует проведения специальных исследований по совокупному индикатору, каковыми может явиться центр сил.

Исследование системы основных индикаторов для диагностирования состояния региональных объектов показывают, что они имеют описательный качественный характер с позиции «взгляда сверху» (т. е. с более высокого таксономического уровня). С этой же позиции и построена логика региональной диагностики. Диагностику любого региона начинают с анализа региона более высокого таксономического ранга. В определенных парадигмах экономического функционирования и развития диагностирование состояния регионов позволяет качественно выявить «региональные болезни» и диспропорции, определить место региона в структуре метарегионов.

Диагностику регионов начинают на первых этапах аналитическими методами, а на заключительных этапах сбора диагностической информации применяют экспертные методы. Таким образом, диагностика состояния региона осуществляется итеративным путем в рамках одной стратегической линии: пассивная регистрация показателей социально-экономической жизни региона, при котором все виды ресурсов региона сворачиваются в один геополитический ресурс — деньги. Весь анализ осуществляется проводится и принимаются решения[81]. Учитывая, что такой тип диагностики не затрагивает основные базовые процессы и механизмы создания и преобразования всех видов ресурсов, которые трансформируются и формируются внутри регионального пространства, становится понятным недостаточность и недостоверность такой диагностической информации.

3.4 Экспертная система социально-экономического мониторинга, основанная на концепции центров сил

Любая методологическая система, предназначенная для проведения исследований, в своей основе имеет совокупность постулатов (аксиом), сужающих область неопределенности при проведении исследований и определяющих выбор методологии исследования. Подобные системы утверждений получили наименование парадигмы исследований. Для исследований, связанных с анализом и прогнозированием параметров общественного развития в качестве такой аксиоматической системы выступает совокупность утверждений о наиболее целесообразных для данной общественной формации способах организации и управления обществом.

Различные парадигмы общественного развития рассматривались многими учеными и философами со времен Эллады до наших дней. Однако при всем внешнем многообразии подходов, в их основе лежит весьма малое количество идей. По существу рассматриваются различные варианты аристократии и демократии, в которых по-разному определяется границы свобод (самоорганизации) социума и степень интеграции его элементов.

В основу рассматриваемой экспертной системы как инструмента исследования также заложена своеобразная парадигма, в которой особый приоритет имеют процессы самоорганизации общественного развития в регионах, однако вводится ряд защитных регулирующих механизмов, обеспечивающих существование системы высшего уровня — государства. Данная парадигма исследования получила условное название «Парадигма саморазвития регионов на основе самодостаточности».

Данный концептуальный подход был разработан в 1995 г. членами экспертно-консультативного совета Аналитического центра Государственной Думы РФ в ходе подготовки совещания по проблемам региональной безопасности. В дальнейшем данная концепция развивалась и использовалась рядом аналитических структур. Суть нового концептуального подхода состоит в следующем.

В отличие от существующих подходов к изучению обстановки в регионах, основанных на анализе показателей ведущейся на ее территории социальной и хозяйственной деятельности, исследования осуществляются исходя из предпосылки саморазвития регионов на основе самодостаточности. В основе методики исследований лежит анализ ресурсных возможностей и характеристик эффективности их использования в организации жизнедеятельности и управлении социальным развитием региона.

Под регионом понимается территориальное пространство, на котором живут и работают люди и в результате организации своей жизнедеятельности воспроизводят определенный уклад жизни населения. По этому признаку еще Б. Столыпин определял границы административных единиц — губерний и уездов, изучая уклад жизни населения на жизненном цикле 50–70 лет.[82] Современное административно-территориальное деление в России не совпадает по критерию уклада жизни с границами регионов, которые могут изменять свою конфигурацию в связи с изменением социальных процессов в стране. Поэтому при исследовании принято следующее допущение, что все рассуждения будут относиться к регионам как субъектам федерации в нынешнем административном делении, но с учетом того, что эти границы могут быть размытыми.

В исследовании регион представляется как сложная саморазвивающаяся система, в которой руководителем регулируется баланс между темпами экономического и социального развития, исходя из наличия всех видов внутренних ресурсов и возможностей получения внешних, федеральных. Линия социального развития региона будет складываться из линии регионального и отраслевого развития[83]. Авторами концепции подразумевается, что руководящие структуры региона отказались от позиции бездумного и безответственного исполнителя распоряжений, исходящих от руководства объемлющей регион распределительной или отраслевой структуры, в пользу рационального и ответственного управления регионом.

Исследование ресурсных возможностей региона предполагается проводить на основе выявления и моделирования социально-экономических структур региона, обеспечивающих его экономический потенциал. Далее с учетом специфики региона определяются приоритеты базовых процессов, адекватных изменению ситуации в регионе.

В качестве основного измерителя региональных процессов вводится понятие региональный ресурс, т. е. региональные возможности запуска и реализации региональных процессов саморазвития, процессов воспроизводства жизненного уклада. При этом допускается, что регион может развиваться только за счет внутренних ресурсов, а повышение темпа развития региона возможно только за счет использования избыточного регионального ресурса. Несбалансированные процессы расходования ресурсов (например, продажа регионального ресурса в условиях дефицита) способно запустить процесс, при котором внутреннее устройство и противодействие слабеет, а внешние силы работают на разрушение внутренней структуры. Такой феномен зачастую наблюдается в свободных экономических зонах (СЭЗ)[84].

С учетом сказанного внешнее управление темпами развития регионов со стороны управляющих структур более высоких уровней не должно приводить к такому замедлению темпов развития регионов, при котором преодолевается нижний предел, позволяющий обеспечить стабильное развитие данного региона. В случае, когда достигнут нижний порог темпов развития, характерных для данного региона, дальнейшее их замедление может привести к необратимым разрушительным процессам в структуре региона. Такие явления могут быть обусловлены попытками центра за счет перераспределения региональных доходов регулировать социальную ситуацию в неблагополучных регионах — неожиданно вместо группы относительно благополучных регионов может быть получена группа неблагополучных. В этом случае разрушаются механизмы функционирования экономики, воспроизводства самого ценного национального ресурса — народа, составляющего костяк патриотического слоя нации.

Подобные процессы наблюдались и в период 1960-70-х годов, когда в результате введения отраслевой структуры народного хозяйства, укрупнения сельскохозяйственных производств и борьбы за повышение их эффективности произошло сокращение сельскохозяйственного производства в результате вымирания «неперспективных» деревень (оптимизация отдельных отраслевых показателей эффективности вне системного подхода привела к деградации системы в целом). Причиной этого являлось расслоение единой структуры управления регионом, что воспрепятствовало действию механизмов саморазвития, действие которых обусловлено свободной динамикой целей.

Аналогичные процессы происходят и сегодня, только в больших масштабах: в результате непродуманной тарифной политики, ориентированной на получение сиюминутной выгоды вымирают целые сельскохозяйственные комплексы с развитой производственной, транспортной, энергетической и социальной инфраструктуры. Эти с/х предприятия, работающие на нижнем пределе рентабельности, производящие с/х продукцию, оплачивающие труд сельского населения, снижающие социальную напряженность в регионе, исправно платящие налоги, потребляющие и оплачивающие потребляемые энергоресурсы теряют потенциал развития, оказываются не в состоянии восстанавливать и модернизировать необходимое оборудование. В результате теряют все, но в первую очередь — сельское население и государство. Энергетики же, постоянно повышающие тарифы, как ни странно, ничего не теряют — высвободившиеся ресурсы теперь могут быть проданы на бирже энергоресурсов.

Это оказывается выгодно транснациональным корпорациям, зарубежным СЭД и спецслужбам, действующим через внутренние центры сил, не помышляющие об интересах государства, а также — используя внешнее давление на регионы со стороны Федеральных структур. Речь здесь не идет о том, что зарубежные государства составили зловещий заговор против России — просто, также как и российские структуры, призванные обеспечивать условия для стабильного и безопасного существования государства и его граждан, зарубежные государственные структуры решают аналогичные задачи. «Ничего личного», как принято говорить на Западе — это честная игра, и таковы ее правила. Эти организации преследуют цели обеспечения оптимальных условий для собственного развития, развития экономики своих стран, а значит — обеспечения рынков сбыта, дешевого сырья, рабочей силы — всего того, что может дать экономически ослабленное государство с неразвитой промышленностью.

В качестве одного из важнейших индикаторов для выявления реальных процессов развития региона может выступать состояние (характеристика наличествующих ресурсов) и направленность интересов центров сил. По этому комплексному показателю можно выявить основную составляющую вектора развития как отдельных региональных систем, так и всего региона в целом. С одной стороны, центры сил выступают в качестве своеобразных аккупунктурных точек региона, воздействуя на которые можно получить желаемый управленческий эффект. С другой же стороны, зная характеристики результирующего вектора интересов центров сил, их можно сопоставлять с нормативной, а по величине отклонения принимать решение о характере требующихся управленческих решений.

Однако для сопоставления и оценивания ЦС требуется ввести некую метрику общезначимую для любой разновидности центра сил. С этой целью вводится понятие обобщенного ресурса (как видим, это понятие довольно широко используется при построении моделей социально-экономических систем).

Под обобщенным ресурсом понимается всякая субстанция или процесс, которыми могут владеть, распоряжаться, и пользоваться различные субъекты. Распределенная форма ресурса, проявляемая в виде единичного процесса или явления (эффекта в оригинальной терминологии), называется обобщенным полем ресурса. Градиент (направление наибольшего роста) изменения поля обобщенного ресурса именуется обобщенной силой. В ходе исследования необходимо учитывать динамику соотношений различных процессов, явлений и ресурсов.

В качестве исходных утверждений постулируются следующие:

1. Любое действие или деятельность строятся на реализации определенного вида процессов и явлений: природных (физических, химических, энергетических, биологических, генетических и т. п.); общественных (социальных, экологических, психических, информационных); организационных (организационно-управленческих, системных, хозяйственных, экономических, кумулятивных, синергетических); деятельностных (процессах специализации, технологических, производственных, коммерческих).

2. Каждый вид процесса позволяет осуществлять преобразование одного вида ресурса в другой, необходимый для организации жизнедеятельности людей. В качестве основных видов ресурсов используют: человеческий ресурс (интеллектуальный, профессиональный, физический, кадровый, психологический, духовно-нравственный); природный ресурс (вода, воздух земля, природные ископаемые, растительный и животный мир, экологический, биологический и т. п.); производственный ресурс (энергетический, технологический, организационно-управленческий, экономический, финансовый); государственный ресурс (административный, социальный, национальный, отраслевой, культурный, военный, транспортный, территориальный, географический).

3. Все виды ресурсов складываются в определение типы ресурсов, с помощью которых осуществляется регулирование функционирования и развития всей государственной структуры общества. К таким типам ресурсов можно отнести: национальный ресурс; региональный ресурс; стратегический ресурс; геополитический ресурс.

Национальный ресурс отражает способность нации к воспроизводству своих ценностей и саморазвитию. Национальный ресурс определяется, в том числе и степенью приверженности людей определенным духовно-нравственным ценностям. Чем большее количество людей руководствуются в своей жизни этими ценностями, тем большим потенциалом такая нация обладает.

Региональный ресурс отражает способность региона функционировать и развиваться в рамках установившегося уклада жизни людей. Региональный ресурс может расходоваться лишь при условии наличия его избытка, возможности его воспроизводства и/или обеспечения адекватной компенсации иными видами ресурсов или продукции, поступающих извне.

Стратегический ресурс отражает способность страны функционировать в качестве самостоятельной территориальной единицы и самостоятельно управлять темпами своего развития в условиях конкурентоспособности соседних государств.

Геополитический ресурс отражает способность страны повысить темп своего развития за счет использования ресурсов других стран.

Предложенный подход позволяет рассматривать угрозы, как попытки монопольного овладения тем или иным ресурсом, его истощения, дезинтеграции или деградации. Соответственно, с этих позиций угрозами безопасности следует считать в том числе и такие, как:

— подмена систематического образования специальной подготовкой кадров и профориентацией (деградация человеческого ресурса);

— внедрение отраслевой структуры управления региональными образованьями: производством, образованием, наукой (дезинтеграция ресурса);

— привитие народу приоритета экономического над нравственным (деградация ресурса);

— подавление национальной культуры суррогатной культурой (деградация ресурса);

— разрушение гендерных стереотипов (деградация и дезинтеграция ресурса);

— разрушение института семьи (деградация и дезинтеграция ресурса) и иные[85].

Чтобы противостоять разрушительным тенденциям, необходимы усилия, направленные на развитие позитивных процессов в регионах с привлечением региональных ресурсов. Управленческие решения федерального центра и местных администраций должны быть направлены на формирование механизмов функционирования и развития регионов.

С целью выработки адекватных управленческих решений формируется нормативная модель, учитывающая региональные особенности:

1. Особенности воспроизводимого в регионе уклада жизни, совокупность ресурсов в среднем потребляемых и производимых среднестатистическим жителем региона на протяжении жизни с учетом потребностей в развитии промышленности, обновления модельного ряда и технологического оснащения, необходимости конкурентного противостояния с другими производителями и т. п. факторы.

2. С учетом демографических тенденций рассчитывается численность населения различных возрастных групп и подсчитываются потребляемые и производимые ресурсы в среднем по региону в различные периоды времени.

3. Подсчитываются наличествующие в регионе ресурсы и формулируются задачи на внесение управляющих воздействий, позволяющих осуществить целенаправленное преобразование одних (избыточных) типов ресурсов в иные (дефицитные для данного региона).

Таким образом, выстраиваются: нормативная модель развития региона (как совокупность показателей, которые должны быть достигнуты регионом при условии достижения им некоторой численности населения) и стратегия развития определенных сфер региона, учитывающие и содержащие описания.

— возможностей региона;

— требуемых объемов работ по воспроизводству и развитию;

— объемов получаемой продукции на вложенные средства (ресурс);

— условий самообеспечения и саморазвития;

— объема необходимых дотаций Центра для гармонизации развития региона как целого.

В результате моделирования может быть получен перечень и характеристики всех видов и типов ресурсов, необходимых для развития региона. При этом регион может быть представлен как композиция отдельных специализированных подсистем, осуществляющих переработку ресурсов и обеспечивающих условия для реализации жизненного уклада некоторой группы людей. Соответственно, система управления социальными процессами в регионе строится как система регулирования отношений между отдельными подсистемами.

Далее рассматриваются условия и эффективность расходования, а также темпы и затраты на воспроизводство основных видов ресурсов, формируется природный кадастр региона, учитываются все виды хозяйственной деятельности в регионе, а также затрачиваемые и производимые ресурсы. Выстраивается система управления производственно-экономическими процессами в регионе как система регулирования отношений производства, природы и людей.

На основе проведенных исследований определяется перечень целей и формируется набор численных критериев их достижения (т. е. по существу — вектор в многомерном пространстве с единой метрикой). Полученный вектор и представляет собой совокупный нормативный вектор развития региона.

В дальнейшем, после выделения специализированных по ресурсопотреблению групп СЭД, с привлечением экспертов определяются источники потенциальных ресурсных конфликтов, состав коалиций и перечень конфликтующих группировок. Также экспертным путем определяются пороговые значения численных показателей, указывающие на необходимость учета того или иного СЭД в процессе мониторинга, на возможность скатывания к опасным сценариям развития ситуации и т. п. Например, для признания ситуации чреватой скатыванием к монопольному обладанию ресурсом может быть установлен следующий критерий (экспертное правило) — «количество групп, осуществляющих конкуренцию в данном секторе ресурсопотребления не превышает четырех». Аналогично могут быть заданы и иные пороговые значения.

Рассматривая проблемы, связанные с решением задачи построения адекватных моделей сложных систем, к которым по праву могут быть отнесены общественные системы, важно определить адекватную степень детализации описаний (дабы избежать так называемого «проклятия размерности»). С этой целью для преодоления проблемы лавинообразного нарастания размерности модели, могут быть введены и иные ограничения. Например:

— значимая для производства расчетов доля ресурса, учитываемая в модели составляет не менее 5 % от общего количества ресурса, распределяемого в данном сегменте;

— число рассматриваемых в некоторой конкурентной группе, потребляющей одинаковый ресурс не должно превышать восьми и так далее.

На основе данного подхода для региона или иной единицы могут быть сформулированы эталоны различных ситуаций, для выявления которых в системе помещаются полученные от экспертов эвристические правила, сформулированные в форме «признак — интерпретанта», например: «превышение порогового значения параметра A — тенденция или ситуация B».

Экспертная система реализующая описанные подходы процедуры в интересах анализа ситуации в регионах включает в себя следующие подсистемы.

I. Подсистема описания фактического состояния объектов учета.

Предназначена для сбора и накопления текущих статистических данных, используемых прочими подсистемами экспертной системы. Состав показателей:

— валовый внутренний продукт;

— объемы производства по крупным отраслям и фирмам;

— объемы внешнеэкономической деятельности (экспорт, импорт);

— капиталовложения и строительно-монтажные работы;

— розничный товарооборот;

— денежные доходы населения (по группам населения);

— заработная плата;

— прожиточный минимум;

— стоимость потребительской корзины;

— индекс потребительских цен;

— уровень безработицы;

— количество преступлений.

Показатели обрабатываются Госкомстатом в разрезе регионов ежемесячно (за исключением валового внутреннего продукта).

I. Подсистема производства расчетов.

Подсистема предназначена для выполнения расчетных операций, нацеленных на получение фактических значений параметров для сопоставления с эталонами и проведения экспертного анализа.

Расчету подлежат:

1. Уровень развития региона (по состоянию ряда показателей в трехуровневой системе: «средний», «ниже среднего», «выше среднего») по следующим показателям (все показатели рассчитываются на душу населения):

— объем промышленного производства;

— товарооборот;

— капиталовложения;

— поступления налогов;

— бюджетные расходы;

— реальные денежные доходы населения, индекс цен;

— безработица и иные.

2. Место региона в общем рейтинге регионов РФ по следующим показателям (доля объемных показателей в общегосударственной структуре):

— доля объемов производства;

— доля капитальных вложений;

— доля в совокупном товарообороте;

— доля финансового и налогового потенциала;

— доля налоговых поступлений.

3. Внутренняя структура экономики региона:

— доля основных отраслей в составе ВВП;

— вектор и уровень специализации региона;

— основные приоритеты.

4. Социальные параметры (структура доходов и расходов населения):

— структура накоплений;

— доля накопительных денежных вкладов в объеме доходов;

— доля населения с доходами ниже прожиточного уровня;

— разрыв между доходами 10 % самых высокодоходных групп населения и 10 % самых низкодоходных групп.

I. Подсистема индикации.

Используется для формализации критериев оценки ситуации, а также как объект для оценки и анализа более высокого уровня (в том числе экспертных, аналитических, прогнозных).

Отображает следующие расчетные показатели:

— уровни устойчивого развития («по золотому сечению» для ряда показателей»: отношение расходов к доходам, доля инвестиций в накоплениях, доля налогов, перечисляемых в федеральный бюджет и проч.

— определяется в каком из типов устойчивых состояний находится регион, прогнозируются кризисные и катастрофные тенденции);

— коэффициент Джинни;

— кривая Лоренца (по доходам внутри региона и для групповой характеристики самих регионов).

I. Экспертно-аналитическая подсистема.

Экспертно-аналитическая подсистема предназначена для реализации следующих функций и задач:

— определение (для данного ресурса) состава конкурирующей группы, «центров сил»;

— определение приоритетов для не нормативных величин: степень влияния тех или иных групп на сегменты рынка, оценка доли «теневых» структур в делении ресурса;

— характеристика мотиваций в действии «центров сил»;

— определение характера взаимодействия «центров сил» с населением, органами власти;

— межрегиональные связи;

— влияние на распределение ресурса.

I. Подсистема сценарного анализа, прогноза, сценарного проектирования.

Экспертно-аналитическая подсистема предназначена для реализации следующих функций и задач.

— описание наиболее вероятного сценария (по которому действуют участники «конкурирующей группы»), предположительное распределение ролей групп и в группах, функций «центров» сил;

— выделение «кризисных ветвей» в ходе сценарного действия;

— построение механизмов и схем (в том числе поведенческих) защиты;

— проектирование сценариев, отвечающих государственным приоритетам;

— оценка событий в соотнесении с вероятным сценарием, проектируемым сценарием и кризисными вариантами.

По полученным измеренным и расчетным показателям осуществляется процедура экспертного анализа и оценивания. В ходе экспертного оценивания учитываются следующие факторы:

A. Состояние ресурсов по направлениям:

— основные природные ресурсы (разведанные и потенциальные запасы, характер залегания, способ и степень разработки, качество);

— основные фонды, степень изношенности, степень потенциальной опасности;

— состояние научно-технического потенциала;

— финансовый, налоговый потенциал;

— демография, занятость;

— жилищно-коммунальная сфера;

— социально- культурная сфера;

— экология.

A. Функции ресурсов в контексте специализации региона по направлениям:

— структура собственности на основные ресурсы;

— инфраструктура регионального рынка;

— наличие и характеристика свободных экономические зон;

— наличие и характер межрегиональных связей;

— степень интеграции в экономику федерации (наличие группы производств, производящих продукцию в кооперации с производствами других регионов, потребление и/или производство сырья);

— доля ресурса региона в федерации;

— производственная специализация;

— инвестиционная активность, структура инвестиций;

— экспортно-импортная активность;

— самодостаточность (коэффициенты автономии и иные).

A. Уровень и динамика развития ресурсов:

— динамика производства, степень монополизации;

— динамика инвестиций;

— демографическая ситуация, динамика возрастного и национального состава населения, беженцы и мигранты;.

— динамика занятости (безработица, в том числе скрытая);

— уровень жизни;

— реальные доходы, покупательная способность;

— различие в уровнях доходов различных групп.

A. Проблемы получения и использования ресурсов. Кризисные ситуации и криминогенные зоны:

— дефицит бюджета, расчетная дисциплина (проблема неплатежей), внутренний и внешний долг;

— пороговые характеристики кризисных состояний (по ряду индикативных параметров: миграция, смертность, заболеваемость, безработица, инфляция, задолженность по выплате зарплаты, реальные доходы);

— экологическая обстановка;

— социально-психологическая ситуация в регионе, эксцессы (забастовки, митинги протеста);

— теневые и криминальные структуры (сферы влияния, лидеры);

— структуры, ориентированные на интересы иностранных государств;

— дееспособность органов власти, действенность механизмов административного и правового регулирования.

3.5 Показатели и алгоритмы выявления центров сил

В каждом регионе имеется своя специфика проявления деятельности ЦС. Однако имеются общие закономерности, которые позволяют сформировать набор косвенных признаков их функционирования и алгоритмы выявления центров сил. Такие алгоритмы, использующие знания (представленные в экспертной системе виде эвристик и точных численных критериев) и данные, хранимые в экспертной системе, позволяют с применением правил логического вывода сформулировать заключение о текущем состоянии региона и отдельных центров сил, чьи интересы реализуются в отношении данного региона.

В процессе эксплуатации экспертной системы на основе сопоставительного и корреляционного анализа ранее перечисленных показателей вычисляются корреляции временных рядов, образованных из последовательных измерений текущих значений фиксируемых параметров процессов (как формально зависимых, так и формально независимых), коэффициенты асимметрии в системе расходования базовых видов региональных ресурсов, выявляются ценовые диспропорции и иные показатели, косвенно свидетельствующие о наличии скрытых производственных процессов и мощностей, центров сил, осуществляющих перераспределение ресурсов.

На основании анализа измеренных и вычисленных значений индикаторов, определяются конкретные субъекты, группы и корпорации, реально владеющие теми или иными видами ресурсов. Это возможно только при условии, что в системе организовано хранение упорядоченных во времени массивов данных, характеризующих ситуацию с достаточной для проведения анализа периодичностью. Для проведения анализа на макроуровне периодичность проведения мониторинговых исследований может быть определена порядка одного раза в месяц, а для микроуровня — в пределах единиц часов, что возможно обеспечить лишь в отраслях, где периодичность опубликования финансовых показателей достаточно высока, либо за счет анализа данных, оперативно поставляемых различными органами государственного учета и статистики.

Кроме того, существует возможность адаптивного регулирования периодичности обновления данных о текущей обстановке, что может осуществляться с привлечением малочисленных групп прошедших соответствующую подготовку экспертов. Для производства работ группы экспертов могут командироваться в регионы для выполнения работ по обеспечению требуемой периодичности и качества информации на местах.

Алгоритмы выявления скрыто функционирующих центров сил преимущественно основаны на анализе диспропорций, вносимых ими в показатели социально-экономического развития региона. Подобные диспропорции могут выражаться в.

— появлении сверхнормативных временных задержек между моментом доведения исполняющего воздействия и началом их непосредственного исполнения (признак роста инерционности системы управления);

— возникновении корреляций между формально независимыми процессами, в том числе и синхронные колебания показателей экономической деятельности группы ресурсопотребителей, формально, использующих различную ресурсную базу (признак синхронных изменений);

— возникновении резких ценовых диспропорций внутри одной группы продукции различных региональных производителей (признак мобилизации внутреннего или подключения внешнего ресурса — аннексия на рынке);

— снижение величины задержки или опережающая реакция общественного мнения на политические и экономические процессы, протекающие на региональном и федеральном уровнях, активизация экстремальных социальных явлений (признак подключения социального ресурса для решения политических и экономических задач);

— возникновение диспропорций между потреблением сырьевых и энергоресурсов и заявленными показателями выпуска продукции (неявные признаки функционирования теневого сектора);

— диспропорции между входящими и исходящими финансовыми и транспортными потоками и иные.

Эвристические правила, формализующие данные признаки позволяют не только диагностировать факт наличия диспропорции и или временной корреляции, но и очертить круг предположительно связанных единством целей и стратегией их достижения субъектов деятельности. С этой целью региональная ситуация отображается в форме многосвязной схемы, отображающей основные группы ресурсов и их потребителей. Связи предназначены для отображения отношений потребления, производства, кооперации и конкуренции между субъектами деятельности и группами ресурсов. Для отдельных субъектов деятельности определяются критические показатели темпов производства и потребления ресурсов, превышение или недостижение которого способно нарушить устойчивость субъекта, группы субъектов или региона в целом.

Далее исследуются ситуации, при которых несмотря на значения объективных численных показателей ожидаемый эффект в отношении субъекта не наблюдается, что свидетельствует об объективных изменениях, происшедших в системе производства ресурса, реализуемой субъектом. Рассматриваются возможные варианты группирования субъектов по признаку сонаправленности интересов, после чего выдвинутые гипотезы переводятся в режим сопровождения с целью получения подтверждения или опровержения гипотезы.

Методика определения ЦС позволяет осуществлять следующие экспертно-аналитических функции:

1. Определение видов ресурсов, приоритетных для данного сегмента рынка.

2. Определение приоритетов по направлению и использованию ресурсов

3. Оценка прибыли, потерь, рисков

4. Задание пороговых значений индикативных величин

5. Составление вариантов сценариев и выбор базового (наиболее вероятного) для прогноза, ведения мониторинга и ситуационного анализа

6. Определение состава конкурирующей группы

7. Оценка баланса сил (приоритетов) в конкурирующей группе

8. Выбор предпочтений в вариантах, сценариях в состязаниях за распределение ресурса

9. Проектирование сценариев, реализующих выбранные приоритеты

10. Оценка вариантов, нарушающих ход проектируемого сценария, превращение его в другую версию

11. Построение системы защиты и компенсационных механизмов. Для предотвращения нежелательных ситуаций и нейтрализации вредных воздействий

12. Оценка возможных изменений в балансе сил и поведении конкурирующих групп при принятии государством стратегических решений и ведении оперативного управления.

Применение этих экспертно-аналитических функций наиболее эффективно при решении вопросов экономической безопасности, в частности борьбы с теневой экономикой.

Актуальность решения этой задачи обусловлена тем, что по оценкам членов экспертной группы теневая экономика составляет: от 20 до 40 % в торговле (внутренний товарооборот, импорт, экспорт); в промышленности — около 20 %. Суммарно, с учетом всех основных секторов экономики, теневой оборот составляет до 28 % от валового внутреннего продукта.

К негативным последствиям функционирования теневой экономики относятся:

1. Нравственное принижение законопослушных экономических субъектов.

2. Усиление кризисных явлений в экономике.

3. Ослабление функций экономической безопасности государства.

Проявления принципиальных угроз безопасности государства со стороны теневой экономики требуют своего углубленного изучения и систематизации с целью предупреждения и своевременной выработки адекватных мер противодействия. Следует выделить три уровня защиты в решении задач ликвидации угроз со стороны теневого сектора.

1. Оперативное реагирование.

2. Прогноз возможных угроз и проектирование механизмов защиты.

3. Вариантное проектирование экономического поведения государства с учетом интересов основных экономических субъектов (в том числе и теневых).

Иерархия уровней защиты построена так, что более высокий уровень (2-й и 3-й) включает нижние. Наивысший — третий — уровень может быть получен лишь при условии создания предпосылок для оперативного выявления и выработки компенсаторных стратегий, что может быть достигнуто с применением вышеописанной экспертной системы.