Анечка из первого «А» и другие

Как Франта разбил себе колено, а я нашел себе товарища

Мы переехали на новую квартиру, и я никого там не знал. Каждый день я садился на ступеньки, ведущие в наш дом. Вытаскивал из карманов яблоко за яблоком и принимался их есть, не спуская глаз со следов, оставленных кем-то в мягком асфальте.

Когда я таким образом съел килограмма три яблок, я наконец догадался, почему, собственно, я там сижу. Я все время надеялся найти себе товарища.

И вот сидел я так на лестнице, ел свое яблоко, а мать удивлялась:

- О господи, ты все еще ешь?

А я вылавливал из карманов яблоко за яблоком и все время думал: «Не успею я его доесть, как выйдет из-за угла мальчик. Он скажет мне: «Здорово!» И я ему скажу: «Здорово!» И мы сразу же подружимся».

Только случилось это совершенно не так, а совсем по-другому.

Я сидел на ступеньках, доедал, наверное, уже седьмой килограмм яблок, а друга у меня все еще не было. И вдруг слышу, кто-то говорит за моей спиной:

- Чего расселся на дороге? Перескакивать через тебя, что ли?

И правда, взял и перескочил, а потом обернулся - и мы познакомились.

- Я - Франта.

- А я Петр.

Я хотел было ему сказать «Здорово!», но вдруг поперхнулся. Только вытаращил на него глаза и покраснел. Франта постучал себя пальцем по лбу и убежал. Я снова остался в одиночестве. А Франта мне понравился. Такого, как он, я и хотел себе в друзья и товарищи.

У меня в кармане было еще одно, последнее яблоко, и я вывернул карман наизнанку. Яблоко упало и покатилось вниз по ступенькам. Остановилось оно уже на тротуаре, как раз у тех вмятин в асфальте.

В это время из-за угла показался Франта. Он подошел к яблоку и сказал:

- Почему это ты его выбросил?

Мне страшно не хотелось, чтоб Франта уходил. И я поспешил ответить:

- А я и не выбрасывал. Это тебе.

Франта опять постучал себя по лбу, да еще покрутил пальцем у виска:

- Мне? А мне не надо, я не хочу.

И сделал три шага назад, чтоб разбежаться и наподдать по яблоку. Только в этот момент мимо проехал грузовик, и яблоко закатилось глубже в одну из вмятин. Франта разбежаться-то разбежался, да промахнулся, по яблоку не попал.

- Вот те на! - воскликнул Франта.

Этот возглас раздался уже с земли. Франта хотел было встать, но у него ничего не вышло.

- Похоже, разбита чашечка, - сказал он.

Я с недоумением стал озираться по сторонам, потому что не слышал, чтоб что-нибудь падало.

Франта в третий раз постучал себя по лбу и осторожно показал на свое колено:

- Куда смотришь? Не понял, о какой чашечке я говорю?!

Ему явно хотелось со мной расправиться, только он не мог встать. А мне, наоборот, очень захотелось помочь Франте.

- Давай я подниму тебя, - предложил я.

- Отстань! - не согласился Франта.

И я услышал, как от боли он почти подавился, видимо, в горле у него пересохло. Я тут же полез в карман за жевательной резинкой.

- Отстань, говорю тебе! - уже прикрикнул на меня Франта.

Тогда я побежал домой. Даже не стал дожидаться лифта - чтобы поскорее вернуться. В ванной я смочил полотенце холодной водой и сразу же кинулся обратно, вниз.

- Что ты собираешься делать? - спросил Франта.

- Сейчас сделаем компресс.

Он посмотрел на меня так, будто мои действия беспокоили его куда больше, чем собственное разбитое колено.

- Давай делай. Мне уже все равно.

На нем были длинные брюки, поэтому я наложил компресс поверх штанины. Под коленкой я сделал большой узел.

- Ну, знаешь! Ты так и мертвого воскресишь, - сказал Франта.

Он поднялся с тротуара и заковылял домой.

На другой день я снова сидел на ступеньках и снова ел свои яблоки. Я все еще поджидал кого-нибудь, кто захотел бы стать моим другом. Вдруг за моей спиной послышалось:

- Ну, что, Петр, перескочить через тебя, что ли?

Это был Франта, он подал мне аккуратно сложенное полотенце и предложил:

- Сбегай-ка домой, отнеси. А я здесь тебя подожду.

Как к нам с Франтой пришла мышь

Сразу же за нашим поселком начинается поле. Мы с Франтой все спорили, что там растет, пшеница или рожь. А потом приехал комбайн, и осталось одно жнивье.

Моя мама сказала:

- Теперь на жнивье начнут гнездиться мыши.

Я смотрел в окно и думал:

«Сюда они, пожалуй, не доберутся. Надо переходить шоссе, значит, легко угодить под машину».

И еще я думал:

«Мыши испокон века жили в деревенских избах. Зачем это им забираться к нам на девятый этаж?»

И вот однажды, когда я был один дома, в передней раздался звонок. Снизу звонил Франта, он просил ему открыть, потому что забыл ключ от парадного.

Но прежде чем нажать кнопку, открывающую внизу дверь дома, я сказал Франте в микрофон:

- Зайди к нам.

Дверь нашей квартиры я тоже поспешил открыть и стоял дожидался, когда Франта поднимется к нам на лифте.

Франта приехал, двери лифта открылись, и я пригласил его:

- Проходи, проходи!

И вдруг, откуда ни возьмись, выскочила мышь и влетела прямо к нам в квартиру.

Франта чуть замешкался в лифте.

- Ты это нарочно? - спросил я.

- Что? - удивился Франта.

- Ну, мышь, - ответил я.

Оказывается, Франта о мыши вообще ничего не знал. Он тут же спросил меня, как она выглядит и какой величины. Я говорю ему:

- Не знаю, не разглядел, она только мелькнула.

Франта отправил лифт вниз и махнул рукой.

- Да, может, это вовсе и не мышь? Может, это тебе померещилось?

Ну что ж, Франта никогда не ошибался.

Нам обоим хотелось пить, и мы пошли на кухню попить воды. Только мы напились, как услышали, что в передней кто-то тихонько скребется. Теперь Франта, как видно, поверил, что я видел мышь:

- Наверное, какая-нибудь малюсенькая эта твоя мышка.

Но тут уже я не поверил:

- Нет, наверное, все-таки не мышь. Это мама, она всегда так скребется, уголком сумки задевает за дверь, когда ищет ключи.

И я побежал открыть дверь. Но за дверью никого не было. Я вернулся на кухню. Только я появился, Франта говорит:

- Петр, беги скорей к отцу. Он хочет тебе что-то сказать.

Я вытаращил на него глаза, но Франта совершенно спокойно продолжал:

- Он все время постукивает в дверь своей комнаты.

- Ты что! Отца нет дома. Он сейчас в Пардубицах.

И я распахнул дверь в папину комнату. Там действительно никого не было.

В это время послышался какой-то шорох за дверью моей комнаты. Франта задумался, посмотрел на меня и сказал:

- Раз ты здесь, то тебя никак не может быть за дверью. Наверное, это правда мышь.

- Надо ее поймать.

- А ты что, умеешь ловить мышей?

- Значит, надо ее выгнать.

И начали мы искать мышку. Только найти ее в квартире было невообразимо трудно. Всегда она оказывалась не там, где мы ее искали. Наконец Франта сказал:

- Давай перестанем дышать, и мышь себя выдаст.

Мы сели в кресла и затаили дыхание. Потом мы не выдержали и снова начали дышать. Потом, когда мы опять затаили дыхание, Франта услышал, как жужжит муха.

- У вас здесь муха, - сказал он.

Я глянул на люстру и замер:

- Мышь!

Франта тоже увидел ее: она держалась лапками за штору и смотрела на нас.

Мышь смотрела на нас, но, как видно, все же не знала, что ей делать. Мы стали предлагать ей спуститься. Только кто же знает, как надо говорить с мышами? Мы обещали ей открыть двери, обещали закрыть глаза. Пусть себе отправляется куда угодно. Но мышь все сидела и сидела на шторе.

- Наверное, она нам не верит, - решил я. - Давай просто откроем дверь.

Мы открыли дверь комнаты, потом - квартиры и потом - даже входную дверь внизу, чтобы весь путь был свободен. За домом мы нашли доску, оставшуюся от строительства, и отгородили тротуар от проезжей части, чтоб наша мышь, вылетев из дома, не угодила прямо под машину. Предприняв, таким образом, все меры предосторожности, мы вернулись назад. Мышь все еще сидела на шторе, только чуть повыше.

Я крикнул:

- Ты что, над нами смеешься, что ли!

- Не кричи на нее, она маленькая, - заступился Франта.

- Сиди она у вас в квартире, ты бы еще не так кричал.

- Она маленькая, а ты большой, - не унимался Франта.

Он вдруг очень рассердился, что выдал себя: ему было жаль мышку. Я подбежал к шторе, схватился за нее и заорал на мышь:

- Спускайся вниз! Немедленно, иначе я тебя стряхну!

- Она тогда убьется, - снова вмешался Франта. И для гарантии он схватил меня за шиворот и повалил на пол.

- Мыши - это вредители! - не сдавался я.

Ты что, не видишь, какая она маленькая! - твердил свое Франта и для порядка принялся дубасить меня - пока я не поднялся. Вообще-то мне бы и не отбиться, ведь Франта дерется отменно.

Потом мы сидели рядом на ковре и оба тяжело дышали, а в воздухе кружила пыль.

Наконец я опомнился:

- Что же с ней делать?

- Сначала надо остыть. А потом посоветуемся.

Мы пошли в ванную и подставили головы под кран. Но советоваться было уже не о чем. Мышь исчезла.

«Как самой захотелось, она и ушла», - решил я.

А Франта философски заметил:

- Пути мышиные рассчитать не может и счетно-вычислительная машина.

Как мы с Франтой испытывали собачью верность

У меня было плохое настроение. Франта об этом сразу догадался и спросил:

- Что с тобой?

Вместо ответа я спросил его:

- Если ты услышишь слова «верный как собака», что ты подумаешь? А точнее, что напишешь?

- А вам что, задали такое сочинение, да?

Он стоял в дверях комнаты и смотрел на меня. А я сидел над своей тетрадью. Сидел уже целых полчаса. В тетради же у меня была написана только одна фраза:

«Собака была верна своему хозяину, как верная собака».

Франта заглянул в мою тетрадь и сказал:

- Правильно.

Я ответил:

- А что дальше? Ведь надо две страницы.

У меня было на редкость плохое настроение, и я намекнул Франте, что лучше бы он пошел домой. Просидел я таким образом над тетрадкой еще с четверть часа, как вдруг зазвонил телефон. Франта предлагал провести эксперимент:

- Знаешь, Петр, здесь для тебя имеется собака. Если хочешь испытать ее на верность, то спускайся вниз.

Я схватил блокнот с карандашом и спустился вниз на лифте. Франту я не сразу заметил, он прятался за мусорным ящиком. Франта подал мне знак, чтоб я был поосторожнее и не спугнул собаку. Но я ее пока даже не видел. Тогда я подобрался поближе к Франте, и он мне ее показал.

Какая-то женщина забежала в магазин самообслуживания, а коляску с ребенком оставила снаружи. Около коляски и сидела собака. Она вся была черная, а одна лапка - белая. Собака была довольно большая, она сидела и смотрела на ребенка в коляске. Франта удовлетворенно заметил:

Вот видишь, перед тобой - верная собака.

Я положил блокнот себе на колени и записал: «Верная собака стережет своего хозяина, пусть даже он очень мал. Сидит около коляски и караулит, чтоб никто его не украл».

Франта заглянул ко мне в блокнот.

- Ничего начало, годится.

И тут собака поднялась на задние лапы и мигом утащила у ребенка из коляски рогалик и убежала с ним. Ребенок принялся плакать.

- Давай уйдем, чтоб не подумали на нас, - сказал Франта, и мы вбежали в дом.

Я вырвал из блокнота исписанный лист, выбросил его в мусорный ящик и сказал:

- Наверное, мы ошиблись. У этой собаки совсем другой хозяин. Она украла у ребенка рогалик и как верная собака вернулась к своему хозяину.

- Вполне может быть, - согласился со мной Франта.

Только он успел это сказать, как сквозь щель между приоткрытыми входными дверями мы увидели мальчишку. Он шел по краю тротуара и нес в руке рогалик. А около него бежал черный пес с белой лапкой.

- Видишь, все верно, - сказал я Франте. - Собака утащила рогалик и отдала его своему хозяину.

Я быстро записал все это в блокнот, и мы побежали вслед за мальчиком с рогаликом.

- Это ты ее так выдрессировал или она сама? - спросил Франта.

Мальчик поднял почему-то рогалик над головой и спросил:

- Что?

- Ну, ведь это ты научил собаку таскать тебе рогалики? - спросил я.

Мальчишка изумленно уставился на нас.

- Какая собака? У меня вовсе нет никакой собаки. И по-моему, как раз ваша собака выпрашивает у меня мой рогалик.

За разговором мальчик не заметил, как опустил руку.

Собака сразу же рогалик выхватила и в мгновение ока была за углом.

- Вы мне за это ответите! - пригрозил мальчишка.

Но отвечать нам ни за что не пришлось, потому что Франта был сильнее.

Я вырвал из блокнота третий исписанный лист, и мы свернули за тот угол, куда скрылась собака.

Оказалось, она нас там уже поджидает. На носу у нее были крошки, и она довольно виляла хвостом.

- Выходит, мы и есть ее хозяева? - спросил я.

Франта повернулся спиной к солнцу, чтобы свет не мешал ему думать. И через минуту все уже было обдумано:

«Собаку кормит хозяин. При нас собака съела два рогалика. Нечего удивляться, если она признала нас за хозяев».

Возможно, собака и вправду нас признала. Во всяком случае, мы уже начинали убеждаться в ее верности нам, потому что теперь она всюду следовала за нами.

Использовав вместо стола спину Франты, я записал в блокнот следующее:

«Когда собака стащит два рогалика в присутствии одних и тех же ребят, она может признать их за своих хозяев и стать им верной».

Собака все время шла за нами следом. Это нас не смущало до тех пор, пока мы не решили сходить на школьный стадион и поиграть там в мяч. Было без четверти четыре. Быстрее всего на стадион можно было пройти через здание школы. Так мы и сделали. Но когда мы проходили через школу, наша собака ухитрилась стащить и у школьного сторожа рогалик с маслом. Мы быстро повернули к нашему дому. И собака, конечно, с нами.

Я уже больше ничего не записывал, мы только время от времени говорили друг другу:

- Теперь нам от нее не избавиться!

Но ведь есть выход из любого положения, и я шепнул Франте:

- Давай удерем!

Собака не очень-то хорошо ориентировалась в нашем доме, и наша затея удалась. Мы вбежали в подъезд, вскочили в лифт - и Франта нажал кнопку. А собака осталась сидеть внизу, на площадке, и только смотрела, как мы поднимаемся вверх.

На верхнем этаже мы вышли.

- Наконец-то она оставила нас в покое, - сказал Франта.

Мы сидели на ступеньках и были очень довольны, что избавились от собаки. Не торчит она теперь перед нами, и никто не вертит хвостом.

И тут как раз она вдруг и появилась. Поднялась по лестнице, остановилась и, конечно же, начала вилять хвостом.

Франта признал:

- Она не виновата. Она верная.

А я ответил:

- Значит, ты виноват. Зачем ее брал в компанию?

И Франта, чтобы положить всему этому конец, схватил меня за локоть и втащил в лифт. Мы спустились вниз. Потом выбежали на улицу и захлопнули за собой дверь.

Мы бежали, не останавливаясь, петляя и постоянно перебегая с тротуара на тротуар. Даже специально ходили по лужам, чтобы невозможно было найти наши следы.

До самого вечера не встретилась нам наша черная собака с белой лапкой.

Вечером, когда я вернулся домой, мама готовила ужин.

- Сегодня, Петр, мне нечем тебя покормить, - сказала она.

И правда, ужин был весьма скудный.

Возвращаясь с работы, мама несла две тяжелые сумки. Она вынесла из лифта первую сумку, поставила ее к двери и пошла за другой. Но не успела она вернуться, как первая сумка оказалась ополовиненной.

- Знаешь, иду я со второй сумкой, - рассказывала мама, - и вижу, что из первой кто-то уже успел вытащить пакет с рогаликами и полкило корейки.

- А, это, наверное, наша собака с белой лапкой, - сказал я.

- Знаешь, мне не до шуток! - рассердилась мама.

И я решил промолчать. Поднялся только на лифте к Франте, чтобы посоветоваться, что же мне все-таки завтра сказать учителю. Писать о собачьей верности у меня уже не было никаких сил.

Как мы с Франтой «прощупывали» одного мальчика

Сначала мы даже не знали, как зовут этого мальчишку. Перед отъездом в лагерь мы впервые с ним встретились на вокзале, где одни называли его Карелом, а другие - Вашеком. На спине у этого мальчика был большой ранец.

В поезде мы сидели с ним на одной скамейке. Все ребята положили свои вещи наверх, в сетки, только он так и не снял своего ранца. Франта шепнул мне: смотри, мол, какой чудак.

Потом к нам подошел наш вожатый. В руках у него были списки.

- Вы втроем будете жить вместе, - распорядился он.

Вожатый собрался уж было захлопнуть дверь, как вдруг заметил на спине у нашего соседа ранец.

- Почему ты не положишь его наверх? Там еще есть место.

Однако мальчик не согласился:

- Стоит ли суетиться? Всего через каких-то там два часа мы будем на месте.

Вожатый покачал головой и ушел. Мы с Франтой испытывали явное беспокойство по поводу предстоящего пребывания в одной палатке с таким странным и даже загадочным субъектом. Нас так и подмывало как-нибудь его «прощупать». Я начал первым. Глядя на него в упор, я засмеялся и ждал, что он как-нибудь отзовется. Он взглянул на меня одним глазом, а второй так и не открыл, будто собирался спать. Франта этого уже не выдержал и толкнул его в бок:

- Слушай. Карел, что это ты смотришь одним глазом?

- Вполне достаточно. И одним глазом все прекрасно видно, - ответил странный мальчик.

И он уже хотел было закрыть и этот единственно смотрящий глаз, когда Франта подтолкнул меня, и я, в свою очередь, задал ему вопрос:

- Слушай, Вашек, а почему ботинки у тебя зашнурованы только наполовину?

- Вполне достаточно.

Ну и с нас этого общения уже было вполне достаточно.

- Слушай, тогда скажи нам, как тебя все-таки зовут, Вашек или Карел?

Не подняв даже руки с колен, паренек одним пальцем показал на табличку с именем, привязанную к ранцу. Там мы прочли, что зовут его Вашек, а фамилия Карел - Вацлав Карел.

Больше мы его уже не экзаменовали и не «прощупывали». Наблюдали только, как лежит он с закрытыми глазами на своем ранце. И только когда поезд останавливался на какой-нибудь станции, он всякий раз нас спрашивал:

- Где это мы?

- В Пардубицах, - ответил Франта.

- В Аше, - ответил я.

- В Бухаресте, - сострил наконец Франта.

Нам захотелось его разозлить. Но он только кивал головой, - даже и тогда, когда мы ему заявили, что только что проехали Мурманск.

На все он отвечал одним только словом: «Достаточно».

В конце концов он нагнал на нас обоих сон. Разбудил нас вожатый, когда мы уже приехали.

Ничего нас с Франтой не радовало, даже наша палатка. А ведь это была совершенно новая трехместная палатка. Матрацы еще не были набиты и лежали, аккуратно сложенные, на полочке.

- Сейчас вы здесь устраивайтесь, а после обеда мы все отправимся в ригу за лесом набивать матрацы, - распорядился вожатый.

Лучше нашей палатки мы с Франтой никогда в жизни не видели, от нее шло даже какое-то благоухание, когда на нее попадали лучи солнца. Неподалеку росла старая сосна, на ней сидела птица и пела. Но нас с Франтой ничего больше не радовало. Мы доедали из своих мисок свой первый обед и все смотрели на Вашека (теперь мы уже звали его по имени) . Он вытирал пальцами миску и облизывал их.

- А помыть не пойдешь? - спросил Франта.

- Достаточно, - махнул рукой Вашек.

После обеда мы пошли к риге набивать матрацы. Вашека с нами не было. Ему показалось, что это слишком далеко. Он сказал нам, что у него есть своя идея, как набить матрац. Сразу же после обеда он взял свой матрац, зашел с ним за палатку и исчез где-то между деревьями на опушке леса.

Пока мы с Франтой донесли свои туго набитые тюфяки от риги до палатки, с нас семь потов сошло. Вашек уже нас дожидался. Он удобно развалился на своей постели и ел чернику, срывая ягодки с кустика. Когда я проходил мимо него, он тронул пальцем ноги мой матрац.

- Не разогнуть теперь вам спины, - пророчествовал он, подпрыгивая на своем матраце. - Попробуй-ка!

Сначала попробовал Франта, потом я. Матрац у Вашека был упругий и при этом мягонький.

- Чем же ты его набил? - поинтересовался я.

Вашек в ответ только снова подпрыгнул на своем тюфяке.

- Секрет фирмы. Умный человек все найдет у себя под руками. Что далеко ходить? - и он показал нам на наши взмокшие спины.

- Тебе лень даже пальцем шевельнуть, - сказал ему Франта.

Мы оба разозлились. Вашек подпрыгивал на своем мягком матраце, а в наших шелестела солома.

Наступил вечер. На сосне уже больше не сидела птица. Дул легкий теплый ветерок. И было уже темно. Я не мог уснуть. Все лежал и смотрел на хоровод звезд над полуоткрытой палаткой.

Вашек на своем мягоньком матраце уже давно спал. Я на мгновение посветил на него фонариком. Из-под матраца у него свесился незавязанный шнурок, он и матрац завязать поленился.

Франта тоже не спал. Я услышал, как он шевельнулся и сказал:

- Вполне достаточно.

Уснули мы совсем поздно.

Вдруг мне приснился сон. С чего он начался, я уже и не знаю, но конец помню вполне отчетливо: по черному небу метались прожекторы и кто-то кричал.

Я проснулся. Вашек сидел на постели и размахивал включенным электрическим фонариком.

- Ребята, меня кто-то страшно искусал!

Потом он выключил фонарик, но во тьме маячили семь зеленых светлячков. Я, признаться, как следует и не понял, сплю я или уже бодрствую.

Тут Вашек снова стал размахивать зажженным фонариком, и мы с Франтой вскочили со своих постелей.

Вашек уже больше не кричал. Он быстро стаскивал с себя одежду, а вокруг его головы кружили все семь зеленых мотыльков. Мы с Франтой тоже включили свои фонарики. И увидели мы уйму муравьев, которые ползали по спине у Вашека. А кроме того, множество всяких других жучков, которые ползали по его постели. Семь зеленых мотыльков - это и были семь светлячков. И все это появилось из незавязанного матраца нашего соседа.

Мы сразу же выбросили этот матрац из палатки.

- Чем же ты его набил? - спросил Франта.

- Мхом, - сказал Вашек и выбежал из палатки. Потом мы слышали, как зашумело в умывальнике.

Мы смахнули муравьев с Вашековой постели наземь, чтоб они заблудились в траве, выпустили наружу светлячков. И тут же мы с Франтой приняли решение: Вашека в палатку больше не пускать. Мы крепко зашнуровали веревкой палатку, а концы ее завязали морским узлом.

Вскоре пришел Вашек из умывальни. Мы просунули ему из палатки полотенце и сказали:

- Вполне достаточно.

Только с появлением первой росы я спросил Франту:

- Ну как, достаточно?

- Достаточно, - сказал Франта.

И мы впустили Вашека в палатку.

Как мы с Франтой отгадывали названия цветов

Сначала мы с Франтой поспорили, какое же все-таки шоссе идет за нашим поселком: асфальтированное или мощеное. Побежали смотреть - и оказалось, выиграл Франта.

По обеим сторонам шоссе у нас - сады, деревянные домишки, а около них цветники.

Я разозлился, что проиграл Франте. И, наверное, поэтому предложил:

- Ладно, давай теперь, кто знает больше цветов.

Франта в ответ только покачал головой, но сразу же перескочил через канаву, отделявшую нас от цветников, а я - за ним. Вот тогда-то нам и крикнула что-то эта девочка. Она сидела одна под большим орехом и кричала нам:

- Что идете не по дороге?

Франта в свою очередь прокричал ей:

- Глянь-ка, что у тебя на носу?

Это у него такой трюк. Каждый сразу же хватается за свой нос и забывает, что он, собственно, хотел. Но она сказала:

- Это уже старо.

Тут уж я ее разглядел как следует. Она сидела за круглым столом и катала по нему орех, вынутый из зеленой скорлупы. Пальцы ее были испачканы чем-то коричневым, но меня это не смутило.

- Что это вы потеряли в нашем саду? - спросила девочка.

- Она не очень-то любезна, - говорю я Франте, но Франту и это нисколько не смутило.

Некоторое время мы с Франтой постояли около цветника, и каждый явно раздумывал о том, как бы заставить уйти другого.

- Ребята, да вы же подеретесь! - крикнула она.

Мы удивились, как это она сразу разобралась в обстановке. Какая умная девочка! Я хотел было ей объяснить, зачем мы сюда пришли, но Франта опередил меня:

- Знаешь, вот у моего друга возникла идея: выяснить, кто из нас знает больше цветов? - сказал он. - Потому мы и попали к вам сюда.

Она улыбнулась Франте, потом улыбнулась и мне и перестала катать свой орешек.

- Очень любопытно. Мне тоже интересно, кто же из вас знает больше цветов.

Франта оглядел цветник:

- Роза.

Я тут же выкрикнул свое название:

- Астра.

Она выскочила из-за стола:

- Откуда вы знаете, что меня зовут Роза Астрова?

Этим она нас страшно смутила и сбила с толку. Совершенно. Потом она подошла к нам и взяла за руки. А затем повела нас к круглому столу под орехом, посадила одного направо, а другого налево от себя.

- Откуда же вы все-таки знаете, как мои имя и фамилия? Ведь я же вас здесь вообще никогда не видела.

Я хотел было сказать, что это чистая случайность, что эти два названия мы просто выкрикнули друг за другом. Но я промолчал. Если бы я только в этом признался, Роза Астрова снова стала бы для нас совершенно незнакомой девочкой.

- А я уже давно тебя знаю. Я несколько раз видел тебя, - сказал Франта (он врал, но меня это опять-таки совершенно не смущало).

- Я тоже, - присоединился я.

Неясность положения продолжалась. Роза сидела между нами - на равном расстоянии от каждого - и разглядывала свои пальчики, коричневые от ореховой скорлупы. Она несколько раз повторила:

- Ребята, а вы все-таки подеретесь.

- А кто начнет первый? - сказал Франта.

- Ну, кто? - спросил я.

- Посмотрим, - сказала Роза.

Потом мы говорили о самых обыкновенных вещах. Я спросил у Розы:

- А что ты здесь вообще делаешь?

Она посмотрела сначала на Франту:

- Что мне здесь делать? Караулю наш сад. А главное, орех.

Я поднял глаза вверх к кроне. У многих орехов уже лопнула зеленая кожица и показалась скорлупа.

- Если потрясти, все попадают.

- Вот поэтому я и сторожу, - сказала Роза.

Франта посмотрел на дерево, а потом на Розу.

- И ночью сторожишь?

Только до восьми. А потом иду домой и всегда боюсь, что утром будет скандал.

- Почему? - спросил Франта, и я тут же вслед за ним.

- Потому что ночью кто-нибудь может обобрать орех, - вздохнула Роза.

- Но ведь не оставаться же тебе здесь на ночь! - возмутился Франта, и я вместе с ним.

- Конечно. Но у меня очень строгая мама, - грустно сказала Роза.

В тот вечер после восьми я стоял у открытого окна. Месяц светил так сильно, что даже с девятого этажа я видел внизу на тротуаре оброненный кем-то спичечный коробок. Родители сидели в соседней комнате у телевизора. Я тихонько пробрался через переднюю в коридор. Даже лифта не стал вызывать, чтоб никто ничего не услышал. Сбежал по лестнице и кинулся прямо к Розиному саду. Я рассуждал так: если бы я, например, задумал красть орехи, то наверняка отправился бы туда этой ночью. А поскольку я не хотел, чтоб Розе наутро попало, то я очень спешил. Была и другая причина: мне очень хотелось, чтобы девочка обратила внимание на меня, а не на Франту.

У сада я остановился, чтоб еще раз все обдумать. Потом я перескочил через канаву и осторожно стал пробираться между клумбами к круглому столу под орехом. Я говорил себе:

«Спрячусь под столом. Там никто меня не увидит, а я увижу любого и каждого, кто только начнет приближаться. А завтра после обеда я зайду сюда снова. Здесь будет Роза, и я ей скажу:

«Отгадай, почему тебе не попало от мамы?»

Но только я нагнул голову, чтоб залезть под стол, как получил вдруг такую затрещину, будто в темноте что-то взорвалось. И на мне уже кто-то лежал. Я крикнул:

- Негодяй! Вор! - тоже двинул ему как следует. А тот тоже закричал:

- Еще дерешься, негодяй! Вор и негодяй!

Потом размахнулся и хотел было мне еще поддать, но вдруг остановился:

- Это ты?

Я тоже узнал Франту и ответил:

- Выходит, я!

На другой день мы встретили в нашем поселке Розу Астрову. Она сложила руки так, будто это подзорная труба, и внимательно посмотрела на мой подбитый глаз и разбитый нос Франты.

- Ага, значит, вы уже подрались!

И еще она нам сказала, что зовут ее вовсе не Роза Астрова, а совсем по-другому, а потом ушла. Мы с Франтой так и остолбенели. А потом Франта сказал:

- Ну, ладно.

Как мы с Франтой трижды нарушили правила уличного движения

Каждое воскресенье вечером я беру календарь, а мама мне диктует задания на всю неделю. Конечно, не такого рода задания, какие нам дают в школе, а совсем другие. Все, что необходимо сделать по дому.

В прошлое воскресенье на 22 декабря я записал: «Купить рождественского карпа». А мама положила в ящик стола тридцать крон.

22 декабря, придя из школы, я взял эти деньги и сумку и отправился за карпом. Но только я вышел из дома, как повстречался с Франтой. Он перестал раскатывать ледяную дорожку на тротуаре и спросил, куда я. Узнав, что за карпом, он сказал:

- Знаешь, Петр, есть идея. За карпом не ходи, я тебе его просто-напросто поймаю в реке.

- Но это же не наверняка! - возразил я, потому что я - тоже рыболов и толк в этих делах знаю.

- Совершенно наверняка! - заявил Франта. - Есть один такой способ. Даже зимой в любое время я могу поймать карпа. Мое изобретение! Всегда, когда только захочу.

Франта - хороший рыболов. И я сам знаю, что на красные комариные личинки, которых у нас называют «патентками», рыбы налетают как сумасшедшие.

- Ну, хорошо, - кивнул я. - А за эти тридцать крон я куплю маме новогодний подарок и положу его под елку.

Нам надо было спешить. Хотя от поселка до реки и недалеко, но зимой рано темнеет. Франта побежал домой за удочкой, а я тем временем вывел из сарая наши велосипеды.

Мы ехали по нашей улице, под колесами лопались мелкие льдинки, и я рассказывал Франте, сколько всего хорошего можно купить маме за тридцать крон. Подъехали мы к перекрестку. Справа появился с саночками старый пан Гурта, который живет в нашем доме. Он вез своему внуку Станде елочку.

- Погоди, дай ему проехать, - сказал я Франте. Но он только махнул рукой:

- Некогда!

Только мы пересекли перекресток. Франта отпустил руль и стал мне показывать, какого большого карпа намеревается он поймать.

На следующем перекрестке нас задержал красный свет. И тут я вдруг вспомнил о милиционере пане Ружеке, вернее, как-то почувствовал запах его трубки. У его трубки всегда какой-то особый запах, и я его всегда узнаю.

Бегу вечером отцу за пивом, и всегда по этому запаху догадываюсь, что пан Ружек рядом.

И вот - откуда ни возьмись - перед нами действительно стоит милиционер Ружек. Он поднимает три пальца и говорит:

- Во-первых, вы ехали рядом, вместо того чтобы ехать друг за другом. Во-вторых, на перекрестке вы не уступили дорогу пану Гурте и, в-третьих, Франта во время езды отпустил руль. Итого, вы трижды нарушили правила уличного движения.

Франта, предчувствуя, что теперь будет, быстро отрапортовал:

- Только эти тридцать крон у нас - на карпа.

Милиционер Ружек, похоже, его даже и не слышал. Он молча подал нам квитанции, а я вручил ему тридцать крон.

- Дешево отделались, ребята. Вообще-то неприятностей на дороге и без вас хватает.

Тут, в довершение ко всему, начал падать снег, и какие-то две женщины загоревали:

- Ничего себе, начинается рождество...

Теперь мы просто вели свои велосипеды к реке.

Франта уже готовил удочку, но мы все еще удрученно молчали. Чтобы порадовать меня, он показал на клубочек червячков, красных, как кораллы. Был мороз, и от реки поднимался пар. Солнце чуть-чуть щурилось на нас.

Франта закинул удочку и надел варежки. А потом мы еще долго-долго стояли на берегу. Мне было очень грустно, и Франта меня все время утешал:

- Вот увидишь, этого карпа мы непременно выудим.

Стало подмораживать, у берега потихоньку нарастала кромка льда. Поплавок даже не вздрагивал. Стояла тишина, и только Франта то и дело тихо прищелкивал языком, многозначительно при этом подмаргивая:

- Необходимо усовершенствовать!

И он немедленно подвигал поплавок то вверх, то вниз. А то спохватывался и добавлял грузик или насаживал на крючок свежего червячка. Я позволял себе давать ему советы, потому что считаю себя почти таким же хорошим рыболовом, как и он. Но карпам все-таки что-то не нравилось. И поплавок оставался неподвижным.

Солнце зашло, река почернела. У меня озябли руки, мне приходилось то и дело согревать их дыханием. А Франта рядом со мной все шептал:

- Необходимо усовершенствовать!

Но поплавок так и не дрогнул. В темноте, которая вылезла откуда-то из реки, он стал невидим. Даже и после того, как мы опустились на берегу на колени, его все равно не было видно. Франта тогда перестал шептать и сказал уже в полный голос:

- Петр, нет ли у тебя какого-нибудь дяди, который мог бы дать тебе тридцать крон?

Я ответил, что такого дяди у меня, к сожалению, нет.

- Значит, будем сидеть, - буркнул Франта.

Мороз крепчал.

- Все равно ничего не получится. В такой темноте не увидишь, если даже он и дернется.

Тогда Франта спросил, нет ли у меня чего-нибудь белого, ну, например, куска бумаги.

- Ты хочешь написать рыбам письмо? - Я уже готов был разозлиться.

Франта все колдовал с удочкой и шептал про себя:

- Флажок. Сейчас нам нужен флажок.

Тут я понял, чего он хочет. Флажок - это и есть «что-то белое». Если рыба клюнет, флажок подскочит и его можно будет увидеть в темноте. Я подал ему носовой платок, правда, он был уже не совсем белый. И тогда я протянул Франте тот отрывной квиточек, который мы получили от милиционера пана Ружека.

Наверное, в ту же минуту наш флажок подскочил.

- Клюет!

- Карп?

- На выбор - дороже! - пробасил Франта.

- Большой?

- Посмотрим! Он вытащил рыбу из воды и поднес ее к фонарю у шоссе.

- Лещ, - сказал я.

К тому же рыба оказалась и не очень большой. По дороге домой она стала казаться нам все меньше и меньше. Домой мы принесли уж совсем небольшую рыбку.

- Я не могу принести маме такую рыбку за тридцать крон, - загоревал я.

Но Франта знал, как поступить. Он повел меня в сарай, который остался от тех времен, когда строился наш поселок.

- Спрячь-ка ты ее пока здесь.

- Думаешь, до утра она подрастет?

- Да нет, - сказал Франта. - Но тебе надо маму как-то к этому подготовить.

Свет от уличных фонарей проникал и в сарай. В углу мы нашли бадейку, оставшуюся от строителей.

- Отлично! - воскликнул из другого угла Франта. - Здесь и вода еще течет.

Мы налили полную бадейку и пустили в нее лещенка. Он уже едва дышал. Признаться, меня еще мучил страх, как бы сюда не пришел пан Ружек. Он живет в нашем же доме, на первом этаже. И поскольку он -милиционер, он все видит и слышит куда лучше, чем обыкновенные люди.

Мы оставили воду капать из крана в бадейку, потому что рыбам это, скорее всего, нравится.

- Ну а к маме ты уж отправляйся один, - сказал Франта и вышел из сарая.

К нам, на девятый этаж, я поплелся пешком. Позвонил. Мама прямо в дверях спросила:

- Наконец-то идешь, а где рыба?

Мне даже не пришлось и врать:

- Рыбу я оставил внизу, в сарае, чтобы она не загадила нам всю ванну.

Но мама на это только головой покачала:

- А что, если ее кто-нибудь возьмет?

- Нет, никто не возьмет, - уверенно сказал я.

- Сходим все-таки за ней, - решила мама.

Она долго искала фонарик, а потом мы спустились вниз и пошли в сарай. В сарае я забрался в самый темный угол. Мама зажгла фонарик, в бадейке блеснул свет, мама обернулась ко мне и спросила:

- И это ты купил за тридцать крон?

Я промолчал.

В это время в бадейке метнулась рыба, да так, что вода залила все лежащие на полу опилки. Это был карп, да такой огромный, что и представить себе трудно.

- Сколько же в этом году стоит килограмм рыбы? - спрашивала мама. И все время при этом качала головой. А я заметил, как мимо хвоста карпа проплыла маленькая плоская рыбешка.

Мама повернулась ко мне и сказала:

- Ты что, был у Ружека? Почему тут пахнет его трубкой?

Как мы с Франтой получили на елку одинаковые подарки

Мама позвала меня и спросила:

- Какой бы ты хотел получить подарок на рождество?

Я ответил:

- Не знаю.

- А ты подумай, - сказала мама.

Я вышел на улицу и попробовал раскатать ледяную дорожку на площадке за домом. У меня из этого ничего не вышло, потому что навалило слишком много снега. И я стал думать.

Обычно, во всякое другое время, я могу сразу же назвать не меньше трех вещей, какие мне хотелось бы получить в подарок. А перед рождеством я никогда не могу ничего придумать.

Я сидел на железных перилах лестницы за домом и совсем замерз. Все время я пытался представить себе елку и то, что должно под ней лежать.

Мимо шел Франта. Руки - глубоко в карманах, голова опущена. Внизу на брюках висят сосульки. Похоже было, что он уже давно так ходит. Я позвал его. Франта быстро обернулся.

- Слушай, не знаешь, какой бы подарок мне пожелать на елку? Никак ничего не могу придумать.

Я сразу же посоветовал ему десяток вещей. Правда, ни одну из них я не хотел для себя. Но и Франта, оказывается, ничего такого не хотел.

Теперь мы сидели с ним рядом на перилах и думали.

Мысли у меня всегда летят быстро, но вот перед рождеством голова вообще почему-то не работает. Сижу и мучаюсь.

Франта - драчун и думает, что каждую хорошую идею надо брать с боя. Поэтому он каждую минуту ударяет кулаком по перилам. Но и ему в голову ничего не приходит.

Наконец я решил:

- Надо от этого отвлечься и отдохнуть. Пойдем покатаемся на санках.

И мы побежали домой за санками. Внизу у лифта мы встретили пани Краслову с ее дочкой Марцелкой. Это совсем маленькая девочка. За ней нужно все время присматривать, потому что если что-нибудь случится, то виновата всегда будет не она, а тот, кто рядом.

- Куда собрались, мальчики? - спросила пани Краслова.

- Да на санках покататься, - сказал я еле слышно, чтобы не услышала Марцелка.

- Я тоже хочу, - тут же отозвалась Марцелка.

- Да нет, мы боимся, а вдруг с ней что-нибудь случится, - признался я, а Франта меня поддержал.

- Я думаю, вы уже достаточно взрослые, не так ли? - возразила пани Краслова.

Итак, Франта с Марцелкой ждали внизу, а я пошел наверх за санками.

- Куда ты, Петр? - спросила меня мама.

- Покататься с Марцелкой на санках.

Раза четыре, не меньше, мама мне напомнила, чтобы я с Марцелкой не ходил на крутой склон горы, потом она приказала, чтобы Марцелка сидела всегда только между мной и Франтой, и несколько раз попросила, чтоб я хорошенько смотрел на дорогу. У меня на все был один ответ:

- Ну ладно, ладно. Понимаю.

Я схватил санки и бросился бежать, но, прежде чем я оказался за дверью, мама все-таки успела снова меня озадачить:

- Ну что же все-таки подарить тебе на рождество?

Полдороги по направлению к горке мы с Франтой молчали. Марцелка шла между нами. И тоже молчала. Один только раз она взглянула на нас и спросила:

Мальчики, а что вы хотите, чтобы вам положили под елочку?

Франта поддал ногой сугроб. А я сказал:

- Марцелка, помолчи, не то отведу домой.

Нам, значит, предстоит возить ее по той горке, где ползают одни малыши, которых привязывают к санкам, а она еще, в довершение ко всему, будет пытать нас по поводу подарка.

Франта разозлился, и я тоже.

- Я лучше пойду домой, - сказал Франта.

Но Марцелка ухватила его за руку:

- Нет, не пойдешь. Я должна сидеть между вами.

Я пожал плечами, и Франта тоже пожал плечами. Так мы дошли до горки. С одной стороны - спуск отличный. Санки так и летят и, наконец, попадают на узкую тропинку между колючими кустами. О спуске с другой стороны нечего и говорить - это только для малышей и трусов. Однажды я нарочно хотел там перевернуться, да ничего из этого не вышло.

- Значит, на пологий, - вздохнул Франта и первым сел на санки.

Марцелка села за Франтой, а я за ней. Раз семь нам пришлось оттолкнуться. Но даже когда мы тронулись и поехали - все равно хоть плачь. Кругом малыши, привязанные к санкам, саночки с барьером, чтоб они не вывалились, а уж орут-то, будто летят на самолете. Перед нами бежала собака, вернее, почти шла шагом и все-таки все время оказывалась впереди. Нам с Франтой было так стыдно за такую скорость, что мы даже вспотели.

А Марцелка ликовала.

В утешение себе я время от времени бубнил:

- Все правильно. Все, как велела мама. Я внимательно слежу за Марцелкой. Марцелка сидит между мной и Франтой. И я внимательно смотрю, куда мы едем.

Когда мы спускались с горки в четвертый раз, Франта взмолился:

- Петр, я больше не могу. Я хочу прокатиться по-настоящему.

Я показал ему на Марцелку.

- А пусть она подождет нас внизу, - решил Франта.

- И я больше не могу, - сказал я чуть попозже. - Подожди нас внизу, Марцелка.

Мы обошли горку, и я поставил Марцелку в безопасное место за густым кустарником. А чтобы ей не было скучно, мы слепили для нее маленького снеговичка.

- Мы тут, совсем рядышком, - отпрашивался я у Марцелки.

Мы с Франтой схватили санки и, пробежав тропинкой между кустами, устремились прямехонько на крутой склон.

Вид оттуда был совсем другой. Наезженная дорожка круто устремлялась вниз. И спускались по ней одни только мастера. Мы тут же перестали злиться и забыли и про Марцелку, и про подарки. Я поставил санки на самый край и крикнул:

- ...три, два, один - старт!

И мы полетели. Уже через минуту скорость была такая, что нам пришлось зажмурить глаза.

- Кто затормозит, тот трус! - крикнул Франта.

Мы задрали ноги повыше, и штанины у нас раздулись, как рукава раздуваются на аэродроме. Мы летели по наезженному санному пути, узкому, как нож, и вылетели прямо на тропинку между колючими кустами.

И вдруг Франта заорал:

- Марцелка!

Я глянул через его голову. И увидел ее. На этой самой узенькой дорожке между кустами.

- Поворачивай! - крикнул Франта.

Но и направо и налево был кустарник. Оба мы взяли правее. И оказались в кустах.

Потом мы долго приходили в чувство. Ни один из нас не проронил ни слова. Только Марцелка сказала: «Ой!»

Потому что у Франты не было почти всей правой штанины, а у меня - левой.

Возвращаясь домой, мы увидели, что наши с Франтой мамы стоят на лестнице и разговаривают. Моя мама взглянула на меня и сказала:

- Я думаю, ты теперь догадываешься, что получишь на елку?

А Франта, не дожидаясь вопроса, ответил:

- Мне тоже брюки.

Как мы с Франтой учили Яринку ловить рыбу

В конце весны мы с Франтой снова отправились на рыбалку. Подошли мы к реке и видим: на том месте, где мы обычно ловим рыбу, уже стоит какая-то девчонка. В руке она держит обычный прут, к которому привязана нитка.

- Скажи на милость, что ты здесь делаешь?

Она даже и не оглянулась:

- Ловлю рыбу.

- А на какую, если не секрет, наживку? - спросил Франта.

Она вытащила нитку из воды. На конце виднелась согнутая булавка, а на ней - кусочек яблока.

- С ума можно сойти! - возмутился Франта и бросил свою кепку оземь.

- Ей-богу, можно сойти! - сказал я. - Неужто рыбка ловится?

- Нет, - ответила девчонка, обернулась к нам и засмеялась. - Разве вы меня не узнаете?

Это была та самая девочка, ради которой мы собирались сторожить в саду орехи.

- Про Розу это ты, конечно, здорово соврала, - сказал я ей прямо, - но ловить рыбу - это не так просто.

- Почему же? - спросила она спокойно.

- Потому что на булавку и на огрызок никто еще и никогда ничего не поймал.

Франта, нарочно глядя на вершину тополя, спросил:

- А ты не знаешь, Петр, как ее зовут на самом деле?

Она совсем не обиделась.

- Яринка, - вдруг сказала она, потом нагнулась и сорвала два стебелька травы.

- Кто вытянет длинный стебелек, тот и будет учить меня ловить рыбу.

Франта вытащил довольно длинный стебель, но мой был еще длиннее.

Я повел Яринку на каменистую косу. Перед нами была быстрая река, а за нами - мелкий залив. По реке бежали маленькие волны, и я знал, что там можно наловить уклеек.

- Ловить уклеек - дело нехитрое! - крикнул нам с берега Франта. - Их всюду полным-полно.

- Не слушай его, - сказал я.

Я приготовил леску с маленьким легким поплавком, а на крючок насадил белого червяка.

Однако, когда я стал передавать удочку Яринке, она отказалась.

- Не хочу, там - червяк, - запротестовала она.

- Ты погляди, червяк - на одном конце, а ты-то - на другом.

Яринка согласилась с моими доводами и взяла удочку. А я ее предупредил:

- Осторожнее, сзади тебя - тоже вода.

Я был очень горд, что учу Яринку ловить рыбу.

Франта сидел на берегу и злился.

А я громко наставлял Яринку:

- Когда поплавок окажется под водой, минуточку подожди, а потом подсекай. - И все время предупреждал: - Будь повнимательней, смотри не упади в воду.

Яринка шепотом прикрикнула на меня, чтобы я замолчал. Все, кто в первый раз ловит рыбу, всегда просят людей вокруг замолчать.

Когда поплавок в пятый раз ушел под воду, я прошептал:

- Уклейка.

Вот перышко уже исчезло под водой. Но Яринка не шелохнулась. Я закричал на нее:

- Подсекай!

И Яринка подсекла. Да с такой силой, что удочка засвистела, как ветер. Уклейка вылетела из воды и залетела высоко в воздух, насколько хватило длины лески. Там она сорвалась с крючка и упала в заливчик за спиною у Яринки.

- Ну и ну! - закричал с берега Франта. - У вас, оказывается, рыбы летают!

Мне было жаль, что я ничему не сумел научить Яринку, и поэтому я тоже как-то неудачно сострил насчет летающих рыб. А Яринка вдруг обиделась.

Теперь уже я сидел на берегу, а Франта учил ее ловить рыбу. Он сразу же начал хвастаться:

- С легким грузилом, как правило, можно поймать только маленькую рыбешку. А я тебя научу ловить с тяжелым. Диву будешь даваться!

Он повернул кепку козырьком назад, чтоб совсем ничего ему не мешало. Прикрепил свинцовое грузило, а потом нацепил крючок величиной с якорь.

- Теперь закрой глаза.

Яринка закрыла глаза, и Франта нацепил на крючок большого дождевого червяка. Яринка поблагодарила, она была очень довольна, что ей не пришлось видеть эту процедуру.

Я сидел на берегу и чем дальше, тем больше злился, что сам себе все испортил.

- А закидывать удочку надо вот так, - учил Яринку Франта.

Он завел свинцовое грузило за спину, размахнулся, и оно долетело чуть ли не до середины реки. Дождевой червяк вошел в воду, будто в шелк.

Франта гордо посмотрел на меня, смотал леску и подал удочку Яринке.

- Теперь попробуй ты.

Она взяла удочку и спросила:

- Так?

- Нет, - сказал Франта и еще раз все ей показал.

Яринка снова взяла в руки удочку, однако раскачивала свинцовое грузило так долго, что я не мог не вспомнить о колоколах. Но вот Яринка размахнулась - и грузило полетело. Только в это самое мгновение Франта вдруг вскрикнул:

- Ой-ой-ой!

И кепка с его головы исчезла.

А потом эта кепка поплыла по воде. Она сорвалась с крючка и упала в волны, в те самые волны, которые были полны уклеек. Одна уклейка испугалась и перескочила через нее.

Я закричал Франте с берега:

- Вот уж я никак не думал, что вы будете ловить рыбу шапкой.

Франте было очень неприятно, что произошел такой казус. И он тоже как-то неудачно сострил, да еще посоветовал Яринке заняться ловлей бабочек.

Яринка опять обиделась.

Но домой мы пошли все вместе.

Как нам с Франтой довелось увидеть шаровую молнию

Шаровую молнию мы в школе почти не проходили. Учитель нам только сказал, что это электрический разряд между облаками и землей. Он имеет форму шара, бывает по-разному окрашен и, как правило, передвигается довольно медленно. Больше ничего.

Такого объяснения для всех было достаточно. Только не для нас с Франтой. У нас для этого были особые причины.

Как-то утром в воскресенье я готовил удочку. Выглянул из окна и увидел Франту, тот тоже шел с удочкой к реке. Я ему крикнул:

- Подожди меня!

- Я спешу! - не остановился Франта.

- Я тоже, - решил я, спустился на лифте и выбежал из дома.

Франта был уже на углу улицы, но я все-таки его догнал. Только он все время твердил свое:

Ты знаешь, я ведь иду совсем в другое место, нам с тобой не по пути.

- Да нет, я тоже иду туда же, - настаивал я. Я уже успел на него рассердиться.

Франта так и подскочил, будто обо что-то споткнулся:

- Как, разве ты тоже идешь за Яринкой?

Тут-то все и выяснилось. Этим он себя и выдал. Яринка попросила его взять ее с собой на рыбалку, а мне об этом ничего не сказала. Значит. Яринка - предательница. Франте я сказал, что с этой минуты мы - враги. Но что к Яринке мы все-таки зайдем вместе. Что, мол, она будет делать, когда увидит, что мы пришли вдвоем?

Подойдя к домикам на краю нашего поселка, мы свистнули нашим условным свистом.

Яринка показалась в окне и как ни в чем не бывало выскочила на улицу.

- Ой, да вы оба идете?!

Франта тоже растерялся. Тогда я толкнул его в бок:

- Я вызываю тебя на поединок. Кто поймает рыбу побольше, тот и будет ходить на реку вместе с Яринкой.

Франта нахмурился. Было ясно, что он отнесся к моим словам серьезно.

- Поединок так поединок.

Яринка чуть не прыгала от радости, что из-за нее мы затеваем поединок.

Когда мы дошли до реки, она села на бережок и сказала:

- Можете начинать, ребята.

Мы с Франтой повернулись друг к другу спиной и подготовили спои удочки. Я быстро взглянул на реку. Она была грязноватой, вода еще со вчерашнего дня быстро поднималась. Я насадил на крючок червя и забросил удочку.

Какая насадка была у Франты, я не знал. Я не смотрел в его сторону, только слышал, как в воздухе просвистел свинец и упал в воду.

- Ребята, я сама потом рыб измерю, - раздался голос Яринки.

Я был очень серьезен, Франта тоже. Во время поединка так и положено. Но Яринка, вместо того чтобы тихонько дожидаться, кто из нас двоих выиграет, все время вмешивалась:

- Мальчики, а хотите, я вам как-нибудь помогу? Ладно?

И через минуту снова:

- Франта, Петр, давайте, давайте, ловите скорее, надвигается гроза.

В эту самую минуту у меня начался клев. Я подсек.

- О-о! - воскликнула Яринка.

Из воды вылетела удочка. На ней ничего не было, кроме червяка, помятого рыбой. Другого червяка у меня не было. Франта посмотрел на меня, не отрываясь от своей удочки, и сказал:

- Сдавайся, Петр.

Яринка на берегу начала петь.

- Не сдамся, - решил я. - Хоть один червяк, да найдется под камнями.

Я, совершенно машинально, забросил удочку с помятым червяком в воду и положил конец удочки на вилку. Потом я начал переворачивать камни. Под одними были только муравьи, под другими - вообще ничего. Так я ворочал эти камни с боку на бок и шаг за шагом удалялся от своей удочки. Вдруг слышу, как за моей спиной зашелестела трава. Я знал, что это Яринка.

- Я хочу тебя, Петр, кое о чем спросить, - начала она.

Я стал быстро-быстро думать, о чем же может Яринка меня спросить.

- Знаешь, я бы тебе помогла, но только при поединке это, наверное, нельзя? - спросила Яринка.

- Не полагается.

- Давай тогда ищи быстрее, а то скоро будет гроза, - предупредила еще раз Яринка.

- Ну и пусть! - решил я.

Тучи шли по небу против течения. Мы, рыбаки, обыкновенно утверждаем, что громы и молнии катятся всегда вниз по реке. Наверное, под сотым камнем я наконец нашел своего червя. И положил его себе на ладонь.

- Если тебе интересно, вот, смотри, червь, он живет под камнем.

- Неужели ты думаешь, что я буду смотреть на какого-то там червя? - удивилась Яринка и побежала к тому месту, где мы ловили рыбу.

Вскоре и я прибежал туда же вслед за ней. Франта сидел над своей удочкой и смотрел на поплавок. Чтоб рассердить его, я сказал:

- Ну что, уже поймал?

Он даже и глаз не отвел от поплавка:

- Поймал.

Ноги мои так и подкосились. Я искал червя, а у Франты в руках была уже рыба.

- Покажи! - воскликнула Яринка.

Франта пальцем показал на место рядом с собой. Там на лопухе лежала плотвичка, длиной едва в пятнадцать сантиметров. Я перевел дух:

- Только и всего-то!

И я сделал несколько шагов по направлению к своей удочке. Вдруг вижу - поплавок прыгает, будто бьет тревогу!

- Сверкнула молния! - волновалась Яринка.

Я подсек и стал вытаскивать рыбу. Но, чувствую, что-то не то: оказывается, мне попался линь, да такой мелкий, еще меньше помятого червя, на которого он попался. Короче говоря, вытащил я самую маленькую, самую ничтожнейшую рыбку, какая только была во всей нашей реке.

- Ну все, - сказал Франта. - Моя плотвичка ничего не стоит, но твой линь - просто катастрофа.

За рекой ударил гром.

- Гроза! - крикнула Яринка и побежала под мост прятаться.

- Все ясно, Петр! - снова крикнул Франта.

Я только пожал плечами, и сердце мое упало. Я проиграл поединок. Теперь ходить на речку с Яринкой будет только Франта.

Франта вовсе не хотел вымокнуть и начал быстро сматывать удочки. Потом он бросил плотвичку обратно в реку, вскарабкался на берег и через весь луг побежал за Яринкой. Я медленно побрел за ними.

Вдруг вижу, он остановился и странным голосом сказал:

- Вот это да!

«Ладно, мол, отстань», - подумал я. Не спеша я дотащился до него. Но опять услышал:

- Вот это да!

По траве, приблизительно в двадцати шагах от нас, катилась, подпрыгивая, шаровая молния величиной с мяч. Она тихонько шипела, - казалось, будто сыплется тонкий песок.

Я сказал:

- Это молния, шаровая.

А молния уже потихоньку приближалась к нам. Приблизилась шага на три, но потом отскочила направо, а потом налево. Как будто бы осматривая нас с разных сторон.

- Присматривается к нам, - тихо сказал Франта и спрятал удочку за спину.

Молния остановилась и засияла сначала зеленым, а потом розовым светом. И все время шипела, словно сыпался песок.

Вдруг снова подскочила, подкатилась еще ближе и оказалась совсем рядом со мной. Словно теперь рассматривала только меня. Потом и от меня отскочила и как на цыпочках перебежала шагов на десять поближе к Франте. И замерла.

- Чего ей от меня надо? - спросил Франта.

А молния остановилась и шелестит себе тихонько, просто застыла перед Франтой!

- Это я насадил тебе того линя на крючок, - признался вдруг Франта. - Когда ты пошел искать червей под камнями.

В это время молния пошла зигзагами, ударилась об ольху, росшую поодаль, и тут все затрещало и загрохотало.

Когда, несколько минут спустя, мы с Франтой подошли к мосту, вернее, оказались под мостом, Яринка сказала:

- Мальчики, вы что-то очень побледнели.

И еще добавила:

- Мне все очень понравилось. Завтра мы опять пойдем ловить рыбу.

Как мы с Франтой не хотели, чтоб Яринка была нашей подругой

Всякий раз, когда я спрашивал Яринку: «Кто твой самый лучший друг?» - она, не задумываясь, отвечала: «Иногда ты, а иногда Франта». А когда ее об этом спрашивал Франта, она отвечала: «Иногда ты, а иногда Петр».

Сидели мы как-то с Франтой на ступеньках у дома и размышляли, как бы нам все-таки узнать, с кем из нас Яринка больше дружит. Вскоре пришла она сама, немного нас послушала и сказала:

- А вы сделайте так, чтобы все выяснилось само собой.

Я уж было придумал уйму всяких вещей, как это сделать, но для успеха мероприятия требовался то молоток, то проволока, то еще что-нибудь.

Тогда я заявил без обиняков:

- Мне ясно. Твой самый лучший друг - это я.

И Франта тут же дал мне по уху.

- Вы что делаете?! - прикрикнула на нас Яринка, и мы тут же перестали драться.

Так, наверное, мы никогда и не узнаем, кто же из нас - лучший друг Яринки.

Спустя несколько дней был отлов рыбы из пруда, находящегося неподалеку от нашего поселка. Конечно, мы с Франтой должны были принять в этом участие, потому что мы - рыбаки.

- Меня, вообще-то, это совсем не интересует, - сказала Яринка, но пошла вместе с нами.

Мы стояли с Франтой на плотине и смотрели на сеть, полную рыб, где они скользили, переваливаясь одна через другую.

Яринка была на другой стороне плотины, у канавы, куда стекала вода от насосов. Туда устремлялись маленькие рыбки, сумевшие проскользнуть через сеть. Канава кишела ими. Яринка сидела на перевернутом старом глиняном горшке и ловила рыбок рукой.

Нам с Франтой надоело смотреть на сеть, полную рыбы, и мы начали играть «в щуки». Мы встали поближе к весам, и кто первый видел щуку, должен был выкрикнуть: «Зубастая».

У нас было 3:3, когда к нам подошла Яринка. Рукава ее пальто были мокрыми, и мы сказали ей об этом. Яринка ответила:

- А вы не заметили, что карман у меня тоже мокрый? Там у меня рыба.

Это, конечно, была не рыба, а совсем маленькая рыбка - красноперочка.

- У нее золотые глазки, - похвалилась Яринка.

Мы с Франтой поддакнули, но все еще никак не догадывались, зачем Яринке нужна эта рыбка.

- По золотым глазкам ведь можно найти рыбку?

- Ничего не найдешь, у многих рыб - золотые глаза.

- Нет, у моей рыбки - самые золотые, - сказала Яринка.

- Ну и что? - сказали мы с Франтой.

- А вот то! Я сама придумала, как узнать, кто из вас мой самый лучший друг.

И вдруг Яринка размахнулась и выбросила рыбку в пруд. При этом она воскликнула:

- Кто найдет мою рыбку в канаве, тот и есть мой лучший друг!

Мы с Франтой побежали вниз к канаве. Рыбки обгоняли одна другую. А мы с Франтой высматривали, когда наконец проплывет эта, с самыми золотыми глазами.

Мы с Франтой - рыбаки. И поэтому прекрасно знаем, что когда в канаве набирается полно рыбы, никто не в состоянии угадать, у какой из них самые золотые глаза. И все-таки мы сидели около канавы и ждали, когда же проплывет рыбка нашей Яринки.

И так мы все сидели и сидели у канавы до тех пор, пока к нам снова не подошла Яринка.

- Ну, что, кто-нибудь ее заметил? - поинтересовалась она.

Мы с Франтой посмотрели друг на друга и только развели руками.

- А я уж думала, соврете, - неожиданно сказала Яринка. - Вы и не могли ее заметить, потому что ее проглотила большущая рыба.

Мы вскочили на ноги и немного закачались от слишком долгого сидения на корточках.

- Она проглотила ее еще в пруду, как только я туда свою красноперочку выпустила, - сказала Яринка и повела нас на другую сторону плотины.

И я и Франта - мы оба все-таки рыбаки. По дороге мы объясняли Яринке:

- Да не могла ее проглотить большая рыба, ведь ни одна рыба, пойманная в сеть, ничего не жрет.

- А вот проглотила же! - стояла на своем Яринка.

Спустились мы вниз под плотину. Там в сети валялось теперь всего несколько последних рыбешек. Яринка указала на самую большую:

- Вот эта проглотила.

Мы с Франтой взглянули на рыбу.

- Вот эта?

Яринка кивнула.

И я и Франта - мы ведь как-никак рыбаки, - услышав такое, повернулись и пошли прочь от пруда.

- Мальчики, почему вы уходите? - крикнула нам вслед Яринка.

И тогда мы тоже крикнули:

- Потому что карп рыб вообще не жрет.

Как Яринка сказала мне и Франте, что всё вничью

Однажды Яринка вдруг говорит:

- Кто из вас двоих наловит больше рыбы, тому я донесу добычу до самого дома.

С тех пор Яринка носила то мой улов, то улов Франты. Только ему такой порядок не очень нравился. Сидели мы с ним как-то у реки около своих удочек. Яринки с нами не было. Вдруг Франта говорит:

- 7:5.

- Кто с кем играл? - поинтересовался я.

- Как кто? Мы с тобой.

И показал мне записную книжку, где были записаны наши имена. Под моим именем было пять отметок, а под его - семь.

- Тебе она пять раз отнесла рыбу, а мне уже - семь.

Теперь мы сидели с ним у реки, как две выдры. Старались выманить у старых рыбаков самые большие их секреты. Когда у Франты клевала рыба, я начинал колдовать, чтоб она сорвалась с удочки. А он, со своей стороны, колдовал против меня.

Яринка сидела наверху на берегу и спрашивала:

- Мальчики, да что это такое с вами происходит?

Эту игру мы вели до самой осени. К тому времени счет сравнялся. Стал 18:18. Восемнадцать раз несла Яринка мой мешочек с рыбами, восемнадцать раз - его.

Потом у реки стало холодновато. Поэтому я сказал Франте:

- Будем играть до двадцати.

А было уже 19:18 в пользу Франты, но я все-таки снова сравнял счет. Все должно было решиться в последний день.

Я зашел в магазин спорттоваров и попросил:

- Вы не могли бы продать мне самый лучший крючок, какой только у вас есть?

Вдруг вижу, рядом со мной у прилавка стоит Франта:

- И мне дайте такой же крючок.

- А вы не хотели бы приобрести крючок из золота?

- Да у вас такого нет, - возразил Франта.

Я тоже не поверил.

Нас обоих очень рассердило, что оба мы оказались в одном и том же магазине и хотим одного и того же - самый хороший крючок.

- Вот, пожалуйста, - сказал нам продавец и подал каждому из нас золотой крючок в прозрачном пакетике.

- Так оно будет справедливее, - сказал я.

Франта согласился.

Злость наша чем дальше, тем больше возрастала. Что бы мы ни делали, все кончалось вничью.

Потом мы встретились с Франтой уже у реки. Яринка тоже пришла.

Я посмотрел на воду. Она была чистой. Я вытащил из кармана тайно припасенного червя и насадил его на золотой крючок. Франта потихоньку сделал то же самое.

- Все равно я видела, что вы оба насадили по червяку, - сказала Яринка.

Мы с Франтой посмотрели друг на друга. Так оно будет справедливее.

Мы забросили удочки и снова посмотрели друг на друга.

- Значит, 19:19. Начали.

На крючок мог попасться линь, карп или сом. Или вообще ничего.

Поплавок Франты даже не шелохнулся. Мой - тоже. Я, правда, больше следил за поплавком Франты, чем за своим собственным. А он - за моим.

Вдруг Яринка сверху, с берега, крикнула:

- Мальчики, мне в семь часов надо быть дома.

А у нас все еще было 19:19.

Когда мы в третий раз насадили свежую наживку, Яринка прибежала к нам и показала на свои противные маленькие часики:

- Мальчики, вы видите, уже без четверти семь.

Только она это произнесла, как у Франты задергался поплавок. Он подсек и сказал:

- Двадцать - девятнадцать.

И гляжу, уже тянет рыбку. Леска играла, как скрипка. Это был сом. Сома всегда можно узнать.

- Это сом! - ликовал Франта.

А сом взял да и кинулся против течения, туда, где находился затопленный куст. Франта не сдавался, тащил своего сома. Но сом упорно устремлялся в кусты. И хотел там пробыть, по крайней мере, до семи часов. Тогда я сказал Франте:

- Знаешь, тебе здесь работы еще на целый час. А Яринке пора домой! Она пойдет сегодня со мной. 20:19, но только в мою пользу.

И я начал уже собираться, стал вытягивать леску из воды, хотел было уже взять Яринку за руку. Но тут вдруг завяз и я, поймался на свой собственный золотой крючочек.

Ни я, ни Франта не могли теперь двинуться с места: Франту у реки держал сом, а меня - корень, за который зацепилась моя удочка.

Яринка исчезла, потому что шел уже восьмой час.

Но через некоторое время она снова прибежала и сказала:

- Мальчики, я вернулась, потому что мне надо знать, кто же все-таки выиграл.

Франта сказал:

- Сом.

Я ответил:

- Корень.

Потихоньку я сматывал свою разорванную леску.

- Значит, 20:20, - сказала Яринка. - Ничья.

Как мы втроем слушали песенку за рекой

Все началось с того, что Франта как-то объявил мне:

- Я поймаю для Яринки карпа на рождество.

- Я тоже.

С этим предложением мы сразу же побежали к Яринке. Но был гололед, и я поскользнулся. К домику на краю поселка, где жила Яринка, добежал один Франта. Он сказал Яринке:

- Пойдем к реке. Петр сегодня не может.

Определенно, он сказал ей что-нибудь в этом роде. И совершенно определенно, он сказал ее маме:

- Карпа не покупайте. Если вы отпустите со мной Яринку, я вам его поймаю.

Я тем временем перевязывал себе дома колено. На месте ушиба я сделал себе толстый зимний компресс, потому что было очень холодно.

Однако ходить с таким компрессом было почти невозможно.

Я был очень недоволен, что не могу пойти вместе с Яринкой к реке. Кое-как я дотащился до комнаты, где у нас стоит телефон. У меня было твердое намерение позвонить матери Яринки. «Добрый день, - сказал бы я ей, - Если вы отпустите Яринку с Франтой за карпом, то знайте: все это выдумки. Можно подумать, что карп только и дожидается, чтоб за ним пришел какой-то там Франта».

Но я, конечно, не позвонил. Если бы посмел сказать нечто подобное ее маме, я был бы, конечно, предателем. Лучше уж дотащиться до ванной, найти в ящичке парочку красных червячков, взять удочку и отправиться на речку, где сейчас Яринка с Франтой.

Колено мое сильно болело. Чтобы не думать о нем, я решил поразмыслить о всякой всячине. Вот, например, почему у воробьев все-таки не зябнут ноги?

Когда я проходил мимо задней стены домика, где живет Яринка, мне пришла в голову еще одна мысль: почему окно в ванной комнате у них не закрыто? Это довольно трудный вопрос. Почему в ванной они оставляют открытым окно, когда на улице лютый мороз?

Мороз, действительно, был лютый. Я не мог согреться даже от быстрой ходьбы, а колено мое болело чем дальше, тем больше.

Наконец я дошел до реки. Кромка воды обледенела. На камнях под парапетом белел иней. Ветер дул так сильно, что на воде возникали гребешки. В такую погоду рыба не ловится.

- Разве можно ловить рыбу в такую погоду? - спросил я Франту.

Франта ничего не ответил. Яринка тоже промолчала.

В это время я как раз и услышал песенку, которая раздавалась с другого берега реки.

Колено у меня болело сильнее, чем болят зубы, но в присутствии Яринки я должен был притворяться, что мне все нипочем.

- Да, что-то плохо ловится, ты иди домой, - наконец ответил мне Франта, так и не повернувшись в мою сторону. - А то колено застудишь.

- Петр разбил себе колено? - спросила его Яринка.

Франта принялся длинно рассказывать о моем разбитом колене. Никогда я не казался себе таким несчастным и беспомощным, как в тот момент, когда Франта рассказывал Яринке о моей беде.

Чтоб сменить тему разговора, я начал готовить свою удочку и спросил Франту:

- Ну что, ты уже поймал карпа для Яринки?

Сначала он опять ничего мне не ответил. Некоторое время мы все втроем слушали песенку за рекой.

- Немного терпенья, и все будет, - отозвался наконец Франта.

Яринка переступала с ноги на ногу и дышала на руки:

- Мне холодно.

- Ну, хочешь ты этого карпа или нет? - негодующе спрашивал Франта.

Колено мое не унималось. Яринка вся тряслась от холода. А за рекой все еще слышалась эта песенка. Я принялся снова складывать свою удочку и сказал:

- Яринка, при такой погоде карпы не клюют. Нам просто хотелось сходить с тобой к реке.

Яринка рассердилась, едва не заплакала.

- Я знаю, что карпы на таком ветру не клюют. Только мне ведь тоже хотелось пойти на реку.

- А с кем ты хотела пойти? - спросил Франта, не отрываясь от удочки.

Яринка засунула обе руки в карманы.

- Например, с тобой. Или, например, с ним. Все равно.

Мы с Франтой опустили свои удочки и выглядели, вероятно, так, будто собираемся на похороны.

- Если вы намерены со мной спорить, - сказала Яринка, - я лучше пойду домой.

И она направилась к мосту. А мы с Франтой остались слушать песенку, которая раздавалась за рекой.

А потом случилось самое худшее, что только могло случиться.

- Я пойду за ней, - сказал Франта.

И это тогда, когда у меня было разбито колено и я не мог быстро идти.

Франта не сложил даже как следует удочку и побежал по камням за Яринкой.

Я теперь остался один слушать песенку, которая раздавалась за рекой. А потом поплелся, прихрамывая, домой.

Но вдруг я заметил, что нахожусь у домика, где живет Яринка. Окно в ванной все еще было открыто. И вот из этого окна вдруг вылетает угорь и падает шагах в трех от меня...

Так вот совсем просто это и случилось: из окна ванной вылетел угорь и упал приблизительно в трех шагах от меня. Я быстро стянул с себя куртку и упал на дорогу, накрыв курткой угря. Точно так поступил бы любой рыбак. Ведь голыми руками большого угря не удержать. А он был толстый, как штанина.

Тут прибежали Яринка, ее мама и Франта.

А я нес им навстречу угря, замотанного в куртку.

- Вылетел у вас из окна, - говорю я.

Потом принялась рассказывать мать Яринки. Говорила она коротко, потому что был сильный мороз:

- Что, думаю, дожидаться карпа, обещанного Франтой? Пойду-ка я лучше за угрем. И вот купила угря, сунула его в ванну, а он взял да сбежал.

- Это случается, - говорю я.

- Кидался он в ванной из стороны в сторону, совсем не давал к себе подступиться.

- Я вошел в ванную, хотел его поймать, - быстро вмешался в разговор Франта, очевидно, чтобы мать Яринки не сказала о нем чего-нибудь смешного. - Он вырвался у меня прямо из рук и вылетел в окно.

Я встал рядом с Франтой, чтобы Яринка обратила внимание, что у Франты руки пустые, а я держу угря.

Яринка действительно посмотрела на нас, а потом и говорит:

- Ребята, что-то я ничего не пойму. Один падает на ровном месте, а другой угря удержать не может.

- Пойдемте пить чай с пирогом, - предложила Яринкина мама.

Мы пили чай и ели пирог. Яринка включила радио. Передавали как раз ту самую песенку, которая только что слышалась за рекой.

Как мы с Франтой принесли Яринке первые весенние цветы

Зима тянулась бесконечно, пока не пришла весна. Весной цветут цветы. Первые цветы - редкость, поэтому все о них говорят. Я задался целью высмотреть, где расцветет самый первый цветок. И преподнести его Яринке.

Но стоит придумать нечто подобное, как у тебя появляется тайна. А человек с тайной выглядит совсем уже не так, как человек без тайны.

Франта мне все время говорил: «Ты стал какой-то странный».

Я стоял дома перед зеркалом и пытался выглядеть как ни в чем не бывало, то есть совершенно обычным человеком. Но это у меня никак не получалось, и Яринка тоже стала ко мне приставать:

- Петр, что же все-таки с тобой происходит?

Я решил, что, пока не найду этот первый цветок, буду ходить один. На газонах в нашем поселке пока еще ничего не цвело. Да и вообще, с газона я не хотел, это было бы не то.

И я стал ходить на прогулки в поля и в лесочек за поселком. На лужках уже зеленела трава, но ни один цветочек пока еще не распустился. Я пытался найти его и в лесочке, разгребал снег под кустами, - может, покажется где хоть подснежник. Но нашел только несколько маленьких грибочков.

Несколько раз за поселком я повстречал Франту. И хотя он тоже бродил по межам, при встрече со мной он всегда постукивал себя по лбу:

- Слушай, ты ненароком стихов еще не пишешь?

И с Яринкой у меня не все было в порядке. Она выдумала, что меня что-то грызет. Но меня ничего не грызло, я просто не мог найти для нее цветка.

Яринка меня все время приглашала домой, ведь женщины любят утешать несчастных. Но я всячески уклонялся от этого визита. Иначе моя тайна открылась бы. Определенно. Женщины умеют выпытывать чужие секреты.

Мне казалось, что Франта стал хуже ко мне относиться. Когда я приходил к нему, его мама всегда говорила:

- Франты нет дома.

- А куда он пошел? - спрашивал я.

- Не знаю. Ничего передавать тебе не велел.

Раньше Франта никогда так не поступал.

Я ходил по полям и лесам и искал первый цветок. К Яринке я пойти без цветов не мог, а Франта, похоже, вообще не хотел со мной разговаривать.

И так я ходил по полям и лесам, и мне казалось, что я один-одинешенек на целом свете.

И только однажды, когда я разгребал в лесочке листья под кустом в надежде, не растет ли там чего хорошего, вдруг слышу, кто-то со мной поздоровался:

- Привет!

Вижу, стоит какой-то чужой мальчик, но вроде бы я его откуда-то знаю. Я поднялся и стал отряхивать колени от листьев. Едва успел я раз-другой провести по штанам ладонью, как этот паренек остановил меня:

- Вполне достаточно!

- Да ты же Вацлав Карел! Из лагеря! - обрадовался я. И правда, это был тот самый мальчик, которого мы с Франтой в прошлом году «прощупывали».

- Ну и что? - говорит он. - Я вот шел случайно по лесу, и мы случайно снова с тобой встретились.

Когда двое ребят долго не видятся, они сначала говорят между собой как чужие.

- А что ты тут делаешь? - спрашиваю я.

- А ты что? - спросил меня Вашек.

Я ему спокойно ответил:

- Я здесь ищу цветок. Расцветший.

Вашек не знал Яринку, и поэтому у меня не было от него секретов. Вашек посмотрел на мои промокшие колени и на мои грязные руки.

- И это так трудно?

Я только кивнул головой. Наверное, Вашек вспомнил, как мы его все-таки впустили в палатку, и решил мне за добро отплатить добром.

- Давай я тебе помогу, сказал он.

- Только я хожу уже десять дней, - предупредил я.

Но Вашек уже принялся за поиски.

Он шел шаг за шагом по лесочку, но даже и не думал нагибаться. Время от времени он только разгребал носком ботинка прошлогоднюю листву.

- Знаешь, так ничего не выйдет, - сказал я.

Вашек оглянулся на меня:

- Вполне достаточно.

- Я лучше пойду домой, - решил я.

- Погоди, - сказал Вашек. - Вот он, твой цветок.

Из-под развороченной листвы прямо на меня смотрел цветок. Смотрел своими золотистыми глазками, и был это белый первоцвет.

Чтобы удостовериться, что это не сон, я быстро сорвал один цветочек. В самом деле...

- Почему не сорвешь побольше? Не нарвешь букета? - спросил Вашек.

- Вполне достаточно, - сказал я.

И снова начал ползать на коленях, чтобы прикрыть оставшиеся цветы листвой.

- Зачем ты это делаешь? - удивился Вашек.

- Чтобы Франта их не нашел, - проговорился я.

Вашек пристально на меня посмотрел.

- А, это тот, что был с нами в палатке?

Я только кивнул и тотчас же помчался с цветком в руках к Яринке, пока цветок не завял. Я пробежал через весь поселок и кинулся прямо к домику, где жила Яринка. Цветок я спрятал за спиной и позвонил в дверь.

Мне открыла мать Яринки, и я быстро спросил ее:

- Яринка дома?

Только потом я сообразил поздороваться с ней.

- Горит что-нибудь? - спросила Яринкина мама.

Сначала я кивнул, да, мол, на самом деле горит, но потом завертел головой, что нет, мол, ничего не горит.

- Она пошла в сад, Петр, - сказала Яринкина мама.

И снова я бежал вниз по ступенькам, да так быстро, что даже не слышал эха, раздававшегося за мной. Бежал все дальше и дальше через весь поселок. К садам у шоссе.

Но там я сразу же встретил Франту. Только я перескочил канаву, как увидел, что он стоит рядом со мной на дорожке. Собственно говоря, он не стоял, а шел, и довольно быстро, к воротам, ведущим к Яринке в сад.

Некоторое время мы шли рядом. Я прижал руку с цветком к правому боку. Франта прижал к боку левую руку и совсем ею не двигал. На конце дорожки под большим орехом нас дожидалась Яринка.

- Ты куда лезешь? - сказал мне Франта.

- А куда лезешь ты? - сказал я.

Это вовсе не походило на разговор двух товарищей.

Проходя через ворота сада, Франта успел меня сильно толкнуть, а я не остался в долгу. Едва уцелел цветок, чуть было не размялся об ворота.

- Что это ты ей несешь? - спросил он голосом, каким говорят перед дракой.

- Первоцвет, - сказал я. - Из лесочка.

- Я тоже, - сказал Франта.

Но чем ближе мы подходили к Яринке, тем сильнее он отталкивал меня плечом. Как будто мы никогда в жизни не были друзьями.

И тут меня осенило. Я тихонько похлопал его плечу, замедлил шаг и сказал:

- Вполне достаточно.

Франта замедлил шаг и повернулся ко мне:

- Твой первоцвет тоже от него?

- Да, - сказал я. - Он нам все-таки отомстил за то, что мы выгнали его тогда из палатки.

И мы оба тихонько выпустили из рук свои цветочки и подошли к Яринке.

- Привет, ребята, - сказала она. - Я рада, что вы пришли. Пойдемте, я вам кое-что покажу.

И она отвела нас за беседку, где была целая поляна белых первоцветов. И все они цвели.

А мы втроем так и остались товарищами.