Глава 13.2. Продолжение

— Только не отпускай мою руку, пожалуйста, — шепчу ему, цепляясь за руку. Он приобнимает меня. Целует в висок.

Господи. Почему он не хочет сбрить эту бороду, которая царапает моё лицо и каждую частичку тела, куда он прикасается своими губами?

Мы выходим из этого помещения в тот тесный коридор. Цербер действительно одной рукой сжимает мою ладонь, а второй держит мобильник. Мы движемся, ориентируемся, куда нужно идти, с помощью фонаря на мобильнике Цербера, потому что в некоторых местах лампочки не работают.

— Сколько тебе лет? — спрашивает он, рассматривая стену. Тут есть ещё одна маленькая картинка. А над ней спрятана кнопочка, которая открывает дверь. И так везде.

— Двадцать семь. А тебе? — заходим во вторую комнату. Он молчит, смотрит по сторонам, будто что-то ищет.

— Много.

— А если конкретнее? — сжимаю его руку, а он неожиданно сплетает наши пальцы.

— Под сорок.

— Нормально. Но не выглядишь на сорок.

— Откуда знаешь? — мы выходим снова в коридор и направляемся вперёд.

И я уверена, что он пытается отвлечь меня от мыслей об этом душном, тесном местн, где я задыхаюсь.

— Не слепая же, — говорю то, что приходит на ум. Ну, блин, откуда я вообще взяла эту мысль? Откуда мне знать, сколько ему лет? Просто не чувствую, что ему четыре десятка.

— Ты же любишь взрослых… — произносит, открывая дверь следующей комнаты. Он судит по мужу, наверное. Но понятия не имеет, какие у нас отношения. — Вон, Распутин почти в два раза старше тебя.

Я молчу. Нечего сказать. Я попросила не говорить о нём, но Цербер снова привёл тему к мужу.

— Чего молчишь?

— Не хочу говорить на эту тему, — честно отвечаю. — Скоро выйдем отсюда?

— Можем прямо сейчас вернуться, Ангелина, — он прижимает меня к стене, как только заходим в третью комнату.

Даже не смотрит вокруг, а пялится на меня. В каждом помещении свет включается автоматически. Тут на самом деле не очень страшно и даже светло. Но вдруг что-то не сработает и застрянем здесь?

— А как же тот тайный выход? Я хочу увидеть, куда он ведёт, — говорю всё честно, без лжи. Пусть думает обо мне, что хочет.

Чёрт бы побрал Григория Распутина, который меня заключил в эту клетку. Я надеюсь… Я верю, что в один прекрасный день выберусь из этого дерьма. Даже не поверну голову назад. Не посмотрю даже мельком на этот дом, полный кошмарных воспоминаний.

И если я улыбнулась пару раз, то только благодаря Дамиру, который навечно в моём сердце. До последнего дыхания. И… Церберу…

— Зачем он тебе? Ты же можешь выйти из этого дома, когда хочешь, — тихо спрашивает, расстёгивая пуговицы моего платья. — Как же ты вкусно пахнешь.

Могу? Я? Из этого дома? И когда хочу?

Господи… Я могу поверить этому мужчине, с которым так сильно хочется поделиться переживаниями? Страданиями? И тем, как я живу тут? При каких обстоятельствах? Условиях?

Столько вопросов… И ни единого ответа!

— А может, я любопытная? — глубоко вдыхаю, когда он прикусывает кожу шеи. — Не здесь. Пожалуйста…

Я схожу с ума. Я не отвергаю его. Не отталкиваю от себя. Наоборот. Мне хорошо с ним. Хочу, чтобы сделал со мной всё, что хочет. Потому что он не делает больно.

Я должна думать о муже. О том, что будет, если он проснётся. Но я хочу рядом этого мужчину, который с каждым разом возвращает меня в этот мир всё больше и больше.

С ним приятно общаться. Такой… тёплый. Словно свой. Родной. Но в то же время чужой. Я не знаю, чего можно от него ожидать. Не знаю…

— Почему нет? — целует взасос, чуть сжимая грудь. Чувствую, как он возбуждён. Но не здесь же… — Мы быстро.

— Нет, пожалуйста. — пытаюсь убедить, что это не самое удачное место для занятия сексом.

— Ангелин, — голос тихий, бархатный. — Какая разница, где занимаемся любовью, а?

По коже рассыпаются мурашки от хрипотцы в его голосе. Теряюсь в нем, падаю в тот омут, растворяюсь. А он не останавливается. Всё целует и целует.

Ненавижу себя!

Ненавижу за то, что дала обещание, но не выполнила. За то, что мой муж спит, а я тут с другим. Я изменила Дамиру, а потом и Грише. И Цербер вполне был прав, назвав меня продажной.

— Я хочу выйти отсюда, — неожиданно заявляю я.

Воспоминания о Дамире заставляют задуматься. Что я делаю? Как я докатилась до этого?

Он молчит. Не понимает резкого изменения моего настроения. Голова идёт кругом, на лбу выступила испарина, а спина, напротив, покрылась холодным липким потом. Мне не по себе, и это не из-за того, что тут мне не хватает воздуха…

— Что случилось? — он вытирает единственную слезу, катившуюся вниз по щеке. — Ты снова плачешь? Ангелина?!

— Ты не понимаешь. И не поймёшь, — всхлипываю я. — Дело не в тебе. Я…

Замолкаю на полуслове, задумываюсь о сделанных ошибках. Совесть грызёт изнутри из-за того, что я наврала Дамиру. Предала.

Меня бьёт крупная дрожь, а мысли путаются и скачут туда-сюда.

— Говори. Не молчи.

Загрузка...