Ангел из Монтевидео

Глава 21

Каждые тридцать секунд проклятый колокол в соседней церкви коллежа «Стелла Марис» неумолимо издавал свой низкий звук. Хуану Эчепаре хотелось заткнуть уши. Похоронный звон действовал ему на нервы.

Кто мог умереть в коллеже, опустевшем на время каникул?

Эчепаре рыскал как дикий зверь по гостиной своей виллы. Несмотря на более чем мягкую погоду, широкое окно, выходящее в сад, было плотно закрыто. Входная дверь заперта на два оборота. На диван Хуан Эчепаре положил старенький автомат Томпсона с огромным магазином. И тем не менее его пробирал страх, ужасный страх.

За все то время, когда Энрике с Анджело работали на него, они опаздывали первый раз.

У них и телефона не было.

Каждая машина, сбавляющая ход в переулке Беланже, заставляла его вздрагивать. Эчепаре не забывал, что тупамарос приговорили его к смерти.

В саду раздался шум мотора. Как всегда по утрам, явилась Лаура Иглезиа на своем маленьком «фиате». Хуан Эчепаре поспешил открыть, ее дружеское присутствие придавало ему силы.

– Съезди за Анджело с Энрике, – тут же попросил он. – К ним в отель. Вчера вечером они, должно быть, опять напились.

Лаура Иглезиа со странным видом покачала головой.

– Нет, они не напились.

Она протянула ему утренний номер «Эль Паис». В глаза ему бросился снимок. Два валявшихся на земле трупа. «Новое преступление террористов», гласила подпись. Никогда в своей жизни Анджело Албано и Энрике Куэвас не награждались столь лестными эпитетами. Дипломат положил газету, перед глазами у него плыл туман... Как это его люди вдруг так накололись?

Теперь он остался один. Один как перст. Он жалко улыбнулся Лауре.

– У тебя нет друзей, которые могли бы на меня поработать? – спросил он.

Легкая ирония промелькнула в ее глазах.

– Нет, сеньор, это больно опасное занятие.

В несколько секунд Хуан Эчепаре принял решение.

– Дуй в Ла Вариг, – сказал он, – и возьми мне билет на ближайший рейс до Асунсьона.

К черту дипломатические обязанности. Он всегда уладит дело со своим министром, расскажет ему правду. Тупамарос не явятся по его душу в Асунсьон. И американцы не явятся, что тоже весьма кстати. ЦРУ порой подолгу таит на кого-нибудь злобу.

Лаура взяла сумку и вышла. Хуан Эчепаре тут же принялся собирать вещи, запихивая как попало в чемодан все, что попадалось под руку. Немного успокоившись, он взглянул на круглую кровать и на зеркала кругом. Ему будет всего этого не хватать. Асунсьон – маленький провинциальный городок, где ему будет не так легко следовать своим эротическим причудам.

Однако раз убили его людей, значит его очередь не за горами. И лучше быть живой собакой, нежели мертвым львом, как гласит арабская пословица.

Робкий звонок заставил Эчепаре вздрогнуть. Такой тихий, что он даже решил, что ему показалось. Никакой машины в сад не въезжало. Эчепаре схватил автомат, осторожно взвел курок и прильнул к дверному глазку.

Он увидел вуаль, еще более густую, чем обычно, черные чулки, чесучовое пальто...

Мария-Изабель.

Сердце дипломата запрыгало в груди. Он заколебался, но желание ее увидеть взяло верх. Тем более, что это в последний раз.

Теперь он мог на время забыть свои тревоги. Эчепаре торопливо открыл дверь.

– Входи скорей, – сказал он.

Она всегда приходила пешком, оставляя машину у Кантри-клуба.

Молодая женщина направилась мимо Хуана Эчепаре прямо в комнату. Он тщательно запер дверь и последовал за ней. Вдруг Эчепаре нахмурился. От Марии-Изабель Корсо не исходило привычного запаха «Мисс Диор». Запах был не таким опьяняющим и более легким.

Взгляд Хуана Эчепаре скользнул вниз к ногам – бесподобным, – обтянутым черными чулками.

По крайней мере, он в последний раз попользуется круглой кроватью. А может, ему удастся овладеть Марией-Изабель, пусть даже придется слегка применить силу.

– Пойду схожу за «никоном», – тихо сказал он. Мария-Изабель по своему обыкновению села на кровать, не снимая вуали и с сумкой на коленях. Порывшись в ящике, он достал «никон» и вернулся к посетительнице.

Вдруг в уши парагвайского консула снова ударил похоронный звон. Несколько минут он не обращал на него внимания. Этот неотвязный зловещий звук раздражал Хуана Эчепаре. Особенно после того, что случилось с Анджело и Энрике.

– Да что это такое! – взорвался он. – Я уже осатанел от этого звона.

– Этот колокол звонит по тебе, Хуан Эчепаре.

Он подумал, что ослышался. Страшные слова донеслись до него из-под вуали.

Хуан Эчепаре внимательней присмотрелся к черной вуали и различил свирепую улыбку. Это улыбалась не Мария-Изабель.

– О, Господи!

Та, которую он принял за жену полковника Корсо, медленно приподняла вуаль. Хуан Эчепаре никогда не видел этого широкого лица, больших суровых глаз, тонких губ, гораздо более тонких, чем у Марии-Изабель.

И при этом она носила одежду Марии-Изабель – от пальто до вуали.

– Кто вы? – выдавил из себя Хуан Эчепаре.

Похоронный звон, казалось, еще сильнее отозвался в его ушах. Как будто колокола приблизились.

– Ты меня не узнаешь? – насмешливо спросила молодая женщина. – Я твоя смерть...

Это превращалось в шутку самого дурного пошиба. В зеркалах на потолке и на стенах Хуан Эчепаре видел десятки отражений молодой женщины на кровати. У нее были такие же красивые ноги, как и у Марии-Изабель. Хуан вдруг подумал, что это жуткое представление организовала Мария-Изабель. Это, наверно, одна из ее подруг. Не исключено, что такая же соблазнительная, как и сама жена полковника Корсо.

Его вновь встревожил безостановочный неотвязный странный назойливый похоронный звон.

– Зачем вы пришли? – спросил Хуан.

От улыбки молодой женщины у него по спине пробежал холодок.

– Чтобы убить тебя, Хуан Эчепаре. Как ты убил мою мать. Меня зовут Флор Каталина. Теперь ты меня узнаешь?

Старый ирландский священник умоляюще поглядел на державшегося на почтительном расстоянии молодого человека с ржавым автоматическим пистолетом. У старика уже затекли руки. Каждый раз, когда веревка, привязанная к большому колоколу, поднималась, ему стоило большого труда не выпустить ее из рук.

– Мне надо немного передохнуть, – взмолился он. – Я больше не могу.

– Если остановишься, падре, я тебя убью, – отрезал молодой террорист. – Отдохнешь, когда я скажу.

Старый священник перевел взгляд на распростертую связанную женщину, которую тупамарос привели с собой. Ее прикрывали лишь несколько лоскутов кружев, грудь была обнажена, женщину, казалось, одолевал страх.

– Набросьте что-нибудь на это несчастное создание, – попросил он.

Его томил грех сладострастия. Молодой террорист опустил взгляд на Марию-Изабель Корсо. Та в ответ улыбнулась. Чувственной улыбкой. Теперь ей было не так страшно, как тогда, когда тупамарос окружили ее машину. Террорист отвел взгляд. Бывают моменты, когда очень тяжело не отвлекаться от выполнения революционной акции.

Два часа назад несколько молодых боевиков ворвались в пустынный коллеж. Кроме ризничего, там никого не было. Один из боевиков остался и, угрожая оружием, заставил ризничего звонить в этот проклятый колокол. Правда, обращался с ним не грубо и особо не запугивал. Старый ирландский священник не понимал, что все это значит.

Натягивая изможденными руками веревку, он попытался завязать разговор:

– Но послушай, сын мой, для чего нужен этот похоронный звон?

Террорист поднял глаза к небу.

– Вы не знаете, падре, для чего нужен похоронный звон? Один человек с минуты на минуту умрет, и мы хотим, чтобы он это знал. Звони, звони.

Хуан Эчепаре с ужасом воззрился на молодую женщину. Бесполезно даже молить о пощаде...

– Ты ведь не удивился? – насмешливо спросила Флор Каталина. – Мы тебя предупреждали. И колокол с утра звонит по тебе.

Дипломат облизал сухие губы, не сводя глаз с черной сумки на коленях молодой женщины. Она наверняка вооружена. Надо бы добраться до «томпсона». Выиграть время.

– Я никого не убивал, – тихо сказал он.

Флор Каталина пожала плечами.

– Не играй словами.

Ее рука полезла в сумку и вытащила маленькую черную «беретту», сочащуюся ненавистью, – короткоствольный компактный пистолет 38 калибра. Зеркала отразили испуганное лицо Хуана Эчепаре.

Флор выставила правую руку, целясь в дипломата.

– Прощай, Хуан Эчепаре, да помилует тебя Бог.

Хуан Эчепаре отпрыгнул в сторону в тот самый момент, когда Флор нажала на курок.

Зеркало позади него разлетелось вдребезги, и ему показалось, что он уже немного умер. Его подмышки распространяли едкий запах пота. Эчепаре обуял нутряной страх.

Раскачиваясь на одной ноге, он попытался перехватить взгляд молодой женщины, чтобы обезопасить себя от следующего выстрела. К счастью, короткоствольный пистолет стреляет не очень точно. Однако девушка не торопилась. Когда она во второй раз нажала на курок, Хуан Эчепаре почувствовал ужасную боль в правом локте. Пуля раздробила кость.

– Пощадите, – завопил он.

Флор Каталина с безучастным видом продолжала целиться. Смерть этого человека не доставляла ей удовольствия. Это последняя вещь, которую она поклялась себе сделать до того, как окончательно принять обет и удалиться в монастырь. Но пусть он подрожит, пусть помучается, пусть заплатит за всех тех, кто покоится в бочках с цементом на дне Рио-де-ла-Платы.

Она тщательно прицелилась в левую ногу и выстрелила. Пуля вошла под коленной чашечкой. Страшная боль пронзила Хуана Эчепаре, и он, потеряв сознание, сполз вдоль стены, не выпуская «никон».

Флор поднялась. Необычный наряд вызывал у Флор отвращение. Пока парагваец лежал с закрытыми глазами, она спокойно прицелилась ему в правый локоть и выстрелила. В локоть пуля не попала, но угодила в мускулы предплечья. Хуан Эчепаре, открыв глаза, застонал. Эта «мастерская», в которой он испытал столько сладостных минут, превращалась в его гроб. В соседней комнате зазвонил телефон. Может, это полиция, его друг Толедо. Если Эчепаре не ответит, тот, наверно, что-то заподозрит и придет на помощь. Эта мысль прибавила консулу немного смелости, стремления продержаться. Выиграть время.

Он взмолился о пощаде, стараясь забыть про клещи, давившие ему руку и ногу, и про назойливый несмолкаемый похоронный звон.

– Постой, – прошептал он. – Не убивай меня, я могу обменять свою жизнь...

– На что? На золото?

Он покачал головой.

– В вашем движении есть еще один предатель, – сказал он. – Я назову его имя.

Молодая женщина печально улыбнулась.

– Предатели будут всегда, – сказала она, – во всех движениях. Если ты выдашь этого, завтра появится другой. И даже если бы ты загодя знал всех будущих предателей, ты бы не спас своей жизни.

У нее не хватило духу продолжать мучить этого жалкого человека. Не дрогнув, Флор подняла пистолет, целя в голову. Хуан Эчепаре почувствовал, что на этот раз она бьет наверняка. В руке он по-прежнему сжимал «никон». В здоровой руке.

Изо всех сил он швырнул фотоаппарат во Флор. «Никон» стукнул по ее руке в момент выстрела и отскочил в правый висок, прямо в теменную кость.

Крик боли вырвался у Флор вместе с выстрелом. Пуля угодила в стену. Пистолет упал из ее рук на пол.

Извиваясь, как разрезанный надвое червяк, Хуан Эчепаре пополз за пистолетом. Еще не полностью пришедшая в себя Флор извернулась и вонзила каблук-шпильку в руку дипломата, уже хватавшего оружие, и сама за ним наклонилась. Но консул уже настиг ее. Он вцепился в ее юбку, в пояс, здоровой рукой дотянулся до горла. Он хотел ее задушить. Однако Флор в единый миг упала на него сверху и первой завладела «береттой». Хуан Эчепаре стиснул ей запястье, попробовал отвести пистолет, но силы оставили его. Дуло неумолимо приближалось к его виску. И тогда, словно животное, он что было мочи укусил ее в запястье, вонзив зубы между сухожилиями.

Флор взвыла от боли. Она уронила шляпу, вуаль, волосы ниспадали ей на лицо. Она машинально нажала на курок. Последние три пули в магазине друг за дружкой полетели в зеркало на потолке.

Зеркало разбилось вдребезги, и осколки дождем посыпались на кровать и на сцепившиеся тела. Большой кусок стекла глубоко вонзился Флор Каталине в лоб. Кровь застилала ей взор, она отбросила ненужный уже пистолет с открытой казенной частью и вытерла глаза.

Терявший все больше крови Хуан Эчепаре сделал отчаянную попытку стряхнуть с себя осколки тяжелого зеркала.

Флор в свою очередь приподнялась. Она хотела перелезть через Эчепаре и позвать своих товарищей на выручку.

Хуан Эчепаре, вонзив пальцы, грубо схватил ее между ног – без всякой задней мысли, – просто чтобы отбросить на кровать. Он двинул ее головой в подбородок и подтянулся к ней, несмотря на невыносимую боль в левой руке. Флор яростно отбивалась. Эчепаре почувствовал, что силы вновь ему изменяют.

Он не раскрывал рта, сохраняя всю энергию для единоборства. Под руки ему попался разряженный «беретта». Консул схватил пистолет за дуло, размахнулся и изо всех сил стукнул рукояткой по лицу Флор, разбив ей переносицу. От острой боли она потеряла сознание.

В ненависти и страхе Хуан Эчепаре, не переставая, дубасил ее по лицу и бросил пистолет, лишь когда выбил ей зубы, рассек щеку, расшиб глаз.

Когда Хуан Эчепаре попытался встать, колено вдруг так задергало, что он опять рухнул на ковер. Прекрасная комната, которой он так гордился, превратилась в поле битвы, усеянное осколками стекла и перепачканное кровью.

Дипломат выполз из комнаты, добрался до автомата. Он только протянул к нему руку, как в дверь позвонили. Хуан Эчепаре тут же подумал о тупамарос. Флор заявилась к нему не одна. Ему удалось, опираясь на тяжелый «томпсон», дотащиться до дверей. Он прильнул к глазку. Кровь застилала ему взор, так что лишь через несколько секунд он узнал своего друга Рикардо Толедо...

Хуан Эчепаре положил автомат и повернул задвижку.

Увидев его окровавленное лицо, Рикардо Толедо вскрикнул:

– О Господи! Что с тобой стряслось!

– В комнате, она в комнате, – пробормотал Эчепаре.

– Кто?

Хуан Эчепаре вытер стекавшую с лица кровь. Похоронный звон, проникавший через открытое окно, становился все громче.

– Та, что похитила Барбера, американца! Она хотела меня убить.

Рикардо Толедо лихорадочно откинул прядь волос.

Вытащив из-за пояса свой маленький кольт, он схватил Хуана Эчепаре за талию.

– Пойдем добьем ее.

Консул невероятным усилием воли доплелся до комнаты, держа автомат в вытянутой руке.

Флор Каталина поднялась. С залитым кровью лицом она пошатываясь стояла побреди комнаты, но вошедших даже не увидела. С гримасой боли Хуан Эчепаре поднял дуло своего «томпсона». На таком расстоянии автоматные пули раздерут террористку на части.

Худое лицо Рикардо Толедо судорожно сжалось. Он тоже поднял свой кольт. Дьявола всегда убивают дважды.

Через слипшиеся от крови ресницы Флор Каталина различила двоих. Она мысленно кляла себя за то, что отказалась от помощи товарищей, которые ждали ее в «Стелла Марис». Неумолкавший колокол звонил по ней. Словно в тумане, она увидела поднимающийся ствол автомата.

В ее ушах раздался треск выстрелов, словно огромные градины забарабанили по листовому железу крыши. Казалось, это никогда не кончится.

Пораженная тем, что ее миновали пули. Флор непроизвольно стерла с глаз кровь и увидела невероятную картину.

Хуан Эчепаре уронил автомат и стоял, покачиваясь и прижимая обе руки к животу. Его белая рубашка походила на фонтан, так сильно била кровь. Он упал сначала на колени, потом головой вперед рухнул на красный ковер.

Рикардо Толедо пока еще стоял, глупо уставившись на струйку крови, которая хлестала из бедренной артерии и разбивалась об одно из зеркал в двух метрах от него. Прогремел еще один выстрел. Правый глаз шефа столичной гвардии превратился в красный шар. Мертвое тело Рикардо Толедо заскользило вдоль стены.

Флор Каталина обернулась. Окно, выходившее в сад, было открыто, и в его проеме торчали Малко и два его телохранителя. Для верности каждый из них был вооружен: Крис – «магнумом» тридцать восьмого калибра. Милтон – кольтом, Малко – плоским пистолетом. Ни одно человеческое существо не могло противостоять этому свинцовому граду.

В глаз Рикардо Толедо послал пулю Малко. Он только пришел в себя от изумления. Он не ожидал встретить здесь ни Флор, ни Рикардо Толедо.

Малко перемахнул через подоконник и взял Флор за руки. Ее явно мучила страшная боль. Из-за распухшего носа и заплывшего глаза лицо Флор нельзя было узнать.

Судорога прошла по телу Хуана Эчепаре и он умер. Тошнотворный запах крови мешался с едким запахом пороха.

Флор Каталина цеплялась за Малко.

– Я хочу выбраться отсюда, – взмолилась она. – Уведите меня.

Малко повел ее через гостиную в сад.

Когда обнаружат труп Рикардо Толедо, полиция забьет тревогу.

Флор вытерла с лица кровь и повалилась на сиденье «фиата».

– В «Стелла Марис», – слабым голосом проговорила она.

Флор еще не уверилась в том, что жива. Но от боли она чуть не выла. Похоронный звон не смолкал. Через три минуты они добрались до владения ирландских священников. Двое боевиков укрывались под деревьями у входа. Увидев Флор, всю в крови выходившую из «фиата», к ней бросились сразу несколько ее товарищей. Флор успокоила их жестом.

– Это они меня спасли, – прошептала она и повернула голову к Малко.

– Сеньор Линге, – начала Флор, – я...

Ее ноги внезапно подкосились. Один из боевиков успел в последний момент ее подхватить; он тут же обратился к Малко:

– Прощайте. Мы должны уходить. Оставаться опасно. И они помчались к машинам. Одна из них тотчас тронулась с места. Кто-то из боевиков бегом бросился в коллеж. Колокол почти тут же смолк.

Малко сидел за рулем «фиата», Лаура ждала их у себя. Его миссия в Монтевидео подошла к концу. Завтра он сядет на самолет скандинавской авиакомпании, еженедельно отправляющийся в рейс через Копенгаген в Австрию. Возможно, с промежуточной посадкой в Рио, там он позагорает. Миссия закончилась провалом, даже если ему доведется принимать поздравления. Ничто уже не воскресит Рона Барбера. Он вспомнил изувеченное лицо Флор Каталины. Несмотря на всю ее жестокость, Малко был рад, что спас ей жизнь. ЦРУ явно не умело подбирать себе союзников. Сеньор Хуан Эчепаре – форменная сволочь.

Покойный сеньор Хуан Эчепаре, поправил себя Малко, устремляя машину прямо по набережной.