Ангелина, или Ненасытная тварь

Глава 6 Счастливая и несчастная

Виктор постепенно перебрался к ней. На работе всё раскрылось, многие завидовали, наблюдая, как в конце рабочего дня простой сварщик вместе с привлекательной дочкой хозяина фирмы садится к нему в машину, и тот увозит их домой. Началась счастливая жизнь: прогулки по парку вместе с Витей и Никиткой, отдых на лужайке, корзина с едой… Романтика…

Даже удалось найти общий язык с Лукиным – бывший муж приходил навестить сына, здоровался за руку с обувающимся в дверях Павлухиным, подбадривая говорил: «пост сдал – пост принял», и первым делом направлялся не к сыну, а к холодильнику.

Ангелина была хорошей хозяйкой, всячески изгалялась в кулинарных способностях, по вечерам, после того, как ребёнок затихал, удивляла своего любимого исполнением эротического танца. Но ещё больше Витю удивлял её отец.

В одно нерабочее воскресенье в шесть утра кто-то начал трезвонить в дверь – парочка никого в это время не ждала и не двинулась с места, продолжая валяться в постели. Звонок не прекращал разрываться, причём очень настойчиво. Витя с Ангелиной стали упрашивать друг друга пойти посмотреть, в конце концов не выдержал Витя – он и отправился к двери. На пороге стоял отец, держащий в охапку бутылки с пивом.

– О! Ребят, а я с вами пивка пришёл попить!

У Павлухина не было слов, пришлось отойти в сторону, пропуская тестя. Ангелина отругала отца за то, что припёрся в такую рань, включила от безвыходности телевизор, и вся компания уселась завтракать пивом с воблой. Когда отец приходил, но не заставал их дома, он всегда оставлял на стене метку, намазанную побелкой: «ПППП», что означало: «Приходил папа попить пива». Павлухин, выйдя из лифта, упирался в эту надпись и откровенно ржал:

– О! Папа приходил!

После этого он брал тряпку, озирался по сторонам, вытирая стену, будто соседи тоже могли разгадать этот шифр, но метка появлялась вновь. Витя изгалялся, расшифровывая её по-всякому: «Приходил Папа к Павлухину Пьяный», или после того, как педантичный Витя навёл в квартире порядок, он обращал на это внимание словами: «Павлухин Помыл, Прибрал, Постирал».

Ангелина однажды задала ему вопрос, пытаясь нарваться на комплимент:

– Что тебе нравиться во мне больше всего?

В ответ она услышала:

– Твой отец!

Павлухин наивно верил, что он – третий у Ангелины. С тем же успехом она могла бы его уверить, что первый, только наличие ребёнка налицо, значит, один мужчина точно был, а также у неё по пьяни проскользнули откровения о Полковнике, значит, ещё – плюс один. Когда пара прогуливалась по её родному району, каждый десятый, кого они встречали, был из бывших: мужчины вежливо здоровались, а на вопрос Павлухина: «кто это был?», Ангелина отвечала по-разному, когда – сосед, когда – со старой работы… Даже, если б она начала утверждать, что все эти люди – её бывшие любовники, Витя бы ей не поверил, он счёл бы, что она говорит это специально, чтобы его позлить.

Павлухину нравилось её окружение, он с удовольствием в нём растворился, со всеми было интересно и весело, а у родителей водились деньги. Только о Наде хотелось бы написать отдельно, потому что как раз в это, счастливое для Ангелины время, с Надей происходили противоположные события.

Ещё в тот период, когда Ангелина держала палатку с детскими вещами, она решила помочь находившейся в бедственном положении подруге – муж в тюрьме, на руках маленький ребёнок, брат с перекошенным от пьянки лицом, постоянно похмеляющийся с утра со времён восьмого класса, ни работы, ни денег, у семьи огромные долги по квартплате… Ангелина взяла её к себе продавцом, заодно разрешила Наде брать для ребёнка вещи, а расплачиваться за них потом.

Через пару недель продавцы из соседних палаток доложили, что Надя каждое утро сидит в палатке с баклажкой пива – Ангелина внезапно нагрянула и убедилась в этом лично. Ещё через несколько дней, видя, что всё без изменений, она уволила Надю, и та ушла, так и не отдав долг за детскую одежду.

Глядя на то, в каких условиях живёт внучка, Надина свекровь предложила им переехать к ней – женщина проживала одна с тех пор, как в местах заключения оказались оба сына-домушника. За это время она стала очень религиозной, Надя с дочкой жили у неё, как у Христа за пазухой: в квартире было чисто, уютно, никто не пил, и витал запах свежесваренных щей. Свекровь молилась сама, приучала к религии сноху, даже устроила Надю на работу в ларёк по продаже церковных принадлежностей.

Но спустя полгода Надя перебралась назад, к матери. Ангелина пыталась расспросить у неё, почему она вернулась в этот ад, на что та пожаловалась, что у свекрови надо убирать, пылесосить ковры, готовить и совсем нельзя употреблять спиртного, а в её квартире никто ничего не делал, работать не заставлял и пили сколько хотели. Надина дочка снова стала ходить грязной, непричёсанной и голодной – с ребёнком почти никогда не гуляли. Девочка числилась в детском саду, только Надя водила её туда, когда было не лень вставать в семь утра, и со временем заведующая садом попросила её не занимать место.

Муж Володя, отмотав срок, освободился из тюрьмы. Он увидел во что превратилась его дочь, избил Надю и забрал ребёнка к матери – этого ему казалось недостаточно: периодически он наведывался к жене, и эти встречи всегда заканчивались побоями. В Надиной квартире на обоях появлялись новые кровавые пятна, обстановка напоминала декорации к фильмам ужасов. Володя всем объяснял, что бьёт её, потому что она пьёт, но Надя пила из-за этого больше и хлеще, и уже не пиво-водку, а аптечные настойки – она, не в силах разорвать этот замкнутый круг, с каждым днём скатывалась в глубокую пропасть.

В один хмурый осенний день Надя полуодетая, босая и трясущаяся, прибежала к Ангелине, которая как раз пришла навестить родителей, живущих в том же подъезде. Надя умоляла дать ей валокордин. Пока Ангелина перетряхивала родительскую аптечку, ей удалось выпытать, что же произошло – подруга истерила, стакан с успокоительным подпрыгивал в руках, и всё же запинаясь, она сумела донести, что у них дома завелась нечистая сила.

Она отдыхала на диване, когда к ней подкрался домовой – такой чернявый и страшный, с волосатым лицом, с жуткими прищуренными глазками. Нечистый залез на неё и начал по ней прыгать, топтать, душить мохнатыми руками. Надя настойчиво уверяла, что ей это не привиделось, даже кот замер и уставился на него с бешенными глазами, и этот домовой до сих пор там сидит. Надя боялась туда возвращаться, согласилась только в сопровождении Ангелины: девушки с опаской поднялись в квартиру, оглядывая каждую комнату, но квартира была пуста.

После этого случая Надя стала искать спасения у святых: над кроватью появились иконы – ими был обвешан весь угол, святые помощи лежали под подушкой, между каркасом и матрацем – везде, где их можно вложить. Под грудью теперь была постоянно обмотана лента с помощами – Надя её неохотно, со страхом, снимала, когда собиралась принять душ, из-за этого мылась всё реже. Надя вздрагивала от каждого шороха и боялась находиться дома одна, поэтому всё чаще стала засиживаться у соседки этажом ниже, приторговывающей ворованным спиртом. Вглядываясь в потолок, Надя прислушивалась – что там сейчас происходит в её пустой квартире, тем временем соседка заботливо подливала спирт. Домовой стал приходить всё чаще, а девушку стали видеть трезвой всё реже. Она совсем перестала интересоваться судьбой своей маленькой дочери – ребёнок спрашивал про маму, но мама больше не звонила.

Володя пришёл и в очередной раз избил жену. На следующий день её мать вызвала скорую для брата, который слёг с пневмонией – медики приехали, дали назначение брату и случайно увидели Надю… Женщины в белых халатах просто ужаснулись, не только из-за побоев, они обратили внимание на её ноги: на ногах начинались процессы гниения, но их опасения никто в этой семье не принял во внимание.

Через два дня Надя умерла. Встала утром, собралась позавтракать, села на кухне рядом с матерью, повалила голову на бок и перестала дышать.

Родственники не захотели озвучивать причину смерти – окружающие сочли, что это случилось из-за пьянки и рукоприкладства: в последнее время Надя была побита не только Володей, её регулярно мордовал брат и накануне потрепала какая-то соперница на пьяной сходке. Говорили, что разборка между девицами происходила в ванной – Надя, падая, неудачно ударилась головой о кафель, но ещё была одна версия: люди шептались, что покойная пристрастилась к наркотикам.

Надина могила была такой же, как она сама в последние годы: одинокой, неубранной, с гранёным стаканом, опустевшим в первый же день после похорон… Денег у семьи не было совсем, могилка выбивалась чрезмерной дешевизной среди окружающих эстетичных захоронений. Нестеровы-старшие решили взять на себя обустройство могилы подруги дочери: близкие Нади по-прежнему валялись в забытьи в то время, как усилиями других устанавливались кованые крест и оградка.

По прошествии двух лет от последствий наркомании скончался и Володя. Все заботы о ребёнке взяла на себя бабушка – Володина мать.

Как ни старалась Ангелина вытащить подругу из этого ада, сколько бы той не предоставлялось шансов, она не воспользовалась ни одним из них. Кто-то может спросить: что могло связывать Ангелину из обеспеченной семьи с Надей из семьи алкоголиков? А ведь когда-то Надя росла в богатой и достойной семье, которой все восхищались. В советские времена её родители работали за границей, дети у них родились в Венгрии, по возвращении на родину они привезли огромное количество фирменной одежды, техники, игрушек… Надя во дворе одевалась лучше всех: у неё были жвачки и конфеты, которых нигде нельзя было достать, её и брата баловали и старались лишний раз не напрягать – всё, чем она занималась – это просмотр мексиканских сериалов. Родители и на родине пристроились на блатные работы: мать – на базу дефицитных товаров, а отец такие товары развозил. В каждый день рожденья Надя получала золотые украшения. Даже в 90-ых, когда люди покупали продукты по талонам, их семья хорошо держалась на плаву, а потом всё стало сыпаться в один миг: частые пьянки, лень, недовольство жизнью… Если бы Надя была борцом, как Ангелина, она бы сопротивлялась и выпутывалась, а в результате её просто унесло в канализацию.