Анна

Глава 14. Четвёртый курс, или «Забирай меня скорей, увози за сто морей и получишь десять лет, восемнадцати мне нет», часть вторая

Выплывать из вязкого марева сна не хотелось — болело всё тело. Ощущения были схожи с теми, когда я попала в этот мир — так же плохо и охота сдохнуть. А что, собственно говоря, произошло? Насколько я помню, мы с Милли отправились в туалет, но не дошли до него. Нас перехватили пьяные дурмстранговцы и пытались изнасиловать, затащив в класс. Видимо, о том, что в школе помещения зачарованы, им никто не сказал. Потом Вадим Каркаров начал тыкать в меня ножом, я пыталась закричать, но почему-то не получилось — из горла вырывался лишь хрип. Было очень больно, грудь и живот горели огнем, как вдруг всё прекратилось и мне стало хорошо. Боль ушла, а тело получило легкость и воздушность, но насладиться полётом мне не дали — кто-то или что-то с силой тянул меня назад, к земле. Боль вернулась, а с ней вернулся голос, и я закричала.

— Мисс Морозова, мисс Морозова, — сквозь туман в сознании прорывался голос мадам Помфри, а её руки держали меня. — Северус, Северус!

— Держи здесь! — послышался голос Снегга, а я продолжала кричать, но уже в этой реальности, и никак не могла остановиться.

Чьи-то руки держат мою голову, другая пара — ноги, и что-то тяжёлое навалилось на моё тело, не давая тому биться в конвульсиях.

— Мав! — сквозь пелену боли и крика послышался кошачий бас.

— Брысь!

— Мав!

— Позволь…

Тёплый урчащий комок устроился у меня на груди, боль притупилась, крик исчез, добавилось урчание где-то в ногах, а затем возле головы и на животе. Кошачье мурлыканье заполнило сознание — мне не хотелось открывать глаза, да и сил не было. Волны тепла и темноты унесли меня в царство Морфея, который очень сильно смахивал на большого рыжего кота.

Мне сложно сказать, сколько я спала. Будильником послужил голод — пришлось открыть глаза и попытаться приподняться.

— Мисс Морозова, — послышался голос мадам Помфри, — не двигайтесь, я вам помогу, подождите.

Школьная целительница помогла приподняться, подложила под спину подушку. Женщина вызвала домового эльфа, и через пять минут на специальном подносе мне принесли штук пять зелий и ароматный бульон.

— Ну и напугала же ты всех, — сказала Помфри, смотря, как я, морщась, пью зелья и поглощаю бульон. — Я никогда не видела Дамблдора таким злым.

— А-а-грх, — попытка задать вопрос провалилась. Горло болело и саднило.

— Тебе пока нельзя разговаривать. Через два часа, когда эти зелья усвоятся, я выдам тебе следующую порцию. Думаю, к восьми вечера ты сможешь нормально говорить.

— Э-э-гх.

— Хочешь знать, что произошло? — спросила ведьма и, дождавшись моего кивка, сказала: — Ох, деточка, страшное произошло. Эти варвары тебя снасильничали — Булстроуд отделалась ушибами и испугом, а ты… ты почти умерла. Директор смог залечить раны и вернуть тебя к жизни. Уже пять дней прошло с этого момента. Американцы рвутся в школу, твои опекуны желают приехать…

Договорить женщина не успела — дверь распахнулась, и в палату летящей походкой зашел Снегг, а за ним — Дамблдор.

— Вижу, — надменно начал декан Слизерина, — вы уже пришли в себя. В таком случае…

— Северус, — перебил его Дамблдор, — мисс Морозова желает что-то сказать.

Мадам Помфри сунула мне перо и пергамент, где я, абсолютно не обращая внимания на язык, аккуратно вывела:

«Я не желаю разговаривать, пока у меня не восстановится голос, и требую представителя от моих опекунов в США и мистера Малесса!»

— Ох, Северус, — сказал директор, пытаясь прочитать, что написано на пергаменте, — я давно не практиковался в русском, прочти, пожалуйста.

— Мисс Морозова требует опекуна из США и некого мистера Малесса, а также не желает продолжения разговора, пока не восстановит голос.

— Хорошо, значит, завтра утром к вам прибудут опекун и представитель Американского Министерства. А сейчас оставьте нас.

— Мав! — возмущенный кошачий бас разлетелся по Больничному крылу.

— И вы тоже, уважаемый Василий. Вашей хозяйке ничего не грозит.

Остальным повторять дважды не пришлось — все вышли, оставив меня с директором наедине.

— То, что произошло, — начал директор, — это серьёзное нарушение контракта со стороны школы, но сейчас проходит международное мероприятие, и мне бы не хотелось, чтобы данное происшествие вышло за стены школы. Мисс Морозова, чего вы хотите?

Чего я хочу? Да много чего — свободы, например, решение проблемы с Блэками, американское гражданство...

«Есть один универсальный ключ к решению данной проблемы — деньги!»

— О какой сумме идет речь? — быстро спросил директор.

Я, взяв пергамент, написала просто космическую цифру с кучей нолей.

— Вы хотите её от школы?

«Не поняла, а школа-то тут при чём? Я её хочу с тех придурков, которые на нас напали.»

— Хорошо, мисс. Директор Дурмстранга хочет с вами поговорить. Я извещу, что вы сможете его принять в девять вечера, после ужина.

Интересно, а где те двое амбалов?

— В темнице Хогвартса.

Ой, он читает мысли?

— Могу, но на вашем лице всё и так написано, — улыбнувшись, сказал директор и вышел из Больничного крыла.

— Мав! — послышался раскатистый бас Василия.

— Мя-я-я-у, — протянула миссис Норрис

— Мрав! — грозно мяукнула Майя.

— Мяву-Мяву, -это уже Лаки.

Все представители кошачьих, которые водятся в школе, собрались у меня на кровати, включая кошку завхоза.

В помещение зашла мадам Помфри:

— Вы бы поспали. Вам предстоит тяжёлый вечер, — сказала женщина.

Я кивнула в знак согласия. Поднос с остатками бульона и сухариками исчез, Лаки улёгся в ногах, Майя пристроилась прямо на голове, миссис Норрис свернулась калачиком слева, а Василий справа, так мы и уснули.

Ближе к семи вечера меня разбудила медиковедьма, которая принесла ужин и очередную порцию зелий. Судя по фиалам, Снегг варил их лично. Интересно, а он специально для меня варил или есть стратегический запас на этот случай?

— Голос вернётся постепенно в течении получаса. Для разработки лучше всего повторять алфавит или читать стихи, — наставляла школьный колдомедик.

— А-а-а—у-у-э-э-э, — говорила я, разрабатывая связки. Ощущения были премерзкие — как будто кто-то вливал мне в горло сивуху, и ни закусить, ни запить возможности нет. — Мама мыла раму, раму мыла мама.

Простые слова, фразы, предложения, стихи и изложение теории трансфигурации показало, что с голосом теперь всё в порядке.

— Милая, к вам рвётся целая делегация.

— Пусть заходят, — сказала я, полусидя на кровати.

— Как вы себя чувствуете? — спросил вошедший Дамблдор, на заднем фоне маячили все деканы, Каркаров и Вадим с Фрицем со связанными руками.

— Нормально, — ответила я.

— Итак, — продолжил директор. — Мистер Каркаров, ваши ученики нарушили ряд правил Хогвартса…

— Альбус, — перебил директор Дурмстранга, — ни к чему этот фарс. Мисс, что вы хотите?

— Их головы на серебряном подносе, — ответила я.(10)

— Что? — не понял Каркаров-старший.

— Что слышали, — зло ответила я, желание денег куда-то испарилось, а душа требовала крови. — Мне нужны их головы.

— Грязнокров…

— Игорь, — предупреждающе сказал Снегг, — ты не в том положении, чтобы ставить условия.

— Да что ты понимаешь, — почти шипел Каркаров, — это мой единственный сын…

— Хреновый из вас отец, — перебила я. — Что? Найти противника по силам смелости не хватило, да? Или думали, я не слышала разговоры за моей спиной?

— Тебе место в Аушвице! — крикнул Шнайдер.

— Знаешь, мне жаль, что мои предки таких, как ты, танками не додавили. Мне жаль, что Ленин мёртв, мне жаль, что Сталина нет, мне противно, что подобные вам ходят по этой земле. Я хочу ваши головы. Тогда на планете станет на пару фашистов меньше.

— Коммунистка, значит, — задумчиво протянул Каркаров-старший.

— Нет. Просто противно.

— Что ты хочешь взамен их голов?

— Три миллиона галлеонов на мой счёт в Швейцарии и неприкосновенность.

— А ты не охуела?! — выкрикнул Вадим.

— Ты… ты… — сказал директор Дурмстранга, хватая ртом воздух.

— Пятнадцать миллионов фунтов стерлингов или три миллиона галлеонов на моём счёте в банке, в принципе валюта может быть любая, главное, чтобы при пересчёте она составила не менее трёх миллионов галлеонов — это основное условие. Дополнительно — неприкосновенность и непричинение вреда прямо или косвенно. После зимних каникул подпишем контракт. Двадцать пятого декабря девяносто пятого года я желаю видеть на своем счёте пятнадцать миллионов фунтов стерлингов. Мне плевать, где вы их возьмете — заработаете, украдёте, героином торговать будете, да хоть оружейный плутоний Ираку продадите.

— Да… Дорого нынче девственность стоит, — протянул Каркаров. — В случае невыплаты?

— Вы лично зарежете их.

— Су… — по лицу Каркарова можно было прочитать, что мне не жить и сдохну я прямо здесь.

— Игорь, — вмешался Снегг, — если ты сейчас нападёшь, то живым отсюда не выйдет никто, включая кошек. Девочка заключила контракт со школой, магия замка нас уничтожит.

— Вопрос о том, — сказала я по-английски, — что школа Чародейства и волшебства Хогвартс предоставит мне в качестве моральной компенсации, оставляю открытым. А теперь, можно я отдохну?

— Да, мисс, — ответил Дамблдор, и все пришедшие в больничное крыло потянулись на выход.

Разговор дался мне нелегко. Спасибо опекунам, которые вбили в мою голову основы и заставили заучить наизусть контракт со школой. Стрясти три ляма я не надеюсь, как и получить головы этих двух придурков — директор будет торговаться отчаянно. Впрочем, Уилсоны тоже не лыком шиты.

А вот ситуация с моей девственностью очень интересна. Разве никто не понял, что проникновения не было? Или все увидели кровь на колготках и решили не проверять чарами? Вот что-то слабо верится. Скорее всего, Дамблдор знает, только молчит. Зачем? Выторговать побольше? Или я чего-то не знаю.

Девственность в магическом мире продукт интересный. Девушки, которые уже имели опыт с парнями, были более свободны в плане выбора партнёра для брака, в браке и могли развестись. Девственницы отдавали кровь на алтарь при дефлорации — это привязывало их к роду мужа намертво, развод был физически невозможен, так как девушка становилась частью рода и приобретала черты, характерные именно для этой семьи. Самый яркий пример — Нарцисса Малфой, которая была жгучей брюнеткой, но после замужества её волосы побелели и стали платиновыми. Также девушка получала мощную поддержку во время беременности и при родах, у неё могли проявиться родовые дары, которые ранее не наблюдались. Возвращаясь всё к той же миссис Малфой — она после замужества приобрела дар гадателя, по своей силе не уступающего прорицательскому.

Пришедшая в брак девушка, не являющаяся девственницей, может развестись, не принадлежит роду, не получает поддержки во время беременности. К примеру, мать Крэбба не смогла пережить беременность — ребенок вытянул из неё все силы: как магические, так и жизненные. Винсент родился глубоко недоношенным. Почему Лорд Крэбб не помог супруге — загадка. Ещё один пример — Андромеда Тонкс, Блэк в девичестве, сбежавшая из-под диктатуры Лорда Флинта и вышедшая замуж за магглорождённого, да ещё и отсудившая себе пару тысяч галлеонов. Ей за это не было ничего — ни откатов, ни наказаний.

Чистокровные стараются взять в жены девственницу, без разницы — чистокровная она или нет, чтобы жена точно никуда не ушла, смогла выносить и родить и не могла чего-то требовать. Были, конечно, исключения, по типу Рудольфуса Лейстриджа, который, как честный человек, женился после интрижки с Беллой Блэк (а по слухам, ему ну очень понравилось приданое девушки).

О том, что произошло, вряд ли кто-то знает — Дамблдор не захочет огласки. Осталось дождаться подписания контракта, и можно спать спокойно. Размышлять об интригах директора, причинах и следствиях не хотелось — разговор слишком сильно меня вымотал. Зелье сна без сновидений, выданное мадам Помфри, было как нельзя кстати.

* * *

Даниэль, Большой Отец и юристы из той самой конторы, которая занималась составлением договора с Вилкост и Диггори, прибыли камином в больницу Святого Мунго, а оттуда в Больничное крыло.

— Дэн! — закричала я и буквально повисла на мужчине.

— Живая! — только и сумел сказать Уилсон. Видимо, ему наговорили ужасов о моём состоянии. Даниэль отнёс меня на кровать и сразу же взял на руки Василия.

— Мисс Морозова, — мужчина-латинос сразу приступил к делу, — пока сюда не дошла администрация школы, в двух словах, что произошло?

— Меня и мою подругу затащили в класс два парня из Дурмстранга и попытались изнасиловать. Я плюнула в лицо одному из них, и он стал бить меня ножом, а потом я вроде как умерла. Дамблдор не дал уйти.

— Вас изнасиловали?

— Нет. Но они не в курсе — были пьяны и почти ничего не помнят. Все думают, что проникновение было, а директор не опроверг.

— Оч-ч-чень хорошо, — ответил всё тот же мужчина.

— Здравствуйте, Большой Отец. Я думала, что прибудет мистер Малесс.

— Здравствуй, Анна, — ответил индеец в национальном костюме. — Эдриан сейчас очень занят, поэтому отправили меня…

Договорить он не успел — в палату вошёл Дамблдор в сопровождении МакГоннагалл и Каркарова.

— Альбус…

— Кваху…

Видимо, эти двое знакомы, и очень хорошо. Большой отец застыл, словно изваяние — казалось, что его лицо высечено из камня. Директор Хогвартса тоже отбросил маску чудаковатого старичка — теперь в Больничном крыле стоял Великой Волшебник с холодными глазами-льдинками, прямой спиной и гримасой ненависти на лице. Стало страшно. Ужас буквально сковывал по рукам и ногам, не давая возможности пошевелиться. За что же эти двое так не любят друг друга?

— Директор Дамблдор, — вмешался Дэн, — спешу вас уведомить о том, что вы, как глава школы, нарушили контракт, заключённый с моей подопечной. Мы здесь для выяснения всех деталей произошедшего и дальнейшего разбирательства.

— Что-то конкретно требуется?

— Мы бы хотели пригласить ту девочку, что была вместе с Анной, а также побеседовать наедине. Вы позволите?

— Да, конечно, — ответил Альбус и, развернувшись, покинул Больничное крыло.

Следующие два часа меня дотошно допрашивали, заставляя вспоминать каждую деталь, каждый взгляд, брошенный Каркаровым-младшим или Шнайдером в мою сторону. Милли, которую привёл Снегг, довольно быстро рассказала о произошедшем и так же быстро сбежала, опасливо поглядывая на Большого Отца и моего опекуна.

— Мисс, — сказал спустя два часа латинос, — спасибо, что уделили время и рассказали всё без утайки. Позвольте откланяться.

Мужчина и женщина отправились к камину и исчезли в вихре зелёного пламени.

— Большой Отец, — решила спросить я, — откуда вы знаете директора?

— Когда-то, — сказал старик, — мы были друзьями.

— Энни, малышка, — перевёл внимание на себя Дэн, — тебе придётся остаться в школе на все рождественские каникулы, пока не подпишем договор. Не грусти, я принёс тебе подарки.

Даниэль выудил из своего дипломата большой швейный набор, несколько книг и чёрный кошачий ошейник.

— Спасибо.

Уилсон и Большой отец откланялись, а я осталась в Больничном крыле на весь месяц. Меня не выпускали и никого ко мне не пускали, кроме Василия и учителей. Пришедшая Стебель рассказала, что по школе ходят слухи о нападении на девушек Хогвартса, но подтверждения этому так и нет. Декан очень просила не говорить о том, что произошло, другим ученикам. На мой вопрос — когда же меня выпустят из Больничного крыла она пожала плечами и ответила, что не знает. Я кое-как уговорила её принести мне мой сундук, и всё время, что провела «в заточении», мастерила очередные заколки-перчатки-кошельки.

Все каникулы меня продержали у мадам Помфри, раз в два-три дня ко мне наведывались юристы и Даниэль для уточнения деталей и переговоров с Каркаровым и Шнайдером-старшим, который прибыл из Берлина. Мужчина очень хотел со мной поговорить, но его не пустили. Свободное время скрашивали Василий да Воровка, приносившая мелкие записки от Милли. Подруга писала, что с ней всё в порядке, рассказывала мелкие сплетни и избегала писать о том, что произошло в ночь на Рождество.

Из Больничного крыла меня выпустили двадцатого января. Профессор Стебель лично отвела меня к директору для подписания контракта.

Круглый кабинет абсолютно не изменился — всё то же «логово хомяка» с кучей непонятных штук и феникс на насесте.

Игорь и Вадим Каркаровы хмуро смотрели на портреты бывших директоров и директрис школы, Шнайдеры о чём-то переговаривались в одной из пустых ниш, а Дэн и юристы поглощали сладости из вазочки на столе, запивая чаем.

— Мисс Морозова, — сказал Вольфганг Шнайдер, — приветствую и приношу свои извинения за поведение своего потомка. Род Шнайдер признаёт ваши требования вполне обоснованными.

— Здравствуйте, — скромно поздоровалась я.

— Анна, — поднялся со своего места Дэн, — вот контракт. Прочитай, пожалуйста, внимательно и, если что-то непонятно, спроси, я разъясню.

Мужчина протянул мне свиток из тонко выделанного пергамента, и я, присев на стул, углубилась в чтение. В принципе, ничего нового — три миллиона галлеонов на счёт в течение года. Кто будет платить — без разницы: хоть Каркаровы, хоть Шнайдеры. Если сумма не будет перечислена, то откат шарахнет по всем участникам. Вместо головы на серебряном блюде в случае невыплаты в моё распоряжение переходит волшебный дом Шнайдеров, куча артефактов Шнайдеров, одна шестая части Дурмстранга и Каркаров-младший в качестве магического раба, а также контакт содержал пункты о непричинении вреда, неприкосновенности и открытый вопрос о компенсации от школы. В принципе, меня всё устраивало. Я не стала говорить, что треть суммы — это для Милли. Дэн по секрету рассказал, что Булстроуд с бабушкой выбили себе оплату шестого и седьмого курсов в Хогвартсе (пятьсот галлеонов каждый курс), а также небольшую компенсацию, которой хватит на школьные принадлежности.

— Мне всё понятно. Где подписать?

— Прошу, — чернокожая женщина в белоснежной тоге протянула мне «кровавое» перо для подписи документа. Пергамент засветился зелёным и исчез. — Ваши копии появятся в указанных местах через три часа, а ваша, мисс Морозова, в ячейке швейцарского банка.

Присутствующие нестройно поблагодарили женщину, и юристы, попрощавшись, исчезли в зелёном пламени директорского камина.

Даниэль обнял меня, потрепал по макушке и тоже шагнул в зелёное пламя. Следом отправились Шнайдеры и Каркаров-младший.

— Директор, — сказала я, — можно идти?

— Да, — задумчиво ответил Дамблдор. — Помона, проводи ученицу.

Декан довела меня до входа в гостиную, сказав лишь о том, что для всех — я была в США у опекунов, а Василия оставила в Хогвартсе.

В гостиной было малолюдно — в основном первокурсники, которые прибыли заблаговременно, да старосты. До начала учёбы оставалось всего три дня, которые я провела в библиотеке, выискивая информацию о магическом рабстве и открытой компенсации.

Если со вторым было более или менее понятно — можно потребовать что-то в качестве компенсации (услугу, деньги, предметы — в пределах разумного), то с первым была загвоздка. Самые свежие книги были датированы тринадцатым веком и находились в запретной секции. Юристы коротко объяснили, что магическое рабство — это долговая яма. С одной стороны, «хозяину» необходимо кормить-поить-содержать и обозначить срок или действие, или объём работ, при котором рабство заканчивается. С другой стороны — это ответственность за чужую жизнь, ведь, если человек умрёт, откат шарахнет по рабовладельцу. Нюансов в этой области очень много, жаль, что книги пока не доступны.

* * *

Учебный день начался с понедельника, а, вернее, со скандала — в печати вышла статья Риты Скитер о Хагриде, точнее, о том, что он полувеликан. Школа гудела как растревоженный улей. Хотя я думаю, что ничего не будет — лесник как был в Хогвартсе, так и останется. Противозаконного он ничего не делал, а информация дана для того, чтобы отвлечь народ от чего-то более важного: например, о попытке изнасилования двух несовершеннолетних девочек. С Милли удалось поговорить только в пятницу — подруга избегала меня и не отвечала на записки, передаваемые через Воровку.

— Малфой! — крикнула я, догоняя слизеринца и его гоп-компанию, идущих с Трансфигурации.

— Чего тебе? — лениво спросил блондин.

— Булстроуд позови. Она в гостиной.

— А больше ничего не надо?

— Прокляну, — мрачно отозвалась я.

— Позову, — ответил блондин, — только скажи честно — что тебе Блэк писал?

— Первый раз просил о встрече, — ответила я, сворачивая в подземелья, — а второй раз я просто сожгла письмо, а сову прогнала.

— Почему ты так упорно не хочешь сменить фамилию на «Блэк»? Все бы ухватились за эту возможность…

— Я не все. Теперь ты ответь. Почему меня так упорно хотят сделать Блэк?

— Ты сможешь разорвать некоторые контракты рода и продолжить его, — ответил Драко. — Пришли, в гостиную не заходи.

— Почему?

— Приводить гостей дозволено только декану. Ещё могут заходить старосты школы. Остальным — нельзя, — блондин и его гориллы скрылись в проходе, а через три минуты в него буквально выпихнули Миллисент.

— Булстроуд, — громко начала я, — давай поговорим.

— Энни, я…

— Дура ты! Пошли уже!

— Куда?

— Далеко!

Взяв подругу за локоть, я потянула её в сторону класса зельеварения.

— Там Снегг!

— Там пусто. Ваш декан куда-то ушёл, а Флинт в Хогсмите. Милли, что случилось? — спросила я, усаживаясь попой на учительский стол.

— Понимаешь, — ответила девушка, облокачиваясь об парту, — я… мы… это… деньги взяли.

— И? Ты из-за этого от меня бегала?

— Ну… Я думала, что ты… ну… это...

— Булстроуд, ты самая большая дура, что только есть на этом свете! — я спрыгнула со стола и обняла зарыдавшую подружку. — Ну, ты чего? Неужели наша дружба стоит каких-то там денег? Ты молодец, сделала всё правильно, мне опекун рассказал…

— Я рад, что вы нашли друг друга, — раздался за спиной голос Снегга, — но, пожалуйста, рыдайте где-нибудь в другом месте!

— Ой!

Я и Милли бегом покинули класс и направились в сторону гостиной Пуффендуя — оттуда точно никто не выгонит. По дороге я поведала подруге про свой контракт, а она про свой. Всё, как говорил Дэн, — оплата учёбы и немножко денежек на жизнь.

— Бабушке понравился твой план, — сказала Булстроуд, откусывая большое яблоко, сидя в кресле нашей гостиной, при этом наблюдая, как толпа первокурсников запускает бумажных журавликов Левиоссой.

— Какой? — не поняла я.

— Тот, где ты советовала тело в стазис и сделать вид, что ничего не произошло. Сможешь узнать условия поступления?

— Хорошо, узнаю. А куда ты хочешь?

— Куда получится. Охота выучиться на волшебного художника, но мне не принципиально.

— Художник — это уровень…

— Я знаю, Энн, знаю! Отучусь пять курсов и рвану к тебе. Пустишь?

— Пущу, конечно! Но оплачено…

— Hren с ним, с оплатой. Зато все думают, что я здесь до седьмого курса.

— Общение со мной на тебя плохо влияет, — рассмеялась я, — скоро материться по-русски начнешь.

— Ny i xyi c nim! — охотно выматерилась Милли, доедая яблоко и забирая ещё одно.

Дни потянулись, похожие один на другой как две капли воды. Уроки, факультатив, уроки. Я старалась загрузить себя по максимуму, чтобы времени на самобичевание, другие факультативы и встречи не хватало времени. Тот же Каркаров был не прочь со мной что-то обсудить, но директор ввёл новый приказ, по которому старостам в одиннадцать вечера необходимо было обходить помещения факультативов и провожать засидевшихся до гостиных. Поэтому, каждый вечер ровно в восемь тридцать Алисия Сметвик разгоняла всех по факультетам.

Уроки были похожи как две капли воды. На Рунах, Нумерологии и Кабалистике я высчитывала формулы и нюансы ритуалов. Трансфигурация, Травология и Чары — просто повторение. ЗОТИ — мы всё ещё разбирали «Империус» и его составляющие в других заклинаниях. По-моему, Грюм был не против того, что два факультета чего-то там чертили и спорили без его участия — бравый аврор устал от школьников и суеты. Зельеварение чаще всего проходило даже без преподавателя — рецепт на доске, ингредиенты в шкафу, так что варите всё сами. И только на Истории магии Биннс продолжал бубнить про гоблинов и методы войны с ними.

Время второго испытания наступило неожиданно быстро и проходило оно на озере — у чемпионов похитили их любовь, которую необходимо было достать со дна. Хм, я всё понимаю, но нельзя было подсунуть Поттеру ту же Джинни Уизли, а не Рона? Слухи-то пойдут… Впрочем, они и так ходят не самые приличные. Маги Англии не одобряли однополой любви, но, если такое случалось, то пальцем не тыкали. Поговаривали, что два закадычных друга Джеймс Поттер и Сириус Блэк были очень близкими друзьями — телами дружили. Сейчас Гарри припомнят его отца, дружбу с моим «папашей» и сравнят отношения с Уизли. Хотя Поттер твердолобый и не общается ни с кем, кроме Рональда и Гермионы — он даже не заметит.

Пока директор разговаривал с русалкой, я заметила старую знакомую в воде — мама Ичара и Индиры была в озере. Интересно, почему они делают вид, что не говорят по-английски?

Спрятав омнинокль, который записывал все приключения Флер Дэлакур в воде, я устремилась к берегу.

— Морозова, куда? — окликнул Тетчер.

— Туда, — я показала пальцем на русалок.

— Омнинокль гони.

Отдав наглому старшекурснику артефакт, пришлось припустить что есть сил.

— Здравствуйте, — сказала я, подходя к тому месту, где знакомая мне русалка вынырнула из воды.

— Здравствуй, Анна.

— А где Инчар и Индира?

— Английские воды слишком холодные для малышей, а мне было интересно, что же тут за Турнир.

— Вот, — я вынула из карманов бусы из драконьих чешуек и браслет, — передайте им, пожалуйста.

— Спасибо, — удивилась русалка, — я передам. В таком случае — это тебе.

Женщина сняла с себя ожерелье из морских раковин, нанизанное на волосяной шнурок, и отдала мне.

— А почему другие не хотят говорить по-английски?

— Они не желают, чтобы их подслушали, — русалка нырнула, махнула хвостом и уплыла, оставив меня на берегу.

— Ну ты даёшь! — послышался голос Седрика. — Получить подарок от русалок — это… это…

— Круто?

— Это всё равно, что у живого единорога рог отпилить.

— Так ожерелье не магическое.

— Сам факт!

Я ещё раз посмотрела на бусы. В принципе, ракушки можно использовать, а шнурок распустить. Снеггу была обещана мантия зельевара — буду выполнять обещание. Волос маловато, но докуплю.

Март, апрель и май пролетели очень быстро — плотное расписание, факультативы, наработки для пошива мантии, посиделки у Хагрида и обмен виски и водки на волосы русалок (оказывается, лесник может достать если не всё, то многое) не оставляли времени глядеть по сторонам, и даже хогвартские сплетни про Поттера, Казанову-Диггори и кутёж Крама в Хогсмиде не могли оторвать от дел.

Экзамены подкрались незаметно — вот я уже на Трансфигурации делаю межвидовое превращение цесарки в суриката, а на Чарах крашу Воровку в зелёный цвет. Грюм просто раздал теоретический тест по всем темам, и то, что мы их не проходили, его совершенно не смутило. Астрономия и Травология прошли как-то буднично, а на дополнительных предметах я представила проект зачаровывания нижнего белья в бронелифчик и бронетрусы. Такое нижнее белье Ступефай отобьёт, защитит от вылитого на кожу зелья и не подпустит к телу мужской детородный орган. Преподавательницы поулыбались, но «Превосходно» выставили. В итоге, только один «В» — Трансфигурация, все остальное — «П».

Последним экзаменом стояло зельеварение, где я варила умиротворяющий бальзам.

— Мисс Морозова, — обратился ко мне Снегг, когда я подошла сдать работу, — это вы взяли заказ на мантию зельевара?

— Да, профессор.

— Если будет что-то нужно, скажите.

— Хорошо, сэр. Когда я дойду до кроя, я обязательно вас извещу.

— Можете идти, — сказал Снегг, — выставляя передо мной литровую зачарованную бутыль с ярко-голубой жидкостью. Зелье для вымачивая белковых ингредиентов животного происхождения — это круто! Ещё одной проблемой меньше.

— Спасибо, — сказала я и, забрав бутыль, рванула в аудиторию факультатива. Сварить данное зелье я планировала летом. Варится оно просто, но долго — три недели, и ингредиенты дорогие, а тут такой подарок. В нём в течение сорока трёх суток необходимо вымочить ингредиенты для мантии. Видимо, Снегг реально заинтересован в мантии и желает её получить для работы, а не просто покрасоваться.

— Морозова, — окликнула меня Ли, — через два часа третье испытание, а ты шляешься где попало!

— Мун, отстань от меня! Некогда, — я зашла в аудиторию, вылила зелье в котёл, разбавила водой и забросила волосы, шерсть и порошок из рога.

— Всё-всё, ты уже закончила! Давай уже, пойдём.

Ли тянула меня на стадион, где вместо квиддичного поля был лабиринт из живой изгороди. Насколько я помню, Диггори буквально каждый день его проходил и изучал.

— Что это с Салли? — спросила я, глядя на заплаканную когтевранку.

— Седрик дал ей отставку, выбрав Чанг. Сволочь!

— Почему?

— Спал с ней, обещал жениться и бриллианты к ногам, а сам…

— А сам гулял с Чанг, Вейн и Гринграсс, — хмыкнула я.

— Ну да. И переспал только с Салли.

— О, заходят, — сказала я, посмотрев, как Поттер побрёл в лабиринт.

Омнинокль Тетчер так и не вернул, обещая отдать, когда закончится турнир. Ребята смонтировали магическое кино под названием «Турнир трёх волшебников». Запись с омнинокля отправлялась в янтарь или кварц. Её можно было посмотреть с помощью некоторых артефактов — омут памяти, книга видения или специальный браслет. Над поверхностью артефакта, куда вставлялся камень с записью, парила уменьшенная 3D-модель событий. Здорово, конечно, но дорого. Старшекурсники обещали оставить книгу видения в пользовании факультета.

Сейчас кто-то из семикурсников с помощью моего оминокля снимает кого-то из чемпионов. Омнинокль позволял видеть сквозь преграды, если, конечно, они не были зачарованы. Но в данном случае зрителям позволили насладиться Турниром и «подглядывать» за чемпионами. Правда, судя по возмущённым возгласам, в лабиринте были «слепые зоны».

Уже дважды над лабиринтом вспыхивали красные искры, и из него выносили попавших в беду чемпионов.

— Что-то странное волнение, — заметила Ли, наблюдающая, как школьники с омниноклями стремглав бегут к судейскому столу.

— Видимо, там чрезвычайное происшествие, — ответила ей Ханна.

Стадион замер в напряжении. Седрик и Гарри отсутствовали почти час. Судьи и высшее руководство ничего не говорили и не комментировали. И вот перед судейским столиком возникла воронка портала, из которой вывалились Седрик и Гарри. К мальчишкам устремился поток авроров, вызванный кем-то из руководства школы, судьи и учителя.

— Ну что, пойдём? — спросила Джонс.

— А кто победил? — послышался голос Фоссета

— Хогвартс и победил и проиграл, — ответила Луна.

— Ой, Луна, не начинай, — закатив глаза, сказала Сьюзен.

По дороге к теплицам к нам присоединились Милли, Дафна и Астория, Лаванда и сестры Патил. Вся наша компания, пройдя через теплицы, оказалась в гостиной Пуффендуя, где мы пили чай и ждали новоявленного чемпиона. Не дождались. Первой в гостиную пришёл вездесущий Колин.

— Седрик погиб.

— Что?

— Как?

— Гарри?

— Почему?

Вопросы сыпались на маленького пуффендуйца, но Криви лишь отмалчивался, сказав, что вечером Стебель придёт и всё расскажет. Девочки быстро попрощались и разбежались по своим факультетам. Ждать вечера было невыносимо, но приходившие однофакультетники были хмурыми и мрачными, отказываясь делиться подробностями происходящего за пределами факультета.

— Мав, — послышался кошачий бас.

— Вась, кис-кис, — позвала я. — Что там происходит?

— Мрау, — ответил кот, запрыгивая на колени.

К ошейнику Василия была прикреплена записка. Корявым почерком, как будто писали на ходу, от Булстроуд:

«Тёмный Лорд вернулся».

— Энни, — позвала меня Джудит со второго курса, — декан пришла.

— Спасибо, — ответила я, комкая письмо и бросая его в камин.

— Я должна сообщить вам, что Седрик погиб, участвуя в Турнире трёх волшебников.

— А то, что говорит Поттер? Что его убил Тот-Кого-Нельзя-Называть, это правда?

— Подробности уточняются. Ребята, пожалуйста, не спрашивайте Гарри о том, что произошло — ему и так нелегко.

— Да это Поттер его и убил, чтобы Турнир выиграть!— послышались выкрики.

— Тише-тише, — успокаивала всех Стебель, — завтра утром директор всё расскажет.

Действительно, утром Дамблдор задвинул речь о дружбе, равенстве и братстве, подтвердив, что Диггори убил Тёмный Лорд, и попросил не трогать Гарри. В обед Большой Зал изменился до неузнаваемости — были убраны гобелены с изображением гербов факультетов — их места заняли чёрные полотна, как дань памяти Седрика. А вечером родители Диггори забрали из Хогвартса заплаканную Салли Перкс. Как позже рассказала главная сплетница Лаванда Браун — когтевранка уже три недели как беременна от погибшего чемпиона.

— Ну, хоть какая-то радость им будет — внук,— рассуждала Дафна, расписывая деревянный щит.

— Ты её-то пожалей, — отозвалась Ромильда Вейн. — Родит, и выбросят её.

— Не смешите мои тапки, — влезла Элоиза, — она сама как акула. Выторгует условия получше или компенсацию. Перкс далеко не дура, и беременность явно не случайная.

— Ты думаешь? — спросила Гринграсс.

— А что тут думать? Она постоянно выспрашивала, у кого родители поспокойней, да денег хватает. Как узнала про крутой нрав Флинта, так сразу отбросила идею лечь с ним. Расчётливая стерва. А Диггори идиот был — Поттер нож в спину вонзит — и не заметит.

— Ты думаешь, это Гарри? — это уже я.

— Нет. Характер не тот.

— Кто? Тёмный Лорд?

— Я думаю, что кто-то хотел убить Поттера, а попал в Седрика.

— Тёмный Лорд.

— Ага, пять Лордов! — фыркнула Элоиза. — Он настолько идиот, что целый год ждал, пока Поттер окончит учебный год, чтобы его из замка вывести. Видимо, так сильно заботится, чтобы Гарри получил образование.

— Энни, — перебила Гринграсс, — ты решила сшить мантию зельевара?

— Да. Это мой проект по факультативам, дополнительным предметам и зельеварению,— немного покривив душой, ответила я.

Девочки стали обсуждать проекты и оценки, а я призадумалась. Получается, что Тёмный Лорд здесь, но Поттеру никто не верит, а сам ужас всея Британии объявлять о себе не спешит. Почему? Или Поттер не должен был выжить?

Как бы там ни было, но официально я магглорождённая, а, значит, у меня могут быть проблемы. Милли подтвердила мои опасения — Волан-де-Морт восстал из мёртвых. Нужно как можно быстрее сбегать из этой страны. Я не боец, а обычный гражданин, а, учитывая моё вселение в чужое тело, Родина для меня там, где попе тепло. На данный момент — в Магической Америке. Станет плохо — уеду. Вернуться в Англию или назад в Россию я всегда успею.

Поттера не было вплоть до прощального пира. Зал так и остался чёрным, Поттер угрюмым, а Дамблдор серьёзным. Факультета-победителя на этот раз не было — привилегии для всех были отменены. Вечером, после пира, все обсуждали произошедшее, и только Лавгуд оставалась невозмутимой:

— Он хотел убить, но был сам убит,— сказала блондинка, продолжая читать журнал «Придира», который выпускал её отец.

— Диггори хотел, чтобы Салли сделала аборт? — спросила Вейн, пришедшая в гости.

— Дети всегда хотят жить, — отстранённо ответила Луна.

— Ромильда, — спросил Фоссет, — ты зачем пришла?

— К Дейзи и Мире.

— Вот и иди к ним, — разозлился парень. Его очень сильно напрягало повышенное внимание к будущей невесте и её загадочные предсказания.

Не прошло и часа, как вся школа знала о том, что Седрик поплатился жизнью за своё желание избавиться от ребенка, которого он заделал Перкс. Не то, чтобы мне нравилась данная версия, но, может, теперь мальчики немного задумаются, прежде чем сексом заниматься.

А глубокой ночью, точнее, в полчетвертого утра, меня разбудила Булстроуд, пробравшаяся в спальню.

— Энн, — всхлипывая, звала она, — Энни.

— Тише ты! Девчонок разбудишь. Что случилось? — спросила я, зажигая Люмос.

— Бабушка умерла три дня назад. Гойл её предал алтарю, а мумию поместил в склеп. Завтра он заберёт меня из школы, — сказала подруга и разрыдалась.

Я затащила её на кровать, задёрнула полог, попутно наложив кучу чар на него. В голове вертелось только одно слово, чётко описывающее глубину той задницы, в которой оказалась Милли.

— Pizdez.

— Гойл… он… он… — ревела Милли.

— Когда бабушка умерла?

— Позавчера. Сегодня мне пришло от него письмо.

— И?

— Бабуля, — Булстроуд опять разрыдалась, — она… она провела перед смертью ритуал…

— Ближе к сути.

— Дом закрыт до моего семнадцатилетия. Гойла просто вынесло из ритуального зала к воротам.

— А если взломать?

— Алтарь самоуничтожится. Просто… просто, — опять слёзы.

— Милли, не время реветь. Что просто?

— Открыть дом можно после малого совершеннолетия или после наступления моей беременности.

— Что опять возвращает нас к Гойлу и Крэббу, — мой мозг лихорадочно работал, план был придуман на грани фола.

Я выскочила из кровати, лихорадочно ища в сундуке одежду.

— Что ты делаешь?

— Тебя спасаю, — был мой ответ. — Пошли.

— Куда?

— К директору.

— Зачем?

— Тебя спасать, — я потянула Милли на выход.

Мы вышли в гостиную, затем из бочки, что закрывала вход. Тихонько тренькнули чары, оповещая декана и старост, что кто-то вышел. Мне было плевать. Единственная цель — спасти подругу.

Хогвартские коридоры были пусты и зловещи — привидения отсутствовали, портреты спали или пустовали. Удивительно, что мы без приключений добрались до горгульи, охраняющей вход в кабинет директора.

— Открывайся давай! — прошипела я, но каменная статуя не сдвинулась с места. — Да и хрен с тобой. Ступефай!

Красный луч заклинания был отправлен в охранника. Горгулья впитала в себя колдовство и развернула перепончатые крылья.

— Ой! — испугалась Булстроуд.

А у меня страха не было — злость, ярость, решительность.

— Энни, — позвала подруга, — ты меня пугаешь.

— Чем?

— Ногти…

Взглянув на руки, я была удивлена — серые длинные ногти, мраморная кожа и чёрная, едва заметная, дымка вокруг рук. Вот где была эта способность, когда меня убивали? А? Где-е-е? (в голове тут же появилась любимая российская рифма к слову «где»)

В этот момент горгулья слезла со своего постамента и, угрожающе щёлкая клыками, отошла в сторону, открывая проход.

— Мисс Булстроуд, мисс Морозова, — сказал директор, когда мы поднялись в кабинет, — чем обязан?

Дамблдор в смешной ночной рубашке, колпаке и тапочках с помпончиками выглядел эдаким чудаком, но я-то помню, какой наш директор на самом деле.

— В рамках исполнения контракта я требую выполнения услуги.

— Слушаю вас, — глава школы напрягся.

— Я хочу заключения дополнительного контракта для Миллисент Булстроуд на весь период обучения, в который будут включены пункты о запрете замужества, половой связи и беременности на период обучения в Хогвартсе, включая летние каникулы.

— Это немного не в вашей компетенции… впрочем, давайте вы расскажете, что произошло, и вместе мы подумаем, что делать.

Милли вздохнула и начала свой рассказ. Чем больше она говорила, тем смурнее становился Дамблдор. По окончанию рассказа директор попросил посидеть нас в кабинете, пока он отлучится.

— Думаешь, поможет? — спросила Милли.

— Не знаю. В крайнем случае мы свалим отсюда прямо сейчас, и плевать на откат.

— Ты согласна…

— Булстроуд, — перебила я, — давай начистоту. Ты — моя лучшая подруга, предупреждения твоей бабушки и её советы здорово облегчили мне жизнь и вообще сохранили её. Так что — да. Я пойду на этот шаг и pofig на контракт.

— Курлы, — на жёрдочке встрепенулся спящий феникс, — курлы.

— Привет, птичка, — поздоровалась я, — извини, что не поблагодарила за спасение. Ты просто молодец.

— Курлы, — ответила птица и, слетев с насеста, села мне на колени, — крук-крук, курлы.

— Ой, — в который уже раз сказала Милли. — Это мне? Правда? Спасибо!

В руках у подруги оказалось ярко-алое перо из хохолка птицы.

— Спрячь и никому не говори. Как выберемся — сделаем тебе палочку с сердцевиной этого пера, — посоветовала я.

— Курлы, — ответила птица и вновь заняла место на насесте.

Дамблдор отсутствовал до шести утра. Мы с Милли слопали все сладости из вазочки, выпили весь чай и успели немного вздремнуть на диванчике.

— Я проверил ваш дом, мисс, — сказал директор, усаживаясь в кресло. — Подруга вашей бабушки рассказала, что необходимо вам передать из артефактов.

Мили забрала из рук мужчины увесистую малахитовую шкатулку. Судя по рунам и октограмме на крышке — защита уровня «Сейф Гринготтса».

— Пожалуйста, откройте и наденьте, — попросил глава школы.

В шкатулке оказался тонкий серебрённый обруч-хайратник, два браслета на предплечья, маленькие серьги-гвоздики, кольцо с изумрудом и два маленьких шарика из чёрного камня. Вытащив их, Булстроуд покраснела.

— Туалет там, — махнув рукой в сторону одной из дверей, сказал директор.

— Что это? — полюбопытствовала я.

— Это вместо бронетрусов, которые вы презентовали, — ответил Дамблдор и подмигнул мне.

— Они прямо во влагалище вводятся?

— П-хр-х, — поперхнулся директор, — ага, э-э-э, в каждое отверстие по одному. Растворяются в человеке. Срок действия — год, но чары показывают, что они якобы три-четыре года действуют. Эдакий обман для безопасности.

— А реально год… Почему всем девочкам такие не выдают?

— Вы, знаете из чего они состоят? А цену? — строго спросил директор. — Один из компонентов состава данных артефактов — сердце недоношенного ребенка. Мисс — это некромантия в самых отвратительных её проявлениях. Я удивлён, что у Булстроудов есть такие вещи. Правда, им около двухсот лет, но менее действенными и мерзкими они от этого не стали.

— А что вы ещё делали в доме?

— Забрал шкатулку, на которую показала ваша родственница, — устало ответил Дамбдлдор, имея в виду Вальбургу Блэк, — забрал пару книг, которые отдам вашей подруге, деньги для неё и наложил дополнительные чары защиты на поместье.

— Спасибо, — послышалось от двери. Милли уже сделала все дела и вышла к нам. Артефакты, которые она надела, с каждой секундой становились бледнее и бледнее, пока совсем не скрылись из виду.

— Мисс Булстроуд, — сказал директор, — я, как глава школы, уведомляю вас о том, что с первого февраля между вами и школой заключен дополнительный контракт на обучение. Ознакомьтесь пожалуйста.

Глава Визенгамота вынул из кармана пергамент и протянул Милли. Я и Булстроуд углубились в чтение. Булстроуд обязана отучиться в школе семь полных лет — до двадцатого июля девяносто седьмого года включительно. Хогвартс предоставляет ей место, которое уже оплачено без права возврата денег, и требует не выходить замуж, не беременеть, не рожать, не вступать в половые связи на весь срок обучения, а также каждые каникулы отрабатывать на благо школы сто двадцать часов. Дамблдор пояснил, что отработка — это нарисовать портрет, помочь в сборе ингредиентов, отреставрировать картину и так далее. Правда, бросить школу она не сможет — откат будет смертельный. Жаль, но лучше так. А за три года мы придумаем, как избавиться от Крэбба, Гойла и им подобным.

— От малого ритуала помолвки вас это не спасёт, — сказал Дамблдор,— но замуж взять не смогут.

— А помолвку можно разорвать?

— Можно, но сложно.

— Проще убить?

— Да, — директор скривился, — но не надо. Мисс Морозова, я выполнил ваши требования? Услуга закрыта?

— Да, подтверждаю, — мою правую руку окутало изумрудное сияние, которое быстро опало.

— И ещё, мисс, у меня просьба к вам.

— Какая?

— Если кто-то попросит у вас помощи — не откажите, — сказал директор и протянул мне руку.

— Хорошо, — ответила я, пожимая ладонь директора, и перед моим взором предстал человек неопределённого пола, весь в крови, просящий помощи.

— Спасибо, — прервал мои фантазии Дамблдор, глядя на то, как на моём запястье появляется золотистое плетение браслета, которое тут же исчезает.

— Ну, вы и гад, — спокойно сказала я.

— Пятый курс ведь для вас последний в школе? — спросил директор и, дождавшись кивка, продолжил: — Если кто-то попросит у вас помощи там, сбежав отсюда, просто помогите по мере своих сил. Пусть хоть у кого-то будет шанс уцелеть. Завтрак будет через полчаса. Мисс Булстроуд, я извещу вашего нынешнего опекуна об условиях контракта, который вы подписали ещё зимой.

— Спасибо, — поблагодарила я. Ведь, даже несмотря на подставу с этой просьбой, Дамблдор сделал всё, чтобы обезопасить Милли.

— Вы очень похожи на своего отца, — ответил директор, обращаясь ко мне. — Он всегда был готов на всё ради любимых.

— Я не хочу иметь ничего общего с Сириусом Блэком.

— А кто вам сказал, что ваш отец Блэк? — удивился Дамблдор. — Вы…

— Не надо, — перебила я. — Мне не хочется знать, кто мои чистокровные родители.

— Только пожалуйста, — попросил директор, — когда вы всё узнаете, не вините мальчика. Он всего лишь наивный ребёнок, верящий в непогрешимость своих родителей.

На этом мы с Милли покинули кабинет директора и отправились завтракать.

Последний в этом учебном году приём пищи проходил в гробовом молчании. Попрощаться с Милли не удалось — Лорд Гойл забрал её прямо из Большого Зала и аппарировал сразу за воротами школы. После завтрака я собрала вещи, Васю и, отправив Воровку искать Булстроуд, села в автобус «Ночной Рыцарь», который доставил меня прямо к «Дырявому Котлу». Опекуны встретят в США пятого июля, а до этого нужно где-то жить. Не думаю, что обычные гостиницы обрадуются несовершеннолетней постоялице с котом и птицей, а набиваться в гости не хотелось.

— Ну что, Вась, — обратилась я к коту, стоя перед обшарпанной вывеской, — пойдём.

— Мав! — ответил кот, открывая лапой помещение бара.