Аномалия души

Глава третья

– Внушительное гнёздышко! – восхищённо поцокал языком я, выйдя из машины и оглядев возвышавшийся за забором большой деревянный дом. Своим размахом он, конечно, уступал тем хоромам, что рисовались в моих мечтах, но впечатление, тем не менее, производил неплохое.

– Внушительное – не внушительное, а жить можно, – заметила Наталья. – Простору хватает. Как-никак, сто двадцать квадратов плюс чердак и подвал. Мужика вот только в нём нет. Даже забор поправить некому. Видишь, как покосился?

Мы вытащили из багажника наши дорожные сумки, расплатились с таксистом и вошли через калитку во двор. Тишину прорезал злобный, заливистый лай. Я от неожиданности даже вздрогнул. Сдерживаемая закреплённой у будки цепью огромная овчарка, обнажив клыки, яростно рвалась ко мне.

– Нигер, фу! – прикрикнула на неё хозяйка. – Я сказала, фу! Это свои!

Пёс послушно умолк. Наталья подошла к нему и потрепала по холке. Нигер приветливо завилял хвостом.

– Соскучился, мой маленький! Соскучился, мой сладенький! Не переживай. Я теперь долго никуда не уеду.

Я сделал шаг вперёд. Кобель перевёл взгляд на меня и угрожающе зарычал.

– Проходи, проходи, – придержала его Наталья. – Он тебя не тронет. Он у меня умница. Ему просто нужно к тебе привыкнуть. Он уже пять лет у меня живёт. Я его маленьким щенком подобрала. Кто-то подкинул. С тех пор вон, какой вымахал. Предан до невозможности.

– А почему Нигер? – поинтересовался я.

Хозяйка пожала плечами.

– Так, просто пришло на ум. К тому же здесь есть буква «р». А собаки, насколько я знаю, любят такие клички.

Я поднял сумки и поднёс их к крыльцу.

Погладив пса и почесав его за ушами, Наталья подошла ко мне, достала ключ и отперла дверь.

– Прошу.

Я поднялся по ступенькам, перешагнул через порог и очутился в светлых, просторных сенях. В мои ноздри ударил приятный фруктовый аромат, исходивший от сушившихся на подоконнике полос яблочной пастилы.

– Располагайся, переодевайся. А я к брату пока наведаюсь. Узнаю, какие тут дела.

Хозяйка вышла. Я же, облачившись в предложенные мне мягкие пушистые тапки, прошёл внутрь.

Назвать представшую моим глазам обстановку шикарной было нельзя. Впрочем, бедной тоже. Излишеств не наблюдалось. Но всё необходимое присутствовало.

Комнат было четыре. Первая дверь вела в кухню, вторая – в гостиную, четвёртая – в спальню. Что касается третьей, то её назначение осталось мне неизвестным, ибо она была заперта.

Все комнаты располагались по левой стороне в ряд, между собой не сообщались и выходили в длинный, тянувшийся через весь дом, коридор.

Я зашёл в гостиную, переоделся, уселся на диван и включил телевизор. Перебрав пультом все принимаемые здесь каналы, – их оказалось немного, – я решил остановиться на каком-то комедийном шоу. Но, поглядев его с десяток минут, почувствовал, что меня начинает клонить ко сну.

Из полудрёмы меня вывел стук входной двери. Я открыл глаза и выпрямился. В проёме показалась Наталья.

– Ну как, нравится? – спросила она, делая круговое движение рукой.

– Нормально, – ответил я.

Хозяйка приветливо улыбнулась и принялась распаковывать свою дорожную сумку.

– Сейчас разберусь с вещами и соберу на стол. Угощу тебя салатом из свежих овощей. Тех, что с огорода, а не с рынка. У них вкус совсем другой, уж поверь. На остальное, правда, полуфабрикаты. Уж не обессудь. Готовить нет сил. Дорога есть дорога. Но завтра всё будет по-домашнему. Это я тебе обещаю.

– Да я не в претензии, – улыбнулся я.

После обеда мы наведались в Натальин магазин. Ей очень хотелось мне его показать. Он располагался на другом конце города. Пока мы ехали, я, не переставая восхищаться, как ловко моя спутница выруливает на своей «Шевроле-Ниве», обозревал виды Навалинска.

Городок, в который меня занесла судьба, являл собой типичный образчик лишённого какой-либо исторической значимости районного центра. Явное преобладание частного сектора, серые стандартные пятиэтажки, узость и однообразие улиц, неровность и разбитость дорог, статная, нёсшая в себе печать приверженности давно ушедшей старине, церковь – вот практически полный перечень имевшихся в нём достопримечательностей.

Магазинчик оказался небольшим. Он был встроен в первый этаж жилого дома и имел вход с торца.

– «ИП Буцынская Н. М. Гастроном. Часы работы: 8.00 – 22.00 без перерывов и выходных», – прочёл я на висевшей над входом табличке. – Ты его арендуешь или это твоя собственность?

– Раньше арендовала, но год назад выкупила, – ответила Наталья.

Её лоб нахмурился, брови свелись к переносице, а лицо приобрело властное, надменное выражение.

– Не удивляйся сейчас моему поведению, – предупредила она. – Персонал нужно держать в ежовых рукавицах. Иначе он разболтается.

Моя спутница решительно открыла дверь. Я последовал за ней.

– Здравствуйте, – угодливо засуетились стоявшие за прилавками продавщицы.

– Карасёва на месте? – командно осведомилась Наталья, проигнорировав обращённые к ней приветствия.

– На месте, Наталья Михайловна, на месте.

Мы направились в подсобку. Моим глазам предстала тесная, тускло освещённая каморка с каким-то невероятным нагромождением разнообразных коробок, ящиков, банок, и прочей другой тары. В её углу, за крошечным письменным столом, восседала полная рыжеватая дама с маленькими круглыми глазками и румяными, выпиравшими наружу, щеками. Заметив нас, она оторвалась от разложенных перед ней накладных, резво вскочила со стула и с любопытством покосилась на меня.

– Здравствуйте, Наталья Михайловна. С приездом. Как отдохнули?

– Хорошо отдохнула, – сухо ответила моя спутница. – Что у нас с товарными запасами?

Карасёва суетливо схватила какой-то журнал.

– Кондитерские изделия не мешает пополнить. Пряников остался всего один ящик. Печенья и того меньше. Карамелек нет вообще. Всё разобрали. По бакалейной группе движение слабое. По алкоголю, как это ни странно, тоже. А вот «Владимирские колбасы», которые мы брали на реализацию, пошли. Народ их охотно покупает. Хорошие. Вкусные. Сама пробовала.…

Я взирал на свою курортную знакомую и никак не мог избавиться от нашедшего на меня изумления. Такого перевоплощения я не ожидал. От учительницы музыки в ней не осталось и следа. Это была самая настоящая «Businesswomen».

– Да, чуть не забыла, налоговики опять наведывались, – всплеснула руками Карасёва. – Снова нашли, к чему придраться.

Далее последовал красочный рассказ о визите проверяющих, в котором принимало участие всё тело товароведши. Каждая произносимая ею фраза сопровождалась определённым жестом. Я так до конца и не понял, в чём заключалась его суть, но уяснил, что Карасёва была страшно недовольна. В своём возмущении она распыхтелась так, что стала напоминать наседку, которую согнали с высиживаемых ею яиц.

Наталья молча кивала головой и задумчиво смотрела куда-то в сторону.

Вспотев от стоявшей в «подсобке» духоты, я знаком показал своей спутнице, что подожду её снаружи.

Когда я вышел в торговый зал, в меня тут же впились несколько пар донельзя любопытных глаз. Продавщицы явно пытались вычислить, что я за птица и в каком пребываю качестве. Я смутился. Стремясь скрыть волнение, я нарочито замедлил шаг и приподнял голову. До меня донеслись старательно сдерживаемые смешки. Я покраснел и шагнул на улицу.

Похоже, меня восприняли здесь Альфосом. Вот он – побочный эффект дружбы с обеспеченной мадам.

Наталья появилась через полчаса.

– Завтра утром придётся ехать на базу, – вздохнула она, заводя мотор. – Но тебе со мной тащиться не обязательно. Отдохни, погуляй, сходи в лес, подыши чистым воздухом. Только вправо у развилки не сворачивай. Там Любавина топь. Место нехорошее. Его лучше избегать…