Антисемитизм: концептуальная ненависть

ФРАНКЛИН X. ЛИТТЕЛЛ. УРОКИ ХОЛОКОСТА: СИСТЕМА РАННЕГО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ

Franklin H. Littell

После печально известной атаки на башни-близнецы в Нью-Йорке несколько коллег просили меня рассказать о моей «Системе предупреждения при появлении первых признаков опасности» (Система раннего предупреждения — СРП). Я выступаю с лекциями в университетах и на конференциях, посвященных этой теме, уже больше тридцати лет, и, похоже, СРП стала сейчас актуальнее, чем тридцать лет тому назад.

Я воспользовался концепцией системы «ДРП» (Дистанционное раннее предупреждение), находившейся на вооружении у военно-воздушных сил США в штатах Омаха, Небраска и Грейт Фоллз (Монтана) во времена «холодной войны». Мысль о том, что этот термин применим к политическим процессам, пришла мне в голову во время поездки в Японию. Священники военно-воздушных сил США пригласили меня выступить в Токио с лекцией о борьбе церкви с нацизмом и коммунизмом. Тогда я подумал, что совершенно недостаточно читать лекции только о катастрофах прошлого; дело в том, что существуют явные признаки, по которым можно предсказать катастрофу, если не предпринимаются никакие упреждающие действия.

Моя Система раннего предупреждения является научной моделью («ситом»), имеющей три функции. Во-первых: она помогает выявить потенциально геноцидальные общественные движения до того, как они придут к власти. Во-вторых, основная модель позволяет предупреждать об опасности, когда законные власти терпят поражение. Так случилось с Веймарской республикой в 1931-1933 гг. из-за проникновения враждебных элементов в органы управления и их подрывной деятельности и из-за принятия неадекватных мер для спасения страны от масштабного экономического кризиса, за которым последовал военный переворот. В-третьих, «сито» идентифицирует режимы (зарождающиеся или установившиеся диктатуры), которым свойственны уничтожение нежелательных меньшинств и агрессия, направленная против внешних «врагов» (реальных или выдуманных).

Такие режимы — помимо прочих преступлений против человечества — материально поддерживают сети террористических организаций, действующих в разных странах, предоставляя им лагеря подготовки, где они находятся под защитой режима.

Мою Систему раннего предупреждения обсуждают вот уже почти тридцать лет на семинарах и конференциях. Например, на международных конференциях в Тель-Авиве в 1981 г., в Оксфорде в 1988 г., в Берлине в 1994 г. и в Стокгольме в 2000 г. После теракта 11 сентября она стала темой заседания 32-й Ежегодной научной конференции «Холокост и церкви». Накануне, во время и после Второй мировой войны мы видели убедительные доказательства того, какую высокую цену приходится платить за пренебрежение сигналами раннего предупреждения. Сегодня нам пора уже осознать, какую колоссальную цену приходится платить за политические уступки и экономическую целесообразность. СРП предоставляет нам аналитический инструмент, с помощью которого можно превратить риторику о «терроризме» в конкретную задачу выявления потенциально геноцидальных общественных движений и своевременного их подавления.

В 1933 г. имел место «теракт», который послужил оправдательным поводом к тому, чтобы ускорить конец погибающей в смертельной агонии Веймарской республики. Гитлер, которого старый президент республики, генерал фон Гинденбург, называл «этим австрийским капралом», был назначен рейхсканцлером. Возглавляемая им национал-социалистическая рабочая партия Германии (НСДАП), несмотря на то, что за нее проголосовало значительно меньше половины избирателей, являлась единственным сильным парламентским блоком. Наивные аппаратчики из консервативных партий полагали, что смогут обуздать его и управлять им. Это произошло 30 января 1933 года. К этому времени республика уже два с половиной года жила в режиме правления указами исполнительной власти в соответствии с Notfallklause — статьей конституции о чрезвычайном положении. В течение этого периода политической целесообразности, здоровая тактика взаимных уступок демократического правительства, приведенного в отчаяние страданиями миллионов людей, потерявших работу во время Великой депрессии, иссякла, и в обществе началось резкое наступление террора.

И месяца не прошло, когда 27 февраля состоялся «поджог Рейхстага» — происшествие, остающееся покрытым тайной до сегодняшнего дня. Был ли тот малоизвестный человек, совершивший поджог, охотником за славой? Выполнял ли он задание нацистов? Единственное, с чем все согласны, так это то, что он был «не слишком умным», возможно, даже умственно-отсталым. Как бы то ни было, на следующий день парламент молниеносно проголосовал за постановление о чрезвычайном положении, чтобы спасти страну от «коммунистического терроризма».

Спустя еще 3 недели депутаты рейхстага приняли «закон о предоставлении чрезвычайных полномочий» (Ermachtigungsgesetz). Коммунистам при этом не позволили участвовать в заседании, и только социалисты проголосовали против. Этот самоубийственный закон от 23 марта 1933 года был заключительной нарочитой демонстрацией соблюдения формальностей германского самоуправления, которое было восстановлено лишь после окончания Второй мировой войны. Насилие на улицах городов, заказные убийства ключевых политических фигур, которые противостояли нацистской политической машине, бездушные манипуляции политических и церковных интриганов, которые заменили общественную политику, основанную на открытой информации и полемике, на тайные закулисные сделки к тому времени уже уничтожили суть демократического самоуправления.

Потрясающее убеждение, которое возникает из обзора этой летописи падения самоуважения нации до катастрофы диктатуры, заключается в том, что: это необязательно должно было произойти.

Существовали предупредительные признаки, которые сейчас мы можем классифицировать в рамках Системы раннего предупреждения, такие, как: когда свободное правительство терпит поражение; когда деятели, совершающие насилие, выходят на первый план на фоне беспорядка. Параллельно этому восприятию виден еще один аспект Системы раннего предупреждения, который подлежит научному анализу: точное определение «пятой колонны», которая лишь маскируется под легитимную политическую партию, в то время как ее структура и программа подрывают самоуправление свободного народа.

Сигнал предупреждения: к 1923 г., НСДАП уже являлась «пятой колонной», потенциально геноцидальной структурой. Единственное, чего ей недоставало, так это положить руку на горло власти. За 10 лет (путем публичного насилия и тихого подчинения таких центров влияния как, например, университеты, церкви, профессии и т. п.). НСДАП успешно проникла и просочилась как в политические, так и неправительственные центры власти. Многие общие исторические работы ссылаются на «победу НСДАП» на последних выборах, приход НСДАП к власти «с помощью парламентских средств» и «принятие нацистами руководства». Эти выражения вводят в заблуждение. Напротив, с помощью внешнего насилия и внутреннего проникновения в течение предыдущего десятилетия нацисты уже создали параллельную власть внутри формально пустой умирающей Веймарской республики.

Урок второй: важно не только действовать как ответственные и уважающие себя граждане, когда демократическое правительство терпит поражение, но обязательно нужно выявлять и вовремя подавлять организации, которые своими действиями и структурой показывают, что они являются нелояльными и потенциально ге-ноцидальными. Есть среди наших друзей такие, кто порой говорит: нацистский геноцид евреев был «черной дырой» во вселенной понимания, что ничего нельзя обобщать и на его примере ничему нельзя научиться. Это язык поэзии, и у него есть достоинство: он призывает нас ступать с осторожностью по священной земле. Однако, существуют, как оказалось, и священные уроки, уроки, которые нужно написать в наших сердцах нестираемыми чернилами.

В связи со вторым уроком, важностью своевременно подавить пятую колонну, несколько странные взгляды может вызвать защита Первой поправки Конституции в США. Агрессивные и насильственные действия и структуры не называются так публично, даже если их в данный момент держат на коротком поводке. Простите мне это замечание, это распространенная плохая привычка всех преподавателей и проповедников, не говоря уже о юристах, не проводить различие между взглядами и поступками. Эта привычка столь же опасна, как и не менее распространенное неумение делать различие между неограниченной свободой одного человека и ответственной политической и религиозной свободой. Или, в качестве еще одного примера возьмем распространенную неспособность проводить существенные различия: известный «либеральный» протестантский журнал «Христианский Век» грешит тем, что наша коллега Дебора Липштадт определила как «ложное уравнивание». В 1930-е годы этот журнал в схожих выражениях осуждал и Британскую империю и новый Третий рейх за эксплуатацию народов. Сегодня этот журнал продолжает подобное уравнивание, на этот раз между оборонительными действиями Израиля и палестинским терроризмом. И то и другое является насилием, но очень отличающимся насилием.

Тем не менее существует огромное различие, хотя идеологи и мечтатели отрицают его, между столкновением взглядов на открытых прениях и мобилизацией террористического насилия против невоенных мишеней. В наших руках теперь, по прошествии века геноцида, есть инструмент для научного анализа, с помощью которого можно своевременно определить потенциально геноцидаль-ное движение. (В 1933 г. было слишком поздно; в 1938 г. было тем более слишком поздно. Временем, когда нужно было решительно действовать, был 1923 год, когда взгляды, которые были открыто провозглашены в программе НСДАП 1920 года, воплотились в конкретную насильственную и изменническую деятельность, направленную против Веймарской республики. Можно поучать против ложных представлений, ошибочные взгляды можно развенчивать на общественных дебатах. Но преднамеренное яростное наступление на наши свободы демократических народов, имеющих привилегию жить в республиках или конституционных монархиях, должно быть остановлено решительным, своевременным, профилактическим действием в рамках закона.

Теперь по поводу четкости определений: мы очень много слышим и читаем в последнее время о чем-то под названием «терроризм». После зрелищных происшествий 11 сентября, которые одним рывком бросили наш счастливый остров на континент гражданских конфликтов и насилия в общественных отношениях, термин «терроризм» так и просится на язык. Миллиарды долларов выделяются Вашингтоном для создания организаций по борьбе с терроризмом. Президент США обличает терроризм и террористические режимы. В ответ, разумеется, багдадские, дамасские и тегеранские экстремисты обвиняют в терроризме США. Взять, к примеру, издание, которое некоторые (разумеется не Вы, читатель) считают высшим авторитетом — «Ридерз дайджест», недавно посвятивший весьма своеобразный выпуск проблемам и проявлениям терроризма.

В сущности, Брайан Дженкинз, работающий в компании «Рэнд корпорейшн», опубликовал великолепную аналитическую работу на тему «терроризма» еще в сентябре 1982 года в периодическом издании «Хроники Американской академии». К этой работе и двадцать лет спустя мало что можно добавить.

Для наших целей слово «терроризм», равно как и некоторые его производные, бесполезны в планировании действий по предотвращению зла. На самом деле при ближайшем рассмотрении широко распространенная информация о терроризме не содержит ничего ни о внедрении, ни о подрывной деятельности, ни о форме и стиле поведения потенциально геноцидальных движений. Темой является природа современной войны. Гражданское население несет основную тяжесть нападений. Как продемонстрировал в своей работе наш коллега в Гавайском университете, Р.Дж. Раммел [1], в современной войне, также, как и в эпоху геноцида, -потери среди гражданского населения значительно превышают потери среди военных. Если назвать вещи своими именами, если кто-то хочет выжить в современной войне, ему придется надеть на себя военную форму. Здесь, в ретроспективе, история подтверждает связь между тем, что называют неопределенным словом «терроризм» и преступлением, подпадающим под определение геноцида — страшную цену платят невоенные, невинные дети, женщины и старики.

Из-за насильственного характера, структуры и стиля, полученных в наследство, потенциально геноцидальные движения («пятые колонны») на пути к власти разрушают здоровое политическое развитие. С приходом к власти они геноцидальны по отношению к нежелательным меньшинствам среди населения своей страны (эти меньшинства Ричард Рубенштейн [2] называет излишком населения); они также агрессивны по отношению к внешним «врагам».

Уже давно настало время внедрить Систему раннего предупреждения, за которую я ратую с 1960-х гг. Известна структурная «модель», позволяющая вовремя идентифицировать потенциально геноцидальное движение. У нас также есть механизм эффективного противодействия им. Продолжать занимать политическую позицию морализации обобщений, не уделяя достаточно внимания конкретным мерам, необходимым для нейтрализации внутренних врагов, одновременно с разумными мерами, чтобы помешать планам внешних врагов, по меньшей мере, безответственно, а то и преступно. Думая только старыми категориями, мы оказываемся в тупике.

Поскольку агрессивные режимы представляют постоянную угрозу для своих соседей, история свидетельствует, что свободные народы не могут даже прибегнуть к самообороне до тех пор, пока не испытаны все остальные методы. Это определенно один из «уроков» Второй мировой. Применение Системы раннего предупреждения к потенциально геноцидальным движениям, одновременно с развитием и при активной поддержке органов международной полиции может обеспечить новые моральные и политические инициативы, которые так нужны свободному миру. В «модели» для выявления потенциально геноцидального движения пятнадцать пунктов:

1. Антисемитизм, как правило, первая и наиболее опасная форма расизма.

2. Идеологизированная политика, в которой решения основаны на ультиматумах, а не на практических и взвешенных соображениях.

3. Политика поляризации общества: уничтожение идеи и деятельности лояльной оппозиции, презрение к обдуманному компромиссу, проникновение религиозного духа Судного Дня на политическую арену.

4. Воссоздание сакрального общества: против современной и научной мысли, враждебно относящегося к религиозному и культурному плюрализму, насильственная реакционная попытка вернуться в мифический золотой век единообразия.

5. Новая периодизация в истории: новая «элита», или «авангард», становится носителем истории. История начинается со дня прихода идеологической партии к власти.

6. Новая антропология: противопоставление идеализированного Нового человека (£рийца, революционера и т. д.) менее достойным лицам и расам.

7. Формирование элиты с тайной дисциплиной, непонятными для непосвященных знаками и татуировками.

8. Культ насилия: неверующих требуется стереть со страниц истории, сначала с помощью Большой лжи, а затем уничтожив физически.

9. Насаждение социальной афазии: принудительное создание таких условий террора, которые делают открытую полемику и свободный обмен идеями невозможными.

10. Полицейское государство: полиция и вооруженные силы не поддаются гражданскому контролю; время беззакония полиции, вероломных генералов и лести общества перед теми, кто творит насилие.

11. Монолитная партия и/или государство: моделью общества является колесо, в котором все спицы крепятся к одной втулке.

12. Красивое государство. Политические деятели потеряли способность подвергать сомнениям происходящее; политические решения становятся «окончательными решениями», а объединения людей вне государственной системы либо поглощаются системой, либо уничтожаются.

13. Ложная картина политического консенсуса. Вместо согласия, достигнутого в результате свободной дискуссии на основе широкой информации, требуется единство лозунгов и демонстраций.

14. Возврат к опоре на устную традицию — то, что «все хорошо знают», что выдвигает партия или правящая группа, — в противовес тщательно отсеянным свидетельствам, критически оцененным фактам.

15. Детерминизм. Тяжелое бремя подлинно свободного выбора снимается с человека безоговорочным подчинением «экономическому детерминизму» либо религиозным догмам.

Основным местом дискуссии, способствующим развитию и распространению Системы раннего предупреждения, в течение более трех десятилетий являлись Ежегодные научные конференции «Холокост и церкви». Их участники исследовали проблемы современного общества; оценивали, во сколько человеческих жизней обходятся религиозные ереси; изучали то, как мужчины и женщины, принадлежащие разным этносам, вероисповеданиям, образованию и сферам деятельности, могут сплотить усилия, чтобы учиться и работать ради утверждения жизни.

Мы знаем о масштабах неминуемых жертв тогда, когда рушатся дамбы и бурный поток затапливает землю. Старые раввины учили скорбеть о разрушении Храма — маяка единобожия посреди развратной, жестокой, грубой, бесчестной и эксплуататорской империи. Мы, продукт universitas magistrorum et scholarium (корпораций преподавателей и студентов) должны научиться творчески оплакивать падение высокой образованности с уровня служения Человеку до уровня служения силам эгоцентризма и разрушения.

Во имя шести миллионов людей, ставших жертвами умного, современного, рационально-математического и технически-оснащенного Зла, пришло время здесь и сейчас возобновить обещание: не забывая о вине наблюдателей в соучастии, а также о хитрости и коварстве преступников, начиная с этого момента, утверждать жизнь, а не служить смерти; вселять надежду, а не отчаяние; преграждать насилие и благословлять сострадание.

Подборка работ Франклина Литтела о его Системе раннего предупреждения:

Wild Tongues (New York: Macmillan Co., 1969).

'Early Warning: An Essay', Holocaust and Genocide Studies, III, 4 (1988), pp. 483-90.

'Early Warning: Identifying Potentially Genocidal Political Movements', Jerusalem Letter/Viewpoints (1 Dec. 1989), pp. 1-6.

'Early Warning: Detecting Potentially Genocidal Movements', in Peter Hays (ed.), Lessons and Legacies: The Meaning of the Holocaust in a Changing World (Evanston, IL: Northwestern University Press, 1991), pp. 305-15.

Early Warning System', in Israel W. Charny (ed.), Encyclopedia of Genocide (Santa Barbara, CA: ABC CLIO, 1999), Vol.1, pp. 261-5, with

Примечания

1. RJ. Rurnmel, Death by Government (New York: Transaction, 1994)

2. Richard Rubenstein, The Age of Triage (New York: Beacon, 1983).

РОБЕРТ С. ВИСТРИЧ. АНТИСИОНИЗМ И АНТИСЕМИТИЗМ

Robert S. Wistrich

Мой первый серьезный разговор с Симоном Визенталем произошел в кафетерии Еврейского университета в Иерусалиме в 1985 году. К тому времени мы уже семь или восемь лет переписывались и беседовали по телефону. Я опубликовал несколько статей в британских и американских СМИ о деле «Крайски против Визенталя». Визенталь мог быть злопамятным по отношению к тем, кто ему не нравился, но при этом он никогда не забывал о сделанном ему добре. Он очень хорошо помнил то, что я решительно защищал его с 1975 под 1979 год, когда он переживал трудные времена в своей профессиональной деятельности, расследуя преступления нацистов. Известный в то время канцлер Австрии Бруно Крайски угрожал закрытием Центра документации в Вене, заклеймив его «гнойным нарывом минувшей эпохи». Крайски, извлекая выгоду из непопулярности Визенталя в те годы, когда австрийцы с удовольствием хотели бы забыть нацистское прошлое своей страны, обвинил Визенталя в «сотрудничестве с гестапо», называя его «еврейским фашистом» и «агентом сионизма». Канцлер также выдвинул в его адрес другую смехотворную клевету, за которую ему со временем пришлось понести наказание на судебном процессе в Австрии. Бруно Крайски, еврей и воинствующий приверженец социализма с юности, после прихода к власти в 1970 году не только делал все, чтобы обелить преступления нацистов, но к тому же был радикальным антисионистом, очерняя саму идею единства еврейского народа как фундаментальную расистскую философию. Будучи до мозга костей сторонником ассимиляции, он испытывал неприятие к «галицийским евреям» типа Симона Визенталя. В скандально прославившемся интервью журналу «Шпигель» в 1975 г. австрийский канцлер дословно сказал, имея в виду Визенталя: «этот человек должен исчезнуть», добавив: «если евреи действительно народ, то тогда это — гадкий народ».

Наша дискуссия двадцать лет назад в Еврейском университете в Иерусалиме вращалась вокруг необходимости всестороннего научного изучения связи между антисемитизмом и антисионизмом, чем Визенталь настойчиво призывал меня заняться. По правде сказать, меня не нужно было долго уговаривать, и несколько лет спустя я выпустил книгу под названием «Антисемитизм: самая давняя ненависть»[1], а также телевизионный документальный трехчасовой фильм на ту же тему. И это было лишь началом того, что переросло в бесконечный проект. То, с какой страстью и напряжением Симон Визенталь посвятил себя этой теме, без сомнения, повлияло на меня. Он был одним из тех «голосов совести», от которых не скроешься, даже когда не согласен с их взглядами по определенной теме.

Зарождение новых форм «антисионистского» антисемитизма в последние годы лишь подтверждает прозорливость С. Визенталя, которая легла в основу наших дальнейших отношений. В феврале 2006 г., когда я обратился в межпарламентскую комиссию по антисемитизму в британской Палате общин, этот вопрос стоял во главе угла. Депутаты британского парламента, конечно же, хотели знать, нужно ли отличать критику сионизма или тревогу по поводу политики Израиля от ненависти к евреям? Разве неправда, что, как заявляла в прошлом газета «Гардиан», антисемитизм часто путают с анти-Шаронизмом? Разве сами евреи нечасто вступали в непримиримую оппозицию по отношению к политике израильского правительства, при этом их не обвиняли в антисемитизме? И, наконец, предполагалось, что чрезмерное использование обвинения в юдо-фобии вызывает подозрение, что руководство Израиля пытается отвлечь или даже избежать справедливой критики.

Отвечая на эти возражения, я объяснял, что антисионизм и антисемитизм — это две различные идеологии, которые в течение времени (особенно после 1948 г.) стремились к сближению, но так и не слились до конца в единое целое. Но за последние 30 лет антисионизм, без сомнения, стал одной из самых опасных и эффективных форм антисемитизма благодаря систематическим заявлениям о незаконности существования государства Израиль, клевете и очернительству в его адрес. Хотя, априори и не антисемитские, призывы уничтожить еврейское государство — исходят ли они от исламских фундаменталистов, палестинских националистов, от левых или ультраправых партий — часто основываются на классических антисемитских стереотипах, таких, как манипулирующее «еврейское лобби» (давление на парламенты), «мировой еврейский/сионистский заговор», «еврейские/израильские поджигатели войн». Одной из главных движущих сил слияния антисемитизма и антисионизма является превращение палестинского вопроса в «священную войну». Другая причина — это антиамериканская идеология, связанная с исламским фундаментализмом. В таком контексте классические теории заговора, такие, как, к примеру, «Протоколы сионских мудрецов», обретают новую жизнь. Общим знаменателем нового антисионизма являются систематические попытки пропалестинской пропаганды объявить преступными поведение Израиля и евреев, чтобы вывести его за рамки приемлемого в цивилизованном обществе.

Я полагаю, что наиболее радикальные формы антисионизма, возникшие с новой силой в последние годы, действительно демонстрируют черты, аналогичные европейскому антисемитизму, существовавшему непосредственно накануне Холокоста. Одним из самых поразительных симптомов является призыв к научному, культурному и экономическому бойкоту Израиля, который вызывает мрачные ассоциации и воспоминания у евреев о нацистском бойкоте, начавшемся в 1933 году. Недавнее решение британских академических союзов бойкотировать израильских ученых — это симптом новой дискриминационной политики. Есть и другие совершенно очевидные проявления.

К примеру, систематическое ущемление Израиля на международных форумах, таких, как заседания ООН, на которых арабские государства на протяжении десятилетий проводили политику изоляции еврейского государства, превращая его в изгоя. Проявлением такой политики стал праздник ненависти на конференции против расизма, прошедшей при поддержке ООН в Дурбане в 2001 г., которая объявила сионизм «геноцидальным» движением, осуществляющим «этническую чистку», направленную против палестинского населения. На этих и подобных мероприятиях, также как и в большинстве уважаемых западных СМИ, сионизм и еврейский народ очерняются, используя методы, аргументы и приемы расистского антисемитизма. Даже если сегодня это проходит под «антирасистским» флагом, и клевещут «во имя прав человека», четко просматриваются все признаки антисемитизма. Остается ли хоть тень сомнения в том, что антисионисты, которые настойчиво сравнивают сионизм и евреев с Гитлером и Третьим рейхом, на самом деле являются антисемитами, хоть они яростно это отрицают! Тем, кто играет в эту нечестную игру, хорошо известно, что нацизм сегодня воспринимают как воплощение идеологии абсолютного зла, которое необходимо уничтожить. Тот факт, что евреи (в том числе некоторые израильтяне) участвуют в этом маскараде, требует не политического, а скорее психопатологического анализа.

Израиль сегодня — это единственное государство на планете, исчезновения которого хотят так много разных сил. Уже само по себе — это отрезвляющее напоминание о нацистской пропаганде 30-х годов. Наиболее опасные проявления этого разрушительного или геноцидального антисионизма идут из арабо-исламского мира, который исторически унаследовал формы тоталитарного антисемитизма начала XX века — гитлеровской Германии и СССР. Наиболее «прославившийся» пример этой идеологии — леденящие кровь заявления президента Ирана Ахмадинежада, отрицающего Холокост и грозящегося «стереть Израиль с лица земли». Но даже умеренные государственные деятели мусульманских стран, вроде бывшего руководителя Малайзии Махатхира Мохаммеда, с высоких трибун повторяют классическую антисемитскую доктрину, что «евреи правят всем миром», что не вызывает почти никаких возражений в исламском мире. Исламисты-экстремисты от «Аль-Каиды» до палестинского «Хамаса» идут намного дальше, смешивая неразборчивый террор, взрывы террористов-самоубийц и антисемитизм в духе «Протоколов сионских мудрецов» с идеологией джихада. В их случае так называемая «война против сионизма» включает в себя тотальную демонизацию «еврейского врага». По их убеждениям, сионисты — «враги человечества», смертельно ядовитые змеи, варвары, нацисты и «манипуляторы Холокостом», Держащие под своим контролем США и западные СМИ, то и дело подстрекающие к войнам и революциям ради достижения мирового господства. Такие теории заговора, скрывающиеся за маской антисионизма, — это часть смертоносного мировоззрения, тесно связанного с религиозным фанатизмом и планами о всемирной революции. Все те же стереотипы и образ врага обнаруживаются и в «умеренно-мусульманском» прозападном Египте (в котором по мотивам Протоколов создали антисемитский телесериал Рыцарь без коня), в официально нерелигиозной баасистской Сирии, в консервативной ваххабитской Саудовской Аравии и в фундаменталистском шиитском Иране под властью аятолл. Это идеологический антисионизм, который стремится уничтожить Израиль и «освободить мир от евреев», иными словами это тотальная форма антисемитизма.

Радикальный, призывающий к уничтожению Израиля антисионизм, маскирующийся под «антиизраилизм», проник в Западную Европу, Северную Америку и страны третьего мира. Это мировоззрение получило народное признание в мусульманской диаспоре в среде экстремистской молодежи, оно получило серьезный резонанс среди антиглобалистов, троцкистов и ультраправых объединений, не говоря уже о части либеральных СМИ.

Существует непрочная и меняющаяся коалиция красно-коричнево-зеленых сил, настроенных и против США, и против Израиля. Усама бин Ладен — герой не только для тех, кто желает возродить всемирную гегемонию ислама, но и для тех, кто разделяет неомарксистские или неофашистские идеологии, все еще утверждающие веру в мировую пролетарскую революцию и свержение иудейско-американского господства.

Большую роль в усилении и мобилизации антисионизма играет его связь с палестинским вопросом. Палестинские власти часто использовали антисемитские мотивы, включая отрицание Холокоста, новые версии кровавого навета и темы «еврейского заговора» наряду с общими призывами к насилию. Но этого мало, некоторые палестинские христиане даже создали теологию освобождения, которая, проигрывая антисемитские темы прошлого, пытается освободить христианское мировоззрение от иудейских элементов и, на удивление, систематически находит отклик в некоторых западных религиях.

Что касается исламистских объединений среди палестинцев, они открыто ведут войну против евреев. «Хамас», правящий сегодня в палестинской автономии, с момента основании вооружился исламистским предсказанием «гибели евреев», что сродни «Протоколам сионских мудрецов».

Страдания палестинцев и арабский антисионизм способствовали заражению Европы новой и одновременно старой разновидностью антисемитизма, которая изображает евреев как нахрапистых кровососов-колониалистов. Модный взгляд в современных образованных кругах на Западе заключается в том, что евреи — это чужеродные, не имеющие родины или истории, империалистические захватчики, пришедшие в Палестину, чтобы грубой силой захватить страну и изгнать или «очистить» ее от коренного населения. Это современные «крестоносцы», не имеющие никаких законных прав на землю, чужеродное насаждение, совершенно чуждое для этого региона. Утверждают, что они преуспели только благодаря колоссальному оккультному заговору, в рамках которого сионисты (т. е. евреи) манипулировали сначала Великобританией, а затем США. Гитлер одобрил бы эту антисемитскую концепцию!

Популярность «Протоколов» — это важный симптом продолжающегося слияния идеологий антисемитизма и антисионизма. Израиль все чаще изображается в ведущих СМИ как «преступный» по своей сути и поведению, систематически нарушающий права человека и международное право. Эти обвинения исходят от левых, которые клеймят Израиль как расистское, апартеидное, колониальное и империалистическое государство. Его военные действия дают слишком уж многим европейцам соблазнительную возможность сказать: «Вчерашние жертвы стали сегодняшними (нацистскими) преступниками» и/или возможность представить сионизм историческим преемником самых мрачных страниц истории западного колониализма: в Алжире, во Вьетнаме и в Южной Африке. Бесконечное повторение таких обвинений формирует рациональную основу для разрушения государства Израиль.

За последние тридцать лет антисионизм пользовался рассуждениями и стереотипами вроде «еврейское/сионистское лобби», «преступность Израиля/евреев», «государственный терроризм» и «разжигание войны», которые по своей сути являются антисемитскими и позволяют манипулировать. Все это настолько проникло в сознание обывателя, что 60 процентов всех европейцев считают крохотный Израиль самой серьезной угрозой миру на планете; более трети опрошенных в Европе и США верят в то, что у евреев чрезмерно много власти и влияния; еще большее число неевреев подозревают евреев в гражданской неблагонадежности; а нападки антисионистов на еврейские учреждения и организации убеждают нас в том, что мы говорим в данном случае о разграничении без различия. Антисионизм не только унаследовал более ранние формы антисемитизма. Он стал самым общим из всех общих знаменателей, объединяя вокруг себя левых, правых, боевиков-исламистов, элитарные прослойки общества (включая СМИ) и массы, церковь и мечеть, антиамериканскую Европу и изначально антизападный арабо-мусульманский Ближний Восток. Эта идеология стала связующим звеном между консерваторами и радикалами, потерявшими свои идеологические якоря. Но наибольшую тревогу вызывает то, что в руках руководства Ирана и исламистов-радикалов, разбросанных по всему мусульманскому миру, она стала псевдоосвободительной, «ликвидационной» идеологией с ярко выраженными геноцидальными чертами.

Примечания

1. Robert Wistrich, Antesimitism: The longest Hatred (New York: Pantheon Books, 1992)

ИРВИН КОТЛЕР. НОВЫЙ АНТИСЕМИТИЗМ: АТАКА НА ПРАВА ЧЕЛОВЕКА

Irwin Cotler

ВВЕДЕНИЕ: СТАРАЯ И НОВАЯ РАЗНОВИДНОСТИ АНТИСЕМИТИЗМА — ОПРЕДЕЛЕНИЕ И РАЗГРАНИЧЕНИЕ

То, что мы видим сегодня, развивалось постепенно в течение уже около тридцати пяти лет; порой незаметно, порой — при нашем попустительстве. Это новая, изощренная, опасно заразная, всеобъемлющая и даже смертоносная форма антиеврейства, напоминающая атмосферу 30-х годов и не имеющая прецедента с конца Второй мировой. Эта новая форма антиеврейства перекликается с классическим антисемитизмом, но также и отличается от него. Она нашла юридическое, даже официально узаконенное выражение в резолюции ООН под названием «Сионизм — это расизм», но вышла далеко за ее рамки. Этой новой форме «антиеврейства» сложно дать определение, пользуясь привычными понятиями. Выражаясь на языке права, ее можно определить следующим образом: дискриминация, отрицание и нападки на право государства Израиль и еврейского народа жить как равноправный член семьи наций. Она означает появление Израиля среди других наций в метафорическом, но реальном смысле в качестве созданного с определенной целью коллективного «еврея». Придерживаясь языка права, я предлагаю набор показателей и правовое определение, основанное на принципах закона об антидискриминации и о равенстве прав так, как они сформулированы в государственном и международном праве. Существует двенадцать признаков, которые, возможно, помогут идентифицировать эту новую форму антиеврейства. Весь анализ основывается на двух важных пояснениях. Во-первых, ни один из этих признаков не подразумевает, что Израиль, каким бы то ни было образом, стоит выше закона или не несет ответственности за нарушение международного права или прав человека, как и любое другое государство; и еврейский народ не имеет прав на какую-либо особую защиту или преимущество из-за особенностей страданий евреев.

Во-вторых, я не рассматриваю критические замечания, даже серьезную критику, в адрес политики Израиля или сионистской идеологии, какой бы отвратительной или оскорбительной она ни была. Но это имеет и обратное действие. Антисемитские высказывания не имеют права маскироваться под снимающим вину заявлением об ограничении ответственности: «Если я осуждаю Израиль, меня обязательно обвинят в антисемитизме». Пользуясь словами журналиста газеты «Нью-Йорк тайме» Томаса Фридмана, «критика в адрес Израиля не является антисемитизмом, обвинять в этом бессовестно. Но выделять Израиль из других государств с целью осуждения и применения международных санкций, несопоставимых с санкциями против других сторон на Ближнем Востоке, является проявлением антисемитизма, не говоря о том, что это нечестно». [1].

НОВЫЙ АНТИСЕМИТИЗМ: ИДЕНТИФИКАЦИОННЫЕ ПРИЗНАКИ

1. Геноцидальный антисемитизм

Я имею в виду то, что в «Международной конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него» определено как «прямое и открытое подстрекательство» к геноциду, в данном случае — к уничтожению Израиля и убийству евреев, где бы они ни находились. Этот признак имеет три проявления. Первый из них — это санкционированный государством, фактически организованный властями геноцидальный антисемитизм Ирана под руководством Ахмадинежада: токсичная смесь защиты самого ужасного из всех преступлений — геноцида и одной из самых живучих разновидностей ненависти — антисемитизма, которым движет откровенное намерение обзавестись ядерным оружием ради этих целей. В самом деле, это намерение драматизируется еще больше, когда на улицах Тегерана демонстрируют ракету Шихаб-3, задрапированную в чехол с лозунгом «Сотрем Израиль с карты мира». При этом государство Израиль поносится как «раковая опухоль», а еврейский народ — как «воплощение зла»; и все это вдохновляется эсхатологическим религиозным фанатизмом, который видит в «гибели Израиля» апокалипсическое предвестие пришествия двенадцатого Имама Махди.

Вторым проявлением этого геноцидального антисемитизма являются договора и хартии, политические программы и курсы таких террористических и военизированных объединений как Хамас, Исламский джихад, Хезболла и Алъ-Каида, которые не только призывают к уничтожению Израиля и повсеместному убийству евреев, но и к совершению терактов ради достижения этой цели.

Глава группировки Хезболла шейх Хассан Насралла говорит не только об «исчезновении Израиля», но и о том, что «если бы все евреи собрались в Израиле, было бы куда проще уничтожить их всех сразу»

В менее известном, но не менее клеветническом и подстрекательском выступлении шейх говорит: «...если обойти весь мир, не найти человека более трусливого, подлого, бессильного и слабого и душой, и разумом, и мировоззрением, и религией, чем еврей. Отметьте, я не говорю израильтянин, а именно еврей». [2]. Шиитский ученый Амаль Саад-Горейеб, автор книги «Хезболла: Политика и религия», говорит, что это утверждение «предоставляет этическое и идеологическое оправдание дегуманизации евреев». В связи с этим -она продолжает: «Еврей-израильтянин является легитимной мишенью, подлежащей уничтожению, и это также узаконивает нападения на евреев-неизраильтян». [3]

Третьим проявлением геноцидального антисемитизма являются исламские фетвы, или смертные приговоры, от имени муфтия. В них призывы к геноциду рассматриваются как религиозный долг, а евреи и иудаизм характеризуются как вероломные враги ислама.

Израиль в этом случае становится не только коллективным евреем среди народов мира, но, так сказать, Салманом Рушди среди народов мира. Хотя здесь есть отличие: когда Иран вынес смертный приговор (фетву) этому выдающемуся писателю, все европейское сообщество (и не только) добивалось введения санкций против Ирана. В отношении Израиля и евреев фетвы издает не только Иран, но и радикальные служители ислама во всем исламском и арабском мире. В ответ на них, по горькой иронии судьбы, страны Европейского союза не только не угрожают санкциями тем, кто выносит смертные приговоры целому государству и целому народу, но, напротив, мы видим, что Израилю угрожают санкциями в наказание за его реакцию на антисемитский террор, узаконенный такими смертными приговорами.

Одним словом, Израиль сейчас — единственное в мире государство (а евреи — единственный в мире народ), которым постоянно угрожают правительственные, религиозные учреждения и террористические группировки, ставящие своей целью их уничтожение. Наибольшую тревогу вызывает безразличие, а порой и попустительство злу перед лицом такого геноцидального антисемитизма.

2. Политический антисемитизм

Если геноцидальный антисемитизм является открытым призывом или подстрекательством к уничтожению Израиля, то политический антисемитизм — это прежде всего — отрицание самого права Израиля на существование либо отрицание права еврейского народа на самоопределение, единственного права, которое гарантировано как Международной конвенцией о гражданских и политических правах, так и Международной конвенцией об экономических, социальных и культурных правах всем другим народам. Таким образом, еврейский народ выделяется и подвергается дискриминации в отношении его права на самоопределение. Как писал Мартин Лютер Кинг-младший, это является «отказом еврейскому народу в том праве, праве на самоопределение, которое мы гарантируем народам Африки и всем остальным народам мира. Одним словом — это антисемитизм» [4].

Более того, поскольку Израиль возник как организующая идиома самоопределения еврейского народа, эта новая форма антисемитизма, порой закодированная как «антисионизм», является, по сути, выражаясь современным языком, оскорблением религиозных, культурных, национальных и юридических чувств еврейского народа. Я действительно предполагаю, что именно это обстоятельство и заставило Мартина Лютера Кинга — младшего приравнять антисионизм к антисемитизму. Когда один из его студентов высказался против сионизма, Кинг в ответ заявил, что «нападки на сионизм часто служат прикрытием для нападок на евреев». По его словам, «нападая на сионизм, мы проповедуем антисемитизм».

Это ведет нас ко второму свойству политического антисемитизма, которое включает дискриминацию или отрицание законности, если не самого существования государства Израиль. Фактически это можно рассматривать как современный аналог классического или богословского антисемитизма, который ущемляет или отрицает самую легитимность иудейской религии. Иными словами, если классический антисемитизм зиждится вокруг дискриминации иудаизма, то новое анти-еврейство сводится к дискриминации евреев как народа и нации, и воплощения этого выражения в государстве Израиль. В каждом из двух случаев суть ненависти одинакова — она направлена против основы национального самосознания евреев в соответствующий момент в истории, будь то религия (во времена классического антисемитизма) или государство Израиль, как «гражданская религия» или юридическое выражение самосознания евреев.

Третий вариант этой идеологии — это отрицание всякой исторической связи между еврейским народом и государством Израиль, некая ближневосточная форма ревизионизма, или «промывания мозгов», цель которого уничтожить или стереть из нашей памяти историческую связь еврейского народа с землей Израиля и представить претензии палестинцев, арабов или мусульман на эту землю исключительными.

Если отрицание Холокоста (обычный «ревизионизм») — это удар по исторической памяти еврейского народа и историческому опыту, включая преступный заговор подвергнуть жертвы Катастрофы резкой критике и оправдать нацистских палачей, то «ближневосточный ревизионизм» наносит не меньший удар по исторической памяти евреев, стирая или извращая исторические факты.

Согласно этой ревизионистской и избирательной истории, евреи не имеют никакого отношения и не могут претендовать на исторически арабскую и мусульманскую землю, называемую Палестиной. У них не может быть никаких исторически обоснованных претензий ни на Иерусалим, ни на Храмовую Гору, ни даже на то, чтобы быть народом. Евреев, как это бывало, вычеркивают из истории.

Соответственно, Израиль — это «первородный грех», «чужеродное колониальное насаждение», который узурпировал родину палестинцев, ее коренных жителей. Это «преступная» группировка «безжалостных» евреев-кочевников, чье присутствие оскорбляет ислам, и поэтому их нужно изгнать.

Неудивительно, что эта история «ближневосточных ревизионистов» — отрицающая связи еврейской нации с израильской землей — должна непременно привести к еще одному, четвертому проявлению политического антисемитизма. Я имею в виду «демонизацию» Израиля — приписывание ему всех известных на свете пороков, изображение Израиля врагом всего доброго на земле и вместилищем всего злого. Это современное подобие средневекового обвинения евреев в том, что они «отравляют колодцы». Другими словами, в мире, где права человека превратились в новую светскую религию нашего времени, метафорическое изображение Израиля нарушителем прав человека — это, по сути, обвинение Израиля в том, что он является «новым антихристом», «отравителем воды в колодце содружества наций», не имеющим права на существование. Новый антисемитизм — это «наука презрения» к этому «еврею среди народов мира».

Энтони Джулиус, выдающийся британский правовед (зачастую недооцененный в его критике и характеристике антисемитизма) суммировал это так: «утверждать, что само существование Израиля незаконно и невозмутимо наблюдать катастрофу его полного уничтожения [...] — это то же самое, что представить — непреднамеренно, и тем не менее, — все виды протеста противоположному, что является своего рода антисемитизмом, не отличающимся в своих направлениях и последствиях от, практически, любого антисемитизма, существовавшего ранее по отношению к евреям». [5].

3. Идеологический антисемитизм

Если первые два показателя — геноцидальный и политический антисемитизм — открыто исповедуемые и ясно демонстрируемые виды идеологии, то третий показатель — это значительно более запутанное, спорное и, возможно, более разрушительное проявление нового антисемитизма. Впрочем, оно может даже служить «идеологической» системой поддержки первых двух явлений, несмотря на то, что они сами по себе достаточно вредны и пагубны.

Ведь идеологический антисемитизм проявляется не в геноци-дальном подстрекательстве против евреев и Израиля и не в открытом расистском отрицании существования такой общности как еврейский народ не в отрицании права Израиля на существование. Нет, эта разновидность антисемитизма маскируется под борца против расизма. Она действительно шагает под знаменами противостояния расизму, под покровительством Объединенных Наций и международного движения против расизма.

Первым проявлением идеологического антисемитизма была резолюция Объединенных Наций «Сионизм — это расизм», ставшая официально узаконенным, правовым оплотом идеологии. Эта резолюция, по словам сенатора Дэниэла Мойнихена, придала мерзости, которой является антисемитизм, видимость международной правовой поддержки. Но мы рассмотрели то, что стоит за понятием «Сионизм — это расизм», несмотря на то, что формально резолюция была отменена ООН. В действительности, эта концепция продолжает жить на международной арене, в особенности в культурных границах Северной Америки и Европы, что подтверждается отчетом межпартийного комитета британского парламента по вопросу антисемитизма. Но есть еще два дополнительных проявления идеологического антисемитизма, которые заслуживают внимания.

Второе его проявление — это обвинение государства Израиль в том, что в нем узаконен режим расовой сегрегации типа апартеида. Это означает больше, чем простое, хоть и достаточно серьезное, обвинение Израиля в том, что он является государством, в котором существует апартеид. Это означает, как показывают события на Всемирной конференции ООН против расизма в Дурбане, призыв к ликвидации Израиля как государства, в котором существует апартеид. Это обвинение не ограничивается разговором о лишении Израиля каких-либо полномочий, оно означает действительное уничтожение Израиля на основании понятия апартеида как преступления против человечности.

Более того, и это третье проявление идеологического антисемитизма: мы не только наблюдаем, что Израиль характеризуют как государство с расовой сегрегацией, такое, которое просто необходимо ликвидировать ради борьбы с расизмом, но к этому еще добавляется «пацификация» Израиля. Таким образом Израиль лишается законных основ для существования, если не превращается в демона посредством приписывания ему двух самых зловещих обвинений, присущих расизму XX века — нацизма и апартеида, — воплощения всех зол.

Сами характеристики сионизма и Израиля как «расистских, сегрегационных и нацистских» подготавливают основание для уголовного обвинения. После них не требуется больше никаких дебатов. Обвинение доказано. Если и нужно дальнейшее обсуждение, то лишь для того, чтобы вынести приговор: сведение в одной точке трех обвинений — «тройной расизм» — требует ликвидации Израиля, и это нравственный долг всех нас. Подобное государство, как мы убеждаемся в ходе слушания обвинительных речей, не имеет права существовать — да и кто будет отрицать, что «расистское, сегрегационное, нацистское» государство не должно иметь права существовать в XXI веке? Более того, такая характеристика Израиля оправдывает террористическое «сопротивление» этому «нацистскому, сегрегационному режиму». В конце концов, данная ситуация представляется не иначе, как оккупация и сопротивление, в которой «сопротивление» нацистскому, сегрегационному, расистскому режиму является законным, если необязательным.

То, что вызывает наибольшую тревогу в идеологическом антисемитизме и, собственно, делает его антисемитским — это не просто обвинительные и лишающие прав ярлыки, которые навешиваются на сионизм как основу для существования Израиля; не просто для того, чтобы лишить еврейское государство законной основы для существования, но для того, чтобы использовать эти позорящие и лишающие прав обвинения для призыва к ликвидации самого государства Израиль. Более того, чтобы хитро замаскировать идеологический антисемитизм как часть борьбы с расизмом, возможно, также с апартеидом и нацизмом, и, таким образом, преобразовать то, что в действительности является антисемитским обвинением (т. е. исключить из членства единственное еврейское государство) в нравственный долг; и попытаться придать этому силу одобрения ООН и международного права.

4. «Узаконенный антисемитизм»: дискриминация на международной арене

Если идеологический антисемитизм вредоносен и разрушителен, как говорилось выше, поскольку пытается прикрыться знаменем борьбы с расизмом, то четвертый показатель нового антиеврейства, «узаконенный антисемитизм», еще в большей степени изощрен и коварен и не менее вредоносен и разрушителен. Он пытается в одно и то же время прикрыться знаменем соблюдения прав человека, привлечь на свою сторону авторитет международного права, действовать под патронажем ООН, опоры международного закона о правах человека. Одним словом, переворачивая с ног на голову права человека, язык и законы в духе антиутопий Оруэлла, дифференцированное и дискриминационное отношение к Израилю и еврейскому народу на международной арене официально «узаконено».

Я приведу далее несколько примеров такого «узаконенного» антисемитизма с позиции законов о правах человека.

Первый пример — это Всемирная конференция ООН против расизма 2001 г. в Дурбане, которая стала трамплином для возникновения новой антиеврейской идеологии. Должно все было происходить по-другому. На самом деле, когда около десяти лет тому назад впервые предложили провести такую конференцию под эгидой ООН, я был одним из тех, кто с нетерпением, если не с радостью, приветствовали ее. Она должна была стать первой всемирной конференцией по соблюдению прав человека в XXI веке. Наконец-то на повестке дня международной встречи, посвященной правам человека, вопрос борьбы с расизмом должен был занять центральное место. Права человека, которые недостаточно выносились на обсуждение, должны были оказаться в центре внимания. Дурбан был выбран в качестве места проведения конференции, чтобы отметить отмену апартеида в ЮАР; событие, ставшее важной вехой во всемирной борьбе с расизмом. Но то, что произошло в Дурбане, действительно происходило по Оруэллу. Международная конференция против расизма превратилась в конференцию расизма против еврейского народа и государства Израиль. Конференция, которая должна была увековечить падение апартеида в ЮАР, стала местом призыва к ликвидации Израиля как режима апартеида. Конференция, посвященная утверждению прав человека как нового светской религии современности, пристрастно выделила Израиль в качестве нарушителя прав человека, подлежащего человеческому суду, чтобы не сказать, в качестве нового антихриста современности. Конференция, которая должна была защитить человечность, превратилась в метафору ненависти и бесчеловечности.

Второй пример подобного Оруэлского марша ненависти к евреям, под знаменем прав человека, прошел во время работы ежегодной Комиссии по правам человека, посвященной 35-летию ООН. Важность работы этой комиссии проистекает из того, что сегодня ООН не только является оплотом защиты прав человека во всем мире, но эта организация имеет колоссальное влияние на многочисленный аппарат служащих в своих структурах. Она влияет на правительства и членов парламентов во всем мире, для которых ООН определяет их внешнюю политику. Она влияет на большое число людей, которых затрагивают решения ООН по правам человека: на студентов и ученых планеты, которые изучают «юриспруденцию» Комиссии ООН по правам человека в своих учебных программах (и это становится частью их интеллектуального опыта); на СМИ, которые распространяют информацию об этом; и на гражданское общество, подверженное их влиянию. Но на заседании комиссии ООН по правам человека произошло следующее: ежегодное заседание началось с того, что Израиль был единственной страной, которую выделили из общего числа по особому обвинению еще до того, как началась дискуссия, — в нарушение собственных принципов и правил ООН о порядке заседаний (ситуация из сказки «Аписа в стране чудес», когда обвинение и приговор суда выносятся до того, как начинается слушание).

Более того, около 30 % всех резолюций, утвержденных Комиссией ООН по правам человека за прошедшие 35 лет, — это обвинения против Израиля. Среди принятых резолюций (как на заседании 2002 года, которое совпало с зенитом антиеврейского террора), были резолюции, признающие Израиль виновным в военных преступлениях, преступлениях против человечности и в геноциде — терминология будто заимствована из Нюрнбергских обвинений, но использована против жертв Нюрнберга. В то время как против Израиля ежегодно выносится примерно пять обвинений, ни одно другое государство не подвергается более, чем одной резолюции или обвинению, а основные нарушители законов о правах человека — Иран, Китай, Судан — пользуются иммунитетом, защищающим от каких-либо обвинений.

В полемике о борьбе с терроризмом, имевшей место сразу после трагических событий терактов в США 11 сентября 2001 года, арабские государства и их приспешники выступили против попыток классифицировать их «сопротивление» как терроризм. Таким образом, с одной стороны, они воспользовались демагогией, прозвучавшей на конференции в Дурбане, нацеленной на делегитимизацию Израиля и узаконивание терроризма как «сопротивления». С другой стороны, они узаконили терроризм как «сопротивление» против Израиля. Тем не менее, с неприкрытым намеком на Израиль, в 2002 году Комиссия ООН по правам человека, к удивлению, проголосовала за резолюцию, оправдывающую использование «сопротивления всеми доступными средствами», в условиях колониализма, иноземного захвата и тому подобных. Эта резолюция была понята как узаконивание антиеврейского террора, направленного против гражданского населения Израиля. Надежда на изменения появилась, когда комиссия по реформированию, членами которой выступили известные и уважаемые люди, назначенные Генеральным секретарем ООН, отметила, что Комиссия «теряет доверие и профессионализм» и «испытывает дефицит легитимности, что вызывает сомнения по поводу репутации всей Организации Объединенных Наций». [6]. Комиссия была расформирована в июне 2006 года и заменена вновь созданным Советом по правам человека при ООН, ставшим предвестником «зари новой эпохи». Но как отметил Исполнительный директор отдела кураторов ООН (UN Watch), Гиллель Нойер: «Совет [...] посвятил сто процентов своих резолюций по конкретным странам, два особых заседания, одно расследование по отдельному факту и «высокопоставленную комиссию по расследованию» одной единственной цели — демонизации Израиля». [7].

Третий практический пример «узаконенного» антисемитизма еще более непреодолим. Этот случай не имел такого общественного резонанса как другие, но он вызывает тревогу из-за дискриминационного отношения к Израилю как к «еврею среди наций». В декабре 2001 г. были созваны высокопоставленные представители стран, подписавших Четвертую Женевскую конвенцию (о защите гражданского населения во время войны). Это международно-правовое соглашение было принято вскоре после Холокоста как режим международного гуманитарного права, чтобы защитить гражданское население во время вооруженных конфликтов. За 52 года после его принятия в 1949 году участники Женевской конвенции ни разу не проводили встреч, несмотря на геноцид в Камбодже, этническую чистку и геноцид на Балканском полуострове, неописуемый геноцид в Руанде, который можно было предотвратить, и «поля смерти» в Судане и Сьерра-Леоне. Впервые и единственный раз участники, подписавшие Женевскую конвенцию, собрались, чтобы посадить страну «на скамью подсудимых», в декабре 2001 г. И этой страной, которой они предъявили обвинение, был Израиль. Такое дискриминационное отношение является вопросом не только для Израиля. Это — нападки на международный порядок прав человека, что подрывает весь режим международного гуманитарного права, которое сильно его авторитет.

Эти три случая — не единственные примеры «узаконенности» на международной арене нового антисемитизма. В действительности, ради осуждения Израиля принято больше резолюций, сформировано больше комиссий, проведено больше дебатов, произнесено больше речей и истрачено больше средств, чем по поводу какого-то ни было другого государства или группы государств.

5. Европейская разновидность антисемитизма

С начала нового тысячелетия (в особенности, по иронии судьбы, после 11 сентября и после самых чудовищных терактов в Израиле, кульминацией которых можно считать март 2002, когда 126 израильтян были убиты только за один месяц) — антисемитизм в Европе продолжается и все больше разрастается. Сегодня мы стали свидетелями взрыва антисемитизма в Европе, не имеющего аналогов и прецедентов со времени второй мировой войны. Как отметил Пер Альмарк, бывший лидер шведской Либеральной партии и заместитель премьер-министра Швеции: «По сравнению с большинством предыдущих взрывов ненависти к евреям, то, что происходит сейчас, часто в меньшей степени направлено против конкретных лиц. Она направлена, главным образом, на коллективный образ еврея, на государство Израиль. Затем эти нападки вызывают цепную реакцию нападок на конкретных евреев и еврейские учреждения... В прошлом самыми опасными антисемитами были те, кто хотел превратить мир в Judenrein, «без евреев». Сегодня, возможно, самыми опасными антисемитами можно назвать тех, кто хочет сделать мир Judenstaatrein («без Еврейского государства»)». [8].

6. Радикальный мусульманский и арабский антисемитизм

Шестой показатель новой антиеврейской идеологии можно сформулировать как радикальный, распространяемый по всему миру, тоталитарный арабский и мусульманский антисемитизм. Так же как в случае с антисемитизмом в Европе, требуется одно важное пояснение. Из всего нижеизложенного не следует делать вывод, что ислам является антисемитским мировоззрением; либо, что любая мусульманская страна по определению исповедует антисемитизм. Речь идет только о том, что есть экстремистская разновидность, «жанр» радикального ислама, являющаяся антисемитской, было бы высокомерно и опасно не признавать и не противостоять этому, что делают многие мусульмане и арабы. Более того, тоталитарный антисемитизм вовсе не нов: он находил отражение в нацизме и коммунизме, идеологических предшественниках этого нового тоталитарного исламского антисемитизма. Также и арабский антисемитизм не является чем-то новым; он появился еще даже до основания государства Израиль. Новым является лишь тоталитарный и радикальный характер сегодняшнего арабского и исламистского антисемитизма, его напор, злобность и фанатизм.

7. Богословский антисемитизм

Здесь я имею в виду сплетение двух учений: первое из них — это санкционированный государством исламский антисемитизм, характеризующий евреев и иудаизм как коварных врагов ислама. Это находит выражение в заявлениях, озвученных исламскими религиозными деятелями, которые передают по палестинскому государственному телевидению. Например, имама Ахмеда Абу Халабийи, назначенного и финансируемого палестинским правительством: «Евреев нужно резать как скот и подвергать пыткам — Аллах будет пытать их вашими руками. Будьте беспощадны к евреям; ...где бы вы их не повстречали ... убивайте их».[9]. Второе учение, о котором я говорю, — это христианская доктрина замены, которая утверждает, что в качестве избранного Богом народа евреи заменены Церковью во благо Господа, поэтому все обещания Бога евреям, включая и Землю обетованную (Израиль), перешли по наследству к христианству из-за отступничества евреев. А значит, нелегитимный Израиль узурпировал и предал христианское богословие.

8. Культурные отголоски «с душком» антисемитизма, согласно рабочей терминологии Центра мониторинга расизма и ксенофобии Евросоюза в 2004 г.

В данном случае я имею в виду коктейль из взглядов, чувств, недосказанных намеков и тому подобного в академической среде, в парламентах, среди начитанной интеллигенции, общественных деятелей, в среде правозащитного движения — дискуссии в средствах массовой информации и среди просвещенной элитарной прослойки в демократических государствах — одним словом la trahison des clercs, которые выражаются в следующем:

• Официально не подтвержденные комментарии посла Франции в Великобритании, смысл которых сводится к следующему: стоит ли миру рисковать началом еще одной мировой войны из-за «этого дерьмового маленького Израиля». Или, как отметила Пе-тронелла Уайатт, «антисемитизм снова стал респектабельным мировоззрением, не только в Германии или в католической центральной Европе, но и на лондонских банкетах». [10].

• Английский романист А.Н. Уилсон, если верить прессе, обвинил израильскую армию в «том, что она отравляет запасы питьевой воды». Том Полей, профессор Оксфордского университета и поэт, написал о палестинском мальчике, которого «пристрелили сионистские эсэсовцы», и сказал в интервью египетскому еженедельнику «Аль-Ахрам уикли»: «Я никогда не считал, что Израиль вообще имеет право на существование» — во что ему положено верить по роду занятий. А затем он продолжил в своей зажигательной речи, что евреи из Бруклина, обосновавшиеся в Вест-банке, — «нацисты, расисты ... их нужно застрелить.

Я к ним чувствую одну лишь ненависть». Как сообщают, Питер Хейн, бывший министр британского МИД, утверждал, что сегодняшнее сионистское государство по определению расистское, и оно должно быть разрушено. [11].

• В Германии Юрген Меллеманн, функционер Партии свободных ; демократов выступил в защиту палестинского терроризма против евреев, что заставило комментатора газеты «Зюддойче цайтунг» написать: «Много лет назад ненависть к евреям, которая когда-то пряталась под маской антисемитизма, была также принята обществом в Германии, как и сегодня». [12].

• В Италии появился комикс в либеральной газете «Ля Стампа», на котором изображен младенец Иисус, глядящий из яслей на израильский танк и умоляющий: «Только не говорите, что они снова хотят меня убить».

• Хосе Сарамаго, нобелевский лауреат в области литературы, пишет, что «то, что происходит сейчас на палестинских территориях, можно сравнить с Освенцимом». [13]. Профессор Майкл Л. Сйннот назвал Израиль «зеркальным отражением нацизма», отметив, что «израильские войска убивают и калечат палестинских детей», что во всех странах мира действует «настоящий сионистский заговор». Он, правда, затем принес извинения за это утверждение.

Подведем итог: по словам Габриэля Шенфилда, антисемитизм, похоже, — «единственно верное слово» для культурного антисемитизма, «столь пристрастного, всегда готового обвинить Израиль и оправдать его противников, столь постыдно искусного в использовании двойных стандартов нравственности, столь оперативно выдвигающего ложные и беспочвенные обвинения и столь предрасположенного к тому, чтобы вывернуть наизнанку терминологию Холокоста и изобразить израильтян и евреев носителями врожденного зла» [14].

9. Отрицание Холокоста

В авангарде сегодняшнего антисемитизма стоит отрицание Холокоста, которое неудержимо переходит от отрицания правдивости истории Холокоста к обвинению евреев в том, что они сфабриковали «миф» о Холокосте. Или к обвинению евреев в том, что они бесстыдно выколачивают репарации из невинного народа Германии. Или в том, что они построили свое «незаконное» государство на костях коренных жителей Палестины. Не остается ни малейшего сомнения в том, что люди, пытающиеся отказать евреям в их прошлом, при первой же возможности откажут еврейскому народу и в его будущем.

10. Экономический антисемитизм

Существуют два проявления экономического антисемитизма. Первое относится к экономическому принуждению и дискриминации, осуществляемых посредством бойкота со стороны арабских государств, что является современной экономической аналогией классического экономического антисемитизма. Иначе говоря, классический экономический антисемитизм включал в себя дискриминацию евреев в жилищном вопросе, образовании и приеме на работу. Новый экономический антисемитизм подразумевает повсеместное применение арабскими странами международного ограничительного соглашения против корпораций, которое ставит условием при подписании бизнес-контрактов не вступать в экономические отношения с Израилем (вторичные бойкот), а также не заключать договоров с другими корпорациями, которые, возможно, имеют дело с Израилем (бойкот третьей степени), или даже, в некоторых случаях, ставят условием сотрудничества с этими корпорациями обязательства не принимать на работу и не назначать на ключевые должности евреев.

Второе проявление — это бойкоты и ущемления прав со стороны академических учреждений, университетов, профсоюзов и т. п. Их практический результат (даже если и не преднамеренный в принципе), в том, чтобы пристрастно выделить Израиль, израильских евреев и сторонников Израиля для выборочного публичного осуждения и исключения из соответствующих инстанций. Как сообщается в соответствии с недавно подготовленным отчетом Британской парламентской межпартийной комиссии по вопросу антисемитизма:

«Мы получили свидетельские показания, относительно взглядов небольшого числа преподавателей университетов и колледжей, чьи критические высказывания по поводу Израиля нанесли урон отношениям с учащимися еврейской национальности.

Ассоциация преподавателей университетов на своей ежегодной конференции в 2005 году проголосовала за решение бойкотировать два израильских университета: Университет Хайфы и Университет Бар-Илан.... Несмотря на то, что причины для бойкотирования, возможно, сами по себе не являются антисемитскими, последствия этих решений создали бы трудности для преподавателей и учащихся еврейской национальности. Большинство образовательных учреждений, которые являются филиалами израильских университетов, это учреждения, где обучаются евреи, следовательно, последствием бойкота было бы исключение евреев из университетов. Бойкот нанес бы урон факультетам британских ВУЗов, имеющим отношение к еврейской истории и культуре, потенциально лишая их возможности продолжать обучение учащихся.

Пристрастное отношение к Израилю также вызывает озабоченность. Не предлагалось вводить бойкоты против каких-либо других стран. У дающих свидетельские показания также вызывает тревогу «тест на благонадежность» для евреев-израильтян, который некоторые называют «маккартизмом». Он возрождает презумпцию коллективной ответственности и коллективной вины. «Обсуждение вопроса о бойкотировании вызвало тревогу, поскольку оно вышло за рамки разумных критических высказываний и перешло в беспочвенную антисемитскую демонизацию Израиля». Побочный эффект попытки бойкотировать израильские ВУЗы заключается в том, что он вызывает прекращение полемики вокруг Израиля внутри еврейской диаспоры. Британские евреи могу почувствовать себя «в окружении», что приводит к возникающему у многих желанию встать единым фронтом на защиту Израиля от злобной клеветы». Общепарламентская комиссия Великобритании пришла к вы-что «призывы прекратить всякие связи с преподавателями, работающими в Израиле — это грубое нарушение права на свободный выбор образования и свободу обмена знаниями. Мы рекомендуем предоставить всяческую поддержку преподавателям из нового Союза преподавателей университетов и колледжей в их сопротивлении подобным пристрастно избирательным бойкотам, являющимся на практике антисемитскими».

11. Расистский терроризм против евреев

Речь здесь пойдет о спланированном государственной властью разжигании насилия и террора против евреев, включая выбор евреев-израильтян и лиц еврейской национальности в качестве мишеней для международного терроризма. Фактически, число жертв антиеврейских нападений на Израиль, мишенями которых были школы, синагоги, жилые кварталы, наземный транспорт и рестораны, совершенных до терактов 11 сентября 2001 года, если не считать теракты против евреев за пределами Израиля, в процентном отношении к населению страны, равно шести «11 сентября» в США. Несмотря на это, по большей части, эти теракты остались незамеченными за пределами Израиля, пока не настало 11 сентября 2001 г.

Из этого остается лишь сделать горький вывод, что по какой-то причине теракты против евреев не считаются терроризмом; что евреи — жертвы терактов не считаются жертвами. Фактически, в списке мишеней терактов в мире после 11.09.2001 — Бали, Мадрид, Лондон. Но в списках жертв террора в СМИ «постеснялись» вдаваться в подробности либо совсем замолчали, конкретные цифры, говорящие о масштабе антиеврейского террора. Более того, не стихающий террор, направленный против евреев, имеет пять, вызывающих озабоченность, антисемитских по сути характеристик.

Во-первых, выбор мишеней для терактов отчетливо и открыто антисемитский — его цель не только убить и покалечить как можно большее число израильских евреев, но и устрашить еврейские жилые кварталы, синагоги, школы, автобусы, основные символы и проявления еврейского образа жизни. Цитируя речь мусульманского авторитета шейха Ибрагима Махди, многократно и бесконечно проигранную на телеканале палестинского правительства:

«Все виды оружия должны быть нацелены на евреев, на этих врагов Аллаха; проклятая Кораном нация, которую Коран описывает как обезьян и свиней...».

Мы будем взрывать их в Хадере, и в Тель-Авиве, и в Нетании ... Мы благословляем всех тех, кто воспитывает своих детей в духе джихада и мученичества ради Аллаха».

Во-вторых, мишенями террористов становятся не только евреи в самом Израиле, но и лица еврейской национальности и еврейские учреждения за его пределами. А феномен доморощенного или экстремистского терроризма в Европе и Северной Америке только усиливает эту угрозу.

В-третьих, угроза террора теперь включает в себя то, что планировалось как «мега» террор или террор «катастроф», но в последний момент было предотвращено. Если бы эти теракты не были предотвращены, последствия были бы ужасающими. Я говорю о попытках буквально сжечь тысячи израильтян, взорвав хранилища топлива и газа в районе Герцлии, о попытках взорвать многоэтажный бизнес-центр Азриэли в Тель-Авиве и густонаселенные жилые кварталы в Хайфе, о недавнем разоблачениях, связанных с планами атак Хезболлы и Аль-Каиды на израильские учреждения и лиц еврейской национальности в западном полушарии.

В-четвертых, эти теракты часто мотивированны религиозным фанатизмом или даже являются приговорами религиозных деятелей, таким образом, антиеврейский терроризм является обязательным, а их исполнители считаются «мучениками», их жертвы — абстрактным воплощением зла.

В-пятых, антиеврейский террор — это продукт организованной и санкционированной государством культуры ненависти, которая объединяет старые и новые формы антиеврейства, что выражается все чаще в разжигании ненависти в мечетях, СМИ, школах, контролируемых государством, и в других учреждениях. Сюда относятся такие примеры, как теле- и радиотрансляция «Протоколов сионских мудрецов», кровавый навет, использование символики и сюжетов, взятых из классического антисемитизма, с целью представить сегодняшний Израиль и еврейский народ исчадием ада. Цитируя профессора Фуада Аджами, «террорист-смертник, устроивший пасхальное массовое убийство, не с луны свалился; он вышел из культуры, для которой характерно разжигание ненависти, культуры, свободно разгуливающей по земле, зловещей угрозы, нависшей над Израилем, из отказа Израилю палестинцев и арабов в праве быть и найти свое место среди других наций. Он воспринял из окружающей его среды бурную радость, с которой приветствуют эти жестокие убийства, культ почитания мучеников и их семьи. В самом деле, по данным прокуратуры Аргентины, взрыв бомбы в Еврейском культурном центре (AMIA) в 1994 году был задуман, спланирован и заказан высокопоставленными чиновниками правительства Ирана во время правления Акбара Рафсанжани, который в 2001 году призвал к уничтожению Израиля. Он был выполнен группировкой Хезболла и, как сказано в аргентинском отчете, не был актом неразборчивого, не имеющего конкретной мишени терроризма, но был терактом, спланированным для уничтожения евреев. День, когда был подготовлен отчет, дающий основания для ареста бывшего президента Рафсанжани и других иранских чиновников, несущих ответственность за один из самых бесстыдных антиеврейских терактов послевоенной эпохи (после Второй мировой войны) совпал с днем, когда президент Ирана Махмуд Ахма-динежад вновь призвал уничтожить Израиль, что становится леденящим кровь напоминанием о «Разрешении на геноцид» Нормана Кона» [15].

12. Старые/новые «Протоколы сионских мудрецов»

В течение более ста лет мир наполняет одна из наиболее вездесущих, упрямых и коварных разновидностей групповой клеветы в истории. «Протоколы сионских мудрецов» — провокационная «утка» царской охранки, провозглашающая «всемирный еврейский заговор», направленный на «мировое господство» и несущий ответственность за все зло на земле. Они разожгли антисемитские погромы в России на рубеже двадцатого века, они легли в основу гитлеровской «Майн Кампф», на которую опиралась нацистская «теория заговора»; служили оправданием их войны с евреями и основой для демонизации евреев, что стало прологом к Холокосту.

Сегодня, спустя более сто лет, эта «вечная ложь» закладывает фундамент под самыми возмутительными международными теориями еврейского заговора и разжигающей ненависть клеветы, в том числе:

• О том, что евреи или Израиль, стоят за терактами 11 сентября. Доказательство: лишь евреи способны спланировать зловещее деяние такого масштаба и такой сложности; или что еврейские сотрудники были предупреждены о предстоящих терактах и поэтому не пошли 11 сентября на работу; или что нью-йоркские раввины были предупреждены о терактах и настоятельно советовали забрать деньги с бирж; или что Моссад был настоящим исполнителем этих терактов.

• Что Израиль и евреи стоят за чередой «новых протоколов», в том числе: за распространением СПИДа, птичьего гриппа, уничтожения космического шаттла «Колумбия», за датскими карикатурами с богохульством на пророка Магомета, за осуждением ислама папой римским, за войной в Ираке и т. п.

Не нужно много времени, чтобы эти клеветнические обвинения были перенесены с евреев на израильтян — на международный сионистский заговор — объединяя старые и новые протоколы на концептуальном и лингвистическом кладбище. За прошедшие несколько месяцев Израиль, мировое еврейство или «сионисты» сфабриковали «геноцид» в Дарфуре. Президент Судана Омар Эль-Башир назвал это «заговором сионистов». Они вступили в тайный сговор с США ради начала войны против Хезболлы. Они стоят за обвинением, вынесенным Особой Прокуратурой Аргентины в адрес руководителей Ирана, в том, что они организовали взрывы в Еврейском общинном центре в Аргентине. Именно в арабском и мусульманском мире Протоколы имеют такой успех, аналогично тому, как они разжигали еврейские погромы в царской России или нацистские казни в третьем рейхе. Как пишет судья Хадасса Бен-Итто, Протоколы проповедуют в мечетях, им учат в школах, их публикуют государственные издательства, продают в книжных магазинах и на книжных ярмарках, печатают огромными тиражами в правительственных газетах с карикатурами в стиле нацистского «Штюрмера». Они увлекли огромную аудиторию телезрителей благодаря ежедневной трансляции во время Рамадана по египетскому телевидению сериала из 41 серии под названием «Рыцарь без коня».

В нем показано, как евреи вступают в тайный сговор, чтобы добиться господства над всеми мусульманскими странами, как этот заговор оказывает влияние на все значительные исторические события и как сатанинский еврейский змий хитро проползает в одну страну за другой.

ВЫВОД

Как я сказал в начале статьи, ничего из вышеупомянутого не следует понимать в смысле, что Израиль почему-то стоит выше закона или не несет ответственности за правонарушения. Напротив, как любое другое государство, Израиль несет ответственность за любой нарушение международного права, а еврейский народ не имеет прав на особое привилегированное отношение и защиту из-за особых пережитых им страданий. Проблема как раз в том, что Израилю систематически отказывают в равенстве перед законом; гуманитарное право Израиля не соблюдаются; критерии по соблюдению прав человека, предъявляемые Израилю, не применяют в равной степени ни к кому больше. Одним словом, и Израиль, и еврейский народ подвергаются пристрастному, дискриминационному отношению на международной арене и, что хуже всего, стали мишенью геноцидального нападения и терактов.

Пришло время забить тревогу — и не только ради Израиля и еврейского народа, чья безопасность и само существование находится под угрозой, но и ради мирового сообщества и человечества в целом.

Новый антисемитизм: атака на права человека

Примечания

1.

2.

3.

Thomas L. Friedman, 'Campus Hypocrisy', New York Times, 16 October 2002

Речь, процитированная в публикации: Amal Ghorayeb Saad, Hisbu'llah: Politics and Religion (London: Pluto Press, 2001). Jeffrey Goldberg, 'In the Party of God: Are Terrorists in Lebanon Preparing for a Larger War?' New Yorker, 14 and 21 October 2002. 4. Martin Luther King, Jr., quoted in Seymour Martin Lipset, 'The Socialism of Fools: The Left, the Jews and Israel', Encounter (December 1969), p. 24; see also John Lewis, 'I Have a Dream for Peace in the Middle East: Martin Luther King, Jr.'s Special Bond with Israel', San Francisco Chronicle, 21 January 2002.

5. Anthony Julius, Don't Panic, Guardian, 1 February 2002.

6. A More Secure World: Our Shared Responsibility, report of the High-Level Panel on Threats, Challenges and Change (New York: United Nations, 2004).

7. Hillel C. Neuer, Statement at a Hearing before the Subcommittee on Africa, Global Human Rights and International Operations of the Committee on International Relations — House of Representatives, Serial No. 109-221, 6 September 2006.

8. Per Ahlmark, Combating Old-New Anti-Semitism, Yad Vashem, 11 April 2002, see www. yad-vashem. org.il.

9. Процитировано по тексту проповеди, прочитанной 13 октября 2000 года, в мечети Sheikh Zayed ibn Sultan Al-Nahyan в Газе, переданной по телевидению правительства Палестинской автономии.

10. Petronella Wyatt, Poisonous Prejudice, Spectator, 8 December 2001.

11. A.N. Wilson, A demo we can't afford to ignore, Evening Standard, 15 April 2002; Tom Paulin, Killed in Crossfire, Observer, 18 February 2001; Tom Paulin interviewed by Omayama Abdel-Latif, That Weasel Word, al-Ahram Weekly, No. 580, 4-10 April 2002

12. Процитировано в Gabriel Schoenfeld, Israel and the Anti-Semites, Commentary, June 2002

13. ADL-online, 26 March 2002; Spanish site of BBC: Interview with Saramago, Palestina es como Auschwitz; в лондонской ежедневной газете на арабском «Аль-Хайят» (al-Hayat) комментатор восхищался храбростью Сарамаго, сравнившего Аушвиц с «преступлениями против палестинского народа». MEMRI, special dispatch, 5 April 2002.

14. Процитировано по: Schoenfeld, Israel and the Anti-Semites.

15. Norman Cohn, Warrant for Genocide: The Myth of the Jewish World Conspiracy and the Protocols of Zion (London: Chatto Heinemann,1967).

ШИМОН САМУЭЛЬС. ПРОТОКОЛЫ ДУРБАНА: ГЛОБАЛИЗАЦИЯ НЕОАНТИСЕМИТИЗМА

Shimon Samuels

Аггада (чтение во время пасхального седера) гласит, что Господь вывел нас из рабства египетского крепкою десницею и простертою рукою. Если бы Аггада писалась на сегодняшнем политически корректном языке, она бы говорила о кнуте и прянике в качестве инструментов дипломатии.

РОЛЬ НЕПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ (НПО) НА ПОЛИТИЧЕСКОЙ АРЕНЕ

В течение прошедших трех десятилетий традиционные международные и межправительственные отношения постепенно дополняются вкладом гражданского общества благодаря все более заметному игроку на политическом поле — неправительственным организациям (НПО). Число НПО растет в геометрической прогрессии, в их названиях и сферах деятельности отражены все возможные интересы, проблематики и идеологии.

Самые крупные из них насчитывают миллионы членов, а размеры их бюджета превышают бюджеты нескольких суверенных государств. У некоторых НПО также есть официальный статус консультативных структур при ООН и ее специализированных подразделениях, равно как и при таких региональных организациях, как Совет Европы, Африканский союз или Организация американских государств. Совет директоров таких НПО может похвастаться именами знаменитостей: бывшие дипломаты, политические и церковные деятели состоят в консультативных советах, а их руководители вхожи в коридоры власти.

Кроме системы ООН, есть еще Всемирный общественный форум (ВОФ), основанный в Порто Аллегро (Бразилия), его региональные подразделения и зависимые структуры, которые также представляют собой всемирный механизм для подбора кадров, формирования мнений, формулирования актуальной проблематики, привлечения средств и создания имиджа. Всемирный общественный форум не случайно проводит свои съезды одновременно со Всемирным экономическим форумом в Давосе (ВЭФ), объединяющим корпорации и политические структуры, которые продвигают и потрясают экономическую жизнь на планете.

Всемирный экономический форум поддерживает связь с общественностью благодаря вкладу НПО (которые форум именует ОГО — Организациями гражданского общества). Во Всемирном общественном форуме понимают, что самые яркие его НПО-участники со временем могут стать гостями в Давосе. Чтобы поддерживать доверие к себе и имидж «жертв глобализации», некоторые из этих НПО посылают сразу две делегации: и в Порто Алегро, и в Давос. В январе 2006 году это привело к тому, что в периодическое издание ВЭФ (в Интернете и в печатном виде) проникла статья антисемитского содержания. Клаус Шваб, основатель и исполнительный председатель ВЭФ, принял экстренные меры, извинился и удалил данный выпуск. Арену деятельности НПО следует считать жизненно важным пространством: полем битвы и коммуникационной сетью одновременно. Покинуть это поле — значит оставить пространство, которое займет и закрепит за собой противник. Отсутствие на этом поле с самого начала дарит победу противнику из-за невыполнения своих функций.

В ноябре 2001 года на Специальной конференции комиссии ООН по правам человека, посвященной вопросу дискриминации на религиозной почве, которая проходила в Мадриде, меня шокировало заявление, сделанное послом Сирии: «В этом зале находятся представители надменной, превозносящей себя над всеми другими религии, утверждающей свою богоизбранность. Им здесь не место!». «Его Превосходительство» ошибался: в зале присутствовал только один такой представитель. Я обратился к другим правозащитным НПО и призвал их прореагировать на это проявление ненависти и вместе со мной покинуть зал. Они отказались, и я вышел из зала один — демонстративно и шумно. Затем я подождал три минуты и неторопливо прошел к своему креслу в зале; ведь я не мог оставить победу за ними, не мог проиграть.

Тема этой статьи — новый антисемитизм, родившийся на конференции в Дурбане [1], его глобализация (с акцентом на роль Европы), а также антропологизация Холокоста как вспомогательный фактор. И в конце вернемся к НПО, когда я попытаюсь смодулировать «крепкую десницу» и «простертую руку».

Всего семь лет тому назад, когда настроение на грани тысячелетий определялось взлетом на биржевых рынках и надеждой на мирное развитие, положение еврейского народа казалось почти мессианским. Израиль приветствовали в сообществе народов; еврейское государство имело равный статус с другими в международных структурах, и, казалось, что «Ам левадад йишкон» («народ, который будет жить в одиночестве»), может возникнуть снова как «Ор ла гойим» («свет для народов земли»). А потом начались интифада (восстание палестинцев против Израиля), Дурбанская конференция и новая глобальная угроза как для выживания евреев, так и для человечества вообще.

Именно на Международной конференции ООН по вопросу расизма в сентябре 2001 г. антисемитская пропаганда достигла своего пика за все время после Холокоста. Дурбан фактически стал новой основой для метастазов антисемитской раковой опухоли в мировом организме. В Дурбане такие понятия как «геноцид», «Холокост», «этническая чистка» и даже само понятие «антисемитизм», были извращены и направлены против еврейских жертв.

Будучи избранным в Международный оргкомитет форума НПО при ВЭФ [2], я принимал участи в работе всех подготовительных комитетов — в Женеве, Страсбурге, Варшаве и Сантьяго, где мы дополняли программные документы фразами о преподавании истории Холокоста и о его ревизионистском отрицании. Получив отказ в визе для поездки на последнюю встречу оргкомитета, которая проходила в Тегеране, я прибыл в Дурбан и обнаружил, что существуют уже три Холокоста:

• Холокост — близнец рабства на территории Южной и Северной Америк;

• продолжающаяся трансатлантическая работорговля;

• Холокост палестинцев, осуществленный Израилем, иными словами «накба», катастрофа, которую нужно исправить, уничтожив еврейское государство (прямо Ахмадинежад, пришедший раньше времени!).

Все это означало, что Холокоста евреев никогда не было.

Теперь были уже две разновидности антисемитизма. Цитировали профессора Хади Адхама из Тегерана, заявившего: «до 1945 года антисемитизм был, в самом деле, направлен против стереотипа западного еврея-банкира и восточного еврея-коммуниста. После победы сионизма, начиная с 1948 года, антисемитизм направлен против арабских нефтяных магнатов-шейхов или исламских террористов. Поэтому сегодняшний антисемитизм — это арабофобия и, как следствие, сионизм означает антисемитизм».

Участники заключительного шествия против расизма, проходившего в пятницу вечером, которое должно было завершиться у Дурбанской ратуши, на самом деле окружили синагогу в крохотной еврейской общине. Под защитой южноафриканской полиции тысячи участников демонстрации развевали знамена с надписью «Майн Кампф», скандировали «Гитлер был прав», «Аллах акбар», «Смерть Израилю, смерть евреям». В тот вечер стерлось различие между антисемитизмом и антисионизмом, что было, наконец, признано в Берлинской декларации ОБСЕ 2004 года и в рабочем определении антисемитизма, данном Европейским центром мониторинга, которые рассматривали демонизацию (очернительство) делегитимиза-цию (лишение права на существование) Израиля как предлог для антисемитизма.

После Дурбанской конференции на первом заседании Международного оргкомитета была представлена программа действий на десять лет, формально взятая из Плана действий Дурбанской конференции. По этой программе в течение первых пяти лет (2001-06) необходимо было осуществить план из восьми пунктов по изоляции Израиля как «последнего бастиона апартеида». Предстояло восстановить движение солидарности против ЮАР 1960-х, 1970-х и 1980-х годов, образовательные программы, вести судебные процессы по преступлениям против человечности, утвердить Закон о возвращении всех палестинских беженцев, организовать экономический бойкот Израиля, изолировать Израиль в области спорта, телекоммуникаций, образования и науки, культуры и туризма, разорвать дипломатические отношения и наложить санкции на государства, которые откажутся проявить полную солидарность в изоляции Израиля. [3]. К этой компании должны были целенаправленно подключить церк-^ ви, университеты, Интернет, НПО, все подразделения ООН.

В течение следующих пяти лет (2006-2011) под эгидой палестинского государства акцент должен был сместиться (используя терминологию иранских аятолл), от борьбы с «чертенком» (Израилем) в сторону борьбы с «великим сатаной» (США) — кампания, направленная против преступной глобализации и репараций за рабство и связанные с ним преступления. Кульминацией должна была стать Международная конференция против расизма Дурбан II, ориентировочно запланированная на 2009 год.

Затем осуществлению этого плана из восьми пунктов способствовала Международная встреча по устойчивому развитию на высшем уровне, которая прошла в Йоханнесбурге в августе 2002 г. Перед прибытием на встречу сотрудники Центра Визенталя попытались уменьшить негативные последствия. Мы связались со 180 представителями НПО из движения зеленых и призвали их к тому, чтобы «сосредоточить внимание на заявленной проблематике встречи: вода, здоровье, сельское хозяйство, сохранение биологического разнообразия и борьба с бедностью, а не уступать инициативу политическому экстремизму, который направит переговоры на другие темы и внесет нежелательные искажения. [4]. Мы получили более 25 положительных откликов от представителей самых разных стран (от Бурунди до Бразилии и от Венгрии до Нигерии), но, тем не менее, подтекстом этой конференции оставались диффамация (клевета) США и представителей Еврейского Национального Фонда (заслугой которого были посадка леса, обращения вспять процесса расширения пустыни, опреснение морской воды и другие связанные с водой проекты в Израиле и в развивающихся странах).

АНТИСЕМИТИЗМ И ВСЕМИРНЫЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ФОРУМ

Антисемитские выражения, которые теперь стали постоянным атрибутом международных встреч НПО, привлекли к себе большое внимание на третьем ежегодном Всемирном общественном форуме, посвященном противодействию глобализации, который состоялся в Порто Аллегро в январе 2003 г. На нем были аккредитованы 70 000 представителей от 5 500 НПО из 126 стран, многие из которых активно участвовали в Дурбанской конференции. На церемонии, посвященном открытию форума, НПО разного профиля несли транспаранты с надписью: «Нацисты, янки и евреи — довольно избранных народов!».

Антисемитская символика и выражения повсюду присутствовали на форуме. На заседании, посвященном «Фундаментализму и нетерпимости», евреев заклеймили как «настоящих фундаменталистов, манипулирующих американским капитализмом и программой войны с Ираком» и «несущих ответственность за теракты 11 сентября».Также было объявлено, что «американский еврей Роберт Зеллик (Robert Zoellick), работающий в агентстве «Развитие и новые возможности для Африки» в Мавритании является агентом американского проникновения с целью заново колонизировать Африку, чтобы поддержать еврейских фундаменталистов в Израиле и США».

Жозе Бове, «боевик» от профсоюза французских фермеров, якобы прислал послание из Рамаллы, где он гостил у Арафата, в котором было сказано: «Израиль — это reductio ad Hitlerum (маленький Гитлер), поэтому евреев можно обвинить в расизме, если они поддерживают еврейское государство ...Израильтяне, на самом деле, совершают антисемитские провокации во Франции, так как именно они наживаются на преступлении». Такого рода оскорбительная клевета была фоном, на котором произошло физическое нападение на около двух десятков местных еврейских студентов, вышедших с транспарантами с надписью: «Два народа — два государства: мир на Ближнем Востоке».

Центр Визенталя подал протест Генеральному секретарю ВОФ, а также мэру города, в котором говорилось, что огромное количество плакатов, развешенных в аэропорту и по всему городу «Еврейский солдат стреляет в арабских женщин и детей» создает в городе атмосферу, представляющую угрозу для небольшой еврейской общины в Порто Аллегро. На стадионе более 50 000 молодых людей из примерно 120 стран выкрикивали: «Да здравствует мировая интифада (восстание палестинцев против Израиля)!». Известный журналист из агентства новостей утверждал, что он не будет делать по этому поводу репортаж, поскольку евреям следует знать, априори, что ВОФ по своей природе «недоброжелателен к евреям».

Некоторые из претензий участников ВОФ вполне законны, но многие из его приверженцев — всего лишь провокаторы. Антисемитизм а-ля ВОФ не нов, но он стал изощренным, так же, как и политический инцест, при котором объединяются ультраправые и ультралевые, пост-коммунисты и экологи, церковные «освободители» и профсоюзы, введенные в заблуждение правозащитники и борцы за права коренных народностей, исламские боевики и обычные антисемиты, особенно в Европе, где пытаются придать легитимность определенным правительствам, законам, интеллектуалам, студенчеству и СМИ. Странная дружба объединяет в одном шествии: троцкистов-атеистов и страдающих пироманией борцов с «Макдональдсами», которые шагают в ногу со знаменосцами Хез-бодлы, выкрикивающими «Аллах акбар», «Смерть евреям» и «Иммигранты без документов (т. е. претенденты на политическое убежище без документов) — народу без документов (т. е. палестинцы), все те же жертвы, все та же битва».

Все это оппортунистским образом соединяется посредством связи между антиамериканизмом и антисемитизмом. Эта связь выражается в лозунгах, объединяющих «два избранных народа», которые стремятся господствовать во всем мире и эксплуатировать все остальное человечество в духе «Протоколов сионских мудрецов»; в двух вампирах, высасывающих кровь из своих жертв. Следствие этого — презрение и узаконивание разжигания ненависти, которая уже многие десятилетия считалась если не преступной, то, по крайней мере, гнусной. Таким образом, американец и еврей приобрели общий статус изгоя.

Всемирный общественный форум координирует проводимые под его эгидой конференции на всех континентах. В 2004 году состоялся Европейский Общественный Форум в Сен-Дени под Парижем. Свидетели отмечали, что поджигателей, бросивших зажигательную бомбу в еврейскую школу в соседнем предместье Гани, ранее видели на ЕОФ. В Афинах в 2006 году на Европейском Общественном Форуме (ЕОФ) свободно распространяли греческий неонацистский журнал «Золотая зорька». Выпуск был посвящен «Славному арабско-нацистскому сотрудничеству под руководством Гитлера и их сегодняшней общей программе по борьбе с евреями». Одновременно немецкие коммунисты продавали свой журнал «Моподая борьба» (Young Struggle), с обложки которого кричал заголовок «Солидарность с Францией — учимся побеждать у Франции». На фотографии были изображены французско-арабские участники демонстрации в каффие (арабский головной убор) в то время как «Интифада захватила парижские баррикады осенью 2005 года» — неприятное послание для еврейских жертв антисемитского выпада во Франции. Кампания «БДС» — Бойкот, Дивестирование, Санкции»[5] против государства Израиль взята из вышеупомянутого «пятилетнего плана» Форума НПО в Дурбане. Авторы этого плана ежегодно съезжаются на встречи ВОФа или ЕОФа. Выражения, в которых описывается эта кампания, и запланированная кульминационная мобилизация сил по всему миру к маю 2008 года, чтобы отметить шестидесятилетний юбилей государства Израиль как «год накбы» (год Катастрофы), не могут не спровоцировать антисемитские нападения на еврейские общины по всему миру. Используемые выражения вызывают в памяти гитлеровский бойкот «Не покупайте у евреев», ставший прелюдией к Холокосту. В Афинах введенный в заблуждение молодой бельгийский еврей объяснял, почему он поддерживает подготовку и осуществление бойкота. Ваш покорный слуга случайно услышал разговор двух молодых палестинцев, оживленно говоривших об этом ораторе по-арабски. Первый спрашивал: «Почему этот еврей все это говорит?». Его собеседник отвечал: «Это хороший еврей, который верит в справедливость нашей борьбы». Первый, смеясь, вставил «йитбах аль яхуд» («смерть евреям») и они оба расхохотались.

ПЕРВАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ «НОВОГО АНТИСЕМИТИЗМА»

С падением берлинской стены в 1989 году и с распадом советской империи вышли на свободу ранее сдерживаемые призраки классического антисемитизма в тех странах, где был осуществлен Холокост, т. е. «антисемитизм без евреев» или «синдром фантомной боли» (конечность ампутировали, но организму кажется, что она все еще чешется). Последние остатки практически уничтоженных еврейских общин в Восточной Европе стали козлами отпущения за боль утраты централизованной экономики и переход к капитализму и рыночной экономике.

Тем не менее, восточноевропейский антисемитизм менее связан с «генетическим евреем» (genetic Jew), а скорее с абстрактным образом «еврея вообще» (generic Jew) — эвфемизмом или кодовым словом, означающим «импортный», «заграничный», «западный», и т. д. К примеру, Международный валютный фонд, козел отпущения за безработицу и инфляцию, изображался националистами как орудие еврейского заговора, которым манипулировали как Вашингтон, так и Тель-Авив. «Протоколы сионских мудрецов» вновь стали актуальными во всех бывших соцстранах, питая желание ненавидеть то, что больше всего пугает, — неизвестное! Другими словами, теория заговора закулисных врагов народа — это линия наименьшего сопротивления. Поэтому антисемитизм в почти очищенной от евреев (Judenrein) после Холокоста Восточной Европе можно рассматривать как лакмусовую бумажку для диагностики недемократического состояния и поведения общества и угрозы для всех меньшинств в обществе. Слово «еврей» служило символом всего чуждого «народу» (Volk) повсеместно: от западных СМИ до эстрадной музыки, от правозащитной деятельности до развития технологий. Невежество, неудовлетворенность, зависть, злоба, боязнь неизвестного и непривычного легли в основу теории заговора, которая представляет собой строительные блоки ксенофобии. Сербы после событий в Косово объясняли то, что произошло в стране, как результат политики американской/натовской интервенции, германского реваншизма, исламского фундаментализма, политики Ватикана и даже сионизма. Хорватская версия опускает немецкий реваншизм и Ватикан, но сохраняет антисемитизм. Литания тоже отличалась в Восточной и Центральной Европе. Возможно, евреев в какой-то стране и не было, но укорененной в сознании каждого народа стартовой страницей для каждой из разновидностей теории заговора, по-прежнему, служат «Протоколы сионских мудрецов».

В Западной Европе все еще переживают психологическую травму, которая вызывает угрызения совести и постоянное чувство вины, слишком болезненных для непосредственного искупления, за два исторических преступления: колониализм и соучастие в Холокосте.

Избавление стало возможным и для народов-виновников, и для народов-наблюдателей благодаря механизму проецирования ролевой реверсии, суть которой — использование терминологии Холокоста применительно к проблемам на Ближнем Востоке. Квинтэссенция этого механизма — многочисленные варианты карикатуры на фотографию подавления восстания в варшавском гетто, на которой ребенок стоит с поднятыми вверх руками под прицелом нацистских автоматов. На карикатуре на голову ребенка одет головной убор палестинца, а на фуражках немцев — звезды Давида. Это на уровне бессознательного «нацифицирует» израильтян и «иудаизирует» палестинцев. Анонимность Брюсселя, издающего инструкции для постоянно расширяющегося Евросоюза, углубляет кризис веры и усиливает остаточную ностальгию по национальному самовыражению, препятствуя всеобщему усреднению типа одинаковых центральных улиц, торговых центров, точек быстрого питания, музыки и Интернета. Реакционер становится похожим на радикала, на чужака в нашей среде, который ищет опору в национальной кухне, языке, одежде, религиозной атрибутике и групповой солидарности.

Вакуумы внутри вакуумов в трущобах на окраинах европейских городов — это поля сражения, на которых выпускаются сдерживаемые ранее горечь разочарований и отчуждения — взаимное отвержение ассимиляции как обществом, принимающим эмигрантов, так и самими иммигрантами второго поколения. Во Франции молодые выходцы из северной Африки, которым не успели навредить ни Людовик XIV, ни Наполеон, но которые успели уже слишком ве-стернизироваться, чтобы вернуться на родину в Магриб, становятся легкой добычей зажигательных молитвенных призывов «джиха-дистов».

Спутниковые телеканалы и интернет-сайты прививают дополнительную ненависть к культуре принимающей страны, используя методы аутентификации/социализации высоких технологий. Теперь уже не верят, когда говорят: это правда, потому что «я видел это черным по белому» или «я видел это вживую по телевизору». Сегодня доступ в Интернет отстранил мечеть как инструмент для привлечения адептов новой доктрины, божественного компьютерного слова. Здесь оторванный от родины молодой мусульманин может приобрести у противников глобализации информацию с двойным тайным смыслом: о преступлениях старых испорченных капиталистов в новых американских многонациональных упаковках и про вездесущую и невидимую руку Сиона, которая манипулирует банками, промышленностью, кино и СМИ во всем мире.

Поскольку корни европейского антисемитизма уходят в христианское учение о расовой теории, отношение арабов-мусульман к евреям имело политический характер как функция арабо-израильского конфликта. «Новый антисемитизм» родился вследствие сдвига в сторону принятия исламистами Большой лжи европейского колониализма — средневекового кровавого навета, «Протоколов сионских мудрецов» и отрицания Холокоста, усовершенствованных в новых толкованиях Корана и Хадита. Сейчас он экспортируется назад в европейские мусульманские диаспоры через спутниковое телевидение и Интернет. Хартия Хамаса от 1986 года [6] возлагает на евреев ответственность за революцию во Франции и в России, за Первую и Вторую мировые войны, за масонство и клубы деловых людей [7]. Хезболла постоянно стирает грани между евреями, сионистами и израильтянами в «непримиримой борьбе между исламом и иудаизмом, то есть между добром и злом, истиной и ложью». Взрывы в синагогах и еврейских центрах в Стамбуле, Джербе и Буэнос-Айресе, убийства прикованных к инвалидным коляскам американцев Леона Клингхоффера и Даниэля Перла за то, что они «евреи», не имеет никакого отношения к арабо-израильскому конфликту[8].

Говоря языком стратегической геополитики, это можно рассматривать как нарастающую угрозу стабильности в мире со стороны иранского ядерного государственного исламизма. В нем присутствуют зловещие черты немецкого национал-социализма: идеология катаклизма, ущемление прав меньшинств, подавление женщин, революционное молодежное движение, субсидируемый государством терроризм, претензии на господство в регионе. И вправду, джихадистско-фашистский режим, пытающийся завладеть' ядерным оружием, должен прозвучать как сирена тревоги в каждой западной или мусульманской стране, которая может в будущем оказаться в зоне поражения его ракет. Однако, если рассматривать это в свете модели Системы раннего предупреждения Франклина Литтелла, то движущей силой национального исламизма, равно как и национал-социализма, является яд антисемитизма. Окончательное решение еврейского вопроса было нацистским способом формирования антисемитского альянса союзников-коллаборационистов, облегчавшего задачу расширения Lebensmum (жизненного пространства) империи. Аналогично, евреи опять являются готовым инструментом для шиитского реваншизма на пути к суннитскому халифату. Политика вовлечения Ираном суннитов и шиитов легко просматривается в его патронаже суннитского Хамаса и шиитской Хезболлы и их террористической деятельности против евреев в Израиле и в диаспоре. Шейх Фадлалла (Хезболла) целенаправленно заметил, что «нападение на Израиль избавляет от необходимости гоняться за евреями по всему миру», в то время как британский исламист разъяснил на Всемирном общественном форуме в Мумбае в 2004 году, что «ничего не изменится, если Израиль переселить на противоположный берег Средиземного моря; наш всемирный конфликт с сионизмом вечен». Заражение европейских социальных структур этим вирусом ближневосточной ненависти, в особенности во французских предместьях, где бок о бок живут евреи и мусульмане, выходцы из северной Африки, становится смертельно опасным. Центр Визенталя был одним из организаторов круглосуточной горячей линии связи для жертв антисемитизма, которая стала барометром этого влияния. Количество звонков колебалось от пяти-шести в обычные дни до пятидесяти после поимки Садама Хуссейна или после показа в Рамадан по телеканалу Хезболлы алъ-Манар клеветнического фильма об убийстве евреями мусульманских младенцев для исполнения своих обрядов. Мы обратили внимание на участие в нападениях на евреев нескольких новообращенных в ислам чернокожих, несмотря на очень тесную связь между еврейской и африканской общинами иммигрантов во Франции. Кульминацией этих событий стало в 2006 году похищение, надругательство над телом и убийство Илана Халими группировкой, вдохновленной на это лидером движения «США — для ислама» (US Nation of Islam) Луисом Фарраханом. За этим последовало нападение в духе погрома на парижский еврейский квартал шайки чернокожих, называющих себя «Племя К». В результате, несмотря на то, что действовали маргиналы, французско-еврейская эмиграция выросла под лозунгом la valise ou le cercueil («собирай чемодан или готовь гроб»).

Что нарушило все запреты на такое вопиющее выражение ненависти? Показ событий на Ближнем Востоке в режиме реального TV и Интернет? Глобализация антиизраильской кампании (от спорадических нападений до хорошо скоординированных и субсидированных)? Рост и радикализация иммигрантских общин? Интернациолизация еврейского руководства и кровосмесительное сплочение рядов общин, чтобы продемонстрировать внутреннюю солидарность? Противопоставление моды на палестинцев надоевшим евреям? Передозировка Холокоста или довольно уже говорить о страданиях евреев? Возросшая потребность в универсальном козле отпущения? Корыстность молчаливых наблюдателей, жаждущих арабского патронажа, выгодных контрактов, голосов на выборах и капиталовложений (в противовес убыткам из-за евреев бойкот)? Страх людей, неготовых выйти из толпы, чтобы их пересчитали?

Здесь наблюдается информационный парадокс: несмотря на многочисленные источники информации, знание истории снижается. Связано ли такое отрицание истории с пресыщенностью СМИ и удобством поверхностного взгляда на мир, сформированного на бабушкиных воспоминаниях и родительских предрассудках? Сказывается ли тут влияние борющихся за первенство мученических подвигов, которые мораль западной политкорректности уравнивает и называет преступлениями с обеих сторон, таких, как борьба турок с курдами в Германии и Бельгии; в Великобритании — турок и греков, индусов и пакистанцев; и — повсеместно — арабов и евреев? Приводит ли преподавание истории Холокоста как инструмент профилактики фашизма к тому, что многие боятся деиудаизации Холокоста?

АНТИСЕМИТИЗМ И ДЕИУДАИЗАЦИЯ ХОЛОКОСТА

Приведу несколько примеров того, что я бы с болью назвал «антропологизацией» Холокоста. Есть те, кто предпочитает оплакивать евреев, убитых более шестидесяти лет тому назад, а не тех, кто находится под угрозой смерти сегодня (здесь можно провести параллель с исламофобами, которые используют палестинский вопрос как фиговый лист антирасизма). «Хрустальная ночь» отмечается антирасистскими организациями как святыня, но в речах, произнесенных в 2000 году о поджогах синагог в 1938-м, не прозвучало ни одного упоминания о нападениях на более чем 100 синагог, совершенных в этом самом месяце. «Праведники народов мира» и сегодня чествуются администрациями городов во Франции, но иногда при условии, что на мероприятии не будут присутствовать представители посольства Израиля или музея «Яд Вашем». При проведении шведами семинара по преподаванию истории Холокоста в России не были приглашены представители местной еврейской общины. В Архангельске мне разъяснили это следующим образом: «Мы преподаем Холокост, какое это имеет отношение к сегодняшним евреям?».

После назначения председателем комитета по отношениям Ватикана с некатолическими религиями, выдающийся немецкий теолог, кардинал Вальтер Касперс, сказал делегации Центра Визенталя: «Я вижу свою миссию в том, чтобы снять оковы Холокоста с отношений между католиками и иудеями!». Но Холокост нельзя отделить от сегодняшних жертв-евреев, поскольку это было бы новой формой ревизионизма и со временем создало бы климат терпимости к антисемитизму. Терпимость к антисемитизму противоречит интересам любого народа, поскольку «то, что начинается с евреев ...».

Если мы хотим, чтобы история Холокоста стала эффективным воспитательным средством и использовалась как барометр чувствительности общества к расизму и нарушениям прав человека, тогда мероприятия по увековечиванию памяти о нем и использование самой темы не должны иметь программный характер. Нужно вернуться к истокам, т. е. к антисемитизму как к самой устойчивой парадигме. [8].

ВОЗВРАЩЕНИЕ К ДУРБАНУ

В сентябре 2002 года новый Высший комиссар по правам человека Серджио Виейра де Мелло (Sergio Vieira de Mello) получил свое назначение от Генерального секретаря ООН Кофи Аннана. Эта Высшая комиссия управляет деятельностью подразделения по борьбе с дискриминацией с большим числом сотрудников, созданного ради осуществления Дурбанского плана межправительственной Всемирной конференции по борьбе с расизмом. Его предшественница в этой должности, Мэри Робинсон, официально отклонила аналогичный План действий Форума НПО среди прочих, за разжигание антисемитской ненависти. Комиссар Виейра де Мелло выразил озабоченность позорными пассажами Дурбана, оставшимися в памяти еврейских НПО. [9]. На первом из региональных съездов, посвященных осуществлению Дурбанского плана, проходившем в Мехико для стран Латинской Америки, Подразделение по борьбе с дискриминацией ООН собрало комиссию из уважаемых экспертов по вопросу расизма, а не государственных чиновников или НПО, которые, как правило, придают таким съездам политический оттенок и лишают их смысла. На этой конференции отсутствовал дух антисемитизма, служивший основой общения и общим знаменателем для сильно политизированных программ, и тем самым тормозивший обсуждение обоснованных исков многочисленных сторон, которые часто лишаются своего права на свободу слова из-за бесконечных речей против евреев. После убийства Виейра де Мелло я обнаружил, что он включил мое имя в список свидетелей-экспертов по антисемитизму, направляемых на Региональный съезд по осуществлению Дурбанского плана представителей западных государств, проходивший в 2004 году в Брюсселе. Я использовал возможность рассказать о расистских непристойностях Дурбана, не забыв отдать должное усилиям многих благородных и честных членов оргкомитета по созданию антирасистской инфраструктуры. Завещание Виейра де Мело должно быть реализовано, прежде всего в государственных программах, а также в предотвращении повторения шабашей ненависти под знаменами ООН. Действительно, результатом съезда в Брюсселе стало решение Генеральной ассамблеи ООН в 2005 году о принятии нашего предложения учредить ежегодный День памяти Холокоста под эгидой ООН. Хочется верить, что это решение не подвергнется искажению или политическому срыву.

ПРОСТЕРТАЯ РУКА

В талмудической «Этике праотцов» есть поучительное высказывание в трех частях:

а) Если не я (постою за себя), то кто же?

Его смысл смягчается вторым:

в) Если я только сам за себя, то кто я?

И далее ему придается приоритетность:

с) Если не сейчас, то когда?

«Новому антисемитизму» содействуют ксенофобская литература, терроризм, разжигание ненависти в Интернете и бойкот. «Еврея» часто использовали в качестве зримой мишени для разжигания ненависти, но антисемитизм — это концептуальная ненависть, служащая достижению любых целей; часто ее стратегической целью является свержение собственно демократического правления.

Противоядием этому должен стать поиск точек соприкосновения и участие третьей стороны. Так же как евреи не могут сдерживать антисемитизм без поддержки неевреев, чернокожие не могут бороться против дискриминации без помощи белых, женщины не могут получить равные права без мужчин, геи без гетеросексуалов.

Приведу четыре примера.

Организованный в 2003 году ЮНЕСКО и Центром Визенталя семинар в Венеции под названием «Столетие Сионских протоколов как парадигма современной ксенофобской литературы» принял постановление, что «выбор любого религиозного или этнического сообщества объектом для нападения необходимо рассматривать как атаку на все религиозные и этнические сообщества»; более того, «руководители религиозных и этнических организаций должны, прежде всего, выявлять, привлекать общественное внимание и подвергать суровой критике ксенофобскую литературу в собственном сообществе».

ENAR (Европейская сеть организаций по борьбе с расизмом), под патронажем которой работают свыше 600 организаций по всему Евросоюзу, пытается «сохранить хрупкую солидарность мусульман и евреев в Европе от любых проявлений антисемитизма и исламофобии. Всякое разделение этих двух сообществ в Европе будет на руку силам, заинтересованным в разжигании ненависти, нацеленной против них обоих». Это постановление было подписано сорока тремя мусульманами и тремя иудеями, участниками Генеральной ассамблеи ENAR в 2001 году. С тех пор это постановление несколько раз снова утверждали на общеевропейском и национальном уровнях. [10]

Несмотря на существование всемирной угрозы терроризма, нет международного консенсуса относительно его определения. Желание покончить с терроризмом, быстро растущее число государств — жертв террористов-самоубийц во всех регионах побудили Центр Визенталя начать всемирную кампанию за то, чтобы дать определение этому бедствию как преступлению против человечности — преступлению, кратко определенному Нюренбергским трибуналом 1946 года как «преступления столь вопиющие по своему масштабу или природе, что возмущают человеческую совесть».

С благословения покойного папы римского Иоанна Павла II, проект соглашения, составленный нами, был представлен для ознакомления свыше двадцати министрам иностранных дел, Межамериканскому комитету по борьбе с терроризмом и в октябре 2006 года его ратифицировал австралийский парламент. Эта кампания, которая признает подстрекателей терактов-самоубийств соучастниками преступлений, отвечает духу приговора, осудившего редактора «Штюр-мера» (Der Sturmer) за содействие Холокосту. Аналогично, суд ООН в Аруше по преступлениям в Руанде вынес приговор трем журналистам печатных и электронных СМИ за соучастие в геноциде.

Симон Визенталь назвал Холокост «точкой, в которой пересекаются идеология и технология». Сегодня это определение применимо к разжиганию ненависти и подстрекательству в Интернете. Все являются мишенями в киберпространстве Интернета: евреи, христиане, мусульмане, чернокожие, цыгане, гомосексуалисты, женщины, дети, инвалиды. Ненависть становится неделимой. Наши компакт-диски с базой данных по результатам постоянного международного мониторинга ксенофобских сайтов, выпускаемые ежегодно, служат предупредительной тревогой для представителей правоохранительных органов, преподавателей и родителей.

Для этой борьбы необходима система раннего предупреждения, чтобы сделать нас чувствительными, а слух наших соседей — способным различать звук надвигающейся опасности. Вот уже две тысячи лет евреи являются громоотводом социальных напастей; пора им сегодня стать флюгером или ветроуказателем, чтобы вместе с другими создавать коалиции со всеми жертвами предрассудков. Будучи жертвами теорий заговора, мы не должны придерживаться упрощенного представления о «невидимой руке», манипулирующей «новым антисемитизмом». Нам нужно точно встать на пересечении двух дорог: «Проспект страуса» и «Бульвар паранойи».

Я родился в Соединенном Королевстве сразу после окончания Второй мировой войны, поэтому я очень хорошо понимаю силу воды. Тридцать миль Ла-Манша спасли моих близких от Холокоста на континенте. Сегодня тысячи морских миль Атлантического или Тихого океанов не могут отгородить или защитить нас от глобализации антисемитизма или любой другой формы предубеждения. Для того, чтобы выжить, всем нам требуется хорошо просчитанное сочетание «крепкой десницы» и «простертой руки».

Примечания

Часть текста этой статьи взята из речи, зачитанной на церемонии, посвященной открытию Всемирного общественного форума 2003 г. в Порто Аллегро, среди приветствий, адресованных секретариату форума.

1. 2.

3.

4.

S.T. Samuels. The Road to Durban, Jerusalem Post, 17 Aug. 2001 Это был Оргкомитет Форума НПО при Всемирной конференции по борьбе с расизмом. Я был единственным представителем еврейской НПО, избранным в Международный оргкомитет. Мне не давали выступать, вводили в заблуждение относительно времени и места проведения совещаний и, в конце концов, исключили из Оргкомитета.

S.T. Samuels, On the Road from Durban — Racism and Terror Converge, Haaretz, 10 Oct. 2001

Antisemitism and Jewish Defence at the United Nations World Summit on Sustainable Development, 2002 — Johannesburg, South Africa, an interview with Shimon Samuels, Post-Holocaust and Antisemitism, No. 6, Jerusalem Center for Public Affairs, 2 March 2003.

5. Shimon Samuels, BDS — The New Antisemitism Campaign, Canadian Jewish News, 13 July 2006.

6. Simon Wiesenthal Centre translation from the Arabic of the Hamas Charter, 1988.

7. Esther Webman, Anti-Semitic Motives in the Ideology of Hezbollah and Hamas, Project for the Study of Anti-Semitism, Tel Aviv University, 1994.

8. Цитируется по: Gloves', Jerusalem Report, 8 Oct. 2001; и Here We Go Again, Jerusalem Report, 8 April 2002

9. В личной беседе с автором этой статьи в Женеве спустя две недели после его назначения на должность Комиссара по правам человека и на конференции Центра Визенталя /ЮНЕСКО в мае 2003 года. Виейра де Мелло был назначен в июне Особым представителем ООН в Ираке. Убийство его, совершенное в августе во время теракта в штаб-квартире ООН в Багдаде, было ударом для всего мира вообще и для еврейского мира в особенности.

10. Автора статьи избрали членом Правления ENAR в 1999 и повторно в 2002 и 2005 годах.

ПИЛАР РАХОЛА. ДОРОГА В АД

Pilar Rahola

«Было время, когда верили, что для людей, которые преднамеренно убивают детей, в глубинах ада отведено особое место. В наши дни преднамеренное убийство израильских детей узаконено как вооруженное сопротивление палестинцев. Не только узаконено, но даже поощряется, поскольку те, кто убивает детей, уже не попадают в ад — вместо того им обещаны райские кущи». Бриджит Габриэль, женщина из Ливана, которой пришлось семь лет провести в подземном убежище, питаться травой и ползать под обстрелом в поисках воды, произнесла эти скорбные слова, выступая в октябре 2004 года в Университете Дюка. Она говорила о саморазрушающем явлении, использующем религию и веру как алиби для всех видов насилия; насилия, ставшего частью эскалации терроризма, который не прекращается даже тогда, когда сталкивается с самым святым в жизни. Бриджит, в настоящее время — директор и основатель «Американского конгресса за истину», хоть и была «воспитана в духе антисемитской ненависти» говорит, что «различие между арабским миром и Израилем — это различие в ценностях и природе вещей. Это противопоставление варварства и цивилизованности, диктатуры и демократии, зла и добра».

Салман Рушди (Rushdie) называет сегодняшнюю деградацию ислама «прессом параноидального исламизма». Другие, например, марокканский журналист Али Ламбрэ, говорят о том, насколько ужасно для миллионов мусульман то, что у них практически нет собственной демократической точки отсчета. Однако такие комментаторы, разговаривающие на языке нравственности и этики, крайне малочисленны, их можно сравнить с экзотическими островками в океане узколобости, культурного отчуждения и, главное, официально узаконенного фанатизма. Именно это и делает их редкими исключениями из общего правила. Но, одновременно, это дает нам первый ключ к решению этой серьезной проблемы. Чтобы проанализировать новый всемирный антисемитизм, который как многоголовая гидра разговаривает на разных наречиях и пользуется различными формулировками, в зависимости от того, где он проявляется, нам пора очень серьезно задуматься над этим вопросом. Нам нужно проанализировать эту узколобость, этот нигилистический, тоталитарный менталитет, нацеленный на распространение своего легко проникающего яда в каждом уголке мира арабских стран. И, прежде всего, необходимо проанализировать коллективное сознание: наблюдается ли сейчас возрождение ксенофобской идеи, сформулированной Вильгельмом Марром в 1879 году (именно тогда появился термин «антисемитский»), которая в своих наиболее яростных проявлениях виновна в наихудших зверствах в истории человечества? Уже столько проведено исследований на эту тему — включая исследования европейских органов власти, — что излишне было бы здесь повторяться. День за днем и год за годом, в статье за статьей, в СМИ, на форумах, в телевизионных дискуссиях, политических заявлениях и во всем, что входит в .процесс коллективного мышления, присутствуют евреи. Их присутствие нелепо, неприятно; их обсуждают, очерняют или подвергают резким нападкам. Возникла такая большая путаница между словами «еврей» и «израильтянин», что эти два слова используются без разбора, но и то и другое — уничижительно. Не боясь ошибиться, можно сказать, что Израиль унаследовал всю историю очернительства евреев и стал причиной возникновения более престижной формы антисемитизма — антисионизма, равно как и сегодняшней ненависти к Израилю. Иными словами, также как евреев веками считали народом-изгоем, так же и сегодня к Израилю относятся как к «неприкасаемому» государству. Ну и, разумеется, его премьер министр — это «неприкасаемый» премьер. Как я написала в своей работе под заголовком «Евреи и мухи», подготовленной для Конференции ЮНЕСКО 2003 года, «зонт антисионизма намного легче держать в руке: он защищает от капель критики и создает фасад, который по душе интеллектуалам». Иначе говоря, антисионизм политически корректен, а это главное условие для того, чтобы эту тему можно было затрагивать на встречах интеллигенции, чтобы знаменитым писателям можно было писать о ней, а прогрессивным профессорам можно было на эту тему выступать. Это объясняет то явление, которое будет в центре моего внимания, — новый антисемитизм левых. Этот антисемитизм не соответствует классическим нормам ультраправых. Он соответствует современным критериям, идеологии левой направленности, чьи формулировки основываются не на ксенофобских ценностях, но, как ни странно, на идее солидарности. Основной вид сегодняшнего антисемитизма в ответе за яростно антиизраильское мышление, завоевавшее умы на Западе, поскольку он оказывает влияние на народные массы и им пропитаны сводки новостей. Он дышит политкорректностью; у него хорошая репутация, он — достаточно левый и его связывают со справедливостью, прогрессом и солидарностью. Вот отчего у него столько влияния, вот отчего он так опасен, так неуловим и, возможно, даже бессознателен.

Но перед тем, как вдаваться в более тщательный анализ данного явления, я считаю необходимым указать на два главных вида антисемитского мышления, которые в большей или меньшей степени влияют на общественное мнение. С одной стороны, существует классический антисемитизм, идеально вплетенный в ДНК коллективного сознания, побочный продукт христианства, которое учит нас любить Бога и одновременно научило ненавидеть евреев. Со времени важной декларации Nostra Aetate, принят во время Второго Ватиканского собора, католическая церковь сделала огромный шаг вперед в направлении самокритичности и просьбы о прощении. Но две тысячи лет антисемитской богословской культуры оставили после себя настолько глубоко укоренившееся предубеждение, что оно неизгладимо запечатлено в массовом мышлении. Это обстоятельство, а также живучесть понятия о народе-христоубийце, способствовало возникновению пресловутого фильма Мела Гибсо-на «Страсти Христовы». Не преуменьшая колоссальную символическую значимость поступков папы Иоанна Павла Второго, ни важность эмоционально окрашенного посещения папой Бенедиктом XVI синагоги в Германии, mea culpa (вина) католической церкви — это, скорее, катарсис церковного руководства, чем народных масс. Поэтому мы имеем, таким образом, историческую рану, которая продолжает жить в умах людей. Распространение христианства связано с победой этого предубеждения и с поразительной эффективностью процесса очернительства целого народа, цель которого якобы властвовать и обманывать и, вероятно, вырастить фанатиков. Этот антисемитизм с религиозным уклоном, на протяжении веков превратившийся в культурный антисемитизм, окончательно запечатлен в общественном сознании и, хотя и неосознанно, объясняет отчасти ту легкость, с которой граждане планеты одобряют клише, предубеждения и ложь о евреях. А евреи в уме современного обывателя — это израильтяне. Небольшое различие между образом крючконосого средневекового еврея, изощренно хитрого, таинственного, пьющего на Песах кровь христианских младенцев, и властного еврея со звездой Давида на танке, с помощью которого, если верить телеканалам всего мира, систематически убивающего палестинских детей. Если бы не многовековое созидание культурного стереотипа зла в сознании европейских народов, так что ни одно событие в истории Европы невозможно объяснить без антисемитизма, сегодня было бы не так просто распространять Мани-хейское видение действительности, извращенные новости или пересказывать исторические мифы. Это основной и часто бессознательный антисемитизм, укоренившийся в умах граждан, которые по-прежнему утверждают, что государство Израиль — это главная проблема на планете. Он преобладает в умах журналистов, чьи репортажи новостей всегда пишутся до того, как они узнают, что произошло. Этот же антисемитизм объясняет, почему просвещенные и теоретически начитанные люди могут вести себя по отношению к Израилю, как хорошо осведомленные глупцы. На уровне сознания антисемитизм христианской религии, преодолен, но бессознательный антисемитизм имеет достаточный заряд, чтобы взорвать бочонок с порохом.

Второе из основных проявлений антисемитизма, чрезвычайно легко воспламеняющееся и значительно более опасное,- это исламский антисемитизм — большое пятно на репутации всего мусульманского мира, в разных частях света, заражающий не только сознание фанатичных верующих, но и вполне миролюбивых людей. Надо признать, что эта разновидность антисемитизма родилась не вчера. Она связана с той ролью, которую некоторые из руководителей арабских стран сыграли, когда нацизм был на вершине своего расцвета. О чем свидетельствует «милая» песенка, которую пели в арабских странах в конце 1930-х годов: «Больше нет вам ни месье, ни сэра / Небо для Аллаха, а земля для Гитлера». Среди пронацистски настроенных деятелей пальмовую ветвь первенства за антисемитизм, за руководящую роль среди палестинских арабов заслужил своей активностью и искренностью бывший Великий муфтий Иерусалима Хадж Амин аль-Хуссейни, личный друг Риббентропа, Розенберга и Гиммлера. Аль-Хуссейни не только принадлежат «крылатые слова»: «Аллах нас удостоил особой чести завершить то, что Гитлер начал в одиночку. Да начнется джихад! Уничтожайте евреев! Уничтожайте их всех до последнего!». Он также с неослабевающей энергией трудился над тем, чтобы воплотить эти убеждения в жизнь. В результате — и еврейские погромы во время Британского мандата; и попытка государственного переворота в Ираке; и ссылка в Германию в 1941 году, где он жил в большом почете и горячо благословлял нацизм. Среди многих перлов, которые этот жутковатый персонаж оставил в наследство истории бесчестья, давление, оказанное им на Гитлера, чтобы не дать тысячам венгерских евреев покинуть страну. Ну а самым ярким его «подвигом», конечно, было его вмешательство в деятельность Адольфа Эйхмана, которого он уговорил не соглашаться на предложение английского правительства обменять немецких военнопленных на 5000 еврейских детей, которые должны были отплыть в Святую землю. Дети не попали в Палестину, вместо этого их отправили в газовые камеры в Польше. Во время посещения Освенцима он укорял охранников за то, что они слишком «мягко обходятся» с евреями. На его ответственности эскадрон Ханджар, рота боснийцев из Ваффен СС, которые уничтожили 90 % евреев Боснии. Генрих Гиммлер в знак благодарности создал школу мулл в Дрездене. Тем не менее, многие могут подумать, что аль-Хуссейни не является представителем арабского пронацистского антисемитизма, а лишь собственной разновидности зла и безумия. Но это не так, если принять во внимание, что он вплоть до своей смерти (в 1974 г.) оставался настоящим кумиром, что он сыграл значительную роль в арабо-израильском противостоянии, и, что даже сегодня его имя, имя ведущего представителя рода аль-Хуссейни (рода, чьи более скромные ветви произвели на свет еще одного известного в регионе человека, Яссира Арафата) вызывает уважение. В отличие от современной Германии, которая признала свое мрачное прошлое, свою вину и ответственность, в арабском мире никогда не начинали разоблачение поддержавших нацизм руководителей и никогда не считали нужным переосмыслить собственную историю. Сирия укрыла советника при правительстве Германии Алоиза Брукнера, правую руку Эйхмана в ведомстве Третьего рейха по делам евреев. Арабские страны интегрировали в свою систему предубеждений всю паутину лжи и вымыслов из пропаганды в стиле Геббельса, как будто нет ничего более естественного.

Тем не менее, будь исламская модель антисемитизма единственной в своей исторической приверженности нацизму, она не имела бы сегодня такого огромного успеха. Как раз напротив, исламский антисемитизм сумел сочетать все избитые выражения юдофобии, начиная с религиозной и заканчивая социальной и политической. Таким образом, он объединил в одно целое и инфантильные мифы средневекового христианского антисемитизма, и социально-политический вымысел «Протоколов», подаренных миру российской охранкой, и современный антисионизм (который обозначает борьбу с «империализмом»), и собственные мифы из Корана. Особенно заслужили любовь Суры, посвященные евреям («Евреи в этой жизни заслуживают только позор, а в Судный день их ждет приговор к самым тяжелым мучениям»). [2]. Как пишет в своем исследовании этого феномена Патрисио Бродски, «антииудаизм в арабских странах получает статус аксиомы, не требующей доказательств». «Он занимает центральное место в преобладающем на сегодня и не имеющем конкуренции «державном» менталитете во всех арабских странах и, благодаря государственной политике публичного повторения предубеждений, постепенно добивается согласия всех прослоек общества в том, что евреи не являются частью человечества. Таким образом, народные массы с легкостью учатся ( верить в предрассудки, клеймить и ненавидеть евреев». [3].

В большинстве случаев ненависть к евреям идет рука об руку) с ненавистью к представителям Запада. В конце концов, разве еврей — не типичный образец западных ценностей? Фильмы, телесериалы (подобные тому, что шел по египетскому государственному телеканалу в течение Рамадана), учебники, классические антисемитские книги, превратившиеся в бестселлеры, включая «Протоколы» и даже «Майн Кампф», статьи и газетные передовицы, проповеди и тому подобное — все это способствует наметившейся тенденции. Антисемитизм находится в основе современной культуры исламских стран. Он распространяется подобно эпидемии в школах и среди журналистов. Он — движущая сила политической риторики. И это происходит при безразличном безучастии Запада, при традиционном и легко предсказуемом бездействии ООН и при преступном соучастии интеллигенции демократических стран. Нас, похоже, не беспокоит тот факт, что 1 300 млн. детей в начальной школе учат антисемитской ненависти. И здесь хотелось бы подчеркнуть очевидный факт: учить ненавидеть евреев — то же, что просто учить ненавидеть. К тому же, такой антисемитизм существует не только в мусульманских странах. Он оказывает влияние на общественные, гражданские и религиозные организации исламской ориентации, работающие в демократических странах. В действительности, практически невозможно найти хотя бы одну исламскую неправительственную организацию (НПО), которая не является — по своему теоретическому мировоззрению — радикально антисемитской. Многие из этих НПО получают приглашения участвовать в съездах, создают объединенный фронт и пользуются признанием. Некоторые из них в ответе за антисемитский позор Форума в Дурбане. Я своими глазами видела подобное на последнем Всемирном социальном форуме в Порто Аллегро, где антисемитизм хорошо уживался с речами противников глобализации, панзарабским эпосом и напыщенной революционной риторикой. Речь идет не только о словесном антисемитизме. Большая часть антисемитского насилия, совершенного в последнее время в странах Европы, была делом рук молодых европейцев-мусульман. Философ Люк Ферри, бывший министр образования Франции при Жан-Пьерре Раффарене, инициатор вызвавшего споры, но при этом эффективного «закона о хиджабе», утверждал, что «90 процентов антисемитских нападений во Франции совершается арабской молодежью». Он добавил: «особенное беспокойство вызывает то, что именно этот факт является причиной большей терпимости к таким выходкам. Движения левого толка считают, что в этом случае у антисемитских нападений больше легитимности, чем если бы их совершали ультраправые».

Между классическим антисемитизмом европейского происхождения и современным арабо-мусульманским антисемитизмом практически негде укрыться. Если добавить сюда также современный, самодовольный нерелигиозный антисемитизм, вобравший в себя идеологию левых, ситуация становится куда более опасной, чем нам хотелось бы признать. Она тем более серьезна, поскольку в отличие от исповедующих другие разновидности антисемитизма, левые движения не признают своего антисемитизма и считают подобные обвинения совершенно неприемлемым оскорблением. Если левые, по определению, борцы с фашизмом, то как их можно обвинять в антисемитизме, ведь антисемитизм — это неотъемлемая составляющая фашизма? Но обвинять их можно и нужно, явление это, будучи сегодня особенно опасным, и не ново, и неудивительно. Оно уходит корнями в доктринальную враждебность большевиков по отношению к сионизму еще со времен дореволюционной России вопреки огромной численности евреев, которые либо возглавляли, либо участвовали в социалистической революции. В этой статье неуместно подробно писать о систематических гонениях на евреев в Советской России, но очевидно, что лозунги Коминтерна вскоре вобрали в себя понятия закоренелой российской юдофобии (сила гонений на евреев в России стала причиной самых первых требований основать еврейское государство; Франция в период «дела Дрейфуса» сделала остальное). Очень скоро большевики заклеймили сионизм как контрреволюционное мелкобуржуазное движение, пешку в руках британского империализма и злостного врага Советского Союза. Правда, имело место и любопытное отклонение от жесткого антиеврейского курса советской политики, которое является исторической вехой. Я имею в виду речь Андрея Громыко 14 мая 1947 года в штаб-квартире ООН, в которой провозглашалось право еврейского народа на собственное государство. «Не может быть оправдания для отказа еврейскому народу в таком праве, если иметь в виду все, что ему пришлось выстрадать в течение Второй мировой войны», торжественно сказал он в заключение. Это действительно был важный момент в истории, предшествовавший субботе, 20 ноября 1947 года, дню, когда во временной штаб-квартире Флашинг Медоуз в Лейк Саксесе тридцатью тремя голосами против тринадцати при десяти воздержавшихся Генеральная ассамблея ООН проголосовала за план разделения Палестины. Как утверждает видный историк Джоан Кулла, «весьма вероятно, что без советского покровительства — такого же важного, если не больше, чем североамериканское — государство Израиль не появилось бы на свет Божий». [4].

Но эта краткая идиллия объясняется не идеологическими убеждениями и не политической волей, а геополитическими интересами. СССР укрепил свои позиции после Второй мировой войны, но не имел поддержки на Ближнем Востоке; в наличии были арабские страны с традиционным укладом жизни, в которых коммунизм никого не впечатлял, находившиеся под властью феодалов-диктаторов при поддержке Великобритании; постоянно усиливающееся давление Соединенных Штатов против экспансии Советского Союза (это было начало эпохи доктрины Трумэна); а также еврейские общины в Палестине, борющиеся с британским империализмом, имеющие в своих рядах многочисленных выходцев из России, увлеченные идеей коллективных хозяйств и, в большинстве своем, сторонники марксизма. При таком раскладе и имея уверенность, что возникновение еврейского государства будет дестабилизирующим фактором для арабских стран и усугубит враждебность по отношению к Великобритании и США (а потому будет благоприятно для советского проникновения в регион), Сталин быстро решил, кого он поддерживает. С 1946 года по 1947 год, всемирный лидер левых превратился в «объективного союзника» евреев в Святой земле. Однако это ничуть не помешало Сталину проводить антисемитскую политику внутри СССР. Достаточно вспомнить заказное убийство председателя Еврейского антифашистского комитета (ЕАК), главного режиссера Государственного еврейского театра Соломона Михоэлса и лишение свободы более ста евреев, связанных с ЕАК, обвиненных в том, что они «безродные космополиты». Это произошло в 1948 году, в том же году, когда СССР и только что созданное государство Израиль обменялись посольствами. Затем последовали один антисемитский процесс за другим; безумное «дело врачей» в 1953 году; Вячеслава Молотова заставили развестись с женой-еврейкой; репрессировали писателей, поэтов, ученых и политиков еврейского происхождения. Среди расстрелянных — такие имена, как великий идишистский поэт Перец Маркиш, поэт Ицик Фефер, писатель Давид Бергельсон. Тем не менее, общее отношение европейских левых под прикрытием позиции Советского Союза, которую тот десятилетиями занимал по отношению к арабо-израильскому конфликту, идет не от векового российского антисемитизма, полностью усвоенного советским «новым человеком», а скорее от внешней политики, проводимой СССР с самого зарождения отношений с Израилем. Историки объясняют почти мгновенное «изменение курса» советской политики в отношении вхождения в политические альянсы двумя основными факторами. Один из них — внутренний: убеждение, что российские евреи являются своего рода пятой колонной на службе нового государства. В этом отношении имеет историческое значение чрезвычайно радушный прием, оказанный евреями-москвичами Голде Меир как новому послу в Москве. С другой, геостратегической точки зрения, это легко объяснимо. Расчет Сталина на нечто вроде «еврейского марксистского аванпоста» на Ближнем Востоке не оправдался. Израилю, случайному результату «холодной войны», созданному при объединенной поддержке СССР и США, было необходимо достичь хрупкого равновесия между американскими деньгами (5 млн. североамериканских евреев служили страховкой жизни) и легко ранимыми чувствами израильских избирателей, 18 % которых были настроены просоветски. Как говорит Дж. Кулла: «Отказ от принятия любой из двух сторон и занятие позиции на одинаковом расстоянии от Вашингтона и Москвы казались идеальной формулой». Эта формула и была использована Бен Гурионом. Затем разразилась война в Корее; Израиль проголосовал так же, как и западный блок; началась широко распространенная коммунистическая паранойя на предмет еврейского заговора, дошедшая до кульминации на прославившемся процессе против Слански, первом процессе в истории антисемитизма в эпоху после Катастрофы, на котором официально заявлялось о «международном еврейском заговоре», подверглись преследованию и осуждению несколько чешских евреев, включая генсека партии Рудольфа Слански, а Израиль обвинили в том, что он — «страна шпионов». Провозглашение, что сионизм — «враг рабочего класса номер один», сделанное вскоре после процесса, упало во время длительного клеветнического процесса, как созревший плод с дерева.

После смерти Сталина политика Хрущева определяла не только внешнюю политику стран Варшавского блока, но и отношение всех интеллектуалов левого толка во всем мире, вплоть до прихода Горбачева: безоговорочная поддержка арабских стран, которая включала и колоссальную военную помощь; противостояние Израилю в международных организациях; давление, оказываемое на зависимые страны, с требованием враждебно относиться к Израилю; несколько показных разрывов дипломатических отношений; навешивание на Израиль клейма «пешки американского империализма»; ходатайство в пользу арабских стран, которое приравнивалось к либерализму и борьбе за справедливость; а также более или менее откровенная поддержка палестинских террористических группировок, которые вскоре должны были появиться. Резолюция ООН под номером 3376, одобренная 10 ноября 1975 года, которая осудила сионизм как «одну из форм расизма и расовой дискриминации», должна была стать кульминацией процесса постепенной криминализации, которая столь же легко объяснима соображениями геополитики, сколько нездорова в смысле идеологии и нравственности. Разумеется, это было также ознаменованием полного провала миссии ООН как борца за фундаментальные права человека — провала, который начался за несколько месяцев до того, когда 13 ноября 1974 года ООН позволила Ясиру Арафату выступить с речью в Генеральной ассамблее с «винтовкой борца за свободу» в руках. Другими словами, ООН официально утвердила терроризм как средство сопротивления.

Сегодня источники всего — в печати, в университетах, в интеллектуальных кругах — это они информируют значительную часть общества. Это они превратили демократическое государство Израиль в самую опасную страну мира. Это они изображают демократически избранного премьер-министра, Ариэля Шарона зловещей фигурой, достойной сравнения лишь с нацистами, при этом никогда не судят ни одного исламского диктатора. Это они идеализируют палестинских террористов, но при этом презрительно игнорируют свои израильские жертвы. Это они превозносят коррумпированного, бесчеловечного и деспотичного руководителя Арафата в качестве лидера романтической и героической битвы (он занял место Че Гевары на плакатах повзрослевших бывших революционеров, ставших теперь уважаемыми интеллектуалами). Это они превращают лауреата нобелевской премии в области литературы, чей антисемитизм является неотъемлемой частью его закоренелого коммунизма, в своего духовного руководителя, в гуру, который выступает против израильской стены, сооруженной ради спасения жизней, но который всегда видел достоинства берлинской стены. Источники всей этой мощной струи политически правильного общественного мнения, облаченного в белые одежды солидарности и справедливости — это составляющие большого исторического явления, порожденного десятилетиями антисионистской риторики, очернительства евреев и покровительства всему арабскому миру. Хоть европейские левые движения и продолжали свой роман с Израилем в течение двух десятилетий, как пишет Ален Финкелькраут (Alain Finkielkraut), их отношения развернулись на 180 градусов с конца 1960-х. Во-первых, усилилась криминализация Израиля со стороны Советского Союза; во-вторых, в промежутке между демонстрациями против войны во Вьетнаме и маем 1968 года левые в Европе открыли для себя «третий мир» — последний утопический оплот сопротивления империализму; и, наконец, тысячи уцелевших в немецких гетто, концлагерях лагерях смерти узников, «будущих социалистов и колхозников», быстро превратили страну в научную, технически развитую и военную державу, тем самым преобразив Израиль из Давида в Голиафа. Как пишет Джоан Кул-ла: «с тех пор, после слияния третьего мира и классического коммунизма, на Западе появилась новая мифология, новая система символов и новая иконография: рядом с героическими вьетнамскими борцами за свободу, которые под мудрым руководством Дядюшки Хо и генерала Джиапа сопротивлялись американскому империализму в джунглях Индокитая, возникли федайины и Арафат, их предводитель, в неравной битве с Израилем — вашингтонским плацдармом на Ближнем Востоке». С тех пор страны коммунистического блока направили все свои силы на дипломатической арене против Израиля. СССР вновь и вновь поставлял оружие врагам Израиля. Ультралевые террористические группы устанавливали связи с целью сотрудничества с Организацией Освобождения Палестины, которой оказывалась организационная поддержка в обмен на возможность проходить подготовку в партизанских лагерях в Ливане. Само собой разумеется, что, например, активисты «Красной армии» из Германии участвовали в некоторых из самых скандально известных угонов самолетов; французское движение «Прямое воздействие» (Action Directe) стояло за преступлениями против Израиля в Париже в 1982 году; Фронт освобождения Палестины совместно совершал преступления и с итальянской «Красной бригадой», и с Нихон Секи Гунха, Красной армией Японии, когда они убили двадцать семь пассажиров в аэропорту г. Лод в 1972 г. Поскольку по-другому и быть не могло, в сфере идеологии также происходило укрепление связей между левыми в странах Запада и активистами палестинского освобождения. Эти связи, то улучшавшиеся, то ухудшавшиеся, сохранились до сих пор. Коммунизм потерпел поражение, а очернительство Израиля продолжилось.

Поэтому, несмотря на очевидное изменение факторов, которые влияли на прямые нападки левых на Израиль, в особенности с момента распада блока соцстран, они не только не прекратились, но в последнее время усилились. Они привлекли еще большее финансирование; приобрели еще больший престиж и распространились по всему земному шару. Надо признать, что были периоды, когда против Израиля было меньше агрессии, а также, что приход к власти Шарона совпал с пиком криминализации Израиля. Но Шарон был использован скорее как повод, а не причина этой криминализации. Левые, те же самые левые, что позволили диктаторам, «борцам за свободу», оставаться безнаказанными, те же левые, кто закрыл глаза на репрессии в лагерях утопического оплота сопротивления империализму и делил ложе со всевозможными чудовищами, так и не изменили своих антиизраильских воззрений. Скажут, что даже если этот анализ верен, что, если и существует непримиримая оппозиция к Израилю, это не обязательно антисемитизм. Возможно, это и так. Без сомнения, существует критика в адрес Израиля, которую нельзя назвать антисемитской. Но создание яростно воинствующего общественного мнения, принявшего манихейский взгляд на конфликт (когда еврей олицетворяет зло, а палестинец — добро) означает снисхождение к терроризму, избирательную солидарность и деградацию репортажей новостей До уровня, когда они становятся распространением лживых вымыслов, — все это означает нечто большее, чем просто критика в адрес правительства или государства. То, что происходит с арабо-израильским противостоянием, не происходит больше ни с каким другим конфликтом на планете; ни одну другую страну не подвергают такому жесткому давлению, какому подвергают Израиль, который считается виновным во всех существующих грехах. Ни одна другая разновидность терроризма не снискала такого покровительственного отношения, какое снискал палестинский терроризм. Никакие другие международные новости так не извращаются и не подвергаются такой манипуляции, как новости, имеющие отношение к Израилю. Знаменитые интеллектуалы, журналисты из прославленных и крупных информационных агентств теряют всю свою точность и надежность и вводят публику в заблуждение, стоит им только заговорить об Израиле. Примером того могут служить дело Эдгара Морена и судебный приговор по статье о расовой клевете, вынесенный престижной газете «Ле Монд» (Ье Monde). Некоторые из интеллектуалов, имеющих международное признание, стоит им заговорить об Израиле, говорят, будто думают не головой. Антисемитский предрассудок? В любом случае в этом отражается первичная демонизация, многие истоки которой являются бессознательными и в корне несправедливыми, тянущимися из далекого прошлого.

Симон Визенталь неустрашимо боролся с антисемитизмом ультраправых, который впился в самое сердце Европы и написал самую страшную главу в ее истории. Некоторые из нас, полностью соглашаясь с Эли Визелем, думали, что антисемитизм закончился вместе с Освенцимом. Теперь мы знаем, что это неправда. Начиная с отъявленного исламского антисемитизма, разрушительного нигилизма фундаменталистов, вплоть до высокообразованного, просвещенного и «корректного» антисемитизма «прогрессивного человечества» во всем мире — все эти явления вместе создают обновленную идеологию бесчестья для евреев. И, похоже, международная интеллектуальная элита нисколько этим не озабочена, поскольку многие ее представители активно участвуют в создании такой идеологии либо остаются равнодушными к ее материализации. Коварство намерений в отношении еврейского народа трехмерно: лишить сионизм идеологической корректности до такой степени, что подвергаются сомнению самые основы существования государства Израиль; исключить Израиль и его руководство из содружества легитимных стран, чтобы он потерял свою моральную легитимность, и, таким образом вывести евреев, и не только израильских, за рамки международного права. Что хуже всего в таком отношении, так это то, что, исходя из «солидарности» с палестинским народом, это не способно помочь палестинцам построить мир. Главный враг палестинцев — терроризм, убивающий именем палестинцев. А если учесть, как извращенно арабские страны используют палестинский вопрос, возможно, единственным другом, который у них может быть, является Израиль. Тем не менее, движения левого толка и политизированные мыслители всего мира были настолько безответственны в своем снисходительном покровительстве терроризму и так яростно зациклены на критике в адрес Израиля, что не только не создали пути выхода из конфликта, а напротив, укрепили и «вскормили» все тупики в этом конфликте.

И в заключение, продолжая мысль Бриджит Габриэль, с которой я начала, хотелось бы подчеркнуть преступную безответственность людей, придерживающихся левых воззрений, в своем безразличии к идеологическому феномену исламского фундаментализма и в своей озабоченности только противостоянием США и Израиля. Безнаказанность, которой пользуется исламский нигилизм со дня возникновения и до его экспансии и претворения в жизнь, — это отчасти результат недостатка коллективного осознания той опасности, которую он представляет. И снова интеллектуалы ошиблись. Доказывать это слишком долго и в данной статье было бы неуместно, но отчасти их ошибка имеет отношение к тому факту, что левые всегда были противниками Запада, а потому недалеко ушли от навязчивых идей современного исламского фундаментализма. Кто-то отметил, что убийства в Израиле во имя исламского нигилизма умножились от возрастающей безнаказанности и все израильские жертвы, осыпанные бранью, не замеченные или презираемые интеллигенцией на Западе, вымостили дорогу для терактов в Аточе и Лондоне. Оправдание этой идеологии, обоснованное высокой целью, нисколько не помогло достижению этой цели, а, напротив, скомпрометировало саму идеологию. Поэтому дело не только в антисемитизме. Дело еще в безответственности. «Как и Фауст, я бы продал свою душу, чтобы построить шедевр. И вот я встретился со своим Мефистофелем. Он не уступал во властолюбии Мефистофелю Гете», — говорил известный архитектор, Альберт Шпеер, имея в виду Гитлера. Так придумали миф о добром нацисте, невиновном, хоть и принадлежащим к узкому кругу приближенных диктатора; и, несмотря на то, что его назначили министром вооружения и военного снаряжения. «Прежде всего я был архитектором», — снова и снова повторял Шпеер, многократно заявляя, что ничего не подозревал о Холокосте. Много лет спустя Симон Визенталь как-то в разговоре с ним с глазу на глаз внезапно произнес: «если бы мы тогда знали то, что нам известно сегодня, мы бы казнили Вас в Нюрнберге в 1946-м». Шпеер неловко замолчал, а Визенталь добавил: «Я всегда знал, что был прав». [5]. Теперь, как печальное совпадение, пока я дописывала последние страницы этой статьи, от нас навсегда ушел Симон Визенталь. Его жизненное кредо «без справедливости нет свободы», вдохновляло его на труд, борьбу и успех в течение десятилетий. Думаю, что будет уместно напомнить здесь в память о нем, о некоторых плодах его труда: это и составленный им документ, идентифицирующий Карла Зильбербауэра, офицера гестапо, отдавшего приказ арестовать Анну Франк; и заключение под стражу коменданта концлагеря в Треблинке Франца Штангля, и идентификация и лишение свободы Термине Браунштайнер, которая вела счастливую жизнь домохозяйки в Нью-Йорке (она руководила убийством многих сотен детей во время войны); и, разумеется, его выдающаяся работа по идентификации, аресту и последовавшему суду над прилежным работником, стоявшим за претворением в жизнь «окончательного решения», Адольфом Эйхманом. Наблюдая из Израиля за судебным процессом по делу Эйхмана, Ханна Арендт написала свои прославившиеся рассуждения об «обыденности зла»; ее поразила посредственность и недалекость этой зловещей фигуры. И на этом я завершаю статью, посвященную памяти смелого еврейского борца, посвятившего свою жизнь разоблачению зла, зла столь «обыденного».

Антисемитизм — это школа нетерпимости, это предубеждение, так эффективно научившее огромное число людей ненавидеть и убивать. Потворствовать ему значит совершать преступление. Превращать его в обыденность — быть его соучастником. Не противостоять ему — вести себя безответственно.

Примечания

1. Из речи Бриджит Габриэль (Briggite Gabriel) в Университете Дюка 14 октября 2004 «Послание ливанской женщины в защиту Израиля».

2. Сура, 2, 85

3. Цитаты из Бродского и из неопубликованного «Эссе в связи с современной слепотой (к вопросу об исламофобии и юдофобии)», переданного частным порядком автору.

4. Joan В. Culla, La tierra mas disputada: El sionismo, Israel у el conflicto de Palestina (Madrid: Alianza, 2005).

5. Из беседы между Симоном Визенталем и Шпеером в конце , 1970-х гг., пересказанной Визенталем историку Грегору Янссену t в 1998 г. и процитированной в немецком телевизионном документальном фильме Хайнриха Брелора о Шпеере.

МАРК ВЕЙЦМАН. ПРОТОКОЛЫ СИОНСКИХ МУДРЕЦОВ И «ПРОПАГАНДА ЛИБЕРАЛИЗМА»

Mark Weitzman

Я познакомился с Симоном Визенталем в 1987 году, когда он посетил наш офис в Нью-Йорке. Тогда, увидев мой заваленный бумагами стол, которые напомнил ему его собственный в его кабинете в Вене, он начал со мной разговор; со временем мы стали друзьями. У наших бесед был широкий диапазон тем, но была одна тема, к которой мы часто возвращались вновь и вновь: продолжающееся присутствие антисемитской литературы после Холокоста и свобода слова. Он все время одобрительно отзывался о моей работе. Когда я отослал ему рукопись книги о «Протоколах сионских мудрецов», одним из авторов которой являлся, он ответил запиской, содержащей следующие слова: «Разоблачение «Протоколов» чрезвычайно важно ... необходимо снова и снова объяснять людям, что это сочинение целиком и полностью является фальсификацией». [1]

Я очень надеялся, что успею показать ему эту статью; и я посвящаю ее памяти человека, который не только являлся образцом нравственности, но и душевным и щедрым другом.

Одна из наиболее удивительных характеристик «Протоколов» — это их способность быть адаптированными. Хотя изначально (да, как правило, и в наши дни) это сочинение вызывало ассоциации с ультраправыми идеологиями. Это неудивительно, принимая во внимание тот факт, что родилось оно в среде царской охранки [2] и публично использовалось нацистами и их последователями, а также некоторыми антисемитами вроде Генри Форда; в наши дни наблюдается возрождение популярности «Протоколов». Это возрождение усиливается тем, что арабские государства и движения, так же, как Хамаз, зацикленные в непримиримой ненависти к Израилю, используют описание всемирного заговора из «Протоколов», чтобы оправдать свою враждебность. [3] В то время, как эти традиционно антисемитские пропагандисты «Протоколов» продолжают, как и много лет назад, использовать данный текст для обоснования своих убеждений, поразителен растущий интерес к этому сочинению со стороны тех, кого обычно не считают последователями ни одной из вышеупомянутых идеологий. В этой работе я бы хотел кратко проиллюстрировать это, а также поразмышлять над возможными причинами этого явления. Многие из используемых мною примеров взяты из Интернета, который, как я писал в своей статье (в соавторстве со Стивеном Л. Джейкобсом) «Разоблачение Большой лжи: Протоколы сионских мудрецов», в настоящее время является самым крупным распространителем «Протоколов.[4] В нашей книге я писал о том, что «Протоколы» отстаивают защитники свободы слова и противники цензуры. [5] Там я цитирую реплики с вебсайта, на котором утверждают, что он представляет женский взгляд на цензуру. На этом сайте цитируют Протоколы как пример «цензуры, даже образов, обидных для нас, которые могут создать серьезные препятствия в нашей борьбе за свои права — права женщин или любого угнетаемого меньшинства». [6] Этот сайт ни в коем случае нельзя классифицировать как фашистский или даже антисемитский. В самом деле, один из авторов сайта, выступающая под именем Алана, пишет: «Я не позволила бы четырехлетнему ребенку смотреть откровенный документальный фильм о Холокосте, но я бы определенно хотела, чтобы в шестнадцать лет мой ребенок его посмотрел» [7]. На другой странице авторы открыто называют «Протоколы» (а также «Майн Кампф») «злостно антисемитскими». [8] Таким образом, нет основания для того, чтобы не принимать за чистую монету заявление этого сайта, что в выборе содержания они исходят из соображений свободы слова, о чем они открыто пишут:

«Мы здесь, поскольку протестуем против того влияния, которое цензура оказывает на женщин:

Мы протестуем против всех социальных и юридических методов давления на женщин, которые заставляют женщин и девушек считать, что абсолютно нормальные физиологические процессы являются чем-то постыдным, греховным, порнографическим, или, что есть вопросы, о которых можно говорить только со школьной медсестрой и только шепотом, употребляя эвфемизмы от смущения.

Мы протестуем против законов и обычаев, которые довели женщин до такого невежества и смущения по поводу того, как функционирует их организм.

Мы протестуем против социальных запретов и правительственных указов, из-за которых осведомленным женщинам и матерям трудно разговаривать с дочерьми об изменениях в их растущем организме и об их жизни.

Мы протестуем против цензуры политических, научных и художественных идей, исходящих от женщин». [9]

*

Но, несмотря на такую либеральную программу, мы обнаруживаем, что «Протоколы» защищают от цензуры. Мы находим дискуссию, посвященную «Запрещенным книгам недели» в 2000 году, в которой участники обсуждают тему — «моя любимая запрещенная книга» (другими словами, обращают внимание на недалекость цензоров, что подтверждается высоким достоинством книг, которые в то или иное время по разным причинам подвергали запретам, такие, как «Убить пересмешника», «Цветы Элджернона», «Бог, есть ли ты?», « Это я, Маргарет», «Властелин мух», «Приключения Гекельберри Финна», «Над пропастью во ржи»). [10] В этом списке были и «Протоколы». Они упомянуты в связи с жалобой, что «знавал я многих людей недовольных цензурой (даже библиотекарей, с которыми мне довелось работать), которые одобряли изъятие некоторых изданий из библиотечного фонда («Убить пересмешника» — это шедевр, но «Протоколы сионских мудрецов» слишком далеко заходят, давайте изымем их»). Все это заставило меня скептически относиться к цензуре вообще, оттого что она так часто лицемерна».

Аналогичное высказывание мы находим в списках приговоров цензуры от 2003 года, опубликованных в Интернете, [11], в которых есть следующее примечание по поводу Протоколов в Александрии, Египет: «6 декабря, 2003 г: Протоколы сионских мудрецов, сочинение тайной охранки царя Николая II. Опять библиотека в Александрии подверглась нападению со стороны сил невежества и цензуры. Однако, на этот раз со стороны левого политического крыла. Было оказано политическое давление, направленное против недавно заново открытой ООН библиотеки после жалоб, опубликованных в ближневосточной печати на то, что в ней выставлен том «Протоколов сионских мудрецов». Книга была снята с выставки, доказывая тем самым, что в будущем сжигать книжные фонды могут сами сотрудники». Автор этой странички дает ссылку на другую, более личную страничку, на которой он подвергает суровой критике Центр Визенталя за поданный им протест против включения «Протоколов» в книжный фонд модернизированной александрийской библиотеки, который и привел, в конечном счете, к изъятию книги. Он пишет: «И как можно дать понять людям, что, уничтожая книгу, мы можем прекратить эту ненависть? Когда-либо раньше это получалось?» И снова читателю ясно, что автор не приемлет антисемитизм: «Похоже, всякий раз, когда нужно было найти народ для угнетения, всегда избирали еврейский народ ... (включая) два военных захвата Израиля просто за то, что он есть, за то, что это еврейское государство ... Признаюсь честно, я просто не могу взять в толк, я не имею ни малейшего представления, отчего это, когда нужен враг народа, все отчаянные психопаты избирают в первую очередь евреев» [12].

По аналогии мы обнаруживаем, что уважаемое профессиональное издание, еженедельник «Букмэнз уикли», помещает статью «Собирая запрещенные книги» некоего Ричарда Расселла, который помещает «Протоколы» в категорию «Книги, запрещенные по религиозным соображениям». Автор пишет, что «Протоколы» «запрещены со времени Второй мировой войны во многих местах из-за того, что они открыто антисемитские. Таким образом, иудаизм в настоящее время осуществляет цензуру». В данной категории помимо «Протоколов» мы находим работы Дарвина, Джордано Бруно и даже Маймонида! [13]

Еще один пример — появление «Протоколов» на сайте Indyme-dia, широко известном сайте, который работает под началом Независимого центра средств информации (IMC), который сам себя называет «коллективом из независимых СМИ и сотен журналистов, сообщающих новости «из первых рук», не подверженных корпоративной субъективности. Indymedia является демократическим СМИ, работающим ради создания радикальных, точных и эмоционально наполненных правдивых репортажей». [14] В 2002 г. на сайт была подана жалоба за размещение на этом интернет-портале «Протоколов сионских мудрецов». На нее был опубликован ответ следующего содержания: «Как Вы, должно быть, знаете, все сайты портала Indymedia пользуются системой открытой публикации, что означает, что любой человек может разместить на сайте что угодно, не проходя через предварительную цензуру модераторов. Без этого новшества наша организация не добилась бы такого успешного освещения важных событий по всему миру. С другой стороны, это правило дает возможность злоупотреблять им и каждый сайт IMC, включая www.indymedia.org придерживается правил редактирования, которые позволяют удалять определенные виды размещенных сообщений. В действительности, работа по удалению с наших многих сайтов отвратительных антисемитских сообщений часто является для наших редакторов-добровольцев работой «на полную ставку»; сюда относятся и сообщения по поводу «сионских мудрецов» [15]. Однако «Протоколы» все еще опубликованы на данном портале в разделе под заголовком «Правда о Протоколах» [16].

Оставим электронные ресурсы и перейдем к печатным СМИ. Здесь мы в газете «Гардиан» находим репортаж о появлении «Протоколов» на конференциях Национального союза студентов Англии (НСС), организации, исповедующей многие либеральные идеи, включая кодекс поведения студентов-журналистов, который требует твердого намерения попытаться уничтожить цензуру. В апреле 2005 года в обсуждении на сайте организации (в блоге) один из корреспондентов написал, что, несмотря на жалобы, на сайте опубликованы «Протоколы» благодаря правилам НСС, применяемым абсолютно ко всем публикациям в интересах свободы слова. Участник обсуждения тогда задал вопрос: «Разве у НСС нет правила о неприемлемости расистских и фашистских высказываний? Если есть, то соображения свободы слова — недостаточное основание для того, чтобы проявлять терпимость к публикации «Протоколов сионских мудрецов», которая является образцом расистского мировоззрениям Автор этого заявления (блога) отправил электронное письмо в НСС с просьбой дать разъяснение по этому вопросу, но пока не опубликовал ответ от НСС. [17]

Самая крупная книжная ярмарка в мире — Франкфуртская книжная ярмарка — заявляет о свободе слова как одном из принципов, благодаря которому она предоставляет читателю «колоссальный мир книг, информации и фотографий» . [18] Несмотря на нарушение законодательства Германии, издателям удавалось в течение двух лет использовать лазейку, выставлять «Протоколы» (и другие аналогичные сочинения, такие, как Международный еврей Генри Форда). В 2004 году, как было отмечено Центром Визенталя, «Протоколы» были открыто выставлены для посетителей ярмарки в павильонах различных арабских стран. [19] В ответ на критику Петер Рипкен, возглавляющий на ярмарке во Франкфурте Общество популяризации литературы стран Африки, Азии и Латинской Америки, сказал, что «его беспокоит не литература арабских стран на ярмарке, а повторяющиеся необоснованные обвинения в антисемитизме». Он продолжил: «Дайте, пожалуйста, определение антисемитизму. Ярмарку посетили от 270 до 300 тысяч человек. Кто может утверждать, что она на пять-десять процентов антисемитская? — это же чепуха. Вопрос не в том, был ли здесь антисемитизм, а в том, являлся ли антисемитизм основной темой на ярмарке». [20] То есть для Рипкена, «Протоколы» даже, возможно, не подходят под определение антисемитского сочинения, но если он их и считает таковыми, то антисемитизм для него вполне приемлем, даже публично выставленный, постольку поскольку дело не вызывает разногласий! [21]

Разногласия, возникшие в 2004 году, нисколько не повлияли на поведение организаторов ярмарки, так как и в 2005 году на ней снова мы видели «Протоколы» наряду с аналогичными изданиями, причем больше всего среди литературы Ирана. По словам немецкого исследователя Маттиаса Кюнцеля, издания эти были брошюрами, которые Иран представил здесь на английском языке — не ради популяризации собственно иранской литературы, но ради распространения антисемитизма европейского и американского происхождения. Там присутствовало, к примеру, под заголовком: «Еврейский заговор», сочинение, которое сформировало антисемитизм Гитлера как никакое другое: «Протоколы сионских мудрецов», изданные в данном случае «Организацией исламской пропаганды» исламской республики Иран. В «Майн Кампф» Гитлер пишет о «Протоколах», что «с совершенно ужасающей определенностью они обнажают природу и деятельность евреев ... равно как и их конечные цели в будущем». [22] «Протоколы» помогли оправдать или создать мировоззрение, которое привело к Третьему Рейху и к «окончательному решению еврейского вопроса»; а их возрождение сегодня в качестве произведения для массового читателя и обсуждения в широких кругах общества привело к озабоченности многих людей относительно их влияния и того, что с этим можно сделать.

В своем комментарии к работе историка Петера Пульцера (Peter Pulzer) об истоках политического антисемитизма во время возникновения все большего числа либеральных демократических обществ, Хеннинг Тьюз (Henning Tewes) написал, что «антисемитизм как перманентная политическая характеристика ... является по своей природе постлиберальным», поскольку сочетает в себе прелиберальные идеологические «компоненты с постлиберальной политической деятельностью» [23]. Тьюз пишет о том, как антисемитизм может распространиться в либеральном обществе, что и описал в своей работе Пульцер. То есть, как пишет Пульцер, либерализм дал осечку из-за того, что «слишком долго не признавал то, что антисемитизм процветает благодаря неудаче либерализма в том, чтобы удовлетворить потребности людей»; среди таких неудач есть то, что Тьюз характеризует как «часто противоречивый взгляд либералов-неевреев на эмансипацию евреев». [24] Вот это двусмысленное отношение к антисемитизму, возможно, лежит в основании защиты «Протоколов» и аналогичной антисемитской пропаганды. Оно же может принимать другие формы. К примеру, более высокие критерии, которые предъявляются в либеральных кругах к Израилю. Заслуживает внимания то, что Пульцер признает ту угрозу, которая исходит от «Протоколов» сегодня, в своем памфлете на стихотворение Тома Полена (Tom Paulin) «После получения официального обвинения в антисемитизме». В нем Полей использовал демагогическое отрицание существования исторического антисемитизма и нацизма ради того, чтобы исключить возможность быть названным антисемитом и таким образом узаконить свой экстремистский антисионизм [25]. Узкое определение антисемитизма, сформулированное Поленом, не отвечает критериям таких международных организаций как, ОБСЕ и Центр Евросоюза по мониторингу проявлений расизма и ксенофобии.

В своей неустанной работе по поиску и наказанию нацистских преступников и в борьбе против антисемитизма Симон Визенталь заставил западные либеральные демократические общества разбираться с некоторыми из проявлений их неопределенного, противоречивого отношения к евреям и антисемитизму. Его трудами сохраняется память о жертвах; разоблачаются преступники; выясняется, где они укрывались и с чьей помощью, а также не позволяется опьяненному победой Западу замалчивать тему Холокоста, его причин и последствий. Несмотря на живучесть антисемитизма, без сомнения, усилия Симона Визенталя по существу привели к созданию нравственного климата, в котором власти ощутили потребность двигаться в противоположном направлении. Это движение часто приводит к напряжению между тем, что Кент Гринауолт (Kent Greenawalt) в своей книге «Сражаясь со словами», изданной в 1995 году, называет «ценностью равноправия ... и традиционным представлением о свободе слова» [26].

Это напряжение, разумеется, осознавал Визенталь. В конце своей последней книги «Справедливость — не месть», Визенталь как человек, чье мировоззрение было сформировано событиями Холокоста, «холодной войны» и жизни, прожитой в послевоенной Вене, прокомментировал различие между пониманием свободы слова в Европе и в США, призывая к принятию законов, направленных на искоренение неонацистской пропаганды. [27] В этом контексте считается, что демократические страны Европы и Канада избрали более ограничительный подход к праву на свободу слова, по сравнению с США, где меньше всего ограничивается свобода слова. Гринауолт предвидел-таки, что если американские суды и законодательства, например, начнут менять свое отношение в сторону признания того, «что производит слово ... (и его) негативные последствия», то результатом может стать более ограничительное истолкование свободы слова. [28]

Как бы то ни было, если распространение «Протоколов» и аналогичных им материалов среди массового читателя будет продолжаться, возможно, это будет просто результатом выбора, сделанного в какой-то момент членами либеральных обществ, выбора в определении самих себя, своего общества. Эта мысль была одной из основных тем труда одного из самых выдающихся политических мыслителей нашего времени, Исайи Берлина. Вот как она была описана Джоном Греем в его исследовании политической мысли Берлина: «В пределах нашей либеральной системы нравственности свобода и равенство, справедливость и благоденствие, например, являются ... ценностями, которые в жизни часто сталкиваются в противоречиях». [29] Рональд Дворкин (Ronald Dworkin) понимает предостережение Берлина о том, что «одна свобода может отменить другую» как предостережение против «нового утверждения цензуры либералами». [30]

Поскольку это предостережение, безусловно, актуально, те обстоятельства, о которых я написал выше, относительно отстаивания и массового распространения Протоколов, также нельзя недооценивать. Они должны предостеречь либералов против того, : чтобы становиться тем, что Тодд Гитлин назвал «прогрессивностью i глупцов». [31] В деятельности, направленной на то, чтобы этого не допустить, жизнь и работа Симона Визенталя будут по-прежнему оставаться для всех нас образцом для подражания. [32]

БЛАГОДАРНОСТЬ

Благодарю Али Вольфсона, чье исследование оказало неоценимую помощь при подготовке этой статьи. Фраза «пропаганда либерализма» взята из одного из источников, обнаруженных Сезаром де Михелисом (см. примечание 2). Там эта фраза употреблена «загадочной дамой» в записке, описывающей методы, которыми пользуются евреи на пути к мировому господству, что соответствует тексту «Протоколов».

Примечания

1. Simon Wiesenthal, личная переписка, 13 June 2001

2. Классическое исследование Протоколов — это книга Нормана Кона Warrant for Genocide: The Myth of the Jewish World Conspiracy and the Protocols of Zion (London: Serif, 1996). Cesare de Michelis недавно оспаривал эту точку зрения, утверждая, что текст был сочинен в России в ответ на Первый Сионистский Конгресс. См. его книгу The Non-Existent Manuscript: A Study of the Protocols of the Sages of Zion (Lincoln, NE: University of Nebraska Press, 2004).

3. См. устав Хамаса, статью 32 (их замысел воплощен в Протоколах сионских мудрецов), она есть в Интернете по адресу http://www.yale.edu/lawweb/avalon/mideast/hamas.htm. В книге Dismantling the Big Lie: The Protocols of the Elders of Zion (Tel Aviv: Ktav, 2003), авторы Steven L. Jacobs и Mark Weitzman, я утверждаю, что «научный» антисемитизм был дискредитирован Хо-локостом, а «христианский» антисемитизм был отвергнут как неприемлемый христианскими церквами в послевоенную эпоху. Таким образом в качестве главенствующей формы антисемитизма на Западе остался «конспираторский» (политический) антисемитизм и, разумеется, Протоколы — это основополагающий документ для такого рода антисемитизма.

4. Jacobs and Weitzman, Dismantling the Big Lie, pp. 1-7.

5. Там же Сс. 5-6.

6. Интернет страница, Web by Women, for Women — About Censorship, http://www.io.com/~wwwomen/aboutc/.

Сайт создан в 1998 году и, похоже, с тех пор не обновлялся.

7. http://www.io.com/~wwwomen/about_us/alana.html.

8. http://www.io.com/~wwwomen/aboutc/index.html.

9. http://www.io.com/~wwwomen/index.html.

10. http://www.metafilter.com/comments,men/3457.

11. http://www.angelfire.com/scifi/dreamweaver/bannedbks/chrono6b.html.

12. http://www.angelfire.com/scin/dreamweaver/bannedbks/censo-roped035.html.

13. http://abbookman.com/ABBookman_F020204.html.

14. http://www.indymedia.org/en/index.shtml.

15. http://lists.indymedia.org/mailman/public/www-newswire/2002-May/001440.html.

16. http://publish.indymedia.org/en/2004/06/854426.shtml.

17. Правила работы журналиста можно найти на сайте http://erictheunred.blogspot.com/2005/04/protocols-of-nus.html.

18. Peter Weidhaas, директор Книжной ярмарки во Франкфурте, 1999, http://www.frankfurtmatav.hu/angol/livel.htm.

19. Edwin Black, The Lingering Taint of Anti-Semitism of the Frankfurt Fair, hnn.us/articles/8725.html.

20. Там же.

21. См. сайт Matthias Kiintzel, "The Protocols of the Elders of Zion' at the Frankfurt Book Fair, http://www.matthiaskuentzel.de/artikel.php?artikelID=96. Co времени написания этой статьи ситуация на Книжной ярмарке не изменилась в лучшую сторону.

165

Марк Вейцман

22. Adolf Hitler, Mein Kampf, в переводе на английский Ralph Man-heim (New York: Houghton-Mifflin, 1943), p. 307.

23. Henning Tewes, The Committed Observer of a Janus-faced Century: Peter Pulzer on Liberalism, Anti-Semitism and Democracy, in Fritz Stern, Henning Tewes and Jonathan Wright, Liberalism, Anti-Semitism and Democracy: Essays in Honour of Peter Pulzer (New York: Oxford University Press, 2001), p. 30

24. Там же, р. 34.

25. См. письма Пульцера в редакцию How to Say It, London Review of Books, 23 January 2003. Стихотворение Paulin-a опубликована в выпуске London Review от 2 января 2003 года.

26. См. Книгу Kent Greenawalt, Fighting Words (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1995), p. 151.

27. Simon Wiesenthal, Justice Not Vengeance (New York: Grove Weiden-feld,1989),p. 356.

28. Greenawalt, Fighting Words, p. 152.

29. John Gray, Isaiah Berlin (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1996), p. 43.

30. Ronald Dworkin, Two Concepts of Liberty, in Edna Ullman-Margalit and Avishai Margalit (eds.), Isaiah Berlin: A Celebration (Chicago: University of Chicago Press, 1991), pp. 102-3.

31. Todd Gitlin, The Rough Beast Returns, in Ron Rosenbaum (ed.), Those Who Forget thePart: The Question of Anti-Semitism (New York-Random House, 2004), p. 265. Gitlin was alluding to August Bebel's famous description of antisemitism as the socialism of fools.

32. Уже после окончания работы над этой статьей появилось эссе американских ученых Джона Мирзхеймера и Стивена Уолта «Произраильское лобби» и внешняя политика США» (Harvard University, Kennedy School of Government, Faculty Research Working Paper Series, no. RWP06-011; в новой редакции, но под тем же заголовком, опубликованное в the London Review of Books, vol. 28, no. 6, 23 March 2006). Оно служит ярким примером того, как заявления в духе <Протоколов> о том, что «еврейский кагал» умело управляет событиями мирового значения, авторы с репутацией уважаемых ученых могут легко ввести в список тем, обсуждаемых в широких слоях общества. Хотя эти авторы не обязательно отождествляются с либеральной/левой идеологией (они скорее близки идеологии международного «реализма»), их эссе резко критикует неоконсерваторов-разжигателей войны, которых они отождествляют с евреями. Однако Мирзхеймер и Уолт решительно отвергают обвинения в антисемитизме, а также то, что их тезисы могут быть использованы в иных антисемитских дискуссиях.

ГЕТЦ НОРДБРУХ. ОТСТАИВАЯ ПЕРЕМЕНЫ В АРАБСКОМ ОБЩЕСТВЕ: ТЕОРИИ ЗАГОВОРА И ИХ АРАБСКИЕ ОБЛИЧИТЕЛИ

Goetz Nordbruch

«Довольно, Египет, довольно! [1] Такой была гневная реакция журналиста Марка Сайе на репортажи о египетском телесериале «Рыцарь без коня». Трансляция в течение Рамадана 2002 года сериала, в котором откровенно ссылались на «.Протоколы сионских мудрецов», вызвала живой интерес в широких слоях египетского общества. Позже сериал продали другим арабским странам, где он привлек к себе такое же внимание. Немного ранее, осенью 2001 года, теракты 11 сентября в США часто упоминались в арабских СМИ как еврейский или американский заговор ради разжигания войны. Международное напряжение, спровоцированное публикацией карикатур в датской газете, на которых был изображен пророк Магомет, в равной степени расценивалось как часть всемирного заговора против арабо-мусульманского мира.

О популярности теорий заговора в арабских странах часто писали в международных печатных СМИ. Очевидная абсурдность предполагаемых претензий и настойчивость, с которой пропагандируются теории заговора, вызывают озабоченность в отношении истоков и последствий такого искаженного восприятия действительности обществом. Если раньше об этом явлении часто писали в американской, британской или израильской печати, то в последние несколько лет все большее число арабских комментаторов подключаются к этому спору о последствиях веры в заговоры для будущего общества. «Как препятствие для самокритичной оценки перемен, происходящих сейчас в арабских странах, и как «оскорбление арабской и исламской рациональности и интеллекта», — как пишет один арабский автор, — такое восприятие оказывает парализующее влияние. Это признает и арабская интеллигенция» [2]. «Аль-Хайят», газета известная своей готовностью публиковать различные точки зрения, включая критику политики, проводимой руководителями и режимами арабских государств, —это одно из немногих СМИ, которые позволили подвергнуть сомнению содержание подобных теорий. Несколько раз в ней публиковались критические дискуссии о том, как понимать и, главное, что противопоставить выступлениям о преступном сговоре в арабских СМИ и публичных обсуждениях. «Аль-Джазира», сеть телеканалов, вещающих из Катара, сделала то же самое, пригласив откровенных критиков антисемитских взглядов, поразмышлять над опасностью, которую несет в себе обвинение евреев в проблемах арабского мира. «Аль-Ахрам», ведущая ежедневная правительственная газета в Египте, опубликовала выдающуюся статью Осамы аль-База, главного советника при Президенте Хосни Мубараке, отвергая теории заговоров и проявления антисемитского менталитета как вредоносную политическую культуру. Несмотря на все это, арабские СМИ продолжают регулярно печатать теории заговоров. Указывая на предполагаемых враждебных Них{1}, жаждущих разрушения арабских стран, теории заговоров помогают поддерживать и укреплять коллективное самосознание арабо-мусульманского сообщества, которое все чаще оказывается под угрозой. Они предлагают объяснения для глубоких социальных, политических и экономических перемен, влияющих сегодня на страны арабского мира и определяют тех, кого можно считать виновниками этих перемен. Вдобавок, еще один фактор способствует их популярности. Приписывая Их действиям социальные перемены, они проводят знак равенства между сохранением существующего порядка с одной стороны — и сохранением народа и отстаиванием его национального и религиозного самосознания с другой. Перемены, таким образом, истолковываются не только как нежелательные или вредные, но как угроза самому существованию коллективного «я». Идентифицируя Их, а также их цели, интересы и поступки, теории заговоров методом исключения дают определение Нас.

[1] Речь идет о стереотипном воззрении Мы и Они. (Прим. пер.)

2.

После подачи международных протестов против вышеупомянутого египетского телесериала, в местной печати вышли десятки ста-

тей и заметок, в которых велись споры об истоках «Протоколов» и их содержании. «Протоколы» не были неизвестны в странах арабского мира. Появившись в переводах на арабский язык еще в начале 1920-х, во второй половине XX века они превратились в одно из наиболее часто цитируемых доказательств еврейского заговора. [3] Разнообразные социальные и политические события с тех пор истолковываются как один из двадцати четырех шагов, описанных в «Протоколах» и нацеленных на достижение мирового господства евреев. По словам редактора недавнего перевода «Протоколов» на арабский, только с 1965 по 1967 г. на арабском языке было издано более пятидесяти переизданий или вариантов «Протоколов сионских мудрецов». [4] Кроме того, постоянное использование отрывков из «Протоколов» в сегодняшних арабских газетах подтверждает актуальность их влияния на современную дискуссию в странах арабского мира. Ссылки на «Протоколы» не всегда подразумевают сами «Протоколы»; понятие «Протокол» фактически превратилось в символ для обозначения любых предполагаемых заговоров. « Протоколы вашингтонских мудрецов» или «Протоколы мудрецов Шарона» — это эффектные неологизмы, возникшие благодаря осведомленности широких слоев общества о теории заговоров, которая утверждается в пресловутой книге. Таким образом, не столь важна сама книга, сколько внедрение «менталитета заговора» в сознание масс. Неудивительно, что продюсер египетского телесериала отмахнулся от сомнений насчет исторических истоков «Протоколов», заявив, что не существенно, кто на самом деле сочинил книгу; на что стоит обратить внимание, так это на то, что за прошедшее столетие сионисты сумели воплотить ее в жизнь. Передовица в египетской правительственной газете «Аль-Акбар» так формулирует этот довод: «Главный вопрос не в том, стоят ли сионисты за публикацией этой книги, а в том, не хотели ли сионисты в действительности — особенно при жизни нашего поколения — захватить мир: с помощью денег, убийств, секса и других мерзких средств». [5] Продолжающиеся процессы социальной дезинтеграции, изменение стереотипов коллективного самосознания, смена ценностей и норм явно повлияли на эти современные истолкования. В 2000 году уважаемое египетское издательство Дар аль-Шурук опубликовало книгу под заголовком «Мусульмане и глобализация». В этой книге Мухаммед Кутб (Muhammad Qutb) анализирует истоки и последствия глобализации для общества в мусульманских странах. Процесс глобализации, пишет он, делает необходимым заново озвучить предостережение о «господстве дьявола» [6] — господстве, которое в последнее время было установлено благодаря международному еврейскому капиталу. История того, что он называет еврейским правлением над человечеством, по его словам, дошла до своего окончательного этапа в нашем подвергшемся глобализации мире. Далее автор недвусмысленно проводит связь между глобализацией и угрозой, созданной «безнравственностью, анархией в отношениях полов, ересью, наркотиками и различными формами безумства». [7] Страх анархии в отношениях между полами, упомянутый автором книги «Мусульмане и глобализация» — это один из наиболее актуальных вопросов в этом контексте. Конференции ООН по планированию населения и законотворческие инициативы с целью предоставить женщинам равные права с мужчинами названы сионистскими или еврейскими заговорами с целью разрушения традиционной арабской семьи. Проституция, гомосексуализм и распространение наркотиков — это аналогичные темы, которые связываются с разрушительным влиянием невидимых рук, которые пытаются уничтожить общество изнутри. Книги, издаваемые под заголовками вроде «Война проституток» или «Проституция и шпионы», информируют читателей о предполагаемых заговорах с целью дестабилизации общества. Недавно изданная брошюра на эту же тему заявляет о тщательно изученных исторических истоках этих заговоров. Автор брошюры, часто цитируя «Протоколы», намеревается воссоздать «полную историю заражения арабов СПИДом и сексом».[8] В этом ключе одна из глав брошюры подробно рассматривает влияние гомосексуализма и проституции в еврейской истории. Знание об этой конкретной концепции сексуальности, по словам автора, позволяет понять подход евреев к нееврейским народам. В свете наблюдаемого в наши дни плачевного состояния египетского общества «открыта дверь для угрозы со стороны захватчиков — детей Сиона»[9].

Другие публикации в арабских СМИ аналогично отражают предполагаемые связи между социальными переменами и вредоносными влияниями извне. Дана Интернэшнл, израильская певица-трансвестит (изменившая свой пол хирургическим путем), была популярна среди египетской молодежи в середине 1990-х; ее очень многие называли агентом этих разрушительных сил. Ее подчеркнуто сексуальный имидж, ее восточноеврейская внешность и ее ультрасовременная музыка сделали ее идеальным воплощением культурной угрозы с Запада, т. е. евреев. Летом 1996 года широко ходили слухи о том, что жевательная резинка, продававшаяся в это время в тысячах магазинчиков по всему Египту, была новой ловушкой сионистов. Затем шли разговоры о том, что сам израильский премьер Ицхак Рабин стоит за разработкой химического оружия, которое сначала повышает половое влечение у мужчин, но лишь для того, чтобы вскоре привести к половой импотенции. Эта дискуссия, опять-таки, не была маргинальной. Угроза от жевательной резинки даже стала вопросом для дебатов в египетском парламенте. Открытки с изображением Покемона, ставшие популярными у детей всего мира в 2001 году, были названы еще одним инструментом культурной отравы. Предполагаемое утверждение сионистских ценностей, таких, как разрушение и господство, скрытых в правилах этой игры, тайное распространение еврейской символики, обнаруженной на некоторых открытках, стали угрозами, которые усиливались в связи с широким распространением этой игры среди детей.

Эти сценарии вредоносных программ извне, направленных против исконного национального самосознания, отражают страх, что культурная самобытность нации постоянно находится под угрозой разрушения. В этом контексте понятно, отчего с такой регулярностью появляются в прессе репортажи о попытках евреев или сионистов заполучить в свои руки места, имеющие историческое значение для арабских стран. Интеллектуалы и политики предостерегают о возможных сионистских кражах символов древних цивилизаций. Пирамиды, один из главных символов египетской культуры, обычно стоят во главе списка возможных мишеней для евреев. Концерт в знак начала третьего тысячелетия, устроенный французом Жаном-Мишелем Жарром у подножия пирамид, был истолкован как часть такого заговора. В течение нескольких недель перед концертом публиковались репортажи, раскрывавшие тайную символику задуманного светового шоу у подножия пирамид Гиза, которая якобы была частью масонского ритуала. Жарра обвиняли в том, что он еврей и гомосексуалист, которому египетское министерство культуры отдало на поругание культурное наследие страны.

В то время как «Протоколы сионских мудрецов», возможно, самое искусное проявление законспирированного подхода к жизни общества, масонство и сатанизм часто встречаются среди тем, всплывающих в связи с общепризнанными носителями этих угроз. В предостережениях против сатанизма отражены самые замысловатые теории заговоров против общества. Только за последние несколько лет внимание общества в арабских странах привлекли два случая, которые рассматривались как проявления сатанизма. В обоих случаях группы молодых людей — большей частью 20-23 лет — обвинялись в том, что они поклоняются сатане, проповедуют отречение от веры и участвуют в заговоре против традиционных норм поведения и ценностей. В обоих случаях заявлялось, что исторической колыбелью сатанизма является иудаизм, а у истоков этого зла лежат еврейская философия и богословие. Если в первом случае в 1997 году большинство обвиняемых были студентами Американского университета в Каире, то во втором случае в 2001 году большинство из них были гомосексуалисты. Если первая группа обвиняемых символизировала западнических, «глобализированных», непатриотичных Их, то вторая группа называлась сексуально-религиозной угрозой обществу. Излишне говорить о том, что в обоих случаях вскоре были обнаружены нити, якобы тянущиеся в Израиль, к израильскому послу и другим израильтянам.

Этот страх утратить свою культурную самобытность как следствие заговоров, наподобие того, что содержится в «Протоколах сионских мудрецов», и отождествляемых с модернизацией и глобализацией, отражен в идее «культуры сопротивления», провозглашенной арабской интеллигенцией широкого политического и религиозного спектра. Категорический отказ от культурных связей с Израилем — и все чаще с Западом — в данном случае связан с противопоставлением себя глобализации, которая также рассматривается как угроза собственной культурной самобытности.

Поэтому неудивительно, что не Франц Фанон или Альберт Мемми, а немецкий философ-националист Йоханн-Готтлиб Фихте пользуется большим уважением у арабских интеллектуалов, когда нужно сослаться на труды, критически анализирующие современность и влияния западной культуры на культуру арабских стран. В то время как Фанон и Мемми подвергали суровой критике двойственность современного влияния Запада в контексте колониального правления, их теории явно нацелены на преодоление как местных причин упадка, так и культурного господства Запада.

С другой стороны, Фихте, желал сохранения самобытности; его занимали не вопросы модернизации и адаптации к жизненным переменам, а вопрос сопротивления силам, ведущим к культурной ассимиляции.

В контексте арабских стран, существование теорий заговоров служат иллюстрацией того, как популярно определение врага как «еврея». Однако при том, что в большинстве случаев считается, что за возникновением заговора стоят евреи или сионисты, в других случаях подстрекателям даются не менее категоричные названия. В семантической структуре врага клеймо «еврей» часто сливается с другими. Сатанизм, масонство, гомосексуалисты, Америка, крестоносцы, или просто Запад, часто заменяя друг друга, используются для обозначения исполнителей заговора.

Истоки большинства этих взглядов можно найти в фундаментальной идее исконного народа, которому грозит растворение. Из этого следует, что теории заговоров и используемые образы в арабской публичной риторике в большинстве случаев не являются поверхностным средством осуждения какой-то конкретной деятельности Израиля или Запада, как нас часто заставляют думать. Напротив, они являются неотъемлемой частью идеологического взгляда на социальные и политические конфликты, не имеющие отношения к какой бы то ни было конкретной конфронтации с евреями, Израилем, Западом, т. е. с Ними. С одной стороны, теории заговоров позволяют «понять» сложные противоречия и конфликты в современном обществе арабских стран, с другой стороны они предоставляют участникам публичной риторики широко распространенный и укоренившийся миф, который помогает создать и сохранять коллективное самосознание. Посреди все более хитросплетенной социальной действительности и широкого спектра происходящих социальных перемен и преобразований, мировоззрения, основанные на теории заговоров помогают сохранить общественную стабильность, ставя общество в вечное противостояние с враждебными Ними.

3.

Критику теорий заговора нельзя ограничивать рамками «защиты евреев», рамками критики стереотипных и оскорбительных портретов евреев и иудаизма в арабской публичной риторике. В то время как теория заговора лежит в основе большинства воплощений сегодняшнего антисемитского менталитета — как в случае с ливанской группировкой Хезболла и палестинским Хамазом с их террористическими программами — сами эти воплощения являются не меньшим препятствием для перемен в обществе арабских стран. Именно этот аспект проблемы многократно и все чаще освещается арабскими интеллектуалами широкого политического и религиозного спектра.

Несмотря на заметный успех растущих экстремистских группировок за прошедшие несколько лет в нескольких арабских странах, дискуссии о политических переменах и социально-экономическом развитии вовсе не прекратились. Общественный резонанс, вызванный Отчетом ООЯ2005 года «Оразвитии человечества» — яркий пример того. Ужасающие результаты этого опроса для многих людей были достаточным основанием для того, чтобы начать критически оценивать политику в стране и идеологические барьеры; для этих людей местные проблемы в не меньшей степени, чем внешние факторы, продолжают существенно вредить общественному и политическому развитию. Отношения государства и религии, необходимость скорой реформы образования, вопросы отношения полов, проблемы, связанные с законом о личном статусе и национальности, — все в большей степени попадают в центр внимания общества. А так как они тесно связаны с вопросами культуры и общества, эти вопросы подвергают сомнению общепринятые представления о коллективном самосознании.

В комментарии для «Элафа», популярного арабского интернет-журнала, Рияд Абед подчеркивает эту связь на ряде примеров. В статье под заголовком «Теории заговоров как средство уйти от признания неприятных фактов» он задает риторический вопрос: «Является ли отсталость научных и культурных исследований в арабских университетах следствием интеллектуального подавления, которое вытекает из безграничной власти религиозного мировоззрения? Не является ли наша экономическая отсталость результатом оков, которыми скована половина нашего общества — женщины? Пользуются ли люди, не исповедующие ислам, полнотой гражданских прав в арабских странах, и (если нет, то) что мешает дать им эти права? Обширное исследование необходимо, чтобы ответить на эти и сотни других вопросов и найти возможные решения — вот что действительно нужно, а не новые поверхностные и упрощающие все теории о воображаемых заговорах. Наполнить умы молодых арабов и мусульман придуманными заговорами нафантазированных врагов ... означает — уничтожить нашу цивилизацию и украсть у нас будущее. Наше порабощение самих себя и уничтожение нашего наследия — вот главная причина культуры насилия, захлестнувшей наши страны».[10]

Вслед за этим анализом апологетами перемен были выявлены теории заговоров как основные факторы, отвлекающие внимание от давно требующих решения вопросов, вставших перед обществом арабских стран.

Общественная оценка такой критики, однако, осложняется особенностями теорий заговоров: всех, кто подвергает сомнению существующее мировоззрение, они характеризуют как, скорее всего, соучастников заговора. Поэтому арабские политики, преподаватели ВУЗов, журналисты и работники искусств, выступившие в поддержку рационального анализа и полемики о текущем состоянии дел в арабском обществе, часто подвергались нападкам и обвинениям в том, что они сами исполнители воли враждебных сил. Если в некоторых случаях такие обвинения звучали только из уст радикальных исламистов и националистов, то в других случаях за этим следовали репрессивные меры со стороны государства. Арест египетского университетского преподавателя Саада аль-Дина Ибрагима летом 2000 г. стал четкой вехой временного взлета таких течений в обществе. Государственные органы, видя, что и исламистские и националистские течения словесно нападают на основателя Центра исследований развития им. Ибн Халъдуна за его откровенные высказывания по поводу ключевых вопросов социальной и политической реформы, дополнило общественное давление многочисленными мерами устрашения и, в конце концов, мерой правового пресечения. Если репрессии в отношении Ибрагима вызвали широкий международный резонанс, то другие случаи остались незамеченными. Обвинения в такфире, или отречении от истинной веры, часто выносятся исламистскими организациями против мусульман-реформаторов; в публичной риторике обвинения в измене национальным интересам часто эхом отзываются в обвинениях против диссидентов. Недавно прошедшие кампании осуждения газет, журналов и интернет-дискуссий (блогов), предоставивших слово диссидентам, служат подтверждением эффективности таких обвинений. Резкой критике подверглись не только сами диссидентские воззрения, но даже средства информации, транслирующие их.

4.

По причине взаимозависимости сегодняшних внутренних отношений между арабскими странами и Западом, изменения и продвижение вперед, с одной стороны, может произойти лишь в случае, если произойдет параллельное движение с другой. Ни Израиль, ни страны Европы, ни США не могут доказательно опровергнуть теории заговоров; в восприятии общества, которое отрицает реальность и факты, теорию заговоров нельзя поставить под сомнение путем преобразования действительности. При том, что такого рода взгляд на общественные процессы нужно преодолевать в рамках политической культуры самих арабских стран, политика стран Запада и публичное обсуждение на Западе все же играют важную роль в утверждении самокритичных оценок и культуры плюрализма в арабском мире.

В этом контексте очевидно значение сохранения и развития независимых СМИ. Поскольку либерализация СМИ и высвобождение общественной полемики составляют главную часть усилий, прилагаемых арабами ради политических преобразований, чрезвычайно важно, чтобы это получило поддержку мирового сообщества. Однако с арабской точки зрения помощь таким начинаниям, оказываемая извне, имеет двойственный характер. На самом деле, помощь Запада диссидентам в арабском мире раньше оказывалась избирательно. Материальную поддержку и внимание общества как правило получали откровенно проевропейские или проамериканские голоса, что лишь еще больше вредило образу диссидента в восприятии арабского общества. В то время как поддержка самокритичной полемики и защиты свободы мнения обязательны, поддержка со стороны Запада конкретных людей и конкретных воззрений по этой причине редко способствовали расширению горизонтов политической культуры. В восприятии общества арабских стран, поддержка и внимание оказывались не свободе мнения как всеобщему принципу, который привлек внимание международной общественности и получил международную поддержку; вместо этого вмешательство извне в пользу голосов диссидентов в широких кругах воспринималось как преследование корыстных целей стран Запада — и ничего больше.

В недавнем прошлом в арабских СМИ появилось новое явление, которое можно считать отправной точкой апологетики реформ. За последние несколько лет много внимания арабских СМИ было об-. ращено на противоречия, занимающие умы общества стран Европы, описывая эту европейскую полемику, многие арабские комментаторы призывали к критическим размышлениям по аналогичным вопросам, имеющим отношение к политической культуре арабских стран. Споры в европейских СМИ, возникшие вокруг протестов мусульман против публикации карикатур на Пророка, — это самый недавний пример данного явления. Хотя большинство формирующих мнение арабских СМИ писали только о гневе мусульман по поводу, как им казалось, нападения на ислам, несколько арабских комментаторов не упустили возможности подробно проанализировать противоречия, связанные со свободой слова и свободой совести. Хотя эти комментарии по поводу европейской полемики были сосредоточены не столько на Европе, сколько на отсутствии аналогичной полемики в арабских странах, Европа все же была в данном случае отправной точкой, несмотря на противоречия. Аналогично этому, недавняя полемика во Франции по поводу демонстрации религиозных символов в школах или полемика о реформировании иммиграционной политики в Германии дали толчок критическим высказываниям по схожим проблемам, требующим решения в обществе арабских стран. Очевидно, что споры о состоянии мусульманских диаспор в Европе поднимают несколько вопросов, которые не являются ни чуждыми для арабского общества, ни менее противоречивыми.

Арабские апологеты реформ не упускают случая провести параллели, указывая не столько на идеальные европейские или западные модели, сколько на требующие разрешения конфликты. В связи с этим самокритичная полемика в Европе и США — будь то история западного колониализма, традиционные представления о национальном самосознании и культурной самобытности, или о продолжающейся дискриминации по расовому и религиозному признакам — вызывают мощный резонанс в обществе арабских стран. Подталкивание со стороны Запада к таким противоречиям вряд ли сможет опровергнуть теории о заговорах, которые продолжают определять общественную риторику в арабском обществе по сей день. Однако это, возможно, улучшит положение тех, кто подвергает сомнению эти теории.

Примечания

1. Al-Hayat, 3 Nov. 2002.

2. Kamaran Karadaghi in a talkshow under the title The Protocols of the Elders of Zion, al-Jazeera, 19 March 2002

3. См., например, Stefan Wild, Die arabische Rezeption der Protokolle der Weisen von Zion, in Rainer Brunner, Monika Gronke, Jens Laut, Ulrich Rebstock (eds), Islamstudien ohne Ende. Festschrift fur Werner Ende zum 65. Geburtstag (Wurzburg, 2002).

4. Hussein Abd al-Wahid, The Conspiracy — The Protocols of the Elders of Zion (in Arabic) (Cairo, 2002), pp. 11-12

5. Al-Akhbar, 12 Nov. 2002

6. Muhammad Qutb, The Muslims and Globalisation (in Arabic) (Cairo: Dar al-Shuruq, 2000), p. 14

7. Там же., р. 29

8. Issam Kamil, The Nudes of Israel on Arab Pavements (in Arabic) (Cairo, n.d. [1997?]), p. 1.

9. Там же., р. 9

10. Elaph. com, 1 May 2006.

СТИВЕН К. БАУМ. АНТИСЕМИТИЗМ КАК ПСИХИЧЕСКОЕ РАССТРОЙСТВО

Steven К. Baum

Все началось не с Гитлера и с ним не закончилось. Антисемитские воззрения — часть процесса, продолжающегося тысячелетия, часть социальной мифологии, пронизывающей самое сердце общество. Известно, что наименее эмоционально зрелые люди — самые большие антисемиты и больше всех других исповедуют различные предубеждения. Их легче всего заставить поверить в антисемитские мифы и, вообще, во всякие предрассудки. В то время как одни — злостные антисемиты, а другие имеют своего рода иммунитет против этого предрассудка, большинство людей, обычных людей, живут где-то между этими двумя полюсами. Из сказанного напрашивается вывод о том, что для понимания жизни ненависти в социуме нельзя не учитывать психологический фактор.

ИСТОКИ АНТИСЕМИТСКИХ МИФОВ

Античному императору Клавдию приписывают то, что, вероятно, было первым в истории выражением неприкрытого антисемитизма. Его отзыв о евреях как о «страшной чуме, распространившейся по всему миру», прошел испытание временем и был возвращен к жизни Штрайхером и нацистами спустя приблизительно две тысячи лет. Греческий грамматик Апион описал миф о кровавом навете: «евреи пьют кровь христианских младенцев», вымышленный сюжет, продолжающий заражать большую часть арабского Ближнего Востока в наши дни. То, что евреи вот-вот захватят всю нашу планету, тоже не новость. Повесть о тайной зловещей группировке, повсюду таскающей с собой Талмуд под названием «Протоколы сионских мудрецов» не только легко читается, но еще и прекрасно сочетается с другими историями в общем сюжете. Все, похоже, знают этот сюжет, в особенности благочестивые мусульмане и христиане. На случай, если они запамятуют, есть памятки в форме 450 антисемитских утверждений в Новом Завете и 36 в Коране/Хадите. И для христиан, и для мусульман антисемитизм обоснован; история евреев — это поучительная притча, не устаревающая повесть о народе, отпавшем от благодати. Евреи, виновные до тех пор, пока не докажут свою невиновность, согласно убеждению бесчисленного количества людей, убили Иисуса и даже отвергли пророка Магомета. В исламе куртизанка-еврейка дает отраву Пророку, который три года спустя умирает; в христианстве дышащая ненавистью толпа, исполняя волю Синедриона, требует распять Иисуса. И, несмотря на то, что распятие исполняют римляне, Пилат умывает руки и снимает вину с Римской империи, перекладывая ее полностью на евреев: «Да будет кровь его на нас и на детях наших!» — кричат они. [1]

Неудивительно, что у антисемитизма до 1966 года был даже святой покровитель — Симон, пока проведенное церковью расследование не обнаружило, что история ритуального убийства Симона была сфабрикована. И нет ничего удивительного в том, что люди поверили Гитлеру, когда он сказал: «Борясь с евреями, я совершаю труд во имя Господа». Вполне понятно, отчего число антисемитских преступлений резко повышается во время празднования христианской Пасхи.

Антисемитизм усиливает и сама теология. Если евреи не «за» Бога, значит они «против» Бога или что-то в этом роде — так думают люди. Вскоре слово «еврей» связывается с Сатаной, а за этим следуют обвинения в черной магии и колдовстве. Акценты постепенно смещаются от противления Богу до сопротивления воле Божьей или Природе — антисемитские мифы перешли из богословия в народную культуру. Евреи как анти-Природа стали анти-Фольком (анти-народом) (Volk /нем./ обозначает работящих, простых, богобоязненных христиан); евреи противопоставили себя естественному порядку вещей, якобы обращая вспять все, что естественно, хорошо и подчинено общественному порядку.

Характерны в этом отношении темы нескольких сказок братьев Гримм. Детские сказки создают образ еврея как бесчестного, хитрого чужака, чьи злые замыслы и поступки рано или поздно приведут к уничтожению жертвы.

Даже популярные в англоязычных странах «Стихи матушки гусыни» имеют антисемитские вкрапления: «Джек продал яйца негодяю-еврею, который обманул его и дал половину причитающихся денег». Как пишет историк Джордж Мосс, «Ничто [антисемитизм] не имело бы значения без поддержки и предварительной подготовки народной культуры». [2]

Евреи и классовые темы насквозь пронизывают антисемитские мифы средних веков. После того как Церковь ввела запрет на еврейские гильдии и запретила христианам заниматься ростовщичеством и сбором податей для помещиков начали заниматься евреи. Со временем христиане тоже занялись этой профессией и имели репутацию менее надежных ростовщиков, но к тому времени уже окончательно сформировался стереотип «деньги у еврея». Несмотря на лишение прав на гражданство, запрет на земельную собственность, налоги, более высокие, чем для не евреев, евреи по-прежнему упорствовали и добивались успеха, но зависть и презрение к ним быстро «уравнивали всех игроков». К началу Промышленной революции достигнутый евреями успех укрепил мифы, подпитывая их во всемирном масштабе.

Неудивительно, что в дарвинских представлениях об общественном порядке евреи занимают низшую ступень в обществе. За этим пошли слухи о физиологической неполноценности (нос крючком, чахлая конституция) и умственной неполноценности (помешанные, слабовольные). [3] И все же многие из мнимых изъянов евреев были нравственными, часто проявлялись в отсутствии (христианского) характера и, возможно, вытекали из упрямого нежелания увидеть свет христианства. К девятнадцатому столетию «еврей» из религиозной и культурной силы, подрывающей устои, с претензиями на мировое господство, стал биологическим носителем «жидовства», генетически передающегося потомкам через кровь.

Большинство ученых согласны, что, начиная с указа испанской инквизиции «limpieza de sangre» (о чистоте крови) и его возрождения в конце 1880-х, новый уровень смертности привел к появлению расового антисемитизма. Изображаемые в церковном изобразительном искусстве и фольклоре как свиньи, вредители и отравители воды в колодцах, еврей стал грязным, с душком factor Judaicus (вонючий еврей — лат.) и переносчиком болезней, вроде бубонной чумы. Стали верить, что организм евреев отличается особой анатомией. Например, считалось, что у мужчин есть менструальные выделения, а у женщин горизонтальные влагалища похожие на пилу. Расистски окрашенный аспект антисемитизма приобрел медицинский оттенок. Евреев, подобно болезнетворным опухолям внутри организма общества, необходимо было содержать в гетто или обращать в веру, изгонять из общества или уничтожать. Это было единственно разумной позицией, которую следовало занимать в борьбе с таким внутренним врагом — проблема заключалась лишь в том, что большая часть из того, что люди приписывали евреям, была основана на вымысле.

СОЦИАЛЬНЫЙ ПЕРЕНОС АНТИСЕМИТСКИХ МИФОВ

В каждую эпоху около половины планеты верило в различные антисемитские мифы. С одобрения и под руководством двух самых многочисленных мировых религий у антисемитских мифов появились полномочия и легитимность, не имевшие прецедента в общественном сознании. Антисемитские нотки, имевшиеся в религиозной иконографии, теперь заполнили литературу, искусство, фольклор и государственные общественные мероприятия. Израильский писатель Амоз Оз пишет, что нельзя было пройти через городские ворота средневекового Франкуфурта, не бросив сперва взгляд на Judensau (евреев в образе молочных поросят, сосущих свинью) на городской табличке, — прискорбный образ, до сих пор украшающий некоторые европейские соборы. С течением времени формируется вневременное ощущение, прочность культурной «истины». Наступление эпохи новых коммуникационных технологий, таких, как спутниковое радио и телевидение, Интернет и передача текстовых сообщений распространяют антисемитские мифы по всемирной информационной сети быстрее и шире, чем могли предсказать ученые-футурологи. Антисемитский сюжет остается популярным, поскольку транслируется по тем же каналам, что и суеверия, слухи и городские сплетни. Идет ли речь о суеверии или ненависти, мифический сюжет передается и живет при наличии трех обстоятельств. Сюжет должен быть:

(1) легко запоминающимся/угрожающим; (2) возбуждать основные эмоции, такие как страх, отвращение или гнев; и (3) простым и доходчивым. Большинство людей считают евреев немного странными и представляющими легкую угрозу, что прекрасно соответствует данным критериям. Как однажды насмешливо заметил Чарльз Краутхаммер из «Вашингтон пост»: «Еврей все равно, что новость».

Если содержание светского сообщения достойно освещения в печати либо содержит угрозу, оно распространяется быстрее и живет дольше, приобретая статус «факта» путем повторения и придаваемого ему значения. Этот процесс напоминает движение по кругу. Люди верят слуху, оттого что произносят его, — произнося его, начинают верить. Этой вере способствует и количество тех, кто уже поверил. Когда наступает переломный момент, то, что зародилось как слух, становится установленным фактом. Спросите обывателя, откуда он знает, что «все деньги — у евреев», и получите ответ, что это «все знают». Просто невозможно спорить с социальной истиной, имеющей поддержку масс. «Она должна быть выражена в нескольких пунктах и повторяться вновь и вновь», — писал Гитлер в «Майн Кампф». Новые уши всегда готовы внимать мифической повести, и следующие поколения должны перенимать мудрость у старших. Историк Рауль Хилберг задокументировал то, как несколько южноафриканских племен стали антисемитами после того, как миссионеры рассказали им истории из «священной книги», содержавшей антисемитские отрывки.

Арабский антисемитский сюжет обязан своим успехом малограмотному, чрезмерно политизированному, жадному до историй о заговорах населению. Транслируемая идея о том, что Израиль (^сионизм = еврей) противозаконен, вдохновляет людей и постоянно фигурирует в СМИ. При этом никогда не упоминается об изгнании 750 000 евреев из арабских стран (после 1948 года); о тысячах евреев, убитых в арабских погромах, имевших место до возникновения государства Израиль. Исключительное внимание, уделяемое страданиям палестинцев (а не всемирному исламскому фундаментализму), добавляет посланию значимости. Соединение арабского национализма с исламским фундаментализмом создало чрезвычайно эффективную кампанию. Из-за призывов бывшего премьера Малайзии «остановить евреев» и нынешнего президента Ирана «стереть Израиль с карты мира», имели место беспрецедентные по своему уровню анти-израильские настроения и антисемитские нападения». [4]Этот социальный миф влияет даже на детей. Мы много узнаем из результатов проведенного в Польше опроса. В этом опросе принимали участие дети 7-9 лет. Им вручали один из трех пакетиков с картофельными чипсами. На одном пакетике была этикетка, как будто бы он был сделан в Голландии. На втором пакетике была австрийская маркировка. На третьем пакетике была израильская маркировка с большой Звездой Давида. Детей попросили оценить рейтинг чипсов по вкусу, и они расставили пакетики в вышеприведенном порядке. Самыми вкусными были признаны чипсы из Голландии, похуже были чипсы из Австрии, наименее вкусными оказались чипсы из Израиля. Во всех пакетиках чипсы были одинаковыми. [5]

ВОЙНА С ВЫМЫШЛЕННЫМ ЕВРЕЕМ

Огромное количество людей — от скинхедов из Спокейна до праведников из Дамаска — верят антисемитским историям. По данным социологических опросов антисемитские настроения в демократических странах разделяет от 20 до 35 процентов населения. В Голландии он постоянно самый низкий, Испания и Польша являются в этой группе стран чемпионами. В Восточной Европе и в России уровень распространенности антисемитизма еще выше. Уровень антисемитизма среди арабов-мусульман близок к 50 % в Северной Америке и к 90 % в арабских странах. [6] После сентября 2000 года преступления, вызванные антисемитизмом, достигли рекордно высокого уровня в Канаде, Германии и Австралии.

Тот факт, что антисемитизм имеет место в странах, в которых не проживают евреи, отражает степень влияния социального мифа. Люди ненавидят не конкретных евреев. Они ненавидят мифического или вымышленного еврея — того, что по наследству передается в течение всей истории — ту разрушительную темную силу, которую ученые уподобили химерам, огнедышащим чудищам из греческой мифологии. Эта двойственность временами становится заметной. Одним из первых мэров-евреев в США был немецкий эмигрант по имени Юлиус Хаусман (г. Гранд Рэпидз, штат Мичиган, 1832-1891). Он был представителем штата, затем его избрали депутатом Конгресса. Он был весьма популярен, и его биограф отметил, что никто не мог сказать о нем ничего плохого, кроме того, что он еврей. В ходе недавнего опроса, арабские мусульмане выделили как типично еврейские черты характера «амбициозный, вероломный, жадный до власти, этноцентричный, потерянный для Бога, дурно пахнущий, плохой», хотя большинство из них никогда не встречало ни одного настоящего еврея».[7]

Образ «вымышленного» еврея присутствует даже в Эфиопии. Антрополог Хагар Соломон задокументировал, как еврейское племя Бета Исраэль (Фалаша) считают гиенами из-за их особой способности становиться оборотнями по ночам и разорять живущие по соседству христианские племена. По отношению к евреям применялись превентивные меры: изнасилования, совершаемые над женщинами и детьми, избиения и остракизм; также произносились заклинания, чтобы защитить от тайных колдовских сил племени Фалаша.

Редко, но бывало, что такие мифические представления о евреях шли последним на пользу. Говорят, что Оливер Кромвель принял решение позволить евреям вернуться в Англию, чтобы «они обратились [в христианство] и в ближайшем будущем наступило тысячелетнее царство (после первого воскресения)». План Фугу в Японии и решение принять еврейских беженцев во время Второй мировой войны, принятое правительством Доминиканской республики, основывались на представлении о «значительных еврейских средствах и таланте финансистов». И даже в наши дни неуклонная поддержка Израиля со стороны правых Христианских движений основывается на вере в Вознесение, т. е. на предсказании в книге Откровение, глава 7, о том, что 144 тысячи евреев должны обрести спасение как предварительное условие для второго пришествия Христа.

Можно возражать, что антисемитские мифы более смертоносны, чем расистские мифы о других этнических группах, и именно из-за того, что в них отсутствует реальность — отсутствие обоснования дает свободу безграничной фантазии. Они представляют собой вымысел и гораздо большее. Они содержат отрицательный эмоциональный заряд и призыв к действию. Призыв беззвучный но, как напоминает нам Сэнфорд Невитт, он дает общественному сознанию «полномочия на геноцид», пользуясь выражением Нормана Кона.[8]

Разрешение на геноцид является справедливым возмездием за бесчинства вымышленных евреев. «Проклятые евреи владели почти всей Германией ... поэтому он (Гитлер) поджарил шесть миллионов этих ребят ... он действительно очистил от многих», такое объяснение дал канадским аборигенам лидер партии «Коренной народ» Дэвид Эхинакью.[9] Недавно проведенный немецким журналом «Шпигель» опрос свидетельствует о таких же настроениях сегод-, ня: 31 процент рядовых немцев согласен с утверждением «У евреев слишком много власти». В демократических странах евреи могут оставаться евреями, но на суде общественного мнения против них можно использовать все, что угодно. «Они целились в евреев, но попали в невинных французов», сказал французский премьер Барр после взрыва в парижской синагоге в 1980 году. Ясно, что для него парижские евреи и не французы, и не невинные. Антисемитские истории, мифы и вымыслы вымостили дорогу в Освенцим. В самом деле, лишь один из четырех погибших от взрыва был французом, остальные были китайский официант, португальский почтальон и один еврей, турист из Израиля.

НА ПУТИ К ЗРЕЛОСТИ И ПСИХИЧЕСКОМУ ЗДОРОВЬЮ

Если антисемитские истории сродни суевериям, почему их можно считать психическим заболеванием? Отвечу на этот вопрос в двух словах — из-за смертельного исхода. Веками евреев заключали в тюрьмы, насильственно обращали в веру, депортировали, высылали, ставили под угрозу для жизни и здоровья, портили их имущество, сжигали их книги, преследовали и массово уничтожали. Если люди хотят убивать живых евреев, ради истребления вымышленных, антисемитизм становится психической болезнью. То, что 400 000 евреев убиты накануне Холокоста, шесть миллионов в течение Холокоста (1939-1945) и тысячи после него руками обычных людей, предполагает, что что-то действительно не в порядке с психикой убийц. На удивление, нельзя добиться от психиатрии признания того, что в психике расистов есть серьезные отклонения. Взгляды, сформулированные психиатром, членом ассоциации Университета Калифорнии в Лос-Анжелесе (UCLA), Даниэлем Бо-ренштейном отражают современные критерии:

Сам по себе расизм не делает человека психически больным. Некоторые способы его проявления могут причинять беспокойство, но предубеждение является нормальным человеческим свойством. Было бы замечательно, если бы мы могли как-нибудь уменьшить расизм, сделав его диагнозом, но список диагнозов не создавался для лечения социальных проблем; он составлен для того, чтобы диагностировать и лечить психические нарушения». [10]

И хотя Американская ассоциация психиатров считает зависимость от кофе и никотина проблемой психического характера, не существует аналогичного диагноза для скинхедов, неонацистов и других «зависимых» от ненависти.

Более того, если бы антисемитизм был лишь социальной проблемой, он должен был бы уменьшаться по мере повышения социально-экономического статуса. Антисемитизм и в самом деле реже встречается среди более образованных, успешных в жизни взрослых. Но антисемитизм и все формы предубеждения «процветают» во всех прослойках общества. Если бы антисемитизм основывался на невежестве или наивности, то образование должно было бы искоренить его. Образованные люди обычно менее предрасположены к предрассудкам. Тем не менее, давайте вспомним образовательный уровень тех, кто участвовал в Ваннзейской конференции или совещаниях, посвященных планированию терактов 11 сентября. Если бы антисемитизм был нравственной проблемой, тогда посещение церкви или мечетей должно было бы решить проблему. Но не решает. Фактически данное исследование свидетельствует об обратном. Фундаментализм и авторитаризм в религии и политике всегда связаны с повышенным уровнем предрассудков.

Это вопрос психического здоровья или, если точнее, того, каким образом недостаток психического здоровья и эмоциональной зрелости возбуждает ненависть. Можно ли излечить от антисемитских воззрений? Одно из немногих исследований в области терапии, подтвержденное соответствующими данными, выявило, что самые больные пациенты были, как правило, самыми ярыми антисемитами. [11]

Короче говоря, мы, возможно, никогда не узнаем, способна ли психиатрия излечивать зависимость от предрассудков, потому что психологическое состояние нации (и всех наций) очень тяжелое. Притом, что почти у половины населения имеются диагностируемые психические заболевания, три четверти получают профессиональную помощь недостаточно либо не получают вообще.[12] Любопытны имеющиеся устные свидетельства о том, что скинхеды уходят из своих группировок. Некоторые идут работать в движения по борьбе с ненавистью, но все уходят по «личным» мотивам. Эти личные мотивы связаны с осознанием того, что антисемитизм и другие формы ненависти ведут в эмоциональные тупики. С точки зрения развития взрослого человека, эти люди переходят на новый уровень зрелости. И, несмотря на то, что эмоциональная зрелость не признается составляющей психического здоровья, она должна ей быть, поскольку зрелые люди и психически здоровые люди меньше всего подвержены предубеждениям по сравнению со всеми остальными группами людей. Зрелые и психически здоровые люди не так уязвимы для заражения антисемитскими мифами, пронизывающими культуру насквозь. Именно зрелые и психически более здоровые люди, участвовавшие в экспериментах, проводимых психологами, не применяли к другим лечение электрошоком, когда им приказывали. Именно они во время геноцида спасают других. [13]

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ВЫВОДЫ

В соответствии с антисемитскими мифами евреи — убийцы Христа и враги Магомета; разрушители всего, что есть добро; о евреях говорят, что они физиологически более примитивны, но, несмотря на это, готовы к перевоплощению ради мирового господства. Вопреки своей противоречивости, антисемитский миф живет в сознании общества, не вызывая сомнений. Факты жизни евреев никогда не становятся предметом обсуждения, поскольку это история о народе-песчинке среди населения планеты (1/24 доля процента или 14 миллионов), они — самые образованные и имеют самый низкий уровень преступности, непропорционально большое количество высоких званий: 20% нобелевских лауреатов в области медицины и экономики. Но вместо этого распространяется вымысел. Если антисемитизм пропитывает культурную атмосферу нации, необходимо приложить усилия, чтобы остановить процесс отравления именно в этом месте. Такая битва потребует, конечно, напряжения всех сил. Она будет нелегкой оттого, что три ключевых составляющих антисемитского мифа глубоко укоренились в сознании общества. Простые люди спрашивают: почему нужно помогать народу, который предал или убил Бога? Зачем помогать людям, которые богаты и пытаются захватить весь мир? Зачем помогать людям, которые занимают более низкое положение в социальной иерархии?

Прекращение трансляции антисемитского мифа должно быть первым шагом. Учреждения, которые учат ненависти, должны быть выведены за рамки закона. Религии, проповедующие ненависть, должны быть призваны к ответу. Свободное слово, прикрывающее ненависть, должно быть обуздано. На время написания этой статьи в Интернете имелось более 5 000 ксенофобских сайтов, большинство из них антисемитской направленности. А поскольку все ксенофобские движения прячутся за свободу слова, давно уже пора вводить цензуру на злоупотребления свободой. Между прочим, прецедент уже есть. Никто, кроме антисемитов, не скучает по передачам канала аль-Манар (группировки Хезболла) после того, как вещание было принудительно остановлено. Кто будет доказывать, что миру нужно больше ненависти?

Антисемитизм можно остановить и традиционным способом. После того, как президент Ирана Ахмадинежад одобрил отрицание Холокоста и призвал к полному уничтожению Израиля, его слова сразу же подверглись суровой критике стран Запада. Когда вождя племени Дэвида Эхинакью лишали почетной медали Ордена Канады из-за его публичных высказываний о евреях, ему было ясно дано понять, что антисемитизм не потерпят. Очевидно, что работа Центра Визенталя по мониторингу и борьбе с такими проявлениями ненависти остается сегодня такой же актуальной, как и тогда, когда Симон Визенталь привлекал к ответственности нацистских преступников времен Второй мировой войны.

Примечания

1. Евангелие от Матфея 27:25. См. Также книгу R.S. Wistrich, An-tisemitism: The Longest Hate (New York: Schocken Books, 1991);

Антисемитизм как психическое расстройство и R.S. Wistrich, The Devil, the Jews and Hatred of the Other, то же издательство, а также Demonizing the Other (Amsterdam: Har-wood Academic, 1999), p. 2.

G.L. Mosse, Germans and Jews (New York: E Grosset & Dunlop, 1970), p. 76

G.L. Mosse, Germans and Jews (New York: F. Grosset & Dunlop, 1970), p. 76.

EUMC.PerceptionsofAntisemitismintheEuropeanUnion.ViennaEUMC, available a t www.eumceu int/eumc/index. phpfuseaction=content. dsp_ cat_content&catid=3fb38a d3e22bb&contentid= 4146a7b291fff A. Czyzewska, The Concept of Human Nature and the Readiness for Anti-Semitic Behaviour, unpublished MA thesis, University of Wroclaw, 1994

S.K. Baum, Mythical Aspects of Antisemitism, Paper presented at ASC Holocaust andthe Churches, Philadelphia, 2005; for North American rates and 90 per cent in Arab Muslim nations, see Pew Global Attitudes, available at http://pewglobal. org/reports/display. php?ReportID=206.

Baum, Mythical Aspects of Antisemitism

S. Nevitt and C. Comstock, Sanctions for Evil (San Francisco: Jossey-Bass, 1971); N. Cohn, Warrant for Genocide (London: Sherif, 1996 David Ahenakew (2003), available at http://start. shaw.ca/start/ enCA/News/National NewsArticlehtm?src= n070753A. xml. D. Borenstein, (1999), availableatabcnews.go. com/sections/living/ inyourhead/allinyourhead_58.html

M. Ostow, Myth and Madness (New Brunswick, NJ: Transaction, 1996); W. Bergmannand R. Erb, Anti-semitism in Germany (New Brunswick, NJ: Transaction, 1997). See also Baum, Mythical Aspects of Antisemitism.

R.C. Kessler, P. Berglund, O. Demler, R. Jin, K.R. Merikangas, E.E. Walters, LifetimePrevalence and Age-of-onset Distributions of DSM IV Disorders in the National Comorbidity Survey Replication, Archives of General Psychiatry, 62 (2005), pp. 593-602. S.K. Baum, A Bell Curve of Hate, Journal of Genocide Research, 6 (2004), pp. 567-77.

7. 8.

9. 10. 11.

ДЖЕРРОЛЬД М. ПОСТ. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ АНТИСЕМИТИЗМА

Jerrold M. Post

В 1991 году, во время командировки, посвященной изучению психологических последствий распада советской империи, я заехал в Аушвиц-Биркенау, бывший крупнейший лагерь смерти. Впечатление у меня осталось очень сильное; для меня это было потрясающее свидетельство того, насколько человек может быть бесчеловечен к человеку. До войны Польша являлась всемирным центром иудаизма, в ней проживали около трех миллионов евреев. Приблизительно 2.9 млн. погибли в Холокосте, о чем сурово напоминает нам Аушвиц-Биркенау. Если на момент вторжения Германии евреи составляли 30 % населения Варшавы, то в 1991 году в Польше при населении в 38 млн. проживали меньше 10 тысяч евреев, а их средний возраст составлял 70 лет. Вернувшись в Варшаву, я был неприятно удивлен, увидев граффити, недавно начертанное красными буквами на памятнике борцам сопротивления варшавского гетто: «Хороший еврей — мертвый еврей». В тот же день я беседовал с выдающимся польским социологом-католиком Славомиром Новотны. «Как такое возможно: антисемитизм так силен при том, что еврейское население было практически полностью уничтожено во время Холокоста?», — спросил я. Он ответил: «А, это мы называем платоническим антисемитизмом». Я удивленно на него посмотрел. Он продолжил: «Если платоническая любовь не предполагает интимной близости, то платонический антисемитизм — это антисемитизм без евреев». Он пояснил, что падение берлинской стены и конец правления коммунистов не принесли процветания и долгожданных дивидендов освобождения. Кого-то надо же было обвинить в плачевном состоянии простого польского гражданина: поскольку прежних хозяев-коммунистов уже не было, воскресли многовековые враги — евреи. Так велика потребность найти врагов, что в этом случае, когда прежний враг исчез, необходимо было воссоздать старого козла отпущения, т. е. евреев, хотя их почти не осталось в стране.

Хотя меня попросили написать для данного сборника статью по психологическим основам антисемитизма, предмету, которым я давно с увлечением занимаюсь, — я избрал более междисциплинарный подход. По моему глубокому убеждению, анализ данного явления должен охватывать и точку зрения психодинамической психологии, и точку зрения социальной психологии, а также истории, экономики и культуры.

Приводя в пример Австрию, Беренд Марин (Berend Marin) различает четыре эпохи эволюции антисемитизма в европейской истории:

1. Враждебность христиан по отношению к последователям первоначальной религии, из которой вышло христианство. Враждебность, оправданная, в основном, религиозными соображениями. На враждебность к вере евреи не только отвечали взаимностью, но существование древнего «антииудаизма» еще до возникновения христианства и государственной религии указывает на лежащую в основе экономически обоснованную антипатию большей частью аграрного социального класса по отношению к представителям неаграрной экономики, которыми являлись евреи — своего рода независимый народ-класс, или коммерческая каста.

2. «Буржуазный антисемитизм», возникший за последнюю четверть XIX века одновременно со всемирным экономическим кризисом и появлением политических партий. Это было массовое движение мелкой буржуазии.

3. «Фашистский антисемитизм», квази-«национализированный» в эпоху национал-социализма, с целенаправленной пропагандой тоталитарного режима, приведший в конце концов к не имеющему аналогов в истории геноциду. Его можно рассматривать как тщательно спланированную тоталитарным государством организацию массовой иррациональности. Непосредственным политическим последствием этого для выживших в Холокосте и экспатриантов было основание национального еврейского государства Израиль в Палестине, которое затем само стало новой мишенью ненависти.

4. «Постфашистский, постхолокостный антисемитизм после окончания Второй мировой войны и поражения нацизма. [1] Последний уже не является идеологией в марксистском смысле слова. Этот «обычный», или gemutliche (удобный — нем.), повседневный антисемитизм большинства австрийцев является типичной формой послевоенного антисемитизма, в отличие от доктринерского, фанатичного и воинствующего антисемитизма бывших нацистов и неофашистов, составляющих меньшинство. [2]

Этот «антисемитизм без евреев» поднимает важные вопросы об историческом постоянстве антисемитизма. Александер Герц, польский социолог, в своей работе «Евреи в польской культуре», изданной в 1988 году, пишет об этом, отмечая «растущую волну антисемитизма» по отношению к оставшимся в живых после Холокоста. [3] Принимая во внимание крайнюю малочисленность оставшихся в стране евреев, он делает вывод, что «антагонизм к определенным людям не зависит от их численности, объективной роли или их «чужеродности»». Как отметила Рут Грубер в своем выступлении «Новый антисемитизм», [4] враждебное отношение направлено на евреев, как символ или концепцию, теми, кто не сталкивался с живыми евреями. Пол Лендвай красноречиво высказался об этом явлении в своем наиболее полном исследовании под заголовком «Антисемитизм без евреев».[5]

Это явление не ограничивается территорией Польши. Сразу после окончания «холодной войны» в других восточноевропейских странах — в Венгрии, Румынии и Словакии — возникло то же явление. В Румынии до начала Второй мировой войны проживали более миллиона евреев. Более 400 тысяч румынских евреев были уничтожены немецкими и румынскими службами безопасности. К середине 1990-х в стране оставались лишь 17 тысяч евреев и большинство из них — люди преклонного возраста. Несмотря на это, проявился яростный антисемитизм. Антисемитские статьи появились в газетах, возрождавших антисемитскую организацию, известную под именем «Легион Архангела Михаила», позже переименованную в «Железную гвардию». Их цель, провозглашенная в брошюре, распространенной большим тиражом, восстановить «чистоту отравленной румынской души». Брошюра заканчивалась словами «Наше время, наконец, пришло. Хайль Гитлер! Мы победим». В четырех уголках страницы красовались свастики.

Когда Хаим Герцог, президент Израиля, посетил Чехословакию, словацкая фашистская партия повесила мемориальную доску там, где родился отец Тиссо, католический священник, бывший президентом Словакии в период, когда она была автономной страной (1930-1945). Под руководством Тиссо Словакия стала союзником Германии и выплачивала немцам пятьсот крон за каждого еврея (мужчину, женщину или ребенка), отправленного в лагерь смерти. [6] Это было не то, что должно было означать выражение «избранный народ». В самом деле, сама эта фраза вмещает в себя то, что некоторые ученые считают одним из элементов стереотипа надменного, возвышающего себя над всеми еврея, который не такой, как все, на которого проецируются зависть и гнев.

Сандер Брейнер, психоаналитик из Мичигана, постоянно применяющий психоаналитический подход к изучению вопросов истории, провел обширный обзор психологических и исторических корней антисемитизма, [7] в котором он цитирует христианских богословов. В своем обзоре антисемитизма в богословской литературе священник Роберт Эверетт отметил, что «массы людей были поставлены в определенные условия, чтобы распознавать евреев, в течение многих веков, когда продолжалось вдохновляемое церковью поношение иудаизма и его авторитетов». А. Рой Эккердт в книге «Твой народ, мой народ» [8] пошел еще дальше, отмечая, что основание для антисемитизма заложено и ответственность за Хо-локост лежит, в конечном счете, в христианской Библии: Церковь сыграла роль рассадника антиеврейского мышления для широких слоев населения. Отец Грегори Баум пишет: «Церковь превратила еврейский вопрос в символ неискупленного человечества; она создала образ еврея — слепого, упрямого, плотского и «неправильного» народа. Этот образ сильно повлиял на то, что Гитлер выбрал именно евреев в качестве козла отпущения». [9]

Каждая из авраамических монотеистических религий — иудаизм, христианство и ислам — были изначально хрупкими. Некоторые ученые полагают, что христианству с самого зарождения нужен был образ еврея как Антихриста. Брейнер отмечает: «Поскольку евреи отвергли Христа, теперь они лишились Божьей милости и подвергли себя Его гневу и наказанию, «гневу Божьему». Церковь тогда говорит, что она выполняет роль руки Божьей, чтобы наказать евреев. Христиане — это основа, чтобы приводить людей к Богу, а евреи должны быть отвергнуты и вынуждены блуждать в изгнании под тяжестью наказания до конца жизни».

В сущности, в самом начале, когда христианство было хрупким, ему необходим был иудаизм в качестве контраргумента для того, чтобы оправдать собственное нравственное превосходство, и таким образом основы антисемитизма были закреплены в христианской исторической психологии. В действительности враждебность, направленная против иудаизма, наблюдалась и до начала христианской эры. Монотеизм и «непохожесть» евреев стали поводом враждебности в период греко-римской цивилизации. Поскольку евреи отвергали убийство детей, злоупотребление рабами, а также пантеоном греческих божеств, они ставили под угрозу самые основы греческого общества. Соответственно, греки презирали евреев, насмехались над проявлениями их веры, в том числе над соблюдением Субботы, сводом законов о чистой и нечистой пище и обрезанием.

Но в основах христианской веры центральное место занимал миф об убийстве Бога. Непризнание божественной природы Иисуса евреями угрожало укреплению хрупкой молодой религии и требовало от нее демонизации «еврея» как Антихриста. Одри Дройзен имела смелость утверждать, что «развитие антисемитизма как теории является последствием христианства. Вступив на ранних этапах своего становления в борьбу с синагогами за новообращенных, Церковь стала отождествлять еврейство с влиянием Сатаны, который стремится завоевать мир, и приняла доктрину, которая отождествляла евреев с убийцами Христа». [10] Первые отцы Церкви действительно утверждали, что, поскольку евреи отвергли Христа, теперь они лишены милости Божьей, находятся в Его немилости и подвержены наказанию гнева Божьего. [11] Брейнер утверждает дальше, что антисемитизм, т. е. проникающая повсюду враждебность к евреям, является неотъемлемой частью христианского воспитания. Матфей утверждает, что евреи и все их потомки не могут получить благодать Иисуса или прощение. Св. Иоанн Златоуст сказал, что синагога является и театром, и публичным домом, и местом для грабителей, грязных тварей и демонов.

Кровавый навет о том, что евреи якобы убивают христианских детей, чтобы их кровь использовать в своих обрядах, сохранялась до средних веков. Из-за нее еврейские общины вырезали во время Крестовых походов. В 1348 г. чума унесла жизни почти половины населения Европы. Даже, несмотря на то, что от этой болезни погибали и евреи, их обвинили в том, что чума — это их рук дело.

В отличие от христианства, ислам не считает убийство его божественного основателя главной идеей веры и, в сущности, в качестве «одного из народов Библии» евреи хорошо уживались с мусульманами в средние века и в период Оттоманской империи, к ним действительно было лучшее отношение, чем к христианам. Как отмечает Бернард Льюис, в истории ислама нет ничего «аналогичного изгнанию из Испании, инквизиции или еврейским погромам в России, не говоря уже о нацистском Холокосте. Хотя предубеждение против евреев всегда было в мусульманских странах, оно часто было приглушенным, редко агрессивным и в основном было вызвано презрением к евреям, а не взрывоопасной смесью ненависти, страха и зависти, которая подпитывала антисемитизм христианского мира». [12] Лишь после конца халифата сильный антисемитизм закрепился в мусульманской культуре. Та терпимость, которая существовала в период господства Оттоманов, исчезла одновременно с распадом социальной структуры ислама, но интенсивность антисемитизма была в основном незначительной вплоть до арабо-израильской войны 1956 года и, особенно, после шестидневной войны 1967 года. Победы Израиля в обеих войнах были мгновенными и сокрушительными. Это, как пишет Льюис, стало дилеммой для арабских стран, в которых евреи считались слабыми и трусливыми. «Еврей в душе своей и по характеру не обладает качествами, необходимыми мужчине с оружием в руках. Он по природе своей не готов принести себя в жертву ради чего-нибудь, даже ради собственного сына или жены». [13] Вслед за этими унизительными победами стала появляться антисемитская литература, дающая объяснение тому, как отважных мусульман могли победить трусливые евреи.

Антисемитские классические «Протоколы сионских мудрецов» все чаще цитируются в качестве определяющей доктрины». В уставе группировки Хамаз, например, Протоколы часто цитируются в качестве их абсолютистской доктрины уничтожения, даже несмотря на то, что некоторые арабские писатели подвергли аутентичность Протоколов сомнению. Как пишет Бернард Льюис, в разное время их цитировали президенты Египта Насер и Садат, президент Саудовской Аравии Фейсал и президент Ливии Каддафи. Все чаще евреев упоминали в той же манере, которая идет из христианских евангелий. «Они изображаются как темная и зловещая сила, вступившая в заговор, чтобы уничтожить Пророка, и продолжающая оставаться основной угрозой для ислама».[14]Для арабского мира, начиная с унизительных военных поражений в середине XX века, еще один элемент приобрел чрезвычайную значимость, а именно слияние антисемитизма с антисйонизмом и оппозицией государству Израиль.

Предлагаются многочисленные психодинамические объяснения стойкости и силы антисемитизма. Но сказанное выше подчеркивает связь между психополитическими переменами и колебаниями в вечно присутствующем антисемитизме. Когда в восточноевропейских странах исчезли коммунисты, которых ненавидели, а социальный и экономический кризис не только не прекратился, но усугубился, поднялась волна антисемитизма. Арабо-израильский конфликт обеспечил новые «доказательства» поставщикам антисемитизма. В периоды напряжения и психополитических перемен с точки зрения психологии полезно определить врагов, которых можно обвинить в собственных неудачах. Евреи играли эту роль с незапамятных времен.

Это подчеркивает ценность «легко узнаваемого врага». Нас успокаивает все знакомое, привычное и те, кто похож на нас. Но, чтобы сохранить коллективное самосознание, чувство целостности коллектива, нам нужно отделить себя от чужаков. Чужие необходимы нам для процесса самоопределения. Поскольку враги нужны для процесса нашего самоопределения, необходимо иметь врагов среди нас. Это и есть феномен «знакомого врага». Греки и турки уживались бок о бок столетиями. То же можно сказать и об индийских хинди, сикхах и мусульманах; католиках и протестантах в Северной Ирландии; арабах и евреях в Израиле. Эти группы остаются друг для друга чужаками — опасными, но при этом легко узнаваемыми. Сохранение границ является основой единой психологической, социальной и экономической системы, которая исключает чужих и обеспечивает целостность группы. Мы проецируем на чужих все, чего нам не хватает в самих себе. Мы заканчиваемся там, где начинаются они.[15] Особенно в периоды социального разобщения мы крепче держимся за тех, кто похож на нас, и все больше боимся и ненавидим чужаков. Ситуация достигает своего апогея, когда между двумя соседними группами существует выраженная социально-экономическая несовместимость. Другими словами, враждебность на границе особенно сильна, если одна группа богата, а другая бедна, из-за чего одна религиозная или этническая группа смотрит на другую с презрением или с завистью.

И чем больше отличается от нас чужой в нашей среде, тем скорее он станет мишенью для изгнания. Важным элементом развития коллективного самосознания являются знаки различия, присущие другим, — те знаки, на которые можно проецировать свою ненависть. Но поскольку на них проецируется наше представление о собственном «я», на подсознательном уровне должно существовать чувство схожести (родства) с врагом. Мы связываем себя с теми, кого ненавидим. Тем не менее, должно быть узнаваемое различие, отчетливое расхождение, чтобы отделять их от нас, например, качества характера, которые отличают евреев от мусульман. Группы, от которых мы наиболее страстно отмежевываемся, являются теми, с кем мы теснее всего связаны.

Врагов поэтому нужно лелеять, культивировать и сохранять, поскольку, если мы их потеряем, под угрозой окажется наше определение самих себя. Но этот процесс самоопределения — психологическая необходимость — приводит к тому, что мир населен группами людей, испытывающими в различной степени враждебность и страх по отношению к «другим». Евреи и антисемитизм удовлетворяют эту насущную потребность для целого спектра различных групп людей, которые находятся в стрессовых ситуациях, а, учитывая уровень общественного стресса, которому подвержен сегодняшний мир, к сожалению, сильный антисемитизм неизбежно будет существовать еще очень долго.

Примечания

1. Berend Marin, A Post Holocaust Antisemitism without Antisemites? Austria as a Case in Point, Political Psychology, 2, 2 (Summer 1980), p. 58..

2. Ibid., p. 60.

3. Aleksander Herz, The Jews in Polish Culture (Evanston, IL: Northwestern University Press,1988).

4. Представлена на конференции «Новый антисемитизм», проходившей в Амстердаме 8 апреля 2003 г. (см. (see: http://polish-jewish-heritage.org/Eng/June03/Antisemitism-without-Jews.htm).

5. Paul Lendvai, Antisemitismus ohne Juden (Wien: Europaverl, 1972). Английский перевод: Antisemitism without Jews: Communist Eastern Europe (New York: Doubleday, 1971.

6. R. Robbins and J. Post, Political Paranoia: The Psychopolitics of Hatred (Harvard, CT: Yale University Press, 1997).

7. Sander J. Breiner, The Psychohistorical Roots of Anti-Semitism, in Jerry Piven (ed.), Psychological Undercurrents of History, Volume IV (Lincoln: Writers Club Press, 2002), pp. 181-280.

8. Roy Eckerdt, Your People, My People: The Meeting of Jews and Christians (New York: Quadrangle/NY Times).

9. G. Baum, Introduction, in R.R. Ruether (ed.), Faith and Fratricide: The Ideological Roots of Anti-Semitism (Eugene: Wipf and Stock, 1996), p. 7

10. Audrey Droisen, Racism and Anti-Semitism, in Emily Driver and Audrey Droisen (eds.), Child Sexual Abuse: Feminist Perspectives (Basingstoke: Palgrave Macmillan, 1989).

11. Breiner, The Psychohistorical Roots of Anti-Semitism.

12. Bernard Lewis, The Arab World Discovers Anti-Semitis', Commentary, May 1986, p. 32.

13. Ibid., p. 34

14. Ibid.

15. Robbins and Post, Political Paranoia, p. 91.

ЯАКОВ «СУХИЕ КОСТИ» КИРШЕН. ЮМОР ПРОТИВ НЕНАВИСТИ

Yaakov 'Dry Bones' Kirschen

Волна антисемитизма, нахлынувшая в двадцать первом веке, похоже, застала нас (по крайней мере, оптимистов) врасплох. Я считаю, что с этой новой агрессией против еврейского народа можно и нужно бороться. Кроме того, я убежден, что эффективным оружием в этой борьбе против расистского антисемитизма может стать юмор. Для того, чтобы понять, как юмор может использоваться в этой битве, требуется, прежде всего, объективно рассмотреть юмор как явление.

Уже более тридцати лет политические комиксы «Сухие кости» с помощью юмора комментировали еврейские и международные дела. Как и большинство юмористических способов передачи информации, от комиксов до артистов сатиры и юмора, они доносят до читателя скрытый смысл с помощью того, что мы называем «кулачной строкой» (дословный перевод с английского выражения, означающего неожиданный оборот речи, создающий комический эффект, в любом юмористическом жанре). Смысл этого термина агрессивен, он подразумевает удар по слушателю. Англоязычные комики постоянно говорят о том, что «убили» свою аудиторию, о том, что «свалили их наповал», либо говорят, что они «визжат» или «покатываются между рядами». Эти насильственные образы обязаны своим происхождением истинной цели юмористического слова или «кулачной строки».

«•• МЕХАНИЗМ ДЕЙСТВИЯ ЮМОРА

»••

Цель юмористического слова в том, чтобы вогнать невысказанный открыто смысл в сознание аудитории таким образом, чтобы он просочился сквозь интеллектуальные или сознательные фильтры. Таким подразумеваемым смыслом может быть то, что женщины якобы плохо водят машины, что мужчины ни за что не спросят, как проехать, или, что телевизионным прогнозам погоды нельзя верить. Уличные шутки часто передают негативные стереотипные представления о группах людей; например о том, что поляки и ирландцы придурковаты, что евреи и шотландцы патологически скупы и т. п. Когда не выраженный явно смысл шутки улавливается, то есть совпадает с уже имеющимися представлениями, слушатели испытывают приятное чувство «подтверждения», что они обычно выражают хлопаньем в ладоши или кивками.

Сила юмора такова, что даже мысли, которые разум слушателей или читателей не хочет ни слышать, ни принять, достигают цели, когда их транслируют посредством юмора. Неприглядная мысль о том, что мы все испытываем страх перед неизбежной минутой своей смерти, правдива, но аудитория не хочет об этом слышать. Однако, пользуясь юмористическим приемом, Вуди Аллен смог передать эту же мысль, написав: «Я не боюсь умереть ... Просто я не хочу присутствовать при этом, когда это произойдет».

Когда юмористическое слово действует, скрытый, невысказанный явно смысл вгоняется в разум слушателя в качестве убеждения. Успешное насаждение подобного невысказанного убеждения сопровождается несколькими физиологическими реакциями. Любопытно, что эти реакции аналогичны реакциям на боль. Лицо слушателя удачной шутки обычно сводит гримаса, рот растягивается, обнажая зубы. Это рефлекторное поведение известно, как «улыбка» или «усмешка». Если внедрение в сознании невысказанного смысла особенно неожиданно, тогда слушатель производит лающие звуки, которые мы называем смехом; эти звуки в случае особенно удачных «кулачных строк» переходят в вопли, слезы и даже утрату контроля над мочевым пузырем. Эта атака на сознание слушателя облегчается, когда тот находится в компании. Мы признаем, что смех заразителен. Комедия в кино куда смешнее, если смотреть ее в кинозале, битком набитом хохочущим начальством. Комические строки, которые авторы добавляют к семейным телесериалам, помогают зрителю расслабиться. Можно сказать, что слушателю приятнее, если невысказанный смысл внедряется в его сознание, когда он растворяется в большой группе людей, также находящихся под прицелом комической строки. Итак, юмор — это эффективный способ передачи понятий и мыслей в обход сознательных фильтров, обычно отсеивающих эти понятия и мысли.

МЕСТО, ГДЕ АНТИСЕМИТИЗМ ОТКЛАНИВАЕТСЯ

Антисемитизм, так же, как и другие иррациональные сильные переживания: любовь, ненависть, убеждения и фобии, живет в подсознании. Если нам нужно бороться с антисемитизмом, мы должны делать это в подсознании, а здесь нам очень поможет юмор благодаря его функции прививать убеждения.

К примеру, утверждать, что англичане подвержены антисемитизму, значит напрашиваться на возражения. Но чтобы это утверждение вогнать в сознание слушателя, нужно только сказать: «Антисемитом в Англии называется человек, который ... недолюбливает евреев больше, чем требуется». Слушатель улыбается, значит утверждение успешно внедрено, а юмористическая строка, произнесенная чрезвычайно серьезным тоном, не позволяет с собой спорить. Первая часть строки ведет слушателя по предсказуемому маршруту. «Антисемитом в Англии называется человек, который ненавидит евреев». Неожиданный оборот (или «удар кулаком») здесь — «больше, чем требуется». Слушателя он ловит врасплох, тот не успевает включить фильтры. Невысказанное утверждение, которое прививается или силой навязывается сознанию слушателя, состоит в том, что «Англичане не любят евреев и уверены, что немного не любить евреев вполне прилично и нормально». Как обычно, гримаса на лице (улыбка) или лающий звук (смех) означает, что комическая строка достигла цели. По крайней мере, на время его реакции, слушатель видел мир сквозь призму только что привитого убеждения. Если короткую шутку слушатель уже слышал раньше, он тогда улыбнется, кивнет в знак согласия или даже поаплодирует. Если непрерывно обстреливать население аналогичными юмористическими строками, оно со временем начнет принимать и не смущаться от привитых утверждений, что поляки туповаты, женщины плохо водят машину и т. п. На подсознательном уровне, негативные стереотипы и карикатуры на людей воспринимаются как реально существующие и правдивые.

После того, как мы взглянули на механизм действий юмора, мы можем рассмотреть вопрос распространения антисемитизма. Ведь для того, чтобы насильственный антисемитизм укоренился в обществе, требуется сначала лишить человеческих качеств и очернить евреев и еврейские учреждения. Будущих жертв находят, создается их стереотипный образ и навешиваются клеветнические ярлыки. В прошлом на евреев нападали из-за убеждения, что «евреи отравляют колодцы». В наши дни на евреев нападают из-за повторяющихся рассказов (они даже появляются в СМИ) о том, что еврейское государство отравляет палестинские водоемы или подсыпает яд в бутылки с прохладительными напитками на территории Палестинской автономии. Таким образом, клевета двадцать первого века модернизирует и хитро использует традиционные антисемитские напраслины, чтобы проложить дорогу нападениям на евреев в любой точке планеты. Распространители этих стародавних россказней держатся как политически корректные и общественно приемлемые правозащитники либо просто противники сионизма. Если мы хотим бороться с растущей волной международного антисемитизма, то нам нужно бороться с этой политической корректностью, которая обесчеловечивает и очерняет еврейское государство в СМИ, в университетах стран Запада, в религиозной и интеллектуальной среде и везде, где она пытается отвоевать себе плацдарм. Работники образования, журналисты, политики и прочие люди, которые осознанно или неосознанно подыгрывают исламистской враждебности к евреям и к Западу, играют значительную роль в современном политически корректном очернительстве еврейского государства. В прошлом столетии, столкнувшись с подобными умиротворителями, премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль сказал: «Умиротворитель — это тот, кто подкармливает крокодила в надежде быть сожранным в последнюю очередь». Этой остроумной колкостью он представил политиков, занимающихся умиротворением, трусливыми проигравшими, а не героями, которыми они сами себя считали. Возникает тогда вопрос, как нам эффективно бороться с сегодняшним политически корректным очернительством еврейского государства. Поставщики антиеврейской и антиизраильской клеветы позиционируют себя и свои цели как естественное продолжение своего поборничества за «права человека», своего желания сохранять «мир» либо отстаивать «справедливость». Первым шагом в борьбе должно быть правильное отождествление этих распространителей городских мифов с наивно доверчивыми игроками в той же самой игре и на той же стороне, что и ее жертвы. Тактика, которую можно для этого использовать — создание и использование карикатурного образа или стереотипа.

ПРОЕКТ «СУХИЕ КОСТИ»

Проект Сухие кости — это НПО, основанное в Израиле, которое пользуется юмором и газетными карикатурами под названием Сухие кости, чтобы воспитывать целевую аудиторию и бороться с антисемитизмом. Мы, участники этого проекта, уже создали такой образ. Он излучает глуповатую доверчивость. Он не является воплощением зла. Это просто глупый, жалкий неудачник, считающий сам себя героем. На идише он называется шмендрик, и использование идиша здесь посредством подтекста позволяет передать смешное, легко узнаваемое, обзывательство с еврейским оттенком. Слово взято умышлено не из современного израильского иврита, поскольку эта борьба происходит в диаспоре, а не на Ближнем Востоке. Использование клейма шмендрик передает родное чувство еврейской диаспоры, к которому очень восприимчивы даже те, кто, возможно, и не знает значения самого слова.

Проект «Сухие кости» изначально ввел в обращение концепцию «шмендрика» посредством своего вебсайта (www.drybones-project.com). Мы объявили конкурс на лучшего Шмендрика года, конкурс по образцу ежегодно проводимого конкурса на Худший костюм или конкурса Razzies (премия за худший фильм года). В конце конкурса было обещано представить его победителей и первых трех шмендриков на осмеяние общественности как умиротворителей, а вовсе не героев. Номинации посыпались на сайт отовсюду: из Сингапура, Швеции, Израиля, Франции, Англии, Аргентины, Южной Кореи и Оклахомы (США). Победителей выбирали из списка кандидатов, предложенных общественностью. Плакат с так называемыми победителями был выпущен на Пу-рим, еврейский праздник, в который с весельем и театрализованной пародией вспоминают о том, как еврейский народ выжил в древней Персии.

КРОМЕ ШМЕНДРИКОВ

С помощью сатиры и юмора можно и нужно повышать осведомленность общества об усилении активного антисемитизма, чтобы люди заметили его присутствие. В качестве примера привожу комикс под заголовком «Свобода выражаться», который доносит до зрителя важную правду о свободе слова и собрания.

Для того, чтобы шутки оставались смешными и невысказанный смысл достиг цели, нам нужно избегать создания мрачных образов безнадежной или пугающей ситуации. Но при этом часто наша цель в том, чтобы была услышана правда о ситуации, которая кажется нам мрачной, жуткой или пугающей. Комикс под заголовком «Вопрос о преподах» (преподавателях) служит примером того, как можно юмористически подойти к подобной проблеме: работники образования запрещают еврейским студентам учиться на том основании, что они приехали из еврейского государства. Этот запрет, как стало обычным в последнее время, стал результатом самых возвышенных политических устремлений, если верить его инициаторам.

1. Свобода слова

Главы исламских государств провели совещание... для того, чтобы обсудить ситуацию, сложившуюся на сегодня, и... премьер-министр Малайзии высказался чрезвычайно жестко относительно антисемитизма! Вот классно! — Не совсем... Он «за».

[2]

2. Проблема профессоров

— В университете серьезная проблема

— Что за проблема?

— Мы не можем просто запретить израильским профессорам работать у нас.

— Не можем. — Нет. Не можем!

— Но нужно, чтобы мы могли отличить их от других. — В смысле?

— А что если потребовать, чтобы они носили желтые повязки со звездой Давида?

Прием, о котором мы здесь рассказали, представляет собой первый шаг в использовании юмора в борьбе с антисемитизмом и его распространением. Нам нужно расширить спектр своих целей и включить в него цель превратить антисемитов и сам антисемитизм во что-то неприемлемое в наших странах. Анекдоты, карикатуры и комиксы, альбомы с карикатурами и интернет-сайты могут помочь нам с помощью юмора усмирить ненависть к евреям.

Примеры комиксов были взяты из подпольного сборника комиксов, который бесплатно распространяется в Интернете. Остается еще рассмотреть возможность создания анекдотов про антисемитов (как противопоставление антисемитским анекдотам).

Нам навязана новая и смертельно опасная война с еврейским народом. Юмор — это один из видов оружия в нашем арсенале. Используя его, мы должны поддерживать и дополнять деятельность серьезных работников на этой ниве. Если аналитические данные подтверждают правоту Марка Твена, сказавшего, что антисемитизм порожден страхом еврейского превосходства, то юмор «доказывающий» любое превосходство евреев или Израиля, может быть только контрпродуктивным. Аналитическая работа по изучению антисемитизма, проделанная преданными своему делу организациями и людьми, должна использоваться нами в качестве руководства по структурированию и оформлению идей, которые мы вкладываем в наши юмористические строки.

РОНАЛЬД ЭЙССЕНС. МЕСТО ВСТРЕЧИ РАЗЖИГАТЕЛЕЙ НЕНАВИСТИ — ИНТЕРНЕТ

Ronald Eissens

Вы помните первую страницу в Интернете, которую Вы открыли? Я вот помню. Это была Интернет-страничка Лувра, одного из первых музеев, создавших свой сайт; а точнее, как мы все называли это в то время — «домашнюю страницу». Я до сих пор помню малюсенькие картинки на сером фоне. Волшебство! Мы и вообразить себе тогда не могли, что этот великолепный новый инструмент будет использован для злодеяний. Стоял 1995 год, мы еще недавно начали пользоваться Интернетом (кажется с начала 1994-го); пользовались системой «только текст», а нашим провайдером была фирма Голландский Цифровой Город, и страницы были очень похожи на предшествовавшие им Электронные доски объявлений. На них, среди прочего, были несколько тематических групп или форумов, на которых пользователи этого первого голландского «Интернет-сообщества» могли выкладывать новости, мнения или просто сплетни, а затем обмениваться репликами. Даже на этом лишенном пока графики виртуальном полуострове в Интернете, на котором прогрессивные пользователи провозглашали, что «мир изменится благодаря общению», не все было в порядке. Спустя несколько месяцев существования Цифрового города уже вышли на поверхность древние человеческие пороки. Этот Интернет-форум подвергался злоупотреблениям некоторых пользователей, распространявших ненависть, вплоть до пресловутого нацистского гимна, песни «Хорст Вессель». С этого и с последовавших за этим событий, после которых моя организация Фонд им. Магента заняла активную позицию, началось противостояние в Интернете. Не думаю, что это был самый первый случай, когда расистский или нацистский материал проник в Интернет, но это определенно первый случай, когда были приняты меры, чтобы удалить оскорбительные материалы или чтобы подать в суд на их автора.

Фонд Магента — это, конечно, не первая организация, работающая в этом направлении. Такие организации, как Nizkor.org и Центр Симона Визенталя, были здесь первопроходцами. Но подход Низкора, находившегося в основной части Интернета в то время — в Северной Америке — отличался тем, что в ответ на дезинформацию, они писали опровержения и разоблачали неонацистские группировки. Иными словами, «хорошее слово» как противопоставление «плохому слову». Как я сказал, в то время в Интернете преобладали североамериканцы, и это означало, что свобода слова понималась по-американски: для одних это было источником раздражения, а для других — культом. Еще многие годы в общественной дискуссии по вопросу разжигания ненависти в киберпространстве преобладали голоса тех, кто желал сделать Интернет совершенно свободным оазисом, в котором допустимо все, что было бы доказательством правоты тех, кто утверждает, что Освенцим был воздвигнут не из кирпичей, а из слов.

Сегодня в большей степени, чем когда-либо в эпоху после Холокоста, ненависть и ее всевозможные идеологические разновидности процветают, порождая насилие, бедствия, конфликт, убийство, геноцид и войну. Человечество повторяет свои исторические ошибки, как будто оно не в состоянии извлечь уроки из своего прошлого. Политический климат на нашей планете ужесточается. Проблемы современности — это не только антисемитизм, расизм, исла-мофобия, джихадизм, терроризм и другие проявления ненависти, но также сам факт, что идеи гражданственности и всеобщих прав человека постепенно отбрасываются и на смену им приходят другие — этнические, религиозные и политические вопросы. При этом все более растет ощущение «мы и они», благодаря которому пышно цветут экстремисты и фундаменталисты. К людям, придерживающимся умеренных взглядов, либо совсем не прислушиваются, либо им приходится так сильно повышать голос, что их причисляют к экстремистам; таким же экстремистам, которые вполне осознанно выбрали Интернет как средство пропаганды и вербовки новичков.

То, какой любовью пользуется Интернет у экстремистов, никого не должно удивлять. Ведь это самая крупная информационно-коммуникационная система во всем мире. Неонацисты оценили потенциал киберпространства еще на самых ранних стадиях его развития. Они использовали Электронные доски объявлений (ЭДО) еще до возникновения Всемирной паутины (или www) [1] и пользовались всеми возможностями «паутины», как только она была создана. К настоящему времени экстремистские Интернет-сайты исчисляются десятками тысяч. Ненависть в киберпространстве стала виртуальной школой преступлений в невиртуальной жизни. Само разделение действительности и виртуальной реальности стало спорным вопросом, поскольку Интернет стал неотъемлемой частью общества, а не отдельной данностью, как любят утверждать поборники киберпространства. Интернет — это просто новейшее и, возможно, также наикрупнейшее, из имеющихся средств коммуникации и распространения информации, которое, как и другие средства, может использоваться либо с благими, либо со злыми намерениями. Разжигание ненависти с помощью электронных средств информации и более традиционные методы, по сути, ничем не отличаются, будь это уличная раздача бумажных листовок с текстом «Убей всех жидов» или Интернет-сайт с таким же содержанием. Конечный результат тот же — насилие против евреев. Вопрос о связи между расистскими высказываниями и нарушениями гражданских свобод конкретных людей также актуален, как газетные заголовки. [2] Более того, для некоторых людей — это повседневная действительность. Искорки рождают огромные пожары, как подтверждается снова и снова; совсем недавно — всеми выступлениями, полными ненависти и дегуманизации, СМИ (включая Интернет), во время войны на Балканах вынудили общественность поддерживать любой новый конфликт, [3] то же сделали радиостанции во время геноцида в Руанде. Боюсь, скоро мы обнаружим, что аналогичное разжигание ненависти играет роль в продолжающемся и сейчас геноциде в Дарфуре (Судан). Вспоминаются слова Симона Визенталя: «Технический прогресс без ненависти может стать благословением. Технический прогресс в сочетании с ненавистью — это всегда бедствие».

Чтобы увидеть результат разжигания ненависти в Интернете, необязательно смотреть на зоны военных действий. Это и списки лиц, сообществ или организаций, намеченных к ликвидации; это и теории заговоров, клевета, и отрицание Холокоста — список можно долго продолжать, и последствия всего этого ужасают. Нападения на евреев в России и во Франции; поджоги синагог; нападения на антифашистов и на представителей сексуальных меньшинств в Швеции; нападения на мусульман, на мечети и на антифашистов в Великобритании; вербовка новобранцев джихада в Нидерландах; электронная почта, содержащая угрозы против выходцев из Азии; убийства на почве расизма и уличная стрельба в США — все это результат разжигания розни на Интернет-сайтах и форумах. Неонацисты с самого начала пользуются Интернетом не только для того, чтобы пропагандировать свою ненависть, но также для вербовки, разжигания насилия на расовой почве, отрицания Холокоста, отчасти ради превращения национал-социализма в «респектабельную» идеологию. Они также пользуются всемирной паутиной как средством разведки на территории своих «противников» и для осуществления командования своими адептами. С ее помощью они организуют марши и акции, атакуют ненавистные им Интернет-сайты, рассылают расистский спам (электронные рассылки десяткам и сотням тысяч людей), а также объединяют усилия для того, чтобы общественные форумы заполнить клеветой и дезинформацией и, наконец, чтобы искажать результаты проводимых в Интернете опросов.

Со времени усиления исламизма и джихадизма появляется все больше общего между характерной речью исламистов и1 неонацистов относительно евреев и Холокоста. Такие тексты, как «Протоколы сионских мудрецов» или сочинение Ричарда Харвуда «В самом ли деле погибло шесть миллионов?» можно найти не только на сайтах ультраправых, но также на сайтах исламистов и левых (социал-демократических) объединений. Таким образом, естественные идеологические противники объединяются в борьбе против «всемирного заговора сионистов». Всех разжигателей ненависти во всемирной паутине объединяет одна тема — евреи. В Интернете они удовлетворяют большую часть своих потребностей. Значительную часть всего языка вражды в Интернете составляют антисемитские высказывания и отрицание Холокоста, более того, этот «сектор ненависти» быстро растет. Существуют тысячи полных ненависти сайтов, каждый день они появляются, как грибы после дождя, пропагандируя насилие, отрицая исторические факты, отравляя информационное пространство ложью и вербуя новичков. Помимо того, огромное количество ненавистнической информации распространяется через виртуальные общественные форумы, пиринговые сети (системы обмена данными между частными пользователями), электронные рассылки и чаты. Сегодня у антисемитизма информационные источники, количество пропагандистов и внимающая им аудитория больше, чем когда-либо. Этот вывод вызывает в обществе раздражение, сопротивление, политически корректные возражения, а иногда и открытое обвинение во лжи. Некоторым не хочется верить в то, что антисемитизм может быть свойственен кому-то, кроме ультраправых, но факты говорят сами за себя. Если это не марокканский форум, на котором участники страстно доказывают, что они не антисемиты, вопреки всем тем антисемитским репликам, которые они допускают на свой сайт, то тогда это — левые, например, форум Indymedia, на котором считают, что антисемитизм — это на самом деле арабофобия, поскольку (сейчас услышите старую выдумку) «арабы являются семитами». Предметы обсуждения у левых в течение продолжительного времени сводились к борьбе с расизмом и защите гражданских прав, но антисемитские полутона и намеки всегда присутствовали. В тех организациях, где раньше можно было обнаружить лишь в небольших количествах «левый антисемитизм», после катастрофической Всемирной конференции по борьбе с расизмом 2001 года в Дурбане (ЮАР), ставшей шабашем антисемитизма, маски благопристойности слетели. Ничем не прикрытый антисемитизм на сайтах «левых» теперь совершенно приличен, разумеется под пристойным заголовком «антисионизм». Некоторые левые сайты даже имеют ссылки на сайты неонацистов. Через четыре дня после окончания конференции в Дурбане произошел еще один всплеск ненависти: теракты 11 сентября в США. В моей памяти эти два события — дурбанская Конференция и теракты 11 сентября — всегда будут связаны между собой, но вовсе не из-за еще одного гнусного вымысла в паутине антисемитизма, который был порожден сразу после терактов: «евреи стоят за терактами 11 сентября». К настоящему времени, пять лет спустя, этот вымысел распространяется уже на тысяче сайтов. Вы можете мне не верить — наберите сами в поисковой системе Google «евреи стоят за 11 сентября».

Есть сильно выраженная тенденция публиковать в сети все, что угодно. Независимо от того, является ли это клеветой, разжиганием ненависти или проявлением расизма. Стоящая за этим философия скорее гедонистическая, чем отстаивающая свободу — все дозволено. Это было доказано несколько месяцев тому назад, когда на голландском сетевом форуме был выложен отвратительный видеоролик «Housewitz», в котором Холокост опошляют и высмеивают, изображая его как вечер танцев. А поскольку Интернет верен себе, популярный, собирающий все сенсации голландский сайт GeenStijl мгновенно разместил копию, после чего видеоролик расползся по всей всемирной паутине. Хотя Голландское бюро по борьбе с дискриминацией в Интернете и другие организации-члены Международной сети по борьбе с языком вражды в Интернете (INACH) и убрали некоторое количество роликов из сети, а 22-летний студент был осужден за расизм и клевету, ущерб был нанесен.

Интернет — это самая большая неофициальная трибуна на планете. Кто угодно может пользоваться им, чтобы предать гласности что угодно, благодаря этому люди, которые в обычной жизни не посмели бы открыто выразить свои взгляды, оглашают их во всемирной паутине, уверенные в том, что они совершенно анонимны. Интернет — это еще и «завод по переработке вторсырья». Стоит чему-нибудь появиться в сети, достаточно сложно избавиться от этого навсегда. Какую огромную рекламу Интернет дал «Протоколам сионских мудрецов»! Сочиненные более столетия тому назад тайной царской охранкой ради разжигания антисемитизма «Протоколы», так называемый «план сионистов по достижению мирового господства посредством еврейского всемирного правительства», стали сегодня благодаря киберпространству настольной книгой антисемитов доступной повсеместно. Двадцать лет тому назад, практически никто даже не слышал название этого сочинения, к тому времени они почти исчезли из поля зрения. А теперь они вернулись, да с каким триумфом! Есть даже египетский телесериал, сюжет которого основан на «Протоколах», ставший почти культовым в арабских странах. Язык вражды в Интернете подобен преступлению, которое совершается вновь и вновь.

Но не все готовы согласиться, что язык вражды в киберпространстве наносит урон — некоторым людям нравится думать, что любые мысли нужно без всяких ограничений предавать гласности, чтобы был прогрессивный «рынок идей». Для меня, выходца из части света, пережившей Холокост, об этом не может быть и речи. Как гласит европейский антирасистский афоризм: «Расизм не точка зрения, а преступление». Сартр писал по поводу антисемитизма: «Он не является концепцией, антисемитизм — это страсть». [4] После того, как в 2004 году был убит голландский журналист и кинорежиссер Тео ван Гог, кто-то (увы, слишком поздно) отметил, что пропаганду ненависти и угрозы в его адрес, опубликованные в Интернете, можно было читать как хроники намеченного убийства. Но этого мало, само убийство привело к подстрекательству на сайтах с призывами поджигать мечети и убивать мусульман, что привело в действительности к огромной волне поджогов и нападений на мусульман в Нидерландах. Вот такая вот безобидная свобода слова! Я признаю и поддерживаю важность права на свободу слова в любом демократическом обществе. Но при этом я не согласен с экстремизмом во взглядах на свободу слова, не согласен с тем утверждением, что даже подстрекательство к насилию и убийствам можно классифицировать как свободу слова. Людям кажется, что есть противоречие между свободой слова и запретом на подстрекательские и дискриминирующие высказывания. Но его нет. Международный пакт о гражданских и политических правах [5] в статье 20 утверждает следующее:

При этом в статье 19 утверждается:

«Каждый человек имеет право на свободное выражение своего мнения; это право включает свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, независимо от государственных границ, устно, письменно, или посредством печати, или художественных форм выражения, или иными способами по своему выбору.

Пользование предусмотренными в пункте 2 настоящей статьи правами налагает особые обязанности и особую ответственность. Оно может быть, следовательно, сопряжено с некоторыми ограничениями, которые, однако, должны быть установлены законом и являться необходимыми:

a) для уважения прав и репутации других лиц;

b) для защиты государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения».

143 государства определенно полагают, что эти обязанности не противоречат друг другу. Надо сказать, что большинство конституций западных государств включает в себя статью, запрещающую выступления в пользу ненависти или дискриминации, которая соседствует со статьей, гарантирующей право на свободу слова. Даже американская конституция (а потому и судебная практика в США), которую так любят цитировать поборники безграничной свободы слова, предусматривает ситуации, в которых высказывания в пользу ненависти могут быть опасными, а потому незаконными. Это по той простой причине, что, с одной стороны, право на свободу слова — это предпосылка для успешной демократии, с другой стороны, терпимость — это обязательное условие для выживания демократии и социальной сплоченности. Поскольку свобода слова идет рука об руку с обязанностью уважать права и репутации других лиц, нам нужно быть чрезвычайно осторожными, когда мы вводим ограничения на свободу слова, но не менее осторожными нам следует быть, когда есть опасность дать свободу действий подстрекателям, экстремистам и террористам. История доказывает, что цензура может представлять опасность, но также то, что право на свободу слова без этических критериев и без ответственности может приводить к страшным и чрезвычайно разрушительным последствиям. Стоит нам снять всякие ограничения относительно выступлений в пользу ненависти, и демократия со временем будет свергнута, придет деспотия и с ней рука об руку полная отмена права на свободу слова. [6]

В настоящее время количество проявлений ненависти в Интернете ошеломляет. Самый последний выпуск компакт-диска Центра Симона Визенталя «Электронный терроризм и пропаганда ненависти в 2006» дает ссылки на почти 6 000 «проблемных» сайтов, порталов, Интернет-игр, Интернет-дневников, Интернет-форумов и т. д. Ассоциация INACH (Международная сеть по борьбе с пропагандой ненависти в Интернете), объединяющая организации из 15 стран, насчитала около 12 000 случаев проявлений ненависти в киберпространстве в 2005 году, да и это лишь вершина айсберга.

«Обычный» популярный Интернет-форум за день получает более 1 000 реплик, из которых, по крайней мере, пятьдесят имеют расистский или антисемитский характер. А таких форумов тысячи. Добавьте к этому несколько тысяч экстремистских форумов, на которых публикуются сотни подобных реплик в день, и общее количество всей ненависти в Интернете просто ошеломляет. Временами даже хочется выбросить компьютер в окошко, но во время останавливаешься: ведь его могут случайно поймать скинхеды, возвращающиеся с очередного рейда против евреев, геев или мусульман...

Да, количество насилия в реальной жизни выходит из-под контроля в странах Европы. Подсчитывать ненависть в Интернете, пытаться исцелить мир — Сизифов труд: вечно катить эту глыбу в гору. От ненависти невозможно избавиться навсегда; то, что в наших силах — это длинное и тяжелое сражение за чуть более нравственно здоровый мир. Всего шестьдесят лет после Холокоста у нас есть преуспевающая индустрия отрицания Холокоста; все те же ошибки совершаются вновь и вновь. Хочется произнести волшебное слово «образование», но, для того, чтобы образование достигало своей цели, нам нужно убедить политиков, что в настоящее время образование не выполняет поставленных перед ним задач. Все больше и больше учащихся пользуются не отфильтрованной информацией, добытой в Интернете, не имея представления о том, верить ей или нет, без понятия о том, какие источники являются легитимными, а какие распространяют лживую пропаганду. Стоит вам ввести в поисковую систему словосочетание «газовые камеры» и среди прочего вы попадете на сайт отрицающего Холокост «Института пересмотра истории». Необходимо компетентное руководство — либо со стороны родителей, либо учителей. Но большинство учителей не очень-то ладят с Интернетом, перегружены работой, работают за гроши и мечтают лишь о том, чтобы дожить до конца трудового дня. Да и что они сами знают о Холокосте шестьдесят лет спустя? Недавно проведенный в Нидерландах опрос показал, что 83 процента голландцев считают, что Холокост стал причиной Второй мировой войны! Некоторые учителя даже не решаются рассказывать на уроке о Холокосте из-за страха, что придется ругаться с учащимися из стран Северной Африки, которые терпеть не могут темы, в которых часто мелькает слово «евреи». А родители? У большинства родителей недостает знаний, времени и умений для того, чтобы что-то по большому счету изменить.

Но не все так мрачно. Существует предостаточно отличных проектов и инициатив, исходящих в основном из неправительственного сектора. На горизонте киберпространства можно увидеть некоторое количество международных НПО, которые борются с пропагандой ненависти в сети. Среди них Центр Симона Визенталя, Низкор, INACH и бесчисленное множество других объединений, направляющих свои усилия на отслеживание и борьбу с пропагандой ненависти он-лайн, на удаление расизма и ксенофобии из киберпространства и на обучение и воспитание пользователей всемирной паутины. За период с 1997 года только наше Бюро по приему жалоб на дискриминацию в Интернете успешно удалило более 4000 проявлений ксенофобии, 48 процентов которых составили антисемитизм и отрицание Холокоста. Во всех случаях удаления неприемлемых реплик авторы делали это добровольно, то есть им предоставлялся выбор: или удалить материалы с сайтов, или быть готовыми к правовому реагированию. Международная ассоциация INACH, членом которой является наше бюро, добилась удаления более 9 000 проявления ненависти из сети е момента своего основания в 2002 году. Она также инициировала судебные процессы и добилась вынесения осуждающих приговор против более шестидесяти публикующихся в Интернете антисемитов, отрицателей Холокоста и расистов. У ассоциации INACH есть члены в Дании, во Франции, в Нидерландах, в Канаде, в Германии, в Молдове, в Польше, в Швейцарии, в России, в Словакии, в Великобритании, в Бельгии, в Испании, в Швеции и в Соединенных Штатах. Пользуясь различными государственными и международными законами против языка вражды, INACH ставит своей целью сократить информационное пространство ненависти и таким образом предотвратить вербовку новых людей, которых пока еще не научили ненавидеть, чтобы предотвратить совершение преступлений в реальной жизни. Вопрос: право на свободу слова против борьбы с языком ненависти даже не обсуждается в ассоциации INACH, поскольку она отличается деловым и гибким подходом к поиску решений существующих задач и ее участники не склонны к спорам о теоретических противоречиях.

INACH также занимается образовательными проектами. Особая группа риска — это молодежь. Ее легко ввести в заблуждение, убедить в лживых доктринах или завербовать, поэтому совершенно необходимы усилия, направленные на образование молодежи. Поскольку все больше учащихся школ пользуются Интернетом, в поиске информации они неминуемо сталкиваются с расистскими или антисемитскими сайтами либо с сайтами с еще какой-то разновидностью дискриминации. Учителя и родители нуждаются в помощи и советах относительно того, как фильтровать и оценивать информацию, чтобы защитить и направить детей и учащуюся молодежь. В то же время и сами работники образования нуждаются в справочной литературе. С этой целью член ассоциации INACH в Нидерландах, Фонд Магента и Югендшуц (Jugendschutz. Net) в Германии совместно составили обучающие компьютерные компакт-диски с практическим руководством о том, как узнать расизм, антисемитизм и дискриминацию в киберпространстве и бороться с ними. В этот компакт-диск включены обучающие модули, разъяснения, касающиеся разных видов языка ненависти в Интернете; учебные пособия по вопросам ультраправых, расистской символики и оборотов речи, чаще всего используемых расистами, чтобы завербовать молодежь, а также факты о предрассудках против меньшинств; примеры языка ненависти, взятые из Интернета; советы, как оценить Интернет-сайт и что делать, если вы сталкиваетесь с языком ненависти на сайте. При составлении этих электронных учебников был использован многоуровневый подход, чтобы сделать их полезными для преподавателей, родителей и учащихся средней школы.

Если вообще уместно говорить об успехе в борьбе против языка ненависти в киберпространстве, то ассоциация INACH добилась успеха. Она не зависит от финансовой поддержки органов государственной власти или органов Евросоюза; работает практически без бюджета и обязана своим успехом самоотдаче и труду своих членов. Ее деятельность включает в себя: отслеживание и удаление из Интернета проявлений языка ненависти, привлечение к работе и подготовка новых узлов (сети передачи данных), разработку основанных на сопоставлении механизмов отслеживания и подачи жалоб, исследование языка ненависти в киберпространстве, агитация в пользу свода правил поведения в Интернете, популяризация существующих правовых норм по борьбе с языком ненависти в Интернете и повышение осведомленности пользователей Интернета. Если принять во внимание количество ненависти в Интернете, то каждое успешное удаление его проявления — это небольшая победа. Но бывает так, что получается «нанести большой удар с божьей помощью», как любит говорить мой русский коллега. Так, к примеру, был закрыт ультраправый «домашний» провайдер Frontl4, парень фактически жил на Аляске и управлял сервером, работающим на индивидуальной кабельной линии и предоставляющим пространство в сети (или хостинг) сотням нацистских сайтов, принадлежащих группировкам, разбросанным по всему миру. После того, как мы молотили по его провайдеру в течение шести месяцев, соединение, наконец, удалось разорвать, что повлекло за собой моментальное исчезновение нескольких сотен нацистских сайтов. Такие победы нужны, хотя бы для того, чтобы поддерживать в нас веру в успех.

Когда в 1997 году было основано Голландское бюро, мы были первым объединением такого рода в мире. Не прошло и нескольких недель, как ультраправые, ультралевые и вообще все «ультра» попытались заткнуть нам рот и закрыть нас. При поддержке активистов по борьбе за свободу слова, Интернет-хиппи, «Интернет-журналистов» и некоторых Интернет-провайдеров, они утверждали, что мы пытаемся «уничтожить Интернет». На нас навесили ярлык «НКВД по борьбе с идеями» и «Gedanken Gestapo» («Гестапо по борьбе с идеями») и начали агитационную кампанию словесного преследования и клеветы, отголоски которой слышны до сих пор. Люди, которые работают в нашей области быстро «сгорают», что неудивительно при том огромном количестве ненависти, с которым приходится иметь дело, а также из-за направленных против их труда клеветы, оскорблений и угроз. Эта работа не всегда сопровождается успехом. Часто бывает, что не получается удалить какие-то материалы, и это обескураживает.

Но Симон Визенталь боролся со всем этим намного дольше нас и встречал еще большее противодействие — об этом стоит помнить.

Рональд Эйсенс

ЧТО ДЕЛАТЬ?

Необходима информационная и моральная поддержка на всех уровнях: государственном и международном; со стороны таких органов, как ОБСЕ, ООН, Совет Европы и Евросоюз. Ассоциация IN-АСН уже предприняла некоторые шаги в этом направлении и добилась некоторого прогресса, но нам нужно еще объединить усилия, чтобы повысить осведомленность и сознательность политиков, помочь им осознать масштаб проблемы; нам нужно проводить обучение сотрудников правоохранительных ведомств, прокуратуры и судебной системы, нам нужна финансовая поддержка тех НПО, которые отслеживают и борются с языком ненависти в Интернете, нужны деньги на образование и образовательные проекты той же направленности; и наконец, не менее важно для нас наладить связи с людьми из Интернет-индустрии и в сотрудничестве с ними сформулировать и утвердить правила поведения в киберпростран-стве. Все это нам нужно осуществить с ближайшем будущем; силы, представляющие нетерпимость и экстремизм, снова маршируют по всему миру, экстремистские объединения и партии все чаще получают поддержку избирателей, а политическая воля воздействовать на ненависть быстро истощается. Труд Симона Визенталя был «предостережением для будущих убийц». Попытаемся же сделать так, чтобы миру не потребовался еще один Симон Визенталь!

Примечания

1. Напрмер, работавшую в Германии с 1993 года ЭДО «Thule-Netz». См. IDGR Lexikon Rechtsextremismus, http://lexikon.idgr.de/t/t_h/thule-netz/thule-netz.php.

2. David Matas., Bloody words, Hate and Free Speech (Winnipeg;Bain&Cox, 2000), p. 21

3. Panayote Elias Dimitras, Hate Speech in the Balkans (Vienna: International Helsinki Federation for Human Rights, 1998), p. 8

4. Jean-Paul Sartre: «L'antisemitisme ne rentre pas dans la categoric de pensees que protege le Droit de libre opinion ... D'ailleurs c'est bien autre chose qu'une opinion. Cest d'abord une passion» [Антисемитизм не входит в категорию идей, на которые распространяется право на свободу мнения ... это нечто, отличающееся от данного мнения. Это прежде всего страсть]. Reflexions sur la question juive (Paris: Morhion, 1946), Глава 1, стр. 10

5. 1966, подписанный а ратифицированный в 143 странах. См. http://www.unhchr.ch/html/menu3/b/a_ccpr.htm.

6. См.: Matas, Bloody Words, Hate and Free Speech, p. 38.

ДЖЕФФРИ ШОРТ. АНТИСЕМИТИЗМ В УНИВЕРСИТЕТСКОЙ СРЕДЕ: ВЗГЛЯД ИЗ ВЕЛИКОБРИТАНИИ

Geoffrey Short

ИСТОКИ НЫНЕШНЕЙ СИТУАЦИИ

После второй интифады в сентябре 2000 года антисемитизм в университетах Великобритании стал главным предметом беспокойства для англо-евреев.[1] До этого он не вызывал интереса в еврейской диаспоре, несмотря на предупреждение «Союза еврейских студентов» (СЕС) в середине 1990-х о том, что в университете действует группировка исламских фундаменталистов Хизб ут-Тарир. [2] Руководство группировки напрочь отрицало любые намеки на собственный антисемитизм, утверждая, что, если она и подвергает критике евреев, то это либо жители Израиля, либо те, кто поддерживает его политику. Эти утверждения вызывали скептицизм в руководстве СЕС, деятельностью которого в то время руководил Пол Соломонз. В своем письме в газету Jewish Chronicle он подчеркивал:

«В январе 1994 года на заседании Школы стран Востока и Африки активист объединения Хизб аль-Тарир заявил: «Давайте говорить откровенно — в Коране нет упоминаний сионистов, там написано о евреях. Они наши враги и, инша аллах (если будет на то воля Аллаха), мы их уничтожим». А в Городском университете один из руководителей группировки ... объявил своим слушателям: «Холокост — это фальсификация». В листовке, которую раздавали в одном британском университете, евреи названы «самым низшим народом на земле», а в другой листовке иудаизм (не сионизм) именуется «чисто расистской доктриной». [3]

В 1990-е годы влияние такого рода событий на еврейскую диаспору было ограниченным, объясняя, возможно, почему британское общество в целом не смогло различить проблему антисемитизма в университетах. В подтверждение всеобщей неосведомленности о существовании проблемы, можно привести отчет, утвержденный фондом Раннимид (Runnymede Trust) и озаглавленный «Беспокойный сон: живучесть угрозы антисемитизма». [4] Отмечая распространенность антисемитизма в среде религиозных деятелей, а также его влияние на объединения поборников защиты окружающей среды и движение «Нью эйдж», отчет, даже словом, не упоминает общепринятость антисемитских взглядов в студенческой среде, хотя в нем отмечается недоброжелательная идеология объединения «Хизб ут-Тарир».

Вторая интифада изменила ситуацию в том смысле, что университеты Великобритании (а также в других странах либеральной демократии) теперь называются многими комментаторами очагами «нового антисемитизма».[5] В отличие от классического напряжения — враждебность, предубеждение и дискриминация, направленные против евреев, как таковых, — новый антисемитизм сводится к незаконной критике в адрес Израиля, направленной на де-монизацию государства. Цитирую журналистку Мелани Филлипс:

«Историю Израиля систематически отрицают или игнорируют, по этой причине оборону, которую Израиль был вынужден создать с самого начала, в ответ на нападение неправильно представляют как агрессию. Используются двойные стандарты, из-за которых Израиль резко осуждают за его действия, в то время как политику стран, которые совершают значительно худшие преступления, обходят молчанием. От Израиля ждут невозможного, чего не ждут ни от одной другой страны при аналогичных обстоятельствах. Он является мишенью для систематических бессовестных обвинений и лжи. Он представляется в наихудшем свете людьми, которые с готовностью верят в то, что все его действия злы и бесчеловечны, даже когда факты совершенно опровергают подобные предположения.[6]

В последние годы освещение в печати некоторых событий обнаружило сложную и неоднородную природу нового антисемитизма в университетской среде Великобритании. Некоторые университетские преподаватели высказали критические замечания в адрес Израиля или приняли меры, вредящие их израильским коллегам, которые рассматриваются многими людьми внутри и за пределами еврейской диаспоры как беспочвенные и несправедливые. В течение продолжительного времени оказывается сильное давление на британские университеты, чтобы те бойкотировали израильские вузы, а в последнее время израильским преподавателям, отказывающимся осуждать политику своего правительства, угрожают международной изоляцией. Кроме того, студенты еврейской национальности подвергаются запугиванию и вообще лишаются уверенности в собственной безопасности, что подробно документировано в письменных свидетельствах, представленных в 2004 году «Союзом еврейских студентов» парламентской межпартийной комиссии по внутренней политике. В них приводятся многочисленные примеры враждебности, включая сообщения, разосланные посредством Интернет-сайтов университетов Бирмингема и Ланкастера, в которых содержатся угрозы насилия и убийства. Как правило, содержание этих сообщений было связано с Израилем. СЕС приводит свидетельства того, что «с голов людей сбрасывали кипы; отвертки в почтовых ящиках; ножи в дверях; граффити антисемитского содержания; словесные оскорбления (и сообщения) о преследовании студентов». [7] Было выражено беспокойство по поводу того, что было объявлено «очевидным примером антисемитизма в университетах», а именно — постановления, обсуждаемые в студенческих ассоциациях по всей стране, уравнивающее сионизм с расизмом, для того, чтобы опозорить и запретить еврейские объединения. В большинстве случаев это вызвало напряжение ... имели место ряд антисемитских инцидентов». [8]

СЕС также ясно выразил тревогу в связи с «экстремистскими группировками среди студенчества или имеющими связи со студентами, которые длительное время открыто говорят и ведут себя как антисемиты, а потому являются антисемитскими». Неудивительно, что часть свидетельства посвящена Хизб ут-Тарир, про которую говорится, что, хотя Национальный студенческий союз (НСС) запретил эту организацию, она не раз появлялась в студенческой среде, маскируясь под различными названиями. Еще одна группировка, вызывающая озабоченность СЕС, — это «аль-Мухажирун», руководство которой осуществлял (высланный к настоящему времени из страны) шейх Омар Бакри Мохаммед. Предполагается, что она особенно активно работала в университетах Манчестера, Ноттингема и Лондона, проводила митинги в поддержку терактов 11 сентября в США, а ее члены якобы участвовали в антисемитских нападениях, в связи с ранее упомянутыми постановлениями. СЕС также выступил с осуждением деятельности ультралевых, отмечая их тайный сговор с исламистскими экстремистами, такими, как Ассоциация мусульман Великобритании.

Сам НСС не избежал порицания. Напротив, его упрекнули в том, что он недооценил серьезность волны антисемитизма в университетской среде. Это привело к отставке в 2005 году двух членов исполнительного комитета НСС, Люсианы Бергер и Мича Симмон-за, а также члена оргкомитета Джонни Уоррена.

Чтобы передать их чувство гнева и горечи по поводу «пассивно-безразличного отношения НСС к антисемитизму», я хочу процитировать сокращенную версию последнего обращения Люсианы Бергер к участникам конференции. На тот момент она являлась руководителем отдела НСС по борьбе с расизмом:

Некоторые из собравшихся еще помнят, как я пять лет тому назад стояла перед вами на своей первой конференции. Я была студенткой, которой нужно было говорить с трибуны после того, как меня буквально оплевали потому, что я еврейка. Тогда меня единогласно поддержали и мне аплодировали. Все как один встали со своих мест. Я ошибочно поверила в то, что в национальном союзе студентов у меня есть достойное место. Некоторые из вас помнят, как пять, четыре, три и два года назад, еврейских студентов выводили из здания под защитой охранников через запасной вход из-за угрозы их безопасности.

Я видела как студентов-евреев полноправные члены национального исполнительного комитета (НИК) обвиняли в том, что они за спиной остальных сговариваются сочинить и обсуждать постановления, к которым мы не имели никакого отношения. В этом году против меня выдвинули беспочвенные обвинения в том, что НСС является проеврейской организацией и поэтому необъективен, поскольку я открыто обличала антисемитизм. Я не услышала слов в защиту еврейских студентов от членов НИК после того, как они услышали эти обвинения. В этом году на заседании НСС прозвучало утверждение, что поджог синагоги является рациональным поступком. Когда членов НИК попросили прокомментировать это, они ни словом даже не осудили это заявление. Более пяти месяцев тому назад поступили серьезные жалобы на комментарии антисемитского характера, сделанные членом НИК на общественном мероприятии. До сих пор мы все еще ждем официальную реакцию на эти жалобы.

Когда пошел слух, что я, студентка-еврейка, стала кандидатом в председатели НСС, антисемитский шепот звучал повсюду. Не обвиняя никого в антисемитизме, я должна сказать, что НСС был безучастным наблюдателем той враждебности, которой подвергались евреи. За последние три года, что я находилась в самом сердце нашего демократического союза, к моему ужасу, перед моими глазами проходили одни и те же события. В начале этой конференции я предостерегала вас о деятельности Британской национальной партии в Блэкпуле. Но именно в стенах этого здания я боюсь больше всего. За прошедшие три дня было много речей о ценностях НСС: равенстве, культурной и национальной самобытности и уважении к людям. На практике все это очень далеко от правды.

... Если бы здесь нашелся кто-то, кто бы выступил, обвиняя евреев в том, что они злые, строящие интриги люди, которые хотят господствовать над всем миром, то, я не сомневаюсь, за этим последовало бы еще немало яростных речей, поддержанных бесконечными овациями. У меня в руке листовка, которая пролежала на одном из кресел в этом здании в течение двух дней, содержание которой именно к этому и сводится ... В прошлом сыпались обвинения по поводу роли СЕС в этом национальном союзе с намеками на еврейские заговоры и чрезмерную власть евреев ... Было время, когда в университетах по всей стране нашим еврейским объединениям было запрещено заниматься своей деятельностью, а эти запреты встречали аплодисменты и поддержку участников конференций НСС, собиравшихся в этом самом зале. Я искренне надеюсь, что события прошедшего года и особенно прошедших нескольких дней не знаменуют возврат к политике вражды в более широком студенческом движении. СЕС не успокоится, пока НСС не прекратит относиться к антисемитизму как к расизму второй степени.

... Руководство НСС должно принять важные решения и определиться, есть ли место в рядах этого национального союза студентам еврейской национальности. Именно руководству НСС предстоит решить, будет ли оно покровительствовать членам Национального исполнительного комитета, которые копают под своих еврейских коллег и блокируют политику конференции, запрещающую проявления антисемитизма ... Готов ли НСС продемонстрировать необходимую сейчас руководящую роль, что позволило бы еврейским студентам занимать ответственные должности в этом союзе в будущем?

... Я не могу и не буду оставаться членом НИК, пока некоторые из его членов смотрят сквозь пальцы на беды еврейских студентов. Если бы я осталась, я бы предала студентов, избравших меня в НИК для того, чтобы я представляла их интересы. Поэтому я вместе с моими коллегами Митчем Симмонзом и Джонни Уорреном официально оставляем занимаемые нами должности в НСС». [9]

ПРЕПОДАВАТЕЛИ ВУЗОВ И НОВЫЙ АНТИСЕМИТИЗМ

Репортажи в СМИ за прошедшие несколько лет обнажили сильную антипатию, которую некоторые вузовские преподаватели испытывают по отношению к Израилю, и одновременно усилили чувство отсутствия безопасности среди британских студентов-евреев. Вначале интерес периодических изданий привлекала деятельность уроженки Египта Моны Бейкер, профессора кафедры теории и практики перевода Научно-технического института при Манчестерском университете (НТИМУ). Сейчас ее кафедра вошла в состав расширенного Манчестерского университета. Она уволила двух израильтян, Мириам Шлезингер и Гидеона Тури из редакции двух научных журналов, владельцем которых она являлась, по слухам, из-за их национальной принадлежности. Университет провел расследование по этому делу, но не принял никаких мер. Она осталась сотрудником НТИМУ вместе с бывшим коллегой и сочувствующим ее убеждениям профессором Майклом Синноттом. Ранее этот профессор послал одному преподавателю Гарвардского университета электронное письмо, в котором выразил поддержку Бейкер и отозвался об Израиле как о «зеркальном отражении нацизма», за что позже он принес извинения.

Еще один человек, оказавшийся в центре внимания прессы, — это профессор кафедры патологии в Оксфордском университете Эндрю Уилки. В 2003 году к нему обратился студент из Израиля, Амит Дувшани, по поводу поступления в докторантуру под его научным руководством. Уилки отказался даже рассмотреть его заявление, узнав, что Амит служил в армии Израиля. Он послал Дувшани сообщение следующего содержания: «Благодарю Вас, что обратились ко мне, но, по-моему, у нас ничего не получится. Для меня большая проблема то, как израильтяне морально превозносят себя из-за ужасного отношения, которому их подвергали во время Холокоста, и как они вопиющим образом ущемляют гражданские права палестинцев потому, что те желают жить в своей стране.

Я не сомневаюсь в том, что Вы доброжелательный человек в личном общении, но я не могу работать с кем бы то ни было, кто служил в вооруженных силах Израиля. Как Вы, возможно, знаете, я не единственный ученый в нашей стране, придерживающийся таких взглядов, но я уверен, что Вы сможете подыскать себе подходящую лабораторию, если хорошенько поищите».[10]

Реакция университета на письмо Эндрю Уилки была недвусмысленной. Представитель университета разъяснил, что: «Ни при каких обстоятельствах мы не будем считать приемлемым или мириться с поведением, которое дискриминирует кого-нибудь на почве этнической принадлежности или национальности, прямо или косвенно. Этот кандидат имеет право подать свое заявление, и оно должно быть рассмотрено беспристрастно в соответствии с нашими обычными критериями». [11]

Противоречия также были вызваны поведением преподавателя Бирмингемского университета Сью Блэкуэлл, воинствующего пропагандиста университетского бойкота в отношении всех израильских вузов. СЕС в документе, представленном в Межпартийную парламентскую комиссию по внутренней политике, обвинил госпожу Блэкуэлл в том, что ее личный официальный Интернет-сайт при университете имеет ссылки на другой сайт, занимающийся пропагандой теорий израильского заговора, якобы стоящего за организацией терактов 11 сентября, а именно, что Израиль был настоящим преступником. Это то же самое обвинение, которое звучит на сайтах и телеканалах арабских стран и которое нанесло огромный урон отношениям между мусульманами и евреями, в особенности в Европе. [12]

УНИВЕРСИТЕТСКИЕ БОЙКОТЫ

Первые признаки университетского бойкота появились в 2002 году, когда профессор кафедры биологии Открытого университета Стивен Роуз написал письмо в газету «Гардиан», призывая к мораторию на европейское финансирование израильских научных исследований. За этим последовало еще одно событие. Ассоциация преподавателей вузов (АПВ), проголосовала на своем летнем съезде за постановление, вынуждающее ее Исполнительный комитет «рассмотреть возможность разрыва межуниверситетских отношений с учреждениями в Израиле, если вооруженные силы этой страны ... (любым способом) ... препятствуют доступу палестинских студентов и преподавателей к преподаванию и научной работе». [13] Это постановление получило поддержку крупнейшего в Великобритании союза университетских преподавателей, Национальной ассоциации преподавателей профессиональных и высших учебных заведений (НАППВУЗ). Ее генеральный секретарь заявила: «Мы призвали все университеты страны и наших коллег пересмотреть свои профессиональные связи с Израилем и рассмотреть возможность их разрыва». [14] Агитационная кампания АПВ набирала силу, и ко времени съезда в 2005 году ее участники проголосовали за бойкот университетов Бар-Илан и Хайфа, из-за их предполагаемого соучастии в политике правительства Израиля. Это решение вызвало международные протесты и угрозы ответных бойкотов, а также много разногласий внутри страны. Месяц спустя на чрезвычайном съезде действие этого постановления было прекращено.

Недавно ассоциация НАППВУЗ с небольшим перевесом голосов утвердила политику бойкотирования университетских преподавателей из Израиля, которые открыто не отмежевываются от политики своего правительства в отношении палестинцев. В этом постановлении прозвучала критика по поводу «сегрегационной политики Израиля, включая возведение изоляционной стены и дискриминационные правила в области просвещения» и просьба к членам ассоциации «рассмотреть уместность бойкотирования ...».[15]

ГДЕ ГРАНЬ?

Часто утверждают, что критика Израиля бывает необязательно антисемитской. В свете этой очевидной истины требуется ответить на вопрос: можно ли назвать вышеописанные события, имевшие место в разных британских вузах в недавнем прошлом, как проявления антисемитизма? В некоторых случаях, таких, как описанные в письме Соломонз в Jewish chronicle и в речи Люсианы Бергер перед участниками конференции НСС, не остается сомнений, что ответ будет положительным. Однако другие случаи являются, на первый взгляд, более противоречивыми. Как пишет профессор Питер Пульцер: «Как нам различить, когда конкретный оратор, писатель или карикатурист пересекает грань между объективным, рационально обоснованным осуждением политики Израиля и использованием антисемитских аллюзий и символов? Это вопрос узнавания не старомодного антисемита — мы все знаем, как он выглядит, — а разоблачения антисемитского волка в шкуре антиизраильской овечки». [16] Отвечая на поставленный вопрос, Пульцер рекомендует пользоваться таблицей-шаблоном из десяти пунктов. Соглашаясь с определением нового антисемитизма, которое дала Мелани Филлипс, Пульцер утверждает, что, во-первых, можно считать, что оратор или писатель перешел черту между антисионизмом и антисемитизмом, если, среди прочего, они «проводят параллели между правительством Шарона и Третьим рейхом, а действия израильских вооруженных сил сравнивают с преступлениями эсэсовцев, геноцидом и Холокостом или южноафриканским апартеидом». Многие из критиков Израиля переходят эту черту, например, Том Полей, поэт из Оксфордского университета. Он пишет: «еще одного палестинского мальчишку пристрелил сионист СС». Он обвиняет родившихся в Бруклине еврейских поселенцев на Западном берегу в том, что они нацисты. [ 17] В декабре 2004 года его выступление было гвоздем программы конференции, проходящей в Школе стран Востока и Африки Лондонского университета (U1CBA) под названием «Стратегии и принципы сопротивления израильскому апартеиду». Пульцер утверждает, что писатели и ораторы также виновны в антисемитизме, если они «требуют бойкотировать или применять санкции исключительно против Израиля и израильских учреждений, но при этом не требуют применения аналогичных мер к другим странам и организациям, которые еще в большей степени их заслуживают». [18] Именно этот критерий дает наиболее убедительное основание для обвинения в антисемитизме тех, кто столь враждебно говорит об Израиле, как некоторые преподаватели и студенты в британских университетах, поскольку они редко или никогда не осуждают действия российской армии в Чечне или колониальную политику Китая в Тибете. Подобным образом те, кто яростно агитирует за суверенность палестинского государства, сохраняют безмолвие в отношении бедственного положения басков в Испании, курдов и армян в Турции. Обсуждая вопрос незаконных поселений, они настойчиво фиксируют внимание на Западном берегу Иордана (ранее — на секторе Газа), не обращая внимания на захват северной части Кипра Турцией в 1974 году, этническую чистку, сопровождавшую его, и происходившую затем в течение четверти века замену греческого населения 100000 турков (в основном из азиатской части Турции).

Алан Дершовиц, университетский преподаватель из США, страстно отстаивающий необходимость менее предвзятого и негативного отношения к Израилю, составил собственный набор критериев, чтобы помочь отличить антисемитизм от антисионизма. В его списке значительно больше пунктов, чем в списке Пульцера, поскольку Дершовиц причисляет к антисемитизму попытки изобразить Израиль нелегитимным государством. [19]

Дэвид Цезарани подчеркивает, среди прочих, важность именно этого критерия, поскольку он считает, что характерная черта нового антисемитизма — это «отказ именно евреям в праве на государственность». [20] Среди известных университетских преподавателей, перешедших черту антисемитизма, в соответствии с данным критерием, — Том Полей, сказавший: «Я никогда не считал, что у Израиля вообще есть какое-либо право на существование. Это искусственное государство». [22] Подобным же образом, достоверные источники сообщают, что Сью Блэкуэлл призналась в том, что настоящая задача университетского бойкота — это нанести удар по «нелегитимному государству» Израиль. [23]

В КАЧЕСТВЕ ПРИМЕЧАНИЯ

В этой статье я сосредоточил внимание на подъеме нового антисемитизма в университетах Великобритании и описал различные его проявления, а также привел конкретные примеры. Хотя можно без лукавства сказать, что на момент написания статьи этот новый антисемитизм заслонил собой старый антисемитизм, было бы опрометчиво утверждать, что последний неактуален. Традиционный, или старый, антисемитизм в той форме, в которой он проявляется в шовинистской Британской национальной партии (БНП), остается для студентов-евреев потенциальной угрозой. В ноябре 2004 года был запрещен допуск БНП в Манчестерский университет после разоблачений в том, что ее представители пытались вербовать студентов в свои ряды, а в 2006 году кандидат в предвыборный совет БНП был уволен с должности помощника администратора общежития Плимутского университета из-за расистских высказываний в своем Интернет-дневнике. Выяснилось, что он разместил на студенческом Интернет-форуме утверждения, отрицающие Холокост. Некоторое время спустя Гилад Ацмон выступил перед Палестинским объединением студентов в ШСВА. Несмотря на то, что он исконный еврей по крови и гражданин Израиля, Ацмон, похоже, верит в подлинность Протоколов сионских мудрецов, поскольку в 2003 году он сказал: «Мы должны чрезвычайно серьезно отнестись к обвинениям, что еврейский народ пытается управлять миром». [23]

В последнее время такого рода инциденты, вызывающие исторические ассоциации с ультраправыми идеологами, являются меньшей угрозой для студентов-евреев, чем те, что связаны с ультралевыми и исламистскими объединениями. И все же они еще больше усугубляют атмосферу запугивания в университетах по всей Великобритании, атмосферу, в которой приходится жить еврейским студенческим объединениям и студентам-евреям. И хотя бы по этой причине на них нельзя закрывать глаза.

Примечания

1.

Я использую термин «англо-евреи» для обозначения еврейского населения Англии, Шотландии и Уэльса. Jewish Chronicle, 28 Jan. 1994 Jewish Chronicle, 12 Aug. 1994.

Runnymede Trust, A Very Light Sleeper: The Persistence and Dangers of Antisemitism (London: Runnymede Trust, 1994). 5. C. Chesler, The New Anti-Semitism: The Current Crisis and what we must do about it (San Francisco: Jossey-Bass, 2003). C. Iganski and B. Kosmin (eds), A New Antisemitism: Debating Judeophobia in 21st Century Britain (London: Profile Books, in association with the Institute for Jewish Policy Research, 2003).

М. Phillips, Christian Theology and the New anti-Semitism, in Iganski and Kosmin (eds.), A New Antisemitism, P. 192-212 Комиссия по внутренней политике палаты общин — House of Commons Home Affairs Committee, Terrorism and Community Relations (London: The Stationery Office, 2005). D. Cesarani, The Left's anti-Semitism can't go unchallenged, The Times Higher Education Supplement, 2 June 2006, P. 19. Адрес сайта, на котором можно прочесть текст выступления: www. bmj.com/cgi/content/full/327/7405/ 12-b?etoc Comments by Professor Andrew Wilkie, University of Oxford Press Office, 27 June 2003.

House of Commons Home Affairs Committee, Terrorism and Community Relations.

C. Curtis, Lecturers Conference opens with an attack on Clarke, Guardian Unlimited, 7 May 2003.

J.D.A. Levy, The Academic Boycott and anti-Semitism, in Iganski and Kosmin (eds), A New Antisemitism, cc. 249-57: c. 251 C. Baty, Natfhe tackles rise of racism, The Times Higher Education Supplement, 13 May 2005.

C. Pulzer, The new anti-Semitism, or when is a taboo not a taboo?, in Iganski and Kosmin (eds), A New Antisemitism, c. 96 Paulin cited in W. Pickett, Nasty or Nazi? The use of anti-Semitic topoi by the left-liberal media, in Iganski and Kosmin (eds), A New Antisemitism, cc. 155, 156. Там же, с. 96.

A. Dershowitz, The Case for Peace: How the Arab — Israeli Conflict can be Resolved (New Jersey: John Wiley & Sons, 2005). Cesarani, The Left's anti-Semitism can't go unchallenged, c. 19. O. Abdel-Latif, That Weasel Word, Al-Ahram Weekly On-line, 4-10 April 2002.

M. Taylor, C. Curtis and C. Urquart, Lecturer defends Israeli boycott plea on eve of vote, Guardian, 22 April 2005.

J. Pearl, Worse then anti-semitism, Jewish Chronicle, 3 Nov. 2006, c. 35. See D. Aaronovitch How did the far Left manage to slip into bed with the Jew-hating Right?, The Times, 28 June 2005, c. 18.

ЭФРАИМ ЗУРОФФ. ВАЖНОСТЬ ПРИВЛЕЧЕНИЯ К ОТВЕТСТВЕННОСТИ НАЦИСТСКИХ ПРЕСТУПНИКОВ В ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКОЙ ЕВРОПЕ

Efraim Zuroff

Одно из самых известных дел в карьере Симона Визенталя — привлечение к ответственности Карла Зилбербауэра, офицера гестапо, арестовавшего Анну Франк, ее близких и других евреев, прятавшихся вместе с ними в тайном убежище в Амстредаме. Как рассказывает нам сам венский охотник за нацистами в книге «Справедливость — не месть», основным мотивом его работы по этому делу было желание опровергнуть заявления отрицателей Холокоста о том, что дневник Анны Франк — это фальсификация и что весь Холокост — это сфабрикованный вымысел. (С такими заявлениями он столкнулся после просмотра спектакля по тексту дневника). В этом смысле, Визенталь прекрасно понимал значимость метаюридического аспекта преследования нацистских военных преступников, в особенности ту роль, которую они могут сыграть в деле сохранения точности исторических фактов и в деле продолжающейся борьбы с антисемитизмом.

Взаимосвязь этих трех вопросов хорошо прослеживается в последние годы. В Восточной Европе после распада Советского Союза и отстранения от власти коммунистов, все страны были вынуждены решать шесть практических задач, имеющих отношение к собственной истории периода Холокоста. Этим странам также пришлось столкнуться с усилением проявлений антисемитизма, напрямую связанных с решением (или не решением) вышеупомянутых задач. Какие же это задачи? Признание своей вины; сохранение памяти о жертвах; правовое преследование преступников; документация; просвещение и реституция. Учитывая тот факт, что представители населения практически всех этих стран активно участвовали в преследованиях, если и не массовых расправах над согражданами-евреями и над евреями из других стран, все эти шесть вопросов, с которыми не разбирались честно и открыто в течение коммунистической (советской) эпохи, стали важным испытанием для едва оперившейся демократии этих в этих странах. В какой степени демократические власти смогут разобраться с преступным соучастием собственных граждан в массовых казнях евреев? Смогут ли они привлечь к ответственности виновных или будут уклоняться от этой важной, но очень неприятной обязанности?

Решение этих шести вопросов связано с глубоко укоренившимся традиционным антисемитизмом населения этих стран, который стал одной из основных причин коллаборационизма с фашистами и широко распространенного участия граждан этих стран в претворении в жизнь «окончательного решения». Теоретически, переход к демократическому правлению должен был бы отправить эти предубеждения на свалку истории, но случилось ли это на практике? С самого начала было ясно, что учреждение демократического строя в стране с непродолжительной историей демократии (или с ее полным отсутствием) не приведет автоматически к тому, что антисемитизм, расизм и другие предубеждения на религиозной или национальной почве быстро исчезнут.

Понимание этого, по-моему, было одной из главных причин, по которой в течение прошедших пятнадцати лет решение практических задач, связанных с Холокостом, приобрело все большую значимость и стало барометром уровня нравственности и Демократичности стран посткоммунистической Европы.

При этом совершенно понятно, что некоторые из вышеперечисленных шести задач в большей степени, чем другие могут способствовать борьбе с такими предубеждениями как антисемитизм, что объясняется сочетанием их смысла и технических соображений. Так, по-моему, можно с уверенностью сказать, что вынесение обвинительного приговора нацистскому военному преступнику в результате надлежащим образом проведенного судебного процесса, продлившегося несколько месяцев, при условии, что он непредвзято и подробно освещался в местных (и международных) СМИ, должен иметь больший резонанс в обществе, чем непродолжительная церемония, посвященная памяти жертв Холокоста. (В этом контексте важно отметить, что в отличие от практического решения других, имеющих отношение к Холокосту задач, привлечение к ответственности нацистских преступников — это задача, время на выполнение которой очень ограничено, а потому ее решение не терпит отлагательств. Другая не менее срочная задача — это выплата реституций непосредственным жертвам геноцида (т. е. не их семьям, а тем, кому удалось выжить). Если сохранение памяти о жертвах, документирование событий или образовательные программы откладываются, об этом можно сокрушаться, но за решение этих задач можно приняться позже. Но уголовное преследование осуществлявших Холокост нацистов — задача не терпящая отлагательств.)

По этой причине вызывает сожаление то, что в период с 1990 по 2005 год в странах посткоммунистической Европы не состоялось никаких знаменательных судебных процессов над местными нацистами. Исключения из этого — два судебных процесса. Один состоялся в Хорватии — над комендантом подразделения лагеря Ясеновиц Динко Сакичем (процесс подробно освещался журналистами и имел значительный резонанс), а другой — в Польше, над офицером из Хелмно Хенриком Маня (процесс почти не освещался в СМИ и почти не имел резонанса). Поэтому важно отметить два существенных факта, имеющих непосредственное отношение к этой ситуации. Во-первых, практически в каждой из этих стран были многочисленные нацистские преступники, которых можно было бы привлечь к ответственности. Среди них были несколько относительно крупных коллаборационистов, сыгравших важную роль в преследованиях и расправе над евреями. Во-вторых, в те же годы в этих странах состоялись многочисленные процессы над преступниками-коммунистами. Невыгодное сравнение между якобы схожими усилиями, чтобы привлечь к суду два типа преступников, убедительно указывает на то, почему суды над нацистскими военными преступниками были (или могли бы быть) важными. Если взять в качестве примера Прибалтику, то там местными прокурорами были приложены существенные усилия к тому, чтобы вершить суд над преступниками-коммунистами, в одной только Латвии прошло двенадцать процессов, но при этом ничего или почти ничего не было сделано для того, чтобы судить местных военных преступников-нацистов. Поэтому ни одни литовский, латышский или эстонский, замешанный в Холокосте нацист не был ни на минуту лишен свободы с того времени, как эти государства вновь обрели независимость. В Литве главные нацисты, такие, как Саугумас (из Литовской полиции безопасности), Александрас Лилейкис, командующий Вильнюсского округа, а также его заместитель Казис Гимзаускас были признаны виновными в совершении преступлений лишь после того, как их признали по состоянию здоровья непригодными, чтобы быть привлеченными к суду, следовательно никто из них не был вызван в суд. (Поэтому, несмотря на то, что Гимзаускас был осужден литовским судом, приговор не вызвал никакого общественного резонанса, поскольку обвиняемый ни разу не появился в суде и не понес никакого наказания за совершенные им преступления.)

Другие преступники-нацисты, среди которых были бойцы печально известного Двенадцатого батальона запасного подразделения литовской полиции, уничтожившего тысячи евреев в Литве и Белоруссии, избежали внимания властей даже после того, как несколько из них — тех, кто после окончания войны сбежал в США, — были лишены американского гражданства и возвращены в Литву. Латвия не стала судить офицеров «команды Арайса», Конрада Калейса и Харийса Свикериса, а Эстония не стала выдвигать обвинения против своих коллаборационистов, таких, как Эвальд Миксон, Гарри Маннил и Михаил Горшков. Всех их уже давным-давно следовало бы признать виновными. (Калейс, Свикерис и Миксон уже умерли, так и не будучи привлеченными к суду за совершенные ими преступления.)

Трагичность этой ситуации, надо отметить, лишь усугубляется тем, что усилия, направленные на то, чтобы привлечь к ответственности этих преступников, были встречены очень враждебно значительной частью местного населения. Реакция местных СМИ и особенно в Интернете, на требования, чтобы нацистские преступники в Литве, Латвии и Эстонии были привлечены к суду, показала, что в этих странах нашлось мало сторонников и значительное число противников, многие из которых были антисемитами. Требования судить в отместку евреев-коммунистов, которые, как полагают, несут ответственность за преступления против прибалтов, были среди самых мягких проявлений антиеврейских настроений, которые включали и призывы убить автора данной статьи. В такой ситуации самым действенным средством убеждения общества в важности проведения таких судебных процессов были бы судебные разбирательства по делу преступников, участвовавших в Холокосте, которые показали бы размах и чудовищность местной преступности и сотрудничества с нацистами. Если бы такие процессы проходили в местных судах, с участием местных судей, на родном языке, они могли бы стать очень эффективными средствами просвещения для борьбы с антисемитизмом. Они также могли бы помочь обществу этих стран посмотреть в лицо правде о соучастии в преступлении Холокост. В странах, где привыкли считать большую часть того, что написано о Холокосте пропагандой, а многих, осужденных за совершение нацистских преступлений, — советскими жертвами коммунизма, а не участниками геноцида, которыми они в действительности являлись, такие судебные процессы могли бы иметь огромную правовую, образовательную, нравственную, историческую и общественную значимость. Поэтому неспособность привлечь этих преступников к суду является не только пятном в истории этих стран, но и трагедией для местного общества. Оно упустило уникальную возможность не только посмотреть в лицо кровавой истории своей страны и осознать ее значимость, но и, наконец, похоронить бич антисемитизма, которым эти общества были заражены на протяжении многих поколений.

В свете всего этого жизнь и миссия Симона Визенталя приобретают особенную значимость и глубокий смысл. А его неквалифицированная поддержка и одобрение решения Центра в 2002 году начать «Операцию: последний шанс», которая предусматривает денежное вознаграждение за информацию, способствующую аресту и суду над нацистскими преступниками, в том числе в странах Прибалтики, усиливает необходимость таких судебных процессов в посткоммунистической Восточной Европе.

«Операция: последний шанс» была задумана основателем и президентом Фонда Таргум Шлиши во Флориде, Арье Рубиным, который в течение прошедших пятнадцати лет активно помогал Центру им. Визенталя в его работе по привлечению к суду бывших нацистов. Осознавая, что время для осуществления этой работы истекает, он посчитал, что следует попробовать более активный подход, и пообещал щедрую финансовую поддержку проекту, ставшему совместной программой фонда Таргум Шлиши и Центра им. Визенталя. Офису Центра в Иерусалиме было поручено осуществлять и координировать проект. Проект официально начался в июле 2002 года в Литве (8.07), Эстонии (10.07) и Латвии (11.07). Было несколько причин для того, чтобы начать осуществление проекта в странах Прибалтики. Во-первых, это значительная роль, которую сыграло местное население в убийствах, и чрезвычайно большое число жертв во всех трех странах. (Были уничтожены свыше 95 процентов евреев, оказавшихся на территории оккупированных Германией Литвы, Латвии и Эстонии.) Тот факт, что почти все уничтоженные евреи были убиты рядом с домом (а не в лагерях смерти в Польше), повышал вероятность получения достоверной информации относительно личности убийц. Кроме того, мы предположили, что относительно большое количество нацистских преступников, осужденных в СССР после Второй мировой войны, отсидевших свой срок и вернувшихся к себе на родину, захотят раскрыть имена своих товарищей-преступников за денежное вознаграждение. Несмотря на то, что такая возможность, конечно же, создавала страшную нравственную проблему, мы полагали, что во многих случаях массовых убийств, только сами преступники, возможно, могли бы установить убийц, и они были нашей единственной надеждой на то, что мы сможем привлечь некоторых виновных к судебной ответственности.

Проект был объявлен на пресс-конференциях, проходивших в столицах каждой из этих стран, после этого в местных СМИ размещались объявления, рассказывавшие о злодеяниях, совершенных местным населением. Например, в Литве эти объявления рассказывали об убийстве евреев, совершенном литовцами в автомастерских Лиетукис в Каунасе, широко известное зверское преступление, в ходе которого свыше пятидесяти евреев были убиты литовцами при помощи монтажных ломов. Некоторым из жертв в рот вставляли пожарные шланги, после чего включали воду до тех пор, пока у жертв не разрывались брюшные полости. Свидетелями этих убийств были толпы мужчин, женщин и детей, которые одобрительно гикали каждый раз, как еще один еврей погибал, а когда все были убиты, дружно спели литовский государственный гимн. Подзаголовок в объявлении, опубликованном в местной печати, гласил: «Литовские евреи не исчезли из страны. Их зверски убили в Понаpax (Вильнюс), в IX Форте (Каунас), в Кузайском лесу (Шауляй) и в более ста других местах массовых убийств». Кроме того, что объявление обещало вознаграждение в размере S10000, оно сообщало список телефонов местной еврейской общины, местной особой прокуратуры по расследованию преступлений, совершенных при тоталитарных режимах (нацистском и коммунистическом), а также контактную информацию иерусалимского офиса ЦСВ.

В Литве мы получили помощь от местной еврейской общины, возглавляемой доктором Симоном Альперовичем, согласившейся стать нашим партнером и вести запись поступающей информации. Вопрос партнерской работы в каждой из стран оказался намного сложнее, чем мы первоначально думали. Казалось, что местные еврейские общины будут с радостью готовы оказать поддержку проекту и осуществить необходимую техническую поддержку, но все оказалось не так просто. На самом деле несколько общин, например в Эстонии и Германии, с самого начала отказались сотрудничать; а еврейская община в Латвии открыто выражала критику проекта, хоть в начале и согласилась помогать. Большая часть недовольства этими проектами, без сомнения, была вызвана опасением мести антисемитов. Тем не менее, хотя опасения были у всех общин, нашлись такие общины в Литве и Румынии (под руководством покойного профессора Цаяла и Юлиана Сорина), которые решились на то, чтобы поддержать проект, дав ему отличные отзывы в СМИ и сотрудничая при его осуществлении. Другие же общины поспешили присоединиться к критике местных СМИ. Оглядываясь назад, становится ясным, что реакция еврейских общин определялась не их размерами (в Румынии проживали около 9000 евреев; в Литве — 5000, при этом в Германии — свыше 100000 и Латвии — 12000), а смелостью их руководителей и их убежденностью в необходимости привлечь убийц к суду. Эта убежденность часто зависела от того, были ли родственники руководителей общин уничтожены в этой стране в период Холокоста.

За первый год работы проект «Операция: последний шанс» получил имена более 200 подозреваемых, в основном из Литвы. Вдохновленные таким успехом, территорию действия проекта расширили в сентября 2003 года, включив в нее Польшу, Румынию и Австрию. Основанием для решения о включении тех или иных стран был для нас факт, что местное население и/или их правительство (например румынское) активно участвовало в убийстве представителей местной (и не только) еврейской общины. В Прибалтике это было без сомнения именно так, в следующих трех странах проекта ситуация был посложнее. Поляки, например, очень сильно пострадали от нацистов (ими было уничтожено три миллиона поляков, значительная часть польской интеллигенции) и нацисты не привлекали их к осуществлению «окончательного решения» на территории Польши. Тем не менее, несмотря на смелые и часто успешные попытки Жеготы (подпольной организации, возникшей в 1942 году, чтобы помочь евреям в оккупированной Польше), многочисленные поляки все-таки участвовали в убийстве евреев. Это факт, который многие поляки отказываются признавать, предпочитая сохранять образ своей страны как жертвы нацистов.

В Румынии роль, которую правительство страны сыграло в массовых убийствах евреев на собственной территории, а также на аннексированных Румынией территориях и в Западной Украине, по большей части замалчивалась. В самом деле, с тех пор, как власть в Румынии стала демократической, ни один нацистский преступник не был даже привлечен к следствию, не говоря уже о суде, а несколько румынских военных преступников-нацистов были реабилитированы.

Что же касается Австрии, то работа по совершению правосудия над преступниками-нацистами проводилась из рук вон плохо — в результате ни один обвинительный приговор не был вынесен за прошедшие тридцать лет. Если учитывать тот факт, что где-то до начала 1990-х Австрия позиционировала себя как «первую жертву Гитлера», а не как ревностную соучастницу Германии по преступлениям, то удивляться тут нечему. (Многие из главных нацистов, осуществлявших Холокост, в том числе Адольф Эйхман, Франц Штангль, Артур Зейсс-Инкварт и Одило Глобочник, были австрийцами.)

Как только мы включили новые страны в территорию «Операции: последний шанс», мы натолкнулись на трудности юридического характера, связанные с законами о защите информации. Вопросы, заданные, похоже, польскими ультраправыми объединениями, привели к проведению расследования Польским департаментом по защите информации. Он подверг сомнению законность нашего проекта и не будет ли нарушением польского законодательства передача информации о гражданах страны за рубеж (в нашем случае в Израиль) без их ведома. Позже с такой же трудностью нам пришлось столкнуться в Венгрии. Другое неприятное явление, с которым нам пришлось столкнуться на ранней стадии осуществления проекта, — огромное число антисемитских звонков на номер нашей телефонной «горячей линии» в Австрии. Из примерно 100 звонков, свыше 90 поступали от людей, звонивших, чтобы выразить свои недвусмысленно антисемитские убеждения (часто еще и антиамериканские). Эти люди, как правило, сообщали, что «настоящие военные преступники» это Буш и Шарон, и требовали обещанное денежное вознаграждение. Другие посылали в наш иерусалимский офис вырезанные из австрийской газеты Кронен Цайтунг, издаваемой огромным тиражом, размещенные нами в ней объявления с заголовком «Убийцы посреди нас», дополняя их аналогичными комментариями. Еще один типичный вопрос, который задавали в письмах и по электронной почте: «Когда евреи перестанут доить нас из-за прошлого?»

Мы получали отклики антисемитского характера практически во всех странах, где осуществлялся проект, но только в Австрии их количество было чрезмерным и несоразмерным с числом звонков и писем, содержащих информацию о подозреваемых. В других странах нам не только сообщали имена сотен подозреваемых, но также ценные исторические сведения и слова поддержки и одобрения нашей работы. Во многих случаях люди, подававшие информацию, заявляли, что они делают это не ради вознаграждения, а из чувства своего гражданского долга. Примером того может служить рассказ о судьбе еврейской общины из местечка Панемунелис (на идиш — Панемунок), полученный нами из Литвы. Это было местечко, в котором жили примерно сто евреев, подробности их убийства до тех пор были неизвестны. Информант рассказал, что, будучи маленьким мальчиком, в августе 1941-го он видел фургон, в котором находились евреи, пятеро из семьи Олькин и пятеро из семьи Яффе. Фургон охраняли четверо вооруженных литовцев, чьи имена он сообщил нам, и они направлялись в сторону близлежащего города Рокишкис. Полчаса спустя он услышал выстрелы из находящегося неподалеку Каролишкисского леса, а некоторое время спустя он увидел все тот же фургон, возвращавшийся в местечко только с находившимися в нем литовскими охранниками и большой кучей одежды. По словам информанта, который начал свое письмо с того, что не желает никакого вознаграждения, двое из четверых литовских охранников не дожили до этого дня. К сожалению, выяснилось, что все четверо умерли к тому времени, когда мы получили эту информацию. Тем не менее, эта информация имела историческую ценность, поскольку пролила свет на жестокую судьбу этой еврейской общины.

Летом 2004 года территория проведения «Операции: последний шанс» включила в себя Хорватию и Венгрию. Начало работы проекта в Хорватии было уникальным по трем причинам: две из них хорошие и одна ужасная. Первая причина — это то, что сам президент Хорватии Месич встретился с нами в день презентации проекта, чтобы выразить свою поддержку. Вторая причина — это то, что мы получили полное досье на бывшего начальника полиции Славонски Пожеги — Миливоя Аснера. В нем содержались антиеврейские и антисербские указы, которые он лично утвердил, и которые безоговорочно доказывали его соучастие в преступлениях Холокоста. Третья причина — это угрозы расправы над хорватскими евреями (а их руководители общины приняли решение проигнорировать нашу просьбу о сотрудничестве), а также предлагавшееся денежное вознаграждение за убийство министра юстиции Хорватии ($75000), за убийство нашего хорватского партнера, доктора Зорина Пусича из Гражданского комитета по правам человека ($50000), и за убийство автора этой статьи ($25000).

В Венгрии у нас были юридические затруднения, о которых я писал выше. Кроме того проект вызвал ожесточенную полемику внутри страны по поводу его обоснованности. Критикующих проект возглавлял известный историк Холокоста еврей по происхождению. Здесь мы также получили чрезвычайно полезные свидетельства преступлений, в данном случае — брат молодого еврея, убитого в Будапеште в 1944 году офицером Венгерских вооруженных сил по имени Каролы Зентай. Он сбежал в Австралию в 1950 году и не был отдан в руки правосудия. На сегодня Зентай и Аснер — из всех подозреваемых, чьи имена были получены в ходе «Операции: последний шанс», наиболее вероятные кандидаты на скамью подсудимых.

Наша работа в Германии только начинается, и мы надеемся, что проект достигнет своих самых значительных результатов в стране, бывшей оплотом власти нацистов, граждане которой столь активно участвовали в осуществлении Окончательного решения. Вопреки распространенному мнению, правосудие было совершено над многими преступниками-нацистами в течение прошедших нескольких лет. Поэтому мы осмотрительно оптимистичны и рассчитываем, что «Операция: последний шанс» поможет еще больше увеличить это значительное число.

После выше сказанного ясно, что оценка результативности проекта не может быть сведена к конкретным правовым решениям. Помимо помощи в расследовании и наказании нацистских преступников «Операция: последний шанс» сыграла и продолжает играть существенную и важную роль в битве за торжество исторической правды в странах посткоммунистической Европы, в которых пишутся новые исторические книги о Второй мировой войне и о Хо-локосте и где тема соучастия местного населения в убийстве евреев остается болезненной и вызывающей много споров. При этих обстоятельствах «Операция: последний шанс» имеет существенное значение не только в деле утверждения исторической точности, но и в деле борьбы с существующим сегодня антисемитизмом и подготовки почвы для улучшения отношений между евреями и неевреями в Европе.

МИХАЭЛЬ БЕРЕНБАУМ. КАК СЛЕДУЕТ ПОНИМАТЬ ХОЛОКОСТ: СПОР МЕЖДУ ЭЛИ ВИЗЕЛЕМ И СИМОНОМ ВИЗЕНТАЛЕМ КОНЦА 70-х

Michael Berenbaum

Смерть охотника за нацистскими преступниками Симона Визенталя — это конец легендарной жизни, окутанной достижениями, блеском славы и даже таинственностью. Никто из нас, достигших зрелости в послевоенную эпоху, не мог оставаться равнодушным к его смерти, — его жизнь оказала большое влияние на всех нас.

По своему телосложению Визенталь был тяжеловесом; сила его духа соответствовала такому облику. Архитектор по образованию, после Холокоста он уже не вернулся к своей профессии, а нашел свое призвание в том, чтобы находить военных преступников и передавать их в руки правосудия. В этом новом деле он проявил себя как ни при каких обстоятельствах не сдающийся и неутомимый борец — упрямый человек, достойный наследник упрямого народа. Он был олицетворением того, что называют на иврите «ми-дат ха-дин», символ справедливости. Визенталь настаивал на том, что нацистских преступников нужно отдать в руки правосудия. Он инстинктивно понял, что справедливость необходима — или, по крайней мере, попытка достичь пусть и неполной, несовершенной справедливости, хотя бы видимости справедливости, если не ее полноты, — если мир хочет восстановиться после того колоссального разрушения, свидетелем которого он стал. Он не сотрудничал с теми, кто жаждал возмездия, несмотря на то, что их путь — более страстный и, возможно, даже более справедливый — был короче и понятнее. Он не выносил обвинений, если не был абсолютно уверен в доказательствах вины. Иногда его точка зрения не была понятна ни журналистам, ни общественности. Так, он знал, что Курт Вальдхайм — лжец и бывший немецкий солдат, проходивший службу недалеко от места, где совершались чудовищные злодеяния. Он настаивал на том (что мы не знаем и еще не доказали), что бывший генеральный секретарь ООН и президент Австрии является военным преступником, несмотря на его тесную связь с преступлениями.

В конце сороковых и начале пятидесятых, после первых процессов и театральности, с которой они проходили; после того как закончились и следовавшие непосредственно за ними процессы, хорошо освещенные в СМИ, осталось намного меньше воодушевления и желания разбираться с прошлым. Всем хотелось уже поскорее начинать строить будущее. Внимание политиков переключилось со Второй мировой на «Холодную войну». США были увлечены борьбой с коммунизмом, а не с нацизмом. Визенталь не сдавался. Он открыл Центр документации и начал переписываться с уцелевшими в Холокосте евреями по всему миру, чтобы установить личность преступников и выяснить их местонахождение. Но в середине пятидесятых он был вынужден закрыть Центр документации и из-за нехватки финансирования, и из-за недостаточного интереса к поимке преступников-нацистов: Израиль был в состоянии войны и ему нужны были данные разведки в отношении арабов, а не немцев. К тому же у него были стратегические интересы — вопросы элементарного выживания — а вскоре у него появились важные экономические и торговые связи с Германией. Еврейские общины в Америке были пока не готовы к тому, чтобы встать на пути национальных интересов США, которые тогда сводились к тому, чтобы подружиться с Германией и убедить Западную Германию присоединиться к США и противостоять единым фронтом СССР и его союзникам. Если для этого нужно было забыть недавнее прошлое, то его нужно было забыть. Это было допустимо для американцев и даже для американских евреев, но только не для Симона Визенталя.

Деятельность Визенталя начала приобретать широкую поддержку только после задержания, передачи в руки правосудия и казни Адольфа Эйхмана в начале 1960-х. Вопреки распространенному заблуждению, сам Визенталь не занимался задержанием Эйхманна. Эту работу проделал израильский Моссад. Вклад Визенталя в это дело можно назвать скромным. Тем не менее, если его вклад в поимку Эйхмана и был преувеличен, то его роль по подготовке мира к этому событию невозможно переоценить. Задолго до задержания нациста у Визенталя возникло интуитивное подозрение, что мужчины, за которых выходят замуж вдовы нацистов, — это на самом деле их бывшие мужья, только с новыми именами и документами. Жена Эйхмана попыталась объявить его умершим для того, чтобы получить пенсию, и чтобы имя ее мужа было вычеркнуто из списка разыскиваемых преступников. Она даже дала письменное показание под присягой о том, что Эйхман умер в Праге. Но Визенталь не мог допустить того, чтобы она так легко отделалась; он предъявил свои собственные документы, доказывающие, что свидетели видели Эйхмана живым уже после указанной вдовой даты его смерти. Он также привлек внимание чиновников в Израиле и во Всемирном Еврейском Конгрессе к информации о том, что Эйхман скрывался в Риме, а затем отправился в Южную Америку, но те не выразили желания дальше заниматься этим вопросом. (Недавно обнаруженные документы говорят, что ЦРУ знало, где находился Эйхман и даже под каким измененным именем, которое он использовал, скрываясь среди немецких эмигрантов в Аргентине. Но делиться этой информацией они не стали, ее похоронили в архивах ЦРУ). Испытывая горькое разочарование, он закрыл офис Центра документации, отправил накопленные материалы в Яд Вашем, а в его жизни начался эмоциональный кризис.

После задержания Эйхмана и пришедшей вслед за судебным процессом славой Визенталь смог не только возобновить работу своего Центра, но и получить значительную поддержку для своего скромного центра. Хотя точных данных у нас нет, считается, что Визенталь участвовал в привлечении к правосудию 1100 нацистов. Кто-то из них был крупномасштабным преступником, а кто-то менее значительным. Один из них, доктор Йозеф Менгеле, выскользнул из его рук. Смерть Менгеле, случайно утонувшего в водоеме, смерть простая, скоропостижная и легкая, не давала покоя нашему чувству справедливости.

Я был наблюдателем самого известного философского сражения Визенталя, сражения с Эли Визелем, еще одним легендарным человеком из поколения переживших Холокост. В конце 1970-х они разошлись во мнениях по вопросу о том, кого считать настоящими жертвами Холокоста. Иными словами, был ли Холокост событием общечеловеческого значения или же событием, имеющим значение только для еврейской истории? В то время казалось, что между этими концепциями было серьезное противоречие, как будто Катастрофа (Shoa) должна была быть либо тем, либо другим — но ни в коем случае не тем и другим одновременно.

Многие годы Визенталь защищал концепцию, что Холокост — это убийство одиннадцати миллионов: шести миллионов евреев и пяти миллионов людей других национальностей. Его цели имели скорее прагматический характер, чем исторический, поскольку он был сыщиком, преследователем военных преступников, а не ученым. Такое представление евреев и не евреев в большей степени соответствовало его опыту в лагерях, население которых было смешанным, евреи и неевреи, среда —- многонациональной, а религии — разными.

В отличие от него Эли Визель был депортирован непосредственно в Освенцим в ходе масштабных депортаций венгерских евреев. 437402 евреев были депортированы на 147 поездах в период с 15 мая по 9 июля 1944 — евреи и только евреи, по крайней мере, в том смысле, в котором это слово понималось нацистами. Для Визеля Холокост был исключительно еврейской трагедией — философски, исторически и эмпирически; для Визеля, но не для Визенталя.

Визенталю было также важно заручиться поддержкой неевреев; поддержкой стран Европы и Южной Америки в деле преследования преступников-нацистов, для этого ему нужно было, так сказать, взять их в долю. Если бы граждане этих стран — христиане рассматривались как жертвы нацистов, то существовала бы большая вероятность, что европейские государства и их граждане поддержат его усилия и с большей вероятностью отдадут этих преступников под суд. Даже, если судебные процессы над ними поднимут очень неприятные для общества темы и поколеблют удобные мифы, которые стали камнем преткновения в попытках Европы к восстановлению. Мир, в котором жил и с которым имел дело Визенталь, можно описать так:

• Западная Германия боролась за то, чтобы считать, что нацисты — это несколько «паршивых овец», которых ввел в заблуждение жестокий тоталитарный вождь, а немецкий народ по существу добрый и немецкая культура — благородная.

Коммунистическая Восточная Германия воспринимала своих руководителей — и вследствие этого, похоже, что и своих граждан — как жертв нацистского капитализма.

Австрия была убеждена в том, что она самая первая из жертв нацизма и что история страны закончилась в марте 1938 года и возобновилась в мае 1945.

Во Франции говорили о несгибаемом сопротивлении и освобождении, замалчивая коллаборационизм и предательство;

Швейцария разглагольствовала о своем героическом нейтралитете и помалкивала об экономическом сотрудничестве с Третьим Рейхом;

В Бельгии говорили о евреях, которых бельгийцы спасли, но молчали о тех, кто был убит;

Нидерланды хвалились своей всеобщей забастовкой и забыли о той роли, которую голландская полиция сыграла в том, чтобы сгонять всех евреев в одно место для депортации.

Ватикан изображал Папу Пия XII (занимавшего свою должность до 1958 года) защитником евреев и помалкивал о своем коллаборационизме, в особенности о своей роли в спасении высокопоставленных нацистов и переправке их в римско-католические страны Южной Америки.

Польша говорила о шести миллионах погибших; 3,1 миллиона польских евреев и 2,9 миллиона поляков-христиан; признавая евреев лишь посмертно евреями, в то время как при жизни им столь часто отказывали в этом статусе, обычно упоминая их как,поляков, граждан Польши и представителей польской нации.

Испания и Швеция провозглашали свой нейтралитет и вследствие того свою непричастность к преступлениям.

В СССР национальность на букву «е» вслух не произносили, это было неприлично. Все советские граждане в одинаковой степени считались жертвами фашизма, евреи тут были ни при чем.

Поэтому для Визенталя определение Холокоста как трагического события в истории всего человечества объяснялось практическими соображениями, поиском возможных союзников в битве за восстановление справедливости.

Визель отстаивал точку зрения, что Холокост — это трагическая история исключительно еврейского народа. Он боялся того, что сначала общество будет говорить о шести миллионах евреев и пяти миллионах неевреев; спустя некоторое время оно будет помнить только об одиннадцати миллионах жертв, среди которых были и евреи; а спустя еще какое-то время национальность жертв Холокоста окончательно сотрется из коллективной памяти. Крупный израильский историк Иегуда Бауэр обвинил Визенталя в том, что тот замалчивает правду о судьбе евреев. До того, как Эли Визель принял предложение президента Джимми Картера о своем назначении на должность председателя Комитета по Холокосту при администрации президента США/он писал о Холокосте только с точки зрения еврея, и президент попросил его обратиться к темам, которые он ранее не затрагивал. Его попросили говорить о Холокосте с точки зрения американца и обратиться к теме американского национального характера и исторического опыта. Причем до этого Визель (будучи уже почти четверть века жителем США и почти восемнадцать лет — гражданином страны) продолжал писать по-французски и отдавать свои работы переводчикам, чтобы те переводили их на английский язык. Он рассматривал себя как еврейского и французского писателя, хотя и жил в Нью-Йорке. Ему казалось, что место не евреев в Холокосте он может точно определить одной емкой фразой: «Не все жертвы нацистов были евреями, но все евреи были жертвами нацизма».[1] Он считал, что таким способом он оберегает исключительность еврейского исторического опыта, не забывая при этом о жертвах других национальностей. Визель также стремился идти от частного к общему: Холокост — касается евреев, его последствия — всех наций.

Даже само определение Холокоста, которое он предлагал в Докладе президенту Джимми Картеру, представленном 27 сентября 1979 года Президентской Комиссией по Холокосту, было дано с метафизической, а не с исторической точки зрения. Оно предлагало следующую формулировку: Холокост — это «систематическое уничтожение шести миллионов евреев во время Второй мировой войны, осуществленное нацистами и их пособниками при поддержке государственной власти; когда наступила Ночь (название самой знаменитой повести Э. Визеля — Ред.), миллионы неевреев погибли тоже». Вопреки историческим фактам, уничтожению евреев придавалась видимость исторического первенства — для того, чтобы сохранить его метафизическое первенство как события, определяющего природу этого явления. В действительности же, концепция концлагерей была изначально разработана для политзаключенных; лишь в 1938 году после ноябрьских погромов («Хрустальная ночь»), прошедших по всей Германии и распространившихся на территорию Австрии, повлекших за собой арест приблизительно 30 000 евреев мужского пола в возрасте от 16 до 60 лет, большинство заключенных концлагерей составили евреи. Газовые камеры были изначально разработаны для осуществления программы эвтаназии для инвалидов; вначале это были передвижные газовые фургоны и только позже появились стационарные сооружения для умерщвления газом. Вследствие этого возникло то, что в протоколах Ванзейской конференции эвфемистически названо «уже накапливаемым практическим опытом, который имеет огромное значение в связи с предстоящим окончательным решением еврейского вопроса». [2] Существует прямая преемственность между кадровым составом программы Т-4 (Tiergarten 4) и Акцией Рейнхард в лагерях Треблинка, Собибор и Бельжец. Таким образом, исторически убийство евреев предшествовало Окончательному решению и вымостило для него дорогу.

Визенталь, напротив, спорил, что Холокост был смертью одиннадцати миллионов человек, шести миллионов евреев и пяти миллионов неевреев. Число, как он позже признавал, было неправильным: если считать всех мирных жителей — неевреев, оно было заниженным; если считать только тех, кто погиб от рук нацистского аппарата убийства, оно было завышенным. Но ключевым моментом позиции Визенталя была его вера в то, что, несмотря на то, что Холокост, главным образом, имел отношение к евреям, это не было исключительно так. Количество отражает первенство евреев, но также и неравный баланс по числу жертв: евреев больше, чем неевреев, но они не преобладают. Включение неевреев было важно для его послевоенной деятельности. Народы должны были почувствовать, что они потеряли часть своих, если мы хотели, чтобы они призвали своих военных преступников к судебной ответственности. Позиция Визенталя была такой понятной, что он настоял на том, чтобы Центр Симона Визенталя в Лос-Анджелесе, носивший его имя, отражал его понимание значения Холокоста. Таким образом, Центр, расположенный в Лос-Анджелесе и Музей, который Должны были создать, включили не еврейские жертвы Холокоста ab initio (с самого начала — лат.).

Позицию Визенталя поддержал президент Джимми Картер, который в записке, написанной от руки, одобряя создание Мемориального Совета Соединенных Штатов по Холокосту согласно президентскому указу до того, как его одобрил Конгресс, написал «Universalize» (сделать всеобщим) и поставил свои инициалы — Jk. Исмар Шорш, бывший ректор еврейской теологической семинарии также поддерживал позицию Визенталя. Он хотел уменьшить роль Холокоста в самосознании американских евреев, боясь, что он становится доминирующим и усугубляет скорбную историю евреев.

По иронии судьбы организация, занимающаяся правами человека, которую возглавлял ортодоксальный раввин Марвин Хир, являвшийся активным защитником интересов евреев, имел более универсальное восприятие Холокоста, чем национальный Мемориал Холокоста, который финансировало правительство Соединенных Штатов и которому грозили внутренние противоречия по этому вопросу. Принимая во внимание разногласия, которые возникли по этому вопросу в Вашингтоне, Нью-Йоркский Музей Еврейского Наследия: Живой Мемориал Холокоста занялся исключительно еврейскими жертвами, определив себя как музей Еврейского Наследия, несмотря на то, что он получил основную финансовую поддержку от города Нью-Йорк и штата Нью-Йорк. Визенталь оставался верен своей позиции по этому вопросу, и так с течением времени Центр Симона Визенталя стал отражать его взгляд и превратился в учреждение с двумя названиями — Музей Толерантности/Бейт Ха-Шоа — Дом Холокоста, выдвигая на передний план вопросы толерантности. Он открыл небольшие филиалы, которые в своих программах уделяют больше внимания толерантности, чем Катастрофе. Скорее всего, это приведет к созданию Музея Толерантности в Иерусалиме, который из-за близости к Яд Вашем, согласился не становиться еще одним Музеем Холокоста.

Если судить по содержанию всех трех американских музеев — в Лос-Анджелесе, Вашингтоне и Нью-Йорке — сложно догадаться о глубине тех давних споров, поскольку их экспозиции по не еврейским жертвам мало чем отличаются друг от друга. Даже новая экспозиция в музее Яд Вашем, открывшаяся осенью 2004 года, включает нееврейские жертвы нацизма в музей Холокоста, в центре внимания которого находятся евреи.

Почему?

Сражение титанов, Визеля и Визенталя, так и не закончилось между этими двумя людьми. Но решение разделявшей их проблемы было найдено, по крайней мере, в том, что касается экспозиций музеев. Хотя вопрос, как представить в них не еврейские жертвы нацизма достойно и пропорционально, остается.

Концентрация внимания на истории, а не на идеологии решила вопрос, и посетителям (множественное число предпочтительно), которые приходят в эти музеи, нужно было это решение. Появление новых формулировок помогло разрешить некоторые из имевшихся фундаментальных противоречий, а вместе с новой терминологией появился новый взгляд на тотальность нацистских жертв.

Во-первых, рассмотрим исторические факты. Включение в историю Холокоста неевреев было обязательным для того, чтобы правдиво рассказать о том, что произошло с евреями. В отличие от того, что сказано в определении, предложенном в докладе Президентской Комиссией по Холокосту, нееврейские жертвы нацизма появились ранее еврейских, во всяком случае, хронологически, если не метафизически. Так, концлагеря были изобретены вначале для политзаключенных и противников нацистского режима, профсоюзных деятелей и диссидентов, социал-демократов и всех тех, кто был не согласен с властью. Вплоть до 1938 года евреи составляли меньшинство заключенных лагерей. Инструменты карательного аппарата, которые был сначала созданы для утверждения политической власти национал-социалистов, — гестапо и СС — позже были использованы для проведения в жизнь нацистской политики в отношении евреев. Тем не менее, создание этих инструментов необходимо рассматривать в контексте прихода нацистов к власти и укрепления режима. Отравление газом было изначально изобретено ради того, чтобы уничтожить немецких арийцев, считавшихся партийной идеологией и политикой Третьего Рейха «жизнями, недостойными жизни». Те, чей статус немецких арийцев невозможно было отрицать, считались помехой для претворения в жизнь мифа о превосходстве арийцев, поскольку они были либо умственно отсталыми или «неполноценными», страдающими душевными расстройствами или химической зависимостью. Кадры, подобранные Для проведения операций Т-4, позже были использованы в лагерях смерти. Они начали свой «профессиональный рост» с того, что уничтожили сотни и тысячи людей, затем они дошли до десятков тысяч, а к тому времени, когда главный удар нацистской политики был направлен против евреев, эти мужчины — уже преуспевшие палачи — использовали недавно приобретенные навыки для уничтожения уже сотен тысяч и миллионов евреев.

Когда разрабатывались концепции экспозиций, историки и сотрудники музеев пришли к пониманию, что некоторые люди попадали под колеса карательного аппарата за то, что они сделали; другие же за то, что они отказывались сделать; некоторые — за то, кем они были; а евреи — просто за то, что они были. Их полное уничтожение считалось совершенно необходимым для будущего немецкого народа, для его безопасности и для здоровья общества.

Позвольте объяснить это подробнее. Профсоюзные деятели и социал-демократы стали жертвами режима за то, чем они занимались. Если бы они чем-то не занимались, они бы не были брошены в тюрьмы, по крайней мере, не в самом начале становления режима. Свидетели Иеговы пострадали за то, что они отказывались что-то сделать: они не принимали присягу верности государству, они уклонялись от призыва в армию, они отказывались произносить приветствие «Хайль Гитлер». Они отказывались прекратить обращать людей в свою веру. Даже, находясь в концлагерях, они отказывались подписать простенькую бумагу об отречении от своего вероисповедания, что позволило бы им тут же покинуть лагерь. В отличие от евреев, они были добровольными жертвами нацистов; они выбрали свои убеждения и, в этом смысле, они были классическими мучениками — они предпочли лишение свободы отречению от своих убеждений и даже неискренней присяге на верность нацистской власти, недостойной их преданности и доверия.

Немецкие мужчины-гомосексуалисты попадали в лагеря из-за того, что их «неправильная» сексуальность являлась помехой для «мужественности» — фундаментального элемента нацизма. Лесбиянок при этом не бросали в тюрьмы из-за проявлений их сексуальности. Роковая судьба этносов рома и синти, или попросту цыган, ближе всего к судьбе евреев. Их уничтожали семьями, их травили газом в Освенциме (где было убито около 19000), однако расправа над ними не считалась абсолютно необходимой для спасения Германии; их существование не называлось «раковой опухолью» на теле общества; им была отведена вторичная роль в нацистской политике геноцида, хотя, без сомнения, они стали жертвами геноцида.

Когда было принято решение считать неевреев наряду с евреями жертвами Холокоста, была изменена формулировка. Для Визеля и Визенталя жертвы были разделены на евреев и неевреев. Когда мы впервые издали материалы конференции по вопросу, считать ли неевреев жертвами Холокоста, я намеренно употребил формулировку «Мозаика жертв», чтобы не наступить на «линию раздора», евреев и неевреев. [3] В Мемориальном музее Холокоста США были подобраны формулировки, имеющие скорее исторический смысл, чем идеологический; так неевреи в материалах экспозиций называются так же, как они рассматривались нацистскими идеологами: «врагами государства» на верхнем этаже экспозиции и затем «узниками лагерей». Аналогичные формулировки используются и в других музеях и организациях, чья деятельность имеет отношение к Холокосту.

Даже в тех случаях, когда сотрудники музеев первоначально не желали принимать их подход, присутствие потенциально плюралистической целевой аудитории вынуждало их к этому. Так, Нью-йоркский музей еврейского наследия: живой мемориал Холокоста, чье название должно было отразить сосредоточенность на исключительно еврейском историческом опыте, вскоре был вынужден включить в свою экспозицию материалы о гомосексуалистах — жертвах нацистского режима, поскольку будущие посетители экспозиции, представители многочисленного гомосексуального сообщества Нью-Йорка, ожидали этого от музея. А когда это было сделано, стало необходимым расширить темы экспозиций о нацистских жертвах. В мире, в котором переплетено много различных культур, в котором музеи посещают многочисленные иностранцы, даже музею Яд Вашем пришлось осветить в своих экспозициях тему нееврейских жертв нацизма, поскольку исключение неевреев вызвало бы удивление или возмущение посетителей.

За почти три десятилетия, прошедших со времени начала этого спора, много было сделано в плане изучения тотальности всех жертв нацизма и было достигнуто существенно более глубокое понимание исторических вопросов. Это, в свою очередь, укрепило наше понимание взаимосвязи между историей жертв-евреев и историей различных других жертв нацистского режима, с каждым новым рубежом в понимании истории укреплялось осознание того, что нацистская политика в отношении евреев не имеет аналогов, она уникальна.

Я думаю, не будет лукавством сказать, что за двадцать лет после того, как Эли Визель получил Нобелевскую премию мира, его роль также стала более универсальной. Если бы ему суждено было оставаться председателем Американского мемориального совета по Холокосту, возможно, сегодня он бы придерживался иного взгляда на проблему; подобно тому, как советник по вопросам образования при Международном центре преподавания истории Холокоста Таек Форс, Йегуда Бауэр, говорит сейчас о беспрецедентности Холокоста из-за многообразия и разнородности его жертв, а не из-за того, что Холокост — это трагедия исключительно еврейской истории.

Со временем определение Холокоста, данное Визенталем, было отвергнуто как историками, так и общественностью. Но его мысль о том, что ради исторической правды и ради чуткости к утратам разных народов и сообществ нельзя забывать ни о ком из жертв нацизма, но в то же время нельзя терять из виду масштаб и глубину трагедии еврейского народа, — выдержала испытание временем. И это является одним из многих вкладов, сделанных им в обсуждение и анализ темы Холокоста.

Примечания

1. President's Commission on the Holocaust, Report to the President, submitted to Jimmy Carter on 27 September 1979, p. iii.

2. Перевод документа № Ng-2586, Office of Chief Counsel for War Crimes.

3. Michael Berenbaum (ed.), A Mosaic of Victims (New York: New York University Press, 1990).

АЛЛА ГЕРБЕР. ПРОЩЕНИЕ

«Мело, мело по всей земле, во все пределы...» Вот уже какой день не останавливается этот поток снега, и под его белыми кружевами притаились, замерли в ожидании неведомого деревья. Стоят, как невесты, и ждут призыва любви — весны. Может, потому, что пишу эти строки в Переделкино, каким-то непостижимым образом переплелись в моем воображении те подсолнухи, которые в почетном карауле замерли на могилах немецких солдат в книге Симона Визенталя, и эта бесконечная метель, заметавшая следы нашей собственной кровавой истории.

Смутное время порождает смутные предчувствия и мистические совпадения. И дом Пастернака с его трагической судьбой не в Германии — в России, и могила его здесь рядом, и та, с желтым подсолнухом, «хорошего доброго мальчика Карла», кажется, тоже где-то совсем близко, на поле, где покоятся старые большевики. Там, у Визенталя, на каждой могиле прямой, как солдат на параде, тянулся ввысь подсолнух, а здесь — серые карлики — каменные доски, а под ними — те, кто искренне верил, как «хороший мальчик Карл», и во имя веры расстреливал и допрашивал, или доносил... Чего только не делалось во имя этой веры. Ведь и красивый голубоглазый Карл был сначала, в детстве и в ранней юности, таким милым, таким добрым, таким заботливым, таким послушным и, наконец, таким ВЕРУЮЩИМ — сначала не в Гитлера, а в Господа БОГА. И все это было, пока он не поверил в другого «бога» — Адольфа, и эта вера привела его к тому страшному дню, когда он взял оружие, чтобы выстрелить в маленького черноглазого мальчика — не просто стрелял, а добивал, потому что вместе с родителями мальчик летел, как птичка, из окна подожженного немцами дома и на лету был сражен пулей «хорошего доброго Карла». И вот покаяние на смертном одре — перед еврейским юношей Симоном, который в эти предсмертные минуты олицетворял для Карла весь еврейский народ. И Симон, на глазах которого каждый день в лагере и за его стеной — в гетто- умирали от голода, побоев и унижений, от пули, наконец, сотни, нет, тысячи (а мы знаем сегодня — миллионы) людей, не смог простить.

Спустя более чем полвека Симон Визенталь, который посвятил всю свою жизнь поиску нацистских преступников и, как сам говорил, расспрашивал многих из них и не слышал покаяния; если они о чем-то жалели и в чем-то раскаивались, то лишь в одном — что еще остались в живых свидетели и\ злодеяний, — Симон Визенталь спрашивает нас сегодня, должен ли был он, узник концлагеря, свидетель и жертва, простить того умирающего Карла, который волею судеб успел совершить только одно преступление, но что удержало бы его, останься он жив, от каждого последующего?!

В концентрированном лагере смерти Маутхаузен в «блоке смерти», уже сам полуживой, Симон рассказывает поляку Болеку — будущему католическому священнику, свою историю, которая терзала его на протяжении всего пути к смерти (только освобождение из лагеря спасло его, но сколько несчастных рядом с ним не дожили до этого дня!). Он не верил в Бога, но перед концом хотел знать (покаяние, по-видимому, необходимо каждому, в ком еще теплится вера в человечность и справедливость), правильно ли он поступил, что не простил умирающего Карла. И Болек сказал ему, что раскаяние уже заслуживает милость прощения. Они говорили долго, и каждый в чем-то усомнился. Мы не знаем, к чему пришел дальше польский священник, но сомнения, по-видимому, мучили Визенталя всю жизнь и привели к необходимости написать эту книгу, а нас к необходимости не отворачиваться от его вопросов.

В середине шестидесятых я впервые попала в Польшу и там, мне повезло, познакомилась с прекрасными людьми, сгруппировавшимися вокруг католического краковского журнала «Тегодник По-вшехный». Сегодня, когда я читаю у Визенталя о тех поляках, которые, погибая от руки нацистов, продолжали думать, что во всем виноваты евреи, я вспоминаю тот вечер на даче у главного редактора, который осторожно, ненавязчиво говорил мне о судьбе поляков, чья трагическая история привела многих из них к тупому слепому антисемитизму. И нет тут вины, а есть беда, и церковь должна выводить этих несчастных к свету, ибо в своей душевной темноте они не ведают, что творят. К нашему разговору молча прислушивался неизвестный мне человек, на лице которого была печать мудрости и сострадания — ко мне ли, еврейке, к полякам, которые заблудились во тьме кромешной, к Польше, которая дала пристанище лагерям смерти, и, кажется, в воздухе до сих пор пахнет гарью от газовых печей... До книги Визенталя мне оставалось тридцать пять лет. Но я тогда впервые задумалась о вине, ответственности и прощении. Человек в черном (а был он одет в черный, застегнутый наглухо сюртук) потом еще долго говорил со мной на польском, а я на русском, но мы почему-то прекрасно понимали друг друга. Вспоминаю, что наш разговор то и дело возвращался к войне, к еврейской судьбе и, конечно, к Польше, которая оказалась рядом с этой судьбой и повернулась к ней спиной, к Польше, которая оказалась и жертвой и палачом одновременно.

Теперь (читаю у Визенталя) знаю, что Гитлер уже стоял на западной границе Польши, готовясь скушать эту страну, а польский парламент обсуждал проект закона о запрете деятельности еврейских резников, дабы отнять у верующих евреев кошерное мясо. Теперь знаю и о погроме, который учинили поляки вернувшимся после войны на родину евреям — совсем недалеко от Освенцима, но ничто не позволит забыть слова неизвестного мне тогда господина в черном о том, что нельзя судить всех оптом, ибо «не судите, да не судимы будете».

На следующее утро я впервые ехала в Освенцим со своим другом — католиком, депутатом Польского сейма. Когда я вошла в машину, то увидела, что на заднем сиденье горят сотни красных гвоздик. Грешница, я подумала, что все это мне от верного поклонника. Но почему по дороге в Освенцим? «Это от Войцеха Войтылы — нашего Краковского Кардинала — ты с ним вчера разговаривала. Он попросил, чтобы ты положила их к камню, который там лежит в память о евреях, замученных и убитых в Освенциме. А еще он передал тебе Библию и вот эту книгу «Восстание Варшавского гетто»... Пройдут годы, и Папа Римский, Иоанн Павел II, мой удивительный собеседник, покается за вину католической церкви перед евреями. ЕГО Библию я храню и надеюсь передать внукам и правнукам.

В то лето или в тот месяц, сейчас уже не помню, концентрационный лагерь Освенцим (точнее, его музей) был закрыт на ремонт. И только усилиями моего спутника — депутата хранитель открыл нам барак, чья экспозиция была посвящена уничтожению евреев в Освенциме. После я узнала, что сам музей был закрыт, потому что уточнялась национальная принадлежность уничтоженных в лагере Смерти.

Я жила в стране другого тирана, который шел по стопам Гитлера и, победив его, медленно, но верно перенимал его преступный опыт. Мне повезло — я родилась не в Днепропетровске, где юный нацист выстрелил в горящего мальчика и его родителей. Родись я на Украине, или в Белоруссии, или в любом другом месте, куда пришли фашисты, я могла бы быть на месте этого мальчика. Но и у меня в еврейской истории было и есть свое место. Оно на серебристом тротуаре, залитом первым весенним солнцем, улицы Горького, на которой кровавым пятном расплылось коричневое эскимо, когда кто-то из подворотни заорал нам с папой вслед: «Бей жидов, спасай Россию!». Через два года папу отправили спасать Россию в Тайшетские, особого режима, лагеря, за участие, как я теперь знаю, прочитав его дело, «в антисоветском, сионистском заговоре, возглавляемом Соломоном Михоэлсом и ... Лионом Фейхтвангером (?!?!)». Это были так называемые «еврейские посадки», и нашим отечественным фашистам было все равно, кого ставить во главе несуществующего заговора, хоть Эйнштейна, хоть Иисуса Христа — лишь бы по национальности был еврей. В 1949 году в стране, победившей фашизм, — начинался свой поход против евреев. Еще ничего не случилось, но уже тысячи сидели только за то, что были безродными космополитами, то есть попросту евреями.

Мое место и на том обледеневшем мосту на станции Мытищи, по которому мы скользили с мамой на почту (только там принимали в лагерь посылки), падая и роняя драгоценные продукты, которые как мы потом узнали, никогда не доходили до адресата. Но я хорошо помню это свое место в длинной, на сутки, очереди, в промерзлом зимой предбаннике, куда в комнату почты пускали по одному, издеваясь над нашей молчаливой покорностью судьбе. А когда папу арестовывали, мое место было между сетчатой кроватью и старым буфетом в нашей маленькой комнате в коммуналке. Оттуда, не шелохнувшись, я смотрела на отца: он сидел на своем месте, на которое ему указали отечественные гестаповцы («сидеть, не шевелиться»), — рядом с мамой. Я помню его развязавшиеся шнурки на полуспустившихся пижамных штанах, мамину руку в его руке и еле слышное: «Я ни в чем не виноват». А потом, когда уводили, он встал перед мамой на колени и сквозь слезы сказал: «Прости». Я тогда впервые увидела, как мой сильный могучий папа заплакал. И дальше он тоже занял свое место — сначала в Лефортово, потом в Бутырке, перед столом следователя, на котором возвышались роскошные хрустальные графины с пузырчатой холодной водой, и три дня — в боксе, куда приносили баланду из селедки, которую разум приказывал не есть, а голод не слушался разума. «Подпишите, что вы член Международной сионистской организации, и я дам вам воды». Отец подписал. За что и был отправлен на десять лет в Тайшетские, особого режима, лагеря в барак № 27.

Я узнала номер барака и даже номер его койки спустя много (очень много) лет в Израиле, в городе Арад. После выступления ко мне подошел глубокий старик и показал пожелтевшую от времени когда-то белую тряпочку, на ней чернильным карандашом были написаны номер барака и койки, которая была рядом с койкой моего папы — Ефрема Гербера. «Я хорошо помню вашего отца — его нельзя забыть. Это был очень высокий, очень худой и очень красивый человек. За президентскую внешность мы называли его Президентом. У него был прекрасный голос, и, когда мы строем шли на работу, вохровцы заставляли его запевать бодрые советские песни. Нам хотелось есть и спать, а им хотелось, чтобы мы пели. Особенно это было трудно в морозы, и ваш бедный папа сорвал голос. За голос его приглашали петь на торжественные вечера в день Октябрьской революции или 1 Мая, что, наверно, спасло ему жизнь, потому что он дважды умирал от дистрофии, но начальники его подкармливали, чтобы он мог петь. Иногда, когда были силы, он пел нам в бараке чудесные романсы...» Так вот почему папа потерял голос — он никогда нам об этом не рассказывал. «Я вернулся, чтобы жить, — сказал он однажды, — и не хочу мучить ни себя, ни вас...»

Непостижимо, потому что сегодня читаю у Симона Визенталя про «аскари» — русских перебежчиков или пленных, которые особенно старались, помогая охранникам в концлагерях. «Эсэсовцы педантично следили за тем, чтобы мы маршировали красиво, а выйдя за ворота, начинали петь», — пишет Визенталь. И в том строю, только в другом конце, было место моего отца — запевалы...

Я не была на месте мальчика Эли, который слизывал в гетто крошки хлеба, рассыпанные для птиц и прятался от эсэсовцев под полом. Мое место было в узком коридоре под лампочкой без абажура привилегированного госпиталя в Лефортово. Там лежал Гена Ф. — моя первая безумная любовь, такой же светлоголовый и голубоглазый, такой же милый и хороший, чем-то очень похожий на голубоглазого Карла, каким его увидел на фотографии Симон Визенталь. Гена был намного старше меня и уже успел повоевать и даже был ранен — его хромота и палка, на которую он небрежно опирался, придавали ему особый шарм, который всех очаровывал, особенно девушек из нашей студенческой группы. Когда я рассказывала своим друзьям о Гене, то первое, что я говорила: «Вы понимаете, он воевал!» Каждый день я ходила к нему, и каждый день меня ждал пропуск. Дежурная знала меня в лицо и всякий раз, выписывая пропуск, добавляла: «Он вас ждет». Но в тот день пропуска не было, и всегда любезная дежурная холодно отчеканила: «Вам пропуска нет и не будет». — «Что-нибудь случилось?» — прошептала я. «Случилось». — прошипела бывшая подруга и захлопнула окошко. Плача и тупо повторяя — ничего не понимаю, ничего не понимаю, — я вбежала в метро. И тут заметила, что в вагоне на меня как-то странно смотрят. Но опять ничего не поняла. Дома я позвонила самой близкой подруге и, захлебываясь слезами, как заклинание повторяла: «Он меня разлюбил!» — «Неужели ты не понимаешь?» — тихо, точно боясь кого-то разбудить, спросила Марина. «Что, что, я не понимаю?» Она ничего не ответила. И только вечером, когда такой хороший Гена, такой храбрый и такой умный позвонил мне и так же тихо спросил: «Неужели ты не понимаешь?» — я наконец поняла. Герой войны с фашистами не мог принять меня; ему это было неудобно, потому что в тот день вся страна прочитала в «Правде» «исповедь» никому доселе не известного доктора Лидии Тимашук, которая больше не могла молчать и поведала всему миру о врачах-отравителях, в основном еврейской национальности. На следующий день я своими глазами увидела, как разъяренные женщины вытащили из-за конторки аптеки всеми любимого старенького провизора Арона Моисеевича и с криком: «Ты травишь наших детей!!!» — начали его бить.

«Однажды они увезли отсюда евреев. Среди них был и наш домашний врач... Пропаганда утверждала, что евреев просто расселяют в другое место. Но затем я услышала, с какой жестокостью обращаются с ними люди из СС. Мой сын был тогда в Польше, и до нас доходили дурные вести. Однажды муж сказал: «Карл ведь тоже в СС. Возможно, он теперь обрабатывает и нашего врача. Раньше врач обрабатывал маленького Карла, а теперь все наоборот» — это слова матери Карла из книги Симона Визенталя.

Мне часто указывали на мое место не под солнцем. И в деканате факультета журналистики МГУ, куда я пришла подавать документы, милая улыбчивая секретарша любезно, по-человечески, как ей казалось, посоветовала не терять времени даром и забрать документы, потому что я все равно не пройду. «Но почему??! — воскликнула я и наивно добавила: — Я ведь хорошо пишу». — «Неужели вы не понимаете?» — ласково ответила девушка и вежливо протянула документы. НЕ ПОНИМАЮ, но понимаю. Не хочу ПОНИМАТЬ, но вынуждена понять и... забираю документы.

«Мы вынуждены были жить при Гитлере, как и миллионы других людей», — говорит мать Карла, славная добрая мать «хорошего доброго» мальчика. Отец Карла был раньше социал-демократом, но сын его записался в гитлерюгенд, и он вынужден был жить при Гитлере и вынужден был опасаться соседей. ВЫНУЖДЕН — это, наверное, самое страшное. Не ты сам, а тебя вынудили, за тебя решили.

Наш скромный сосед Михаил Давидович — тихий безобидный еврей, младший сотрудник в каком-то неведомом научном институте, каких в советские времена было пруд-пруди, — он так любил свою белокожую хрупкую жену Лилю и маленькую дочку с большими черными, как у Эли, глазами. Они тихо, как-то незаметно, жили в угловой маленькой комнате кашей шикарной коммуналки. Другой сосед — бывший буденовец, а ныне домоуправ, вынудил его подписать поклеп на моего папу, и он, став «источником», как это у них называлось, подписывал донос. Он дружил с нами, как и вся его семья, и вовсе не хотел отправить Ефрема в лагерь. Но был ВЫНУЖДЕН, ибо в противном случае, как обещал ему бывший лихой боец, его посадят — он ведь и сам еврей, а евреи, как известно, все равно в чем-то виноваты. В папином Деле — совсем недавно мне дали его прочесть — «источник» занимает СВОЕ МЕСТО, я это увидела своими глазами. Когда папа вернулся, он рассказал нам об очной ставке со свидетелем его «преступлений» нашим застенчивым Михаилом Давидовичем. Тот, не глядя на папу, повторял за следователем — «да, я видел...да».

Помню, в своем юношеском максимализме я была непреклонна: «Ты должен его найти (он сразу уехал из нашей квартиры), ты должен ему отомстить!». Вот тогда — то отец сказал: «Больше всего я не хотел бы его встретить. Мне нечего ему сказать. Я не буду сводить счеты ни с ним, ни с миром — ненависть разрушает. Я вернулся, чтобы жить...».

В далеком детстве я пришла домой, рыдая, потому что сын нашей дворничихи, кривляясь и гримасничая, дразнил обидным, как он полагал, словом — «еврейка». И было почему-то и впрямь очень обидно. Плача, я побежала домой за защитой: «Папа, он назвал меня еврейкой!» — «Так что же ты плачешь? — удивился отец. — Быть еврейкой так же прекрасно, как грузинкой, русской, украинкой...» Вот это — «так же прекрасно» — я запомнила на всю жизнь. Вспомнила и тогда, когда от меня потребовали сменить мою еврейскую фамилию на Иванову или Петрову...

Вот уже пятнадцать лет, как я посвятила себя изучению Холоко-ста. Случайно ли это получилось? Нет, моя дорога к нашему Центру «Холокост» была длинной. На ней следы моей одесской бабушки — грузная, больная, она умерла по дороге в гетто, и ее двух дочерей и двух внуков, которых гнали по Дерибасовской в гетто. И киевского брата бабушки, профессора химии, дяди Иосифа с женой и двумя дочерьми. Всякий раз, когда я бываю в Киеве, иду в Бабий Яр, чтобы бросить в овраг цветы — ему и всем тем, кто был рядом с ним. На моей дороге в «Холокост» желтые лимоны на том проклятом мосту в Мытищах, которые выпали из сумки, когда мама, поскользнувшись, выронила из рук сумку, и лимоны покатились вниз, на железнодорожное полотно, и тут же были раздавлены скорым поездом. И на нем я сама в узком коридоре лефортовского госпиталя. И я в деканате университета, где мне, еврейке, указали на дверь. И я в зале Дома литераторов, в который ворвались семьдесят фашистов из общества «Память», и кто-то вонючий и наглый прошипел мне в лицо: «А тебя, жидовка, мы зарежем в собственной постели».

Помню, когда я приехала в Освенцим, какой-то юноша, постояв для наглядности в бывшей газовой камере, выходя, развел руками и сказал своей спутнице: «Я думал, что будет страшнее». Значит он, вполне нормальный на вид парень с университетским, между прочим, значком, допускает, что может быть еще страшнее. Самое простое крикнуть ему вслед: «Подонок». Но ведь все не просто. Когда «Память» ворвалась в Дом литераторов, я хорошо помню, что рядом с чувством омерзения и ненависти было и другое — жалости. Было, было — не имею права об этом забывать. Эти прыщавые желтолицые мальчики — наверное, родители никогда их не кормили, не давали в школу яблоко, не хвалили, не дарили всякие детские замечательные глупости, а может, гнали на улицу, когда напивались, а может, и вообще домой не пускали. А эта женщина с авоськой, которая громче всех орала: «Жиды, убирайтесь...», — что она видела в этой жизни, если пришла на «акцию» с куском сыра в этой самой авоське? Наверно, ей объяснили, что в ее нищей жизни виноваты... евреи, как объяснили это когда-то немцам, и те же прыщавые мальчики, а потом и откормленные и выхоленные эсэсовцы пошли за Гитлером в поход на евреев. И снова спрашиваю себя: «И кто тут палач, кто жертва и когда жертва становится палачом?!» Есть закон, он обязан карать тех, кто открыто нарушает его. Судить генерала, который сегодня, а не шестьдесят лет назад призывает «мочить» жидов, а воодушевленная его громогласным призывом толпа с блеском в глазах кричит: «Давай» или «Любо», что значит — правильно. Но что делать с толпой, которая всегда не любит тех, кто непохож, и, объединенные своей похожестью («серые наступают — серые побеждают»), похожие преследуют непохожего: будь он в очках (было такое), в шляпе (и это было), в узких брюках (и через это прошли), рыжий, с длинным носом или с лицом кавказской национальности?

Я пришла в «Холокост» не только для того, чтобы не дать забыть, но и для того, чтобы не дать повторить.

Путь был длинным, фактически вся жизнь. Но и сегодня я знаю только то, что ничего не знаю. Нет, нет, конечно, знаю — тысячи фактов того безумия, в которое дал себя втянуть культурный, как принято было говорить, народ — немцы. Тысячи фактов той индустрии смерти, которую творили над ни в чем не повинными людьми самые остервенелые из них. Не скажу, что думала до того, что было страшнее. Страшнее не бывает. Но больше всего меня мучают те, кто жил рядом с моей бабушкой, играл в шахматы с моими племянниками, кто с удовольствием ел фаршированную рыбу у моей тети Рахиль, а потом безучастно смотрел им вслед, когда они шли в гетто или в Бабий Яр. Знаю — страх, тут одно ясно — жизнь одна, и ни на какую другую рассчитывать не приходится. Это тот единственный случай, когда все просто, и я никогда не стану осуждать тех, кто не пошел за своими соседями в гетто или Яр (были и такие, но они святые, а святых не может быть много, иначе мы бы давно жили в раю, а мы по-прежнему живем на земле). Но вот безучастность, привычка, равнодушие...

В книге Симона Визенталя самые пронзительные для меня страницы даже не те, которые про ужасы «жизни» в лагере, а те, которые про соседей. Была такая песенка (я узнала ее после войны) — песенка про Ростов — город, Ростов — Дон, где жили, любили, ходили с подружками гулять... «Улица Садовая, скамеечка кленовая — эх, Ростов — город, Ростов — Дон»... Потом пришла война суровая, и те, кто гулял по Садовой, ушли на фронт и не все вернулись... А те, кто остался... Об этом в песенке ни слова нет.

Помню, когда я попала в знаменитый, миллион раз описанный концлагерь Маутхаузен, меня, конечно, потрясли бараки и все, что в них, а в экспозициях музея — о них. Но больше всего — толпы счастливых австрийских мужчин, женщин и детей, забрасывающих «оккупантов» цветами. На мониторах многочисленных компьютеров хохотала, вопила, что-то орала возбужденная от счастья «поверженная» Австрия. Вместе со мной смотрели на своих дедушек и бабушек австрийские дети. «Они должны знать правду — мягко пояснил директор этого музея смерти. — Но, поверьте, были и другие, только они не попали в кадр — это ведь немецкая хроника...» Но когда я бродила вечером по тихим улочкам зеленого городка Маутхаузен и засыпала в просторном белостенном номере старой гостиницы, которая была и тогда, когда здесь проходили колонны смертников, я не могла отделаться от мыслей об этих других, что спали под теплыми перинами, видели сны на шелковых подушках и гнали от себя мысли о тех, кто гнил в бараках, никогда не зная, доживет ли до утра. Все рядом. На столбе вывеска: «До концентрационного лагеря — музея Маутхаузен — два километра, до ближайшего ресторана — пятьсот метров». Я пошла в этот достопримечательный своей кухней ресторанчик, словно созданный для влюбленных — так уютно сидеть за его деревянными столиками под шелковыми красными абажурами, пила благоухающий кофе с маленькими венскими пирожными и думала только об одном: так было и тогда, когда Симон Визенталь доживал последние минуты в «блоке смерти». Судьба пощадила его, оставила жить, чтобы он посвятил свою жизнь поискам немецких нацистских преступников. Но сейчас, когда я читаю в его книге о блоке шесть — «блоке смерти», где заключенных даже не заставляли выходить на работу — недоедание, истощение, болезни валили с ног почище чумы — и где они в короткие минуты прогулок бросались на землю и ели скудную траву, я вспоминаю те пирожные и ароматный кофе в маленьком ресторанчике, в котором тогда также потрескивали дрова в камине и кто-то объяснялся любимой в любви, и... не могу ни смириться, ни охватить разумом, сердцем это такое банальное — все рядом.

«Вы еврейка?» — спросил меня симпатичный хозяин ресторанчика и на мое «да» — только тяжело вздохнул и больше не сказал ничего. Значит кто-то и тогда вздыхал и не хотел верить тому, что происходило всего лишь в двух километрах от его города. А кто-то радовался, что дело идет, ресторан процветает, потому что «сотрудники» лагеря часто по вечерам приезжали сюда поужинать после трудового дня.

Сегодня, когда читаю «Подсолнух» Симона Визенталя, меня тоже потрясают спокойные улицы Львова, на которых мирная нормальная жизнь, как будто нет гетто и нет совсем рядом концентрационного лагеря. Война почти ничего не изменила в городе. Грохотали старые трамваи по своим разъезженным рельсам. Шли крестьяне обменивать продукты на товар. Колонна евреев, в которой и Симон Визенталь, ни на кого не производит особого впечатления. Кто-то в любопытстве глазеет, кто-то, не останавливаясь, бежит дальше, чтобы не встретиться глазами с бывшими знакомыми, — это из книги.

У той истории была своя предыстория. Много раз студент Львовского политехнического Симон Визенталь проходил по этим улицам. Он знал здесь каждый дом, каждый подъезд. Улица Сапеги, Городецкого, Яновская — сколько раз гулял он по ним, сколько раз слышал оскорбительные антисемитские выкрики. И сколько раз евреи, попадавшие в руки студентов — хулиганов, оставались лежать на земле с тяжелыми ранами и увечьями. «Эти молодые люди всаживали в трости бритвенные лезвия и таким оружием наносили удары своим еврейским коллегам» — это тоже из книги. Неудивительно, что жители Львова быстро привыкли к виду истерзанных и измученных евреев. «Они смотрели на нас, как, в иных случаях, смотрят на стадо коров, которых гонят на пастбище или... на бойню». Никто никогда не остановил тех юных жителей Львова, которые избивали студентов-евреев палками с бритвенными лезвиями. Что же теперь было удивляться, что жители Львова быстро привыкли, и все-таки это не одно и то же — сознательно творить зло или привыкнуть к тому, что его творят другие. Но какая ж тонкая кожица отделяет активное зло от пассивного его созерцания.

Сказано ведь — «не переступи». Но часто мы сами даже не замечаем, что уже переступили, и нужно совсем немного, чтобы сделать следующий шаг. Всего один шаг, и ты уже не свидетель, а соучастник преступления. Я часто думаю, что потенциал добра и зла в человеке одинаков. Только почему зло с такой легкостью себя реализует, а добро корячится в родовых муках и куда реже оповещает мир о своем появлении на свет?

Вот почему в истории Холокоста для меня самые страшные страницы, которые про соседей. Про тех, с кем дружили, советовались, обсуждали чужие новости, доверяли свои тайны. Сколько этих сюжетов в истории Холокоста, и они потрясают меня больше всего. Как не могу спокойно читать у Визенталя про улицу Городецкого и улицу Сапеги, про университет, где все осталось таким же, как было прежде. Правда, там и до войны студенты — радикалы устраивали «День без евреев». Но были и другие студенты — с ними смеялись, сидели в читальном зале, ходили в деканат, где сейчас был «резервный лазарет». Все рядом — «два километра до концентрационного лагеря Маутхаузена и пятьсот метров до ближайшего ресторана...». Надо остановить зло вовремя, пока оно не разгулялось и не надышалось свободой вседозволенности. Иногда оно открыто заявляет о себе. Но чаще не обнаруживает себя и, притаившись, ждет своего часа.

Книга Симона Визенталя сама, как подсолнух на неокученном поле зла, светится умом и благородством. После войны он не вернулся во Львов — новую жизнь нельзя было начинать на кладбище, где каждое дерево, каждый камень напоминали ему о той трагедии, в которой он чудом уцелел. Он надеялся, что «работа в комиссии поможет вновь обрести надежду, поверить в справедливость и человечность, во все то, что необходимо человеку, помимо еды и жилья». Сила этой маленькой повести в громадности сомнений, во множестве вопросов и изматывающем душу поиске ответов на них. В ней нет ни ненависти, ни озлобленности — в ней есть боль. Он был в аду при жизни и не вернулся в рай. Он до конца дней своих искал преступников — тех, на ком лежит ответственность за содеянные преступления. И память мучила его не только злом содеянным, но и трагедией, порожденной этим злом. Да, прежде всего трагедией народа, потерявшего шесть миллионов лишь за то, что они были евреями. Но была и другая трагедия — трагедия таких мальчиков, как «милый и хороший Карл», сотни тысяч ему подобных — одурманенных миазмами зла. Трагедия тех, кого сковал страх, трагедия тех, кто привык видеть чужое страдание и гнать его от себя, как назойливую муху. Трагедия молчаливого большинства, онемевшего не столько от страха, сколько от безразличия. «Моя хата с краю, ничего не знаю» — сколько горя мы узнали благодаря многочисленным крайним, живущим по принципу «нас не трогай и мы не тронем».

Книга Симона Визенталя — это подсолнух не на могиле. Это гордые, обращенные к солнцу цветы напоминают мне несломленных, непреклонных в своем достоинстве людей. Не отчаяние после прочтения «Подсолнуха», а вера в Человека, который силен сомнениями, а не утверждениями. В конце книги Визенталь не подводит черту, а приводит к вопросу: «Должен ли, мог ли он простить?»

В годы детства — до тридцать третьего — Карл был, безусловно, «хорошим мальчиком». «Эпоха, презревшая милосердие и человечность, сделала из него убийцу» (Визенталь). Да, то была эпоха, презревшая совесть, порядочность, достоинство, честь... Сколько людей было у нее на поводу! Но сколько противостояли, каждый в силу своих возможностей, и не теряли человеческого достоинства, когда его унижали. Один предавал, другой спасал, один отворачивался, другой, хоть взглядом, хоть словом шел навстречу. И праведнику, спасшему еврея, и соседу, отдавшему маленькой еврейской девочке кусок хлеба — для всего этого требовалось, казалось бы, совсем немного, но и очень, как выяснилось, много — быть ЧЕЛОВЕКОМ. Самое высокое призвание человека — быть им. Но как же это непросто!

Быть ЧЕЛОВЕКОМ — не данность, а выбор, который требует мужества, и потому вправе ли мы клеймить тех, у кого не хватило на это сил? Кто не убивал, но и не спасал, не доносил, но и не отказывался поносить в общем хоре, прячась за чужие спины? Вправе ли мы судить их? Нет, пусть живут, но и прощать нет сил.

Когда трусость и мелкость человека загоняют меня в угол и становится так плохо, что хоть в петлю лезь, я призываю на помощь тех, кого теперь буду называть подсолнухами за их несгибаемую порядочность.

«Сможем ли мы когда-нибудь достичь того, чтобы люди, подобные Карлу, не становились убийцами?» — это, наверно, самый главный вопрос из тех, многочисленных, который поставил перед нами, своими читателями, Симон Визенталь. Не знаю. Но одно все-таки знаю — если есть на свете такие люди, как Визенталь, — сможем. Понимаю, они и раньше были, что не помешало фашизму на какое-то время победить. Они и сейчас есть, а национал-патриоты во всем мире поднимают голову, в том числе в стране, победившей фашизм. Но усилиями Визенталя и таких, как он, собираются в Стокгольме на Всемирный форум главы государств, чтобы сказать — память о Холокосте жжет наши сердца, и мы сделаем все, чтобы каждый государственный муж остановил фашизм в его зародыше.

Прошло всего четыре года после окончания войны, но в нашей стране о Холокосте не говорили. «Евреев не убивали, все возвратились, живы», — с горькой иронией написал после войны фронтовик Борис Слуцкий. Волна тяжелого антисемитизма захлестнула страну. Нужно было найти виновного, того, кто за все в ответе — за бедность, болезни, за то, что страна — победительница не может победить разруху, голод, экономический кризис. Система буксовала. Чтобы выжить, ей нужны были новые враги, дабы оправдать свое бессилие, и, памятуя удачный опыт недавнего внешнего врага, она обнаружила внутреннего — «евреи, евреи, кругом одни евреи». На вечный вопрос — почему? — Визенталь отвечает емко и убедительно: «Нас, евреев, не любили — и это началось не сегодня. Наши отцы вышли однажды из тесноты гетто в открытый мир. Они упорно трудились и прилагали все силы, чтобы добиться признания своих сограждан. Но то были тщетные старания. Если евреи замыкались от мира в своем кругу, их рассматривали как чужаков, как инородное тело. Если же они выходили из своего мирка, чтобы приспособиться и жить, как все, их считали нежеланными гостями или даже захватчиками, которых ненавидели и отвергали... Рано, очень рано я ощутил, что родился человеком второго сорта».

Так где же оно, НАШЕ МЕСТО? Несколько лет назад в Израиле тогдашний президент Вейцман собрал «круглый стол», чтобы поговорить о еврейской жизни в разных странах... Я тогда, впрочем, как и сейчас, была переполнена ненавистью к нашим неофашистам и пламенно говорила только об этом. В какой-то момент, когда моя речь была, по-видимому, особенно эмоциональной, президент прервал меня: «Зачем вы там сидите? Приезжайте сюда. Здесь — ваша Родина». Я растерялась и ничего не смогла ответить. Повесть Симона Визенталя снова поставила передо мной этот вечный вопрос: «Где мое место?»

Исход в Израиль — это не переезд, не географическое понятие, это Исход внутри тебя. Я могу жить где угодно, но я дочь Израиля, потому что принадлежу его народу. Однако родина моя — Россия. Здесь я росла, любила, прощалась, встречалась... Она дала мне так много, и я немало вложила в нее. Пусть мои вклады невелики, но они наработаны всей жизнью, и, даже когда я теряла, я тут же что-то обретала, и никто не заставит меня бросить мое богатство — мою трудную, мучительную, но, для меня, как и для каждого, значительную жизнь. Кто знает, если бы я столько не ездила и стольких прекрасных людей не повстречала на своем пути, может, я бы не выдержала испытание Холокостом. И поехала на свою и впрямь историческую родину.

Человек силен не ненавистью к человеку, а верой в него. Источником зла всегда был вакуум любви. Со стен нашего Центра, где всегда представлены материалы о Холокосте, со страниц книг нашей библиотеки на меня смотрят жертвы чудовищного зла. И очень трудно, поверьте, сохранить эту веру в человека, когда знаешь, видишь, как победоносно зло. Но я и мои товарищи здесь, чтобы это никогда не повторилось.

Могла бы я простить Карла? Тогда, наверно, — не смогла бы. Как не прощаю и по сей день тех, кто творил зло в моей стране, — они не покаялись. Но ведь Карл покаялся. Простим его.

ДЖОН К. РОТ. КОМУ НУЖНО ПРОЩЕНИЕ?

Продолжение размышлений над нравственной дилеммой, сформулированной в книге Симона Визенталя «Подсолнух».

John К. Roth

Прощать — значит быть милостивым, простить обиду или обидчика, отказаться от претензий к другому человеку, не требовать возвращения долга, успокоить свой гнев или чувство горечи, какие бы серьезные основания не были у этих чувств. Поэтому прощение — это то, что я называю после-словием.

В мелочах и в важных вещах, неосознанно и преднамеренно, мы, будучи людьми, причиняем вред — часто колоссальный вред — друг другу. Если бы это было не так, прощение оставалось бы абстрактной возможностью, но только когда вред, причиненный человеком, нанесен, — только тогда — прощение становится возможным, конкретным, важным, равно как и проблематичным.

Часто потрясения, после которых возможно прощение, могут вызывать временное онемение духовно-нравственной чувствительности человека, но можно, не кривя душой, сказать, что очень мало кто из людей никогда не чувствовал потребности в прощении, не просил о нем и не испытывал облегчения, будучи прощенным. Верно и то, что бесконечное число людей дарили прощение согрешившим против них, часто прощая обидчиков даже тогда, когда о прощении никто не просил. Немало случаев, когда те, кто прощает, сами испытывают облегчение от своего поступка.

Никто из нас не совершенен. Поэтому на вопрос «Кому необходимо прощение?» может быть лишь один правдоподобный ответ — нам всем, во всяком случае, при условии, что фраза «нам всем» имеет отношение к мужчинам, женщинам и детям, которых можно с достаточной вероятностью считать отвечающими за свои поступки. Самые святые дни в иудаизме, завершающиеся Йом Киппуром (Днем искупления), являются замечательным примером того, насколько важны религиозные традиции, чтобы мы сохраняли эту чувствительность. Светские методы в этике, психологии, групповой психотерапии и в политике также подчеркивают, что люди далеки от понимания того, что правильно и хорошо. Во всех мировоззрениях, в которых требуется сделать какие-то шаги ради исправления совершенного зла, восстановления справедливости, — как правило, присутствуют прощение и связанные с ним темы.

Вопрос «Кому необходимо прощение?» задевает больше своей сложностью, чем удалось сформулировать в приведенных выше строках. Поразмышляем, например, над двумя возможными смысловыми ударениями в этом вопросе: «Кому нужно прощение?» и «Кому нужно прощение?» В обоих вариантах присутствует подозрение. Первое содержит подозрение в универсализации взгляда, что «всем нам» нужно прощение. Несмотря на правдивость этого утверждения, остается неоспоримым историческим фактом то, что одни люди причиняют значительно больше вреда, чем другие — сразу в памяти всплывают имена Генриха Гиммлера, Йозефа Менгеле и их собратьев по СС в период Холокоста. Важно точно измерять степень ответственности и установить обязанность держать ответ в нужный момент.

Произнесенный со второй интонацией, этот вопрос ставит под сомнение достоинство прощения. Не отрицая, что прощение — это всегда хорошо, такое восприятие подозревает, что понятие простить может превратиться — неумышленно, а подчас и намеренно — в синоним забыть, примириться, воспринимать все относительно и тривиально. Все это приносит справедливость в жертву безразличию, в жертву тому, что теолог Дитрих Бонхеффер назвал «дешевой милостью». Как выразил эту мысль еврейский философ Эммануэль Левинас: «мир, в котором прощение всесильно, становится бесчеловечным». [1]

Подобные вопросы, возникающие в связи с прощением, наводят на мысль, что прощение — это не только послесловие, но еще и раненное слово. Нанесенные ему раны болят и кровоточат с очень давних времен, но при этом некоторые из них стали следствием событий недавнего прошлого, в том числе и Холокоста. Давайте рассмотрим некоторые аспекты истории этих ран.

В тексте Беракот 7а Вавилонского Талмуда раввины истолковывают стих из пятьдесят шестой главы книги пророка Исайи: «Я приведу их на святую гору Мою/ И да возрадуются они в Моем доме молитвы». [2] Если читать этот отрывок дословно, то он звучит: «Да возрадуются они в доме моей молитвы», причем раввины отмечают, что Бог читает молитвы. Это утверждение, однако, ставит загадку: Почему и о чем молится Бог? Дополнительные толкования предполагают, что Бог молится о том, чтобы Его милость восторжествовала так, чтобы прекратилось божественное зло, что в Талмуде называется «пределом суровой справедливости».[3] Имеется в виду, что Бог превозмогает Свой гнев, но не до конца, потому что ему свойственен справедливый гнев, вызванный несправедливостью. То есть, похоже, что даже у Бога существует противостояние между прощающей милостью и справедливым гневом.

Один вопрос ведет за собой другой: даже если Бог подавляет свой гнев, он все равно внушает страх. Поэтому важно знать продолжительность божественного гнева, особенно, если Библия утверждает, что Бог негодует каждый день. [4] Талмуд говорит, что ежедневный Божий гнев длится «одно мгновение», но «сколько длится одно мгновение?» Предлагаемый ответ, что оно настолько короткое, что длиться меньше доли секунды: «Одна пятидесяти восьми тысячная восемьсот восемьдесят восьмая доля одного часа». Суть в том, что Божий гнев и его склонность к тому, чтобы поступать согласно суровой справедливости, остаются. Их сила приводит в трепет и ужас, но является гораздо менее сильной, чем Божья милость и прощение. Если бы было наоборот, мир не мог бы существовать.

В дополнение к тому, что это текст, в котором многократно повторяется повеление Бога «соблюдать то, что правильно, и делать то, что справедливо», глава 56 книги Исайи также содержит обещание Бога помнить тех, кто верен Его завету: « Дам Я в доме Моем/ И в стенах Моих/ Памятник и имя/ Лучшее, нежели сыновьям и дочерям/ Я дам им вечное имя/ Которое не истребится». [5] Этот отрывок из Библии — источник названия Яд Вашем. Это означает «памятник и имя» или, в переносном значении, памятник и мемориал, в честь чего назван выдающийся израильский мемориал памяти в Иерусалиме. [6] Холокост усложняет все, в том числе и прощение.

Сложности Холокоста подразумевают, что сила этого события способна подвергнуть сомнению существование справедливого Бога, оставить в одиночестве того, кто сострадателен и способен прощать. Если Холокост оказывает на человека такое воздействие, то и понятия, связанные с темой прощения, также соответственно меняются: религиозные обоснования, или призывы к прощению, наталкиваются на недоверие. Отстаивание необходимости простить, если оно существует, должно исходить из других источников — этических или психологических, например. Даже те, кто считает, что Холокост не совсем разрушил религиозное мировоззрение, основанные на религии понимание или призывы, прощение все еще может иметь значение, но невозможно, чтобы религиозные взгляды не пострадали. Некоторые примеры, имеющие отношение к Холокосту, могут проиллюстрировать вышесказанное.

Со времени своей публикации в 1969 году, книга Симона Визенталя Подсолнух продолжает наводить читателя на серьезные размышления о прощении, имеющие отношение к Холокосту. Дилемма, поставленная этой книгой, начинается в один из дней 1944 года, когда Визенталю суждено было выслушать предсмертную исповедь смертельно раненного эсэсовца, названного в книге Карлом, человека, принимавшего участие в массовых расправах над евреями, но теперь просящего прощения у еврея. Визенталь выслушал исповедь, услышал в ней «искреннее покаяние», но вышел из палаты немецкого госпиталя, не проронив ни слова. [7] Мучимый вопросом, правильно ли он поступил, Визенталь спрашивает других людей, что бы они сделали, если бы оказались на его месте.

Ответы на дилемму, поставленную Подсолнухом, были столь же страстными, сколь непохожими друг на друга. Например, назвавшись «атеистом, безразличным к любым абстрактным рассуждениям о нравственности и отвергающим их», бывший узник Освенцима, философ Жан Амери писал, что муки совести Визенталя при описанных обстоятельствах неуместны, за исключением лишь того, что с политической точки зрения о прощении не может быть и речи. «То, через что мы с Вами прошли», написал он в письме Визенталю, «не должно повториться никогда, нигде. И поэтому ... я отвергаю возможность примирения с преступниками, или с теми, кто лишь по воле случая не совершил ужасающих злодеяний, и, наконец, с теми, кто словами помогал готовить неописуемые зверства». [8]

В противоположность Жану Амери Теодор Гесбург, многие годы занимавший должность ректора Университета Богоматери (University of Notre Dame), писал, что он «инстинктивно стремится простить. Возможно, это так, поскольку я священник-католик ... Я думаю, что Бог велик в своем прощении грешного человечества ... Если бы меня просили простить, кого бы то ни было за что бы то ни было, я бы простил, потому что Бог бы простил». [9]

Лоренс Лэнгер, ученый — исследователь Холокоста, занял совершенно иную позицию. В связи с вопросом Визенталя «Что бы вы сделали?», который является неправомерным, потому что «Я понятия не имею, как бы я мог поступить, будь я на месте Симона Визенталя», Лэнгер пошел дальше, назвав Холокост «преступлением, которое невозможно простить». По его мнению эсэсовец в Подсолнухе осознанно много раз выбирал убийство, выбор совершить преступления, которые нельзя описать с помощью обычных этических и религиозных словарей, использующих такие слова, как «злодеяние» или «плохой». Поэтому Лэнгер утверждает, что своими поступками эсэсовец «навсегда отрезал для себя возможность . прощения».[10]

С меньшей долей уверенности, чем Лэнгер, афроамериканец Хьюберт Лок, ученый-первопроходец в области изучения Холокоста и геноцида, обратил особое внимание на безмолвие Визенталя. «Это безмолвие могло бы многому научить нас», пишет Локк, «если бы только мы научились вслушиваться в него. Самый важный урок заключается в том, что бывают такие вопросы, на которые нет ответов, а также такие вопросы, ответы на которые лишили бы сам вопрос его нравственной силы».[11] Авраам Йошуа Хешель (Abraham Joshua Heschel) высказался более прямолинейно, чем Локк, но его взгляд совпадает с этикой Локка: ни один живой человек, пишет Хэшель, «не может подарить прощение за страдания любого из шести миллионов погибших». [12]

Пожалуй, ни один автор не ответил на поставленный в Подсолнухе вопрос с большей глубиной понимания, чем бывший узник Освенцима Примо Леви. Он пишет, что Визенталь был прав, что отказался помиловать умирающего, но при этом добавляет, что «несложно понять, отчего у Вас оставались сомнения: в таких обстоятельствах невозможно сделать решительный выбор между «да» и «нет», другой стороне всегда есть, что сказать ».[13] Понимание Леви очень важно: когда речь идет о прощении и связанных с ним вопросах, «единственно верное на все случаи жизни» толкование по праву ускользает от нас. Тем не менее, вырисовываются некоторые фундаментальные принципы. Леви и другие вышеупомянутые авторы сформулировали их.

В другой работе Примо Леви пишет, что «простить — не мой глагол», но он также формулирует условия, которые могли бы побудить его употребить это слово. Он бы не желал простить никого из преступников, кто замешан в Холокосте, если он не доказал (поступками, а не словами, и по прошествии не слишком долгого времени), что он осознал совершенные преступления и ошибки ... и твердо решил осудить их, искоренить их из собственного сознания и из сознания других людей. Только в этом случае я, не христианин (!), готов поступить по иудейской и христианской заповеди прощать врагов своих, потому что враг, чьи глаза открыты, чтобы видеть ошибочность своего выбора, перестает быть врагом.[14]

Утверждение Леви указывает на то, что прощение — это добровольный поступок. Это дар, добровольно принесенный пострадавшей стороной, не требование и не обязательство. Более того, прощение должно иметь условия: его не следует давать направо и налево. Человек, причинивший вред другому, должен искать прощения, и подходить к пострадавшему не только со словами о прощении, но убеждать своими действиями, свидетельствующими о глубоком осознании и раскаянии за совершенное зло. Плюс решительность осудить и искоренить — как в себе, так и в других — взгляды и поведение, которые способствуют повторению подобных злодеяний.

Кроме того, и это условие чрезвычайно важно, эти шаги раскаяния и искупления должны быть сделаны вовремя. Если речь идет об искреннем раскаянии, о таком, которое осуждает и искореняет совершенное зло и в этом смысле берет на себя ответственность за других людей, должно быть правилом «чем скорее, тем лучше» в любом случае, когда речь идет о прощении.

Леви добавляет, что прощать от имени других людей было бы неправильно, особенно, делать это от имени погибших. Размышления Леви о прощении касаются того, что случилось лично с ним, и того, как ему следует относиться к тем людям, от которых он сам пострадал во время Холокоста. Его взгляд совпадает с точкой зрения Авраама Йошуа Хешеля, точкой зрения, которую разделяет большая часть респондентов Визенталя на дилемму из «Подсолнуха»: «Нелепо предположить, что кто-либо из живых может подарить прощение за страдания любого из шести миллионов погибших. Согласно иудейской традиции, даже Сам Господь может прощать лишь грехи, совершенные против Себя, но не против человека». [15]

Чтобы иметь ясное понимание того, что есть прощение, необходимо четко представлять, кто кого и за что может простить. Я могу кого-то простить за зло, которое этот человек причинил мне. Вы можете аналогичным образом поступить с тем, кто причинил вред Вам. Нанесенный вред, возможно, в первую очередь был направлен на других людей и вследствие этого причинил страдания мне или вам. Мое или Ваше прощение может быть дано за наши страдания, но не страдания или потери, которые пришлось пережить другим. Они, и только они сами имеют исключительное право прощать за это. Более того, ни в коем случае прощение не является тем, что можно заработать. Его также нельзя требовать. Обидчик может просить. Жертва имеет полное право отказать. Как мудро написал бельгиец, католический теолог-этик Дидье Поллефеи: «Как и любовь, прощение нужно дарить добровольно, в противном случае оно не может быть настоящим». [16]

Как вписывается этот взгляд, если он вписывается, в иудейскую традицию о том, что человеку, трижды искренне попросившему о прощении, нужно даровать его? Или как этот взгляд соотносится с христианским учением, которое предписывает прощать так намеренно и постоянно, что последователь Христа разве что не обязан даровать прощение? [17] Один из возможных разумных ответов — предписания прощать важны, поскольку отсутствие прощения, когда условия выполнены, слишком уж близки к безжалостности, которая в свою очередь является состоянием души, делающим мир бесчеловечным. И тем не менее, если нужно простить, прощение может быть настоящим лишь тогда, когда оно дарится не по принуждению, не из чувства долга, но по доброй воле.

Если подлинность прощения зависит от того, что оно дано добровольно и правильно, о чем такой подход говорит? Являются ли некоторые действия и события, такие как Холокост, «непростительными»? Мой ответ таков: по большому счету, что касается человеческих взаимоотношений, многие поступки и события исключают возможность прощения. Если один человек, например, убил другого, то убийство непростительно в том смысле, что основное условие для прощения отсутствует. Пострадавший мертв. Он или она не могут простить вне зависимости от того, насколько сильно и искренне раскаивается убийца, и никто не может простить от имени пострадавшего. Другие могут простить раскаявшемуся убийце то зло, которое косвенно было причинено им, но злодеяние в целом остается непростительным. Из чего следует, что Холокост исключает возможность прощения, поскольку, как отметил Хешель, ни один живой человек не может говорить от имени миллионов убитых евреев. Как пишет Поллефеи: «Прощение может иметь место только среди живых людей». [18]

А с точки зрения Бога? Прощает ли Бог Холокост? Ответом может быть: «Да». Хешель, например, утверждает, что Бог не может простить грехи, совершенные против человека, но может простить те, что «совершенны против Него Самого». [19] Холокост, — безусловно, был грехом против Бога, или ничего бы не было. Если предположить, а это будет не слишком вероятной, но тем не менее поучительной гипотезой, что раскаявшиеся преступники предстали пред Богом после своей смерти, стал бы Бог, — должен ли Бог простить их за Холокост?

Эли Визель размышлял об ответах на эти вопросы в Освенциме в конце января 1995 года. Когда он выступал на церемонии в память об освобождении этого концлагеря, его речь включила в себя такую молитву. «Хотя мы знаем, что Бог милосерден, — сказал Визель, — Господь, пожалуйста, не являй милости тем, кто создал это место. Бог прощающий, не прощай тех, кто убил здесь еврейских детей. Не прощай убийц и тех, кто соучаствовал в этих убийствах

Бог, милостивый Господь, не являй Своей милости тем, у кого не нашлось милости для еврейских детей». [20] Смущенный заявлением Визеля, ученый-католик Кароль Риттнер побеседовал с ним в октябре 1996 года. Итогом этого интервью стала информация для размышления. Утверждая, что Бог может делать все, что пожелает, Визель сказал, что Божественное прощение преступникам, осуществившим Холокост, стало бы причиной справедливого возмущения против Бога, если только не были удовлетворены два условия, о которых мы ничего не знаем. Во-первых, было бы недопустимо, если бы Бог явил милость преступникам, осуществившим Холо-кост, если он не сделал этого в отношении 1,5 миллионов еврейских детей, которых они убили во время Холокоста. Остается не ясным, во всяком случае, не сейчас, для тех, кто еще населяет землю, был ли Бог милостив к тем мальчикам и девочкам или любому другому еврею, убитому нацистами. Во-вторых, подчеркивает Визель, прощение «предполагает признание своей вины, раскаяние и угрызения совести. Я не видел», говорит он, «чтобы убийцы выражали угрызения совести или раскаяние, не говоря уже о вине». [21]

Что же, если эти условия все-таки были выполнены где-то и как-то? Не в этом мире, но где-нибудь за его пределами. Визель не говорит об этом в беседе с Риттнером, но вопрос этот, будучи гипотетическим, может быть поучительным. Даже если бы преступник, участвовавший в Холокосте, признал свою вину и выразил угрызения и раскаяние после своей смерти, Бог мог бы сказать: «Слишком поздно». Но имея в виду, как часто и в иудаизме, и в христианстве утверждается милость и любовь Бога, вполне вероятно, что Бог мог бы сказать: «Лучше поздно, чем никогда», если признание вины и выражение раскаяния искренни. Именно эта возможность, какой бы гипотетически невероятной она ни была, придает молитве Визе-ля на земле Освенцима — «Боже Всепрощающий, не прости» — потрясающую силу. Однако не нам решать, как поступать Богу, хотя важно указать еще на два момента, тесно связанных с молитвой Визеля в Освенциме: во-первых, если Бог простил хотя бы одного раскаявшегося убийцу-нациста, но не явил милости убитым еврейским детям, то это было бы еще одним поводом для возмущения. Кроме того, прости Бог даже одного убийцу, Бог стал бы в определенной мере соучастником этого преступника, в особенности если Он не был милостив к жертвам Холокоста. Далее, даже Бог не мог бы по праву даровать прощение за весь Холокост, кроме как при условии, что все люди, осуществлявшие его, искренне раскаялись, и что всем жертвам Холокоста была явлена милость. Трудно даже вообразить, что Божья милость после Холокоста могла бы быть достаточной для того, чтобы все эти условия были выполнены.

Подобные суждения, относящиеся к обстоятельствам, выходящим за рамки истории, также направляют наше внимание на современный мир и возможное отношению к нему Бога. Кому необходимо прощение? Если часть ответа — всем нам, а часть ответа — некоторым из нас больше, чем другим — тогда Богу, возможно, также необходимо прощение, поскольку, только если Бога нет и Он не всемогущ, Он не был милостив во время Холокоста, по крайней мере, не достаточно. Либо гнев Божий выплеснулся в такой форме, которая явно находится за пределами человеческого понимания.

Прощение — это «послесловие», а также «раненное слово». Различные взгляды на прощение, его ценность и важность — это не должно никого удивлять, поскольку нет «единственно верного» ответа на вопросы о прощении, которому можно доверять. Тем не менее, данные размышления могут разделять люди с разным опытом и традициями. В заключение, я предлагаю читателю шесть тезисов:

• Людям свойственно наносить вред, часто колоссальный вред друг другу. Поэтому прощение необходимо, иначе слишком много оставалось бы незалеченных ран.

Будучи необходимым, прощение опасно, так как оно может свести до минимума ответственность, сделать страдание будничным и попустительствовать несправедливости, пусть даже косвенно.

Чтобы избежать опасностей, связанных с прощением, и, одновременно, удовлетворить нашу потребность в нем, необходимо выполнить основные условия для прощения. Прежде всего, необходимо покаяние. Оно включает в себя искреннее признание, что мы поступили неправильно, вызванную сожалением решимость сделать все возможное, чтобы исправить дело, и предпринять эти шаги вовремя.

В том, что касается прощения, никто из живущих не может прощать от имени других людей; один — от имени всех и, по крайней мере, от имени всех — погибших. Прощение — это отношения между конкретными живыми людьми, в которых один может просить прощения или дарить прощение за конкретное зло, причиненное другому.

Многие поступки и события, включая Холокост, непростительны, по крайней мере, по большому счету, поскольку речь идет о людях, чьи жизни у них отняли, и они не в состоянии простить, по крайней мере, ни одним из способов, известных нам сегодня и здесь.

Никто не вправе требовать прощения или принуждать к нему. Только если и когда прощают добровольно, прощение — дар. Однако, когда есть искреннее раскаяние, причины дарить и не удерживаться от прощения, все больше заставляют сделать это.

Завершаю эти краткие размышления на тему прощения, но, надеюсь, тема не закрыта. Когда мы сражаемся с прощением как с «послесловием», как с «раненным словом», цель не в том, чтобы сказать последнее слово, а, скорее, в том, чтобы подобрать подходящее слово, открыть заново или впервые, какими должны быть понимание и применение прощения в эпоху после Холокоста. Прощение, в таком случае, — это после-словие с более, чем одним значением. Исследуя прощение, мы не только пытаемся понять, что оно может значить во время события, после него или что было до него. Мы ищем или просим что-то, чего у нас нет, чего нам очень хочется. По существу, вопросы, которые мы задаем о прощении, это ни более, ни менее, как восстановление поврежденного человеческого образа. Размышление о прощении, .без сомнения, единственный путь в этом направлении, но поиск восстановить и углубить нашу человечность будет недостаточным, обедненным, если мы не будем продолжать задавать и отвечать обдуманно на различные вариации вопроса «Кому нужно прощение?».

Примечания

1. Emmanuel Levinas, Difficile liberte: Essais sur le judaisme (Paris: Albin Michel, 1963) c. 37. The translation is Didier Pollefeyts. Более подробное обсуждение тем и проблем, затронутых в этой статье, можно найти в моей книге Ethics During and After the Holocaust: In the Shadow of Birkenau (New York: Palgrave Macmil-lan, 2005), особенно в главе 'The Ethics of Forgiveness'.

2. Текст взят из Русского синодального перевода. Текст оригинала взят из: Isaiah 56:7 as found in Tanakh: The Holy Scriptures (Philadelphia: Jewish Publication Society, 1988).

3. Текст этого обсуждения можно найти в Berakoth 7a, trans. Maurice Simon, in I. Epstein (ed.), Hebrew-English Edition of the Babylonian Talmud (London: Soncino Press, 1990).

4. Псалтырь 7:12. Бог — судия праведный, и Бог, всякий день строго взыскивающий...

5. Исайя 56:5.

6. См. James E. Young, The Texture of Memory: Holocaust Memorial and Meaning (New Haven, CT: Yale University Press, 1993), p. 243-60, в особенности р. 244

7. Simon Wiesenthal, The Sunflower: On the Possibilities of Limits of Forgiveness, revised and expanded edition (New York: Schocken Books, 1997). Все цитаты, взяты из этого издания, в которое включен обновленный сборник статей на тему книги под ред. Harry James Cargas и Bonny V. Fetterman.

8. Там же, С. 108

9. Там же, С. 163-164

10. Там же, С. 11- 18

11. Там же, С. 192

12. Там же, С. 165-6

13. Там же, С. 182

14. См. интервью Джорджио Кальканьо с Примо Леви по поводу книги Леви, изданной в 1986 году «Утопшие и спасенные». Интервью опубликовано в сборнике Primo Levi, The Voice of Memory: Interviews, 1967-1987, edited by Marco Belpoliti and Robert Gordon; translated by Robert Gordon (New York: The New Press, 2001), p. 111. См. также в том же сборнике: Levi, 'Self-Interview', с. 186. В приведенном отрывке слова Леви о том, что он не христианин, имеют существенное значение. Леви сам понимал, что его еврейское происхождение не вызывает сомнений. В обычной ситуации ему не пришлось бы подчеркивать то, что он не христианин. Он подчеркнул это, по-моему, поскольку говорил о прощении и даже утверждал, что возможно прощение для людей, осуществлявших Холокост. Существует распространенное мнение, что прощение свойственно в большей степени «христианам», чем «иудеям». Леви, возможно, хотел подчеркнуть, что его взгляд не является заимствованием из какой-то разновидности христианской этики. Нет единственно верного ответа на вопрос, насколько больше христианская традиция ценит прощение, чем иудаизм, или в чем именно различие в подходе двух религий. Можно лишь утверждать, что взгляд, высказанный Теодором Гесбургом в Подсолнухе, (см. выше) не совпадает ни с тем, чему учит иудаизм, ни даже с тем, чему учат многие формы христианского богословия и этики.

15. Wiesenthal, The Sunflower, P. 165-6.

16. Didier Pollefeyt, 'Forgiveness after the Holocaust', в сборнике статей под ред. David Patterson и John К. Roth, After-Words: Post-Holocaust Struggles with Forgiveness, Reconciliation, Justice (Seattle: University of Washington Press, 2004), c. 61.

17. Благовествования в христианском «Новом Завете» не оставляют сомнения в том, что Иисус ожидает от своих последователей, что они будут прощать обидчиков. Классический отрывок есть в Благовествовании от Матфея 18:21,22. Тогда подошел к Нему Петр и спросил: — Господь, сколько раз должен я прощать брата, если он передо мной провинится? Семь раз? — Нет, не семь, а семьдесят раз по семь, — отвечает ему Иисус. Контекст этого отрывка важен, поскольку иллюстрирует, что обычно Иисус настаивает не на том, что прощение нужно даровать вне зависимости ни от чего, но на том, что предписание прощать особенно действительно в случае, если согрешивший раскаивается в содеянном зле перед тем, против кого он согрешил. Для сообщества людей также важно требовать подотчетности от своих членов, чтобы обличать их и таким образом способствовать раскаянию. После того всякий раз, когда раскаяние происходит от сердца, за ним должно следовать прощение, поскольку это Божий путь и Иисус призывает верующих в него следовать этим путем. Действительно, только при условии, что ученики Иисуса прощают согрешивших против себя, они могу ожидать, что Бог простит им их собственные грехи. Иисус также объясняет, что важна скорость, с которой происходят покаяние и прощение. Чем скорее они происходят, тем лучше, поскольку суд Божий близок. В связи с вышесказанным важен для понимания текст Благовествования от Матфея 5:23-26. В этом отрывке Иисус учит о раскаянии перед братом или сестрой, у которых «есть на тебя обида». «Оставь свой дар у жертвенника, сначала ступай примирись с братом и лишь потом вернись и принеси свой дар». Это подразумевает, что дар Богу не может быть ни искренним, ни приятным для Бога, если человек не раскаялся в злодеянии или вреде, который он причинил «ближнему своему». Аналогичным образом, Иисус призывает своих последователей «быстро примириться с твоим обвинителем».

В этом случае подразумевается, что обвинение справедливо и что обвиняемому нужно, не откладывая на потом, разобраться с этим. «Иначе он отведет тебя к судье, а судья отдаст тюремщику, а тюремщик бросит в тюрьму. Верно тебе говорю, оттуда не выйдешь, пока не отдашь весь долг до последнего гроша». Иисус не раздавал «дешевую благодать», а потому этого не следует делать верующим в него.

Когда приглушается значение, которое в христианстве придается раскаянию и суду, появляется возможность изменить учение таким образом, что оно будет раздавать «дешевую благодать». Поэтому христианам нужно осторожно истолковывать некоторые тексты Нового Завета, которые на первый взгляд предписывают прощать даже в тех случаях, когда не очевидно покаяние обидчика. Текст от Марка 11:25, к примеру, может показаться безоговорочным предписанием прощать, которое не ставит покаяние обидчика условием, предваряющим прощение: «И когда вы стоите и молитесь, прощайте все, что против кого-то имеете, чтобы и Отец ваш Небесный простил вам ваши грехи». Этот отрывок не следует понимать так, будто он превосходит по значимости значительно более часто повторяющееся утверждение Иисуса о важности покаяния как условия для обретения прощения, но его можно и нужно понимать в том смысле, что последователям Иисуса нужно быть предрасположенными к прощению обидчиков. Когда необходимые условия для прощения имеются, последователь Иисуса не будет удерживать прощения дольше, чем сам Бог бы его удерживал. Христианам важно ясно понимать, что христианство не религия «дешевой благодати». Также важно для христиан быть готовыми простить, когда налицо раскаяние обидчика.

18. См.: Pollefeyt, 'Forgiveness after the Holocaust', с. 64.

19. Wiesenthal, The Sunflower, P. 166.

ДЖОН ПАВЛИКОВСКИ. ПРОЩЕНИЕ И ПРИМИРЕНИЕ ПОСЛЕ ХОЛОКОСТА

John Pawlikowski

В течение прошедших десяти лет я много размышляю, пытаясь понять, что означают прощение и примирение в контексте Холо-коста для меня, христианского богослова. В поиске ответа мне помогала моя коллега и друг, Кэролин Маносевич, еврейка по национальности, которая пытается в течение продолжительного времени с помощью искусства и педагогики преодолеть боль и страдания после Холокоста. Для нее поиск ответа — дело очень личное из-за влияния, которое ужасы, перенесенные во время нацистского режима, оказали на ее собственную семью. Этот поиск она перенесла в свою художественную студию и в аудитории Пресвитерианской семинарии в Остине, и в Теологическую семинарию Весли в Вашингтоне. Мы оба продолжали свой поиск ответов на встречах-диалогах, как тот, который она организовала в Эспене несколько лет назад, в штате Колорадо, где она живет, и на ее выступлении на Ежегодной международной конференции христиан и иудеев в Вене.

У Кэролин Маносевич всегда одна цель — внутреннее исцеление человека. И, хотя это для нее переживание глубоко личное и сокровенное, она пытается поделиться им с другими людьми, поскольку она сама обрела внутреннее исцеление рядом с другими, что она и объясняет в своих работах. Я сам много приобрел от результатов ее личного поиска, читая ее статьи, размышляя над ее картинами и принимая участие в дискуссиях в Эспене.

В некоторой степени мой поиск ответов схож с поиском Кэролин Маносевич, но лишь в некоторой степени, поскольку мои усилия были направлены на то, чтобы восстановить целостность собственной религиозной традиции и своего постоянного участия в ее жизни. Ее поиск значительно глубже, поскольку затрагивает исцеление души и духа. Я отразил результаты своего поиска в своих выступлениях и статьях. Она тоже. Но она также выразила результаты личного поиска с помощью живописи, что я никогда не надеюсь повторить. Образы, создаваемые художником, равно как и слово писателя — мощные символы. Но первые обладают большими возможностями разбудить и исцелить глубины человеческого существа.

Более сорока лет я занимаюсь исследованиями и размышлениями о Шоа вместе с евреями с позиции христианского богослова. Я также один из главных участников создания Мемориального музея Холокоста США в Вашингтоне. Это позволило мне проникнуть в жизнь многих отдельных участников общей картины Шоа: жертв, спасателей, солдат-освободителей, руководителей сопротивления. Я переживал боль жертв, шок солдат-освободителей, яростную решимость спасателей и участников сопротивления, хотя я не пережил то, что испытали они, так, как пережили это непосредственные участники событий. Как богослову и преподавателю темы Шоа, мне пришлось затронуть вызывающую напряжение реальность. Многие мои братья и сестры по христианской вере в то же самое время выбрали путь соучастника или наблюдателя, а не спасателя.

Не раз за время моей карьеры ученого, меня просили обсудить тему прощения в контексте Шоа. По мере того, как я писал статьи и готовился к выступлениям на конференциях на эту тему, я все больше осознавал существенное различие между христианским и еврейским взглядом на эту проблему. В мозгу и в крови у христиан слова Иисуса, побуждающие любить врагов и прощать. Любой христианин считает бездушием не стремиться к прощению и примирению, каким бы чудовищным не было совершенное преступление. Но понимание, приобретенное благодаря моему общению с людьми, пережившими Шоа, с которыми я встречался во время своей работы в музее Холокоста в Вашингтоне и во время преподавания в Фонде Холокоста в Чикаго, создало большую преграду для моего инстинктивного желания христианина немедленно отстаивать необходимость прощения. Этому же способствовали статьи и самоотверженный труд Симона Визенталя. Главным вопросом, который преследовал меня как христианина в данных обстоятельствах, было — смогу ли я находиться рядом с людьми, пережившими боль и утраты Катастрофы и отстаивать необходимость прощения и примирения. По правде говоря, я стал понимать, что не смогу делать это, если хочу сохранить целостность личности.

Вопрос прощения/примирения в контексте Шоа обсуждается уже долгое время. Мой многолетний собеседник, участник христианско-еврейского диалога, раввин Леон Кленицки, посвятил ему ряд статей. Он в течение многих лет прилагает много усилий, убеждая своих собратьев-евреев преодолеть то, что он называет «триумфальностью боли» в современном самосознании евреев. Но и сам он, вопреки собственным призывам, испытывает трудности в решении этого вопроса. В статье, опубликованной в журнале «Ответ Католика» он пишет о том, что каждый Йом Киппур (Судный День) его посещает одна и та же мысль. Что бы он сделал как член семьи, которая утратила близких во время Катастрофы, если бы эсэсовец или мучитель-аргентинец попросили у него прощения? Ему кажется, что у него нет вполне удовлетворительного ответа. Переживание личной и семейной боли утраты не может обусловливать его ответ. Да и может ли он принимать решение по такому вопросу от своего собственного лица? Ему кажется, что нет. Более важен в подобной ситуации его ответ как представителя еврейского народа. Он считает, что поскольку он сам не находился ни в Германии во время Холокоста, ни на своей новой родине Аргентине в те дни, когда государственный террор уничтожал «исчезнувших», он не имеет морального права прощать кого-либо от их лица, каким бы искренним не было моление о прощении. Все, что он может — это призвать виновного в преступлениях к покаянию и искуплению своей вины.

Кленицки полагает, что иудейская традиция удерживает его от подобного подхода. С одной стороны, она признает важность и возможность человеческого прощения как часть прощения, которое, в конечном счете, исходит от Бога и которое дается лишь после деятельного искупления вины добрыми поступками. Именно такой точки зрения придерживались участники движения «Действие/Примирение», зародившегося в освобожденной от нацизма Германии. Только таким образом можно исцелить разрыв в Божественном соглашении, причиненный греховными действиями преступника. Поскольку Бог — одна из сторон соглашения, необходимо Божественное подтверждение прощения, которое сначала виновному дарят люди.

Поэтому в иудаизме концепция прощения/примирения значительно сложнее, чем в христианстве. В христианстве наблюдается тенденция понимания прощения как процесса в отношениях «человек — человек» и «Бог — человек», хотя можно спорить по поводу того, как общество может измерить таинство епитимьи (наказание, возлагаемое на согрешившего, церковью), роль которой, к сожалению, со временем умаляется. Попытки возродить более общинный подход к таинству после Второго Ватиканского собора 1962-1965 гг. часто наталкивались на сопротивление. В иудаизме роль общины, хотя и выраженная символически (это значит — несколькими свидетелями), остается главной. Это различие часто вызывает напряжение в иудейско-христианском диалоге, поскольку христиане хотят подарить прощение сразу после искренней просьбы о нем, в то время как иудеи не торопятся прощать. Непонимание христианами описанного выше различия в подходе к прощению между религиями иногда приводит к тому, что на фоне христиан иудеи кажутся жестокосердными. Ведь, как пишет Кленицки, «если виновные не продемонстрируют, что они преобразились в «инструмент добра» и в течение какого-то времени оставались таковыми, даровать им условное прощение без доказательств глубокого изменения личности — это, по сути, то же самое, что предать забвению и преступление, и преступника». Примерно такой подход взяла за основу Комиссия истины и примирения в ЮАР.

В конце своей статьи Кленицки настаивает на том, что даровать прощение он может только при условии, что удовлетворены следующие раввинские условия: изменение души (личности) преступника; устное признание грехов; свидетельства постоянного посвящения добродетели и добру, которые способствуют благосостоянию общества. Меньшего недостаточно. Кленицки продолжает и добавляет, что в этой ситуации подлинное прощение также повлияет на естественное чувство обиды. Нам не стоит делать вид, что обида не является составляющей полной картины в данном контексте. Она естественна в такой ситуации и лучше дать ей выход, чем надевать маску благородства. Вот что он пишет: «Мое прощение — это также ответ моему чувству горечи и обиды. Мое прощение человеку, прошедшему через признание и раскаяние — это начало исцеления, моего собственного исцеления и, хочется надеяться, исцеления того человека, который признал и раскаялся. Прощение, хотя временами это трудно, это процесс преодоления горечи и обретения исцеления».

Концепция Кленицкого в некоторой степени схожа с подходом Симона Визенталя. В своей знаменитой книге «Подсолнух» [1] Визенталь затрагивает тему возможности и предела прощения/примирения, иллюстрируя ее рассказом об умирающем нацистском солдате, просящем у него прощения. И не важно, правдивая ли это история или созданная воображением автора, она стала классическим ключом к пониманию иудейского отношения к прощению, а также различий в этом вопросе между христианством и иудаизмом.

Вкратце сюжет «Подсолнуха» таков: Визенталя, который находился в заключении в нацистском концлагере, однажды приводят с его рабочего места к постели умирающего эсэсовца. Преследуемый кошмарными воспоминаниями о преступлениях, в которых он участвовал, солдат хотел исповедоваться и получить освобождение от грехов от еврея. Визенталь мучительно и долго обдумывает свой ответ на просьбу этого человека, которая ему кажется искренней. Ему приходят на ум многие из тех вопросов, о которых пишет Кле-ницки о понимании прощения/примирения в иудейской традиции. Данная ситуация осложнялась тем, что эсэсовцу хотелось получить прощение не лично от заключенного Визенталя, с которым ему до того даже не приходилось сталкиваться, а от всего еврейства. В конце Визенталь отвечает отказом на просьбу солдата, чувствуя так же, как и Кленицки, что не может простить от лица еврейского народа. Но на этом рассказ не заканчивается. После того, как тот солдат умирает, Визенталь договаривается о том, чтобы личные вещи умершего послали его матери с запиской. Этот поступок можно истолковать по-разному. Я полагаю, что этот поступок проистекает из некоего чувства неуверенности в душе Визенталя. Он поступил так, как, по его искреннему убеждению, от него требовала иудейская традиция. Но на личном, человеческом уровне ему хотелось откликнуться на искреннее стремление умирающего солдата к примирению. Таким образом, сложность вопроса прощения/ примирения, кажется, осталась для Визенталя не разрешимой. Он нашел наиболее приемлемое для себя решение, и это, пожалуй, все, что любой из нас может сделать.

С моей точки зрения, Визенталь принял верное решение, удержавшись от прощения, которое у него просили, поскольку в противном случае просящий получил бы то, что богослов Дитрих Бонхеффер называет «дешевой милостью». Остается открытым для обсуждения вопрос, мог ли Визенталь сказать или сделать что-либо, чтобы подарить умирающему ощущение в какой-то степени личного прощения, но то обстоятельство, что эсэсовец видел в Визентале «символ общины», а не отдельно взятого человека, значительно усложнило дело. Однако, если бы Визенталь разделил прощение и примирение, возможно, он смог бы найти способ дать человеку почувствовать, что он в какой-то степени прощен; одновременно давая ясно понять, что, в силу обстоятельств, невозможно достичь примирения с евреями-жертвами в целом.

Примирение и прощение не всегда должны быть связаны. Можно подарить одно, не давая другого. Такова действительность человеческих отношений. Если бы Визенталь пошел по последнему пути, а не по тому, который он выбрал сам, он, возможно, снял бы с себя бремя неуверенности, которое так и оставалось с ним до конца этой истории. Он бы тогда сказал «да» чувству общечеловеческого родства, несмотря на чудовищные преступления того солдата, о которых он, кажется, хорошо знал, потому что защищал себя от преждевременного чувства примирения с солдатом.

Другой, центральный вопрос в связи с Визенталем касается его репутации par excellence (непревзойденного) «охотника» на бывших нацистских преступников. Он подводит нас к центральному вопросу дискуссий и споров современности: борьбы двух точек зрения на способ реагирования на широкомасштабные ущемления человеческого достоинства, не важно, идет ли речь о тотальном геноциде или нет. Они представлены, с одной стороны, теми, кто поддерживает Международный Уголовный Суд (ICC, International Criminal Court), а, с другой стороны, сторонниками точки зрения Комиссии Истины и примирения в ЮАР. Визенталь, понятно, представлял первую точку зрения. Я полагаю, что моя позиция где-то посередине. Я поддержал учреждение Международного Уголовного Суда, поскольку уверен, что нацистские преступники должны предстать перед судом и заслуживают сурового наказания, если от них зависели ключевые решения. Без этого невозможно нравственное очищение общества. Я думаю, Визенталь ясно и правильно понимал это, со всей непреклонностью продолжая поиск тех, кто был вдохновителем Шоа. Как представитель католического мировоззрения, в котором смертная казнь практически исключена из правил допустимого наказания, я не стал бы поддерживать смертные приговоры. В отношении же тех, кто сыграл меньшую роль, я склоняюсь к методам, используемым в работе Истины и примирения в ЮАР. Но по этому вопросу нам нужно продолжать обсуждение.

Моя коллега Кэролин Маносевич на своем пути в поисках исцеления после Шоа во многом шла тем же путем, что и Кленицки с Визенталем. Ее реакция сегодня не совсем такая же, как у них, но такова природа этого размышления. Оно дает разные ответы на один и тот же вопрос. Насколько я понимаю ее сегодняшний взгляд на мир, исцеление пришло к ней благодаря личному общению с другими, особенно с теми другими, среди которых традиционно много преступников, т. е. представителями христианства, которые решительно отвергли исторический антисемитизм церкви, послуживший рассадником успеха нацизма, и выразили решимость не допустить, чтобы она когда-либо пошла по этому пути снова. Возможно, у нее не получилось удовлетворяющего полностью теологического учения о прощении/примирении. У меня тоже. Но она достигла определенной меры исцеления благодаря этому опыту. У меня есть похожий опыт не только в отношении Шоа, но и в отношении социальных и межрелигиозных конфликтов в целом. Подобное исцеление личности и примирение способствует преодолению конфликта и агрессии в отношениях между людьми, даже если остаются некоторые противоречия на уровне теоретической теологии. Так мы можем жить вместе в общечеловеческой солидарности, пока мы продолжаем скорбеть, размышлять и вести диалог.

Примечание

1. Simon Wiesenthal, The Sunfloer: On the Possibilities and Limits of Forgivenss, with a symposium ed. Harry James Cargas and Bonny V. Fetterman (New York; Schocken, 1997).

ГЮНТЕР ЙИКЕЛИ. КРОЙЦБЕРГСКАЯ ИНИЦИАТИВА ПРОТИВ АНТИСЕМИТИЗМА СРЕДИ МОЛОДЕЖИ МУСУЛЬМАНСКОГО И НЕ МУСУЛЬМАНСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ В БЕРЛИНЕ

Gunther Jikeli

В настоящее время формы и источники антисемитизма различны. В последние годы антисемитизм часто выражается в мифических теориях о заговорах, а также во враждебности по отношению к государству Израиль. Многие из форм и источников враждебности находятся в зависимости от национального или культурного контекста. И все же недоброжелательность к евреям распространена среди многих групп людей, и характерна для социального большинства. Все большее число аналитиков согласны с утверждением, что проявления антисемитизма в странах Европы — характерная черта трех различных групп. Во-первых, национального меньшинства, состоящего из выходцев из арабо-мусульманской культурной традиции; во-вторых, неонацистских и фашистских группировок; и, в-третьих, так называемых «полемизирующих классов», прежде всего — прослойки либерально-левой политически грамотной интеллигенции и сотрудников СМИ. [1] Сегодня уже разработаны стратегии для борьбы с ультраправым антисемитизмом. Но пока нет стратегий для сопротивления антисемитизму «полемизирующих классов», антисемитизму левых и выходцев из мусульманской культуры.

Кройцбергская инициативная группа по борьбе с антисемитизмом, основанная в 2003 году — это результат приверженности своим убеждениям небольшого коллектива соцработников, городских жителей, учащихся, политических деятелей, ученых и педагогов — как иммигрантов, так и немцев — в Кройцберге, одном из районов Берлина. Они заметили усиление антисемитизма и в мировых масштабах, и в их конкретном районе города и приняли решение не мириться с этим. Члены этого коллектива разработали стратегии для локального преодоления антисемитизма и сосредоточили свои усилия, прежде всего, на просвещении. Для создания местного центра проектов по преодолению антисемитизма были необходимы, во-первых, понимание современных форм антисемитизма и, во-вторых, финансирование работы центра. Было решено работать в сотрудничестве с другими НПО, например, с Фондом Антонин Амадеу в Берлине. Кройцбергская инициативная группа не является еврейской организацией. Ее основатели убеждены, что антисемитизм — это угроза как для евреев, так и для развития свободы личности, свободы и демократии в принципе. В связи с этим они видят в антисемитизме серьезную угрозу гражданскому обществу.

Формы, которые принимает антисемитизм в Кройцберге, характерны для многих европейских городов. Все более очевидной для сотрудников Инициативы стала необходимость в международном обмене знаниями и в продолжении изучения актуальных вопросов. Поэтому сотрудники Инициативы недавно основали Международный образовательно-исследовательский институт антисемитизма. [2]

Я постараюсь в этой статье дать описание подходов к проблеме и опыту работы Инициативы в надежде на то, что что-то из этого окажется полезным для других, а также послужит стимулом для их деятельности.

АНТИСЕМИТИЗМ В БЕРЛИНЕ-КРОЙЦБЕРГЕ

В Кройцберге проживает большое количество людей, выходцев из мусульманской культурной среды, в основном — это иммигранты, их дети и внуки, родом, прежде всего, из Турции, но есть также иммигранты из Боснии и ряда арабских стран.[3] Во многих районных школах ученики из семей иммигрантов составляют подавляющее большинство. В районе многие живут на государственные пособия. Уровень безработицы очень высок, в особенности среди .молодежи. В то же время район привлекает толпы людей своими пивными, кафе, картинными галереями и художниками. В районе существует много маленьких НПО, ассоциаций и частных лиц, которые утверждают, что разделяют политические убеждения левых.

Антисемитизм в Кройцберге часто выражается в высказываниях людей по поводу конфликта на Ближнем Востоке и часто прячется под маской антисионизма. В последние годы молодые люди арабского происхождения совершали нападения на евреев, что было документально зафиксировано. Временами из их уст слышат антисемитские ругательства и очень часто в их речи присутствуют антисемитские выражения. [4] Это особенно прискорбно из-за того, что общество часто оправдывает и потворствует проявлениям антисемитизма у молодежи из мусульманских семей. Значительная часть общества считает, что это просто более радикальная «критика» в адрес Израиля, с которой по существу многие согласны.

В контексте Германии, избавление от вины, связанной с так называемым вторичным антисемитизмом — это важный повод для антисемитизма. В отличие от коренных немцев, иммигранты не испытывают психологического давления из-за осуждения Холокоста: их родственники, как правило, не были замешаны в его осуществлении, они не считают себя немцами и потому не разделяют бремя истории страны, даже в третьем поколении. Коллективное самосознание иммигрантских сообществ обычно связано с исторической родиной их общины и, по крайней мере, для мусульман — с религией.

Антисемитский менталитет и антисемитские стереотипы имеют разные истоки в контексте национального самосознания, норм и стереотипов общения и культурно-религиозной среды. Как и многие другие проявления коллективного самосознания, и мусульманское и арабское представление о своей национальной самобытности, похоже, неразрывно связано с антисемитизмом. Антисемитизм лег в основу идеологических элементов исламизма и арабского национализма. [5] Хотя верно и то, что лишь незначительное меньшинство мусульман и арабов являются приверженцами этих идеологий. Тем не менее, манихейские воззрения относительно мусульманского сообщества (Умма) либо, соответственно, относительно арабов и их самосознания — очень влиятельны. Ключевым элементом исламизма сегодня является вымышленная война против ислама, которая требует от всех людей, имеющих связи с исламом, объединиться для борьбы против какой-то внешней угрозы. Некоторые механизмы в европейских странах имеют тенденцию толкать иммигрантов (и их детей) в коллективную самоизоляцию под эгидой мусульманского самосознания. Самоидентификация мусульманина имеет три аспекта: во-первых, это принадлежность к религии, во-вторых, принадлежность к культуре и, в-третьих, это — атрибутивная принадлежность. Последнее означает, что окружающие оказывают давление на людей, имеющих якобы мусульманские атрибуты (например, имя или внешность), чтобы те считали себя мусульманами. [6] По аналогии, самоидентификация араба включает в себя культурный и национальный, а также атрибутивный элементы.

Многие средства информации в арабских странах, а также некоторые СМИ в Турции, замечены в том, что систематически разжигают ненависть против евреев и Израиля. Примером таких СМИ могут послужить телеканал группировки Хезболла «Аль-Манар» и исламский ежедневник «Вакит» в Турции. В этих СМИ евреи, сионисты и израильтяне, часто все скопом, изображаются как естественные враги всех мусульман. «Алъ-Манар» и «Вакит» хорошо знакомы многим представителям арабско-мусульманской молодежи в Кройцберге. Газета «Вакит» была разрекламирована в Кройцберге и присутствовала на местных книжных ярмарках, пока ее не запретили в Германии. Эта газета публикует откровенно антисемитские карикатуры и статьи, отрицающие Холокост.[7] Антисемитскую риторику с исторических родин иммигрантов транслируют в основном СМИ и, в некоторых случаях, политические и религиозные организации. Но ее также можно услышать от друзей и родственников. Если под сомнение ставится достоверность фактов, молодые люди арабского происхождения часто говорят: «У вас свои источники информации, а у нас свои. Если хотите знать всю правду — смотрите арабские телеканалы».

Еще один аспект — это отождествление себя с «палестинцами». Палестинский флаг развевается над крышей дома в центре Кройцберга с 2003 года, а летом 2004 года огромный транспарант несколько недель развевался по всей ширине Ораниенштрассе с лозунгом: «Солидарность с силами сопротивления в Ираке и Палестине». Часть молодежи чувствует схожесть своего собственного положения маргинальных и заклейменных членов общества с положением палестинцев. Им кажется, что они — жертвы несправедливого мирового порядка или воображаемой войны, объявленной исламу. С их точки зрения, Израиль и США — виновники такого мирового порядка.

Для манихейского черно-белого мировоззрения палестинцы — это олицетворение угнетенных, и поэтому они на «стороне добра», а израильтяне (евреи) на «стороне зла». Это также основано на неверной предпосылке, что (на первый взгляд) слабая сторона всегда права, а сильная сторона всегда несправедлива. Эти стереотипы мышления наблюдаются и среди иммигрантов, и среди самих немцев — только с разной конкретикой в каждом случае. [8] Этот менталитет часто подразумевает отождествление себя с жертвами из-за принадлежности к определенной культуре или религии. В этом «марафоне жертв» чудовище-еврей — это общий враг всех угнетаемых. Чувству принадлежности к «классу угнетаемых» способствуют, во-первых, воображаемая «война против ислама» и, во-вторых, некоторые аспекты термина «исламофобия». Феномен «марафона жертв» приводит также к тому, что ставится знак равенства между дискриминацией против меньшинств в современном мире и Холокостом.[9] Я вовсе не хочу сказать, что люди арабского или турецкого происхождения не являются жертвами: в Германии они действительно часто становятся жертвами расизма. Таким образом, существуют две основных проблемы, связанные с рассмотрением антисемитизма в среде германских иммигрантов. Первая — это риск усилить уже существующее на иммигрантах клеймо, а вторая — это освободить основную часть немецкого общества от груза немецкого антисемитизма.

Помимо выше упомянутых проявлений антисемитизма, в Кройцберге по-прежнему живы классические антисемитские стереотипы. Они транслируются и иммигрантами, и коренными жителями страны, в основном, как наследие традиционного антисемитизма в европейской культуре.

Кройцбергская инициативная группа по борьбе с антисемитизмом выросла в результате нескольких событий и наблюдений, имевших место в районе. После терактов в двух синагогах Стамбула в 2003 году, иммигранты в берлинском Кройцберге организовали демонстрацию в память о жертвах. Опросы людей относительно этой демонстрации показали, что общины турецких иммигрантов не согласны с демонстрантами по поводу антисемитизма и терроризма. С другой стороны, антисемитизм в Кройцберге последнее время усиливается и стал очевиден для жителей района, имеющих, так сказать, уши, чтобы слышать, и глаза, чтобы видеть:

— «Еврей» употребляется как бранное слово, и некоторые молодые люди даже с восторгом отзываются о терактах 11 сентября и террористах-самоубийцах в Израиле. Учителя и соцработники утверждают, что у них возникают серьезные затруднения при обсуждении с некоторыми учениками таких тем как Холокост антисемитизм и ближневосточный конфликт.

— Два антисемитских нападения в Кройцберге были освещены в газетах в течение относительно непродолжительного времени после терактов в Стамбуле.

— Антисемитизм в пропаганде исламистов стал более часто встречаться в Кройцберге, — на общественных трибунах, например в немецкоязычном журнале «Explizit», издаваемом организацией «Хизб — ут Тахрир» (Hizb-ut Tahrir). На турецких книжных ярмарках рекламируют и продают такие сочинения, как «Протоколы», «Международный еврей» и книги, отрицающие Холокост.

— Существует группа молодежи немецкого, турецкого и арабского происхождения, которые не первый год носят футболки с надписью «Берлинское антисионистское движение». Члены этой группы обвиняются в том, что, вооруженные ножом, они напали на человека, назвавшего их антисемитами. [10]

— Часто встречается граффити с антисемитским текстом, например «Смерть Израилю».

— В 2003 году было опубликовано исследование ситуации в Кройцберге, содержащее предостережение об усилении антисемитских настроений. [11]

СТРАТЕГИЯ ОБРАЗОВАНИЯ, РАЙОННОЙ АДМИНИСТРАЦИИ И СООБЩЕСТВ ИММИГРАНТОВ

Кройцбергская инициатива — крохотная и молодая организация, годовой бюджет которой составляет приблизительно 100 000 евро в год. Но, при этом, в ее распоряжении имеются просторный офис и учебные аудитории в самом центре Кройцберга. Концепция ее работы заключается в том, чтобы пользоваться целым спектром методов: это и просветительская деятельность в школах и молодежных клубах, и усилия, направленные на оказание влияния на образ мыслей и речь жителей района, к примеру, посредством общественной дискуссии и порицания антисемитской пропаганды и нападений. Цель осуществляемого ею проекта — работать бок о бок с местными органами власти, со всеми заинтересованными в проекте лицами и организациями: учителями, школами, общественными объединениями иммигрантов, домами молодежи, местными политиками, учеными и т. д. Совместные проекты с людьми, работающими в таких заведениях, как школы или дома молодежи, оказались очень плодотворными. Однако, влияние деятельности «Инициативы» на улучшение ситуации пока еще не было окончательно оценено.

Первый и самый важный шаг — признать само существование антисемитизма во всех его проявлениях. Общественная дискуссия вместе с мониторингом антисемитских инцидентов и изучением причин антисемитизма являются предварительным условием для борьбы с антисемитскими идеологиями и стереотипами, распространенными в гражданском обществе, а также для просветительской деятельности. В этом смысле «Инициатива» уже многое успела сделать. У педагогов, социальных работников и политиков постепенно созрело желание заниматься вышеупомянутыми проблемами, которыми в прошлом они просто пренебрегали. Несмотря на это, остается важная проблема — недостаток понимания современных форм антисемитизма, таких, например, как очернительство Израиля. [12] Многие все еще уверены, что антисемитизм присущ лишь неонацистским и фашистским группировкам.

Сложной оказалась работа с руководителями мусульманского сообщества. Откровенно мусульманские организации обычно из принципа придерживаются религиозного мировоззрения. В тех немногих случаях, когда были предприняты хоть какие-то шаги, они ради сдерживания антисемитизма вступали в межрелигиозный диалог, выбрав подход, который не работает со многими формами антисемитизма. Опыт показывает, что плодотворней работать с конкретными людьми, чем с «представителями» той или иной общины. Последние активно способствуют атрибутивной самоидентификации. Положительных результатов удалось достичь, сотрудничая с нерелигиозными, прогрессивными организациями, имеющими связи с общинами иммигрантов. Многие рассматривают экстремизм, реакционные взгляды и угнетение женщины именем ислама как угрозу для общества. Существует общая цель в борьбе с этими идеологиями.

Больше всего удалось достичь в разработке средств обучения. Чтобы заменить схематические концепции чем-то более эффективным, сотрудники «Инициативы» поделились с педагогами и соцработниками своим опытом, что помогло разработать подходы к обучению, адаптированные к потребностям и особенностям их «контингента». Еще одна цель, ради которой создается такая организация как «Инициатива», — помочь молодежи занять активную позицию по отношению к антисемитизму, осуществляя свои собственные проекты (например, практические семинары или дискуссии об антисемитизме, ненависти к гомосексуалистам и дискриминации женщин; проекты, посвященные истории нацизма в Германии, конкурсы фотографов и кинооператоров, экскурсионные поездки к мемориалам и т. д.) Очень плодотворной оказалась напряженная работа с малыми группами учащихся в течение трех недель летней практики в институте. В целом, положительные изменения в результате работы «Инициативы» были заметны только у конкретных людей. До сих пор не удалось достичь согласия большинства жителей района по вопросам борьбы с антисемитизмом и другими опасными идеологиями.

ПРОСВЕТИТЕЛЬСКАЯ РАБОТА

На момент основания «Инициативы» имелось мало практически применимых средств обучения для борьбы с антисемитизмом у различных целевых аудиторий. До сих пор существует огромный пробел в плане конкретных педагогических средств для просвещения молодежи из семей иммигрантов.

Так называемое обучение истории Холокоста в школах недостаточно влияет на современный антисемитизм.[13] Некоторые преподаватели сообщили, что они избегают затрагивать тему Холокоста, поскольку не знают, что им делать с проявлениями антисемитского негодования в классе. Современные формы антисемитизма нисколько не сдерживаются знанием истории Холокоста, что видно из регулярного уподобления Израиля Третьему рейху.

Знание истории Холокоста и сострадание его жертвам вовсе не гарантирует, что евреев не будут скопом изображать как исчадие ада. Израиль и ближневосточный конфликт часто используются с этой целью, как социально приемлемое сопоставление. [14]

Современное общество в Европе — это переплетение гетерогенных (разнообразных) самосознаний и субкультур, являющихся результатом по-разному пережитой или пересказанной истории семьи в каждом конкретном случае. Важно учитывать это при создании педагогических подходов, ориентированных на коллективное самосознание, не только ради лучшего взаимопонимания, но и для эффективного воздействия на антисемитские парадигмы. Разработка дифференцированных подходов к обучению необходима, поскольку накопившийся гнев на евреев уходит корнями в конкретную разновидность коллективного самосознания и связанную с ним идеологию. Работающий при ОБСЕ Отдел демократических учреждений и защиты прав человека, выпускающий методические рекомендации по обучению методам борьбы с антисемитизмом, пишет, что «разные предпосылки для антисемитизма требуют применения дифференцированных образовательных программ». [15] С педагогической точки зрения важно четко поставить цели и подобрать целесообразные методы их достижения. Опыт показывает, и не только в Кройцберге, что акцент на обучение терпимости и обучение интернационализму недостаточно конкретизированы, чтобы повлиять на антисемитские взгляды, и что требуется применение новых подходов.

Эти педагогические приемы применялись в нескольких школах и домах молодежи. Их разрабатывали совместно с преподавателями и сотрудниками домов молодежи, имея в виду конкретную целевую аудиторию. В Кройцберге это привело к созданию концепций с практическими элементами, рассчитанными на смешанные в культурном плане группы, состоящие в основном из молодежи из мусульманских семей. Из практических соображений были взяты на вооружение лишь краткосрочные методики. «Инициатива» разработала концепции новых практических семинаров, адаптированных к ситуации в районе, продолжительностью от нескольких часов до двух дней максимум. Они, конечно, не могут заменить более целостные педагогические методики, помогающие конкретным людям развить сильную структуру личности. Это ключевой фактор при попытке определить, подвержен ли человек иррациональному антисемитизму. Поскольку известно, что антисемитизм тесно переплетается с вопросами коллективного самосознания и индивидуальным способом переработки информации о внешнем мире, то обучающие программы, направленные на снижение антисемитизма, должны это учитывать. Это означает, что нужны более долгосрочные методики, созданные с участием самих обучаемых. Важный вопрос, на который нужно найти ответ, это — можем ли мы предложить им что-то лучшее, чем гнев на евреев, чтобы удовлетворить определенную психологическую потребность, исполнить желание олицетворить зло в этом мире, объяснить устройство мира и позволить людям, затаившим такой гнев, почувствовать, что они находятся на «стороне добра» в черно-белом манихейском мире?

Один из возможных подходов к снижению антисемитизма посредством просвещения — предложить взамен негативного что-то позитивное. Как уже упоминалось, антисемитизм часто вплетен в коллективное самосознание различных социальных общностей. Люди дают жизнь антисемитизму, сохраняя коллективное самосознание и подчиняясь стереотипному поведению. Их антисемитизм далеко не всегда отражает их личное «Weltanschauung» (мировоззрение). Дидье Лапейронни отмечает подобные стереотипы мышления в речи обитателей гетто во Франции.[16] Коллективное самосознание дает людям своего рода чувство безопасности, но при этом мешает им быть самими собой. Вот где может помочь образование, высвобождающее личность. Оно способно открыть людям глаза на мир, чтобы становление их личности было основано на рациональных доводах, с учетом индивидуальных потребностей и без ограничений и враждебного отношения к каким-то группам людей, которое навязывается во имя традиции, религии или национальной принадлежности. В этом смысле многообещающими нам кажутся воспитательные методики, применяемые в современной начальной школе: они держат в центре внимания конкретного ребенка с его конкретными потребностями и желаниями.

Опыт работы с молодежью в Кройцберге показал, что детям редко приходится задумываться над противоречащими их картине мира утверждениями. Их социальная среда обычно подтверждает их враждебное отношение к людям, а порой эта враждебность закрепляется в их сознании друзьями, близкими родственниками и даже сотрудниками молодежных центров и преподавателями, по крайней мере, в тех случаях, когда враждебность выражается в антагонизме к Израилю. [17]

Современные педагогические подходы, как оказалось, не эффективны в борьбе с антисемитскими стереотипами мышления. Новые инициативы в образовании могут стать плодотворными только, если им на помощь придет политика и общественные форумы. Фундамент широкомасштабного просвещения ради борьбы с антисемитизмом — это осознание работниками учебных заведений имеющихся проблем. Это означает, что совершенно необходима дополнительная подготовка всех тех, кто работает с целевыми аудиториями (преподавателей, работников домов творчества и досуга молодежи и т. д.). Проявления антисемитизма у учащихся часто остаются незамеченными, к ним относятся терпимо, или их даже не воспринимают как антисемитизм. Мешают работникам образования работать с антисемитским мировоззрением и антисемитскими высказываниями учеников, похоже, несколько факторов, а именно:

• Недостаток знаний по теме.

• Недостаточные квалификация и опыт работы с современными формами антисемитизма.

• Недостаток времени, уделенного размышлению над этой темой и над собственными антисемитскими убеждениями.

• Ошибочная «терпимость» к антисемитизму, если его проявляют иммигранты или потомки иммигрантов, поскольку они сами являются жертвами расизма, а в некоторых случаях еще и жертвами израильско-палестинского конфликта.

И все же, некоторые работники образования — это энтузиасты своего дела, которые достигают отличных результатов. Ученики обычно достаточно открыты к тому, чтобы размышлять над этими сложными вопросами, и даже к тому, чтобы изменить свои убеждения. Они с энтузиазмом обсуждают темы, имеющие отношение к их самосознанию и восприятию мира. Задача состоит в том, чтобы выбрать верную методику, задавать верные вопросы и снабжать учеников, когда требуется, знаниями. Борьба с антисемитизмом пе

нальному антисемитизму. Поскольку известно, что антисемитизм тесно переплетается с вопросами коллективного самосознания и индивидуальным способом переработки информации о внешнем мире, то обучающие программы, направленные на снижение антисемитизма, должны это учитывать. Это означает, что нужны более долгосрочные методики, созданные с участием самих обучаемых. Важный вопрос, на который нужно найти ответ, это — можем ли мы предложить им что-то лучшее, чем гнев на евреев, чтобы удовлетворить определенную психологическую потребность, исполнить желание олицетворить зло в этом мире, объяснить устройство мира и позволить людям, затаившим такой гнев, почувствовать, что они находятся на «стороне добра» в черно-белом манихейском мире?

Один из возможных подходов к снижению антисемитизма посредством просвещения — предложить взамен негативного что-то позитивное. Как уже упоминалось, антисемитизм часто вплетен в коллективное самосознание различных социальных общностей. Люди дают жизнь антисемитизму, сохраняя коллективное самосознание и подчиняясь стереотипному поведению. Их антисемитизм далеко не всегда отражает их личное «Weltanschauung» (мировоззрение). Дидье Лапейронни отмечает подобные стереотипы мышления в речи обитателей гетто во Франции.[16] Коллективное самосознание дает людям своего рода чувство безопасности, но при этом мешает им быть самими собой. Вот где может помочь образование, высвобождающее личность. Оно способно открыть людям глаза на мир, чтобы становление их личности было основано на рациональных доводах, с учетом индивидуальных потребностей и без ограничений и враждебного отношения к каким-то группам людей, которое навязывается во имя традиции, религии или национальной принадлежности. В этом смысле многообещающими нам кажутся воспитательные методики, применяемые в современной начальной школе: они держат в центре внимания конкретного ребенка с его конкретными потребностями и желаниями.

Опыт работы с молодежью в Кройцберге показал, что детям редко приходится задумываться над противоречащими их картине мира утверждениями. Их социальная среда обычно подтверждает их враждебное отношение к людям, а порой эта враждебность закрепляется в их сознании друзьями, близкими родственниками и даже сотрудниками молодежных центров и преподавателями, по крайней мере, в тех случаях, когда враждебность выражается в антагонизме к Израилю. [17]

Современные педагогические подходы, как оказалось, не эффективны в борьбе с антисемитскими стереотипами мышления. Новые инициативы в образовании могут стать плодотворными только, если им на помощь придет политика и общественные форумы. Фундамент широкомасштабного просвещения ради борьбы с антисемитизмом — это осознание работниками учебных заведений имеющихся проблем. Это означает, что совершенно необходима дополнительная подготовка всех тех, кто работает с целевыми аудиториями (преподавателей, работников домов творчества и досуга молодежи и т. д.). Проявления антисемитизма у учащихся часто остаются незамеченными, к ним относятся терпимо, или их даже не воспринимают как антисемитизм. Мешают работникам образования работать с антисемитским мировоззрением и антисемитскими высказываниями учеников, похоже, несколько факторов, а именно:

• Недостаток знаний по теме.

• Недостаточные квалификация и опыт работы с современными формами антисемитизма.

• Недостаток времени, уделенного размышлению над этой темой и над собственными антисемитскими убеждениями.

• Ошибочная «терпимость» к антисемитизму, если его проявляют иммигранты или потомки иммигрантов, поскольку они сами являются жертвами расизма, а в некоторых случаях еще и жертвами израильско-палестинского конфликта.

И все же, некоторые работники образования — это энтузиасты своего дела, которые достигают отличных результатов. Ученики обычно достаточно открыты к тому, чтобы размышлять над этими сложными вопросами, и даже к тому, чтобы изменить свои убеждения. Они с энтузиазмом обсуждают темы, имеющие отношение к их самосознанию и восприятию мира. Задача состоит в том, чтобы выбрать верную методику, задавать верные вопросы и снабжать учеников, когда требуется, знаниями. Борьба с антисемитизмом педагогическими средствами — это вовсе не разоблачение антисемитов — мишенью должен быть не человек, а враждебность, которую он питает. На этом этапе хорошо различимы границы возможностей просветительской деятельности. Если враждебность глубоко укоренилась и приводит к антисемитским выходкам, то могут быть уместны санкции и даже изоляция от общества. Однако цель педагогики в том, чтобы научить людей думать, чтобы они могли изменить свое восприятие мира и освободиться от испытываемого ими гнева. Для достижения этой цели когнитивный подход, взятый сам по себе, не достигает цели, хотя знание о природе антисемитизма необходимо для рационального подхода к этой работе.

В педагогической работе Кройцбергская инициатива ставит перед собой следующие основные цели:

• Научить учащихся распознавать характерные для антисемитизма стереотипы, проявления враждебности и неприемлемых идеологий в их современных формах;

• Направлять их и ободрять в том, чтобы не принимать как данность манихейское разделение окружающего их мира на «добро» и «зло»;

• Стимулировать размышление о собственном образе и восприятие самих себя как индивидуальностей и как субъектов (а не как объектов и элементов идеологически выстроенных социальных общностей);

• Развитие критического исторического сознания (и разрушение националистических и исламистских исторических мифов);

• Осуждение антисемитизма через признание его антигуманного характера.

Для достижения, по крайней мере, некоторых из этих целей важно работать с личностными структурами гнева. Преподаватели должны уметь не только распознавать целый спектр антисемитских предпосылок у своих учащихся, но также влиять на различные аспекты и конкретные формы антисемитизма у своей целевой аудитории. [18]

В Кройцберге важно учитывать культуру и менталитет турецких иммигрантов. Преподавателям следует знать, что в их разговорах часто упоминаются антисемитские мифы про заговоры. Откровенно антисемитские карикатуры печатаются в исламистских и идеологически левых газетах. Распространением антисемитских стереотипов занимаются еще и националисты. Если верить популярной антисемитской теории заговора, «Донме» пытаются управлять Турцией. Слово «донме» означает «обращенный» так называют потомков Саббатаи Зеви, «лжемессии», обратившегося в ислам при султане 300 лет тому назад. Однако коллективная память турок также хранит принятие евреев примерно в 1492 году в Оттоманскую империю и, в основном, хорошее отношение к евреям на протяжении всей ее истории. Многие турки уверены (неоправданно) в том, что в Турции антисемитизма нет. Другим важным аспектом в работе с учащимися из турецких семей является ярко выраженный антиклерикализм в Турции и отмежевание от арабских государств.

Работники образования, которые сами выросли в семьях иммигрантов, с большей легкостью работают с молодежью из той же среды. Но было бы ошибкой переоценивать этот факт, поскольку тогда при формировании коллективного самосознания он придает больший вес роли религии и принадлежности к национальному меньшинству и может способствовать едва осознанному предубеждению, что только иммигранты способны заниматься просветительской работой среди иммигрантов. В конечном счете, такой подход означал бы то, что личности учащихся не уделялось бы должного внимания, и к учащимся относились бы лишь как к представителям той или иной доставшейся им «по наследству» социальной общности. Это приводит к тому, что за людьми из иммигрантской среды закрепляется пожизненная роль представителей национального меньшинства.

Далее мы приводим три примера практических семинаров, организованных в Кройцберге.

СЕМИНАР ПО ТЕОРИЯМ ЗАГОВОРОВ [19]

Во вводной части аудитория смотрит короткую инсценировку о заговоре. Политическим интриганом в этом заговоре является сообщество людей, с которым отождествляют себя учащиеся. Т.е., на семинаре, на который приглашены ученики из турецких семей, «турки» изображаются как народ, который пытается захватить власть в Европе с помощью агентов, у которых на голове тюрбаны, чтобы скрыть прикрепленные к голове микрофоны. С помощью микрофонов они записывают все, что нужно, и напрямую посылают записи в Анкару. Разумеется, для участников семинара это полная чепуха, над которой они могут посмеяться. Цель инсценировки в том, чтобы использовать ее как основу для анализа структуры теорий заговоров. Учащимся затем предлагается придумать в группах из трех-четырех человек собственные теории заговоров. Им дают вопросы-подсказки, такие, как: «Отчего все ученики, у которых в имени есть буква «м», лучше успевают в школе и кто за этим стоит?» или «Отчего мобильные телефоны становятся все дешевле и дешевле и что за движущая сила за этим стоит?» и т. п. Они убеждаются, как «просто развить теории о таинственных и жутковатых явлениях и даже убедить людей в том, что ничего нет правдивей этих сюжетов». Они начинают проникаться мыслью, что есть своего рода удовольствие в том, чтобы придумывать эти теории и верить в их правдивость. Затем ученикам предлагается проанализировать характеристики теорий заговоров на примере только что придуманных теорий. В конце семинара ученики вскрывают противоречия в теориях заговоров, взятых в качестве примера из современных турецких и арабских СМИ (это телесериалы и юмористические карикатуры в газетах и книгах). Учащиеся, таким образом, учатся распознавать теории заговоров и подвергать анализу свойственные им антисемитские элементы. Кроме того, они знакомятся с некоторыми основами критического анализа информации.

ПРАКТИЧЕСКИЙ СЕМИНАР О ВОЗНИКНОВЕНИИ ГОСУДАРСТВА ИЗРАИЛЬ

Цель данного семинара — развенчать антисемитский миф о том, что создание государства Израиль было актом колониальной политики США, осуществленным США. Это помогает переосмыслить манихейские взгляды на ближневосточный конфликт. Устраивается ролевая игра, в которой ребята играют роли людей, занимающих разные должности на конференции 1947 года. Они представляют интересы соответственно клана Нашашиби, клана Аль-Хуссейни, сионистов во главе с Бен Гурионом, сионистов-ревизионистов, короля Египта или короля Иордании или делегацию Великобритании. На «конференции» они спорят о том, как прийти к решению проблемы, и кому следует управлять Палестиной в будущем, после того как британские войска уйдут из нее.

Благодаря этой ролевой игре учащиеся знакомятся с историей и с основными сторонами в конфликтах между Израилем и Палестиной. Они знакомятся с разными подходами к решению конфликта и разными интересами внутри каждой из групп: «сионистов», «палестинцев» и «арабских стран». После этого черно-белое изображение израильско-палестинского конфликта больше не удовлетворяет их. Учащиеся узнают на личном опыте следующее: •;: ^Существуют разные и противоречивые интересы внутри каждой из двух групп палестинцев/арабов и сионистов/евреев/израильтян, которые они до сих пор считали двумя блоками.

• Переговоры между этими противоречащими группами — это исторический процесс, на который оказывают влияние разные /) факторы.

«:>, Антисемитские идеологии оказывают разрушительное влияние на ближневосточный конфликт.

• Палестинские и арабские объединения были активными участниками конфликта (в противоположность тому образу жертв, который им приписывают).

ПРАКТИЧЕСКИЙ СЕМИНАР ПО САМОСОЗНАНИЮ ЛИЧНОСТИ

Это занятие посвящено теме конфликта между желаниями конкретного человека и давлением, которое на него оказывает идеология, основанная на интересах общины, от имени традиции, религии или народа. Истоки этой темы — события вокруг группировки молодых людей, которые превозносили теракты-самоубийства. Один из них, мальчик 14 лет, сказал учителю, что через десять лет он сможет поехать в Израиль и взорвать себя, чтобы убить 100 евреев. Фантазия мальчика была полным отрицанием устремлений его собственной личности. Его желание буквально отречься от себя ради того, чтобы убить других людей, подогревалось абстрактной враждебностью к евреям, ведь мальчик не был знаком ни с одним евреем. Очевидно, что один единственный семинар не ликвидирует подобный менталитет. Однако этот случай привел к созданию семинара, рассчитанного на молодежь, которая не привыкла к рациональным дискуссиям и к обмену аргументами. Во время ролевой игры они ищут и находят аргументы, а не воспроизводят маски, слепленные коллективным сознанием, что типично для поведения этого контингента. В качестве вводных тем для обсуждения предлагаются три темы конфликта:«

• Конфликт между личным желанием поиграть в футбол и необходимостью пожертвовать этим временем ради того, чтобы удовлетворить культурные или религиозные ожидания отца.

• Любовь между двумя подростками, один из которых — это сестра друга.

• Брак между мусульманином и еврейкой.

Занятие это привлекает внимание учащихся к относительности значимости коллективного самосознания. Можно надеяться на перемены после проигрывания разных ролей, после того как выявляются и анализируются интересы и устремления личности. Занятие открывает глаза на оковы коллективного мышления под влиянием традиции и религии и побуждает ребят быть личностями и учиться думать самим.

ВЫВОДЫ

Пример работы Кройцбергской инициативной группы по борьбе с антисемитизмом демонстрирует, что с антисемитизмом можно бороться в гражданском обществе, работая с простыми людьми. Совокупность работы в области образования, гражданского общества и политики на уровне городского района, наряду с международным обменом знаниями об источниках антисемитизма и образовательными программами, направленными на борьбу с ним, похоже, дает надежду на успех.

Международные исследования, международные декларации, такие, как Берлинская декларация [20] и рабочее определение антисемитизма комитета Европейского союза[21], можно эффективно использовать, пытаясь убедить других политиков включить современные проявления антисемитизма, которые пока считаются правомерными, в свои рабочие определения. Так как антисемитизм порицают всё слои общества, определение того, что конкретно называется этим словом, очень важно. Сотрудничество с международными организациями повышает уровень компетентности тех, кто борется с антисемитизмом. Необходимо, чтобы специалисты подготовили новые учебные материалы, рассматривающие именно современные формы антисемитизма.

Я не знаю, предотвратила ли Инициатива какие-то антисемитские инциденты или нет. Но все же, ее работа дает обществу еще один сигнал, что антисемитизм не может быть приемлемым. И самое малое, что сделала Инициатива, — это то, что она наработала образовательные ресурсы и профессиональный опыт для активного противодействия антисемитизму на личностном уровне.

Такого рода проекты нуждаются, конечно, в поддержке государственных органов власти и международных НПО. Люди, формирующие политику национальных государств, могут помочь, разъясняя проблему антисемитизма, установив четкие социальные (и юридические) границы допустимости антисемитизма. Рука об руку с этим должны идти эффективное просвещение и готовность публично полемизировать по данному вопросу. Но, прежде всего, необходимо найти рациональный подход к проблеме, исключающий враждебность и гнев.

Примечания

1. См например речь Йегуды Бауэра: Yehuda Bauer, 'The Educational Challenge of European Antisemitism. Speech at the OSCE conference in Cordoba, 8-9 June 2005: www.holocausttaskforce.org/feature/bauer.pdf. См. также Mike Whine, 'Anti-Semitism on the Streets: Is there a New Anti-Semitism in Britain?', in Paul Iganski and Barry Kosmin (eds.), A New Antisemitism? Debating judeophobia in 21st Century Britain (London: Profile Books, 2003), pp. 31-2; www.jpr.uk/reportsCS%20reports/new_antisemitism/main.html.Iganski and Kosmin (eds), A New Antisemitism? Stephen Roth Institute, Anti-Semitism Worldwide 2003/2004, www.tau.ac.il/Anti-Semitism/asw2004/general-analysis.htm. European Monitoring Center on Racism and Xenophobia, Manifestations of Antisemitism in the EU 2002-2003, http://eumc.eu.int/eumc/material/pub/AS/AS-Main-report.pdf. See also Doron Rabinovici, Ulrich Speck and Natan Sznaider, Neuer Antisemitismus? Eine globale Debatte (Frankfurt/M.: Suhrkamp Verlag, 2004).

2. Институт оказывает поддержку развитию образования, нацеленного на борьбу с антисемитизмом, и связанным с этим научным проектом. См. www.IIBSA.org.

3. Число мусульман подсчитывается следующим образом: большинство лиц с турецким, боснийским и арабским гражданством плюс большинство принявших немецкое гражданство лиц из семей эмигрантов из тех же стран; вторая группа обычно не учитывается в статистических данных. Официальная статистика учитывает только гражданство. В основной части Кройц-берга, где работает Инициативная группа, у 39.5 процентов жителей нет немецкого гражданства, из них у 26.5 процентов турецкое и у 1.9 процентов арабское гражданство. Информация взята с сайта: www.friedrichshain-kreuzberg.de/media/de/Sozia-lraum_III.pdf.

4. Некоторые высказывания кройцбергской молодежи с неприкрыто антисемитским содержанием попали в видеозапись нескольких интервью с берлинскими студентами Университета прикладных наука им. Алисы Заломон (ASFH). Видеозапись транслировалась 1 июля 2005 года под заголовком 'Hitler gefallt mir' («Мне нравится Гитлер).

5. См. в качестве примера: Jochen Muller (2005), Ventil und Kitt. Die Funktion von Israel und den Juden in der Ideologic des arabischen Natio-nalismus. www.memri.de/publikationen/aufsaetze/ventil_kitt.html

6. Tietze, Nicola, 'Antisemitische Denkmuster unter Muslimen in Frankreich', Werkstatt Geschichte, 38, 12 (2004), pp. 46-66; p. 48.

7. У нас нет цифр, чтобы оценить масштаб ее распространения в Кройцберге. Однако, на наших учебных занятиях некоторые ученики узнали эту газету, сказав, что дома их родители ее читают. Чтобы своими глазами увидеть некоторые антисемитские карикатуры из газеты «Вакит», посетите сайт: www.kigaberlin.org/images/images/Vakit.pdf.

8. В 2004 году 68 процентов немцев выразили согласие с утверждением «Израиль ведет истребительскую войну («Vernichtungskrieg») против палестинцев». См. Wilhelm (Hg.) Heitmeyer, Deutsche Zustande. Folge 3 (Frankfurt/M.: Suhrkamp Verlag, 2005), c. 151.

9. Некоторые считают «мусульман современными евреями». Имам Абдулжалил Сажид сказал на конференции ОБСЕ 2005 года в Кордобе: «Исламофобия заняла место антисемитизма в качестве самого опасного проявления расизма», или более сложным языком: 'Lantijudaisme ou «judeophobie» nen forme plus, si ce rut jamais le cas, la realisation unique. II est devenu Tun des termes d'un couple qui reconstitue sur d'autres bases le mythe «Semite» du XIXe siecle, et dont larabophobie ou islamophobie constitue lautre compo-sante' [Анти-иудаизм или «иудофобия» более не является, если когда-то и была, единственным проявлением. Он стал одним из двух взаимосвязанных терминов, которые воспроизводят на других основаниях миф о «семите» девятнадцатого столетия. Вторым термином в этой связке является арабофобия или исламофобия].

Etienne Balibar, 'Un nouvel antisemitisme?' в книге Etienne Ba-libar et al. (eds.), Antisemitisme: ['intolerable chantage. Israel-Palestine, une affaire francaise, 90 (Paris: La Decouverte, 2003), c. 90.

10. Привожу открытое письмо, адресованное органам власти: http://www.hagalil.com/archiv/2004/09/kreuzberg.htm (March 6, 2006). Местные власти так и не приняли надлежащие меры.

11. http://www.mut-gegen-rechte-gewalt.de/nles/images/Studie_ZDK_Kreuzberg.PDE

12. Например, чиновнице местной администрации, которая отвечает за спорт и работу с молодежью и семьями, мы показали антисемитские карикатуры из исламистской газеты «Вакит». На это она сказала, что необходимо также показать антипалестинские карикатуры в израильских газетнах ради сохранения объективности.

13. См. отчет ОБСЕ-ODHIR, Education on the Holocaust and on Anti-Semitism in the OSCE Region, http://www.osce.org/documents/odihr/2005/06/14897_en.pdf (2005), c. 156. Обучение истории Холокоста по-прежнему важно как само по себе, так и как средство сдерживания антисемитизма. Тем не менее оказалось, что представление о том, что обучение истории Холокоста — это достаточное педагогическое средство борьбы против современного антисемитизма — всего лишь иллюзия.

14. См. работу Вернера Бергманна и Вильгельма Гейтмейера «Антисемитизм в общении» в Werner Bergmann and Wilhelm Heitmey-er, 'Communication Anti-Semitism', in Minerva Institut fur deutsche Geschichte, Tel Aviv University, Tel Aviver Jahrbuch fur deutsche Geschichte XXXIH: Antisemitismus — Antizionismus — Israelkritik (Gottingen: Wallstein, 2005), cc. 70-89; c. 76.

15. OSCE-ODIHR, Education on the Holocaust and on Anti-Semitism in the OSCE Region, c. 165.

16. Didier Lapeyronnie, 'La Demande d'Antisemitisme', Les Etudes Du CRIF, Paris, 9 (2005). See also Michel Wieviorka (ed.), La tentation anti-Semite (Paris: Robert Laffont, 2005).

17. В 2004 году я посетил дискуссию по поводу конфликта на Ближнем Востоке, проходившую в одной школе. Преподаватель объявила, что в этой дискуссии ученики узнают и о точке зрения Израиля, поскольку были приглашены израильтянин и палестинец (из одной и той же организации). Оказалось, что вся дискуссия целиком была посвящена негативным последствиям «стены» для палестинцев. Она лишь укрепила негативное отношение у всех ее участников.

18. См. OSCE-ODHIR, Education on the Holocaust and on Anti-Semitism in the OSCE Region, p. 165.

19. Замысел этого практического семинара основан на идеях, взятых из 'Bausteine zur nicht-rassitsischer Bildungsarbeit' (2003), с. 181 (www.baustein.dgb-bwt.de).

20. Berlin Declaration, Bulgarian Chairmanship, the Chairman-in-Of-fice, http://www.osce.org/documents/cio/2004/04/2828_en.pdf. (найти версию на русском языке) 'Working Definition of Anti-semitism', EUMC Discussion Papers — Racism, Xenophobia, Anti-Semitism, http://eumc.eu.int/eumc/material/pub/AS/AS-WorkingDef-inition-draft.pdf

МОРАД ЭЛЬ-ХАТТАБ ЭЛЬ-ИБРАГИМИ. АБСУРДНОСТЬ АНТИСЕМИТИЗМА В АРАБСКОМ МИРЕ

Morad El-Hattab El-Ibrahimi

Пророк Магомет — да будет с ним приветствие и благословение Аллаха — сказал: «Кто угнетает му-агида (того, кто имеет выгоду от договора между евреями и христианами), либо лишает его права или требует от него чего-то, что находится за пределами его возможностей, либо забирает какую-то его собственность без его согласия, тот будет моим врагом до самого дня Воскресения». [1]

Благодаря современной технологии, человечество, похоже, возвращается к примитивным формам соперничества, в которых преобладают свирепость и безжалостность. Не следует игнорировать причины конфликта под каким-то лицемерным предлогом; пацифистская наивная непосредственность и вера в утопию только укрепляют власть угнетателей.

Чтобы противостоять антисемитизму, нам необходимо признать существующие в действительности проблемы, называть агрессию агрессией, а не случайным совпадением или капризом судьбы. Для этого нужно подвергнуть сомнению наш образ мыслей — не из-за неспособности понимать что-то, но по причине отказа оставить в прошлом старые устоявшиеся взгляды и общепринятые идеи, а также из-за узколобости, или привычки избирать кратчайшую мыслительную тропу, которую порождают конформизм, страх любых сложностей и недостаток смелости.

Любой конфликт, к сожалению, подготовлен существующими теориями, которые удаляют в расплывчатое далекое будущее все надежды на мир и гармонию и, что хуже всего, лишают нас способности представить себе какой-то другой взгляд на историю. Вот почему я убежден в том, что для того, чтобы разоружить человека, нужно сначала разоружить его сознание.

Стефан Цвейг в своей книге «Вчерашний мир» показывает читателю интернационалистское, миролюбивое общество; как могли возникнуть концлагеря и приводиться в исполнение Холокост на родине Иоганна Себастьяна Баха и Иммануила Канта? Однако, Освенцим — это не плод воображения; а Бухенвальд находится в нескольких километрах от Веймара, где по сей день жива память о Гете. Как можно создать что-либо после Освенцима? Я не имею в виду искусство или литературу; я имею в виду спасение. Имеет ли человечество способность к взрослению? В отличие от распространенного мнения, мания величия у Гитлера не была ни иррациональной, ни безумной. Она было сосредоточием, рационализацией и кульминацией использования научных методов.

Примо Леви с огорчением пишет о том, как в раннем возрасте он понял, что «в нашем языке нет слов, с помощью которых можно было бы выразить крайнюю степень оскорбления: деградацию человека».

Память об Освенциме остается памятью о ране, которую ничто не может излечить. Нацистские ужасы совершали из-за ненависти к человеку, а не ради защиты нравственной доктрины. Целью этого режима было лишить людей их человеческого облика и уничтожить их историю. Нацизм целился в самую сущность человека, он был кульминацией нигилизма, лишая человечности даже саму смерть. Я думаю обо всех тех женщинах, детях и стариках, которых изъяли из мира живых, и о своих друзьях евреях и цыганах, бывших узниках концлагерей, и о варварстве нацистов, которое внезапно лишило их даже имен и их человеческой личности. Полностью лишенные человеческого достоинства и облика, в ожидании смерти, они являлись всего лишь номерком, выжженным у них на руке. Мы не забудем это!

Одной этой огромной раны было бы достаточно, чтобы оправдать, если бы это было нужно, потребность в государстве, существование которого гарантировало бы людям «никогда больше». Именно поэтому Эли Визель, свидетель нацистского кошмара, ставший впоследствии борцом за мир, написал: «Евреи могут жить за пределами Израиля, но они не могли бы жить без Израиля». Израиль, чьим другом я являюсь, правомерно стремится — равно как и мои друзья-палестинцы и все люди этого региона — жить в мире и безопасности, имея надежные, согласованные с другими странами и признанные ими границы.

Никогда с момента окончания Второй мировой войны антиеврейская «мифология» не возникала с такой злобностью и не встречала настолько слабое сопротивление как в политических кругах, так и среди интеллигенции. На различных этапах истории еврейского народа существовал «современный» антисемитизм, приспособленный к условиям своего времени и к интересам антисемитов всех мастей. Пока иудаизм был в значительной мере религиозным, антисемитизм также имел религиозную окраску. Когда евреи покинули гетто и приобрели финансовые возможности, антисемитизм приобрел экономическую окраску. После создания государства Израиль, когда евреи доказали, что способны защищать самих себя, и вдребезги разбился стереотип бесхребетного, не имеющего государственности еврея, антисемитизм вновь принял новую личину — антисионистскую и антиизраильскую. За этим мировоззрением стоит постепенный переход от подсознательного или подавленного антисемитизма к более политически корректному антисионизму. Основная вина евреев состоит, преимущественно, в том, что они оставили в прошлом свой статус жертв и спустя два тысячелетия смогли осуществить общечеловеческую мечту жить в собственном демократическом государстве — Израиле. Приведшее к абсолютному антисионизму и «очернительству» Израиля, возникновение новой формы антисемитизма вокруг ближневосточного конфликта не исключило возрождения также и вековых обвинений в адрес еврейского народа, переработанных и приобретших новый смысл под воздействием определенных идеологических течений. Иудофобия сегодня пытается позиционировать себя как антиколониальный, антиамериканский и антикапиталистический вид гуманизма и как антисионизм. Этот новый вид гуманизма, пропитанный насквозь «безграничной терпимостью» и оправдывающий то, что невозможно ничем оправдать, сопровождается фальсификацией языка, высвобождая антисемитские обороты. Благодаря очернительству Израиля сегодня уже нет прячущихся от стыда антисемитов и нет никакой цензуры.

В то время, как постоянное антисемитское неистовство и расистский бред ультраправых идеологов нам хорошо известны, сегодня эта «иудофобия» распространяется, прежде всего, в среде левых и ультралевых под новомодной маской антисионизма. В особенности во Франции, но также и в других европейских странах, эту идеологию исповедуют во имя антирасизма и анти-империализма и наполняют риторикой о «правах человека», что и узаконивает ее. Уравнение «еврей = сионист = колониалист = расист = нацист» позволяет так называемым борцам с расизмом и другим поборникам интересов стран третьего мира участвовать без всякого стыда в том, что мы бы назвали «дурбанизацией сознания».

Поскольку именно в Дурбане в сентябре 2001 года конференция под эгидой ООН, официально объявленной темой которой была борьба с расизмом и осуждение рабского состояния народов Африки, превратилась в нападение разъяренной толпы на «сионистскую сущность», сопровождаемое таким злобным антисемитизмом, которого не было со времен нацизма. Группа несовместимых друг с другом НПО сумела выдвинуть примитивистский довод: «Если бы не было Израиля, на Ближнем Востоке царили бы мир и справедливость». На это заявление не последовало никаких реальных протестов со стороны представителей демократических стран, кроме представителей США и Израиля, которые покинули место проведения конференции, и не вполне внятных протестов представителей Евросоюза, которые остались! Отсюда практический и логический вывод: «Израиль — это лишнее государство». В недавнем прошлом подобную логику уже использовали: «Если бы не было евреев, то не было бы никаких антисемитов». Вывод, дающий руководство к действию, смысл которого сводился к тому, что «евреи — это лишний народ». «Окончательное решение», предложенное на конференции этими НПО под прикрытием борьбы за интересы палестинцев, обнаруживало полный ненависти, нигилистический расизм по отношению ко всем евреям.

Краткая историческая справка: когда был создан Израиль, философ Эммануил Левинас подметил: «В то время, когда история евреев может рассчитывать на обретение земли, извечный антисемитизм обретает новое дыхание жизни в антисионизме». Некоторые представители интеллигенции левого и ультралевого толка полагали тогда, что поскольку «евреи не образуют настоящий народ, ничто не оправдывает политическое или государственное выражение этого не-народа». Что стоит за столь радикальным отрицанием Израиля как государства? В умах тех антисионистов Израиль, рассматриваемый как вненациональный, экстерриториальный, а потому и «не имеющий государственности» иудаизм, мог быть только «орудием в руках империалистов, преследующих цель продолжить и увековечить угнетение арабского народа». Такой образ мыслей прикрывал устремления сионизма, который по мысли его зачинателей был создан с целью нормализации положения евреев и придания им статуса нации, давая возможность долгое время угнетаемому, отверженному и подвергнутому геноциду народу обрести собственный клочок земли и строить на нем свою нормальную жизнь.

Что лежит в основе такого сектантского отношения со стороны некоторых так называемых интеллектуалов левого толка, которые не способны понять, что движение сионистов взяло за основу своей теории идеи французской революции 1789 года? Часть ответа дает главный редактор одной французской газеты, который в яростно антисионистской статье облекает свои обвинения в богословские формулировки: «Израиль воплощает пятно, унаследованное от первородного греха, т. е. от начала его незаконного политического существования, государство Израиль виновно по своей сути. Первородный грех Израиля — само его возникновение». Что к этому можно еще добавить?

Быть антисионистом, чтобы тебя не назвали антисемитом — это лицемерие, которое из-за перестановок и подмен является извращенным краснобайством. Еще в 1967 году Мартин Лютер Кинг писал: «Антисемитизм, ненависть к еврейскому народу, был и до сих пор остается пятном на душе человечества. Знайте также, что антисионист по сути своей то же, что и антисемит, и это всегда так будет», поскольку ненависть к Израилю — это хорошая совесть, которая пытается запутать дело. Это открытая дверь для подавленной ненависти, как будто антисемитизм — это просто незаполненное пространство, в которое можно закинуть весь свой гнев, вымыслы и ложь. Нет необходимости искать причины или размышлять над его возрождением. Антисемитизму не нужны поводы, поскольку для него подходит любой повод. Единственное условие, необходимое для его возрождения в совершенно яростной форме — это закулисная работа по дезинформации, которая проводится совершенно безнаказанно. Если факты опровергают тезисы дезинформаторов, то их нужно лишь замалчивать, приуменьшить или отрицать.

Холокост по-прежнему сильно давит на совесть и на подсознание европейцев. Европу невозможно понять без ее еврейской души, но ее также не объяснить без ее ненависти к евреям. После Холокоста — этого окончательного этапа уничтожения еврейской души, продолжавшегося веками — можно ли сказать, что у Европы есть угрызения совести? Европа знает, что виновна в том, что безмолвствовала и, возможно, думает, что искупит свою вину своей безусловной защитой интересов палестинцев. Как Европе полностью искупить свою вину? Перенеся на евреев вообще и на израильтян в частности вину за свои невзгоды, уподобляя их нацистским палачам, чтобы смыть пятно со своего имени и избавиться от угрызений совести: «Совершенно ясно, что евреи способны на такие же зверства, что совершали нацисты. Поэтому они их подобие!».

Как это ни прискорбно, мы встречаемся с тем же отождествлением в сочинениях таких прославленных писателей, как Луис Сепульведа, написавший книгу-дневник «Une Sale histoire, Notes d'un carnet de moleskine», («Гнусная история. Записки в тетради из чертовой кожи»), в которой содержится вымысел о том, что «также, как нацисты выжигали номера на коже евреев ... так и евреи сегодня ставят номера на коже палестинцев. Не важно, что офицер израильской армии разъясняет, что «эти номера можно стереть», мы стали свидетелями такого же извращения, а страны, в особенности европейские, наблюдают все это с таким же бездействием, как они наблюдали в прошлом Холокост». Поэтому важно вспомнить слова, полные уважения и братской любви, сказанные авторами, которые были «физически» вовлечены в этот конфликт, например, интервью Эдварда Сайда с Джозефом Альгази в газете «Гаарец», в котором говорится:

«Мы должны убедить израильтян и евреев, что мы помним о Холокосте, его кошмарах и их боли, хотя Холокост и не может оправдать тот урон, который Израиль причинил палестинцам. Но позвольте подчеркнуть, что было бы совершенно непристойно проводить параллель между уничтожением миллионов людей и изгнанием людей с их земли. Общую историю страдания всех людей нужно знать, чтобы люди могли жить по соседству друг с другом». Сегодня мы столкнулись с феноменом, имеющим три аспекта. Во-первых, существует несомненный и вызывающий обеспокоенность рост ненависти ко всему израильскому, что отождествляется со всем еврейским; ненависти, подогреваемой исламскими фундаменталистами и людьми, страдающими ностальгией по Третьему рейху; ненависти, опошленной также ультралевыми троцкистами и марксистами, которые составляют довольно значительную часть так называемых традиционных левых демократов и интеллигентов-антисионистов. Эта разношерстная, но при этом исповедующая одни и те же взгляды компания говорит языком, окрашенным идеями антикапитализма, антиглобализации и антиамериканизма. Этот язык из-за чудовищной перестановки справедливой борьбы и расизма, по сути своей антисемитский.

Эти извращения фактов, несправедливые тождества и безмолвие можно рассматривать как всего лишь негативные последствия чужого конфликта. Но эта агитационная кампания по разжиганию ненависти к евреям проходит с благословения вроде бы прогрессивных организаций и политических партий, известных своей самопровозглашенной «антифашистской» позицией. Враждебность к Израилю и сионизму малочисленных троцкистов и ультралевых, лишенных надежды на революционную утопию со времени падения берлинской стены, заставляет их совсем терять голову. Сегодня было бы проще оправдать Пол Пота, чем Израиль. Враждебность к этой стране и к евреям вообще столь глубоко укоренилась, что они забывают и обо всех других конфликтах на земном шаре, и о многих тысячах их жертв.

Эти явления также находят отражение в тенденции рассматривать как пустяк теракты-самоубийства, захват заложников, убийство гражданских лиц и постановку страшных, унизительных спектаклей. Я всегда буду испытывать сострадание к сотням невинных жертв, которых превратили в пепел или мелкие лоскутки взрывы в автобусах или в метро, десяткам детей, разорванных на мельчайшие кусочки, матерям и старикам, раненным террористами и превращенным в инвалидов и калек на всю оставшуюся жизнь. Жизнь этих страдальцев превращена в медленную необратимую агонию. Как можно не видеть, что это «конформизм извращенного ума», когда террористов, целящихся в мирных жителей и детей, называют «борцами сопротивления»; когда СМИ толкуют о «казни» заложников, а не об их «заказном убийстве»; когда цель оправдывает средства, и кошмар объясняют отчаянием; когда жертв терактов считают виновными, а убийц не подотчетными закону; когда нас призывают уступить терроризму, если мы хотим, чтобы террор не сделал нас своей мишенью; когда власть имущие не видят противоречия в своих заявлениях, что ни одна причина не может оправдать терроризм, но что для борьбы с ним нам нужно приняться за искоренение его причин.

Терроризм не выражение недугов человечества, а их распространение. По-моему, терроризм необходимо осудить абсолютно, повсеместно и безоговорочно. Я согласен с Камю, сказавшим: «Какие бы не были благородные цели, они навсегда будут обесчещены слепым убийством невинных людей, когда убийце заранее известно, что женщины и дети окажутся среди жертв».

С прискорбием приходится отмечать, что ненависть к евреям распространилась даже во Франции, в наших пригородах, среди меньшинства молодежи из семей эмигрантов из Северной Африки, которую ловят на идеологический крючок пропагандисты салафизма. Я осуждаю такую интенсивную пропаганду на услужении реакционной, смертоносной, тоталитарной идеологии, поскольку этот взгляд ислама призывает к завоеванию, уничтожает личность, высвобождает ненависть, мучения и убийство и превращает людей в орудие массового уничтожения. В 1999 году политолог Ян Лессер выпустил книгу-предостережение «Противостоять новому терроризму», в которой он пишет, что терроризм как всеохватывающая идеология при поддержке религии может использовать безграничное насилие и добиться безграничной сплоченности — в определенных границах. Новый терроризм особенно опасен тем, что террористы не боятся непопулярности, поскольку «они говорят, что подотчетны одному Богу». Этим людям следовало бы в наше страшное время поразмышлять над хорошим уроком о жизни и уважении из Корана: «Тот, кто убил человека, который никого не убивал и не совершал никакого насилия на этой земле, убил всех людей. А тот, кто спас одного человека, спас всех людей». [2]. А также им следует прочесть этот хадис о пророке Магомете (мир ему): «В чернилах мудреца больше святости, чем в крови мученика». В самом деле, Коран особенно подчеркивает мысль о превосходстве алим — того, кто умен и хорошо образован. Только 250 текстов Корана посвящены закону, при этом 750 текстов — т. е. почти восьмая часть всего Корана — посвящены цели «призвать к внимательному слушанию» и «к умножению знания»,[3] а вовсе не производить террористов-самоубийц, которые убивают ни в чем не повинных людей.

«Кризис человеческой мечты об идеале обусловлен антисемитизмом, который по сути своей является враждебностью к Иному». Если эти слова Эммануила Левинаса все еще имеют значение, то нам давно пора осудить это извращение души, которое одобряется некоторыми из наших «братьев»-мусульман. Опошление обычного расизма, этой пагубной идеологии, способной, в конечном счете, разорвать ткань «жизни вместе», — это то же самое, что подразумевает ненависть к евреям.

Варварское насилие против наших еврейских братьев и сестер достойно всяческого порицания и не имеет никакого отношения к нашей вере. Трагедия в том, что обвиняют не агрессоров, их преступления инкриминируются исламу. Это серьезное заблуждение, что ислам — это религия войны и насилия, которая противится всему, что служит всеобщему миру. Ислам — это религия милосердия, и он не допускает терроризм. В Коране сказано, что «Аллах запрещает не уважать тех, кто не боролся с вами из-за веры, тех, кто не выгонял вас из своих домов. Ты должен поступать с ними праведно и справедливо, ибо Аллах любит справедливых». [4 ]Пророк Магомет (мир ему) ставил убийство на второе место среди самых страшных грехов (это изложено в Сахи Аль-Бухари № 6533 и в Сахи Муслим № 1678), и он даже предостерегал людей о том, что «Первыми делами, за которые будут судить людей в Судный день, будут грехи кровопролития».

Я не претендую на то, что дал исчерпывающий анализ ситуации, я не стремлюсь навязать решение проблем, поскольку ручаться за веру — не означает заменить дух критики способностью воспринимать прекрасное. Но что на самом деле ислам говорит об отношениях с евреями?

Приходиться признать, что в Коране есть около десяти текстов, которые необходимо читать в контексте времени, когда они были написаны, а точнее, времени зарождения мусульманства в Медине, когда первые верующие во главе с пророком Магометом (мир ему) оказались осажденными коалицией племен, желавших уничтожить их. К примеру, «Ты увидишь, что те, кто враждебнее всех относится к правоверным, это — иудеи и многобожники. Ты увидишь, что самые близкие друзья — это те, кто говорит: «Да, мы — христиане!» Потому, что среди них есть священники и монахи, которых не переполняет гордыня».[5] Как подчеркивает Салах Стети в своей книге «Единобожие: один Бог, три религии»: «Означает ли это, что от диалога необходимо отказаться, или что тот или иной аспект диалога должен стать предпочтительнее других аспектов? Можем ли мы при этом, вне зависимости от неизбежно предвзятых, субъективных и подверженных эмоциям взглядов, о которых дипломатично умолчим, доброжелательно относиться к одному имеющемуся или потенциальному партнеру по диалогу, а другого подвергать публичному поношению?» Ответ на этот вопрос — нет, это не является точкой зрения Магомета (мир ему), напротив, она диаметрально противоположна такому сектантскому мировоззрению. Коран, на самом деле, раскрывает свое устремление к всеобщности и свою миссию говорить со всеми людьми и потому акцентирует необходимость плюралистического подхода и важность диалога с представителями других народов, что отражено в следующем отрывке:

О люди! Мы создали вас из мужчины и женщины и сделали вас народами и племенами, чтобы вы знали друг друга. [6]

Должен подчеркнуть, что Коран не предписывает мусульманам насильственно обращать в ислам ни евреев, ни какие-либо еще народы. Он ясно указывает на свободу совести, как того требует закон: «Не будет принуждения в религии».[7] В Коране нигде не говорится, что мусульмане должны плохо обращаться с евреями. Нигде в Коране не сказано, что евреев нужно гнать, уничтожать и стирать с лица земли только потому, что они евреи. Говоря о детях Израиля (Исраила), Аллах говорит: « Они не все одинаковы; среди последователей Библии есть те, кто праведен. Они цитируют откровения Бога ночь напролет и падают ниц. Они веруют в Бога и в Судный день, они отстаивают праведность и запрещают зло, и они спешат совершить праведное дело. Такие они — праведники». [8]

Однажды (как говорится в Аль-Бухари, №1250 и в Муслиме, № 961) перед Пророком (мир ему) прошла похоронная процессия, и в знак почтения он встал. Кто-то сказал: «Хоронят еврея!». Он ответил: «Разве это не человек?».

В Аль-Бухари написано, что когда Пророк (мир ему) умер, его щит был отдан в залог еврею, чтобы покрыть расходы его семьи. Пророк мог бы без труда занять денег у товарищей, которые ни в чем бы ему не отказали, но он пожелал просто подать пример своей общине.

Такое же отношение к немусульманам можно наблюдать в поведении его товарищей и преемников. Так, например, Омар отдал приказ, чтобы из Общественной казны мусульман выплачивалось пожизненное денежное пособие одному еврею и его детям. Он при этом добавил: «Всевышний сказал: «Милостыни — для бедных, нуждающихся, ...», а эти люди нищие среди народа, почитающего Библию». [9] Подобным же образом Абдулла Ибн Амр велел слуге своему отдать часть их жертвенного мяса соседу-еврею. Потрясенный слуга спросил о причине такой щедрости к соседу-еврею. Ибн Амр ответил: «Пророк (мир ему) сказал: «Ангел Гавриил так сильно настаивал на том, чтобы я был добр к своему соседу, что я начал думать, что он собирается подарить ему долю наследства». [10]

Известно, что на протяжении долгого времени евреи жили по большей части в мире и безопасности в мусульманских странах, хотя и не всегда беззаботно, из-за причиняемых им порой страданий. В своей книге «Об истоках арабо-израильского конфликта, невидимые сожаления Запада» Бруно Гиг пишет:

«Антисемитизм — далеко не всеобщая вина... Присутствие не мусульман в мусульманских странах явно одобряется и охраняется Кораном и традицией, Сунной... Они — дхимми, находящиеся под охраной... Этот статус заложен в завете дхиммы, который является гарантией, охраной и договором ... Благодаря дхимме крепкие христианские и иудейские общины долгое время жили в мире и безопасности в среде мусульман... Соответственно, нет в культуре ислама эквивалента того позора, который христианский Запад нагромоздил на евреев. Изгнанные из Испании королями-католиками с 1492 года сефардские евреи нашли себе пристанище в арабских землях. И вплоть до начала двадцатого века в Оттоманской империи у них было незаменимое прибежище».

Последователи религий, почитающих Библию, почитались и обычно занимали высокие должности в мусульманском государстве. Примечательно, что во времена первых калифов сирийский христианин, Иоанн Дамасский, канонизированный Греческой православной церковью, занимал должность Великого Визиря. Еврей Дон Ицхак Абраванель занимал эту же должность при последнем Эмире Гранады в Испании в пятнадцатом веке, а другой выдающийся политик-еврей Дон Йосеф Насси, «герцог Нахосский», являлся настоящим архитектором внешней политики Оттоманской империи в шестнадцатом веке и организатором альянса султана Сулеймана Великолепного и северофранцузской монархии семьи \ Валуа.

Без сомнения, существует представление об исламе как о враге, но хуже всего, что существует вид ислама, который сам себя считает врагом. По-моему, мусульмане должны не бороться с представлением об исламе как о враге, а задуматься о самом исламе, который в наше время часто считают агрессивным.

«Лучший джихад», как провозглашается в одном из хадисов, «сказать правду правителю-тирану». Учитывая, что доклад Программы развития ООН 2004 года на тему «Развитие человека и общества в арабских странах», подчеркивает отсталость арабского общества, меня крайне удивляют заявления некоторых мусульманских религиозных и политических руководителей, которые оглушают нас призывами к священной войне с Израилем и Соединенными Штатами, но никогда не призывают людей начать джихад с собственными недостатками. Доклад содержит прискорбные факты:

• Производительность труда в арабских странах упала за последние сорок лет. За прошедшие двадцать лет ее рост равен нулю.

• 30 процентов населения в арабских странах имеет бюджет меньше двух долларов в день.

• Каждая вторая арабская женщина не умеет ни читать, ни писать.

• Доступ к информационным технологиям очень ограничен: лишь у одного процента жителей арабских стран есть компьютер.

Арабская лига учреждений просвещения, науки и культуры (АЛУПНК) указывает на несколько препятствий для развития | культуры в арабских странах:

• Повсеместная безграмотность,

• Излишнее внимание, которое уделяется патриотизму,

• Административные препоны, препятствующие свободному культурному обмену между государствами,

• Контроль органов власти над сознанием людей. Власть пропаганды.

В этой прискорбной ситуации, сложившейся в арабских странах, виновны не Израиль и не США. Печально, что пока большинство народов мира в общем и целом сумели превратиться в современные демократические общества, ни одну арабскую страну не включили в список из 120 демократических государств, признанных группой либеральных американских ученых НИИ Фридом Хаус. Ни одной арабской страны нет и в списке государств, в которых уважается свобода информации, составленном организациями «Эмнисти Интернешнл» и «Журналисты без границ». Иными словами, арабские страны находятся за чертой бедности и выше черты позора. А как бы развивалась ситуация, если бы, начиная с 1948 года, все арабские страны занимались, прежде всего, собственным государственным строительством, а не пеклись бы постоянно о палестинском вопросе? Что бы было, если бы все арабские страны посвятили свои усилия просвещению собственных граждан и повышению их уровня жизни? Почему Лига арабских государств не созвала встречу в верхах, посвященную решению этих проблем? Отчего арабские политические деятели так медлят с возмущением по поводу плачевного состояния основных коммунальных услуг в их странах и недостатка здоровья, образования и социального обеспечения? Как можно считать, что Израиль и США несут ответственность за это ужасное положение вещей?

В нашей жизни существует множество вещей, на которые можно посетовать, но, по-моему, настоящее общественное и философское мышление — это, прежде всего, самокритичность. Это — наш долг. Культуры разных народов всегда оставались крепкими только, если были самокритичны и принимали советы и критику извне, сохраняя при этом сознание своей самобытности и достоинства, вместо того, чтобы прятаться или просто ныть. Столетиями ислам покорял многих из самых прогрессивно мыслящих интеллигентов и людей творческих профессий в Европе. Нам следует признать вклад, внесенный мусульманами в сокровищницу общечеловеческой мудрости, и их долю в духовном и культурном наследии человечества.

Но сегодня ислам, похоже, стал предметом критики и даже посмешищем для многих представителей интеллигенции, которых пугает фанатизм и упрощенческий подход тех, кто понимает слова Корана, Священной Книги, буквально, не понимая символичность или мистицизм его образов, и избирает доходящее до абсурда, а временами и преступное поведение. Какой откат назад! Как печально, что не оправдались надежды интеллектуалов прошлого, таких, как Анри Корбен, Луи Массиньон, Жак Берк и Поль Бальта, на то, что в исламе Запад обретет источник духовного обновления.

Заблудшие джихадисты, недалекие проповедники и понимающие все буквально верующие мусульмане, вы подтачиваете и губите нашу культуру, отрицаете наше мистическое и суфийское наследие и не даете мужчинам и женщинам, которые могли бы обратиться в нашу традицию, сделать это. А после этого вы слезно жалуетесь или угрожаете, в зависимости от ситуации, со словами: «Они порочат ислам, они оскорбляют религию». Ну так прекратите сами способствовать тому, чтобы она казалась отвратительной и реакционной!

Неужели вы думаете, что привлечете лучших людей, если будете принимать сторону реакционеров и угнетателей? Что делали ваши предшественники, чтобы ислам стал столь притягательным и чтобы покорить так много выдающихся умов? Вот вопрос, над которым вам следует задуматься. Если вы по настоящему верующие люди, то бойтесь Бога своего, кем бы Он ни был, а вместо того, чтобы влезать в политику, притеснять женщин, пытаться отыскать плохие оправдания постыдным поступкам, таким, как побитие камнями, больше размышляйте и занимайтесь благотворительностью, и становитесь примером, на который будет равняться все человечество. Если будете заботиться о духовности и излучать доброту, вы привлечете души людей.

Но, выпуская на волю террор в мусульманских странах и по всему миру, относясь к евреям как к преступникам, пытаясь запугать самых нищих, пытаясь оправдать непростительное, будучи менее добродетельными, чем даже неверующие, вы проиграете, и та религия, которой вы пытаетесь служить, будет отвергнута!

Вы предпочитаете стать образцом бесчеловечности и жестокости, а не любезными друзьями и братьями, и вы противитесь новому духу свободы для женщин и мужчин, который возвышает их. Сурового проклятия — вот чего вам нужно опасаться в конце этого пути. Не забывайте: «вы все происходите от Адама, а Адам от земли», сказал Пророк Магомет (мир ему). Коран призывает нас вести себя с почтением к другим людям: «Ты будешь напоминать, ведь твоя миссия — передать это напоминание! Ты не властен над ними»[11] и «У вас — ваша вера, и у меня — моя вера!»[12]

Поэт Салах Стети делится с нами такой глубокой мыслью: «Один из последних хадисов служит для того, чтобы направлять нас и оправдать наше стремление увидеть, как ислам достигнет завершенности в современном мире, в большей степени, чем прежде, следуя собственному вдохновляющему предписанию: «Мудрость — это нечто столь драгоценное и столь желанное, говорит Пророк (мир ему), что верующий, если потерял ее, должен искать не жалея себя, где бы она ни находилась». Именно этим поиском мудрости, освещаемым невидимым внутренним светом, и должен теперь прежде всего другого заниматься ислам». Вот почему я продолжаю быть «осмотрительным оптимистом», поскольку, несмотря на то, что я вижу в арабском обществе возрождение цензуры и инквизиции, замещение доводов разума анафемой, замещение полемики беспощадным убийством людей, исламу придется переосмыслить свои основные правовые принципы в свете современности и научно доказанных фактов, чтобы адаптироваться к сегодняшнему миру.

Позвольте мне подвести итог одной мыслью о том, что никогда не сможет понять ни один фундаменталист, будь это мусульманин, иудей или христианин: Создатель любит свободу, Он создал свободных женщин и мужчин, свободных славить Его, но также и свободных ошибаться. Религия не призвана к тому, чтобы управлять жизнью человека, она подает пример, предлагает способы ответить на наши самые важные вопросы, вдохновляет нас на глубокую набожность. Но когда любая религия пытается навязать нормы поведения и законы людям, она тем самым отрицает не выраженную явно волю, действие которой мы наблюдаем в Творении. «Если бы пожелал твой Господь, тогда уверовали бы все на этой земле. Ты хочешь заставить людей стать верующими?» [13] Современный мир предлагает человеку десятки разных религиозных традиций, учения атеистов и агностиков, и дает возможность выбирать самому.

В этом разнообразии и свободе выбора явно просматривается воля Создателя, который, если бы хотел навязать единственное в своем роде обязательное откровение всем людям, устроил бы мир по-другому. «Если бы Бог захотел, Он сделал бы вас единым народом, но Он захотел испытать вас своим даром. Старайтесь превзойти друг друга в добрых делах! Однажды вы вернетесь к Богу, и Он просветит вас, в чем ваши разногласия». [14] Давайте же будем уважать свободу каждой женщины и каждого мужчины, это единственный способ следовать Воле Всевышнего!

Давайте размышлять над строками мусульманского поэта-мистика Ибна Араби:

Примечания

1. См. Abu Dawud and Al-Bayhari. Cf. As-Sunan Al-Kubra, vol. 5, p. 205.

2. Cypa 5: 32.

3. Cypa 20: 113-114.

4. Cypa 60: 80.

5. Cypa 5: 82.

6. Cypa 69:1 За.

7. Cypa 2: 256.

8. СураЗ: 113-114.

9. Cypa 9: 60.

10. CM. Al-Bayhagi, no 128 и Abu Dawud, no. 5152.

11. Cypa 88: 21-2.

12. Cypa 109: 6.

13. Cypa 10: 99.

14. Cypa 5: 48.

ШУШИН. ИЗУЧЕНИЕ ХОЛОКОСТА И АНТИСЕМИТИЗМА В КИТАЕ

HuXin

ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

По моему мнению, чтобы приступить к рассмотрению того, как в Китае обстоит дело с изучением Холокоста и антисемитизма, необходимо вкратце ознакомиться с историей, в особенности с тем временем, когда впервые китайцы узнали о Холокосте, так как Китай расположен вдали от Европы и на протяжении его истории у него было мало прямых контактов с евреями.

ПЕРВЫЕ СВЕДЕНИЯ

В целом общественность Китая очень мало знала о Холокосте, поскольку в стране было значительно меньше информации, чем в странах Запада, о том, что происходило с европейскими евреями в период с 1933 по 1945 годы, так как в этот период китайцы столкнулись с нападением Японии. Страна переживала крайне тяжелые времена. Но это не значит, что китайцы, особенно интеллигенция, ничего не знали о ситуации с евреями. В связи с этим примечательны некоторые исторические факты.

В среде китайской интеллигенции узнали о преследованиях евреев вскоре после прихода нацистов к власти в Германии. Например, 13 мая 1933 года Китайской лигой по защите прав человека в Шанхае [1] была организована демонстрация в протест против гонений на евреев в нацистской Германии, после того как до Китая дошли новости о том, что в Германии сжигали книги. [2] Лига была неправительственной организацией китайских интеллектуалов и общественных деятелей под предводительством Сон Цинлин, вдовы доктора Сун Ят-сена (доктора Суна) основателя Китайской республики считали и сторонником сионизма).[2] Заявление, сделанное тогда Сон Цинлин, гласит: «Гонения на евреев, организованные правительством Германии и фашистской партией и бесчеловечными антисемитами — это символ отката людей и их культуры к уровню средневековья и худшим временам самодержавия».[3] Это был первый документированный протест в Китае против политики нацистов.

Во-вторых, начиная с того дня, когда Гитлер пришел к власти в Германии в 1933-м, китайцы, в особенности те, кто проживал в Шанхае, Тяньзине или Гонконге, где уже многие десятки лет существовали еврейские общины, узнали о притеснениях немецких евреев. Новости доходили, в основном, вместе с прибывавшими в эти города евреями из Германии и других европейских стран. Довольно большое число евреев, желавших избежать антисемитских гонений в Германии, нашли прибежище в Шанхае. Первыми из прибывших были группы высоко квалифицированных специалистов. Это были группы врачей, адвокатов, инженеров, архитекторов, редакторов, журналистов, музыкантов, ученых и университетских преподавателей. От них китайцы узнали об ужасающих преступлениях, совершаемых нацистами. В период с 1937 по 1940 гг., когда гонения на евреев ужесточились, более 20000 еврейских беженцев из Центральной Европы нашли прибежище в Шанхае. В китайских газетах их впервые стали называть беженцами и писать о том, что эти иммигранты — евреи, подвергшиеся преследованиям и вынужденные бежать со своей родины.

В общем, китайцы, а также правительство Китая с большим сочувствием отнеслись к еврейским беженцам и активно помогали этим оказавшимся в чрезвычайно тяжелом положении евреям устроить свою жизнь в Китае. К примеру, евреи в Шанхае почувствовали к себе доброе отношение китайцев. У многих из них появились лавки бок о бок с китайскими, и они вместе выживали в войну. Были и такие люди в правительстве Китая, которые выступали с предложениями помочь евреям в Европе. Сун Фо, сын доктора Сун Ят-сена и председатель китайского законодательного органа, в 1939 году предложил устроить поселение на юго-востоке Китая для евреев, подвергшихся гонениям в оккупированных немцами странах Европы. Недавно обнаруженные документы подтверждают то, что это предложение было утверждено Административным советом и правительством Китайской республики. [4] Хотя этому постановлению не суждено было осуществиться из-за сложной ситуации во время Второй мировой войны, оно является неоспоримым свидетельством того, что правительство и народ Китая не безмолвствовали и не были сторонними наблюдателями.

Предложение Суна Фо не оставляет сомнений в отношении того, что, по крайней мере, он сам и китайское правительство были достаточно осведомлены о бедах евреев в Европе. Что же касается необходимости создания поселения для беженцев из Европы, то Сун пишет в своем предложении следующее:

«В последнее время в связи с усилением мощи европейского фашизма еврейский народ подвергается еще более страшным гонениям. Германия — худшая страна из всех. С момента аннексии Австрии Адольфом Гитлером усилились гонения и на австрийских евреев. Нацисты начали массовые репрессии евреев под предлогом обвинения в покушении на жизнь секретаря дипломатического представительства в Париже фон Рата. Жестокость этих репрессий беспрецедентна». [5]

Значение этого поступка тем более велико, если напомнить о том, в каком положении находился тогда Китай. В 1939 году, когда усилились репрессии против евреев в Третьем рейхе, половина территории Китая находилась под оккупацией Имперской Японии. В 1937 году, после захвата тогдашней столицы Китая, имело место массовое убийство, позже названное «Нанкинским изнасилованием». Это событие и по сей день лежит тяжелым грузом на коллективной памяти китайцев.

Примечательно и то, что китайские коммунисты, в то время немногочисленные, также осудили фашизм. Они считали еврейский народ одним из угнетаемых народов Востока. В октябре 1941 в Яна-не, где в то время была расположена штаб-квартира Коммунистической партии Китая, прошел съезд, посвященный сопротивлению фашизму. Йе Хуа, еврейка из Германии, ставшая женой широко известного китайского коммунистического писателя и журналиста Хяо Сана, была приглашена принять в нем участие как представитель еврейского народа. И она, и Израиль Эпштейн, еще один еврей, вставший на сторону Китая в войне, были избраны участниками съезда членами Исполнительного комитета Антифашистской лиги. [6]

Однако, необходимо учитывать, что данный вопрос не имел широкого резонанса в Китае. Лишь небольшое число людей в Китае знали о Холокосте и могли выразить свою озабоченность тем, что происходит. [7]

ПОСЛЕВОЕННЫЙ ПЕРИОД

Вести об ужасающих последствиях Холокоста дошли до Китая довольно рано, почти сразу же, как завершилась война в Европе. Это произошло благодаря присутствию в Китае еврейских беженцев. Они делали все возможное, чтобы выяснить, что произошло с их родными и близкими, оставшимися в Европе, и получали информацию по еврейским каналам. Списки погибших в концлагерях и других местах были развешены на китайских улицах в Шанхае. К сожалению, за редким исключением, они не привлекли большого внимания широких масс к геноциду европейских евреев. Причина тому не в том, что китайцы были не способны сочувствовать или были безразличны, а в том, что их собственные страдания и утраты были слишком велики. Внимание людей было приковано к их собственной нелегкой судьбе. Не следует забывать, что абсолютное число жертв Второй мировой среди китайцев значительно превосходит число жертв Холокоста. [8]

Китайское общество впервые обратило внимание на Холокост в послевоенный период после того, как был издан в китайском переводе «Дневник Анны Франк». Тираж в сотни тысяч экземпляров был вскоре распродан. Именно из «Дневника» широкие слои китайского общества впервые узнали об «окончательном решении» и о зверской жестокости репрессий, совершенных Третьим рейхом.

Холокост практически не упоминался после прихода к власти китайских коммунистов в 1949 году. Однако это не означает, что коммунисты полностью игнорировали эту тему. Скорее они приняли на вооружение советский подход к теме Холокоста и считали уничтожение евреев просто частью массового уничтожения гражданского населения в Европе расистским фашистским режимом. А поскольку фашизм был назван крайней формой капитализма, то в массовых убийствах обвиняли капитализм как первопричину зла. В рамках этой концепции — в том, что произошло с евреями, не было ничего особенного или отличного от того, что произошло с мирным населением других национальностей.

Поскольку коммунистический Китай был (и остается) очень политизированной страной, политика и идеология имели решающее значение во всех областях, включая науку и просвещение. Ультралевые политические направления, принятые в китайских общественных и научных кругах, начиная с 1950-х годов, делали почти невозможным для китайских ученых проводить серьезные исследования или изучение темы Холокоста. В дополнение к этому, переговоры об установлении официальных отношений между Китаем и Израилем зашли в тупик в начале 1950-х, несмотря на то, что Израиль был первой на Ближнем Востоке страной, признавшей КНР в январе 1950 года. Китай стал проводить антиизраильскую внешнюю политику в середине 1950-х после того, как установил дипломатические отношения с тремя арабскими государствами (Египтом, Сирией и Йеменом). Аномальные отношения Китая с Израилем исключали возможность изучения Холокоста. Поэтому китайская наука ничего не писала о Холокосте в течение нескольких десятилетий. Это безмолвие не было нарушено даже процессом над Адольфом Эйхманом в начале 1960-х[9], поскольку Китай оказывался все в большей изоляции и был на стороне арабских стран в своей внешней политике на Ближнем Востоке. Об Израиле почти не писали в китайских СМИ.

Одно из главных последствий этой аномальной ситуации — то, что за очень редким исключением, в работах, опубликованных в Китае, Холокост даже не упоминается. Этой информации не было и в учебниках по истории Второй мировой войны.

ПЕРЕМЕНЫ, НАЧАВШИЕСЯ В 1970-х

Вслед за визитом президента Никсона в Китай в 1972 году власти начали понимать, что полная изоляция страны вредна и даже опасна. [10] Поэтому в стране появились книги и кинофильмы о жизни на Западе, а жесткий контроль научной и преподавательской деятельности несколько ослаб. Благодаря этому несколько написанных на Западе книг, в которых упоминается Холокост, были переведены на китайский язык и нашли многочисленных китайских читателей.

Среди них «Взлет и падение Третьего рейха» Уильяма Шайерера[11] и «Ветра войны» Германа Бука. [12] Эти книги, посвященные, в основном, Второй мировой войне и нацистской Германии, позволили китайскому читателю — прежде всего молодому поколению, к которому относился и автор этой статьи, воспитанному в Новом Китае и в юношеском возрасте знавшем крайне мало о внешнем мире, получить представление об антисемитской политике Адольфа Гитлера и нацистской партии. Эти книги стали столь популярными, что студенты записывались в очередь, чтобы прочесть их. После этого сведения об ужасающих репрессиях и геноциде европейских евреев уже довольно часто стали появляться в переводной литературе. Ученые также стали уделять этой теме больше внимания.

ИНФОРМИРОВАННОСТЬ ШИРОКИХ СЛОЕВ ОБЩЕСТВА

Заметная перемена в израильско-китайских отношениях произошла в конце 1980-х и начале 1990-х годов, когда эти страны открыто встречались в ООН и, наконец, установили дипломатические отношения. Отношение Китая к Израилю стало разительно меняться. Значительное количество мероприятий, посвященных евреям, было проведено в то время и это помогло китайскому обществу узнать намного больше о Холокосте. Вот некоторые из этих мероприятий:

• «Геноцид», документальный фильм о Холокосте, созданный Центром Симона Визенталя, транслировался по телевидению Китая в 1991 году и его посмотрели миллионы китайцев.

• Выставка «Мужество помнить: Холокост 1933-1945», также организованная Центром Симона Визенталя, прошла в нескольких городах: в Шанхае, Пекине и Нанкине в период с 1991 по 1993 годы. В Нанкине выставка привлекла много внимания, поскольку ее специально разместили в Мемориальном центре массового убийства в Нанкине; она была хорошо освещена городскими СМИ и даже центральным телеканалом Китая. По данным Мемориального центра за те семь недель, что она работала, выставку посетили 80000 человек.

Осведомленность о Холокосте в широких кругах китайского общества помог повысить еще ряд событий. Одно из них — это телевизионный документальный фильм «Убежище для еврейских беженцев в Шанхае», созданный шанхайской телекомпанией и транслировавшийся по китайскому телевидению в 1998 году. В вводной части фильма показаны преследования евреев в Европе. Другим важным событием в этом ряду был государственный визит президента КНР Джу Джаниня в Израиль в 2000 году. Он посетил Мемориальный музей Холокоста в Иерусалиме «Яд Вашем», и это посещение было хорошо освещено китайскими телеканалами. Поскольку репортажи о нем транслировались в самое удобное время, десятки миллионов китайцев смогли узнать и о посещении президента, и о Холокосте. Без сомнения, фильм «Список Шиндлера» посмотрела многочисленная зрительская аудитория.[13] Думаю, не будет преувеличением сказать, что именно в 90-х годах мрачная правда о зверствах нацистов стала широко известна в Китае.

НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ТЕМЕ ХОЛОКОСТА

С конца 80-х ученые Китая начали уделять внимание теме Холокоста. В книги по истории Второй мировой войны, написанные китайскими авторами, были включены страницы, посвященные Холокосту. Наверное, первой научной работой на китайском языке, посвященной исключительно Холокосту, стала работа Жань Кьян-хонга, научного сотрудника Университета Хенаня, озаглавленная «Об антисемитской политике Гитлера». Работа была написана в 1990 году и опубликована в «Серии статей о еврейской культуре» в 1992 году. [14] Хотя в ней сделан акцент на политике Гитлера и не исследуются глубокие корни его антисемитизма, статья эта, тем не менее, представляет достаточно полный анализ данного вопроса. Автор указывает на то, что Гитлер проводил политику, основанную на расизме (как идеологической основе), антимарксизме (как политической основе), ариизации общества (как экономической основе) и стремлении господствовать в Европе (как задаче международных отношений). Жань также упоминает в своей статье теорию «трех этапов» при анализе Холокоста, а именно: этап правового преследования (1933-1939), этап массовых депортаций и сегрегации (1939-1941) и этап «Окончательного решения» (1941-1945). Статья заканчивается кратким рассуждением о последствиях Холокоста и его влияния на создание государства Израиль. В данной статье ученые из других стран, специалисты в этой области, возможно, не найдут много нового. Но она стала одной из первых попыток научного исследования Холокоста, сделанных китайскими учеными.

Количество научных работ в области изучения еврейской истории и культуры, впервые написанных в конце 80-х — начале 90-х годов, разительно увеличилось после нормализации китайско-израильских отношений в 1992 году. Большое значение имело то, что в области изучения еврейской истории и культуры был сделан огромный шаг вперед, и она стала чрезвычайно популярной в китайских университетах. Помимо конференций, выставок и лекционных курсов большое количество книг[15] и статей, посвященных различным еврейским и израильским темам, были изданы на китайском. Среди таких публикаций можно назвать «Энциклопедию Иудаики» (издана в 1993), [16] китайский перевод «Истории сионизма» Уолтера Лакера,[17] «Еврейский народ, еврейская мысль: еврейский исторический опыт» Роберта Зельцера,[18] а также «Израиль: страна тайн» Яня Маньсу.[19] И это лишь часть списка. В принципе, цель этих книг — осветить почти все аспекты еврейской и израильской жизни, начиная с народа, его истории, политики, географии, экономики и культуры и заканчивая внешней политикой и военными достижениями Израиля. Поскольку изучение еврейской истории и культуры — новая область для китайской науки, как ученым, так и широким слоям общества были необходимы скорее базовые знания, чем глубокий анализ.

В 1995 году две книги, посвященные исключительно Холокосту, были изданы на китайском языке. Это книга Янь Маньсу «Катастрофа для евреев: летопись Холокоста» [20] и труд Жу Дзяньзиня «Гибель шести миллионов европейских евреев».[21] Эти работы дали китайскому читателю значительно более полное и детальное описание Холокоста, чем любые из ранее изданных книг. При том, что в обеих книгах дается повествовательное описание, а не чисто научный анализ Холокоста, по-моему, они играют важную роль в ознакомлении китайского читателя с темой Холокоста. В принципе, между двумя книгами много общего. И в той, и в другой приводится история Холокоста глава за главой. В обеих книгах авторы пытаются проанализировать нацистскую политику в отношении евреев на ее разных этапах. Оба автора уделяют внимание охоте на нацистских военных преступников в послевоенный период. Обе книги предостерегают читателя о том, что никто не должен ни забывать о Холокосте, ни отрицать его, и призывают всех нас делать все, что в наших силах, чтобы не допустить повторения Холокоста.

И все-таки труд Янь Мансу заслуживает немного больше внимания. Его книга написана прекрасным языком и стала очень популярной. Поэтому она выдержала несколько переизданий, и за пару лет после ее первого издания в 1995 году было продано свыше 100000 экземпляров. Ее автор потратил много времени на сбор информации, и ему была оказана помощь в работе со стороны различных людей, среди которых широко известные ученые из Израиля и США. Его личное посещение музея «Яд Вашем», предшествовавшее написанию книги, а также большой объем материалов, предоставленных специалистами в данной области, безусловно, способствовали такому большому успеху книги. Главная цель этой работы — сделать доступными для китайского общества те знания, которые уже были накоплены за пределами страны. Автор прослеживает истоки гитлеровского антисемитизма и указывает на то, что антисемитизм является частью культурно-исторического наследия Германии. [22] В заключительной части книги говорится о многих проблемах, с которыми пришлось столкнуться разным странам в послевоенный период, включая отрицание Холокоста.

Книга автора данной статьи «Антисемитизм: как и отчего»,[23] в которой антисемитизм рассматривается с исторической точки зрения, больше внимания уделяет причине Холокоста. Анализируя истоки антисемитской политики нацистов, она не только рассказывает о вековом традиционном антисемитизме в Германии, об истории антисемитизма в христианстве, о роли церкви в развитии антисемитского мировоззрения среди немцев, но и указывает на тот факт, что антисемитизм стал популярной политикой, одобренной почти всеми политическими партиями современной Германии. Это должно помочь китайскому читателю понять, отчего так мало немцев выступили с осуждением политики Гитлера в отношении евреев.

Рассматривая период Холокоста, книга уделяет внимание следующим вопросам:

• зарождению и усилению расистской идеологии и нацистской враждебности к евреям,

• дискриминационному расистскому законодательству, исключившему евреев из человеческого общества в Германии,

• официально узаконенным репрессиям против евреев во время войны, в том числе: угнетению, запугиванию, измору, принудительному заключению в гетто, депортациям, постановлению о полном уничтожении евреев в Европе.

Книга также исследует влияние Холокоста в послевоенный период на идеологические и политические концепции, на взгляды и политические направления разных религиозных организаций и созданных ими учреждений. В книге рассматривается восприятие евреев другими народами и восприятие евреями самих себя в послевоенную эпоху, отношение к Холокосту в историографии и повторяющиеся попытки отрицать историческую правдивость Холокоста либо извратить его смысл и ответственность совершивших его людей. Возможно, книга отличается от других более пристальным анализом антисемитизма, тем, что прослеживает связь Холокоста с историей антисемитизма в Европе, — тема малоизвестная в Китае — и таким образом приводит более широкий исторический контекст, чтобы помочь китайскому читателю понять затрагиваемые в книге темы.

В 2000 году китайский ученый из Шанхая, специалист по еврейской истории Пань Гуань опубликовал статью «Нацистский Холокост и его воздействие на еврейский народ и еврейскую цивилизацию в мировой истории»,[24] в известном китайском историческом научном журнале. Эта работа, пожалуй, стала вехой углубленного изучения Холокоста в Китае. Кроме рассказа о Холокосте, Пань Гуань в начале своей статьи кратко знакомит читателя с возрождением антисемитизма в Европе в конце XIX и начале XX века. Основная тема статьи — влияние Холокоста на еврейский народ и еврейскую цивилизацию (в широком смысле слова). Автор подытоживает книгу следующим образом:

Холокост:

1) Уничтожил основные еврейские общины в Европе и оборвал «европейскую» эпоху в истории еврейской культуры;

2) Укрепил национальное самосознание среди самих евреев, стал причиной возрождения сионистских устремлений и заложил основание для воссоздания еврейского государства;

3) Стал причиной тенденции сочувствовать евреям и спасать их от опасности в мировом масштабе и способствовал возникновению благоприятной внешней среды для возрождения еврейской нации; а также

4) Оказал большое влияние на еврейскую мысль, литературу и искусство и способствовал созданию учебных пособий для еврейского самообразования и усилил сплоченность еврейского народа.

Статья Пань Гуаня ясно демонстрирует то, что наука о Холокосте в Китае стала углубляться, а автор делится с читателем новым и более глубоким пониманием темы.

ПРЕПОДАВАНИЕ ИСТОРИИ ХОЛОКОСТА

Преподавание истории Холокоста — это еще один аспект, заслуживающий внимания, поскольку он неотъемлемая часть науки о Холокосте. Университет города Нанкин, один из самых известных вузов в Китае, уже довольно долго находится в авангарде преподавания истории Холокоста. Под руководством университетского Центра изучения еврейской истории и культуры (Centre for Jewish Studies) в 1992 году в университете начали осуществлять проект «изучение еврейской культуры», цель которого — содействовать изучению еврейской культуры и истории среди студентов китайских колледжей. Несмотря на то, что в самом начале на тему истории Холокоста было отведено лишь небольшое количество часов в обычных курсах лекций по еврейской культуре, интерес у студентов к продолжению занятий по теме истории Холокоста продолжает расти. За восемь лет свыше тысячи студентов, прослушавших курс лекций по еврейской культуре в Нанкинском университете, приобрели знания о Холокосте. В 2000 году Центр изучения еврейской истории и культуры создал для своих студентов целый курс, полностью посвященный этой теме и названный «Холокост с помощью видео». Свыше семидесяти студентов получили удостоверения об изучении этого предмета. Программу курса создали в соавторстве автор данной статьи и доктор Питер Блэк, старший научный сотрудник и историк Мемориального музея Холокоста США, в период, когда я работал в качестве научного сотрудника в музее в 1998 году. Сочетая лекции и видеоматериалы, курс освещает не только истоки Холокоста, но и сам процесс и подробности о репрессиях и зверствах. Не только последствия Холокоста, но также общечеловеческие уроки, которые можно из него вынести, связанные с этой темой вопросы о правах человека, значение Холокоста для китайцев и то, как можно предотвратить повторение подобного геноцида.

Проект обучения истории и урокам Холокоста в Нанкине дал ряд неожиданных результатов. К примеру, Гонь Зинь, аспирантка факультета английского языка, прослушавшая курс лекций по еврейской культуре, решила посвятить свою магистерскую диссертацию теме Холокоста. Предметом исследования она избрала труды Эли Визеля, лауреата Нобелевской премии мира, бывшего узника лагерей смерти. [25]Ее научная работа выходит за пределы фактов о Холокосте, она исследует оказанное им влияние на тех, кому уда-, лось выжить. Она пишет, что вопрос о том, как вернуться к жизни , после беспредельного зла, пережитого в Холокосте — это вопрос, 1 на который приходится искать ответ как евреям, так и не евреям. В заключении диссертации она отметила, что «судьба евреев также связана с судьбой не евреев, как и изучение еврейской культуры -это дело не одних лишь евреев». [26]

ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ ИССЛЕДОВАНИЙ О ХОЛОКОСТЕ В КИТАЕ

В Китае у исследований на тему Холокоста есть определенные] отличительные черты.

Во-первых, они тесно переплетаются с исследованиями еврейской истории и культуры, поскольку изначально возникли как раздел этих исследований. По мере того, как изучение еврейской истории и культуры углублялось, многие ученые поняли, что Холокост — это тема, непосредственно связанная с еврейским народом со времени Второй мировой войны. Без понимания значения Холокоста нам было бы сложно осмыслить создание государства Израиль. Большинство китайских ученых, которые либо писали статьи или монографии по теме Холокоста, либо переводили книги о Холокосте, прошли курс еврейской истории и культуры в Китае. Янь Мансу, Пан Гуань и автор этой статьи — это на сегодняшний день лишь некоторые из ведущих специалистов в Китае в области науки о еврейской истории и культуре. Если можно было бы подытожить развитие исследований по теме Холокоста в Китае, мы бы увидели их общее направление: наука о еврейской истории и культуре ведет к науке об антисемитизме, а наука об антисемитизме ведет к науке о Холокосте. По мере того, как углубляется наука о еврейской истории и культуре, несомненно, будут углубляться исследования Холокоста.

Во-вторых, изучение Холокоста дает китайцам ценную информацию. Изучение Холокоста дает положительный толчок для того, чтобы заглянуть в историю собственных жертв. Нельзя сказать, что интерес к изучению темы Холокоста в Китае проистекает из попытки китайцев (в качестве тактического шага) привлечь внимание к собственным бедам, пережитым во время Второй мировой войны. И, тем не менее, изучение темы Холокоста, безусловно, помогает китайцам более осмысленно отдать дань памяти массовым убийствам.

В-третьих, наука о Холокосте способствует тому, чтобы привлечь внимание к правам человека в Китае. То, что сделал Гитлер, считается преступлением против человечности. В связи с этим возникает ряд вопросов. Например, как могла одна группа людей (нацисты) причинить столько зла другой группе людей (евреям)? Отчего остальные страны мира безмолвствовали, пока происходил Холокост? Что есть человеческая природа? Куда делось понимание прав человека во время Второй мировой войны? Эти вопросы наряду с многими другими обсуждались в рамках курса о Холокосте в Нанкинском университете. Наука о Холокосте, очевидно, содействует полемике о правах человека среди самих китайцев.

И, наконец, изучение темы Холокоста позволяет китайцам извлечь много ценных уроков, чтобы бороться с попытками отрицать факты массового убийства в Нанкине. Аналогично с отрицателями Холокоста в странах Запада, есть историки, которые подвергают резкой критике подлинность и объективность исторических свидетельств об этих событиях.

ВЫВОД

В ретроспективе, наука об истории и значении Холокоста в Китае сделала большой шаг вперед со времени своего возникновения около десяти лет тому назад. Осведомленность о Холокосте распространилась среди китайцев. Растет и интерес к теме со стороны ученых и молодежи. Все больше научных сотрудников занимаются исследованием темы Холокоста. И все же, если сравнивать уровень развития науки о Холокосте во многих других странах с ее состоянием в Китае, то у нас она находится на начальном этапе. В Китае нет государственной организации или программы преподавания истории Холокоста. Учебники, в особенности учебники для начальной и средней школы, почти не упоминают Холокост. Но хуже всего то, что не предпринимается никаких усилий, чтобы изменить сложившуюся ситуацию в ближайшем будущем. Пока в Китае нет музея, посвященного Холокосту. Хотя имело место обсуждение возможности проведения занятия или семинара, посвященного Холокосту, для преподавателей китайских вузов, это пока не было воплощено в жизнь. Подавляющее большинство китайцев по-прежнему с трудом понимают, чем является Холокост. Многие связанные с этой темой вопросы, такие, как вопрос о вине немецкого народа, коллаборационизме в оккупированных нацистами странах; вопрос о том, что не евреи не попытались спасти жизнь своим соседям евреям, редко становятся темой исследований китайских ученых. А потому, еще многое можно и нужно сделать в этой области. Мне бы очень хотелось, чтобы по мере развития науки о еврейской истории и культуре, все больше и больше китайских ученых затронули эту тему и углубили свои исследования Холокоста. Для китайских ученых важно привести свои исследования в соответствие с международными критериями и достичь значимых;| результатов, которые стали бы ценным вкладом в международные! исследования темы Холокоста.

Примечания

1. Другими членами Лиги были Чай Юаньпей, Янг Хингфо, Лу Хун и Лин Ютанг. Они отправились в консульство Германии в Шанхае и выступили с протестом против нацистских репрессий в отношении евреев.

2. Доктор Сун написал в своем послании Н.Э.Б. Езре, секретарю еврейской общины Шанахая 24 апреля 1902 года: «Все сторонники демократии не могут не поддержать движение за восстановление вашей замечательной и древней нации, которая внесла такой большой вклад в мировую цивилизацию и которая достойна почетного места в семье народов мира». Избранные сочинения Сун Ят-сена (Пекин: Народное издательство, 1985), том 5, с. 256-7. См. также «Вестник Израиля», еврейское периодическое издание в Шанхае, от 4 ноября 1972 года.

3. Сонг Кинглинг, «Осудите зверства против еврейского народа в Германии», Борьба за новый Китай (Пекин: Народное издательство, 1952), ее. 49, 50.

4. «Государственная правительственная программа расселения евреев в Китае», Республиканский архив, №3, 1993, ее. 17-21

5. Подробности об этом предложении вы найдете в работа Ху Хина «Найденный план Сун Фо об организации еврейского поселения в Китае во время Второй мировой войны», Points East, 16, 1 (март 2001), P. 1,7-8.

6. Ежедневная газета «Освобождение», 16окт. 1941.

7. Время от времени в различных китайских журналах и газетах появлялись статьи с репортажами или комментариями о репрессиях во время Второй мировой войны.

8. По подсчетам ученых свыше 30 млн. китайцев погибло во время войны.

9. Книга Симона Визенталя об охоте на Эйхмана и на других нацистских преступников была наконец переведена на китайский и издана в 1991 году двумя издательствами (Beiyue Art, Letters Press).

10. Китай стоял перед угрозой военной агрессии со стороны Советского Союза, начиная с 1968 года.

11. Впервые издана в Пекине в 1974 году. Существуют многочисленные издания, выпущенные другими издательствами в Китае.

12. Впервые издана Народным литературным издательством в 1975 году. Существует много изданий, выполненных разными переводчиками.

13. В то же время довольно большое число художественных книг, таких как «Холокост», было переведено на китайский; фильмы на эту тему, такие как «Жизнь прекрасна», шли в кинотеатрах.

14. Zhu Weilie и Jin Yingzhong (eds.), Chinese Judaic Studies in 1990s (Shanghai: Sanlian Shudian, 1992).

15. В 1994 году в Китае было издано более шестидесяти книг. См. Xu Xin и Eyal Propper (под ред.), Каталог изданных в Китае книг об Израиле и еврейской культуре./Под ред. Ху Хина и Яэль Пропер. — Нанкин: Центр изучения еврейской культуры, Нанкинский университет, 1994.

16. Ху Хин и Лиин Джао (под ред.), Энциклопедия еврейской культуры (Шанхай: Народное издательство, 1993).

17. Уолтер Лакер. История сионизма (Шанхай: Sanlian Shudian, 1992).

18. Роберт М. Зелыдер. Еврейский народ, еврейская мысль: еврейский исторический опыт (Шанхай: Sanlian Shudian, I 994).

19. Янь Маньсу. Израиль: страна тайн (Пекин: Издательство «Всемирное знание», 1992).

20. Янь Маньсу. Катастрофа для евреев: летопись Холокоста. — Пекин: Издательство «Китайские общественные науки», 1995.

21. Жу Дзяньзинь. Гибель шести миллионов европейских евреев. — Шанхай: Народное издательство, 1995.

22. Янь. Катастрофа для евреев, с. 3.

23. Жу Дзяньзинь. Гибель шести миллионов европейских евреев (Шанхай: Народное издательство, 1995).

24. Пан Гуянь. Нацистский Холокост и его воздействие на еврейский народ и еврейскую культуру, Всемирная история, 2 (2000), ее. 12-22.

25. Диссертация озаглавлена «Решение существовать в эпоху после Холокоста сквозь призму трех ранних романов Эли Визеля».

26. Чон Джин. Изучение еврейской культуры в Нанкинском университете,// China/Judaic Connection, 9, 2 (Лето 2000), с. 6.

КРИСТИАН ВЕБЕР. ПРИКОСНУТЬСЯ К БОЛИ: ИЗ ЛИЧНОГО ОПЫТА

Christian Weber

Когда я, выросший в атеистической среде в Восточном Берлине, начал свой поиск Бога, протестантская церковь произвела на меня впечатление церкви наиболее широких взглядов и не имеющей предубеждений. Там я познакомился с первыми объединениями «зеленых», с геями и лесбиянками, и даже с панками. Тогда же я впервые встретил первых нацистов.

Вслед за моим обращением в веру евангелической церкви в учебных целях мне пришлось оказаться в Южной Америке. В Сальвадоре, стране, где вооруженные бандиты вероломно убивали монахинь, где архиепископа Ромеро убили посреди мессы, проходившей в Сан-Сальвадоре, я понял, отчего христианам позволительно служить в вооруженных силах. И я расстался со своей приверженностью к безоговорочному пацифизму. Я одобрительно отношусь к использованию оружия во всех случаях, когда долг побуждает действовать в ситуации, равной освобождению Освенцима или, чтобы не допустить еще один Освенцим.

Вернувшись в Германию, я продолжил учебу. Я возмутился, когда осознал, насколько крепкими стали неонацистские объединения. В то время выведение ультраправых партий за рамки закона еще не стояло даже на повестке дня. Я с ужасом смотрел по телевизору, как обыватели аплодировали молодым неонацистам за то, что они подожгли дом для иммигрантов в Росток-Лихтенхагене, в то время как полиция прибыла на место происшествия с большим опозданием.

В Потсдаме я стал представителем «Эмнести Интернешнл» (Amnesty International) и помогал жертвам насилия, совершенного ультраправыми. К тому времени я уже закончил учебу и был полон рвения начать работать в настоящем месте, и делать что-то полезное. Мой первый приход находился в городке под названием Грайфенхайн, в глубинке земли Бранденбург. В этот приход моего предшественника, разведенного священника, перевели по причине дисциплинарного наказания. Я чувствовал себя там, будто попал на край света, особенно, когда смотрел из окна своего кабинета на природу, изуродованную противопехотными минами.

Ультраправые экстремисты начали приходить на мероприятия, которые я организовывал, на просмотр фильмов и на дискуссионные встречи. Они выставляли напоказ свою символику, бритые головы и всю свою атрибутику. Молодые прихожане, как правило, были левых убеждений, и поэтому все это, разумеется, их коробило. Я начал понимать, что не могу просто терпеть присутствие нацистов. Я скептически относился к методу решения этого вопроса с помощью социальной работы, и мне не верилось в то, что с этим можно работать, проявляя только лишь соучастие, без конфронтации.

Я задавался вопросом, как это произошло, что молодые экстремисты приобрели столь экстремистские взгляды. Отчего все смотрят на них и не пытаются что-нибудь сделать? Зная из собственного .опыта, насколько полезной может быть конфронтация с реальностью, я решил испытать новый метод работы.

Этот метод был испытан на следующей встрече. Я столкнулся с молодыми нацистами со всеми их отличительными знаками, которые они демонстрировали, и попытался разрушить их самосознание. В то время большинство из них были обриты наголо, именно с этой их отличительно черты я и начал свою полемику:

«Я, вообще-то, не против ваших причесок; я побывал в Тибете, там местные монахи тоже бреют головы. Но у них есть много любви к иностранцам, вроде меня. А вас наполняет ненависть. Ненависть к людям, которых я считаю своими друзьями: к евреям, к арабам, к чернокожим, к геям и панкам, к левым; ненависть к открытому демократическому обществу. У меня не вызывает проблем ваша одежда. Ваши армейские ботинки сделаны в Англии, куртки из Америки. А сверх того, на вас штаны-джинсы, которые изобрел еврей, Ливайз (Levis). Ваш наряд будто говорит о широте вашего ума. Но мне не нравится, что вы делаете этими ботинками; что вы пользуетесь ими, чтобы бить людей. Отчего вы так себя ведете?».

Они ответили: «Мы не знаем ни одного чернокожего или еврея. А с панками мы не разговариваем; мы деремся с ними, если встречаем. Это асоциальные элементы».

Я тогда указал им на то, что с панками у них как раз столько всего общего: алкоголь, дикие концерты, уличные бои. Не хотите хоть раз поговорить с панком или чернокожим?

Я пригласил молодых людей левых взглядов поработать вместе со мной, но они ответили, что это пустая трата времени. Я сказал: «Нацисты — меньшинство, но чрезвычайно агрессивное меньшинство. Мы должны стать активными».

Мне было ясно, что эта убежденная в своих левых взглядах молодежь не очень-то горит желанием что-то начинать делать, но некоторые из них были все же готовы сделать попытку. Наше первое мероприятие подготовила команда из двух молодых нацистов и двух молодых антифашистов. Первой темой обсуждения, на которую все согласились, был «Германский вермахт». Мы даже достигли согласия, когда некоторые из левых признали, что их дедушки, будучи солдатами, проявили мужество, а нацисты прославляли их. К тому времени я успел посмотреть выставку — миф о так называемом «чистом» вермахте; выставка производила сильное впечатление. Молодые нацисты и слышать не хотели о том, что немецкие солдаты были вовлечены в массовые расправы. На следующие мероприятия я пригласил университетских преподавателей, которые, разумеется, не одобрили мой стиль конфронтации. Их совершенно сбивали с толку ситуации, когда нацисты отрицали правдивость некоторых фактов. Преподаватели тогда просто прекращали говорить с ними. Да и сами нацисты не могли терпеть их и выходили из зала.

Шестидесятая годовщина «Хрустальной ночи» пришлась на 9 ноября 1998 года. Однако, в это время немецкие СМИ вовсю отмечали падение Берлинской стены, произошедшее девятью годами ранее. Я не мог отделаться от чувства, что где-то нарушен баланс. Начало Холокоста — это важная дата, о которой нельзя забывать. Я осознал тогда, что символизм такого события, как разрушение синагог в Германии, еще не прошел переработку в коллективной памяти. Разрушая храмы религии, которая стремилась дать свободу человечеству, люди рушили основы собственной цивилизации. Эта религия была от зарождения своего революционна благодаря содержащейся в ней идее, что человека не должно низводить до рабства, что человек равен Богу. Это записано в Торе. Христианские церкви не в полной мере осознают вклад иудаизма в общественную свободу. Мы часто забываем о заповеди из ветхозаветного закона «Возлюби ближнего своего как себя самого».

9 ноября 1938 года тупая толпа начала действовать, не отдавая себе отчета о последствиях. Их символические поступки стали их судьбой и привели их к разрушению основ человечества. По-моему, в этой черной главе истории Германии сжигание книг и погром «Хрустальной ночи» — это два аспекта одного и того же явления, это попытки народа уничтожить корни собственной культуры.

Тем временем я решил привлечь к своей просветительской деятельности исторических свидетелей тех событий; это были люди из окрестностей. Они подробно рассказывали, как обращались с евреями в деревнях. Молодые нацисты не отвергли этих местных людей, как это было с учеными. Молодые люди не прекращали немедленно слушать, когда сталкивались с неприятной правдой.

Мне удалось обнаружить одну из основных причин того мнения, которое они выражали на наших обсуждениях. Дело в том, что их дедушки и бабушки рассказывали им совсем не то, что слышал в детстве я. Наглядным примером тому может служить следующее высказывание дедушки, бывшего солдата вермахта, пересказанное его внуком: «Мне тошно видеть всю эту заразу на наших улицах. Знали бы мы, что Германия станет такой, как сейчас, мы воевали бы еще лучше — и выиграли бы!».

Видя важную роль поколения дедушек, я понял, что должен привлечь и их к своей работе. Но сначала я пригласил к нам жертв евреев. Ультраправым экстремистам было запрещено присутствовать на этих встречах. В офисе Баварской радиовещательной корпорации (Bayrischer Rundfunk) я познакомился с Максом Маннхаймером, бывшим узником концлагерей, председателем комитета узников Дахау. Мне хотелось, чтобы свидетель событий рассказал о j том, как евреев исключили из общества, о том, как все начиналось и что они при этом чувствовали. Большинство жертв были удивлены ходом событий.

Я никогда не приглашал представителей неонацистских объединений на свои дискуссионные форумы, посвященные предстоящим выборам. Я хотел продемонстрировать, как относятся к теме I ультраправого экстремизма политические деятели из авторитетных партий. В то время большой поддержкой в земле Бранденбург пользовалась ультраправая партия DVU.

Я считаю, что в программу школьного обучения нужно включить тему неонацизма, так как агрессивные меньшинства вновь и вновь появляются из основной массы общества.

Со временем сотрудники СМИ узнали о том, чем я занимаюсь. Журналист из журнала «Шпигель Онлайн» обратилась ко мне с предложением, чтобы я встретился с израильскими журналистами, которым хотелось увидеть молодежь, с которой я работал. До этого я не стремился к такой конфронтации, но инициатива исходила от самих израильтян.

Начиная с того времени, мне захотелось сосредоточить свои силы на просветительской работе. Каждый год я приглашал израильских журналистов, чтобы они могли увидеть, что изменилось за год. Я поддерживаю постоянную связь с одним молодым человеком. Этот молодой человек, отрицавший Холокост, ушел из нацистской группировки, но теперь у него напряженные отношения с дочкой, которая увлеклась нацистской идеологией. Я часто приглашаю его семью на свои мероприятия.

Эту работу мне удалось документировать при помощи, оказанной мне моим знакомым фотографом. Совместно мы создали чрезвычайно успешную выставку портретов местной молодежи. Но-до решения проблемы пока еще далеко.

Я инициировал образовательные проекты в Израиле и только тогда осознал, какие там были последствия антисемитизма из-за ближневосточного конфликта. Я снова столкнулся с этим вопросом уже в Берлине, где культура местных молодых арабов отмечена антисемитизмом.

Тогда я убедился в том, что необходим взаимный культурный обмен между арабской и еврейской молодежью. Случались вещи, которые открывали молодым людям глаза на конкретные обычаи этих религий. Однажды я пригласил участвовать в нашей встрече еврейского кантора. Когда он понял, что наступило время для молитвы, он извинился перед собравшимися и, не уходя из комнаты, а лишь сделав шаг в сторону, будто хочет ответить на телефонный звонок, надел свой талес и начал молиться совершенно обычно и сосредоточенно. Арабские мальчики остались под большим впечатлением!

Сегодня, будучи священником в центральном районе Берлина (Stadtmitte), я занимаюсь, в основном, координацией и организацией поездок, встреч, конференций, а также разработкой будущих перспектив социальной работы с молодежью. Даже если бы возник конфликт, я был бы там модератором.

Я был особо заинтересован в мероприятиях, посвященных памяти «Хрустальной ночи», проводимых 9 ноября. Впервые за все время к этой дате я устроил встречу для протестантской общины с иудейским кантором.

Еще одно приоритетное направление моей работы — поддерживать связь со странами Восточной Европы. Ультраправые экстремистские объединения в Польше действуют через футбольные клубы. Обычно граффити изображает Звезду Давида, висящую на виселице, с подписанным инициалами клуба-соперника. «Жид» — распространенное ругательство. В Лодзи есть определенные проблемы с историческим прошлым. До Холокоста треть населения города составляли евреи, а сегодня в городе их почти нет. Я принял участие в общественном мероприятии по борьбе с антисемитскими граффити: мы не стирали граффити тайком, а попросили помощи у широко известных актеров и представителей интеллигенции. Цель была в том, чтобы ясно показать: мы не хотим видеть это здесь.

Три или четыре раза в год я езжу в Польшу, где еврейская традиция находится под угрозой. Например, в последней из познаньских еврейских общин лишь Леопольд Соколовски умеет читать Тору. Мы должны привыкнуть к связям немецко-польской истории с иудаизмом. Нам нельзя забывать о том, что самые обширные еврейские кладбища находятся в Польше. Один из наших проектов объединяет израильтян, немцев и поляков в работе над темой Холокоста. Уникальный проект под эгидой музея «Яд Вашем» собрал вместе юношей и девушек из Израиля, Польши и Германии.

В России ультраправый экстремизм связан скорее с национализмом, чем с расизмом. Один из центров находится в Санкт-Петербурге. Этот город приобрел известность своей толерантностью, сосуществованием различных культур; это город, в котором когда-то жило много евреев, и в котором была самая большая мечеть в России. Я ездил в Петербург, чтобы поддержать своих друзей в их борьбе с ультраправым экстремизмом. Их НПО называется «Мемориал»; они научились жить, получая ежедневно угрозы, а одного из правозащитников (эксперта Николая Гиренко — Ред.) экстремисты уже убили.

Я всегда искал людей, которые бы делали работу, подобную моей. Я также нашел таких людей и среди священнослужителей Русской православной церкви, у которой нет настоящей традиции работать с молодежью. Сами священники взяли инициативу в свои руки. На большой конференции собрались все энтузиасты-одиночки, занимающиеся социальной работой с молодежью. Я познакомился со священником, который сотрудничал с еврейской общиной. Я стараюсь найти себе союзников, где только можно. Для повседневной работы, конечно, необходимы местные связи, но международные связи прибавляют сил и смелости.

Моя повседневная работа научила меня, что требуются большие усилия, чтобы изменить затвердевшие структуры. Можно посвятить свою работу конкретным людям, но часто это похоже на психотерапию, поскольку не до всех таким образом можно «достучаться». А если мы не можем дойти до каждого молодого человека индивидуально, нужно больше просветительской работы и открытых дискуссий.

И как можно чаще — пока это все еще возможно — нам нужно приглашать свидетелей исторических событий приходить и встречаться с молодежью.

Молодых ультраправых экстремистов необходимо вывести из той изоляции, которую они сами выбрали. Обществу нужно заново интегрировать их; и я уверен, что оно это сделает.

Почему? Да потому, что перемены всегда возможны. Это богословский и социологический факт. Бог сотворил всех людей равными по образу и подобию своему. Каждый человек обладает внутренним потенциалом, который нужно раскрыть. И здесь мы должны быть активны.

Но если мы не будем затрагивать больное; если мы не будем осуждать или провоцировать, общественный организм окажется в серьезной опасности. Бесполезно прятаться в надежде на то, что раны сами собой заживут. История доказала, что так никогда не бывает.

ГЕРТ ВАЙССКИРХЕН. КОГДА ТОЛЬКО ЗНАТЬ НЕДОСТАТОЧНО: ЕВРОПЕЙСКИЙ ОПЫТ

Gert Weisskirchen

Поскольку поколение людей, переживших Холокост, постоянно уменьшается, тем важнее говорить с молодежью об истории и уроках Холокоста. Недавно проведенные опросы общественного мнения показывают, что все большее число молодых людей уверены в том, что национал-социализм и нацистские репрессии против евреев остались в далеком прошлом. При этом все больше людей считает, что Холокост либо не имеет большого значения для их настоящего, либо вовсе не актуален. По результатам одного из опросов, недавно проведенного в семи странах центром TNS Sofres Paris [1], люди все меньше и меньше знают о Холокосте. Специалисты поэтому подчеркивают важность образовательных программ, объединяющих прошлое, настоящее и будущее. [2] В регионе, подотчетном ОБСЕ, существуют различные подходы к преподаванию истории Холокоста. В некоторых странах оно является обязательным предметом программы школьного обучения; в других странах — нет систематического решения этого вопроса. Тем странам, в которых уже ведется преподавание истории Холокоста, необходимо привести методику в соответствие с требованиями современной науки, а тем странам, в которых эта тема совершенно не освещена, необходимо ввести надлежащие программы обучения. [3]

Однако переосмысливая существующие подходы к преподаванию истории Холокоста и в плане его содержания, и в плане методики, мы не должны забывать об ограниченных возможностях образовательных стратегий. Образование не является универсальной панацеей от современных форм антисемитизма, как было отмечено в превосходном отчете Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ) при ОБСЕ по теме текущего состояния преподавания истории Холокоста и программ, нацеленных на борьбу с антисемитизмом в регионе ОБСЕ. [4]

Люди больше знали бы об исторических и современных формах антисемитизма, если бы делалось четкое различие между антисемитизмом и различными формами расизма. Учебные программы должны учитывать парадоксальный факт, что люди из маргинальных социальных групп, которые по этой причине являются жертвами дискриминации, могут при всем при том быть антисемитами. Это факт, из-за которого стирается грань между жертвой и обидчиком. Изучающая историю молодежь должна находить трудные решения в повседневных ситуациях, проводя параллели между историческими процессами и собственным жизненным опытом. [5]

Нельзя упускать из виду характерные особенности антисемитизма, история которого включает в себя две тысячи лет гонений, кульминацией которых стал Холокост. Образование ставит своей основной целью извлечь общечеловеческие уроки из случаев дискриминации, геноцида и других преступлений против человечности. В преподавании Холокоста необходимо, прежде всего, так представлять исторический материал, чтобы не допустить его отрыва от исторического контекста. Можно привести в качестве примера употребляемое в настоящее время в Германии слово Bombenholocaust (Холокост с применением бомб) — неологизм, созданный ультраправой Национально-демократической партией, чтобы описать бомбардировку Дрездена авиацией союзников во время Второй мировой войны. [6] Такие неологизмы можно считать еще более опасными, чем открытое отрицание Холокоста — как бы оно ни было тревожно[7] — поскольку с их помощью совершается мошенничество с коллективной памятью и расшатываются основы нашей общей приверженности тем фундаментальным ценностям, на которых было построено содружество послевоенных стран.

В течение последних нескольких лет существует опасность, что современные проявления антисемитизма могут не вписаться в привычные рамки и термины и, таким образом, искривить наше восприятие нравственности. Ученые говорят о так называемом «вторичном антисемитизме», который сводится к тому, что вся вина за антисемитизм перекладывается на его же жертв. Широко распространено мнение о том, что евреи в своих корыстных целях используют Холокост; что Израиль обращается с палестинцами точно также, как нацисты обращались с евреями; и что только самих евреев можно винить в существующем антисемитизме.[8] Более того, теории заговоров, равно как и упрощенный взгляд на устройство современного мира часто переплетаются с антисемитски структурированным мышлением. [9] Изучение подобных примеров усложняется их потенциальной способностью скорее поддерживать, чем бороться с антисемитскими стереотипами. [10] Разъяснение, что фактически не существует никакого заговора с целью подчинить весь мир какому-то «еврейскому» укладу, может побудить антисемитов маскировать злые намерения, лежащие в основе их предубеждений. Поистине дьявольское свойство антисемитизма заключается в том, что он сводит все более безграничную сложность устройства мира к «еврейскому» вопросу, и обвиняет евреев во всех возникших в процессе модернизации конфликтах, делая из них «козлов отпущения». Разъяснения того, что такое антисемитизм, может приводить к нежеланным результатам. Однако риск, что это произойдет, не должен приводить нас к умозаключению, что не нужно и пытаться что-то разъяснить. Как раз напротив, если предубеждение не обличить, оно может навсегда укорениться.

Европейский центр мониторинга проявлений расизма и ксенофобии (ЕЦМПРК) совместно с БДИПЧ разработали всестороннее определение антисемитизма, которое лучше учитывает стереотипы и клише.[11] Этим определением я пользуюсь как основой своей работы в должности Личного представителя действующего председателя ОБСЕ по борьбе с антисемитизмом.

Подготовка преподавателей и лучших учащихся — это неотъемлемая часть как пересмотра школьных программ преподавания истории Холокоста, так и составления новых средств обучения, нацелен-, ных на борьбу с антисемитизмом. А поскольку преподаватели неизбежно являются отражением общества в целом и поэтому приносят в • аудиторию такие явления, как вторичный антисемитизм, это — проблема, к решению которой нужно подходить открыто. Не существует легких решений, но нам нужно найти это решение. Нам нужно больше открытости в образовании. Это не ограничивается стенами школ, но распространяется и на общественную жизнь, в том числе СМИ. Нам нужно учитывать антисемитскую пропаганду в экстремистской литературе на арабском и турецком языках, которая постепенно проникает в мечети и частные школы в регионе ОБСЕ. [12]

Учителям становится все сложнее преподавать тему Холокоста учащимся из семей иммигрантов, т. е. учеников, чье происхождение не связано с той страной, где они сейчас проживают. Это отмечается в обзоре Таек Форс «Просвещение против антисемитизма». [13] Хотя это не основание для упразднений преподавания истории Холокоста; требуется проявить особенную чуткость к учащимся с различным культурным опытом.

Еще одна важная часть преподавания истории Холокоста — попытаться избежать преподнесения истории евреев как истории жертв. Школьные учебники и программы в большинстве стран должны быть срочно пересмотрены; в них необходимо включить сведения о роли евреев в национальной истории; об основных центрах проживания евреев, включая США и Израиль. Методические рекомендации Института им. Лео Бека во Франкфурте предлагают образец для такого пересмотра. [14]

Я рекомендую читателю учесть в любой просветительской работе против антисемитизма нижеперечисленные тезисы:

1. Преподавание истории и уроков Холокоста чрезвычайно важно для формирования понимания современного устройства мира. Оно должно включать посещение мемориальных центров на месте концлагерей, поддержку просветительской работы в этих центрах и сравнительное изучение современных геноцидов.

2. Преподаватели должны иметь возможность обсудить друг с другом сложности, с которыми они сталкиваются в преподавании Холокоста или антисемитизма. Необходимо проведение национальных и международных конференций с презентацией позитивного опыта.

3. Программы обучения, имеющие успех, требуют проведения диалога, особенно между социальными общностями, непосредственно страдающими от нетерпимости и дискриминации.

4. Государственные органы просвещения должны сотрудничать с НПО ради создания учебных материалов для средней и высшей школы надлежащего качества, которые необходимо предоставить преподавателям.

5. Организация безопасности и сотрудничества в Европе и вошедшие в нее государства должны разработать учебные программы, нацеленные на углубленное понимание истории, традиций и культуры еврейского народа, а также его вклад в становление общества в широком смысле слова.

6. Нужны обучающие материалы, рассказывающие о государстве Израиль и рассматривающие его создание в контексте истории Европы. Интенсивный обмен ученых и учащихся между странами — членами ОБСЕ и Израилем может служить этой цели.

7. Призывы бойкотировать Израиль и связанные с этим запугивание и проявления антисемитизма в вузах подвергают опасности свободу обучения и должны подвергаться осуждению. В центре просвещения должен стоять диалог, который должен, соответственно, стать посредником между культурами.

8. Антисемитизм в мусульманских странах можно отчасти объяснить изоляцией мусульман и их непринятием в другие группы. Необходимы специальные программы, которые подчеркнут значительные достижения мусульманской, христианско-европейской и еврейской цивилизаций и будут способствовать доброжелательности и пониманию.

9. Нужно стимулировать страны-члены ОБСЕ, чтобы они пересмотрели школьные учебники и другие материалы с целью обеспечить их нейтральность в отношении таких тем, как Холокост и еврейская история, а также описаний современного государства Израиль.

10. Все страны — члены ОБСЕ, должны быть приглашены к участию в созданной БДИПЧ программе обучения правоохранителей работе с преступлениями на почве ненависти (любого характера).

11. ОБСЕ должны призвать парламенты своих стран-участников к тому, чтобы учредить комиссии по пересмотру законов и образовательных программ, имеющих отношение к преступлениям на почве ненависти.

В итоге особое внимание нужно уделить следующим вещам:

1. Повышение уровня подготовки преподавателей и модернизации учебных пособий.

2. Подготовка учебных программ, включающих значительное количество академических часов по истории антисемитизма.

3. Большей чуткости к различиям культур, которые близки учащимся и их семьям.

4. Преподавание истории Холокоста не должно позволять темам, имеющим отношение к сегодняшнему состоянию ближневосточного конфликта, вносить путаницу в полемическое обсуждение.

5. Поскольку преподаватели также подвержены предрассудкам, требуется систематическое повышение их квалификации.

6. Путаница и неясность вносятся в обсуждение Холокоста, когда . его сравнивают с другими геноцидами.

ЧТО ДЕЛАТЬ?

Качество подготовки преподавателей имеет решающее значение. Некоторые из них, возможно, сомневаются, стоит ли преподавать историю Холокоста на своих уроках. Им часто приходилось самостоятельно изучать эту дисциплину, отчего преподаватели нередко испытывают чувство стыда и беспокойство. Преподавателям нужно предоставить возможность общения с теми, кто имеет достаточный опыт преподавания истории Холокоста, особенно с учителями из Израиля. Кроме того, необходимо пересмотреть содержание учебных программ. Следует тиражировать и распространять удачные материалы, что можно делать на конференциях для преподавателей. Но прежде всего — сверх усилий, прилагаемых в школе, общество в целом должно предоставить возможность открытого обсуждения. Должны быть такие места, где люди смогут изучать соответствующие темы и эти места должны быть связаны между собой. Ежегодные мероприятия, которые проходят в память об освобождении Освенцима, можно было бы сопровождать тематическими мероприятиями, которые бы освещали многогранность Холокоста. Каждый ребенок должен однажды за время учебы посетить Берлинский мемориальный памятник убитым евреям Европы. Европейской и израильской молодежи нужно встречаться и общаться на международных встречах. Бывшие концлагеря и другие места уничтожения людей и места сопротивления нацизму — это все места памяти и просвещения. Где это необходимо, их нужно реставрировать и открыть для посещения.

Существуют многочисленные примеры успешных проектов, о которых необходимо рассказать во всех странах, входящих в регион ОБСЕ. Начиная с 2001 года при поддержке посольства Швеции и Образовательного фонда Холокост в Российской Федерации осуществляется программа преподавания истории Холокоста. Учебные материалы были переведены на русский язык; были организованы поездки российской молодежи в места памяти жертв Холокоста. Аналогичные инициативы осуществляются в таких странах, как Великобритания, Франция, Германия и Польша. Широкомасштабный сравнительный анализ должен оценить их потенциал в борьбе с антисемитизмом и представить предложения об их усовершенствовании в будущем. Необходимо определить, как имеющийся на местах опыт борьбы с антисемитизмом можно использовать в масштабах всей страны для того, чтобы усилить слабые концепции обучения. Недостаточно иметь лишь методики обучения, ориентированные на повышение эрудиции. Если знание • истории необходимо для развития политической компетентности,! то решающее значение в борьбе с антисемитизмом имеет формирование самосознания личности.

Мы должны помочь укрепить позитивный эмоциональный климат для еврейского народа. Общение на личностном и межкультурном уровнях — это ключ к вратам нашего общего будущего.

Примечания

1. Thinking about the Holocaust 60 years later. A multinational Public-Opinion Survey' (TNS Sofres Paris, 2005).

2. Education on anti-Semitism Task Force.'Results of the European Workshop;Education on Antisemitism' (Berlin, 18-20 April 2004), P. 10.

3. Ibid, P. 7.

4. ODIHR: Education on the Holocaust and on anti-Semitism: An Overview and Analysis of Educational Approaches (June, 2005) http;//www. Osce. Org/odihr/documents. html

5. Education on anti-Semitism Task Force,'Results of the European Workshop;Education on Antisemitism', P. 8.

6. Jorg Schurig/dpa.'Bombenholocaust von Dresden, Der Stern, 21 Ji 2005.

7. Deborach Lipstadt, Denying the HolocaustThe Growing Assault on Truth and Memory (London;The Free Press/Macmillan,1993).

8. Aribert Heider, Julia Iser and Peter Schmidt.'Israelkritik oder Anti-semitismus? Meinungsbildung zwischen Offentlichkeit, Mdien und Tabus', in Wilhelm Heitmeyer et al. Deutsc Zustande 3 (Frankfurter am Main:Suhrkamp, 2004), pp. 144-65.

9. Tobias Jaecker: Antisemitische Verschworungstheorien nach dem 11. September (Munster:Lit,2004).

10. Education on anti-Semitism Task Force, 'Results of the European WorkshopjEducation on Antisemitism, P. 5.

11. EUMS: Working definition of'anti-Semitism'.

12. Sussanna Harms.'Mit Shoa ducation gegen actuellen Antisemitis-mus?' Antisemitismus und Antiamericanismus in Deutschland (Leipzig; Klett, 2004), P. 104.

13. Education on anti-Semitism Task Force.'Results of the European Workshop; Education on Antisemitism', P. 5.

14. Ibid, p. 6.

СТИВЕН ДЖЕЙКОБС. РАЗМЫШЛЕНИЯ О СИМОНЕ ВИЗЕНТАЛЕ И КОНЦЕПЦИИ ГЕНОЦИДА

Steven Jacobs

Холокост (Шоа) — беспрецедентное событие, sui generis (единственное в своем роде), либо часть более общего явления под названием «геноцид»? Бурная полемика, которую ведут не только люди, пережившие Катастрофу, но и представители научного сообщества, пока не дала однозначного ответа на данный вопрос. При этом многие из тех, кто пережил Холокост — равно как и их потомки — опасаются, что научная полемика о приррде геноцида может каким-то образом принизить их собственное мнение, обесценить их опыт и превратить само это событие в отвлеченный предмет научных дискуссий. Многие, но не все. Читатели данных заметок наверняка слышали об Эли Визеле, который среди прочих выступал против геноцида в Боснии, Руанде и Дарфуре.

Одним из наиболее известных людей, кто обратил внимание на связь между тем, что закончилось в 1945 году и тем, что составляет один из пороков цивилизации сегодня, был Симон Визенталь. В 1999 году в предисловии к «Энциклопедии геноцида» Исраэля Чарны он вновь поделился с читателями своими взглядами на проблему, которой занимается более полувека:

«Уже многие годы я продолжаю считать, что с человеческой, политической и образовательной точки зрения мы, евреи, не сумели подчеркнуть тот факт, что в годы нацистского режима мы подвергались гонениям и страдали в концлагерях вместе с представителями восемнадцати других национальностей. Я мечтал, что сразу после войны возникнет единое братство людей, пострадавших от рук нацистов — и это братство станет оружием в борьбе против старых и новых обличий национал-социализма. В пятидесятые годы я призывал всех не говорить постоянно только о шести миллионах погибших евреев, игнорируя остальных. Никто не был готов слушать». [2J

Несмотря на критику со стороны своих собратьев, переживших Холокост, Визенталь отстаивал свою позицию об этой связи, и отказывался считать историю своих скитаний единственной, которую мир должен знать. На самом деле, его согласие на присвоение Дос-анджелесскому центру своего имени в 1977 году, которое Центр носит с гордостью, было дано при условии, что Центр будет заниматься не только ужасными страданиями жертв Холокоста/Шоа, но и миллионами не евреев, которые тоже страдали и умирали. «Недостаточно просто подчеркивать уникальность нашего Холокоста и думать о будущем — о тех, кто был и остается нашими друзьями», — говорит он в том же самом Предисловии. К сожалению, я не могу знать, согласился бы он или нет, одобрил бы или нет мою критику нынешнего состояния дел в борьбе против геноцида по трем направлениям: предотвращение, вмешательство и наказание. Тем не менее, я абсолютно уверен, что он поддержал бы этот призыв, исходящий от сына его собрата по несчастью — призыв к активной политической деятельности в поддержку преследуемых групп. И потому хотел бы начать со следующего небольшого эпизода.

БУТЕРБРОД С СЫРОМ?

Филипп Гуревич в своей важной и заслуженно популярной книге «Настоящим извещаем, что завтра мы и наши близкие будут убиты: истории из Руанды» рассказал о следующей встрече:

«Слушая его, я вспомнил разговор, который состоялся в баре «Кигали». Моим собеседником тогда был офицер американской военной разведки, который сидел и потягивал виски «Джек Дэниеле» и кока-колу.

«Слышу, Вас интересует геноцид?» — спросил американец. «Знаете ли Вы, что такое геноцид?».

Я попросил его поделиться своим мнением.

«Бутерброд с сыром» — был ответ. «Так и запишите: геноцид — это бутерброд с сыром».

Я спросил, как он это объясняет.

«Да потому что бутерброд с сыром никого не интересует» — сказал он. «Геноцид, геноцид, геноцид... Бутерброд с сыром, бутерброд с сыром, бутерброд с сыром... Всем наплевать! Преступления против Человечества. Где это человечество? Вы? И кто-то совершил преступление против вас лично? Да ладно, это был всего лишь миллион жителей Руанды. Вы когда-нибудь слышали о Конвенции по геноциду?»

Я ответил, что слышал.

«Ну, так вот» — сказал мне этот американец — «можете завернуть в эту Конвенцию свой бутерброд с сыром». [3]

Тройной подход к борьбе против геноцида, включающий в себя предотвращение, вмешательство и наказание, рассматривается на научных конференциях во всем мире. Например, «Международная ассоциация исследователей геноцида» (International Association of Genocide Scholars), которая проводит заседания раз в два года, на своей очередной встрече в июле 2005 года в Бока Ратон (штат Флорида) обсуждала вопросы глобального импорта людей и трагедию этого явления. Это было спустя полных шесть месяцев после того, как Международная комиссия по расследованию событий в суданской провинции Дарфур представила свой отчет Генеральному Секретарю ООН (Женева, 25 января 2005 г.). По словам журналиста «Нью-Йорк Тайме» Уоррена Хоуга, комиссия «обнаружила следы массовых убийств и насильственного перемещения, гражданского населения, которые не были геноцидом, но, тем не менее, представляют собой сходные по тяжести преступления, которые нужно передать в Международный уголовный суд». [4] Попробуйте разъяснить пострадавшим разницу между этими преступлениями! Действительно, в конце концов, геноцид — это бутерброд с сыром!

Почему же сегодня, после того, как так долго не признавали геноцид турок против армян, после уничтожения евреев нацистами и их пособниками во время Холокоста/Шоа, после геноцида народа хуту в отношении народа тутси, после геноцида сербов, хорватов и мусульман в отношении боснийцев, почему сегодня, когда в Судане полно убийств, так невероятно трудно заставить людей нашей планеты, которые кажутся добрыми и честными, заявить на весь мир: «Эта человеческая трагедия на самом деле фактически является геноцидом, который мы не должны терпеть. Мы, наши страны, наши правительства и вооруженные силы больше не позволим, чтобы это преступление продолжало уничтожать род человеческий!»? Покойный Лео Купер, один из трех основателей ныне бурно развивающихся «исследований геноцида», писал боле десяти лет назад:

«В нашем веке стало трудно установить намерение совершить геноцид на социальном уровне — из-за анонимности и аморфности тех сил, которые определяют характер нашего мира. Не подлежит сомнению, что существующая система международных отношений способствует существованию геноцида из-за приоритета узко национальных интересов, протекции государствам, которые наносят вред, соперничества сверхдержав и разрушительного вмешательства во внутренние дела разделенных и уязвимых сообществ. Но как мы можем изменить эти анонимные и аморфные силы, разбросанные по всему миру, и создать новый мировой порядок, чтобы вовремя реагировать на многочисленные экстренные угрозы геноцида?»[5]

И впрямь, остается центральный вопрос: как превратить наш мир в мир, настроенный против геноцида, не раздувая вооруженный конфликт, без всемирных физически разрушительных революций, без переворотов и свержения всех недемократических режимов современности, существующих в настоящее время в мире. Я намеренно употребил выражение «все недемократические режимы», исходя из замечательных и новаторских работ Р. Дж. Раммела. В результате кропотливого и тщательного изучения огромного количества научных данных он доказал, что геноцид как осязаемое выражение человеческих отношений гораздо более присущ недемократическим режимам, нежели демократическим. [6]

ЗАДАЧА НОМЕР ОДИН: ПРЕДОТВРАЩЕНИЕ

Любое обсуждение, не важно, насколько оно продуктивно и ново, проблемы предотвращения, вмешательства и наказания геноцида должно начинаться с предотвращения. Как можно обеспечить, чтобы трагедии прошлого не стали реальностью настоящего и основой будущего?

Те, кто искренне верит в профилактическую силу просвещения и отдают этому все силы, начинают с нижеследующего. Уже сегодня нужно начать глобальное планирование просвещения на всех уровнях, чтобы те, кто завтра будут управлять социальной, экономической, военной сферами и работать в правительстве, сохраняли память о прошлом как часть своих собственных знаний, когда они займут должности, от которых будет зависеть принятие важных решений. Это — идеальная, но надеюсь, не идеалистическая, — первая революция: пересмотр учебных программ на всех уровнях, от яслей до высшей школы, от общественных до частных учреждений и всего, что действует в этих рамках, не только по истории, но и всех междисциплинарных возможностей, которые можно использовать в образовательных целях по геноциду.

Да, не только изучение Холокоста, но изучение Холокоста и геноцида. И не только в еврейских общинах и государственных образовательных структурах, а повсеместно. Так, например, изучение Холокоста должно стать не концом, а началом попыток противостоять геноциду. Точно так же изучение геноцида армян должно вестись не только в армянских общинах, но наряду с изучением всех остальных подобных геноцидов должно стать частью образования в целом. Это не означает, что изучение Холокоста станет частью аморфного, обобщенного изучения геноцида. Скорее это будет означать изучение Холокоста или любого другого геноцида с учетом индивидуальных особенностей, чтобы затем применять эти уроки во всем мире.

Во-вторых, там, где серьезно и преданно борются против геноцида, нужно серьезно изучать прошлое, хорошее и плохое, без учета границ, не ограничиваясь разговором о Холокосте евреев Европы. И опять же, такое изучение не должно ограничиваться непосредственными исполнителями актов геноцида. Нужно Охватить все стороны социального влияния, игравшие и играющие роль в геноциде: правительственные, общественные, политические, религиозные, образовательные учреждения и т. п.. Сфокусировать микроскоп на себе, на своей общине (по какому бы признаку она ни объединялась), на своем национальном государстве, не теряя при этом из виду всех остальных — вот задача, достойная усилий лучших умов наших активных просветителей.

Часть этого всеобщего образовательного проекта должна включать в себя дальнейшее развитие Систем раннего предупреждения об угрозе геноцида, а также их внедрение в структуры правительства, несущие ответственность за их применение. Эти системы основаны на приверженности человечества идеям гуманизма и на вере в то, что уничтожение одной группы потенциально несет в себе угрозу уничтожения для всех. К сожалению, те, кто проделал первоначальную работу по концептуализации таких систем — Исраэль Чарны в Израиле, Кумар Рупесингх в Великобритании и Л Франклин Литтелл в США — пока не сумели передать результаты своих трудов в правительственные структуры. Исключение — призыв Президента Билла Клинтона в 1999 году к созданию Национального Центра предупреждения геноцида (National Genocide Warning Center) в США. Точно так же и мы сами, кого это, кажется, волнует (не только в США, но и в других странах), не продемонстрировали политическую волю и не потребовали — да-да, именно должны потребовать! — от тех, в чьих руках находится власть, полностью осуществлять эти исторические стратегии. В равной мере даже организации, всерьез озабоченные соблюдением прав человека — «Международная амнистия», «Защита прав человека», «Международная организация по выживанию», «Международный Красный крест» — до сих пор не включили такие системы в число приоритетных направлений своей деятельности. Отсюда — призыв ко второй революции: увеличивать численность этих организаций и активно их пропагандировать, повышать заинтересованность людей, вовлеченных в эту деятельность, призывая весь мир обращать внимание на Систему раннего предупреждения геноцида.

ЗАДАЧА НОМЕР ДВА: ВМЕШАТЕЛЬСТВО

Мы живем в 2007 году, но мы по-прежнему находимся под влиянием исторического Вестфальского договора, подписанного в 1648 году. Этот договор определил суверенность и территориальную целостность того, что мы до сих пор называем неприкосновенным национальным государством. Насильственное вторжение на территорию соседнего государства с целью совершения геноцида ведет к объединенной или индивидуальной военной интервенции, при этом разрушения в ходе геноцида в пределах собственного национального государства, как правило, остаются за пределом правительственных санкций, им не оказывается гуманитарная помощь. Можно с уверенностью сказать, что реакция извне каждый раз таит в себе сложности и проблемы, которыми приходится заниматься.

Вооруженную интервенцию нужно принимать во внимание, она должна иметь приоритет перед национальным суверенитетом, поскольку всегда существует риск потенциального распространения насилия. Но только объединенные действия способны остановить эскалацию вооруженного конфликта и не позволить ему перерасти в удовлетворение империалистических и территориальных амбиций.

Саул Мендловиц и Джон Фоузек призывают военно-полицейские формирования ООН реагировать на интервенцию во время геноцида. [7] Джон Хейденрич ратует за формирование «международного добровольческого легиона», подразделения которого будут размещены по всему миру для реагирования на любое проявление гено- • цида. [8] Евросоюз уже готовит формирование сил быстрого реагирования в количестве девяти подразделений численностью до 1500 : человек, способных в кратчайшее время выполнить боевую задачу : в любой точке мира. Великобритания, Франция, Италия и Испания уже подтвердили свое участие, ожидается, что и остальные страны Евросоюза последуют их примеру. [9] Подобная практика могла бы стать очень полезной для африканского континента, Ближнего Востока и других потенциальных «горячих точек». Вмешательство воо-, руженных и других сил в борьбу с геноцидом предоставляет полномочия объединениям национальных государств и превосходит суверенитет отдельных наций. Медленно и болезненно национальные • государства и их правительства начинают принимать это, а объеди-! ненные борьбой с геноцидом образованные граждане должны быть , всегда начеку, чтобы напоминать им об этом.

Вратислав Пехота сделал очень проницательное наблюдение о привлечении военных за преступления во время геноцида:

«Защита, которой обладают приказы командования, несет в себе ! серьезную проблему. Она вытекает из необходимости соблюдения > дисциплины и подчинения в бюрократической и военной струк-; туре любого государства. Перед солдатом стоит дилемма: с одной стороны, он может быть приговорен трибуналом к расстрелу за не-; выполнение приказа, но, с другой стороны, он может быть осужден! судом присяжных за его выполнение. Конвенция по геноциду не| дает удовлетворительного решения этой проблемы. Пока принцип,' что приказы высшего командования не освобождают обвиняемого от ответственности за международное преступление, не станет законом, в котором без тени сомнения будет прописана обязанность отказаться подчиниться приказу совершить преступное действие, будет невозможно применять на практике принцип строгой уголовной ответственности, содержащийся в Конвенции. [10]

Вмешательство на уровне правительств подразумевает экономические санкции, замораживание вкладов и выплат, торговые эмбарго и совместные боевые действия. Перед лицом геноцида отдельного суверенного государства другие страны должны срочно применять экономические санкции и прочие меры воздействия. Подобные шаги принудят любое правительство, желающее оставаться у власти и избежать революции либо переворота, немедленно воздержаться от продолжения актов геноцида.

ЗАДАЧА НОМЕР ТРИ: НАКАЗАНИЕ

Можно с уверенностью сказать, что виновные должны понести наказание — и те, кто отдает приказы, и те, кто их выполняет; те, кто разрабатывает планы геноцида и те, кто воплощает их в жизнь и совершает действия. Полное признание того, что международное законодательство имеет безусловный приоритет над национальным, означает приверженность международному сообществу, которое не ставит ни одно государство выше другого. К сожалению, реальная политика показывает, что исторически это было не так, да и сейчас тоже. Международный уголовный суд, Международный трибунал по Руанде, Международный трибунал по бывшей Югославии — особенно два последних воспринимаются многими как наследники Международного военного трибунала в Нюрнберге, который состоялся в конце Второй мировой войны, — подтверждают растущее желание создать новую международную юридическую систему. Однако, все, а не только власть имущие, должны считать ее прямой противоположностью самым важным долгосрочным интересам Соединенных Штатов Америки. И, действительно, говоря, в частности, о Международном уголовном суде, Дэвид Уиппман рассуждает о том, что он называет «эффектом неучастия США».[11] Нежелание США подписать соглашение о Международном уголовном суде в Риме, равно как и продолжающееся уже 40 лет нежелание ратифицировать Конвенцию о предотвращении геноцида (несмотря на одобрение Президента Трумэна), свидетельствуют о малоприятной правде, которую не принято обсуждать. Соединенные Штаты поддерживают действия против геноцида, если преступники и жертвы (а, возможно, и наблюдатели) не являются американцами. Афоризм «Кто сильнее, тот и прав» не имеет обратной силы. Это затрудняет признание этим государством своей потенциальной вины или вины своих военных и гражданских структур за совершенные в прошлом акты геноцида (например, геноцид афроамериканцев и американских индейцев, которые подают иски в Международный уголовный суд). Конечно, существует риск политизации международного правосудия, пример тому — Израиль и его защитная стена. Эти опасения оправданы, даже если они и исходят из мира «реальной политики».

Разве это не ирония? Правительство США объявляет «Неделю памяти жертв Холокоста», что не вызывает затруднений в послевоенных отношениях этой страны с Германией, но при этом, из-за своих взаимоотношений с Турцией, а также из-за давления со стороны внутренней оппозиции, — не решается признать геноцид армян. «Они заслуживают того, чтобы их привлекли на скамью Международного суда, мы — нет!». Готовность национальных правительств поступиться, даже если и частично, своим суверенитетом во имя большего блага человечества остается самым спорным пунктом.

К сожалению, история ООН и взаимоотношений между ее государствами-членами подтверждает, что после Второй мировой войны правы были Рафаэль Лемкин (1900-1959 гг.) и другие, кто изо всех сил боролся за то, чтобы сделать Конвенцию ООН о предупреждении геноцида и наказании за него живой реальностью, а не те, для кого родоплеменная политика (которую понимают как национальный суверенитет, стоящий превыше всех остальных ценностей) значит больше, чем жизнь и смерть других людей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ: СЕГОДНЯ И ЗАВТРА

После того, как 25 января 2005 года Международная комиссия по расследованию событий в суданской провинции Дарфур представила свой отчет, Дуг Сондерс написал публицистическую статью, опубликованную в «Торонто Глоб энд Мейл» под названием «Тест на геноцид — лучший друг массового убийцы». В заключение статьи говорилось:

«Согласно Уставу ООН, геноцид — это единственное допустимое законное оправдание (кроме вторжения другого государства) для использования вооруженных сил, чтобы вмешаться во внутренние дела другой страны... Геноцид опирается на расистскую логику: разделение единого однородного человеческого вида (homo sapiens) на произвольные группы и уничтожение одной из них. Проблема в том, что любой закон, созданный для того, чтобы остановить подобные действия, должен сам подчиняться этой логике. Массовые убийства определить гораздо проще, этот процесс не заставляет нас переживать ужасные нравственные угрызения. Возможно, именно массовое убийство, а не эта, почти произвольная концепция, должно быть признано самым тяжким преступлением. [12]

«Геноцид», «массовые убийства», «этнические чистки» — независимо от правильного либо неправильного употребления терминологии мы говорим здесь не о теоретических дискуссиях по интеллектуальным концепциям и конструкциям. Мы говорим о жестокости, применяемой против неспособной сопротивляться группы жертв, теми, кто в состоянии насильственным путем исполнить свои намерения и достичь своей цели — уничтожения, искоренения и истребления других людей. Есть много творческих решений исключения геноцида из нынешней и будущей реальности: вмешаться, используя военную силу, влияние правительств и гуманитарную помощь, и наказать виновных всех уровней. Нам не хватает одного — политической воли твердо заявить: «С нас хватит! Геноцид против одного — это геноцид против всех нас!».

Говорят, что Президент США и герой войны Дуайт Дэвид Эйзенхауэр (1890-1969) как-то заметил: «Однажды народы потребуют от своих правительств мира — и лучше нам не вставать у них на пути, а дать им то, что им нужно». Точно так же пока люди не потребуют прекратить геноцид, он будет продолжаться — в настоящем и в будущем. Симон Визенталь наверняка до сих пор удивляется нежеланию людей, переживших Холокост, единодушно выступить против возможности повторения таких преступлений против всего человечества.

Примечания

1. Впервые представлено на 35 ежегодной конференции «Холокост и Церкви» (Университет Сент-Джозеф, Филадельфия, 5-8 марта 2005 г.) под названием 'Genocide: Prevention, Intervention, Punishment — An Unholy Trinity?'. Публикуется в переработанном виде. Simon Wiesenthal, 'Foreword: Why Is It Important to Learn about the Holocaust and the Genocides of All Peoples?' in Israel W. Charny

(ed.), Encyclopedia of Genocide (Santa Barbara: ABC-CLIO, 1999), p. lix.

3. Philip Gourevitch, We Wish to Inform You that Tomorrow We Will be Killed With Our Families: Stories from Rwanda (New York: Picador, 1999), pp. 170-1.

4. Warren Hoge, 'UN. Finds Crimes, Not Genocide in Darfur', 1 Feb. 2005, www.nytimes.com; emphasis added.

5. Leo Kuper, 'Reflections on the Prevention of Genocide,' in Helen Fein (ed.), Genocide Watch (New Haven, CT: Yale University Press, 1992), p. 138; emphasis added.

6. R.J. Rummel (retired, University of Hawaii), Death by Government (New Brunswick, NJ: Transaction Books, 1997); Statistics of Demo-cide: Genocide and Mass Murder Since 1900 (Berlin: Lit Verlag, 1999); Power Kills: Democracy as a Method of Nonviolence (New Brunswick, NJ: Transaction Publishers, 2003).

7. Saul Mendlovitz and John Fousek, 'A UN Constabulary to Enforce Law on Genocide and Crimes Against Humanity', in Neal Riemer (ed.), Protection Against Genocide: Mission Impossible (Westport, CT: Greenwood Publishers, 2000), pp. 105-22.

8. John Heidenrich, How to Prevent Genocide: A Guide for Policy Makers, Scholars, and the Concerned Citizen (Westport, CT: Prae-ger, 2001)), pp. 233-50.

9. BBC News, 'EU approves rapid reaction force', 23 Nov. 2004, http://newsvote.bbc.co.uk.

10. Vratislav Pechota, 'Establishing Criminal Responsibility and Jurisdiction for Genocide', in Helen Fein (ed.), Genocide Watch (New Haven, CT: Yale University Press, 1992), pp. 199-200.

11. David Wippman, 'Can an International Criminal Court Prevent and Punish Genocide?' in Neal Riemer (ed.), Protection Against Genocide: Mission Impossible? (Westport, CT: Praeger, 2000), pp. 100-1.

12. Doug Sanders, 'The «Genocide Test» — A Mass Killers Best Friend', 5 Feb. 2005, www.globeandmail.com.

ДИНА ПОРАТ. ИСТОРИОГРАФИЯ АНТИСЕМИТИЗМА В ТЕНИ ХОЛОКОСТА

Dina Porat

В сознании многих людей Симон Визенталь был, наверное, самой значительной общественной фигурой второй половины XX века в сфере борьбы с антисемитизмом. Его знали не только как сыщика, привлекавшего к правосудию нацистских преступников, или разоблачителя и обличителя современного антисемитизма, но и как автора книги «Каждый день — день поминовения», которая является календарем истории антисемитизма на протяжении веков. В этой книге Визенталь использовал достижения ученых и специалистов в области науки о еврейской культуре и цивилизации, которые, собственно, и положили начало научному изучению антисемитизма. И все же возникает вопрос: является ли изучение антисемитизма неотъемлемой частью иудаики? Или другой вопрос, еще более важный: должна ли тема антисемитизма быть фундаментальным разделом иудаики и, если да, то какое влияние и какое значение имеет изучение этой темы?

Некоторые ученые и специалисты обращались (каждый по-своему и все — предельно осторожно), к мысли о том, что изучение антисемитизма и усилия, направленные на формулирование его точного определения, а также на углубление понимания его побудительных причин, особенно после Холокоста, противоречат не только сионистским устремлениям, на даже, еще в большей мере, еврейским традициям и ценностям и, особенно, иудаике и академическому статусу этой области знаний.

Леон Поляков, Уриэль Таль, Исмар Шорш, Гершон Шолем, Абба Ковнер, Ефраим Э. Урбах и другие высказались по этому вопросу; их точки зрения не всегда совпадали друг с другом и с мнениями других ученых и мыслителей. Они высказывались по этому вопросу и в печатных трудах, и в устных выступлениях перед общественностью о результатах научной работы, и в процессе работы над концепциями создаваемых мемориальных музеев, и в своих публичных лекциях. Позвольте представить их взгляды и различия между ними и задать следующий вопрос: есть ли в них значимое содержание для историков и специалистов по изучению антисемитизма?

В предисловии ко второму тому своей монументальной книги «История антисемитизма», изданной в 1974 году на английском языке, Леон Поляков называет историка и специалиста по изучению антисемитизма «обличителем» и приводит несколько аргументов в поддержку этого прямолинейного определения: во-первых, этот историк постоянно подвергает сомнению ценности окружающего не еврейского общества, выявляя его недостатки. Если помнить о том, что гонения на евреев и на представителей других меньшинств всегда проводились во имя самых высоких ценностей, таких как вера в Бога, национальное единство, самобытность национальной культуры и почтение к народной истории, то народы христианского Запада действительно должны многократно предстать перед судом истории, чтобы «потребовать отчет у христианства», говоря словами Франсуа Мориака, которые цитирует Поляков. [1] Это верно, говорит Поляков, но обличение не является научной работой (хотя он посвятил десятилетия своей жизни изучению истории антисемитизма). То, что он принимает профессиональные предосторожности как историк и старается непредвзято писать о всех участниках событий, не меняет того факта, что он — обличитель и прокурор, даже если он совершенно прав. Следуя собственной логике, Поляков не может не задаться вопросом, внесли ли евреи и сама суть иудаизма свой вклад в укрепление антисемитского мировоззрения и поведения и, если сделали, то как, где и когда? Задавая вопросы об исторических событиях, историк может стать еще и обвинителем, или, по крайней мере, строгим критиком собственного народа. А с другой стороны, он может стать тем, кого Поляков называет «апологетом», тем, кто постоянно пытается доказать праведность евреев и изобразить их носителями нравственных ценностей. [2] А апологетика, в той же мере, что и обличение, не является научной деятельностью.

Второй аргумент Полякова касается отношений между историком и предметом его изучения — антисемитом. Отношения эти, само собой разумеется, косвенные. Даже сама озабоченность тем, что вызывает враждебность у антисемитов, на самом деле является постоянным возвращением к идее о роли праведной жертвы, которая, в свою очередь, усиливает искушение для антисемита вести себя враждебно по отношению к жертве, что создает бесконечный заколдованный круг. Кроме того, эта озабоченность является препятствием на пути обретения евреями нормальной национальной жизни (так как они постоянно поглощены мыслью о своей собственной уникальности), а также мешает им по достоинству оценить успехи других народов в построении демократического правления и плюрализма (так как евреи постоянно заняты поиском антидемократических сил в обществе, которые одновременно причастны в той или иной степени к антисемитизму).[3]

Возможно ли, спрашивает Поляков, что сам факт, что историки вновь и вновь ворошат прошлое, оживляет враждебные чувства, которые, пусть хоть временно, находились в спячке? Может ли само указание на продолжающиеся проявления антисемитизма быть фактором, способствующим их продолжению? А если это в самом деле так, то можно ли предположить, что труды историка, оправдывающие евреев, могут в будущем привести к тем же результатам, что и книги и статьи, осуждающие евреев? Раскрывая сущность антисемитизма и причины его продолжающегося существования, говорит Поляков, историк утверждает его и вносит свой вклад в поддержание его существования, поскольку он одновременно передает мысли антисемитов прошлого будущим антисемитам. И он тем больше это делает, чем больше внимания и важности он придает антисемитам и экстремистам настоящего. [4] Давайте попытаемся разобраться в кажущемся противоречии между первым доводом Полякова о том, что антисемитизм вызван недостатками общества и неправильным использованием его ценностей, и вторым доводом о потенциально негативной роли историка. Прочитав научное исследование Полякова, можно предположить, что он, в основном, придерживался точки зрения, что сущность явления под названием антисемитизм продолжает существовать, и что внешние изменения способов его проявления продолжаются в любом случае с помощью историков или без нее и их заключений. И что роль историков в поддержании антисемитизма, даже если верно, что антисемиты черпают вдохновение в их работах, все-таки второстепенная.

Третий довод Полякова — это самокритика: может ли какой бы то ни было ученый справиться с исследованием явления, возраст которого 2000 лет; которое записано почти в каждом человеческом сообществе? Может ли он вывести его универсальные определения или составить серьезную и полную историю этого явления? Давайте поразмышляем над этим вопросом и предположим, что антисемитизм вызван не поступками или характером евреев, а скорее является отражением социальных недугов многих обществ и следствием того статуса, который в их странах имеют права человека. И давайте будем иметь в виду, что знаменитая концовка книги Жан-Поля Сартра «Размышления по поводу еврейского вопроса»: «Необходимо всем показать, что несчастная доля еврея могла бы быть его собственной предначертанной судьбой» [5] — неизбежный вывод из этого, что ученый, занимающийся изучением антисемитизма, должен, фактически, быть специалистом в области истории и культуры всех народов. Если его компетентность ограничивается лишь одной страной или регионом, или даже несколькими регионами, знанием их языков и культур, то диапазон сделанного им анализа и выводов, его способность выстраивать теории — в той же мере ограничены.

В своей лекции, озаглавленной «Еврейская история как демон», прочитанной в 1999 году в Тель-Авивском Университете, Моше Идель, историк, изучавший мистицизм в иудаизме, познакомил слушателей с новаторским истолкованием Гершона Шолема, «Размышлений об израильской мудрости (Еврейская наука и ее ученые)». В этой широко известной критике, впервые изданной в 1945 году, сразу после Второй мировой войны, Шолем, основатель науки о мистицизме в иудаизме, ревностно призывает создать новую, отличную от имеющихся, еврейскую историографию для послевоенной эпохи: историографию, в которой не будет самоидеализации, сентиментальных и плаксивых ноток; историографию, правдиво освещающую все стороны повседневной жизни евреев из всех прослоек, в том числе даже преступников, а не только духовно-теологическо-мартирологические аспекты. Для нас здесь важно то, что Шолем призывает трезво и непредвзято рассматривать трудные для понимания и проблематичные отношения между евреями и их не еврейским окружением, избегая с одной стороны слезливости, а другой стороны надменности. Его критика направлена против любой историографии, продиктованной идеологией, будь то идеология просвещенной ассимиляции ортодоксального иудаизма или современного сионизма. [6] Моше Идель утверждал, что пока этот призыв не побудил историков, пишущих в эпоху после Холокоста, смотреть злу в лицо и не укрываться от реально существующего демона, являющегося движущей силой еврейской истории.

Как уже упоминалось, Шолем написал свои «Размышления» в 1945 году в Палестине после Холокоста, который отнял у него одного из братьев в Бухенвальде и еще многих родственников в разных других местах. В 1946 году Шолем отправился в Европу, чтобы попробовать найти то, что осталось от еврейских библиотек и архивов. В течение полугода он все, что удавалось раскопать, отсылал в Иерусалим. По свидетельству его ныне покойной вдовы Фани, он вернулся домой в сильном упадке духа, отчаявшись верить в возможность восстановления еврейского народа после Катастрофы. Он встречал бывших узников концлагерей в лагерях для перемещенных лиц; услышал их рассказы о перенесенных ими страданиях и уехал убежденный, что лучшие представители нации навсегда утеряны, а те, что остались в живых — лишь беспомощный прах. Это был суровый приговор. Если бы он остался там подольше, как сделали другие посланники Ха-ишув ха-йегуди ба-Эрэц Исраэль (поселения евреев в Палестине), он бы, без сомнения, как и они, изменил свое мнение, став очевидцем невероятного восстановления физических и духовных сил у уцелевших. Его супруга подробно описала его поездку и возвращение; его глубокую скорбь, которая вывела его из строя примерно на год, и то, как у него, уединившегося дома в постели, личная и национальная скорбь смешалась в пессимистическое мировоззрение. [7]

После того, как он пришел в себя, как истолковывает Идель, Шолем начал поиск историографии, адекватно отразившей события недавнего прошлого, историографии, исследующей корни событий в прошедших столетиях. Он считал, что до сих пор реальные демонические силы остаются за кадром той картины, которую создали еврейские историки, поскольку они не могут признать некоторые выводы.

Во-первых, они не могут признать, что зло — это сила, правящая миром, поскольку признание власти зла означало бы, что для еврейского народа нет надежды, а только поражение за поражением, поскольку от демонических сил нет избавления. Во-вторых, историки, наученные тому, что необходимо искать причинно-следственные связи, действительно пытались после Холокоста проследить даже иррациональные силы, но силы эти казались необъяснимыми в 1945 году, как, пожалуй, и по сей день. Естественно, после Холокоста возросло значение темы антисемитизма как предмета научного исследования. И тем не менее, если верить Иделю, Шолем утверждал, что еврейские историки, прекрасно понимавшие, что история их народа на протяжении веков диктовалась демоническими силами, или, другими словами, иррациональными силами зла, не осмеливались откровенно писать об этом.[8] К этому можно было бы добавить, что это утверждение могло бы подразумевать, что есть некоторая вероятность, что, не дай Бог, эта колоссальная трагедия случится снова. О какой демонической силе думал Шолем, в соответствии с истолкованием Иделя? Господствует ли эта сила только над не евреями и обращает ли она их против евреев? Есть ли какая-то вероятность, что этот демон побуждает к действию и евреев, или у них есть иммунитет против него? Шолем, верный собственному требованию не идеализировать самих себя, пишет не только о разрушительных внешних силах. Он также говорит об «иррациональном жале и бесовской страсти», которые, по его убеждению, являются внутренней сущностью еврейской истории. Он даже называет саму еврейскую историю «этим ужасающим великаном ... заряженным взрывной энергией».[9] Тем не менее, когда по прошествии некоторого времени Шолем воспрянул духом и вернулся к работе, т. е. к изучению иудейского мистицизма, он не стал возвращаться к призывам, чтобы специалисты по еврейской истории сделали иррациональные силы зла центральной темой своей работы. Раввин Меир Берлин (ставший позднее Бар-Иланом, его имя носит израильский университет), бывший одним из немногих людей, вхожих в дом Шолема в год его скорби, старался ободрять его предсказаниями о том, что еврейский народ, как и всегда, воспрянет и восстановится, — и, возможно, он все-таки убедил Шолема. [10]

Вопрос о том, как следует писать еврейскую историю и как преподнести читателям те страдания, причиной которых был и есть антисемитизм, стал предметом полемики, когда при Университете Тель-Авива строился Музей диаспоры. Он был задуман как экспозиция, дающая исчерпывающую информацию об истории и культуре еврейского народа. Музей, открывшийся в 1978, сразу привлек очень много посетителей. И по сегодняшний день посещение этого музея считается обязательной частью программы любого обзорного путешествия по Израилю. Но не пришлось долго ждать и резкой критики. Музей обвиняли в том, что, во-первых, он чересчур сионистский: экспозиция начинается с разрушения Второго храма, а заканчивается возвращением в Землю Израиля, будто это было единственным логичным и неизбежным окончанием повести о диаспоре; а, во-вторых, в том, что он слишком религиозный и в нем не осталось места для современных светских течений в иудаизме; прежде всего — для несионистов, а среди них коммунистов, бундистов, ассимиляционистов и прочих. Одной из подвергавшихся наиболее резкой критике спорных тем была проблема оптимального баланса между освещением еврейской культуры, традиций и искусства, с одной стороны, и освещением антисемитизма, его влияния и последствий, с другой.

И Исмар Шорш, ректор Нью-йоркской Еврейской теологической семинарии, и Уриэль Таль, ученый-историк Тель-Авивского Университета, подвергли резкой критике количество антисемитизма, представленного в экспозиции. Раздел, озаглавленный «Посреди других народов», посвященный 2000-летней истории диаспоры, а также «колонна мучеников», будто пронзившая насквозь все три этажа здания музея, с их точки зрения были серьезной ошибкой. [11] Колонна — это колючая проволока и металл, обрамляющие тусклый свет огня, что символизирует внешнее угнетение, удушающее, подобно удаву, жизнь и надежду, и в то же время создает безрадостную и мрачную атмосферу. Колонной также остались недовольны посетившие музей христиане. Их покоробило от слов, написанных на прилегающей стене о том, что приход к власти Гитлера произошел в январе 1933 года «Христианской эры». Эта формулировка, им казалось, указывала на то, что христианство в ответе за существовавший на протяжении столетий антисемитизм, обусловивший осуществимость «окончательного решения», а также на то, что Гитлер по сути продолжил и материализовал христианское понимание. [12] Таль и Шорш видели проблему с еврейской точки зрения, т. е. изнутри. Они считали, что историки, работающие в штате музея и создававшие при помощи научных сотрудников и исследователей близлежащего факультета еврейской истории Тель-Авивского Университета концепцию экспозиции музея, проделали работу, оставляющую глубокое впечатление. Но все же, получившаяся экспозиция делала, по их мнению, чрезмерный акцент на антисемитизме, существовавшем на протяжении столетий.

«Мне кажется, — сказал в 1993 году Таль, когда музей отмечал свой пятилетний юбилей, — не может быть, чтобы Огненный столп сопровождал нас с такой неистовостью, что практически невозможно собрать силы для противостояния ей. Не может быть, что рядом нет колонны жизни и утверждения, или колонны воды, которые со временем, может быть, смогут затушить колонну огня. Мне кажется, что лучшее, что есть в иудаизме... учит нас не слишком глубоко погружаться в оплакивание мертвых и не совершать Киддуш Гашем (подвиг мученической смерти во имя Б-га), когда для того нет самой крайней необходимости. Культура развивается не только в тени разрушения, но и в свете».[13]

Таль высказал свою точку зрения не в первый раз. Позднее он не раз.старался убедить своих коллег и студентов, что наука об антисемитизме является препятствием для приведения нации'в нормальное состояние. Он утверждал, что полновесный антисемитизм в еврейской истории вреден для национального чувства собственного достоинства и что наука об антисемитизме и Холокосте непременно развивается в ущерб научным исследованиям иудаизма и его вклада в мировую цивилизацию. И все же мнение Таля вписывается в воззрения сионистов, на основе которых построена концепция музея. Оно также дополняет эти воззрения следующими тезисами:

a) антисемитизм — это следствие ситуации жизни в диаспоре (в галуте), а потому

b) нет смысла бороться с ним и нет возможности противостоять ему,

c) остается единственное решение, уйти от него и жить в еврейском государстве;

d) тем не менее, для сионизма оскорбительно, когда антисемитизм, это негативное внешнее давление, считают основной его мотивацией, поскольку сионизм тогда лишается своего позитивного внутреннего содержания и своих побуждающих предпосылок;

e) несмотря на все вышесказанное, бороться с антисемитизмом — это долг сионизма и часть его обязанности защитить евреев или, по крайней мере, поддержать их попытки защититься, где бы они ни проживали. Также его долг вместе с диаспорой добиваться нормального состояния нации и национальных достижений. [14]

Шорш действительно был прямолинеен: он полагал, что, несмотря на тематическое разделение экспозиции на разделы, посвященные жизни семьи и общины, религии, культуре и искусству во всем их великолепии, от бескрайних просторов раббинической литературы до Нобелевских лауреатов; и, несмотря на то, что лишь один раздел («Посреди других народов») посвящен истории, основной мотив экспозиции — это все же гонения и хотя колонна мучеников — единственный в музее мемориал Холокосту, он слишком бросается в глаза и выделяется из экспозиции.

Ему особенно не понравились «Огненные свитки». Этот текст, публично зачитанный в мае 1978 года, в день тридцатилетия независимости Израиля, и ставший частью церемонии открытия Музея диаспоры, разбит на пятьдесят две главы — по одной главе на каждую неделю еврейского календаря, — в которых рассказывается о страданиях, высылках, погромах и убийствах, начиная в древности, на протяжении средних веков и вплоть до 1940-х годов. И хотя последние главы и посвящены спасению нации и созданию государства Израиль, Шорш полагал, что «Огненные свитки» — это неудача. Ему казалось, что это попытка создать современный вариант «Свитков плача» (Мегилат Эйха), оплакивающих разрушение Второго храма, и назвать их именем Мегилат Ха-эш «Огненного свитка», написанного Хаимом-Нахманом Бяликом, поэтом, лауреатом государственной премии, оплакивавшего в нем ту же национальную катастрофу. Он подчеркивает, что древние свитки ведут нас в противоположном направлении: Свиток поста содержит список дней, когда запрещается поститься из-за побед, одержанных в эру Второго храма. Иудейская традиция совмещает несколько дней скорби в один, чтобы таких дней было меньше. 9-го дня месяца Ав одновременно оплакиваются разрушения Первого и Второго храмов (а вдобавок еще три национальные катастрофы). Покойный премьер-министр Израиля Менахем Бегин в 1982 году предложил перенести День памяти Холокоста на девятый день Ава, чтобы оплакивать в один день шесть разрушений, что соответствовало бы духу иудаизма. Кнессет отчаянно воспротивился этому предложению, аргументируя это уникальностью Холокоста. Бегин получил поддержку только наиболее крайних ортодоксов, которые и так отдают дань памяти Холокосту в другой традиционный день плача, 10-го Тевета, в день общего Каддиша (молитвы поминовения), n скольку они отрицают мнение об уникальности Холокоста.

Можно сказать, что мысль, которую предложил автор «Свит-1 ков», поэт и партизан Абба Ковнер, сводится к тому, что измерение^ времени по кругу, когда оно повторяется в циклах каждого года, возвращая события прошлого в настоящее, важнее, чем время линейное, тянущееся из прошлого в будущее. Шорш возразил на это: «Посвятить каждую субботу поминовению какого-то из эпизодов гонений — чрезмерно. Человек не может каждый день и каждую неделю обращаться только к негативной стороне еврейской коллективной памяти... культурная общность не может жить только воспоминаниями об изгнаниях и принудительном крещении. Для меня концепция Аббы Ковнера неприемлема».[15]

Абба Ковнер был основателем и командиром подпольного сопротивления в гетто Вильно, а также еврейских партизанских отрядов в литовских лесах, предводителем оставшихся в живых евреев, покинувших Европу, широко известным поэтом и общественным деятелем. Он не был историком, однако будучи авторитетом в области этики, пользующимся огромным уважением, он оказал сильное влияние на историков, писавших о Холокосте. Среди них были его друзья Йегуда Бауэр и Исраэль Гутман (все трое были членами кибуцного движения). Он стал духовным отцом Музея Диаспоры и автором «Огненных свитков». В доказательство утверждения, что подход Аббы Ковнера в корне неверен, Шорш напоминает своей аудитории, членам совета кураторов музея, прибывшим на конференцию в Тель-Авив в 1991 году, то, как Ковнер описывает день своего возвращения из леса в освобожденный от фашистов Вильно. Сидя на тротуаре напротив своего пустого дома, в городе, ставшем пустым без большинства его еврейских жителей, он думал о том, чтобы покончить с собой, поскольку от литовского Иерусалима ничего не осталось. Соседка христианка, узнавшая его, удивилась, увидев живого еврея, и постаралась убедить его уйти, сказав, что его ненавидят и не хотят здесь видеть. Ее откровенно высказанная неприязнь помогла Ковнеру осознать, что он должен продолжать жить, но только в другом месте. [16] Это неверный взгляд на жизнь и на иудаизм, утверждает Шорш, поскольку он опирается на отрицательные, а не на положительные побудительные причины, чтобы жить и заниматься творчеством.

В этом смысле он следовал за своим любимым учителем, Бароном, который посвятил работу всей своей жизни борьбе со взглядами, подобными убеждениям Ковнера, стараясь достичь исторической золотой середины, которая бы рассказывала и о продолжительных периодах мира и творческого подъема в еврейской истории, а не только о «временах плача». Поэтому несколько неожиданно то, что Шорш в собственных научных работах, исследовавших реакции евреев на немецкий антисемитизм в Германии периода Второго рейха, приходит к выводам, аналогичным тем, что сделал Ковнер. Он начинает словами о том, что «борьба с антисемитизмом ... неизбежно требовала публичного подтверждения еврейской национальной самобытности», а заканчивает признанием «степени, в которой преображение (из разделенной на части еврейской общины в возродившуюся к жизни) еврейской общины произошло из-за антисемитизма». [17] Этим же мыслям созвучна и концепция экспозиции Музея диаспоры, музея, формирующего национальное самосознание, расположенного в первом еврейском городе, на территории израильского университета, преподносящего отношения между евреями и не евреями как неизбежно негативный результат изгнания, исцелить который могло только появление национального еврейского государства.

Но полемика выходит за рамки отношений между сионизмом и диаспорой, поскольку и Таль, и Шорш выявляют противоречия между научным исследованием антисемитизма и публичной оглаской его результатов, с одной стороны, и иудейской традицией и еврейской мыслью, с другой. Эта традиция, которая старается сократить количество дней траура, как наставляет нас Свиток постов, является жизнеутверждающим руководством для тех, кто переживает личную или общенародную скорбь. Это именно то, о чем говорит Шолему раввин Берлин: в иудаизме верят, словами Торы, в Вехай багэм («И будет жить, повинуясь им...») и, словами Талмуда, Вэ ло ше йемут вахэм («Исполняя их не погибнет...»). В основе иудаизма — жизнь и свет, а не прячущиеся во мраке демоны.

Ковнер отстаивал свою работу: «У меня есть друг, историк и крупный мыслитель», — говорит он, имея в виду Таля, — «который снова в ответ на высказанную мною гипотезу («снова», поскольку полемика все еще шла), что ничего не было до сих пор создано из негатива, восклицает: «Неправда! Неправда!». «Сионизм вырос из отрицания диаспоры», — говорит он, — «а страдания всегда рождали силу: «Я написал их (Огненные свитки) не из любви к страданию, а из ненависти к гонителям... Я хотел пролить свет на источники силы, которые были у многих поколений евреев во время горя и боли, чтобы вновь и вновь находить смысл жизни в еврейском образе жизни. Мне хотелось понять, как упрямые евреи всех поколений преображали скорбь в средство жизни, и жить давка (что в переводе означает «особенно», но с оттенком смысла «вопреки»).[18]

Выслушав резкую критику Эфраима Элимелеха Урбаха на национальный идеал отшельничества, «народа, который живет сам по себе», Ковнер, тем не менее, продолжал отстаивать свой тезис. Урбах, один из столпов Еврейского Университета, утверждал: «Нас привела сюда», т. е. в Святую землю, «не несчастная доля, а предначертание судьбы». Ковнер не согласился с этим тезисом. «Нам бы хотелось, чтобы это было именно так», — пишет он в личных заметках, — «но горькая правда состоит в том, что мало кого из нас привело сюда предначертание судьбы. Оно привело сюда наш авангард, но большая часть людей приехала сюда, гонимая нашей несчастной долей», другими словами — антисемитами. «Высказывание Бялика и его укор людям, которые «не хотят просыпаться, пока их не разбудят нагайкой» и не могут сдвинуться с места, пока их не принудит к этому бедствие, о чем Бялик писал после страшного погрома 1903 года в Кишиневе, намного глубже, чем идеалистическая точка зрения Урбаха», пишет Ковнер. [19]

Тем самым Ковнер, фактически, во многом как и Шолем, призывает ученых признать, что именно антисемитизм был решающим фактором, обусловившим критические точки и моменты принятия важных решений для конкретных людей и для нации в целом — решений, которые они, скорее всего, не приняли бы в лучшие времена — и убеждает их не приукрашивать действительность. Все это он писал в личных записях. Но, когда Тель-Авивский Университет награждал Ковнера премией «За заслуги», он завершил свою основную речь следующими словами: «когда я утром гуляю в полях айн-Хагореш (так назывался его киббуц) или стою здесь (на холме Бейт-ха-Тфуцот) и окидываю взглядом то место, где возник Тель-Авив, и мои глаза видят то, что простирается предо мной (будущее) — и мои мысли возвращаются к тому, что осталось позади меня (к прошлому), я чувствую, как укрепляется моя вера в то, что мы сейчас здесь не из-за того, что несчастья забросили нас сюда, а благодаря предначертанию судьбы». Эти слова — отголосок высказываний Урбаха. [20] Другими словами, то, что он написал для себя о настоящем значении антисемитизма, не годилось для публичных выступлений, и уж точно не подходило для многолюдных праздничных церемоний.

Ковнер пошел еще дальше в развитии своей теории о рождении силы из страданий. Если прошлое — это всего лишь инструмент для извлечения силы, то историку не нужно тратить свое время и силы на реконструкцию прошлого «как оно, собственно, было» — «wie es eigentlich gewesen», говоря словами немецкого историка Леопольда фон Ранке, отца современной историографии. Ковнер, прошедший и гетто, и партизанские леса, много раз лицом к лицу сталкивался с демонами, о которых пишет Шолем, но сделал прямо противоположный вывод: времена ужасающих бедствий способны понять лишь те, кто лично прошел через них, а историку их не осмыслить, как бы много сил он на это не потратил. А потому Ковнер выступает за то, что историографию нужно писать не из-за обязанности отыскать объективную правду, если таковая вообще существует, а для того, чтобы выразить как общечеловеческое, так и еврейское желание иметь субъективное прошлое, с которым можно было бы жить сейчас и которым могли бы гордиться грядущие поколения.[21]

В другой раз, выступая с речью на встрече в резиденции президента Израиля Ицхака Навона, он еще четче выразил свое определение миссии еврейского историка: «Меня интересует прошлое не ради самого прошлого, а как материал для строительства еврейской жизни и коллективного сознания в будущем».[22] Он расширил 1 концепцию того, чем должен являться еврейский историк: каждый | еврей — это актер на сцене еврейской истории, писатель и исследователь, которому поручена общенародная миссия: «Молчать и позволить ужасным кошмарам рассеяться вместе со вчерашним днем, позволить из тумана вырисоваться легенде, позволить иллюзии стать утешением». [23] Этот тезис диаметрально противоположен критериям Шолема (или Ранке), требующим (вплоть до жестокости) предельно точной историографии, лишенной каких-либо эмоций или идеологической окраски. Когда в 1984 году Ковнеру было поручено нью-йоркским филантропом Джорджем Кляйном представить замысел Мемориального музея истории Холокоста в Нью-Йорке, он попытался придать зримую форму своим идеям. Он предложил создать модель еврейского штетла (местечка) в Восточной Европе в натуральную величину со всеми его институтами и жителями. В конце экскурсии, по замыслу Ковнера, посетитель должен был увидеть, как их очертания постепенно исчезают. Ни слова не должно было быть сказано о Холокосте, благодаря чему акцент делался на подлинные сокровища еврейского образа жизни, а не на то, как они были уничтожены. [24]

Полемика продолжалась. Таль укрепил свои позиции, хотя на этот раз не напрямую. В серии статей, написанных им об Альберте Эйнштейне, он. указал на то, что еще в 1920-х годах Эйнштейн внезапно признал, что антисемитизм был ключевой причиной, заставившей его сначала осознать свою принадлежность к еврейской нации, а затем и поддержать сионистское движение.[25] Эйнштейн подвергался злобным антисемитским нападкам по возвращении в Германию во время Первой мировой войны. Его называли предателем и поборником пораженческих идей из-за того, что он был сионистом и пацифистом. Среди предводителей этих обвинителей были два немецких физика Иоганес Штарк и Филипп Ленард, которые позднее попытались разработать «арийскую» физику вместо «еврейской» физики Эйнштейна. И, тем не менее, пишет Таль, Эйнштейн рассматривал политическую действительность между двумя мировыми войнами как противоборство оптимизма и пессимизма. Политический антисемитизм для Эйнштейна — это выражение пессимистического восприятия человеческой природы, в то время как иудаизм и сионизм должны строиться на оптимистическом основании, на вере в способности людей и целых народов жить вместе. В серии писем ключевым общественным деятелям Эйнштейн проанализировал истоки антисемитизма и возложил на еврейских и особенно на сионистских интеллектуалов задачу: уделить достаточно внимания тому внутреннему вреду, который антисемитизм нанес образу еврея в его самосознании и рассматривать исправление последствий этого урона как свою миссию. «Лучшие из моих соотечественников — евреев потеряли веру в себя», — с горечью отмечает он, — «поскольку антисемитизм в нашу эпоху эмансипации и существования многих идеологий быстрее и сильнее раздирает на кусочки самосознание евреев, чем это происходило во времена, когда у евреев все еще было четко очерченное национальное самосознание». [26]

У Эйнштейна был собственный взгляд на истоки антисемитизма. Он считал, что антисемита пугает несоответствие между слабостью крохотного рассеянного по свету национального меньшинства и интеллектуальной энергией и достижениями еврея, который всегда критически настроен и духовно независим, еврея, которого так сложно заставить уверовать в догмы. Здесь Эйнштейн указывает на самую суть антисемитизма, который является несоответствием образа и действительности. Антисемит, убежденный во всемогуществе еврея, не знает, что такой современный и независимый еврей постоянно болезненно переносит нападки антисемита и очень нуждается в том, чтобы окружающие его не евреи выражали ему свое признание и ободрение. Эйнштейн пишет: «Прежде чем мы сможем эффективно бороться с антисемитизмом, нам нужно стать образованнее, изменить свой рабский менталитет, обрести больше достоинства и независимости».[27] Ссылаясь на письма и тезисы Эйнштейна, Таль смог вновь подчеркнуть, что необходимо прилагать усилия в верном, по его мнению, направлении, что подтверждается взглядами столь важного человека. Нужно созидать собственное самосознание и укреплять веру в свои силы, а потому не уделять излишнего внимания антисемитам и их негативной роли.

О чем же эти великие умы говорят исследователям антисемитизма? Считают ли они это исследование научной работой, а себя учеными? Совершенно очевидно, что у них по этому поводу имеются противоречивые чувства. Очевидно, что у них есть сомнения и даже страхи по поводу результатов изучения антисемитизма, что их самые серьезные сомнения касаются удельного веса темы антисемитизма в общественной жизни еврейского общества. Отсюда ясно, что они придают большое значение той роли, которую историк и интеллектуал играют в общественной жизни, а также их способности формировать национальное сознание. Итак, что же они рекомендуют: чтобы историю писали ради прошлого или ради будущего? Ради науки или национального самосознания? Естественно, количество исследователей, которые серьезно отнеслись к этому вопрос, ограничено, поскольку это означает, что необходимо критически взглянуть на свою собственную работу и на труд коллег, и на возможные последствия этой работы.

Давайте снова вкратце поговорим о них. Поляков, посвятивший полностью свою профессиональную жизнь этому разделу науки, мучался сомнениями, внес ли он ценный вклад в состояние еврейского общества или лишь усугубил его положение. Его судьба частично иллюстрирует проблему: еврейский историк, уехавший из России в 1920 году, он жил в Париже, ставшем его второй родиной, но все же всегда чувствовал себя чужаком. Он постоянно находил недостатки в приютившей его стране, а потому все время уничтожал свои шансы на интеграцию в общество.

Говорил ли Шолем на самом деле о двух различных демонах, которые, вопреки различиям между собой, дополняют друг друга: внешнее зло, ставящее своей целью уничтожение еврейского народа, и внутреннее зло, наполняющее еврейскую историю мистической энергией и искорками? Каким бы ни был правильный ответ, он не повторял своего требования в последующие годы и тезисы, прозвучавшие в его лекции на ту же тему в 1961 году в Лондоне, были куда более сдержанными. [28]

Таль и Шорш единодушно призывали ученых-исследователей направлять свои силы на изучение сокровищ еврейской культуры. Но они оба направили не меньше, а, возможно, даже и намного больше своих сил на изучение немецкого антисемитизма XIX и XX веков. А написанные ими книги, исследующие истоки антисемитизма Второго рейха (Таль) и его влияние на национальное самосознание евреев, «отлитое» под давлением враждебности окружения (Шорш) и сегодня являются образцами для специалистов в этой области. Такими же образцами являются статьи Таля о культурных истоках нацизма и его политическом мессианстве, а также статьи Шорша, посвященные немецкому антисемитизму в послевоенной историографии. [29] Возможно, они оба сначала написали свои монографии, а затем начали размышлять о влиянии своей работы.

Кто еще, кроме Альберта Эйнштейна, мог позволить себе сказать, что достижения людей еврейской национальности вызывают испуг у антисемита? Его достижения, безусловно, вызывали благоговейный страх как у друзей, так и у врагов. И все же, он прекрасно понимал, что такое ощущение порабощения, зависимости и потери чувства собственного достоинства. Он верил в искупительную силу сионизма, но отказался от предложения стать президентом государства Израиль в 1952 году, после того как не стало Хаима Вейцмана, первого человека, занимавшего эту должность. Письма, которые он писал Вейцману, рассказывают нам о его сомнениях: смогут ли многочисленные ассимилировавшиеся евреи с готовностью воспринять идеи, содержащиеся в трудах интеллектуалов-сионистов, и посредством этого вновь обрести чувство собственного достоинства — или вербальные и невербальные проявления антисемитизма возьмут верх? [30]

Ковнер достаточно хорошо осознавал, что его идею включить «Огненные свитки» и колонну мученичества в экспозицию Музея диаспоры как источник силы, или его замысел исчезающих очертаний местечка в Американском музее трудно понять. И то, что посетители музеев, скорее всего, поймут экспозицию буквально, не утруждая себя размышлениями над смыслами и подтекстами, которые они имели для Ковнера. Он продолжал утверждать, что прошлое давит на нас слишком тяжелым грузом и лучшее, что у нас может быть — это либо легенда, либо молчание, либо иллюзия. Однако примечательно, что сам Ковнер никогда не отмалчивался и прошлое, со всеми его демонами и силами зла, все время присутствовало в его работе во многих формах.

Историки, научные сотрудники Музея диаспоры, работавшие вместе с Ковнером, такие, как Эли Бен-Галь, а также преподаватели факультета еврейской истории по сей день совершенно не согласны с точкой зрения Шорша. Для них неприемлемы его обвинения в том, что экспозиция, которой они посвятили весь свой профессионализм, чрезмерно углублена в негативную сторону еврейской коллективной памяти. Они убеждены в том, что большая часть посетителей сможет испытать гордость за чрезвычайно богатое наследие нации. Члены совета кураторов музея, большинство из которых также не согласны с Шоршем, говорят, что, возможно, направление мыслей Шорша и Барона — это подмена действительного желаемым. Еврейскую историю невозможно изменить, и колонна мученичества стоит почти во всех домах евреев в Израиле и в Галуте, а в ее сердцевине мерцают свет и надежда.[31] И все же, может ли быть правдой, что создатели музея хотели донести до людей один смысл, а получилось, что донесли другой? Что они не смогли освободиться от мрачных сторон еврейской истории, хоть и желали того, хоть и предполагали это сделать?

И, наконец, возможно ли, что эти выдающиеся мыслители пытаются донести до нас призыв, чтобы мы ради нашего же блага не занимались изучением антисемитизма? Им должно было быть очевидно, как и каждому исследователю или ученому, что любой вопрос и явление под солнцем является предметом изучения и должны быть таковыми. Поэтому остается впечатление, что они предостерегают нас не против изучения антисемитизма как такового, а скорее против возможного дисбаланса между изучением иудаики, все более частого ознакомления научных кругов с результатами исследования антисемитизма и еще более частой трансляцией этих результатов обществу в целом.

Об этом дисбалансе чаще говорили в 80-е и 90-е годы, то есть позднее периода, о котором мы пишем в этой статье. Недавний расцвет изучения темы Холокоста (прежде всего, среди американских евреев, но не только) на кафедрах и факультетах, в институтах и исследовательских центрах, и на общественных форумах мог бы указывать на растущую национальную или, по крайней мере, общинную проблему, если бы одновременно в большинстве стран Запада, особенно начиная с 1990-х, не росло количество исследований геноцида, ксенофобии, расизма, дискриминации и лишения граждан или меньшинств их прав. А потому вопрос баланса теперь приобрел более широкий смысл, чем в первые десятилетия после Второй мировой войны, и он уже не ограничен еврейским обществом. Кроме того, эти пропорции и баланс нельзя изменить соответствующими решениями, принятыми на научных конференциях. Нельзя их изменить даже посредством издания монографий, поскольку они, видимо, стали результатом долгосрочных общенародных и международных процессов, которые нельзя ни направить, ни ограничить внимательным изучением извне.

Это же можно сказать и о национальном самосознании. С одной стороны, кажется, что некоторые ортодоксальные иудеи пользуются традиционными источниками ради оправдания сильного чувства превосходства над не евреями. Некоторые евреи, представители других сплоченных идеологий, будь то сионисты, коммунисты или бундисты, также внесли свой вклад в чувство морального превосходства и своего особого достоинства. Многие евреи, будучи нерелигиозными, в глубине души осознают неповторимость своего древнего наследия. С другой стороны, крайние точки взлета и падения общенародного настроения можно было бы, возможно хоть отчасти, объяснить проникновением в еврейскую и израильскую общественную систему двойственности антисемитского мировоззрения, состоящего из преклонения и страха перед евреями.

Мы рассмотрели в этой статье роль, которую исполняет исследование антисемитизма в еврейской научной и общественной жизни. Рассмотрели его соотношение с изучением иудаизма и отношение к нему ряда ученых, отношение как профессиональное, так и эмоциональное. И именно эмоциональный аспект, напрямую связанный с созиданием личного и национального самосознания в современности (а не с объективной и эмоционально нейтральной научной работой, к которой стремятся историки и исследователи), не позволяет нам дать окончательные ответы на поставленные вопросы.

Примечания

1. Леон Поляков, предисловие к Histoire de LAnti-Semitism (Paris: Calmann-Levy, 1961). Поляков не указывает источник высказывания Мориака.

2. Ibid, P. vii-viii.

3. Ibid, P. ix

4. Ibid

5. Jean-Paul Sartre, Reflexions sur la Question Juive (Paris: Paul Mori-hien, 1946), P. 198.

6. Gerschom Scholem, 'Размышления о «Хохмат Исраэль»', Luach Ha'aretz (Ha'aretz newspaper Almanach), 1944/5, C. 94-112 (на иврите). Перепечатано в книге: Scholem, D'Varim B go [Разъяснения и подтексты: работы о еврейском наследии и Возрождении] (Tel Aviv: Am Oved, 1976), vol. II, cc. 385-403 (на иврите).

7. См. данное ею описание в книге Gerschom Scholem, Shabbetai Zevi and the Shabbetaian Movement during his Lifetime (Тель-Авив: AM Овэд, 1987), cc. 28-9 (на иврите).

8. Гершом Шолем. Размышления о «Хохмат Исраэль» Scholem, 'Reflections on «Hochmat Israel»' с. 111. Я бы хотела поблагодарить профессора Моисея Идэля за то, что он привлек мое внимание к своим статьям «Роль символа в научных трудах Гершома Шолема», Иудаика, 38 (1998), ее. 43-72; и «Эта удивительная, оккультная сила: некоторые размышления о современных разновидностях восприятия еврейской истории», Studia Judai-са, 7 (1998), cc. 57-70.

9. Гершом Шолем . Размышления о «Хохмат Исраэль», с. 105.

10. Мне бы хотелось поблагодарить моего друга и коллегу профессора Авраама Шапиру (Пачи) за то, что он привлек мое внимание к воспоминаниям Фани Шолем.

11. См. выступление Исмара Шорша от 1 июля 1991 года в протоколе совета кураторов Музея Диаспоры и «Выступление Уриэля Таля в Музее Диаспоры», Тель-Авив, 1984, страницы не нумерованы (иврит).

12. Элла Бар-Илан в разговоре со мной, состоявшемся 17 августа 1998 года. Она заведовала в первые годы существования музея отделом просвещения среди молодежи.

13. Речь Уриэля Таля в Музее Диапоры.

14. В особенности его коллегам и студентам факультета еврейской истории в Тель-Авивского Университета. Относительно сионистских тезисов, см. Дэннис Шарвит Сионистская идеология и антисемитизм, Кивуним, 5, 42 (дек. 1993), ее. 43-6.

15. См. речь Исмара Шорша в протоколе заседания совета кураторов Музея Диаспоры от 1 июля 1991 г.

16. Ковнер рассказал об этом эпизоде своей жизни на проходившей в 1975 г. в Нью-Йорке конференции, посвященной Холокосту. См. Яффа Элиаху «Поэт и партизан Абба Ковнер на международной конференции о Холокосте — поколение спустя», Гадо-ар,21 (11.4.1975).

17. Эта мысль лучше всего сформулирована в его монументальной работе «Общественная и религиозная история евреев» (New York: Columbia University Press, 1937). Ismar Schorsch, From Text to Context: The Turn to History in Modern Judaism (Waltham, MA: Brandeis University, 1994), Chap. 19, and Jewish Reactions to German Antisemitism, 1870-1914 (New York: Columbia University Press, 1972), P. 1 и 204.

18. Ковнер говорил это 27 декабря 1981 г. См. его данные в его личном архиве в Эйн-ха-Хореш. См. также Абба Ковнер — семьдесят лет, 14.3.1918-14.3.1988 (Тель-Авив: Морешет и Сифриат Поалим, 1988 г.). Собрание сочинений, составленное его друзьями, Р. 46-7 (на иврите).

19. Рукописная отредактированная страница из данных архива Ковнера. Он имел в виду стихотворение Хаима-Нахмана Бя-лика Ахэн Гацир Га-ам (Народ и вправду сухой как сено), см. Полное собрание поэзии Бялика (Тель-Авив: Двир, 1950, с. 67). См. также Урбах, «Методы и значения современного сионизма», лекция, подготовленная к установочному заседанию 29-го конгресса сионистов, 1978 год в сборнике Битфуцот Гагола 85/6 (лето 1978), ее. 3-12 и особенно с. 11.

20. На церемонии награждения Honoris Causa 1980 года в Тель-Авиве. Издана в книге: Абба Ковнер, На узком мосту (Тель-Авив: Сифриат Поалим, 1981 г.), с. 10 (иврит).

21. Его свидетельство перед Шломо Клессом, 17 декабря 1982 г., Архив свидетельств Еврейского университета 36 (170).

22. Полный текст см. в архиве Гиват Гавива D. 2.598.

23. Абба Ковнер — Семьдесят лет, 14.3.1918-14.3.1988, ее. 49-50.

24. См. подробные проекты такого музея в архивных данных Ковнера.

25. См. Уриэль Таль, «Рациональность, иудаизм и сионизм в трудах Альберта Эйнштейна», там же Миф и рациональность у современных евреев (Тель-Авив: Сифриат Поалим и издательство Тель-Авивского университета, 1987), ее. 32-4 (иврит), а также Уриэль Таль, «Еврейская и общечеловеческая социальная этика в жизни и трудах Альберта Эйнштейна» в сборнике под ред. Г. Холтон и И. Элкана Альберт Эйнштейн, исторические и культурные точки зрения (Albert Einstein, Historical and Cultural Perspectives) (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1982).

26. Таль, «Рациональность, иудаизм и сионизм» ее. 34-5.

27. Там же.

28. «Хохмат Исраэль — В прошлом и в настоящем» Дзот, 4 (май 1961), в переводе на английский язык 'The Science of Judaism — Then and Now' в книге Гершома Шолема: Gerschom Scholem, The Messianic Idea in Judaism and Other Essays on Jewish Spirituality (New York: Schocken, 1971), cc. 304-13.

29. См. Библиографию, составленную Моше-Сегаль Молдави для факультета еврейской истории Тель-Авивского университета, 1985 г. после смерти Таля. Относительно статей Шорша см. примечание 17.

30. А. Эйнштейн По поводу сионизма: выступления и письма, ее. 37-8; Ганох Готфройнд, «Еврейская душа Эйнштейна», изд-во Кивним Гадашим (Новые направления) 14, июнь 2006 г., се. 91-102, особенно ее. 93-95 (на иврите).

31. См. протокол заседания совета кураторов Музея Диаспоры от 1 июля 1991 года, в частности, речь Эфраима Хазана и Пнины Тальмон.

ИЛЬЯ АЛЬТМАН. МЕМОРИАЛИЗАЦИЯ ХОЛОКОСТА В РОССИИ

I. ПАМЯТЬ О ХОЛОКОСТЕ В РОССИИ: ОБЩЕСТВО И ВЛАСТЬ

Неонацизм, политический и этнонациональный экстремизм становятся все более осязаемыми реалиями в современной России. Убийства на национальной почве и преследования мигрантов (только в 2008 г., по данным Московского бюро по правам человека, было зафиксировано около 500 пострадавших), попытки создания новых националистических организаций заставляют российские власти искать действенные пути преодоления этих тенденций. Востребована ли (и, если «да», то в какой мере), историческая память о Холокосте государственными и образовательными структурами в нашей стране? Замалчивание в течение десятилетий темы Хо-локоста оказало на представителей власти, российское общество, органы образования, историческую науку и даже на многих интеллектуалов гораздо большее воздействие, чем в любом другом постсоветском государстве на территории Европы. Преемственность в отношении к истории Великой Отечественной и Второй мировой, равно как и увековечении памяти их жертв, наложила сильнейший отпечаток на общественное сознание, учебные программы и концепцию патриотического воспитания молодежи. Причины этому как объективные

(число жертв нацистов, в том числе среди мирного населения народов нашей страны, значительно превосходит потери других европейских государств), так и субъективные. К сожалению, истории Холокоста, как и истории российского еврейства в целом, современные учебные пособия для школ уделяют крайне незначительное внимание [1] Даже в тех учебниках, где говорится о Холокосте, не подчеркивается беспрецедентность политики нацистов, ставивших целью полностью уничтожить целый народ. Еще хуже обстоит дело с освещением нацистского геноцида евреев Европы и, особенно, СССР в основных учебниках по отечественной и всемирной истории для вузов.

Было бы весьма упрощенно трактовать эти факты лишь как наследие политики государственного антисемитизма. Процесс осознания важности темы Холокоста протекает весьма неоднозначно даже среди руководителей ведущих еврейских организаций России и имеет некоторые особенности (как и общие черты) в сравнении с другими постсоветскими государствами.

Постараемся рассмотреть в проблемно-хронологической последовательности отношение власти и общества к проблеме сохранения исторической памяти о Холокосте. Напомним, что в конце 80-х годов прошлого столетия, возрождение еврейской культуры и легальная деятельность многих еврейских организаций в России начиналась с вопроса об увековечении памяти жертв Катастрофы. Мемориальные мероприятия проводились в Москве (впервые — в 1987 г. на Востряковском кладбище), Ленинграде (с начала 80-х гг.), Свердловске. Чаще всего они проводились в Йом Шоа — День памяти евреев-жертв нацизма и героев сопротивления, отмечаемый весной по иудейскому календарю. Ленинградская Группа по изучению Катастрофы провела выездные экспедиции по местам Холокоста в Смоленской области, результатом которой стал документальный фильм «Бабьи Яры Смоленщины». С 1989 г. в Москве, Ленинграде и некоторых других городах РСФСР демонстрировались передвижные выставки о Холокосте, подготовленные американским Центром Визенталя. Взаимодействие с властью в этот период ограничивалось получением разрешения на установку памятников жертвам Холокоста. Осенью 1991 г. такой памятник был установлен в Пушкине после весьма напряженных и продолжительных усилий руководителей еврейских организаций Ленинграда. Мемориальные мероприятия и вопросы увековечения памяти жертв Холокост инициировали накануне распада СССР ВААД и его местные отделения, ассоциаций евреев-ветеранов и инвалидов войны, союзы бывших узников гетто и нацистских концлагерей. Проведение дня памяти жертв Катастрофы и героев сопротивления поддерживали представители израильских диппредставительств и американских еврейских организаций. Очевидно, что в начале 90-х годов все эти мероприятия рассматривались исключительно сквозь призму роста еврейского самосознания. Этому, несомненно, способствовало | издания на русском языке израильских авторов (И. Арад, И. Гутман и И. Шацкер и др.), переиздание в конце 1991 г. «Черной книги» (по неполному тексту русскоязычного израильского издания 1980 г.), многочисленные статьи и документальные подборки из ставших доступными государственных архивов в периодической печати, преимущественно — еврейской. Данная тенденция преобладала и в первой половине 90-х годов, дав импульс для целого ряда еврейских организаций России, в том числе — молодежных. Специализированные программы для еврейских учителей и молодежи проводились Еврейским агентством в России, Джойнтом, Мемориальным фондом еврейской культуры (США) и др. Вместе с тем, чувствовалась настоятельная потребность — с учетом европейского и американского опыта — диалога с властью и выхода темы Холокоста за рамки просветительной работы лишь в национальной среде. Первыми проявлениями этой тенденции стали демонстрации документальных выставок, посвященных Анне Франк (Библиотека Иностранной литературы, 1990 г.), истории «Черной книги» (Центральный Дом художника, 1991 г.). Если первая выставка была подготовлена Фондом Анны Франк (Амстердам), то вторая — инициативной группой историков, архивистов и журналистов на основе документов Центрального государственного архива Октябрьской революции СССР (ныне — Государственный архив Российской Федерации).

Именно участники подготовки последней выставки (Илья и Мария Альтман, Екатерина Уварова, Мария Юхвец, Елена Якович) выступили инициаторами принципиально нового подхода к увековечению памяти жертв Холокоста в России и на территории бывшего СССР. В 1992 г. Министерством юстиции России была зарегистрирована первая на постсоветском пространстве специализированная общественная организация — Научно-просветительный центр «Холокост» (в настоящий момент имеет статус межрегиональной общественной организации). Центр объединил около 200 профессиональных ученых, журналистов, общественных деятелей, педагогов и студентов разных национальностей. В состав руководства Центра и его Общественный совет согласились войти многие известные ученые и общественные деятели. В июне 1992 г. года президентом Центра «Холокост» был избран выдающийся отечественный историк и философ Михаил Гефтер (1918 -1995). В настоящее время Центр возглавляют писатель и журналист, депутат 5-й Государственной Думы РФ, член Общественной палаты РФ Алла Гербер и историк-архивист Илья Альтман. Были созданы отделения и региональные представительства в 12 городах России, а также в Беларуси, Украине, Израиле. Одно из первых публичных мероприятий — мемориальный вечер и документальную выставку, посвященную «делу» Еврейского Антифашистского Комитета СССР, Центр провел в августе 1992 г. в здании бывшего партийного архива при ЦК КПСС. Общественное звучание этому событию придало участие в открытии выставки Президента СССР и бывшего Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева. С 1994 г. российский Центр стал членом Международной ассоциации центров «Холокост». Таким образом, впервые в Восточной Европе была создана модель независимой общественной организации, которая попыталась представить властным структурам, руководителям органов образования, лидерам еврейских организаций концепцию сохранения памяти о Холокосте как составной части истории трагедии и героизма советского народа в годы Второй мировой войны.

Теоретически она была обоснована в докладах и статьях М.Я. Гефтера, изданных в 1995 г. в его книге «Эхо Холокоста и русский еврейский вопрос». Очевидно, что решение данной задачи могло быть реализовано только при поддержке государства (в первой половине 90-х гг. еврейские олигархи никак не реагировали на предложения поддержать данные инициативы). Центр «Холокост» обратился к президенту России Б. Н. Ельцину и в Министерство культуры РФ с идеей создания государственного музея по истории Холокоста. Первые переговоры с советником президента России по национальным вопросам Галиной Старовойтовой были проведены в Белом Доме еще в конце сентября 1991 г. Одновременно была начата работа по сохранению документального наследия о Холокосте на территории СССР и его использование. Проводился систематический сбор документов и экспонатов из личных архивов; велась подготовка передвижных документальных экспозиций (до выделения помещения Центру именно эти выставки, которые прошли в нескольких городах России (Москва, С.-Петербург, Владимир, Тюмень) стали катализатором привлечения внимания общественности к исторической памяти о Холокосте. После длительных усилий в 1996 г. Правительство России выделило Центру «Холокост» отдельное помещение. Здесь находятся специализированная библиотека, видеотека; архив, где хранятся личные фонды и коллекции бывших узников гетто, участников Великой Отечественной войны и Сопротивления; лекционный и выставочный зал с постоянной документальной экспозицией. Вместе с тем Центр не сумел добиться от властей решения вопроса о создании Музея Холокоста на базе какого-либо действующего государственного музея или выделить средства на его создание. Не удалось в тот период доказать важность темы Холокоста как для увековечения памяти жертв, так и для борьбы с антисемитизмом лидерам российских и действовавших в стране зарубежных еврейских организаций. Поддержка первых проектов Центра носила, с их стороны, как правило, символический характер.

Чтобы еще больше привлечь внимание властей и общественности к созданию специализированного музея, с 1997 г. на базе Центра был создан Межрегиональный Фонд по созданию Музея «Холокост». [2] Это позволило в 1998 г. в кратчайшие сроки подготовить первую в СНГ экспозицию по истории Холокоста в Москве в Мемориальной синагоге на Поклонной Горе, открытой Президентом России. Здесь была размещена выставка по истории Холокоста на территории СССР, еврейскому сопротивлению и участию евреев в войне. Ее активно посещают московские школьники; проводится ряд общинных мероприятий, в т.ч. и связанных с памятными датами Холокоста; ведется комплектование фондов. Однако, Мемориальная синагога, которая не имеет статус юридического лица (она функционирует как структура РЕК) и достаточных кадровых ресурсов, не ставила целью заменить собой государственный музей, либо стать методическим центром по увековечению жертв Холокоста даже в еврейских общинах России.

Новый импульс для реализации данной идеи сыграла Стокгольмская (2000 г.) конференция глав 47 государств и их представителей по теме Холокоста.

В 2001 г. Фонд «Холокост» предложил создать в Москве государственный Музей «Геноцид — Холокост — Толерантность» и разработал его концепцию. Предварительное согласие поддержать создание такого музея выразил ряд крупных российских бизнесменов. Эта инициатива нашла поддержку у вице-премьера России В.И. Матвиенко, представлявшую нашу страну на Стокгольмской конференции. Именно в ее выступлениях как в России, так и за рубежом, а также в предисловиях к книгам по теме Холокоста было сформировано очень важное положение о том, что признание значения памяти о Холокосте — один из важных критериев признания демократических ценностей цивилизованными государствами. В декабре 2002 г. Правительство России поручило Министерству культуры и другим заинтересованным ведомствам рассмотреть концепцию будущего музейно-образовательного комплекса. И вновь под различными предлогами Министерство культуры не смогло организовать его осуществление. Центр и Фонд «Холокост» попытались подключить к решению этой задачи международную общественность. Состоялись переговоры с исполнявшим в тот период обязанности министра Государства Израиль по делам диаспоры Натаном Щаранским. В итоге, в ноябре 2003 г. Владимир Путин заявил на встрече с премьер-министром Израиля А. Шароном, что в Музее Великой Отечественной войны на Поклонной Горе в Москве, откроется экспозиция по Холокосту. В результате, в июне 2008 г. (через два года после намеченного срока) здесь открылась экспозиция «Геноцид народов», лишь частично посвященная теме Холокоста. В Москве ведется и другой проект. Руководители Федерации еврейских общин России несколько лет назад объявили о строительстве Музея толерантности — Российского Еврейского музея, значительная часть экспозиции которого будет посвящено теме Холокоста. Создание в столице России нескольких экспозиций по данной теме, безусловно, отражают изменения в обществе в осознании темы Холокоста. Но ни один из проектов не предусматривает пока систематическое функционирование учебно-образовательного центра и включение проблематики Холокоста в контекст истории России середины XX века. Потребность в таких программах для педагогов и учащихся продемонстрировал ряд проектов зарубежных организаций в России. Так, большой интерес вызвали выставка и серия образовательных мероприятий о Рауле Валленберге «И один в поле воин», проведенных в Москве и С.-Петербурге в конце 2007 — начале 2008 гг. Посольством Швеции при участии Центра «Холокост», Библиотеки иностранной литературы и ряда других российских организаций. Но такие экспозиции и выставки кардинально не меняют ситуацию. Думается, что лишь создание в Москве специализированного музея, сочетающего в себе функции музейно-методического и образовательного центра, помогло бы существенно продвинуться в сохранении исторической памяти о Холокосте как универсальной трагедии XX века.

Вторым важным направлением в привлечении внимания общественности и властей к проблеме исторической памяти о Холокосте стали мемориальные мероприятия. Первый вечер памяти евреев жертв нацизма и героев сопротивления Центр «Холокост» провел в апреле 1992 г, при поддержке правительства Москвы, Посольства Государства Израиль и ряда других организаций. С этого момента проведение таких вечеров именно как общероссийских, а не узко национальных мероприятий стало визитной карточкой Центра. Они кардинально отличаются от аналогичных мероприятий в большинстве постсоветских государств. Это вечер-реквием не только еврейской, но и российской общественности. Они проходят в престижных залах Москвы (Центральный Дом кино и Центральный Дом Литераторов). На них выступали министры (иностранных дел, образования и культуры); руководители московского правительства, известные общественные деятели, знаменитые российские актеры, певцы и музыканты; руководители Правительства Москвы. Свои обращения участникам вечера присылали президент России Б.Н. Ельцин (в 1994 и 1999 гг.) и Патриарх Всея Руси Алексий II (в 2004 г). К участникам мемориального вечера, посвященного 70-летию «Хрустальной ночи» обратился Президент России Д.А. Медведев. Важной составной частью вечеров стало вручение грамот и медалей Праведников мира людям разных национальностей, спасавших евреев в годы войны. Не менее трети присутствующих в зале — это учащиеся и студенты нееврейских образовательных учреждений. По аналогичной схеме проходили вечера, посвященные памяти Еврейского Антифашистского комитета (1992, 1997, 2002 гг.) и «делу врачей» (1993 г.). За последние 10 лет мемориальные мероприятия по теме Холокоста прошли в Смоленске, Ростове-на-Дону, С.-Петербурге и ряде других городов России.

Уже с января 1995 г. по инициативе Центра «Холокост» в Москве стали проводится мемориальные вечера, посвященные освобождению лагеря смерти Освенцим. С 2007 г., после учреждения Генеральной ассамблеей ООН Международного дня памяти Холокоста, приуроченного к освобождению лагеря смерти Аушвиц Красной Армией 27 января 1945 г., эта дата в России отмечается особенно торжественно. Благодаря широкому освещению данных вечеров в печатных СМИ и,особенно в информационных выпусках ведущих телеканалов России, эти мемориальные мероприятия получили широкий резонанс и способствовали закреплению в общественном сознании информации о Холокосте. Отметим, что в отличие от многих государств Европы (в том числе — на постсоветском пространстве) в данных вечерах ни разу не принимали участие первые лица России. В тоже время президент России и председатель Совета Федерации РФ выступали с речами на международных Форумах по Холокосту соответственно в Кракове (2005 г.) и Киеве (2006 г.), проведенных по инициативе президента Российского Еврейского Конгресса (РЕК) В.В. Кантора. Россия была одной из стран, внесших на рассмотрение Генеральной ассамблеи ООН вышеупомянутую резолюцию о Холокосте. Но до сих пор наша страна (в отличие от более 20 государств мира) не ввела Национальный день памяти Холокоста, хотя именно наша армия освободила Освенцим. Более того, мемориальные мероприятия, проводимые в России 27 января и в день Йом-Шоа, вызывают неоднозначную реакцию лидеров политических партий, общественных деятелей, педагогической общественности. В конце 90-х годов депутаты от компартии и ЛДПР в Государственной Думе отказались почтить минутой молчания память жертв Холокоста. В Стокгольмской конференции (2000 г) по теме Холокоста Россия была одной из немногих стран, представленных не на уровне Президента, либо премьер-министра. Участие в Форуме вице-премьера Правительства России В.И. Матвиенко подверглось критике в националистической и коммунистической прессе (достаточно назвать заголовок одной из статей в «Советской России» — «Шиндлер в юбке). Когда в январе 2008 г. по инициативе Российского Еврейского Конгресса, Центра и Фонда «Холокост», , Правительство Москвы приняло решение о. проведение во всех школах города уроков, посвященных Международному Дню Холокоста, в электронных СМИ появились высказывания, что к «России Холокост не имеет отношения». Скрытое противодействие данной темы проявляется и при обсуждении государственных образовательных программ и стандартов. Термин «Холокост» отсутствовал в Федеральной программе формирования толерантного сознания, проводившейся при государственной поддержке в 2002-2005 гг. (хотя в ходе ее реализации были изданы несколько учебных пособий, непосредственно затрагивающих эту тему). Но он вошел в проект государственных образовательных стандартов по всеобщей истории для средних школ, что положительно сказалось на текстах учебных пособий, изданных в России в последние годы (сам стандарт находится в стадии переработки и до сих пор не утвержден Государственной думой). Во многих региональных институтах повышения квалификации педагогов, педагогических университетах, на исторических факультетах государственных университетов ведутся занятия по теме Холокоста. Однако отсутствие государственной программы по данной теме (в отличие от стран Балтии), не позволяет России стать членом специализированной Международной организации по преподаванию темы Холокоста ТАСК Форс, в которую входят многие европейские государства.

Одним из показателей неоднозначного отношения России к теме Холокоста служит ситуация с увековечением подвига людей, спасавших евреев от нацистов в годы войны. Содействие в присвоении им звания «Праведник народов мира», сохранение документальных свидетельств, публикации статей о подвиге Праведников является одним из важнейших направлений нашей деятельности. При Центре «Холокост» работает «Клуб Праведников Народов Мира», объединяющих жителей Москвы и Подмосковья, получивших это звание. Клуб ведет большую воспитательную работу среди молодежи. Издано учебное пособие о Праведниках России для школьников.

II. ОТРАЖЕНИЕ ТЕМЫ ХОЛОКОСТА В ДОКУМЕНТАЛЬНЫХ И ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ФИЛЬМАХ

С начала 90-х гг. в России регулярно демонстрируются художественные и документальные фильмы по теме Холокоста. Знаменитый «Список Шиндлера» без особого успеха прошел в российских кинотеатрах в середине 90-х гг., несмотря на мощную рекламную компанию. Впрочем, в этот период кинопрокат в России переживал очевидный спад. Более удачной была телевизионная судьба этого и ряда других фильмов («Жизнь прекрасна», «Ночной портье», «Выбор Софии» и др.). В этот период российские документалисты так же начинают обращаться к теме Холокоста. Документальный фильм «Брестское гетто», созданный при непосредственном участии Центра «Холокост», был показан в 1995 г. по Первому российскому каналу; удостоен Гран-при фестиваля в Черногории; неоднократно демонстрировался в России и Беларуси. Документальный фильм известного кинорежиссера Александра Зельдовича «Процесс» (2003), созданный при поддержке Фонда «Холокост», так же был показан по одному из российских телеканалов и принял участие в ряде фестивалей. Он посвящен сравнительному анализу нацизма и сталинизма (на примере «дела Еврейского Антифашистского комитета в СССР»).

В 2002 г. по российскому ТВ был показан фильм Павла Чухрая «Дети из бездны». Он был создан на основе видеосвидетельств Фонда Спилберга. Авторский текст читает знаменитый актер Михаил Ульянов. Фильм неоднократно демонстрировался на разных телеканалах. Документальный фильм о Холокосте в серии «Прости — прощай XX век» подготовил Савва Кулиш (фильм покойного режиссера пока так и не вышел в прокат). Ряд фильмов, тесно связанных с тематикой Холокоста, подготовил кинодокументалист Владимир Двинский. Его последняя работа связана с историей Нюрнбергского процесса, в т.ч. об освещении на нем «окончательного решения еврейского вопроса». Большой интерес телезрителей и отклики в прессе вызвал фильм известного телеведущего В. Молчанова «Мелодии Рижского гетто» (2005). Трагедии в польском городе Кельцы сразу после окончания войны посвящена лента Дмитрия Астрахана. В октябре 2008 г. по Первому каналу демонстрировался 16-серийный телесериал по роману А. Рыбакова «Тяжелый песок» (режиссер Антон Барщевский), в котором снимались многие известные российские актеры.

Очевидно, что в будущем именно через такие произведения, о Холокосте узнает подрастающее поколение. Отметим, что в последние годы ряд телевизионных каналов (в том числе государственных) резко увеличил показ зарубежных фильмов о Холокосте («Пианист», «Побег из Собибора», «Братья Вельские» и другие). В 2008 г. на российском ТВ вновь возник интерес к проблеме Праведников мира. Канал «Совершенно секретно» посвятил две передачи деятельности Оскара Шиндлера и обсуждению нового документального фильма «Список Киселева» (посвящен выводу партизанами с оккупированной территории Беларуси через линию фронта более 200 евреев). В конце года этот фильм под названием «Подвиг политрука Киселева» демонстрировался по телеканалу «Россия».

Вместе с тем, ни один из российских фильмов о Холокосте не стал лауреатом отечественных кинофестивалей. Если в Украине документальный фильм С. Буковского «Назови свое имя», снятый также на основе видеосвидетельств Фонда С. Спилберга, был презентован с участием первых лиц государства, то в России, даже на уровне профессиональной кинокритики, редко можно было встретить подробный анализ проблематики Холокоста в отечественном документальном и художественном кино.

III. ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ И ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ПРОЕКТЫ

Исследование темы Холокоста в России имеет свои традиции и особенности. В 1993 г. в Москве вышло уникальное издание «Неизвестная Черная книга». Оно подготовлено «Яд Вашем» и Государственным архивом Российской Федерации. В издание включены не вошедшие в основной текст «Черной книги» свидетельства и документы, собранные ЕАК. В основном, они освещают роль коллаборационистов в уничтожении евреев и неоказании помощи скрывавшимся.

В 2008 г. эта книга переведена на английский язык и издана при содействии Американского музея Холокоста. Соредактор книги — сопредседатель Центра «Холокост» Илья Альтман. [3] С 1996 г. Центр «Холокост» приступил к изданию книжной серии «Российская библиотека Холокоста». В серии издано свыше 40 книг. Среди изданий — учебные пособия «История Холокоста на территории СССР», «История Холокоста. 1933-1945 гг.», «Холокост — Сопротивление — Возрождение», монографии по истории евреев Львова, отрицанию Холокоста, воспоминания бывших узников гетто и участников Сопротивления, материалы международных конференций (на русском и английском языках). Мемуары генерала В.Я. Петренко, освобождавшего лагерь смерти Освенцим, переизданы во Франции. [4]Учебное пособие для школьников вышло в Австрии на немецком языке.

С 1994 г. Центр выпускает непериодический научно-информационный бюллетень «Холокост». Всего вышло 40 номеров. В последние два года бюллетень издается ежеквартально.

Именно в России подготовлена первая в мире обобщающая монография о Холокосте на территории СССР (И.А. Альтман. Жертвы ненависти. Холокост в СССР. 1941-1945 гг. — М.: Совершенно секретно, 2002. — 545 с.). Она была опубликована в рамках издательской программы «Анатомия Холокоста» Фонда «Ковчег» (научный руководитель проекта — Михаил Агроскин). Фонд подготовил и издал также монографии о Холокосте в Германии и свидетельства уцелевших граждан России. Несколько десятков*книг зарубежных авторов, в том числе — мемуарная литература, издана за последние годы издательством «Текст». Преимущественно, эти книги рассказывают о Холокосте за пределами бывшего СССР. В С.-Петербурге, Смоленске, Таганроге, Орле выпущено несколько краеведческих исследований по теме Холокоста. В Ярославле, Самаре и Москве изданы несколько книг воспоминаний узников. Несколько содержательных книг о Рауле Валленберге и реакции советского правительства на Холокост опубликовал Лев Безыменский.

В 1994-2002 гг. в Москве прошли 4 международные научные конференции «Уроки Холокоста и современная Россия». Их организовал Центр «Холокост» (при поддержке Совета Европы, Министерства образования РФ, «Яд Вашем», Центра им. С. Михоэлса). Материалы основных докладов на этих конференциях опубликованы на русском и английском языках. Особенно отметим тексты, представленные на первой конференции, в которой приняли участие многие известные российские философы, историки, педагоги. Основные положения их докладов вполне вписывались в русло европейской и американской историографии об универсальности (применительно к истории России) и уникальности Холокоста. Однако эти конференции и исследования лишь незначительно повлияли на монографические исследования о Великой Отечественной войне. Правда, в специальных работах ряда авторов (М.И. Семиряга, Б. А. Соколов, Б. Н. Ковалев) тема коллаборационизма и оккупационного режима содержатся сведения и даже разделы о Холокосте. Вместе с тем, в многотомном обобщающем исследовании о Великой Отечественной войне (1998) Холокост не выделен в отдельную проблему, а число его жертв — евреев СССР существенно занижено.

Изменить ситуацию призван новый проект Центра «Холокост». Завершена подготовка фундаментальной «Энциклопедии Холокоста на территории СССР». К работе подключены ведущие исследователи Второй мировой войны не только из России, но и всех постсоветских государств. Предполагается издание этого труда в 2009 г. в издательстве РОССПЭН.

Важнейшим элементом сохранения памяти о Холокосте является внедрение темы в образовательные программы школ и вузов. Центром и фондом «Холокост» организованы Международные курсы для преподавателей школ и вузов. Они имеют очное (совместно с Московским институтом «Открытое образование») и заочное отделения. Дипломы школы получили более 800 преподавателей России, Украины и Беларуси. Около 480 человек участвовали в летних сессиях Школы в Бресте, Киеве, Смоленске, С.-Петербурге и других городах СНГ. Лучшие выпускники Курсов ежегодно проходят стажировку в «Яд Вашем» в Иерусалиме и в других музеях мира.

Совместно с Посольством Швеции и Институтом «Открытое общество» Фонд провел 12 семинаров для более 1000 преподавателей 62 регионов России (в Москве, Санкт-Петербурге, Ростове, Нижнем Новгороде, Владивостоке, Архангельске, Калининграде, Смоленске, Перми, Вологде).

Подготовлены и изданы учебные пособия для школьников «История Холокоста на территории СССР»; тираж — 25000 экземпляров (получил рекомендательный гриф Министерства образования РФ). В 2003 г. издано пособие для преподавателей и студентов «История Холокоста и еврейского сопротивления на оккупированной территории СССР» (в рамках Федеральной целевой программы «Формирование установок толерантного сознания»), разработаны методические программы и тексты уроков.

Подготовлены разделы «Холокост в СССР» для шведской книги по истории Холокоста и учебного пособия Открытого университета Израиля.

На подготовку преподавателей и внимание официальных образовательных структур негативно сказывается тот факт, что Россия не является членом «Таек Форс» и, в отличие от своих соседей, не проявляет должного интереса к деятельности этой организации.

Еще один серьезный образовательный проект по теме также впервые начался именно в России. Под эгидой Центра и Фонда «Холокост» прошли два Всероссийских и шесть Международных конкурса работ преподавателей, школьников и студентов по теме Холокоста. В них участвовали представители свыше 60 регионов России и 15 зарубежных государств. Студенты-победители конкурса с 2004 г. представляют свои доклады в штаб-квартире ЮНЕСКО. Работы победителей конкурса издаются в специальных сборниках.

Важнейшим мотивом сохранения памяти о войне и Холокосте стали проходящие ежегодно с 2001 г. в Бресте международные конференции школьников. 22 июня, ровно в 4 часа утра, их участники собираются в легендарной Брестской крепости. Участники конференции встречаются с бывшими узниками гетто, Праведниками народов мира, принимают участие в обустройстве мест захоронений. Доклады участников конференций и победителей конкурсов публикуются в изданиях Центра и Фонда «Холокост», в педагогической печати. С 2007 г. студенты, которые школьниками побывали в Бресте, проводят в Волгограде научные конференции «Холокост: память и предупреждение».

IV. «МЕСТА ПАМЯТИ»: УВЕКОВЕЧЕНИЕ ПАМЯТИ ЖЕРТВ ХОЛОКОСТА В МОНУМЕНТАХ, ПАМЯТНИКАХ, МУЗЕЙНЫХ КОМПЛЕКСАХ

На оккупированной нацистами и их союзниками территории России в ее современных границах (т. е. без Крыма) погибли по разным оценкам от 55 000-70 000[5] до 140 000 советских евреев [6]. Их уничтожение велось практически во всех захваченных нацистами республиках, краях и областях — всего в 22 регионах РФ. Россия явно отстает от своих соседей по числу мест, где установлены памятники жертвам Холокоста. К началу 90-х годов по теме работали энтузиасты в разных городах страны. В С.-Петербурге с конца 80-х годов действовала группа по изучению Катастрофы. Она проводила выездные экспедиции в ряд областей северо-запада и центра России; записывала устные свидетельства очевидцев; подготовила документальный фильм «Бабьи Яры Смоленщины; установила в 1991 г. в Пушкине памятник жертвам Холокоста (работы В. Сидура); организовала ежегодное проведение митингов в день расстрела евреев этого города.

По инициативе отдельных энтузиастов (как правило, родственников погибших и лидеров местной еврейской общины) были сооружены памятники и памятные знаки в Невеле (в начале 90-х годов); Таганроге (1996 г. и 2001 г.), Пскове (2003 г.), Ставрополе (2004 г.), Калининграде (2002 г.), Курске (2002 г.), Элисте (2000 г.) и некоторых других. В ряде населенных пунктов Смоленской области усилиями руководителя регионального центра «Холокост» профессора Смоленского педагогического университета Михаила Стеклова и при поддержке еврейской общины Смоленска и местной администрации, за последние 10 лет установлены около 10 памятных досок, знаков и памятников, открыты экспозиции в краеведческих музеях. В городе Велиж Смоленской области учитель истории местной школы А. Бордюгов собрал имена большинства погибших земляков-евреев. В 2008 г. на месте сожженного гетто установлена мемориальная доска. В поселках Дубровка Брянской области и Ивня Белгородской области учителя местных школ Татьяна Жукова и Любовь Лысенко инициировали установление памятников погибшим евреям.

В 2002 г. на месте казни евреев в Любавичах Смоленской области члены Молодежного Центра при Фонде «Холокост» вместе с немецкими и австрийскими студентами установили памятный знак. В 2005 г. членами Центра установлен памятник на могиле Праведницы мира в Псковской области.

В 2008 г. Российский Еврейский Конгресс совместно с Центром и Фондом «Холокост» при поддержке Европейского Еврейского Фонда начал новый проект «Бабьи Яры России». Он ведется в рамках проекта «Бабьи Яры Европы», инициированного президентов Российского и Европейского еврейских конгрессов В.В. Кантором. Презентация проекта прошла 20 июня 2008 г. в информационном агентстве РИА — Новости. Его главная задача — содействие установке памятников на местах расстрелов. Подготовлена и размещена на специализированном сайте (www.holomemory.ru) информация о почти 500 местах расстрелов на территории России в ее современных границах.

Захоронения должны быть приведены в порядок, в том числе и юридически, в соответствии с законодательством России, они все должны быть взяты под охрану. Проект позволит выполнить свой долг перед погибшими, установить на местах их гибели памятники и поддерживать их в порядке. Одна из задач проекта — объединение людей, которые готовы заниматься и уже занимаются разными аспектами проблемы: кто-то приводит в порядок захоронения, кто-то финансирует эту работу, кто-то собирает данные для музеев. Через сайт люди могут напрямую связываться друг с другом из любой точки мира, минуя различные бюрократические структуры. Они смогут узнать о тех, кто занимается сохранением памяти в местах захоронений своих родных и близких.

Проект предусматривает тесное взаимодействие со всеми научными и общественными организациями как в России, так и за рубежом, с местными властями, краеведческими музеями, школьными и институтскими педагогами, с физическими лицами, которые этим занимаются.

Новизна проекта в том, что установка памятника или памятного знака — это важный, но не конечный этап. Прежде всего, важно сохранение исторической памяти о Холокосте. А это станет возможным, если в местном краеведческом или школьном музее будет соответствующая экспозиция, а ученики местных школ при поддержке и содействии властей возьмут на себя заботу о памятном месте.

Предполагается самое активное участие всех заинтересованных лиц в передаче новой информации о местах уничтожения, фото памятников и траурных церемоний, сведений по истории увековечения памятных мест. Важная роль в проекте отводится местным еврейским общинам. Предполагается самое активное участие в проекте музейных работников, педагогов и учащихся.

К сожалению, осознание важности сохранения исторической памяти о Холокосте России отстает от аналогичных процессов во многих восточноевропейских государствах, не говоря уже о Западной Европе и США, где политика памяти о Холокосте — один из краеугольных аспектов программ по толерантности и созданию гражданского общества). В странах Восточной Европы (в частности, в Польше и Венгрии [7], а в последние годы — в Румынии и Хорватии) отношение к Холокосту и увековечении мест памяти стали предметом общественных дискуссий и нашли отражение в государственных образовательных программах, а также создании современных музеев и образовательных центров. Основные тенденции и особенности политики памяти об уничтожении евреев в годы нацистской оккупации привлекли внимание историков на постсоветском пространстве практически сразу же после создания независимых государств, которые в годы войны оказались захваченными нацистами и их пособниками (в Молдове этот процесс с участием государственных структур начался только несколько лет назад). Особенно активно дискуссии по отношению к памяти о Холокосте и участию в нем местных националистов ведутся в Украине и Литве. При государственной поддержке проводятся ежегодные научные конференции по Холокосту в Латвии. Национальный День Холокоста, приуроченный к 27 января — дате освобождения лагеря смерти Освенцим, отмечают в Эстонии. Свои Национальные дни Холокоста, приуроченные к важным датам геноцида местных евреев, отмечают в Латвии и Литве. В Украине на государственном уровне отмечается День трагедии в Бабьем Яре. Все названные страны отметили государственными наградами спасителей евреев.

В заключении, остановимся на основных перспективных направлениях сохранения исторической памяти о Холокосте в России. Во-первых, широкое изучение темы Холокоста в школах и университетах возможно только при условии его включения в государственные стандарты и программы (как, например, в Украине и Литве) и продуманной государственной подготовки преподавателей истории и других гуманитарных дисциплин, прежде всего литературы. Тема Холокоста должна быть отражена в программах и учебниках для гуманитарных и педагогических университетов.

Во-вторых, создание государственного музея — образовательного центра по истории (музейный проект Холокоста). Его задача — раскрыть истоки и последствия пропаганды и реализации на практике в XX веке идей расовой исключительности и ненависти, приведших к трагедиям многих народов и десяткам миллионов жертв. Будущий образовательный центр призван показать также пути морального и нравственного противодействия любым проявлениям этногеноцида. Он должен на основе самых современных технологий служить пропаганде идей толерантности и поиску взаимопонимания в современной России. Его создание, при поддержке и под патронажем российских государственных структур, будет способствовать имиджу России как цивилизованного демократического государства. Он должен показать истоки и трагедию Хо-локоста в широком историческом контексте, имеющем ценностное значение для многих народов нашей страны. Не менее важно отразить тему Холокоста в экспозициях местных краеведческих музеев.

В-третьих, необходима государственная программа увековечение всех мест массового уничтожения евреев на территории России.

В-четвертых, международное сотрудничество студентов и школьников — организация поездок по местам Холокоста на территории России, посещение зарубежных мемориалов, проведение международных конференций и конкурсов.

Именно эти меры позволят на уровне гражданского общества противодействовать забвению памяти об одной из самых страшных трагедий XX века.

Первоочередной же задачей нам представляется учреждение в России национального Дня памяти жертв Холокоста и воинов-освободителей. Начиная с освобождения узников первого гетто на территории Европы (в Калуге, 30 декабря 1941 г.) и до спасения более 30 000 узников в Терезине (Чехословакия) в мае 1945 г., именно наша армия несла свободу жертвам Холокоста, о чем помнит весь цивилизованный мир. Не случайно, Международный День памяти Холокоста приурочен к освобождению Освенцима Красной Армией.

Примечания

Основные положения этой статьи опубликованы в работах автора: «Мемориализация Холокоста в России: история, современность, перспективы» // Неприкосновенный запас, №2-3, (40-41), 2005: — С. 252-263 и «Мемориализация Холокоста в Российской Федерации: состояние, проблемы, тенденции. // Евроазиатский еврейский ежегодник. 5768 (2007/2008) год. — М., 2008.- С. 148-163.

1. Александр Локшин. История российских евреев в современных школьных учебниках. // Евроазиатский еврейский ежегодник. 5768 (2007/2008) год. — М., 2008. — С. 177-202.

2. Его руководителями бессменно являются Алла Гербер и Илья Альтман. Фондом собраны предметы и документы граждан России, США, Израиля, Германии, которые включены в несколько десятков личных фондов, и 12 документальных коллекций (в том числе «История евреев в России/СССР», «Евреи — участники Великой Отечественной войны», «История Холокоста и Сопротивления»).

3. The Unknown Black Book. Edited by Joshua Rubinstein and Ilya Alt-man. //Indiana University Press, 2008

4. General Vasily Petrenko. Devant et Apres Auschwitz. Paris, 2002,

5. Арад Ицхак. Катастрофа евреев на оккупированных территориях Советского Союза (1941-1945). — Днепропетровск — Москва: «Ткума», Центр «Холокост», 2007. — С. 798

6. Альтман И.А. Жертвы ненависти. Холокост в СССР. 1941-1945 гг. — М.: «Совершенно секретно». — С. 286

7. См., например, Холокост: история и память. // Под редакцией Тамаша Крауса. — Budapest, Magyar Ruszisztikai Intezer, 2006 (на русс, и венг. яз); Making Holocaust memory. Ed. Gabriel Finder, Natalia Aleksiun, Antony Polonsky and Jan Schwartz. — The Litrnan Library of Jewish Civilization, Oxford, 2008.

Академик В. А. ТИШКОВ. ТОЛЕРАНТНОСТЬ И ЭКСТРЕМИЗМ

1. О ПРИРОДЕ ТОЛЕРАНТНОСТИ И НЕТЕРПИМОСТИ

Как бы ни различались государственные устройства, политическая и культурная традиция, существует некое общее понимание таких категорий, как толерантность и согласие. Словарь английского языка определяет толерантность как «готовность и способность принимать без протеста или вмешательства личность или вещь». Советский энциклопедический словарь дает одно из определений толерантности как «терпимость к чужим мнениям, верованиям, поведению». Толерантность — это не одно и тоже, что терпение или терпеливость. Если терпение выражает чаще всего чувство или действие со стороны испытывающего боль, насилие или другие формы негативного воздействия, то терпимость заключает в себе уважение или признание равенства других и отказ от доминирования или насилия. Терпимость — это свойство открытости и свободного мышления. Это личностная или общественная характеристика, которая предполагает осознание того, что мир и социальная среда являются многомерными, а значит, и взгляды на этот мир различны и не могут и не должны сводиться к единообразию или в чью-то пользу.

Толерантный подход, как и толерантная личность, предполагает, что те или иные позиция и взгляд лишь одни из многих и не могут включать в себя все остальные. Эта ситуация не зависит от состояния или обладания знанием, а в равной мере и от социальной и политической позиции. Толерантная позиция и толерантная личность способны или хотя бы готовы допустить это различие и быть сторонником плюрализма. Собственно говоря, сама природа и проблема толерантности связаны с существованием различий и противоречий, а также возможностью конфликта. Но толерантность позволяет этой возможности не только не реализоваться, но даже и проявиться. Будучи порождением потенциальной конфликтности, толерантность не позволяет реально существующим в каждом обществе явлениям неравенства, состязательности и доминирования проявиться в манифестных и насильственных формах.

Толерантность не является универсальной категорией: ее содержание и границы, а также число адептов среди рядовых граждан и активистов социального пространства различаются не только в историческом аспекте, но и в зависимости от культурной традиции, состояния общества и многих других факторов. Другими словами, терпимость к инаковости не является вневременной категорией и биосоциальной характеристикой человека и общества. Это есть приобретаемая и намеренно культивируемая личностная установка и коллективная позиция как реакция и условие существования сложных обществ. Это есть показатель зрелости и жизненности человеческих коллективов, государственных и политических образований, а также международного сообщества в целом. Но было бы проявлением нетерпимости попытаться конституировать единое представление о границах толерантности. В одной культуре и политической традиции приемлемым может быть то, что в других условиях не допускается. В одной социальной ситуации человек способен демонстрировать высокую степень толерантности, в другой — он лишь обречен на терпение, не имея ресурсов, как материальных, так и эмоциональных.

Толерантность не есть панацея от всех человеческих пороков и социальных болезней, ибо ей постоянно противостоит нетерпимость к инаковости, в том числе в ее агрессивных формах. Терпимость — это не вседозволенность и всепрощение; она должна заключать в себе и активное действие, особенно в отношении крайних форм нетерпимости. Толерантность может сохранять и защищать себя путем подавления манифестной нетерпимости. Но было бы упрощением сводить толерантность только к принятию комплиментарных позиций или «иной толерантности».

Толерантные установка и действие могут не совпадать в своих проявлениях на уровне личности и общества и даже иметь противоречивый характер на уровне одного человека. Мужчина и женщина могут быть адвокатами смешанных браков и расового равенства, но как родители оказаться неспособными принять брачный выбор своего сына или дочери из представителя другой расы или религии. В публичных (внешних) действиях человек, группа или политическая коалиция могут быть адвокатами и исполнителями проектов нетерпимости, но на уровне внутренней установки и частного действия демонстрировать противоположное.

Поверхностные сочинения интеллектуалов и декларации политиков часто примитивизируют проблему толерантности, объявляя последнюю неким всеобщим свойством культуры одной какой-либо группы или народа, как бы распространяя это свойство на всех представителей этой группы и отказывая в таком же свойстве другим. Серьезная наука не установила факта толерантности одного народа и нетолерантности другого и не может разделять внешне привлекательную риторику о «традиционно русской» или «традиционно якутской» толерантности. Толерантность — это не врожденное групповое или индивидуальное свойство, а постоянное и направленное усилие на конструирование и осуществление определенных личностных и общественных ценностей и норм поведения. Как в свете этих общих подходов представляется ситуация в постсоветском пространстве, в том числе и в Российской Федерации?

1. ПОСТСОВЕТСКИЙ КОНТЕКСТ

Далеко не все вышеперечисленные формы нетерпимости проявились в манифестных формах на территории бывшего СССР. В силу более высокой степени расовой гомогенности населения и отсутствия традиции расовой сегрегации и апартеида в этом регионе мира нет открытых форм расизма и актов расового насилия. Тем не менее фенотипические различия, т. е. физический облик людей, оказывают влияние на культурные дистанции и межэтнические отношения. Этот фактор влияет на ужесточение этнических границ между группами населения и часто служит основой для формирования негативных стереотипов и актов дискриминации. Вариантом расовой нетерпимости можно считать широко распространившийся в средствах массовой информации и на бытовом уровне стереотип о «лицах кавказской национальности» как криминальных элементах и нежелательных чужаках. Это привело к ряду насильственных акций и столкновений между представителями славянских и кавказских национальностей в некоторых российских городах в прошлые годы.

На этой же основе осуществлялись незаконные действия в отношении части граждан местными, в том числе московскими властями. Однако в целом уровень межрасовой и межэтнической терпимости в России остается достаточно высоким, о чем свидетельствует большая доля смешанных браков, отсутствие пространственной сегрегации в местах жительства, интенсивная личностная и трудовая коммуникация.

Новая Россия не может быть отнесена к категории государств, где существует открытая дискриминация этнических и религиозных меньшинств. Все группы признаются государством, а вместе с этим их права на сохранение культуры и целостности. Большинство нерусских народов имеет высокий статус территориальных автономий в районах их основного расселения. В российских республиках обеспечиваются экономические, социальные и политические условия для воспроизводства культур и для обеспечения прав и запросов граждан, основанных на их принадлежности к той или иной национальности. В сфере культуры и образования сохраняются некоторые бесспорные достижения прошлых десятилетий, несмотря на трудности трансформационных процессов.

Несмотря на сравнительно низкий уровень материальных условий жизни, Россия, как и большинство других постсоветских государств, не могут быть отнесены к регионам массовой социальной депривации, которая служит питательной почвой и одной из главных причин для проявлений нетерпимости и насилия. В этих обществах сохраняется высокий уровень социальной эгалитарности, отсутствуют явления массовой бедности (за исключением некоторых сельских районов государств Центральной Азии) и действуют системы социального обеспечения и гарантий. В тоже время инерция коммунистической доктрины и существовавшей социальной практики, основанной на примитивном коллективизме и отрицании значимости личности, продуцируют в условиях переходного периода нетерпимость к здоровому индивидуализму, частной собственности и предпринимательству, личному успеху и преуспеванию. Многие граждане, особенно представители старших поколений и других уязвимых групп, оказались психологически и материально не готовы к восприятию радикальных перемен, а вместе с ними — и новых ценностей и возможностей. Это вызывает отчуждение и недовольство значительной части общества, провоцирует манифестные формы социального и политического поведения, вызывает состояния депрессии, отчаяния и ненависти. Результатом становятся обостряющиеся межпоколенные отношения, акты осуждения и даже подавления частного успеха, отразившиеся в негативном понятии «новые русские».

В стране сохраняются негативные последствия политики прошлых режимов в отношении недоминирующих групп и меньшинств, а также появились новые проблемы в результате экономической и политической либерализации и геополитических изменений. В многоэтничной России пока не утвердилась наиболее приемлемая и прогрессивная доктрина политики культурного плюрализма. Государственные бюрократия и экономика, а также агрессивное молодое предпринимательство игнорируют интересы и права малых групп, проживающих в сложных экологических условиях и сохраняющих традиционные системы жизнеобеспечения. Общегосударственные информационные и образовательные системы недостаточно отражают культурное много многообразие народов России и установки на толерантное восприятие различных традиций и ценностей.

Наиболее серьезным вызовом для России и ряда других постсоветских государств является этнонационализм в его радикальных и нетерпимых проявлениях. Так называемые национальные движения в мирных политических и культурных формах среди народов бывшего СССР сыграли и продолжают играть важную роль в утверждении децентрализованных форм государственного устройства и управления, в сохранении и развитии культурной целостности и отличительности больших и малых народов, в росте общественно-политической активности граждан. Но этнический фактор в ряде случаев стал основой для формулирования программ и действий, а также для пропаганды идей и установок, которые провоцируют нетерпимость, вызывают конфликты и насилие.

Национализм малых народов, будучи реакцией на перенесенные в прошлом травмы и приниженный статус нерусских культур, в условиях социального кризиса, политической дестабилизации и слабой модернизации населения часто обретает агрессивные формы. Это проявляется в попытках узурпировать власть и престижные позиции в пользу представителей одной этнической группы, изменить демографический состав населения путем насильственного изгнания этнических «чужаков», изменить административные или межгосударственные границы, осуществить явочную сецессию, в том числе силой оружия. Вместо улучшения правления и социально-культурных условий жизни крайний национализм предлагает внешне простые, но, по сути, нереальные решения, попытки осуществить которые вызывают межгражданскую напряженность и конфликты.

Не меньшую угрозу демократическим преобразованиям и социальному миру представляет и растущий национализм гегемонистского типа, формулируемый от имени численно доминирующих народов. В России русский национализм пытается обрести статус общегосударственной идеологии, присвоить идею общероссийского патриотизма и подменить формирование общегражданской идентичности все тем же нереализуемым лозунгом самоопределения русской этнонации. Экстремистские группы и лица все чаще пропагандируют идеи фашистского толка, антисемитизм и пренебрежение к меньшинствам. Экзальтированная риторика о «вымирании» или «расчленении» русской нации служит узко политическим целям и серьезно осложняет как общественно-политическую ситуацию внутри страны, так и ее отношения с соседними государствами. Эта форма национализма также обусловлена социальным кризисом, политико-идеологической дезориентацией и воздействием негативных последствий геополитических трансформаций, но от этого она не становится менее опасной.

Государство, создаваемое гражданами для обеспечения социального согласия и преуспевания, также не смогло в сложных условиях экономических преобразований, смены идеологий и политических элит предложить эффективную политику в сфере регулирования межэтнических отношений. Вместо формулы «единство в многообразии», поощрения местных инициатив и самоуправления, поддержки территориальной и культурной автономии, центральные и регионально-республиканские власти продолжают тратить основной энтузиазм на «раздел и делегирование» полномочий, на выработку верхушечных и заведомо неэффективных государственных программ «поддержки и развития» народов и культур.

В постсоветской политической традиции произошел радикальный прорыв из сферы унитарной идеологии и практики нетерпимости к политическому плюрализму и духовной свободе. Сегодня Россия и большинство других новых государств не могут быть отнесены к странам, где имеют место притеснения свободы слова и интеллектуальной деятельности. Однако политическая либерализация столкнулась с проблемой политической нетерпимости. Отсутствие культуры самоограничения, консенсуса, ответственного гражданского поведения, подчинения закону порождают агрессивную риторику и межличностную вражду в сфере политики. Недостаток толерантности в политике затрудняет строительство партийных коалиций и нормальное осуществление демократических процедур. Политический стиль нетерпимости и низкая мораль политиков, включая коррупцию и правовые нарушения, лишь отчасти обусловлены прошлым наследием и недостаточным социальным уровнем жизни. Современная политическая нетерпимость — это и результат недостатка опыта и просвещенности, непонимания, что демократия имеет свою цену и издержки, к которым необходимо также терпимое отношение. Постсоветские политические и духовные свободы оказались неспособными принять весь спектр возможных взглядов, убеждения и отношений среди людей и в обществе в целом.

2. СТРАТЕГИЯ И МЕХАНИЗМЫ КУЛЬТУРЫ МИРА

Переход обществ от тоталитаризма к демократии будет неизбежно сопровождаться сложными проблемами толерантности старого к новому и нового к старому. Противоречия и конфликтные формы развития неизбежны для посткоммунистического мира. Глобальный контекст, выраженный в разных формах соперничества, в инерции холодной войны и в быстрых геополитических трансформациях, также не способствует социально-политической стабильности и климату согласия. Уже состоявшиеся войны и конфликты, а также их последствия — жертвы, беженцы и разрушения делают еще более сложным демонтаж старой и новой ненависти и нетерпимости. Однако политике толерантности и утверждению культуры мира нет альтернативы в посткоммунистических обществах. Для их осуществления необходимы начальные условия, современное знание об обществе и проблеме толерантности; основанная на этом знании ответственная экспертиза и рекомендации, гражданская установка и политическая приверженность политике согласия и терпимости, материальные ресурсы и внешняя поддержка принципов и политики толерантности.

Имеется ряд общественных сфер и направлений политики толерантности, а также конкретных механизмов и программ ее осуществления. В социальной сфере необходимо руководствоваться фундаментальным принципом права человека на справедливый социальный порядок и обязанностью государства обеспечивать приемлемые условия социального существования для всех граждан, стремиться к их материальному благополучию. Крупномасштабные трансформации форм собственности и хозяйствования не должны сопровождаться резким и массовым снижением уровня жизни, демонстрационной социальной стратификацией, маргинализацией групп населения и их социально-профессиональной дезориентацией.

В рамках программ развития и реформ должны быть сохранены гарантии против безработицы, и резкого контраста между бедностью и богатством, явных диспропорций в положении регионов, территориальных и этнических групп и общин. Поощрение успешных индивидуальных и кооперативных проектов и предпринимательства будут способствовать сохранению культурного многообразия, социальному миру и устранению причин недовольства, ненависти и насилия, а также последствий этого насилия.

Реформы и переход к рыночным отношениям уже привели к принижению статуса женщин, как участников процесса становления собственников, к увеличению числа детей, не посещающих школу, к лишению денежных накоплений и даже имущества наиболее уязвимых групп населения. Это вызывает межгрупповую и тендерную напряженность и представляет собой одну из форм проявления нетерпимости на коллективной основе.

От советского времени обществу досталось пренебрежение к инвалидам, остракизм лиц с физическими или умственными ограничениями, отсутствие социальных мер и законов, обеспечивающих возможно равный статус этих групп населения и терпимое к ним отношение. Радикально изменить ситуацию возможно путем выделения ресурсов и социальной работы среди населения. Гуманное отношение к уязвимым и нуждающимся членам общества есть наиболее эффективный путь утверждения климата толерантности.

В сфере государственного устройства и управления в сложных по составу населения государствах бывшего СССР, важное значение имеют объединяющие доктрины и ценности, построенные на приоритете гражданских начал, прав человека и недопускающие приоритеты этногрупповой исключительности. Россия и другие постсоветские государства могут состояться как жизнеспособные гражданские нации только на доктрине многокультурности и плюрализма. Государственные устройства и политические институты должны отражать и гарантировать региональное и культурное разнообразие населения, а также территориальную и социально-экономическую целостность отличительных групп, в том числе через механизмы федерализма и децентрализации власти. - В Российской Федерации и в других посткоммунистических странах следует принять и эффективно исполнять законы, предотвращающие дискриминацию по полу, этнической и религиозной принадлежности, а также обеспечивающие права граждан, принадлежащих к различным меньшинствам. В то же время сама доктрина меньшинств и некоторые международно-правовые нормы не могут быть механически перенесены и применяться на территории бывшего СССР, где, с одной стороны, уже достигнут более высокий статус коллективного внутреннего самоопределения, а с другой — крупные старожильческие группы населения справедливо требуют равнообщинного статуса и не приемлют сами понятия и статус меньшинств.

Правительства способны разработать сильные политические программы по предотвращению и противодействию всем формам ксенофобии, межгрупповой ненависти, экстремизма. Эти меры могут включать не только механизмы судебно-правовых ограничений и наказаний, но стратегию игнорирования, изоляции и ограничения паблисити для экстремистских групп. Будет ошибкой повторять советскую практику преследования инакомыслия, которая в условиях демократии и социально-политических кризисов может вызвать обратную реакцию неоправданной мобилизации и придания значимости сторонникам ненависти и нетерпимости.

Органы государственной власти обязаны осуществлять меры воздействия и наказания инициаторов и исполнителей насилия, особенно этнических чисток и вооруженных погромов. Ни российские, ни власти других государств пока не справились с этой задачей, а виновники обретают сомнительную славу среди манипу-лируемых соплеменников, сохраняют высокие посты, пользуются покровительством высших лиц государства.

Важная специфика постсоветского пространства — это ослабленный контроль за арсеналами оружия, которое позволяет превратить нетерпимость и вражду в открытое насилие и войну. Именно фактор попадания оружия, в том числе тяжелого, в руки безответственных политиков и маргинальных элементов позволил организовать войну, конфликты и чистки на территории России и других стран. Требуется осуществить неотложные и совместные меры по контролю за доступом оружия гражданскому населению и по его изъятию.

Следующее обстоятельство, порождающее нетерпимость, — это безнаказанность и бесконтрольность лидеров, их низкая мораль и правовая культура. Советский управленческий стиль разносов и человеческого унижения продолжает публично демонстрироваться с заседаний самого высокого уровня, в повседневных общениях чиновников, а также в более широкой сфере служебных отношений начальников и подчиненных.

В сфере образования и культурной политики интеллектуальная элита совместно с соответствующими органами власти и общественными организациями должны разработать простые и привлекательные принципы педагогики толерантности, рассчитанные на все слои общества и возрастные группы, а также предложить учебные тексты и программы как для аудиторий обучения, так и для средств массового воспитания, включая информационные институты.

Большинство классных комнат в России и других странах сегодня представляют микрокосмос культурного многообразия своих сообществ и поэтому нуждаются в новых педагогике и содержании образования, отражающих знание культур и истории других народов, а также понимание общности и единства человеческих сообществ. Важно прививать молодым поколениям чувства открытости, альтруизма, уважения к другим, солидарности и сопричастности, раскрывать источники и опасности враждебности, неприязни, отчуждения и ненависти.

Ученые и практики образования призваны понимать и научить различать симптомы нетерпимости на их ранних стадиях и в неявных формах: это — оскорбительная и пренебрежительная лексика, унижающая людей другой культуры, религии или пола; это — использование негативных стереотипов и обобщающих предубеждений; это — поведенческий остракизм и изоляция; это — коалиции и группировки, построенные по избирательному принципу. Такие явления нуждаются как в открытых осуждениях, так и в настойчивой и умелой профилактике.

Ответственные лица, социальные работники и общественные активисты должны энергично реагировать на опасные проявления нетерпимости в обществе, в том числе в местных общинах, и принимать эффективные меры против таких актов, как преследования и запугивания с целью выживания с места жительства или изгнания из организаций и групп, осквернение чужих религиозных и культурных символов и сооружений, насильственное изгнание.

В условиях таких новых явлений, как массовые перемещения людей и беженцы, необходимо проводить разъяснительную работу среди местного населения о характере новожителей, а среди мигрантов и беженцев разъяснять местные традиции и обязательность их соблюдения.

В систему школьного и высшего образования, а также в тематику гуманитарных исследований следует ввести исторические экскурсы и оценки вражды и нетерпимости в мире. Школьники и студенты должны знать историю геноцидов, расовых и этнических конфликтов, религиозных войн, сегрегации. Однако недопустимы гипертрофированные, обретающие сакральную форму интерпретации только собственного народа или группы как жертвы и страдальца в результате действий других народов. Такая односторонняя проекция вызывает нетерпимость и вражду, ограничивает установки на межкультурные взаимодействия.

Педагогика толерантности должна учить умению анализировать местные ситуацию, обстановку в собственной школе и классе, в семье, а также способности к критическому самоанализу, предлагая как общие процедуры, так и конкретные меры и приемы реакции на нетерпимость и пути ее устранения или нейтрализации.

В современную систему обучения и воспитания необходимо включить курсы, разъясняющие природу прав человека и формы проявления нетерпимости. Желательно, чтобы каждый гражданин узнал как можно раньше, что означают понятия расизм, антисемитизм, фашизм, ксенофобия, сегрегация, этнические чистки, дискриминация по полу, религиозные преследования. Это знание должно сопровождаться изучением местных ситуаций и их оценкой в свете международно-правовых норм и национального законодательства.

3. МЕЖДУНАРОДНЫЕ АСПЕКТЫ ВНУТРЕННЕГО СОГЛАСИЯ

В современном взаимосвязанном мире терпимость и согласие не могут существовать на уровне изолированных обществ: экономические и гуманитарные связи, геополитические интересы стран и международных корпораций, миграции людей и диаспоры, войны и конфликты, культурно-информационный диалог — все это определяет своего рода глобальный и региональный климат для осуществления программы «культура мира», а также некоторые общие подходы и нормы утверждения терпимости и согласия. Определенные приоритеты и даже требования формулируются международными и региональными организациями государств, неправительственными организациями, уже существующими международными документами и правовыми нормами. В последние годы ООН, ЮНЕСКО, Европейский союз, ОБСЕ и другие структуры и движения внесли большой вклад в разработку этих общих подходов и рекомендаций. Постсоветские государства, в том числе и Россия, становятся частью этого важного процесса.

После длительной изоляции и конфронтации сегодня имеются все основания и потребность вовлечения этого региона мира в общие усилия по утверждению согласия и сотрудничества между народами и государствами. Благоприятный климат и внешняя поддержка трудных трансформаций тоталитарных обществ в демократические есть обязательное условие для деятельности сторонников открытости и терпимости в России и в других странах бывшего СССР. В свою очередь, новая изоляция и «холодный мир» дают шансы противникам демократизации и пропагандистам гипотетических «заговоров против России» для распространения подозрительности и враждебности к внешнему миру. В постсоветских обществах внутреннее согласие и культура мира могут утвердиться только при условии внешнего содействия процессу открытости, развития всевозможных контактов и донесения гражданам информации о более широком и разнообразном мире. Ряд полезных программ по утверждению демократии и гражданского общества в России уже был осуществлен с помощью европейских институтов, международных фондов и благотворительных организаций, несмотря на критическое отношение к этой деятельности со стороны части российского общества.

Терпимость и согласие в России требуют терпимости и по отношению к России, и прежде всего, понимания внутренней ситуации и настроений ее граждан. Демократия и основные принципы толерантности не могут утвердиться через верхушечные декларации и в короткий срок. Возможны рецидивы и реванш прошлого в самых разных формах, включая ностальгию по старым порядкам единоначалия и по бывшему СССР. Как бы ни был труден путь к утверждению нового общества, недопустимы, в свою очередь, реванш со стороны бывших приверженцев холодной войны и той части диаспор, которые инвестировали в прошлом свои эмоции и жизненные силы в борьбу с коммунизмом, и сегодня они с большим трудом принимают неконфронтационные реалии. Есть влиятельные элементы и на Западе, которые хотели бы объявить, что «конец холодной войны также закончился».

Довольно часто западная политика и средства массовой информации формируют образы новых угроз и создают неоправданно негативные стереотипы среди населения в отношении России. Громкие кампании по поводу «русской мафии», «русского фашизма», ядерной контрабанды и т. п. вызывают среди западной общественности реанимацию страха и недоверия, отрицательно влияют на развитие гуманитарных контактов.

Постсоветская Россия остается во многих аспектах изгоем в системе мирового сообщества, объектом снисходительного отношения, двойных стандартов и даже попыток диктата. Испытываемый в мире недостаток терпимости и уважения к России может помешать утвердиться терпимости и самоуважению в самой России. Тогда действительно может снова наступить время надменности силы и конфронтации.

4. СТРАТЕГИИ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ЭКСТРЕМИЗМУ

Экстремизм — это форма радикального отрицания существующих общественных норм и правил в государстве со стороны отдельных лиц или групп. Его причины лежат в социальной дезориентации части граждан, их недостаточном образовании, кризисном состоянии общества, слабых институтах общественного контроля и неэффективной правовой системе. Некоторые формы экстремизма имеют исторические корни, что никак не служит его оправданию. Экстремизм характерен для слабомодернизированных обществ, но от него не застрахованы и страны с благополучной жизнью и демократическим правлением. Достаточно сказать, что в США действует около 500 экстремистских групп, главным образом неонацистского, антисемитского и так называемого сепаратистского характера. Плата за демократию, точнее, за право на свободу слова, в этой стране столь велика, что некоторые неонацисты могут десятилетиями заниматься на территории США распространением своей пропаганды по всему миру и подвергнуться аресту только, например, когда оказываются на территории Германии, где действуют более жесткие законы. В то же время в этой стране действует общественный мониторинг за подобными группами, а власти могут решительно спалить целую общину, которая занимается псевдорелигиозным изуверством, отрицая общество и государство. Правда, в ответ могут появиться новые фанатики-экстремисты и устроить взрыв, подобный знаменитому взрыву в Оклахоме в 1996 г.

Экстремистские организации, в основном антииммигрантского и неонацистского толка из числа городской молодежи (так называемые скинхеды — бритоголовые) действуют в европейских странах, в том числе казалось бы в спокойной и сытой Скандинавии. Ультраправые партии и организации, действующие постоянно на грани нарушения закона и норм общественной морали, имеются почти во всех странах, где есть минимальная свобода общественных организаций. Таковых, пожалуй, только нет в странах с диктаторскими и авторитарными режимами, но там право на экстремизм узурпировано самим режимом, как это было и в Советском Союзе. В России современные формы антисистемного экстремизма появились с утверждением основ демократического правления, и это есть в какой-то мере тоже результат демократии.

В России нет достаточного опыта противодействия экстремизму и уже совершено много ошибок и глупостей по этой части. Тем не менее, делать это можно и нужно без всяких ссылок на состояние дел в стране и умонастроения населения. Хорошая жизнь не есть гарантия исчезновения экстремизма. Наоборот, может появиться больше материальных возможностей для экстремистской пропаганды и деятельности, как это имеет место в США, где Интернет прочно оккупировали разного рода ультра правые, а свою продукцию печатают на роскошной бумаге. Да и в России нашлись средства, чтобы рассовать по почтовым ящикам бесплатно книгу антисемита Корчагина «Еврейская оккупация России». На противоположную литературу в обществе ума и средств не хватает.

Для эффективной стратегии противодействия необходим более точный диагноз самого явления, ибо у него есть особенности в каждой стране. В России нет столь сильного распространения религиозного экстремизма, как, например, в Японии и Индии. В России широко распространяется экстремизм ксенофобского толка, основанный на этнической нетерпимости, а также политический экстремизм неофашистского толка, который зиждется на идеях группового неравенства и отторжении культурных различий, на пропаганде тоталитарного порядка и ненависти. Именно эти формы имеют достаточную почву и наиболее опасны для страны с многоэтничным и многорасовым составом населения. Хотя расизм может существовать и в обществах, где нет особого расового многообразия. Экстремисты придают расовый смысл даже малейшим и воображаемым внешним различиям граждан. Так, например, клише «лица кавказской национальности» и все, что из этого проистекает мерзкого, в том числе и задержания милицией лиц с темными волосами, это есть расизм, в отправлении которого, к сожалению, участвуют и представители власти.

Формой расизма и ксенофобии является и антисемитизм — враждебная пропаганда и действие в отношении представителей еврейской национальности или в отношении еврейского народа и культуры в целом. В СССР антисемитизм существовал больше на государственном уровне. В современной России от этого удалось почти избавиться, но антисемитизм перекочевал на общественно-политический уровень и оказался в арсенале не только маргинальных групп, но и заметных политических сил и экспертных групп. Хотя со времен Горбачева авторитетные службы общественного мнения фиксируют снижение антисемитских настроений в обществе (отчасти их заменили антикавказские фобии), а случаев физического насилия при радикальном ослаблении правопорядка также не фиксируется (за исключением нападений на московские синагоги и надругательств над еврейскими захоронениями), тем не менее ситуация последнего времени стала ухудшаться. Отчасти — по причине резкой актуализации этой проблемы, а значит, и ее пропаганды (хотя и в форме отрицания и осуждения), через средства массовой информации. Многие журналисты никогда не согласятся, что именно они могут стать причиной «новой волны», но это так. Ибо акт речи способен вызывать реальность, а тиражированные слова могут стрелять сильнее пули.

По этой причине важнейшей стратегией противодействия экстремизму призвана быть политика отказа в публичности. На экранах телевизоров и в печати не должны появляться и цитироваться не только теоретики и активисты экстремизма, но и сообщения на эту тему необходимо строго дозировать, придавая им целенаправленный характер без пересказа аргументов и показа «как это можно делать». В большой стране всегда найдутся параноики и неустойчивые элементы, которые воспримут теледемонстрацию парада баркашовцев или сторонников ДПНИ в Москве, как приглашение к подобному действию.

Следующей стратегией противодействия является образование и просвещение граждан в области культурного многообразия и единства жителей страны, истории нетерпимости, геноцида и других преступлений, которые принес людям экстремизм. По этой части у нас дела обстоят неважно. Иступленный поиск культурной уникальности, «национальных» характеров и психологии, глубоких исторических корней и «исторических несправедливостей», внешних врагов приводит к ужесточению разделительных линий между гражданами одного государства. Хорошие, но недостаточно образованные журналисты, как Игорь Воеводин, ищут по России «исчезнувшие» или «вымирающие» народы и заставляют невинное дитя, который хочет быть «ленинградцем», выучивать перед телекамерой, слова «я — русский».

Российский народ имеет гораздо больше общих культурных и исторических ценностей и социальных норм, чем различий между гражданами по причине их этнической принадлежности. Уровень повседневного взаимодействия людей в многоэтничных сообществах и коллективах (включая профессиональные и семейно-родственные) на порядок выше, чем среди представителей политических и интеллектуальных элит, которые никак не могут даже выговорить слово «российский народ» и «россияне». А уж чеченцы для них — это вообще этнографический реликт с некими военной демократией, тейповой (родо-племенной) социальной организацией и законами адата и шариата. Хотя современные чеченцы жили и живут по тем же советским и российским законам и носят российские паспорта, не желая их обменивать на какие-либо другие.

Экзотизация этнических общностей и придание этничности фундаментального характера чреваты дальнейшей разобщенностью граждан. Именно это создает основу для стереотипов и ксенофобии. Если в части российских школ детей начинают учить прежде всего тому, что значит быть «настоящим якутом» или «настоящим татарином», и ни слова о том, что значит быть россиянином и ответственным гражданином своей страны, такая национальная система образования является несостоятельной. У нас же до сих пор живет советское клише, по которому «национальная школа» — это не общероссийская, а «адыгейская», «башкирская», а теперь и «русская» и т. д.

Образование, не только молодежи, но и взрослых, должно включать точную и подробную информацию об истории мировых геноцидов, антисемитских погромов и сталинских репрессий, однако не позволять превращать прошлую коллективную травму в предмет сакрального значения и питать идеи реванша и «исправления прошлого» за счет новых несправедливостей. Современный экстремизм питается не только прошлым, но и новыми мифами и политическими спекуляциями. Одна из них — намеренно апокалиптическая оценка жизни и событий в стране за последние годы в целях борьбы за власть.

Стараниями политиков и плохих обществоведов в стране царит риторика жалоб, разжигающая ненависть и экстремизм. Ненависть нуждается в адресате и его находят в «евреях», «кавказцах», «антипатриотах», «западниках» и прочее. Некому высказать спокойные и точные оценки и некому вселять в людей конструктивные эмоции. Эмоции, как и слова, являются огромной силой. Если их цель пробудить энтузиазм для достижения нового результата, то они действуют против экстремизма. Эмоции, направленные на наказание за что-то, на борьбу с врагом, — это уже один шаг до радикального экстремизма, в том числе и насилия.

Следующая стратегия — это общественный мониторинг экстремизма, его профилактика и нейтрализация на низовом уровне. Если в классе учителя не реагируют на обидные клички этнического содержания, появившиеся среди детей и подростков, и не знают, как этому противодействовать, то это плохо. Если родители или преподаватели училища не замечают и никак не реагируют, что молодой человека сбрил волосы на голове и стал носить черную одежду, а у его кровати появились портреты разных фюреров, то это уже очень плохо. Если взрослые жители и общественные организации не могут остановить появление на улице молодежных групп со свастикой и спокойно смотрят, как у их дома продают расистскую литературу, то это уже беда. Если чиновники или другие владельцы помещений сдают их для собраний подобных групп, а типографии готовы печатать все, за что платят, то это есть соучастие в преступлении.

Общество само должно мобилизовать свои ресурсы на противодействие экстремизму, понимая, что его жертвами будут не евреи, цыгане, азиаты и прочие, а все граждане. Для этого нужны не столько разовые акции в роде антифашистских конгрессов, а массовые и одиночные действия самого низового характера.

Нельзя проходить мимо нарисованных свастик без активной реакции, а тем более бояться подать в суд или выступить экспертом по делам против разжигания розни и оскорбления достоинства. В России мало общественных советов и групп, которые бы квалифицированно вели подобную работу.

Профилактика и нейтрализация экстремизма нуждаются в поднятии моральной планки по поводу того, что допустимо и что нет в обществе, когда речь заходит об этнической или религиозной принадлежности и практике граждан. Недопустимо было для газеты «Известия» десять лет тому назад сообщать о ходе первого судебного процесса с участием присяжных, называя фамилии судьи, прокурора и подсудимых, но указывая при этом национальность только последних участников процесса — цыгане. Я жалею, что тогда не подал судебный иск на .газету за разжигание национальной розни, ибо только наша общая атрофия восприятия этнорасо-вых сюжетов могла допустить подобное. Это мог бы быть полезный урок, причем не столько уважаемым «Известиям», сколько другим газетам, которые со временем стали спокойно помещать материалы и заголовки типа «Цыгане убили детей», «Неустановленные лица кавказской национальности застрелили банкира» и т. п.

Поднять планку должно прежде всего само общество, его элита, экспертное сообщество. Нужны серьезные разговоры и конференции среди экспертов и публицистов на эту тему с выводами научного, морального и административного воздействия.

Отсюда вытекает еще одна стратегия — политика инкорпорации (включения) несистемных экстремистов в более цивилизованную среду, а лидеров-активистов — в, условно говоря, истеблишмент. В этой же связи нельзя исключать необходимость диалога, в том числе и антиподов или заклятых ненавистников друг друга. В США одной из рекомендаций специалистов по устранению антисемитизма черных американцев, среди которых он сильнее всего распространен, был призыв к лидерам еврейских и негритянских общин и активистов больше практиковать прямых диалогов и контактов, ибо без этого остальному обществу справиться с проблемой очень трудно. Готовы ли к чему-то подобному россияне?

Теперь о самой важной стратегии государственного воздействия, в том числе правового преследования экстремизма, особенно в тех его формах, которые уже по закону должны наказываться. В уголовном кодексе РФ есть статьи, предусматривающие наказание за разжигание межнациональной и межрелигиозной розни и за оскорбление национальной чести и достоинства. Статьи сформулированы плохо, ибо нужно подвергать наказанию не за смутно понимаемое даже учеными что есть «национальная честь», а за разжигание (подстрекательство), умышленное или неумышленное, любой формы межгрупповой розни среди граждан и (или) за осуществление насильственных действий на этой основе. Что касается «национальной чести и достоинства», то, видимо, речь должна идти об оскорбительных словах и действиях в отношении тех ценностей, норм и представлений, которые коллективно почитаются представителями той или иной общности (народа, верующей общины) и оскорбление которых наносит безусловный моральный ущерб представителям этой общности.

Но даже в нынешней форме, как показал мой опыт участия в экспертизе по судебным делам Безверхого, Максимовского и Корчагина закон может и должен работать. Причем, работать последовательно и настойчиво и по всей стране, а не просто в виде показательного процесса с шумной прессой и опять же негативной рекламой. И здесь главное, как мне представляется, неготовность нашей судебной системы, имеется в виду, прежде всего, работающий в ней человеческий материал. На мой и подписавших экспертизы моих коллег взгляд, называть печатно христианство «жидовствующей ересью» или евреев — «унтерменшами», а цыган — «ублюдками» — это безусловный криминал, требующий наказания. Но каковы знания и представления рядовых прокуроров, судей, судебных заседателей, если они сами многие мыслят на уровне бытовых стереотипов? Здесь нужны простые и убедительные памятки и справки, семинары и профессиональные побуждения. Можно направить за рубеж ведущих и рядовых работников правоохранительных органов или пригласить коллег-специалистов из-за рубежа для того, чтобы перенять имеющийся опыт в таких странах, как Германия, США, Франция. Нужна особая учеба и пособия для юридических институтов, для школ МВД и многое другое, чтобы переломить ситуацию в правоохранительных органах. Государство несет главную ответственность за противодействие экстремизму, и оно должно инициировать все необходимые меры по защите общества.

Примечание

В основу статьи положена одноименная глава из книги: В. А. Тишков. Реквием по этносу. Исследования по социально-культурной антропологии. — М.: Наука, 2003.

ВЯЧЕСЛАВ (МОШЕ) КАНТОР. НАШЕ БУДУЩЕЕ — В НАШИХ РУКАХ

Человеческая память коротка. Процесс же усвоения уроков истории длинный, чрезвычайно тяжелый и монотонный. Уроки, которые усвоило одно поколение, практически теряются следующим. Следовательно, помнить важно, но недостаточно. В основе Холокоста и в пожарах, пылавших в европейских городах последние несколько лет, лежит нетерпимость — неспособность принять другого; неспособность принять в качестве своих соседей людей другой расы, другой религии, другой культуры.

Одна из основных проблем человечества заключается именно в неумении извлекать уроки из событий прошлого, неумении сохранять историческую память. Я, мои коллеги и единомышленники из разных стран, уделяем большое внимание проблеме сохранения исторической памяти и передачи опыта прошлых поколений поколениям настоящего и будущего. При участии Европейского еврейского конгресса, Российского еврейского конгресса и Фонда «Всемирный Форум Памяти Холокоста» в польском Кракове (январь 2005 г.), где присутствовали президенты пятидесяти государств, и в столице Украины Киеве (сентябрь 2006 г.) прошли два Всемирных Форума Памяти Холокоста, посвященные годовщинам освобождения Освенцима и беспрецедентным массовым расстрелам в Бабьем Яру под Киевом. В ноябре 2008 г. в Брюсселе, Праге и Калининграде прошли подготовленные нами мероприятия к 70-летию «Хрустальной ночи». Ауш-виц — самое ужасное места на земле, символизирующее вызов всему человечеству. В Польше находились шесть лагерей смерти, в которых практически открыто, на глазах у всего человечества, было убито 3 миллиона евреев. Бабий Яр — это символ так называемого «скрытого» Холокоста, пяти тысяч «бабьих яров» в Восточной Европе, где погибло еще 3 миллиона евреев, многие имена которых до сих пор неизвестны. Но началом систематического уничтожения еврейского народа в Европе стала «Хрустальная ночь». «Хрустальная ночь» символизирует так называемый «экономический» Холокост. Впервые в истории евреев заставили заплатить контрибуцию за преступление, совершенное против них. Ее размер составил один миллиард немецких марок. Представьте себе значение этой суммы: сегодня она эквивалентна более, чем 50 миллиардам долларов США. Этого было совершенно достаточно Адольфу Гитлеру, чтобы финансировать свои амбиции и начать Вторую мировую войну. Но прежде Гитлер, будучи очень осторожным политиком, дважды проверил толерантность Европы и толерантность всего мира. Первой проверкой стала «Хрустальная ночь». После нее он обрел абсолютную уверенность в том, что немецкий народ не станет защищать евреев — своих вчерашних соседей и друзей. Затем была другая проверка — проверка, о которой не так хорошо известно, как о «Хрустальной ночи». Эта проверка называлась «Сент-Луис» — корабль, на котором из Германии в никуда отправили около 1 000 еврейских беженцев. В первые два месяца ни одна страна не согласилась принять пассажиров «Сент-Луиса». «Хрустальная ночь» случилась в период экономического кризиса в Америке. Судно с евреями из Германии стояло у Майами, но ему не было позволено причалить. Почему? Потому что Америка была в кризисе. Бизнесмены и гражданское общество Америки не хотели помогать евреям, поскольку они хотели сотрудничать с развивающейся экономикой Германии. Только два месяца спустя четыре страны, включая Бельгию, приняли половину беженцев. Оставшиеся же прибыли в Гамбург в конце лета 1939 года, где нашли свою смерть. После этого Гитлер окончательно убедился в том, что никто в мире не защитит евреев.

Какую цену все мы, и, в первую очередь, сама Европа, заплатили за этот урок? Мы должны помнить, что за уроки преступной нетерпимости и преступной терпимости человечество заплатило цену в 50 миллионов жизней, из которых 6 миллионов — евреи, а более 9 миллионов — немцы. Это значит, что безучастные наблюдатели, так называемые хорошие люди, заплатили самую высокую цену.

Не менее опасна банализация и тривиализация проблемы исторической памяти. Часто мы слышим что-то вроде: «Почему вы говорите об антисемитизме? Почему вы говорите о Холокосте? Это должно быть в учебниках по истории. Давайте перевернем страницу, давайте обсуждать самоидентификацию, единство и прочее». И в то же время мы постоянно наблюдаем осквернение и разрушение могил, неофашистские книги и антисемитские газеты. Правительства терпят все это. И снова наша историческая память сократилась до наименьшего уровня, и это крайне симптоматично.

Сегодня у нас те же угрозы. Сегодня мы снова переживаем экономический кризис. Но мы — многие из нас — вновь готовы забыть уроки истории ради сиюминутных приобретений. Сегодняшние события вновь являют нам примеры того, как попираются моральные ценности и здравый смысл в угоду прямой выгоде. Опять, в силу конъюнктурных, экономических, политических соображений кому-то может оказаться выгодным сотрудничество с так называемыми 1 проблемными режимами. Режим Ирана сегодня представляет прямую угрозу как для стран Ближневосточного региона, так и для всего мира в целом. Иранское руководство открыто с трибуны ООН заявляет о необходимости уничтожения одного из государств Объединенных наций, успешно развивает технологии по созданию ядерного оружия и средств его доставки, и при этом развивает сотрудничество со странами Европы и мира. Но с Ираном сотрудничает пять тысяч компаний, оборот которых составляет 100 миллионов долларов. И недавно принятые Евросоюзом санкции на сотрудничество этому не помеха — частные компании, которые не обязаны их выполнять, не колеблясь, заключают многомиллионные контракты, в том числе и в ключевой для иранской экономике нефтегазовой сфере. Точно так же, как 70 лет назад они заключали выгодные контракты с гитле-ровской Германией. При этом любопытно, что, как это не чудовищно прозвучит, Гитлер оказался «моральнее» своего иранского последователя — Германия через 2 года после прихода фюрера к власти «честно» вышла из состава Лиги Наций, прообраза современной системы Объединенных наций, и отказалась следовать ее «нормам поведения». Кощунственные же слова Ахмадинежада о необходимости уничтожения Израиля, звучавшие в присутствие многочисленных представителей объединенных наций, не вызвали не то что никаких конкретных мер против него — они не вызвали даже единодушного и решительного осуждения. Это яркий пример поразительно легкомысленной толерантности к нетолерантности.

Это явная аналогия, и, очевидно, что мы живем в очень опасном мире. Сейчас мы являемся свидетелями пробуждения нацистских партий в Европе, роста числа скинхедов. Мы должны помнить, что сегодня неонацисты в каждой стране Европы по численности превосходят любое этническое меньшинство. В политическом плане неонацисты имеют куда большее влияние, чем любое этническое меньшинство в европейских странах. Вопрос состоит вот в чем: кто сегодня делает национальную политику — толерантные меньшинства или кто-то другой? Данный процесс идет сегодня как в странах бывшей антигитлеровской коалиции, так и в Германии и Австрии.

Сегодня Европа ушла далеко от «Хрустальной ночи». Но в процессе того, как Европа становится более многообразной, увеличивается опасность этнических, религиозных и культурных конфликтов. Угроза ксенофобии, и в том числе антисемитизма, сегодня растет в Европе и во всем мире. Ведь мы живем в мире чужих. В мире, где сотрудничество с чужими, с соседями не имеет альтернативы. И поэтому выглядит вызывающе статистика, которую мы имеем сегодня: в Европе шестьдесят процентов людей подвержено заболеванию, которое называется ксенофобия.

Но что делать? Каким будет наше будущее? Должны ли мы лишь критиковать, или надо занять активную позицию? Стоит ли нам ждать новых уроков, новых жертв чьих-то амбиций? Не думаю. Необходима действенная программа объединения Европы, ее еврейской и нееврейской улиц. Эта программа — программа толерантности и взаимоуважения, нацеленная на борьбу с ксенофобией, расизмом, антисемитизмом и всеми формами экстремизма. У на£ есть шанс объединить Европу, только если перед нами стоят общие цели.

Мы понимаем, что наш мир — это мир конкурирующих идеологий, конкурирующих идей. Я уверен, что после многих лет экспериментов при помощи всех наших программ мы обнаружили прекрасный продукт, подходящий для распространения. Этот продукт — толерантность и взаимоуважение в обществе.

Я знаю, что существует несколько международных конвенций, но их недостаточно. Нам необходимо перевести эти общие идеи в ясную дорожную карту и план действий. По-моему, план действий должен касаться двух фундаментальных вопросов — законодательства и образования.

Законодательство необходимо в качестве превентивного инструмента борьбы с нетерпимостью, чтобы ее проявления были наказуемыми. Оно необходимо и должно соблюдаться. Мы знаем, что законодательство по данным вопросам все еще остается прерогативой национальных парламентов, но я призываю Европейский парламент проявить инициативу и стать своего рода законодательными маяками в деле борьбы с нетерпимостью.

Настолько же важно, если не более, образование в области толерантности. Образование — это единственный способ создать новое поколение без генной инженерии, поколение, которое будет воспитано на идеях толерантности.

Это не случится в мгновение ока. Это не таблетка, которая моментально снимет боль. Нам нужно воспитать поколение преподавателей на всех уровнях — с детского сада до университета.

Мы все опять же знаем, что образование является прерогативой каждого государства-члена ЕС. Но я призываю Комиссию ЕС проявить инициативу. Если это возможно, я предлагаю создать специальную инфраструктуру в ЕС для внедрения идей толерантности на систематической основе, а также принимать упреждающие меры в этой области.

Образование в области толерантности должно быть делом правительств, общественных организаций, деловых кругов, средств массой информации и гражданского общества.

Идеи толерантности должны развиваться во всех областях политической и общественной жизни. Необходимо принять практические и эффективные меры в области национального и международного законодательства и политики, международного сотрудничества, образования, науки, средств массовой информации. Самая важная вещь — Интернет. Другой важнейшей областью является культура. Мы все знаем, что такие фильмы как «Список Шиндлера» и «Пианист» были намного эффективнее, чем правительственные или общественные организации. Европа должна поощрять развитие культурных проектов по развитию идей толерантности.

В Декларации принципов толерантности, принятой Генеральной Конференцией ЮНЕСКО в 1995 году, понятие толерантности определено как уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, форм самовыражения и проявления человеческой индивидуальности. Но толерантность не должна быть абсолютной. Мы также сегодня являемся свидетелями бурного роста расизма, национализма, экстремизма, антисемитизма — всего того, что может быть обозначено понятием «Нетолерантность». Сам факт того, что все эти отвратительные явления получают все более широкую поддержку, напоминает нам о том, что толерантность к чужой нетолерантности может быть не менее губительна, чем сама нетолерантность.

Толерантность — это не всепрощение. Это одновременно и очень жесткое отношение к любым проявлениям расовой и религиозной нетерпимости, это ясная и последовательная пропаганда гуманистических ценностей, система внедрения в общества норм и принципов, исключающих конфликты на межнациональной и межконфессиональной почве.

Именно поэтому любые попытки привнесения извне нетолерантного поведения, в том числе основанного на религиозном радикализме, должны немедленно пресекаться обществом. Недавно один из журналистов задал мне очень интересный вопрос: «Согласимся ли мы, если кто-то будет физически или в другой агрессивной манере принуждать кого-либо быть толерантным?». Мой ответ — «да», если это законно. Если это соответствует законам этой страны, национальному законодательству. Сегодня Интернет контролируется недостаточно. Это значительный пробел в законодательстве. Если нам необходимо толерантное общество, нам следует начать с законодательства в сфере Интернета. Но не ранее — мы не можем никого наказывать в так называемом «ручном режиме». Это должно производиться систематически и на законном основании.

Толерантность, и об этом убедительно свидетельствует исторический опыт, никогда не приходит «ниоткуда», не берется из ничего. Она является следствием серьезных внутренних процессов в обществе, прежде всего его готовности гармонизации межэтнических и межнациональных отношений, основанной на двух важнейших принципах — системе образования в духе терпимости и уважения к взглядам других членов общества и эффективной правовой системе, позволяющей пресекать любые попытки разжигания межнациональной и межэтнической розни. Надо помнить, что не во всех еще странах этот процесс завершен. Именно поэтому очень остро стоит вопрос о необходимости унификации и последовательной реализации правовых норм, что уже делается в Европейском Союзе. В конечном счете, нам нужен «глобальный кодекс толерантности», который будет давать гарантии каждому человеку, где бы он не находился, уважительного отношения к нему и его взглядам. В мире без национальных границ, к которому мы последовательно идем, это принципиально важно.

Именно поэтому в этом году был создан инструмент, который, как мы надеемся, в самом скором будущем сможет оказать значительное влияние на ситуацию с толерантностью в Европе. Опираясь на уроки истории, мы должны научиться великой науке, которая называется наука Толерантности и Взаимоуважения. Вот почему мы решили учредить Европейский Совет по Толерантности и Взаимоуважению (ЕСТВ), презентация которого прошла в октябре 2008 г. в Париже. В состав Совета вошли выдающиеся политические и общественные лидеры, лауреаты Нобелевской премии, известные личности, заслужившие мировое признание за свои выдающиеся успехи в гуманитарной деятельности и деле укрепления толерантности. В их числе: бывший Президент Польши г-н Квасьневский, согласившийся занять пост Председателя Совета, бывший Премьер-министр Испании, бывший Президент Чешской Республики, 15 бывших Президентов и Премьер-министров. Это не Совет бывших президентов и премьер-министров. Это совет накопленного опыта и мудрости. Мы рассматриваем Совет как защитное сооружение — не только защитное, но инновационное во всех сферах — для создания будущего европейского общества. Мы уверены — и по этой причине мы начали данную работу — что эта цель достижима, но только в том случае, если основанием этого сооружения будет треугольник: объединенная Европа, Россия и Соединенные Штаты.

Уже начата разработка программы Толерантности в Европе на уровне Европейского парламента, на уровне Парламентской ассамблеи Совета Европы — всего задействовано 46 стран — на парламентском и на законодательном уровнях. Совет по Толерантности и Взаимоуважению, занимающийся подготовкой этой программы, решил провести эксперимент на примере одной страны — просто перечислить для нее принципы, которые следует уважать, чтобы добиться результата. Один лишь список вопросов, касающихся политики, законодательства, иностранных дел, культуры, миграции и так далее, составил 400 страниц.

Основная деятельность Совета посвящена мониторингу ситуации с толерантностью в отдельных европейских государствах и в Европе в целом, и подготовке практических рекомендаций по улучшению этой ситуации. Среди первоочередных задач Совета — подготовка ряда важнейших инициатив, способных принципиально повлиять на укрепление толерантности в Европе и противодействие всем формам расовой, национальной, религиозной и культурной дискриминации. Эти инициативы были представлены в ноябре 2008 г. в Брюсселе в ходе реализации международного общественно-политического проекта «День Толерантности в Европе». В число этих инициатив входит:

• Концепция «Конвенции толерантности в Европе», которая будет представлена на рассмотрение ведущим европейским интеграционным институтам, в первую очередь — Европейский Союз (Европейский Парламент) и Совет Европы (Парламентская Ассамблея);

• Проект Модели национального законодательства в области толерантности и борьбы с различными проявлениями нетерпимости. Такая модель может служить образцом при разработке и имплементации в странах Европы универсальных законодательных мер в этой сфере.

• Разработка и публикация на регулярной основе «Белой книги» толерантности в Европе — издания, в котором будут приводиться данные по мерам, предпринимаемым различными государствами Европы для улучшения текущего состояния с нетолерантностью. Координатором деятельности по изданию «Белой книги» станет ЕСТВ.

• Первое в истории вручение Медали Толерантности политическому лидеру, имеющему заслуги в области защиты прав человека, укрепления толерантности и взаимопонимания.

Сам «День Толерантности в Европе» — это комплекс международных мероприятий и специальных событий, инициированных ведущими европейскими политическими и общественными организациями для содействия предотвращению нарушений прав человека, борьбы с ксенофобией, расизмом, антисемитизмом и другими формами экстремизма, поддержки развития терпимости на Европейском континенте. Мероприятия в рамках ДТЕ прошли 9-10 ноября в Брюсселе, в Праге (11-13 ноября) и Калининграде (16 ноября). Таким образом, в эту деятельность вовлечена вся Европа — от западных ее границ до восточных.

Запланированные в рамках «Дня Толерантности в Европе» и по его итогам мероприятия и деятельность включают в себя масштабную законотворческую работу, осуществление специальных исследований проблемы на регулярной основе, реализацию образовательных программ, проведение мемориальных мероприятий.

Основной акцент при проведении «Дня Толерантности в Европе» и связанных с ним мероприятий делается на общеевропейском законодательном аспекте соблюдения прав человека и противодействия всем нарушениям и преступлениям на почве расовой, национальной, религиозной ненависти и других ее форм.

Именно поэтому одним из ключевых элементов является представление в Европейский парламент концепции Конвенции толерантности в Европе — комплекса универсальных законодательных мер по поддержке Толерантности и противодействию любым преступлениям на почве ненависти. Она требует конкретных практических действий, как отдельных личностей, так и структур, организаций. Причем действий не разовых, а постоянных. Требует выдвижения конкретных инициатив и их реализации. Именно поэтому для меня важнейшим, в конечном счете, является выстраивание своего рода «глобальной программы действий по толерантности», которая, например, может получить свою реализацию в виде специальной программы Организации Объединенных Наций.

Укрепление основ Толерантности требует огромных усилий и длительного времени, но у всех нас нет другого выхода, кроме как направить наши усилия на решение этой важнейшей задачи. Иначе мы поставим под угрозу свою целостность и само существование.

Толерантность может быть и лекарством, и ядом. Реализация этой программы — задача нетривиальная. Нам нужны много специалистов высшего класса для разработки идеологии и технологии толерантности. На подготовку специалиста по толерантности и взаимоуважению уйдут многие годы. Это не менее сложно, чем подготовить специалиста в области ядерной физики — обучение с детского сада до получения докторской степени займет 20-25 лет.

Толерантность не менее важна и не менее сложна. Поэтому при поддержке Европейского парламента и его Председателя, при поддержке Председателя Парламентской ассамблеи Совета Европы, Председателя Европейской комиссии господина Баррозу, наших уважаемых коллег из Совета по Толерантности и Взаимоуважению, президента Квасьневского и его коллег, и при содействии парламентариев мы начинаем процесс, который, как мы надеемся, никогда не закончится.

Думаю, празднование Дня толерантности в Европе будет проводиться на постоянной основе. В 2010 году мы начинаем новый цикл мероприятий празднованием 65-летия освобождения Аушвица. Мы отлично помним, что пароход «Сент-Луис» не достиг берегов Америки. Шестьдесят девять лет назад его пассажирам не разрешили сойти на берег. Мы хотим снова отправить «Сент-Луис», этот корабль толерантности, в Америку. Хотим совместно с ООН отпраздновать 65-летие освобождения Аушвица в Нью-Йорке. Хотим, чтобы этот пароход все-таки достиг берегов Америки, равно как и всех стран.

Мы должны понимать, что на построение толерантного общества у нас могут уйти годы, как ушло 2000 лет на строительство Великой Китайской стены. Но Великая стена объединила нацию. Точно также наша программа по развитию идей толерантности может стать основанием для истинного объединения Европы. Для строительства устойчивого здания надо начать с фундамента. Необходимы три точки опоры, потому что в геометрии самой устойчивой фигурой является треугольник. Вершинами этого треугольника должны стать объединенная Европа, Соединенные Штаты Америки и Россия. Хочу вспомнить слова из «Шмоне-эсре»: «Господь поможет взойти семенам спасения, если мы, люди, посадим эти семена в уже удобренную почву».

Мы должны посеять эти семена вместе.

Примечание

*Статья написана на основе докладов автора в Европарламенте 9 ноября 2008 г. на Специальном заседании, посвященном 70-й годовщине событий Хрустальной ночи, а также на мероприятиях в Брюсселе и Праге 9-12 ноября 2008 г.