Антивыборы 2012

Прошлое не вернулось к нам в полной мере в виде реальности, да и вряд ли вернется, но в умах сограждан реставрация утраченного величия России происходит невиданными темпами. С 1998 года в два раза увеличилось число тех, кто видит главной национальной задачей возрождение «великой державы». А число сторонников создания настоящей рыночной экономики сократилось за тот же период на четверть. Правда, на 8 % больше стало тех россиян, которые во главу угла ставят «создание равных возможностей для всех», но это может быть все тем же вариантом ностальгии по временам Союза, когда почти все были равны. В обществе сформирован запрос на построение «государственного капитализма» по образцу советского НЭПа, — подчеркивается в докладе ИКСИ РАН. При этом «независимо от возраста и степени «продвинутости» мировоззрения основная масса россиян предпочитает видеть доминирование государственной собственности или, по крайней мере, государственного управления с соответствующей системой государственных гарантий в большинстве отраслей экономики».

Волеизъявление народа и в этом случае не учитывается. Вместо национализации ключевых отраслей экономики, что только логично для такой огромной страны, которой просто невозможно управлять без доминирующего участия государства в народном хозяйстве, власть в РФ отказывается от национализации нефтедобывающей отрасли и других сырьевых отраслей, никак не могла решиться на введение государственной монополии на производство этилового спирта и торговлю крепкими алкогольными напитками, табачными изделиями. Вновь после катастрофических гайдаровских реформ продолжен курс на приватизацию госпредприятий, о чем было объявлено в октябре 2009 г., несмотря на то, что доля государства в экономике РФ и так уже к тому времени сократилась до 40 %. Дальнейшая приватизация, на чем активно настаивает советник президента Медведева А.Дворкович, может привести к тому, что эта доля сократится до 20 %. Даже при 40 % положение Конституции РФ, согласно которому она провозглашается «социальным государством», практически не работает, ибо у государства нет достаточных средств и возможностей для обеспечения народу достойного человека уровня жизни. Достаточно указать на те жилищные условия, в которых живут русские, не говоря уже о здравоохранении. Частный сектор не будет финансировать социальные и образовательные программы. А расходы на это в госбюджете РФ постепенно сокращаются. Ни в одном западноевропейском государстве такого уровня засилья частного капитала, как в РФ, нет. Госсектор контролирует там, как правило, до 45 % национальной экономики. Естественно, что в нынешних российских условиях надежда на помощь государства — весьма слабая, что вызывает с одной стороны — состояние безысходности и отчаяния у рядовых граждан РФ, а с другой — ведет к нагнетанию социальной напряженности.

Очевидно, что русский народ, как и другие россияне, готовы признать легитимным только то государство, которое на первое место ставит интересы не своего аппарата и кучки богачей, а той самой главной общности, выражаемой понятием «народ», утверждают российские социологи. Означает ли это, что сегодняшнюю систему россияне таковой не признают? По словам руководителя исследований ИКСИ РАН академика Горшкова, «несмотря на заметное снижение критики действий власти по сравнению с 1990-ми годами, народного большинства, которое могло бы заявить «это — мое государство и моя политика», в России на сегодня нет».

На обочине государства

Если расшифровать самый главный вывод из опроса РАН, то он таков: положение Конституции РФ, согласно которому единственным источником власти в нашей стране является народ, — всего лишь декларация, не подкрепленная российской реальностью. Русский человек считает сегодня, что в России до сих пор не создано государство, в котором все было бы устроено «по совести», по справедливости, чтобы оно радело за народ, а не за тех, кто живет по свинскому принципу, сформулированному Дж. Оруэллом в его романе «Скотный двор», — «все животные (в нашем случае — люди. — В.Б. ) равны, но некоторые более равны, чем другие». (См. : G.Orwell. Animal Farm.) Увы, этот принцип негласно действовал и при коммунизме, как жизненное кредо партократии, и стал основополагающим в «демократической» России. С этим мы встречаемся ежедневно в министерствах, в судах и ведомствах, на дорогах, где авто с «мигалками» и «крякалками» носятся, не соблюдая никаких правил, безнаказанно сбивая пешеходов даже на «зебре». «После того как исчезли «флаговые» номера, появилась так называемая номенклатурная серия, — рассказал газете «Твой День» Геннадий Гудков, член комиссии Госдумы по противодействию коррупции. — Прорва начальников ездит с номерами таких серий, как А…МР, А…МО. К сожалению, существует устное указание — не замечать их на дороге. Это такая негласная табель о рангах в нашей стране»…

Гудков, как выяснилось, даже не знал, что помимо «спецномеров», среди которых есть и такие, как Е… КХ (по народной расшифровке «Еду, как хочу»), существуют еще тайные списки «неприкосновенных», которых ни останавливать, ни тем более досматривать инспектор ГИБДД не имеет права. Обнаружилось это случайно. Патруль ДПС остановил «вольво», водитель которого лихо мчался по разделительной полосе. Но протокол составить не успели: за рулем иномарки оказался, кто бы вы думали? Всего лишь навсего заместитель руководителя аппарата мэра столицы Владимир Шукшин. Не бог весть, какая шишка. Но вот он-то и «наехал» на автоинспекторов, обвинив их в том, что они «не видят, кого тормозят, — пишет «Твой День». — Но словами дело не закончилось. Инспектора, остановившего личную машину чиновника, сняли с поста и отправили нести службу на вахте. После такого «прокола» руководители территориальных отделов ГИБДД решили не рисковать и распространили среди сотрудников список автомобилей чиновников мэрии и руководителей правоохранительных органов. От милиционеров потребовали наизусть выучить, кто на какой машине ездит, и ни в коем случае не тормозить их на дороге». В газете был опубликован этот секретный «список неприкосновенных», в который включены сам мэр Лужков, вышеупомянутый Шукшин и руководящий состав ГУВД, МВД и мэрии Москвы. Список этот с перечнем служебных и даже личных автомобилей обозначенных в нем VIP-персон раздали сотрудникам ГАИ, приказав им устно строго-настрого впредь их не останавливать, чтобы они на дороге ни творили. Гаишников обязали в кратчайшие сроки выучить наизусть весь этот список, знать назубок марки и номера VIP — машин и впредь на нарушения их водителями ПДД приказали закрыть глаза, чтобы не дай Бог какой-нибудь очередной VIP-Шукшин не устроил разнос начальству московского ГИБДД. А машины в этом списке, кстати, сплошь фирменные класса люкс от «мерседесов» до «BMW». Это, надо думать, господа милицейские и чиновники московской мэрии приобрели на свою зарплату. Добавим к этой поучительной информации данные криминальной хроники — на не подлежащих проверке машинах со спецномерами, в том числе выделенными для Федеральной службы охраны (ФСО), по России разъезжают воры в законе и их «смотрящие». Это еще одно подтверждение факта слияния криминала и власти в РФ.

Ну, как тут не вспомнить незабвенного Джорджа Оруэлла! И хотя официально, никто, кроме разве обкурившихся рублевских ублюдков, принцип всеобщего равенства в «новой России» отрицать не осмелится, вся жизнь в современной Эрефии построена на этом базовом свинском принципе жизни «Скотного двора», как и вся ее политическая, экономическая и правовая система.

Это и неудивительно. В своем подавляющем большинстве российские реформаторы и демократы — бывшие номенклатурщики, либо их дети, воспринявшие на 100 процентов менталитет родителей-партократов. Захватив власть после распада Советского Союза, они отказали русскому народу, как титульной нации, не только в праве жить в достойных человека условиях, но и в его основополагающем праве — сформировать собственное национальное государство. Когда я упомянул об этом в телепередаче К.Затулина «Дело принципа», он спросил меня: «А разве недостаточно того, что в РФ русский язык признан государственным?» Нет, господа, недостаточно. Вот, например, английский язык считается государственным не только в Великобритании, но и в США, Канаде, Австралии, Новой Зеландии, на островах Фиджи и многих других островах бывшей Британской империи, но нации там живут различные друг от друга.

С развалом СССР для русского человека стало жизненно важным делом возвращение к основам русской цивилизации, к православной вере, к традициям и обычаям русского народа, к «русской идее». Это объясняется не только стремлением заполнить идеологический вакуум, оставшийся после «отмены коммунизма», но и радикальной переменой статуса русского народа. Как только над Кремлем был спущен флаг СССР, и мы все поняли окончательно, что «новая историческая общность — советский народ» — это всего лишь химера партийных идеологов, Россия стала даже по стандартам ООН гомогенной страной. Русский этнический компонент составил в ней около 81 %, а с учетом других этнических славян, считающих себя русскими, — порядка 84 %. Одновременно по тем же стандартам РФ можно было бы без всяких нарушений международного права объявить моноконфессиональной страной, т. к. подавляющее большинство ее населения — православные. Между тем, напомню, ни в СССР, ни в Российской империи доля русского населения не превышала 55 %. 31 декабря 1991 г. создалась абсолютно новая этнокультурная ситуация, к которой нельзя подходить со старыми гетерогенными мерками советского или даже дореволюционного периода. Русские уже не просто титульная нация, а нация-государство. По-своему это проявилось в открытом сближении светской власти с Русской Православной Церковью. Впервые после 1917 года в России на высший пост в государстве последовательно избираются не просто русские люди, но и православные, верующие.

Тем не менее Россия не была объявлена мононациональной, унитарной страной, а сохранила советскую форму федеративного государственного устройства РСФСР , только что с независимостью. Русский народ не получил по конституции статуса государствообразующей нации , несмотря на то, что все еще, пока процесс его вымирания не зашел слишком далеко, имеет на это полное право в соответствии с вышеупомянутыми нормами ООН. Русские так и не могли создать ни своего национального государства, ни своего национального правительства . Между тем все титульные нации в экс-советских республиках после развала СССР в той или иной форме такой статус и такие возможности получили.

По поводу того, предоставлять его русскому народу либо нет споры не утихают до сих пор по всему политическому спектру — от крайне националистического крыла до истерически русофобского. В соответствии с правилами классического диспута, определим предмет спора и посмотрим, что же имеется в виду под этим статусом. Вот экспертная оценка этого понятия:

«Государствообразующий народ — народ, соответствующий одновременно всем нижеуказанным критериям:

1) исторически создавший то или иное государство;

2) составляющий абсолютное большинство его населения;

3) являющийся его этнополитической основой и «скрепой»;

4) язык, которого является государственным языком данного государства.

С научной точки зрения, принятой во многих странах и в России, нация есть такая фаза развития этноса, в которой этнос создает свою полноценную государственность. В России государствообразующий народ один — Русский народ. Русские — не только создатели России, но и единственная нация, без которой Россия не могла бы существовать в виде единого государства; Русские — единственный народ, «скрепляющий» единство страны от Калининграда до Владивостока. От физического, социального и морально-психологического самочувствия Русской нации зависит судьба всей России, а значит и всех остальных коренных народов, ее населяющих. (См.: Севастьянов А. Н. Время быть русским! Третья сила. Русский национализм на авансцене истории. — М.: Эксмо, Яуза, 2004. — 896 стр. БСЭ. — М.: Советская энциклопедия, 1970.)

Далее, рассмотрим, что такое национальное государство. В общепринятом смысле национальное государство — это характеристика конституционно-правового статуса государства, означающая, что данное государство является формойсамоопределения конкретной нации, выражает, прежде всего, волю именно этой нации. В Большой Советской Энциклопедии отмечалось также, что «национальное государство является целью и конечным результатом работы любого национально-освободительного движения и являет собой отсутствие иностранного господства, наличие национальной независимости, ликвидацию национально-колониального гнета и эксплуатации, реализацию нацией ее права на самоопределение«. (См. БСЭ. — М.: Советская энциклопедия, 1970.) Если брать историю борьбы русского народа против татаро-монгольского ига, других нашествий, включая гитлеровское, то и этому условию Россия, как национальное государство, соответствует. Конечно, далеко не все национальные государства возникли в результате национально-освободительной борьбы. Наиболее древние из них — Германия, Италия, Франция, Норвегия, Швеция, Дания создавались в ходе объединения земель родственных племен и захвата чужих, путем планомерного развития титульной нации в аспекте государственного строительства. То же самое можно сказать и о России, которая стала результатом государственного строительства русского народа, создавшего и развившего мощное государство для обеспечения своей жизнедеятельности, как нации. «Однако впоследствии, — справедливо отмечает один из идеологов современных русских националистов Севастьянов А. Н., — в результате нескольких антирусских государственных переворотов роль Русского народа в системе государственной власти в России была абсолютно нивелирована. Сейчас власть имущие в России считают Русских не государствообразующим народом, а чем-то вроде топлива для локомотива многонационального государства под названием Российская Федерация».

Естественное и многовековое стремление русских к созданию своего собственного национального государства вовсе не равнозначно стремлению к национальному угнетению других народов, входящих в состав России. Также и освященное веками господствующее положение Православной церкви, ее естественная поддержка со стороны государства, как указывал еще Столыпин, «не должны нарушать прав других вероисповеданий и вероучений», а также свободы совести для российских граждан. (Петр Столыпин. «Нам нужна великая Россия». Воронеж, «Содружество», 1991 г. стр. 5.) И это говорил тот самый премьер-министр России, который с гордостью характеризовал созданный им кабинет министров, как «чисто русское правительство». (См. там же, стр. 11 ). Так что речь не идет о неких попытках утвердить «русский великодержавный шовинизм» в качестве государственной национальной доктрины за счет других народов.

Найти более интернациональный народ, чем русский, трудно. Но этим, увы, в ущерб русским веками пользовались другие малочисленные народы, мелкие этносы и народности. В СССР нам со школьной скамьи вдалбливали, что царская Россия была «тюрьмой народов». Но как в такой «тюрьме» реально обстояло дело с их правами можно судить, например, по книге великого Д. И. Менделеева «К познанию России». В ней он писал незадолго до революции 1917 года, что для «туземных национальностей» слишком много сделано в России, и что «пришла пора пристальней позаботиться о русском племени». А писатель В. В. Розанов (в 1911) выразил это так: «Душа плачет, куда же все русские девались?.. Я ужасно плачу о русских, ибо думаю, что погибает само племя, что вообще попирается все русское». (Цит.: по «Новый мир», 1991, № 3, с. 227.) Розанов увидел это попрание всего русского за 6 лет до большевистского переворота. Но тогда это были еще цветочки!

А.И. Солженицын в уже упоминавшейся статье «Русский вопрос» писал о положении «туземных народов» в царской России следующее:

«К концу XIX века Российская империя достигла своего замысленного или, как тогда говорили, «естественного» (для незащищенной огромной равнины) территориального объема: во многих местах до географических рубежей, поставленных самою природой. Но странная это была империя. Во всех других известных тогда империях метрополии жирно наживались за счет колоний, и нигде не было такого порядка, чтобы жители какой колонии имели больше прав и преимуществ, чем жители метрополии. А в России было — как раз все наоборот».

Кроме Польши, имевшей значительно более либеральную конституцию и строй жизни, чем в России, широчайшими льготами пользовалась Финляндия, которая вообще до разгрома Петром I шведов не имела государственности. При Александре I финны получили прав больше, чем под шведским управлением; до конца XIX в. народный доход возрос там в 6–7 раз, Финляндия достигла процветания, во многом потому, что не выплачивала своей пропорциональной доли общегосударственных расходов России. Так же и рекрутский набор из Финляндии брался втрое меньше среднероссийского, так что «в вооруженной до зубов Европе Финляндия делала для своей защиты меньше, чем Швейцария» (а при Николае II и вовсе была освобождена от воинского набора). Зато «высшие русские правительственные учреждения были переполнены финляндцами, они занимали важнейшие военные должности в русской армии и в русском флоте, а русские могли занимать в Финляндии какие-либо должности и приобретать там недвижимость только при условии перехода в финляндское подданство», «в нескольких километрах от своей столицы русские должны были подвергаться осмотру на финляндских таможнях… объясняться по-фински с чиновниками, упорно не желавшими говорить по-русски». («История XIX века». Под ред. Лависса и Рамбо. ОГИЗ. М. 1938, т. 1, с. 417–418.) Не в такой разительной форме, но и «азиатские национальные окраины России получали огромную финансовую помощь из центра, все они стоили затрат больших, чем приносили государству доходов. И от рекрутской повинности многие из них («киргизы», т. е. казахи, и среднеазиаты) были освобождены — притом без замены ее военным налогом. (Революционная пропаганда ликующе обыгрывала Тургай-Семиреченское восстание в 1916-м, между тем оно — во время мировой войны! — возникло в ответ на попытку всего лишь трудовой мобилизации туземных жителей.) Но искусственный отлив средств от центра к окраинам — усугублял «оскудение Центра». Население, создавшее и державшее Россию, все ослаблялось. Подобного явления мы не наблюдаем ни в одной из европейских стран». (А.И.Солженицын. «Русский вопрос».)

О национальной политике большевиков, построенной на антирусских и антиславянских постулатах Маркса и Энгельса, Ленина и Троцкого, Бухарина и Зиновьева, написано достаточно много и я уже приводил эти высказывания в своей книге «Остров Россия». Напомню, что Ленин еще до революции призывал отомстить русскому народу за «угнетение инородцев», в частности евреев, что при советской власти вылилось в принятие декрета об «антисемитизме», в соответствии с которым любого заподозренного в неприязни к евреям могли запросто расстрелять. 25 июля 1918 года по предложению Ленина Совнарком принял декрет, который предписывал «всем Совдепам принять решительные меры к пресечению в корне антисемитского движения. Погромщиков и ведущих погромную агитацию предписывается ставить вне закона». («Правда», 27.07.1918.) Этот декрет стал юридическим обоснованием поголовного уничтожения без суда и следствия всех попадавших в лапы ЧК членов «Союза русского народа» и других русских националистов, включая сотрудников патриотических органов печати и даже членов русских исторических обществ. В истории мировой юриспруденции ничего подобного не было. «В 1918–1920 годах достаточно было еврею указать на человека, который, по его мнению, являлся антисемитом (например, только за то, что он бросил на него неодобрительный взгляд), и этого человека забирали в ЧК, а то и расстреливали на месте». (См.: Семенова Е.В. На этнической войне… (Геноцид русских в бывших республиках СССР) Часть 1. http://rys-arhipelag.ucoz.ru/.)

Антисемитизм был в глазах коммунистической власти страшным преступлением. В 1931 году Сталин, которого нередко изображают, как черносотенца с партийным билетом, сделал следующее заявление для Еврейского телеграфного агентства: «Коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма. В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм, как явление, глубоко враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью».

Борьба с антисемитизмом, приравненным к контрреволюции, велась повсюду, начиная со школы. Закон об антисемитизме впоследствии не вошел в «Собрание Законов и Распоряжений Правительства», но был заменен эквивалентом: «расстрельной» статьей 59-7 Уголовного кодекса («Пропаганда или агитация, направленные к возбуждению национальной или религиозной вражды или розни»). Статья эта основывалась на Положении о государственных преступлениях 26 февраля 1927 года, которое расширило понятие «возбуждения национальной вражды», приравняв к нему и «распространение или изготовление и хранение литературы».

Уже в последний год своей жизни, то и дело, впадая в маразм, Ленин все же оставил свое завещание и по национальному вопросу, где фактически обрек русский народ на вечное покаяние перед всеми малыми народами России. «Интернационализм со стороны угнетающей или так называемой «великой» нации (хотя великой только своими насилиями, великой так, как велик держиморда) должен состоять не только в соблюдении формального равенства, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически». (См. Ленин В. И. К вопросу о национальностях или об «автономизации». — Полн. собр. соч. Т. 45. С. 359.)

Именно на заре большевизма и период расцвета его, слово «русский» впервые было поставлено вне закона. «Русский» — значит, патриот, националист, антисемит — враг, которому нет места в стране торжествующего Интернационала. Против русского народа была развязана война, имеющая целью не только духовное, но и физическое его истребление. Русские дворяне, интеллигенция, офицеры, купцы и священство уничтожались в период Красного террора и позднее ». (Е.В. Семенова. Op.cit.). Сословный геноцид, о котором пишет Е.Семенова со временем принял куда более масштабные и изощренные формы, включая депортацию крестьян в тайгу и за Полярный круг, голодомор и принудительное разделение родителей и детей. Были даже целые поселки, населенные «ч.с.в.н.», т. е. «членов семьи врагов народа», специальные интернаты и детские сады для них же. Бесправное положение русского народа в годы Советской власти полностью соответствовало завещанию Ленина. Никто в СССР не жил хуже русских, если брать народ в массе, а не отдельных представителей партверхушки. Угнетение русских осуществлялось не только в сфере экономики и при распределении национального продукта (русским выделяли меньше всех бюджетных средств на душу населения) — подавлялось национальное самосознание русского народа, его пытались лишить исторических национальных корней и его православной религии, его традиционных мест обитания.

После распада Советского Союза русский народ был искусственно разделен — 25 миллионов русских оказались для Российской Федерации иностранцами. Во всех бывших республиках СССР они были поставлены либо в положение «неграждан», как в экс-советской Прибалтике, либо в положение граждан второго сорта. Повсюду началось вытеснение русских с их мест обитания, а дискриминация при найме на работу, при поступлении в вузы и другие учебные заведения, в ходе медицинского обслуживания, пенсионного обеспечения и других сферах социального обеспечения обернулась отказом русским в равных возможностях выживания на всем постсоветском пространстве. Русским запрещают говорить на русском языке — так на Украине, например, указом премьера Тимошенко русским учителям было запрещено говорить по-русски в школах даже между собой! По сути, все эти действия подходят под определение геноцида, данное ООН:

Геноцид (от греч. γένος — род, племя и лат. caedo — убиваю) — действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как

— убийства членов этой группы;

— причинения тяжкого вреда их здоровью;

— насильственного воспрепятствования деторождению;

— принудительной передачи детей— либо иного создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов этой группы.

После октябрьского переворота 1917 г. большевики, развернув наступление на все ненавистные им ценности православия, провозгласили «свободную любовь» идеалом своей революции. Преуспела в этом в первую очередь товарищ Коллонтай, которой приписывают авторство теории «стакана воды», согласно которой переспать с кем-то считалось таким же обыденным делом, как выпить стакан воды. Разрушались основы семьи. Похотливые «комиссары в пыльных шлемах» объявили, что отныне и жены будут общие и дети.

Одним из самых разнузданных развратников именем большевизма был чекист Глеб Бокий, основатель и шеф Соловецкого концлагеря. О сексуальной патологии Глеба Бокия пишут Валерий Шамбаров (Государство и революции. — М.: Алгоритм, 2001. 592 с.) и Иоффе Г. (Белое дело. М., Наука, 1989). Как открылось на следствии в 30-х, Глеб Бокий в 1921 — 25 гг. организовал в Кучино «дачную коммуну» под своим руководством. Сюда его приближенные должны были приезжать на выходные вместе с женами, на содержание «коммуны» они вносили 10 % месячного заработка. Лица обоего пола обязаны были ходить там голыми, пьянствовать, вместе ходить в баню и устраивать групповые оргии. Над упившимися потешались, «хороня» заживо или имитируя казни. Во всех этих действах участвовали несовершеннолетние дочери Бокия.

Атмосфера чекистской «коммуны» очень напоминает атмосферу Великого бала у сатаны особенно своей пародией на богослужение и христианские похороны с использованием одежд разогнанных и убитых соловецких монахов.

К середине 20-х годов дачные оргии Бокия перестали быть тайной для окружающих — в Кучино жили многие представители литературно-театрального мира. От них Михаил Булгаков и узнал о нравах «коммуны». Законы Великого бала у сатаны явно совпадают с законами «коммуны» Бокия. Спиртом Воланд угощает Маргариту. Устраивают на Великом балу своего рода похороны и мысль о самоубийстве посещает Маргариту там же. Гости Воланда пьяны, а женщины голы, как и на даче у Бокия. И Бегемот мажет горчицей совсем не подходящее — устрицу. Чекисты явно отождествлялись Булгаковым с нечистой силой: «…оргии Бокия и его подчиненных превзошли то, что происходило на рожденном писательской фантазией Великом балу у сатаны».

Детей русским людям рекомендовали иметь поменьше — не до них, т. к. надо делать мировую революцию, а затем потребовалась рабочая сила для индустриализации. Равенство мужчин и женщин большевики осуществили варварским методом — женщин заставили выполнять такую тяжелую физическую работу на стройках сталинских пятилеток, к которой способны только мужчины. Женщины после этого теряют способность к деторождению, либо у них случаются выкидыши. По мере развития Советской власти были разрешены аборты, активно налаживалось производство противозачаточных средств. Только в 1937 году аборты были запрещены, т. к. рождаемость и так упала до критической точки. После смерти Сталина их вновь разрешили, и абортарии заработали на полную мощность. Но все же при Советской власти врачи-гинекологи хотя бы для проформы поясняли будущим матерям опасность абортов для здоровья и нормального деторождения, от абортов всячески отговаривали. После 1991 года аборты стали поощрять уже на уровне женских консультаций. Когда в ноябре 2009 г. я смотрел по каналу «Россия» репортаж А. Мамонтова об абортариях в РФ, я тут же вспомнил о том, как фашистские власти принялись готовить демографическую катастрофу русских на оккупированных территориях. Все было с немецкой педантичностью продумано и расписано. Запрет на аборты фашисты отменили сразу же, т. к. абортарии вполне вписывались в их планы по уничтожению русского народа. В документе, подписанном 27 апреля 1942 г. Э.Ветцелем, начальником отдела колонизации 1-го главного политического управления Восточного министерства Третьего рейха, оккупационным властям давались следующие рекомендации:

«Чтобы избежать в восточных областях нежелательного для нас увеличения численности населения, настоятельно необходимо избегать на востоке всех мер, которые мы применяли для увеличения рождаемости в рейхе. В этих областях мы должны сознательно проводить политику сокращения населения. Средствами пропаганды, особенно через прессу, радио, кино, листовки, краткие брошюры, доклады и т. п., мы должны постоянно внушать населению мысль, что вредно иметь много детей.

Нужно показывать, каких больших средств стоит воспитание детей, и что можно было бы приобрести на эти средства. Нужно говорить о большой опасности для здоровья женщины, которой она подвергается, рожая детей, и т. п. Наряду с этим должна быть развернута широчайшая пропаганда противозачаточных средств. Необходимо наладить широкое производство этих средств. Распространение этих средств и аборты ни в коей мере не должны ограничиваться. Следует всячески способствовать расширению сети абортариев. Можно, например, организовать специальную переподготовку акушерок и фельдшериц и обучать их производить аборты. Следует пропагандировать также добровольную стерилизацию, не допускать борьбы за снижение смертности младенцев, не разрешать обучение матерей уходу за грудными детьми и профилактическим мерам против детских болезней. Следует сократить до минимума подготовку русских врачей по этим специальностям, не оказывать никакой поддержки детским садам и другим подобным учреждениям. Наряду с проведением этих мероприятий в области здравоохранения не должно чиниться никаких препятствий разводам. Не должна оказываться помощь внебрачным детям…». (Vierteljahreshefte fur Zeitgeschichie, 1958, N3). Как это ни чудовищно звучит, рекомендации герра Ветцеля почти буквально исполняются после развала СССР в РФ. Объяснять это случайностями и совпадениями язык не поворачивается. Продолжается сознательный геноцид русского народа, просто в иных, «мягких» формах, хотя и разработанных еще в Третьем рейхе. Прикрывать это преступление рассуждениями о «правах женщины» и «разумным планированием семьи» могут только пособники тех, кто наживается на абортариях и на продаже получаемого в них «исходного материала» для извлечения стволовых клеток и изготовления запредельно дорогих лекарств, предназначенных на экспорт. Надо отдать должное и тележурналисту А.Мамонтову и М. Ситтель, в чьей передаче был показан его репортаж, за то, то они решились рассказать о том, почему РФ держит первое в мире место по числу абортов. К сожалению, о том, что эти абортарии содержит международная врачебная мафия, тесно связанная с криминалом, как российским, так и зарубежным, о том, как наживаются на этом коррумпированные чиновники и «стражи порядка» в РФ, наш телезритель из их передачи не узнал. Ну, всему свое время.

Русская катастрофа

После распада СССР интернациональное сознание русского народа было потрясено тем разгулом ненависти и насилия, которые русские люди испытали на себе практически во всех бывших советских республиках и автономиях. И самое страшное было в том, что их никто не защитил. Ни в РФ, ни за ее пределами. Сборник «Геноцид русских в Чечне» полон страшных документов и рассказов очевидцев о массовой резне русского населения, устроенной дудаевцами в Грозном и других городах «Ичкерии». Да и в наши дни, когда уже в Чечне и Ингушетии русских остались единицы, приходят сообщения о том, что то там, то здесь вырезали целиком русскую семью вместе с малыми детьми… В 90-х годах туземные «реформаторы» изуверскими казнями и пытками заплатили русским за «становление демократии» в Приднестровье, в Узбекистане, Таджикистане, Киргизии, Казахстане, Туркменистане, Грузии… С русских сдирали живьем кожу, жгли на кострах, клеймили раскаленным железом. Только за то, что они русские. Думаю, что такие проявления «интернационализма» из памяти русского народа не вытравить уже никогда. Веками надо будет лечить эту память.

В июле 2009 г., отмечая годовщину конфликта в Южной Осетии, украинский «Еженедельник 2000» опубликовал статью под симптоматичным названием: «200 лет «презрения и ненависти»: особенности грузинской русофобии». Заголовок статье дали слова известного в СССР режиссера Отара Иоселиани, который заявил буквально следующее: «Мира у нас с Россией никогда не будет!.. Если раньше мы испытывали к ней презрение, сейчас возникла ненависть». («Еженедельник 2000», 31.07.2009). В той же статье были приведены воспоминания Дмитрия Выдрина, опубликованные еще в декабре 2005 г. Вот они:

«…Это был первый визит президента Кучмы в Грузию. Первым, помнится, поднял бокал Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе. И тост его был за бравых парней из УНА-УНСО (т. е. за тех самых любимых Виктором Ющенко предателей и фашистских подручных. — В.Б. ). Наша делегация странно переглянулась, но, уважая хозяина, за это выпила. Потом были разные дежурные тосты: за мир, процветание, дружбу. Пока очередь не дошла до пресс-секретаря президента. Я как раз сидел между ним и Нани Брегвадзе, которая перед этим пела для нас русские романсы и села уже за стол. Все были уже немножко пьяненькие, поэтому тост пресс-секретаря был довольно-таки разухабистым. Он сказал: «Давайте выпьем за русских!» и сделал паузу. Все, естественно, недоуменно переглянулись, а пресс-секретарь хитренько так усмехнулся и продолжил: «Поскольку нам — грузинам и украинцам — повезло, что русские есть на свете. Мы у русских научились забирать все. Мы спим с их самыми красивыми женщинами, мы забрали у них лучшие романсы — вот Нани только что показала, что это уже не их, а наши романсы — мы забираем у них нефть и газ без оплаты… Поэтому давайте выпьем за этих лохов, которые нас кормят, поят и обеспечивают». («УП», 30.12.05.)

Вот так, говоря словами Александра Исачевича Солженицына, «мы докатились до Великой Русской Катастрофы 90-х годов XX века».

«За столетие многое вплеталось сюда, — писал он. — Девятьсот Семнадцатый год, и 70 лет большевицкого развращения, и миллионы, взятые на Архипелаг ГУЛаг, и миллионы, уложенные без бережи на войне, так что в редкую русскую деревню вернулись мужчины, — и нынешний по народу «удар долларом», в ореоле ликующих, хохочущих нуворишей и воров.

В Катастрофу входит — прежде всего, наше вымирание. И эти потери будут расти: в нынешней непроглядной нищете сколькие женщины решатся рожать? Не менее вчислятся в Катастрофу и неполноценные и больные дети, а они множатся от условий жизни и от безмерного пьянства отцов. И полный провал нашей школы, не способной сегодня взращивать поколение нравственное и знающее. И жилищная скудость такая, какую давно миновал цивилизованный мир. И кишение взяточников в государственном аппарате — вплоть до тех, кто по дешевке отпускает в иностранную концессию наши нефтяные поля или редкие металлы. (Да что терять, если предки в восьми изнурительных войнах лили кровь, пробиваясь к Черному морю, — и все это как корова слизнула в один день?). Катастрофа и в расслоении русских как бы на две разных нации: огромный провинциально-деревенский массив — и совсем на него не похожая, иначе мыслящая столичная малочисленность с западной культурой. Катастрофа — в сегодняшней аморфности русского национального сознания, в сером равнодушии к своей национальной принадлежности и еще большем равнодушии к соотечественникам, попавшим в беду. Катастрофа и в изувеченности нашего интеллекта советской эпохой: обман и ложь коммунизма так наслоились на сознание, что многие даже не различают на своих глазах эту пелену. — Катастрофа и в том, что для государственного руководства слишком мало у нас людей, кто б одновременно был: мудр, мужественен и бескорыстен, — все никак эти три качества не соединятся в новом Столыпине.

Сам русский характер народный, так известный нашим предкам, столько изображенный нашими писателями и наблюденный вдумчивыми иностранцами, — сам этот характер угнетался, омрачался и изламывался во весь советский период. Уходили, утекали из нашей души — наша открытость, прямодушие, повышенная простоватость, естественная непринужденность, уживчивость, доверчивое смирение с судьбой, долготерпение, долговыносливость, непогоня за внешним успехом, готовность к самоосуждению, к раскаянию, скромность в совершении подвига, сострадательность и великодушие. Большевики издергали, искрутили и изожгли наш характер — более всего выжигали сострадательность, готовность помогать другим, чувство братства, а в чем динамизировали — то в плохом и жестоком, однако, не восполнив наш национальный жизненный порок: малую способность к самодеятельности и самоорганизации, вместо нас все это направляли комиссары.

А рублево-долларовый удар 90-х годов еще по-новому сотряс наш характер: кто сохранял еще прежние добрые черты — оказались самыми неподготовленными к новому виду жизни, беспомощными негодными неудачниками, не способными заработать на прокормление (страшно — когда родители перед своими же детьми!) — и только с растаращенными глазами и, задыхаясь, обкатывались новой породой и новым кликом: «нажива! нажива любой ценой! хоть обманом, хоть развратом, хоть растлением, хоть продажей материнского (родины) добра!» «Нажива» — стала новой (и какой же ничтожной) Идеологией. Разгромная, разрушительная переделка, еще пока никакого добра и успеха не принесшая нашему народному хозяйству и не видно такого, — густо дохнула распадом в народный характер.

И не дай Бог нынешнему распаду стать невозвратным». (А.И.Солженицын. «Русский вопрос».)

Будем надеяться, прозрение пришло не слишком поздно, и распад не станет невозвратным. Думаю, что и Александр Исаевич, вплоть до самой своей смерти, надеялся на лучшее. Один из русских писателей сказал как-то, выступая на Русском соборе: «Говорят, русский народ поставили на колени. Нет, это он встал на колени сам, чтобы помолиться перед битвой». Относится это к русскому народу или пока только к патриотической интеллигенции, покажет время. Но все-таки о прозрении русских можно судить по некоторым важным признакам. Р.Г. Абдуллатипов, один из тех весьма влиятельных депутатов Госдумы, который разрабатывал государственную концепцию национальной политики РФ, в своей книге привел такие цифры: «В лозунге «Россия для русских», по данным социологических опросов, не видят ничего предосудительного 60 % россиян и среди них более 85 % русских (См.: Абдуллатипов Р.Г. «Российская нация: Этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях. М., 2005. С. 50.) Цифры эти означают, считает автор, что россияне воспринимают, сей лозунг «с позиции здравого смысла»: «Россия для русских в такой же мере, как и для всех россиян», а вовсе не как «Россия только для русских» или «Россия только для национальных меньшинств или мигрантов». Ну что ж, можно и так понять этот опрос. Важнее тут результат, состояние умов, а не далеко идущие выводы думского интернационалиста.

В ходе дебатов о статусе русского народа в РФ, исследователи и публицисты, ссылались нередко на опыт Российской империи до 1917 г. Так один из них писал: «В начале ХХ века Русский народ насчитывал 88 миллионов человек, включая Великороссов, Малороссов, Русинов и Белорусов. Ближайший по этническому и религиозному признаку к Русским народ — Сербы, практически сливающиеся с Русским народом в одно целое. Единство Русского народа скреплял Русский Царь. До 1917 года ни один серьезный ученый или государственный деятель не выделял ветви русского народа в отдельные нации. Такое разделение — итог идеологии и практики сначала «ленинской гвардии», а затем — либералов. Когда слово «русский» употреблялось в Российской Империи, все прекрасно понимали, о чем идет речь (при том, что никому даже в голову не приходило выискивать или, наоборот, скрывать татарских, польских или немецких бабушек)». (См. сайт russianews.ru, 02.04.2009.)

Тот же автор считает, что в СССР русским удалось восстановить свой статус ведущей нации уже в 30-х годах. Он пишет: «Да и в Советском Союзе, хотя официальной идеологией считался «пролетарский интернационализм», а в 20-е годы интернациональный режим осуществлял подлинный геноцид русских, причем совершенно сознательно по этническому и этническо-сословному принципу, уже с конца 30-х утвердилась — вопреки революции и марксизму — идеология «руссоцентризма», нашедшая свое очень четкое и внятное выражение в первых словах советского гимна: «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь». Утверждалось историческое сознание, историческая — через века — миссия именно русских, русского народа. Вопреки геноциду 20-х и фактическому его возобновлению после ХХ съезда КПСС — уничтожению деревень, вымыванию населения Севера и вообще всему тому, что и подготовило нынешнюю катастрофическую ситуацию. Советская история — это вообще история напряженной борьбы русского начала с антирусским замыслом революционеров, борьба, шедшая на всех уровнях государства и общества». (Там же, russianews.ru ). Странно, что в доказательство своей правоты автор привел только строки из Гимна СССР, трижды переписанного С.Михалковым. Мог бы вспомнить и знаменитый тост Сталина за здоровье русского народа, который вынес в войне с фашизмом главную тяжесть и по праву должен считаться народом-победителем в этой войне. Это миф, что Сталин любил русский народ и как-то особо его выделял. Сразу же после войны «вождь народов» снова принялся за старое — в партии последовательно велась борьба против всех проявлений «великодержавного шовинизма» и «русского национализма». Отсюда и ссылка маршала Жукова в Одессу, и «ленинградское дело», и подготовка дела о «заговоре маршалов», которому не дали ход только из-за смерти «отца народов» в 1953 г., и «ленинградское дело», не говоря уже о никому не известных жертвах судебных процессов в СССР над «русскими националистами» и «монархистами».

При Хрущеве и Брежневе за «руссоцентризм» из партии исключали и снимали с ответственных постов без звука. Когда я пришел на работу в «Правду» в 1970 г. мне сразу же пришлось столкнуться с «интернационалистами», которые слово «русский» на дух не переносили. Как-то я написал статью, в которой несколько раз употребил слово «русский». Я принес ее в гранках на подпись «В номер!» ответственному секретарю, и тот на моих глазах везде исправил это слово на «советский». А в сочетании «русские народные сказки» тоже вычеркнул крамольное слово, только что не вставил «советские». Могучий Валерий Ганичев, председатель Союза писателей России мог бы много рассказать о том, как он в бытность главным редактором издательства «Молодая гвардия» сражался за право русских писателей быть русскими и писать о России. Сергей Семанов, в то время главный редактор журнала «Человек и закон» за те же самые «проступки» попал под колпак КГБ вместе со своими единомышленниками. Мало кто знает о «русской партии» в КПСС, члены которой работали даже в самом ЦК КПСС на ответственных должностях. Одним из них был заведующий ближневосточным сектором в международном отделе светлой памяти Иван Милованов, под началом которого работал Юрий Иванов, автор взрывной по тому времени книги «Осторожно, сионизм!». У меня в «Правде» тоже было немало единомышленников, и каждый на своем месте делал все, что мог, дабы хоть как-то приподнять русский народ, который последовательно гнобили в соответствии с установленной еще в 1917 г. «линией партии». Только что не объявляли «вне закона». Конечно, далеко не все получалось из того, что мы пытались сделать. Но все же то просвещение, которым полулегально занималась «русская партия» в КПСС, принесло свои плоды. Прежде всего, удалось не допустить разнузданной антирусской пропаганды. На нас вынуждены были оглядываться и учитывать популярность тех книг и статей, которые мы иной раз просто чудом печатали. Попытка будущего «прораба перестройки» А.Н. Яковлева развязать антирусский шабаш после его русофобской статьи об «Антиисторизме» обернулась тем, что автора отправили послом в Канаду с высокого партийного поста, где он и просидел вплоть до прихода Горби к власти. На время господа попритихли. Но только на время. Исподтишка работали. Строчили на нас доносы. Всячески дискредитировали. В результате в широкое обращение наши книги так и не поступили. Что-то гноили на книжных складах. Что-то сжигали. Но главное — советские СМИ хранили гробовое молчание каждый раз, когда выходила книжка, прочитать которую должен был бы каждый русский человек. Получалось, что она вроде бы и не выходила. Так поступали не только с книгами малоизвестных по тем временам авторам, но даже с такими писателями, как Василий Шукшин и Валентин Распутин. И сегодня замалчивают наши книги, но уже не только в прессе — делается все, чтобы на российском книжном рынке о них никто не узнал. Так что говорить об «утверждении идеологии руссоцентризма» аж с 30-х годов — это своеобразная фальсификация истории.

Происходило скорее другое — в результате подавления большевиками национально-патриотических чувств русского народа он действительно становился больше советским, чем русским. Феномен этот прекрасно описан у Александра Зиновьева в его книге «Гомо советикус». Многовековая привычка русских деревень жить единым миром, у всех на виду, соизмерять и моделировать себя, как личность, с безликостью общины, как ни странно на первый взгляд, во многом помогла большевикам утвердить в России ту социальную среду, которая и породила человека нового типа «гомо советикуса», или как его шутливо называл А.Зиновьев «гомососа». На Руси издревле осуждали тех, кто обособлялся от общины, выделялся из толпы. Быть «как все», чтобы в доме было все «как у людей», быть «не хуже других», но вместе с тем и не «заноситься» — вот та мораль крестьянской Руси, которая полностью устраивала коммунистических манипуляторов массовым сознанием, тех, кто управлял народом, как трудовой армией. Последовательно уничтожая реальных и потенциальных лидеров и бунтарей, большевики создали, путем террора, подавления и массовой пропаганды такую социальную и политическую среду, в которой могли выживать только безликие гомососы. И тем самым — на долгие годы обеспечили законопослушность и покорность основной массы русского народа, предложив ему взамен реальных прав и свобод «заботу» патерналистского государства, систему тотальной социальной защиты. Когда Союз рухнул, исчезла и та среда, в которой единственно и было возможным существование Homo Soveticus: система всеобъемлющей коммунальности по имени «реальный социализм». И для большинства русского народа, как показывают социологические опросы, это было и остается подлинной трагедией.

Политическая практика нового режима России вела к тому, что людей, которые по своей сути оставались советскими, сохраняя мировоззрение гражданина патерналистского государства, должны были убивать не только физически в будущих конфликтах и этнических войнах. Их должна была уничтожить, как динозавров, новая социальная среда, несовместимая с жизнью человека типа Homo Soveticus, который мог существовать лишь в условиях России социалистической. Его обрекли на вымирание, как социальный генотип. Окончательно смертный приговор ему был подписан в день расстрела Белого дома по решению Б.Ельцина.

Не случайно именно после событий 3–4 октября 1983-го Александр Солженицын говорит в интервью Московскому телевидению:

«…Вот эта необдуманная, суматошная реформа…

— Вы имеете в виду шоковую терапию?

— Шоковую терапию. Нет, ну кто может мать свою лечить шоковой терапией? Ну вы будете свою мать так лечить?»

Homo Soveticus конечно, не погиб вместе с русским парламентом. Его вычеркнули из списка живых post factum тем же самым росчерком пера под указом о роспуске Советов и введении в России капитализма. Бюрократия официально демонтировала Советскую власть, сотворив в своем воображении новую капиталистическую действительность, которая также была далека от реального капитализма, как наши «Жигули» от современного автомобиля. Формально и Homo Soveticus приказал долго жить, почил в бозе, прожив славную и одновременно бесславную жизнь с октября 1917-го года по октябрь 1993-го. Он был убит, как явление, как образец для подражания, как стандарт поведения и как политическая система. Не так уж он был, как видим, прост.

Однако, как говорил Солженицын в уже упомянутом интервью, «коммунизм внедрился в наше сознание, в людей и во всю систему». Любопытное тому подтверждение я нашел в интервью, которое взяла писательница Улицкая у Михаила Ходорковского (серия этих интервью публиковалась в 2009 г. в журнале «Октябрь» и была отмечена литературной премией этого журнала. — Авт. ). Она была поражена тем, что будущий олигарх в годы своей комсомольской юности, а он был активным функционером ВЛКСМ, искренне верил в светлое коммунистическое будущее, в то, что надо хранить бдительность в капиталистическом окружении и предотвращать происки ЦРУ, даже, если для этого придется сотрудничать с КГБ, и. т. д. Ходорковский до развала СССР был по своим убеждениям, как выяснилось, советским человеком и далеко не все эти убеждения из него вытравила жизнь в олигархической среде при Ельцине, и даже пребывание в тюрьме при Путине и Медведеве. Об этом можно судить хотя бы по его письмам из тюрьмы, публиковавшимся в «Коммерсанте», в «Ведомостях»…

Самосознание русского народа, увы, трагически трансформировалось за годы советской власти, при которой его постоянно заставляли «платить» за невесть какие грехи отцов и дедов, якобы угнетавших «малые народы». Из русского менталитета практически ушла сопричастность державности, ослабла вера, а с ней и ушла ответственность за весь православный мир. За такую обработку русского народа пестицидами «интернационализма» советской власти и компартии пришлось заплатить собственной гибелью, как в свое время монархии Романовых.

Советская национальная политика, как и национальная политика царского самодержавия, по-настоящему не состоялась, потому что объектом и субъектом этой политики не стала русская нация. Русский народ в массе своей не рассматривал страну как свое национальное государство, поэтому не стал защищать ее от распада ни в 1917, ни в 1991 г. Будет ли защищать он Эрефию, если в один несчастный день очередной Горбачев объявит о ее расформировании на национальные автономии? Думаю, что не будет. Забота рядового русского человека о своей державе должна быть подкреплена как морально, так политически и экономически. А в РФ русский человек этого подкрепления не имеет. Совершенно справедливо пишет Г.Марклинская: «Чтобы выполнить роль государствообразующего народа, русские должны иметь соответствующую по численности долю национального богатства, остальные народы — также свою долю, соотносимую с численностью и степенью их трудового вклада. Казалось бы, просто… Вместо этого мы наблюдаем ситуацию, когда русским в своей стране, где они составляют более 80 % населения, не принадлежит почти ничего, и почти то же самое можно сказать о большинстве нерусских народов — бедность и безработица населения национальных окраин Российской Федерации выглядят вопиющими».

Глубокое противоречие между русской нацией и государством в нынешней Российской Федерации сохраняется. Согласно разработанной с участием Р. Г. Абдулатипова «Концепции государственной национальной политики Российской Федерации», признается, что «межнациональные отношения в стране во многом будут определяться национальным самочувствием русского народа, являющегося опорой российской государственности». А ведь надо было бы сказать не «опорой», а «становым хребтом». В РФ у государства, увы, нет такого понимания. Его национальная политика в новых условиях должна быть направлена, прежде всего, на возрождение культуры и традиций, самосознания, патриотизма русского народа. А она, как показали многочисленные правительственные Госсоветы 2000–2011 гг. посвященные национальному вопросу, по-прежнему строится на ленинских заветах образца 1923 г., а поэтому и русский народ по-прежнему бесправен и угнетен.

В советские времена нам морочили голову по поводу того, что в СССР якобы сложилась «новая историческая общность — советский народ». При Хрущеве это пытались даже внести в Программу КПСС, но все же не решились. Но о какой общности можно было говорить даже тогда, когда при всем строжайшем контроле за настроениями населения национализм «туземных народов» в СССР процветал пышным цветом. Достаточно вспомнить, как в Узбекистане националистические банды в 1976 г. вырезали финками звезды на спинах русских ребят, которые по воле сердца приехали им помочь в беде восстанавливать Ташкент после землетрясения. А кто бывал в Прибалтике в те же 70-е годы или на Украине, или в Грузии, разве не встречался через раз с нежеланием аборигенов говорить на русском языке, который они прекрасно знали и знают до сих пор, как теперь выясняется.

В Эрефии тоже пытаются изобрести нечто подобное «новой исторической общности». Вот, например, выступал на рабочей встрече по вопросам межнациональных и межконфессиональных отношений в феврале 2004 г. в г. Чебоксары тогда еще президент РФ В. В. Путин и сказал: «Еще в советские времена говорили о единой общности (заметим это частое у вождя едроссов «масло масляное» — «единая общность». Хрущев говорил об «исторической общности», причем «новой», но это я так, походя. — В.Б. ) — советском народе. И были под этим определенные основания. Полагаю, что сегодня мы имеем все основания говорить о российском народе как о единой нации». (См. «Российская газета», 06.02. 2004.) Да нет для этого оснований, как и тогда не было, если только формулировку г-на Путина не уточнить: «российский народ является единой нацией при государствообразующей роли русского народа»! Тогда у нас не было бы в «национальных» республиках, где «титульная» нация составляет меньшинство при русском подавляющем большинстве, таких местных органов власти, где в подавляющем большинстве представлен именно «титул». Окончательно освободившись от национального нигилизма и русофобии, россиянам (в первую очередь власть предержащим), действительно пора осознать, что «Россия, — как говорили классики, — может быть только государством русского народа или ее не будет вовсе» (См.: Соловей В. Д. Русская история: новое прочтение. М., 2005. С. 312. См. также: Соловей Т., Соловей В. Апология русского национализма: Невозможно строить демократическое государство и нацию без национализма. Политический класс. 2006. № 23).

Попытки законодательным путем закрепить за русским народом статус государствообразующего народа предпринимались не раз после развала СССР. Так, еще в октябре 2006 года Комитет Госдумы по делам национальностей утверждал концепцию законопроекта «Об основах государственной политики в сфере национальных отношений в РФ». В первоначальном тексте законопроекта (ст. 16), внесенном группой депутатов фракции «Единая Россия», говорилось, что «русский народ признается государствообразующим народом, самоопределившимся на всей территории РФ», а органы госвласти всех уровней «обязаны учитывать потребности и интересы русского народа». Однако, в конечном итоге понятие «государствообразующая нация» было изъято. Вместо этого записали, что русский народ составляет «этническую, социальную, языковую и культурную основу РФ», а статья, ранее полностью посвященная русским, стала называться «Государственные гарантии равноправия народов РФ». В конечном счете, документ так и не был принят — ни в первоначальном, ни в исправленном виде. Это крайне характерно для понимания состояния умов народных избранников и ориентации в том, кто на них влияет.

Дискуссии по этому жизненно важному для русского народа вопросу не прекращаются. Есть немало разумных проектов конституционного оформления его государствообразующего статуса не формальности ради, не в целях лишения гражданских прав других народов России, а для самоутверждения русского человека, поддержания его духовного и нравственного здоровья, укрепления в нем веры в самого себя, в будущее русской нации и Русского национального государства. Такой статус — наилучшее средство поддержать в русском народе желание жить, чтобы он не закончил свой уникальный исторический путь коллективным самоубийством с помощью наркотиков, самогона и ядовитой паленки. Но главное — русские, получив реальное законодательное подтверждение того, что они хозяева в своем доме, в своем национальном государстве, сами взялись бы всерьез за его укрепление и оздоровление. Тогда и вечный вопрос о создании гражданского общества в России решился бы сам собой. И все это пошло бы на пользу и малым народам России. Если русские излечатся, наконец, от своей аномии, они создадут такое мощное и свободное национальное государство, стать гражданином которого действительно будут мечтать многие.

Один из наиболее детально разработанных проектов давно назревшего закона о русском национальном государстве был опубликован еще в 2001 г. Согласно тому проекту, Россия в соответствии с международными стандартами объявлялась мононациональной страной, а русский народ — государствообразующим народом. Понятие «русская нация» приравнивалось к понятию «русский народ». Авторы проекта по-своему использовали китайское понятие «хуацяо». Так обозначаются зарубежные китайцы, которые, тем не менее, признаются частью китайской нации. В проекте 2001 г. исходили из того, что «Русскую нацию (народ) составляют русские, являющиеся гражданами России и русские, не являющиеся гражданами России, постоянно или временно проживающие за границей, как имеющие иностранное гражданство, так и лица без гражданства. Проект признавал разделенное состояние русской нации (народа) (ст. 6) и факт геноцида русских, который должен быть подвергнут историческому расследованию (ст. 13). Ст. 12 квалифицирует русофобию как преступление против государства и требует преследования ее в уголовном порядке. Важным положением проекта является ст. 14: «Русский народ как государствообразующий должен иметь во всех органах государственной власти и органах местного самоуправления Российской Федерации квоты, соответствующие его удельному весу в составе населения соответствующей административно-территориальной единицы». (См. «Национальная газета», № 4–5, 2001.)

Конечно, редакция такого закона — дело не отдельных личностей и политиков, а предмет национального референдума. Вот там бы и выяснилось, готов ли русский народ взять на себя новые конституционные обязанности и новую историческую роль в Русском национальном государстве. Конечно, для этого необходим полный и радикальный пересмотр решений, законов и подзаконных актов, принятых ранее в интересах узкого (и нередко нерусского) меньшинства, прежде всего, законодательства о земле и природных ресурсах. Давно назрел пересмотр законодательства о гражданстве с запретом лицам с двойным гражданством находиться на государственной службе и одновременно с признанием гражданами России всех лиц, русских по происхождению (в том числе по их желанию и свободному волеизъявлению всех, кто мог бы считаться «коренными русскими» в Российской Империи). Потребуется и жесткое законодательство о миграции — в интересах коренных народов, живущих на территории РФ. Нужны новые законы о культурной автономии и местном самоуправлении в любых формах (советы, церковные общины, сельские управы, казачий круг и т. д.), законы о сохранении местных обычаев, местных промыслов и т. д. И многое другое. В том, что касается уголовного законодательства, то и оно должно быть пересмотрено с учетом национальных интересов русского народа.

Увы, такой подход в российских верхах не разделяют. Взгляд на «единую общность», высказанный в бытность Путина президентом в 2004 г., мало изменился, после того, как он возглавил правящую партию «Единая Россия» и стал премьер-министром. А сменивший его на президентском посту Дмитрий Медведев тоже, видимо, разделяет его взгляд на русский народ и говорит о себе: «Я — россиянин», а не «Я — русский». Хотя в церковь по праздникам и к своим духовникам оба члена правящего тандема ходят исправно. Неужели склонность и того, и другого к ленинской национальной политике объясняется некими высшими государственными интересами?

«Титульные нации» в меньшинстве

Посмотрим еще раз на демографическую карту Российской Федерации, где живут более ста народов. Большинство из них — коренные народы и народности, для которых Россия — основное или даже единственное место обитания. Кроме того, имеются представители еще более шестидесяти народов, чье основное место проживания находится за пределами РФ. Я глубоко убежден, что такое национальное разнообразие России способствует сохранению ее жизнеспособности и самоутверждению. Но только заведомые враги России могут поддерживать это разнообразие путем ущемления прав ее этнического большинства — русского народа. Рано или поздно это неминуемо приведет к обострению национальной вражды, что мы уже, к сожалению, наблюдали после развала СССР. Взрыв дикого национализма на Манежной площади в декабре 2010 г. для многих, особенно для властей РФ, был настолько неожиданным, что в Кремле, судя по первой реакции, царила полная растерянность. Там, увы, до сих пор не поняли, что семена этой вражды были намеренно посеяны большевиками-интернационалистами, открыто угнетавшими и уничтожавшими русский народ после октябрьского переворота 1917 г., и проросли теперь пышным цветом. Но выкорчевывая коммунистическое наследие, Ельцин и его подельники, как это ни парадоксально, оставили в неприкосновенности практически все унаследованное от СССР национально-административное деление РСФСР и практику большевистского «интернационализма».

Как это выглядит сегодня? Коренные народы России составляют 93 % населения, из них свыше 81 % — русские. Свыше 6 % населения — народы стран ближнего (5 %, например, украинцы, армяне и др.) и дальнего (1 %, например, немцы, корейцы и др.) зарубежья.

Этнографы объединяют коренные народы России в несколько региональных групп, близких не только географически, но и, до известной степени, культурно-исторически. На долю народов Поволжья и Урала — башкир, калмыков, коми, марийцев, мордвы, татар, удмуртов и чувашей — приходится менее 8 % населения страны (из них почти 4 % татары — второй по численности народ России). Традиционная религия татар и башкир — ислам, калмыков — буддизм, остальных — православие.

Народы Северного Кавказа: абазины, адыгейцы, балкарцы, ингуши, кабардинцы, карачаевцы, осетины, черкесы, чеченцы, народы Дагестана (аварцы, агулы, даргинцы, кумыки, лакцы, лезгины, ногайцы, рутульцы, табасараны и цахуры) — составляют менее 3 % населения России. Кроме большинства осетин — христиан, они традиционно исповедуют ислам.

Народы Сибири и Севера — алтайцы, буряты, тувинцы, хакасы, шорцы, якуты и почти три десятка так называемых малочисленных народов Севера — это 0,6 % всего населения страны. Буряты и тувинцы — буддисты, остальные — православные, с сильными пережитками язычества и просто язычники.

Итак, повторим вновь: Россия после 1991 г. стала даже по стандартам ООН гомогенной страной. И по тем же стандартам — моноконфессиональной страной. Почему же это в государственном строительстве и в законодательстве РФ никак не учитывается? Почему русским в государстве, в котором они составляют абсолютное большинство, не принадлежит ничего, и у них нет ни формально, ни реально своего национального очага, который есть у любого коренного нацменьшинства? Почему российская правящая элита так усердно поддерживает преемственность «ленинской национальной политики»? На мой взгляд, объясняется это, прежде всего, боязнью возникновения новой Чечни. Не дай Бог тронуть этих местных царьков, такое начнется! Вот поэтому и процветали и при Ельцине, и при Путине, и при Медведеве в полной неприкосновенности бессменный шахматолюб из Элисты, не без пользы для себя, воплощая свою мечту превратить родную Калмыкию в Нью-Васюки, башкирский султан, приватизировавший со своей семьей все, что только можно на родине Салавата Юлаева и бывший первый партийный босс в Казани, семья которого владеет едва ли не большими богатствами, чем вся Золотая Орда.

Но по какому праву вообще именуются национальными республиками те регионы, где «титульная нация» составляет меньшинство? Взглянем на этническую карту России. (См. ресурс Национальная и государственная безопасность Российской Федерации //www.nationalsecurity.ru) Что мы видим?

Адыгея: русских — 68 %, адыгейцев — 22 %, др. — 10%

Горно-Алтайский край: русских — 60 %, алтайцев — 31 %, др. — 9%

Башкортостан: русских 39 %, татар — 28 %, башкиров — 22 %, др. — 11%

Бурятия: русских 70 %, бурятов — 24 %, др. — 6%

Карелия: русских — 74 %, карелов — 10 %, др. — 16%

Коми: русских — 58 %, коми — 23 %, др. — 19%

Карачаево-Черкесия: русских-42 %, карачаевцев — 31 %, черкесов — 10 %, др. — 17%

Мари-Эл: русских — 48 %, марийцев — 43 %, др. — 9%

Мордовия: русских — 61 %, мордвы — 33 %, др. — 6 %.

Удмуртия: русских — 59 %, удмуртов — 31 %, др. — 10%

Хакасия: русских — 80 %, хакасов — 11 %, др. — 9%

Якутия: русских — 50 %, якутов — 33 %, др. — 17%

В таких искусственных образованиях, как Еврейская автономная область, где все евреи вполне поместились бы в синагоге Биробиджана, русских также подавляющее большинство — 89,9 %, но руководят областью этнические евреи — хотя их 1,2 %. Вот и в 2010 г. Медведев выдвинул на пост губернатора ЕАО Александра Ароновича Витникова.

Спрашивается, а зачем вообще было городить весь этот огород национальных автономий, если они чаще всего никак не соответствуют этнической реальности России? Русские оказались в меньшинстве только в Дагестане (9 %), в Калмыкии (38 %), в Северной Осетии (30 %), в Кабардино-Балкарии (32 %), в Туве (32 %), в Татарстане (43 %), в Чечне и Ингушетии (совокупно — 24 %).

В тех национальных вотчинах, где русских больше, чем представителей местной «титульной нации», на первые места в локальных правительствах и парламентах все равно продвигаются «национальные кадры», повсюду безнаказанно тусуются разного рода религиозные экстремисты и сепаратисты, а русские и другие славяне подвергаются безжалостной дискриминации. А ведь это не что иное — по всем западным меркам, — как нарушение прав человека большинства населения, их узурпация заведомым меньшинством, в нашем случае — русского. Эти новые узурпаторы никакой интеграции не хотят. Они везде ведут дело к своей национальной диктатуре, что подтверждает политическая и экономическая практика местных царьков практически во всех автономиях. Автономии в РФ, где федеральные законы, если и соблюдаются, то только для вида, медленно, но верно превращаются в пороховые бочки и не исключено, что они рванут рано или поздно, и тогда так заполыхает, что мало не покажется. В 90-х годах, когда Борис Ельцин с очередного бодуна предложил нацреспубликам брать столько суверенитета, сколько они смогут съесть, это едва не произошло. Тогда Российскую Федерацию едва не постигла судьба СССР. Путину потребовалось несколько лет, чтобы преодолеть последствия этой преступной ельцинской политики и восстановить вертикаль власти, но даже после всех его усилий, вертикаль эта пока еще слабовата.

Центральная власть, увы, и по сей день, полагает, что уступками и поблажками удастся и впредь удерживать национальные окраины в федеральной узде, но это иллюзия. Российские парламентарии не раз предлагали использовать совершенно новую историческую и очевидную этническую реальность подавляющего превосходства русских в РФ, чтобы отменить все автономные округа и национальные республики, скроенные по советскому образцу, ввести вместо них административное деление на области с подчинением каждой своему федеральному округу. Это было бы логичным решением, как и закрепление законодательным путем государствообразующего статуса русского народа со всеми отсюда вытекающими последствиями его пропорционального представительства в органах власти.

Возможно, в таком случае следовало бы сделать исключение для Калмыкии, Татарстана, республик Северного Кавказа и Тувы, но гарантировать при этом, что их автономия в рамках Российской Федерации полностью исключает их суверенитет. Это необходимое условие, т. к. географическое положение приграничных автономий облегчает их выход из состава России, а суверенитет Татарстана вообще чреват для России геополитической катастрофой. Что касается остальных автономных образований, где титульный народ до большинства и такого титула явно не добирает, то здесь надо, наконец, всенародно признать, что они созданы искусственно «комиссарами в пыльных шлемах», которые злонамеренно перекроили карту России так, чтобы русский народ чувствовал себя национальным меньшинством. С учетом новой этнической реальности, сложившейся после развала СССР, эту большевистскую бомбу замедленного действия, подложенную под будущее нашей страны, надо по возможности скорее обезвредить, не лишая малые народы их культурной автономии, государственной поддержки и гарантий сохранения их языка, литературы, искусства и традиций. Русским национальным государством должны управлять русские, что не исключает участия отдельных талантливых представителей малых народов даже в правительстве России, но исключает в нем их большинство. А в правительстве г-на Путина — минимум два представителя татарского народа, который про численности составляет в России всего 4 %. И были бы такие же талантливые, как министр МЧС бурят Шойгу. А то ведь татарин Нургалиев на посту министра внутренних дел России, если чем и прославился, то своей полной некомпетентностью, побив все рекорды по критике МВД в печати РФ и даже в зарубежных СМИ.

Конечно, малые народы обязательно должны быть представлены в российском парламенте, как в свое время в Совете национальностей Верховного Совета СССР. Но тоже пропорционально их численности в составе народов России. Тут, конечно, сразу же возникают наши правозащитники с протестами и угрозами: «Вы знаете, что про вас тогда на Западе скажут?!»

Увы, в России привыкли то и дело оглядываться на Запад, сверяя российскую политическую практику с тамошней. Недаром подтрунивал над этим Достоевский, когда говорил, что мы любим Запад больше, чем он сам себя. Ну, давайте сверим, как это делается, например, во Франции. Там есть свои национальные меньшинства — корсиканцы, баски, бретонцы, провансальцы, если брать основные. Ни у кого из них национальной автономии нет. Есть культурная автономия. Их национальные традиции поощряются и соблюдаются. Они пользуются полным равенством с этническими французами, но любые попытки националистов добиться для них хотя бы автономии, не говоря уже о суверенитете, жестко пресекаются. И такую политику поддерживает большинство французов, что показали, например, президентские выборы 2007 г. Как только кандидат социалистической партии на пост президента Сеголен Рояль заикнулась о том, что может подумать об автономии для Корсики, от нее отшатнулись даже социалисты. Это стоило ей поражения на выборах, а затем и лидерства в соцпартии. Такого французы не прощают. Во Франции — значительный процент пришлого арабского и африканского населения, в основном из бывших колоний. В пригороде Парижа Сен-Дени, например, их более 70 %. Марсель — это вообще больше арабский город теперь, чем французский. В центре Парижа целые кварталы вблизи Монмартра напоминают теперь африканские трущобы, а не картины символистов Утрильо и Тулуз-Лотрека. Эта новая этническая реальность, сложившаяся во второй половине ХХ века, не нарушила, однако, гомогенности французского государства. Никакой автономии выходцы из Африки не имеют и не получат в обозримом будущем. В спорах о национальной идентичности, которые развернулись во Франции в конце 2009 г. с подачи министра иммиграции Ф. Бессона, все-таки возобладала позиция национальных приоритетов, а не бездумного «интернационализма». Детей иммигрантов будут потихонечку приучать любить французский флаг и хотя бы раз в год заставят петь «Марсельезу». Строительство минаретов во Франции не поставили вне закона, как в Швейцарии, но носить чадру не позволят. И даже хиджаб — платок, закрывающий волосы, лоб и шею — запретили во французских школах. Франция остается национальным государством. Все его граждане считаются французами. И никто такой подход не считает отступлением от демократии. В США после ликвидации рабства действовало сильное движение негров, требовавших выделить им отдельный штат, где они бы могли создать свое негритянское государство. Государство такое Соединенными Штатами было создано — но в Африке. Это — Либерия.

А в России центральные власти по-прежнему смотрят сквозь пальцы даже на самые откровенные вызовы сепаратистов, очевидно полагая, что, таким образом, крепят дружбу народов. Что ж, время покажет, чего такая «дружба» стоит. Не пришлось бы за все это заплатить кровью русских, как в Чечне, в Ингушетии, да и только ли там! На территории России проживают от 12 до 14 млн. иностранных граждан, из которых свыше 8,8 млн. не имеют легального статуса. По другим данным, их уже около 30 миллионов и 15 миллионов — нелегалы. В последнее время ситуация с притоком нелегальных мигрантов приобретает статус государственной политики компенсации депопуляции. При этом по данным Роскомстата, в стране насчитывается свыше 6 млн. собственных граждан, не имеющих работы и свыше 4 млн. бездомных.

В 2004 году из Москвы были выдворены 49 821 иностранцев, вдвое больше, чем в 2003 году.

По данным МВД РФ, с начала 2004 года в России иностранцами совершено более 41 000 преступлений, что на 20,6 % больше, чем в 2003 году. Большинство из них связано с использованием поддельных документов (27,6 %), кражи составляют 17,9 %, незаконный оборот наркотиков — 10,5 %, отмечаются грабежи, мошенничества и разбойные нападения.

Наибольшую криминальную активность в России проявляют граждане стран СНГ, на долю которых приходится свыше 92 % преступлений. В частности, граждане Украины в 2004 году совершили 18,9 % от общего числа преступлений, Таджикистана — 16,1 %, Узбекистана — 12,6 %. Из граждан стран дальнего зарубежья особо активными являются преступники из Китая, Индии, Вьетнама. Ощущение того, что мы живем в оккупированной стране, не покидает коренных россиян. В России свыше 20 000 000 человек исповедуют ислам и официально считают себя мусульманами. Это без учета доброго десятка миллионов «правоверных» нелегалов. В Москве живет азербайджанцев больше, чем в Баку, а татар больше, чем в Казани. К середине века мусульманином будет, как минимум, каждый четвертый россиянин. Но пока страна моноконфессиальная, нужно ли государству способствовать распространению других религий в ущерб православию? А ведь в феврале 2011 г. начал работу первый в России мусульманский телеканал, правда, в тестовом режиме. (См. сайт Совета муфтиев). О необходимости создания в стране такого телеканала, на котором велось бы преподавание и разъяснение основ ислама, еще в августе 2009 года заявил президент России Дмитрий Медведев. (Интерфакс, 13.02.2011.) Очевидно, президент полагал, что толкование мусульманских постулатов будет проводиться на таком канале умеренными знатоками Корана. Практика, однако, показывает, что и вахаббиты сплошь и рядом маскируются под умеренных, но от этого терактов в стране меньше не становится. То, что мусульманские экстремисты сумеют целенаправленно использовать и «Мусульманский канал», можно не сомневаться. Уже сегодня вроде бы умеренные мусульманские лидеры призывают убрать с герба России православную символику. Сейчас повсюду в России строятся новые мечети. В Москве на мусульманские праздники прямо на улицах режут баранов, что не позволяют делать ни в одной европейской стране. Если число мусульман будет расти сегодняшними темпами, то мусульманская община может поставить вопрос о введении в стране поста вице-президента, исповедующего ислам. Может быть именно с прицелом на такую ситуацию Владимир Путин предложил странам, членам организации «Исламская конференция», принять туда Россию?

Не надо иллюзий, господа. То, что начинается с невинных разговоров о свободе совести и религиозной терпимости, заканчивается призывами к «джихаду» и истреблению «неверных». В октябре 2009 г. в столице Татарстана прошел очередной, 20-й уже по счету «День памяти защитников Казани». Немного нашлось охотников помитинговать по этому поводу, но все же на площади Свободы собрались около 200 активистов татарского национального движения — в основном, лица преклонного возраста, а также исламистская молодежь. Организовали мероприятие Всетатарский общественный центр, Всемирный форум татарской молодежи и движение нового поколения «Узебез» («Мы сами»). Собравшиеся выкрикивали лозунги: «Максатыбыз — байсезлек!» (Цель — независимость), криками «Азатлык!» (Свобода), «Ля илляха иль Алла!» и «Аллах акбар!» («Аллах велик»). Татарские националисты, оказывается, переживали по поводу событий времен Ивана Грозного и взятия Казани. Как передавало агентство «Росбалт», среди плакатов, поднятых митингующими в тот день в Казани, были «Я помню 1552 год», «Холокост татарского народа — 1552!», «Татарская речь слух ласкает», «Требуем! Запрета русского языка в образовании!» и тому подобные. Участники митинга потребовали впредь отмечать День памяти официально, а не на общественных началах, установить памятник павшим защитникам Казани, поддержать Декларацию о государственном суверенитете Татарстана от 30 августа 1990. Никто этот митинг не запрещал и не разгонял. Соплеменники министра внутренних дел РФ г-на Нургалиева открыто выступали за развал России, за изменение ее Конституции и публично сеяли вражду к русскому народу. Можно себе представить, как омоновцы поступили бы с русскими националистами, которые, например, предъявили бы счет за Холокост русского народа в ходе 300-летнего татаро-монгольского ига нынешним наследникам Золотой Орды. Позволю себе напомнить, как это было 21 декабря 1237 года в Рязани.

«А в шестой день спозаранку пошли поганые на город — одни с огнями, другие с пороками, а третьи с бесчисленными лестницами — и взяли град Рязань месяца декабря в двадцать первый день. И пришли в церковь соборную пресвятой Богородицы, и великую княгиню Агриппину, мать великого князя, со снохами и прочими княгинями посекли мечами, а епископа и священников огню предали — во святой церкви пожгли, и иные многие от оружия пали. И в городе многих людей, и жен, и детей мечами посекли. А других — в реке потопили, а священников и иноков без остатка посекли, и весь град пожгли…» («Повесть о разорении Рязани Батыем». Памятники литературы Древней Руси. Москва. Художественная литература, 1981. С.191.)

В Рязани между тем никто никогда не отмечал 21 декабря, как день памяти этого Русского Холокоста, хотя зверства татаро-монгольских орд на Русской земле были воистину чудовищными. Не случайно в России, когда хотят описать полное разорение города или дома говорят: «Как Мамай прошел!» Это только с легкой руки евразийцев пошли ходить байки о русско-татаро-монгольской дружбе и братстве, да о том, что стычки русских воинов с этими войсками Золотой Орды напоминали рыцарские турниры. А там кровь лилась рекой, русская кровь. Историю ведь можно повернуть и так, и эдак. Это у Орвелла в романе «1984-й» четко сформулировано: «Тот, кто контролирует Прошлое, контролирует и Настоящее». (См. George Orwell. 1984.) Точное определение.

По данным переписи 2002 г. в Татарстане татары составляли 52, 2 %. По последним данным теперь их всего 49 % и число это продолжает снижаться. Не поэтому ли те 200 националистов, открыто, среди бела дня, под охраной милиции орали, что их цель — независимость Татарстана от РФ. Они хотят добиться этого пока не поздно, пока татары составляют большинство в республике, а уж затем, если не дай Бог, достигнут своей цели, займутся выжиманием русских за пределы Новой Орды и станут подавляющим большинством, как это случилось в Казахстане и других республиках Средней Азии. Теперь мы только вспоминаем, что вплоть до переписи 1959 года в Казахстане русских было больше казахов — 70 % населения. После получения независимости в 1991 году начался отток русских в Россию и другие страны. Ежегодно уезжают сотни тысяч человек. И к началу ХХI века русские стали второй по численности национальной группой и составляют всего около 21 % населения страны. Всего-то за какие-то двадцать лет такие перемены! И все это под сурдинку разговоров о том, что «русский с казахом братья навек!». Увы, на всем пространстве бывшего СССР братство советских народов с русским в лучшем случае предано забвению, в худшем — оплевано и обгажено, как в Грузии режимом Саакашвили. Вовсю старались уничтожить исторически сложившееся русско-украинское братство идеологические наследники гитлеровских пособников из бандеровской УПА во главе с президентом Украины Виктором Ющенко. Дошло до того, что Бандеру наградили орденом «Герой Украины» посмертно, а в новых украинских учебниках по истории русских называют «собаками». Если бы вновь избранный президент Украины В. Янукович не остановил вовремя этот антирусский шабаш, дошло бы до объявления русских «негражданами», как в экс-советской Прибалтике. Гарантирую, если пойдет процесс суверенизации национальных республик РФ, с русскими там случится то же самое. Поэтому лучше всего было бы своевременно отменить на русской земле эти «автономии», в первую очередь там, где «туземные народы» пока в меньшинстве. И, несомненно, надо учитывать этническую реальность России, как гомогенной страны, и во властных структурах. Россия должна, наконец, стать подлинно русским национальным государством. Россией, которая будет родной матерью, а не мачехой для русских!

Начало великого очищения

Конечно, и об этом нельзя здесь не сказать, одно лишь подтверждение нового статуса русского народа, как государство-образующей нации, не решит всех тех проблем, с которыми он сталкивается. Статус этот русским необходим и для восстановления их национальной гордости, и морального, и физического здоровья нации. Но для того, чтобы исполнить свою новую историческую роль державной, управляющей нации с подавляющим представительством во всех органах власти и с решающим голосом при распределении национального дохода, русскому народу предстоит пройти через Великое Очищение от той скверны, которая въелась в него на пути через ХХ век. Русские сейчас вновь учатся жить по законам предков и следовать заповедям Христа. В больших городах это не так заметно, как в деревнях и провинциальных поселках. Мне не раз приходилось в этом убеждаться самому. Никогда не забуду воскресную обедню в старинном православном храме в подмосковном Бородино. Жители села пришли туда целыми семьями. Дети были одеты чистенько, нарядно, по-праздничному. Они знали слова молитв и понимали смысл службы. В церкви не шалили, вели себя чинно. Внимательно выслушали проповедь священника. И хотя до конца обедни многие не достояли, ясно было, что они с детских лет — люди церковные, приходские, общинные и в храм пришли по зову души. Приятно поразили и лица их родителей — отличала их просветленность и полное отсутствие запойных признаков, которыми, увы, до недавнего времени были отмечены физиономии жителей многих окрестных деревень и поселков Можайщины. Пусть не везде, не сразу, а постепенно Великое Очищение все же начинается. Конечно это задача, с которой за одно поколение не справиться. Слишком многого был лишен русский народ. А расправлялись с ним безжалостно и жестоко.

«Все потери, которые наш народ перенес за огляженные 300 лет от Смуты XVII века, — не идут и в дальнее сравнение с потерями и падением за коммунистическое 70-летие, пишет А.И.Солженицын. — На первом месте здесь стоит физическое уничтожение людей. По косвенным подсчетам разных статистиков — от постоянной внутренней войны, которую вело советское правительство против своего народа, — население СССР потеряло не менее 45–50 миллионов человек. (Проф. И. А. Курганов пришел к цифре 66 миллионов.) Причем особенность этого уничтожения была та, что не просто косили подряд, кого придется, или по отдельным территориям, но всегда — выборочно: тех, кто выдавался либо протестом, сопротивлением, либо критическим мышлением, либо талантом, авторитетом среди окружающих. Через этот противоотбор из населения срезблись самые ценные нравственно или умственно люди. От этого непоправимо падал общий средний уровень остающихся, народ в целом — принижался. К концу сталинской эпохи уже невозможно было признать в народе — тот, который был застигнут революцией: другие лица, другие нравы, другие обычаи и понятия.

И чем же, как не физическим уничтожением своего народа назвать безоглядную, безжалостную, безрасчетную укладку красноармейских трупов на путях побед Сталина в советско-германской войне? («Разминирование» минных полей ногами гонимой пехоты — еще не самый яркий пример.) После сталинских «7 миллионов потерь», после хрущевских «20 миллионов», теперь, наконец, в российской прессе напечатана и фактическая цифра: 31 миллион. Онемляющая цифра — пятая часть населения! Когда и какой народ укладывал столько на войне? Наша «Победа» 1945 года овеществилась в укреплении сталинской диктатуры — и в полном обезлюживании деревень. Страна лежала как мертвая, и миллионы одиноких женщин не могли продолжить жизнь народа.

Но еще и физическое массовое уничтожение — не высшее достижение коммунистической власти. Всех, кто избегал уничтожения, — десятилетиями облучали оглупляющей и душу развращающей пропагандой, и от каждого требовали постоянно возобновляемых знаков покорности. (А от послушной интеллигенции — и ткать эту пропаганду в подробностях.) От этой гремящей, торжествующей идеологической обработки — еще и еще снижался нравственный и умственный уровень народа. (Только так и могли воспитаться те нынешние старики и пожилые, кто вспоминает как эру счастья и благоденствия, когда они отдавали свой труд за грошовую зарплату, но под 7-е ноября получали полкило печенья, перевязанное цветной ленточкой». (А.И. Солженицын «Русский вопрос».)

Да и только ли старики с тоской вспоминают советское время? Меня по-настоящему поразили умонастроения народа, которые в течение почти двух месяцев изучал телеканал «Россия» в ходе проекта «Имя России. Исторический выбор-2008». Самые жестокие тираны в истории нашего Отечества оказались самыми популярными в ходе этого «исторического выбора». По итогам голосования по проекту «Имя Россия» с самого начала с большим отрывом лидировал Иосиф Виссарионович Сталин, которого представлял покойный генерал Варенников. На 8 июля 2008 года он набрал 160 769 голосов. На втором месте шел Владимир Высоцкий — 128 927 голосов, уступивший затем Столыпину, а замыкал тройку лидеров Владимир Ильич Ленин, за которого проголосовали 91 560 человек. Помимо Сталина, Высоцкого и Ленина в список попали Иван Грозный, Петр Первый, Екатерина Вторая. На этом фоне Чехов, Пушкин, Гоголь, Булгаков, Достоевский безнадежно уступали Иосифу Виссарионовичу и другим сильным личностям. Присутствующие в списке ученые также не могли сравниться со Сталиным. Самый «большой ученый» оставил их позади: Сергей Королев набрал 44 401 голос, Циолковский — 12 691, Менделеев — 7125, Пирогов — 4822. Полководцы — маршалы, генералы и адмиралы — тоже не дотянули до генералиссимуса: Жуков — 14 182, Ушаков — 8586, Кутузов 6355, Илья Муромец — 6206 и маршал Рокоссовский — 38. (lenta.ru, 08.07.2008). Каким-то чудом, видно потому что для этого приложил максимум усилий тогда еще не патриарх, а владыка Кирилл, представивший на проекте Александра Невского, новгородский князь к концу проекта опередил Сталина. Не вдаваясь в дискуссию о его роли в победе над гитлеровской Германией, она, конечно, была весьма существенной, не могу не отметить, что популярность тиранов в нашей стране на момент конкурса была значительно выше популярности великих писателей, ученых и полководцев России. От чего это происходит? Почему по-прежнему, говоря об особенностях российского бытия, цитируют Пушкина:

Прощай, немытая Россия,

Страна рабов, страна господ.

И вы, мундиры голубые,

И ты, послушный им народ…

Наверное, не только потому, что в ФСБ голубые погоны, а у работников прокуратуры ядовито голубые мундиры. Я категорически отвергаю тезис о «рабстве духа» русского народа. Народ-раб давно бы исчез с лица земли, пережив хотя бы малую толику тех испытаний, которые выпали на долю народа русского. Но он их вынес и выстоял. Именно потому, что рабом так и не стал, как его ни давили. Другое дело, что геополитический аспект русской державы, ее отождествление с хартлендом и ее громадность, предполагают, что во главе России должен стоять властитель, облеченный поистине самодержавной властью. Но одно дело — царь-самодержец, диктатор по Ивану Ильину, президент с мощной вертикалью власти, а другое — его управленческий аппарат. Если такой аппарат построен на одном подавлении и без учета свободы духа русского народа, правление любого самодержца закончится так же бесславно, как правление Николая II-го. А, если отпустить вожжи так, что и самая ледащая кобыла возомнит себя арабским скакуном, результат в России будет тем же самым. Тут управлять надо не только с умом, но и с душой. Но, увы, для большинства российских управленцев и, особенно из силовых структур, такое сочетание не характерно. Вот, например, в январе 2005 г. на встрече с работниками генеральной прокуратуры России тогдашний Генпрокурор Устинов, процитировав классика, сказал, что для нашего российского государства все же важнее не профессор, не губернатор и не министр. «Полицейский — вот кто важнее», объявил Устинов. От этого тезиса до утверждения, что русским лучше жить в полицейском государстве, чем в демократическом, — один шаг. Присутствовавший на встрече Президент Владимир Путин вынужден был поэтому поправить своего обер-прокурора. «В современном обществе, — разъяснил он аудитории, полной голубых мундиров, — современном государстве, которое рассчитывает на будущее, главным приоритетом и главной фигурой является гражданин, человек, абсолютно раскрепощенный и свободный, который чувствует в себе силы реализовать все свои лучшие качества, независимо от того, чем он занимается. Человек, который свободен, но в то же время уверен в крепости государственных институтов». Правильная постановка вопроса. Свобода — это не вседозволенность, а, прежде всего, тут прав Энгельс, осознанная необходимость при создании свободного общества и хорошо организованного сообщества свободных людей. Судя по докладу Устинова, в котором тот привел вопиющие факты разгула преступности, казнокрадства, коррупции и полного разложения судебной системы в России, о таких приоритетах нам пока можно только мечтать. И Путин вынужден был признать, что «нам еще далеко до решения этой задачи», но посчитал, что «мы в состоянии ее решить». А ведь это и есть вопрос вопросов для современной России. И ее духовной жизни, и экономической. Ведь еще великий Гегель отметил в одной из своих лекций, что «царство духа есть царство свободы». Да простят меня за такое перефразирование, но царство рынка без царства гражданской свободы также немыслимо, как царство духа в условиях тоталитаризма. Печальный вывод А.Солженицына о прививке русскому народу покорности государю императору и сменившим его диктаторам за годы Советской власти по своему это подтверждает. К рынку нация оказалась не готова и в силу этого тоже.

Как уже говорилось подробно выше, за годы коммунизма, а за последние десятилетия в особенности, была осуществлена подмена традиционных нравственных ориентиров русского народа. Приобретательство, погоня за деньгами и материальными ценностями стали для многих самоцелью. Достоинство человека и его полезность для общества определяются в РФ не его талантами и достижениями в профессиональной деятельности, а его богатством, для достижения которого уже не принято считаться в средствах. Это ведет, прежде всего, к торжеству беззакония и беспределу, к разгулу преступности и к обвальной коррупции. Для российского государства это чрезвычайно опасно. Если сегодня среди бела дня участники криминального заговора пытаются украсть полтора миллиарда рублей из Пенсионного фонда РФ, то кто может гарантировать, что завтра их коллеги по воровскому ремеслу не выведут за границу весь золотовалютный запас России? Или продадут Америке антарктический шельф, как это сделал государственный преступник Эдуард Шеварднадзе с чукотским шельфом в 1990 году.

Сегодня, увы, нация больна. И духовно, и физически, и даже, увы, психически. Иначе бы в нашей стране лидером демократов и президентом России не смог бы стать бывший секретарь обкома КПСС, заменить его на два последующих срока не смог бы полковник КГБ, а лидером русских националистов не стал бы авантюрист и демагог, у которого папа похоронен на еврейском кладбище в Израиле. Общероссийский пофигизм — это страшная болезнь, один из самых тяжких симптомов аномии нашей нации. Излечиться от этих недугов можно только при условии, что русский народ обретет вновь национальное самосознание и начнет в соответствии с ним возрождать Россию. Сразу это не придет. К этому надо идти годами, десятилетиями, но начинать надо уже сейчас, хотя лучше бы было еще вчера.

Эта книга не претендует на фундаментальное исследование. Я лишь хочу обозначить те основные проблемы, которые нашему народу, живущему во враждебном, к сожалению, окружении предстоит решать, чтобы выжить и жить достойно. Для этого потребуется, чтобы, по меньшей мере, два поколения русских людей выросли в осознании того, что Россия для русских — это не экстремистский лозунг, а естественное право русской нации быть хозяевами в своем национальном государстве, где слово «Русский» звучит гордо, где уважаются права и свободы каждого гражданина, каждого этноса в соответствии с международным правом. Привыкание к этому новому статусу немыслимо без соответствующего воспитания русского человека в духе лучших национальных традиций и патриотизма, без возрождения духовного наследия русского народа, без восстановления его нравственного и физического здоровья, без воспитания уважения к другим нациям и народам. Все государственные средства массовой информации, вся система образования, — с детского сада до университета, воспитательная работа в Вооруженных силах, вся государственная работа с творческими союзами, должны быть подчинены этой цели. Работа эта должна осуществляться в тесном взаимодействии с Русской Православной Церковью на всех уровнях. Это задачи не на одно десятилетие.

В поисках национального кредо

Нация сегодня дезориентирована — Россия не имеет четко сформулированной национальной цели и стратегии ее достижения. Национальные приоритеты не обозначены. И даже те краткосрочные задачи, которые выдаются за такие приоритеты, решаются не в интересах народа, а в интересах небольших групп влияния и капитала, тесно связанных с зарубежными финансовыми, промышленными и политическими центрами, как правило, враждебными России. Система государственной власти в РФ выстроена в интересах именно этих групп. В ходе становления новых отношений между народом и государством эту систему предстоит радикальным образом изменить. Согласно Конституции РФ, единственным источником власти в нашей стране является народ. Сегодня — это не более чем декларация. Необходимо сделать все, чтобы данное положение Конституции стало реальностью. Для достижения главной задачи — восстановления величия России — власть должна быть подчинена обеспечению первостепенных нужд русского народа. Для этого, прежде всего, потребуется вернуть ему природные богатства страны и осуществить национализацию ведущих отраслей промышленности, включая производство алкоголя, ввести прогрессивный налог и налог на недвижимость. Тогда государство сможет резко увеличить ассигнования на нужды обороны, поддержку науки и образования, на обеспечение современного уровня бесплатного медицинского обслуживания населения, восстановление физического здоровья нации, обеспечить каждому гражданину России достойный человека уровень жизни. Без этого все заявления с властного Олимпа о заботе его небожителей о народе России останутся пустым звуком.

Величие России может быть достигнуто только под руководством подлинно национальных лидеров в результате последовательного осуществления национально ориентированной стратегии. Стране нужна поэтому общепризнанная национальная идея, государственная идеология. На протяжении российской истории она принимала различные формы. Но суть ее, так или иначе, сводилась к укреплению центральной власти и оправданию в глазах народа ее действий, как тех, что осуществлялись в интересах народа, так и тех, что народ не устраивали, но укреплению государства способствовали. После крушения коммунизма идеология была вообще бранным словом у демократов. Но по мере того, как демократы укрепляли свою власть и пытались в этих целях привлечь на свою сторону российский электорат, идеологию реабилитировали. Как и следовало ожидать, и демократы, как и их предшественники в Российской Империи и в СССР, занялись поисками новых способов укрепления государства и мобилизации для этого дела народной поддержки. И, как водится, пришли к выводу, что все новое — это хорошо забытое старое. Перехватив у КПРФ практически все идеи социального обеспечения, включая вечный лозунг Зюганова о школьных завтраках, демократы вслед за коммунистами объявили себя государственниками. Подобная трансформация сразу же вызвала критику все в тех же правозащитных кругах, которые и в РФ, как в советские времена, борются за права человека, неизменно принимая в этой борьбе сторону ущемленных в правах граждан, а не государства. Достаточно для этого посмотреть список исков к РФ от ее граждан в Страсбургском суде. Большинство правозащитников диссидентствует, таким образом, в силу своих убеждений. Какая-то часть потому, что диссидентство и противопоставление гражданина государству стало их профессией и хорошо оплачивается с Запада. В любом случае восстанавливается ситуация, типичная для советских времен — защита интересов государства далеко не всегда равнозначна защите интересов и прав граждан. А значит, и сама идеология государственности подвергается критике, т. к. противоречит западной концепции прав человека, утвердившейся в результате Великой французской революции. Критике, в первую очередь, со стороны «новых западников».

Весьма показательна в идеологических дебатах последних лет статья Д. Е.Фурмана, главного научного сотрудника Института Европы РАН, и профессора П.Р. Палажченко, эксперта Горбачев-фонда, «Шаг от предательства до преданности и обратно. Об идеологии и психологии «государственности» в России». (См.: «Независимая газета», 18.11.2008.) «Эта идеология формировалась на протяжении всей нашей истории, принимая новые формы в царском, советском и постсоветском периодах, — говорится в этой статье. — Ее первая форма — царистская идеология «православия, самодержавия и народности». Она пала вместе с царизмом, но возродилась в новой форме, как «теневая» идеология советской власти. По мере того как Сталин создает мощное государство, оно начинает осмысливаться как новое воплощение Российской империи, а сам Сталин — как новое воплощение таких строителей империи, как Иван Грозный и Петр Первый. Это осмысление создавало дополнительную идейную легитимацию советской власти и, несмотря на противоречие идеям марксизма-ленинизма, в явное столкновение с ними не вступало. Ведь в рамках этой идеологии марксизм-ленинизм воспринимался как новая форма скрепляющей империю символики (раньше православие, сейчас — марксизм), лояльность которой — неотъемлемый компонент лояльности государству. Эта идеология позволяла быть преданными «делу партии», оставаясь совершенно равнодушными к содержанию партийной идеологии — как в царское время можно было быть православным, не интересуясь, есть Бог или нет. По мере упадка официального марксизма роль идеологии государственности, увеличивалась, и при Брежневе она даже стала выходить из тени, иногда противопоставляя себя официозу».

Уточню один важный для понимания направления мыслей авторов момент. Во времена Брежнева и после него вплоть до развала СССР, «государственниками» называли себя члены «русской партии» в КПСС, т. е. сторонники воссоздания русского национального государства, о которых говорилось выше. Конечно, с официальной марксистской идеологией их взгляды не совпадали. Они были гораздо ближе к позиции лидера ленинградских коммунистов Вознесенского, который выступал за создание Компартии и Правительства РСФСР, за что и был по приказу Сталина расстрелян. Эти государственники в своем «русском подполье» никогда бы не пошли на то предательство, которым отметился в истории России Борис Ельцин, подписавший вместе с такими же предателями, как он, смертный приговор Советскому Союзу в Беловежской пуще, ради обретения «независимости РФ». Так что государственник государственнику рознь.

«Следующий этап формирования этой идеологии, — читаем далее в статье Фурмана и Палажченко, — связан с падением советской власти. При падении царизма выяснилось, что людей, готовых умирать за монархию и веру, мало. (Почему-то из памяти авторов вылетела гражданская война, длившаяся почти шесть лет, не говоря уже о том, что большая часть белой эмиграции в конечном итоге признала наследником престола Кирилла Романова, а затем его сына Владимира. — В.Б. ). А при падении советской власти оказалось, что готовых умереть за марксизм-ленинизм и СССР вообще практически нет. (Это, увы, правда. — В.Б. ) Легкости, с которой распалась советская система, трудно найти аналоги. Для подавляющего большинства клявшихся в преданности «делу партии» советских «функционеров» вопрос, оказывать ли сопротивление новым революционерам или пойти к ним на службу, даже не возникал. И естественной идеологией, которая могла избавить кагэбэшников, ставших фээсбэшниками, комсомольских работников, ставших бизнесменами, партработников, сжегших партбилеты и ставших чиновниками нового государства, от каких-либо угрызений совести, была идеология «государственности», говорившая, что они и раньше, и теперь служат государству, а какая у него идеология — не важно. (Здесь, вмешаюсь вновь в изложение статьи, ее авторы путают идеологию с мировоззрением бюрократии, о котором говорилось выше в главе о коррупции. Идеология может меняться, мировоззрение формируется раз и навсегда, что и облегчило переход партократии и остальной советской бюрократии на службу режиму Ельцина. Это авторы статьи, увы, не поняли. — В.Б. ) Массовый переход слуг «старого режима» на сторону советской власти способствовал ее стабилизации и одновременно — ее сталинистской эволюции и эрозии ее официальной идеологии. Мы видим колоссальную мощь идеологии «государственности». Она вытекает из психологии людей, живущих в стране, история которой действительно состоит из кратких периодов свободы, превращающейся в хаос, приводящий к «бегству от свободы» под сень авторитарных режимов. И одновременно она сама способствует сохранению этого исторического ритма, воспроизводит реальность, отражением которой является. Психология, идеология и институциональная реальность — единое целое. Воспроизводство схожих социально-политических форм связано с воспроизводством идеологии служения государству (начальству), какой бы идеологии это государство (начальство) ни придерживалось. (На наш взгляд, живой символ и «классическое» воплощение этой идеологии — Сергей Михалков, дворянин, создавший слова к гимну коммунистической России, а потом — к гимну России антикоммунистической.) Но в силе идеологии государственности есть оборотная сторона. Внешне мощные политико-идеологические системы каждый раз оказываются хрупкими. В «трудную минуту» никто не встает на их защиту. Формальная идеология «государственников» не волнует, а от власти, которая оказалась «слабой», они тут же переходят к новой. Воспроизводя схожие формы политического устройства, эта идеология воспроизводит и их периодическое легкое падение. И очень похоже, что хрупкость теперешней системы, при которой идеология сильного государства, как самоцели, стала почти официальной — больше, чем предыдущих. Большевистская революция породила Белое движение сопротивления. При падении СССР минимальное сопротивление тоже было. От КПСС сохранилась слабая и вписанная в систему, но все же оппозиционная КПРФ. Но если нашу систему постигнет серьезный кризис (вернее, не «если», а «когда», ибо кризисы неизбежны), от «Единой России» не останется ничего. Если представить себе фантастическую ситуацию, что после глубокого кризиса на роль спасителя выдвигается вышедший из тюрьмы Ходорковский, на следующий день все, кто сейчас — в окружении наших «первых лиц», устремятся на службу новому хозяину. Они будут так же без малейших угрызений совести отрекаться от Путина и Медведева, как их «отцы» отрекались от советской власти, а «деды» — от царской, и будут делать из Ходорковского («великого организатора, человека несгибаемой воли») нового Путина. И эта модель поведения — самая большая опасность и для теперешней власти, и для власти будущей, и для страны в целом. Эту опасность не способны заметить меняющиеся власти, каждый раз радующиеся легкости победы и толпе, теснящейся у подножия трона. И ее не видит страна, каждый раз после хаоса радующаяся возвращению «порядка» и не понимающая, что этот «порядок» неизбежно порождает новый хаос, и что в каждом следующем периоде порядка она оказывается слабее и меньше».

Во многом авторы, конечно, правы. Особенно в том, что относится к «идеологии служения государству (начальству), какой бы идеологии это государство (начальство) ни придерживалось». А это — идеология бюрократии, которая при перемене социального строя, идет служить новому государству с новым строем и новыми начальниками. Так было после Великой Французской революции, и после поражения Наполеона и его ссылки. Часть царской бюрократии пошла, служить Советской власти, но только часть. Переход советской бюрократии на службу режиму Ельцина легко объясним уже тем, что «революция 1991 г.» была, по сути, бюрократической революцией, ибо все соратники Ельцина, как и он сам, вышли из партократии КПСС. В этом плане идеология «государственности» уязвима, прежде всего, со стороны нынешней российской бюрократии, готовой принять любую идеологию, чтобы только сохранить свои доходные места и власть. Она пойдет служить и оккупационным властям, случись, не дай Бог, России потерять свою независимость. Авторы намеренно, на мой взгляд, смещают акценты. Идеология государственности будет способствовать сохранению государства Российского и его укреплению только в том случае, если ее примет народ, как свою. При нынешнем униженном статусе русского народа, мало изменившемся со времен царизма и советской власти, добиться такого признания практически невозможно. А без этого — и тут правы вышецитировавшиеся идеологи, — государство весьма хрупко и может так же рухнуть, как царская Россия и СССР.

Метаморфозы русской идеи

Александр Зиновьев, как-то сказал: «Если идея, на которой зиждется государство, исторически верна, то будь во главе этого государства даже идиот, он все равно не сможет ему навредить. но, если государственная идея сама по себе порочна, то будь во главе такого государства даже гений, он все равно ничем ему помочь не сможет. что бы он ни делал, все будет приносить этому государству один вред.» История государства российского от князя Владимира Красное Солнышко до Дмитрия Медведева может дать немало подтверждений этого наблюдения нашего выдающегося писателя и философа.

Идеология государственности, по поводу которой столь активно ломаются копья — это по сути дела все та же «русская идея». И г-н Фурман со товарищем, как очевидно, этот термин просто на дух не переносят, как и большинство реформаторов-либералов. Потому они его и не употребили, изобличая бюрократию, готовую присягнуть любому начальству с какой угодно идеологией, хотя целили при этом в первую очередь по идеологии русской державности. В новой российской реальности «русская идея», как идея государственная, выглядит одинаково привлекательно и для тех, кто хочет ее использовать в целях насаждения в России «авторитарной демократии» по типу той, что существовала в Португалии во времена Салазара, (или «суверенной демократии» по Суркову) и для тех, кто ищет в ней новый русский вариант подлинный демократии, в котором соединились бы элементы древнеславянской традиции вольнолюбия и добротолюбия и западные свободы и права человека. Русские философы, как дореволюционные, так и современные, не раз приходили к выводу, что поиски наилучшей модели социального устройства в России чаще всего упираются в проблему внутренней свободы, свободомыслия, веры. Дмитрий Ильин в своей известной статье «Русская идея» на полигоне демократии», возвращаясь к образу Великого Инквизитора Достоевского, писал, что этот образ «помимо прочего, выражает и мысль о преобразовании веры в идеологию». Вера, по Ильину, это «устройство жизни по нравственному велению», она «основана на абсолютной внутренней свободе». Идеология, напротив, это — «обустройство политической власти», она «основана принципиально на несвободе». Отсюда Ильин делает вывод, что «воплотить идеальную веру в социальном котле, где необходим кесарь, — решительно невозможно. Здесь вера неизбежно вырождается в идеологию. Следовательно, универсальная формула «Богу богово, кесарю кесарево» на практике означает степень компромисса между верой и идеологией». Или, иначе говоря, между внутренней свободой и несвободой.

Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Эту марксистскую формулу признают теперь даже не марксисты. Но наиболее жизнеспособно то общество, которое предоставляет своим гражданам наибольшую степень личной, внутренней свободы, сочетая эту свободу с экономической и политической. За тем, чтобы степень этих свобод была не ниже, но и не выше допустимых пределов должно следить государство. Собственно в этом и заключается одна из его наиважнейших функций. В качестве наиболее удачных примеров того, как это делается и как это следует делать, я всегда привожу современную Швецию и Норвегию. Я намеренно не вдаюсь здесь в полемику с Ильиным относительно того, где было больше внутренней свободы — при самодержавии, этом воплощении российской авторитарности, освященном Православной Церковью, в «католических» обществах, где со времен Канта свобода личности ставится выше интересов государства, либо при социализме, где, как считает Ильин, внутренняя свобода уничтожается полностью. Я бы сказал, что любое тоталитарное государство, а советское государство — лишь одна из его разновидностей, известных нам в новейшей истории, — стремится к полному уничтожению внутренней свободы. Авторы примитивных схем роботизации человечества, тотального подчинения людей той или иной политической идее, никогда не понимали, что человек внутренне свободный всегда, подобно Галилею с любой инквизицией закончит свой спор словами «А все-таки она вертится!». То, что она не вертится, он может признать под пытками, или под угрозой им подвергнуться. Но никогда не поверит в это, как бы его ни мытарили. Главный урок ХХ века заключается в том, что в споре со свободным человеком тоталитарное государство всегда проигрывало.

Социализм (реальный) в СССР, а вслед за ним и повсюду в Европе, не выжил, прежде всего, потому, что государство, развивая экономические и политические свободы, подавляло свободу личности, т. е. внутреннюю свободу. Правившая советская и партийная бюрократия не осознавала, что без внутренней свободы все другие свободы обречены на то, чтобы обратиться в свою противоположность — в несвободу, регламентацию программного типа, если не рефлекторного, во всеобщее лицемерие, наконец. В результате, чем больше государство подавляло внутреннюю свободу, тем активнее было внутреннее сопротивление у советских людей этому подавлению. Хотя бы в силу естественного стремления людей к самосохранению в качестве мыслящих существ, в силу протеста против роботизации общества. Инакомыслие, внутренняя свобода действительно, в полном соответствии с формулой Энгельса становились осознанной необходимостью. Духовная жизнь была последним убежищем человека и единственной его возможностью сохранить в себе человеческое. Поэтому число не столько диссидентов, сколько инакомыслящих, неуклонно росло. Поэтому люди слушали «голоса из-за бугра», хотя за это выгоняли из партии, а при Сталине даже сажали. Поэтому по рукам ходила запрещенная литература, а без политических анекдотов не обходилась ни одна компания. В советские годы мы жили очень богатой духовной жизнью, о которой теперь можно только мечтать.

Отцы «перестройки», между тем, в силу своей бюрократической ограниченности и непонимания не только самого марксизма, но и психологии нормального человека, диалектической взаимосвязи подавления и свободы не поняли, а значит, не поняли и главного — почему коммунизм оказался бесплодным, почему существовавшая в странах «реального социализма», прежде всего в СССР, система не воспроизводилась.

Попадая на Запад в советские времена, эмигранты из СССР не могли освободиться от привычек Homo Soveticus, пока жили в обществе себе подобных. Но, как только они начинали жить самостоятельной жизнью в тех странах, куда попали, и с советскими, даже бывшими, более не общались, Homo Soveticus в них быстро сходил на нет. Нечто подобное произошло и в СССР, когда наши партократы «разрешили» инакомыслие без всяких на то ограничений и отменили пропагандистские прививки от «идейной заразы». В результате с нами произошло то, что происходит с автомобилем на крутом спуске, если у него снять тормоза. Ведь в отличие от западного человека, у которого жандарм сидит в голове, у советского человека был жандарм только внешний. Внутри у русского человека, какой бы режим в России ни установился, места для такого надсмотрщика за его мыслями и поступками не было никогда. Вроде бы и мелочь это для большой государственной политики. Ан — это и есть одна из основных причин развала нашей великой державы.

Современное российское общество вновь сталкивается с Великим Инквизитором в виде теперь уже не социалистического, а по сути буржуазного государства. Оно защищает интересы в первую очередь тех, кто определяет его социальную суть. На начало 2004 г. около 5 процентов россиян владели большей частью национального богатства страны, а 87 процентов населения — всего 7 процентами. В стране, где экономика контролируется частным капиталом, причем не только отечественным, но и иностранным, приходится воленс-ноленс с этим частным капиталом считаться. Мы уже не можем сейчас сказать словами Маяковского «У советских собственная гордость — на буржуев смотрим свысока.». Во времена Маяковского за спиной у советского человека стояло мощное советское государство, которое его основные интересы худо-бедно, но защищало. В наше время государство защищает в первую очередь интересы высшей бюрократии, а также спаянного с ней олигархического и криминального капитала. Интересы мелкого и среднего частного собственника такое государство попирает так же, как права и интересы рядовых граждан. Частная собственность объявлена священной, как и на Западе.

Великий Инквизитор нового образца пытается внушить русскому народу, что теперь ему надо сделать своей национальной идеей либерализм. Это очередное, по Ильину, «обустройство политической власти» также «основано принципиально на несвободе», как и «реальный социализм». Но при Советской власти факт этой несвободы был государственным секретом, который разглашать никому ни в печати, ни на митингах, ни в частных беседах не позволялось. А в условиях, хоть и российской, но все же демократии, людям рот не заткнешь. Используя восточную мудрость, скажу: «Либерализм можно тысячу раз назвать халвой, но он от этого слаще не станет». В России — это идея-банкрот.

Мы могли какое-то время списывать все наши неудачи на Горбачева, как на человека достигшего по закону Паркинсона своего предела полной некомпетентности. Потом на Ельцина, как на руководителя весьма средних способностей, к тому же пившего и нездорового во всех отношениях. Но вот пришел к власти Владимир Путин, которого возглавляемая им «Единая Россия» объявила «национальным лидером». Не пьющий, спортсмен, человек динамичный и волевой. Но и его преследовала целая серия неудач. Его правительство, что всем стало ясно в ходе экономического кризиса — некомпетентно. Несмотря на свои искренние усилия, Путин и его команда так и не смогли вытащить Россию из той трясины, в которой она оказалась в результате горбачевской «катастройки» и ельцинских «реформ» с «приватизацией». В чем же здесь дело? Я вновь напомню слова Зиновьева о государственной идее. Только для того, чтобы подчеркнуть — Путин, равно, как и сменивший его на посту президента Медведев, могут быть семи пядей во лбу каждый, но в силу того, что позаимствованная у Запада либеральная идея, на которой ныне зиждется Государство Российское, исторически неверна, и никуда для русского народа не годится, они все равно ничем ему помочь не смогут. И, чтобы они ни делали, государству нашему будет только хуже. И так будет до тех пор, пока от этой порочной идеи они не откажутся. Увы, надежды на это нет. Либерализм принят в качестве государственной экономической доктрины и практики, что неизбежно приведет Россию к системному кризису. Достаточно посмотреть на то, как решался в 2004–2005 гг. вопрос о монетизации льгот (закон № 122). Закон этот есть типичный продукт российского либерализма, отвергнутого подавляющим большинством населения России. И, как таковой, он не мог привести ни к чему, кроме сопротивления этого населения и к социальной напряженности. Дмитрий Медведев, несомненно, вызывает симпатии у многих россиян, особенно у молодежи. Он молод, мыслит современными категориями, как юрист по образованию, прекрасно понимает необходимость утверждения равенства всех граждан перед законом. Увы, если он не признает несовместимости западного либерализма и русского менталитета, то и его грандиозные планы модернизации России будут обречены на провал — она так и останется сырьевым придатком Запада со всеми отсюда вытекающими последствиями.

Великий Инквизитор в лице российского государства сам себя загнал в тупик. У любого нормального государства есть мощные административные рычаги, которые позволяют более справедливо перераспределить национальное богатство страны. В тех случаях, когда падение жизни населения достигает недопустимо низкого уровня, а именно это и произошло в России после развала СССР и реформ Ельцина — Гайдара, правительство должно ввести дополнительные пошлины и налоги на наиболее обеспеченные группы населения, использовать резервные фонды государства, провести национализацию наиболее доходных отраслей промышленности, наконец, в нашем случае — ТЭК. У любого государства, тем более объявившего себя «социальным», такие ресурсы есть. Было бы желание подойти к этому вопросу по-человечески и творчески. Но подобные меры государственного регулирования противоречат идеям либерализма и пока такими идеями президент РФ и его правительство руководствуются, пока защищают интересы олигархических кланов, захвативших в России власть и ее богатства, они ничего сделать для русского народа не смогут. Разве что дадут ему очередную подачку. А государство между тем будет продолжать разваливаться, нищать и слабеть, пока не подойдет к своему, уверен, не естественному концу.

У русского народа есть еще силы и желание возродить величие России. Отказ от либеральной идеи не будет означать для него отказа от демократического пути развития. Напротив — покончив с либерализмом в экономике, социальное государство окрепнет и поддержит наши чахнущие, либо просто недоразвитые демократические институты. Россия — такая страна, в которой никакая идея не будет принята русским народом в качестве национальной, если в ней не заложены социальная справедливость, равенство, свобода и доктрина единства нации. В этом отношении «русская идея» — материал для государственных мужей воистину благодатный. Воплощение этой идеи в русском национальном государстве дало бы поистине мощный стимул духовному и физическому возрождению русского народа, который к началу ХХI века пришел в состоянии полной, растерянности, отчаяния, аномии (депрессии и нежелания жить), и оказался на грани вымирания. Поговорим об этом подробнее.

В той «идейной Смуте», которая царит в России со времен перестройки, в числе таких государственных идей, о которых говорил Зиновьев, все чаще стала фигурировать и «русская идея», хотя Александр Александрович в силу своих идеально коммунистических убеждений эту идею не принимал. Прослеживая взаимоотношения русских государей /в советский период — генеральных секретарей КПСС/ и народа, некоторые историки приходят к выводу, что русский народ, как носитель «русской идеи» /термин Н. Бердяева, выдающегося русского философа начала XX века/, охотно поддерживал тех правителей, которые способствовали ее утверждению. И напротив — выступал против тех, кто «русскую идею» так или иначе, предавал. Верно ли это?

По традиции в России государственные и общественные идеи генерировала правящая элита с помощью обслуживавшей ее интеллигенции. Ниоткуда кроме, как с руководящих верхов подобные идеи не могли сойти на непросвещенную массу. Не исключение здесь и «русская идея», хотя и утверждают, что она будто бы родилась в самой гуще народной. В этой гуще, однако, философские постулаты, никогда не водились, хотя традиции русского народа и его менталитет были как раз той самой питательной почвой, на которой «русская идея» была взращена русскими философами и историками из дворянства и разночинной интеллигенции. В том виде, в котором они ее представляли, «русской идеи» в природе, т. е. в народе не существовало. Она придумана так же, как Лев Толстой придумал своего Платона Каратаева. Был скорее русский образ жизни, который соответствовал многовековому государственному устройству, национальному характеру, общинным традициям, православной религии и естественной среде обитания русского народа.

Сам по себе русский образ жизни настолько уникален и живуч, что Олег Платонов, автор ряда книг о русском народе и его истории, ввел в одноименной книге термин «русская цивилизация», несколько сузив, таким образом, понятие «славянская цивилизация», впервые разработанное выдающимся русским ученым ХIХ века славянофилом Н.Я.Данилевским. При этом термин «русская» у автора «Русской цивилизации» равно применим к русским, украинцам и белорусам, что исторически верно, несмотря на все «поправки» современности. Платонов считает, что «русская цивилизация как духовно исторический тип зарождалась почти за два тысячелетия до принятия христианства» и возводит ее к древним восточным славянам (Х — VIII вв. до н. э.), сколотам и традициям Скифии. В этом плане можно говорить, что «русская идея» даже старше православия на Руси и русской государственности. В подтверждение своих взглядов Платонов ссылается на древнего историка Страбона, который отмечал «характерные черты сколотов: добротолюбие (любезность), справедливость и простоту». И делает вывод: «Уже тогда прослеживается поклонение добрым началам жизни, демократический уклад жизни и презрение к богатству». Конечно, русский образ жизни складывался даже не веками, а тысячелетиями. Многие сторонники «русской идеи», особенно из неофитов пост-советского набора ведут родословную «русской идеи» еще от ариев.

(Для более подробного знакомства с проблемой рекомендую ознакомиться с книгами ведущих специалистов в этой области: О.Н.Трубачев. Этногенез славян и индоевропейская проблема. Этимология. 1988–1990. М., 1992. К.А. Пензев. Арийская теорема. Алгоритм-Эксмо, М. 2009 и «Земли Чингисхана» того же автора. М., 2007.)

На мой взгляд, однако, не следует, принимать общепринятые взгляды русского этноса или даже всей этнической группы (славяне) за некие народные идеи, путать мировосприятие и тем более мировоззрение с идеологией. Идеология, в силу своего надстроечного характера, независимо от того на базе каких взглядов и идей она сконструирована, для народа, особенно для русского, всегда есть нечто привнесенное извне. Русскую идентичность и исторически сложившуюся характерную русскую ментальность она изменить не в силах, равно как и русский образ жизни. Его устойчивость перед лицом самых страшных испытаний и потрясений, выпавших на долю русского народа, не имеет прецедентов в человеческой истории. Может быть, именно это и привело Платонова и его последователей к мысли об особой «русской цивилизации», у которой, как он справедливо отмечает, есть много общего и с тремя другими древними цивилизациями — индийской, китайской и японской.

Прочность, неистребимость «русскости» — это одна из коренных причин краха реального социализма в России и всех тех революционных теорий, которые, по мнению их авторов, якобы веками жили в русском народе. Посмотрим, из какой «гущи народной» черпали вдохновение российские революционеры? В нашей истории бывали такие моменты, когда верхи переставали генерировать идеи, укрепляющие государство, общественное согласие утрачивалось и русское общество попадало во власть идей популистских, рожденных в самых низах, где социальная справедливость рассматривалась не иначе, как уравниловка после дележа награбленного. В этом плане восстание Ивана Болотникова /1606 — 1607/ мало чем отличалось от крестьянских войн Степана Разина/1670 — 1671/ и Емельяна Пугачева (1773–1775). Во всех этих мятежах, восстаниях и бунтах не было никакой новой идеи народной государственности. Главной идеей было «дать волю». И все. И.А.Бунин, как многие его современники из числа интеллигенции, поначалу и большевистскую революцию воспринял, как бунт. В своем дневнике в июне 1919 года он записал: «Всякий русский бунт (и особенно теперешний) прежде всего, доказывает, до чего все старо на Руси и сколь она жаждет, прежде всего, бесформенности (Выделено мной. — В.Б. )». Вожди бунтовщиков в лучшем случае выдавали себя за «истинного царя», т. е. были по существу самозванцами. Таким образом, бунтовщики, даже если б им удалось победить, воспроизвели бы то государство, против которого бунтовали. Махновщина, несмотря на идеализацию и идеологизацию ее Д. Кон-Бендитом и другими идеологами движения «новых левых» 70-х годов ХХ века, развивалось по той же тупиковой схеме, что и бунт Болотникова. Кон-Бендит здесь велосипеда не выдумал — еще российские анархисты пытались приспособить в годы гражданской войны «идеи» казацкой вольницы Разина и «безвластное государство» батьки Махно в виде его Гуляй-поля к идеям классиков анархизма Кропоткина и Бакунина. Но даже им было ясно, что махновское «безвластное государство» никак не годилось для создания на месте Российской империи какого-либо качественно нового государственного образования. Оно годилось только для развала России.

Лозунги народных мятежей заимствовали все. Сначала народники, а затем эсэры, анархисты, и в конечном итоге — большевики. Впоследствии они приспособили их к своим революционным учениям, и понесли их в массы не столько в виде теорий, сколько в стереотипах и лозунгах. «Грабь награбленное» — это, ведь, ничто иное, как перевод на язык Стеньки Разина марксистского термина «Экспроприация экспроприаторов». Революционеры — интернационалисты, вышедшие из правящих классов и обслуживавших эти классы слоев использовали «революционное творчество масс» (термин В.И. Ленина) в своих целях — они приспосабливали универсальные, космополитические теории революции к национальным особенностям тех стран, где по их замыслу должны были такие революции произойти. Использование большевиками идеи советов народных депутатов, рожденной в народе в ходе революции 1905 года — классический тому пример. Именно на базе советов им удалось создать качественно новую, Советскую власть и качественно новое государство — Советский Союз. Вот этого Бунин никак предвидеть не мог.

Вплоть до 1917 года, революционные выступления в России не имели успеха. Государство сравнительно быстро и легко восстанавливало статус-кво после любых бунтов и мятежей. Не достигло успеха и элитарное восстание дворян-декабристов (14 декабря 1825 г. в Петербурге, а двумя неделями позже — в Чернигове, на Украине), ибо его организаторы с самого начала предоставили народу в их путче роль «пушечного мяса». Немудрено, что это восстание (тут стопроцентно прав В.И. Ленин, когда писал о декабристах: «Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа…») было быстро подавлено, потому что на народную почву прекрасные идеи преобразования общества не упали. Они так и остались лежать на мерзлом плацу Сенатской площади, где бунтовщики-декабристы выстроили ничего не понимавшие в их затее войска. Жестокий разгром декабристского восстания помог русской радикальной интеллигенции понять, что их идеи так и останутся в «утопиях», если только их «Утопии» вместе с той, что написал Томас Мор, не прочтут, либо просто не воспримут в народе. Только соединив революционную теорию со стихийным народным бунтом можно было добиться успеха.

Первый, хотя и неудачный опыт этого был предпринят русскими социал-демократами в ходе революции 1905 года. Именно в ходе той революции большевики и их союзники из других левых партий поняли, что их противником номер один было даже не самодержавие, а как раз «русская идея», согласно которой русский народ признавал за самодержцами право высшей власти. Да и революция-то началась с того, что народ пошел к царю с жалобой, а его встретили выстрелами у царского дворца в Кровавое воскресенье (9 января 1905 г.) Народ воспринял это, как предательство царем того общественного согласия, которое существовало веками. Если бы народ знал о существовании «русской идеи», то сказал бы, что она-то и была попрана в первую очередь у Зимнего дворца. По признанию самого Ленина большевики и их союзники не готовили эту революцию. Они вынуждены были «догонять» ее, когда, после расстрела царскими войсками народного шествия вспыхнул народный бунт. Но самого этого бунта большевики не принимали, панически его боялись. Когда в ходе гражданской войны они столкнулись с народной вольницей и крестьянскими восстаниями, Ленин забил в набат: это — «самый опасный враг пролетарской диктатуры». Для него «мелкобружазная (т. е. крестьянская. — В.Б. ), анархическая стихия» была «опасностью во много раз превышающей всех Деникиных, Колчаков и Юденичей вместе взятых». Троцкий еще более откровенно говорил, что большевистская революция — это «бешеное восстание… против мужицкого корня старой русской истории», против стихийного бунта.

Подобных высказываний у большевистских лидеров масса и не без основания российские историки говорили об «антирусском характере» революций 1917 г., как Февральской, так и Октябрьской. (См., например: И.Шафаревич. «Трехтысячелетняя загадка»; В. Кожинов. «Судьба России: вчера, сегодня, завтра».)

Что же все-таки понимать под «русской идеей»? Действительно ли ее автором и носителем был русский народ, либо от его имени ее утверждали те, кто русским народом правил, те, кто этих правителей снабжал необходимыми им идеями, в том числе и «русскими». И, наконец, знал ли сам русский народ о существовании «русской идеи»?

Без власти, а, следовательно, и без проводника ее политических и других властных решений — бюрократии — государство существовать не может. Поэтому в вопросе о «русской идее» и о том, кто ее носитель — народ, либо царь /правитель/, либо возглавляемое им государство, в первую очередь возникает вопрос о ее соотношении с русской государственностью, а не только с тем, что именуется «русскостью».

В ходе полемики между славянофилами и западниками в 1840–1860 в России французский вариант «нации как политического сообщества», базирующегося на либерально-демократических ценностях и институтах был отвергнут правящим классом. Прежде всего, потому, что всех перепугал заговор декабристов, которые по образцу якобинцев всерьез собирались вырезать не только царскую семью, но и всю русскую аристократию. Вольтера в Зимнем дворце больше не читали. Царствующий дом Романовых последовательно поддерживал идею патерналистского «просвещенного» государства, опирающегося на централизованную бюрократию, и консолидированного на основе единой культуры, общности языка и религии. Именно этой главной цели — обеспечению лояльности в отношении власти и церкви — была подчинена и система образования, характер которого был определен в известной формуле министра образования графа С.С. Уварова «самодержавие, православие и народность». «Русская идея» таким образом, внедрялась в народное сознание как идея поистине всеобъемлющая — национальная, культурная, историческая и государственная, что в значительной степени способствовало стабилизации общества. В государственном плане это обернулось тем, что структуры гражданского общества в России оставались слабыми и были зависимы от власти, сословные институты блокировали развитие представительских учреждений, а централизованная патерналистская бюрократия, фактически сосредоточила в своих руках всю полноту власти. Такая парадигма развития стала определяющей для России на многие годы вперед, и с этим ничего не могли поделать ни российские революции, ни контрреволюции. «Поэтому любая попытка идеологизации, каждая версия национальной идеологии, — делает Л.Гудков в своей работе о русской идентичности вывод, в справедливости которого мы еще не раз убедимся, — непременно, как на само собой разумеющемся основании, строилась на идее органического целого — неразрывном соединении империи, нации и управляющих структур исполнительной власти. Не репрезентация социальных групп, их интересов или представлений (символических ресурсов — культуры, ценностей), а сохранение и усиление мощи и авторитета всего государственного целого, расширение его масштабов и сферы влияния мыслились российской элитой как главные задачи национальной политики. Таким образом, «национальное» начинало мыслиться лишь как этноконфессиональная общность подданных великой державы, империи, символизируемая собственными (в противовес «европейским») репрезентативными фигурами царей, полководцев, великих ученых и писателей, значимых не самих по себе, т. е. не собственной творческой субъективностью, а исключительно в качестве иллюстрации величия и мощи всего целого, как аргумент самодостаточности России в ее постоянных усилиях сопоставления с символическим фокусом мира — «Европой». В этом смысле «Европа» представляла собой внутреннюю инстанцию самоотождествления, конфигурацию представлений «о себе» глазами авторитетного и значимого «Другого». Формирующаяся национальная культура мыслилась не как совокупность уже имеющихся достижений, сколько как «почва» будущего величия державы, своего рода манифестация или залог будущего признания другими «народами». (Этот же подход к национальному величию России, дополню я наблюдение Л. Гудкова, приняли и Путин, и Медведев, всячески подчеркивая в ее истории элемент преемственности при переходе от одного социального строя к другому, что приводило к потерям российской территории, но никогда — к потере русской идентичности. — В.Б. ).

Своего пика дискуссии подобного рода достигли на исходе XIX — в начале ХХ века, обозначив вместе с тем и конец фазы формирования идеологии имперской «национальной культуры», начало интенсивных процессов массовизации, распад традиционно-сословного целого и утверждения институтов собственно гражданского общества. Сам спектр высказываемых при этом мнений был не слишком широким. Основные позиции сводились к утверждениям типа: «У России свой собственный, особый путь развития», которые сопровождались либо антизападными декларациями, либо полярными им высказываниями о России как «мертвой» в цивилизационном отношении стране, авторитарные и «общинные» традиции которой препятствуют формированию современных институтов рыночной экономики и представительской демократии».

На трех китах

Русская идея, хотя некоторые исследователи и датируют ее зарождение дохристианским периодом, самым тесным образом связана с православием и той религиозной составляющей русской культуры, которая придает ей характер мистический и провиденциальный. При всей условности термина «русская идея», само по себе это понятие, так или иначе, держится на «трех китах». Вот как их представляют себе ее идеологи.

l. Прежде всего это духовность русского народа , которому традиционно было присуще стремление «жить по вере», а не по материальной целесообразности. Отсюда и приоритет духовного, идеалистического начала, его превосходство над «торгашескими», как говорил Маркс, т. е. сугубо материалистическими ценностями и приоритетами, забота о духовном и нравственном усовершенствовании при нередко полном равнодушии к своему бытоустройству. В народе считали, что отступничество от этих идеалов, как учил еще Серапион Владимирский в своих «Словах» (вторая половина ХШ века), неизбежно влекло на Русь великие беды. Серапион учил, что Господь покарал ее именно за это нашествием Батыя.

Духовность для русских неотделима от веры в Бога, от православия. Достоевский, например, не раз устами своих героев говорил, что атеист — это уже не русский, а русским в полном и целостном смысле этого слова нельзя быть, не будучи православным. Фактически понятия «русский» и «православный» стали в национальном сознании синонимами. При этом критерием «русскости» была не кровь, а именно религия, православие. Русским мог стать и еврей, и эфиоп, человек любой другой национальности и веры, если он только крестился по русскому православному обряду и обязался жить по заветам Христа.

2. Вторая составная «русской идеи» — это соборность , что само по себе, как понятие, имеет множество измерений, в том числе одно мессианское. (В современном изложении Геннадия Зюганова и других идеологов КПРФ и русских национал-патриотических объединений изначальное понятие соборности грубо извращено). По Д.А.Хомякову «соборность — это свободное единство основ церкви» и единства многих людей «в деле совместного понимания ими пути к спасению, единство, основанное на единодушной любви к Христу и божественной праведности». Изначальная идея соборности предполагала, что русский народ, объединивший вокруг себя славянские племена и другие народности, подаст всем нациям моральный пример, соберет их воедино, когда они остановятся, опамятуются, в соответствии с известным пророчеством, «на краю пропасти». Этот «собор» в нашей религиозной философии воспринимался, как тройственное единение — русского народа в Боге, человечества — в русском народе и соответственно — в Боге, и таким образом всей планеты, всех стран и народов — друг с другом и в едином Боге, который и есть — Вселенная.

В «Русской идее» Бердяева и в трудах его последователей достаточно четко прослеживается та трактовка соборности, которая впервые появилась в русской философской мысли еще в XV веке после принятия греческими иерархами Православной церкви Флорентийской унии /1439 г./, т. е. согласия на союз греческой православной церкви с католической. «Унию» Москва отринула с порога, и Великий князь московский Василий Васильевич осудил ее, а также латинизацию православия, как ересь.

После завоевания Константинополя /ныне Стамбул/ турками (1453 г.) и падения Византии, что в России восприняли, как логическое следствие предательства греческими иерархами истинной Веры, наше Православное Отечество для многих древнерусских мыслителей стало единственной Родиной Всемирной Соборной Церкви и единым центром всех православных государств. Так родилось понятие «Москва — это Третий Рим». Автор его — русский монах Филофей /г. Псков/. Он писал отцу Ивана Грозного, князю Василию Ивановичу (1479–1533): «Два Рима (Римская империя и Византия со столицей в Царьграде-Константинополе. — В.Б. ) пали, третий Москва — стоит, а четвертому не бывать. Соборная церковь наша в твоем державном царстве одна теперь паче солнца сияет благочестием во всей поднебесной; все православные царства собрались в одном твоем царстве (Василий Ш. к тому времени присоединил к своему Московскому государству Псков и Смоленск. — В.Б. ); на всей земле один ты — христианский царь».

Фактически те же мысли высказывал и константинопольский патриарх Иеремия в 1589 г., обращаясь к последнему русскому царю из Рюриковичей, Федору Ивановичу (1557–1598): «Твое великое царство всех превзошло благочестием; ты один во всей вселенной именуешься «христианским царем». Конечно, авторы этих панегириков в адрес русских царей прекрасно понимали, что по части благочестия Московское государство сильно отставало от библейского идеала. Москвичи-современники Иеремии еще помнили, как отец царя Федора Иван Грозный (1530–1584, великий князь «всея Руси» с 1533 г. и первый русский царь с 1547 г.) лично пытал людей и зажаривал их заживо, сажал на кол и обезглавливал на Красной площади своих недругов. Этот «христианский» царь усердно бил поклоны перед иконами, разбивая лоб до крови, но при нем Русь была залита кровью, и это была цена ее объединения, той самой соборности, на которой строилась «русская идея». Не будем закрывать на это глаза. «Третий Рим» возник на крови и костях. «Христианский» царь Иван Грозный сравнял с землей Новгород, последнюю русскую вольницу, по методу татаро-монголов, которые дотла уничтожали сопротивлявшиеся им русские города. В созданном им великом царстве до «благочестия» было ой-как далеко. Но все православные царства били ему челом, потому что надеялись на его защиту и покровительство. Известно, что русская Православная церковь (в частности митрополит Филипп) порицала Ивана Грозного за его беспутство, бесчинства и зверства. Но справедливости ради заметим, что время, в которое Иван Грозный царствовал, было поистине страшным не только в России, но и во всей Европе. В одну Варфоломеевскую ночь (24 августа 1572 года) его французские современники католики уничтожили во Франции до 30 тысяч гугенотов (По данным «Мартиролога кальвинистов», изд. В 1582 г.), при этом около 10 тысяч в одном Париже. (Историк Jean-Auguste de Thou считает, что могло быть уничтожено от 10 до 100 тысяч человек). Грозный казнил за все годы опричнины около 30 тысяч человек. Наши западники и западные русофобы таких сравнений не любят, прежде всего, потому, что созданные ими стереотипы «русского варварства «и «российских зверств» при сопоставлении со зверствами периода становления западноевропейской цивилизации, критики не выдерживают. Но это я к слову. Попутно отмечу, что «Третий Рим» не был чудом. Эта идея Филофея — есть плод практической потребности. Без объединения разрозненных русских княжеств, без единения православных царств не выжила бы и сама Православная Церковь, великая движущая сила соборности, как и всей «русской идеи».

Возвышение русскими иерархами отечественной поместной церкви до уровня Вселенской Православной Церкви в конце XVI века, а соответственно и русского варианта православия — до уровня единственно истинного, оказало колоссальное влияние на вызревание «русской идеи». Со временем появляется теория «народа-богоносца», упоминание о которой мы находим в «Бесах» Достоевского в монологе Шатова, обращенном к Ставрогину:

«…Истина одна, а стало быть, только единый из народов и может иметь Бога истинного, хотя бы остальные народы и имели своих особых и великих богов. Единый народ «богоносец» — это русский народ…» При этом речь не шла о богоизбранности русского народа. Веруя, он не стремился властвовать над другими народами, а стремился к их «усовершенствованию». Тезис этот оказался весьма стойким, что видно не только по трудам Бердяева.

В соборности помимо мессианской составляющей есть аспект и сугубо земной. Это современное понимание «любви к ближнему» — солидарность с обездоленными, униженными и оскорбленными. Для современной России воспитание такой солидарности в разобщенном русском народе чрезвычайно важно. Без ощущения ответственности всех русских за каждого русского, каждого русского за всех русских по принципу один за всех и все за одного, нашей нации не подняться.

3. Государственность (державность) — это и есть третий «кит» великой «русской идеи». Ее сторонниками она воспринималась, как сочетание соборности в государственном строительстве, /т. е. сбора под «русскую руку» других народов на принципе полной добровольности для защиты их самобытности и одновременной интеграции в единую русскую нацию/, авторитарной власти /самодержавия, признанного авторитета монарха и церкви/ и внутренней свободы граждан. Такое сочетание подавления и свободы предполагало, что государство не проявляет «душевредного деспотизма» (термин К. Аксакова) по отношению к своим гражданам. А граждане — не лезут в дела государства, полагая, что власть, раз она от Бога, должна целиком себя посвятить делам державным. Такой диалектический подход требовал укрепления державы во имя утверждения «русской идеи» и осуществления исторической миссии народа-богоносца. По своему этатическому характеру евразийская Россия при том могуществе, которым она обладала в XIX–XX веках, не могла быть чем-то иным, кроме Империи. В годы «холодной войны» на Западе, демонизируя советских коммунистов, часто не понимали, что они имеют дело не с монолитной партией единомышленников, а с бюрократическим истэблишментом, внутри которого не прекращалась не только подковерная борьба, но и борьба между противниками и сторонниками западного пути развития. Та же борьба, что шла в общероссийских масштабах еще до революции. Русская партия в КПСС — лишь один тому пример. Пожалуй, только в ходе совместной войны с гитлеровской Германией и затем с Японией, наши союзники окончательно убедились, что они имеют дело, прежде всего с русскими, с подданными все той же империи, только сменившей флаг и герб, и всю другую символику с царской на революционную. Великодержавная идеология утвердилась в Советском Союзе так же, как система автократического управления империей — административно-командная, бюрократическая система, созданная еще при Петре Первом. Большевики, придя к власти, не раз на практике доказывали, что их «коммунистическая идеология» далека от той коммунистической идеи, что была сконструирована Марксом, Энгельсом и Лениным. Когда прекратился «красный террор», развязанный извечными врагами русского народа, «научный социализм» постепенно наложился на русское национальное сознание, на нашу национальную веру — православие, на монотеистическое мировосприятие русского человека и на авторитарный характер государственного устройства Российской Империи. Известный политолог Петр Палиевский как-то высказал очень любопытную мысль: «…Сами коммунисты (и в особенности русские коммунисты) были ничем иным, как отчаявшимися христианами, решившими добиться Божия царствия на земле своей собственной беспощадной рукой. Причем они начали прямо со Страшного суда, то есть как бы в обратном, «встречном» направлении к священной истории. А внутри, среди массы захваченных этой идеологией людей, в жестоких катаклизмах эпохи, конечно, никогда не угасал и приносил плоды идеал жертвенного служения, братства и духовного преодоления «интересов» — что в полной мере позволяет и различать этих людей в свете принципа «не по словам их, а по делам их судите их». Я бы только уточнил рассуждения г-на Палиевского по времени — в роли «отчаявшихся христиан» русские, а не просто советские коммунисты, стали выступать только в ходе Великой Отечественной. А до этого в компартии, в ЧК и других репрессивных органах СССР «страшный суд» над русским народом вершили деятели совершенно иной религиозной ориентации заклятые враги православия. (См.: В.В. Шульгинъ. «Что намъ в нихъ не нравится…». Париж, «Славия», 1930.С. 86 — 101, 310–312; Л.Дейч. «Роль евреев в русском революционном движении». М., 1926; Кто руководил НКВД. 1934–1941. Справочник. М., 1999; И.Шафаревич. «Тысячелетняя загадка». М., «Алгоритм», 2005. С. 210–232, 271–289.) Это не означает, однако, что красный террор осуществляли одни евреи-большевики. Среди палачей ЧК и прочих карательных органов Советской власти были и русские, и чехи, и венгры, и латыши, и китайцы — действовал целый интернационал заплечных дел мастеров, которым напрямую руководили русский дворянин Владимир Ильич Ульянов (Ленин) и польский шляхтич Феликс Дзержинский. Не надо об этом забывать.

…По своему философ-славянофил Константин Леонтьев, которого большевики объявили «архиреакционером», был прав, когда писал: еще в 1897 году: «Социализм есть феодализм будущего». «Успокаивая» своих единомышленников, Леонтьев высказывал мысль о том, что революционные методы управления приведут к усилению государства, ибо станут «орудием принуждения, дисциплиной, отчасти даже и рабством». Не в соответствии ли с его рецептами советское государство оказалось «жестоким и безжалостным», и даже «свирепым в своей суровости». /Это все терминология прогнозов К. Леонтьева/. После Октябрьской революции именно русская модель социализма была объявлена единственно верной, и отклоняться от нее не велено было даже китайцам, что, в конечном счете, едва не привело к войне между СССР и Китаем.

Третий Интернационал, созданный Лениным, был своего рода коллективным Филофеем от коммунизма. После Октябрьской Революции 1917 года Москва стала «четвертым Римом», взяв в свои руки управление мировым коммунистическим движением, организациями прокоммунистических профсоюзов и всех прочих объединений, попавших, в зависимость, либо под влияние Москвы — от борцов за мир до союзов ветеранов-антифашистов. Эта «соборность» по-коммунистически имела цели прямо противоположные «русской идее», но русскими коммунистами воспринималась почти так же, как воспринималась необходимость глобального подчинения православных московскому Патриарху церковниками России еще в XVI веке.

Во многом и формирование после окончания второй мировой войны системы Варшавского Договора и Совета экономической взаимопомощи социалистических стран определялось не столько идеями социализма, сколько геополитическими и этноэтатическими идеями панславизма. Западники в коммунистическом движении проиграли славянофилам и на этом фронте, ибо в условиях «холодной войны» провозглашать свою приверженность какому-то иному пути развития, кроме рекомендованного Москвой, было просто самоубийством. История с отлучением Иосипа Броз Тито от коммунизма была в этом отношении весьма показательной.

После победы над гитлеровской Германией в 1945 году в СССР возникала «реальная возможность постепенного перерождения политической системы в духе российских национальных интересов с перспективой эволюционности возвращения страны на путь ее исторического развития». Это — оценка недавнего прошлого, данная в пастырском послании Митрополита Петербургского и Ладожского Иоанна, опубликованном в откровенно «красной» газете «Советская Россия» 15 июля 1993 года. Во многом эти слова митрополита Иоанна разъясняют, почему, как только СССР распался, в России вновь возродилась «русская идея» и вместе с Православной Церковью ее носителями стали новые «государственники», среди которых немало оказалось и тех, кто при коммунистах отстаивал чистоту марксистско-ленинского учения в его советском варианте и отечественную модель социализма. Это — бывшие партийные аппаратчики и идеологи, госслужащие, высшее офицерство армии, флота, МВД и КГБ. Так как многие из них пришли в коридоры власти из провинции, нередко из деревни, то в города со своим нехитрым скарбом привозили они и бабкины иконы, которые прятали за пыльными томами классиков марксизма. А, как только власть переменилась — тома эти выкинули, а иконы повесили в красный угол, стали ходить в церковь по праздникам и, пусть неумело поначалу, креститься. Православная церковь — и это отрадно — вновь стала символом российской государственности.

Переход многих бывших коммунистов в категорию «русские патриоты-государственники», на первый взгляд идеологически абсолютно невозможный, оказался, однако, естественным. Прежде всего, потому, что, пропустив марксизм, в котором они так ничего и не поняли, через призму русского национального сознания, они превратили его еще в советское время в своеобразное дополнение к православию, в нечто вроде Нового Завета в приложении к Ветхому. Используя марксизм именно в таком виде, они объективно утверждали с его помощью идеи все той же российской государственности и русской соборности, т. е. по сути, исповедовали идеи вовсе не Маркса и Ленина, а их противников от Бердяева до Столыпина. Вера для них не превратилась в идеологию. Идеология же, напротив, стала частью Веры.

Коммунисты-славянофилы 60-х — 80-х годов коммунизм понимали уже не по Марксу, а по Павлу Флоренскому, который в 1918 году писал: «Идея общежития, как совместного жития в полной любви, единомыслия и экономическом единстве, назовется ли она по-гречески «киновией», или по-латыни «коммунизмом», — всегда столь близкая русской душе, была водружена и воплощена в Троице-Сергиевой Лавре Преподобным Сергием (Радонежским. — Авт. )». Монастырская коммуна — это, конечно, не коммунизм. Но восприятие марксизма в России через православную веру было неизбежным. Иначе его бы просто отторгли. Конечно, такое восприятие марксизма не было универсальным. Те, кто в советском партийно-государственном истэблишменте его понял «до конца», как, скажем, Яковлев, Гайдар, Явлинский, Чубайс, Афанасьев, и др., официально стали, кто в годы «перестройки», кто после нее, демократами и либералами западного типа. И понятно — ярыми противниками новой «русской идеи» и русских «государственников». И это тоже неудивительно. С давних пор в России существовал конфликт между «отечественниками» или «славянофилами» и «международниками» или «западниками». Конфликт между русскими националистами (Зюганов называет их «патриотическим крылом в КПСС») с космополитами-интернационалистами с самого начала раскалывал и коммунистическую партию еще в те годы, когда она именовалась Российской социал-демократической партией, а уж тем более раскалывал идейно КПСС.

Вот почему бывший член Политбюро ЦК КПСС, бывший заведующий отделом агитации и пропаганды ЦК КПСС, коммунистический идеолог номер один Александр Яковлев в бытность свою правоверным большевиком, выступал в 60-е годы против «шовинистической русской идеи» и клеймил Солженицына. Возглавив идеологическое ведомство при Горбачеве, он начал поворачивать коммунистическое движение от «русского марксизма» к Социнтерну, к идеалам буржуазной Великой французской революции. В конечном итоге от пропаганды идей западной демократии и рыночной экономики Яковлев перешел к откровенному антикоммунизму.

А вот бывший коммунист и бывший генерал-майор КГБ Александр Стерлигов, впоследствии Председатель Исполкома думы крайне консервативного Русского национального собора стал открытым сторонником «русской идеи», которую, очевидно, до августа 1991 и развала СССР, исповедывал тайно. Оба они, и Стерлигов, и Яковлев, демонстративно вышли из КПСС. Отношение к «русской идее» ни у того, ни у другого при этом не изменилось. Изменились условия борьбы за и против нее. Перемены же партийности — это дело и для того, и для другого чисто формальное. Так, как в главном, первый /А. Яковлев/ принадлежал всегда к «западной», а второй /А. Стерлигов/ — к «русской партии». Стерлигов так и говорит в своей статье: «Правительственные и «демократические» средства массовой информации называют нас красно-коричневыми, фашистами, коммунистической организацией, а лидер Коммунистической партии Российской Федерации Г. Зюганов считает нас антикоммунистами. В действительности мы не можем выступать против своего народа. Для нас высшей ценностью являются не интересы партий, но интересы и благополучие русского народа». Сам Зюганов, как уже говорилось выше, счел вполне приемлемой для пост-советских коммунистов формулу графа Уварова: «Православие, самодержавие, народность» (в редакции лидера КПРФ в его книге «Держава» эта формула лишь слегка подредактирована — «Духовность, соборность, державность». — Авт. ). 8 сентября 1993 года Александр Стерлигов опубликовал в «Правде» (отмечу попутно весьма заметные подвижки в сторону русскости после 1991 г. и самой «Правды») свою статью «А отступать некуда» /из нее и взята вышеприведенная цитата/. Это был своего рода предвыборной манифест возглавляемого им Собора. И в него вмонтированы, как кредо, такие слова митрополита Иоанна:

«…Всем, кто любит Россию, а не плод собственной фантазии, пора прекратить поиск «современной русской идеологии», искусственное конструирование идеологических и мировоззренческих систем для русского народа. Русская идея существует в неизменной своей нравственной высоте и притягательности уже многие столетия. Она по милости Божьей пережила века смуты и войны, революции и перестройки и не нуждается ни в замене, ни в поправках, ибо имеет в своем основании абсолютную справедливость». Несмотря на то, что стерлиговский Собор оказался неудачным политическим проектом, его подход к «русской идее» остается весьма популярным в среде русских государственников.

Многие из них и по сей день строят планы превращения СНГ в некое подобие СССР, мечтают о возврате хотя бы в сферу влияния России бывших «братьев» по СЭВ и Варшавского договору. Увы, это ничем не подкрепленные иллюзии. Утратив прежний имперский статус в результате развала СССР, Россия утратила и статус сверхдержавы. Возможно, на какой-то период это даже пойдет на пользу русскому народу, пока он не восстановит свои силы в своем национальном государстве и пока не превратит его в подлинно великую, современную державу, не преследуя при этом имперских амбиций. В современных условиях, с учетом всех нынешних слабостей России — это единственно разумный путь. Пока Россия слаба настолько, что ее ВВП равен голландскому , а ее вооруженные силы не имеют в достаточном количестве ни оружия, ни боевой техники, ни боеприпасов, пока ее экономика остается сырьевой и отсталой, всерьез говорить даже о воссоединении братских славянских народов — русского, украинского и белорусского — не приходится. Призывы же к «восстановлению империи» в масштабах СССР, сейчас неразумны и несвоевременны. В ближайшие годы любые действия на этом направлении приведут лишь к полному истощению русской нации, если не к ее исчезновению с лица земли.

Характерно, что в Русской православной церкви идея «возрождения империи», с которой носятся такие неистовые патриоты, как писатель Проханов, не находит сейчас поддержки. Именно потому, что русской нации, прежде всего надо выжить и сохраниться. Обязанность государства ее сберечь от упадка и вымирания. Вот поэтому, полагаю, Патриарх Кирилл, выступая в январе 2010 г. в Российской академии госслужбы при президенте России (РАГС), имперскую риторику не одобрил и дал такое определение национальной идеи. По словам Предстоятеля это — «самопонимание, самоидентификация народа в системе базисных ценностей». Он перечислил эти ценности, «впитанные с молоком матери»: «Любовь к Отечеству, благоговейное отношение к природе и окружающему миру, почитание родителей, святость семейных отношений». Первосвятитель отметил, что политики не должны посягать на эти ценности: «Тогда выборы перестанут сопровождаться ожиданием коллапса или какого-то радикального разрушения того, что есть в стране». «Национальную идею нельзя написать, спустить сверху и принять на партийном съезде», — заявил Патриарх. Он напомнил, как в начале 90-х годов на одной из госдач собралась группа интеллектуалов, чтобы разработать российскую национальную идею, но из этого, к счастью, по его мнению, ничего не вышло.

Формулировки Предстоятеля близки к той трактовке «русской идеи», которую предложил философ Дмитрий Ильин: «Это Бесконечное трехмерное пространство живого космоса, которое включает в себя три ипостаси бытия: Бог (душа и небо), ближние (душа и Земля), Родина /душа и мир/. И уточняет: «В социальном бытовании «русская идея» всегда воплощала авторитарную власть, основанную на православии». (См. Д. Ильин. «Русская идея» на полигоне «демократии». «Наш современник» № 3, 1991 г., стр. 17.) К этой статье Д. Ильина, чьи идеи взяли на вооружение лидеры «Русского национального собора» и другие национал-патриоты, мы еще вернемся. Сейчас отметим одно обстоятельство: «Наш современник» счел необходимым опубликовать ее незадолго до путча августа 1991 года, когда Советский Союз доживал последние дни, и русская государственность снова была поставлена на грань исчезновения. Дискредитация коммунизма привела к неизбежному в таких случаях кризису веры, а затем и к ее вакууму. Симптоматично, что именно «русская идея» стала в тех условиях первой заметной попыткой заполнить этот вакуум в общенациональных масштабах. За «русскую идею» ухватываются одновременно и коммунисты, и монархисты-антикоммунисты, и директора крупных предприятий («красные бароны» Вольского), и ученые-государственники, и меценатствующие патриоты из новоявленных нуворишей-миллионеров, и вчерашние эн-тэ-эсовцы, и жириновцы, и уличные ура-патриоты из люмпенов, и интеллектуалы-славянофилы, и чернорубашечники из васильевской «Памяти». Этот союз стал возможен только на базе русскости и быстро возрождавшегося православия. И охарактеризовать эту разношерстную коалицию термином красно-коричневые можно только формально, потому, что разношерстная она лишь политически. Если же отбросить политические характеристики и преференции, сместить страты (т. е. социальные слои), то обнаружится, что коалиция эта этнически однородна, ибо все ее участники — славяне, в основном русские, все — носители «русской идеи», а значит и защитники русской государственности в ее имперском, великодержавном и ни в коем случае — в усеченном варианте. Даже антикоммунисты пытались до конца спасти Советский Союз, в то время как лидеры КПСС во главе с Горбачевым — эти новые «западники» — его разваливали. По-своему повторялась ситуация Февраля 1917 года. И, увы, Империю спасти не удалось. Теперь надо спасать хотя бы то, что от нее осталось.

Спор, хороша либо плоха «русская идея», как ни крути, оборачивается разговором о том, хорошие или плохие люди русские, хороша или плоха Россия. Объективности в этих спорах достичь очень трудно, ибо в них, как правило, слишком много эмоций и мало аргументации. Сторонники «русской идеи» уязвимы чаще всего в том, что касается конкретики и истории. Противники — уязвимы в своем рационализме, ибо с одной этой меркой русский народ понять действительно трудно. И главное — в том, что нельзя выступать против «русской идеи» и не выступать при этом против русских, как нации, и России как нашей общей Родины. Плюс — против православной религии. Тут все взаимосвязано. Отметим также, что к побочным характеристикам «русской идеи» относится и ее, как говорят «невыраженность », т. е. расплывчатость, якобы характерная для русского национального мышления в целом, будто бы чуждого цельным и завершенным формам и логическим категориям. На мой взгляд, спорно. Но вот в спорах о «русской идее» действительно пока больше расплывчатости, чем конкретной привязки к современности.

Еще один немаловажный момент. Митрополит Иоанн исходит из того, что «русская идея» имеет в своей основе абсолютную справедливость. Да, в конечном итоге Абсолютная Справедливость — это Бог, это суд Божий. Может ли «русская идея» быть не просто идеей национальной, но еще и мировой, вселенской, Божественной? Любой ее оппонент скажет: «Вы бы у себя в России создали сначала то совершенное общество, которое собираетесь предложить всему человечеству. А уж потом думали бы о Вселенной». Тут возражать трудно. Западному человеку, например, не понять, почему русский человек больше радеет о «всем народе», чем о своей деревне или хотя бы о своей семье, почему он думает обо «всем человечестве», но забывает помыслить о своей собственной стране. Так сложилось. Таков национальный характер и такова «русскость». Чтобы понять «русскую идею», ее надо рассматривать в исторической перспективе, в развитии и в непременной связи с православием. Она вырабатывалась по мере взросления и собирания нации в Россию. И возьму на себя смелость сказать — пока до сих пор окончательно не сформировалась.

Не вдаваясь в историю возникновения слов «Русь» и «русский» (на Западе до сих пор нам навязывают финские корни этих слов, хотя давно доказано, что это нелепость), напомню, тем не менее, что к осознанию самого понятия «Россия» русские пришли не сразу. И уже поэтому «русская идея» в части духовности — идея тысячелетняя, а в том, что касается соборности и тем более государственности, исторически молода. Кто этого не учитывает и эту идею абсолютизирует до Божественного промысла, часто именно ее реальный возраст и игнорирует. Отсутствие исторического подхода, увы, приводит лишь к мистике, что сбивает с толку даже доброжелателей России и русских, ведет к дискредитации самой «русской идеи», ее сторонников и, в конечном итоге, «русскости», как на Востоке, так и на Западе.

«Русская идея» не могла возникнуть в своей полноте иначе как с осознанием русскими своей принадлежности к их национальному государству. Одного его провозглашения для этого было недостаточно. В.О. Ключевский заметил, что династия московских царей «построила государство из своего частного удела и могла думать, что государство для нее существует, а не она для государства, подобно тому, как дом существует для хозяина, а не наоборот». По-настоящему государственное мышление русских царей стало формироваться в процессе собирания русских земель, а затем — в ходе исцеления русского народа от порчи Смуты (1605–1613 гг.). После того как в 1613 году первый в истории России всесословный Земский собор избрал на царство Михаила Романова, что положило конец Смуте и началу 300 летней династии Романовых, русский народ становится народом действительно государственным. Вспомнить о том Соборе заставляет ряд обстоятельств. Прежде всего — весьма упорные попытки западных печати и политиков доказать будто бы русские за свою тысячелетнюю историю никогда до Бориса Ельцина своих государей и лидеров «на царство» не избирали. Собор 1613 года — тому стопроцентное опровержение. Он был всесословным, а затем его решение было отдано на суд народа Москвы, который его одобрил в традициях старинного вече. Ну, а на народном вече — в Пскове, Новгороде, Переславле, Ростове — князей на царство избирали еще до варягов. Так что русский народ по своим традициям демократии не чужд. Просто она иной природы, чем западная. И отлучать русский народ от демократии, если понимать ее в первоначальном смысле, как «власть народа», как от якобы ему не присущей, а тем самым — «отлучать» и Россию от Европы, — дело с точки зрения исторических фактов обреченное. Да и азиатские наши корни не в деспотии, а все в той же демократии. Кочевые племена имели свои вече, на которых выбирали своих ханов. Об этом весьма подробно писал Лев Гумилев, а задолго до него — древние авторы, в частности создатели истории Чингисхана.

После разгона Ельциным парламента России 21 сентября 1993 года, на Западе стали серьезно задумываться над тем, а ту ли модель демократии экспортировали в Россию? Правильно ли сделали, начав насаждать мэрии, муниципалитеты, префектуры и т. д.? Ведь в роли новых «западников», утвердившихся во властных креслах на местах, а затем и в роли олигархов сплошь и рядом выступали бывшие секретари райкомов, обкомов и крайкомов. Один из очень умных французских советологов Тьери де Монбриаль заявил буквально за четыре дня до того, как Ельцин превратил Белый дом с помощью танков в «Черный», что Западу надо избавиться от иллюзий по поводу того, что русские «избрали демократию». «Выбор в пользу Ельцина, а не Руцкого», по его мнению, «сделали армия и полиция, а не народ.» И словно предвидя, чем все это кончится, Тьерри де Монбриаль сетовал:

«Во многом в нынешних бедах России повинны западные страны. Они выступили за применение либеральных методов, абсолютно неприспособленных к реальности бывшего Советского Союза. Вместо того чтобы плановым путем вводить институционные структуры, необходимые для функционирования либеральной экономики, постепенно вводить рыночные механизмы, как в Китае, они хотели, уничтожив институты коммунизма, одним махом все переделать. За эту ошибку, как русский народ, так, по правде говоря, и все народы бывшего Советского Союза вынуждены теперь расплачиваться дорогой ценой».

Умри, де Монбриаль, лучше не скажешь! Ведь среди «институционных структур», необходимых для «строительства капитализма» в нашей отдельно взятой стране, значатся не только биржа, коммерческие и инвестиционные банки, страховые компании и все, что с этой инфраструктурой связано. Необходимы были и парламент, и конституционный суд, и Счетная палата, и налоговая инспекция, и банковская система, и система страхования, и т. д., как и те структуры гражданского, правового общества, без которого либерализм и либеральная экономика не возникнут сами по себе.

Был ли в России какой-то прочный фундамент, на котором все это можно было построить, либо мы опять, в своих лучших традициях принялись возводить очередной замок на песке?

Исторический фундамент, как очевидно, был. Другое дело, годится ли он для обустройства России по западным проектам. Вернемся поэтому к истории русских земских соборов.

После 1613 года собор, как политический институт, просуществовал недолго. Уже при сыне Михаила царе Алексее Михайловиче он практически не созывался. Не созывался, потому что в нем отпала нужда у монарха. Уже поэтому не должно быть никаких иллюзий насчет земских соборов у наших демократов-славянофилов. Собор не был аналогом западного парламента и не был предтечей парламентской демократии в России. Он был «не политической силой, — как писал Ключевский, — а правительственным пособием», т. е. подспорьем для царского правления. Из всесословного Собор в конечном итоге превратился в односословный, дворянский, а потом и вовсе исчез, не оставив по себе даже сколь-нибудь серьезного законодательного следа.

«Народное представительство, — пишет Ключевский, — возникло у нас не для ограничения власти, а чтобы найти (после Смуты. — В.Б. ) и укрепить власть: в этом его отличие от западноевропейского представительства». (В.О. Ключевский. Цит. соч. т. III, стр. 197–198.) Иначе говоря, в Соборе не признавался основополагающий для западной демократии принцип разделения властей.

В ходе горбачевской перестройки о земских соборах вспомнили, когда решили создать законодательный суперорган в виде Съезда народных депутатов, выборы которого проходили в марте 1989 года. Горбачевцы, однако, в силу присущей им безграмотности, в том числе и по части русской истории, сконструировали не собор, который помог бы им укрепить центральную власть, а нечто вроде парламента западноевропейского типа. Тем самым они подписали смертный приговор и себе, как правящему центру, и Советскому Союзу, и всей существовавшей в нем политической системе. Фундамент не выдержал и здание, казавшееся столь крепким, рухнуло в тартарары. История жестоко мстит тем, кто ее уроков не уясняет.

Куда ближе к пониманию истинной сути соборов и вообще русской политической традиции оказались сторонники авторитарной власти. Так, уже упоминавшийся генерал-майор А. Стерлигов в противовес разного рода демократическим проектам о создании парламентской республики в России, предложил «созвать также, как в 1613 году Чрезвычайный съезд представителей русских земель», а на нем «учредить Всероссийский Собор, памятуя, что он должен носить надпартийный характер». Этот съезд должен был вобрать в себя по его мысли депутатов всех уровней и представителей всех нынешних сословий. «Вот он и решит, — писал Стерлигов, — нужны ли России президент, западный парламентаризм» и т. д. Полагаю, что Александр Стерлигов был хорошо знаком с историей соборов на Руси и о разнице, подмеченной Ключевским, знал. Его рекомендации выбирать «авторитетных» людей, которые были бы подспорьем сильной авторитарной власти, не намного ушли от призывов воссоздать властные структуры времен Сталина, а затем — Брежнева. Разница лишь в том, что Стерлигову нужен был во главе России не просто правитель с неограниченной властью, но монарх-самодержец. «В случае если наш народ, возвратится к авторитарно-самодержавной форме государственного устройства, — выдавал Стерлигов эти свои замыслы в уже упоминавшейся статье в «Правде» («Правда» от нее отмежевалась, сообщив, что публикует «личную точку зрения» Стерлигова. — Ред. ), — Всероссийский Собор созывался бы по инициативе Верховной власти…»

Идеи «красно-коричневого» Стерлигова странным образом совпали с идеей «карманного парламента» при сильном президенте, разработанной ближайшим окружением Ельцина в 1993 году. Эта его команда точнее, чем Горбачев, поняла русскую традицию демократии, когда принялась конструировать свой «собор» в полном соответствии с характеристикой Ключевского — как «пособие», как парламентскую подпорку президентской власти. Эта конструкция объективно стала рабочей при Путине, когда в Думе завоевала абсолютное большинство его «Единая Россия», а членов Совета Федерации перестали назначать без согласования с президентом. В 2004 г. Путин фактически отменил выборность глав субъектов федерации. Их кандидатуры должны были утверждать местные законодательные собрания, но по представлению президента. Парламент, таким образом, становился по сути дела «правительственным пособием» по Ключевскому. Объективно происходило возвращение к той же системе «карманных советов», которая была создана большевиками и ими же выдавалась за «народную демократию». То, что советы переименовали в «думы» «собрания» и мэрии, дела не меняло. «Карманными» стали не только обе палаты Федерального собрания, но и оппозиция, как левая, так и правая. Произошло это, увы, при полном безразличии народа к подковерным играм и сценариям кремлевских кукловодов. Это не означает, что русский народ пассивен и безразличен к тому, что происходит в его стране. Нация с трудом приходит в себя после развала нашего Отечества, впадая то в одну, то в другую крайность. Миллионы русских людей ищут истину на дне стакана. Многие миллионы отвергают такую модель поведения и ищут выход из того исторического тупика, в который загнали Россию господа реформаторы. Сейчас нация как бы сосредотачивается, сопоставляя свою жизнь до и после развала. Приговор будет вынесен своевременно и безоговорочно. И тут уже никому не удастся остаться в убежище равнодушия. Ведь речь пойдет именно о выборе той формы государственности, которая в наибольшей степени соответствует традициям, образу жизни и менталитету русского народа. А в моменты такого исторического выбора наш народ проявляет свои наилучшие качества.

Федор Достоевского писал в «Дневнике писателя» (Январь 1877):

«Чтобы судить о нравственной силе народа и о том, к чему он способен в будущем, надо брать в соображение не ту степень безобразия, до которого он временно и даже хотя бы и в большинстве своем может унизиться, а надо брать в соображение лишь ту высоту духа, на которую он может подняться, когда придет тому срок. Ибо безобразие есть несчастье временное, всегда почти зависящее от обстоятельств, предшествовавших и преходящих, от рабства, от векового гнета, от загрубелости, а дар великодушия есть дар вечный, стихийный дар, родившийся вместе с народом и тем более чтимый, если и в продолжение веков рабства, тяготы и нищеты он все-таки уцелеет неповрежденный, в сердце этого народа»

Свой народ надо уважать и любить. Но не надо наделять его теми качествами, которых у него нет. Как очевидно, русский народ пока что достаточно пассивен в том, что касается защиты и «русской идеи», и русской разновидности демократии, да и самого себя тоже. От этой удивительной пассивности или по-современному — пофигизма, зверел еще наш «великий реформатор» Петр Первый, который у наших славянофилов не пользуется почетом. Хотя он для укрепления русской государственности и величия России сделал больше всех других российских самодержцев, перенимая именно в этих целях все полезное у Запада, перед которым он никогда не преклонялся. Это его фраза: «В Париже — воняет». Не привили на Западе Петру вкуса и к парламентаризму. На лондонских верфях он мог пропадать сутками, а в английском парламенте провел всего 15 минут, заметив, что для России «это не годится».

При Петре само по себе понятие «государственность» обрело совершенно иное измерение, что не могло не сказаться на формировании мировоззрения всей русской нации и, в частности, «русской идеи». «…Здравый смысл указывал, — писал Ключевский, — что власть не может быть сама себе ни целью, ни оправданием и становится непонятной, как скоро перестает исполнять свое назначение — служить народному благу…»

Петр Первый как бы «перевернул в себе политическое сознание московского государя изнанкой налицо». Он первый почувствовал «долженства», т. е. обязанности царя, которые по его собственным словам сводились к «двум необходимым делам правления»: «распорядку» и «обороне», т. е. к внутреннему благоустройству и обеспечению внешней безопасности государства. Петр писал своему сыну: «Ты должен любить все, что служит ко благу и чести отечества, не щадить трудов для общего блага… За мое отечество и людей моих я живота своего (т. е. своей жизни. — Авт. ) не жалел и не жалею…»

Реформы Петра, однако, вызвали в русском народе повсеместное сопротивление. И не только потому, что Петр тысячами гнал в гиблые северные болота крепостных и вольных, на чьих костях поднимался Санкт-Петербург, и в сражения за выходы России к морю. Для сознания и житейской практики русского человека того времени альтруистический подход Петра к служению своей Родине был непривычен и неприемлем. Служение государству и обществу нормально воспринималось в допетровское время, «как повинность или средство для устройства личного и семейного благополучия». Заповедь любить ближнего своего и «полагать за него душу» (т. е. отдавать жизнь. — В.Б. ) русские еще и в петровские времена воспринимали в рамках скорее племени и рода, чем в масштабах великорусской, а затем уже и общероссийской общности.

Менялось и понятие об общем благе. Древнерусский человек, — писал Ключевский, — «в минуты всенародного бедствия… мог чувствовать в себе готовность умереть за отечество, потому что, защищая всех, он защищал и самого себя, как каждый из всех, защищая себя, защищал и его. Он понимал общее благо, как частный интерес каждого, а не как общий интерес, которому должно жертвовать частным интересом каждого. А Петр именно и не понимал частного интереса, не совпадающего с общим…» (Неудивительно, кстати, что Петра боготворил Сталин.) Так «западник» Петр формировал и развивал русское национальное самосознание, а вместе с ним и «русскую идею». Он поднял ее до неведомых прежде русским высот государственности и соборности, обучая их той духовности, которая немыслима теперь без самопожертвования во имя Родины, без чисто русской открытости другим народам и готовности за них, как говорят на Руси, «пострадать», «душу и живот положить», т. е. защитить их пусть даже ценой больших жертв и собственной жизни.

Христианская идея любви к ближнему с возникновением Российской империи и формированием нации должна была принять не просто общегосударственный, но и двуконтинентальный, евроазиатский масштаб, а в дальнейшем — и общечеловеческий. Восприятие этой христианской идеи в новом геополитическом измерении для русских облегчалось тем, что они традиционно ощущали свою принадлежность к дохристианскому праславянству. И хотя самосознание славян, как единого целого, — исторически спорно, а в наше время, после того как в конце XX — начале ХХI века мы наблюдали межславянскую резню в Югославии, антирусские погромы на Украине, и бегство братьев-славян из Болгарии, Чехии, Словакии и т. д. в НАТО, спорно тем более, все же у славян больше оснований говорить о единстве, чем скажем, у народов англосаксонской группы языков.

На русофобской псарне

Создание Российской империи качественно изменило самосознание великороссов. Как государственный народ, вокруг которого объединялись многочисленные «младшие братья», русские должны были научиться, во-первых, принимать их, как равных, и, во-вторых, уметь и за них сражаться, как за самых своих ближних из родных племен.

За два с лишним века после смерти Петра русские сумели осознать себя действительно «соборным» народом, объединив и интегрировав десятки новых народов и народностей в свое многонациональное государство. Дружба между ними существовала и в царской России. Вопреки любимой Лениным фразочке маркиза де Кюстина о том, что Россия была якобы «тюрьмой народов», именно жизнями русских солдат она спасла от геноцида Грузию и Армению, от взаимоуничтожения — ряд племен и народностей Средней Азии и Кавказа. Не говоря уже о том, что дала многим из этих народов письменность. И, если сравнивать, то в царской России даже этносы Севера не вымирали такими темпами, как северные народы и индейцы в «свободной» Америке и ныне — в демократической России.

Ни один народ, и русский тем более, не заслуживает презрительных характеристик, сколько бы отдельные его представители не давали для этого повода. Между тем на материале истории любого народа можно выстроить линию обвинения и обвинить во всех смертных грехах уже не отдельных его представителей, а всю нацию.

Разве не было у французов Вандеи, где революционный генерал Turreau в ночь с 27 на 28 февраля 1794 года расстрелял 500 человек стариков, женщин и детей в деревне Люк? А разве не было в те годы в г. Медоне под Парижем мастерской для выделки человеческих кож, которые сдирали с гильотинированных «врагов революции»?

Разве не создавал крематории для Освенцима Kurt Prufer, инженер немецкой фирмы J. А. Topf? Разве не отправил «ариец» Эйхман в их печи миллионы евреев?

Разве не стрелял в детей во вьетнамской деревне Лонг Ми «защитник демократии» американский лейтенант Колли? А в Ираке разве американские солдаты не пристреливали раненых военнопленных, не пытали их? А уж что говорить о пытках и издевательствах над пленными в тюрьме ЦРУ в Гуантанамо?

Так что, на таком лишь «историческом» основании французов, американцев и немцев следует зачислить скопом в детоубийцы, вешатели и каратели? Забыть о том, что эти нации дали миру Вольтера и Ренуара, Линкольна и Уолта Уитмена, Бетховена и Гете? Но вот почему-то с русскими «обобщения» в духе порой просто неприличной русофобии возможны. Потоки разоблачений нашего советского прошлого нередко смешиваются с потоками грязи, выливаемой на русских людей. В последнее время, в преддверии 65-й годовщины Победы над гитлеровской Германией, на Западе договорились до того, что принялись задним числом обвинять Советский Союз в том, что это он развязал Вторую мировую войну, а не Гитлер. Что ж, народ наш воистину велик и к нему эта грязь не прилипнет.

Прекрасно ответила этой публике замечательная русская поэтесса Юнна Мориц:

В разговоре о «русской идее» ее сторонники неизменно напоминают о традиционном вольнолюбии русского народа (философ Иван Ильин: «Русскому человеку свобода присуща как бы от природы… Еще при первом вторжении татар русский человек предпочитал смерть рабству…»)

Противники «русской идеи» и вообще русофобы, напротив, подчеркивают, что русским свойственно «рабство духа», от которого они, якобы, не могут избавиться до сих пор. Увы, в своем самобичевании даже патриотически настроенные русские иной раз объявляют себя «рабами», ссылаясь при этом на нашего классика, стремившегося в течение всей своей жизни «выдавить из себя раба по капле» /А.П. Чехов/. Обычно, правда, это сетование применяется в оправдание нежелания что-либо предпринять в знак протеста против несправедливости российских властей любого уровня. Исторически русские, как нация, (я не беру догосударственный период) увы, пребывали в рабстве куда дольше, чем были людьми хотя бы относительно свободными. Если брать за точку отсчета образование Древнерусского государства в 882 году, то его условно-свободное существование в рамках феодального княжества составило до начала татаро-монгольского ига 367 лет. Иго это длилось с 1249 по 1480 годы, т. е. 231 год, хотя у нас ошибочно всегда говорят — триста лет.

В 1497 году после создания свода законов, известного как «Судебник», началось закабаление русских в крепостничество, феодальное крепостное рабство было отменено только в 1861 году. Но никакой демократии в западном понимании этого термина Россия не знала до ликвидации монархии в феврале 1917 года. В Октябре же 1917 года власть взяли большевики и за 74 года Советской власти русские узнали и такую свободу, которой они не ведали никогда, и такое рабство, по сравнению с которым крепостничество было всего лишь необременительным оброком.

Так что если подсчитать, то русская нация в более чем тысячелетней истории своего государства насчитывает в общей сложности 423 года относительной свободы в условиях монархии, 595 лет безусловного ига и крепостного рабства и 74 года Советской власти, включая 5 лет перестроечно-рыночного социализма. И с 1991 по 2005 г. — 14 лет все же демократии, пусть даже «авторитарной». Эта статистика, тем не менее, только подчеркивает правоту сторонников «русской идеи» — история не знает ни одного народа, который был бы в рабстве столь долго и сумел бы при этом сохранить свою самобытность, а в конечном итоге не просто добиться свободы, но и подчинить себе, либо разгромить наголову, своих прежних господ и завоевателей. Не увидеть в этом доказательства неодолимого вольнолюбия русских может только слепой.

Другое дело, что жизнь под пятой завоевателей, в постоянной зависимости от феодалов и других авторитарных правителей, отсутствие стабильных демократических институтов, с помощью которых можно было бы обуздать произвол власть имущих, не могли не наложить своего отпечатка на русский народ. Отсюда его фантастическая покорность и долготерпение, граничащее с самоуничижением, о которых говорили многие авторы. Но вот вопрос — это нечто въевшееся в наши гены, либо нечто применяемое русскими для маскировки своих подлинных чувств и мыслей?

Уже упоминавшийся автор статьи «Русская идея» на полигоне «демократии», утверждает, что русский народ якобы делегировал свои личностные права и свободы «русской авторитарной власти», а себе оставил «внутреннюю свободу». Этакая логика» наоборот напоминает о том, как некоторые «юристы» в первые годы Советской власти всерьез намеревались закрепить в Конституции положение о делегировании Советскому государству его гражданами права защищать их личностные свободы. С таким пародированием права не согласился даже Сталин и отказался записать это положение в свою Сталинскую Конституцию /1936 год/.

Внутренняя свобода действительно всегда была присуща русскому человеку. Но ему всегда не хватало свободы гражданской. А без этого он не мог сформироваться, как гражданин правового государства, что и отличает его от гражданина любого развитого государства Запада. Отсюда привычка внешне власти покоряться, но держать при этом фигу в кармане. Соглашаться со всеми распоряжениями властей, но при этом претворение их в жизнь саботировать. Аплодировать публично очередному «вождю» и тут же рассказывать про него анекдот, в котором вождь выглядит идиотом.

В традиции русского народа было, подчиняясь очередному «хозяину», всегда отстраняться от власти. Петр Первый приходил в отчаяние не только от всероссийского лихоимства и казнокрадства, но и от всенародного равнодушия к его, Петра, попыткам вытащить Россию из ее «сонного царства» к новому цивилизованному «распорядку». Петр гневался, озлоблялся на свой собственный народ, не понимая, почему не хочет он вместе с ним идти на великие свершения во славу России?

А между тем этот наш русский ларчик открывается достаточно просто. Человек, действительно обладающий внутренней свободой, в грош не ставит власть предержащих, если только они обращаются с ним, как с рабом. С русским же народом, в котором века рабства не могли истребить бунтаря, власть, увы, так и обращалась всегда, даже когда формально русские были народом не крепостным, а свободным. Реакция русских на подобное обращение — одна из величайших «русских загадок». У русских полностью непредсказуемы переходы от рабской покорности к жестокому кровавому бунту, от любви к ближнему своему и ко всему человечеству к звериной ненависти к тому и другому. Это в общем, увы, состояния для русского народа одинаково естественные. И.А. Бунин писал: «Народ сам сказал про себя: «Из нас, как из дерева, — и дубина, и икона», — в зависимости от обстоятельств и от того, кто это дерево обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька Пугачев». Другое дело, что и бунт, и ненависть у русских не долги, как опьянение. Константа — это смирение и любовь.

Для тех, кто этого не понимает, для людей, прежде всего, не русских, «русская идея» опасна уже потому, что в ней есть мощное объединительное начало, способное сплотить русскую нацию и поднять ее на свершение дел поистине великих. Вот поэтому в ней многие на Западе, как Маркс когда-то, видят не «абсолютную справедливость», а «абсолютное зло». Может быть, именно этот аргумент и подчеркивает, насколько жизнеспособна эта идея и необходима для возрождения русской нации.

В современном прочтении «русская идея» — расставим точки над «i» — это идея создания русского национального государства социальной справедливости с государствообразующим статусом для русского народа. Идея — актуальная, как никогда в том враждебном окружении, в котором оказался после распада СССР русский народ.

Новые кочевники идут на Русь, или «Цивилизация номадов»

По мере продвижения процесса глобализации и вовлечения в него Российской Федерации, ведется размывание всего национального — от культуры до географических границ, причем не только в РФ, повсюду. Противостояние космополитического начала и национального в глобальных масштабах обусловлено, прежде всего, соображениями практической целесообразности при утверждении новой модели мирового сообщества в условиях планетарного доминирования одной сверхдержавы — Соединенных Штатов Америки. Самым активным образом эта модель стала утверждаться после развала СССР и ликвидации социалистического лагеря. В новом однополярном мире в соответствии с замыслом мировой закулисы не должно остаться места национальным государствам — они обречены и будут постепенно ликвидироваться. Крупные — методом балканизации, как была уничтожена Югославия, а мелкие — обычным путем (с помощью бархатных революций, военных переворотов, интервенций и т. д.). Претендуя на эксклюзивное право определять параметры нового мироустройства, США намерены осуществить своего рода унификацию человечества, его стандартизацию по американскому образцу. Всем, кого это не устраивает из Вашингтона в достаточно грубой форме сообщают, что приговор им вынесен и обжалованию не подлежит. Такого рода сообщение было адресовано и Москве. В октябре 2009 г. вице-президент США Дж. Байден, излагая в интервью радио «Свобода» принципы «перезагрузки» отношений с Россией, сказал: «США заявили два принципа, которые не обсуждаются. Первый из них — никаких сфер влияния для России. Мы не потерпим этого… И второй принцип — никакого права вето (России. — В.Б. ) на возможность любого государства в любой части Европы или даже в любой части мира принимать собственные решения о том, в каких союзах или организациях ему состоять…» И последнее: «Я ожидаю в ближайшее десятилетие от России осознания того, что в ее интересах большая интеграция, а не какой-то «особый» курс, о котором подумывают некоторые…».

Планы той «большой интеграции», о которой говорил Байден, США намерены осуществить в глобальных масштабах, создать фактически новую мировую цивилизацию. В политологии последних лет она получила название «цивилизации номадов». К номадам (кочевникам), в традиционном понимании этого слова новая цивилизация по-американски не имеет никакого отношения. Речь идет скорее о свободном перемещении ресурсов и капиталов, рабочей силы, ученых и специалистов высокого класса во всех областях современной экономики. Отрыв от национальных корней заложен в эту цивилизацию мирового кочевья, как обязательный элемент. Люди будущего должны думать и чувствовать одинаково — унификация должна распространиться не только на станки, машины и компьютеры, но и на людей. Во всем этом есть что-то от научной фантастики, от фильма «Матрица», от романа Замятина «Мы» и от «1984-го» Дж. Оруэлла. Вот как характеризует сие явление С.А. Бородин, руководитель «Центра выявления и обобщения угроз национальной безопасности»:

«Наблюдая неестественную активность повсеместного насаждения ценностей цивилизации «новых кочевников» (номадов), люди, находящиеся в ладу с Разумом, приходят в состояние крайнего изумления. Им непонятно, почему цивилизация номадов рассматривается на международном уровне в качестве единственно верного направления развития человечества на современном этапе. Ведь в мире существуют тысячи разнообразных моделей устройства общества людей. Причем для того или иного народа, длительное историческое время проживающего во вполне определенных геоклиматических условиях, сложившаяся за столетия своя специфическая форма общественных отношений является оптимальной с точки зрения удовлетворения жизненных потребностей людей, составляющих этот народ. Такой народ, достигший за века проживания в данной местности благодаря собственной модели общественного устройства органического единства с окружающей средой, является жизненно необходимой частью мирового сообщества. Разве не разумнее было бы объединить на основе многообразного единства многочисленные очаги традиционного проживания людей на нашей планете, интегрировав разнообразный жизненный опыт и достижения национальных культур в общую культуру человечества Земли?

Однако в реалии все происходит с точностью «до наоборот». Одна за другой под нашествием «новых кочевников» гибнут традиционные культуры народов планеты. У выходцев из таких народов память о традициях, обычаях, быте и жизненных воззрениях быстро стирается, как только они вливаются в лавину «новых кочевников». работает общемировой конвейер по стерилизации людей от бактерий национального достоинства и лишения их исторической памяти, после чего они превращаются в «иванов, не помнящих родства » (выделено мной. — В.Б. )

Одна маленькая деталь к этому наблюдению о «конвейере», с которого сходят «Иваны, не помнящие родства». В декабре 2009 г. on-line социологическая служба РОМИР выяснила в ходе опроса, что смерть короля поп-музыки Майкла Джексона взволновала россиян больше, чем все другие международные события, произошедшие в 2009 г. Так считали 29 % опрошенных. Лишь второе место заняла эпидемия свиного гриппа. На третьем месте оказался запуск большого андронного коллайдера. В рейтинге «человек 2009 г. в мире» россияне выделили всего двух деятелей. Первое место, по мнению опрошенных, получил Б. Обама(38 %), а второе — все тот же М. Джексон (18 %). Новые агенты влияния вправе трубить победу.

«Почему же так настойчиво все устоявшиеся жизнеспособные модели общественных отношений принудительно разваливаются? Традиционные отношения между людьми разрываются? История народов уничтожается? А сами народы распыляются по белу свету? Подобное развитие событий недвусмысленно отражает факт открытого проявления неведомой дотоле силы, для которой традиционные ценности человеческой цивилизации являются ничтожными. Эту силу культурное достояние человечества Земли принципиально не интересует. Из всего того, чем гордилось и гордится человечество на протяжении всей своей истории, выступившей на авансцену современности тайной доселе силе интересна только исключительно техническая сторона человеческой деятельности», — отмечает С.А.Бородин.

Он указывает на то, что исполнители воли этой «силы», на мой взгляд, все той же «мировой закулисы», чуждой нам цивилизации, уподобляясь полчищам варваров древности, сокрушают, затаптывают, уничтожают все то, что тысячелетиями по крупицам создавалось землянами, что составляло основу их достоинства, что помогало им справляться со стихией вселенского хаоса.

Сегодня по всем информационным каналам идет ничем не прикрытое массированное насаждение чуждых природе людей ценностей цивилизации «новых кочевников».

«Патриархальные нравы не могут устоять перед натиском изощренных проповедей о легкой, сытой жизни номадов, наполненной самыми фантастическими развлечениями и удовольствиями, — пишет С.А.Бородин. — В эту сладострастную ловушку попадаются, прежде всего, молодые люди. Как ловят рыбу на лакомую червячную наживку, их отлавливают сетями гедонизма, отсекая тем самым от традиционного образа жизни: кому охота усердно трудиться во исполнение отеческих заветов, когда перед глазами апофеоз ничем не обремененного времяпрепровождения, сулящего море удовольствия и непринужденного обретения личных капиталов? Всесторонняя подготовка молодых людей к отвержению ими Традиции отцов производится, естественно, посредством накачки их сознания психологически выверенными мировоззренческими штампами по каналам средств массовой информации и телекоммуникаций. В силу этой тенденции среди тех, кто стремится следовать традиционному образу жизни предков ради физического сохранения своих народов в будущей истории человечества Земли, все больше возрастает процент старшего населения. Следуя своей излюбленной тактике, «новые кочевники» во время нашествия забирают в полон молодых и сильных представителей покоряемых народов, используя их для расширения масштабов нашествия. Приверженцев же традиций они оставляют вымирать в изоляции от молодого поколения, не позволяя передавать ему исконную народную мудрость. Печально, но факт: старики уносят живую память своего народа с собой в мир иной».

С.А. Бородин отмечает, что нашествие «новых кочевников» обрело особую ярость с начала нового тысячелетия. Это объясняется тем, что к этому рубежу завершилась тщательно спланированная двухвековая работа по подготовке нашествия. (Я бы уточнил — более чем двухвековая. Была Великая французская революция 1789 г. Созданы Соединенные Штаты Америки… — В.Б. ). Эта разноплановая подготовка проводилась в недрах существующей на сегодня земной цивилизации. Для этой цели использовалась вся мощь информационного оружия. В общественный оборот успешно был внедрен широкий спектр психологически комфортных идеологем, формирующих притягательность облика «нового кочевника». Различными способами навязывались новые ценности жизни. Снималась масса кинолент о прелестях кочевого образа жизни. Проектировались эталонные временные жилища номадов. Создавалось техническое обеспечение кочевья. Писалась соответствующая музыка — походные марши кочевников. Страницы газет и прекрасно изданных иллюстрированных журналов были полностью отданы этому нарождающемуся андроидному сообществу. Создавалась система пищевого кормления кочевников (различные БАДы, каши «быстрофф», сэндвичи, гамбургеры, чисбургеры, быстро приготовляемые супы и лапша, чипсы, мюсли и т. д.). Первых «новых кочевников» в конвейерном исполнении начал поставлять для имплантации в другие страны и народы американский «плавильный котел», где «новые американцы» надежно дезинфицировались от «микробов» традиционного уклада жизни.

Цивилизацию «новых кочевников» некоторые рьяные философы рассматривают как новый эволюционный скачок в развитии человечества. Такая концепция могла бы иметь место в теоретических дискуссиях, если бы действия таинственной новой силы, стоящей во главе нашествия, не носили откровенно депопуляционный характер в отношении жителей Земли.

Прежде всего, нужно понимать, что ортодоксальные приверженцы традиций национального образа жизни народов земного сообщества, оставшись без молодого поколения, в массе своей ставшего полноценными номадами под влиянием идеологической машины «новых кочевников», однозначно обречены на быстрое вымирание. Утрата надежды на продолжение потомками жизни по обычаям и заповедям отцов и дедов является основной причиной резкого сокращения продолжительности жизни старших поколений людей.

Такую печальную тенденцию можно проиллюстрировать безысходным положением русских сел и деревень, покинутых молодежью, ушедшей в кочевье. В этих заброшенных, глухих поселениях ныне доживают свой век бабушки и дедушки — последние носители родовой памяти русского народа. В результате нашествия «новых кочевников» подобной экзекуции подвергаются все оседлые народы, подмятые под себя разношерстной кочевой массой, призванной разорять, разрушать и вытаптывать все на своем пути в никуда. Уже первые сведения о последствиях нашествия показывают устойчивую тенденцию значительного сокращения численности населения стран, охваченных нашествием, прежде всего, в результате ускоренного вымирания «традиционалов». Таким образом, дьявольский план изгнания коренных землян из своих родовых мест оказался чрезвычайно эффективен, поскольку приводит к нарастающему уменьшению общей численности землян.

Более подробно следует рассмотреть вопрос, касающийся судьбы самих «новых кочевников». В упрощенном понимании этого вопроса номадический образ жизни — это общечеловеческий прогресс. Вводятся новые нормы поведения людей. Устанавливается минимум обязанностей человека перед обществом при серьезном расширении общелиберальных прав номада. Архаичная культура человечества с ее философскими поисками смысла жизни, соотношения понятий добра и зла в мыслях и делах человека сдается отныне в архив. На сцену выходит компьютеризованная культура нового времени, где все просто и однозначно, где живут по понятиям, не требующим глубоких размышлений и духовных исканий, чтобы осознавать, что от тебя хочет получить «кочевье» и что ты от него можешь «поиметь». Все настолько примитивизировано и прозрачно, что, без всякого сомнения, у номада будет крепкое здоровье, устойчивая психика, комфортное организмическое окружение, много секс-друзей и никаких семейных дрязг и ответственности по воспитанию и содержанию потомства — эти реликты жизни «фазеров» не предполагаются к употреблению при кочевой жизни. Короче, получай максимум удовольствия, отдавай окружающему тебя социуму чисто символическую толику своего достояния и живи долго, свободно, без напряжения и душевных расстройств.

Утверждением цивилизации «новых кочевников» можно было бы торжественно обозначить головокружительный прогресс человечества, которое шло к этим высотам дорогой тернистой и полной утрат общечеловеческого масштаба. Но… И здесь обнаруживаются странности, от которых становится, мягко говоря, неуютно.

В силу целого ряда серьезных причин создается впечатление, что вся эта здоровая и упитанная масса «новых кочевников» — всего лишь «пищевой полуфабрикат», из которого правители этой новоявленной цивилизации, проросшей сквозь традиционные земные цивилизации, разрывая их при этом на части, уже начинают готовить аппетитную еду для кого-то, кто любит лакомиться человеческими энзимами.

На самом деле люди, ведущие кочевой образ жизни в техногенном мире, просто по определению обязаны стать частью его механизма — винтиком или шестеренкой. И если Традиция утверждает главенство постоянных человеческих отношений в обществе, то номадизм, напротив, обрекает своего приверженца к существованию в виртуальном мире технических систем и коммуникаций, сводя отношения между людьми к случайным встречам, поверхностным знакомствам, кратковременному нахождению совместно с другими номадами на тусовочных площадках или в стандартизованных обезличенных квартирах-юртах, холод и неуютность которых гонит номадов из одного такого прибежища в другое.

В истории человечества пока еще нет достоверных сведений о результатах полного подчинения человека машине, когда он как составная часть технической системы вынужден львиную часть суток погружаться в техническую среду, минимизируя свое непосредственное общение с живыми людьми. У аналитиков в наличии находится всего один аргумент, да и тот нельзя считать достаточно объективным ввиду краткосрочности процессов, лежащих в их основе. Этим аргументом можно считать сведения о влиянии на человека длительной работы в компьютерных сетях. Исследования указывают на истощение нервной системы и психики интернавтов, что провоцирует необратимые изменения их психофизического состояния, влекущие за собой потерю здоровья и приближающие летальный исход.

Традиция, концентрируя в себе тысячелетия жизненного опыта предков, требует от человека постоянного труда души и ума, тем самым, защищая его от различных напастей, о которых он зачастую даже и не знает. В традиционном обществе все новое проходит тщательную проверку жизнью и временем, прежде чем может стать составной частью Традиции.

Цивилизация «новых кочевников», при всей яркости и блеске своего фасада, принуждает номада быть всегда один на один с искусственно созданной технической средой его обитания. При этом цивилизационные нормы ее мироустройства ни на йоту не предполагают его биологической защиты от неизбежного вредоносного воздействия техногеники на его здоровье, генетику и жизнь. Виртуально номад всегда находится в обществе себе подобных, а в биологическом плане он обречен на неизбывное одиночество: вместо друзей предполагаются только временные знакомые; родственники — обуза для номада; чиновники, врачи, психоаналитики, коллеги — чисто формальные взаимоотношения, основанные исключительно на деловой почве…

Нет рядом никого из близких, кто бы мог помочь в трудную минуту, уберечь от опасности, по-человечески полюбить. Только и остается, что наркотики, алкоголь, животный секс, уход в виртуальное пространство.

Специалисты уже не сомневаются, что номадический образ жизни приводит к существенному сокращению продолжительности жизни.

И получается какая-то ирреальная картина. При установлении цивилизации «новых кочевников» начинается ускоренное вымирание людей как традиционного, так и номадического образа жизни. А наша замечательная планета становится все более и более свободной от пока еще проживающего на ней в данное время населения. Кому это выгодно? Может быть, обитателям «Зоны 51» (штат Невада, США) или «Далс» (штат Нью-Мехико)?

Но как бы то ни было, «процесс пошел» — лава «новых кочевников» несется по всем сторонам света, по всем континентам, по делам и мыслям каждого жителя Земли. Лава кочевья не замечает отдельных номадов в своем составе. Их персональная жизнь, смерть, желания, мысли, достижения и поражения не интересуют мчащуюся лаву. Она не замечает потери того или иного номада: павший по причине смерти или болезни безжалостно растаптывается конями номадов, которые пока еще в седле.

Становясь номадом, человек сам обрекает себя на такой конец.

Лава кочевья номадов не знает цели своих бесконечных скитаний. Она будет нестись ураганом, пока не разрушит всего, что есть разумного на Земле, пока не свалится с седла последний номад в человеческом обличье, чтобы расчистить жизненное пространство для иного рода жителей нашей планеты». (Цит. по.http://www.polemics.ru/articles).

Можно было бы, конечно, отнестись ко всему этому с юмором, если бы нормативы этой новой номадической цивилизации не учитывались в политических раскладах Белого дома (о чем свидетельствует заявление Дж. Байдена) и в мировых финансовых центрах. В 2006 году мне довелось в этом убедиться при весьма необычных обстоятельствах. Мой знакомый банкир из Люксембурга пригласил меня в один из самых закрытых европейских клубов, где встречаются те люди, которые и вершат судьбы Старого Света.

Гвоздем того вечера было выступление бывшего советника президента Франции социалиста Франсуа Митттерана по вопросам экономики Жака Аттали, который впоследствии был назначен на должность Президента Европейского банка реконструкции и развития. Я читал его последние книги и поэтому сразу понял, что он решил изложить перед почтенной публикой, собравшейся в клубе, основные тезисы своего трактата о «цивилизации номадов», т. е. новых кочевников. Суть его труда сводится к тому, что по мере глобализации национальные границы будут ликвидированы, национальные культуры и различия сойдут на нет, и никто более не будет привязан к тому, что в языках всех народов означает понятие Родина. Весь мир в скором времени, по прогнозам Аттали, превратится в тот самый «плавильный котел» наций и народов, в который иммигранты превратили Соединенные Штаты Америки. «Новое великое переселение народов уже началось, — провозгласил Аттали. — Первая волна новых номадов в виде гастарбайтеров и нелегальной иммиграции уже прошла. Грядет вторая…». Аттали пояснил, что цивилизация номадов, позволит странам «золотого миллиарда» обрести преимущество за счет передовых технологий и свободного передвижения людей и капиталов, но обречет отставшие страны на подчинение высокоразвитым. Аттали обнадежил собравшихся: «Потребители из привилегированных районов мира превратятся в богатых номадов. Возникнут и мириады бедных кочевников (высокомобильных гастарбайтеров)». Последние будут рыскать по всей планете в поисках крова и пропитания. И их жизни и судьба будет зависеть от обладателей капитала. Со временем цивилизация номадов будет использовать эту бедноту, как живой материал для создания киберов, био-роботов, которых будут даже продавать…

Я вышел из того клуба в подавленном настроении. Вечерело. В центре Люксембурга, у балюстрады смотровой площадки, нависшей над глубоким оврагом, разделяющим надвое столицу княжества, я увидел мужчину и женщину с ребенком. Они сидели на скамейке, и у каждого на коленях был свой ноутбук. У мужчины — побольше, у женщины — поменьше, а у бэбика совсем маленький, игрушечный. Они был поглощены своим занятием, что-то выискивая в Сети. Малыш сидел тихо, не мешая родителям, тыкал пальчиком в клавиши, с видимым удовольствием наблюдая за тем, как на экране выскакивали какие-то фигурки, конусы, шарики. «Вот и в Люксембурге объявились номады», — подумал я, все еще находясь под впечатлением выступления Аттали. Странно. Он всегда слыл левым и не случайно примкнул к французским социалистам. Но то, что я услышал, сильно смахивало на технологический фашизм. Как сместились акценты в теперь уже однополярном мире. То, о чем говорил Аттали — не научная фантастика, а, видимо, тщательно разработанные планы. И если Россия так и не выберется из своей нынешней отсталости, останется сырьевым придатком Запада, ее народ ждет судьба нищих киберов, бессловесного человеческого материала из которого предводители номадов вылепят что угодно…

Не преувеличение ли это? Не обвинят ли меня в искусственном нагнетании страхов и разжигании вражды к Западу? У меня, после того, как я на этом Западе, в общем, и целом провел более 20 лет в качестве корреспондента «Правды», такая вражда не возникла. Запад — понятие не однозначное. Как и везде, там живут нормальные, по большей части нелегко живущие люди и их нам понять и принять за своих, даже подружиться — не сложно. Другое дело тот Запад, для которого торгашеские ценности стали духовными, а духовные обращены в предмет торга. Этот Запад пустил корни и в русскую почву. Мы его видим ежедневно — на голубом экране, в газетах, журналах, на наших улицах. Это те, кто заставляет нас воспринимать нашу российскую реальность, как реальность оккупированной страны. Оккупированной тем самым Западом торгашества и наживы. Возможно ли освободить нашу землю от этого нового ига? Я уверен, что возможно, но для этого надо избавиться от иллюзий и четко представлять, с кем и с чем мы имеем дело.

После разгрома СССР и соцлагеря «Большая семерка» резко активизировала процесс глобализации мировой экономики. Не все здесь можно свести к «западнизации» человечества по Александру Зиновьеву. Пропуск в западное общество получат далеко не все — туда в конечном итоге попадут только избранные, точнее тщательно отобранные люди по методу, в сравнении с которым отбор фашистами кандидатов в истинные арийцы покажется детской игрой в фантики. У нас часто забывают, а точнее не задумываются всерьез о том, что говорил Маркс о хищнической природе капитализма (см. вышеприведенную цитату из «Куотерли ревью»). Дежурные юмористы часто высмеивали марксистов, когда они об этом говорили, когда в их пропаганде появлялись, как в свое время в Окнах Роста, карикатурные изображения упитанных буржуев в цилиндрах, пожирающих младенцев. Маркс, конечно, от такого примитивизма был далек. Речь идет о социальной природе капитализма. Также как хищник рвет плоть еще живой жертвы вовсе не из садистских побуждений, а потому что добывает себе и своей стае пропитание, так и капиталист в ходе своих поисков максимальной прибыли может пойти на уничтожение не только отдельного человека, но и целых стран и народов, если таковые помешают его бизнесу. Становление дикого, гангстерского капитализма в России с его рэкетом и пытками предпринимателей, похищениями людей ради денег, с заказными убийствами не многим отличается от истории американского Дикого Запада. Только там был еще и геноцид индейцев, там была еще и работорговля. Конечно, сейчас это все делается цивилизованнее и чище. Существует «диктатура закона». Но суть и социальная природа капитализма не меняются. Горький как-то сказал с юмором: «Воровать будут до тех пор, пока не найдется кто-то один, который украдет все». Так вот этот Один нашелся. Это — Соединенные Штаты Америки, где собственно и окопалась так называемая «мировая закулиса». Если не заниматься политическими мистификациями и перестать рассматривать, как Мировое Правительство то Трехстороннюю комиссию, то Всемирный Кагал, то перед нами предстанет реальность куда более страшная. Никаких тайных адресов тем, кто желает знать состав этого «Мирового правительства» искать не надо. Американский журнал «Форчун» ежегодно публикует список 500 крупнейших американских и 500 крупнейших неамериканских корпораций. Недавно туда попали «Газпром» и «Лукойл». Американские 500 — самые мощные. Самые богатые. Они позаботились о том, чтобы Соединенные Штаты имели самую мощную экономику, которая потребляет почти половину всех энергоресурсов планеты, самые большие валютные резервы, самую мощную банковскую систему и самые мощные в мире вооруженные силы. Это и есть сегодня реальная мировая закулиса, по воле которой принимаются решения, влияющие на все мировое сообщество. Эта мощь создана вовсе не для того, чтобы облагодетельствовать американцев. (Даже в самые лучшие времена по США бродили миллионы людей в поисках работы. По сей день там весьма высокий показатель смертей от квашиокера. Это — голодная смерть). И, хотя американцы от мощи своего государства и своей экономики выигрывают по всем статьям, главное предназначение этой мощи — обеспечение мирового господства международной финансовой элиты. Неважно, как будет называться эта новая мировая империя. Наверняка, как-нибудь красиво. Главное, что она будет контролировать все мировые ресурсы и определять судьбы всего человечества. Вот поэтому именно правительство США играет сегодня роль Мирового правительства. В ходе войны в Заливе и агрессии против Югославии, в Афганистане и Ираке это было продемонстрировано весьма убедительно. Милошевич долго сопротивлялся. Но, когда в качестве последнего аргумента ему направили прямо в окно его президентского кабинета американскую крылатую мини-ракету, которая там и взорвалась, он понял, что у него не больше безопасности, чем у рыбки в аквариуме, и сдался. Суверенитетов в традиционном смысле этого слова больше нет. Чтобы понять это, не обязательно изучать натовские методы ведения войны в Югославии и Ираке. Достаточно войти в «Интернет». Станет яснее, кто правит миром. Те, в чьих руках все эти информационные потоки. Власть сегодня — это информация. И не простая, а направленная, т. е. соответствующим образом обработанная. Человечеством, конечно, правят конкретные люди, пусть даже не всегда широко известные. Но человеческого мозга для того, чтобы объять это необъятное море информации, уже не хватает. Новые вершители человеческих судеб используют нечто вроде Супермозга, этакого Большого Компьютера, который просчитывает наиболее оптимальные пути развития глобальной экономики и ее потребности в людских ресурсах, возможности их воспроизводства, равно как и возможности планеты обеспечить эти «ресурсы» водой, продовольствием, средствами к существованию, развлечениями и пр. Выполнение окончательных рекомендаций этого «Большого Компьютера» по рационализации жизни и производства на нашей планете будет весьма болезненной операцией. В ряде случаев потребуется применение силы. В том числе, когда понадобится физически сократить «лишние ресурсы», или как говорят на нынешнем страшноватом интернетовском языке «отключить» их. Пока что сила применяется в ограниченных масштабах. То под флагом «защиты прав человека», то «борьбы с терроризмом». Внешне все достаточно благопристойно и насилие над странами, беззащитными перед современной военной супертехникой, прикрывается, как срам, резолюциями ООН, ОБСЕ и прочими фиговыми листками. Далеко не все пока понимают, что это только репетиция нового передела мира, о котором говорил Жак Аттали в том клубе, о котором я рассказывал выше, о принципиально новой земной цивилизации. Но пока все делают вид, что проводятся всего лишь «гуманитарные операции».

Все знают, что недоразвитую Африку тихо умерщвляют, просто не помогая ей ни лекарствами от СПИДа и прочих болезней, ни профилактикой, ни продовольствием, ни обеспечением питьевой водой. Но об этом — если не считать дежурных возгласов с трибун ООН — молчок. В силу недоступности подробной информации мало кто, представляет себе конечные цели «глобализации». Между тем следует понять главное — задумано гигантское ограбление человечества. Объектом номер один избрана Россия. Не потому только, что на Западе антирусские настроения никогда не исчезали и не исчезли сами собой с исчезновением коммунизма. Подсчитано, что на территории России стоимость только разведанных полезных ископаемых составляет астрономическую сумму — 27 триллионов долларов. Почти половина мировых запасов питьевой воды тоже в России. Если все подсчитать, счет пойдет на квадриллионы. Масштабы этого уже идущего вовсю ограбления со взломом наших границ действительно огромны. Конечно, потенциальные грабители предпочитают, чтобы взлом этот не пришлось осуществлять силой, тем более на территории России с ее ядерными погребами, ненадежными АЭС и межконтинентальными ракетами. Самый идеальный вариант для них — добровольная сдача. Они не просто ждут ее, как некогда ждал Наполеон сдачи Москвы на Поклонной горе. Они эту сдачу готовят в рамках все той же глобализации. Одной идеологической обработкой — хотя ей и не брезгуют, дело не ограничивается. Для этого стираются границы. Атлантический блок (НАТО) действует сегодня уже в Индийском океане и проводит учения на Украине и в Грузии. Завтра все европейские республики бывшего СССР за исключением РФ станут членами ЕС и НАТО. И никакие протесты России этому не помешают. Ее авторитет сегодня низок, как никогда. Да и как можно относиться к стране, которая из супердержавы за какие-то десять лет превратилась по уровню жизни населения в одну из самых бедных развивающихся стран. В стране правят бандиты и компрадорская буржуазия. В высших эшелонах власти открыто действует пятая колонна Запада — люди с двойным дном и двойным гражданством, те, кто зарабатывает деньги в России, а держит их на Западе. Вашингтонский «обком» командует своей номенклатурой в России напрямую. Не случайно министра финансов РФ г-на Кудрина называют «штатным сотрудником американского казначейства», потому что все его действия по вложению российского золота и валюты в ценные бумаги США соответствуют не российским, американским интересам. Именно эта «номенклатура» с помощью захваченных ею средств массовой информации, прежде всего телевидения, дискредитируют и размывают в сознании населения, особенно молодежи такие понятия, как патриотизм, суверенитет, национальные приоритеты, достоинство нации. Русским постоянно внушают комплекс неполноценности, в первую очередь по части якобы неспособности русских управлять их собственным ядерным оружием, нашими атомными электростанциями, нашими спутниками и космическими кораблями. Совет прозрачен — бросьте вы, ребята, это дело и отдайте американцам ключи от ваших ядерных ракет, а освоение Сибири — американцам и японцам. Как было предусмотрено в известном «плане Вильсона» еще в 1918 году. Так и вам будет спокойнее и всему человечеству. Конечно, впрямую это не говорят — озвучивает это пока только нынешняя агентура влияния США в средствах массовой информации России и в финансируемых Западом политических партиях, «некоммерческих» организациях и «неполитических» ассоциациях. Ну, а на Западе это понятно цитируют, как «глас народа» России.

В рамках «глобализации» сейчас вовсю идет подготовка будущих структур управления человечеством. Туда отбирается элита со всех стран мира. Денег тут не жалеют. В России незаметно уже произошло, пожалуй, самое первое великое ограбление с похищением людских ресурсов — после 1991 года в США и Западную Европы на постоянную работу вывезено свыше 200 тысяч самых высококвалифицированных ученых самых современных специальностей Века Интернета. Одновременно десятками тысяч вывозились высококвалифицированные рабочие и инженеры. В сентябре 2000 г. в США была принята новая программа поощрения переселения в Америку 195 тысяч иммигрантов-специалистов в области компьютерных технологий и программистов. Значительную часть этой армии спецов высшей категории надеются выманить из России. Между тем западные «охотники за головами» уже нанесли России такой ущерб, который автоматическим обрекает ее на отставание в соревновании с Западом в любой сфере.

Дело идет к созданию мировой валюты. Формируется якобы единое мировое правовое пространство, и уже можно вполне судить лидера любого государства, которого Мировое правительство сочтет виновным. Но самое главное — под флагом «свободной торговли» мощные монопольные структуры 500 мощнейших корпораций США и нескольких десятков транснациональных компаний с пропиской в Европе и Японии быстрыми темпами уничтожают неконкурентоспособных в сравнении с ними объединения национальных производителей и банков, как в Европе, так и в странах с формирующейся рыночной экономикой. Россию просто на западные рынки не допускают ни с чем, кроме сырья. А, если и пустят, то в обмен на такие уступки, после которых Запад все равно остается в выигрыше.

Пример с попыткой Сбербанка купить «Опель» у «Дженерал моторс» в этом плане более чем показателен. Так что мечты президента Медведева об инновационном прорыве за счет нанотехнологий и даже о поставках их за большие деньги на Запад — это иллюзия. Зависимость от Запада столь велика теперь, что это угрожает самому существованию Российского государства, связывает его лидеров по рукам и ногам. А ведь именно они должны противостоять продолжающемуся «великому ограблению» нового тысячелетия. Лидеры посткоммунистической России не особенно этому ограблению и противились. Россию сдавали так же, как сдали Советский Союз. Вполне возможно, что она бы уже перестала существовать, распавшись на мелкие уделы, и мало кто мог этому воспрепятствовать в первые годы после развала СССР. Но Запад и до сих пор не готов к тому, чтобы поглотить и «переварить» бывший Советский Союз, прежде всего Россию, даже по кускам. Слишком большие куски. Подготовка к этому только началась вместе с началом глобализации и интернетизации человечества. В этом сценарии — балканизация РФ по типу Югославии — один из вариантов поглощения. Судьба русского народа в этой перспективе незавидна. Не случайно одновременно с началом «демократических» реформ был запушен механизм его искусственного геноцида, в результате чего Россия теряет примерно один миллион человек русских в год.

Очевидно, все гораздо серьезнее и куда опаснее, чем кажется на первый взгляд. Вот почему сегодня у нас так востребованы «русская идея» и русское национальное государство, которое возьмет ее за основу.

«Русский вопрос» к концу XX века стоит очень недвусмысленно: быть нашему народу или не быть? — говорил А.И. Солженицын. — Да, по всему земному шару катится волна плоской, пошлой нивелировки культур, традиций, национальностей, характеров. Однако сколькие выстаивают против нее без пошата и даже гордо! Но — не мы… И если дело пойдет так и дальше — то еще через век слово «русский» как бы ни пришлось вычеркивать из словарей. Из нынешнего униженного, потерянного состояния мы обязаны выйти — если уж не для себя, то в память предков и ради наших детей и внуков» (А.И. Солженицын. «Русский вопрос»).

Призыв Солженицына к сбережению народа русского, как никогда, актуален. Поддерживая его целиком и полностью, замечу, однако, что простым физическим сбережением наш народ не спасти. Солженицын, конечно, имел в виду и духовное сбережение нашей нации, сбережение ее традиций, обычаев и ее культуры. Сберечь надо и Россию, как наше национальное государство, не допустить ее «балканизации», не дать ее ввергнуть в водоворот «оранжевых революций». Задача нынешнего поколения русских людей — сберечь, во что бы то ни стало русскую цивилизацию.

Что делать?

Задачи, как говорили в советское время, поставлены, цели определены. Создать русское национальное государство. Совершить технологический рывок и сделать Россию передовым высокоразвитым государством с мощной экономикой и мощными вооруженными силами, со здоровым и растущим населением. Без этого нельзя сберечь ни русский народ, ни русскую цивилизацию. Но кто все это будет делать? Да и веры в то, что Россия все же воспрянет и согласно предсказанной ей судьбе (Ванга и другие) достигнет своего небывалого величия в Эру Водолея уже в ХХI веке, все меньше.

Руководитель Института проблем глобализации Михаил Делягин в ходе круглого стола «Что ждет Россию: процветание или катастрофа?» (декабрь 2010 г.) дал, пожалуй, самый мрачный прогноз:

«Мы уже 20 лет живем в состоянии катастрофы. Это общество и эта страна умирающая, — уверен он. — Она будет умирать и умрет». Делягин имеет ввиду страну в том виде, в котором она существует сейчас. А сейчас, по его мнению, «ситуация такая, что понять где заканчивается государство и начинается оргпреступность, нельзя — они неразделимы». «Такой уровень маразма не лечится. У нас сложилось государство, которое существует ради коррупции, — утверждает эксперт. — Это машина для обогащения. Обычно такая модель существует очень недолго и ученые ее просто не успевают описать. Но в нашем случае, в силу некоторых внешних причин, ее существование затянулось. По мнению Делягина «системный кризис в России неизбежен. Он произойдет после 2012 года — системе хватит сил дотянуть до назначения следующего президента. Тем не менее, оно (Государство Российское. — В.Б. ) закончится». Продолжительность жизни РФ в ее нынешнем виде, по его мнению, а, зависит от нескольких, плохо прогнозируемых факторов. Это цена на нефть, скорость и форма обострения «дружбы народов», ход борьбы двух основных элитных кланов, интенсивность разрушения советского наследства. Есть ли надежда на лучшее? Делягин называет наш шанс. По его мнению, «удержать Россию от полного падения и смерти может только гражданское общество, — которое в стране есть, и «недоворовавшие чиновники», у которых денег на виллу в Испании не хватает, и уезжать из России они не хотят. Вероятность, что эти две категории объединятся и удержат страну, составляет около 70 %». (22.12.2010. «Новый регион».) Не бог весть какой оптимизм, но все же. В российских верхах, понятно, прогнозы Делягина, как и его самого, терпеть не могут. Там как раз считают, что у нас все хорошо.

10 сентября 2009 г. на сайте президента РФ появилась статья Дмитрия Медведева под девизом «Россия вперед!». Ее многократно цитировали, и она стала своего рода программной для партии «Единая Россия» и близких к ней молодежных организаций страны. Статья эта легла и в основу его Послания Федеральному собранию РФ от 12 ноября 2009 г. Вот как видел Медведев тогда будущее России:

«У нас есть шанс построить новую, свободную, процветающую, сильную Россию. И я как Президент обязан сделать все от меня зависящее, чтобы этот шанс был использован нами в полной мере.

В течение ближайших десятилетий Россия должна стать страной, благополучие которой обеспечивается не столько сырьевыми, сколько интеллектуальными ресурсами: «умной» экономикой, создающей уникальные знания, экспортом новейших технологий и продуктов инновационной деятельности.

Недавно я определил пять стратегических векторов экономической модернизации нашей страны. Во-первых, мы станем одной из лидирующих стран по эффективности производства, транспортировки и использования энергии. Разработаем и выведем на внутренние и внешние рынки новые виды топлива. Во-вторых, сохраним и поднимем на новый качественный уровень ядерные технологии. В-третьих, российские специалисты будут совершенствовать информационные технологии, добьются серьезного влияния на процессы развития глобальных общедоступных информационных сетей, используя суперкомпьютеры и другую необходимую материальную базу. В-четвертых, мы будем располагать собственной наземной и космической инфраструктурой передачи всех видов информации; наши спутники будут «видеть» весь мир, помогать нашим гражданам и людям всех стран общаться, путешествовать, заниматься научными исследованиями, сельскохозяйственным и промышленным производством. В-пятых, Россия займет передовые позиции в производстве отдельных видов медицинского оборудования, сверхсовременных средств диагностики, медикаментов для лечения вирусных, сердечно-сосудистых, онкологических и неврологических заболеваний.

Следуя этим пяти стратегиям лидерства в сфере высоких технологий, мы будем также уделять постоянное внимание развитию наиболее значимых традиционных отраслей. Прежде всего, агропромышленного комплекса. Каждый третий из нас проживает на селе. Доступность современных социальных услуг для сельских жителей, рост их доходов, улучшение условий их труда и быта всегда будут нашим приоритетом… Хочу огорчить сторонников перманентной революции. Спешить мы не будем. Спешка и необдуманность в деле политических реформ не раз в нашей истории приводили к трагическим последствиям. В то же время не обрадую и тех, кого полностью устраивает статус-кво. Перемены будут. Они будут постепенными, продуманными, поэтапными. Но — неуклонными и последовательными.

И, само собой разумеется, Россия будет хорошо вооружена. Достаточно, чтобы никому не пришло в голову угрожать нам и нашим союзникам.

Эти цели реалистичны. Задачи, поставленные для их достижения, сложны, но решаемы. Детальные, пошаговые планы движения вперед в указанных направлениях уже разрабатываются». (Цит. по сайту www.kremlin.ru).

На Западе сразу же отметили, что оптимизм президента РФ практически не имеет под собой оснований. Американский журнал «Ньюсуик» в статье «Трагедия Медведева: почему его усилия обречены на провал» («Newsweek», США. 27.09.2009) сразу же отметил, что наполеоновские планы президента РФ невыполнимы, прежде всего, потому, что российская экономика чрезвычайно слаба и держится исключительно на доходах от экспорта сырья. И к тому же у Медведева недостаточно влияния в стране и властных структурах, чтобы выполнить провозглашенные им задачи. «Медведев вызывает все больше сочувствия — как радикализмом своей критики существующего положения вещей, так и обреченностью попыток его изменить», — заключал журнал. Нынешняя власть в РФ откровенно слаба для того, чтобы решить поставленные президентом задачи. Это видят даже иностранцы. Видимо, «Ньюсуик» глядел в корень, т. к. уже 7 ноября 2009 г. в интервью немецкому журналу «Шпигель» оптимизм у Медведева заметно поубавился. Вот отрывок из того интервью:

ВОПРОС: В Вашей принципиальной статье «Россия, вперед!» Вы использовали фразы «экономическая отсталость», «унизительная отсталость России», «зависимость от сырья», «унизительная зависимость от сырья». Почему за 20 лет после окончания блоковой конфронтации в Европе России, хотя она интегрируется уже в течение 20 лет в мировую экономику, до сих пор не удалось преодолеть эту зависимость?

Д. МЕДВЕДЕВ: К наркотикам очень быстро привыкаешь, а торговля сырьем — это как наркотик, причем требуются все более сильные дозы, особенно когда идет разогрев, нефть разогревалась в последние годы до невиданных величин. Кто еще пять лет назад мог себе представить цену нефти в 150 долларов? Но и отучаться от торговли сырьем, энергоносителями — очень болезненно, потому что можно, ничего не делая, по сути, создавать иллюзию экономической стабильности. Деньги приходят, немалые деньги, решаются насущные проблемы, можно не реформировать экономику, можно не заниматься диверсификацией производства. Мы имеем шансы преодолеть этот тяжелый инерционный сценарий, если сможем извлечь правильные уроки из кризиса. У меня такое ощущение, что сейчас опять все начинают расслабляться в расчете на сверхприбыли…

Немцы дотошно добивались у Медведева ответа, почему в стране ничего не делается, чтобы снять ее с «сырьевой иглы» и почему никто не несет за это ответственности?

ВОПРОС: Мы задаем этот вопрос только потому, что очень много реакций есть на Ваши статьи в Интернете и, надо сказать, очень удивленной реакции, очень острой реакции. Очень многие разочарованы. Постоянно говорится о том, что требований очень много, но в стране на самом деле ничего не происходит . Есть бесчисленное количество такого рода комментариев. И все говорят: «Речь-то прекрасная, но, к сожалению, ничего не происходит на практике» (выделено мной. — В.Б .).

Немцы правы. В стране действительно ничего не происходит, ничего не делается для прорыва на тех стратегических направлениях модернизации России, которые верно наметил Медведев. Бюрократия восторженными аплодисментами встретила статью «Вперед, Россия!», и этим ограничилась. Сработало старое бюрократическое правило: «То, что можно сделать завтра, отложи на послезавтра». Никто ничего не хотел и не хочет делать для воплощения великих президентских проектов. А власть бессильна, что-либо сделать. Проводятся бесчисленные совещания, произносятся зажигательные речи. Но это все — пустое.

По стандартам ОЭСР Россия по уровню развития экономических свобод одна из первых с конца — на 143-м месте. Это означает только одно — государство, которое не контролирует национальную экономику, захваченную олигархами, пытается, тем не менее, действовать советскими методами управления ей. Это неизбежно ведет к процветанию коррупции и увяданию производства. Но главное — ведет государство к неуправляемости. И это самая большая беда России сегодня.

…В декабре 2009 г. сначала премьер-министр, а потом президент РФ специально собирали высших государственных чиновников и увещевали их — не пускать по ветру бюджетные деньги, т. к. в период кризиса они государству достаются нелегко. И что же? Перед самым Новым годом один из московских складов Росрезерва, где хранятся стратегические запасы на случай военных, техногенных и прочих катаклизмов — никому неизвестный комбинат «Сигнал» — объявил на сайте госзакупок аукцион на покупку пяти «Мерседесов» последних моделей. В своем объявлении хранители стратегических консервов уточнили, что их «мерсы» должны оснащаться звуковым сигналом «фанфары», салон должен быть отделан панелями из черного клена с хромированными вставками и т. д. На шикарные авто для завсклада и его замов решено было потратить 16,9 млн. руб.

Еще один тендер на том же сайте объявила воинская часть 6686 внутренних войск МВД, дислоцированная в подмосковной Балашихе. Ее отцы-командиры решили построить на территории части супер-баню площадью 183 кв. м. с мавританским газоном(!) и системой видеонаблюдений, видимо, для того чтобы террористы не застали врасплох парящихся стражей порядка. МВД готов потратить на такую парилку до 15,78 млн. рублей. И все это происходит после того, как в прессе отгремел скандал по поводу закупки МВД позолоченных кроватей и прочей роскошной мебели якобы для «служебного пользования».

Хочется воскликнуть по советской привычке: «Куда же милиция смотрит?!» Но она сейчас, как очевидно куда чаще смотрит совсем в другую сторону — где взять в лапу. Можно привести массу примеров, показывающих, что после смены социального строя в России, власть все чаще оказывается нефункциональной. И либо бездействует, либо действует так, что от нее стране один вред. История приемки Чубайсом в бытность его шефом РАО-ЕЭС Саяно-Шушенской ГЭС и последствия его, мягко говоря, халатности говорят сами за себя. Но Чубайс, как заключило следствие, ни в чем не виноват. А кто виноват в гибели людей и разрушении столь мощной ГЭС? На это народ так и не получил ответа. В стране происходит примерно по катастрофе в день. Разница только в масштабах и числе погибших людей. И чаще всего за это вообще никто не отвечает. Стоит ли удивляться общенародной реакции на такие события: «Сталина бы нам сейчас!»

Никто не удивился, узнав, что в Москве уличные видеокамеры, поставленные завзятыми мошенниками, вместо реального изображения передавали заранее подготовленную картинку, которая поступала в систему ГУВД. И так продолжалось более полугода, пока афера не вскрылась. Не удивительно, что у столичной милиции не было реального представления о состоянии преступности в Москве. А ведь за каждую камеру фирма жуликов, спевшихся со столичными чиновниками и теми же милицейскими бонзами, получала деньги из городского бюджета, выкачав из него несколько сот миллионов рублей. Власти Москвы фактически предоставили им монополию на установку видеокамер в столице, а фирма гнала липу, и единственной ее заботой было освоение бюджетных средств, т. е. прямое ограбление налогоплательщиков. Как это вообще стало возможным? Не это ли вопиющее свидетельство нефункциональности и некомпеентности, как правительства Москвы, так и столичной милиции?

Но что там отдельно взятая Москва! Незадолго до Нового 2010 года из Кремля поступило сообщение, что в скором времени граждане России перестанут мыкаться по чиновным коридорам, чтобы получить необходимые справки — все будет делать электронное правительство через официальные сайты государственных ведомств. Ан и тут вышла неувязочка. С 1 января 2010 г. вступил в силу Федеральный закон от 9 февраля 2009 г. № 8-ФЗ «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления». Одним из средств обеспечения доступа граждан к официальной информации закон называет интернет, а основным местом ее публикации — официальные сайты органов власти. Но вот тут МОО «Информация для всех» проанализировала сайты, именующиеся официальными. Как оказалось, больше трети их не могут именоваться сайтами органов федеральной власти, потому что администраторами доменных имен 26 из 88 таких сайтов выступают различные ФГУПы, ООО и даже частные лица. А поэтому с 1 января 2010 г. по новому закону такие сайты нельзя считать официальными, и соответственно вся размещенная на них информация также утрачивает этот статус. Ну и как тут теперь быть с электронным правительством, если даже выданные им справки будут недействительными?! Я уж не говорю о том, как теперь цитировать президентский сайт kremlin.ru., который по этой причине оказывается неофициальным, так как управляется частной фирмой. И та же самая история с «официальными» сайтами МВД, МИД, Минюста, Минсельхоза, Минтранса, Минкульта и Роспечати! Немыслимо, но факт.

Все у нас как-то получается то по известному принципу Черномырдина «хотели, как лучше, а получилось, как всегда», то по Фрадкову. Этот бывший премьер-министр России так наставлял своих подчиненных: «Мы себе на ногу просто наступим и никуда не денемся. А нам надо так сделать, чтобы и на ногу наступить, и вперед идти, бежать причем». Очень точно описал Михаил Ефимович технику продвижения России к заоблачным высям прогресса.

В апреле 2010 г. ходе визита в Данию президент РФ Дмитрий Медведев сделал сенсационное заявление. «Контролирует Россию российский народ, а не Медведев, и не Путин, и не кто-то другой», — заявил он. Это заявление в лучших традициях Агитпропа. «Я другой страны такой не знаю, где так вольно дышит человек» (1937 г. и далее). Говорить сегодня о народовластии в современной Эрефии может только наивный человек. Вряд ли г-н президент относится к этой категории. Он достаточно хорошо информирован и понимает, что даже федеральная власть, увы, не контролирует положение дел в стране. В декабре 2009 г. очередное подтверждение тому поступило из уст Сергея Чемезова, гендиректора госкорпорации «Ростехнологии», в которую с недавнего времени входит крупнейшее в РФ автопроизводство «Автоваз». «В 2005 году, когда мы пришли на предприятие, оно, фактически, было в руках бандитских группировок, — рассказал Чемезов. — Существовала третья смена, которая всю продукцию, которая производилась, вывозила и продавала. Все эти средства шли на преступные группировки, в том числе и на чеченские группировки. И я не исключаю, что эти средства в дальнейшем шли и в Чечню. Потому что основную роль там как раз играла чеченская группировка». Сегодня, как говорит Чемезов, ситуация изменилась в лучшую сторону, но сказать о том, что «небо расчистилось полностью» означает погрешить против истины. Ведь и по сей день большая часть бизнеса АвтоВАЗа по производству запчастей — в руках криминалитета. А нам показывали по официальным каналам, как чеченских боевиков «мочат в сортире» где-то в горах. А главный «сортир»-то, как оказывается, надо было искать не где-нибудь на Кавказе, а в славном городе Тольятти. Немыслимо, возмутительно, но факт. И где там этот народ, который якобы «контролирует Россию». Очевидно, что нам скармливают новомодные кремлевские иллюзии. Да и ладно бы, если так — какая власть не хочет себя приукрасить?

Беда, если тот, кто говорит о «народовластии» в современной России сам в это верит. Вот это уже — признак грядущей и близкой катастрофы, которой всегда приводит неумение жить не по лжи (см. А. Солженицын). Опросы общественного мнения показывают, что нынешняя власть в России популярностью в народе не пользуется. Только 20 % населения страны считает обстановку в России спокойной и благополучной.

Больше половины граждан (51 %) убеждены, что Россия идет по неверному пути, и только 38 % опрошенных говорят, что верят в правильность курса.

24 % россиян готовы участвовать в массовых выступлениях протеста.

19 % готовы участвовать в забастовках.

Деятельность правительства не одобряют 64 % опрошенных.

92 % офицеров Российской армии открыто и откровенно нелояльны к власти.

И это неудивительно, т. к. 99 % офицеров ВС РФ выходцы из сиротских приютов, никогда не имевших никакого жилья.

И, если нынешняя власть воспринимает ею желаемое за российскую действительность, то это беда. А уж если там не осознают, что это так и есть, то тут беда в квадрате. Может ли тандем Медведев-Путин со своей командой действительно двинуть Россию вперед? Надежда на это слабая. На мой взгляд, лидерам страны вместо того, чтобы на данном, далеко не радужном этапе развития России, рваться в лидеры мировые, строить грандиозные планы по типу «догнать и перегнать», вбухивать огромные деньги в бесперспективные проекты «инноваций» и прочих «прорывных» технологий, следовало бы обратиться к более земным и по настоящему востребованным делам в нашем Отечестве. Это — в первую очередь здравоохранение, борьба за повышение благосостояния народа и обеспечение людей нормальным человеческим жильем, бесперебойное снабжение теплом, газом и электричеством, строительство дорог и скоростных железнодорожных магистралей, возрождение деревень и умирающих моногородов, подъем лесов и пахотных земель, восстановление отравленных водоемов и пастбищ, лесов и умирающей тундры. Хотите подражать Америке? Ну, так последуйте примеру Франклина Рузвельта, который вывел США из кризиса благодаря таким проектам. Ведь именно построенные при нем дороги быстро стали кровеносной системой новой высокоразвитой промышленности и фермерских хозяйств США, мощным стимулом развития всей экономики страны. Именно начатые при нем общенациональные общественные работы позволили американцам сплотиться в беде кризиса и почувствовать себя единой нацией. А для начала надо научиться по одежке протягивать ножки.

Учиться управлять страной нашим кремлевским мечтателям и «маниловым» из московского Белого дома надо на успешных мировых примерах, прежде всего на примере Китая, который так рванул вперед за какие-то десять лет, что его нам уже и не догнать в предстоящие сто лет. Увы, наших Маниловых все тянет в заоблачные выси мирового прогресса. Но для этого нужна, прежде всего, солидная база, в первую очередь высокоразвитая наука, в том числе прикладная, высокоразвитая промышленная технология, современная связь. А такой базы в России, увы, нет. Она разрушена, разворована и вывезена по частям на экспорт. Что же касается постоянно демонстрируемого нам по ящику «общения с народом», то общение, хоть и инсценированное, есть, но говорят наши главные герои с народом на разных языках, хотя вроде бы даже не чураются таких «народных» вульгаризмов, как «круто», «замочить» и т. д. Вот спросила студентка президента на встрече с ним в Омске, почему государство ничего не делает для обеспечения населения страны приличным жильем. А он начал ей рассказывать про ипотеку и про то, что государство стремится снизить процент по ипотеке, но так, чтобы это не привело к обвалу банковской системы, как в США. А ведь студентка спрашивала его совсем не о том. О муниципальном жилье спрашивала, которое практически не строится в России. Альтернатива живущих в бараках и развалюхах при «либеральной» экономике одна — покупать жилье все по той же ипотеке, залезать в долги до конца жизни. Но ведь позволить себе такое может ничтожное меньшинство граждан РФ. Так о чем же вы, господин президент?!

Увы, в России никто не спрашивает мнения ни русского народа, ни ее малых народов, о том, какими должны быть сегодня наши национальные приоритеты. Их изобретают «наверху» чиновники, чаще всего абсолютно некомпетентные, а затем спускают ценные указания «вниз», как это произошло с реформой вооруженных сил РФ по рецепту торговца мебелью Сердюкова. Соответственно и народ не проявляет никакой сопричастности к «великим планам» правящего тандема и его бюрократии. А при таком безучастии и равнодушии народа никакой «новой России» построить не удастся ни к 2020 году, ни позже. Нынешняя система — банкрот, и это только слепой не увидит.

Комментируя заявление президента Медведева и вице-премьера Шувалова о том, что уже к 2020 г. Россия станет «новой страной» за счет вложений в инновации и «человеческий капитал», что инвестиционный климат в ней улучшится за счет обуздания бюрократии и коррупции, директор независимого информационного Русского центра Евросоюза Фрейзер Кэмерон без обиняков заявил: «Проблема в том, что мы все это уже слышали. Когда десять лет назад к власти пришел Владимир Путин, он обещал усилить власть закона и побороть коррупцию. Однако продвижения к независимой судебной системе в России по-прежнему нет, а коррупционной бюрократии дали еще больше возможностей», — пишет Кэмерон. Несмотря на то, что цены на нефть росли, Путин полностью провалился с тем, что касается поощрения капиталовложений в новые производства, технологии и инфраструктуру. По мнению директора центра, неудивительно, что западные инвесторы скептически оценивают новые высказывания российской власти о борьбе с коррупцией и диверсификации пока что все еще сырьевой экономики. Инфраструктура российской экономики «рассыпается», полагает автор статьи. Ведущие компании, такие, как «Газпром», находятся на грани банкротства. Государство поощряет контролируемые им конгломераты и банки, в то время как малый и средний бизнес, необходимые для будущего развития, игнорирует. Главные проблемы, отмечает Кэмерон, в наличии моногородов «без будущего», в большом разрыве между бедными и богатыми людьми и огромном — между регионами. В стране множатся протестные выступления — от Калининграда до Владивостока. «Даже сама элита России не верит в будущее страны. Те, кто в нее входит, свои деньги в России не держат, а своих детей отправляют получать образование за границу», — пишет Кэмерон. «Мы не можем поэтому, — резюмирует автор статьи — ослабить нашу (западную) поддержку либеральных, демократических сил, которые пытаются поменять систему».(New York Times. 10.02.2010). Для его читателей — этот вывод логичен. Но в России хорошо известно, что именно утверждение либерализма в экономике, хотя и не в политике, стало главной причиной тех бед, которые обрушились на нашу страну после развала СССР. И, если «либеральная идея» будет по-прежнему той основой, на которой власть намерена строить «новую Россию», того взрыва, о котором предупреждает шеф европейского «Русского центра», не миновать.

В российских верхах все еще продолжают петь панегирики именно этой либеральной идее. Видно там никак не хотят понять, что именно в ней кроется главная причина отставания России по всем параметрам современного развития. 26 апреля 2010 г. заместитель директора по науке Института прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН, вице-президент Нанотехнологического общества России Георгий Малинецкий провел сенсационную пресс-конференцию в московском пресс-центре «РИА-Новости» . Надо отдать ему должное — он не побоялся, открыто сказать то, о чем кремлевские советники либо вообще не догадываются, либо предпочитают помалкивать. Ученый напомнил, что слово «инновации» впервые с высокой трибуны прозвучало в декабре 2001 года. Тогда президент Владимир Путин поставил две глобальные задачи — экспертиза государственных решений, прогноз кризисов и катастроф и разработка схемы перехода от «экономики трубы» к экономике высоких технологий. В постановке крутых задач ВВП всегда держал высокую планку. Но в том, что касается их реализации… Как и со многими другими его маниловскими мостами воз и ныне там. За 9 лет ничего так и не было сделано.

«Между тем, только высокие технологии могут спасти Россию, — забил в набат Г. Малинецкий. — Россия в условиях глобализации не имеет никаких шансов — ее экономика никогда не будет конкурентоспособной. Две трети территории страны находятся в условиях вечной мерзлоты. Это значит что у нас всегда будет на порядок выше стоимость строительства, на порядок дороже рабочая сила, которую нужно обогревать и хорошо кормить, на порядок выше затраты на энергетику и так далее. На нашей территории находится 30 % мировых природных богатств, — продолжал ученый. — А наш вклад в глобальный продукт всего 3 %. Такие страны долго не живут. Вся российская нефть около 60 миллиардов долларов, оружие — 6 миллиардов. Между тем Индия сейчас выпускает программного обеспечения на 40 миллиардов долларов и в ближайшее время планирует выйти на 60. То есть понимаете, они мозгами зарабатывают столько, сколько мы продажей нефти».

Ситуацию в России Г. Малинецкий охарактеризовал как «инновационный разгром». По сравнению с советскими временами поток инноваций упал в 15 раз. Одна японская корпорация «Панасоник» сейчас регистрирует патентов на различные изобретения и новые технологии в 4 раза больше, чем вся Россия. «Чтобы страна инновационно развивалась, она должна иметь инновационные гиганты, — говорит Малинецкий. — Когда наступает беда, каждое животное реагирует способом, который ему близок — заяц убегает, лев нападает и так далее. Кризис расставил оценки странам. В частности в инновационной сфере. США и Германия уменьшили количество регистрируемых патентов на 10 %. Япония увеличила на 10 %. Рекордсмены две страны — Китай увеличил количество изобретений и внедряемых технологий на 30 %, Россия на 30 % сократила».

Почему все это происходит. С одной стороны мы слышим заявления в духе «Догоним и перегоним!» со всех высоких российских трибун. Медведев и Путин по этой части вроде бы как соревнуются между собой. Кто круче поставит задачу. Задачи-то ставятся, но не выполняются. Причин тут несколько. «Одна из них — у нас нет, так называемых, «локомотивных» отраслей промышленности, — поясняет Г. Малинецкий. — Все развитые страны имеют свой технологический прогноз для своей страны и для мира в целом. У нас ничего такого нет. У нас нет руля, мы не проектируем будущего. Для корабля, у которого нет порта следования, не может быть попутного ветра. У нас царит, если можно так выразиться, диктатура бухгалтеров — все сводится к тому, как освоить деньги, как «распилить» бюджет».

В РФ давно уже собирались создать свой аналог Силиконовой долины в США, где работают мощные НИИ и конструкторские центры. Весной 2010 г. Медведев объявил, что будет и в РФ такой центр — в Сколково. В США между тем давно уже работают 50 мозговых центров, которые занимаются проектированием будущего. Они основываются на работах Кондратьева (русский и советский экономист, основоположник теории больших циклов экономической конъюнктуры). Он разработал систему технологических укладов. Согласно этой теории сейчас идет 5-й технологический уклад. В свое время СССР выиграл гонку за 4-й уклад, где ведущую роль играли такие отрасли, как машиностроение, тяжелая промышленность, энергетика и так далее. Но с развалом СССР сотни тысяч лучших ученых и рабочих высших квалификаций уехали в США, так как в РФ их обрекли на голодное существование и ежедневные унижения. Результат — тотально отставание России, скатившейся до уровня сырьевой страны, по всем параметрам.

«5-й технологический уклад мы полностью упустили, — утверждает Георгий Малинецкий. — Это компьютеры, химия, интернет и так далее. Если сейчас построить завод по производству мобильных телефонов, он прогорит, он не нужен. В России 180 миллионов мобильных телефонов, и все они произведены за рубежом. 6-й технологический уклад будет основываться на биотехнологиях, нанотехнологиях, робототехнике, технологиях виртуальной реальности. Сейчас определяется, какие страны будут лидерами».

6-й уклад наступит, по расчетам ученых, уже в 2014–2018 годах. Что делать? Как догонять?

Вице-президент Нанотехнологического общества России прямо обращался к дуумвирату, предлагая реальный путь инновационной революции в РФ: «Нужно определить цели и приоритеты, — какие отрасли нам нужно развивать, где мы хотим быть первыми, — говорит он. — Нужно развивать прикладную науку, которая бы превращала теоретические разработки в опытные образцы и механизмы вывода их на рынок в массовое производство. У России очень мало времени. Наша задача вскочить в последний вагон уходящего поезда. Иначе с большой вероятностью нас не будет», — прогнозирует Малинецкий.

Для этого, по мнению ученого, необходимо четкое понимание целей, куда мы хотим прийти, и сверхусилия. Подобные сверхусилия предприняла в свое время Южная Корея, когда модернизация проводилась благодаря политической воле правительства, жестким решениям на государственном уровне вплоть до того, что 40 % ВВП вкладывалось в развитие новых технологий.

«Чтобы была модернизация, а не ее имитация, нужно четко определить, что мы хотим быть, а не казаться. Государство должно взять на себя целеполагающие, проектирующие будущее функции. Кроме того, необходима прозрачность и открытость — объем взяток в России сейчас превышает госбюджет. Поэтому важна декриминализация страны. По этому принципу шел и Китай, и США, и Южная Корея», — говорит Г. Малинецкий. Кстати, по утверждению ученого, полную прозрачность денежных потоков могут дать нанотехнологии — особые нанометки позволяют отследить каждую купюру. Но, по словам Малинецкого, ему уже неоднократно намекали, что об этой возможности лучше помалкивать.

Для тех, кто не очень понимает, что такое нанотехнологии, он привел простой пример. «Раньше люди стирали детские пеленки, мое поколение уже покупало подгузники, сейчас есть памперсы. Это пример нанотехнологий. Памперс впитывает в 10 раз больше, чем весит сам, там нанотехнологичная ткань. В России есть три компании, которые готовы заполонить памперсами весь российский рынок. Но их не пускают. Надо, как минимум, отвоевать российский рынок для российских компаний», — говорит ученый.

Но как сейчас развиваются в России нанотехнологии, показывают цифры, которые понятны каждому. «Допустим, вы имеете прекрасный проект. Вы приходите с этой технологией в «Роснано». Проходите экспертизу и так далее. Но «Роснано» не имеет никакого отношения к созданию опытных образцов, он дает кредит под 20 % годовых, и дальше выживайте и развивайтесь сами. Обрабатывающая промышленность выживет, когда кредит не превышает 12 %, а хай-тек — 5–6 %. Нам нужно ответить на вопрос: мы хотим быть или просто пытаемся казаться», — подытожил ученый. Вот тут-то собака и зарыта. Не говоря уже о том, что в ходе проверок Генпрокуротурой в 2007–2009 гг. было обнаружено большое число финансовых нарушений в ходе реализации «инновационных программ», в результате чего ряд высокопоставленных чиновников были вынуждены уйти в отставку.

Председатель правления Национальной ассоциации инноваций и развития информационных технологий Николай Никольский в интервью агентству «ФК-Новости» высказался на этот счет еще более откровенно:

«Отсутствие профессионализма, недостаток мотивации и наличие собственных финансовых интересов у руководителей «профильных» ведомств на сегодняшний день ставят крест на любых серьезных инициативах в области развития инноваций». По мнению этого эксперта, «о какой разумности и профессиональности действий может идти речь, если фактически провалены все федеральные программы в сфере инновационного развития. Строительство технопарков, создание особых экономических зон, формирование системы потокового финансирования перспективных проектов отечественных разработчиков — ни по одной из этих программ не удалось достичь сколь либо заметных результатов».

Говоря об эффективности политики страны в вопросе технологического прорыва, он заявил: «В течении четырех лет с момента официального объявления о переходе к политике инновационного развития, несмотря на огромное бюджетное финансирование в размере нескольких триллионов рублей, России так и не удалось представить рынку, сколько либо значимых технологических решений. Россия как была, так и осталась страной, способной рождать гениальные технологические идеи, но не способной реализовывать их на практике. В вопросах технологий, наша экономика, как и раньше, очень сильно зависит от Запада».

Вопрос тут напрашивается сам собой: «А куда же ушли эти триллионы рублей? На что потрачены?» Или теперь господа казнокрады уже не довольствуется статусом подпольных долларовых миллиардеров и трудятся над созданием новой российской разновидности триллионнеров?

Никольский отмечает, что «общие задачи в области инновационного развития и содержание базовых «инновационных» программ, в принципе, возражений не вызывают. В них достаточно объективно и взвешенно определен комплекс задач в области инновационного развития, которые требуется решить, и представлены вполне действенные программы по реализации намеченных целей. Все проблемы начинаются на этапе реализации этих программ. А им, по его словам, «не хватает действенной системы контроля и наличия экономических критериев оценки результативности инновационных программ. Говорится просто о развитии технологий и инновационного сектора, но не говориться, какие практические результаты следует считать успешными. То есть, не содержится четких требований — сколько инновационных проектов необходимо запустить в течении года, или какой объем технологий следует поставить на внутренний и мировой высокотехнологические рынки к определенному сроку. Это приводит к фактам повальной коррупции, за которую невозможно никого наказать, ведь в юридическом смысле непонятно, какие конкретно задачи люди не выполнили» («ФК-Новости», 13. 05. 2010). Это означает — воруй, не хочу! Никто даже не отслеживал, куда идут выделенные на инновации триллионы! Разве что заинтересованные лица отслеживали откаты и их поступления на их счета в зарубежных банках.

Пока у Медведева и Путина нет настоящей команды высококлассных специалистов, а есть набранные с бору по сосенке «свои», клановые назначенцы, чаще всего не профи, вроде мебельщика Сердюкова на посту министра обороны, или непотопляемого и не смыслящего ничего в нано Чубайса на посту стратега нанореволюции, 6-го уклада России не видать, как своих ушей.

В декабре 2009 г. одна социологическая служба провела опрос, с целью выяснить, кого граждане РФ считают «человеком года». 42 % предпочли Путина, 26 % — Медведева, 4 % — Патриарха Кирилла. Из лидеров политических партий до 1 % поднялся только Жириновский. Но многим он импонирует скорее, как шоумен, а не политик. Даже сделав скидку на «заданность» опроса, признаем, что Путин и Медведев, равно, как и Предстоятель, в России фигуры авторитетные. Так почему же оба пилота властного тандема РФ крутят педали в холостую? Неужели опять мы придем к выводу, что царь хороший, а бояре плохие? И только ли непригодностью либеральной модели для российской реальности можно объяснить те провалы, о которых справедливо писал шеф «Русского центра» Евросоюза завзятый либерал г-н Камерон?

На мой взгляд, тут все переплелось. О либеральной идее, как порочной для России, и как показал последний мировой кризис, не только для нее, уже все было сказано выше. Значит вывод первый — ее надо менять, от либерализма в экономике следует отказаться. Что вместо этого? Рекомендацию в январе 2010 г. выдал неожиданно консерватор, голлист, президент Франции Николя Саркози — государственное регулирование экономики . Речь идет не о реставрации социализма, скорее о построении государственно-монополистического капитализма, элементы которого присутствовали даже в экономике СССР. Но и этого недостаточно сегодня в России, которая без возврата к социалистической системе хозяйствования, но уже при легальном частном секторе дееспособного среднего и малого бизнеса, просто не выживет.

И Медведев и Путин вполне работоспособные и по-своему талантливые менеджеры экстра-класса. Они могут управлять государством, но только при наличии высокопрофессиональной команды. Ни у того, ни у другого, увы, такой команды пока нет, либо она только формируется. Отсюда и нерешительность, и непоследовательность власти, а в результате ее перманентный паралич. Медведев принял ряд популярных решений, например, сократив центральный аппарат МВД на 10 тыс. человек и закрыв в феврале 2010 г. основные «ментовские кормушки». Но потом реформу отложили — до 2012 года. А там то ли ишак сдохнет, либо эмир помрет, по Ходже Насреддину? Путин сохраняет скорее былой авторитет — ему отдают должное за то, что в бытность свою президентом он не допустил развала России, к чему дело шло при Ельцине. Но, как премьер-министр, он, увы, слаб и его команда для тех великих задач, которые обозначил Медведев в своей статье «Россия, вперед!», не годится. Ее надо разгонять (тут я с Делягиным согласен) с соответствующими служебными (если не более серьезными) выводами и набирать новую, но не по клановому принципу, а по профессиональной пригодности и таланту. Талантами же русская земля еще, к счастью, не оскудела.

В стране с нормальной демократической системой, а не с «суверенной демократией», на следующих выборах правящая ныне «Единая Россия» вообще могла бы не пройти в парламент, не преодолев 7-процентный барьер, а ее кандидат в президенты провалился бы с треском. Потому что все данные едроссами обещания либо не выполняются вообще, либо выполняются, как подсчитали социологи в РФ, в лучшем случае на треть. Но так могло бы произойти, если бы в стране существовали независимые суды, реальный контроль над голосованием на выборах, активное гражданское общество и сильная, действенная оппозиции. Ничего этого в России, увы, нет. Не хватает голосов — их «вбрасывают», нагоняя процент «одобрямса» до 99,8 %. Оппозиция же интегрирована в систему существующей политической власти и фактически этой власти не противостоит, а ее дополняет. Никто всерьез, как оппозицию не воспринимает ЛДПР Жириновского — достаточно вспомнить о том, что эта партия была создана под финиш Советского Союза совместными усилиями Агитпропа ЦК КПСС и КГБ СССР. В роли оппозиции в последнее время все активнее стала выступать партия «Справедливая Россия», созданная под спикера Совета Федерации Сергея Миронова, вышедшего из «едроссов». Нынешние «эсеры» — продукт кремлевских игр политтехнологов из ведомства г-на Суркова (зам. главы президентской администрации), которые всем уже давно набили оскомину. С самого начала эти игры были рассчитаны на то, чтобы создать реноме российской «суверенной демократии» примерно по той же методы, что использовал Агитпроп, расписывая «права человека» в СССР. Но на Западе дураков нет, и они прекрасно осведомлены и о манипуляциях с выборами (в иных регионах выдают показатель 99,8 за «едроссов», как в свое время за кандидатов блока коммунистов и беспартийных), и о блокировании регистрации малых партий, и о препонах для кандидатов пусть слабой, но все же реальной внепарламентской оппозиции. Если же новые Сусловы в кремлевской администрации рассчитывают, что проведут граждан РФ, то их реакцию мы уже показали выше — около 80 % опрошенных считают, что официальные результаты выборов — липовые. Значит, все эти манипуляции и политические игры Суркова говорят не только о его личной и его команды профессиональной непригодности, но и о совершенно ложном представлении кремлевской бюрократии о реальной действительности в стране и за рубежом. Как только речь заходит о сохранении властных постов и номенклатурных привилегий, кремлевские «оппозиционеры» тут же договариваются с «правящей партией», из которой они и вышли.

В конце января 2010 г. лидер «эсеров» Сергей Миронов рискнул, причем в весьма осторожных выражениях, покритиковать единороссов и выразить свое с ними несогласие по вопросу финансирования социальных программ и новому бюджету. Что тут поднялось! Буквально на следующий день первые лица «Единой России» объявили Миронова персоной нон грата в путинском политическом истеблишменте, обвинили его во всех смертных грехах, но главное в неблагодарности и нелояльности самому Владимиру Владимировичу! Миронова публично обозвали «крысой, сбежавшей с корабля» (намек на то, что спикер СФ перебежал в команду Медведева). Жестко был поставлен вопрос о целесообразности дальнейшего пребывания великого защитника выхухоли (один из коньков С.Миронова) на посту председателя Совета Федерации. Эта буря в стакане кремлевской воды утихла, однако, весьма скоро — в российских верхах скандалов не любят и умеют договариваться. Уже 8 февраля появилось такое сообщение, вчитаться в которое, право, стоит: «В результате политических консультаций между партиями «Единая Россия» и «Справедливая Россия» было подписано политическое соглашение. Документ подписали председатель высшего совета партии «Единая Россия» Борис Грызлов и председатель «Справедливой России» Сергей Миронов. В данном документе партии пришли к соглашению по четырем позициям. В частности, участники обязуются стремиться к коалиционным действиям при обсуждении вопросов и реализации общенациональных задач. Кроме того, партия «Справедливая Россия» заявляет, что поддерживает стратегический курс президента Дмитрия Медведева и председателя правительства, председателя «Единой России» Владимира Путина «по стратегическим вопросам внешней политики, национальной безопасности, основ конституционного строя, неприятия экстремизма», поддерживая соответствующие законодательные инициативы на всех уровнях власти. В ответ партия «Единая Россия» заявляет о том, что считает целесообразным нахождение Сергея Миронова на посту председателя Совета Федерации, в котором большинство членов являются представителями партии «Единая Россия». Возникающие разногласия будут обсуждаться партиями в ходе цивилизованной межпартийной дискуссии, в том числе с использованием СМИ. Участники соглашения выражают готовность сообща действовать при решении кадровых вопросов в органах государственной власти и местного самоуправления, в том числе по итогам выборов, путем заключения пакетных соглашений при формировании руководящих органов».

Этого, однако, показалось мало, и в дополнение к соглашению от 8 февраля единороссы приняли еще один документ — проект нового закона об отзыве сенаторов, по которому такой отзыв осуществлялся бы не по представлению спикера Совета Федерации, как было до скандального интервью Миронова, а простым большинством сенаторов. Лидеру «эсеров» пригрозили на всякий случай — пока проект положен под сукно, но чуть проявишь нелояльность, он будет принят в виде закона. Вот так-то, господа, и не иначе. Каждый сверчок знай свой шесток. И чтоб ни-ни!

При всей ограниченности возможностей «Справедливой России» в условиях существования властного тандема, на мой взгляд, будущее у нее есть. Да и Миронов, думаю, не долго будет оставаться в подчиненном положении у «Единой России». У него есть серьезный потенциал лидера, а у его партии есть будущее, которое связано с развитием социал-демократии в России. На этом пути до эсеров Миронова, пока, увы, серьезных шагов никто не предпринял.

Правой оппозиции (СПС, «Яблоко», масоны-демократы и др.) шансы пробиться в парламент дадут не избиратели — подавляющее большинство населения либералов на дух не переносит, — а выделенные им «сурковские квоты» (по одному месту на партию плюс губернию кому-нибудь на откорм). Не исключено, что со временем примут в Кремле и блудного сына по имени Михаил Касьянов, который тоже пытается сколотить нечто вроде «правого блока» из ошметков разного рода обанкротившихся правых союзов и полупартий. Но, понятно, что и «Миша — 2 или более процентов» для властного тандема никакой опасности не представляет. Бесперспективность «правого дела» в России — главная, на мой взгляд, причина того, что его наиболее яркие лидеры, такие, как Ирина Хакамада, добровольно ушли с политической сцены.

Остается одна реальная партия, которую можно отнести к оппозиции. Это — КПРФ. О том, что с ней произошло, и что она собой представляет, стоит поговорить особо.

Наши вечно вчерашние

КПРФ — это пока единственная партия в России, которую с полным основанием можно назвать оппозиционной и просто партией в классическом смысле этого слова. «Ныне наша партия, — пишет Г.Зюганов, — насчитывает в своих рядах 160 тысяч коммунистов. При этом более четырех миллионов граждан являются активными сторонниками КПРФ». (См.: Геннадий Зюганов. «На переломе». Молодая гвардия, 2009. С. 232.) Конечно, в сравнении с КПСС, кадровый состав которой подходил к 20 млн. человек, не так уж и много в России коммунистов. Но, тем не менее, это сила и внушительная. Власть с ней, так или иначе, считается, учитывая, прежде всего ее протестный потенциал. Партия может вывести на улицы значительное число своих сторонников и в ряде случаев активно участвовала в протестном движении, хотя чаще всего не организовывала его, а к нему присоединялась, как было в случае с пенсионерами, протестовавшими против «закона № 122» и забастовками на заводах Форда и с другими стачками в России. В задачу данной книги не входит подробный анализ идеологической платформы КПРФ и курса ее лидеров. Я просто поделюсь некоторыми своими наблюдениями, т. к. был близок к этой партии и ее лидерам в 90-е годы, и ее судьба мне не безразлична.

На мой взгляд, в среде коммунистов России, и, прежде всего в руководстве КПРФ весьма сильны две иллюзии. Первая — социологическая. Лидеры КПРФ, по-прежнему отождествляя себя с КПСС, не могут до сих пор избавиться от иллюзии принадлежности к власти. Это мешает всей партии полностью ощутить себя полновесной оппозиционной силой. По исторической инерции лидеры КПРФ стремятся, так или иначе, способствовать «укреплению государства». Но это оборачивается нередко прямой поддержкой политики правящего тандема, т. е. власти олигархической бюрократии. И такой отход от коммунистических идеалов нельзя оправдать «заботой об укреплении государства», или «заботой о благе народа» и др. В силу того, что все руководство КПРФ заседает в Думе и пользуется правительственной связью, прочими благами «кормушечного» типа, эта иллюзия держится довольно стойко. Вторая иллюзия — идеологическая. В КПРФ на уровне рядовых членов и частично — лидеров, до сих пор полагают, что развал СССР и ликвидация КПСС, весь процесс реставрации капитализма после «перестройки» — есть результат главным образом внешнего, в первую очередь американского, заговора, в ходе которого агенты влияния и прямые агенты ЦРУ (Горбачев, Яковлев, Шеварднадзе и др.) осуществили демонтаж социализма и системы партийного руководства по заданию из Вашингтона. Не отрицая фактора заговора, который был частью глобальной «холодной войны» против социализма и комдвижения, отметим, что он никогда не имел бы успеха, если бы кризис социализма и комдвижения не достиг такой остроты к началу 90-х годов в первую очередь из-за разложения на корню номенклатурной партийной верхушки. Если к моменту прихода Горбачева на пост генерального секретаря ЦК КПСС партийные верхи уже понимали, что далее не могут управлять по-старому, то низы еще могли по-старому жить. «Перестройка» привела к тому, что и низы не захотели жить по-старому, что и привело к перевороту 1991 года. Несколько слов о причинах нынешнего кризиса КПРФ и его гносеологических корнях.

После разгрома Советского Союза коммунисты утратили историческую инициативу повсеместно. Многие аналитики считают, что и правящие коммунистические партии в Китае, Корее, Вьетнаме и на Кубе обречены на мутацию путем многочисленных перестроек и на перерождение изнутри, а затем и самоуничтожение по сценарию, уже опробованному на КПСС.

Противники социализма очень точно угадали тот момент, когда КПСС выполнила свою историческую миссию. Партия военизированного типа превратилась со смертью Сталина в бюрократическую управленческую организацию, имевшую полную монополию на власть и прекратила быть политической партией в общепризнанном понимании этого слова. Это был управленческий аппарат, необходимый для ежедневного руководства такой страной, как Советский Союз, и для поддержания подчинения соцлагеря и коммунистического интернационала. Революционная идеология партии при этом не изменилась. Противоречие же этой идеологии с практикой должно было так или иначе привести к тому, что «верующие перестали понимать слова молитвы». По мере ослабления контроля над населением, гебистского и идеологического террора, коммунистическая фразеология стала восприниматься массами, как ритуальное лицемерие оторвавшихся от народа партийных бонз.

Уже при Сталине существовала своего рода преторианская гвардия, в которую после войны помимо партийных чиновников и высших сотрудников КГБ и МВД вновь вошли маршалы и часть генералов. Процесс, то, что называется, пошел. Народ не слеп и видел, как на его глазах в период правления Хрущева — Брежнева формировалась «корытократия», т. е. по сути, новый правящий класс, советское «дворянство». Об этом справедливо писали и М.Джилас. и Рой Медведев, и др. В национальных республиках это принимало особо уродливые формы вплоть до становления советского ханства (Кунаев) и байства (Рашидов и др.). Впоследствии не случайно именно национальные «ханы» стали президентами отколовшихся от СССР республик. В социалистических странах партийные элиты с удовольствием скопировали советский «опыт», начав тем самым рыть себе могилу. Обучавшиеся в СССР и приезжавшие туда на отдых партийные лидеры из капстран и стран развивающихся также заражались этой «корытной бациллой», что имело катастрофические последствия для комдвижения в целом.

Вырождение коммунистических партий произошло в силу вышеупомянутого феномена прусской бюрократии, описанного Марксом. Демократический централизм, по сути, был подменен иерархическим подчинением. Партийные верхушки по логике развития всесильного номенклатурного аппарата со временем пришли к тому же, к чему пришла прусская бюрократия, — свой корпоративный интерес они возвели в интерес государственный, а подлинно государственные интересы стали рассматривать, как антигосударственные. Выдвижение номенклатурных работников шло в полном соответствии с «законом Паркинсона» — «каждый должен достичь своего уровня некомпетентности», — в результате чего высшие посты в партии и государстве занимали все более некомпетентные люди. Отчуждение бюрократии, иерархической организации, управляющей государством, одновременно от народа и от государства (в случае с руководством КПСС было еще отчуждение и от партии, от рядовых коммунистов) неизбежно должно было привести либо а) к развалу и уничтожению государства; б) к отстранению правящей группировки (бюрократии, партии) от власти; в) к уничтожению бюрократической организации революционным путем ради спасения государства (либо того, что удастся от него сохранить).

Горбачев вел дело к варианту «А». ГКЧП попытался осуществить вариант «Б». Ельцин и его подельники частично осуществили вариант «В», развалив СССР, но сохранив Российскую Федерацию вместе с примерно 90 процентами партийного — советского бюрократического аппарата. Ельцинские «демократы» и «реформаторы» просто, как говорят французы, вывернули свои пиджаки наизнанку, попутно выбросив из них партбилеты. В «соцлагере» одна группа партократов сменяла другую. Однако восточноевропейские «горбачевцы» продержались недолго. Вслед за «сталинистами», оказавшимися в тюрьме, как Живков и Хоннекер, либо расстрелянными, как Чаушеску, после реставрации капитализма, под следствие попали и «горбачевцы». В ГДР вариант «Б» перешел в вариант «А» с потерей государственности ГДР уже при прямом «посредничестве», а вернее — предательстве Горбачева.

Коммунистические партии в странах Европы, Азии и Океании, к сожалению, не сделали выводов из происшедшего в сгинувшем вместе с СССР соцлагере. Не меняя принципа иерархического главенства лидера и аппарата, они попытались пойти на мутацию идеологии, интегрироваться в политическую систему капиталистических стран. В результате они в миниатюре повторяли опробованные на правивших компартиях сценарии. Постепенно теряя влияние и поддержку избирателей, они либо просто самоликвидировались (Компартия Испании), либо полностью утратили и свою революционность после отстранения «дискредитированных» руководителей-марксистов (Италия, Австралия, Новая Зеландия) от власти в аппарате, либо через многочисленные мутации превратились в социал-демократические партии, даже сохраняя название «коммунистические» (ФКП, Компартия Бельгии, Нидерландов и др.). Сегодняшнее «мировое коммунистическое движение», по сути, стало филиалом Социнтерна. Компартии стран СНГ и бывших соцстран, возродившись после реставрации капитализма и последовавших за этим гонений, к революционным партиям отнести уже невозможно — они полностью интегрировались в систему буржуазного парламентаризма, как, впрочем, и КПРФ. Часть коммунистов перешла к троцкистам, в IV Интернационал. По сути, то же самое попытался сделать Э.Лимонов со своей национал-большевистской партией экстраполировав в РФ европейскую троцкистскую модель партии «перманентной революции», которая осуществляется в виде бесконечных провокаций. В России и ряде других стран СНГ традиционный коммунизм стали исповедывать группы типа «Трудовой России» Ампилова, за которыми идут разве что люмпены. По западному сценарию маргинализации компартий Ампилов, покойный Шандыбин и подобные им «лидеры» для правящего класса — незаменимые актеры на политической сцене бывших социалистических стран. Да и изнутри компартий в капстранах тоже. С их помощью коммунизм и коммунисты легко превращаются в посмешище.

Помимо аппаратного загнивания и бюрократизации, выхолащивания марксизма и его полного отрицания, не говоря уже об идеологической всеядности, компартии в развитых капстранах столкнулись с сильной конкуренцией на традиционном поле своей активности. Социальная защищенность, достигнутая в СССР и других социалистических странах, до поры способствовала популярности коммунизма. По мере роста социального обеспечения, становления систем социальной защиты, медицинского страхования и др., развитые капиталистические страны уже в 60-х годах во многом превзошли достижения реального социализма. Для трудящихся Европы, Америки, Австралии Японии и даже многих других стран Азии, да и Африки, привлекательным примером развития и центром притяжения, а значит и идеологического влияния, становился развитый капиталистический Запад, со всеми его потребительскими ценностями и антикоммунизмом. Перераспределение доходов «по справедливости», что также было всегда сильным козырем коммунистов, в развитых капстранах было постепенно осуществлено, хотя и частично, во многом чисто формально через дифференцированное налогообложение. Рост среднего класса и исчезновение пролетариата в его классическом виде, что привело к поправению не только белых, но и «синих воротничков», неуклонный рост занятых в сфере обслуживания одновременно с ростом числа мелких и средних предпринимателей, нейтрализация безработных путем компенсаций за пребывание в «резервной армии труда», фермеров — за счет выплат за «невыпас и невысев», рост потребления в целом, не говоря уже об опосредствованном социальном контроле и манипуляции сознанием, истощили революционный потенциал трудящихся масс. В этом, кстати, можно было убедиться в ходе экономического кризиса 2008–2009 гг. — активных выступлений трудящихся вне профсоюзных митингов и кратковременных забастовок не наблюдалось практически нигде. Революционность перешла к «антиглобалистам» и другим протестным движениям, которые добиваются не социальных перемен, а осуществления конкретных программ — университетской реформы, охраны окружающей среды, и т. д. при сохранении существующего социального строя. К концу ХХ века численность протестного электората, на который традиционно опирались компартии, резко сократилась вместе с уменьшением числа людей живущих ниже уровня бедности или немного выше этой черты. Была нарушена семейная традиция — дети и внуки коммунистов в компартии не вступали и их никак не поддерживали. Термин «коммунистический» перестал автоматически восприниматься, как синоним слова «прогрессивный». Скорее наоборот. Еще в годы «холодной войны» в сознании обывателя стояли в одном ряду слова «коммунистический», «сталинистский», «тоталитарный», «репрессивный». Обучение подрастающего поколения на Западе шло именно в этом духе, начиная с 70-х годов, после потрясения студенческих революций «новых левых». В ходе этих «революций», кстати, компартии показали, что их революционность — всего лишь миф, а поэтому студенческая молодежь отказала им в доверии повсеместно. Окончательный разрыв компартий с левой интеллигенцией произошел примерно в тот же период после событий 1968 года в Польше и Чехословакии, после вторжения в Афганистан и гонений на диссидентов по всему соцлагерю.

Интеллигенция в массе своей сдвинулась с левого фланга к левому центру, к социал-демократии. Прежде всего, потому, что при правительствах социалистов и социал-демократов борьба за права человека, за восьмичасовой рабочий день, за сокращенную рабочую неделю стала делом государства, профсоюзов, неполитических правозащитных организаций, Совета Европы, Европейского парламента, различных международных институтов, прежде всего структур ООН, и т. д. Коммунисты в этой борьбе перестали играть ведущую роль. Их опередили. Социализм — в виде социального государства — был построен на Западе, причем в лучшем виде, чем в странах «реального социализма», включая СССР.

Идеологическое оружие коммунистов устарело, а нового — они не нашли. Уже в силу того, что партийные иерархи слишком долго претендовали на монополию на истину. В этих условиях компартии не увидели иного приложения своих сил, иного метода завоевания власти, кроме парламентской борьбы. Но на этом поле социал-демократы оказались, однако, куда опытнее их и сильнее поддержкой капитала. Если они и предлагали коммунистам посты в своих правительствах после победы на выборах в благодарность за поддержку коммунистического электората, то это не было властью, а лишь приобщением к власти все той же буржуазии, т. е. интеграцией в систему буржуазного парламентаризма. В результате — произошла неизбежная социал-демократизация компартий Западной и Восточной Европы, что сопровождалось и потерей их влияния: западный потребитель всегда предпочитает оригинал суррогату. Странно, что Зюганов, который, даже в публичных дебатах, уже не отрицает, что КПРФ ближе к социал-демократии, чем когда-либо, этого так и не понял. Итог такой политики один — потеря исторической перспективы и возврат к основным установкам социал-демократии начала ХХ века.

Патриотические силы, которые с самого начала объединялись в России вокруг КПРФ, объективно мешают осуществлению зловещих сценариев «глобализации», даже, несмотря на то, что в последние годы многие прежние союзники компартии из числа этих сил, от зюгановцев отошли и стали действовать самостоятельно. На Западе это учли. Учли и то, что массовое обнищание населения в странах реставрированного капитализма не позволит быстро добиться ликвидации компартий. С ними приходилось считаться, хотя в период с 1991 по 2000 гг. в России и на Украине, практически во всех других странах СНГ, неоднократно принимались попытки их запрета под тем или иным предлогом. Победа коммунистов в Молдавии на президентских выборах тут скорее исключение из правил, чем закономерность. Да и не долго побыл Воронин в президентском кресле — очередная «оранжевая» революция заставила его отступить даже после победы на выборах и объявить пересчет голосов. Ну, а там дальше все пошло по сценарию украинского майдана.

Такие же сценарии заготовлены для каждой страны, где может произойти реставрация коммунизма, а вероятность такого поворота не исключена при условии резкого обострения экономического кризиса. Готовы ли к этому коммунисты РФ и других стран СНГ? Компартии, возрожденные средним партийным звеном после предательского самороспуска КПСС ее бывшими лидерами, получили поддержку не только ветеранов, военнослужащих, бедствующих слоев населения и патриотической интеллигенции, но и со стороны, казалось бы, вовсе «неподходящих» союзников. В РФ вместе с коммунистами выступали представители казачества, ряд православных иерархов, националистические лидеры, сторонники панславизма. События октября 1993 года в России показали, что на постсоветском пространстве все еще существует риск гражданской войны. Архитекторы глобализации не могли допустить такого рода социальных катаклизмов. После 1993 года был взят курс на постепенную маргинализацию компартий путем их дробления, дискредитации, финансового удушения, информационной изоляции и др. Акценты были смещены. Началась вторая «холодная война». Массированная информационная и идеологическая обработка населения с помощью подконтрольных реформаторам и олигархам СМИ, использование жульнических технологий в ходе президентских и парламентских выборов позволили к 2000 году оттеснить коммунистов и их союзников в национальных парламентах в парламентское меньшинство. В немалой степени дискредитации коммунистических идей способствовали сами новые партийные номенклатурщики, интегрировавшись во власть. Чего стоит один только флирт руководства КПРФ с олигархами! И только бы это! Выше говорилось о том, как бывший первый секретарь Орловского обкома КПСС Егор Строев, став Председателем Совета Федерации, а затем губернатором Орловщины, превратил этот край в свою криминальную вотчину, где правили воровские авторитеты и коррупционеры. И он не одинок. О том, чем «прославили» КПРФ бывшие партийные бонзы вроде Тулеева и Максюты еще будут вспоминать не раз. Антикоммунисты активно используют такие «показательные примеры». Кстати не случайно, что и после победы Медведева, несмотря даже на его призывы уважать историю России, в том числе достижения советского периода и победу в Великой отечественной рассматривать, как победу во имя России и ее величия, антисоветская пропаганда по всем каналам российского телевидения лишь усилилась. Направлено все это в первую очередь на обработку молодежи, чтобы предотвратить ее увлечение левыми идеями. И само собой — на изоляцию компартии. Где теперь «красные губернаторы» и их «красный пояс», которым потрясал Г.Зюганов? Где боевая красная фракция в Думе, составлявшая едва ли не большинство нижней палаты? Где массовая поддержка коммунистов на выборах во все органы власти? Лидеры КПРФ растеряли все эти позиции за какие-то шесть-семь лет — с 1993 по 2000 г.

Техника раскола сработала. Распался Народно-патриотический союз России (НПСР), в котором КПРФ играла ведущую роль. Расколота была аграрная партия, прежде поддерживавшая коммунистов. Отошло от партии Движение в поддержку армии. На президентских выборах 2000 года у лидера КПРФ отобрали голоса не только правые, но и его бывшие ближайшие соратники по НПСР и КПРФ — Тулеев и Подберезкин. По второму разу противники коммунистов победили на президентских выборах по всему СНГ в 1999–2000 гг. Сказался и фактор прихода к избирательным урнам нового поколения деидеологизированной молодежи — уже голосовали те, кому в 1991 году было всего 9 лет.

В России искусственно созданный ура-патриотический угар в связи с войной в Чечне сыграл на руку правым и заставил часть электората «красного пояса» поддержать Путина. После победы на выборах в Думу и президентских выборов 2000 года правые силы России получили внушительную монополию на власть. На Западе сразу же после избрания Владимира Путина на пост Президента РФ с надеждой заговорили о том, что он станет «российским Пиночетом». Но Россия — не Чили. Население в массе своей, хотя и не поддерживает активно компартию, все же придерживается левых взглядов и ностальгирует по советским временам. Вот почему еще до избрания Путина его политические стратеги предложили коммунистам своеобразное партнерство — создание якобы «двухпартийной» системы по американскому образцу, в которой сформируется более широкий, чем нынешний СПС, союз правых сил и столь же многоликий союз левых сил (КПРФ, аграрии, ДПА, социал-демократы во главе с Горбачевым, российские социалисты всех мастей, а там, чем черт не шутит, и Ампилов, и Лимонов, и др.). По-своему воссоздавалась ситуация, существовавшая в РСДРП до революции 1917-го, когда Ленин был вынужден, чтобы спасти партию, заявить, что необходимо «прежде, чем объединиться, решительно разъединиться». Зондировалась даже возможность вхождения КПРФ в пропутинский блок «Единство». Совместные действия КПРФ и этого блока при выборах Селезнева на пост спикера и при распределении думских руководящих должностей вызвали немедленные обвинения правых и центристов в сговоре КПРФ с Путиным. В Кремле, однако, сценарий такого сговора понравился. Началось повсеместное переманивание сначала «красных губернаторов», а затем и менее сановных коммунистов в «Единство», а затем в созданную на его базе «Единую Россию». Щедро раздавались обещания ввести коммунистов в новое правительство Путина. По сути, для КПРФ был заготовлен тот же вариант, который был во Франции применен для ФКП — вхождение в правительство левых сил и «разделение ответственности» за его политику укрепления буржуазного государства. Для коммунистов России такой вариант уже был опробован с вхождением Маслюкова в правительство Е.Примакова при Ельцине. Они составили, как говорят специалисты, «самый либеральный бюджет за всю историю РФ». Это привело коммунистов только к «потере лица». К еще большей потере лица привело разоблачение связей КПРФ с олигархами — включение их в партийный список, зондаж Березовского в попытке получить от него финансовую поддержку и т. д. КПРФ вырастила в своих рядах собственных олигархов, таких, как русско-кипрский предприниматель Видьманов, как содержатель игорного дома Владимир Семаго, впуталась в связи с криминалом. Да и авторитет Зюганова не растет, когда он нахваливает Медведева с Путиным, а его фракция голосует в Госдуме за антинародные законы, представленные правительством. Но — такова цена интеграции оппозиции, вхождения КПРФ во власть.

Не менее опасна и социал-демократизация коммунистов со всеми вытекающими последствиями. Это в руководстве КПРФ понимают и официально от такого пути отказываются. Но, если основная ставка сделана на приход к власти на очередных выборах в рамках пока что аморфного «союза левых и патриотических сил» и «мирным путем», КПРФ, так или иначе, примет не только методы, но и платформу социал-демократов, в лучшем случае — левых социалистов. Встав в «очередь» за властью, КПРФ будет ждать эту власть до греческих календ, теряя свое влияние и своих последователей от выборов к выборам, чтоб собственно и происходит, если посмотреть результаты выборов 2000, 2004 и 2008 гг. В конечном итоге этакое парламентское «великое сидение» приведет КПРФ к той же участи, которая постигла в двухпартийной системе Англии партию «вигов», чье место успешно заняли лейбористы. Что следует делать, чтобы этого не случилось?

КПРФ надо определиться. Надо понять, что за партию она собой представляет сейчас после участия в многообразных союзах, «соборах» и движениях, которые не могли не оставить своих черных следов на ее красных знаменах. Идеологическая путаница, идейная неразборчивость лидеров партии стали предметом насмешек известных пародистов вроде Задорного. Он рассказывал в одной из своих юморесок о бизнесмене-коммунисте, который вел свою избирательную кампанию в 1999 году (выборы в Думу) на деньги православной церкви. Задорнову не откажешь в наблюдательности.

В своих публичных выступлениях и печатных трудах многие лидеры КПРФ вообще стараются избегать таких слов, как «коммунизм», «социализм», «борьба классов» и т. д. Не вдаваясь в подробности и примеры, скажу лишь, что словарь коммунистической фразеологии у лидеров КПРФ очень беден, равно как и в печатных органах КПРФ. Газета «Правда» вообще оказалась на грани гибели — до нее долгие годы никому не было дела. В последнее время она специализируется в основном на прославлении Зюганова и его «трудов», а также на полемике с его критиками. Популярность ее, увы, невелика. «Советскую Россию» коммунистическим органом, если и можно назвать, то с большой натяжкой. Коммунистической пропагандой там, в традиционном понимании этого слова, и не пахнет. В идеологической обойме КПРФ появились такие понятия, как «соборность», «духовность», «государственник» и пр. Немало взято и из словаря Православной Церкви, из трудов Ильина, Бердяева и др. идеологов русского патриотизма и российской государственности. Это перспективное направление, но вряд ли совместимое с коммунистической идеологией. Государственность — тот конек, который коммунисты могли бы использовать в борьбе за создание русского национального государства, даже возглавить эту борьбу, не отрекаясь при этом от идеи социальной справедливости, которая чрезвычайно популярна в обществе.

Борьба за власть в КПРФ, прежде всего за лидерство, привела ее к нескольким расколам и даже к одному альтернативному съезду. Последнее обстоятельство заставило Зюганова обратиться к власти за помощью и убедить ее не признавать «раскольников». И помощь оказали. Ясно — не без учета сервильности лидера коммунистов. В Кремле его ценят за то, что он неизменно принимал сторону власти в ее противостоянии с народом. В 1991 году Зюганов заставил партию ратифицировать предательские беловежские соглашения. В октябре 1993-м уговаривал коммунистов не выступать против власти и в осажденном Белом доме не появился. В 1996 году добровольно сдал свою победу на президентских выборах в пользу Ельцина. Что ж, за все надо платить. Особенно за вспомоществование власти в деликатных партийных вопросах. Партию последние годы постоянно лихорадит. Ушли из ее руководства такие личности, Геннадий Селезнев, с КПРФ порвал отношения лидер НПСР Семигин. А уж «красные» губернаторы в ряды единороссов вливались неоднократно. Соответствующая проводилась и политика в «красном поясе», который теперь полностью исчез. Готовность этих народных избранников «лечь» под власть сразу же после избрания поражала даже видавших виды перевертышей. Примеров можно, в общем, приводить много.

Что собой представляет сейчас КПРФ в реальности? Если сравнить программные документы КПРФ последних съездов, с известными всем нам по учебникам программными документами большевиков периода революции и гражданской войны, то нынешние коммунисты не потянут даже на меньшевиков и эсеров. Кроме абстрактного обещания «восстановить» некие «социалистические идеалы» и «вернуть народу награбленные у него богатства» ничего революционного в этих документах КПРФ нет. Правда, в уже цитировавшемся труде Зюганова «На переломе» есть такой радикальный пассаж: «Люди должны понять, что выкорчевывание коррупции невозможно без ломки всей нынешней государственной машины, без наказания тысяч верных слуг и столпов рыночной демократии. Рано или поздно это придется сделать. КПРФ считает, что, чем раньше и решительнее, тем лучше». (Г.Зюганов. На переломе. С. 424.) Но неужели лидер КПРФ полагает, что слом нынешней государственной машины РФ возможно осуществить «мирным путем»? Это — иллюзия, тем более непростительная для стратега революционных перемен. А причина таких иллюзий все в той же размытой и рыхлой идеологии посткоммунизма.

В предвыборной платформы КПРФ говорили о намерении партии восстановить уже не Советскую власть, а некую «народно-патриотическую власть». Программа деприватизации и восстановления госсектора в РФ вполне могла быть принята на вооружение любой социалистической партией. Тем более что рядом с этими тезисами соседствовало обещание заботиться о… национальном предпринимательстве и защите иностранных инвестиций. Программа, в общем, и целом, разумная, но никак не коммунистическая. Закономерно задается вопрос в силу всего этого — а правомерно ли именовать КПРФ партией коммунистической?

Название партии — это своего рода ориентир в политическом лабиринте нынешней России и достаточно популярный бренд, особенно в предвыборный период. Думаю, что руководство КПРФ, взвесив все за и против, не пошло на переименование партии именно в силу этой причины, хотя и понимало, что на пропаганде традиционного коммунизма сейчас в России далеко не уйдешь. Рано или поздно неизбежная смена руководства в КПРФ приведет и к смене ее политических ориентиров. Сценарий возможных мутаций КПРФ частично описан выше. С большой долей вероятности можно сказать, что в ближайшее годы значительная часть закоренелых аппаратчиков «государственников» из КПРФ перейдет в «Единую Россию» или к Миронову в «Справедливую», хотя и тот и другой вариант Зюганов и Ко публично с негодованием отвергают. Но это отнюдь не означает, что такой политический симбиоз для КПРФ исключен. Во-первых, у значительной части депутатов от КПРФ серьезных идеологических разногласий с партией власти нет. К тому же и те, и другие — классические бюрократы. У них мировоззрение одинаковое. Во-вторых, все чаще работает принцип американского прагматизма — «если ты не можешь их победить, присоединись к ним». В новом парламентском большинстве, которое образуется в результате этого, будут действовать уже не соображения брака по расчету периода января-февраля 2000 года, а жесткая партийная дисциплина. Если раскол КПРФ примет общероссийские масштабы, то на местах в партию власти перейдут целые первичные организации КПРФ, а затем и региональные. Партия к тому же безнадежно стареет — молодежи в ней мало. А пенсионеры имеют тенденцию помирать.

Дальнейшее дробление пойдет на «ренегатов» и марксистов-ленинцев в отдельные группы. Все это уже было в РСДРП в начале ХХ века и потом пришлось долго собирать ее по частям. Зюгановцы несколько раз проводили чистки в КПРФ, апеллируя в оправдание этих акций то к трудам Ленина, то к заветам И.В. Сталина. В любом случае о бывших соратниках, в том числе о Геннадии Селезневе, говорят в тех же выражениях, что Сталин о Троцком, Каменеве и Зиновьеве. Какой выбор стоит сейчас перед партией? Поистине исторический. Народу России компартия должна предложить свой путь развития страны и свою программу защиты ее суверенитета от парового катка глобализации, осуществляемой США и трансконтинентальными корпорациями.

Есть два пути. Первый провозглашает радикальное крыло в КПРФ. Это — революционный путь борьбы за Россию социалистическую, а в случае успеха — перенос этой борьбы на все СНГ и восстановление СССР. Но в условиях глобального доминирования США — этот вариант столь же нереален, как и опасен. Пока что, как говорится, революционная ситуация для этого не созрела.

Второй путь — это путь национального согласия, не исключающий даже восстановления Советской власти, но путь не коммунистический, а лево-патриотический, что-то вроде левого голлизма. Голлизм, правда, правый, принес успех де Голлю, выступавшему за восстановление величия Франции. И он-таки его восстановил. В современных условиях — это более надежный путь и способ предотвратить поглощение России и использование ее ресурсов глобалистами. Отсюда выбор для нынешней КПРФ. Либо стать в полном смысле этого слова коммунистической партией, что чревато дальнейшей маргинализацией, если не репрессиями, либо отказаться от этого пути и стать массовой левой партией национального возрождения и социальной справедливости, которая возглавит борьбу за создание русского национального государства. Как ни парадоксально, в КПРФ существует совершенно реальный потенциал и для первого, и для второго варианта партийного строительства.

Показательно в этом плане появление рядом с лидерами КПРФ полковника спецназа ГРУ Владимира Квачкова, которого обвиняли в организации покушения на Чубайса на некоторых теледебатах. В ходе одного из них Квачков даже высказался за «православный социализм». Уже после оправдания Квачкова по делу о Чубайсе судом присяжных, он вновь попал в весьма скандальную историю. 23 декабря полковника задержали сотрудники ФСБ России. Если судить по постановлению следователя ФСБ, Квачков проходит теперь подозреваемым по делу, возбужденному по ч. 1 ст. 205.1 (содействие террористической деятельности) и ч. 1 ст. 30 и ст. 279 (покушение на организацию вооруженного мятежа) УК РФ. Ходатайство следственного управления ФСБ России об аресте Владимира Квачкова рассматривалось судом в закрытом режиме, однако некоторые подробности дела все равно стали известны. Так, со слов самого господина Квачкова, а ему удалось пообщаться с журналистами в перерыве между заседаниями, выходило, что в основу его преследования легли показания лидера тольяттинского отделения «Народного ополчения имени Минина и Пожарского» Петра Галкина, который был задержан ФСБ еще этим летом, но затем освобожден из-под стражи и якобы согласился сотрудничать со следствием. Господин Галкин рассказал, что по заданию Владимира Квачкова в Тольятти, Самаре, Владимире и других городах из патриотически настроенных молодых людей и попавших под сокращение в результате реформы вооруженных сил армейских офицеров создавались боевые группы ополченцев, которые по сигналу из штаба «Народного ополчения», возглавляемого полковником Квачковым, должны были захватить и разоружить расположенные в этих регионах воинские части, а затем отправиться в вооруженный поход на Москву, «присоединяя к себе все новые и новые отряды восставших». Ну, прямо как во времена Минина и Пожарского. Причем, как сообщил Петр Галкин, военных предполагалось разоружить мирным путем, агитируя их перейти на свою сторону. Для этого, по данным ФСБ, весной-летом 2010 года находившийся под подпиской о невыезде Владимир Квачков (тогда он был подсудимым по делу о покушении на Анатолия Чубайса) посетил Кострому, Ярославль, Нижний Новгород, Самару, Тулу и Рязань, где, встречаясь с военными, вел среди них антиправительственную пропаганду. Начать же мятеж, по версии следствия, «народные дружины» планировали с Владимира, где и действовала группа Галкина, однако там он был задержан. Сам Владимир Квачков утверждает, что никакого заговора не было. По его словам, ребята во главе с Галкиным просто съездили в лес потренироваться в стрельбе из арбалета, который был приобретен ими на вполне законных основаниях, но их задержали. Потом, утверждает полковник Квачков, тот же Галкин посетил съезд ополченцев в Сызрани, на котором тайком сделал аудиозаписи, которые и получила ФСБ. («КоммерсантЪ» № 240 (4540), 25.12.2010). История еще более фантастическая, чем псевдопокушение на Чубайса. Не хватало только заявления о том, что Квачков принял Дмитрия Медведева за Лжедмитрия. Тогда все встанет на свои места. Квачков, может быть, и впрямь тренировался в стрельбе из арбалета и только. В заговор офицеров мне что-то не верится. Откуда в Эрефии возьмутся новые декабристы? Но раз в ФСБ всерьез заговорили о намерении Квачкова организовать вооруженный мятеж, это свидетельствует о том, что в сегодняшней России такой поворот событий вовсе не исключен. И власти по понятным причинам его панически боятся. Ведь обещал же Зюганов наказать «тысячи верных слуг и столпов рыночной демократии». Только вот Зюганов ли поведет русский народ «на бой кровавый, святой и правый»?

Конечно, по мере обострения борьбы за власть в РФ, КПРФ встанет перед необходимостью серьезной идеологической переориентировки, модернизации теоретической базы коммунизма. Вариантов тут великое множество. Главное при этом — не придти к отказу от идеи всеобщего равенства и социальной справедливости. Коммунисты могут поддержать даже идею «народного капитализма», но не могут идти на сговор с олигархами, а тем более принимать их в свои ряды и защищать интересы крупной буржуазии, как это делали Примаков с Маслюковым, даже если это буржуазия национальная. Ни одна действительно левая партия в мире (эсдеки, входящие в Социнтерн, давно уже считаются левыми только с обширными оговорками) не пойдет сегодня на сговор с буржуазным государством в ущерб своему народу, даже по тактическим соображениям. Коммунисты по определению обязаны быть на стороне униженных и оскорбленных, угнетенных и обездоленных, на стороне «проклятьем заклейменных», наконец, чтобы помочь им встать с колен и почувствовать себя людьми. Именно поэтому в условиях прогрессирующего обнищания и вымирания населения РФ коммунисты России не могут защищать попрание прав человека даже во имя «государственных интересов», а обязаны быть в первых рядах защитников этих прав и сторонников русской свободы и демократии, борцов за сохранение русского народа.

В своей политической ежедневной деятельности коммунистам пора забыть о номенклатурных привычках бывшей КПСС. Они обязаны идти в народ, быть с народом во всех его бедах и невзгодах. Партия должна стать для людей труда тем, чем никак не могут стать профсоюзы в России — они по сути своей соглашательские. КПРФ обретет широкую поддержку, если предпримет активные действия в защите прав трудящихся в ходе протестных акций, митингов, манифестаций, организованного сопротивления захвату земли и заводов у колхозов и рабочих коллективов. При этом партия не должна идти на поводу у тред-юнионистов, сводя всю свою деятельность к экономической борьбе, а каждое выступление за экономические и гражданские права трудящихся соединять с политическими требованиями перемен в существующей системе. В новой программе КПРФ это все учтено. И созыв Съезда трудящихся по инициативе КПРФ в январе 2010 г. — шаг в правильном направлении. Но этого мало.

Мало продефилировать 1 мая от Октябрьской площади до Лубянки под красными стягами. Ни одна антинародная акция со стороны правительства и президентской администрации не должна оставаться без организованных партией массовых протестов и митингов солидарности. Партия должна перенести центр своей деятельности в первичные партийные организации. При этом парламентская деятельность для коммунистов естественно станет второстепенной. И уж ни в коем случае компартия не должна сосредотачивать все свое руководство в стенах Государственной Думы, где оно проводило бы все свое рабочее время.

Если партия пойдет по революционному пути, она, конечно, станет объектом преследований и репрессий со стороны властей. Объединятся ли вокруг нее многочисленные коммунистические, рабочие и левые партии России и СНГ, все люди левых убеждений, удастся ли на базе КПРФ создать действительно мощное лево-патриотическое объединение? Это — большой вопрос. Конечно, в этом случае ее авторитет, как революционной партии, будет восстановлен и упрочен. Но не факт, что за КПРФ пойдут многие избиратели, которые смогут привести ее к внушительной победе на выборах в парламент, а уж тем более на выборах президентских при нынешнем тотальном контроле партии власти над этим процессом.

Если партия пойдет по пути левого голлизма, ей придется в первую очередь отказаться от названия «коммунистическая» и от проповеди «пролетарского интернационализма». Русский народ хорошо помнит, чем этот интернационализм обошелся ему в Афганистане, не говоря уже о других «горячих точках», где неизвестно за что гибли русские парни. Коммунистам в этом случае будет необходимо найти свое новое место на политическом поле России. Переход к политическому союзу с партией власти, даже на правах автономии, убьет их партию, как самостоятельную единицу. Значит надо искать свою ипостась «русского голлизма», быть не консервативно-националистической, а левопатриотической национальной партией. Она вполне может выступить за восстановление системы Советов, родившейся, как известно стихийно в ходе революции 1905 года и взять себе лозунг «Вся власть Советам!». Тогда логично название — Всероссийская советская партия, либо Советская партия Российской Федерации (СПРФ) и т. д. Да и название «советская» больше соответствует ностальгическим настроениям населения, чем, в общем-то, дискредитированное «коммунистическая». Восстановление Советов, как формы местного самоуправления, в котором сегодня горько нуждается Россия для создания гражданского общества, могло бы стать и направлением политической, а также законотворческой деятельности партии. В плане идеологическом СПРФ признавала бы достижения Советской власти в том, что касается величия России, но отрицала бы коммунистический путь развития, как и коммунистическую идеологию в большевистском варианте. Предпочтительнее путь «русского социализма». Это направление социалистического пути развития мало разработанное. Но в России с ее традиционным «православным социализмом» — не по Квачкову, а по канонам православия, которое выступает за социальную справедливость, против мздоимства, воровства и угнетения — это перспективное направление.

Как партия ветеранов и военнослужащих, высококвалифицированных рабочих, ИТР, мелких и средних собственников, СПРФ могла бы со временем стать партией среднего класса и объединить патриотически настроенных граждан РФ. В исторической перспективе именно средний класс станет в России основным и наиболее активным экономически и политически. В русле политики национального единства СПРФ могла бы объявить о стремлении к национальному примирению ради спасения России и восстановления геополитического равновесия в пользу славянских народов. Здесь ей будет необходимо тесное сотрудничество с Православной церковью в деле духовного возрождения русского народа. Для этого СПРФ сможет пойти на определенное сотрудничество с российскими эсерами, даже на вхождение в социал-демократическое правительство (в случае успеха на выборах «эсеров»), оставаясь при этом лево-патриотической оппозицией. Такая равноудаленность от правящего режима и от коммунистов могла бы дать партии ряд преимуществ на выборах. От того, насколько будет способна КПРФ отмобилизоваться на решение основной проблемы России — возрождение Русского национального государства и восстановление социальной справедливости в стране, зависит ее авторитет в народе и ее будущее. Время покажет, насколько левая оппозиция в целом на это способна.