Антон Посадский. Прототипы героев Игоря Гергенрёдера. Город и его батальон (Кузнецкий батальон Народной армии КомУча)

Батальон

После выступления чехов красные власти Кузнецка несколько раз готовились к эвакуации. В середине июля 1918 г. разбитые под Сызранью отходящие части взбудоражили местных красноармейцев, и исполком покинул город. Похоже, как раз один из таких отрядов без раздумий расстрелял Семеновых. Дальнейшие события кузнецкие совработники в 1919 году описали так. Контрреволюционеры, «вроде Глухова», «подговорили» жителей избрать их во временный военный комитет, якобы для поддержания порядка. Были собраны деньги; местные купцы набрали до 1000 человек молодежи, «прельстив ее белым хлебом, мясом и медом». Но тут красные снова двинулись к Кузнецку. При первом орудийном выстреле собранная «армия» разбежалась, и после трехдневного перерыва Советская власть вернулась в город[14]. Заметим, что столько молодежи в Кузнецке вряд ли бы нашлось даже на «мясо и мед». В то же время косвенно это свидетельствует о неких организационных усилиях по формированию военного антибольшевистского отряда.

В 1921 г. показания Саратовскому ревтрибуналу о своем пребывании в Кузнецке летом 1918 г. давал капитан И.И. Мыльников, вернувшийся в Россию из Чугучака. По его словам, красные при наступлении чехов эвакуировались в Пензу. После двух суток безвластия на городском митинге жители приняли решение избрать комитет для охраны города от грабителей. Председателем такового избрали матроса Глухова, Мыльников стал его членом. Этот комитет или штаб устроил домовую охрану и просуществовал два дня. Был призыв записываться добровольцами, однако запись шла туго, записалось человек 50. Среди жителей не было согласия по отношению к советской власти. Через два дня Мыльников «в числе молодежи» ушел в Сызрань. Встреченные по пути чехи на бронепоезде спрашивали о положении в Кузнецке, уговаривали вернуться и организовать отряд, но Мыльников не откликнулся на призыв. Через два дня из Пензы вернулись красные, остановившиеся в 5 верстах от города. От Сызрани подошли чехи. Однако они скоро повернули от города и вернулись в Сызрань, а красные вошли в город.

В свою очередь, в этом показании необходимо учитывать, что оно давалось подследственным, который имел все основания не афишировать своей антибольшевистской активности.

В краткой записке о службе, составленной в белой армии, прямо указано, что он был избран председателем (а не членом!) Временного военного штаба и назначен начальником отряда Кузнецкого района. Сформировал отряд из жителей города и уезда и защищал город от большевиков со стороны Пензы. В Сызрани сдал отряд и поступил добровольцем в Народную армию, заняв должность начальника хозяйственной части в Первом Кузнецком добровольческом батальоне 20 июля 1918 г. Таким образом, прямо говорится о наличии военного отряда, отступившего в Сызрань. Формулировки позволяют предполагать, что приведенный капитаном в Сызрань отряд не стал непосредственно костяком Кузнецкого батальона, но этот батальон как минимум уже начинал формироваться[15].

Можно предполагать, что после выступления чехов в составе отряда или самостоятельно к белым стали пробираться офицеры, фронтовики, те из молодежи, кто постарше. За ними двинулись гимназисты, уходили семьями и те, кто не готов был сражаться, а искал защиты.

Алексей Гергенредер с друзьями-однокашниками – более 30 человек – записались в Народную Армию Комуча на станции Сызрань. Запись проходила просто, без медосмотра и формальностей. Зачислили новоприбывших в Пятый Сызранский полк, который еще продолжали называть Первым Сызранским добровольческим, – новое название только что появилось. Пополнение, в том числе юных кузнечан, в полку встретили приветливо. Один из солдат весело сказал: «Какие молодые личности! Хороший знак, с такими не пропадем!» Вызывало уважение, что ребята «из гимназии». Добровольцев на ходу обучали владеть оружием, делали это более опытные сослуживцы. Офицеров было мало. Ротным какое-то время был приказчик из магазина. В Пятом Сызранском в августе 1918 г., по впечатлениям добровольца, было не более 600 – 700 штыков. Характерная удача – в интендантстве оказался кузнечанин, так что новоприбывшие по-землячески обзавелись американскими ботинками. А. Гергенредер в Сызрани встретился со своими старшими братьями, которые уже служили в Народной Армии. Один был писарем, а другой – недавний фронтовик офицер Павел – командовал конной разведкой Второй стрелковой дивизии. Братья отругали Алексея за то, что бросил мать с младшими, но ведь все пошли, все друзья-гимназисты… Вероятно, такие встречи состоялись и у других добровольцев – со своими старшими. В свою очередь, Алексей, уже служа в батальоне, встречал знакомых ребят, пришедших из Кузнецка позднее. Они передавали весточки от матери, оставшейся с дочерью и младшими братьями в городе.

По чешским данным, отдельный батальон из кузнечан летом 1918 г. насчитывал 350 добровольцев при 4 пулеметах и 2 легких орудиях и имел пять рот, в том числе одну офицерскую[16]. Офицерскую надо понимать, видимо, не как буквально состоящую из офицеров, а, скорее, как инструкторскую, из офицеров, унтер-офицеров, старослужащих. Это подтверждается и одним из приказов по Второй стрелковой дивизии, в котором именно инструкторская рота и упоминается. Наличие таковой наводит на мысль об имевшихся соображениях разворачивать батальон. И.И. Мыльников, давая показания в трибунале, не раз употребил название «Кузнецкий полк»[17]. Можно полагать, что активное добровольческое ядро планировали пополнить мобилизованными. Формально Кузнецкий уезд оказался в орбите управления КомУча. Появился Окружной уполномоченный Комитета членов Всероссийского Учредительного Собрания по Сызранскому, Хвалынскому, Вольскому и Кузнецкому уездам. Эту должность занимал подпоручик Хрунин при управляющем делами А. Мусине-Пушкине. Приказ №9 Уполномоченного вышел 31 июля 1918 года, старший по номеру из известных 33-й – 23 августа. Приказ №31 от 22 августа сообщал об обязательной воинской службе в рядах Народной армии[18]. Но вряд ли это могло коснуться Кузнецкого уезда в целом и пополнения Кузнецкого батальона, в частности. Для кузнечан ближайшим свободным городом стала Сызрань. А для большинства жителей уезда наличие несоветской власти, скорее всего, осталось просто неизвестным.

Таким образом, активная молодежь, начиная с наиболее подготовленной и старшей по возрасту, у кого за плечами была война, летом 1918 г. потянулась в Сызрань. Видимо, в июле в город пришел целый отряд из Кузнецка. Когда добровольцев собралось сравнительно много, был образован отдельный Кузнецкий батальон. Легко предположить, что даже без специальных усилий начальства горожане, уже зачисленные в разные части Народной армии, постарались попасть в «свою» часть. В батальоне в Сызрани А.Ф. Гергенредер запомнил крепкого парня из пригородного села, недавнего фронтовика. Он рассказывал, что в его селе красные тоже отбирали упряжь. Может быть, как раз неверкинский. Деревня обычно откликалась на непосредственный наезд «красного колеса», в то время как городская образованная молодежь часто руководствовалась идеальными соображениями при вступлении в белые ряды. Любопытно, что в летних приказах по Второй стрелковой дивизии наименование батальона варьируется. Батальон именуют и «стрелковым», и «отдельным», и «добровольческим», и просто «Кузнецким»[19]. Можно встретить название «1-й Кузнецкий отдельный батальон»[20].

Приказом по Второй стрелковой дивизии №12 от 12 августа 1918 г. командующим Кузнецким стрелковым батальоном назначался капитан Попов-Преснов с 20 июля по телеграмме начальника штаба войск Сызранского района[21]. К 15 августа «Кузнецкий добровольческий батальон» отмечен как отдельная часть, приданная Второй стрелковой дивизии[22]. 27 августа Попов-Преснов донес по команде, что он прибыл (с фронта в Сызрань) со штабом, третьей ротой, инструкторской ротой, частью пулеметной команды и командой службы связи. Возможно, произошла смена подразделений на позициях[23].

10 – 25 сентября 1918 г. батальоном временно командовал капитан И.И. Мыльников[24].

Критический эпизод боевой службы батальона сохранился в устных воспоминаниях А.Ф. Гергенредера. В начале октября 1918 г. батальон отступал от Сызрани на Самару. Шли вдоль железнодорожного полотна, прошли станцию Батраки. Впереди был Александровский мост через Волгу. Чехи взорвали его на глазах подходившего батальона. Два пролета моста рухнули в воду. Со сторону красных прилетел снаряд, давший перелет. Наступил страшный момент, возникло замешательство. Положение спас командир. Крикнул, что уйти успеем, и скомандовал бегом к пристани, к Волге. Батальон скопился у реки, под артиллерийской пристрелкой красной батареи, на пристани – ни одной лодки. Командир решительно остановил шедший по Волге пароход (капитан отказывался причалить, но был «убежден» пулеметной очередью по борту) и погрузил на него всех. Пароход оказался предельно перегружен, но Волгу преодолел. Высаживались на необорудованный берег, в камышовые заросли. Молодому добровольцу запомнился образ командира: совсем не молодцеватый, но «дельный, очень-очень дельный, уверенный человек». Был ли это комбат Попов-Преснов или кто-то другой из офицеров батальона, определить пока невозможно.

К концу октября во Второй дивизии остались почти исключительно добровольцы, – сызранские, хвалынские, бугурусланские и бузулукские мобилизованные разбежались при отступлении. В это время в Кузнецком батальоне состояло около 100 человек «боевого элемента»[25]. Таким образом, часть понесла весьма серьезные потери (хотя вряд ли только боевые), если вспомнить о трех с половиной сотнях чинов в батальоне летом 1918 года.

В дальнейшем Кузнецкий батальон «растворился» в рядах Второй стрелковой дивизии. Однако некоторые пунктиры его боевой службы можно наметить.

Сызранские полки формировались на ходу и летом 1918 г. имели всего по несколько рот. Так, приказом по Второй стрелковой дивизии от 3 августа 1918 г. расформировывались Первый Сызранский партизанский отряд и Отряд меньшевиков – защитников Учредительного собрания. Они должны были стать кадром для формирования седьмых рот Пятого и Шестого Сызранских полков, соответственно[26].

К 28 декабря 1918 г. Пятый Сызранский и Восьмой Вольский полки дивизии состояли в двухбатальонном составе и насчитывали по 490 штыков и 15 пулеметов каждый. Находившиеся в резерве Шестой Сызранский и Седьмой Хвалынский полки имели по одному батальону, 170 штыков и 5 пулеметов и 190 штыков и 11 пулеметов, соответственно[27].

По А.Ф. Гергенредеру, в январских боях под Оренбургом в батальоне Пятого Сызранского полка человек полтораста мальчишек, командует ими фельдфебель, никаких «инструкторских рот» нет и в помине, нет даже офицера. В бою 12-го января батальон жестоко пострадал – десятки юных бойцов замерзли на зимней позиции, ведя огневой бой с противником. Этот роковой бой описан в повести И.А. Гергенредера «Птенчики в окопах». В батальоне – около двух десятков кузнечан, учащихся по 15-17 лет, в основном гимназистов из одной гимназии. Трудно сказать, состояли ли в батальоне в этот момент в основном кузнечане. Впечатления А.Ф. Гергенредера сосредоточены прежде всего на круге однолеток, поэтому данный вопрос пока остается без ответа.

К середине января 1919 г. Пятый Сызранский полк впервые имел три батальона вместо прежних двух, хотя и весьма слабого состава (всего в полку 506 штыков при 16 пулеметах). Шестой и Седьмой полки, выдвинутые на фронт, по-прежнему имели по одному батальону (217 и 240 штыков), в Восьмом остались два его батальона, полк насчитывал 578 штыков[28]. Можно предполагать, что трагический бой под Оренбургом вел как раз недавний отдельный Кузнецкий батальон, ставший накануне подразделением Пятого Сызранского полка.

Ко 2 марта 1919 г., выполняя пассивную задачу, Пятый – Восьмой полки дивизии насчитывали, соответственно: 322, 183, 157 и 380 штыков, без единого кавалериста[29].

На 15 апреля 1919 г. Вторая стрелковая дивизия включала в себя 5 батальонов в четырех полках. Пятый Сызранский – 2 батальона, 600 штыков, 6 пулеметов, 2 орудия; Шестой Сызранский – 1 батальон, 200 штыков, 3 пулемета, 2 орудия; Седьмой Хвалынский и Восьмой Вольский полки имели по одному батальону по 200 штыков при 4 пулеметах и 2 орудиях каждый. Пятый полк оказывается наиболее сильной боевой единицей[30].

Положение не изменилось и летом 1919 г. Боевое расписание Российской армии к 23 июня 1919 г. рисует привычную картину дивизии в тысячу штыков. Пятый полк насчитывал 234 штыка и имел 327 невооруженных бойцов. В Шестом было 264 штыка и 101 невооруженный, в Седьмом – 203 и 87, Восьмой имел всего 194 штыка. Правда, каждый полк обзавелся собственной кавалерией (конной разведкой) в несколько десятков человек[31].

Таким образом, полки Второй стрелковой дивизии, созданные на Волге на ходу, в боевой обстановке, никогда не были многочисленными. В трудных боях на широком фронте, видимо, сохранялось волжское добровольческое ядро, а пополнения не много силы добавляли. Один из ярких примеров – сдача в плен и активный переход на сторону красных мобилизованных, прежде всего Кустанайского уезда, в боях на реке Салмыш в апреле 1919 г. Так что три с половиной сотни человек в батальоне летом 1918 года – это максимум. Так же, как и шесть-семь сотен активных бойцов в Пятом Сызранском полку.

С окончанием существования самостоятельного Кузнецкого батальона в составе Второй стрелковой дивизии есть разночтения. Капитан И.И. Мыльников с 20 ноября был прикомандирован, за расформированием отдельного Кузнецкого батальона, в котором он был начальником хозчасти, к Пятому Сызранскому полку[32]. В то же время единственное известное нам (и недоступное исследователям из-за плохого физического состояния) архивное дело, посвященное Кузнецкому батальону[33], датировано декабрем – январем 1918-1919 гг.

Скорее всего, история Кузнецкого батальона как отдельной части завершилась в первой половине января 1919 г. Возможно, батальон ненадолго восстанавливался после расформирования в ноябре, но это не более чем допущение.

Как это обычно бывает, война разбрасывала чинов батальона. Алексей Гергенредер после ранения попал в другую часть. Один из молодых людей, уходивших летом из Кузнецка в Сызрань, осенью 1919 г. оказался служащим при поезде американского Красного Креста в Сибири. Однако в рядах дивизии до самого конца оставались уроженцы Кузнецка. Так, кузнецкий мещанин Александр Акимович Серебряков, 24 лет, холостой, малограмотный, весной 1922 г. был направлен в Саратовский революционный военный трибунал после разгрома соединения А.С. Бакича. На допросе он показал, что в июне 1918 г. был мобилизован в Пятый Сызранский полк[34]. Это явная несообразность. В июне не было мобилизаций. Видимо, на следствии слово «мобилизованный» выговаривалось само собой вместо опасного «доброволец». Возможно, это один из последних бойцов Кузнецкого батальона.