Апартеид по-британски

Глава III Парии на рынке труда

В Нельсоне, на северо-востоке Ланкашира, живут свыше шести тысяч выходцев из Азии, многие из них были навербованы во времена текстильного бума 50-х годов. Теперь предприниматели платят женщинам такую заработную плату, какую бы они получали в развивающейся стране. Многие работают портнихами-надомницами. На взятых напрокат стареньких машинках они шьют атласные бантики, получая по 5,5 фунта стерлингов за тысячу штук. Опытные швеи, ни на секунду не останавливаясь, могут сшить такое изделие за пять минут. У большинства же это занимает десять минут. Фирма не набирает специально одних азиатских женщин, однако находится весьма немного англичанок, готовых выполнять подобную работу за столь мизерную плату¹.

В целом в Англии насчитывается, как минимум, четверть миллиона надомниц такого рода. Работодателей привлекает возможность устанавливать низкие расценки, отсутствие служащих административного звена. Их в этой ситуации не беспокоят такие понятия, как контракты и профсоюзы. Выражаясь словами газеты «Гардиан», рассказавшей об этом, «азиатские женщины пребывают на самой низшей ступени пирамиды работающих людей, это неприкасаемые на рынке труда»².

Подобные картины камня на камне не оставляют от утверждений, что приезжие перехватывают рабочие места и порождают рост безработицы. Эти провокационные домыслы многие годы успешно распространяют правые. Иммигранты, твердят они, виновны всегда. Тогда, когда они имеют работу, хотя существует «белая» безработица. И тогда, когда они этой работы лишены и живут на пособие — тем самым они отнимают у казны средства, которые можно было бы направить на создание рабочих мест и ослабить безработицу.

«Цветным», утверждают сторонники профашистского «национального фронта», отдается предпочтение при найме на работу. В периоды, когда безработица обостряется, эти аргументы пускаются в ход особенно часто. В апреле 1970 года, когда число безработных поднялось до миллиона, орган ультраправых «Спирхед» вынес в шапку основной статьи номера вопрос: «Черных нанимают, белых выставляют. Такова политика в деле найма в то время, как безработных прибавляется?» В статье содержалось следующее утверждение: «Уже давно патриотам известно, что министерство занятости проявляет особую заботу по отношению к цветным иммигрантам; это проявляется в том, что там из кожи вон лезут, чтобы отдать иммигрантам рабочие места, которые иначе бы достались британцам»³.

Кликушество неофашистов провокационно и весьма далеко от истинного положения дел. «Цветные» тяжким трудом, ценой многих лишений зарабатывают на кусок хлеба себе и своим детям. Если, разумеется, им в этом не отказывают работодатели. Тех же, кому повезло, хозяева нещадно эксплуатируют, им постоянно грозит увольнение. Определенное представление об условиях их труда дает исследование положения бенгальских рабочих-швейников, подготовленное комиссией расового равенства и комиссией по людским ресурсам⁴.

В лондонском Ист-энде, говорится в этом докладе, они пойманы в классическую ловушку лишений, из которой у них, судя по всему, мало шансов выбраться. Бенгальцы сосредоточены на наиболее опасных и наименее привлекательных работах в швейной промышленности и не имеют возможности совершенствовать свой английский язык или профессиональное мастерство. Доклад, заказанный после расовых вспышек летом 1978 года, которые в своей кульминации привели к смерти трех «цветных», свидетельствует, что социальные условия в Тауэр хэмлетс — районах, прилегающих к Тауэру, обостряют тяжелое положение, в котором находятся иммигранты бенгальского происхождения — выходцы из бывшего Восточного Пакистана и Бангладеш. Власти не делают ничего, чтобы прекратить разжигание расовой ненависти к «цветным», чтобы предотвратить дальнейший упадок их уровня жизни. «Одним из проявлений апатии властей явилось то, что силы правопорядка не сделали в этом районе ничего, чтобы обеспечить эффективную защиту бенгальской общине, члены которой чувствуют себя как в осажденной крепости, не имея возможности пройти по улицам без чувства страха», — заявил составитель доклада Патрик Даффи.

Исследование обвиняет государственные органы в том, что ими ничего не сделано для обеспечения работой этой группы людей, для организации их профессиональной подготовки. «Вместо этого, — говорится в докладе, — судя по всему, основные усилия для удовлетворения насущных потребностей исходят со стороны располагающих крайне малыми возможностями организаций самой общины и состоящих из бенгальцев групп самопомощи». Комментируя документ, «Таймс» подчеркивала: муниципалитет Тауэр хэмлетс подвергается в нем острой критике за то, что его деятельность не приносила пользу бенгальцам. Местные власти «получают нагоняй» и за то, что используют труд лишь нескольких иммигрантов азиатского происхождения, хотя те составляют 10 процентов населения района. Как подчеркивается в докладе, была необходима «позитивная дискриминация», то есть радикальная помощь в сфере профессиональной подготовки, обучения языку и образовании, дабы община могла преодолеть тяготы, с которыми ей пришлось столкнуться. Бенгальцы, констатировали авторы исследования, страдали от проявлений расовой дискриминации, и относиться к ним, как к равным, было недостаточным. Они были «пойманы в ловушку в сфере работы, где их подвергали эксплуатации, не обязательно как взятых в отдельности индивидуумов, но как расовую группу».

Значительная часть доклада была основана на беседах с 98 бенгальцами, а также на сведениях, собранных еще о 560 иммигрантах в ходе этих бесед и посещений мастерских⁵. Большинство бенгальцев работало в швейной промышленности по 12 часов в сутки, шесть дней в неделю и получало оплату сдельно. Заработки варьировались — в зависимости от имеющейся работы. Швейники, как правило, этой работой не были удовлетворены, однако они и подумать не смели о том, чтобы заняться совершенствованием своей профессиональной подготовки с отрывом от производства, поскольку им приходилось содержать большие семьи. Вечерние же занятия для них недоступны, так как «цветных» нанимают зачастую для работы именно в вечерние и ночные смены. Многие иммигранты старались без нужды по вечерам вообще не выходить из дома, дабы не подвергать себя дополнительному риску, который сулили им улицы города. Даже молодые «цветные», отмечается в докладе, ощущали, что швейное производство — их единственный удел, ведь сплошь и рядом из стен школы они выходили без всякой профессиональной подготовки⁶.

И место мойщицы бутылок — огромная удача

И все же даже такая работа — огромная удача для «цветного». Получить место ему так же трудно, как легко оказаться за воротами при первых же увольнениях. Яркий пример такого подхода дала, например, администрация тракторного завода в Ковентри, принадлежащего компании «Мэссей-Ферпосон». Когда сюда обратился человек азиатского происхождения с просьбой принять его на должность кладовщика, сотрудник заводского управления кадров на его заявлении начертал: «Не хочет цветных работников». «Не хотел», как позднее выяснилось, соответствующий начальник цеха. Это стало известно в ходе разбирательства данного случая, приобретшего огласку. В ходе разбирательства, которое вела комиссия расового равенства (КРР), выяснилось, что на тракторном заводе расовая дискриминация цветет пышным цветом. И речь идет не о «прихоти» начальника одного из цехов, а о линии администрации. Так, из пяти тысяч рабочих лишь шесть представляли этнические меньшинства. Между тем в этом районе «цветные» жители составляли примерно восемь процентов населения. При непредвзятом подходе на тракторном производстве должно было быть занято примерно 400 иммигрантов. Но пробиться за заводские стены удалось только шестерым⁷.

О том, насколько широко распространена подобная практика, свидетельствует случай, происшедший в Бристоле. Сотрудник биржи труда С. Керби передал местному комитету расового равенства информацию о некоторых клиентах — фирмах и организациях, пользующихся услугами биржи. Из этих сведений вытекало, что расовая дискриминация широко практикуется как работодателями, так и руководством самой биржи труда. В отместку Керби был тут же понижен в должности. Он, однако, не сложил оружия, попытавшись искать справедливость в индустриальном трибунале. Там были вынуждены признать: информация, которую передал Керби, была точной и правдивой, а сам он при этом руководствовался только добрыми намерениями. Но этот вывод ничего не изменил в судьбе правдолюбца, равно как и последующее обращение в суд, который решил дело не в его пользуй.

Далеко не везде дискриминация носит столь откровенный характер, как на «Мэссей-Фергюсон». Как правило, она осуществляется скрытно, под видом разного рода тестов, испытаний, проверок. Печать сообщала о «бессмысленно завышенных» лингвистических требованиях, лишающих черных молодых людей возможности получить работу, где требуется всего лишь ручной труд⁹.

Если пациент выкажет неудовольствие по поводу того, что среди сестер и санитарок есть «цветные», их постараются сразу же уволить

Для представителя этнического меньшинства в высшей степени сложно хоть на йоту продвинуться по служебной лестнице, если ему повезло и он все же оказался на нижней ее ступени. Это испытала на себе 38-летняя Бренда Квоши. Два года она проработала сиделкой в лондонской частной клинике «Харли стрит». Накопив немало профессионального опыта, она подняла вопрос о перемещении ее на должность младшей медицинской сестры в кардиохирургическое отделение, где как раз открылась вакансия. Но профессиональный опыт — это одно, а житейский — другое. И последнего Квоши, видимо, не хватило. Ведь она знала, как в клинике относятся к темнокожим. В первую очередь их назначали на работу в ночные часы. Половину медицинского персонала, занятого в ночную смену, составляли «цветные». Между тем среди работающих в дневные часы темнокожим был только каждый девятый.

И непонятливой сиделке было указано ее место. Нет, ей не сказали ни слова о цвете ее кожи. Устами директора клиники г-жи Портер ей авторитетно сообщили: для занятия вакантной должности необходимо иметь свидетельство о прохождении курсов интенсивной терапии или ухода за страдающими сердечными заболеваниями. Аргумент вроде бы веский, но, как оказалось, фальшивый. Весьма скоро вакансия была занята другой сиделкой. Ей не потребовалось ни одного из двух «необходимых» свидетельств, коих у нее и не было. Не имелось у нее и опыта Бренды Квоши, и работала она в клинике меньше времени. Но у этой женщины было одно преимущество — белый цвет кожи, который и решил кадровый вопрос. Трудно при этом сказать, чем руководствовалась директор клиники — собственными расистскими предубеждениями либо же «заботой» о «добром имени» частного медицинского заведения. Последнее соображение не лишено оснований: пациенты — в основном весьма респектабельная публика, и известно по крайней мере два случая, когда от них исходили пожелания «убрать темнокожую». В обоих случаях администрация безропотно шла навстречу этим просьбам и заменяла «цветных» сиделок «100-процентными» англичанками.

Ситуация в клинике была настолько очевидной, что, когда вопрос был передан на рассмотрение индустриального трибунала, его председателю Д. Дональдсону не оставалось ничего, как подтвердить случай расовой дискриминации. «По нашему мнению, — заявил он после рассмотрения вопроса, — будь г-жа Квоши белой, г-жа Портер не стала бы вводить ее в заблуждение относительно требований, предъявляемых к данной должности, не воспрепятствовала бы ее намерениям занять место. У нас нет сомнений, что г-жа Портер исходила в своих действиях из расистских побуждений…»¹⁰ Комментируя это дело, представитель оппозиции, специализирующийся на вопросах здравоохранения, Г. Данвуди заявил, что «люди, практикующие в медицинской службе дискриминацию по отношению к пациентам, не вносящим плату за лечение, не чужды дискриминации своих собственных сотрудников»¹¹.

Кстати, здравоохранение и социальное обеспечение— сфера, где расизм пустил глубокие корни. Так, только за период между мартом и июлем 1982 года сотрудники органов министерства здравоохранения и социального обеспечения в городе Олдеме ответили отказом на 680 просьб о выплате пособия, поданных представителями этнических меньшинств. Лишь под давлением местных организаций, оказывающих содействие «цветному» населению, работники государственного ведомства были вынуждены признать в 674 случаях обоснованность этих просьб. «Все это показывает, что менее чем в одном проценте случаев первоначальный отказ был, возможно, обоснованным, — заявил представитель местного отделения КРР М. Хейвуд. — Обращения содержали либо просьбу о начале выплаты социального пособия, либо просьбу о его увеличении, на что заявитель, по его мнению, имел право. Мы уверены, что число людей, не обескураженных отказом и обратившихся к нам или в другие организации, меньше числа тех, кто довольствовался отказом». По словам Хейвуда, известны случаи, когда заявителям после получения отказа не выдавали, невзирая на их просьбу, бланка для составления апелляции, на что они имели законное право. Заявителям попросту говорили: «Ваша просьба не может быть удовлетворена, и нет смысла выдавать вам бланк апелляции, поскольку нет смысла подавать апелляцию»¹².

В Олдеме весьма значительна прослойка выходцев из Пакистана и Бангладеш. По свидетельству работников КРР, они особенно сильно пострадали от безработицы и экономического спада, к тому же по ним больно ударила линия правительства на урезывание социальной помощи. В последнем случае использовались их языковые трудности, незнание ими собственных прав, они становились жертвами откровенной расовой дискриминации¹³.

Медицинская сфера дала толчок шумному скандалу, разразившемуся осенью 1982 года. Стало известно, что в ходе фолклендской авантюры судно «Уганда», превращенное в плавучий госпиталь, широко использовало труд азиатских моряков. Однако внимание общественности привлек не сам этот факт, а всплывшие дополнительные подробности. «Уганда» является собственностью компании «Пи энд Оу» и на время военных действий была реквизирована министерством обороны. Хотя подразумевалось, что в период фолклендской операции экипажи реквизированных министерством обороны судов будут состоять только из стопроцентных британцев, команда «Уганды» была укомплектована 124 моряками азиатского происхождения, что объяснялось условиями, существующими на этом судне, сообщила «Гардиан»¹⁴. (Как видим, в случае нужды Лондон не брезгует прибегать к услугам «цветных».) Корабль был построен 30 лет назад. Каюты для команды на нем были рассчитаны на 4—10 человек и ни по кубатуре, ни по удобствам никак не соответствовали сегодняшним меркам. Количество туалетов и умывальников также не соответствовало числу членов команды. Да и сердце корабля— машинное отделение уже сильно одряхлело. В свете всего вышесказанного становится ясным, почему экипаж госпитального судна был составлен в основном из «цветных». Правда, от этого образовывалась немалая экономия: члены команды получали жалованье, составляющее 15 процентов от суммы, которую надо бы было выплачивать чистокровным британцам.

По окончании фолклендской кампании «Уганда» вновь вернулась к своим владельцам и из госпитального стала пассажирским судном. И как и прежде, ее команду, за исключением горстки белых, составляли «цветные», в основном выходцы из Индии. Судовладельцы завлекали пассажиров такой рекламой: «Стюарды у кают, официанты в салоне, бармены, стюарды и залах отдыха, лифтер — все ведут себя так, словно стрелки часов переведены назад. Внимательные, но не назойливые, заботливые и ни в малейшей степени не высокомерные. На борту «Уганды» вы насладитесь сервисом старой школы». Кое-кто, правда, к этому добавлял, что «Пи энд Оу» «предлагает круизы во вкусе раджей, азиаты ютятся где-то под палубами, получая мизерное жалованье».

И все же не жалкий удел «цветных» моряков больше всего скандализировал общественность— фактов их третирования и эксплуатации имеется немало. В центре внимания оказалось иное обстоятельство. За каждого «цветного» матроса судовладельцы платят национальному профсоюзу моряков нечто вроде налога.

«Цветных», главным образом выходцев из Индии, стали нанимать в период, когда моряков-англичан не хватало, чтобы из них одних набрать экипажи для всех судов. Ныне же, когда тысячи моряков перебиваются на пособие по безработице, владельцы пароходных компаний продолжают использовать труд «цветных», упирая на то, что на судах типа «Уганда» без дешевого труда не обойтись. На счет профсоюза судовладельцы перечисляют 30 фунтов стерлингов за «цветного». В год набегает солидная сумма в 200 тысяч фунтов, которая, как считается, предназначена для улучшения положения моряков — представителей этнических меньшинств. Шефы профсоюза, якобы проявляя заботу о «цветных» матросах, даже добились от владельцев судов прибавки: с 1 января 1982 года сумма «налога» была увеличена (прежде он составлял 20 фунтов)…¹⁵ Они утверждают, что получаемые таким образом средства идут на организацию кампаний в поддержку прав матросов азиатского происхождения, в частности их права на более высокую оплату труда, равную с коренными британцами. Однако полученные суммы, составившие, например, в 1981 году десятую часть всех доходов тред-юниона, не перечислялись в какой-то особый фонд, а шли в общую кассу¹⁶.

Кстати, данные за 1981 год свидетельствуют о серьезных финансовых трудностях, с которыми столкнулся профсоюз и которые, по словам «Гардиан», удалось преодолеть с помощью увеличения платы за каждого азиата, взятого на корабль. На очередной конференции профсоюза об этом сообщено не было… Что же касается намерения использовать получаемые от предпринимателей деньги на борьбу за повышение заработков «цветных», этого, как стало ясно из истории с «Угандой», осуществлено не было. Между тем владельцам судов использование дешевых рабочих рук приносит ежегодный доход в 50 миллионов фунтов. Видимо, поэтому-то они с легкостью согласились платить «повышенный налог» в 200 тысяч фунтов. В беседе с корреспондентом «Гардиан» казначей профсоюза С. Маккласки признал, что при взгляде со стороны взносы предпринимателей *могут быть расценены как взятки, даваемые судовладельцами для того, чтобы держать в тайне вопрос о матросах-азиатах¹⁷.

Аргументом, который шел в ход для оправдания фантастически низких окладов (кстати, за удлиненный рабочий день), установленных для «цветных», являлось следующее утверждение: таков уровень оплаты труда в странах, уроженцами которых они являются. Однако можно вообразить негодование, какое могла бы вызвать корпорация «Бритиш стил», если бы она наняла на свои заводы в Англии сталелитейщиков азиатского происхождения и установила бы им заработную плату на уровне заработков в азиатских странах, пишет в этой связи «Гардиан».

Так или иначе, щекотливый вопрос до поры до времени удавалось держать втуне. Если бы не санитарное судно «Уганда» с его антисанитарными условиями, в которых находились 124 «цветных» матроса, получавшие крохотное жалованье. Кое-кто не преминул связать пассивность руководства тред-юниона моряков в пресечении расовой дискриминации с отчислениями, поступавшими от судовладельцев в его кассу. В декабре 1982 года руководство профсоюза изменило свою позицию в этом вопросе. Было принято решение о создании отдельного фонда для взносов владельцев судов. Эти средства отныне должны идти на повышение зарплаты «цветных». Было решено также добиваться через Европейский суд в Страсбурге запрещения расовой дискриминации на всех западноевропейских судах. Парламентарий-лейборист от Гулля Дж. Прескотт, поддерживаемый профсоюзом моряков, сообщил о своем намерении потребовать от руководителей своей партии обещания, что следующее правительство лейбористов объявит незаконной расовую дискриминацию на британских судах. Ведь в настоящее время мореходство не подпадает под законодательство об отношениях между расами¹⁸. Кстати, случай с «Угандой» лежал вне юрисдикции комиссии расового равенства, так как имел место за пределами британских территориальных вод¹⁹.

В последние годы представлению о солидарности и братстве в недрах тред-юнионов было нанесено множество ударов, отмечает орган английских коммунистов газета «Морнинг стар», но не один из них не был столь потенциально разрушительным, как нанесенный Движением солидарности черных тред-юнионов²⁰. Газета приводит интервью с одним из основателей этой организации, Б. Грантом, по словам которого в недрах профсоюзов укоренился расизм. Движение родилось непосредственно после расовых взрывов, происшедших летом 1981 года в Брикстоне, Саутхолле, Токстете и других местах. Порожденное негативной реакцией тред-юнионов на эти волнения, оно оформилось после двух общенациональных конференций — черных рабочих и черных юристов.

«Цветные» рабочие одного из предприятий Брадфорда организовали свой профсоюз. Предприниматель отказался его признавать и уволил их лидера. Рабочие ответили стачкой

Грант, являющийся штатным работником профсоюза государственных служащих, подчеркнул: «По моему убеждению, бунты выплеснули расизм в профсоюзах на поверхность. В отделениях профсоюзов люди открыто говорили о репатриации и о поддержке жесткой линии полиции… Насилие, охватившее города, разбудило сознание чернокожих профсоюзных деятелей. Мы станем, — продолжал он, — группой давления внутри профсоюзного движения. Мы станем разоблачать расизм в тред-юнионах через средства массовой информации и путем пикетирования профсоюзных конференций». Грант подчеркнул, что не ставит вопроса об организации самостоятельных профсоюзов для темнокожих, дабы не разваливать тред-юнионы. Однако он подверг их резкой критике: «Они приняли массу резолюций и хартию чернокожего рабочего, но не дали практического ответа на расизм, проявляемый на рабочих местах. Расизм, бытующий среди членов профсоюза, проистекает из того факта, что работающее посещали учебные заведение в расистском обществе. Их учили на исторических передержках, причем воздействие усиливалось средствами информации. Многие просто не могут не стать расистами». Некоторые тред-юнионы не рискуют занимать активную позицию в противоборстве с расизмом на рабочих местах, продолжал он, поскольку опасаются, что станут терять своих членов. Как только заходит разговор о расизме предпринимателей, тред-юнионы не желают этого слышать, констатировал Грант²¹.

В лучшем случае тред-юнионы игнорируют заботы иммигрантов, в худшем — выступают в поддержку привилегированных коренных работников, против стремления иммигрантов сменить свои временные места, занять более прочное положение на рынке труда, указывает в своем исследовании прогрессивный британский социолог Дж. Рекс²².

Хотя Британский конгресс тред-юнионов выступал против расовой дискриминации, этнические меньшинства не ощущали с его стороны особенного интереса к их конкретным проблемам, отмечает советский исследователь С. Михайлов²³. Только в 1973 году представитель «цветной» общины вошел в число профсоюзных руководителей среднего звена. Белое руководство некоторых профсоюзов зачастую пренебрегало проблемами рабочих-иммигрантов, отказывало им в поддержке даже в тех случаях, когда существенная доля членов профсоюза или персонала предприятия была представлена людьми с темной кожей, пишет С. Михайлов и приводит в подтверждение историю стачки на одной из фабрик Лестера в 1974 году. Здесь забастовали рабочие индо-пакистанского происхождения, насчитывающие 1100 человек из 1650 занятых на предприятии. Из-за негативного отношения руководства тред-юнионов забастовщики в итоге остались без поддержки ²⁴.

Беспокойство существующим положением в недрах тред-юнионов выразилось в докладе, подготовленном профсоюзом служащих учреждений и органов местного самоуправления в 1984 году. В документе предлагаются конкретные меры для обеспечения расового равенства внутри этого профсоюза. Предлагается расширить прием в члены профсоюза «цветных», смелее выдвигать их на руководящие посты²⁵.

«Откройте перед нами будущее!» — потребовали белые и «цветные» молодые люди — участники марша безработных в Эдинбурге

Следует отметить, что, по мнению многих специалистов, расовая предубежденность, свойственная группам трудящихся-белых, имеет тенденцию к исчезновению в тех случаях, когда коренные британцы оказываются в одной бригаде или в одном цехе с «цветными» рабочими. Во многих случаях общность классовых интересов начинает вытеснять ксенофобские настроения. Однако процесс этот весьма сложен. Сохранению расистских воззрений всячески способствуют не только ультраправые, но и значительная часть средств массовой информации. Особенно же заинтересованы в укоренении предрассудков предприниматели, поскольку расколотые по расовому признаку отряды трудящихся представляют для дельцов меньшую опасность. Так, людьми легче манипулировать, возлагая на «цветных» ответственность за безработицу и выводя из-под удара истинных виновников трудностей, с которыми приходится сталкиваться. Все это оказывает немалое воздействие на умонастроения трудящихся, влияет и на методы работы профсоюзов, волей-неволей вынужденных учитывать существующие обстоятельства.

Между тем во многих случаях «цветные» становятся активными членами профсоюза, совместно с остальными выступающими за общие права трудящихся. Так, по словам профсоюзного деятеля Б. Эштона, рабочие-плотники азиатского происхождения, вступившие в столичное отделение профсоюза, рассматривались вначале их коллегами-белыми как люди, готовые нанести урон объединению трудящихся. Такую мысль всячески поддерживал руководитель отделения — человек, живший прежде в Южной Африке и, несмотря на то что его не признавали члены профсоюза, рассматривавшийся фирмой как официальное лицо. (Последнее обстоятельство лишний раз свидетельствует о господствующих среди предпринимателей симпатиях.)

Однако поклонник южноафриканских расистов все же не удержался на своем посту и на его место был избран Эштон. Профсоюз занял более жесткую позицию по отношению к работодателям и добился более чем двойного повышения расценок. 30 плотников азиатского происхождения оказались едва ли не самыми энергичными участниками всех акций отделения профсоюза. При их активном содействии удалось вырвать у предпринимателей еще более чем полуторное повышение расценок. «Помимо вопросов оплаты и условий труда, — заявил Эштон, — они проявляют исключительную последовательность в вопросах общей солидарности. Например, когда мы объявили забастовку в поддержку работников здравоохранения, они почти в полном составе встали в линию пикетов»²⁶.

Было бы, разумеется, несправедливо утверждать, что тред-юнионы не проявляют заботы о положении «цветных», о защите их прав. Так, резкую отповедь лидеров двух крупнейших в Великобритании объединений — транспортников и служащих учреждений и органов местного самоуправления — вызвала устроенная министерством внутренних дел операция по прочесыванию предприятий в поисках «незаконных иммигрантов». «Мы в высшей мере встревожены этими новыми тайными наскоками на иммигрантскую общину, организованными правительством, судами и полицией в различных районах страны, — подчеркнули в своем заявлении эти два профсоюзных лидера — М. Эванс и Д. Бэснетт. — Эта атмосфера террора заставляет рабочих-иммигрантов пребывать в постоянном страхе»²⁷. Получившие прозвище «рыболовных рейдов» эти акции проводились в форме налетов на предприятия, отели, рестораны.

«Рыболовные рейды», проведенные полицейскими на предприятиях, в отелях и других местах, отметили Эванс и Бэснетт, посеют среди законопослушных трудящихся-иммигрантов страх, что им следует постоянно иметь при себе бумаги, подтверждающие их право жить и работать здесь. «Эта ситуация скорее напоминает режим апартеида в Южной Африке, нежели Великобританию», — было подчеркнуто в их заявлении. «Климат, созданный правительством тори, — подчеркнули Эванс и Бэснетт, — порождает в нашем обществе прослойку рабочих, не пользующихся ни правами, ни безопасностью»²⁸.

«Рыболовные рейды», наделавшие немало шума, имели место в 1980 году. Однако случай, происшедший два года спустя, показал, что с правами «цветных» в Англии считаются, мягко говоря, не всегда.

Это произошло на автомобильном заводе компании «Брйтиш Лейланд» в городе Коли. Была совершена кража, и начальник охраны предприятия Д. Коксон приказал задержать показавшегося подозрительным «цветного» рабочего. Забегая вперед, скажем, что он впоследствии был оправдан. Но это будет потом. А пока Коксон отдал распоряжение задерживать и подвергать подробнейшему допросу всех темнокожих рабочих и служащих, входящих в двери предприятия, и подвергать их обыску при выходе. Распоряжение служаки-охранника, в прошлом работника полиции, попало в печать и немало шокировало общественность. Если бы не злобная публикация в «Оксфорд мейл», никто бы и не узнал об этом распоряжении, с солдафонской прямолинейностью заявил экс-полисмен²⁹.

Между тем 28 работников предприятия — жертв дискриминационной операции подали иск, который рассматривал индустриальный трибунал. Здесь было признано: распоряжение начальника охраны наносило ущерб истцам. Администрация завода упорно пыталась защитить своего верного стража и подала апелляцию. Однако дело приобрело столь одиозную окраску, что апелляционный суд вынес решение в пользу 28 униженных и оскорбленных — «цветных» работников автомобильного завода³⁰.

Судебные инстанции даже в случае подтверждения несправедливостей, допущенных по отношению к работнику-иммигранту, зачастую принимают решение, по своей форме порицающее виновных, но по сути оскорбительное для того, кто «выиграл дело». Это, например, испытал на себе рабочий-каменщик Л. Броуди, нанятый муниципальными властями города Ноттингема⁵¹. Однажды ему потребовалось проконсультироваться с врачом, и он на четверть часа запоздал на работу. Своему начальству он представил справку о посещении врача. Будь он «стопроцентным», его опоздание даже не отразилось бы на дневном заработке. Но Броуди был чернокожим, «человеком второго сорта». И его тут же сократили, а при расчете еще и вычли за опоздание. При этом ему было заявлено, что он плохо кладет кирпичи. Утверждение это, как выяснилось во время разбирательства дела в индустриальном трибунале, куда обратился Броудй, не имело под собой оснований. Тогда же было установлено, что сотрудники муниципалитета вписали в документы Броуди заведомо фальшивые сведения. Одному из них, Дж. Хэслэму, после этого было предложено уволиться со службы.

В решении, принятом трибуналом, говорится, что увольнение каменщика за неудовлетворительную кладку необоснованно, что он подвергся дискриминации, когда были сделаны вычеты из его зарплаты (в то время как рабочим-белым в таких случаях платили полностью) и когда его подвергли наказанию за опоздание в связи с посещением больницы. Решение вроде ставило все на свои места. Однако компенсация, присужденная пострадавшему за нанесенный ему материальный и моральный ущерб, была смехотворной: она более чем в 40 раз была меньше того, что требовал истец, и более чем в 200 раз — меньше той, которую мог бы получить в случае незаконного увольнения рабочий-белый. Возмущенный таким решением Броуди отказался принять чек. «Я рассматриваю эту компенсацию как оскорбление, нанесенное мне лично и всей черной общине Ноттингема, — заявил он. — Она ни в коей мере не соответствует тому тяжелому оскорблению, которое было нанесено мне, однако она дала возможность черной общине увидеть степень несправедливости, существующей вокруг»³³. «Подавитесь своей компенсацией!»³⁴ — бросил он руководителям муниципалитета.

Любопытный эксперимент провели в Ноттингеме сотрудники комиссии расового равенства и представители местной общины. По их просьбе три человека— белый, уроженец Вест-Индии и выходец из Азии откликнулись на объявления о имеющихся вакансиях клерков, работников магазинов, коммивояжеров и секретарей.

Эти рабочие фабрики «Куокер оутс» в Саутхолле участвуют в забастовке протеста против увольнения восьми «цветных» работниц

Уровень квалификации и профессиональный опыт всех троих были идентичны. Предприниматели же со значительно большей охотой отдавали предпочтение «стопроцентному» англичанину. Как минимум, в трети случаев дискриминация была очевидной. Рассказавший об этом юрист Дж. Биндмэн подчеркивает: если треть или более того работодателей не имеют понятия о законе о расовых отношениях либо же рискуют заведомо его нарушить, то закон этот, по всей видимости, не является эффективным сдерживающим средством против продолжения дискриминации³⁵.

Закон о расовых отношениях 1976 года, вступивший в силу в 1977 году, формально запрещает дискриминацию расового характера при найме на работу. При этом конкретизировались формы, которые она может принять. В частности, дискриминационными могут оказаться пути, ведущие к принятию решения относительно того, кому именно должно быть предложено данное место (например, инструкции, данные работнику отдела кадров или агентству по найму), отмечалось в законе. Дискриминирующими могут быть признаны предложенные условия работы (оплата, использование выходных и праздничных дней). Тот же подход может быть обнаружен в намеренном отказе от рассмотрения кандидатуры³⁶.

Предусмотренная тем же законом специальная комиссия расового равенства (КРР) обладает прерогативами для недопущения дискриминации, призвана «помогать соблюдать законность и обеспечивать равенство возможностей и добрые отношения между людьми различных расовых групп» ³⁷. Однако, несмотря на эти широкие полномочия комиссии, в вопросах пресечения дискриминации сложностей достаточно. Дж. Биндмэн прав, когда указывает, что факт дискриминации бывает очень сложно доказать. Сбор соответствующих доказательств и свидетельств закон возлагает на саму жертву. Между тем третейские индустриальные трибуналы, по словам того же юриста, не спешат выносить свое заключение относительно того, имелись или нет иные обоснованные причины, помимо принадлежности к определенной расе, которые могли повлечь соответствующее обхождение с данным человеком. Мало того, даже самый настойчивый истец, которому удается довести дело до конца и выиграть его (в 1980 году, например, таких набралось всего 19), скорее всего получит мизерное возмещение за причиненное ему зло и за все его усилия восстановить справедливость³⁸.

Лишнее подтверждение последнему — описанный выше случай с Броуди.

Закон 1976 года, по всей видимости, столь мало стеснял работодателей, что КРР подготовила и опубликовала в дополнение к нему специальное руководство, предназначенное для тех же работодателей, а также для профсоюзов и агентств по найму. Ни один кандидат либо работающий человек не может быть подвергнут менее благоприятному обращению либо поставлен в невыгодное положение по расовым мотивам, гласил этот документ КРР. В нем также указывалось, что недопустимо в объявлениях о вакантных местах указывать на предпочтительность кандидата, являющегося представителем той или иной расы. Работодатели не должны требовать знаний английского языка и профессиональных навыков сверх того, что необходимо для выполнения данной работы.

Говорилось в документе и о том, что следует проявлять заботу о возможности отправления людьми религиозных обрядов, об их культурных запросах. В случае если то или другое входит в противоречие с установленными порядками, работодатели должны в разумных пределах изменять эти порядки. Особая ответственность за обеспечение равных возможностей возлагалась на профсоюзы. Подчеркивалось, что через посредство своих членов им следует предотвращать проявление противозаконной дискриминации³⁹.

Комментируя этот кодекс, председатель КРР Д. Лейн отметил, что, несмотря на сдвиги, происшедшие в последнее десятилетие, дискриминация в трудовой сфере все еще широко распространена. И пустого славословия в адрес идеала равных возможностей вовсе не достаточно⁴⁰.

Действительно, ни параграфы закона, ни положения рекомендации КРР не стали непреодолимым барьером для тех, кто, исходя из своекорыстных целей либо же будучи в плену закоснелых расистских воззрений, продолжал делить людей на граждан «первого и второго сорта». Это, к примеру, ощутили на себе шесть рабочих сталелитейного завода в Сканторпе, принадлежащего компании «Бритиш стил». После отпуска, который они провели в Бангладеш, выходцами откуда они были, их по возвращении заставили пройти тест на знание английского языка. И опытные рабочие с многолетним стажем по результатам проверки оказались «непригодны» для дальнейшей работы. Лишь одному из шестерых «повезло» — ему предложили должность уборщика, разумеется, с понижением зарплаты. Индустриальный трибунал, куда они обратились, поддержал довод их защитника, что глубокое знание английского языка не является необходимым по роду их работы. Тесты, отметил в своем решении трибунал, незаконны, и дискриминация имела место. Однако дискриминация эта «косвенная», говорилось в нем далее, вследствие чего пострадавшие не могут требовать от компании компенсации и восстановления на работе⁴¹. «Выигрыш» дела «цветными» не изменил к лучшему их плачевного положения.

Иногда предприниматели не прибегают к подобным уловкам, а излагают свое кредо откровенно. Свидетельницей этого стала К. Лавленд, сотрудница общественной организации «Проджект фуллэмплой» в столичном районе Лэмбет, взявшейся помогать иммигрантам в устройстве их на «беловоротничковую» работу— клерками, работниками офисов. В интервью с корреспондентом газеты «Обсервер» она рассказала, что в надежде устроить на практику группу «цветных» молодых людей она обратилась к «изготовителю одного всем известного изделия, имеющегося в каждом доме, увенчанного неоднократно королевской наградой за достижения в деле экспорта». Для беседы ее принял начальник отдела кадров фирмы. «Между вами и мной и четырьмя этими стенами скажу: мы производим белый продукт. Мы не против, если они занимаются погрузкой товара на фабричном дворе. Но… в офисах покупатели предпочитают видеть белых»⁴².

Множество фактов приводит к убеждению: различные «законы» и «рекомендации», якобы направленные на искоренение расовой дискриминации, преследуют в первую очередь политическую цель. Они являются главным образом ширмой, за которой скрывается фасад «демократического общества» в стране, откуда то и дело раздаются призывы «оберегать права человека», которые вроде бы нарушаются в других государствах. В любом случае кардинального действия в плане облегчения участи «цветных» декреты эти не оказывают. Равно как вряд ли можно достичь этого с помощью иных полумер, примером которых можно считать предложение лейбориста из Ковентри К. Шармы. Он полагает, что решить проблемы сможет министр по делам меньшинств — такой новый пост ему видится в случае прихода к власти лейбористов⁴³.

Но можно ли думать, что один новый пост в кабинете способен устранить острейшую проблему? (Шарма выражает надежду, что с помощью нового министра она будет снята с повестки дня к концу века.) Ведь зерна расизма, уже пустившие корни и еще бросаемые в британскую почву, дают особенно пышные всходы в периоды спадов и кризисов экономики.

«Одной самоотверженностью не проживешь, — напоминает плакат в руках демонстрантки. — Работодатели должны повысить оплату труда»

Хорошо известно, к чему привела монетаристская политика кабинета тори. Брошенные на одну чашу весов интересы большого бизнеса значительно перевесили покоящиеся на другой чаще интересы простых англичан. Многомиллионная безработица — конкретное проявление антигуманной политики консерваторов. Именно под углом зрения этой почти катастрофической ситуации и следует рассматривать проблемы, с которыми сталкиваются иммигранты на рынке труда. Даже в официальных документах признается: темнокожие рабочие в период высокой безработицы теряют работу в первую очередь⁴⁴. В то время как за два года безработица среди белых молодых жителей Брикстона увеличилась на 33 процента (тоже, заметим, немало), среди «цветной» молодежи она подскочила на 152 процента, говорилось в документе, подготовленном советом по расовым отношениям столичного района Лэмбет⁴⁵. Ту же тенденцию подтверждает доклад, подготовленный независимой организацией «институт политических исследований». В сопоставимых цифрах коэффициент увольнений в целом по стране составляет: среди выходцев из Вест-Индии—31, из азиатских стран—29, среди белых—19 ⁴⁶.

Рост классового сознания «цветных» трудящихся, подкрепленный их социальной активностью, солидарность с ними их белых братьев по классу, осознание общности их врага — эксплуататоров — только на этих путях может лежать решение острейшей проблемы. Примеры таких совместных действий уже не единичны. Так, владельцы расположенной в Западном Лондоне фабрики пищевых продуктов, видимо, не без умысла так расставили представителей различных этнических групп, так организовали оплату их труда, что на предприятии постоянно поддерживалась Напряженность между белыми, вест-индцами и выходцами из Азии. Однако, когда назрел конфликт с администрацией, этнические барьеры рухнули, и рабочие, отстаивая свои права, выступили единым фронтом⁴⁷.

Очень важно, подчеркивает член Исполкома Компартии Великобритании Дэвид Кук, чтобы «рабочее движение и его организации повсюду в стране, органы управления внутригородских районов детально разработали свой курс в области местных проблем, увязав его с общенациональной левой альтернативной политикой; это основной вопрос…»⁴⁸.