Апельсинки для Осинкина (СИ)

Глава 49

Эля

Тамара, прежде работавшая в роддоме, хорошо знала свое дело. Роды проходили тяжело, а вызванная скорая не торопилась с приездом. Я, следуя четким указаниям подруги, помогала, чем могла. Схватки становились все сильнее, дольше и чаще, вот только сама роженица не только не помогала нам и самой себе, но и активно мешала. Глаша сыпала проклятиями и ругалась такими словами, которые услышишь не от каждого грузчика.

— Ругаться ругайся, но работай! — командовала Тамара. — Давай, девочка, тужься. Ребеночку сейчас тоже тяжело. Помоги ему.

— Мне не нужен этот ребенок! — в сердцах выкрикнула Глаша. — Ненавижу его! Все из-за него!..

Я старалась не обращать на эти слова внимания, думая, что из-за боли и растерянности Глаша говорит подобные вещи. Разве можно не желать собственного ребенка? Для меня это было дико и чрезвычайно жестоко.

— А отец-то кто? — суетилась рядом баба Шура.

— Не твое дело! — рыкнула красная и вспотевшая Глаша.

Баба Шура со стоном схватилась за сердце. Пришлось вывести ее в другую комнату и дать корвалол.

— Посидите тут, не мешайте роженице и себя не накручивайте, — попросила я. — Какая сейчас разница, кто отец? Главное, чтобы ребенок родился здоровым.

Глаша тщательно скрывала беременность, не встала на учет. Я была уверена, что это связано как раз таки с отцом ребенка. Но в такой ситуации принуждать Глашу что-то рассказывать ― слишком жестоко. Соседским кумушкам и так будет о чем посудачить. Пусть мы с Глашей никогда не были подругами, я прекрасно понимала ее чувства. Родить одной, без мужа, да еще и в отдаленном селе. В такой ситуации сплетен не избежать. Наверняка именно этого и опасалась молодая женщина. Потому и в адрес ребенка сейчас летели проклятия.

Но малыш ни в чем не виноват!

Я очень надеялась, что Глаша поймет это. Полюбит собственного малыша и станет хорошей мамой. А я в свою очередь помогу ей и поддержу, чем смогу.

— Городской этот, поди, — вслух рассудила баба Шура. — Как его… Андрей!

— Да вы что?! — не могла не возмутиться я. — Он-то здесь при чем? У нас в селе что, мужчин мало? Отцом этого ребенка может быть кто угодно. А Андрей с Глашей даже не знаком.

— Тут и без знакомства можно, — возразила бабка. — Дело-то чай не хитрое. Одно из двух: или Андрей, или этот его дружок здоровяк. Понаехали на нашу голову, всех девок перепортили. Сначала вот Тоню поматросили и бросили, потом Глашу. Ты их, понятное дело, защищаешь. Вон тебе какой дом подарили. А бедняжке Глаше ― только ребенка и позор несмываемый.

— Да как вы можете?! — попыталась урезонить старушку с разыгравшейся не на шутку фантазией. — Андрей прекрасный человек, отличный врач. Никого он не матросил, ни Тоню, ни Глашу. Тимур вообще приехал недавно, он никак не может быть отцом ребенка.

— Они, они, — не согласилась баба Шура и, бросив на меня подозрительный взгляд, снова схватилась за сердце. — Больше некому.

В тот момент я вдруг четко осознала: спорить бесполезно. Все попытки обелить Андрея или Тимура потерпят крах. Вон как быстро распространилась весть о моем переезде в новый дом. Эх, не зря я не хотела в нем оставаться.

С другой стороны — плевать!

Пусть болтают что угодно. Я про себя правду знаю. Про себя и Андрея с Тимуром. А соседи пусть чешут языками сколько угодно.

— Знаете что, баба Шура, — начала я с непривычной для себя строгостью в голосе, — Глаша права: не ваше дело, кто отец ее ребенка. И не наше. Мое дело роды принять.

Сказав это, развернулась и ушла к Глаше и Тамаре.

Роды проходили тяжело. Бедняжка Глаша успела измучаться. Но спустя три часа на свет появился здоровенький крепкий мальчонка. Мне выпала честь обмыть его и завернуть в пеленки.

— Только посмотри, какой славный, — предложила я молодой матери. — Хочешь прямо сейчас дать ему имя?

Глаша на малыша даже не взглянула. Просто отвернулась на другой бок и прикрыла глаза.

— Он мне не нужен, — повторила упрямо.

Все еще держа малыша на руках, я обернулась к Томе, взглядом спрашивая: да как же так? Та лишь покачала головой:

— Всякое в жизни бывает. Ничего, отойдет после родов и передумает.

Я очень на это надеялась. Новорожденный мальчик был таким крохотным, так жадно открывал ротик, но его мать не захотела приложить его к груди. Нам с Томой не удалось ее уговорить. Можно было бы предложить малышу смесь, но у нас ее попросту не было. Отправляясь на вызов, мы даже не знали точно, чем он закончится.

Хорошо, что скорая все же приехала.

Врачи бережно погрузили мать и дитя в машину и увезли в роддом. Там они оба получат надлежащий уход. Оставалось надеяться, что все закончится хорошо, и вскоре Глаша с сыном вернутся домой.

Я устало присела на крыльце. Только сейчас заметила, что на улице успело стемнеть. Надо же, как быстро пролетело время.

— За тобой пришли, — мягко проговорила Тома, тронув меня за плечо.

По тропинке шли Клара с Васей в сопровождении Андрея и Тима.

Я хотела подняться им навстречу, но не смогла. Устала неимоверно. Но больше всего, пожалуй, расстроилась из-за отношения Глаши к сыну. Ее слова о том, что он ей не нужен, не давали покоя и будто бы высасывали жизненные силы.

«Почему так происходит? — задавала я себе один и тот же вопрос. — Я хочу иметь еще детей, но не могу. А Глаша явно не хотела сына… И ее мужчина тоже. Кем бы он ни был».

— Как ты? — Андрей подал мне руку и помог подняться.

— Все хорошо, — соврала я. — Просто устала.

— Тогда идем домой, — проговорил он и, не дождавшись ответа, поднял меня на руки. — Ужинать и спать.

Он унес меня от дома Глаши под неодобрительное покачивание головы соседки бабы Шуры. Уверена, уже завтра село будет судачить о происшествии.

Но у меня не осталось сил думать об этом.