Апокалипсис 1920

Печать третья – Йозеф – Старый-добрый Новый свет

Шайенн, маленький городок в штате Вайоминг, являвшийся, тем не менее, его столицей, казался особенно тихим этим вечером. Даже у градообразующей станции "Юнион Пасифик", из которой мы с Феликсом вышли, не было практически никого.

Разумеется, мы приехали сюда не на поезде, а пролезли через любезно предоставленную нашим новым странным другом, червоточину. Но уехать отсюда могли бы только на поезде. При чём очень конкретном поезде. В нём сидел наш клиент, а по совместительству беглый аристократ.

Да, быть наёмными убийцами для нас, как для агентов Чрезвычайного комитета, дело неблагодарное. Особенно учитывая, что мы вынуждены были влезть в политические игры какой-то тайной организации.

Да и польза для дела революции от сего была сомнительная. Но Мария уверена, что австралийцу можно верить. В том же уверен и Феликс, настаивая на том, что мы всё же спасли Ленина от покушения. Но что-то мне всё равно не по себе от того, что мы делаем грязную работу.

Хотя, пока что, мы ещё ничего особенного то и не сделали. Да и до этого аристократа ещё предстояло добраться. Вернее, дождаться, когда его поезд будет проезжать Шайенн. А до этого, если верить Мартину, было ещё двое суток. Так что у нас было время посмотреть Новый свет в не самой дурной его части.

Феликс рассказывал, что в Вайоминге невероятная природа, много шахт и степей. Ещё он говорил, что этот штат первым дал женщинам избирательное право, ещё пятьдесят один год назад. Вот настолько раньше, чем мы, надо же... Не то чтобы мне нравилась американская "демократия", хотя когда-то даже она была прогрессивной, но как же мы отставали от мира из-за царского режима! Но уж не теперь о потерянном времени переживать.

– Каков план, Йозеф? – спросил у меня Феликс, пытаясь разобраться с картой города, также предоставленной Мартином.

– Не знаю даже... Нужно найти место переночевать. Сколько у нас долларов?

Феликс достал из кармана пальто свёрнутые купюры, развернул их и пересчитал:

– Долларов сто.

– Это много или мало?

– Понятия не имею, курс скачет как бешеный.

– Тогда, полагаю, узнаем уже на месте, можем мы позволить себе комнату или нет. Где ближайший отель?

– Понятия не имею, на карте всё на английском.

– Да уж, этот тилацин видимо считают, что все знают этот его язык, удобно устроился! Ну ладно, видимо придётся побродить в поисках гостиницы...

И мы пошли по широким улочкам степного городка. Мимо неуклюжих деревянных витрин под вычурными вывесками, мимо шахтёрской демонстрации, усевшейся перед городским Капитолием, мимо библиотеки, мимо редких зевак, как и мы блуждавших по улочкам Шайенна.

Вскоре ноги вывели нас к внезапно бросившийся в глаза надпись на русском, на одном из зданий: "Отель Вайоминг, такое прекрасное место, что открыто для вас в любое время года". Видимо, сама судьба была за то, чтобы мы остановились именно здесь. Само здание было довольно приятным, маленькая такая кирпичная гостиница, что зазывала внутрь тёплым светом и музыкой, по-видимому, доносившейся из обеденного зала.

Конечно же мы вошли внутрь, и сразу столкнулись с угрюмым хозяином за стойкой. Он осадил мой энтузиазм презрительным взглядом и молча указал на вывеску, висевшую за ним, гласившее неясное: "Cursed are not allowed!"

– Что-то не так, товарищ? – спросил Феликс.

– Вы, уроды, читать не умеете? – хозяин поднял бровь.

– Мы не местные... – начал было оправдываться Феликс, но хозяин быстро его прервал.

– Проклятых тут не жалуют, откуда бы вы, твари, не вылезли. Идите прочь из моей гостиницы и не пугайте моих клиентов, ни то...

– Ни то что? – от подобного отношения, от которого я успел отвыкнуть за три года с революции, меня передёрнуло и внутри стал закипать гнев.

– Кулаки-то разожми, уродец! Ни то оба уедете в колонию камни раскалывать. Вас тут полиция быстро крутит, если находит вне ваших клоповников и отстойников.

– А она успеет сделать это до того, как найдёт тебя мёртвым или после?

– Ты ещё и угрожаешь мне? Я тоже могу поугражать, если ты, отродье меня тронешь, то потом будешь висеть как Джесси Вашингтон. Ты можешь повторить его судьбу и просто за то, что сюда зашёл, в это прекрасное, свободное от таких как ты, место. Поверь, полиция с радостью тебя арестует, стоит мне только нажать тревожную кнопку.

– Ладно-ладно, мы уходим, извините моего друга! – сказал Феликс и потянул меня на выход.

– Ты чего? Надо осадить этого ублюдка! – сказал я ему.

– Мы в чужой стране, Йозеф! Скажи спасибо, что они не спиртуют нас при первой встрече, как то было у нас при царе. Уж перебьёмся этой гостиницей, даже если она единственная, в которой мы могли бы остановиться.

Даже когда мой друг вывел меня наружу, мой гнев не угас, я сказал ему:

– Я думаю, что на сто долларов мы вполне можем купить керосин...

– Йозеф!

– Что? Справедливо было бы сжечь его чёртову гостиницу за такие правило. По какому праву он смеет не пускать нас ночевать?

– Йозеф! Мы в чужой стране, и нам тут ещё надо два дня пересидеть, давай сделаем дело и уедем. Нечего и нам творить линчевание. Тут и так насилие на почве ненависти всех мастей постоянное дело. Слыхал, у них тут недавно "Кровавое лето" прокатило?

– Что, таких вот буржуев крошили?

– Проклятых, а ещё чёрных, бастующих рабочих, бугров и кого только не. В основном силами полиции, конечно.

– Знакомая ситуация... Напоминает старый добрый тысяча девятьсот пятый...

– С какой-то странной интонацией ты это говоришь.

– Просто подумалось, что было бы весело... Ну, вспомнить старые-добрые.

– Йозеф...

– Ладно, я шучу, не буду я ничего делать. Но нам с тобой всё ещё нужен отель. И найти его, видимо, будет не так уж и просто.

– Да уж, обстановка тут та ещё. Разделимся?

– Предлагаешь поискать поотдельности?

– Да, а что ещё делать? Так у нас больше шансов найти хоть что-то, пока ночь не прошла. Я планирую сегодня поспать, знаешь ли.

– Встретимся на площади перед вокзалом через пару часов?

– Читаешь мои мысли.

И мы пошли в разные стороны. Я пользовался очень простой тактикой при поиске отеля: заглядывал по все заведения под вывесками, в надежде, что рано или поздно окажусь в гостеприимном отеле. Но за четыре квартала, десяток проверенных заведений под вывесками, я нашёл только три отеля. И ни в один из них меня не пустили из-за проклятия. Объясняться с хозяевами на сей раз мешал языковой барьер, а показать их неправоту делом, мешало мнение Феликса и местные цены на керосин. Вряд ли я смогу купить его столько, чтобы хватило на всех.

Расстроенный такой чередой неудач, я сел на скамейку на одном из бульваров. Новый свет разочаровывал всё больше и больше. Вернее, он просто больше напоминал старую имперскую Россию: ненависть, ненависть, ненависть. И к чему эта ненависть приводит? Кровь, бесконечно льющаяся кровь.

Хоть бы в нашей новой советской стране такого не было! А то мало ли что может случиться и мы, вдруг, вернёмся в дремучее царское время: ссылка целых народов, война, геноцид, повальная ксенофобия разных видов, как то истребление проклятых, бугров и прочих, прочих, прочих... Может, белые и прочие прихвостни Антанты победят. Может, какой Бонапарт вылезет и уничтожит все завоевания революции, как то было во Франции... И справедливость опять умрёт, лишь на секунду блеснув своим пленительным светом. Ха! Вспомнил Пушкина...

Да уж, весь свет культуры в жерновах несправедливости провернулся, как фарш. Да и я в этих жерновах был, как поляк, как коммунист, да много как кто. Весь мир в этих жерновах, от трущоб Америки, до великолепия Петербургских соборов...

– Прошу прощения, можно тебя? – обратился ко мне неизвестный.

Я отвлёкся от раздумий и посмотрел на человека, который ко мне обращался. Это был довольно приличного вида опоссум, одетый с иголочки и по-щегольски. Его глаза были очень странного фиолетового цвета и напоминали два идеальных аметиста.

– Вы говорите на русском? – наверное, это не тот вопрос, который мне стоило бы задать, но он был первым, что пришёл в голову.

– Я много на каких языках говорю, в том числе и на твоём. И я подошёл к тебе, чтобы попросить помощи. Ты не сильно занят?

– Нет, не то чтобы.

– Отлично, тогда не зайдёшь ли ты со мной в тот ресторан? – он указал на пышно украшенное здание с другой стороны улицы.

– Зачем я вам там нужен?

– Видишь ли, туда не пускают одиночек. Зайти можно только компанией от двух человек. Хозяин считает, что одиночки не оставляют столько денег, сколько бы ему хотелось. Но этот испанский чёрт подаёт уж больно вкусный хамон, да и, говорят, "кости святого" у него тоже ничего.

– Какое идиотское правило...

– Эта страна дурных законов и безграничного пафоса мелких лавочников, мой друг. Что поделать, если хочется купить их товар, не нарушая правила?

– Ладно, помогу тебе, если туда пускают проклятых. Так будет справедливо.

Удивительно, как странная проблема незнакомца была похожа на мою. Настолько, что я без задней мысли решил ему помочь. Просто, потому что я мог.

Мы с ним дошли до входа. Головотяп на входе осмотрел нас, перекинулся парой суровых фраз на английском с моим новым знакомым и, нехотя, всё же пропустил нас внутрь шикарного зала, чем-то напомнившим мне "Националь". Пафос мелких лавочников, значит...

Сев за один из столиков, я нервно постучал по дереву столешницы и обратился к своему спутнику, севшему напротив:

– И долго мне надо просидеть здесь, чтобы тебя не выгнали?

– Торопишься? – спросил он.

– Нет, просто мне не очень уютно в этом месте... Всё здесь слишком вычурное.

– Не чувствуешь себя важным и невероятным в таких местах? – он слегка ухмыльнулся, а затем добавил, – Могу понять. Не хочешь поесть вместе со мной? Я угощаю.

– Нет, спасибо, я не голодный.

– Тогда как же мне тебя отблагодарить? Возьмёшь денег? – он уже было достал кошелёк и начал отсчитывать стодолларовые купюры, перемещая из, казавшегося бездонным кошелька, одну за другой.

– Да ты, прямо, джинн! Но нет, спасибо, от денег я откажусь.

– Тебя даже деньги не интересуют?

– Да, такие уж у меня принципы. Да и не за что мне сейчас платить, я практически ничего не сделал.

– Ну должен же я как-то тебя отблагодарить! Может, хоть вина выпьешь за мой счёт?

Я вопросительно посмотрел на него, вместо ответа.

– Что? Я что-то не так сказал? – он, казалось, не знал, как действует спирт на проклятых.

– Алкоголь убивает таких как я.

– Я чего-то видимо не знаю, раз ты воспринимаешь это за личное оскорбление. Ну что же, извиняюсь за это. Может хоть в качестве извинений что-нибудь у меня возьмёшь? Проси что хочешь.

– Вряд ли ты можешь мне дать то, чего я действительно хочу.

– Откуда ты знаешь, даже не назвав своё желание?

– Я хочу справедливости.

– А что такое это твоя "справедливость"? Вот ты сказал, что будет справедливо провести меня сюда, но так ли ты в этом уверен? Учитывая, что ты не будешь есть, мы с тобой, фактически, нарушаем правила владельца ресторана.

– Ты же и сам был недоволен такими правилами.

– Да, но все в этой стране согласились, что владелец имеет право их ввести. Смотри сколько народа внутри: никого это не смущает.

– Кроме одиночек, которых не пустили внутрь.

– Но ведь они же могут обойти правило, как мы с тобой.

– Но это неудобно. И вообще неправильно. Мешаю ли я кому-нибудь, если приду один?

– Хозяину.

– А какое право он имеет говорить мне, где быть, а где нет?

– Ну, не забывай, что ты на территории его ресторана.

– А почему у него есть ресторан, где он может задавать свои правила? Почему у других может быть целая страна, где они тоже указывают кому и что делать? Разве это справедливо?

– Люди тем не менее довольны.

– Только пока им есть с кем идти в ресторан. Как останутся одни, поймут, насколько глупое это правило. Хотя они могут и струсить бунтовать против правил, лишь пытаясь их обойти или может пойдут в другой ресторан, где более дружелюбны к одиночкам, чем здесь. На людей вообще не стоит надеяться в вопросах справедливости. Те кто за них действительно борются, оказываются разорванными. Те же, кто лишь присасывается к борьбе и зарабатывают на них, обычно возносятся до небес. Такова человеческая природа.

– Так стоит ли справедливость для них того, чтобы бороться за неё? Может быть оставить эту справедливость только для себя, как делают другие?

– Тогда порочный круг точно никогда не разорвётся. Бороться надо не за наступления справедливости, а за шанс на неё. Шанс для всех.

– И ты не боишься поддержать в этой борьбе не тех?

– В каком смысле?

– Ну, ты сам сказал, что люди часто оказываются в дураках и рады этому. Не думал ли ты, что и ты дурак? Ну, например ты помог мне, а я, может, конкурент хозяина этого ресторана? Или, может, вообще преступник? И ты помог мне проникнуть сюда и испортить его бизнес. Справедливо ли это?

– Из двух зол надо выбирать меньшее.

– Но ты не знаешь какое будет меньшим.

– Тогда я буду поддерживать то, что выглядит приятнее или говорит на моём языке. В случае с тобой, тут сразу оба варианта. Вряд ли бы я встал на сторону янки, который вводит идиотские правила. Или никого не поддержу, или тебя.

– Это будет справедливо?

– Нет, ничуть. Но не всё в жизни можно отнести к вопросам справедливости. Иногда ты просто даёшь волкам перегрызть друг друга и ждёшь, что они ослабнут в борьбе.

– А если волки заодно и просто делают вид, что у них конфликт? Не больно осознавать себя пешкой?

– Осознание путь к освобождению. Какое-то время я могу не понимать, что играю в чужую игру, но если всё же пойму, то у них будет очень опасный враг. По крайней мере, мне хочется так о себе думать.

– Интересно-интересно, особенно учитывая то, что я знаю...

Я не успел ни спросить, что именно он знает, ни даже дослушать его фразу, так как снаружи ресторана раздались выстрелы. Уже через пару мгновений в помещение ворвались четверо псов в длинных пальто, смешных шляпах-фетровках, и с браунингами восемнадцатого года. Один из них выступил вперёд и обратился явно к моему собеседнику:

– Azrael? Vigilante sends his regards! – сразу после этой фразы они открыли огонь.

Я даже опомниться не успел, как опоссума изрешетил целы град пуль. Никак не успев помешать столь скоротечной расправе, я тем не менее, без сомнений ринулся на нападавших. Ближайшего бандита я вырубил голыми руками, и когда остальные решили переключиться на меня, перешёл в состояние "облака", через которое пролетели пули, и быстро раскидал обидчиков.

Благо те не были проклятыми и дело было за малым: как следует их приложить, чтобы отключить на достаточное для прибытия местных шерифов время. Что ж, вот так вот я и выполнил работу по поддержанию порядка в дали от того места, где должен был бы. И от сего чувствую себя странно.

Ну ещё и от того, что оказался голым по среди явно не самого дешёвого ресторана. Это, как и адская боль, не то, чтобы большая плата за силу, напротив, вполне справедливая, но я всё никак не могу привыкнуть. На глазах у встрепенённых посетителей я быстро оделся, в упавшую на пол, одежду и хотел было уже ретироваться.

Но тут, Азраэль, только что расстрелянный, шатаясь и держась за стол, поднялся на ноги. Для зверя, в котором было проделано добрых несколько десятков дырок, из которых непрерывным потоком текла кровь, он был чересчур уж... живым?

Я бросился к нему, желая помочь, но он лишь отстранился:

– Не стоит, правда, я в порядке.

– В порядке? После четырёх очередей пуль "семь шесят два"?! Ты, что ли, проклятый?

– Нет, меня вроде никто не проклинал, да и если бы я был проклят, везло бы мне так сильно? – он ухмыльнулся окровавленным ртом так, будто бы ничего особого не случилось.

– Правда, что ли, джинн?

– Ха! Если бы... Но, кажется, я должен тебе отплатить услугой за услугу уже второй раз. Фух, ладно, друг мой, помоги мне выйти на воздух.

Он опёрся на моё плечо, и мы вышли из злосчастного зала. Снаружи не было и трупа мордоворота, что могло значить только то, что он трусливо сбежал при виде вооружённых людей. За то, перед рестораном, абсолютно бесцеремонно был оставлен чёрный Форд, модели Т.

Я посадил раненого опоссума на ту же лавку, у которой мы только недавно встретились. Он немного покряхтел, но вскоре уже пришёл в себя и спросил:

– Так всё-таки, чего ты хочешь?

– Ничего не хочу, я помог просто так, не смотря на то, чем ты насолил этому...

– Вигиланту. Ха! Этот гад охотиться и за моей головой. Тебе, мой друг, тоже стоит опасаться ящера в пластинчатых доспехах. От него... их конторы, добра не жди!

– А за что они на тебя охотятся?

– Не нравиться им то, кем я являюсь. Кем мы с моим братом, Самаэлем являемся. Но да важно ли это тебе? Если ты им и встретишься, то явно по иной причине, нежели я.

– Лучше бы и не встречаться, видимо это мстительные типы.

– Ещё какие! Вцепятся так, что и не отобьёшься. Ну да ладно, меня они не возьмут, сколько бы прихвостней не отправляли. А вот тебе, кажется, стоит продолжать играть ту роль, которую ты играешь. И, может, тебя даже будет ждать так желаемая тобой справедливость. Не для тебя, конечно, но для того, кто тебе действительно дорог.

– Что ты имеешь ввиду?

– Разве тебе будет интересно, если я скажу? Весело всё это только тогда, когда ты уже постфактум узнаёшь о чём было предречено. А вот чтобы это постфактум наступило... – он достал откуда-то из-под одежды новенькую книжку с глянцевой зелёной обложкой, – Вот, возьми.

Я недоверчиво принял подарок:

– Что это такое?

– Устав "Союза благоденствия", поможет найти справедливость... – заметив мой скептический взгляд, он добавил, – Да шучу я! Это путеводитель по США для проклятых, со всеми доступными для них отелями, ресторанами и прочим. Там на русском всё, так что разберёшься. И можешь не переживать, что вам с Феликсом сегодня негде будет ночевать.

Я открыл книжку, пролистал до раздела "Вайоминг", удивился про себя, сколь малое количество заведений тут описано, немного порадовался тому, что теперь хотя бы не придётся ходить повсюду наугад... и только потом понял, что на самом деле сказал мне новый знакомый:

– Погоди, а откуда ты знаешь про Фели... – я поднял взгляд туда, где должен был сидеть опоссум, но его там не было.

Его вообще нигде не было, будто бы он успел раствориться в воздухе, пока я мельком рассматривал путеводитель. А о том, что он вообще когда-то был, говорила только зелёная книжица у меня в руках, и несколько капель крови на скамейке. Фиолетовой крови.