Апокалипсис 1920

Печать вторая – Йозеф – Взрыв

Мы с Феликсом шли в направлении конторы, слегка шаркая по каменной мостовой, и обсуждали произошедшее:

– То есть, они повязаны в каком-то общем деле? При чём все трое? – спросил я.

– Да. И меня в это что-то тоже собрались подвязать. Если я конечно поработаю на этого "бутлегера".

– Корчемника.

– Какая разница?

– Это русское слово, а кроме того, оно его бесит. Так что лучше использовать его.

– Ну ладно, если я поработаю на этого корчемника, то, возможно, узнаю больше как связан Синдикат, та секта Иштвана Великого и бывшая эсерка. Хотя, если честно, ума не приложу что может их объединять.

– Контрреволюционность? – койот посмотрел на меня скептически.

– После того, что агенты охранки сделали с товарищами Марии?

– И то верно. Кажется, что у этой пани уж точно должен быть зуб на монархистов. Неужели можно НАСТОЛЬКО не любить большевиков?

– У меня есть ощущение, что дело тут в чём-то совершенно ином. И нам ещё предстоит выяснить в чём именно. Но как ты думаешь, Мария могла убить профессора?

– Зачем ей это делать? Какой у неё мотив?

– Ну, эти двое обсуждали, что Матвей, возможно, с нами сотрудничал. И наша общая подруга поклялась его убить.

– А поскольку Шариков действительно был нашим кротом...

– Да, я о том же.

– Но и с того процарского ублюдка это не снимает обвинений.

– За то, кажется, снимает их с Матфея. Не уверен, что его ещё можно отпустить, но он то точно не приложил лапы к убийству.

– То есть, ты предполагаешь, что его в теории всё же можно отпустить. Я просто напомню тебе, что он черносотенец и организатор секты. Его только отпусти за порог и он начнёт разлагать общество и устраивать еврейские погромы.

– Его взгляды не говорят о том, что он плохой человек. Может, он просто запутался? Мы должны исправлять преступников, а не стрелять всех без разбора.

– Ты думаешь, что человек с такими взглядами может исправиться?

– Я думаю, что это возможно. То, что он сейчас ограничен своей глупостью ещё не значит, что мы не можем ему показать всех прелестей советской власти.

– Знаешь, я думаю, что такие люди не достойны прелестей советской власти, разве что, если не иметь в виду под прелестями красный террор. Классовые враги, знаешь ли, не меняются. Нельзя быть с ними нежными.

– Я изменился.

– Ты совсем другое дело. Ты был представителем угнетённой группы проклятых, пусть и аристократических кровей. Скажи, наследник, пошёл бы ты супротив своей семьи, если бы те не пытались выжечь твой глаз спиртом?

– Думаю, что пошёл бы. Происхождение ничего не значит!

– Да ну? И много других Романовых пошло вместе с народом, а не против него?

– За всю историю?

– А хоть бы и за всю. Тираны-цари, тем более не связанные со своими людьми даже одной национальностью и не выгрызшие себе путь к власти самостоятельно, не могут сочувствовать людям. Такого никогда не было и не будет. Это иррационально. У них буквально нет ни одной причины, почему бы им стоило бы помогать своим холопам, а не держащим этих холопов в стальных кандалах дворянам.

– Ну, может Романовых таких и не было, но ведь сейчас много дворян на нашей стороне. Брусилов, например.

– Это после того, как его сына схватили деникинцы?

– Хорошо, а как насчёт товарищей Ленина и Дзержинского?

– Про них мне нечего едкого сказать.

– Вот то-то же.

– Но это дворян в целом не оправдывает. Единицы одумываются.

– Может и наш Матфей будет среди этих единиц?

– Ну, ты можешь попробовать его изменить, если времени не жалко. Но я бы его конечно расстрелял. Это многим быстрее. – койот пожал плечами.

Мы уже почти подошли к конторе. И даже прекрасно видели это высокое здание, экспроприированное у бывшего доходного дома. Как вдруг на четвёртом его этаже прогремел взрыв. Яркие потоки пламени вырвались изнутри, проломив стену и не оставалось никаких сомнений, что взрывная волна была столь сильной, что снесла не меньше половины всего этажа.

– Постой. – сказал Феликс, – А это разве не комната для допросов рванула?

Мы с ним переглянулись и догадались практически одновременно:

– Мария...

– Что ж, – произнёс я, – Видимо, у нас на одного свидетеля меньше. Вряд ли он смог увернуться от такого и его почти наверняка расщепило на атомы.

– А нам ведь тоже с ней придётся драться... – сказал мой товарищ.

– Да. Но во всём надо искать плюсы, верно?

– Какие могут быть плюсы в том, что нашу контору разнесли?

– Мы туда теперь не пойдём. Это хорошо, потому что у меня очень странное предчувствие, что за нами прямо сейчас следят.

– Синдикат? – Феликс помрачнел.

– Наверное... Возможно, проверяют тебя. Жаль я раньше об этом не подумал.

– Ну и куда мне теперь идти? В последнее время я спал как раз на работе.

– Ко мне домой, куда же ещё. Переночуешь сегодня у меня, а завтра отправишься на собеседование к преступникам. Заодно обсудим план, как мы попробуем расколоть их змеиный клубок...