Арабский аноним XI века

НАЧАЛО КНИГИ ИСТОРИИ ХАШИМИТСКОЙ АББАСИДСКОЙ ДИНАСТИИ

/235б/ Во имя Аллаха милостивого, милосердного

Слава Аллаху, великому в сущности своей, извечному в своих свойствах, справедливому в своем решении, мудрому в своем деянии и в своем соизволении, нет истока его началу и нет предела его концу, — славой, которая увеличивается и не уничтожается! И да благословит Аллах Мухаммада, печать пророков и лучшего из тех, кто ходит под небом, род и семью его — избранных, и тех, кто следует им в благих деяниях!

А затем, помог [мне] Аллах всевышний собрать то, что просил ты, — да продлит Аллах твою жизнь и да охранит он тебя и да охранит он благоденствие через твое посредство и [да охранит он его] у тебя! — а именно, рассказы о праведных халифах, ведомых истинным путем — благоволение Аллаха да будет над ними всеми! — небольшое краткое повествование об их образе жизни и обычаях, [доведенное] /236а/ до того времени, когда они вернулись к благоволению Аллаха[239] — славно его могущество! — и рассказы о царях из сынов Умайи, которые встали на их место и назвались их титулом[240], и о том, как держал себя каждый из них, как он правил своими подданными, справедлив или несправедлив был его суд, что доброе он носил в себе и что злое было в его образе жизни и действий.

Так же [будет] и когда мы приступим к изложению истории хашимитской аббасидской династии — да укрепит ее Аллах вдали и вблизи и да распространит ее на восток и запад! — и здесь мы будем следовать прежнему способу [изложения], выражаясь сжато и сокращая [повествование], опуская длинноты и избегая подробностей, хотя близость к ней по времени, непрерывность устной передачи от предшествующих поколений к последующим, а также множество достоинств [этой династии], обширность ее добродетелей, ее чистота от примесей и пороков, незапятнанность новшествами[241] и всем сомнительным побуждают к подробным объяснениям и пространности речи.

И поистине она была благословенной династией, которая возвратила дела к [твердому] порядку[242] и вручила [право] решать и судить лучшим из них[243]. И взросли в ее время ученые и законоведы, и благодаря ей возвысились передатчики предания о Посланнике и чтецы Корана; благодаря рвению приверженцев ее процвели адаб и адибы[244]. Дети от блуда не были в ней причисляемы к благородным братьям и отцам и в стремлении помочь им добиваться благ этого бренного мира и содействовать им в достижении преходящих тленных благ их не женили на дочерях и тетках, обходя равных[245]. /236б/ И не проклинали при ней с их минбаров праведного предка и непорочного имама[246] — да будут над ним благословения Аллаха! — по причине заблуждения, вражды, неверия в Аллаха всевышнего и лицемерия.

Слава Аллаху, который помог преданным ему (Аббасидам), а тех (Омейядов) покинул без помощи и заменил их благочестивыми и сменил их. И я [могу] сравнить [чувства] радующихся тому, что постигло тех (Омейядов), лишь со словами одного из новых поэтов[247]:

Некая внутренняя потребность и непреодолимое желание, на которое у меня есть особые причины, побудили меня начать с рассказа об ал-'Аббасе ибн 'Абд ал-Мутталибе. Дело в том, что я отношусь к законным мавла этого благородного дома, ибо предок мой, от которого я происхожу по одной из двух моих линий, Вассаб[248], был отпущенником (мукатаб) 'Абдаллаха ибн ал-'Аббаса, отца имамов, — да будет над ними благоволение Аллаха!

А начало этого [в том], что Муджаши' ибн Мас'уд ас-Сулами[249] во время 'Усмана совершил поход в области Исфахана и осадил селение Абруз, которое ныне называют Кашан[250]. Его жители укрылись от Муджаши в крепости, которая [находится] в середине нынешней мадины. У этого места был начальник, которого звали Махуйа[251], а у него — сын по имени Йаздуйа[252]. И он бывало поднимался на крепостную стену и глядел с зубцов, прыгая с одного [зубца] на другой. Вот и прозвали его /237а/ арабы ас-Сабй ал-Вассаб ('Мальчик-Прыгун'). И случилось так, что они взяли крепость и полонили осажденных. А когда Муджаши' ибн Мас'уд вернулся из своего джихада в Мэдину, его встретил 'Абдаллах ибн ал-'Аббас, чтобы поздравить его, и сказал: «О друг, укажи мне из твоих пленных какого-нибудь мальчика, знатного в своим народе и смышленого, с тем чтобы мне купить его и взять себе в слуги». И Муджаши' подарил ему Вассаба, сказав: «Среди них он ни с кем не сравним». И принял его 'Абдаллах ибн ал-'Аббас и вместе со своими детьми отдал в школу (мактаб). Он изучил Коран и арабский язык, достиг в нем чистоты речи и сделался поэтом. Затем он попросил у 'Абдаллаха, чтобы тот за выкуп отпустил его на волю, и 'Абдаллах отпустил его. Когда Вассаб уплатил выкуп, он попросил у 'Абдаллаха позволения вернуться в свое селение, говоря, что там у него зарыт большой клад. 'Абдаллах позволил, сам проводил его и, чтобы почтить его, подарил ему один из своих мечей, одно из своих копий и переписанный им самим экземпляр Корана — на память о нем.

А Вассаб женился в Медине, и у него родился [сын] Йахйа ибн Вассаб. Он также изучил Коран и преуспел в нем. Когда же они оба прибыли в Куфу, ее жители, пожелав иметь у себя Йахйу, не отпустили его. И он сидел в соборной мечети, обучая их Корану; и ему принадлежит известное чтение Корана[253]. Его отец возвратился в селение Абруз, достал принадлежавший ему клад, женился и взял рабынь, родивших ему детей. И был он наделен имуществом и детьми в изобилии и множестве. И основал он в этом городе квартал, /237б/ который можно видеть и ныне. Он обладал многочисленными достоинствами и изобилием похвальных качеств, упоминание о которых не подходит для начала книги, и не их мы имели в виду, но мы все-таки расскажем из них о таких, [качествах], в которых [видно] благородство и то, что достойно памяти.

Рассказал 'Абдаллах ибн 'Умар[254], что 'Абдаллах ибн ал-'Аббас однажды, уже после того как он ослеп, проходил, сопровождаемый Вассабом, его мавла, мимо группы хариджитов, бранивших 'Али. Он остановился перед ними и спросил: «Кто среди вас бранит Аллаха?» Они ответили: «Мы непричастны к этому». Он спросил: «А кто поносит Посланника божия — да благословит его Аллах?!» Они сказали: «Сохрани нас Аллах от этого!» Он спросил: «А кто поносит 'Али?» Один из них ответил: «Было такое...» Тогда он сказал: «Я свидетельствую, что Посланник божий — да благословит его Аллах! — сказал: "Кто бранит 'Али, тот бранит меня, а кто бранит меня, тот бранит Аллаха"», и ушел. Затем он обратился к Вассабу и спросил: «Как они выглядели, сынок?» А тот ответил экспромтом:

Тогда Ибн ал-'Аббас сказал ему: «Добавь, сынок!» Тот, помолчав немного, прочел:

А тот опять: «Добавь, сынок!» А Вассаб ответил: «Мне нечего добавить». Тогда 'Абдаллах продекламировал:

Возвратимся к порядку повествования, который мы имели в виду, и будем говорить, как мы условились, избегая удлинения приведением иснада и упоминанием имен передатчиков. Ал-'Аббас /238а/ ибн 'Абд ал-Мут-талиб ибн 'Абд Манаф, дядя Посланника божия — да благословит его Аллах! — родился за 3 года до «Года слона»[256]. Дожил он до халифата Усмана и умер в Медине в возрасте 89 лет, будучи уже слепым[257]. Говорят[258], что его спросили: «Ты больше[259] или Посланник божий?» И в ответ он сказал: «Посланник божий больше меня, а я старше его: я родился за 3 года до него», — а Посланник божий родился, как мы упоминали[260], в «Год слона».

Рассказывают со слов 'Али ибн Абу Талиба[261], который сказал: «Посланник божий пожелал принять клятву с ансаров в ночь ал-'Акабы[262]. И сказал ему ал-'Аббас: "Я приму за тебя [клятву] с них!" Он ответил ему: "Тогда прими ислам!" И ал-'Аббас принял ислам[263]. Повел его Посланник божий — да благословит его Аллах! — чтобы тот взял с ансаров обязательство в том, что должно быть между Пророком — мир ему! — и ими. И это было первым, что стало известно курайшитам о принятии ислама ал-'Аббасом. Они сказали: "Отступился [от веры] Абу-л-Фадл вместе с другими отступниками"», — и это было за два года до хиджры Посланника божия в Медину[264]. Рассказывают, что встал при этом ал-'Аббас и сказал: «О ауситы и хазраджиты! Вы начинаете войну против всех[265]. И Мухаммад, хотя его народ не согласен с ним, — в почете и под защитой, пока еще остаются мужи из потомков Хашима. И если вы знаете, что оставите его без помощи, когда поразят вас раны и будет пролита кровь, то не вводите его отныне в заблуждение». Тогда поднялись ал-Бара' ибн Ма'рур[266], 'Абдаллах ибн 'Амр ибн Харам[267], Ас'ад ибн Зурара[268] /238б/ и Абу-л-Хайсам иби ат-Таййихан[269] и сказали: «Нет, клянемся Аллахом, не иначе, как кровь наша — за его кровь, наши души — за его душу и наши узы — за его узы, пока смотрят наши глаза, мы никогда не нарушим этого!» Ал-'Аббас сказал: «Эти [люди] — благороднейшие в своем племени, и нам нужно принять от них [клятву]». Тогда все ансары сказали: «Ставь условия для себя и для господа твоего!» [Посланник божий] сказал: «Что касается того, о чем я уговариваюсь [с вами] для господа моего, то [это] — чтобы вы поклонялись ему и не придавали ему никакого товарища. А что касается того, о чем я уговариваюсь [с вами] для себя, то [это] — чтобы вы защищали меня от того, от чего вы защищаете себя, и чтобы семью мою защищали от того же, от чего вы защищаете ваши семьи, для того чтобы я читал вам Писание господа вашего; а награда вам от Аллаха — рай». И Посланник божий — да благословит его Аллах! — принял их клятву.

А что касается открытого принятия ал-'Аббасом ислама, то это произошло в «Год Бадра»[270], как мы указали на это раньше[271]. Он сам рассказывал Посланнику божию, что курайшиты побудили его к этому вопреки его желанию. И рассказывают также, что слова Аллаха всевышнего: «Скажи пленным, что в руках ваших: "Если Аллах узнает про добро в ваших сердцах, он дарует вам лучшее, чем то, что у вас взято, и простит вам"»[272], — ниспосланы по его поводу[273].

И был ал-'Аббас красивым, благородным, щедрым, храбрым и крепким в защите во времена язычества и ислама; он тот, который обещал безопасность Абу Суфйану в «День победы»[274], как о том было уже упомянуто[275], и Посланник божий выполнил его обещание. И он тот, именем которого 'Умар ибн ал-Хаттаб испрашивал дождя [у Аллаха], когда он взошел с ним на минбар и сказал: «О боже, мы обращаемся к тебе именем дяди твоего Пророка и брата его отца: напои нас /239а/ обильным дождем и не присоединяй нас к отчаивающимся!»[276].

И у него были дети: 'Абдаллах, 'Убайдаллах, ал-Фадл, Кусам, Ма'бад, 'Абд ар-Рахман, Таммам, Касир, ал-Харис, Умм Хабиба, Амина и Сафийа — девять сыновей и три дочери. А что касается изобилия [достоинств], совершенства, благочестия, целомудрия и халифского достоинства, то [все это] — в потомстве 'Абдаллаха[277].

Сказал Абу Салих, автор Тафсира[278]: «Мы никогда не видали сыновей одной матери, могилы которых были бы удалены друг от друга более, чем [могилы] сынов ал-'Аббаса от Умм ал-Фадл: ал-Фадл умер в Сирии[279], 'Абдаллах — в Та'ифе[280], 'Убайдаллах — в Медине[281], Кусам — в Самарканде[282], а Ма'бад — в Ифрикии[283]. Мать их всех — Умм ал-Фадл, дочь ал-Хариса, хилалитка, сестра Маймуны, супруги Пророка — да благословит Аллах его и род его! И у них обеих была одна мать, которую звали Хинд-джурашитка. И часто говорили: "Она — наиболее почитаемая из старух благодаря зятьям"». [А зятья ее] — Посланник божий и ал-'Аббас, как мы упомянули выше[284], Хамза[285], Джа'фар ат-Таййар[286], Абу Бакр и 'Али. Хамза — зять ее по Зайнаб, дочери 'Умайса, хасамитке; Джа'фар был женат на Асма', дочери 'Умайса; после него на ней женился Абу Бакр, а затем — 'Али ибн Абу Талиб[287]. Пророк — мир над ним! — обрадовал ал-'Аббаса благою вестью о том, что его потомству будет принадлежать власть[288].

Рассказывают со слов Салмана ал-Фариси[289]: «Сошел [с верблюда] Посланник божий — да благословит его Аллах! — и явились к нему люди, а у него находились члены его семьи. Посланник божий сказал: "Останьтесь одни [со мной], члены семьи!" /239б/ И я встал вместе с людьми, но он мне сказал: "Сядь, ибо ты наш, из нашей семьи!"[290] Он восхвалил Аллаха и прославил его, затем сказал: "О сыны 'Абд Манафа! Поклоняйтесь Аллаху и не придавайте ему никакого товарища! И если бы даже явился мне господь мой и позволил бы мне пасть перед ним ниц, то [и тогда] я бы не предпочел вам никого!"[291] Затем сказал: "Вижу я двенадцать мужей — курайшитов, читающих проповедь; все они — двое из потомков Харба ибн Умайи и десять из потомков ал-'Аса ибн Умайи — в заблуждении"[292]. Потом он повернулся к ал-'Аббасу и сказал: "Погибель их будет от рук твоего потомка". Затем сказал: "Храните страх божий в моей родне — моей семье, ибо как до нас не жил никто бесконечно в сем мире, так и после нас никто не будет жить в нем вечно". Затем он сказал: "Династия правды — последняя из династий[293]. Да, истинно, вы будете владеть после них за один день двумя днями, за один месяц — двумя месяцами, за один год — двумя годами"[294]».

А что касается 'Абдаллаха, то он носил кунью Абу-л-'Аббас. Он родился в аш-Ши'бе до выхода оттуда бану-хашим, а это было за три года до хиджры[295]. Посланник божий — мир ему! — скончался в то время, когда 'Абдаллаху было 13 лет[296]; благословил его Посланник божий и сказал: «О Боже! одари его мудростью и научи его та'валу!» А 'Умар — да будет доволен им Аллах! — всякий раз, когда видел, что он подходит, говаривал: «Пришел к вам юноша, [достойный] зрелых мужей, у которого язык вопрошающий, а сердце разумеющее».

Рассказывают со слов 'Абдаллаха ибн ал-'Аббаса: «Был я в доме моей тетки по матери, Маймуны, супруги Пророка, и поставил для Посланника божия — да благословит его Аллах! — воду для омовения[297]. А он спросил: "Кто поставил это?" Маймуна ответила: /240a/ "'Абдаллах". Тогда он сказал: "О боже, сделай его разумеющим в вере и научи его тавалу!""[298]. И его называли уабром этой общины[299] за обширность его познаний. В малолетстве своем он неотлучно сопровождал 'Али, и тот всегда обильно питал его знанием[300]. И обычно говорили: «Тот, кто ищет знания, щедрости и совершенства, пусть приходит в дом ал-'Аббаса ибн 'Абд ал-Мутталиба», — имея в виду знание Ибн ал-'Аббаса, щедрость 'Убайдаллаха[301], совершенство Кусама.

Рассказывал Са'ид ибн Джубайр со слов Ибн 'Аббаса, что тот всякий раз, когда слышал, как они говорили: «В этой общине будет двенадцать халифов», отвечал: «Как вы глупы! Поистине, после двенадцати [будет] трое наших: ас-Саффах, ал-Мансур и ал-Махди[302], который предаст [общину] ад-Даджжалу»[303]. Абу Усама[304] сказал: «Толкование этого: ее предаст ад-Даджжалу потомок ал-Махди».

Рассказал ал-Хакам ал-А'радж[305]: «Видел я Ибн 'Аббаса [сидевшим], свесив ноги в бассейн Замзама[306]. Подошел к нему какой-то человек и сказал: "О Ибн 'Аббас, я занимаюсь охотой, и вот [иногда] убиваю добычу на месте, а иногда нет, [так что она убегает и издыхает не на моих глазах]". Ибн ал-'Аббас ответил: "Ешь то, что убил на месте, и оставь то, что ты не убил на месте". Он разумел: "Ешь то, что ты убил сразу и видишь это; а когда [добыча] убегает от тебя раненной и скрывается из виду, то не ешь, ибо она — не убитая на месте и скрывшаяся из глаз охотника"[307]. И он прочел стих[308]:

У него были споры с Му'авией, а также и с Ибн аз-Зубайром: над обоими он взял верх. Об этом рассказано в книгах преданий, и приводить [рассказы] о них не подходит для этого компендия[310].

/240б/ [Вот кое-что] из этих рассказов. Му'авийа сказал ему однажды по поводу чего-то, происшедшего между ними: «Клянусь Аллахом, я люблю тебя за четыре [обстоятельства] и прощаю тебе четыре [вещи]. Что касается тех [обстоятельств], за которые я тебя люблю, то [первое из них] — твое родство с Посланником божиим — да благословит его Аллах! Второе — [то], что ты из моего рода и моей семьи, из 'Абд Манафа. Третье — [то], что ты вождь и «язык курайшитов». А четвертое — [то] что отец твой был другом моему отцу. А [те вещи], которые я тебе прощаю, — это то, что ты был среди моих врагов при Сиффине[311], то, что ты бросил на произвол судьбы 'Усмана в «День дома»[312]; то, что ты был среди тех, кто строил козни против 'А'иши[313]; то, что ты был среди тех, кто не признал моим братом Зийада[314]. Но я покончил с этим и нашел [основания] для любви к тебе в Коране и в словах поэта. Что касается Корана, то слово Аллаха всевышнего [таково]: ..,[315] А что касается слов поэта, то это слова зубьянита[316]:

И мы приняли от тебя первое и простили тебе другое. И в этом мы поступили так, как сказал старый поэт:

'Абдаллах ибн ал-'Аббас, восхвалив и прославив Аллаха, ответил: «А затем. Вот ты сказал, что любишь меня из-за моего родства с Посланником божиим — мир ему! — но ведь это — долг твой и каждого, кто уверовал в Аллаха и в него (т. е. Посланника), потому что это — награда, которую он попросил у вас за тот свет, и несомненное доказательство, которые он вам даровал[317]. Сказал Аллах всевышний: "Скажи: Я не прошу у вас за это награды, а только любви /241а/ к [моим] родным'"[318]. А тот, кто не любит нас, тот не будет иметь успеха, будет посрамлен и пребудет в обиталище несчастных.

Что же касается твоих слов, что я — твой родич и из твоей семьи, то это так. Ты заботишься об узах родства, и именно так поступают праведные, избранные, наилучшие. И клянусь моей жизнью, ты твердо хранишь эти твои узы, несмотря на то что в прошлом у тебя были дела, за которые тебя нельзя теперь упрекнуть[319].

Что же касается твоих слов, что я — «язык курайшитов», то ведь этим [даром] я наделен в такой же степени, как и ты, но ты сказал об этом из-за своего благородства и достоинства; ведь сказал же старый поэт:

А что касается твоих слов, что мой отец был другом твоего отца, то это так и было; и ты знаешь, что мой отец сделал для него в «День победы над Меккой»[320], и он был благодарным, великодушным; ведь сказал старый поэт:

А что касается твоих слов относительно моей вражды к тебе при Сиффине, то, клянусь Аллахом, если бы я не поступил так, то был бы наихудшим из тварей: неужели ты обольщался мыслью, что я покину моего господина и сына моего дяди, повелителя верующих и господина мусульман[321], в то время, как на его сторону стали мухаджиры и ансары?! И ради чего, Му'авийа?! — щадя ли себя, сомневаясь ли в моей вере или по боязливости моей натуры? Клянусь Аллахом, если бы я поступил /241б/ так, то ты бы затаил это на мой счет [и стал бы донимать меня намеками на это][322] и порицать меня за это.

А что касается твоих слов относительно того, что я оставил на произвол судьбы 'Усмана, то ведь его оставили на произвол судьбы и те, кто ближе к нему родством, чем я, и те, кто далее, чем я, и вот для меня ближайшие и отдаленнейшие — пример для подражания. Я не был в гесте с теми, кто нападал на него, а отстранился от него так же, как отстранились хиджазцы.

А что касается твоих слов об 'А'ише, то ведь Аллах повелел ей, чтобы она задергивала свой занавес и оставалась в своем доме. А когда она ослушалась господа своего и пошла наперекор Пророку своему, мы сделали то, что она от нас [претерпела].

Что же касается твоих слов о том, что я не признал твоим братом Зийада[323], то ведь не я, а Посланник божий — да благословит его Аллах! — не признал его согласно слову Его: "Дитя принадлежит [супружескому] ложу, а блуднику — камень"[324]. И право же, за исключением этого, мне любезно все то, что радует тебя во всех твоих делах».

И мы привели этот рассказ в том виде, как он есть, только потому, что в нем имеются вопросы, в отношении которых возникают сомнения для всякого, кто поразмыслит над ними и пожелает найти из них выход. И надо полагать, что тот, кто сделает образцом [для себя] в этом 'Абдаллаха ибн ал-'Аббаса, при его знании, его благоразумии, родстве его с Посланником божиим, при том, как он держал себя среди смут, и при его умении сделать для себя выбор, и [кто] станет подражать его образу поведения и будет судить согласно его решению, — будет среди тех, которые достигают успеха.

Да, так! И после того изобилие [достоинств], знание и царство были среди потомков 'Али ибн 'Абдаллаха, который был младшим из детей Ибн ал-'Аббаса. И говорят, что он родился в утро того дня, когда был заколот повелитель верующих 'Али[325]. Он был наиболее совершенным из потомков ал-'Аббаса и наиболее примечательным из них. И его обычно называли ас-Саджжад ('Усердный молельщик')[326] из-за его большой набожности. /242а/ Ал-'Аббас ибн 'Абдаллах был старшим из детей 'Абдаллаха ибн ал-'Аббаса, и 'Абдаллах носил кунью по ал-'Аббасу; у него не было потомства. [Детьми] 'Абдаллаха ибн ал-'Аббаса также были: Мухаммад, ал-Фадл, 'Абд ар-Рахман, Лубаба и Асма'.

Рассказал 'Амир ибн Мас'уд[327]: «Сидели мы в собрании перед Ка'бой, как вдруг мимо нас прошел гонец, возвещая о смерти Му'авии[328]. Я сказал моим товарищам: "Пойдемте к Ибн 'Аббасу, — а он тогда был в Мекке и был уже слеп[329], — чтобы быть нам первыми, кто сообщит ему эту весть, и мы услышим то, что он скажет". Явились мы, попросили позволения войти, вошли и видим — перед ним стол, а хлеб еще не положен. Мы произнесли приветствие и сказали: "Дошла ли до тебя весть, о Абу-л-'Аббас?" Он спросил: "Какая?" Мы ответили: "Гонец сообщил о смерти Му'авии". Он сказал: "Убери стол, отрок!" — и долго оставался мрачным, опустив голову и не разговаривая. Потом сказал:

Затем сказал: "Бойтесь Аллаха, о витязи Курайша, и не говорите: Ушло величие потомков Умайи!' Ушло, клянусь моей жизнью, клянусь Аллахом, их величие, но осталось то, что дольше ушедшего! Оставайтесь в своих жилищах и присягните! Пододвинь стол, отрок, ведь мы еще не завтракали!" И вдруг приходит к нему посланец эмира Мекки[330], говоря: "Эмир приглашает тебя присягнуть". А он ответил: "Что вам до человека, от которого ушло то, чего вы опасаетесь?[331] Скажи ему: "Кончи свои дела и, когда нетрудно будет прийти к тебе, я приду и сделаю то, что ты хочешь'". /242б/ Когда посланец вышел, мы сказали: "О Абу-л-'Аббас, неужели ты присягнешь Йазиду, — ведь он пьет вино?" А он ответил: "А где же то, что я вам только что сказал? — вы слушаете и не запоминаете! Скольким из тех, кто пьет вино, или еще худшим, [хотя и] не пьющим его, присягнете вы в том, чего они захотят, пока не будет распят «распятый из курайшитов»?"[332] Посланец [эмира] возвратился и сказал: "Тебе необходимо пойти к нему". Тогда он оделся, пошел к нему и присягнул, и мы присягнули вместе с ним».

Затем, когда приблизилась смерть 'Абдаллаха, он сделал завещание своему сыну 'Али. Он сказал ему: «Самое лучшее, что я тебе завещаю, — [это] страх божий, который является опорой этого дела, и им держится вера и земная жизнь. Знай также, сынок мой, что люди, кроме немногих, пребывают в слепоте относительно своего положения и бьют один другого из-за сей тленной жизни, о гибели которой уже возвестил им Аллах. Слышал я, как Посланник божий — да благословит его Аллах! — говорил твоему деду: "Эта власть будет в твоем потомстве, когда она удалится от Омейядов"; так пусть тот из них, кто будет править делом общины, страшится Аллаха и пусть поступает по истине и подражает Посланнику божию, ибо из людей наиболее достойный следовать ему — самый близкий из них к нему по родству[333]. И [знай] также: Хиджаз — не жилище для вас после меня. И когда ты похоронишь меня, собери свою семью и уходи в Сирию, ибо потомкам Умайи назначен удел, который им надлежит исполнить. Они, хотя и держатся своего заблуждения и гордыни своей, но вследствие родства между тобой и ими[334] более доброжелательны к тебе и твоей семье, нежели род аз-Зубайра. Остерегайся /243a/ движений потомков твоего дяди, 'Али ибн Абу Талиба — мир ему! — и накажи это своим детям, ибо движения потомков 'Али таковы, что тот, кто примет в них участие, будет убит».

И говорят, что он также сказал ему: «Примкни к сыну твоего дяди, 'Абд ал-Малику, ибо он ближе родством и более достоин власти повелителя, и оставь Ибн аз-Зубайра, ибо я полагаю, что он не умеет отличить друга от врага; а у таких дело не завершается успехом и не дается им: поистине 'Абд ал-Малик идет вперед, а Ибн аз-Зубайр пятится». И он привел в пример:

Затем он сказал ему: «О сынок мой, если ты придешь в Сирию и 'Абд ал-Малик предоставит тебе выбор места жительства, то поселись в аш-Шарате[335], ибо когда царство уйдет от сынов Умайи, оно перейдет к некоему мужу из жителей аш-Шарата, имеющему самую большую семью среди людей, а вы — таковы и есть». Затем он умер в Тарифе в 68 году[336], в возрасте 71 года. Он обычно красил бороду в желтый цвет. Молитву над ним совершил Мухаммад ибн 'Али, сын ханафитки[337], и говорят, что он четырежды произнес: «Велик Аллах!»; а когда он был погребен, Мухаммад сказал: «Умер богослов[338] этой общины!» — и поставил над ним шатер[339].

Когда покончили с его похоронами и обрядом принятия соболезнований 'Али и ал-'Аббас расстались. Ал-'Аббас отправился к Мус'абу ибн аз-Зубайру[340], а 'Али — к 'Абд ал-Малику, памятуя о словах своего отца. Когда 'Али прибыл к 'Абд ал-Малику[341], он сообщил ему о завещании своего отца, и тот возвеличил его, признал за ним его право[342] и предоставил ему выбрать место жительства. 'Али выбрал аш-Шарат и купил /243б/ в нем селение, которое называется ал-Хунайма[343].

Затем 'Абд ал-Малик спросил 'Али про ал-'Аббаса, его брата. Он ответил, что тот ушел по каким-то делам в Ирак. 'Абд ал-Малик сказал ему: «Нет! Он выбрал Мус'аба. Ну что ж, если я одолею Мус'аба, я признаю право ал-'Аббаса и его родство и не стану из-за этого относиться к нему враждебно». Говорят, что и Мус'аб спросил ал-'Аббаса: «Где твой брат 'Али?» А тот ответил: «Он ушел по каким-то делам в Сирию». Тогда Мус'аб сказал: «Нет! Он выбрал 'Абд ал-Малика. Ну, если я одолею 'Абд ал-Малика, я не пощажу 'Али и не забуду ему этого!»

И говорят, что когда 'Али пришел к 'Абд ал-Малику и этим прибавил ему силы против Ибн аз-Зубайра, тот посадил его с собой на трон и сказал собравшимся у него знатным сирийцам: «Это — внук дяди Мухаммада — да благословит его Аллах! — который пришел ко мне, признав, что я более достоин власти, чем Ибн аз-Зубайр». Затем он сказал ему: «Нет, клянусь Аллахом, не могу я переносить твое имя и кунью вместе! Лучше бы тебе изменить то или другое, что ты захочешь!» А 'Али носил кунью Абу-л-Хасан; и он изменил ее и стал с тех пор носить кунью Абу Мухаммад[344].

Дело в том, что, когда у 'Абдаллаха ибн ал-'Аббаса родился 'Али, повелитель верующих 'Али стал искать его ('Абдаллаха) и не нашел его. Ему сказали: «Прошлой ночью у него родился сын». А когда 'Али совершил полуденную молитву, он сказал своим сотоварищам: «Пойдемте к нему!» Пришел он к Ибн ал-'Аббасу, поздравил его и сказал: «Будь благодарен Дарующему и будь благословен в этом подаренном! Как ты назвал его?» Тот ответил: «Мог ли я назвать его, /244а/ пока ты не назвал его?» И вынесли к нему [ребенка]; 'Али взял его, плюнул ему в рот[345] и благословил его. Затем он отдал его 'Абдаллаху и сказал: «Прими отца царей! Я называю его 'Али и даю ему кунью Абу-л-Хасан»[346].

Я рассказал тебе эту историю лишь для того, чтобы ты подивился этому: это (т. е. 'Абд ал-Малик) ведь умнейший из Омейядов, по их утверждению, а вот противился халифату, запрещая людям носить имя того, чье достоинство признали друзья и недруги, не боясь посрамить себя в глазах людей разумных и религиозных.

Затем 'Али продолжал так жить в ал-Хумайме до конца дней 'Абд ал-Малика[347]". Когда же 'Абд ал-Малик скончался и после него вступил в правление его сын ал-Валид[348], он стал смотреть на 'Али другими глазами.

Рассказывают[349], что он дважды велел бичевать 'Али ибн 'Абдаллаха плетьми — один раз из-за женитьбы 'Али на Лубабе, дочери 'Абдаллаха ибн Джа'фара, потому что прежде она была замужем за 'Абд ал-Маликом. Говорят, что однажды 'Абд ал-Малик откусил яблоко, затем кинул его ей, а она велела принести нож и отрезала место укуса. Он спросил ее: «Что ты делаешь?» Она ответила: «Удаляю из него изъян», — намекая на дурной запах изо рта, который был у Абд ал-Малика[350]. Он разгневался из-за этого и дал ей развод. 'Али ибн 'Абдаллах женился на ней, а ал-Валид осуждал его, говоря: «Ты женился только для того, чтобы унизить халифское достоинство»[351].

Во второй раз, рассказывают[352], он повелел бичевать его, посадить на верблюда лицом к хвосту, возить его по базарам и кричать про него: «Это 'Али ибн 'Абдаллах — /244б/ лжец!» Подошел к нему какой-то человек и спросил: «Что это за ложь, которую они приписывают тебе?». Он ответил: «Им сообщили, что я говорю: "Поистине, эта власть будет в моем потомстве!" Клянусь Аллахом, она действительно будет в моем потомстве до той поры, пока не станут властвовать над ними их рабы, с маленькими глазами, широколицые!»

А говорят, что в этот раз его бичевали из-за Салита ибн 'Абдал-лаха: тот утверждал, что 'Али ибн 'Абдаллах — его брат, а 'Али отрицал это и убил его. И об этом есть рассказ, длинный, известный[353].

'Али ибн 'Абдаллах был храбрым, щедрым и воздержным. Он имел пятьсот корней олив, совершал у каждого корня ежедневно по два раката. И его называли Зу-с-сафинат ('Натерший мозоли')[354]. И бывало, каждому, кто бы ни проходил мимо него из Сирии[355], направляясь в Хиджаз, и из Хиджаза, направляясь в Сирию, он непременно давал приют и одарял, если тот был достоин подарка.

И у него были дети: Мухаммад, а его мать — ал-'Алийа, дочь 'Убайдаллаха ибн ал-'Аббаса ибн 'Абд ал-Мутталиба, и он — отец халифов; Да'уд и 'Иса — оба они от рабыни; Сулайман и Салих — и они от рабыни; Ахмад, Мубашшир и Бишр — у них не было потомства; Исма'ил и 'Абд ас-Самад — от рабыни; 'Абдаллах Старший и 'Убайдаллах — у них не было потомства; 'Абд ал-Малик, 'Усман, 'Абд ар-Рахман и 'Абдаллах Младший, тот самый, который восстал в Сирии против ал-Мансура и которого разбил Абу Муслим, а рассказы об этих двух будут приведены впоследствии[356]; 'Абдаллах Средний, он же ал-Ахнаф ('Кривоногий') — у него не было потомства; Йахйа, /245а/ Исхак, 'Абд ал-'Аайз, Йа'куб и Исма'ил Младший — они от разных рабынь[357].

И говорят[358], что 'Али ибн 'Абдаллах сделал завещание в пользу своего сына Сулаймана[359]. Его спросили: «Неужели ты завещаешь Сулайману и оставляешь Мухаммада?» Он ответил: «Я не желаю запятнать его завещанием»[360].

'Али умер, сделав наследником своего сына Мухаммада и открыв ему свои тайны. 'Али был малоразговорчивым, и вместе с тем его часто можно было видеть ведущим тайную беседу со своим сыном Мухаммадом. Когда же кто-нибудь другой замечал их, он менял направление беседы[361] и начинал разговор о земельных владениях, о строениях и тому подобном. Он скончался в 118 году, а говорят — в 17 году[362], во время халифата Хишама ибн 'Абд ал-Малика.

Мухаммад ибн 'Али был одним из самых совершенных и самых почтенных среди людей. Между его [кончиной] и [кончиной] его отца прошло 14 лет[363]. Его отец красил [бороду] в черный, а он — в красный цвет, чтобы можно было отличить одного от другого, так как они очень походили друг на друга[364].

И в фикхе, и в знании он был тем же, что и его дед, 'Абдаллах ибн 'Аббас. Са'ид ибн Джубайр[365], бывало, молил Аллаха, чтобы он не дал ему умереть, не показав мужа из потомства 'Абдаллаха, который бы выносил решения, подобные решениям Ибн 'Аббаса. И ему указали на Мухаммада ибн 'Али. Он пошел и сел среди людей, а они задавали Мухаммаду вопросы в священной мечети[366], и он давал им ответы, подобные ответам своего деда. И сказал Са'ид: «Хвала Аллаху, который не дал мне умереть, не показав мне мужа из потомства Ибн Аббаса, выносящего решения, подобные его решениям!» /245б/ И говорят, что, когда ал-Хаджжадж послал разыскать Са'ида, Мухаммад ибн 'Али сказал Са'иду: «Выбирай у меня одно из трех: если ты хочешь, я отведу тебя к Абу Мухаммаду[367], а ты ведь знаешь положение, [которое он занимает] при 'Абд ал-Малике, и он выхлопочет тебе помилование». Са'ид ответил: «Я не хочу». Мухаммад сказал: «Право же эти люди, несмотря на дурные мысли о нас, никогда не чинили нам бесчестия. Потому — укройся у моих жен, и они[368] ничего не сделают тебе». Са'ид сказал: «Не желаю и этого!» Тогда Мухаммад сказал: «Вот две верблюдицы и тысяча динаров — а это все, чем я владею на земле, — возьми их и укройся в какой хочешь стране». Са'ид сказал: «И этого я не хочу». Мухаммад спросил: «А чего же ты хочешь?» Тогда он ответил: «Попроси открыть мне Ка'бу, чтобы я вошел в нее, и я буду схвачен в ней, между тем как она — величайшая святыня Аллаха». Мухаммад послал за хранителем Ка'бы, а он был одним из его друзей, и тот открыл ему Ка'бу. Са'ид вошел в нее и был выведен оттуда, доставлен к ал-Хаджжаджу, и тот убил его в дни ал-Валида, как мы упомянули об этом раньше[369].

Мухаммад ибн 'Али усердствовал, добиваясь халифата, согласно завету своего отца, затем согласно наставлению Абу Хашима, сына Мухаммада ибн ал-Ханафии[370], и кайсанитов[371], которые носят свое имя по ал-Мухтару ибн Абу 'Убайду[372], потому что тот носил лакаб Кайсан[373]. А он — первый, кто провозгласил имамат Мухаммада ибн ал-Ханафии. Этого же держался и 'Али ибн 'Абдаллах[374] и его потомки вплоть до дней ал-Махди.

А приверженность[375] к партии Аббасидов ведет свое начало от [приверженности к] Мухаммаду ибн ал-Ханафии[376]. Это же проповедовал и Абу Муслим, пока не наступило время ал-Махди. А ал-Махди вернул их[377] к утверждению [права] /246а/ на имамат за ал-'Аббасом ибн 'Абд ал-Мутталибом[378]. Он сказал им: «Говорите: "Имамат принадлежал ал-'Аббасу, дяде Пророка, так как он был самым близким и родным ему из людей[379], а после него — 'Абдаллаху ибн ал-'Аббасу, затем — Али ибн 'Абдаллаху, затем — Мухаммаду ибн 'Али, затем — Ибрахиму ибн Мухаммаду, затем — Абу-л-'Аббасу, затем — Абу Джа'фару, затем — ал-Махди"».

Возвратимся к порядку повествования. Рассказывают, что спросили Али ибн ал-Хусайна ибн 'Али ибн Абу Талиба[380] о роде ал-'Аббаса: «Есть ли у них какое-нибудь знание[381], [свойственное] семье Пророка?» Он ответил: «Да, у них есть желтый свиток, который принадлежал 'Али ибн Абу Талибу — мир ему!» И когда 'Али был убит, а ал-Хасан заключил мир с Му'авией, ал-Хасан, ал-Хусайн и брат их, Мухаммад ибн ал-Ханафийа, направились к Му'авии из Хиджаза в Сирию. Ибн ал-Ханафийа пожелал вернуться, вошел к своим братьям и сказал им: «Вы наследовали моему отцу, получив преимущество передо мною. И хотя породил меня не Посланник божий — да благословит его Аллах! — но меня породил ваш отец[382]. Клянусь моей жизнью, вы обладаете превосходством в сравнении со мной[383], это правда! Дайте же мне какую-нибудь долю знания моего отца, которая бы обогатила меня, ведь вы же знаете о любви, которую он питал ко мне». И сказал ал-Хасан ал-Хусайну: «О брат мой, он — наш брат и сын нашего отца, дай ему какую-нибудь долю знания нашего отца!» И вручил ему ал-Хусайн желтый свиток[384], в котором [содержалось] знание о черных знаменах Хорасана: когда они будут, как они будут и что является их признаками и какие из арабских племен будут им помогать, имена мужей, которые возглавят /246б/ это, и [описание] их качеств.

И был этот свиток у Мухаммеда, сына 'Али от ханафитки. А когда предстала перед ним смерть, он отдал его своему сыну, 'Абдаллаху Абу Хашиму, и он был у него. Когда же и перед ним предстала смерть, он отдал его Мухаммаду ибн 'Али и завещал ему то, что хотел. А это было при его возвращении от Хишама ибн 'Абд ал-Малика[385]» когда он умирал в ал-Хумайме у Мухаммада ибн 'Али ибн 'Абдаллаха ибн 'Аббаса. И был этот свиток у Мухаммада, пока не приблизилась к нему кончина; тогда он отдал его своему сыну, Ибрахиму ибн Мухаммаду, а мы сейчас расскажем об этом подробно.

Мухаммад ибн 'Али приходил по временам к ал-Валиду и участвовал в летних походах[386] и стоял в гарнизонах на морском побережье со своими братьями и детьми. Пришел он к ал-Валиду ибн 'Абд ал-Малику в конце его дней[387] и встретил у него Абу Хашима, сына Мухаммада ибн ал-Ханафии. А причиной прибытия Абу Хашима было, как рассказал Исхак ибн ал-Фадл ал-Хашими[388], то, что к Зайду ибн ал-Хасану ибн 'Али[389] поступила садака 'Али, а он был в то время самым старшим из потомков 'Али от Фатимы. А Абу Хашим стал оспаривать ее у него[390], вызвал его на суд к кадиям Медины и, приводя аргументы в свою пользу, сказал Зайду: «По происхождению и я и ты равны, а 'Али завещал свою садаку достойнейшим из своих старших потомков. Я же старше тебя возрастом и больше тебя знаю об Аллахе, его Книге и сунне его Посланника — да благословит его Аллах! Так на каком же основании ты завладел этим почетом, обойдя меня? Ведь завещание принадлежит 'Али, а не Фатиме!» Судьи приняли от него этот аргумент и не отклонили его. Когда /247а/ решение в Медине обратилось против Зайда ибн ал-Хасана, он[391] отправился в Дамаск и донес ал-Валиду на Абу Хашима, сказав, что у того есть партия из сподвижников ал-Мухтара и что они считают его имамом и доставляют ему угдаку. Ал-Валид, возвращаясь из хаджжа[392], привел с собой Абу Хашима в Дамаск и по подозрению заключил в тюрьму. Известие о его заточении дошло до 'Али ибн ал-Хусайна ибн 'Али[393], находившегося в то время в Медине, и он отправился к ал-Валиду. Когда он прибыл к нему, тот ласково его принял, приблизил к себе и спросил:

«Чего ради предпринял ты такое путешествие, невзирая на дальность трудного пути?» Он ответил: «Побудило меня к нему дело великой важности, о котором я буду говорить с тобой, полагаясь на твою заботу о чести твоей семьи». Ал-Валид спросил: «А что это такое?» Он сказал: «Почему, когда разный люд ищет твоего благоволения, ссылаясь на свое родство с Абу Бакром, 'Умаром и 'Усманом, ты заботишься об их праве и чести, а когда ближайшие к тебе из рода Посланника — мир ему! — ищут приблизиться к тебе через свое родство с ним и с тобой, то ты не блюдешь их чести и не уберегаешь их от обиды?» Ал-Валид спросил: «А что именно ты имеешь в виду?» Он сказал: «За что ты заточил 'Абдаллаха ибн Мухаммада, хотя родство его с Посланником божиим неоспоримо, и мы не знаем в его семье мужа, который был бы равен ему по рассудительности, знанию, непорочности и удалению ото всего неодобряемого?» Ал-Валид ответил: «Сын твоего дяди, Зайд ибн ал-Хасан, утверждает, что Абу Хашим старается расколоть общину, что он сделал себя имамом, которому надлежит повиноваться[394], /247б/ и создал партию из жителей Ирака». 'Али ибн ал-Хусайи сказал: «Клянусь Аллахом, такого о нем до меня не доходило и я никогда не подозревал его в этом! А потом дело между ним и Зайдом осложнилось уже настолько, что нельзя быть уверенным, что Зайд не клевещет на него: ведь часто человек клевещет на своего двоюродного брата, когда между ними случается раздор». Ал-Валид сказал: «Да, часто так бывает». 'Али сказал: «Заклинаем мы тебя узами родства с Посланником божиим — да благословит его Аллах! — чтобы ты только отпустил его!» Ал-Валид ответил: «Хорошо, я сделаю так, несмотря на мое плохое мнение о нем!» И он выпустил Абу Хашима и велел ему оставаться при нем.

Абу Хашим остался в Дамаске, присутствуя в собраниях ал-Валида и бывая у него на ночных беседах. Он часто шутил с ним, и вырвалось у него в одном собрании слово, разгневавшее ал-Валида, и тот сказал ему: «Да ты вздорный спорщик! Уезжай, оставь мое покровительство!» Абу Хашим ответил: «Уеду, клянусь Аллахом великим и славным, — ведь Сирия мне вовсе не жилище и не пристанище! И живу я здесь не ради какого-нибудь дела — это ты слишком долго задерживал меня здесь! И вырос тут долг мой и убавился мой доход. Я не хвалитель тебе и ни за что не вернусь к тебе, если ты отпустишь меня!» Дошло до нас, что ал-Валид сказал ему: «Так вот, я отпускаю тебя до дня воскресения». А ал-Валид был первым, кто возгордился и проявлял насилие в отношении людей; и его обычно называли «тираном из потомков Умайи».

А Мухаммад ибн 'Али ибн 'Абдаллах прибыл в Дамаск именно в эти дни. Он остановился у мавла Аббасидов Фудали ибн Му'аза и обнаружил, что Абу Хашим тоже остановился у него, ожидая попутчиков, чтобы выехать вместе с ними. Он прождал их до тех пор, пока Мухаммаду ибн 'Али не удалось /248а/ покончить со своими делами и не наступило время его отъезда. Тогда они отправились вместе: Мухаммад ибн 'Али — направляясь к себе домой в ал-Балка[395], а Абу Хашим — в Медину. С Абу Хашимом было несколько его сторонников, среди которых был человек по имени Салама ибн Буджайр[396] из бану-муслийа[397], из людей 'Амира ибн Исма'ила[398]. Абу Хашим отличал его больше всех других [своих] сподвижников. Его отец, Буджайр ибн 'Абдаллах[399], был одним из наиболее твердых в вере среди сторонников Мухаммада ибн ал-Ханафии. Он восстал вместе с ал-Мухтаром и был самым суровым среди тех, кто был с ним в битвах против убийц ал-Хусайна ибн 'Али. Он неотступно был с ал-Мухтаром, пока Мус'аб не осадил того в крепости Куфы[400]. Ал-Мухтар, до того как его убили[401], искал поддержки у своих сторонников, чтобы сделать с ними вылазку и сразиться с Мус'абом, [говоря им, что], если они победят, то это будет то, чего они добивались, а если будут убиты, то погибнут смертью благородных. Однако они не послушались его[402]. После гибели ал-Мухтара[403] с этим же советом к ним еще раз обратился Буджайр, но они отклонили его и сказали Буджайру: «Это нам уже предлагал тот, кто заслуживал нашего повиновения больше, чем ты (имея в виду ал-Мухтара), но мы этого не сделали». А когда эти люди сдались на милость Мус'аба, он приказал всех их убить. Когда вывели убивать Буджайра, он сказал Мус'абу: «Эмир, у меня — просьба к тебе: не убивай меня вместе с этим сбродом и не смешивай моей крови с кровью этих подлых! Ведь я предлагал им выйти и сразиться, чтобы или умереть смертью благородных, или победить, но они не пошли на это». И Буджайр был убит отдельно. А этот Салама, его сын, был одним из надежнейших людей Абу Хашима и главой партии вместе с ним. Его обычно называли Ибн аш-Шахид ('Сын мученика').

И двинулись они оба в путь, /248б/ пока не прибыли в аш-Шарат, а с Абу Хашимом были его сторонники. Сказал кто-то из них: «И пробыл Абу Хашим в жилище Мухаммада ибн 'Али некоторое время, затем умер; а с ним были его приверженцы, и их глава — Салама ибн Буджайр».

Говорят также, что Абу Хашим скончался от яда, который при расставании ал-Валид дал ему выпить в глотке молока[404].

Сказал Мухаммад ибн 'Али: «Я вошел в дом, в котором скончался Абу Хашим, и он сказал мне (он уже болел, а я не отходил от него в течение его болезни и сам ухаживал за ним): "О Абу 'Абдаллах! Я понимаю, что со мною... Удали от меня тех, кто находится в доме, — я хочу сделать тебе завещание!"» Сказал Мухаммад ибн 'Али: «А со мной были Да'уд и Сулайман, сыновья 'Али, а также 'Урва, наш мавла[405]. Я сказал им: "Удалитесь!" Когда они вышли, Абу Хашим сказал: "О брат мой! Я завещаю тебе страх божий, ибо он — самое лучшее, что завещают друг другу люди. А затем, поистине, это дело, которого они добиваются и о котором они хлопочут[406], принадлежит тебе и твоему потомству. Мой отец рассказал мне, что 'Али — да будет мир над ним! — сказал ему: 'О сынок, не проливайте крови после моей смерти ради того, что не предопределено вам, ибо это дело будет в роду вашего дяди и потомков 'Абдаллаха ибн ал-'Аббаса. Он рассказал мне, что слышал, как 'Али говорил: 'Однажды я был у Посланника божия — да благословит его Аллах! — в доме Умм Саламы[407], когда явился к нему ал-'Аббас, а он возлежал на кожаной подушке, набитой пальмовыми волокнами. Он бросил ее ал-Аббасу и сказал: 'Садись на нее!' И обратился Посланник божий к ал-'Аббасу и, не приглашая меня, беседовал с ним тайно о чем-то, чего я не слышал. /249a/ Затем ал-'Аббас встал и вышел. И когда он скрылся, Посланник божий сказал: 'О 'Али, не тужи, но в этом деле[408] тебе достанется после моей кончины только ничтожная доля, ибо оно принадлежит ал-'Аббасу и его потомству, к которым оно придет само собой, без труда[409]; и они отметят за вас и воздадут мщением тому, кто причинит вам зло". Затем Абу Хашим сообщил мне о том свитке, который был у него[410], и что он запрятан в Куфе, в таком-то доме, напротив колонны, в таком-то месте. И дал он мне приметы и вверил мне своих сподвижников и приверженцев, которые были с ним, и их глав — Саламу ибн Буджайра[411] и Абу Раййаха Майсару ал-Лаббада ('Валяльщика войлока')[412]».

«... И когда мы приготовили его к погребению, и похоронили его, и долго плакали над ним, и приказали нашим женщинам совершить обряд оплакивания, Ибн Буджайр явился к Мухаммаду ибн 'Али и выразил ему соболезнование в утрате Абу Хашима, а Мухаммад сообщил ему о том, что ему было открыто Абу Хашимом о нем. Сказал Ибн Буджайр: "И мне он наказал то же самое. Пошли за его[413] сподвижниками, которые были с нами, чтобы нам обсудить наше дело!"».

И когда они собрались к нему, Ибн Буджайр сказал им: «Ушел Абу Хашим! А между тем, мы считаем обязанностью для себя повиноваться ему, и повиноваться ему мертвому все равно, что повиноваться ему живому: мы исповедуем только это! И всякий, кто не повинуется погибнет. Итак, блажен, кто умер, следуя истине! Так примитесь же за ваше дело! Господин ваш — вот!» И, повернувшись к Мухаммаду ибн 'Али, сказал: «Клянусь Аллахом, мы примкнули к вам только ради того воздаяния Аллаха, на получение коего в будущем мире мы уповаем! Так приступи же к твоим повелениям, ибо уже стало близко одно к другому то, чего мы ожидали[414]. Впрочем, знание об этом, дарованное тебе /249б/ Аллахом, больше». И сказал ему Мухаммад ибн 'Али: «Ты — мой брат, которого я предпочту другим братьям, и не стану я решать дела помимо тебя, и действовать, не сообразуясь с твоим мнением: ведь этой власти можно достигнуть только при взаимной помощи. Так беритесь же за это — Аллах соберет для вас блага этого и того мира!» И призвали люди на него благословение. Затем Ибн Буджайр сказал: «Я посадил уже для вас дерево, плод которого не замедлит созреть: ко мне примкнула группа моих людей, моих соседей и товарищей моих — они не хуже тех, которых ты считаешь любящими вас и искренне расположенными к вам. Мы отправимся по твоему повелению. Я советую тебе записать их имена для того, чтобы ты знал их и прибегал к их помощи».

Сказал Ибрахим ибн Салама[415]: «И взял Мухаммад папирус и начал собственноручно писать, а Ибн Буджайр диктовал ему. И это был первый список приверженцев потомков ал-'Аббаса. И первыми, кого он записал, были: Салим ибн Буджайр[416], которого называли Салим ал-А'ма ('Слепой'); Абу Хашим Букайр ибн Махан, а он был из числа людей, твердых в вере и знающих канцелярское дело; вместе с Йазидом ибн ал-Мухаллабом он совершал походы в Хорасане и завоевывал Джурджан[417]; он много странствовал по свету и имел опыт в делах[418]; Хафс ибн Сулайман, он же Абу Салама ал-Халлал ('Торговец уксусом')[419];

Хафс, которого называли ал-Асйр ('Пленник')[420], и все они мавла бану-муслийа и люди 'Амира ибн Исма'ила; и Майсара ар-Раххал ('Седельник'), и Муса ибн Шурайх ас-Саррадж ('Шорник')[421], и Зийад ибн Дирхам ал-Хамдани[422], и Ма'н ибн Йазид ал-Хамдани и ал-Мунзир ибн Са'д ал-Хамдани. И он записал их имена». И говорят, что среди тех, кого он записал и назвал Саламе сам, были /250а/ Абу 'Амр ал-Азди, Абу-л-Хузайл Хаййан ас-Саррадж ('Шорник'), Мухаммад ибн ал-Мухтар и ал-Валид ал-Азрак[423].

И сказал Мухаммад Саламе: «В этом деле первенство и превосходство за тобой, благодаря тому, что сделал ты сам, и тому, что твердо выполнял твой отец — да помилует его Аллах! Всякий имеет приближенных, а мои приближенные — из жителей вашего города[424], ты и твое племя. Так отправляйся и отправляйтесь все! Ты встреть меня завтра, и сделайте вид, что ваша компания намеревается выехать и что вы поджидаете спутников, с которыми бы вам вместе выехать, и спрашивайте о найме [животных для дороги] с тем, чтобы относительно вас не возникло подозрений».

Он также сказал им: «Воздержитесь от поспешности и скрывайте ваше дело, пока не умрет "отмеченный шрамом"[425] из потомков Марвана» — а это 'Умар ибн 'Абд ал-'Азиз; в то время правил Сулайман ибн 'Абд ал-Малик[426], и никто не думал, что 'Умар получит какую-нибудь долю власти над общиной, так как он не принадлежал к потомству 'Абд ал-Малика[427]; и это увеличило у партии твердую веру в Мухаммада ибн 'Али; они сказали: «Он сказал это вследствие превосходного знания об этом». [И Мухаммад продолжал]: «И когда умрет "отмеченный шрамом"[428], и окончится сотый год, а это — год хозяина осла[429], то вот тогда и сделайте явным наше дело!»[430]

Когда окончился сотый год, заболел Абу Раййах. К нему пришло несколько человек из приверженцев, не знавших Мухаммада ибн 'Али, и они спрашивали его о своем имаме, а Абу Раййах был тогда тяжело болен, и голова его покоилась на коленях Мусы ас-Сарраджа. Он сказал: «Сообщит вам об этом Муса...» и потерял сознание. И они еще не успели уйти, а он уже был мертв[431].

Заведование делом партии взял на себя Салим[432]. Он написал от имени партии /250б/ Мухаммаду ибн 'Али, извещая его о смерти Абу Раййаха, и попросил Букайра ибн Махана отвезти к нему их послание, и тот обрадовался этому и ободрился. Он купил благовония и повез их в ал-Хумайму и, делая уступку всякому, кто покупал их, располагал его к себе. Он прибыл к Мухаммаду и, увидев его, остался доволен его умом и проницательностью, а Букайр был человеком бывалым! Он сообщил Мухаммаду о смерти Абу Раййаха, и тот погоревал о его кончине и сказал: «Да помилует его Аллах!» Затем он спросил: «Много ли в Куфе ваших сторонников?» Букайр ответил: «Нет и тридцати...» Мухаммад сказал: «Будут и умножатся!..» А Букайр сказал: «Мы ведь соблюдали осторожность и воздерживались от поспешности, выжидая время». Мухаммад сказал: «Вы поступали правильно. А теперь тебе надлежит отправиться в Хорасан, потому что власть наша — восточная». Букайр сказал: «И я вручил ему 190 динаров, собранных приверженцами из жителей Куфы, [а также] золотое ожерелье и сотканную из пряжи Умм ал-Фадл[433] мервскую одежду, о передаче которых она просила меня». И это было первое, что доставила партия Мухаммаду ибн 'Али.

Когда Букайр подготовился вернуться в Ирак, он сказал Мухаммаду ибн 'Али: «Я много бродил по свету, участвовал в завоевании Джурджана с Йазидом ибн ал-Мухаллабом и не видел людей, которые при упоминании о роде Посланника — да благословит его Аллах! — выказывали бы больше сердечной нежности, нежели они[434]. Встретил я в Джурджане одного человека из арабского племени, которого звали Кайс ибн ас-Сари[435], и столкнулся я у него с одним иранцем ('аджам) и слышал, как он говорил /251а/ по-персидски: "Мы не видели людей, более заблуждающихся, чем арабы: умер их Пророк, а они передали власть из его семьи другим!" Затем он заплакал, и, клянусь Аллахом, я сам не удержался, чтобы не заплакать вместе с ним! Я сказал: "Да помилует тебя Аллах! Ты часто видел, как ложь одолевает истину! Но уже проснулись многие из них и прозрели свой правый путь". Он сказал: "А что же мешает вам требовать для них власти и возвратить им ее? Я ручаюсь вам за жителей моего города, что они поднимутся вместе с вами на это". Я спросил: "Неужели ты сделаешь это?" Он сказал: "Да! Протяни твою руку — я присягну тебе в этом!" Я протянул свою руку и, приняв его присягу, сказал ему: "Скрывай то, что произошло между нами!" А он рассмеялся и сказал: "Мы не глупы! Если хочешь, я позволю тебе отрезать мне язык, чтобы ты был спокоен за меня". Затем он ушел, и я сказал: "Клянусь Аллахом, этот — воистину верующий! Кто он?" Исма'ил ибн 'Амир[436], который присутствовал при этом, ответил: "Йазид ибн ан-Нахид"[437]. А между ним и между Умм 'Амир[438] было родство, и я сказал ей подобное тому, что сказал ему (Исма'илу)[439]».

Букайр сказал: «Затем я выступил в путь, а со мной были Кайс ибн ас-Сари и Абу 'Амир Исма'ил[440], которые направлялись в хаджж. Когда мы прибыли в Рей, оттуда с нами вышла группа паломников. К нам присоединился один из них, по имени Сулайман ибн Касир[441], который рассказал, что он житель Мерва и чиновник дивана. Мы рассказывали друг другу некоторые предания о роде Мухаммада, и я, увидев в нем сильную привязанность [к роду Мухаммада], сказал: "А не рассказать ли тебе об одном из /251б/ иранцев ('аджам) Джурджана?" — и рассказал ему о случае с Ибн ан-Нахйдом. А он сказал: "Клянусь Аллахом, и я присягну тебе в том, в чем присягнул тебе этот джурджанец!"».

Мухаммад ответил Букайру: «Власть наша — восточная, знамена наши черные. Я советую тебе вести свою пропаганду в Мерве, ибо он — место прибежища[442] твоей партии».

Букайр отправился в Ирак, а Мухаммад — в летний поход[443]. А в это время уже правил 'Умар ибн 'Абд ал-'Азиз. И когда Мухаммад возвратился из летнего похода, он встретил в Дамаске Райту, дочь ['Убайдаллаха ибн] 'Абдаллаха ибн 'Абд ал-Мадана ал-Хариси. Она была замужем за одним из сыновей 'Абд ал-Малика[444] и похвалялась перед ним, рассказывая о своих предках. Того разгневали эти слова, и он дал ей развод. А говорили[445], что мать человека, от руки которого погибнет царство сынов Умайи, будет хариситка[446]. И Омейяды обычно препятствовали хашимитам вступать в брак с хариситками. Мухаммад ибд 'Али поговорил с 'Умаром ибн 'Абд ал-'Азизом об этом, а 'Умар был мужем не от мира сего. Мухаммад сказал ему: «Дочь моего дяди по матери была выдана за одного из вас, а теперь она свободна. Я намерен жениться на ней, но хочу, чтобы на это было твое позволение». 'Умар ответил: «Она может вполне распоряжаться собою, и кто же может воспрепятствовать вам? Делай же, о сын моего дяди, что ты задумал!» Мухаммад женился на ней, и она забеременела от него Абу-л-'Аббасом ас-Саффахом, и он родился в правление Йазида ибн 'Абд ал-Малика[447].

А Букайр пришел в Куфу и встретил Салима[448] и его сторонников и наказал им то, что повелел ему имам. Он отправился в Хорасан[449] и начал [выполнение своей миссии] с Джурджана. Он встретил Абу 'Амира Исма'ила /252а/ и Абу 'Убайду Кайса ибн ас-Сари, пробыл у них месяц и еще раз взял с них клятву[450]. Затем он направился в Мера и остановился у Сулаймана ибн Касира по старому знакомству. И вот из-за этого-то и называют Сулаймана первым, кто присоединился к призыву в Хорасане. И присягнули Йазид ибн ан-Нахид, Кайс ибн ас-Сари и Сулайман ибн Касир ал-Хуза'и. Букайр пробыл в Мерве около двух месяцев. Сулайман ибн Касир привел к нему Малика ибн ал-Хайсама[451], 'Амра ибн А'йана[452], Зийада ибн Салиха[453], Талху ибн Разика[454] и несколько хузаитов по дружбе, [бывшей] между ними, и они присягнули ему.

Затем Мухаммад ибн 'Али призвал Абу 'Икриму Зийада ибн Дирхама[455], одного из своих приверженцев из Куфы, и сказал ему: «Иди в Хорасан и, что прикажет тебе Букайр, тому и последуй! И если тебе радостно будет принять смерть за то, ради чего ты отправляешься, то иди; если же ты удручен ею, — а она несомненно придет к тебе, — то останься, ибо я не поручусь тебе за жизнь, но за воздаяние Аллаха, которое для тебя лучше, чем этот мир и то, что в нем, я ручаюсь тебе!» Зийад сказал: «Да помилует тебя Аллах! Я возьму на себя бремя выполнения этого дела — душа моя только рада принять смерть! Наказывай мне то, что ты хочешь!» Имам сказал: «Я завещаю тебе бояться Аллаха и трудиться для того дня, когда ты вернешься к нему. Затем — пойди в Джурджан, встреть Абу 'Убайду[456] и последуй его приказам. Затем под предлогом торговли пойди в Мерв, прими внешность и обычаи простого люда, встреть Сулаймана ибн Касира и держись с ним таких доводов, которые поймут только те, кому /252б/ дано понимать. И пусть имя, мое останется скрытым от всякого. А если вас станут спрашивать о моем имени, то скажите: "Мы соблюдаем осторожность[457], ибо нам приказано скрывать имя нашего имама". Поселись среди йеменитов и постарайся подружиться с рабиитами; остерегайся мударитов и старайся заполучить побольше иранцев[458]. И не привлекай к своей пропаганде ни того, в ком свойств натуры через меру, ни того, в ком их недостаточно, ни того, у кого не растет пушок на щеках, — а это жидкобородый, ни слишком длинного, ни слишком короткого. И сделайте Хорасан местом прибежища вашего и пристанищем для ваших пропагандистов. И встречайтесь со мной лишь в дни празднеств паломничества, если только не приключится с вами дело, для которого вы будете нуждаться в моем совете. Тогда посылайте ко мне надежнейшего среди ваших сотоварищей из избранных людей нашей партии, предварительно испытав его верность; оберегайте нас от этих тиранов из потомков Умайи: они ведь непрестанно угрожают нам своею властью. А между тем им был дарован некий срок, которого они неизбежно достигнут, — и как близка их погибель! — когда отнимет у них власть суровый, жестокий, соименный их предку![459] И при этом постигнет их бедствие и падут [на них] тяжкие кары. Остерегайтесь же обнажать меч, пока не придет к вам позволение, ибо для этого есть особые приметы, о которых мы знаем лучше!»[460].

Абу 'Икрима прибыл в Хорасан и нашел, что дело партии стало сильным. И встретили его Букайр и Сулайман и оказали ему почет, а он вручил им длинное послание, в котором были наставления, похожие на те, что мы упомянули. Затем он вручил им другое, маленькое послание; в нем было написано: «А затем — да сохранит Аллах нас и вас послушанием ему /253а/ и да поведет он нас и вас путем праведным! Я уже сообщил братьям вашим мое мнение относительно Хидаша[461] и повелел им сообщить вам мои слова о нем. И я призываю в свидетели Аллаха, который помнит чистое и мерзкое в словах своих рабов, что я отрекаюсь от Хидаша и от того, кто придерживался его мнения, и от того, кто следовал его вероучению. И я повелеваю вам не принимать ни от кого, кто придет к вам от меня, ни слов, ни посланий, которые бы противоречили Книге Аллаха и сунне его Пророка — мир ему! И мир». Они сказали: «К нам пришло это [послание] от него, и мы слушаем его и повинуемся ему»[462].

Мухаммад ибн 'Али написал с Кахтабой[463] маленькое послание, но он отстал от своих спутников из-за болезни. А когда он прибыл, он предъявил им [это послание]. В нем было написано следующее: «Да поможет Аллах нам и вам [пребывать] в повиновении ему! Направил я к вам лучшую часть себя, Букайра ибн Махана: слушайте и разумейте его, ибо он из числа превосходнейших рабов Аллаха. Он — язык мой вам и доверенный мой среди вас. Не прекословьте ему и свершайте дела только согласно его решению — я предпочел его для вас вместо себя из-за того, что доверяю его искреннему расположению к вам и его усердию в распространении среди вас света божия. И мир!»

Затем Букайр собрал партию, выбрал из нее несколько мужей, сделал их накибами и отдал каждую группу [приверженцев] во власть одного из них[464]. Он сделал накибами двенадцать человек и сказал:

«Это — сунна Пророка — да благословит его Аллах! — в отношении тех, кого он поставил /253б/ накибами над ансарами, когда они дали ему клятву[465]. Они были теми, кто ручался за своих товарищей и был их доверенным. Это — также и сунна Мусы — мир ему! — и его сотоварищей[466]». И [еще] он сказал: «Накибу не подобает притязать на превосходство над другими из-за [самого] звания накиба, ибо превосходство [доставляется] только делом. Дошло до нас, что Са'д ибн Му'аз[467] не участвовал в присяге Посланнику божию — да благословит его Аллах! — и не был среди тех, кто явился к нему в ночь ал-'Акабы[468]. Затем Посланник божий поставил его над его племенем, как накибами, так и не накибами. И вот дошло до нас, что подошел он, а Посланник божий сидел среди сонма своих сподвижников. Когда [Посланник] увидел его, он сказал присутствующим: "Встаньте перед господином вашим!" И сказал 'Умар ибн ал-Хаттаб: "Господин наш — Аллах и его Посланник!" А Посланник божий ответил: "И Са'д господин твой, о "Умар!" Это [я рассказал] для того, чтобы вы знали, что превосходство [доставляется] делом, не иначе!»

Начал говорить Камил ибн ал-Музаффар[469] и сказал: «Аллах направил тебя ко благу, о Абу Хашим, в решении твоем, и вот — [с тобой] согласны присутствующие и отсутствующие!» А Талха ибн Разик сказал: «Мы ни в чем так не нуждаемся, как именно в том, что ты сказал!» И главенствовали накибы над теми, кто был в Мерве и кто приходил к ним, отзываясь на призыв находившихся там. Что же касается других областей, то каждый проповедник в них был накибом, избирая себе доверенных людей из жителей области. Они сказали: «Мы согласны с тем, что мы слышали. Исполни же свое решение!» Тогда он сказал: «Пиши, о Абу Салих[470]: "Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Доверие [долженствует] первым, подражание — последним[471]! Аллах всевышний говорит: 'И избрал Муса из народа своего семьдесят /254а/ человек для назначенного нами срока'[472]. Затем, в другом стихе он сказал: 'И послали мы из них двенадцать предводителей[473]. Пришли к Посланнику божиему — да благословит его Аллах! — в ночь ал-'Акабы семьдесят мужей из ауситов и хазраджитов и присягнули ему, и он назначил из них двенадцать накибов[474]. Так, стало быть, ваша сунна — это сунна сынов Исра'ила и сунна Пророка — мир ему!"» И они согласно избрали двенадцать человек из своей среды, а это[475]: Абу 'Абд ал-Хамид Кахтаба ибн Шабиб ат-Та'й из бану-набхан[476], Абу-н-Наджи 'Имран ибн Исма'ил, мавла рода Абу Му'айт[477], Абу Мухаммад Сулайман ибн Касир ал-Хуза'и, Абу Наср Малик ибн ал-Хайсам ал-Хуза'и[478], Абу Мансур Талха ибн Разик, мавла Талхи ат-Талхат, Абу-л-Хакам 'Иса ибн А'йан, мавла Бурайды ал-Аслами[479], Абу Хамза 'Амр ибн А'йан, Абу Да'уд Халид ибн Ибрахим аз-Зухли[480], Абу 'Али Шибл ибн Тахман, мавла бану-асад[481], Абу 'Уйайна Муса ибн Ка'б ат-Тамими[482], Абу Джа'фар Лахиз ибн Курайз ат-Тамими[483] и Абу Сахл ал-Касим ибн Муджаши'[484], который был поставлен на место Букайра ибн ал-'Аббаса[485], его дяди по матери, когда тот ослеп. Затем они избрали остальных из семидесяти — пятьдесят восемь человек, из них сорок человек — из жителей Мерва, а остальные — из прочих мест.

И взял тогда Абу Хашим Букайр клятву с явившихся к нему людей партии в искреннем расположении, тайном и явном, к своему имаму и в том, что они не откроют /254б/ своего дела тому, кого они будут опасаться. Затем он сказал им: «Вы не щадили себя ради восстановления истины, так не поскупитесь же и вашим имуществом ради имама вашего и помогите ему, чем можете, ибо на него легли тяготы расходов по оживлению истины и умерщвлению лжи!» И собрали они много денег и принесли их Абу Хашиму. И он отправился, оставив главою партии Сулаймана ибн Касира и повелев им сообразовываться с советом Абу Салиха Камила[486], ибо он надежен в своей рассудительности и осмотрительности. Он направился в Джурджан и пробыл там месяц или около этого. Жители Джурджана собрали деньги и драгоценности, бывало даже так, что женщина снимала все свои дорогие украшения и посылала с ним. Вместе с Абу Хашимом из Джурджана отправился Абу 'Аун[487], сопутствуемый ал-Хасаном ибн Зурарой, сыном дяди 'Амира ибн Исма'ила. Абу Хашим со своими спутниками двинулся в путь и пришёл в Куфу. Он пробыл там недолго, затем с Абу Саламой ал-Халлалем отправился к Мухаммаду и отдал ему то, что принес с собой. До наступления 121 года[488] их обычай был таков: несколько человек из них отправлялись в паломничество и встречались с Мухаммадом ибн 'Али, доставляя ему невольников, одежды и дорогие украшения и то, что привозили из Хорасана, получали от него советы и послания к остальной части партии и уходили, рассеиваясь в разные стороны.

Возвращаясь из аш-Шарата, Абу Хашим Букайр пришел к жителям Куфы из числа приверженцев. И явились они к нему и приветствовали его. Между тем Зайд ибн 'Али ибн ал-Хусайн ибн 'Али[489] начал действовать, и стали говорить о его восстании. Букайр спросил: «О чем вы говорите?» /255а/ Они ответили: «О том, что Зайд ибн 'Али намерен восстать на этих днях, что куфийцы согласились восстать вместе с ним и что особенно деятельное участие в его деле принял твой сосед Абу Кудам, человек из [племени] хамдан, один из соседей бану-муслийа[490]». Абу Хашим сказал: «Горе Абу Кудаму! Я словно вижу его убитым или изгнанным и словно вижу Зайда распятым в ал-Кунасе!»[491] 'Абдаллах ибн 'Умар[492] сказал: «Меня разгневали его слова, так как я иначе думал о Зайде и его роде. Я сказал ему: "Ты постоянно приносишь нам ложные измышления, огорчая нас ими. Клянусь Аллахом, я уверен, что Аллах всевышний погубит власть сынов Умайи руками Зайда, и ты не разделишь с ними первенства!" Букайр ответил: "Я знаю то, чего не знаете вы! Оставайтесь в ваших жилищах и избегайте сторонников Зайда, ибо, клянусь Аллахом, он непременно будет убит и распят вместе с группой ваших товарищей! А что касается того, что ты сказал о гибели власти сынов Умайи, то как она близка! Мне говорил об этом имам Мухаммад ибн 'Али такими словами: 'Близко к вам восстание в Куфе мужа из моей семьи, которого соблазнят восстать так же, как был соблазнен и другой[493], и он понапрасну будет убит и распят[494]. Предостереги же партию о вашем отношении к его делу!'"». И когда Зайд восстал, партия покинула его, уйдя из Куфы в ал-Хиру. И они оставались там, пока Зайд не был убит[495], затем возвратились в Куфу.

А рассказ о Зайде, причину его восстания и то, чем кончилось его дело, как его приверженцы оставили его на произвол судьбы, предали его, и он был убит, мы изложили в истории Омейядов, в своем месте[496]: нет пользы повторять это здесь.

Затем Букайр ибн Махан направился в Джурджан и пробыл там месяц, и снова взял с джурджанцев, входивших в партию] /255б/ клятву и обет. Затем он ушел в Мера и остановился у Камила ибн ал-Музаф-фара[497], и люди из партии приходили к нему и окружали его. И распространились слухи о нем и достигли Насра ибн Саййара, который тогда правил Хорасаном от имени Омейядов[498].

И говорят, что Насру сообщил об этом один из тамимитов, которого звали Абу-л-Хаджжадж[499]. Он донес Насру о Букайре и о его пребывании в доме Камила ибн ал-Музаффара. Наср сказал присутствовавшим у него: «Кто принесет мне известие об этом человеке?» Тогда 'Убайдаллах ибн Бассам, занимавший почетное положение при Насре[500], но уже давно примкнувший к аббасидской пропаганде, сказал: «Я принесу тебе достоверное известие о нем, эмир!» — ибо он боялся, что пошлют другого и тот укажет на них. Назр ответил ему: «Делай, что сочтешь нужным[501], и принеси мне весть о нем!» Он послал с ним одного из своих людей, чтобы тот наблюдал за 'Убайдаллахом. А 'Убайдаллах ибн Бассам выслал с дороги посланца к Букайру и велел тому удалиться, так как он вместе с наблюдающим за ним направился искать его. И Букайр удалился. А те двое прибыли в то место, но никого не застали. И наблюдавший возвратился назад, а 'Убайдаллах отправился на охоту. Насру же сообщили, что дело, о котором был подан донос, оказалось ложью. А Букайр, пробыв там немного времени, удалился в Ирак.

Говорят также, что Букайр доставил Мухаммаду ибн 'Али из Хорасана много денег, дорогие украшения и одежды. И сказал ему Мухаммад: «О Абу Хашим, пользуйся как можно больше общением со мною, ибо [скоро] совершится надо мной то, что свершилось и над бывшими до меня из рода человеческого! А это — Ибрахим, сын мой, и вам в нем — надежный мой преемник». Затем он обратился к Ибрахиму и сказал: /256а/ «О сынок, бойся Аллаха в деле, которое я возложил на тебя, и не предпочитай ничего из тленных мирских благ повиновению Ему и делу по оживлению истины. Пусть будет тебе примером переезжающий со стоянки на стоянку, а не тот, кто всегда остается в [кругу] своей семьи! А также держись этого человека, — он разумел Букайра, — потому что он надежен и когда он здесь, и когда он отсутствует; а после него — этого (имея в виду Абу Саламу ал-Халлала), ибо это племя, бану-муслийа, и есть мои избранные, место моего отдохновения и хранилище моей тайны; они для меня подобны моей родине, из них будет руководитель нашего дела, из них же будет и тот, кто убьет Проклятого, сына Проклятого[502] в краях египетских!» Затем Букайр удалился в Ирак и пришел в Куфу.

Асид ибн Дугайм ал-Мусли[503] утверждал, что он слышал, как Букайр говорил: «Сидел я у Мухаммада ибн 'Али, как вдруг подошел Абу-л-'Аббас, его сын, и подал ему какое-то послание. Он прочел его и спросил меня: "Знаешь ли ты, от кого это послание?" Я ответил: "Нет". Он сказал: "От дяди Абу-л-'Аббаса по матери Зийада ибн 'Убайдаллаха ал-Хариси[504], вождя своего племени, о Абу Хашим!" Затем он указал на Абу-л-'Аббаса и сказал: "Это — провозвестник[505] сынов Хашима, ал-Са'им ал-Махди[506] — неверно то, что говорит 'Абдаллах ибн ал-Хасан ибн ал-Хасан о своем сыне Мухаммаде!"»[507] И еще он (Асид) сообщил со слов Букайра, что он сказал: «Мухаммад ибн 'Али сказал мне при последней встрече: "Я полагаю, что мне недолго осталось быть среди вас; а ваш господин после меня — Ибрахим! Я завещал ему не преступать твоего совета". Затем он позвал Ибрахима и сказал: "О сынок, я приказал тебе повиноваться этому человеку[508], вследствие того, что я знаю[509]; сообразуйся же с этим! Ведь уже проявился ряд /256б/ знамений начала открытой пропаганды в пользу рода Мухаммада! Уже сбылось из них разделение Востока и Запада, и за этим последует междоусобица, которая возникнет в Хорасане: ею Аллах усилит ваше дело; затем люди восстанут против Омейядов; затем возникнет война между ними; затем поразит их Аллах моровой язвой, — я как будто вижу [это]"». Сказал Букайр: «Занедужил Мухаммад, и я оставался при нем около двадцати ночей, ожидая, что с ним будет, пока он не умер[510]».

Он оставил после себя детей: Абу Джа'фара 'Абдаллаха — он сын рабыни, которую звали Салама; Абу-л-'Аббаса, мать которого — Райта бинт ['Убайдаллах ибн] 'Абдаллах ибн 'Абд ал-Мадан ал-Хариси; имама Ибрахима ибн Мухаммада, у которого был брат по имени Муса, от рабыни, умерший еще при жизни своего отца; Иахйу ибн Мухаммада; ал-'Аббаса ибн Мухаммада; Исма'ила ибн Мухаммада и Лубабу[511]. Мухаммад ибн 'Али ибн 'Абдаллах умер в аш-Шарате, что в Сирии, в 120 году, в правление Хишама ибн 'Абд ал-Малика, а говорят, что он умер в 22 году, и называют также 25 год[512].

Затем вышел Букайр в Ирак, оттуда — в Джурджан, а оттуда в Мера с посланиями имама Ибрахима к приверженцам[513], в которых тот извещал их о смерти своего отца, увещевал их, отдавал им распоряжения[514], предупреждал их о близости их дела и повелевал повиноваться Абу Хашиму Букайру ибн Махану и принимать его [советы]. Букайр доставил эти послания всем [приверженцам], и они оказали ему послущание и повиновение. Затем он сказал им: «Кто из вас хочет, пусть отправляется к Ибрахиму, чтобы вам встретиться с ним и познакомиться с ним лично и уведомить его о своем повиновении ему». /257а/ И отправились с ним в этот раз Кахтаба ибн Шабиб, Малик ибн ал-Хайсам, Абу Хумайд[515] и ал-Азхар ибн Шу'айб[516]. Он повел их и прибыл в Джурджан. От приверженцев в Джурджане с ними отправились Абу 'Аун и Абу Басир[517]. Они пустились в путь и пришли в Куфу. Там узнали они о смерти Хишама и о вступлении на халифат ал-Валида ибн Йазида ибн 'Абд ал-Малика, а это произошло в 125 году[518]. Они пробыли в Куфе лишь немного и ушли в Мекку. С ними отправился и Абу Салама[519]. Они встретили Ибрахима и отдали ему много денег, которые они принесли.

И говорят, что Йахйа ибн Мухаммад[520], находясь в то время у Ибрахима, проведал об их деле и сказал ему: «Клянусь Аллахом, если ты не поможешь мне и не уплатишь мой долг, я непременно донесу на тебя!» И говорят, что Ибрахим велел [дать] ему пять тысяч дирхемов и сказал приверженцам: «Остерегайтесь его, ибо в нем великая слабость!»

И говорят, что один человек, пришедший с Букайром в этот раз, сказал Ибрахиму: «Доколе будут птицы поедать мясо твоих родичей и будет проливаться их кровь? Покинули мы Зайда распятым в ал-Кунасе, а сына его — гонимым по странам!»[521] А Ибрахим ответил им: «Мы не преступим предопределенного нам в премудром перечне![522] Только несколько недолгих лет, как сон грезящего, осталось от времени их [господства]: будет убит этот нечестивец[523]; убийце его совсем немного будет дано попользоваться после него властью[524]; затем набросится на их власть тот суровый из них и отнимет ее у них[525], и при этом возникнет несогласие». Абу Хашим сказал ему: «Мы всегда говорили, что время начала открытого призыва [наступит] в /257б/ 130 году»[526]. Ибрахим сказал: «Именно так! И ни за что вам не будет позволено выступить прежде этого [срока], когда все, чему надлежит свершиться, — близко!» Букайр с группой приверженцев удалился, и они сообщили своим собратьям весть об Ибрахиме, о его совершенстве и его разумении [в божественном знании], и те порадовались этому.

А когда Ибрахим удалился в землю аш-Шарат, пришло к нему известие об убиении Йахйи ибн Зайда и о том, как поступили с Зайдом, — о его сожжении[527]. Он нашел это важным и сказал: «Горе сынам Умайи, я словно вижу места, где они будут убиты!»

Когда Букайр возвратился в Хорасан, он сказал приверженцам: «Йахйа ибн Зайд был из вашей среды, и вы, кажется, заодно с ним[528]. Он восстал[529], так пусть же никто из вас ни за что не восстает вместе с ним и не строит никаких козней в пользу его дела, ибо имам уже возвестил своей семье о его гибели!» А Йахйа ибн Зайд скрывался тогда в Балхе у ал-Хариша ибн 'Амра[530]. Наср ибн Саййар послал искать его, и с ним приключилось то, что уже известно: мы уже рассказали об этом в днях ал-Валида ибн Йазида[531]. Он был убит и погребен в Джузджанане[532].

Затем прибыл в Хорасан Абу Салама ал-Халлал, а с ним был Абу Муслим — тогда один из его слуг[533]. И начал Абу Салама с Джурджана и вручил черное знамя Абу 'Ауну[534], бывшему тогда главою людей, [присоединившихся к партии]. А он в свое время встречался с двумя имамами — Мухаммадом и Ибрахимом. Затем Абу Салама пробрался в Мерв и вручил черное знамя Сулайману ибн Касиру. Послал он также знамя и в Мавераннахр с Муджаши' ибн Хурайсом ал-Ансари[535]. И остался Абу Салама в Мерве. А Наср ибн Саййар был тогда правителем [Хорасана]. И пришла в расстройство власть арабов в Хорасане, и разделились они на партии, и сражались друг с другом. Между тем был убит ал-Валид ибн Йазид[536], а известие о решении [передать] власть другому не поступило к ним[537], и Абу Салама получил возможность [сделать] /258a/ в эти дни то, что он хотел. Он разослал своих проповедников и посланцев. И началась открытая пропаганда, и укрепилось ее дело. И удалился Абу Салама, а партию в Хорасане возглавил Сулайман ибн Касир. Пребывание Абу Саламы [в Хорасане] длилось 4 месяца.

Когда он вернулся, он нашел Абу Хашима Букайра заключенным в темницу его заимодавцами. Абу Салама был тогда богат, благоденствовал, и он столковался с его заимодавцами. А в дни заточения Абу Хашима стал известен Абу Муслим[538]. Он предался Абу Хашиму, признал это дело и вошел в общение с его приверженцами. И едва лишь пробыл Абу Хашим [на свободе?] два месяца, как заболел, и страдания его усилились. Ему сказали: «О Абу Хашим, убит ал-Валид»[539], а он уже был сломлен тяжестью своего недуга. И повторяли ему [это], пока он не понял. Тогда он спросил: «Неужели убит?» Они ответили: «Да». Он сказал: «Я ожидал этого. Хвала Аллаху в его решении! О, если я останусь жив, я порадуюсь! О Абу Салама, примись же за твое дело[540], ведь Аллах послал потомкам Умайи бедствие, а роду Посланника — да благословит его Аллах! — даровал радость! Поистине, мы говорили, что убиение ал-Валида — один из его сроков[541]. Затем — племенная усобица в Хорасане, и она уже проявилась там; затем — харуриты... затем — чума...» Он стал говорить, но речь его была невнятна. И он умер[542].

Затем халифом стал Йазид ибн ал-Валид[543], известный [под прозвищем] ан-Накис ('Уменьшитель')[544]. Однако он прожил совсем немного и умер. И набросился на власть Марван ибн Мухаммад ибн Марван и отнял [ее] у них насильно[545]. И обессилела власть Омейядов, и восстали против них области, и расстроилось их дело. Насру ибн Саййару было предписано управлять Хорасаном, /258б/ правителем же Ирака был поставлен Йазид ибн 'Умар ибн Хубайра[546], — а между ними были нелады. И восстали против Насра ибн Саййара йемениты и рабииты. Часть из них склонилась к Джудай' ибн 'Али ал-Кирмани[547], а Джудай' называли «кирманцем», потому что он родился в Джйруфте[548] в дни азракитов[549]; его отец был с ал-Мухаллабом ибн Абу Суфрой[550]; он происходил из Куфы, из племени ал-азд, из бану-ма'н — приверженцев 'Али ибн Абу Талиба — мир ему! Другая же часть склонилась к ал-Харису ибн Сурайджу[551]. И они начали войну с Насром ибн Саййаром. А заодно с ал-Харисом был Джахм ибн Сафван[552], глава ал-джахмии[553], но он был убит во время этих стычек[554]. Затем возникло несогласие между ал-Харисом ибн Сурайджем и ал-Кирмани, и они сразились друг с другом; ал-Харис был убит, а его сторонники рассеялись. Затем Наср и ал-Кирманй воевали друг с другом, и ал-Кирманй был убит[555]. 'Али ибн Джудай'[556] стал искать мести за своего отца и обратился за содействием к Шайбану ал-Харури[557]. И возвратились они в Мерв. Йемениты, мудариты и харуриты объединились для войны с Насром. Они сражались около 20 месяцев.

Говорят: «Написал Ибн Хубайра Марвану: "Если ты желаешь [сохранить] Хорасан, то поспеши [послать] туда человека беспристрастного, который бы объединил его жителей, ибо Наср не заботился ни о чем, кроме стихов, в которых восхваляет свое племя и поносит другие". Марван отправил в Хорасан войско во главе с ал-Хакамом ибн ал-Абйадом ат-Та'й[558]. И они отправились, между тем распря между Насром и ал-Кирманй и йеменитами приняла серьезный оборот. И говорили они с ними (йеменитами) и увещевали их, но те сказали: "Мы станем повиноваться, если от нас будет смещен Наср". И возвратились пришедшие к Марвану». А между Насром /л.259а/ и 'Али произошло около семидесяти стычек, и во всех них победа была за Насром, кроме трех стычек, когда Наср был отвлечен Абу Муслимом[559].

Марван был отвлечен от дел Хорасана харуритами и войной 29 года между ним и хариджитами[560]. Затем он возвратился в свою резиденцию в Харране[561]. Еще сильнее заняла его борьба с жителями Химса и Палестины[562], а также с ад-Даххаком ибн Кайсом[563] и Шайбаном ибн 'Абд ал-'Азизом[564]. Он послал войска в Ирак[565], который не повиновался ему[566]. Сулайман ибн Хабйб ибн ал-Мухаллаб взбунтовался в ал-Ахвазе[567], 'Абдаллах ибн Му'авийа ибн Джа'фар ибн Абу Талиб овладел Фарсом, Исфаханом и Реем, а Мансур ибн Джумхур ал-Калби — ал-Джибалем[568]. Марван был занят Сирией и ее харуритами, Ибн Хубайра — делами Ирака, а Наср был втянут в трудную борьбу с ал-Кирмани и йеменитами, а с [другой] стороны — с Абу Муслимом — другом династии[569].

А [теперь] мы приведем рассказ об Абу Муслиме и изложим то, чем он начал и чем кончил; это [осложняется] противоречивыми рассказами о его деле и ложными утверждениями многих людей о нем так что почти ничего нельзя сказать твердо ни о его деле, ни о его генеалогии[570].

Сказал Абу-л-Хаттаб[571]: «Абу Муслим был из жителей Исфахана. Он родился в доме 'Исы ибн Ма'кила[572], деда Абу Дулафа ал-'Иджли[573], именем которого называют Кередж[574], и вырос вместе с его детьми. Однажды, в правление в Ираке эмира Халида ибн 'Абдаллаха ал-Касри[575], во владениях 'Исы ибн Ма'кила[576] было совершено разбойное нападение на купцов. /259б/ Халид спросил об 'Исе, и ему сообщили, что тот укрывает разбойников и дает им приют. Халид послал к нему человека, и тот привел его. Когда 'Иса предстал перед Халидом, тот ударил его жезлом, который был у него в руках, велел бичевать и заточить его в темницу в Куфе. С 'Исой был тогда и Абу Муслим, гулам, прислуживавший ему. Халид в свое время заточил в темницу несколько человек — приверженцев Аббасидов из Куфы, а также несколько человек из Хорасана, присланных Халиду его братом, Асадом ибн 'Абдаллахом[577]. Среди них был человек по имени Хафс ал-Асир[578]. Абу Муслим слышал не раз, как эти приверженцы, находившиеся в темнице, говорили между собой о призыве. Он прислушивался к их словам, запомнил некоторые из них и уразумел. Он был восхищен ими, и они завладели его сердцем. И часто он неотступно находился при Абу Мусе 'Исе ибн Ибрахиме ас-Саррадже ('Шорнике')[579], куфийце, который был одним из ученых среди приверженцев, и поэтому говорили, что Абу Муслим был шорником[580]. И те, кто был в темнице в Куфе, посылали Абу Муслима по своим делам. Он доставлял их письма приверженцам в Куфе, так что они возымели доверие к нему стали полагаться на него, и он приобрел большой вес в их глазах.

Они отправили его посланцем к имаму Ибрахиму. И когда он прибыл к нему, удивила Ибрахима понятливость и ясность его ума, которые он в нем увидел. Он спросил его о его имени и происхождении, — а его обычно называли Ибрахимом, и он носил кунью Абу Исхак[581]. Абу Муслим ответил: "Что касается происхождения, то я — твой мавла. Ведь дело в том, что я — человек, которого Аллах облагодетельствовал исламом, и никому [другому] я не обязан милостью. Поэтому я — мавла Посланника божия; а так как я — мавла Посланника божия, то я и твой мавла, /260а/ раз ты — его наследник". И Ибрахим назвал его 'Абд ар-Рахманом и дал ему кунью Абу Муслим[582]. Он написал приверженцам в Куфу, извещая их о том, что он дал Абу Муслиму имя и кунью и признал его своим мавла. Он приказал им сделать его гонцом к нему, так как он уже дал ему наставление, а тот уразумел его, и не посылать к нему никого другого».

Другой же рассказал[583]: «Абу Муслим был гуламом 'Исы ибн Ибрахима ас-Сарраджа, от которого он научился шорному ремеслу. А 'Иса был жителем Куфы и одним из главарей партии. Был он человеком состоятельным, привозил в Исфахан, ал-Джибал[584], Ракку[585] и Насибин[586] седла и все принадлежности для них и торговал ими. И вот был Абу Муслим с 'Исой в Сирии и вошел вместе с ним к Мухаммаду ибн 'Али. И когда Мухаммад увидел его, спросил у Абу Мусы: "Кто этот юноша, который вошел вместе с тобой?" Он ответил: "Один из наших мавла". Мухаммад спросил: "Как его зовут?" Абу Муса ответил: "'Абд ар-Рахман". Тогда Мухаммад сказал Абу Мусе тайно: "Вижу я в нем некие приметы, которые указывают мне на то, что он — тот, кто возьмет на себя наше дело. Так тебе следует почитать его"». Он говорит: «И возвратился Абу Муса в Куфу. А Абу Муслиму было тогда 20 лет, и он носил имя 'Абд ар-Рахман ибн Муслим. И говорят, что так назвал его Абу Муса».

И еще рассказывают[587]: «Прибыли Сулайман ибн Касир, Лахиз ибн Курайз и Кахтаба ибн Шабиб — из тех самых накибов, которых встретил Мухаммад ибн 'Али, — вместе с группой приверженцев, жителей Хорасана. Они пришли в Куфу, намереваясь совершить хаджж, и явились к Идрису и 'Исе, сыновьям Манила ал-'Иджли, чтобы приветствовать их. И Абу Муслим обычно /260б/ входил к ним и хлопотал об их нуждах, а он был с Абу Мусой ас-Сарраджем, у которого он шил уздечки и делал седла. И когда увидели его трое накибов, то были поражены его проворством и благовоспитанностью. Он также увидел их и почувствовал к ним склонность. Он принялся порицать Омейядов и не замедлил признать их (накибов) дело. Он сказал:

"Я буду сопутствовать вам и буду вместе с вами". Они попросили Абу Мусу, чтобы он помог им, [отдав] Абу Муслима, и тот сделал это. Он написал с ним письмо к имаму Ибрахиму, и Абу Муслим отправился вместе с ними. Они встретили Ибрахима в Мекке, вручили ему 20 тысяч динаров и 200 тысяч дирхемов и отдали одежды, которые они ему привезли. И увидел имам Абу Муслима и без колебаний узнал его, потому что часто видел его в дни, [когда] тот посещал его отца. Стал он раздумывать о нем и о его нравственных качествах, и восхитили имама его речь и его ум. И он сказал: "Это — великое бедствие [для врагов]!"[588] Он увел его с собой, и тот прислуживал ему. Затем накибы попросили имама послать к ним того, кто возьмет на себя заведование их делом[589], а он предложил это Сулайману ибн Касиру и Кахтабе[590], но они отказались и не исполнили. Тогда он послал Абу Муслима и расхваливал его и превозносил. Он приказал им слушаться его и повиноваться ему, а Абу Муслиму велел не поступать наперекор Сулайману ибн Касиру».

Сказал Абу Муслим: «Присутствовал я на проповеди Йазида ан-Накиса[591] в Дамаске, — а я был вместе с имамом Ибрахимом, — и он сказал мне: "О 'Абд ар-Рахман, это — конец царства Омейядов: 'пришло к ним то, что было им обещано'[592], и 'усечен был последний из тех людей, которые были неправедны. И хвала Аллаху, господу миров!'[593]. Принимайся [за дело], о Абу Муслим, спеши, /261а/ торопись! Отправляйся к моим приверженцам и к моим помощникам в округе Хорасана"». Сказал Абу Муслим: «И дал он мне свое наставление и приказ свой. Я выступил тотчас же после этого, и Аллах погубил царство потомков Умайи и истребил их до последнего человека». Таков один рассказ.

Сказал Ибрахим ибн Рашид, брат Мухаммада ибн Рашида[594]: «Говорили мы однажды меж собой об Абу Муслиме, и я сказал 'Исе ибн Идрису[595]: "Расскажи-ка нам об Абу Муслиме, его обстоятельствах и его происхождении, ведь вы знаете о нем гораздо лучше, чем другие!" Он сказал: "Да! Отец мой, Идрис ибн Ма'кил, вышел в хаджж, и на обратном пути его спутником был человек из жителей Йемена, добрых нравов и хорошего образа мыслей. Мой отец подружился с ним, почувствовал к нему симпатию и обходился с ним ласково. Так вот шли они, и, когда приблизились к Куфе, мой отец спросил; 'Куда ты направляешься и какова цель твоего путешествия?' Тот ответил: 'Я намереваюсь принять участие в набегах и стоять в гарнизонах[596] в стране дейлемитов. А сам я — человек из [племени] мазхидж, из тех, что обитают в нагорных местах в Йемене'[597]. Отец сказал ему: 'Тогда пойдем вместе, пока ты не окажешься против границы'. Сказал мой отец: И вышли мы из Куфы, а с этим человеком была рабыня, которая прислуживала ему. Когда мы пришли в Кармисин[598], этот человек заболел, и я сказал: 'Пойдем с нами — мы будем заботиться о тебе! Когда же Аллах избавит тебя от твоей болезни, ты отправишься стоять в гарнизонах'. И шел он с нами, пока я не пришел к себе домой. Он остался, и мы ухаживали за ним, пока он не излечился от своего недуга. А он нуждался и сказал: 'У меня иссякли все мои средства и мне нужно 700 дирхемов. Если тебе заблагорассудится дать их мне, пусть эта рабыня будет у тебя залогом за них, пока /261б/ я их не уплачу'. Я ответил: 'Возьми дирхемы, а эта рабыня мне не нужна'. Он ответил: 'А мне какая нужда в рабыне на границе? Пусть остается у тебя!' Мы дали ему то, что он просил, и он отправился вместе с группой жителей нашего города, пожелавших стоять в гарнизонах. А когда он ушел, обнаружилось, что рабыня беременна. Жители нашего города, ушедшие вместе с ним, вернулись и рассказали, что тот человек погиб на границе. Беременность этой рабыни продолжалась, и она родила Абу Муслима, но сама умерла во время родов.

Мы отдали его в одну семью из наших селян, и у них он был вскормлен и отнят от груди. Он достиг возмужалости, и мы звали его Ибрахимом". Сказал 'Иса: "И мы знавали в нем величие помысла, гордость души и ее порывистость. И был у нас учитель, обучавший наших детей, которого звали 'Абд ар-Рахман ибн Муслим. Когда мальчик подрос, он стал носить имя этого учителя и прозываться его куньей"».

А Аллах лучше знает, что из этого было. Однако бесспорно то, что Абу Муслим прибыл в Хорасан с Абу Саламой, в качестве его гулама. Тот послал его из Мерва в Балх, и он собрал у приверженцев много денег для имама. В Мерве, Нисе, Нишапуре и Рее о нем ходит много рассказов и преданий, которые может содержать «Большая история»[599], но которые неуместны для этого компендия, за исключением [упоминания] о том, что он дважды приходил в Хорасан, прежде чем имам послал его главой [пропаганды]: один раз — с Абу Саламой, другой раз его послал Ибрахим, а тот раз, в который он наладил пропаганду, был третьим разом.

Рассказал Абу Салама: «Меня побудило взять Абу Муслима в слуги или купить его то, что один из наших братьев по /262а/ партии рассказал мне, что Идрис ибн Ма'кил ал-Исфахани[600] сказал ему, указывая на Абу Муслима: "Вот этот, которого ты видишь, сказал мне, — а он был тогда его гуламом: 'Мой отец рассказал: 'Я видел во сне, будто собрали людей передо мной в пустыне, принесли минбар, я взошел на него и начал отдавать распоряжения'. А сам он (Абу Муслим) сообщил мне, что видел во сне, будто собрали перед ним Омейядов и зарезали их над чашей. И он пил их кровь и поил остатком тех, кто был с ним"».

Сказал Мухаммад ибн Ибрахим ибн Ма'бад[601]: «Был я у имама Ибрахима в то время, когда он отпустил на волю Абу Муслима. Он сказал: "Мне подарил его Абу Салама"».

И возвратился Абу Салама от Ибрахима и отправлял одно за другим послания в Хорасан Сулайману ибн Касиру и его сподвижникам относительно подготовки и ускорения [дела пропаганды], и ходил [туда] в связи с этим Абу Муслим раз за разом. Потом Ибрахим послал его в Хорасан и[602] написал с ним послание к своей партии. В нем он, после хвалы Аллаху всевышнему и прославления его, сказал: «"Вы просили победы, и победа пришла к вам"[603] и "усечен был последний из тех людей, которые были неправедны. И хвала Аллаху, господу миров!"[604] А затем, — послал я к вам славу этого века, 'Абд ар-Рахмана ибн Муслима, так вручите же ему поводья ваших дел и возложите на на него бремя руководства войной с вашим врагом, и дайте Аллаху обет в повиновении, и положитесь на него[605]. "Обещал Аллах тем из вас, которые уверовали и творили благие деяния, что он оставит их преемниками на земле, как оставил тех, кто был раньше до них, и утвердит им их веру, /262б/ которую избрал для них, и даст им взамен после их страха безопасность. Они будут поклоняться мне, не придавая мне никого в товарищи. А кто после этого окажется неверующим, — те нечестивцы"»[606].

Ибрахим повелел Абу Муслиму поддерживать переписку с Абу Саламой[607], а Абу Саламе повелел оставаться в Куфе. И назначил Ибрахим Абу Муслима, если он одержит победу, править Хорасаном, Сеистаном, Кирманом, Джурджаном, Кумисом, Реем, Исфаханом и Хамаданом, а Абу Саламу — править землями, лежащими по ту сторону горного прохода Хамадана[608]: Ираком, ал-Джазирой и Сирией.

Абу Муслим отправился и пришел в Мерв в начале 29 года[609] и остановился у Абу-н-Наджма[610]. Накибы и партия собрались в доме Сулаймана ибн Касира. Абу Муслим пришел к ним, положил перед ними послание Ибрахима и сказал: «Это — послание вашего имама и вашего господина». И сказал Сулайман ибн Касир: «Клянусь Аллахом, я думаю, что ты принес большую беду![611] О Абу Мансур, распечатай и прочти нам послание нашего имама!» — А Абу Мансур Талха ибн Разик ведал чтением посланий имама приверженцам и собственноручно писал ответы[612]. — И Абу Мансур прочел это послание. Сулайман сказал: «Мы сносили неприятности этого дела, были исполнены страха, не спали ночей, нам отсекали за него руки и ноги, выкалывали глаза, отрезали языки и испытывали нас всякими тяжкими наказаниями: избиение плетьми и заточение /263а/ в темницах было самым пустячным из того, что нас постигало! А когда мы почуяли веяние жизни, разверзлись наши взоры и созрели плоды наших насаждений, на нас свалился этот чужак, о котором мы не знаем, ни из какого яйца он вылупился, ни из какого гнезда он выпорхнул! Клянусь Аллахом, я признал призыв еще до того, как он был сотворен в чреве его матери! О Абу Мансур, пиши имаму то, что ты слышишь!» Абу Мансур ответил: «"Мы услышали и повинуемся! Прощение твое, Господи наш, и к Тебе — возвращение!"[613] Клянусь Аллахом, я первый покорюсь повелению нашего имама и повинуюсь!» Абу Да'уд Халид ибн Ибрахим[614] и другие из присутствовавших начали говорить. Они сказали: «О Абу Мухаммад, если ты намерен руководствоваться повиновением своему имаму, то слепо следуй ему в предписаниях веры, слушай и повинуйся и тому, что тебе подходит, и тому, что противоречит твоей склонности!» Абу Муслим протянул руку к посланию Ибрахима, а Сулайман ибн Касир швырнул в него чернильницей и рассек ему лоб. Кровь потекла у него по голове и по лицу, а брат Сулаймана, Башир ибн Касир, поносил Абу Муслима. Тогда Абу Муслим встал, [чтобы уйти] оттуда, и сказал: «"Неужели вы убьете человека за то, что он говорит: Господь мой — Аллах'",[615] и пришел к вам с непреложными доказательствами от вашего имама?» И поднялись вместе с Абу Муслимом с собрания Наджийа ибн Усайла ал-Бахили и Мухаммад ибн 'Улван ал-Марвази[616], и начали они смывать кровь с его лица, а он говорил: «Для всякой вести свое время признания, и вы узнаете»[617]. А Мухаммад ибн 'Улван оторвал от полы своей каба'[618] полосу материи и перевязал ею голову Абу Муслима. И разошлись люди с /236б/ собрания несогласными во мнениях[619].

А накибы всегда желали унизить гордыню Сулаймана ибн Касира и хотели, чтобы их главою стал человек посторонний, не из их числа, более расположенный к ним и для них более подходящий. И сошлись голоса партии в пользу избрания главой Абу Муслима; они покинули Сулаймана и оставили его в одиночестве.

А Абу Муслим ушел с этого собрания и остановился в жилище Абу Да'уда в одном селении в руб' Харкан[620]. И собрались к нему накибы и приверженцы и присягнули ему. Сулайман был вынужден последовать за своими собратьями по партии, и, несмотря на свое нежелание, проявил послушание и повиновение Абу Муслиму. И стало полным подчинение партии Абу Муслиму. Затем Абу Муслим, стараясь расположить к себе сердце Сулаймана, показал ему послание имама, в котором тот наказывал Абу Муслиму о Сулаймане[621], и сказал: «Будь обо мне хорошего мнения, ибо я повинуюсь тебе больше, чем твоя правая рука!»

И разослал Абу Муслим посланцев в окрестности Мерва, приказывая тамошним приверженцам сделать приготовления [к выступлению] в мухарраме 130 года[622]. И разделились мнения партии относительно места, в котором впервые должно быть поднято знамя, и после долгого спора, возникшего между ними, было решено выступить в Мерве, потому что правитель его, Наср, был слаб и занят распрей с Ибн ал-Кирмани.

А между тем Салм ибн Ахваз[623] посоветовал Насру устремиться на них и прежде, чем они соединятся и усилятся, расправиться с ними порознь. Абу Муслим, узнав об этом, разослал в разные стороны эмиссаров и посланцев. И стали прибывать к нему люди, а он укрывался в селении Сулаймана ибн Касира[624]. И из замков ас-Сакадима[625] собрались к ним отряды 'Алкамы ибн Хакима и ал-'Ала' ибн Сами'[626]/264а/ с семьюстами человек[627]. А первыми, кто пришел к Абу Муслиму, были хузаиты. И стекались к нему люди, так что их стало много. Первым, кто пришел к Абу Муслиму в черной одежде, был Хаййа ибн 'Абдаллах. И сказал ему Абу Муслим: «Тебе будет принадлежать сафийа[628], которую мы выделим [из добычи]!» И он отдал ему [впоследствии] замок Насра ибн Саййара, тот, что у ворот Дарвазак Сарахс[629], и он поныне называется «замок Хайи»[630].

Собрались у Насра его сторонники обсудить план действий, боясь, что молодцы из числа приверженцев партии и ал-Кирмани станут заодно. Когда от рамадана 9 года оставалось пять ночей[631], их (т. е. приверженцев партии) собралось уже приблизительно две тысячи человек; [потом] люди шли один за другим на праздник [розговенья][632], и их стало четыре тысячи[633]. И на молитве в праздник [розговенья] предстоял у них Сулайман ибн Касир. И это — первое собрание верующих [для свершения молитвы], которое было у приверженцев призыва[634]. В это время вдруг пришло к Абу Муслиму послание Абу Саламы, [в котором говорилось][635]: «Когда ты выступишь, то непременно окружи рвом то место, где будешь ты сам и те, кто будет с тобой, ибо это совет имама. И в этом будет твоя сила, и поспешат к тебе враги Насра и те, кто враждует с ним, для того, чтобы усилиться с твоей помощью. Уклоняйся от сражения, сколько можешь: то наступай, то отступай; и не вспугни Насра до наступления мухаррама».

А Абу Муслим до этого обратился к приверженцам призыва в Мерверруде, Таликане, Тохаристане, Нисе и Абиверде, чтобы они выступили открыто, ибо наступило время для этого[636]. И все они выступили и изгнали своих наместников, — а эти [места] близки одно от другого[637]. И когда дошли эти вести до Насра, они удручили и обескуражили его.

И искал Абу Муслим место, в котором бы он мог окружить себя рвом, и не нашел более подходящего, /264б/ чем селение под названием Махуван[638]. И он окопался в нем и переселился туда 8-го зу-л-ка'да[639].

Сулайман ибн Касир сказал: «Я полагаю, что нам нужно выбрать группу людей, которые были бы личной стражей, охраняющей Абу Муслима, а если нам будет нужен гонец для отправки по каким-нибудь нашим делам, то мы возьмем его из них; а также [нужно выбрать] людей, которые были бы хранителями имущества и добычи, которые станут притекать к нам, а также человека, который бы ведал делами войска, чиня суд между его людьми и изгоняя из него сомнительных людей»[640]. Они согласились в этом с ним и решили назначить для заведования делами лагеря Малика ибн ал-Хайсама в качестве начальника шурты[641]; и предписали они Насру ибн Малику, его заместителю[642], ездить перед Абу Муслимом при его выездах; и назначили они Абу Исхака Халида ибн 'Усмана начальником личной стражи, а на ал-Ка-сима ибн Муджаши' возложили обязанности кади[643]. Он обычно предстоял на молитве вместе с Абу Муслимом и рассказывал после предзакатной молитвы легенды, порицал неправедность и пороки Омейядов и восхвалял достоинства и право сынов Хашима. Каждый день к Абу Муслиму приходили жители какого-нибудь города, их лагерь расширялся, и они увеличивали свою стражу.

Однажды Абу Муслим вышел из своего лагеря, и повстречал его человек с посохом в руке, направлявшийся в этот лагерь. Абу Муслим позвал его и спросил: «Кто ты и к кому направляешься?» Тот ответил: «Я — раб 'Асима ибн 'Умайра ас-Самарканди[644], иду к вам, ища вашей власти». И сказал ему Абу Муслим: «Ты?!» Тот ответил: «Да!» Абу Муслим сказал: «Следуй за нами в лагерь!» Он вернулся, собрал главарей партии и сказал: «Поистине, Аллах сделал державу вашу силой и крепостью тому, кто ищет у нее прибежища! И тот, кто вступит в лоно ее, — будь то свободный или раб, — обязательно будет пользоваться должным ему. Вот этот человек рассказал, что он — раб 'Асима ибн 'Умайра. И какой бы раб ни пришел к нам, желая нашего дела, /265а/ мы примем его, и он будет иметь равные с нами права и нести те же обязанности, что и мы»[645]. Присутствовавшие признали правильным его решение, так как они были заинтересованы в переходе к ним рабов из лагеря врага. И разнеслась молва об этом, и стали говорить об этом в Мерве и в лагере Насра и 'Али [ибн] ал-Кирмани. И стали приходить к Абу Муслиму рабы, и он отвел им место в своем лагере и поставил начальником над ними Да'уда ибн Гураза[646].

Когда же он увидел множество жителей Мерва, приходивших со словами: «Мой раб убежал к тебе», — он велел объявить рабам: «Эмир приказывает вам возвратиться к своим господам!» Тогда Абу Са'ид[647], их предводитель, сказал: «Вот глашатай объявляет, чтобы рабы возвратились к своим господам, но как же они возвратятся к ним, когда они ослушались их и возбудили их гнев из-за любви к роду Мухаммада?» Тогда Абу Муслим сказал: «Справедливо объявил глашатай о том, чтобы они возвратились к своим господам. Но скажи: "Господа ваши — род Мухаммада"; сказал Аллах всевышний: "Пророк ближе к верующим, чем они сами"»,[648] — и они возвратились в лагерь[649].

И то, что открыто проявилось дело призыва, было для Насра более тягостным, чем война с 'Али и Шайбаном[650]. Рассказывают, что Наср послал к Абу Муслиму двух человек, одного из племени лайс, а другого из бахила, чтобы они спросили его, кто он такой, а также о его призыве. Абу Муслим послал за виднейшими людьми партии, они явились к нему, и он сказал: «Вот эти двое пришли от Насра, и я хочу слушать их речи лишь в вашем присутствии». Но прежде, чем они начали говорить, наступило время молитвы. Люди встали и начали молиться. Тогда один из них сказал: «Клянусь Аллахом, мы не думали, что вы совершаете молитву»[651]. Им ответили: «А кто совершает молитву как должно, кроме нас?» Когда те двое окончили молитву, увидели они кошку /265б/ и воскликнули оба: «Велик Аллах!» У них спросили: «Вы сказали "Велик Аллах?"» Один из них ответил: «Мы слышали, что вы не совершаете молитвы, а поклоняетесь кошкам[652]. Но когда мы увидели вас молящимися и пренебрегающими кошкой, мы поняли, что то, что о вас говорили, ложь». Абу Муслим сказал: «Говорите же, что вы хотели сказать!» Те двое спросили: «А мы в безопасности?» Он ответил: «Да». Тогда они сказали ему: «Кто ты? Это то, о чем нам было приказано спросить тебя». Он ответил: «Я — 'Абд ар-Рахман ибн Муслим». Они спросили: «А к чему ты призываешь?» Он ответил: «Следовать Книге Аллаха и сунне его Посланника — да благословит его Аллах! — и повиноваться благоугодному всем из рода Мухаммада». Они спросили его: «А кто послал тебя?» Он ответил: «Имам, повиновение которому обязательно». Они сказали: «А кто знает об этом?» Все, кто присутствовал, ответили: «Мы знаем об этом». Тогда те двое спросили: «А вы откуда узнали?» Они ответили: «Большинство из тех, кого вы видите, ходили к имаму и встречали его». Тогда они сказали: «Укажите же нам его, чтобы и мы встретились с ним; и если то, что вы говорили о нем, окажется правдой, мы примкнем к тому, к чему примкнули вы». Абу Муслим сказал: «Если вы примете наш призыв и предложите нам нечто, на что мы можем вполне положиться, мы устроим вам свидание с нашим имамом. Что же касается того, чтобы мы указали вам нашего господина, тогда как вы придерживаетесь вашей лжи, то нет!» С этим и возвратились посланцы Насра и сказали ему: «Клянемся Аллахом, нам кажется, что тебя постигло величайшее бедствие; так позаботься же о себе или [скажи]: "Конец!"»

Когда Абу Муслим и Сулайман увидели благоприятный для них оборот дела, они собрали проповедников и накибов и стали обсуждать свои дела. И они решили предложить свое дело обеим партиям[653], и послали к Насру, предлагая ему свое дело, а посланцем был Лахиз ибн Курайз. Он встретил Насра и говорил с ним, то соблазняя его посулами, то запугивая его, но Наср отказывался от этого и уклонялся. Он сказал /266а/ Лахизу: «Плохой ты посланец племени! Твой господин призывает меня к тому, чтобы отстранить меня и стать впереди меня, в то время как власть в моих руках. Нет, ни в каком случае!» Лахиз ответил: «Мы поставим тебя впереди, будем оказывать тебе послушание и повиновение и будем молиться позади тебя». А ал-Бахтари ибн Муджахид[654], секретарь Насра, сказал: «Уловки как будто для обмана детей!» Наср сказал: «Не имел успеха тот, кого вы возвеличили!» Лахиз вернулся к Абу Муслиму и сообщил ему о том, как его приняли. И говорят, что Наср сказал Йахйе ибн ал-Худайну[655], когда удалился этот посланец: «Что ты скажешь, шейх?» Он ответил: «Я не вижу ничего плохого в примирении»[656]. Наср ответил: «Да, клянусь Аллахом, и я не вижу в том ничего плохого, если только этот глупец оставит нас!» Наср помолчал некоторое время, затем сказал: «Клянусь Аллахом, это — такой совет, что, кто им пренебрежет, тот раскается! Клянусь Аллахом, мы все время слышим о черных знаменах, даже видели их и испытали их на себе! И, клянусь Аллахом, если бы я знал, что там я буду в безопасности, я бы непременно поспешил к ним и стал бы одним из них! Однако, как же я сделаю это, ведь я, по их мнению, — убийца Йахйи ибн Зайда, а они рыдают по нем и оплакивают его утром и вечером!»

Говорят, что Сулайман ибн Касир вместе с Асламом[657] встретил 'Али ибн ал-Кирмани и сказал ему: «Я слышал, как твой отец в тот день, когда произошел разрыв между ним и Насром, говорил: "Как я сожалею о том, что [дело] рода Мухаммада прошло мимо нас стороной![658] О, если бы проповедники [в пользу] рода Мухаммада подняли знамя [восстания]...", — ибо он всегда желал того прощения, которое послал тебе Аллах»[659]. И начали они подстрекать его и склонять посулами и говорили ему: «Ты отомстишь Насру!»[660] И не отставали они от него, пока он не принял призыв. Тогда они приняли от него присягу и удалились[661].

И послал 'Али ибн ал-Кирмани к Абу Муслиму своего брата 'Усмана, /266б/ чтобы он получил от него гарантию безопасности и подтвердил ему, что он будет заодно с ним, пока они не искоренят Насра и его сторонников. Абу Муслим узнал о приближении к нему 'Усмана и вышел из своего лагеря встретить его. И они встретились между двумя лагерями в доме человека из [племени] тайи, которого звали Ибн Хаким[662]. Абу Муслим принял присягу 'Усмана и его спутников, а 'Усман взял с Абу Муслима гарантию безопасности для себя и для 'Али. Затем каждый из них вернулся на свою стоянку.

Это стало известно Насру. Он увидел, что люди наперерыв спешат к Абу Муслиму и многие из бывших в его лагере присоединяются к нему. Тогда Наср послал к 'Али ибн ал-Кирмани, показывая ему, как дурно он поступил, примкнув к Абу Муслиму, предостерегая его от вероломства Абу Муслима и представляя ему [дело] так: «Он поднял это знамя, намереваясь искоренить всех нас. Приходи! Соединимся против него, чтобы унять его прыть. Потом у нас с тобой будет свобода выбора [как поступить]». И он не переставал хитрить и подольщаться к нему, но это не принесло ему пользы. 'Али сказал его посланцу: «Скажи ему: "Клянусь Аллахом, ты не был верен мне до сего дня, так как же я стану доверять тебе теперь? Ты зовешь меня к себе, в то время как мой меч зазубрился о тебя. И, клянусь Аллахом, если бы я мог сразиться с тобой, призвав на помощь [и] тварей земных, не говоря о людях, то я бы так и сделал!"»[663]

И вот, дошло до Абу Муслима известие, что жители области [Мерва] из простонародья, законоведов и добродетельных пришли к решению сражаться заодно с Насром. Это тяжело на него подействовало, и он опечалился. Он устроил тайное совещание с рассудительными людьми среди своей партии, однако ни один из них не сказал ничего, чем он смог бы воспользоваться. И сказал [тогда] Аслам ибн Саддам[664]: «У меня на этот счет есть один план, который в моих глазах портит только то, что я с ним одинок, а между тем в нем — сила и избавление от заботы, которую принес нам этот нечестивец». Абу /267а/ Муслим сказал: «Давай, ведь много вещей ты облегчал своим советом!» Тогда Аслам сказал: «Я советую, чтобы ты отправился завтра рано утром и собрал людей твоего лагеря, затем сообщил им, что тебе приказано призывать всех людей следовать Книге Аллаха и сунне его Пророка и повиноваться благоугодному всем из рода Мухаммада, поступать сообразно со справедливостью и правом и защищать слабого от сильного. А кто отвергнет это, против того ты будешь бороться на пути Аллаха самой правой его священной войной. Затем начни с самого себя и присягни в этом. [Потом] призови виднейших из твоих собратьев и возьми с них такую же клятву. Затем призови всех людей и принимай от них клятву до тех пор, пока не останется ни одного из них, людей лагеря, который бы не присягнул». Все собравшиеся одобрили его совет, и после полудня глашатай объявил: «Завтра рано утром пр ходите все, и пусть никто не уклонится [от этого]!» Эта весть дошла до Насра, и он сказал 'Акилу ибн Ма'килу[665]: «Посмотри, что принесет нам завтра этот колдун!»[666] И он послал несколько своих лазутчиков, чтобы они проникли в лагерь Абу Муслима. А поутру проснулись люди лагеря и собрались перед дверями Абу Муслима. Он вышел к ним и сказал: «О мусульмане! Дошло до нас, что Наср ибн Саййар собрал людей и сообщил им, что вы не исповедуете веру ислама, что вы считаете дозволенным запретное[667] и не поступаете сообразно Книге Аллаха и сунне его Пророка, желая этим погасить свет ваш и натравить на вас людей. А между тем имам повелел нам, — и непрерывно шли к нам его послания, — чтобы мы призывали людей следовать Книге Аллаха, сунне его Пророка, — мир над ним! — действовать сообразно с этим, доставлять торжество справедливости и порицать чинящих насилие за несправедливость, и чтобы я присягнул в этом людям. И вот — я первый присягаю! Прими же мою присягу, Абу Мухаммад!» — сказал он, обращаясь к Сулайману ибн Касиру. И тот сказал ему: «Держись завета /267б/ Аллаха и обязательства ему. Будь верен тому, что ты обещал по собственному побуждению!» Он сказал: «Да будет так!» И присягнули люди сообразно с их положением, так что не осталось ни одного, [кто бы не присягнул]. И пошли об этом слухи, и понесла это молва, и заговорил об этом простой народ. И растерялся Наср, а те, кто верил словам Насра, [теперь] удержались от [войны] с Абу Муслимом, сказав: «Эти более достойны нашей поддержки, чем Наср». И стало слабым то, чем Наср их обманывал [прежде].

А послание Абу Муслима к 'Али гласило: «Ты по своей воле обещал мне то, что тебе известно[668]. Нам приказано начать священную войну, а ты и твое племя — пособники истины: вы приютили Посланника божия и помогли ему. Мне повелел мой господин, чтобы я прибег к вашей помощи и вручил его дело в ваши руки, тогда как Наср проявил вражду ко мне. И если ты ответишь мне согласием и заключишь со мной договор о поддержке права Посланника божия, — да благословит его Аллах! — я сделаю тебя повелителем над собой и над теми, кто примкнул ко мне, и подчинюсь твоему приказу и буду биться с твоими врагами. И станет твоими блеск этого дела и его честь». 'Али, отправив назад посланца, сказал: «Я ответил тебе согласием, когда ты изложил мне свое дело. Вот моя рука за себя и за мое племя. Я посылаю к тебе моего брата и виднейших из моих сторонников и ясно заявляю тебе о своем решении». Вернулся посланец к Абу Муслиму, и тот очень обрадовался этому ответу.

А Наср написал Абу Муслиму: «Мне жаль тебя, ибо настигла тебя зима, а твои сторонники малочисленны и бедствуют. Приди к нам со своей покорностью — мы поможем тебе и сжалимся над тобой! Войска повелителя верующих уже выступили к нам, между тем как собравшиеся к тебе уже готовы разбежаться, а те, кто обещал тебе свою помощь, [готовы] бросить тебя на произвол судьбы. И мир». Абу Муслим написал ему: «Твое письмо дошло до меня, и я понял его. /268a/ Ты не друг и не доброжелатель, и мы не испрашивали у тебя совета и не жаловались тебе на нашу бедность. Впрочем, что касается того, что ты сказал о нашей малочисленности и бедственном положении, то ты прав, но это-то и побуждает нас бороться с тобой за то, чем ты владеешь. И мир». Когда Наср прочел [этот ответ], он был очень удручен, чело его омрачилось, и он изменился в лице. Он снова прочел это послание, затем сказал: «Это — ответ, за которым, я считаю, последует что-нибудь еще сильнее!»

И начал Наср взывать о помощи к Марванидам и направлять к ним послания и гонцов. Однако Йазид [ибн 'Умар] ибн Хубайра из-за своей зависти к Насру[669] чинил ему препятствия, [мешая] проходу гонцов и утаивая от Марванидов его послания. А когда дело этих людей приняло серьезный оборот и все стало против Насра, он написал Марвану, жалуясь на Ибн Хубайру и сообщая о грубости обращения с его стороны. И написал он ему[670]:

И написал ему Марван: «Присутствующий видит то, чего не видит отсутствующий. Действуй /268б/ сам!»[675] И говорят[676], что когда Марван прочел его слова: «Бодрствуют ли Омейяды или же спят?», — сказал: «Да, мы спим, так как поставили правителем тебя». И сказал Наср, когда пришло к нему это послание: «Ваш господин сообщил вам, что не будет от него никакой помощи». Говорят также, что послание Насра пришло к Марвану, когда прошло несколько месяцев 30-го года[677]. Марван написал ему[678]: «Положение твоей области озаботило повелителя верующих, и я послал 'Амира ибн Дубару[679] и Нубату ибн Ханзалу[680]; укажи им у себя на тех смутьянов, кои особенно низки в пороке, чтобы те вырвали их с корнем и уничтожили. Я написал также Ибн Хубайре, чтобы он поторопил их вступить со стороны ат-Табасайна[681] и со стороны Сеистана[682] и присоединиться к тебе. Считай, что ты — с конницей повелителя верующих, которая пришла к тебе прекрасно снаряженная и столь же многочисленная! Положись на Аллаха и жди подкреплений и поддержки и считай, что они уже пришли к тебе!» И Наср пребывал в ожидании подкреплений, между тем жители Хорасана, за исключением тех, кто был с ним, особенно мударитов, возмутились против него.

А к Абу Муслиму пришел посланец Абу Саламы по имени Ибрахим с письмом имама Ибрахима. В нем имам уведомлял Абу Муслима о том, что ему стало известно относительно розни между ал-Кирмани [и Насром][683]... и чтобы Абу Муслим предложил Насру [примкнуть] к его делу. И если он согласится, [то хорошо], а если нет, [то, чтобы] 'Абу Муслим начал с Насром войну. И говорят, что [имам] написал ему в конце своего послания:[684]

«Перед тобой — дело, приметы которого очевидны... и перья стрел, одежда которых мягка[685]...

Да, это — дорога, путь которой ясен: не осталось [иного], как взяться за меч и обнажить его».

/269а/ Это послание пришло в то время, когда к Абу Муслиму явились виднейшие из мударитов, рабиитов и йеменитов — те, кто был в лагере Насра, — и примкнули к нему[686].

Послание Ибн ал-Кирмани гласило: «Я и ты теперь — одна рука в этом деле и в этом призыве. А когда мы открыто будем встречаться, оказывать взаимную помощь и открыто посещать друг друга, — это сокрушит рога дьяволов. К тебе пришли мой брат[687] и мои сторонники, и были они в твоем лагере, часто навещая тебя по утрам и вечерам, чтобы приветствовать тебя и оказать почести твоему делу. А что же мешает тебе посетить меня и побывать в моем лагере? Ведь молва об этом разнесется, и благодаря этому станет сильным друг твой и ослабеет твой враг». Абу Муслим ответил ему: «Вот это — совет, и я не пренебрегу им!» И на другой день он поехал к нему в сопровождении группы своих сторонников, конных и пеших. 'Али узнал об этом и послал навстречу ему к ар-Разику[688] своего брата с виднейшими из йеменитов и рабиитов. Когда Абу Муслим приблизился, встретил его 'Усман[689] с йеменитами и рабиитами. И они пустились в путь, и вошли в палатку 'Али. Посидел Абу Муслим некоторое время, затем 'Али велел принести для него кушанье. Но он сказал: «Я решил поститься и не ем сегодня ничего». Затем он поднялся и удалился. Вышел Абу Муслим, вошел под навес вокруг палатки 'Али и посидел с ним некоторое время. Он показал, [что] считает 'Али начальником над собой, и посадил его на буланую лошадь[690]. Дошло до нас, что он сказал 'Али: «Ты дал слово поддерживать пропаганду [в пользу] рода Мухаммада, за что, я надеюсь, Аллах наградит [тебя] благами обоих миров, и тебе принадлежит право начальствовать /269б/ над нами, а на нас лежит обязанность повиноваться тебе!»[691]

Затем в месяце раби' II 30 года[692] Шайбан, из-за соглашения Ибн ал-Кирмани и Абу Муслима, направился к Серахсу[693]. И прибавилось из-за этого у Абу Муслима силы и бодрости, а у Насра — слабости и немощи.

Поставил Абу Муслим Шибла ибн Тахмана правителем Мерва[694] и велел мутакаллимам из своих сторонников войти в Мера и распространять вести об их деле и описывать то, чего они придерживаются в отношении следования сунне и действий сообразно с правом. Они начали посещать Мерв, и это стало известно Насру, между тем как власть его ослабла и к нему и к его правителю в Мерве[695] стали относиться с пренебрежением. Он написал Марвану: «Я пишу повелителю верующих в то время, когда у меня не осталось ничего, что я мог бы использовать против врагов повелителя верующих: ни моего положения, ни денег, ни моих хитростей, ни людей моих. А если бы ты помог мне тысячью человек из жителей Сирии, то мне бы хватило их, и я бы истребил до последнего человека этих злодеев[696], ведь в то время, когда я пишу повелителю верующих, я лишен всей моей власти и стою у ворот своего дома. Если не прибудет ко мне подмога повелителя верующих и я буду вверен попечению Ибн Хубайры[697], я буду прогнан от ворот моего дома. А потом возврата к ним не будет уж до встречи [в день] воскресения мертвых! Да не уподобится повелитель верующих и Ибн Хубайра тому, как сказал старый [поэт][698]:

Затем Наср собрал виднейших и наиболее рассудительных из своих сторонников, и они обменивались мнениями, но как только один из них приводил какое-нибудь мнение, его опровергал другой. И написал Наср к /270а/ Марвану, взывая о помощи, длинное послание, говоря в нем: «Да не станут уподоблять повелителя верующих, говоря словами старого [поэта]:

[И еще написал он:]

Говорят, когда Марван прочел это послание, он долго сидел, опустив голову и не произнося ни слова. Затем швырнул это послание 'Абд ал-Хамиду, своему секретарю[702], а тот сказал ему: «О повелитель верующих, обрати внимание на глупость этого человека и на его дурное правление! Ведь всякий раз, когда он писал повелителю верующих, взывая о помощи, как в этом [письме], то наиболее частым и позорным [в его письмах] было [упоминание] о том, что ему причинила чернь. Да! Он возбудил Хорасан против себя своею глупостью, неумением и дурным образом правления! И я советую тебе, о повелитель верующих, — а в твоем решении благословение! — поскорее послать в Хорасан мужа, сирийца по образу мыслей, беспристрастного, дружелюбного, испытанного». Марван спросил его: «А кого ты считаешь таким?» Тот ответил: «Одного из двух мужей — 'Амира ибн Дубару или Нубату ибн Ханзалу». И Марван написал Ибн Хубайре о том, чтобы он назначил Нубату правителем Хорасана и отправил его туда по кумисской дороге[703], а 'Амира ибн Дубару послал туда по сеистанской дороге[704].

Затем Абу Муслим овладел Мервом, а Наср ибн Саййар бежал. А дело было так: одна половина Мерва находилась в руках Насра, а другая — в руках 'Али [ибн] ал-Кирмани. Обе партии ходили в эти части города для мелкого торга. И вот однажды, когда проходили /270б/ молодцы из мударитов вооруженными по базару, преградил им путь некий удалец из [племени] бакр ибн-ва'ил. Ему помогли несколько его приятелей. И те начали биться с ними. Наср оказал помощь мударитам» а [Ибн] ал-Кирмани помог бакритам. Шибл ибн Тахман, сподвижник Абу Муслима, вышел [из города] и сообщил ему об этом. Абу Муслим приготовился и на другой день, в воскресенье 7-го раби' I 130 года[705], выстроил свою конницу и отправился к Мерву. Когда он дошел до селения Тусан[706], его повстречал гонец Ибн ал-Кирмани, сообщая ему: «Произошла битва, поспеши!» Абу Муслим пошел, и когда он был на расстоянии фарсаха от города, его встретила депутация мударитов с [изъявлением] их повиновения. Абу Муслим направился к мечети, для него расстелили ковер, он сел на него, и они присягнули ему и сообщили, что Наср ибн Саййар [желает] того же. И вошел Абу Муслим в Мерв через ворота Канушир[707] и прочел: «И вошел он в город в минуту небрежения обитателей его...» до конца стиха[708]. Недалеко от дома правления[709] его встретил 'Али ибн ал-Кирмани и сказал ему: «Покорна тебе власть, войди же в дом правления!» И Абу Муслим пошел вместе с 'Али к дому правления. Затем оба они призвали народ к присяге, и ни один из жителей Мерва не уклонился от нее. Затем послали они к Насру, призывая и его к присяге. А он принялся отговариваться под разными предлогами, то говоря: «Я пойду к нему только в сопровождении сильно вооруженного отряда», то говоря: «Я не пойду по проулкам[710], — пусть Абу Муслим перейдет в мой замок, что стоит на Машане!»[711] Тогда Абу Муслим послал Лахиза ибн Курайза, сказав: «Приведи его, иначе не являйся!» Лахиз сказал [Насру]: «Подчинись Абу Муслиму!» /271а/ Тот ответил: «Хорошо!» — и послал к Абу Муслиму людей, которые бы обеспечили гарантии безопасности. Возгласили призыв к вечерней молитве, и Наср сказал: «Я не совершил омовения; я войду [в дом], совершу омовение, помолюсь и выйду». А еще раньше по его приказу в задней стене его дома был пробит проход. Он вошел [в дом] и вышел через тот проход. И это было 10 джумада I 30 года[712]. И он увез казну, которая была с ним.

Между тем Лахиз ожидал его выхода, и когда увидел, что тот медлит, он возымел подозрения и сказал одному из своих спутников: «Посмотри!» Тот вошел и увидел, что в доме и духа его нет. Они сообщили [об этом] Абу Муслиму, и тот поехал в погоню вместе с Ибн ал-Кирмани, но Наср ускользнул от них. Абу Муслим распорядился охранять его лагерь, чтобы его не разграбили[713], и послал Абу Саламе и имаму Ибрахиму описание того, что произошло, и сообщение о захвате Мерва, об искреннем отношении 'Али ибн ал-Кирмани и о силе хашимитов. И говорят, "что когда послание Абу Муслима с рассказом о происшедшем прибыло к Ибрахиму ибн Мухаммаду, он восхвалил Аллаха и восславил его. Затем он привел в сравнение слова Хидаша ибн Зухайра о «Дне ал-'Ука?»[714]:

Вернемся к порядку рассказа. Наср прошел к Нишапуру, и к нему присоединились беглецы и все кайситы[716]. И они по своей воле вручили ему руководство их делом, а он произнес:

И написал он Ибн Хубайре, сообщая ему, что он находится близ Нишапура и что он лишился власти в Мерве. Он также написал ему[717]:

Затем Абу Муслим приказал собрать народ в своей резиденции и сказал: «Имам написал мне: "Поручи Кахтабе ибн Шабибу вести войска в Ирак", — потому что он надеется на его умение и знает, что Аллах сокрушит его рукою один из рогов шайтана[718]. Так кто хочет внять его призыву, пусть сделает это!» И воскликнули люди: «Велик Аллах!», и была велика их радость этому. Они призывали благословение божие на Кахтабу и радовались.

Кахтаба выступил и простоял [лагерем] в Абиверде, пока не прошла зима, между тем Абу Муслим отправлял к нему войска и посылал оружие[719]. Когда же наступила половина месяца ша'бана[720], он приказал ему идти походом на Серахс[721] вместе с Хазимом ибн Хузаймой[722]. Когда они остановились у ворот Серахса, выступил против них Шайбан во главе примерно трех тысяч человек, и они сразились жестоким сражением. Сторонники Шайбана были истреблены целиком[723]; сам он укрылся в мечети, но был схвачен и убит, а его голову послали к Абу Муслиму.

Абу Муслим написал Кахтабе, чтобы он пошел в Тус горами, а ал-Касиму ибн Муджаши' — долиной[724]. А [правителем] Туса был тогда ан-Наби' ибн Сувайд ал-'Иджлй. Когда /272а/ ему стало известно об этих двух отрядах, он послал [гонца] к Насру ибн Саййару, и тот отправил к нему своего сына Тамима во главе конного отряда мударитов[725]. Когда два враждебных ряда начали вызывать друг друга на бой, Кахтаба послал к мударитам призвать их следовать Книге Аллаха и сунне его Пророка и повиноваться благоугодному всем из рода Мухаммада, но они бранились и поносили его неумеренно, говоря: «О поклоняющиеся головам, о маги!»[726] А Кахтаба сказал своим воинам: «Не вступайте с ними в перебранку, ибо Аллах доставит вам победу над ними!» Затем он крикнул им: «О пособники истины, нападайте на нечестивцев!» — и привел врагов в замешательство. Воины Кахтабы напали на них, обратили в бегство Тамима и ан-Наби' и перебили великое множество их воинов. Тамим был убит в схватке. Одна группа бежала к Насру, а другая группа во главе с ан-Наби' отступила к селению и укрылась за его стеной[727]. Кахтаба объявил: «Кто выйдет, тот будет пощажен, за исключением ан-Наби'!» Но ни один из них не вышел. Они подрезали сухожилия своим лошадям перед воротами, чтобы этим помешать людям Кахтабы войти, и сделали [в стене] пролом, который должен был вывести их в овраг, глубоко внизу. Они вылезали через пролом один за другим так, что последний не знал, что случалось с первым. И каждый, кто вылезал, падал вниз в этот овраг. Говорят, что в этой пропасти погибло из них около двух тысяч человек, не будучи поражены оружием. А воины Кахтабы ворвались в селение, сделав пролом [в стене][728]. Они захватили голову ан-Наби', и Кахтаба отправил его голову и голову Тамима Абу Муслиму. И овладел он Тусом. /272б/ Весть [о том, что сделали] воины Кахтабы, пришла к Насру в то время, как он был перед Нишапуром[729], и он написал Марвану ибн Му-хаммаду про случившееся с его сыном и ан-Наби'[730].

А Нубата ибн Ханзала уже вошел в Рей, направляясь в Хорасан. И Наср выступил в Кумис. Тем временем к Нубате ибн Ханзале одно за другим следовали послания Ибн Хубайры, в которых он торопил его присоединиться к Насру и обещал ему подкрепления из Ирака.

Затем Кахтаба двинулся к Нишапуру, оставив правителем Туса Абд ал-Джаббара ибн 'Абд ар-Рахмана[731]. И подошел Кахтаба к Нишапуру в последний день ша'бана 30 года[732]. Он даровал пощаду всем людям, и никого не сместил ни с какой [должности]. И объявил его глашатай о помиловании всех, за исключением тех, кто участвовал в убийстве Йахйи ибн Зайда. Потом он призвал их к присяге, и они повиновались. Он принял от них присягу и отрядил ал-Касима ибн Муджаши' к Абу Муслиму с донесением о своем вступлении в Нишапур и о той милости, которую даровал ему Аллах. Он оставался [там] два месяца — рамадан и шаввал[733], пока не принял присягу жителей города и сельских окрестностей. И послал он авангард и сторожевой отряд в Байхак[734].

А Нубата пошел из Рея в Джурджан и велел вызвать Насра ибн Саййара. А 'Асим[735] сказал: «Вычеркните его имя [из списка]!» И были вычеркнуты также [имена] тех из хорасанского войска, кто был заодно с ним. Нубата устроил смотр своему войску и вырыл ров вокруг мадины. Джурджана[736]. Наср узнал о том, что Нубата вычеркнул (из списка] его имя и имена тех, кто был с ним, и сказал: «Это — по совету Ибн Хубайры! Если сын лысой[737] думает, что я стану сражаться вместо него и подчиняться Нубате, то он напрасно [так] думает!» И он остался в Кумисе[738].

/273а/ Абу Муслим написал Кахтабе, чтобы он пошел против Насра, но тот отказался сделать это и написал ему: «Я не пойду против разгромленного Насра, чтобы не оставить у себя в тылу Нубату с сирийскими всадниками. Но я пойду на Джурджан, и если Аллах дарует победу над Нубатой, то как легко [будет] разделаться с Насром!» Абу Муслим написал ему: «Ты правильно решаешь. Иди же на него!» Кахтаба послал своего сына ал-Хасана[739] в Джурджан и придал ему большое войско. Ал-Хасан ибн Кахтаба напал на один из сторожевых отрядов Нубаты[740], перебил людей и захватил их коней[741]. Он написал об этом своему отцу[742], отец его выступил вслед за ним, и они соединились у ворот Джурджана[743]. И вышло к ним множество людей, надевших черные одежды в [надежде] на помилование. И выступил против него Нубата во главе бывших с ним сирийцев; к нему также присоединились ушедшие из Хорасана[744]. Кахтаба сказал: «Сначала мы изложим им доводы и призовем их». И он послал ас-Сари ал-Джу'фи[745], сказав: «Выйди к этому злодею и призови его к тому, к чему мы призываем людей!» И пошел ас-Сари и обратился к ним: «В безопасности ли я, пока я буду говорить с вами?» Они ответили: «В безопасности. Говори, что ты хочешь!» Он сказал: «Вот эмир Кахтаба призывает вас следовать Книге Аллаха и сунне его Пророка и повиноваться благоугодному всем из рода Посланника божия — да благословит его Аллах! — на том условии, что он (Кахтаба) не станет искать привилегий в сравнении с вами: и у вас, и у него будут одни и те же права и обязанности». Нубата ответил: «Порази тебя погибель! Неужели ты пришел к нам ради этого?» А один из его сподвижников сказал: «А мы вот /273б/ призываем вас к Аллаху, халифу Марвану, месячному и годовому довольствию[746]. Вот, эмир Нубата, победитель в «День ал-Ахваза»[747] и выигравший великие сражения с раскольниками [общины], дарует вам пощаду!» Вернулся ас-Сари и сообщил об этом Кахтабе. Воины приготовились к атаке, как вдруг с правого крыла направился к Кахтабе всадник. Он подъехал к нему и сказал: «Твой глашатай объявляет сейчас о твоих условиях[748]. Пошли ты его с этим к воротам [сказать]: "Кто из жителей Джурджана войдет в свой дом, тот помилован". Я надеюсь, что многие из тех, кого ты сейчас видишь [в лагере Нубаты], воздержатся от [сражения с] тобой!» Кахтаба ответил: «Да осчастливит тебя Аллах и благословит! Ты прав и хорошо придумал!» И объявили [так]. Когда те люди услышали [это], множество народу из них незаметно ушло, а Нубата между тем стоял, не двигаясь с места. Вышел из города какой-то человек, приблизился к Нубате и [стал] говорить ему что-то. А тот наклонил к нему свою голову, вникая в его слова. Затем он выпрямился на лошади, велел человеку следовать за ним и повернул свою лошадь, возвращаясь к городу. И сказал 'Амир ибн Исма'ил — это он дал совет Кахтабе объявить о том [джурджанцам]: «Клянусь владыкою Ка'бы, эти люди обратились в бегство!» Тогда Кахтаба крикнул: «Нападайте!» И они напали. И обратились люди Нубаты в бегство; сирийцы же вошли в мадину' и заперли ворота. Ал-Хасан ибн Кахтаба также вошел в мадину[749]. И упорно сопротивлялся им Салим ибн Равийа ат-Тамими и долго сражался с ними; затем он был убит[750]. И Кахтаба еще не успел занять позицию, как ему открыли ворота, которые защищал Нубата, /274а/ и войско вошло. И убили они Нубату, его сына[751], ал-Хаттаба ибн ал-Бахтари[752] и Дирара ибн ал-Мухаллаба[753]. И овладел Кахтаба городом в субботу 3 зу-л-хиджжа 30 года[754]. Он приказал прекратить сражение и не причинил [зла] никому из тех, кто запер [перед ним] свои двери. Людям было объявлено о помиловании; их собрали и привели к присяге. Абу Муслиму написали о победе, отослали ему голову Нубаты и головы его соратников, сообщили о стойкости джурджанцев и описали усердие тех, кто был с Кахтабой. Кахтаба объявил людям: «Кто хочет [получать] довольствие [за службу][755] и [участвовать] в священной войне за дело рода Мухаммада, тот пусть заявит о согласии!» И тут же на это откликнулось около пяти тысяч джурджанцев. Весть об этом дошла до Насра, и он вышел из Кумиса в Хувар[756]. А Кахтаба послал в Кумис своего сына ал-Хасана[757]. Тот пришел, расположился в Бистаме и выслал вперед к Симнану[758] Абу Камила[759]. Между ним и Насром было десять с лишним фарсахов[760]. Когда Абу Камил приблизился к лагерю Насра, он отправил к Насру посланца сообщить, что он пришел с теми хашимитами, которые были с ним; он также просил послать против него изрядное войско, которому он бы дал одолеть себя. И Наср послал 'Асима ибн 'Умайра ас-Самарканди. Они внезапно напали на хашимитов и обступили их со всех сторон. Абу Камил повернул верхом вниз свое знамя и присоединился к ним с ближайшими сподвижниками, которые помогали ему в этом деле. Остальные пришли в замешательство. Им сказали: «Кто бросит свое оружие, тот будет помилован!» И они бросили свое оружие. У них забрали коней, отняли /274б/ оружие, погнали их и поместили в небольшом укреплении. Они пробыли там весь день, а когда наступила ночь, один из них[761] увидел пролом [в стене], через который он мог вылезти. Он предложил [сделать] то же и своим товарищам, и они начали протискиваться через этот пролом, пока не вышли все. Остались только те, кто не мог выйти из-за немощи и увечья, и их отвели к Насру; он послал их к Ибн Хубайре, а тот — к Марвану[762].

Когда весть о том, что сделал Абу Камил, дошла до ал-Хасана ибн Кахтабы, он послал Хазима ибн Хузайму в том же направлении во главе своего авангарда и приказал ему не покидать Симнана[763]. Он сообщил об этом своему отцу, и тот уведомил его, что идет к нему. Кахтаба пробыл [в Джурджане] остаток зу-л-ка'да, зу-л-хиджжа и му-харрам[764], пока не собрал сколько-то хараджа с Джурджана и не разделил его[765]. Он послал Халида ибн Бармака[766] в Табаристан к исбахбазу[767] призвать его к повиновению. Тот ответил на это согласием и обязался уплачивать контрибуцию[768]. И это было первое, с чего началось дело Халида.

Правителем Джурджана Кахтаба оставил Асида[769]: это было его обычаем — посылать вперед в каждый город, где он хотел расположиться, ал-Хасана, а когда уходил из него, — передавать власть Асиду, пока Абу Муслим не присылал правителя, принимавшего у Асида власть, а Асид догонял Кахтабу. Затем Кахтаба приказал ал-Хасану идти на Рей, а сам отправился вслед за ним и догнал его прежде, чем тот вступил в Рей[770]. Они вступили в него вместе в сафаре 31 года[771] мирно, без боя[772].

Наср, больной, ушел, направляясь в Хамадан. /275а/ И когда он добрался до Сава[773], умер в нем в месяце раби' I 31 года[774]. А когда он умер, его сторонники рассеялись в разные стороны: одна часть прибыла в Басру, другая — к Ибн Лубаре, а прочие остались с Саййаром ибн Насром[775].

Кахтаба пробыл в Рее около пяти месяцев, и никто не входил в Рей и не выходил из него иначе, как с его дозволения и разрешения[776]. Он послал Абу 'Ауна с джурджанцами в Абхар[777], так как к нему пришло известие, что там собрались хариджиты и голытьба. Когда Абу 'Аун прибыл к ним, он призвал их следовать Книге Аллаха, но они не вняли ему. Тогда он вступил с ними в бой и одних перебил, а других помиловал. А часть из них укрылась в крепости, [и была там], пока он не помиловал и их. Абу 'Аун обошелся с этими людьми дружелюбно, принял от них присягу и написал об этом Кахтабе[778]. Кахтаба послал своего сына ал-Хасана по большой дороге на Хамадан[779] во главе мерверрудцев, среди которых был Хазим[780] и другие военачальники. Ал-Хасан двинулся. А от Ибн Хубайры выступил Малик ибн Адхам, [тоже] направляясь в Хамадан. Когда они подошли к Хамадану, к ним пришло известие, что в Хамадане расположился ал-Хасан со своими людьми. Тогда Малик отошел к Нихавенду и вошел в его мадину, надеясь, что к ним придет Ибн Лубара[781]. Известие о нем дошло до ал-Хасана, и он написал об этом своему отцу. Тот написал, приказывая ему отправиться против них и осадить их. Он дал ему в подкрепление две тысячи человек[782], и ал-Хасан выступил, остановился у Нихавенда и осадил в нем тех людей. Одни из них советовали сделать вылазку, а другие отказывались выходить, /275б/ пока к ним не подойдет Ибн Дубара[783].

Абу Салама ал-Халлал узнал, что замысел Ибн Хубайры состоит в том, чтобы 'Амир ибн Дубара вместе с Да'удом ибн Йазидом [ибн 'Умаром] ибн Хубайрой[784] вошел в Хорасан со стороны сеистанской дороги, а Нубата ибн Ханзала — со стороны кумисской дороги; сам Ибн Хубайра войдет со стороны табасской дороги[785], чтобы им окружить хашимитов со всех сторон и вырвать их с корнем. Абу Салама написал Абу Муслиму, уведомляя его об этом, и приказал ему послать Кахтабе войска, так как конница Омейядов почти окружила Кахтабу справа и слева, со стороны Фарса и Шахразура[786]. Абу Салама написал и Кахтабе, приказывая ему помедлить, пока не упрочится его положение. Кахтаба хотел двинуться вперед, но, когда он прочел послание Абу Саламы, он остался в Рее, пока не прибыли к нему войска, один военачальник вслед за другим, так что пришло одиннадцать военачальников приблизительно с десятью тысячами человек.

Абу Муслим хотел поддержать Кахтабу теми, кто был с ним, и удалить 'Али ибн ал-Кирмани из Мерва и области его племени, потому что он задумал убить его и перебить его сторонников. И он отправился в Нишапур во главе сорока тысяч человек, а вместе с ним 'Али ибн ал-Кирмани; Абу Муслим совершал молитву позади него, а также не решал никакого дела без его согласия и одобрения. Абу Муслим прибыл в Нишапур в 131 году[787]. Он узнал, что Ибн Дубара и Да'уд[788] свернули со своими сирийцами с дороги, по которой, как он опасался, они войдут в Хорасан со стороны Сеистана и ат-Табасайна, так как [до этого] они собирались пройти /276а/ из Кирмана через Сеистан с тем, чтобы войти в Хорасан; Марван с сирийскими войсками должен был вступить по шахразурской дороге[789], а Ибн Хубайра — направиться к ним по хузистанской дороге[790]. Ибн Дубара и Да'уд свернули к Исфахану, и Абу Муслим обрадовался этому. Он написал Абу Да'уду аз-Зухли, правившему Тохаристаном, приказывая ему убить 'Усмана ибн ал-Кирмани, брата 'Али. Абу Да'уд действовал хитро и искусно, так что заполучил его и убил[791]. А Абу Муслим схватил 'Али в Нишапуре и также убил его. И это было в шаввале 31 года[792].

Обычно Абу Муслим приветствовал 'Али, титулуя его эмиром, и совершал молитву позади него. Когда же он убил его, люди стали приветствовать, титулуя эмиром, Абу Муслима[793], и он предстоял на молитве в Нишапуре. Он снарядил из Нишапура войска Кахтабе, и собралось у того 70 тысяч человек в подтверждение хадиса, который передают со слов 'Али ибн 'Абдаллаха ибн 'Аббаса, сказавшего: «Выйдет из земли Востока семьдесят тысяч мечей на помощь семье этого дома»[794].

Кахтаба, узнав о приближении Ибн 'убары, послал в Кум[795] четыре тысячи человек во главе с ал-'Акки[796]. Он перезимовал там. Затем Кахтаба послал ему военачальников[797] и конные отряды и приказал нападать на конницу Ибн Дубары по краям и писать ему об этом. А если он неожиданно столкнется с делом, которое ему будет не под силу, пусть он вернется к нему. 'Умар ал-'Акки[798] двинулся в путь и остановился в одном из рустаков Исфахана, который называют Анарбаз[799]. А между тем Ибн Дубара подошел к Исфахану. Он узнал местонахождение 'Умара около Исфахана и послал против него военачальника с /276б/ тремя тысячами всадников. Они напали на 'Умара ночью и истребили большое число его сторонников. 'Умар бежал и укрепился в одном из селений Исфахана, которое называют Нумйвар[800].

Кахтаба узнал о том, что претерпел 'Умар; он приказал 'Амиру ибн Исма'илу выдвинуться к Исфахану и написал ал-'Акки, приказывая ему послать к 'Амиру человека с пятьюстами [воинов]. То же самое он написал и Абу 'Ауну, и эти отряды сошлись у 'Амира ибн Исма'ила. Затем Кахтаба написал Абу 'Ауну, находившемуся в Абхаре, чтобы тот ушел оттуда и расположился в Абе, [селении] Исфахана[801]. Он написал ал-'Акки и 'Амиру, чтобы они, если встретятся с каким-нибудь неожиданным действием со стороны врага, с которым им будет не под силу справиться, присоединились к Абу 'Ауну и повиновались ему.

Кахтаба узнал о выступлении Ибн Дубары и распорядился устроить смотр войску: численность его достигла тридцати тысяч человек. Кахтаба приказал выдать им жалованье и приготовился двинуться на Исфахан. Тем временем конница Ибн Дубары вместе с человеком из бану-мурра во главе семи тысяч [воинов] выступила и направилась против 'Амира ибн Исма'ила, так как он был ближе всех к нему из войска хашимитов. Пришел к 'Амиру какой-то человек из жителей того селения испуганный, и сказал: «Я видел за этим холмом конницу сирийцев». 'Амир велел приготовиться, сёл на коня, выстроил своих сторонников и расположил правый и левый фланг и засаду. Когда между обоими войсками расстояние стало примерно в один полет стрелы, [сирийцы] остановились. Вышел вперед какой-то человек из них, и, когда можно было услышать его речь, он сказал: «О мусульмане! Побойтесь Аллаха и вернитесь к вашей общине и вы будете помилованы, несмотря на то, что вы учинили в этой смуте!» 'Амир сказал своему секретарю Кутайбе[802]: «Поговори с ним и призови его следовать Книге Аллаха и повиноваться благоугодному всем /277а/ из рода Мухаммада!» Он сделал это, но его не послушали. Рассказывают: «Напали на нас те люди, как один. Дрогнули мы, но не побежали. 'Амир крикнул нам, а он зычно кричал в бою: "О верующие! Вы — первые из верующих, встретившие неверных, сражайтесь же с ними стойко, и Аллах обратит их в бегство!"»

Рассказывают: «Мы бросились на них, а предводитель сидевших в засаде издал боевой клич. И когда они увидели засаду, а мы произвели дружный натиск на них, бросились они бежать и, имея превосходных лошадей, спаслись. Мы убили из них семьсот человек и завладели их скарбом. И написали мы об этом Кахтабе. Когда пришло к нему это письмо, он прочел его и сказал: "Велик Аллах!" И люди стали восклицать "Велик Аллах!", так что лагерь содрогался от этого. Затем он завершил молитву и склонился в долгом земном поклоне. И он написал об этом Абу Муслиму».

Кахтаба узнал о приходе Ибн Дубары и, оставив Асида правителем Рея, в раджабе 31 года[803] двинулся к Исфахану. Он направился по трудной дороге, сокращая путь, пересек пустыню Карие[804], спеша опередить Ибн Дубару, и перевалил через горный проход, [что был] между ним и Исфаханом. Он послал за Абу 'Ауном, и тот прибыл к нему вместе с 'Амиром ибн Исма'илом. Когда Ибн Дубара узнал о приближении Кахтабы, он выступил с Да'удом, направляясь к Кахтабе. Когда [расстояние между ними] было в один фарсах, навстречу им обоим двинулся Кахтаба, имея ничтожное количество конных войск[805] и множество пеших. Начальником над своей пехотой он поставил Абу Шарахила[806] во главе азатов[807]. Он сказал ему: «Выстрой своих людей и, когда мы повернем назад /277б/ и расстояние между нами и тобой будет в два полета стрелы, наступай со своими людьми и будь за нашими спинами, чтобы стать нам подмогой!» Затем Кахтаба выстроил своих сторонников. Ибн Дубара приблизился. И когда он увидел Кахтабу, остановился, сложил свой скарб и выстроил своих сторонников. И каждый из них вызывал другого и приглашал к тому, что упоминалось раньше[808], но и тот и другой отвечал отказом своему противнику. [Наконец] Кахтаба крикнул: «О мусульмане! В атаку, подобную вашим славным атакам!» Дошло до нас, что ал-'Акки, находившийся на правом крыле, был первым, кто напал на их левое крыло, на котором был Да'уд ибн Хубайра. Он обратил их в бегство и ворвался в лагерь. Кахтаба, находившийся в центре, бросился в атаку и, оттеснив тех, кто стоял против него, [тоже] ворвался в лагерь. А Ибн Дубара сидел в своем шатре, перед ним были положены кошели с дирхемами, и он возглашал: «Кто принесет голову, тому тысяча дирхемов!» Ибн Дубара был убит. Затем Салим, знаменосец 'Амира, напал на одного человека из них по имени 'Аджара[809], который командовал авангардом Ибн Дубары...[810]. Когда центр войска обратился в бегство, он[811] напал на Му-хаммада ибн Нубату[812], который был лучшим витязем племени, и поразил его копьем в бедро. Тот побежал, и знамя, которое оя держал, упало, а они подняли его, перевернув концом древка кверху. Рассказывают: «В это время кто-то вдруг закричал, а это произошло уже тогда, когда знамя 'Аджара было поднято перевернутым: "Убит Ибн Дубара!" И разбежались люди Ибн Дубары и остановились невдалеке. [Опять] закричал кто-то: "Сбросьте шатер!"[813] А когда он был сброшен, бегство стало всеобщим. Люди Ибн Дубары бросились бежать: кого можно было ограбить, был ограблен; деньги, которые были у /278а/ Ибн Дубары для войска, были захвачены, и их расхватали. Голову Ибн Дубары принесли Кахтабе, и ал-'Акки сказал, увидев эту голову: "Как удивительны твои деяния! Что за разжигатель войны, благороднейший в племени! Ты не то, что Наср ибн Саййар, переходивший из одной норы в другую, пока Аллах не поразил его скорбью!"»[814] Эта битва была у Джапалака[815], близ Исфахана, в субботу 23 раджаба 131 года[816]. Кахтаба захватил то, что было в лагере Ибн Дубары. Дошло до нас, что [когда] сосчитали захваченных в лагере женщин, то [их оказалось] десять с лишним тысяч благородных женщин, похищенных сирийцами и их войсками из городов и селений, через которые они проходили. Кахтаба отпустил их и отправил в родные места. Он написал о победе Абу Муслиму и послал ему письмо вместе с головой Ибн Дубары[817].

А между тем Абу Муслим и главари хашимитов пребывали в беспокойстве и с тревогою ожидали, что за весть придет к ним о Кахтабе и Ибн Дубаре, ибо она решала исход борьбы между ними и сирийцами. Иракцы тоже внимательно наблюдали за происходящим и пребывали в ожидании того, что придет к ним относительно тех двоих. И начали говорить: «Если победит Ибн Дубара, царство останется за Омейядами, а если победит Кахтаба, дело свершится в пользу Хашимитов». Говорят, когда Абу Муслим прочитал письмо о победе, он произнес:

Поэты много раз прославляли эту победу, и в числе их стихов есть, например, такие[818]:

Между тем ал-Хасан ибн Кахтаба осаждал Нихавенд. А когда Аллах доставил его отцу победу, тот присоединился к ал-Хасану[823]. Он вызвал Асида из Рея и поставил его правителем Исфахана после того, как привел его жителей к присяге. Затем он заключил мир с Маликом ибн Адхамом ал-Бахили на том [условии], что тот выйдет из Нихавенда и отправится, куда захочет, и сдаст город. И слово, данное им Малику об этом, Кахтаба исполнил только в отношении сирийцев, а находившихся в их [войске] хорасанцев он велел задержать и передать своим военачальникам[824]. А когда наступило утро, глашатай Кахтабы объявил: «У кого есть пленник — пусть несет его голову!» И их всех перебили. И говорят, что число их достигало трех тысяч человек[825], а среди них — Абу Камил, симнанский изменник[826]: он не сдался и сражался до тех пор, пока его не убили. Среди них был и /279а/ сын Насра ибн Саййара[827]; его [тоже] убили. Победа [над] Нихавендом была в понедельник 5 зу-л-ка'да 31 года[828]. Кахтаба написал Абу Муслиму о завоевании Нихавенда и послал ему головы[829]. Тогда только Абу Муслим и отважился [напасть] на обоих сыновей ал-Кирмани и убил их[830]. А когда узнал об этом Кахтаба, он привел в пример такие стихи:

Еще раньше Ибн Хубайра послал 'Убайдаллаха ибн ал-'Аббаса ал-Кинди[831] во главе двадцати тысяч сирийцев и иракцев[832] в качестве своего авангарда. Он двинулся в путь и остановился в Хулване[833]. Затем Ибн Хубайра написал ему, приказывая отправиться со своим войском к Нихавенду, дабы помочь находящимся в нем. Но когда он дошел до Тазара[834], к нему пришла весть о том, что Ибн Дубара убит, а Кахтаба расположился у Нихавенда. Он остановился и написал Ибн Хубайре, уведомляя его об этом. Тот написал ему, приказывая вернуться в Хулван. И он возвратился туда и оставался там, пока не узнал о взятии Нихавенда. Тогда Ибн Хубайра написал ему, чтобы он удалился в Ханикйн[835]. Ибн Хубайра выступил из Куфы, намереваясь сразиться с Кахтабой. Он остановился в ал-Мада'ине, и сюда к нему собрались остатки разбитых сирийцев[836].

Когда Абу Салама ал-Халлал увидел, что дела у Ибн Хубайры пришли в беспорядок, он отправил своих посланцев и проповедников к бедуинам, кочевавшим поблизости от Куфы и Басры; послал он также и в Мосул[837]. Они тайно проникли к ним и призвали их к восстанию.

И нашли они в них готовность тотчас же выступить, ибо те жаждали грабежа и добычи. И появились с нечистыми намерениями знамена в Хулване, /279б/ в области Мосула и в сельских окрестностях Куфы и Басры, Они все писали Кахтабе, ища сблизиться с ним и говоря, что в руках Ибн Хубайры остались лишь областные города. Когда эти письма прибыли к Кахтабе, он обрадовался им и воскликнул: «Велик Аллах!» — и написал на них ответы сообразно с их содержанием.

Когда Кахтаба покончил с Нихавендом, он отправился к Кармисину[838], а правителем Нихавенда оставил Мухаммада ибн Сула[839]. Он написал ал-Хасану, приказывая ему продвигаться к Хулвану, выслав свой авангард к Ханикину. А 'Убайдаллах ибн ал-'Аббас ал-Кинди был в Бараз ар-Рузин[840]. На него шел Муса ибн ас-Сари[841], будучи авангардом Кахтабы. 'Убайдаллах послал против него военачальника из сирийцев во главе двух тысяч всадников. Они встретили Мусу, убили его и перебили всех, кто был с ним. Они написали об этом Ибн Хубайре, и это усилило его; он послал гонцов с радостной вестью об этом к Марвану[842].

Кахтаба остановился в Хулване в зу-л-хиджжа 31 года[843]. Марван же тем временем послал против него по шахразурской дороге[844] 'Усмана ибн Суфйана[845] с отборной частью своей конницы. Пришло к Кахтабе сообщение о занятии Шахразура. Он послал Абу 'Ауна[846], и тот остановился в Кал'ат ан-Нусайр[847]. Кахтаба приказал ему оставаться там, пока к нему не присоединится 'Амир ибн Исма'ил[848]. Он присоединился к нему с тремя тысячами всадников, и Абу 'Аун пошел на Шахразур очень плохой дорогой[849]. Кахтаба узнал, что Марван собрал [войска] против тех, кто отправился в этом направлении, и он написал Абу 'Ауну, чтобы тот вернулся к нему. Это письмо прибыло к Абу 'Ауну в то время, когда 'Усман ибн Суфйан уже подошел к нему. Абу 'Аун собрал совет своих сподвижников /280а/, и они посоветовали ему возвратиться. К 'Амиру ибн Исма'илу пришел человек из бану-л-харис по имени 'Аффак ибн Са'ид[850] во главе приблизительна ста человек своего племени и сказал: «Я не считаю правильным то, что думает ваш господин относительно возвращения. Клянусь Аллахом, если вы сделаете это, то вас убьет даже муравей, не говоря о людях! Я лучше вас знаю этих людей: это — беглецы, полные страха перед вами!» 'Амир сообщил о словах этого человека Абу 'Ауну. Абу 'Аун пришел к 'Амиру, встретил того человека и послушался его. Рассказывают: «И напали мы утром на 'Усмана ибн Суфйана с четырьмя тысячами[851], в то время как мы насчитывали у них около десяти тысяч[852]. Пришли к Абу 'Ауну его лазутчики и соообщили о приближении 'Усмана. Он выступил, а 'Амир остался из-за своей болезни — у него была сильная лихорадка». Рассказывают: «И двинулись мы на них, а между нами — небольшая гора.

Абу 'Аун выстроил свое войско. И когда мы сближались с ними, вдруг позади нас — голоса и восклицания: "Велик Аллах!" Посмотрели мы — это, оказывается, приближался 'Амир. И он присоединился к нам. И первыми тогда пошли в атаку мосульцы, бывшие с 'Амиром. А вместе с ними бросились в атаку на врага и [остальные] люди. Те продержались совсем немного, потом обратились в бегство, но были перебиты до последнего человека»[853]. Рассказывают: «'Аффак ибн Са'ид посоветовал Абу 'Ауну продвигаться к Мосулу, ибо Марван нанес смертельную обиду его жителям и поступал с ними дурно; и как только они услышат весть о призыве — [сразу же] оденутся в черное и примкнут к нему[854]. Он согласился с его словами и пошел к Мосулу[855]. И люди присоединились к нему и присягнули ему. К нему собралось десять с лишним тысяч человек[856]. Он остался в Мосуле и проведал о том, что Марван продвигается к нему[857]». /280б/ Затем Ибн Хубайра направился к Джалула'[858], расположился в ней, окружил себя неприступным рвом и собрал фураж и военное снаряжение, предполагая, что эта война затянется. А один из его племянников сказал ему: «Этот окоп навлек несчастье на персов, которые окопались в нем в дни 'Умара, а Аллах даровал победу над ними мусульманам»[859].

Пришло тогда к Кахтабе послание от Абу Саламы: «Марван заключил в темницу имама Ибрахима, а я приготовил двух человек, чтобы послать их с деньгами, которые бы они употребили на его освобождение». Он также написал ему: «Ибн Хубайра с огромным войском расположился в Джалула', но я уверен, что Аллах завершит успехом дело нашей державы и нашего призыва. Я полагаю, что тебе следует обойти армию Ибн Хубайры и поспешить к Куфе, потому что жители Куфы все с тобой и разделяют твои мысли, ибо они единодушны в гневе на Омейядов. Пересеки же эти каналы, что между тобой и Куфой, и постарайся раньше Ибн Хубайры [войти] в нее, ибо, если она перейдет в наши руки, мы сможем одолеть Ибн Хубайру, и умножится число тех, кто станет сражаться вместе с нами». Когда он прочел это послание, то сказал: «Клянусь Аллахом, он дает верный совет! И я поступлю так, как он приказывает». Он очень сильно печалился заточению имама Ибрахима, так что это было заметно в нем, и приводил этим в волнение тех, кто его видел. И они говорили: «К нему пришло неприятное известие».

Кахтаба двинулся из Хулвана; впереди себя он послал военачальников, а позади себя поместил охрану и обошел построенное войско. Он приказал им, чтобы никто не отделялся от отряда своего предводителя, а сам во главе центра двинулся на Каср Ширин[860], оттуда же он отправился в Ханикин. Он собрал свое войско /281а/ и приготовился так, как приготовляется тот, кто хочет сразиться. Он распустил в своем лагере слух, что хочет окопаться напротив Ибн Хубайры, и послал Абу Ганима[861] во главе конного отряда производить нападения на фланги сторожевых отрядов Ибн Хубайры. Ибн Хубайра выслал против него начальника шурты Зийада ибн Сувайда ал-Мурри[862]. Кахтаба догнал Абу Ганима, приблизился к Зийаду, и глашатай Кахтабы объявил: «Мы призываем вас следовать Книге Аллаха и сунне его Пророка, Мухаммада, и повиноваться благоугодному всем из рода Мухаммада!» Зийад ответил: «Вы оставили эту Книгу и эту сунну и откололись от общины!» Кахтаба воскликнул: «Велик Аллах!» и сказал: «Свидание между нами и вами будет на этом поле завтра или послезавтра». И он удалился, говоря: «Завтра вы узнаете, кто обманщик, надменный!»[863] Он отправился к своему лагерю. Ибн Хубайра не сомневался в полученном им известии о Кахтабе, что он встретит его на своем месте у Джалула'. А между тем Кахтаба уже послал к Тамарра[864] узнать о броде и получил весть об этом. Когда наступила первая часть ночи, он вышел из Ханикина к Тамарра и сделал вид, что хочет идти на ал-Мада'ин. Он переправил [через реку] большую часть войска[865], а [сам] остался с лучшей частью своей конницы. Когда наступило утро, к Ибн Хубайре пришли его лазутчики и рассказали ему, что Кахтаба ушел, переправился через Тамарра, направляясь в ал-Мада'ин. [Ибн Хубайра тотчас же покинул свой лагерь в Джалула'][866] и не останавливался нигде, пока не прибыл в ад-Даскару[867]. Это сообщили Кахтабе. Он вернулся [с отобранным им конным] отрядом, подошел к Джалула' и захватил оставленное Ибн Хубайрой оружие, фураж и снаряжение, и увез то, что было не тяжело для него. И ...[868] и он послал против войска Ибн Хубайры свою конницу, ища ...[869] /281б/ [надеясь улучить] оплошность или [захватить] отдельных [людей]. Он обнаружил, что те люди укрылись в укреплении, и вернулся к своему войску[870]. Он расположился около холма 'Укбара'[871] и стоял [там], делая вид, что хочет идти на ал-Мада'ин, пока не переправились все его люди. Затем он выступил, направляясь к Тигру. А еще до этого он выслал людей собрать ему средства переправы и суда и переправился к Авана[872]. Это сообщили Ибн Хубайре, и он поспешил к мосту ал-Мада'ина и переправился по нему. А Кахтаба поспешно двинулся в направлении ал-Анбара[873], послав Хазима[874] в столицу ал-Анбара. Тот захватил [тамошнего] правителя Ибн Хубайры и убил его вместе с группой его товарищей, сплавил обнаруженные им суда к Кахтабе, и тот переправился на них на западный берег Евфрата 5 мухарамма 32 года[875]. И написал Кахтаба Абу Саламе, извещая его о своей переправе через Евфрат. Когда его письмо пришло к Абу Саламе, тот послал гонца к Мухаммаду ибн Халиду ибн 'Абдаллаху ал-Касри[876] сказать ему: «Ты давно желал этого дня, и вот дождался его! Надень же открыто черную одежду и выступи со своими мавла, родичами и теми, того выдвинул[877] твой отец!» Он ответил ему согласием и собрал тысячу человек из них. Абу Салама подстрекал и других людей последовать за Мухаммадом ибн Халидом, и они сделали [это]. Начались разговоры и жители Куфы пришли в волнение. Весть [об этом] дошла до Зийада ибн Салиха, начальника шурты Ибн Хубайры[878], и он бежал из замка. Мухаммад ибн Халид пошел к этому замку, но в нем не оказалось [никого. Тогда он направился][879] к соборной мечети, поднялся на минбар и объявил о низложении Марвана...[880] Это произошло 6 мухаррама[881]. И выступил Кахтаба...[882] и шел вровень с ним: этот — вдоль восточного [берега] Евфрата, а тот — вдоль /282а/ западного[883]. Смотрел Кахтаба на сирийцев и говорил: «Если бы нам удалось переправиться к ним, то я бы надеялся, что Аллах лишит их помощи этим же вечером!» И едучи так, он повстречал бедуина, который погонял своего осла. Кахтаба спросил его: «Чей ты?» Он ответил: «Из таитов». Кахтаба сказал: «Добро пожаловать, ты — сын моего дяди![884] Не знаешь ли ты поблизости брода, через который бы нам перейти к этим неверным?» Тот ответил: «Да. Этот брод перед тобой, и воды мало». И указал этот бедуин брод[885]. Кахтаба велел остановиться, и они остановились близ замка и смотрели на воинов Ибн Хубайры, которые двигались вразброд, а Ибн Хубайра опередил их, чтобы найти место для лагеря. И переправился к ним 'Абдаллах ат-Та'й[886] и группа военачальников Кахтабы со своими людьми. И напали они на тех, кто был поблизости, и перебили некоторое количество. Люди бросились бежать, а между тем подошел с большим отрядом Мухаммад ибн Нубата, стоявший во главе арьергарда Ибн Хубайры. Люди собрались к нему, сложили свой скарб и поставили шатер Ибн Хубайры. Кахтаба послал своих людей, чтобы они оказали поддержку переправившимся ранее. Однако Мухаммад ибн Нубата превосходил их числом, одолел их и осадил в укреплении, где они укрылись. Вечером люди Кахтабы обратились к нему за помощью. Кахтаба переправился [к ним] с всадниками. Он приказал, чтобы каждый всадник перевез пешего. И когда Кахтаба переправился, он произвел сильную атаку и обратил их (т. е. войска Нубаты) в бегство. Но они обошли его с флангов и оттеснили к берегу, говоря: /282б/ «О боже, доверши!...» Затем Кахтаба напал на них [снова] и обратил их в полное бегство[887]. Возвратились хорасанцы и обнаружили исчезновение Кахтабы. Одни из них говорили: «Когда его конница произвела этот натиск, — а он стоял на подмытом снизу берегу, — этот берег обвалился вместе с ним в Евфрат, и он утонул». А другие говорили, — и это как раз то, с чем согласны все: «Переправляясь через [реку] вместе с остатками людей, он ошибся бродом и утонул[888]». Они заночевали на том месте, а когда настало утро, они пришли в лагерь Ибн Нубаты и захватили имевшийся в нем скарб и оружие. Когда они не нашли своего господина, тяжка стала их печаль, и они испугались, что их ряды дрогнут. Тогда военачальники собрались и согласились на избрание Хумайда ибн Кахтабы, присягнули ему и передали ему командование[889]. Гибель Кахтабы была 8 мухаррама[890].

Когда разгром Ибн Хубайры стал полным, сам он со своим знаменем оказался у разожженного огня [на расстоянии] одного фарсаха от места битвы. Сирийцы толпами проходили мимо него, а он кричал: «Я — Ибн Хубайра! Ко мне, ко мне!» Но ни один не повернул к нему; и они ушли, не зная о гибели Кахтабы. Множество сторонников Ибн Хубайры ушло от него незаметно: одни из них присоединились к Мухаммаду ибн Халиду, а другие отступили к Фам ан-Нил[891]. Он написал Марвану, что он храбро сражался и разбил врага, и что «пропал Кахтаба, их главарь, но люди разбежались у меня, и я отошел к Васиту[892] с оставшимися со мной верными людьми, пока не соберутся люди и не станут снова /283а/ повиноваться. [А кроме того], находясь в Басите, я отвращаю угрозу их (т. е. хорасанцев) повелителю верующих». Когда Марван прочел его послание, он сказал: «Горе мне от сына лысой! Кахтабу убивает и вместе с тем бежит и дает разбежаться сирийцам!»

Затем Абу Салама известил Хумайда о том, чтобы он вступил в Куфу, [сохраняя] наилучший внешний вид, в полном вооружении и с развернутыми знаменами[893]. Он так и сделал: построил свое войско, отправил их отдельными конными отрядами, и они дошли до канала бану-сулайм[894]. Абу Салама тоже выступил открыто и объявил о своем деле. Хумайд послал к нему ал-'Акки[895] с тысячью человек, Хазима[896] с тысячью и Бассама[897] с тысячью[898]. Абу Саламе, а он был в своем доме, привели буланого коня с черным хвостом и гривой[899], стоившего двенадцать тысяч дирхемов, оседланного и взнузданного, и он сел на него, а ал-'Акки, Хазим и Бассам спешились и поцеловали его руку. Подошли к нему знатнейшие [из тех], кто был с ними, чтобы поцеловать его руку и призвать на него благословение божие. Он двинулся к лагерю, а [там] один встречал другого и спрашивал: «Ты видел Бу Саламу?»[900] И когда он говорил: «Да», тот обнимал его и целовал из почтения к Абу Саламе. Это было в пятницу 10 мухаррама[901]. Люди подчинились ему, слушались его и повиновались его приказу. Он провел эту ночь, а вокруг его палатки ходили [дозором] хорасанцы. Когда настало утро, он собрал военачальников и виднейших людей войска, взошел на минбар и воздал хвалу Аллаху и восславил его. Затем сказал: «Воистину, Аллах почтил вас этим благословенным делом, к которому постоянно благоговейно готовились сердца! Аллах отличил им вас и сделал вас его приверженцами. Да! Поистине, другие будут обладать /283б/ в нем лишь тем, что останется после вас, а почет кому-либо в нем будет только после вас, и подле имамов ваших место их будет не иначе, как ниже вашего. Да! Это — ваша держава! Примите же ее и убедитесь в помощи Аллаха вам, как это было его обычаем в тех испытаниях, которым он вас подвергал. И то, что прошло, пусть будет вам назиданием в том, что придет!» [Он сказал это] в пространной речи, смысл которой таков[902]. Люди заговорили и подтвердили свое повиновение и крепость своего убеждения. Снова и снова возглашали они: «Велик Аллах!», и лагерь содрогался от этого. А когда они утихли, Абу Салама сказал: «Семья проклятого дома[903] обычно назначала своему войску в год 300 дирхемов, а я устанавливаю содержание каждого из вас 80 дирхемов в месяц и буду отличать ваших военачальников и наиболее усердных из вас высоким жалованьем, которое я буду назначать каждому из них по мере его заслуг. Так радуйтесь же и будьте довольны, воздайте хвалу Аллаху за его милость к вам! И считайте, что имам ваш — среди вас и дарует гораздо большее, нежели то, на что вы надеялись!»[904]. И воскликнули они: «Велик Аллах!» — да так, что лагерь задрожал от этих восклицаний. Затем он перешел и расположился лагерем у Хаммам А'йан[905]. Он оделил войско и положил содержание человека в месяц 80 дирхемов и назначил приближенным, военачальникам, накибам и «людям добычи»[906] от одной тысячи до двух тысяч, а тем, что ниже их, — от двухсот до одной тысячи. Затем он назначил Абу-л-Джахма[907] ведать диваном войска, Абу Ганима[908] — ведать шуртой, Убайдаллаха ибн Бассама[909] — ведать личной стражей (уарас), Мугиру ибн ар-Раййана[910] — ведать ха-раджем, а 'Амрувайха аз-Заййата назначил своим уаджибом. Управ ление государственными землями (савафи), наделами (катал'и') /284а/ и сокровищницами взял на себя 'Абд ас-Салам ибн Ну'айм ал-Гамиди[911]. Затем Абу Салама послал в казну и выдал из нее всему войску согласно тому, что он каждому назначил. И это было первое, что получили из дивана Аббасидов. Он отправил правителей в прочие области и послал войска вслед Абу 'Ауну[912], так как тот написал ему, что сразился с одним из конных отрядов Марвана, переправился через Малый Заб и двинулся к Большому Забу[913]. Он выслал к нему военачальников и написал Абу Муслиму, прося у него подкрепления войском, чтобы бороться с Марваном. Абу Муслим обычно писал ему: «Эмиру Хафсу ибн Сулайману — везиру рода Мухаммада», а тот писал ему: «Эмиру 'Абд ар-Рахману ибн Муслиму — доверенному рода Мухаммада»[914].

А теперь мы расскажем о заточении Ибрахима ибн Мухаммада и его убийстве. Об этом рассказывают разное[915]: мы изложим это, сохраняя противоречие версий. Говорят, что Марван узнал о делах Ибрахима, за которые заточил его, так. В 129 году[916] Ибрахим совершал хаджж и вместе с ним совершал хаджж 'ахтаба. В Мекке Ибрахима встретил 'Абдаллах ибн Хасан ибн Хасан ибн 'Али ибн Абу Талиб[917] и попросил у него денег в долг, узнав, что Кахтаба доставил ему деньги из Хорасана. Ибрахим спросил: «Сколько ты хочешь?» Тот ответил: «Я хочу четыре тысячи динаров». Ибрахим ответил: «Клянусь Аллахом, у меня их нет, но вот — тысяча динаров, — возьми их себе как подарок!» И он приказал 'Урве, своему масла[918], отнести их 'Абд-аллаху. И они удалились, возвращаясь из хаджжа. А когда они пришли в Медину, /284б/ 'Абдаллах ибн Хасан устроил угощение, позвал к себе в свою семью и пригласил Ибрахима. Когда они поели, 'Абдаллах сказал Ибрахиму — а он [до этого] заходил к нему и уверился в его деле: «Дошло до нас, что жители Хорасана начали действовать в пользу нашего дела. Вот, если бы нам обсудить это и избрать из нас человека, который бы стал во главе этого дела!» Ибрахим ответил: «Мы соберем наших шейхов и подумаем об этом, и это дело никак не уйдет». С этим они и разошлись. И увеличилась у 'Абдаллаха уверенность в том, о чем ему донесли. Ибрахим удалился в свое жилище в аш-Шарат и продолжал вести дело призыва. И узнал Марван, что люди открыто призывают к благоугодному всем из рода Мухаммада. Марван сказал: «Шейх этого дома и старейший из них годами — 'Абдаллах ибн ал-Хасан, как ему подходит быть главою этого дела!» Он послал к нему и велел ему прийти, а сам он был в Харране. И сообщил ему Марван о том, что ему стало известно о призыве, и о том, что он подозревает его в этом. 'Абдаллах ответил ему: «Не я виновник этого дела, виновник — Ибрахим ибн Мухаммад ибн 'Али, он-то и есть смутьян. А до него подобного же образа мысли придерживался его отец. Так что имей дело с ним!» Марван заставил его поклясться в непричастности к тому, в чем его подозревали, и тот поклялся ему. Марван принял его клятву, щедро одарил его и отпустил[919].

Говорят также, что один человек из бану-Тамим по имени Курайз ибн Маджжадж пролил кровь в своем племени в Басре, устрашился и бежал в Хорасан. Он изменил свое имя, назвался 'Абд ал-Каримом и принял кунью Абу-л-'Ауджа'. /285а/ Он неотлучно сопровождал Лахиза ибн Курайза и ал-Касима ибн Муджаши' и целиком предался им на положении товарища. Они посвятили его в свое дело и призвали его примкнуть к их пропаганде. Он примкнул и усердно действовал с ними, так что стал известен верностью и силой убеждения. Абу Муслим отправил его с Абу Хумайдом[920] к Ибрахиму с тем, что он обычно отправлял. Когда они были в Тадморе[921], 'Абд ал-Карим заболел или притворился больным. Он остался там и сказал Абу Хумайду: «Иди! А я, если почувствую себя лучше, догоню тебя». Когда Абу Хумайд ушел, 'Абд ал-Карим отправился в Харран, встретил кого-то из приближенных Марвана и сказал ему: «Я свой человек! Я осведомлен об обстоятельствах пропаганды, которая открылась на востоке, и знаю ее главу». Тот доставил его к Марвану, и он сообщил ему историю своего вступления в дело призыва и ухода своего из него, о своей непричастности к его приверженцам, о посылке его Абу Муслимом с тем, кого он послал, и прибытии его к Ибрахиму. И он отдал Марвану послание Ибрахима к Абу Муслиму. Когда Марван прочитал его, он позвал 'Абд ал-Хамида ибн Йахйу, своего секретаря, и сказал ему: «Послушай слова этого человека!» И тот повторил ему свой рассказ. 'Абд ал-Хамид сказал: «Дальше уже идти некуда!» Марван наградил 'Абд ал-Карима, назначил ему высокое жалованье и сказал ему: «Уходи' присоединись к Абу Муслиму, следи за ним и пиши мне о его делах!» 'Абд ал-Карим вернулся к Абу Муслиму и всегда был с ним до тех пор, пока Абу Джа'фар[922] не овладел ал-Джазирой, а 'Абд ал-Карим был в его войске. И он назначил его правителем /285б/ Дара[923]. [Вести о нем] дошли до Абу-л-'Аббаса после его победы, и он написал о нем Абу Джа'фару. Тот послал в Дара, вызвал его и отсек руки и ноги, а затем отрубил ему голову[924].

И еще говорят, что имам Ибрахим велел Абу Муслиму и двенадцати накибам скрывать его имя, опасаясь Марвана. А Марван сказал: «Как бы мне узнать имя того, чья партия в Хорасане?» И один человек, стоявший позади него, сказал: «Я разведаю тебе, о повелитель верующих!» Он отправился и пришел в лагерь Кахтабы в то время когда тот разбил Нубату ибн Ханзалу и вступил в Джурджан. Пришел этот человек и приветствовал его, титулуя эмиром. Затем сказал «Я пришел, чтобы присягнуть тебе». Кахтаба сказал ему: «Присягай!» Этот человек сказал: «Кому мне присягать?» Кахтаба ответил: «Благоугодному всем из рода Мухаммада». Тот человек сказал: «Это — безличная присяга, ее обязательство не будет действительным». Кахтаба спросил: «Почему?» Тот ответил: «А как ты думаешь, если жители каждой области возьмут человека из рода Мухаммада, назовут его благоугодным всем и скажут: "Благоугодный всем с нами и среди нас", — кому же из них будет тогда принадлежать моя присяга?» Кахтаба прикрикнул на него, сказав: «Присягай!» Но тот человек ответил: «Я присягну лишь тому, чье имя я узнаю». Между тем войско внимательно следило за этим разговором, и Кахтаба испугался за себя и того, что тот посеет раздор в войсках, и сказал: «Присягай Ибрахиму ибн Мухаммаду ибн 'Али ибн 'Абдаллаху ибн ал-'Аббасу ибн 'Абд ал-Мутталибу!» А Ибрахим был в то время в аш-Шарате. И вернулся этот человек в Харран и сообщил Марваву[925].

Как бы там ни было, Марван узнал о том деле и написал Му'авии... /286а/ ибн ал-Валиду ибн 'Абд ал-Малику[926], который был его наместником в Дамаске: «Напиши правителю ал-Балка[927], чтобы он отправился в Карар и ал-Хумайму[928], схватил Ибрахима ибн Мухаммада, наложил на него оковы и послал его тебе, а ты отправишь его к повелителю верующих». Пришел правитель ал-Балка' к Ибрахиму в то время, как он сидел в мечети этого селения[929]. Его схватили, доставили в Харран и ввели к Марвану. Тот упрекал его и бранил, а Ибрахим ответил ему резкими словами[930]. Затем он сказал: «О повелитель верующих, я думаю, [что] то, что рассказывают люди про тебя о твоей ненависти к потомкам Хашима, сущая правда. И что у меня общего с тем, что ты [мне] приписываешь?» Марван сказал: «Да воздаст тебе Аллах по твоим гнусным деяниям! Аллах — велик он и славен! — не наказывает за первый грех![931] Уведите его в темницу!»[932] Рассказывают: «И продержали они его в заточении некоторое время. Затем он послал людей, они вошли ночью в темницу и удушили Ибрахима и 'Абдаллаха ибн 'Умара ибн 'Абд ал-'Азиза. А когда наступило утро, оба они были найдены мертвыми». А говорят, что его голову сунули в мешок с известью[933].

И рассказывают, что Му'авийа ибн ал-Валид послал Ибрахима к Марвану. И когда Ибрахим прибыл в Халаб[934], он написал Абу Муслиму послание с одним из мавла 'Абдаллаха ибн 'Аббаса, по имени 'Абдаллах ибн Хилал[935], который проживал в Халабе. В нем было написано: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного, нет божества, кроме него! Он непременно соберет вас ко дню воскресения — нет сомнения в том. Кто правдивее Аллаха в рассказе?"[936] А затем, — если вы увидите меня убитым или умершим, то да не отвратит [это] вас от защиты правды, ибо, клянусь тем, в кого веруют верующие, Аллах завершит успехом ваше дело и возвеличит ваш призыв, непременно сделает явным ваше право и вашим мечом истребит тиранов из сынов Умайи. Один из моих братьев непременно /286б/ станет халифом, которому будут повиноваться, и имамом, за которым будут следовать, а это — Абдаллах Младший, сын хариситки. И [Аллах] непременно принесет ему, в дар голову Марвана ал-Джа'ди![937] И да не закрадется ни в кого из вас, если вы лишитесь меня, ни сомнение, ни колебание! И Аллах да будет вашим заступником!» И это было последнее его послание своей партии. Он написал такое же письмо Абу Саламе с ал-Мухалхилем ибн Сафваном[938], а также Кахтабе[939].

Говорят, что Марван при заточении Ибрахима в темницу сказал: «В этой темнице — трое из сыновей твоего дяди, они для тебя пример». Они заточили его в доме, в котором были заключены ал-'Аббас ибн ал-Валид ибн 'Абд ал-Малик[940], 'Абдаллах ибн 'Умар ибн 'Абд ал-'Азиз[941] и Мухаммад ибн Му'авийа ибн 'Абдаллах ибн Джа'фар[942]. И говорят, что [один] день Ибрахим навещал 'Абдаллаха ибн 'Умара ибн 'Абд ал-'Азиза[943], а [другой] день 'Абдаллах навещал его. Принес ему однажды посланец 'Абдаллаха савик[944] и молоко и сказал: «Твой брат говорит тебе: "Я отведал этого молока и савика и нашел их приятными и хочу, чтобы и ты отведал их"». Взял его Ибрахим, выпил и тотчас же занемог и почуствовал себя совершенно разбитым. А это был день, в который он обычно ходил к 'Абдаллаху ибн 'Умару. 'Абдаллах ждал его с нетерпением[945], а Ибрахим послал к нему сказать: «Когда я выпил то молоко, которое ты прислал, я тотчас занемог». Испуганный 'Абдаллах пришел к нему и сказал: «Нет, клянусь тем, кроме которого нет божества, не пил я сегодня молока и не посылал его тебе! "Поистине, мы /287а/ принадлежим Аллаху и к нему возвратимся![946] Клянусь Аллахом, против тебя употребили хитрость!» В темнице вместе с ним был гулам по имени Сабик, которого ему подарил кто-то из хорасанской партии[947]. Когда Ибрахим почувствовал яд, которым он был напоен, он написал письмо, отдал его Сабику, тайно сообщил ему что-то и отослал его той же ночью. А утром он был мертв. Спросили Сабика, и он ответил: «Он приказал мне передать Абу-л-'Аббасу привет и уведомить его о том, что он умер и что Абу-л-'Аббас — тот, кому он завещает исполнить приказанное ему имамом Мухаммадом ибн 'Али». В письме было написано следующее: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Да хранит тебя Аллах, о брат мой, той охраной, которую дает вера, и наделит тебя добром и даром творить благодеяния! Послание мое к тебе из Харрана, написанное в момент, когда я нахожусь на пороге того, что неизбежно. А когда это случится, то ты — имам, который утвердит наше дело и будет блюсти святыню наших ближайших пособников и наших проповедников, и с помощью которого Аллах завершит успехом то, корни чего посадили мы и те, кто был прежде нас. Бойся Аллаха и повинуйся ему, о брат мой, в твоих словах и деяниях и будь праведен в твоих намерениях, чтобы дела твои были успешны. И прими заповедь [мою] быть добрым к последователям нашего призыва и к нашим приверженцам, сохрани 'Абд ар-Рахмана[948] доверенным и радетелем о делах наших и возвести людям Хорасана о той покорности нам, которую по его примеру им надлежит возлюбить. Да не будет ни у тебя, ни у твоей семьи иной мысли, как уйти из ал-Хумаймы к нашим пособникам и помощникам среди жителей Куфы, которые скроют вас и охранят от тех, чьего вероломства и доноса вы опасаетесь. А я вверяю охране Аллаха тебя /287б/ особенно, а также и всех тех, кто с тобой из нашей семьи. И да будет над тобой мир и милосердие и благословение Аллаха!»[949]

И говорят, что партия в Хорасане узнала о деле Абу-л-'Аббаса от Йактина ибн Мусы ал-Куфи[950] — одного из сильных суждением проповедников. Дело в том, что когда Ибрахим был заточен, Йактин сказал приверженцам, для которых было неясно дело с преемником Ибрахима: «Я узнаю для вас [об этом]». Он направился в Харран, стал на пути Марвана ибн Мухаммада и сказал: «Аллах! Аллах! О повелитель верующих, я — торговый человек, принес в ал-Хумайму кое-какие свои товары, и меня привели к одному человеку, благообразному и почтенного вида. Он купил у меня товар, а уплату мне за него все откладывал и откладывал, пока не пришли твои посланцы и не схватили его, и он теперь в твоей темнице. И если тебе заблагорассудится взыскать с него то, что мне следует, то сделай [это]!» Марван сказал одному из слуг: «Когда я пойду на молитву, ты отведи этого человека к Ибрахиму и скажи ему, пусть он выдаст этому человеку то, что ему следует!» Слуга отвел Йактина к Ибрахиму. Когда Йактин увидел его, он сказал ему: «О враг Аллаха! Кому поручаешь ты меня и кому велел ты отдать то, что мне следует?» Ибрахим узнал его и сказал: «Да сохранит тебя Аллах! — сыну хариситки». И вернулся Иактин к партии и сообщил им, что Абу-л-'Аббас — преемник Ибрахима. И из-за этого эти люди были очень преданы ему. Да![951]

Вернемся к порядку рассказа. Ибрахим умер и был погребен в предместье Харрана, в некоем месте, которое ныне называют «могилы курайшитов»[952]. Он скончался в 132 году[953]. Рассказывают также, что /288а/ когда дело Ибрахима стало для Марвана серьезным, он собрал своих помощников, доверенных людей, своих детей и людей, сведущих в государственных делах, и держал с ними совет. Но никто из них не привел ничего, что удовлетворило бы его. Среди них был 'Абд ал-Хамид ибн Йахйа, секретарь, но он молчал, не высказывая ничего. Когда же те, кто был у Марвана, поднялись, Марван задержал 'Абд ал-Хамида и сказал ему: «Я видел, что ты молчал, когда говорили те, кого ты [здесь] видел. Так, каково же твое мнение? Ведь это не то дело, о котором можно молчать такому, как ты, по твоему положению при мне и по степени моего доверия к тебе!» Он ответил: «О повелитель верующих, у меня есть мнение об этом, но я колеблюсь, открыть ли его тебе или умолчать, и мною овладевает нерешимость, как быть. Искреннее желание добра тебе и себе вместе с тобой [побуждает меня] открыть его; если же умолчать о нем, то [это] из боязни перед тобой и нежелания противоречить тебе». Марван сказал: «Когда это ты скрывал от меня что-нибудь из своих мнений и добрых советов, хотя бы они расходились с тем, что мне нравилось?» А он ответил: «О повелитель верующих, это дело не похоже на что-нибудь, что бывало. Это — такое дело, в котором есть некая грубость. Я боюсь стать тебе из-за этого в тягость и вызвать твои подозрения». Марван сказал: «Ты же хорошо знаешь, что никто не пользуется у меня большим доверием, чем ты; так говори же сообразно с этим!» Он спросил: «А ты примешь благосклонно, не станешь подозревать [меня]?» Он ответил: «Да». Он сказал: «О повелитель верующих, этот человек праведен заслугами и хорошо известен своим происхождением и своим родством с пророком, — да благословит его Аллах! — между тем та опасность с его стороны, которой мы страшимся, стала серьезной. Я всегда думал, что тебе следует целиком привлечь его на свою сторону и устранить вред, причиненный людьми, которые призывают /288б/ к нему, расположив его к себе и вступив в свойство с ним; и что тебе следует послать к нему, прежде чем откроется его дело, и настоять на его присяге тебе, выдать за него замуж одну из своих дочерей, которыми полон этот дворец, и дать ему в управление ал-Джазиру; а раз ты одаришь его, почтишь родством с собой и дашь вкусить сладость твоей власти — он будет в твоем войске. И тем более тогда ему надлежит благодарить тебя и опасаться дурных превратностей судьбы, если он проявит неблагодарность тебе. А если Аллах судит, чтобы его приверженцы рассеялись вследствие того, что ты устроишь в его деле, то справедливо, чтобы это было так, — раз ты вступил с ним в родство, покровительствовал ему, оказал милость и хорошо обошелся с ним. Вот если бы ты предупредил его [действия] тем, что я описал, не пытаясь опутать его какой-нибудь хитростью, то это не причинило бы тебе ущерба и не спутало бы твоих планов!» И опустил Марван голову, долго не отвечая ничего. Когда Абд ал-Хамид увидел это, то, не находя никаких доводов, чтобы предотвратить его гнев и неодобрение своим словам, сказал: «О повелитель верующих, неужели ты станешь мстить этому человеку с такой религиозностью, с таким достоинством и [при] его родстве с тобою?» Тот ответил: «Нет, но если бы ты сказал все это до того, как его дело приняло серьезный оборот и из-за него пролилось много крови, то твой совет было бы невозможно отвергнуть. Однако уже случилось то, что ты видишь, и в Хорасане и иных местах из-за него убито много народу из наших приверженцев, и это делает негодным то, что ты теперь сказал. Притом же он и сам знает, что это [было бы] из-за нашего страха перед ним, если бы я выполнил сказанное тобою, [теперь], когда он почти отнял то, чем мы владеем. И как мы изгоним их войска из Ирака в то время, как они перебили тех, кто /289а/ защищал его от них, и почти завоевали его?!» 'Абд ал-Хамид сказал: «О повелитель верующих, перед тобой два исхода, одного из которых тебе не избежать: или [дело обернется] в твою пользу, — тогда, клянусь Аллахом, тебе не повредит и не опорочит тебя родство с этим человеком и то, что ты оказываешь ему почтение из-за его родства с тобой; напротив, Аллах прибавит тебе добра и наградит тебя за это, и об этом пойдет хорошая молва; или же [дело обернется] против тебя, — тогда, что бы ни произошло, милость твоя этому человеку [станет] явной и известной, а также и благодеяние твое, то, что ты выдал за него замуж свою дочь и дал ему свою защиту, [будет] хорошо известно и неопровержимо». Марван ответил: «Я не отвергаю того, что ты сказал, но только момент сейчас трудный, и это — несвоевременно. Если бы я поступил с ним так, то его положение только бы укрепилось, а сирийцам это не прибавило бы ничего, кроме почтения к его делу и стремления искать близости к нему и отдалиться от нас и последовать за ним, из страха перед его войсками и желания поддержать его, поскольку мы открыто признали величие его достоинства». И он не согласился с 'Абд ал-Хамидом. И рассказывают[954], что он сказал ему: «Чтобы такой, как я, стал выставлять женщин против превратностей судьбы?! Клянусь Аллахом, я никогда не сделаю этого!» А этот 'Абд ал-Хамид был умным секретарем, который вошел в пословицу своим искусством составлять письма и своим красноречием, и ему приписывают всякие достоинства.

Рассказывают также[955], что Марван ибн Мухаммад сказал ему однажды: «Мы бывало читали в книгах, что власть перейдет к этим людям и уйдет от нас и что мы будем вынуждены подчиниться им, — он разумел потомков ал-'Аббаса, — так ты пойди к ним, ибо я надеюсь, что ты займешь у них высокое положение и принесешь мне пользу в том, что я оставлю после себя, и во многих моих делах!» 'Абд ал-Хамид ответил ему: /289б/ «А как же мне сделать, чтобы все люди узнали, что это — по твоему совету, когда им станет известно, что я изменил тебе и перешел к твоему врагу?» И продекламировал:

И опять:

Затем он сказал: «То, что ты мне приказываешь, — самое полезное для тебя [и состоит] в видимом положении дела, в то время как для меня оно всего неприятнее. Я твердо буду с тобой, пока Аллах не дарует тебе победу или же я не буду убит подле тебя». И он стойко держался вместе с ним до тех пор, пока его дело не кончилось тем, о чем он говорил. И мы укажем на это, когда дойдем до конца повествования о Марване[956].

Вернемся к порядку рассказа[957]. Когда Абу-л-'Аббас, находившийся в ал-Хумайме, получил письмо Ибрахима через Сабика, он отправился вместе с бывшими с ним членами его семьи и прибыл в Куфу в сафаре 32 года[958]. Абу Салама ал-Халлал тайно поселил их в [квартале] бану-ауд, в доме ал-Валида ибн Са'да, мавла Хашимитов[959].

А когда они вышли из ал-Хумаймы, с ними был 'Иса ибн Муса, и говорят, что он [при этом] сказал: «Вот отряд всадников в четырнадцать человек, которые покинули свои жилища и семьи свои, ища того же, что ищем мы, — огромны их замыслы, велики души их и сильны их сердца!»[960].

И рассказывают[961], что Да'уд ибн 'Али и его сын[962] были в Ираке и вышли, направляясь в Сирию. В Думат ал-Джандал[963] их встретил Абу-л-'Аббас вместе со своим братом Абу Джа'фаром, некоторыми из своих дядей и родичей и несколькими из их мавла. Да'уд спросил их: «Куда вы направляетесь?» И рассказал /290а/ ему Абу-л-'Аббас о случившемся с ними и [сказал], что они направляются в Куфу, чтобы выступить в ней открыто и сделать явным свое дело, потому что пособники их и их проповедники открыто выступили там и овладели городом. Да'уд сказал: «Ты идешь в Куфу, между тем как шейх Омейядов, — он разумел Марвана, — в Харране во главе сирийцев и джазирцев, угрожая Ираку, а шейх арабов, — он разумел Йазида ибн Хубайру, — в Ираке во главе именитейших арабов?» Абу-л-'Аббас ответил: «О мой дядя! Кто дорожит своей жизнью, тот пребывает в унижении»[964]. И привел в пример стихи ал-А'ша[965]:

Тогда Да'уд, обращаясь к своему сыну, сказал: «Клянусь Аллахом, сын твоего дяди говорит правду! Вернемся с ним! Поживем удостоенными славой или умрем благородными!» И они вернулись с ними.

И со слов многих почтенных лиц рассказывают[966], что сам Абу-л-'Аббас ас-Саффах и его семья тайно прибыли в Куфу к Абу Саламе. А он скрыл их прибытие и вознамерился решить дело советом[967] между потомками 'Али и ал-'Аббаса, — да будет благоволение Аллаха над ними обоими! — чтобы они избрали из своей среды того, кого они захотят. Потом он сказал: «Я боюсь, что они не сговорятся». И он решил передать власть потомкам ал-Хасана или ал-Хусайна — да будет мир над ними обоими! И написал он троим из них, а именно: Джа'фару ибн Мухаммаду ибн 'Али ибн ал-Хусайну, Умару ибн 'Али ибн ал-Хусайну ибн 'Али и 'Абдаллаху ибн ал-Хасану ибн ал-Хасану ибн 'Али[968]. Он послал /290б/ свои письма с одним из их мавла, куфийцем[969], на своем быстроходном верблюде, предлагая им принять власть или присутствовать [при выборе халифа], чтобы это было решено советом при их участии. Посланец пришел вначале к Джа'фару[970], встретил его ночью и сообщил ему, что он послан Абу Саламой и что у него есть письмо к нему. Тот сказал: «А какое мне дело до Абу Саламы — он же не мой приверженец?» Но посланец сказал: «Прочти это письмо и ответь, как тебе заблагорассудится!» Тогда Джа'фар сказал своему слуге: «Пододвинь светильник!» Тот пододвинул его, а он поднес к нему письмо, сжег его и сказал посланцу: «Ты видел ответ». Потом посланец пошел к 'Абдаллаху ибн ал-Хасану, и тот прочел его письмо. На другой день 'Абдаллах поехал к Джа'фару. Джа'фар спросил его: «Что привело тебя' о Абу Мухаммад? Скажи мне — я помогу тебе!» Тот сказал: «Это такое дело, что не поддается описанию!» Джа'фар спросил: «В чем дело?» Он сказал: «Вот послание Абу Саламы — он предлагает мне принять власть и полагает, что я более всех людей имею на это право». И сказал также: «К нему уже пришли из Хорасана наши приверженцы». Джа'фар спросил его: «А когда это они стали твоими приверженцами? Разве ты отправил Абу Муслима и повелел ему надеть черную одежду? Знаешь ли ты Сулаймана ибн Касира и Кахтабу ибн Шабиба или кого-нибудь из них по имени и нисбе? Как это они твои приверженцы, когда ты не знаешь их, а они не знают тебя?» 'Абдаллах ибн ал-Хасан потряс рукавом и сказал: «Ты на что-то /291а/ намекаешь?» Джа'фар ответил: «Аллах знает, что я не таю доброго совета ни от кого из общины Мухаммада, — да благословит его Аллах! — так как же я скрою его от тебя, о мой дядя?! И не обольщай себя этими ложными [мыслями], ибо эта держава достанется им и она не будет принадлежать никому из потомков Абу Талиба! Я получил то же, что и ты, но я ответил только тем, о чем ты еще узнаешь». И тот ушел от него недовольный.

Что же касается 'Умара ибн 'Али ибн ал-Хусайна, то он отсутствовал, и замешкался посланец Абу Саламы.

И говорят, что Абу Салама скрывал их (т. е. Абу-л-'Аббаса и его семьи) приезд в Куфу сорок ночей. Потом стало им тягостно, и возымели они дурные предположения[971]. А между тем воины из Хорасана каждое утро собирались на окраинах, в ал-Кунасе куфийской, беседовали, пока их не прогоняло солнце. И случилось[972], что однажды Абу Хумайд и Абу-л-Джахм[973] наткнулись случайно в ал-Кунасе на Сабика, того самого, которого Ибрахим послал со своим завещанием к Абу-л-Аббасу. Он был рабом-хорезмийцем, которого Абу Хумайд ал-Марвази подарил имаму Ибрахиму. И спросили те двое у него про имама, и он сообщил, что Ибрахим убит, что он сделал завещание в пользу своего брата Абу-л-'Аббаса и что тот вместе со своей семьей прибыл [в Куфу] несколько дней назад. Они сказали ему: «Веди нас — мы пойдем приветствовать их». Но он ответил: «[Ждите], пока я не испрошу позволения, а завтра вернусь сюда». А когда /291б/ наступил следующий день, вернулся Сабик и повел их к [кварталу] бану-ауд. Вошли те двое к ним, и Абу Хумайд спросил: «Кто из вас 'Абдаллах ибн Мухаммад?» Абу Джа'фар ответил ему: «Мы оба 'Абдаллахи — сыновья Мухаммада»[974]. Тогда он спросил: «А кто из вас сын хариситки?» Они ответили: «Вот!» — и указали на Абу-л-'Аббаса. Абу Хумайд взял подушку, бросил ее на почетное место и сказал Абу-л-'Аббасу: «Садись на нее!» А они сказали Абу Хумайду: «Сядь, и мы сначала поговорим с тобой!» Но Абу Хумайд ответил: «Да будет жена того, кто станет говорить с вами, прежде чем присягнет этому, окончательно разведена!» И усадили они Абу-л-'Аббаса на почетное место, а Абу Хумайд взял его руку и присягнул ему. Затем ему присягнул Абу-л-Джахм. Потом эти люди пожаловались им на то, что они просили у Абу Саламы сто динаров для найма верблюдов, а он им не дал. И те двое покинули их, а на другой день принесли им двести динаров и привели Хумайда ибн Кахтабу, Мухаммада ибн Сула и группу предводителей войска, и они присягнули Абу-л-'Аббасу.

И дошла до Абу Саламы весть о том, что войско проведало о местонахождении тех людей и начало стекаться к ним во множестве и присягать. Тогда Абу Салама поехал к ним, а Абу-л-Джахм сообщил Абу Хумайду: «Абу Салама поехал к вам, так пусть он войдет к имаму непременно один!» И когда Абу Салама приехал, они так подстроили, что никто [из его людей] не вошел вместе с ним. Он вошел один и приветствовал Абу-л-'Аббаса, титулуя его халифом. И, когда он произносил приветствие, Абу Хумайд сказал ему: «Против своей воли, гадина ты этакая»[975]. Но /292а/ Абу-л'Аббас сказал Абу Хумайду: «Молчи! А ты, о Абу Салама, ты — кожица моего лица, а не как сказал 'Абдаллах ибн 'Умар ибн ал-Хаттаб о своем сыне Салиме:...[976] "Ведь Салим — кожица между глазом и носом!"»[977]

Затем они посадили Абу-л-'Аббаса на черного с белым коня[978] и повезли его в соборную мечеть в ночь на пятницу 13 раби' II 132 года[979]. И принимали присягу по категориям людей до тех пор, пока не наступил вечер. Затем он вернулся в соборную мечеть в пятницу, предстоял на молитве людей и сказал им известную проповедь[980]. И взошел вместе с ним Да'уд ибн 'Али, дядя его, и стоял ниже его на лестнице. И сам Абу-л-'Аббас стоял на верхней ее части. Он сказал: «Хвала Аллаху, который избрал себе ислам, почтил его и возвысил, избрал его для нас и укрепил его, сделал нас его исповедниками, убежищем его и его крепостью, пекущимися о нем, его защитниками и его пособниками; сделал для нас неотлучным слово благочестия, а нас сделал больше всех имеющими право на него и достойными его[981]; отличил нас родственными узами с Посланником божиим — да благословит его Аллах! — и произвел нас от его предков, и вырастил нас из его древа, и сделал нас ответвлениями его благородного племени; и из нашей же среды воздвиг он его, для которого тяжки беды, переносимые нами, ревнующего о нас, к верующим — сострадательного, милостивого[982]. В исламе и по отношению к исповедующим [ислам] он поместил нас на высоком месте. И с этим ниспослал он Книгу, кою должно читать, и сказал, благословенный и всевышний: "Аллах хочет удалить скверну от вас, семьи [его] дома, и очистить вас истинным очищением"[983]. Он сказал: "Я не прошу у вас за это награды, а только любви /292б/ к [моим] родным"[984]. И еще сказал Он: "И увещевай твою ближайшую родню!"»[985]

Затем упомянул он о неправедности Омейядов и обещал людям от себя благодеяния и сказал в конце своей речи: «Я прибавил к вашему жалованью сто дирхемов, но будьте готовы [сражаться], ибо я — обильно проливающий кровь, отдающий на разграбление и губящий мститель!»[986]

А он страдал лихорадкой, и вот его лихорадка усилилась, и он сел на минбар[987]; и поднялся Да'уд ибн 'Али, встал ниже его и сказал: «Хвала Аллаху! Благодарность, благодарность тому, кто погубил наших врагов и доставил нам наследство наше от нашего пророка Мухаммада[988] — да благословит его Аллах! — О люди, рассеялись теперь темные ночи в этом мире, открылся покров его и засияла его земля и его небо, и поднялось солнце с места своего восхода, и взял лук создатель его, и вернулась стрела на свою тетиву! И право вернулось к корню своему — к его (т. е. Мухаммада) семье, к семье дома благосклонности и милосердия! О люди, клянусь Аллахом, мы выступили не за тем, чтобы рыть у вас каналы или строить у вас дворцы, — выступить нас заставило одно лишь негодование на захват ими нашего права и [желание] вступиться за потомков нашего дяди. Не наши дела заботят нас, а ваши». Потом он пообещал людям блага. Затем он сказал: «Повелителю верующих — да поможет ему Аллах великою помощью! — одно лишь страдание от лихорадки не дало закончить речь... так испросите же у Аллаха здоровья повелителю верующих!» И грянул народ молитвой. «О люди! На этот ваш минбар не всходил халифом после Посланника божия — /293а/ да благословит его Аллах! — никто, кроме повелителя верующих 'Али ибн Абу Талиба[989] и этого повелителя верующих! — и он указал своей рукой на Абу-л-'Аббаса, — и знайте, что эта власть принадлежит нам, она не уйдет от нас до той поры, пока мы не вручим ее 'Исе, сыну Мариам, — да благословит его Аллах!»

Потом они сошли [с минбара] и вошли во дворец. И посадил Абу-л-'Аббас Абу Джа'фара, своего брата, принимать присягу от людей, пока не наступил вечер. А когда они покончили с принятием присяги от жителей Куфы и войск жителей Хорасана, они принялись за прочие дела.

А дело в том, что Марван ибн Мухаммад находился в Харране, в своей резиденции, а с ним было множество его войск и сокровища казны мусульман[990]. Йазид ибн 'Умар ибн Хубайра, один из клыков его державы, находился в Васите с храбрейшими из сирийцев. И принялись они устраивать...[991] Марван...[992] деспот среди Марванидов...[993] Действительно, он был самым сильным из потомков Марвана[994] духом, отличался среди них наиболее здравым рассудком и собрал более их всех войска и богатства. С тех пор как он вступил в правление, он рубил мечом обеими руками и ни одного дня не отдыхал от битв и забот сердца, смывая грязь грязью и врачуя болезнь болезнью, до тех пор, пока Аллах не погубил их царство его рукою, чтобы знали, что энергия, умение и твердость вовсе не избавляют от расплаты, ибо державы — в руках Аллаха: он дает их, кому пожелает[995]. А если бы это было не так, то почему же их царство держалось при дурном правлении Йазида ибн 'Абд ал-Малика[996], который сводил утреннюю хмельную чашу с вечерней и говаривал во время своего опьянения: «Лечу, лечу!»[997], — и в дни его убивали таких, как Йазид ибн ал-Мухаллаб[998]; таков же был и его сын /293б/ ал-Валид[999], который всю свою жизнь не пробуждался [от опьянения]; но оно прекратилось в дни Марвана, несмотря на хороший образ его правления, силу его мужества, обилие его войска и усердие во всех предпринимаемых им делах?!

И говорят, что, когда Марван стал халифом, 'Абдаллах ибн 'Умар ибн 'Абд ал-'Азиз[1000], — а он приходился ему двоюродным братом, — был в Ираке, 'Абдаллах пренебрег им и не присягнул ему. В свое время он слышал, что тот, у кого свое имя, имя отца и имя деда начинается на букву 'айн, убьет того, у кого свое имя, имя отца и имя деда начинается на букву мим[1001]. И он приписал самому себе, что именно он убьет Марвана ибн Мухаммада ибн Марвана, так как он — 'Абдаллах ибн 'Умар ибн 'Абд ал-'Азиз, не зная, что в предведении Аллаха всевышнего[1002] было то, что его убьет тот, у кого свое имя, имя отца, имя деда, имя прадеда, имя прапрадеда и имя прапрапрадеда начинается на букву 'айн, а это — 'Абдаллах ибн 'Али ибн 'Абдаллах ибн 'Аббас ибн 'Абд ал-Мутталиб ибн Хашим, а его имя — 'Амр[1003]. И восстал 'Абдаллах против Марвана, позвал себе на помощь Мансура ибн Джумхура и отказался повиноваться Марвану[1004].

Затем случилось так, что 'Абдаллах ибн Му'авийа ибн 'Абдаллах ибн Джа'фар ибн Абу Талиб[1005] пришел в Куфу, направляясь к 'Абдаллаху ибн 'Умару ибн 'Абд ал-'Азизу искать его подарков и домогаться его милостей. Но когда жители Куфы увидели его, а между Марваном и 'Абдаллахом тем временем возникла распря из-за пристрастия [их к разным] племенам[1006], они сказали ему: «Объяви себя [халифом], ведь потомки Хашима более достойны власти, чем потомки Марвана, в особенности, когда они вступили в распрю между собой!» Тогда он объявил себя халифом в Куфе, и часть ее жителей присоединилась к нему[1007].

Ибн 'Умар был в это время в ал-Хире[1008], и они сошлись между ал-Хирой и Куфой[1009]. Большинство сторонников Ибн Му'авии обратилось в бегство; бежал и он вместе с оставшимися, прошел у Ибн 'Умара под носом, овладел Хулваном, Хамаданом, Реем, Исфаханом, /294а/ Фарсом и Хузистаном и поднял там знамя восстания[1010].