Арабский Геродот

Глава II К вершинам знания

Главенствующей формой общественного сознания в арабо-мусульманском обществе, как и во всяком средневековом обществе, была религия. Именно поэтому в наибольшей степени в характере человека в то время ценили благочестие. Одним из проявлений благочестия было накопление знаний религиозного характера. Уже в первые десятилетия после смерти основателя ислама Мухаммада начали складываться традиционные мусульманские религиозные науки: комментирование священного писания мусульман — Корана, наука о преданиях о жизни и изречениях Мухаммада, богословие, мусульманское право. Одной из религиозных наук считалась и история, так как предметом ее изучения были события, происходившие, как считали мусульмане, по промыслу Аллаха в мусульманской общине, то есть в Халифате.

В результате контактов с другими народами — греко-византийцами, сирийцами, иранцами и индийцами — в сферу интересов арабо-мусульман попали и другие науки, так называемые науки древних, непосредственно не связанные с исламской религией. Это такие дисциплины, как философия, математика, логика, алхимия и, конечно, география, на поприще которой в наибольшей степени прославилось имя Масуди, хотя, как уже говорилось, он известен также как историк и литератор.

Для овладения всей суммой знаний надо было прежде всего хорошо изучить арабский язык — язык священного для мусульман Корана. Многие жители Халифата, в особенности те, чьими предками были выходцы с Аравийского полуострова, пользовались в быту арабским языком, однако не в «высокой», литературной его форме, а в форме разговорной, истоки которой следует искать в аравийских племенных диалектах. Поэтому даже те, для кого арабский язык был родным, должны были затратить немало усилий, для того чтобы суметь пользоваться им как инструментом арабо-мусульманской культуры. Такая ситуация осталась в арабских странах вплоть до настоящего времени. Что же говорить о тех жителях Халифата, которые сохранили свою этническую самобытность и продолжали разговаривать на своих исконных языках, например, об испанцах? Ведь они тем более должны были стремиться к овладению арабским языком, который, безусловно, являлся господствующим языком Халифата.

Тот, кто хотел овладеть знаниями, накопленными арабо-мусульманской цивилизацией, должен был долго и упорно учиться. Каким же образом происходил процесс обучения в городах Халифата? Нам весьма интересно получить ответ на этот вопрос, потому что обширные познания Масуди были приобретены, разумеется, в результате длительного обучения.

Мальчик из мусульманской семьи обычно начинал ходить в школу — куттаб — лет с шести-семи. Кутгаб не был похож на те школы, к которым привыкли мы. Просто в каждом квартале имелся человек, слывший знатоком Корана и умевший обучать ребятишек грамоте. Учитель обычно собирал мальчиков в квартальной мечети, заставлял их зазубривать арабский алфавит. После этого дети начинали читать первую главу (суру) Корана — Фатиху («Открывающую»), Мальчики хором много раз повторяли священные для мусульман слова и запоминали Фатиху наизусть. После этого учитель таким же образом прорабатывал с ними все остальные суры Корана начиная с конца, так как они расположены в порядке убывания объемов — самой маленькой является последняя сура, а самой большой — вторая.

Труд школьного учителя, дословно «учителя мальчишек» (муаллим ас-сибйан), считался презренным, а сами учителя — людьми глупыми и плохо образованными. Недаром в «1001 ночи» говорится, что «каждый, кто обучает мальчишек, не обладает здравым умом, хоть и может знать все науки». Ведь даже свирепого и умного наместника омейядских калифов в Ираке Хаджжаджа ибн Йусуфа (первая половина VIII в.) часто попрекали тем, что в молодости он был школьным учителем.

Посещение куттаба вряд ли было в детстве уделом Масуди — он, вероятнее всего, происходил из знатной и богатой семьи, а таким скверным начальным образованием вынуждены были довольствоваться ребятишки простых ремесленников и торговцев. Скорее всего, когда будущий географ и путешественник был мал, он научился читать и писать у отца или какого-нибудь другого родственника-мужчины, жившего у них в доме. Затем к Масуди, видимо, за достаточно высокую плату пригласили домашнего учителя. С такими учителями отпрыски состоятельных семейств более углубленно изучали и комментировали Коран, знакомились с преданиями о поступках и изречениях основателя ислама Мухаммада — хадисами, разбирали и заучивали наизусть стихотворения арабских поэтов — древних, которые жили и творили на Аравийском полуострове еще до возникновения ислама, современников Мухаммада и творивших во время правления Омейядов и Аббасидов. Средневековая арабская поэтическая критика — важная отрасль знаний, процветавших под сенью Халифата, — выработала не только четкую периодизацию развития арабской поэзии в соответствии с основными этапами политической истории арабо-мусульманского общества, но и жесткие критерии оценки творчества того или иного поэта. О глубоком интересе Масуди к поэзии свидетельствуют многочисленные поэтические цитаты, которыми пестрят страницы его сохранившихся сочинений.

Возможно, в доме отца Масуди имелась значительная библиотека, и можно с уверенностью сказать, что пытливый мальчик проводил много часов над рукописными фолиантами. Несмотря на то что в арабо-мусульманском мире, конечно, не было печатных станков и книги переписывались от руки, количество сохранившихся рукописей показывает, что масштабы производства рукописных книг были поистине огромны. Книги переписывали как профессиональные переписчики за плату, так и некоторые молодые ученые, нуждавшиеся в средствах на жизнь и учение. Переписку книг, которая была монотонным и нелегким делом, часто поручали самым бесправным членам арабо-мусульманского общества — рабам и вольноотпущенникам. Копирование сочинений религиозного содержания, особенно Корана, считалось делом благочестивым, поэтому Коран нередко переписывали состоятельные люди, для того чтобы обеспечить себе благоденствие на том свете. Торговля книгами была весьма почетным ремеслом. В Багдаде в IX-X вв. имелось около ста книжных лавок, владельцы которых, варраки, нередко сами также переписывали книги.

Собрание книг в доме родителей Масуди не было бы в начале X в. исключительным явлением. Домашние библиотеки в то время, особенно в Багдаде, уже были у многих. Начало этому благородному виду собирательства в столице Халифата положил основатель города Мансур. Когда халифская библиотека перешла по наследству ко второму сыну Харуна ар-Рашида Мамуну (813—833), на ее основе было создано особое научное учреждение — Дар ал-Хикма («Дом Мудрости»). Когда при халифе Мутасиме двор переехал из Багдада в Самарру, здесь все же осталась сама библиотека, называвшаяся «Сокровищницей Мамуна» — Хизанат ал-Мамун. В эпоху Масуди в халифской библиотеке хранилось более ста тысяч томов. Для сравнения скажем, что фонды крупнейших библиотек Европы в то время не превышали нескольких сотен томов. Управляющий библиотекой, говоря современным языком, директор, назывался вакилом. Ему подчинялись хазин (хранитель книг) и мушриф (инспектор). Книги располагались в шкафах по отраслям знания. Для облегчения поиска нужной читателю книги имелись тематические каталоги. С конца IX в. значительное распространение приобретают вакуфные библиотеки — собрания книг, завещанные владельцами в вечное пользование мусульманской общине. Такие библиотеки, как правило, располагались при мечетях.

В подражание халифскому Дому Мудрости в Багдаде с середины IX в. возникают несколько библиотек того же названия. Одна из них была основана приближенным халифа Мутаваккила Абу-л-Хасаном Али ибн Йахйей (ум. в 888 г.). Всякий приехавший в столицу ученый мог получить здесь не только книги для занятий, но также комнату для жилья и кое- какие средства на личные расходы. В этой библиотеке работал ставший впоследствии знаменитым астрономом и астрологом Абу Маашар ал-Балхи, на основное сочинение которого, «Китаб ал-Улуф» («Книга тысяч»), неоднократно ссылается Масуди. У отдельных лиц имелись значительные собрания книг, которые не приобретали статуса общественной библиотеки. Например, обладателем целой комнаты, наполненной книгами, был уже упоминавшийся нами учитель и друг Масуди, знаменитый шахматист и филолог Сули. Он рассортировал книги по темам и переплел их в разноцветные переплеты. Очевидно, что менее значительные собрания имелись у других, менее известных лиц. Так что вполне возможно, что наш автор в детстве и юности мог брать книги у друзей отца.

Может быть, еще в юности Масуди нашел среди отцовских книг сочинения одного из крупнейших арабо-мусульманских философов IX в. Абу Йусуфа Йакуба ибн Исхака ал-Кинди (ум. между 860 и 879 гг.) — без сомнения, его сочинения были известны Масуди: он ссылается на одну из книг философа, посвященную проблеме приливов и отливов. Кинди был первым представителем восточного аристотелизма. Он написал более двухсот сочинений, большинство из которых до нашего времени не дошло. Славу Кинди составили сокращенные изложения произведений некоторых античных философов, а также комментарии к сочинениям Аристотеля, Евклида и Птолемея.

Видимо, из книг узнал Масуди и об учении весьма почитавшегося им Абу Бакра Мухаммада ибн Закарии ар-Рази (865—925 или 934), который считал, что мир образован пятью началами: «творцом», «душой», «материей», «временем», «пространством», что все религии ложны и что Моисей, Христос и Мухаммад были не пророками, а обманщиками, бессовестно дурачившими своих легковерных современников. Надо сказать, что эти воззрения, которые Рази высказывал в одном из своих трактатов, послужили основой средневекового латинского памфлета «О трех обманщиках». Наверное, позже, уже будучи зрелым человеком, Масуди познакомился с трудами Абу Насра Мухаммада ибн Тархана ал-Фараби (870—950) который получил прозвище Второго Учителя за составление пространных и вдумчивых комментариев к сочинениям Аристотеля — а этот древнегреческий философ почитался на Ближнем Востоке как Первый Учитель. Фараби создал учение об идеальном государстве — «добродетельном городе» во главе с монархом-философом. Он соединил учение Аристотеля с неоплатонизмом, доказывая, что божество создает мир через ряд эманаций (истечений), каждой из которых соответствует определенный «космический ум» и определенная небесная сфера. «Нижайшим» среди этих умов является «активный ум», которому подчиняется «подлунный мир», где обитают люди.

Родственники будущего путешественника понимали, что систематическое образование можно получить только внимая мудрым шейхам — знатокам различных наук, которые ежедневно сидели у колонн крупнейших багдадских мечетей в окружении почтительно слушавших их учеников — ведь высших учебных заведений в европейском смысле этого слова тогда на Ближнем Востоке не существовало и преподавание считалось частным делом. Каждый из арабо-мусульманских ученых-улемов за свою жизнь знакомился с рядом сочинений своих учителей и других специалистов данной отрасли знания. В Багдаде большинство преподававших в мечетях шейхов были также авторами собственных научных произведений. Процесс обучения состоял в том, что учитель передавал ученикам тексты известных ему сочинений по определенной отрасли знания. Под руководством преподавателя ученики прорабатывали одну или несколько книг. За каждое прочитанное с учителем сочинение ученик получал иджазу — диплом, который свидетельствовал о том, что он помнит данный труд наизусть и переписал его. Овладев суммой текстов по какой-либо отрасли, известных одному учителю, ученик мог перейти к другому или даже уехать в иной город для продолжения образования. Степень учености того или иного человека определялась количеством проработанных сочинений и репутацией учителя. Сведения о проработанных книгах записывались либо на отдельном листе, либо на экземплярах изученных сочинений.

Господствующей формой обучения была диктовка. Само же собрание учеников во главе с учителем называлось маджлисом (дословно «посиделкой»). Учитель в богатом кафтане и белой чалме восседал среди слушателей, образовывавших вокруг него кружок — халаку. Шейх начинал занятие с произнесения хвалы Аллаху и пророку Мухаммаду. После этого кто-нибудь из учеников читал несколько аятов — стихов из Корана. Затем все собравшиеся совершали молитву, в которой молили Аллаха ниспослать благоденствие Багдаду (или другому городу, где проходили занятия) и помочь слушателям усвоить новые знания. Знаком окончания занятия служили слова учителя: «Встаньте» (по-арабски «Куму»), После этого собравшиеся вновь творили молитву, благодаря Аллаха за успешное завершение занятия.

На занятия ученики должны были являться опрятно и скромно одетыми, с бумагой, чернильницами и каламами — специально очиненными тростниковыми палочками для письма. Для слушателей считалось хорошим тоном носить платье с широкими рукавами — туда прилично и удобно прятать записи. Разумеется, слушатели, или, как их называли в арабо-мусульманском мире, туллаб ал-илм — «искатели знаний», окружали своих учителей — шейхов — всяческим вниманием и почетом. Если любимый учитель умирал, ученики ломали каламы, разбивали чернильницы, разрывали одежды и расцарапывали себе лица. В таком виде они с громкими стенаниями ходили по улицам Багдада, чтобы все жители могли разделить их скорбь по умершему наставнику. Но горе самонадеянному шейху, который недостаточно подготовился к лекции или говорит ученикам не то, что им нужно. В таком случае они могут прервать маджлис громкими криками, а то забросать незадачливого преподавателя чернильницами.

Масуди учился у многих выдающихся ученых своего времени, прославившихся в различных областях существовавшего тогда знания. Весьма большое внимание уделял наш автор изучению филологических наук. Это неудивительно. Ведь, наверное, с раннего возраста он стал интересоваться поэзией и прозой, думать о том, чтобы создать такой историко-географический труд, в котором сведения по географии Земли и истории населяющих ее народов были бы изложены в занимательной форме. Поэтому среди своих учителей Масуди называет таких известных филологов конца IX — начала X века, как ал-Ваки (ум. в 918 г.), аз-Заджжадж (ум. в 923 г.), Ибн Дурайд (ум. в 933 г.), Нифтавайх (ум. в 935 г.), Ибн ал-Анбари (ум. в 935 г.), уже упоминавшийся нами Сули (ум. в 946 г.).

Масуди занимался не только филологией. Интересовался он также мусульманским правом и богословием, слушал лекции таких известных в начале X в. правоведов, как Абу-л-Аббас Ахмад ибн Сурайдж и Ибрахим ибн Джабир. Наибольшее влияние на нашего автора из всех религиозно-правовых школ тогдашнего ислама оказал мутазилизм — крупное теологическое направление в исламе, которое наряду с мусульманским правом — фикхом — разрабатывало спекулятивную догматику. Мутазилиты первыми стали использовать философские и логические методы для истолкования новых положений ислама, для выяснения взаимоотношений между Божеством и человеком. Они выступали против наивного антропоморфизма в понимании сущности Аллаха, который был характерен для более ранних направлений в исламе. Они, в частности, подчеркивали, что Бог не может обладать атрибутом речи, так как это, по их мнению, противоречило бы одному из основных догматов ислама — догмату о единстве Божества. По этой причине мутазилиты выдвинули тезис о том, что Коран, считавшийся продиктованным основателю ислама Мухаммад Аллахом, не существовал извечно, а был сотворен в определенное время. Святость Корана заключается не в букве его, а в духе, поэтому возможно его аллегорическое толкование. Согласно воззрениям мутазилитов, человек обладает свободой воли и несет ответственность за свои хорошие и дурные поступки перед Божеством.

Многие халифы были сторонниками идей мутазилизма, а Мамун даже объявил его официальной идеологией. При этом халифе, а также при его ближайших преемниках существовал даже специальный трибунал — михна. Вызванные на заседания михны улемы должны были высказаться по поводу тезиса о сотворенности Корана и свободе воли индивида. Тех, кто был не согласен с мутазилитской трактовкой этих вопросов, жестоко наказывали — казнили, подвергали избиениям, ссылали, запрещали преподавать. Таким образом, рационалисты-мутазилиты поступали со своими идейными противниками весьма жестоко. Известно даже, что один из приближенных халифа Мамуна, посланный им на границу с Византией для проведения выкупа пленных мусульман, пропускал через сторожевой пост только тех из них, кто заявлял о том, что Коран не существовал предвечно, а был некогда сотворен. Тех, кто придерживался противоположной точки зрения или от испуга не мог сказать ничего вразумительного, ревностный поборник мутазилизма оставлял в византийском плену. Однако при халифе Мутаваккиле официальной государственной доктриной стал ортодоксальный суннизм, и теперь преследованиям стали подвергать уже самих мутазилитов.

К X в. страсти вокруг суннитско-мутазилитских противоречий, по крайней мере на государственном уровне, уже улеглись и мутазилизм превратился просто в одну из многочисленных мусульманских богословско-юридических школ, число которых в Багдаде и других крупных городах Халифата было весьма велико. Очевидно, Масуди привлекало в мутазилитах их умение вести богословско-философские диспуты, свободно и ясно высказывать свои мысли. Он был знаком со многими видными представителями этого направления в тогдашнем исламе: ал-Джуббаи (ум. в 915 г.), ал-Хасаном ибн Мусой ан-Наубахти (ум. в нач. X в.), Ибн Абдаком ал-Джурджани (ум. в нач. X в.), Абу-л-Касимом ал-Балхи ал-Кааби (ум. в 930 г.) и другими.

Однако, по всей видимости, уже тогда, когда Масуди был одним из многих туллаб ал-илм — «искателей знания», наибольший интерес в нем стала пробуждать географическая наука. Есть основания полагать, что он был лично знаком с одним из крупнейших географов первой половины X в. Кудамой ибн Джафаром (ум. в 948 г.). Высоко ценил наш автор труды известного географа и путешественника IX в. Ибн Хордадбеха (ум. в 885 г.). Интерес Масуди к географии воплотился в его сочинениях, и поскольку в этой книге рассматриваются главным образом географические аспекты его творчества и совершенные им путешествия, то уместно рассказать о том, что же собой представляла средневековая арабская география, какой путь развития она прошла к тому времени, когда наш автор начал овладевать ее основами, а затем внес в нее значительный вклад.

Масуди жил и формировался как ученый в то время, когда география стала играть весьма важную роль в культурной и политической жизни арабо-мусульманского государства. Одна из причин этого заключалась в том, что в связи со сменой правящей династии в Халифате первоначально усилились центростремительные тенденции в государстве — аббасидские халифы всеми средствами пытались установить свой личный контроль над провинциями, которые управлялись наместниками. Для этого им и их окружению были нужны точные сведения о местоположении, природных особенностях, полезных ископаемых, населении стран, оказавшихся под владычеством мусульманского государства. Халифат был одной из крупнейших держав средневековья. Его отношения с соседями складывались по-разному, и государству нужна была также подробная информация о соседях. Перенос столицы в Багдад привел к усилению роли морской торговли, укреплению связей со странами, находящимися на берегах Индийского океана, и, следовательно, к развитию приморских городов Персидского залива, жители которых издавна славились как искусные мореходы. Возросший в IX-X вв. объем морской торговли повысил спрос на географические сочинения, в которых рассказывалось о морских плаваниях и о диковинных заморских странах. Таковы были причины расцвета арабской географической науки к началу X в.

Географические представления и навыки появились у арабов задолго до возникновения ислама, в то время, когда они еще обитали на Аравийском полуострове, будучи в значительной степени оторванными от остального мира.

Верблюда часто называют кораблем пустыни, а путешествие по аравийским пескам сравнивают с морским плаванием. Широко известен анекдот об одном европейском арабисте, который, читая старинное арабское стихотворение, принял описание шествия верблюжьего каравана за рассказ о морской прогулке. Очевидно, что обитателям внутренних областей Аравийского полуострова, арабам-бедуинам, практические географические сведения были нужны в не меньшей степени, чем мореходам, ведь бедуины так часто перекочевывали с места на место в поисках пастбищ, и им необходимо было уметь хорошо ориентироваться на местности. Арабы не только прекрасно знали топографию Аравийского полуострова, что подтверждается данными арабской доисламской поэзии, но также хорошо умели находить дорогу по солнцу, луне и звездам. Они полагали, что наступление благоприятной или неблагоприятной для проведения хозяйственных работ погоды зависит от захода или восхода определенных звезд. Положение звезд, связанное со стабильным состоянием погоды, бедуины называли термином «навс». Что касается стран, лежащих за пределами Аравийского полуострова, о них аравийцы имели весьма смутное представление. Однако им было известно о существовании двух крупнейших рек Месопотамии — Тигра и Евфрата. Известны им были и названия некоторых соседних народов — ромеев (византийцев), иранцев, тюрок.

Арабо-мусульманские завоевания, образование новой мировой державы — Халифата — способствовали расширению географического кругозора арабов, познакомившихся со многими новыми странами и народами. На основе этих впечатлений складывается новый географический жанр, который, видимо, первоначально бытовал устно, — фадаил, составленные рифмованной прозой сообщения о достоинствах или недостатках тех или иных стран и народов. Некоторые из уникальных образцов этого жанра были зафиксированы Масуди в «Золотых копях» и благодаря ему дошли до нас. Например, по словам Масуди, некий мудрец характеризовал Египет следующим образом: «Река Нил в Египте — это чудо, земля Египта — золото, богатство Египта — рабы, власть в Египте принадлежит тому, кто захватит ее и пожелает распоряжаться сокровищами, прикрикнет на египтян, приобретет их покорность, возмутит их покой, поразит их бедой; и страна эта подчинится тому, кто ею овладеет». В другом афоризме эта страна характеризуется следующим образом: «Три месяца — белая жемчужина, три месяца — черный мускус, три месяца — зеленый изумруд, три месяца — слиток червонного золота». Житель Басры описывал свой родной город следующим образом: «Что касается Басры, то низ ее — камыш, середина ее — дерево, верх ее — свежие финики… Я ухожу из Басры поневоле, а прихожу в нее покорным». В переводах, конечно, не удалось передать ритм и рифму саджа — рифмованной прозы.

В начале VIII в. у арабов уже существовали географические карты. Известно, что в 708 г. омейядский наместник Ирака Хаджжадж ибн Йусуф приказал своему полководцу Кутайбе ибн Муслиму, совершившему немало походов в Среднюю Азию, или, как арабы ее называли, Маварранахр, прислать ему географическую карту окрестностей Бухары, на основе которой Хаджжадж дал указания относительно завоевания этого города.

Аббасиды стремились возродить культурные традиции доисламского Ирана. В арабо-мусульманской культурной среде получают распространение географические сведения, заимствованные у иранцев. Подражая Сасанидам, иранским царям, Аббасиды заводят у себя при дворе астрологов, предсказывавших судьбу халифов по положению светил на небе. Знанием астрологии издавна славились также и индийцы. Арабские хроники сообщают, что ко двору второго аббасидского халифа, основателя Багдада Мансура, в составе индийского посольства прибыл ученый по имени Манка или Канка. Он привез астрономический трактат, который в арабской обработке получил название «Китаб ас-Синдхинд» («Книга Синда и Хинда»). Текст этого трактата не сохранился, однако арабистам удалось установить, что он восходит к знаменитому индийскому астрономическому и географическому сочинению «Брамаспутасидданта», которое было написано Брамагуптой в 623 г. Знания, заимствованные у индийцев, господствовали среди арабо-мусульманских ученых вплоть до времени правления халифа Мамуна, когда преобладающим стало влияние античной географической традиции.

Индийское влияние осуществлялось в арабо-мусульманском мире через посредство иранской географической мысли, которая, в свою очередь, испытала значительное влияние индийской астрономии и географии. Большой популярностью в Халифате пользовался трактат «Зидж аш-Шах» («Шахские таблицы») — арабская переработка персидского сочинения «Зик-и-Шатрояр», которое было составлено при последнем шахе сасанидского Ирана Йаздиджарде III (632—651).

Греческая географическая система начинает приобретать широкое распространение, вытесняя иранскую и индийскую системы, с начала IX в., а в середине того же столетия она уже становится господствующей. Преимущество греческой системы перед иранской и индийской заключается в том, что, в отличие от них, она носила не только сугубо практический, но и теоретический характер. Большую роль в распространении греческой географической системы сыграл уже упоминавшийся Дом Мудрости, основанный Харуном ар-Рашидом и существенно расширенный его сыном Мамуном. Под эгидой этого научного учреждения на арабский язык переводились сочинения многих античных географов. Наибольшей популярностью пользовались труды александрийского ученого Птолемея (II в. н.э.) — астрономический трактат в тринадцати книгах «Большой свод» и географический труд «Географическое руководство», иначе также называемое «География». Арабы называли «Большой свод» «ал-Маджисти», передавая таким образом греческую превосходную степень женского рода прилагательного «великий» — «величайшая», в знак особого уважения к основному труду крупнейшего географа древности.

В 827 г., во время правления Мамуна, была предпринята попытка измерить земной градус. В конце прошлого века итальянский арабист Наллино и немецкий математик Шой показали, что арабские астрономы ошиблись всего на один километр. Причиной этой неточности послужило несовершенство измерительных приборов того времени. Следующие измерения земного градуса производились в Европе только в XVI и XVIII вв. Данные, полученные арабо-мусульманскими астрономами, широко использовались в Европе в эпоху средневековья и Возрождения. Возможно, что благодаря этому обстоятельству и произошло открытие Америки Колумбом. Дело в том, что арабские ученые установили длину земного градуса в 56 2/3 арабские мили. Колумб же решил, что речь идет об итальянских милях, а итальянская миля была на 384 м короче арабской, длина которой равняется 2000 м. По этой причине, согласно расчетам великого мореплавателя, расстояние между Европой и Азией, куда он стремился, оказалось значительно меньше, чем на самом деле. Может быть, поэтому Колумб с такой отвагой отправился на поиски морского пути в Индию.

При Мамуне в Халифате были основаны две обсерватории — одна из них находилась в багдадском квартале Шаммасиййа, а другая — на горе Касйун под Дамаском. В обсерваториях проводились регулярные наблюдения, на основе которых был составлен «аз-Зидж ал-Мамуни ал-мумтахан» («Проверенные Мамуновы таблицы»). Очевидно, что примерно в это время была создана «Мамунова карта» — или, как называет ее Масуди, «Мамунова картина» (ас-Сура ал-Мамуниййа), которую наш автор видел в Багдаде, очевидно, в Доме Мудрости. По его словам, в работе над картой участвовали «мудрецы времени Мамуна». На карте «был изображен мир с его небесами и звездами, морями и сушей, населенными и ненаселенными областями, обиталищами народов и городами, а также другим; эта карта лучше, чем карты, которые имеются в сочинениях Птолемея и Марина» (нач. II в. н.э.). Несмотря на то что Масуди указывает на преимущество «Мамуновой карты» перед картами античных географов, она, скорее всего, восходит именно к ним. С другой стороны, вполне вероятно, что эта карта являлась для Мамуна символом мирового господства, идея которого была навеяна аналогичными картами, которые изготовлялись для шахов сасанидского Ирана.

В IX в. жили и творили многие видные арабо-мусульманские географы. Одним из них был крупнейший математик Хоризми, который, возможно, служил в Доме Мудрости. Он написал сочинение по математической географии «Китаб сурат ал-арад» («Книга картины Земли»), Оно представляет собой собрание таблиц, в которых зафиксированы названия и местоположения 537 важнейших городов, гор и рек. Работа Хоризми построена на основе сочинений Птолемея, однако в нее был добавлен материал, касающийся Ближнего и Среднего Востока, а также внесен ряд других изменений.

Знаменитый философ Кинди, с трудами которого Масуди был хорошо знаком, принял участие в составлении одной из первых арабоязычных обработок сочинений Птолемея. Видимо, не без влияния великого античного географа Кинди составил свое собственное сочинение — «Русум ал-мамур мин ал-ард» («Описание населенных областей Земли»).

Большое распространение получили таблицы астронома географа Баттани, который проводил наблюдения в сирийском городе Ракка. В 1140 г. трактат Баттани был переведен на латинский язык Платоном из Тиволи, а сам арабский астроном после этого получил широкую известность в средневековой Европе под именем Албатегниуса. В шестой главе трактата Баттани содержится описание земного шара, восходящее к системе Птолемея. Это описание было воспринято Масуди и другими более поздними географами и воспроизведено нашим автором в общегеографических разделах двух сохранившихся его сочинений — «Золотых копей» и «Книги указания и наблюдения».

Если в VIII — первой половине IX в. наука об описании Земли развивалась у арабов-мусульман главным образом по линии математической географии, то к середине IX в. формируется новое направление — описательная география. Интересно отметить, что первоначально описательной географией стали заниматься не географы-математики, а филологи. Самым ранним жанром сочинений по описательной географии были «книги о лунных стоянках», которые содержали метеорологические приметы арабов-бедуинов. Несколько позже начинают составляться сочинения, описывающие различные местности Аравийского полуострова, объясняющие названия бедуинских стоянок. Материалы этих трудов помогали жителям арабо-мусульманских городов, многие из которых были потомками переселившихся с Аравийского полуострова бедуинов, к середине IX в. прочно забывшими бедуинский жизненный уклад, лучше понимать содержание и реалии старинных арабских доисламских стихотворений, которые на протяжении всего средневековья продолжали считаться непревзойденными образцами поэтического творчества. Сочинения этого жанра составляли такие видные арабо-мусульманские филологи, как Хишам ибн ал-Калби (ум. ок. 820 г.), ал-Асмаи (ум. ок. 831 г.), Ибн ал-Асбаг (ум. ок. 845 г.), Ибн Лугза ал-Исфахани (ум. до 895 г.). Затем арабо-мусульманские ученые начинают составлять сочинения, географические рамки которых охватывают также и земли, лежащие за пределами Аравийского полуострова.

Весьма большое значение для развития арабо-мусульманской описательной географии имели труды замечательного арабского ученого и писателя Джахиза (ум. в 869 г.). Богатые сведения по географии, этнографии, антропологии, зоогеографии имеются в его «Книге о животных» («Китаб ал-хайаван»), которая не носит собственно географического характера. Его перу принадлежит также не дошедшее до нашего времени собственно географическое сочинение «Книга городов и чудеса стран» («Китаб ал-амсар ва аджаиб ал-булдан»). Он же составил первое в арабо-мусульманской географической литературе сочинение, в котором рассматриваются вопросы о ввозимых и вывозимых из Халифата товарах — «Рассуждение о торговле» («Ат-Табассур би-т-тиджара»).

Во второй половине IX в. складывается особый жанр описательной арабо-мусульманской географии — «книги путей и царств» («кутуб ал-масалик ва-л-мамалик»), в которых содержались различные сведения о землях, где господствовал ислам. Первое подобное сочинение было составлено Абу-л-Аббасом Джафаром ибн Ахмадом ал-Марвази (ум. в 887 г.). Почти одновременно с Марвази аналогичное сочинение составляет и ученик знаменитого философа Кинди Ахмад ибн Мухаммад ибн ат-Таййиб ас-Сарахси (ум. в 899 г.), которого очень часто цитирует Масуди. Сарахси работал не только в сфере описательной географии, но и в области географии математической — им написан трактат «О морях, водах и горах». К сожалению, труды Марвази и Сарахси не сохранились.

Первое сочинение, принадлежащее к жанру «ал-масалик ва_-л-мамалик», которое целиком дошло до нас, было составлено выходцем из персидской семьи Ибн Хордадбехом (ум. в 912 г.). «Книга путей и стран» Ибн Хордадбеха начинается с описания формы Земли, какой ее представляли себе арабо-мусульманские географы на основе сведений, унаследованных от Птолемея. Ибн Хордадбех описывает дороги, лежащие к северу от Багдада вплоть до Средней Азии, затем дороги, лежащие к югу от столицы Халифата вплоть до Индии. Он также сообщает сведения об административном делении областей, через которые проходят характеризуемые им пути, и о налогах, которые платило их население.

Современником Ибн Хордадбеха был крупный географ и историк Йакуби (ум. в 897 г.), происходивший из багдадской чиновничьей семьи. Он немало путешествовал на своем веку: жил по несколько лет в Армении, Хорасане, Египте и Магрибе, а также побывал в Индии и Палестине. Из сочинений Йакуби до нас дошло два. Первое носит название «История». В этом сочинении имеется богатый материал не только по истории Халифата, но также и по истории многих народов, таких, как китайцы, индийцы, римляне, греки, византийцы, который арабо-мусульманские историки до Йакуби не включали во всемирноисторические своды. Йакуби, таким образом, расширил рамки историографического материала, известного арабам-мусульманам. В этом отношении непосредственным последователем Йакуби является Масуди, который также включает в свои историко-географические сочинения обширный историко-этнографический материал. Другое сочинение Йакуби — «Книга стран» («Китаб ал-булдан»). Значительную часть этого труда занимает описание Багдада и Самарры. Остальной материал сочинения разделен по региональному принципу на четыре части: 1) Иран, Средняя Азия и Афганистан, 2) Ирак, Аравийский полуостров; 3) Индия и Китай; 4) Византия, Сирия, Египет, Нубия, Северная Африка. Следуя традиции жанра «ал-масалик ва-л-мамалик», Йакуби много внимания уделяет описанию путей, пролегающих через страны, о которых он рассказывает. Ученый также приводит важные сведения по топографии, этнографии, хозяйственной жизни этих стран.

В IX-X вв. получила распространение так называемая «классическая школа арабской географии». Она развивалась в русле традиций жанра «ал-масалик ва-л-мамалик». Представители этого направления концентрировали внимание на изучении мусульманских земель, подходили к землеописанию с религиозных позиций. Сочинения этого направления сопровождались особым стандартным набором из 21 карты. Это были «круглая карта мира», карта Аравии, Персидского моря, Магриба, Египта, Сирии, Ромейского моря и 14 карт центральной и восточной частей региона, где был распространен ислам.

Основателем «классической школы арабской географии» считается Абу Зайд Ахмад ибн Сахл ал-Балхи, родившийся в иранской провинции Балх в 850 г., по которой он и получил нисбу — прозвище, обозначающее место рождения. В конце жизни, за которую Балхи написал около шестидесяти сочинений, он составил еще один трактат, который носит различные названия — «Карты климатов» («Сувар ал-акалим»), («Виды стран») «Ашкал ал-билад» или «Разделение городов» («Таквим-ал-булдан»). Дошедшее в поздних редакциях сочинение Балхи положило начало новой школе. Другим крупным представителем направления был современник Масуди Абу Исхак ал-Истахри, уроженец центрального Ирана. Истахри объездил Маварранахр, Иран, Аравию, Сирию, Египет. Сочинение, явившееся плодом этих поездок, он назвал, как и многие его предшественники, «Книгой путей и государств», отдавая дань уже многолетней к его времени традиции.

Наследником дела Истахри был младший современник Масуди Абу-л-Касим ибн Хаукал ан-Насиби, который отправился в странствия по свету из Багдада в мае 943 г. Вернувшись из многолетних путешествий, в ходе которых он побывал в Северной и Центральной Африке, Андалусии и даже Италии, Ибн Хаукал познакомился около 951—952 гг. с Истахри, который способствовал пробуждению у него интереса к географической науке. Уже после смерти Масуди, в 967—977 гг., Ибн Хаукал составил сочинение, носившее то же название, что и трактат Истахри, — «Книга путей и стран». Он писал также главным образом о мусульманских областях, уточняя и исправляя многие сведения, приведенные Истахри.

Работы выдающегося географа первой половины X в. Кудамы ибн Джафара не принадлежат к «классической школе арабской географии». Около 928 г. он составил руководство для чиновников «Книга о харадже и профессии секретаря» («Китаб ал-хараджва санат ал-китаба»), которое целиком не сохранилось. Наибольшее внимание уделяет он описанию маршрутов барида — почтовой службы Халифата, а также провинций арабо-мусульманского государства. Кратко излагается история их завоевания арабами-мусульманами.

Наряду с сочинениями общего характера в IX-X вв. появляются работы по региональной географии, посвященные описанию какой-либо одной из областей Халифата. Одним из наиболее выдающихся памятников этого направления является «Описание острова арабов» («Сифат джазират ал-араб»), принадлежащее перу уроженца Йемена Хамадани (ум. в 945 г.). «Описание» содержит не только собственно географический материал, но также сведения по истории и генеалогии арабских племен. Хамадани также сочинил посвященный описанию Йемена труд «Иклил» («Венец»), в котором отразились его личные наблюдения за жизнью родной страны.

В конце IX — начале X в. в арабо-мусульманской географической литературе появляется еще одно направление — сочинения популярного, так называемого адабного, характера, восходящего к традициям творчества Джахиза. Одной из наиболее известных подобных работ является «Книга стран» («Китаб ал-булдан») Ибн ал-Факиха ал-Хамадани, составленная около 903 г. и содержащая наряду с обычной географической информацией немало анекдотов и развлекательных рассказов.

Почти одновременно с Ибн ал-Факихом составляет обширное энциклопедическое сочинение «Драгоценные подвески» («Ал-Аалак ан-нафиса») Абу Али Ахмад ибн Омар ибн Русте, перс по происхождению. Целиком труд Ибн Русте до нас не дошел — сохранились только части, посвященные географии и астрономии. Географический трактат Ибн Русте начинается с изложения принципов математической географии на основе сочинений Ибн Хордадбеха. Затем следует описание священных мусульманских городов — Мекки и Медины, известных арабам-мусульманам морей и рек, а также различных стран. Значительное внимание Ибн Русте уделяет родине своих предков — Ирану, а также Йемену и его столице Сане. Как и труд Ибн ал-Факиха, сочинение Ибн Русте написано в занимательном жанре.

К этому же направлению примыкает творчество вазира династии правивших в Бухаре Саманидов Абу Абдаллаха Мухаммада ибн Ахмада ибн Насра ал-Джайхани, который в 892—907 гг. составил не дошедшее до нас географическое сочинение, пользовавшееся большой популярностью в эпоху средневековья на Ближнем и Среднем Востоке. Масуди следующим образом характеризовал трактат саманидского вазира: «Джайхани… сочинил книгу с описанием мира и рассказами про него — какие в нем находятся диковины, города, столицы, моря, реки, народы, их обиталища — и с другими удивительными рассказами и интересными историями». Судя по всему, наряду с областями, находившимися под властью Халифата, в труде Джайхани имелись и описания земель, оставшихся чуждыми исламу. В этом отношении продолжателем традиции Джайхани был Масуди, рассказывающий о многих странах и народах, находившихся за пределами политического и культурного влияния Халифата.

«Золотые копи», основное из сохранившихся сочинений Масуди, безусловно, принадлежит к популярному, адабному направлению арабо-мусульманской географии, так как наш автор включил в него многочисленные анекдоты и занимательные рассказы.

Таковы основные итоги развития географической науки в арабо-мусульманском мире к тому времени, когда Масуди вступил в пору научной зрелости и стал составлять свои собственные сочинения. Теперь нам предстоит рассмотреть его географические воззрения.

Изложение географических вопросов Масуди помещает в начале своих сочинений. Прежде всего он высказывается по поводу происхождения и развития мира. Согласно воззрениям мусульман, пишет Масуди, мир был создан Аллахом из ничего. В то же время наш автор, человек весьма просвещенный, стремится подкрепить кораническую аргументацию основ мироздания доводами философского характера: все объекты, говорит он, имеют начало, в том числе и мир. Первоначалом мира, по мнению Масуди, является Аллах, творец вселенной. Поскольку мир имеет начало — акт божественного творения, — то неизбежен и его конец. В этом отношении Масуди — большой пессимист. Он считает, что конец света наступит через 7000 лет после его создания Аллахом. По его подсчетам, от Адама до 943 г. прошло 5156 лет, следовательно, большая и лучшая часть жизни на Земле уже миновала. Доказательством тому, что конец времен близок, служит, с его точки зрения, явное сокращение сроков жизни людей и уменьшение размеров их тел — в старину, говорит Масуди, люди жили гораздо дольше и были значительно выше ростом. В таком подходе, безусловно, явственно видны следы эпического сознания, уходящего своими корнями в родовую эпоху. В то время всем народам мира было свойственно создавать предания о якобы существовавшем в незапамятные времена «золотом веке», когда люди жили долго и счастливо, не зная болезней, отличались огромным ростом и богатырской силой. Переходя к изложению воззрении Масуди по общегеографическим вопросам, необходимо отметить, что в целом они восходят к взглядам Птолемея в изложении известного астронома IX в. Баттани, о котором мы уже упоминали, а также к трактату античного астронома и географа Марина Тирского (нач. II в. н.э.), который был переведен на арабский язык (греческий текст его не сохранился).

Итак, в центре мироздания, по Масуди, находится Земля, которая представляет собой сферу. Солнце, Луна и звезды вращаются вокруг нее.

Аллах, как пишет наш автор, разделил Землю на две большие части — Восток-Юг и Север-Запад. Первая часть обильно освещается солнцем, и поэтому в ней царит тепло. Что же касается второй части Земли, то солнце от нее далеко, и здесь царит холод. Кроме того, Земля делится на четыре четверти — восточную, западную, северную и южную. Те, кто живет в восточной четверти мира, отличаются большой продолжительностью жизни, мужеством, гордостью и открытостью. Даже сроки правления монархов здесь больше, чем в других местах. Все это происходит благодаря тому, что восточная четверть Земли находится под влиянием Солнца. Вторая часть, западная, испытывает преимущественное влияние Луны и звезд. Тамошние жители по этой причине скрытны и религиозны. Обитатели северной четверти обладают высоким ростом, белой кожей и нетвердым характером. И, наконец, в четвертой, южной четверти мира живут чернокожие люди с вьющимися волосами.

Масуди, как и прочие арабо-мусульманские географы, унаследовавшие общегеографические воззрения от античности, полагал, что живые организмы обитают только в срединной части Земли, которую античные географы называли Ойкуменой, а арабо-мусульманские — Маамурой (дословно «Населенной»), Земля, как полагал Масуди, не населена на крайнем севере и крайнем юге. Границей Ойкумены на Севере является некий остров Туле — видимо, Британские острова. На востоке Маамура ограничена мифической стеной, якобы возведенной Александром Македонским, или, как его называли арабы-мусульмане, Искандаром Зу-л-Карнайном, стеной, отделяющей народы Йаджудж и Маджудж от остального мира, а на западе — Океаном. За пределами Ойкумены нет жизни либо из-за слишком большой жары, либо из-за слишком сильного холода. Обитаемую поверхность Земли Масуди вслед за своими античными и арабо-мусульманскими предшественниками делит на семь зон — климатов. Наиболее умеренным и поэтому самым благоприятным для жизни людей является IV климат, который Масуди также называет климатом Вавилона. В центре IV климата находится родина Масуди — Ирак, обитатели которой дышат самым чистым на Земле воздухом, пьют наилучшую воду, возделывают самые плодородные почвы. По этой причине в умеренной зоне сложились наиболее благоприятные условия для развития цивилизации. Даже пророческий дар — способность к посредничеству между Аллахом и человечеством — дается людям, по мнению Масуди, только в IV климате.

Климат, по мнению Масуди, подкрепленному авторитетом Гиппократа (460—377 гг. до н.э.), оказывает решающее влияние на физические характеристики растений, животных и людей. Так, считает он, южный ветер приносит влажность, которая действует на человеческий организм расслабляюще, в то время как северный ветер укрепляет физические и умственные силы человека. Тепло и влага увеличивают размеры живых организмов — по мнению Гиппократа, приводимому Масуди, где-то на юге существует некая страна, в которой люди, животные и растения достигают весьма больших размеров. Климат местности способствует формированию устойчивых физических черт ее обитателей, в особенности цвета кожи и волос. С точки зрения Масуди, тюрки и египтяне обладают сходными физическими характеристиками, так как обитают в похожих климатических условиях. Климат воздействует не только на тела людей, но также на их внутренний мир. Изменения в атмосфере способствуют тому, что меняются настроения людей, так как «душа зависит от тела, а тело от погоды».

Как известно, большую часть земной поверхности занимают воды мирового океана. Во времена Масуди основным средством сообщения между отдаленными странами служило мореходство. Поэтому вполне естественно, что наш географ уделяет значительное внимание описанию морей, которых он насчитывает на Земле шесть: Эфиопское (Индийский океан), Ромейское (Средиземное море), Бунтус (Черное море, которое древние греки называли Понтом), Майутис (Азовское море — Мэотийское болото древних греков), Хазарское (Каспийское море) и Океан (или же Зеленое море). Говоря о происхождении морей, Масуди приводит три точки зрения на этот счет, которых придерживались античные и арабо-мусульманские географы. Одни полагали, что моря — это части Океана, другие — что моря — это жилы Земли, а третьи — будто моря порождены земными испарениями. Сам он придерживается первой, наиболее рациональной точки зрения, подчеркивая, что все остальные моря являются ответвлениями Океана.

Важнейшей чертой морей Масуди считает прилив и отлив. На основе этого он выделяет три типа морей: моря со значительным приливом и отливом, моря с незначительным приливом и отливом и моря, в которых прилив и отлив отсутствуют. Наиболее силен прилив на побережье Индии, а также в местности между южноиракским городом Басра и иранским портом Ахваз. В Индии Масуди видел, как собака убегала от прибывающей воды — так силен там прилив. Объясняя причины существования приливов и отливов, Масуди приводит следующие точки зрения своих предшественников: воды морей прибывают и убывают благодаря притяжению Луны; приливы и отливы происходят под воздействием морских паров; причины приливов и отливов подобны тем, что вызывают приливы крови и желчи в организме человека; приливы и отливы вызываются движением воздуха, то есть ветрами; и наконец, причина этого явления необъяснима и известна одному только Аллаху. Среди причин слабости или отсутствия приливов и отливов наш автор называет повышенную соленость воды, отдаленность того или иного моря от Луны, а также земные колебания. Сам Масуди, видимо, вслед за Кинди и Сарахси, считал, что приливы и отливы вызываются порывами морских ветров.

Суша и вода, по мнению Масуди, постепенно меняются местами, что связано с процессом старения Земли, которая в этом отношении подобна живому организму.

Самым большим морем на Земле Масуди считает Океан. Океан начинается за Гибралтарским проливом. Там на одном из островов якобы стоит удивительный маяк, увенчанный медной статуей. Подобные статуи имеются и на нескольких других близлежащих островах. Надписи на статуях гласят, что за ними кончается обитаемое пространство Земли — Ойкумена. Масуди сообщает, что маяк и статуи были поставлены в глубокой древности царем Харкалом, который дошел до границ Маамуры и отметил их таким образом. Вполне понятно, что Харкалом Масуди называет древнегреческого мифологического героя Геракла, известного римлянам под именем Геркулеса, а в его рассказе о медных статуях и маяке, якобы стоящих на границе Океана, отразился древнегреческий миф о том, что скалы, возвышающиеся с двух сторон Гибралтарского пролива — так называемые Геркулесовы столпы, — были возведены величайшим героем мифов Древней Греции.

Если начало Океана известно, то где его конец, неизвестно никому, пишет Масуди. Наш географ полагал, что другим местом, помимо Гибралтара, где Океан соединяется с прочими земными морями, является восточная часть Эфиопского моря — Китайское море. Многие считают, пишет Масуди, что в Океане стоит золотой купол, из-под которого вытекают главные реки Земли, однако это неверно — ничего подобного на Земле не существует.

Вторым по величине на Земле после Океана Масуди считает Эфиопское море. На берегах Эфиопского моря находятся Китай, Индия, Синд (северо-западная часть Индии, завоеванная в начале VIII в. арабами-мусульманами), страна зинджей (Восточная Африка), иранские области Фарс и Кирман, Египет, Эфиопия. На юге Эфиопское море омывает некую неизвестную землю, о которой писал еще Птолемей. Частями Эфиопского моря являются меньшие моря — Китайское (Масуди, видимо, имеет в виду моря, омывающие берега Индокитая, Индонезии и Китая), Индийское (Бенгальский залив), Йеменское, или море Кулзума (Красное море). Масуди подчеркивает, что все эти моря соединяются между собой, однако природные условия в них различны. Например, когда Индийское море спокойно, в Персидском море наблюдается сильное волнение, и наоборот. Говоря о различных частях Эфиопского моря и о том, что каждой из них присущи свои собственные природные условия, Масуди неявно высказывает мысль о том, что Эфиопское море представляет собой океан, входящие в состав которого моря значительно отличаются друг от друга. В Эфиопском море обитает огромная рыба длиной в пятьсот локтей (ок. 250 м), называемая ал-афал (может быть, наш автор имеет в виду кита). Если рыба ал-афал начинает слишком уж буйствовать, то Аллах насылает на нее рыбу длиной в локоть (ок. 50 см), называемую аш-шакк, которая влезает в ухо морского чудовища и губит его.

Ромейское море, пишет Масуди, представляет собой залив Океана. Оно омывает Сирию, Египет, Магриб, Андалусию, страну франков, страну славян и другие страны.

Море Бунтус (Черное море) лежит, по мнению Масуди, на крайней северной границе Ойкумены. Частью Бунтуса является залив Константинополя (Халидж ал-Кустантиниййа), Гелеспонт, то есть Мраморное море, и Босфор, которые, согласно современным географическим представлениям, являются частью Средиземного моря — Ромейского, по терминологии Масуди. Бунтус соединен с небольшим морем Майутис.

На берегах Хазарского (Каспийского) моря лежат Дербент (Баб ал-Абваб Масуди и других арабо-мусульманских географов), Армения и Азербайджан, Хорезм, иранские области Дейлем, Табаристан и Горган. На побережье Хазарского моря кочуют тюрки-огузы. Для Масуди Хазарское море примечательно также и тем, что на его берегах добывают нефть, а в самом море есть острова, где из скважин вырываются огненные языки пламени, которые ночью видны на значительном расстоянии.

Таковы сведения о морях, содержащиеся в трудах Масуди.

Масуди, как и многих других средневековых ученых, весьма интересовал небесный свод. В соответствии с астрологическими воззрениями, унаследованными арабами-мусульманами от иранцев и индийцев, Масуди полагал, будто небесные тела — два светила (Солнце и Луна), известные в то время планеты — Венера, Марс, Меркурий, Юпитер, Сатурн — и звезды оказывают влияние как на жизнь Земли в целом, так и на судьбу отдельных людей. Он считал, что между определенными частями Земли и небосвода имеется тесная зависимость. Климаты же, на которые подразделяется обитаемая часть поверхности Земли, распределяются между управляющими ими небесными телами. Первый климат подчиняется Сатурну, второй — Юпитеру, третий — Марсу, четвертый — Солнцу, пятый — Венере, шестой — Меркурию и седьмой — Луне. Наибольшее влияние на земные дела оказывает Луна — ей подчиняются жизненные циклы растений, животных и людей, от нее зависят женские регулы. Велика роль в земных делах, по мнению нашего автора, знаков Зодиака, учение о которых восходит еще к древнему Вавилону. В определенные исторические периоды мир находится под воздействием какого-либо знака Зодиака. Порядок влияния знаков следующий: Овен, Телец, Близнецы, Рак, Лев, Дева, Весы, Скорпион, Стрелец, Козерог, Водолей, Рыбы. Масуди полагал, что в его время Земля живет под созвездием Девы, которому помогает управлять миром планета Юпитер. Срок действия всех знаков Зодиака составляет 7000 лет. Конец света наступит от того, считает он, что управляющая мирозданием планета пересечет небосвод слишком большое количество раз. Тогда силы мира иссякнут и он погибнет.

Небесный свод, согласно воззрениям Масуди, устроен следующим образом. Непосредственно над Землей находится орбита Луны. За ней следует орбита Меркурия, потом Венеры, затем орбиты Солнца, Марса, Юпитера, Сатурна. Далее расположена орбита неподвижных звезд, а над ней орбита знаков Зодиака. Все это окружено Высшей орбитой, которая приводит в движение все прочие орбиты. Земля находится в центре мироздания, подобно тому как точка находится в центре окружности.

Высшая орбита вращается в направлении с востока на запад, равным образом как и орбиты большинства небесных тел.

Земля окружена воздухом. Воздух, согласно Масуди, населен. Он полагал, что в атмосфере обитают некие живые существа, обычно невидимые человеческому глазу. Такое воззрение нашего автора опиралось на авторитет античных ученых Галена (129—201) и Плиния Старшего (23—79). Масуди приводит слова Галена: «Воздух обитаем», а также высказывание Плиния Старшего: «Если твари обитают на земле и в воде, то они должны обитать и в воздухе». В подтверждение этому наш автор пересказывает одну фантастическую историю, которая якобы произошла с Харуном ар-Рашидом. Однажды Харун ар-Рашид отправился на охоту в окрестностях Мосула, города, расположенного на севере Ирака. На руке халифа сидел белый охотничий сокол. Вдруг птица заволновалась, почуяв добычу, и ар-Рашид выпустил ее. Сокол взлетел так высоко, что пропал из виду, и все полагали, что он потерялся. Однако через некоторое время птица возвратилась, неся некое живое существо, похожее на змею с рыбьими плавниками. Халиф распорядился положить эту странную добычу в таз. Вернувшись с охоты домой, он велел позвать ученых и спросил их, что они думают по этому поводу. Один из них ответил, что в воздухе обитают различные живые существа. Змеи с рыбьими плавниками, одну из которых принес сокол халифа, откладывают на земле яйца и выводят детенышей, которые потом улетают высоко в небо. Халиф был весьма доволен предложенным объяснением и щедро одарил ученого мужа. Нам, в отличие от Масуди, трудно поверить в правдоподобность приведенного рассказа. Скорее всего, он был придуман для подтверждения утверждений античных писателей, авторитет которых в арабо-мусульманском мире был чрезвычайно высок, о том, что воздушное пространство обитаемо.

Основой всего мироздания Масуди считает четыре первоэлемента — огонь, воздух, воду, землю. Огонь и воздух по природе своей являются горячими элементами, которые обладают свойством подниматься вверх. Они отличаются друг от друга тем, что первый сух, а второй влажен. Пару холодных первоэлементов составляют вода и земля. Им свойственно опускаться вниз. Четырем первоэлементам соответствуют четыре времени года, четыре страны света и четыре периода жизни человека — детство, юность, зрелость и старость. С точки зрения Масуди и его современников, в этих четверичных соответствиях проявляется мудрость Аллаха, создавшего мир. Что касается небесного свода и орбит, по которым движутся планеты и светила, то Масуди приводит две точки зрения античных мыслителей на этот счет. Первая восходит к Платону, считавшему, что небесный свод, так же как и Земля, состоит из четырех первоэлементов. Другая же точка зрения, которой придерживался Аристотель, заключается в том, что небо — это особый, пятый элемент.

Изложение астрономических, общегеографических и натурфилософских воззрений в сочинениях Масуди носит подчиненный и предварительный характер. Более всего интересовала нашего автора история народов, населяющих Землю. Физический же мир Масуди считал колоссальной ареной, на которой разыгрывается драма всемирной истории. Человеческое общество — вот что находилось в центре внимания ученого. Масуди разработал определенные закономерности развития человечества. Он считал, что люди по своей природе злы, поэтому для поддержания порядка в сообществе индивидов необходимо наличие такого института, который вызывал бы у всех членов общества уважение и страх. Таким институтом Масуди считает царскую власть, которая, по его выражению, подобна сердцу в организме человека. Начало царской власти означает начало цивилизованного образа жизни, переход от первобытного состояния к культуре, начало гражданской истории. Показательно в этой связи то, что наш автор начинает изложение истории древних греков с македонского царя Филиппа, отца Александра Македонского, которого Масуди считает первым греческим царем. Что же касается истории античных городов-государств, как демократических, так и аристократических, до македонского завоевания, то она лежит вне сферы интересов ученого, так как не является, с его точки зрения, историей цивилизованного общества. По этой же причине Масуди ничего не сообщает об истории Рима до установления императорской власти, считая Юлия Цезаря (Джалийуса, как он его называет) первым римским царем, а следовательно, основоположником римской государственности.

Масуди придерживался библейско-коранической концепции возникновения человеческого рода — первый человек был создан Аллахом из глины и получил имя Адам. По прошествии нескольких поколений впавшие в нечестие и идолопоклонство потомки Адама были уничтожены потопом. Спасся только праведник Ной (у арабов-мусульман он носил имя Нуха) и его сыновья, которые стали прародителями современного Масуди человечества. Масуди не принимает библейско-кораническую легенду безоговорочно. Он сообщает, что некоторые народы, например, иранцы, индийцы и китайцы, считают своими прародителями других мифологических персонажей. Сомнения ученого подкреплялись также и тем, что мифы некоторых народов, тех же иранцев, индийцев и китайцев, которые были ему известны и которые он принимал за исторически достоверные свидетельства, не содержат каких-либо известий о всемирном потопе. После безуспешной попытки строительства Вавилонской башни, которая, согласно библейско-коранической легенде, закончилась разделением языков, Земля была поделена между потомками сыновей Ноя — Сима (у арабов-мусульман — Сама), Хама и Иафета (Йафиса). На Земле образовались семь народов, которые в древности, как считал Масуди, внесли решающий вклад в развитие мировой цивилизации. Этими семью «древними народами» были иранцы, халдеи, греки, египтяне, тюрки, индийцы, китайцы. Масуди разработал систему признаков, при помощи которых он описывал каждый из народов. Эти признаки были следующими:

— общий язык;

— общая территория;

— общая государственность;

— общие физические свойства.

Каждый из «древних народов» не представлял собой некоего единообразного целого, но являлся совокупностью нескольких родственных этнических групп.

Первым среди «древних народов» Масуди называет иранцев. Они жили в наиболее благоприятном, IV климате и поэтому внесли наиболее крупный вклад в развитие мировой цивилизации. Они первыми установили монархический принцип правления и выработали теорию управления государством, которая является наиболее значительным завоеванием древнеиранской цивилизации.

По соседству с иранцами обитал другой «древний народ» — халдеи, различные ответвления которых населяли Сирию, Ирак и Аравийский полуостров. К халдеям, по мнению Масуди, относились вавилоняне, ниневийцы (ассирийцы), арамеи, набатеи, а также предки арабов. Говоря современным языком, халдеи — это семитские народы. Масуди полагал, что халдеи первыми на Земле начали строить города и дороги, добывать железо, медь и свинец, рыть оросительные каналы, установили регулярные брачные отношения и выработали правила ведения войны. У халдеев было чрезвычайно развито земледелие. Наблюдая за небесными светилами, халдеи открыли законы астрологии.

К северу от халдеев и иранцев жил третий «древний народ» — греки. Помимо собственно греков, Масуди включает в эту группу римлян и наследников римской государственности византийцев (ромеев), а также славян и франков. Он полагал, что некогда все этносы, входившие в состав этого «древнего народа», жили в одном царстве и говорили на одном языке. Для Масуди и других арабо-мусульманских ученых греки были непререкаемым авторитетом в области философии, логики, геометрии, астрономии, физики, музыки, медицины, географии, зоологии, алхимии. Полагая, что именно арабо-мусульманская культура является наследницей достижений греков, Масуди подчеркивал, что арабы и греки якобы родственны друг другу, так как предок греков Йунан был родным братом прародителя арабов Кахтана, род которого возводился к сыну Нуха (Ноя) Саму (Симу).

В этнокультурную группу египтян Масуди включал не только жителей Египта, но также обитателей Магриба и темнокожие племена Африки. Древние египтяне, по его мнению, были знатоками астрологии и искусными магами. Таинственные иероглифические письмена, покрывавшие стены древних египетских храмов, наш автор считал волшебными талисманами, при помощи которых египтяне отражали своих врагов. Вообще, сведения, приводимые Масуди о Египте и египтянах, весьма обильны, и мы расскажем о том, что он писал об этой стране и ее народе, когда перейдем к повествованию о его путешествиях.

Из всех «древних народов» Масуди ниже всех ставил тюрок. Сведения, приводимые им о тюркских племенах, носят разрозненный и отрывочный характер. Тюрки обитают в северном климате, ведут кочевой образ жизни, поэтому, с точки зрения Масуди, они не способны к развитию цивилизации. В то же время кочевники-тюрки — хорошие воины, благодаря чему их роль в общественно-политической жизни Халифата весьма высока. Однако воздействие тюрок на политические институты арабо-мусульманского государства носит резко отрицательный характер, так как их засилье способствовало ослаблению власти халифов, ставших марионетками в руках верхушки тюркских гвардейцев. Масуди отмечает, что современные ему тюркские племена разобщены, однако в прошлом они образовывали единое государство во главе с каганом, вождем племени карлукия, обитавшим в Ферганской долине.

Масуди считал, что страной, откуда научные знания распространились по всему миру, является Индия, которую он называл «родиной добродетели и науки», поэтому он полагал, что индийцы являются одним из наиболее выдающихся «древних народов». Хотя индийцам, пишет наш автор, и не было непосредственно ниспослано божественное откровение, они сумели разработать основы астрологии и других наук благодаря мудрости своего первого царя Бархамы (возможно, имеется в виду одно из главных божеств индуизма Брахма, составляющий наряду с Вишну и Шивой божественную троицу — Тримурти), а также благодаря тому, что, согласно мусульманскому преданию, изгнанный из рая Адам, спустившись на землю, попал именно в Индию, принеся туда сокровища божественной мудрости. Культ звезд, например, а вместе с ним и астрономия возникли именно в Индии, откуда они были заимствованы легендарным иранским царем Будасафом. Масуди считает, что в основе индийской культуры лежит рационализм, что принципы государственного управления в Индии отличаются справедливостью и разумностью. Индийское общество организовано на основе кастового деления, соответствующего иерархической структуре мира, который порождается, согласно воззрениям индийских философов в изложении Масуди, в результате эманации высшей силы во вселенной — Первого принципа, которому подчиняется Солнце, а ему, в свою очередь, звезды, создающие различные формы земной жизни. Моделью мира наряду с кастовой системой является изобретенная в Индии шахматная игра, в которой шах (по современной шахматной терминологии — король) олицетворял Первый принцип, а остальные фигуры — Солнце и звезды, управляющие вселенной.

Масуди не видел воочию достижений китайской цивилизации, так как никогда не был в этой стране, однако он весьма высоко ценил ее успехи. Китайцы для Масуди — это прежде всего искусные ремесленники и торговцы, установившие контакты со многими заморскими странами. Он восхваляет китайских правителей за то, что те дали своему народу мудрые законы.

Таким образом, каждый из семи «древних народов», описанных Масуди, внес особенно значительный вклад в развитие какой-либо одной из сторон мировой цивилизации. Так, греки и индийцы знамениты как философы, мудрецы и астрономы, иранцы и китайцы — как теоретики и практики справедливой системы государственного управления, халдеи — искусные земледельцы и астрологи, египтяне — знатоки волшебства и оккультных наук. Масуди полагал, что наследие семи «древних народов» имеет большое значение для арабо-мусульманской культуры, которая должна питаться не только соками мусульманской религии и аравийской старины, но и достижениями других цивилизаций.

Рассмотрев культуры практически всех известных в его время арабам-мусульманам народов, Масуди пришел к выводу о том, что в процессе развития человечества происходит его упадок; это особенно отчетливо видно на примере спада крупных государств — некогда единых Китая, Индии, державы Александра Македонского, Римской империи. Эти пессимистические взгляды были, видимо, навеяны Масуди политической реальностью Халифата, который в его время переживал тяжелый кризис и дробился на более мелкие государства, правители которых подчас даже не признавали вассальной зависимости по отношению к аббасидскому халифу в Багдаде. Политический распад сопровождается и моральным кризисом, который с особой отчетливостью проявляется в среде правителей и их приближенных. Образцами высокой нравственности для нашего автора были основатель ислама Мухаммад и его ближайшие преемники — руководители мусульманской общины, так называемые праведные халифы, которые, по мнению Масуди, отличались благочестием, справедливостью, личной скромностью и простотой, а также древние правители-мудрецы Ирана, Индии и Китая. Что касается современных ему руководителей арабо-мусульманского государства, халифов, то их Масуди не без основания обвинял в изнеженности, любви к роскоши, развращенности и бессмысленной жестокости, а то и просто неспособности к политической деятельности. Видимо, как это ни было горько, ученый осознавал неизбежность окончательного падения Аббасидского государства.

Таковы воззрения Масуди на мир, в котором живет человек, и на развитие человеческой истории. Вполне понятно, что естественнонаучные и общественно-политические взгляды ученого выкристаллизовались не сразу, но характер сохранившихся его сочинений не позволяет с большой степенью подробности говорить о формировании и эволюции мировоззрения Масуди. Тем не менее, можно с уверенностью сказать, что взгляды Масуди сложились не только в результате чтения книг и бесед с учеными мужами, но также вследствие длительных путешествий, которым он отдал большую и лучшую часть своей жизни. Описанию этих странствий посвящается следующая глава книги о Масуди.