Архимаг

Эпилог

В тот же тяжелый день, пятнадцатого Найтола, 1486 года по Летоисчислению Долин, Года Серпантина Гор Нефер, когда был уничтожен барьер Фаэрзресс, дворфы одержали победу в Гаунтлгриме, а Демогоргон вышел в Подземье Фаэруна, Бренор стоял напротив трона Дворфских Богов в приемной зале Гаунтлгрима.

На кресле перед ним покоилось тело Коннерада Браунавила, Двенадцатого Короля Митрил-Халла.

— Гайрм ми Коннерад Браунавил Ард-Риг а'чьад айр Гаунтлгрим! — сказал Бренор, объявляя Коннерада Первым Королем Гаунтлгрима. Торжественные выкрики и стук кружек разнеслись по огромной зале.

— Адлайк Коннерад ком-глормор, — продолжал Бренор. — Похороним Коннерада во славе!

Тело унесли, и король Эмерус Боевой Венец с помощью Рваного Дайна и Мандарины Доббербрайт воссел на трон следующим. Старый король устроился поудобнее, хотя его дыхание все еще было медленным и затрудненным.

— Мой старый друг, ты честно заслужил свое место здесь, — прошептал ему Бренор, наклоняясь вперед, очень близко к уху Эмеруса. — Я благодарен тебе за то, что ты позволил мне объявить Коннерада первым.

— Да, — ответил Эмерус. Казалось, ему хотелось сказать что-то еще, но у дворфа не хватало сил.

— А теперь твоя очередь, — снова шепнул Бренор. — Правь хорошо.

Он начал отступать, чтобы объявить нового Короля Гаунтлгрима, но Эмерус с неожиданной и удивительной силой схватил и дернул друга за воротник.

— Нет, — тихо сказал он. — Морадин призывает меня, друг мой. Настало время.

Бренор отстранился и выпрямился. Он захотел поспорить, но увидел, что свет уже оставляет глаза старого короля Эмеруса Боевого Венца.

— Гайрм ми Эмерус Ард-Риг эн дарна айр Гаунтлгрим! — проговорил Бренор как можно громче. Он знал, что Эмерус, дорогой Эмерус уже ускользает далеко-далеко от него. Бренор хотел, чтобы его старый друг услышал свое назначение, с гордостью относя его к столу Морадина.

Вскоре после этого громогласные крики прорезали тишину дворфской родины, проносясь от превратной до Кузни.

— Да здравствует Бренор Боевой Топор, Третий Король Гаунтлгрима!

Тропа разрушений, оставленная Демогоргоном, извивалась от Сорцере к Тир Бреч, а потом к выходу из пещеры Мензоберранзана. Путь Принца украшали груды щебня, в которые превратились несколько домов дроу, и бесчисленные трупы темных эльфов, как и других существ, которые сходили с ума при одном виде ужасного зверя.

Весь город одновременно затаил дыхание. Ибо пусть не так уж долго был Принц Демонов в Мензоберранзане — такие крики, такие страшные призывы раздавались вокруг, что каждый Дом затаил молчание, не желая привлекать к себе внимания.

Вскоре раздадутся громогласные обвинения, опасения, ядовитые слова. Они потекут от одного Дома к другому, и так многие из них обрушатся на Дом Бэнр, но в каждом злобном порицании будет звучать ужас. Искренний и не беспричинный.

И насколько сильнее стал бы страх жителей Мензоберранзана, узри они сейчас стены Фаэрзресс, где вспыхивало все больше ярких и сильных огней. Остальные демонические лорды проходили через рухнувший барьер.

В логове Абисса, Королева Пауков радостно урчала. Все её соперники скоро уберутся восвояси, и она обретет столько возможностей!

То, что вначале казалось показным, теперь превратилось в выражение уважения. Тела двух дворфских королей, в героических позах, были установлены на пьедесталы над троном Дворфских Богов. Коннерад и Эмерус стояли, как живые, но погребенные в коже из охлажденной лавы, созданной Кэтти-бри.

Элементаль сказал ей, что так было принято в ранние дни Гаунтлгрима, когда дворфы хоронили своих королей в саркофагах из черного камня. И действительно, последовав указаниям зверя, дворфы раскопали давно разломанную залу, где обнаружили старый могильник в котором нашли захоронения первых жителей Гаунтлгрима. Они не нашли статуй, подобных тем, что были созданы для Эмеруса и Коннерада, но надгробные плиты многих могил были выполнены в виде барельефа дворфа, погребенного внутри.

И тогда Король Бренор приказал полностью открыть это кладбище. Он потребовал соответствующей чести для каждого дворфа, погибшего за возвращение их древней родины.

— Он заявил, что Тибблдорф Пвент тоже получит свою статую, — проинформировала Кэтти-бри Дзирта спустя несколько дней.

— Как у Коннерада и Эмеруса? Не могилу?

— Первый дворф, павший за возвращение Гаунтлгрима, — ответила Кэтти-бри.

— Твой Предвечный питомец поможет, полагаю, — захихикал Дзирт.

— Мой питомец… — повторила Кэтти-бри, тяжело вздохнув, она очень четко осознавала, что положение вещей едва ли является таковым. На самом деле она все яснее чувствовала, что зверь жаждет свободы.

— На стене напротив трона, — пояснила Кэтти-бри. — Бренор хочет видеть Пвента, когда будет вести прием. Чтобы черпать силы.

Дзирт кивнул. Это казалось хорошей идеей.

— Он попросил Пенелопу и Киппера вернуть прах из Длинной Седловины, чтобы погрести его тут, — продолжала Кэтти-бри, и Дзирт снова кивнул.

— Я отправляюсь с ними, — добавила женщина, и в этих словах было нечто большее, чем просто уведомление о поездке по поручению Бренора. Дзирт знал, что таким образом женщина напоминала ему о своем предложении поселиться в Длинной Седловине.

Дзирт опять кивнул и улыбнулся, хоть и подумал о том, что ему будет трудно сделать это. Он слишком долго сопровождал Бренора — и принять идею покинуть его, было не просто.

Но он будет сопровождать Кэтти-бри. Если не в этот раз, то в следующий. Чтобы назвать Длинную Седловину своим домом.

— У тебя есть время, любовь моя, — заверила его Кэтти-бри. — У нас еще столько дел. Я хочу, чтобы правление моего отца было долгим, но ничего не выйдет, если…

Дзирт с удивлением посмотрел на неё.

— Магия погибает, — сказала женщина. — Огненный зверь найдет путь к свободе намного раньше, чем Бренор умрет от старости.

— Ты сказала «если…».

— Может быть, есть решение, — ответила женщина. — Мне нужно многое сделать.

За реконструкцией, дальнейшим захватом шахт и новых залов, укреплением нижних уровней и защитой от дикого Подземья, за криками лидеров бригад, руководящих работами, первым шипением печей Гаунтлгрима, первым стуком молотков Бренор Боевой Топор сосредоточил внимание на тронной зале, желая сделать её собственной.

Он поставил статую Тибблдорфа Пвента, эту мумию своего верного щитового дворфа, прямо напротив трона. Чтобы черпать силы.

И именно ради этой цели он поставил справа от своего трона большое кресло, на которое он пригласил Маллабричез Феллхаммер на великое торжество.

Большой праздник разгорелся в залах Гаунтлгрима, когда второе кресло было установлено слева от трона. На него уселась Кулак, Таннабричез Феллхаммер, здоровая, сильная и готовая к бою.

— Две королевы, а? — хихикали дворфы и подмигивали друг другу, обсуждая установку третьего стула.

— Ах, быть может, Бренору повезло узнать, что это станет путем в старые времена? — каждый раз отвечал тот или другой.

Но Бренор не заботился о шутках, подмигиваниях или намеках на скандал. Он следовал шепоту дворфских богов. Он следовал эху своего сердца.

Он был Бренором. Бренором Боевым Топором. Третьим Королем Гаунтлгрима.

Он больше не был беспокойным, как в прошлой жизни, посвященной Митрил-Халлу. Дорога уже не звала его за собой. Не теперь, во всяком случае. Он принадлежал этому месту. Именно потому ему было позволено снова вернуться на Фаэрун.

— Ты с ума сошла, — саркастически заметила Пенелопа, выслушав план Кэтти-бри. Женщина изложила свои мысли Кипперу, и, как не удивительно, Джарлакслу — который совершенно неожиданно появился в их лагере — по крайней мере, для Харпеллов — в их первую ночь за пределами Гаунтлгрима.

— Ты не понимаешь, с какими силами связываешься, — вмешался Киппер, недоверчиво покачивая головой.

— Я понимаю, что эти силы нужно держать в яме. И сделаю все, что от меня зависит, — ответила женщина.

— Мне кажется, он говорил о кое-чем другом, — пояснила Пенелопа слова Киппера. — Мало кто на Фаэруне готов будет поспорить с этим…

— Я… — начала Кэтти-бри.

— Но я готов, — прервал Джарлаксл прежде, чем женщина начала излагать свои аргументы. — Это вариант.

Кэтти-бри кивнула и дала наемнику продолжать.

— Лускан — мой город, — пояснил Джарлаксл, и Харпеллы, казалось, были слегка озадачены этим смелым заявлением, хотя, конечно, до них доходили слухи о том, что за темными силами, управляющими Городом Парусов стоят дроу. — И я отлично знаю архимага. Теперь он не сможет вернуться в Подземья и Мензоберранзан. Поэтому, мне кажется, он примет мое приглашение.

— И восстановит башню Волшебства? — скептически спросил Киппер. — Мы говорим о древней магии, потерянной вместе со старым миром.

— А я говорю о древнем архимаге, чьи кости давно должны были обратиться в пыль, — хитро сказал Джарлаксл. — Но он все еще жив. И если кто-то, кроме самого Эльминстера имеет шанс все починить — это архимаг Громф.

Пенелопа бросила сочувствующий взгляд на Кэтти-бри.

— План кажется отчаянным.

— Так и есть, — согласилась женщина. — Но что еще делать? Могу ли я позволить огненному зверю уничтожить все, что создал мой отец? После извержения вместе с королем Бренором в огне сгорят тысячи невинных жителей Побережья Мечей.

Харпеллы обменялись взглядами.

— Мы сделаем все, чтобы помочь тебе, — сказал Киппер.

— Библиотека Плющевого Поместья в твоем распоряжении, — добавила Пенелопа.

— Твоем, но не мага дроу! — быстро добавил Киппер. — Прошу, держи его подальше от границ Длинной Седловины.

— Если архимагу понадобятся ваши книги, я лично навещу вас, — заверил их Джарлаксл касаясь полей своей шляпы и довольно непристойно подмигнул Пенелопе.

— А теперь, позвольте распрощаться, — добавил наемник. Кажется, мне нужно умаслить архимага, а это не такая уж простая задача.

— Ты доверяешь ему? — спросил Киппер, когда Джарлаксл ушел.

Кэтти-бри, глядевшая туда, где скрылся наемник, кивнула.

— Да. Как и мой муж, который лучше знает Джарлаксла.

— У него в голове много разных идей, — предупредила Пенелопа. — И не все из них обернуться в твою пользу.

— Но все — в пользу Джарлаксла, — согласился Киппер.

Кэтти-бри улыбнулась и повернула голову к Харпеллам.

— Мир — интересное место, — сказала женщина. На этом она закончила. На лице Кэтти-бри застыла улыбка.

Потому что она понимала тьму, с которой должна столкнуться, и если она даст своей улыбке погаснуть — она боялась, что больше никогда не сможет засмеяться.

В комнате, располагавшейся на самых нижних этажах восстановленной дворфской родины, Громф Бэнр дожидался возвращения Джарлаксла. Он был удивлен, когда брат явился вместе с Матроной Матерью Зирит и Киммуриэлем Облодрой.

Громф злобно уставился на Киммуриэля, но тот лишь одарил его кратким и невинным шепотом:

— Что же вы наделали?

Громф подавил рычание. Он не желал вспоминать о том, что его ошибка призвала Демогоргона на Первичный Материальный План. Но, в конце концов, у него ничего не выходило.

— Я думал, король Бренор поменял планы и готов дать Матроне Матери Зирит уйти, — сказал бывший архимаг Мензоберранзана Джарлакслу, желая сменить тему.

— Ты прав, — ответила Зирит.

— Бренор изъявил желание поговорить с Зирит перед тем, как она уйдет, — пояснил Джарлаксл. — Но я решил по-другому.

— И ты забрал её.

Джарлаксл небрежно пожал плечами.

— Кажется, ты много ночей провел, вынашивая свои планы, — бросил Громф.

— Ох, разумеется, брат! — жизнерадостно согласился Джарлаксл. — Этот разрушенный город, моя родина, нуждается в заботе.

— Звучит, как очередной идиотизм.

— Ну, знаешь. Если мы здесь говорим об идиотских поступках… — ответил Джарлаксл, заставляя свой непрозрачный намек на Демогоргона повиснуть в воздухе. Рычание Громфа показало, что он оценил колкость.

— Оставьте нас, — приказал Джарлаксл Зирит и Киммуриэлю. Как только его спутники отправились в другую комнату, наемник повернулся к Громфу.

— Если ты или этот несчастный Облодра еще раз вспомните о… неприятностях… в Сорцере, я превращу вас обоих в лягушек и выкину в пруд с голодными карпами.

— Расслабься, — попросил его брат. — У этого странного события могут быть неплохие последствия, если мы будем действовать с умом.

— Если у нас осталась хоть капля ума — нам стоит отправиться на другой конец света.

Джарлаксл откровенно издевался над подобным взглядом на вещи.

— Ты думаешь, что все закончилось, брат? — спросил он. — Это только начало.

— Ты пойдешь против матроны матери? — недоверчиво спросил Громф.

Джарлаксл не ответил, он даже не моргнул.

— Тогда тебе стоит принести им голову Дзирта До'Урдена, чтобы упрочить свою репутацию перед тем, как обмануть их.

— Дорогой брат, я принесу им куда больше, чем просто голову, — пообещал Джарлаксл. — Я приведу им самого Дзирта.