Аригато

2

Несколько лет назад капитан Хантингтон был приглашен штурманом одного из экипажей для участия в авторалли по Испании, поскольку он являлся членом Британского клуба автогонщиков, что давало ему право носить пуговицы с эмблемой клуба на своей пижаме. Ему оказали эту великую честь после того, как штурман в экипаже Тодхэма угробился, и никого не оказалось под рукой, чтобы сутки напролет, не смыкая глаз, сверять по путаной карте каждый изгиб горной дороги с маршрутом. Он преуспел в этом деле настолько, что Тодхэм в том ралли сумел победить Альфредо Нашери и самого Милле Милья.

Он согласился участвовать и в том ралли, через Испанию во Францию, из Куартона, что возле Кадиса, на общее расстояние около 570 миль по живописной, но жуткой дороге, имея за рулем спортивного «Феррари» Фрэнсиса Хоумера. Им удалось пройти это расстояние за шесть часов и четыре минуты, и единственной их жертвой был сбитый осел. После наезда на осла Хоумер мастерски восстановил управление машиной, перепугав свидетелей происшествия – местных крестьян. «Гражданская гвардия»[2] дважды стреляла в них, но Хоумер гнал машину так быстро, что у них не было никаких шансов попасть. Наконец, им удалось пересечь границу, сдавшись на милость андоррским контрабандистам и священникам. Здесь они внезапно ощутили приступ голода, с которым и достигли крошечного ресторанчика у подножья Пиренеев, под названием «Амменс» на деревянной вывеске. Для Фрэнка Хоумера еда была лишь топливом, он вообще мог жить на одном кетчупе, но на капитана Хантингтона суфле из креветок, приготовленное Хуаном Франкохогаром, произвело такое ошеломляющее впечатление, что он едва не лишился дара речи. Затем он сконцентрировал все свое внимание на фазане «А-ля – Суворофф», а потом на десерте, который своими изящными очертаниями напоминал изделие Фаберже, а сочетанием вкусовых оттенков, идеально дополняющих друг друга – часы Брегета. Когда трапеза была окончена, он объяснил Хоумеру, что не сможет сопровождать его далее, благодарит за доставленное удовольствие и восхищен его мастерской ездой. Затем капитан прошел на кухню, чтобы увидеть мастера, создавшего этот Праздник Вкуса, которым он только что насладился.

На кухне, у старинной печи, говоря на своем безукоризненном французском, капитан заключил контракт сроком на 15 лет с Хуаном Франкохогаром. Контракт предусматривал, что он в течение двух недель переедет в Лондон, чтобы готовить исключительно для фирмы «Хантингтон, марочные вина». Капитан, подписывая контракт, поежился от мысли, что будет, когда Битси узнает о причитающихся Хуану Франкохогару 9800 фунтах в год, не считая суточных и дорожных расходов, которые полагалось переводить на его счет в Женеве.

Когда это случилось, после роскошного обеда на Фарм-стрит, потрясшего Битси, она заявила, что все эти шедевры кулинарного искусства должны быть как можно скорее продемонстрированы ее родственникам. С тех пор Папочка, дядюшка Джим, дядюшка Пит, Гарри и Ларри зачастили из Вашингтона в Лондон, где каждый устраивал деловой обед на Фарм-стрит с помощью Хуана Франкохогара, причем все эти обеды весьма способствовали их бизнесу. Косвенно это шло на пользу и капитану Хантингтону, поскольку приглашенные на обед впоследствии покупали много вина у его фирмы, а это способствовало его росту в глазах Папочки и остальных, а также процветанию дела.

Но капитан имел на своего повара гораздо большие виды. День за днем он втолковывал Хуану, что его место – среди пэров французской кулинарии, и добился того, что через дом (и обеденный стол) на Фарм-стрит прошли лучшие из ценителей и знатоков утонченной кухни. Он вывернулся наизнанку, но добился внимания лучших французских журналистов, пишущих о кулинарии – такая категория журналистов не может существовать нигде, кроме Франции, разве что в Бельгии и еще чуть-чуть в Швейцарии, где их заметки носят, к сожалению, коммерческо-деловой оттенок. Те, кто пишет о кулинарии во Франции, скорее похожи на литературно-поэтических критиков и не чета тем, кто пишет об этом где-нибудь в занюханных Штатах или в Австралии. В некотором роде они стоят даже выше драматургов и писателей. Чем чаще они приезжали в Лондон и чем дольше гостили у Хантингтона, тем громче раздавался хор их славословий в адрес Хуана Франкохогора по ту сторону Ла-Манша, и скоро вся Франция знала о нем. Миллионы французских гурманов уже истекали слюной.

Прошло три года, прежде, чем капитан решился представить своего повара на ежегодный конкурс Академии Кулинаров Франции в Бордо. В нее могли входить только десять лучших, прославленных мастеров. Они были гордостью Франции точно так же, как Пикассо – Испании, а Бернард Шоу – Ирландии (что, впрочем, не помешало последнему завещать все свое состояние на создание «Комиссии по улучшению ирландских манер и речи»).

Великое кулинарное празднество состоялось в «Ша-Отарди», Бордо, всего за сутки перед тем, как капитан предстал перед лицом Битси и ее семьи. Он вложил так много сил в это дело, что едва был в состоянии реагировать на их ультиматум.