Аригато

9

Как и все девочки, жена Колина получила свое имя прежде, чем ее родители поняли, какого роста и габаритов она станет со временем. Она достигла пяти футов и одиннадцати дюймов. Ее бюст имел в обхвате тридцать восемь дюймов, бедра – тридцать девять. У нее была развитая мускулатура от занятий теннисом, плаванием, лыжами, верховой ездой и подводным спортом. Она не была полной или неуклюжей – просто крупной. Она умела носить платья – не только балахоны с дырками для рук и головы, и даже смотрелась в них по-девичьи изящно. Капитан специально для нее приобрел итальянскую мебель, чтобы она чувствовала себя чуть поменьше. Битси ездила на «Мерседесе-600», потому что эта машина была больше остальных. Даже собаки в Розенарре были ирландскими волкодавами – такими большими, что на них можно было бы ездить верхом. Все дверные проемы в их доме были шире, а потолки выше обычных. Это было сделано не только для нее, но и для Папочки, чтобы он, приезжая в гости, не падал в обморок при виде своей «крошки».

Ее полное имя было Элизабет Блю Уилмотт, что сразу выдавало благородную уроженку Массачусетса – наследницу работорговцев, контрабандистов и бандитов с большой дороги, которые и основали великую Американскую Республику. Ее мать была ирландкой и католичкой. Ее предки прибыли в Америку позже предков Папочки, но ее кровь была настолько сильна, что она даже сумела заставить Папочку принять католичество и позволить воспитать Битси в этой вере. Позже религиозная тема в их семье несколько поутихла (после смерти Мамочки). Папочка возглавил резидентуру ЦРУ в Великобритании и, забрав Битси из Рэдклиффского университета, взял ее с собой. Она как раз получала степень бакалавра математики в Кембридже, когда познакомилась с Колином.

Папочка занимал много различных государственных постов, раз за разом все выше и выше, большинство из них были секретными, но именно поэтому давали большую власть и доступ к информации, позволявшей вкладывать семейные капиталы с максимальной прибылью. Смена президентов в Белом доме не влияла на семейный бизнес. Дядюшка Джим пережил шестерых президентов. Дядюшка Пит успел побыть губернатором и два срока – сенатором. А. Даллес знал толк в том, как расставлять полезных людей. Поэтому все члены семьи служили своей родине на таких постах, которые давали им, в первую очередь, доступ к информации. Каждый из них ежедневно получал сведения, позволявшие осуществлять прибыльные инвестиции. Шестидесятые годы давали для этого неограниченные возможности. Государственная служба – это, конечно, хорошо, но люди, занимающие такие высокие посты, как Папочка, дядюшка Джим, дядюшка Пит, Гарри и Ларри, не могли напрямую выходить со своей информацией на рынок. Они переправляли ее Битси в Лондон. Она возглавляла швейцарскую фирму, у которой была дочерняя панамская компания, в которую и осуществлялись капиталовложения. Таким образом, вырос и собственный капитал Битси – во много раз. У матери Битси было несколько универмагов и автомобильный завод, который Папочка купил по дешевке во времена «великой депрессии» и смог-таки сделать рентабельным. Сейчас все это принадлежало Битси – и завод, и универмаги. Мать Битси умерла, когда та была в поездке по Антарктиде, организованной герл-скаутами. Кузен Гарри, который в то время был министром ВМС, направил за ней бомбардировщик из состава Южно-Атлантической группировки, который доставил ее со станции Мак-Мердо в Буэнос-Айрес, затем в Рио-де-Жанейро и далее – в Кингстоун на Ямайке, откуда она уже на истребителе добралась до Перфекшн – семейного имения в штате Мэн, но было уже слишком поздно.

– Она была бы счастлива узнать, что доставить тебя сюда стоило более двухсот тысяч долларов, – грустно сказал Папочка. Он забыл только упомянуть, что деньги эти были из карманов налогоплательщиков – таким образом они, сами того не ведая, проводили мать Битси в последний путь.

Битси очень любила свою мать. Когда ее не стало, она осталась единственным существом женского пола в семье.

Ей было двадцать, когда она вышла замуж за Колина. Папочка ухитрился даже добавить денег к ее состоянию. Освободить эту сумму от налогов ему помог дядюшка Джим, проведя эту акцию как гуманитарную помощь эскимосам Аляски. Папочка сам не был юристом, но всегда имел хорошие связи с теми юридическими фирмами, которые стояли за очередным президентом страны, и извлекал из этого немалые выгоды. Битси была очень щепетильна в денежных делах. Она всегда знала все о своих капиталовложениях (и капиталовложениях семьи) с точностью до сотни тысяч долларов. Сама она не занималась биржевыми спекуляциями – просто вкладывала деньги туда, куда ей советовали Папочка, дядюшки и кузены.

Через три года после их свадьбы с Колином Битси получила письмо в конверте из дорогой бумаги с гербом лорда Глэндора. Конверт выглядел солидно, но вывалившаяся из него бумажка смотрелась малопочтенно. В четырех цветах, люминесцентной краской, на ней было пропечатано: «Кегельбан и бильярдная лорда Глэндора. С подачей напитков». Письмо содержало пожелания счастливого супружества брату, а затем, без всякого перехода, предложение выгодно вложить двадцать тысяч долларов. Сумма была незначительной, и она переслала лорду Глэндору чек (на банк в Калгари). Колин, узнав об этом, впервые за все время их супружества устроил ей скандал – ей даже показалось, что он готов ее ударить. Он потребовал от нее, чтобы она отозвала свой чек немедленно. Она ему, конечно, пообещала это сделать, но не сделала. Во-первых, Битси не была убеждена, что капиталовложение сделано неверно. Во-вторых, впоследствии оно принесло трехсотпроцентную прибыль. Каждое Рождество она получала от лорда Глэндора цветную фотографию с видом его самого на фоне злополучного кегельбана. Она рвала ее, чтобы не огорчать мужа.

Но лорд Глэндор ее заинтересовал.

– Что за человек твой брат? – спросила она как-то раз Колина после чудесно проведенного в Розенарре дня. Он посуровел.

– У лорда Байрона была нянька, – ответил он, – по имени Мэй Грэй, которая совратила его, когда ему стукнуло девять лет, и за три года превратила его в циничного и развратного человека. Мой брат три года подряд ездил в гости к тетушке Ивенс в Штаты. Америка стала для него той самой нянькой, совратившей его. Она превратила его в мелкого лавочника, хотя по рождению он был благородным ирландским дворянином. Его отец был доверенным другом короля Англии. У него было фамильное владение в Клиэруотере, вблизи Липа, над Глэндорской бухтой. Его уважали в округе, он был пэром Англии, и что же в итоге? Он продал все, поселился в штате Индиана и прислал мне оттуда рекламную листовку: «Мех шиншиллы от лорда Глэндора – дешевле, чем вы можете себе представить»! – голос капитана срывался и дрожал.

– Наследственный дворянин, который, если бы он умер, сделал бы меня лордом Глэндором, а тебя – леди Глэндор! Посуди сама. Если бы ты была леди Глэндор, разве ты поехала бы в штат Айдахо, чтобы открыть там занюханный кегельбан с подачей напитков? Жизнь для моего брата – всего лишь переходный период, из которого он хочет извлечь как можно больше прибылей. Этот титул должен был принадлежать мне. Мы бы жили в графстве Уэст-Корк, принимая почести от своих вассалов. О, Боже! – он ударил себя по лбу, – Никогда больше не произноси в моем доме имя этого человека!

Битси все поняла. Колин был слишком аристократичен, чтобы представить себе ее вкладывающей деньги в кегельбан с подачей напитков, хотя на ее взгляд, дело это было прибыльным и многообещающим, не хуже других. Она была бы не прочь получить титул «леди Глэндор» и украситься фамильными драгоценностями. Но Колина она любила больше – иногда даже больше, чем Папочку, дядюшку Джима, дядюшку Пита, Гарри и Ларри, вместе взятых.

Битси познакомилась с Колином, потому что Папочка по своей должности резидента ЦРУ в Лондоне, поддерживал обширные контакты среди офицеров армии и флота. Она встретила капитана на мостике «Генти», где он в то время служил старшим помощником. Ей пришлось подняться в лифте, потом пройти по лабиринту переходов, потом подняться еще в одном лифте. На мостике «Генти» она почувствовала себя маленькой девочкой-подростком. Ей это понравилось – гигантский авианосец был словно специально сделан для ее роста. И в этот момент она увидела Колина.

Даже сейчас, после девяти лет супружеской жизни, он оставался для нее самым красивым и привлекательным мужчиной из всех, кого она знала. Он так прекрасно танцевал и мог выиграть у нее в теннис – единственный из всех мужчин. Он был так обходителен – не только с ней, но и со всеми женщинами. Он был так предан своей службе и сложен, словно античный бог. Папочка сразу же собрал через свою агентуру исчерпывающие сведения о нем. В досье упоминалось, конечно, о его пристрастии к азартным играм, но говорилось и о том, что эта страсть еще не овладела им полностью. Еще в досье говорилось, что капитан является самым известным снобом в британском флоте и совершенно не знает цену деньгам. Но Битси уже слыхала, что все морские офицеры – снобы и не знают цену деньгам, потому что живут на всем готовом. Но в досье еще говорилось и о том, что Колин – блестящий офицер, и перед ним лежат неограниченные перспективы роста. Это окончательно убедило Папочку. Колин был прекрасной заготовкой для будущего адмирала флота. Это Битси могла бы сказать и без всяких агентурных донесений – достаточно было одного взгляда на Колина.

Прожив с ним некоторое время, она полюбила его еще больше, несмотря на всю его непредсказуемость. Ей было двадцать лет, а он был сильным, неутомимым любовником. У Битси были любовники и до него. Она была девушкой из высшего вашингтонского света и к тому же очень богатой, поэтому вокруг нее всегда увивалось много поклонников из числа дипломатов, для которых богатая и красивая жена означает половину карьеры. Воспитавшие ее Папочка, дядюшка Джим и дядюшка Пит научили ее никогда ни в чем не сомневаться. До встречи с Колином она поставила себе задачей переспать со всеми видными мужчинами, оказавшимися в поле ее зрения. Иногда ее это даже утомляло. Колин вдохнул в нее вторую жизнь.

Его перевели с Карибского моря, где базировался «Генти», в Портсмут, но ему там не понравилось, и тогда Битси и дядюшка Джим через свои связи в МИДе и госдепе устроили его военно-морским атташе при посольстве Великобритании в Париже. Битси блистала на приемах и коктейлях, но Колин заскучал без настоящей морской службы и начал все чаще играть. Тогда Битси тайком переговорила с дядюшкой Питом, он связался с несколькими старыми приятелями в Комитете начальником штабов, а они нашли способ перевести Колина на Тихоокеанскую эскадру. Это, конечно, не удалось бы, если бы не отличный послужной список капитана. Его вернули на «Генти», уже командиром (его предшественнику пришлось дать адмиральские звезды). Дядюшка Пит был просто волшебником.

В конце концов, игра не была таким уж страшным пороком, думала Битси. Во всяком случае, до тех пор, пока игрок предается ему на свои собственные деньги. Тем более, что проигрыши Колина были поначалу сравнительно невелики. Они, конечно, превышали его офицерское жалованье и даже проценты от наследства тетушки Ивенс. Но Битси все равно считала это нормальным для джентльмена и беспрекословно оплачивала его долги. Это было все же лучше, чем если бы он, например, пил запоем.

А потом, на третьем году своего командования «Генти», Колин проиграл двум китайцам в покер восемьдесят тысяч фунтов. Эти китайцы пользовались огромным влиянием в Гонконге и Макао. А началось все с того, что он с Битси и еще восемь офицеров эскадры с женами пошли в «Сентрал-Отель», чтобы посмотреть на местную экзотику – курильщиков опиума и китайских проституток, обслуживающих по три клиента одновременно. Потом они заглянули в игорный зал, где капитан неожиданно для себя выиграл три тысячи гонконгских долларов в баккара. Это разожгло его. И хотя везение в игре никогда прежде не сопутствовало ему, он загорелся.

Он начал снова и снова ходить в «Сентрал-Отель», иногда с ней, но чаще один, при каждом сходе на берег, хотя выигрывал все реже и реже. И, наконец, проигрался окончательно. Из-за своей врожденной деликатности он не поделился своими проблемами с женой. Она имела бы выбор: заплатить его долг, или же направить к китайцам парочку крепких ребят – «исполнителей» из ЦРУ. Для этого достаточно было всего-навсего снять трубку и позвонить Папочке. Но, поскольку он ей ничего не сказал и не смог вовремя заплатить, китайцы обратились к командующему эскадрой.

Они были очень влиятельными местными политиканами. Макао номинально считалось португальским владением, но во всем зависело от коммунистического Китая. Из этих двоих один фактически правил в Макао, второй – в Гонконге. Англичане без его разрешения не могли там и шагу ступить. Португальцы были бессильны против второго. Они часто ездили друг к другу в гости, и их любимым развлечением была игра. Они контролировали цены на золото, на продукты питания и на воду. Им подчинялось судоходство, доки, торговля наркотиками, проституция и игорный бизнес. Подчинялись они только Пекину, оттуда получали указания и туда платили налоги. Среди прочего, они контролировали всю рабочую силу на берегу, сам порт, все портовые сооружения и все поставки воды и продуктов на корабли. Ни один из командующих эскадрой не хотел с ними ссориться, если только ощущал свою ответственность за корабли и личный состав. Капитан Хантингтон отлично знал, что представляют из себя двое этих людей, когда сел играть с ними (что само по себе могло стоить ему военного трибунала), и, чем больше он проигрывал им, тем больше понимал, как подвел родную эскадру и своего адмирала, который так доверял ему. В конце концов китайцы пришли к командующему и потребовали уплаты долгов.

Адмирал сэр Френсис Хеллер, человек старой закалки, с густой седой бородой и репутацией кристально честного человека, послал сначала к Битси тактичного офицера разведки, пока Колин был в море. Адмирал решил не обсуждать этот вопрос с Колином прежде времени. Шютт был по должности офицером разведки при Колине, но ему пришлось оставить свою должность после того, как он лишился половины руки в результате нападения акулы. Он был полноватым человеком с голубыми глазами, светлыми волосами, и не носил усов лишь потому, что Устав Флота Ее Величества запрещал носить усы без бороды.

Коммандер[8] Шютт говорил относительно деликатно. Он объяснил, что его миссия доставляет ему страдания, поскольку Колин – его ближайший друг, однажды спасший ему жизнь, но у него на берегу произошли крупные неприятности, и теперь может случиться нечто ужасное: его вышибут с флота, если вообще не арестуют. Дело – политическое, напрямую завязанное с китайцами, и все может закончиться плачевно. Так оно, вероятно, и будет.

Битси, конечно же, оплатила долг капитана наличными, и коммандер Шютт вернул ей расписку. Все окончилось к обоюдному согласию сторон, не считая того, что Колину было предложено покинуть службу.

Битси ни разу даже не упомянула причину увольнения Колина со службы в разговорах с Папочкой, дядюшкой Джимом и дядюшкой Питом, хотя в душе страдала от такой нелояльности, но тут же с удвоенной энергией бросилась вкладывать деньги, чтобы вернуть потерянное. Эта ее активность произвела на всю семью глубокое впечатление и убедила всех в том, что там, где за дело берется Битси, там гарантирован успех. Она больше ни на минуту не оставляла своей финансовой деятельности, и если Колин жаловался, что это отнимает у нее слишком много времени, она отвечала, что виноват в этом он сам.

Колин и виду не подал, что еле вывернулся из чудовищных неприятностей. Он ничего не изменил в своей жизни и остался таким же, каким был раньше. Он продолжал играть, считая, что карточный долг – неприменный атрибут настоящего джентльмена, и о нем не стоит беспокоиться. Он даже не сказал ей о новом долге, чтобы не огорчать ее. Как жена она продолжала его любить за аристократические манеры, но как демократическая американка рассчитывала на взаимность. Он, со своей стороны, считал неудобным, что она постоянно оплачивает его долги. И никогда не признавал, что хоть один из этих долгов имеет отношение к его увольнению с флота. Просто в один прекрасный день он сказал ей, что намерен вернуться в Лондон, поэтому написал рапорт об отставке.

Она не знала, что сказать. Ведь он так любил флот. Он был для него всем на свете (не считая игры). Флот был заменой его несостоявшемуся дворянству, и он дорос в нем до ранга, равного титулу графа. Это была его маленькая мужская слабость. Поэтому она не нашла слов.

– Значит, отставка?

– Мне надоело торчать в Азии, дорогая. Азия – это не место для нас. Не хватит ли с нас Азии?

– Да, это немного утомляет.

_ Я хочу в Лондон уже давно. Флот хорош для человека в тридцать лет, но мне-то уже сорок один, и, если смотреть на вещи трезво, то я уже перевалил на пятый десяток.

– А чем ты собираешься заниматься в Лондоне?

Она уже соображала, как устроить его через дядюшку Пита и Ларри в авиационный бизнес. Она очень опасалась, что он может заняться чем-нибудь, порочащим его. Колин был таким неопытным в делах… Она относила это к недостаткам мужской натуры – все мужчины, на ее взгляд, были неисправимыми романтиками, ничего не соображающими в реальной жизни. Женщины были более связаны с реальностью, понимали что к чему и правильно оценивали свои силы. Битси, тем не менее, не спешила навязывать ему свою точку зрения, чтобы не лишать его иллюзий самостоятельности выбора.

– Я бы хотел заняться виноторговлей, – сказал он, – я чувствую призвание к этому делу.

У него и впрямь были способности к этому, и он даже убедил Папочку, когда к тому поступила информация о Шато-Амбре. Эти винные погреба принадлежали в прошлом известному, а теперь разорившемуся тонкому ценителю изящных вин. Папочка сумел купить его по дешевке, при этом еще и сэкономив на налогах – кое-кому пришлось раздать взятки. С тех пор он имел возможность рассылать в качестве рождественских подарков, в приложении к открыткам, бутылки и ящики великолепного «Амбре». На День Благодарения дядюшка Джим поставил к столу президента Соединенных Штатов на традиционный обед с индейкой ящик «Амбре» 1949 года. Когда французское правительство заикнулось насчет увеличения экспортных пошлин, незамедлительно вырос курс доллара по отношению к франку, и французы утерлись.

Поэтому Битси не хотела вмешиваться в дела между членами семьи и Колином. Битси слишком уважала обе стороны и знала, что Папочка успешно использовал его знание рынка вин. Когда Колин попросил небольшой кредит для основания небольшой виноторговой компании, Папочка отменил предыдущий контракт, заключенный на семьдесят один год со своим постоянным поставщиком, чтобы сделать фирму Колина единственным дистрибьютером французских марочных вин в Великобритании.

ЦРУ поднажало на Английский банк, чтобы ускорить необходимые процедуры с кредитом. МИД помог нажать на французское правительство, чтобы быстрее решить бумажные формальности с экспортными лицензиями. Поэтому никто не удивился, что новорожденная фирма имела огромный успех (и деньги Папочки вернулись к нему в срок сторицей), потому что посольства США и других стран, для которых слова «Белый дом», «Пентагон», «Госдепартамент» и «ЦРУ» хоть чего-нибудь значили, семнадцать постоянных представительств шпионских резидентур, различных межведомственных комиссий и других американских миссий за рубежом, не считая ста двенадцати американских компаний и банков, получили великолепную возможность получать марочные французские вина от фирмы Колина. Объем продажи возрос на 23, 96 %. Если бы Колин серьезно занимался своим делом – так же серьезно, как он предавался разыгрыванию морских сражений на Тихом океане с каким-то сумасшедшим японцем из Токио – то они могли бы жить вполне нормально.

Она знала про его игру в кораблики, потому что, вложив двести тысяч фунтов в дело, Папочка поставил Колина под круглосуточное наблюдение ЦРУ, направив за ним лучшую агентуру. Они смогли установить факт наличия макета в спальне любовницы капитана на Чарльз-Стрит – там он играл в свои игрушки, в том самом месте, где спал с любовницей. Битси видела фотокопии писем японца, снятые ЦРУ. Они были по-детски глупыми. Нет, с точки зрения профессиональных знаний тактики они были вполне серьезны, но именно поэтому и глупы – ведь это было главным увлечением двоих взрослых мужчин на протяжении длительного времени.

Больше всего ее расстроило то, что переигрывать морские сражения он начал не дома, а у своей любовницы. О любовнице она уже знала от дядюшки Пита. Первым об этом сообщило контрразведывательное подразделение «Комиссии по электрификации сельских районов» в Лондоне, доложившее об этом по команде. Доклад попался на глаза Ларри в министерстве финансов, и он переслал его дядюшке Джиму в Белый дом. Дядюшка Джим без комментариев переслал ксерокс совершенно секретного донесения Битси. Она запросила дополнительно фото, аудио – и видеоматериалы. Ее это обеспокоило, но не слишком. Девица была явной француженкой, блондинкой с большим бюстом и длинными ногами – типичный образчик любовницы из комиксов. Она была слишком молода для Колина и не могла предложить ему ничего, кроме секса (Битси была убеждена, что уж в этом-то она дает этой сучке сто очков вперед). Но, услышав пленки, сделанные службой подслушивания, она расстроилась. Это был самый грустный разговор из всех, что она когда-либо слышала. Колин постоянно жаловался, как сильно он любит Битси, и как боится потерять ее. Это было так горько слышать! Ей хотелось заключить его в свои объятия, отнести на руках в Розенарру и держать там в плену своей любви до тех пор, пока все не станет на свои места, пока он не забудет о любовнице, как о маленькой и незначительной интрижке, которая позволительна человеку его возраста и положения. Обо всем этом она читала в книжке (сразу после свадьбы) Гесселя «Муж в возрасте от сорока пяти до пятидесяти», издание Йельского университета, научно-популярная серия.