Арийская теорема

МАЛЕНЬКИЕ УСЛОВНОСТИ БОЛЬШОЙ ИСТОРИИ

Сейчас, читатель, попробуем немного порассуждать о некоторых странностях в исторической науке. На каких-нибудь конкретных примерах. Так, А. Е. Супрун в книге «Введение в славянскую филологию»²⁷⁶ доводит до нашего сведения: «Письменная история о славянах до нашей эры ничего не сообщает». Это очень верное и важное замечание, поскольку письменная история также ничего не сообщает о каких-либо индоевропейцах до нашей эры. Кроме того, письменная история ничего не сообщает и о каких-то китайцах до нашей эры. Представьте себе, читатель, что письменная история стала сообщать о китайцах начиная где-то с XIX века, и то в России, во всяком случае еще в издании 1768 года «Родословная история о татарах» Абул-гази (пер. В. К. Тредиаковского, СПб.) пишется о хинцах и Хине. Письменная история также ровным счетом ничего не сообщает о тюрках до н. э. Однако в свет выходят солидные научные труды, в которых утверждается, что хунну — это тюрки, между тем, опять же повторюсь, письменные источники не сообщают о тюрках до нашей эры. Т. е., с одной стороны, их, тюрков, нет, а с другой — они есть, но уже в виде хуннов. Между тем та логика, которой пользуются историки в отношении тюрков, допуская их существование до нашей эры в виде хуннов, сразу же признается порочной, когда дело доходит до славянской истории. Существование славян до нашей эры не признается ни в каком виде. Почему? Потому, что письменная история ничего не сообщает о славянах. Но еще раз повторяю, письменная история ровным счетом ничего не сообщает об индоевропейцах, о чем тогда спорят историки?

Посмотрим же, когда письменная история начинает сообщать о славянах. «Этноним славяне впервые встречается у византийских авторов VI в., которые именовали их «склавены». Это слово связано с греческим глаголом «клуксо» («омываю») и латинским «клуо» («очищаю»). Самоназвание славян восходит с славянской лексеме «слово» (то есть славяне — те, которые говорят, понимают через словесную речь друг друга, считая чужеземцев непонятными, «немыми»)». Так пишет для широкого круга пользователей Л. Пушкарев в современной интернет-энциклопедии «Кругосвет», и, естественно, не он один. Почти слово в слово об этом пишут сотни авторов.

Сейчас попробуем осознать полученную информацию.

По схеме, практикуемой Л. Пушкаревым, и, конечно же, не им одним, можно утверждать, что «этноним гунны впервые встречается у китайских авторов, которые именовали их хунну». Однако многие историки вполне справедливо возражают: «Простите, но что связывает, только конкретно, европейских гуннов и китайских хунну, кроме похожести их этнонимов. И то на русском языке». На других это может звучать и как сюнну, хуни, хоны, хиониты, хины и еще бог знает как. Таким образом, существует даже целая научная дискуссия «об утверждении родственности сюнну и гуннов»²⁷⁷.

А сейчас давайте спросим себя, что мы знаем о дискуссии по поводу тождественности этнонимов славяне, словене и склавены? Разве этноним славяне происходит от греческого глагола «клуксо» («омываю») и латинского «клуо» («очищаю»)? И каким образом от этого греческого глагола происходит этноним словене?

Самое интересное, что хотя этноним склавены и не имеет ничего общего с этнонимом славяне, кроме некоторого созвучия под ним все-таки в VI веке скрывался славянский народ. Это явственно следует из последующего его распространения. Австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн в своих «Записках о Московии» сообщает в 1549 году:

«Славянский язык, ныне искаженно именуемый склавонским (Sclavonica), распространен весьма широко: на нем говорят далматинцы (Dalmatae, Dalmatiner), босняки (Bossnenses, Bossner), хорваты (Chroati, Chrabaten), истрийцы (Istrii, Isterreicher) и далее вдоль Адриатического моря до Фриуля, карны (Carni, Carster), которых венецианцы (НГ²⁷⁸ и итальянцы (Waelhisch)) называют карсами (Charsi), а также жители Крайны (Carniolani, Crainer), каринтийцы (Carinthii, Khaerner) до самой реки Дравы (Dravus, Traa), затем штирийцы (Stirii, Steyrer) (НГ в четырех милях) ниже Граца (Graetz) вдоль Мура (Muer) до Дуная (НГ и далее по Драве и Саве (Saw)), мизийцы (Mysii, Mysy), сербы (Servii) (НГ которых мы теперь обычно именуем Sirven и Raetzen), болгары (Bulgarii) и другие, живущие до самого Константинополя; кроме них чехи (Behemi, Beham), лужичане (Lusacii, Lausitzer), силезцы (Silesii, Schlesier), моравы (Moravi, Marher) и обитатели берегов реки Вага (Vagus, Waag) в Венгерском королевстве, а еще поляки и русские [властвующие над обширными территориями] и черкесы-пятигорцы (Circasi-Quinquemontani, Circassen in fuenff pergen) у Понта и, наконец, остатки вандалов (Vandali, Wenden), живущие кое-где на севере Германии за Эльбой. Все они причисляют себя к славянам, хотя немцы, пользуясь именем одних только вандалов, называют всех, говорящих по-славянски, одинаково вендами (Wenen), виндами (Windi) или виндскими (народами) (Windische)»²⁷⁹.

Из сообщения Герберштейна мы со всей определенностью узнаем, что в его времена славянские народы в Западной Европе (по крайней мере в Австрии) называли склавонами, практически точно так же, как и тысячу лет назад при Иордане, а немцы называли славян вендами, а вандалы, все-таки, говорили на славянском наречии. Почему же Герберштейн считает слово склавонский искажением от славянский, можно объяснить тем только фактом, что в Московии XVI века термин славяне был уже в ходу (если, конечно, перевод абсолютно точен).

Итак. О чем все-таки речь? Речь идет о том, что всякий окунь это рыба, но не всякая рыба это окунь. Таким образом, всякие склавены это славяне, но не всякие славяне это склавены, точно так же всякие словены — это славяне, но не всякие славяне — это словены. Все эти термины интерферируют, но они не тождественны.

Сейчас посмотрим, какая странная ситуация сложилась в исторической науке. По общему соглашению, которое есть продукт непротивления сторон, термины склавены и славяне отождествляются. Отсюда следуют практические шаги, как-то: соответствующие переводы источников. Так, византийского автора VI века Прокопия Кесарийского переводят следующим образом: «Эти племена, славяне и анты…», тогда как следовало бы: «Эти племена, склавены и анты…». В первом случае читатель разумеет дело так (сообразно переводу), что анты это не славяне, тогда как анты это не склавены. Здесь присутствует огромная разница. Прокопий далее пишет об этих народах: «У тех и других один и тот же язык, достаточно варварский. И по внешнему виду они не отличаются друг от друга. Они очень высокого роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них очень белый или золотистый и не совсем черный, но все они темно-красные. Образ жизни у них, как у массагетов, грубый, без всяких удобств, вечно они покрыты грязью, но по существу они не плохие и совсем не злобные, но во всей чистоте сохраняют гуннские нравы. И некогда даже имя у славян и антов было одно и то же»²⁸⁰.

Т.е. склавены и анты говорили на одном языке, ничем по внешнему виду не отличались и имели общее происхождение (общее имя в прошлом). Но самое любопытное, что анты, несмотря на прямое указание Прокопия, не относятся некоторыми историками к славянам (например, Г. В. Вернадский относил их к «иранцам»), несмотря на то что слова Прокопия подтверждает, повторюсь, Иордан: «…происходят от одного корня и ныне известны под тремя именами: венетов, антов, склавенов».

Как бы там ни было, первое упоминание, но не о славянских народах вообще, а о склавенах, т. е. об отдельном славянском народе, действительно относится к VI веку. А первое упоминание о других славянских народах, как-то: венетах и антах (ими перечень, конечно же, не исчерпывается) — относится к более ранним временам. Читателю достаточно просто посмотреть в БСЭ, чтобы лично в этом убедиться. По мнению этого легкодоступного и уважаемого издания, «венеты, венды (лат. Venedi, Veneti) — древнейшее наименование славянских племен, по-видимому, относящееся к их западной ветви»²⁸¹.

Опять же, посмотрите сами, в случае с венетами, как и в случае со склавенами, речь идет только об отдельных, причем западных, славянских народах. О восточных славянах византийцам мало что известно или известно, но они в их описаниях фигурируют под иными названиями, которые на сегодняшний день не отождествляются историками твердо со славянством.

Если название склавены встречается в письменных источниках с VI века, то название венеты встречается уже с I в. н. э. Они, по свидетельству некоторых авторов, проживали по Висле и побережью Балтийского моря, по свидетельству других, к северу от Карпат и на Нижнем Дунае. Не исключено, что часть венетов вошла в состав восточных славян, а именно в состав вятичей, чей этноним произносился как вентичи. Финны по сию пору именуют русских venaja.

Однако венетский вопрос не разрешен удовлетворительно и по настоящую пору. Во-первых, территория на которой отмечен как этноним венеты (венеды), так и группы топонимов, связанных с этим этнонимом, огромна. Это позволяет некоторым историкам усомниться в том, что мы имеем дело с одним и тем же народом. Во-вторых. В литературе зачастую можно встретить мнение, что есть указания и на якобы неславянское происхождение венетов, к примеру, Тацит (ок. 58 — ок. 117 гг.) в «Германии» сомневался, куда их причислить, к германцам или сарматам: «Здесь конец страны свевов. Относительно племен певкинов, венетов и феннов я не знаю, причислить ли мне их к германцам, или к сарматам… Более похожи венеты на сарматов по своим нравам и обычаям»²⁸². Плиний Старший (23 или 24–79 гг.) писал о венедах в своей «Естественной истории» следующее: «Некоторые писатели передают, что эти местности вплоть до реки Вистулы (Вислы) заселены сарматами, венедами, скифами, гиррами»²⁸³. На основании данных слов Плиния некоторые историки почему-то утверждают, что он считал венедов сарматами, каковое утверждение, при здравом рассмотрении текста, выглядит экзотически²⁸⁴. Птолемей (ок. 90 — ок. 160 гг.) помещал венедов в Сарматии: «Сарматию занимают очень большие племена: венеды вдоль всего Венедского залива; над Дакией господствуют певкины и бастарны; по всей территории, прилегающей к Меотийскому озеру, — языги и роксоланы; в глубь страны от них находятся амаксобии и аланы — скифы»²⁸⁵.

Во-первых, то, что имя венетов отмечается на огромной территории, еще ни о чем, собственно, определенно не говорит. Точно так же мы отмечаем на огромной территории и имена руси и кельтов. Следует отличать три обстоятельства: 1. Существовали собственно венетские народы. Иордан утверждает: «От истока реки Вислы на неизмеримых пространствах основалось многолюдное племя венедов. Хотя названия их изменяются теперь в зависимости от различных племен и местностей, однако главным образом они именуются склавенами и антами»²⁸⁶. Отсюда явственно следует, что уже во времена Иордана этноним венеты имел обобщающее значение и под этим названием имелась в виду целая группа этносов, распределенная, кстати, по словам Иордана, на огромных пространствах. 2. Могли существовать народы, в которых венеты играли роль правящего слоя (то же справедливо и в отношении к кельтам и руси). Эти народы, чуждые венетам этнически, могли называться их именем. 3. Под именем венетов могли выступать и просто этнические торговые группы, раскиданные по всей Европе и группы пиратов и различных наемников.

Во-вторых, то, что Тацит в «Германии» сомневался, причислить ли венетов к германцам или сарматам, также ни о чем еще не говорит. К сожалению, сомнения Тацита, вообще-то, свидетельствуют не только о его нетвердом знании венетов, но еще и о его нетвердом знании сарматов и германцев.

Однако вот что здесь следует отметить особо. Судя по последнему сообщению Иордана, венеты как раз и являлись более широкой, суперэтнической общностью, в которую входили склавены и анты и др. народы. Точно такую же смысловую нагрузку несет на себе в настоящее время и суперэтноним славяне, который включает в себя и русских, и поляков, и сербов, и пр. Данное обстоятельство вкупе с тем обстоятельством, что одних только склавенов нельзя считать предками славян, дает нам полное право утверждать, что постулат о появлении славян на исторической арене в VI веке есть не более чем домысел, спекуляция, основанная на нарушении элементарной логики и на пренебрежении к фактам, и похоже на то, что к настоящему времени историческая наука от этого постулата отказывается. Так, акад. В. В. Седов в своем капитальном труде «Происхождение и ранняя история славян» отмечает: «Своим именем славяне в античных источниках не называются. Античные авторы знают венедов, и имеются все основания считать, что под этим этнонимом скрываются славяне»²⁸⁷. В принципе, некоторое удревнение славянской истории за счет венетов немного что решает и на многие вопросы не дает ответов, однако здесь снимается «синдром VI века», а склавены перестают претендовать на исключительную роль славянских предков. Тем не менее венеты, анты и склавены — это только лишь западная часть раннесредневековой славянской общности, но еще не вся эта общность. И здесь, прежде чем продолжить раговор о раннесредневековых славянах, следовало бы взглянуть в сторону Востока.

Есть вопрос, который, как я думаю, не имеет в данный момент верного решения. Это вопрос о так называемых «иранцах», вернее сказать о скифах как «иранцах». В настоящее время принято утверждать, что скифы говорили на одном из диалектов северной подгруппы восточной группы иранских языков, доказательством чему обычно считается «Словарь скифских слов» В. И. Абаева, опубликованный им в очерке «Скифо-сарматские наречия»²⁸⁸. По поводу методов составления данного словаря есть достаточное количество критических замечаний, высказанных, в частности, Г. И. Дреминым в статье «Скифо-сарматские» наречия и «скифский» словарь В. И. Абаева»²⁸⁹: «Абаев для своей реконструкции отбирал только такой словарный материал, который имел очевидное «иранское» происхождение. Мы видим, что такой подход оставляет за бортом около 70 % лексики, не имеющей «иранских» корней, но которая, несомненно, является скифской. Так из семи имен скифского пантеона богов Абаев ссылается только на имена бога Папая и богини Табити. Из 60 имен скифских царей и знатных скифов, приведенных в перечне, он упоминает только 18 имен. Таким образом, пытаясь воссоздать скифскую лексику исключительно на «иранской» основе, Абаев, с одной стороны, проигнорировал значительную часть действительно скифских слов, а с другой стороны, интенсивно использовал иноязычный ономастический материал сарматского и аланского происхождения».

И далее: «Очевидно, что скифская лексика, даже в том виде, в каком она сохранилась до наших дней, не укладывается целиком в прокрустово ложе представлений об ее исключительно «иранском» происхождении. Ситуация со скифским языком оказывается более сложной, чем это представляется сторонникам «ираноязычия» скифов. Оперируя «иранскими» именами из эпиграфических памятников Северного Причерноморья, Абаеву удалось воссоздать часть сарматской или аланской лексики. Однако нет никаких оснований называть словарь, составленный из полученных подобным образом лексем, «Словарем скифских слов».

Между тем дело заключается еще и вот в чем. Словарь В. И. Абаева включает в себя чуть более двухсот слов, из которых три четверти имеют соответствия в языке авестийских ариев, но много ли лингвистические данные В. И. Абаева содержат какой-то информации о грамматике и морфологии скифского языка? Между тем, к примеру, в книге видного российского индолога Н. Р. Гусевой «Славяне и арьи. Путь богов и слов»²⁹⁰ собран впечатляющий лингвистический и топонимический материал, свидетельствующий о связи великорусского языка и санскрита и который может в том числе свидетельствовать об их общих корнях, однако никто не торопится зачислять эти два языка в одну группу. Впрочем, касаясь темы иранских языков, следует отметить, что и сам В. И. Абаев понимал определенную ограниченность доступного ему материала, так он отмечал, что «наш очерк о некоторых явлениях скифской речи весьма далек от того, чтобы его можно было назвать описанием языка. Он дает не более полное представление о всей системе скифской речи, чем несколько уцелевших обломков от разных частей тела могут дать представление о действительном строении древней статуи. Достаточно сказать, что из нашего описания почти полностью выпадает такой фундаментальный раздел грамматики, как морфология. Ограниченность и специфичность материала — почти исключительно собственные имена, — полное отсутствие фразеологии, ставят исследователя в тесные рамки. А дефектность передачи вносит во многие предлагаемые разъяснения элемент неуверенности и гадательности»²⁹¹. По большому счету, мы не имеем достаточно оснований отнести «скифский» язык к ИЕ языковой семье даже общим порядком, не говоря уже о его принадлежности к какой-то конкретной группе, тем более что далеко не всегда в том или ином народе могут иметь хождение имена собственные только лишь туземного происхождения. Так, имя автора этой книги греческое, но он не является греком.

Здесь, кстати, уместно задаться вопросом, а что же представляет из себя группа иранских языков? Если язык есть инструмент мысли, то можно ли утверждать, что иранские языки являются инструментами арийской мысли? Безусловно, в моих словах присутствует некоторый элемент иронии, тем не менее, по большому счету, он вполне корректен. Как считает видный языковед Д. И. Эдельман: «Совершенно очевидно, что в отличие от славянских и других индоевропейских языков Европы, о прародине которых ведутся дискуссии, но которые все же распространены в относительно компактном ареале — Европе, иранские языки ни в одном из регионов их нынешнего бытования не являются автохтонными»²⁹². При этом если древнеиранские языки в той или иной мере могут быть причислены к ИЕ языкам, с учетом субстратного влияния местного неарийского населения, то новые иранские языки имеют в большей степени вид пиджинизированных языков, креолов на ИЕ основе. Впрочем, говорить в данном случае об основе, было бы, возможно, определенным преувеличением.

Что же касается тех же скифов (греч. Skythai), то следует сказать, что скифский вопрос очень сложен, как и все вопросы кочевых ариев, племена которых были распространены от Дуная до тихоокеанского побережья Дальнего Востока. Скифы заселяли степи Северного Причерноморья, а Северное Причерноморье, при беглом рассмотрении его истории, представляется этаким проходным двором. В различные времена здесь отмечены собственно скифы, готы или же геты (зачастую бывает довольно сложно различить тех и других), сарматы, аланы, гунны, хазары, половцы, моголы и т. д. Однако при ближайшем рассмотрении возникает впечатление, что, несмотря на обилие этнических наименований, перед нами все время предстает или один и тот же народ, или группа близкородственных этносов. Именно это имел в виду Г. В. Вернадский, когда писал: «В то время как народы, осевшие в Южной Руси, обозначаются в различные эпохи несхожими именами, мы не можем быть уверены, что каждое изменение имени сопряжено с миграцией целой этнической группы. Оказывается, что время от времени новые правящие роды захватывали контроль над страной и, несмотря на то что некоторые группы эмигрировали, большинство местного населения оставалось, лишь принимая примесь крови пришельцев»²⁹³.

К этому еще следует добавить мнение выдающегося антрополога акад. В. П. Алексеева: «…скифы не появились в южнорусских степях с юго-востока, как можно думать в соответствии с археологическими и лингвистическими наблюдениями, не появились они и с юго-запада, как заставляет думать приводимая у Геродота легенда об их происхождении, а сложились они на том же месте, где их застает история. Антропологический материал не исключает инородных этнических включений в состав скифов, но преимущественное значение придает все же местным истокам их этногенеза»²⁹⁴.

А также и следующее его замечание: «Несомненно, что большая часть населения, проживавшая в южнорусских степях в середине I тыс. до н. э., является физическими предками восточнославянских племен эпохи Средневековья»²⁹⁵.

Посему уверения исторической науки в том, что история скифов закончилась с разгромом их готами, следует воспринимать с осторожностью, т. к. эти самые готы могли быть, просто-напросто, одним из скифских народов, который получил известность в определенное время в связи с определенными же событиями. Также стоит скептически воспринимать и утверждения о германоязычии готов, равно как и утверждения об ираноязычии скифов.

Дело в том, что попытка определить, на каком языке говорили скифы, выглядит сомнительной по определению, т. к. из Геродотовой «Истории» достаточно явственно следует, что уже в его времена скифы представляли из себя целый конгломерат народов. Ко временам Аттилы (V в.) ситуация в корне не изменилась и скифами продолжали называть различные этносы, в том числе и готов и гуннов. Как пишет Приск Паннийский, лично наблюдавший скифскую жизнь того времени: «Скифы, будучи сборищем разных народов, сверх собственного своего языка варварского охотно употребляют язык уннов, или готфов, или же авсониев в сношениях с римлянами; но нелегко найти между ними человека, знающего эллинский язык, исключая людей, уведенных в плен из Фракии или из приморской Иллирии»²⁹⁶.

Иордан, который писал свою «Гетику» в том числе и по мемуарам Приска Паннийского, отождествлял готов и гетов: «А геты эти, как мы уже показали выше, то же, что и готы²⁹⁷, — и добавлял: — Готы же преимущественно заимствуют имена гуннские»²⁹⁸.

Но самую интересную информацию можно почерпнуть у византийского автора Феофилакта Симокатты: «Войска гетов, а иначе говоря, — толпы славян, сильно опустошали область Фракии…»²⁹⁹. Очевидно, что здесь имеются в виду склавены, которых переводчик текста, в соответствии с общепринятой точкой зрения, именует славянами, впрочем немногим погрешив против истины.

Далее Симокатта дает некоторые подробности о тактических навыках склавенов-гетов: «Они столкнулись с шестьюстами славянами, везшими большую добычу, захваченную у ромеев. Еще недавно были опустошены Залдапы, Акис и Скопис, и теперь они вновь ограбили несчастных. Они везли добычу на огромном числе повозок. Когда варвары увидали приближающихся ромеев и в свою очередь были ими замечены, они тотчас же бросились убивать пленных. Из пленников мужского пола были убиты все бывшие в цветущем возрасте. Так как это столкновение для варваров было неизбежным, то они, составив повозки, устроили из них как бы укрепление лагеря и в центре этого лагеря укрыли женщин и детей. Приблизившись к гетам (так в старину называли этих варваров), ромеи не решились вступить с ними в рукопашный бой: они боялись копий, которые бросали варвары в их коней с высоты этого укрепления»³⁰⁰.

Прошу читателя обратить внимание на две детали. Способ обороны склавенов-гетов характерен для степных скифских народов. Это первое. Второе состоит в том, что Симокатта сообщает чрезвычайно важную информацию, склавены назывались гетами в древние для автора времена. Таким образом мы получаем как бы мост в еще более далекое прошлое, нежели конец VI века.

Так вот, вполне может быть, что именно информация Симокатты позволяет пролить свет на некоторые моменты происхождения тохар, о которых много выше по тексту уже говорилось. Каким образом? Ю. Рерих указывает, что гети передается в китайской транскрипции как юэчжи³⁰¹. А с юэчжи обычно и отождествляют тохар. Здесь мы вступаем на скользкую дорожку созвучий этнонимов, вроде склавены-славяне, гунны-хунну, однако в данном случае мы не собираемся ничего определенно утверждать и рассуждать будем чисто гипотетически.

На этническую принадлежность юэнжи существует два взгляда. Такие видные исследователи древней Азии, как Намио Эгами, Кадзуо Еноки, Г. Хэлоун, связывают юэчжей со скифо-сакской этнокультурной общностью. С тохарами их связывает один из крупнейших лингвистов современности В. В. Иванов, а также Э. Пулиблэнк.

Любопытно, что войско тохар, по словам С. Г. Кляшторного, было устроено по десятичному принципу — «стотысячная армия подразделялась на отряды в десять тысяч воинов (тохарское A tmäm, тохарское В tumane — «десять тысяч», «десятитысячный отряд»). Позднее эта военная структура была полностью заимствована гуннами и от них унаследована тюрками (древнетюркское tümen), а затем от тюрков — монголами»³⁰².

Здесь следовало бы добавить, что под тюрками С. Г. Кляшторный имеет в виду народ туцзюэ (тукюэ, тукю, тупо), который общепринято считается тюрками и, кстати говоря, в большей степени именно на основании некоторого созвучия тюрки-тукю. В реальности данное отождествление, на мой взгляд, далеко не бесспорно, о чем я и писал в своей книге «Арии Древней Руси». Что же касается упомянутых С. Г. Кляшторным монголов, то, по мнению византийских и армянских авторов (Магакия, Пахимер, Акрополит), это и есть тохары. Пахимер прямо пишет: «… из туземных тохарцев (τοχάριοι — К.П.), которые назывались монголами (μογούλιοι)³⁰³».

Вывод отсюда следует немаловажный: поскольку язык тохар максимально близок именно славянским языкам, то слово тумен (десять тысяч) есть не более чем слово однокоренное с древнерусским тьма, также означавшим десять тысяч. Также становится понятным и происхождение слова орда, которое, очевидно, ведет свое начало от индоевропейского корня орд- (ср. орден, ордер и пр.). Эта этимология тем более вероятна, что процесс формирования тюркских орд полностью копировал таковой у арийских кочевых народов³⁰⁴. Из арийских языков, и в частности тохарского, выводятся не только орда и тумен, но, как ни странно, и широкоизвестное шаман (в тохарском samane = «буддийский монах» и в согдийском smn = saman) и сейчас, кстати, я рекомендую читателю превосходную книгу М. Элиаде «Шаманизм: Архаические техники экстаза», откуда эта информация и получена.

Здесь возникает весьма интересный момент. Дело в том, что теория индоарийского единства, т. е. теория происхождения авестийских и ведических ариев от одного народа, доказана в настоящее время. Таким образом, и древнеперсидский, и санскрит являются производными от некоего протоиндоарийского языка. Но что мы можем предложить в качестве данного первичного языка? Некую очередную искусственную реконструкцию? Я предполагаю, что в роли протоиндоарийского языка в свое время выступил тохарский, вернее древнетохарский, так будет точнее. В конечном итоге, данное предположение нельзя назвать таким уж фантастическим.

Однако это, как говорится, еще не все. Если встать на скользкую дорожку фонетических созвучий (впрочем, по этой дорожке ходили и ходят многие, в том числе и такие исторические зубры, как Г. В. Вернадский и др.), то следует отметить, что первое упоминание о юэчжи можно отнести ко временам 645 г. до н. э., когда китайский автор Гуань Чжун в трактате «Гуаньцзы» описывает народ ючжи, или нючжи, который поставляет нефрит ко двору императора Поднебесной. Данное известие интересно еще и тем, что нючжи (нюйчжи) — это одно из названий хорошо известных чжурчжэней, и сам этот этноним в русском языке, быть может, пошел от еще одного их названия, жучжи (жучжэнь)³⁰⁵, но любопытнее всего, что в Синьцзяне, в частности в эпоху Хань, также жили некие жоучжи, которых зачастую отождествляют с юэчжи.

Итак. Выше по тексту я уже указывал: очень возможно, что племена мэнгу и дадань (пресловутые татаро-монголы) происходят из клана хэйшуй мохэ, т. е. от тех же нюйчжи. Таким образом, нет ничего необычного в том, что моголы унаследовали армейскую организацию тохар. Практически это один и тот же народ, что, собственно, и утверждают византийские авторы и армянский инок Магакия.

Однако и это еще не все. Как пишет С. Г. Кляшторный: «Не позднее IV в. до н. э. на территории Внутренней Монголии, близкой к Ордосу, в непосредственном соседстве с гуннами, появились юэчжи, что засвидетельствовано и археологически. Как показала Эмма Банкер, только с юэчжами можно соотнести многочисленные находки во Внутренней Монголии блях с изображенными на них сценами борьбы мифических хищников, вполне пазырыкского облика, хорошо датируемых IV в. до н. э. Юэчжи вели активную военную политику не только на западе от Алтая, о чем свидетельствуют некоторые «трофеи» пазырыкских вождей, но и на далеком востоке Великой степи (курсив мой. — К.П.)»³⁰⁶. Таким образом, связь между нючжи-юэчжи Синьцзяна и нюйчжи Маньчжурии вовсе не выглядит невероятной.

Наша скользкая дорожка фонетических созвучий началась со склавенов-гетов, гетами же мы ее и продолжим. Известно, что во многих языках звук г трансформируется в дж, к примеру, Гог и Магог, они же Яджудж и Моджудж. Логично было бы поискать упоминание не только о гетах, но и о джетах. Такие упоминания в истории Азии есть, и они относятся хотя и к поздним, но весьма интересным для нас временам, и, главное, они относятся к событиям, которые близки нашей теме. Л. Н. Гумилев пишет в книге «От Руси к России» о временах Тимура (конец XIV — начало XV вв.): «Последние монгольские ханы боролись со своими эмирами, а эмиры — с джетэ (слово «джетэ» означает «разбойничья банда», «партизанский отряд»). Джетэ, составлявшиеся из всех желавших жить грабежом и не слушать никакого начальства, имели немалые успехи. Они создали отдельное от Джагатайского улуса государство Могулистан в Семиречье…»³⁰⁷. Я уж, право слово, и не знаю, правда ли, что слово джетэ имело в те времена именно и только такое толкование³⁰⁸, как утверждает Лев Николаевич, но то, что джетэ организовали государство Могулистан, хоть о чем-то, но говорит.

Между прочим, хотя и не гетами, но готами еще называли половцев, причем так называли их западноевропейские авторы: «Половцы — это племя, обитавшее по северному берегу Эвксинского моря, за Меотидскими болотами, которое другие называют готтами (Gotthos)»³⁰⁹. Если же кто-то станет утверждать, что половцы — это германцы, то я буду несказанно рад, поскольку проблема германского этногенеза в этом случае становится значительно более захватывающей.

То обстоятельство, что сегодняшние историки в большинстве своем считают готов германцами, принципиально еще не означает, что они таковыми и были в реальности. Кого мы все-таки имеем в виду под этими «германцами»? Те неарийские местные племена, что проживали на территории современной Германии, которые вместо индоевропейских звуков р, t, k произносили германские f, ф (произносится как английское th) и h? Или индоевропейские племена, что пришли в Германию с востока?

М. Гимбутас в книге «Славяне. Сыны Перуна»³¹⁰ приводит любопытную картину лексических заимствований из готского в славянские языки. (Правда, при этом она, что свойственно для всех пропагандистов культуртрегерской миссии немецких юберменшей на диком Востоке, подает данные заимствования в соответствующем идеологическом ракурсе). Итак. Заимствованиями из готского в славянские языки считаются, подчеркиваю, считаются слова hlevu — «конюшня», загон для скота, возможно полуподземный, от готского hlaiv «могила»; hlebu — «хлеб, буханка», bljudo — «блюдо», от готского biuls; kotilu — «котелок»; dulgu — «долг»; lihva «интерес, доход, ростовщичество», от готского *leihve — «заем»; meci — «сабля»; старославянское «шлемъ», древнерусское «шеломъ», от готского helm, возможно восходит к hulmu — «гора, холм»; osilu — «осел» и velbodu — «верблюд»; vino — «вино» и vinogradu — «виноградник»; useredzi — «серьга», от готского *ausihrigg; buky — «письмо, писать» от готского boka — «книга»; kupiti — «покупать», соответствующее готскому kaupon.

Сами по себе данные заимствования, если предположить, что таковые и были, мало о чем говорят, как бы М. Гимбутас ни убеждала читателя в обратном, дескать, «германские заимствования в славянском свидетельствуют, что пришельцы стали своего рода донорами, способствующими развитию культуры». Все пассажи подобного характера я уже слышал многократно, и лично для меня, если говорить прямо, они пустой звук. Между тем если бы М. Гимбутас работала пропагандистом в ведомстве доктора Геббельса, то это был бы один разговор. Другой же разговор заключается в том, что М. Гимбутас имеет репутацию ученого с мировым именем, однако вслед за утверждениями о готских заимствованиях в славянских языках она утверждает о наличии заимствований в славянских из германских языков и утверждает вот что: «pila — «пила» (режущий инструмент с зубцами), ср. немецкое «feile», или вот это — «pulku (т. е. полк. — К.П.) — «военное образование» из общегерманского *fulkaz — «группа вооруженных людей».

Так вот, русское слово полк не может быть заимствованным германским словом *fulkaz просто потому, что р(п) это звук из индоевропейской, т. е. арийской фонетической системы, a f это и есть звук из фонетической системы германцев, которых и завоевали пришедшие с Востока индоевропейцы. Арийское слово полк на германской почве и стало звучать как *fulkaz, а слово пила — как feile. Соответственно немного стоят и другие, подтянутые германскими историками за уши, примеры лексических замствований из германских языков в славянские.

Здесь, однако, вот что самое интересное. Заимствования (если только речь идет о заимствовании) вида kupiti — покупать, от готского kaupon, позволяют предположить в готском не пресловутый германский язык с характерным для него акцентом, а язык индоевропейских завоевателей, которые покорили германские племена. Сейчас же впомним процитированного выше Иордана, который утверждал, что готы и есть геты. Этого же мнения придерживался и автор схолии (заметки на полях) к труду Адама Бременского «Деяния архиепископов гамбургской церкви»: «Римляне называли готов гетами. Это о них, очевидно, писал Вергилий: «…и быстрые также гелоны, в бегстве к Родопе несясь, в пустыни ли гетские, — Кислое пьют молоко, смешав его с конскою кровью». Говорят, что готы и сембы до сих пор поступают подобным образом. Известно, что они используют для опьянения молоко вьючных животных»³¹¹.

Готов и гетов отождествляли не только Иордан и схолиаст Адама Бременского (Адам Бременский ум. после 1081 г.), но и севильский архиепископ Исидор (570–636 гг.), который писал в своей «Истории готов»: «Несомненно, что племя готов очень древнее; некоторые возводят его происхождение к Магогу, сыну Иафета, судя об этом по сходству последнего слога и заключая так, главным образом, из слов пророка Иезекииля. Ученые, напротив, привыкли чаще называть их «геты», чем «Гог и Магог». Их описывают как очень храбрый народ, который стремился опустошить даже Иудею»³¹². Мирча Эли аде, который занимался вопросом отождествления готов и гетов в исторических источниках, указывает: «Юлиан Апостат, кажется, был первым, кто употребил имя «геты» в качестве эквивалента «готов», но это вовсе не означает, что он путал два народа, поскольку сообщал о победе гетов над готами (впрочем, у него есть упоминание и о даках). В VI веке Пруденций усвоил этот эквивалент, который стал очень популярен, несмотря на то, что этническая специфика гетов не была позабыта. Однако начиная с Клавдиона (начало V века) утвердилась традиция называть готов getae. Его современник, Оросий, писал: «те, кто сегодня готы, во время оно было гетами». Клавдий Рутилий Намациан, Проспер Аквитанский и многие другие писатели приняли эту контаминацию. Кассиодор (ок. 487 — ок. 578), главный источник Иордана, лишь продолжил уже утвердившуюся традицию. В свою очередь, Иордан использовал имя getae, когда говорил о древней истории, и, за редкими исключениями, применял имя gothi, сообщая о более новых событиях»³¹³. Похоже на то, что здесь наблюдается определенная преемственность и корни готов, как бы там ни было, находятся все-таки в гетской общности.

Самое раннее упоминание о гетах принадлежит Геродоту (р. между 490 и 480 до н. э. — ум. ок. 425 до н. э.). «Отец истории» писал о них как о фракийском народе: «… геты, самые храбрые и честные среди фракийцев, оказали царю (Дарию. — К.П.) вооруженное сопротивление, но тотчас же были покорены»³¹⁴. Об идентичности обычаев, в том числе и погребальных, геродотовых фракийцев и славян (о последних спустя полторы тясячи лет, писали арабские авторы Аль-Бекри, Ибн-Фадлан, Ибн-Руст, Аль-Масуди, Ибн-Хаукаль и др.) я уже упоминал в своей книге «Князья Рос», к которой и отсылаю читателя, здесь я не стану повторяться, отмечу только любопытную особенность свойственную как славянам, так и фракийцам и, что самое интересное… моголам.

Геродот: «Только обычаи при рождении и кончине у них особенные. А именно вот какие. [При рождении] родные усаживаются вокруг новорожденного младенца и горюют о том, сколько бедствий ему предстоит еще перенести в жизни. При этом перечисляют все людские горести и заботы. Напротив, погребение покойников у них проходит с шутками и весельем. Ведь мертвые [по мнению гетов] уже избавились от всех жизненных зол и печалей и ведут радостную и блаженную жизнь».

Аль-Бекри (ум. в 1094 году): «И у них (у славян. — К.П.) обычаи подобные обычаям индийцев. Они граничат с востоком и далеки от запада. И они радуются и веселятся при сожигании умершего и утверждают, что их радость и их веселость (происходят) от того, что его (покойника) Господь сжалился над ним»³¹⁵.

У Хань, китайский историк XX века, пишет об обычаях, установленных после свержения могольской династии Юань: «Раньше на похоронах играли на музыкальных инструментах и веселились возле покойника… Все это также было изменено (при национальной ханьской династии Мин. — К.П.)»³¹⁶.

Лично для меня в этом совпадении, которое вряд ли является просто совпадением, нет ничего удивительного. По моему мнению, моголы — это тохарский народ, а тохарский язык, кроме того что он близок к балто-славянским языкам, возможно, близок еще и к фрако-фригийскому³¹⁷.

Таким образом образуется цепочка этнонимов, так или иначе связанных друг с другом: склавены — геты — фракийцы — тохары — юэчжи — нюйчжи — моголы — джетэ — готы — половцы. Здесь же: мэнгу — дадань — хэйшуй мохэ — мохэ. Возможно, хотя и не очевидно, что это этносы одного корня, выступавшие в различные времена на различных территориях под различными же именами.

Сейчас же вернемся немного назад, к джете и государству Могулистан, о которых упоминал Л. Н. Гумилев. Следует отметить, что во многих источниках монголы называются моголами или же мугулами, как это присутствует у Рашид-ад-Дина³¹⁸. Почему так? Кажется, в тюркском языке звуки н и г не соседствуют³¹⁹. Еще одно. Как уже было показано выше, византийцы считали моголов частью тохар. Между тем кроме синьцзянских тохар известны еще и западные тохары, основавшие государство Тохаристан. О нем известно следующее (коротко).

Тохаристан занимал историческую область Средней Азии и Афганистана, которая охватывала юг современного Узбекистана, Таджикистан и север Афганистана. На севере границей Тохаристана являлся Гиссарский хребет, на юге — Гиндукуш, на западе его граница доходила до рек Мургаб и Герируд, на востоке — до Памира. Тохаристан входил в I–IV вв. в состав Кушанского царства, будучи его первоначальным ядром, а царями Кушанского царства, кстати говоря, были небезызвестные Васишка, Канишка и Хувишка. Суффикс — ишк в их именах типологически а может быть и генетически, связан со славянскими языками (здесь рекомендую к прочтению работу В. В. Иванова «Лингвистика третьего тясячелетия»³²⁰). Таджикские и арабские авторы IX–XIII вв. пользовались термином Тохаристан, описывая события с V до XIII вв. Обычно считается, что западные тохары говорили на каком-то иранском диалекте, однако Пулиблэнк³²¹ привел некоторые данные в пользу предположения, что восточные тохары (арси и кучан) переселились в Среднюю Азию с северной периферии Китая и уже здесь восприняли иранскую речь. Некоторое время Тохаристан находился под властью эфталитов³²² («белых гуннов»), каковые представляли из себя объединение европеоидных кочевых и оседлых народов (V–VI вв.).

Что же касается Могулистана, то он находился на территории Семиречья (Джетысу), одного из древнейших цивилизационных центров Средней Азии. Семиречьем данная территория называется по количеству главных рек протекающих в этом районе: Или, Каратал, Биен, Аксу, Лепсы, Баскан, Сарканд. В исторической литературе в состав Семиречья входит также и долина реки Чу. Слово Джетысу обычно выводят от казахского жеты — семь и су — вода. Однако можно попробовать вывести его от джетэ, т. е. из наименования могульского народа и того же су — вода. Сейчас посмотрим, нет ли у нас в источниках какого-либо упоминания о водных монголах? Оказывается есть, причем не у кого иного, как у Плано Карпини, который писал в свое время: «Есть некая земля среди стран Востока, о которой сказано выше и которая именуется Монгал. Эта земля имела некогда четыре народа: один назывался Йека-Монгал, то есть великие Монгалы, второй назывался Су-Монгал, то есть водяные Монгалы (курсив мой. — К.П.), сами же себя они именовали Татарами от некоей реки, которая течет чрез их страну и называется Татар; третий народ назвался Меркит, четвертый — Мекрит. Все эти народы имели одну форму лиц и один язык, хотя между собою они разделялись по областям и государям»³²³.

Что касается «формы лиц», упомянутой Карпини, то следует признать, что она была далека от монголоидной. Вкратце этническая и политическая история Семиречья такова: в I тыс. до н. э. здесь жили племена саков, затем китайские источники отмечают присутствие здесь усуней (II в. до н. э. — V в. н. э.). В середине VI в. эта территория входит в состав Западного Тюркского каганата, в VIII в. — в состав государства тюргешей (до 758 г.) и карлуков (766–940 гг.). В конце X в. Семиречье вошло в состав государства Караханидов, а с 30-х гг. XII в. — государства Каракитаев. В начале XIII века оно входит в состав Империи Моголов, а именно в улус Чагатая. И, наконец, только в XVI в. здесь образуется казахский Старший жуз.

Что касается саков, издревле заселявших данный регион, то это индоевропейский народ, как и усуни, которые в расовом отношении характеризуются китайскими источниками как светлокожие и светловолосые люди³²⁴. Усуни обычно отождествляются историками, в частности Г. В. Вернадским, с асами, а по сообщению Помпея Трога, асы (асианы) были царями тохаров³²⁵. О тюргешах и карлуках есть разные мнения, здесь можно посмотреть статью Л. Н. Гумилева «Три исчезнувших народа»³²⁶, который пишет, что «среди тюргешей отмечен род мохэ (курсив мой. — К.П.). Э. Шаванн³²⁷ доказал, что это китайская передача названия «мукри», того самого, к которому бежали абары от тюркютов в 557 г.». Если же читатель уже забыл, то я напомню, что мохэ это группа дальневосточных народов, к которым относятся очень хорошо известные мэнгу и даданъ (т. н. татаро-монголы). Мохэ, как я понимаю, в расовом отношении, являлись европеоидами и даже сохранили во множестве к началу XIII века светлые волосы и светлые глаза³²⁸. Дальнейшее упоминание о карлуках в Семиречье связано, просто-напросто, с подчинением тюргешей политической власти карлукских государей. Как считает Л. Н. Гумилев: «Тюргеши, подчинившиеся карлукам, стали карлуками, подчинившиеся уйгурам, — уйгурами»³²⁹, и если продолжить далее сей логическийряд, то можно сказать, что, подчинившись моголам они и сами стали моголами, тем более что корни у тех и других были явно общие.

Что касается Караханидов, то это наименование династии, происхождение которой очень туманно, какие-либо конкретные указания в письменных источниках фактически отсутствуют. О. И. Прицак считал Караханидов карлуками. В. В. Бартольд склонялся к тому, что Караханиды происходили из уйгурского племени ягма. Уйгуры, кстати, также не монголоиды, их происхождение следует возводить к динлинам³³⁰.

Каракитаи пришли в Семиречье во главе с Елюем Даши после разгрома дальневосточного государства Хитай (династия Ляо, о чем до сих пор напоминает название современной китайской провинции Ляонин и Ляодунского п-ва) в 1125 году. Собственно китаи проживали несколько южнее чжурчжэней (мохэсский народ нюйчжи) и принадлежали к шивейским племенам, среди которых самыми сильными одно время считались желтоголовые (хуантоу) шивей, а те вряд ли относились к каким-либо тунгусам или монголоидам вообще.

Итак. Сделаем некоторые выводы. Арии, которые мигрировали в Индию и Иран признаются, как западноевропейскими, так и российскими учеными, родственниками европейских народов. За них даже идет определенная борьба, германские ученые причисляли их, например, к «индогерманцам». Арии, которые подчинили себе Западную Европу и организовали там новые индоевропейские народы, завоевывали европеоидное население, и в принципе нельзя сказать, что между славянами, прямыми потомками ариев и западными европейцами, как боковой арийской ветвью, существуют какие-то серьезные расовые отличия.

Однако существовали еще и многочисленные арийские группы, которые уходили на Восток и Юго-Восток от Восточной Европы. Эти смешивались с народами монголоидной расы. Однако узкоглазые и желтолицые граждане Земли в настоящее время распропагандированы исторической наукой как головорезы и разрушители, носители тоталитаризма, чуждые высокогуманистическим идеалам демократического Запада. Безусловно, после такой психологической обработки обычный человек, воспитанный в рамках теории «татаро-монгольского ига», будет шарахаться от каких-либо упоминаний о своих древних родственниках-азиатах.

С другой стороны: а не пора ли начать кое-что вспоминать? История-то повторяется, а наш великорусский народ немного забывчив в историческом плане, и мало кто уже в наше время помнит, что в том же Казахстане в 1999 году насчитывалось порядка 4,48 млн. этнических великороссов, в Узбекистане 1,15 млн. (1999), Киргизии 603 тысячи (1999), Туркмении 240 тысяч (1999), Азербайджане 141,7 тысяч (1999), Грузии 140 тысяч (1999), Таджикистане 68,2 тысячи (2000)³³¹. После сего момента, конечно же, многие великороссы вернулись в Россию, но и осталось их немало. Как я понимаю, через сотню лет, если не произойдет воссоединения стран СНГ в новый Евразийский Союз, вроде СССР, наши соотечественники будут весьма удивлены, открывая для себя казахов с голубыми глазами и светлыми волосами. Как и сейчас, большинство российских граждан не могут поверить, что моголы, в том числе и уруг Чингис-кагана, представляли из себя светловолосых и светлоглазых людей. Все повторяется, и то, что повторилось два раза, обязательно повторится и в третий. Между тем некоторые явления происходили уже многократно.

Сейчас же посмотрим, являются ли именно народы монголоидной расы носителями «тоталитарного сознания» и «восточного деспотизма» или все-таки наши люди приложили свою руку и здесь? Стоит ли списывать Московское Великодержавие на пресловутое «татарское иго»? Мы также постараемся ответить на вопрос, совместимы ли демократия и расизм и просто поговорим о некоторых актуальных проблемах.