Аризонская западня

Глава 3

Болан свернул с шоссе на Центральную авеню, мягко вписавшись в оживленный транспортный поток главной магистрали, что вела к центру Финикса. Он миновал вокзал и комплекс окружных учреждений и скоро увидел впереди многоэтажную громаду нового здания Сивик Плаза.

Но сейчас центральная часть Финикса его не интересовала. Болан стремился в фешенебельный пригород, именуемый Райская Долина, а путь, пролегавший через центр, он выбрал лишь для того, чтобы сэкономить время и не петлять в лабиринте мелких улиц. Блестящая боевая машина быстро, оставила позади кампус Марикопского технологического и Центр искусств города Финикса. Болан съехал с централи уже на окраине города и тотчас повернул на Кэмелбэк Роуд, где обычные жилые дома уступили место роскошным особнякам.

Болан был хорошо информирован о своеобразном происхождении Райской Долины. Элитарная, почти закрытая для посторонних коммуна могла похвастаться тремя частными загородными клубами, частной площадкой для игры в гольф и теоретически общедоступными теннисными кортами. Несколько лет назад население Райской Долины на выборах мэра отдало свои голоса за карточного и биржевого шулера Гаса Гринбаума. Старина Гас, кстати говоря, был вовсе не плохим мэром, поскольку большую часть своего времени проводил в Лас-Вегасе, навещая коллег по игорному бизнесу. Однако связи с Невадой не пошли на пользу Гасу, и в 1958 году он покинул эту юдоль скорби после того, как некий недовольный его игрой партнер располосовал ему горло от уха до уха и оставил истекать кровью в роскошных апартаментах собственного дворца Гринбаума.

Райская Долина была воистину раем для мафиози из Финикса — место отдохновения и укрытия, дом родной, где можно было расслабиться и отдохнуть от ежедневной рутины и тяжких трудов, связанных с коррупцией и убийствами.

Мак Болан въехал в этот рай прелестным утром ранней весной. Однако остановился он не у самого логова врага, а тремя домами дальше, рядом с пышной зеленью хорошо ухоженного общественного парка. Из своего обширного гардероба Палач выбрал совершенно незапоминающийся рабочий комбинезон, голубую шапочку с козырьком и мигом превратился в наладчика телефонных линий. Костюм дополнили кошки для лазания по столбам, пояс безопасности и ящик с инструментами.

Болан покинул фургон и зашагал по тихому переулку. Он выбрал телефонный столб на углу изгороди, окружавшей нужный особняк, и вскарабкался наверх с легкостью, выдающей долгую практику. С верхушки столба открывался прекрасный вид на все поместье: газоны с небольшими естественными неровностями рельефа, разбросанные там и сям группы деревьев, а в конце подъездной гравийной дорожки — очаровательно экстравагантный жилой дом.

В этих-то стенах и обитал дракон, старый, порочный змей в человеческом обличье. Моррис Кауфман — Мо для своих старых друзей в Детройте и для новых друзей здесь, в Райской Долине. Кое-кто в шутку называл его «еврейским Оджи Маринелло», отдавая дань уважения покойному и незабвенному боссу боссов мафии. Шутки шутками, конечно, но в подобной аналогии заключалось больше истины, чем юмора, и граждане Финикса чувствовали это на своей шкуре.

Как и в случае с Ником Бонелли, прибытие Мо Кауфмана на Запад стало делом вынужденным. Впрочем, все складывалось по давней поговорке: не было бы счастья, да несчастье помогло. Мо бежал в пустыню от детройтского суда присяжных и нашел здесь свою судьбу. Он основал в пустыне собственную империю, и по мере того, как рос и развивался подконтрольный ему город, росло и крепло его, Кауфмана, богатство и влияние. Он превзошел Бонелли по старшинству и по состоянию. Но важнее всего было то, что к Кауфману сходились нити управления большой политикой штата Большого Каньона, ибо он сделался фактическим советником и финансистом многих крупных шишек в правительстве. Одно время гадали, сколь далеко простирается его влияние на высшие эшелоны власти Аризоны и не перешагнуло ли оно уже границы штата. Но когда один не в меру дотошный репортер «покончил самоубийством» — а случилось это всего несколько месяцев назад — всякие досужие разбирательства как-то сами собой заглохли.

Да, Мо жил в свое удовольствие! И тем не менее сейчас над ним, кажется, начинали сгущаться тучи.

Дело в том, что особняк Кауфмана был одной из четырех мишеней, помеченных на карте, которая попала в руки Палача.

Болан открыл распределительную коробку на верхушке столба, подключился к нужным клеммам и со второй попытки врубился в искомую линию. Она оказалась занятой. То, что Болан услышал, мгновенно приковало его внимание. Жесткий мужской голос рычал в наушниках:

— ...кто здесь. Она там была одна со служанкой и охранником.

— Черт! — отвечал низкий мужской голос с гнусавинкой, характерной для выходцев из южных штатов.

— Нам пришлось убрать охранника. И что теперь?

— Проклятье! Он должен появиться там!

— Думаешь, нам надо подождать?

— Нет! Ни в коем случае! Служанка тебя видела?

— Конечно, видела.

— Ладно. Позаботься об этом. И займись телкой. Доставь ее сюда в упаковке. На нее мы и заловим старика.

— Понял. Выезжаем.

Линия отрубилась.

Болан поспешно подключил к сети миниатюрный магнитофон-передатчик и на скорую руку замаскировал места подключения. После чего бросил вниз ящик с инструментами, быстро спустился сам и направился к решетчатым металлическим воротам поместья Кауфмана.

Изнутри донеслось урчание автомобильного мотора. Болан расстегнул комбинезон и из кобуры под мышкой живо извлек «беретту» с глушителем. Кованые половинки ворот, дребезжа и подрагивая, стали разъезжаться, повинуясь команде с удаленного пульта. К ним приблизился четырехдверный седан. Поскольку ворота еще не совсем раскрылись, ему пришлось притормозить. За долю секунды до того, как импульсы коры головного мозга побудили его приступить к смертоносным действиям, Болан успел разглядеть в салоне четверых: двух мужчин спереди и еще одного мужчину и молодую женщину — сзади. С поднятой «береттой» в руке Болан перерезал дорогу седану, развернулся и замер в классической боевой стойке. Пистолет с глушителем тихо кашлянул четыре раза: два свинцовых желудя в стальной оболочке угодили в радиатор автомобиля, а два других — в ветровое стекло. Головы передних пассажиров дернулись, и их мозги вперемешку с кровью забрызгали все тесное пространство кабины.

Седан клюнул носом и остановился — мотор заглох. Девушка громко закричала и забилась в истерике. Но ее сосед сохранил присутствие духа. Дверца распахнулась, и боевик вылетел из нее в крутящемся нырке, на лету пытаясь извлечь из кобуры пистолет. Но краткое послание «беретты» превратило грациозный прыжок профессионала в нелепое и хаотическое дерганье агонизирующей плоти.

Болан подскочил к машине и заглянул внутрь. Парни на переднем сиденье сразу же отдали Богу души. Впрочем, эти ребята Болана не интересовали — его занимала ошалевшая от ужаса пассажирка.

Ее визг, угасший было и перешедший в свистящее, лихорадочное дыхание, возобновился с новой силой, едва она увидела Болана и его зловещую черную пушку. Ее лицо покраснело, а глаза от натуги, казалось, готовы были вылезти из орбит, да и голосовые связки, по идее, не могли долго выдержать такого напряжения. Всю одежду девушки составлял только широкий купальный халат, обильно забрызганный кровью.

Не имея времени, чтобы привести девицу в чувство деликатными увещеваниями, Болан влепил ей пару крепких оплеух. По штуке на каждую пунцовую щеку. Это мигом подействовало, и крик прекратился.

— Все в порядке, — сказал Болан решительным тоном. — Остынь малость. Ты кто?

Девушка пару секунд беззвучно шевелила губами, прежде чем смогла выговорить:

— Я... я — Шарон Кауфман.

Так, это уже интересно.

Болан выволок девицу из кабины, взвалил на плечо и, не теряя драгоценных секунд, поспешил с «добычей» к боевому фургону.

Шарон никак нельзя было назвать воздушным созданием. По прикидке Палача, весила она 130 — 140 фунтов, имея рост около шести футов. Если бы она сопротивлялась, Болану пришлось бы совсем не сладко. Но, вероятно, потрясение было настолько сильно, что у девушки не оставалось никаких сил бороться со своим похитителем.

В фургоне он сбросил «добычу» на диван и стянул с нее окровавленный купальный халат. Она инстинктивно съежилась от такой бесцеремонности, но даже не запротестовала, когда Болан принялся внимательно ее разглядывать. «Телка», это уж точно. Не просто здоровая, но здоровая и крепкая, гордая и — при других обстоятельствах — соблазнительная.

— Пожалуйста! — прошептала она. — Не... не надо...

— Расслабься, — успокаивающе ответил Болан. — Считай это медосмотром. — Он снова набросил на нее халат и сказал: — Нормально. Ран нет. Вся кровь на тебе — чужая. Почувствуешь себя лучше, как только ее отмоешь. — Он ткнул пальцем в сторону душевого отсека. — И не трать воду понапрасну. Емкость невелика.

Он дружески улыбнулся, потрепал ее за руку и прошел в кабину, чтобы перегнать машину в более спокойное место.

Итак, что удалось выяснить?

Без сомнения, главной целью ударной группы являлся Мо Кауфман. Его не оказалось дома, хотя он там должен был появиться — так сказал голос по телефону. И еще голос сказал: мы заловим старика на нее. Пока все сходилось. Но чего добивались боевики? Хотели убить еврейского капо или всего лишь свергнуть с престола? И какую цель преследовал тот, кто их послал?

Шарон Кауфман была еще одной непредсказуемой картой в этой игре. Если уходит старик, то и свержение дочери неизбежно. Не видать ей наследного престола, как своих ушей.

Или это не совсем так?

Тогда на чьей же стороне она окажется в решающий момент?

Да, в Райской Долине теперь обнаружился не один змей-искуситель, а два как минимум, и они воевали друг с другом.

Похоже, Болан поздновато вошел в аризонскую игру, пропустив несколько важных ходов. Но зато в гамбите он ухитрился захватить ферзя, и этого может оказаться вполне достаточным. Достаточным для того, чтобы сбить с толку игроков, а то и расстроить всю партию.

Палач вел фургон, углубляясь в Райскую Долину.

Здесь слишком много ядовитых змей. Они коварны и опасны. И терпеть их впредь — нельзя.