Арканы Мерран. Сбитый ритм (СИ)

Аркан V. Иерофант Глава 21. Умри, но помоги

Что меня больше всего удивляло в Эвелин, так это готовность лечить — всех, всегда, в любое время дня и ночи. Вот и сейчас, стоило дёрнуть колокольчик в дверях лазаретного дома, как лампадка на окне превратилась в ослепительное сияние операционных ламп. Загремели склянки, инструменты, разнёсся запах настоев и трав. В букет затесались даже осевые цвета Пламени: Эвелин уже давно подавила гордость, и использовала мои знания и способности для расширения лекарского арсенала. Сейчас так и вовсе допустила к «откачке» Огнера. Хотя, что ей оставалось? Счёт шел на мгновения, а Кора ночевала у внуков на другом краю посёлка. Так что я только и успевала подавать полотенца, растирки, Пламя, и прочие украшения для трупа. Ну как трупа.

— Св-веет Эввф… Дей… дейла… Плохо… помгите… лжка… Д-Дейла… сердддц… Сввфт Эввф…ффф… и передай… Апри… ох… — бормотало тело, — бстрее… Дейла м-моя… ох… беда, беда… одна беда… и к-кадарги… с-сам слышал… св-вт Эффф… хзк Кет… мстер Дарн… кдр… они… они… смрт угнетат… убить… уб-блюдки… прростите… ересь… убить… хтят убть…

Довольно скоро иллюзия жизнедеятельности рассеялась. Помрачнев, Эвелин накрыла тело управляющего простынёй и опёрлась на стол, закусив губу.

— Перепил, старинушка… — вздохнула лекарка, — ну, хоть с сыном встретится…

— Угу, — согласилась я, и незаметно активировала второй слой иллюзии, чтобы давно остывшее тело с дыркой в груди, продолжило казаться целым и остывало с правильной скоростью.

— Ладно, — Эвелин оттолкнулась от стола и начала складывать свою походную сумку, — надо к Дейле. Надеюсь, ещё не поздно…

— Дейла подождет! Если Хал её сюда не притащил, значит, помощь уже не нужна. Во всех смыслах. Ты вообще слышала, что Огнер говорил?! Про кадаргов особенно!

— Туда Дарну и дорога! Да и спят кадарги в это время! А вот Дейла… Я свою лыжку тогда запрягать не буду, на твоей доедем.

— Плевать на Дейлу! — прошипела я, хватая лекарку за локоть и разворачивая к себе, — Да послушай ты! Как вы достали уже своими бреднями… Про Орры мои забыла?! Если страхомудины порешат Дарна, мне тоже не поздоровится! Давай колись, что вы им плели!

— Не неси чушь! — взвилась Эвелин, вырывая руку из моего захвата, — твои Орры сильно ослаблены, они уже не могут убить!

— Ты сама видела, что могут!

— Это… это другое, — скривилась лекарка, но громкость убавила, — слушай… Наши… Не затевали они ничего. Поговори лучше с Маршем. Если кто и знает что, то только он. Я кадаргов после наказания выхаживала, и всё. Остальные вообще не при чём… Ну, Маро им ещё воду носил… Поехали, а? Всё равно Марш в Малом замке. А мне, всё же, к Дейле надо.

Эвелин развернулась и застучала каблучками к выходу. Едва слышно скрипнули петли, хрустнул свежий снег на крыльце. В приоткрытую дверь начал пробираться промозглый воздух, выгоняя из лазарета запах лекарств и смерти.

— Кее-еет! — донеслось с улицы.

Смачно сплюнув на стерильно чистый, отдраенный пол, я схватила свою одежду и вышла в ночь, едва накинув меховую куртку.

— Застегнись, простудишься, — сказала Эвелин, хлестнув лохматого вола по крупу, — и, кстати, вовсе ни к чему было так сильно хлопать дверью.

Всю дорогу Эви что-то бормотала и покачивала головой. Я считала сугробы, вспоминала инструкции, которые дал Халнер, и молилась всем богам, чтобы послали терпения и смекалки всё выполнить правильно.

Добрались мы быстро. Распахнутые ворота парка стояли вмороженными в снег. Малый Замок сонно щурился немногими освещёнными окнами. Так, молодежь в главном корпусе, и кухня у Огнера. Вернее, Дейлы. Вернее… ну в южном крыле, короче. К которому дорога расчищена.

— Ой, Кет, ты куда? — вскричала Эви, когда я спрыгнула на снег, — тпрррр!

— Кадаргов проверить, куда, — огрызнулась я, — по рогам у меня получат. А Дейле привет с кисточкой.

— Какие рога, ей-богу! Говорю тебе, спят они! В стойла всегда успеешь. Лучше у Марша спроси, — она спрыгнула с лыжки и подошла ко мне, — он в главном корпусе где-то. Там печатный станок должны собрать. Я не знаю, где, а Маро вроде в курсе.

— Да? Хм… Спасибо…

Кивнув друг другу, мы разошлись в разные стороны: лекарка поехала дальше к южному флигелю, а я потопала к центральному входу. Надо же. Как хорошо Хал знает Эви, даром что дочка. Ну, теперь посмотрим, как с остальными пойдёт.

Огромные створки давно заклинило, но небольшая дверь в них открывалась хорошо. Особенно, от мощного пинка. Жаль, заценить некому, кроме сырой темноты, да метнувшихся по углам птицекрыс. Протопав по останкам ковра, я поднялась по левой лестнице на второй этаж, к комнатам гостей долины. Они явно не скучали: запах жареной рыбы, гомон пьяных голосов, звон посуды, женские вскрики. Ну что же, хоть кто-то делом занят! И явно без Марша: этот мало того что выпивки чурается, так ещё и девок не мацает. На листовки свои, видать, удовлетворяется. Найти б теперь, где.

Приоткрыв дверь, я заглянула в комнату. Так и есть: пьют, едят, того и гляди групповуху устроят. Ну и монторп с ними. Мне сейчас только одно нужно. Вернее, один. Вот этот вот, самый ближний к двери.

— Оп-па! Сестр-ренка! А ч-чё этты? — удивился Маро, когда я выволокла его в коридор, — хошь повеселиться? У нас весе…

Схватив братишку за чёрные кудри, я шмякнула его лбом об стену.

— Марш где, монторп тебя *****? Где типографию собрали, клоуны ****?

— Да ты чё ваще дерёш-аааа! Хватит! ****! Хвати-ииит! Иди дальше, спустишься к кладовке и… Ай! Покажу! Хорошо, покажу, сказал! Ай! Ой! Не надо! Сам пойду! Сам!

Спотыкаясь и шарахаясь о стены, он повёл меня по темному коридору. Фонари я не додумалась запасти, поэтому пришлось идти почти на ощупь, пока не наткнулись на факел. Чиркнув железной рукоятью по стене, я поймала искру, превратила в Желтый огонь. Пламя нервно метнулось вверх. Маро подпрыгнул и выругался.

— Слышь, Кет, ты это, аккуратнее, а?

— На костре жарче будет. Шевели корнями!

Потом мы забрались в низкий. Пыль, сырость, тепло. Слишком тёпло. И воздух плотный…

Дёрнув Маро, сказала ему стоять у стенки. Прошла чуть вперёд. Прикрыла глаза, внимательно ощупала пространство. Неужели свертка? Да, так и есть! Неумело, неправильно, через какое-то по-меррански извращенное место… и всё же — стена. Да ещё с сигналкой. Человек без Зрячей крови влетел бы запросто, и не заметил: вон, Маро как раз собирался. Зато на другом конце уже были бы начеку.

Приподняв нить сигналки, словно ветку, я пропустила Маро вперёд, потом прошла сама, не отвечая на вопросы.

Теперь мы двигались медленнее, и притушив факел. Больше препятствий не встретили. И всё-таки, кто? Как? Вроде и некому. Неужели ещё какой двинутый прибился? Или Марш хитрей, чем кажется? Я почувствовала уже неподдельную злость. Умельцы, чтоб их! Ладно, потом. Что там у нас по плану?

Облюбованная Маршем комната оказалась недалеко, буквально за углом. Через открытую дверь лился яркий свет. Ощутимо тянуло палёной бумагой и краской. Так и есть: в дальнем правом углу разместился печатный станок, у которого пыхтело четверо ребят: одни — набирая буквы, другие — отпечатывая готовые тексты. Между дверью и станком, чуть слева, стоял стол, заваленный газетами: Сопротивление порою печатало условные фразы в новостях, объявлениях и даже некрологах, так, чтобы посвященные по всей Империи были в курсе общих дел. Ур-роды.

Факел снова разгорелся. Воткнув его в держалку рядом с дверью, я протопала к заваленному бумагами столу, за которым сидели Марш и Трен.

— Ого! Кет? Ты… К-какими судьбами, ласточка? — заулыбался Трен, — Чего гнёздышко своё покин… Ох ты ж! Кети, Кети! Стой!

Поздно: рубашка на груди Марша затрещала, дурацкая шляпа съехала набок.

— Слушай, ты, агитатор недоделанный! Давай выкладывай, что ты этим вологоловым нес? Они бы сами никогда до такого не додумались!

— Что… кхх… где… кххх! Н-незнаю оч-чем… кхх…

— Всё! Всё! Пусти его! Хватит! Что случилось-то?

Трен и Маро отлепили меня от Марша, оттащили на несколько шагов прочь. Тот рухнул обратно на стул, и вцепился обеими руками в поля своей шляпы. Он её снимает когда-нибудь?!

— Извольте… объясниться… п-пожалуйста, — проговорил он, поправляя воротник.

— Чего-ооо? Мне объясняться?! Это ты давай объясняйся, свободолюбец недоделанный! Что ты там кадаргам плёл? Пусти, Маро! Хотела б его убить, уже б убила! План какой у вас? В подробностях!

— Какой план, о ч-чем вы?

— Слушай, Кети, правда, что произошло-то? — спросил Трен, — ежели тебе какая помощь нужна…

— Да, нужна! Выпотрошить вас всех надо! Под линзой!

Пауза. Пока все в недоумении переглядывались, я немного отдышалась и собралась с мыслями.

— Борцы недоделанные, — зашипела я, — Дейлу сегодня хватил удар. Огнер приперся к нам за помощью, и сам скопытился. Хорошо, Халнера не было дома! А то бы в лазарет поехал, а там Огнер перед откидкой такое выдал! Оказывается, кадарги Малого замка теперь связно говорят. Учатся читать. Пытаются вспоминать себя до перерождения. А ещё — угнетателей хотят порешить. Дарна в первую очередь. Главный угнетатель потому что. Но самое интересно знаете, что? Что разговоры эти Огнер сам слышал. Лично. Когда стойла проверял. Ничего сказать не хотите, а, босота?

Ребята оторопело переглянулись. Первым опомнился Марш:

— Молодцы, сограждане, борются за свои права, — кхекнул, поправил шляпу, приосанился, — да. Борются. А вы, свет Кетания, немного не по адресу пришли. Изъявляете желание благородному порыву мешать, то это вам в стойло надобно, а не к нам.

— Стойла, говоришь? Да, была мысль. Только не в стойла, мне с трёхнутым вологоловым долго возиться. Да и вам слабо, вижу. Так что и правда, пойду-ка к тем, кто сможет. К Эйнеру, он как раз со своего околотка приехал дочуру навестить — ты с ней всё невестился, а, Парт? Как твоя задница, кстати?

— А… эм… нормально, — промямлил вспотевший Парт, почёсывая свой побитый солью окорок, — так Эйнер бы того… не очень поймёт…

— Всё он поймёт! Как и любой, кто на кадаргах такир выращивает! А вот вы, я вижу, не понимаете, что кадарги — тупые твари, и все знают, что своих идей у них и быть не может, а значит спрос с кого?

— Я… да нет… нет же, Кет… эээ… кадарги, они… того… не говорят особо… — попытался вякнуть Зар, сын мельника, обившего шкурой кадарга дверь в стойло.

— Не говорят? Как по рогам получат — сразу заговорят, как миленькие. Не слишком связно, но кого надо укажут. Или думаете, покрывать вас станут?

— Так, Кет. Ты меня прости, но я это… не того, — проговорил ещё один «печатник».

— Свет Кетания просто хочет напомнить нам, что в некоторых ситуациях должно идти до конца и биться насмерть, — произнёс Марш, разглаживая поля своей шляпы, — и уж она-то знает, о чём говорит. А вот наши вологоловые братья, возможно, ещё не достаточно окрепли духом. И, знаете… она права.

Он поднял голову и улыбнулся, как гадюка, одними губами.

— Да-да, права. Нам следует поспешить в стойла, проверить, всё ли там в порядке, все ли на месте. Только вот, не знаю, о которых именно кадаргах идёт речь. А вы знаете?

— Да Огнера же наверняка, — вмешался Маро, — тех, которых за декорации выпороли! Помнишь, вы с Эви ещё к ним ходили! Действительно, идёмте в стойла, и прикажем оставаться на месте! Послушаются, точняк говорю!

— Угу, уже послушали! До политической ереси! — огрызнулась я, — и, кстати, Инквизиция с её судами и линзами далеко, а ваши же родоки да соседи — туточки! Думаете, у них своей управы на вас не найдётся? По-родственному так, по-тёплому? Как испокон веков принято? А? Например, в Горячку окунуть, а потом на кислотный гейзер жопой в волдырях посадить?

Ребята моментально сбледнули с лица.

— Так мы что, мы ничего… Никто бунтовать-то не призывал… А где стойла-то?

— Не призывали, знамо… А ты знаешь, где?

— Дык там где-то… Кет точно знает. Да, Кет?

— Кет! Где эти грёбанные стойла?

Сделав знак следовать за мной, я молча развернулась и пошла прочь. Быстро. Ещё быстрее. Ещё. Только бы успеть. Только бы успеть. Только бы…

…Всё-таки редкостный идиот этот Дарн. Нет, музыкант он талантливый, и постановки придумывает такие, что дух захватывает. Но вот в бытовых делах — бездарь. Просто убиться, какой бездарь. Недаром всё хозяйство на Халнере — иначе быстро бы всё под откос ушло. Включая театр, ага.

Нет, ну это надо додуматься доверить кадаргам чистку бронзовых декораций с дорогущим травлением? Причём таким хитрым, что и не поймёшь, что это за черные да зелёные разводы, пока листы не повешены на сцене под нужным углом и нужным светом. Кадарги и не поняли. Просто исполнили, что велено: почистили. До блеска, аж смотреться можно — ни развода, ни пятнышка. Посмотрелся в эти «зеркала» Дарн, и выписал примерным слугам по самое нимагу. Тяжёлыми ржавыми прутьями. А до того ещё химикатами на шкуру плеснул, какими листы начищали. Люди бы от такого перекинулись, а перерожденцы ничего, поревели на всю долину, и пошли отлёживаться. А там Марш тут как тут, со своими речами про угнетателей и несправедливость…

…вытесанная из толстых досок дверь повернулась на хорошо смазанных петлях. Пропахшая потом темнота, прямоугольники окон под крышей. Свет от фонаря заметался по выгороженным стойлам — для каждого кадарга свое, отдельное. Низкие ящики с соломенными подстилками, грубые сундуки. Перерожденцам много не надо — штаны, чтоб прикрыть человеческий срам, да короткие рубахи для самок. Ну и теплые попоны-балахоны поверх этого, если зима.

— Так, сколько их? Все на месте? — спросила я, поднимая фонарь выше и двигаясь по проходу.

Одно, два, три. Три пустых стойла. И шкаф с инструментом расхреначен в щепки.

— Н-нууу? — обернулась я к Маршу, и театрально указала на стойла и шкаф.

— Сограждане решили изъявить свою волю. Я мешать им не буду, и вам не советую. Если угнетатель погибнет…

— …то с ним перекинусь и я! У меня Орры, забыл? — я потрясла рукой перед носом Марша, — ты мне их когда снимал крайний раз, а? Всё ля-ля да ля-ля, осла-абили типа, а я, вон, в лазрете сколько валялась, когда с Дарном по-крупному посралась! Мелкие издёвки теперь не страшны, да, но на полной мощноти эта хрень ого-го сработала! Забыл, да? А я вот нет! Мне моя жизнь дороже вашей ереси!

— О, вот это как раз мне известно. Сожалею, что с Оррами так получилось. Когда закончите с кадаргами, приходите, поговорим о дальнейших действиях по вашему освобождению. Пока же, позвольте откланяться.

И он пошёл к выходу. Ну и **** с ним.

— Так, — я опустила фонарь и развернулась к ребятам, — их надо их искать.

— Так мы это… не пойдём мы, — подал голос Зар.

— Как это не пойдёте?!

— Ну так… не пойдём. Ведь мы-то чо… мы ничо… — забормотал один из «печатников», косясь на Зара, — Дарн он это… того… орёт вечно… ну его…

— Ну да… надоел он, — подхватил Зар, — так что кадарги… ну… если это… того…. его… То хорошо. А если нет, то мы это… в горах заныкаемся, ежели чо.

Так, с этими всё ясно. Отвернувшись от «отказников», я окинула взглядом остальных. Парт чесал задницу, Маро поёжился и нервно дернул одежду на груди — там, где минувшим летом тонкий жаркий луч выжег священные письмена в наказание за ересь. Ещё один пацан скривился и сплюнул, но с места не сошёл.

— Вас двое, нас трое, справимся, — подмигнул вдруг Трен, — вы с Маро тогда к Дарну бегите, на лыжке, вдруг они там уже, ну либо перехватите их. А мы возьмём псов, и тут искать будем, а потом вдумчиво до Гарди пойдём. Ты, главное, не нервничай. От нервов желание пропадает.

Отправив клоуна со соварищи на псарню, мы с Маро устроились на крохотной лыжке. Почти что боевая колесница, прости Небесный Воитель за такое сравнение!

Маро давно протрезвел, но правил лихо, с крутыми поворотами. Полозья с визгом взрезали корку льда на укатанной дороге. За черными деревьями мелькали силуэты домов, хозяйственных построек, темнота, тени. Я пристально высматривала хоть что-нибудь, похоже на кадаргов, и напряжённо думала, что ни один, даже самый гениальный, план не проходит без накладок. Или это я время не так рассчитала? Но теперь главное — успеем или нет. Потому что если нет…

— Пффрррр!

Маро резко осадил вола, что я чуть не вылетела в ближайший сугроб.

— Ты что, совсем ****?!

— Кадарги!

— Что? Какие, к монторпам…

Но правда: дорога как раз делала крутой поворот, обходя скальный выступ. Из-за глыбы вынырнули и понеслись на нас две характерные массивные тени. Внутри всё похолодело. Неужели опоздали?! Но я чувствую себя вполне сносно — значит, Дарн жив…

Пока я размышляла, Маро соскочил с лыжки, сплюнул, и издал короткий, но замысловатый свист. Кадарги остановились.

— Тихо, тихо, свои, свои, — Маро начал медленно приближаться к беглым слугам, — я Маро, мы говорить в стойлах, помнить? Мы помогать. Вас прятать. Вы слушать. Это Кет, и её слушать. Мы знать, что вы быть у угнетателя. Что там быть?

— Угнетатель мууу-сильный, угнетатель мууу-бить Восьмой, ранить Тремуутий… сильный мууугнетатель. Ловкий мууугнетатель. Мууугнетатель мууугнетать. Угнетать…

Я тоже слезла, подошла. В нос ударил характерный запах прокисшего железа.

— Ранен? Куда? Чем?

— Бок. Бок, — прохрипел один из перерожденцев, — мууупор… большой мууупор…

Издалека донеслась звонкая трель кадара — рожка, созывающего кадаргов. Перерожденцы вздрогнули и повернулись на полкорпуса.

— Нет! Нет! — вскричала я, — стоять! Стоять! Ждать! Мы спасать!

И, понизив голос, обратилась к Маро:

— Пусть бегут к реке, там их спрячем.

— К Горячке? Где там прятать-то?!

— Найдём. Всё лучше, чем тут. Видишь, один вообще покоцанный, далеко не убежит по-любому… Эй! Слушать! Надо бежать! Туда! Туда бежать! — я махнула рукой в небольшой лесок рядом с дорогой, — мастер Маро и я бежать следом, спасать!

Удивительно, но кадарги послушались, и потрусили в лес, оставляя в глубоком снегу следы копыт. Я рванула следом… но остановил Маро, впихнув плотный свёрток:

— Эй, эй, стой! Куда ломишься! Лыжи надень!

Я выругалась и села на корточки, пытаясь примотать к ногам короткие куски дерева. Кожаные ремни слушались плохо, железные застёжки обжигали пальцы. О, где вы, не знающие белого ужаса пески и степи? Где?!

— Ну Кееети! Будто первую зиму на свете живешь!

Маро со вздохом опустился на колени, и в пару движений затянул всё, что нужно. Мы пустились в «погоню». Удивительно, но перерожденцы скакали чуть ли не быстрее нас. Вот твари выносливые!

Сердце переместилось куда-то в уши, руки налились свинцом. Лучше уж по пескам в полном вооружении, чем это! И деревья проплывают медленно-медленно, будто в дурном сне. Как же долго! А на прогулках — то казалось — вот она, речка, рукой подать.

Наконец, мы выбежали на край крохотного плато. Несколько перекрученных стволов наклонились над обрывом, словно готовясь нырнуть в Горячку: приток главной реки, Кипящей, бурлил где-то внизу, под пеленой пара.

— Направо! Направо поворачивай! — крикнул Маро.

Перерожденцы свернули, понеслись в указанном направлении, уже не обращая внимания на трель кадара. Всё, времени нет! Я занесла палки, чтобы последовать вниз, но Маро дёрнул за рукав.

— Стой! Да погоди ты! Не успеем. Разделиться надо. Давай я тут останусь, подзадержу погоню, а ты уж спрячь воликов получше. Главное, чтоб не ревели.

— О! Отличная идея! — ответила я, и тут же огрела Маро лыжными палками.

— Ааааа! ****! — согнулся пополам парень, — ты что?! Больно же! Ты мне рёбра сломала, монторп тебя!

— Ничего я не сломала! Но правильно, ори и стони, как можешь, чтобы подольше на тебя отвлеклись.

Я развернулась и побежала дальше, к спуску. Точнее, горке: даже кадарги скользили, щёлкая копытами, и хватали руками воздух. Не оставалось ничего, кроме как снять лыжи и съехать на заднице.

— Мастер Маро бежать близко. Где мастер Маро? — науспился один из кадаргов, оглядываясь, — Пятый говорить мастер Маро.

— Наверху. Помогать. Иди за мной, я прятать. Так, ты — Пятый, а ты… как там… Третий?

— Третий, — едва слышно промямлил раненый перерожденец, — Третий муууе справиться. Третий мууусть плохой свобода. Муугнетатель забить…

— Угнетатель скоро сюда прибежит! Вперед идти! Вперёд, к реке!

Пятый мукнул и послушно зацокал по камням к бурлящему потоку. Но второй, вернее, Третий, только прохрипел:

— Третий никак. Третий большой. Третий болеть, мууу, мууу… Угнетатель поймать Третий. Третий мууумереть. Надо забить третий! Забить!

Я резко выдохнула. Да с удовольствием, монторп тебя дери! Только вот нужен ты пока для другого, придурок вологоловый. Совсем другого. Но как это провернуть? Вот как?! Время поджимает. Пещера на берегу есть, но они туда вдвоём не поместятся, да её и обыщут в первую же очередь. Наверх не подняться — на грёбанном снегу всё будет видно. Ну что за долбанный мир! Одна вода и камни! Даже цепи Пламени нормально вывести не могут, потому что забыли всё со своим грёбанным стабильным простра…

Так.

— Третий, а Третий? Бок болит, да? Ну ничего, ничего. Подойди-ка сюда. Вот сюда, да. Умничек…

Я повела его к самой кромке воды, туда, где остановился Пятый. Горячая водная пыль начала росой осаживаться на руки и одежду. Присесть, смочить в воде найденный в кармане платок, шагнуть к Третьему, наложить на рану. Перерожденец вздрогнул, но не отшатнулся. Отлично.

— Пятый! Закрыть глаза и стоять! Не двигаться! Ждать! Ждать!

Кадарг послушно зажмурился и закрыл лицо руками. Я взяла Третьего за локти. Теперь встать поудобнее, ногу за копыто, как для броска, и…

Граница двух, а тем более трех, сред — тоже граница миров. Где-то она четкая, где-то расплывчатая, где-то — лишь сеть из того и другого. Сеть неплотная, изменчивая, нестабильная, с «дырками» на месте узелков и вихрями на месте ячеек. Именно такая сеть раскинулась над рекой горячей воды, текущей среди заснеженных скал. В детстве, в Сетере, мы часто играли в соляную переправу. Жарким полуднем прыгали по выступам породы так, чтобы не коснуться ногой раскалённого солончака. Но никому не могло взбрести в голову тащить с собой тяжеленный мешок, тем более, с живым грузом, который ещё дрожит и изворачивается. И мычит вдобавок. О боги…

Удар о береговые камни выбил дух. Пока я ловила ртом воздух, Третий успел уползти за большую скалу, и свернуться за ней в скулящий комок.

— Ну? Как чувствовать? — я подошла к нему, двигаясь медленно.

Перерожденец задрожал ещё больше. Шелохнуться не смел, лишь забормотал что-то неразборчивое. Я наклонилась и ощупала повязку на ране. Влажная, но скорее от пота. Вот ведь тварь живучая, а!

— Сидеть и не вставать, ясно?

— Мммуууу…

— Погоня приходить на тот берег. Ты сидеть. Просто сидеть. И Пятый сидеть рядом. За вами приходить утром. Мастер Марш приходить. Или я. А пока ты сидеть. Тихо сидеть. Все понял?

— Ммууу…

Да чтоб тебя монторпы разорвали! Я повернулась к реке, прикидывая, как лучше вернуться, и… с ужасом увидела отблески фонарей почти над самым обрывом.

Лихорадочная свертка. Схватить Пятого, снова свёртка, снова удар. Слава богам, кадарг уже сам деранул прочь, заметив невдалеке поскуливающего товарища. Решив, что теперь они разберутся и без моих напутствий, я собрала последние силы, сделала обратную свертку… и тут же врезалась в Дарна.

— Кет! Кет, ну что? Где? Где они?! — орал директор, лихорадочно стряхивая лыжи, — как в реке?! Что значит утонули?! Да я тебя саму утоплю сейчас, ****!!

Тут с высокого берега неторопливо съехал Халнер, а за ним — Равор, взметнув льдистую крошку вычурной струёй.

— Там один покоцанный был! Весь след в кровище! Неужели долбануть его не могла?! А второй где? Где второй ублюдок, я тебя спрашиваю?! Вон следы копыт! Все за мной!

Однако отпечатков было мало, и все вели к кромке воды — бурлящей воды реки Горячки.

— Дарн, они точно ушли в реку. И, знаешь, они вряд ли выплыли. На стремнинах кипяток, это даже кадаргам не под силу, — подытожил Халнер.

— А ты почем знаешь?! Сам проверял, что ли? А если выплыли?! Завтра! Искать! Как рассветет искать! Вся долина у меня искать их будет! — продолжал бушевать директор, расхаживая туда-сюда и затаптывая остатки следов.

Потом он, наконец, опустился на большой камень и достал скомканный платок.

— Фуххх… вот твари неблагодарные! Заботишься о них, заботишься, от кровных денег на эти стойла отдираешь, а они! Ещё Маро зашибли, ушлёпки! Уффф…

Дарн вытер лоб и пнул мелкую гальку.

— Слушай, я думаю, надо возвращаться, — проговорил Халнер, хлопая брата по спине, — скоро утро уже. Как раз всех оповестишь, прикажешь искать. Если кадарги вдруг выплыли, то всё равно они в ожогах и без припасов, далеко не уйдут. А нам всем надо отдохнуть. И вообще, тебя самого покоцали.

— Да ну, покоцали! Скажешь тоже! Царапины. Кадарг с косой, ну это ж надо! Эх, ладно… Пожалуй, ты прав. Пойдёмте отсюда.

Он встал и, закинув снятые лыжи за спину, начал карабкаться по склону обратно на плато. За ним хвостом последовал Равор. Халнер задержался, якобы помочь мне затянуть плечевые ремни с лыжами.

— Где?

— Тот берег.

— Тот?! Как?

— Свертка.

Одобрительно хмыкнув, он подтолкнул меня вперед.

Примерно на середине рощи мы набрели на Варка, старого слугу. Он тащил Маро на самодельных носилках из перевязанных веревкой ветвей. Парень стонал и взвизгивал по любому поводу и без — видно, крепко вошёл в роль.

— Ну что, ушибленный, как самочувствие?

— Живой пока, — пробурчал Маро, и с гримасой потёр грудину, — в тепло бы…

Гарди, особняк Дарна, встретил нас светом в каждом окне, выстуженным теплом, и бледной Изабель. Одетая в тёмное, несвойственно-скромное, платье, фифа расхаживала по гостиной, поправляя вычурные статуэтки на затейливых кружевах.

— Вернулись! Слава Апри! Ну что, что? — закричала она, бросаясь к нам, — все живы? Кадарги потопли? Ну и пусть их! Главное, вы все здоровы! Что? Маро? Ах, мальчик, кто это тебя так? Ну ничего, это не страшно, не страшно, заживёт заживёт…

Я почти сразу отшагнула в сторону и теперь наблюдала, как Изабель виснет на шее у всех по очереди — Дарна, Равора, Маро… Халнера. Который ей ни разу не любовник и не сын. И не племянник тоже. И вообще никакой не родственник. Радость у неё прёт, видите ли! Ща засуну ей эту радость в…

— Айайай! — заверещал кто-то.

Это оказалась служанка, на которую посыпались искры из наддверного светильника.

— Ай, да что же это, боженьки! — женщина отскочила в сторону, — недавно же сменили! Ох-хохо… Мастер Дарн! Вернулись! Как я рада! Догнали? Нет? Ну и монторпы с ними, прости Великий Апри! Ах, да вы же замерзли все! Сделать горячего? Чай? Травы? Молоко?

— К монторпам молоко! — отмахнулся Дарн, плюхаясь в кресло, — настойку неси, самую крепкую. Ну, ту твою, на иголках. Дамам чай.

— Сей же миг! — служанка ринулась на выход.

— Да, и Лиз! Горячие бинты ещё. И примочку для синяков, — окликнул её Халнер.

— Да, Хозяин! — присела она в неуклюжем реверансе, и скрылась за дверью.

— Хозяин, — фыркнул, передразнивая, Дарн.

Затем он откинулся на спинку кресла, и начал массировать глаза. Изабель засуетилась, рассаживая всех по диванам вокруг низкого столика. Вскоре прибыл чай, настойка, и тарелка с крохотными кусками вяленой рыбы, пришпиленными зубочистками к сухарям. В смысле, подсушенным булочкам. Таким не наесться ни в жизнь! Хотя чего ещё ожидать от дома, где Хозяйкой эта фифа? Хорошо хоть, настойка какая надо, даже сквозь стекло алкоголем пахнет. Выглядит, правда, как разжиженное… кхм. Причём тут внешний вид? Главное — вкус!

— Ой, ой, мне совсем немножко! — воскликнула Изабель, помахав пальцами над своей чашкой, — Равор, сынок, так много не наливай! Только в чай, в чай, слышишь?

Я закусила губу, чтобы не рассмеяться. Равор залился краской, но просьбу матери выполнил: налил себе явно меньше, чем хотел. Но всё-таки в рюмку.

Другая рюмка, только полная, стояла перед Дарном. Ещё одну держал в левой руке Маро, прижимая ею примочку к виску. На полированной поверхности стола, чуть правее моих колен, расположилась последняя рюмка, для Халнера. Впрочем, он пока пить не собирался, а стоял рядом с братом, помогая тому обработать небольшие рваные порезы на шее и ладонях. Идти в лазарет директор отказался наотрез, слугам больше не верил, а Изабель только побледнела и отвернулась: фифа боялась вида крови. Вот и теперь старательно смотрела в другую сторону, пытаясь поддерживать светский разговор.

Разговор не клеился, и упорно скатывался со спятивших кадаргов на раны и ранения. Я поболтала ложечкой чай и чуть не фыркнула. Видела бы она настоящих раненых! Да и вообще, как может женщина бояться вида крови?! Это всё равно, что шарахаться от собственной тени!

— Хватит уже! Отстань! Жить буду! — Дарн скомкал в руках салфетку и бросил её на подкатной столик, — давай уже посидим как люди, отдохнём. И нормально пожрать надо.

Он потянулся к колокольчику, чтобы снова позвать слугу. Халнер положил испачканное полотенце на тот же столик и обмыл руки в чаше с водой.

— Хал, давай уже садись! И отними, наконец, у Кет рюмку! Ты б, вообще, следил бы за ней получше, что ли, раз уж в дом взял. Не просыхает, как пойма по весне, а потом кадарги в реках топнут!

Чего?! Только я хотела огрызнуться, как вошла служанка с подносом теплых бутербродов. Записав, что приготовить на более основательный завтрак, она снова удалилась. Тем временем Халнер уже отобрал у меня «ёмкость», плеснув в утешение настойку в чай. Зря: в разбавленном виде она оказалась редкостной дрянью и пахла, как грязные портянки.

Вскоре в гостиной Гарди и без портянок стало не продохнуть: по приказу Дарна, сюда начали стекаться все «важные люди» из поселка. Ни Маро, ни меня, на этом собрании не предполагалось. К лучшему: еще Сопротивление поднимать и кадаргов как следует прятать. Так что, наскоро распрощавшись, мы вышли на свежий воздух.

Ночная темнота уже превратилась в дневной сумрак: Великий Апри выкатился из-за гор. Голубоватая корона истерично билась вокруг закрытого солнечного диска. Удушающе свежий морозный воздух врывался в горло, заставлял лёгкие содрогаться в кашле.

— Слушай, Кет, всё хотел спросить… Ты чего с этими кадаргами так взбеленилась-то? — проговорил Маро, открывая калитку, — ты что, правда до сих пор в Оррах? Ключ же вроде того… у Халнера теперь? Ну, после той их осенней драки…

Я только пожала плечами и сплюнула в снег.