Арктический мост

Глава вторая
СИГНАЛ БЕДСТВИЯ

Говорят, у омута пугающий и в то же время притягивающий цвет, густо зеленый с синевой… Именно такой цвет был в одном месте пруда. Здесь не росли кувшинки, не поднимались со дна водоросли. Здесь, как уверял Иван Семенович Седых, рыба должна была клевать особенно хорошо.

Немного поодаль пруд был заросшим, уютным, тихим. Один берег у него был пологий, другой высокий. На пологом - было сплошное ягодное поле, клубника высших сортов, тут и там среди зелени даже издали можно было разглядеть красные искорки. Поле доходило до кудрявого леска березок. На крутом склоне росли огромные деревья старого помещичьего парка. Над водой стелились ветви ивы.

- Ну, Анка, сидеть смирно, не шуметь, рыб не пугать, - предупредил Седых, закидывая одну за другой три удочки, насторожившись, по-охотничьи нацелившись на уснувшие сразу поплавки.

- Есть не пугать! Я буду самая молчаливая из всех рыбок, если ты расскажешь мне что-нибудь. Помнишь, как ты медведя сачком поймал?

- Медведя-то поймал, а вот рыбу с тобой не поймаешь.

Капли стекали с поднятых весел и оставляли на воде разбегающиеся кружки. Отражение высокого берега пруда чуть заметно колыхалось, белые пятна облаков медленно плыли мимо лодки. Где-то очень далеко сигналила автомашина.

Иван Семенович, седой, огромный, грузный, снял белый картуз, расстегнул ворот и наслаждался воздухом, теплом, тишиной. Прищурясь, он смотрел на поплавки.

Аня бросила весла и, подперев подбородок ладонями, уставилась на лесистый берег за кормой. На коленях ее лежала раскрытая книга.

- Вот мы с тобой удим рыбу, как все - тихо, терпеливо. А вот мой Андрюша не так стал бы ее ловить.

Седых недовольно засопел.

- Ты знаешь, папочка, как он стал бы ловить рыбу? - Аня зачерпнула воду и наблюдала, как стекала струйка. - Он наверняка что-нибудь изобрел бы. Например, какой-нибудь фантастический сифон. Спустил бы с его помощью всю воду из пруда, и рыбу можно было бы собрать руками.

- Ну, знаешь, это уж твоя собственная выдумка, а не твоего фантазера.

Аня закинула руки за голову.

- Он не такой уж фантазер, папа. Он построит то, что задумал.

- Ладно, пусть строит, а мы посмотрим…

Снова загудела где-то машина, ближе, чем в первый раз.

- Папа, как хорошо, что ты смог выбраться сегодня на дачу. Мне кажется, что вокруг все такое же, как раньше, давно, давно, когда Андрюши и никого еще не было, никакого горя… И пруд, и небо, и ты такой же добрый, большой, толстый.

- Ну, ну…

- Помнишь, ты приезжал к нам каждое воскресенье? Мы с тобой катались на лодке. Ты удил рыбу, а я готовилась в университет.

- Университет, потом медицинский, - с деланной ворчливостью пробубнил Седых. - До сих пор не пойму, зачем ты в него поступала и зачем потом все бросила.

- Зачем бросила? - на губах Ани появилась печальная улыбка. - Хочу лететь на Луну, папочка. Пусть и меня хоть один раз пождут…

- Не верю, - раздельно проговорил Седых и потянул за удочку. В воздухе блеснула серебряная искорка.

Аня захлопала в ладоши.

- А-а-ня!.. А-ау! - Далекий голос звонко разнесся над водой.

- Ой, папочка! Меня. Кто бы это?

- А-аня! А-ау!..

Лодка закачалась от быстрого движения Ани. Она стояла теперь во весь рост, всматриваясь в берег.

- Папочка, кто это? Голос какой знакомый…

- Не качай лодку, сядь! Ты со мной поехала рыбу удить, значит тебя дома нет.

- Папочка, ты знаешь… - У Ани перехватило дыхание. Она пыталась разглядеть белую фигуру на берегу. - Это же… это…

- А-аня, плыви сюда!

- Папа, ведь это же Елена Антоновна! Ты понимаешь?

- Нет, не понимаю.

Аня поспешно села и схватилась за весла.

- Куда? - Седых вскинул свои лохматые брови. - Куда?

- Папа, я должна на берег. Она, наверное, ко мне приехала, а ведь я ее с тех пор не видела.

- Ты с отцом сейчас. И с ним не бог весть, как часто видишься.

- Папа, это же врач с твоего корабля. Мы сейчас же плывем к берегу.

- Не мешай мне, я рыбу ужу. Я имею право посидеть с дочерью час посредине пруда.

Аня решительно взялась за весла.

- Имей в виду, я не поплыву, - особенно низким басом произнес Седых.

Остальное произошло в полном молчании. Аня вскочила на ноги и, как была в легком летнем платье, перешагнула через борт. Брызги обдали старика, но он даже не шелохнулся.

Напрасно оглядывалась Аня назад, - отец так и не посмотрел в сторону плывущей дочери.

На берегу, растерянно прижав руки к груди, стояла полная женщина и нервно теребила косынку.

Выскочив из воды, Аня бросилась к ней на шею.

- Мокрая какая! Ах ты, боже мой! Сумасшедшая! - говорила Елена Антоновна, отталкивая смеющуюся Аню.

Аня потащила свою гостью в гору. Наверху, оставив ее, запыхавшуюся, она обернулась и помахала рукой. Посредине пруда виднелась маленькая лодочка с сутулой белой фигурой на корме.

- Ты будешь переодеваться? - спросила Елена Антоновна.

- Нет, - засмеялась Аня. - Мне не так жарко будет.

Они сели на поваленное бурей дерево. Аня - на самое солнце, Елена Антоновна - в тень. Начались расспросы. Спрашивали друг друга о самых незначительных вещах, хотя и не виделись несколько лет.

- Я, Аня, все знаю из твоих писем, - говорила Елена Антоновна, - но не все понимаю.

- Что же тут непонятного? В моей жизни, кажется, все так просто и ясно. Есть радость, есть горечь… Разве не так?

Аня немного откинулась назад, опершись руками о ствол, на котором сидела, и закинула голову. В позе ее было что-то озорное, но глаза были печальными. Над вершинами деревьев быстро неслись облака.

- Ты-то ясная, - улыбнулась Елена Антоновна, любуясь легкой фигуркой Ани в мокром облегающем тело платье. - А поступки твои не так уж ясны.

- Да? - немного улыбнулась Аня, не меняя позы.

- Я ведь думала, что мы вместе работать будем. Помнишь, там, на корабле. У тебя была верная и нежная рука.

Аня замотала головой, все так же загадочно улыбаясь.

Елена Антоновна встала и, взяв Аню за плечи, посмотрела ей в глаза.

- Андрея любишь?

Аня кивнула. Елена Антоновна встряхнула ее.

- Глупая! Ах, боже мой, какая глупая! А я тебя считала настоящей женщиной.

- А что такое настоящая женщина?

Елена Антоновна села и обняла Аню за талию:

- Ты знаешь, как поступила бы настоящая женщина? Она, может быть, бросила бы медицину, но для того, чтобы работать вместе с мужем, воплощать в жизнь его идею, которая увлекает сейчас всю страну. А ты? Мужчины, Аня, не прощают таких вещей. Ты вдруг избрала далекую, чуждую ему специальность. Делаешь вид, что собираешься работать над какой-то своей собственной идеей. Ради чего, девочка моя, скажи, ради чего?

Аня опустила голову.

- Ты знаешь, - продолжала Елена Антоновна, - я видела его в Сочи и сразу поняла, что происходит между вами. Я поняла это, хотя мы сказали с ним всего лишь несколько слов… Еще ребенка вам надо иметь, вот что!

Аня скосила глаза, потом неожиданно быстро повернулась. Елена Антоновна подождала, но видя, что Аня молчит, продолжала:

- Я решила обязательно с тобой повидаться. Ну, зачем тебе эта реактивная техника, или как она у вас там называется? Или уж будь врачом, или иди следом за Андреем. Он у тебя талантливый, сильный и достоин этого.

Аня засмеялась и отвернулась от Елены Антоновны.

- Вы ничего, ничего не понимаете, - сказала она, вдруг становясь серьезной. - Простите, Елена Антоновна, что я так сказала…

Елена Антоновна пожала плечами.

- Хотите, я объясню? - Аня вскочила. - Вы думаете, что я не женщина, что я выродок какой-то? Я никому об этом не говорила, но вам скажу.

Елена Антоновна тоже поднялась и пристально посмотрела на взволнованное, покрасневшее лицо подруги.

- Я не только потому бросила медицину, что не верю в нее. Я не могу сейчас иметь ребенка. Еще слишком больно, но… я хочу участвовать в том огромном, большом, значительном, что задумал Андрей. Я не только полюбила Андрея - я давно увлеклась его проектом Арктического моста.

- А потом увлеклась полетом на Луну?

- Ах, нет, - отмахнулась рукой Аня. - Это я только так всем говорила.

- И Андрею?

- Да, и ему.

- Сядь, сядь, Анна. Кажется, это очень серьезно. Я должна тебя понять.

- Поймите меня. Тогда, на корабле, я совсем не знала техники. Мне казалось замечательным то, что делал Андрей, и мне было горько, что я так далека от него в том, что ему ближе всего. А мне хотелось быть достойной его, даже равной ему. И вот… Ты знаешь, я однажды вспомнила те реактивные самолеты… быстрее звука… о них Андрюша в бреду говорил… и о трубе… И вдруг я представила, что в Арктическом мосте должны мчаться с такой же скоростью вагоны-ракеты. Это было так замечательно, что я несколько дней только об этом и думала. Я никому ничего не сказала тогда, но достала книги о ракетах, правда, очень непонятные…

- Аня, Аня, не может быть! - всплеснула руками Елена Антоновна.

- Но только, когда Андрей был в Америке, я решила поступить в Институт реактивной техники, чтобы спроектировать ракетный вагон для его Арктического моста. Мотор у меня уже рассчитан, остался только вагон…

Елена Антоновна долго молча смотрела на свою подругу. Аня показалась ей совсем другой - гордой и печальной.

- Так вот ты какая… - тихо произнесла Елена Антоновна.

Аня опустила голову. Пальцы ее отламывали кусочки коры с поваленного ствола.

- А как же теперь? - спросила Елена Антоновна.

- Я показала свой проект только одному человеку - Волкову. Вы знаете его. Он был у папы.

- И что же он сказал?

- Он одобрил проект - это ведь мой диплом - и понял меня. Это замечательный человек! Теперь я уверена во всем.

- Ты скажешь Андрею?

Аня подняла голову и с грустью проговорила:

- Я бы все давно рассказала ему, если бы он с самого начала не отнесся пренебрежительно к моей ракетной технике. А теперь - пусть он подождет; пусть моя законченная работа будет ему сюрпризом.

- Боже, какие вы оба глупые! Пойми хоть ты, что это гораздо серьезнее, чем ты думаешь.

Елена Антоновна пристально посмотрела в глаза Ане. Та упрямо встряхнула головой.

- Смотри, кто сюда идет. - Аня, по-видимому, была рада перемене разговора. - Это заместитель Андрея по строительству опытного туннеля. А я - то в таком виде… Давай убежим!

К берегу пруда быстро шагал Степан Григорьевич. Выйдя на обрыв, он сразу же увидел лодку с Иваном Семеновичем Седых.

- Иван Семенович, Иван Семенович!.

Старик не изменил своей позы.

- Товарищ заместитель министра! - громко и отчетливо крикнул тогда Степан, сложив ладони рупором.

Эти слова настолько не вязались с обстановкой, что Иван Семенович оглянулся и, сев за весла, несколькими сильными движениями направил лодку к берегу.

- Что такое? - прошептала Аня, наблюдавшая за этой сценой из-за деревьев.

- Иди переоденься, - потащила ее к дому Елена Антоновна.

Но Аня уперлась. Лицо ее стало напряженным, рука жесткой. Стоя неподвижно, она наблюдала, как причалила лодка, как Корнев протянул Ивану Семеновичу какую-то бумажку.

Аня вырвала у Елены Антоновны руку и стала спускаться. Она встретилась с мужчинами на крутой тропинке.

- Анка, скорей машину! В Москву! - крикнул Иван Семенович.

Лицо Корнева было непроницаемо, но серьезность отца многое сказала Ане. Не произнеся ни слова, она повернулась и быстро побежала наверх.

Мужчины торопливо прошли мимо встревоженной Елены Антоновны, не обратив на нее внимания.

Из ворот в конце аллеи выехала машина и, набирая скорость, промчалась к шоссе.

Елена Антоновна успела заметить, что за рулем сидела Аня в том же мокром платье. Сзади нее она увидела Ивана Семеновича в белом летнем картузе и Степана Григорьевича. Машина круто повернула и выехала на Московское шоссе.

- Что же случилось? - проговорила Елена Антоновна.

Маленькая машина неслась по шоссе с совершенно недопустимой скоростью. Но это, по-видимому, не удовлетворяло Ивана Семеновича.

- Что ты ползешь, как улитка? - ворчал он. - И за что тебя только милиционеры штрафуют.

Аня молчала, закусив губу.

В одном месте шоссе делало петлю и сотню метров проходило по вершине холма. Аня вдруг направила машину через канаву, включив передние ведущие колеса. Иван Семенович и Степан подались вперед, потом откинулись назад. Автомашина брала невероятно крутой подъем.

- Давай, давай! - пробасил Иван Семенович.

Через несколько секунд машина снова мчалась по шоссе. Аня оглянулась на отца. Глаза ее были сейчас холодными, серьезными.

- Может быть, ты мне все-таки скажешь, что случилось? - неторопливо спросила она.

- Да что тут объяснять! - сердито закричал Седых. - Вот она, радиограмма о бедствии.

- О бедствии… - прошептала Аня.

- От капитана плавучего дока Терехова: при первом же шторме все сооружение идет ко дну. Что я говорил? Нельзя с парохода тысячекилометровую трубу спускать… Давай обгоняй ту машину, да смелей… Черное море - это не пруд. Вот оно, техническое легкомыслие!..

Аня, бледная, по-прежнему закусив губу, смотрела широко открытыми глазами прямо перед собой. Ветер поднимал пыльные смерчи. Автомобиль летел по левой стороне шоссе. Встречные машины шарахались от него.

- Для спасения дока и людей капитан Терехов требует разрешения сбросить трубу туннеля в море, - сказал сухим, приглушенным голосом Степан Григорьевич.

Машина резко вильнула, хотя она мчалась сейчас по пустому шоссе. Седых вцепился в переднее сиденье.

- Тише ты, сумасшедшая!

Ветер свистел в ушах, врываясь через открытые окна. Первые капли упали на лобовое стекло. Сквозь косые струи дождя дорога была видна, как в тумане.

- И что же? - твердым, но чужим голосом спросила Аня.

- Да вот то, что твой Андрей упрямится. А кто лучше капитана Терехова океан знает? Раз он требует сбросить, туннель в море - значит, серьезно дело!

Аня упрямо молчала, но почему-то Степан Григорьевич стал отвечать на ее молчание.

- Видите ли, Анна Ивановна, мы строим опытный туннель. Наша цель сблизиться с трудностями, изучить их, ибо…

- Что «ибо», «ибо»? - оглянулась назад Аня. - Что «ибо», «ибо»? возвысила она голос. - Вы скажите, куда мы сейчас мчимся?

- Куда? - загремел Иван Семенович. - Сейчас по радио дам приказ сбросить трубы в море.

Завизжали тормоза. Иван Семенович и Степан Григорьевич резко качнулись вперед.

- Бешеная, совсем бешеная! - закричал Седых.

Машина стала посредине шоссе.

- Не поеду, - обернулась она. - Ни за что!

- Как не поеду? - заревел Седых. - Да я тебя!..

Рядом с машиной остановился мотоцикл с милиционером.

- Товарищ водитель, вы нарушили все правила. - Милиционер, откинув капюшон, взял под козырек. - Мне едва удалось вас догнать. Предъявите ваши права.

- Так ты не поедешь? - грозно спросил Седых, открывая дверцу.

- Ни за что!

- Анна Ивановна… - начал Степан Григорьевич.

- Товарищ водитель, ваши права, - настаивал милиционер.

Иван Семенович вылез на шоссе и с шумом захлопнул за собой дверцу.

- Вези! - неожиданно крикнул он милиционеру, взгромождаясь позади него.

Милиционер в первый момент был ошеломлен, но Седых протянул ему небольшую красную книжечку. По стеклу малолитражки стекали капли. Аня смотрела вслед удалявшемуся мотоциклу, до боли в пальцах вцепившись в прозрачное колесо руля.

Наконец она встряхнула головой, провела рукой по мокрым глазам и обернулась.

Сзади молча сидел Степан Григорьевич.