Армагеддон завтра (учебник для желающих выжить)

Одноклеточный слон невозможен

Считается, что понятие «глобализация» в научный оборот ввёл Р. Робертсон, впервые использовав термин globality в названии одной из своих статей 1983 года. В 1985-м он дал толкование понятию globalization, как процессу всевозрастающего воздействия на социальную действительность отдельных стран различных факторов международного значения: экономических и политических связей, культурного и информационного обмена и т. п. В 1992 году он же изложил основы своей концепции в книге «Глобализация. Социальная теория и глобальная культура».

С той поры количество книг и статей на эту тему нарастало стремительно, и сегодня уже все согласны с тем, что глобализация показала себя наиболее значимым социальным процессом конца ХХ века. Разница только в оценке: в минус она человечеству, или в плюс. Если человек оценивает процесс в минус, то перед вами антиглобалист. Эти противники глобализации делятся на два лагеря: одни признают её объективность и считают пусть трагической, но неизбежностью; другие зовут на баррикады. Среди сторонников – тоже два течения: одни безоговорочно поддерживают тот глобализм, что получился – «американский», однополюсный; другие хотят, чтобы Европа (а то и Япония) стали дополнительными центрами глобального мира.

Короче, мнений много. У антиглобалистов одно из самых популярных – что новомодным словечком «глобализация» империалисты просто маскируют гегемонию США. Антиглобалист Рамсей Кларк прямо пишет: «Как иначе Соединённым Штатам, которым принадлежат 75 % средств в МВФ и ВТО, назвать экономическую атаку на чужие земли и на народы, которые ещё не успели перекопать и искорёжить эти свои земли, богатые природными ресурсами? Старый термин „колонизация“ может не понравиться, особенно тем народам, которые уже неоднократно „глобализировались“… Глобализация – это эвфемизм, и не более того».[49]

Стараясь разобраться в этом вопросе, мы перелопатили горы литературы[50], и просто теряемся, видя, сколь многие считают США организатором глобализации. Якобы Америка от глобализации выигрывает больше всех, используя её как инструмент своего господства, навязывая свои ценности и правила миру просто по праву сильного… Это они, противные янки, ведут имперскую политику!.. Однако, верно ли это? Не забывают ли такие исследователи о принципах самоорганизации и законах эволюции общественных структур в условиях ограниченных ресурсов?..

Один наш знакомый, старый, толстый и в обычных условиях малоподвижный человек, отплясывая однажды на чьей-то свадьбе, пояснил: «Это не я пляшу, это водочка во мне пляшет». Рамсей Кларк усмотрел за глобализацией американский вариант старой практики колониализма. Но в природе нет «единых» Соединённых Штатов! Есть люди, вовлечённые в массу общественных структур: в бытовые и производственные, молодёжные и учебные, военные, развлекательные, властные и церковные. Да ещё с разбивкой по штатам, отраслям, конфессиям и профессиям. Эти структуры желают выжить в нестабильном мире, но у всех разные, зачастую до перемены знака, интересы. Кто «пляшет» глобализацию в Соединённых Штатах Америки?

Старый добрый колониализм втягивал в свою орбиту всё общество метрополии. Великобритания вся целиком жила и развивалась за счёт половины мира, принадлежавшей ей. В США ситуация сегодня совершенно другая. Америка живёт в долг. Заводы закрываются, безработица или неполная занятость, снижение доходов стали реальностью для тех, кто ещё вчера не поверил бы, что с ним такое случится. Правящим кругами США приходится тратить немалые средства и на социальные выплаты, и на то, чтобы привязать к себе те страны, в которых производятся реальные продукты, необходимые для существования самих американцев.

Да, с политической точки зрения это и есть укрепление фактического господства США, развитие глобализации. Но согласитесь: в Штатах нет Госплана. Идущие негативные процессы – деиндустриализация, перекосы в импорте/экспорте, а также и нехватка своей продукции возникли не по воле правительства или желанию президента.

Опасности для американцев возникают по воле самой могущественной ныне структуры капитала, транснациональных финансово-промышленных корпораций. Это – корпорации, зарегистрированные в какой-то одной стране, но имеющие свои подразделения во многих странах мира. Их отличие от национальных фирм в том, что национальные получают свои доходы от продажи – пусть даже на внешних рынках – товаров, произведённых в своей стране. Они, как правило, не имеют зарубежных филиалов и капиталовложений. ТНК же используют труд работников многих стран, для них характерна интернационализация самого процесса производства прибавочной стоимости, а вывоз капитала для выгодного вложения где угодно становится для них основной задачей.

По сути своей ТНК – просто машины по превращению природных ресурсов, посредством денег, в отходы, для увеличения количества денег. А поскольку руководство ТНК избирается акционерами компании, то, соответственно, они, эти корпорации, не подотчётны никаким властям. То есть они по самому своему устройству не несут ни социальной, ни экологической ответственности ни перед кем. Но именно им позарез надо привязать к себе весь мир, оседлать ресурсы.

Это перед ними правительство США выступает в качестве должника. Это та инстанция, интересы которой превыше национальных интересов даже США.

Точно никто не скажет, но есть сообщения, что в управлении считанного количества самых богатых ТНК находится 85 % мирового объема ВВП. Американские корпорации доминируют в рейтинге ста ведущих ТНК: из ста крупнейших в мире двадцать семь базируются в США. Объём их совокупных зарубежных активов более чем в два раза превышает аналогичный показатель ближайших конкурентов – японских ТНК, и более чем в 2,5 раза – показатель немецких компаний. Великобритания, которая делит с Германией второе место в Европе по числу ТНК, представленных в списке ста ведущих, превосходит Францию, хотя по количеству больше всего европейских ТНК базируется во Франции.

На долю американских двадцати семи крупнейших ТНК приходится 31,6 % совокупных продаж[51] ста ведущих ТНК мира, а их доля в мировом валовом продукте составляет около 3,5 %, и это значит, что всего лишь двадцать семь фирм обеспечивают тридцатую часть мирового ВВП! Вот кто «пляшет» глобализацию, вот почему кажется, что вдохновитель и организатор всех глобалистских побед – США.

Мы показали уже в главе про корпорации, занятые генной инженерией, что идёт постоянная ротация кадров между государством и бизнесом, при котором один и тот же человек может, условно говоря, несколько раз подряд с поста министра уходить на пост вице-премьера крупной корпорации и наоборот. Эта система обеспечивает единство интересов и полное взаимопонимание между коммерческим сектором и госуправлением. Так удивительно ли, что ТНК определяют основы политики государств, вплоть до кадрового состава действующего политического истеблишмента?

«По мере формирования общемирового рынка, мировой системы капитализма и установления господства в ней транснациональных корпораций представители и идеологи ТНК выдвинули концепцию „отмирания“ национальных государств как участников экономического процесса, предоставления полной свободы рынку, частному предпринимательству, ТНК в мировом масштабе. Эта концепция… обрекает слаборазвитые страны на увековечивание их отсталости и роль зависимых аграрно-сырьевых придатков развитых капиталистических стран», – пишет О.В. Маляров, профессор Института Востоковедения РАН.

В 2002 году Конференция ООН по торговле и развитию (UNCTAD) опубликовала результаты исследования, в котором сравнивались национальные экономики и ТНК, как интернациональные экономики. Был составлен список ведущих экономик из ста пунктов; в него попали 71 страна и 29 транснациональных корпораций. Оказалось, что ТНК растут быстрее, чем национальные экономики. Самая крупная – Exxon Mobil, по мощи немного уступает экономике Чили и превосходит Пакистан; экономику Украины она превосходит вдвое, а Казахстана вчетверо. Следующий гигант – General Motors, отстаёт от Пакистана, но опережает Перу, Алжир, Новую Зеландию, Объединённые Арабские Эмираты, Бангладеш, Венгрию. Автомобильные гиганты Ford Motors и Daimler-Chrysler стоят в списке между Венгрией и Нигерией; General Electric и Toyota Motor – между Нигерией и Кувейтом; Royal Dutch/Shell уступает Румынии и опережает Марокко. Siemens пока проигрывает Украине, но обгоняет Вьетнам.

Конфликт между двумя основным субъектами глобализации – ТНК и национальными правительствами, налицо. И назревает он давно. Желая сохранить устойчивость, в конце 1990-х Комитет по правам человека ООН начал разработку проекта Конвенции «Нормы ответственности транснациональных корпораций». В 2003 году Комитет одобрил этот документ, и нарвался на резкое неприятие со стороны ТНК. Ещё бы! Ведь им предлагалось отказаться от практики взяточничества и загрязнения окружающей среды. Им рекомендовали заботиться о «безопасности и здоровых условиях трудовой деятельности» своих работников, платить им «вознаграждение, обеспечивающее адекватный уровень жизни рабочим и их семьям». Предлагалось запретить ТНК «получать выгоду от преступлений против человечности, геноцида, пыток, принудительного труда» и других нарушений «международного гуманитарного права».

ООНовские чиновники до того «обнаглели», что собирались даже сформировать надзорные органы для контроля за ТНК.

Эти предложения сразу были осмеяны, как противоречащие логике развития современного бизнеса.

Транснациональные корпорации, в общем-то, никогда не скрывали, что, приходя в страны третьего мира, обязательно «задабривают» местных чиновников, и что в Африке они в своих целях активно используют межэтнические конфликты. Что же касается «достойной» заработной платы и «условий труда», то эти пункты конвенции с точки зрения ТНК вообще абсурдны, поскольку компании затем и идут в бедные страны, чтобы снизить издержки.

Против этого проекта выступили Международная торговая палата (ICC), базирующаяся в Париже, и Международная организация служащих (IOE). В их совместном заявлении говорилось, что подход комиссии ООН «не соответствует различным нуждам и обстоятельствам, с которыми сталкиваются компании, и ограничивает поток инноваций». Кроме того, подход комиссии ООН якобы противоречит «политике и практике работы компаний, основанных на истории, культуре, философии, законах и правилах, действующих в странах, в которых они работают».[52]

Вот интересная история. Она многим раскроет глаза!

В 2002 году окружной суд Нью-Йорка признал законным возбуждение дела против двух подразделений группы Royal Dutch/Shell – Royal Dutch Petroleum Co. и Shell Trading and Transport Co. Дело против них было возбуждено по иску международных правозащитных организаций, обвинивших Shell в нарушении гражданских прав в Нигерии. Суть в следующем.

Первые мирные протесты местных сообществ Нигерии против разрушительной деятельности Shell начались ещё в начале 1970-х годов. Эти протесты были пресечены грубым насилием. Бессрочные тюремные заключения, пытки и другие нарушения прав человека стали обыденностью для тех, кто противостоял этой ТНК. Shell платила нигерийским военным за их службу по защите её интересов, и даже снабжала их боеприпасами и автоматами Беретта, которые те использовали против протестующих, убивая и калеча людей.

Между тем, результатами деятельности компании стали разливы нефти, газовые факелы, исчезновение лесов. Полностью деградировала природа дельты Нигера. Искалечена жизнь сотен тысяч людей в регионе; и никто из них не увидел ни цента компенсации из тех доходов, которые получила компания за всё это время! В середине 1990-х Shell опять наняла нигерийскую полицию и войска для подавления протестующих, чтобы обеспечить бесперебойную работу своих подразделений в Нигерии. Тут-то за них и взялись правозащитники. Мы, к сожалению, не смогли найти материалов, чтобы рассказать вам, чем кончилось то дело для ТНК Shell. Скорее всего, ничем, или штрафом.

Раньше, при наличии социалистического лагеря, поддерживался баланс геополитической системы «трёх миров» (развитых капиталистических, социалистических и развивающихся стран). Объединяющей идеей было устранение социально-экономической отсталости и нищеты во всём мире как главной задачи мирового сообщества. Эта задача была поставлена во главу угла деятельности ООН и её подразделений. Отсюда, кстати, выросла идея Кодекса поведения ТНК и надзора над ТНК, над чем позже – в силу отсутствия противовеса, то есть соцлагеря, все весело посмеялись.

В те забытые теперь годы дело шло к созданию иной модели глобализации. Такой, которая бы находилась под контролем и регулирующим воздействием мирового сообщества, чтобы максимально учитывались интересы всех стран, чтобы уменьшалась отсталость и нищета, неравенство и эксплуатация… Но это было бы победой коммунистической идеологии! Разве сторонники экономического либерализма могли это допустить? И вот, с подачи президента США Рейгана, СССР ославили как «Империю зла»… И стали рушить.

Даже в России теперь не осталось идеологов-профессионалов, что уж говорить о других странах. Два десятилетия россказней про «ужасы тоталитаризма» выбили из понимания «простых людей», что идеология коммунизма – это была идеология защиты интересов трудящихся, то есть – большинства. Под эту идеологию были подвёрстаны законы, судебная практика, пресса, и вообще всё. Никто – ни чванные советские бюрократы, ни воры с партбилетами, ни члены Политбюро не могли переступить через это. Главное – интересы человека труда. И на международной арене так же.

А идеология либерализма заключается в защите интересов не большинства, а абстрактного «человека». Но интересы человека завязаны на конкретные ресурсы. Ресурсов хватило нескольким «человекам», а не большинству? Ну, что тут поделаешь. Мы же каждому дали право жить богато и счастливо. А вы – не богаты? Несчастны? Это ваши проблемы… Вот и получилось, что с такой идеологией Запад гарантирует права своих граждан ровно настолько, насколько хватает ресурсов; это идеология защиты прав меньшинств.

То же самое происходит по всей планете. И в России этот принцип теперь действует. При нашем убогом ресурсе большинство лишилось возможности пользоваться практически всеми правами. Безопасность: богатые и те, кто при власти, имеют личную охрану, остальные – как получится. Правосудие: нет денег – будешь сидеть, виноват ты или нет. Над прочими правами идет усиленная работа: например, добиваются, чтобы медицина и образование стали платными. Это сразу отрежет большую часть граждан от этих благ (прав).

Причём нам ведь были известны человеческие ценности из другого ряда. Они есть у человека всегда, где бы и в какую историческую эпоху он ни жил. Это, например, право выбора – между добром и злом, служением своему карману или обществу и т. д. Нам внушали, что такие нематериальные ценности только крепчают в борьбе за власть и деньги. Хорошо, двинулись по этому пути, и вдруг оказалось, что жизнь ухудшается! Стало понятным, что материальные ценности вторичны по отношению к высшим человеческим ценностям. Честь, совесть, правда, верность, долг, – не пустые звуки!

Но как соотносятся идеология и мораль с выживаемостью наций? А через эволюционный закон: выживает популяция, а не индивидуум.

Все биологические организмы стремятся к собственному благополучию. Среди живой природы есть рыбы, есть млекопитающие, а есть земноводные. У каждого своя среда обитания, в которой он себя лучше чувствует: рыбы – в воде, млекопитающие – на суше, а земноводные на границе земли и суши. И у каждого вида свои интересы в рамках среды, в том числе интересы между собой и друг к другу. Некоторые из представителей этих видов, например, едят других представителей. Система таких интересов сопоставима с идеологией у людей. И точно так же, как у людей, если интересы одной из особей вступают в противоречие с интересами сообщества, то эта особь приносится в жертву сообществу, а иначе сообщества просто не выживут. В критические моменты человеческой истории все государства идут на ущемление интересов отдельных граждан. Например, всеобщая мобилизация во время крупных войн. Хочешь ты, не хочешь, а будь добр умереть за отечество, а убежишь – расстреляют как дезертира.

Мораль в современном обществе не может держаться исключительно или по преимуществу на доброй воле индивидов, на их индивидуальных добродетелях. Она обязательно должна быть институционально оформлена и подкреплена силой, и для этого требуется соответствующая идеология.

Распад социалистического содружества, а затем СССР ликвидировали геополитическую систему «трёх миров». У ТНК и стоящих на защите их интересов государств появилась реальная возможность установить своё полное экономическое и политическое господство в мире. Идеология интересов меньшинства позволяет им делать самые беспощадные по отношению к людям и природе вещи. Мы видели на примере компании «Энрон», как она, объев страны «третьего мира», принялась разбойничать в самих США. Ну, на этот раз её остановили. В другой раз, глядишь, не остановят. И какой-нибудь нефтяной гигант сделает с самой Америкой то же, что Shell сделала с Нигерией.

Америку пожалеть надо!

Вот очень примитивный пример. Он тем более понятен, что фильм «Челюсти» все видели. Представьте, что вы наблюдаете за стаей акул во время их охоты, находясь при этом в безопасности, например в лодке. Вы не сможете не отметить их совершенства, достигнутого за миллионы лет эволюции. Вы радостно возбуждены, вы фотографируете их, чтобы, при случае, повосхищаться их великолепием в компании друзей. А теперь представьте, что вы оказались за бортом лодки. Или вдруг из неведомых пучин вынырнула акула, способная перекусить вашу лодку. Наверняка у вас появятся мысли иного порядка. Так и в этом случае: идею глобализации приветствуют те, кто находится в безопасности (или думают, что это так).

Те же, кто заранее просчитал свои шансы на выживание и понял, что они не велики, не будут плясать от восторга от перспективы так называемой «честной» конкуренции с акулами.

А ведь ныне акулам – глобальным ТНК – предоставлены все возможности! Организация, созданная как орган мирового сообщества по преодоление отсталости и нищеты – ООН, превращается в своего рода всемирного полицейского, который должен подавлять социальные конфликты, вместо того, чтобы устранять их причины. А если откажется, можно на эту ООН плюнуть, и делать, что заблагорассудится. Есть же НАТО; зачем нам ООН? – такие, наверное, мысли бродят в головах «сидящих в лодке». Им бы подумать: если мировому капиталу под силу поставить под контроль ООН и правительство США, то, что им помешает чуть позже вообще отменить необходимость подчиняться национальному и мировому праву?

И тогда они не ограничатся раздачей «указаний» правительствам ведущих стран, что тем делать…

Для ТНК все люди и структуры, не охваченные их, ТНК, сетью – опасны. Если люди и структуры (например, национальные экономики) претендуют на природные ресурсы – они опасны вдвойне. Структуры любой социальной защиты – просто лютые враги. Пока руководителей государств, профсоюзов и всяких «зелёных» движений подкупают. Будет ли это длиться вечно? Отдельные национальные правительства (в том числе и США) и власти различных уровней рано или поздно выразят своё неудовольствие итогами «глобализации», из-за расходов, которые приходится нести на поддержание нового мирового порядка. И тогда у нас будет новый мировой беспорядок.

Никакого глобального общества в принципе существовать не может. Если бы можно было создавать большие одноклеточные организмы, то они давно бы уже были созданы. Но они не создаются, а только многоклеточные. Это неспроста! В обществе существует иерархия идей, иерархия структур, иерархия целей. И надо стараться, чтобы формирование горизонтальных и вертикальных структур, призванных решать стоящие задачи, не навязывалось директивным образом, а возникало бы естественно. При этом возможны как процессы конкуренции, так и процессы возникновения специализации; кто спорит! Но гораздо эффективнее работают различные неформальные коллективы, самопроизвольно возникающие для решения различных проблем.

А теперь с новыми знаниями вернёмся к вопросу, с которого мы начинали эту главу: куда ведёт процесс глобализации? Из биологии известно, что живая природа выбрала путь эволюции не через увеличение размера клетки, а перешла к многоклеточности. И произошло это, когда энергия, поступающая в клетку извне, стала меньше генерируемой в ней энтропии. Иначе: в одноклеточном «слоне» требуется проток такого большого количества вещества и энергии, что создаваемый в результате этого беспорядок захлестнёт систему. Дело в том, что внутренняя энергия приходит через поверхность, а энтропия растёт по мере роста объёма; энергии удаётся держать структуру, лишь если единый организм разделён на клетки.

Вот и получается, что глобализация готовит нам хаос.

А что такое хаос? Организм разваливается изнутри.

Само Западное общество самоорганизовывалось «многоклеточно». При патриархальном колониализме Англия, Франция, все остальные колонизаторы в своих колониях, даже самых диких, оставляли местную администрацию с её специфическими правами. Правительства к ней, как и к народам, всегда относились, мягко говоря, презрительно, но оставляли их, потому что понимали: гарнизонами, войсками, вообще теми силами, которые есть, всё равно не удастся реализовать там ничего, все их государственные задумки ждёт хаос.

Ещё одна причина, почему не может быть «одноклеточного слона». В природе в генах работает только пять процентов. Остальные есть след былого. Организм от зачатия до рождения проходит все стадии, буквально до динозавра. Казалось бы, зачем? Полезнее было бы рождать сразу, кого надо. Но это необходимо природе, она же не глупая. Если что-то произойдёт с внешней средой, эволюция тут же пойдёт по известному пути. А не найдётся подходящего известного – что-то среднее появится, в результате мутации, какая-то новая структура.

Всё то же самое в человеческом обществе.

В искусстве, политике, экономике в каждый момент есть главенствующая идея. Но обязательно должна быть оппозиция – общественные структуры или отдельные люди – носители иной точки зрения. Мало ли, куда развернётся ситуация! Сторонники же глобализации, как только могут, добиваются единообразия согласно Вашингтонскому либеральному консенсусу, о котором мы писали выше. А он требует как можно скорее провести приватизацию, всюду насадить частную собственность, максимально ограничить вмешательство государства в экономику… Якобы страны, которые станут выполнять эти указания, получат растущую экономику с низкой инфляцией. А те, которые поступят наоборот, не получат, и будут в зависти скрежетать зубами.

А мы утверждаем: если бы не было оппозиции этим планам, и они были бы реализованы повсеместно, мы все уже оказались бы в самом ужасающем хаосе, который только можно себе представить.

Но, к счастью, оппозиция была.

За последние полвека самые потрясающие успехи в экономике показали страны Восточной и Юго-Восточной Азии: Япония, потом Южная Корея, Тайвань и Гонконг, Сингапур; в последнее время – Китай и Малайзия. Так вот: они многое делали не так, как предписывают либералы, а Китай, темпы роста в котором на протяжении более двух десятилетий превышают 9 % в год, и вовсе всё делал наоборот.

А каковы успехи тех, кто осчастливил себя либерализацией по полной? Это были страны Южной Америки и Россия. Никто из них не получил процветания! Везде развал и кризис – короче, хаос.

В самих США идеи Вашингтонского консенсуса не реализованы; очевидно, их предлагали для «внешнего пользования». Даже более того: именно сейчас в Америке быстро сворачивается либерализм, на который буквально вчера едва не молились.

Вывод из всего сказанного простой. Глобализации, как естественного процесса, нет, и быть не может. Получающееся глобальное сообщество – всего лишь единый мировой рынок, участники которого конкурируют между собой за обладание всеми мировыми ресурсами, от нефти до знаний. Достаточно легко предсказать, что толчком к изменению такого порядка станет общая нехватка ресурсов. Ведь законы экономики, как и законы других наук, имеют строго ограниченные рамки применимости. Сегодня идеи работают, а завтра не будут.

Глобализация невозможна, но на фоне общей нестабильности некие стратеги пытаются вести политику глобализации, чтобы дополнить свои экономические преимущества политическим давлением. Большинство людей даже не подозревает, к чему это может привести! Глобальным рынком нельзя управлять, он функционирует в режиме саморазвития, непредсказуемой эволюции; но вот, малая группа людей самовольно взяла на себя ответственность за жизнь на Земле. И довольно скоро сама будет сметена волной хаоса.

Нестабильная Америка

Сегодня экономика США выглядит самой мощной в мире; здесь большой внутренний рынок; доллар – основа мировой финансовой системы; США крупнейший собственник, – американским гражданам и корпорациям принадлежат 55 % всех выпущенных в мире акций.

А также США – крупнейший в мире должник, что порождает нестабильность. По этой причине случись в Америке кризис, он сдетонирует в мировую катастрофу. По этой причине вопрос устойчивости мировой экономики, а значит, и мирового социума, сегодня сводится к вопросу устойчивости экономики и финансовой системы США.

Начиная разговор на эту тему, сразу должны предупредить, что не собираемся показывать ВСЮ картину и во всех подробностях; американская тематика и так постоянно в сфере общего внимания, и незачем повторять общеизвестное. Но в своём изложении постараемся избежать обычных для газетчиков качественных оценок: не будем ни восхвалять США, ни унижать. Мы своё мнение уже высказали: Америку пожалеть надо. Это на её народах обкатывались технологии оболванивания масс. Это её жители стали «кроликами», на которых ставят свои опыты изобретатели генномодифицированного корма. Это американцев превратили в «челюсти» глобализованного рынка, отучив их выживать в условиях рынка нормального. Это из американских юношей и девушек готовят хладнокровных убийц, а потом везут за тридевять земель на защиту интересов ТНК, туда, где они сеют зёрна ненависти к Америке…

Итак, американская экономика. В ней есть очень сильные элементы: в информационных технологиях страна опережает весь остальной мир на десятилетие или даже больше. Оборонный сектор в Штатах очень мощный, в частности благодаря их ведущему положению в области информационных технологий. У Соединённых Штатов также очень мощные банковская и страховая системы.

И всё же… Экономика этой страны совсем не так сильна, как доказывают некоторые экономисты. Внешнеторговый дефицит очень долго остаётся высоким: в настоящее время Соединённые Штаты должны остальному миру три триллиона долларов! Это 30 % американского ВВП. Латиноамериканский долговой кризис начала 1980-х был спровоцирован, когда долги Мексики совсем незначительно превысили такую же отметку в 30 % ВВП. Скажем прямо: иметь колоссальный внешнеторговый дефицит и продолжать копить международные долги – значит, чрезвычайно рисковать и подвергать опасности не только себя, но и весь мир.

Ещё одно подтверждение слабости: когда Федеральная резервная система США (ФРС) начала игру на ослабление доллара, и он упал почти на треть (мы дальше скажем об этом подробнее), все затаили дыхание в ожидании серьёзного роста американского экспорта, поскольку вывозимые товары стали конкурентоспособнее. И что же? Никакого роста не последовало, потому что бóльшая доля американской экономики отнюдь не сильна! Маломощна и непродуктивна американская автопромышленность. Когда германский «Даймлер» купил третью по величине американскую автокомпанию «Крайслер», чтобы основать компанию «Даймлер-Крайслер» и совершить мощный рывок, – немцы с ужасом обнаружили, что технологии «Крайслера» на десять лет отстают от немецких. И этот случай не единственный.

С информационными технологиями тоже не всё ладно. Когда эти военные разработки пошли в гражданское производство, в Америке начался большой шум: вот оно, «светлое будущее», давайте развивать новую экономику – то есть производство и сбыт товара с массированным применением информационных технологий, – и всё у нас получится. Предполагался потрясающий рост производительности, увеличение объёмов товаров и доходов, полное перевооружение управленческих звеньев традиционной экономики.

Результат? Жуткая афера, обман на каждом шагу. Началась быстрая деиндустриализация; традиционная экономика просто «загнулась». Оказалось, информационные технологии очень сильно зависят от вложения денег, а отдачи от них, в виде повышения производительности, никакой нет. Ресурсы, потребляемые этой «новой экономикой» вкупе с ещё несколькими отраслями, которые очень быстро развивались, вроде оптовой и розничной торговли, превышают то, что они возвращают в экономику. В ценовом выражении недостаток равен примерно 10% ВВП США! То есть, для поддержания нынешних объёмов «новой экономики» необходимо в неё вкладывать куда как больше, чем она отдаёт обратно.

Конечно, сначала-то именно это и ожидалось: когда начинается модернизация какой-нибудь отрасли, всегда приходится тратить больше, чем получать, в надежде, что со временем ситуация изменится. Но американская «новая экономика» требует вложений непрерывно; все годы её развития входящие потоки превышали исходящие. И теперь уже ясно, что информатизация не только не дала Америке никаких преимуществ, а загнала её в структурный кризис, и совсем непонятно, как из него выбираться. Эта «новая экономика» высосала соки из всей остальной экономики. Всё больше отраслей, в которых не осталось денег не только на развитие, но даже на нормальное воспроизводство. Прекратили существование целые отрасли. Например, в США сегодня практически нет текстильной промышленности, нет производства телевизоров и ещё много чего нет.

Соответственно прыгнула безработица.

До этого считалось, что рабочие места, потерянные в результате информационной революции в материальном производстве, компенсируются ростом занятости в торговле и банковском деле, в области оказания услуг. Но газета «Уоллстрит джорнэл» писала ещё в феврале 1994 года: «Бóльшая часть огромного сектора услуг в США, кажется, находится на грани переворота, аналогичного тому, который уже потряс сельское хозяйство и обрабатывающую промышленность, где занятость сокращается уже многие годы, в то время как производство постоянно растёт…»

А ведь этого и следовало ожидать. Обрабатывающая промышленность и сектор услуг, переживая технологическую революцию, уже давно теряют миллионы рабочих мест. В ход идут автоматы, а живые люди остаются за пределами прогресса и вряд ли когда-либо смогут попасть в новую высокотехнологичную мировую экономику. Теперь, вслед за исчезновением «синих воротничков» (производственный рабочий класс), подобная судьба постигла и «белых воротничков» (сектор финансовых и прочих услуг). В американских банках места кассиров заняли компьютерные системы. Сокращается число секретарей.

За 1990-е потеряны сотни тысяч рабочих мест в таких сферах, как страхование, бухгалтерско-аудиторский учет, средства связи, авиатранспорт, розничная торговля, гостиничное дело и т. п. С начала 2000-х в ту же сторону двинулась сфера оптовой и розничной торговли. Ожидается, что со временем большая часть оптовой торговли может вообще исчезнуть в результате информатизации и более совершенной координации между производителями и сферой сбыта. Что до розничной торговли, то, по мнению авторитетного журнала «Форбс», новые технологии «представляют серьезную угрозу для традиционного розничного сектора страны и для 19 млн. занятых в нём людей».

Технологический прогресс начинает сказываться даже в сфере образования и искусства. Библиотекарей заменяют электронные системы. Появление электронных синтезаторов музыки негативно повлияло на судьбу многих музыкантов: по оценке одного из руководителей Американской федерации музыкантов, занятость музыкантов-исполнителей в последние годы сильно сократилась; с помощью синтезаторов исполняется свыше 50 % музыки к телевизионным коммерческим программам. Новые электронные технологии уже создают угрозу даже занятости актёров-исполнителей! Сегодня продюсеры кино– и телефильмов могут, используя кинокадры из архивов, создавать новые фильмы с участием кинозвёзд прошлого, в том числе уже ушедших из жизни. Спрос на живых актеров может резко упасть. Ведь покойные «звёзды» обойдутся для продюсеров неизмеримо дешевле.

Однако научно-техническая революция не сводится только к увеличению безработицы. Падает реальная заработная плата и у тех, кто остаётся работать! В США свыше четверти всех работников уже трудятся по временной схеме, получая, разумеется, более низкую зарплату. Понятие «работающий бедняк» – новое слово глобализма; оно обозначает людей, которые, имея рабочее место, всё же недостаточно зарабатывают для покрытия элементарных жизненных потребностей.

Одновременно происходит значительная интенсификация труда, растёт утомляемость трудящихся всех категорий, причём их усталость не физическая, как раньше, а нервно-психическая, связанная с изменением самого характера труда. И при этом производительность не выросла! Если в статистике сравнительной производительности в Европейском Союзе и США не учитывать производительность собственно информационно-технологического сектора, то выработка за человеко-час окажется выше в ЕС, чем в США. Почему-то об этом не так уж часто упоминает международная финансовая пресса, МВФ или кто-либо другой.

Так что, к сожалению, приходится расстаться с надеждой, что американская экономика сильна и конкурентоспособна.

Но есть опасность куда более неприятная. Мы имеем в виду проблемы с надёжностью фондового рынка США.

Экономисты не любят употреблять слово «кризис» в разговорах о США. Говорят: рецессия. Не любят намёков на перегретость их фондового рынка; говорят: американский фондовый «пузырь» не столь уж и спекулятивен, и вообще его нет. Но вот, весной 2000-го этот рынок обвалился; произошло падение индекса NASDAQ (отражающего как раз состояние дел в сфере высоких технологий) на 30—40 %. Известный финансист Джордж Сорос вследствие этого потерял три четверти своих активов. Тогда он и произнёс свою знаменитую фразу: «Музыка кончилась, а они всё танцуют», имея в виду участников рынка.

К середине 2000 года проявился и другой «негатив». В июле сильно упал индекс PMI, очень показательный индекс, характеризующий будущую активность реального сектора экономики. Его падение комментировалось специалистами не просто в тревожных тонах – речь пошла о макроэкономических проблемах, о том, что импульс, заданный мировой экономике внедрением новых информационных и телекоммуникационных технологий, исчерпан, что впереди – затяжной и болезненный спад. Начиналось бегство частных капиталов из США. В ноябре 2000-го правительство впервые заявило о прямой поддержке фондового рынка. В январе 2001 года ФРС США начала резко снижать учётную ставку в расчёте на то, что удастся поддержать фондовый рынок, но из этого ничего не получалось.

Теперь курс акций принял типичный для рецессии (кризиса, скажем прямо) характер. То есть за стремительным провалом курса следует медленный, постепенный подъём, который не успевает достичь прежнего уровня, как следует новый спад. Сначала думали, что рецессия затронет в основном сектор «виртуальной», высокотехнологичной экономики; год спустя стало ясно, что это кризис действительно структурный, затрагивающий и средне-, и низкотехнологичные звенья американской экономики, в которой идёт сокращение рабочих мест.

Росли процентные ставки, отчисления в резервный фонд и доходность, а снижалась стоимость корпоративных бондов. В результате промышленность начала испытывать нехватку денег, и процесс двинулся с положительной обратной связью, то есть проблемы нарастали как снежный ком по схеме: падение кредитования – падение потребления – падение производства – неплатежи.

Так закончился успешный деловой цикл США, который начался в 1982 году при Рейгане. Этот период, за исключением небольшого спада начала 1990-х годов, имел высокие темпы роста экономики, низкую инфляцию, характеризовался низким уровнем безработицы.

Если анализировать, что принесло такой успех, то среди прочего на первый план выходит кредитная экспансия, которую осуществляла ФРС. Инструмент денежной «накачки» был применён при кризисе недвижимости конца 1980-х, и при кризисе сберегательных банков начала 1990-х, при кризисе мексиканского песо в 1995 году. Аналогичное поведение ФРС можно было наблюдать во время азиатского кризиса 1997, российского дефолта и девальвации 1998. Экономика в результате такой политики просто расцвела. А мы и всегда говорили, что для развития экономики нужно только средство обмена, а портит его исключительно процентная составляющая.

И всё было бы хорошо, но уровень корпоративных долгов быстро пошёл в гору. Потерялось представление о том, какой уровень корпоративных долгов вообще допустим, а какой нет. То же самое произошло и с персональными долгами. В 1990-е пользоваться кредитными карточками смогли категории населения, которые до этого никогда не могли бы и мечтать об этом, чем был очень мощно подкреплён потребительский спрос; в 2000 году американцы («мировые челюсти») потребили на 700 млрд. долларов больше, чем заработали.

Сегодня долги максимальны на уровнях домашних хозяйств, на уровне корпораций, и на уровне федерального правительства. А у ФРС по-прежнему нет других инструментов, кроме повышения или понижения кредитной ставки и допечатки денег. В целом эта стратегия, хотя и воспринимается рынками как естественная, кажется очень рискованной. Если стратегия не сработает, и снижение стоимости денег не приведёт к оживлению экономики, начнётся сильный рост безработицы и дальнейшее сокращение потребительских расходов. Если же, наоборот, окажется удачной, и потребительские расходы начнут расти – экономика «оживёт», но все присущие ей дисбалансы сохранятся. Ничем хорошим это кончиться не может.

Не менее остры проблемы со стабильностью доллара. Его сила и слабость кроется в том, что он выступает в роли мировой резервной валюты. Сила – потому что всякий субъект мировой экономики, страхующийся от валютного риска покупкой доллара, кредитует США. Слабость – потому что отказ этого «всякого субъекта» от доллара обрушит доллар. Мировой монополист по страхованию валютных рисков, США не могут застраховать от риска сами себя!

Америка, толкая развивающиеся страны к предельно жёсткой финансовой политике, сама проводит политику сверхмягкую. Темпы роста денежной массы здесь очень высоки, и удержать инфляцию на низком уровне удаётся только благодаря постоянному «сбрасыванию» излишков долларовой массы за пределы США. Так Америка оставляет себе все преимущества мягкой финансовой политики, а недостатки, в первую очередь инфляцию, «отдаёт» менее развитым странам. Иначе говоря, эти страны, принимая долларовую массу, импортируют себе инфляцию и экономическую нестабильность в целом.

Отсюда и угроза, постоянно висящая над США, – возможное снижение привлекательности доллара как мировой валюты. Если появится другая, более привлекательная для прочих стран валюта, то долларовая масса, обслуживающая потребности всего мира, станет избыточной по сравнению с потребностями самих США. Результат предсказуем: резкое обесценение доллара и экономический крах. Отсюда и неприязнь американских стратегов к любым проектам создания региональных валют для международных расчётов.

Первая попытка создания региональной валюты была сделана в Европе в 1992 году. Тогда европейский валютный союз был разрушен спекулятивной атакой Джорджа Сороса, похоронившего в сентябре 1992 года первую единую валюту объединенной Европы – ЭКЮ. Эффективность удара вызвала подозрения, что, помимо личных спекулятивных интересов, Сорос выступил в роли орудия американского государства, желавшего погубить ЭКЮ, как конкурента доллару.

Этот урок пошёл впрок. Европейцы потратили шесть лет на расширение и углубление интеграции, и в 1999 году перешли-таки на единую валюту – евро, создав реальные предпосылки для вытеснения доллара из мирового оборота. В этом случае США отказались от услуг финансовых спекулянтов типа Сороса (чем, возможно, и было вызвано его разочарование в современном капитализме) и сосредоточились на прямом воздействии на Европу.

Вспомним войну в Югославии. Такое впечатление, что Европа своими руками создала источник нестабильности для себя. Но не забудем, что непосредственно военные действия начинали и вели не сами страны Европы, а их военное объединение с США – НАТО.[53]

Дело в том, что для внутренней политической жизни объединённой Европы одним из ключевых и наиболее остро стоящих вопросов было определение органа, который будет главным вождём и координатором европейской интеграции. Вариантов всего два: ЕС и НАТО.

В первом случае интеграция была бы в основном экономической и объективно ориентированной на конкуренцию с США.

Во втором случае интеграция шла бы в рамках не только Европы, но США и Канады, носила бы преимущественно не экономический, а военно-политический характер, и ориентировалась на интересы доминирующей в НАТО Америки.

Нападение на Югославию сулило надежду склонить Европу на сторону «натоцентризма». Но эта задумка не была реализована в полной мере, и вскоре Америка, в поисках новых внеэкономических путей интеграции, призвала Европу к союзу в войне с «мировым терроризмом». Европа скрипела, но соглашалась. Однако к началу второй войны с Ираком ведущие её страны (Франция и Германия) уже возражали против своего участия в американских авантюрах.

Но евро не стал заменой доллару на мировом рынке.

Помимо попыток подчинить рынок евро своим интересам, США пытались расширить мировой спрос на доллары, содействуя дестабилизации экономик, в частности, России и ряда стран Латинской Америки накануне введения евро (ведь национальная экономика «впитывает» дополнительные объёмы мировой резервной валюты именно из-за роста неблагополучия). С такой же точки зрения следует рассматривать и беспрецедентные дебаты в Аргентине в 1999 году о возможности отказа от национальной валюты и перехода на внутреннее обращение доллара США. Кстати, последствия были очень интересны: за следующие два года (к октябрю 2001-го) кредитный рейтинг Аргентины рухнул; она заняла самое последнее место в долгосрочном кредитном рейтинге развивающихся стран.

Но опасность доллару исходит не только от евро. Япония пытается создать «зону иены» в Юго-Восточной Азии. Правда, мировые финансовые воротилы ввергли эту страну в почти десятилетние экономические трудности, сорвав идею на раннем этапе её созревания. Тем не менее, как одна из потенциальных возможностей она по-прежнему существует.

Ещё один претендент на роль азиатской региональной валюты – китайский юань. Китайцы учли опыт США по превращению доллара в мировую резервную валюту, осознали связанные с этим преимущества, и всерьёз намерены сделать юань региональной резервной валютой Юго-Восточной Азии. В решении задачи они могут опираться на многочисленные в странах Азии китайские диаспоры.

Доллар слаб. Он напоминает здоровущего боксёра, забывшего правила бокса – его ещё боятся, но это до поры. Не надо забывать, что сегодня доллар не обеспечен национальным богатством США. Оценки его обеспеченности опускаются до 2-3 %. Правда, максимальные оценки (которые ставят сами американцы) достигают 45 %. Но как бы то ни было, столь низкий уровень обеспеченности рано или поздно будет осознан миром, и приведёт к катастрофическому обесценению доллара и ввергнет человечество в глобальный экономический крах.

Теперь поговорим и о социальных реалиях Америки. По таким характеристикам, как неравномерность доходов, уровень бедности, количество заключённых, состояние окружающей среды, США лидируют среди развитых стран. Клинтоновский бум и пять лет Буша-юниора ни в чём не изменили этого; тенденция к худшему. Международные сопоставления тоже показывают США в невыгодном свете: для столь богатой страны количество бедных очень велико.

Последним аргументом апологетов американского пути служит обращение к их легендарной социальной мобильности, типа того, что чистильщик обуви, того и гляди, проснётся миллионером. Однако в действительности люди, как правило, проводят свою жизнь в рамках той социальной группы, в которой они родились. Нет существенных различий в моделях мобильности между США и Европой.

Америка ощутимо разделяется. Одни уходят в виртуальную жизнь, в ту реальность, где тебя никто не узнает, где ты можешь вести себя так, как тебе приятнее – в реальность, которую сам себе можешь придумать. Сегодня для американца компьютер – это уже образ жизни, а не просто средство получения информации или инструмент для покупок. Это средство общения, работы, путешествий, совершаемых, не выходя из дома. Но уход в виртуальный мир приводит не только к отделению человека от государства и общества, он приводит к отделению человека от своей страны.

Так ведёт себя «продвинутая» часть американского общества. А что в это время делают те, кто в результате перехода страны в постиндустриальный мир стал маргиналом и не нашёл себе места во вновь возникших сферах экономической активности? Ни в какую виртуальную реальность они уходить не собираются. Они заполняют улицы американских городов. Социальные дотации позволяют не работать и иметь хлеб, а дополнительный приработок от криминальных дел и торговли наркотиками даёт деньги и на масло…

Всё это, разумеется, печально, и добавит красок в катастрофу, когда она разразится.

Последняя тема, которую стоило бы упомянуть в главе о нестабильной Америке – это этническое противостояние.

Государствообразующий элемент США – общая территория, захваченная по праву сильного. Граждане страны (за малым исключением) – эмигранты в разных поколениях. И, не опираясь на национальные традиции, предельно материальная культура Америки с самого начала её истории была вся нацелена на создание некоего «нового человека». Каждый гражданин должен был стать, прежде всего, стопроцентным американцем. И эта система, называемая «плавильным котлом» (melting pot), работала неплохо, пока «переплавка» касалась выходцев из стран Европы германской группы языков. Немцы, англичане и голландцы «переплавлялись» вполне успешно. Первые сбои начались с появлением массовой итальянской иммиграции. В крупных городах Америки появились «итальянские деревни», а как следствие – итальянская организованная преступность, мафия. Но совсем стало плохо, когда в США хлынули китайские иммигранты и представители других стран Юго-Восточной Азии.

После этого США перестали быть «плавильным котлом» наций. В стране возникли районы, города и посёлки (причём весьма плотно населённые), где владеть английским совершенно необязательно. А теперь есть уже места, где достаточно владеть только русским.

Сегодня многие граждане и не собираются становиться «истинными» американцами: а зачем, они и так пользуются всеми благами. Посреди гражданского общества «стопроцентных янки» сформировались огромные анклавы традиционных обществ. Что касается национальных «мафий», то они зачастую являются таковыми лишь в глазах янки. Просто на территории Америки какая-то национальная община собирает деньги со своих национальных коммерсантов в каких-то своих интересах. Коммерсанты, заплатив этот национальный налог, конечно, обжуливают налоговую службу США. Вот вам и вся мафия.

Среди потомков первопоселенцев разделение по нациям тоже идёт полным ходом. Если в 1950-е годы белые составляли 90 % численности населения, а большинство остальных – это были негры, потомки попавших сюда двести лет назад рабов, то уже в начале 1990-х годов белых осталось только 75,6 %, и можно ожидать, что через два – три десятилетия их будет меньше половины населения. «Не белая» же часть теперь отнюдь не только негры. Юг Флориды активно заселяют кубинцы, Калифорнию и Техас – мексиканцы. Белые покидают эти штаты, а также и Нью-Йорк, переселяясь во внутренние регионы страны. Негры бегут на свой традиционный юг.

Этнические группы интенсивно проникают в органы государственного управления. Они формируют свои, отдельные политические структуры, не растворяющиеся в существующей политической системе. Они просто используют её для достижения собственных долгосрочных целей! Негритянское движение поднимает зелёное знамя ислама и во вполне интеллигентной форме требует создать отдельное негритянское государство на территории США. И это – следствие разных интересов «простой» Америки, разделённой на десятки традиционных обществ и социальных групп, и «Америки», которая стала некоей наднациональной всемирной корпорацией.

И здесь нестабильность!

Подведём итоги.

Сегодня экономическая ситуация в США критическая. Под долларом лежит колоссальный инфляционный потенциал, что выражается в сумасшедшем росте дефицита внешнеторгового баланса. Когда он растёт на проценты в год, это уже не очень хорошо. Когда на проценты в месяц – это ужасно. А он только в июне 2004 года вырос на 19 %; это что-то невообразимое. Здесь проглядывается очевидное последствие структурного экономического кризиса, который обусловлен несоответствием межотраслевого баланса и дефицитом «новой экономики», и американский доллар, без сомнений, ожидает резкое падение.

Так называемая постиндустриальная экономика «одаривает» Штаты опасными парадоксами. По монетарным догмам, падение национальной валюты неминуемо влечёт за собой улучшение внешнеторгового баланса. Причины вполне понятны: становится выгодно покупать товары собственного производства, экспортировать их; и становится невыгодным покупать товары за рубежом. Примерно так было в России в конце 1998 года. В США всё наоборот: падение доллара не повлияло на отрицательное сальдо внешнеторгового баланса, он даже продолжал расти. Такого не может быть! Но есть, а причина в том, что США стремительно деиндустриализировались. Здесь просто нет товаров собственного производства, которые бы «закрывали» уменьшающийся импорт. Он, соответственно, и не уменьшается.

США, даже не как государственную систему, а как страну, можно считать самой внутренне разобщённой страной мира. Здесь вообще нет никаких общих традиций. Это, а также индивидуализм, доведённый до крайности – вот что такое нестабильный социум США.

И на этом фоне нарастает социальное расслоение, недовольство, неуверенность не только в США, но и во всём мире…

Весь мир и будущие времена

«Мельничное колесо» мировой экономики продолжает крутиться, перемалывая ресурсы, и остаётся на одном месте. А человечество скатывается назад. Вот некоторые мнения и цифры.

15 % населения Земли живёт в богатых, 78 % – в бедных странах и 7 % – в странах с переходной экономикой. Так называемый «золотой миллиард» за последние двадцать лет увеличил долю присваиваемых ими богатств с 70 до 85 %, тогда как доля потребления беднейших 20 % населения беднейших стран снизилась с 2,3 до 1,4 %.

Если в середине ХХ века разница в номинальных годовых доходах граждан постиндустриального мира и остального населения планеты составляла 7–9 раз, то в наши дни разрыв достигает 50—75 раз.

«Несмотря на повторяющиеся обещания в 1990-х годах сократить число бедных во всём мире, оно увеличилось с тех пор почти на сто миллионов. В тот же период мировые доходы ежегодно росли в среднем на 2,5 %». (Джо Стиглиц, лауреат Нобелевской премии по экономике.)

«В 1997 году ВВП на душу населения упал в 21 стране, на долю которых приходилось 10 % суммарного ВВП и 7 % населения развивающегося мира. В 1998 году – уже в 33 странах, производящих 42 % ВВП развивающегося мира и объединяющих более четверти его населения». (Из доклада Всемирного банка «Глобальные экономические перспективы и развивающиеся страны в 1998/99 г. г.»)

Средняя продолжительность жизни в развитых странах – 78 лет, в бедных – 64 года, в самых бедных – 52 года.

Миллионы людей, в том числе дети, голодают, при общем увеличении производства продовольствия на планете.

«Заявления о том, что генная инженерия необходима, чтобы накормить голодных, основываются на двух допущениях: первое – что в итоге голодающие получат больше пищи, второе – что генная инженерия является единственным способом получать более высокие урожаи. Однако, по моему мнению, рост производства пищи вряд ли поможет тому, кто не может позволить себе покупать или выращивать её, особенно при помощи дорогих запатентованных модифицированных семян». (Донелл Медоуз, соавтор книги «Пределы роста»[54].)

12,5 % населения Земли не имеют доступа к системе здравоохранения; 22 % (в том числе более половины – взрослые) неграмотно, из них две трети – женщины. 20 % населения не имеет снабжения чистой питьевой водой. Причиной 80 % всех заболеваний в развивающихся странах служат отсутствие безопасной воды и плохие санитарно-гигиенические условия. Каждый год по этой причине умирает более 5 млн. человек – в десять раз больше среднего количества людей, ежегодно погибающего в войнах. Более половины таких жертв – дети. Более 8 % населения Земли вряд ли доживёт до сорока лет.

«Два миллиарда человек не имеют возможности пользоваться электричеством, а 80 % жителей планеты не имеют доступа к телекоммуникационным услугам». (Генеральный директор ЮНЕСКО Фредерико Майор, 1998 г.)

Даже в богатых странах мира происходят акции социального протеста. Государства называют себя «социальными», а свою экономику «социально-ориентированной», но люди не согласны с их античеловеческой политикой. Политики считают «хорошим тоном» заявлять, что они делают то, чего ждут от них граждане, а делать то, что требуют неизвестные зарубежные «хозяева». Всё равно выполнять свои обещания государства не могут: частный сектор не предоставляет достаточного для занятия всех желающих количества рабочих мест; в государственном секторе экономики для создания рабочих мест денег тоже нет, и для содержания безработных нет. Денег – нет. Понятно? Непонятно? Ведь в предыдущей главе мы показали, что США решают все проблемы допечаткой денег. То есть, денег всё больше, государство в громадных объёмах вкачивает их в экономику, и их… нет.

Давайте посмотрим, куда же они деваются.

Американский доллар, как мы все с вами знаем – мировая резервная валюта. То есть его принимают к платежам во всём мире. Штатам достаточно включить печатный станок, и проблемы «нет денег» вроде бы как ни бывало: американская экономика получает дешёвые товары из-за границы фактически в кредит, не поставляя в обмен товары на аналогичную сумму. Зачем, если деньги – есть? Но своим гражданам предлагает товары в кредит, потому что у граждан деньги в недостаточном количестве. Первая странность. Но дальше эти «странности» сопровождают весь путь доллара по миру!

Раз торговые партнёры США вместо товаров получают доллары (а внутри их границ ходит совершенно другая валюта), то они вынуждены инвестировать их обратно в США. Что они и делают, приобретая американские правительственные облигации. В итоге такого торгово-финансового симбиоза в США накапливается торговый дефицит и увеличивается дефицит госбюджета; правительство обслуживает свои затраты за счёт всё тех же иностранных сбережений. А мир в целом имеет «неустойчивость в квадрате», угрозу дестабилизации всей финансовой системе. Но мало этого: Штаты, вроде бы имея незаслуженный эмиссионный доход, снижают основу своей жизнедеятельности, поскольку через такую систему внешней торговли экспортирует не только доллары и правительственные облигации, но и рабочие места!

Суммарная задолженность Америки колоссальна. Своя рабочая сила дорогая. Даже самые низкие за полвека процентные ставки на кредиты не сподвигли предпринимателей к расширению производства и созданию рабочих мест; тот спрос, что имеется, они покрывают за счёт роста производительности и интенсивности труда. Поэтому сейчас основная масса товаров для США производится в Китае, причём 65 % экспорта Китая в США – это продукция американских компаний, произведённая в Китае. В самих же США фирмы вынуждены снижать затраты, чтобы остаться конкурентоспособными, а для этого только два пути. Или сокращать количество сотрудников, заставляя людей больше работать за ту же зарплату, или уводить производство в страны третьего мира, где зарплата существенно ниже.

В период с 1989 по 2003 год, в связи с ввозом товаров из Китая, Америка потеряла 1,659 млн. рабочих мест. А благодаря вывозу американских товаров в Китай в США было создано всего лишь 199 тысяч рабочих мест.

Речь, конечно, не только о Китае. Много рабочих мест уходит в Индию. Грубо говоря, всё, что с английским языком связано – в Индию, а всё, что без языка – в Китай.

Логика вывода производства из страны железная: если в Таиланде научились шить рубашки, то пусть они за один доллар шьют рубашки, нечего нам своих рабочих за 20 долларов нанимать на эту работу. Если в Гонконге научились часы собирать поддельные – прекрасно, пусть собирают наши настоящие, а мы своих рабочих направим на какую-то другую работу. Но это раньше своим рабочим давали другую работу. Теперь нет замены, рабочие места уезжают из Америки, не замещаясь никакими другими – американцы не создают новых секторов, куда можно было бы поставить американских работников.

Да и само представление о конкурентоспособности американского рабочего класса меняется.

Школьное образование в Америке ужасное, школа не обучает даже элементарной грамотности, но в силу сложившегося уровня жизни американцы требуют большой зарплаты. У фирмачей возникает вопрос: а почему этим тупым и необразованным американцам нужно платить в двадцать раз больше, чем китайцам?!

То, что всё же делается в США и других странах «золотого миллиарда» и экспортируется вовне, представляет собой монопольные продукты, созданные на базе научно-технических достижений и подкреплённые манипуляциями представлений об их полезности. Сколько стоит ампула лекарства или химического вещества, произведённая в США? Сколько стоит компьютерная программа, произведённая там же? Цена включает очень высокую зарплату работников и очень высокие цены на землю и электричество в США. Она включает прибыль, облагаемую высоким налогом. Эти продукты покупают у Америки потому, что их негде больше купить – монополия. Как только монополия теряется, цена падает, иногда в разы…

У Америки есть важное преимущество – её наука, которой в мире просто нет равных. Но она опять же будет существовать лишь до тех пор, пока условия для неё лучше, чем в других местах, и сюда едут учёные со всего мира. Рухнет её экономика, пропадёт и наука.

…Итак, производство переместилось в Китай, а потребление осталось в Америке. Китайские компании – неважно, в чьей они собственности, – продав товары в США, получают за них доллары и привозят их в Китай. Центральный банк Китая выменивает у компаний эту долларовую массу (кроме той части, что остаётся на рынке Китая) за юани, и отправляет доллары обратно, скупая правительственные облигации США. То же самое делают Япония, Юго-Восточная Азия, Латинская Америка, Африка и Центральный банк России.

Проще говоря, китайцы долго и напряжённо работают, что-то производят, поставляют свой овеществлённый труд в США, получают за это некую бумагу, называемую «доллар», которую они опять везут в США, получая взамен другую американскую бумагу, называемую «облигация». А ещё Китай продаёт свои товары в Европу и Японию, и тоже в большинстве случаев за доллары, и тоже тащит доллары в США, покупая облигации. Если рухнет экономика США, Японии и Европы, – или если рухнет доллар, – то непонятно, как будет функционировать китайская экономика. Хотя теоретически и в Китае имеется неудовлетворённый спрос, но здесь проблема в другом: китайцы не смогут это покупать. Денег-то у местного населения нет; они потому и имеют работу, что согласны работать задёшево!

И в чьих же интересах крутится это «мельничное колесо»? Американцев? Индийцев? Китайцев?.. Вы, кстати, замечали, что наше российское правительство, «заныкав» бешеные деньги в американские долговые обязательства (золотовалютный и так называемый «стабилизационный фонд»), не вкладывает их в нашу экономику, зато всё время тщится создать здесь «благоприятный инвестиционный рейтинг». Но в России зарплаты выше, чем в Юго-Восточной Азии, и понятно, почему: у нас холодно, и цена рабочей силы объективно должна быть большей, чем в тех местах, где – что зима, что лето, пальма одним цветом. Чтобы иностранные компании перевели своё производство к нам, нужно вогнать российское население в окончательную нищету. Вот тогда-то мы с вами и поработаем на… На кого?

На себя? Не похоже. На простых американцев? Тоже вряд ли; у них у самих положение аховое. Конечно, США выглядят, как вершина процесса глобализации. Но чьи интересы на самом деле выражает эта «вершина»? Не надо особо вглядываться, чтобы увидеть разрыв между политикой администрации США внутри страны и её же политикой в мире. Если внутри страны она под нажимом демократических механизмов поддерживает баланс между крупным, средним и малым капиталом, то во внешней сфере действует только в интересах сверхкрупных организаций – монополистических объединений, которые ныне принято называть транснациональными корпорациями, ТНК.

При этом все международные институты: Международный Валютный Фонд, Международный Банк, Всемирная Торговая Организация и другие – на практике оказались соавторами, разработчиками и проводниками политики крупного капитала.

Да, а куда же в этой круговерти деваются деньги?

Это мы поймём, посмотрев, что происходит с распределением прибыли по секторам экономики США. За 1999—2003 годы в полтора раза выросла доля прибыли частного финансового сектора, и почти в полтора раза сократилась доля прибыли, приносимая нефинансовым сектором, что и не удивительно, поскольку из экономики «выдавили» (в Китай) промышленность. В эти годы, несмотря на общее снижение прибыли в экономике, Федеральная резервная система США не допустила ни одного крупного банкротства в финансовом секторе. А каков он, «финансовый сектор», мы уже говорили: 98 % денег крутится на спекулятивном рынке валютных обменов, меньше 2 % – на рынке финансовых документов, связанных с экономикой; реальному сектору остаётся полпроцента.

Капитал сам выискивает, как бы сделать так, чтобы на зарплату тратить поменьше. Чтобы нужные для людей вещи производить максимально дёшево. Чтобы по возможности совсем не тратиться на очистку воды, образование, здравоохранение, благоустройство жилья, на заботу о природе, материнстве и детстве, раздетых и голодных. То есть там, где живут, учатся, работают люди, денег нет. А в секторе, где небольшая (по сравнению с человечеством исчезающе ничтожная) группка людей на спекуляциях делает деньги из денег, – они есть.

Деньги, по классическому определению, это средство осуществления меновых операций, всеобщий эквивалент в экономических отношениях. А экономика, в буквальном переводе с греческого – искусство ведения домашнего хозяйства. В Энциклопедическом словаре есть статья «Человек»: «общественное существо, обладающее сознанием, разумом, субъект общественно-исторической деятельности». Статьи «Человечество» в словаре нет, и о его целях и задачах остаётся только догадываться, а для человека указано: «сущность человека, его происхождение и назначение, место человека в мире были и остаются центральными проблемами философии, религии, науки и искусства».

Глобализация позволяет дать другие определения.

Деньги – философия, религия, наука и искусство человечества. Или, проще: деньги – ум, честь и совесть нашей эпохи. Человечество – гумус для производства денег и поставщик исполнителей, нужных ТНК. Человек – винтик машины по производству денег и потребитель товаров, объект психологических манипуляций. Экономика – искусство использовать деньги для уничтожения ресурсов и ликвидации возможности существования человечества.

Фактически покрытие внешнеторгового дефицита США за счёт импорта капитала определяет всю модель современной мировой экономики и, соответственно, будущее всех людей Земли. Мировая экономика устойчива настолько, насколько устойчива экономика США. Со своей стороны, Америка крайне зависима от всего мира. В американские ценные бумаги вложены ум, труд и надежды всех нас, за исключением, может, первобытных племён, бродящих всё ещё в каких-нибудь уцелевших лесах, и не знающих денег. Да, в экономику США, в их чудовищную, зыбкую долларовую пирамиду вложены весьма значительные средства зарубежных инвесторов: их совокупный объём минимально оценивают в 4-5 трлн. долларов. Из них 2 трлн. приходятся на Азию, в том числе японский банк имеет долларовые резервы объёмом 900 млрд., китайский банк – объёмом 500 млрд. долларов.

Эти средства вкладывались, помимо государственных бумаг, в создание новых технологий и разработку новых технологических принципов. А примитивные относительно этих видов деятельности отрасли, в конечном счёте, неуклонно выводились за пределы США. Осознать объективность этого процесса и его потенциальную опасность для самой Америки оптимисты глобализации не могут. Они объясняют миру, что новому информационному обществу не нужно изготавливать товары; их проще покупать у других. Современному горожанину незачем умение делать зажигалки и выращивать картошку, – говорят они. Проще купить эти «простые вещи» где-нибудь «там», где живут «простые люди», а мы пока сконцентрируемся на более «продвинутых», более сложных и эффективных видах деятельности!

Правильно, – ответим мы, – если картошку регулярно подвозят. А вдруг из-за каких-то причин поставки прервутся?..

Внезапное прекращение притока товаров и капиталов поставит под вопрос само существование США, вплоть до внутренней резни, а поскольку едва ли не в каждой американской семье есть огнестрельное оружие, то попросту массовой бойни. Американское государство прекрасно это сознаёт и старается обеспечивать приток инвестиций. Война в Ираке, Югославии, Афганистане и опять в Ираке – это и есть механизмы создания благоприятных условий для притока капиталов.

Ключевой принцип такой политики – «стратегия управляемых кризисов», изматывание возможных конкурентов США со сглаживанием за их счёт системных рисков для себя и мировой экономики. Мы уже приводили обоснование этого эволюционного закона: наведение порядка в одной структуре неизбежно вносит беспорядок в другую структуру. Вот и здесь мы видим стратегию экспорта нестабильности, экспорта проблем ради поддержания импорта капитала в США. У инвесторов формируется стойкий стереотип: какие бы трудности ни испытывали США, в других местах будет ещё хуже.

Говоря иначе, цель органов государственного управления США – не обеспечение процветания американской экономики, а всего лишь сохранение в ней лучших, чем в остальном мире, условий для деятельности ТНК. То есть они не улучшают ситуацию у себя; они просто создают у других ситуацию худшую, чем у себя. Образно говоря, чтобы вылезти из болота, встают на головы соседей. Соседи, конечно, тонут, зато американское правительство пока держит голову над болотной жижей.

С такой точки зрения интересы России и США противоположны: наш успех ставит под вопрос их существование, а наше поражение и гибель позволят им обеспечить себе какое-то время спокойной жизни. Поэтому поражение и гибель нам гарантированы; специальные люди в нашем правительстве, явные «ставленники глобализма» (они, кстати, очень заметны своей независимостью и от премьера, и от президента) сделают всё, как надо глобализму. И так – во всех странах. Россия отличается от «всех стран» только большими запасами углеводородного сырья, владением ядерным оружием и наличием излишне грамотного населения, но над этими недостатками те, кому положено, активно работают.

Напомним ещё раз: своей политикой Америка удерживает шаткое равновесие, и мировые лидеры это знают. С её крахом утонут все разом. Ну, а если утопят нас, а потом ещё кого-то, а потом ещё – то остальные пока немного побултыхаются. Поэтому, если Россия начнёт какое-либо своё «возрождение» или (подобно Белоруссии) просто попытается жить своим умом, все правительства мира возбудятся и нам станет совсем плохо.

Что будет дальше? Горизонт прогноза узкий, информации мало. Ещё вчера казалось, что так оно, человечество, и будет булькать в болоте со вздёрнутым вверх звёздно-полосатым флагом. Ан нет: среди тех, кому Америка норовит встать на голову, теперь уже не только страны второго и третьего мира, но и равные ей по мощи развитые страны франко-германского блока. Есть противники усиления крупного капитала и в самих США. Пусть это и покажется невероятным, но даже Великобритания не вполне довольна раскладом сил. Вполне возможна попытка утопить Америку, перетянув когорту мощнейших ТНК (среди которых тоже трений хватает) в Европу.

13 мая 2004 года в Институте Европы РАН выступал британский социолог и политолог Уилл Хаттон. Главный пафос его выступления заключался в том, что Америка как единственный правитель мира не устраивает Великобританию. По его мнению, глобализация – хорошая вещь; последние десять лет она, несомненно, шла на пользу британской экономике; без глобализации не было бы роста уровня доходов на душу населения в Азии, Китае и Японии. Но затем он отметил, что глобализация по-американски – неприемлема; она, может быть, и хороша для США, но не для Европейского союза, да и не для России.

Политолог напомнил слушателям, что проект либерализации начала, середины и конца 1990-х годов обернулся в России крайней нуждой и обнищанием. В результате на долю менее чем двадцати олигархов приходится почти 30 % российского ВВП – по данным журнала «Forbes», это даже больше, чем в Америке, где такому же количеству богатых людей принадлежит всего 5 % американского ВВП. И сделал вывод, что либерализация по принципам, которые навязывает Вашингтон, просто-напросто провалилась в российских условиях.

Такие заявления – не что иное, как подготовка к переменам. Это сигнал России, что возможны иные варианты, и, де, не захочет ли она поучаствовать в глобализации по английским лекалам? На самом деле, России эти варианты – что в лоб, что по лбу. Для нас при любом сценарии вариант один: расстаться со свои сырьём, и исчезнуть с карты мира. Но если Великобритания решит схватиться с США (или Германия в союзе с Францией – с США и Великобританией), то нас обязательно втянут, и Россия потеряет всех своих молодых мужчин, что, конечно, нашей агонии не продлит. По уму, нам бы лучше постоять в сторонке, да только на ум наших правителей надежды никакой.

Ещё вариант – быстрое выдвижение на первые места в мире Китая. К сожалению, для нас этот вариант ещё опаснее. В последние годы спрос Китая на сырьё и энергоносители растёт экспоненциально. В 2003 году отношение темпов роста спроса на электроэнергию к темпам роста ВВП достиг 1,7 раза, хотя среднемировой уровень этого показателя – меньше единицы. Китай, находясь на раннем этапе индустриализации, уже «съедает» 25 % общемирового объёма потребления чёрных металлов и стали, 30 % общемирового потребления угля и 20 % – потребления цемента. Это, наряду с другими факторами, привело к увеличению мировых цен на многие виды сырья до рекордно высоких за многие годы уровней, а ведь ожидается, что эти показатели возрастут. Самый большой вопрос: сможет ли общемировое предложение сырья обеспечить удовлетворение столь быстро растущего спроса со стороны такой крупной экономики, или же ограниченность мировых ресурсов будет сдерживать экономический рост Китая.

Скажем прямо, выход Китая на мировой «склад» ресурсов ускорит опустошение этого «склада» и наступление коллапса.

Что интересно, в силу своей специфики (избыток рабочей силы с низкой стоимостью, высокие показатели нормы накопления по домашним хозяйствам) Китай не так сильно зависим от внешнего финансирования, как большинство других развивающихся стран. Он может захватить первенство, не участвуя в конкурентной битве за мировой капитал. Правда, глобальное первенство кого бы то ни было – явление неестественное и временное, до исчерпания ресурсов. Глобализация по любому образцу: американскому, европейскому или китайскому, идущая через решение проблем своей комфортности за счёт остального человечества, кончится вместе с человечеством. Это модель «заметания мусора под чужую кровать».

Однажды пространство замкнётся, и человечество поймёт, что осталось наедине со своим мусором.

Сценарии: план работ, или прогноз?

Когда люди берутся прогнозировать своё будущее, оно обычно представляется им таким же, как прошлое, но с исправленными очевидными ошибками, допущенными в реальном прошлом. Поэтому то, что начинает происходить на самом деле, становится для «провидцев» полной неожиданностью. Вот и сегодня большинство видит будущее, которое ждёт нас лет через десять, как прямое продолжение случившегося за предыдущие лет двадцать. Там продолжат борьбу за власть те же политические партии, что и сегодня. Школьники будут зубрить те же учебники, что и их родители. Те же злаки будут выращены, собраны, проданы, приготовлены и съедены практически тем же способом, что и раньше. Цены, как им и положено, подрастут, но компьютеры продолжат дешеветь и мельчать, становясь всё более быстрыми. Мы по-прежнему будем оплачивать покупки рублями, накапливая «в чулках» доллары и еврики…

Но это будущее нам уже точно не грозит.

Объекты социальных систем всегда эволюционируют в условиях ограниченных ресурсов. А это значит, что динамика их развития принципиально нелинейная, что делает будущее неоднозначным и многовариантным. Процессы можно считать линейными только в том случае, когда система ещё не вошла в тот режим, в котором ограничения начинают сказываться. Даже двести лет назад, когда внешняя среда и многие «взаимоотношения» общества с нею не достигли режима насыщения, учёта одной лишь линейной динамики не было достаточным: вспомните неожиданно произошедшую Великую французскую революцию. Сегодня ускоряющийся темп развития общества и деградации природы сделал применение такого упрощённого линейного подхода просто неадекватным.

А какие варианты будущего вероятны? Наш друг Бернар Лиетар[55], изучая возможные изменения денежных систем мира, предлагает четыре сценария:

1) «Тысячелетие глобальных корпораций»: мир, где частные корпоративные акции или облигации, выпущенные транснациональными корпорациями (ТНК), придут на смену знакомым валютам разных стран, основанным на банковских долговых обязательствах.

2) «Замкнутые сообщества»: мир, где глобальная денежно-кредитная катастрофа породила местные валюты, выпускаемые локальными сообществами.

3) «Ад на Земле»: мир, где, после того как официальная денежная система рухнула, никакой новый социальный или денежно-кредитный порядок появиться не сможет.

4) «Устойчивое изобилие»: мир, где различные виды денежных инноваций сформируют систему успешных профилактических мер против денежно-кредитного краха и создадут целостную экономику, где старая и новая (дополнительная, беспроцентная) денежные системы будут эффективно балансировать и дополнять друг друга.

Мы преклоняемся перед Лиетаром. Мы его любим. Изучив финансы от и до, он написал потрясающие книги и сделал потрясающие выводы. В целом он прав: да, впереди нас ждут именно эти варианты (разве что четвёртый номер выглядит слишком оптимистичным). Но, даже понимая неоднозначность социальных процессов, он допустил ту же ошибку, что и обычные футурологи. А они сначала выбирают «предпочтительное» будущее, а затем предлагают оптимальную траекторию для его достижения, забывая, что далеко не любое будущее нам доступно.

Конечно, Лиетар хочет, чтобы люди прислушались к его мнению, и чтобы был построен мир устойчивого изобилия, и показывает, как это сделать, попутно пугая тремя «плохими альтернативами», две из которых начинаются финансовой катастрофой. И мы, в принципе, согласны: человечество может жить на Земле спокойно, изобильно, в ладу с природой. Может. Вполне допускаем, что и будет. Но сначала – сначала реализуются все три прочих варианта. В отличие от Лиетара, который рассматривает их как альтернативные, мы видим, что они последовательные. И только если кто-то выживет в итоге, надеемся, дойдёт дело и до четвёртого варианта. Мы пишем эту книгу для тех, кто намерен выжить, и рассмотрим их все – проведём вас, так сказать, по кругам ада.

Реализация первого варианта – «тысячелетие ТНК», – уже идёт полным ходом. Сам Лиетар описал его победное шествие в книге «Будущее денег: Новый путь создания богатства, работы и более мудрого мира»[56]. Этой теме посвящена следующая часть книги, а пока скажем кратко, что закончится «тысячелетие» довольно быстро финансовой и экономической катастрофой, после чего сообщества на местах закуклятся на фоне уже начавшейся войны всех против всех. И лишь затем выжившие… впрочем, об этом мы уже говорили.

Скорость и направление процессов определить невозможно; они зависят от того, какая катастрофа произойдёт раньше – финансово-экономическая или глобальная климатическая.

«Создание сценариев – это инструмент, который поможет последовательно осмыслить сложные цепи событий и взаимоотношений. Их изучение позволяет нам сегодня принимать решения и выбирать возможные линии поведения, чтобы достичь самого светлого будущего», – пишет Бернар Лиетар.

Ошибка понятна: учёный рассчитывает на разум людей. Если исходить из стандартных представлений о роде человеческом, то только и жди, что homo sapiens, услышав умные речи, хлопнет себя по лбу и начнёт строить «светлое будущее», беречь природу, заботиться о ближнем и дальнем. Добровольно сократит свои потребности. Пойдёт на субботник убирать мусор. Заберёт с улицы бомжа и помоет его в своей ванне. Посадит дерево и построит дом для престарелых…

К сожалению, на разум надежды нет. Не предусмотрено эволюцией, чтобы выживала отдельная особь; выживает только популяция целиком, а поведение популяции и особей в ней определяется условиями среды. А среда у нас такая: процентный рост денег и разделение человечества на общественные структуры, сильнейшая из которых – финансовая, подмяла под свой интерес всё и вся.

Помните, о чём шла речь в главе «Товар и антитовар»? Ещё в 1865 году У.С. Джевонс дал понятие о невозобновляемом ресурсе и указал на принципиальную невозможность неограниченной экспансии человека. В 1885 году Р. Клаузиус дал ясные и чёткие утверждения о конечности ресурсов. Это было сто двадцать, сто сорок лет назад! Об этом же писал Мальтус. На протяжении ХХ века тоже не раз звучали предупреждения. А что же «разум»? Разум спал… Так будет и теперь, пока из сна разума не родятся чудовища.

Или вот, в начале книги мы писали, что человек – раб структур. Да, человек раб структур. Учёный строит планы о том, как всё человечество под водительством его идей построит светлое будущее, и при этом сам вынужден поступать в соответствии с правилами, принятыми в его сообществе. А властная элита, которая действительно может возглавить общественное движение – раб структуры финансовых транснациональных корпораций, и будет делать только то, что выгодно ТНК, и по их правилам. Человечество уже делится не по национальным или государственным признакам, а по своей причастности к когорте, владеющей ресурсами. Разговоры о «золотом миллиарде» перешли в практическую плоскость: везде и всюду политическая власть выстраивается под знамёна ТНК, и отвергает тех, кто против. Помните Югославию? Ирак? Венесуэлу, Аргентину, Афганистан? Угрозы Ирану, Северной Корее, Кубе и Белоруссии – помните?

Суверенитета государств больше нет.

Возьмём для примера страну Россию.

Статья 3 её Конституции гласит:

«1. Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является её многонациональный народ.

2. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления.

3. Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы.

4. Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуется по федеральному закону.

Статья 4:

1. Суверенитет Российской Федерации распространяется на всю её территорию.

2. Конституция Российской Федерации и федеральные законы имеют верховенство на всей территории Российской Федерации».

Очень хорошо. Просто душа радуется, какая у нас независимая и суверенная страна, в которой народ – источник власти.

И вдруг доходим мы до статьи 15 той же Конституции, и в пункте 4 видим: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью её правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

Что интересно, если закон РФ становится действующим только после опубликования, то для «составной части» нашей правовой системы, – международных договоров, Конституция даже публикации не требует.

Вопросы есть? Вопросов нет. Поехали дальше.

То, что на территории России нет нормального государства, а элита работает в интересах вражеской структуры, вносит определённые сложности в понимание перспектив. Народ не в состоянии понять, что всё, сказанное и сделанное властью и поддерживающими её СМИ, касается только её, власти, собственных проблем. Только интересов власти и богатой элиты. Они имеют паспорта граждан России, говорят по-русски, живут иногда тоже здесь. Но они уже не часть народа России, а часть международной элиты, граждане ТНК.

Сначала они объяснили народу, что благом для страны будет приватизация, и растащили всё, что даёт хоть какой-то доход. Потом доказали, что брать с них деньги, чтобы с кем-то (с народом, с кем же ещё) делиться через прогрессивный налог, или чтобы вкладывать средства в амортизацию оборудования – просто грабёж. Что будет благом для страны (для них), если они, новые владельцы вчерашней народной собственности, смогут эксплуатировать эту дармовую собственность до полного её истощения, не тратя ни копейки на ремонт. А потом завели речь о приватизации ЖКХ и переводе всей системы жизнеобеспечения на платную основу: надо взять «все резервы», которые есть в стране (у народа), и вложить в выходящее из строя (их) оборудование, дабы избежать «техногенной катастрофы».

Народ верит, что государство заботится о нём, когда налаживает рассыпающиеся энергооборудование, нефте– и газопроводы, добывающую технику и т. д. Ведь умные говорливые телеведущие каждый день рассказывают, как то здесь, то там отключают электричество, как замерзает народ, а правительство посылает на помощь МЧС и сурово спрашивает с виновных.

Элите ясно, что народ будет тратиться на поддержание этих мощностей (энергетика, нефть, газ, ЖКХ и т. д.), и заплатит по любым тарифам, куда ему деваться-то. А народу ещё невдомёк, что когда он полностью вытряхнет свои карманы, и оборудование будет восстановлено, оно опять будет кому-то отдано, и опять будет использоваться не для блага людей, а для выколачивания из людей денег.

Настанет день, когда снова будет предложено вложить деньги (если они ещё останутся у народа, или если ещё останется народ) в восстановление оборудования. И снова бедные, слушая призывы позаботиться о стране, будут думать, что говорят об их стране и об их интересах. Каждый будет мнить, что это его хотят сделать богатым, а то, что какой-то дядя Вася им не стал, то это лично сам дядя Вася виноват. (Беда только в том, что «дяди Васи» – весь народ и есть.)

А элита, работающая на свой карман, стонет в кулуарах: когда же он кончится, этот народ, и не надо будет тратиться на пенсии, жильё, и прочие мелкие делишки этих никому не нужных надоед… И можно будет вывезти все деньги, и забыть об этой стране, клятой России…

Вот судьба российского предпринимателя. Приводим заметку из газеты «Аргументы и факты»[57] практически без изменений:

«Самая удачная предпринимательская тропка выпала Андрею Вавилову, бывшему 1-му замминистра финансов. Как он признался в одном из интервью, за 5 лет он заработал больше 300 млн. долл.

В 1998 году, взяв кредит в банке, Вавилов приобрёл пакет акций компании „Северная нефть“, а потом установил полный контроль над компанией. В 2000 году Минприроды объявило конкурс на разработку богатого месторождения „Вал Гамбурцева“. Заявки подали все нефтяные гранды, предлагавшие за право на разработку месторождения до 100 млн. долл. Однако лакомый кусок достался „Северной нефти“, заплатившей 7 млн. долл.

Новый глава Минприроды потребовал от „Северной нефти“ вернуть лицензию. Одновременно в отношении руководства „Северной нефти“ было возбуждено уголовное дело. Но после избрания Вавилова в Совет Федерации дело было прекращено. Месторождение так и осталось за бывшим замминистра. В 2003 году Вавилов продал компанию „Роснефти“ за круглую сумму – 600 млн. долл».

Как видим, никакой народ г-ну Вавилову не нужен. Достаточно было иметь надёжных друзей в инстанциях, которые распределяют месторождения нефти. И порядок: ЗАРАБОТАЛ триста миллионов долларов за пять лет. Видать, вкалывал от души, раз уж заработок превышал миллион в неделю. Наверное, сильно вспотел товарищ…

Из основ термодинамики известно, что всю полученную системой тепловую энергию нельзя превратить в механическую работу; часть тепла застревает внутри системы. То же получается и с полученными элитой доходами: вывести за границу пока удаётся только часть. Остальное застревает в России: это то, что население принимает за основной доход нашей страны, который добрые власти пытаются для него спасти. Большинство действительно всерьёз уверено, что государство печётся об их доходах, правда, считают они за «доход» те крохи, которые идут в оплату за труд и на некоторые дополнительные выплаты. Возможно, такая ошибка происходит оттого, что сумма реального дохода России, ежегодно остающегося за границей, не поддаётся осмыслению умом.

Представители «двух Россий» не понимают друг друга, а из этого следует, что для выхода из нынешней ситуации нет общего решения, которое удовлетворило бы и народ, и элиту. Чем-то придётся жертвовать. Поскольку наша элита – часть мировой элиты, она – сильнее отдельно взятого народа, и пожертвует народом.

И так в каждой стране мира. В каждой.

«Корпоративное человечество»

Не прошло и семи лет с тех пор, как Бернар Лиетар, рассматривая возможность наступления «тысячелетия ТНК», писал в книге «Будущее денег»: «Этот сценарий показывает, как власть, используя право создавать деньги, в течение следующих десятилетий могла бы перейти к поддержке наиболее крупных транснациональных корпораций». И вот, власть уже повсеместно перешла к такой поддержке.

Капиталистические государства и так-то всегда были склонны поддерживать бизнес, а не общество, из тех соображений, что бизнес сам заинтересован в благоденствии общества, и баланс интересов сам собою образуется. Но лет тридцать-сорок назад – одновременно с отказом США от золотого паритета доллара, – в развитых странах перешли к прямой поддержке бизнеса за счёт общества. «Невидимая рука рынка» потянулась, так сказать, в общественный карман. Граждане США платят налоги сполна, а американские корпорации из этих средств получают субсидии (например, на «создание рабочих мест»), а также и льготы. В 1994 году налоговые льготы, предоставленные американским ТНК, составили 167 млрд. долларов; в том же году на социальные нужды правительство потратило всего 50 млрд. долларов.

В начале 1950-х (1950—1954) во всех видах налогов (местных, налогов штатов и федеральных) на каждый доллар, выплаченный простыми гражданами, корпорации, как правило, платили 76 центов. В 1980—1992 годах, когда корпорации явно повысили своё финансовое могущество, налоги с их доходов упали до 21 цента на один доллар индивидуальных налогоплательщиков. В Канаде даже в 1996 году, рекордном для корпоративных прибылей, налоги на доходы корпораций составили не больше 14,5 цента на каждый доллар индивидуальных налогов[59]. Тенденция усиления структуры ТНК, её сращивания с властью, определяющей налоговую политику, очевидна.

Не менее очевидна «смычка» власти и капитала в ходе приватизации, охватившей весь мир. С некоторых, достаточно недавних пор тенденция перехода активов в частные руки стала мировым поветрием. В одном только 1997 году объём приватизационных сделок достиг почти 157 миллиардов долларов, что в пять раз больше, чем в 1990 году. Эта глобальная тенденция повальной приватизации показывает растущую потерю влияния правительств на экономику своих стран.

Через приватизацию достаточно быстро всё приносящее доход общественное достояние мира перешло в собственность корпораций. Сегодня двести крупнейших мегафирм охватывают весь комплекс человеческой деятельности, а их щитом выступает НАТО. Их общий годовой оборот (7,1 трлн. долларов) больше, чем объединённый ВВП 182-х стран (то есть всех стран, кроме самых крупных). ТНК так или иначе контролируют треть всей мировой экономики, но их собственная потребность в кадрах составляет всего лишь 0,3 % населения Земли; остальные – если они не потребители их продукции – «лишние».

Любая общественная структура ведёт борьбу за ресурс, и если может, подавляет иные структуры, внося хаос в их деятельность. Сегодня мы и в России видим, как подавляется крупным бизнесом бизнес мелкий и средний. Как власть, подкупленная «большими деньгами» работает против общества. Как расцветает система платной медицины в ущерб интересам большинства членов общества; как образование, готовящее кадры для корпораций, рушит систему всеобщего бесплатного среднего и специального образования.

Чему научат детей в средней школе, финансируемой компанией, занимающейся кредитными карточками? Тому, что отдавать 20—30 % дохода на обслуживание кредитной карточки – это хорошая финансовая практика. Для компании она, конечно, хорошая. А для будущего детей? Страны? Человечества?..

«Вот будущее: университеты обречены превратиться в предприятия по подготовке кадров, сотрудничая с корпорациями по учебным планам и прочим вопросам; иначе им не выжить» – к такому мнению пришёл канцлер университета штата Небраска Дэл Вебер после того, как компания First Data Resources построила в его университетском городке техническую школу, «подогнанную» для её нужд.

По пути «корпоратизации» идут и все другие институты общества. Питер Монтэгю (Фонд экологических исследований из Аннаполиса, штат Мэриленд) пишет: «Корпорации в значительной степени определяют все основы современной жизни, как церковь в Средние века… Маленькие корпоративные элиты определяют, что большинству из нас читать; что нам смотреть в театрах и по телевизору; какие предметы могут стать достоянием общественности в качестве тем для публичного обсуждения и дебатов; какие идеи наши дети впитают в школе; как будут выращены, обработаны и проданы наша пища и волокно для нашей одежды; как будут изготовлены потребительские товары, с использованием каких технологий и из какого сырья; будем ли мы иметь доступ к эффективному здравоохранению; как будет организована работа, и сколько за неё будут платить; какие формы энергии будут нам доступны; насколько наши воздух, вода, почва и пища будут загрязнены токсичными отходами; кому хватит денег на избирательную кампанию, а кому не хватит».

Это будущее уже наступило! Практика деятельности ТНК оказывает деструктивное влияние на всё. Чтобы понять, куда ведёт этот сценарий, достаточно мысленно довести до логического конца все направления, по которым они связаны с обществом. Культура?.. Искусство?.. Нравственность?.. Защита живой природы?..

Современные корпорации всё более и более обособляются от человечества и локальных сообществ; они обособляются, как юридическое лицо, даже от людей, которые в них работают. Каждый, независимо от своего положения в корпорации, превратился в расходный материал. Топ-менеджеры обязаны делать то, чего хочет финансовый рынок, или же они будут без сожалений уволены и заменены кем-то, кто будет это делать. Привычка размышлять над перспективой дальнейшего существования отрасли, вместо того чтобы думать о получении прибыли в следующем квартале, жестоко наказывается. Согласно Лиетару, денежная система – это то, что вызывает структурный конфликт, который испытывали столь многие топ-менеджеры, – конфликт между интересами акционеров, собственной личной этикой и озабоченностью будущим внуков.

Чем выше доход корпорации и чем более отделены они от людей и местности, где работают, тем сильнее разнятся интересы корпораций и человечества. Дэвид Кортен, доктор философии из Стенфордской школы бизнеса, сказал об этом очень образно: «Ну, это всё равно как если бы к нам вторглись инопланетяне с целью колонизации планеты и превращения нас в рабов, с последующим уничтожением человечества, насколько это возможно».

Читатель уже знает, что со старинных времён за влияние на власть в какой-либо местности боролись, попеременно побеждая, три основные общественные структуры: военная сила, идеология, и экономика вкупе с финансами. В истории последних веков они были более или менее сбалансированы между собой. Информационная революция радикально передала власть финансам, и сегодня очевидно, что деньги готовы вообще заменить собой власть; они управляют всеми сословиями, нанимая силу и назначая идеологию. Выбита почва из-под самой концепции национального государства.

Пять крупнейших ТНК наложили руку на более чем половину мирового рынка самолетостроения и космических технологий, электрооборудования, производства деталей для электроники и создание компьютерного программного обеспечения. Другие пять контролируют производство алкогольных и безалкогольных напитков и табачных изделий. Ещё две доминируют на рынке общественного питания. Что помешает любой из них, или другим, приватизировать выполнение государственных функций? И не в одной стране, а всемирно?

Примеры уже есть: в некоторых странах частные корпорации наладили качественную связь, ликвидировав государственные телефонные службы. Это, а также появление эффективных частных компаний по оказанию почтовых услуг типа Fedex или UPS, показывает, что нет ничего невозможного в переходе в руки корпораций и других функций государства. Ладно, почта; где-то такое возможно и полезно, где-то нет; скажем, в России без поддержки государства почта не выживет. Но как вам понравится, если некая международная компания возьмёт на себя охрану общественной безопасности, следствие, сыск и содержание арестованных, другая – организацию дорожного движения, а третья выкупит армейский контракт?..

Мы уже видели, как под лозунгом: «Частный бизнес обеспечит качество и окупаемость», наполовину были отданы в частные руки электроэнергетика и железнодорожный транспорт России. Так почему же государству не отказаться от охраны границ и таможенного досмотра, отдав их какой-нибудь международной ТНК?..

Мы видели, как министерству культуры осталось только распределение зарплаты музейных работников, а сам министр подрабатывал на ТВ шоуменом, – в то время как музеи, театры и библиотеки выживали стараниями немногочисленных меценатов и рекламодателей. Так, спрашивается, удержится ли государство от соблазна, если некая компания пообещает сделать культуру народа высокоприбыльной отраслью?.. А другая захочет управлять социальным обеспечением?.. А ещё одна – образованием?..

Правда, тогда от культуры, социального обеспечения и образования окажутся отрезанными те, кто не сможет платить, или те, кто не нужен корпорациям, но главная задача: высокая прибыльность и соблюдение интереса корпораций, – будет решена!.. А ведь отсюда один шаг к отмене политической власти государства. Получится единый глобализованный мир, в котором нанятые частными корпорациями менеджеры будут решать, что хорошо, а что плохо для народов.

«По многим причинам быть гражданином Goldman Sachs или Chrysler-Daimler-Benz гораздо выгоднее, чем британским или немецким/американским гражданином. Определённые категории служащих процветают не хуже, чем раньше – члены королевской семьи. Корпорации платят большое жалованье тем, у кого есть нужные навыки. Проблема в том, что никто не убедит глобальных гигантов взять на себя социальную ответственность. В прошлом столетии большой бизнес пробовал менять правила, – теперь нет никаких правил, кроме тех, которые создают сами корпорации». Так описывает будущее Бернар Лиетар в своём сценарии «Тысячелетие корпораций». А ведь он исходит из факта: получив финансовое могущество, корпорации, вместо того чтобы стать полезными обществу, приспособиться к нуждам людей, расширить свою социальную роль, стали переделывать человечество под себя.

Но известно: мир экономики и финансов отнюдь не представляет собой единого целого. Пройдя сходный путь развития, разные корпорации как были, так и остались антагонистами друг другу. Ресурсная база Земли всё меньше, а аппетиты корпораций всё больше. Вполне возможно, что после «отмены» государств они начнут войны между собой. Этот вопрос мы рассмотрим в следующем сценарии, а здесь и в следующей главе поговорим о деньгах.

Уже появились корпоративные валюты. Например, такая единица, как «полётные мили» (frequent flier miles), используется для покупки билетов некоторых авиалиний; American Express обобщил концепцию, создав свои «мировые деньги путешественника», принимаемые в качестве платёжного средства во всем мире. Подобные деньги путешествующая элита «зарабатывает» во время перелётов; их сумма зависит от количества приземлений в аэропортах и общей продолжительности полёта. Дальше такая «валюта» может быть использована для оплаты такси, гостиницы, междугородных переговоров и т. д. Тратят их так: один из боссов уровня исполнительного директора корпорации везёт своё семейство на экзотический курорт и оплачивает этот отдых «полётными милями», накопленными в течение своих деловых перелётов.

Выпуск кем-то (той же American Express, Microsoft или каким-нибудь новым киберюридическим лицом, или консорциумом корпораций) полноценной корпоративной денежной единицы, обеспеченной их товарами и услугами, – только вопрос времени.

Дешёвая и вездесущая вычислительная техника позволит крупным корпорациям через коалиции и переговоры о взаимной конвертируемости создать несколько основных твёрдых корпоративных облигаций. Их первейшим отличием от нынешних денег будет обеспеченность реальными товарами и услугами, а потому дополнить, или вовсе заменить нестабильные валюты разных стран, за которыми тянутся только долги, они смогут. И что интересно, в 1990-х Алан Гринспен, глава ФРС США, заявлял, что ожидает возникновения «новых рынков частных валют в XXI столетии». Он говорил, что «предвидит в ближайшем будущем предложения от компаний, выпускающих электронные платёжные средства типа сберегательных карт или „цифровых наличных денег“, основать специализированные корпорации по выпуску всего этого с устойчивым балансом и открытым рейтингом кредитоспособности». Вопрос, что называется, назрел…

Телевидение уже сейчас открыто занято предварительной подготовкой граждан именно к такому будущему. Большой бизнес, в конце концов, ещё и контролирует большую часть информации, которую потребляют люди, – напрямую, через владение средствами массовой информации, или косвенно, через рекламу.

А единственной целью этого «нового мира», этого «корпоративного человечества» будет уничтожение последних ресурсов ради потребления, и воевать homo sapiens под знамёнами разных ТНК, и убивать друг друга будут за то, чтобы корпорация-победитель, оттеснив конкурентов, смогла получить последнюю прибыль за последний на планете глоток чистой воды.

Изменчивые деньги

Бернар Лиетар в книге «Будущее денег» отмечает новые общественные тенденции, по сути возрождающие так называемую «экономику подарков». Если услуги друг другу (подарки) становятся распространёнными, требуется нечто для фиксации актов дарения: появляются беспроцентные средства обмена, в качестве которых может выступать что угодно. Изюминка в том, что это – деньги общества, а не экономики. Они одинаково доступны всем, и наиболее важно, что доступны матерям с детьми и старикам. Вдруг оказывается, что дети и старики обществу нужны! Что доброта, спокойствие, взаимное уважение, стабильность отношений – важнее получения прибыли.

Такие деньги – их ещё можно назвать деньгами взаимного кредита (а мы сами называем их бонами, чтобы не путать с процентными деньгами экономики), были в ходу во время Великой депрессии 1929 – начала 1930-х годов. Сегодня сотни общин по всему миру при торговле или взаимной помощи применяют боны, а то и обходятся без всякой фиксации актов дарения. В Аргентине после тамошнего дефолта два десятка инициативных граждан создали нечто вроде системы взаимного бартера, в которую вошло более ста тысяч человек, и выключились из рыночной экономики. Тем и выжили.

Такая «общинная экономика» работает, так как обложение взаимопомощи налогом не предусмотрено никакими законами, а объём можно оценивать. Однако, кроме Новой Зеландии и в какой-то степени Японии, государства нигде не поддерживают эти дополнительные беспроцентные валюты; опыт их введения не пропагандируется, и центробанки им противодействуют. Ясно, почему: собирать налоги с натурального хозяйства и бартера – дело безнадёжное, а только для сбора налогов и нужны государствам, «замкнутым на деньги», граждане – иначе говоря, подданные. Правильно поётся в известной песне В. Бутусова: «Нас помнят, пока мы не платим за свет».

Но если элиту всех стран мало трогает, как и чем живёт население, и живо ли оно ещё вообще, то благоденствием корпораций она очень озабочена. Уж тут-то элита согласится на всё, что способствует снижению издержек и ускорению оборота, потому что так получается увеличение доходов ТНК, с которых элита и живёт. Соглашается она и на безвалютные формы продаж между разными ТНК.

Многие полагают, что бартер – это примитивная форма торговли, малозаметная в развитой экономике. Послевоенную практику этого явления (бартерные сделки США с Советским Союзом или странами третьего мира) объясняли недостатком твёрдой валюты у этих стран. Если бы, дескать, она у них была, то – никакого бартера. Ошибка! В странах с твёрдой валютой «бартеризация» идёт вовсю. В США сотни бартерных бирж, и вообще до четверти объёма мировой торговли ведётся при помощи бартера, то есть без использования национальной или какой-либо другой валюты. Компания Pepsi-Cola, например, получает прибыль в России в виде водки, которую она потом продаёт в США и Европе за наличные деньги. А французы построили на Ближнем Востоке атомные электростанции в счёт платежей за нефть.

В индустрию бартера входят два крупных торговых союза: Ассоциация международной взаимной торговли (International Reciprocal Trade Association, IRTA) и Корпоративный совет по бартеру (Corporate Barter Council, CBC). Выпускается специальный журнал Barter News; в 1997 году он оценивал общий мировой бартер в 650 млрд. долларов с ежегодным увеличением на 15 %; то есть бартер растёт в разы быстрее, чем валютные сделки.

В связи с этими процессами получило новое значение понятие «товарных денег». Раньше, во время длительных войн и гражданских беспорядков, так называли продукт, имевший непосредственную утилитарную пользу даже при отсутствии законности. Соль и сигареты в войну; «бутылёк» – в современной российской деревне. А ТНК имеют свой собственный товар, который при бартерном обмене выглядит, как деньги. Для компании Pepsi-Cola это, между прочим, тот же «бутылёк». Так что может помешать любой корпорации создать на базе этих «товарных денег» свою валюту? Она, в отличие от доллара, будет иметь за собой хоть какое-то материальное наполнение!

В последнее время помимо «безвалютного» бартера появились во множестве новые формы корпоративных платёжных средств, вроде различных вариантов уже упомянутых «полётных миль». В США довольно часто корпорации обменивают номера в отелях, или места для рекламы на радио или телевидении на другие товары и услуги. Рывок в этом направлении произошёл в связи с развитием сети Интернет. Были предложены сотни проектов по компьютеризации традиционных национальных валют и новых форм частных валют. Самый большой (в недавнем прошлом) продавец в сети – Cendant[60] – выпускал собственные «сетевые наличные деньги», netMarket Cash; первые кредитные двухвалютные карты для платежей смесью долларов и частной валюты прошли испытание в Миннеаполисе в 1997 году…

Вот о чём сообщала газета Washington Post в конце ХХ века:

«Одним из самых интригующих финансовых феноменов этого десятилетия станет неизменное увеличение важности „частных денег“, выпускаемых компаниями с тем, чтобы запереть своих клиентов в своей „экономической системе“. Когда-то такая разновидность частных денег – скрип-карт – ассоциировалась с железной дорогой, вооружёнными силами и Великой депрессией. Сегодня эти теневые валюты расцениваются как „валюты элиты“.»

Если рубль может стать конвертируемым, почему не может стать конвертируемой любая корпоративная валюта?

Неустойчивость экономической ситуации, появление на текущем этапе эволюции целого спектра новых платёжных средств ясно показывает: мир находится в переходном периоде. Сегодня равно вероятны как большие неприятности (для всех), так и большие успехи (на «местах»). Предсказать, что, когда и как произойдёт, затруднительно, но очевидно, что некоторые из появляющихся денежных технологий могут сделать общество более жёстоким, чем любой из нас в состоянии себе представить…

Всякий раз, когда валюта возникает в сообществе, она неявно определяет, кто держит власть в этом сообществе. Так, когда у власти были священники, именно храмы выпускали деньги. Когда управляли короли, они имели суверенное право выпускать валюту. В индустриальном веке образцом власти были национальные государства, и национальные процентные валюты автоматически доминировали. Три побочных эффекта, порождённых процентом: конкуренция, потребность в бесконечном росте и концентрация богатства, – провели нас через Промышленную революцию. Теперь индустриальная эпоха уходит в прошлое; начался век информатизации. Власть утекает из рук национальных государств, и вот уже новые властители мира выводят на арену свои валюты. Будут они процентными или нет, только электронными или также материальными, неизвестно. Но можно сказать точно: система, созданная ТНК, будет им же и служить.

И ещё вот что можно сказать о проценте.

Радикальная особенность современного, информационного продукта в том, что при его производстве происходит совершенствование ресурса, а не истощение; увеличение потребления информационноёмкой продукции способствует, а не препятствует накоплению капитала, и, самое главное, информационный продукт может быть реализован многократно, принося владельцу прибыль, оставаясь при этом его собственностью. Так на продукт переносятся черты процентности, свойственные ранее только деньгам. Любые попытки стран-потребителей информпродукта «догнать» развитые страны, мобилизуя традиционные факторы производства, обречены на провал. Это новое неравенство порождает не экспансия западного мира, как думает большинство аналитиков, а внутреннее свойство самого продукта!

Информационные технологии меняют структуру финансового устройства мира. Вчера банки использовали своё монопольное положение держателей информации о финансовом рынке. А теперь, когда компьютеры неожиданно открыли прямой доступ к котировкам на финансовом рынке всем, земля ушла у банков из-под ног. Многие корпорации использовали ситуацию для выпуска собственных векселей[61], игнорируя коммерческие банки, и те не справились с этой переменой: начиная с 1980 года, более трети американских банков слились или исчезли, а оставшиеся значительно сократили штат служащих.

Старинные «банкирские дома» канули в Лету. За контроль над новыми формами денег сразу началась ожесточённая борьба. С одной стороны, выжившие банки уподобились компьютеризированным телекоммуникационным компаниям. С другой, компании, занятые телекоммуникациями, компьютерным аппаратным и программным обеспечением, ведущие обработку кредитных карточек и торговлю через сеть Интернет и даже кабельное телевидение, обнаружили, что сами могут предоставлять многие из традиционных банковских услуг.

Новая информационная экономика способствовала созданию беспрецедентной концентрации могущества в руках очень небольшой кучки миллиардеров, «информационных» баронов, жалким подобием которых можно считать тех, кто наживал богатство в индустриальную эпоху и ещё раньше, в эпоху «дикого капитализма» и первоначального накопления. Контроль над новыми электронными системами денег, в конечном счёте, будет подкреплён властью создавать деньги. А имея собственные деньги и полную информацию о финансовом рынке, корпорации станут попросту всевластными над людьми и природой.

Новые корпоративные денежные системы неизбежно усилят проблему безработицы, обострят проблемы матерей с детьми и стариков, разрушат культуру народов и окончательно загубят природу.

Электронные формы денег – старых ли валют разных стран или корпоративных платёжных средств – идеально подходят для того, чтобы следить, кто и что покупает. Покупатель стал товаром! Самую большую ценность для маркетологов приобретают массивные базы данных о потребителях. Соблазн объединить информацию, которую несут штрихкод изделия и личный идентификационный код покупателя, практически непреодолим.

И это всё уже есть! При реализации сценария всевластия ТНК тенденция дальнейшего вторжения в частную жизнь просто усилится.

Превращение личности в ничто

Если 20 % населения сконцентрировали в своих руках 86 % всего богатства мира, а почти половина живущих едва сводит концы с концами, имея от одного до двух долларов на день – то, как же не следить за этим опасным большинством? А ещё важнее следить за прислугой: теми, кто по сравнению с большинством имеет очень много, но всё же меньше, чем хозяева. Вот такие-то опаснее всего…

Согласно исследованию, проведённому в 1997 году Американской ассоциацией менеджмента, две трети крупнейших американских корпораций постоянно следят за своими служащими с помощью электронных средств. И никакой юридической защиты нет: четвёртая поправка к Конституции США, защищающая от «несанкционированных обысков и конфискаций», применяется только против слежки со стороны правительства; корпорации не связаны никакими запретами.

Пользуясь столами, ящиками, картотечными шкафами, находящимися на территории предприятия, служащие не имеют ни малейшего права на какую-либо секретность. Любая электронная почта, переданная через общую компьютерную сеть, может быть прочитана хозяином без объяснения причин. Так же начальство может прослушивать любые телефонные переговоры без уведомления работников. Работодатели всё чаще расходуют средства, выделенные «на здравоохранение», чтобы проводить генетические тесты; работники не имеют права даже на генетическую секретность. Также они никак не защищены от выборочных тестов на употребление наркотиков.

Технические достижения современности позволяют отслеживать жизнь «свободных людей» столь детально, как это было невозможным ни в одной стране мира в прошлом; служащие корпораций фактически лишены права на частную жизнь. А известно: когда в одних руках концентрируется бесконечный поток личных данных, непременно возникают возможности для злоупотреблений. Впрочем, при отсутствии соответствующих законов это даже и не злоупотребления, а так, осторожность… Просто Большой Брат бдит, и делает свои какие-то таинственные выводы, наблюдая за демократичными, либерально настроенными, не упускающими случая обругать «советский тоталитаризм» служащими корпораций.

Казалось бы, за последние десятилетия повсюду, как грибы, повырастали правозащитные организации. Так какие проблемы – юридически закрепить за каждым индивидуумом право на личные данные (медицинские, финансовые, информацию о сделках). Утвердить, что они принадлежат на законных основаниях только индивидууму, и только с его разрешения могут использоваться другими лицами. Но вопреки ожиданиям, право человека на секретность личных данных отсутствует повсеместно: правозащитникам не до этих «мелочей», они заняты выявлением нарушителей в странах, которые ограничивают у себя деятельность ТНК!

Что?.. Мы забыли сказать, что практически все правозащитники получают финансирование от фондов, базирующихся там же, где и крупнейшие ТНК? Ну, извините…

Главное «гнездо» защитников прав свободного человека, это даже не Европейский Союз, а США – основная страна ТНК. Та самая страна, которая ради защиты прав человека и предотвращения войн развязывает войны. Которая с 2005 года решила пускать к себе иностранцев, только если они имеют специальные идентификационные устройства, содержащие микрочипы с идентификационным кодом.

Американская компания Applied Digital (Палм-Бич, штат Флорида) ещё весной 2002 года получила возможность продавать идентификационные микрочипы (ID-чипы), вживляемые человеку и содержащие его идентификационный код. А код этот связан с базой данных, в которой находится информация любого рода, в том числе и медицинская, и финансовая; заодно чип может заменить наличные деньги или кредитную карточку. В этом случае забывают о «правах свободного человека», а говорят о праве государства вылавливать «подозрительные личности» в системах контроля доступа, обеспечивая тем самым «безопасность важных объектов». Короче, чтобы людишки из подлого сословия не шлялись где ни попадя, мозоля глаза хозяевам мира.

Чтобы определить человека по радужке глаза, теперь уже не надо заставлять его всовывать глаз в окуляр, как в голливудских фильмах; достаточно, чтобы он оказался на расстоянии 80 см лицом к считывателю. Дел на 3 секунды, а ошибки меньше миллионной доли. Систем дактилоскопирования вообще сколько угодно.

Парадоксально, но эти нововведения преподносятся публике как панацея от всех угроз: терроризма, неизлечимых болезней, преступности, нищеты и других язв современного мира. Хотя даже не надо особо сильно напрягать мозговую мышцу, чтобы понять: электронный шпионаж за каждым человеком (а возможно ли в принципе, чтобы за каждым?) не устраняет причин явлений. Он просто позволяет не допускать в «общество избранных» террористов, неизлечимо больных, подозрительных и нищих. А вопрос: почему человек стал террористом или нищим? – выводится за скобки.

Уже многие производители, крупнейшие оптовые и розничные торговцы начали вшивать в свой товар электронные метки. Одежда и бельё, шины и бритвенные станки – всё, что угодно может нести эти метки. Использовать их призывают своих поставщиков американская торговая компания Wal-Mart и Министерство обороны США.

Применение меток означает, что можно будет непрерывно отслеживать наличие товаров по видам, фасонам, цвету, размерам – вместо теперешней системы, когда все данные обновляются в какой-то определённый момент времени. Процесс учёта товаров станет более быстрым, достоверным и эффективным, чем система учёта с помощью штрих-кодов, поскольку отпадёт потребность в распаковывании и ручной проверке каждой единицы товара. Ну, а если покупатель пришёл со вживлённым персональным ID-чипом, «компетентные органы» сразу узнают, кто, что, где и почём покупает. Очень удобно.

В 1990-х уже было известно, что информация о том, кто и что покупает, ценнее прибыли, поскольку обеспечивает будущую прибыль. Сбылось, наконец. Скот и людей, банкноты и паспорта, пули и кредитные карточки, здания и машины снабжают радиомаячками. Со временем, когда все объекты будут соединены в единую сеть, понадобится источник питания для миниатюрных приборов контроля. Но и он уже есть! Японские компании NTT, Seiko Instruments и Seiko Epson совместно сконструировали систему с миниатюрным термогенератором, работающим от тепла человеческого тела, чтобы передавать данные на расстояние без проводов.

Даже злой сатиры Оруэлла не хватило бы, чтобы вообразить себе Большого Брата, который может контролировать жизнь любого человека поминутно. Сведения о каждой закупке, оплате сборов, телефонном звонке элементарно просто попадают в гигантские банки данных, из которых в случае необходимости их можно извлечь. Это – наиболее ценные маркетинговые активы Информационной эпохи.

Казалось бы, такая практика вызовет неприятие людей. Но активный информационный террор со стороны СМИ и киноиндустрии, похоже, запугал людей основательно. В странах Запада спрос на вживляемые ID-чипы оказался неожиданно большим. Одни насмотрелись репортажей с разборки развалин, оставшихся после терактов, и полагают, что чип поможет идентифицировать их, доведись им самим стать жертвой террора. Другие желают, чтобы при несчастном случае или криминальном нападении медики смогли быстро узнать их медицинские данные. Кто-то рассчитывает, что чипы снизят преступность…

Напуганный человек согласен на всё, даже на тотальный контроль.

Против вживления чипов протестуют антиглобалисты и верующие. С первыми всё ясно. А почему возмущены верующие? Оказывается, налицо поразительное сходство происходящего в наши дни с пророчеством Иоанна Богослова. Вот что писал он столетия назад в своём Апокалипсисе (Откровении) о «звере», предшественнике антихриста:

«И он сделает то, что всем – малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам – положено будет начертание на правую руку их или на чело их. И что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его. Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое: число его шестьсот шестьдесят шесть».[62]

Погоней за деньгами, и ничем иным инициирована секуляризация, быстрое «разбожествление» культуры. Светские власти посмели брать на себя «руководство» всем человечеством с универсальных позиций. Но насаждение в мире одной системы ценностей, попытка скроить мир под единый шаблон лишит его красоты и многообразия, породив хаос во всех сопряжённых с властью структурах. Можно предположить, что в тексте Иоанна Богослова именно такая ситуация называется приходом антихриста. Озабоченность верующих понятна; но построение «новой цивилизации» – всемирного информационного сетевого общества, где нет места Богу, где упраздняется само понятие государства, где законы управления кибернетическими системами механически переносятся на систему социальную, а каждый «чипизированый» по единым международным стандартам человек становится обезличенным «узлом сети», – продолжается.

Не следует думать, что угроза построения сетевого уклада жизни – где-то там, далеко. В России тоже формируются основы неограниченной электронной власти над человеком и обществом. Многие ли слышали, что в сентябре 2004 года правительством РФ была утверждена «Концепция использования информационных технологий в деятельности федеральных органов государственной власти до 2010 года»? Вот прямая из неё цитата:

«В результате реализации государственной политики ожидается формирование эффективной системы предоставления государственных услуг на основе использования информационных технологий (далее – „электронное правительство“). Использование информационных технологий в государственном управлении и развитие информационно-технологической инфраструктуры федеральных органов государственной власти осуществляются в соответствии с планом создания „электронного правительства“.»

Само собой, составители концепции уверяют, что их цель – «создание эффективной правовой основы для реализации прав граждан, защиты общественных и государственных интересов в сфере использования информационных технологий». Разумеется, они знают, что требуется ещё «регулирование отношений по поводу информации и информационных прав (таких, как право на доступ к информации и на ограничение такого доступа, на свободное распространение информации, на защиту от недостоверной и незапрошенной информации и т. д.) как отдельной области регулятивного воздействия». Пока что ничего они в этих отношениях не понимают. Но логика глобализма показывает, в каком направлении наши правители будут «регулировать отношения». Создание (вопреки Конституции РФ, кстати) «электронного правительства» потребует создания обезличенного «электронного населения», превращения его в жёстко управляемое пронумерованное человеческое стадо. А что для этого нужно?

Цифровые индивидуальные идентификационные номера уже присваиваются; электронные чипы придуманы и во многих странах уже «вшиваются» людям; информационные ресурсы строятся с использованием типовых элементов по единым международным стандартам с использованием однотипных программных и аппаратных средств. Доступ, объём, содержание, автоматическую обработку и цели использования конфиденциальной информации в такой системе контролирует распорядитель информационными ресурсами, которому и будет принадлежать фактически вся власть над объектами управления.

Ещё лет пять-семь, и мы получим электронное голосование за электронное правительство электронным населением без права обжалования, потому что жаловаться будет некому. И что симптоматично, в упомянутой концепции (о создании в России электронного правительства) обойдён вопрос, кто будет разрабатывать программное обеспечение для него. Очень у нас большие сомнения, что предпочтение будет отдано отечественной разработке.

Да, и чтобы уж закончить с «правами человека». Все о них слышали, а многие так просто уверены, что с развитием компьютерной техники уж как минимум свобода слова нам всем гарантирована. Таким доверчивым сообщаем, что Закон о милиции, действующий в РФ, требует, чтобы милиция регистрировала средства цветного копирования. Она не ИМЕЕТ ПРАВО, а ОБЯЗАНА контролировать соблюдение правил учёта, хранения и использования приобретаемых физическими и юридическими лицами принтеров и ксероксов.

Люди старшего поколения помнят, как регистрировали радиоприёмники и пишущие машинки. Но этот пункт современного закона – не пережиток сталинизма; закон появился в начале 1990-х, а упоминание в нём принтеров было внесено Думой в начале 1999 года. И инструкция имеется: вы в месячный срок должны оборудовать специальное помещение для хранения и использования своего цветного принтера, изолированное от других помещений и технически укреплённое от проникновения посторонних. Потом органы внутренних дел должны обследовать это помещение и определить, соответствует оно их требованиям (которых никто не знает) или нет. А теперь самое «приятное». После того, как вы получите разрешение на использование цветного принтера, органы внутренних дел вправе беспрепятственно входить в жилые и иные помещения граждан, на территорию и в помещения предприятий и смотреть, не злоупотребляете ли вы своей свободой слова. И не забудьте вести ежедневный учёт, что и когда вы печатаете на своей технике. Это – требование закона.

Конечно, никто этого не делает. Так мы о том и говорим: излишнее упорядочивание в чём-то одном порождает хаос в чём-то другом. Пока никто не пристаёт к покупателям принтеров с вопросами. Пока права человека сами по себе, закон о милиции сам по себе. Но однажды (когда это понадобится кому-то-там) в одном месте произойдёт структуризация хаоса, а в другом – хаостизация структур, и к вам придёт милиционер. Причём не электронный с мандатом от электронного правительства, а вполне реальный, в погонах и с кобурой, и ваша жизнь превратится в хаос. Правда, у вас появится время подумать, что такое на самом деле человек и в чём его права.

Из библейских текстов следует[63], что призвание и назначение человека самые божественные; обладая душой, он имеет волю и свободу воли; может свободно успевать в добродетели и восходить от совершенства к совершенству. И согласно Корану Аллах человека сотворил, выровнял и соразмерил[64]. Классик социалистического реализма атеист М. Горький утверждал, что «Человек – это звучит гордо». Теперь атеистов и верующих всех конфессий убеждают, что, оказывается, выровненный и соразмеренный Господом человек всего лишь счётная единица всемирного рынка, а его гордость и честь заключены в подчинении тотальному контролю.

Глобализация, несмотря на свои масштабы и мощь, всё чаще и чаще сталкивается с растущим неподчинением. Во всём мире есть группы людей из «лишних», которые желают сами решать свою судьбу. Эти очаги сопротивления совершенно разные по политической окраске, социальному составу, методам борьбы и формам организации, но всех участников объединяет чувство человеческого достоинства, униженное «новым мировым порядком». Многие из «лишних» людей потеряли надежду довести своё мнение до властей обычными способами, и, не обладая трибуной, решаются на крайние шаги в виде террористических актов. Причём едва ли не большинство совершенно не связывают свои действия с геополитикой, руководствуясь личными проблемами или локальными интересами своего народа.

Мир структурирован вполне определённым образом. Человечество и культура его составных частей, народов, первичны; экономика, а тем паче финансы, вторичны. При этом само человечество вторично по отношению к природе. Если в угоду интересам финансов ведётся разрушение культуры и ликвидация природы, в итоге не останется места самим финансам и тем, кто так ими озабочен.

«Культура является основополагающим элементом жизни каждого человека и каждого общества», – эта истина изобретена не нами. Лучшие умы человечества считали её аксиомой, по крайней мере, с XVIII века. Но только в 1982 году в декларации межправительственной конференции, проведённой в Мехико под эгидой ЮНЕСКО, она обрела статус политической формулы, долженствующей влиять на практическую деятельность государств. После долгих препирательств с великими державами сессия Генеральной Ассамблеи ООН в 1986 году узаконила эту формулу.

Идея приоритета культуры предложила альтернативу стратегиям развития, основанным исключительно на интересах экономики и на научно-технических критериях. Но Запад, под давлением транснациональных монополий руководствуясь негодными стратегиями, игнорировал особенности природной и культурной среды разных стран, исторически сформировавшиеся потребности, чаяния и духовные ценности народов, внося извне не соответствующие их культуре схемы глобализма. Кризис таких стратегий очевиден, но даже после официального признания этого факта в ООН, ничего не изменилось: культуру продолжают давить.

Не последнюю роль в этом сыграла революция в сфере коммуникаций. Она создала мощнейшие технические средства, позволяющие изничтожать своеобразие культур просто массой посторонней информации. «Всемирное телевидение», «всемирное радио», всемирная паутина – Интернет, наряду со всемирной рекламой и т. д., вплоть до «всемирного языка» в виде вульгарно упрощённого английского, стали всемирным явлением. Произошло то, что большинство аналитиков называет «американизацией культуры».

Однако повторим ещё раз: Америку надо пожалеть! Просто ТНК в основном – западные, в подавляющем большинстве случаев американские. И граждане США, разнообразные этносы со своей, адаптировавшейся к условиям проживания на американском континенте культурой, первыми попали под каток глобализации. И первыми попробовали её плоды. Простите за каламбур, попробовали они эти плоды в буквальном смысле слова. Сначала из них вытряхнули деньги за новую «глобализованную» еду, а когда оказалось, что за свои деньги они купили ожирение и всякие нутряные болезни, из них стали вытряхивать деньги за методики похудания и оздоровления. Это, кстати, простейший пример: ведь культура питания – тоже культура…

Сторонники глобализации, естественно, считают благотворным воздействие Запада на остальной мир, подверженный «застою и деспотизму». Но мы приводили уже обзор экспансии Запада. На протяжении как минимум последних трёх столетий она была вовсе не культурной, а экономической, подкреплённой военным кулаком. Сегодня добавилось новое, информационное оружие, – и чем же оно «стреляет»? Россказнями о том, как хорошо, сытно и богато живут на Западе, ведать не ведая ни про индийскую, ни про русскую, ни про какую-либо иную культуру. Ценности спасения, милосердия, добродетели, истины, преданности преподносятся как ненужные и даже вредные с точки зрения финансового преуспеяния! Телевидение подкрепляет рассказы красивыми картинками; ныне всего десяти транснациональным телекоммуникационным компаниям принадлежит 86 % мирового рынка телекоммуникаций.

Аборигены, конечно, этим сказкам верят: ведь каждый хочет жить хорошо, сытно и богато, или хотя бы выглядеть так. Местные правители облапошиванию собственных граждан не препятствуют; они имеют с глобализма свой гешефт. Местные «делатели культуры» пристраиваются в хвост глобальным окультуривателям. Американский социолог Р. Стил объяснил это предельно откровенно:

«Мы построили культуру, базирующуюся на массовых развлечениях и массовом самоудовлетворении… Культурные сигналы передаются через Голливуд и „Макдоналдс“ по всему миру – и они подрывают основы других обществ… В отличие от обычных завоевателей мы не удовлетворяемся подчинением прочих: мы настаиваем на том, чтобы нас имитировали».

А если бы через новые телекоммуникационные средства транслировали правду? Рассказали бы, например, как ради своих прибылей Ост-Индская компания Англии засыпала костями местных батраков Индию и Китай. Как ради захвата земли расстреливали американских индейцев. Как столетиями держали в экономической блокаде Россию. Как в XIX веке вывозили из Африки чёрных рабов. Если бы транслировали правду, может, современные аборигены пожалели бы свою культуру, обнаружив, что никогда, ни разу взаимодействие их культур с идеями наживы не вело к снижению различий в уровнях жизни, а всегда только наоборот. И теперь будет точно так.

…Сегодня модно отвергать всё, наработанное марксистской политэкономией. Но разве было неправдой утверждение о жестокостях эксплуатации, о неустроенности широких народных масс в ходе становления капитализма? Понятно, почему навязывается идеология, перевирающая историю, исключающая все свидетельства классовых противоречий, осмеивающая идеи и символы народного протеста, а вместо этого представляющая путь Запада как «магистральный путь» для всего мира. Понятно. Деньги встали выше правды…

Но почему с этим соглашаются люди?!

Диктатура безумия

Реализация сценария, по которому всевластными становятся наднациональные финансовые структуры (ТНК), идёт полным ходом. Максимальный успех будет достигнут с окончательной деградацией всех прочих, кроме финансовых, структур: культурных и духовных, властных и производственных. Они для главенствующих сил этой эпохи лишние, поскольку оттягивают на себя весьма ограниченные природные ресурсы. Но основной элемент общественной эволюции – человек, и деградация происходит не где-то в горних высях, а в каждом из нас. Как говорил проф. Преображенский из романа М.А. Булгакова, разруха не в ватерклозетах, а в головах.

При этом присные психологи отлично знают, что действовать надо отнюдь не через человека. Человек что, человеку можно дать его «права» и «свободу совести», пусть себе тешится. Действовать надо – через так называемое «общественное бессознательное». Дело в том, что никакое общество не может иметь своего мнения. Оно не может думать, потому что у общества как такового нет мозга и языка. Думать и говорить – прерогатива только отдельного человека, индивидуума, имеющего мозг и язык. Психология толпы построена не на мышлении, а на эмоциях. Общественное мнение и общественное понимание происходящего – это всегда мнение и понимание некоторого очень маленького количества вполне конкретных личностей, которые и навязывают его всему обществу и государствам.

Поскольку толпа не имеет разума, воздействовать на неё логикой невозможно, а только примером, играя на форме подачи информации. Вот почему власть в России в ноябре 1917 года взяли большевики и эсеры, создавшие свои боевые дружины, а не умные кадеты[65], проводившие время в спорах о «путях России». Вот почему мнение серьёзных учёных, вроде академика Н.М. Римашевской или покойного Н.Н. Моисеева, не влияет на общество (об их работах слышали единицы), а антиглобалисты, громящие в столицах Европы закусочные Макдоналдс, выводят на улицы, во время саммитов мировых лидеров, тысячные толпы. Вот почему столь успешна новая псевдонаука PR, public relations, занятая как раз созданием общественного мнения. И в этой работе PR-фирмы применяют очень специфические методы.

Они не сводит воедино мнение разных людей в разбивке по сословиям и возрастам, чтобы сформулировать некое обще мнение, а навязывает своё. На тех, кого намерены уничтожить, навешивают позорные ярлыки, а тех, кого хотят вознести, упоминают в эмоционально позитивных выражениях. Желая что-либо скрыть, используют не язык, понятный всем, и псевдонаучную речь с обилием иностранной терминологии. Они всегда держатся подальше от существа вопроса; собственные утверждения сопровождают невежественным мнением знаменитостей, не являющихся специалистами в данной области. Они никогда не утверждают прямую ложь, ограничиваясь околичностями. Они избегают моральных аспектов всегда и везде.

Сконструированные PR-мастерами виртуальные «новости» и «объекты» обладают лишь теми свойствами, которые на данный момент необходимы заправилам этой структуры и их хозяевам. Сначала создают классификацию (что хорошо, а что плохо), а потом манипулируют мнением людей, привязывая к любым событиям эмоционально окрашенные понятия и слова. Имея целью уверить публику в чём-либо – например, в полной безопасности генетически модифицированных продуктов, специалисты по созданию общественного мнения тщательно вымарывают нехорошие слов, вроде: биотехнологии, химический, синтетический, эксперименты, деньги и т. д. Нет, их пресс-релизы переполнены добрыми словами: натуральный, охрана здоровья, красота, разнообразие, земля, солнце, органический, цельный…

В политике тоже есть «хорошие» слова: демократия, права человека, свободный рынок. Есть «плохие» слова: тоталитаризм, терроризм, репрессии. Между тем, репрессия (от позднелатинского repressio, подавление) означает просто карательную меру, наказание, применяемое государственными органами, ничего «плохого» в нём нет. Казнь убийцы, санкции США против какой угодно страны, арест угонщика, конфискация имущества вора – всё это репрессии. То же можно сказать о любых «плохих» словах. Когда их специально и постоянно применяют только в негативном контексте, люди перестают замечать нейтральность самих слов, а это, конечно, уродует информацию и деформирует понимание людьми сути сообщений. Для них упоминание любых репрессий говорит об ужасах и беззаконии (хотя это не так), а режим, названный тоталитарным, заведомо не может иметь ни одного светлого пятна (но и это не так).

Другой метод: одновременно преподносится большой набор фактов, но так, чтобы из него нельзя было построить связную картину. Поэтому рекомендуемые выводы имеют вид некого прозрения: получить их из того, что сообщалось, логическим путём, как правило, невозможно. А значит, таким выводам можно только верить, не рассуждая. «Партия наш рулевой». «Голосуй сердцем». «Путин – наш президент». «Войне с мировым терроризмом нет альтернативы».

Или берутся разноуровневые аргументы и представляются как равноценные. Вывод, который получается в результате, можно считать абсурдным, но только если понимать, в чём «фишка». К примеру, президент В.В. Путин предлагает отменить налог на наследство. Всё равно, дескать, богатеи прячут свои миллиардные счета в оффшорах, и взять с них нечего, а нищий пенсионер из-за налога не может передать внукам жалкий дачный домишко. Правильно! Правильно! – радуется публика. А что правильно-то? Что ворам не мешают безнаказанно вывозить капиталы, отчего пенсионер и оказался нищим?..

Ещё один метод работы: для проталкивания нужного мнения сообщается только положительная информация, а отрицательная замалчивается. Во время подготовки и проведения военной акции против Ирака каких только гадостей не было сказано про Сааддама Хусейна. А что, ничего хорошего при его власти в Ираке не было? Наверняка было. Но народам об этом никто не говорит!

Дж. Карвилл, один из американских специалистов по стратегии (он работал в команде Буша-старшего) прямо заявлял, что «публика не может реагировать на то, чего она не знает. Вы не должны думать, что они знают нечто иное, если вы не сообщили им этого»[66]. Совершенно верно: публика знает только то, что ей сказали, и ничего другого. Интерпретация навязывается обществу, и дальше речь идёт исключительно о сказанном, а не о подлинных проблемах.

Все эти хитрые штучки применялись, наверное, всегда, но воздействовать с их помощью на огромные массы людей стало возможным только с появлением мощных средств коммуникации. То, что рекламируется и сообщается по ТВ или в газетах, мгновенно превращается в «общее мнение», но сообщённое – совсем не обязательно правда, а скорее наоборот. Но почему же люди верят?..

Здесь опять не обойтись без некоторых научных рассуждений о единстве законов эволюции.

Физикам известно, что элементарные частицы по «поведению» можно разбить на два типа, которые называются фермионами и бозонами. Основная разница между ними в том, что никакой фермион не терпит, чтобы рядом с ним находился другой фермион в том же состоянии. А вот бозоны «любят» сбиваться в большие компании себе подобных, достигая одинакового состояния. Единство материи обеспечивается столь противоположными устремлениями частиц!

Так вот, человек по своей сути фермион, а по поведению – бозон. Подумайте, как воздействует на человека мода, и вы быстро поймёте, о чём речь. С одной стороны, нет для homo sapiens большего оскорбления, чем услышать, что он точная копия такого-то. А с другой, он податлив общему мнению. «Бозоновое» поведение можно наблюдать, например, на пешеходном переходе. Люди мнутся на тротуаре, – машин нет, но ведь все стоят! Постою-ка и я… И вдруг какая-то старушонка шустро двинула через дорогу. Не потому, что у неё больше информации о дорожном движении, и она что-то решила в результате рассуждений, – а просто сослепу. И все дружно рванули за ней!.. Или на рынке. Стоит продавец, скучает: никто не подходит к его прилавку! Но вот какая-то дама подошла, стала придирчиво рассматривать товар. И тут же – давка, всем нужен именно этот прилавок…

Двойственный характер человека очень важен. Человек противится унификации, навязанной впрямую, и легко поддаётся, если её навязывают косвенно, на уровне мыслей и эмоций, намекая, что «другие так делают, и им уже хорошо». Бесполезно приказывать кому-то есть йогурт поутру; приказ его возмутит и отвратит от продукта. А радостные положительные эмоции, предлагаемые в красиво разыгранной рекламной сценке, его затронут, хотя игра – она и есть игра, правды в ней мало. Но ум тут не участвует.

Обратите внимание: уж сколько раз твердили миру, что ухищрения маркетологов не имеют целью удовлетворение потребностей людей, а используются для формирования их вкусов и предпочтений. Казалось бы, homo sapiens мог бы уже сообразить, что его дурачат!.. Но люди продолжают покупаться на рекламу и покупать товары, в большинстве случаев совершенно им не нужные. Это происходит потому, что противники оболванивания – не специалисты по public relations, не имеют нужных навыков и возможностей для «выхода» на аудиторию. И проигрывают истинным мастерам. Уж те-то с лёгкостью убедят любого, что ему позарез нужна прикольная мелодия для мобильника (бозон слышит: у всех уже есть), подобранная лично для него (фермион понимает: ни у кого нет). Бозоново-фермионовый человек нутром чует, что жить ему дальше без мобильника с прикольной мелодией никак невозможно, и платит деньги. А вы – «разум, разум»…

Казалось бы, сколь разумны политики, горячо ратующие за общечеловеческие ценности. Это «хорошие» слова, и любой гражданин поддержит такого политика. Но если вдуматься, вдруг понимаешь, что общие у всех людей только животные инстинкты, а остальные ценности есть результат воспитания и воздействия культуры конкретных народов. Поэтому, если понять, что именно пытаются нам навязать как общечеловеческие ценности, становится страшно.

На протяжении тысячелетий человечество шло от животного состояния, от жизни по инстинктам, к жизни по разуму. Составлялись и укреплялись этические нормы. И вот на самой вершине эволюции PR-компании, используя наисовременнейшие информационные технологии, напрямую обращаются не к разуму, а к инстинктам. Людей опять вводят в животное состояние. Практически в любой телевизионной рекламе замаскирована голая задница или секс. А для слома ещё оставшихся этических норм СМИ, эстрада и прочее «искусство» впрямую пропагандируют насилие и безумие как норму поведения.

Профессиональные психологи[67] отмечают, что с начала 1960-х началось массовое переформирование сознания людей. Без стеснения транслируются модели извращённого поведения. Если взглянуть на многих звёзд эстрады взглядом психиатра, если проанализировать сюжеты фильмов, романов и рекламы, обнаружишь весь спектр психических отклонений, известный науке.

Прежде всего, людей явно приучают к тому, что различные половые извращения – это норма. А ведь на деле они (может, не все это знают?) идут по разряду психопатологии. Никакая новостная телепередача не пропустит возможности показать праздник извращенцев. О правах «меньшинств» трезвонят постоянно! Целые поколения вырастали, даже не зная, что «такое» бывает. Теперь людям с младых ногтей предлагают альтернативу: численность «меньшинств» множится… Телепрограммы типа «За стеклом» или «Дом», кроме прочего, провоцируют такое психосексуальное расстройство, как вуайеризм (это когда получают специфическое удовольствие от подглядывания в чужую спальню через замочную скважину). В СМИ подогреваются монстрофилия (патологическая любовь к уродству) и педофилия (ещё недавно приходилось объяснять, что это такое; теперь все знают).

От художника всегда требовалось умение рисовать. Теперь это ни к чему. Кому нужны пейзажи, натюрморты, портреты, не говоря уж о батальных сценах? И вот, художник Кулик посадил себя голого на цепь, изображая собаку; снискал рукоплескания цивилизованного мира, только ленивая газета не устроила ему паблисити… Писатель Сорокин прославился, описывая копрофагию (поедание экскрементов) и антропофагию (поедание людей). Его тоже оценили: в некоторых российских школах роман Сорокина, полный грязных ругательств, включили в список рекомендованной литературы для внеклассного чтения, а в Большом театре поставили спектакль.

Не хотелось бы брюзжать – у каждого свои вкусы, – но некоторые «стили музыки», при исполнении которых певец или певица задирают ноги, порывисто сбрасывают с себя одежду, скачут и дёргаются в конвульсиях – пропагандируют тяжелейшее неврологическое заболевание, пляску святого Витта или болезнь Паркинсона. Искусственное безумие индуцируется залу. Вскоре публика тоже дрыгается, свистит и визжит. Безумие заразительно! В следующий раз достаточно слова или звука, чтобы в памяти всплыла вся цепочка сигналов, приводящих к буйству.

Личность подростков, увлечённых подобным искусством, начинает искажаться. Они становятся повышенно раздражительными, агрессивными, не терпят замечаний… Но для детей и подростков подготовлены уже фильмы и компьютерные игры, «бродилки» и «стрелялки». Их герои (с которыми отождествляет себя ребёнок) только тем и занимаются, что проламывают стены, поджигают дома, взрывают города и убивают всех без разбору. Такой стиль поведения называется гебоидной шизофренией. Полное впечатление, что фильмы эти и игры делают сумасшедшие, про сумасшедших и для сумасшедших.

Когда реклама, литература и искусство сознательно меняют полюса добра и зла, возводя зло в ранг нормы и даже добродетели, дети (чего и следовало ожидать от фермиона-бозона) интуитивно желают подражать злу, точно так же, как они хотят подражать чемпионам. Психиатрам всё чаще приходится встречать детей, которым нравятся отрицательные персонажи, вроде Бармалея. Это ли не искажение представление о добре и зле?.. Правда, русские дети нынче мало знают про Бармалея или Кощея. Им герои западных фильмов-мультфильмов больше знакомы.

Дальше дорожка ведёт к сатанизму и детской преступности.

Когда американские первоклашки приходят в класс, то американские учителя первым делом объясняют им, что самые злейшие их враги – это их собственные родители. И тут же вручают детишкам визитку «школьного адвоката»: если что, бегите, дети, в этот кабинет, и мы им покажем, этим вашим родителям. Сюжеты о том, как прищучивают проклятых родителей, всё в большем количестве попадают на экраны ТВ. Что тут следствие, что – причина?..

И в Америке, и в России детей приучают не верить взрослым: затащат в лифт и обязательно изнасилуют. Распадается связь между людьми… Разрушается нормальная психика.

Читая в иллюстрированном издании об эстрадной звезде, арестованной на дискотеке с порцией кокаина, или просматривая телесюжет о наследном британском принце, покуривающем марихуану, может ли понять подросток, что перед ним не просто информационный мусор, а вполне определённые деструктивные модели поведения, внедряемые в его подсознание? Раз, другой, третий – и вот уже потребление наркотиков кажется не преступлением, а невинным капризом, который позволяют себе богатые, знаменитые и известные люди.

А чего стоит закадровый смех в «юмористических» сериалах? Смеяться там не над чем, но зрителя приучают, что глупости стесняться не надо. Просто и без затей воспитывают дебилов.

А вот телевизионная реклама. Здоровые мужики смачно облизывают губы, сладострастно вздыхают, пускают слюни и закатывают глаза, почти лишаясь чувств, когда пробуют мятную конфетку или картофельные чипсы. Такое утрированно-чувственное отношение к еде характерно для душевнобольных, классифицируемых как шизоидные инфантилы. Нормальный же взрослый человек, даже любящий поесть, не шалеет от одной только мысли о «вкусненьком».

Иногда клинический диагноз поставить нелегко. Например, в телерекламе вся семья, собравшись за столом, ворует друг у друга сосиски, и это подаётся как забавная игра. Кто эти игруны: олигофрены или клептоманы? Или тут может идти речь о комбинированном дефекте?

Вот знаменитая телепередача для младенцев до одного года «Телепузики». Показывают руку мальчика, держащую кусочек яблока, а голос за кадром говорит, что это виноград. Или: детские пальцы держат кисточку с красной краской, раскрашивая дымковскую игрушку. Голос ребёнка за кадром: «Это зелёная краска». Взрослому такие парадоксы могут показаться смешными, но очень хрупкая психика малыша разваливается, усвоение правильной информации блокируется.

В журналистике есть специальный термин: «нарезка». Это когда информацию – о том, о сём – дают по чуть-чуть, и всё в одной куче. Злоупотребление таким приёмом приводит к расщеплению сознания.

На заре перестройки режиссер А. Михалков-Кончаловский делился своими впечатлениями об американском зрителе:

– Внимание у тамошнего зрителя, – объяснял он, – очень суженное, как будто они смотрят в подзорную трубу. И очень кратковременное – они его не в состоянии зафиксировать на чём-то одном дольше минуты. Поэтому в Штатах такие высокопрофессиональные фильмы: никаких длиннот и размышлений, только «экшн» (действие).

Психиатры знают, что это – описание больных с так называемым «полевым поведением» и вниманием, выражаясь профессионально, «суженным по типу коридора». Даже у детей полевое поведение считается нормой лет до двух, максимум до трёх. А сегодня мы имеем таких взрослых в нашей стране. Отчего же люди «испортились»? Да вот такой высокопрофессиональной «нарезкой» их и испортили. А теперь повсеместное использование этого приёма сами журналисты объясняют тем, что люди разучились воспринимать мало-мальски серьёзные материалы…

«Нарезка» провоцирует немало патологий. Разорванность сознания: человек теряет способность выстроить простейшую логическую цепочку. Эмоциональное отупение: сначала дают информацию о катастрофе со многими жертвами, и тут же, без всякого перехода, идёт рассказ о каком-нибудь празднике. Причём ужасы присутствуют обязательно и по много раз на дню, а когда человека ежедневно оглушают таким количеством «чернухи», у него возникает амнезия, он вообще перестаёт воспринимать смысл. «Контуженные» эмоциональным взрывом телезрители с трудом вспоминают, что видели вчера. А уж о политических событиях, за которыми они так напряжённо следили год назад, вообще не могут вспомнить.

В рекламе кинофильма некто с чулком на голове стреляет из большого пистолета в каких-то гражданских; трупы; кровь; мужественный голос за кадром: «Он сражается за жизнь, за правду». В передаче новостей президент США с фразой: «Мы начинаем войну, чтобы сделать мир безопасней». Сегодня, после многолетнего оболванивания, ни эта реклама, ни эти новости никого не удивляют. Хотя АБСОЛЮТНАЯ НЕНОРМАЛЬНОСТЬ убийств «за жизнь» и начала войн «ради безопасности» должна быть очевидной.

Мы многократно говорили, сколь важен вопрос информации. Структура информации, допускающая сбои, ведёт любую динамическую систему прямиком в небытие. А что сделали люди, дожившие до так называемого «информационного общества»? Организовали структуру дезинформации. Человеческим трудом созданы сложные технологии, с помощью которых заморачивают человеку голову, оглупляют его, сводят с ума. Это сегодняшняя реальность!

Профессор С.П. Капица на заседании Президиума РАН 27 мая 2003 года сказал: «Здесь говорилось о средствах массовой информации. Думаю, что если когда-нибудь будет суд над нашей эпохой, то СМИ будут отнесены к преступным организациям, ибо то, что они делают с общественным сознанием и в нашей стране, и во многих других странах, иначе квалифицировать нельзя».

Человеку «скармливают» мозаичную информацию, из которой не получается никакой целостности. А для чего? Чтобы его было легче обманывать. Да, всего-навсего. Так всё просто. Глупый, эмоционально тупой, аморальный, сексуально озабоченный человек, потерявший связь с прошлым своего народа и вообще «выпавший» из контекста народной культуры, верящий в светлое будущее, права человека и демократию, да ещё снабжённый электронным чипом, легко встраивается в сетевую структуру власти и торговли. Он никому не нужен как человек, а лишь как исполнитель и потребитель. Его специально дезориентируют, показывают чёрное как белое, а белое как чёрное, и он теряет моральные, нравственные, научные, политические ориентиры.

Многие явления современной жизни, кажущиеся абсурдными, обретают логику, если посмотреть на них под правильным углом. Мировая экспансия ТНК требует не только отмены национальных границ и единого экономического и информационного пространства, но и отрыва людей от культуры, морали, традиционных норм поведения, – чтобы не задавал заточенный под болт человек лишних вопросов. Чтобы не мог проверить, схватить за руку. Смотри, – говорят ему, – как всё замечательно! Всё растёт: и ВВП, и курс доллара, и борьба с бедностью, – а картинку показывают мозаичную, и уловить невозможно, что у них там, на деле, растёт, а что нет. Цена то ли барреля, то ли тонны; курс доллара и евро относительно друг друга и рубля; инфляция и средняя зарплата… Хрен поймёшь, в какую сторону что двигается, и чего нам от этого будет в конце пути.

СМИ никогда не опускаются до хоть сколько-нибудь серьёзного анализа событий. Они освещаются только в самой ничтожной части, так, что «новости» скорее не информируют, а скрывают то, что в действительности случилось. Даже человек, оставшийся человеком, затрудняется с расшифровкой происходящего. Пока до нас дойдут истинные значения событий – время давно уже ушло, а, соответственно, ушла и возможность адекватно действовать.

Поверхностные аналитики говорят: «Запад навязывает». Но в странах Западной Европы многие воспринимают идущие у них такие же процессы как нечто чужеродное. И в Америке далеко не все в восторге от новых веяний… Так что это не «Запад навязывает», а реализация сценария «эпоха ТНК». Когда все описанные выше тенденции разовьются до конца, и всевластие финансовой элиты станет полным; когда ресурсы закончатся, а человеческое стадо окажется не в состоянии заботиться о себе; когда сбудутся планы строителей этого «нового мира», – народы и страны Запада пострадают сильнее прочих.

Деградация государства

Мы видели, что в начавшейся уже эпохе ТНК разрушаются экономика сообществ, культура, нравственность, психическое здоровье людей, а усиливается только финансовая структура мира и сопряжённые с ней: СМИ (в части, обслуживающей интересы ТНК), «развлекалово» (заменяющее собой культуру и нравственность), и те отрасли экономики, которые приносят максимально быструю прибыль или обеспечивают военные приоритеты.

А государства? Что происходит с ними?

Если судить по постоянно ведущимся разговорам об опасностях однополярного мира и о желательности многополярного мира; по встречам президентов и премьер-министров; по наличию границ и таможен – с государствами всё в порядке. Эта властная структура существует, она иерархически выстроена, сама решает международные проблемы, и вроде бы над нею нет никакой структуры ТНК. И если это так, то вся наша теория никуда не годится, потому что на государстве замыкаются все внутренние структуры, и раз они деградируют, то должно деградировать и само государство.

Однако, как только мы перестанем судить по разговорам и формальным признакам, так сразу и увидим, что институт государства повсеместно, за исключением двух-трёх стран, портится, и этот процесс не обошёл даже центр «однополюсного мира», то есть США.

Возьмём простейший пример последнего времени. Американская (якобы) компания IBM сокращает персонал, в том числе в Европе. Ничего необычного; мы говорили уже, что стремление к прибыли вынуждает компании сокращать расходы, и траты на зарплату персонала рассматриваются как одна из статей расходов. Но в данном случае важно не это, а то, что в Европе корпорации пришлось вступить в переговоры об условиях увольнений с местными рабочими советами. А в Америке служащих вызывали, давали выходное пособие в зубы, и пошёл вон. Вот вам и американская компания. На американцев-то ей как раз наплевать! Она, как ТНК, выше «своего» государства.

В ХХ веке западные государства были, в основном, социальными. Власть синхронизировала интерес всех общественных структур, и даже финансово-экономическая, при всей своей жажде прибыли, была согласна на социализацию. Не только потому, что, как считают социологи, буржуазия боялась коммунистической революции. Для согласия на удовлетворение потребностей народа были и прагматические соображения. Чтобы получать как можно больше дохода, предпринимателю нужно как можно больше продать, а для этого требуется достаточное количество покупателей. Значит, надо дать гражданам соответствующий доход. Вот и стимул к повышению зарплаты.

Далее, следует обеспечивать воспроизводство рабочей силы определённого качества, для работы на всё усложняющихся производствах. Это повод к становлению системы бесплатного высшего и специального образования. Сегодня она в полной мере сохранилась только в Германии, а со второй половины XX века существовала по всей Европе. Имелась и система обеспечения равного доступа к здравоохранению в страховой и бюджетной формах.

А глобальному рынку не нужно много людей! В результате автоматизации количество занятых рутинными операциями сократилось на два порядка. Новым постиндустриальным бизнесам вообще хватает нескольких подмастерий и менеджеров, а с усложнением техники, как ни странно, снизились требования к образованности операторов. Всё меньше рабочих мест создают и «старые» индустриальные отрасли; самое трудоёмкое выведено в страны с дешёвой рабочей силой, а для оставшихся мест хватит работников с низкой квалификацией. Значит, из стоимости оплаты труда надо кое-что исключить, затраты на образование, например. Ну, для экономии расходов и повышения прибыли. И вот, «карточный домик» социального государства начинает рушиться, ведь это дело такое: выдерни одну карту, и пошло-поехало…

Для ТНК, забирающих на себя всё бóльшую часть мирового производства и распределения благ, такого стимула, как патриотизм, не существует. Их единственная задача – манипулируя капиталами и массами товаров, получать максимально возможную прибыль, выживая как можно дольше. Обеспечение справедливого распределения ресурсов в мире или «стране пребывания», забота о благоденствии сообществ и целых народов – вне задач ТНК. Это задачи государства, но транснациональные корпорации не входят в число общественных структур, интересы и деятельность которых синхронизирует государство. Более того: если национальная власть, выступая на страже интересов своего народа, прищемит интерес ТНК – эту власть мигом раздавят. Или подкупят «национальных лидеров».

И вот вам реальность: с конца ХХ века государства действуют так, будто они – отделы соцобеспечения или, скажем, профсоюзы при ТНК. Отныне национальное законодательство большинства стран диктуется транснациональными корпорациями. То есть, одна из бывших внутренних структур, финансово-экономическая, воспарив в небеса, определяет деятельность государства – которое и возникло, и существовало во всём обозримом прошлом, как интегрирующий институт, обеспечивавший баланс интересов всех прочих структур. Хвост-переросток начал вилять собакой.

Осторожный частичный демонтаж системы социального обеспечения в США и Англии начался ещё в 1980-е годы («рейганомика»), а радикальный вариант демонтажа этой системы мы видим сегодня в России, и, похоже, её опыт считается удачным, вновь возобновляется в США и постепенно распространяется на Европу. Правильно; ТНК совсем не желают заботиться о всемирном нищенстве.

А зачем им терпеть всеобщее бесплатное образование? Долой его! Образование, как в доиндустриальный период, становится личным делом каждого и превращается в средство для наживы. В США оно уже полностью коммерческое, в Европе, включая Россию, тоже готовятся покончить с государственной системой образования и ввести коммерческую. Скоро системы условно-бесплатного образования и повышения квалификации останутся лишь при нескольких заинтересованных корпорациях.

И на пенсионеров тратиться жалко. Долой! Соцобеспечение в старости планируется свести к покрытию расходов на текущее потребление – еду и скромное жильё, но не на продление жизни. В России это уже сделано, в США реформа идёт полным ходом, в Германии к ней лишь приступают, – хоть и с большим скандалом со стороны немцев, вопреки намерениям ТНК желающих пожить подольше.

Реформа здравоохранения наиболее последовательно проводится в США, где 25 % населения, по сути, уже лишены доступа к нему, а в Европе она тормозится стараниями хорошо организованной врачебной когорты и сопротивлением гражданского общества. Перспективы реформы здесь пока неясны, но мы, зная направление процесса, можем предсказать, что кончится всё печально для людей. Надо же учитывать, что для фармакологических корпораций, чем больше больных людей, тем лучше. Кстати, Россия явно хочет отличиться, проведя реформу здравоохранения ударными темпами. Правильно говорил поэт Чаадаев: Россия всегда показывает миру какой-то пример. На протяжении почти всего ХХ века показывала пример, как надо наиболее радикально заботиться о большинстве. Теперь – как надо наиболее радикально не заботиться о большинстве.

По стандартному определению, государство есть политическая организация общества. Обратите внимание: ОБЩЕСТВА, а не финансов, не экономики, не ТНК. В интересы общества не входят снижение жизненного уровня и распространение невежества. Рост безработицы тоже обществу не нужен, как и сокращение продолжительности жизни людей, и вымирание стариков. Вот почему, обнаружив, что в ведущих странах власть проводит реформы, объективно ухудшающие уровень жизни людей, мы вправе говорить о деградации государства.

Если оно начинает «синхронизировать» всё многообразие общественных интересов под интересы наднациональных фирм, занятых исключительно наращиванием денежной массы, то само превращается в политическую организацию крупного международного капитала. При всех реверансах в сторону «народа», при сохранении всех формальных признаков «старой» власти, она уже – новая. Политические партии превращаются в корпоративные партии, а политические лидеры, получающие мзду от внешних, по отношению к их стране, сил – в сотрудников ТНК на зарплате. Ложь разъедает культуру и нравственность, искусство и быт, экономику и политику. Стены всё ещё украшают затёртые лозунги Французской революции, но за красивым фасадом происходят совершенно иные дела. Под фальшивым знаменем демократии мир в полный шаг марширует к фашизму.

Не правда ли: в таком освещении совсем иными красками заиграло всё, о чём мы писали в предыдущих главах книги? О значении процентных денег и вымирании природы; структуризации хаотичного денежного оборота и деградации традиционных структур; перенаселённости мира и стремительном расслоении на бедных, не имеющих никаких средств, и сверхбогатых, имеющих денег в сумасшедшем переизбытке… Об идеологии… О лжи про разделение труда, грядущее процветание и «экономику знаний»…

По каналам международной торговли расходится порядка 20 % мирового ВВП. Остальная часть крутится на внутренних рынках. Но в среднем больше половины населения не участвует даже в них. Нам с вами за примерами не надо далеко ходить; возьмём Россию. Она имеет небольшой сектор экспортной экономики: энергоносители, металлы, химикаты и лес. Вот, пожалуй, и всё. Другие «развивающиеся страны» поставляют бананы, рудный концентрат, нефть или гуано. Ещё, возможно, какой-нибудь промышленный гигант поставит от щедрот своих жалкий «отвёрточный» заводик, или вынесет подальше от «цивилизации» грязное производство. На вырученную валюту страна чего-то там купит на мировом рынке. Из этого «чего-то» бóльшую часть сожрёт местная элита и её обслуга, желающие потреблять, «как белые люди». Вот и всё международное разделение труда!

Те же, кто не вписался ни в один из рынков, предоставлены сами себе, живут за счёт натурального хозяйства или, оказавшись бездомными, кусочничают у вокзалов. Сколько таких в России? Говорят, 10 %, а может и больше, и к ним с каждым годом присоединяются новые толпы, из тех, кто не лёг в могилу до сроку.

А почитаем статью 7 Конституции РФ:

«1. Российская Федерация – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека.

2. В Российской Федерации охраняются труд и здоровье людей, устанавливается гарантированный минимальный размер оплаты труда, обеспечивается государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства, инвалидов и пожилых граждан, развивается система социальных служб, устанавливаются государственные пенсии, пособия и иные гарантии социальной защиты».

Как, соответствует?.. Для кого-то да, для кого-то нет. Формальные признаки соблюдаются, но древо жизни быстро загнивает.

Россия – жутко богатая сырьём и народом страна. Но для той экономики, которую ей позволили иметь, не надо много народа. Его следует сократить не менее чем в три раза, а лучше, если раз в пять. Так, чтобы как раз хватило для обслуживания «трубы». Правда, по мере исчерпания запасов сырья в месторождениях и эти будут становиться лишними, и если они не найдут возможности кормиться диким образом, то вымрут, зато у оставшихся «при деле» будет постоянно возрастать уровень потребления благ. Последний получит всё.

Поэтому всякий раз, когда наша власть объявляет о намерении позаботиться о социальной сфере или, там, побороться с бедностью, знайте: она прямо на ваших глазах отменит остатки социальных льгот или предпримет иные меры для уменьшения числа живущих. Ведь и дураку понятно, что если в стране, скажем, 10 % абсолютно нищих, и половину из них каким-нибудь «легальным» способом незаметно умертвить, то можно рапортовать об успехе реформ и уменьшении количества нищих вдвое! И это будет как бы правда; народ обрадуется, а до чего будет доволен президент!

Сходные процессы идут везде, но с разной скоростью и с влиянием разных дополнительных факторов. Она ведь нелинейная, наша эволюция, и когда что грохнется, а где устоит подольше, сказать трудно. В странах побогаче (вроде Германии) или в тех, где государство продолжает поддерживать общественные традиции (как в Китае или Белоруссии) – помедленнее. Но всё равно; лавина стронулась. Практически во всех странах безработица приобретает неизбежный, а то и необратимый характер. Скоро лишь 10—15 % человечества будут заняты в сфере производства как собственники бизнеса, наёмные работники или партнёры. Остальные пойдут в сферу услуг, но на всех мест не хватит. В Германии в последние годы, чтобы дать людям обеспечение и видимость занятости и общественной полезности, резко раздували государственный аппарат, а особенно аппарат социальных служб, но такой ресурс борьбы с безработицей тоже уже исчерпал себя…

Неравновесность всей системы, многофакторность её эволюции приводят иногда к поразительным парадоксам. Вывод промышленности в бедные страны повысил безработицу в странах богатых; но на Востоке, куда «уехали» заводы, селяне ломанулись в города, чтобы ухватить свои доллары на этих заводах – и там тоже выросла безработица! Однако, началось повышение среднего уровня образованности в бедных странах; одновременно снизилась потребность в шибко грамотных в странах богатых. На Западе приняли суровые законы против иммигрантов с Востока, и тут оказалось, что из-за старения населения на Западе критически не хватает рабочих рук! И это – наряду с растущей безработицей. Парадокс!

В 1950 году граждане старше 65 лет в Европе составляли всего 8,2 % от всего населения, в 1970 году 10,5 %, в 2001-м уже 16,2 %, и по прогнозам, к 2025 году пенсионеров в Европе будет 21 %, а к 2050-му больше четверти населения. Соответственно растут затраты на выплату пенсий. По оценкам экспертов Еврокомиссии (вдумайтесь!) чтобы поддерживать баланс на сокращающемся рынке труда Европы, в страны Евросоюза ежегодно необходимо ввозить 1,5-3 млн. иностранных рабочих. Прогноз ООН ещё радикальнее: речь идёт о 4,5-6 млн. мигрантов в год. Но уже сейчас, по данным Центра европейских исследований Оксфордского университета, в Европе официально проживает 18,4 млн. мигрантов (около 5 % населения), а с учётом нелегалов и натурализовавшихся иностранцев по меньшей мере 25—29 млн. человек. При ввозе 6 млн. ежегодно коренные народы Европы за одно поколение превратятся в этнические меньшинства.

Некоторые аналитики пишут: «Эмигранты выгодны развитым странам тем, что на них не распространяется большинство социальных услуг, и в том числе выплата пенсий». Как вам нравится такой анализ?.. А у нас возникает резонный вопрос: кому это выгодно? Культуре французов, немцев, итальянцев, англичан? Структурам образования, здравоохранения, науки? Или, может, краеведам и поэтам? Или государству – «политической организации общества»?

Замещение коренных народов пришлыми ради экономии денег и высокой прибыли выгодно только финансово-экономической структуре, да и то не всей, а её глобализованной части, транснациональным корпорациям. А мы и так уже пришли к выводу, что окончательный переход к эпохе ТНК страшнее всего ударит по народам Запада.

Фразу, что «эмигранты выгодны развитым странам», следует понимать только так, что истребление «своих» людей для возможности повышенной эксплуатации «чужих» на той же территории выгодно тем представителям правящей элиты, которые напрямую работают в интересах ТНК, наплевав на будущее демоса, избравшего их во власть. Ну, не может вменяемый человек планировать, как бы ему получить выгоду, сэкономив на жизни своих родителей.

По всему миру создалась надгосударственная система, при которой «национальные» правители выступают в роли агентов внешнего управления, – и это если не первые лица, то уж кто-то из ближайших советников непременно. Похвалы в тех сферах, в которые не проникает взгляд «простого человека», удовлетворяют их тщеславие; политическая поддержка гарантирует стабильность их власти; миллиарды долларов, которые они «накапливают» в течение своего правления, делают их управляемыми. Требуют от них, чтобы «их» людишки меньше задавались вопросами мироустройства? Сделают так, чтобы людишки глупели. Просят снизить затраты на социалку? Снизят затраты, нет проблем. Указывают, что хорошо бы «уронить» и численность? Создадут условия для межнациональных конфликтов и войн.

Не надо думать, что так только в странах третьего мира. Нет, где угодно: и в США, и в России. Пример действия национальной элиты против своей страны даёт опыт Японии конца 1980-х – начала 1990-х годов. Тогда в мире было два «финансовых пузыря», в Японии и США. Один из них надо было «прокалывать», и именно японская элита приняла решения, приведшие к «проколу» японского, а не американского «пузыря», от чего японская экономика, до этого самая динамичная в мире, так и не смогла оправиться. Причина столь нетривиального выбора японской элиты – в глубине проникновения японских капиталов в американскую экономику. Освоив американский рынок, японские ТНК справедливо считали ключевым фактором своего успеха процветание не Японии, а США, на рынок которых они работали, получая за это мировую резервную валюту, доллар.

Другой пример действий национальной элиты против интересов своих стран явила нам война США и их европейских союзников по НАТО против Югославии. Её стратегическая цель, как и всей американской политики на Балканах с 1990 года, заключалась в подрыве экономики ЕС – стратегического конкурента США – путём превращения некогда процветающей Югославии в незаживающую рану на теле Европы. Конкретной целью войны 1999 года был подрыв евро, который в то время рассматривался как серьёзный потенциальный конкурент доллару. И европейские политики высшего уровня, несмотря на протесты не только общественности, но и среднего звена их собственных политических структур, полностью поддержали США!

А евро на несколько лет ушёл в штопор.

Наша российская элита ничуть не отстаёт. У нас 19 июля 2001 года в присутствии председателя правительства (тогда это был М. Касьянов, известный в народе как «Миша-два-процента») и председателя Госдумы (Г. Селезнёв) министр по делам Федерации, национальной и миграционной политике Блохин провозгласил вступление России на путь замещающей миграции. Зачем? «Чтобы Россия ежегодно принимала до миллиона мигрантов», пополняя «трудовые ресурсы… за счёт стран СНГ, стран Азии и Латинской Америки».

В апреле 2005 года и президент В. Путин заявил: «Мы заинтересованы в притоке квалифицированных легальных трудовых ресурсов… В конечном итоге каждый легальный иммигрант должен получить возможность стать гражданином России».

Сотни тысяч россиян, как правило, самых образованных, сбежали от ужасов либеральных реформ за границу. Миллионы умерли преждевременно. На поддержание жизни оставшихся, на повышение качества жизни, на нормальную зарплату и помощь молодым семьям, на обеспечение людей медицинскими услугами у правительства нет денег. Зато деньги есть, чтобы привезти сюда и обустроить китайцев, таджиков и нигерийцев.

В Угличе, помнится, селили узбеков, причём они требовали предоставления не абы каких, а только каменных домов. А 75 % угличан до сих пор живут в деревянных; чтобы построить коренным жителям каменные дома и создать нормальные условия для деторождения и воспитания детей, денег нет. И понятное дело, в нашей маленькой стране больше некуда селить среднеазиатских мусульман, кроме как в Углич. А в Татарию, наверное, повезут вьетнамцев. Или папуасов.

Кстати, русских, переселяющихся из Казахстана и других частей бывшего Союза ССР, при получении здесь работы и заработка, или жилья, или в оформлении документов прессуют все, кому не лень.

Вот политика, которую проводит РОССИЙСКОЕ правительство. Чего же оно добивается? Восполнения численности населения? Нет, оно за все годы реформ явно делало всё, чтобы коренное население сокращалось. Эти действия наталкивают на мысль, что так создают условия для межнациональных войн и окончательного решения «проблемы». Правительство России работает против своего народа.

«Эпоха ТНК», СССР и Россия

Глобализация «под ТНК» – это, в стандартной ленинской терминологии, всего лишь последняя стадия «высшей стадии капитализма», то есть империализм хай-тек накануне издыхания. Без чёткого понимания, что это именно так, не понять и судьбы России. Можно сколько угодно рыдать о потере культуры, или гневно обличать чудовищную коррупцию; возмущаться беспринципностью и жадностью олигархов; винить Запад; стонать, что народ, сволочь, опять безмолвствует. Сделать ничего нельзя. Пример некоторых других стран показывает: если власть попытается не на словах, а всерьёз проводить политику независимости, то получит она или «мягкую цветную революцию» (бархатную, оранжевую, и т. п.), или бомбёжки и ввод войск.

Да и кому делать-то? Правительство России, как уже ясно многим, работает не на Россию. Толпа – то есть, простите, народ – мозга не имеет, а отдельные граждане, бухтящие на кухнях о том, что, блин, давно никого не вешали на Красной площади, ничего сделать не могут в принципе, даже о себе позаботиться. Представители российской элиты из тех, кто ближе к начальству и в курсе «генеральной линии» эпохи, думают не о стране, а только о себе, и готовы на любые преступления, чтобы создать себе и своей семье достаточный «пенсионный фондик» в каком-нибудь несуществующем оазисе стабильности.

Умнейшие люди, вроде академика Д.С. Львова, указывают, что по величине национального богатства Россия держит абсолютно первое место в мире. И это не только природные ресурсы, но и средства производства, и человеческий материал – рабочая и интеллектуальная сила. Даже если брать только природные ресурсы, то их в России, в расчёте на душу населения, в десять раз больше, чем в США, и в двадцать пять – чем в Западной Европе. После чего умнейшие люди сетуют, что по зарплатам мы плетёмся в позорном хвосте, работая больше других – средний американец на доллар зарплаты выдаёт продукции на 1,7 доллара, а средний россиянин – на 4,6 доллара, – и задают сакраментальный вопрос: «Почему же мы такие бедные?»

Да потому и такие бедные, что кто же позволит эдакие природные богатства тратить на «какой-то там» народ?!

Говорят (и правильно говорят), что несоответствие между возможностями страны и эффективностью экономики сложилось не сегодня. Что оно было характерно и для советского периода, когда мы проиграли экономическое соревнование с ведущими странами Запада. Но на Западе ещё в 1960-х годах задумались, а в 1970-х и у нас сообразили, что происходит структурный кризис. О социальных проблемах говорили и раньше, выискивая какие-то причины, и вдруг оказалось, что есть проблемы, не зависящие ни от социального строя, ни от чего другого понятного. Они не классовые и вообще не социальные, они просто даны, и захватывают всех. Демография одна из таких проблем.

И они стали глобальными.

На Западе специалисты всяческих наук выдвинули всяческие теории; там были разные подходы; у нас нет возможности их все рассматривать, да и незачем, по правде говоря.

Кстати, почему при Советской власти критиковали западные теории постиндустриального общества? Ведь они строились на том, что капитализм исчерпывает себя, и должно придти что-то новое. Казалось бы, нашей марксистско-ленинской теории это не противоречит; мы тоже для капитализма места в будущем не видели. У нас ведь расписание было простое: социализм, за ним коммунизм, и всем привет. Правда, Маркс и никакого постиндустриального общества не предусматривал. Но когда наши идеологи захотели перетянуть к себе классиков постиндустриальности, то ничего не вышло: они все оказались жуткими ненавистниками марксизма. Тогда у нас и стали прессовать их упаднические теории.

А в них говорилось, что вообще-то, способ производства, который сложился за предшествующие годы, сам собою приводит к глобальному структурному кризису. Мы не знаем, насколько и что они понимали, а в наших терминах это планетарный фазовый переход. И раз он начинается, то никуда не денешься. Его ни уговорить нельзя, ни остановить, ни вообще хоть что-то с ним делать, кроме как изучать. А свойство фазового перехода – пока он не завершился катастрофой, – в хаостизации структур. И если какая-то из них желает подольше сохраниться, ей приходится ускорять хаостизацию, или деградацию, других структур. Как, например, вор, пробравшийся на «Титаник», воспользовавшись суматохой из-за того айсберга, крадёт кошелёк у честного пассажира и радостно бежит в ресторан, а пассажир впадает в уныние; у него на ресторан уже нету денег. Именно это и происходит во всей красе по всей планете, а что и как – мы расписали в подробностях в предыдущих главах, а также в книге «Третий путь цивилизации».[68]

Понятно, что если фазовый переход на Земле начался, в сферу перемен попали не только народы Запада, но и мы. Все провалы Советского Союза, и прочие политические приключения, и войны чередой, и «мировой терроризм» идут в одном и том же направлении, в общем русле кризиса. Изменить ничего нельзя; всё, что остаётся – это поискать выход из ситуации для тех, кто, если повезёт, уцелеет после окончательной раздачи карт. Выход этот – такой, каким его видим мы, – описан в последней части книги, и это единственный выход, никакого другого может и не оказаться, к сожалению…

Итак, пока советское обществоведение побивало западные теории постиндустриальности западной же теорией прибавочной стоимости, мировой кризис шёл сам собой, без научного пригляда. Большинство наших обществоведов о западном обществе имело довольно своеобразные представления; они судили о нём в основном по полкам супермаркетов. А кстати, Россию они знали ещё хуже. Даже генеральный секретарь ЦК КПСС Ю.В. Андропов однажды проговорился: «мы не знаем общества, в котором живём». Короче, метод исторического материализма не только не позволил объяснить, но даже и верно описать характер мировых перемен, что стало одной из причин беспомощности Советского государства накануне его краха.

Марксистские критики теорий постиндустриальности сказали: мы эту постиндустриальность не признаём, у нас и без неё всё ясно. Просто старое индустриальное общество разбилось на два, новое информационное общество и глобализм, при котором индустрию двигают на Восток. И дальше пошли сплошные словесные спекуляции. То ли информационное общество – это хорошо, а глобализм – плохо. То ли наоборот. Со сменой в России идеологии вообще началось сплошное жульничество: своих идеологов либерализма никто не готовил, и потому их ряды стали быстро пополнять двоечники из числа идеологов коммунизма, или наскоро обученные выпускники западных институтов. И у нас появились страшные научные жулики, чьи имена мы здесь даже упоминать не хотим, которые затеяли борьбу за место у кормушки. Чья теория красивее и обещает больше «светлого будущего», тот теоретик становился советником президента или премьер-министра. Когда становилось хуже, теоретика меняли.

А ведь всё это – постиндустриальное общество, информационное общество и глобализм – разные названия одного и того же процесса, это синонимы. Но в теории до сих пор однозначного понимания нет; жульничество продолжается. Российские исследователи берут в качестве эталонов модные на Западе концепции и строят свои теории, а точнее, пересказывают вычитанное. Они не задаются вопросами, насколько их стряпня соответствует условиям России, и не отслеживают, подтверждаются ли эти теории практикой «там». А так как они все читают одинаковые книжки, то дружно друг другу поддакивают, а у несведущих граждан создаётся впечатление, что раз все «такие умные люди» говорят одно и то же, то в этом действительно что-то есть.

Такая «наука» имеет и вполне меркантильную подложку. Перепевая западные образцы, можно рассчитывать на заграничные гранты, получать приглашения читать лекции там же, а за лекции платят неплохие деньги. Но всеобщая унификация взглядов препятствует развитию знания, особенно у тех, кто его копирует. Без сравнения разных случаев становится невозможным получение сколько-нибудь удовлетворительных результатов. Известная истина: «всё познается в сравнении», а если сравнивать нечего, то познавательная деятельность прекращается, и начинаются пустые споры.

Ныне либералы разных школ спорят о том, как бы нам поскорее стать частью богатого Западного мира. Ждут ли нас там? И нужен ли нам тот Запад? И что с ним самим будет в ближайшие годы? Об этом у них и разговору нет. А мы зададимся этими непростыми вопросами.

Ждут ли нас?.. История с Косово, Ираком, выборы в Югославии, Украине, отношение к албанскому меньшинству в Македонии и русскому меньшинству в Прибалтике и масса других примеров показывают, что западная система ценностей – и система демократии, и институт прав человека – в состоянии хаоса. Вся их «двойная бухгалтерия» порождена реальными конфликтами интересов, и в каждом случае «правда» оказывается за теми, кто сильнее. К сожалению, Россия слаба, поэтому её интересы не учитываются. Мы можем сколь угодно активно махать руками, «подавая сигналы», что мы уже белые и пушистые, и даже уважаем права человека – всё без толку. Запад богат, поскольку долгое время жил, обирая богатые территории с бедным населением; их эксплуатировали в свою пользу. А теперь, если Россия со своей богатой территорией войдёт к ним на равных, то за счёт чего они будут дальше-то жить? За счёт стран, бедных сырьевыми ресурсами? Не для этого рушили в России Советскую власть…

Либералы у нас двух сортов: «государственники» и «западники». Первые сегодня у власти; именно они мечтают о вхождении России в клуб богатых стран «на равных». Вторые защищают идею бессубъектного её вхождения в мир ТНК, как территории и ресурсов, и не более того. Эти уже включены в глобальное целое и знают там своё место. В частности, как хозяева сырья и других ресурсов они являются продолжением существующих транснациональных структур. Для них понятия «государство – страна – народ» не существует. Впрочем, и «государственники», чуя, куда ветер дует, готовы к ограничению суверенитета России. Отсюда появление в нашей Конституции пункта о приоритете международных договоров, согласие выполнять решения Европейского суда, подписание конвенций о действии на территории России многих зарубежных нормативов, в частности, Европейских тюремных правил, мораторий на смертную казнь, и т. п.

Как видим, наступление эпохи ТНК породило дилемму. Одни либералы считают, что возрождение отечественной экономики, укрепление отношений с Китаем, Ираном, Ираком и Индией увеличивают значение России, повышают её капитализацию и субъектность в международных отношениях. Беда лишь в том, что до их ума не доходит: Западу Россия не нужна ни с какой капитализацией, потому что мы слишком большие и по-прежнему ядерные. Другие либералы полагают, что вся эта мышиная возня вредна, ибо мешает быстрому усвоению мировыми финансово-экономическими структурами богатств России. Правда, они этого не говорят напрямую, а прикрывают демагогической болтовнёй о демократических ценностях.

Хоть и те, и другие тянут, в конечном итоге, в одну сторону, конфликт между двумя лагерями неизбежен. Это проблема выбора: быть России субъектом или территорией. И кто бы из либералов кого ни победил, логическим завершением либерального проекта станет конец России как государства. При нынешней власти проваландаемся дольше, а если случится «бархатная» («шёлковая», «кожаная», короче – шкурная) революция – скатимся в ничто быстрее.

Наш развал – это вопрос времени. Можно, конечно, верить в глобальный мир, в котором все народы, распри позабыв, перемешаются в рамках общего социума, и всех где-то за горизонтом ждёт «светлое будущее». На деле же даже в условиях глобализации ценности национального суверенитета и национальной безопасности своего значения не теряют, а вакуум в политике всегда заполняется. Так что говорить о будущем России бессмысленно, потому что будущего у России ни при тех, ни при этих либералах нет. Дальний Восток уже сегодня больше связан с Японией и Китаем, чем с Москвой. Соседние страны всё увереннее предъявляют нам территориальные претензии. Раздуваются национальные конфликты, заиграл мусульманский фактор… А Центр делает вид, что ничего не происходит. Япония и Китай, Турция, Румыния и Латвия – вот кто будет решать вопрос субъектности разных частей бывшей России. США и Германия тоже своего не упустят.

Да, ресурсов у нас много и помимо сырья: мы привлекательны своей системой образования, культурой, обширным рынком, – но всё это не вечно, всего этого можно лишиться…

Ныне самые высокие технологии (а с ними капитал и интеллект) концентрируются в США, похуже – в Японии и Европе, ещё похуже в странах АСЕАН и Латинской Америки. Россия же, уничтожив в ходе либеральных реформ свои высокие технологии и закрепляясь в качестве сырьевого придатка не столько развитых стран, сколько глобальных монополий, а также Китая и Индии, осталась с как минимум ста миллионами человек избыточного для сырьевого придатка населения. Это кошмар, о котором всего два-три года назад писали все газеты, от «Завтра» до «Сегодня». Теперь все привыкли; кошмар воспринимается как норма, хотя от этого не перестаёт быть кошмаром.

Впрочем, о наших перспективах можно сказать ещё жёстче. В условиях глобализации мы и в развитии традиционных технологий не имеем никаких шансов. Из-за нашей географии (климата и растянутости страны) и, что значительно более важно, управления (которое нельзя улучшить быстро) издержки нашего производства во всём обозримом будущем отчётливо выше среднемировых. Поэтому концентрация сил на любом относительно простом производстве не приведёт ни к чему, кроме банкротства.

Между тем, закрывая глаза на объективные условия, разные наши либералы занимаются мифотворчеством. Государственнический миф гласит, что нужно резко усилить ведущую роль государства, и тогда экономика России начнёт очень быстро расти: всех догоним и перегоним быстрее, чем при товарище Сталине. Другой миф, что стоит нам снять ограничения на валютные операции, вступить в ВТО и по максимуму снизить налоги, как мы тут же начнём догонять Португалию.

Это мифы, потому что они основаны не на анализе конкретной ситуации, а на идеологических представлениях.

Усиление роли государства в современных условиях ничего не даст, потому что, во-первых, другое тысячелетие на дворе, а во-вторых – В.В. Путин совсем не товарищ Сталин. Его скорее можно сравнить с товарищем Бухариным; представьте, что Николай Иванович и «правые уклонисты», под знаменитым лозунгом «Обогащайтесь!» взяли власть, и не было ни пятилеток, ни коллективизации, ни индустриализации. Получился бы точный слепок современности.

Не будет России никакой пользы и от вступления в ВТО. Эта контора, созданная в интересах крупного капитала, ограничивает возможности проведения определённой промышленной политики, индустриализации, получения доступа к технологиям. В ВТО существует неравноправие торговых режимов, и уж к нам-то его применят по полной программе. По этому поводу французский учёный Жак Сапир, возглавляющий исследования по экономике России и стран СНГ в Доме науки о человеке (Париж), пишет:

«…Все знают, что свобода торговли может раздавить развивающиеся страны. Кроме того, имеется … проблема. Я бы назвал её идеологией ВТО. Это идея, которая состоит в том, что свобода торговли – везде и всегда наилучшее из возможных решений. Это, если хотите, религиозная, но не научная идеология… Я считаю, что надо забыть о свободе торговли, и чем скорее, тем лучше. Это действительно религиозная идеология, не имеющая ничего общего с практикой.

Существует проблема взаимоотношений ВТО и России. Когда российское правительство хочет, чтобы Россия вступила в ВТО, поскольку оно не желает, чтобы страна была исключена из крупных международных процессов, то с политической точки зрения это можно понять. Но если сегодня мы рассмотрим структуру российской торговли, то увидим, что Россия продаёт сырьё и оружие. К сожалению. Можно было бы желать, чтобы российская торговля была иной. Но надо констатировать, что сегодня, в 2004 году, более 80 % российского экспорта составляют сырьё и вооружение, то есть товары, которые не входят в компетенцию ВТО. Поэтому можно задаться вопросом: в чём состоит экономический интерес вступления России в ВТО? …Сегодня, в 2004 году, у неё нет экономических причин для этого».

О том, что от вступления в ВТО получится не польза, а вред, пишут массовые газеты! Владимир Тарасов, руководитель Аграрного центра ЕврАзЭС, сообщает[69]: «В нашу страну придут новые международные корпорации. Прибыли, которые они заработают здесь, будут уходить на Запад». Оказывается, согласно анализу западных экономистов Всемирного банка дословно предупреждают: «Прямые иностранные инвестиции, вероятно, могут повлечь спад производства в компаниях, находящихся в собственности россиян».

Самый тяжёлый удар придется на сельское хозяйство и пищевую промышленность. Как члены ВТО, мы не сможем ограничивать приток в страну иностранной продукции. «Представляете, что будет, когда в Россию хлынут товары из стран, где на поддержку сельского хозяйства выделяют из бюджета огромные деньги? – говорит Дмитрий Кувалин, ученый секретарь Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН. – Как смогут бороться с ними наши крестьяне, которых государство практически не поддерживает?»

Учёные Российской академии сельскохозяйственных наук подсчитали: сразу после вступления в ВТО российский агропром будет терять 4 млрд. долларов ежегодно.

На втором месте – лёгкая промышленность. Если мы снимем все нетарифные ограничения, то китайцы «забьют» отечественных производителей. Следом за ними пострадают автопром (он уже страдает), авиапром, машиностроение и компании, работающие в сфере услуг. После вступления в ВТО в нашу страну придут страховые компании, аудиторские, банки – они «раздавят» отечественных конкурентов. Тягаться с Западом нам не по силам: там оборот на рынке услуг в разы превосходит рынок товаров.

В том же анализе экспертов Всемирного банка есть такие цифры: выгода зарубежных операторов в 10 раз будет больше, чем отечественных. ВТО требует поднять цены на газ, электричество внутри России до уровня мировых. По расчётам Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, от вступления в ВТО Россия будет терять 1 % ВВП, или 7,2 млрд. долл. в год.

Но кто-то всё же выиграет от вступления в ВТО? Да, в какой-то степени металлурги и химики. У них появятся новые возможности бороться с европейцами и американцами, которые вводят несправедливые ограничения на ввоз их продукции. По прогнозам, увеличится производство в чёрной и цветной металлургии. «Жаль только, что все обязательства мы должны выполнить немедленно, а все выигрыши для России отнесены на далёкие сроки и нечётко определены», – говорит Дмитрий Кувалин.

Эксперты Всемирного банка надеются, что «опека российского государства поможет безработным (число которых резко возрастёт – см. табл.) дожить до того дня, когда и они смогут начать пожинать плоды от вступления России в ВТО».

Этот анализ был подготовлен Джеспером Йенсеном (Высшая школа «Экономикс», Копенгаген), Томасом Рузерфордом (Колорадский университет, США), Дэвидом Гарром (сотрудник Всемирного банка) по заказу правительства РФ. Несмотря на это, российские властители продолжают твердить о большой пользе России от задуманного ими вступления в ВТО. Министр Герман Греф, обсуждая эту тему, заявил, что вступление в эту организацию будет приносить России 18,4 млрд. долларов в год. И заявил он это, основываясь как раз на анализе западных экономистов Всемирного банка! Министр явно не понял, о чём в нём идёт речь. А она идёт не о том, что Россия будет получать 18,4 млрд. долларов в год, а о том, что ровно на столько в течение двух лет увеличится потребление в нашей стране после присоединения к ВТО. То есть мы с вами будем тратить больше денег при одновременном снижении тарифов на страховые услуги, на мобильную и интернет-связь, при снижении ставок по кредитам в банках и т. п. Но это не значит, что покупать мы будем свое, отечественное. Возникший дефицит будет возмещён зарубежными поставками, а россиян втянут в гонку потребительства, уже привычную Западу.

Таким образом, российские лидеры сознательно объявляют интеграцией России в мировую экономику совершенно иной процесс, действительно идущий полным ходом: присвоение частными лицами наследства Советского Союза, то есть результатов труда всех прошлых поколений. Это процесс ликвидации экономического суверенитета страны и перевода её экономики и политики под внешнее управление.

Параметрическое управление

Возможно, предыдущие главы породили у читателя пусть грустную, но всё же благостную картину. Вроде бы «эпоха ТНК» вошла в некую колею. Движется мирным образом, вбирая в свою орбиту правительства, бизнесы и народы. Но это было бы не вполне верное мнение. В период неустойчивости постоянно нарушается баланс между структурами; любые случайности меняют направление процессов, и это происходит совершенно непредсказуемым образом, в силу неустойчивости самой системы. Важно, что обостряется дисбаланс между техническим развитием общества и его гуманитарным (этическим и культурным) развитием; боевые технологии повышают мощь каждого отдельного воина, а деградация морали снижает планку дозволенного.

Геополитический кризис достиг пика: планета перенаселена, ресурсы для жизни такого количества людей и при таком способе хозяйствования заканчиваются, неустойчивость нарастает. Начались боевые столкновения, причём в некоторых случаях непонятно, кого с кем. Безымянные «мировые террористы» убивают мирных граждан в одних странах, а в ответ безымянные «специальные подразделения» убивают мирных граждан в других странах.

Разумные люди – homo, с позволения сказать, sapiens – могли бы понять, что вступили на путь самоуничтожения. Но как мы уже многократно указывали, разум не руководит жизнью общества. Даже отдельный человек, схлопотав по левой щеке и начав лупить обидчика в ответ, не всегда может остановиться, а только увеличивает степень остервенения. Что уж говорить, когда дерутся толпы, и каждый «воин» подзадоривает всех других! Чтобы остановить дерущихся, надо затратить огромную энергию. А вот, чтобы заставить мирных людей драться и убивать друг друга, достаточно поступить, как поступил Яго в пьесе Шекспира: обмануть. Это пример неявного управления.

Рассмотрим два примера. Группа туристов, усталая и голодная, собирается встать лагерем. Дел много и, конечно, некий лидер может взять на себя распределение работы и контроль. Но можно обойтись и без него, пустив дело на самотёк. И всё получится, потому что у туристов есть общая цель: поесть и улечься поспать. Поэтому если один взялся ставить палатку, то другой пойдёт за хворостом, третий за водой, четвёртый начнёт готовить еду, и т. д.

Другой пример. В каком-то городке пустили слух, что в ближайшее время будет обмен денег. А граждане знают, что в результате обязательно прыгнут цены, да и наверняка обмен будет несправедливым. Что они сделают? Побегут в магазин обменивать свою наличность на товары. При этом ими никто не руководит, но все они вместе поступают так, словно они – элементы жёстко управляемой системы.

Что мы видим в этих примерах? Люди самостоятельно предпринимают некие действия без всяких команд. Но это происходит только тогда, когда они оказались в определённых условиях. В наших примерах команды: что делать, – людям никто не даёт, они сами готовы действовать. Появляется «сигнал», что пора начинать, но не говорится, что именно делать – а люди уже что-то делают, причём согласованно. Обратим внимание, вариантов приведения людей в такое «когерентное» состояние только два: они возбуждаются или спонтанно, как в случае с туристами, или индуцировано, как в случае с реакцией на слухи об обмене денег. Этот второй случай особенно интересен, поскольку показывает, что можно возбуждать среду, а затем пускать энергию людей в предсказуемом направлении. При этом сами-то люди останутся в неведении, что они марионетки в чьей-то игре, а будут мнить себя личностями, принимающими решения по своему выбору.

Такого рода манипуляции населением сегодня в широком ходу. Сначала возбуждают среду (скажем, обесценив сбережения граждан), а затем вкидывают информацию, (например, что Лёня Голубков чудовищно обогатился, купив бумаги МММ). Результат известен. Причём, когда людям разъясняли, что МММ – это жульничество, они не могли поверить, столь сильным было первоначальное возмущение среды.

Что же получается? Оказывается, для управления миллионами людей не обязательно иметь сложную иерархическую систему подчинения; сами всё сделают. Чтобы забрать себе чужие деньги, не надо их отнимать силой; сами отдадут. Чтобы захватить страну, не нужна армия; сами сдадутся! Просто надо создать возбуждение в среде граждан, а затем дать им возможность «избавиться» от этого возбуждения.

Рассмотрим, в свете этих знаний, сказку о голом короле. Два иностранных ловкача, мнимые портные, убедили короля, что сшили ему прекрасный наряд, но его могут видеть только глубоко нравственные люди. (Будь это отечественные ловкачи, он бы, может, и не поверил.) Король не может признать, что он безнравственен и никакого костюма не видит, и гуляет голым. Граждане, находящиеся в системе жёсткого управления, не смеют сказать правду, так как их объявят морально ущербными и примут к ним соответствующие меры. Эта двойственность приводит их в возбуждённое состояние. Теперь появляется ребёнок, мнение которого в обычной ситуации никто не принял бы во внимание, и объявляет, что король голый. Мало того, что все «прозрели» – авторитет власти подвергнут осмеянию. Так, прислав двух жуликов, давших королю ложную информацию, соседи добились, по сути, ликвидации власти короля.

Между прочим, на возбуждении среды и подаче информации выстроена вся эволюция; смысл наших сказок только в том, чтобы показать важность адекватности информации. То есть, во вред она, или во благо большинству; какой ареал охватывает; кратко она воздействует на общество, или длительно. Управляющее воздействие информации на человека может носить очень долговременный характер, заранее программируя его поведение на каждую из жизненных ситуаций. Такими долговременными программами являются нормы морали и этики, навязываемые религиозными догмами и светскими идеологиями.

А в наше время большую роль играют различные СМИ. Они приводят граждан в возбуждённое состояние и дают сигналы, провоцирующие действия, направляя энергию людей на реализацию ложных целей. То есть производят манипуляцию людьми, а те этого даже не замечают. У таких манипуляций всегда есть хозяева, и это не СМИ.

То, что мы описали, это параметрический способ управления, когда система сама переходит в нужное состояние при перемене параметров, в которых она функционирует. А есть другой тип управления, силовой. В этом случае строится иерархическая структура, и вышестоящие (их можно назвать субъектами управления) управляют нижестоящими (которых можно назвать объектами управления). Кстати, по такой же схеме человек управляет техническими устройствами или даже один механизм другим. А силовым такой тип управления называется потому, что при нём система из одного состояния в другое переводится силовым внешним воздействием.

Процесс иерархического (силового) управления многоступенчатый. Попробуем описать его совсем просто. Предположим, производством какого-либо продукта управляет директор. Он принимает общие решения; об объёме производства думает кто-то другой, его подчинённый; в свою очередь, этот второй руководитель управляет ещё кем-то, кто определяет скорость выполнения работ. Стандартная цепочка: директор, главный инженер, начальник цеха, мастер и наконец, рабочий-станочник.

Строго говоря, важны первая и последняя ступень. Поведение промежуточных руководителей ограничивается передачей указаний нижестоящему звену. Один только директор, желая получить определённый результат, основывается не на приказах вышестоящего начальства, а на интересах дела, и принимает управленческие решения, получая сведения о выпуске продукции. А продукцию даёт рабочий-станочник. Но руководит директор не напрямую, а через главного инженера, который уже реагирует на приказы, а сам сигнала с конечного выпуска не имеет, самостоятельных решений не принимает.

Простейшие математические модели такой системы показывают, что если уровней управления больше трёх, то она принципиально содержит неустойчивые решения. То есть, такая система управления в большинстве случаев не ведёт к нужному результату: получается так, как получается, а не как задумано. В первые месяцы Великой Отечественной войны пытались через такие цепочки руководить боевыми действиями. Но пока сигнал с театра боевых действий доходил до Генерального штаба, а затем его директивы спускались к непосредственным исполнителям, обстановка радикально менялась, и эти директивы приводили не к адекватному реагированию, а к катастрофе. Это было очень быстро понято, и представителей ставки отправили на места, где они оперативно принимали решения.

Имеется и ещё одна общеизвестная проблема: «качество» управленцев. Вышестоящие начальники должны уметь заинтересовать нижестоящих исполнителей, чтобы те не просто выполняли директивы, ожидая поощрения, а думали об успехе дела. Без такой реальной заинтересованности многоступенчатое управление всегда ведёт к разрухе, получается типичный «испорченный телефон», – есть такая детская игра. А теперь представим, что будет, если промежуточные звенья даже не столько интересуются одобрением начальства, сколько, например, получением личного добавочного дохода? Будет воровство, коррупция и провал любых благих планов.

Иерархическая система управления очень уязвима. Если найти возможность влиять на верхнее звено, то вся «махина» начнёт работать на развал. Иначе говоря, если кому-то понадобится подчинить себе некую страну, не надо манипулировать всем народом, достаточно влиять на верхушку страны, на элиту. Ведь она находится в «возбужденном состоянии», ей нужны идеи по управлению. И эти идеи конкретным начальникам можно вкидывать через различных советников, которым начальник доверяет. Причём даже сами эти советники могут использоваться «втёмную»! Ведь и советнику нужны идеи, которые он будет предлагать начальству.

Известный социолог Александр Зиновьев, много работавший над проблемами уязвимости сложных систем при малых на них воздействиях, вспоминал, как в 1978 году, оказавшись в эмиграции, он был привлечён к работам, шедшим на Западе в рамках «холодной» войны против СССР. Тысячи специалистов и сотни исследовательских центров самым педантичным образом изучали структуру советской государственности и партии, центральный партийный аппарат, Политбюро и личности работников аппарата власти. Но основное внимание в течение длительного времени (пожалуй, до конца 1970-х годов) было направлено на идеологическую и психологическую обработку широких слоёв населения, создание прозападно ориентированных групп советских граждан. Они фактически играли роль «пятой колонны» в СССР и должны были заниматься (вольно или невольно) идейно-моральным разложением советского населения. Так было создано диссидентское движение. Словом, основная работа велась по «низам», и хотя были достигнуты серьёзные успехи, ставшие в дальнейшем одним из факторов контрреволюции, окончательного решения, то есть ликвидации Советского строя, никак не получалось.

Зиновьеву в 1979 году на одном из его публичных выступлений задали вопрос, какое «место» советской системы, на его взгляд, самое уязвимое. Он ответил: «То, которое считается самым надёжным, а именно – аппарат КПСС, в нём – ЦК, в нём – Политбюро, в последнем – Генеральный секретарь. Проведите своего человека на этот пост, и он за несколько месяцев развалит партийный аппарат, и начнётся цепная реакция распада всей системы власти и управления. И как следствие этого начнётся распад всего общества».

Позже он узнал, что на Западе до этого додумались и без него, переключив свои основные усилия именно на это направление. Зиновьев ссылается на одного из сотрудников «Интеллидженс сервис», который говорил ему, что они (то есть силы Запада) скоро посадят на «советский престол» своего человека. Развал СССР действительно произошёл в результате деятельности Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачёва. Был ли осуществлён план западных спецслужб, или эта бездарная личность попала на «трон» случайно, мы не знаем. Впрочем, в наших рассуждениях о параметрическом управлении это ничего не меняет: «человек Запада» в ЦК КПСС, при общем одряхлении этого органа, вполне мог убить советскую систему.

Мы ни в коем случае не должны забывать об идущих в природе и обществе процессах самоуправления. Принятие решений людьми – лишь частный случай этих процессов. В том числе принятие решений теми людьми, которые манипулируют всеми прочими. Иначе, если навязывать «вождям» всеведение и считать, будто существует только силовое управление, то мы придём к идее всемирного центра по управлению человечеством, докатившись до идеи «мирового правительства». На самом же деле, даже, казалось бы, учтя все привходящие факторы, совершенно невозможно предвидеть, к каким долгосрочным результатам приведёт то или иное решение, или действие, – а значит, при колоссальном объёме информации о человечестве им нельзя управлять.

Некоторые считают, что в наше время нити «мирового заговора» тянутся к США. Из их рассуждений однозначно следует, что США – враг России. Этот насаждаемый стереотип сидит в умах многих людей. К нему привыкли; он воспринимается без всякого напряжения. Раньше всеобщим пугалом была Англия, «владычица морей» и множества колоний… Потом гитлеровская Германия… С другой, с «той» стороны, врагом считали СССР. И во всех случаях приходили к мысли о наличии неких тенденций всемирного завоевания, «планов Коминтерна», «протоколов сионских мудрецов» и прочего подобного. Сейчас одновременно вбивается в голову мысль о кем-то спланированном американском глобализме и мировом терроризме… Это очень, очень примитивные представления, искажающие картину, мешающие пониманию прошлого, настоящего и будущего нашей популяции. Но в моменты роста нестабильности они, в общем, понятны.

В тот длительный период, который принято называть «холодной войной», на самом деле ситуация в мире была наиболее стабильной, но этот результат получился колоссальным напряжением сил. Две системы, воплощающие полярные концепции общественной организации, боролись за мировое господство. Но не воевали. Им приходилось уважать жизненные интересы друг друга, так как в тотальной войне каждая из них была способна полностью уничтожить другую. Не разум, а страх ограничивал жёсткость конфликтов между ними; они были, всё-таки, мирными. Локальные конфликты, в свою очередь, сдерживались опасностью перерастания в глобальный конфликт, и сдерживали их сами сверхдержавы. Кое-где их влияние компенсировало друг друга, и некоторые государства занимали эту нишу, спокойно развиваясь. Подобно тому, как между Луной и Землёй есть точка, в которой взаимное влияние планет компенсируется.

А когда один из столпов – СССР, рухнул, страх исчез, а разум, как и следовало ожидать, себя не проявил. Новая стабильность не возникла. Начался период отсутствия порядка; глобальный кризис ускорил своё развитие. Мы не будем перечислять его признаки, всё уже сказано. Важен факт: при сохраняющейся системе производства и распределения всем – не выжить. Заправилы «эпохи ТНК» ведут к тому, что выживут только они, а бóльшая часть населения Земли исчезнет. Но попавшие в списки «недостойных» отнюдь не намерены спокойно ждать решения своей судьбы, и начинают действовать. А «лишние» люди живут не только в странах «третьего мира». Они есть везде!

Идёт война за рынки сбыта. И не только между странами, но и внутри стран.

Идёт война за источники ресурсов, и не столько для собственного использования, сколько за то, чтобы они не достались конкурентам.

Идут корпоративные войны: захваты предприятий, сманивание мелких акционеров, искусственные банкротства, заказные убийства.

Идут войны во имя идеологий, в том числе религиозные.

Идут войны за рабочие места.

Идут войны за сохранение окружающей среды.

Идут информационные войны.

Это и есть война всех против всех, индуцированная не «сверху», а начавшаяся, так сказать, «сама по себе», вследствие перенаселённости планеты, нехватки ресурсов и общей сумятицы в умах. Короче, нестабильности. Главное, что это война за выживание.

Теория и практика мятежевойны

Все знают выражение: «генералы готовятся ко вчерашней войне». А к какой же ещё они могут готовиться? Чтобы научиться отражать новую опасность, её надо знать, а чтобы узнать, с ней надо столкнуться. Например, во время вьетнамской войны наши ракетные комплексы ПВО на первых порах действовали успешно. Немало от них пострадав, американцы нашли противодействие: стали пускать ракеты воздух-земля по лучу радара, и они летели прямо на станцию. Против такой тактики было предложено резко опускать антенну вниз: идущая по радиолучу ракета врезалась в землю. Можно ли было всё это придумать, не участвуя в конкретных боевых действиях?..

Конечно, можно пытаться делать прогноз за вероятного противника, но реальность чаще всего оказывается далёкой от теоретических представлений. Опять же, можно привести пример. В столкновениях с японской авиацией в конце 1930-х годов наша авиация проигрывала. В чём причина? Запросили конструкторов, а те ответили, что их и не просили создавать сложные машины. Оказалось, армейские заказчики ставили конструкторам задачу, исходя из такой оптимизации затрат: чем более простые самолеты удастся сделать, тем лучше. Иначе говоря, лучше дёшево, но много. И только столкновение с конкретным противником заставило пересмотреть эти взгляды.

Но в войне участвуют, и готовятся к ней не одни генералы. Можно ли качественно подготовить к будущей войне командный состав? Здесь возникают две сложности. Во-первых, сначала новые образцы техники следует посылать в учебные заведения. Пока курсанты будут учиться, эта техника как раз и поспеет в войска. Но чтобы поставлять технику в военные учебные учреждения, туда надо направить и людей, умеющих с нею обращаться, чтобы научили других. А там уже штаты преподавателей укомплектованы. И тут выплывает на свет вторая сложность: преподавателю проще преподавать одно и то же, поскольку в этом случае он может оттачивать свое мастерство, а не тратить время на освоение нового.[70]

И даже понимая все эти сложности, военные должны вдобавок уметь отслеживать то новое, что появляется в мировой практике!

Эпоха ТНК «подарила» нам новинку.

В условиях начавшейся войны всех против всех следует ожидать возникновения многослойной всепланетарной системы, состоящей из национальных и религиозных, классовых и возрастных структур уничтожения людей. А любая структура, однажды появившись, не имеет другой цели, кроме собственного выживания. По этой причине в наше время неприменима прежняя классификация войн: мировая, региональная, локальная и вооружённый конфликт. Война теперь другая; для уничтожения противника широко используются непрямые действия, информационное противоборство, участие, наряду с регулярными, также нерегулярных вооружённых формирований.

Эта «другая» война уже сегодня просматривается за миротворческими, гуманитарными, контртеррористическими и иными спецоперациями, экономическим и информационным подавлением, действиями криминалитета, громкими убийствами. Её имя – мятежевойна.

Всесторонне разработал теорию и спрогнозировал развитие этого типа войны в её психологических и агитационно-пропагандистских параметрах бывший полковник российского Генштаба, профессор Евгений Эдуардович Месснер[71] (1891—1974). Он увидел её в многочисленных локальных войнах и конфликтах, терроризме и политическом экстремизме, и ещё в середине ХХ века, обобщив весь прошлый опыт «войны нервов», сумел выдать рецепты информвойны.

Вот как он её описал:

«В двух всемирных войнах и во многих местных родилась и развивалась Всемирная Революция, войны сплелись с мятежами, мятежи – с войнами, создалась новая форма вооружённых конфликтов, которую назовём мятежевойной, в которой воителями являются не только войска и не столько войска, сколько народные движения. Этот новый феномен подлежит рассмотрению с разных точек зрения, и в первую очередь с психологической: если в войнах классического типа психология постоянных армий имела большое значение, то в нынешнюю эпоху всенародных войск и воюющих народных движений психологические факторы стали доминирующими. Такую смесь, путаницу идеологий, безыдейной злобы, принципиального протеста и беспринципного буйства нельзя было не назвать МЯТЕЖОМ. Этот термин я и стал применять…».

Далее мы приводим фрагменты из книг Е.Э. Месснера. Нам кажется, в его описаниях вы найдёте точное соответствие многому, что произошло в последние десятилетия, в частности, с нашей страной.

Вот из его работы «Мятеж – имя третьей всемирной»:

«В классических войнах психология была дополнением к оружию. В революционных войнах к психологии войска присоединяется психология народных движений. В мятежевойне психология мятежных масс отодвигает на второй план оружие войска и его психологию и становится решающим фактором победы или поражения. Война издревле удары оружием по телу врага подкрепляла ударами по его психике. Петрово поучение, что „…всему есть мать безконфузство, ибо сие едино войско возвышает и низвергает“ и суворовское „кто испуган, побеждён наполовину“ указывали на великое значение на войне психологических факторов. Однако психологический эффект достигался не только применением идейной и материальной внезапности в тактике и стратегии, но и средствами вспомогательными, прилагавшимися не столько к войску врага, сколько ко вражескому народу: золото, „прелестные письма“ и устрашение пытались внести разложение во враждебное государство. Теперь эти вспомогательные средства стали главными. Во время Второй Всемирной войны англоамериканцы пользовались воздушными террористическими действиями, а Советы и Англия – революционно-партизанскими действиями для психического размягчения вражеского народа и его вооружённых сил…

Однако это – прошлое. Настоящее же свидетельствует, что будущее окажется весьма революционным в дни третьей Всемирной. Уже и сейчас классическая дипломатия частично вытеснена агрессо-дипломатией с её переворотческими действиями. Уже и сейчас происходят „полувойны“: Греция воевала против Турции при помощи Гриваса на Кипре, африканские государства формируют легионы для поддержки алжирского восстания, т. е. для войны против Франции. В таких полувойнах воюют партизанами, „добровольцами“, подпольщиками, террористами, диверсантами, массовыми вредителями, саботажниками, пропагандистами в стане врага и радиопропагандистами… И теперь даже и глупейшее правительство понимает необходимость иметь „пятые колонны“ в земле враждебной и нейтральной, а, пожалуй, – и в союзной. Поэтому в эпоху великого смятения душ война может легко приобрести форму мятежевойны…

В прежних войнах важным почиталось завоевание территории. Впредь важнейшим будет почитаться завоевание душ во враждующем государстве. (Выделено нами – Авт.)

В минувшую войну линия фронта, разделяющая врагов, была расплывчатой там, где партизаны в тылах той или иной стороны стирали её. В будущей войне воевать будут не на линии, а на всей поверхности территорий обоих противников, потому что позади оружного фронта возникнут фронты политический, социальный, экономический; воевать будут не на двумерной поверхности, как встарь, не в трёхмерном пространстве, как было с момента нарождения военной авиации, а в четырёхмерном, где психика воюющих народов является четвёртым измерением…

Политика есть искусство объединять людей. Важнейшей задачей в мятежевойне являются объединение своего народа и привлечение на свою сторону части народа враждующего государства… Мятежевойна – это война всех против всех, причём врагом бывает и соплеменник, а союзником – и иноплеменный…

Задача психологического воевания заключается во внесении паники в душу врага и в сохранении духа своего войска и народа. Полезна не только паника у врага, но и его недоверие к водителям, его сомнения в собственных силах, взглядах, чувствах. В эпоху переворота всё способно к перевороту. Монархическая Германия Вильгельма II стала в 1918 г. социалистической, в 1933 г. – нацистской, а в 1945 г. – демократической, и эти метаморфозы не были лукавыми приспособлениями к обстоятельствам – они были революционными переломами духа. Способность революционной психики к таким переломам делает управление мятежевойной весьма трудным стратегическим искусством».

Из работы «Психологическое воевание»:

«Стратегия мятежевойны имеет своею перманентной и тоталитарной задачей „взять в полон“ вражеский народ. Не физически, но психологически: сбить его с его идейных позиций, внести в его душу смущение и смятение, уверить в победности наших идей и, наконец, привлечь его к нашим идеям…

…Надо помнить, что масса с трудом усваивает смысл идеи – ей более доступен облик идеи. Поэтому секрет успеха агитации не столько в том, что преподнести, сколько в том, как преподнести.

Агитация во время войны должна быть двуличной: одна полуправда для своих, другая – для противника. Но и двуличия мало – требуется, так сказать, многоличие: для каждого уровня сознания, для каждой категории нравов, склонностей, интересов – особая логика, искренность или лукавство, умственность или сентиментальность…

Участие мятежных масс, тайноополчения и повстанческого ополчения в войне – хотя и противоречащее международным законам, но в нынешнюю эпоху неустранимое – должно снизить в регулярном воинстве сознание ответственности перед родиной: солдат перестаёт быть единственной надеждой, единственным мечом и щитом народа. Всенародность мятежевойны порождает и всенародность ответственности за исход её…

Нельзя не прийти к заключению, что устарела формула: для войны нужны деньги, деньги и деньги, устарела потому, что для мятежевойны нужны нервы, нервы и ещё раз нервы…

Война на нервах в эпоху, когда народы неврастеничны, требует от стратегов весьма продуманного обращения с главным фактором войны – с психикой воюющего народа…».

Фрагмент из работы «Роль офицера»:

«Всем офицерам придётся наступательно или оборонительно участвовать в борьбе против вражеских иррегулярных сил. Ни в глубоком резерве, ни в поезде вдали от фронта, ни в высоком штабе, ни раненым лёжа в лазарете, воин не будет в безопасности от нападения или террористического акта, от лукавого яда или коварного кинжала. Не только на оккупированной территории, но и на своей придётся бороться против вездесущего и обычно невидимого врага…

И ещё один вид борьбы ложится на плечи офицера: борьба против принципиального внутреннего разложения воинства. Поветрие пацифизма рождает в душах людей отвращение к военным обязанностям, и даже стремление вредить воинству…»

Фрагмент из работы «Стратегия престижа»:

«Мятежевойна внесёт ещё одно важное изменение традиционных военных понятий. Теория военного искусства всегда осуждала стратегию престижа, и практика войн подтверждала справедливость этого осуждения. Но мятежевойна – война психологическая. Престиж – штука психологическая. Поэтому не всегда будет ошибкою, если стратег временно отодвинет на второй план цели военные, географические, экономические и на авансцену поставит поднятие престижа своей стратегии, воинства, страны. Или – спасение их престижа… Рождённые государственным порядком стратеги, как Пётр I, Фридрих Великий, пережили Нарву и Кунерсдорф без потери престижа, но рождённые революцией вожди-стратеги гибнут с потерей престижа…»

История мятежевойны началась не сегодня. Можно вспомнить партизанские действия в кампании 1812 года. Или: у нас в стране был пример удачной организации зелёной армии батьки Махно. До того, как его армия влилась в состав регулярных военных формирований, она была устроена так. Проходят регулярные войска и встречают простых крестьян, занятых мирным трудом. Но как только войска ушли, «мирные крестьяне» выкапывают своё оружие, стекаются на сборные пункты и разрушают коммуникации ушедшей армии. Как только регулярные войска возвращаются для проведения карательной акции, они опять находят только «мирных крестьян» и более никого. Карательные отряды уходят, и всё повторяется сначала.

Ещё более значимыми были неудачи регулярных армий в столкновениях с повстанцами во Вьетнаме, а также в Афганистане в 1980-е годы, когда отряды «мирных граждан» наносили им ощутимый урон. В этом же ряду – мусульманская интифада.

Из сорока вооружённых конфликтов, горевших или тлевших в мире по состоянию на декабрь 2000 года, пятнадцать произошли по религиозным причинам, восемь – на этнической почве, пять начались по идеологическим разногласиям, два – из-за территориальных претензий; ещё шесть были связаны с наркоторговлей. Как следует из этого перечня, первопричиной абсолютного большинства войн (70 %) стали «духовные ценности», в двух случаях (5 %) преследовался государственный интерес, и четверть приходится на борьбу за деньги.

Большинство конфликтов за «духовные ценности» носят характер и форму вооружённого мятежа. Глобализация выводит эти конфликты на международный уровень, вовлекая в них широкие слои местного населения и придавая им интернациональный характер. Общие признаки мятежных конфликтов: отсутствие чётко выраженных линий противостояния (фронта), боевых порядков, традиционных целей и объектов для поражения огневыми средствами; децентрализация управления; большой пространственный и временнóй размах. Эти обстоятельства затрудняют применение регулярных армий, но не препятствуют, а, наоборот, способствуют участию в войне гражданского населения и наёмников из различных стран.

В большинстве случаев мятежные силы так или иначе поддерживаются общественными организациями, а зачастую и спецслужбами разных государств: Великобритании, Франции, Германии; Польши, Литвы, Эстонии, Грузии; некоторых мусульманских стран. А также и Украины, России и США. Есть случаи, когда эти отряды не только поддерживаются, но и создаются иностранными спецслужбами; иногда в дальнейшем тем же спецслужбам приходится со своим же порождением воевать! А как же иначе; общественная структура, однажды возникнув, дальше выживает по общим законам эволюции…

Когда-то США поддержали усилия Межведомственной разведки Пакистана, создавшей афганскую партию «Талибан», как ударную силу против советских войск, воевавших в Афганистане. Когда-то Америка вооружала и Саддама Хусейна. Когда-то креатурой ЦРУ США был «назначенный» ныне главным мировым террористом Усама бен Ладен. Теперь Америка с ними воюет. Усама пока не найден, а быстрая победа антитеррористической коалиции во главе с США над «Талибаном» в Афганистане и над регулярными войсками Саддама Хусейна в Ираке вовсе не означает, что военные действия закончились. Скорее наоборот: война только начинается!

В 2002 году, по данным AKUF (Центр изучения причин военных конфликтов, дислоцирован в Гамбурге), произошло сорок пять вооружённых конфликтов по всему миру, в том числе семнадцать в Африке, шестнадцать в Азии, восемь на Ближнем Востоке, четыре в странах СНГ (Таджикистан, Абхазия, Узбекистан, Чечня). Погибло около семи миллионов человек, ещё триста миллионов стали беженцами. Такие потери никак нельзя назвать миром. А ведь 2002-й считается «спокойным»; в другие годы конфликтов было больше, например, в 2001-м – сорок восемь. По прогнозу разведывательного управления министерства обороны США, «последующие 10—15 лет будут не менее, если не более, бурными, чем предшествующее десятилетие».

Одновременно с «официальными» войнами идёт волна антивоенных демонстраций. Так, против войны в Ираке в один день на улицы Кёльна построились в «цепочку мира» 10 тысяч человек, на акции вышел весь Мюнхен. В Лондоне в антивоенном марше участвовали 700 тысяч британцев (демонстрация, видимо, войдёт в историю Лондона как самая массовая); в Голландии идут повсеместные антивоенные парады, яркие перформансы; в Хельсинки число демонстрантов выросло до 15 тысяч. Интересно, что и во Франции, и в Германии, и в Италии акции протеста имели антиамериканский подтекст: «Нельзя проливать кровь за нефть!», «Остановим агрессию США!»

Стереотипное представление, что вопросы войны и мира – прерогатива национальных государств, играет с людьми злую шутку. Да, конечно, войну в Ираке затеяло правительство США. Но если присмотреться, за ним стоят интересы транснациональных корпораций, а более пристальный взгляд обнаружит, что, не вставай Штаты на головы соседям, рухнет американская экономика и доллар! А следом – экономика Великобритании, Голландии, Финляндии и прочих стран, жители которых протестуют против войны. А кто-то из демонстрантов, быть может, работает на предприятии ТНК, заинтересованной в войне, и, таким образом, опосредованно получает за войну деньги…

В условиях глобализации общественных отношений и быстрого сокращения ресурсов не только государства, но и международные организации, и корпорации, и силовые ведомства причастны к вопросам ведения войны. Даже просто ведомства (например, сырьевые), вышедшие из-под контроля государства, а также племена и кланы, криминальные сообщества различных типов, этнические диаспоры. Широко используются непрямых действий и информационное противоборство: телеканал Аль-Каиды, интернет-ресурсы национальных и религиозных экстремистских групп… Очевидно участие в сражениях наряду с регулярными нерегулярных вооруженных формирований.

Очаги мятежевойны постоянно вспыхивают по всему Земному шару; она много лет полыхала в Чечне. А кто, и в каких интересах её раздувал? Очевидно, что это была коррупционная война. К примеру, вроде бы построили в Чечне новый жилой квартал, а потом его вроде бы разбомбили в ходе «операции». Вояки списали с баланса «потраченные» снаряды и патроны, строители – стройматериалы, бухгалтеры – деньги. Разве не слышали мы о пропаже неведомо куда громадных сумм, выделявшихся на «восстановление экономики Чечни»? Об этом говорили высшие чиновники! А вот главная цель войны (по Е.Э. Месснеру) – завоевание души воюющего народа при сохранении духа своего войска и народа, даже не ставилась.

Похоже, политическому руководству страны даже и не нужно было урегулирование конфликта. Военные получали задачу разгромить бандформирования, овладеть территорией, населёнными пунктами, обеспечить действия МВД, ФСБ, МЧС и прочих служб, и не более того. И эту задачу армия выполнила. Она не проиграла ни одного сражения, её соединения и части сохранили и даже укрепили боеспособность, приобретая новый боевой опыт. Но победы не достигли, потому что главное: информационное, психологическое, нравственное «поле боя» – осталось без присмотра.

Вина Генерального штаба ВС РФ в том, что дела в Чечне шли так, а не иначе, несомненно, есть. Однако было бы неправильным видеть причину неудач только в бездействии армейских органов пропаганды. За неудачи следовало бы спросить с высшего руководства страны. Но после блестяще проведённой американцами психологической, информационной войны против СССР и России, с кого было спрашивать-то? Россия сама эту психологическую, информационную войну проиграла.

«Сетевая война» Пентагона, Россия и остальной мир

Министр обороны США Дональд Рамсфелд объявил, что перед Америкой стоят две важные задачи. Надо одержать победу в борьбе с терроризмом путём ликвидации сети террористических организаций, и начать подготовку к совершенно другой войне, разительно отличающейся не только от войн ХХ столетия, но и от той новой войны с терроризмом, которую США ведут в настоящее время. Стратегия, представленная тогда же Рамсфелдом конгрессу США, содержала четыре ключевых пункта. По его мнению, необходимо:

– заверить союзников в незыблемости поставленных целей, в способности выполнять обязательства в сфере безопасности;

– разубедить потенциальных противников в целесообразности проведения программ или мероприятий, которые могут создавать угрозу интересам США или интересам их союзников;

– обеспечить сдерживание агрессии и силового давления за счёт передового развертывания сил и средств, способных быстро остановить разрастание кризиса;

– предпринимать решительные действия по нейтрализации любого противника в том случае, если методы убеждения и сдерживания окажутся неэффективными.

Это были теоретические разработки конца 2001 года. Затем пришло время проверки практикой, в Афганистане и Ираке. Практика теорию не подтвердила. Если начать с конца: «решительные действия» не принесли Америке победы; кризис не только не остановлен, а разрастается; разубеждать противника (Ирак) было не в чем, поскольку обвинения против него строились на лжи; союзники начинают разбегаться. Да и внутри собственной страны пацифисты бузят.

Отчего же американским генералам такая невезуха? Штабы работают, научные институты выдают рекомендации. Зарплаты у персонала такие, что ого-го! Учитывают каждую мелочь, планируют от и до. А «светлое будущее» и торжество демократии во всём мире отодвигается куда-то за горизонт. В чём дело?

А дело – в детерминистском стиле мышления стратегов. Они-то думают, что их действия станут причиной неких следствий, которые они и запланировали. Но: в нестабильной ситуации причиной и событий, и следствий является сама нестабильность! Еле-еле удерживаясь наверху шатающейся стремянки, нельзя руководить процессом её шатания. В лучшем случае, можно попытаться балансировать, хаотично махая руками, но уж планировать, после какого взмаха шаткое сооружение встанет на все ножки и наступит стабильность, совершенно бесполезно. Результат – непредсказуем.

Обратим, однако, внимание на слово «сеть», промелькнувшее в речи министра. Последнее время оно встречается и в определении врага («ликвидации сети террористических организаций»), и в описании собственной стратегии, получившей название «сетевого противодействия». Это, конечно, мятежевойна в чистом виде. И это – ликвидация возможности военного планирования в каком-либо виде вообще, выход на новый виток нестабильности.

Между тем, уже во время операции США в Афганистане стали говорить о реальном воплощении сетевых войн. На западе она имеет аббревиатуру NCW (сокращение от английских слов network-centric warfare), а основой ведения сетевой войны стал проект Defense Information Grid, который координируется Агентством информационных систем Министерства обороны США.

Как ни крути, а лидером в разработке военного противодействия новым угрозам выглядят Соединённые Штаты. В самом деле: именно Пентагон (так, из-за пятиугольной формы здания, называют Министерство обороны США) выдвигает концепции и планы и пытается их воплощать, воображая, что «руководит процессами». И действительно, следующая над ним инстанция – президент США. Но интересы военщины и всей правящей элиты Америки очевидно не соответствуют интересам американского народа, а точнее, составляющих его общественных структур. Более того, они не соответствуют и подлинным интересам народов всего мира. Так, спрашивается, от лица каких сил на деле выступает американская военщина?

Возникает и ещё один, совершенно неожиданный вопрос: а предусматривает ли доктрина Пентагона возможность стратегической победы?.. Тот же Рамсфелд заявлял, что отныне вместо того, чтобы искать очередного противника и планировать крупномасштабные войны на точно определённых театрах военных действий, необходимо предвидеть появление новых и разнообразных врагов, которые будут полагаться на факторы внезапности и обмана, применяя «асимметричное оружие». Что это за оружие, и вообще, что такое «асимметричные» угрозы, пояснил Институт национальных стратегических исследований Национального университета обороны Соединенных Штатов. Это «использование фактора неожиданности во всех его оперативных и стратегических измерениях, а также использование оружия такими способами, которые не планируются США».

Как это понять? Определённого врага нет; враги появляются отовсюду и постоянно; это не люди со своими какими-то стремлениями и целями, а просто демоны, абстрактные «силы зла». Ожидается, что их не остановит даже подавляющее военное превосходство, которым обладает Америка! Ясно, что перед нами стратегия подавления и запугивания кого угодно с последующим уничтожением недовольных, не предусматривающая окончания войны.

Новый взгляд на «угрозы XXI столетия» – говорят теоретики – заключается в том, что основная опасность исходит не от регулярных армий разных стран, а от всевозможных террористических, криминальных и других организаций, участники которых объединены в некие сетевые структуры. Подобные организации не имеют иерархической подчинённости, зачастую у них нет единого руководства, они координируют свою деятельность с использованием средств глобальных коммуникаций. Отличительной особенностью таких структур является наличие единой стратегической цели и отсутствие чёткого планирования на тактическом уровне. Для обозначения этих структур даже появился специальный термин: Segmented, Polycentric, Ideologically integrated Network (SPIN) – сегментированная, полицентрическая, идеологизированная сеть.

Перечитайте в предыдущем абзаце то, что мы выделили курсивом. Вам не кажется, что это – точное описание поведения человечества?.. И у него действительно есть стратегическая цель: выжить вопреки любому подавлению. Глобальный капитал, с ускорением уничтожающий ресурсы планеты ради увеличения количества резаной зелёной бумаги в своих сейфах, не нуждается в конкурентах. Если конкуренты начинают протестовать, их надо уничтожить. Теперь в число намеченных к уничтожению попало человечество, только и всего, а Пентагон стал ударной силой финансовых ТНК.

«Но ведь террористы и впрямь существуют», – возразит читатель.

Мы и не спорим. Разумеется, они существуют. И появилась террористическая «линия» в истории человечества не в результате действий американской военщины, а вследствие тех же эволюционных законов, что породили саму американскую военщину. Выживание популяции, сообщества, индивидуума требует ресурса. Нехватка ресурса ведёт к драке за него. Нехватка, сопровождающаяся сокращением ресурса, а тем более ускоряющимся сокращением, порождает демографические проблемы, нестабильность отношений и уничтожение «лишних». Вопрос только в том, кто кого считает «лишним».

Агрессивное поведение присуще всем животным видам. Суть его состоит в том, что при общении каждая особь стремится занять по отношению к другим более высокое, доминантное положение. А для чего? Чтобы первым иметь пищу, жилище и самку. Выяснение отношений приводит к самоорганизации группы в иерархическую лестницу, или пирамиду, с доминантами наверху. При увеличении плотности популяции или уменьшении ёмкости среды агрессивные стычки усиливаются, что служат важным сигналом о неблагополучии. Этот механизм подробно изучен на очень многих видах, он проявляется в огромном разнообразии форм и, как выяснилось, порождает разнообразные внутривидовые структуры. В сообществах людей это выливается в возникновение общественных структур.

При высокой плотности у животных агрессивные особи начинают нападения на участки соседей, отнимают пищу, гнёзда, норы. Подавленные особи отнять ничего не могут, но пытаются похитить незаметно. Стычки учащаются; возникает субъективное ощущение, что «нас тут слишком много». Часть популяции впадает в состояние стресса. Такие долго не живут, почти не размножаются, становятся разносчиками паразитов и инфекций, что способствует вспышке эпизоотий и сокращению численности. У людей тоже при скученности и недостатке пищи появляется большое количество опустившихся личностей: на них плодятся вши, разносящие в популяции многие заразные болезни. За время Первой мировой войны они унесли больше человеческих жизней, чем оружие…

Человек – не просто вид с агрессивным поведением, а один из самых агрессивных. Учёные, может быть, и понимают, что нарастание агрессивности связано с превышением численности, и нужно искать альтернативные варианты использования среды, но в иерархии доминируют не учёные, а те, кто склонен решать проблемы силой.

Животные при излишней численности теряют осторожность. С помощью кольцевания удалось выяснить, что, например, утки в период высокой плотности больше гибнут от случайных причин: хищников, охотников, столкновения с проводами и т. п. У человека утрата осторожности при нарастающем неблагополучии наиболее наглядно проявляется в форме бунтов, когда люди вдруг теряют страх перед властью, полицией, и толпами идут навстречу пулям и смерти.

Часто при недостатке ресурса в животном мире появляется поколение с удивительной «походной» программой. «Походные» потомки утрачивают территориальность: они собираются вместе, их стаи растут, достигают огромных размеров и начинают куда-нибудь двигаться. Яркий пример – саранча: если плотность популяции стала слишком высокой, «походное» потомство покидает свою территорию, вторгается в другие области, часто непригодные для жизни, и в конце концов погибает. Некоторые твари собираются в столь плотные группы, что размножение прекращается. У многих видов повышение плотности изменяет отношение к потомству: оно перестаёт быть главной ценностью. Члены популяции избегают размножения, птицы откладывают яйца, куда попало, снижают заботу о птенцах и даже их пожирают. Лишённые родительской заботы, детёныши вырастают нерешительными и агрессивными, затрудняются с образованием брачных пар, «браки» распадаются, и они тоже плохо заботятся о собственном потомстве. Рождаемость падает, а смертность растёт.

У людей превышение численности над ёмкостью среды приводит к сходному поведению. Яркая пример – урбанизация. Достойно удивления, что в гигантских городах (в отличие от маленьких) у многих народов плодовитость во втором поколении падает настолько, что не обеспечивает простого воспроизводства. Да и во время землетрясений и прочих катаклизмов в городах гибнет относительно больше людей, чем в сельской местности. Возможно, урбанизация – самый естественный, простой и безболезненный путь снижения рождаемости и численности людей. А что до неустойчивости брачных пар, то тут и говорить нечего: все знают. Резко растёт доля матерей-одиночек, их плодовитость обычно вдвое ниже состоящих в браке женщин, а их потомство избегает иметь много детей.

Весь описанный комплекс изменения поведения преследует одну цель: ещё до достижения избыточной численности расслоить популяцию на тех, кто оставлен и переживёт коллапс, и тех, кто обречён на вымирание. Как и многие биологические механизмы, этот комплекс действует, минуя наше сознание или трансформируясь в нём неверно.

Разум тут не участвует.

Но между людьми и зверьми есть коренное отличие. Люди издревле уходили от «звериного», развивая культуру и нравственность. И группировались в общественные структуры, которые вели между собой борьбу за ресурс. Если бы победили структуры «человеческие», то, наверное, был бы достигнут баланс между численностью и ресурсом. Но победили структуры «звериные». Началось планомерное оскотинивание людей и возрастание агрессивности, подкреплённые ещё одной особенностью человека: умением производить и применять технику. Сетевые войны Пентагона – это избиение нижестоящих, а оно повышает степень их озлобленности, отчаяния, бесстрашия. Терроризм – это активизация «низовой» агрессивности.

Агрессивность в сообществах идёт сверху вниз. Так оно у животных, так оно и у человека. Вышестоящий подавляет нижестоящего; тот прессует тех, кто ещё ниже. Птицы, которым не на ком проявить агрессивность, в бессильной злобе клюют землю. Самые никудышные людишки срывают злобу на жёнах и детях, и зачастую колотят их, пока не убьют. Вот, в богатой и, казалось бы, благополучной Америке тётка убила приёмного русского мальчика. Брала она его к себе из лучших побуждений! (Впрочем, возможно, для продажи на органы?) А потом била, пока он не умер. Он, по её мнению, отвечал на её заботу неправильно. Она подкрепила доброту кулаками – ради его же блага! – а он усилил свои «террористические» гадости. Она потеряла голову и забила его насмерть. Конечно, разумные судьи с ещё более разумными психологами обсудили проблему и назначили ей тюремный срок для исправления…

Да, Пентагон действует в точности, как эта «приёмная» мамаша. Он желает добра! Чтобы человечество стало послушным. (Хотя истинные его цели скрыты.) Но подавление «сверху» вызывает «внизу» стремление найти асимметричный ответ: сил-то у тех, кто «внизу», меньше, чем у «воспитателей»…

Стратеги признают: ныне изменяются роль и место вооружённых сил, акцент делается на проведение невоенных операций. Происходит трансформация понятия поле боя в понятие боевого пространства. В него помимо традиционных целей для поражения обычными видами вооружений, вроде танков, самолётов, кораблей и прочего, включены также и цели, лежащие в виртуальной сфере: эмоции, восприятие и психика ребёнка… то есть, извините, противника. Но, как мы уже видели на примере Афганистана и Ирака, ничего не получается с этой стратегией. Протесты, демонстрации, тухлые яйца в морды политиков… Не желает человечество вымирать по указаниям Пентагона, интуитивно чувствуя, что если кто-то берётся руководить эволюционным процессом, то уж точно всё загубит.

А, между прочим, опасность для стоящих за Пентагоном сил – всемирных финансовых корпораций – представляет отнюдь не только терроризм. Даже, скорее, терроризм для них не на первом месте. В конце концов, лично им, заправилам мира денег, террор не так страшен, как простым жителям Нью-Йорка. Сохраняющийся суверенитет государств, вот что для них действительно страшно.

Согласно экспертным оценкам, после 2015 года военный потенциал Китая будет сравним с военным потенциалом США, а в дальнейшем КНР начнёт опережать Америку в экономическом и военном развитии. При этом сама природа китайского общества, феномен мировой китайской диаспоры, соответствует концепции сетевой войны. И у Китая есть собственная стратегия «народной войны», что вынуждает Пентагон серьёзно готовится к столкновению с ним. Происходит включение в военную «сеть» США ряда стран Центральной Азии: Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Киргизии и Туркмении. И есть договоренность о развёртывании американских войск в регионе в случае кризиса, что сейчас и реализуется, а также ведётся подготовка американцами младшего командного звена из числа аборигенов.

В этих странах повышено западное информационное воздействие на население. Растёт объём вещания на туркменском и фарси, на азербайджанском и других языках. Американские базы в Японии, Афганистане и в Южной Корее уже есть; Тайваню Соединенные Штаты оказывают всемерную поддержку. Планируется развёртывание на юге Афганистана элементов НПРО для перехвата китайских баллистических ракет. Созданием баз в Киргизии, Узбекистане и Таджикистане завершится окружение Китая. Иными словами, формируются плацдармы для ведения новой мировой войны. А как ответит на это китайская диаспора в США?..

Пентагон ожидает проблем и от других стран, особенно в связи с их возможным ядерным усилением. Договор о нераспространении ядерного оружия, вступивший в силу в 1970 году, предусматривал, что ядерные державы будут последовательно разоружаться, а неядерные не будут пытаться обзавестись атомным оружием. Однако по сю пору ядерное разоружение остаётся иллюзорным. Россия и США в 2002 году сговорились о сокращении потенциалов, но ни этапов сокращений, ни эффективных механизмов контроля не предусмотрено, и разрешено сохранять все снимаемые боеголовки. Остальные ядерные державы вообще ничего не делают для сокращения своих арсеналов. Но США и прочие члены ядерного «клуба» требуют, чтобы неядерные государства и дальше соблюдали договор!

А те уже не хотят. И понятно, почему. Все правительства соображают, что против американского лома нет приёма, если нет другого лома. Индия и Пакистан обзавелись атомным оружием. Северная Корея готовится провести подземное ядерное испытание и начинает работы по установке на своих ракетах ядерных зарядов. Процесс расползания ядерного оружия де-факто будет продолжаться: секрет атомной бомбы – давно не секрет, в мире достаточно специалистов, способных собрать ядерное взрывное устройство. Желание безъядерных государств обзавестись этим видом оружия стремительно нарастает, и вызвано это теми же причинами, что и мировой терроризм.

Дилемма проста: или финансовые воротилы с помощью своего жандарма в лице правительства США и его армии покончат с человечеством, или человечество покончит с финансовыми воротилами. Вашингтон подавляет всех ради господства над мировыми ресурсами, но этот глобализм уничтожает культуру народов, подрывает основу их выживания. И единственным способом остановить агрессию руководителям слабых стран представляется наличие собственного атомного оружия. В крайнем случае, создание иллюзии, что оно у них есть. Это тоже элемент информационной войны.

А вот Израиль. Получив атомную бомбу с помощью США и его друзей по НАТО и став единственной ядерной державой на Ближнем Востоке, он тут же начал яро возражать против атомных проектов арабских стран и Ирана, одновременно отказываясь от создания безъядерной зоны в ближневосточном регионе. А США и их союзники предлагают всем другим согласиться, что евреям, так сильно пострадавшим от нацизма, обязательно нужно быть защищёнными. Однако, если бомбу создадут цыгане, пострадавшие от нацизма ещё больше, вряд ли Америка будет их защищённость приветствовать.

Это – война за свои преимущества. Нет в ней никакой морали, а любые апелляции к «законности» – наглый обман. Скажем, от Ирана требуют отказа от любых технологий обогащения урана, хотя статья 4 договора о нераспространении устанавливает неотъемлемое право всех его участников осуществлять исследования, производство и использование атомной энергии в мирных целях без какой-либо дискриминации. Но вот, на одной из конференций заместитель госсекретаря США заявил, что любая технология обогащения урана свидетельствует о намерениях обзавестись ядерным оружием, и поэтому требуется её запретить. То есть Штаты, по сути, предлагают пересмотреть договор, но – в свою пользу. На это министр иностранных дел Ирана заметил, что Иран будет соблюдать договор о нераспространении в том виде, каким он был подписан, а не так, как этого хотелось бы США. И весной 2005 года Иран объявил о намерении развивать полноформатное производство ядерного топлива. А президент США в очередной раз пригрозил Ирану войной.

Как встраивается в новую картину мира Россия, готова ли она к новому типу войн? Ответ прост: Россия ни к чему такому не готова. Терроризм, религиозная и этническая нетерпимость, сепаратизм, организованная преступность на постсоветском пространстве, основной зоне национальных интересов России, – налицо. Действия военного ведомства США, интеллектуально, концептуально и организационно перестроившего свои вооруженные силы, вовлекающего в мировое противоборство структуры гражданского общества, в том числе средства массовой информации, – тоже. Но об адекватном развитии российских ВС нет и речи. Разговоры о военной реформе сводятся главным образом к спорам о принципе комплектования Вооруженных сил.

Максимум, что появилось «новенького», так это проведение спецопераций. Но, как отмечает П.Я. Поповских, бывший начальник разведки ВДВ, термин «специальная операция» перекочевал в Военную доктрину РФ из «Основ подготовки и проведения операций» конца 1980-х годов. Там она расшифровалась как «совместная с МВД операция» – не более того. Дальнейшего развития это понятие так и не получило. До сих пор не установлено, кто и как организует управление в такой операции, не ясны порядок подчинённости и ответственности на всех уровнях, порядок принятия решений и планирования действий «разноведомственных сил», постановки им задач, организации взаимодействия, боевого, тылового и технического обеспечения. Издание такой директивы есть прямая обязанность Генерального штаба, которую он не выполняет.

Состояние дел в России и некоторых других странах бывшего социалистического блока показывает, что их правительства – не более, чем прихвостни американской политики, в том числе в военной сфере. Понадобится Пентагону втянуть Россию в войну с Китаем, нам разрешат делать корабли и создавать военные базы в Киргизии, например. Не понадобится – не разрешат. А уж позволить России нарабатывать опыт в мятежевойне, этого никак нельзя допустить. Вот чем объясняется бездарность чеченских кампаний, а не нежеланием Генштаба брать на себя ответственность. У нас достойных офицеров всё ещё много. Неоднократные передачи оперативного управления группировкой в Чечне то МВД, то МО, то ФСБ не были необходимыми, они, наоборот, вредны, так как при этом размывается ответственность за конечный результат, теряется преемственность, нарушаются управление и система обеспечения. Но зато армия не приобретает опыта победы. Чеченская война проиграна не террористам. Она проиграна глобализму, она проиграна Пентагону.

Критики современной российской действительности полагают, что российское государство не проявляет политической воли в отстаивании собственных национальных интересов на международной арене. А зачем нашим деятелям политическая воля? Зачем, если идеи, прогнозы и ценностные установки политический истеблишмент России заимствуется исключительно с Запада?.. Причём подобная «импортная» ориентация мыслей характерна не только для России. Вспомним: ещё вчера Польша и прочие оплёвывали Советский Союз, который в 1968 году «заставил» их участвовать в оккупации свободолюбивой Чехословакии. А сегодня, задрав штаны, те же страны бегут за Пентагоном оккупировать Ирак. И ведь никто не заставлял, сами захотели… Кстати, тогдашним вводом войск в Чехословакию советские вожди, надо отдать им должное, тормозили именно такое развитие событий, какое мы имеем теперь.

В этом – в подстраивании под мнение Запада, под его потребности, быть может, и лежит причина «пассивности» нашего Генштаба.

А ведь каждая культура и любое государство имеют возможность так или иначе проявить себя в практической деятельности. Так, Китай использует политическую лексику Запада, а политическую волю черпает в опыте собственной цивилизации. Индия давно перестала копировать западную демократию и создала свою политическую этику. Иначе говоря, всегда есть возможность выбора реальных альтернатив, определения собственных целей и средств их достижения.

Между тем, идёт сетевая война. Она не заметна равнодушному взгляду потребителя благ, но те, кто пытается ею руководить, отлично понимают, что к чему. Стратеги и высшие чиновники в Вашингтоне уже увидели её «тёмную» сторону. Растущая осведомлённость террористов очевидна. Многие группы не имеют лидера, но проявляют способности быстро собираться вместе для проведения атак, как это было в зелёной армии Махно. Уровень технологической изощрённости сети значит многое, – люди думают, что технологии в такой войне важнее всего, – но другие уровни, вроде взаимного доверия, идентичности целей, социальной поддержки – значительно больше повышают мощность конкретной группы. Когда социальные (национальные, клановые) связи сильны, эффективность сети растёт!

Нужно осознать, что сетевые структуры могут сильно различаться: от простой «цепочки» до линейной сети, от простой «звезды» или «центра» к сложной матрице; любые виды и все вместе могут смешиваться в раскидистые сети со множеством центров. Совсем недавно при оценке противника было достаточным изучить иерархические структуры лидерства. Теперь это в прошлом.

Но есть и другая сторона дела: превращение в сети самих государств и союзов государств. Предположим, президент некой страны и министр обороны входят в одну и ту же «тройку», у них общий, никому неведомый начальник. А министр экономики той же страны входит в вышестоящую «тройку». И президент не смеет снять министра с должности. Они могут даже собачиться на виду у людей, а делать будут то, с чем согласятся их неведомые никому начальники. И таких сетей в правительстве этой некой страны может быть много! Какого типа доктрину использует тот или иной участник сети? Это важно выяснить, ведь от одного человека может зависеть результат всей войны. А как это сделать, если работа национального государства превращается в нечто вроде непрерывного спектакля, идущего на сцене, и совсем не видно, кто там за декорациями двигает мебель, кто дописывает сценарий, кто его редактирует, кто приносит тексты «актёрам», то есть членам правительства…

Разобраться, что происходит в мире, через анализ дипломатической деятельности – стало совершенно невозможным, а ведь это характерно только для военного времени. И это есть самый большой вызов, возникший с появлением сетевой войны.

Как иголкой убить слона

В США, после теракта 11 сентября, создали при Пентагоне Управление стратегического влияния (УСВ). Газета The New York Times сообщила, что его главная задача – дезинформация в мировом масштабе. По данным газеты, планы УСВ включают организацию «сливов» ложной информации журналистам, общественным организациям и правительствам иностранных держав, причём как враждебных, так и «дружественных». Во главе УСВ администрация Буша поставила бригадного генерала Саймона Уордена, который во времена Рейгана был одним из руководителей программы СОИ – программы, политическая значимость которой основывалась не столько на реальных успехах в области НИОКР, сколько на умелой дезинформации.

Подобное развитие событий много лет назад предсказывал Е.Э. Месснер. Напомним, что он говорил в книге «Всемирная мятежевойна»: «Воевать будут не на двумерной поверхности, как встарь, не в трёхмерном пространстве, как было с момента нарождения военной авиации, а в четырёхмерном, где психика воюющих народов является четвёртым измерением… Агитация во время войны должна быть двуличной: одна полуправда для себя, другая – для противника. Но и двуличия мало – требуется многоличие: для каждого уровня сознания, для каждой категории нравов, склонностей, интересов – особая логика, искренность или лукавство, умственность или сентиментальность».

Фанаты Америки утверждают, что против врагов это – правильная мера, а вести пропаганду внутри США Пентагону (впрочем, как и ЦРУ) запрещают американские законы и поэтому, де, УСВ не будет работать внутри страны. Но, скажем, в эпоху «холодной войны» такой же запрет обходили, размещая дезинформацию в авторитетных информационных агентствах за рубежом, вроде Reuters или France Presse, а оттуда она попадала в американские газеты. Власти США никогда не церемонились особо даже со своей страной, – представляете, что они могут позволить себе относительно других стран?

Мы не должны забывать, что идёт война всех против всех. В том числе правительства США против интересов народа США. Если понадобится «утопить» Америку и перенести штаб-квартиры базирующихся здесь ТНК, например, в Англию, – «утопят» Америку.

УСВ начало с создания мировой сети формально независимых организаций и медиа-структур (вновь учреждённых или уже существующих), которым и было поручено распространять нужную информацию (читай: дезинформацию). Эта организация работает и в России. Раньше, во времена СССР, были бы трудности, а теперь простор для деятельности огромный: почти любая российская газета имеет достаточное количество журналистов, готовых по сходной цене придать лживым «сливам» требуемый в данный момент оттенок.

А к чему это может привести, показывает пример Украины.

Организации, подобные УСВ, распространяют мнение, что так называемая «оранжевая» революция, произошедшая на Украине, есть народная революция нового типа. Это верно, если только не учитывать, что она – продукт продвинутых политических технологий. И стоит в ряду других событий, произошедших в Сербии и Грузии.

Что общего в этих революциях? Стараниями властей народ был достаточно возбуждён. И если следовать классической теории революции, верхи, совершенно точно, не могли править по-новому. А вот нежелание народа жить по-старому подогревалось извне. Кто приложил столько сил для проведения «народного» восстания, вложил деньги, способствовал созданию общественных движений, пустивших направление процесса в нужном направлении? США и Евросоюз. Принцип: «кому выгодно, тот и автор» тут работает полностью.

Идёт война, только не между странами, а между межнациональными структурами. Внешним силам нужно сменить власть в какой-либо стране для достижения каких-то своих целей. И они это делают.

Китайский генерал и военный теоретик Сунь-Цзы, чью жизнь датируют V—VI веками до н. э., в своей книге «Трактат о военном искусстве»[72] писал следующее:

«Война – это путь обмана. Поэтому, если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; приведи его в расстройство и бери его; если у него всего полно, будь наготове; если он силён, уклоняйся от него; вызвав в нем гнёв, приведи его в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызови в нём самомнение; если его силы свежи, утоми его, если дружны, разъедини; нападай на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает. Никогда ещё не бывало, чтобы война продолжалась долго, и это было бы выгодно государству… Поэтому тот, кто не понимает до конца всего вреда от войны, не может понять до конца и всю выгоду от войны. Лучшее из лучшего – покорить нужную армию, не сражаясь… Поэтому самая лучшая война – разбить замыслы противника; на следующем месте – разбить его союзы; на следующем месте – разбить его войска. Самое худшее – осаждать крепости…»

Можно считать, что здесь описана стратегия непрямых действий.

Известный социолог Александр Зиновьев описал эту стратегию, как метод борьбы слабого с сильным, назвав её: «Как иголкой убить слона». Далее, для лучшего понимания читателем сути стратегии, мы до конца главы даём текст Зиновьева.

Прецедент циркуля

В начале тридцатых годов прошлого века в московских дворах образовывались детские банды. Они нападали на «чужих» детей, отбирали у них деньги и вещи, избивали. Однажды (мне было десять лет) я ходил в магазин купить циркуль «козья ножка». У этого циркуля был острый конец. Когда я возвращался домой, меня окружили ребята из одной такой банды. Их было больше десяти человек. Они были старше меня. Каждый по отдельности мог справиться со мной. Они потребовали вывернуть карманы, угрожая избить. Я вынул циркуль, показал его им и сказал, что выткну глаз первому, кто дотронется до меня. Они стушевались, расступились и пропустили меня. После этого обо мне распространился слух, будто я отчаянный бандит и связан со взрослыми бандитами. Я прожил в этом районе потом шесть лет, и ко мне никогда никто не приставал: боялись.

Не я открыл описанный выше способ самозащиты. В истории человечества и в повседневной жизни людей он был и является обычным делом. Общий принцип его – способность одного из участников борьбы быть опасным для другого в достаточно высокой степени. В современных условиях в мире (с современным оружием и средствами коммуникации) эта способность приобретает особо важное значение. Конкурировать, например, в отношении вооружений с США сейчас вряд ли способна какая-то страна в мире, включая Россию и Китай. Но иметь оружие, делающее обладателя им опасным для потенциальных агрессоров, могут многие страны. Опасным до такой степени, что такие страны способны причинить в ответ на нападение такой ущерб агрессору, что нападение теряет смысл. С этой точки зрения разница между тем, обладает страна тысячью ядерных бомб или всего лишь десятком (при том условии, что из этих десяти она может сбросить на агрессора хотя бы одну), теряет смысл. Не случайно потому США так боятся того, что ядерное оружие попадет в руки антиамерикански настроенных стран, народов, террористических организаций. Они опасаются не за некое человечество, которое они готовы при случае уполовинить, а за своё положение в мире и своё благополучие.

Прецедент Леонида

Как известно из школьного учебника по истории, спартанский царь Леонид с тремястами воинами сдерживал наступление трёхсоттысячной армии персов. Численное неравенство сил колоссальное. Но спартанцы приняли решение сражаться до последнего. И место для сражения (Фермопилы) выбрали такое, что персы, двигавшиеся по узким горным тропам, не могли использовать своё численное превосходство, Этот прецедент интересен также вот чем. Даже тридцать воинов в тех условиях могли бы сдерживать армию персов, но если бы спартанцев тут было три тысячи или более, их способность противостояния персам не увеличилась бы, если бы не снизилась. Это выглядит как парадокс. А на самом деле тут имеет силу вполне реалистический расчёт. Во время нашей войны 1941—1945 годов с Германией имели место многочисленные случаи, когда небольшие подразделения выдерживали тяжелейшие сражения с противником, во много раз (порой в десятки) превосходившим их (например, оборона Брестской крепости, панфиловцы), а целые дивизии и даже армии не могли использовать свои боевые потенции и капитулировали. Обратите внимание, какие огромные силы привлекаются для борьбы с немногочисленными преступниками, захватывающими заложников. Какие вооружённые силы России задействованы в Чечне в войне против сравнительно немногочисленных боевиков. А США мобилизовали огромную армию с новейшим вооружением против террористов, достаточную для «нормальной» войны с армиями целых стран. И как бы мы ни относились к террористам, надо признать, что они весьма умело использовали условия на Западе в своей неравной войне против США (также и чеченцы в войне против армии РФ). Общий принцип случаев такого рода – поставить противника в такое положение, чтобы он не смог использовать своё превосходство в силе.

Прецедент Писсаро

Конквистадор Писсаро с тремястами воинами победил армию индейцев, превосходившую его отряд по численности в тысячу раз. Конечно, европейцы были лучше вооружены. Однако индейцам даже без оружия было достаточно просто двигаться на пришельцев, чтобы втоптать их в землю. Но они этого не сделали. Они капитулировали. Почему? Эта операция Писсаро может служить классическим образцом тому, как иголкой убить слона. Решающую роль тут сыграло интеллектуальное преимущество европейцев. Индейцы не имели о них никакого практически важного представления. Писсаро же знал кое-что об индейцах, важное с точки зрения войны, – об их социальной организации, об их воззрениях, о статусе их вождя. Последний для них был богом. Они были убеждены, что всякий, кто посягнет на него, погибнет. Писсаро со своими воинами набросился на вождя индейцев, захватил его. И ничего такого, чего ожидали индейцы, не случилось. Поражённые этим, они капитулировали без боя. Писсаро угадал самое уязвимое место в армии индейцев, можно сказать – её ахиллесову пяту. И воспользовался этим. Для этого, разумеется, потребовались решительность и способность пойти на риск. Случаев такого рода, как прецедент Писсаро, в истории человечества было много. Их можно наблюдать и в наше время. Общим для них является умение одного из объединений людей заметить уязвимый пункт другого и использовать это преимущество в борьбе с ним. Это преимущество – интеллектуальное. Интеллект тут особого рода: не беспристрастно познавательный и не созидательный, а пристрастный и разрушительный, направленный на нанесение ущерба противнику, на его покорение или уничтожение. Различие тут подобно различию между интеллектом зоолога, изучающего животных, и интеллектом охотника, желающего убивать этих животных. Последний тоже изучает животных, но не как учёный зоолог.Ему важно знать, куда нужно стрелять, чтобы поразить животное. Все годы «холодной» войны тысячи западных специалистов (советологов) изучали Советский Союз. Но они не сделали ни одного серьёзного научного открытия. У них была другая цель – искать наиболее уязвимые места в советском человейнике, ударяя в которые можно было бы ослабить и в конечном итоге убить этого коммунистического «слона». С научной точки зрения, вся советология достойна насмешки и презрения. Но как наука для «охотников» на советского «зверя» она оказалась весьма полезной и эффективной для победы Запада в «холодной» и затем в «тёплой» войне против Советского Союза. К этой теме я вернусь ниже.

Убить Сталина

Я рано встал на путь бунтарства против дефектов советского строя и стал антисталинистом. В десятом классе школы я стал членом террористической группки, планировавшей убить Сталина. Нас было несколько ничтожных по силам человечков. Нам противостояло могущественное общество с могущественной системой власти и репрессий. Нам казалось, что, убив Сталина, мы сделаем величайшее благо для миллионов соотечественников. Мы шли на верную гибель при этом. Потому мы считали наше поведение морально оправданным. Проблема состояла в том, как осуществить покушение технически и где добыть оружие. Обсудив все доступные нам варианты, мы остановились на том, чтобы осуществить замысел во время демонстрации, и это было не невозможно. Колонна, в которой шла на демонстрацию наша школа, проходила недалеко от Мавзолея Ленина. Никому бы не пришло в голову, что какие-то невзрачные мальчишки и девчонка способны на такое серьёзное дело, – на дело, как мы думали, эпохального масштаба. Так что наш расчёт был правильный: мы заметили уязвимое место в охране Сталина. Уже после войны я узнал, что мы были не единственными «умниками». В это же время была разоблачена более серьёзная террористическая группа студентов, тоже планировавшая покушение на Сталина и тоже во время демонстрации. Я вспомнил этот эпизод из прошлого в связи с фактами терроризма, информацией и разговорами о которых сейчас забивают сознание миллиардов людей. При этом о терроризме говорят как об абсолютном зле, причём – беспричинном. Якобы просто появляются такие неполноценные существа, некие недочеловеки. А почему они появляются, такой вопрос вообще отпадает. И уж тем более говорить о их социальной роли есть идеологическое табу.

Терроризм

Возьмём нашу террористическую группку. Её не разоблачили, поскольку меня арестовали по другой причине и группка, как я узнал уже после войны, просто «испарилась». Но если бы её разоблачили, нас, конечно, осудили бы, как это сделали с другими группами, которые появлялись в те годы. И правильно бы сделали; мы были преступники, воплощение зла. Ну а если бы наше покушение вдруг удалось? Как бы наше поведение оценили теперь (если бы, конечно, советский коммунизм был разрушен)? Наверняка нам памятники поставили бы. Ведь называли же улицы советских городов именами цареубийц. Считают же героем Штауфенберга, пытавшегося убить Гитлера. В реальной истории оценка терроризма зависит от того, кто даёт оценку, кому, в каких условиях.

США и страны НАТО совершили нападение на Югославию, не считаясь с нормами морали и права. Мы имеем основания оценивать их поведение, как терроризм. Они сами так своё поведение не оценивают, поскольку сила на их стороне. Они оценивают действия президента Югославии Милошевича, боровшегося против албанского терроризма, как преступные, а действия албанских террористов – как правомерную борьбу за национальную независимость. Они оценивали действия российских властей и вооружённых сил против чеченских террористов как нарушение прав человека и поддерживали этих террористов. Они заговорили о мировом терроризме как об абсолютном зле, оставляя за собой право решать, кого считать этим злом. Сейчас забыли о том, что ЦРУ готовило покушение на Фиделя Кастро. И если бы оно удалось, осуществившие его агенты ЦРУ получили бы награды и вошли бы в историю США как герои.

Терроризм не есть нечто беспричинное или нечто коренящееся в каких-то дефектах человеческой биологической природы. Это-явление социальное, имеющее корни в условиях социального бытия людей. То, что сейчас в США называют мировым терроризмом, есть закономерная реакция определённых стран и народов, ставших жертвами глобализации и западнизации, то есть войны, которую США и страны НАТО уже ведут за мировое господство. Терроризм не есть нечто одинаковое для всех времён и всех регионов планеты. Одно дело – терроризм, порождённый условиями дореволюционной России, и другое дело – терроризм в послереволюционные годы (например, покушение на Ленина). Одно дело – терроризм в Югославии и в России, поддержанный странами Запада во главе с США, и другое дело – терроризм в отношении самих США, Надо различать терроризм одиночек (вроде Халтурина) и организаций (народовольцы, эсеры), оппозиционеров к власти и самих властей (властей гитлеровской Германии, властей США) в отношении конкретных лиц (царь Александр Второй, Столыпин, Садат, Ганди) и случайных людей (взрывы в Оклахоме, Москве, Будённовске), уголовный и политический, а также по другим признакам. Сейчас же говорят о терроризме вообще, полностью игнорируя социальную сущность тех или иных террористических актов. Тем самым стремятся скрыть социальную природу происходящей мировой войны, изобразить её так, будто с одной стороны стоят благородные борцы за благо всего человечества (США и их союзники), а с другой – недочеловеки-террористы. И чтобы хоть как-то сгладить чудовищное неравенство сил, изобретается некая мощная мировая террористическая сеть, якобы угрожающая самому существованию человечества. Общим для террористов действительно является использование средств, осуждаемых морально и юридически. Эти средства относятся к множеству таких, которые я обозначаю выражением «как иголкой убить слона» и которые используются не только террористами. США использовали эти средства на протяжении всей своей истории больше, чем любая другая страна в мире. При этом они никогда не считались с моральными и юридическими нормами, истолковывая их по своему произволу. Эти средства в огромных масштабах использовались Западом во главе с США в «холодной» и затем «тёплой» войне против Советского Союза и Югославии. И используются сейчас в мировой войне, перешедшей в стадию «горячей».

Две науки

Во всякой борьбе противники так или иначе изучали друг друга. Но это изучение было весьма ограниченным и спорадическим. Занимались этим в основном агенты секретных служб и дипломаты. Во второй половине двадцатого века наступил перелом. В ходе «холодной» войны в странах Западной Европы и в США (в последних главным образом) были созданы бесчисленные исследовательские центры и разведывательные службы, в которых были заняты тысячи профессионально подготовленных сотрудников. Эти сотрудники не были связаны предрассудками академической науки, нормами морали и юридическими законами. Они имели вполне конкретные задачи, решение которых вынуждало их на нестандартный и даже авантюристический подход к противнику – к Советскому Союзу, советскому блоку, коммунистической социальной организации. Это сказалось на организации, на способах обработки собираемой информации и на выработке рекомендаций для учреждений власти. Они создавали «науку для охотников на советского зверя». Хотя это не была наука об этом «звере» как таковом, то есть не была наука в академическом смысле, она была достаточна для того, чтобы обеспечить более высокий интеллектуальный уровень ведения войны, чем тот, с которым Советский Союз заканчивал её. В Советском Союзе создание академической науки о современном Западе было исключено господствовавшей марксистской идеологией, а «наука для охотников на западного зверя» находилась в жалком состоянии. И это стало одним их факторов поражения Советского Союза. Сейчас Россия оказалась в таком состоянии, что для неё проблемой номер один стала проблема исторического выживания и самозащиты от могущественнейшего врага, какого ещё не было в истории человечества. Эта проблема возникла не на несколько лет, а на много десятилетий, если не на весь двадцать первый век. Без основательной разработки науки о методах борьбы против превосходящего по силам противника с этой эпохальной задачей в принципе невозможно справиться. Новым сравнительно с прошедшим периодом тут является то, что развить «науку для охотников» теперь невозможно без развития академической науки о том «звере», от которого приходится защищаться, и о том «охотнике», которому приходится защищаться.

Возвращаясь к случаю из моего детства, с которого я начал статью, можно сказать: нужно на научном уровне знать, что из себя представляют обложившие тебя «звери» и с каким «циркулем» ты можешь проложить для себя историческую дорогу».

Реализация стратегии непрямых действий

Если война объявлена и ведётся, то стратегия непрямых действий, это система военно-политических и военно-стратегических мер, направленных на создание неблагоприятных для противника условий развёртывания и применения его вооружённых сил, через осуществление блокады, нарушение коммуникаций, срыв снабженческих перевозок, подрыв военно-технического потенциала. Такое определение стратегии можно дополнить тем, что допустимо также разрушение союзов противника с третьими силами, применение тактики «выжженной» земли» и нарушение мобилизационных мероприятий, проведение военных и идеологических диверсий, психологическое воздействие на население страны, войско и флот. Эту стратегию выгодно применять в сочетании с проведением ограниченных операций по разгрому определённых группировок вооружённых сил противника.

Наиболее подробно её применение в ходе боевых действий описал английский военный теоретик Б.Х. Лиддел-Гарт[73] в книге, которая так и называется: «Стратегия непрямых действий». Вот что он писал во введении к своей книге:

«Мы вступили в новую эру стратегии, сильно отличающейся от стратегии, которой придерживаются сторонники атомной авиации, являвшиеся революционерами минувшей эры. Стратегия, которую в настоящее время разрабатывают наши противники, преследует две цели: сначала уклониться от ударов превосходящих воздушных сил, а затем ответными ударами парализовать их. Как ни странно, чем больше мы признаём необходимость нанесения массированных ударов бомбардировочной авиацией, тем больше помогаем совершенствованию этой новой стратегии партизанского типа.

Наша собственная стратегия должна основываться на ясном понимании этой концепции, а наша военная политика нуждается в соответствующей перестройке. Исходя из стратегии противника, мы можем эффективно разработать соответствующую контрстратегию. Здесь можно попутно отметить, что уничтожение городов водородными бомбами привело бы к уничтожению нашего потенциального союзника – пятой колонны.

Широко распространённое мнение, что атомное оружие упразднило стратегию, является необоснованным и дезориентирующим. Доведя разрушительность до крайности самоубийства, атомное оружие стимулирует и ускоряет возвращение к использованию непрямых действий, являющихся сущностью стратегии, так как в этом случае война ведётся разумно в отличие от грубого применения силы. Признаки такого возвращения к применению непрямых действий уже выявились в ходе Второй мировой войны, в которой стратегия играла более значительную роль, чем в Первой мировой войне, хотя большая стратегия отсутствовала. В настоящее время атомное оружие, не позволяющее применять прямые действия, имеет тенденцию стимулировать разработку агрессорами более гибкой стратегии. Таким образом становится всё более очевидным, что этому мы должны противопоставить соответствующее развитие своего стратегического искусства. История стратегии по существу является летописью применения и развития метода непрямых действий.

…Метод непрямых действий … является законом жизни во всех областях, философской истиной. Оказалось, что его применение служит ключом к практическому решению любой проблемы, решающим фактором в которой является человек, когда противоречивые интересы могут привести к конфликту. Во всех таких случаях прямой натиск новых идей вызывает упорное сопротивление, увеличивая, таким образом, трудность изменения взглядов. Изменение взглядов достигается более легко и быстро незаметным проникновением новой идеи или же посредством спора, в котором инстинктивное сопротивление оппонента преодолевается обходным путём… Как и в войне, цель состоит в том, чтобы ослабить сопротивление прежде, чем пытаться преодолеть его, и это лучше всего достигается выманиванием противной стороны из занимаемых ею оборонительных позиций…»

Как работает стратегия непрямых действий?

Предположим, перед нами стоит военная задача, решая которую, мы ограничены временем и ресурсами. Мы собираем разведывательную информацию, с её учётом начинаем разрабатывать оптимальный план, и видим, что мы слабее противника и объективно должны проиграть. Мы стараемся собрать как можно больше информации в поисках возможности выровнять шансы. Эту стратегию можно назвать прямой, или немецкой; успех зависит от точности и информированности, то есть от качества работы разведки и прочих участников. Но если мы слабее, то вероятность решения поставленной военной задачи всё же сомнительна.

Тогда мы переходим к другой стратегии. Мы заранее подготавливаем сразу много событий, которые должны будут встретить враждебные войска на своём пути. После довольно трудоёмкого (хотя и не более трудоёмкого, чем в случае прямой стратегии) подготовительного периода всё «пойдёт само», реальность заполнится искусственными событиями, не требующими нашего непосредственного участия. Так мы выравниваем или даже увеличиваем наши силы.

Эту стратегию можно назвать англосаксонской. Для неё не нужна точность – часть подстроенных «случайностей» может сорваться, но это не помешает конечному успеху. Также маловероятен провал из-за какой-либо непредвиденной настоящей случайности – она ничего не может испортить, ведь план разбит по многим независимым дублирующим друг друга линиям, одновременно сходящимся в одной точке. Для выполнения плана нужна разведка, но совсем не такая, как в первом случае. Нужна информация не столько о самой армии, сколько о тех условиях, в которых она будет перемещаться, чтобы определить, где ей можно устраивать разные относительно мелкие гадости.

Вражескую армию будут постоянно преследовать неприятности, всё время напоминающие о противнике, но его самого не будет видно!

Можно привести такую аналогию. Некий богатырь собрался на бой с нами. Он заведомо более сильный и, кроме того, облачён в тяжёлые доспехи; у него шлем с забралом, он хорошо вооружён, конь под ним закован в броню. Конечно, он рассчитывает спокойно выехать в чисто поле и без проблем нас победить. А мы, когда он будет проезжать через лес, высыплем на него с дерева разных паразитов, муравьев и ещё какую-нибудь кусачую или ядовитую живность. Когда она проникнет под доспехи, то начнёт его жалить и тиранить, а доспехи станут препятствием для уничтожения живности. И вот, богатырь сам себя бьёт металлическими рукавицами по металлическим латам. Скидывает шлем, спрыгивает с коня, начинает кататься по земле, срывая свои доспехи. Теперь можно с ним разобраться. Он безоружен, подавлен, и победить его не представляет труда.

Нечто подобное сегодня наблюдается в Ираке. Каждый день гибнут американские солдаты или служащие проамериканской администрации. А противника будто бы и нет!

Но важно следующее: ничто не мешает вести такую стратегию обособленно, без непосредственного применения вооружённых сил и даже вообще без объявления войны. Можно применять целый комплекс разного рода политических, экономических, дипломатических акций, одновременно проводя диверсионные операции. Ведь основной принцип современной сетевой войны – «обмани»! Мы с вами дружим (обман); мы с вами не воюем (обман); какие-то взрывы на вашей территории – это не мы виноваты, это международные террористы (обман). Примеры такой стратегии – многочисленные попытки отравить Фиделя Кастро; разрушение СССР; этап «Щит пустыни» в ходе войны в зоне Персидского залива в 1991 году; свержение Шеварднадзе в Грузии; «оранжевая» революция на Украине, и т. п.

Лиддел-Гарт пишет, что влияние разума одного человека на разум другого есть важнейший фактор мировой истории, и что в подобном влиянии непрямые действия – основа всего. Разум влияет на разум, противника нет, происходят вроде бы случайные события, а результат?.. Для СССР он был печальным. Красивые рассказы зарубежных радиоголосов, затем красивые картинки по собственному ТВ; цепь событий, происходивших как бы сами собой… В итоге к концу 1980-х большинство населения признало поражение своей страны. Люди почувствовали доверие, даже любовь к Западу, а своё Советское руководство стало выглядеть в их глазах злым и недалёким. Восемнадцатимиллионная КПСС, вступать в которую приглашали, всё-таки, самых образованных и трудолюбивых из числа трудящихся, предстала врагом всего живого на планете. Народ великой державы, поддавшись очарованию момента, доверился жуликам, но будущее оказалась не сказочно красивым, а конкретно ужасным.

Другой пример – «бархатные» революции вроде грузинской и украинской, которая наиболее показательна. Восторженные революционеры говорят, что это были бескровные, более того, «радостные» события – революции цветов и песен, что именно это обезоруживало режим и не давало ему оснований для насильственного подавления. Но так ли это? Зимой достаточно было бы обычных пожарных машин, и площадь пресловутой «незалежности от здравого смысла» опустела бы в пять минут. Однако правители были заложниками своей же двусмысленной политики. Как должностные лица национального государства, они хотели сохранить власть, а как винтики глобального механизма – боялись огорчить Запад. Да и персональные финансовые счета в западных банках, тоже не последний аргумент.

Так было и в «бескровной и радостной» революции 1991 года в России. Горбачёв был заложником собственной двусмысленной политики. То же и Кучма: он не мог разогнать митинги, ибо это означало бы для него лично полный разрыв с США и Европой. А риск оказаться в роли главы государства-изгоя с перспективой ареста счетов на Западе – неприемлем для этих лидеров. То есть, Кучма думал не о стране, а о своём личном будущем, и все силы бросил на торг о приемлемых для него условий сдачи страны. А уже следом двинулась и вся элита: Рада, Избирком, Верховный суд…

Можно предположить, что сценарий действий таков. Сначала идёт создание различных общественных организаций, фондов, институтов, экспертных советов, и т. д. Те зарубежные силы, которые желают в своих целях сменить власть в этой стране, выделяют деньги. Под эти деньги объявляется конкурс на лучшие проекты «улучшения чего угодно». В конкурсе, как правило, участвуют многочисленные местные правозащитные объединения, антикоррупционные союзы, экологические организации, а также несметные орды «общественников».

Цель не формулируется впрямую, но все прекрасно понимают, подо что им дают деньги, и они выдвигают массу проектов, каждый из которых по-разному, но играет на решение одной «великой» задачи. Абсолютно точное соответствие стратегии непрямых действий! Из предложенных проектов выбираются наиболее перспективные для заказчика. Ведь только он понимает, что за цель преследуется; никто из участников не представляет этого полностью. По сути, участников используют «втёмную». На годные проекты выделяют по 10—20 тысяч долларов; в сумме это будет несколько десятков миллионов (а война в Ираке обходится в сотни миллиардов, – как говорится, почувствуйте разницу)… Оплаченные заказчиком команды делают всю основную работу, реализуя свои проекты. Конечно же, наверняка найдутся жулики, которые с удовольствием возьмут деньги, но совсем не будут работать. Чтобы их не было много, можно контролировать их, ставя финансирование в зависимость от результатов.

И вот работа началась. Пишутся «открытые письма», организуются забастовки и манифестации, издаются миллионными тиражами книги. «Революционеры-на-зарплате» выпускают сотни листовок-агиток, заваливают обращениями органы власти, проводят международные встречи, обращаются в разного рода межправительственные инстанции, публикуют (за деньги) статьи в СМИ. Их энтузиазм подогревается тем, что после победы они надеются получить свою долю пирога: должности, различные международные премии, приглашения на чтение хорошо оплачиваемых лекций в западных университетах. В итоге эти организации облепят всё информационное поле страны, парализуют работу государственных органов, взбудоражат людей, и если народ в самом деле поддастся и продемонстрирует свою «волю», выйдя на улицы – об этом немедленно раструбят все СМИ! – то условия для смены режима созданы. Затем, когда цели будут достигнуты, заказчик обласкает наиболее активных «революционеров», разрешив им стать новой государственной элитой. А народ останется в дураках.

Главное, что практически никто из сотен создателей и участников этих организаций не будет считать, что он совершает предательство. Каждый из них выполняет какую-то свою, на первый взгляд общественно-важную задачу: один борется с нарушениями прав человека (действительно, безобразие: как можно нарушать права человека?), другой защищает природу (тоже очень важное дело), третий рассказывает людям «правду о режиме». Он и впрямь рассказывает об этом режиме правду, но общей правды о происходящем – не рассказывает, потому что сам её не знает; её знают только спецслужбы заказчика. Войны как таковой нет, никаких врагов не видно, а приезжающие с Запада толпы наблюдателей – они ведь не враги, они друзья, они желают нам добра, они хотят того же, чего хочет и народ, пляшущий на улицах с цветами в руках!

Победа авантюристов автоматически открывает в стране зелёный свет для широкой деятельности транснациональных корпораций; здесь на самых льготных условиях разворачиваются военные базы НАТО. Заказчик вложил в операцию десятки миллионов долларов, но конечная отдача будет исчисляться десятками и сотнями миллиардов!

США и его монополии и раньше имели подобный опыт по проведению «революций», в основном в государствах Латинской Америки. Это называлось «политика канонерок». Вспомним старинный роман О’Генри «Короли и капуста». Там президентом был некий Лосада. Но в момент, когда он после выборов должен был получить ключи от президентского дворца, в порту появился военный американский корабль, а на берег сошли мистер Винченти, представитель компании «Везувий» (её прототип – компания «Юнайтед фрутс»), и капитан корабля. А ораторы, вместо восславления Лосады, стали воспевать свободу, будоража толпу. В здешней «рыжей» революции можно найти всё то, что было в украинской «оранжевой»; есть даже некая «милая», не забытая у ступеней дворца.

Вот финал событий:

«…Генерал Пилар был опытный оратор. Он воспользовался минутой безмолвия, которое обычно предшествует буре.

– Граждане Анчурии! – прогремел он, потрясая у себя над головой ключами от дворца. – Я пришёл сюда, чтобы вручить эти ключи, ключи от ваших домов, от вашей свободы, избранному вами президенту. Кому же передать эти ключи – убийце Энрико Оливарры или его сыну?

– Оливарра, Оливарра! – закричала и завыла толпа. Все выкрикивали это магическое имя, – мужчины, женщины, дети и попугаи.

Энтузиазм охватил не только толпу. Полковник Рокас взошёл на ступени и театрально положил свою шпагу к ногам молодого Рамона Оливарры. Четыре министра обняли его, один за другим. По команде капитана Круса, двадцать гвардейцев из „Летучей сотни“ спешились и образовали кордон на ступенях летнего дворца.

Но тут Рамон Оливарра обнаружил, что он действительно гениальный политик. Мановением руки он удалил от себя стражу и сошёл по ступеням к толпе. Там, внизу, нисколько не теряя достоинства, он стал обниматься с пролетариатом: с грязными, с босыми, с краснокожими, с караибами, с детьми, с нищими, со старыми, с молодыми, со святыми, с солдатами, с грешниками – всех обнял, не пропустил никого.

Пока на подмостках разыгрывалось это действие драмы, рабочие сцены тоже не сидели без дела. Солдаты Круса взяли под уздцы лошадей, впряжённых в карету Лосады; остальные окружили карету тесным кольцом и ускакали куда-то с диктатором и обоими непопулярными министрами. Очевидно, им заранее было приготовлено место. В Коралио есть много каменных зданий с хорошими, надёжными решётками.

– Красное выиграло, – сказал мистер Винченти, спокойно закуривая ещё одну сигару.

Капитан уже давно всматривался в то, что происходило внизу у каменных ступеней дворца.

– Славный мальчик! – сказал он внезапно, как будто с облегчением. – А я всё думал: неужели он забудет свою милую?

Молодой Оливарра снова взошёл на террасу дворца и сказал что-то генералу Пилару. Почтенный Ветеран тотчас же спустился по ступеням и подошёл к Пасе, которая, вне себя от изумления, стояла на том самом месте, где Дикки оставил ее. Сняв шляпу с пером, сверкая орденами и лентами, генерал сказал ей несколько слов, подал руку и повёл вверх по каменным ступеням дворца. Рамон Оливарра сделал несколько шагов ей навстречу и на глазах у всех взял её за обе руки.

И тут, когда ликование возобновилось с новой силой, Винченти и капитан повернулись и направились к берегу, где их ожидала гичка.

– Вот и ещё один „presidente proclamado“[74], – задумчиво сказал мистер Винченти. – Обычно они не так надёжны, как те, которых избирают. Но в этом молодце и в самом деле как будто много хорошего. Всю эту военную кампанию и выдумал и провёл он один. Вдова Оливарры, вы знаете, была женщина состоятельная. После того как убили её мужа, она уехала в Штаты и дала своему сыну образование в Иэльском университете. Компания „Везувий“ разыскала его и оказала ему поддержку в этой маленькой игре.

– Как это хорошо в наше время, – сказал полушутя капитан, – иметь возможность низвергать президентов и сажать на их место других по собственному своему выбору.

– О, это чистый бизнес, – заметил Винченти, остановившись и предлагая окурок сигары обезьяне, которая качалась на ветвях лимонного дерева. – Нынче бизнес управляет всем миром. Нужно же было как-нибудь понизить цену бананов, уничтожить этот лишний реал. Мы и решили, что это будет самый быстрый способ»…

Теперь, подчинив себе всю (пока кроме Кубы) Латинскую Америку, монополии взялись за остальной мир. Идёт обкатка новых сценариев. Правда, не обходится без накладок: противостоящая глобализму мощная мировая сила – военно-политические структуры, создавшиеся на идеологии Ислама – тоже взяла такие сценарии на вооружение. В этом случае Запад уже не так сильно радуется, что «победил народ».

А вот интересно: если бы «цветочную» революцию затеял кто-нибудь в самих США, например, в Техасе – как повела бы себя американская власть? Пригласила бы она наблюдателей из Евросоюза, с Украины и России?.. Сдалась бы?..

Кстати, о России. Уже заговорили о возможности проведения здесь новой «цветочной» революции. Создались даже две партии. Представители бюрократов-коррупционеров отмечают, что одна такая революция уже состоялась в 1991 году, что период межвременья миновал, страна вновь научилась решать свои проблемы сама, руководствуясь собственным мнением, а не советами заокеанских и европейских дядей. Поэтому, несмотря даже на все ошибки и непоследовательности в деятельности президента и правительства, «оранжевая» стратегия здесь не имеет политической перспективы. Другие – злобные либералы, друзья прозападно настроенных олигархов-расхитителей, талдычат о крахе демократии в России и зовут к свободе без бюрократов. В речах и тех, и других можно увидеть и безмерную наивность, и непонимание причин, и заведомую хитрость, и намерение увести людей от реальных событий. Ведь именно из-за того, что Россия вдруг вздумает жить своим умом, она будет разрушена, а возбуждения в народе и без подсказок со стороны элиты более чем достаточно.

Правда, власть надеется, что у неё много рычагов предотвратить конфликт, например, можно блокировать возмущение, можно уговорить, можно обмануть… Президент Путин хочет примирить две ветви элиты, пытаясь приструнить бюрократов и одновременно уверить либералов в возможности послаблений. В этом отношении характерно его послание Федеральному собранию РФ от 25 апреля 2005 года.

Вот окрик на «своих», напоминание, что, хоть народ и управляем, но его могут и на улицу вывести: «Порой можно слышать, что поскольку российский народ веками безмолвствовал, то и свобода для него якобы непривычна и не нужна, и будто бы поэтому наши граждане нуждаются в постоянном начальственном присмотре. Хотел бы вернуть тех, кто так считает, к реальности, к тому, что есть на самом деле…»

Вот сигнал второй группе, что если они будут вести себя хорошо, то и власть закроет глаза на их «художества»: «Направляя правоохранительные органы на справедливую борьбу с преступлениями, в том числе налоговыми, то и дело обнаруживаем грубые нарушения прав предпринимателей, а порой и просто откровенный рэкет со стороны государственных структур».

Вот сигнал к тому, что нужно делиться, и тогда всем всего хватит: «Говоря о справедливости, имею в виду, конечно же, не печально известную формулу „всё отнять и поделить“, а открытие широких и равных возможностей развития для всех, успеха для всех, лучшей жизни для всех».

Вот для иностранцев. Сигнал, что власть готова ради эфемерных ценностей, выдвигаемых Западом, пожертвовать экономическими интересами страны: «Убеждён, для современной России ценности демократии не менее важны, чем стремление к экономическому успеху или социальному благополучию людей».

А вот – самый поразительный пассаж. Вчитайтесь, и попробуйте понять, о чём тут сказано. И не забывайте, что это говорит человек, уже ПЯТЬ ЛЕТ обладающий высшей властью в стране:

«Наше чиновничество ещё в значительной степени представляет собой замкнутую и подчас просто надменную касту, понимающую государственную службу как разновидность бизнеса. И потому задачей номер один для нас по-прежнему остаётся повышение эффективности государственного управления, строгое соблюдение чиновниками законности, предоставление ими качественных публичных услуг населению.

Особенностью последнего времени стало то, что наша недобросовестная часть бюрократии – как федеральной, так и местной – научилась потреблять достигнутую стабильность в своих корыстных интересах, стала использовать появившиеся у нас, наконец, благополучные условия и появившийся шанс, для роста не общественного, а собственного благосостояния. Кстати сказать, партийная и корпоративная бюрократия в этом смысле ведут себя не лучше бюрократии государственной».

Сегодня главными силами, которые ведут войну против России, по сути – вражескими армиями на территории страны, стали её собственные национальные элиты, как бюрократические, так и олигархические; СМИ; институты государства и то, что у нас называют «элементами гражданского общества». К сожалению, не все понимают, какая сила таится в так называемых негосударственных организациях. Целые рои «экологов», «правозащитников», «общественников», национальных организаций на протяжении трёх десятков лет медленно, но верно подрывали стабильность СССР и его союзников. За несколько лет через такие вот сетевые структуры была разрушена Югославия. По той же схеме проводилась «бархатная» революция в Грузии, тем же способом расправились с Аджарией. Так же осуществили переворот в Украине. На очереди другие страны – осколки бывшего СССР. И Россия может пасть жертвой такого сценария.

Большинство российских персонажей мировой политической игры даже не понимают, что происходит, и что они делают. Они – пешки и прочие фигуры, – работают на свой карман. Ими двигают те, кто взял на вооружение стратегию непрямых действий. Базовые российские исторические национальные ценности – ценности коллективного существования – уже перерождены, а заменившие их ценности индивидуального выживания определяют деятельность всех до одного органов элиты, будь они настроены про-бюрократически или про-олигархически. Для противодействия этому одного лишь понимания механизмов общественного развития недостаточно. Нужно нормальное, а не несостоявшееся государство.

Вот с этим-то и главная проблема; нет у нас «состоявшегося» государства, и можно ожидать, что довольно скоро не будет их нигде. Все они станут элементами сетевой структуры подчинения, территориальными штабами глобальной войны всех против всех. Поэтому мы и стоим на той точке зрения, что изменить ситуацию до наступления армагеддона невозможно. Игра будет идти, пока существует эта «игровая доска» и действуют эти правила игры.

Слой продажной элиты очень узок и враждует внутри себя, но неприятное свойство её в том, что она обязательно сплачивается перед лицом опасности. Если теперь вдруг возникнет угроза национального возрождения, она в уничтожении народа пойдёт до конца. Если в её сознании только мелькнёт ощущение неминуемости поражения – пойдёт на любые, самые крайние меры. В белых армиях Гражданской войны объединились все: демократы и монархисты, буржуины и помещики, и они без колебаний пригласили иностранщину к дележу России. Сегодняшняя элита значительно грубее и лживее. Она способна на жесточайшие карательные операции и на призвание в страну иностранных войск; она будет выживать ценой потери независимости и уничтожения нашего Отечества. Мы все – её враги в этой войне.

Мир замкнутых сообществ

Пришло время поговорить о вариантах нашего будущего. Вернее, о наиболее вероятных продолжениях сценария «Эпоха ТНК» с его всеобщей войной. Разумеется, предсказать точно, когда и как, в условиях нарастающей нестабильности, будут развиваться события, нельзя, но тенденции прослеживаются хорошо. Вслед за Бернаром Лиетаром назовём варианты будущего так: «Мир замкнутых сообществ» и «Ад на Земле». Они равно вероятностны, а их элементы уже проявляются то тут, то там. Первый представляется нам в большей мере «сельским», второй – «городским», хотя они взаимно переплетены, и возможны такие сюжеты, что в кошмарном сне не увидишь.

Если отбросить мелкие нюансы, в сегодняшнем социально-экономическом раскладе заметны три группы стран. Кое-где владычествует глобализм и потребительское счастье. Кое-где (наиболее сильно в исламском, индийском и китайском мире) возобладала тенденция отстаивания своей самобытности, традиционной культуры. Однако многие страны, по тем или иным причинам не сумевшие опереться на собственные традиции, вошли в полосу «смутного времени» и дезинтеграции. Вот как раз в них сценарий «Мир замкнутых сообществ» реализуется вовсю: мелкие сообщества начинают «закукливаться», пытаясь установить какое-то, пусть неустойчивое, но равновесие между очевидной каждому потребностью выжить (что обеспечивают культура и быт), и идущими извне разрушительными переменами. Кстати, в странах Запада это тоже произойдёт, в своё время.

При взгляде через призму глобализации наш, казалось бы, чисто российский хаос приобретает свою внутреннюю логику. Страна живёт в состоянии неустойчивого «перемирия», вроде того, которое обычно устанавливается на оккупированных территориях. Либерального «потребительского счастья» на всех не хватает. Реформы не поддержаны и не могут быть поддержаны населением, оно лишь приспосабливается к ним в рамках пассивного сопротивления с массовым использованием антисоциального и преступного поведения (вандализм, хищения, насилие), в том числе чисто антигражданского (уклонение от службы в армии, например). А нам уже известно, что в системе с нарастающим ограничением по ресурсам, при её попадании в область неустойчивости (хаоса), могут возникать локально устойчивые участки. То есть, при всеобщем нарастании неустойчивости, кое-где – в замкнутых сообществах, люди приспосабливаются, создают свой маленький мирок, мало связанный с «большим миром». В нашей стране можно найти массу примеров, подтверждающих это.

Вот, скажем, стоит какой-нибудь академгородок посреди леса. Раньше его целиком финансировало государство, а теперь наука в разоре, государство денег не даёт. Ситуация явно нестабильная. Но в реальности далеко не все институты и лаборатории остались без финансирования, а некоторым его даже увеличили за счёт иностранных грантов. Ясно, что занятые в них сотрудники усиленно работают, им некогда отвлекается на разные мелочи. В это же время те сотрудники, которые лишились денег «за науку», становятся «челноками» и разъезжают по городам и весям, стараясь по дешёвке раздобыть различные товары и продать их с выгодой в своем городке тем, кто имеет деньги. А третьи занялись огородами, или ходят по лесам с корзинками и доставляют для всего населения ягоды, овощи, фрукты и грибы.

В итоге жизненный уровень упал практически у всех, но за счёт «флуктуационного» финансирования в рамках глобально неустойчивой ситуации создалась локальная устойчивость, позволяющая прожить всему городку. Так же происходит в малых городах или в сельской местности рядом с крупными населёнными пунктами.

Если же негативные изменения в стране резко ускорятся, возможно установление принципиально другой стабильности на новом уровне, и произойдёт нечто сходное с тем, что произошло с Русью в Средневековье. Тогда, как все вы помните из школьного курса истории, вместо единого, централизованного под властью Киева государства вдруг образовалось несметное множество удельных княжеств.

Это может случиться и теперь; предпосылки созданы, и никакая властная вертикаль дела не спасёт. Прогрессирует архаизация жизни всё большей части населения, и чем дальше от больших городов, тем быстрее. Срезанные ради копеечной прибыли провода оставляют отдалённые сёла без электричества; отмена автобусных маршрутов лишает селян возможности получать образование или медицинскую помощь. В первом случае «наживаются» отдельные нищие граждане, во втором – нищие районные бюджеты. Получать средства к существованию, работая, становится невозможным.

Судьба больших городов может оказаться ещё более тяжёлой. Общее обеднение государства и народа не позволяет содержать системы жизнеобеспечения. Судя по динамике процессов, первыми «накроются» сети ЖКХ, прежде всего водоснабжение и отопление. Их дееспособность уже на пределе. Местные власти берут большие кредиты на ремонт водопроводов, но, во-первых, занятых денег хватает только на латание дыр, а во-вторых, даже по этим кредитам города не смогут расплатиться. Расходы же на восстановление систем теплоснабжения настолько велики, что их нельзя покрыть ни за счёт внешних займов, ни за счёт населения. А государство заботу о системах ЖКХ с себя поспешило снять, поскольку сделать ничего не может: по оценкам Госстроя, на начало 2004 года только для стабилизации состояния этих систем требовались разовые затраты в 160 млрд. долларов!

С момента развала СССР планового капитального ремонта жилищного фонда не велось почти десять лет, а потому теперь его старение и переход в категорию ветхого и аварийного приобрели лавинообразный характер. Государство не в силах остановить этот процесс, опять же, свалив решение «на места». Местные власти обязаны отселять жителей из аварийных домов, но куда? Некуда. Реально ничего не делается и даже не планируется.

Это, так сказать, о среде, возбуждённой реформами. А вот и об умонастроениях в обществе, оказавшемся в этой среде. Соответствующими исследованиями достаточно надёжно установлено, что нынешнее российское общество в главном сохранило черты общества традиционного, «естественного», а совсем даже не стало «гражданским». Из этого, прежде всего, следует, что правительство не сумеет никакими силами создать в РФ целостного хозяйства по типу западного капитализма. Во-вторых, «левой» оппозиции не удастся найти социальную базу с помощью лозунгов классовой борьбы, а «правой» – через апелляцию к чувству собственности. Иначе говоря, в современной российской ситуации невозможен вариант объединения общества вокруг «программы реформ», и нет шансов на преодоление «молекулярного» противодействия народа этим реформам. В описанных условиях – когда среда достаточно возбуждена, – малейшая случайность может вызвать резонанс с высвобождением громадной общественной энергии, и процесс создания обособленных локальных сообществ резко ускорится, охватит всю страну и станет необратимым.

Люди и так уже во многих местах выживают при лучине, питаются с «подсобных» (на деле, основных) хозяйств, а лечатся у бабки-знахарки. Но хотя бы некоторые ездят в райцентр, ходят в «инстанции» за разрешениями, сертификатами, лицензиями на отстрел зайца и прочими страшно нужными бумажками; пишут ходатайства в арбитраж и суд; объявляют голодовки, требуя выплаты зарплат. А придёт момент – и плюнут они на ИНН и прочую связывающую их с государством чертовщину, завалят дороги буреломом, разберут рельсы, выберут себе попа в старосты и кузнеца в судьи, примут беличьи хвосты в качестве средства обмена – и прощай, умытая Россия.

Что интересно, сама глобализация норовит столкнуть страны в архаику: живущие натуральным хозяйством не претендуют на ресурсы, окружающую среду особо не загрязняют, терроризмом не увлекаются. Копошатся себе на огородах… дикари. Это тем более относится к России, которая в целом неэффективна для эксплуатации и вообще непригодна для жизни.

Представление об «эффективной территории» ввёл французский географ Реклю. По его теории, для жизни пригодна земля, которая находится ниже 2000 метров над уровнем моря, со среднегодовой температурой не ниже минус 2С. Так вот, в России лишь треть земли – эффективная. Оленьих пастбищ у нас (19 % площади) существенно больше, чем годных для сельского хозяйства земель (13 %), а нашей пашни (около 100 млн. га) едва хватает для самообеспечения России хлебом. Среднегодовая температура у нас минус 5,5°С. В Финляндии, например, плюс 1,5°С. Есть ещё такое понятие, как суровость климата – это разность летней и зимней температур. Тут из двухсот стран мира у нас один конкурент: Монголия. В Улан-Баторе зимой в среднем холоднее, чем на побережье Антарктиды.

А что же может подтолкнуть сообщества к структуризации на новых началах, к «закрытости»? Как уже сказано, «малейшая случайность». Крах денежной системы, например. Если она рухнет капитально, все финансовые соглашения с окружающим миром, вроде зарплат или арендных выплат, станут бессмысленными. Сбережения на чёрный день превратятся в ничто, оставив людей, не ожидавших этого, нагими перед будущим. При таких обстоятельствах обязательно набирают силу коллективные страхи и кошмары; сообщества стремятся запереться где-нибудь, чтобы почувствовать себя в безопасности, избавившись от посторонних людей и обязанностей. Надо же что-то делать, чтобы не умереть! И люди начинают делать свою жизнь без присмотра государства, как бы с чистого листа. Примерно то же происходит при потере близкого человека, особенно кормильца. Вот вчера он был, а сегодня его уже нет. Как-нибудь проживём…

Дальше процесс становится устойчивым, и повернуть обратно уже сложно, для этого требуется приложение громадных усилий со стороны государства – а если его уже нет, или оно совсем ослабло?..

Другая возможная «мелочь»: природная катастрофа. Предположим, какую-то столицу снесло могучим ураганом или, там, землетрясением. Раз, и нету государственной власти. Бесспорно, после достаточно серьёзных катастроф никакое правительство не в состоянии заниматься локальными проблемами, и людям волей-неволей придётся так реорганизовать свою жизнь, чтобы стать самодостаточными на своей земле, и тогда, возможно, возникнут новые системы управления.

Уже и так-то из-за интернационализации финансово-экономической, информационной и иных сфер, государства повсеместно перестают контролировать внутриполитическую ситуацию, частично теряют влияние на экономику и т. д. Многие функции государства, связанные с экономикой и финансами, повсеместно переходят к наднациональным институтам, контролируемым финансовыми ТНК. Но законы эволюции неумолимы: если где-то идёт структуризация, в чём-то другом обязательно будет хаос. Вспомним о сепаратистских процессах! Пока финансы объединяются, страны разваливаются.

Перед Второй мировой войной было пятьдесят государств, сейчас их больше двухсот пятидесяти. По некоторым оценкам, через четверть века их может стать до пятисот. Этот искусственный процесс дробления всякий раз являет фазы нестабильности в «делящихся» государствах, а в итоге количество недееспособных правительств увеличивается. Следовательно, появляется, и будет появляться всё больше и больше потенциальных плацдармов мятежевойны и зон «закрытых сообществ», уходящих от безумного мира.

Сепаратистские движения начинаются с нестабильности, а дальше её же и раздувают. На этом фоне закономерно развиваются национальные и появляются транснациональные криминальные структуры. Если легальным ТНК государства мешают только до определённой степени, поскольку им выгодно использовать государственные структуры (вне правового пространства им трудно функционировать), то криминалу государство – прямой враг: чем оно и его правоохранительная система слабее, тем им выгоднее. Получается, что институт государства подрывают с двух сторон: ТНК – до «определённой степени»; сепаратисты, национальный и международный криминал – без всяких ограничений. Причём и те, и те переманивают в свои ряды правительственных чиновников.

Возникает сетевая форма организации. Она была известна и раньше; разного рода секты, подпольные революционные группы, национально-освободительные и партизанские движения имели и имеют сетевую структуру. Но с появлением современных информационных систем, тоже построенных по сетевому принципу (Интернет, мобильная телефонная связь), подпольные сети приобретают качественно иной уровень организации. Теперь можно, не сходя со своего рабочего места, получать подробную информацию по потенциальным объектам криминальных и террористических акций в любом уголке мира. Можно связываться со своими сторонниками без проблем.

Поскольку интересы криминалитета и сепаратистов во многом совпадают (через зоны внутренних конфликтов легче осуществлять поставки наркотиков, а сепаратистам наркотрафик даёт мощный дополнительный источник финансовых средств, необходимых для закупки оружия), сети переплетаются, и борьба общественных структур с государством приобретает характер партизанской мятежевойны.

Кое-где в мире всё описанное здесь произошло, причём в ещё более острых формах. В Югославии началось с денежно-кредитных проблем в конце 1980-х и стремительно вылилось в нетерпимость к «чужакам», которую некоторые лидеры использовали, переадресовав агрессивность народа с себя на них, чтобы в процессе «этнических чисток» укрепить свои позиции. Так что эти чистки – прямое следствие «эпохи ТНК», поскольку денежный обвал произошёл в результате реализации мероприятий Международного валютного фонда в конце 1980-х. Вот вам сразу всё: возбуждённая среда, вовремя вброшенная лживая информация, высвобождение общественной энергии в нужном направлении, разбегание этносов по закрытым сообществам и война всех против всех. А ловят и судят в Гаагском трибунале не бухгалтеров МВФ, а лидеров народов, пострадавших от действий МВФ…

Другой пример: крах денежно-кредитной системы 1998 года в Индонезии. В течение нескольких дней на улицах бесновались толпы людей, грабили магазины, подвергнув насилию китайское меньшинство. Точно так же в России дискриминация меньшинств была усилена финансовым крахом. Фактически никто среди интеллигенции любой из этих стран ещё за несколько месяцев до начала погромов не поверил бы в то, что такое возможно у них в стране. Но считать эти события беспрецедентными было бы неверно. Например, еврейское меньшинство стало козлом отпущения для преодоления последствий денежного краха 1920-х в Германии.

Валютные катастрофы приводят людей в состояние страха, отчаяния и гнева. Но жить-то надо? И всё стабилизируется само собой, на совершенно новых началах, без прежнего государства. Да вспомните: только вчера было невозможно себе представить, чтобы развалился великий, могучий Советский Союз. Однако ж…

Желание «нормальных» людей уйти от ужасов мятежевойны, а также ослабление государства, потеря им интереса к проблема «нормальных» людей, делают архаизацию жизни сообществ неизбежной. Случаи перехода к патриархальщине в ближайшие годы могут принять обвальный характер.

Если обрушится система официальных мировых валют, – впрочем, даже и без этого, – обязательно возникнут местные денежные системы, возможно, беспроцентные. С ними лучше всего сформировать внутреннюю экономику и безопасность сообщества; скрыться в неком безопасным коконе. Но это будет валюта обмена, и не более того. Многое, что кажется сейчас важным, вроде механизмов валютно-финансового рынка, спекуляций и прочего подобного, предстанет глупостью или преступлением. О научно-технических достижениях будут помнить, пока не исчезнет окончательно электричество и не погаснет последний телевизор. Свои песни, свои ремёсла, свои правила взаимоотношений возобладают в каждом из сообществ.

«Как это ни парадоксально, процесс мировой глобализации сопровождается процессом регионализации, деятельности в пользу местных приоритетов и местной культурной однородности, – пишет Бернар Лиетар. – Этот процесс может происходить мирно, но, как можно было заметить в течение последних лет, далеко не всегда. Растущая тенденция обращения к местным этническим приоритетам и к культурному разделению на сообщества меньшего масштаба уже спустила с цепи псов насилия и войны в местах, столь непохожих одно на другое, как экс-Югославия, Азербайджан, Руанда».

Итак, по мере исчерпания запасов невозобновляемых ресурсов «зона действия» глобальной рыночной экономики сужается; эпоха ТНК вынуждает всё новые сообщества уходить «назад, в пещеры». Но будем помнить: глобализация и «возврат в пещеры» – процессы обоюдные. Уже сейчас люди в российских деревнях выживают с лучинами, а «блестящие люди мира» пролетают над этими деревнями на самолётах, скажем, в Тюмень – туда, где сырьё. Пока они друг другу не мешают. А вот когда начнётся повсеместный, быстрый и необратимый переход сообществ на самообеспечение, и непременно в сопровождении войн, – «глобальному миру» не жить и года. Сами тюменские жители разберут эти самолёты на куски, и не по злобе, а просто, чтобы иметь запас железа впрок.

«Блестящих людей» будут резать повсюду.

Война, исподтишка организуемая заправилами мира ТНК ради «нового глобального порядка» для немногих, и порождающая хаос для всех остальных, – перейдёт в войну нового «локального» порядка для всех, который вгонит в хаос глобальную экономику. И до окончательного краха человеческой цивилизации останется один миг.

Ад на Земле

Сценарий «Закрытых сообществ» в бóльшей степени охватит сельскую местность, но обязательно затронет и города, поскольку при общем сокращении ресурса, в том числе продовольственного, село переведёт основную часть съедобных продуктов на себя, оставив горожан на голодном пайке. А вот следующий сценарий – «Ад на Земле» – будет инициирован из городов, и сильно затронет сельских жителей, ускорив их стремление обособиться и противостоять остальному миру с оружием в руках. Мы имеем примеры: продотряды времён первой мировой и Гражданской войн, выколачивавшие из селян «излишки» продовольствия для питания горожан. За горожанами была энергия.

Мало кто задумывается, что практически вся энергия, потребляемая человечеством (за исключением атомной и гидротермальной, но включая растительную и животную пищу) поступает на Землю от Солнца. Так что наши теплоэлектростанции, наши котельные, наши автомобили и самолеты – это всего-навсего механизмы по быстрому уничтожению запасов солнечной энергии – нефти и угля, копившихся во всём необозримом прошлом.

Деревенским жителям большинства стран мира достаются доли процента от всей энергии, переводимой человечеством на свои нужды. А в целом оно, человечество, за один год уничтожает на свою потребу то, что накапливалось сотню тысяч лет, – и от такой богатой жизни увеличивается в численности. На второй год – ещё столько же, и опять увеличивается. Потом – больше… Понятно, что вечно так продолжаться не может. Однажды – и очень скоро, запасы иссякнут полностью. В год наступления этого события численность населения Земли будет рекордной: дальше начнется демографический обвал.

Энергетическое расточительство, – можно сказать, прожигание, – началось давно, а с освоением энергии нефти ускорилось, и особенно быстрый рост наблюдался в XX веке. Людям казалось (и до сих пор кажется), что взятое у природы ничего не стоит, что формула цены товара включает только стоимость основных и оборотных средств, плюс примкнувшую к ним прибыль. Никто не даёт себе труда задуматься, что постоянное увеличение производства материальных благ ведёт к истощению природных ресурсов, прежде всего энергетических, что они – величина конечная.

Но представьте себе день, когда скважины дадут последнюю каплю нефти. Теплоэлектростанции – последний гигаватт электричества. Когда встанут ВСЕ заводы, автомобили и поезда, самолёты и теплоходы, перестанут работать канализация, водопровод, лифты, печи и холодильники… Про телевизоры даже говорить не стоит, это мелочь.

Из-за отсутствия энергии остановятся трактора и комбайны, разморозятся промышленные холодильники… а аппетит миллиардов людей отнюдь не ослабнет! Те, кто живёт сейчас в Африке и Азии в условиях полупервобытного состояния, может, и не заметят проблемы. А жители мегаполисов? Ну, конечно, на первых порах вчерашние цивилизованные люди оценят вкусовые качества кошек, собак и воробьёв. Потом появятся «продотряды», но организовывать их ради помощи городам никто не будет; они займутся элементарным грабежом сельской местности ради собственного выживания, а попутно уничтожат сельское население, сделав выживание невозможным.

И вдруг станет ясным, что цена уничтоженных нами и нашими предками ресурсов равна существованию каждого из нас.

Важно, что развитие событий по сценарию «Ад на Земле» может начаться (а кое-где уже и началось) задолго до окончания основных энергетических ресурсов, например, вследствие комбинации катастроф или какой-то одной из них, как и в предыдущем сценарии. Это может быть и цунами, и землетрясение, например, в Калифорнии, и мощное извержение вулкана, а финансовая катастрофа – порождение «человеческого гения», среди первых претендентов на «запал».

Крупномасштабный валютный кризис, который подорвёт, пусть на время, возможности добычи ресурсов, может случиться в любое время. Мексиканский обвал 1994—1995 годов, азиатский кризис 1997-го, российский 1998-го – конечно, не последние денежные катаклизмы. Продолжение политики валютных спекуляций мирового уровня позволяет уверенно утверждать, что подобные эпизоды будут повторяться. А наиболее страшный вариант ожидает нас при обрушении американского доллара. Тут нет вопроса, случится или нет, вопрос иной: когда?..

Каждая национальная валюта в мире (кроме швейцарского франка), привязана к доллару и потому полностью зависит от стабильности этой опорной валюты. Вероятность крушения растёт год за годом вслед за ростом объёмов спекулятивных потоков – на 15—25 % в год – в то время как система мер безопасности, выстроенная центральными банками, остаётся на прежнем уровне. При ныне действующей финансово-экономической парадигме остановиться нельзя – рухнет всё. И продолжать тоже нельзя, по той же причине.

Сценарий «Ад на Земле» уже реализуется практически, потому что это мир, где полно работы, которую позарез надо сделать, но денег, чтобы запустить процесс, нет. Наука достигла такого уровня, что вполне могла бы загодя решить энергетическую проблему человечества, но денег нет. Чтобы наука смогла решать эту проблему позже (после обвала) понадобятся образованные кадры, но денег, чтобы учить молодёжь, нет. Однажды начавшись, денежный кризис углубляется всё больше. Если дети не имеют возможности развиваться, начинается маргинализация общества. Без образования у детей в их аду нет шансов получить работу, а также и жильё. А между прочим, еда, одежда и жильё – важнейшие потребности человека. Потеряв их, он или умирает, или превращается в животное.

Бернар Лиетар сетует, до чего трудно оказалось найти надёжные статистические данные о бездомных в благословенной Америке, особенно о бездомных детях. Главенствующие СМИ обращаются к этой теме всё реже и реже, а проблема-то становится всё серьёзнее! Число упоминаний о бездомных в заголовках Washington Post понизилось от ста сорока девяти в 1990-м до сорока пяти в 1995-м, и до восемнадцати в 1998 году. Сотрудница статистического бюро объяснила это так: «Те, у кого есть деньги, не интересуются поиском подобной информации; у тех, кто интересуется, нет денег, чтобы это выяснить. А исследователи предпочитают проводить исследования, за которые им смогут заплатить».

Да, сторонники теории «как-нибудь само рассосётся» или «будем надеяться на лучшие времена» не только не пытаются как-то решать эту проблему, но и предпочитают её вообще не замечать. Между тем, в Америке есть абсолютно бездомные, и их число растёт. А наиболее быстро растущая доля бездомного населения – семьи с детьми, сейчас их около 40 % от общего количества бездомных. В Америке (!) дети составляют 27 % от общего числа бездомных, а их средний возраст устойчиво понижается. Если в 1987 году средний возраст бездомного ребёнка в Нью-Йорке составлял девять лет, к 1992 году эта цифра понизилась до четырёх лет.

Растёт число бездомных и в других странах. В ту же сторону двинулась наша дорогая Россия, славящаяся своими зимними морозами.

Душевные болезни – ещё один путь в ад. Проведённые в Чикаго исследования обнаружили, что 32,2 % недавно поступивших психически больных перед своей первой госпитализацией лишились жилья. Сколько таких в России? Никто не исследовал. Зачем?..

Разве нельзя назвать это реализацией сценария «Ад на Земле»?..

По данным доклада администратора Программ развития ООН Густава Спета, 60 % людей в мире живут менее чем на два доллара в день. Из них около 1,3 млрд. человек живут в абсолютной нищете; их доход менее одного доллара в день, и таких становится всё больше. Каждый год 13—18 млн. человек – в основном дети – умирают от голода и нищеты. За последние тридцать лет разрыв в доходах на душу населения между развитыми и развивающимися странами утроился.

Чтобы сохранить существующий средний уровень жизни людей в развитых, и улучшить состояние жизни в развивающихся странах, при нынешних темпах роста численности, необходимо увеличить производство товаров в пять-десять раз, производство энергии – в пять раз. Но это невозможно, потому что даже сегодняшняя нагрузка на природу недопустимо высока, и энергетические ресурсы заканчиваются.

В наше время аналитики активно используют термин «серые зоны»[75]. Это зоны, которые находятся, по сути, вне реального контроля легальной власти, и о ситуации в которых мало что известно. Их много везде: в Африке и Южной Америке, в Азии и в промышленно развитых странах, в том числе в США, и становится больше по мере глобализации, отступления и ослабления национальных государств.

Есть локальные зоны, чья территория – одна улица, или один городской район. Развивается структура городского бандитизма; в условиях скудости ресурсов банды превратились в нормальный способ существования; целые районы в мегаполисах, таких, как Лос-Анджелес, Рио-де-Жанейро, Мехико, Манила, Лима, Киншаса и других – это царство «банднаселения».

Есть геопространственные зоны, охватывающие громадные территории, до нескольких стран. Их контролируют либо криминальные сообщества (зона Медельина в Колумбии, целые районы Боливии и Перу, «золотой треугольник» в Юго-Восточной Азии на стыке границ Таиланда, Бирмы и Лаоса), либо присвоившие себе государственную власть племена и кланы (зона в Африке вдоль «минеральной дуги» от северных границ ЮАР почти до экватора; Афганистан; отчасти Таджикистан), либо повстанческие движения (Перу, Колумбия). И это немалые части: 7 % активного населения Перу и до 25 % активного населения Боливии занято в производстве и транспортировке наркотиков. Есть такие зоны и у нас.

«Серые зоны» сегодня – такая же реальность, как «государство», вот только многие отказываются их замечать, считая временным отклонением, не социальной, а полицейской проблемой.

А что будет завтра, учитывая направление процессов?..

«Серые зоны» разрушают государство, но они же сами ликвидируют культуру и возможности выживания «честного» населения, которое становится объектом социального хищничества и паразитизма. Разумеется, появились структуры борьбы с этим злом, но – что совсем не удивительно – в формировании «серых зон» и их укреплении, как правило, соучаствуют и коррумпированные чиновники различных государственных структур. В том числе структур, ведущих с ними борьбу!

…Уже более тридцати лет, как существует феномен городских партизан. Это не бандиты, это идейные борцы. «Кто не берётся за оружие – тот умирает, – пишет известная германская партизанка Ульрика Майнхоф. – Кто не умирает – того погребают заживо: в тюрьмах, в исправительных заведениях, в бездушных каменных стенах новых доходных домов, в детских садах и переполненных школах, в новеньких, с иголочки, прекрасно обставленных кухнях, в бесчисленных спальнях дворцов…»

Разгар войны с партизанами в Западной Германии – конец 1970-х годов. Партизаны 1970-х, в том числе самые знаменитые, «Подразделение Красной армии» (РАФ, от Rote Armee Fraktion), «Тупамарос Западного Берлина», «Движение 2 июня», что может показаться удивительным, вышли из левого студенческого антифашистского движения. Они были принципиальными противниками насилия, пацифистами, мягкими, добрыми, отзывчивыми людьми, мечтавшими (и пытавшимися) помогать другим людям.

Лидер РАФ Гудрун Энслин училась на педагога, на каникулах бесплатно работала в детских приютах; один из лидеров «Движения 2 июня» Ральф Рейндерс имел репутацию человека, «с детства ненавидевшего все формы войны и насилия»; Ульрика Майнхоф в юности собиралась стать монахиней. Бригитта Кульман, педагог по профессии, посвящала все свободное время уходу за больными. Андреас Баадер создал приют для беспризорных детей, и одной из причин его ухода в партизаны было то, что сытое равнодушное общество бундесбюргеров отталкивало выхоженных им детей, вынуждая их либо воровать, либо идти на панель.

Сначала (в 1960-х) они пытались добиться наказания гитлеровских палачей и отстранения от высоких должностей бывших нацистов. Они думали, что достаточно опубликовать имена военных преступников, и тех накажут. Они верили в гласность и демократию. Потребовалось не так уж много времени, чтобы они взялись за оружие.

От рук городских партизан Германии в те годы пострадало 115 человек – военнослужащие НАТО, полицейские и те бывшие нацисты, на которых, собственно, совершались покушения. На войну с партизанами была мобилизована огромная армия полицейских. И вот, от рук полиции пострадало вдвое больше людей: были убиты и ранены 229 человек, в основном случайные жертвы. Партизан же было уничтожено 15 человек.

На смену убитым партизанам приходили новые; последний теракт был совершён ими в 1996 году. И за это время прогрессировало террористическое движение в других странах.

Совсем ещё недавно, когда холодная война была в самом разгаре, все боялись Третьей мировой. По миру гулял сценарий мрачной ядерной зимы, предвестник конца света. Сегодня Третья мировая идёт вовсю, все воюют против всех, но хотя число членов ядерного круга растёт, никто применять атомную бомбу не собирается. Зато много говорят о международном терроризме, который не даёт никому покоя. А ведь то, что называют терроризмом – это реакция на глобализм, это стремление сохранить национальные государства и свою культуру, отсюда – борьба против Запада, стремящегося лишить страны и народы их национальных особенностей и ценностей.

Ныне жители самых отдалённых регионов мира могут наблюдать жизнь непостижимо богатого западного мира. Пусть в показе этой «жизни» больше лжи, чем правды – неважно; возникла контрволна неприятия и ненависти уже у двух поколений людей, лишённых даже надежды на присоединение к этому иллюзорному для них миру. Особенно сильны эти настроения в мусульманских странах, что и находит свой выход в терроризме. Исламизм, исламский фундаментализм – это исламский ответ на издержки «эпохи ТНК». Это нежелание следовать людоедским принципам постиндустриального общества. Конечно же, в рамках этого движения есть и крайности, о которых больше всего и говорят, и которые выставляют как лицо терроризма, не думая об истоках этого явления. А их надо искать на Западе!

«Глобализация не имеет никакой другой мотивировки, кроме прибыли. Сегодня, в условиях падения экономических показателей в США, война, по возможности крупномасштабная, становится всё более необходимой для пошатнувшейся американской экономики. И для этого лучше, чем „борьба с терроризмом“, ничего придумать нельзя», – такое мнение высказал бывший американский министр Рамсей Кларк ещё до войны Буша-юниора в Афганистане и Ираке.

Итак, резюмируем.

Количество денег и производство благ увеличивается. Доходы владельцев корпораций, зарплаты менеджеров, юристов, артистов и профессиональных спортсменов зашкаливают за все пределы. Одновременно растёт число людей, которым жить не на что, найти работу невозможно, которые остаются без жилья. Бытовая преступность становится нормой. Разобщённость людей нарастает, количество «серых зон» увеличивается. К мятежевойне готовы дети: 20 % американских школьников считают, что им необходимо постоянно носить с собой пистолеты, ножи, бритвы, дубинки и прочее оружие.

И всё же внутри городов ситуация пока более или менее контролируется. Хуже обстоят дела в сельских местностях, особенно лесистого или горного типа, изолированных от мира. Оставаясь сельскими, эти местности перестали быть крестьянскими; здесь основная масса населения – бесправные и едва способные прокормить себя арендаторы или мельчайшие собственники, чья жизнь – борьба за выживание. Такие зоны есть повсюду, и в Европе тоже.

Когда финансовая, техногенная или природная катастрофа, или действительно полное исчерпание энергетических ресурсов сделают невозможным поддержание жизнедеятельности городов вообще, сколько-то десятков миллионов человек погибнет сразу, в резне за продуктовые склады. Сколько-то сотен миллионов умрёт в результате эпидемий. Остальные миллиарды – невоспитанные, необразованные, не имеющие профессии, голодные и агрессивные не имеют шансов на выживание. В отличие от «сельского» сценария, в городах, вместо организации людей в отдельные «закрытые» сообщества, произойдёт полная деструктуризация общества и взаимоистребление людей.

Это модель мира, в котором для большинства единственная валюта – патроны в обойме пистолета или винтовки.