Артефакт

Глава 15

Детей оставляем на попечение Йоны. Женщина пребывает, словно в состоянии сна, у неё ежеминутно происходит процесс регенерации, культя руки вытягивается, с груди уже убрала накладную подушечку, но она с трогательной заботой опекает Свету и Игоря. Отмечаю, хотя обычаи этих людей достаточно жестокие и непредсказуемые, к детям проявляют трогательную заботу. Может от того, что эта раса их много не имеет, жизнь у них долгая, малыши появляются редко.

Я, Семён и Грайя, вновь стоим на площадке у люка. Он открыт, неподалёку расположились воины Гроз Гура, из шахты раздаются отрывистые голоса. Идут последние приготовления, вытягивают толстую трубу, убирают откачивающие насосы. Верховный властитель, как и положено его чину, наблюдает за нами из изготовленной для этой цели, пёстрой палатки. Лицо темнее грозовой тучи, у меня ощущение, он борется над какой-то тягостной для себя проблемой. Его глаза то разгораются, то блекнут, губы плотно сжаты, вижу, как сжимаются кулаки. Мне не нравится его состояние, мне всегда не нравится то, что плохо понимаю. В любом случае стараюсь быстрее покинуть этот гостеприимный город.

Грайя повизгивает от нетерпения, закусывает влажную губу, прикрикивает на работников. Семён задумчиво опирается на топор, он недавно правил лезвие и поэтому случаю чисто побрился топором. От него пахнет одеколоном — странный аромат мускатного ореха и мяты, одна из дочерей Гроз Гура ему подарила флакончик, чем привела в бешенство жрицу Огня, но жаркий поцелуй Семёна в губы погасил вспыхнувшую ярость, а другой, долгий и нежный совсем успокоил Грайю, но по шее она его всё же дала и заставила выбросить одеколон. В последствие я узнал, что подарки такого рода от местных женщин, приглашение к интимной связи.

Наконец из люка вытягивают последние шланги, и из него показывается голова Зирда. Он видит меня, улыбается, выбирается наверх: «Я прозондировал тоннели, химер нет, вагонетка на рельсах, можно ехать».

Смотрю на Гроз Гура, вроде он хотел сопровождать нас. Зирд замечает мой взгляд: «Он не поедет, вместо него, с вами буду я».

Идём к шахте, перед спуском смотрю на Верховного властителя, посылаю ему мысль, в ней благодарность, но словно упираюсь в бетонную плиту. Ладно, думаю, скоренько уходим, незачем провоцировать хорошего человека. Я догадываюсь, всё дело в артефакте, Гроз Гур борется с собой, чтобы не отнять его у меня.

Вновь на станции, не могу её узнать: во-первых, зловоние всё ещё не до конца выветрилось, дух смерти витает в каждом сантиметре пространства, во-вторых, всюду оплавленные лужи из камня и металла, груды пепла устилают перекорёженные рельсы и оплывший от сильного жара состав.

Зирд ведёт нас в один из тоннелей. Здесь чисто, на рельсах гудит вагонетка, она работает от аккумуляторов. В ней находятся несколько человек — это худощавые люди в серебристых накидках и хотя они явно не воины, я догадываюсь, они имеют большую силу, определенно, они экстрасенсы, или, как они сами себя называют, маги.

«Большой отряд воинов взять нет возможности, поэтому с нами поедут они» — Зирд глубокомысленно молчит, а я не требую разъяснений, и так понятно.

Словно налетает порыв ветра, вагонетка срывается с места и стремительно несётся во тьму.

Перестук колёс успокаивает, смотрю по сторонам, стараюсь разглядеть, что там, в темноте. Незаметно сую руку под рубашку, ощупываю медальон, мне доставляет невероятное удовольствие его гладить, перебирать пальцами алмазные камушки. Семён пыхтит и недовольно ворчит, не нравится ему кромешная тьма. Зирд совещается с Грайей, она каким-то чутьём выбирает дорогу, и он умело переводит вагонетку на другие пути, которая, после торможения и несильной тряски, вновь несётся в темноте как ракета. Маги хранят молчание, но я ощущаю их напряжение, воздух впереди, словно пропитан электричеством. Меня не покидает чувство, они каждую секунду ожидают определённых событий, а мне кажется, в лабиринте тоннелей, жизни нет. Именно жизни, думаю я. А вот как насчёт смерти? Где-то в подсознании кольнуло, словно иголочкой, шрам на руке теплеет, на лицо, предвестники приближающихся неких событий. Странно, но я вижу в кромешной тьме, вероятно, это некий дар, полученный свыше, а вот Семён таращится во все глаза, словно слепой щёнок, беспомощно моргая, силясь, что-либо рассмотреть. Не повезло ему, хотя как сказать. Мимо проносятся гладкие стены, иногда мелькают непонятные углубления, где вспыхивают глаза каких-то существ. В одном из ответвлений навстречу выдвинулась некая тяжёлая масса, но была смята лихорадочными пассами наших доблестных экстрасенсов-магов. К моему облегчению вагонетка вылетает в широкий тоннель, где нет выходов в природные пещеры. Несёмся в хорошем темпе, маги, сидящие впереди, водят руками, едва заметные искорки срываются с их пальцев.

«Они что-то чувствуют?» — спрашиваю Зирда.

«Эти всегда, что-то чувствуют» — с едва скрываемым напряжением говорит он.

«Что-то впереди?»

«Здесь всегда, что-то впереди» — загадочно отвечает он и продолжает: «Эти тоннели сильно насыщенны Силой, от неё буквально зашкаливает, трудно анализировать».

«Но это не химеры?» — осторожно спрашиваю я.

«Нет! Хотя… сложно сказать, в последнее время, всё так быстро меняется».

На огромной скорости влетаем в подземную полость, впереди над чёрной бездной узкий мост. Без торможения влетаем на него и, в нарастающем темпе несёмся по кривой дуге вниз. Стучат колёса, ветер с неистовой силой врывается в лёгкие, от страха захватывает дух. Везёт Семёну, ничего не видит, ворчит себе под нос и курткой прикрывает лицо, видите ли, сквозняк, простудиться боится.

Рельсы словно зависли в воздухе, на такой скорости не видны поддерживающие их металлические балки, с опаской смотрю вниз, лучше б этого не делал, взгляд уходит на такие немыслимые глубины, что даже кажется, различаю подземный огонь ядра планеты — откидываюсь на спинку сидения, утираю со лба холодный пот.

— Сейчас остановиться бы, спрыгнуть с этой дрезины, размять ноги, — вздыхает Семён.

— Не советую, — ухмыляюсь я.

— У меня ощущение, что едем по полю, где куча холмов. Мы уже не в тоннеле?

— В космическом пространстве, — шучу я, а сам думаю, когда же эта пропасть закончится.

— Словно на русских горках катаемся, Игорю и Светочке понравилось бы, — задумчиво произносит мой друг, думая, что его не видят, с хрустом зевает. Неожиданно он отцепляет ладони от поручней, вновь зевает во весь рот, разводит руки в стороны, пытаясь размяться. В этот момент вагонетка заходит на очередной вираж и опасно наклоняется. Семёна откидывает в сторону, он едва не вываливается за борт, но топор цепляется лезвием за скобу сидения. — Чуть не свалился! — под звенящее молчание Грайи, хохотнул мой друг. Но вот она взвизгивает и на хорошем русском языке материт его на все лады. Интересно, где она их слышала? Наверное, выудила из потаённых уголков моей памяти, какой ужас, неужели этот багаж я ношу в себе(!), надо бы прятать его, подальше, со стыдом думаю я. Семён в смущении пожал плечами, попытался поймать её за руку, но она прошипела: — Держись за поручни, — и вновь звучат крепкие слова.

Грайя продолжая шипеть и плеваться, чтобы как-то успокоиться, осторожно пересаживается вперёд к магам. Семён оборачивается ко мне, подслеповато моргая, шёпотом спрашивает: — Чего она так взъелась? Ну, вывалился, борта у вагонетки низкие, сильно б не ушибся.

Я глянул вниз, где-то в бездне вижу всполохи света, стараюсь прикинуть глубину, так и не понял истинных размеров пропасти, только хотел сплюнуть, как слышу тихую мысль Зирда: «Это не самый крупный провал, не более десяти километров, есть и до сотни».

Интуитивно отшатываюсь, даже сплюнуть забываю, между лопаток пробежал холодок, непроизвольно срывается смешок: — Это точно, сильно б не ушибся, кости в труху превратились и всего делов! Зирд говорит, под нами пропасть глубиной в десять километров.

— Ё-ёх! — Семён шарахается от борта и съёживается, словно испуганная гора.

— То-то и оно, Грайя не просто так тебя чихвостила, до сих пор бухтит по этому поводу, всё успокоиться не может, — очень тихо произношу я.

— Откуда она научилась так материться, — в смущении произносит Семён, — я не держу в своей памяти таких слов, — и мне становится нестерпимо стыдно от его проницательного взгляда.

— Мало ли откуда… может, это первые слова придуманные человечеством, — пытаюсь я оправдаться.

— Ой, не думаю, — качает головой Семён.

— Не думает он… ты лучше крепче держись! — прикрикиваю я на друга.

— Ей надо объяснить, что эти слова нехорошие, — вздыхает Семён.

— Ты думаешь, она не знает об этом? С каким вкусом она их выговаривала, любого боцмана за пояс заткнёт! Но интересно то, что это у неё получается совсем не пошло.

— Потому что по делу, — сознаётся Семён.

— Далеко пойдёт… эта жрица Огня, какая продвинутая женщина! — неожиданно вырывается у меня, я не в силах сдержать восхищение, краем уха до меня донеслась её крепкая фраза, но предназначенная уже кому-то из сидящих впереди магов. И я увидел, с каким усердием тот начал манипулировать своими кистями рук, срывающиеся с пальцев искры стали более жгучими и злыми. Вот что значит, сила слова!

— И всё же я с ней поговорю, — Семён бросает на меня осуждающий взгляд.

Вагонетка резво бежит по рельсам, перестук колёс отражается от нависших стен, на которых едва угадываются крутые каменные лестницы, силуэты обвалившихся башен с тёмными провалами окон и теряется в бездне под нами. Когда-то здесь был город, но сейчас он мёртв, тоска сжимает сердце, неприятное чувство, словно мы в гигантском склепе.

Наконец вырываемся из пропасти. Железная дорога извивается между молчаливых домов, замков, кругом камень и холод — ни одной живой души, но шевеление в одном из завалов вижу, стараюсь рассмотреть, но мы уже далеко.

«Здесь нет живых» — странно говорит Зирд.

«Я кого-то видел».

«Это не живое, я не ощущаю присутствие души» — звучит печальная мысль.

— А вон ещё! — вскрикиваю я. — Их много! Это люди! — я вижу, как из развалин выползает народ — тёмные силуэты, лиц разобрать невозможно.

«Здесь нет людей, здесь нет жизни, здесь отсутствует душа» — скрипит зубами Зирд. Маги шевелят губами, водят впереди руками, с их пальцев срываются уже не искорки, а длинные ветвистые молнии. В атмосфере стремительно растёт странное напряжение, словно натянулось полотно и вот-вот лопнет. Мой шрам наливается болью, я чувствую, как нагревается артефакт, появляется желание его достать, но я пока сдерживаюсь.

Семён видит фиолетовые разряды, нешуточно беспокоится: — У нас всё в порядке? — он пытается что-то рассмотреть в кромешной тьме. Счастливый. Мне же приходится лицезреть, как целые толпы, сползаются к железной дороге, но не могут переступить её. Маги сдерживают их натиск, у меня волосы становятся дыбом, я рассмотрел их лица, они цвета грязного полотна, а в глазницах нет света глаз, кожа изъедена язвами. Люди, потерявшие разум, скалят редкие зубы, взмахивают обезображенными конечностями и упорно пытаются заползти на железнодорожный путь.

Внезапно, как взрыв в душе, возникает жалость, слёзы жгут глаза. Сколько же их! Как ужасно, целый народ зомби. Где сейчас обитают их души? Я решительно достаю артефакт, лихорадочно перебираю алмазы на медальоне, слёзы капают на грудь.

«Останови вагонетку» — требую я у Зирда.

«Ты уверен, что правильно делаешь?» — без тени удивления спрашивает он.

«Уверен!»

Скрипнули тормоза, из-под колёс брызнули искры, вагонетка пролетает с десяток метров и замирает. От резкого толчка у меня из рук вылетает артефакт и падает за борт.

Толпы безумцев всколыхнулись, всюду слышится невнятное бормотание и шарканье ног. Они быстро окружили вагонетку, но близко подойти не могут, маги от усилия скрипят зубами, пока сдерживают их натиск, но силы на исходе, скоро толпа обрушится на нас, а дальше… я даже не хочу представлять, что будет.

«Ты этого хотел?» — без всякого ехидства спрашивает Зирд.

«Я выронил артефакт» — сознаюсь я.

«В нашем распоряжении не более пятнадцати секунд» — тяжёлая мысль мага заставляет меня быстро прыгать с вагонетки и заниматься его поисками.

Толпа лишенных души людей, придвигается ещё на несколько шагов. Я ощущаю зловонье давно немытых тел, смрад разложения и чужой зверский голод. Маги стонут, потоки энергий с их пальцев сильно бледнеют, раздирая колени и локти, я лихорадочно ползаю по камням. Где же этот артефакт! Наконец-то замечаю его, но он покоится прямо под ногами первой шеренги безумцев.

— Мой меч! — кричу я.

Грайя ловко кидает оружие, бросаюсь вперёд, не задумываясь, рублю лезвием по взметнувшимся в мою сторону конечностям, ныряю под ноги и хватаю артефакт. Впиваюсь пальцами в раскалённые камушки и швыряю неизвестно куда своё сознание.

Что это? Вспыхивают бесчисленные звёзды, мгновенно сворачиваются в ослепительные радуги. Неожиданно всё меркнет, перед глазами невообразимо огромная газовая субстанция. Открываю экран. Зарево из огня вздымается над мёртвым городом, Грайя, Зирд и маги с шипением прикрываю глаза, жмурится Семён. Нечто, как ветер, вырывается из огня, экран гаснет, тьма и тишина.

Вагонетка стоит как вкопанная. Ожидаю, нас разорвут толпы обречённых, но слышу удивлённые мысли тысяч людей, я смотрю на них — они преображаются, в глазах появляется осмысленное выражение, но, сколько в них ужаса! Души нашли свои несчастные тела и люди прозрели, но теперь видят, какой кошмар их окружает! Они стали чувствовать боль, увидели разруху и запустение.

«Большинство из них умрёт впервые часы» — угрюмо молвит Зирд.

«Но душа останется!» — парирует Грайя.

А в город тоже вливается душа! Пространство наливается светом. Я вздыхаю с облегчением, он будет спасать своих детей.

Семёна колотит крупная дрожь, я его понимаю, сложно обуздать нервы, увидев такое.

— Теперь можно ехать, — говорю я.

Вагонетка трогается с места и беспрепятственно набирает ход, никто не пытается задержать её.

«У нас была вражда с этим народом, но я бесконечно рад, что наши враги обрели душу» — тягостно звучит мысль Зирда.

«Вы опять станете воевать с ними?» — с иронией спрашиваю я.

Зирд задумался: «Вероятно да, но они сейчас очень слабые, мы не будем нападать на них, пускай наберут силу, тогда схлестнёмся».

«А нужно ли это делать?»

«Так было всегда».

«Вот поэтому химеры начинают одерживать победы» — сухо говорю я.

«Меня посещали те же мысли» — Зирд грустно вздыхает.

Маги с удивлением и почтением поглядывают на меня. Мне неловко от их внимания, но ведь не объясню, же им, что всё произошло спонтанно, до сих пор не понимаю, как это сделал. Я слышу их мысли, они одобряют меня, напряжённость, которую они испытывали ко мне, исчезла. Они уже готовы не работать на меня, а трудится. С некоторых пор я понимаю, как отличаются два, вроде одинаковых, слова. Работа — удел рабов. То, во что не вкладываешь душу — работа. За неё можно получать деньги, но результат будет один, долго плоды работы служить не будут. Но только в труде — душа, изготовленные вещи, будут жить веками. Поэтому, для человека, счастье трудиться, но не работать. Меня постоянно коробит слово — работник, но всегда нравилось — труженик. Может, это на генетическом уровне?

Рассвет наливается силой, словно торопится наверстать упущенное время. С болью смотрю на хаос и запустение. Когда-то величественные здания обвешали, штукатурка осыпалась, в окнах выбиты стёкла. Дикая поросль жутко белёсого цвета, источает яд на суровые, многострадальные стены и тротуары. Пещерная живность пытается спастись от света в щелях и провалах, но люди уже ведут себя осмысленно, они вспоминают свои дома, знакомых, родных, собираются в группы, кто-то берёт руководство в свои руки.

Проносимся мимо «проснувшихся», они бросают на нас настороженные взгляды, но не мешают в продвижении, но я испытал облегчение, когда вагонетка ныряет в тёмный лаз очередного тоннеля.

Грайя напряжена, она как перетянутая струна, её волосы развиваются на ветру, словно хвост породистой лошади, глаза полыхают огнём. Она отрывисто и резко говорит с магами, на лицо налетают волны гнева. Аккуратно спрашиваю Зирда, что за конфликт у них?

«Требует сократить дорогу, но она не права, тот путь плохо знаком, лучше сделать крюк, это безопаснее».

«Сколько потеряем по времени?»

«Всего ничего, дней пять, шесть».

«М-да. Всего ничего. Знаешь, давай всё же рискнём сократить путь».

«Уверен?»

«Не совсем, но шесть дней — очень много».

«Маршрут будет проходить за пределами основных тоннелей, по резервным линиям и по тем, которые строили задолго до первых войн, в них даже химеры боится заходить».

«А мы не химеры» — я улыбаюсь, но жуть царапает сердце, как бы, не поступить опрометчиво. Я смотрю на Грайю, она уверена в своей правоте, безусловно, есть у неё некие знания. Что ж, доверимся судьбе и я подтверждаю своё решение.

Маги смотрят на меня, сложно выдержать их взгляд, вертикальные зрачки пылают огнём, пространство вокруг меня наэлектризовалось, но они кивают, Грайя успокаивается.

— Что это они? — Семён кивает на магов.

— Не у них, у нас. Предлагали безопасный маршрут, но почти неделя. Я предложил опасный, но день.

Друг вздрагивает, обхватывает рукоять боевого топора, вздыхает, я не стал лезть в его мысли, хлопаю его по плечам: — Прорвёмся! — но больше себя убеждаю. В последнее время, всё так навалилось, одно событие следует за другим и каждое краше предыдущего.

Вновь темно, сыро и зябко, перестук колёс раздражает. Сколько же можно носиться по путям затерянных миров? Остро хочу домой, надоели приключения. Как там мой сынок, Лада? Оленинки бы поесть, рыбки копчёной. А вдруг уже и хлеб пекут, я сглатываю слюну.

— Я Грайю на вверх возьму, — неожиданно слышу голос друга.

— Она не выдержит радиации от солнца, — с сочувствием замечаю я.

— Ночью его нет, — резонно утверждает Семён.

— Как Снегурочку будешь держать, — я улыбаюсь, но на душе мерзко. Жалко друга, влюбился по уши.

— Только б не отказалась, — в голосе неприкрытая тоска.

Но я думаю, откажется, она жрица, дел у неё и здесь по горло. Хотя? Кто знает женскую душу. Смотрю на Семёна, он не читает моих мыслей, в чём-то ему легче. Семён смотрит во мрак, туда, где должна находиться его Грайя и не видит её, а я вижу хорошо. Судя по всему, приближаются определённые события, чувства обостряются, шрам на руке знакомо ноет.

Грайя и Зирд рядом с магами, вглядываются в чёрное пространство. Изредка командует куда свернуть. Определённо, она обладает некими знаниями, и они позволяют ей с точностью определять путь в лабиринте бесчисленных ходов.

Стены стремительно мелькают, тугой воздух давно высушил кожу, но вот вагонетка с пронзительным скрипом притормаживает, останавливается. Тоннель перегорожен люком. Маги прыгают вниз, обступают его с разных сторон. Грайя, пылая от гнева, бьёт по нему кулачком.

«Этого мы не предвидели» — Зирд заметно волнуется.

— Что там? — подаёт голос Семён.

— Дорога закрыта. Люк как в бомбоубежище, — я тоже выбираюсь из вагонетки, разминаю затёкшую спину.

— Как вы тут всё различаете? Темно как у негра в… — с завистью говорит друг и добавляет: — Что делать будем, ломать?

Фыркаю, я догадываюсь, даже атомный взрыв не пробьёт этой преграды. Но ведь должны быть засовы?

Семён на ощупь спускается на пути, шарит руками по обводам вагонетки, тащится на наши голоса. Зирд с сожалением смотрит на него и взмахивает рукой. Словно шаровая молния соскальзывает с пальцев и зависает над головами, освещая тоннель призрачным светом.

— Спасибо, — молвит Семён. Он не чему не удивляется. Оказывается, к чудесам можно привыкнуть. Он присоединяется к нам. — Действительно, дверь не выбить, — убеждается он.

«И магия её не может отодвинуть» — замечает Зирд.

«Неужели придётся возвращаться?» — мне эта перспектива не нравится, но если другого пути нет.

Грайя резко оборачивается: «Нас загнали в ловушку. Сзади мы тоже блокированы».

«Откуда знаешь?» — холодея от ужаса, спрашиваю я.

«Моё сознание видит это».

Атмосфера наваливается тягостная, от безысходности хочется выть. На месте, конечно, не стоим, ползаем у двери, ищем скрытые механизмы, но она абсолютно ровная, даже швов нет.

Неприятная вибрация прокатывается по стенам и доносится невнятный гул. Маги насторожились.

«Так ребята, сложа руки сидеть, не стоит» — обращаюсь я ко всем.

«Мы прощупали дверь всеми возможными способами, к механизмам подобраться не в состоянии» — мрачные мысли Зирда не вызывают оптимизма.

«Тогда ищем невозможное» — требую я.

Впору злиться, ударяться в панику, но голова ясная как никогда. «Шарики» в мозгу резво бегают по извилинам, утыкаются в тупики, отскакивают, вновь бегут по извилистым путям, я усиленно думаю, как выбраться из западни. Вначале необходимо понять, с кем столкнулись. Кто это, химеры или местные? С химерами не договоримся, но с местными, очень может быть. Хотя, в любом случае, не успеваем, события надвигаются невероятно быстро, вибрация усиливается, гул заполняет все пространство. Мощь неведомых врагов велика, маги бессильны. Ещё вначале пытались создать некую защитную завесу, но она, дрогнув, острыми иглами падает под ноги. Даже светящийся шар, созданный Зирдом, меркнет и, с шипением гаснет, как спичка, опущенная в воду.

Стены двигаются как живые, образуются трещины, сыпется песок и камень. Воздух спрессовался, словно в газовом баллоне. Грайя повизгивает со страха, вцепилась в мощное плечо Семёна, он прижимает её к себе одной рукой, в другой уверенно держит топор.

К сожалению события, развиваются ну просто стремительно дико быстро. Мысли уткнулись в тупики и прыгают на месте, как резвые лошади в стойле. Но скачут! Шрам на плече ослепительно горит, даже освещает пространство вокруг себя, зловеще блестит лезвие топора, выпучили в бессилии глаза маги, Зирд шепчет и взмахивает руками. Грайя плачет, размазывает слёзы по опухшему лицу, не хочет умирать. Семён как может, её утешает, а сам до судорог сжимает древко чудовищного топора, ещё миг и мой друг кинется в самую гущу врагов.

Наконец я понимаю, с кем имеем дело, в легкие врывается насыщенный аммиачный запах. Он усиливается, мы кашляем, задыхаемся, сознание начинает меркнуть. Неужели всё? Так просто? Задохнёмся на радость изуверам?

В глубине тоннеля проявляется жёлтая клубящаяся масса, гул невыносим и вдруг я вижу в бесформенном облаке десятки тысяч нечеловеческих созданий. Всё же достали! Ярость бурно разносится по артериям потоками крови. Хочу рвать на себе рубашку, но натыкаюсь на серебряный медальон, он горячий. Жадно хватаю его, пальцы скользят по алмазным камушкам. Зло смеюсь, знаю, что делать! Вызываю образ Пекельного мира.

Великое множество радуг вспыхивают над головой. Мой разум несётся сквозь Вселенную, обгоняя свет звёзд. Вот они, Пекельные миры! Сверхмассивные двойные и даже тройные звёздные карлики. Вокруг них вращаются исполинские планеты, превосходящие по размерам даже звёзды. Разворачиваю экран, с любопытством заглядываю сквозь него. Там ползают невероятные твари, они мгновенно бросаются на меня, в ужасе выдергиваюсь из их лап, но теряю ориентацию и падаю в их мир. Удар о поверхность оглушает меня, едва не теряю сознание, в панике вскакиваю, не знаю куда бежать, сверху падает зловонная тень, прыгаю в сторону, с ходу влипаю в паутину, множество глаз вспыхивают в грязной норе. Выныриваю из куртки, надёжно прилипшей к клейким нитям, дикими скачками бегу к слепящему пятну, мне кажется это и есть мой выход. В воздух взмывают тысячи крылатых монстров, хлопанье бесчисленных крыльев напоминают обвал в горах. Из их пастей льётся жгучая пена, невыносимо пахнет серой, лёгкие болезненно сжимаются, я не могу дышать. Из моей глотки вырывается жалобный вопль и призыв о помощи, я тяну руки к золотым лучам, которые струятся из яркого круга, но не могу коснуться их, хотя знаю, это надо сделать немедленно, иначе смерть не только телу, но и для души. Волосы давно стоят дыбом, во рту пересохло, язык разбух и напоминает противную жабу.

Внезапно чувствую пристальное внимание, оно холодное до жгучести и наполнено всёпоглощающим любопытством, странное сочетание. Рядом проносится вихрь из лохматых лап, челюстей и ещё чего-то. Меня отбрасывает в сторону, и совсем рядом вижу золотой луч, хватаюсь за него как утопающий за соломинку, миг… и я вновь в знакомом тоннеле, передо мной слепящий глаза экран. Не размышляя более ни о чём, швыряю его в скопление химер. С неприятным свистом разворачивается воронка и втягивает аммиачную нечисть внутрь, хлюпнуло как в унитазе и… гул прекратился, стены перестают извиваться, но… краем глаза замечаю, как нечто непонятное просочилось из воронки и, распространяя за собой едкий запах серы, поспешно улепётывает по путям. Я с сожалением понял, произошёл побочный эффект, житель Пекельного мира успел прорваться сквозь воронку. Пока не знаю, насколько это плохо, но в любом случае, мы ещё живы.

Грайя бросается мне на шею, Семён бормочет ласковые слова, маги улыбаются, но Зирд мрачнее тучи, он заметил тварь, сбежавшую из Пекельного мира.