Атаманщина

Глава 4 Атаманы вокруг Петлюры

Уже в апреле 1919 года в советских сводках сформировалось четкое, но несколько ошибочное определение украинского повстанчества как «петлюровского» или «петлюровско-националистического». Современные историки также допускают ошибку, трактуя украинское повстанчество марта–августа 1919 года как «петлюровское». На самом деле с середины февраля этого года (когда Петлюра возглавил Директорию УНР) до августа говорить о каком-то особом петлюровском повстанчестве не приходится. Командование армии УНР до августа 1919 года не утвердило своего систематического влияния, руководства и связи с национально ориентированным антибольшевистским повстанчеством. Только после перехода на сторону Директории Тютюнника, Божко и других атаманов Центральной Украины Петлюра и его стратеги начали устанавливать свой контроль над украинской атаманщиной в тылу красных и белых.

В марте–июле 1919 года до 80 % повстанческих атаманов Украины и атаманы целых повстанческих армий — Махно, Григорьев, Зеленый, Струк, Сатана, Соколовский, Ангел, Заболотный, Коцур — не признавали ни правительства Директории как «слишком буржуазное», ни власть самого Петлюры. Атаманы создавали свою форму власти, которая не вписывалась в систему унифицированной власти Директории.

Большинство атаманов того времени были «советскими атаманами» — выступающими за советскую систему. Но они отвергали советы, созданные большевиками, а боролись за Вольные советы с неограниченными правами местной власти, хотя и с элементами «диктатуры трудящихся». Руководство повстанцами было в руках «левых» конкурентов Петлюры: левых украинских эсеров, социал-демократов «независимых», борьбистов, боротьбистов, анархистов.

В то же время Петлюра, как глава Директории, видел в «атаманщине», разъедавшей структуру Украинской республики, угрозу для своей власти и стабильности режима, опасность погромов и разложения своей армии. В районах, контролируемых Директорией, также возникали «республики безвластия», такие как Теминковская волость на Волыни. О ней летом 1919 года в штаб Петлюры пришла такая информация: «Население не признает никакой власти, считая себя отдельным государством». Вскоре на территориях, контролируемых Петлюрой, появляются Дерманская, Пашковская, Пригоринская, Вытыкивская, Яновская, Летичевская «республики»... В условиях ослабления власти «каждая волость жила сама по себе».

Об отношении Директории к атаманам писал начальник контрразведки армии УНР Чеботарев: «К сожалению, наша власть не издала общего приказа о ликвидации общей «атамании», естественно, военной, а в каждом конкретном случае я получал приказ, в большинстве словесный о ликвидации того или иного «атамана»... А ликвидация была не легким делом, потому что необходимо было разоружать отряд, а потом арестовывать атамана... На Правобережье все атаманы в конце концов оказались у меня под арестом: Биденко, Палиенко, Яценко, Афнер, Святненко, Божко, Заболотный, Ворошилов, Палий и многие другие». Чеботарев также вспоминал: «Было же время, когда я возил в составе своего эшелона арестантский вагон, заполненный атаманами на протяжении пяти месяцев. Были тут Семесенко, Яценко, Палиенко, Биденко, Соколовский, Святненко, Афнер, Божко и другие».

Атаман Ефим Божко был одним из самых ярких атаманов «вокруг Петлюры». Он, как спутник, то приближался к Петлюре, то вскоре отдалялся, чтобы стать его врагом. Непостоянный и изменчивый, самолюбивый и авантюрный, этот атаман-фантазер пытался создать одному ему ведомый проект новой Украины, исходя из романтических образцов эпохи Хмельницкого.

В 1917 году тридцатитрехлетний капитан (по непроверенным данным — подполковник) инженерных войск царской армии, участник мировой войны, георгиевский кавалер Ефим Божко был очарован революцией. Но, записавшись в армию УНР, он был неприятно удивлен тем, что в этой армии оказался не «в чинах». Социалистическая Центральная Рада, опасаясь кадровых старших офицеров, охотнее раздавала генеральские должности партийным социалистам-прапорщикам. Божко принимал участие в боях частей УНР против наступающих красных за Киев, вместе с разбитой украинской армией отступил на Житомир.

В конце февраля 1918 года Божко — старшина Запорожского казацкого полка армии УНР — участвовал в наступлении на Дубны и Полтаву, а в середине апреля вместе с Гордиенковским полком — в походе украинской армии на Крым, в штурме Симферополя и Бахчисарая. Однако славы и чинов в многочисленных походах он не сыскал, а потому был обижен и гетманской властью, которая смогла предложить ему лишь незначительный пост начальника охранной сотни железной дороги Екатеринослав–Синельниково.

В то же время Божко уверовал, что именно ему суждено стать гетманом Украины, «новым Хмельницким», возродить славу казачества. Он буквально носился с идеей возрождения Запорожской Сечи как независимой военно-территориальной структуры с верховной властью кошевого атамана. От директора Исторического музея Екатеринослава, известного историка и собирателя казацких древностей Дмитрия Яворницкого, он потребовал для создания новой Сечи прислать запорожские реликвии и старое казацкое Евангелие.

В ноябре 1918 года Ефим Божко собрал несколько десятков единомышленников, которые провозгласили его кошевым атаманом «Новой Запорожской Сечи» — самозванным правителем Запорожья (территории с неопределенными границами) и кошевым атаманом Запорожского казацкого войска. Тогда же Божко поднял восстание против гетмана Скоропадского на Екатеринославщине.

Вольница Божко обосновалась на острове Хортица на Днепре, где в XVI веке князь Байда-Вишневецкий построил первую Запорожскую Сечь. Хортица занимала выгодное стратегическое положение у Александровска, и Божко мог контролировать не только передвижения по Днепру, но и часть Александровского уезда. Захватив арсенал с оружием, принадлежавший охране железных дорог, Божко вооружил до двух тысяч повстанцев (среди них был и офицер гетманской армии князь П. Оболенский). Для Сечи Божко «находит» бесхозный арсенал: 11 пулеметов, 6 пушек и бронепоезд.

В декабре 1918 года Ефим Божко принял участие в боях петлюровцев против 8-го гетманского корпуса, а затем и против батьки Махно, который тогда стал главнокомандующим советской революционной армией Екатеринославского района. Божко «политически определился»: решил поддержать Директорию и Петлюру. 1 января 1919 года казаки Божко совместно с подразделениями атаманов Гулого-Гуленко и Самокиша выбили махновцев из Екатеринослава и восстановили в городе власть Директории. В том же январе Божко решил пробиваться на защиту осажденного советскими войсками Киева. На станции Знаменка эшелоны атамана были остановлены восставшим против Директории атаманом Вирко. Но Божко удалось прорваться к Кременчугу, где еще оставались верные Директории части Запорожского корпуса атамана Волоха.

Но Волох почему-то арестовал Божко — то ли усмотрев в нем конкурента в борьбе за власть, то ли посчитал «красным», то ли просто желая присоединить его отряд к своему корпусу. Однако Божко был предусмотрительным человеком и, зная норов Волоха, приказал своей артиллерии начать обстрел его штаба из всех 11 пушек в случае, если он — Божко — не вернется вовремя из штаба Волоха. После того как заговорила артиллерия, Божко был освобожден.

Вернувшись к своим казакам, атаман решил не выступать на фронт против красных, а уйти в спокойный район — в глубь Украины, в тыловой район Балты, где можно было создавать «запорожское общество». Он мотивировал бегство с фронта необходимостью пополнить свой отряд, закончить формирование «Сечи», но действительной причиной было его разочарование в политике Петлюры и в боеспособности его армии. Божко был взбешен известием об аресте полковника П. Болбочана, в котором он видел лидера военного украинского движения.

Существование «Сечи» в уездном местечке Балта в феврале–апреле 1919 года напоминало съемки фильма, действие которого происходило в XVII столетии. Быт «Сечи» воспроизводил эпоху Хмельнитчины: Божко писал приказы гусиным пером, казаки брили головы, отращивали оселедцы и длинные усы. Атаман ввел единую форму: высокая меховая шапка со шлыком, жупан со стоячим воротником и большими пуговицами, широкие шаровары и широкий пояс. В то же время Божко запретил в «Сечи» играть в карты, пьянствовать, грабить, ввел телесные наказания канчуками (плетками).

Генерал армии УНР Н. Капустянский в книге «Похід української армії на Київ–Одесу в 1919 р.» так описал Божко: «Интересная личность, типичный атаманчик высокой марки, к тому же не вполне нормальный, мечтал о гетманстве, естественно, что во главе с собой... За Божко носили булаву (он ее взял из музея имени Поля в Екатеринославе), и он совершил множество разных чудачеств... Его окружал целый отряд авантюристов».

Из Балты Божко стремился контролировать местечки Брацлавщины и Одесской губернии: Саврань, Кодыму, Ананьев, Бирзулу — обширный и отдаленный от крупных городских центров сельскохозяйственный район. Атаман в ту пору не признавал никакой власти и говорил, что «...стал атаманщиком первой категории, как Петлюра!» Создав «Балтскую Сечь» — независимую от Петлюры «республику», Божко вступил в затяжной конфликт с местным крестьянским «атаманом Савранских лесов» Заболотным. Последний во главе отряда в полторы тысячи повстанцев начал войну против Божко. Несколько дней длился штурм Балты, но «Сечи» удалось выстоять, хотя местное население было от этого не в восторге: крестьянам надоели реквизиции на содержание нового «Запорожья».

В апреле 1919 года Ефиму Божко пришлось столкнуться с более сильным противником — атаманом Херсонщины Григорьевым, который тогда, как мы уже говорили, был комбригом Красной армии. Григорьевцы выдавили казаков «Сечи» из Украины в Румынию. Перейдя Днестр, бойцы Божко сдались румынским властям, попросив дать им возможность перебраться в район Каменца-Подольского, где еще сопротивлялась армия Петлюры. Частям атамана удалось перейти из Бендер в Черновцы, а далее на Волынь в распоряжение Петлюры.

Петлюра, простив Божко бегство с фронта, назначил его командиром 2-й регулярной пехотной дивизии Запорожского корпуса. Эта дивизия была воссоздана из 500 казаков «Сечи». Она по численности недотягивала до полка, но Петлюра понимал, что для удовлетворения амбиций Божко его необходимо сделать генералом. Дивизия Божко в составе армии УНР принимала участие во взятии Проскурова и Жмеринки. Но вскоре атаман начал проявлять свою независимость, и Петлюра был вынужден заменить его новым комдивом. Божко, проигнорировав все вызовы в ставку Петлюры, отказался покинуть пост комдива и снова стал анархиствующим повстанческим вождем.

Но Петлюра уже решил ликвидировать атаманство Божко. Контрразведчики тайно захватили его и доставили в штаб Петлюры. Там Божко ставят перед выбором: военно-полевой суд, за которым, возможно, последует расстрел, или отказ атамана от всякой военно-политической деятельности, вместе с передачей верных ему 300 казаков в распоряжение штаба УНР. Во время этих переговоров Божко в пылу негодования попытался выхватить револьвер и застрелить членов штаба. Но начальник штаба армии генерал Василий Тютюнник выстрелил первым и попал прямо в левый глаз атаману. Услышав выстрелы, в вагон штаба ворвались верные Божко казаки и отбили своего командира. Они увезли его подальше от армейских штабов. 5 августа 1919 года «Сечь» была расформирована, некоторые ее бойцы вошли в состав Киевской дивизии Юрия Тютюнника.

К октябрю Божко выздоровел. Он стал походить на одноглазого пирата — потерянный глаз прикрывала черная перевязь. Атаман решил искать справедливости, мечтал снова занять командную должность, опровергнуть наговоры... В то время армия Петлюры отступала под ударами белогвардейцев. Ей как воздух необходимы были новые пополнения, даже не особо надежные. При новой встрече Петлюра вновь простил Божко, сказав: «Бог будет судьей, кто из нас пошел против правды, а сейчас снова формируйте Сечь и спасайте дело». Атаман Божко долго торговался и настоял на том, чтобы после освобождения Украины от красных и белых правительство УНР передало во владение «Сечи» «земли, которые принадлежали когда-то запорожцам».

К ноябрю 1919 года Ефим Божко сформировал новый отряд сечевиков в 500 сабель и штыков и поставил его под знамя Директории. В это время судьба вновь свела Божко и Волоха — двух атаманов-авантюристов, рвавшихся к гетманской булаве. Волох тогда готовил заговор против Петлюры, не сомневаясь в том, что дни правительства Директории сочтены. Ценой предательства и пленения Петлюры группа атаманов — Волох, Божко, Данченко — надеялась купить себе не только свободу, но и теплые местечки в советском командовании или администрации.

Атаман Данченко был послан Петлюрой на Волынь с правами главкома местных повстанцев. Однако в тыл красных он не пошел, а окопался в богатом местечке Любаре, где еще удерживалась власть УНР. С отрядом в 200 штыков атаман Данченко управлял Любаром как диктатор, пока в город не пожаловала Директория.

Божко, обиженный на Петлюру, был даже готов простить Волоху старые обиды. Атаманы-заговорщики подняли мятеж с целью полной дезорганизации армии. Они открыли фронт белогвардейцам, которым достались 24 правительственных вагона с архивами, документацией, деньгами, оружием армии УНР.

2 декабря 1919 года, подняв красный флаг на центральной площади Любара, Божко и Волох направились в штаб армии, чтобы арестовать Петлюру. Но тот за час до мятежа выехал по направлению к польской границе. Атаманам удалось захватить часть казны армии и республики, которую не успел вывезти Петлюра. Судьба казны, кстати, так и осталась неизвестной. Повстанцы разгромили охранную сотню штаба, часть бойцов которой перешла на сторону мятежников. По армии распространился слух о том, что Петлюра расстрелян...

Боясь конкуренции со стороны Божко, атаман Волох убедил его адъютанта-порученца убить своего командира. Спящий Божко был застрелен из собственного оружия. «Зарабатывая очки» у большевиков, Волох частенько хвастался перед красными тем, что уничтожил «одноглазого националиста Божко».

Историк О. Моргун писал, что Директорию сгубило «огромное количество «полковников» непосредственно из прапорщиков и атаманов разного калибра и ценности... от доктора Луценко начиная, через Волоха, Волынца, Зеленого, Шепеля, Данченко, и на батьке Божко с «матерью-Сечью» кончая. Все это, жаждущее власти, иногда развращенное и цинично нахальное в своем своеволии, тянуло Петлюру вниз».

Будущий атаман Омелько Волох появился на свет в батрацкой семье в станице Калниболотской на Кубани в 1886 году. Еще в детстве Омелько с семьей переехал в Донбасс, где его отец работал шахтером. Мальчик с четырнадцати лет трудился отвальщиком лавы. В 25 лет Волох, отслужив три года в армии, поступил в Харьковскою школу живописи.

С началом мировой войны Омелько Волох оказался на фронте. Уже в первый месяц боев он был тяжело ранен, а после выздоровления зачислен в Киевскую школу прапорщиков. Вернувшись в строй, Волох дослужился до чина поручика, став кавалером двух «Георгиев»...

В апреле 1917 года поручик Волох становится убежденным революционером, его избирают заместителем председателя полкового солдатского комитета. Офицеры Сибирской стрелковой дивизии не желают общаться с поручиком, который поддерживает лозунг «Долой войну!», его называют «немецким шпионом». Военный комиссар Временного правительства Борис Савинков[50] своим приказом переводит офицера Волоха с должности комбата и отправляет служить в Харьковский запасной полк. Харьков изменил судьбу Волоха, который чуть было не стал большевиком. Здесь он познакомился с деятелями украинского движения и выбрал для себя путь борьбы за украинскую независимость.

Осенью 1917 года Волох возглавил 2-й Украинский запасной полк гарнизона Харькова и занял должность военного коменданта города. В середине декабря в Харьков проникли воинские части Советской России, которые, с первых дней, приступили к захвату государственных учреждений и разоружению украинских частей. 10 января 1918 года, во время большевистского переворота в Харькове, полк Волоха был разоружен. Самому офицеру тогда только чудом удалось скрыться.

С полусотней солдат и офицеров полка он выехал в Полтаву, где начал формировать новую часть для борьбы против красных — «Гайдамацкий кош Слободской Украины». Петлюра, который к тому времени был снят с поста военного министра УНР, в это время собирал добровольцев в Киеве. 28 января Петлюра стал командиром Коша, а Омелько Волох довольствовался званием куренного атамана.

200 гайдамаков Волоха вели бои за Полтаву, стремясь остановить наступление советских войск на Киев. Далее Кош Петлюры–Волоха устремился в столицу, где рабочие подняли восстание против Центральной Рады. Но прорваться в центральную часть Киева гайдамаки смогли только после боя за цепной мост через Днепр, который упорно обороняли восставшие. На этом мосту, под пулеметным огнем, в одной цепи наступали Волох и Петлюра. Петлюра тогда приметил храброго атамана, смело шедшего под пули.

2–3 февраля части Волоха (3-й гайдамацкий полк) были брошены на подавление восстания рабочих на заводе «Арсенал» и восстания рабочих киевских железнодорожных мастерских. До 8 февраля 1918-го части Омелько Волоха принимали участие в обороне Киева от наступавших красных войск.

После гетманского переворота Волох получил чин значкового сотника армии Украинской державы. Но вскоре он связался с участниками заговора против гетмана, намереваясь организовать восстание на Харьковщине. Однако события развивались по другому сценарию... 17 ноября 1918 года полковник гетманской армии Петр Болбочан захватил Харьков и провозгласил присоединение губернии и Запорожского корпуса к восставшим. Правительство Директории назначило Болбочана командующим Левобережным фронтом — всеми войсками Левобережной Украины.

Болбочан приказал Волоху, полк которого тогда стоял в Бахмуте, начать переговоры с командирами донских казаков. Но тот категорически отказался выполнить приказ в силу своей «революционной сознательности». Отказ командира полка подчиняться вызвал резкую реакцию Болбочана: он заявил, что Волох — «большевик» и подлежит аресту. Но сделать это было не просто. Волох уже стал атаманом, его окружали преданные бойцы, спаянные боями и реквизициями, любившие своего командира за то, что он закрывал глаза на многое. Волох пытался утвердить свою власть в районе Луганска, где был расквартирован его 3-й гайдамацкий полк.

А между тем Красная армия, захватив в январе 1919 года Харьковщину, вынудила части Болбочана отойти на Полтаву. 3-й полк с боями пробился через махновский район и отошел к Кременчугу, где Волох арестовал главкома Болбочана. Задержанный был переправлен в Киев, в распоряжение Петлюры.

Уже в советское время Волох говорил об аресте реакционера Болбочана как о своей главной заслуге перед революцией. Он утверждал, что к аресту Болбочана его подтолкнуло стремление предотвратить «сползание» к реакции, заявлял, что «...сам, исходя из своих убеждений, арестовал Болбочана» и что «арест был произведен в связи с неудачами Под Полтавой, а также недоверием запорожских войск к нему [Болбочану. — В. С.] за его ориентацию на Дон».

После ареста Болбочана Волох занял должность арестованного — командира Запорожского корпуса. Но через несколько дней после нового назначения он заболел тифом и на полтора месяца выбыл из строя. Продолжительная болезнь Волоха поставила Запорожский корпус на грань краха. Корпус (которым временно командовал атаман Данченко) не смог сдержать наступление красных на рубежах Днепра и отступил в северные районы Херсонщины.

В середине марта 1919 года Волох вернулся к командованию Запорожским корпусом. За время болезни он решил перейти на сторону победителей или стать независимым атаманом. К тому же 1-я советская армия Украинского фронта ударом на Жмеринку отрезала Запорожский корпус от основной массы войск УНР. Для Волоха выход был уже ясен — перейти, по примеру атамана Григорьева, на сторону красных. Он организовал в своем корпусе ревком Южной группы войск УНР, которым номинально руководил большевик Рыбик. Ревком заявил о своей поддержке Украинской советской республики и объявил о союзе с Красной армией. Волох уже видел себя командующим всех большевистских украинских частей, однако командующий Антонов-Овсеенко вовсе не горел желанием уступать ему свой пост.

Волох стремился к переговорам на высшем уровне — с СНК Советской Украины. Он был согласен принять в свои части комиссаров, предлагал поставить военную задачу его корпусу. 21 марта 1919 года Волох распространил среди солдат Запорожского корпуса универсал с призывом перейти на сторону Красной армии и поддержать советскую власть в Украине. Чтобы повести «запорожцев» за собой, ему пришлось обманывать своих подчиненных. Он заявил, что получил информацию о перевороте в украинских войсках и в Директории, об аресте Петлюры, о присоединении украинских войск к Красной армии. Выдавая себя за большевика, он «признался», что сам хотел еще два месяца назад арестовать Петлюру и перейти к красным.

Волох связался с украинскими эсерами и независимыми украинскими социал-демократами из Вапнярского ревкома, стремившегося утвердить себя еще одним «правительством» Украины и объявить войну Директории. Но неожиданно для Волоха ревком избрал командующим своим «советским войском» — Запорожским корпусом — Федора Колодия, дворянина и царского генерала.

Волох назвал Колодия «скрытым белогвардейцем», который хочет сдать корпус в плен интервентам. Эти интриги Волоха принесли желаемый результат: Колодий был отстранен от командования, и Волох вернул себе власть над «Советским Запорожским войском». Под страхом расстрела он принудил офицеров корпуса подписать универсал о союзе с Красной армией. Через несколько дней выяснилось, что советское руководство и не собиралось принимать в расчет атаманское «раскаяние» и заверения Волоха в преданности. Командование Красной армии предложило, без каких-либо условий, сдать все оружие корпуса, сменить командный состав и развести «запорожцев» по отдельным соединениям.

В эти дни Волох потерял самообладание, думая, что красные его расстреляют. Бросив корпус, он уехал в Бирзулу (ныне — Котовск), надеясь договориться о союзе с французскими частями, увести корпус в занятую французами Одессу. Волох успел вывести части на одесское направление, однако с севера, востока и юга все пути были перекрыты большевиками. Сильный заслон красных у станции Раздельная и сообщение о захвате атаманом Григорьевым Одессы вынудили окруженных повернуть на Тирасполь. Развал Днепровского и Южного фронтов армии УНР в январе-марте 1919 года был делом рук атаманов Григорьева, Божко и Волоха, которые хотели купить себе «гетманскую булаву» у большевиков.

В Раздельной Волоха арестовала отдельная группа украинских войск во главе с атаманом Трифоном Янивым. Этот атаман, решив заманить Волоха в расположение своей группы, заявил, что поддерживает волоховский универсал. Явившийся к «союзнику» на переговоры Волох был арестован и вскоре предстал перед судом украинских командиров. Его сняли со всех должностей и вынудили подписать обязательство больше не вмешиваться в военные и политические дела.

Единственный путь спасения Запорожского корпуса вел на запад, к румынской границе. В апреле 1919 года новый командир Дубовой вывел остатки корпуса через Румынию на Подолье, где находились войска Петлюры. Румынские власти пропустили 8 тысяч «запорожцев» через Молдавию, предоставив им 80 железнодорожных эшелонов. Между тем разжалованный в простые гайдамаки Волох не унимался и призывал «запорожцев» не переходить в Румынию, обвинял Дубового в связях с «румынской буржуазией», ратовал за сотрудничество с Красной армией.

Несмотря на предательство Волоха, Петлюра не только освободил его из-под ареста, но и предложил ему возглавить 6-ю (1-ю Запорожскую) дивизию. Глава Директории по-прежнему считал Волоха своим личным другом и способным организатором, правда, иногда заблуждавшимся. Узнав об этом назначении, офицеры-«запорожцы» подняли мятеж, угрожая убить Волоха. Не дожидаясь самосуда, бросив пост комдива, тот бежал из Почаева (где размещалась дивизия) в Каменец-Подольский и «выбил» у Петлюры новое высокое назначение — главкома повстанческих войск Украины. Это было губительное для повстанчества назначение, так как Волох не мог ужиться с многочисленными партизанскими атаманами, особенно с такими влиятельными, как Тютюнник и Зеленый. При покровительстве Петлюры Волох попытался создать повстанческую дивизию, получившую название Вторая Запорожская Сечь.

В конце мая 1919 года Волох тайно приехал в Киев. Там он был арестован ЧК, но при загадочных обстоятельствах бежал из тюрьмы и вернулся в расположение петлюровского войска. Возможно, Волох купил себе свободу обещанием сотрудничества с ЧК. Позднее он писал, что уже тогда, «прячась, читал большевистскую литературу», потому и утвердился в мысли о правоте большевиков и вернулся в войска Петлюры с твердым намерением поднять восстание против Директории. Оказавшись снова в армии УНР, Волох обратился к бывшим «запорожцам», призвав их покинуть войска Директории и присоединиться к «левым» повстанцам. Это был второй бунт Волоха против своего покровителя.

Взбунтовавшиеся гайдамаки убили командира полка Виноградова, который пытался воспрепятствовать измене. Между частями армии УНР вспыхнуло настоящие сражение. «Левые» гайдамаки воевали против «правых запорожцев» и стрельцов. Чтобы не допустить крушения фронта, Петлюра решил уладить дело миром. Он выделил из других формирований армии бывших красных гайдамаков и возродил 3-й гайдамацкий полк. Вскоре этот полк был назван бригадой, которую возглавил атаман Волох. Гайдамаки Волоха были поставлены в привилегированное положение личной гвардии Петлюры и пользовались всеми преимуществами тыловой, сытой жизни.

Очевидцы оставили нам описание наружности атамана Волоха: «Широкое лицо с задиристым выражением, угрожающий взгляд, человек огромной силы, высокий, атлетического сложения, громадный, рыжий, с малоинтеллигентным, со следами оспы лицом он напоминал тип фельдфебеля. Своим внешним обликом он был похож на давних московских бунтарей Пугачева и Разина... широкая борода лопатой, маленькие глаза... голова с колтуном волос». Одевался атаман очень просто и даже неряшливо: серый жупан, гайдамацкая шапка, нечищеные сапоги, расхристанная рубаха и всевозможное оружие за поясом.

«Волох — стихийный человек, хваткий, как тип ловцов-индейцев Ф. Купера, упрямый и неукротимый, как Тарас Бульба, бунтарь, готовый бороться против всех и вся... был неофициально признанным вождем всего того, что было анархично-бунтарского, принципиально никому не подчинявшегося в армии...» «Волох поддерживал себе подобных — крестьянских бунтарей и ненавидел офицеров-интеллигентов... Он ставил на гайдамацкую голытьбу, на стихию, социальный протест и антисемитизм. Пустыми лозунгами Волоха были выкрики: "За бедноту!", "Да здравствует беднота!"».

Командующий Украинской галицкой армией М. Омельянович-Павленко вспоминал, что для Волоха «фальшь, хамство, издевательство над более слабым и демагогия были наиболее характерными чертами... У Волоха была врожденная хитрость, знание натуры крестьянина и рабочего, явная личная храбрость и забота о казаках (Волох никому не доверял казну своего отряда и все деньги носил в походном мешке на себе)... Это был типичный атаман, «хитрый малоросс», что во время общего развала армии думал добиться высшей власти. Не имея политического опыта, он шатался из стороны в сторону».

Осенью 1919 года украинское войско снова оказалось в плачевном состоянии. Поляки, красные и белые зажали армию УНР в «треугольнике смерти» на Волыни, где под властью Директории оставалось только несколько уездов. Армию разрушал тиф, не было продовольствия, боеприпасов, медикаментов. Белогвардейцы, казалось, вот-вот задушат последние очаги сопротивления украинских войск. Роковым ударом для Директории стала измена Украинской галицкой армии, которая перешла на сторону Деникина. К началу декабря 1919 года армия Петлюры сократилась до 20 тысяч бойцов, из них более половины составляли больные и раненые. Войска были дезорганизованы, удручены поражениями, в них усилились симпатии к «атаманщине».

Владимир Винниченко писал: «Появилась ориентация на повстанцев Махно, Ангела и так далее... Махно — национальный герой. Во всяком случае, его кандидатура на эту должность очень симпатична для наших бедных дипломатов».

А Волох уже готовил новый заговор. Присоединившиеся к нему гайдамаки перестали выполнять приказы Петлюры, ограбили отдел снабжения в Проскурове, базу снабжения армии УНР в подольском местечке Мыколаев. В числе «подвигов» бунтовщиков и еврейский погром, и разоружение 1-го полка Сечевых стрельцов армии УНР в Староконстантинове. В то же время Волох заверял командование, что собирает части для рейда в красный тыл — на Полтавщину.

На совещании командиров армии УНР атаман Волох предложил Симону Петлюре оставить пост главнокомандующего, потребовал сместить правительство УНР, признать советскую систему и пойти на союз с Красной армией. Офицеры, присутствовавшие на совещании, хотели застрелить Волоха, но Петлюра предотвратил расправу. Когда армия докатилась до местечка Любар, агитация Волоха против Петлюры стала еще активнее. В это время Волох решил окончательно перейти на сторону красных, но не с пустыми руками, а выдав Петлюру большевикам. Новый заговор Волоха поддержали «разочаровавшиеся в петлюровщине» атаманы Божко и Данченко, боротьбисты Волынской революционной Рады.

С этого времени Волох уже не слушал приказов командования. Он отказался подчиняться командиру Запорожской дивизии и оборонять Староконстантинов. Командующему он отвечал: «Какая ты к черту власть! Тебя же никто не слушает. Я уже приказов десять твоих не исполнил, а ты меня до сих пор на виселицу не потянул. Если б я был властью, то повесил бы давно многих, а так тебя повесят...»

1 декабря 1919 года Волох становится полностью независимым атаманом казацкой вольницы, объединив войска заговорщиков в Революционную Волынскую повстанческую бригаду (три тысячи бойцов, семь пушек). Для дальнейшей легализации своего положения в Советской Украине Волох создал Волынский повстанческий комитет и ревком, куда вошли повстанцы, большевики и боротьбисты.

2 декабря он направился в штаб армии, чтобы арестовать Петлюру, провозгласил себя Головным атаманом, захватил Любар и государственную казну. Позднее о судьбе казны УНР Волох писал, что на эти деньги «мои повстанцы существовали вплоть до объединения с Красной армией» (т. е. около двух месяцев). На самом деле хорошо известно, что волоховцы кормились реквизициями, нападали на сахарные заводы и государственные склады и т. д.

Для переговоров с советской властью Волох отправил делегацию в штаб 12-й армии, которая везла предложения атамана: союз с Красной армией на правах отдельного, автономного Корпуса красных казаков-гайдамаков (второе название — Корпус красных повстанцев Правобережья), с комиссарами из числа коммунистов партии. Поначалу советское командование согласилось с этим предложением, приказав Волоху привести свои части в район Мозыря (Белоруссия) для отдыха и реорганизации. Большевики планировали вывести вчерашних петлюровцев из Украины и этим облегчить задачу их разоружения.

3 декабря 1919 года Киевская дивизия Юрия Тютюнника повела наступление на Любар с целью ликвидировать мятеж Волоха. Узнав о приближении армии УНР, атаманы метнулись в Чуднов, в сторону позиций Красной армии, прихватив с собой и опереточную Всеукраинскую Раду.

Волох еще не знал, что Троцкий в декабре того же года издал приказ «О мерах по борьбе с партизанщиной в Красной армии», согласно которому воспрещалось принимать в армейские части партизанские отряды. Повстанческие отряды рассматривались только как «материал для переработки», из которого «изымались неугодные», а «командный состав обновлялся».

Интересно, что когда посланцы от Волоха прибыли в Житомирский комитет большевиков на переговоры о союзе и попросили пригласить боротьбистов на эти переговоры, коммунисты ответили, что боротьбистов в Житомире нет, хотя в соседнем кабинете находилось ЦК партии боротьбистов. Но «цекисты»-боротьбисты вскоре сами прибыли в отряд Волоха, во главе с самим Шумским. Волох, пытаясь найти выход из ситуации, вместе с боротьбистами создает новый ревком Правобережной Украины для того, чтобы через него выйти на руководство Советской Украины. Боротьбистский ревком утвердил Волоха главнокомандующим большевистскими войсками Украины и посоветовал ему найти «нейтральную украинскую территорию» и утвердить там свою власть.

Но Волох уже стал ненужной, слишком одиозной и незначительной фигурой, предводителем шайки с политической окраской. Когда он приблизился к красному фронту, советское командование потребовало от Волоха сдать руководство повстанцами и разоружить свои отряды. Это требование привело к новой смене настроений атамана...

Волох, призвав своих бойцов к борьбе уже против «коварных большевиков», повел их на Житомир — «биться с красными». Не в состоянии овладеть Житомиром, который обороняли регулярные части Красной армии, он отвел свои отряды от города и занял городок Липовец. Но из Липовца Волох был выбит небольшим конным отрядом Добровольческой армии. Под Уманью атаманский отряд снова был атакован «добровольцами» и потерял обоз и все пушки. В конце декабря 1919 года Волох попытался снова вернуться под знамена Петлюры. Но на этот раз республиканские вожди категорически ему отказали, заявив, что рассматривают его только как врага и предателя.

Оказавшись в полной изоляции, в окружении врагов, части Волоха стали разбегаться. У местечка Пятки от него ушел атаман Данченко с волынянами и членами Волынского ревкома.

Спасаясь от преследования советских и белогвардейских частей, Волох повел свой отряд на Подолье. Под Липовцом он вступил в бой с отступавшими белогвардейцами, под Ладыжином — с бригадой белых генерала Бредова, а затем втянулся в борьбу против украинских частей атамана Тютюнника.

11 января 1920 года Волох отбил у войск УНР Умань, арестовал командира гарнизона и позволил местным большевикам создать в городе аппарат советской власти, а через несколько дней сдал город Красной армии. За это он добился от советского командования принятия своего отряда в состав 60-й советской стрелковой дивизии, на правах отдельного батальона, и своего назначения на должность комбата в штат 12-й советской армии.

Вместе с отрядом Волоха в 60-ю дивизию был зачислен небольшой отряд атамана Цветковского (боротьбиста, бывшего штабс-капитана царской армии). Однако весной 1920 года Цветковский с сотней красноармейцев, бывших повстанцев, дезертировал из Красной армии и вновь принялся «атаманить» в районе Звенигородки. Вскоре, во время летнего восстания крестьян Киевщины, численность отряда Цветковского увеличилась до 1300 бойцов.

Через неделю службы в Красной армии Волох был отстранен от командования батальоном и вызван в Киев. Руководство опасалось, что он может в любой момент снова изменить. В марте 1920 года его отозвали в распоряжение Юго-Западного фронта, назначив командиром роты запасного полка. Карьера Волоха на этом, по сути, закончилась... Как «военный специалист» он стал просить более ответственную командную должность, но безрезультатно. Впрочем, благодаря усилиям партии боротьбистов Волох не оказался за решеткой, а был «легализован» в Советской Украине и даже принят в коммунистическую партию.

С 1920 по 1928 год Волох сменил множество руководящих постов, постепенно превратившись в обыкновенного партийно-советского бюрократа средней руки (заместитель заведующего отделом Центрального союза сельской бедноты Украины, агитатор в агитпоезде Всеукраинского центрального исполнительного комитета (ВУЦИК), заведующий приемной председателя ВУЦИК Петровского, один из руководителей Госстраха Украины, чиновник Кооперативного строительного союза, директор научного института при Главном дорожном управлении). В 1928–1930 годах он принимал активное участие в кампании хлебозаготовок и коллективизации, силой заставляя крестьян вступать в колхозы. Бывший бандит был избран секретарем комячейки, членом бюро первичной партийной организации. Последнее место работы несостоявшегося атамана — председатель бюро шоферского профсоюза.

В 1933 году Волох был арестован по делу «Спілки визволення України». На следствии своей вины он не признал и утверждал, что подпольной деятельностью после января 1920 года не занимался. Чекисты же считали Волоха одним из членов так называемой «Украинской военной организации», которая якобы планировала поднять восстание в Украине. Было найдено письмо, в котором Волох обличал политику большевиков, имелись документы, в которых фиксировались призывы Волоха к восстанию, и его заявление о том, что Ленин был немецким шпионом. На суде он возмущался тем, что «марксисты бросили в тюрьму марксиста». Ему дали 10 лет лагерей Соловецкого концлагеря, но в октябре 1937 года, «к годовщине Великого Октября», расстреляли...

Ни Божко, ни Волоха нельзя считать «петлюровскими повстанцами». Это, скорее, были атаманы, алчущие и жаждущие власти «вокруг Петлюры». Они больше принесли вреда тылам армии УНР, чем режиму большевиков. Их миссия закончилась в конце бурного 1919 года, когда они предали Петлюру, на короткое время став анархиствующими атаманами «без территории»...

Петлюровское повстанчество — т. е. повстанчество, ориентированное на Симона Петлюру как на национального лидера, начало формироваться только с осени 1919 года, уже после поражений «модели» независимых «советских» атаманов. Оно формировалось благодаря победам петлюровцев на фронте в июле–августе 1919 года и походу армии Петлюры на Киевщину. Но и во второй половине 1919-го связь Директории с атаманами была случайной, руководители повстанцев просили у Петлюры «оружия, патронов и денег», но в основном получали только обещания и приказы.

Петлюровское повстанчество было более хаотичным, разрозненным, стихийным и многовекторным по сравнению с махновщиной (с ее единым батькой), даже несмотря на весь анархизм последней. Петлюровское повстанчество — термин довольно размытый, более широкий, условный, который объединял повстанцев, а их главным лозунгом был лозунг создания независимого украинского государства. У махновцев же на первом месте стояли социальное освобождение и борьба против системы государственной эксплуатации. Вне зависимости от отношения лично к Петлюре или к режиму Директории петлюровские повстанцы боролись за Украинскую республику, но в той ее форме, как это понимал каждый местный крестьянский атаман, который был «и царь и бог» в районе и к тому же главный идеолог, главный законодатель, главный налоговик...

Под термин «петлюровское повстанчество» обычно «подписывали» отряды множества атаманов. На Киевщине это были Мордалевич, Цветковский, Орлик, Мартыненко, Струк, Соколовская, Юрис, Жгира, Ковальчук, Грызло, Дерещук, Аланда, Мозолевский, Демченко, Сокол, Святненко, Павловский, Кобенко, Коваленко, Ильченко, Ульяна, Куравский, Сюрупа, Багатый, Чучупак, Голый, Сокур, Грузенко, Трепет, Галайда, Терещенко, Деркач, Мамай, Петренко, Кикоть, Степовой, Келеберда, Бондар, Сидоренко; на Херсонщине — Гулый-Гуленко, Железняк, Заболотный, Конашенко, Завертайло, Хмара, Око, Пшонниких[51]; на Подолье — Шепель, Чуприна, Лыхо, Волынец, Складный, Моргуля, Громовой, Орел; на Полтавщине — Орловский, Вовк, Беленький, Левченко, Гонта, Матвиенко, Вояка, Штата, Пятненко, Любченко[52], Черный; на Екатеринославщине — Чорна Хмара, Мелешко, Гладченко, Сирко, Зирка; на Черниговщине — Ромашка, Галака и т. д.

Большое влияние на формирование петлюровского повстанчества оказал Первый зимний поход армии УНР, с начала февраля 1920 года проходивший по тылам Красной армии. Его участники — бойцы армии УНР, оторванные от государственного центра, мало чем отличались от повстанцев. Именно поэтому историки рассматривают операции Зимнего похода как повстанческо-партизанские действия. Командование похода решило вывести армию из прифронтовой полосы в ближнем тылу белогвардейцев, в тыл Красной армии, в район Черкасс–Канева, где разгоралась стихийная повстанческая борьба местных крестьян против большевиков.

Если махновское повстанчество сложилось как мощная сила уже к августу 1919 года и распространилось преимущественно на юго-восток Украины (Полтавская губерния, южные уезды Екатеринославской и Харьковской губерний, восточная Херсонщина, Северная Таврия), то петлюровское командование в это время только делало попытки распространить свое влияние на атаманов Правобережной Украины (Киевская, Волынская, Подольская губернии, северо-запад Херсонской губернии). Наиболее «боевыми» районами, в которых петлюровское повстанчество обрело массовость, стали Подольская и Киевская губернии.

В начале декабря 1919 года власть Директории перестала существовать, а ее армия распалась. Тысячи солдат разбрелись по просторам Центральной Украины, пытаясь каким-то образом самореализоваться в условиях развала тыла белогвардейцев и первых шагов еще не окрепшей власти большевиков. Питательной средой для петлюровских атаманов стало новое безвластие, которое можно хронологически ограничить двумя событиями — развалом белого фронта под Киевом 12–13 декабря 1919 года и окончательным установлением власти красных в Центральной Украине в начале марта 1920-го.

С конца апреля 1920 года появился новый мощный фактор в развитии атаманщины в Украине — польские войска в союзе с несколькими дивизиями Петлюры перешли в наступление по всему фронту и уже через несколько дней выдвинулись на линию Киев–Винница. Центральная Украина стала прифронтовой зоной нестабильности, которая усилилась в июне 1920-го, когда из Крыма на север начала наступать армия Врангеля.

С осени 1919 года между петлюровскими и махновскими эмиссарами велась борьба за политическую ориентацию независимых антибольшевистских атаманов Черниговской, Полтавской губерний, юга Украины. В октябре 1919-го из петлюровской армии к Елизаветграду (в район, который махновцы считали своим) для организации восстания в тылу белых были командированы атаманы Гулый-Гуленко и Мелешко с небольшими конными отрядами. В районе Таращи к этому времени укрепились командиры петлюровской армии — атаманы Бондаренко и Кузьменко.

Из приказа № 277 от 7 марта 1920 года командующего Юго-Западным фронтом о мерах по окончательной ликвидации бандитизма на территории Украины, подписанного членом Реввоенсовета фронта И. В. Сталиным:

«1. Начальнику тыла фронта, в подчинение которого передано из фронтового резерва Латдивизию и 21-ю бригаду 7-й дивизии с 7-м кавполком и из армейского резерва 14-й армии 121-ю бригаду 41-й дивизии, в кратчайший срок разгромить частями Латдивизии:

а) остатки махновских и других банд в районе Верхнеднепровск–Екатеринослав–Александровск–Пологи–Цареконстантиновка–Чаплино–Павлоград,

б) банду Мелешко в районе Кривой Рог–Софиевка и закончить в кратчайший срок частями 21-й и 121-й бригад ликвидацию Павленковских банд (Тютюнника, Коцуры, Чучупака, Гулого-Гуленко и др.) в районе Ротмистровка– Ново-Украинка–Елизаветград–Знаменка–Чигирин–Смела; последняя операция, начатая согласно моих указаний еще Командармом 14-й армии, должна вестись под непосредственным руководством Начальника тыла названной армии...

Борьба с бандами должна вестись самым беспощадным образом, имея главной целью захват во что бы то ни стало главарей банд, их помощников, штабов и материальной части... По захвате населенных пунктов, укрывающих в своих районах бандитов, последние объявлять на осадном положении ..., налагать контрибуции, отбирая у них лошадей, скот и запасы продовольствия. В целях предотвращения возникновения бандитизма в будущем в тех населенных пунктах, где последний уже свил себе гнездо, забирать заложников, которых, в случае появления вновь бандитов, расстреливать».

В докладе от 10 июля 1920 года о политическом положении Екатеринославской губернии говорилось, что из 278 волостей губернии 224 охвачены восстанием «кулацко-бандитским», а три волости — восстанием «определенно советским».

С апреля 1920 года повстанчество, ориентировавшееся на Петлюру, стало получать деньги, оружие, патроны из польских штабов и от военных специалистов из петлюровских лагерей в Польше. Эффект рейда «Зимней» армии УНР и армии Махно (в октябре 1919-го) заставил многих стратегов внимательнее приглядеться к возможностям повстанчества.

Во второй половине 1920 года был создан Объединенный Всеукраинский повстанческий комитет, который признал Петлюру главой национального движения. В этот комитет входили атаманы Заболотный, Волынец, Орел, Вовк, Гуляй-Беда, Деркач, Левченко, Чупрынка, Лютый, Орлик, Трайко, Богун, Лыхо, Пугач, Шепель, Хмара, Сирко, Черкас, Дубчак, Могила, Клепач, Наливайко, Пятенко, Струк, Мария Соколовская, Мордалевич, Ромашко, Малолетко, Пшонник, Трепет, Гулый-Гуленко, Черт. В красном тылу формировались мощные мобильные атаманские соединения. В Украине в 1920-м действовали до тысячи «разноцветных» атаманов, которые в своих отрядах объединяли до 100 тисяч повстанцев.

Среди новых атаманских армий значительную роль играла Степная дивизия атамана Степового-Блакитного[53]. Константин Юрьевич Пестушко (таково было настоящее имя и фамилия атамана) родился в 1898 году в селе Ганнивка на Екатеринославщине, в зажиточной крестьянской семье. Закончив школу, Константин поступил в механико-техническое училище в Александровске а в 1915 году, как вольноопределяющийся, добровольно пошел на фронт. Пестушко успел повоевать на Турецком фронте, стать Георгиевским кавалером, закончил школу прапорщиков в грузинском городке Гори. Весной 1917 года он был переведен на Западный фронт и несколько месяцев воевал в «Ударных батальонах смерти».

С октября 1918 года Константин Пестушко служил в армии гетмана Скоропадского, а уже через месяц стал участником восстания против гетмана. Что этот мятежный юноша делал в январе–августе 1919 года, когда решалась судьба Украины, неизвестно. Можно предположить, что в первой половине 1919 года он, будучи украинским левым эсером, каким-то образом вписался в советскую систему... С апреля–мая 1919-го, как и большинство однопартийцев, Пестушко подался в повстанцы.

В августе 1919 года Константин скрывался в Александровске от мобилизации бывших офицеров в деникинскую армию. В сентябре он засветился в Повстанческом штабе украинских левых эсеров как организатор небольшого атаманского отряда, действовавшего против белогвардейцев в районе Кременчуга.

Еще через месяц, уже как атаман Степовой, Пестушко вошел в союз с армией Махно, в то время воевавшем против армии Деникина. После того как Степовой заявил, что никаких контактов с Петлюрой он поддерживать не будет и его отряд готов подчиниться штабу армии Махно, ему была передана тысяча винтовок из арсенала махновской армии, а в отряд его влилось более 500 повстанцев из 5-го Гуляйпольского полка. В армии Махно Степовой командовал Среднеднепровской повстанческой группой (район действий Чигирин–Черкассы–Александрия) численностью три-четыре тысячи бойцов при 17 пулеметах. В эту группу входили атаманские отряды атаманов Коцура, Келеберды, Скирды, часть повстанцев из отряда атамана Шубы.

В 1920-х числах ноября 1919 года Среднеднепровская повстанческая группа совершила рейд от Чигирина на запад, захватив стратегическую станцию Знаменка. Но у Степового начали портиться отношения с Махно, который пытался поставить над ним своего командира-анархиста — матроса Гладченко. В декабре 1919-го конфликт между батькой и атаманом привел к ссоре и разрыву союза. Степовой становится самостоятельным атаманом. Чтобы подчеркнуть свой разрыв с анархистами, он назвал свой отряд, насчитывавший 300 бойцов, «Республиканским войском».

В середине января 1920 года, после того, как Красная армия вступила в Центральную Украину, а махновская армия развалилась, атаман Степовой распустил свой отряд и вернулся в родную Ганнивку. Приблизительно в то же время сюда же вступила Латышская дивизия Красной армии. «Подозрительный» Константин Пестушко был немедленно арестован, но после допросов в политотделе дивизии его как бывшего «красного партизана» назначили волостным комиссаром и главой местного ревкома. На советской службе он пробыл около четырех месяцев. В начале мая 1920 года, когда польская армия появилась южнее Киева, в Ганнивке была оглашена мобилизация в Красную армию молодежи от 19 до 25 лет, вызвавшая восстание в селах волости.

12 мая атаман-комиссар Степовой возглавил бунт новобранцев на сборном пункте в Кривом Роге. Восстание началось с разгрома уездного военкомата, ЧК, милиции. Несколько тысяч новобранцев на два дня захватили город. Но когда Кривой Рог был окружен красной бригадой Котовского и отрядами ЧК, повстанцы подались на восток. К этому времени Степовой организовал из повстанцев Степную Александрийскую дивизию, состоящую из двух тысяч бойцов при двух орудиях. Первым конным полком (куренем) (800 человек) командовал атаман Лютый (Елисей Черевик), второй пехотный полк (500–600 повстанцев) возглавил атаман Гнибида. Вскоре к Степовому перешел махновский атаман Иванов (Тишанин) с 450–500 повстанцами, сформировавший третий полк. Четвертый полк дивизии собрал атаман Клепач. Этот полк (800–900 человек) действовал в Александрийском уезде самостоятельно и только номинально считался частью Степной дивизии.

В Степной дивизии был создан отдельный разведотряд махновского атамана Черного Ворона (150–200 сабель). Временами в дивизию входил отряд атамана Филиппа Хмары (500 бойцов). При дивизии действовали оперативный штаб с несколькими отделами, контрразведка, дивизионный суд, госпиталь, повстанком Херсонщины и Екатеринославщины (политическое руководство движением). Альтернативный повстанком на Херсонщине создали конкуренты Степового — петлюровские атаманы Клепач и Скляр.

К июлю 1920 года дивизия разрослась до 8–10 тысяч повстанцев при 150 пулеметах и четырех орудиях. Она располагала сильной конницей, пехота передвигалась на подводах, в боях активно использовались тачанки с пулеметами. В то же время стрелковое оружие имелось только у половины повстанцев.

Некоторые исследователи считают, что Степная дивизия была исключительно «петлюровской» и воевала под жовто-блакитными знаменами. Но наличие в ней «идейных» махновских атаманов Иванова и Черного Ворона, большого числа дезертиров-красноармейцев, да и путь самого атамана Степового заставляют усомниться в четкой политической ориентации дивизии, даже несмотря на то, что командование УНР рассматривало эту дивизию как свою.

Путь дивизии Степового лежал в район Верблюжки–Бобринец–Новый Буг–Херсон. Степная дивизия отказалась от движения на запад — на соединение с Петлюрой, а направилась на юго-восток, поближе к махновским краям, и в июле 1920 года совершила налет на предместья Херсона. Далее дивизия рейдировала по тылам Красной армии от Херсона до Черкасс, от Елизаветграда до Екатеринослава. Чекист Б. Козельский в своей книге «Путь предательства и авантюр» писал: «Александрийская дивизия интересна главным образом потому, что она явила собой, возможно, единственный пример, когда атаманам повезло объединиться и создать на длительное время серьезную боевую силу. Силы дивизии доходили до 15–20 тысяч человек [явное преувеличение в два раза. — В. С.]... они превратили некоторые уезды в кипящий котел».

В августе 1920 года повстанцы Степной дивизии захватили эшелон красных с военной техникой, шедший на польский фронт. Некоторое время в дивизии «воевали» пять автомобилей, десять мотоциклов, три броневика. Однако вскоре из-за поломок и отсутствия бензина эту технику пришлось уничтожить.

В августовских боях против Красной армии Степовой был тяжело ранен, и до начала сентября 1920 года дивизия не предпринимала активных действий против красных, рейдируя по Александрийскому уезду. В это время из штаба Врангеля с предложением военного союза к атаману прибыли несколько белых офицеров. Есть сведение о некоем «дипломате» Терещенко, «прилетевшем на аэроплане от Врангеля» к Степовому, а также о миссии полковника Крапивы и инженера Мокрицы. Врангель предлагал повстанцам Степной дивизии выступить на Никополь для одновременного прорыва красного фронта и далее совместного похода на Елизаветград. Но Степовой от всех предложений белых отказался.

4 сентября 1920 года две тысячи бойцов Степной дивизии ворвались в Александрию. Бой в городе шел с переменным успехом и продолжался три часа. Красноармейцам удалось отбить Александрию, но повстанцы успели захватить тюрьму и выпустили из нее более сотни «политических». На следующий день повстанцы разгромили отряд особого назначения 6-й советской армии, захватив шесть пулеметов и две пушки.

Далее Степная дивизия отошла в леса севернее Елизаветграда, а через десять дней снова напала на Александрию. В первых числах октября 1920 года дивизия Степового направилась к Холодному Яру, в повстанческий центр — Медведовку. На общем собрании повстанцев в Холодном Яру Степовой-Блакитный был избран Главным атаманом всех повстанческих войск района Холодный Яр–Елизаветград–Чигирин. Его поддержали холодноярские атаманы Сергей Отаманенко (глава Холодноярского повстанкома), Петренко (будущий глава Холодноярского повстанкома), Деркач (командир холодноярской конницы, командир войск Холодного Яра), Кыбец, Мамай (командир 2-го куреня Холодного Яра), Голый, Кваша, Гриценко.

В Медведовке атаманы разработали план похода объединенных сил повстанцев (до 10 тысяч бойцов) на Черкассы и Киев. После двух дней осады 10 октября 1920 года повстанцам (Степовой дивизии, Златопольскому, Холодноярскому и Приднепровскому повстанческим куреням) удалось захватить большую часть Черкасс, но эта победа закончилась быстрым отступлением. Тогда же части атамана Нагорного штурмовали Золотоношу, а атаман Хмара ворвался в Чигирин.

С 12 октября командование Красной армии начало реализовывать свой план «ликвидации повстанческой занозы» и разблокирования Черкасс. 1-я группа красных атаковала село Каменку и Онуфриевский монастырь. Части Степной дивизии (тысяча бойцов при двух орудиях и восьми пулеметах) сутки обороняли село. Но силы большевиков в два раза превосходили силы повстанцев, что предрешило исход сражения. 2-я группа красных ударила из Чигирина и заняла Медведовку, разбив отряд в полторы тысячи повстанцев. 3-я группа красных разгромила до трех тысяч повстанцев, которые в тот момент пытались осаждать Черкассы. Об ожесточенности боев свидетельствуют чекистские сводки, в которых указывалось, что среди обороняющихся повстанцев были старики и подростки и что крестьяне шли в атаку с вилами, пиками, косами, штыками.

Сохранив до трех тысяч повстанцев, атаман Степовой ушел из опасного района Черкассы–Холодный Яр в Александрийский уезд. Однако маршрут Степной дивизии совпадал с маршрутом 1-й Конной армии, которая выдвигалась с польского на врангелевский фронт. Это соседство с маршевыми колоннами красных конников привело к постоянным стычкам. Наиболее яростные бои происходили у станции Пятихатки и у сел Сентово и Ганневцы. В ходе этих боев части Степной дивизии были разбиты, потери повстанцев составили около трети от всего состава, в дивизии осталось около полутора тысяч бойцов. В ноябре 1920 года Степовой издал приказ о демобилизации дивизии на зимний период, «до лучших времен». Остатки территориальных повстанческих полков дивизии расходились по своим районам с оружием, уже на месте спрятав пулеметы и винтовки в «схронах». В ноябре 1920 — феврале 1921 года атаман Степовой скрывался от преследовавших его чекистов, постоянно меняя места своего пребывания, проходя в день десятки километров.

Весной 1921 года Степовой вошел в подпольную структуру Екатеринославщины и Херсонщины, созданную неким доктором Талевым — эмиссаром Петлюры — и атаманом Гулым-Гуленко. Заговорщики намечали поднять восстание на юге Украины, планируя начать его вооруженным выступлением во время парада 1 мая 1920 года в Елизаветграде. Но затем дата выступления была перенесена на 1 июня, и это решение имело фатальные последствия для движения...

В начале мая чекисты вышли на след повстанческого подполья юга Украины, когда атаман Андрей Рыбалко-Зирка выдал им планы и места укрытия повстанческих атаманов. Вскоре был арестован Галев, атаман Ильченко. 52 подозреваемых в заговоре были расстреляны Екатеринославской ЧК. В это время атаман Степовой прятался в немецких хуторах у Елизаветграда, затем — в селе Очкалово, где жила его сестра, а в мае он и атаман Лютый оказались в селе Ганниково, куда Степовой пришел проститься со своей невестой. Предатель указал место ночлега Степового и Лютого. Когда атаманы увидели, что дом окружен чекистами, они стали отстреливаться и попытались вырваться из западни. Лютому удалось скрыться, а Степовой был тяжело ранен и вскоре умер.

Точная дата рождения атамана Савранских лесов Семена Заболотного неизвестна, как, впрочем, неизвестна и дата его смерти и даже его отчество. По неподтвержденным данным, он родился приблизительно между 1894 и 1896 годами в селе Тридубы Балтского уезда (сейчас Одесская область). Как и значительная часть украинских атаманов, он родился в многодетной крестьянской семье и был младшим сыном.

Будущий атаман закончил школу садоводства в Балте, служил унтер-офицером, позже прапорщиком в конной гвардии, воевал на фронтах Первой мировой войны. В конце 1917 года Семен Заболотный стал мелким чиновником Центральной Рады в Балтском уезде и одновременно организатором Савранской сотни Подольского куреня вольных казаков. Осенью 1918 года он фигурировал в числе организаторов восстания против гетмана Скоропадского и оккупационных войск. Именно тогда в густых Савранских лесах сформировался «партизанский край», который давал убежище повстанцам вплоть до осени 1924 года. Кстати, в 1941–1944 годах Савранские леса стали базой уже советских партизанских соединений.

В декабре 1918 года Семен Заболотный оказывал помощь войскам Петлюры в захвате Балты, Бирзулы, Ананьева. Но с февраля следующего года он отказался от непосредственного подчинения Петлюре и вскоре вступил в противостояние с «Сечью» атамана Божко. В мае 1919-го на Савранщине был организован мощный повстанческий отряд, в котором атаман Кощовой (Кошевой)[54] стал командиром, а Заболотный — начальником штаба. Вскоре Семен Заболотный возглавил крестьянское восстание против большевиков в Балтском уезде. Повстанцы отбивали конфискованный у крестьян хлеб и скот, уничтожали документацию по продразверстке, нападали на продотряды, осуществляли террористические акты против представителей советской власти. Но в конце июня 1919 года отряд Заболотного был разбит большевистскими частями. Спастись удалось только атаману и шестерым его товарищам.

В середине августа 1919 года, когда власть ослабела и части красных стали отступать на север Украины, атаман Заболотный стал во главе крупной повстанческой группировки, пытавшейся контролировать территорию от Балты до Ольгополя. Став атаманом-диктатором «республики Савранского леса» (Савранского, Будейского, Черницкого, Кишевского, Бондуривского, Переймского лесов), Заболотный наложил контрибуцию на местных евреев и поборы с крестьян на «повстанческую армию», проводил мобилизацию в свои отряды местной крестьянской молодежи. Эти меры, естественно, привели к настоящей войне между частями Заболотного и местным отрядом крестьянской «республики» села Песчаное.

В сентябре того же года Семен Заболотный временно распустил свои отряды, но уже в ноябре 1919 года провел новую мобилизацию, призвав крестьян к восстанию против режима Деникина, который с октября укрепился на севере Одесской губернии. В своих воззваниях он утверждал, что способен сам создать местную власть, и заявлял, что «Деникина и Колчака нам не нужно, не нужно Всероссийского Учредительного собрания».

В 1919 году Заболотный напрямую не подчинялся никаким политическим «центрам», хотя поддерживал связь как с боротьбистами, так и с петлюровскими командирами. В декабре этого года он наладил тайную связь с частями Украинской галицкой армии, которая недавно, как мы уже упоминали, перешла на сторону белогвардейцев. Войдя в состав армии Деникина, части УГА были отведены в район Балта–Одесса–Тирасполь в тыл на переформирование и отдых. Несмотря на то что галицкие генералы перевели УГА к белым, большинство офицеров были против этого решения. Они возобновили связь с армией Петлюры и украинскими повстанцами. Галичане тайно переправили часть вооружения и патронов из арсеналов белогвардейцев в Савранские леса — к Заболотному. В январе 1920 года атаман Заболотный разгромил мелкие гарнизоны белогвардейцев и взял под свой контроль Балтский уезд.

Свой отряд в две-три тысячи сабель и штыков атаман Заболотный называл «Черноморским повстанческим войском». Это «войско» имело свой политический центр — Повстанческий совет, который в разное время возглавляли атаман одного из повстанческих отрядов Деревьяга, подручник армии УНР Чехович (псевдоним Гуляй-Беда) и бывший студент Лещенко. При Повстанческом штабе имелся политический отдел, который возглавлял бывший чиновник министерства внутренних дел Директории Дороганич-Перейдидорога и некий Крещак. Совет и политотдел проводили агитационную работу среди населения, красноармейцев и повстанцев, выпускали листовки и прокламации. Штаб Заболотного состоял из 30 человек (начальник штаба полковник Совенко, его заместители — поручик Садовский и бывший авиатор и учитель Нога).

В начале 1920 года Красная армия, разгромив белогвардейцев в Центральной Украине, вышла в район Балта–Саврань. В этот период Заболотный думал покаяться, перейти на сторону победителей. Но для атаманских формирований в Красной армии уже не было места. В феврале–марте 1920 года Заболотный снова распустил большую часть своего отряда и сам ушел в тень — в лесную чащобу.

Во время Первого зимнего похода войск УНР командующий армии Омельянович-Павленко наладил связь с Петлюрой через атамана Заболотного. В то же время чекисты указывали на связь Заболотного с Румынией и на тайные поездки атамана за пограничный Днестр.

В апреле 1920 года «Зимняя» армия УНР ударила по району Ананьев–Балта, стремясь объединиться с местными повстанцами и некоторыми подразделениями Галицкой армии, которые к этому моменту перешли на сторону красных и получили название Червоной (Красной) Украинской галицкой армии (ЧУГА[55]). 6 апреля началось восстание конной бригады ЧУГА (400 сабель) и Черноморского полка в соседнем с Балтой Тирасполе. Полторы тысячи восставших атамана Пшонника на несколько дней захватили Ананьев и Ананьевский уезд, где к ним присоединились до двух тысяч местных повстанцев. Эти события подтолкнули Заболотного к решительным действиям.

22–23 апреля отряд Заболотного, атамана Пшонника и бойцы «Зимнего» похода (всего до шести тысяч штыков и сабель), разгромив советские части, захватили Ананьев, Любашовку, Бирзулу и Балту. В это время Заболотный стал одним из самых влиятельных атаманов юго-запада Украины и начал активно контактировать со штабом армии УНР, получая оттуда так необходимое повстанцам вооружение и деньги.

Общая численность повстанцев «Черноморской группы» (это подразделение также называлось «Черноморским войском» или «Надднестрянской дивизией») атамана Заболотного доходила до четырех тысяч человек, которые были сгруппированы в несколько отрядов атаманов: Малого, Киршула, Салоненко, Гуляй-Беды, Китайского, Дьяченко, Дымкова, Солтыса, Чучупака, Кравченко, Подковы, Каши, Деревьяги, Боровского, Коваленко, Стратиевского, Десятника. Впрочем, постоянное ядро отряда Заболотного насчитывало около тысячи сабель и штыков.

Летом 1920 года отряды Заболотного неоднократно производили налеты на Балту, Ананьев, Бирзулу. В чекистском обзоре Балтского уезда значится: «Всюду банды и обстрелы».

В сентябре генерал армии УНР Гулый-Гуленко — он же командующий повстанцами юга Украины — намеревался подчинить атамана Заболотного своему штабу. Но тот не пошел на полное подчинение «верховному» атаману. Гулый-Гуленко рассчитывал на помощь Заболотного в совместном походе на Тирасполь и Балту, который планировался на ноябрь 1920 года. Но Заболотный не смог или не захотел привести свои войска под Тирасполь, и «общий поход» был легко разгромлен Красной армией.

На зимний период 1920–1921 годов Заболотный распустил большую часть своей группы на «зимние квартиры», а оставшихся в лесах партизан, тех, кто не мог легализоваться, разделил на несколько мобильных отрядов, «проводивших в жизнь» идеи повстанческого террора против коммунистов, советских работников, членов Комитетов незаможных селян (КНС[56]).

В марте 1921 года отряд Заболотного, рейдируя по Подольской губернии, стремился прорваться в базовый район Савранских лесов. Но командование красных попыталось воспрепятствовать передислокации отряда Заболотного, выставив на его пути заслон из частей 12-й стрелковой дивизии. В союзе с отрядом Кощового Заболотному удалось прорваться в Одесскую губернию.

Весной 1921 года у Балты произошло объединение повстанческих отрядов атаманов Заболотного, Лыха, Черного Ворона, Кощового, Солтыса (вместе — до тысячи сабель, тысячи штыков на тачанках, при 18 пулеметах). Эти силы совершили налет на местечки Ольвиополь и Ольгополь, разгромили штаб 12-й советской дивизии, уничтожив ее комсостав вместе с комдивом Ревой.

21 апреля 1921 года особый отдел Киевского военного округа сообщал в центр: «В Балтском и Ольгопольском районах оперируют банды Кощового и Заболотного. Банда Кощового состоит из крестьян. Принимает также участие интеллигенция. Заболотный командует 15-ю кавалерийскими отрядами. Отряды Заболотного боеспособны. Состоят из солдат старой армии. Командуют ими украинские офицеры. Цель банд — борьба за самостоятельную Украину. Бандиты носят красноармейскую форму. Имеют своих тайных агентов в Красной армии. Циркулируют слухи о предстоящем прибытии из Румынии атамана Гнидо с 12 тысячами».

В одной из чекистских бандсводок за июнь 1921 года сообщалось, что «главный» отряд Заболотного в 200 повстанцев готовит нападение на Балту. В другой сводке говорилось, что отряд Заболотного увеличился за счет мобилизации крестьян до трех тысяч бойцов.

«Четыре года мы боремся против ненавистной вам коммуны, против Лейбы Троцкого, против грабежей, против чрезвычаек, против издевательства, — говорилось в воззвании Заболотного. — Четыре года без усталости мы боремся за ваше счастье, за ваш покой, за ваше добро, мерзнем от холода, гибнем от ран, от жажды сохнем, но не бросаем оружия. Чем больше мучений, тем более упорства в наших душах, тем больше растут наши ряды». В другом воззвании указывалось, что «китайцы и жиды лучших сынов нашего народа тысячами расстреливают в чрезвычайках».

В это же время против соединения Заболотного было направлено до четырех тысяч бойцов регулярных частей 132-й бригады Красной армии. В боях с этой бригадой погибло до трети повстанцев, в том числе и атаман Кощовой.

Численность Черноморского повстанческого войска резко сократилась после того, как 5 августа 1921 года Заболотный на три недели распустил бойцов соединения для сбора урожая. В сентябре он уже не смог собрать сколько-нибудь мощный отряд. Большинство повстанцев разошлись по домам и превратились в мирных земледельцев. По амнистии сдались атаманы Малый, Буровский, Солтыс и более 150 бойцов Савранских лесов. Под началом атамана остался только мобильный отряд в 100 конных и 100 пеших повстанцев на возах и более десятка мелких «базовых» отрядов в лесах, в общей сложности до 150 бойцов. Заболотный был вынужден свернуть деятельность своего Повстанческого совета. К январю 1922 года под началом Зеленого осталось всего 80–100 человек.

По поводу гибели большинства атаманов всегда было множество версий и разночтений. Красные командиры, как правило, спешили рапортовать, чтобы не опоздать к раздаче наград. Так, например, о гибели или смерти Махно военные сообщали раз десять, причем эти сообщения попадали в советскую печать. Минимум три раза сообщали и о поимке «лесного зверя» — атамана Заболотного.

Первая версия его ликвидации гласит о том, что Заболотный был арестован в феврале 1922 года. Осенью 1921 года в доселе неуловимый отряд Заболотного был внедрен агент ЧК Дмитрий Бузько[57], которого среди повстанцев знали под кличкой Профессор и считали петлюровским эмиссаром. После появления Бузько отряд Заболотного начали преследовать неудачи. Он постоянно оказывался под ударом карательных частей и вскоре сократился до 20–30 бойцов.

Эта группа, которую возглавлял сам Заболотный, неотступно преследовалась красным «летучим» отрядом и вынуждена была еженощно менять места постоя. Бузько сообщал чекистам о месте пребывания атамана, но у Заболотного был собственный агент в Балтском уездном ЧК, который успевал предупредить атамана о ловушках. Вскоре от Бузько пришла новая информация: Заболотный и одиннадцать бойцов его охраны несколько суток намерены провести в селе Фернатия. Чекисты выехали в Фернатию и незаметно для повстанцев окружили дом, в котором находился атаман. Повстанцы яростно отстреливались, и тогда чекисты решили применить «военную хитрость» — согнали к месту боя до 150 заложников из числа жителей села, пригрозив, что в случае продолжения сопротивления этих людей расстреляют на месте, а их дома сожгут.

Получив такой ультиматум, Заболотный решил не проливать кровь крестьян и сдался. В августе 1922 года после громкого открытого суда по приговору ревтрибунала Семен Заболотный был расстрелян.

Дмитрий Бузько после гражданской войны стал известным украинским советским писателем. Он описал свои «приключения» в «логове» Заболотного в повести «Лесной зверь», по мотивом которой написал и одноименный киносценарий.

Впрочем, в приведенной версии не все стыкуется. Атаман Заболотный продолжал действовать в Савранских лесах и после того, как газеты объявили о его аресте. Весной–летом 1922 года в чекистских сводках снова мелькает фамилия Заболотный, вселявшая ужас в сердца сельских коммунистов. Возможно, атамана на самом деле раньше «ликвидировали» на бумаге, чем в жизни...

Согласно другой версии, в январе или в феврале 1922 года Заболотный появился в Одессе на тайном совещании местного повстанкома, где атаман и был арестован чекистами. Затем Заболотный смог «чудесным образом» бежать из тюрьмы и уже в марте 1922 года снова собрал в Савранских лесах небольшой повстанческий отряд. В августе того же года он был схвачен, немедленно предан суду и расстрелян.

В 1921 году руководителем петлюровских атаманов стал атаман Юрий (Георгий) Иосифович Тютюнник. Крестьянский сын из села Будищи, что возле Звенигородки, обладал холерическим темпераментом и талантами организатора и писателя. В годы первой революции оба старших брата Юрия оказались в ссылке в Вологодской губернии «за украинскую политику». Один из братьев, не выдержав условий ссылки, застрелился, а другой бежал за границу. Юрко, родившийся в 1891 году, учился в школе садоводства и в Уманском училище земледелия и садоводства, мечтал о поступлении в Киевский университет. Впоследствии знаменитый атаман говорил, что по линии матери он приходится дальним родственником Тарасу Шевченко. Кстати, атаман Звенигородского восстания и военный авиатор Лев Шевченко имел непосредственное отношение к великому поэту — был его внучатым племянником.

В годы Первой мировой Юрий Тютюнник был мобилизован в армию солдатом, почему-то Сибирского полка. На фронте он был ранен, дослужился до унтер-офицера и «за службу и смекалку» был отправлен в Горийскую школу прапорщиков. Уже как прапорщик он в 1916–1917 годах служил в Одесском и Симферопольском гарнизонах, был инициатором украинизации[58] Симферопольского полка.

Скорее всего, осенью 1917 года Тютюнник вступил в партию украинских эсеров, позднее он был членом Центральной Рады, членом Политсовета при Генеральном военном секретариате (военном министерстве УНР). После того как в феврале 1918 года большевики захватили Киев, Тютюнник скрылся в родных краях, где был избран кошевым атаманом звенигородского «Вольного казачества». В марте того же года он возглавил казачьи формирования, уничтожавшие. и разоружавшие фронтовые части красных, которые отступали с Украины под ударами австро-немецких войск.

В апреле–мае 1918 года Юрий Тютюнник возглавил тайную повстанческую организацию, сформировавшуюся на Киевщине после демобилизации «Вольного казачества». Тютюнник и комендант Звенигородки Михаил Павловский в начале июня 1918-го раздали восставшим против гетмана крестьянам около 10 тысяч винтовок, до 40 пулеметов. Волею судьбы Юрий Тютюнник стал одним из организаторов и атаманов Звенигородского восстания (о котором мы рассказывали в первой главе), за что пять месяцев отсидел в камере киевской тюрьмы.

В феврале 1919 года Тютюнник, как комиссар от украинских левых социалистов, был направлен к атаману Григорьеву. Вскоре он становится вторым после самого Григорьева лидером «григорьевщины». Именно Тютюнник разрабатывал план захвата григорьевцами Херсона и Одессы. В начале апреля 1919 года Юрий стал комендантом Одессы, тогда же руководством Красной армии он был представлен к ордену Красного Знамени.

Очевидно, Тютюнник подталкивал Григорьева к выступлению против большевиков. Возможно, именно он и был автором программного универсала Григорьева. Во время григорьевского восстания Тютюнник командовал группой войск, развернувшей наступление на Екатеринослав. Однако после разгрома основных войск восставших григорьевцев он решил делать самостоятельную «атаманскую» карьеру.

Объединив 200 верных себе повстанцев в Верхнеднепровский повстанческий кош, Тютюнник в критический момент восстания покинул атамана Григорьева. Вскоре он присоединил к себе самостоятельный отряд атамана Мирошниченко, насчитывавший 200 повстанцев, и устремился на север, где уже пылало восстание против красных на его малой родине — Звенигородчине. Устремившись к станции Боярка, Тютюнник намеревался напасть на Киев. Но столица была не по зубам его отряду (400 бойцов при пяти пулеметах), и Тютюннику пришлось довольствоваться Звенигородкой, которую он захватил 13 июня 1919 года, после чего создал в уезде «Звенигородскую республику».

В это время Юрий Тютюнник формально подчинился Второму повстанкому, его отряд получил громкое название 4-й Крестьянской повстанческой дивизии. В районе Сквиры он подчиняет себе 3-ю повстанческую дивизию атамана Дьяченко. Объединенные силы 3-й и 4-й повстанческих дивизий составляли около четырех тысяч бойцов при четырех пушках и 80 пулеметах.

«Сквира была полностью разграблена казаками 3-й дивизии. Евреи и не евреи заплатили «за освобождение» всем своим имуществом, а кое-кто и жизнью», — позже вспоминал Тютюнник. Атамана Дьяченко он обвиняет в потере Сквиры и разгроме объединенных сил повстанцев, а также в том, что Дьяченко «командовала толпа» — повстанцы, занимавшиеся грабежами и погромами. Тютюнник отстранил Дьяченко от атаманства и назначил на его место «своего» атамана — Алексея Григорьева.

Вскоре вместе с отрядом атамана Клименко Юрий Тютюнник участвовал в походе повстанцев на Умань. Но при штурме Умани войска атаманов были разгромлены регулярными частями Красной армии, а атаман Клименко погиб. В то же время самого Тютюнника чуть не расстреляли взбунтовавшиеся повстанцы 3-й дивизии, хотя сам атаман считал, что повстанцы его «боготворят».

После разгрома под Уманью Тютюнник осознал слабость неорганизованных «советских» атаманов. Он решил круто изменить свою судьбу и подчиниться руководству Петлюры, войдя в регулярную армию УНР. 12–14 июля 1919 года бойцы Тютюнника, двигаясь на запад, прорвали советско-украинский фронт и вышли в расположение армии УНР. В это время атаман Божко предлагал Тютюннику объединить свои «дивизии» и «почистить главный штаб и правительство» — то есть организовать переворот в Каменце-Подольском, где находилось руководство УНР. Тогда Тютюнник отверг это предложение...

Через две недели Юрий Тютюнник стал генералом армии УНР — его назначили на должность командующего Киевской группы. Эта группа в августе 1919-го захватила Умань и выдвинулась к Елизаветграду.

Осенью того же года боротьбисты предлагали Тютюннику поднять восстание против Петлюры, но он снова отказался, выступив в защиту руководителя Директории против авантюристов Волоха и Божко. В декабре 1919-го Юрий Тютюнник стал помощником командующего армии УНР, которая отправилась в тыл белогвардейцам в свой Зимний поход. Одновременно он командует Киевской группой войск, которая ворвалась в глубокий тыл белогвардейцев в районе Жашков–Звенигородка, в родные места атамана. В январе следующего года Тютюнник участвовал в захвате Умани. В марте–апреле 1920-го части Тютюнника помогали местным повстанцам в районе Николаев–Одесса изгнать большевиков из сел и местечек.

6 мая 1920 года подразделения, принимавшие участие в Зимнем походе, соединились с основными силами армии Петлюры и польской армией в районе Винницы. За 180 дней похода части «Зимней» армии прошли по тылам красных и белых более 2500 километров.

В июле–августе 1920 года Юрий Тютюнник снова превратился в повстанческого атамана, он воюет в тылу у красных — в районе Звенигородки, совместно с местным атаманом Грызло. Но уже в сентябре он снова возвращается в регулярные войска УНР на старую должность — командующего Киевской группой. В сентябре–октябре эта группа вела бой против Красной армии в западном Подолье.

7 ноября 1920 года, за 12 дней до полного разгрома армии УНР, в местечке Ялтушкове состоялось совещание командного состава украинской армии и членов правительства. Существовали большие подозрения, что на этом совещании Тютюнник хотел арестовать Петлюру и его министров и провозгласить себя главой армии и республики. 12–18 ноября Киевская дивизия была втянута в затяжные бои против наступающей Красной армии. Однако 20–21 ноября под ударами Красной армии войска УНР были вынуждены уйти на территорию Польши и сдаться польским властям. Более 20 тысяч солдат и офицеров армии УНР были интернированы поляками.

В начале 1921 года Юрий Тютюнник возглавил партизанско-повстанческий штаб при главном командовании армии УНР. Постепенно между Тютюнником и Петлюрой назрел острый конфликт, связанный с контролем над украинским повстанчеством и подпольем.

В военном управлении штаба окопалось множество советских разведчиков, например начальник отдела полковник Добротворский, подполковник Снегирев, сотники Нестеренко и Заярный. Петлюра подозревал об утечке информации через штаб Тютюнника, и это обостряло его неприятие легкомысленного атамана.

Петлюра стремился ограничить влияние атамана на повстанческих лидеров Украины, провоцируя неподчинение атаманов Тютюннику. Так, атаман Гулый-Гуленко отказался выполнять приказы Тютюнника; атаману Шепелю Тютюнник дал мандат на командование повстанцами в нескольких уездах Подолья, Петлюра же полномочия Шепеля распространил на несколько губерний, передал ему деньги и оружие. Тютюнник направил на Правобережье своего атамана Карого-Яворского, которого Шепель арестовал как «самозванца». Конфликт с Петлюрой произошел у Тютюнника и из-за назначения Бессарабенко атаманом Киевщины.

Для того, чтобы стать лидером всего украинского движения, Тютюннику нужна была победоносная война, и именно поэтому он торопит польское командование и Петлюру с началом похода в Украину. В августе 1921 года атаман заявил, что если до 15 сентября 1921 года не будет дано «добро на поход в Украину», он выступит самостоятельно, возглавив всеобщее восстание.

Тютюнник тогда утверждал, что в Украине в повстанческих отрядах еще воюют более 50 тысяч человек. Силы Заболотного он определил в шесть тысяч (в реальности — около 500 бойцов), Струка — в три тысяч (на самом деле не более 500–600 бойцов), Махно — в 30 тысяч человек (в реальности во всех отрядах батьки в то время было не более трех тысяч бойцов). В то же время Петлюра на конференции всех «готовых к бою» атаманов отмечал, что большинство повстанкомов и отрядов разгромлено. Но 17 октября он приказал начать поход (названный Вторым зимним), возложив на Тютюнника обязанности командования Повстанческой армией.

Волынская группа этой армии (800 человек) должна была наступать через Волынь на Киев. Однако поляки вооружили только 50 % бойцов, а у 25 % не было даже зимней одежды и теплой обуви. И все же эта группа прорвала границу у Звягеля (на Волыни) и вторглась на территорию Советской Украины. Тютюнник среди своих бойцов распространял слухи, что Житомир, Овруч, Проскуров, Винница уже захвачены повстанцами, а части Красной армии переходят на их сторону. Такая пропаганда была действенной только первые дни, до тех пор, пока войска не столкнулись с реальностью. Волынская группа провела на территории Советской Украины только один серьезный бой за город Коростень. Отряд Тютюнника сумел ворваться в город, захватить станцию и тюрьму (выпустив до 500 «политических»), но удержать Коростень повстанцам не удалось.

Через неделю похода по заснеженным лесам Волынская группа потеряла цель своего пути, пытаясь увернуться от ударов кавдивизии Котовского. Группа Тютюнника так и не нашла в лесах Правобережья серьезных повстанческих атаманских отрядов. 17 ноября 1921 года у села Миньки она была полностью разгромлена конницей Котовского. В ходе боя погибли около 200 человек, около 400 оказались в плену, причем 359 из них, отказавшись перейти на сторону большевиков, были расстреляны у местечка Базар. Тютюнник и большинство командиров похода исчезли с поля боя, оставив обмороженных, раненых, больных солдат в окружении красной конницы.

После разгрома Второго зимнего похода Тютюнник объявился в польском Львове, уже утратив ореол повстанческого вождя. Интриги в эмигрантском политикуме привели к тому, что уже в начале 1922 года Петлюра разорвал все отношения с Тютюнником, отстранил его от командования и расформировал партизанско-повстанческий штаб. Но Тютюнник продолжал «заниматься повстанчеством», напрямую выходя на структуры польской разведки. В это время он установил контакт с Шумским — советским представителем в Польше, прощупывая возможность возвращения в Украину.

В конце 1922 года чекисты решили выманить Тютюнника из эмиграции в СССР, арестовать и заставить покаяться. Предполагалась также возможность реабилитации атамана и использование его для разложения «петлюровской» эмиграции. Операция по «изъятию» Тютюнника носила название «Тютюн», а телеграмма о согласии атамана тайно перебраться в СССР должна была состоять из одного предложения: «Тютюн и чай выгодно куплены». Руководил операцией начальник отдела контрразведки ГПУ при НКВД РСФСР Журинда, а исполнителем был Григорий Заярный-Гордиенко, чекист, давно подвизавшийся в окружении Тютюнника.

В 1922 году Тютюнник отправил Заярного в Советскую Украину для организации новой сети подполья. Весной следующего года от Заярного пришло сообщение, что в Харькове создана мощная тайная повстанческая организация во главе с атаманом Дорошенко, которая планирует всеобщее восстание в УССР. Начались упорные уговоры Тютюнника с предложением возглавить эту организацию, для чего тайно прибыть в СССР. Сценарий был практически беспроигрышным, позже он срабатывал при «ловле» Бориса Савинкова, Рейли, лидеров монархистского движения.

В июне 1923 года Юрий Тютюнник переплыл приграничный Днестр и уже на советском берегу оказался в руках чекистов. После того как его «сломали» в застенках ЧК–ГПУ, широкой общественности было объявлено, что он перешел в УССР добровольно. Тютюнник сдал архив Повстанческого штаба, по которому чекисты планомерно выловили подпольщиков. В СССР была тайно переправлена из эмиграции в Харьков супруга атамана с двумя дочерьми. Раскаявшийся Тютюнник был амнистирован и получил должность преподавателя в Школе красных старшин в Харькове, где он читал курс лекций по тактике и стратегии партизанской войны, затем работал консультантом при штабе Украинского военного округа по вопросам партизанской войны.

В 1924–1927 годах бывший атаман разъезжал с лекциями по городам Украины, написал три книги, из которых наиболее известна работа под названием «С поляками против Украины» (1924), которая стала «разоблачением атаманщины». В те же годы Юрий Тютюнник писал сценарии и снимался в кинофильме «П.К.П.» («Пилсудский купил Петлюру»), сыграв самого себя как «злодея революции». Он работал во Всеукраинском фотокиноуправлении, был соавтором Александра Довженко в сценарии к фильму «Звенигора» (1928).

Но в 1929 году, когда Украину накрыла волна арестов «националистов», инспектора акционерного общества Тютюнника арестовали и переправили в Москву, в распоряжение контрразведывательного отдела ГПУ. Атаман или отказался от агентурной деятельности, или его ценность уже была невелика. В декабре 1929 года он был расстрелян.

На Полтавщине в 1920–1921 годах действовала повстанческая «армия» Андрея Левченко. Этот атаман происходил из крестьян среднего достатка Кобеляцкого уезда Полтавской губернии. Судьба его типична для украинских атаманов: Андрей закончил военное училище в Киеве и во время мировой войны, воюя в кавалерийском полку, дослужился до звания поручика. В 1917-м Левченко стал украинским эсером и активно участвовал в украинизации армии, а до декабря 1919 года служил в армии УНР. В январе следующего года он перешел в Красную армию и вступил в просоветскую партию украинских боротьбистов.

Благодаря новому партийному билету Андрей Левченко устроился в мобилизационный отдел Кобеляцкого уездного военкомата — ответственным за мобилизацию лошадей для РККА. Путешествуя по Полтавской губернии, он наладил связь с местными повстанческими отрядами и с подпольным Полтавским губернским повстанческим комитетом.

30 мая 1920 года 150 повстанцев ворвались в Кобеляки, но в тот же день они были выбиты местным гарнизоном. После этого налета чекистами было расстреляно с десяток подпольщиков, в том числе инструктор Всеобуча, который был членом подпольной организации Левченко. В августе 1920 года Левченко, собрав отряд в 700 повстанцев при двух пулеметах, возглавил восстание на Полтавщине.

В то время атаман активно сотрудничал с Махно, который несколько раз приводил свою армию на Полтавщину. В октябре 1920 года «армия» Левченко, увеличившаяся до тысячи повстанцев при 10 пулеметах и одной пушке, пыталась взять Полтаву. Получив отпор у Полтавы, Левченко совершил рейд по Хорольскому, Лубенскому, Золотоношскому, Миргородскому, Полтавскому уездам. Кроме «армии» Левченко на Полтавщине было организовано еще до 30 мелких петлюровских отрядов общей численностью до 7 тысяч бойцов при 50 пулеметах и четырех пушках.

В ноябре 1920 года неудача вторичной осады Полтавы привела к роспуску «армии» Левченко и к временному затуханию восстания. Часть повстанцев из-за зимних холодов разошлась по домам или попряталась в землянках в приднепровских лесах. Атаман принял решение с частью своего отряда перейти на правый берег Днепра. На Полтавщину он вернулся в середине февраля 1921 года, после чего снова собрал отряд в 500 повстанцев.

В апреле Левченко окончательно перешел на «петлюровскую платформу», после чего стал главкомом 3-й повстанческой группы (14-го повстанческого района), командующим всеми петлюровскими повстанцами региона Полтава–Чернигов–Кременчуг. А в мае атаман Левченко вновь собрал Полтавскую повстанческую армию (до 1500 бойцов), поставив цель захватить губернский центр. В это время он возобновил союз с Махно, пригласил его армию на Полтавщину. Но уже летом 1921 года части Махно и Левченко были разгромлены в районе Полтавы Красной армией. Махно с небольшим отрядом ушел в Россию, а «армия» Левченко скрылась в местных лесах.

В августе 1921 года советское командование предложило амнистию Левченко и его повстанцам. Но атаман это предложение отклонил. Осенью того же года из 21 волости Кобеляцкого уезда в 17-ти советская власть была ликвидирована и они находились под полным контролем повстанцев. Они захватили в плен и расстреляли начальника вооружения Владимирской дивизии РККА, председателей трех волосных исполкомов Полтавщины и т. д.

После тяжелого ранения в руку Андрей Левченко несколько месяцев находился на лечений и отошел от руководства повстанцами. В конце 1921 года он приступил к организации нового восстания в Полтавской и Кременчугской губерниях. Атаман создал повстанческий казацкий отряд и подполье численностью 300 человек под названием «Запорожская Сечь». Но в январе–феврале следующего года чекисты разгромили «Сечь», арестовав или уничтожив более 200 подпольщиков. Были также арестованы около 600 крестьян Кобеляцкого уезда, 200 из них были расстреляны.

В феврале 1922 года Андрей Левченко с небольшой группой повстанцев снова скрылся в лесах на правом берегу Днепра. Но в мае атаман был случайно задержан чекистами на улице Екатеринослава. В феврале 1923 года в Полтаве состоялся громкий открытый судебный процесс над повстанцами. Андрей Левченко и восемь его товарищей были приговорены к расстрелу...

Колоритной фигурой времен гражданской войны был и атаман Ангел. Впрочем, о нем практически не осталось исторических сведений, зато их недостаток с лихвой «компенсировался» слухами и легендами. Атаман Ангел стал собирательным образом «героя-фантома» для повстанцев севера Украины — ведь под этим именем действовали как минимум два персонажа. Видимо, сам атаманский псевдоним Ангел был притягателен для мифотворцев. Не случайно атаман Ангел стал антигероем знаменитого советского телесериала «Адъютант его превосходительства».

«Исторически достоверный» атаман Ангел — Евгений Петрович Ангелов — происходил из украинских болгар. Его отец служил егерем у помещика Тарновского на Черниговщине. Евгений родился, предположительно, в 1895 году в селе Власовка, соседнем с Качановкой (где было поместье Тарновских). В годы Первой мировой войны он был призван в действующую армию, воевал на фронте, окончил школу прапорщиков. В 1918 году Евгений вернулся в родное село в чине поручика. Подполковник армии УНР Михаил Середа описывал его следующим образом: «Его жилистая, подвижная фигура всегда находилась в напряжении всех мускулов, требуя постоянно острых впечатлений и изменчивых движений. Был одет как кавказский ингуш — в черную шерстяную бурку, островерхую черную папаху и кавказские шерстяные сапоги, снизу обшитые белой кожей». Интересно, что болгарин Ангелов был «сознательным украинцем» и антисемитом. Ему приписывали массовые расстрелы евреев на Черниговщине. Впрочем, ни один из фактов погромов никогда не был документально доказан.

Поддержав Центральную Раду, Ангел вступил в состав украинского казачества Черниговщины, возглавил казацкие отряды в родном Ичнянском уезде. Но осенью 1918 года, собрав несколько десятков недовольных гетманским режимом казаков, Ангел «переквалифицировался» в «народного мстителя». Во время восстания Директории против Скоропадского он тайно прибыл в Чернигов с целью организовать восстание в губернии. В конце ноября 1918 года были сформированы новые антигетманские атаманские структуры: Палий возглавил «Серую» дивизию, Сидоренко — Черниговский конный полк, Ангел — «Курень смерти имени кошевого Ивана Сирко». Отряды Ангела и Палия осуществили антигетманский переворот в Конотопе, Ичне, Прилуках. Но если в ноябре 1918 года Ангел выступал под флагом Директории, то через полтора месяца он разочаровался в ее политике, особенно после личной встречи с Петлюрой в начале 1919 года.

Части Ангела разоружили и обложили реквизицией немецкие отряды, которые ждали отправки в Германию, ограбили эшелон с евреями, устроили несколько погромов. В этой ситуации лидеры Директории вполне естественно решили, что Ангел должен быть отстранен от командования и немедленно арестован. Часть бойцов атамана перешла в армию УНР или разбежалась, но 300 человек остались с Ангелом.

Атаман рейдировал по Черниговщине, Полтавщине, Киевщине, доходил до околиц столицы — Дарницы и Троещины. Ангел то воевал против остатков гетманцев, то громил петлюровцев, то тревожил красных, наступавших на Киев. Некоторое время с Красной армией у него было подобие военного союза, но в конце февраля 1919 года Ангел совместно с атаманами Иваном Гонтой и Марусей Черной разгромил большевиков под Ичней и захватил Ичнянский уезд. Специальным постановлением Реввоенсовета УССР атаман Ангел был объявлен вне закона. В марте–мае 1919 года он с отрядом в сотню бойцов пытался противостоять советской администрации Черниговщины. В мае его отряд переправился через Днепр и примкнул к атаману Зеленому. Впоследствии «блуждающий» отряд Ангела был замечен у Бердичева, Казатина, Фастова. В конце 1919 года Ангел попал в засаду и вскоре был расстрелян (по некоторым данным — Ангел умер от тифа).