Атропин

Глава 9. Поединок

Гейл окинул глазами грязный и разорванный свитер Теда, промокший бензином, его разбитое лицо и босые ноги, дотронулся до горла, где отпечатался красный след. Он не стал ничего говорить, поднялся и пнул дверь бельевой наружу, едва не убив оказавшегося за ней Мартинеса.

При виде Гейла Уоррен презрительно скривился — Вайзу он еще уступал комплекцией, но если здоровяк не будет вмешиваться, то Головастику свернуть голову можно и руками, это будет простая самооборона. Остальные двое не в счет.

Гейл выдернул ремень из брюк и петлей намотал его на кулак.

— Не надо, — прохрипел Тед, хватая его за рукав, но Гейл грубо оттолкнул его прямо на Мартинеса.

— Подержи, — процедил он.

Тот поймал Теда и запихнул обратно в бельевую, протиснулся следом и закрыл дверь.

— Это не твое дело, Принцесса. Это его дело, — сказал он, разрывая пакет с одеждой. — Чего застыл столбом? Переодевайся давай, пока пневмонию не получил.

Гейл приближался, но Уоррен снова только усмехнулся — Головастик по-прежнему был ниже его на целую голову. С чего он начнет? Попробует дать ему в челюсть? Сделает подсечку, чтобы уравнять возможности в росте? Но Гейл не сделал ничего такого, просто набрал скорость, налетел на Уоррена и сбил его с места, впечатав в полки. Стеллаж содрогнулся, сверху посыпались какие-то коробки, в воздух взметнулось облако стирального порошка из порванной упаковки.

Скоро порошок засыпал все проходы, вступил в реакцию с бензином и превратился в створоженную скользкую жижу, в которой противники падали, поднимались и снова падали, грязные, как черти. Уоррен успел разбить Гейлу бровь и нос до того, как тот впечатал его спиной в груду коробок и ударом ботинка свернул ему скулу. Уоррен перекатился в сторону, и это спасло его от сломанной шеи — в руках Гейла черенок швабры превратился в оружие.

Тед пробовал не смотреть в ту сторону — каждый удар, который наносил Гейл, отдавался в нем болезненным эхом, и ответные удары Уоррена он ощущал всем телом до судорог в мышцах, от них скручивало желудок. От этого ли, или от паров бензина, но его тошнило и было нечем дышать. Тед не понимал, почему Гейл все еще держится на ногах, почему все остальные смотрят на это, почему никто не вмешивается. Он зажмурился, но, как оказалось, слушать происходящее было еще страшнее. Постепенно, когда обжигающий страх за Гейла притупился, ему стало понятно, что тот не просто бьет, а загоняет своего противника в угол, не давая тому поменяться местами и проскользнуть мимо себя к выходу, тогда Тед понял, чем все должно кончиться. Допустить этого было нельзя. Пользуясь тем, что Вайз и Мартинес пристально наблюдают за поединком, Тед метнулся к выходу, где стоял кар, на котором они с Уорреном приехали. Скользкими от бензина руками он включил зажигание и направил машину прямо в ближайшую секцию забора. Железо прогнулось, сыпануло искрами — значит, где-то на пульте сработала сигнализация. После этого Тед бегом вернулся в ангар, где продолжалась драка.

Удары Уоррена, несмотря на силу, постепенно принимали вид не наступательного, а оборонительного маневра, было понятно, что остановить Гейла он не может — навыки спортивного бокса проигрывали беспринципной школе уличного боя. И, наконец, наступил такой момент, когда склад закончился, и противники уперлись в заднюю стену. Отступать было некуда.

— Кончай его, Гейл, — коротко сказал Вайз.

Уоррен локтем высадил створку отверстия для автоматической подачи на склад пустых паллет, перекатился через бортик вниз и бросился к спасительному десятиметровому радиусу. Гейл перемахнул низкий подоконник следом за ним, в два скачка догнал и повалил врага на землю, прыгнув ему на спину. Ременная петля захлестнула Уоррену горло, Гейл зажал ее в кулаке и затянул. Уоррен несколько раз судорожно дернулся, но с каждым разом его рывки становились слабее — натяжение усиливалось, воздуха не хватало.

— Эндрюс, отставить! — услышал он крик Лаудера.

Со стороны учебных корпусов к складу с визгом тормозов подъехала полицейская машина, из которой выскочили люди. Среди них были и полицейские, и Полип, и даже учебный врач Ващанников. Лицо Уоррена представляло собой красно-синее месиво, но Гейл продолжал стягивать ремень, пока Лаудер не налетел на него и не столкнул его с жертвы. Гейла это не остановило, он, словно машина, зашел с другой стороны, но Лаудер схватил его за плечо и крутящим рывком послал в сторону. Браслет тут же зашелся истерическим писком, и Гейл рухнул затылком в наметенный снег.

***

— … как полагается. Если вы хотите видеть в действиях моего курсанта покушение на убийство…

— Я не настолько формалист, — напряженно сказал полицейский офицер. — Мальчишка молод, первое задержание, адреналин, увлекся, это бывает…

— Ваш трезвый взгляд на вещи не уступает вашей оперативности, — вежливо сказал Лаудер. — Я укажу это в рапорте вашему начальству.

— Совсем не обязательно, — покраснел довольный офицер.

В темном «небе» над головой едва заметно светилась полоса разогревающегося солара. Гейл глубоко вдохнул и неожиданно зашелся в кашле до жгучих слез. Ващанников убрал нашатырь, помог сесть и натянул ему на плечи брошенную кем-то куртку. Разрезанный браслет лежал в двух шагах, и Гейл медленно подумал, что если Полип обвинит в этом его, то врач будет свидетелем, что он этого не делал, пусть утрется.

Уоррена держали двое, на его шее багровела борозда от ремня, но лицо было залеплено гемостатическими пластырями, на руках зеленоватым светом горели наручники.

— Ну, давай, голубь, посмотрим, что у тебя там еще, — сказал офицер, подходя к нему. — Или предпочтешь добровольно заявить?

— Мне нечего заявлять, — довольно спокойно ответил Уоррен. — Я пришел на праздник, и на меня напали. Я не хотел ничего плохого.

— Что ты делал на складе?

— Пытался остановить поджог, который планировал Эндрюс в качестве мести за наказание. Больше ничего.

Гейл дернулся, но Ващанников удержал его на земле. Полицейские вывернули карманы плаща Уоррена, но кроме пары конфет там ничего не обнаружилось. Они обшарили его пиджак, потом карманы брюк и вдруг полицейский присвистнул — в пальцах у него повис маленький пластиковый пакетик синего цвета. Он аккуратно передал его старшему по званию.

— Это что? — офицер сунул Уоррену под нос находку.

— Это не мое, — подавленно сказал Уоррен.

— Понятно, что не твое, — засмеялся офицер. — Именно так все и говорят. Рекс, оформи изъятие… что тут у нас?

Он открыл пакетик и, коснувшись порошка, поднес палец к языку.

— Однако, — протянул он. — «Черный цветок». Где взял?

— Это не мое, — отчаянно повторил Уоррен, оглядываясь назад, потом по сторонам. — Я не знаю…

— Подбросили, — протянул офицер. — Как же еще оказываются наркотики в карманах человека, который столько лет числится в списке распространителей? Моя любимая сказка. Остальное послушаю по дороге.

Он сделал знак полицейским, и те потащили Уоррена к машине, на которой приехали.

— Это не мое, не мое, не мое, — закричал Уоррен. — Не мое! Тед, скажи им! Ты не такой, как они, ты честный!

Тед отвернулся и плотнее закутался в серебристый полицейский плед. Гейл снова рванулся, но Ващанников придавил его уже ощутимо.

— Сидите тихо, — сердито прошептал он. — Там и без вас обойдутся.

— Крышка, — уверенно сказал офицер Лаудеру, натягивая перчатки. — «Цветок» в учебном заведении с присутствием несовершеннолетних — это пожизненный срок. В лучшем случае лишение гражданства и отправка на Мумбаи. Свидетелей тут более чем достаточно.

— Надеюсь на справедливое решение суда, офицер, — холодно сказал Лаудер. — Снабжать наркотиками детей — худшее из преступлений. Мы все верим нашему правосудию.

— Постараемся вас не разочаровать. Честь имею.

Офицер приложил руку к козырьку и побежал догонять своих. Гейл отодвинул Ващанникова, встретился глазами с темным взглядом Лаудера и промолчал.