Аукцион невинности. Двойная ставка

Глава 4

– А сейчас следующий лот нашего аукциона. Еще одна прекрасная нимфа, очаровательная, обворожительная девушка под номером пять.

В ушах шум, массирую виски пальцами, трясет так, что кажется, еще немного, и я сорвусь с места и просто сбегу. Но нельзя, уже нельзя. В бумагах, которые я мельком прочла, есть пункт насчет этого. Нужно будет выплатить огромную неустойку за, так сказать, моральный вред, нанесенный организаторам мероприятия.

Но я-то знаю, что никуда не сбегу. Назад дороги нет.

Я – лот номер семь. Говорят, счастливое число.

Сейчас ушла пятая, блондинка восемнадцати лет, Таня, кажется, милая, на щеках румянец, полная грудь, широкие бедра. Кто сказал, что здесь одни девушки модельной внешности? Здесь мы все очень разные.

Таня приезжая, к ней на вокзале подошел мужчина, представился, дал визитку, так она сама рассказала. Потом позвонили, пригласили, прошла все процедуры. Если честно, можно быть в ужасе от происходящего, подумав здраво. Какой-то аукцион, где тебя покупают в придачу с невинностью, как невольницу на рынке.

И ведь неизвестно, что там с тобой будет, как покупатель обойдется, какие у него странные или страшные фантазии. Что вообще будет потом? С какими травмами ты уйдешь оттуда, а вообще, уйдешь ли?

Но это выбор каждой, личный, никто не принуждает идти.

Чем не рабыня на двадцать четыре часа? Еще неизвестно, с какой поломанной психикой ты останешься и как долго потом будешь собирать себя по частям.

Я примерно знаю, что это такое.

Но у всех ведь другая картинка в голове. Приятный мужчина, постель застелена шелком, горят свечи, бокал вина, пара комплиментов. Покупатель все делает нежно, а ты получаешь первый оргазм.

Чушь.

– А ты тут как оказалась? Эй, слышишь меня?

Ко мне обращается девушка, собранные в два хвостика длинные волосы, облегающий, просвечивающийся на груди топ, короткая юбка школьницы.

– Так же, как и ты. Но у всех нас разные цели.

Не хочу ни с кем разговаривать, вслушиваюсь в голоса за дверью, но там только шум. Но этой, видимо, приспичило поговорить. Поправляю халат, что выдали, приятная белая атласная ткань, под ним на мне даже нет трусиков.

Тут у всех свой образ, я так поняла, эта – школьница, та, Таня, селянка в прозрачной сорочке и с заплетенными косами. Не аукцион, а шоу. Товар должен спеть или сплясать, ну, в крайнем случае показать себя во всей красе обнаженной.

Сейчас реально начала переживать, что слишком худая, поймала себя на этой мысли и чуть не засмеялась в голос. Бабушка вечно говорит, чтобы я ела больше, пила витамины, не убивалась на работе. А как не убиваться?

– Какая цель у тебя?

– Я не хочу об этом говорить.

– А дай угадаю. Наверное, твой папаша должен много денег кредиторам, шантажирует, бьет мать. Угадала?

– Нет.

– Новая машина, квартира?

– Нет.

– Ну судя по тому, какая ты замученная, может, наркотики? Хотя нет, я анализы сдавала, на это здесь проверяют.

Она права, был не только осмотр гинеколога Перовой, но и несколько анализов. Как еще к психиатру не повели? Нам бы он тут всем не помешал.

– А первую видела? Рыжая такая, пафосная, все руки салфетками вытирала. Ее папаша выдает за какого-то своего партнера замуж, но мол ни-ни до свадьбы. А она его терпеть не может, решила продать целку и свалить от всех, но, ставлю пять баксов, найдут.

– А эта толстушка?

Стало даже интересно, вроде мы находились все в одном помещении, а я не слышала их разговоров.

– Деревня, приехала учиться на агронома, колхоз поднимать с колен. Там мужиков, наверное, нет у них, восемнадцать, а все девочка, обычно такие молодые да ранние. Говорит, лучше так, чем кому попало и бесплатно. Циничная пошла лимита.

А она забавная, думала, что глупышка, но нет, смышленая. Девушка поправила хвостики, надула пузырь жвачки, он громко лопнул. Симпатичная, пухлые губы, веснушки, на вид точно лет четырнадцать.

– А ты здесь как?

– Денег решила заработать, у меня три брата, и да, мне почти девятнадцать, и я еще девственница. Сама понимаешь, с братьями много не погуляешь, любой мой парень ходил с разбитой рожей, после этого не появлялся.

Мои сводные братья были кончеными отморозками, но сейчас, конечно, бизнесмены, круче вареных яиц. Ненавижу их.

– Так, школьница, давай шевелись, твой выход.

В комнату заглянул мужчина, мельком посмотрел на меня, кивнул, девушка встала, поправила юбку, приклеила жвачку к зеркалу.

– Бывай, подруга, несладко тебе придется. Если что, бей в кадык резко, со всей силы.

Осталась одна.

Не хочу ничего, только чтобы это все быстрее закончилось, и моя дочь выздоровела. Разве мне жалко себя и свое тело?

Нет, ради нее нет.

Прикрыла глаза, вспоминая, какая я была раньше, веселая, беззаботная, мне нравилось, что мы с мамой жили вдвоем, нам никто не мешал. А потом, как черт из табакерки, появился ее новый мужчина, и моя жизнь, кажется, именно с этого момента покатилась в пропасть.

– Девушка, ваш выход.

– Да, хорошо.

Нервно кусаю губы, наверное, уже в кровь, чувствую ее металлический привкус, сильнее затягиваю на талии халат, иду за мужчиной. Темный коридор, считаю шаги, чтобы не сойти с ума.

Яркий свет бьет в глаза, зажмуриваюсь. Большое пространство, где-то играет музыка. Это клуб, а я на сцене, где обычно показывают шоу-программы. Передо мной лишь стул и направленные на него огни софитов.

– Как вы поняли, господа, самое сладкое мы оставили напоследок. Лот, номер семь, прекрасная, хрупкая, нежная, как цветок лотоса, девушка.

Мужчина в строгом костюме протянул мне руку, подвел к стулу, но присесть не предложил. Горло сдавило спазмами, еще немного, и не смогу дышать, так бывает, когда испытываю перенапряжение и страх.

Посмотрела в зал, практически ничего не видно, лишь густой сигаретный дым, запах алкоголя и терпкого парфюма.

– Настоящий цветок, гладкая кожа, волосы, струящиеся, словно шелк. Представьте эту девственницу в своих объятиях, как она отдает вам самое ценное – нетронутое никем лоно.

Меня презентовали как красивую куклу. Надеюсь, дорогую, иначе для чего все это?

– А сейчас лот номер семь снимет халат и покажет свое божественно прекрасное тело.

– Давай уже, не тяни, покажи, детка, сиськи, – выкрик из зала, вздрагиваю, сильнее цепляюсь за пояс.

– Минутку терпения, господа, не пугайте девушку.

Понимаю, что надо раздеться, таковы условия, медленно развязываю пояс, он из рук падает на пол, закрываю глаза, глубоко вдыхаю, стараясь унять сердцебиение.

Становится еще холоднее, когда оголяю плечи, грудь, живот, халат падает к ногам, не знаю, куда деть руки. Это как самый страшный сон, когда ты стоишь перед классом голая, над тобой все начинают смеяться, а тебе некуда деться.

Но вокруг не противные одноклассники, а взрослые, богатые мужчины, которые сейчас будут делать ставки, покупать то, чего нет.

От этого страшно еще сильнее.

Кажется, все мои рецепторы обострились, слышу чье-то тяжелое дыхание, щелчок зажигалки, льющийся в бокал алкоголь. А еще чувствую взгляды, они скользят по телу, как гремучие змеи, холодные, липкие, обвивают, душат.

Шатаюсь на высоких каблуках, открываю глаза, а меня парализует.

Кто-то смотрит, нет не так, как другие, этот взгляд лишает воли, облизываю губы, хотя не стоило так делать и провоцировать всех собравшихся.

– Даю сразу полмиллиона, – выкрик из зала.

– Миллион.

– Миллион сто.

– Миллион триста, – характерный кавказский акцент, а меня сейчас вырвет прямо на сцену.