Авантюрист поневоле

Глава 8 Первый день в Аргенте

Тюрин продолжал идти, но с каждым шагом его желание помочь таяло, словно снег на ладони в жаркий полдень. Он шёл, потому что не знал, что ещё делать. План, который изначально казался простым — найти выживших и предложить помощь, — рухнул так же стремительно, как и всё остальное вокруг. Когда он добрался до обломков, его встретил лишь пылающий ад. Треск разрушающегося металла и огонь, пляшущий на останках, как демон, жаждущий хаоса. Пламя казалось живым — оно извивалось и рычало, словно голодное чудовище, которое невозможно остановить.

Вдруг раздался взрыв — такой мощный, что Виктора отбросило назад. Он летел, как сорванный осенний лист, а воздух вокруг него свистел и гудел, словно шепча: «Не вмешивайся, не твоё это дело». Земля встретила его жёстко, но это было лучше, чем столкнуться с обломками корабля, которые разлетались в разные стороны, как мстительные осколки. Жар пробежался по его коже, не успев обжечь, но достаточно, чтобы напомнить, как всё может внезапно пойти не так.

Когда он наконец поднялся на ноги, перед ним осталась только пустошь и огонь. Ничего больше. Пламя поглощало всё. В этот момент внутри у него всё оборвалось. В нём разлился ледяной холод, такой же пустой и бесконечный, как Межмировой Океан, над которым он недавно парил. Он повернулся и пошёл, сам не понимая, куда именно, пока не добрался до дороги.

Широкая, пыльная дорога перед ним простиралась, как приглашение в никуда. Деревья по краям, извивающиеся и сухие, выглядели словно древние стражи, замершие в вечном ожидании. Их ветви тянулись вверх, будто пытаясь поймать редкие облака, которые легко ускользали. Они напоминали когти старого воина, износившего свой меч до того момента, когда уже нечего защищать.

Ветер был тёплым и душным, словно он сам не желал двигаться, а лишь лениво разносил по округе пыль и запах тлена. Виктор шёл, стараясь не думать о том, что оставил позади. Казалось, что он идёт целую вечность, но дорога не менялась. Только деревья иногда подступали ближе, словно кто-то пододвигал их за его спиной.

Он чувствовал, как дорога тянет его вперёд, как завораживающая музыка, зовущая следовать за ней, даже если не знаешь, куда она приведёт. В какой-то момент пейзаж вокруг стал казаться не просто пустым — он был умиротворяющим, как мир, который давно смирился со своей обречённостью. Деревья перестали выглядеть зловещими стражами и стали частью этого странного, спокойного ритма. Даже пыль под ногами перестала раздражать, и в воздухе появился лёгкий аромат чего-то давно забытого и очень простого — может быть, трав или свежей росы, хотя никакой росы здесь явно не было.

А потом, неожиданно, дорога вывела его к старой повозке. Она стояла на обочине, словно сдавшись на милость этой вечной дороги. Рядом с ней, скрестив руки, стоял старик. Он выглядел так, будто эта повозка — вся его жизнь, а её поломка — самая большая трагедия, которая могла с ним случиться.

Старик заметил Виктора и, тяжело вздохнув, покачал головой.

— Ну и ну... — сказал он, скрипя старческими костями, словно весь он был сделан из деревянных досок этой самой повозки. — Сразу видно, что удача на моей стороне.

— Вам помочь? — спросил Виктор, вглядываясь в повозку и ища глазами поломку, которая так удручает старика.

— Колесо, — коротко ответил тот, словно это объясняло всё на свете. — Это всегда проклятое колесо. Как ни проверяй, как ни смотри, а оно всё равно сломается в самый неподходящий момент.

Тюрин подошёл ближе и осмотрел колесо. Оно действительно выглядело так, будто ещё минуту назад было готово откатиться куда-то по своим делам, но в последний момент решило рассыпаться от усталости.

— Давайте помогу, — предложил Витя, закатав рукава и без дальнейших вопросов взявшись за работу.

Старик наблюдал за ним с выражением, которое можно было бы назвать смесью удивления и благодарности. Не каждый день кто-то незнакомый предлагает помощь просто так, и уж тем более не на такой забытой богами дороге.

— Эх, спасибо тебе, парень, — сказал старик, пока Виктор колдовал с колесом. — А то уж думал, что застряну здесь до ночи. И кто знает, что может вылезти из леса, когда солнце сядет...

— Да не за что, — отмахнулся Тюрин, крепко закручивая болты и проверяя, как колесо садится на ось.

Работа оказалась не слишком сложной, и через несколько минут колесо было как новенькое — ну, или, по крайней мере, как "старое, но снова способное катиться".

— Ты не сказал, куда путь держишь, — поинтересовался старик, разминая затёкшую спину.

— Я и сам не знаю, — печально улыбнулся Тюрин.

— Я в город еду, недалеко отсюда, — ответил старик, кивая в сторону, куда недавно шёл Тюрин. — Аргент. Хороший город!

— В город, говорите? — Виктор вдруг осознал, что идти без определённой цели — не самая лучшая идея. — Подвезёте, если не трудно?

— Садись, — старик улыбнулся, — помощь надо отблагодарить, да и по пути нам.

Сев в повозку, Виктор вновь ощутил эту странную умиротворённость, которая, казалось, исходила от всего вокруг. Дорога продолжала тянуться перед ними, словно бесконечная лента, но теперь она казалась менее пугающей. Теперь на ней был компаньон — старик с усталым, но добрым взглядом, и чувство, что хотя бы на какое-то время всё будет в порядке.

Повозка медленно катилась по дороге, и Виктор, улегшись на сиденье, позволил себе расслабиться. Дорога начала извиваться через странный и чарующий пейзаж. Виктор заметил, что окружающий мир напоминал коллаж из сказок, которые когда-то читались на ночь. Стебли трав и кустарников тянулись к горизонту, словно решили, что они тоже могут быть частью большой шутки природы. Над всем этим царило лёгкое, слегка озорное освещение, будто солнце решило отдохнуть от своей обычной работы и просто повеселиться.

Дорога казалась нарисованной художником, который не заморачивался с прямыми линиями. Она извивалась и петляла, как будто сама хотела сказать: «Вот вам направление, а уж как вы туда доберётесь — это ваше дело».

По обе стороны тянулись поля, устланные зелёным ковром, где цветочные поляны выглядели так, будто на них разгулялся настоящий букет. Некоторые цветы выглядели так, словно обладали своим чувством юмора: один розовый мак мог подмигнуть, а фиолетовый колокольчик — посмеяться над шуткой, услышанной от лесных обитателей.

Где-то вдали слышались трели птиц, чей ансамбль звучал как музыкальное произведение, где каждая нота была разгадкой старой загадки. Лесные деревья были настолько умиротворёнными, что казалось, они только что завершили долгий день и теперь мирно дремлют, готовясь к новому.

Старик в повозке с доброй и усталой улыбкой выглядел частью этого мира, словно магистр старинного ордена, которому поручено следить, чтобы вся эта сказочная картина не превратилась в обыденность.

Город, куда Виктор и старик наконец добрались, оказался тем самым местом, о котором пишут в волшебных книгах, но которое никто не ожидает увидеть своими глазами. Он возник перед ними, как призрачное видение из тумана, словно решил показаться миру именно в этот момент, и нигде больше. Здесь всё, казалось, было создано для того, чтобы заставить путника остановиться и хотя бы на мгновение забыть о своих тревогах.

Сквозь густую листву деревьев и извилистые улочки проглядывали старинные домики, словно кто-то разбросал их по карте в порыве добродушного вдохновения. Улицы плавно спускались по склону, закручиваясь и переплетаясь, как нити старого ковра, узоры которого никто не мог разгадать до конца. Эти улочки были узкими, как лезвие ножа, и извилистыми, как самая хитроумная задумка алхимика. Дома, вытянувшиеся вдоль улиц, выглядели так, будто их строили по разным чертежам, каждый из которых был создан в полнолуние под влиянием особенно странного настроения.

Некоторые здания казались результатом чрезмерного увлечения строительством. Они были составлены из разных материалов: здесь камень, там дерево, а кое-где — куски старинных замков и шестерёнки неизвестного происхождения. Вся эта архитектурная какофония удивительным образом смотрелась гармонично, как будто каждый дом был участником большого разговора, в котором все одновременно говорили и слушали.

На крышах домов росли миниатюрные сады, а цветы свисали с балконов, как причудливые водопады зелени. Окна были самых разных форм и размеров — одни напоминали глаза, другие — замочные скважины, а третьи и вовсе имели форму морд фантастических существ, готовых в любую секунду заговорить с прохожими.

Когда повозка въехала на главную улицу, Виктор ощутил, будто попал в другой мир, где даже законы физики действовали по своим правилам. Горожане, снующие по улицам, на первый взгляд казались вполне обычными, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что некоторые из них были вовсе не людьми. Один из прохожих был настолько мохнат, что Виктор едва не принял его за гигантского медведя, пока тот не поздоровался с кем-то на другом конце улицы, обнажив пару огромных клыков и хвост. Другой прохожий был таким худым, что напоминал веточку, на которой случайно задержались шляпа и плащ.

На главной площади, куда они подъехали, находился фонтан, который мог бы стать центральной достопримечательностью любого города. Он был украшен множеством фигурок — здесь были и драконы, и рыцари, и всевозможные существа, которые, казалось, собрались здесь, чтобы обсудить последние новости.

— Ну вот мы и на месте, — сказал старик, остановив повозку на краю площади. — Спасибо тебе, Виктор, за помощь. Без тебя, сам понимаешь, не доехал бы.

— Рад был помочь, Айдан — ответил Виктор, оглядываясь вокруг и пытаясь впитать в себя все детали этого странного и чудесного места.

Старик с благодарностью улыбнулся, затем, пошарив в своём потрёпанном мешке, вытащил небольшую монету. Она блестела, как маленькое сокровище, и на её поверхности были выгравированы замысловатые узоры, среди которых особенно выделялся дракон, свернувшийся в кольцо.

— Возьми, — сказал Айдан, протягивая монету Тюрину. — Это тебе на вечер. Загляни в таверну «Золотая Совка», она тут неподалёку, в переулке за башней. Неплохое местечко, там всегда рады новому гостю.

Виктор принял монету, поблагодарил старика и спрыгнул с повозки.

Он взглянул на монету в руке. Она приятно холодила ладонь и выглядела так, будто знала о нём больше, чем он сам. Пальцы скользнули по замысловатым узорам, и дракон, выгравированный на её поверхности, казалось, подмигнул Виктору..

Старик махнул на прощание и тронул повозку дальше, растворяясь в шуме вечернего города. Витя остался на месте, пытаясь осмыслить увиденное. Город действительно казался чем-то из волшебной сказки — или кошмара, в зависимости от того, под каким углом на него смотреть. Но одно было ясно: это место было лучше, чем мрачный трюм и камера.

Решив последовать совету старика, Виктор направился в переулок за башней, которую сразу заметил. Она возвышалась над остальными зданиями, как сторожевая вышка старого замка, и выглядела так, будто из неё круглосуточно следят за всем, что происходит в городе, готовые вмешаться, если кто-то нарушит древние законы этого места. Башня была окрашена в глубокий синий цвет, словно ночное небо, а наверху мерцал светящийся шар, напоминающий маленькую луну.

Улицы города были полны жизни: торговцы выкрикивали свои предложения, дети гонялись за мячом, а из многочисленных лавок доносились соблазнительные ароматы — смесь свежеиспечённого хлеба, жареного мяса и экзотических специй. Здесь и там слышалась музыка, доносящаяся из открытых окон, а в воздухе витал запах свежей выпечки, смешанный с пряными нотками, что напоминало о безмятежном деревенском утре.

Виктор не мог оторвать глаз от вывесок над лавками, каждая из которых была настоящим произведением искусства. Вот вывеска булочной, где добродушный каравай хлеба, украшенный золотым солнышком, приглашал зайти на горячие пирожки. Рядом висела вывеска кузнеца, на которой молот и наковальня казались живыми и готовыми в любую минуту приступить к работе прямо на глазах прохожих. Чуть дальше была лавка с диковинками, где на вывеске изображён огромный стеклянный шар, внутри которого плясали разноцветные огоньки.

Наконец, Виктор добрался до таверны «Золотая Совка». Вывеска над дверью изображала крупную золотую сову с мудрыми глазами, которая, казалось, изучала каждого, кто входил в заведение. Дверь была тяжёлой, деревянной, с отполированной до блеска ручкой в виде совы — фирменного символа заведения.

Внутри таверна оказалась такой же уютной и странной, как и весь остальной город. Стены украшали старинные картины, на которых изображались диковинные пейзажи, где магия и реальность сплетались в единое целое, создавая миры, похожие на сны, одновременно пугающие и завораживающие. Столы и стулья выглядели так, будто их вырезали из цельных стволов деревьев и обработали магией, придав им причудливые формы, словно они тоже могли в любой момент ожить и начать беседу с посетителями. В углу сидела пара музыкантов, играющих на странных инструментах, звуки которых казались одновременно близкими и далекими.

Витя выбрал стол у окна. Он взглянул на монету, которую всё ещё держал в руке, и вдруг заметил, как к нему подошла стройная эльфийка с большими добрыми глазами, светящимися в полумраке.

— Чего изволите? — скучающе спросила она.

— Что-то перекусить, — ответил Виктор, чувствуя себя немного неловко, потому что не мог перестать смотреть на её острые уши. — И... эльфийский эль! — выпалил он, сказав первое, что пришло ему в голову.

Эльфийка вскинула брови в изумлении и уточнила:

— Вы уверены?

— Да! — поспешно ответил Тюрин, хотя в глубине души был не так уж и уверен.

— Как хотите, — хихикнула девушка и ушла.

Заказ принесли довольно быстро. Еда оказалась приличной — мясо, запечённое с травами, с хрустящей корочкой и ароматными специями, а рядом лежали овощи, так искусно нарезанные, что они походили на маленькие произведения искусства. Бокал с эльфийским элем тоже выглядел многообещающе — светлый напиток с лёгким янтарным оттенком переливался в свете свечей на столе.

Виктор принялся за еду, стараясь не торопиться и наслаждаться каждым кусочком. Вкус был неожиданно приятным, с множеством тонких оттенков, которые, казалось, менялись с каждым новым укусом. Это было что-то совершенно новое для него, но в то же время странно знакомое.

Когда тарелка опустела, он с удовлетворением откинулся на спинку стула и поднял бокал с эльфийским элем. Он посмотрел на него, поднеся к свету, чтобы ещё раз полюбоваться игрой оттенков, и сделал первый глоток. Напиток оказался удивительно мягким и освежающим, с лёгким, почти незаметным привкусом чего-то цветочного и мятного. Виктор улыбнулся и сделал ещё один глоток.

И тут всё вокруг начало медленно расплываться. Сначала Тюрин почувствовал, как воздух стал плотнее и словно подёргивался, как марево. Он моргнул несколько раз, пытаясь сосредоточиться, но звуки и образы всё больше отдалялись, превращаясь в невнятное жужжание. Голова закружилась, словно он оказался на самой высокой карусели мира, и его начало уносить куда-то вверх, в небеса.

— Что за... — пробормотал Виктор, чувствуя, как глаза сами собой закрываются. Он попытался встать, но ноги стали ватными, а тело внезапно потеряло вес. Последнее, что он успел ощутить, — это лёгкое покачивание, словно его уносил невидимый поток.

Когда он очнулся, первое, что увидел, — это каменные стены, освещённые тусклым светом, пробивающимся через маленькое окошко под потолком. Виктор моргнул несколько раз, пытаясь сфокусировать взгляд, и постепенно осознал, что снова находится в камере. Холодный, сырой воздух обжигал лёгкие, а металлические решётки перед глазами погружали в уныние.

Он медленно приподнялся, чувствуя, как мир снова становится на место, но это не приносило облегчения. Головная боль напомнила о себе неприятным стуком, а чувство дежавю нахлынуло, как волна, угрожая захлестнуть его с головой. Вздохнув, Виктор поднял глаза к потолку и тихо произнёс:

— Ну вот опять...