Авиация 1999 03

ЦЕЛЬ – ХЕЛЬСИНКИ

Александр Медведь, Дмитрий Хазанов (Москва)

"В ночь с 6 на 7 февраля большая группа наших бомбардировщиков произвела массированный налет на город Хельсинки. Бомбардировке были подвергнуты военно-промышленные объекты противника, железнодорожный узел, порт и центральная часть города. В результате бомбежки по наблюдению экипажей наших самолетов возникло более 30 пожаров, сопровождавшихся сильными взрывами. Крупные пожары отмечены в районе газохранилища, военных казарм, электромеханического завода, в районе вокзала, на территории станции и депо. В районе судостроительного завода и сухого дока, а также на территории автосборочного завода наблюдались взрывы большой силы. Пламя пожаров наши летчики наблюдали при уходе от цели на расстоянии в 250 км.

Воздушной разведкой днем 7 февраля установлено, что возникшие в Хельсинки пожары не ликвидированы: город продолжает гореть и находится в дыму. Четыре наших самолета не вернулись на свои базы…"

Из сводки Совинформбюро за 7 февраля 1944 г.

От Хельсинки от Сталинграда – более 1700 км по прямой. Однако события, происходившие на берегах Волги поздней осенью и зимой 1942 г., оказали огромное влияние на настроение политического и военного руководства Финляндии. После окружения и капитуляции немецкой б-й армии большинство финских политиков поняло, что Германия не сможет добиться победы в войне с Советским Союзом. Перед лидерами Финляндии стояла альтернатива: продолжать войну на стороне стран "оси" или попытаться добиться перемирия, а затем и выйти из войны с Советским Союзом.

3 февраля 1943 г., т. е. через день после ликвидации последнего очага немецкого сопротивления на Волге, в ставке маршала Маннергейма в Миккели встретились президент страны Рюти, влиятельный политик финской республики министр финансов Таннер и другие деятели узкого и неформального "военного кабинета". Под впечатлением выдержанного во всех отношениях в трезвых тонах доклада об общей обстановке, который был сделан начальником разведывательного отдела полковником Паасоненом, собравшиеся решили, что пришло время выводить Финляндию из войны и нормализовать ее отношения с Советским Союзом. При этом следовало отказаться от далеко идущих военных целей, в частности от фактически уже осуществлявшейся аннексии Восточной Карелии, и принять в качестве исходного пункта для переговоров границу, существовавшую до начала "зимней войны" 1939 г. [1*]

В результате целого ряда дипломатических шагов, предпринятых финскими политиками, в начале весны 1943 г., казалось, открылся прямой путь к переговорам между Москвой и Хельсинки. К тому же, 20 марта госдепартамент США (эта страна не находилась с Финляндией в состоянии войны) предложил свои "добрые услуги" на тот случай, если руководство Финляндии захочет вступить в переговоры о мире с правительством СССР. [2*]

Требования Сталина оказались гораздо более жесткими, чем предполагалось: Финляндия должна была отвести войска к границе, установленной на Московских переговорах 1940 г., и возместить половину ущерба, причиненного ею СССР. Несмотря на то, что противоборствующие стороны весной 1943 г. стояли на позициях, далеких от взаимопонимания, в Суоми решили продолжить зондирование почвы для мирных переговоров.

Одновременно здесь стремились не допустить резких шагов Берлина в ответ на финскую дипломатическую игру. Германская разведка непрерывно получала информацию о "мирных маневрах" союзника, что ставило в сложное положение финского посланника в Берлине Т. Кивимяки. Из его донесений следовало, что Германия стремится оказать активное давление, чтобы вынудить финнов подписать политическое соглашение между двумя странами о совместном ведении войны. [3*] От подобного "пакта" Финляндия уклонилась в 1941 г. и явно не собиралась его подписывать весной 1943 г. Как серьезный дипломатический успех восприняли финны отказ Германии применить к северному союзнику экономические санкции и заключение соглашения о товарообмене. Но в Суоми вызвало сожаление сообщение, что в Вашингтоне не собирались осложнять и без того непростые отношения со Сталиным из-за второстепенной, по мнению американцев, проблемы. Госдепартамент США, также как руководство Великобритании и Швеции, не планировали по-настоящему выступить посредниками между Москвой и Хельсинки. И сделанное 20 марта предложение было вызвано лишь стремлением вырвать страну из коалиции держав "оси".

1943 г. прошел под знаком советских военных успехов. Несомненно, выход из войны одной из стран союзников Германии явился бы крупным военно-политическим успехом Советского Союза. Однако советское руководство не собиралось идти на серьезные уступки северному соседу. На конференции в Тегеране, проходившей в конце ноября 1943 г., в ответ на сообщение, что финны "за основу переговоров" готовы принять советско-финляндскую границу 1939 г., Сталин заявил Черчиллю и Рузвельту: "Финляндия не хочет серьезных переговоров с Советским Союзом". [4*] Мол, об этом не может быть и речи.

В то же время он, несомненно, знал, что в стане противника усилилось влияние "партии мира". Через советского посла в Швеции А. Коллонтай правительству Финляндии передали, что требование безоговорочной капитуляции Германии и ее сателлитов, о чем договорились лидеры стран антигитлеровской коалиции, не касалось Финляндии. Действительно, К. Г. Маннергейм в мемуарах писал: "В середине ноября 1943 г. вопрос о мире приобрел еще большую актуальность". [5*]

В документах Тегеранской конференции нет прямых свидетельств о планах советского лидера, но не будет ошибкой утверждать, что именно тогда он пришел к выводу: надо предпринять энергичный нажим на северного противника, чтобы заставить его выйти из войны. Не случайно Сталин планировал провести первое стратегическое наступление в январе 1944 г. в районе Ленинграда. При удачном развитии событий немецкие позиции здесь неизбежно должны были ослабнуть, что позитивно сказалось бы на готовности финнов к переговорам.

Все же, наземные операции на советско-германском фронте, пусть и на незначительном расстоянии от Суоми, могли оказать лишь косвенное воздействие на позицию правящих кругов этой страны. Практически вся "война в продолжение" шла на территории Советского Союза. Перенос боевых действий на землю Финляндии явился бы лучшим стимулом для выхода ее из войны.

Для решения стратегической задачи Сталин решил задействовать Авиацию дальнего действия. Он внешне невозмутимо реагировал на отказ союзного руководства использовать мощь дальних четырехмоторных бомбардировщиков для налетов на военные объекты Финляндии. Со времени создания советской Авиации дальнего действия с подчинением ее Ставке ВГК в марте 1942 г. прошло почти 20 месяцев. Пришло время подготовить и нанести ряд сосредоточенных ударов всеми соединениями АДД по целям в Хельсинки. Присутствовавший в Тегеране командующий АДД маршал А. Е. Голованов заверил Верховного Главнокомандующего, что поставленную задачу вверенные ему части, безусловно, выполнят.

Соединения АДД к началу 1944 г. прошли немалый путь и накопили огромный боевой опыт. Одним из наиболее серьезных успехов стала организация самостоятельных воздушных операций с нанесением массированных бомбардировочных ударов большими группами самолетов. Наряду с бомбардировками железнодорожной сети неприятеля, его аэродромов и войск на переднем крае, воздействию подвергался оперативный и тактический тылы противника. При этом управление силами АДД было строго централизовано и осуществлялось командующим или его заместителями. Периодически наиболее подготовленные экипажи бомбили Берлин, Кенигсберг, Будапешт, Бухарест и другие политические и промышленные центры Германии и ее союзников.

Основные бомбардировщики АДД – Ли-2, Ил-4 и 8-25

14 Штурман полка (25 ГвДБАП) К. П. Иконников на фоне Пе-8 экипажа Додонова

Была отработана тактика эшелонированных ударов по целям в течение длительного времени; иногда бомбы на объекты противника падали на протяжении всей ночи. В других случаях, наоборот, экипажи ночных бомбардировщиков наносили массированные удары в сжатые сроки, когда весь смертоносный груз сбрасывался за 15-20 минут. Накопленный опыт позволял выбирать способ нанесения удара в зависимости от поставленных задач, характеристик цели, возможностей ПВО противника, метеоусловий, воздушной и наземной обстановки. В 1943 г. АДД, произведя почти 75 тыс. самолетовылетов, сбросила свыше 78 тыс. тонн бомб, [6*] Потери, к сожалению, оказались немалыми – более 500 экипажей в этом году погибли или пропали без вести.

И все же, в борьбе с немецкими зенитчиками, прожектористами и ночными истребителями командованию АДД удалось сохранить кадровое ядро летчиков и штурманов. Одни имели за плечами довоенный опыт службы в частях дальнебомбардировочной авиации, другие – тысячи часов налета в составе ГВФ. Анализ архивных документов приводит к выводу, что по среднему уровню летной подготовки и количеству проведенных за штурвалом часов авиаторы АДД значительно превосходили своих коллег из фронтовой бомбардировочной авиации. Ни на сутки не прекращалась работа авиашкол в узбекских Картах и Марах, а также в полках 27-й запасной авиабригады, где готовили пополнение для Авиации дальнего действия.

К рассматриваемому периоду основными типами машин, состоявшими на вооружении АДД, являлись Ил-4 и Ли-2. "Ильюшин" и "Лисунов" эксплуатировались уже несколько лет и считались командованием вполне пригодными для ночной работы. Был обобщен первый опыт использования ночью американских бомбардировщиков В-25 "Митчелл" – они стали играть все более заметную роль в операциях АДД. Летом 1943 г. было прекращено боевое использование ветерана советской авиации – туполевского ТБ-3, а также оставшихся еще нескольких Ер-2 с моторами М-105. АДД располагала и двумя полками четырехмоторных бомбардировщиков Пе-8, но в связи с моральным устареванием интенсивность боевого применения этих машин постепенно снижалась.

Таблица 1 дает представление о численном составе, командовании и базировании соединений АДД к началу января 1944 г.

Загрузка бомб в Пе-8 25 ГвДБАП

Боевые действия выявили и серьезные недостатки в организации работы АДД. Часто потери, аварии, поломки, случаи невыполнения задания были связаны с недостаточной подготовкой вылета. Как правило, цели экипажам указывали всего за несколько часов до старта, что не давало возможности полно изучить схему ПВО противника, определить наилучшие маршруты полета. По свидетельству заместителя командующего АДД генерала Н. С. Скрипко, подобная спешка была вызвана тем, что Ставка и Генеральный штаб нередко рассматривали соединения дальних ночных бомбардировщиков как своего рода "пожарную команду", способную воздействовать на цели, недоступные или труднодоступные для фронтовой авиации. [7*]

Работа в условиях зимы требовала не только от летного состава, но и от технических специалистов полного напряжения сил и четкой организации всех работ. Части базировались на оперативных аэродромах, значительно удаленных от основных. Здесь обычно находилось от 60 до 75 % численного состава соединения. Квалифицированные специалисты по вооружению, моторам, специальному оборудованию также распределялись между передовыми и базовыми аэродромами, причем приходилось вести их переброску на самолетах.

Казалось бы, все отечественные типы машин, находившиеся на вооружении АДД выпускались в течение длительного времени и были хорошо отработаны серийными заводами. Однако, у них все еще обнаруживалось множество производственных недоработок. Так, все 22 новых Ил-4, поступившие в конце осени 1943 г. с завода № 23 в 3-ю Гв. АД ДД, имели серьезные дефекты. [8*] На машинах не выходили своевременно посадочные щитки, самопроизвольно открывались бомболюки, нельзя было освободить стопор костыля шасси после посадки… Пришлось срочно устранять неполадки в частях.

По сравнению с фронтовой авиацией, АДД имела гораздо больше самолетов-ветеранов с налетом более 200 часов. После 50-70 часов эксплуатации моторы М-88Б и М-62ИР перерасходовали масло, а планер после нескольких сот посадок не допускал значительных перегрузок. Естественно, готовить подобную изношенную машину к боевому вылету приходилось гораздо тщательнее. В то же время, территориальная удаленность соединений АДД от баз снабжения, неудовлетворительное обеспечение моторами, запасными частями и другим техническим имуществом чрезвычайно осложняли работу личного состава инженерной авиационной службы.

Город Хельсинки (Гельсингфорс) был основан в 1550 г. Столица Финляндии располагается на одной из кос, врезающихся в Финский залив. Сам город к 1944 г. занимал территорию с характерными размерами примерно б на 8 км без учета небольших пригородов и имел почти правильное прямоугольное расположение улиц. Население составляло около 300 тыс. жителей. Относительная близость от неспокойной советско-финской границы вынудила финнов самым серьезным образом заниматься вопросами ПВО.

Наиболее полно проанализировал противовоздушную оборону Финляндии в конце 30-х годов Эрнст Лефгрен – секретарь Государственного шведского союза ПВО. [9*] По его данным, гражданская противовоздушная система защиты была создана финнами за 12 лет до "Зимней войны". В начале осени 1939 г. был реорганизован "Финский союз защиты населения", а 30 октября этого же года Сейм страны принял закон о защите населения, на основе которого и велась подготовка граждан к возможным воздушным нападениям.

Принятый закон предписывал всем учреждениям, обществам и объединениям независимо от формы собственности, а также владельцам недвижимого имущества и совершеннолетним гражданам самим заботиться о собственной защите при нападении с воздуха. Государственные и муниципальные органы должны были обеспечивать также безопасность заводов, фабрик, мастерских и т. п. "Финский союз защиты населения" находился в ведении министерства внутренних дел и руководил им бессменно с довоенного времени генерал-лейтенант А. Сихво. Принципы организации и руководства ПВО мало отличались от аналогичных в Германии и Швеции.

Примерно за два месяца до начала "Зимней войны" Государственный совет Финляндии разработал план защиты населения. Была создана центральная школа обучения руководителей гражданского сектора ПВО, а все объекты разделены по степени опасности подвергнуться налетам. Особое внимание уделялось строительству или модернизации убежищ, расположенных вблизи домов и предприятий, а также очистке чердаков от горючих материалов и различного хлама во избежание пожаров. Население запасалось противогазами.

Непосредственно перед первым конфликтом с Советским Союзом в Хельсинки шла напряженная работа по повышению эффективности ПВО. Были развернуты пункты предупреждения гражданского населения и подачи сигналов тревоги. Для затруднения ориентации неприятельским самолетам вводилось затемнение – оно касалось как строений, так и объектов транспорта. Власти Финляндии были готовы к эвакуации населения, хотя эта мера являлась непопулярной и рассматривалась лишь на крайний случай.

Несмотря на принятые меры, первые налеты советской авиации 30 ноября 1939 г. оказались совершенно неожиданными как для населения, так и для службы ПВО. Бомбардировке подверглись сразу не менее 60 пунктов, в том числе и объекты в столице. Помимо бомбовых ударов советские самолеты обстреливали цели из пулеметов. Большинство пострадавших даже не успели укрыться в убежищах; существенными оказались и разрушения в городе.

Постепенно в Хельсинки удалось наладить работу различных служб ПВО. В ходе "Зимней войны" высокую оценку заслужили служба поддержания порядка (из местной и вспомогательной полиции), противопожарная служба (с ядром из профессиональных пожарных, усиленным добровольными дружинниками), служба расчистки, спасения и восстановления, служба противохимической защиты, а также служба ухода за больными (в Хельсинки имелось 10 станций оказания первой неотложной помощи и 6 перевязочных пунктов).

Эффективно работали элементы системы ПВО промышленных предприятий. На любой, даже самой небольшой фабрике имелась своя служба и руководитель местной ПВО. Система мероприятий по организации своевременного оповещения и затемнения, бесперебойной работы пожарных насосов, готовых к ликвидации последствий налета отрядов расчистки и восстановления позволяли локализовывать и уменьшать масштабы ущерба.

02 Ли-2 АДД уходят на задание

Расчет МЗА на крыше центарльного почтамта Хельсинки

За время "Зимней войны" советская авиация сбросила на территорию Финляндии не менее 100 000 различных бомб. Одновременное использование осколочных, фугасных и зажигательных боеприпасов сильно затрудняло работу служб ПВО. Как отмечали финны, наибольший ущерб причиняли 50-кг зажигательные бомбы, начиненные нефтью и фосфором. И все же поражения, нанесенные "финскому домашнему фронту", оказались не слишком велики. Всего за три месяца получили повреждения около 9000 строений, а общий ущерб оценивался в 1,5 млрд. финских марок.

Проанализировав все материалы, Э. Лефгрен пришел к выводу, что "финская противовоздушная оборона была на высоте предъявленных требований и в состоянии выполнить свои задачи. Финский народ сделал все от него зависящее, чтобы построить действенную ПВО". Он также констатировал, что "попытки русских путем непрекращающихся нападений… сломить моральную силу сопротивления народа не удались. В течение злосчастного времени финский народ показал беспримерную сплоченность и народное единение, которые в неменьшей степени удивили и его противника". Даже с учетом некоторой предвзятости шведского специалиста, с его оценками можно в основном согласиться.

Принципы построения финской системы ПВО в период "войны в продолжение" не претерпели существенных изменений. Не изменилась значительно и организация службы воздушного наблюдения Хельсинки, которая входила составной частью в единую сеть наблюдения за воздушным пространством. До весны 1943 г. посты ВНОС, удаленные друг от друга примерно на 30 км, наблюдали за воздушным пространством и могли передавать сигналы тревоги на командный пункт ПВО. В апреле с помощью немецких специалистов были введены в строй первые две РЛС дальнего обнаружения самолетов "Фрейя LZ" (финское наименование "Raija"), что значительно повысило возможности ПВО столицы. Кроме того, финны, организовав тесное взаимодействие с немецкой сетью воздушного наблюдения в Эстонии, получали от многочисленных германских РЛС на Балтике сигналы о пролетах советских самолетов.

Отразив советские налеты в июне 1941 г., финны укрепляли свою ПВО в течение двух с половиной лет. Подобно противовоздушной обороне Москвы, Берлина или Лондона, управление ПВО Хельсинки было централизованным. Руководил ей командир 1-го зенитного артиллерийского полка полковник П. Йокипалтио, подчинявшийся командующему ПВО страны полковнику Пеуре. Только при особо мощном налете командир давал какому-либо дивизиону свободу на ведение самостоятельных действий. Сам Йокипалтио считал подобную организацию вынужденной мерой, учитывая ограниченное число зенитных батарей и неполную комплектность некоторых из них. [10*]

Главную роль 8 защите города от воздушного нападения играли зенитчики. В 1-м зенитном полку имелись 19 тяжелых зенитных батарей (по разным оценкам, в их составе имелись 88-90 зенитных орудий, из которых наиболее современными являлись немецкие 88-мм пушки – их насчитывалось более половины). [11*] Значительно повысили возможности артиллеристов четыре станции орудийной наводки для тяжелой зенитной артиллерии "Вюрцбург- Дора" (называемые в Финляндии "Irja"), введенные в эксплуатацию с мая 1943 г.

Если тяжелые зенитные батареи располагались за границами Хельсинки, образуя "внешний пояс обороны", то до 30 легких зенитных пушек устанавливались в городских парках, на крышах домов, на возвышенностях. Это позволило местами обеспечить над столицей девятислойный огонь. Задача освещения неприятельских самолетов возлагалась на прожекторный дивизион, насчитывавший 36 прожекторов. Для обороны Хельсинки командование выделило незначительные силы истребительной авиации – всего четыре Bf 109G из имевшихся к началу 1944 г. в распоряжении ВВС Финляндии 25 таких машин. [12*] Они входили в отряд 2/LeLv 34, который подчинялся капитану К. Лахтела и располагался на аэродроме Мальми в 12 км от столицы. Все летчики отряда имели некоторый опыт ночной работы. Согласно утвержденному плану, истребители или заранее вылетали в зону ожидания и оттуда вели атаку освещенных целей, или вызывались по радио с КП ПВО. Существовало мнение, что плотность огня зенитной артиллерии вполне достаточна, и необходимости в присутствии большого количества истребителей в зоне ПВО города нет.

В целом, противовоздушная оборона Хельсинки была неплохо организована, накопила значительный опыт отражения советских налетов, но, учитывая количество имевшихся боевых и технических средств, являлась относительно слабой. Население столицы не эвакуировалось, поскольку массированные налеты ВВС Красной Армии на город считались маловероятным. Финское военное руководство полагало, что русские будут беречь силы для ведения боевых действий против Германии и не станут отвлекаться на второстепенный участок фронта. Они сильно ошибались.

Подготовка к авиационным ударам по столице Финляндии началась в декабре 1943 г. Были определены основные аэродромные узлы, с которых должны были стартовать самолеты АДД для налета на "цель № 2" (Хельсинки): Ленинградский (аэродромы Углово, Горская, Левашово, Плеханово), Едровский (Выползово, Макарово, Хотилово) и Андреапольский (Андреаполь, Луга, Баталы, Старая Торопа). При кажущемся множестве мест базирования, части АДД располагались весьма скученно. Различное подчинение и сложные взаимоотношения между командующими ВВС и АДД не позволяли без долгих "увязок" и согласований базировать части фронтовой и дальней авиации совместно на одном аэродроме.

7 декабря 1943 г. секретарь ЦК ВКП(б) Г. М. Маленков утвердил план поставки авиабомб на указанные узлы. К 10 декабря только для доставки бомб в Андреаполь планировалось задействовать 114 железнодорожных вагонов. Кроме того, необходимы были цистерны с бензином и маслом на этот и другие аэроузлы. От начальника тыла АДД генерала А. И. Любимова потребовали в сжатые сроки доставить около 600 различных вагонов для бесперебойного проведения операции.

Параллельно с осуществлением наземной подготовки, производилась переброска соединений бомбардировщиков АДД ближе к Прибалтике. Длительное время погода не позволяла поднимать в небо большие группы самолетов – январь 1944 г. изобиловал снегопадами и метелями, сменявшимися оттепелями и туманами. На аэродромах, удаленных от Балтики, неоднократно объявлялась готовность к вылету, но затем звучал сигнал отбоя. Так, 7 января 1944 г. на аэродром Основа, где базировались части 10-го и 20-го гв. авиаполков, в снегопад приехал заместитель командующего АДД по политчасти генерал Г. Г. Гурьянов, проверивший размещение личного состава, его готовность к вылету. Политработник остался неудовлетворен организацией быта авиаторов на передовых аэродромах. На следующее утро в 3-ю Гв. АД ДЦ снова поступило распоряжение: "Действовать по цели № 2 42-мя экипажами согласно приказу командующего от 16 декабря 1943 г." Однако налет опять пришлось отменить из-за неблагоприятных метеоусловий; успешно стартовал только самолет-разведчик погоды, а затем нижняя кромка облаков спустилась на 50-100 м, и вылетевший экипаж приземлился на запасном аэродроме.

В это время велась интенсивная наземная подготовка летного состава. Согласно последним разведывательным сводкам, в столице Финляндии насчитывалось 11 крупных складов и 17 заводов оборонной промышленности, среди которых наиболее важными являлись предприятия электромеханические, точной механики и оптики. Важными целями считались гавани Катаянокка и Сандвик, через которые шло основное поступление в страну импорта. Экипажам выдали подробные карты Хельсинки, причем каждому соединению указывался свой район для прицельного бомбометания. Изучались с авиаторами и вопросы уклонения от истребителей и зенитчиков. А. Е. Голованов остался доволен ходом подготовки и 8 января телеграфировал Сталину: "Докладываю: перебазирование 500 самолетов для боевых действий по цели № 2 закончено. При первой погоде поставленная Вами задача будет выполнена. Прошу Ваших указаний".

Надо сказать, что метеорологическому обеспечению операции придавалось большое значение. С начала 1944 г. на КП командующего АДД в Ленинграде постоянно находился начальник метеослужбы полковник А. С. Потапов. [14*] На основе синоптических и кольцевых карт, данных разведчиков погоды он постоянно уточнял прогноз погоды и докладывал Голованову. Советская радиоразведка перехватывала сообщения немецких разведывательных самолетов из отряда Westa 1, которые постоянно отслеживали изменения погоды над Балтикой.

Однако погодные условия по-прежнему не благоприятствовали выполнению задачи, и большинство соединений оставались прикованными к земле. Несколько иное положение наблюдалось только в 5-м и 7-м АК АДД. Части этих корпусов находились в непосредственной близости от Ленинграда и при малейшем улучшении метеообстановки вылетали в ночь для бомбардировки переднего края обороны войск группы армии "Север" – в январе советское командование начало операцию по полному освобождению Ленинградской области.

С 13 января по 1 февраля оба корпуса бомбардировали долговременные оборонительные сооружения и узлы сопротивления немцев на подступах к Ленинграду: Дудергоф, Петергоф, Беззаботный, Урицк, Гатчину, Красное Село, Пушкин, Волосово. Малое расстояние до целей создавало возможность "конвейерного" полета бомбардировщиков, производивших до 4-5 вылетов за ночь. [15*] Весьма ощутимыми оказались удары авиаторов по немецкой артиллерии, обстреливавшей Ленинград, а также по ряду железнодорожных станций неприятеля. Но и здесь экипажам приходилось буквально "ловить" погоду и постоянно проводить анализ метеорологической обстановки на маршруте и у цели.

После прорыва блокады и разгрома немцев под Ленинградом радиус действия корпусов увеличился. Они, развернувшись веером, были готовы производить налеты от финского города Турку (Або) на севере до Таллина на западе и Пскова на юге. Основной же целью предстояло стать промышленным объектам в Хельсинки.

Последние указания командования были связаны со срочным устранением недостатков использования бомб. Изучив 21 января результаты налета ночных бомбардировщиков из 1-й, 9-й, 12-й гвардейских, 53-й и 54-й авиадивизий на опорные пункты противника в освобожденных нашими войсками районах вблизи Красного Села, А. Е. Голованов приказал использовать только взрыватели мгновенного действия. Бомбы, взрыватели которых устанавливались с временной задержкой, создавали большие воронки, но эффективность их воздействия на цели оказывалась незначительной. [16*] В конце января был выявлен не менее тревожный факт – в третьем квартале 1943 г. ряд авиабомб выпуска завода № 80 НКБ имел серьезные дефекты, препятствовавшие их нормальной работе, и от оружейников потребовали отбраковать негодное оружие.

Несмотря на долгие приготовления, затруднявшие сохранение в секрете намерений советского командования, первый налет все- таки оказался неожиданным для населения финской столицы. В ночь на 7 февраля было нанесено два массированных удара. Чтобы дезорганизовать ПВО противника, советское командование выделило пять экипажей из состава 2-го Гв. АК для подавления зенитных точек и прожекторов. По советским данным, из 785 вылетевших самолетов 728 сбросили непосредственно на Хельсинки 6443 бомбы общей массой 910 т. Крупнокалиберные бомбы (всего сброшено 12 бомб массой 1000 кг и более) разорвались в районе железнодорожных мастерских, войсковых казарм, кабельного завода. Экипажи наблюдали свыше 30 крупных пожаров. С воздуха наблюдался огонь большой площади в южной части города; по докладам экипажей, в Хельсинки горели газохранилище, строительные склады, войсковые казармы, а также электромеханический завод "Стрельберг" (см. таблицы 2 и 3).

Экипажи доложили, что основное противодействие им оказали три дивизиона зенитной артиллерии крупного калибра и столько же малого, расположенные, главным образом, в юго-восточной части города. Постоянно работали всего 4-6 прожекторов, а зенитки вели огонь беспорядочно. Отмечалось патрулирование отдельных ночных истребителей, но ни один экипаж бомбардировщика не доложил о предпринятых по нему атаках. 12 самолетов сбились с маршрута из-за плохой погоды и отбомбились по запасным целям. На свои аэродромы не вернулись шесть бомбардировщиков, семь машин погибли в авариях и катастрофах, что позволило штабу АДД предварительно оценить общие потери от налета в 1,66% от числа участвовавших в налете самолетов. Днем 7 февраля стало известно, что два не вернувшихся экипажа 2-го Гв. АК перетянули линию фронта и приземлились на своей территории.

Последствия налета 7 февраля: дом № 4 по улице Лютера и заправочная станция автовокзала

Подготовка к вылету Ил-4 из 3 Гв АК

Авиаторы этого соединения впервые шли на цель в измененных боевых порядках. Если ранее была организована подсветка целей "на себя", когда каждый экипаж брал на борт одну-две САБ и для увеличения точности бомбометания устанавливались сжатые сроки выхода на цель, то в ходе первого же налета на Хельсинки этот порядок изменили. Среди наиболее опытных авиаторов полка выделили экипажи-осветители, и в их самолеты загружали только САБы. Особая роль отводилась "лидеру-искателю", который первым обнаруживал цель, освещал ее в строго заданное время и давал команды другим экипажам-осветителям. После атаки финской столицы командование авиакорпуса пришло к выводу, что подобная система освещения более эффективна, а чем лучше цель освещена, тем выше результаты бомбометания. Стандартным построением стало включение в состав группы одного осветителя на 10 бомбардировщиков.

Руководство АДД с удовлетворением восприняло донесение из штаба ВВС Карельского фронта: "Воздушной разведкой истребителей, проводившейся 7.2.1944 г. в 14.05, установлено, что весь город остается в дыму. 5 больших пожаров продолжаются в восточной части города". В то же время в донесениях из частей отмечались и серьезные недостатки, которые предстояло срочно устранить. Прежде всего Голованова возмутило отсутствие радиосвязи

с многими экипажами в воздухе. На сигналы с КП не отвечали 15 экипажей из 1-го Гв. АК, шесть – из 45-й АД четыре – из 2-го Гв. АК. [18*] Далеко не всегда с бортов самолетов передавались обстоятельства, принудившие экипаж к аварийной посадке.

Выяснилось также, что экипажи получали недостаточно подробную информацию о погоде на маршруте и в районе своих аэродромов. Для сообщения метеоинформации не использовался способ циркулярных передач. При опускании низкой облачности летчикам и штурманам давали лишь команды идти на запасные аэродромы, но конкретных указаний командиры авиакорпусов дать не могли. Предоставленные сами себе, экипажи садились где придется в сложных метеоусловиях.

Налет показал весьма низкую готовность фотослужбы в различных соединениях АДД. В большинстве дивизий недоставало экипажей, умеющих на практике осуществлять ночные съемки. На самолетах 8-го АК вовсе не имелось НАФА. В 4-м Гв. АК в 1943 г. удалось подготовить наиболее опытных специалистов-фотографов, но в корпусе не уделяли должного внимания контролю за качеством бомбометания. Следовательно, командиры разного уровня реально оценить результаты бомбардирования не могли. В лучшую сторону, по мнению Голованова, выделялась фотослужба в 6-м АК. Однако командующего не удовлетворила небрежность при подготовке фотопланшетов – на всех открыто стояла надпись "Хельсинки". О низком качестве ночного фотографирования свидетельствует приведенная фотосхема, не позволяющая делать какие-либо выводы о результатах удара. (Приведенная для сравнения схема бомбардировки Пилау в апреле 1945 г. показывает, каких успехов достигли ночные фотографы на заключительном этапе войны).

Естественно, первый налет привел в повышенную готовность все части и подразделения финской ПВО. Низкий приземный туман, холодная безветренная погода, установившиеся вечером 6 февраля, по мнению финнов не благоприятствовали действиям авиации и массированного налета они не ждали. Выяснилось, что при отражении удара артиллеристы стреляли почти непрерывно, но неприцельно, а туман сильно ограничил возможности прожекторов. Зенитчики поставили 117 огневых заграждений, произведя 8586 выстрелов из тяжелых и 2217 из легких орудий. [19*] Финские посты достоверно зафиксировали четыре падающих бомбардировщика. Город не мог считаться надежно защищенным и оперативно за несколько дней была перестроена схема заградительного огня зенитной артиллерии – больше внимания уделялось центральной части. Срочно запросили помощи в ночной истребительной авиации у немецких союзников. 12 февраля на аэродром Мальми прибыл сводный отряд из I/JG302 с дюжиной Bf 109G. Возглавляемая капитанами Р. Левинсом и К.-Г. Дитче, эта часть в тесном взаимодействии с прожектористами должна была использовать тактику "Wilde Sau".

Снимок результатов налета на Хельсинки 7 февраля – оценить ущерб, нанесенный цели, практически невозможно

Для сравнения – снимок Пилау, сделанный через год, ночью 9 апреля 1945 г.

Центр Хельсинки утром 17 февраля.

Уже при отражении второго советского массированного налета, который последовал в ночь на 17 февраля, немецкие истребители осуществили несколько атак. Ряд советских экипажей наблюдали патрулирование неприятельских истребителей, а по двум Ли-2 (лейтенанта Колитьева из 5-го АК и лейтенанта Ярошевича из 7-го АК) даже вели огонь, но безрезультатный. Из-за несогласованности действий летчиков-истребителей и прожектористов и плохой погоды эффект от применения немецкого отряда оказался ничтожным. После полуночи истребители прекратили вылеты.

Как и десятью днями ранее, основная нагрузка при отражении второго налета легла на плечи зенитчиков – они сражались всю ночь без перерыва. На этот раз им удалось поставить 184 заградительных огневых завесы. Как отмечают финские источники, ближе к утру зенитчикам улыбнулась удача: облачная погода сильно затруднила экипажам советских бомбардировщиков обнаружение целей, а зарево пожаров в восточных пригородах и работа прожекторов только в районе Катаянокка еще больше дезориентировали их. Большинство бомб упало в море.[20*]

По советским данным, второй налет оказался не таким мощным, как первый, но также прошел успешно (см. таблицу 4). Он продолжался всю ночь с 21.30 до 6.35. На город было сброшено 439,7 т. бомб, в том числе 286 ФАБ-500 и 902 ФАБ-250. Кроме того, специально выделенные экипажи A-20G с высот 500-600 м пулеметно-пушечным огнем и "эрэсами" подавляли финские зенитные средства. Советские авиаторы отметили пять аэростатов заграждения на западе у острова Друмсе и старты ночных истребителей 15 км севернее Хельсинки.

Облачная погода по маршруту, местами снегопады, ограниченная видимость усложнили экипажам выход на цель. Однако всю первую половину ночи над городом было ясно. Командование решило не производить ночного фотографирования из-за плохих метеоусловий и вместо этого послало двух опытных контролеров: полковника Куликова и майора Матвиенко. По их оценкам, подсветка САБами была организована хорошо и позволяла летчикам четко различать кварталы столицы. Они отметили 15 пожаров, из них пять больших, сопровождавшихся взрывами.

Не вернулись с задания три Ли-2, один В-25 и один Ил-4, а в катастрофах разбились по одному Ли-2, В-25 и Ил-4; таким образом, потери составили 1,97% от числа участвовавших самолетов. Утром 17 февраля А. Е. Голованов лично поздравил стрелка сержанта Кучерявого, совершившего 300-й боевой вылет, а также летчика капитана Сотника и штурмана лейтенанта Глазова, успешно выполнивших задания в 200-й раз.

Маршруты выхода на цель бомбардировщиков в третьем налете, отмеченные финскими постами ВНОС

САБЫ на пересечении улиц Кайсаниеме и Вуори у центрального вокзала. Основной удар еще впереди

Казармы "Белая Гвардия" после третьего налета

Третий налет, предпринятый в ночь на 27 февраля, оказался самым мощным и продолжительным. В течение 10 часов 13 минут 880 бомбардировщиков, прорвавшихся к Хельсинки, сбросили 6452 бомб общим тоннажем 1066,8 т. Финские посты ВНОС получили заблаговременное предупреждение и к 18.15 обнаружили приближение 130 самолетов. Через полчаса на город упали первые бомбы. Впоследствии служба ВНОС условно разделила весь налет на три этапа. До 22.30 с востока подходили самолеты по 20-30 машин в группе, причем в каждой из них имелся экипаж-осветитель. С 22.30 до 2.30 одиночные самолеты изматывали ПВО. Затем последовали новые волны бомбардировщиков по 2-10 самолетов, в которых головные экипажи освещали цель. Атаки велись с пяти направлений (см. таблицу 5).

Экипажи бомбардировщиков считали, что в третьем налете Хельсинки пострадал наиболее сильно. Целые кварталы оказались в огне, отмечалось более 40 взрывов. Было хорошо видно, как горели эшелоны и склады на железнодорожной станции, территории газового завода и электростанции окутались сплошным дымом… На этот раз блокировщики A-20G не только обстреливали зенитные точки противника, но и пытались препятствовать взлету ночных истребителей. В ночь на 27 февраля отличились экипажи блокировщиков подполковника Бурлуцкого, майора Курятника и капитана Кочнева.

Учитывая большое количество самолетов, заходивших на цель разными курсами, перед стартом были предприняты дополнительные меры предосторожности. Командование потребовало строго выдерживать эшелоны и временные интервалы. Требовалось не допустить повторения трагического происшествия в ночь на 11 февраля, когда в плохих метеоусловиях над Кронштадтом одновременно кружились множество машин, и Ли-2 Героя Советского Союза майора Я. И. Пляшечника из 1-го Гв. АП 5-го АК столкнулся с Ли-2 лейтенанта Т. А. Кобзева из 102-го АП 7-го АК. Тогда погибли 12 членов экипажей. [21*]

Благодаря четкой дисциплине, во время налета на Хельсинки подобных случаев удалось избежать. В ночь на 27 февраля АДД лишилось 9 бомбардировщиков, но все потери оказались боевыми – они не превысили одного процента от числа вылетевших машин АДД.

Особая роль при осуществлении третьего налета принадлежала авиаторам 7-го АК. Наиболее подготовленные из них стартовали в ночь трижды. В историческом формуляре корпуса имеется такая запись: "На двух аэродромах аэроузла Левашове-Озерки плотно разместились 90 боевых самолетов. Дерзко, но выгодно: 30 км от передовых частей ленинградской группировки противника на юго-западе, 12 км от переднего края немецко-финских войск на Карельском перешейке. До Хельсинки по прямой – 290 км. Это исключительно смелый пример базирования ночной бомбардировочной авиации в непосредственной близости от переднего края…" [22*]

35 авиаторов за налеты на Хельсинки были удостоены звания Героев Советского Союза, двое из них – летчики 5-го Гв. АП майор П. А. Таран и В. Н. Сипов – получили Золотые Звезды во второй раз. Любопытно, что капитана Н. П. Краснова из 10-го Гв. АП представляли к высокому званию еще осенью 1943 г., но из-за нарушений дисциплины его фамилия тогда не была внесена в список награжденных. И лишь после успешного выполнения четырех рейдов на Хельсинки, утром 27 февраля 1944 г. комдив 3-й Гв. АД полковник Бровко написал на аттестации летчика: "Достоин высокого звания". На счету Н. П. Краснова к тому времени имелись 275 боевых вылетов, в т. ч. 73 выполненных днем и 14 – на дальние цели.

Схема заградительных завес, поставленных ПВО Хельсинки в ночь на 27 февраля

Экипаж ст. л-та Недорезова из 101 АП выполнил 5 вылетов на фотографирование Хельсинки

Но история на этом не завершилась. Финская сторона предприняла ряд ответных ударов. В конце февраля финские разведчики Пе-2 из LeLv48 днем с высот 7000-8000 м сфотографировали советские аэродромы севернее Ленинграда. Как отмечалось в советских донесениях, "двухмоторные самолеты крупнее Bf 110, но меньше Ju 88 19-го, 23-го и 25 февраля отмечались в районе аэродрома Левашово". Поздним вечером 29 февраля несколько Dо 17 и трофейных ДБ-ЗФ стартовали из Менсуваара и взяли курс на Ленинград. При взлете разбился один " из бомбардировщиков (DB-20), но другим финским авиаторам сопутствовал успех: пара "Дорнье", прицельно сбросив бомбы на стоянки, уничтожила три бомбардировщика Ли-2 из 7-го АК, один разведчик погоды В-25 из 4-го Гв. АК и повредила 10 других самолетов; при этом два человека погибли и семь получили ранения.

Интересно отметить, что накануне налета командир 102-го Гв. ИАП ПВО майор Мищенко по заданию своего командования осматривал места базирования нашей фронтовой и дальней авиации под Ленинградом. По его донесению командиру 2-го Гв. ИАК ПВО, после ухода с аэродрома Левашово 140-го БАП поле осталось загромождено использованной тарой и ящиками, бомбардировщики АДД рассредоточены не были, стояли кучно в два – три ряда. "Считаю положение на аэродроме ненормальным, нарушающим все приказы о мерах по сохранению материальной части от налетов авиации противника", – закончил Мищенко. Документ, датированный 27 февраля, был направлен и командиру 7-го АК. Но 46-й БАО не успел своевременно принять меры, и корпус понес неоправданные потери.

Весной финская сторона вновь предпринимала атаки наших аэродромов. В ночь на 10 марта финские бомбардировщики блокировали аэродром Левашово, а утром 11 марта летное поле подверглось обстрелу дальнобойной артиллерии – до 30 снарядов разорвались между стоянками самолетов. На этот раз 15 машин получили небольшие повреждения, но через несколько дней все они были введены в строй.

Уточнение результатов авиационных ударов по финской столице с использованием самолетов-разведчиков, прежде всего из состава ВВС КБФ, велась непрерывно. Но наиболее интересные сообщения были получены по линии агентурной разведки. 26 февраля 1944 г. исполнявший должностные обязанности начальника разведотдела штаба КБФ капитан 3 ранга Добрускин со ссылкой на свои источники в Хельсинки сообщил в штаб АДД, что в результате авианалетов сильно пострадало здание железнодорожной станции Хельсинки. [23*] Много бомб попало в станционные пути. В центре города и в районе Фело повреждено около сотни каменных зданий и военные казармы. В большинстве городских зданий были выбиты окна.

В гавани Катаянокка оказались разрушены портовые строения, склады сгорели. Властям пришлось на длительное время закрыть доступ в гавань. Несколько попаданий было отмечено в южную гавань и пристани в Сандвике. Из пригородов наиболее пострадали районы Мальме и Фастебло. Был сильно разрушен городской район Ейра – там сгорело несколько десятков деревянных домов. Оказался полностью разрушен железнодорожный путь, ведущий 8 гавань Катаянокка.

В шифровке, которую прислал Голованову 29 февраля 1944 г. начальник штаба КБФ контр-адмирал Петров, уточнялись масштабы разрушений. [24*] Отмечалось, что последний налет принес большие разрушения всему городу, но особо пострадал район Катаянокка – он оказался почти совершенно отрезан от остальной части города. Прервалось сообщение с островом Рюссянсаари.

Финский солдат 6-го отдельного егерского пограничного батальона 14-й ПД 0. X. Миеттиль зимой 1944 г. находился в Хельсинки в отпуске и стал свидетелем налета в ночь на 27 февраля. В июне в боях на о. Безымянный он попал в советский плен, и на допросах рассказал о своих впечатлениях от русских бомбардировок. [25*] По его словам, в ночь на 27 февраля население города удалось предупредить за пять минут до разрыва первой бомбы, поэтому основная часть жителей успела спрятаться в укрытиях и убежищах. Если в первом налете, по оценкам пленного, участвовало 200 бомбардировщиков, то во втором – 400, а в третьем – уже 600. Третий удар оказался и самым длительным, поскольку продолжался 12 часов.

В каждом ударе русские атаковали район железнодорожной станции, сбрасывая бомбы на путевое хозяйство. Спустя 12 часов после последнего налета железнодорожным рабочим удалось восстановить один из путей. По свидетельству Миеттиля, наиболее сильно пострадал район Калма – сгорели все деревянные дома, были разрушены десятки школ, несколько ВУЗов, частично уничтожены металлообрабатывающий завод, судоверфь; бомба большой мощности попала в казармы "Валконияви Каарти" ("Белая гвардия") и полностью уничтожила пивной завод. Не менее чем на две недели пришлось прервать движение трамваев. Уже после первого налета население стало покидать Хельсинки, укрываясь в пригородах…

В этом доме у центрального вокзала погибло 8 жителей

Наиболее интересное свидетельство – доклад начальника ПВО Хельсинки от 7 февраля. (Этот документ приведен полностью в приложении. Обращает внимание, что советская разведка получила и передала эту "секретную финскую бумагу" командованию уже 11 февраля 1944 г.)

Видимо, никогда более советским бомбардировщикам АДД не удавалось нанести столь существенного ущерба судоходству противника в результате ночного налета. Согласно финским источникам, вечером 6 февраля в южной гавани в результате прямого попадания бомбы ушел под воду грузовой пароход "Patria" (695 брт), в порту Сандвик загорелся и был затоплен своей командой грузовой пароход "Antares" (1381 брт), а также погиб небольшой сторожевой катер VMV-12 (35 т).

Любопытно, что по воспоминаниям летчика 690-го АП лейтенанта А. И. Сукоркина, удачному бомбометанию предшествовал неприятный инцидент: тяжелая бомба ФАБ-1000ТГА зависла в самолете и не желала отделяться от Пе-8. Ситуация грозила катастрофой и экипаж предпринял несколько весьма энергичных для столь тяжелого самолета пикирований, пока, наконец, бомба вместе с держателем и крепящими деталями не понеслась к воде в районе гавани. Экипаж наблюдал сильный взрыв, уничтоживший, как потом стало известно, пароход "Patria".

Налет в ночь на 17 февраля не привел к потоплению финских боевых и транспортных кораблей, но вечером 26 февраля бомбардировщики поразили сторожевой (бывший пограничный) катер VMV-8 (35 т) и новейший 20-тонный торпедный катер "Hurja-5" ("Haijy"). Кроме того, несколько торговых судов получили повреждения, но остались на плаву.

Согласно докладу, который финская сторона представила в начале 1945 г. Союзной контрольной комиссии, за три налета система ПВО Хельсинки сумела уничтожить 22 советских самолета, из которых примерно 11-12 подтверждаются нашими списками потерь. Видимо, нуждается в корректировке и заявление, что за все время войны над столицей были поражены 35 советских самолетов. Основную роль в обороне Хельсинки и уничтожении советских бомбардировщиков бесспорно сыграла зенитная артиллерия.

Финские командиры признавали, что только к лету 1944 г., после того, как ряд ведущих специалистов прошел обучение в Германии, удалось "организовать работу службы ПВО по немецкому образцу". [26*] Один из финских командиров ПВО утверждал в беседе с советским представителем СКК, что "только тогда мы поняли, что такое современная организация обороны города". Были получены из Германии восемь комплектов бортовых радиолокаторов FuG 202, но установить на истребители их не успели и приборы так и остались лежать на складах Хаменлинна. Тем более, что стало известно, что немцы заменяли локаторы FuG 202 на более совершенные FuG 212 и FuG 220. Финны считали FuG 202 громоздким, снижающим возможности истребителя. Планировалось использовать на ночных истребителях ответчики-опознаватели FuG 25А для совместной работы с локаторами. Таких приборов получили 23, но смонтировали лишь один на бомбардировщик Ju 88. Не имелось в Финляндии ночных истребителей Bf 110 или Ju 88.

Проверить же эффективность усовершенствованной ПВО не удалось, поскольку после февраля 1944 г. неприятельские самолеты в небе Хельсинки не появлялись. В ходе отражения третьего советского налета большинство батарей вели заградительный огонь, а прицельно стреляли лишь оснащенные радарами. Расход снарядов при стрельбе с использованием "Вюрцбург-Дора" составил 1500-1600 снарядов на "смертельное" попадание, что можно считать вполне успешным.

По немецким данным, сводный отряд из I/JG302 добился шести побед над Хельсинки (две были одержаны 17 февраля и четыре – 27-го). По данным же штаба ПВО Хельсинки, лишь два самолета стали жертвами истребителей. При этом финское командование наградило пять германских летчиков почетным знаком "Honotis causa".

Снова обратимся к советским документам. За февраль 1944 г. все соединения АДД совершили 5227 самолето-вылетов, потеряв 46 бомбардировщиков (22 – боевые, 17 – небоевые, 7 – небоевые, связанные с выполнением боевого задания). На Хельсинки советские бомбардировщики вылетали 2124 раза, и потери по разным причинам составили 20 машин.[27*]

7-й авиакорпус внес наибольший вклад в общий успех, выполнив 403 вылета по Хельсинки, 69 – по Котке, 67 – по Турку. 465 т бомб упало в расположении финской столицы. [28*] Действуя совместно с другими соединениями АДД, бомбардировщики 7-го АК с самого первого вылета значительные усилия выделили на подавление ПВО. За отличное выполнение заданий 303 авиатора из 56 экипажей получили правительственные награды. Но цена оказалась немалой – семь Ли-2 потерял корпус в ходе налетов на Хельсинки.

Так, у мл. лейтенанта И. 0. Юртаева из 102-го АП в его 200-м боевом вылете (из них 197 он выполнил ночью) отказал мотор на взлете – к счастью, бомбы под крылом не сдетонировали, и все члены экипажа отделались ушибами. Их однополчанин мл. лейтенант Ф. В. Гаранин ошибся при старте, "подорвав" тяжело нагруженный Ли-2 на недостаточной скорости. При ударе о капонир самолет взорвался и находившиеся на борту авиаторы погибли. Ст. лейтенант И. В. Шубин из 101-го АП возвращался после второго за ночь боевого вылета (это был его 106 вылет), когда аэродром Левашово затянуло плотным туманом. Летчик получил приказ следовать на аэродром Борки, но и там опустился туман. Посадка разрешена не была. Шубин принял решение все же приземлиться, но потерпел катастрофу: он погиб, а четверо других членов экипажа получили серьезные ранения.

Соседние экипажи видели, как над целью зенитки подбили "белую 2" мл. лейтенанта В. А. Суворова из 102-го АП – домой Ли-2 не вернулся. Лишь 11 марта 1944 г. раненный, с переломом ноги Суворов смог доползти до своих и рассказать о вынужденной посадке западнее Нарвы и переходе линии фронта.

Судьба экипажа мл. лейтенанта Бровы из 110-го АП так и осталась неизвестной – в 2.58 радист Трофимов передал о выполнении боевого задания, после чего связь с Ли-2 (№ 18411607) оборвалась. Все перечисленные летчики и их экипажи имели большой боевой опыт.

Анализируя политические последствия советских налетов, можно прийти к выводу, что поставленная цель не была достигнута. Финская сторона считала: война еще отнюдь не проиграна. 29 февраля 1944 г. на закрытом заседании парламента была оглашена информация о ходе переговоров о мире в Стокгольме, и члены парламента пришли к выводу, что нельзя согласиться с тремя советскими требованиями:

– советско-финская граница по состоянию на 1941 г.;

– предоставление русским в аренду полуострова Ханко;

– интернирование всех германских войск в Финляндии.

ФАБ-100 а фюзеляже Ли-2

Однако парламент принял решение, что необходимо "стремиться продолжать поиски выгодного мира" и "путь к переговорам с Советским Союзом нельзя считать закрытым". Как известно, дальнейшие переговоры оказались безуспешными, и только после начала наступления Красной Армии на Карельском перешейке перемирие, наконец, было заключено.

Не менее интересно рассмотреть военный аспект осуществленных налетов. Если в советской мемуарной литературе 60-х и 70-х годов атаки Хельсинки оценивались излишне оптимистично, то в ряде последних публикации можно прочитать чуть ли не о провале акции АДД. [30*] В работах, изданных на Западе, по причинам идеологического характера акция АДД расценивалась как абсолютная неудача, объяснявшаяся "примитивизмом" техники большевиков, низким уровнем подготовки пилотов и убогой организацией налета. Кроме того, преувеличивалась мощь системы ПВО Хельсинки и навязывалось мнение о чрезвычайной хитроумности финских военачальников, сумевших обмануть русских. [31*] Где же истина?

Произведем прикидочную оценку теоретической эффективности налетов АДД. В первом приближении будем считать, что город представляет собой прямоугольник размерами 8х6 км, плотность застройки примем в диапазоне от 0,1 (свободная застройка, много зеленых зон) до 0,3 (плотная застройка, характерная для центра городов Западной Европы). В этом случае общую поражаемую площадь цели можно оценить в 5-14 млн. мг .

По данным АДД, в ходе налетов на столицу Финляндии было сброшено следующее количество бомб (См. таблицу А).

При рассмотрении бомбы малого калибра не учитываем по следующим причинам:

– как показал боевой опыт, в зимних условиях мелкие зажигательные бомбы неэффективны;

– мелкие осколочные бомбы были призваны уничтожать не здания и сооружения, а личный состав пожарных команд, которые попытались бы в ходе налета локализовать возгорания.

Дополнительно отметим, что воронки от фугасных бомб калибра 50-100 кг, оснащенных взрывателями мгновенного действия, малозаметны на местности (не говоря уже о более мелких бомбах). Массовая советская фугасная бомба ФАБ-100 была тонкостенной, поэтому не обладала сколь-нибудь заметным пробивным действием. Чаще всего она взрывалась при ударе о крышу, в лучшем случае – о потолочное перекрытие здания. Последствия ее воздействия на многоэтажный дом, как правило, были незаметны с земли. Зажигательные бомбы типа ЗАБ-100ЦК могли весьма эффективно воспламенять чердаки жилых домов и деревянные потолочные перекрытия, однако на раннем этапе возгорания пожар, вызываемый ими, мог быть легко потушен.

Итак, если бы относительно крупнокалиберные бомбы (50 кг и выше) падали "сплошным ковром" только по застроенным районам, то они могли бы разрушить и повредить от 9 до 27 % всех зданий Хельсинки. С учетом возможных попаданий в свободное незастроенное пространство (улицы, площади, парки, пустыри) первую величину следует уменьшить приблизительно втрое, а вторую – вдвое. Таким образом, если бы все бомбы упали на территории Хельсинки и их зоны поражения не перекрывались, то ориентировочно могло бы быть разрушено и повреждено от 3 до 14% зданий.

Город – цель достаточно большая, поэтому при существовавших в то время прицелах и с условием, что "объект" наблюдался визуально, промах практически исключался. Укажем для примера: точность бомбометания бомбардировщика ДБ-ЗФ с прицелом 0ПБ-2М, летящего на высоте 4000 м со скоростью 300 км/ч, характеризовалась вероятностью попадания в квадрат со стороной 400 м, равной 0,2. В предположении о нормальном характере распределения бомб на цели вероятность попадания в квадрат размерами 2000x2000 м получается порядка 1. Итак, если бы все экипажи бомбили прицельно, то на территорию города должны были упасть практически все бомбы (за исключением тех самолетов, для которых точки прицеливания были назначены на краю города – например, в порту).

Гораздо сложнее оценить степень перекрытия зон разрушений от отдельных бомб, поскольку, если судить по карте Хельсинки, плотность попаданий существенно разнится в зависимости от района города. Все же можно предположить, что "коэффициент перекрытия" разрушений вряд ли мог превзойти 1,5. Тогда долю разрушенных и поврежденных зданий в городе можно было бы ожидать в диапазоне от 2 до 10 %.

Теперь проведем "инвентаризацию" разрушений по данным финской стороны: в результате первого налета разрушены и повреждены 165 зданий, в результате второго – 75 зданий, в результате третьего – 194 здания. Общее число разрушенных и поврежденных сооружений достигло 434. [32*]

Население Хельсинки, как упоминалось выше, составляло приблизительно 300 000 человек. Не имея точных данных, можно предположить, что в городе имелись от 5 до 25 тыс. зданий. Для первой оценки процент разрушенных зданий составляет 8,6 %, для второй – 1,7%. Хотелось бы обратить внимание, насколько близкими получились результаты оценок возможных диапазонов разрушений "со стороны бомбового груза" и "со стороны числа зданий в городе".

Отметим теперь еще некоторые особенности налета. Как указано выше, по-настоящему разрушительными для крупных многоэтажных каменных зданий могли являться только фугасные бомбы калибром не менее 250 кг. Таких бомб было сброшено 4,7 тыс., при плотности застройки 0,1 они могли поразить 470 зданий, а с учетом возможного перекрытия зон поражения и неодинаковой плотности попаданий в различных районах города – приблизительно 300-330 зданий. Учитывая, что значительную часть таких бомб планировали применить по железнодорожным объектам, порту и крупным заводским сооружениям, это число, вероятно, нужно еще уменьшить.

Другая особенность заключается в том, что данные, приведенные в упомянутом выше источнике, значительно отличаются, например, от информации финского начальника ПВО (см. приложение), в котором количество поврежденных и разрушенных зданий только в результате первого налета оценивается в 300-350 единиц.

Таким образом, следует сделать вывод, что ничего неожиданного в результате трехкратного удара по Хельсинки не произошло – реальный ущерб оказался приблизительно внутри "теоретического" диапазона. Ряд военных объектов финской столицы серьезно пострадал. Особенно следует отметить, что ночью оказались потоплены два судна и три военных катера. Авторы согласны с выводами участника рейда генерала В. В. Решетникова, вспоминавшего:

"Город мы не трогали. Нашими целями были совершенно конкретные военные и административно-политические объекты – порт, верфь, железнодорожные узлы, промышленные предприятия в предместьях города. "От массированного удара собственно по городу воздержаться", – было предписано Головановым. Массой и классом бомб, в зависимости от характера цели, и достигался эффект поражения. А что касается бомб "гулящих", в немалом количестве залетавших в городские кварталы, то большого разрушительного вреда крупным и прочным строениям эти штатные стокилограммовые фугаски, составлявшие основной боекомплект, принести не могли". [33*]

Сравнивая эффективность налетов АДД с аналогичными массированными ударами авиации союзников, можно считать, что при одинаковых исходных условиях результаты получались примерно одинаковыми. Иногда, в качестве потрясающего воображение примера исключительной эффективности англо-американской стратегической авиации, на Западе вспоминают налеты на Дрезден – в ночь на 13 февраля 1945 г. его бомбили 773 английских четырехмоторных бомбардировщиков, а на следующий день на город обрушили бомбы 450 американских "Либерейторов" и "Летающих крепостей". Потери среди горожан составили 35 тыс. человек при населении 1 млн; в результате бомбежек зона сплошных разрушений составила 13 км2 .

Следует подчеркнуть, что бомбовая нагрузка англо-американских самолетов была значительно большей, чем у советских двухмоторных машин, составлявших основу АДД. Совокупную массу бомбового груза, сброшенного на Дрезден в течение суток, можно оценить в 5000-5500 т, т. е. в 5 раз больше, чем упало на Хельсинки в ходе третьего, самого мощного налета. Наиболее массовыми бомбами у союзников были 500- и 1000-фунтовые, приблизительно соответствовавшие советским 250- и 500-кг. В соответствии с приведенным выше расчетом, общую зону поражения только за счет фугасного действия этих бомб можно оценить приблизительно в 6-7 км2 . Вдвое большие масштабы разрушений Дрездена можно объяснить только одним: наращивание плотности сброшенного бомбового груза вызывает качественно иные механизмы поражения, в частности – так называемые "огненные штормы". При высокой плотности застройки начинаются пожары, в которых скорость фронта огня превосходит скорость, с которой человек, особенно ослабленный или пожилой, способен убегать от опасности. Именно из-за пожаров в Дрездене и некоторых других городах Германии погибло так много мирных жителей. Еще более страшные последствия имели пожары в построенных почти исключительно из дерева японских городах, включая и Токио.

Очевидно, что в силу объективных причин плотность бомбовых ударов советской АДД не достигла критического уровня, при котором мог возникнуть "огненный шторм" в Хельсинки. Что же касается умопомрачительного количества пострадавших сооружений в результате одного налета (например, "рейд тысячи бомбардировщиков" английских королевских ВВС на Кулонь 30-31 июня 1942 г., в ходе которого, якобы, было повреждено и разрушено свыше 21 тыс. зданий), то ведь здание зданию рознь – небольшой прибрежный французский город состоял преимущественно из малоэтажных домиков, построенных, главным образом, из дерева. Стоит ли удивляться тому, что многие из них сгорели в результате пожаров, перекидывавшихся с одних строений на другие.

Относительно небольшое количество жертв среди населения Хельсинки также вполне объяснимо. Во-первых, все жители забласовременно предупреждались о налете, а многие после первого же массированного удара эвакуировались. Во-вторых, горожане были обеспечены вполне надежными бомбоубежищами. Наконец, как уже отмечалось выше, в городе ни разу не возник обширный площадной пожар, способный привести к гибели людей в бомбоубежищах из-за высокой температуры и загазованности воздуха. [34*]

Необоснованность легенды о якобы "чрезвычайно высокой" эффективности системы ПВО Хельсинки, "сорвавшей" удары АДД, легко обнаружить, если произвести сравнение потерь советских авиационных соединений с потерями англо-американской авиации. Совершив более 2 тыс. боевых вылетов, АДД потеряла по боевым причинам не более 1% от числа самолетов, вылетавших на задание. При таком уровне потерь бомбардировщики практически "не замечают" противодействия: в американской 8-й ВА (аналоге АДД по выполняемым задачам) среднемесячные потери в 1943- 1944 гг. колебались от 3 до 5% (в отдельных вылетах – до 20%), при этом большая часть задач выполнялась с оценкой "хорошо".

При налете АДД на Таллин в ночь на 10 марта 1944 г. противодействие со стороны средств ПВО, по докладам экипажей, оказалось заметно сильнее, чем при ударах по Хельсинки (хотя разрушения и потери в столице Эстонии были почти на порядок выше). Летчики, штурманы, стрелки отмечали, что патрулирующие на разных высотах ночные "юнкерсы", оборудованные бортовыми РЛС, представляли серьезную угрозу. Разведывательный отдел штаба АДД пришел впоследствии к выводу, что действия Ju 88С отряда 4/NJG100 эффективнее Bf 109G "хельсинских подразделений" из I/JG302 и 2/LeLv 34. С этим заключением трудно спорить.

В то же время следует признать, что часть самолетов АДД в феврале 1944 г. действительно могла "мазануть" даже по столь заметной цели, какой являлась столица Финляндии. Манера бомбить "по очагам пожаров", к сожалению, получила в то время весьма широкое распространение среди недостаточно опытных экипажей, чем неоднократно пользовался противник, например, при налетах советских бомбардировщиков на Бухарест и даже на относительно близкие цели – Барановичи, Оршу и т. п.

В заключении, хотелось бы кратко остановиться еще на паре неточностей, относящихся к освещению событий февраля 1944 г. Приходилось читать, что во время налета на Хельсинки часть самолетов бомбила территорию Швеции. По документам штаба АДД, туда по ошибке сбросили бомбы самолеты, участвовавшие в налете на Котку. В то же время, при рейде на столицу Суоми отмечалось множество случаев пролета над Ленинградом, особо в ночь на 27 февраля. Один из самолетов при вынужденной посадке снес линию электропередач, чем оставил без света целый район. В 12-й Гв. АД, экипажи которой чаще всего теряли оринтировку, все под расписку были ознакомлены с приказом, категорически запрещавшим пересекать воздушное пространство над Ленинградом.

Как отмечалось, успехи истребителей в небе Хельсинки оказались скромными. Одной из их жертв стал Ли-2, сбитый немецкими ночниками в ночь на 27 февраля. Экипаж ст. лейтенанта Б. С. Чернышева принадлежал 12-му Гв. АП. Согласно документам 7-го АК, штурман младший лейтенант Дунцов точно вывел самолет на цель, радист Жданов в 00.05 доложил о выполнении боевой задачи, после чего самолет подвергся атаке ночного истребителя. Товарищи видели, как горящая машина рухнула в Финский залив. [35*] Любопытно, что в документальной повести Н. В. Богданова уверждает- ся, что "ночные истребители в эту ночь не действовали. Вероятно, машина Чернышова была сбита зенитной артиллерией". [36*]

1* Polvinen Т. Suomi kansainvalis essa politikassa. Bd 1. Juva, 1979, s. 202.

2* Б. Вегнер. За фасадом братства по оружию. В сборнике: Сталинград. Событие. Воздействие. Символ. М„ 1994, с. 315.

3* Kivimaki Т. М. Suomalaisen politikon nucistelma. Porvoo-Hels, 1965, ss. 294, 295.

4* H. И. Барышников и др. Финляндия во второй мировой войне. Ленинград, 1989, с. 229.

5* G. Mannerheim CGE. Muistelmat I-II, Helsinki, 1951-1952. s. 180.

6* ЦАМО, ф. 39, on. 11519, д. 649, л. 240-246.

7* Н. С. Скрипко. По целям ближним и дальним. М., 1981, с. 174.

8* ЦАМО, ф. 20058, on. 1, д. 9, лл. 47, 48.

9* Германский журнал ПВХ0 и ПВО. № 10/1940 (перевод с немецкого), с. 30-62.

10* ЦАМО, ф. 35, оп. 11280, д. 138, л. 47.

11* P. Jokipaltio. Eine allgemeine Ubersicht der Grossangriffe und Luftabwehr fur Helsinki. В сборнике: Flugabwehr und Technik. № 2/1951 (XH/g), s. 36.

12* ЦАМО, ф. 35, on. 11280, д. 138, лл. 8,139.

14* П. П. Бочкарев, П. П. Парыгин. Годы в огненном небе. М., 1991, с. 192.

15* ЦАМО, ф. 20545, on. 1, д. 44, л. 21.

16* ЦАМО, ф. 20510, on. 1, д. 33, л. 26.

17* ЦАМО, ф. 3-го гв. бап, оп. 364098, д. 1,л. 77.

18* ЦАМО, ф. 20058, on. 1, д. 9, л. 27.

19* ЦАМО, ф. 35, оп. 11280, д. 138, лл. 48-50.

20* P. Jokipaltio. Указ. соч. s. 36.

21* ЦАМО, ф. 20510, on. 1, д. 27, л. 15.

22* ЦАМО, ф. 3-го гв. ак, on. 1, д. 1, л. 12.

23* ЦАМО, ф. 20510, on. 1, д. 37, л. 237.

24* Тоже,л. 238.

25* ЦАМО, ф. 35, оп. 11280, д. 722, л. 68.

26* ЦАМО, ф. 35, оп. 11280, д. 138, л. 138,139.

27* ЦАМО, ф. 20510, on. 1, д. 27, л. 56-64.

28* То же, л. 16,17.

30* The Role of air defense in mass bombings of Helsinki in 1944. Turenki, 1998, pp. 13,14.

31* To же, p. 10; P.Jokipaltio. Указ. соч. s. 38; К.-Ф.Геуст. В небе над Хельсинки и Карельским перешейком. В журналах: Авиация и время № 4-6/1997.

32* P. Jokipaltio. Указ. соч. ss. 36, 37.

33* В. В. Решетников. Что было – то было. М., 1996, с. 1811.

34* Вообще-то, оценивать эффективность боевых действий числом угробленных горожан могут, наверное, только прагматичные циники – нацисты и янки. (Прим. ред.)

35* ЦАМО, ф. 20510, on. 1, д. 27, л. 23.

36* Н. Г. Богданов. В небе – гвардейский Гатчинский. Ленинград, 1980, с. 245, 246.

Перевод с финского 19 февраля 1944 г. 11/АМ/А Копия с копии

Главная Ставка

Командование ПВО

№ 996/ПВО – 1/677

Содержание: доклад о бомбардировках.

Ссылка: приказ Главной Ставки № 133/ Ор. 3/

1а (операт. отдел)/секретно/ 7 февраля 1944 г.

Воздушные налеты на Хельсинки и его окрестности.

Приказ о затемнении отдан 6 февраля в 18.17, воздушное предупреждение объявлено в 18.50, воздушная тревога в 18.25, дана тревога промышленным предприятиям в 19.10, отбой воздушной тревоги в 21.35, зажгли уличное освещение в 22.13, новый приказ о введении затемнения отдан 7 февраля в 00.41, воздушное предупреждение о неприятельских самолетах поступило в 00.51, общее предупреждение по линии ПВО в 1.01, объявлена воздушная тревога в 1.08, дана тревога для промышленных предприятий в 1.59, отбой тревоги промышленным предприятиям в 4.20, отбой общегородской тревоги в 4.55. При объявлении тревоги первый раз первые бомбы упали на город в 19.23 6 февраля, второй раз – в 2.12 7 февраля.

Раздел: используемые противником виды бомб.

Главным образом использовались фугасные бомбы 250 кг, в некоторых случаях – 500 кг. Обнаружено 22 места падения бомб 500 кг и более. Найдена одна неразорвавшаяся бомба 250 кг. Из 12 бомб 100 кг (точно зафиксированных) не разорвалось две. Кроме того, найдено еще 77 следов от взорвавшихся авиабомб калибра 50-100 кг. Основные очаги поражения: жилые здания около гавани Катаянокка и между школой Алексис Киви и промышленным районом. Всего на территории города упало 122 фугасных авиабомбы.

В окрестностях Хельсинки сброшено: 21 бомба 250-500 кг и примерно 500 штук фугасных и зажигательных весом 50-100 кг. Отмечено три случая создания очага поражения 100 кг фугасками и частое использование противником 2,5 кг термитных бомб. Зафиксировано 37 очагов пожаров, но не представляется возможным определить каким видом оружия они вызваны. Никаких особых, новых типов бомб противник не применил. Видимо, основным видом бомб являлись комбинированные фугасно-зажигательные весом 105 кг. В окрестностях Хельсинки обнаружено не менее трех термитных шаров весом 200 кг (без стабилизаторов) и множество зажигательных бомб 2,5 кг. Таких бомб но город упало 150 штук. В качестве осветительных бомб противник использовал 4-5 кг (типа АВ-3 или АВ-ЗМ), но применялись и 25-килограммовые бомбы. Всего на Хельсинки сброшено около 50~60 осветительных бомб.

По предварительным оценкам на Хельсинки упало 15 т бомб, а на его окрестности – 50 т бомб.

Раздел: людские жертвы.

Погибло от налета 83 человека, в т. ч. четверо пропали без вести, а ранения получили 322 жителя (в некоторых случаях в результате завалов бомбоубежищ). 20 человек получили легкие ранения и отравления при повреждении газопровода.

Раздел: разрушения.

В самом городе целиком разрушено три каменных и два деревянных здания. Получили повреждения 61 каменный и 5 деревянных домов. В пригородах уничтожено 29 зданий и от пожаров сгорел полностью 331 деревянный дом.

Крупнейшее разрушение: повреждено бензохранилище, из которого вытекло 500 тыс. литров бензина. Разбито огромное количество стекол в городе и окрестностях.

Среди наиболее значимых объектов Хельсинки пострадали: высшее техническое учебное заведение, где сгорела знаменитая библиотека, портовые склады Яткясаари и Катаяккола, железнодорожное депо в Па- сила, здание бывшего советского посольства (сгорело дотла). Находившееся в Яткясаари судно "Антарис" загорелось. Для предотвращения взрыва оно было отведено в море перед пирсом и расстреляно пятью орудийными выстрелами. Судно затонуло, но верхние надстройки остались над водой.

Раздел: действия ПВО и общие наблюдения.

В работах в городе принимали участие пять рот ПВО (No с 170 по 174), примерно по 60 чел. в каждой роте. На местах поражений было задействовано три взвода из войск гарнизона, один – из военно-морского училища и два взвода Ньюландской бригады береговой обороны.

В тушении пожара, кроме местных пожарных, участвовали 21 команда Ньюландской бригады, а также самые дальние команды из Рю- минтехдас и Войкка. При тушении пожара стремились к тому, чтобы иметь в резерве нужное количество команд ПВО на случай появления новых очагов поражений. Но из-за повреждения связи их не смогли вовремя привлечь и не могли дать команды об окончании тревоги. Портовый буксир "Геркулес* во время тревоги был переведен в южную гавань и оказал помощь в тушении пожара.

На охрану объектов поражения выделялось, по той же причине, мало команд. Все же, удалось направить полицию сразу к наиболее значительным очагам поражения. Охрана домов с разбитыми окнами была поручена их жителям под руководством должностных лиц ПВО. Но жители не всегда выполняли возложенные на них обязанности и в некоторых местах отмечались грабежи. Позже для охраны поврежденных домов использовались только команды ПВО.

Работе управления ПВО сильно мешали повреждения телефонных линий и нередко поступали с мест недостаточно точные, а иногда и лишенные всякой достоверности доклады. Поэтому командирам оказывалось чрезвычайно трудно определять, куда важнее в настоящий момент посылать команды ПВО и пожарных. Сведения об объектах охраны поступали, главным образом, от станций пополнения, которых в Хельсинки имелось небольшое количество. Гражданские организации специально обучались этому ранее, но они не всегда смогли применить эти знания на практике, особо в условиях отсутствия крепкого руководства и дисциплины. Не всегда выполнялись приказы и инструкции, когда дело касалось охраны объектов и, особенно, обеспечения связи.

Медицинское обслуживание было организовано хорошо. Выше всяких похвал работало управление походных госпиталей. Так, во время тревоги всех раненых доставили в госпитали вовремя.

В окрестностях Хельсинки оборона силами местного населения была организована гораздо лучше, чем в городе. На это, разумеется, подействовало, что повреждения в пригородах оказались не столь сильны, что жители сельской местности привыкли действовать более самостоятельно. Например, они сами принимали меры при загорании, не дожидаясь прибытия пожарных команд.

Проведенные во время тревоги и после ее окончания проверки показали, что работа команд ПВО, пожарных, полиции, охраны, раскопок и др. была хорошей. Но благополучное положение было там, где вышеперечисленные команды присутствовали. Часто создавалось впечатление, что население наблюдает со стороны, как сгорает его имущество, но не предпринимает ничего для его спасения. Редко кто-нибудь организовывал стоянки на улице для спасательных работ. Когда же работы организовывались по строгим указаниям – они дали положительные результаты. Наблюдались довольно невеселые явления: вокруг объектов поражения часто бродили солдаты – видимо именно они являлись виновниками грабежей.

В трех случаях жильцы домов, проявив инициативу, спасли от пожаров уже охваченные огнем дома. Было несколько случаев, когда при попадании бомбы население проявило нужную находчивость и загорание удалось преодолеть в самом начале. Все это позволяет прийти к выводу, что если бы сразу были приняты должные меры, то повреждения оказались заметно меньшими. Людские жертвы так же явились, большей частью, результатом недисциплинированности населения при подаче сигнала воздушной тревоги. Жители не укрывались в бомбоубежищах и погибали в коридорсх и даже квартирах, под обломками рухнувших зданий. Надо заметить также, что не все домовладельцы еще подготовили бомбоубежища, как того требовали инструкции ПВО.

В конце доклада можно отметить, что из сброшенных противником 200 т бомб, благодаря хорошей работе службы ПВО, лишь неполные 10% попали на город, а остальные упали в окрестности или в море. В сельской местности жители наблюдали, что с самолетов обстреливали горящие здания из пулеметов.

Теперь можно выделить те объекты городского хозяйства, на которые налет был направлен. Это гавань Яткяссари, гавань Катаянокка, железно-дорожный вокзал – все их можно считать военными объектами. Учитывая все поражения и повреждения нанесенные Хельсинки, следует сделать вывод: налет напомнил со всей строгостью, что война продолжается. Об этом многие часто забывают, особенно в тылу. Сейчас необходимо сделать из всего происшедшего правильный вывод, чтобы при последующих, возможно более тяжелых налетах, учесть накопленный опыт.

Командующий ПВО генерал-лейтенант Аарне Сихво Помощник командующего полковник Хейнрих.

Верно: пом. нач. ОО штаба АДД майор Павликов.