Авиация России и санкции

Прогресс авиации обеспечивается коллективным трудом людей.

А.Н. Туполев

Советском Союзе была создана уникальная авиационная система, на основе которой сформировалась современная авиационная система Российской Федерации. Понятие «АВИАЦИОННАЯ СИСТЕМА» имеет принципиальное значение для дальнейшего изложения материала. В этой связи оно будет рассмотрено подробно.

В основной массе публикаций понятие авиационной системы рассматривается в узком смысле, как совокупность агрегатов, деталей и изделий летательного аппарата, предназначенных для выполнения определённых задач, например силовая установка, шасси4 и др. Именно это понимание авиационной системы использовано при выборе названия «Государственного научно-исследовательского института авиационных систем»5. Иногда понятие авиационной системы рассматривается чуть шире, как комплекс воздушных судов и наземных технических средств, используемых для управления полётом и обмена данными6 – например беспилотная авиационная система.

Ещё более широкое понятие авиационной системы предложено в справочнике по терминологии в оборонной сфере: «пространственно распределённая организационно-техническая система, представляющая собой совокупность авиационных комплексов, наземных и воздушных (космических) средств и служб связи, управления, воздушной навигации, подготовок и полётных заданий, организации и обеспечения полётов, технического обслуживания и ремонта, других компонентов, обеспечивающих выполнение полётов»7.

Однако для описания, например, понятия авиационной системы СССР предложенное определение представляется слишком узким, так как ограничено только эксплуатационной составляющей, но не подразумевает составляющей, связанной с разработкой, производством воздушных судов, созданием наземной инфраструктуры, подготовкой авиационного и обслуживающего персонала. При таком подходе возможно смешение понятия «авиационная система» с гораздо более узким понятием «авиационная транспортная система», под которой понимается «система, функцией которой является организация и осуществление перевозок воздушными судами и выполнение иных работ посредством использования воздушных судов, включающая в себя соответствующую инфраструктуру, здания и сооружения, воздушные суда, техническое оборудование, авиационный и обслуживающий персонал, финансы и документацию»8.

С учётом изложенного под АВИАЦИОННОЙ СИСТЕМОЙ в настоящей работе понимается пространственно распределённая организационно-техническая система, функцией которой является разработка и производство/поставка воздушных судов, организация воздушного движения, создание наземной инфраструктуры, организация технического обслуживания и ремонта, подготовка авиационного и обслуживающего персонала, организация и осуществление перевозок воздушными судами и выполнения иных работ посредством использования воздушных судов (рисунок 1.1). В рамках предложенного определения понятия авиационной системы в ней можно выделить пять подсистем.

Рисунок 1.1

Одним из основных признаков культурного человека является уважение к прошлому своей Родины, уважение к делам своих предков. Только зная прошлое своего народа, можешь здраво оценить настоящее.

А.С. Яковлев

Основы российской авиации были заложены в XIX – начале XX века в теоретических и прикладных работах А.Ф. Можайского, Н.Е. Жуковского, Д.П. Григоровича, В.А. Лебедева, Д.И. Менделеева, И.И. Сикорского и др. В этот же период началось активное международное сотрудничество с ведущими мировыми авиационными державами. СССР вошёл в число стран-лидеров в области авиационной промышленности и использования летательных аппаратов в военных и гражданских целях.

В 30–50-е годы в СССР сформировался замкнутый технологический комплекс, в котором был реализован полный цикл разработки и производства всех типов воздушных судов и полезной нагрузки, в т.ч. вооружения. При этом, не смотря на закрытость социалистической авиационной системы, она никогда не была изолированной. Ещё до революции царская Россия покупала лучшие воздушные суда разных стран. СССР также приобретал наиболее передовую авиационную технику и оборудование для её производства. Международное сотрудничество активно развивалось в 20–30-е годы и своего пика достигло в 40-е годы, когда СССР получил самые совершенные авиационные технологии сначала от союзников, а потом от оккупированной Германии. Даже в разгар «холодной войны» советские конструкторы имели доступ к самым передовым решениям мировых лидеров авиастроения (не всегда на официальной основе).

Основная масса достижений советского авиапрома активно демонстрировалась на международных выставках и авиашоу, а успехи авиастроения расценивались политическим руководством как один из существенных аргументов пользу превосходства социалистической системы над капиталистической. Кроме того, вплоть до середины 70-х годов XX века передовые образцы военной авиационной техники стран НАТО и Организации Варшавского договора систематически сталкивались в локальных военных конфликтах.

Административно-командный характер управления советской авиационной системой потребовал выстраивания сложных механизмов обеспечения её сбалансированности и динамичности.

Приоритеты авиационной системы СССР (рисунок 1.2) определялись высшими партийными и государственными органами исходя из военно-политических, народно-хозяйственных и идеологических интересов страны.

Рисунок 1.2

С военной точки зрения это было необходимо для обеспечения господства в воздухе в вооружённых конфликтах и развития военно-технического сотрудничества с другими странами. В интересах народного хозяйства требовалось опережающее развитие авиационной транспортной системы страны и использование авиастроения в качестве драйвера развития смежных отраслей. Наконец, в условиях противостояния капиталистической и социалистической систем, установление авиационных рекордов и ощутимое повышение качества жизни граждан, использующих воздушный транспорт, имело большое идеологическое значение. Ключевую роль в обеспечении единства целей играли партийные структуры, которые функционировали во всех министерствах и организациях, вне зависимости от их ведомственной принадлежности и, несмотря на свою бюрократичность и формализм, были относительно эффективны, формально и неформально приводя интересы производителей, потребителей и контролёров в соответствие со здравым смыслом.

Основным приоритетом каждого министерства и организации являлась борьба за ресурсы (фонды). Наибольший объем ресурсов выделялся при принятии высшим политическим руководством страны решений о необходимости освоения новой авиационной техники. Это обеспечивало мощные стимулы для создания инновационной авиатехники. С этой целью в промышленности была выстроена структура (рисунок 1.3), ориентированная на максимизацию научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (далее НИОКР). Научно-исследовательские работы (далее – НИР) вели 28 научно-исследовательских институтов и центров (далее соответственно— НИИ и НИЦ), опытно-конструкторские работы (ОКР) – 72 конструкторских бюро (КБ). В результате количество организаций, занятых НИОКР, лишь немногим уступало количеству серийных заводов9

Рисунок 1.3

Такая структура авиационной промышленности позволяла максимизировать объём выделяемых на НИОКР средств за счёт:

–создания широкого спектра научно-технических заделов;

–стимулирования инициативных разработок авиатехники, авиационных материалов и комплектующих изделий;

–организации жёсткой конкуренции между конструкторскими бюро в процессе принятия решения о запуске летательного аппарата (двигателя, авионики…) в серию.

Таким образом, большая часть работ НИИ и КБ имела фундаментальный или поисковый характер и не находила немедленного применения в серийных изделиях, ограничиваясь созданием изделия-демонстратора технологий. При этом формировались научно-технические заделы, которые позволяли выявлять и реализовывать лучшие конструкторские, технологические и технические решения. Принятие решений на разработку и производство авиационной техники выстраивалось по сложной схеме10 (рисунок 1.4).

На начальной стадии запросы заказчиков неформально согласовывались представлениями промышленности, а результат обсуждений докладывался руководству. Далее начиналось официальное согласование между заказчиками, конструкторскими бюро и профильными подразделениями министерств. На последующих стадиях включалось руководство министерств, которое чётко ориентировалось в структуре заявленных потребностей. Также в центральные органы власти и министерства поступала аналитика Академии наук СССР (АН СССР), подготовленные подведомственными НИИ материалы, отражавшие тенденции развития мировой авиации.

Рисунок 1.4

Многосторонний характер информационного взаимодействия, снизу-вверх и сверху-вниз, позволял всей авиационной системе формировать положительные обратные связи, позволявшие связать борьбу за ресурсы с интересами потребителей и задачами эффективной конкуренции на мировом рынке. Нерешённые на межведомственном уровне разногласия рассматривались правительственной Военно-промышленной комиссией, которая готовила проекты решений ЦК КПСС и Совета Министров СССР.

Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР утверждалась Программа развития авиационной техники на 5–10 лет. Также постановлением, подготовленным в развитие указанной Программы, оформлялось решение о создании конкретного летательного аппарата и двигателя. Затем Госпланом СССР и Госснабом СССР изыскивались необходимые ресурсы, а союзные министерства определяли головных исполнителей, проводили финансово-экономическое планирование, рассчитывали потребность в создании основных фондов, формировали кооперационные цепочки, организовывали кадровое финансово-экономическое и логистическое обеспечение проектов. В смету проектов прямо или косвенно включались затраты на реализацию социальных программ для работников.

На всех стадиях создания авиационной техники осуществлялся контроль со стороны ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Военно-промышленной комиссии. В дальнейшем произведённая авиационная техника распределялась в военные и гражданские организации, которые осуществляли её эксплуатацию. Последовательная и комплексная реализация описанного подхода позволила обеспечить на протяжении большей части послевоенного периода высокую динамичность советской авиационной системы, которая лишь к 80-м годам XX века приобрела отдельные черты статической системы. Но и тогда запрос на инновационность продолжал обеспечиваться как внешними стимулами, вытекавшими из соревнования социалистической и капиталистической систем, так и внутренними, связанными с выполнением задачи наиболее полного удовлетворения потребностей народного хозяйства и населения. В результате продолжалась активная разработка военной авиатехники нового поколения и гражданских воздушных судов.

Ни на одном из этапов жизненного цикла авиационной техники – от её разработки до эксплуатации и утилизации – не ставилась задача обеспечения поэтапной рентабельности. Напротив, квазивенчурный характер организации НИОКР в СССР исключал рентабельность большей части разработок, но позволял сформировать научно-технический задел для создания прорывных изделий и технологий, высокая конечная рентабельность которых покрывала бы первоначальные затраты на разработку и производство. Бухгалтерская убыточность значительной части дотируемых авиационных пассажирских перевозок позволяла обеспечить высокое качество жизни в отдалённых регионах страны, тем самым создавая условия для их активного освоения, что, в конечном счёте, давало высокие экономические и социальные результаты. Даже первоначальная убыточность отдельных типов гражданских воздушных судов позволяла «раскатать» маршруты, что затем обеспечивало высокую загрузку и рентабельность рейсов на новых машинах. То же касалось и условно нерентабельной и дотируемой наземной инфраструктуры, дешевизна которой для конечных пользователей позволяла обеспечить положительные результаты авиационной системы и хозяйственной системы страны в целом.

Концептуальные подходы к балансированию авиационной системы СССР строились на основе декларирования принципа обеспечения конечной народно-хозяйственной эффективности, направленной на приоритетное развитие межрегиональных и межотраслевых связей, при ключевой роли центральных органов управления, без участия которых было невозможно принять решения по:

–определению приоритетных потребностей и направлений развития;

–размещению производительных сил;

–концентрации материальных, финансовых и трудовых ресурсов на приоритетных направлениях развития.

Сложившаяся модель экономики позволяла СССР контролировать 100% внутреннего рынка, а также почти 100% рынка стран Совета экономической взаимопомощи (далее – СЭВ) и в целом стран Социалистического лагеря. В 1975 году на долю стран – членов СЭВ приходилась треть мирового промышленного производства11, 18,5% территории, 9,4% населения12. В результате во времена СССР до трети мировых авиаперевозок выполнялись на воздушных судах советского производства13. При этом Ил-62, Ту-154, Ту-134, Ан-12, Ан-24, Як-40 и др. проектировались как авиатехника двойного назначения, без выраженного приоритета высокой топливной эффективности, что было обусловлено гарантированно низкими внутренними ценами на ГСМ, практически не зависевшими от колебаний на внешнем рынке.

Согласно утверждённым Советом Министров СССР положений, Министерство авиационной промышленности СССР (МАП СССР)14 и Министерство гражданской авиации СССР (МГА СССР)15 имели единую цель, формулировка которой в положениях обоих министерств совпадала дословно (!): «удовлетворение потребностей народного хозяйства и населения» посредством соответственно комплексного развития авиационной промышленности и комплексного развития авиаперевозок (рисунок 1.5).

МАП СССР отвечало за взаимодействие с системами других союзных министерств, в первую очередь, министерств, наряду с ним входивших в оборонную «девятку» (министерства оборонной, судостроительной, электронной, электротехнической, химической, радиопромышленности, общего и среднего машиностроения). Указанные и другие министерства, в соответствии с государственными планами, поставляли МАП СССР комплектующие изделия, сырьё и материалы, а также проводили связанные с этим НИОКР.

МАП СССР имело в своём распоряжении весь спектр полномочий и ответственности по созданию авиатехники. Так, в единую систему МАП СССР входили исследовательские институты, конструкторские бюро, предприятия и лётно-испытательные комплексы. Это позволяло самостоятельно организовывать создание необходимых производственных мощностей и подготовку кадров в целях производства авиационной техники при минимальных издержках.

МАП СССР на основе задач, поставленных центральными органами управления СССР:

–определяло направления создания летательных аппаратов, двигателей, оборудования, тактико-технические и технико-экономические требования к продукции;

–обеспечивало разработку новых технологий и материалов;

–осуществляло лётно-испытательную работу;

–организовывало снабжение.

Связь системы МАП СССР с потребителем авиатехники осуществлялась в ходе её гарантийного обслуживания и ремонта, а также изучения опыта её использования в системе МГА СССР, которая обеспечивала эксплуатацию, техническое обслуживание и ремонт летательных аппаратов и наземного оборудования.

Рисунок 1.5

В свою очередь, МГА СССР также имело в своём распоряжении весь спектр полномочий и ответственности по организации и осуществлению авиационных перевозок и авиационных работ. Так, в единую систему МГА СССР входили исследовательские институты, аэропорты, авиаотряды, строительные организации, производственные объединения и учебные заведения. Это позволяло самостоятельно организовывать создание необходимой наземной инфраструктуры и готовить кадры в целях осуществления воздушных перевозок при минимальных издержках. МГА СССР на основе задач, поставленных центральными органами управления СССР:

–организовывало перевозки на международных и внутренних воздушных линиях;

–обеспечивало рациональное размещение воздушных судов, воздушных линий, аэродромов, развитие наземной материально-технической базы;

–управляло воздушным движением;

–обеспечивало безопасность и регулярность полётов.

Взаимодействие МАП СССР и МГА СССР активно осуществлялось на всех стадиях жизненного цикла летательного аппарата и подразумевало16:

–совместную разработку программ развития авиатехники и технических заданий на создание новых образцов летательных аппаратов (далее – ЛА), норм лётной годности;

–председательство представителя МГА СССР на заседании макетных комиссий ЛА, комиссий по эксплуатационным и сертификационным испытаниям;

–совместное подписание руководителями МАП СССР и МГА СССР аттестатов/сертификатов лётной годности;

–издание совместного приказа, регламентирующего подготовку предприятий гражданской авиации к эксплуатации, осуществление авторского надзора;

–формирование единых перечней проблем при вводе летательных аппаратов в эксплуатацию (перечень № 2), отказов авиационной техники;

–совместную разработку стратегий поддержания лётной годности, нормативной базы по техническому обслуживанию и ремонту (далее – ТОиР).

Ещё более жёстко координировалось взаимодействие МАП СССР и самого крупного потребителя авиатехники – Министерства обороны СССР (далее – МО СССР). Его полномочия и структура были шире, чем у МГА СССР, а система организации эксплуатации авиатехники была чрезвычайно сложной и заметно различалась в разных видах и родах войск. Однако общая схема взаимодействия МАП СССР и МО СССР была концептуально идентична схеме взаимодействия МАП СССР и МГА СССР с одной поправкой. Начиная с 40-х годов ХХ века министр авиационной промышленности являлся генералом МО СССР, с реальным статусом в Министерстве обороны примерно на уровне между начальником главного/центрального управления и главнокомандующим видом Вооружённых сил. Примечательно, что контроль качества как военной, так и гражданской авиационной техники осуществлялся военными представителями МО СССР на предприятиях. Советская система сертификации была ориентирована не на мировые стандарты, а на требования МО СССР, в первую очередь ВВС. Это предопределило определённые трудности в реализации летательных аппаратов на мировом рынке, которые в отношении военной техники относительно просто преодолевались в силу специфики структуры оружейного экспорта, а в отношении гражданской техники – разовыми усилиями Всесоюзного объединения (далее – В/О) «Авиаэкспорт».

Также МО СССР серьёзно влияло и на гражданскую авиацию. На протяжении всего послевоенного периода, вплоть до 1990 года, Главное управление гражданского флота, а затем и МГА СССР возглавляли высшие офицеры МО СССР в звании от генерал-полковника до Главного маршала авиации, а сама система гражданской авиации рассматривалась как резерв Вооружённых сил на случай войны.

Все знаковые советские гражданские самолёты были созданы в военных конструкторских бюро, произведены на военных авиапредприятиях, и почти все – под руководством высших офицеров Вооружённых сил СССР: генерал-полковника Туполева А.Н., генерал-полковника Яковлева А.С., генерал-полковника Ильюшина С.В. и многих других военачальников. Одним из немногих условно гражданских конструкторов пассажирских самолётов был один из создателей отечественной военно-транспортной авиации Антонов О.К. Статус и влияние МАП СССР были несопоставимо выше статуса МГА СССР, а сама гражданская авиатехника была лишь дополнением к выполнению главной задачи – созданию военной авиатехники в замкнутом социалистическом воспроизводственном контуре. В этой связи производители гражданской авиатехники не обладали опытом международного сотрудничества ни в части разработки и производства летательных аппаратов, ни в части их сбыта, который в советское время осуществляли соответствующие союзные министерства и объединения.

Значительную роль в сбыте и обслуживании авиационной техники играли Всесоюзные объединения «Авиаремонт», «Авиатехснаб» и «Авиаэкспорт», которые позволяли обеспечивать квазирыночные отношения в тех секторах, где исключительно административные отношения были неэффективны. Например, Всесоюзное экспортно-импортное Объединение «Авиаэкспорт» (В/О«Авиаэкспорт») было создано в структуре Министерства внешней торговли СССР в 1961 г. В спектр задач В/О «Авиаэкспорт» входили продажи в социалистические и капиталистические страны гражданских самолётов, вертолётов и авиационного технического имущества, организация технической помощи в эксплуатации указанной авиационной техники и подготовке необходимых специалистов. К 70-м годам XX века руководство В/О «Авиаэкспорт» добилось получения сертификатов лётной годности на самолёты Як-40 в Италии и ФРГ на вертолёты Ка-26 – в Швеции, а также способствовало принятию в СССР новых стандартов на техдокументацию, норм лётной годности, организации «Госавиарегистра» и «Госавианадзора», вступлению СССР в Международную организацию гражданской авиации. В результате работы В/О «Авиаэкспорт» на экспорт было поставлено 5696 единиц гражданской авиатехники (2153 самолёта и 3543 вертолёта) в 68 стран мира17.

Сочетание стратегического доминирования СССР в разработке и производстве авиационной техники с полным контролем огромного внутреннего рынка позволило произвести в 1946–1990 гг. более 25 тысяч гражданских и военных летательных аппаратов18, сформировав целостную систему авиационного экспорта и послепродажного обслуживания. Структура советского авиапрома сложилась в условиях длительного перераспределения в его интересах значительных ресурсов из других отраслей. Так, за 1965–1991 гг. советский авиапром произвёл больше боевых самолётов, чем США, Британия и Франция вместе взятые19. Это предопределило масштаб авиационной советской системы и её высокую зависимость от поддержания искусственного спроса на военную технику, который ни по оборонно-стратегическим, ни по экономическим причинам не мог бесконечно сохраняться в таком масштабе.

Бюрократия есть сила, утратившая цель

своей деятельности и потому ставшая бес-

цельной, но не переставшая быть сильной.

В.О. Ключевский

Авиационная система России формировалась и развилась на основе активов, кадров и технологий авиационной системы СССР. Однако у этих авиасистем существуют принципиальные различия как во внешних, так и во внутренних условиях функционирования.

В 90-е годы XX века радикально изменилась организационная и экономическая основа отечественного авиастроения:

1. С развалом социалистического лагеря и СССР резко сократился внутренний рынок и существенно возросли препятствия по организации поставок на внешний рынок. Доля российского авиапрома сократилась с почти трети мирового рынка до 2–3%.

2. В ходе административных реформ практически одномоментно были ликвидированы ЦК КПСС и Совмин СССР, а 25 министерств, имевших в подчинении 28 тысяч предприятий, были переданы в ведение Министерства промышленности РСФСР20. Аналогичные изменения произошли и с предприятиями, находившимися на территории бывших союзных республик. В результате была утрачена управляемость авиационной системы, поскольку она обеспечивалась за счёт командно-административного регулирования МАП СССР, МГА СССР при заданном ЦК КПСС и Совмином СССР единстве народно-хозяйственных и инженерно-технологических целей. Прекратилось централизованное балансирование амбиций с финансово-экономическими кадровыми ресурсами, а также научно-технологическими заделами и интересами развития отраслей.

3. После проведения рыночных реформ все предприятия и организации стали обязаны обеспечивать свою индивидуальную рентабельность. Это прямо противоречило базовому принципу функционирования советской авиасистемы, суть которого состояла в необходимости получения конечной народно-хозяйственной рентабельности/военной эффективности, а не в обеспечении рентабельности отдельных этапов жизненного цикла разработки и производства авиационной техники. Вместо централизованного принятия комплексных решений по организационному, кадровому, техническому и инфраструктурному обеспечению предприятий они должны были решать перечисленные задачи самостоятельно. Каждый производитель пытался независимо от других продвигать свою продукцию и услуги на внутренний и внешний рынок. В этой обстановке коммерческие предприятия, возникшие на базе осколков государственных активов, стали разрушать кооперационные связи и реализовывать примитивные методы конкурентной борьбы, что только усугубляло ситуацию.

Как отмечалось выше, в советской системе управления авиацией чётко разделялись функции постановки задачи на создание авиатехники, осущестляемые высшим партийным и государственным руководством, созданию авиатехники, осуществляемые в системе МАП СССР, и эксплуатации летательных аппаратов в системе МО СССР, МГА СССР и т.п. Окончательные решения по ключевым вопросам постановки задачи, концентрации ресурсов на её выполнении и оценки полученных результатов принимались на уровне ЦК КПСС и Совета Министров СССР. После ликвидации партийных и союзных органов управления и проведения рыночных реформ количество субъектов управления авиационной системой резко возросло.

Авиастроительная и авиатранспортная отрасли практически независимо друг от друга встраивались в рыночную экономику. При этом на начальном этапе реформ участие государства в судьбе отраслей было минимальным. В период 1990–2020 гг. применялись принципиально разные отраслевые стратегии, предопределившие принципиально различные схемы интеграции авиастроительной и авиатранспортной отраслей во внутренний и глобальный рынок. Как следствие, возникла масса проблем и противоречий переходного периода, многие из которых не только не преодолены к 2021 г., но и продолжают усугубляться.

В силу специфики плановой экономики, для неё монополизация – исторически закономерное явление. Советская экономика была системно монопольной, номонополизация на стадии производства сосуществовала с относительно эффективной конкуренцией на стадии разработки. Экономика нынешней России, приобретя некоторые черты рыночной, сохранила и черты старой системы. Но централизованные рычаги управления монопольной экономикой, худо-бедно обеспечивавшей искусственную интеграцию главных экономических элементов (средств производства, капитала, квалифицированной рабочей силы и бизнес-инфраструктуры), уже потеряны, а рычаги рыночной экономики, где интеграция этих элементов, как правило, достигается естественным путём, ещё не работают21.

Принципиальными отличиями подходов к управлению авиационными системами СССР и России являются (рисунок 1.6):

–радикальное изменение внешней среды, с сокращением объёма гарантированного рынка сбыта авиатехники и авиауслуг примерно на порядок;

–переход от многоуровневой иерархической структуры, позволявшей обеспечить конкурентоспособность всей системы за счёт синергии её различных элементов, к матричной структуре, базирующейся на принципе множественной иерархии со слабыми механизмами взаимосогласования противоречивых интересов, амбиций и ресурсов элементов системы;

–перестройка схемы взаимодействия регуляторов, производителей и эксплуатантов с позиций деятельности, направленной на достижение единых целей, установленных высшими партийными и государственными органами, на позиции достижения высокодифференцированных целей отдельных субъектов управления, с выраженной тенденцией к абсолютизации интересов одних элементов авиационной системы в ущерб интересам других элементов;

–замена комплексных административно-командных механизмов балансирования системы на стихийно-рыночные, с элементами разовых разнонаправленных административно-бюрократических решений органов власти всех уровней.

После проведения реформ рыночные субъекты, в т.ч. государство, как рыночный субъект, влияют на (рисунок 1.7):

–размещение воздушных судов, воздушных линий, аэродромов, развитие наземной материально-технической базы;

–определение направлений создания летательных аппаратов, двигателей, оборудования;

–производство авиатехники;

–создание и поддержание мощностей;

–обеспечение кадрами;

–развитие сети аэродромов;

–эксплуатацию, техническое обслуживание и ремонт летательных аппаратов и наземного оборудования;

–осуществление воздушных перевозок;

–обеспечение безопасности и регулярности полётов.

Роль федеральных органов исполнительной власти в управлении авиационной промышленностью и гражданской авиацией радикально изменилась по сравнению с советским временем. В положениях о федеральных органах исполнительной власти, регулирующих авиационную систему страны, даже на уровне деклараций не содержится цели «удовлетворения потребностей народного хозяйства и населения», которая была ключевой целью МАП СССР и МГА СССР.

Все ключевые вопросы в российской авиасистеме стали решаться с применением рыночных методов регулирования.

Теоретически это нормально для рыночной экономики. Например, американские власти обычно ограничивали своё вмешательство в авиационную систему размещением заказа и выстраиванием регулятивной среды. Однако в условиях несовершенного рынка и одновременного исполнения государством ролей регулятора, доминирующего инвестора и заказчика, каждая из перечисленных функций выполняется различными органами, без балансировки ведомственных интересов, ранее осуществлявшейся под руководством ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Это, в свою очередь, приводит к систематическим конфликтам, которые в советское время на стратегическом уровне урегулировались ЦК КПСС, а на тактическом уровне – ведомственными и территориальными партийными организациями. С ликвидацией партийных органов конфликты интересов разрешаются стихийно, как правило, в пользу тех, кто обладает большим текущим административным ресурсом или большим спектром возможностей по ведению оперативно-розыскной деятельности.

Рисунок 1.6

Следствием сложившейся системы разрешения конфликтов явилось то, что каждый наделённый полномочиями руководитель стал практически самостоятельно принимать стратегические решения и за ЦК КПСС, и, в значительной мере, за рынок, руководствуясь собственными представлениями, знаниями и опытом. При этом каждый субъект управления авиационной системой ориентирован на достижение краткосрочных узковедомственных целей преимущественно средствами, имеющимися в распоряжении данного субъекта управления. Разрушение системы административных «обратных связей» в условиях несформировавшейся системы рыночных «обратных связей» привело к тому, что ключевым критерием для выбора проектов стал статус и политический вес их инициаторов или лоббистов, а также личная симпатия должностных лиц к проектам или их авторам.Нормой стала абсолютизация локальных задач (большинство из которых достижимо только при комплексном подходе), организация перекрёстного финансирования, позволяющая обеспечивать приоритеты одного субъекта управления авиационной системой за счёт бюджета другого, одновременно размывая ответственность за результат. Это предопределило появление проектов, которые были бы немыслимы в советское время в рамках системного подхода к удовлетворению потребностей народного хозяйства и населения, размещению производительных сил, выстраиванию межотраслевых балансов, определению приоритетных направлений развития науки и техники и т.д.

Едва ли не главное препятствие для модернизации национальной авиасистемы носит психологический характер. Практически ни один из субъектов управления всерьёз не реализовывает стратегий борьбы за лидерство в отдельных сегментах мировой авиасистемы (за пределами военно-патриотических деклараций).

Навыки к самоорганизации и созданию прорывных продуктов демонстрируют преимущественно полумаргинальные энтузиасты, а традиционный авиакомплекс и традиционные потребители его продукции либо занимают иждивенческую позицию, либо переориентируют свои реальные стратегии на сепаратное участие в мировом разделении труда на продиктованных извне условиях.

Рисунок 1.7

СТРАТЕГИИ РАЗВИТИЯ АВИАСТРОЕНИЯ В ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД

Если хочешь подвести своего начальника, выполняй быстро и буквально все его приказы.

С.П. Королев

Советское авиастроение было построено как единый технологический комплекс, утрата любого из звеньев которого могла создать непреодолимые препятствия для производства конечной продукции. Жёсткие ограничения в выборе инструментов преодоления кризиса обусловили практически полную зависимость отрасли от позиции государства и неизбежность смены отраслевых приоритетов вслед за каждой сменой приоритетов государственных. В этой связи практически отсутствовали возможности смягчения последствий сокращения спроса на летательные аппараты за счёт массовой консервации производственных мощностей и увольнения персонала.

На протяжении минувшего тридцатилетия в авиастроении с различной степенью комплексности и последовательности реализовывалось, как минимум, три принципиально различных стратегии22 (рисунок 1.8):

–«Стратегия рыночного фундаментализма» – 1991–2006 гг.;

–«Стратегия государственных корпораций» – 2006–2014 гг.;

–«Стратегия опоры на собственные силы» – 2015 г. по н.в.

Эти стратегии объединяла лишь общая модель, преимущественно ориентированная на получение сверхприбылей/минимизацию убытков за счёт эксплуатации советского кадрового, научно-технического и технологического задела, при минимальном объёме не связанных с освоением бюджетных средств исследований и инвестиций.

I. Стратегия рыночного фундаментализма (1991–2006 гг.). Согласно этой стратегии, предполагалось практически независимое вхождение производителей авиатехники и её комплектующих в мировой рынок в качестве самостоятельных юридических лиц. В ходе массовой приватизации авиационной промышленности было постепенно акционировано с разной степенью государственного участия 71% всех предприятий23.

Рисунок 1.8

В период с 1991 г. по 2000 г. роль государства в управлении системой авиапрома сократилась с практического полного контроля всех организаций до управления миноритарными пакетами акций и распределения относительно незначительных средств на НИОКР и заказ серийной авиатехники (преимущественно военного назначения).Даже в тех случаях, когда заводы и КБ не акционировались и были формально подконтрольны государству, управление ими со стороны органов власти преимущественно сводилось к назначению единоличного исполнительного органа. Предприятия получили значительную свободу по организации международного сотрудничества. Существовало ожидание, что организации, выжившие на рынке, станут глобальными компаниями либо частями других глобальных компаний.

Высшим политическим руководством России декларировалась готовность, в случае массовой неконкурентоспособности отечественного авиапрома, удовлетворить потребность в гражданской авиатехнике за счёт иностранных производителей. Более того, в 1997 г. на Российско-Американской комиссии «Гор-Черномырдин» были согласованы и реализованы протекционистские условия по облегчённому безналоговому доступу на российский рынок американских самолётов и согласован отказ России от производства самолётов кресельной ёмкостью более 120 мест24.

Резкое сокращение доходов бюджетной системы в 90-е годы, а также изменение приоритетов внешней политики привело к почти десятикратному сокращению спроса на продукцию авиационной промышленности. Отрасль выживала преимущественно за счёт поставок истребителей в рамках военно-технического сотрудничества (далее – ВТС). Кратное сокращение доходов населения привело к резкому сокращению спроса на авиаперевозки. В рзультате резко сократился внутренний спрос на гражданскую авиационную технику. Ситуация усугублялась закупкой подержанных магистральных воздушных судов за рубежом. В результате на первые годы самостоятельного функционирования приватизированных предприятий авиационной промышленности пришёлся острейший кризис спроса. Каждое предприятие создавало самостоятельную стратегию выживания на рынке, как правило, независимую от прежних стратегий. Целостная инфраструктура была разрушена, а научная составляющая, по расчётам ЦАГИ, сократилась в 10 раз25. Авиастроительные предприятия, производившие до 50 крупных самолётов в год каждое, за десять лет с начала реформ в общей сложности выпустили лишь 22 самолёта26.

Стало очевидно, что разрозненные предприятия отрасли не способны производить не только гражданскую, но и военную продукцию. Программа развития авиатехники 1992–2000 гг. была сорвана, как и Государственная программа развития вооружения 1996–2005 гг. В ситуации, когда на долю авиапрома приходилось 30% продукции оборонно-промышленного комплекса страны (далее— ОПК) и 60% военного экспорта, сохранение в авиастроении стратегии рыночного фундаментализма создавало системные угрозы для национальной безопасности. Кроме того, нарастала социальная напряжённость, так как в авиастроении работало 516 тыс. человек, 408 тыс. – на производственных предприятиях и 108 тыс. – в НИИ и ОКБ27.

Как для собственников предприятий, так и для высшего политического руководства России стало очевидно, что сформированная в плановой экономике авиационная промышленность, за редким исключением, способна эффективно функционировать только в едином комплексе. Сами по себе рыночные отношения, особенно в начальной стадии их становления, не позволяют преодолеть риски, связанные с разрушением отдельных звеньев единой цепочки создания конечного продукта. В этой связи было принято решение28 о целесообразности формирования ограниченного количества системообразующих структур с государственным участием, объединённых на основе единого технологического процесса авиационной техники.

II. Стратегия государственных корпораций (2006–2014 гг.). В целях преодоления кризиса в авиастроении была создана Объединённая авиастроительная корпорация29, в которую вошли ключевые конструкторские бюро и предприятия по окончательной сборке летательных аппаратов. Вертолётостроение также постепенно было консолидировано в едином холдинге. Основные производители комплектующих изделий, включая авиационные двигатели, были включены в Государственную корпорацию по содействию разработке, производству и экспорту высокотехнологичной промышленной продукции «Ростехнологии» (после ребрендинга – «Ростех»)30.

В состав «Ростеха» было передано 443 предприятия, многие из которых производили системы и компоненты для авиации. При этом у большинства переданных структур были серьёзные проблемы: изношенное оборудование, разрушенные производственные цепочки, недостаточная загрузка мощностей, конфликты и разногласия между директорами. Более30% компаний находились в предкризисном состоянии, 6% – в стадии банкротства, 4% не вели деятельность, а 6% утратили своё имущество31.

Задача широкомасштабного международного сотрудничества и интеграции в глобальный рынок по-прежнему декларировалась, но её реализация предполагалась уже в составе холдингов, концентрировавших интеллектуальные, производственные и финансовые ресурсы на выпуске конечной продукции. В 2007 г. планировалась комплексная программа международного сотрудничества:

–с европейскими компаниями предполагалось взаимодействовать в направлениях: расширения поставок российских компонентов для самолётов А320; конвертации пассажирских самолётов Airbus A320/A321 в грузовую версию; создания нового широкофюзеляжного самолёта A350XWB, а также в области выпуска и продвижения самолёта SuperJet 100;

–с США связывала разработка авиалайнера SuperJet 100, а ОАК и Boeing были намерены активно сотрудничать в области создания новых технологий в интересах обеих корпораций;

–с Индией планировалась совместная разработка и производство среднего военно-транспортного самолёта и истребителя 5-го поколения32.

Уже через год концептуальные приоритеты международного сотрудничества были пересмотрены. Например, ОАК отказалась от сотрудничества с европейскими авиапроизводителями, цинично объясняя это стремлением сконцентрировать все инженерные ресурсы на разработке МС-21, который должен был отнять часть рынка у Airbus33.

После принятия 20-триллионной Государственной программы развития вооружений 2011–2020 гг. (далее – ГПВ-2020) произошло кратное увеличение поставок военной авиационной техники для нужд ВВС/ВКС России. Одновременно резко вырос спрос на поставки авиатехники в рамках военно-технического сотрудничества. Доходы от этих поставок, в сочетании с государственной поддержкой, позволяли компенсировать убытки от малосерийного выпуска гражданской продукции.

Осуществлялось массовое техническое перевооружение предприятий. Общий объем расходов на развитие предприятий оборонного комплекса в соответствии с Федеральной целевой программой «Развитие оборонно-промышленного комплекса» составил порядка 3 трлн рублей34. В свою очередь, это привело к дальнейшему росту амбициозности программ создания гражданских самолётов и декларирования стратегической задачи стать третьим по объёмам производителем авиационной техники в мире. Параллельно окрепли иллюзии возможности сохранения и воспроизводства советских управленческих парадигм.

Предполагалось, что в период до 2020-х годов удастся развить гражданское авиастроение за счёт перераспределения доходов от масштабных поставок авиатехники в рамках Государственного оборонного заказа (далее – ГОЗ) и в ходе военно-технического сотрудничества (далее—ВТС).В свою очередь, предполагалось, что в течение 2020–2030 года, продажи гражданской авиатехники позволят компенсировать колебания на рынке Государственного оборонного заказа (далее – ГОЗ) и ВТС.

III. Стратегия опоры на собственные силы (2014 г. по н.в.). Результатом военно-политического кризиса 2014–2015 годов стало постепенное усиление санкционного давления на Россию, дошедшее к 2021 году до прекращения поставок комплектующих даже по гражданским проектам. Наконец, в 2022 году было свёрнуто всё международное сотрудничество с американскими и европейскими компаниями. Стратегия развития российского авиастроения была перенацелена на полное импортозамещение. Ресурсы значительной мере были переориентированы не на создание прорывной авиатехники, а на возрождение советских технологий производства с целью замещения техники, изготовляемой украинскими и иными зарубежными предприятиями.

В соответствии с решением Президента РФ от 10.10.2014 года «О разработке проекта Государственной программы вооружения на 2016–2025 годы» (ГПВ-2025)35, доля новых вооружений, в том числе летательных аппаратов, должна была ежегодно возрастать, что отчасти компенсировало бы отрасли сокращение международного сотрудничества и реализацию программ импортозамещения.

В сфере гражданского самолётостроения сочетание санкционного давления на потенциальных покупателей и просчётов в организации послепродажного обслуживания повлекло за собой полное прекращение экспорта гражданских самолётов. Рынок сбыта продукции гражданского авиастроения сжался до внутрироссийского, с воссозданием некоего подобия советской замкнутой системы производства и сбыта летательных аппаратов, но без стран социалистического лагеря, а также без Украины и других бывших советских республик. Кроме того, наметилась угроза снижения экспортного потенциала российских военных авиационных комплексов прежнего поколения в случае вывода на вторичный рынок ресурсной авиатехники стран НАТО поколения 4+/4++ по демпинговым ценам. В совокупности со снижением закупок по ГОЗ это разрушало традиционную для авиастроения СССР и России модель, когда доходность производства боевой авиатехники использовалась в качестве ресурса для развития гражданского авиастроения. На этом этапе большая часть предприятий авиационной промышленности включена в крупные холдинги, контрольный или миноритарный пакет акций которых принадлежит Государственной корпорации «Ростех»:

–самолётостроение—ПАО «Объединённая авиастроительная корпорация»;

–вертолётостроение – АО «Вертолёты России»;

–двигателестроение – АО «Объединённая двигателестроительная корпорация»;

–приборостроение – АО «Концерн радиоэлектронных технологий»;

–агрегатостроение—АО «Авиационное оборудование» (после ребрендинга – АО «Технодинамика»).

Если лестница приставлена не к той стене, то сколько бы ступенек вы не одолели, все равно придёте не туда.

Стивен Кови

На начальной стадии рыночных реформ авиатранспортная отрасль испытывала проблемы, аналогичные проблемам авиастроения:

–экономический кризис привёл к массовой неплатёжеспособности традиционных потребителей;

–рыночные реформы радикально изменили структуру спроса и систему управления.

На основе авиаотрядов советского Аэрофлота сформировались независимые авиакомпании, общее количество которых уже в 1994 г. дошло до 383 организаций. Возник кризис регулирования, когда прежние методы управления отраслью уже не работали, а новые методы ещё только предстояло выработать. Резко возросло количество авиационных происшествий и катастроф, вызванных как человеческим фактором, так и террористическими актами.

В то же время открытие границ и развитие международной торговли привело к стабильно увеличивающемуся спросу на международные авиационные перевозки. Отечественные авиакомпании стремительно встраивались в мировой рынок, обеспечивая на пике спада в 1999–2000 гг. лишь порядка 1% мирового пассажиропотока36. Отмечались многочисленные случаи неисполнения новыми авиакомпаниями взятых на себя обязательств. Российские авиационные власти были вынуждены систематически организовывать эвакуацию пассажиров, брошенных недобросовестными/неплатёжеспособными перевозчиками за рубежом.

В то время средняя цена авиабилета превысила размер среднемесячной заработной платы (в 1990 г. средняя цена билета по внутренним перевозкам составляла лишь 13% от среднемесячной заработной платы). В сочетании с экономическим кризисом это привело к полной недоступности авиаперевозок для большей части населения и концентрации платёжеспособного спроса на удовлетворении запросов преимущественно наиболее богатой части населения. Авиаперевозки были переориентированы на удовлетворение спроса от 5% до 28% населения, располагавшего достаточными средствами для систематического выезда за границу в деловых и туристических целях, либо использовавших авиатранспорт для командировок, оплачиваемых работодателем37.

В этой обстановке начала формироваться новая система регулирования коммерческих воздушных перевозок. При этом российские авиационные власти были вынуждены исходить из объективно сложившихся на тот момент приоритетов, суть которых сводилась к необходимости:

–создать условия и стимулы для быстрого удовлетворения сложившегося платёжеспособного спроса, в основном связанного с туристическими и деловыми поездками за рубеж;

–резко ужесточить контроль за исполнением авиакомпаниями и операторами наземной инфраструктуры обязательств по своевременному и полному осуществлению воздушных перевозок и соблюдению требований авиационной безопасности, своевременно отзывая сертификаты неплатёжеспособных и недобросовестных эксплуатантов;

–организовать работу по планомерному сокращению количества авиакомпаний, операторов наземной инфраструктуры и авиационных учебных центров с целью упрощения контроля и вытеснения с рынка недобросовестных игроков.

Необходимо особо отметить то обстоятельство, что регулятор способствовал обеспечению на рынке международных и связанных с ними внутренних авиаперевозок относительно добросовестной конкуренции. Кроме того, российские авиационные власти смогли создать комфортные условия для стабильного увеличения перевозок пассажиров и грузов, выстроив гибкую систему договорённостей с коллегами за рубежом, российскими и иностранными авиакомпаниями. В России постепенно развился высококонкурентный рынок магистральных авиаперевозок. Конкуренция ещё более усилилась после реализации решений о разделении авиаперевозчиков и аэродромно-аэропортовых комплексов на отдельные юридические лица. Следствием жёсткой конкуренции стало:

–развитие авиакомпаний, работающих на основе лучших мировых стандартов и бизнес-практик и использующих частные инвестиции;

–жёсткое и быстрое вытеснение с рынка авиаперевозчиков, не способных быстро адаптироваться к новым требованиям рынка;

–развитие частно-государственного партнёрства в сфере создания и эксплуатации наиболее крупных аэродромно-аэропортовых комплексов.

На протяжении всего постсоветского периода в авиатранспортной отрасли последовательно реализовывалась стратегия38, направленная на концентрацию усилий в направлении развития международных воздушных перевозок и воздушных перевозок, связывающих крупные аэродромы с миллионным пассажиропотоком. В отличие от стратегической модели авиастроения, преимущественно ориентированной на получение сверхприбылей/ минимизацию убытков за счёт эксплуатации советского кадрового, научно-технологического и технологического задела при минимальном объёме инвестиций, стратегическая модель авиатранспортной отрасли была направлена на получение сверхприбылей/минимизацию убытков преимущественно за счёт эксплуатации зарубежного научно-технического и технологического задела, а также в значительной мере на воспроизведении иностранной нормативной базы при минимально возможном объёме не связанных с освоением бюджетных средств исследований и инвестиций.

Избранная стратегия привела к формированию двух принципиально различных сегментов авиатранспортной системы:

1.Сегмента магистральной авиации, соответствующего лучшим мировым стандартам и функционирующего преимущественно по международным правилам. В этом сегменте развивалась регулируемая конкуренция отечественных зарубежных авиакомпаний. Он относительно стабильно рос на протяжении почти 20 лет, вплоть до пандемии COVID-19 и введения санкций, что привело к использованию лучших образцов летательных аппаратов, созданию качественной наземной инфраструктуры и привлечению высокопрофессионального лётного и наземного персонала.

2.Сегмента местной и региональной авиации, который полностью находился в национальной юрисдикции и не только не соответствовал мировому уровню, но и стремительно деградировал по летательным аппаратам, наземной инфраструктуре и персоналу.

Вследствие этого авиакомпании могли рентабельно функционировать либо при условии получения прибыли от международных воздушных перевозок, либо при условии получения бюджетных субсидий. Когда в 2020 г. из-за пандемии COVID-19 пассажиропоток на международных воздушных линиях сократился до 24,4% от уровня 2019 г., руководитель регулятора констатировал, что «международные перевозки необходимы авиакомпаниям как воздух»39. После введения антироссийских санкций2022 г. главный источник обеспечения рентабельности авиакомпаний был утрачен.

Рисунок 1.9

Теоретически его могли бы заменить внутренние перевозки, но в официальных документах Минтранса России40 даже до пандемии COVID-19 предполагалось наращивание международных воздушных перевозок и перевозок через Московский авиаузел лишь с декларируемым развитием региональных и местных воздушных линий (рисунок 1.9).

Так, согласно упомянутым прогнозам Минтранса России, предполагалось, что:

-до 2027–2030 гг. не будет достигнут уровень 1990 года по внутренним авиаперевозкам минуя Москву;

–доля местных авиаперевозок в общем объёме авиаперевозок будет сокращаться, а их абсолютный объем будет почти на порядок меньше, чем в 1990 году;

–практически все бюджетные и частные инвестиции будет сконцентрированы на развитии 48–60 узловых аэропортов;

–регулярное коммерческое авиасообщение в четверти субъектов РФ будет отсутствовать;

–общая потребность в воздушных судах для местных линий в 2020–2024 гг. составит около 145 ВС, т.е. сохранится отставание от уровня 1990 года на 5–7 тыс. ВС.

Подходы Минтранса России принципиально подтверждают и документы правительственного уровня. В соответствии с ними потребность российских авиаперевозчиков до 2030 года в основных типах отечественных воздушных судов составляла лишь 700 самолётов и 438 вертолётов41.

Попытки объяснить поражения исключительно недобросовестным судейством, капризами погоды, кознями конкурентов … это удел аутсайдеров.

В.В. Путин

Россия занимает довольно скромные позиции в мировой авиационной системе. Глобальный военный флот оценивается в 53,5 тыс. воздушных судов. Подавляющее большинство военных самолётов – это истребители, за ними следуют бомбардировщики, танкеры-транспортёры, самолёты раннего предупреждения и патрульные самолёты, а также различные учебно-тренировочные самолёты с пропеллерными и реактивными двигателями. Сложность технологии и огромные требования к капиталу сузили число поставщиков42. В США истребители строят две компании – Boeing и Lockheed Martin. В Европе в производстве истребителей участвуют Eurofighter Typhoon, British Aerospace и др. В России истребители производят Сухой и МиГ. Некоторые компании занимаются производством для национальных нужд, в том числе Mitsubishi, Kawasaki, Fuji в Японии, Тайваньский центр развития аэроиндустрии и индийская Hindustan Aeronautics Ltd43. Четверть военной авиации приходится на США, 6% а – на КНР, 8% – на Россию44 (рисунок 1.10). Структура наиболее крупных сегментов летательных аппаратов в 8% советской/российской военной авиационной техники в глобальных военно-воздушных силах выглядит следующим образом45:

–19% глобального парка боевой авиации (7% СУ-27/30, 6% МиГ-29, 3% Су-25, 3% Су-24);

–14% глобального парка транспортной авиации (6% Ан-24/26, 5% Ил-76, 3% Ан-30/32);

–19% глобального парка боевых вертолётов (14% Ми-8/17, 5% Ми-24/35).

Семь западных и два российских производителя производят большую часть крупных военных и гражданских вертолётов в мире. Sikorsky (часть United Technologies), Bell Helicopter Textron и Boeing имеют свои предприятия в США. Французская Aerospatiale и немецкая Daimler-Benz Aerospace (позже DaimlerChrysler Aerospace) объединили свою вертолётную деятельность как Eurocopter. Другими крупными производителями вертолётов являются Agusta из Италии (дочерняя компания Finmeccanica) и Westland из Великобритании, а также российские Камов и Миль. Большое количество вертолётов продаёт американский производитель Robinson, который производит недорогие, относительно несложные учебные и лёгкие вертолёты46.

Глобальный гражданский флот (без учёта лёгкой коммерческий авиации и авиации общего назначения) составляет более 27 тыс. машин47 (рисунок 1.11). Почти половина глобального парка приходится на Северную Америку и Европу.

Мировой рынок производства гражданской авиатехники носит дуополистический характер. Более 90% поставок осуществляется компаниями Boeing и Airbus48 (рисунок 1.12).

Рисунок 1.10

Рисунок 1.11

Рисунок 1.12

Вместе Boeing и Airbus предлагают около 11 различных семейств самолётов многочисленными вариациями для удовлетворения потребностей отдельных пользователей. Их клиентами являются авиакомпании, грузовые перевозчики и, все чаще, лизинговые компании.

Количество экспортируемых на глобальный рынок российских гражданских самолётов находится в пределах статистической погрешности49 (рисунок 1.13).

Однако в сочетании с относительно успешным экспортом военной авиационной техники и гражданских вертолётов, достигается относительный баланс между экспортом и импортом летательных аппаратов50.

Рисунок 1.13

В сфере гражданских пассажирских перевозок доля России заметно сократи-ась с советского времени и сегодня, по оценкам Всемирного банка, составляет порядка 3,4% от общего в числе пассажиров, перевозимых в мире51 (рисунок 1.14).

Рисунок 1.14

По оценкам Boeing, суммарный пассажирский трафик России и стран СНГ не превышает 4% мирового пассажирского трафика52 (рисунок 1.15). Доля России в мировых грузоперевозках составляет около 1,8%53.

Рисунок 1.15

В аэрокосмических рейтингах Россия стабильно54 занимает позиции в третьем десятке (27 место) на уровне, близком к Бельгии, Польше и Таиланду далеко от лидеров рейтинга (США, Сингапур, Канада, Южная Корея, Япония, Австралия, Великобритания, Германия, Швейцария и др.). Низкие рейтинги России можно было бы объяснить происками конкурентов и объективными обстоятельствами (например, неизбежной, для сложившейся международной обстановки, констатации рейтинговыми агентствами высоких уровней геополитических рисков). Однако геополитические риски – всего один из семи критериев. При этом рейтинг России по геополитическим рискам (33 место) выше, чем рейтинг по налоговой политике в аэрокосмической и оборонной отраслях (58 место), по производственным издержкам (44 место), уровню рабочей силы (38 место), состоянию производственной инфраструктуры (38 место). Особо стоит отметить, что по индустриальному рейтингу (отражает объем и потенциальную маржинальность рынка) Россия занимает 11 место55.

Рисунок 1.16

Исходя из приведённой выше статистики, отечественная авиасистема полностью зависит от импортной техники, технологий, стандартов и оборудования, а также практически не может влиять на развитие событий за пределами национальных границ. После развала социалистического лагеря и СССР отсутствует объективная возможность долговременного сохранения конкурентоспособности отечественной авиационной системы в отрыве от мирового рынка. В условиях, когда внутренний авиарынок России на порядок меньше советского (рисунок 1.16), национальная экономика не способна обеспечить сепаратное выживание национального авиастроения, с организацией производства и потребления всей линейки современных летательных аппаратов, особенно при импортозависимости по машинам и оборудованию – на 58%, а по чипам – более чем на 70%56. Без международной кооперации как в части импорта ряда комплектующих, так и в части экспорта готовых изделий конкурентоспособность крайне маловероятна.

То же касается и создания новой техники. Научная и конструкторская мысль страны, доля которой в мировом населении и мировом ВВП близка к уровню статистической погрешности, даже теоретически не способна превзойти всех исследователей и конструкторов всех стран мира вместе взятых (что не исключает лидерства в отдельных секторах). Одним из объективных критериев уровня НИОКР является патентная активность. В настоящее время на Россию приходится менее чем 1% от количества патентов, оформленных в мире. При этом только за 2021 г. количество поданных заявок на изобретения сократилось на 11,5%57. Ни одно российское предприятие не включено в топ-250 крупнейших держателей патентов, при том что Boeing занимает в нём строчку (13 тыс. патентов), Airbus – 82 строчку (10,3 тыс. патентов), Aviation Industry Corp of China – 86 строчку (9,9 тыс. патентов)58. Наряду со своими ноу-хау, лидирующие концерны используют достижения множества других исследователей и производителей: у Airbus насчитывается 1500 поставщиков в 30 странах мира, а Boeing сотрудничает с более чем 5200 поставщиками в странах мира59.

В сложившихся условиях наивно надеяться на существование шансов развития национальной авиации в отрыве от мирового рынка, на котором ежедневно появляются новые продукты, технологии и материалы, пытаясь игнорировать действительность. Свежим примером того, к каким результатам ведёт игнорирование Россией существующих тенденций развития мировой авиасистемы, является запрет, наложенный в 2001 г. на выполнение между-народных полётов на самолётах, не соответствовавших новым требованиям по шуму и составлявших основной парк российской гражданской авиации: Ту-134, Ту-154, Ил-86. На ремоторизацию перечисленных машин у России было более 7 лет, имелись достаточные научно-технические и технологические заделы. Тем не менее, ремоторизация Ту-154 не была проведена из опасений, что она сократит потенциальный рынок для Ту-204 (ремоторизованный Ту-154 при вдвое меньшей стоимости имел бы сопоставимую потребительскую ценность). Рациональных объяснений отказа от ремоторизации Ил-86 вообще не существует. Проекты Ил-96–300, Ил-96Т и Ту-204 к началу 2000-х годов по разным причинам не могли обеспечить спрос авиакомпаний. В конечном итоге отечественный авиапром утратил влияние даже на внутренний рынок, а его место заняли воздушные суда Boeing и Airbus, на которых сегодня осуществляется большая часть пассажирских авиаперевозок в России. От такого удара российский авиапром не может оправиться до сих пор60.

В условиях, когда российский рынок гражданских воздушных судов составляет 2–3% от мирового, это, в сочетании с сильными эффектами масштаба, приводит к многократному возрастанию себестоимости разработки, производства и эксплуатации воздушных судов, по сравнению со странами-лидерами (США и ЕС), даже внутренний рынок которых составляет 20–25% мирового. Малая ёмкость внутреннего рынка авиационной техники обусловливает в Российской Федерации низкий уровень «спроса» на прикладные исследования, что ограничивает стимулы государства и частных инвесторов к сохранению финансирования авиационной науки. Ввиду усугубляемого антироссийскими санкциями, ограниченного доступа российской прикладной науки к информации о новейших иностранных разработках и к передовой экспериментальной базе, сокращаются возможности генерации новых технических идей и их развития61.

Сегодня, в условиях санкций США и Евросоюза, создание конкурентоспособного российского воздушного судна с сертификатами FAA или EASA приведёт к потере темпов и существенному увеличению финансовых и временных затрат. Это необязательно будет связано с техническим несовершенством отечественных воздушных судов. В условиях фактически разделённого мирового рынка авиатранспортных услуг ни Boeing, ни Airbus не будут стремиться создавать себе конкурента. Аналогично будут поступать и поступают авиационные власти США и Европы, проводя сертификацию иностранной авиатехники, например, увеличивая программы испытаний отечественных воздушных судов62.

Главная проблема российского авиастроения сводится к тому, что в условиях недоступности международной кооперации для выпуска нескольких десятков самолётов в год и поддержания необходимых для их сборки производственных цепочек необходимо существование структуры, которая по площадям больше суммарных производственных площадей всех авиапроизводителей в мире. При этом в национальном авиастроении отсутствует свежий опыт создания новых крупносерийных продуктов и продвижения их на рынки, не связанные с государством и без использования государственных ресурсов.

Где нет общности интересов, там не может быть единства целей, не говоря уже о единстве действий.

Ф. Энгельс

Весь постсоветский период, вплоть до 2020 года, авиастроение и авиатранспортная отрасль развивались практически независимо. В период с 1990 г. по 2000 г. спад авиационных пассажирских перевозок был самым глубоким среди всех отраслей транспорта.

Количество перевезённых в 2000 году пассажиров составило лишь 25% от уровня 1990 года. Воздушные перевозки с 2010 года росли на 8,7% в год (железнодорожным транспортом – на 3%, водным – снижались)63 и к 2019 году почти в полтора раза превысили уровень1990 года64Воздушным транспортом в 2019 году было перевезено 37% в дальнем сообщении (30% железнодорожным, 33% личным и автобусным)65 (рисунок 1.17).

В отличие от авиатранспортной отрасли российское авиастроение не смогло обеспечить восстановительный рост выпуска летательных аппаратов66 (рисунок 1.18).

В структуре производства абсолютно доминировала продукция военного назначения. Российские гражданские самолёты оказались не востребованы не только на глобальном, но и на внутреннем рынке. В 90-е годы отечественные авиастроительные предприятия пытались перекладывать издержки перехода от серийного производства к штучному на авиакомпании. В результате стоимость комплектующих I категории к отечественным воздушным судам стала существенно выше стоимости комплектующих к иномаркам, а доступность отечественных запчастей – ниже. Авиакомпании, имевшие избыточное количество отечественных воздушных судов, их разукомплектовывали для поддержания лётной годности эксплуатируемого парка. В дальнейшем конкурентоспособность отечественных самолётов была окончательно подорвана из-за подавляющего преимущества иностранного рынка финансовых услуг над отечественным и огромного предложения дешёвых ресурсных самолётов, которые имели хорошую логистическую поддержку эксплуатации (стоимость доступность запасных частей).

Рисунок 1.17

Рисунок 1.18

С развитием международных авиаперевозок резко возросло количество иностранных воздушных судов в парке российских авиакомпаний и, как следствие, возник мощный отток денежных средств для оплаты лизинга судов, их обслуживания и покупки запасных частей. Произошло в среднем 5–7-кратное падение объёмов выпуска, отчасти сглаженное небольшим периодом роста, обусловленного наложением заказов летательных аппаратов в рамках ГОЗ и в рамках контрактов ВТС. Так, на пике реализации принятой программы гособоронзаказа в России ежегодно передавалось военным более 100 боевых самолётов, но уже сейчас объёмы поставок в войска серьёзно сократились—до 50–60 машин в год. В 2015 году впервые в новейшей истории общее количество «иномарок» (571 шт.) впервые превысило количество отечественных машин (438 шт.), а к 2020 г. доминирование самолётов иностранного производства стало подавляющим (рисунок 1.19), при их среднем возрасте – 14,5 года67.

Стоит также отметить, что свыше половины воздушных судов производства СССР/СНГ/РФ, пока составляющих более четверти общего парка гражданской магистральной авиации России68 (рисунок 1.20), в течение нескольких ближайших лет будет выведено из эксплуатации в связи с полной выработкой ресурса69.

Рисунок 1.19

Рисунок 1.20

Большинство магистральных авиаперевозчиков последовательно замещало отечественную авиатехнику на иномарки. Отечественный авиапром утратил большую часть национального рынка гражданских самолётов. Вплоть до пандемии имеющиеся в наличии российских авиакомпаний отечественные самолёты использовались с низкой интенсивностью (рисунок 1.21). Так, доля отечественных воздушных судов в российских пассажирских и грузовых авиационных перевозках колебалась между 1,8% и 5%70 (в официальных документах Правительства РФ содержится обтекаемая формулировка «более 85 процентов объёмов пассажирских перевозок выполняется на воздушных судах иностранного производства»71).

Рисунок 1.21

То же самое касается и современной вертолётной техники. Ранее армия ежегодно получала от промышленности по 80–90 новых вертолётов, а теперь объёмы поставок уменьшились до 30–40 единиц72. Динамика изменения структуры парка вертолётной техники соответствует изменению структуры самолётного парка с разницей в несколько лет. Замещение воздушными судами иностранного производства идёт преимущественно в сфере лёгких вертолётов, с доминированием средней отечественной вертолётной техники. Основу парка вертолётной техники пока ещё составляют вертолёты российского производства с максимальной взлётной массой 10–20 т (рисунок 1.22). Большая часть приходится на вертолёты типа Ми-8/17 (73% от эксплуатируемого парка по состоянию на 2018 год). 70% вертолётных услуг в России оказывается организациям нефтегазового сектора. Остальной спрос формируется в основном государственными заказчиками—санитарной авиацией, лесоохраной, службами поиска и спасения людей73.

Сокращение объёмов закупок отечественной вертолётной техники было обусловлено существенным ростом внутрироссийских цен на вертолёты, которые практически соответствуют экспортным ценам. Это ограничивает возможности реализации морально устаревшей техники, представленной фактически только модификациями вертолёта Ми-8. За период с 1990 года существенно сократилось число вертолётов российского производства с максимальной взлётной массой 2–5 т, которые активно использовались при проведении сельхозработ и транспортно-пассажирских перевозок. Именно в этом диапазоне поступает иностранная техника. В структуре вертолётной техники иностранного производства преобладают лёгкие машины и сверхлёгкие машины с поршневым двигателем. Средний возраст вертолётов авиакомпаний – 22 года (в том числе возраст вертолётов российского производства – 28 лет, а зарубежного производства – 11 лет)74. Лишь 400 отечественных вертолётов младше 25 лет75. Сокращение парка воздушных судов произошло преимущественно за счёт лёгких самолётов местных воздушных линий76 (рисунок 1.23). Авиапарк РСФСР насчитывал 35 тыс. пассажирских воздушных судов, включая авиацию народного хозяйства и ДОСААФ, около 8 тыс. из которых применялись в авиационных перевозках. К настоящему времени парк сократился почти на порядок преимущественно за счёт лёгкой авиации.

В этом контексте первоочередное значение имеет выявление отличий национальной авиасистемы от успешных авиасистем прошлого, например авиасистемы СССР, и настоящего, например авиасистемы США (рисунок 1.24). Фундаментальным компонентом как американской, так и советской авиационных систем являлась малая авиация с соответствующей наземной инфраструктурой и персоналом. На летательных аппаратах малой авиации обеспечивался налёт начинающих пилотов, что позволяло радикально повысить безопасность магистральной авиации. Использование тысяч мелких аэродромов и посадочных площадок, обеспечивало высокий уровень авиационной подвижности, а также решение широкого спектра социально-экономических задач благодаря развитому сектору авиационных перевозок и авиационных работ.

Рисунок 1.22

Рисунок 1.23

Рисунок 1.24

В мире 90% всех гражданских воздушных судов – лёгкие воздушные суда. Ими осуществляется порядка 80% всех полётов (круизные, экскурсионные, туристические, рекреационные, учебные, рекламные, развлекательные, демонстрационные полёты и отдельные виды авиаработ: авиационно-химические, биологической защиты растений, внесение удобрений, аэрофотосъёмка, поисково-спасательные, медико-санитарные полёты)77

В российском Государственном реестре гражданских воздушных судов по состоянию на 01.01.2022 зарегистрировано 9052 пилотируемых, а также 34 беспилотных воздушных судна—от мотопарапла надо реактивного самолёта78, что уступает количеству воздушных судов, зарегистрированных не только в США, но и, например, в Чешской Республике. Менее трети российских воздушных судов имеют сертификаты лётной годности (далее – СЛГ), т.е. допущены к легальным полётам. Российская авиационная система включает в себя динамично растущий сегмент магистральной авиации и обслуживающей её наземной инфраструктуры и деградирующий сегмент местной и региональной авиации, воздушные суда которой (с СЛГ) составляют лишь 18% от общего количества допущенных к легальным полётам воздушных судов79 (рисунок 1.25).

Рисунок 1.25

Данное обстоятельство привело к возникновению дисбалансов, не характерных для развитых авиационных систем, например американской или советской. В России сегмент малой авиации, который мог бы обеспечить долговременный и стабильный спрос на летательные аппараты, созданные с использованием новых технологий, современную наземную инфраструктуру и подготовленные на основе применения лучших мировых методик кадры, практически отсутствует.

Рисунок 1.26

Количество воздушных судов с кресельной ёмкостью до 19 мест в настоящее время составляет менее 10% от парка 1991 г., а с кресельной ёмкостью 20–85 мест – менее 20%80 (рисунок 1.26).

Рисунок 1.27

Российская авиационная система утратила гибкость и лидерские позиции, а также большую часть своего потенциала. Она функционирует в «перевёрнутой пирамиде» (рисунок 1.27), в которой лёгкая коммерческая авиация уступает большой авиации по количеству используемых воздушных судов.

Чиновники оказываются столь заняты скрупулёзным применением детализированных правил, что теряют представление о самой цели своих действий.

Питер Блау

На протяжении всего постсоветского периода развития в российском авиационном сообществе не затихала дискуссия о «малой» авиации. Официально признанной формулировки этого понятия нет, хотя Правительством РФ принимались решения81 о необходимости формулирования и включения в нормативные правовые акты термина «малая авиация». Стихийно сформировался довольно широкий спектр точек зрения на то, что следует понимать под «малой авиацией».

Одна из самых широких трактовок понятия «малая авиация» была предложена в документах Минпромторга России. В соответствии с ней «к пилотируемым воздушным судам малой авиации относятся воздушные суда с максимальной взлётной массой до 8600 кг и числом пассажиров до 20 человек»82. Самая узкая трактовка понятия «малая авиация» относила к «малой авиации» только мотодельтапланы, планеры, воздушные шары83. Широта охвата «малой авиации» в других формулировках, как правило, находится между84 двумя упомянутыми полярными точками зрения.

Независимо от нюансов формулировок под «малой авиацией» обычно понимается сегмент авиации, который противопоставляется «большой авиации» (иногда85 «большой авиации» и «региональной авиации»). Смысл такого противопоставления состоит в необходимости дифференциации подходов к формированию механизмов регулирования, применению инструментов государственной поддержки и реализации программ развития различных сегментов авиационной системы, в зависимости от их масштаба.

Термин «малая авиация» практически не применяется ни в одной стране за пределами государств бывшего СССР. Согласно методологии, заложенной Министерством гражданской авиации СССР86, весь парк самолётов подразделялся на:

–дальнемагистральные – 6000 км и более;

–среднемагистральные – от 2500 до 6000 км;

–ближнемагистральные – от 1000 до 2500 км;

–самолёты местных воздушных линий – до 1000 км.

Исходя описанной методологии, в СССР к «малой авиации» относилась вся гражданская авиация, за исключением дальнемагистральной и среднемагистральной, а именно:

–авиация местных воздушных линий I категории, предназначенных для полётов самолётов 3 класса (взлётная масса от 10 до 30 т – Ан-24, Ан-26, Ан-72,Ан-140, Як-40 ит.п.) в диапазоне высот1500–6000 м со скоростями 300–600 км/ч по правилам полёта по приборам, с радиолокационным контролем и соединяющих оборудованные радиомаяками аэродромы 3 класса (длина ВПП 1200–1800 м);

–авиация местных воздушных линий II категории, предназначенных для полётов самолётов 4 класса (взлётная масса менее 10 т – Ан-2, Ан-3Т, Ан-28, Ан-38, Л-410, М-101Т и т.п.) в диапазоне высот 100–1500 м со скоростями 150–300 км/ч по правилам визуального полёта, без радио-локационного контроля и соединяющих аэродромы 4 класса (длина ВПП 600–1200 м) или посадочные площадки (длина ВПП 200–500 м);

–авиация, применяемая в народном хозяйстве, для удовлетворения потребностей в авиахимработах, пожарной охране, мониторинге (лёгкие поршневые и турбовинтовые самолёты и вертолёты) и т.п.;

–авиация ДОСААФ (учебные и пилотажные летательные аппараты, а также летательные аппараты для обеспечения десантирования парашютистов).

К началу 90-х пассажирооборот воздушных судов «малой авиации» превышал 6 млрд пкм, грузооборот – 5 млн ткм. Самолёты и вертолёты и вертолёты «авиации народного хозяйства» обрабатывали свыше 50 млн га сельхозугодий только на территории современной России. Возникла даже устойчивая аббревиатура «ПАНХ»—первоначально означавшая «применение авиации в народном хозяйстве», а затем ставшая обозначением всей народнохозяйственной авиации. В распоряжении советской «малой авиации» было свыше 1000 аэродромов, около 10 000 самолётов и вертолётов, тысячи пилотов87.

Особенности действующего законодательства

Быть успешным трудно – для этого необходимо решать свои проблемы. Казаться успешным легко – для этого достаточно создавать проблемы окружающим.

Станислав Кушнаров

По мере формирований действующего ныне законодательства, применение понятия «малая авиация» практически полностью утратило актуальность. Воздушный кодекс РФ (далее – ВзК РФ) разделяет летательные аппараты по двум критериям:

1.По массе – воздушные суда классифицируются по максимальной взлётной массе или массе конструкции;

2.По цели использования— воздушные суда разделяются на применяемые коммерческих воздушных перевозках / авиаработах или в некоммерческих целях.

Таким образом, концепции советских и российских подходов к выбору критериев классификации воздушных судов принципиально различаются. Применительно к «малой» авиации это выразилось в том, что в советское время к «малой» относили всю гражданскую авиацию, исключая пассажирские и грузовые перевозки на линиях средней и большой дальности. Исходя из российского законодательства, «малая авиация» представляет собой симбиоз авиации общего назначения (некоммерческой авиации) и «лёгкой коммерческой авиации» (рисунок 1.28), т.е. коммерческой авиации, использующей пилотируемые и беспилотные воздушные суда взлётной массой менее 5700 кг (вертолёты менее 3100 кг) ».

На практике понятие «лёгкая коммерческая авиация» почти не применяется, и вся гражданская авиация России подразделяется на четыре основных составляющих88:

–коммерческие эксплуатанты в области пассажирских перевозок. В России – 106 предприятий, имеющих сертификат по требованиям ФАП-246 (с сентября 2022 г. – ФАП-10) и лицензию на перевозку;

–коммерческие эксплуатанты, выполняющие авиационные работы (около 210 предприятий с наличием сертификата по требованиям ФАП-429);

–авиационные учебные центры, осуществляющие подготовке различных специалистов из числа авиационного персонала согласно требованиям ФАП-289 по (86 АУЦ);

–эксплуатанты авиации общего назначения.

Суть позиции регулятора базируется на следующей аргументации:

1.Понятия «малая авиация» в законодательстве не существует ни в России, ни в мире.

2.В ст.21 ВзК РФ есть понятие «авиация общего назначения» (АОН), которое аналогично международно признанному понятию «general aviation».

3.АОН, по определению, является авиацией, не используемой для осуществления коммерческих воздушных перевозок и выполнения авиационных работ.

4.Правила для всей коммерческой авиации должны быть едины, независимо от веса используемых ею воздушных судов.

Рисунок 1.28

Суть описанной логики сводится к утверждению, что лёгкая и тяжелая авиация должна регулироваться по одним и тем же правилам, так как «у нас не так много владельцев люксовых автомобилей. А самолёт или вертолёт ещё более дорогая вещь. И фактически эти владельцы люксовых авто говорят: давайте ездить по другим правилам, которые мы сейчас вам напишем… Росавиация относится к данной инициативе не просто отрицательно—резко отрицательно крайне негативно»89.

Правоприменительная практика

Юристов надо брать ежовыми рукавицами и ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает.

В.И. Ленин

Категорическое неприятие российскими авиационными властями предложений о необходимости применения различной методологии регулирования «тяжёлой» (большой) и «лёгкой» (малой) коммерческой авиации завело их в методологический тупик. При единстве правил для всей коммерческой авиации в их основу приходится закладывать самый сложный из всех возможных вариантов (рисунок 1.29). Очевидно, что международная коммерческая воздушная перевозка на широкофюзеляжном судне радикально сложнее полёта четырёхместного аэротакси между двумя сибирскими сёлами. При отсутствии дифференции требований данное различие учтено не будет, что нелогично, поскольку спектр потенциальных рисков международной воздушной перевозки не сопоставим со спектром рисков, которые необходимо нивелировать при организации авиационной химической обработки поля или перевозки людей и грузов на легком воздушном судне.

Кроме того, маржинальность магистральной авиации (при отсутствии форс-мажорных обстоятельств) отличается от маржинальности сельхозавиации, и если первая, например, легко может финансировать содержание множества высокопоставленных менеджеров с многолетним опытом работы, то для второй это непосильно.

Рисунок 1.29

То же касается и наземной инфраструктуры. Требования авиационной безопасности, логичные и обоснованные для аэропорта Домодедово с многомиллионным пассажиропотоком, совершенно невыполнимы ни в организационном, ни в финансово-экономическом плане в аэропорту, который ежедневно/еженедельно использует одно-два лёгких воздушных судна. Несмотря на то, что аэродромы, предназначенные для осуществления коммерческих воздушных перевозок на самолётах пассажировместимостью более чем двадцать человек, не подлежат сертификации90, многочисленные ФАП-ы обязывают соблюдать экстремально сложные процедуры, содержать большое количество оборудования, зданий и сооружений, а также персонала. Ситуацию усугубляет необходимость перевода земель в категорию земель транспорта, обслуживания при аэродромной территории, оплаты транспортных налогов. В результате содержание наземной инфраструктуры лёгкой авиации становится столь же сложным, как и для магистральной авиации.

России к авиационным перевозкам и авиационным работам с использованием лёгких воздушных судов, в постсоветский период стали предъявляться беспрецедентно высокие требования, как по сравнению с советскими требованиями, так и по сравнению с требованиями Евросоюза или США (таблица 1.1).

Крупные авиакомпании и операторы обслуживающей их наземной инфраструктуры компенсировали повышенные издержки и за счёт растущей маржинальности международных маршрутов. Региональные и местные компании и соответствующие операторы наземной инфраструктуры либо массово разорялись, либо существовали исключительно благодаря бюджетным субсидиям. Легальные коммерческие воздушные перевозки в сфере местной и, частично, региональной авиации стали запретительно сложны и дороги, что привело к исчезновению с рынка большей части легальных перевозчиков и появлению многочисленных нелегалов, которые даже не пытаются соответствовать каким-либо правилам. Катастрофы лёгких летательных аппаратов, эксплуатировавшийся с полным игнорированием как советских, так и российских правил, лишь добавляли аргументов сторонникам ужесточения требований.

Таблица 1.1

Система местных и региональных авиаперевозок попала в замкнутый круг деградации и разрушения (рисунок 1.30). Первоначальной причиной проблем внутренних и, особенно, местных авиалиний стало резкое сокращение спроса на авиационные перевозки в результате кризиса 1990-х годов. Это повлекло за собой сокращение авиаперевозок, вывод из эксплуатации летательных аппаратов, закрытие аэродромов и посадочных площадок. Все это законсервировало низкое предложение местных авиаперевозок и авиаработ.

Рисунок 1.30

Шанс на восстановительный рост был полностью упущен после того, как усиление и без того экстремально жёстких требований регуляторов ликвидировало стимулы для частных, муниципальных и региональных инвестиций в воздушные суда, инфраструктуру и подготовку пилотов. Практически единственным инструментом обеспечения транспортной доступности стали субсидии, имеющие не стимулирующий характер, а форму социальной поддержки.

Совокупность перечисленных факторов повлекла за собой продолжение сокращения авиационных перевозок, что спровоцировало дальнейшее выбытие парка летательных аппаратов и утрату наземной инфраструктуры. Как следствие, Россия стала единственной страной, в которой наблюдался спад внутренних авиационных перевозок (в 2019 году перевезено 73,8 млн пассажи-ров, что на 15% меньше уровня 1990 года), а пассажиропоток вне Московского авиаузла сократился с 28 млн человек (1990 г.) до 19,2 млн человек (2019 г.), а 61% внутренних воздушных перевозок91 проходит через Москву.

Несмотря на это руководство регулятора интерпретировало эту статистику как позитивную, приводя сравнение не с 1990 г., а с годом наибольшего спада авиаперевозок. Это позволяло констатировать, что «пассажиропоток российских авиакомпаний на внутренних воздушных линиях годы нарастает практически ежегодно (кроме 2009 года), увеличившись с 13,4 млн пассажиров в 2000 году до 73 млн в 2019-м», а «региональные авиаперевозки, минуя Москву, выросли с 5,4 млн пасс. в 2000 году до 19,2 млн пассажиров в 2019-м»92.

Динамика воздушных перевозок внутри страны остаётся негативной:

–авиационная подвижность населения на местных воздушных линиях упала в 16 раз;

–авиационная подвижность вне Московского авиационного узла снизилась почти втрое;

–почти в 40 раз сократился парк самолётов местных авиалиний;

–в 3–5 раз сократился парк самолётов региональных авиалиний;

–пассажиропоток вне Московского авиаузла уменьшился с 28 млн человек 1990 году до 19 млн человек в 2019 году;

–в 3 раза уменьшилось количество населённых пунктов, в которые осуществляются авиаперевозки;

–в 50 раз снизился пассажирооборот на местных авиалиниях93;

–в 1990 году существовало почти 5 тыс. воздушных линий, в 2012 году осталось 1337;

–средняя стоимость авиаперевозок в расчёте на 1 пассажиро-километр на региональных авиалиниях в 4 раза превышает аналогичный показатель на магистральных линиях94.

Деградация лёгкой коммерческой авиации лишь в незначительной мере компенсируется развивающейся авиацией общего назначения в интересах которой функционируют:

–около 400 посадочных площадок разного уровня, в т.ч. хорошо оборудованных – не более 60;

–около 5000 единиц ВС, зарегистрированных официально в реестре лёгких

–сверхлёгких ВС, а также около 2500 ВС в теневом секторе эксплуатации без соответствующей судовой документации;

–12 АУЦ, выполняющих подготовку по лётным специальностям для полётов по целям АОН;

–около 9 тыс. авиационных специалистов с действующими документами и без них;

–около 25 производителей авиационной техники, но 90% из них не имеют лицензионного производства, так как в России отсутствуют прописанные нормы и требования, а стоимость сертификации ВС как «типа» за маленький двухместный самолётик уже давно перевалила за 50 млн рублей;

–около 350 аэроклубов различного масштаба, в том числе зарегистрированных и имеющих организационно-правовую форму, включая и созданные на общественных началах без юридического лица, как сообщества по интересам95.

Исходя из опыта СССР было бы рационально радикально упростить требования к аэродромной инфраструктуре, предназначенной для обслуживания исключительно лёгких летательных аппаратов как в части требований к зданиям, сооружениям, технике и персоналу, так и в части всех видов безопасности, а также возможности функционирования на землях любого назначения без необходимости их перевода в земли транспорта.

Тот же вывод следует и из международного опыта. Согласно чек-листу максимального использования преимуществ авиации, на национальном уровне требуется обеспечить96:

–согласованные, скоординированные действия со стороны общественности органов власти всех уровней, заинтересованных участников авиа-системы, финансового сектора, а также международных и региональных организаций;

–учёт приоритетов авиационного сектора, с тем чтобы авиация могла использоваться в качестве движущей силы экономического развития;

–надлежащее управление воздушным транспортом, т.е. оптимальные институциональные, нормативные и политические рамки управления воздушным транспортом;

–развитие качественной авиационной инфраструктуры (включая аэронавигационные системы и аэропорты), соответствующей прогнозируемому росту перевозок с учётом глобальных планов ICAO;

–диверсифицированное финансирование на основе партнёрства государства, международных и региональных организаций, промышленности, банков и других финансовых учреждений;

–соответствие глобальным стандартам и политике ICAO, а также отраслевым стандартам для дальнейшего повышения безопасности гражданской авиации;

–активизацию усилий по сокращению воздействия гражданской авиации на окружающую среду и достижение целей углеродно-нейтрального развития.

Парадоксальным образом, на протяжении двух минувших десятилетий полным соответствии с указанным чек-листом, динамично развивалась лишь та часть российской авиационной системы, которая была максимально дистанцирована и от российской юрисдикции, и от российского регулятора. Благодаря этому, в сумме с перевозками иностранных компаний, количество международных авиапассажиров в доковидный 2019 год превышало количество внутренних авиапассажиров97, а международные и межрегиональные перевозки динамично развивались. Доля российских воздушных судов в авиационных перевозках не превышала 5%98; как воздушные суда, так и используемые ими аэропорты создавались и эксплуатировались исключительно по международным правилам (рисунок 1.31). А в ситуации, когда большая часть парка была ещё и зарегистрирована вне российской юрисдикции, даже функции по надзору за лётной годностью оказались выведены из-под ответственности российских регуляторов.

Логика российских авиационных властей99 фактически свелась к следующему:

1.Сократить до минимума количество эксплуатируемой авиационной техники вообще и коммерческих воздушных судов, особенно, (то есть, говоря языком математики, вместо борьбы за снижение вероятности неблагоприятных событий, минимизация абсолютных статистических показателей авиационных происшествий обеспечивалась путём снижения количества экспериментов);

2.Переложить всю ответственность за безопасность на поставщиков услуг, навязав им штат и требования, стимулирующие к использованию международных стандартов и специалистов (международные и межрегиональные воздушные линии, узловые аэропорты) либо советского кадрового и организационного задела (местные воздушные линии);

3.Выдать успехи применения регулирования FAA и EASA за собственные успехи, а провалы регулирования на местных авиалиниях – за недоработку местных властей и халатность авиакомпаний;

4.Прикрываясь риторикой борьбы за безопасность, максимально монополизировать конкурентные сектора авиационных услуг.

Рисунок 1.31

Последовательное применение описанной логики привело к тому, что в российской авиасистеме сосуществуют лучшие международные практики на международных авиалиниях и архаичные практики на региональных и местных авиалиниях:

–основная маржинальность авиакомпаний обеспечивалась до введения санкций международными перевозками и перевозками через Московский авиаузел;

–высокие показатели безопасности легальных коммерческих авиаперевозок достигались минимизацией количества допущенных к коммерческой деятельности авиакомпаний и воздушных судов;

–господдержка концентрировалась на развитии узловых аэропортов и субсидировании планово-убыточных внутренних авиаперевозок;

–бизнес-модель региональных авиакомпаний базировалась на освоении субсидий и/или участию в международных перевозках;

–загрузка государственных лётных учебных заведений обеспечивалась монополией на подготовку коммерческих пилотов;

–парк коммерческих воздушных судов формировался преимущественно за счёт импортной техники.

Такой подход был идеален для минимизации риска регулятора: коммерческие перевозки в основном заблокированы, а те, что разрешены – почти полностью контролируются не под надзорными регулятору нерезидентами из офшоров. Возможно, по этой причине, несмотря на очевидный провал подходов к регулированию местных воздушных перевозок, продолжали приниматься решения100, усугубляющие ситуацию. Так, например, были приняты такие требования к аэропортовой инфраструктуре, которым соответствовало менее 10% используемых посадочных площадок, с необходимостью дооборудования остальных более чем 90% на сумму от13 млн до 50 млн руб.101 Только экстренная отмена указанных требований позволяла сохранить остатки инфраструктуры местных воздушных перевозок.

При объяснении причин бедственного положения местных воздушных линий руководство регулятора традиционно меняло местами причины и следствия: «в 2003 году мы перевезли на местных и региональных авиалиниях даже больше пассажиров, чем в 2010-м, отсюда вывод, что, действительно, эти авиаперевозки, маршруты не способны генерировать соответствующие пассажиропотоки, которые обеспечат хотя бы нулевой уровень рентабельности»102. Такая аргументация является попыткой закамуфлировать абстрактными рассуждениями о недостаточности платёжеспособного спроса системные проблемы регулирования, когда применение единых правил для большой и малой коммерческой авиации повлекло за собой предъявление невыполнимых требований к наземной инфраструктуре, парку летательных аппаратов и авиационному персоналу местных воздушных линий. Следствием этого стало сокращение объёма и увеличение цены местных авиаперевозок. Как и в других случаях проявления интеллектуальной и административной неспособности решить стоящие перед регулятором проблемы, делается вывод о том, что «региональные, местные перевозки в основном носят социальный характер и не являются предметом коммерчески эффективного бизнеса»103.

Вследствие этого:

–с одной стороны, местные авиаперевозки лёгкими коммерческими воздушными судами, выполняемые по единым правилам с международными воздушными перевозками широкофюзеляжными самолётами, могут быть рентабельны лишь при условии их субсидирования самими авиакомпаниями за счёт маржинальности международных или межрегиональных маршрутов, либо за счёт субсидий органов государственной власти и местного самоуправления;

–с другой стороны, регулятор, вместо дифференциации требований для малой и большой коммерческой авиации, вынужденно допускает коммерческое использование некоммерческой авиации с пилотами, не имеющими коммерческой лицензии, и имитирует широкую общественную поддержку104 своего решения. Так, например, авиационные химические работы в России может вести лётчик-любитель (с соответствующей отметкой в свидетельстве) на воздушном судне авиации общего назначения (АОН). Однако, даже с таким смягчением правил, до 80% авиахимработ выполняются «нелегалами». Издержки легитимности, если отталкиваться от тарифа на обработку одного гектара угодий, составляют порядка 30%: 160–180 рублей у нелегального эксплуатанта против 200–250 рублей у «легального» производителя авиаработ105. Такая практика полностью противоречит не только логике, декларируемой регулятором, а также рекомендациями ICAO, но и элементарному здравому смыслу.

Особо следует отметить, что в начале 90-х годов в ICAO приняли поправку к Приложению 6, исключающую из АОН авиационные работы. Но, например, FAA продолжает относить к АОН и гражданскую авиацию, используемую для сельскохозяйственных и авиационных работ, вертолётной транспортировки грузов на внешней подвеске, для патрулирования газопроводов и линий электропередач, воздушной разведки, доставки грузов в труднодоступные районы, а также аэротакси. Однако американский лётчик при этом обязан иметь лицензию коммерческого пилота. Из развитых стран только в России авиационную коммерческую деятельность имеют право вести лётчики-любители.

С 1 января 2021 года авиатехника АОН, пилотируемая в том числе обладателями свидетельства частного пилота при условии наличия квалификационной отметки, может выполнять транспортно-связные работы, перевозку персонала и груза заказчика авиационных работ, например, перевозить строительные грузы на внешней подвеске или погрузочно-разгрузочные работы. Также АОН разрешили вести отстрел волков, проводить ледовую разведку, поиск и спасение людей, а кроме того, обследовать пастбища, птиц, животных, вести разведку косяков рыбы, морского зверя и наводить на их скопления рыболовецкие суда. Теперь осталось только распространить эти правила на коммерческие воздушные перевозки пассажиров, груза и почты106, чтобы лётчики-любители, пилотирующие воздушные суда АОН, получили полномочия на весь спектр коммерческой деятельности, формально законодательно запрещённой.

На текущем этапе авиационные власти делают первые неуверенные попытки дифференцировать требования к коммерческим воздушным перевозкам лёгкими воздушными судами в рамках единых авиационных правил к эксплуатантам коммерческих воздушных перевозок107. В соответствии с данными ФАП дифференциация требований ограничена, по сути, только различиями в количестве руководителей, которых обязан содержать в штате коммерческий перевозчик, а остальные положения документа остаются универсальными для перевозчиков малой и большой коммерческой авиации. Требованием для сертификации регулярных коммерческих воздушных перевозок является наличие не менее трёх воздушных судов, имеющих 55 пассажирских мест и более.

Значительная часть используемой терминологии108 ориентирована на удобство организации субсидирования региональных и местных воздушных перевозок, определяемых соответственно как перевозки в пределах разных субъектов РФ или одного субъекта РФ. Так, 17-километровый перелёт из аэропорта Остафьево (Новая Москва) в аэропорт Домодедово (Московская область) – это РЕГИОНАЛЬНАЯ авиаперевозка, а перелёт на 2305 км, из аэропорта Диксон в аэропорт Шушенское— это МЕСТНАЯ авиаперевозка. Сточки зрения выстраивания адекватного регулирования гораздо логичнее применение понятий «авиаперевозка воздушным судном малой коммерческой авиации» и «пере-возка воздушным судном большой авиации».

Исходя из изложенного, гораздо разумнее дифференцировать всю систему требований к малой и большой коммерческой авиации, нежели, сохраняя иллюзию единства регулирования всей коммерческой авиации, допускать любителей к коммерческой деятельности.

Таким образом:

1.Использование понятия «малая авиация» корректно при анализе вопросов, имеющих универсальное значение для лёгкой и сверхлегкой коммерческой и некоммерческой авиации, например организации воздушного движения в воздушном пространстве G, сертификации соответствующих воздушных судов и т.п.;

2.Из законодательства прямо следует необходимость разделения коммерческой авиации на «большую» и на «малую», включающую в себя «лёгкий» и «сверхлёгкий» сегменты. Для большой и малой коммерческой авиации должны устанавливаться дифференцированные требования к поддержанию лётной годности, функционированию системы управления безопасностью полёта, обеспечению авиационной безопасности, наземного обслуживания, порядку медицинского освидетельствования, предоставления аэронавигационной и метеорологической информации и др.;

3.Из законодательства и из рекомендаций ICAO прямо следует недопустимость ведения коммерческих воздушных перевозок и авиаработ воздушными судами некоммерческой авиации и лётчиками-любителями;

4.Существующее законодательство не исключает возможности дифференциации федеральных авиационных правил (далее—ФАП) и иных подзаконных актов для большой и малой коммерческой авиации, а предполагает такую возможность, при условии стратегической непротиворечивости соответствующих систем требований;

5.Необходимо обеспечить простую, дешёвую и прозрачную процедуру, соблюдая которую эксплуатанты АОН смогут перейти в разряд коммерческих эксплуатантов, а частные пилоты— в короткие сроки получить коммерческую лицензию.

Выстраивание полноценного регулирования МАЛОЙ КОММЕРЧЕСКОЙ АВИАЦИИ – т.е. коммерческой авиации, использующей пилотируемые и бес-пилотные воздушные суда самолётного типа взлётной массой менее 5700 кг (иного типа – менее 3100 кг), позволит выйти из методологического тупика, вследствие которого коммерческая деятельность с использованием лёгких и сверхлёгких воздушных судов затруднена, а эксплуатанты и регулятор вынуждены формировать огромную «серую/чёрную зону», в которой некоммерческие воздушные суда и любительский персонал с большей или меньшей степенью легитимности участвуют в коммерческих воздушных перевозках и авиаработах (рисунок 1.32).

Формирование отдельной регулятивной среды малой коммерческой авиации позволит дифференцировать требования к наземной инфраструктуре, сертификации лётной годности, авиационному персоналу и другим важнейшим вопросам, обеспечивающим возможность развития данного сегмента национальной авиационной системы.

В этом контексте (рисунок 1.33) БОЛЬШАЯАВИАЦИЯ—это авиация, использующая пилотируемые и беспилотные воздушные суда самолётного типа – взлётной массой более 5700 кг (вертолётного типа – более 3100 кг). Она также может подразделяться на коммерческий и некоммерческий сегмент (АОН).

Рисунок 1.32

Рисунок 1.33

Потенциал для развития малой авиации в России превосходит потенциал развития большой авиации. Исходя из опыта США, в 2018 году в авиации общего назначения (в американской практике АОН включает в себя преимущественно лёгкую коммерческую и некоммерческую авиацию109) было напрямую занято 273 500 сотрудников. Включая косвенные, индуцированные и обусловленные воздействия, авиация общего назначения, в целом, поддерживает1,2 миллиона рабочих мест и 247 млрд долл. производства. Авиация общего назначения также принесла трудовой доход в размере 77 млрд долл. (включая заработную плату и льготы, а также доходы собственников) и внесла 128 млрд долл. в ВВП США110. В США на 100 тыс. населения приходится 76,5 судов малой авиации, а в России – всего 3,1 самолёта, т.е. разница в 25 раз. 25 лет назад111, в 1993 году, в России было 75,7 автомобилей на тысячу человек населения, в США – 750. Разница была десятикратная. В 2018 году цифры выглядят совсем по-другому: 360 и 810 соответственно.