Авиатор: назад в СССР 14

Глава 4

Вот тебе и тренировочный полёт!

Морозов выполнил отворот вправо и взял курс на вторую группу ракет. Я же выровнял самолёт и вывел обороты двигателей на максимальный режим. Скорость начала расти. Виски напряглись. Поверхность бирюзовых вод моря превратилась в одну сплошную дорожку.

– Саламандра, высота целей, – запросил я у руководителя полётами, но в ответ услышал только бульканье.

Не рано ли для пропадания связи? Пусть и высота предельно-малая, но расстояние от корабля не такое большое.

Локатор работает неустойчиво. Помеха на помехе, цели то и дело пропадают, а появляются в разных местах.

– 2й, как принимаешь? – вызвал я Морозова.

– Не… лет…о.

Сделал повторный запрос, но ответ в эфире всё тот же – неразборчивый и писклявый. Скорость подходит к отметке в 1000 км/ч. Чтобы догнать «Томагавки» мне нужно лететь ещё быстрее. Может не хватить расстояния.

Как раз сейчас до берега порядка 200 километров. Никакое ПВО в Ливии не сможет пока достать крылатые ракеты на такой дальности.

Снижаюсь ещё. Высотомер показывает уже 70 метров. Ощущение, что скольжу по водной глади. Локатор продолжает барахлить, но направление на «Томагавки» сохранять позволяет.

Дальность сокращается. Прицел уже включён, но пока я не могу поймать «маркой» хоть какую-то из ракет. Летят прямо, но у самой воды.

Присматриваюсь и вижу, как они меняют курс. Теперь направляются в сторону Сирта. Это родной город Каддафи, который пострадал от вчерашнего налёта больше всех.

Я уже почти вышел на дальность пуска ракет. В прицеле появляется и первый «Томагавк». Можно уже разглядеть его вытянутый силуэт и конусный хвостовик.

Навожу марку. Прицельное кольцо совмещается с целью. На индикаторе лобового стекла появилась шкала дальности до ракеты. В ушах начала работать сигнализация о готовности к пуску. Палец плавно жмёт на гашетку.

– Пуск один! – проговариваю я, в надежде быть услышанным.

Ракета Р-73 сошла и устремилась к цели, отбрасывая густой спутный след. Взрыв и обломки разлетелись в разные стороны. Первая ракета сбита.

Вдруг заверещала сирена. Меня сейчас кто-то облучает сзади. Смотрю в зеркало и вижу такой же спутный след, какой был после моего пуска.

Я даже заволноваться не успел, так быстро отклонил ручку управления на себя. Только что была перед глазами линия горизонта, а теперь слепящий свет солнца.

Включил отстрел ловушек и устремился вверх. Шею слегка заклинило от такого резкого манёвра.

Почувствовал хлопок сзади, но самолёт управление не потерял. Видимо, пронесло в этот раз.

Выполняю переворот и пикирую вниз. Нужно разобраться с «Томагавком», пока он ещё не так далеко. Но, тот сменил курс.

Ищу крылатую ракету на локаторе, но мне не дают этого сделать. Опять облучают! Теперь слева, а ушах заработала сирена. Кажется, громче чем когда-либо. Ручку управления отклоняю влево и тут же вправо, чтобы выйти из зоны обнаружения.

На экране локатора снова показалась метка крылатой ракеты. До берега 150 километров. Достаточно, чтобы сбить «Томагавк». Включаю прицел, в наушниках запищало, а на индикаторе лобового стекла высветилось ПР – пуск разрешён.

Ракета сходит с правой консоли и устремляется к цели. Взрыв и второй «Томагавк» уничтожен.

– 1й, как принимаешь? – прозвучал в эфире крик Морозова.

– Хорошо. Цели уничтожены, – доложил я.

– Понял. Меня преследует. Я от тебя в 20 километрах на Запад.

Отворачиваю в сторону, но продолжаю ждать со спины очередной атаки. Смотрю по сторонам, держу в поле зрения пространство сзади по зеркалам. Никого. Что это за призраки Средиземного моря?

Набираю 1000 метров и ищу глазами Морозова. Тот выписывает виражи, пытаясь уйти от двух «Хорнетов».

– Захожу сверху. Беру от тебя левого, – сказал я в эфир.

Выполняю горку, полупереворот и устремляюсь за своим оппонентом. Сразу получается выйти ему в хвост.

Прицел на излучение, но Ф/А-18, пикирует вниз к воде. Умно! Рядом с водной поверхностью его просто так не атакуешь.

– Иду за ним. Я под тобой на 100 метров.

– Ухожу выше, – доложил Морозов.

Обороты перевожу на максимал и следую за «Хорнетом». Он выполняет правый вираж, но я ухожу выше и держу его на прицеле. Противник маневрирует влево, но я успеваю переложить самолёт в обратную сторону.

Дыхание сбилось, а пульс такой, что вот-вот вены вылезут из височной области. «Хорнет» набирает высоту, и тут же ловит меня на управляемую бочку. Пропустил я манёвр!

Теперь он сзади. Ухожу вниз, повисаю на ремнях и вновь возвращаюсь в нормальное положение. Сейчас будет сразу прицеливаться по мне.

Ф/А-18 включил прицел на излучение, но пуск выполнить не успел. Я быстрее!

Отворот влево под 90° позволяет мне уйти из возможного захвата. Вижу в зеркале, как он проскочил недалеко от меня.

Это шанс зайти сзади, пока он разворачивается. Но в голове засела очень неприятная мысль – керосина у меня немного. Погоня за крылатыми ракетами бесследно не могла пройти.

«Хорнет» слева и немного впереди. Набирает высоту, в соплах его двигателей наблюдаю два огня форсажа. И это было не зря.

Как раз над ним сейчас Коля и его оппонент. Морозов преследует второй Ф/А-18, а снизу его сейчас перехватит первый.

– 2й, уйди вниз! Под тобой «Хорнет», – громко сказал я.

В следующую секунду Коля выполнил переворот. А мой оппонент пустил очередь из пушки. Немного сжалось внутри, что сейчас американец мог и попасть в моего товарища.

– Козлина! – крикнул Морозов, уйдя в сторону.

– Борт порядок?

– Да. Чуть фонарь кабины не срезал, – тяжело дышал Коля, отвечая мне в эфире.

Я продолжил разворот на противника, но они уже начали уходить в сторону Крита. Бой закончился.

– Догоняем! – азартно произнёс Николай, но с нашим запасом топлива далеко не улетишь. Возможно, у «Хорнетов» и был на это расчёт. Завлечь нас в схватку, а потом утянуть за собой к базе. А там и принудить к посадке или сбить.

– 2й, идём домой. У меня остаток 900, – сказал я, занимая 4000 метров высоты.

– Вух!

– Домой, 322й, – настойчиво сказал я.

– Понял. Наблюдаю, 1й. Пристраиваюсь, – начал успокаиваться Морозов.

Заняли курс в район «Леонида Брежнева», попутно доложив на борт корабля о произошедшем. Пока ждали ответа с корабля, я сдвинулся назад и осмотрел борт Морозова. Повреждений не было. А ведь от пушки могло сильно зацепить! Прошло немного времени, прежде чем в эфир посыпались запросы.

– 321й, остаток ваш?

– Сколько было посторонних, 322й?

– 322й, рубеж, на котором сбили крылатые ракеты? 321й, аналогично. Доложите!

– А погода какая в том районе? Доразведку сделайте.

И это ещё не весь список вопросов, на который предстояло ответить. Больше всех удивил лаконичный Бурченко. Без него список интересующихся был бы неполным.

– 321й, а бортовые номера запомнили? – спросил он.

– Нет, но родинку над правым глазом разглядел, – ответил я.

Надеюсь, шутку оценят. Пролетев ещё пару десятков километров, на связь опять вышли с борта «Брежнева».

– 321й, остаток позволяет вторым сесть? – спросил руководитель полётами.

На топливомере были не самые обнадёживающие показания – 750 кг.

– 321й, у меня 1000. Могу вперёд выйти и первым зайти.

– Понял, 322й. Пропускаю, – ответил я Морозову и начал сбрасывать скорость.

Морозов ускорился, выйдя на посадочный курс. Он уже подходил к корме, когдя я прошёл над кораблём. Спустя несколько минут пришёл и мой черёд выполнять посадку.

Самолёт выравниваю по горизонту. Занимаю посадочный курс и начинаю снижение по крутой глиссаде. Скорость 240, шасси выпущены, а оптическая система посадки «радует» меня зелёными огнями.

– Зелёный, на курсе. Ровно идёшь.

– Понял.

– Дальность 3, на курсе. Зелёный.

И так далее, пока я не услышал всегда желанную фразу руководителя визуальной посадки РВП – «посадку подтвердил».

Удар! Тело летит вперёд. Рука машинально толкает рычаг управления двигателями. Глаза напряглись, а перегрузка моментально выросла до стандартных 4 единиц в момент торможения.

– Малый газ! Убрать гак! – даёт команду РВП.

Тело расслабляется, и я внимательно осматриваюсь вокруг. Кажется, что любая посадка на палубу – событие. Это всегда самый сложный момент сурового мужского ремесла под названием палубна авиация. Но такого адреналина нигде не получить.

– Благодарю! Группе руководства большое спасибо за управление. Заруливаю на стоянку.

Смотрю по сторонам. Корабль едва покачивается на волнах. На стоянке много народу и все готовятся к какому-то действию. Медленно отстёгиваю маску, которая несколько раз впечатывалась в лицо во время сегодняшнего вылета, и разворачиваюсь на палубе.

– 321й, от дружной группы руководства поздравляем с выполнением 100й посадки на палубу! – произнёс в эфир руководитель полётами.

Совсем вылетело из головы такое событие. Только у меня такой торжественный момент мог совпасть с боевым вылетом. Нет бы просто слетал по кругу и сел. Пожалуй, приключения будут меня находить и дальше.

Но сейчас можно и порадоваться за коллектив конструкторского бюро, инженерный состав и… себя, конечно. Смог!

Зарулил на стоянку медленно. Не так-то просто это сделать, когда столько много людей ожидает меня.

Самолёт остановился, двигатели выключил и открываю фонарь. Спускаюсь по стремянке и тут же попадаю в объятия нашей испытательной бригады и своих коллег из авиагруппы. Несколько раз меня подбросили вверх, а Ребров даже расцеловать собрался.

– Вот знал Родин, что ты с того начал службу в училище! – обнял он меня.

– Это вы про посадку без шасси в поле? – улыбнулся я.

– Э… нет. Я про… ну… ай ладно! Нормально у тебя всё. Не как у всех, но зато уникально! – радостно сказал Вольфрамович.

Морозов успел вылезти из самолёта и тоже поздравить меня.

– Самая запоминающаяся 100я посадка в мире, – посмеялся Коля, пожимая мне руку.

– Это точно. Надо обсудить произошедшее.

– Давай потом. Сегодня событие, достойное мероприятия в кают-компании.

Я подошёл ближе к Николаю ближе.

– Вот обсудим, потом посидим.

Люди начали расходиться, а мы с Николаем поехали на подъёмнике рядом с МиГ-29ми в ангар. Как раз была возможность и пообщаться.

– Какие у тебя мысли? – спросил я у Морозова.

– Таким малым количеством крылатых ракет атаковать Ливию нецелесообразно. Куда-то заманивали.

– Мы не знаем, сколько было ракет. Уничтожили ведь мы только четыре. Остальные?

Со спины подошёл Белевский, который нам рассказал, что произошло.

– Один из эсминцев засёк пуск «Томагавков». Они ушли тремя группами. Те что следовали в направлении наших кораблей, пробовали сбивать. Получилось, но не все.

Оно и понятно. Эти новые крылатые ракеты летят очень низко. Засечь не так уж и просто. Единственное подспорье – дозвуковая скорость у «Томагавков» и отсутствие средств РЭБ. Так что на дальних подступах к Ливии у нас сбить получилось.

– А как появились «Хорнеты»?

Мы спустились в ангар. На мой вопрос Саня отвечал уже в глубине этого хранилища.

– Помехи, отвлекающие действия, скрытный подход. Вообще, не всё получилось перехватить. Так что подозреваю, что ущерб ПВО нанесли снова. Теперь днём.

– Я всё больше думаю, что здесь у американцев вроде полигона. Сколько они всего уже попробовали, – покачал я головой и подошёл к моему самому любимому самолёту.

Борт номер 311, прозванный генеральным конструктором Белкиным «гадким утёнком», стоял зачехлённый. Кажется, что он впал в спячку.

Медленно погладил его в районе носовой части. Сколько воспоминаний связано с этим самолётом! В голове сразу вспомнился Ваня Швабрин. Возможно, будь он жив – сегодня бы его качали на руках, а не меня. И продолжал бы он развивать палубную авиацию.

– Так что думаешь по поводу сегодня? Я видел нашего старого знакомого, – спросил Морозов.

– Красный шлем? – спросил я.

– Да. Это с ним ты вступил в бой. Он уже давно нас преследует.

И правда. Данный персонаж постоянно где-то мелькает. Главное – он очень хорош.

Мы собрались уходить из ангара, но появился Бурченко. Лицо недовольное, пыхтит и презрительно смотрит на всех.

– Поздравляю, Родин. 100 посадок – отличный показатель вашей работы, – сказал Андрей Викторович, поправляя куртку комбинезона.

– Очередная засада и первое боевое применение против нас со стороны лётчиков 6го флота. Не самый хороший показатель вашей работы, – сделал я акцент на последних словах.

Бурченко улыбнулся. Что-то он нам приготовил. Новое задание, в котором можно сдохнуть уже наверняка.

– С ракетами мы упустили момент, но вы отлично справились.

– Спасибо. Мы пойдём, – ответил я, но Бурченко придержал меня за локоть, когда я собирался пройти мимо него.

– Я же вам не вручил подарок. Знаете, что здесь? – протянул Андрей Викторович мне большой конверт.

Понятия не имею, но очень любопытно!