Автобиография Лемми Килмистера

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Снова в дурдоме (Back at the Funny Farm)

Найти нового гитариста оказалось делом несложным. Не успело выйти интервью в «Мелоди Мэйкер» (Melody Maker), в котором я упомянул, что мы собираемся пригласить какого-нибудь неизвестного музыканта, как посыпались предложения. Вот так очень быстро мы остановили свой выбор на двух гитаристах.

После прослушивания примерно семи или восьми парней мы с Филом ограничили выбор двумя соперниками. Некоторые из отсеянных тоже были хороши, но не подходили к Motorhead. В итоге Фил Кампбелл (Phil Campbell) и Мик Вёрзел (Пугало) Бёрстон (Mick «Wurzel» Burston) остались единственными, кого я хотел бы видеть рядом. Я никогда не слышал предыдущую группу Фила Кампбелла, Persian Risk, но, кажется, они записали пару синглов. Они выступали в Лондоне, когда мы устроили прослушивание, и на обратном пути из города он сказал: «Высадите меня здесь, парни. Мне надо кое с кем поговорить; хочу завести собаку», или соврал что-то вроде этого — действительно, нельзя же сказать, что ты собираешься на прослушивание, не так ли? После такого ты можешь и не добраться, куда хочешь. Фил довольно сильно нервничал, но был настолько уверен в своих способностях, что появился на прослушивании с таким видом, будто уже пришёл на репетицию. Он произнёс пару слов, подключился и пошёл поливать, ускоряясь и тормозя, кружа и взвиваясь, играя всё, что придёт в голову. Если это чем-то напомнит вам маньяка, вы будете правы. Со временем я узнал, насколько полно он этому соответствует. Определенно, легенда Моторхэда стала с ним ярче.

Вёрзел, напротив, когда вошёл — казался явным аутсайдером. Но я уже заранее был расположен к нему из-за письма, которое он прислал. В письме была фотография с глупым выражением лица и записка: «я слышал, вы ищете неизвестного гитариста. Так вот, — нет никого неизвестнее меня». Это сразу пришлось мне по сердцу. Однако, когда он пришёл, его колотило от волнения. Вдобавок ко всему, всю дорогу от вокзала он тащил в руках гитару и сумку с педалями. И оттянул, конечно, свои руки до колен.

— Вот мой список песен, — сказал он, и лист бумаги дрожал в его руке.

— Да чёрт с ним, давай его сюда! — сказал я, забирая список у него, — Не волнуйся, чувак. Садись, выпей водочки, и всё будет в порядке.

Так что он выпил пару рюмок, а потом сыграл нам, и всё получилось замечательно. Обычно на прослушивании тебе предлагают какую-нибудь тему, и через десять минут ты должен сыграть её, но я в этом не вижу никакого смысла. Если тебе нужен хороший гитарист, дай ему играть то, что он хочет. Вёрзел позже сказал в прессе, что это было самым справедливым прослушиванием в его жизни. И это, очевидно, сработало, потому что он получил работу.

Нам очень понравились и Фил, и Вёрзел. Кстати, они оба наврали о своём возрасте — Вёрзел сказал, что он моложе, а Фил сказал, что старше. (Я единственный, наверное, кто никогда не лжет о своём возрасте). Мы не смогли выбрать из них кого-то одного, поэтому пригласили обоих на повторную встречу. План состоял в том, чтобы устроить между гитаристами сражение и посмотреть, кто из них выйдет победителем. А в утро заключительного прослушивания Филти оставил группу.

Наш менеджер, Дуглас, позвонил мне в девять утра и сообщил: «Через пять минут я заеду за тобой».

— Зачем? — спросил я.

— Надо увидеться с Филом Тэйлором, — сказал он, и я сразу понял, что случилось.

Я не особо наблюдал за Филом, но у меня складывалось впечатление, что он действительно не пылал энтузиазмом. Мы не обсуждали причины его ухода, но мне кажется, он захотел считаться серьезным музыкантом, в чём ему, по бытующему мнению, в Heavy Metal было отказано, хотя, если спросить меня, — это полная ерунда. На сегодняшний день «металл» — одна из востребованных разновидностей рока и, фактически, это настоящий рок-н-ролл. И чтобы добиться признания, требуются такие же талант и настойчивость, как и в любом другом стиле музыки. Так что это смешно — что ещё можно желать? Во всяком случае, я думаю, — это было одной из причин. И несмотря на наши неприятности с Брайаном Робертсоном, Филти оставался одним из самых преданных фанов Thin Lizzy. И хотя он вместе со мной увольнял Брайана из Motorhead, он продолжал считать его более высокой планкой, чем Motorhead и, возможно, уже тогда рассчитывал вскоре оказаться в одной группе с Брайаном. А вообще-то кто его знает — может, он просто хотел уйти от меня!

Как бы то ни было, мы с Дугласом приехали к нему домой, и он объявил нам: «Я ухожу».

— Чувак, ты не мог выбрать лучшего момента! — сказал я. Как раз в этот день у нас прослушивание двух гитаристов, которые приезжают из Челтенхема и Уэльса, и вдруг я остаюсь без барабанщика! Но, надо признать, — Фил при этом оказался джентльменом. Группа вскоре должна была сниматься для сериала «Young Ones», и он отработал с нами всё, что планировалось. Он действительно ушёл прилично, в отличие от некоторых прежних членов Моторхэда.

Однако, это было слабым утешением перед тем, как днём мне предстояло встретиться с Вёрзелом и Филом Кампбеллом. В течение нескольких часов я был единственным членом Motorhead. Я действительно не знал что делать и когда добрался к месту репетиции, я сказал им: «Фил немного припозднится. Вы пока посидите несколько минут, поговорите друг с другом, выпейте. А я схожу тут недалеко, через дорогу». Затем я вышел и четверть часа сидел за одноруким бандитом в пивной. А когда возвратился, — поймал окончание их разговора:

— Я играю это, а ты в это время можешь играть другую партию.

Они уже обсуждали, как убедить меня взять их обоих. Но им не стоило волноваться, потому что я уже думал об этом. Четыре музыканта позволяют играть гораздо более разнообразный материал — с двумя гитаристами как раз и представится такая возможность.

Очевидно, это сказалось бы на нашем заработке, но следующее десятилетие доказало правильность такого решения.

Как только это было решено, я сообщил новости о Филти. Все впали в уныние, но ненадолго. Фил Кампбелл предложил на замену Пита Гилла (Pete Gill), и мне это показалось хорошим выбором. Я помнил его мощный аттакующий стиль, когда он в составе Saxon ездил с нами в турне 1979 года. Позже я узнал, что Брайан Дауни (Brian Downey), прежний барабанщик Thin Lizzy, был не прочь влиться в Motorhead — жаль, что тогда я не знал об этом (и что бы сказал Филти?). Но Пит хорошо поработал с нами нескольких лет. Мы попросили его помочь, и он был обоими руками «за». Он приехал, и мы сыграли пару песен, а потом стояли там с глупыми улыбками на лицах, настолько круто всё прозвучало.

Пит был довольно странный тип. Он пил, когда только присоединился к нам, а пьяный он — один из самых забавных раздолбаев в мире. Но потом он завязал и превратился в прирожденного бегуна и неуживчивого типа. Он вообще-то трусцой, как это принято, не бегал. Он просто спускался в закусочную и завтракал, а затем бежал назад, как будто его кто-то все время подталкивал. Я знаю это, потому что мы однажды проследили за ним! Он начал делать действительно странные вещи, этот Пит. Порой он вдруг неожиданно раздевался. Когда мы играли с ним первый наш концерт, в середине выступления вдруг пропало электричество, а он вскочил и спустил штаны, что показалось мне несколько необычной реакцией. Иногда он просто вываливал свой член. Однажды мы летели в самолете и стоило бортпроводнице пройти мимо, как он вытаскивал его и размахивал им за её спиной. А когда она возвращалась, закрывался газетой. В этом, на самом деле, мало смешного. Motorhead, конечно, ничего не стоит без демократии, но я не думаю, что уместно всюду размахивать членом, когда люди заняты своими собственными делами и не желают видеть такое. И ещё эти предметы у него за задним сиденьем машины — стек для верховой езды, защитный шлем и разноцветный зонтик. Я не претендую на знание того, что творилось в голове Пита, но я слышал, как однажды он вышел из туалета и заявил, что он гей. Это немного объясняет смысл некоторых его действий. Но была одна вещь, абсолютно бессмысленная, — черная записная книжка, которую он всюду носил с собой. Фил Кампбелл нашел её после того, как Пит был с нами уже года два. Он глянул и оказалось, — это было нечто вроде дневника или бухгалтерской книги, или типа того. Спустя десять дней после присоединения к группе Пит записал: «Фил Кампбелл должен мне пятьдесят пенсов». Боже, и говори после этого о бесполезной трате времени! Но все это было в будущем.

А пока мы полностью укомплектовали состав и всё было превосходно. Я помолодел лет на десять, настолько они рвались в бой. Для начала мы отыграли шесть концертов в Финляндии, чтобы разогреться как следует, и там оторвались по полной. Всю нашу финскую поездку мы просто умирали от смеха. Мы играли действительно хорошо и были вне себя от радости. Фактически это были, наверное, наилучшие времена, когда-либо бывшие у группы с Вёрзелом. Однажды ночью он был настолько пьян, что валялся на кровати, а роуди поливали его пивом. А я трахнул его подружку, для восстановления справедливости, потому что он уже поимел мою! Да, чуваки, те финские гастроли были подобны «Сатирикону» Феллини. Это было кошмарно и восхитительно! Я познакомился с несколькими замечательными девчонками в том турне. Однажды, помню, пришлось ехать четыре мили по карьеру до места концерта, которое оказалось чуть ли не сараем, и зал этот был забит битком. Не знаю, откуда, чёрт побери, там взялись люди! И у меня была просто невероятная девочка в ту ночь — шестнадцать лет и настоящая красавица. Она сняла свою дежду, и я в слезах пал на колени и благодарил Бога.

В другой раз финский светотехник застрял с тёлкой в платяном шкафу — больше негде было, потому что мы все находились в комнате обслуги и, конечно, не пустили бы их в нашу гримёрку. Вот он и затащил её в шкаф, чтобы она могла без помех отсосать, а мы повернули шкаф дверями к стене. И от абсолютной темноты у неё забурлило в животе и она навалила в джинсы. Так он там и торчал, запертый с этой больной тёлкой, стонущей на весь этаж, в этой ужасной вонище! Наконец он выломал заднюю стенку шкафа и вырвался на свободу. Весёлые были гастроли…

Вернувшись в Лондон, мы немедленно устроили концерт в Hammersmith Odeon — это было 7 мая 1984 года. Там Пит Гилл и Рэт Скабис разбили писсуар в мужском туалете наверху. Hammersmith Odeon оштрафовал нас, но это ерунда. Мы убили публику той ночью — это был полный триумф. Мы как раз починили наш Бомбер — он был наполовину разворован цыганами. Они залезли туда, где он хранился и растащили на металлолом. Этот второй Бомбер оказался смертельно опасен. После одного концерта мы нашли трещину в металле позади крыла, так что вся конструкция могла разрушиться в любую секунду. Упади он на нас, уж поверьте, — всех бы переломал. И без того я постоянно бился об него головой. Однако он здорово оживлял наши шоу.

Очевидно, Motorhead собирался взять мир штурмом еще раз. Наши фаны были готовы к этому, и мы, конечно, тоже. Однако наша компания грамзаписи не разделяла нашего оптимизма. За время работы на Bronze у нас было много трений с ними, но, оглядываясь сейчас назад, я должен сказать, что люди там — особенно по сравнению с последующими нашими фирмами — были действительно замечательные. Но к 1984 году Джерри Брон перестал лично интересоваться нами, и это немного угнетало нас, потому что Motorhead был его звездный период. Bronze подписал много людей с нашей подачи — Girlschool, Tank. Даже Hawkwind.

Неприятности с Bronze начались уже после того, как ушёл Эдди Кларк. Им не нравился Брайан Робертсон и они, казалось, не особо верили и в новый состав. Для следующего альбома Motorhead они захотели сделать сборник наших старых песен, что было символично. Когда начинают копаться в старом дерьме группы, можно смело сказать — готовятся торжественные похороны. На Bronze, казалось, решили, что наша песенка спета, и впереди нас ждут одни неудачи (мы для них теперь сюрприз, должно быть!). Безо всякого сомнения они предпочли бы, чтобы мы распались. Тем не менее у нас для этого не было никаких причин, и я настоял, чтобы они, если уж им так хочется выпустить сборник, включили в него несколько песен нового состава Моторхэда. Я также взял на себя отбор для пластинки старых вещей и написал комментарии к каждой песне. Вот так это и вышло под названием «No Remorse» (Никаких сожалений).

В конце мая мы записали шесть песен. Четыре из них — «Killed by Death», «Steal Your Face», «Snaggletooth» и «Locomotive» вышли на «No Remorse». Две другие появились на обратной стороне сингла «Killed by Death» и обе назывались «Under the Knife» — хотя были совсем разными песнями. Наверное, это сбивает с толку, но так оно и было задумано. Это то, что никогда не используется компаниями грамзаписи — некая глупость для собственной пользы. Это всемирное британское наследие, юмор в духе «The Goon Show», «The Young Ones» и «Monty Python». Некоторые люди не понимают это, но тем хуже для них. Вы, я думаю, смеетесь иногда. Смех укрепляет все лицевые мускулы и препятствует старению. Угрюмость способствует появлению ужасных морщин. Я также советую пить без меры — это помогает чувству юмора! Курение марихуаны сначала увеличивает чувство юмора безгранично, но через некоторое время оно утрачивается, и все, что вам остаётся — разговоры о космосе и прочее унылое дерьмо.

Но, как я уже говорил, в наших проблемах с Bronze не было ничего смешного. Они действительно очень хорошо раскручивали и «No Remorse», и сингл — надо отдать им должное. Но всё это было скорее последним одолжением. Они рекламировали альбом по телевидению; это, конечно, не было что-то грандиозное — просто видеоролики о том, как мы буйствуем, рекламирование нас, как «самой громкой группы в мире» и другие обычные вещи. Ничего особенного. Мы сделали фотографии для сингла, очень смешные, впрочем. Мы иллюстрировали различные способы, какими, предположительно, будем убиты — меня сажали на электрический стул, Вёрзела распинали, Фила сжигали на костре, а Пита расстреливали. Для последнего снимка мы нарядились, как мексиканские революционеры; винтовки и всё такое, и в перерыве направились в ближайший универсам покупать корнуэльские пирожки с мясом. Покупатели, завидев нас, занервничали. Они прижались к стенам, и пришлось их успокаивать: «Всё в порядке. Грабители так не одеваются. Было бы слишком очевидно».

Также мы летали в Аризону снимать видеоклип на «Killed by Death» — я не помню, кто платил за съёмки и не думаю, что Bronze. Наверное, мы снимали на свои деньги. MTV запретило клип по совершенно глупой причине. Я там ехал на мотоцикле с девчонкой за спиной и щупал её за ляжку. Вряд ли у публики встали дыбом волосы, однако на MTV это очень не понравилось. Ерунда всё это — в клипе Майкла Джексона «Триллер» из земли вылезают всякие уроды и дерьмо вытекает у них из носов, и никаких проблем!

Как бы то ни было, кроме фотосессий и рекламных роликов на ТВ, никакой пользы от Bronze больше не было, и мы решили разорвать наш контракт с ними. За этим последовало почти два года юридических разбирательств, и всё то время мы не имели права записывать альбомы. Были и другие проблемы. Фил Кампбелл все еще был связан со старой фирмой Persian Risk, а Пит Гилл судился за какие-то деньги, которые Saxon, видимо, были ему должны. У группы была уже готова музыка для новых песен, но только мы с Вёрзелом могли бы подписать новый контракт. Всё Моторхэду давалось в десять раз сложнее, чем остальным.

Если мы не могли записываться, нам, естественно, оставалось одно — гастролировать. Наш первый концерт после сессий «No Remorse» состоялся на ежегодных мотогонках на острове Мэн. Мы выпили нахаляву много перно в тот день, и когда я потом проснулся в кровати, подумал, что в номере слишком жарко. И обнаружил, что мои ноги горят! Я заснул с сигаретой и кровать загорелась. Пришлось хватать все простыни и бросать их в ванну. Подобное дерьмо случалось с нами постоянно — однажды я проснулся и увидел, что подо мной тлеет матрас. Сигарета прожгла постельное бельё и матрас вот-вот должен был вспыхнуть. Только я успел выскочить из кровати, как матрас полыхнул до самого потолка! Я здорово напугался тогда.

После острова Мэн мы возглавили фестиваль Heavy Sound в Бельгии. Состав участников был классическим для той эпохи — в одном списке с нами были Twisted Sister, Metallica (к тому времени я уже хорошо знал их, и они до сих пор одни из самых преданных наших фанов), Mercyful Fate, Лита Форд (Lita Ford) (которую я знал ещё с Runaways), и ещё несколько менее популярных, давно забытых команд. Спустя месяц с небольшим мы впервые совершили гастроли по Австралии и Новой Зеландии.

Путешествие из Англии в Новую Зеландию — настоящий кошмар. Потребовалось тридцать два часа, чтобы добраться туда — в Сиднее три часа ожидания и винтовой самолёт на остров. Потом мы приехали в гостиницу и обнаружили, что, да, вода в умывальнике действительно закручивается в слив в другом направлении! Я включил телевизор и увидел двухлетней давности серию «Coronation Street». Это был лёгкий культурный шок — многие вещи там очень непривычны. На первом концерте в Данидине (Dunedin) публика была мёртвая. Через несколько дней, в Палмерстон-Норте, они устроили массовую драку. По толпе проносились смерчи и ураганы — какому-то парню надавали по заднице, и в итоге театр чуть не разнесли. Впрочем, скоро всё наладилось — в Уэллингтоне и Окленде было замечательно. Потом мы перебрались в Австралию и там оказалось действительно очень хорошо. Австралия восхитительна, потому что напоминает старый американский Запад. Если уехать подальше от мегаполисов к маленьких городкам, можно увидеть все эти веранды и старые тротуары. Вы входишь в бар, а там крутятся вентиляторы под потолком, и тучи мух, и народ бухает без меры, как в старых салунах в вестернах.

Нас действительно любили в Австралии, особенно в Мельбурне, где жило большинство наших фанов. На одном концерте они подарили нам новые гитары. Вёрзел получил синюю, и прежде, чем мы вышли на сцену, мы слышали пение зала: «Кто этот парень с синей гитарой? Вёрзел, Вёрзел!». Один парень следовал за нами по всему континенту — для этого ему пришлось заложить свой видеомагнитофон. Он отстал от нас в каком-то городке на чертовски длинной трассе Аделаида — Мельбурн. Его машина сломалась; климат там далеко не гостеприимный! Но, видимо, это стоило того; он потом написал об этом.

В сентябре мы остановились дома ровно настолько, сколько потребовалось, чтобы обработать пару новых мелодий, вышедших позже на альбоме «Orgasmatron». А потом отыграли несколько концертов в Венгрии — прежде, чем развалился коммунистический блок. Это была очень необычная поездка. Никакой таможни вообще — мы прошли прямо в VIP-зал со всеми этими русскими, ошеломлённо смотревшими на нас. Очевидно, если вы собираетесь быть промоутером в коммунистической Венгрии, у вас должны быть знакомые пограничники, правильно? Никакого сомнения! Нас ждала машина, и мы промчались без остановок прямо до места концерта в Будапеште, где настроили звук и были отвезены в гостиницу. На следующий день, приехав на концерт, мы увидели целую армию оцепления, и эти венгерские чудаки ломились прямо через охрану. Они были так возбуждены, потому что, думаю, мы были первой за долгое время группой, игравшей там. Какое зрелище — тысячи людей, штурмующих венгерскую армию! Мы выступали перед аудиторией в 27000 человек. Получилось отличное шоу. Жаль только, что это событие похоронили за Железным Занавесом и никто ничего не узнал о нём. Я всегда находил, что, когда вы играете в этих угнетенных странах так называемого Третьего мира, — люди на концертах намного более отзывчивы и непосредственны. Они воспринимают всё с гораздо большим энтузиазмом. Учитывая это, скажите — что цивилизация принесла нам? Притупила нашу чувственность и сделала менее открытыми и терпимыми. Цивилизация, несомненно, проклята, — Боже, храни свободный рынок.

Вернувшись в Англию, перед началом турне по раскрутке «No Remorse» (альбом вышел в Великобритании месяцем ранее) мы снялись в передаче ITV «Saturday Starship» (детская утренняя программа по субботам — преемник «TisWas»). Наверное, люди жаловались, что мы репетировали для шоу рано утром на стоянке автомобилей телестанции. Не знаю, в чём проблема — они сами назначили нам время 8:30 и установили сцену на автостоянке. Потом мы играли на фестивале «Wooaarrggh Weekender» в Норфолке, организованном журналом «Kerrang!». Мы выступили крайне неудачно, и, как это типично для Motorhead, концерт передали по радио.

Посередине нашего британского турне Вёрзелу пришлось лечь в больницу из-за камней в почках, так что мы закончили поездку втроём. Наш последний концерт был в Hammersmith Odeon, и ему разрешили сыграть в нескольких песнях. Его усадили в инвалидное кресло, и две порно-няньки выкатили его на сцену. Весь зал аплодировал ему — имейте в виду, что на тот момент он находился в группе меньше года! К тому же тем вечером мы получили серебряный диск за «No Remorse». Для группы, которая, как предполагалось, была при смерти, это стало неплохим достижением.

В конце 84 года мы путешествовали по Америке. Это было впервые для Фила и Вёрзела (Пит уже был там с Saxon), и я играл для них роль гида. Я действительно наслаждался в той поездке, потому что последняя пара лет с Филом Тэйлором и Эдди не была столь забавна, а с Брайаном вообще ни о каком веселье и речь не шла — полтора года кошмарной пытки, на самом деле. Но, как я уже говорил, если молодые парни присоединяются к группе, молодеешь и ты сам. В самом конце года мы сняли видеоклип для MTV — им захотелось, чтобы все мы ужасно фальшиво спели «Silent Night». И закончился декабрь несколькими концертами в Германии.

Несколько месяцев после этого мы не давали концертов, всё начало 85 года снимаясь на ТВ, — большей частью в Великобритании и пару раз в Швеции. Мы присутствовали на дебютном телешоу «Extra Celestial Transmission», или «Электрошок» (ECT), или «Сиськи Эрика Клэптона» (Eric Clapton's Tits), как я ласково назвал его. Это было хэви-метал-шоу, и организаторы попросили публику «одеться по-зверски». По такому случаю мне нарисовали невероятно натуральный двойной шрам через лицо, и я нарядился гангстером; белый двубортный костюм, моя любимая черная рубашка, белый галстук и стильные тёмные очки. Мои друзья из Ангелов Ада смотрели передачу и предложили замочить того типа, что изуродовал меня!

Я также несколько раз снимался один. В Германии я выступил на телешоу с Кирсти МакКолл (Kirsty MacColl) (мир её праху: она была действительно замечательной девчонкой). Играл на гитаре, одетый, как пижон, в чёрных очках, и падал на колени во время соло — на самом деле я понятия не имел, что играл! На этом же шоу были и Frankie Goes to Hollywood, и я тоже выступил с ними. Им это почему-то очень понравилось, и позже, когда у них был концерт в Hammersmith Odeon, они попросили меня подыграть им в песне «Relax». И я всю песню играл на гитаре, не зная аккордов. Никто не понял, кто я такой — поклонники Frankie знать не знали о Motorhead — и были сбиты с толку.

У Frankie была вечеринка в Челси в отеле Holiday Inn той ночью, и мы пошли на неё. Гари Глиттер (Gary Glitter) еле стоял на ногах, с бокалом в одной руке и сигаретой в другой. И вокруг вертелись две девочки в басках, которые отчаянно хотели трахнуть басиста Frankie (только Холли Джонсон (Holly Johnson) и второй певец были геями). Им страшно этого хотелось, и он был единственным парнем, которого они не трахали. Всех других они уже попробовали, включая Моторхэд! Они делали тебе минет и на прощанье говорили: «Если встретишь басиста…», но он уехал со своей женой более чем за два часа до этого. Последний раз, когда я видел Холли Джонсона на шоу Frankie в Уэмбли, с ним был его дружок, огромный педрила, ярый обструкционист. Один из тех типов, которые защищают людей от всех, даже от друзей. Холли ушёл из группы, несмотря на то, что я говорил ему: «Ты совершаешь ужасную ошибку», и это было действительно ошибкой, потому что с тех пор никто ничего не слышал ни о нём, ни о ком-либо из его группы. А ведь они были очень знамениты какое-то время.

В том же году я познакомился с Самантой Фокс. Мы оба судили соревнование по пожиранию спагетти (что за животные там участвовали!). Я был ее фаном с тех пор, как увидел её снимки в журналах, и мы решили выпустить совместный сингл с песней «Love Hurts». Я записал фонограмму и дал ей послушать, но наши графики не совпадали, и, к сожалению, так ничего и не вышло. Сейчас она другая, и ничего от прежней почти не осталось. Она была умная девочка, но думаю, пошла по неправильному пути. Ее отец был ее менеджером, что всегда является ошибкой, и он привёл её прямо к забвению. Но, кажется, она вновь возникла из небытия — когда не так давно Motorhead впервые приехал в Россию, в клубе промоутера я снова встретил Сэм Фокс! Ну и бурная же встреча у нас получилась!

Несмотря на то, что Motorhead в то время не имел права ничего записывать, это не мешало нам заниматься другими делами, вроде благотворительности. Джерри Марсден (Gerry Marsden) из Gerry and the Pacemakers собрал кучу народа, чтобы все вместе спели на сингле «You'll Never Walk Alone», доходы от которого пошли в фонд пострадавшим от пожара на футбольном стадионе Бредфорда. Мы с Вёрзелом участвовали там вместе с Филом Лайнотом (Phil Lynott) и Гари Холдоном (Gary Holdon), помимо других. Песня попала на первое место и заработала золотой диск. Вместе с Гаем Бидмидом (Guy Bidmead) я также продюсировал песню Ramones «Go Home Ann» для их миньона «Bonzo Goes to Bitburg». Жаль, что она не была одной из их более быстрых вещей, вроде «Beat on the Brat» или «I Wanna Be Sedated».

В конце июня Motorhead отмечал свою десятилетнюю годовщину, и мы устроили пару праздничных вечеров в Hammersmith. Это были развесёлые концерты. В первый вечер на сцене появились все, кто когда-либо играл в Моторхэде, и это было просто поразительно. Уэнди О. Уильямс и Girlschool тоже были там. На второй вечер снова собрались все, кроме Ларри Уоллиса. Даже Лукас Фокс был там, а ведь он находился в группе всего несколько месяцев. Так как мы не могли разместить на сцене три барабанных установки, на Лукаса мы повесили гитару, которая, как предполагалось, должна была быть не подключена. Разумеется, она оказалась подключенной, а вот у Брайана Робертсона — нет. Типично. И Фил Лайнот вышел на сцену, потому что не мог этому сопротивляться. Мы играли «Motorhead», а он понятия не имел, что играл (Эдди Кларк сказал ему: «Ля!» — он сам ничего не помнил!). Фил был моим хорошим другом, но никогда не слышал наших песен. Мы записали эти концерты, и Вик Мэйл на специальном миксе вывел погромче бас Фила и дал ему послушать, вогнав его в краску. Фил отомстил мне посмертно, когда пару лет назад я играл с группой Даффа МакКагена (Duff McKagen) на сцене Hollywood Palladium. Они начали «The Boys Are Back in Town», а я не знал её! Я договаривался с ними о другой песне, но они меня подставили.

Как бы то ни было, под конец второго концерта на сцену выкатили огромный праздничный торт, из которого выпрыгнула миниатюрная девчонка с большими воздушными шарами под футболкой. Я отвёл ее домой той ночью — фактически мы были вместе в то время. Кэти, вот как её звали… какая маленькая красавица! Мы выпустили видео того концерта, под названием «The Birthday Party». Наш менеджер хотел выпустить ещё и альбом, но мы сказали — нет. Я думал, что это повредит продажам видео, и также думал, что это похоже на жульничество. Мы не считали, что запись была достаточно хороша для альбома, — в конце концов мы пять месяцев не играли перед этим. Это вызвало разногласия между нами и Дугом Смитом. Борьба и склока продолжались в течение многих лет, пока он, наконец, не победил. Теперь трудно сказать, почему мы были так непреклонны, но в то время это казалось по-настоящему важным.

После концертов в Hammersmith Odeon мы в течение месяца путешествовали по Скандинавии. Мы играли везде, где только можно было играть — и за Северным Полярным Кругом, и в каждом заштатном городишке. У них там в Швеции летом повсюду ярмарки, так мы не пропустили ни одной из них, проехали всю Норвегию и дали пару концертов в Финляндии (наш последний концерт был в Готенбурге (Gothenburg), Швеция, — там жил наш нынешний барабанщик, Микки Ди (Mikkey Dee), кто бы мог подумать! Мы назвали это «It Never Gets Dark Tour» (Тур незаходящего солнца), потому что летом там — пора белых ночей. Солнце только снижается над горизонтом, затем поднимается снова. В Норвегии нам попался кошмарный промоутер. Он постоянно сообщал нам неверные расстояния до места концертов, из-за чего мы опаздывали на паромы — Норвегия вся во фьордах, без паромов — никуда, половину из них мы пропускали и вынуждены были брать быстроходные катера. Это ужасно раздражало, и, не говоря уже о гораздо больших затратах, мы постоянно опаздывали на концерты. Однажды, когда мы очень поздно добрались до места, мы зашли в гримёрку и обнаружили там одно гребаное пиво в ведре с холодной водой, три йогурта, несколько бисквитов, фрукты и орехи — какая-то медвежья, блин, еда. Так что я сказал промоутеру: «Эй! Иди-ка сюда на минуту!» и запустил в него этими йогуртами прежде, чем он успел выскочил за дверь. Немного позже дверь приоткрылась, и в образовавшейся щели появилась бутылка водки. Наконец в Тронхейме (Trondheim) наше терпение переполнилось и мы вымазали его сырной пастой из тюбиков. Это было в пятый раз, когда нам пришлось взять катер, мы опоздали на два часа и были раздражены, как черти. Зрители всегда думают, что виновата группа, если концерт начинается с опозданием. И вот мы появились, наконец, на сцене, и этот мудак промоутер прислонился к колонкам, словно был тут главным, — как-никак это было в его родном городе. Наши роуди подкрались к нему сзади, схватили его, надели наручники, выволокли на сцену и стащили с него штаны. Потом они выдавили на него этот сыр, вымазали майонезом и другим подобным дерьмом, — всем, что попало под руку. Наш тогдашний гастрольный менеджер Грэм Митчелл (Graham Mitchell) подошёл к микрофону и сказал аудитории: «Видите эту жопу? Именно из-за него мы опоздали сегодня вечером!». И после вынесения приговора его столкнули со сцены. Парень тут же помчался в отделение полиции — представьте; весь в этих помоях — и в такси! После концерта в раздевалке мы услышали ожидаемый громкий тук-тук в дверь, и перед нами возник этот чертовски гигантский (норвежцы очень высоки ростом) коп, вылитый гестаповец.

— Я думать вы делать нечто очень ужасный этому человеку, — сообщил он нам.

— Да? Он слишком подвёл нас своей ложной информацией, — и мы рассказали ему всю историю.

— Да, да, да! — сказал он. — Но этот никакой не причина вымазывать человека в сыр!

Казалось, этот сыр беспокоил его, а не физическое насилие. Всё было из-за сыра. Странно.

Вернувшись в Лондон, мы немного задержались там перед тем, как снова направиться в Штаты. Hawkwind участвовал в антигероиновой акции в зале Crystal Palace, я подключился и сыграл с ними несколько номеров. В этой связи я хотел бы упомянуть, что считаю все эти концерты против наркотиков посмешищем. Они вообще устраиваются идиотами, что уже вредит цели. И что, во всяком случае, вы делаете с деньгами, полученными от антигероинового концерта? Не покупаете на них наркотики?! Они передаются центрам по лечению и реабилитации, которые абсолютно бесполезны. Никакой нарк не станет слушать людей оттуда, которые гоняются за ним по молодёжным клубам, в которых и культивируется наркокультура, как протест против старшего поколения. Никто не хочет выглядеть в той толпе белой вороной. Методы, используемые в центрах — тоже не срабатывают: наркоманов запирают под замок, пока у них ломка, а потом освобождают и смотрят, вернутся ли они к старому. Это — все, что вы можете сделать. В этом нет никакого смысла, потому что героиновый наркоман сам должен хотеть остановиться. Он сам должен прийти к вам. И не стоит предлагать им центр реабилитации вместо тюрьмы — какой же идиот выберет тюрьму? И вот в центрах они переживают ломку и, возможно, избавляются от раздражающей тяги. Потом их выпускают и несколько месяцев наркотики обходятся им дешевле, поскольку организм отвык от прежних доз. С моей точки зрения, вся эта «война наркотикам» — полная ерунда.

Ладно, хватит об этом. Уэнди О. Уильямс и Plasmatics выступали в зале Camden Palace, и мы с Вёрзелом сыграли с ними пару наших песен — «Jailbait» и «No Class». Они выпустили видео того концерта, если его сейчас можно найти. В следующем месяце, ноябре, мы уже были в США, а закончил я турне, появившись на MTV вместе с Ди Снайдером. К тому времени у нас появились очень хорошие новости: судебные проблемы с Bronze были решены, и мы могли начать 1986 год с записи нового альбома.