Бац!

— Возможно потому, что вы полицейский? — кротко ответил Скромняк.

— Ладно, я понял. Но вы не забурившийся?

Скромняк пожал плечами.

— Я могу мыслить по-глубинному. Я был рожден здесь, командор, также как и Умноруль, и не верю, что мне нужны горы над головой, чтобы быть гномом.

Ваймс кивнул. Местный парень, не какие-то там горные старцы. Быстро соображает, также. Не удивительно, что элите он нравится. — Хорошо, мистер Скромняк, вы можете пойти со мной. Первое условие: у вас есть пять минут, чтобы найти набор для Баца. Надеюсь, вы с этим справитесь?

— Я думаю, что да, — ответил гном слабо улыбаясь. — И второе условие?

— Сколько времени вам понадобится, чтобы научить меня играть? — спросил Ваймс.

— Вас? Вы вообще никогда не играли?

— Нет. Недавно один определенный тролль показал мне эту игру, но я с детства не играл в никакие игры. Хотя, когда я был мальчишкой, то был спецом в "крысе под мухой".[17]

— Ну, несколько часов… — сказал Скромняк.

— У нас нет столько времени, — ответил Ваймс. — Я даю вам десять минут.

Вечеринка началась в «Ведре» на Поблескивающей. Это был бар для копов. Мистер Чиз, владелец, понимал, что копам нужно. Им нравилось напиваться там, где ничего не напоминало бы им о работе. Веселье не поощрялось.

Но Смуглянка предложила перейти в "Наконец Открыто".

Ангва была не в настроении, но у нее не хватило жестокости отказаться. Потому, что хотя у Смуглянки было телосложение, за которое любая другая женщина возненавидела бы ее, она была по-настоящему милой. У нее была самооценка как у гусеницы и, как обнаруживалось во время разговора с ней, примерно такое же количество мозгов. Возможно, что дело заключалось в балансе. Возможно, какое-то доброе божество пообещало ей — прости, детка, ты будешь тупа, как валенок, но хорошая новость в том, что это не будет иметь никакого значения.

И у нее был луженый желудок. Ангва начала гадать о том, сколько полных надежд мужчин упились до смерти, пытаясь споить ее. Казалось, что алкоголь совершенно не действовал ей на мозги. Может быть, он не мог их найти. Но она была приятной и беззаботной спутником, если вы избегали употребления намеков, иронии, сарказма, остроумия, сатиры и слов, длиннее, чем "цыпленок".

Ангва была раздражена, потому что ей до смерти хотелось пива, но юнец за стойкой думал, что пинта Уинкля — это название коктейля. Впрочем, учитывая названия коктейлей в меню, ни чего удивительного в этом не было.

— Что, — спросила Ангва, изучая меню, — такое "Вопящий оргазм"?

— Ага, — сказала Салли. — Похоже, что тебя пробрало, детка!

— Нет, — вздохнула Ангва, тогда как остальные рассмеялись, что было естественным откликом на замечание вампира. — Я спрашиваю из чего он делается.

— Минталь, Валулу, виски Баерхаггерс, сливки и водка, — ответила Смуглянка, знающая рецепт любого существующего коктейля.

— И как оно работает? — спросила Шельма, вытягиваясь чтобы заглянуть за стойку бара.

Салли заказала четыре коктейля и повернулась к Смуглянке. — Итак… Ты и Шнобби Шноббс, а? Что скажешь?

Три пары ушей насторожились.

Еще вам приходилось привыкать к молчанию в присутствии Смуглянки. Всюду, где она появлялась, воцарялось молчание. О, и еще взгляды. И, иногда, вздох. Даже некоторые богини пошли бы на все, лишь бы иметь такую внешность, как у Смуглянки.

— Он хороший, — ответила Смуглянка, — мне с ним весело и он не распускает руки.

На трех лицах появилось выражение задумчивой концентрации. В конце концов, разговор шел о Шнобби. Кое-какие вопросы лучше не задавать совсем.

— А он показывал трюки, которые он может проделывать со своими прыщами? — спросила Ангва.

— Ага, Я думала, что описаюсь. Он такой смешной.

Ангва уставилась в свой стакан, Шельма закашлялась, Салли сосредоточено изучала меню.

— Он очень надежный, — сказала Смуглянка. И смутно чувствуя, что этого недостаточно, она добавила печально. — Вы знаете, это первый парень, который пригласил меня погулять.

Салли и Ангва выдохнули одновременно. В конце туннеля забрезжил свет. Вот значит в чем проблема. Это плохо-о-ой случай.

— Понимаете, у меня слишком пышные волосы, мои ноги слишком длинные и я знаю, что моя грудная клетка слишком… — продолжала Смуглянка, но Салли успокаивающе подняла руку.

— Во-первых, Смуглянка…

— На самом деле меня зовут Бетти, — сказала Смуглянка и с шумом высморкала нос, такой изящный, что величайшие скульпторы мира умерли бы за право изваять его.

— Перво-наперво, Бетти, — сказала Салли, заставляя себя произнести это имя. — Ни одна женщины, моложе сорока пяти…

— Пятидесяти — поправила ее Ангва.

— Точно, пятидесяти… Ни одна женщина моложе пятидесяти не будет говорить о себе такие слова, как грудная клетка. Просто не будет.

— Я этого не знала… — шмыгнула носом Смуглянка.

— Это факт, — добавила Ангва. И, о боже, с чего начать рассказ о синдроме неудачника? Кому-то вроде Смуглянки, которой имя Бетти шло, как корове седло? Это был не просто синдром неудачника, это была квинтэссенция синдрома, его чистая, платоническая идея. Его следовало заспиртовать, установить на пьедестал и демонстрировать в качестве учебного пособия студентам все последующие века. И она счастлива с Шнобби!

— Вот что я хочу сказать тебе… — начала она, но поникла, поставленная перед подобной задачей.

— Слушай, может закажем еще выпивку? Что там дальше идет в меню?

Шельма вчиталась: — Розовый, Большой и Шаткий, — объявила она

— Классно! Закажем четыре!

Фред Колон разглядывал узника через решетку. В целом, Фред был очень хорошим тюремщиком: у него всегда был чайник наготове; он, как правило, почти ко всем относился благожелательно; он был слишком медлительным, чтобы позволить себя легко одурачить и он хранил ключи от камер в жестяной коробке в нижнем ящике своего стола, вне пределов досягаемости палкой, рукой, собаками, ловко брошенными поясами или даже специально обученными клатчскими пауками.[18]

Этот гном его несколько беспокоил. В тюрьмах кого только не увидишь, бывают такие, что и воют. Но тут он уже и не знал, что хуже — молчание или рыдания. Фред поставил еще один подсвечник на стул рядом с решеткой, потому что гном начинал тревожиться, если света было недостаточно.

Он задумчиво помешал чай и передал кружку Шнобби.

— Что-то здесь не так, сдается мне, — сказал он, — гном, который боится темноты? У него с головой не все в порядке. Не прикоснулся ни к чаю, ни к печенью. Что ты думаешь?

— Я думаю, что возьму его печенье, — ответил Шнобби, протягивая руку к тарелке.

— Между прочим, почему ты на службе? — спросил Фред. — Удивительно, что ты не строишь где-нибудь глазки девушкам.

— Смуглянка собралась на вечеринку с девушками, — ответил Шнобби.

— А, надо было предупредить ее о таких вещах, — сказал Фред Колон. — Ты знаешь, как оно бывает, когда бары и клубы опустевают. Они и блюют, и ругаются, и ведут себя не как леди, лифчики срывают, а еще и на «Л» называется… — он почесал голову, — занятие.

— Она пошла с Ангвой, Салли и Шельмой, сержант, — сказал Шнобби, беря еще одно печенье.

— Ух, на это стоит посмотреть, Шнобби. Женщины, объединяющиеся против мужчин… — тут Фред прервался — Вампир и оборотень кутят вместе? Мой тебе совет, оставайся дома сегодня ночью. И если они начнут вести себя…

Тут раздался голос Сэма Ваймса сопровождаемый своим владельцем, спускающимся по спиральной каменной лестнице.

— Значит я должен помешать им образовать блок?

— Если вы играете на стороне троллей, то да, — ответил новый голос. — Плотная группа гномов плохая новость для троллей.

— Тролли толкают, гномы кидают.

— Верно.

— И никто не может перепрыгнуть через центральный камень, так? — спросил Ваймс.

— Да.

— Мне все же кажется, что хозяева положения — гномы.

— Увидим. Важно…

Увидев Шнобби и Колона, Ваймс замолчал. — Так, ребята. Я поговорю с заключенным. Как он там?

Фред показал на сгорбленную фигуру сидящую на узкой койке в углу камеры.

— Капитан Моркоу чуть не полчаса пытался разговорить его, а вы знаете, он умеет расположить к себе, — сказал он. — Не вытянул из него ни предложения. Я зачитал заключенному его права, но не спрашивайте меня, понял ли он хоть слово. Во всяком случае, он отказался от чая и печенья. Они положены ему по Правам узника номер 5 и 5 б, — добавил он, оглядывая Скромняка с ног до головы. — А Право номер 5 с он получит только когда у нас появится Ассортимент для Чая.

— Он может ходить? — спросил Ваймс.

— Едва шевелит ногами, сэр.

— Вытащи его сюда, — сказал Ваймс и, заметив как Фред вопросительно покосился на Скромняка, продолжил — Этот джентльмен будет следить, что мы не станем использовать резиновые дубинки, сержант.

— Я и не знал, что у нас такие есть, мистер Ваймс, — сказал Фред.

— У нас их нет, — ответил Ваймс. — Но суть в том, что мы не будем бить его чем-то таким, что не оставляет следов, да? — добавил он, глядя на Скромняка, который опять улыбнулся своею странной легкой улыбкой.

На столе стояла одна свеча. По каким-то причинам Фред посчитал нужным еще одну на стул рядом с камерой.

— Не темновато ли здесь, Фред? — спросил Ваймс, сдвигая кружки и старые газеты, которые занимали почти весь стол.

— Дассер. Гномы пришли и стибрили часть наших свечей, чтобы поставить их вокруг того языче… того мерзкого символа, — сказал Фред, нервно глянув на Скромняка. — Простите, сэр.

— Не понимаю, почему мы не можем просто сжечь его, — пробурчал Ваймс, ставя на стол доску для Баца.

— Это будет опасно, потому что Призываемая Тьма пришла в мир, — сказал Скромняк.

— Вы верите в нее? — спросил Ваймс.

— Верю? Нет, — ответил скальт. — Я просто знаю, что она существует. Фигуры троллей ставят вокруг центрального камня, — добавил он любезно.

Пока расставлялись маленькие фигурки, из камеры вывели Умноруля. Он шел, как лунатик, Фред Колон осторожно придерживал его за плечо, глаза Умноруля были закачены так, что видны были только белки. Его железные ботинки скребли по плиткам пола.

Фред бережно усадил его в кресло и поставил вторую свечу рядом с ним. Как по волшебству, глаза гнома сфокусировались на маленькой каменной армии, не замечая ничего больше в камере.

— Мы сыграем в игру, мистер Умноруль, — тихо сказал Ваймс. — Вы можете выбрать свою сторону.

Умноруль протянул дрожащую руку и дотронулся до фигурки. Гном выбрал игру за троллей. Ваймс кинул на нависшего над ними Скромняка вопросительный взгляд и получил в ответ очередную улыбку.

Итак, у тебя есть целая куча маленьких негодников, верно? Ваймс помедлил и передвинул на доске фигуру гнома. Он поставил ее со стуком, на который отозвался эхом стук, с которым Умноруль передвинул фигурку тролля.

гном казался сонливым, но его рука двигалась с невероятной скоростью.

— Кто убил четырех шахтеров, Умноруль? — мягко спросил Ваймс. — Кто убил четырех городских гномов?

Гном тупо глянул на него и, затем, осмысленно уставился на доску. Ваймс передвинул гнома на первую попавшуюся клетку.

— Солдаты тьмы, — прошептал Умноруль, со стуком ставя крохотного тролля на продуманное место.

— Кто им приказал? — Снова взгляд и снова случайно передвинутый гном, и следом тролль, переставленный так быстро, что казалось обе фигурки одновременно стукнули по доске.

— Скальт Мясодробилка приказал.

— Почему? — Стук-стук.

— Они слышали, как он говорил.

— Кто говорил? Куб? — стук-стук.

— Да. Его раскопали. Он говорил голосом Б'храйана Кровавого Топора.

Ваймс услышал, как Скромняк судорожно вздохнул и перехватил взгляд Фреда Колона. Он дернул головой по направлению к двери в камеру и одними губами выговорил пару слов.

— Это не тот знаменитый король гномов? — спросил Ваймс. Стук-стук.

— Да. Он командовал гномами в Кумской Долине, — ответил Умноруль.

— И что этот голос сказал? — спросил Ваймс. Стук-стук. И третий стук за спиной Ваймса, с которым Фред закрыл дверь на замок и затем встал перед ней с невозмутимым видом.

— Я не знаю. Ардент сказал, что он говорил о битве. Он сказал, что это была ложь.

— Кто убил Скальта Мясодробилку? — Стук-стук.

— Я не знаю. Ардент вызвал меня и сказал, что скальты передрались. Ардент сказал, что один из них убил Мясодробилку в темноту горным молотком, но неизвестно кто именно. Они там все дрались.

И все одинаково одеты, подумал Ваймс. Только фигуры, если вы не можете поглядеть на их запястья.

— Почему они хотели убить его? — Стук-стук.

— Они хотели не дать ему разрушить слова! Он вопил и бил по кубу молотком!

— На кубе есть… чувствительные участки, и есть вероятность, что если вы дотронетесь до них в неверном порядке, то все звуки пропадут, — прошептал Скромняк.

— Я бы подумал, что молоток сработает, куда бы он ни ударил! — сказал Ваймс, поворачивая голову.

— Нет, командор. Устройства чрезвычайно прочны. — Они должны быть такими!

Ваймс снова повернулся к Умнорулю. — Значит нельзя разрушать ложь, но можно убивать шахтеров? — сказал он. Стук.

Он услышал, как Скромняк с шумом втянул в себя воздух. Может ему и не стоило так говорить, но что поделать. Ответного хода не последовало. Умноруль повесил голову.

— Нельзя было убивать шахтеров, — прошептал он. — Но почему бы не уничтожить ложь? Только такие мысли были опасными, поэтому я… я ничего не сказал. Старые скальты были раздражены и растерянны, поэтому Ардент взял на себя руководство. Он сказал, что людей не касается то, что под землей один гном убил другого. Он сказал, что может все уладить. Он сказал, что все должны слушаться его. Он приказал темным стражам перенести тело в другую комнату. И… он приказал мне принести мою дубинку…

Ваймс кинул взгляд на Скромняка и одними губами выговорил — дубинка?

Скромняк выразительно кивнул ему в ответ.

Умноруль тихо сидел сгорбившись, затем он протянул руку и переставил тролля. Стук.

Стук-стук. Стук-стук. Стук-стук. Ваймс попытался освободить часть мозга на игру, но его разум лихорадочно подгонял между собой куски информации, полученной от Умноруля.

Итак… Все началось, когда они явились в Анк-Морпорк в поисках магического куба, который мог говорить…

— Почему они пришли в город? Откуда они узнали, что здесь находится куб? — Стук-стук.

— Когда я отправился в горы на учебу, я захватил с собой копию Кодекса. Ардент конфисковал ее, но затем они вызвали меня и сказали, что книга оказалась очень важной и поэтому они удостаивают меня чести сопровождать их с собой в город. Ардент сказал, что для меня открываются небывалые возможности. Скальт Умноруль получил задание, так он сказал.

— Они ничего даже не слыхали о картине?

— Они живут под горами. Они верят в то, что люди не существуют. Но Ардент умен. Он говорил, что давно ходили слухи о чем-то, найденном в Кумской Долине.

Могу поспорить, что он умен, думал Ваймс. Итак, они пришли сюда, занялись мелкой просветительской работенкой и подстрекательствами, а заодно искали куб, своими гномскими способами. Они нашли его. Но несчастные коротышки, которые вели раскопки, услыхали, что он говорил. Всем известно, как гномы любят сплетничать, поэтому темные стражи приняли меры, чтобы у них не оставалось ни шанса.

Стук-стук. Стук-стук.

Но нашему приятелю Мясодробилке также не понравилось то, что он услышал. Он решил разрушить штуковину. Скальты схватились между собой в темноте и один из них оказал миру услугу и засандалил ему по кумполу. Но, упс, оказывается это была большая ошибка, он нужен толпе и вот его команда срочно изобретает тролля убийцу. Всем известно, как сплетничают гномы и вы не можете их всех убить. Так что, пока это все между нами здесь, в темноте, нам нужно разработать план! Вперед выходит мистер Ардент, который говорит — я знаю, что делать! Вытащим тело в туннель, куда можно попасть с поверхности и треснем ему по голове дубинкой. Тролль сделал это. Во что еще может поверить правильно думающий гном?

Стук-стук.

— Почему у них были свечи? — спросил Ваймс. — Когда я пришел к ним, старые скальты были окружены горящими свечами. — Стук-стук.

— Скальты приказали, — прошептал Умноруль. — Они боялись того, что могло бы прийти за ними из темноты.

— И что могло прийти за ними? — Стук…

Рука Умноруля застыла в воздухе. Несколько секунд в маленьком круге желтого света ничего не двигалось, кроме самого пламени свечи. В темноте, позади гнома, тени вытянули свои шеи, прислушиваясь.

— Я… Не могу этого сказать, — прошептал гном. Стук. Стук-стук… Стук… Стук…

Ваймс уставился на доску. Откуда здесь взялся этот тролль? Умноруль сбил трех гномов за один ход!

— Ардент сказал, все беды от троллей. Тролль проник в шахту, — продолжил Умноруль. — Скальты признали, что так все должно было произойти.

— Но они знали правду! — Стук-стук… Стук… Стук. Еще три гнома побито…

— Правда это то, что говорят скальты, — ответил Умноруль. — Мир на поверхности под солнцем — это плохой сон и ничего больше. Ардент сказал, что никто не должен об этом говорить. Он сказал, что сам расскажет стражникам о тролле.

Свалим вину на тролля, думал Ваймс. Для гномов это так естественно. Большой тролль сделал это и убежал. Здесь не просто клубок проблем, а настоящее змеиное гнездо!

Он не сводил глаз с доски. Черт возьми. Я попал в тупик. С чем я остался? Кирпич видел, как один гном ударил другого дубинкой, но это не было убийство. Это произошло, когда Ардент или кто-то другой придавал телу Мясодробилки характерный вид ударенного троллем. Теперь я уже не уверен, что является главным преступлением. Убийство было совершенно в темноте, кем-то из шести гномов и остальные пять могут даже не знать, кто именно это был! Ладно, допустим я могу сказать, что они сговорились утаить преступление… Постой-ка…

— Но это не Ардент запретил говорить Страже, — сказал он. — Это были вы, так? Вы хотели разозлить меня, мистер Умноруль? — Он передвинул гнома. Стук.

Умноруль поглядел на доску.

Поскольку ответа не последовало, Ваймс ухватил сбитого тролля и поставил его рядом с доской.

— Я не думал, что вы придете, — голос Умноруля был едва слышен. — Мясодробилка был… Я думаю… Я не… Ардент сказал, вы не будете слишком переживать, потому что скальт был опасным. Он сказал, что скальт приказал убить шахтеров и сейчас с этим со всем покончено. Но я думал об этом…. Я… Это было неправильно. Так нельзя! Я слышал о вас, что вы очень самолюбивы. Я хотел… привлечь ваше внимание. Он… Он…

— Вы думали, что я не пришел бы? Тролля обвинили в убийстве гнома, в такое время, как сейчас, и я бы не пришел? — спросил Ваймс.

— Ардент сказал, что людям нет до этого дела. Он сказал, что вас не заботят проблемы гномов.

— Ему следовало бы почаще выбираться на свежий воздух!

Из глаза Умноруля потекли слезы и закапали на доску. Гроза прекращает битвы, подумал Ваймс. Затем гном поднял голову и закричал:

— Это была дубинка, которую мистер Сияющий дал мне за победу в пяти играх подряд! — кричал он. — Он был моим другом! Он сказал, что я был так хорошо играл за троллей, что должен иметь дубинку! Я говорил Арденту, что это награда за победу! Но он забрал ее и ударил мертвое тело!

Вода камень точит, думал Ваймс. И все зависит от того, куда попадают капли, так, мистер Сияющий? Но какой прок в том для этого бедолаги? Слишком мелкая сошка, чтобы позволить себе сомневаться!

— Хорошо, мистер Умноруль. Благодарю вас, — сказал он, откидываясь на спинку стула. — Только один вопрос. Вам известно, кто послал тех гномов ко мне в дом?

— Каких гномов?

Ваймс всмотрелся в покрасневшие, слезящиеся глаза. Или их обладатель говорил правду, или сцена потеряла величайшего из актеров.

— Гномы пришли и напали на меня и мою семью, — сказал он.

— Я слышал, как Ардент говорил с капитаном стражей, — пробормотал Умноруль. — Что-то о… предупреждении…

— Предупреждение? Вы называете это… — начал Ваймс и остановился, заметив как Скромняк покачал головой. Верно, верно. Нет смыслы вываливать все это на этого несчастного. Из него и так все жилы вытянули.

— Они очень напуганы, — пробормотал Умноруль. — Они не понимают города. Они не понимают, почему троллям позволено находиться здесь. Они не понимают людей, которые не… понимают их. Они боятся вас. Они всего боятся сейчас.

— Куда они убежали?

— Я не знаю. Ардент сказал, что они могут убежать куда угодно, потому что они заполучили куб и картину, — ответил Умноруль. — Он сказал, что картина покажет им, где находится остальная ложь и они ее уничтожат. Но они больше всего боятся Призываемой Тьмы, командор. Они чувствуют, что она идет за ними.

— Это только рисунок, — сказал Ваймс. — Я не верю в нее.

— Я верю, — спокойно сказал Умноруль. — Она в этой комнате. Как она попала сюда? Она приходит под маской, чтобы творить воздаяние во темноте.

Ваймс почувствовал, как у него начался тик. Шнобби оглядел серые каменные стены. Скромняк сидел прямо, как пригвожденный к стулу. Даже Фред Колон смущенно переминался с ноги на ногу.

Это только мистика, сказал себе Ваймс. Это даже не людская мистика. Я не верю в это. В таком случае, почему здесь вдруг стало так холодно?

Он кашлянул. — Ну ничего, как только она узнает, что они сбежали, она тут же отправится за ними вслед.

— И она придет за мной, — сказал Умноруль тем же спокойным голосом. Он сложил руки перед собой.

— Почему? Вы никого не убили, — сказал Ваймс.

— Вы не понимаете! Они… они… когда они убили шахтеров, один из шахтеров был еще жив и, и, и мы слышали, как он стучал в дверь кулаками, и я стоял в туннеле и слушал, как он умирал, и желал чтобы он умер, так, чтобы звук прекратился. Но, но, но когда он перестал стучать, стук продолжился у меня в голове и я мог, мог, мог повернуть колесо на двери, но я слишком боялся темных стражей у которых нет души, и того, что темнота заберет меня…

Голос затих.

Шнобби нервно закашлялся.

— Что же, еще раз благодарю, — сказал Ваймс. Черт возьми, они действительно свели его с ума, несчастного коротышку. И у меня нет ничего, думал он. Я могу предъявить Арденту обвинение в фальсификации доказательств. Но я не могу выставить Кирпича в качестве свидетеля, потому что это только подтвердит, что в шахту забирался тролль. Все, что у меня есть, это парнишка Умноруль, который явно неспособен быть свидетелем.

Он повернулся к Скромняку и пожал плечами. — Я думаю, что оставлю его здесь на ночь. Для его же собственного блага. Не могу представить, куда бы он мог податься. Заявление, сделанное им, конечно же покрывает…

Его голос замер, когда в его памяти вдруг кое-что всплыло. Он повернулся на стуле и взглянул на несчастного Умноруля.

— Какая картина?

— Изображение Битвы при Кумской Долине Методии Плута, — сказал гном, не поднимая глаз. — Она очень большая. Они украли ее из музея.

— Что? — сказал Фред Колон, заваривающий чай в углу камеры. — Это были они?

— Что? Ты знал об этом, Фред? — требовательно спросил Ваймс.

— Мы… да, мистер Ваймс, мы написали отчет…

— Кумская Долина, Кумская Долина, Кумская Долина! — взревел Ваймс, ударяя руками по столу с такой силой, что подсвечник подпрыгнул. — Отчет? Какого черта — отчет? У меня что, есть время читать отчеты? Почему никто не сказал мне о….

Свеча покатилась и упала на пол. Ваймс потянулся за другой свечой, катящейся к краю стола, но промахнулся и она упала вниз фитилем на пол.

Темнота обрушилась, как топор.

Умноруль застонал. Это был идущий из сердца, душераздирающий стон, как предсмертный хрип из еще живых уст.

— Шнобби! — закричал Ваймс. — Зажги эту проклятущую спичку, я тебе приказываю, черт возьми!

В темноте раздалось неистовое чириканье и затем спичка вспыхнула, яркая, как сверхновая звезда.

— Давай ее сюда! — закричал он на Шнобби. — Надо зажечь свечи!

Умноруль все еще таращился на доску, где удар, нанесенный в раздражении раскидал оставшиеся на доске фигуры.

Когда свеча зажглась, Ваймс тоже посмотрел на доску.

Если бы вы были склонны к галлюцинациям, то могли бы сказать, что что фигурки троллей и гномов, упав, образовали неровный круг с центральным камнем посередине, а еще несколько гномов упали в линию. Глядя сверху, их можно было принять за круглый глаз с хвостом.

Умноруль тихо вздохнул и соскользнул на пол. Ваймс вскочил, чтобы помочь ему, но во время вспомнил о политике. Он заставил себя попятиться, подняв руки в воздух.

— Мистер Скромняк? — попросил он. — Я не могу прикасаться к нему. Прошу Вас?

Скальт кивнул и опустился на колени перед гномом.

— Пульса нет, сердце не бьется, — констатировал он спустя несколько секунд. — Мне очень жаль, командор.

— Тогда получается, что я в ваших руках, — сказал Ваймс.

— И правда. В руках гнома, — ответил скальт, вставая, — командор Ваймс, я клянусь, что в моем присутствии, с Умнорулем обращались заботливо и вежливо. И, возможно, с большей добротой, чем гном имел право ожидать от вас. Призываемая Тьма убила его. Гномы поймут.

— А я нет! Почему она убила его? Что этот бедолага сделал?

— Более верным будет сказать, что страх Призываемой Тьмы убил его, — ответил скальт. — Он бросил шахтера в завале, он слышал его крики в темноте и ничего не сделал. Для гномов это ужасное преступление.

— Такое же плохое, как стирание слов? — едко спросил Ваймс. Он был потрясен больше, чем готов был признать. Ему не стоило так сильно ударять по столу, но он был так зол. Рука стала еще сильнее болеть.

— Кое-кто бы сказал, что даже хуже. Умноруля убили его собственная вина и страх. Словно в голове у него была своя Призываемая Тьма, — ответил Скромняк. — В каком-то смысле у всех нас есть она, командор. Она или что-то подобное ей.

— Вы знаете, ваша религия действительно может ввести людей в заблуждение, — сказал Ваймс.

— Не настолько, по сравнению с тем, что они делают сами с собой, — ответил Скромняк, спокойно складывая руки мертвого гнома у него на груди. — И это не религия, командор. ТАК написал Мир и Законы, а затем покинул нас. Он не требует, чтобы мы размышляли о Нем, только чтобы мы вообще размышляли.

Скальт встал. — Я должен объяснить ситуацию своим товарищам, командор. И в связи с этим, я желал бы попросить вас взять меня с собой в Кумскую Долину.

— Я говорил, что собираюсь в Кумскую Долину? — спросил Ваймс.

— Хорошо, — тихо сказал скальт. — Скажем так, если у вас будет настроение прогуляться в Кумскую Долину, возьмите меня с собой? Я знаю это место, я знаю историю, я даже знаю много чего о шахтных рунах, особенно о Главных Тьмах. Я могу быть полезным.

— Это ваше требование за то, что вы скажете правду? — спросил Ваймс.

— В сущности, нет. Дж’дс хасфак ‘дс’: я торгуюсь с вами без топора в руках. Я скажу правду, независимо от вашего решения, командор, — ответил Скромняк. — Тем не менее, если вы не захотите отправиться в Кумскую Долину, командор, я не буду настаивать. Это всего лишь досужая мысль.

Кутеж, что в нем хорошего?

Это тебе не наслаждение, не радость и не веселье. Порочное, неискреннее и дикое времяпровождение, которое ищут с радостью, но найдя, обычно приходят в себя. валяясь на мостовой вниз лицом.

На Ангве каким-то образом оказалось красное боа из перьев. Это было не ее боа и не чье-либо. Оно просто появилось и все. Оно было такой явной подделкой, что настроение портилось. Что-то терзало ее в глубине души и она раздражалась от того, что не знала что именно.

Они закончили в Гробах и она заранее знала, что так и будет. Это был бар для нежити, хотя там принимали и всех других, если они были не вполне нормальными.

Бар несомненно принял Смуглянку. Только она в это не врубилась. Она не понимала причину, по которой мужчины никогда не заводили с ней разговоры.

Сложность была еще в том, что Шнобби не был уж таким плохим… человеком, думала Ангва. Сам по себе. Насколько она знала, он всегда был предан мисс Пушрам — то есть, даже когда она лупила его сырой рыбой и кидалась в него моллюсками, он никогда и не помышлял о других девушках. Он был настоящим романтиком, вот только все это помещалось в то, что можно только назвать… Шнобби Шноббсом.

Салли пошла со Смуглянкой в женскую уборную, которая всегда шокировала тех, кто видел ее в первый раз. А Ангва рассматривала меню коктейлей, которое Игорь неровными буквами написал на доске над баром.[19]

Он сделал все, что смог, следуя духу времени — или бы попытался следовать, если бы знал значение этого словосочетания — но так и не ухватил всю тонкость современного коктейль-бара, поэтому среди названий было:

ПА ЗУБАМ ВАНЮЧИМ КУЛАКОМ

ПРИБЕЙ ГОЛОВУ НА ДВЕРЬ

ПОД ВЗДОХ

ЖЕЛЕЗЯКА ЗАБИТАЯ В УШИ

ГОЛОВОРОТ

Ангве пришлось признать, что Головорот был весьма неплох.

— Прстите, — сказала Шельма, раскачиваясь на стуле, — Но что там со Смуглянкой? Я заметила, как вы с Салли кивали друг дружке.

— Что? О, синдром неудачника. — Ангва вспомнила с кем она говорит и добавила. — Э… У гномов такого вероятно нет. Это означает… Иногда женщина бывает так красива, что мужчины с одной извилиной боятся пригласить ее куда-нибудь. Потому что им ясно, что она слишком хороша для них. Ухватила?

— Думаю, что да.

— Ну вот такова Смуглянка. Попробую объяснить: У Шнобби нет и одной извилины. Но он так привык, что женщины говорят ему нет, когда он приглашает их, что не боится отказа. Потому он и позвал ее, что подумал — почему бы и нет? И она, уверенная, что с ней что-то не в порядке, была так признательна ему, что согласилась.

— Но он нравится ей.

— Я знаю. Это-то и странно.

— У гномов все намного проще, — сказала Шельма.

— Я полагаю.

— Но возможно не так весело, — уныло ответила Шельма.

Смуглянка вернулась. Ангва заказала три Головорота, а Шельма с надеждой приценилась к Вопящему Оргазму.[20] И затем, с помощью Салли, Ангва объяснила Смуглянке хм… все.

Объяснения заняли некоторое время. Приходилось облекать предложения в соответствующую форму, чтобы она вписались в свободное пространство в голову у Смуглняки. Ангва не могла отделаться от мысли, что девушка не настолько глупа. В конце концов, она работала в ночном клубе.

— Почему, как ты думаешь, мужчины платят, чтобы посмотреть на тебя на сцене? — спросила она.

— Потому что у меня хорошо получается, — предположила Смуглянка. — Когда мне было десять лет, я выиграла ежегодный приз в школе балета и чечетки мисс Девиант.

— Чечетка? — ухмыляясь сказала Салли. — Эй, почему бы тебе не попробовать ее на сцене?

Ангва попыталась представить Смуглянку, отбивающей чечетку. Возможно, что клуб сгорит до основания.

— Э… давай попробуем пойти другим путем, — сказала она. — Я говорю с тобой, как женщи… как лицо женского пола.

Смуглянка была вся во внимании и даже то, с каким озадаченным видом она слушала, было несправедливостью по отношению к остальным представительницам ее пола. Когда Анга закончила, она с надеждой посмотрела на ангельское личико.

— Так вы говорите, — пробормотала Смуглянка, — что гулять со Шнобби все равно, что заказать в шикарном ресторане на обед одну только булочку?

— Точно! — ответила Ангва. — Уловила!

— Но я никогда не встречалась с мужчинами. Бабушка говорила, чтобы я не вела себя как шлюха.

— А ты думаешь, что работать в… — начала Ангва, но Салли оборвала ее.

— Иногда просто необходимо побыть шлюхой, — сказала она. — Тебя когда-нибудь в баре мужчины угощали выпивкой?

— Нет.

— Так, — сказала Салли и осушила стакан. — Не нравятся мне эти Головороты. Пшли куда-нибудь в другое место и — она сделала паузу, — и вспользуемся возможностями…

Присутствие Сибиллы в Псевдополис-Ярде вызывало странные чувства. Раньше этот дом принадлежал семье Овнец. Она жила здесь в детстве, это был ее дом.

В грубые и неотесанные души стражников вкрались некоторые представления об этом. Люди, не славящиеся изящными манерами, вдруг обнаруживали себя машинально вытирающими ноги при входе и уважительно снимающими шлемы.

Они и разговаривать стали по-другому, медленно, с запинками, тщательно проверяя каждое предложение на наличие бранных слов. Кто-то даже нашел метлу и вымел мусор или, по крайней мере, смел ее на менее заметное место.

Наверху, в помещении кассы, Малыш Сэмми мирно спал в импровизированной кроватке. Ваймс питал надежды, что когда-нибудь он сможет рассказать сыну, что в одну особую ночь, его охраняли четыре тролля — полицейских. У них был выходной, но они вызвались добровольцами и им просто не терпелось, чтобы гномы попытались повторить нападение. Ваймс надеялся, что на мальчика это произведет впечатление; большинство других детей могли бы надеяться только на ангелов.

Ваймс засел в столовой, потому что там был стол, достаточно больших размеров. Он разложил на нем карту города. На остальной части столешницы лежали страницы из Кодекса Кумской Долины.

Это не игра, а головоломка. Вроде картинки, которую надо было составить из кусочков. И он пришел к выводу, что ему пора бы уже собрать ее, потому как все уголки найдены.

— Улица Эттеркапов, Денежная Западня, Аллея Плаксы, Скаттелбатт Корт, Джибис, Пеликул Степс, — сказал он. — И везде туннели! Им повезло, что они смогли найти его так быстро. Мистер Плут снимал комнаты на доброй половине улиц района. Включая и Знахарский Проулок!

— Но почемау? — спросил сэр Рейнольд Строчетт. — Тоу есть, зачем оуни везде рыли тоуннели?

— Расскажи, Моркоу, — сказал Ваймс, проводя линию через город.

Моркоу откашлялся. — Потому что они гномы, сэр, и к тому же глубинные гномы, — сказал он. — Им и в голову не приходило, что есть другая возможность. Да и по-любому, все дело заключалось лишь в очистке ушедших под землю помещений. Для гнома это просто прогулка. И они проложили рельсы, так что можно было вывозить почву куда угодно.

— Да, ноу я уэверен… — начал было сэр Рейнольд.

— Они искали что-то говорящее на дне старого колодца, — сказал Ваймс, склонившись над картой. — Какова вероятность, что это все еще можно будет разглядеть? Да и люди могут что-то заподозрить, если вдруг появится команда гномов и начнет раскопки в саду.

— Но это занялоу бы многоу времени, веурноу?

— Да, сэр. Но все происходило бы темноте, скрытно и под их контролем, — ответил Моркоу. — Они могли пробраться куда угодно. Если они не были уверены, что смогут пристроиться со своей слуховой трубой, то они могли бы обогнуть препятствие. В темноте, скрытно и под контролем.

— Краткое описание забурившегося, — вставил Ваймс.

— Поутрясающе! — заявил сэр Рейнольд. — И они прокопались в подвал моего музея?

— К барьеру, Фред, — сказал Ваймс, старательно выводя еще одну линию на карте.

— Ээ, верно, — сказал Фред Колон. — Э-ээ… Мы со Шнобби обнаружили это место лишь пару часов назад, — сказал он, думая про себя, что будет мудрым не добавлять "после того, как мистер Ваймс наорал на нас, потребовал рассказать все детали и затем отправил обратно, объяснив, что надо искать". Что он добавил, было — Эти гномы чертовски умны, сэр. Даже известка выглядела грязной. Спорим, вы сказали себе ага, сэр?

— Сказал? — спросил сбитый с толку сэр Рейнольд. — Обычноу я говорю "Оу, боже!".

— Я считаю, что вы сказали себе ага, как же им удалось вернуть стену на место, после выноса полотна, сэр, и мы думаем…

— Ну, я могу представить себе гнома, заделывающего отверстие в стене, потом залегшего на дно, как вы гоуворите, и удалившегося восвояси утром, — сказал сэр Рейнольд. — Люди постоянно то приходят, то уходят. В конце концов, мы искали картину, а не вора.

— Дассер. Мы считаем, что гном заделал отверстие в стене, залег на дно и удалился восвояси утром. Люди постоянно то заходят, то выходят. Вы ведь искали картину, а не вора, — проговорил Фред Колон. Он был так доволен, придумав это объяснение, что по любому собирался изложить ее вслух.

Ему так хотелось предложить эту теорию

Ваймс постучал по карте. — И вот, сэр Рейнольд, то место, где тролль по имени Кирпич провалился сквозь подвал в их туннель, — сказал он. — Кирпич также рассказал нам, что видел в главной шахте что-то, сильно напоминающее свернутую картину Плута.

— Но вы его так и не нашли, увы, — сказал сэр Рейнольд.

— Мне очень жаль, сэр. Возможно, она уже вывезена далеко за пределы города.

— Но поучему? — спросил попечитель. — Они могли изучать картину в музее! Наш музей стал очень взаимоактивен в нынешние времена!

— Взаимоактивен? — спросил Ваймс. — О чем вы?

— Ээ-эу… Посетители могут смотреть на картины столько, скоулько захоутят, — несколько обижено сказал сэр Рейнольд. Не стоит спрашивать такие вопросы.

— А что, в свою очередь, делают картины?

— Э-ээ… висят, командор, — ответил сэр Рейнольд. — Что же еще.

— То есть, вы хотите сказать, что люди могут приходить и смотреть на картины, а картины, в свою очередь, могут давать на себя глядеть?

— Примерно так, — ответил попечитель. Он немного подумал и, почувствовав, что этого не достаточно, добавил. — Но динамичеуски.

— Вы имеете в виду, что картины заставляют людей двигаться, сэр? — спросил Моркоу.

— Да! — с огромным облегчением сказал сэр Рейнольд. — Отлично! Воут что собственно и происходит! И Плут долгие годы был у нас в публичном обозрении. Мы даже стремянку поуставили, на случай, если люди захоутят исследовать горы. Бывает, что люди приходят с навязчивыми идеями, например, что один из воинов указывает на едва заметную пещеру или что-нибудь подобное. Честноу, если бы там был какой секрет, я бы его уже нашел. Нет никакого смысла красть!

— Если только кто-то не нашел секрет и не хочет, чтобы кто-нибудь еще его нашел, — сказал Ваймс.

— Но это скорее всего произошло бы случайно, не так ли, командор? С картиной ничего такого не произошло в последнее время. Мистер Плут не объявился и не дорисовал еще одну гору! И, как бы неприятно не было мне это говорить, но достаточно было просто уничтожить картину.

Ваймс обошел вокруг стола. Все кусочки, думал он, я несомненно собрал все кусочки.

Начнем с той легенды о гноме, который объявился спустя несколько недель после битвы, еле живой и бормочущий о сокровище.

Хорошо, это сокровище могло было быть тем Кубом, подумал Ваймс. Гном выжил в битве, спрятавшись где-то и нашел эту штуку и она была важной. Он должен был спрятать ее куда-нибудь в безопасное место…. нет, скорее всего он должен был дать ее прослушать всем остальным. И конечно, он не мог забрать ее с собой, потому что там вполне могли встретиться тролли, бродящие по окрестностям в настроениях сначала треснуть дубинкой и лишь потом озаботиться вопросами. Ему нужны были телохранители.

Он добрался до людей, но по дороге в то место, где он спрятал куб, он умер.

Прошло две тысячи лет. Мог ли Куб сохраниться все это время? Черт возьми, они всплывают в кипящей лаве!

Итак, Куб лежал где-то там. Методия Плут пришел в поисках… живописного места или чего-то еще, он поглядел под ноги и вот он? Мне придется принять это на веру, потому что он действительно нашел Куб и заставил его разговаривать, черт знает как. Но он не смог его выключить. Он бросил Куб в колодец и гномы нашли его. Они прослушали Куб, но возненавидели то, что услышали. Они настолько сильно возненавидели это, что Мясодробилка приказал убить четырех шахтеров, случайно услышавших Куб. Итак, зачем им была нужна картина? На ней нарисовано то, о чем говорит Куб? Показывает место, где он лежал? Если вы заполучили куб в свои руки, разве этого не достаточно?

Он осознал, что сэр Рейнольд разговаривает с Моркоу…

— …как сказал вашему сержанту Колону, на картине изображено место, удаленное на несколько миль оут тоуго, где на самом деле происходила битва. Это соувершенно не та часть Кумской Долины! Этоу почти единственное, с чем согласны обе стороны!

— Так почему же он расположился там? — спросил Ваймс, уставясь на стол, словно надеясь извлечь из него подсказку одной только силой воли.

— Кто знает? Это ведь все Кумская Долина. Она занимает почти две с половиной сотни квадратных миль. Скорее всего, он просто пошел туда, где был наиболее впечатляющий вид.

— Как насчет чая? — спросила Сибилла, стоя в дверях. — Я чувствую себя немного не у дел, вот и поставила чайник. Тебе не мешало бы отдохнуть, Сэм.

На лице Сэма Ваймса появилась паника, вот опять важное лицо застуканное в домашней обстановке.

— Ох, леди Сибилла, они унесли Плута! — сказал сэр Рейнольд. — Я знаю, он принадлежал вашей семье!

— Мой дедушка любил говорить, что это какое-то чертово недоразумение, — ответила Сибилла. — Обычно он позволял мне раскладывать полотно на полу в бальном зале. Я любила давать имена каждому гному. Мы с дедушкой искали секрет, потому что он говорил, что в Долине было спрятано сокровище и картина показывала его местонахождение. Конечно, мы так ничего и не нашли, но мне было чем заняться в дождливые дни.

— Ох, картина не является шедевром, — сказал сэр Рейнольд. — И художник был совершенно безумен. Но каким-то образом, картина говорит со зрителями.

— Хотел бы я, чтобы она сказала что-нибудь и мне, — пробормотал Ваймс. — Дорогая, тебе нет необходимости заваривать чай. Один из полицейских…

— Не говори ерунды! Наш долг быть гостеприимными, — ответила Сибилла.

— Конечно, были попытки сделать копии, — продолжал попечитель, принимая чашку чая. — Оу, боуже, оуни были ужасны! Разве моужно скопировать картину в пятьдесят футов длиной и десять футов высотой хоть с какой-нибудь точностью…

— Можно, если положить ее на пол в бальном зале и заказать пантограф, — сказала Сибилла, разливая чай. — Этот чайник просто позорище, Сэм. Хуже, чем мусорное ведро. Неужели его никто не чистит?

Она посмотрела на их лица. — Я сказала что-то не то? — сказала она.

— Вы сделали копию Плута? — спросил сэр Рейнольд.

— О, да. Скопировала полностью, в масштабе один к пяти, — ответила Сибилла. — Мне было тогда четырнадцать. Это был мой школьный проект. Понимаете, мы изучали гномскую историю и, поскольку у нас была эта картина, глупо было бы этим не воспользоваться. Вы ведь знаете, что такое пантограф? С его помощью можно легко сделать большую или маленькую копию картины, используя геометрию, деревянные линейки и острый карандаш. На самом деле, я сначала сделала пять больших панелей площадью десять на десять футов в полный размер картины, чтобы наверняка принести все детали. А потом уже уменьшенную копию один-к-пяти, чтобы выставить ее так, как этого хотел несчастный мистер Плут. Мисс Аморалка поставила мне отлично. Она вела у нас математику и знаете, втыкала в пучок волос пару компасов и линейку. Она любила говорить, что девушка, которая умеет пользоваться угольником и транспортиром, далеко пойдет в жизни.

— Как обидно, что у вас больше нет этой копии! — сказал сэр Рейнольд.

— С чего вы это взяли, сэр Рейнольд? — ответила Сибилла. — Я уверена, что она где-то лежит. Когда-то она висела у меня в комнате. Дайте подумать… Забрали ли мы ее с собой при переезде? Я уверена… — Она встрепенулась. — Да, Сэм, ты когда-нибудь бывал здесь на чердаке?

— Нет! — сказал Ваймс.

— Значит, пришло время побывать.

— Никогда раньше не бывала на Девичниках, — говорила Шельма, когда они неуверенно брели по ночному городу. — То, что произошло в конце, всегда происходит?

— Что именно? — спросила Салли.

— Что бар загорелся.

— Обычно нет, — ответила Ангва.

— Никогда раньше не видела, чтобы мужчины дрались за женщину, — продолжала Шельма.

— Хех, это было что-то, а? — сказала Салли. Они проводили Смуглянку до дома. Смуглянка пребывала в довольно задумчивом настроении.

— И все, что она делала, это улыбалась мужчинам, — говорила Шельма.

— Да, — ответила Ангва. Она старалась сосредоточиться на ходьбе.

— Все же немного обидно за Шнобби, если она позволит таким мыслям завладеть ею, — продолжала говорить Шельма.

Спаси меня боже, от словоохотливых впивух… выпивух… выпивох, думала Ангва. Вслух она сказала — Да, но что насчет мисс Пушрам? Она несколько лет швыряла в Шнобби довольно дорогие сорта рыбы.

— Мы выступаем в защиту уродливой части прекрасной половины, — громко заявила Салли. — Туфли, мужчины, гробы… никогда не бери первое попавшееся.

— Ох, туфли, — сказала Шельма. — Давайте поговорим о туфлях. Как вам новые туфли с открытой пяткой из чистой меди Яна Рокхаммера?

— Э… мы не ходим к слесарю за обувью, дорогуша, — ответила Салли. — Ох… По-моему, меня сейчас стошнит…

— Это тебе расплата, что напилась… вина, — злобно проговорила Ангва.

— Ха, ха, ха, — сказала вампир из тени. — Меня не задевает саркастическая пауза перед «вином», спасибо! Вот только не надо было мне пить эту вязкую жидкость под названием, придуманном людьми с чувством юмора, меньше, чем… ух… простите, ох, неееееет…

— Что с тобой? — спросила Шельма.

— Меня вырвало маленьким разноцветным бумажным зонтиком.

— О, боже.

— И бенгальским огнем…

— Это вы, сержант Ангва? — произнес голос из сумрака. Открытый фонарь освещал лицо приближающегося констебля Посети. Когда он подошел поближе, она разглядела, что под мышкой у него была толстая пачка памфлетов.

— Привет, Бачок, — сказала Ангва. — Как дела?

— …похоже на ломтик лимона… — донесся глухой голос из теней.

— Мистер Ваймс отправил меня на ваши поиски по местам, где царит беззаконие и скрывается грех, — ответил Посети.

— И литературу дал? — спросила Ангва. — Кстати, что мешало добавить в последнее предложение слова "ничего личного".

— Поскольку мне приходится обходить храмы порока, сержант, я подумал, что мог бы одновременно делать кое-что во славу Ома, — сказал Посети, чье неутомимое рвение проповедника торжествовало над всеми невзгодами.[21]

Иногда, целые бары укладывались на пол с потушенными огнями, заслышав его на улице.

Из темноты доносились звуки рвоты.

— Горе тому, кто злоупотребляет вином! — сказал констебль Посети. Он заметил выражение лица Ангвы и добавил — Без обид.

— Хватит с нас этого, — простонала Салли.

— Что ему от нас надо, Бачок? — спросила Ангва.

— Опять эта Кумская Долина. Он хочет, чтобы вы вернулись в Ярд.

— Но мы весь день ползали по этой шахте! — недовольно сказала Салли.

— Сочувствую, — жизнерадостно ответил Посети. — Сдается мне, что теперь вам придется немного походить.

— История моей жизни, — проговорила Шельма.

— Ну ладно, думаю, нам лучше пойти, — сказала Ангва, пытаясь спрятать облегчение.

— Когда я говорю, "история моей жизни", ясно, что я говорю не про всю историю целиком, — бормотала Шельма про себя, тащась позади всех в блаженный мир, лишенный развлечений.

Овнецы никогда ничего не выбрасывали. В их чердаке было что-то вызывающее тревогу и это был не только легкий аромат давно сдохшего голубя.

Овнецы ставили метки на вещи. Как-то раз Ваймс поднялся на чердак их дома на Скун Авеню, чтобы снести вниз лошадь-качалку, детскую кроватку и целую коробку древних, но обожаемых игрушек, пропахших нафталином. Они не выбрасывали ничего, что могло быть использовано повторно. Все старательно помечали и уносили на чердак.

Держа в одной руке фонарь и стряхивая паутину другой, Сибилла вела их мимо коробок с надписями "мужские ботинки", "всякая всячина", "смешные марионетки, на нитках и перчаточные", "кукольный театр и декорации".

Может в этом и была причина их богатства: они покупали вещи, сделанные на века и им редко приходилось покупать что бы то ни было. Разве что пищу, но Ваймс не был удивлен, обнаружив коробки с надписями "яблочные сердцевины", "объедки, надо съесть".[22]

— Ага, вот оно, — сказала Сибилла, убирая в сторону связку рапир и клюшек для лакросса.[23] Он вытащила длинный толстый сверток на свет.

— Конечно, я не раскрашивала копии, — сказала Сибилла, когда они потащили его к лестнице. — Это заняло бы вечность.

Чтобы спустить тяжеленный сверток вниз по лестнице, понадобились ряд усилий и определенное количество подпихиваний. Его отнесли в столовую, водрузили на стол и раскатали потрескавшийся рулон.

Пока сэр Рейнольд разворачивал большие десятифутовые куски, Ваймс достал уменьшенную копию картины. Она была достаточно мала, чтобы поместиться на столе и он придавил стороны ржавой кружкой и солонкой.

Записки Плута были печальным чтением. И трудным чтением, также, потому что большая их часть наполовину обгорела, а почерк был как у паука, сидящего на батуте во время землетрясения.

Плут был законченным психом, записывая на бумагу то, что он хотел сохранить в тайне от цыпленка. Иногда он бросал записки на полуслове, если ему казалось, что цыпленок наблюдает за ним. Несомненно, он представлял собой грустное зрелище, но до тех пор, пока не брал в руки кисть. Тогда он погружался в работу со странным озарением на челе. И вот она, его жизнь: огромный прямоугольный кусок холста. Методия Плут родился, нарисовал знаменитую картину, решил, что он цыпленок и умер.

Учитывая, что Плут не смог бы отличить ужа от ежа, какой смысл можно было найти в его писанине? Единственная запись, что казалась достаточно лаконичной, если не пугающей, была та, которую общепринято считали посмертной, так как ее нашли под бездыханным телом художника. Она гласила:

«Писк! Писк! Он идет! ОН ИДЕТ!»

Он умер, задохнувшись перьями в глотке. И краска на холсте еще не успела высохнуть.

Ваймс остановился на записи под номером, что был дан совершенно произвольно, № 39:

«Я думал, что это указующее предзнаменование, но оно кричит в ночи.»

Предзнаменование чего? И что означает № 143:

«Там во тьме, во тьме, как звезда в цепях!»

Ваймс сделал себе заметку об этой записи. Он отметил и многие другие. Но самым худшим — или лучшим, если вы увлекались загадками — было то, что его записи могли означать что угодно. Под них можно было придумать свою собственную теорию. Художник голодал и жил в смертельном страхе перед цыпленком, живущим у него в голове. С таким же успехом можно было искать скрытое значение в каплях дождя.

Ваймс отодвинул записки в сторону и уставился на тщательно выполненный карандашный рисунок. Даже в уменьшенной копии разобраться было совсем не просто. Лица на переднем плане были такими большими, что можно было заметить поры на носу у гнома. Вдали были дотошно вырисованы фигурки, ростом в четверть дюйма.

Топоры и дубинки были занесены, пики нацеливались, везде, куда глаз ни кинь — атакующие и отражающие атаки. На протяжении всей картины гномы и тролли схватились в яростной схватке, разрубая и сокрушая друг друга.

Он подумал: кого здесь не хватает?

— Сэр Рейнольд, не могли бы вы мне помочь? — тихо попросил Ваймс, стараясь не спугнуть зарождающуюся мысль.

— Да, командор? — поспешно сказал попечитель. — Не правда ли, леди Сибилла сделала наиболее совершенную…

— Копия вполне удалась, — ответил Ваймс. — Скажите… Откуда Плут мог знать обо всем этом?

— Много гномьих песен и тролльских историй сложено о сражении. О, также были свидетели и среди людей.

— Значит Плут мог прочитать об этом?

— О, да. Кроме того факта, что он перенес битву в другую часть долины, все остальное нарисовано довольно верно.

Ваймс не отрывал взгляда от сражения на бумаге.

— Кто-нибудь знает, почему он перенес битву в другое место? — спросил он.

— Было несколько теоурий. Оудна из них гласит, что он был введен в заблуждение тем, чтоу мертвых гномов кремировали в той части долины, ноу многие тела были смыты туда бурей. И там было поулно сухостоя для поугребального костра. Однако, я считаю, что он выбрал это местоу потому, что вид оттуда был намного лучше. Эти гоуры так живописны.

Ваймс уселся за стол, уставясь на набросок., мысленно призывая его раскрыть свой секрет. Через несколько недель этот секрет станет известен каждому, сказал мистер Сияющий. Почему?

— Сэр, Рейнольд, что-нибудь должно было произойти с картиной в ближайщие пару недель? — спросил он.

— О, да, — сказал попечитель. — Мы собирались выставить ее в новой комнате.

— Какая-то особенная комната?

— Я гоуворил вашему сержанту, командор, — сказал попечитель немного осуждающе. — Она круглая. Плут всегда планировал, чтобы картину рассматривали со всех сторон, стоя в центре круга. Так, чтобы зритель оказался прямо на том месте.

Я тоже почти на месте, подумал Ваймс.

— Я думаю, что куб сообщил гномам что-то о Кумской Долине, — сказал он отсутствующим голосом, потому что чувствовал себя так, как будто уже был в долине. — Он сказал им, что место, где его нашли, имеет огромную важность. Даже Плут подумал, что это важно. Им была нужна карта и Плут нарисовал ее, может сам об этом не зная. Фред?

— Дассер?

— гномы не заботились о сохранении низа картины потому, что там не было ничего важного. Только фигуры воинов. Воины перемещаются.

— Но, при всем моем уважении, командор, так же, как и все эти валуны, — ответил сэр Рейнольд.

— Камни не имеют значения. Не имеет значения, как сильно изменился рельеф долины к настоящему времени, все равно эта картина укажет вам место, — сказал Ваймс. Огонек понимания забрезжил в его голове.

— Ноу даже реки меняют свое русло с годами и неизвестно сколько камней скатилось с гор, — продолжал сэр Рейнольд. — Мне гоуворили, что сейчас эта область выглядит соувершенно по-другому.

— Тем не менее, — ответил Ваймс, все тем же отсутствующим голосом. — Эта карта сгодится и через тысячи лет. На ней не помечена скала, провал или пещера, на ней помечена местность. Я мог бы точно определить это место. Да, мог бы, если бы у меня была булавка.

— У меня есть! — ликующе заявил сэр Рейнольд, хватаясь за лацкан. — Я нашел ее на улице вчера вечером и как говорится, "булавку подберешь — удачу найдешь"…

— Спасибо, — ответил Ваймс и забрал булавку. Он подошел к столу и потянул копию за один конец, тяжелая бумага с шумом сползла со стола.

Он соединил булавкой концы картины, поднял получившийся цилиндр и надел на голову.

— Истина в горах, — сказал он. — Годами все глядели на линию гор. На самом деле это горная окружность.

— Но я знал это! — сказал сэр Рейнольд.

— В известном смысле, да, сэр, но вы, вероятно, до сих пор не понимали, что знаете? Плут расположился где-то в важном месте.

— Ну, да. Ноу это была пещера, командор. Оун специально упоминал пещеру. Вот почему все искали вдоуль стен ущелья. А сам он распоуложился прямоу в центре долины, у реки.

— Значит есть что-то, о чем нам еще не известно! — сказал Ваймс, слегка задетый тем, что большой момент так быстро стал маленьким. — Я найду что, когда доберусь туда!

Туда. Вот он и сказал это. Но ведь он знал, что отправится в долину, знал уже… как давно? Кажется, что всегда, но разве это всегда не началось вчера? Или сегодня днем? Перед его мысленным взором возникло изображение: Ваймс в Кумской Долине! Он даже мог чувствовать вкус воздуха! Слышать, как грохочет река, вода в которой холодна, как лед!

— Сэм… — начала Сибилла.

— Нет, это дело необходимо закончить, — быстро прервал ее Ваймс. — Меня не волнует эта глупая тайна! Забурившиеся убили наших гномов, помнишь? Они думают, что картина это карта, которую можно использовать, и поэтому они направились в долину. Я должен отправиться за ними.

— Слушай, Сэм, если… — попыталась вставить слово Сибид.

— Мы не можем позволить разгореться войне между троллями и гномами, дорогая. Та заварушка ночью была всего лишь тупой разборкой между бандами. Настоящая война в Анк-Морпорке может разрушить весь город! И каким-то образом, все концы сходятся в том месте!

— Я согласна с тобой! Я тоже хочу поехать! — завопила Сибилла.

— Кроме того, я буду в полной безопасности, если… Что? — У Ваймса отвисла челюсть, в то время как его ментальные шестеренки крутанулись в обратную сторону. — Нет! Это слишком опасно!

— Сэм Ваймс, я всю свою жизнь мечтала посетить Кумскую Долину, поэтому даже думать не смей, что сможешь смыться и оставить меня одну дома!

— Я не смываюсь! Я никогда в жизни не смывался! Я могу умываться, но не смываться! И там собирается начаться война!

— Тогда я скажу всем, что мы не участвуем, — спокойно ответила леди Сибилла.

— Это не поможет!

— Значит это не поможет и в Анк-Морпорке, — сказала Сибилла с видом игрока, срубившего четырех гномов за один ход. — Сэм, ты знаешь, что проиграешь. Нет никакого смысла в этом споре. Кроме того, я говорю по-гномьи. И мы возьмем с собой Малыша Сэмми.

— Нет!

— Итак, все улажено, — сказала Сибилла, явно пораженная внезапным приступом глухоты. — Если ты хочешь схватить гномов, я предлагаю выехать немедленно.

Сэр Рейнольд повернулся к ней с раскрытым ртом. — Но, леди Сибилла, там уже начали собираться армии. Леди там делать нечего!

Ваймс содрогнулся. Сибилла уже приняла решение. И сейчас ему в очередной раз придется стать свидетелем драконовского залпа огнем.

Леди Сибилла набрала полную грудь, воздуха, так что чуть ли не взлетела в над полом.

— Сэр Рейнольд, — сказала она, приправляя слова льдом. — Однажды, в Году Вши, моя прабабушка собственноручно приготовила парадный обед на восемнадцать персон в окруженном кровожадными клатчианцами форте, и она посчитала возможным подать на десерт щербет и орехи. Моя бабушка, в Год Тихой Обезьянки, обороняла наше посольство в Псевдополисе от толпы, и под рукой у нее были только садовник, дрессированный попугай и сковородка растопленных шкварок. Когда нашу карету остановили два отпетых разбойника, моя покойная тетя дала им такой отпор, что они бросились прочь, призывая своих матерей, сэр Рейнольд, своих матерей. К опасностям нам не привыкать, сэр Рейнольд. Смею напомнить, что чуть ли не половина гномов, сражавшихся в Кумской Долине, были женщинами. Никто не предлагал им оставаться дома!

Итак, все улажено, подумал Ваймс. Мы… Черт побери!

— Капитан, — сказал он. — Пошлите кого-нибудь к скальту Скромняку, хорошо? Скажите ему, что командор Ваймс передает ему привет и собирается отбыть рано утром.

— Э-ээ, так точно сэр. Будет сделано, — ответил Моркоу.

Откуда он знал, что я поеду в долину? — размышлял Ваймс. Допустим, это было неминуемым. Но если бы он сказал, что мы плохо обошлись с тем гномом, от нас бы и мокрого места не осталось. Могу поспорить, что он из учеников мистера Сияющего. Да, было бы неплохо приглядывать за ним…

Когда лорд Витинари спит? Ему тоже надо отдыхать время от времени, думал Ваймс. Сон нужен всем. Сон урывками помогает продержаться какое-то время, но рано или поздно без непрерывного восьмичасового сна не обойдешься, верно?

Сейчас почти полночь и вот Витинари за своим столом, свежий, как маргаритка и прохладный, как утренняя роса.

— Вы уверены, Ваймс?

— Моркоу присмотрит за всеми делами. К тому же беспорядки стихли. Я думаю, что большинство серьезных зачинщиков направились в Кумскую Долину.

— Это, можно сказать, неплохой повод, чтобы вам не ездить. У меня, Ваймс, есть… агенты для такого рода дел.

— Но вы же сами хотели, чтобы я преследовал их, сэр! — запротестовал Ваймс.

— В Кумскую Долину? В такое время, как сейчас? Применение силы в данный момент может вызвать далеко идущие последствия, Ваймс!

— Вот и хорошо! Вы сказали мне вытащить их на свет! Как только они влезли в это дело, я сам стал далеко идущим последствием!

— Несомненно, — ответил Витинари, сделав паузу, достаточную, чтобы Ваймс почувствовал себя неудобно. — И когда вы отважно столь далеко зайдете, вам потребуется дружеская поддержка. Я сделаю все, чтобы Король-под-горой, был, по крайней мере осведомлен о вашем присутствии.

— Не волнуйтесь, он скоро сам узнает обо всем, — прорычал Ваймс. — Что да, то да.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. У него есть агенты в нашем городе, также как у меня в его. И поэтому я окажу ему любезность, сообщив официально то, что он узнает в любом случае. Это называется политикой, Ваймс. Это то, что мы пытаемся делать в правительстве.

— Но… шпионы? Я думал мы друганы с Королем-под-горой!

— Конечно, друзья, — ответил Витинари. — И чем больше мы знаем друг о друге, тем большими друзьями мы остаемся. Мы едва бы озаботились слежкой за врагами. Какой в этом смысл? Леди Сибилла не возражает против вашего отъезда?

— Она поедет со мной. Она настаивает на этом.

— Безопасно ли это?

— Безопасно ли здесь? — сказал Ваймс, пожимая плечами, — гномы вылезли прямо из под чертова пола! Не беспокойтесь, она и Малыш Сэмми будут в стороне от любой опасности. Я возьму с собой Фреда и Шнобби. И еще я хочу взять Ангву, Салли, Детрита и Шельму. Мульти-расовый подход, сэр. Он всегда помогает в политике.

— И Призываемую Тьму тоже? Что насчет этого, Ваймс? О, не надо на меня так смотреть. Гномы только об этом и сплетничают. Как мне сказали, один из умирающих гномов наложил проклятье на каждого, кто был в шахте.

— Откуда мне знать об этом, сэр, — ответил Ваймс, прибегая к тому деревянному выражению лица, что так часто выдавало его с головой. — Это все мистика. Мы не занимаемся мистикой в Страже.

— Это не шутки, Ваймс. Насколько я понял, это очень старая магия. Настолько старая, что почти все гномы забыли об этом. И она могущественна. Она будет преследовать их.

— Значит все, что мне нужно, это искать большой плавающий глаз с хвостом, так? — ответил Ваймс. — Это упрощает дело.

— Ваймс, я знаю, вам известно, что символ и это существо не одно и то же, — сказал Патриций.

— Дассер. Мне известно. Но магии нет места в полиции. Мы не используем магию, чтобы найти преступников. Мы не используем ее, чтобы получить признания. Потому что нельзя доверять этой чертовой шутке, сэр. У нее свой собственный нрав. Если действительно существует проклятие, преследующее этих ублюдков, что ж, это их дело. Но если я схвачу их первым, сэр, я посажу их в тюрьму и это существо не пройдет мимо меня.

— Ваймс, Аркканцлер Чудакулли говорит, что по его мнению, оно может являться псевдодемоническим существом, таившимся миллионы лет!

— Я сказал, что мне известно, сэр, — ответил Ваймс, пялясь в точку над головой Витинари. — Мой долг настичь этих гномов. Я уверен, что они могут помочь мне в расследовании.

— Но у вас нет доказательств, Ваймс. А вам потребуются очень веские доказательства.

— Так точно. Поэтому я хочу притащить их обратно, хоть за шкирку. Их самих и их чертовых стражей. Так, чтобы я смог провести расследование. Кто-нибудь из них мне что-нибудь да скажет.

— И вы также получите личное удовлетворение? — резко спросил Витинари.

— Это вопрос с подтекстом, сэр?

— Браво, браво, — мягко ответил Витинари. — Леди Сибилла выдающаяся женщина, Ваймс.

— Дассер. Выдающаяся.

И Ваймс ушел.

Спустя какое-то время, главный клерк Витинари Драмнот бесшумно вошел в комнату и поставил чашку чая перед Патрицием.

— Благодарю, Драмнот. Вы все слышали?

— Да, сэр. командор настроен очень решительно.

— Они ворвались в его дом, Драмнот.

— Совершенно верно, сэр.

Витинари откинулся назад и уставился на потолок. — Скажите мне, Драмнот, вы любите держать пари?

— Бывает, что я делаю маленькие ставки, сэр.

— Если взять невидимую и очень могущественную псевдодемоническую сущность с одной стороны и командора с другой, на кого бы вы поставили, допустим… доллар?

— Я не стал бы ставить, сэр. Похоже, что доллар достанется судьям.

— Да, — сказал Витинари, задумчиво глядя на закрытую дверь. — Да, действительно.

Я не пользуюсь магией, думал Ваймс, идя под дождем к Незримому Университету. Но иногда я говорю неправду.

Он миновал главный вход и с максимальной предосторожностью направился к Проходу Волшебников, где примерно на середине спуска несколько вынимающихся кирпичей позволяли проникнуть в Университет всем желающим. Целые поколения загулявших студентов пробирались в свои комнаты с помощью этих кирпичей. Став важными и могущественными волшебниками с длинными бородами и толстыми животами, они никогда даже пальцем не пошевелили, чтобы починить эту стену. В конце концов, это была Традиция. Этот проход никогда не проверялся Лобстерами,[24] верящими в Традицию еще сильнее, чем волшебники.

Однако сегодня, в тенях кто-то прятался и этот кто-то подпрыгнул, когда Ваймс похлопал его по плечу.

— Ох, это вы, командор Ваймс. Это я, сэр, Вигглей, сэр. Аркканцлер ждет вас в хижине садовника, сэр. Следуйте за мной, сэр. Пароль — мим, э-ээ, сэр?

Ваймс шел за Вигглеем по темной, хлюпающей лужайке. Странно, он не чувствовал себя слишком уставшим. Несколько дней почти без сна, а он продолжает оставаться вполне бодрым. Это запах погони, вот что это такое. Расплачиваться ему придется позже.

Вигглей сперва огляделся по сторонам с заговорщическим видом, который сразу же должен был привлечь внимание любого постороннего наблюдателя, и затем открыл дверь в сарай.

Внутри сидела крупная фигура, — командор! — радостно взревела она. — Что за потеха, а? Рыцари плаща и кинжала?

Голос аркканцлера Чудакулли, когда тот пребывал в веселом настроении, мог заглушить только сильный ливень.

— Нельзя ли немного потише, аркканцлер? — сказал Ваймс, торопливо закрывая дверь.

— Прошу прощения! То есть, прошу прощения, — ответил волшебник. — Садитесь. Мешки с компостом вполне удобны. Ну… чем могу помочь, Сэм.?

— Не могли бы мы сразу согласиться, что ничем? — спросил Ваймс.

— Интригующе. Продожайте, — сказал Чудакулли, наклоняясь поближе.

— Вы знаете, что я не разрешаю применять магию в Страже, — продолжил Ваймс. Пока он усаживался в полутьме, сверху на него упал свернутый шланг, который он после некоторой борьбы отшвырнул на пол.

— Я знаю, сэр, и уважаю вас за это, хотя есть и такие, что считают вас невероятным тупицей.

— Ну… — сказал Ваймс, стараясь выбросить из головы "невероятного тупицу", — Суть в том, что мне надо попасть в Кумскую Долину как можно быстрее. Э… Очень быстро, правда.

— Можно сказать — магически быстро? — спросил Чудакулли.

— Некоторым образом, — ответил Ваймс, ерзая на сидении. Как ему не хотелось говорить об этом. И на чем это таком он сидит?

— Мм-мм, — сказал Чудакулли. — Но без всяких, я полагаю, фокусов-покусов? Вам как будто что-то мешает, сэр!

Ваймс победно вытащил большую луковицу. — Прошу прощения, — сказал он, отбрасывая ее в сторону. — Нет, точно без фокусов. Разве что немного покусов. Мне нужно небольшое преимущество в скорости. Они опережают меня на день.

— Понимаю. Вы путешествуете один?

— Нет, нас будет одиннадцать. Две кареты.

— Однако! И исчезнуть в клубах дыма, чтобы появиться еще где-то…

— Об этом не может быть и речи. Мне только нужно…

— Преимущество, — повторил волшебник. — Да. Что-то магическое по действию, но не по проявлению. Ничего слишком очевидного.

— И никаких превращений в лягушку или чего-то в таком духе, — быстро добавил Ваймс.

— Разумеется, — ответил Чудакулли. Он хлопнул в ладоши. — Что же, командор, боюсь, мы вам помочь не в состоянии. Волшебники такими вещами не занимаются! — он понизил голос и продолжил.

— Мы в особенности не сможем вам помочь, если вы оставите пустые кареты на задах Университета, скажем, через час?

— А? Ээ… точно, — сказал Ваймс, пытаясь ухватить мысль. — Вы ведь не собираетесь заставить их летать, нет?

— Мы ничего не собираемся делать, командор, — весело ответил Чудакулли, хлопая его по спине. — Я думал, что мы уже договорились об этом! И я думаю, что вам пора идти, хотя, конечно же, на самом деле вас здесь и не было. Так же, как и меня. Здорово придумано, все эти шпионские штучки, а?

Когда Ваймс ушел, Наверн Чудакулли снова сел, разжег трубку и с запозданием решил использовать последнюю спичку, чтобы зажечь свечу в фонаре, стоящем на столе с горшками. Садовник выходил из себя, когда в его сарае устраивали беспорядок, так что не помешает немного прибраться…

Он уставился на пол, где кольцо шланга и упавшая луковица сложились в то, что на беглый взгляд, казалось большим глазом с хвостом.

Дождь успокоил Ваймса. Он так же успокоил улицы. Чтобы бунтовать под дождем, нужен неподдельный энтузиазм. К тому же новости о событиях вчерашней ночи разошлись по всему городу. Конечно, никто ничего не знал наверняка и последствия Ерша и Большого молота были таковы, что не особо отягощенное интеллектом большинство не могло разобраться, что же произошло. Они проснулись в плохом самочувствии, верно? Не иначе, как что-то случилось. Да еще и дождь зарядил, так что не лучше ли посидеть в кабачке?

Ваймс шел сквозь мокрую, шепчущую темноту, его мозг был в огне.

Как быстро могут передвигаться эти скальты? Судя по голосам, среди них были весьма старые гномы. Старые, но и двужильные. Но даже так, хороших дорог в том направлении не было и тряску долго не выдержишь.

И Сибилла собирается взять с собой Малыша Сэмми. Это было глупо, не считая того… что не было, после того как гномы ворвались в твой дом. Против всевозможного здравого смысла он согласился с Сибиллой. Дом там, где они вместе. Она уже послала срочную семафорограмму к старой приятельнице, что жила неподалеку от Долины. Похоже, она считает, что они собираются на своего рода семейную прогулку.

На углу топталась компания тяжеловооруженных гномов. Может в барах не было свободного места, а может им захотелось немного прохладиться. Слоняться по улицам не запрещено законом, правильно?

Не правильно, прорычал Ваймс, приближаясь. Подходите, ребята. Хватайтесь за оружие. Только двиньтесь. Вдохните слишком громко. Дайте мне хоть что-то, чтобы я смог сослаться на "действия в целях самозащиты". Да, это будет мое слово против вашего, но поверьте, ребята, вы вряд ли будете в состоянии сказать хоть одно.

Гномы кинули один взгляд на приближающееся видение, окруженное светящимся ореолом в тумане, и бросились наутек.

Вот так!

Существо, известное, как Призываемая Тьма, мчалось по улицам бесконечной ночи, минуя туманные воспоминания зданий, которые колыхались, когда оно проносилось мимо. Оно добьется своего, оно добьется. Ему приходится менять тысячелетние привычки, но оно найдет вход, даже если он будет не больше замочной скважины. Никогда раньше ему не приходилось так тяжело, никогда не приходилось так мчаться. Это… опьяняло.

Но каждый раз, когда оно задерживалось около зарешеченного отверстия или неохраняемого дымохода, оно слышало погоню за собой. Преследование было медленным, но никогда не останавливалось. Рано или поздно, его настигнут.

Скальт Скормняк снимал комнату в разгороженном подвале на Дешевой улице. Рента была скромная, но он должен был признать, что и качество жилья тоже: лежа на своей весьма узкой кровати, он мог дотянуться до всех четырех стен или, скорее, трех стен и тяжелой занавески, что отделяла его от остального подвала. Но в стоимость была включена еда и хозяева уважали его уединенность.

Это было что-то — иметь в жильцах скальта, даже если этот скальт был слишком юн и не скрывал лицо. Все равно, соседи были впечатлены.

За занавеской ссорились дети, плакал ребенок и доносился запах крысо-капустного рагу. Кто-то точил топор. И еще кто-то храпел. Гном мог достичь уединения в Анк-Морпорке только возделывая его в себе самом.

Книги и бумаги заполняли все оставшееся место. Столом Скромняку служила доска, положенная на колени. Он читал потрепанную книгу с потрескавшейся и подпорченной обложкой. Руны, на которые он смотрел, гласили: "Нет у нее силы в этом мире. Чтобы получить желаемое, Тьма должна найти воина, живое существо, которое она сможет подчинить своей воле…"

Скромняк вздохнул. Он снова и снова перечитывал эту фразу, надеясь, что ему удастся найти в ней менее очевидный смысл. На всякий случай, он занес ее в свою записную книжку. Затем он убрал книжку в заплечную сумку, заплатил Тоину Ногоступу ренту за две недели вперед и вышел в дождь.

Ваймс не помнил, как пошел спать. Он не помнил как спал. Он просто вынырнул из темноты, когда Моркоу потряс его. — Кареты во дворе, мистер Ваймс!

— Чего? — пробормотал Ваймс, щурясь от света.

— Я приказал загружать их, сэр, но…

— Но что? — Ваймс сел.

— Я думаю, вам лучше пойти и посмотреть самому, сэр.

Ваймс вышел во влажный рассвет. Во дворе действительно стояли две кареты. Детрит, опираясь на Миротворца, лениво наблюдал за погрузкой.

Завидев командора, Моркоу торопливо сказал: — Волшебники, сэр. Они что-то сделали.

На взгляд Ваймса, кареты выглядели вполне нормальными, о чем он и сообщил.

— Выглядят-то они нормально, — ответил Моркоу. Он наклонился и ухватился за дверной порог. — Зато я могу сделать так. — И поднял нагруженную карету над головой.

— Не должно быть такое тебе под силу, — сказал Ваймс.

— Совершенно точно, сэр, — ответил Моркоу и осторожно опустил карету на мостовую. — И даже с людьми внутри она не становится тяжелее. Пройдемте сюда, сэр, они сделали что-то и с лошадьми.

— Не догадываетесь, что именно, капитан?

— Не имею понятия, сэр. Кареты просто стояли позади Университета. Хаддок и я пригнали их сюда. Они очень легкие. Но меня лично беспокоит упряжь. Поглядите сами, сэр.

— Я вижу, что кожа очень толстая, — сказал Ваймс. — И зачем здесь все эти медные бляшки? Это что-то волшебное?

— Возможно, сэр. Что-то должно произойти на скорости тринадцать миль в час. Я не знаю что. — Моркоу похлопал по стенке кареты, которая легко сдвинулась в сторону. — Дело в том, сэр, что я не понимаю, какое преимущество в скорости это может вам дать.

— Что? Ежу понятно, что невесомая карета может…

— О, отсутствие веса помогает, сэр, особенно на склонах. Но лошади не могут бежать с такой скоростью долгое время, сэр, и как только они стронули карету с места, они тащат катящийся вес, который не такой уж и тяжелый.

— Тринадцать миль в час, — задумчиво произнес Ваймс. — Хм-мм. Это довольно быстро.

— Почтовые кареты на многих перегонах едут в среднем со скоростью от девяти до десяти миль в час, — сказал Моркоу. — Но чем ближе к Кумской Долине, тем хуже будут дороги.

— Ты ведь не думаешь, что у нее появятся крылья, а?

— Я думаю, что волшебники поставили бы нас в известность, если бы должно было случиться что-то подобное, сэр. Но забавно, что вы об этом упомянули, потому что под каждой каретой прибиты гвоздями по семь метел.

— Что? Почему же они просто не улетают со двора?

— Магия, сэр. Я думаю, что они нужны лишь для того, чтобы компенсировать вес.

— Черт возьми, верно. Как же я сам об этом не подумал? — кисло сказал Ваймс. — Вот почему я не люблю магию, капитан. Потому что это магия. Не задавай вопросов, это же магия. И она ничего не объясняет, эта магия. Ты не знаешь откуда что берется, это же магия! Мне не нравится магия, потому что она все делает с помощью магии!

— Очень существенная причина, сэр, без сомнения, — согласился Моркоу. — А теперь позвольте, я займусь оставшимся грузом.

Ваймс задумчиво разглядывал кареты. Возможно, ему не следовало обращаться к волшебниками, но был ли у него выбор? О, они могли бы перекинуть Сэма Ваймса через все это расстояние в клубах дыма за одно мгновение, но кто бы в действительности прибыл на место и кто бы вернулся обратно? Ваймс был уверен, что люди не должны исчезать таким образом.

Сэм Ваймс всегда был прирожденным пешеходом. Поэтому он собирался взять в поездку Вилликинса, который умел управлять каретой. К тому же Вилликинс продемострировал Ваймсу способность запустить простой рыбный нож в стену так, что его было потом не вытащить. В такие времена, как сейчас, Ваймс приветствовал подобные умения у дворецкого.

— Звиняйте, сэр, — сказал Детрит позади него. — Могу ли я поговорить наедине?

— Да, конечно, — ответил Ваймс.

— Э-ээ, надеюсь я не сказал вчера в камерах что-то слишком…

— Не припомню ни слова, что ты говорил, — ответил Ваймс.

Детрит поглядел с облегчением. — Спасибо, сэр. Э-ээ… Я бы хотел взять с нами юного Кирпича, сэр. Родственников у него здесь нет, а сам он даже не знает в каком состоит клане. Он лишь опять снова попадет в беду, если я не буду за ним присматривать. И он никогда не видел гор. Он никогда даже не был за пределами города!

Тролль смотрел умоляюще. Ваймс вспомнил, что их брак с Руби был счастливым, но бездетным.

— Что же, проблемы с весом в нас вроде нет, — сказал он. — Хорошо. Но ты будешь присматривать за ним, договорились?

Тролль просиял. — Дассэр! Я прослежу, чтобы вы не пожалели об этом, сэр!

— Завтрак, Сэм! — позвала Сибилла из дверей. Неприятное подозрение охватило Ваймса и он поспешил к другой карете, где Моркоу привязывал ремнями последнюю сумку.

— Кто упаковывал еду? Сибилла упаковывала еду? — спросил он.

— Думаю, что да, сэр.

— Были ли там… фрукты? — спросил Ваймс с зарождающимся ужасом.

— Были, сэр. И довольно много. И еще овощи.

— А хоть немного бекона? — Ваймс почти умолял, — бекон – хорошая еда для длительного путешествия. Он хорошо переносит дорогу.

— Думаю, что сегодня он останется дома, — сказал Моркоу. — Я должен сказать вам, сэр, что леди Сибилла узнала о вашем соглашении насчет сэндвичей с беконом. Она просила передать вам, что игра закончена, сэр.

— Знаете ли, я здесь командор, — сказал Ваймс немного заносчивее, чем ему позволял пустой желудок.

— Да, сэр, но леди Сибилла очень мягко умеет быть твердой.

— Да уж, она умеет, — пробормотал Ваймс, направляясь к дому. — Но вообще-то, мне очень повезло. — Добавил он, на случай, если у Моркоу сложилось неверное впечатление.

— Да сэр. В самом деле.

— Капитан!

Они обернулись. Какой-то человек спешил к ним от ворот. За спиной у него была прикреплена пара мечей.

— А, дополнительный констебль Хадкок, — сказал Моркоу, делая шаг навстречу. — У вас есть что-то для меня.?

— Э, да, капитан. — Хандкок нервно покосился на Ваймса.

— Это официальное дело, Энди, — успокаивающе сказал Ваймс.

— Не так много сведений, сэр. Но я выяснил, что молодая леди закодировала и послала в Бонк по меньшей мере две семафорограммы на предъявителя. Это значит, что они дойдут до главной башни и там их заберет тот, у кого есть разрешение. Мы не знаем, кому она их послала.

— Молодец, — сказал Моркоу. — Как она выглядела?

— Все, что мне удалось узнать, это была юная леди с короткой стрижкой. Она подписала свои сообщения "Яицалас"

Ваймс расхохотался. — Что же, вот так то. Спасибо, дополнительный констебль Хадкок.

— Использование семафоров для преступлений становится растущей проблемой, — печально сказал Моркоу, когда они снова оказались вдвоем.

— Похоже на то, капитан, — сказал Ваймс. — Но здесь и сейчас мы знаем, что наша Салли не была с нами откровенна.

— Мы не знаем наверняка, сэр, — ответил Моркоу.

— Разве? — весело сказал Ваймс. — Меня это даже развеселило. Один из наименее известных промахов вампиров. Никто не знает почему они так поступают. Из той же серии, что и комнаты с большими окнами и легко сдираемыми занавесками. Можно сказать, что-то вроде инстинкта неумирания. Насколько умными бы они ни были, они не могут отказаться от идеи, что никто не сможет опознать их имя, если написать его задом наперед. Ладно, идем.

Ваймс поглядел в сторону дома и заметил маленькую аккуратную фигуру, терпеливо стоящую у двери, с таким видом, как будто ожидание доставляло ей удовольствие. Ваймс вздохнул. Я торгуюсь без топора в руках, а?

— Не желаете позавтракать с нами, мистер Скромняк? — спросил он.

— Это довольно приятно, — сказала Сибилла через час, когда кареты выехали на окраину города. — Помнишь, наш последний отпуск, Сэм?

— Вообще-то, это был не отпуск, — заметил Ваймс. Малыш Сэм раскачивался в люльке над их головами и гулил.

— Ну все равно, мы интересно провели время, — сказала Сибилла.

— Да, дорогая. Меня чуть не съели оборотни.

Ваймс откинулся на спинку сидения. Карета была уютно обита изнутри тканью и мягко пружинила на ухабах. Магическое уменьшение веса было почти незаметно в плотном уличном движении. Какой с него вообще прок? И с какой скоростью могли перемещаться эти старые гномы? Если они едут в большой повозке, то Ваймс нагонит их завтра, когда горы будут еще на горизонте. Тем временем он сможет хотя бы немного отдохнуть.

Он вытащил потрепанный томик под названием "Прогулки по Кумской Долине" Эрика Уилбрейса, человека, который, судя по всему, прогулялся по всем существующим тропинкам в Ближних Овцепиках, даже по овечьим тропам.[25] В книге был приведен эскиз карты долины, единственной карты, что Ваймсу довелось увидеть. Что же, Эрик был неплохим рисовальщиком.

Кумская Долина это… Это, по своей сути, водосточная канава, вот что это такое. Канава из мягкого известняка, длиной около тридцати миль, и окруженная скалами из более твердых горных пород. Ее можно было бы назвать ущельем, если бы она не была так широка. Начиналась она в вечных снегах, а заканчивалась почти на равнине.

Говорили, что даже облака стараются не задерживаться над опустением, что называется Кумской Долиной. Может и так, но это ничего не меняет. Воду в долину несут тающие ледники и сотни водопадов, срывающихся с окружающих ее гор. Один из таких водопадов, Слезы Короля, был в полмили высотой.

Река Кум не просто текла по долине. Она прыгала и кружилась по всему пространству. На полпути к равнинам она становилась сплошным лабиринтом из гремящих потоков, то соединяющихся, то разделяющихся снова. Потоки несли и вертели огромные валуны, играли со стволами деревьев, что упали в реку из пропитанных влагой лесов, выросших на каменистых осыпях у подножия гор. Вода с журчанием устремлялась в отверстия в известняковом ложе и фонтанами вырывалась из-под земли несколькими милями ниже. У реки не было русла, которое можно было бы отобразить на карте — сильная гроза в горах могла смыть в долину скалы размером с дом или добрую половину леса и создать плотины. Некоторые из этих плотин существовали годами, образуя островки в бушующей воде, покрываясь травой и деревьями и заселяясь колониями птиц. Затем вода подмывала какой-нибудь важный камень в основании плотины, и в течение часа островок исчезал. В долине выживали только те существа, которые могли летать. Еще до первой битвы гномы пытались приспособить долину к жизни, но безуспешно.

Знаменитое наводнение во время битвы смыло сотни троллей и гномов, и многие тела так и не были найдены. Кумская Долина приняла их в свои подземные воронки, пустоты и пещеры, и больше не отпустила.

В долине были места, где можно было кинуть раскрашенную пробку в крутящийся водоворот, и через двадцать минут она выискивала в фонтане воды в дюжине ярдов в стороне.

Ваймс прочитал, что Эрик сам видел, как гид проделывал это трюк, требуя за показ пол-доллара. Да, люди тоже посещали долину — туристы, поэты и художники в поисках вдохновения в этой суровой дикости. Некоторые люди соглашались работать гидами в Кумской Долине за хорошую плату. И за дополнительные деньги они даже рассказывали историю этого места. Они рассказывали о том, что в ветре, завывающем в скалах, и ревущих потоках воды можно услышать звуки битвы, продолжающейся и после смерти ее участников. Они рассказывали, что тролли и гномы, забранные долиной, все еще сражаются друг с другом в темноте подземного лабиринта пещер и гремящих потоков.

Один из них признался Эрику (потому что такие истории, как история Кумской Долины, невозможно закончить, не поведав о неисчислимых сокровищах, таящихся в темноте), что будучи мальчишкой, во время холодного лета, когда воды с ледников было мало, он спустился на веревке в одно такое отверстие и лично расслышал сквозь шум воды звуки битвы и крики гномов. Нет, сэр, в самом деле, сэр. Просто кровь заледенела, сэр, благодарю вас…

Ваймс выпрямился на своем сиденье.

Было ли это правдой? Неужели, если бы тот гид прошел чуть дальше, то нашел бы маленький говорящий кубик, который так неудачно подобрал Методия Плут? Эрик отмахнулся тогда от гида, полагая, что это очередная попытка выклянчить доллар и, возможно, так оно и было, но… — нет, к этому времени куб уже давно был в другом месте. Но даже если это и так. Мысль была очень интригующей.

Окошко кучера приоткрылось.

— Выехали за город, сэр, впереди пустая дорога, — доложил Вилликинс.

— Спасибо. — Ваймс потянулся и поглядел на Сибиллу, сидящую напротив. — Ну что же, пришла пора все узнать. Возьми Сэма на руки.

— Я уверена, Наверн не стал бы делать ничего опасного, Сэм, — ответила Сибилла.

— Ничего не знаю, — сказал Ваймс, открывая дверь. — В чем я уверен, так это в том, что он не стал бы делать этого специально.

Он раскачался и с помощью Детрита перелез на крышу.

Карета шла ровно и быстро. Солнце сияло. По обеим сторонам дороги капустные поля струили свой нежный аромат в воздух.

Ваймс устроился позади дворецкого.

— Так, — сказал он. — Все держатся за что-нибудь? Хорошо. Погоняй!

Вилликинс взмахнул хлыстом. Лошади рванули и Ваймс почувствовал, как карета ускорилась.

Похоже, что на этом все. Он ожидал чего-то чуточку более впечатляющего. Карета постепенно разгонялась, это да, но само по себе это не было слишком магическим.

— По-моему, мы делаем примерно двенадцать миль в час, сэр, — сказал Вилликинс. — Очень неплохо. Они хорошо бегут, без…

Что-то произошло с упряжью. Медные бляшки искрились.

— Гляньте ка на энту капусту! — закричал Детрит.

Кочаны капусты по обеим сторонам от дороги воспламенялись и взлетали в воздух, а лошади все продолжали ускоряться.

— Это связано с энергией! — завопил Ваймс, перекрывая ветер. — Мы двигаемся за счет капусты! И…

Он замолчал. Задние лошади плавно поднялись в воздух. Пока он смотрел на них, ведущая пара тоже оторвалась от земли.

Он рискнул оглянуться. Вторая карета повторила маневр первой; он мог ясно видеть розовое лицо Колона, уставившегося перед собой в немом ужасе.

Когда Ваймс снова поглядел вперед, все четыре лошади летели над землей.

И появилась еще одна, пятая лошадь, выше остальных и прозрачная. Только пыль и случайные блики света на невидимых боках, позволяли ее заметить. Уберите лошадь, оставив только движение, скорость, и вы получите… дух лошади. Та ее сущность, что живет в свисте ветра. Та часть лошади, что и была Лошадью.

Не было слышно ни звука. Возможно, звуки просто не успевали за ними.

— Сэр? — тихо сказал Вилликинс.

— Да? — спросил Ваймс, его глаза слезились.

— Мы покрыли эту милю быстрее, чем за минуту. Я замерил время между вешками, сэр.

— Шестьдесят миль в час? Не пори чушь! Карета не может двигаться так быстро!

— Как скажете, сэр.

Промелькнула очередная вышка. Краем уха Вилликинс слышал, как Ваймс отсчитывал время себе под нос, пока они не поравнялись со следующим указателем.

— Волшебники, а? — пробормотал Ваймс, глядя прямо перед собой.

— Это точно, сэр, — ответил Вилликинс. — Могу ли я предложить, чтобы после Щеботана мы бы направились дальше прямиком через равнину?

— Уж больно там дороги плохие, — ответил Ваймс.

— Что верно, то верно, сэр. Только это нам не помешает, — продолжал дворецкий, не отрывая глаз от расстилающейся перед ними дороги.

— Почему это? Если на такой скорости мы попытаемся проехать по этим ухабам…

— Я как бы намекаю, сэр, на тот факт, что мы совсем не касаемся земли.

Ваймс, предусмотрительно ухватившись за поручни, глянул вниз. Колеса кареты неторопливо вращались. Дорога под ними была сплошным размытым пятном. А впереди невозмутимо несся во весь опор дух лошади.

— Вокруг Щеботана полно постоялых дворов, — сказал он. — Мы могли бы, э… остановиться на обед?

— На поздний завтрак, сэр! Впереди почтовая карета, сэр! Держитесь!

Крошечная коробочка, катящаяся по дороге впереди них, очень быстро вырастала в размерах. Вилликинс потянул поводья, перед Ваймсом мелькнула летящая четверка лошадей и почтовая карета превратилась в уменьшающуюся точку, которую вскоре скрыл дым, поднимающийся от горящих кочанов.

— Энти столбцы так и мелькают, — поделился наблюдением Детрит. За его спиной на крыше кареты лежал Кирпич, крепко зажмурясь и вцепившись в медные поручни так, что на них оставались отпечатки его пальцев. Он никогда раньше не видел мир, где небо начиналось прямо от земли.

— Рискнем затормозить? — спросил Ваймс. — Смотри в оба! Телега с сеном!

— Колеса перестали вращаться и ничего больше! — закричал Вилликинс, когда они со свистом пронеслись мимо телеги.

— Попробуй натянуть поводья!

— На такой скорости, сэр?

Ваймс приоткрыл окошко позади козел. Сибилла держала Сэмми на коленях и надевала ему через голову шерстяной джемпер.

— Все в порядке, дорогая? — спросил он.

Сибилла подняла голову и улыбнулась. — Мы так приятно плавно едем, Сэм. Только не слишком ли быстро?

— Не могла бы ты сесть спиной к движению? — сказал Сэм. — И возьми Сэма покрепче. Сейчас может немного… потрясти.

Он подождал пока они не пересдяут, затем закрыл окошко и крикнул Вилликинсу — Давай!

Сначала как будто ничего не изменилось. Ваймс только отмечал, как просвистывают мимо дорожные указатели.

Затем летящий мир начал замедляться, а в полях по обе стороны дороги сотни горящих кочанов выстреливали в небо, оставляя за собой дымовой хвост. Лошадь, сотканная из света и воздуха, исчезла, и на землю мягко опустились настоящие, плавно превратившись из плывущих в воздухе статуй, в несущихся галопом живых животных.

Он услышал как мимо пронеслалсь вторая карета и свернула в поле цветной капусты, где и остановилась, хлюпнув. И после этого все стихло, если не считать шума от падающей время от времени капусты. Детрит успокаивал Кирпича, который выбрав день, чтобы завязать с наркотиками, чуть не завязал со всей жизнью.

Высоко в голубом небе, вне досягаемости от снарядов капусты, пел жаворонок. Ниже стояла полная тишина, нарушаемая лишь хныканьем Кирпича.

Ваймс рассеянно стащил со своего шлема полусгоревший капустный лист и отбросил его.

— Вот потеха, — отстраненным голосом сказал он. Затем осторожно спустился и открыл дверцу кареты. — Как вы тут? — спросил он.

— Все хорошо. Почему мы остановились? — спросила Сибилла.

— У нас закончилось… э… Закончилось, — ответил Ваймс. — Пойду-ка проверю остальных…

Ближайший дорожный указатель говорил, что до Щеботана осталось две мили. Когда Ваймс выудил Крыжовника из кармана, позади него на дорогу шлепнулся раскаленный кочан капусты…

— Доброе утро! — бодро поприветствовал он изумленного бесенка. — Сколько сейчас времени?

— Э… девять минут восьмого, мистер «Вставьте Свое Имя», — ответил бес.

— Значит наша скорость получается чуть выше, чем миля в минуту, — задумчиво сказал Ваймс. — Очень хорошо.

Двигаясь как лунатик, он перешел дорогу и пошел по следу раздавленной, дымящейся капусте, пока не добрался до второй кареты. Из нее как раз вылезали пассажиры.

— Все в порядке? — спросил он. — У нас на завтрак сегодня вареная, тушеная, жареная капуста… — Ваймс отскочил в сторону, когда в землю рядом с ним врезался кочан и взорвался. — И Сюрприз из Цветной Капусты. А где Фред?

— Ищет, куда бы вырвать, — ответила Ангва.

— Молодец. Отдохнем здесь минутку-другую, — с этими словами Сэм Ваймс вернулся к каменной вешке, сел рядом с ней, обхватил ее руками и крепко держал ее, пока не почувствовал себя лучше.

Можно настичь гномов на подъезде к Кумской Долине. Черт возьми, на той скорости, до какой мы разогнались, нам надо следить, чтобы не врезаться им в зад!

Эта мысль терзала Ваймса все время, пока они не торопясь выезжали из Щеботана, и когда Вилликинс, дав волю невидимой лошадиной силе на пустынной дороге, разогнал карету до сорока миль в час. По-видимому, такая скорость их устроит.

В конце концов, никто же не пострадал. Мы сможем добраться до долины к вечеру!

Да, но план был не в этом.

Так, подумал он, а что он вообще запланировал? Могло помочь то, что Сибилла знала почти всех, или, вернее, почти всех лиц женского пола, кто учился в Щеботанском Колледже Благородных Девиц одновременно с ней. Оказалось, что их несколько сотен. И всех их звали Зайчик или Пузырек. Они старательно поддерживали связь друг с другом, мужья у них были важными и влиятельными персонами, при встречах они всегда обнимались и щебетали о добрых старых временах в З-ем Б и тому подобное. Если бы они объединились, то могли бы править миром, а может, как иногда приходило в голову Ваймсу, они уже правили.

Они были Дамами, Которые Организуют.

Ваймс всеми способами пытался отследить их действия, но ничего не получалось. Их связывала паутина переписки и он восхищался способностью Сибиллы интересоваться проблемами ребенка — которого она в глаза не видела — своей подруги, с которой они не встречались лет двадцать пять. Чисто женская способность.

Итак, они остановятся в городе у подножия долины в доме леди, известной ему под именем Пузырек, чей муж был местным магистратом. По словам Сибиллы, у него была своя собственная полиция. Ваймс про себя перевел это как "у него есть своя банда вонючих, беззубых головорезов, ловящих воров" поскольку это то, что сходит за полицию в маленьком городе. Тем не менее, от них тоже может быть польза.

И помимо этого… плана у него не было. Он собирался найти гномов, схватить их и доставить столько, сколько сможет, обратно в Анк-Морпорк. Но это было намерение, а не план. Разве что очень решительное намерение. Он притащит их в Анк-морпорк, посадит под замок, вывалит на них все улики и посмотрит, что из этого выйдет. Вряд ли у них осталось много друзей. Конечно, ему придется считаться с политическим моментом, как всегда, но по крайней мере, все будут знать — он сделал, все что мог и как только мог. И в случае удачи, это послужит предостережением для других.

Теперь еще этот чертов Секрет. Ваймсу пришло в голову, что если он все же найдет его и обнаружится, что это всего лишь свидетельство о том, что гномы устроили засаду на троллей или тролли устроили засаду на гномов, или они там засели в одно и то же время, то он просто закинет его обратно. Это совершенно ничего не меняет. И Секрет не может быть горшком с золотом, никто не берет с собой золото на поле битвы, потому что покупать там особо нечего.

В любом случае, они хорошо начали. Им удалось выиграть немного времени, так? Теперь они могут ехать не торопясь и менять лошадей на каждой станции, так? Имеет смысл немного сбавить темп. Опасно передвигаться так быстро.

— Если мы будем ехать с такой же скоростью, то послезавтра будем уже на месте, правильно? — спросил он Вилликинса, пока карета тряслась между стеблями молодой кукурузы.

— Если вы так полагаете, то да, сэр, — ответил Вилликинс и Ваймс заметил дипломатический намек

— А ты так не думаешь? — сказал он. — Ну давай, говори что у тебя на уме!

— Видите ли, сэр, гномы стремятся попасть туда как можно быстрее, так? — продолжал Вилликинс.

— Думаю, да. Сомневаюсь, что им хочется околачиваться где-нибудь поблизости. И что?

— Поэтому я озадчен вашим мнением, что они воспользуются дорогой, сэр. Ведь они могут полететь на метлах, верно?

— Вполне возможно, — согласился Ваймс. — Но аркканцлер наверняка сказал бы мне, если бы они взяли метлы.

— Приношу свои извинения, сэр, но он-то тут при чем? Стали бы они беспокоить джентльменов из университета? Все знают, что лучшие метлы делают гномы из-под Медной Головы.

Карета катилась вперед.

Спустя какое-то время Ваймс в глубокой задумчивости произнес. — Однако, им приходится двигаться по ночам. Иначе их заметят.

— Совершенно верно, сэр, — ответил Вилликинс, глядя вперед.

Последовала еще одна многозначительная пауза.

— Как ты думаешь, эта штука может перепрыгивать через ограды? — спросил Ваймс.

— Я бы попробовал рискнуть, сэр, — ответил Вилликинс. — Думаю, что волшебники тоже об этом подумали.

— И с какой скоростью, по-твоему, мы может ехать, спора ради? — спросил Ваймс.

— Не знаю, сэр. Но у меня есть определенные подозрения, что очень быстро. Возможно, миль сто в час?

— Ты правда так думаешь? Но тогда мы будем на пол-дороги к долине через пару часов!

— Ну, вы сами сказали, что хотите попасть туда побыстрее, сэр, — сказал Вилликинс.

На этот раз пауза перед ответом Ваймса была длиннее. — Хорошо. Остановись где-нибудь. Я хочу чтобы все знали, что сейчас произойдет.

— С радостью, сэр, — сказал Вилликинс. — Я наконец-то смогу подвязать шляпу.

Больше всего Ваймсу запомнилось в этой поездке — а было много такого, о чем он хотел бы забыть — это тишина. И плавность.

О, он мог чувствовать ветер на своем лице, но это было только дуновением, несмотря на то, что весь окружающий пейзаж расплылся в одно зеленое пятно. Воздух расступался перед ними. Когда Ваймс ради эксперимента поднял над головой бумажку, ветер вырвал ее из рук.

И кукуруза взрывалась. При приближении кареты, зеленые побеги выскакивали из земли, как будто их дергали, и с треском взрывались.

Кукурузный пояс сменился пастбищами и Вилликинс сказал. — Знаете, сэр, эта штука поворачивает сама. Смотрите.

Впереди показалась роща и он отпустил поводья. Вопль застрял в глотке у Ваймса, когда карета обогнула рощу и плавно вернулась на прежний курс.

— Пожалуйста, не делай так больше! — сказал Ваймс.

— Хорошо, сэр, но она сама собой управляет. Сомневаюсь, что смогу заставить ее въехать во что-нибудь.

— Даже не пытайся! — быстро сказал Ваймс. — И клянусь, я видел как позади нас взорвалась корова! Держись подальше от городов и людей, хорошо?

Позади кареты репа и камни выпрыгивали в воздух и отлетали прочь. Ваймсу только оставалось надеяться, что у них не будет неприятностей из-за этого.[26]

Он еще также заметил, что пейзаж впереди был слегка окрашен в синий цвет, в то время как позади них, имел относительно красноватый оттенок. Но ему не хотелось привлекать к этому внимание, чтобы не прозвучать странным.

Им также пришлось дважды остановиться, уточняя направление, и в полшестого они были на постоялом дворе в двадцати милях от Кумской Долины.

Стражники сидели во дворе. Они почти не разговаривали. Кроме жадного до скорости Вилликинса, единственными, кого не потрясло путешествие, были вполне счастливые Сибилла и Малыш Сэм, и также Детрит, с явным удовольствием разглядывающий пролетающий мимо мир. Кирпич все еще лежал ничком на крыше кареты, крепко вцепившись в поручни.

— Десять часов, — сказал Фред Колон. — И в это время входят остановки, чтобы пообедать и чтобы потошнить. Я не могу поверить в это…

— По-моему, людям нельзя перемещаться так быстро, — простонал Шнобби. — По-моему, мои мозги все еще находятся дома.

— Раз уж мы собираемся ждать, пока они нас нагонят, Шнобби, я могу купить здесь дом, да? — сказал Фред.

Нервы у всех были на пределе, мозги ковыляли далеко позади… Вот поэтому я и не люблю магию, думал Ваймс. Тем не менее мы на месте и просто изумительно, как пиво помогает прийти в себя.

— Мы даже успеем быстренько поглядеть на Кумскую Долину до наступления сумерек, — рискнул предложить Ваймс, ко всеобщему стону.

— Нет, Сэм! Всем требуется поесть и отдохнуть! — сказала Сибилла. — Давайте въедем в город, как приличные люди, не торопясь и спокойно, и к завтрашнему дню все будут бодрыми.

— Леди Сибилла права, командор, — сказал Скромняк. — Я не советовал бы подниматься в долину на ночь глядя, даже в это время года. Так легко заблудиться.

— В долине? — спросил Ваймс.

— О, да, сэр, — вступила в разговор Шельма. — Сами увидите почему, сэр. И обычно те, кто теряются, умирают.

Когда они не торопясь въезжали в город было уже шесть часов и поэтому Ваймс прочитал книгу "Где Моя Корова" Малышу Сэмми. Чтение производилось совместными усилиями. Шельма обязалась прокудахтать, так как Ваймс чувствовал, что кудахтанье ему не удается, а Детрит выдал такое "Аааррррргх!", что стекла задрожали. Скальту Скромняку, против всех ожиданий, удалось вполне сносное хрюканье. Малыш Сэмми, с глазами круглыми, как блюдца, смотрел на все это, как на Шоу Года.

Пузырек удивилась их внезапному прибытию, но Организующих Леди трудно смутить неожиданными гостями. Ко всеобщему облегчению оказалось, что на самом деле Пузырек — это Беренис Вейнсбури, урожденная Мышковец. У нее были дети — замужняя дочь, живущая неподалеку от Щеботана и сын, которому, вследствие одного недоразумения, пришлось спешно уехать в ИксИксИксИкс, где он с успехом занялся разведением овец. И она также надеется, что Сибилла и, разумеется, Его Светлость, смогут задержаться до субботы, потому что она пригласила ну просто всех. И не правда ли, Малыш Сэмми так очарователен… и так далее, вплоть до… — И мы вычистили конюшню для вашего тролля. — Что было сказано со счастливой улыбкой.

Прежде чем Сибилла и Ваймс успели вымолвить слово, Детрит снял шлем и поклонился.

— Былагодарю, миссус, — строго ответил Детрит. — Знаете, иногда их вообще забывают почистить. Даже мелочи имеют большое значение.

— О, спасибо, — сказала Пузырек. — Как прелестно. Я, э-ээ никогда не видела тролля в одежде.

— Если хотите, я могу ее снять, — ответил Детрит. В этот момент Сибилла нежно взяла Пузырька под руку и сказала. — Позволь представить тебе остальных.

Несмотря на ожидания Ваймса, мистер Вейнсбури, магистрат, вовсе не оказался жадным продажным чиновником. Это был высокий, худощавый, неразговорчивый мужчина, проводящий все свое время дома, за изучением законов и коллекционированием трубок и рыболовных приспособлений. Он снисходительно простил Ваймса, который не проявил интереса к засушенным мухам.

Благосостояние города Окорок-на-Куме было полностью связано с рекой. Когда Кум обрушивался на равнину, он замедлялся, становился шире и рыбы в нем было больше, чем сардинок в банке. Берега по обеим сторонам реки были заболоченными и в них прятались глубокие озера, в которых гнездились неисчислимые стаи птиц.

О… и также черепа.

— Я еще и коронер, — сказал мистер Вейнсбури Ваймсу, открывая ящик в своем столе. — Каждую весну вода вымывает кости. Конечно, это в основном туристы. К сожалению, они не слушают советов. Однако, временами попадается кое-что, имеющее некоторый исторический интерес. — Он положил череп гнома на обитый кожей стол.

— Ему почти сто лет, — продолжал Вейнсбури. — С последней крупной битвы, произошедшей сто лет назад. Доспехи тоже попадаются. Мы складываем их в мертвецкой и время от времени гномы или тролли приходят сюда с тележкой, просматривают их и забирают. Они очень серьезно к этому относятся.

— А сокровища попадались? — спросил Ваймс.

— Ха. Вряд ли мне об этом сказали бы. Но если бы попалось что-то крупное, я бы узнал, — магистрат вздохнул. — Каждый год сюда приходят искатели сокровищ. Некоторым из них везет.

— Находят золото?

— Нет, но они возвращаются живыми. А те, кому не повезло? Когда-нибудь, когда настанет время, вода вымоет их кости из пещер. — Он выбрал трубку с подставки на столе и начал набивать ее. — Чему я удивляюсь, так это тому, что каждый считает необходимым взять с собой в долину оружие. Она убьет вас, сама того не заметив. Возьмете с собой кого-нибудь из моих парней, командор?

— У меня есть проводник, — ответил Ваймс и затем добавил. — Но в любом случае, спасибо.

Мистер Вейнсбури пыхнул трубкой. — Как пожелаете. Я все равно должен наблюдать за рекой.

Ангву и Салли поместили в одну спальню. Ангва пыталась относиться к этому проще. Женщина не обязана была знать. И потом, так приятно лежать на чистых простынях, даже если в комнате стоял немного затхлый запах. Больше затхлости — меньше чувствуется вампир, с оптимизмом думала она.

Она открыла один глаз.

Кто-то бесшумно двигался через комнату. Он или они двигались совершенно бесшумно, но приводили в движение воздух и нарушали канву еле слышимых ночных звуков.

Теперь они были у окна. Окно была закрыто на засов и раздавшийся слабый звук был, возможно, звуком вытаскиваемой задвижки.

Легко было понять, когда окно открылось — в комнату полились новые запахи.

Затем раздался скрип, который, возможно, мог расслышать только оборотень, и затем последовал шорох множества кожистых крыльев. Маленьких кожистых крыльев.

Ангва снова закрыла глаза. Маленькая врушка! Может быть теперь ей уже все равно? Тем не менее, преследовать ее не было смысла. Ангва также усомнилась, стоит ли запирать дверь и окно на засовы. Ну разве что посмотреть, как она будет завтра выкручиваться, но от этой идеи Ангва тоже отказалась. Мистеру Ваймсу тоже говорить не стоит. Что она сможет доказать? Все отнесут за счет неприязни между вампирами и оборотнями….

И вот Кумская Долина простерлась перед глазами Ваймса и теперь он понял, почему у него нет плана. В Кумской Долине невозможно строить планы. Она лишь посмеется над ними. И отмахнется от них, так же, как и от дорог.

— Мы видим ее в лучшее время года, — сказала Шельма.

— А под лучшим ты подразумеваешь… — подсказал Ваймс.

— Ну, она, собственно, не пытается нас убить, сэр. И птицы кругом. И когда солнце займет правильное положение, можно будет увидеть чудесные радуги.

Птиц было много. В просторных мелких озерах и плотинах, что образовались в долине этой весной, насекомые роились, как сумасшедшие. Большинство водоемов высохнут к концу лета, но сейчас Кумская Долина просто кишела звенящими и жужжащими созданиями. Птицы летели с равнин, чтобы полакомиться ими. Ваймс плохо разбирался в птицах, но в основном это были птицы, похожие на ласточек, миллионы птиц. На ближайшем утесе, в полумиле отсюда, лепились ласточкины гнезда и Ваймс мог слышать их щебетание. Плотины из камней и поваленных деревьев уже покрылись зеленью.

Чуть ниже узкой тропы, по которой пробирался отряд, вода с ревом вырывалась из дюжин отверстий и обрушивалась в равнину одним бушующим водопадом.

— Здесь так много… жизни, — сказала Ангва. — Я думала, что здесь будут одни камни.

— Энто на поле битвы одни камни, — ответил Детрит, специальный спрей блестел на его коже. — Когда мы собрались перебираться в город, мой отец привел меня сюда. Он показал мне энто скалистое место стукнул по голове и сказал — "Запоминай".

— Запоминай что? — спросила Салли.

— Энтого он не сказал. Так что я, знаете ли, просто запомнил.

Этого я не ожидал, думал Ваймс. Тут такой… хаос. Так, ладно, давайте разберемся хотя бы со скалами, образующими стены долины. Все эти огромные валуны должны были попасть сюда откуда-то.

— Я чувствую запах дыма, — заявила Ангва, когда отряд неуверенно продирался через завалы на тропинке.

— Это костры лагерей в долине, — сказала Шельма. — Те, что прибыли слишком рано.

— Ты хочешь сказать, что надо встать в очередь, чтобы получить место в битве? — спросил Ваймс. — Следи за валуном, он скользкий.

— О да. Битва не начнется пока не настанет День Кумкой Долины. Это завтра.

— Черт подери, я потерял тропу. Нам это помешает?

Скромняк вежливо кашлянул. — Не думаю, командор. В этом районе слишком опасно, чтобы устраивать здесь сражения.

— Ну да, я понимаю какой ужас будет, если кто-нибудь вдруг поранится, — ответил Ваймс, перелезая через груду гниющих стволов. — У всех будет испорчен день.

Историческая реконструкция, мрачно думал Ваймс, пока они продирались через, под, над или сквозь валуны, кишащие насекомыми развалы валежника и ручьи, бегущие отовсюду. Только люди устраивают ее переодеваясь в костюмы и бегая с тупым оружием, продавая заодно горячие сосиски, а девушки огорчаются, что могут носить лишь костюм служанки, потому что это была единственная работа, доступная женщинам в прошлом.

Но гномы и тролли… они сражались по-настоящему, как будто верили, что проделав это достаточное количество раз, у них наконец-то все получится как надо.

Впереди на тропинке был провал, полузаваленный каким-то зимним мусором, но все равно умудряющийся поглотить целый ручей. Поток, пенясь, падал в глубину. Из провала доносился шум воды. Ваймс встал на колени и потрогал воду. Вода была обжигающе холодной.

— Да, надо глядеть в оба, командор, — сказал Скромняк. — Это же известняк. Вода очень быстро размывает его. Дальше их будет еще больше. Зачастую, они спрятаны в завалах. Смотрите внимательно, прежде чем сделать шаг.

— А они могут быть перекрыты?

— О, да, сэр. Вы же видели размер валунов, что скатились сюда.

— Выглядит как игра в бильярд для гигантов!

— Что-то в таком духе, — осторожно согласился Скромняк.

Через десять минут, Ваймс сел на бревно, стащил шлем, вытащил большой красный платок и вытер лоб.

— Пригревает, — сказал он. — И это чертово место везде выглядит одинаково. Ой! — он хлопнул себя по запястью.

— Комары могут быть немного кусачими, — вставила Шельма. — Говорят, что они становятся злыми перед дождем.

Они поглядели на горы. В дальнем конце долины висела желтая дымка, а между пиками виднелись облака.

— Здорово, — сказал он. — Этот прокусил аж до кости.

— Я бы не стала так беспокоиться, командор, — сказала Шельма. — Такие сильные бури в Кумской Долине лишь раз в жизни случаются.

— Да, если она нас здесь застанет, до другой мы точно не доживем, — ответил Ваймс. Проклятое место действует мне на нервы, не могу не признаться.

Отставшие члены отряда наконец нагнали их. Салли и Детрит заметно страдали от жары. Вампир молча села в тени большой скалы. Кирпич лег в ледяной поток и погрузил в него голову.

— Боюсь, что особой пользы от меня не будет, сэр, — сказала Ангва. — Я могу почувствовать запах гномов, но и только. Слишком много воды вокруг!

— Может быть, твой нос нам и не понадобится, — ответил Ваймс. Он снял с плеча свернутый в рулон набросок Сибиллы, развернул его и скрепил концы.