ГЛАВА 21

Меньше всего на свете Бойду Смиту хотелось оказаться в логове Тавиза и его людей в темноте. Но он туда прибыл на закате через два Дня после того, как покинул Вишбон.

Банда Тавиза занимала заброшенный лагерь шахтеров, и место это называлось Череп. От одного только названия у Бойда были мрачные предчувствия, а когда он увидел жалкую хижину и струю дыма, поднимающуюся над ней, то его настроение и вовсе стало отвратительным.

Череп был одним из тех поселков, которые возникали несколько лет тому назад в этих местах буквально за одну ночь, как только разнесся слух о том, что здесь можно найти золото. Золота в этих местах не оказалось, и городок исчез с лица земли быстрее, чем капли дождя в пустыне. Часть домиков была разобрана старателями и появилась на новом месте, а в тех, что остались, нашли свое убежище головорезы, подобные Тавизу.

Когда Бойд приблизился настолько, что его можно было рассмотреть, он, не ожидая оклика, прокричал приветствие, стараясь при этом, чтобы его голос звучал как можно дружелюбнее. Где-то совсем рядом клацнул ружейный затвор, и на лбу Бойда выступили капельки холодного пота.

– Я – Бойд Смит! – закричал он. – Меня послал к вам Адамс!

Он поднял над головой белый платок и отчаянно замахал им.

Внезапно чей-то резкий голос произнес:

– Давай, проезжай!

И только тогда Бойд облегченно вздохнул. Он тронул коня, и опять этот невидимый голос приказал:

– Эй, ты, держи руки на виду, если не хочешь, чтоб тебе их отстрелили вместе с головой.

Бойд слегка нажал шпорами на бока лошади, не осмеливаясь даже притронуться к поводьям, пока не въехал в светлый кружок света, падавшего из висевшей на погнутом карнизе лампы.

Один из сидевших возле небольшого костерка поднялся и подошел к нему. Женщины – их было три или чуть больше – даже не оглянулись на подъехавшего.

Бойд этому только обрадовался. Ему вовсе не хотелось, чтоб его начали ревновать к этим бабам со всеми вытекающими последствиями.

– Оставь оружие в седле и слезай! – сказали ему. Человек, отдавший приказ, и был сам Тавиз. У него было грубое, жестокое лицо. Длинный, глубокий шрам пересекал щеку мужчины и уходил вниз к шее под воротник рубашки. Однако, этот шрам не уродовал его. Наверное, нужно быть женщиной, чтобы понять, чем может привлекать этот свирепый латиноамериканец. Бойд не знал, при каких обстоятельствах лицо Тавиза украсил этот шрам, но был уверен в том, что человек, нанесший эту рану, давно простился с земной жизнью. Для всех, кто был знаком с людьми, находившимися вне закона, Тавиз был самым худшим из них. Его жестокость пугала даже самих бандитов. Хуже всего было то, что этот человек занялся грабежом и убийствами не потому, что ему не повезло в честной жизни. Нет! Он убивал, насиловал и грабил просто потому, что это ему нравилось. Тавиз наслаждался своей властью. Его возбуждала и доставляла страшное удовольствие мысль о том, что на свете существует множество простачков, которые всю жизнь трудятся, чтобы разбогатеть, но теряют все нажитое в тот момент, когда ему этого захочется. Ходили слухи, что порою Тавиз уставал от компании своих бандитов, и тогда он одевался в приличную одежду и отправлялся в те места, где о нем никто не слыхал. Там он представлялся богатым землевладельцем, имеющим огромное ранчо. Говорили, что он любил посещать театры, после чего частенько угощал своих знакомых лучшим шампанским. Говорили даже, что он танцевал с лучшими дамами Феникса на разных вечерах. Вот уж в этом Бойд ни капли не сомневался. Тавиз, действительно, был сообразительным малым: хитрым, изворотливым и знающим себе цену.

– Так-так, должно быть, крепко я понадобился Адамсу, если он посылает за мной, да еще и на ночь глядя, – иронично сказал Тавиз.

Он стоял в темноте, одетый во все черное, и только на шее выделялась шелковая красная косынка. От этого он казался странным бестелесным существом.

– Да, – ответил Бойд, чувствуя, как по спине пробежал холодок. – У него для вас есть работа.

– А что, сами справиться не можете? – ухмыльнулся Тавиз.

– Да, – глядя в землю, снова ответил Бойд. От дьявольской улыбки, появившейся на лице Тавиза, Бойду стало жутко. В то же мгновение он чуть не подскочил, словно взбрыкнувшая лошадь, так как тишину ночи прорезал женский крик. А вслед за ним – звонкий плач новорожденного.

Тавиз изо всех сил толкнул дверь лачуги, из которой доносился плач, и рявкнул в темноту:

– Скажи этой бабе, чтоб она заткнулась! Мне уже надоели сегодня ее вопли!

Пнув дверь еще раз, он приказал:

– Принесите сюда выпить чего-нибудь покрепче! У меня гость!

Оглянувшись через плечо, он приказал одному из своих людей отвести лошадь Бойда в стойло, а сам повел приезжего к костру.

– Эй, вы, убирайтесь отсюда! Вы мне тоже надоели! – приказал он сидевшим у костра мужчинам. И люди, готовые убить любого за один косой взгляд, безропотно встали и исчезли в ночной тьме. Некоторые из них что-то глухо ворчали, но никто не осмелился открыто выступить против Тавиза, который прогнал их от теплого костра. Женщины удалились вслед за ними. Через несколько минут из большого дома вышла женщина, которую Бойд еще не видел. Она вышла из того дома, из которого недавно доносились крики, так разъярившие Тавиза. На ней была серая шерстяная шаль, спускавшаяся по плечам. Женщина была немолода, некрасива, она выглядела усталой и испуганной. В руках у нее была бутылка и блюдо с тушеными бобами для Бойда.

Она отдала Тавизу бутылку, незнакомцу – еду, затем остановилась, так как Тавиз вопросительно взглянул на нее.

– У тебя сын, – тихо сказала она. – Моя сестра родила тебе сына. Но она сейчас плохо себя чувствует. Она просит…

Тавиз так посмотрел на нее, что женщина поперхнулась.

– Принеси сюда мальчишку! – приказал он. – И скажи сестре, что я приду к ней, когда выпью!

Женщина поспешно повернулась и побежала в дом.

Бойд услышал оттуда голоса, кто-то быстро заговорил по-испански, потом там заспорили, раздался крик, а затем все стихло.

Бойду было как-то не по себе. Он чувствовал, что происходит что-то не то, и опасался этой неизвестности. Однако сидевший рядом с ним Тавиз продолжал хладнокровно осушать бутыль.

У Бойда не было ни малейшего аппетита. Но он съел несколько ложек бобов и вдруг вспомнил, что Адамс передавал с ним подарок для Тавиза. Отложив ложку и отставив в сторону блюдо, Бойд полез в карман и достал оттуда дюжину лучших сигар Адамса, аккуратно завернутых в коричневую бумагу.

– Это вам от Адамса, – произнес он.

Тавиз передал ему бутылку, а сам развернул сверток. И пока Бойд прикладывался к горлышку, хозяин засунул одиннадцать сигар в нагрудный карман, а двенадцатую прикурил прямо от головешки костра. Бойд ждал, когда же, наконец, его спросят, зачем Адамс послал его к Тавизу. Но бандит не торопился. Он с наслаждением выкурил сигару, пуская крупные кольца дыма, затем, когда это занятие ему надоело, он начал смотреть на звезды. Бойд уже стал надеяться, что о нем забыли, как вдруг хозяин пнул его носком своего твердого сапога в бедро и сказал:

– Ну, говори, чего надо Адамсу! Может, я и выполню его просьбу!

Его голова в черной шляпе была все так же повернута к звездам.

Бойд, став храбрее от нескольких глотков спиртного, рассказал, что Адамсу нужно было от Тавиза. Но сначала он объяснил ему, что они с братом и еще одним человеком уже пытались устроить кутерьму на маршрутах «Геймбл Лайн», пока этот третий не попался. К сожалению, он потом совсем погиб.

– Адамс хотел напугать Тедди Геймбл, – сказал Бойд, – чтобы она продала ему свою компанию. Но теперь он готов сделать что угодно, а не только напугать, чтобы вышибить ее из дела.

– Пфи! – фыркнул Тавиз, выплюнув спиртное, которое он пил, прямо в огонь, так, что языки пламени взметнулись вверх. – Адамс не может остановить женщину?

Громко засмеявшись, он хлопнул Бойда по спине:

– Si, ему, действительно, нужен Тавиз, раз у него на дороге стала женщина, и он не может заставить ее сделать то, что ему нужно. Тавиз, дружище, знает, что делать с…

Его прервал слабый крик и быстрые шаги. Женщина в шали принесла младенца, завернутого в яркое мексиканское одеяло. Из одеяла было видно только крошечное личико малыша, и она показала его Тавизу.

– Вот твой сын, – сказала она.

Не вынимая сигару, Тавиз встал. Он слегка пнул сидевшего по-прежнему Бойда и гордо сказал:

– Смотри, Гринго, мой сын! У Тавиза рождаются только сыновья. Этот вырастет красивым и сильным, как его папа.

Женщина, державшая ребенка, начала дрожать, и это привело в ярость Тавиза. Недоверчивый по натуре, он посмотрел на нее и рявкнул:

– Покажи мне мальчика!

Женщина, не поднимая глаз, покачала головой и крепче прижала ребенка к себе.

– Сегодня очень холодная ночь, а он такой маленький! – с отчаянием прошептала она.

– А ну, покажи! – скомандовал он, и выражение его глаз так перепугало бедную женщину, что она вся затряслась от страха.

Медленно, с огромной неохотой она начала разворачивать одеяло. Как только холодный ночной воздух проник под одеяльце, малыш запищал.

Его маленькое, красное, сморщенное тельце начало дрожать и корчиться. Бойд увидел младенца, и даже ему стало понятно, что ребенок слишком мал и, наверняка, увечен. Его маленькие ножки были изогнуты каким-то неестественным образом и, явно, никогда не станут нормальными. Сын Тавиза вырастет либо хромым, либо, вообще, безногим и никогда не сможет сделать ни одного шага.

Изрыгнув проклятья, Тавиз отбросил сигару в сторону и схватил ребенка одной рукой. Сжав зубы, он поднес ребенка поближе к лицу, и вид его был так ужасен, что женщина выронила одеяльце из рук.

Тавиз встряхнул беспомощного младенца и взревел:

– Это не мой сын! У меня такое не могло родиться! Это какой-то ублюдок!

Снова страшно выругавшись, он швырнул мяукающего младенца на руки женщине и рявкнул:

– Вон с моих глаз, и чтоб духу его не было в моем лагере! И этой шлюхи тоже! Она переспала с кем-то, а теперь хочет выдать эту обезьяну за моего сына! Выгнать ее отсюда прямо сейчас, ночью!

– Сеньор Тавиз! Пожалуйста!

Женщина, дрожа так, что едва могла говорить, рухнула перед мужчиной на колени прямо в грязь и взмолилась:

– О, пожалуйста! Это ваш ребенок! Вы же знаете! Позвольте ей остаться, умоляю вас! Она плохо себя чувствует!

Бандит пинком отшвырнул женщину в сторону. Зацепившись за подол своей юбки, она чуть не упала и не выронила ребенка из рук. Слишком поздно поняв, что не надо было выполнять приказ Тавиза, женщина ползком кинулась в хижину, чтобы хоть как-то укрыться от его гнева. В этом лагере никто не мог бросить вызов Тавизу и остаться в живых. Однако на этот раз он решил, видимо, быть милосердным. Он сделал знак одному из своих людей привести лошадь, и как только тот привел ее из загона, на пороге дома появились рыдающие женщины. Одна из них, мать младенца, едва держалась на ногах. Дрожа от страха, ее сестра помогла ей взобраться на лошадь и подала ребенка. Никто не смотрел на Тавиза, и даже никто не осмелился оглянуться, когда женщина в серой шали взяла лошадь под уздцы и бегом направилась в ту сторону, откуда недавно приехал Бойд. Впереди их ожидал нелегкий ночной спуск с гор, однако это их пугало значительно меньше, чем гнев Тавиза.

А тот снова поднес к губам бутылку с кукурузной водкой, глядя вслед женщинам, исчезающим во тьме.

Когда их совсем не стало видно. Тавиз подозвал одного из своих людей и что-то сказал ему тихим, хриплым голосом. Выслушав главаря, бандит кивнул и, с ружьем в руках сев на лошадь, отправился в ту сторону, в которую поехали женщины.

Покончив с этим делом, Тавиз как ни в чем не бывало вернулся к костру, чтобы как следует поговорить о работе, которую предлагал ему Перриш Адамс.

– Ну, и какова же цена Адамса? – спросил он Бойда.

Бойд назвал сумму и передал Тавизу пятьсот долларов золотом в качестве первого взноса. Вообще-то, Адамс приказывал ему поторговаться, но после всего увиденного Бойд счел за лучшее сразу назвать высшую цену, потому что понял, что здесь действуют только инструкции Тавиза.

Тавиз удовлетворенно кивнул. Это были легкие и верные деньги, так как никому и в голову не могло прийти мошенничать с ним. Во всяком случае, этого еще никогда не было.

– А что это за женщина? Ну эта, Тедди Геймбл? Хорошенькая?

Костер отражался в его темных зрачках, словно языки адского пламени.

– Пожалуй, можно и так сказать, – у Бойда перехватило дыхание. У него было такое ощущение, словно в горле у него застрял чей-то кулак. – Но она не шибко деликатная. По крайней мере, я бы не больно хотел оказаться с нею в постели.

Грубый смех Тавиза эхом отразился в стенах каньона.

– Дружище, это единственное подходящее место для бабы!

Немного спустя, после того как Тавиз оставил его одного у костра, Бойд услышал в отдалении три оружейных выстрела. Догадавшись, что означали эти звуки, он долго сидел у огня, не имея сил подняться. Бойд точно знал, что сегодня он долго не сможет заснуть.

* * *

Рис отлично выспался на мягкой постели из соломы. Там его на рассвете и нашел Булит. Кобыла с жеребенком чувствовали себя превосходно. Лошадь оправилась от родов и теперь гордо и подозрительно косила лиловым глазом на Булита, защищая младенца, пока не обнюхала как следует руки и рубашку человека и решила, что он не опасен.

– Я заезжал на ранчо по пути сюда, – сказал он добродушно, подталкивая Риса. – Тедди сказала, что это ты принял малыша.

Рис сел, потянулся и стал отыскивать в соломе свою обувь, а потом ответил:

– С ее помощью. И с кобылой управиться она тоже мне помогла.

Делмар обулся, встал и поскреб свой небритый подбородок. Мей Спрейберри точно подумает, что он провел эту ночь с какой-нибудь потаскушкой, раз он не ночевал в ее доме. Но, по правде говоря, ему сейчас было на это наплевать. Он даже подумал, что теперь она, может, перестанет стучать ему в дверь через каждую минуту, не давая покоя.

Булит, бесшумно ступая в мягких мокасинах, вошел в стойло и стал внимательно рассматривать новое прибавление к капиталу Геймблов. Он любил лошадей неистовой любовью. Берег их, как зеницу ока, и ухаживал за ними, как самый добропорядочный отец семейства.

Булит казнил бы себя и проклял на веки вечные, если бы сегодня ночью погибли кобыла с жеребенком. Поэтому сейчас, после внимательного осмотра малыша и его мамаши, он, не скрывая своего удовлетворения, сказал:

– Послушайте, Делмар а вы лучше, чем я думал о вас. Липшее доказательство того, что нельзя судить о человеке по первому впечатлению. Во всяком случае, я вот что вам скажу: человек, который так чувствует лошадей, не может быть плохим.

Булит минуту подумал и добавил:

– Если вы надумаете насчет работы у Тедди, пока… Ну, пока все определится, то я буду рад поработать с вами.

Рис оценил эмоциональную речь Булита но достоинству, прекрасно понимая, что нескоро еще доведется услышать от него столько слов за один раз. Он поблагодарил Булита, но отказался. Говоря по правде, ему лучше было бы провести ночь на пуховой перине в своей комнате, чем на соломе в стойле. И он отправился домой, немного приведя себя в порядок. Ему нужно было побриться, помыться, выпить кофе со свежими бисквитами. А потом нормально отдохнуть на той самой пуховой перине, после чего отправиться в «Алмаз» и сыграть там в карты.

* * *

Все шло согласно плану, до тех пор пока Рис не пришел в салун. Ему стоило большого труда войти в игру, хотя, в конце концов, он присоединился к большой компании, с которой и проиграл до поздней ночи. На другой день его снова долго не допускали к игре. И это стало повторяться все чаще. С ним никто не хотел играть. К концу недели он оказался единственным игроком за столом, и только иногда Хонор, вырвавшись от своих воздыхателей, приходила за его столик и сидела с ним.

Рис несколько раз выпил с девушкой, но так как он отказывался подняться с ней в ее комнату, то их встречи становились все реже. Теперь, когда у него появилась масса свободного времени, Рис много думал о Тедди, вспоминая нежную сладость ее губ и всю страсть своего желания. Это чувство захватило его, подобно лихорадке. Он проклинал себя за то, что не закрыл стойло, и думал о том, что между ними могло произойти, если бы жеребенок не встревожил свою мамашу.

Больше всего он удивлялся тому, что Тедди оказалась такой страстной натурой. Но еще более его поразило, как мгновенно ее страсть уступила место ненависти.

Однажды его осенила ужасная догадка. Рис вспомнил, что в Лондоне с ним уже происходило нечто подобное, когда он оказался отлученным от общества игроков. Его тогда обвинили в шулерстве. Не это ли самое происходит и сейчас?! Хотя, вообще-то, с чего бы? Может быть, Тедди и здесь вмешалась?

Из разговоров в «Алмазе» Рис уже понял, что все жители города знали Тедди и по каким-то не известным ему причинам любили эту злючку, несмотря на ее вздорный и отвратительный характер. Но нельзя было исключать возможности, что Тедди из чувства мести попросила своих друзей не играть с французом, чтобы он разорился и не имел средств к существованию.

Хотя, с другой стороны, должна же она понимать, что добьется этим только того, что он согласится с предложением Адамса.

Рис решил поговорить с Тедди, как только увидит ее. Ему казалось почему-то, что она избегает его. Всякий раз, когда он приходил в контору «Геймбл Лайн», она была в отлучке. Но он был убежден, что она избегает его. Эти «отлучки» заканчивались тот же час, как только Рис выходил из конторы.

Несомненно, она могла без особых последствий издеваться над ним, пока Адамса не было в городе. О том, что хозяин «Алмаза» уехал по делам на север, Рис узнал от Харлея. Бармен выдал ему эту информацию, когда Рис поинтересовался у него, с чего бы это вдруг он стал «персоной нон грата» за игровыми столами.

Харлей попробовал слегка приподнять завесу над вопросом, который мучил Риса. Он пожал своими широкими плечами и многозначительно сказал:

– Никто не любит проигрывать. Понимаете, на что я намекаю? Рис не понял.

Загрузка...