Багровая луна

ГЛАВА 4

Черная атласная маска, которую графиня одевала на глаза во время сна, съехала в одном месте, приоткрыв синеватые веки и сеточку глубоких морщин в уголке закрытого глаза. Когда-то у нее было красивое лицо, и даже сейчас, напудрившись и нарумянившись, она была такой привлекательной, что на нее оглядывались мужчины. Однако ее фигура, о которой когда-то говорили во всех парижских салонах, округлилась и располнела так, что теперь даже самый узкий и тесный корсет уже не мог стянуть ее до размеров осиной талии, некогда составлявшей особый предмет ее гордости. В конце концов ей пришлось с этой бедой смириться, и она частенько добродушно говаривала своим молодым поклонникам:

– Это не страшно, cherami, зато есть за что подержаться.

Рис спросонок посмотрел на спящую графиню, но стук в наружную дверь окончательно и быстро разбудил его. Он обнаружил, что, несмотря на съехавшую маску, графиня крепко спала, тихонько похрапывая.

Рис осторожно откинул шелковые покрывала, тихо встал с кровати и взял свою пижаму. Отбросив пряди черных волос со лба, молодой человек направился к двери спальни, услышав знакомый стук Люсьена Бурже.

– Поторопитесь! – донесся взволнованный шепот Люсьена. – Я внес ее в дом! Скорее же, она зовет вас!

Остатки сна слетели с Риса, когда он увидел встревоженного слугу.

– Сколько будет от этого беспокойства, – бормотал Люсьен, все порываясь бежать в прихожую. – Думаю, она долго не протянет!

Совершенно не понимая, в чем дело, Рис бросился за ним в прихожую. Услышав, как там кто-то тихо стонет и зовет его по имени, Рис встревожился уже не на шутку и оказался совсем не готовым к тому, что его ждало: к беспомощно распростертой фигуре, крикам от боли, запаху крови.

– Дженни! – закричал он в ужасе.

Дженни лежала на кушетке. Лицо у нее было смертельно бледным, в глазах застыло выражение нестерпимой боли.

Рис бросился к ней и, опустившись на колени, обхватил ее руками. Сразу же его пальцы стали липкими. Он обнаружил, что ее черный шерстяной жакет на груди пропитан насквозь теплой кровью.

Женщина задрожала и, судорожно вздохнув, потянулась к нему.

– Я допустила ошибку, – прошептала она. – Следовало сначала идти к тебе. Если бы я поступила так ради Мариетты!

– Быстро за лекарем! – крикнул Рис Люсьену. – Да пошевеливайся же.

Люсьен опрометью выскочил из прихожей, и его торопливые шаги громко простучали по мраморным плитам двора. За всем этим Люсьен совершенно забыл о том, что на другой стороне улицы видел хорошо одетого мужчину. И тот рыжеволосый незнакомец сунул что-то белое в свой карман и торопливо удалился сразу, как только Люсьен внес Дженни в дом.

Рис прижался лицом к голове Дженни. Он целовал ее холодные щеки, лоб.

– Уходи, мой мальчик! – шептала она. – Тебе небезопасно… Сейчас же беги! Он сделает с тобой то же, что и со мной!

Ее голос совсем затих, так что Рис едва слышал ее слова. – Беги от…

– Кто, Дженни, кто напал на тебя?

Рис был слишком потрясен и не обратил внимания на слова Дженни. Он даже не понял, что она говорит об опасности для него самого.

Он снова обнял ее, почувствовал, как ее тело напряглось от невыносимой боли, и, надеясь хоть немного облегчить ее страдания, Рис бережно опустил раненую на мягкие подушки кушетки. Затрудненно, хрипло дыша, Дженни сняла окровавленными руками длинную золотую цепочку.

– Это принадлежало Мариетте, – тихо, с трудом сказала она, протягивая Рису медальон. Рис знал эту вещь. Его мать носила медальон все время, сколько он ее помнил. Ему казалось, что медальон остался на матери, когда она умерла. Оказывается, семейная реликвия уцелела, и он держал ее сейчас в своих руках, испачканную кровью Дженни.

Рис молча забрал медальон из дрожащей руки, чувствуя, как из тела женщины, лежащей перед ним, медленно уходят силы. Рис подумал, что мать, наверное, отдала эту вещь Дженни перед своей смертью. Ведь Дженни была для его матери как сестра. Они были лучшими подругами. Внезапно женщина прошептала:

– Письмо… У Алена есть…

– Сейчас Ален придет сюда со своей матерью, – сказал Рис, вновь обнимая женщину. – Я отправлю за ним Люсьена, как только тот вернется с врачом.

Дженни вскрикнула от боли.

– Ален! – прошептала она. – Скажи Алену, что я люб…

В следующее мгновение она вздрогнула, вытянулась, как бы пытаясь удержать остатки жизни в своем теле. Рис почувствовал себя маленьким и беспомощным перед неотвратимостью смерти, чувствуя, как бесконечная громада небытия заполняет ее тело, совсем недавно такое теплое и живое.

Рис опустился на колени. Что привело ее к нему? Что заставило милую, добрую Дженни проделать весь этот путь с юга Франции? Рис точно знал, что она никогда не покидала своего дома даже для того, чтобы увидеться с Аленом. Что же произошло сейчас? Хотела ли она предупредить его о какой-то опасности или ее слова об угрозе ему были лишь бредом затухающего сознания?

Рис был так потрясен, он испытывал такой ужас, что едва мог пошевелиться. И все-таки он исследовал карманы одежды Дженни. Она говорила о каком-то письме. Рис хотел найти его и передать Алену. Это было последнее, что он мог сделать для той, которая так много значила для его матери. Должно быть, письмо было важно для Дженни, раз она говорила о нем в минуту смерти.

Однако его поиски ни к чему не привели. Если у Дженни и было письма к Алену, то Рис ничего не смог обнаружить. Он выпрямился, зажмурился, чувствуя, как глаза застилают слезы, и произнес краткую молитву над телом женщины, прося покоя ее душе.

Бедная, дорогая Дженни! Она умерла! Что же случилось с ней?

Снова обследовав ее тело, Рис обнаружил, что рана, от которой Дженни умерла, была нанесена ножом. Но чьим и почему? Кому могла помешать тихая, безобидная Дженни Перрол? Ни один грабитель не поднял бы на нее руку, потому что нельзя было даже представить, что у нее в кошельке лежит больше полпенса.

Теряясь в догадках, Рис не отважился посмотреть в потухшие, мертвые глаза женщины. Наконец, он нашел в себе силы и накрыл черным простеньким плащом безжизненное лицо женщины. Рис любил Дженни почти так же, как собственную мать. Преданная дружба и помощь Дженни поддерживали Мариетту Делмар в течение тех долгих лет, когда она тяжело болела. Если бы не Дженни, то еще неизвестно, как бы удалось прожить последний год. Именно она следила за тем, чтобы на деньги, посылаемые Рисом матери, нанимали лучших врачей, чтобы она получала самое хорошее лечение. Однако, в конце концов, слабое сердце Мариетты Делмар не справилось с болезнью, и она умерла менее двух месяцев назад.

Последние средства Риса ушли на похороны матери, а затем юноша уехал в Лондон, желая переменить обстановку и обрести покой на новом месте.

Что он должен сказать Алену?

Рис вернулся в будуар графини и начал одеваться, чтобы подготовиться к приходу Люсьена и доктора. Графиня безмятежно спала, по-прежнему забросив обнаженную руку на мягкие подушки за голову. Однако тревоги сегодняшнего утра не закончились. Резкий стук в дверь будуара разбудил графиню. Она сорвала атласную маску с глаз, растерянно моргая, посмотрела на Риса, затем досадливо поморщилась.

– Что же он так расступался, этот твой слуга, cherami?! – воскликнула она капризно. – Останови его, а то у меня от этого грохота лопнет голова!

Рис поспешил к двери. Он не мог понять, что заставило Люсьена так настойчиво и бесцеремонно барабанить в дверь. Несомненно, доктор и сам теперь мог определить, что пришел слишком поздно и больше ничем не может помочь бедной Дженни.

– Люсьен, что слу…? – начал было Рис, открыв тяжелую дверь, и вдруг растерянно замолчал.

Рядом с Люсьеном стояли два дюжих констебля, приготовившиеся своими широкими плечами задержать дверь, если Рису вздумается закрыть ее. За ними Рис увидел какого-то незнакомца, взволнованного и потрепанного.

– Вот этот! – мужчина нацелил на Риса грязный палец. – Всадил свою финку в ту старуху, а потом сиганул сюда в окно!

Выкрикивая эти обвинения, бродяга прошел мимо Риса и показал на оранжевые японские портьеры, закрывавшие окно, которое выходило на улицу.

– Это он убил ее, не сомневайтесь! – продолжал обвинять Риса этот непривлекательный субъект.

Неожиданное появление какого-то бродяги и тем более его гнусные, чудовищные обвинения на мгновение лишили Риса речи. Затем его охватила ярость. Он сгреб негодяя за грязный воротник и изо всей силы грохнул о стену.

– Что ты лжешь! – закричал он. – Я никогда не видел тебя, а ты не знаешь меня!

В ту же минуту к ним бросились констебли и, схватив Риса за руки, не без труда оттащили его от бродяги. Затем один из них угрожающе спросил:

– Как ваше имя, сэр?

– Рис Делмар! – ответил молодой француз, пытаясь освободить руку. – Марк Андре Рис Делмар! Я очень любил Дженни! Я бы не мог этого сделать!

– Это он ее убил! – закричал незнакомец.

Рис никогда не думал, что может лишить жизни другого человека. Однако, глядя на бродягу, ворвавшегося в его апартаменты, а теперь еще и обвинявшего в убийстве единственного человека, которого Рис любил, юноша понял, что плохо себя знает, и если это не закончится сейчас, сию минуту, то этого бродягу он точно убьет.

– Смотри не ошибись, парень, – предостерег бродягу один из полисменов.

– Нет, это он! – прошипел бродяга сквозь выбитые зубы. – Я узнал его!

Стараясь не давать воли своему гневу, Рис с омерзением посмотрел на бессовестно врущего негодяя. И, видимо, столько ненависти было в его взгляде, что тот даже вздрогнул.

– Кто этот тип? – воскликнул Рис, обращаясь к полисменам. – Как он смеет обвинять меня! Может быть, он сам убил ее!

– Да-да, а потом сам позвал констебля! – злорадно захихикал оборванец. – Ты глуп, парень!

Рис повернулся спиной к наглецу, чтобы опять не накинуться на него, и стал объяснять констеблям:

– Я находился в постели, когда мой слуга внес в дом Дженни. Я спал. Спросите его сами!

– Эй, он, правда, был в постели? – Один из констеблей повернулся к Люсьену.

Люсьен Бурже этого, конечно, не видел. Однако он был убежден в невиновности хозяина точно так же, как в своей собственной. Кроме того, если б он сказал правду, то чувствовал бы себя виноватым перед Рисом Делмаром всю оставшуюся жизнь. Поэтому он сказал только часть правды.

– Мой хозяин спал. Я разбудил его, сэр, – уверенно ответил Люсьен.

– Врет! Он с ним заодно! – снова подал голос бродяга.

Констебли уже недоверчиво посмотрели на незнакомца, затем снова на Риса. И когда Рис уже подумал, что дело закончится в его пользу, один из полисменов заметил появившуюся в дверях будуара графиню с распущенными соломенными волосами, рассыпавшимися по ее плечам. Набросив красноватый шелковый пеньюар, она вышла в комнату, услышав достаточно для того, чтобы понять, что назревает скандал.

Внезапно покраснев, старший констебль подошел к графине и спросил:

– Мадам, что вы можете сказать об этом человеке? – Тут он показал на Риса. – Этот джентльмен не выходил утром? Подумайте хорошенько!

Графиня с сожалением посмотрела на любовника. Это был самый красивый молодой человек из числа всех ее друзей. И самый искусный в любви. Несомненно, в его жилах текла аристократическая кровь, даже несмотря на то, что, наверное, он был внебрачным ребенком. Уж она-то хорошо разбирается в вопросах крови. Даже сейчас ее сердце забилось сильнее при виде мужской красоты Риса Делмара. Как ей нравилось обнимать эти широкие, сильные плечи, ощущать упругую силу его бедер и восхищаться прекрасными линиями его аристократического лица. Рука графини прижалась к груди, когда она вспомнила, какой страстью и нежностью светились эти синие глаза.

Жаль! Он нравился ей все больше, этот юноша! Однако нравился он ей не настолько, чтобы она по собственной воле согласилась подвергнуть опасности себя. Быть замешанной в скандале ей не хотелось.

– Я… Я не могу сказать точно, где он был утром, – пробормотала она. – Я ведь только что проснулась.

Рис подумал, что с таким же успехом она могла бы прямо набросить ему петлю на шею.

Мнение констеблей резко изменилось, а беззубая, нервная усмешка незнакомца тут же превратилась в довольную ухмылку.

Рис сделал глубокий вздох, чувствуя, как у него болезненно сжалось сердце. Его уже почти повесили. Он не понимал, в чем тут причина и что произошло этим утром. Да у него не было сейчас ни особого желания, ни времени разбираться в этом. Решение у него созрело мгновенно и неожиданно. Словно выпущенный из пушки снаряд, он бросился в будуар графини и впихнул туда саму графиню, толкнув ее так, что та, как подкошенная, упала на кровать, с которой недавно встала. Прежде чем констебли бросились за ним, Рис захлопнул дверь и запер ее прямо у них перед носом.

Графиня, запутавшись в постельном белье, издала пронзительный вопль, значительно более громкий, чем тот, которым она несколько часов назад приветствовала его ласки.

– Лежи и не двигайся! – крикнул он ей, бросаясь к окну.

Прямо перед ним с грохотом ударился в стену и разбился на мелкие куски кувшин для воды, которым графиня запустила в него со страху. Оглянувшись назад, Рис увидел свою любовницу, которая сжалась на кровати с открытым от ужаса ртом, всем своим видом явно доказывая, что начинает верить, будто делила свою постель с убийцей.

Рис с трудом отогнал от себя мысль, что следовало бы вернуться и доказать графине, что она права, придушив ее. Да жаль, времени не было.

Вместо этого Рис послал воздушный поцелуй, затем отдернул шелковые занавеси и рывком, выдергивая задвижки, открыл оконные рамы.

Когда констебли, наконец, взломали дверь и ворвались в спальню, они убедились в том, что истеричная графиня не убита, подобно несчастной Дженни.

А Рис был уже на другой улице. Он был еще дальше, когда, наконец, остановился и осторожно оглянулся, чтобы убедиться в том, что его никто не преследует.

Примерно с час Рис Делмар бродил по улицам, пытаясь принять решение, что ему теперь делать и каким образом ему выпутаться из этой скверной истории. Однако и через час решение принято не было. Далеко за полдень он все еще ничего не мог придумать, пока, наконец, внезапно не услышал, как продавец газет выкликает его имя.

– Чудовищное убийство! – пронзительно звонко кричал мальчишка-разносчик, размахивая над головой кипой газет, с тем чтобы прохожие не проходили мимо. – Разыскивается француз!

Схватив газету, Рис заплатил мальчишке единственной нашедшейся у него в кармане монетой. Собственно, ничего нового он не узнал из газеты. Он прочитал об ужасной смерти Дженни, о показаниях этого паршивого бродяги и о том, как графиня опровергла уверения Люсьена, что его хозяин спал в то время, как Дженни внесли в дом.

Риса обвиняли в том, что он, обманув слуг, убил женщину, затем вскочил в окно, пробрался в кровать и притворился спящим.

Выругавшись, Рис бросил газету на тротуар. Почему-то никто не задумался о том, насколько абсурдно для него желать смерти Дженни. Милая, любящая Дженни, которая была лучшей подругой матери, самым преданным другом их семьи с тех самых пор, как он, Рис, родился!

Боясь поднять голову, чтобы не быть узнанным, юноша забрался куда-то между двумя зданиями, чтобы перевести дух и все еще раз хорошенько обдумать.

Он хотел бы найти Алена и объяснить тому, что произошло. И очень хотел найти убийцу Дженни. Однако все это не сейчас! Сейчас ему придется покинуть Англию, иначе здесь он никого не найдет, кроме палача. Он не принесет ни добра, ни пользы Алену и Дженни, если будет болтаться в петле. Но он обязательно вернется назад! Вернется, когда отыщет смысл всего происшедшего, когда найдет способ защитить себя. А Алену он обязательно напишет, как только убедится в том, что это безопасно для него.

А пока все еще оправившийся от потрясения Рис сунул руки в карманы, совершенно пустые, если не считать потрепанного кожаного бумажника Зака Геймбла и долговых расписок, полученных от него прошлой ночью. Нечего говорить, удачное время для того, чтобы остаться совершенно без средств! Любой констебль на улице может остановить его. Поди, его и сейчас разыскивают по всему городу. И Рис решил как можно скорее убраться из Лондона. А для бегства ему понадобятся деньги. Вихрь беспокойных мыслей настолько закружил его, что он шел по улице, не особенно понимая, куда несут ноги. Когда, наконец, Рис поднял глаза от тротуара и посмотрел по сторонам, слабый лучик затеплился в его душе. Если бы у него были деньги, то, по крайней мере, часть забот была бы снята. А сейчас он, кажется, мог раздобыть целую кучу денег. Рис обнаружил, что находится недалеко от того места, где живет Зак Геймбл.

Лэмюэль Снид, владелец дома, который первым обнаружил холодное тело Зака Геймбла, также обнаружил в комнате умершего запертый ящичек, похожий на те, в которых хранят деньги состоятельные квартиросъемщики. И наверху письмо, адресованное некоему Рису Делмару. Письмо было сразу отброшено прочь: Снид не умел ни читать, ни писать. А вот ящичек заинтересовал его. Он был честным человеком, но немного любопытным. Поскольку дом, вообще-то, был его собственностью, он счел себя вправе обследовать, что осталось от его постояльца. Поэтому его совесть осталась спокойна, когда он вскрыл ящичек, принадлежавший Заку Геймблу. Добродушный по природе и довольно спокойный, Снид не мог вынести спокойно того, что увидел внутри: денег, золота и банкнот в нем было столько, сколько ему не удалось бы заработать и за неделю, а может, и за две, несмотря на доходы от таверны и комнат, которые он сдавал приезжим.

Снид оглянулся, а потом ему пришло в голову спасительное решение не думать больше об этом. Надо забрать все себе, решил он, просто как компенсацию за потрясение, которое он испытал, столь неожиданно обнаружив мертвого человека. Американец, вообще-то, все заплатил за квартиру вперед, но теперь, наверняка, возникнут новые непредвиденные расходы. Ну, что ж, он сможет заказать покойнику приличный ящик, даже могильный памятник… Нет, пожалуй, хватит и деревянного креста. В конце концов, этот бедняга ему едва знаком.

«Но деньги надо будет забрать, это несомненно», – рассуждал квартировладелец, распихивая по карманам добычу. Покойного Закери Геймбла накрыть он пока не успел, так как, покончив со шкатулкой, принялся перебирать одежды американца. Снид открыл окно, вышвырнул туда опорожненный ящик, и вдруг его увлекательное занятие оказалось прервано скрипом двери.

– О господи! Боже! Месье Геймбл! – в отчаянии воскликнул Рис, увидев распростертое на узкой кровати неподвижное безжизненное тело Закери Геймбла.

Молодой француз практически не обратил внимания на Снида, который, в панике от того, что его обнаружили, пытался закрыться шерстяным сюртуком, но, не справившись с волнением, уронил одеяние покойника на пол.

Пытаясь каким-то образом объяснить свое присутствие в комнате, Снид, наконец, вымолвил:

– Я его только что обнаружил. Похоже, этот бедняга умер во сне.

Впрочем, Рис едва ли слышал, что ему говорили. Он думал, что сегодня со всех сторон его окружает смерть. Сначала Дженни, потом этот американец, а следующим, очевидно, будет он сам, если не уберется из Лондона. Он повернулся к Сниду и срывающимся голосом произнес:

– У него кое-что было для меня.

– Ваше имя, сэр?

– Делмар! – Рис сказал и потом уже испугался. Оставалось только надеяться, что домовладелец еще не прочитал утренней газеты.

– Рис Делмар?

Снид был слишком взволнован, чтобы подозревать в виновности кого-либо еще, кроме себя. Внезапно он вспомнил о письме, которое лежало на шкатулке, и быстренько поднял его с пола, передал молодому человеку.

– Может быть, вот это? – спросил он.

Увидев свое имя, написанное корявым почерком, Рис поспешно сломал восковую печать, надорвал конверт, надеясь, что там он найдет имя агента Зака, о котором тот говорил вчера. Однако имени он там не нашел. Вместо этого в конверте он обнаружил проездные документы: билет и извещение, что пароход «Леди Джейн», на котором Закери Геймбл заказал каюту, отплывает завтра. Еще там была довольно странная, написанная отвратительным почерком записка. В ней содержалось предложение Рису Делмару отплыть на пароходе «Леди Джейн» и совершить путешествие в Аризону, чтобы повидаться с Теодором Геймблом. И если Теодор пожелает выкупить у Риса долю компании, то заплатит за нее. Таким образом, это был последний акт мести Зака Геймбла своему брату, которого он одновременно и любил, и ненавидел.

– О боже! Черт бы тебя побрал! – тихо выругался Рис и, сложив документ, сунул его в карман.

Снид отшатнулся, услышав угрозу в голосе француза. Но тот только посмотрел на квартировладельца и сказал:

– Этот человек мне был должен!

Снид сразу же нашелся что сказать, и он соврал:

– Мне этот господин тоже должен.

А дальше, уж совсем обнаглев, заявил:

– Может быть, возьмете на себя расходы по погребению, если вы его друг?

– Нет, не возьму! – мрачно ответил Рис, уже увидев, что лучшим выходом для него будет уехать из «гостеприимного» Лондона, иначе этот город устроит ему скорую встречу с Заком Геймблом.

Сожалея, что назвал свое имя этому пронырливому господину, Рис развернулся и вышел, не заметив, как из его кармана выпал клочок бумаги. Он осторожно прошел на улицу, предварительно оглядев ее, но тотчас же мысленно обвинил себя в трусости.

Что-то не похоже было, чтобы хоть один констебль собирался его опознать. Даже в той таверне, где месье Геймбл снимал комнаты, никто специально не осматривал его. Несколько успокоившись, он двинулся дальше, решив сесть где-нибудь и обдумать дальнейшие действия. Но вдруг остановился, как вкопанный, услышав, что его кто-то окликает тихим, взволнованным голосом.

– Месье Рис! – послышалось сзади. – Продолжайте идти и слушайте!

– Люсьен! – прошептал Рис облегченно, сразу узнав голос своего слуги. – Ты нашел меня! Неужели ты так хорошо меня изучил?

– Qui, – утвердительно ответил Люсьен. Да так оно и было на самом деле. Рис Делмар был для него больше чем другом, чем хозяином. А предположить, о чем думает друг, попавший в беду, было не так уж трудно.

– Я подумал, что вы попытаетесь получить ваши деньги у месье Геймбла, раз уж вы бежали из дома графини без фартинга в кармане.

– Этот тип жестоко подшутил надо мной, – мрачно сообщил Рис. – Он ухитрился умереть раньше, чем заплатил свой карточный долг.

– Тысяча чертей! – воскликнул огорченно Люсьен. – Графиня потребовала себе все деньги, которые вы оставили у нее в доме и велела выставить меня вон! Что еще может произойти с человеком похуже?!

– Знаешь, Люсьен, я не могу заставить тебя следовать за мной, – сказал своему слуге Рис, когда они нашли безлюдный уголок за каким-то магазинчиком. – Раз власти тебя отпустили, следуй своей дорогой. Со мною тебе опасно, сам видишь.

– Вспомните, хозяин, как вы подобрали меня в Париже ограбленного и избитого до полусмерти.

Ведь вы же тогда не прошли мимо! – напомнил Люсьен своему хозяину, глядя ему в глаза.

Года два назад Рис пожалел Люсьена и принял к себе на службу, потому что предыдущий хозяин выгнал его, сказав, что ему не нужен слуга-калека. Тогда Рис вылечил его и отнесся к нему, как к лучшему другу.

– А теперь, – сказал Люсьен, отвергая предложение Риса, – послушайте, хозяин, я поеду с вами куда угодно!

– У тебя есть деньги, хоть сколько-нибудь денег? – спросил у него Рис.

– Достаточно, чтобы выбраться из Лондона, – ответил Люсьен. – И у меня ваши вещи. Графиня была слишком уж обеспокоена избавлением от них.

– А я слишком озабочен, чтобы забыть о графине! – резко сказал Рис.

Воспоминания о ее предательстве действовали на него, словно соль на свежую рану.

– Особенно не болтай, – сказал Рис. – И купи билет только для себя на «Леди Джейн», который отправляется завтра.

– А вы?

– Об этом уже позаботились. Я буду на борту.

– В таком случае удачи вам! – взволнованно произнес Люсьен и отправился покупать билет.

Рис смотрел ему вслед и думал о том, что удача ему, и вправду, не помешала бы.