Балкон

ТРЕТЬЯ КАРТИНА

Декорации

Три ширмы расположены так же, как и раньше, но теперь они зеленого цвета. Та же люстра. То же зеркало, отражающее неубранную постель. В кресле игрушечная лошадка, которую вносят фольклорные танцовщики в коротких плиссированных юбочках. В комнате находится застенчивый мужчина. Это Генерал. Он снял свой пиджак, котелок и перчатки. Рядом с ним – Ирма.

Генерал (показывая на шляпу, пиджак и перчатки). Не могу это таскать.

Ирма. Их сейчас сложат, завернут…

Генерал. Пусть это исчезнет.

Ирма. Сейчас все уберут. Даже сожгут.

Генерал. О да, верно, пусть горит! Словно города в сумерках.

Ирма. Вы видели что-нибудь по пути сюда?

Генерал. Я сильно рисковал. Чернь взорвала плотины, и целые кварталы затоплены. Арсенал тоже, весь порох мокрый. И оружие заржавело. Я вынужден был дать кругаля – чтобы не натыкаться на утопленников.

Ирма. Я не смею спрашивать вашего мнения. Каждый свободен, да я и не занимаюсь политикой.

Генерал. Поговорим о другом. Вот что важно: как я покину этот дом. Когда я выйду, будет поздно…

Ирма. По поводу поздно…

Генерал. Верно. (Он роется в кармане, достает оттуда банковские билеты, пересчитывает и отдает Ирме. Она держит их в руке.) Кстати, когда я буду уходить, я не хочу полететь кубарем в ночь. Меня, конечно, никто не будет провожать?

Ирма. Я думаю, нет, увы. Артур занят.

(Длинная пауза.)

Генерал (внезапно беспокойно). Но… она не идет?

Ирма. Я не знаю, что она может делать? Мне сказали, что все приготовлено к вашему приходу. Даже лошадь… Я позвоню.

Генерал. Оставьте, я сделаю это сам. (Нажимает на кнопку звонка.) Люблю звонить! Чувствуешь свою власть. Эй, трубить атаку!

Ирма. Одну секунду, мой генерал. О, извините, сейчас я предоставлю вам вашу охрану… Вы пойдете…

Генерал. Тсс! Не говорите об этом.

Ирма. У вас есть сила, молодость! Напор!

Генерал. И шпоры: у меня будут шпоры? Я сказал, чтобы они были прикреплены к моим ботинкам. Ботинкам цвета акажу, да?

Ирма. Да, мой генерал. Акажу. И лакированные.

Генерал. Лакированные, допустим, но в грязи?

Ирма. В грязи и, может быть, чуточку в крови. Я приготовила ордена.

Генерал. Настоящие?

Ирма. Настоящие. (Внезапно слышится долгий женский крик.)

Генерал. Что это? (Он подходит к правой перегородке и уже наклоняется, чтобы посмотреть, но Ирма вмешивается.)

Ирма. Ничего. Это бывает: необдуманные действия и с той, и с другой стороны.

Генерал. Но этот крик? Женский крик. Может быть, зов о помощи? Моя кровь кипит… Я рвусь в атаку…

Ирма (холодно). Не говорите ерунды, спокойнее. Вы пока еще в штатском.

Генерал. Верно. (Снова женский крик.) Тем не менее, это смущает. К тому же, крики будут мешать.

Ирма. Ну что она там делает? (Идет звонить, но в дверь, которая находится в глубине ширмы, входит молодая, очень красивая девушка, с распущенными рыжими волосами. Ее грудь почти обнажена. Одета она только в черный корсет, черные чулки и туфли на очень высоком каблуке. Она несет генеральский мундир, шпагу, треуголку и ботинки.)

Генерал (строго). Это вы, наконец? С получасовым опозданием. Этого достаточно, чтобы проиграть сражение.

Ирма. Она искупит свою вину, мой генерал. Я ее знаю.

Генерал (рассматривая ботинки). А кровь? Я не вижу крови?

Ирма. Она высохла. Не забывайте, что это кровь с ваших бывших сражений. Хорошо. Я вас оставляю. Вам еще что-нибудь нужно?

Генерал (озираясь). Вы забыли…

Ирма. Боже мой! Я действительно забыла. (Кладет на стул салфетки, которые держала в руках, и выходит. Генерал подходит к двери и запирает ее на ключ. Но едва дверь закрывается, слышится стук. Девушка идет открывать. За дверью, немного поодаль, стоит Палач, весь в поту, вытираясь салфеткой.)

Палач. Мадам Ирма здесь?

Девушка (сухо). В Розарии. (Спохватываясь.) Извините, в Пылающей Часовне. (Закрывает дверь.)

Генерал (раздраженно). Меня оставят в покое, я надеюсь. И ты опаздываешь, чем ты занималась? Тебе не выдали твой мешок овса? Ты улыбаешься? Ты улыбаешься своему рыцарю? Ты узнаешь его руку, нежную и твердую? (Гладит девушку.) Мой гордый скакун! Моя красивая кобылица, мы поскачем с тобой галопом!

Девушка. И не только! Мои подковы хорошо прилажены к моим беспокойным копытам, я хочу проскакать весь мир. Снимайте свои брюки и туфли, я вас одену.

Генерал (берет тросточку). Да, но сначала на колени! На колени! Давай, давай, становись на колени, становись… (Девушка артачится, имитирует ржание от удовольствия и становится на колени перед Генералом, как лошадь в цирке.) Браво! Браво, Голубка! Ты ничего не забыла. А теперь ты мне поможешь и ответишь на мои вопросы. Это совершенно в порядке вещей, когда молодая кобыла помогает своему хозяину расстегивать пуговицы, снимать перчатки и метко отвечает на его вопросы. Итак, начинай развязывать мои шнурки. (Во время этой сцены Девушка помогает Генералу раздеться, а потом облачиться в одежды генерала. Вскоре он будет полностью одет и тогда станет заметно, что он приобрел гигантские размеры, благодаря театральному трюку: невидимые котурны, расширенные плечи, ярко загримированное лицо.)

Девушка. Левая нога все еще распухшая?

Генерал. Да. Это стартовая нога. Это она топает. Как твое копыто, когда ты кадишь рысью.

Девушка. Что я делаю? Расстегивайтесь.

Генерал. Ты лошадь или неуч? Если ты лошадь, ты кадишь. Помоги мне. Тащи. Тащи не так сильно, ты же не ломовая лошадь.

Девушка. Я делаю, что положено.

Генерал. Ты бунтуешь? Уже? Подожди, я еще не готов. Когда я вставлю удила тебе в рот…

Девушка. О нет, только не это.

Генерал. Обязанность генерала – призывать к порядку свою лошадь! У тебя есть удила, узда, упряжка, подпруга, а я, обутый в генеральские сапоги, в каске, стегаю хлыстом и мчусь!

Девушка. Удила, это ужасно. От них кровоточат десны и рвутся губы. Я буду брызгать кровью.

Генерал. Пениться розовым и взрываться огнем! Но какой галоп! Через поля ржи, в люцерну, в луга, на пыльные дороги, в горы, на закате или на восходе, от зари до сумерек и от сумерек до зари…

Девушка. Заправьте рубашку. Подтяните подтяжки. Это не пустяк – одеть генерала-завоевателя и похоронить его. Хотите саблю?

Генерал. Как у Лафайета, пусть остается на столе. На видном месте, а одежду спрячь. Я не знаю куда, здесь ведь должен быть предусмотрен тайник? (Девушка убирает пакет с одеждой за кресло). Мундир? Хорошо. Медали все? Считай.

Девушка (сосчитав очень быстро). Все, мой генерал.

Генерал. А война? Где война?

Девушка (очень нежно). Она приближается, мой генерал. На яблоневом поле вечер. Небо спокойное и розовое. Внезапный покой – воркование голубей – предшествующий боям, омывает землю. Очень тихо. Плод падает в траву. Это сосновая шишка. Вещи затаили дыхание. Война объявлена. Хорошо…

Генерал. Но вдруг?

Девушка. Мы на краю луга. Я сдерживаюсь, чтобы не лягаться, не ржать. Твоя ляжка – влажная, ты прижимаешь мой бок. Смерть…

Генерал. Но вдруг?..

Девушка. Смерть внимательна. Палец к губам, это она призывает к тишине. Последняя благодать осеняет вещи. Ты сам не очень-то внимателен ко мне.

Генерал. Но вдруг?..

Девушка. Застегнитесь сами, мой генерал. В пруду застоявшаяся вода. Ветер сам ждет приказа, чтобы раздуть знамена…

Генерал. Но вдруг?..

Девушка. Вдруг? Что? Вдруг? (Кажется, что она подыскивает слова.) Ах, да, вдруг – это железо и огонь! Вдовы! Им нужно было ткать километры крепа для знамен. Под своими вуалями матери и жены прятали сухие глаза. Колокола кубарем летели с подорванных колоколен. На повороте улицы меня испугал голубой кордон! Я вздрогнула, но была успокоена твоей нежной и твердой рукой, моя дрожь прекратилась. Я снова пошла иноходью. Как я тебя любила, мой герой!

Генерал. Но… мертвые? Не было ли там мертвых?

Девушка. Солдаты умирали, целуя флаг. Ты расточал победы и милости. Вечер, ты помнишь…

Генерал. Я был таким нежным, что мог рассыпаться на снежинки. Рассыпаться на снежинки прямо на моих людей, скрыть их под самым нежным саваном. Рассыпаться на снежинки? Березина!

Девушка. Взрывы снарядов срезали головы. Наконец-то смерть взялась за дело. Проворная, она ходила от одного к другому, нанося рану, выкалывая глаз, отрывая руку, перерезая артерию, покрывая лицо свинцом, резко обрывая крик – наконец, смерть изнемогла. Выдохшаяся, умирая от усталости, она легонько облокотилась на твои плечи. Там она и заснула.

Генерал (пьяный от радости). Постой, постой, ты торопишь события, но я уже чувствую, что это будет великолепно. Портупея? Отлично! (Смотрясь в зеркало.) Ваграм! Генерал! Человек войны и парадов, вот каков я в своем гордом одиночестве. За мной нет никого. Просто появляюсь я. Если я прошел войны и не умер, прошел беды и не умер, если возвысился и не умер, то лишь ради этой минуты, близкой к смерти. (Вдруг он останавливается, обеспокоенный какой-то мыслью.) Скажи-ка, Голубка?

Девушка. Да, месье?

Генерал. Шеф Полиции, где он сейчас? (Девушка отрицательно качает головой.) Ничего? Все еще ничего? В общем, у него всегда все пшик. А мы, мы не теряем наше время?

Девушка (властно). Вовсе нет. Все это нас не касается. Продолжайте. Вы говорили: ради этой минуты, близкой к смерти… затем?

Генерал (беспокойно). …близкой к смерти …где я буду не ничто, но бесконечными отражениями в этих зеркалах, где мой образ… Ты права, расчеши свою гриву. Я требую, чтобы молодая кобыла хорошо выглядела. Итак, сейчас, по зову труб, мы спустимся – я скачущий на тебе – к славе и смерти, так как я иду умирать. Это спуск в могилу, вот о чем речь…

Девушка. Но, мой генерал, вы мертвы со вчерашнего дня.

Генерал. Я знаю… но торжественное и живописное нисхождение по незнакомым лестницам…

Девушка. Вы – генерал мертвый, но красноречивый.

Генерал. Потому что мертвый, болтливая лошадь. Тот, кто говорит, да еще таким красивым голосом – Образец. Я не более, чем образ того, кем я был. Теперь – ты. Ты наклонишь голову и закроешь глаза, так как я хочу быть генералом в одиночестве. Не для меня, а для моего образа, и мой образ для его образа и так далее. Короче, мы будем между равными. Голубка, ты готова? (Девушка кивает) Итак, едем. Подбери свое гнедое платье, лошадь, мой красивый испанский дрок. (Берет за голову игрушечную лошадку и пододвигает к себе, потом хлещет кнутом.) Привет! (Приветствует свой образ в зеркале.) Прощай, мой генерал! (Разваливается в кресле, кладет ноги на стул и приветствует публику, становясь неподвижным, как труп. Девушка располагается перед стулом, изображая гарцующую лошадь.)

Девушка (торжественно и грустно). Шествие началось… Мы пересекаем город… Мы идем вдоль реки. Я грущу… Небо низкое. Народ оплакивает прекрасного героя, погибшего на войне…

Генерал (подпрыгнув). Голубка!

Девушка (поворачиваясь, в слезах). Мой генерал?

Генерал. Добавь, что я умер стоя! (Снова принимает ту же позу.)

Девушка. Мой герой умер стоя! Шествие продолжается. Твои адъютанты идут впереди меня… Затем я, Голубка, твоя боевая лошадь… Военная музыка играет похоронный марш… (Девушка поет, маршируя на месте, Похоронный Марш Шопена, который подхватывает невидимый духовой оркестр. Вдалеке слышится треск пулемета.)

(Режиссер может прикрепить вожжи, одетые на плечи Девушки, к креслу на колесиках, на котором лежит Генерал, таким образом экипаж может покинуть сцену: Девушка тащит за собой кресло.)