Баллада ворона

Эмма Хамм

Баллада ворона

(Другой мир — 5)

Перевод: Kuromiya Ren

Каждой девочке, которая мечтала однажды стать ведьмой

ПРОЛОГ

Когда-то давно в лесу изумрудных листьев женщина убегала из дому. Не потому, что ее дом был опасным или неприятным, а потому что приключения бились в ее сердце. Она бежала по лесу, по холмам и долам, пока не устала.

Девушка уснула на постели из яркого мха, не зная, что в этом месте жил сильный фейри. Он был жутким, покрытым перьями, с когтями на руках и искаженным лицом. Он смотрел на нее и думал: «Эта милая кроха отлично смотрелась бы на моем столе на ужин».

Фейри не были добрыми, и он не мог позволить человеку наслаждаться роскошью его дома. Пока девушка спала, он сплел чары, что придали ей облик девы-лебедицы. Перья покрыли ее плечи и руки, будто снег, ее волосы стали белыми, как жемчуг, а глаза — голубыми, как лед.

Она проснулась среди банкета. Фейри плясали вокруг нее, перья, рога и мех украшали их тела, и она не могла различить фейри и зверей. Радуясь тому, что посчитала сном, она танцевала с ними до восхода солнца.

Устав, как никогда раньше, девушка остановилась и смотрела, как небо стало лиловым, потом розовым, а потом синим. Она счастливо вздохнула, поблагодарила фейри за чудесную ночь и повернулась уходить. Но поняла, что выхода не было. Стеклянная стена отделяла ее от свободы.

Фейри с жутким обликом появился из теней, тряся плащом из черных перьев и протягивая ладонь с когтями.

— Я должен попросить тебя остаться со мной, красавица.

— А если я пожелаю уйти? — спросила она.

— Я бы предпочел сделать тебя гостьей, а не пленницей.

— Тогда выбора мало, — она взяла его за руку и пообещала навеки остаться с ним. Взамен он дал ей королевство гоблинов и троллей. Она шла сквозь тьму, подданные кланялись ей. Она попала в замок из обсидиана. Все, что было видно, принадлежало ей, пока она не ходила за стеклянную стену.

Какое-то время ее радовала новая роль. Она отдавала приказы, народ звал ее королевой. Ее пернатый муж стал добрым, и хоть он не говорил, что любил ее, он был достаточно приятным. Она была счастливее в царстве фейри, чем у себя дома.

Стекло отражало мир вокруг них, который был и красивым, и опасным. Она часами смотрела, как пробегают олени, их картинки искажались и мерцали радугой. Девушка много раз тянулась к странным видениям, но они пропадали, когда ее пальцы касались мерцающего барьера.

Любопытство расцвело в ее груди, и она больше не могла терпеть.

Она прошла за стеклянную стену.

Город фейри рассыпался за ней, стал пеплом и пылью. Она повернулась и попыталась поймать кусочки руками, но было слишком поздно.

Среди ветра она услышала голос своего мужа-фейри:

— Ты всех нас погубила.

1

Королевство ворона

— Да благословит вас богиня, — пробормотала слуа.

— И тебя, сестра моя, — Айслинг взяла тонкую деревянную миску у существа, похожего на птицу. Она потягивала сладкий чай. Мед, лаванда и барвинок окутали ее язык, вкусы сосредотачивали ее разум и прогоняли напряжение из спины.

Она привыкла исполнять этот успокаивающий ритуал со многими слуа каждый вечер. Они были беспокойными. Желание расти в ранге терзало их разумы, и Айслинг обнаружила, что могла отвлечь их и ослабить мучения.

Многие души слуа были людьми. Она узнала, что редкие помнили свои прошлые жизни, хотя многие те жизни не были счастливыми. Те, кто участвовал в ритуалах, обладали формой магии в прошлых жизнях. Некоторые из них были ведьмами, некоторые хотели быть ведьмами, а другие просто были рады отвлечься на что-то новое.

Слуа перед ней была тихой. Ее лицо недавно исказил клюв, отмечавший ее народ. Темная кость рассекла ее лицо пополам, кожа облазила, словно слуа ее меняла. Айслинг помнила ее лицо месяц назад, осунувшееся человеческое лицо, все еще женское. Она была новой душой, забранной слуа. Теперь из знакомых черт остались только глаза. Изменение выглядело болезненно, но все слуа убеждали ее, что не ощущали преображение.

Тело существа потемнело, стало серым, безжизненным и тусклым. Кожа свисала от запястья до талии, напоминая сложенные крылья. Как и многие слуа, она перестала носить одежду. Ее груди обвисли, кожа осунулась, и телу недоставало жира и мышц. Она была костями, сдерживаемыми плотью, что скользила по ним как раскаленная лава.

Она уверенной ладонью взяла миску.

— Счастья вам, моя королева.

Айслинг провела ладонью по редким волосам на макушке слуа.

Женщина потянулась, как кошка, прижалась головой к ладони Айслинг. Их редко трогали, даже такие, как они. Они считали себя отвратительными, и многие тревожились из-за того, что Айслинг касалась их всех. Она была ценной, их Воронья королева. Она не должна была трогать тех, кого осквернила темная магия.

Айслинг каждый раз показывала им глаза на своих ладонях и напоминала, что и она родилась с темной магией.

Она миновала слуа и прошла в пещеру, где ее ждали остальные. Длинный шлейф ее платья скользил за ней. Черное кружево шуршало по камням, шелк смягчал звук ее движения, делая его мелодией.

Ее сердце сжалось от счастья, когда она посмотрела на ряды слуа. Они сидели, сложив крылья, опустив мягко когти на колени, устроившись кругом у ямы с огнями фейри. Это была картина расслабления и сдержанности. Она гордилась бы еще больше, если бы они стали превращаться в людские души, какими должны быть.

Айслинг прошла к открытому месту в круге и устроилась между двумя кожистыми существами. Тот, кто был справа, еще юный, судя по гладкой коже, подвинул мизинец и задел черное кружево ее платья. Она подавила улыбку, опустила ладони на колени и закрыла глаза.

В воздухе пахло лемонграссом и лавандой. Немного дыма, наполненного магией, задело ее спину. В этой пещере были не только слуа, а во всем Подхолмье были не только существа, которых изгнали сюда.

Она ощущала эту магию уже много раз. Это не было опасное существо или что-то, осознающее себя. Айслинг пыталась говорить с ней, но магия оставалась молчаливо, не поддавалась и не реагировала. И Айслинг поняла, что эта магия была самим Подхолмьем. Земле нравилось участвовать в церемониях.

Слуа рядом с ней покачнулся в сторону. Другие тоже стали мягко покачиваться, как волны. Тихий гул зазвучал из их животов, повторялся, наполняя Айслинг спокойствием.

Она вдохнула три раза и очистила разум.

— В этот дым я отпускаю всю энергию, что мне не служит.

Слуа повторяли ее слова, некоторые еще напевали, и слова стали песней:

— Я отпускаю весь негатив, что окружает меня, и все страхи, что сковывают меня.

Они снова и снова повторяли слова, пока она не ощутила, как напряжение пропадает. Магия в комнате лопнула, звук был почти слышимым, будто порвалась нить.

Метки на ее руках, означающие «Супруга Ворона» на древнем языке, горели. Она стала думать, что эта боль была знаком, что слуа не навредят себе или кому-то еще. Их гнев был отпущен.

Она тихо выдохнула.

— Да будет так.

Эхо ее слов заполнило пещеру. Многие слуа остались сидеть беззвучно, склонив головы, тела были спокойны. Были те, кто оставался в пещере надолго, порой они не уходили, пока их не вызывали. Некоторым было сложно управлять желанием поглощать страх, другие хотели поглощать души так сильно, что оставались в пещере, чтобы не навредить остальным.

Когда Айслинг встала, несколько младших слуа тоже поднялись. Они предпочитали бродить по лабиринту Подхолмья и искать тех, кто упал в его глубины.

Она поправила юбки и вышла из пещеры. Церемония не была длинной, но она могла сделать это для своего народа перед тем, как ее настигнет ее проклятие.

Она босиком спускалась по крошащейся лестнице к следующей, что изгибалась и обрывалась в воздухе. Айслинг не мешкала на вершине. Она продолжила идти, магия Подхолмья повела ее под лестницей. Она спускалась вверх ногами для тех, кто был на другой стороне, но для нее спуск ощущался нормально.

Первые несколько раз, когда она пыталась сделать это, ее желудок возмущался. Теперь она привыкла к странностям этого места. В лестницах не было смысла. В этом месте не было смысла. Но это был дом, и этого ей хватало.

Боль пронзила ее руку. Айслинг скривилась и коснулась пальцем огамических меток.

— Все еще пылает? — прошептала она. — Почему?

Метки редко горели дольше нескольких мгновений после их утреннего ритуала. В последнее время они зудели все дольше. Она не знала, был это хороший или плохой знак.

— Госпожа! — раздался крик, проносясь мимо ее головы как стрела. — Госпожа…

— Прошу, не зови меня так, — Айслинг повернулась и ждала, пока слуа ее догонит. Они стали звать ее Госпожой тьмы, и это она считала глупым. Она не была госпожой, если они того не хотели. Она ничего не имела раньше, ее могло ждать такое дальше. Такой титул был пощечиной для ее истории.

Этот слуа был одним из старейших. В его кожистых крыльях были дыры, потрепанные края хлопали от слабого ветра. У него не было грудей, так что это был мужчина, хотя складки свисающей кожи могли скрывать правду.

Он выдохнул и протянул руку, когда добрался до нее.

— Здравствуй. Коннор, да? — она надеялась, что угадала.

— Айе, госпожа. Это Коннор.

Хорошо, иначе она бы смутилась. Хотя Айслинг была Вороньей королевой месяцами, она еще не научилась различать слуа. Чем старше они становились, тем больше были похожи друг на друга. Они все были складками кожи с выпирающими костями и голодными глазами.

Она склонилась в слабом реверансе и смотрела на слуа, чьи руки подрагивали.

— Чем могу помочь?

— Нет, госпожа, я хотел озвучить тревоги насчет Самайна в этом году.

— Может, тогда тебе стоит поговорить с Королем-вороном. Дикая Охота не под моим контролем.

— Я хочу озвучить это вам, потому и позвал вас, госпожа, — он беспокойно двигал руками. — Просто… многие из нас слышали шепот во тьме, старый голос, который давно считали мертвым.

Еще один мертвый бог? Айслинг не знала, сколько таких переживет. Она знала, что стоило выслушать того, кто заявлял, что говорил древний голос.

Она подавила вздох и кивнула.

— Ты знаешь, кто говорит?

— Старший из слуа говорит, что это… — он сглотнул. — Кэрман.

Айслинг слышала о женщине, хотя старые мифы не описывали ничего точно, могли быть неправдой.

— Первая ведьма?

— Древняя мать и госпожа всей магии, — согласился слуа. — Она говорила со старшими слуа.

— Что она сказала?

— Что возвращается время магии, и она вызовет нас восстать.

— Вас? — повторила Айслинг. Это ей не нравилось. Управлять слуа могли только Король-ворон или Воронья королева, но этот шепот влиял на ее народ. Так казалось. — Расскажи еще о Кэрман. Правду, а не мифы людей о том, кем было это существо.

Многие слуа обожали истории. Они знали многое, и это существо было одно из старейших. Он выпрямился, насколько мог, и выдохнул.

Щелкнув когтями, он начал:

— Кэрман была богиней из Афин. Ее кожа была как из золота, ее волосы были цвета темнейшей ночи. Она ехала на колеснице с пылающими колесами. С ней прибыли три сына, Черный Даб, Злой Дотер и Жестокий Диан. Ей нужны были только ее сыновья, чтобы разрушить Ирландию. От ее прикосновения земля умирала. Фрукты увядали на лозах, посевы засыхали. Ее магия была такой сильной, что даже величайшие друиды не могли ее одолеть. Ее действия привлекли внимание четверых Туата де Дананн. Они поехали на ветрах биться с ней и ее сыновьями. Даже им было сложно противостоять ее магии. Но они могли одолеть ее сыновей. Тут мифы людей различаются. Они говорят, что Даб, Дотер и Диан были изгнаны, и что Кэрман умерла от разбитого сердца.

Слуа склонился ближе, словно его могли подслушать.

— Это не так, госпожа. Они не могли прогнать трех парней, как и не могли изгнать их мать. Кэрман привязала себя к этой земле, забрав всю силу из Подхолмья. И они пленили ее тут с нижнародцем.

Это было сложнее. Она всегда думала, что это место было не просто домом для забытых существ. Айслинг не думала, что это была и темница.

Кэрман была скрыта в этом месте? Айслинг не видела все королевство. Слуа настаивали, что там было куда больше, и те, кто хотел ее внимания, приходили к рушащейся крепости. Если богиня была в оковах на окраине, разве они не должны были проверить, держатся ли прутья?

Слуа отклонился и покачал головой.

— Я подумал, что вам нужно знать, госпожа. Мы останемся, как всегда, защищая вас и короля. Но некоторые… — он облизнул губы. — Стоит следить за всеми слуа пока что.

— Благодарю за предупреждение, — ответила она. — Я передам королю. Нам нужно многое обсудить.

Если у них было время. Она встревожилась, смотрела, как слуа разворачивается и уходит по лестнице.

В последний раз у нее и Брана был вечер вместе во время бури. Если луну было видно, он был вороном. Если солнце выходило, она была лебедем. И не важно, где или когда, их проклятия разлучали их.

Она подобрала юбки и побежала вниз по лестнице, направляясь к глубокому озеру в центре Подхолмья. Он ждал ее там, как каждую ночь, и она не хотела тратить их драгоценные моменты вместе.

Ее ноги топали по обломкам камней и скользкому мху. Рассказать ему все? Слуа признавались в таком и ему или только ей?

Горизонт будто разделялся перед ней, открывая пруд, где она проводила дни. Он был достаточно большим для нее, но она не могла назвать его озером. Воды были глубокими, насколько, что никто не мог увидеть дно. По крайней мере, без чар, чтобы дышать под водой.

Она надеялась отыскать решение. Она и Бран отправили информантов по землям Неблагих и людей, они пытались найти подсказки насчет проклятий. Им нужно было снять проклятия, чтобы править народом лучше.

Она остановилась у края воды, пальцы ног касались пруда. Подол ее платья промок, стал тяжелее, она могла испортить еще много нарядов. Теперь ей нужно было дождаться времени между временами, когда солнце и луна пропадали с неба и позволяли родиться рассвету и сумеркам. И тогда она могла увидеть его.

Теплые руки обвили ее талию, притянули ее к широкой груди, что ощущалась как дом.

— Воронья королева, — низкий мягкий голос прозвучал у ее уха. — Не стоит ходить вне замка без стражи.

— Страж уже со мной.

Бран рассмеялся. Перья щекотали ее уши, остатки его магии угасали, и его руки обвили ее без помех в виде перьев.

— Я не считаюсь как страж, Айслинг.

— Я говорила не о тебе, — она притихла, он прижался теплыми губами к ее шее. — Я могу о себе позаботиться.

Он хмыкнул, развернул ее. Его ладони скользнули по ее рукам, подняли их к его шее, чтобы он мог притянуть ее ближе. Бран выдохнул, задевая дыханием ее губы.

— Я скучал, ведьма.

Боль пронзила ее грудь. Боги, и она скучала. Это проклятие было хуже всех, что они пережили вместе. Они были так близко, но всегда так далеко.

Айслинг уткнулась лицом в его горло, вдыхая запах мужчины, вина и дикости. Свет скоро коснется ее кожи, и она покинет его руки. Пару секунд она могла стоять с ним и делать вид, что была счастлива.

— Где ты, ведьма? — прошептал он, гладя пальцами ее волосы. — У меня лишь несколько мгновений с тобой каждый день. Я не буду тратить их даже на твои мысли.

Он прижал ладонь к ее затылку, словно она была хрупкой. В тот миг она себя так и ощущала. Постоянные сражения утомили Айслинг. Борьба, чтобы оставаться нормальной, отчаянное желание быть ближе к нему, видеть его дольше пары минут в день.

Бран прижался губами к ее губам, поцелуй лишил ее воздуха. Она сжала его черную рубашку, чтобы не упасть.

Он проникал в ее рот, облизывал и покусывал ее губы, пока Айслинг не вздохнула. Все ее недовольства и страх таяли от жара его тела, тепла его восторга, от его нежных пальцев, впивающихся в ее поясницу.

Волоски на ее руках встали дыбом, магия покалывала от макушки до пальцев ног. Она отодвинулась, зажмурившись, и покачала головой.

— Меньше времени, чем обычно.

— Мы снимем твое проклятие, — он гладил ее голову, запутывался пальцами в волосах. — Дай мне время. Нам могли бы помочь сотни фейри. Нужно просто подкупить правильного.

— Не нужно никого подкупать, — с фейри было сложно иметь дело, и ему нужно было дать им повод помочь. Она надеялась, что это произойдет как можно скорее.

— Наш мир работает иначе, — Бран отошел на шаг, его пальцы скользнули по ее рукам, задержались на ладонях, а потом он опустил руки. — Хотел бы я, чтобы было не так.

— И я.

Магия обвила ее ноги холодной лаской, которую она ненавидела. Это ощущение теперь было знакомым, но даже после месяцев превращений она не могла перестать испытывать отвращение. Она стиснула зубы, бедра дрожали, Айслинг боролась всеми силами. Но все равно попятилась, когда вода не коснулась ее колен.

Борьба не помогала. Магия проникла глубоко в ее кожу, стала ее частью, даже когда она не была в пруду.

Айслинг ощущала, как движутся мышцы, ломаются кости, пропадают волосы, пока каждый дюйм ее тела не изменился. Она стала чем-то новым. Уставшим и ужасно слабым.

Айслинг подняла голову, изогнув длинную шею, и встретила печальный взгляд Брана. Он провел ладонью по своим волосам, задел пальцами черные перья. А потом кашлянул.

— Скоро, Айслинг. Я это исправлю.

Он бросил на нее взгляд и пошел к замку. Слуа не могли долго без правителя, иначе они впадали в безумие, ведь не могли отвлечься. Они могли сорваться, напасть на мир людей и пировать там душами. Мир не пережил бы такого.

Айслинг направилась от берега к другой стороне. Бран мог полагаться на магию фейри, чтобы спасти их, но она не могла ждать. Фейри могли принимать решения сотни лет. У нее не было столько терпения.

Когда она поняла, что он ушел слишком далеко, чтобы видеть ее, Айслинг поплыла быстрее к другому берегу, где ее ждало черное пятнышко.

Ее верный фамильяр ждал там. Лоркан. Странный ведьмак, который спасал ее жизнь множество раз, стал котом, делая это. Его лапы топали по земле, он хмуро смотрел на нее, словно она что-то сделала не так.

Наверное. Он не любил ждать. Айслинг много раз говорила ему, что не управляла изменением, но он не хотел слушать. А всегда просил ее меняться быстрее, потому что «у некоторых не было роскоши времени».

Как только она оказалась близко, он зашипел:

— Почему так долго в этот раз?

— Лоркан, прошу, не начинай.

— Я видел тебя на другой стороне. Я понимаю, что ты скучаешь по нему, но нельзя просто… ласкаться, пока я тут.

Айслинг подняла голову и завопила, так звучал смех в ее новом теле.

— Ласкаться?

— Может, не так плохо. Пойми важность того, что нужно встречаться как можно скорее, особенно, когда я возвращаюсь из мира людей! У меня может быть информация, как снять новое проклятие.

— И ты ее принес? — она плавала небольшими кругами перед ним.

Лоркан поднял лапу и облизнул ее. Он прищурился, следя за ее движениями, а потом мрачно ответил:

— Нет.

— Тогда зачем мне спешить на встречу?

— Не наглей, юная леди.

Она знала, что отношения с Лорканом не изменятся, в каком бы облике она ни была.

Айслинг снова рассмеялась и раскрыла крылья.

— Ты хоть что-то делал или спал на солнце?

— Было несколько жаб, что хотели помочь, но я решил, что ты не хочешь бородавки, ведьма.

— Так прогресса никакого?

Лоркан вздохнул и лег на небольшой камень. Белая звездочка на его груди пылала миг, а потом он опустил голову на камень.

— Будто никто никогда не слышал о Вороньей королеве. О короле — да. Есть сотни легенд о нем, его ошибках и прочем. Королева? Ее не существовало.

— Должна быть связь с той, что в озере под Неблагим замком, — прошептала Айслинг. — Я ощущаю, что все началось с нее.

— Будет сложно поговорить с мертвой женщиной, — проворчал Лоркан. Он перевернулся на спину, солнце падало на его брюхо. — Нужен другой способ исправить это.

— Разве не для этого я послала тебя в мир людей?

— Я думал, чтобы я поел пухлых мышей и притворился, что крылья скворца, трещащие между моих зубов, это вороны.

Она плеснула на него водой с помощью крыла. Кот зашипел и перекатился пару раз, чтобы оказаться подальше от жидкости.

Хмуро глядя на нее, он топнул лапой по земле.

— Это было не обязательно.

— Это весело.

Она поплыла от него, озеро течениями увлекали ее за собой.

Лоркан мог понимать зверей, ведь был сам таким. Она могла делать так, меняясь. Другие? Они не понимали ни слова, что она говорила. Это раздражало. Она могла слышать их слова, но никто не понимал ее хриплые вопли.

Говорить со зверями бывало забавно, но она хотела снова говорить с фейри и людьми. Айслинг вздохнула. Ее крылья опустились, шея медленно изогнулась.

— Все прошло не очень хорошо, да? — спросил Лоркан.

— Ничего не изменилось, если ты об этом, — ничто не изменится. Она не могла касаться его дольше пары минут в день. Они не могли править вместе, как должны были, и это не беспокоило его.

— Он все еще пытается.

— Он так говорит, — буркнула она.

— Не говорит. Я видел, как он старается. Он не забыл, и он не даст тебе гнить как лебедю вечно, Айслинг.

Она не знала, была ли согласна. Бран, хоть и был отвлечен, казалось, интересовался в побеге от ответственности, а не в помощи ей. В его природе было отказываться от всего, что нужно было делать как королю. Он не хотел эту роль, и хуже было, что ее вручили ему силой.

Айслинг покачала головой.

— Я не могу оставлять их так, как он. Я понимаю, что дворы фейри требуют его присутствия, и что ему нужно быть в мире смертных, чтобы найти решение с проклятием, но слуа кто-то нужен. Если нас обоих не будет, они распоясаются. Даже сейчас они удерживают свои разумы нитью, которую я восстанавливаю каждое утро.

— И этот «кто-то» — должна быть ты?

Кто-то должен был вести себя по-взрослому. Айслинг хуже всего подходила для этого. Она знала, как заботиться о детях, но не о взрослых фейри.

Когда люди старели, они ждали помощи других. Они думали, что им обязаны оказывать помощь, где бы они ни были, как бы ни жили. Дети всегда принимали доброту как искреннее чувство.

Слуа были как дети, которыми она восхищалась в мире людей. Они благодарили ее, кланялись, когда она входила, они даже шептали, что она была известной Туата де Дананн, которая благословила их своим вниманием. Они желали того же, что и взрослые: роскоши, уважения, чести.

И они не понимали, что она была проклята как они.

— Ах, — тихо проурчал Лоркан. — Ты переживаешь, что больше не интересуешь его.

Она обычно отрицала бы эмоциональную привязанность к другому. Бран проник под ее щит, и теперь она не знала, как убрать его.

Айслинг зашуршала перьями.

— Он все еще заинтересован, но… не знаю. Я не могу описать ощущения, когда я вижу того, кем, — она сделала паузу, — восторгаюсь, похожим на человека, пока я такая.

— Тебе не нужно описывать это мне. Я жил с этим много лет.

Она посмотрела на друга.

— Ты же не…

— Ты? — Лоркан рассмеялся, его голос разнесся над прудом. — Никогда. Конечно, кто-то был до тебя, глупая. И она была милой.

— Милой? Вряд ли я слышала, чтобы ты хоть кого-то звал милым.

— А она была, — его взгляд стал далеким, словно он смотрел в прошлое. — Ее волосы были медными, как огонь, а глаза были зелеными как трава. Только она привлекла меня.

Айслинг подплыла ближе.

— Что с ней случилось?

— Не знаю. Я увлекся ведьмовством, пришлось покинуть деревню, где я рос. Она осталась с отцом, тот придерживался традиций. Больше я ее не видел.

Она слышала такие истории от многих ведьм. Люди видели в них опасных существ, которые могли им навредить. Многие ведьмы жили одиноко. Они желали тьмы, чтобы их одиночество не побеспокоили.

Тишина затянулась между ними. Айслинг не знала, что сказать, да он и не хотел ничего слушать. И она дала ему миг тишины, а потом озвучила другую тревогу:

— Слуа слышат шепчущий голос, — сказала она. — И зовут его Кэрман.

— Первая ведьма?

— Та самая.

Лоркан сел, строго на нее посмотрел и заорал:

— Кэрман — опасная новость, ведьмочка. Если это правда…

— Я не хочу, чтобы кто-то нервничал. Это должно быть правдой, чтобы мы вовлекли всех, — она посмотрела на замок, гадая, сколько слуа слышали уже голос ведьмы. — Мне нужно узнать, сколько их ее слышало.

— Если они ее слышали, это плохие новости. Та ведьма уничтожила почти все, пока твои предки не остановили ее.

— Я не связана родством с теми, кто ее остановил.

Она не знала, поддерживала ли Бадб решение ее родни помешать Кэрман и ее сыновьям терзать Ирландию. Война после этого точно утолила бы жажду крови Бадб. Даже ее сестры, Морриган и Мака, были бы вовлечены в это.

Туата де Дананн, остановившие Кэрман, спасли свой народ от войны, что могла начаться снова и без появления Кэрман в мире людей.

— Она тут? — спросил Лоркан.

— По словам слуа, это ее темница.

— Это опаснее, чем все, что мы ждали от Подхолмья, — он встал и потянулся. — Я верю, что ты разберешься с этим. Остальное на мне.

Она опустила клюв и смотрела на него.

— То есть дальше несколько дней ты будешь спать на солнце?

— Тут редко бывает солнце, и оно слабое. Я должен тратить больше времени, чтобы так прогреться.

Она снова окатила его водой, хохоча, и уплыла к центру пруда. Ей нужно было многое обдумать, составить планы.

Айслинг надеялась, что найдет доказательство существования Кэрман до того, как ведьма устроит проблемы.

2

Семейные узы

Бран коснулся пальцем крошащихся перил, поднимаясь по лестнице к своим покоям. Слуа тянулись за ним, шептали за ладонями, что тут был король. Он прибыл, они были спасены и могли быть счастливыми.

Вес их ожиданий давил на его плечи так, что он не мог дышать.

Роль короля должна быть простой? Он всегда думал, что да. Его отец весь день отдыхал в тронном зале, его кормили с рук слуги и дочери, потакающие ему. Его мать следила за делами ее народа, но вмешивалась, чтобы только накричать на них, чтобы они убежали в страхе.

Таких правителей он знал. Он не думал, что у него будут тысячи детей, что хотели его внимания.

Один из слуа потянул его за рукав.

— Сир, можно минутку?

Он замер, посмотрел на уродливое существо и кивнул.

— Что такое?

— Мы хотим провести больше времени с вами.

— Зачем?

Остатки бровей слуа сдвинулись в смятении.

— Чтобы… быть с вами?

Тут была проблема. Он не знал, как быть с ними. У него никогда не было друзей, Неблагие не заводили такие отношения, и он опасался, что оскорбит их. Или хуже…

Станет как его родители.

Он не мог сказать Айслинг. Она стала бы хуже о нем думать, ведь верила, что он был способен на большее, чем подозревал. Мог ли он сделать то, что она ожидала?

Он не знал, как быть королем. Он не знал, как быть мужчиной, который любил ее, куда там до заботы о целом королевстве.

Бран покачал головой в сторону слуа, выскользнул из его хватки и оставил их на лестнице. Темное пятно их группы задержалось на миг, а потом они пошли в другую сторону.

Он не хотел быть их лидером. Он не просил этого, а теперь королевство было у его ног, и он ощущал, что не был их достоин.

Рушащиеся коридоры тянулись перед ним. Стены накренились, или это он склонился у стены? Прижав ладонь к горлу, он просил тело глубоко вдохнуть. Его разум кричал. Не словами или эмоциями, просто кричал, что что-то было не так, что он умирал, или тот, кого он любил, умирал, и он не мог отогнать эти мысли.

Он знал, что это была паника. Его тело верило, что конец всего несся к нему на огромной скорости, и он никак не мог это остановить.

Он пошел по коридору, добрался до двери, едва дыша. Он прижал ладонь к прохладному дереву, толкнул с силой, а потом рухнул в проем.

Кулаки давили на пол, он заставил легкие вдохнуть. Вдох, другой, и так снова и снова, пока он не смог хотя бы думать сквозь опасный красный туман в голове.

Миру не пришел конец от того, что он стал королем. Слуа не вырвались в мир людей пировать, хотя и хотели.

Это ведьма так его беспокоила? Или ответственность за армию, что могла уничтожить и мир людей, и дворы фейри?

Айслинг сказала бы, что это глупые тревоги. Слуа не хотели никому вредить. Они все еще были хорошими под покровами тьмы и тени. В отличие от Брана, она не ощущала их голод, не слушала их потаенные желания.

Она не знала, что каждый раз, когда она входила в комнату, они поворачивались и пялились на нее, потому что гадали, какой была на вкус ее душа.

Он постоянно бился с ними, говорил им успокоиться, расслабить разумы, как и она пыталась делать. Они не хотели успокаиваться. В них всегда была часть, которая хотела освободиться от связи с Королем-вороном, чтобы поглотить мир.

Их творец давно умер, прошла вечность с тех пор, как древний бог породил их, чтобы покончить с миром. Туата де Дананн приковали их к бедной душе, которую назвали Королем-вороном. Это Бран знал. Остальная история была затеряна после сотен войн, где слуа заливали мир кровью.

Он видел в голове, какой мир хотели слуа. От его любимого Другого мира остался бы лишь пепел, но он больше переживал из-за мира людей. Фейри сражались бы и умерли достойно. Люди умерли бы, крича в кроватях, их худшие кошмары забрали бы их души. А потом они стали бы монстрами, которые хотели поглощать души.

Тревога давила на его плечи, вес был невыносимым. Его плечи дрожали, пальцы тряслись, прижимаясь к холодному каменному полу.

Он не мог этого сделать. Он не годился для этой роли, но получил ее. Ему приходилось заботиться о них, оставаться вдали от той, кто мог прогнать его тревоги и убедить его, что все не так плохо.

Нет. Он будет страдать от страха один и в тишине. Айслинг уже достаточно страдала.

Что-то пошевелилось в углу комнаты, где стояло зеркало. Портал домой на случай, если он понадобится Неблагим.

Одна из его сестер вышла оттуда, неловко повернув голову, словно ее шея была сломана.

Бран заставил себя приглядеться. Было важно знать, кто это был. Некоторые из его родни могли попытаться убить его в такой миг слабости. Другие могли просто рассмеяться.

— Изольда, — он кашлянул и сел на корточки. Он остался на полу перед самой опасной сестрой, следил, как она проходила в комнату.

Если бы ему пришлось выбирать из своей родни, он выбрал бы ее. Она была самой надежной из его опасной семьи. Она тоже была кровожадной, но хотя бы этого не скрывала.

Изольда была самой старшей, веками была игрушкой его отца. Паутина голубых вен тянулась под ее тонкой бледной кожей. Ее шея оставалась под этим углом, потому что она была сломана много раз. Но ему было не по себе всегда от ее губ.

Когда-то, когда они были людьми, их отец зашил ее губы. Через пятьдесят лет он позволил ей говорить. Шрамы остались на посиневших губах.

Ее глаза отец оставил зашитыми.

— Брат, — прохрипела она, голос напоминал шорох веток холодной зимней ночью. — Ты пал.

— Я все еще могу встать.

— Можешь? — она шагнула ближе, ее ладонь нашла столбик кровати.

Она постарела. Ее черные волосы теперь были с сединой, что было необычно для их народа. Но не для нее. Она за свою жизнь страдала больше тысячи фейри.

Бран остался на месте. Хотя Изольде нравилось, когда остальные считали ее слабой, он знал, что ее позвоночник был железным, куда сильнее, чем у всей его родни. Если она хотела напасть на него — а Неблагие всегда отчасти хотели напасть — она сделает это, и он не сможет ее остановить.

— Зачем ты тут, сестра?

— Я услышала о новом Короле-вороне. Отец не перестает говорить о тебе, — ответила она. Тихий смех сорвался с ее дрожащих губ. — Хотя наши братья злятся сильнее. Думаю, родители могут даже гордиться тобой.

Бран с отвращением сглотнул.

— Я никогда не искал их похвалы.

— Не искал. Даже в детстве, — Изольда опустилась на край кровати. Края ее изорванной белой ночной рубашки замерли как паутина вокруг нее. — Но ты тут.

Она пришла не биться с ним. Она бы уже напала. Бран все еще носил несколько шрамов на груди. Его плечи опустились от облегчения.

— Ты тут как сестра? — спросил он. — Или как враг?

— Отец не знает, что я тут.

Загадка в ответ, как делали все его сестры, собирающие информацию в Другом мире, оставляющие ее на хранение в библиотеке. Он понимал ее.

— Тогда ты знаешь о моем месте тут больше, чем подаешь вид.

— Я всегда знаю, где ты, братишка, — неожиданное нежное выражение появилось на ее лице. — Ты всегда был у меня любимым.

— Как и ты у меня.

— Прости за боль, которую ты испытал в темном замке, — прошептала она. — Я так и не сказала тебе, но я думаю, что тебе важно знать. Я записывала все побои, поместила это в черную книгу на самой высокой полке в моей секции. Никто ее еще не видел. Я знаю каждую твою слезу, каждый удар, что ты перенес. Все, братишка. Я видела все.

Быть записанным так было огромной почестью со стороны его сестры. Шок лишил его слов. Он смотрел на нее, зная, что она не видела его выражение лица, его одобрение. Что она испытала? Почему он не знал такого о своей семье?

Бран кашлянул.

— Спасибо.

Изольда кивнула головой на кривой шее.

Тишина тянулась между ними, и он забыл, как неудобно было ему с семьей. Они не были поддержкой. Они не хотели помогать друг другу. Они не заботились о других. И то, что его сестра была тут, было странным.

Он медленно выпрямил ноги.

— Ты чего-то хотела?

— Я хочу тебе помочь, брат.

— Мне не нужна твоя помощь. В Подхолмье правят не в стиле Неблагих, — было приятно говорить такое.

Всю жизнь Бран хотел отречься от своего народа. Он не хотел быть блуждающим фейри без связи с его двором или семьей. Он не хотел быть Неблагим. Их ненависть ко всем, как и то, что они не хотели заботиться друг о друге, ему не подходили.

У него был шанс тут построить нечто другое. То, во что он верил, что сделает жизни его народа лучше. Вот только он вряд ли мог.

Изольда вытащила из складок платья черную книгу и протянула ему.

— Думаю, это поможет.

Сестра затеяла игру? Он не узнавал книгу, да он и не задерживался в библиотеках надолго. Когда он взял книгу, магия пронзила его тело как молния.

Бран погладил мягкую кожу обложки, посмотрел на простой дневник.

— Что это?

— Это твое.

Он не сразу понял, что это была его книга. Каждая деталь его жизни, которую записывала Изольда. Он открыл ее на середине и прочел неприятный момент, когда его мать сняла кожу с его спины.

Это был он. Все случаи. Все детали, кусочки его жизни были описаны от корки до корки сестрой, о заботе которой он и не знал.

Темные воспоминания грозили подняться в его голове волной и потопить все хорошее.

Холодная хрупкая ладонь накрыла его, заставляя закрыть книгу.

— Это была твоя история, и я отдаю ее тебе, потому что эту главу нужно закрыть.

— Что? — он смотрел в ее глаза, зашитые веками, и понимал, что она видела больше, чем раскрывала.

Она улыбнулась губами в шрамах.

— Сожги ее, брат. Неблагого принца больше нет, эти воспоминания не нужны. Стань Королем-вороном полностью. Изучи его. Твое прошлое и будущее не должны смешиваться.

Это был редкий миг ее доброты, и он не даст ему пропасть зря. Бран кивнул, повернулся и бросил книгу в камин за собой.

Глядя, как она загорается, он будто ощущал начало чего-то нового.

3

Слухи и мифы

Айслинг парила между снами и реальностью. Ее разум блуждал в мыслях, отчаянно пытался расставить их на нужные полки. Она больше не спала по ночам. Ей нужно было оставаться на ногах из-за слуа и всей ответственности, что пришла с титулом Вороньей королевы.

Как лебедь, она беспокоилась о многом. Дикие звери интересовались ее крыльями, и даже фейри смотрели на ее грудь с голодом во взгляде, который не был сексуальным.

Солнце горело за ее глазами, мешало ей спать, хоть ей и хотелось.

По воде шла рябь, волны гладили ее бок, словно кто-то прошел в ее озеро. Обычно Айслинг прогоняла их едва заметным движением. Она знала, что они были там. Слуа часто навещали ее, держались вдали, но давали ей знать, что она была не одна. Порой олень проходил мимо ее пруда и пил воду. Эти звуки она знала.

Вода снова зажурчала, словно ее лили из вазы или кубка. Звери не издавали такие звуки, так что кто-то пытался привлечь ее внимание. Слуа не трогали ее. Они знали, что это было ее священное время, думали, что она была лебедем для связи с природой, ведь никто из них не помнил о прошлой Вороньей королеве.

Оставался лишь один, кто посмел бы беспокоить ее, когда луна еще не взошла, фейри, который постоянно радовался, что превзошел их. Айслинг приоткрыла глаз и посмотрела на широкое озеро.

Мужчина сидел на корточках у края, золотой кубок в его руке был опущен в пруд. Черные волосы ниспадали на его плечи до пояса, почти задевали воду, пока он склонялся. Его одежда была аккуратной, изумруды сверкали на лацкане и на поясе. Широкие плечи, узкая талия, бархатные штаны на длинных ногах.

Он был бы красивым, если бы не бледная чешуя над его воротником.

Она подплыла ближе, опустила голову, клюв почти касался воды. Как он смел? Прошлый Король-ворон, который проклял ее и Брана на эту ужасную жизнь, потому что не хотел оставаться в этом королевстве.

Он не имел права быть тут.

Слуа все еще шептали его имя со страхом, что он вернется на трон. Дарси, потомок темного. И теперь она знала, почему его так звали.

Древняя книга раскрыла его историю. Он родился в семье Неблагих, которые были отчасти змеями. Они поглощали добычу целиком, тянули время, наслаждаясь мучениями тех, кого они ели. Он не был хорошим Королем-вороном. Он был худшим в истории.

Она щелкнула клювом в предупреждении. Он не посмеет приблизиться, или она сломает ему пальцы клювом.

Дарси поднял голову. Его глаза были цвета солнца, падающего среди листьев, узкие зрачки почти пропали при виде того, как близко она была.

— Айслинг, — сказал он теплее, чем должен был. — Моя милая королева, как ты?

Она ударила крыльями по воде, возмущаясь. Он не имел права звать ее своей королевой, еще и обращаться к ней. Он оставил их народ, слуа, дуллаханов, дарг-ду, в руках Брана и ее, не дав советов. Ей пришлось собирать много оставленных им осколков.

Может, он понял, что означало ее движение, потому что отклонился от берега. Кубок растаял в его ладони, магия мерцала на его пальцах нитями.

— Вижу, ты меня помнишь.

Конечно, она его помнила. Как она могла забыть мужчину, обрекшего ее на такую жизнь?

— Хорошо. Я думал заглянуть и узнать, что вы сделали с моим королевством, — он огляделся и широко улыбнулся, раскрывая острые клыки. — Похоже, пока ничего не сделали.

Она собиралась укусить его. Она будет бить его крыльями по голове, пока не выпадут те острые зубы.

— Я пришел к твоему мужу. Хотя он же тебе не муж, да? Ты просто его супруга, игрушка короля, или как ты утешаешь себя, чтобы оправдать оскорбление, — он посмотрел на нее. — И я хотел увидеть тебя. Слухи — правда, да? Воронья королева всегда страдает с королем, каким бы ни был ее облик. Странно. Я не знал, что проклятие бывает таким сильным. Но ты лебедь вместе женщины. Или ты сама это выбрала?

Она зашипела на него.

— Не сама, — Дарси рассмеялся. — Это новое. Ты хочешь услышать то, что я должен сказать твоему… назовем его «королем». Прости, что тебе придется покинуть твое озеро, лебедушка.

Она не хотела, чтобы он видел, как неловко она шагала по земле. Это было еще одной слабостью, которую он мог использовать.

Она хотела ударить его.

Айслинг прищурилась и смотрела, как он уходит, свободно покачивая руками, ощущая себя удобно в этом королевстве сломанных душ. Он не мог поиграть в этом месте, и не тут он мог отдыхать. Слуа боялись его. Он уже достаточно навредил.

Гнев горел в ее груди, она подплыла к берегу и выбралась из пруда. Встряхнувшись, она разбежалась и взлетела.

Ветер свистел в ее крыльях как банши. Она не была тихой, но это было не важно. Она хотела, чтобы Дарси ее слышал, знал, что она вот-вот ударит его сильными крыльями, потому что презирала его.

Он пригнулся в последний миг, но одно ее вытянутое крыло попало по его макушке. Это спутало его идеально гладкие волосы.

Это была победа.

Она приземлилась без грации, тяжело дыша и шипя сквозь клюв.

— Проблемы в раю? — спросил он, смеясь, подходя к ней. — Это проклятие Короля-ворона. Счастье всегда будет ускользать от него, а ты — его счастье. Ты знаешь, кто наслаждается жизнью на полную? — он указал на себя. — Я.

Она ненавидела его.

Магия медленно поползла по ее длинной шее, и она знала, что солнце уходило за горизонт. Айслинг оглянулась на розовые пятна. Она не сможет преследовать Дарси. Ей нужно дождаться, пока проклятье не рассеется.

Шаги удалялись от нее с хрустом гравия. Он шел по обломкам камня уверенно, и она это ненавидела. Он слишком долго был королем этих земель. Его след навеки останется на его народе и земле.

Она гадала, устроил ли он много разрушений во время своего правления.

Жар пробежал линией по ее рукам, ударяя до кончиков пальцев, срывая перья. Несколько упало на землю. Она охнула, пытаясь видеть сквозь искры в глазах. Скоро это кончится, боль пройдет, и она будет собой.

Но было сложно думать сквозь боль. Ее лицо болело, клюв растаял, появился нос, агония жаром растекалась за ее глазами и по горлу.

Она отклонила голову и издала вопль боли, ставший человеческим стоном. Магия отступила с хлопком. Айслинг обмякла на земле, ее мышцы словно стали жидкими.

Каждый вечер она испытывала этот ужас. Каждое утро она гадала, сколько еще так протянет. Она боялась каждого мига.

Теплая ткань как всегда укутала ее плечи. Тихий голос слуа прошептал:

— Госпожа, вы в порядке?

Нет. Она все еще не могла нормально дышать, но Дарси оторвался от нее, а она не хотела пропускать то, что он скажет Брану. Она уперлась предплечьями, поднимаясь, опустила голову. Она сломлено ответила:

— Буду. Мне нужно встать. Помоги мне.

— Это…? — слуа замер, облизнул клюв и протянул к ней руки. — Это был старый Король-ворон?

— Да.

— Почему он тут? — слуа поднял ее на ноги, укутал ее тканью. — Он пришел забрать трон?

— Ни за что, — рявкнула она. — Он пришел посмотреть, может ли учинить беды, а потом вернуться под камень, откуда выполз.

— Не знаю, госпожа, — слуа повел ее к лестнице, что тянулась к замку. — Он не возвращался раньше. Почему он тут сейчас?

— Нужно спешить. Бран скоро станет вороном. У нас мало времени, — она смотрела на горизонт и молилась, чтобы луна поднималась медленно. Ей нужно было поговорить с Браном о многом.

Они поспешили по лестницам, перепрыгивая места, где камни обвалились, проползая там, где они едва держались. Айслинг в такие моменты едва дышала, у нее все еще не было сил стоять самой, и она понимала, что ее вел хрупкий слуа.

Наконец, они попали в замок.

— Госпожа? — спросил слуа. — Вы уже можете идти сами?

Конечно, он не хотел смотреть на того, кто много лет мучил их. Она выпрямилась, сама понесла свой вес.

Ей хватит сил сделать это. Айслинг подняла голову, расправила плечи и прошла по коридору к тронному залу. Паутина покрывала потолок, лозы росли в разбитых окнах с витражами. Ее дом всегда напоминал умирающее существо. Разбитое по краям, но еще живущее.

Голоса доносились из тронного зала, злые и громкие, и это не сулило добра. Ей придется остановить их. Айслинг вздохнула, собралась с силами и толкнула дверь.

Двое мужчин стояли по краям от трона, дико размахивая руками, и кричали. Она улавливала лишь обрывки их фраз:

— Ты не имеешь права возвращаться… — рычал Бран.

Но Дарси перебил его, угрожая:

— Это украденный трон, мальчишка…

— Думаешь, я тебе позволю…

— Позволишь?

— Я выкину тебя за…

— Попробуй!

Айслинг прошла к ним и подняла руки.

— Господа! — ее крик прогремел в комнате, поднимаясь к потолку.

Они затихли и повернулись к ней.

Тишина звенела в ее ушах, и Айслинг довольно выдохнула. Она привыкла к спокойствию Подхолмья. Даже слуа старались быть тихими. Тронный зал почти всегда был тихим и спокойным.

До того, как они решили покричать так, что ее голова заболела. Айслинг подняла ладони к вискам и потерла.

— Что ты тут делаешь, Дарси? — спросила она. — Ты не для проверки пришел. Мы знаем, что это скрытая ложь. Покончи с этим.

— Мне нравится злить Короля-ворона. Может, он сможет ощутить на пару мгновений, с чем я жил тысячи лет, потому что он отказывался занять место моего наследника.

— Это ничего не изменило бы, — ответила она, зло фыркнув. — Ты все равно остался бы в той роли, которую так ненавидел. Прочь.

Он ощетинился, часть чешуек на его лице поднялась в гневе.

— Нужно все портить, ведьма?

— С тобой — да. Я не доверяю тебе так, что могу выбросить отсюда.

Бран прошел вперед, сапоги стучали по полу. Он поймал ткань, сползшую с ее плеча, и осторожно поправил. Он коснулся пальцем ее подбородка.

— Одежда, Айслинг?

— Отсутствует. Не хотела убирать сегодня кровь Дарси. У меня есть дела важнее.

— Ты можешь бросить его гнить. Я позабочусь о нем позже.

— Мой рыцарь в сияющих доспехах.

Дарси изобразил звук рвоты.

— Вы все время такие? Мерзко. Вы видите друг друга меньше пятнадцати минут в день. Я думал, вы забыли друг о друге.

— Мы видимся меньше пятнадцати минут в день, — повторил Бран, глядя в ее глаза с пылом, по которому она скучала. — Мы научились извлекать лучшее из этих минут.

Она растаяла бы от его слов, но не была согласна с ним. Они не извлекали из этих минут все, по крайней мере, не так, как она хотела. Им всегда было о чем поговорить. Слуа были как дети, так что они с Браном редко были наедине. Она скучала по нему.

Дарси громко рассмеялся, звук бил по ее голове холодом зимнего ветра.

— Скажи это еще раз, Король-ворон, и она вырвет тебе сердце. Хочешь услышать, почему я тут, пока ты не стал птицей, или мне лучше оставить тебя с твоей нежной женой?

Айслинг закатила глаза и игнорировала то, как он облизнул губы как зверь. Он шумел, но ничего не делал. Он устроил шоу для Неблагой королевы и принес им всем проблемы.

— Покончи с этим, — прорычала она.

— Ладно, — Дарси прошел к трону и плюхнулся на черный бархат. Он закинул ногу на подлокотник, покачивал ею, ведя себя нахально. Айслинг скрипнула зубами. — Тебя вызвали.

Бран фыркнул.

— Я не знал, что Короля-ворона могут вызвать. Кто посмел?

— Король-ворон отвечает только одному. Мидир и его жена Этейн поведут Дикую Охоту в этом году, и они вызвали тебя.

— Зачем? — Бран приподнял бровь.

— Они хотят, чтобы Дикая Охота прошла рано в этом году. И почему бы и нет, когда подменыша высокой семьи с хорошей репутацией нашли у наших королевств? — Дарси взглянул на нее. — Все Туата де Дананн встревожились.

Айслинг зарычала:

— Какие опасные подменыши. Забытые фейри, проклятые жить среди людей, потому что их никто не хотел тут. Что они сделали бы, если бы их оставили спокойно жить?

— Тише, ведьма. Это жуткие слова, и, поверь, ты не захочешь биться с Этейн и Мидиром, — Дарси убрал ногу с подлокотника и склонился. — Они прислали мне послание. Они остановят ваши проклятия на время, пока ты будешь вести Охоту. Слуа отлично вынюхивают подменышей. И они смогут забрать столько душ, сколько захотят.

— Они могут остановить наше проклятие? — спросила она.

— На время, хотя будет проще с новой луной. Твой муж не станет вороном, когда взойдет луна, — Дарси пожал плечами. — Ты будешь и дальше лебедем. Никто не знает, откуда эта часть проклятия, или кто ею управляет.

Айслинг пыталась осознать его слова. Они могли существовать без проклятия Короля-ворона несколько ночей. Они могли быть вместе больше пятнадцати минут. И для этого нужно было лишь ненадолго отдать слуа. Айслинг и Бран все еще будут с ними, следить за существами, которых она теперь считала своими детьми, но их придется впустить в мир людей.

Слуа не были фейри. Они все когда-то были людьми. Об их виде было много мифов и тайн, но лишь одно было правдой.

Было три способа призвать слуа в мир людей. Первым была война. Вторым — Дикая Охота. Третьим был давящий вес печали, которая возникала у людей от разбитого сердца. Слуа забирали их, и они становились монстрами и вечность охотились на души людей.

Это было печальное существование, она не хотела такого никому. Как бы она ни желала быть с Браном несколько ночей.

— Бран, — пробормотала она. — Мы не можем отпускать их.

— И не отпустим, — ответил он. — Мы будем приглядывать за каждым их шагом.

— Я не дам охотиться на подменышей как на животных.

— Выбора нет, — его голос был твердым, он принял решение без ее мнения. — Мидир и Этейн известны среди Туата де Дананн. Они справедливые. Они не будут вредить подменышам, только заберут их на наши земли.

— Ты уверен в этом? — она искала правду в его взгляде и видела, что он не знал ответа. Он отвечал ей без слов. Бран не знал об их намерениях. Никто не мог знать. Они были Туата де Дананн, а у всех них было свое на уме. Неблагие и Благие фейри не могли управлять теми, кто их создал.

Она зло повернулась к Дарси и указала на него.

— Ты закончил?

Он поднял руки.

— Я — гонец, милая. Я не виноват, что вас призвали. Я даже предложил, чтобы я повел слуа, оставив влюбленных пташек обустраиваться в гнездышке.

— Хорошо, — процедила она, ощущая силу в ладонях. — Тогда прочь из этого места.

— Ты не посмеешь прогнать меня.

— Да? — Айслинг соединила ладони с громким хлопком, от которого сотрясся замок. От Дарси на троне Брана остался лишь дымок.

Владелец трона тихо рассмеялся и покачал головой.

— Нужно было так играть это?

— Я не хочу, чтобы он был рядом с нами.

Как он не переживал из-за Дарси тут? Он не должен был даже смотреть на слуа до конца жизни.

Айслинг заметила тень у стены.

Женщина дарг-ду была перепугана. Ее глаза были красными, клыки торчали изо рта, она сжималась у стены. Прошлый Король-ворон напоминал обитателям о мучениях, которые они пережили, пока были людьми.

Потому их изгнали. Нижнародец не был фейри, не был людьми. Они были существами, которых магия исказила так, что они не помнили, кем или чем они были.

Ее сердце сжималось.

— Я не буду их использовать, — прошептала она. — Я не могу, Бран. Они слишком важны для меня.

— Мы не будем их использовать, — он прижал палец к ее подбородку, приподнял ее голову, чтобы она посмотрела на него. Она встретилась с ним взглядом, черные перья появились на его голове, покрывали тело. — Мы отпустим их быть теми, кем они есть.

Кто-то говорил так про Айслинг. Говорили оставить ее в покое, не трогать ее в домике ведьмы, где ей никто не поможет. Она была ведьмой, а они всегда были одиноки.

Она не выбирала жизнь в одиночестве и много лет пыталась с кем-то поговорить, быть услышанной. Они всегда говорили одно: «Ведьмы выбирают одиночество. Они такие».

Бран таял перед ней, его тело становилось вороном. Он посмотрел на нее еще раз, нежно провел крылом по ее щеке и взлетел под потолок, пропал за окном.

Она хотела полететь с ним.

Искушение пожертвовать слуа даже на пару мгновений, чтобы провести с ним время, обжигало ее. Она не могла по-настоящему быть с Браном уже давно. Ей было плевать на физическую часть, хотя она скучала и по этому. Айслинг просто хотела обнять его, ощутить биение его сердца рядом со своим, не боясь, что он станет птицей в ее руках.

Она вздохнула и развернулась. Еще будет время на такие мысли. Сейчас ей нужно было успокоить своих подданных, которые ужасно боялись.

* * *

Луна коснулась горизонта, озаряя серебром Подхолмье. Сыплющиеся каменные ступени стали позолоченными в таком свете, и окна замка были озарены теплом изнутри.

Айслинг коснулась плеча дуллахана. Он попросил о разговоре с ней, но просто сидел на каменной лавочке с ней и смотрел, как ветер дул на озеро.

Он не хотел многого, как он ей сказал, только пару мгновений покоя. Это она приносила своему народу, хотя не понимала, как. Им нравилось быть при ней, особенно наедине.

Приходило время меняться в ненавистную форму, что изменила ее жизнь. Она не позволяла никому из слуа смотреть на превращение. Она не хотела, чтобы они знали, что это больно.

Дуллахан встал, осторожно держа голову в руках. Они были странными безголовыми существами, и она привыкла к тому, как они всегда совали черепа под руки и легко говорили ими. Она не смотрела на безголовые тела дуллаханов. Она смотрела им в глаза, потому что там было вежливо.

— Спасибо, госпожа, — прошептал он, поклонился и отвернулся от нее.

— Взаимно.

Он был уже слишком далеко, чтобы услышать ее. Дуллаханы, как ни странно, были самыми скромными в Подхолмье. Они пугали людей в Канун всех святых, но возвращались домой тихими и смущенными до боли из-за своего странного облика.

Тень летела к ней на горизонте. Она смотрела, как он летел, его силуэт рос, пока она не поняла, что было поздно просить дуллахана уйти. Хотя Бран многое понимал, он хотел, чтобы они были наедине перед тем, как она становилась лебедем.

Она встала перед скамьей и ждала, пока он доберется до нее. Она поправила черное шелковое платье, и оно скользнуло по ней на камень. Жаль, что она тратила такие красивые наряды во время превращения.

Бран прилетел к ней, изменился в воздухе и опустился на берег ее озера. Луна садилась за ним, он выглядел как дым от огня. А она любила горящие угли.

Его черные крылья стали темным плащом на его плечах, бархат покрывал его торс, черные штаны сжимали его сильные бедра. Он провел ладонью по своей груди и улыбнулся ей так, что у нее перехватило дыхание.

— Здравствуй, ведьма, — проурчал он.

И она вспомнила, как ощущалась такая глубокая любовь, когда не было видно света.

Бран шагнул вперед, она скользила взглядом по величавой длине его шеи, по тени под его точеной челюстью. Словно читая ее мысли, он прижал ладонь к ее шее сзади и притянул ее к себе.

Она уткнулась в его шею, забыла о тревогах и выдохнула. Они были в порядке, пока были вместе.

— Я скучал, — пробормотал он, прижимаясь губами к ее шее.

Айслинг покачала головой, решив обратиться к проблеме сразу.

— Мы не можем отправить слуа на Дикую Охоту. Не в этом году, Бран. Они слишком хрупкие.

— Выбора нет.

— Выбор есть всегда. Я не хочу верить, что эти Туата де Дананн могут нас заставить. Мы с тобой теперь король и королева. Они должны спрашивать у нас, чтобы взять наш народ, и мы можем не позволить в этом году. Им нужно развить доверие к нам и к себе, — она отодвинулась и заглянула в его темные глаза. — Они не просто монстры. Я знаю.

Он убрал прядь чернильных волос за ее ухо.

— Я уже сказал им, что мы сделаем это, Айслинг. Слуа давно были частью Дикой Охоты, и я не откажу никому использовать их, пока я там. И я хочу побыть с тобой наедине. Дольше мгновения.

— И я, но мы не можем подвергать их такому.

Бран отвел ее к каменной скамье и усадил на прохладную поверхность. Он опустился рядом и прижал ее ладони к своему сердцу.

— Тебя беспокоят не слуа. Я тебя хорошо знаю, ведьма, или ты забыла, что мы путешествовали по Другому миру вместе? Я видел, как ты сражаешься с чудовищами.

Он видел ее насквозь, хоть она и не осознавала, что в ней горела тревога.

— Подменыши, — прошептала она.

— Нам придется охотиться на них.

— Нет, — она не понимала, почему фейри обходились с изгнанной родней как с животными. Они все еще были фейри. Она знала — она была одной из них.

Бран сжал ее ладони.

— Знаю, тебе сложно понять, Айслинг. Тебе странно, что мы охотимся на существ, которых отослали. Это долг королевичей — забирать фейри, которые не должны были оказаться в мире людей, и уводить их домой.

Она говорила с другими подменышами. Они боялись Дикой Охоты, когда на них охотились и оттаскивали в царство фейри. Мир людей лучше обходился с теми, кто отличался, чем царство фейри, где их или разрывали на куски, или делали рабами.

— Мы оба знаем, что это ложь, — ответила она. — Думаешь, их примут с распростертыми объятиями? Что ты сделаешь с подменышами, когда вернешься?

— Их отдадут в их дворы, которые вернут их на места в обществе. Мы не можем изменить мнения фейри, которые верят, что подменыши годятся только для рабства.

— Ты жил при Неблагом дворе. Ты видел, что твои родители делают с вернувшимися подменышами. Бран, — она облизнула губы, — фейри нельзя отсылать домой. Они издеваются над существами, которых никто не хочет.

Он резко встал и начал расхаживать перед ней.

— Что ты от меня хочешь? Остановить Дикую Охоту? Даже я не могу это сделать, Айслинг, ты должна знать.

— Я прошу дать подменышам шанс! Не отправляй слуа в мир людей, где они точно найдут тех существ. Дай им спрятаться. Это меньшее, что мы можем сделать, ведь это наши семьи отослали их туда.

Она едва дышала, боясь, что он откажет ей. Охота будет, независимо от того, пойдет ли она с ними.

Подхолмье пугало сильнее, когда она была тут одна. Она выдохнула, видела борьбу во взгляде Брана, знала, что он собирался сказать, задолго перед тем, как он сделал это.

Он опустился на колени перед ней, прижался лбом к ее бедрам, качая головой.

— Ты просишь слишком много. Я не знаю, как описать это тебе так, чтобы ты поняла, Айслинг. Я не могу отказать Дикой Охоте.

— Так уже делали.

— Никогда. Сделать это — значит пойти против каждой клеточки меня. Я знаю, ты не росла тут, — он поднял взгляд, в темных глазах были мучения. — Ты — дикий цветок, которые пересадили в место, где он может вырасти и расцвести красивее всего, что я видел. Ты не совсем фейри и не понимаешь, чего просишь.

— Пожалуйста, — попробовала она еще раз, зная, что он не сдастся.

Бран сжал губы в белую линию.

— Я могу лишь предложить тебе пойти со мной. Если мы найдем подменышей первыми, они могут получить место тут раньше, чем другие их заберут.

Это не было идеальным решением, но это было началом. Бедняги будут обречены на жизнь в сумерках всю жизнь. Но это было лучше того, что говорили для них дворы их народа.

Она могла лишь представить, как фейри наказывали свой народ. Звон цепей наполнил ее разум жуткими воспоминаниями.

Бран выпрямился, в его глаза вернулся хитрый свет.

— И что лучше шанса украсть фейри у других дворов? Думаю, наш куда лучше.

— И я так думаю.

Он притянул ее к себе, и они вместе смотрели, как восходит солнце. Магия покалывала ее спину, и она подавляла ее, сколько могла. Пока сила проклятия не сотрясла ее тело, круша ее дух.

4

Развлечение дворов

Служанка-слуа затянула ей корсет так, что Айслинг охнула. Она прижала ладонь к животу и хмуро посмотрела на женщину в зеркале.

— Немного нежнее, если можно, — прорычала она.

Слуа покачала головой.

— Китовые кости передавались от госпожи к госпоже. Каждая зачарована, чтобы помогать вам в бою. Дикая Охота опасна, моя королева. Я не хочу, чтобы вы пострадали.

— Я не беспомощна, — фыркнула она. — Я не была такой до того, как стала вашей королевой, и не являюсь такой теперь.

— Не сомневаюсь. Но помощь лишней не бывает.

Она была права. Это не означало, что Айслинг это нравилось. Она стиснула зубы и позволила женщине продолжить пристегивать темное платье к ее телу как некую эфемерную броню. Она могла такой и быть. Айслинг мало знала о броне фейри.

Они встретятся с лидерами Дикой Охоты, существами, которые заявили, что ее народ, подменыши, были лишь животными, на которых охотились.

Айслинг уже ненавидела их.

И, может, это было не справедливо. У них были свои причины ввести такие правила, но она не могла с ними согласиться. Она снова спорила с Браном. Он сказал, что это стало повторяться слишком часто, и ей стоило оставить тему. Она не могла изменить мир, потому что не была с ним согласна. Фейри были упрямыми, и он старался, как мог. Они спасут подменышей, если смогут. И пока ей нужно было играть роль.

— Поверь мне, — он закружил ее и опустил. — Как ты сделала до этого. Помнишь библиотеку? Моих сестер? Это мой мир, Айслинг. Я знаю, что делаю. Я тебя не подведу.

Она невольно ощущала, что он мог не понимать этот мир так же, как и она.

Или он не понимал его народ.

Слуа за ней тихо выдохнула, что прозвучало как ветер, и замерла. Она дышала? Айслинг считала свои вдохи, ждала, пока слуа вдохнет.

Когда она этого не сделала. Айслинг медленно обернулась и посмотрела в глаза, которые не узнавала. Слуа были схожими. Их глаза были черными, без эмоций.

Эти глаза были синими как небо в ясный день. Они глядели на нее, не узнавая, медленно моргая, словно пытаясь разглядеть ее.

— Кто ты? — спросила Айслинг. — И почему ты тут?

— Я хотела тебя увидеть, — клюв слуа был открыт, но не двигался, пока она говорила. Но пока рот был открыт, другой голос звучал из пустоты ее тела. — Я хотела увидеть известную Воронью королеву.

— Я спрошу снова, — повторила Айслинг. — Кто ты?

— Думаю, ты знаешь. Ты знала с того мига, как вошла в Подхолмье, что что-то тут не так. Что в глубинах этого мира скрыты не только слуа и не только то, что говорит их король.

Айслинг сглотнула и не отступала.

— Кэрман.

Слуа не двигалась. Ее грудь не опадала, пальцы не подрагивали. Даже глаза смотрели только вперед. Может, ведьма имела не так много власти, как думала Айслинг. Тело было как марионетка. В этом теле был кто-то еще, и она понимала, что слуа билась за власть.

Ей нужно было отвлечь ведьму и дать слуа шанс победить. Или для чар изгнания.

— Ты не имеешь права быть тут, — тихо сказала она. — Тебя давно изгнали.

— Изгнали? — смех вырвался их открытого рта слуа. — Нет, девочка, но ты скоро узнаешь мою историю. Ты не слышала? Я — мать всех ведьм. Я ощутила, как твоя душа вошла в это место, и я знала, что ты будешь моей преемницей.

— Мне не нужна еще одна корона.

— Каждой женщине нужна не одна корона, милая. Мы созданы порождать жизнь, видеть все ошибки. Я давно решила, что если мы несем вес мира, то должны и решать, как его наказывать.

Айслинг покачала головой.

— Никто не должен решать судьбу мира. Никто.

Смех в этот раз был мрачным. Айслинг пятилась, пока ее ладонь не прижалась к зеркалу за ней. Чары плясали в ее разуме. Простые, которые она давно не практиковала, но которые освободят слуа. Она даст еще немного времени для борьбы.

Кэрман узнает слишком много, если останется тут.

— Всегда будет тот, кто будет пытаться решить судьбу мира. Думаешь, такого уже нет? Кто же лучше тебя или меня примет такие решения? Мы жили как эти подменыши, — Айслинг вздрогнула, и Кэрман захохотала. — Ты думала, я не знаю? Айслинг, милая, я все о тебе знаю.

— Откуда? Откуда ты знаешь, куда мы собираемся?

— Все, что случается в Подхолмье, происходит по моему позволению. Не думай, что магия в этом месте не связана со мной. Я создала Подхолмье. Я — его кровь. Они думали, это будет моя тюрьма, но это место стало моим королевством.

Ей хватило ядовитых слов ведьмы.

— Ты мне не нужна, как и моему народу. Вернись в нору, откуда выползла.

— Еще один вопрос, ведьма. Почему ты не сказала Королю-ворону обо мне?

Айслинг не знала ответа на этот вопрос. У нее было много шансов. Стоило рассказать Брану сразу, когда она узнала, но она… не смогла.

Лицо слуа медленно менялось, словно время почти остановилось. Айслинг смотрела, а у нее приподнялась бровь.

— Видишь, девочка? Может, ты все-таки веришь моим словам.

Айслинг прижала ладонь к зеркалу за собой, чары слетели с ее губ:

— Изыди, демон, тебе тут не рады. Я прогоняю тебя в твою клетку. Тебе тут не рады.

Сила потекла через глаза в центре ее ладоней в стекло. Она знала, что, если повернется, увидит истинное лицо Кэрман. Женщина стояла перед ней, а не слуа.

Такая магия была темной. Ее не должны были использовать даже ведьмы. Она не слышала, чтобы кто-то нарушал этот закон.

Тела были священны для ведьм-язычниц. Это был храм, о котором заботился каждый человек, но ведьмы не врывались своим сознанием в другое. Так издеваться над кем-то… было худшей черной магией.

Когти пробежали по коридору у ее комнаты и со скрежетом остановились. Лоркан ворвался комком шерсти и оскаленных зубов.

— Где она? — закричал он.

Кэрман уже пропала. Только запах абсента выдавал, что она тут была.

Лоркан шумно дышал. Он подбежал к Айслинг и опустился у ее ноги, нюхал воздух, усы подрагивали.

— Она была тут?

— Да, — Айслинг все смотрела на слуа, которая еще не начала двигаться. — Была. Говорила через эту слуа.

Он зашипел.

— Они говорили до этого. Ей не хватило бы сил захватить что-то. Эта слушала ее шепот слишком внимательно.

— Что предлагаешь делать с этим?

— Избавиться. Кэрман как болезнь. Она передастся от этой к другим, будет шептать в их головах и настраивать против тебя. Она так уже делала и будет делать снова.

Айслинг пошевелилась. Она потрясенно посмотрела на своего друга.

— Предлагаешь убить ее?

— Ты не знаешь истории Кэрман, как знаю я, — Лоркан поежился, шерсть на спине встала дыбом. — Она была не просто ужасом для фейри. Она хотела объединить всех ведьм-людей под своим руководством. Она хотела, чтобы они стали новым королевством, третьим миром, живущим тут, чтобы нападать и на людей, и на фейри. Это было темное время для нашего народа.

— Она преуспела? — спросила она. — Хотя бы на каплю? Я не могу представить ведьм вместе. Мы — одиночки, и наша магия непостоянна.

— Откуда, думаешь, большинство слуа? — он посмотрел на нее, глаза сияли. — Она послала отряд за ведьмами, которые не присоединились к ней, и сделала их бродячими мертвецами. Эти существа были первыми, кого заставили к ней присоединиться. Ее власть и сила все еще тут. Не забывай этого.

Боги, она это ненавидела. Айслинг хотела простую жизнь. Разве она многого просила?

Она вздохнула и прошла к неподвижной слуа. Она нежно опустила ладонь на клюв и прошептала:

— Твои услуги уже не нужны. Спасибо за все, что ты сделала. Отдыхай.

Слуа издала тихий звук, как при мирной смерти. Айслинг позволила безжизненному телу упасть на пол, пытаясь сказать себе, что это к лучшему. Слуа не была собой. Кэрман забрала все, чем она была, и все хорошее сделала плохим.

Но все же было неправильно забирать жизнь.

Лоркан потерся об ее ногу.

— Уйди оттуда, Айслинг. Другие уберут ее.

— Я не хочу, чтобы они видели это, — они не заслуживали смотреть на падшего товарища и гадать, что случилось. Айслинг была для них идеалом. Доброй женщиной, павшей с неба, чтобы научить их, как снова быть людьми.

Вместо этого она убила одну из своих.

Лоркан впился когтями в ее ногу.

— Это уже не была слуа, Айслинг, и точно не из твоих. Кэрман уже исказила ее разум, и она сделала бы все, чтобы идти за новой госпожой. Не давай этому беспокоить тебя.

Она кивнула, но не прогнала эти мысли. Смерть останется еще одной черной меткой на ее душе.

Кот у ее ног тихо выдохнул. Лоркан хорошо ее знал, понимал, что она не хотела такое делать. Отпускать души из армии слуа было как убивать. Они пропадали. Не улетали в рад или ад. Они просто исчезали.

На такие мысли не было времени. Ей нужно было спешить к Брану у портала, то открыли в главном зале. Дикая Охота ждала их.

— Я не могу быть слабой на Охоте, — прошептала она. — Но и не знаю, как прогнать эти мысли.

Лоркан коснулся носом ее ноги.

— Позволь помочь.

— Ты хочешь порыться в моей голове? — она ненавидела одну мысль об этом. Айслинг почти всю жизнь пыталась забыть воспоминания, но не позволяла отбирать их.

— Дикая Охота восхищается силой, — Лоркан смотрел на нее большими глазами. — Ты уже будешь страдать из-за подменышей.

Она знала, что дела были плохи, если даже кот переживал за нее. Вздохнув, она кивнула.

— Ладно. Но на время. Я хочу потом вернуть воспоминания.

Он впился когтями в ее ногу сильнее, и капля крови стекла по коже.

— Земля, воздух, вода, огонь, услышьте чары и зов мой. Воспоминание, что мучает эту ведьму, покинет ее и будет привязано мной.

Айслинг ждала, пока не ощутила странную сонливость. Тьма вытекла из ее носа, закружилась в воздухе и полетела к Лоркану, а тот направил дымку к тумбочке, к пустому флакону, где до этого были ее духи. Тьма забралась туда, переливаясь красками. Он схватил пробку зубами и осторожно закрыл сосуд.

— Вот, — пробормотал он. — Готово. Я верну его на место, когда придешь с Охоты.

В ее голове словно был туман. Айслинг коснулась пальцем лба и покачала головой.

— Чары воспоминаний?

— Забрал с твоего согласия. Ты знаешь, что я не сделал бы этого без позволения.

Да, но что он забрал? Любопытство чуть не пересилило ее. Лоркан всегда хорошо читал ее. Он пронзил ее взглядом и пробормотал чары, которые скрыли что-то в комнате.

Если бы Айслинг хотела, она могла бы отменить чары. Став Вороньей королевой, она была теперь сильнее, чем раньше. Ее разум был не просто кладезем знаний, но и глубоким прудом древней дикой магии, которой не нужны были слова или заклинания, а только воля сильной женщины.

— Дикая Охота ждет, — мягко напомнил Лоркан. — И Король-ворон.

Бран. Причина, по которой они шли туда, где они будут охотиться на таких, как она.

Айслинг стиснула зубы и пошла вперёд. Хоть она боялась, она отказывалась подавать вид. Если они смогут как-то помочь подменышам, это того стоило. Должно быть. Многие нуждались в ней.

Она пошла по коридорам решительными шагами, стучащими в пустом замке. Несколько слуа выглянули из дверей и быстро закрыли их, увидев ее опасное выражение лица.

Такая реакция была причиной, почему она не должна была уходить. Многим нужно было понять, что она была не такой, как прошлый Король-ворон, как и Бран. Они хотели помочь оставшимся слуа вернуться в их прошлое состояние, хотя они еще не поняли, как. Люди не должны были жить среди их рядов, если они этого не хотели.

Воспоминание щекотало ее разум, но она не могла его узнать, и ей было плохо от мысли, что она выпустит слуа.

Сердце билось быстрее, ладони вспотели. Что за воспоминание забрал Лоркан? Как оно связано с освобождением душ слуа?

Она завернула за угол, мысли отвлекали ее. Теплая ладонь сжала ее локоть и замедлила.

— Полегче, ведьмочка, — рассмеялся Бран. — Не нужно идти на Дикую Охоту как на войну.

— Я не хочу делать это, Бран.

— Как и я, — его глаза были темными и печальными. Она видела их много раз после того, как прокляла их. Его мучили демоны, которых она только раскрывала. Даже сейчас он не рассказывал ей о себе.

Ни слова о нем. Она знала, что он всю жизнь был преемником Короля-ворона. Она знала, что он долго не общался с семьей, и это ненавидела его мать, это игнорировал его отец. У него были братья и сестры, но он не говорил и с ними.

Бран был сложным, держал секреты в себе. Пятнадцати минут в день не хватало, чтобы он мог поведать многое.

Она посмотрела в его темные глаза, пытаясь понять, о чем он думал.

— Тогда зачем мы делаем это? — спросила она. — Мы — король и королева Подхолмья. Разве мы должны слушаться их?

— Наши титулы… не признают, — он потер шею. — Наши подданные — павшие фейри, самые страшных, которых не признает ни один двор, или слуа, чьи человеческие души искажены проклятием. Это не двор фейри, Айслинг.

— Тогда зачем звать нас королем и королевой? Пусть зовут лордом и леди отбросов. Они не должны давать нам почетное имя, если не хотят его признавать.

Она хмурилась от мысли. Фейри всегда считали себя лучше нее. Они смотрели свысока на подменышей, даже таких, как она, с силой и потенциалом быть чем-то большим, чем забытый ребенок.

Так она думала. Она хотела верить, что ее изгнание было недопониманием, после встречи с сестрой. Эльва дала ей много тем для размышлений. Может, ее семья не только не хотела прогонять ее, но и скучала по ней.

Бран щелкнул пальцами перед ее лицом.

— Ты где, ведьма? Нам нужно многое сделать, некогда блуждать по разуму.

Она сжала его пальцы, впилась когтями в нежную кожу.

— Не щелкай мне пальцами будто зверю.

— Тогда не забывай, что я стою перед тобой, — он с помощью ее хватки притянул ее в свои объятия.

Тихий вздох, задевший ее губы, был полон наслаждения. Одна его ладонь скользнула по ее плечу, спустилась по спине до поясницы, его большой палец гладил ее бедро.

— Я бы куда большее делал с тобой, — прошептал он, прижимаясь губами к ее уху. — Но нам приходится биться в Дикой Охоте.

— Кто сказал, что мы обязаны биться?

— Мы все время боремся, — его смех пробежал по ней дрожью, ответный зов поднялся из ее живота.

Они спорили обо всем, потому что так было правильно. Она ощущала трепет, когда превосходила его. И он тоже такое ощущал. Они состязались по своей природе. Сражения между ними были долгими, а победа была ценной.

Портал трещал за ними. Айслинг посмотрела поверх его плеча, увидела странное заклинание, открытое посреди их дома. Оно было невозможно красивым, такой магии она еще не видела.

Серебряная, как запотевшее зеркало, магия была высотой с Брана, шириной с дверь. Она мерцала, как жидкий металл, и рябь появлялась от малейшего ветра. Магия затвердела по краям, став панцирем, будто рамой картины.

Она затрещала снова, трещина побежала от одного угла к другому.

— Портал не будет открыт вечно, — прошептала она, впилась сильнее в руку Брана, притягивая его ближе. Ее сердце билось быстрее от мысли, что она будет рядом с множеством опасных фейри.

— Готова встретиться с ними?

— Никогда.

Он притянул ее ближе, прижал все ее тело к своему, словно мог впитать ее страх. Она хотела бы, чтобы это было возможно. Он имел с ними дело всю жизнь, знал, чего ожидать, как себя вести.

Айслинг ощущала себя как слепая.

— Я не дам им тебя тронуть, — пробормотал он. — Не переживай из-за этого. Они и пальцем тебя не тронут. Ты уже не подменыш. Ты — королева нижнародца и правительница могучих слуа. Ты — моя заместитель в бою. Они не посмеют тебя тронуть.

Он думал, она переживала за себя? Айслинг тихо фыркнула.

— Я могу за себя постоять, Бран.

— Знаю. Порой не стоит, — он отодвинулся, сжимая ее ладонь. — Идем на Дикую Охоту, моя королева.

Она следовала за теплом и счастьем рядом с ним, которые не зависели от того, где они были. Он защитит ее, верил в нее, но, что важнее, Бран не считал ее той, кем она не была.

Они прошли в портал, миновали жидкость. Она ощущала давление магии, тянущей ее за одежду. Она коснулась ее горла, и Айслинг поняла угрозу. Магия не хотела ее там. Она ощущала подменыша, сообщала, что ей не были рады, и что она будет одинока до конца своего существования.

Ее потянули за руку, вытягивая из магии, и она отшатнулась. Бран поймал ее, прижал к себе и провел ладонью по ее волосам.

Казалось, их близость была романтичной, но он прошептал на ухо:

— Ты ощутила это?

Она кивнула в его плечо. На них смотрели фейри. Все дворы хотели увидеть нового Короля-ворона и его королеву. Они с Браном уже играли.

Он тихо зарычал.

— Игра началась до нашего прибытия. Сохраняй голову на плечах, ведьма, и не отходи от меня.

— А если отойду?

— Буду честным, милая, я не знаю, чего они хотят от нас. Дело не в Дикой Охоте, а в чем-то большем. Все хотят показать свою силу. Война маячит на горизонте. Я не знаю, это война между дворами… и с чем-то еще. Оставайся близко и не заключай сделки с фейри, которых не знаем.

Словно она знала хоть кого-то тут. Она встречала лишь несколько низших фейри, боггартов и хобгоблинов, которые хотели помочь ей магией взамен на ее первого ребенка. Туата де Дананн были выше ее ранга ведьмы-подменыша.

Она затаила дыхание и выпрямилась. Айслинг зажмурилась на миг, готовя себя к тому, что она увидит, и повернулась к фейри, ожидающим их.

По ее глазам ударили краски, текстуры и мерцание существ, которые казались невозможными. Они заполняли поляну, почти соперничая со звездами своими роскошными обликами. Дикая Охота созывала только лучших с дворов. Айслинг теперь знала, что это означало.

Благие фейри были яркими и ослепительно красивыми. Их волосы были золотыми, а кожа — алебастровой. Некоторые были темными, как ночь, и их глаза сияли как луна на ее озере, другие были жемчужными, светились. И каждый был красивее предыдущего.

Неблагие фейри были темными, их черты искажали качества зверей. Перья были частыми среди тех, кто ответил на их зов. Некоторые были с чешуей. И вдали были гиганты, сидели на больших тронах, которые взяли с собой. Они и привлекли ее внимание.

— Бран, — прошептала она, — тут твоя семья.

Он помрачнел.

— Конечно. Даже если мать и отец не могут охотиться с остальными, они хотят увидеть трофеи. Кровь зовет их. Моя родня будет охотиться за мою семью, и они явно убьют нескольких подменышей и назовут это несчастным случаем.

Айслинг приготовила себя к еще одной встрече с Неблагой королевой. Бран был под проклятием Короля-ворона, так что был украшен перьями. Но его родители и остальная семья?

Она поежилась.

Они были отчасти пауками. Его родители были без одежды. Его мать предпочитала прикрывать грудь длинными спутанными волосами. Она устроилась вдали, бледная кожа плавно переходила в пухлое брюшко паука. Даже издалека Айслинг слышала скрежет ее лап, движущихся в предвкушении.

— Хорошо, — сказала она. — Увидимся с ними.

— Увидимся? Я не хочу говорить со своей семьей. Идем. Мне нужно тебя познакомить, — он протянул руку и улыбнулся. — Я не буду сразу бросать тебя волкам, ведьма.

У нее было мало вариантов того, с кем он хотел ее познакомить. Эльвы тут не будет, она тренировалась на острове. Даже ее семья должна была прятаться в своих Благих домах. Кто еще мог тут быть?

Любопытство текло по ее венам. Она обвила ладонью его локоть и улыбнулась.

— Веди, Король-ворон. Ты меня заинтриговал.

— Как всегда.

Он повел ее сквозь толпу, замирая пару раз, чтобы представить фейри. Она не помнила имена или лица фейри вокруг них. Это и не было важно. Айслинг их вряд ли увидит в ближайшее время, да она и не хотела выделять им место в своем разуме. Им было плевать на нее, а ей — на них.

Наконец, он привел ее в сердце двора Благих, куда не ходили Неблагие. Айслинг ощущала себя неуместно среди их красоты.

Бран посмотрел на нее и улыбнулся.

— Что такое, Айслинг?

— Хм?

— Я еще не видел, чтобы тебе было так неуютно.

Она смотрела на женщину, прошедшую мимо них. На ней не было одежды. Она не нужна была. Ее тело сияло так ярко, что никто не видел ее кожу. Эфемерное существо было из тех, о которых она даже не слышала раньше. О такой, как она, должна быть легенда?

— Айслинг, — сказал Бран, посмеиваясь. — Хватит пялиться на них.

— Я не могу не пялиться.

— Ты одна из них, — когда она повернулась к нему, Бран прижал палец к ее подбородку и приподнял ее голову. — Даже среди них ты выделяешься.

— Вряд ли, — она ощущала себя сорняком в саду идеальных роз. Никто даже не заметит ее среди этой красоты. Странно, но это ее успокоило. Она не хотела, чтобы ее замечали. Тут скрываться было проще.

— Ты — черная орхидея среди сотни белых роз, — он поднял ее ладонь и прижал к губам. — Мой ядовитый цветок.

— Хватит быть таким романтичным.

— Тебе не нравится?

Ей нравилось. Слишком.

Айслинг было не по себе, что они были в облике людей дольше, чем за месяцы. Он был тут, касался ее, и она не могла думать.

Он вел ее сквозь толпу, и его теплая ладонь постоянно гладила ее спину. Искры энергии бежали от его пальцев по ее спине, и она не могла соображать. Она хотела его. Больше, чем когда-либо.

Бран шумно выдохнул.

— Позже, моя дорогая Воронья королева. Сейчас я хочу познакомить тебя с единственным, кого звал другом.

Это ее заинтересовало. Айслинг приподняла бровь.

— Кто же это?

— Я тебя удивил?

— Я не думала, что ты способен на дружбу.

— Многие намного ниже на меня для такого, но… он другой. Она другая.

— Пара? Я и не думала, что тебя заинтересовало бы такое? — грудь Айслинг горела от мысли. Она хотела, чтобы он желал отношений, семьи, места, которое звал домом. Это был разговор для других времен.

Он тоже так думал. Он нахмурился на миг, а потом покачал головой.

— Позволь познакомить тебя с Эмонном, королем Благих фейри, и его милой женой Сорчей.

Имя женщины было знакомым, словно призрак пронесся в ее голове. Айслинг повернулась и посмотрела на пару, которая подошла за ней.

Мужчина был красивым в опасном плане. Его челюсть была сильной, его волосы были цвета пшеницы, сбритые по бокам. Он заплел их в длинный хвост, ниспадающий до пояса. Он был скромно одет, как для короля. Простая туника и штаны. На бедре висел меч.

Но ее привлекла женщина. Огненные волосы, веснушки на лице, гордое выражение лица и яркие зеленые глаза, которые Айслинг прекрасно помнила.

Она улыбнулась и весело покачала головой.

— Повитуха? Я не думала, что ты поймаешь себе короля.

Спокойствие на лице рыжеволосой сменилось шоком. Ее рот раскрылся, глаза расширились. Хохот сорвался с ее губ, и она выпалила:

— Ведьма? Это ты?

Бран прищурился, сжал крепче ее руку.

— Вы знаете друг друга?

— Знаем? — Благая королева снова рассмеялась. — Я тут только из-за нее. Когда я пыталась привлечь внимание фейри, чтобы меня вернули, что не сработало, твоя ведьма помогла мне. Я не думала, что ты придешь сюда! Ты была против.

Айслинг пожала плечами.

— И я так не думала. Я не хотела тут оказаться, но судьба, видимо, вела сюда.

Эмонн сжал большой ладонью плечо Сорчи и смотрел на Айслинг пристально голубыми глазами.

— Кто ты? — его яркие глаза скользили по ее телу, и Айслинг казалось, что ее взвешивали. — Боюсь, я не знаю эту историю.

Айслинг открыла рот, но Сорча опередила ее с ответом:

— Я не думала, что придется рассказать тебе об этом. Когда мы игнорировал меня, ведя глупую войну со своим братом, я пыталась найти путь в царство фейри. Эта женщина помогла мне, хотя, боюсь, я уже забыла твое имя.

Не удивляло, учитывая, на что намекала Сорча. Айслинг интересовала жизнь этой женщины. Когда она помогла ей пройти в портал, она ощутила, что в ней было нечто большее. Она была не совсем фейри, но и не просто человек. Может, если она будет милой, Сорча расскажет ей все.

Тряхнув головой, чтобы отогнать мысли, она улыбнулась паре перед собой.

— Айслинг. И я уже не просто ведьма. Мое истинное имя больше не произносят. Я была Благой фейри, а теперь я — Воронья королева рядом с Браном.

Эмонн помрачнел, пронзил Брана взглядом, который прожег бы плоть, если бы мог.

— Твои старания, полагаю?

— Не все моя вина, — ответил Бран, смеясь. Он поднял руки. — Она выбрала эту жизнь. Я давал ей шанс уйти. Не моя вина, что женщина хочет боли.

Айслинг ткнула его локтем.

— Ты не смог бы править слуа без меня, и я не интересуюсь двором Благих после того, как меня обнаружили.

— Обнаружили? — повторил Эмонн. — Как?

— Я была подменышем, — слова все еще жалили. Она не знала, как объяснить, чтобы не показаться меньше в их глазах. Благой двор любил с давних времен прогонять «уродливых» детей, чтобы не видеть их. От этого обычая ее сердце горело от гнева. Они не имели права прогонять своих детей. Никто не должен был ненавидеть своих детей так или ценить красоту больше своей крови.

Удивительно, но Благой король скривился от отвращения и сжал плечо жены.

— Мы пытаемся изменить старый образ жизни, но это не так просто. Изменять тысячи лет традиций придется столько же времени. Прости, что тебе пришлось испытать такие ужасы. Мы не можем стереть эти воспоминания. Надеюсь, хоть кто-то попытался исправить проблему.

— Я не видела семью, если вы об этом.

Бран пошевелился рядом с ней. Она притихла от нервного движения, но Благой король посмотрел на него, щурясь.

Эмонн хмыкнул.

— Хочешь что-то поведать, Бран?

— Мне не нравится тон, Эмонн, — ответил он.

— Просто ты, похоже, занят тем, что я не одобряю. Я знаю это выражение.

— Теперь я король. Можно чуть больше уважения.

— Или что? — Благой король убрал руку с жены и выпрямился. — Я тебя уже превосходил.

— Когда мы были детьми. Ты не побеждал у меня с тех пор, как наши голоса стали ниже.

Сорча вытянула руку и рассмеялась.

— Я рада, что вы не изменились. Никто из вас не лучше в бою. Вы сражаетесь по-разному. Хватит спорить, дураки, — она подмигнула Айслинг. — Кто твоя семья, если ты не против рассказать?

— Иллюмин и его жена. Моя сестра Эльва, хотя она покинула Благой двор и тренируется со Скатах и ее женщинами, — холодок пробежал между парами. Айслинг нахмурилась, посмотрела на побелевшего Брана. Она облизнула губы. — Я сказала что-то не так?

Эмонн хмыкнул.

— Это понижает мое мнение о мужчине, которого я считал лучшим.

— Ты снова делаешь выводы о других, не оценив ситуацию, — прорычал Бран. Он сжал кулаки, Айслинг увидела тень перьев.

— А как, если ты выбрал сестру женщины, которую… — он сделал паузу и посмотрел на Айслинг.

Он переживал о том, что она знала и не знала. Словно Бран выбрал ее только из-за связи с Эльвой.

Айслинг знала об отношениях Брана с ее сестрой. Их отношения были сложными, но она могла это игнорировать. У всех были свои истории, и Бран дал ясно понять, что его прошлое было в прошлом.

Они могли этого не понимать, но Айслинг всегда понимала.

Она посмотрела в глаза Благого короля, не вздрогнув.

— Я знаю историю Брана и Эльвы. Мы должны прощать прошлое, если хотим двигаться дальше.

Тьма в его глазах пропала, словно тучи рассеялись, открывая ясное голубое небо.

— Мудрые слова от ведьмы.

— По моему опыту, почти все слова ведьм мудрые.

— Может, я плохо их слушал до этого.

Бран опустил ладонь на ее спину, и Айслинг казалось, что она как-то выиграла в бою. Напряжение пропало. Эмонн и Бран стали обсуждать их дворы, как Бран ощущал себя в роли короля, и как Эмонн справлялся со своим народом.

Ее не волновал их разговор. Политика была скучной. Айслинг не была создана для такого. Она хотела говорить о своем народе, о том, как эти двое подружились, хотя были совсем разными.

И она хотела понять, как это рыжеволосое создание перед ней стало королевой.

Сорча поймала взгляд Айслинг.

— У тебя есть вопросы для меня?

— Читаешь мысли?

— Как-то так, — Сорча взяла Айслинг за руку. — Мы с тобой очень схожи. Два создания, которые не совсем фейри, но и не далеко ушли от них. Ты поймешь, что дворы принимают лучше, чем ты думаешь.

— Надеюсь.

Айслинг посмотрела на толпу, сомневаясь, что ее примут как Сорчу. Она помнила, какой боевой была повитуха. В ней уже тогда было что-то властное. Она легко подходила для роли королевы.

Фейри вокруг нее не примут ту, кого прогнали, так просто. Айслинг была нежеланной с тех пор, как родилась. Пока вдруг не приняла ведьмовство, и всем не захотелось заклинаний.

Что они видели, глядя на нее? Странное существо с татуировками, которое теперь управляло самой опасной армией фейри? Или то, что можно было лишь жалеть?

Она поежилась, разум перебирал варианты, пока это не стало почти невыносимо.

Сорча сжала ладонь Айслинг и отпустила.

— Ты привыкнешь к взглядам и оценке в них. Может, лучшим советом от меня будет не переживать из-за их мнений. Ты — королева, и никто теперь не отберет это у тебя.

— Они пытались отобрать это у тебя?

— Они пытались лишь миг, а потом поняли, что это их вина. Мы с Эмонном многое сделали, чтобы изменить Благой двор, но всегда будет то, что мы не можем изменить быстро. Поколения тьмы расплодились среди рядов всех фейри. Мы стараемся ослабить боль тех, кто пострадал от такой тьмы.

Это ощущалось как урок и обещание. Айслинг впервые в жизни верила королеве фейри.

Она нахмурилась, а потом кивнула. Это было обещание, которое она надеялась дать и своему народу. Они переживут Дикую Охоту, а потом она убедится, что слуа и другие фейри под ее опекой будут ощущать себя защищенно.

Но ей было не по себе, и это ощущение предупреждало, что у нее могло не получиться.

5

Дикая Охота

Бран смотрел на армии фейри перед ним, поражаясь движению, что подражало волнам океана. Как давно он не был в армии? Века назад?

Неблагие фейри знали войны. Они сражались между собой чаще, чем стоило. Он вырос с мечом в руке и ножом на поясе. Так рос его юный разум. Это не должно было так его беспокоить.

Он смотрел на всех фейри, кровожадность текла в их венах, они готовились охотиться на таких как женщина, которую он полюбил. Это было неправильно. И не только для нее, но и для всех.

Он нашел ее взгляд, она была недалеко от него в толпе, пятилась с остальными, пока он собирался вызывать слуа.

Ветер бросил темные волосы ей на глаза, прядь зацепилась за ее нос, скрыла от него ее глаза. Татуировки тянулись по ее рукам, письмена огам отмечали ее как Воронью королеву.

Каждый раз, когда он их видел, жар спускался по его спине, обвивал его бедра и охватывал тело как зверь, которого он не узнавал. Он восхищался теми метками, потому что они говорили миру то, что он пока не мог сказать.

Айслинг была и навеки будет его.

Волна беспокойства охватила фейри, глядящих на него. Они хотели начала Дикой Охоты. Они желали увидеть туманную армию слуа, пустить их на мир и охотиться на существ, которых они посчитают недостойными.

Он не мог теперь отступить. Он уже согласился на это, хоть было и больно.

Бран тихо выдохнул, отклонил голову, и магия заполнила его тело.

Сила Короля-ворона все еще была чужой для него. Он жил с чем-то схожим почти всю жизнь — полет, шорох перьев, гул древних знаний в ушах. Но это усилилось в тысячу раз. Он был больше, чем просто Бран, сотни душ тех, кто был до него, каждая была темнее и опаснее предыдущей.

Он желал крови, жаждал власти, хотел того, что не мог получить. Сила Короля-ворона была не просто тьмой. Она была безумием.

Знакомый прохладный ветер задел его кожу. Безумие остывало рядом с магией Айслинг. Одно ее прикосновение, и все пропадало.

Он понимал, почему многие его предки искали всю жизнь супругу. Она была редкой красавицей, делала его сильнее просто своим существованием. Он хотел понять, как.

Безумие отступило на миг, и Бран направил ладони вперед. Тень перьев выступила на его пальцах. Они оставались под кожей, ждали, пока он выпустит их и станет птицей.

— Слуа, — позвал он, — я вызываю вас к себе. Дикая Охота ждет.

Гул сотряс землю. Они поднялись из-под нее, сотни черных душ, лишь туман. Они не вернутся в свой облик, похожий на птиц, пока не найдут добычу, или пока не вернуться в Подхолмье с Браном и Айслинг.

Черный туман собрался у его ног, кружился. Он посмотрел на массу и пытался узнать лица. Но они не открывали себя.

Так ощущалась роль короля? Или он был лишь подделкой?

Темный туман расступился, изящная женщина прошла сквозь него. Бран затаил дыхание, шелковое платье Айслинг трепетало среди тьмы. Она бесстрашно прошла к нему и протянула руку.

— Молодец, — тихо сказала она, словно громкие слова толкнули бы его к срыву. — Наша армия прибыла.

Бран посмотрел на других фейри, тьма в уголке его сознания раскрыла крылья. Они все боялись его. Даже Неблагие смотрели с ужасом, отстранились, когда он взглянул на них.

Он не был королем. Титул был оскорблением власти, которую он получил. И он понимал, почему они так боялись.

Бран никогда не был ответственным. Он был известен как принц, намеренно приносящий беды. Он хотел раздражать, подставлять остальных, чтобы вызвать у них реакцию. Он знал много тайн из-за своей истории, и они хотели, чтобы он пропал. Не получил еще больше власти.

Гнев кипел в его крови, и все они стали красными.

— Бран, — шепнула Айслинг. Ее прохладная ладонь скользнула по его бицепсу, предплечью, сжала его кулак. — Не знаю, что творится в твоей голове, но тебе нужно успокоиться. Ты не можешь бросить меня на растерзание этим фейри.

Точно. Он был тут не для Дикой Охоты. Он заботился о ней.

Гнев снова пропал, скрылся под поверхностью его разума. Одна мысль о ее тревоге или неудобстве отогнала все темные мысли.

Он выдохнул.

— Я еще тут.

— Едва, — фыркнула она. — Это было близко, Король-ворон.

Он не сказал ей, насколько близко. Это заставило бы ее нервничать больше. Бран ослабил кулак и переплел пальцы с ее.

— Но ты всегда останавливаешь меня.

— Не дави так на меня, Бран. Я не всегда буду рядом, чтобы помочь.

Он видел борьбу в ее взгляде, но отказывался верить ее словам. Никто не мог забрать ее у него. Он убедится в этом.

— Идем, — тихо сказал он, потянув ее к их скакунам. — Дикую Охоту нужно начинать. Мы уже задержали их, и слуа голодны.

Он привел ее к их чудищам, дрожащим от предвкушения. Куски плоти свисали с костей лошадей, их прошлый облик давно сгнил. У них не было названия, они были редкими в мире фейри. В Подхолмье они прижились.

Сияющий красный глаз крутился, пока они подходили. Айслинг не смотрела им в глаза, а Брану нравилось ловить их странные взгляды. Это были его любимые существа в Подхолмье. Непонятные, странные, еще живые, хотя жизнь пыталась раздавить их.

Он протянул к ней руку, помог Айслинг забраться на спину существа и провел пальцами по ее спине, поправил платье по бокам, проверяя, что она выглядит как королева.

Он похлопал ее по ноге, сообщая, что она готова.

— Я буду все время рядом, — сказал он. — Смотри вперед, не разглядывай то, на что тяжело смотреть.

— Помни о своем обещании, — ответила она. — Если будут…

— Я сделаю, что смогу. Я не нарушу обещание тебе, Айслинг, — он оставил невысказанными слова в воздухе между ними. Он мог не нарушить обещание ей, но нарушить обещание остальным. Она была важнее всех фейри тут, и хоть он не мог остановить Дикую Охоту, он отказывался подвергать ее опасности.

Она смотрела ему в глаза, и он поражался ее выдержке. Ее страх был там лишь миг, и она скрыла его за стеной силы, такой прочной, что он не смог бы ее пробить.

Он снова похлопал ее по ноге, повернулся и забрался на своего скакуна. Странный зверь пошатнулся под ним, фыркнул и топнул ногой.

Он не видел лидеров Дикой Охоты. Они будут впереди армии, тех, кто поедет по небесам как символы, а не как солдаты, что будут охотиться. Они будут рады трофеям в конце, когда все уже сделают почти всю работу.

Бран и Айслинг были посреди армии. Его слуа будут искать подменышей и души людей, которые они хотели. Люди были небольшой ценой за поиск тех, кто сбежал от фейри.

Подменыши были неправильными. Фейри не должны были оставаться в мире людей, и семьи, бросившие ребенка, знали, что не стоило оставлять их с теми, кого фейри считали ниже. Люди не знали, как правильно растить их вид.

Хотя Айслинг не была с ним согласна, Брана так растили. Фейри от близости с людьми слабели. Это было в их крови. Их нельзя было доверять таким хрупким существам как люди.

Толпа зашепталась, и все как один направились вперед. Портал открылся вдали. Лошади знали, куда идти. Они ощущали запах боя в дыхании фейри, видели портал следующим препятствием. Копыта стучали по земле как барабаны.

Черный туман окутал его и Айслинг, защищая их от вреда. Тени слуа обвили его горло, вырвались и ударили по порталу, как вода, ниспадающая с утеса.

Он издал вопль и ворвался в мир людей.

Он развернулся, чтобы увидеть лицо Айслинг, впервые едущей с Дикой Охотой. Она смотрела на облака под ними с шоком, а потом взглянула на звезды, что горели как тысяча свечей. Ее лицо смягчилось до восторга, он знал, что она оценит эту красоту.

Боги, ему нравилось вызывать такие эмоции на ее лице. И теперь они появлялись там часто. Подхолмье отличалось от мира людей, где она провела всю жизнь. Там было больше чудес, чем он мог показать ей, но он и не хотел ошеломлять ее всем сразу.

У них было время. Все время мира.

Черный туман вокруг них вдруг изменился. Воздух трещал энергией, и он знал, что они нашли первого подменыша. Вся армия бросилась как целое, лошади ржали, боевые крики звенели в воздухе.

Он не думал, что это будет так ощущаться. Эмоции слуа проникали через его связь, и он вдруг стал ощущать то же, что и они. Подменыши были мерзостью, которую нужно было выследить, а люди были даже хуже.

Он ощущал сотни потерянных душ на зеленых долинах под ними. Каждая душа звала его. Угасающий свет их счастья означал, что они были едой для слуа. Их можно было поглотить, и они будут счастливы.

Отчасти он поражался тому, как слуа — и он через них — верили, что души будут счастливее. Если они смогут забрать боль и гнев, что расстраивали тех людей, то они не вспомнят… или перестанут ощущать эти эмоции.

Ему было больно показывать им, какой будет жизнь в Подхолмье. Их тела станут жуткими, но им станет все равно. Прошлая жизнь не будет портить их счастье со слуа.

— Бран, — позвал его мелодичный голос поверх воя душ людей. — Бран, вернись ко мне.

Она снова оттащила его от безумия.

Бран встряхнулся, поражаясь тому, о чем думал. Он знал, что Дикая Охота опасна. Что он мог думать не свои мысли. Но не знал, что это ощущалось так.

Конечно, многие Короли-вороны сходили с ума. Было невозможно биться без якоря.

Он потянулся к ней, пока они неслись по небу к земле. Ее прохладные пальцы сжали его, и они вместе поехали дальше.

Он потянулся к силам Короля-ворона, сжал слуа в последний раз и выпустил их в мир.

— Я отпускаю вас, — закричал он. — Пируйте подходящими душами и ищите подменышей для нас. Мы вернем их домой, где их место.

Слуа радостно завопили в его разуме. Они убежали от него, разделились волнами тьмы, что потекли по земле и пропали из виду.

Фейри разделились. Благие и Неблагие смешались, забыв о своих распрях, пока адреналин бежал по их венах.

Он отстал, ждал, чтобы понять, кто с кем объединился, а потом кивнул группе, которую узнал. Там были почти все Неблагие, которых он знал, которым доверял, и несколько Благих. Бран доверял их решениям, и то была семья, чьи дети были в обоих дворах.

— Мы пойдем с ними, — он направил коня Айслинг в ту сторону.

— Есть причина? — спросила она.

Он знал, что она хотела ответ, что успокоит ее нервы.

— Они не считаются королевичами. Они тут для эмоций, а не охоты, и они были мне друзьями. Они будут уважать нас больше, чем другие фейри.

— Хватит.

Они поехали к остальным, и Бран скривился от сильной разницы между ними. Те фейри, хоть и Неблагие, были в чистой одежде. Никаких дырок от моли и обтрепанных краев. Их кони восхищали, были ухоженными.

Он и Айслинг были серыми грязными существами из бедной хижины, а не королевичами. Конечно, их не уважали.

Неблагой поднял голову, чешуя покрывала половину его лица. Он улыбнулся.

— Бран! Я не думал, что ты обрадуешь нас своим присутствием. Я думал, ты будешь с королевичами.

— Яблоко не падает далеко от яблони, — отозвался он. — Я никогда не любил общество королевичей.

Фейри приняли это, ведь Бран ничего не скрывал. Он не должен был ощущать вину из-за этого, но они с Айслинг просто не могли пока быть с другими фейри.

Она нервничала, и это было видно. Неблагие считали слабости других вызовом. Они порвали бы рану на ее душе до крови. Благие стали бы давить на это, пока она не перестала бы быть полезной, а потом раздавили бы ее. Он не хотел для нее ни одного варианта.

Неблагой, похожий на змею, взглянул на Айслинг и улыбнулся. Клыки задели его нижнюю губу.

— А кто это? Не видел ее раньше, хотя я думал, что знал всех спутниц Брана.

Айслинг приподняла бровь.

— Всех?

— Их было не так и много. Бран скрытный. Он скорее пропадет на века, чем приведет леди к семье.

— Ах, вот почему.

Фейри склонил с любопытством голову.

— Объясни.

Айслинг хищно и зловеще улыбнулась.

— Я — не леди.

Бран ощущал гордость. Он отклонил голову и расхохотался, от чего некоторые фейри вздрогнули. Он с трудом удержался, чтобы не снять ее с гниющего коня и прижаться губами к ее губам.

Вместо этого он горло указал на нее.

— Вот так. Я бы не привел леди домой. Такая роза увяла бы во тьме Подхолмья.

Фейри с чешуей поклонился на лошади.

— Тогда для меня честь познакомиться с вами, госпожа. Да будет ваше правление долгим.

Хотя Айслинг отмахнулась бы от такого комплимента, Бран знал, что фейри выразил серьезные почести. Редкие желали другим оставаться на троне. Туата де Дананн были кровожадны, всегда искали себе власть.

Он сказал так Айслинг, что она была лучшим выбором для титула. Редкие признавали такое.

Холодная магия задела его шею, побежала между лопаток по спине ледяными пальцами. Слуа нашли подменыша. Они шептали ему на ухо, что хотели уничтожить его. И что это существо нужно было наказать за пребывание в мире людей, ведь такая жизнь была неправильной… неправильной… неправильной.

— Езжайте вперед, — услышал он Айслинг. — Я бы хотела побыть с ним наедине перед охотой.

— Вот так женщина, — крикнул кто-то, хохоча. — Наслаждайся, Бран, но не долго. Все хорошее разберут!

Он задержался, а другие умчались, хотя ему хотелось охотиться с ними. Он хотел найти подменыша, растерзать его, заставить кровь стекать, окутывая его язык металлическим вкусом…

Это был не он. Не его мысли проникли в его разум.

Темная сила опутала его разум паутиной. Он попался в тени, его разум разбивался. А потом он ощутил прохладу прикосновения Айслинг на его лбу, ее голос зашептал ему на ухо:

— Где подменыш, Бран? — это была не просто Айслинг, не просто ведьма. Это была его королева, его все. — Найди его и приведи ко мне.

Найди подменыша. Только этого он и хотел. Все в нем дрожало от желания сделать это.

Лошадь между его ног поняла его желание. Она помчалась вперед, Бран сжал поводья.

Он ощущал безумное биение сердца подменыша, ощутившего охоту. Существо знало, что это была за ночь, но осталось снаружи. Глупый поступок. Он не знал, что в эту ночь охотился Король-ворон? Что слуа жаждали его крови?

Ветки царапали щеки Брана. Он и его королева мчались среди деревьев, преследуя убегающего подменыша. Он бежал на ногах человека, его не научили менять облик, чтобы улететь в укрытие.

Его кровь кипела под кожей, и вдруг сила вырвалась из него. Перья покрыли его ладони, стали поглощающими тенями. Бран растаял среди слуа, стал одним из них, бежал впереди их массы.

Ветки перед ним разделились, и он увидел подменыша. Ткань трепетала, он спешил по поляне.

Глупо. Разве он не знал, что его теперь было хорошо видно? Что его было просто схватить?

Он появился в центре поляны, темная магия развевалась вокруг него. Она обжигала за глазами, и они могли быть сейчас черными полностью.

Подменыш чуть не врезался в него, упал на колени, пытаясь остановиться, скуля и умоляя о пощаде. Этого он не даст. Не этой ночью, когда охота текла по его венам, и слуа выли в его голове. Это была ночь пира, а не милосердия.

— Стой! — зазвенел крик над поляной, за ним последовал топот копыт.

Он поднял голову и увидел банши, едущую к нему. Бран покачал головой. Нет, не банши. Красивую женщину с магией, сияющей на пальцах, и мертвым конем между ног.

Его обезумевший разум едва узнавал ее, но тихий голос в нем шептал, что она была всем, о чем он мечтал. Что она долго боролась, чтобы быть рядом с ним. Что только она могла остановить его руку одним словом.

И он позволил ей. Бран замешкался, хоть от этого болело все тело.

Она примчалась к нему и спешилась с грацией, что говорила о силе. Женщина плавно и спокойно подошла к нему и опустила ладонь на его руку. Ее темные глаза вспыхнули.

— Это мое, помнишь?

Хоть он не хотел легко отдавать подменыша, он склонил голову. Что сделает эта женщина? Порвет дрожащее существо голыми руками? Он задрожал от вспышки жара.

Женщина поступила не так, как он думал. Она опустилась на колени рядом с подменышем и протянула бледную ладонь с длинными пальцами.

— Ты в безопасности, — прошептала она. — Знаю, Дикая Охота — жуткая ночь. Ты не должен быть снаружи.

— Некуда идти, — подменыш дрожал от страха. — Что мне делать? Никто не пустит меня в дом переждать опасность.

— Я не могу спасти тебя от судьбы подменыша, пойманного Дикой Охотой, но я предложу тебе выбрать. Ты можешь пойти с охотниками, а можешь попасть в мое королевство.

— Твое королевство? — подменыш окинул ее взглядом. — Что у тебя за королевство?

— Подхолмье, где живут слуа и другой нижнародец.

— Ты — Воронья королева? — подменыш поймал взгляд Брана и побелел, когда Бран хищно оскалился. — И Король-ворон?

Женщина рассмеялась.

— Все не так плохо, как тебе кажется.

Айслинг. Голос шептал во тьме, достучался до его разума. Он знал ее имя. Знал, кем она была.

И тьма расступилась. Бран встряхнулся, смущенный тем, что позволил себе пасть так низко от искушающей силы Короля-ворона. Он не должен был так пугать это существо.

Он посмотрел на подменыша по-настоящему, и вина пронзила его тело, как копье. Существо было пожилым мужчиной. Его тело было худым, плоть свисала от недавнего голода. Жаль, ведь лицо у него было симпатичным.

Фейри. Это был не человек, хотя выглядел убедительно. Это был фейри, изгнанный его семьей.

— Как долго ты тут? — Бран тоже опустился на колени. — Ты не выглядишь как ребенок.

— Я был ребенком, когда они оставили меня тут, — прорычал подменыш. — Теперь я старше.

— И много раз избегал Дикой Охоты. Почему же позволил поймать тебя сейчас?

Айслинг прошипела:

— Бран.

Подменыш поднял голову.

— Он прав, госпожа. Я хорошо справлялся много лет, но я устал бежать. Устал жить с людьми и смотреть, как их образ жизни пожирает мою плоть. Я болен и умираю. Я хочу вернуться домой.

Бран кусал губу. Мысли подменыша были понятными, но все работало не так. Оставаясь тут так долго — знал он о своей семье или нет — фейри нарушал множество законов. Фейри не были позволены в мире людей, кто бы ни принес их сюда. Его возвращение в мир фейри не будет приятным, его ждало лишь наказание.

Может, подменыш знал это. Бран поймал его взгляд и увидел там понимание. Он знал, что его ждал суд, а не фанфары.

— Я хочу провести остаток дней там, где родился, — сказал фейри. — Не важно, если даже за решеткой. Это все еще то, где я должен быть, откуда меня прогнали.

Бран опустил голову.

— Тогда беги, подменыш. Беги по полям, и Дикая Охота поймает тебя. Они вернут тебя к фейри, где тебя будет судить двор, к которому ты относишься. Они решат твою судьбу, и я не смогу их отговорить.

— Я бы и не просил, Король-ворон.

Айслинг с тихим звуком коснулась плеча фейри.

— Уверен? В Подхолмье, по слухам, полно темных существ, но мы пытаемся сделать его удобным местом для жизни таких, как мы.

— Мы?

— Я была подменышем, пока Бран не нашел меня, — ее взгляд смягчился, улыбка озарила ее лицо. — Мы не всегда должны страдать. Это место для жизни. Я слежу за этим.

Подменыш улыбнулся в ответ.

— Я не сомневаюсь, что вы стараетесь. Наш народ никогда не примут другие фейри. Нас прогнали не зря. Чаще всего, потому что мы смущали наши семьи или были не такими, как они хотели. Такое пятно на их чести не прощается.

— Это неправильно, — прошептала Айслинг.

— Жизнь такая, — ответил подменыш. Он склонился, словно хотел коснуться плеча, Айслинг, но замер в последний миг. — Мы учимся справляться сами, потому что должны. Честь фейри — хрупкая. Они серьезно воспринимают это, и правила нарушить очень просто. Они живут ради правил. Иначе они захватят мир.

Брану не нравилось, что он соглашался с мужчиной. Фейри не были добрыми, хотя во многих мифах заявлялось обратное. Они и между собой сражались чаще, чем выражали симпатию.

Разве его семья не была идеальным примером? Он не знал, что такое доброта, пока не попал на тренировки с Эмонном. Благой принц помог ему встать там, а не ударил его за падение.

Это была жизнь. Но Айслинг такую жизнь не понимала.

Бран отплачивал за честь, что оказал ему Эмонн. Он встал и протянул подменышу руку.

— Встань. Пусть твои ноги будут быстрыми, и удача не подведет тебя.

Подменыш позволил поднять его и провел рукой по грязной рубахе.

— Благодарю, Король-ворон. И вас, госпожа.

Айслинг встала, разочарование сияло на ее лице.

— Ты уверен?

— Я еще ни в чем не был так уверен.

Брану было больно смотреть, как Айслинг опустила взгляд, чтобы не видеть, как убегает подменыш. Она сделала все, что могла, чтобы помочь мужчине, но он не принял ее помощь.

Все шло так, как он и ожидал. Фейри, даже подменыши, были гордыми больше, чем заслуживали. Они хотели сами исправить свои жизни. Они не принимали помощь, которую им предлагали прямо, и если они не знали, что им пытались помочь, они вряд ли ее приняли бы.

Айслинг осталась на коленях на траве у его ног. Ее черное платье промокло от росы, но она не реагировала. Она смотрела на землю.

Он ждал, пока подменыш не пропал из виду, а потом опустился рядом с ней.

— Мы не можем спасти их всех, Айслинг.

— Я хотела спасти хоть одного, — поражение в ее голосе вызвало трещину на его сердце. — Почему он не дал отвести его домой?

Домой. Слово звучало сладко ее голосом.

Когда последний раз кто-то звал Подхолмье домом? Бран сомневался, что это делали за века, а то и вообще когда-либо. Ведьмочка легко прошла в странный мир с жуткими существами и увидела в нем место, которым могла наслаждаться.

Ее плечи дрожали, и Бран отвлекся от мыслей. Он притянул ее к себе.

— Тише, ведьма. Не все подменыши хотят спасения.

— Как так? Они были одни всю жизнь. Почему они не хотят хоть на миг забыть о борьбе за жизнь? Я не понимаю.