Баловень судьбы

Глава тринадцатая. Первый бой Антуана Фонтанэ

На обживание в эскадроне времени су-лейтенанту Фонтанэ совсем не дали: утром 27 июня кавалерийскую дивизию прикомандировали к корпусу Дезе, а эскадроны конных егерей обязали тотчас провести скрытый поиск в направлении города Раштатт — в то время как гусары на своих резвых конях обеспечат поиск лобовой. В итоге эскадрон Перрье перешел по Кельскому мосту реку Кинциг, достиг по шоссе деревни Корк и свернул на север, к южной оконечности лесного массива. Вблизи этот лес оказался довольно молодым (искусственно насаженным) и состоял из дубов, росших в соседстве с буками, ясенями и грабами, Впрочем, конный отряд он исправно скрывал, а большего от него и не требовалось. Посередине массива была проложена меридиональная просека шириной около 5 метров, но Перрье ехать по ней запретил: разом на вражеский секрет наскочишь. Здесь он велел всем спешиться и замотать копыта лошадей заранее приготовлеными тряпками. Далее один пелотон он пустил вблизи восточной опушки леса, а второй — вблизи западной. От восточного пелотона вскоре прискакал егерь с сообщением, что в большой деревне за озером («Легельсхурст», — сказал Перрье, изучавший с утра карту) наблюдается конный отряд — по виду австрийские гусары.

— Это тоже разведка или аванпост, — сказал Перрье. — Черт с ними, едем дальше.

Вскоре егеря достигли северной опушки леса и здесь разделились: полуэскадрон под командой Клюни двинул на север, к Дирсхайму, а Перрье со вторым (где был и пелотон Фонтанэ) продолжил путь по лесу, но уже на восток, к городку Ренхен. К полудню они наткнулись на речку, протекающую по лесу.

— Это Ренх, — сказал Перрье. — Всем спешиться и залечь вместе с конями. Жерар и Матье, тихо вперед к восточной опушке леса и не лениться, поползать, поползать там…

Разведчики отсутствовали около часа, вернулись и доложили две новости: 1) за лесом вдоль опушки разбит большой палаточный лагерь («тысяч на десять»), а между речкой и городком («Ренхен» — буркнул Перрье) возводятся редуты для пушек; 2) по лесу шастают пешие патрули («мы на один чуть не наткнулись»).

— Что ж, основную задачу мы выполнили, противник найден и отсюда он не уйдет, — констатировал командир эскадрона. — Теперь надо обследовать обстановку в узком перешейке леса, через который мы с вами прошли сюда: в его северной выемке возможно скрытное накопление кавалерии, которая может проскочить в тыл наших колонн, наступающих на Ренхен. Если же засады там нет, то уже через южную выемку, от Легельсхурста, можно проскользнуть нашей кавалерии и ударить в тыл австрийцам…

Ранним утром 28 июня корпус Дезе в составе дивизий Бопюи и Дельмаса вышел из Келя и ранее взятого Вильштетта и резво двинулся через Легельсхурст и Аппенвайер на Урлоффен и Цузенхофен, имея в качестве цели позиции австрийского генерала Антона Старого у Ренхена. Когда большая часть пути французской пехотой и артиллерией была пройдена (около 10 км и практически без противодействия со стороны австрийских патрулей), в сторону Легельсхурста помчались все разнородные части кавалерийской дивизии, которые углубились в разведанную егерями южную выемку леса, проникли через лесной перешеек в выемку северную и стали ждать приказа от генерала Дезе. Вот с обеих сторон загремели пушки и затрещали ружейные выстрелы — битва началась.

Антон вдруг начал очень волноваться: вот-вот начнется кавалерийская атака, в которой примут участие и егеря (какой в них прок, сидящих на тихоходных крестьянских лошадях и толком не умеющих владеть саблями?) — а вдруг его в этой атаке убьют? Закончится его столь интересная пока попаданческая эпопея…

— Что, мандраж начался? — спросил подъехавший к его пелотону капитан Перрье. — В первом бою почти у всех так. Но мы окажемся в самом хвосте атаки, и вряд ли на нашу долю достанутся австрийские кирасиры. Если же выскочат, то не тушуйся и командуй стрелять: наши егеря умеют все-таки это делать. О, кто-то прытко скачет с тыла! Не иначе адъютант Дезе к нашему генералу. Поеду поближе к штабу…

И вот конная масса зашевелилась и двинулась вдоль опушки на восток: впереди гусары, за ними драгуны, потом кирасиры и в арьегарде немногочисленные егеря. Вот новый поворот, на юго-восток — туда, где белеют палатки и стоят пешие и конные резервы противника. Гусары вдруг повернули влево, намереваясь обойти по дуге городок, драгуны, достигнув палаток, ушли с пути кирасир вправо и влево, ловко спешились и стали дружно стрелять в сторону ошарашенного противника, а кирасиры набрали темп, необходимый для сокрушительного удара. Однако австрийские кирасиры, стоявшие в резерве, дружно повернули коней и погнали их навстречу французам. Две лавы схлестнулись и начали круговерть, поднимая клубы пыли…

Значительно отставшие конноегеря стали еще больше притормаживать, соображая, где в этом боестолкновении их место. Вдруг из туч пыли стали вырываться им навстречу кирасиры, причем не сине-белые французские, а грязно белые, то есть австрийские!

— Егеря, к лесу! — громко крикнул Перрье. — Спешиваемся и стреляем из-за деревьев!

Впрочем, австрийцы стали заворачивать коней с намерением ударить в спину французским кирасирам. И тут в их спины стали вонзаться егерские пули! Уцелевшие кирасиры вновь развернули коней и понеслись в атаку на егерей. Пули полетели им навстречу, но почему-то без особых для большинства последствий. Однако и кирасиры, подскакав к стене леса, в которую углубились егеря, осознали бессилие своих палашей и помчались уже в сторону, прочь из битвы.

Итог сражения под Ренхеном оказался плюсовым для Дезе: потеряв несколько сот убитыми и ранеными (как и генерал Старой), он взял 1200 пленных, 10 пушек и почти все имущество военного лагеря австрийцев, которые стали отступать к Раштадту. Развивая успех, его дивизии пошли по пятам Старого, но гусарский авангард, выйдя к реке Мург (на которой стоит Раштадт), обнаружил за ней основные силы корпуса Латура, пришедшие сюда из Мангейма.