Когда часом позже дилижанс заколесил по пыльной улице Хендерсвиля и остановился перед домом Мэри Донован, зеваки из всех окрестных баров и обитатели отеля собрались вокруг него в жажде новостей и сплетен из внешнего мира. Хэм Смит, нынешний шериф, тоже был среди зевак.
— Нас опять грабанули, Хэм, там, в ущелье, — обратился к нему кучер. — Они продырявили Мака.
Как раз в этот момент Мэри Донован и маленький старый джентльмен помогали курьеру спуститься на землю, игнорируя его протесты и уверения в хорошем самочувствии. Тут глаза толстухи остановились на шерифе. Она развернулась к нему и угрожающе подбоченилась.
— Ага, вот и наш образцовый Хэм Смит! Нет, ты не шериф! — завопила она дурным голосом. Ее крик был слышен даже на другом конце улицы. — Три ограбления за два месяца прямо у тебя под носом, и все, что ты можешь сделать, — это только драть глотку! Почему бы тебе не поймать их, ты, старая баба! — заключила она с неимоверным презрением. Но когда она обернулась к раненому курьеру, ее голос вновь смягчился, обретя интонации колыбельной песни: — Пойдем со мной, мальчик мой. Мэри Донован сделает все, что надо, до прихода старого костопила, если он трезвый, а трезвым он не бывает, чтоб я не была Мэри Донован. Пойдем, вот так, тихонько, ты хороший мальчик.
И она помогла ему взойти на веранду. Как раз в этот момент изнутри появилась Диана Хендерс, привлеченная громкими звуками, доносящимися с улицы.
— О, миссис Донован! — воскликнула она. — Что случилось? Боже, да это же Мак! Опять Черный Койот? — догадалась она.
— Наверняка он самый! Я видела его своими глазами — черный шелковый платок на шее и второй такой же на его жуткой роже. А его компаньон — я ни с чем не спутаю его походку вразвалочку — это грязный гризер [3] Грегорио, не будь я Мэри Донован!
Вдвоем женщины препроводили раненого в спальню. Мэри, не обращая внимания на слабые протесты, раздела его и уложила в кровать, а Диана отправилась на кухню за горячей водой и полотенцем.
В боку у Мака зияла ужасная рана. Женщины промыли и дезинфицировали ее со всей возможной тщательностью в ожидании прихода врача — старого пьяницы родом с востока. Конечно, его знания и опыт были выше всяких похвал, и Хендерсвиль гордился своим медицинским светилом — лучшим врачом Аризоны… когда он был трезв.
В «Приюте Хэма — ликеры и сигары» мужское население городка выслушивало отчет о происшествии из уст пожилого крошечного джентльмена и второго пассажира дилижанса, который был не местным. Этот последний, оказавшийся любителем поговорить, мгновенно взял слово.
— Никогда в жизни я так не смеялся, как в тот момент, когда пожилая леди назвала вот этого джентльмена «старой бабой с артиллерией», — сообщил он.
В этот момент пожилой джентльмен стоял у стойки со стаканом виски в руке. Одним стремительным движением он швырнул стакан вместе с содержимым в лицо чужака и, выхватив оба револьвера, открыл огонь. Сию акцию сопроводил поток жесточайших богохульств, однако в каскаде несвязной брани выкристаллизовалась одна идея, оказавшая на всех сокрушительное действие.
— Не мешайте мне! Эта дешевка вздумала шутить с Диким Котом Бобом!
Почти мгновенно, как будто волшебник взмахнул своей палочкой, помещение, заполненное мужчинами, опустело. Человеческий глаз не смог бы разглядеть в нем никого, кроме крошечного пожилого джентльмена с пропитанными табаком длинными усами.
Створки входных дверей распахнулись, пропуская тяжелые куски мебели и бара, выносимые на помойку. Убирали все, за исключением не местного парня с нездоровым чувством юмора — он исчез через заднее окно, прихватив с собой оконную раму. Стрельба прекратилась, и компания вновь воссоединилась. Мужчины сардонически похохатывали, так как большинство из них знало Дикого Кота Боба. К несчастью чужака, он не знал его.
— Я его продырявил, хорька болтливого, — рычал крошечный пожилой джентльмен, наполняя новый стакан. — Полагаю, он получил свой урок. Так неуважительно отзываться о миссис Донован! Назвать ее «пожилой леди»! Да она прекраснейшая из женщин, когда-либо появлявшихся на свет! «Мистер Боб! — сказала мне она. — Какое утешение в момент опасности — иметь рядом с собой такого мужчину, как вы!» Но она не могла вынести кровопролития. Она сидела там, робкая и дрожащая, вся сжавшись, и умоляла меня не стрелять в шалопаев. В противном случае разве позволил бы я им совершить нечто ужасное? — Эта тирада была украшена множеством непристойностей и богохульств.
Стрельба смолкла. Восстановилась долгожданная тишина. Хэм Смит появился, как всегда, с небольшим опозданием. Увидев маленького пожилого джентльмена, он приветливо улыбнулся.
— Проклятье на мою шкуру, если это не Боб! — воскликнул он, раскрывая объятия. — Выпьем за счет заведения!
Дикий Кот проигнорировал нежные приветствия власти.
— Я могу сам заплатить за свою выпивку, мистер шериф, — ответил он. — Вместо того чтобы поить здесь кого попало за свой счет, почему, собственно, вы не разыскиваете Черного Койота? Вы же шериф, черт побери!
— Не волнуйся, Боб, — убеждал его шериф. — Мне нужна компания, не так ли? Вот этим я сейчас и занимаюсь — собираю добровольцев. Начнем с тебя?
— Начнешь с меня? — Пожилой джентльмен фыркнул с отвращением. — Знаю я тебя. Когда ты думаешь, что угроза с севера, то двигаешься на юг. Нет, сегодня я получил уже достаточно впечатлений.
Что-то пробурчав, шериф удалился, а получасом позже выехал из города с отрядом, состоящим из полудюжины его закадычных приятелей, и не торопясь направился к ущелью.
А в гостиной Донованов Мэри, удобно устроившись в кресле-качалке, болтала с Дианой Хендерс. О Маке уже позаботились, насколько позволяли обстоятельства. Доктор заверил, что раненый вне опасности, и отправился в «Приют Хэма — ликеры и сигары».
— Ну и что, позволь тебя спросить, ты делаешь сегодня в городе? — спросила миссис Донован.
— Я приехала с Холом Колби, новым бригадиром, — ответила девушка. — Хотела кое-что купить, пока Хол ездит на Западное ранчо. Там у нас лошади. Хол должен быть здесь с минуты на минуту.
— Значит, Колби стал теперь бригадиром? А что с Быком? Он уехал?
— Опять напился, и папа уволил его. Мне очень жаль.
— Не трать на него свою жалость, — посоветовала Мэри Донован. — Это птица не твоего полета.
— Я совсем не понимаю Быка, — продолжала девушка, не обращая внимания на замечание Мэри. — Иногда мне кажется, что с ним все в полном порядке, а потом опять начинаю бояться за него. Он настолько молчаливый и скрытный, что, мне кажется, о нем никто ничего не знает. Такой скрытный человек, как говорит Хол, внушает подозрения, что, может быть, совершил что-то такое, о чем не желает говорить, боясь выдать себя.
— Значит, Хол Колби говорил так? Что ж, может, он и прав, а может, врет. Мэри Донован никогда не говорит того, чего не знает. Но в чем я уверена, так это в том, что оба они влюблены в тебя. А значит…
— Замолчите, миссис Донован. Все парни думают, что влюблены в меня. Но я ненавижу, когда кто-нибудь говорит об этом всерьез. Это полная чушь. Точно так же они любили бы всякую, будь она, как я, единственной девушкой на ранчо, да что там говорить, почти что единственной в округе… Все, едет Хол, — перебила она сама себя, глянув в окно. — Я должна идти, миссис Донован.
— До свидания, дорогуша. Приезжай опять поскорее — здесь так одиноко, ты не можешь даже вообразить. Еще и этот старый подлец вернулся в город, не говоря уж о Хэме Смите.
— Какой старый подлец?
— Кто же еще, как не Дикий Кот Боб, старый негодяй?
Диана Хендерс рассмеялась.
— Он ваш верный поклонник, не правда ли, миссис Донован?
— Приставучий пьяница — вот он кто, этот старый дурак. Ведет себя как мальчишка семнадцати лет. Ему бы постыдиться. Хотя, конечно, уж лучше он, чем Хэм Смит. Этот-то вообще жулик, хлебнем мы с ним горюшка.
Девушка все еще смеялась, спускаясь с крыльца и усаживаясь на своего мустанга. Хол Колби сидел на своем в нескольких ярдах от нее, разговаривая с полудюжиной мужчин. Увидев Диану, он натянул поводья и присоединился к ней.
— Парни рассказали о последнем ограблении в Чертовом каньоне, — сказал он, скача стремя в стремя с девушкой. — Как там Мак?
— Доктор сказал, что с ним все будет в порядке, но рана кровоточит. Не понимаю, почему никто не покончит с этими ограблениями. Кажется, Хэм Смит не особенно беспокоится о поимке Черного Койота.
— О, Хэм делает все, что может, — добродушно заверил ее Хол.
— Ты слишком легко смотришь на это, Хол. Ты не хочешь дурно говорить о людях, и это правильно. Но наши жизни и наша собственность до некоторой степени находятся под защитой Хэма Смита. Если бы он ревностно выполнял свои обязанности, то приложил бы определенные усилия к поимке бандитов.
— Он и выехал за ними с отрядом — парни, с которыми я разговаривал, сказали мне. А что еще он может сделать?
— Прошло более получаса после прибытия дилижанса, прежде чем Хэм выехал, — возразила она. — Может быть, он или кто-то еще думает, что два негодяя будут ждать его на месте преступления? Не сомневаюсь, что он со своим отрядом прибудет обратно сразу после наступления темноты, скажет, что потерял след, и опять отложит дело до следующего раза.
Мужчина не ответил, и двое продолжили путешествие молча. Через несколько минут девушка снова заговорила.
— Интересно, — сказала Диана, — кто такой этот Черный Койот на самом деле?
— Все люди уверены, что грабит Черный Койот, — заметил Хол. — Но откуда они это знают?
— Один черный шелковый платок у него на лице вместо маски, а другой на шее, — объяснила девушка. — Это должен быть один и тот же человек. Все свидетели ограблений, которые произошли в Чертовом каньоне за последние шесть месяцев, помнят этот платок. Поговаривают, кстати, что напарник главаря — мексиканец Грегорио. А вот самого Койота не опознал еще ни один человек.
— У меня на этот счет есть свое мнение, — произнес Колби.
— Что ты имеешь в виду? Ты знаешь, кто такой Черный Койот, и молчишь?
— Не могу сказать, что точно знаю, но мнение у меня есть.
— Договаривай! — подстегнула его она.
— Не хотел бы называть имен, так как не уверен полностью. Но очень хотел бы видеть бандита пойманным. — Хол умолк и после паузы продолжил: — Никто не разглядел этого Койота и его сообщника как следует. Говорят, они прячутся в придорожных кустах. Но полагаю, что если кому-то удастся увидеть его лошадь, все сразу поймут, кто такой Черный Койот.
Больше Диана не настаивала, догадавшись, чье имя отказывается назвать Колби. «Он поступает правильно», — думала она, восхищаясь Холом. Они заговорили о чем-то другом, двигаясь к дому по пыльной дороге. Мужчина, как обычно, ехал на ширину стремени позади и наслаждался профилем своей спутницы. Подъезжая к ранчо, они заметили фигуру одинокого всадника, приближающегося с севера.
— Вроде бы Звездочка, — заметила Диана.
— Точно, — кивнул мужчина. — Утром я послал Быка в Тополиный каньон. Не пойму, почему он едет с севера, если Тополиный почти прямо на западе.
— Он мог вернуться по Предгорной тропе, — предположила Диана.
— Конечно, мог, но это значительный крюк, а я еще в жизни не видал ковбоя, который потащится дальше, чем ему поручено.
— Бык другой, — ответила она простодушно. — Если его за чем-то пошлешь, он поедет так далеко, как только сможет. Нет, он всегда был отличным рабочим.
Мгновением позже экс-бригадир съехался с ними на пересечении дорог. Он встретил девушку обычным «Привет, мисс» и кивнул Колби. Его лошадь была вся в поту и в пыли. Было ясно, что он проехал большое расстояние.
— Нашел коров? — спросил бригадир.
Бык кивнул.
— В Тополином?
— Нет, в Бельтере.
Диана Хендерс посмотрела на нового бригадира, словно восклицая: «Я же говорила!» Заметив на рубашке Быка коричневатое пятно, она издала возглас сочувствия.
— Ой! — воскликнула она. — Это кровь? Ты ранен? Как это случилось?
— Пустяк, мисс. Так, небольшая царапина. — Он сразу замолк, словно моллюск захлопнул створки раковины, и пришпорил лошадь.
Ни Колби, ни девушка не сказали ни слова, но оба подумали об одном и том же. О том, что Бык носит на шее черный шелковый платок, и что сегодня днем Мэри Донован стреляла в Черного Койота и его товарища.
А миссис Донован как раз стояла в дверях, встречая гостей. Гости пришли на ужин и рассаживались за длинным столом, накрытым красно-белой скатертью. Каждого она встречала ласковым словом, пока ее взгляд не упал на Дикого Кота Боба, пытавшегося проскочить внутрь за широкой спиной Джима Уэллера.
— Та-ак! — воскликнула она с презрительной насмешкой. — Я вижу, старый дурак, ты опять напился! Сейчас же вынь свои револьверы и отдай мне!
— Я не пил ни капли, Мэри, — возразил пожилой джентльмен.
— Не называй меня Мэри, старый распутник, и быстренько отдавай револьверы!
Он покорно отстегнул портупею и отдал их ей.
— Я как раз и принес их тебе, Мэ… миссис Донован, — заверил он ее.
— Так-то лучше. Теперь садись. Сегодня вечером я тебя покормлю, но впредь никогда не вваливайся пьяным в гостиную Мэри Донован!
— Я же сказал, что не пил! — настаивал он.
— Что-о? — Голос Мэри звучал, мягко говоря, недоверчиво.
— Всего лишь каплю, за прибытие. Стряхнуть, так сказать, дорожную пыль, — уточнил он.
— Ты так запылился? — ехидно спросила она.
— Ну да.
— Не возражай мне, понял? — И обратилась к Джиму Уэллеру, широкоплечему парню, которого Боб хотел использовать как ширму: — Ну как, нашел своих лошадей?
Уэллер лишь отрицательно помотал головой — его рот был полон печеных бобов.
— Должно быть, их увели апачи, — заметил Билл Гатлин, кучер дилижанса.
— В этой стране столько всяких перебежчиков и грабителей, что совершенно невозможно жить спокойно, — заметила миссис Донован. — Почему бы так называемым мужчинам не покончить с бандитами и индейцами вместо того, чтобы палить в барах? — добавила она, бросив уничтожающий взгляд на Боба.
— Очень трудно обнаружить хотя бы одного из них, — отозвался Уэллер, прожевав бобы. — Хотя любой сукин сын в этом округе отлично знает, о ком идет речь.
— О ком?
— Да хотя бы о Грегорио. Я видел, как он за три часа до ограбления дилижанса выходил из Тополиного каньона и направлялся к Чертову. Он — и Бык с «Заставы Y».
— Они что, были вместе? — уточнил Гатлин.
— Не совсем. Сначала я встретил Грегорио, который очень торопился, а пятью минутами позже — Быка, спускающегося по каньону. Но, согласитесь, не могли же оба они быть там, не зная друг о друге!
— Я не верю, что Бык сделал это, — решительно сказала Мэри Донован.
— Не говори ничего плохого об этом парне, — нравоучительно вставил Гатлин.
Послышалась дробь копыт, скрип кожаных седел, и через минуту в гостиную вошел шериф с друзьями.
— Надеюсь, что ты поймал его, — саркастически произнесла Мэри. — Иначе не вернулся бы так рано.
— Я же не кошка, миссис Донован, чтобы видеть в темноте! — выговорил шериф, оправдываясь.
— Ты и не шериф, — ответила она.
Дикий Кот Боб хрюкнул, пытаясь подавить смех. Хэм Смит смерил своего противника нехорошим взглядом, мгновенно поняв, что тот безоружен.
— Что случилось со старой бабой с артиллерией? Она подавилась? — спросил он нарочито вежливо.
Дикий Кот Боб апоплексически покраснел, схватил чашку, наполненную кофе, и уже хотел встать.
— Сиди спокойно, — проревел громоподобный голос Мэри Донован.
— Я… — начал Дикий Кот Боб.
— Заткнись и сядь.
Дикий Кот исполнил одновременно обе просьбы.
— Позор! Позор на мою бедную голову! Уважаемая женщина, вдова, всю жизнь должна сносить выходки таких, как вы, -стенала она, всхлипывая и вытирая глаза краем передника. — Одинокая я, беззащитная! Если бы только бедный Тим был здесь, он бы в мгновение ока стер вас обоих с лица земли.
Боб, красный и смущенный, старательно ел, уставившись в тарелку. Мэри Донован хорошо знала, как справиться со старым сорвиголовой. Его крутой нрав и меткую руку все еще чтили, и его слава первого задиры на северо-западе ничуть не потускнела — но его сердце таяло от одной-единственной женской слезинки.
Что до Хэма Смита, то он был весьма рад избежать дальнейшего внимания со стороны Дикого Кота и с большой охотой отдался мирному ужину. Однако беседа за столом увяла.
А на ранчо «Застава Y» мужчины курили после ужина. Бык молча глотал дым. Хол Колби, как всегда в хорошем настроений, рассказывал истории и смеялся. Техасец Пит изо всех сил старался вспомнить полузабытый припев «Плохого парня».
Однако над всем довлела атмосфера напряженной неловкости. Никто не мог понять, в чем ее причина, но все ощущали одно и то же. Все было не таким, как вчера и позавчера. Может быть, рабочие чувствовали, что на место Быка нашелся бы человек и постарше, и поопытнее, а Колби был не только молод годами, но и к тому же новичком на ранчо. Без всякого сознательного желания ковбои разделились — некоторые, по большей части старые работники, как-то незаметно подтянулись к Быку. Среди них был и Техасец Пит. Остальные же стали гораздо громче смеяться над историями Колби.
— Ей-богу, — воскликнул Пит, — я вспомнил, как оно там:
Я самый лютый зверь среди зверья.
Мне похрен все, я ем сирот живьем
Во всякий час, в количестве любом.
Из всех плохих парней — всех хуже я!
— Спокойной ночи, я ложусь спать, — неожиданно произнес он, допев.