Баньши Ветра

Знакомства и разочарования

Фиама очень хотела подружиться хоть с кем-нибудь в стенах Академии. Она боялась остаться в одиночестве, не верила, что сможет противостоять людям. В деревне рядом были мама и сестры, они всегда могли помочь, подсказать, защитить, но сейчас полукровка осталась один на один со всеми своими страхами.

Завидев Селену, стоявшую в обществе двух девушек, Фиама не решилась подойти. Она мялась поблизости, пока взрослые девушки не отошли, тогда полукровка пошла на приступ.

Просьба Селены принести ей обед показалась Фиаме неправильной, но дочь ашуры плохо разбиралась в дружбе. Она взяла два подноса и направилась к кухне. Очередь двигалась медленно. Рыжий паренек, стоявший перед полукровкой постоянно подталкивал впередистоящего, но тот будто нарочно долго выбирал, что же ему положить себе на поднос. Когда ребята закончили настала очередь Фиамы выбирать блюда на обед. Она не знала, что хотела Селена, а потому положила всё, на что упал взгляд. Дочь ашуры хотела собрать обед на второй поднос, но неё накинулась кухарка, она упёрлась, что адептам не положено брать две порции. Фиама пыталась оправдаться, что вторая не для неё, а для её подруги, но скромные попытки остались без внимания, женщина не слышала адепта.

Фиама обернулась, хотела подать Селене знак, что ей не дают вторую порцию и увидела, как девушка сидела за столом в компании трёх ребят с курса и наслаждалась своим обедом. Опустив второй поднос, полукровка забрала свой обед и пошла к свободному столику. Есть ей уже не хотелось. Хотелось повернуть время вспять и дать пощёчину самой себе. Она никогда не найдёт себе друзей среди людей. Селена потешалась над ней, использовала.

Комок в горле не давал вздохнуть, но Фиама всеми силами сдерживала подступающие слёзы. Она должна научиться жить среди людей самостоятельно, не рассчитывать на помощь.

Куратор. А что он? Не пойду же я ему жаловаться на сокурсников. Это глупо. Да и он занятой человек. К тому же он мужчина.

Фиама чувствовала на себе чужие взгляды, но не решалась поднять головы от своей тарелки. Подсев к кому-нибудь за обеденный столик, она могла бы обзавестись друзьями. Если бы была человеком, а не полукровкой.

Значит буду одна. Одиночество всё же лучше, чем предательство и нож в спину. Пообедав в тишине, глядя в открытое окно на неспешный бег облаков, девушка доедала свой злаковый батончик и потягивала молоко. Из головы не шли улыбающееся лицо Селены, и её просьба принести обед. Как могла она быть такой милой и в тоже время такой подлой?

Фиама постаралась отвлечься от истории с обедом и задумалась, какой предмет будет дальше, но мысли её возвращались к Селене и улетали в будущее. Что ждало полукровку в Академии? Злобные взгляды, неприкрытое злорадство, упрёки, издевки. Как же хотелось другого отношения, своеобразного признания, ощущения, что она просто одна из толпы себе подобных. Наверное, так чувствовали себя люди, а она не человек и не ашура, полукровка, чужая для тех и других. Хотелось порой смешаться с толпой и стать шестерёнкой в механизме, но в тоже время… Фиама не прятала уши, а могла бы носить повязку. Она могла бы притвориться человеком, быть обычной, общаться с детьми соседних деревень. Её сёстры иногда так делали. Но ведь это означало лгать. Больше всего на свете Фиама не выносила ложь, притворство не её путь, она бы не выдержала долго изображать кого-то другого. Дочь Шанны хотела, чтобы её приняли такой, какая она есть, с ушами и скромностью.

Адепт вздохнула. Как Поднебесные Правители прошлого сумели объединить в одной стране столь разные расы? Ведь все ныне живущие в Аэфисе-на-Ханаэш, давным-давно сражались бок о бок за страну, а теперь ругались между собой из-за неё же. Она, Фиама, могла бы быть своей и среди людей, и среди ашур. Что же случилось с миром? Что пошло не так и когда?

Рассуждения полукровки прервал звон часов, бивших ровно четыре часа. Обеденный перерыв окончен, пришло время лекции. Фиама обернулась, в столовой не осталось людей, только она. Затолкав батончик за щёку, она двумя глотками осушила стакан молока и побежала наугад, авось догонит своих.

Фиама бежала по лестницам то вверх, то вниз, но никого не встретила, она судорожно вспоминала, какая лекция стояла после обеда, а предательские минуты утекали. Дочь ашуры потеряла последнюю надежду, уставившись в пол, она двигалась в неизвестность. Первый день! Если она пропустит лекцию в первый же день, её выгонят, а ведь Фиама так хотела учиться магии, хотела слышать Ветра, быть может больше, чем все в этой Академии! Она жила этим, дышала.

Слёзы навернулись на глаза. Какая же она дура! Фиама сама губила себе жизнь. Никому не пришлось вмешиваться, никто её не подставил, она, как последняя идиотка, забыла расписание. Мечта летела в тартарары из-за девичьей памяти.

Нужно на лоб себе расписание приклеить, все равно все пялятся, а так хоть повод был бы. И не клеить, а написать и расчертить дорогу к аудитории, только все башни круглые, придётся писать сбоку этаж, и какие-то определители башни. Запутаться в этой Академии можно на раз, а, чтобы выбраться, придётся как в лесу, определять положение солнца и стороны света. Их бы тоже не помешало бы нарисовать на той карте на лбу, правда она тогда стала бы похожа скорее на … пентаграмму!

Фиама остановилась, поражённая мыслью. После обеда стояла лекция по пентаграммам! Полукровка рванулась с места. Спустя несколько мгновений она открывала дверь в аудиторию. Фиама зашла, к ней обратились девять пар глаз. Дочь ашуры прикрыла за собой дверь и повернулась в сторону преподавателя, адепт опоздала минут на пять, не больше. Однако преподавательница была на этот счёт другого мнения и обвела Фиаму укоризненно-испепеляющим взглядом своих маленьких бледного цвета глазок.

– Извините за опоздание, – тихо проговорила Фиама, признавая свою вину и опустив голову.

– Вкусный должно быть был обед? – язвительно заметила женщина. Полукровка хотела оправдаться, но ей не дали и рта раскрыть. – Впервые за мою преподавательскую карьеру, – а карьера эта, видимо, была долгой – женщина выглядела лет на сорок, сквозь её когда-то тёмные волосы тут и там проглядывала седина, от чего они стали серыми, – первокурсник позволяет себе так беспардонно опаздывать в первый же день. А затем, презрев все меры приличия, врывается в аудиторию, даже не постучав. Какая наглость! Да кто ты такая?! Вошла без разрешения! В школе манерам учат с первого класса, или ты и в школу не ходила? Возомнила себя выше других, раз смогла поступить в Академию? Так знай, здесь каждый первый в будущем маг, а ты, – преподаватель запнулась, она присмотрелась к торчавшим из волос ушам девочки и отступила. – Ты должна быть благодарна, что тебе взяли в Академию, несмотря на, – женщина не договорила. – Другие расы не учат вежливости или вы возомнили себя выше всех остальных? Что даёт вам право так надменно себя вести?! – Потоку ругательств не было предела. Невысокая, пухлая женщина, продолжала свою обличающую речь, проклиная все расы и читая морали.

Интересно все преподаватели такие или ей просто нечего по предмету рассказать, промелькнула злая мысль в голове у Фиамы.

Женщина не унималась и казалось этот зудящий, писклявый голосок – некое проклятие, до появления которого, люди не знали в каком раю жили. Фиама честно старалась слушать писклявую женщину, но отвлеклась на её одежду: мантия застёгнута под самое горло на все до единой застёжки, вещи выглажены, перья на левом плече – отличительный знак преподавателей – вычищены. Педантичный образ завершала некая деталь. Какая? Фиама осмотрела преподавателя внимательнее. Платок с брошью посередине идеально сидел на шее, браслеты и серьги не болтались, сапожки начищены. Что же ещё?

– И как только Декан принял на обучение, таких как… – тут женщина запнулась, не найдя подходящего слова, описывающего расу Фиамы. Адепт подняла глаза на преподавателя, ожидая, как её назовут на этот раз.

Волосы! Пришло осознание. Волосы доводили образ до идеала педантичности. Женщина убрала их в строгий пучок, и пригладила так, что ни один волос не выбился. Каждая прядь, каждый локон на своём месте. Всё вместе – представляло картину зализанности, волосы выглядели словно грязные, их смазали гелем, который блестел на свету. Фиаму передёрнуло, на её голове всю жизнь цвела ромашка, а после пробежки по лестницам в поисках аудитории хвостики распушились ещё сильнее.

– Проклятые! Демоны! – подсказали адепты со второго ряда.

– Демоны! – подхватила женщина с торжествующим видом, словно назвав слуг тьмы одержала над ними верх.

Фиама остерегалась мужчин, боялась, когда над ней нависали большие фигуры, но женщинам она отпор дать могла. Дочь Шанны исподлобья взглянула на преподавательницу, та округлила глаза и отступила, она споткнулась о стул и села.

– Я не демон! – раздельно произнесла Фиама и продолжила. – И я опоздала всего на пять минут! Может, вы оставите своё негодование при себе и, позволив мне войти, продолжите лекцию.

– Подала голос, – произнёс адепт со второго ряда. Никто не ожидал от тихой, державшейся в стороне, маленькой девочки такого отпора.

Взгляд Фиамы немного смягчился. Она поняла, что совершила ошибку, теперь её точно не оставят в покое, а если с преподавателем что-то случиться, вновь пойдёт слух о проклятии взгляда Проклятой. Скорее бы пережить этот день и, возможно, завтра станет легче. Дочь ашуры искренне в это верила. Фиаму всю трясло то ли от злости, то ли от страха, что сорвалась на преподавателя, внутри всё переворачивалось, а руки предательски дрожали. Наставница некоторое время не знала, что сделать или сказать, но затем взяла себя в руки.

– Ладно, – сказала женщина, – так уж и быть, входи, – Фиама направилась к последним партам, но тут её остановил голос преподавателя, – но раз опоздала – иди к доске. Я уже всё рассказала, что нужно знать о моём предмете. Будешь на доске выводить символы, которые я скажу. – Женщина села, а Фиама взяла уголь и стала ждать. Рука тряслась, тогда полукровка прижала её к доске, чтобы не выдать своего страха.

– Итак, круг. Круг – основная фигура любой пентаграммы. Вы должны уметь чертить идеально ровный круг от руки. На доске вы видите образец убогого, в некоторых случаях опасного, кривого круга. При кривых линиях пентаграмма в лучшем случае просто не заработает, а в худшем принесёт вред тому, кто вольёт в неё энергию. Вашим заданием станет практика рисования геометрических фигур. Если вы воспользуетесь транспортиром или линейкой – я об этом сразу узнаю, поверьте. Бывают ситуации, когда пентакль необходим срочно, а линеек под рукой нет – вы должны уметь рисовать всё идеально ровно от руки. Сразу не получится, в лучшем случае к концу следующего курса.

Теперь звёздчатые многоугольники – вторая основная фигура в пентаграммах. Даже если вы вписали в круг квадрат или треугольник – это считается пентаклем. У пентакль разное количество лучей, они не влияют на силу. Влияет, конечно, но не в прямой зависимости. Количество лучей зависит от количества источников силы, к которым вы взываете. Вы можете воззвать к четырём могущественным или к десяти слабым.

Фиама в это время начертила простую пятиконечную звезду.

– На доске вы видите убогую звезду о пяти лучах. Если вписать её в окружность – получится пентаграмма или пентакль. Конечно, с такой кривой звездой пентаграмма не активируется, это детская мазня, – преподавательница нарочно умаляла старания полукровки. Но Фиама не понимала этого и сильно раздражалась. Она пришла учиться, естественно, что она не рисовала идеальные фигуры. – Нарисуй пока отдельно пентакли с большим количеством лучей, – командным тоном, так ненавистным полукровкой, бросила наставница.

Фиама стала поочерёдно рисовать шестиугольную звезду, семиугольную, восьмиугольную. Она запнулась, как рисовать девятиугольную и более полукровка не знала и решила на оставшемся месте нарисовать четырёхугольную и треугольную и вписать их все в окружности.

Пока руки чертили, полукровка задумалась о своих словах. Стоило так нагло себя вести с преподавательницей? Но ведь та визжала и визжала про демонов и прочую чушь. Сколько это терпеть? И всё же я перегнула. Нельзя так срываться. Фиама улетела далеко в своих мыслях, а рука продолжала выводить на доске фигуры.

– Хм, значит, как чертить больше лучей ты не знаешь, – торжественно произнесла преподавательница. – Сейчас… – не договорила она, заметив, что делает Фиама.

Дочь ашуры отключилась от реального мира. Она витала мыслями далеко от Академии, а рука сама по себе чертила на доске треугольник. Преподавательница округлившимися глазами наблюдала за полукровкой.

Спустя несколько мгновений всё было готово, вернувшись мыслями в реальный мир, полукровка посмотрела на то, что начертила. Доска приковала взгляды преподавателя и адептов. Темноволосый парень со второго ряда отпрянул настолько, что вскочил, стул за его спиной с грохотом ударился о пол.

На доске красовался перевёрнутый равнобедренный треугольник, описывающий идеально ровный круг. Фиама порадовалась тому, как ровно у неё вышли все линии и обернулась к преподавателю. Женщина с выпученными глазами перевела взгляд на полукровку.

Она, как и некоторые адепты знала, что это символ кровавого культа, распространённого в Озоне, северной столицы Аэфиса-на-Ханаэш. Его носил на груди и всюду чертил проповедник бога Ярсиса – Хаген, который также состоял в Кровавом Звездопаде, организации с дурной славой, собранной самой Разрушительницей. Поговаривали, что Ярсис даровал Хагену бессмертие, но пока бог боли так щедро одарил лишь своего первого культиста.

Фиаме была безумно знакома фигура на доске, но девочка не могла вспомнить, откуда, лишь то, что она же, только начерченная кровью на земле предстала внезапно перед взором и пропала в закоулках памяти.

– Да, молодец. Теперь все линии чёткие и ровные, – уже громче добавила женщина, но голос её дрожал. – Садись. Теперь я покажу, как чертить девяти и более лучевые звёзды, – преподавательница сначала аккуратно подтёрла одну из линий треугольника, но её прервал адепт.

– Разве правильно вписывать круг в фигуру? Обычно круг окаймляет звезду, разве нет?

– Э, да. Пентаграммы бывают разных видов, но объединяет их одно – лучи всегда обозначают источники силы, столпы, иными словами. К скольким источникам мы взываем, столько лучей рисуем. Круг, в свою очередь, это щит. Щит чтобы собранная сила не выходила наружу, а сходилась в одной точке, то есть в нас, если вы стоите в центре пентаграммы, – женщина рассказывала и старательно стирала с доски знак Ярсиса. – Если же круг внутри звезды, то он становится щитом, преградой для сил извне. Стоящий в центре огораживает себя от призванной силы. Призывает от себя, так сказать. Эти пентаграммы очень опасны. В Озоне существует культ некоего бога боли Ярсиса. Приверженцы этого культа избрали своим символом именно такую пентаграмму. Источники силы в ней до сих пор неизвестны, однако Ярсисопоклонники считают, что подобная фигура защитит их от смерти, дарует вечную жизнь. Сомневаюсь, что подобное работает, а вам настоятельно советую, не экспериментировать!

Фиама вжалась в стул на своём месте. Почему в мысли к ней пришла пентаграмма культистов из Озона? Она никогда не была в северной столице, она вообще нигде, кроме своей деревни, не была. Где она могла видеть эту фигуру? И зачем полукровка её нарисовала? Теперь её назовут идолопоклонницей. Да что же это такое?!

– Вернёмся к звёздчатым многоугольникам. – Преподаватель очистила доску и принялась чертить звёзды.

Фиама принялась аккуратно перерисовывать с доски звёзды. Закончив на двадцатилучевой звезде, преподавательница успокоилась и отпустила всех, наказав начертить от руки каждую звезду пять раз и вписать их все в окружности. При этом адепты должны были постараться сделать всё ровно. Найти бы ещё на это время. Следующим занятием стояли жесты. Трое ребят шутили, что наконец-то занятие, где можно помахать руками.

Чтобы дойти до аудитории снова пришлось преодолеть больше сотни ступенек. Набегавшись за день из одной аудитории в другую можно стать атлетом. Зачем устраивать физическую подготовку каждый день после занятий? На последних ступеньках перед аудиторией, Фиама еле плелась. Завтра она не встанет с кровати, не сможет из-за боли в ногах. Но кто думал о завтра?

Лекции проводили, словно нарочно то в одной башне вверху, то в другой посередине. Вот и сейчас пришлось сперва бежать вниз ступенек сто, а затем наверх ещё пятьдесят. Вывалившись с лестничной площадки в коридор, непривычные к таким забегам ребята ссутулились и повесили руки. Но не всех выматывали гонки по лестницам, здоровяк, который всегда сидел на первом ряду, бодро шагал, подпрыгивал и крутился вокруг Селены. Темноволосый невысокий юноша, как и сама Селена, не выказывал усталости. Они шли медленно, но держали спины так, будто кол проглотили. Рядом с ними полз по стеночке бледный блондин, его подбадривал загорелый светловолосый юноша и похлопал по плечу, отчего блондин взорвался руганью.

Фиама подумала, что тоже не хотела бы получить по спине, когда еле ползла обессилив. Странно, что за все эти пробежки они ни разу не встретили других адептов. Как добирались до аудитории они? Академия таила ещё много тайн. Может, где-то здесь припрятаны тайные проходы и самодвижущиеся комнаты? Мечтала Фиама, не забывая переставлять ноги.

Полукровка тоже выбилась из сил, но была способна преодолеть ещё ступенек пятьдесят, прежде чем выглядеть, как некоторые ребята. Тем не менее, обгонять их она не стала, продолжая держаться на расстоянии.

Наконец перед адептами предстала злополучная дверь. Рослый юноша открыл её и пропустил внутрь Селену. Остальные, завидев цель, зашевелились быстрее. Их ждала последняя на сегодня лекция, ибо после урока жестов стояла физическая подготовка и по её окончании первый и самый сложный учебный день будет официально закончен. На физической подготовке адептам не дадут отдохнуть, но можно будет по крайней мере отключить мозг.

Последние адепты ввалились в аудиторию и заняли первые попавшиеся места. Полукровка, как уже вошло у неё в привычку села подальше от остальных.

Преподавателем по жестам оказался очень высокий, по меркам низенькой Фиамы, молодой мужчина, стройный, красивый, опрятный и, что сразу бросалось в глаза, по-женски ухоженный. У него были очень длинные, волнистые светло-русые волосы, на солнце переливающиеся всеми цветами радуги. Казалось, если ему накрасить губы и подвести глаза – а они кажется были подведены – он сойдёт за молодую женщину. Голос соответствовал внешнему виду, мягкий, нежный, очень приятный. Речь преподавателя сопровождалась изящными взмахами рук. Присмотревшись, Фиама заметила, что мужчина, будучи весьма высоким, носил сапожки на небольшом каблуке.

– Дорогие мои адепты. Магия – это искусство, а в искусстве должна быть красота. Этой красоте моя задача обучить вас. Называйте меня наставник Анджи, в этом семестре я буду вести у вас жесты, руны и этику. Да, встречаться мы будем часто, так что у меня будет много времени обучить вас красоте. Сегодня у нас по расписанию жесты, но я сделаю вводную лекцию. Благо времени у нас с избытком. – Руки преподавателя не замирали ни на секунду, Фиама засмотрелась, загипнотизированная изящными движениями. Мозг её постепенно отключался, но в ушах звенел мелодичный голос наставника.

– Магия делится на четыре стихии – это вы знаете. У каждой стихийной магии есть свои сильные и слабые стороны – это вы также знаете. В свою очередь магия стихий делится на направления: боевая, защитная, вспомогательная и остальное в частности сбор информации.

Заклинания этих направлений делятся на магию мысли, жеста, слова, стиха и воплощения – по способу извлечения. Если вы взываете к другим силам, не вашим собственным, то это пентаграммный способ, если вы хотите оставить чары на века, закрепить их, то рунный. Особо сильные и древние заклинания вызываются стихотворным способом, или требуют долгой концентрации и накопления магии. Позже вам расскажут, что для особо сильных заклинаний необходимо собирать силы.

– А для каких? Расскажите, – попросил темноволосый адепт со второго ряда.

– Вам расскажут курсе на третьем, – быстро нашёлся преподаватель.

– Ну хоть парочку назовите, особо сильных, – не унимался парень.

– Это заклинания пятого уровня, их изучают с личным наставником по окончании Академии.

– Ва! Они наверно суперсильные. А как называются?

– Стихи в магическом мире обладают огромной силой. В будущем адепты атакующего профиля будут изучать полустихотворное заклинание «Крик Айракриса». Высшие накопительные заклинания стихии молнии – «Гром Юноны» и «Лорд Вермилион», – сдался преподаватель. – Думаю, даже у нашего Декана уйдёт больше получаса, чтобы зарядить каждое. У последних заклинаний можно регулировать уровень мощности. Уже как двести лет никто не может запустить эти заклинания на сто процентов и остаться живым. В лучшей своей форме, отдохнувший, накопивший силу, с использованием нескольких усиливающих пентаграмм, Декан в силах вызвать семьдесят пять процентов.

– По последним подсчётам семьдесят шесть процентов, Наставник. С каждым годом сильнее. – С гордостью заявил юноша, сидевший в первом ряду, тот самый, на кого указала Ингела, сын Декана, а иначе, откуда такая информация. Все восхитились, какой сильный у них Декан и каким великим он станет в будущем.

– Вам виднее уважаемый Сиэль, дорогуша. Вернёмся к нашей лекции, – продолжил наставник Анджи. – Хотя существует разделение заклинаний на жесты, слова, стихи, воплощения и мысли, некоторые из них заменяемы. Архимаги способны все заклинания творить мыслями, но это труднее, чем может показаться. Например, элементаль воплощается с образа, который маг творит на бумаге. Бумажный лист также является неотъемлемой частью призыва сильфа. Стихотворную магию можно воплотить, зачитав стих мысленно, но эффект заклинания уменьшится. Можно зачаровать «Лорда Вермилиона» без слов, но накапливать энергию всё равно придётся. Зато навести иллюзию легко жестом, мыслью сложнее, но возможно. Конечно, если в человеке есть предрасположенность к подобной магии. Заклинания не зря делят по способу извлечения. Зачастую жестом создать заклинание проще, в то время, как разум может воплощать нечто другое. К примеру заклинание «снятие». – Преподаватель сложил одну ладонь в кулак, отставив указательный и средний палец вверх вместе. – Лучше работает со словом «кой», а для «небесного взора» достаточно мысли. Адептам легче добиться необходимого эффекта используя слова и жесты, поэтому всю магию вы будете изучать, основываясь на них.

Преподаватель принялся рассказывать о жестах и их особенностях.

– Жесты магии Воздуха производятся плавно, – мужчина изобразил плавный замысловатый взмах рукой, – словно дуновение ветра, но быстро, – он выбросил руку вперёд, -как сверкает молния. Медленные плавные жесты прерогатива магов Воды, быстрые и резкие – маго Огня. Магов Земли отличает топот, они используют удары ног о землю, а также грубые боевые приёмы для создания магии. Двуручные жесты – сильнее, одноручные – слабее.

Каждое своё слово наставник Анджи сопровождал действием. Его руки переплетались, делали резкие выпады, синхронно поднимались, извивались, точно змеи, и ударяли невидимого врага. Фиама смотрела, не моргая, и восхищалась, она хотела также научиться владеть собственными руками и пальцами.

Наставник Анджи предупредил, что сперва адепты практикуются на фрагментах жестов, затем складывают их и повторяют двумя руками, поэтому он показал первые простые положения рук, из которых впоследствии будут состоять сложные комбинации. Для некоторых заклинаний требовалось всего лишь сложить руки и пальцы особым образом и произнести название заклинания – эти жесты назывались знаками. Преподаватель показал тринадцать знаков несколько раз, чтобы адепты смогли их зрительно запомнить. Он сказал, что каждое следующее занятие будет начинать с комбинации всех знаков, чтобы ребята как можно быстрее научились их складывать и запомнили, а после перешли к составным жестам.

Первое занятие адепты учились складывать знаки, тренировались быстро и правильно переставлять руки и пальцы. Преподаватель довольно часто демонстрировал то, что предстояло изучать ребятам в будущем. Он так быстро показывал жесты, взмахивал руками и складывал пальцы в замысловатые знаки, что адепты едва успевали запомнить, как какой палец сгибать. Пока что у первокурсников получалось скверно. Даже Селена выворачивала руки, но не всегда попадала в нужный знак, хотя она была ближе всего к тому, что демонстрировал наставник Анджи. Его прекрасные жесты перетекали один в другой, словно Анджи гладил само воплощение Ветра, невидимо скользящее рядом.

У некоторых адептов пальцы просто не гнулись так, как того требовало построение знаков. Иногда Фиама помогала себе второй рукой согнуть пальцы, наставник сказал, что этим нельзя злоупотреблять, знаки нужно складывать одной рукой, без посторонней помощи. С накачанным парнем преподаватель провозился дольше всех. Юноша просто не мог, согнув одни пальцы, другие оставить прямыми, его кисти, запястья, руки были слишком напряжены, о чём дюжину раз сообщил наставник Анджи. Под конец занятия, даже скованные руки смогли изобразить все знаки.

После получаса изгибания пальцев во все возможные и невозможные стороны, адептов ждало последнее мучение этого дня – физическая подготовка. И снова пятьдесят ступенек вниз, переход в другую башню и ещё пятьдесят ступенек вниз и бесконечная паутина коридоров и аллей.

Мало кто знал, где находится арена и стадион, и где именно проведут первое занятие физической подготовки. Фиама вчера видела арену в окно из башни, но она ещё плохо ориентировалась на островах и бездумно следовала за сокурсниками. Зато дорогу знал темноволосый юноша, он и вёл всех за собой. Однако приведя курс на арену, выяснил, что там занимались самообороной адепты второго курса, а первое занятие первокурсников пройдёт на стадионе. В итоге адептам пришлось возвращаться аллеями и идти на другой парящий остров. Миновав ещё несколько аллей и дорожек, адепты под конец вышли к стадиону.

На физической подготовке оставались все те же нормативы, что и в школе, но требования выросли. Фиама, с любовью относившаяся к физкультуре в школе, легко сдавала нормативы Академии. Гнулась и тянулась она плавно, бегала быстро, прыгала высоко и далеко. Преподаватель вскоре стала подозревать, что кровь ашуры несомненно даёт девочке преимущество над людьми, поскольку бывшие демоны более ловкие расы. Однако не всё давалось полукровке легко. Поднимать гирьки руками, подтягиваться на турнике, висеть на балках и кольцах у неё получалось ужасно. Руки Фиамы были слабы, а после занятий Анджи пальцы еле шевелились.

Парень, у которого не складывались руки в знаки на физической подготовке показывал класс. Он играючи сдавал все нормативы на высший бал, пробегал со скоростью ветра, подтягивался и отжимался, на кольцах не просто висел, а показывал чудеса акробатики, как и на козле и на батутах. Все упражнения он делал с широкой улыбкой, и всячески красовался перед Селеной, та в ответ одаривала его томным взглядом, не упуская при этом возможности ответить на внимание других ребят.

В середине занятия Фиама устала от мешавшейся мантии и сняла её, за что получила разнос. По словам преподавателя, адептам нужно привыкнуть выполнять нормативы в длинной одежде, истинный маг, видите ли не ходит в спортивном костюме, чтобы чувствовать себя удобно. Женщина не учитывала, что мантия Фиамы была ей велика и болталась по полу. Все возражения она пропускала мимо ушей, и наказала полукровке на следующих занятиях либо перешить ленты на футболку, либо заниматься в мантии.

После часа физической подготовки, несмотря на бурчания преподавателя, которая считала, что для здоровья тела, нужно заниматься два часа, адептов отпустили. Уставшие телом и разумом ребята, отправились в жилой корпус. В их головах остались два желания: в душ и отдыхать.

Фиама, ронявшая голову от усталости и пережитого стресса, сумела взять себя в руки, пересилила эти два желания и отправилась в библиотеку. Если она не поторопится, потом может обернуться так, что все книги разобрали до её прихода. Люди могли и не на такое пойти, лишь бы навредить полукровке.

Дорогу к библиотеке пришлось искать заново. Фиама не помнила ничего, из того, что показывал ей Куратор. Она бродила по залам и галереям, пока не вышла к знакомому месту. Здесь они с Куратором точно проходили. Фиама напрягла память, сориентировалась и побрела, как ей показалось, в нужную сторону.

Попав в очередную башню, полукровка поняла, что нашла. На проходной на неё посмотрел портрет загорелого светловолосого юноши. Могло показаться, что парень живой, но картина себя ничем не выдала. Задержавшись на ней взглядом, Фиама перевела взор к простору нижнего зала. Внутри библиотека хорошо освещалась, за счёт огромных окон и прозрачной крыши. Фиама обнаружила на потолке большие круглые отверстия, покрытые стеклом, через них лучи солнца из верхних окон попадал вниз и дарил ещё больше света. За счёт высоких потолков стеллажи, уставленные книгами, не давили. Пахло старой бумагой. Фиама раскинула руки и закружилась, забыв об усталости.

Как и в прошлый раз, когда полукровка заходила в библиотеку с Куратором, в залах вновь никого не оказалось. Ни души. Если понадобится, как отыскать необходимую книгу? Даже библиотекаря нигде не видно. Странно.

Книги в библиотеке занимали не все полки, да и расставлены были довольно редко. С учётом того, что стеллажей и полок в башне насчитывалось предостаточно, книг было много, но пустоты между томами озадачивали. Фиама никогда не видела такого количества книг, но имела хорошее воображение и могла представить. В школе рассказывали о Подземных Хранилищах Атурана, что в Земье, где хранилось столько книг со всего мира, что целые лабиринты были завалены ими. Дочь ашуры думала, что в Академии будет также.

Чем выше она поднималась, тем больше пустующих полок видела. Фиама решила, что из-за войн, Безвременья и Смутного времени библиотека Академии потеряла бесценные фолианты знаний. Возможно что-то было утеряно, разворовано или просто не написано. Академия магии Воздуха построена сравнительно недавно и не успела накопить такие залежи книг, как та же Академия магии Воды. И всё же полукровка ожидала большего, хоть и по сравнению со школьной библиотекой, здесь находилось огромное собрание. Фиама сразу загорелась желанием прочитать их все.

– Так много книг! И все они по магии Воздуха! Но как мне найти нужные книги? Неужели все подряд по корешкам смотреть? – спросила пустоту полукровка. Уже громче, пересилив врождённую скромность, она позвала: – уважаемый библиотекарь!

Ответа не последовало. Фиама развернулась к стеллажам с книгами, в надежде самой отыскать нужный том. И что же можно вот так ходить и брать всё что хочешь? Никто даже не запишет, что адепты берут и что сдают?

Фиама скорчила рожу, когда в просвете между стеллажами вновь натолкнулась на портрет того же юноши. От неожиданности дочь ашуры вздрогнула, отвернулась и пошла прочь, но через несколько метров стеллажей снова увидела портрет. Фиама посмотрела по сторонам и заметила, что здесь полно одинаковых портретов и везде изображён один и тот же парень.

Может, он основатель библиотеки?

Конечно, девочка устала и хотела отдохнуть, принять душ, и заползти в постель, но всё равно придётся идти сюда опять, чтобы взять книги, так что лучше сейчас набрать и может сегодня начать читать. Поскольку библиотекарь так и не появился, девочка решила рассмотреть картину лучше и подошла поближе.

На портрете был изображён молодой человек лет шестнадцати с тёмной загорелой кожей и интересными чертами лица. Пушистые волосы обросли и разной длины прядями достигали плеч. Чёрные волосинки проглядывали меж белых локонов, создавая светлый пепельный оттенок. Пепел в волосах как бы переливался, одни пряди светлее, другие темнее, но самым необычным оказались глаза юноши: правый глаз был голубым, а левый – зелёным. Эти глаза как будто смотрели на Фиаму с интересом.

Картина выполнена блестяще. Дочь Шанны сама немного рисовала портреты, пейзажи и животных, но её детские картинки не шли ни в какое сравнение с работой мастера. Юноша, словно живая фантазия выглядывал из рамы портрета.

– Эх, библиотекарь, библиотекарь, где же ты шляешься? – тихо пожаловалась Фиама, глядя то в голубой глаз, то в зелёный. Сказав это, она отвернулась и побрела к стеллажам продолжать искать книги.

– Невежливо так пыриться! – откуда ни возьмись, заявил мужской голос. Фиама подскочила от неожиданности. Она посмотрела по сторонам, но источник голоса не обнаружила. Теперь она подготовилась к неожиданному появлению собеседника и затравлено спросила:

– Кто здесь?

На этот раз, когда раздался голос незнакомца, девочка не подскочила.

– Кто здесь? Кто? Это просто я, холод в груди, паранойя твоя, – пропел мужской голос строчку из детской песенки, которую дети напевали осенью, в канун Дня духов – Ёкайёру. – Дед Пихто, блин! Сама же звала!

Пока неизвестный говорил, Фиама всматривалась и вслушивалась, пытаясь понять, где находится источник голоса. Но звук напоминал эхо и хор сразу, он шёл с нескольких сторон, так что полукровка совсем запуталась.

– Библиотекарь? Где вы? Вас не видно. – Девочка успела посмотреть и вверх, но никого не обнаружила.

– Ты чё? Полчаса же стояла пырилась и не увидела, что ли? А только я отозвался, отвернулась. Вот вам воспитание! – Мужчина говорил с акцентом, но чьим Фиама не знала. Девочка вертела головой, пытаясь разглядеть говорившего, но без толку – рядом никого не было. Вроде самый громкий голос шёл из-за спины, и источник его находился близко.

Девочка стала лихорадочно соображать: она в Академии магии, следовательно, вполне реально, что библиотека живая. С Фиамой могли разговаривать сами книги или полки, или какой-то предмет, который есть везде. Он должен встречать посетителей при входе, провожать по всему зданию и указывать нужные книги. Полукровка никак не могла отделаться от мысли, что с ней разговаривало само здание библиотеки – один и тот же голос шёл отовсюду, значит не книги – Фиама предполагала, что их голоса звучали бы по-разному. Но библиотека, полка, башня – слова женского рода, а голос мужской.

Портрет.

Дочь ашуры резко обернулась и посмотрела на изображение, смысл слов дошёл до неё. Юноша подмигнул. Непроизвольно у Фиамы расширились глаза, она смотрела на портрет и думала, что ей почудилось. Она до последнего считала, что говорят стеллажи, на которые она также долго смотрела. Молодой человек на картине покачал головой.

– Долго же ты соображала, ушастая.

Говорил, и правда, портрет. Голос был настоящий и человек в раме выглядел живее живого. Фиама не сдержалась и протянула руку, возникло чувство, что это не рама с картиной, а окно: протянешь руку и дотронешься до плоти. Так девочка и сделала, пальцы ощутили застывшие мазки краски на холсте, это просто картина.

– Э-э, – заорал портрет. – Ты куда руки суёшь? – Фиама отдёрнула руку, испугавшись больше криков юноши, чем ощущений от прикосновения.

– Так и глаз выколоть можно! – не унимался портрет. – И что тогда? Слепой библиотекарь в помощь! Руки в кармансы! – Девочка быстро убрала руки в карманы шорт. Портрет немного успокоился.

– Вот разорался! Что сразу нельзя было сказать, что ты библиотекарь?! – не выдержала Фиама, усталость давала о себе знать.

– Так и ты ж не звала! – Вылупился разными глазами на обнаглевшую посетительницу портрет.

– Звала! Краску из ушей достань! Я тут орала библиотекарь, а в ответ пусто! Нефиг сразу на меня орать! – Фиама развернулась и пошла к противоположным стеллажам, искать необходимые книги. Её снова трясло. Стоит ей сорваться на кого-нибудь, как её начинала бить дрожь. Почему? Нервы? Скромность? Защитная реакция организма?

– Тебе чего, твой Куратор не рассказал, как библиотеку юзать? – не унимался портрет, то и дело он употреблял непонятные слова, или переходил на деревенский говор.

Девочка помотала головой, не поворачиваясь к портрету. Может он и объяснял, но как во всей той тарабарщине разобрать, к тому же он словно нарочно вывалил на неё столько информации, что никто бы не запомнил. Видимо Куратор торопился отделаться от подопечной и заняться более важными делами. Усталость наваливалась на полукровку, тело била дрожь, она вспотела. Может, простыла после физкультуры?

– Ну и Всё! – гаркнул в ответ портрет и показал девочке язык, но она спиной естественно не видела.

– Ну и всё, – шёпотом повторила Фиама. Даже с библиотекарем она не смогла наладить отношения. Да и как? У неё никогда не было друзей.

В библиотеке повисла безжизненная тишина. Фиама искала нужные книги и шла вдоль широкого стеллажа. Молодой человек с картины наблюдал за ней. Полки закончились, и перед Фиамой снова предстало знакомое лицо с разными глазами, выглядывающее из рамы.

– Никак не найти, да? – с весёлой улыбкой полюбопытствовал юноша.

– Ничего. – Фиама в два шага оказалась у другого стеллажа и стала рукой водить по корешкам, пытаясь найти хоть одно знакомое название. Ей не помогут. С чего бы это? Да ещё подначивать будут. Слёзы наворачивались на глаза и мешали, как следует рассмотреть названия на переплётах.

– Да ладно тебе. Без меня всё равно не найдёшь, – примирительно сказал юноша.

– И как ты мне поможешь? Сидишь в своей раме с краской в ушах, – тихо съязвила Фиама, не смотря на портрет. С каждой фразой отношения с библиотекарем на портрете низвергались всё ниже в пропасть. Но глупое упрямство не отпускало дочь Шанны. На неё наорали, а теперь просить о помощи крикуна? Она справится сама!

– Извинись. Я помогу. – Пожал плечами портрет, когда полукровка проходила мимо него.

– Извиниться. За что? – не поняла Фиама.

– За то, что наорала на меня, – спокойно ответила картина.

– Ты первый начал, – пробормотала в сердцах уязвлённая девочка.

– Ты начала! Без меня ни шиша не найдёшь!

– Ты первый начал фунять! Я ответила. Сама найду…

– Я только фунял, а ты орать начала и руками блудить! – выдал портрет.

– Блудить? Я не блудила. Ты не отзывался! Откуда мне знать, как тут всё устроено. Я никогда… Я итак тут… А ты сныкался, библиотекарь называется. Не буду я извиняться! – срывалась на визг от негодования Фиама. Почему её всегда пробирало на вспышки злости, когда следовало помолчать?

– Я тут долго уже сижу, и уйти не могу. А у тебя видать тросы горят. Посмотрим ещё кто упёртей! – пообещал портрет. На это девочка не нашлась, что ответить. Солнце почти скрылось, названия книг тонули в темноте, хотелось в душ, спать, есть, просто сесть, а лучше лечь, а тут эта библиотека и неугомонный парень в раме.

Первым сдался портрет:

– Быдластая, кундюбенькая, угрёбищная срань! Сдалась тебе моя хата?

– Я сама всё найду… – ещё несколько минут и глаза просто закроются, тогда Фиама возьмёт первые попавшиеся книги и пойдёт в комнату. Она не знала смысла всех этих слов, а потому не смогла обидеться, тем более, что звучали они довольно забавно.

Портрет юноши видел, какая уставшая ходит вдоль стеллажей девочка и решил сжалиться и снять оборону.

– Лады! Всё! Замяли! – приказным тоном сказал портрет, когда Фиама полусонная с ним поравнялась. – Возвертайся и сызнова давай, по-братански.

– Давай, – согласилась полукровка, сама не зная на что. Сделала она это куда быстрее, чем предполагал парень с картины. Фиама так устала, у неё разболелась голова, что ей стало всё равно даже если этот чудовищно симпатичный портрет её надует и подсунет не те книги.

– Так. Добро потесниться в хате книжной могучей и великой Академии магии Воздуха. Я тут типа библиотекарь, консультант и помощник, кароч король слов и переплётов. Всегда тока твой. А звать меня Эстариол. – Портрет улыбнулся своей самой ослепительной улыбкой и замолчал, предоставляя слово Фиаме. Та залюбовалась. Впервые ей улыбался настолько симпатичный юноша, разные его глаза сверкали, а серебряные пушистые волосы манили дотронуться.

– Благодарствую, о Эстариол, король слов и переплётов, – поддержала игру полукровка. – Меня зовут Фиама, – юноша изогнул бровь, словно имя было ему знакомо, – вчера я поступила в Академию, сегодня у меня первый день. Я очень устала и уже ничего не соображаю, помоги мне, пожалуйста, найти несколько книг, которые задали прочесть. – Фиама примирительно улыбнулась, и человек изображённый на портрете растаял, увидев такое милое личико.

– Ладно, чё те надо, ушастая? – ехидно лыбился портрет.

Вот срань, подумала Фиама, невольно использовав слово парня, и перечислила названия томов. Эстариол с серьёзным видом кивал, припоминая где, что лежит, дослушав, он назвал точное местоположение томов.

– Куда корявки тянешь, дура? Говорят, третья снизу! Снизу, сиволапая! – направлял полукровку портрет, если вдруг девочка пыталась вытащить не ту книгу. Он обзывал её непонятными словами, Фиама догадывалась, что это ругательства, но не могла удержаться от смешка. Полукровке было всё равно, как Эстариол её называл, орал или вопил, главное он помогал ей.

Портреты висели в библиотеке повсюду, они наблюдали за каждым движением посетителей, и помогали Фиаме ориентироваться, направляли её. Через несколько минут необходимые книги лежали на руках.

– Залетай ещё, когда будешь поживее зомбаря, а то как такую сипуху чморить. Да и потрындим подольше, – подмигнул девочке портрет.

Фиама кивнула головой, одарила юношу ещё одной благодарной улыбкой и побрела к выходу из библиотеки. Впереди её ждали двести пятьдесят ступеней разочарования.

Поднявшись по всем ступенькам и наконец оказавшись на последнем этаже башни, в которой поселилась, девочка прокляла своё решение. Теперь она понимала, почему другие адепты выбирали нижние этажи. Макри бы сразу догадалась, а вот Фиама сглупила. Однако расчёт её был в большей степени на уединение. Чем дальше она от людей, тем дальше от беды, так Фиама думала, пока не заметила, что дверь в её комнату открыта нараспашку, а ведь уходя, полукровка плотно захлопнула её, что никакой сквозняк не откроет.

Дочь ашуры напряглась, сердце забилось чаще. Она заглянула в гостиную и обнаружила беспорядок: вещи разбросаны, мебель перевёрнута, на полу истоптанная и измазанная пылью и грязью лежала простыня, у расчёски отломаны зубцы, нижнее бельё висело повсюду.

Чистые небеса, ну кому могло понадобиться проводить обыск в моей гостиной и комнате? Что пытались найти эти бешеные люди? думала дочь ашуры. Или шорох навели, чтобы досадить ей? Фиама заглянула в спальню.

Часть второго комплекта формы оказалась порвана, письменный стол перевёрнут, ящики валялись на полу, постель выпотрошена. Кругом валялись перья и пучки фатили, которыми набивали подушки и одеяло. Фиама застыла, на стене красовалась надпись «убирайся, откуда пришла, отродье», написанная углями. Книги выпали из обессиливших рук на пол. В памяти воскресла кровавая надпись на стене дома, могила любимого кота. По коже прошлась дрожь, слёзы покатились по щекам.

Неужели ей придётся сбежать из Академии также, как из деревни. Почему люди так несправедливы к полукровке? Она ничего не успела сделать, просто тихо и мирно посещала занятия. Она не могла уйти! Фиама хотела учиться магии и никто не смел отнимать у неё шанс!

Дочь Шанны стояла на пороге своей комнаты и смотрела на разруху, она только вчера привела всё в порядок, а теперь, такая уставшая после долгого и трудного первого учебного дня, должна зашивать одеяло, подушку, форму, стирать простынь и собирать перья.

Фиама аккуратно пробралась через бардак к окну и выглянула в него. Хоть из окна ничего выкинуть не додумались, подумала она.

Полукровка понуро вернулась к порогу, взяла книги и положила их на матрац. Разбираться сейчас со всем этим не было сил. Она решила, что постирает тот комплект, который на ней сейчас, за ночь он высохнет, и она снова его наденет.

В уборной Фиаму ждал очередной сюрприз. Недоброжелатели заглянули и сюда, сбросили всё с полок, не разбирая. Стеклянные бутылочки разбились, экстракт мыльной травы растёкся по полу, зубной порошок покрывал раковину. Фиама вышла, закрыла дверь и постояла так некоторое время, собираясь с мыслями и силами.

Дочь Шанны взяла себя в руки, она собрала разлитый по полу экстракт в самый большой осколок баночки, ссыпала зубной порошок с раковины в коробочку. Она наведёт порядок чуть позже, а сперва ополоснётся и смоет с себя все невзгоды прошедшего дня.

Вода оказалась чуть тёплой. Привыкшая мыться в суровых деревенских условиях, где в жаркие дни нет холодной воды, а в холодные – тёплой, Фиама быстро ополоснулась и завернулась в полотенце – наверно единственный чистый лоскут ткани. Вещи пришлось стирать, а потому полукровка стёрла ими остатки мыльного экстракта с пола и зубного порошка с раковины. Пены было столько, что хватило на бы на весь этаж.

Повесив форму сушиться, девушка принялась наводить порядок в спальне и гостиной. Она расставила мебель, вернула на место ящики стола, собрала все комочки фатили и набила ими подушку и одеяло. Починка второго комплекта формы могла подождать, а вот спать Фиама хотела в заштопанной кровати. Стежки криво и грубо ложились на ткань, но фатиль внутри держалась, значит дело сделано.

Наводя порядок Фиама несколько раз пожалела, что на двери нет засовов и замков. Неужели ей предстоит уборка в конце каждого учебного дня? Стон сорвался с губ. Это не жизнь адепта, а работа горничной.

Расправившись с делами, девочка могла позволить себе сесть и расслабиться, насколько позволяла столь недружелюбная обстановка. Даже читать взятые в библиотеке книги желание пропало. Фиама прикрыла глаза, как раздался звон труб, созывающих на ужин, следовательно уже девять часов вечера. Выходя из комнаты, полу ашура вдруг сообразила, что ходит в нижнем белье. Она не могла идти в таком виде в столовую. Что делать? Один комплект формы сушился, а второй рваный.

Фиама застыла, где стояла. В животе урчало и требовательно просило заслуженной порции еды.

Полукровка проверила постиранную форму, но та ещё не высохла. Поразмыслив немного, Фиама натянула высокие гольфы, и мантию, в которой на физкультуре не занималась. Колготки, как и простынь сушились в уборной. Застегнув мантию на все застёжки, дочь ашуры рассудила, что выглядит сносно.

Из-за того, что мантия была ей велика, разрезы начинались не у таза, как полагалось, а на бедре. Фиама постаралась делать шажки поменьше, чтобы подол не разлетался, и не открывал всем вид её исподнего.

На ужин выбор оказался не богатым, в основном овощные блюда, салаты, реже рыба. Голодные адепты ждали большего, хотелось съесть что-то тяжёлое и сытное, но в Академии стремились к насаждению правильного питания и здорового образа жизни.

Фиама заметила, что обеденная порция была самой большой, в неё входил суп, второе, состоящее из основного сытного блюда, куска мяса или рыбы и салата из свежих овощей, и десерта – спрессованного злакового батончика, политого мёдом, и стакана молока на запивку. Иногда предлагали хваленые булочки надгорного края, которые в народе звались просто «пышками».

На завтрак обычно давали злаковые кашки на молоке с добавлением фруктов. Доступ к свежим фруктам и некоторым овощам оставался всегда. Особо прожорливые адепты частенько забегали в столовую на переменах и подкреплялись ими. Перекусы не запрещались, главное чтобы времени хватило. Фиама заметила, что иные адепты действительно успевали добежать до столовой, съесть яблоко или огурец, и появиться на занятии вовремя.

Вечером в столовую многие опаздывали и приходили с книгами, чтобы есть и сразу читать. На этот раз Фиама пришла одной из первых, что озадачило, поскольку она долго думала, как прикрыть наготу. Взяв поднос, она собрала себе ужин и направилась к пустовавшим столам.

Редкие адепты, сидевшие недалеко поглядывали на полукровку. Девушка с двумя юношами насторожено косились, наблюдая, куда она сядет. Трое ребят потешались над висящей мешком мантией, кивали на неё и перешёптывались.

Фиама старалась делать ещё более маленькие шажки, а вдруг адепты заметили, что она пришла в столовую в нижнем белье под мантией. Дочь ашуры поправила подол, посмотрела за спину – вроде ничего не видно. Тогда что они так смотрели? Беспокойство овладело полукровкой. Они смеялись над ней, но почему? Может она где-то испачкалась. Фиама постаралась успокоиться.

Поев, дочь ашуры не стала задерживаться в столовой, и быстро пошла в свою комнату, совсем забыв, что на ней нет ни шорт, ни юбки. Полы мантии развивались и путались в ногах, один парень заметил, что что-то не так с одеждой малявки, и не преминул сообщить об этом своим друзьям.

Фиама решила быстрее убежать из столовой, подальше от косых взглядов, но, спотыкнувшись на пороге в дверях столовой, она потеряла равновесие. Не упав, а попрыгав на одной ноге, полукровка изогнулась так, что мантия открыла весьма интересный обзор всем, кто на неё косился, засветив исподним.

Вернув равновесие, Фиама покраснела так, как ни один спелый помидор и побежала в свою комнату, оставляя за собой смеющийся злобным смехом зал людей.

Какой позор! Прибежав в комнату, адепт упала на кровать и заорала в заштопанную подушку. Все видели её трусы. В столовой. Все! Мало ей досталось сегодня от преподавателей. Мало ей висящей мешком формы, насмешек окружающих, знака Ярсиса на доске, издёвки Селены в столовой, теперь ещё это. Хотелось просто исчезнуть. Умереть от стыда. Если бы смерть не была абсолютным концом всего.

Глупо! Как же глупо. Идиотка. Что теперь будет? Меня не оставят в покое. Ладно, не всё так страшно. Ведь после смерти не будет уже ни-че-го, а тут всего лишь трусы увидели. подумала прагматичная часть Фиамы, а подростково-апатичная продолжала вопить в подушку.

Чтобы отвлечься, полукровка взяла первую попавшуюся книгу и читала, пока её не сморил сон. Девочка так устала, что даже не видела снов.

Так не слишком удачно прошёл первый день в Академии магии Воздуха для дочери Шанны. Отчего, за столетнее существование оплота магических искусств, юного адепта встретили настолько плохо? Все розовые, красные, малиновые и фиолетовые мечты девочки разбились в прах. Нет, она не найдёт здесь себе друзей. Однокурсники вскоре превратятся в злейших врагов. Изменилось бы что-нибудь, будь Фиама в команде из четырёх человек? Возможно, а возможно и нет. Группа терпела бы её, или чтобы побыстрее избавиться подставляла. Всегда так. В школе было то же самое. Всегда одно и тоже. Но у Фиамы не будет команды, она вытянула ястреба. Теперь её будут валить за это преподаватели, ведь Декан, конечно же, упомянул о ястребе в её личном деле, а как же иначе.

* * *

– Нет, вы её видели? – поинтересовался Джадан, развалившись на диване в общей комнате своей группы. – Как она сигала на физподготовке. Думает, такая ловкая, раз полукровная тварь? А в столовой, – парень рассмеялся, – как она посмотрела. Селена, ты чудо!

– Убожество. Такая же убогая, как весь её вид, – кивнула своим мыслям Селена. – Я думаю она не достойна даже наших разговоров. – Девушку не радовало, что вечером в гостиной подняли именно эту тему. Она бы хотела, чтобы Джадан и дальше оказывал ей знаки внимания, и чтобы на неё обратил внимание Сиэль.

– Она такая маленькая. Сколько ей лет? Не рановато ли в ней проснулся дар? – Маркус выглядел всё так же бледно. Вцепившись в книжку, он всматривался в рисунки на листах.

– Просто ты запоздалый, Маркус, – посмеялся над товарищем Джадан.

– Следи за языком, солдафон, – прошипел блондин, наполовину скрыв лицо книгой.

– Давайте вести себя достойно, мы же команда, – осёк товарищей Сиэль. Он решил не терять время зря и старательно чертил звёздные многоугольники.

– Вот именно! – поддакнула Селена, желая привлечь внимание сына Декана, но тот никак не отреагировал. – Неужели нет других тем?

– Сиэль, ну как твой отец допустил её? Ты видел, как она посмотрела на преподавателя пентаграмм? Убить хотела, не иначе! Или ещё хуже – проклясть. С ней надо что-то делать! – вспылил атакующий в команде маг. Сиэль поморщился, Джадан задел стол своей длинной ногой, и юноша скосил луч звезды. Селена закатила глаза, все эти разговоры о полукровке на их курсе порядком ей надоели.

– И что же с ней делать, гений? Убить её предлагаешь? – съязвил Маркус.

– Я думаю Мори и Лаурус подготовили ей тёплый приём, – невзначай обронила Селена. Она видела, как ребята отстали от своих друзей и направились в пустующую башню, где поселилась полукровка.

– Они ей подосрали? – переспросил Джад. На парня сразу же накинулись все трое, обвиняя в бестактности и отсутствие манер.

– Всё это слишком грубо. Мне кажется, чтобы проучить малявку следует действовать тоньше. Вы же видели, как она едва не расплакалась, когда осознала, что Селена ею воспользовалась. Вот, что нам нужно.

– Я дала ей то, что она сама хотела, не более, – отмахнулась девушка, не скрывая ироничной улыбки. Ей польстили слова Сиэля.

– Для сокрушительного эффекта, я думаю, сперва нужно с ней «подружиться», – хитро прищурился сын Декана.

– Подружиться? Но что это нам даст? Я не очень понял, – обескураженно произнёс Джадан. – Дружба с этой убогой плохо отразится на репутации. Мой отец не одобрит.

– Я так думаю, следует посулить девочке пышку, пусть порадуется, – медленно произнесла Селена со зловещим видом. Чем быстрее они избавятся от полукровки, тем быстрее Селена станет звездой Академии. – А вместо варенья угостить её червями.

– Мы что её будем выпечкой кормить? – Джадан потерялся в аллегориях друзей.

– Верно, – кивнул Селене Сиэль. – Держи друзей близко, а врагов ещё ближе, – зловеще процитировал он своего отца.

– Это слова муараканской махарани, которая уговорила супруга впустить во дворец врагов султаната. Как ни странно, но отравил того махараджу его советник и ближайший друг, однако махарани свалила вину на врагов, – поправил Маркус, давая историческую сводку. – Не самый лучший пример для цитирования.

Заговорщики одарили блондина тяжёлым взглядом, так что Маркус полностью спрятал лицо за книгой и тихо пискнул «простите».