Бархат и пепел (СИ)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== Глава 1. Новая королева ==========

Пушки пробили двенадцать залпов вслед за часами на императорской башне.

Ударили литавры, и зазвучала музыка – казавшаяся плавной и чарующей после громогласного салюта, обозначившего вступление в брак короля Альбиона Ричарда III, Неспокойного. Неспокойного не в силу собственных заслуг и не от врождённого своего характера, а лишь потому, что царствие Ричарда ознаменовали три войны, о приближении которых, впрочем, никто ещё не знал в ночь бракосочетания, когда Ричард впервые демонстрировал двору свой новый венец с тремя зубьями, украшенный топазами и карбункулами – а вместе с венцом и новую свою супругу Лукрецию, герцогиню Вестфольскую. И если о приближении трёх войн никто ещё не знал, то о том, что за пять лет

Ричард в третий раз меняет королеву, знал любой, кто хоть раз бывал при дворе.

Монарх шествовал со своей наречённой по багряной дорожке, ведущей к трону. Молодая Лукреция в белоснежном, похожем на взбитые сливки платье, перечёркнутом на груди пурпурной лентой, чувствовала себя неуютно, несмотря на то, что всю жизнь провела среди роскоши ничуть не меньшей.

Причиной её беспокойства было не слишком большое количество приглашённых и не тяжесть торжественного наряда.

Лукрецию беспокоило излишне пристальное внимание – но не гостей, а только одного из придворных, в будуарах давно признанного членом королевской семьи, пережившего двух королев и, как искренне опасалась Лукреция, способного пережить и третью – её саму.

Его звали Андрэ, и хотя титул его был скромен – он был лишь виконтом небольшой провинции на самом севере – камзол его был богаче свадебного платья самой королевы, а бриллианты глаз обжигали холодом зимнего полдня.

Андрэ не носил парика, демонстрируя пренебрежение к традициям в любом их проявлении, но собственные его волосы оттеняли лицо не менее эффектно, чем любой аллонж. Пурпурный бархат его камзола сидел не хуже королевской мантии на плечах Лукреции. Но более всего ранил молодую королеву взгляд супруга, устремлённый на молодого ещё виконта беззастенчиво и жадно.

Лукреция нарочно избегала смотреть в сторону Андрэ, не желая показывать, что понимает смысл этой молчаливой перестрелки взглядов, но, кажется, ни короля, ни виконта не интересовало её мнение.

Уже вступая в брак с Лукрецией, Ричард знал, что Андрэ останется на своём месте возле престола – и тем более не изменится его место в сердце короля.

Сам этот брак был игрой, не первой уже попыткой показать Андрэ, кто правит королевством и двором. Но если Андрэ и понял намёк, то не подавал вида – он стоял, прислонившись плечом к мраморной колонне, и смотрел на молодую королеву из-под приспущенных век, всем своим видом выражая презрение и будто бы недоумение, непонимание того, как эта женщина оказалась здесь в белоснежном платье с венцом на голове.

В то время как дамы и кавалеры, желавшие показать свою преданность, несли свадебные подарки к королевскому престолу, падали на колени и целовали перстень с огромным топазом, Андрэ продолжал стоять, не меняя выражения своего лица, глядя на Лукрецию одновременно пристально и небрежно, будто собираясь отвернуться в любой момент.

Лукреция нервно поглядывала на короля, король продолжал смотреть на своего фаворита, белея от злости от ежеминутно посещавшей его мысли о том, что манёвр в очередной раз не удался, но пока Андрэ стоит в другом конце зала, ничем не выдавая своей причастности к происходящему, ему, монарху, придётся молча сжимать подлокотник трона, терпеть напряженные взгляды малознакомой женщины, а затем делить с ней постель – пока Андрэ будет почивать на собственных шёлковых покрывалах, вряд ли думая о своём короле.

Ричард был уверен, что не было за последний год ночи более тяжкой и удушающей, чем эта, когда двор праздновал его новую свадьбу. Он был уверен, что ночи более удушающей вообще не может быть - до того момента, когда под мраморные своды тронной залы вступил Дезмонд Корнуольский.

Вопреки обыкновению на Дезмонде был не обычный его чёрный гвардейский мундир, а белый, как платье невесты, камзол. Но хотя он отступился от своего скверного нрава, чтобы почтить королевское торжество, по насмешливому взгляду его Ричард видел, что и речи не идёт о том, чтобы Дезмонд был искренне рад.

По слухам Дезмонд приходился Ричарду младшим братом – и до тех пор, пока у короля не было детей, слухов было достаточно, чтобы назначить Дезмонда негласным наследником короля.

До сих пор все супруги короля были будто прокляты его невидимой рукой – за пятнадцать лет правления Ричарда ни одна не понесла от него ребёнка. Ричард винил во всём плохое здоровье наследниц аристократических домов Альбиона, и именно поэтому на сей раз его королевой стала южанка.

Дезмонд, без сомнения, знал об этом мотиве супружества короля. Был ли он слишком самоуверен или попросту умело притворялся, но лицо герцога Анжуйского не выражало и грана печали. Он держался как обычно высокомерно и даже не подумал оставить у входа шпагу – будто нарочно демонстрировал королю, кто именно управляет гвардией, кто отдаёт приказы.

- Ваше величество, - Дезмонд остановился перед троном и поклонился – без той почтительности, какую хотел бы видеть Ричард, но и не давая повода упрекнуть себя в невежестве, - мои поздравления. Вы снова намереваетесь исполнить семейный долг? От всей души желаю вам удачи в этом деле, безусловно, непростом.

Ричард прищурился и скрипнул зубами.

- Вам следует больше думать о своей семье, герцог.

- Ваше Величество предлагает и мне жениться?

Дезмонд знал прекрасно, что этого Ричард не только не предложит, но и не позволит никогда.

- Я предлагаю вам позаботиться о благополучии вашей матери, прежде чем раздавать сомнительные комплименты.

- Я польщён тем, что ваше величество так беспокоится о герцогине. Уверяю вас, с её здоровьем всё прекрасно - и будет так же в ближайшие двадцать лет. Ибо стены наших фортов высоки и сложены лучшими мастерами, чего и вам, ваше величество, желаю. И своё пожелание подкрепляю делом, - Дезмонд снова поклонился и протянул королю свиток, который Ричард принял с такой осторожностью, будто ему предлагали погладить змею.

- Что это? – Ричард пробежался взглядом по бумаге, не слишком скрывая, что и не думает её читать.

- Это письмо об окончании строительства форта Ле-Кур на острове Душ. Того, о котором мечтал ещё ваш отец. Как и мой.

Ричард снова скрипнул зубами. Сам он не разделял надежд своего отца относительно экспансии на материк, ему вполне хватало того, что дарила королевству земля Альбиона. Однако, именно это зачастую служило поводом для части аристократии упрекать его в инертности и отсутствии сильной воли – так же, впрочем, как другая её половина упрекала герцога Анжуйского в излишней склонности к риску.

- Благодарю, - сухо сказал он и передал свиток стоявшему рядом лакею.

Дезмонд ещё раз поклонился с усмешкой и направился к выходу.

Он успел сделать не более двух шагов, когда взгляд его упал на Андрэ, стоявшего в стороне от других гостей.

Торжественная часть уже подходила к концу, и многие разбились на кучки, обсуждавшие каждая свои дела, и только Андрэ стоял в одиночестве, всё так же глядя на короля из-под полуопущенных век.

Теперь, когда разговор Ричарда с его непризнанным братом подошёл к концу, Андрэ невольно перевёл взгляд на гостя, которого ему не доводилось ещё видеть при дворе.

Андрэ был при короле уже восемь лет, с тех пор, когда самому ему исполнилось четырнадцать. Он присутствовал на всех торжествах и личных встречах – Ричард будто бы опасался оставить его в одиночестве хотя бы на минуту. Но Дезмонд не бывал на балах, устроенных его величеством. Он устраивал свои, в пику монарху, но на них не бывали ни король, ни Андрэ.

Андрэ слышал о том, кто называл себя братом короля. О Дезмонде говорили, что он груб и нелюдим, жесток и алчен.

Андрэ невольно улыбнулся, когда поймал взгляд Корнуэльского. Нет, этот человек не мог быть так коварен, как о нём говорили. Не более, чем сам Андрэ.

***

Уже поздно вечером, сидя в своих апартаментах – пустых и тёмных от подступавшего со всех сторон одиночества, Андрэ вспоминал этот вечер и все другие вечера, на которых он должен был видеть, но никогда не видел Дезмонда из Корнуола.

Андрэ перебирал в голове сплетни и слухи, размышляя, что же из слышанного им при дворе правда, а что нет.

Ричард был прав, Андрэ не думал о нём – но не потому, что не чувствовал ничего к своему благодетелю. Андрэ давным-давно, ещё в тот год, когда Ричард забрал его из семьи, запретил себе думать о ком бы то ни было с любовью.

Правило было просто и действовало идеально. Оно не позволяло замёрзнуть холодными зимними ночами, когда за окном выстукивал свою тихую песню дождь, а единственного, кто смел входить в его комнаты, согревали чужие объятия.

Сначала была Элеонора. Андрэ даже не пришлось ничего делать – девочка сама сломала себе шею, катаясь на лошади. Она была бесплодна, и Ричард не слишком горевал о её смерти, уже через несколько месяцев утешив себя браком с другой.

Вторую жену короля звали Кэтрин, и с ней дело обстояло сложнее. Какое-то время Андрэ всерьёз думал о том, что этот брак сложится. Он не знал тогда, радовала ли его эта перспектива или печалила – ведь рождение наследника означало как свободу, так и нищету.

Ответ на этот вопрос Андрэ нашёл неожиданно, когда, застав супругу с любовником, Ричард приказал отрубить ей голову.

В ту ночь он пришёл к Андрэ с руками, испачканными в крови, и глазами, горящими, как глаза болотного льва. Он был зол и нежен одновременно, и Андрэ понял, что хочет сказать король: с ним будет так же. Если он разочарует.

С тех пор Андрэ понял, что мало быть тем, кто понравился королю. Ему придётся оставаться тем, кто пленил сердце Ричарда, что бы он ни выбрал – золотую клетку или свободу без титула и денег. Потому что иначе он просто умрёт.

Сделав это открытие, Андрэ сделал и ещё одно – он не боялся смерти. Ему было всё равно. Куда больше он боялся проиграть Ричарду, подчиниться ему и быть убитым по его воле, – и он играл, как умел, все последующие два года.

До тех пор, пока Ричард вновь не поставил вопрос о браке. Поставил неловко, будто был не королём, а лакеем, и Андрэ ответил ему, что тот может делать всё, что пожелает.

Ричард не преминул воспользоваться этим дозволением и приволок во дворец новую жену. Но Андрэ знал, что его ответ лишь распалил короля. Ричард не терпел вокруг себя тех, кто не принадлежал ему телом и душой, и до тех пор, пока хотя бы кусочек Андрэ принадлежал ему самому, у него был шанс выиграть в этой игре.

Андрэ знал, что грань, по которой он ходит, предельно тонка – потому что если он пожелает удержать недоступным королю слишком многое, то рискует отправиться вслед за Кэтрин. А если удержит слишком мало – разделит судьбу Элеоноры. Но он был уверен, что удержится на этой тонкой, как лезвие шпаги, дороге.

Он был уверен до тех пор, пока там, в тронном зале, не почувствовал на себе взгляд Дезмонда. Взгляд, который согревал его до сих пор, хотя в нём не было ни грамма тепла.

Андрэ поднёс к губам кубок с подогретым вином и улыбнулся. Новые фигуры сулили новое удовольствие от игры.

***

Дезмонд стоял у окна, глядя на дождь, стучавший по глади пруда. По другую сторону от флигеля, выделенного ему королём, стоял каменный грот, но встреча, назначенная в гроте в два по полуночи, сорвалась.

- Мне кажется, нам нечего тут делать, - сказал Дезмонд, не оборачиваясь.

- Всё ещё может пройти успешно, милорд, - услышал он голос из-за спины.

- Всё кончено, Кормак. Ещё не рассветёт, как мы услышим его крики. Остаётся только радоваться, что он не знает наших имён.

Кормак шагнул к окну, и тусклый свет луны озарил лицо молодого человека, которого Дезмонд привык представлять, как своего пажа. Несмотря на молодость, Кормак, двоюродный племянник герцога, обладал цепким взглядом человека, успевшего повидать смерть.

- Тем более наш отъезд будет выглядеть неудобно.

Дезмонд помолчал и кивнул. Он всё ещё не смотрел на своего спутника, предпочитая вглядываться в украшенный гирляндами парк, где он вырос, и где теперь бывал так редко.

- Нужен новый план, - сказал Дезмонд и снова замолк. – Если нельзя убить - нужно опорочить, – Дезмонд вздохнул, - хотелось бы понять, успел ли наш друг хотя бы подмешать Лукреции зелье…

- Узнаем, милорд, - сказал Кормак спокойно. – Я пошлю людей на кухню.

Дезмонд кивнул.

- Вы считаете, достаточно тех же мер… Что мы предприняли в прошлый раз?

Дезмонд всё-таки посмотрел на племянника через плечо.

- Что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду… Лукреция ведь безобидная девушка, милорд. Угроза исходит от её супруга. А женщина на троне -

это абсурд… ей придётся выйти замуж. За того, кто имеет право наследовать престол.

Дезмонд усмехнулся.

- Не новая мысль. Если король умрёт, слишком легко будет догадаться, кто виновен.

- А если кто-то другой захочет убить короля?

Кормак отошёл к столу, и Дезмонд последовал за ним.

Кормак открыл ключом ящик стола и, достав оттуда плотный бархатный мешочек, вытряхнул на стол его содержимое – шкатулку из красного дерева с арабской вязью по краю. Достав ещё один ключ, отпер шкатулку и протянул Дезмонду сложенный вчетверо лежащий внутри листок бумаги.

Дезмонд осторожно развернул письмо и прочитал. Усмехнулся и вернул его Кормаку.

- Отличная подделка.

Кормак внимательно посмотрел на него.

- Это не подделка, милорд. Письмо настоящее.

- Не слишком верится, что мой горе-братец способен на подобное, но… Не важно. Думаю, есть люди, которые не захотели бы прочесть это письмо – правда в нём или ложь. Осталось устроить так, чтобы письмо попало в нужные руки.

- Андрэ, милорд. Любовник короля.

Дезмонд хмыкнул и, отложив письмо, вернулся к окну.

- Андрэ Бомон… Думаешь, он настолько ненавидит короля?

- Думаю, вы сумеете его уговорить.

========== Глава 2. Сожжённое письмо ==========

Андрэ сидел в парке, глядя на берег пруда и потягивая чай из нового сервиза, привезённого накануне из далёкой восточной империи и подаренного ему королём. Подаренного, чтобы загладить вину, как понимал это Андре, потому как монарх уезжал со своей новой супругой на южное побережье, чтобы в сравнительном тепле любоваться красотами природы – и размножаться, будто бы Ричард в самом деле верил, что может обзавестись наследником.

Андрэ не ревновал. Ну, разве что, чуть-чуть. В отличие от монарха он не мог позволить себе ни женщин, ни мужчин – вообще ничего, что заставило бы Ричарда усомниться в своей исключительности. Он выучил этот урок хорошо после того, как Ричард обвинил в ведовстве несчастную цветочницу, которой вздумалось подарить Андрэ тюльпан.

Теперь, по крайней мере, Андрэ точно знал, как ему избавиться от нежелательного человека – достаточно было бы оказать ему совсем небольшое внимание - и тот был бы обречён.

Андрэ не знал, радует ли его такая власть. Он сам видел, как загораются глаза короля, когда тот смотрит на него. Ричард становился безумным, и поначалу это безумие пугало – но затем Андре привык, стал видеть в нём своеобразный комплимент самому себе.

Он знал простые правила, позволявшие управлять королём, и не нарушал их без надобности, потому был полностью уверен в том, что судьба его сложится просто прекрасно до тех пор, пока во дворце не заговорили о Лукреции.

Но ни Лукреция, ни король не занимали его мысли в послеполуденный час, когда он сидел в одиночестве на берегу пруда.

Так же, как и неделю назад, Андрэ думал о брате короля, которого видел единственный раз в жизни, но отчего-то запомнил так отчётливо, будто тот выражал ему почтение каждое утро.

Андрэ догадывался, что это внезапное и бесперспективное любопытство не доведёт его до добра, но был уверен, что расплачиваться придётся Дезмонду, но никак ни ему.

И потому, когда из тени шпалерника появилась смутная тень в плаще с гербом герцогства Корнуольского, он не чувствовал беспокойства – только смутное удовлетворение от того, что его мысли обретают плоть.

- Ваша милость, - появившийся юноша глубоко поклонился.

Андрэ внимательно рассматривал его, и не думая отвечать на приветствие.

У Кормака – а это был он – были рыжие волосы, достигавшие плеч, которые никому не позволили бы догадаться о его знатном происхождении. Как и сам Андрэ, он не носил парика, и так же, как Андрэ, обладал бледно-голубыми, свойственными коренным жителям Альбиона глазами. Он был так же невысок ростом, но держался гордо, и чем больше Андре находил в нём сходства с собой, тем большую неприязнь испытывал к незнакомцу.

- Я не принимаю после трёх, - сказал виконт сухо. Это было правдой. Андрэ часто тревожили с вопросами, которые следовало задать самому королю, но которые Ричард вряд ли стал бы выслушивать от чужих людей. Андрэ считал разумным уделять часть дня общению с этими людьми, не испытывавшими ни грана симпатии к нему лично, но изо всех сил старавшимися изобразить её на своих алчных лицах, и всё же после трёх он не принимал, потому как общение с несимпатичными ему людьми после обеда плохо сказывалось на его пищеварении.

- Как жаль, милорд… Мой герцог рассчитывал, что вы сделаете для него исключение.

- Герцог Корнуольский? – Андрэ прищурился. - Вот уж не думал, что у него могут быть ко мне дела. Не так давно мне показалось, что он предпочитает решать свои проблемы лично с монархом.

- Мой герцог предпочитает решать свои проблемы без участия монарха. А вот с вами он бы их с радостью обсудил.

Андрэ поднёс к губам чашку, с удовольствием наблюдая, как гость дёргается и с опаской поглядывает на аллею, откуда, как оба они понимали, за Андрэ наблюдали люди короля.

- Что же это могут быть за проблемы, ради которых ваш герцог позволил себе рискнуть своим и моим здоровьем?

Кормак рывком вытащил из-за пояса письмо в конверте, запечатанном незнакомой печатью. Рассмотрев и запомнив красовавшийся на ней знак – орла, с открытым в крике клювом – он сломал печать и пробежался глазами по письму. Дезмонд, герцог Корнуольский, приглашал его на торжество в честь окончания зимы.

Поднял брови и посмотрел на Кормака.

- Вы в своём уме?

- Ваши предположения оскорбительны, - Кормак, впрочем, ничуть не оскорбился и даже усмехнулся в ответ.

- Как по вашим представлениям я отлучусь из дворца на три дня? Если ваш герцог хочет поговорить со мной, пусть соизволит явиться сам.

- Мой герцог полагает, что куда безопаснее для вас обоих встретиться у него. Уверен, вы и сами это понимаете.

Андрэ фыркнул.

- Вы говорите и ведёте себя так, будто это у меня есть проблемы, требующие участия в моей жизни Дезмонда. Но пока что всё наоборот. И если он хочет увидеться со мной, ему придётся прийти самому – и тогда, когда я буду готов его принять.

- Виконт, вы не совсем понимаете, о ком идёт речь. Мой герцог встречается с теми, с кем пожелает, и тогда, когда пожелает он.

- Я рад за него. Пусть продолжает с ними встречаться. А мой распорядок подобных встреч не предусматривает. Шей, будь добра, убери, - кликнул он служанку, уже вставая, и миловидная девушка в зелёном платье принялась собирать посуду на большой серебряный поднос.

- Виконт, вы ведёте себя опрометчиво, - сообщил Кормак, но Андрэ отчего-то стало весело при виде его полного злости взгляда.

- Вы последний, кто будет оценивать моё поведение, - сообщил он и, одёрнув манжеты, двинулся в сторону дворца.

***

Прошло не более часа, как Андрэ пожалел о сказанном. Перед внутренним взором его снова стояло лицо Дезмонда – высокие бледные скулы, орлиный нос, волны чёрных волос на плечах и глаза – такие же чёрные, как у короля, но куда более живые.

Тщетно мерил он из конца в конец свой кабинет, понимая, что упустил возможность увидеть Дезмонда ещё раз. Возможность, которая, быть может, больше уже не представится.

Едва солнце опустилось за горизонт, в покои Андрэ постучали, и на пороге показался Оливер – секретарь Андрэ. Это был мужчина слегка за шестьдесят, в котором король был уверен как в себе самом, но которого, тем не менее, Андрэ знал куда дольше монарха. Оливер был учителем Андрэ с тех пор, как тому исполнилось три года, и родители решили, что мальчик может сидеть на лошади. Он был с Андрэ, когда Ричард забирал его из отцовской усадьбы, и как же был удивлён Андрэ спустя всего лишь полгода своей жизни во дворце, получив согласие на присутствие при нём старика Оливера.

Андрэ не любил вспоминать тот год. Его тогда не радовали ни богатое убранство комнат, ни почтительность и обилие слуг. Он не хотел уезжать из отцовского дома и не мог понять, как вышло так, что родители отдали его королю. Андрэ понял своё положение при короле почти сразу. Тогда он ещё не пробовал любви ни с женщиной, ни с мужчиной, а Ричард не был ни чуток, ни заботлив. Андрэ казалось, что король мстит ему за что-то, – но за что, он понять не мог. И тогда, в первую ночь - и во все последующие ночи того года не мог дождаться, когда монарх оставит его в одиночестве на скомканной постели, чтобы Андрэ мог свернуться калачиком и плакать до самого утра.

Андрэ не общался ни с придворными, ни со слугами. Первые презирали его, вторых презирал он сам. Ричард окружил его женщинами, которые обучали его этикету и женским хитростям, но сам мальчик сгорал от стыда, выслушивая их уроки, и с трудом мог понять, почему должен следовать им.

Все преимущества своего положения он понял много позже. Даже теперь, спустя восемь лет, его презирали – но теперь его ещё и боялись. Он перестал искать их любви, как искал её в самом начале – Андрэ понял, здесь никто не способен любить. И, чтобы выжить, ему следовало научиться быть таким, как они. Теперь, вспоминая своё детство, Андрэ понимал, что и тогда не знал, что такое любовь – ведь разве можно назвать любовью то чувство, которое испытывают родители, отдавая сына в руки чужого мужчины? У него не было братьев кроме одного, родившегося двумя годами позже его самого и умершего в младенчестве, так что и братской любви он не знал. Только одиночество было его спутником с самого рождения и до тех пор, когда Ричард привёл в дом третью супругу и покинул своего молодого любовника, чтобы заняться продолжением рода. Но если в ком-то Андре и мог заподозрить если не любовь, то хотя бы преданность – это был Оливер, нашедший его так далеко от родительского дома и помогший не заблудиться совсем в океане злословия и лжи.

- Есть новости? – спросил Андрэ, наблюдая, как Оливер пересекает порог и сгибается в поклоне.

- Почти никаких, милорд, - старик с трудом разогнулся и, пройдя через всю комнату, опустил на стол перед Оливером стопку донесений.

В отличие от письма, поданного Кормаком, эти Андре прочитал внимательно, вдумываясь в каждую строчку.

- Твои люди в Уэльсе… Почему нет писем от них?

Оливер задумчиво причмокнул губами.

- Я думал об этом. Хармон молчит уже три дня. Но бить тревогу слишком рано. Вы думаете, его могли обнаружить?

- Я думаю, он мог что-то найти… - Андрэ отложил бумаги на стол. - Если бы я сам мог поехать в Уэльс…

- Нет смысла мечтать о невозможном, Андрэ.

Оливер посмотрел на юношу тем взглядом, которым старики обычно смотрят на молодёжь. Андрэ поморщился, но ничего не сказал.

- Постарайся выяснить, что с ним случилось. Впрочем, ты сам всё знаешь.

Оливер кивнул.

- Это всё? – закончил Андрэ.

Оливер не двинулся с места, и Андрэ понял, что тот колеблется. Он уже собирался поторопить секретаря, когда тот, наконец, заговорил сам.

- Милорд, это только слухи… Но поговаривают, Фергюс Бри, граф Йоркширский, знал вашу мать много лет назад.

- Знал? – Андрэ поднял брови. – Знакомства недостаточно, чтобы обвинять человека в заговоре.

- Всё верно, милорд. Их знакомство было недолгим, я сам это помню. Злые языки приписывают им близкие отношения, но я говорю вам абсолютно точно – это невозможно. Однако Фергюс действительно останавливался в доме ваших родителей незадолго до смерти вашего брата.

- Фергюс Бри, - Андре встал из-за стола и прошёлся по комнате, - боюсь, граф не из тех, кто появляется при дворе.

- Всё верно, милорд. Граф Йоркширский предпочитает общество герцога Корнуольского.

Андрэ резко развернулся и посмотрел на секретаря в упор.

- Почему ты не говорил мне о нём раньше?

Оливер медлил.

- Мне всегда казалось, милорд, что ваше знакомство с герцогом Корнуольским может иметь печальные последствия.

- А теперь?

- А теперь оно произошло. И мне остаётся только свести эти последствия к минимуму.

***

Оливер ушёл, а Андрэ долго ещё сидел, размышляя обо всём случившемся – о приглашении герцога и о последних словах, сказанных Оливером. Он отлично понимал, что старик, скорее всего, не желает ему зла, но то, что

Оливер мог утаить что-либо от него, ставило это доверие под удар.

Андрэ не глядя повернул ключ и достал из верхнего ящика стола испачканный кровью листок с обгоревшим краем. Письмо было адресовано не ему. Андрэ нашёл его обрывок случайно, в камине в спальне короля. От письма уже осталось не больше половины, и текст разобрать Андрэ не удавалось, как он ни старался. Всё, что он мог рассмотреть, была подпись: Пьер Бомон.

Андрэ знал всех своих родственников вплоть до восьмого колена, всех Бомонов, которые были живы и всех, кто умер в последние тридцать лет – и среди них был только один Пьер Бомон, его брат.

С тех пор как Андре увидел подпись, письмо не давало ему покоя. Он думал о том, что где-то там, на холмах и лесах Альбиона может скрываться его брат – такой же одинокий, лишённый семьи, крова и любви. И хотя надежда была так мала, а шанс, что неведомый Пьер Бомон - самозванец, так велик, - тайна, заставившая короля сжечь письмо, подписанное столь знакомым именем, заставляла теперь его любовника рассылать шпионов во все концы королевства в поисках хотя бы тени того, кто написал это письмо.

В очередной раз Андрэ попытался расшифровать обрывки строк, почерневших от пламени. Он мог заниматься этим часами, за каждым фрагментом стёршегося слова угадывая или выдумывая судьбу Пьера, который, быть может, вовсе и не был одинок, а, напротив, был счастлив – так, как не мог быть счастлив его брат. И всё же в эту ночь Андрэ не довелось разобрать ничего, потому что едва он взялся за своё бессмысленное занятие, как услышал за окном короткий стук.

Андрэ замер, не уверенный в собственном слухе, но стук повторился.

Андрэ торопливо спрятал письмо и повернулся к окну. Разглядеть что-либо в темноте ночного парка было невозможно, и Андре, поколебавшись, подошёл к проёму и распахнул раму.

Он опешил на мгновение, увидев прямо перед собой чёрные глаза, горячие, как огонь в камине.

- Вы заставили меня проделать долгий путь, виконт, - сообщил Дезмонд, пожирая его этими чёрными глазами, - надеюсь, я об этом не пожалею.

========== Глава 3. Опальный герцог ==========

Дезмонд покинул дворец наутро после венчания.

Шёл дождь. Туман застилал побережье, проносившееся за окном нелюбимой кареты – Дезмонд нечасто пользовался закрытым экипажем, предпочитая ездить верхом.

Кормак сидел на козлах вместе с кучером, и Дезмонд получил возможность несколько часов провести в одиночестве и размышлениях.

Кормак был прав, пришло время переходить к действию, и благосклонность молодого Бомона была кратчайшей дорогой в покои монарха.

Кормак, как и многие другие, ждал, что Дезмонд возьмёт Альбион в свои руки и сожмёт его в железном кулаке.

Дом герцога Корнуольского принимал всех, кого не устраивал двор. Всех отлучённых, всех, кого король намеренно или случайно оскорбил, всех, кто хотел что-то изменить в жизни Альбиона.

В этом, пожалуй, и состояла одна из проблем – Дезмонд отлично представлял, что станет с этой разнородной сворой отщепенцев, каждый из которых был уверен в собственной правоте не меньше Ричарда, когда солнце изменит свой ход, и Дезмонд станет королём. Они перегрызутся – и не исключено, что заодно загрызут его самого.

Дезмонд с детства слышал о том, что он, быть может, по крови наследник Ричарда II. Ему нравились эти байки, тем более что у них были основания – отец нынешнего монарха всегда оказывал особое внимание и его матери, и ему самому. Вплоть до самой его смерти им были предоставлены лучшие апартаменты в имении короля – те, в которых теперь жил Андрэ Бомон.

Но старый король умер, а нынешний Ричард не меньше Дезмонда слышал баек о том, что у прежнего монарха есть ещё один сын. Дезмонд плохо знал Ричарда в молодости, потому как тот редко бывал в доме отца – в отличие от него самого. Ричарда обучали в университетах на материке, и стоило ему закончить одно обучение, как начиналось другое. Все, включая самого Дезмонда, отлично видели, что король попросту отсылает от себя нелюбимого старшего сына.

Зато стоило Ричарду II почить, как всё перевернулось. Новый король взошел на престол, напрочь забыв об обучении и монастырях. Все, кто до сих пор радовался его отсутствию, в лучшем случае отправились в изгнание, в худшем - лишились головы.

Дезмонду повезло. Он был отправлен служить в гвардейский полк. Будто бы специально для этого Ричард развязал на материке первую и единственную свою войну – войну с Галлией, к которой королевство было не готово. Корабли горели будто спичечные коробки. Атаковать с моря укрепления оказалось практически невозможно. И по всем правилам стратегии и тактики Дезмонд должен был пойти на дно тихо и бесшумно вместе с сотнями своих соратников, – но случилось иначе, и из двухсот судов, посланных молодым королём на смерть, “Артемида”, несшая на себе гвардейский полк Дезмонда, оказалась едва ли не единственной, достигшей берега. Командир полка погиб ещё в море, и Дезмонд, взяв на себя командование, во главе двух десятков гвардейцев захватил злополучный форт, прекратив сражение. Дезмонд на всю жизнь запомнил его название – Форт Лувуа.

Форт был взят, битва выиграна, но проиграна война – и едва послы Галлии прибыли в Альбион, форт снова был сдан, а участники сражения выданы противнику как военные преступники.

И снова Дезмонду повезло – если это можно назвать везением. Галльский король говорил с ним лично, но приказа казнить не отдал – напротив, он предлагал Дезмонду сменить сюзерена, а получив отказ, отпустил его домой.

Ещё в море Дезмонд с нетерпением ждал возможности посмотреть брату в глаза, но по возвращении его ожидал новый сюрприз – он был отлучён от двора, впрочем, не только сохранил титул, но и получил новое звание – капитана Морских Львов.

Дезмонд скрежетал зубами, но поделать ничего не мог. Впервые в жизни он увидел собственное герцогство – расположенное на самом севере Альбиона. Всё здесь было пусто и заброшено, ведь мать Дезмонда, герцогиня Корнуольская, не интересовалась судьбой владений, а муж её умер, когда герцогине было немногим больше двадцати.

Усадьбу, укрепления – всё пришлось отстраивать заново. Но Дезмонд по-прежнему мог лишь скрежетать зубами, пока однажды зимой в дом к нему не явился путник в зелёном плаще, подбитом соболем – Фергюс Йоркширский.

Фергюс стал первым из тех, кто предпочёл общество опального герцога напыщенному и бестолковому досугу при дворе короля. За ним потянулись и другие – один за другим. И Дезмонд не заметил, как вновь возобновились разговоры о том, что он имеет большее право на престол, чем Ричард.

Дезмонд не принимал разговоры всерьёз. Правда, они заставили его задуматься, – отчего Ричард не казнил его в тот же год, когда вступил на престол? Разве заметил бы кто-то ещё одну жертву среди множества соратников умершего короля, отправившихся на тот свет? И ответ подсказал ему Кормак – совсем юный тогда ещё паж, прибывший в его дом вместе с Фергюсом Бри.

Кормаку было тогда вряд ли больше пятнадцати, хотя настоящего его возраста Дезмонд никогда не знал. По рассказам Фергюса мальчик был родом из какого-то не слишком знатного рода, к тому же обедневшего по вине короля, и родители его были готовы на что угодно, лишь бы сын нашёл себе лучшую судьбу, чем прозябание в старом отцовском доме среди овец и коров.

И хотя история Кормака не привлекала к себе внимания, сам мальчик понравился Дезмонду ещё до того, как стал взрослым.

Кормак рос у Дезмонда на глазах, и чем старше он становился, тем больше Дезмонду нравилось проводить время с этим мальчиком – энергичным, но таившим в голубых глазах тень той же грусти, что терзала и самого Дезмонда.

Кормак был забыт всеми, так же, как и сам Дезмонд, был отправлен прочь из дома, где вырос. У мальчика не было семьи, и он никогда не говорил о родителях, что бросили его, но с годами тоска на дне его глаз росла, превращаясь во что-то новое, колючее и требовательное.

И чем острее становился его взгляд, тем больше Дезмонд любил мальчика, который со временем стал ему воспитанником, а затем мог бы стать и сыном. Однако, сына - ни родного, ни приёмного, герцог Корнуольский иметь не мог – такова была воля короля. И, посовещавшись с матерью, он решил назвать Кормака племянником.

Уже много позже Дезмонд понял, как удачно сложилась судьба, потому как Кормак не мог быть ему сыном не только из-за Ричарда. Никогда он не относился к Дезмонду как к отцу. Дезмонд понял это однажды, когда зимняя ночь в форте Корнуэл оказалась особенно холодна, и Кормак появился в его спальне с предложением согреть постель. А поняв и позволив, Дезмонд ни разу не пожалел и ни разу не проговорился никому, даже матери, о том, какой жаркой бывает их постель даже самыми снежными ночами.

Кормак сопровождал Дезмонда всегда на правах помощника, оруженосца, пажа – они не искали этому названия, но всегда легко находили его для других. И Кормак, который с другими всегда был жёстким и властным, будто происходил не из маленькой дворянской семьи, а из королевского рода, с Дезмондом неизменно становился покорным и мягким.

Дезмонд ощущал его как клинок в своей руке, как перчатку, надетую на пальцы. Кормак никогда не подводил, но и сам он всё больше врастал в сердце герцога, превращаясь не просто в часть его тела, но и в часть его разума.

Дезмонду было плевать, кто и что хотел от него, кто и чего ждал. Поняв, что залог его собственной безопасности в отсутствии наследников у короля, он обеспечил себе эту безопасность, подкупив поваров и исключив всякую возможность появления у Ричарда детей. Зелья добавлялись в еду всем королевам – как прошлым, так и нынешней. И хотя Дезмонд ещё ощущал некоторое беспокойство в связи с исчезновением шпиона, который должен был проследить за бесплодностью первой брачной ночи короля, он легко смирился с этим фактом.

Дезмонду было плевать на всех – но только на Кормака он наплевать не мог. Мальчик верил в него и ждал, что Дезмонд будет не просто отсиживаться на краю Альбиона, пить вино с такими же неудачниками и хвастаться своим родством, Кормак в самом деле верил, что он собирается стать королём. И то, что был на свете кто-то, кто верил в Дезмонда искренне и беззаветно, подталкивало его к решению, которого он принимать не хотел.

Кормак был прав, пришло время избавиться от короля. Избавиться руками Андрэ. Дезмонду не было жалко брата, сломавшего ему жизнь. Не боялся он и его гнева, если дело раскроется раньше, чем следует. Но думая о том, как заставить Андрэ сделать грязную работу за них с Кормаком, Дезмонд невольно вспоминал его взгляд во время венчания. Андрэ ненавидел – Дезмонд не знал, кого именно. Короля или свою собственную жизнь. Но именно эта ненависть в серых, как туман над побережьем, глазах не давала Дезмонду покоя, заставляя вспоминать лицо юноши снова и снова.

И Кормак был прав. Нужно было продолжить знакомство. Только Дезмонд не был уверен, хочет ли он этого для того, чтобы убить короля, или для того, чтобы в самом деле узнать, что скрывается за этой серой дымкой глаз.

Почти месяц выгадал Дезмонд на принятие решения – месяц шли приготовления к последнему зимнему торжеству, а поняв к середине февраля, что так и ничего не решил, плюнул и решил пригласить Андрэ в любом случае.

Он не сомневался в ответе, а когда Кормак вернулся к нему с пустыми руками, понял, что хочет увидеть Андрэ ещё больше. Подогреваемое собственными раздумьями о виконте любопытство разгоралось всё сильней.

- Идти к нему будет опрометчиво, - заметил Кормак, наблюдая, как Дезмонд ходит по комнате из угла в угол. – Король в отъезде, но он пристально следит за своим фаворитом.

- Перебейте охрану, - бросил Дезмонд, останавливаясь у окна и глядя в него, выходившее на южную сторону, туда, где в десятке часов пути располагался королевский дворец.

- Милорд… - Кормак поднял брови, - ради одной только встречи?

Дезмонд повернулся к нему, и Кормак невольно сосредоточился на его бровях, почти соединившихся на переносице.

- Я отдал приказ.

Удивление Кормака усилилось. Они с Дезмондом редко расходились во мнениях. Он шагнул к герцогу и приник к его плечу, так что Дезмонд ощутил биение его сердца у своей груди.

- Милорд, позвольте мне решить дело своими методами.

Дезмонд придержал юношу, не давая ему отстраниться. Опустил лицо и, спрятав нос в его волосы, вдохнул аромат благовоний – слишком дорогих для простого пажа.

- Делай, что хочешь, - прошептал он и, коснувшись носом мочки уха своего любовника, тут же поймал её зубами.

Кормак тихонько застонал и, обхватив его за поясницу, откинулся назад, доверчиво открывая горло и шею.

Дезмонд рванул ленту, скреплявшую его волосы, и пряди цвета червонного золота рассыпались по плечам юноши.

Кормак тяжело дышал и прижимался плотнее. Он и сам начинал тонуть в собственной игре, как это было всегда. Юноша и не заметил, как руки Дезмонда пробрались ему под камзол, сминая и подчиняя.

Дезмонд толкнул его в сторону, заставляя опереться руками о стол и, приникнув сзади к спине пажа, снова зарылся лицом в его волосы, добрался до шеи и чуть заметно оттянул зубами нежную кожицу у основания шеи.

Кормак застонал и подался назад, старательно подаваясь навстречу грубым ласкам герцога.

Дезмонд рванул вниз брюки любовника и прошёлся ладонями по открывшимся округлым ягодицам, вырывая новый стон.

Скользнул влажными пальцами в ложбинку и, нащупав вход, проверил, готов ли Кормак к продолжению. Кормак старательно раскрывался для него, и, не пытаясь смягчить проникновение, Дезмонд вошёл в него резко и целиком, одной рукой придерживая юношу за талию, а другой прикрыв ему рот, чтобы поймать пальцами сорвавшийся с губ крик боли.

- Тшш… - Дезмонд уткнулся в ухо любовнику и прошёлся губами по краю раковины, успокаивая и согревая собственным дыханием.

Кормак дрожал в его руках как раненая птица, но лишь плотнее прижимался бёдрами к его бёдрам. Он первым начал двигаться, заставляя Дезмонда проникнуть глубже, и Дезмонд ответил такими же яростными и болезненными толчками.

Насытившись, герцог развернул Кормака лицом к себе и, двумя резкими движениями заставив любовника догнать его в удовольствии, смял его губы, целуя и поглощая.

- Когда ты сможешь устроить встречу? – Дезмонд отстранился и, не обращая внимания на юношу, всё ещё не пришедшего в себя до конца, принялся приводить в порядок одежду.

- Сегодня, - выдохнул Кормак и закрыл глаза.

Дезмонд уже снова стоял у окна, глядя на тонущий в тумане горизонт.

- Я приду.

«Впервые в жизни Дезмонд Корнуольский будет ждать под окном как… влюблённый?»

Он бы усмехнулся собственным мыслям, но смеяться не хотелось.

========== Глава 4. Незваный гость ==========

- Вы так и заставите меня стоять на улице?

Андрэ бросил взгляд на кабинет у себя за спиной и снова посмотрел на Дезмонда, стоявшего под окном.

- Вам виднее. Не знаю, чего вы рассчитывали добиться своим внезапным визитом.

- По словам Кормака, вы меня пригласили. Надеюсь, вы подумали о том, что встречаться в саду небезопасно.

Андрэ поднял бровь.

- Об этом следовало подумать вам, раз уж вы так хотели этой встречи.

Дезмонд фыркнул и, сложив руки на груди, прислонился к наличнику, внимательно рассматривая стоявшего перед ним юношу. Ему удалось застать Андрэ врасплох, и Дезмонд мысленно поздравил себя с удачным началом.

Он улыбнулся – одним только краешком рта, оставляя Андрэ возможность гадать об истинном смысле этой улыбки.

- Что ж, я не против поговорить прямо здесь. Луна, запах ваших духов… Если бы не этот чёртов промозглый ветер, я мог бы сказать, что здесь вполне романтично.

Андрэ выглянул из окна и всмотрелся в темноту аллеи, проверяя, на месте ли соглядатаи короля.

Это движение стало его ошибкой – Дезмонд перехватил его одной рукой за локоть, а другой за плечо и, протащив через подоконник, вытащил во двор. Андрэ лишь приглушённо вскрикнул и тут же зажал себе рот рукой.

- Что вы делаете? – прошипел он, внезапно поняв, что оказался не только на улице, но и плотно прижатым к телу ночного гостя. Дезмонд пах прелой листвой, как пахнет человек, проделавший долгий путь. А ещё дубленой кожей и оружейной смазкой. Но сквозь эти грубые запахи, присущие любому путнику, пробивался тонкий запах фиалок и диких трав.

Андрэ замешкался на секунду, вдыхая эту смесь ароматов, а затем, вспомнив, где находится, дёрнулся из рук герцога и отступил на шаг назад, в тень.

- Вас могут казнить только за то, что вы сделали только что.

Дезмонд снова скрестил руки на груди и бессовестно усмехнулся.

- Само собой. Не казнили ни за предательство, ни за преданность старому королю… но казнят за то, что я забрался ночью в спальню к любовнику короля.

- Это кабинет!

- В самом деле? – Дезмонд заглянул в окно, одновременно сделав полшага вперёд, - в моё время была спальня. Вы знаете, что я жил в этих комнатах?

Андрэ невольно наклонился вперёд, зеркально отражая движение Дезмонда и пытаясь представить на месте своего дубового стола и бесконечных книжных полок спальню этого мужчины, пахнущего надвигающейся грозой – и тут же снова оказался схвачен и прижат вплотную к горячему телу.

Дезмонд наклонил голову так, что его дыхание коснулось уха юноши.

- А знаете, Андрэ, - прошептал он, - это была бы неплохая смерть. По крайней мере, я знал бы, за что умираю.

- За собственную глупость? – прошипел Андрэ. Против воли он ощущал, как близость герцога дурманит его. Никогда ещё Андрэ не чувствовал ничего подобного. Руки прислуги касались его в ванной и во время одевания, руки короля – в постели. Тело отзывалось на эти прикосновения так же, как отзывалось на прикосновения его собственных рук. Но от крепкой хватки Дезмонда глаза заволакивал туман, и мысли путались, а отвечать связно становилось неожиданно трудно. Ему пришлось задержать дыхание, а затем сделать два глубоких вдоха, успокаивая сердцебиение. Он расслабился, поддаваясь хватке Дезмонда, а когда руки герцога отпустили его плечи и скользнули по спине, оглаживая поясницу, заставил себя не обращать внимания на то, как разгорается жар внизу живота, и резко рванулся назад.

- Ваши шутки неуместны, - сказал он твёрдо, так же скрещивая руки на груди, как недавно делал это Дезмонд. – Я не привык к подобному обращению. И не собираюсь позволять вам подобные нарушения этикета.

- Король обращается с вами иначе?

Дезмонд понял свою ошибку сразу же - по злому блеску, промелькнувшему в глазах, отражающих свет луны.

- Вы не король, - отрезал Андрэ, не меняя позы, но всё же осторожно отступил на шаг назад.

- Я могу им стать.

Андрэ негромко рассмеялся.

- Да вы в самом деле решили покончить с собой, раз говорите подобное здесь, под окнами дворца.

- Ведь вы не пускаете меня внутрь. Что мне остаётся?

- Да, не пускаю. И каждое ваше слово убеждает меня в том, что не зря.

- Вам не нравятся только слова?

Дезмонд шагнул вперёд, а Андрэ остался стоять на месте, пленённый тем самым обжигающим взглядом, о котором думал все прошедшие дни. Взгляд Дезмонда поймал его не хуже ловушки, не позволяя ни отвернуться, ни отступить.

- И так ли уж не нравятся?

Дезмонд неумолимо приближался, и Андрэ вдруг понял, что заранее ощущает жар его тела. Он открыл было рот, чтобы ответить, но не успел – в тени мелькнул знакомый фиолетовый камзол, нить, связавшая их, оборвалась, и Андрэ резко выдохнул, отступая назад. Он чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег – воздух был холодным, обжигал лёгкие и так не походил на тепло, исходившее от Дезмонда.

- Идут, - выдохнул Кормак, выныривая на свет.

- Я же говорил… - Дезмонд резко замолчал и только метнул в сторону сообщника многозначительный взгляд, - что ж, как вы и хотели, - он повернулся к Андрэ, - сейчас меня убьют. Вы ведь этого добивались?

Андрэ бросил взгляд в сторону аллеи, откуда уже слышались хриплые голоса охранников. Прошипел себе под нос витиеватое ругательство и, рванув Дезмонда на себя, вместе с ним рухнул в дверной проём, открывшийся у него за спиной.

- Тихо, - приказал он и, затолкав Дезмонда глубже в темноту потайной комнаты, сам вернулся в парк.

- Милорд, всё в порядке? – охранники были уже совсем рядом, а Кормак снова исчез.

- Да, - Андрэ окинул их высокомерным взглядом, - я потерял письмо. Но вас это касаться не должно.

Стражи поколебались, переглянулись, поклонились и прошли дальше.

Андрэ бросил взгляд на тайный ход, пытаясь понять, хочет ли он оказаться там вместе с Дезмондом. Позвать охрану было ещё не поздно, и он почти не сомневался, что в случае чего поверят именно ему, но… он всё-таки хотел снова ощутить это странное чувство, от которого ныло в груди. И Андрэ нырнул в темноту.

Андрэ сразу понял, что Дезмонд не врал – в апартаментах Бомона герцог чувствовал себя как дома. Не дожидаясь хозяина, нажал рычаг, открывающий проход в кабинет, и когда юноша нагнал его, уже сидел в кресле перед камином с бокалом вина в руках.

- Вы больше здесь не живёте, - сообщил Андрэ, отбирая у него бокал и убирая его на каминную полку.

- А жаль, - Дезмонд поднял взгляд и посмотрел на него как ни в чём не бывало, - но вы меня пустили, а это почти приглашение. Скажите, Андрэ, почему? Вы ведь знали, что вас гнев короля не коснётся.

- Не знал, - ответил Андрэ, но получилось фальшиво. – Послушайте, герцог, вы мне надоели. Вы так упорно добивались этой встречи, что пора бы уже сказать мне, чего вы хотите.

- Вас.

Андрэ наклонил голову набок, прищурился, и губы его озарила злая улыбка.

- Я позову стражу.

- До сих пор не позвали. Да и знаете - это как-то не по-мужски.

Андрэ вспыхнул. Его упрекали в женственности, это случалось. Но взывать к мужскому достоинству не пытался никто.

Дезмонд встал и подошёл вплотную к нему.

- Я просто не мог забыть ваш взгляд. Хотел увидеть его снова.

- Лучше бы вы хотели луну с неба.

- Лучше для кого? Если вам моё желание безразлично, стало быть, для меня. Вы уже начинаете обо мне беспокоиться, Андрэ?

- Мы с вами не так хорошо знакомы, чтобы вы называли меня по имени. И тем более, чтобы вы приходили ночью к моему окну.

- Кто-то должен был сделать первый шаг.

- Сделали?

- Да.

- Теперь успокойтесь и уйдите. Если я не хочу вам смерти, это не значит, что я хочу видеть вас в своей жизни.

- Я хочу видеть вас в своей.

Дезмонд шагнул вперёд. Андрэ замер в предвкушении, но герцог лишь взял с полки бокал с остатками вина и допил его залпом.

- Вы негостеприимны, Андрэ. Но я готов простить вам это, если вы согласитесь оценить моё гостеприимство.

Андрэ усмехнулся.

- Вы решили взять меня измором?

Дезмонд пожал плечами.

- Почему нет?

- Потому что вы сами не получите удовольствия от победы.

- Не пытайтесь пугать меня королём.

- Я о другом, - Андрэ улыбнулся, - вы не из тех, кого устроит тень взаимности.

Дезмонд поднял бровь.

- Во взаимности я уже уверен, - он замолчал и после паузы добавил, - абсолютно уверен. И сейчас я говорю серьёзно, Андрэ. И прошу вас отвечать так же серьёзно. Вы любите короля?

По лицу Андрэ пробежала тень.

- Можете не отвечать, всё понятно и так. Вы любите кого-то другого?

Андрэ поколебался секунду.

- Нет.

- Тогда почему бы вам не попробовать?

Андрэ усмехнулся и отвернулся к камину. Он потянулся было к бутылке вина, но обнаружив, что единственный бокал уже использовал гость, опустил руку.

- А что вы можете мне дать? – спросил он, резко оборачиваясь к Дезмонду, - Простите, но я не вижу повода рисковать своим положением при короле. Я не намерен обманывать его. А уйти, если бы и хотел, не могу.

Дезмонд молчал.

Андрэ смотрел на него какое-то время, а затем губы его скривились в усмешке.

- Убирайтесь, милорд. Или я всё-таки позову стражу.

Дезмонд шагнул к двери, но на пороге всё же остановился.

- Вы всё-таки должны побывать у меня, - сказал он твёрдо.

- Это невозможно. Мне нельзя покидать дворец.

- Уверен, вы всё же покидаете его. Скажите, что едете на воды.

Андрэ пожал плечами.

- Если бы я и сделал так… если меня увидят у вас на торжестве, поползут слухи, и одному из нас отрубят голову.

- Приезжайте после бала. Когда гостей не будет.

Андрэ скрестил руки на груди.

- Что ж… я мог бы. В начале весны. Но на сей раз вы меня приглашаете. И вы будете мне должны.

- Хорошо, - Дезмонд улыбнулся, шагнул назад и быстро, пока Андрэ не успел опомниться, поцеловал его, а затем вышел, не давая юноше возможности ответить.

Той ночью Андрэ плохо спал. Он думал о брате, о графе Йоркширском и о том, как легко попался герцог на старый как мир приём.

Дезмонд тоже не спал. Всю дорогу до замка он думал об Андрэ. Кормак, ехавший рядом, молчал, но Дезмонд и без того знал, что тот уже предвкушает, как завершится их дело. Дезмонд же раз за разом прокручивал в голове слова «Я не могу уйти от него, если бы и хотел». Он слышал об Андрэ Бомоне, любимой игрушке короля, но никогда не думал о том, что за человек скрывается в оперении дорогих кружев. Дезмонд убивал и чужими руками, и своими, но никогда ему не доводилось предавать тех, кто верил ему. И тех, кто по-настоящему вошёл в его жизнь. Андрэ Бомон вошёл в его жизнь одним только взглядом, но даже взгляда этого и горьких слов было слишком много, чтобы Дезмонд мог позволить себе лишиться их навсегда.

========== Глава 5. Возвращение короля ==========

Остаток зимы прошёл в ожидании. Король отсутствовал, и Андрэ был предоставлен самому себе. Он поздно вставал, выслушивал несколько прошений с лёгкой улыбкой – визитёров стало меньше, многие сомневались, что Андрэ сохранит свою власть над королём. Андрэ убеждал себя, что ему всё равно, но на деле гордость болезненно колола под сердцем – он чувствовал, как недолговечна его роль. И он бы пережил сам факт утраты власти, но глубоко в душе он понимал, что вместе с властью утратит всё – все те подобия уважения и любви, которые он получал от своих просителей.

Сам по себе он был не нужен никому – Андрэ понимал это слишком хорошо, и от того испытывал своего рода болезненную привязанность к единственному человеку, который всё же ценил его, а не его статус – к самому королю.

Андрэ ненавидел короля, но было в его отношении к Ричарду и нечто иное. Любовь? Андрэ не знал, что означает это слово.

Вопрос Дезмонда о любви отчасти поставил его в тупик. Он читал о любви в романах и сонетах. Несколько раз ему даже признавались в любви, и он со смехом объяснял столь недальновидным, что сделает с ними король. Король служил ему своего рода щитом ото всех, кого он и сам не желал впускать в свою жизнь, чувствуя фальшь за красивыми словами.

Дезмонд не был первым, кто пытался подобраться к королю через него, и Андрэ увидел истинные мотивы слов герцога почти сразу же, едва тот заглянул ему в глаза. Андрэ не сомневался, что Дезмондом движут похоть и корысть, и хотя герцог не обещал любви, Андрэ предчувствовал, что если потребуется, дело дойдёт и до этих слов.

Андрэ не верил словам. Беда заключалась в том, что сам он не мог остановиться и думал о Дезмонде и предстоящем визите почти без передышки. И мысли эти были лишь толикой того, что он испытал в присутствии герцога Корнуольского.

Волнение, охватившее Андрэ, когда рука Дезмонда легла ему на спину, не поддавалось объяснению. Андрэ убеждал себя, что это лишь жажда тела, почти месяц лишённого ласки, но при этом понимал, что лжёт сам себе. Он не хотел ласки короля. Прикосновения мужчины всегда вызывали у него лишь отвращение, и он мог лишь терпеть то, чего не мог изменить.

Руки Дезмонда, касавшиеся его спины, разрушали в прах привычную картину его мира, потому что их - и только их он хотел, причём не только телом. Он хотел снова ощутить рядом ту силу, которая заставила его на несколько секунд потерять власть над собой, разрушила хрустальные стены его брони и против воли ворвалась в его жизнь.

Спустя неделю после визита Дезмонда Андрэ с удивлением понял, что больше не думает о брате и не перечитывает обрывок письма, лежащий в столе. На зло себе он достал его и пытался расшифровать всю ночь, но мысли то и дело убегали в сторону замка, где, как он убеждал себя, хранится ключ от неразгаданной тайны. На самом деле ответ его почти что не интересовал – Андрэ хотел увидеть Дезмонда снова. Он почти решился написать герцогу и поторопить с приглашением – ведь они договорились о месте, но не о времени, но в последний момент передумал, а спустя ещё несколько дней уже с облегчением думал о несделанном, потому что Ричард вернулся из свадебного путешествия и первым делом пригласил его к себе.

Король был зол – это Андрэ понял сразу же. Юноша привык различать мельчайшие оттенки эмоций монарха. Это нехитрое искусство всегда помогало уменьшить количество проблем.

Едва лакеи, провожавшие его, вышли прочь, Андрэ бросился к королю, рассчитывая этим небольшим представлением отвлечь его от мрачных мыслей.

- Ваше величество, я так ждал вашего возвращения… Я боялся, вы совсем забыли обо мне.

Андрэ прильнул к плечу короля, сидевшего за конторкой, и когда Ричард повернул к нему голову, на лице его на миг отразилось торжество.

Однако уже в следующую секунду оно исчезло, сменившись гневом.

- Что за письмо вы потеряли? – спросил Ричард, отстраняя его от себя.

На несколько секунд Андрэ растерялся, не сразу сообразив, о чём идёт речь.

- Ваше величество?

- Хватит!

Ричард окончательно отодрал его от своего плеча и, отшвырнув в сторону на полметра, встал.

Ричард был выше Андрэ на добрую голову, массивен в плечах и широк в груди, будто и не провёл всю свою молодость в руках монахов, а непрестанно сражался на войне.

- Я задал тебе вопрос.

Андрэ по-прежнему молчал.

Ричард приблизился к нему на шаг, и Андрэ заподозрил, что ещё шаг - и последует удар, а объяснения будут уже бесполезны.

- Письмо, - повторил он, - я писал письмо вам, Ваше Величество, но потерял его.

Тут Андрэ вспомнил, наконец, о чём идёт речь, и от осознания своей власти над ситуацией заметно повеселел.

- Вы так напугали меня, что я не сразу и понял, о чём речь. Я скучал без вас, Ваше Величество. Собирался было написать вам. Письмо уже было готово, когда я понял, как странно наша переписка будет выглядеть для вашей супруги. Я заколебался, подошёл к окну, чтобы вдохнуть глоток воздуха, а пока раздумывал, стоит ли отправлять вам эту бесполезную записку, подул ветер и унёс листок. Я вышел поискать его и наткнулся на охрану. Право, этот небольшой эпизод не стоит вашего внимания.

- Так где же оно теперь?

Ричард приблизился вплотную и теперь сверлил его глазами.

- Письмо? Так ведь в том и дело, Ваше Величество, что я его так и не нашёл.

- Ты лжёшь, - прорычал Ричард в самое его лицо.

Губы Андрэ надломились в усмешке.

- Желаете приказать страже обыскать сад под моими окнами? Если вы найдёте там любое другое письмо, клянусь, я сам запру себя в монастырь - или что там ещё вы уготовили мне в наказание?

- Если это правда, отчего же ты не написал новое письмо?

- От того, что я принял этот порыв ветра за знак, что Ваше Величество не желает моих писем. Ведь сами вы ни разу не написали мне, так что я должен был думать?

- Я был с женой.

- Я знаю! – ответил Андрэ и вскинул голову, не обращая внимания на близость короля и отвернулся, - а я был один! И ждал Вас!

Он рассчитывал, что король смягчится, как бывало обычно, но этого не произошло. Что-то было в ярости Ричарда помимо ревности, но Андрэ понял это, лишь когда король рванул его за плечи и толкнул к спальне.

Андрэ не сопротивлялся, не желая лишней боли, но это слабо помогало, потому что даже если бы он рвался из рук Ричарда, тот вряд ли заметил бы это.

Оказавшись в спальне, Ричард сжал тонкое тело Андрэ в объятиях. Андрэ отчего-то тут же вспомнились другие руки и невольно подумал о том, как разнится сила, заключённая в них.

Скользнув по торсу юноши, Ричард взялся за ворот его камзола и рванул в стороны, рассыпая по полу крючки и украшавшие их маленькие сапфиры. Камзол легко поддался и слетел с плеч юноши. Андрэ вывернулся из рукавов и, тут же поняв, что без толстого слоя бархата, служившего ему почти что доспехом, в одной лишь батистовой рубашке ощущает себя абсолютно беззащитным. Додумать он не успел, потому что пальцы короля рывком развязали жабо и так же легко сорвали рубашку, а затем вернулись к уже обнажённому телу. Андрэ запрокинул голову, позволяя губам Ричарда коснуться своей шеи, а затем и впиться в неё зубами. Он зажмурился, стараясь не обращать внимания на то, как скользят по его телу шершавые пальцы, как проникают они под брюки и как, путешествуя то туда, то обратно, скользят по его паху поверх тонкой ткани.

Ричард отвлёкся ненадолго, шагнул назад, расстёгивая собственный камзол и любуясь делом рук своих – Андрэ стоял, изо всех сил стараясь держать спину прямо, хотя плечи его подрагивали. На беззащитном горле красовались свежие следы укусов.

- Раздевайся, - приказал король, и Андрэ стал медленно стягивать остатки одежды, стараясь не выдать волнения.

Король закончил быстрее и, оставшись в одном лишь белье, снова поймал Андрэ в свои руки. Проскользил пальцами вдоль боков юноши, резко развернул его и бросил на постель животом вниз. Голова Андрэ оказалась вжата в шёлковую подушку. Пальцы стиснули простыни, и он не смог сдержать вскрик, когда Ричард в первый раз вошёл в него. Боль пульсировала сзади, возбуждения почти не было, и Ричард явно не собирался заботиться о любовнике – Андрэ редко удавалось дождаться от него ласки, да он и не стремился к ней.

Король приподнял его бёдра, с силой сжал ягодицы юноши, помогая себе входить в него раз за разом и продолжал мять их всё время, пока Андрэ не почувствовал, как наполняет его сзади густая вязкая жидкость.

Ричард отбросил любовника в сторону и сам упал спиной на подушки, тяжело дыша. Андрэ не вставал, лишь перевернулся так, чтобы видеть короля. Он встретился взглядом с чёрными, как и у Дезмонда, подобревшими и довольными теперь глазами.

- Давай, погладь себя, я хочу посмотреть, - потребовал Ричард, удобнее устраиваясь на подушках.

Андрэ перевернулся на спину и, подложив под спину одну из подушек, принялся выполнять приказ. Он развёл колени так, чтобы Ричард мог насладиться зрелищем и, огладив вначале яички, перешёл к стволу. Андрэ знал, как сделать так, чтобы его движения зачаровывали. Его рука плавно скользила, каждый раз освобождая от тонкой кожицы розовую головку члена, а Ричарда заставляя покусывать губу от вновь подступающего возбуждения.

Сам Андрэ не сразу смог заставить себя почувствовать что-то. Несмотря на то, что он не впервые устраивал представление для короля, первые минуты всегда давались ему с трудом, ведь Ричард хотел увидеть то, чего у Андрэ не было для него – желание. Однако с каждым движением становилось всё легче, и через какое-то время Андрэ уже опустил веки и тяжело дышал.

Заметив краем глаза, что Ричард тоже возбуждён, Андрэ предпочёл не дожидаться грубой и болезненной инициативы со стороны короля. Плавным движением он скользнул к расслабившемуся монарху и, перекинув ногу через его бёдра, сначала потёрся о пах Ричард своим, а потом одним долгим и медленным движением насадился на член короля.

Ричард выдохнул и зажмурился. Он явно устал, и Андрэ это было на руку. Юноша задвигался плавными неторопливыми движениями, позволявшими и ему самому почувствовать что-то, кроме боли и отвращения. Он продолжал помогать себе рукой, а когда король разомлел настолько, чтобы не следить за своим любовником, Андрэ и сам прикрыл глаза и представил, что между его бёдрами двигается другая плоть, а мужчина, лежащий перед ним, моложе и красивее короля. У него были такие же чёрные глаза и длинные волосы, слегка вьющиеся у концов, которые в мыслях Андрэ рассыпались по подушкам. Дезмонд в его голове улыбался и нежно поглаживал Андрэ по бёдрам, так что хотелось ускорить движения, доставляя радость не только себе, но и партнёру.

Андрэ уже близился к финишу, когда оглушающим диссонансом вместо нежных пальцев герцога бёдер юноши коснулись грубые жёсткие пальцы. Андрэ невольно распахнул глаза, когда Ричард рванул его на себя и кончил во второй раз.

Андрэ тут же соскользнул с него, и не думая довести до финала ещё и себя, потому как опасался, что это выльется в третий заход.

- Я могу идти? – спросил он.

Ричард окинул Андрэ жадным взглядом. Поколебался секунду.

- Да, - сказал он, наконец, устало, - можешь. Я хочу спать.

***

Когда Андрэ ворвался к себе, не выплеснувшееся желание, отчаяние и злость на того, кто стал поводом к сегодняшней ссоре, слились для него в единый густой поток ярости. Он метнулся к окну и распахнул его настежь, чтобы прохладным воздухом слегка успокоить разбушевавшиеся чувства, и громко выругался, увидев прямо у себя перед носом лицо Кормака.

- Что ты здесь делаешь? – процедил Андрэ, теряя всякое самообладание.

- Жду вас, очевидно, - ответил тот спокойно.

- Дождался.

- Вам письмо. От моего герцога.

Кормак протянул конверт, который Андрэ тут же выдернул из его пальцев.

Первым порывом Андрэ было швырнуть письмо в огонь, и он уже шагнул к камину, когда Кормак окликнул его.

- Это было бы опрометчиво, - сообщил тот, и в глазах Кормака Андрэ увидел отражение собственной злости.

- Опрометчиво являться ко мне без спроса! – отрезал он.

Кормак промолчал.

Андрэ, успокоившись чуть-чуть, всё же вскрыл письмо и пробежал глазами по строчкам.

«Мой дорогой Андрэ!

Абсолютно неожиданно этой долгой холодной зимой ваш образ стал для меня источником света и тепла. Вам будет трудно поверить, как много значила для меня наша с вами встреча, и как много значит встреча, которую вы обещали мне весной.

Я никогда не любил и никогда не говорил о любви – мне всегда казалось, что это чувство выдумали старухи, которых так и не взяли под венец. Теперь я, кажется, знаю, что это не выдумка.

Впервые в жизни я думаю о ком-то и боюсь, что он не думает обо мне. Этот кто-то – вы.

Вы не покидаете моих мыслей ни днём, ни ночью. Я так много должен был сказать, но наша встреча была так коротка, и я, наверное, произвёл не лучшее впечатление своими выходками – но мне нужно было привлечь ваше внимание, а у меня вряд ли получилось бы сделать это иначе.

Не сердитесь на меня. Я готов всё исправить. Я не буду торопить вас и давить на вас, но мне необходимо увидеть вас и попытаться ещё раз.

Вы дали согласие на свой визит, предупредив, что он ничего не будет значить для вас – и хотя мне стоило бы разозлиться, я рад, что этот визит всё же состоится. Однако мы с вами не обговорили время, условившись лишь о месте.

Вы были абсолютно правы, неосмотрительно было бы встречаться у меня, на глазах у всех тех людей, что жаждут использовать и меня, и вас для собственного возвышения. Кроме того, я могу понять, что для вас может показаться слишком скорой и опасной необходимость приехать в замок того, кто враждует с вашим покровителем.

И всё же я хочу увидеть вас, и вот вам моё предложение: на побережье Ле фонт Крос есть небольшая усадьба моего прадеда по материнской линии, о которой не знает никто, кроме меня. Там же располагаются лечебные источники, куда вам будет достаточно легко отпроситься у короля.

Я закончу свои дела дома и готов приехать туда, как только у вас появится возможность навестить меня там. Выбор времени за вами. Я предпочёл бы увидеть вас как можно раньше, но эти места очаровательны весной, и если мы с вами отложим встречу до апреля, то, поверьте, вы не пожалеете о том, что потратили время. Я покажу вам места, где Карл Великий впервые ступил на нашу землю, а Феодора Анжуйская протянула ему руку для поцелуя.

Я буду ждать вашего ответа, Андрэ, но не затягивайте слишком долго. Потому что отсутствие ответного письма я могу счесть отказом, а отказа я не приму».

Андрэ швырнул письмо в огонь и повернулся к Кормаку.

- Передайте своему герцогу, что я не приеду. Ни сейчас. Ни весной. Никогда.

========== Глава 6. Подарки и письма ==========

Дезмонд сходил с ума. Иного объяснения происходящему герцог дать не мог.

Всё стало ему безразлично, и сосредоточиться на экспансионистских планах Кормака удавалось с трудом.

Если бы Дезмонд был чуть внимательнее, а разум его немного яснее, он обнаружил бы, что Кормак проявляет к предстоящему покушению интерес куда больший, чем можно было бы ожидать от случайного участника интриги. Они не стали говорить о намеченном плане никому – ни родственникам Дезмонда, ни Фергюсу, первому опекуну Кормака, ни даже тем из соратников герцога, кто мог бы помочь Дезмонду подобраться к королю. Всё происходящее оставалось между ними двумя, и чем дальше Дезмонд уходил в размышления о том, насколько неправильным было бы втягивать в дело юношу с глазами цвета тумана, тем больше Кормак старался убедить его в том, что Ричард должен быть убит. Часами, пока они охотились или просто прогуливались верхом, Кормак мог рассказывать ему о злодействах короля, особый упор делая на то, как были преданы соратники Ричарда II, а затем и воины Альбиона, отправленные на войну с Галией.

Дезмонд слушал молча и всё более погружался в свои мысли. Всё происходящее кругом напоминало ему Андрэ, и он сам не мог раскрыть тайну этого неожиданного помешательства.

Андрэ был красив, но Дезмонд видел много красивых юношей и девушек. Он не был монахом и даже от Кормака не скрывал, что при случае может зажать в углу хорошенькую служанку или молоденького конюха, чьё тело ещё не обрело мужской грубости. Внешность позволяла Дезмонду легко получать всех, кого он хотел увидеть в своей постели, а упорство и уверенность в победе, подкреплявшие её, делали успех герцога неизбежным.

Дезмонд допускал мысль, что Андрэ заинтересовал его именно тем, что остался неприступным, но едва подумав об этом, тут же отмёл бестолковое предположение. Дезмонд привык быть честным с собой и отчётливо понимал, что Андрэ врезался в его мысли задолго до того, как успел показать свой резкий нрав. Он видел юношу всего дважды, но в силу того, что между двумя этими встречами прошло больше месяца, успел придать каждой секунде такое множество значений, какое те не могли иметь в силу того уже, что были секундами, а не днями или часами.

Раз за разом пытаясь понять причины собственного безумия, он обращал внимания на то, что ещё во время свадьбы, вопреки себе и своим привычкам, заметил не тело и не губы, а взгляд и небрежную позу Андрэ – холодные и наполненные смутной тоской рассветных сумерек.

Затем уже он думал о том, как вынудил Андрэ покинуть апартаменты, и как в их последней беседе холодность и безупречное воспитание юноши мешались с детским любопытством и чистотой существа, никогда не знавшего нравов двора. Само это сочетание было абсурдно, потому что Дезмонд знал, кем был виконт и чем заработал своё место при короле. И в то же время Дезмонд никак не мог поверить, что молодой человек, которого он успел увидеть так близко, был всего лишь дорогой куртизанкой и не имел никаких талантов, кроме разве что красоты и умения прислуживать в постели. Мысли о последнем заставляли твердеть пах герцога, но в то же время казались крамольными. Нет, он соврал бы, если бы сказал, что попросту хочет испытать этот талант на себе, так же, как ложью было бы утверждение, что он этот талант не хочет испытывать вовсе. Просто от Андрэ Бомона ему хотелось большего. Хотелось узнать, что за тайна таится в сумерках его глаз.

Несколько раз Дезмонд думал над письмом к Андрэ, но каждый раз вышвыривал исписанный листок в огонь, потому что слова, начертанные на бумаге, казались ему самому глупыми и наивными, а он не хотел прослыть перед Андрэ влюблённым дураком. Впервые в жизни он не мог решиться сделать то, что хотел, и от этого злился, а от злости становился грубым и жестоким, так что слуги прятались от него по углам, а Кормак ластился так, что Дезмонд переставал верить в его лестные слова и покорные ласки.

В конце зимы, устав от рассказов Кормака о злодействе короля и от его попыток не разозлить господина ещё сильнее, Дезмонд стал подолгу запираться в библиотеке и в конце концов поймал себя на том, что среди пыльных фолиантов разыскивает генеалогию рода Бомон и обрывки рассказов о его родителях в хрониках. Однако записанная история так и не раскрыла перед Дезмондом тайны виконта. Он узнал об Андрэ очень немногое - и чуть больше о его матери – Лизавете Бомон, некогда любимой придворной дамы королевы-матери, затем лишившейся милости и выданной замуж за мелкопоместного дворянина из норманнского рода Жофрея Бомон. Впрочем, эти подробности он отыскал не в книгах, а выспросил у своего старого друга Фергюса Бри. Заодно он узнал, что Андрэ был отделён от родителей в четырнадцать и с тех пор жил при короле, – а значит, не знал ничего о жизни вне дворца, а так же о множестве других вещей, составлявших жизнь самого Дезмонда.

Герцог по-другому оценил слова Андрэ о том, что он не привык к подобному обращению, поняв теперь, что мальчик действительно, скорее всего, никогда не сталкивался с солдатской грубостью. И тем не менее он дал согласие на приглашение Дезмонда, и это давало герцогу повод для надежды.

И тем не менее Дезмонду всё более казалось, что родовой замок не лучшее место для их встречи. Ему хотелось увидеть Андрэ там, где не будет сотни глаз и ушей, только и ждущих от него промаха, лишней пары слов или взгляда, выдающего истинные чувства. Кроме того, как он признался себе далеко не сразу, он хотел этой встречи там, где рядом не будет Кормака, и некому будет судить и напоминать ему о настоящей цели его знакомства с Андрэ. На сей раз он всё же хотел обмануть себя и забыть ненадолго о том, что Андрэ для него лишь средство, ступень на пути к трону – забыть хотя бы на то недолгое время, которое требовалось ему, чтобы разобраться в самом себе и в тайне серых глаз Андрэ.

Он продолжал писать и сжигать письма до тех пор, пока однажды вечером, когда он снова допоздна засиделся в библиотеке, его небольшую тайну не раскрыла его мать, герцогиня Валентия, которой в полнолуние как обычно не спалось.

- Кому это письмо? – спросила она, заметив, что он торопливо бросает бумагу в камин.

- Это заказ на продовольствие. Никак не могу решить, сколько нам нужно пшена.

Валентия хмыкнула и, ловко разворошив угли кочергой, вышвырнула письмо на пол, а затем, прежде, чем Дезмонд успел перехватить её руку, подхватила листок и прочла:

- Сердце моё… Которую неделю я не могу понять, что творится со мной. Днём и ночью мне видятся твои руки…

- Мама!

Дезмонд выдернул письмо и швырнул обратно в огонь, а Валентия рассмеялась и посмотрела на него с укором:

- Ты правда думал, что твоя мать поверит, будто бы тебя волнует количество пшена?

Дезмонд промолчал. Не меняя мрачного выражения лица, он отошёл к окну и, сложив руки на груди, уставился в темноту.

- Ты думаешь, твоя мать никогда не любила? – спросила Валентия, приближаясь к нему и останавливаясь в паре шагов.

Дезмонд покосился на неё, но позы не поменял.

- Это другое, - ответил он.

- Вот как? Отчего? От того, что ты капитан гвардии, а я всего лишь вдова, слишком рано потерявшая супруга, предназначенного мне семьёй?

Дезмонд промолчал.

Валентия тоже замолкла, но отступать явно не собиралась.

- Мне нельзя его любить, - сказал Дезмонд спустя несколько долгих минут, - он нужен мне, чтобы… проклятье, это не важно.

- Он нужен тебе, чтобы добиться власти.

- Да.

- У тебя всё написано на лице. Когда-нибудь это сыграет тебе дурную службу.

Дезмонд поморщился.

- Вот видишь… Ты уже начинаешь читать мне нотации.

- Извини.

Оба снова замолчали.

- Иногда полезно поговорить с женщиной, - сказала Валентия, наконец, - даже если женщина – твоя мать.

- Я знаю, - Дезмонд вздохнул и, развернувшись, прислонился спиной к стене так, чтобы видеть лицо пожилой герцогини, - но здесь не о чем говорить.

- Поэтому ты не спишь ночами?

- Нет.

Валентия посмотрела на камин и усмехнулась.

- Дезмонд, перестань жечь письма. Огонь никогда не ответит тебе взаимностью.

Она опустила руки на плечи сыну и, встав на носочки, поцеловала его в лоб. А затем развернулась и молча направилась к двери.

Дезмонд проводил её взглядом и повернулся к окну, где сквозь сизый туман просвечивал бледный лик луны, а далеко на юге ему чудился призрак королевского дворца. Он видел этот призрак всегда на протяжении долгих лет одиночества, но только теперь он перестал быть для него прошлым, которое невозможно вернуть, и превратился в будущее, которое могло бы сбыться.

Дезмонд вернулся за стол и снова принялся писать – почти не подбирая слов, так, как велело ему сердце, а затем, не перечитывая, свернул бумагу и спрятал в конверт.

Кормак отнёс письмо той же ночью, а утром уже принёс ответ. Он старался смягчить его как мог, но слова виконта звучали предельно ясно и, едва дослушав сказанное, герцог рванулся к конюшне, оседлал коня и весь день провёл в лесу, не желая видеть никого из своих советчиков.

Только под утро он вернулся домой – усталый и от того растерявший изрядную долю своей злости.

- План никуда не годится, - сообщил он Кормаку, ожидавшему его возвращения всю ночь. – Если мы и выступим против короля, то без Андрэ.

- Но, милорд… Уверен, вам ничего не будет стоить переу…

Дезмонд обжёг Кормака таким взглядом, что тот замолк на полуслове и больше этой темы не поднимал.

Ещё месяц Дезмонд ходил мрачным и на все попытки Кормака завести речь о Бомоне отвечал молчанием.

Но в апреле, когда дожди стали заметно реже, а в лесах проклюнулась первая зелень, он снова надолго исчез на охоте, а вернувшись, приказал Кормаку начать приготовления и на удивленный взгляд помощника ответил лишь:

- Я же сказал. Отказа я не приму.

***

После ночи, когда пришло злополучное письмо от Дезмонда, Андрэ не видел короля почти две недели. Тот налаживал семейную жизнь, и Андрэ часто докладывали, что Ричард проводит время с женой – правда, всегда при этом остаётся мрачен и требователен.

Андрэ лишь усмехался про себя, думая о том, что Лукреция прочувствует теперь всю нежность монарха, а сам он сможет отдохнуть и побыть в одиночестве.

Иногда Андрэ думал о несостоявшейся встрече. Об ответе, данном Кормаку, он пожалел уже на следующий день, но о том, чтобы написать письмо с извинениями не хотел и думать. Герцог Корнуольский, по мнению Андрэ, слишком уж легко пошёл на попятную, да к тому же ещё, судя по всему, отступился от данного слова. И хотя мысль о том, чтобы через него устроить встречу с Фергюсом Бри всё ещё жила в его голове, никаких шагов к её реализации Андрэ предпринимать не спешил.

Он наслаждался одиночеством и покоем чуть больше недели, прежде чем от короля пришёл первый презент – набор подвесок с изумрудами, которые Андрэ незамедлительно отправил обратно с запиской о том, что не принимает подарков от незнакомцев – Ричард, по обыкновению, присылал ему подарки анонимно.

На следующий же день набор вернулся к Андрэ, подписанный вензелем «Р».

Андрэ усмехнулся, спрятал коробку, но в ответ ни слов, ни письма не передал.

С тех пор подарки приходили каждый день – это были драгоценности, фарфор, часы и статуэтки. Андрэ оставлял себе то, что подходило к интерьеру и его костюмам и равнодушно отправлял назад всё остальное.

Король пытался извиниться. Ничего нового в происходящем не было, и Андрэ не собирался его извинять. Он лишь молча наслаждался мыслями о том, что Ричарда терзают муки совести.

В конце марта Ричард, немного освободившийся от опеки над супругой, пригласил виконта к себе, и Андрэ без возражений пришёл в его апартаменты.

Ричард стоял у камина и ворошил угли. Заслышав шаги юноши, он убрал кочергу и шагнул на встречу Андрэ, собираясь его поцеловать.

Андрэ немедленно отвернулся от его губ, и поцелуй пришёлся в щёку.

- Как это понимать? – спросил король.

Андрэ скрестил руки на груди, бросил на монарха презрительный взгляд и, вывернувшись из его рук, отошёл к камину.

- Вы обвинили меня в измене. Как я считаю, не заслужено.

- Андрэ! – Ричард немного повысил голос, но Андрэ не шевельнулся.

- Вы сделали мне больно, - продолжил он, - хотя знаете, что я этого не люблю.

- Андрэ!

Ричард крепко сжал его плечи, но, не обращая внимания на его руки, Андрэ резко развернулся и посмотрел в глаза Ричарду в упор.

- Я принадлежу вам, Ваше Величество. Хотите взять меня – берите. Но не требуйте от меня тепла взамен.

Ричард скрипнул зубами и, поймав в ладони лицо Андрэ, притянул его к себе. Коснулся его губ поцелуем, но губы Андрэ остались неподвижны и расслаблены, и поцелуй не принёс удовлетворения.

- Андрэ, я же тебя люблю, - сказал Ричард тише и как-то даже жалостливо.

- А я вас – нет! – твёрдо заявил Андрэ.

Ричард выругался и оттолкнул его к стене, так что Андрэ больно ударился лопаткой об угол комода, но от этого взгляд его стал только холодней.

- Не играй со мной, - прорычал Ричард, приближаясь к нему вплотную.

Андрэ не шевельнулся и ничего не сказал.

Ричард снова стиснул его плечи, притянул к себе и почти коснулся губами его губ, но мгновенно передумал и отпустил юношу.

- Хорошо, - сдался Ричард, - чего ты хочешь?

Ответ у Андрэ был готов давно.

- Я хочу уехать отсюда.

- Исключено, - отрезал король.

- Не насовсем, Ваше Величество, - сказал Андрэ уже мягче, - на несколько недель… До конца весны. Мне душно тут. У меня непрестанно болит голова. Тут и там я вижу вас с Лукрецией, и это причиняет мне боль. Прошу вас, отпустите меня… Наши чувства станут только крепче. А я, в свою очередь, обещаю писать вам каждый вечер и отсылать письма с самым быстрым гонцом.

Ричард смягчился. Руки его остались лежать на плечах Андрэ, но больше не сжимали их с такой силой.

- Ты правда хочешь этого?

- Лишь на несколько недель, - повторил Андрэ и заглянул королю в глаза. – А вы, если пожелаете, приедете ко мне, едва ваше присутствие при Лукреции перестанет быть столь необходимым.

- Куда ты поедешь?

- Я думал об источниках близ Ле фонт Крос. Там, где Карл Великий высадился на нашу землю…

- Ты стал интересоваться историей?

- Мне больше нечем заняться. И к тому же, когда я читаю о его победах, то представляю на его месте вас.

Последние слова были серьёзным преувеличением, и Андрэ пожалел о них, едва вспомнил небольшую перепалку Ричарда с герцогом Корнуольским во время венчания, но сам монарх ничего не заметил.

- Я подумаю, - пробормотал он. Ричард снова поймал губы Андрэ, и на сей раз тот ответил со всей возможной искусностью.

Спустя три дня Андрэ сообщили, что в конюшне его ожидает новый скакун – дымчато-серый, как глаза самого виконта. Андрэ любил лошадей, и этот подарок был из тех, которые было невозможно не принять. Едва разделавшись с делами, он отправился туда, где ждал его жеребец, и уже на месте обнаружил небольшое письмо, спрятанное под седлом:

«Я согласен» значилось в письме, и чуть ниже стояла подпись «R».

Андрэ внезапно почувствовал такое облегчение, какого не испытывал уже много лет. Он торопливо проверил подготовленную для него сбрую, вывел коня из стойла и, запрыгнув в седло, ударил его по бокам. Всего за несколько минут Андрэ покинул пределы ухоженного парка, но этого было мало – Андрэ хотел вдохнуть полной грудью свободу, которую ему доводилось испытывать только во время таких вот прогулок. И пусть свобода эта была лишь иллюзией, и в глубине души Андрэ знал, что ему некуда бежать, а не так далеко позади за ним следует охрана, приставленная королём, он ловил те крохи счастья, которые мог позволить себе, и старался не омрачать их мыслями о безвыходности своего положения.

Андрэ пустил коня в галоп и успел хорошенько надышаться запахом набухающих почек и свежей травы, когда дорогу ему перегородила цепочка всадников в чёрных плащах.

Андрэ замедлил коня и крикнул им:

- С дороги! Едет доверенный короля!

Всадники и не думали трогаться с места.

Андрэ проехал ещё несколько метров и добавил:

- Пропустите, пока не появилась стража. Они не будут так любезны, как я.

- Стражи не будет, - ещё один всадник показался из леса позади Андрэ.

Юноше показалось, что голос незнакомца ему смутно знаком, а через секунду всадник сбросил капюшон на спину.

- Вы были грубы с моим господином, - сказал Кормак, - герцог подобного не прощает. Взять его.

========== Глава 7. Похититель ==========

Дезмонд сидел напротив камина и задумчиво потягивал вино из старинного серебряного кубка, украшенного гранатами. Блики пламени играли на драгоценной инкрустации и на камнях, украшавших его перстни, но Дезмонд был погружён в собственные мысли так глубоко, что не замечал ни света, ни тепла, ни вкуса вина.

Только когда двери скрипнули, впуская Кормака и его свиту, Дезмонд выпал из овладевшего им транса и повернулся в сторону гостей.

- Где? – спросил он коротко.

Кормак отступил в сторону, и Дезмонд увидел трепыхающийся свёрток, достававший его людям до плеч.

Дезмонд невольно улыбнулся в предвкушении, встал и медленно, растягивая упоительное ожидание, приблизился к пленнику.

Потянул на себя шнурок, сдерживавший ткань, и парусина опала в стороны, образовав вокруг талии юноши некое подобие кринолина.

Дезмонд замер, разглядывая добычу. Правая щека Андрэ была расцарапана. Рассечённая бровь кровоточила, и Дезмонд, не сдержавшись, коснулся пальцем краешка раны. Андрэ дёрнулся, вскрикнул, и Дезмонд тут же убрал руку.

- Нельзя было поосторожней? – спросил герцог раздражённо.

- Вам не всё равно, мой…

Кормак наткнулся на взгляд Дезмонда и замолк.

- Он сопротивлялся, - добавил Кормак уже другим тоном.

- Зачем? – спросил Дезмонд, снова поворачиваясь к Андрэ.

- По-вашему, мне следует лезть в мешок к любому, кто предложит? – процедил Андрэ, всё ещё извиваясь в попытке вывернуться из пут.

Дезмонд подошёл вплотную, опустил руки ему на плечи и, проведя пальцами к самым запястьям, коснулся удерживавших их верёвок. Руки Андрэ были связаны за спиной, так что получилось почти объятие, в котором грудь Дезмонда соприкоснулась с грудью Андрэ. Дезмонд слышал, как совсем рядом бьётся сердце юноши – бешено, будто силясь вырваться из грудной клетки. И от этого стука, от горячего дыхания у самой шеи, от аромата дорогих духов, смешавшегося с запахом конского пота, Дезмонд едва мог думать.

- Я развяжу вас, - сказал он тихо - так, что слышали только он и Андрэ. Этот тон был взят не нарочно, но теперь, когда слова прозвучали, Дезмонд понял, что говорить с Андрэ нужно было именно так, и разговор их должен был принадлежать только им двоим, - развяжу, если вы пообещаете вести себя прилично.

Андрэ вскинул бровь.

- Хотите… сказать… - он замолк, собираясь с мыслями. Дезмонд видел и чувствовал, что дыхание виконта так же сбивается, как и его собственное, не поспевая за стуком сердца, - хотите сказать… что хотите именно это? Вы похитили меня ради моего… приличного поведения?

- Я хочу, - Дезмонд облизнул губы, с трудом справляясь с потребностью коснуться губ Андрэ, на которых невольно сосредоточился его взгляд. Дезмонд перевёл его на глаза юноши, всё такие же серые, будто подёрнувшиеся дымкой тумана, - я хочу, чтобы вы делали всё, что я прикажу.

Андрэ тоже облизнул губы, и Дезмонд почувствовал, как движения острого язычка по пересохшим губам аукаются почти что болезненным возбуждением в паху.

- Этого… я не могу обещать.

Дезмонд не выдержал, отпустил запястья Андрэ и рывком прижал его к себе за талию. Грубые слова готовы были сорваться с его губ, но раньше, чем они прозвучали, Андрэ выдохнул: «Хорошо» - и обмяк в его руках. Если бы не руки Дезмонда, сжимавшие его за пояс, Андрэ, должно быть, попросту рухнул бы на пол.

- Врача,- приказал Дезмонд резко, - и все вон. Ну! – он обвёл нетерпеливым взглядом своих людей, и те торопливо бросились исполнять приказание. Один только Кормак остался стоять на пороге, внимательно глядя, как Дезмонд устраивает в кресле всё ещё связанного пленника.

- Тебе нужен особый приказ? – бросил герцог помощнику, заметив, что тот всё ещё не двигается с места.

Кормак поколебался с секунду и тоже исчез.

Дезмонд достал из-за пояса кинжал и, устроившись на корточках перед Андрэ, собрался было разрезать верёвки, но в эту секунду глаза Андрэ открылись, и он вскрикнул, увидев перед собой острие ножа. Юноша тут же замолк и как заворожённый следил за движениями своего похитителя, пока Дезмонд не освободил его руки, не спрятал нож и не принялся растирать заледеневшие запястья.

- Простите, - сказал Андрэ вяло, всё ещё не пытаясь шевелиться и полностью поддаваясь действиям герцога. – Устал.

- Слишком туго связали, - ответил Дезмонд, поднося его руки к губам и накрывая горячим дыханием.

Андрэ следил за происходящим как заворожённый. Пальцы уже начали вновь обретать чувствительность, и Андрэ понял, что дыхания слишком мало, чтобы его согреть. Он хотел прикоснуться к губам Дезмонда, оказавшимся так близко. Сидевший перед ним мужчина до странности походил на короля, и в то же время был совсем другим, но Андрэ пока ещё не мог разобраться в этом чарующем несоответствии подобного подобному.

- Всё, - он отобрал у Дезмонда руки и тихо пробормотал, - благодарю.

Дезмонд вгляделся в его лицо.

- Мне не нравится ваша бровь.

Андрэ осторожно коснулся пореза пальцами. А затем губы его надломились в злой усмешке.

- О, я больше не буду привлекателен ни для вас, ни для короля. Какая жалость.

- Будете, - твёрдо сказал Дезмонд, и будто бы подтверждая его слова, раздался стук в дверь, и на пороге показался пожилой лекарь.

Дезмонд встал и, обменявшись с тем парой фраз, отошёл к окну, а лекарь принялся обрабатывать царапины Андрэ.

- А вы не боитесь, - бросил Андрэ, постепенно приходивший в себя после обморока, - что меня будут искать?

- Вас уже ищут, - Дезмонд не обернулся.

- И король убьёт вас.

Дезмонд усмехнулся и всё-таки приблизился к пленнику.

- Мой милый Андрэ, вы слишком высокого мнения о себе. Ричард не посмеет убить единственного брата ради постельной игрушки.

Андрэ дёрнулся, собираясь встать, но только натолкнулся на руку врача, державшего тампон со спиртом, и взвыл от боли.

- Тем более, если ваше личико так и не заживёт.

Андрэ закрыл глаза и вдавил затылок в спинку кресла, позволяя врачевателю делать всё, что требуется. Он вдруг отчётливо осознал, что Дезмонд прав, и его единственная ценность – его красота – висит на волоске. Он сопротивлялся, как и сказал Кормак, но Андрэ был уверен, что ему досталось бы и без этого. А теперь, когда он был в полной власти герцога, возомнившего себя братом короля, тот мог не просто убить его, но и полностью уничтожить, если бы захотел. То, что Дезмонд не остановится ни перед чем, он отчётливо показал, устроив засаду.

- Зачем вы это сделали? – спросил Андрэ тихо, скорее сам себя, но Дезмонд услышал.

- А зачем вы обманули меня? Зачем отказались приехать?

Андрэ хотел было объяснить, что произошло с ним той ночью, когда пришло письмо от Дезмонда. Частичка его хотела рассказать, как он ждал этого письма и как едва было не написал первым, и как потом искал способ всё же отпроситься у короля и уехать в условленное место, но губы его лишь дёрнулись в ядовитой усмешке:

- А какая разница? – он открыл глаза и в упор посмотрел на Дезмонда, - даже если это мой каприз, как вы посмели привести меня против воли?

Дезмонд встал. В глазах его полыхнуло пламя, слишком знакомое Андрэ по взгляду короля.

- Я смею всё, - отрезал герцог и направился к двери.

В тот вечер Андрэ больше не видел его. Вслед за врачом пришли слуги и проводили виконта в спальню по длинному коридору, лишённому света. Ему помогли раздеться и принесли тазик для умывания, а следом и ночной костюм – слишком просторный для Андрэ, и юноша без особого стеснения отказался его надевать. Слуги лишь пожали плечами, однако Андрэ настолько устал и пребывал в таком дурном расположении духа, что и не заметил дозволенной ему вольности. Он рухнул на просторную кровать, не дожидаясь ухода приставленных к нему мальчиков, и зарылся носом в отделанную кружевом подушку. К горлу подступал ком от мыслей о том, что ничего не изменилось и вряд ли может измениться. Человек, о котором он мечтал всё время, пока был предоставлен самому себе, ничуть не отличался от его мучителя. Вымотанному и измученному долгой дорогой Андрэ опостылело всё, включая дворцы и подарки, и он сам уже не знал, чего хотел, потому что любое будущее виделось ему мрачным и безнадёжным.

Плакать, однако, не хотелось – Андрэ давно уже запомнил, что стоит начать, как остановиться будет невозможно. Он сжимал кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони, пока чья-то рука не легла на его запястье, и чужие сильные пальцы не разжали его кулак.

- Вам не идёт, - услышал он голос за спиной, и пальцы огладили его ладонь, будто бы стирая боль.

Андрэ стиснул зубы, пряча тоску глубоко под кожу, и резко перевернулся на спину, чтобы заглянуть в глаза пришельцу.

Дезмонд выглядел задумчивым. Ярость в его глазах утихла. Не было на его лице и того самодовольства, которое Андрэ запомнил по прошлым их встречам. Он казался сейчас моложе, и Андрэ с тоской понял, что такого Дезмонда он не просто хотел увидеть рядом… Такого он мог бы полюбить, что бы ни значило это слово на самом деле.

- Я всё ещё должен вести себя прилично? – спросил Андрэ, отодвигая в сторону одеяло и чуть раздвигая колени, так, чтобы Дезмонд оценил всю красоту распростёртого перед ним тела.

Дезмонд действительно скользнул взглядом по обнажённому животу и расслабленному паху. Тело Андрэ могло бы послужить вдохновением для лучших художников Альбиона, но Дезмонд видел много красивых тел.

И всё же он провёл кончиками пальцев по груди юноши и дальше вниз, заставив стайки мурашек забегать внизу его живота, чего у Андрэ никогда не случалось с его единственным любовником – королём. Андрэ выгнулся, невольно подаваясь навстречу гладившей его руке, Дезмонд тут же с усмешкой убрал ладонь.

- Не пытайтесь делать мне одолжение, Андрэ.

Андрэ разочарованно выдохнул.

- Разве не за этим вы пришли? – спросил он снова, восстанавливая стены самообладания, хоть под взглядом Дезмонда, жадным и согревающим одновременно, будто бы пробиравшимся глубоко под кожу юноши, сделать это оказалось неожиданно трудно.

- Я пришёл пожелать вам доброй ночи. Кто же знал, что у вас такие, - Дезмонд хмыкнул и снова огладил обнажённое тело взглядом, - представления о приличиях.

Андрэ промолчал. Желание спрятаться под одеяло с головой было почти нестерпимым, но он не шевельнулся.

Дезмонд наклонился, и на миг Андрэ решил, что Дезмонд сейчас поцелует его, а в следующую секунду его обожгло разочарование. Поцелуй был, но пришёлся всего лишь в лоб.

- Спокойной ночи, - прошептал Дезмонд, скользя дыханием по губам Андрэ и, встав, направился к выходу.

Едва дверь за герцогом захлопнулась, Андрэ взвыл, но уже не от тоски, а от острого желания, затаившегося в паху. Он бы справился с ним сам, но решил, что герцог ещё может вернуться, а положение глупей того, в котором он уже оказался, и так придумать было трудно. Он проворочался всю ночь и уснул, когда за окнами уже занимался рассвет.

Дезмонд, вернувшись в свои апартаменты, тоже уснул не сразу. Он долго стоял у окна и смотрел в темноту, но не на призрачный дворец короля, а на море, бившееся об утёс далеко внизу и простиравшееся до самого горизонта.

«Ты будешь меня любить», - билось у него в голове и спать не хотелось совсем.

========== Глава 8. Стены крепости ==========

Рассвет забрезжил над океаном, и первые лучи весеннего солнца скользнули по пальцам Андрэ, выпроставшимся из-под одеяла. Тихонько пробежали по запястью и, помедлив, коснулись щеки, а затем и пушистых ресниц.

Веки виконта дрогнули. Он повёл носом, пытаясь прогнать непрошенного гостя. А в следующий миг широко распахнул глаза и сел на кровати, вспомнив, что произошло накануне.

Андрэ дёрнулся, собираясь подойти к окну и при солнечном свете изучить место, где оказался, но вместо этого задел рукой прикроватную тумбочку, так что маленький колокольчик, стоявший на ней, с переливистым звоном упал на пол.

Андрэ замер, вжал голову в плечи, затем, обозлившись на самого себя, расправил спину и стал ждать, что будет дальше.

Очевидно, колокольчик служил для вызова прислуги. И хотя подобная встреча пока что в планы Андрэ не входила, он легко смирился с ситуацией и заготовил список требований: начиная с новой одежды и заканчивая приказом немедленно отпустить его к королю.

Однако, когда дверь открылась, и на пороге показался герцог Корнуольский собственной персоной, Андрэ слегка опешил и от неожиданности открыл рот, но произнести что-либо вслух забыл.

- Как вам спалось? – спросил Дезмонд, разворачивая кресло, стоящее напротив туалетного столика так, чтобы, сидя на нём, он мог видеть Андрэ. Затем опустился в кресло и вытянул перед собой ноги, пачкая заляпанными грязью сапогами пушистый ковёр.

- Вам что, больше нечего делать, кроме как нянчиться со мной? – выдавил Андрэ наконец.

Дезмонд небрежно пожал плечами.

- Сейчас моё основное дело – это вы.

Герцог ослепительно улыбнулся, и от этой улыбки у Андрэ снова заныло в паху, так что он поспешил получше закутаться в одеяло.

- Вы всегда спите так долго? – спросил Дезмонд, к облегчению гостя меняя тему.

- Долго? Солнце едва встало.

- Уже девять. На улице прекрасная погода. Я успел подстрелить двух зайцев. Вы любите зайцев?

- Я люблю обедать в беседке перед своим флигелем, а что есть, мне в общем-то, всё равно.

- Беседка на берегу озера, - Дезмонд улыбнулся, - да. И кормить лебедей?

- Вы за мной следили? – вскинулся Андрэ, и Дезмонд невольно рассмеялся.

- Андрэ, я их кормил.

Андрэ недоверчиво посмотрел на похитителя.

- Не делайте из меня монстра, хорошо? – спросил герцог.

- Вы делаете его из себя сами, - отрезал Андрэ. – Вы - преступник, герцог Корнуольский. Вы похитили человека. Более того, вы похитили дворянина.

- Только не начинайте по-новой, - Дезмонд поморщился, - я думал, этот вопрос мы с вами уже решили вчера. Не будь вы фаворитом его величества, никто бы и вовсе не побеспокоился о вашем исчезновении. Давайте с вами договоримся, Андрэ, я предоставляю вам выбор.

- Как это милостиво с вашей стороны.

- Очень милостиво, - подтвердил Дезмонд, - потому что я мог бы просто бросить вас в темницу и подождать, пока вы придёте к верному решению.

- Я вас слушаю, - Андрэ откинулся на подушках и скрестил руки на груди.

- Как я уже сказал, вы можете отправиться в темницу.

- Отличное начало!

- Вам решать. Итак, вы можете отправиться в темницу, или же вы можете перестать строить из себя жертву и принять как данность, что вам придётся выполнить обещание и дать мне шанс.

- Я вам ничего не обещал!

- Правда? Вашей расписки у меня нет, но я твёрдо помню, что на словах вы обещали приехать ко мне. А слово дворянина – закон, разве не так?

Андрэ открыл рот, выдохнул и снова закрыл.

- Вы меня вынудили! – прошипел он.

- Всё понятно, вы предпочитаете темницу, - Дезмонд встал, подошёл к двери и, открыв её, крикнул: - Кормак!

- Стоп!

Дезмонд закрыл дверь и снова посмотрел на Андрэ. Сердитый взгляд юноши приводил его в восторг.

- Во-первых, - начал Андрэ, - ваши люди порвали мне камзол. Мне нужна новая одежда и немедленно.

Дезмонд молча ожидал продолжения.

- Во-вторых, мне нужно оружие, я желаю быть уверен в своей безопасности в этом доме.

Дезмонд молчал.

- В-третьих, - Андрэ запнулся, потому что третьим пунктом его требований шёл приказ отпустить его немедленно, но бесперспективность этой линии переговоров он уже осознал, - в третьих, я хочу есть. Ваша крольчатина подойдёт, но есть я буду один, а когда буду готов встретиться с вами – сообщу.

Дезмонд дослушал до конца и спросил:

- Всё?

- Пока да.

- Во-первых, ваш костюм уже починили. Но если вам недостаточно, я скажу управляющему, и он прикажет сшить вам хоть десяток таких же. Во-вторых, об оружии не может быть и речи. Но вы можете быть полностью уверены в своей безопасности. Любому, кто к вам прикоснётся, я прикажу отрубить голову, но если вам мало – я приставлю к вам двух своих лучших гвардейцев. В-третьих, как только вам принесут костюм, вы спуститесь вниз, где вас уже ждёт мой кролик, а к тому времени буду ждать и я. И вам лучше поторопиться, а заодно запомнить – условия здесь ставлю я. И вы получите всё, что пожелаете, – но лишь до тех пор, пока это устраивает меня.

Андрэ в ярости вскочил с кровати, стукнув при этом по многострадальной тумбочке кулаком. Одеяло тут же скользнуло вниз по его обнажённому телу, но не успел Андрэ осознать это смущающее обстоятельство, как оказавшийся совсем рядом Дезмонд подхватил эту последнюю защиту и завернул Андрэ обратно по самую грудь.

- Не делайте больше так, как вчера, - прошептал он почти что в самое ухо виконта.

- Как? – хрипло выдохнул Андрэ, немного ошалевший от такой близости, но Дезмонд будто не слышал его.

- Вы не представляете, что вы делаете со мной, - сказал он так же тихо. В последний раз вдохнул запах волос виконта и, резко отстранившись, направился к двери.

- Я жду вас внизу, - не оборачиваясь бросил он через плечо.

Несколько секунд потребовалось Андрэ, чтобы прийти в себя, а едва он справился с этой задачей, в дверь снова постучали – и на сей раз это всё-таки был слуга. Тот же мальчик, что накануне приносил ему воду для умывания, на сей раз тащил в руках длинный свёрток, в котором Андрэ узнал собственный камзол. Опустив его на кровать, мальчик поклонился и собирался уже исчезнуть, но Андрэ окликнул его:

- А воду?

- Одну минуту, милорд, - слуга поклонился и скрылся в дверях.

Андрэ хмыкнул и, придерживая рукой одеяло, подошёл всё же к окну. Прислонился к его краешку и замер, рассматривая поблёскивающую далеко внизу водную гладь. Андрэ не видел море с тех пор, как его увезли от родителей, и сейчас от этого бесконечного простора, простиравшегося от горизонта до горизонта, у него захватило дух почти так же, как от близости герцога. Когда слуга вернулся, Андрэ поймал себя на том, что глупо улыбается солнечным лучам, скользящим по его лицу.

- Здесь уже весна, - сказал он тихо и отвернулся от окна. Мальчик только удивлённо пожал плечами и, решив, что слугам запрещено с ним говорить, Андрэ принялся приводить себя в порядок. Он долго плескал себе в лицо холодной водой, пока веки не перестали слипаться, – Дезмонд попал в точку, Андрэ не только всегда вставал так поздно, он никогда не вставал так рано. Впрочем, в его комнату во дворце не так уж часто заглядывало солнце. Над лесом всегда стоял туман, и лучи дневного светила пробивались сквозь сизую дымку только ближе к полудню.

Закончив умывание, Андрэ оделся и, поколебавшись немного – соблазн назло герцогу остаться в спальне был велик, но голод его пересиливал – попросил проводить себя в столовую.

Дезмонд, как и обещал, уже сидел за столом.

- Вы нерасторопны, - мрачно сообщил он, наблюдая, как Андрэ опускается на стул напротив.

- Нерасторопен ваш слуга, - Андрэ сверкнул своими серыми глазами из-под приспущенных ресниц, и Дезмонд замолк. Ругаться с Андрэ абсолютно не хотелось, напротив, хотелось обнять его и прижать к себе – нежно-нежно, так, чтобы не причинить боли. Дезмонд, для которого подобные чувства были в диковинку, отметил про себя, что его болезнь усугубляется, но решил, что не будет ничего плохого в том, что он поддастся ей ненадолго.

Андрэ взял в руки бокал и стал ждать, пока слуга поднесёт ему горячее – медленно покручивая его в пальцах.

- Что это за место? – спросил он довольно мрачно, но суровость его показалась Дезмонду донельзя фальшивой, и он ответил:

- Это дом моего прадеда. Я вам о нём говорил.

- Я думал, здесь всего лишь особняк и заброшенный парк.

Дезмонд рассмеялся.

- Вы плохо учили историю.

Андрэ обиженно замолк.

Дезмонд улыбнулся, но развивать тему не стал.

- Вы забыли своё обещание, - сказал он вместо этого, - а моё, надеюсь, запомнили?

Андрэ поднял удивлённый взгляд.

- Я говорил вам, что покажу место, где на наш остров высадился Карл.

Андрэ небрежно пожал плечами и засунул в рот аккуратно отрезанный кусочек крольчатины. Зажмурился – крольчатина действительно оказалась необыкновенно хороша – но тут же открыл глаза и проверил, не заметил ли его удовлетворения похититель.

- Что-то такое помню, - заметил он, заканчивая жевать, - я не вчитывался в ваше письмо.

Дезмонд сжал зубы и, взяв со стола бокал, сделал глоток, делая паузу, чтобы удержаться от ненужной грубости. Потом поставил бокал обратно, снова посмотрел на Андрэ и прищурился.

- Я так и думал, что вы отказали лишь потому, что ничего не прочли.

Андрэ закашлялся, но подал знак слуге, рванувшемуся к нему, чтобы тот оставался на месте и, глотнув вина, одарил Дезмонда ещё более мрачным взглядом:

- Послушайте, герцог, у вашей самоуверенности вообще есть предел?

Дезмонд пожал плечами и, снова взяв в руки бокал, откинулся на спинку стула.

Помедлив и не дождавшись ответа, Андрэ снова принялся за еду, а герцог какое-то время сидел и молча наблюдал, как двигаются тонкие запястья гостя, когда тот отрезает очередной кусок, и как трепещут тени от кружевных манжет на бледной коже, когда Андрэ подносит вилку ко рту.

Дезмонд подумал, что сделал абсолютно правильно, похитив этого мальчика. Андрэ должен был быть здесь, в его доме. Только тут и было его место, и то, что он по какой-то невероятной случайности оказался в руках короля, лишь в очередной раз доказывало, как много Ричард отнял у своего брата.

- Я могу подняться к себе? – спросил Андрэ, закончив еду и откладывая вилку в сторону.

- Исключено, - Дезмонд встал, подошёл к гостю и протянул ему руку.

Андрэ обжёг презрительным взглядом сначала протянутую ладонь, а затем самого герцога.

- Я собираюсь выполнить своё обещание, - пояснил Дезмонд, - и на сей раз у вас нет выбора. Вам придётся пройти со мной.

Андрэ сверлил его взглядом ещё с полминуты, а затем сдался и, опершись на предложенное запястье, встал.

Пальцы Дезмонда тут же скользнули дальше к его локтю, вызывая уже знакомые волны мурашек, стайкой разбегавшихся от того места, где касались юношу пальцы мужчины. К удивлению Андрэ, эта странная магия работала даже через ткань, и он потихоньку начинал осознавать всю опасность этого чувства, лишавшего воли.

- Пойдёмте, - шепнул Дезмонд и, крепко взяв Андрэ за локоть, бережно, но твёрдо подтолкнул к выходу.

Прогулка заняла не более получаса. Все окрестности оказались прекрасно видны со стен крепости, которую Дезмонд назвал домом своего прадеда. Андрэ некоторое время гадал, не боится ли Дезмонд выпускать его за пределы стен, но в конце концов увлёкся видами и перестал обращать внимание на подобные мысли.

- Почему вы сказали, что я не знаю истории? – спросил Андрэ, когда они стояли меж зубцов северной башни, выходившей на море.

Дезмонд молчал пару секунд, разглядывая стройный силуэт на фоне полуденного солнца. Свирепый ветер трепал волосы Андрэ, и юноша стискивал пальцами локти, чтобы немного согреться, но не жаловался и не просил прекратить путешествие.

Дезмонд подошёл к нему сзади и прижал к груди, укрывая собственным плащом. Андрэ дрожал от холода, и вместо того, чтобы попытаться вырваться, ещё теснее прильнул к груди герцога.

- Это самая северная точка Альбиона, - сказал Дезмонд. Он опустил подбородок на плечо Андрэ, и теперь почти касался губами его уха. Только так он мог рассчитывать, что голос его не утонет в свисте ветра. А поскольку Андрэ по-прежнему не сопротивлялся, Дезмонд опустил руки ниже, уже не столько закутывая его в плащ, сколько просто обнимая за талию, – но так Андрэ становилось ещё теплее, и он продолжал льнуть к мужчине спиной.

- И что это значит? – спросил он тихо, чувствуя, как от тепла и знакомого запаха стремительно туманится разум, а мысли замедляют свой бег.

- Этой крепости три сотни лет, и она попросту не могла быть просто усадьбой. Здесь мой прадед держал осаду норманнов, а затем, когда продовольствие закончилось, а половина солдат бежала, вместо того, чтобы открыть ворота, покончил с собой.

- Мне следует поступить так же? – спросил Андрэ тихо, чувствуя, как рука Дезмонда скользит по его животу, приближаясь опасно близко к тому месту, которое должно было выдать состояние Андрэ. И всё же сопротивляться не было сил. Он скорее подался бы навстречу этой руке, чем попытался вырваться.

- Мой прадед был слишком рыцарем. В наше время это не в моде.

Рука Дезмонда замерла, и Андрэ с трудом сдержал стон разочарования. А через секунду исчез и его подбородок, мгновенно испугав юношу надвигающимся холодом одиночества, но тут же вместо него на плечо Андрэ опустился лоб Дезмонда, и Андрэ чуть повернул голову, пытаясь понять, что изменилось в настроении спутника.

- Герцог? – спросил он осторожно. Андрэ всё ещё избегал называть Дезмонда по имени, но и обращаться к нему официально, «милорд», считал проявлением слишком большого почтения.

Дезмонд поднял голову и в упор столкнулся со взглядом Андрэ. В эту секунду он казался почти таким же как ночью, только чуточку более грустным.

- Ничего, - сказал герцог, и на губах его блеснула знакомая самоуверенная улыбка, а рука шевельнулась, пробираясь чуть ниже по животу Андрэ. Прежнее наваждение уже спало, но прикосновения Дезмонда всё ещё были приятны, и Андрэ мучительно хотелось расслабиться, полностью отдаваясь этим рукам.

Дезмонд безнаказанно продвинулся ниже и, отщелкнув нижний крючок на камзоле Андрэ, забрался в образовавшуюся щель. Он поглаживал юношу неторопливо, внимательно вглядываясь ему в глаза в поисках протеста, хотя не остановился бы, даже если бы Андрэ отбивался изо всех сил.

- Отвернись, - шепнул он, и Андрэ послушно отвернулся. Теперь он стоял, глядя на море, холодный ветер снова хлестал ему в лицо, но в руках Дезмонда было тепло и неожиданно уютно – так спокойно, как не было ему уже давным-давно. Когда пальцы Дезмонда коснулись его паха, Андрэ дёрнулся, на секунду приходя в себя, но Дезмонд ловко перехватил его другой рукой поперёк груди и зафиксировал так.

- Это не больно, - прошептал он, и уже не пытаясь сохранять дистанцию, поймал губами краешек уха Андрэ.

Андрэ закусил губу, стараясь вернуть хотя бы тень самообладания, когда пальцы Дезмонда чуть оттянули вниз его брюки. Обнажившейся плоти коснулся ледяной воздух – и тут же его сменила горячая рука, неожиданно гладкая и шелковистая, совсем не похожая на руки короля.

Дезмонд ещё раз коснулся уха Андрэ – только теперь уже зубами, и, не сдержавшись, Андрэ застонал в голос, одновременно толкаясь бёдрами в подставленную руку.

- Андрэ… - прошептал Дезмонд и сам вплотную прижался к Андрэ бёдрами и чуть толкнулся вперёд, подталкивая и бёдра Андрэ, заставляя плотнее вжаться в свою ладонь.

- Ещё… - выдохнул Андрэ, накрывая его руку своей ладонью, но Дезмонд не двинулся. – Гер…

- Дезмонд.

- Дез… - рука Дезмонда двинулась наконец, и Андрэ попытался поймать её ритм, отвечая движениями собственных бёдер. Он забыл о том, что собирался сказать, и вспомнил только, когда семя его оросило ладонь мужчины, - Дезмонд… - выдохнул он и тут же распахнул глаза.

Горящие щёки и пах обжёг ледяной ветер. Андрэ рванулся прочь, на ходу застёгивая одежду, и, только отскочив на пару метров, обернулся к Дезмонду.

- Зачем? – спросил он с яростью.

Дезмонд поднёс ладонь к губам и легко коснулся прозрачной жидкости губами, не спуская глаз с Андрэ.

- Мой каприз, - сказал он. Усмехнулся и, достав из кармана кружевной платок, вытер им ладонь.

- Ненавижу! – выдохнул Андрэ и бросился к лестнице, ведущей во внутренний двор.

Дезмонд проводил его взглядом, но улыбаться не перестал. Бежать было некуда – ворота замка мог открыть только он.

Комментарий к Глава 8. Стены крепости

если кто-то планирует начать писать отзывы, то самое время этим заняться)) это не мегамакси и будет обидно, если народ подключится к концу)

========== Глава 9. Библиотека ==========

Андрэ добрался до своей комнаты бегом и почти весь остаток дня просидел там, никуда не выходя.