Базар житейской суеты. Часть 2

ГЛАВА XXIV Всѣ наши герои, вмѣстѣ съ героинями, считаютъ приличнымъ выѣхать изъ Брайтона

На дорогѣ съ своими пріятелями въ «Корабельную гостинницу», мистеръ Доббинъ принялъ чрезвычайно веселый и беззаботный видъ, служившій неопровержимымъ доказательствомъ, что этотъ юный герой исподоволь пріучилъ себя къ отъявленному лицемѣрію, непроницаемому для самыхъ прозорливыхъ очей. Ему нужно было нѣкоторымъ образомъ подавить свои собственныя ощущенія при первомъ взглядѣ на мистриссъ Джорджъ Осборнъ въ ея новомъ быту; и потомъ нахлобучить маску на впечатлѣнія, которыя, вѣроятно, будутъ произведены на ея чувствительную душу печальной вѣстью о войнѣ.

— Я думаю, Джорджъ, сказалъ онъ, что Бонапартъ, не дальше какъ недѣли черезъ три, напуститъ на насъ всю свою конницу и пѣхоту, и задастъ Веллингтону такую пляску, отъ которой, пожалуй, завертится голова. Но всего этого, разумѣется, отнюдь не должна знать мистриссъ Джорджъ Осборнъ — ты понимаешь? Легко станется, что мы вовсе не будемъ въ дѣлѣ, и тогда бельгійскій походъ самъ собою превратится въ военную прогулку. Многіе такъ думаютъ. Въ Брюсселѣ, говорятъ, сосредоточень теперь высшій европейскій кругъ, и красавицамъ числа нѣтъ.

Въ такомъ розовомъ свѣтѣ пріятели рѣшились представить Амеліи будущія обязанности британской арміи въ этомъ невинномъ походѣ.

Устроивъ этотъ планъ хитрый Доббинъ салютовалъ мистриссъ Джорджъ Осборнъ удивительно веселымъ тономъ, и сказалъ ей два или три комплимента на счетъ ея интереснаго положенія въ качествѣ юной супруги, причемъ должно замѣтить, что комплименты этого рода, въ устахъ молодаго воина, были совершенно неуклюжи и пошлы. Затѣмъ капитанъ Доббинъ, дѣлая крутой поворотъ, пустился въ безконечные разсказы о Брайтонѣ и цѣлительныхъ свойствахъ морскаго воздуха, о веселыхъ окрестностяхъ и купальняхъ; о пріятной ѣздѣ по гладкому шоссе и удивительномъ проворствѣ «Молніи», снабженной быстроногими конями, и прочая, и прочая, и прочая. Амелія слушала обоими ушами и ничего не понимала; но всѣ эти разсказы доставляли необыкновенное удовольствіе Реббекѣ, которая наблюдала капитана своими обоими глазами, такъ-какъ она имѣла привычку наблюдать всѣхъ и каждаго, кто приходилъ въ ближайшее соприкосновеніе съ ея особой.

Справедливость требуетъ признаться, что Амелія составила себѣ довольно низкое понятіе объ этомъ капитанѣ Доббинѣ, пріятелѣ своего супруга. Онъ картавилъ, былъ черезъ-чуръ мужиковатъ, неловокъ и неуклюжъ. Она любила его за привязанность къ ея мужу (еще бы онъ не былъ привязанъ!), и считала необыкновеннымъ великодушіемъ со стороны Джорджа, что онъ удостоиваетъ дружескимъ вниманіемъ такого, совершенно неинтереснаго и даже, въ нѣкоторомъ смыслѣ, противнаго кавалера. Джорджъ въ свою очередъ мастерски передразнивалъ Доббина, и смѣялся надъ его странными манерами, хотя, должно замѣтить къ его чести, онъ всегда дѣлалъ самые высокіе отзывы о прекраснѣйшихъ достоинствахъ своего друга. Въ немногіе дни своего торжества, не имѣя случаевъ узнать его покороче, Амелія не обращала никакого вниманія на честнаго Вилльяма, и пропускала мимо ушей всѣ его слова. Доббинъ отлично зналъ, какъ она думаетъ о немъ, и былъ, въ простотѣ сердца, совершенно доволенъ ея незатѣйливыми мнѣніями о себѣ. Впослѣдствіи она узнала его лучше и перемѣнила свои мысли; но до той поры слишкомъ много утекло воды.

Ребекка, совсѣмъ другое дѣло. Не прошло и двухъ часовъ, какъ она уже постигла въ совершенствѣ его задушевную тайну. Реббека не любила капитана, боялась его, и отнюдь нельзя сказать, чтобы капитанъ въ свою очередь былъ слшкомъ расположенъ въ пользу мистриссъ Ребекки Кроли. Онъ такъ былъ безъискусственъ, простъ и честенъ, что всѣ ея хитрости и уловки не производили на него ни малѣйшаго впечатлѣнія, и онъ уклонялся отъ нея съ инстинктивнымъ отвращеніемъ. Въ настоящемъ случаѣ Ребекка даже ненавидѣла капитана за его нѣжную преданность къ мистриссъ Джорджъ, такъ-какъ она была не выше своего пола въ отношеніи къ чувству ревности и самолюбія. При всемъ томъ, она обходилась съ нимъ почтительно, радушно и старалась быть предупредительною. Другъ Осборновъ! другъ ея незабвенныхъ благодѣтелей! Ребекка увѣряла торжественно, что она всегда будетъ любить его искренно, душевно; она припоминала съ благодарностью, какую услугу оказалъ онъ имъ въ воксалѣ, и немного позабавиласъ надъ нимъ, когда онъ и Амелія пошли переодѣваться къ обѣду.

Родонъ Кроли едва замѣчалъ присутствіе новаго лица, и считалъ капитана Доббина добродушнымъ простакомъ изъ мѣщанскаго круга, гдѣ онъ родился и выросъ. Блистательный Джозъ пользовался своимъ покровительствомъ Доббину съ большимъ достоинствомъ, и вовсе не думалъ скрывать, что смотритъ на него свысока.

Когда два закадышные друга остались наединѣ въ комнатѣ Доббина, куда Джорджъ послѣдовалъ за нимъ, Доббинъ вынулъ изъ конторки письмо, которое, по порученію мистера Осборна, онъ долженъ былъ вручить сыну.

— Это почеркъ не моего отца, сказалъ Джорджъ, съ безпокойствомъ разсматривая адресъ.

И точно: это былъ не его почеркъ. Письмо написано было стряпчимъ мистера Осборна-старшаго, и содержаніе его было слѣдующее:

— Нечего сказать, удружилъ ты мнѣ! воскликнулъ Джорджъ, бросивъ дикій взглядъ на простодушнаго Вилльяма.

— Что тебѣ пишутъ? съ безпокойствомъ спросилъ мистеръ Доббинъ.

— На, вотъ, читай на здоровье, если хочешь, сказалъ мистеръ Джорджъ. Нищій, что теперь станешь дѣлать? Пропадай ни за что, ни про что. И почему бы не подождать до поры до времени? Вотъ какъ пуля прохватитъ меня на этой войнѣ, такъ и поминай, какъ звали. Что, спрашивается, выиграетъ Амелія, если останется нищей вдовой? А все это твое дѣло, любезный другъ. Что я стану дѣлать съ эттій двумя тысячами фунтовъ? Вѣдь этого теперь не хватитъ и на два года. Я проигралъ въ карты и на бильярдѣ сто-сорокъ фунтовъ капитану Кроли съ той поры, какъ я здѣсь. Сослужилъ ты службу, нечего сказать, вѣкъ не забуду!

— Да, положеніе затруднительное, отвѣчалъ мистеръ Доббинъ, внимательно прочитавъ роковое посланіе, привезенное имъ своему другу, и, какъ ты говоришь, я самъ отчасти устроилъ это дѣло. Однакожь, я думаю, найдутся люди, которые бы охотно помѣнялись съ тобой, прибавилъ онъ съ горькою улыбкой, — сколько, думаешь ты, найдется у насъ капитановъ, у которыхъ впереди перспектива въ двѣ тысячи фунтовъ? Ты долженъ жить своимъ жалованьемъ, прежде чѣмъ помиришься съ отцомъ, и если, сверхъ чаянія, ты умрешь, у вдовы твоей останется сотня фунтовъ ежегоднаго дохода.

— Какой вздоръ! Неужели ты серьезно думаешь, что человѣкъ съ моими привычками можетъ существовать однимъ жалованьемъ и этою сотнею фунтовъ? вскричалъ Джорджъ съ великимъ гнѣвомъ. Глупецъ только можетъ разсуждать этакъ на твоемъ мѣстѣ. Какъ мнѣ поддержать свое положеніе въ свѣтѣ съ этими ничтожными деньжонками? Не перемѣнять же мнѣ своего образа жизни. У меня долженъ быть комфортъ, безъ котораго не можетъ обойдтись порядочный человѣкъ. Я воспитанъ не на размазнѣ, какъ Макъ-Уиртеръ, и не на картофелѣ, какъ этотъ старикъ Одаудъ. Прачкой, что ли, по твоему, я долженъ сдѣлать свою жену, или заставить ее тащиться за полкомъ въ обозной фурѣ? Нѣтъ, слуга покорный.

— Ну, полно, полно, мой другъ, сказалъ кептенъ Доббинъ, — найдутся авось получше экипажи для мистриссъ Осборнъ. Главное — будь спокоенъ, и не теряй присутствія духа; это, разумѣется, временная буря на горизонтѣ твоей жизни. Дождь пройдетъ, тучи разойдутся, и опять проглянетъ солнце. Стоитъ только отцу твоему прочитать твое имя въ газетѣ, и онъ съ радостью пришлетъ тебѣ свое родительское благословеніе въ банковыхъ билетахъ.

— Въ газетѣ! — наладилъ одно и то же! возразилъ Джорджъ. А въ какой части газеты, позволь тебя спросить? Между убитыми или раненными? Очень немудрено, что въ числѣ убитыхъ офицеровъ, первымъ будетъ стоять имя Джорджа Осборна.

— Фи, Джорджъ, какъ не стыдно! расплакаться успѣешь, когда ушибешься, сказалъ мистеръ Доббинъ, заранѣе горевать нечего. Ну, если что случится, такъ я человѣкъ холостой и не бѣдный; само-собою разумѣется, я не забуду въ завѣщаніи своего крестника, прибавилъ онъ съ добродушной улыбкой.

Разговоръ между двумя закадышными друзьями, теперь, какъ и всегда, кончился миролюбиво. Джорджъ простилъ Вилльяму всѣ его оскорбленія, и великодушно объявилъ, что не будетъ сердиться.

— Послушай, Бекки! закричалъ Родонъ Кроли изъ кабинета своей женѣ, одѣвавшейся къ обѣду въ своемъ будуарѣ.

— Что? откликнулся пронзительный голосъ Бекки. Она смотрѣла на себя въ заркало черезъ плечо, любуясь своимъ бѣлымъ кисейнымъ платьицемъ, только-что принесеннымъ отъ модистки. Роскошный кушакъ небеснаго цвѣта, маленькое ожерелье и чудныя нагія плечи дѣлали ее совершеннѣйшимъ олицетвореніемъ невинности, молодости, красоты и дѣвственнаго счастья.

— Послушай, Бекки, что станетъ дѣлать мистриссъ Осборнъ, когда мужъ ея уйдетъ въ походъ съ своимъ полкомъ? сказалъ Кроли при входѣ въ будуаръ, полируя щеткой свой волосы, и съ наслажденіемъ разсматривая свою прелестную супругу.

— Я полагаю, что она выплачетъ всѣ свои глаза, отвѣчала Бекки. Она у насъ и безъ того хныкала разъ двадцать, когда мы вдвоемъ заводили рѣчь объ этомъ походѣ.

— А тебѣ, вѣдь, я думаю, все-равно, сказалъ Родонъ полусердитымъ тономъ, упрекая супругу въ недостаткѣ нѣжнаго чувства.

— Неблагодарный! Развѣ ты не знаешь, что я ѣду вмѣстѣ съ тобой? отвѣчала Ребекка. Ктому жъ мы совсѣмъ другая статья. Ты будешь адъютантомъ генерала Тюфто, и, стало быть, мы не принадлежнъ къ дѣйствующему отряду, заключила мистриссъ Кроли, забрасывая свою головку съ такимъ граціознымъ видомъ, что очарованный супругъ нагнулся и поцаловалъ ее нѣсколько разъ.

— Родонъ, душа моя, не лучше ли — какъ ты думаешь? не лучше ли тебѣ взять эти деньги у Купидона прежде, чѣмъ онъ уѣдетъ?

Бекки называла Купидономъ Джорджа Осборна. Ей уже приходилось нѣсколько разъ дѣлать ему самые лестные комплименты насчетъ его усовъ и бакенбардъ, и особенно она была ласкова къ нему въ тотъ вечеръ, когда онъ забѣжалъ къ Родону поиграть въ экарте за полчаса передъ ужиномъ.

Но случалось, довольно чаето, Ребекка называла его неисправимымъ кутилой, и грозилась разсказать подробно малюткѣ Эмми, какія ужасныя привычки у ея мужа. Она подавала ему и раскурввала сигары, разсчитывая на особенный эффектъ этого маневра, испытаннаго въ минувшіе дни надъ сердцемъ Родона Кроли. Въ короткое время мистеръ Джорджъ составилъ о ней самое высокое мнѣніе, и она была въ его глазахъ идеаломъ свѣтской дамы, умной, образованной, веселой, предупредительной, любезной. На гуляньяхъ, выѣздахъ и маленькихъ обѣдахъ, мистриссъ Бекки совершенно затмѣвала бѣдную Эмми, которая почти всегда была безмолвна и робка, между-тѣмъ какъ мистриссъ Кроли и супругъ ея рисовались на первомъ планѣ, весело разсуждая о многихъ интересныхъ предметахъ. Капитанъ Доббинъ и мистеръ Джозъ, при такихъ бесѣдахъ, обыкновенно хранили глубокомысленное молчаніе.

Сердце бѣдной Эмми уже начинало по временамъ бить довольно сильную тревогу. Остроуміе Ребекки, ея необыкновенная веселость и блистательные таланты наполняли ея душу мрачнымъ беапокойствомъ. Прошла только недѣля послѣ ихъ свадьбы, и вотъ уже Джорджъ терпитъ скуку въ присутствіи своей жены, и усердно ищетъ общества другихъ. Что же будетъ впереди? Амелія трепетала, задавая себѣ этотъ вопросъ.

— Мнѣ ли быть подругой его жизни? думала бѣдняжка, оставаясь наединѣ сама съ собою, — онъ такъ уменъ, блистателенъ, прекрасенъ, а я… что я значу передъ нимъ? Гдѣ найдти людей великодушнѣе Джорджа? Моимъ непремѣннымъ долгомъ было отказаться отъ его самопожертвованія… но у меня не достало духа. Мнѣ бы слѣдовало навсегда остаться въ родительскомъ домѣ на «Аделаидиныхъ виллахъ», и заботиться о бѣдномъ папа.

И въ первый разъ теперь припомнила она о забвеніи своихъ обязанностей въ отношеніи къ покинутымъ родителямъ, и сердце бѣдной женщины переполнилось невыразимой тоской. Безпокойная совѣсть ея придумала множество обвиненій, которыхъ не могъ опровергнуть ея разсудокъ,

— О, да! я заботилась въ ту пору только о самой себѣ, и грубый эгоизмъ былъ единственнымъ источникомъ всѣхъ моихъ дѣйствій, думала мистриссъ Эмми. изъ эгоизма забыла я печаль своихъ родителей, изъ эгоизма заставила Джорджа жениться на себѣ. Очень ясно, что я недостойна его, и, нѣтъ сомнѣнія, что онъ былъ бы счастливъ безъ меня. Но я вѣдь и хотѣла отказаться… духу недоставало… характера не было.

Не хорошо, mesdames, даже очень нехорошо, если такія признанія и мысли могутъ приходить вамъ въ голову, не дальше какъ черезъ недѣлю послѣ свадьбы. Но Амелія быть-можетъ — исключеніе между вами, и, слѣдовательно, вы позволите мнѣ нѣсколько подробнѣе распространиться объ этомъ предметѣ.

Это случилось наканунѣ того дня, какъ мистеръ Доббинъ соединился съ своими друзьями. Была блистательная майская ночь, и луна, какъ водится, сіяла превосходно на безоблачномъ небѣ. Было такъ тепло, и воздухъ благоухалъ такими ароматами, что друзья наши въ корабельной гостинницѣ отворили окна. Джорджъ и мистриссъ Кроли стояли на балконѣ и, проникнутые поэтическимъ восторгомъ, любовались на тихій океанъ, сіявшій передъ ними, между-тѣмъ какъ Родомъ и Джозъ, среди комнаты, поигрывали въ пикетъ за ломбернымъ столомъ. Амелія, всѣми оставленная и забытая, полулежала въ своихъ креслахъ и наблюдала юную чету на балконѣ, чувствуя при этомъ отчаяніе въ душѣ и угрызеніе въ своемъ нѣжномъ сердцѣ. Едва прошла недѣля, и вотъ ужь до чего дошло! Будущее — если бы только она посмотрѣла на него прозорливыми глазами представляло самую печальную перспективу. Но Амелія не приподнимала завѣсы будущаго, потому-что она была слишкомъ робка, и рѣшительно неспособна плыть одна, безъ покровителя и проводника, по этому безбрежному морю жизни. Духу у ней недоставало… характера не было. Что прикажете дѣлать? Я знаю, вы, миссъ Смитъ имѣете весьма низкое мнѣніе о моей героинѣ; но многія ли женскія души, позвольте спросить, снабжены такими блистательными талантами и такою крѣпостію духа, какъ вы, милостивая государыня?

— Какая славная ночь, и какъ ярко сіяетъ луна! сказалъ Джорджъ, покуривая сигару, и выпуская дымъ, который чудными змѣйками парилъ къ облакамъ.

— Какъ хорошо, я думаю, курить сигару на открытомъ воздухѣ! Я обожаю сигарный запахъ. Кто бы могъ подумать, что луна отстоитъ на двѣсти-тридцать-шесть тысячь восемъ-сотъ-сорокъ семь миль отъ земли? сказала Ребекка, посматривая съ улыбкой на эту невинную спутницу нашей планеты. Не странно ли, что я помню эти вещи? Fi donc! Мы не напрасно учились въ Академіи миссъ Пиикертонъ! Какъ спокойно море, и какъ ясно все, на что ни посмотришь! Объявляіо, что я могу почти видѣть отсюда берегъ Франціи.

И зеленые глазки мистриссъ Бекки засверкали искрометнымъ блескомъ, какъ-будто мракъ ночи для нихъ не существовалъ.

— Знаете ли вы, что я намѣрена сдѣлать въ одно прекрасное утро? спросила она послѣ короткой паузы.

Джорджъ не зналъ.

— Вотъ что, продолжала мистриссъ Бекки, — я плаваю чудесно, должно вамъ замѣтить, и поэтому, когда компаньйонка тетушки Кроли, старуха Бриггсъ — вы ее знаете, вы помните, у ней крючковатый носъ и длинные клочки волосъ на головѣ — когда Бриггсъ пойдетъ купаться, я намѣрена поднырнуть подъ ея купальню, и принудить ее помириться со мной въ водѣ. Чудесная стратагема, не правда ли?

Джорджъ разразился самымъ веселымъ смѣхомъ при этой остроумной и оригинальной мысли о водяной встрѣчѣ.

— Что вы тамъ заливаетесь, веселыя головушки? заголосилъ Родонъ, покрывая карту.

Амелія весьма некстати почувствовала приближеніе истерическаго припадка, и удалилась въ свою комнату поплакать наединѣ!

Нашей исторіи суждено въ этой главѣ вертеться взадъ и впередъ, и бродить впотьмахъ, повидимому, нерѣшительными шагами. Мы окончили благополучно поэтическій вечеръ и добрались до завтрашняго дня, по немного погодя, случай опять отодвинетъ насъ назадъ, такъ что читатель узнаетъ всю эту повѣсть не иначе, какъ въ свое опредѣленное время. Но этотъ безпорядокъ, смѣю васъ увѣрить, есть только мнимый, кажущійся, такой притомъ, какой вы встрѣчаете сплошь да рядомъ, на обширномъ рынкѣ житейскихъ треволненій. Случалось ли вамъ быть въ передней у секретаря государственнаго казначейства? Я бывалъ. Дюжины просителей, съ кроткимъ смиреніемъ, дожидаются своей аудіенціи, и вызываются по очереди одинъ за другимъ, какъ вдругъ пріѣзжаетъ какой-нибудь, примѣромъ сказать, членъ ирландскаго парламента, — двери отворяются, и онъ, раздвигая толпу, летитъ безъ очереди въ кабинетъ секретаря. Такъ это бываетъ, и такъ должно быть, вы это знаете. Романистъ тоже обязанъ, въ своемъ литературномъ произведеніи, подчиняться такому же порядку. Все мы выслушаемъ, и все увидимъ, но маленькія происшествія должны посторониться, чтобы пропустить напередъ великія событія на нашемъ Базарѣ. Нечего и говорить, что извѣстіе, принесенное Доббиномъ въ Брайтонъ, извѣстіе о походѣ британской арміи и гвардіи въ Бельгію, гдѣ всѣ союзныя войска должны сгруппироваться подъ верховной командой его свѣтлости герцога Веллингтона, такое извѣстіе стоитъ выше всѣхъ мелкихъ приключеній, описываемыхъ нами въ этой исторической книгѣ. Отсюда, собственно говоря, и вышелъ этотъ маленькій безпорядокъ, легко извиняемый всѣми благомыслящими читателями, которыхъ наконецъ довели мы, въ этой главѣ, до свиданія нашихъ героевъ съ мистеромъ Доббиномъ, пріѣхавшимъ въ Брайтонъ на имперіалѣ дилижанса.

Итакъ — всѣ дѣйствующія лица переодѣваются къ обѣду. Джорджъ охорашивался передъ зеркаломъ, подтягивая свой галстухъ, и это обстоятельство было причиною, что онъ не слишкомъ торопплся сообщить своей Амеліи роковыя вѣсти, полученныя изъ Лондона. Однакожь, окончивъ свой туалетъ, онъ вошелъ въ комнату юной супруги, держа въ рукѣ дѣловое письмо съ такимь мрачнымъ, важнымъ и торжественнымъ видомъ, что Амслія мигомъ сообразила и постигала всю опасность какой-то неизвѣстной бѣдьи грозившей ея супругу. Быстро она подбѣжала къ Джорджу, и заклинала его всѣмъ священнымъ разсказать ей все; все; все!

— Походъ объявленъ?.. Сраженіе на будущей недѣлѣ?.. Тебя убьютъ, убьютъ, мой милый!..

Но милый Джорджъ, щадя чувствительность жены, уклонился отъ всякихъ разспросовъ насчетъ службы за границей. Онъ меланхолически покачалъ головою и трагически произнесъ:

— Нѣтъ? Эмми, нѣтъ; ты не угадала, мой ангелъ. Не о себѣ — вовсе нѣтъ — а o тебѣ, мой другъ, я безпокоюсь въ настоящую минуту. Я получилъ дурныя вѣсти отъ своего отца. Онъ отказывается отъ всякихъ переговоровъ со мною; онъ не признаетъ насъ своими дѣтьми и лишаетъ наслѣдства. Мы оставлены безъ всякихъ средствъ къ приличному существованію. Для меня это еще немного значитъ; но что станется съ тобой, мой ангелъ? На, читай.

И онъ подалъ ей письмо.

Всѣ эти великодушныя сентенціи благороднаго героя, Амелія, затаивъ дыханіе въ своей груди, выслушала съ напряженнымъ вниманіемъ, и потомъ усѣлась на поетель, чтобы прослѣдить документъ, поданный ей съ такимъ торжественно-мученическимъ видомъ. Но, сверхъ всякаго ожиданія, лицо ея прояснилось, когда она дочитала до конца роковое письмо. Мысль раздѣлять бѣдность и всякія лишенія съ обожаемымъ предметомъ не можетъ, ни въ какомъ случаѣ, поразить безпокойствомъ сердце любящей жены. Тутъ даже есть поэзія своего рода, восхитительная для женской души, и Амелія нѣкоторымъ образомъ была рада при взглядѣ на перспективу нищеты. Потомъ, какъ водится, ей сдѣлалось стыдно за свое эгоистическое чувство въ такую неприличную минуту, и она, удерживая порывы внутренняго удовольствія, проговорила голосомъ довольно трогательнымъ и печальнымъ:

— О, Джорджъ, милый Джорджъ! Твое бѣдное сердце должно обливаться кровью при мысли о такой разлукѣ съ своимъ папа.

— Оно и обливается! сказалъ Джорджъ, придавая своей физіономіи чрезвычайно кислую мину.

— Но гнѣвъ его не будетъ продолжителенъ, мой другъ, продолжала Эмми. Можно ли на тебя сердиться кому бы то ни было, и особенно отцу? Онъ проститъ тебя, мой милый, великодушный супругъ. О, я никогда не прощу себя, если ты не помиришься съ отцомъ.

— Но меня терзаетъ мысль о твоемъ несчастіи, моя бѣдная Эмми, сказалъ Джорджъ, о себѣ самомъ я не безпокоюсь. У меня достанетъ твердости переносить бѣдность, и притомъ скажу безъ хвастовства, у меня есть таланты, чтобы проложить свою дорогу.

— И проложишь, мой милый, непремѣнно проложишь, подхватила любящая жена въ твердомъ и несомнѣнномъ убѣжденіи, что супругъ ея, по окончаніи кампаніи, непремѣнно будетъ генераломъ.

— Да, устрою свою каррьеру, такъ или иначе, продолжалъ Джорджъ Осборнъ, но что будетъ съ тобою, мой другъ? Какъ мнѣ сродниться съ мыслью, что жена моя терпитъ всякія лишенія, отказываясь отъ удовольствій, на которыя она имѣстъ неоспоризное право по своему положенію въ свѣтѣ? Жена моя слѣдуетъ за полкомъ въ обозной фурѣ! Терпитъ всякія лишенія и безпокойства! Вотъ что тревояжитъ меня, мой ангелъ!

— Только-то! воскликнула мистриссъ Эмми, обрадованная тѣмъ, что узнала, наконецъ, истинную причину безпокойства своего супруга. И взглянувъ на него съ радушно сіяющимъ лицомъ, она принялась напѣвать свою любимую балладу, въ которой героиня, побранивъ за невниманіе своего Томми, обѣщается «починивать его одежду и приготовлять для него гоголь-моголь», если только онъ будетъ постоянно добръ и вѣренъ, и никогда не покинетъ ея. Ктому же, сказала Эмми послѣ короткой паузы, въ продолженіе которой она была, казалось, совершенно довольна и счастлива, ктому же, развѣ двухъ тысячь фунтовъ мало для насъ, Джорджъ? Вѣдь это большія деньги.

Джорджъ засмѣялся при этомъ наивномъ простодушіи, и они пошли обѣдать. Держа за руку своего Джорджа, Амелія продолжала напѣвать свою веселую балладу, обнаруживая при этомъ удивителыіую живость, какой совсѣмъ не замѣчали въ ней въ прошедшіе дни.

За обѣдомъ всѣ веселились на пропалую, какъ-будто дѣла вдругъ приняли самый благопріятный оборотъ. Вѣсть о наступающей кампаніи противодѣйствовала въ душѣ Джорджа тревожнымъ впечатлѣніямъ, произведеннымъ потерею родительскаго наслѣдства. Доббинъ постоянно выдерживалъ свой шумный характеръ. Онъ забавлялъ джентльменовъ и леди веселыми разсказами о бельгійской арміи, для которой, по его словамъ, наступали безконечные праздники и удовольствія среди свѣтской молодежи. Затѣмъ, имѣя особенную цѣль въ виду, этотъ хитрый воинъ принялся описывать гардеробъ мистриссъ майорши Одаудъ, повѣствуя забавнымъ тономъ, какъ она будетъ укладывать свой знаменитый тюрбанъ съ райской птичкой въ жестяную коробочку, гдъ хранилсь шляпа ея супруга.

— Интересно знать, заключилъ повѣствователь, какой эффектъ будетъ произведенъ этимъ тюрбаномъ на придворныхъ праздникахъ въ Гентѣ, или на военныхъ балахъ въ Брюсселѣ?

— Въ Гентѣ! Въ Брюсселѣ! вскричала Амелія, вдругъ поблѣднѣвъ, какъ полотно. Развѣ полкъ твой выступаеть, Джорджъ? развѣ ужь отданъ приказъ?

Страхъ и ужасъ оковали ея языкъ, и она, по инстинкту, прижалась къ своему Джорджу.

— Не бойся, моя милая, сказалъ Джорджъ успокоительнымъ тономъ, весь переходъ будетъ продолжаться не больше двѣнадцати часовъ. Это не повредитъ твоему здоровью. Вѣдь ты поѣдешь со мной, Эмми?

— Я поѣду, подхватила Бекки. Мы принадлежимъ къ главному штабу. Генералъ Тюфто неутомимо волочится за мной. Такъ ли, Родонъ?

Родонъ разразился, по обыкновенію, своимъ ревущимъ хохотомъ, но эта выходка ошеломла невиннаго Вилльяма до того, что онъ вдругъ присмирѣлъ и раскраснѣлся до ушей.

— Она не поѣдетъ, сказалъ онъ, неможетъ ѣхать. Подумай, Джорджь…

Подумай объ опаености, хотѣлъ онъ прибавить; но не онъ ли первый, въ продолженіе всего обѣда, доказывалъ изо всѣхъ силъ, что нѣтъ здѣсь и тѣни опасности? Доббинъ смѣшался, сбился и замолчалъ.

— Я должна ѣхать, и непремѣнно поѣду, сказала Амелія съ величайшею живостью.

И мистеръ Джорджъ, ободряя рѣшимость своей Эмми, погладилъ ее по головкѣ, спрашивая въ то же время присутствующихъ особъ, гдѣ они видали такую храбрую жену?

— Да, мой другъ, ты поѣдешь, сказалъ онъ. Мы поручимъ тебя покровительству мистриссъ Одаудъ.

Но кчему ей чужое покровительство, когда сулругъ будетъ подлѣ нея? Такимъ образомъ горечь разлуки была отстранена. Впереди рисовалась, правда, грозная перспектива, но еще во всякомъ случаѣ пройдетъ довольно времени, прежде чѣмъ наступитъ война и опасность. Амелія была счастлива, по крайней мѣрѣ на неопредѣленное время. Мистеръ Доббинъ тоже понемногу успокоился, и даже чувствовалъ нѣкоторую усладу въ своемъ сердцѣ. Видѣть мистриссъ Эмми гдѣ бы и какъ бы то ни было — вотъ что становилось теперь единственной отрадой его жизни, и онъ думалъ въ глубинѣ своей души, какъ онъ будетъ покровительствовать и защищать ее отъ всѣхъ напастей.

«Я бы ни за что не согласился подвергнутъ ее всѣмъ этимъ опасностямъ, еслибы самъ былъ женатъ на ней, думалъ мистеръ Доббинъ, но Джорджъ тутъ воленъ дѣлать, что ему угодно, и я не въ правѣ вмѣшиваться въ его дѣла.»

Обхвативъ рукою станъ своей подруги, Ребекка, наконецъ, вывела Амелію изъ-за стола, тдѣ рѣшены были такіе важные вопросы, и оставила джентльменовъ въ самомъ веселомъ расположеніи духа за бутылкою вина,

Вечеромъ въ тотъ же день, когда двѣ юныя четы опять соединились вмѣстѣ, Родонъ получилъ секретную записочку отъ своей супруги, и хотя онъ тутъ же скомкалъ ее и сжегъ на свѣчѣ, однакожь мы ухитрились, черезъ плечо Ребекки, прочесть слѣдующія строки:

На этомъ основаніи, спустя нѣсколько минутъ, Родонъ Кролй прикоснулся къ плечу мистера Осборна, отвелъ его въ сторонку, и сказалъ съ граціозной улыбкой:

— Послушай, другъ, я хочу тебя побезпокоить наечетъ этой бездѣльной суммы, если только тебѣ удобно.

Было вовсе неудобно; однакожь мистеръ Джорджъ вынулъ бумажникъ изъ своего кармана, и вручилъ любезному другу нѣсколько банковыхъ билетовъ съ векселемъ на своего городскаго повѣреннаго, отъ котораго Родонъ могъ получить остальную сумму въ концѣ недѣли.

Покончивъ это дѣло, Джорджъ, Джозъ и Доббинъ держали за своими сигарами военный совѣтъ, и рѣшили, наконецъ, общимъ голосомъ, что завтра должно быть сдѣлано наступательное движеніе на Лондонъ въ открытой колесницѣ мистера Джоза. Такое рѣшеніе послѣдовало не вдругъ: Джозъ долго оставался при томъ мнѣніи, что изъ Брайтона выѣзжать не слѣдуетъ прежде Родона Кроли; но Доббинъ и Джорджъ уговоряли его мало-по-малу, представивъ неотразимыя доказательства въ пользу противоположнаго мнѣнія. Джорджъ согласился везти ихъ въ городъ, и для этой цѣли, чтобъ поддержать свое достоинство, заказалъ четверку лошадей, на которыхъ они и отправшись послѣ завтрака на другой день. Утромъ въ этотъ день Амелія встала очень рано, и принялась, съ величайшимъ проворствомъ, укладывать свои маленькіе ящики и картонки, между-тѣмъ какъ Осборнъ лежалъ въ постели, горько жалуясь на судьбу, не позволявшую ему нанять горничную для своей жены. Но Амелія была очень рада; что можетъ сама исполнять эту хозяйственную должность. Безпокойное чувство относительно Ребекки уже наполняло ея душу, и хотя обѣ леди, на разставаньи, поцаловались очень нѣжно, однакожь мы очень хорошо знаемъ, что такое ревность, и понимаемъ, что мистриссъ Эмми владѣла этою добродѣтелью наравнѣ съ другими совершенствами, украшающими женскій полъ.

Необходимо теперь припомнить, что, кромѣ всѣхъ этихъ особъ, есть у насъ въ Брайтонѣ еще добрые друзья въ особѣ миссъ Матильды Кроли и блестящей ея свиты. Но хотя Ребекка и ея супругъ находились только въ нѣсколькихъ шагахъ отъ жилища больной тетки, дверь старой леди была заперта для нихъ точно такъ же, какъ въ Лондонѣ на Парк-Ленѣ. Бодрствуя денно и нощно подлѣ своей золовки, мистриссъ Бьютъ Kpоли, въ продолженіе всего своего пребыванія въ Брайтонѣ, принимала всѣ возможныя мѣры, чтобы встрѣча съ безсовѣстнымъ племянникомъ не потревожила ея возлюбленную Матильду. Всякій разъ какъ старушка выѣзжала на гулянье, мистриссъ Бьютъ сидѣла въ каретѣ подлѣ нея. Когда ее выносили на морской берегъ въ паланкинѣ, мистриссъ Бьютъ маршировала по одну сторону носилокъ, тогда-какъ честная миссъ Бриггсъ защищала другое крыло. При всемъ томъ; имъ нерѣдко, на этихъ прогулкахъ, приходилось встрѣчаться съ Родономъ и его женой; но хоть Родонъ постоянно снималъ шляпу и раскланивался, свита его тетки проходила мимо съ такимъ холоднымъ и убійственнымъ равнодушіемъ, что несчастный племянникъ приходилъ въ отчаяніе.

— Что тутъ станешь дѣлать? Вѣдь этакъ все-равно мы могли бы жить и въ Лондонѣ, говорилъ Родонъ Кроли съ отчаяннымъ видомъ.

— Нѣтъ, мой милый, лучше наслаждаться жизнью въ брайтонской гостинницѣ, чѣмъ прозябать въ долговой тюрьмѣ на Чансери-Ленѣ, отвѣчала его жсна шутливымъ и беззаботнымъ тономъ. Подумай объ этихъ двухъ адъютантахъ мистера Мозеса, полицейскаго коммиссара, которые сторожили нашу квартиру, на прошлой недѣлѣ. Здѣшніе друзья наши изъ рукъ вонъ глупы, это правда, но все же, мистеръ Джозъ и кептенъ Купидонъ — лучшіе собесѣдники, чѣмъ пріятели мистера Мозеса.

— Еще хорошо, что кредиторы не погнались за мной сюда, продолжалъ Родонъ, все еще тревожимый безпокойными мыслями.

— Вздоръ, мой другъ, кредиторовъ мы всегда спровадимъ, отвѣчала неустрашимая Ребекка, и тутъ же представяла своему супругу значительныя выгоды отъ встрѣчи съ Джозомъ и Осборномъ. Мы уже знаемъ, что эти господа набили пустой карманъ Родона наличною мопетой.

— Но вѣдь этого едва хватитъ на расплату съ содержателемъ гостинницы, пробормоталъ Родонъ.

— А зачѣмъ намъ расплачиваться? подхватила находчивая леди, у которой всегда былъ готовъ отвѣтъ на всякій вопросъ.

Каммердинеръ мистера Родона стоялъ на дружеской ногѣ съ нѣкоторыми лицами изъ свиты миссъ Матильды Кроли, и ему поручено было угощать ея кучера всякій разъ, какъ они встрѣтятся на улщѣ передъ трактиромъ. Ктому же, по пріѣздѣ въ Брайтонъ, Ребекка къ счастію припомнила, что у ней бываютъ повременамъ мигрени, и на этомъ основаніи она посылала за лекаретвами къ тому же самому аптекарю, который постоянно снабжалъ медикаментами миссъ Кроли. Благодаря всѣмъ этимъ распоряженіямъ, юные супруги знали почти каждый шагъ тетушки Матильды. Притомъ и миссъ Бриггсъ, несмотря на враждебную позицію, вынужденную обстоятельствами, питала втайнѣ дружественныя чувства къ Родону и его супругѣ. Характеръ миссъ Бриггсъ былъ очень мягокъ и склоненъ къ прощенію обидъ. Такъ-какъ, съ замужествомъ Ребекки, причина ревности уничтожалась сама собою, миссъ Бриггсъ перестала ненавидѣть бывшую компаньйонку, и съ удовольствіемъ припоминала ея ласковое обращеніе и неизмѣнно-веселый характеръ. И она, и мистриссъ Фиркинъ, горничная Матильды, и вся вообще домашняя челядь, стонали и роптали втайнѣ подъ неутомимой командой торжествующей мистриссъ Бьютъ.

Эта самовластная женщина, какъ мы уже докладывали, слишкомъ неосторожно воспользовалась своимъ успѣхомъ. Въ двѣ, три недѣли безконтрольной команды, она довела свою паціентку до такого состоянія безпомощной покорности, что несчастная безусловно подчинилась всѣмъ ея распоряженіямъ, и даже не смѣла жаловаться на нее своей горничной или доброй компаньонкѣ. Каждую рюмку вина, предназначеимую для Матильды, мистриссъ Бьютъ измѣряла съ такою аптекарскою аккуратностью, что мистриссъ Фиркинъ и буфетчикъ приходили въ совершенное отчаяніе. Сладенькіе пирожки, цыплята, супъ, котлетки — все это было измѣрено; взвѣшено, расчитано скаредною рукою. Вечеромъ и ночью, утромъ и въ полдень, мистриссъ Бьютъ заливала свою жертву гадкими напитками, предписанными докторомъ, и несчастная паціентка принуждсна была глотать ихъ безъ малѣншаго сопротивленія, и мистриссъ Фиркинъ замѣчала по этому поводу весьма справедливо, что бѣдная ея барыня кушаетъ лекарства, какъ кроткій агнецъ. Выѣзды въ каретѣ и прогулки въ паланкинѣ были тоже исчислены минута въ минуту, и, словомъ, мистриссъ Бьютъ уничтожила въ больной старушкѣ всякую нравственную энергію съ тѣмъ удивительнымъ искуствомъ, какое только доступно вамъ однѣмъ, мой милыя, сердобольныя дамы. Если повременамъ паціентка вымаливала для себя побольше вкуснаго бульйона и поменьше этой гадкой микстуры, сердобольная дама рисовала передъ ней картину скоропостижной смерти съ такими ужасами, что миссъ Кроли трепетала всѣмъ тѣломъ, и смиренно отказывалась даже отъ порціи цыпленка.

— Она совсѣмъ угомонила ее, говорила Фиркинъ компаньйонкѣ Бриггсъ. — Бѣдная старушка не похожа сама на себя, и вотъ ужь недѣли три прошло, какъ она даже не называла меня дурой.

Наконецъ, для довершенія своихъ подвиговъ, мистриссъ Бьютъ составила отчаянный планъ удалить отъ своей родственнницы и Фиркинъ, и мистера Баульса, и добрую миссъ Бриггсъ съ тою благою цѣлью, чтобы, вызвавъ своихъ дочекъ изъ пастората, препроводить страждущую Матильду на «Королевину усадьбу», гдѣ бы удобнѣе можно было уврачевать ея тѣлесные и, вмѣстѣ, нравственные недуги, но вдругъ случилось непредвидѣнное происшествіе, опрокинувшее всѣ эти расчеты сердобольной дамы. Достопочтенный Бьютъ Кроли, ея супругъ, возвращаясь однажды домой послѣ веселой пирушки, упалъ съ лошади и переломилѣ себѣ ключицу. Обнаружились воспалительные симптомы, сопровождаемые лихорадкой, и мистриссъ Бьютъ принуждена была оставить Суссекскую область для Гемпшира. Она обѣщала, при первой возможности, воротиться опять, какъ-скоро супругу будетъ полегче, и сообщпла передъ своимъ отъѣздомъ подробныя наставленія, какъ прислуга должна вести себя въ отношеніи къ больной госпожѣ. Лишь-только мистриссъ Бьютъ уѣхала со двора, всѣ и каждый въ домѣ миссъ Кроли почувствовали необыкновенную легкость на душѣ, и благословили отъ всего сердца судьбу, избавившую ихъ отъ нашествія этой женщины, необузданной и безпардонной. Радость была неописанная отъ гостиной до лакейской. Въ этотъ же самый день; миссъ Кроли забросила съ презрѣніемъ свою послѣобѣденную порцію микстуры: въ этотъ же вечеръ, мистеръ Баульсъ откупорилъ свѣжую бутылку xepcta для себя и для мистриссъ Фиркинъ, и въ эту же самую ночь, миссъ Кроли и миссъ Бриггсъ сыграли двѣ партіи въ пикетъ. Исторія произошла точно такая же; какъ въ одной старинной англійской сказкѣ, гдѣ говорится, между прочимъ, что въ одной семьѣ наступили порядокъ и спокойствіе послѣ того, какъ палка забыла однажды поколотить собаку.

Въ ранніе часы яснаго утра, два или три раза въ недѣлю, миссъ Бриггсъ имѣла обыкновеніе ходить въ купальню и забавляться въ морской водѣ въ фланелевой фуфайкѣ и клеенчатой шапочкѣ на головѣ. Ребеккѣ было извѣстно это обстоятельство, и она, какъ мы видѣли, грозилась потревожить миссъ Бриггсъ въ ту самую пору, какъ эта леди спустится по маленькой лѣстницѣ на дно глубокаго моря, но этотъ планъ былъ шуточный, придуманный только для забавы мистера Купидона. На самомъ дѣлѣ, мистриссъ Кроли рѣшилась сдѣлать нападеніе на Бриггсъ уже по выходѣ ея изъ купальни, когда она, вспрыснутая и освѣженная холодной водою, будетъ, по всей вѣроятности, въ счастливомъ расположеніи духа,

Поутру на другой день, Ребекка встала очень рано, и войдя въ гостиную, гдѣ окна открывались на безбрежный океанъ, навела телескопъ на морскія купалніи, и скоро увидѣла, какъ Бриггсъ вошла въ свой нумеръ, чтобъ погрузиться оттуда въ соленую воду. Черезъ нѣсколько минутъ она и сама была на берегу, поджидая свою нимфу изъ купальни.

Это была, въ нѣкоторомъ смыслѣ, поэтическая картина. Съ одной стороны — морской берегъ и свѣжія лица выкупавшихся красавицъ; съ другой — длинный рядъ утесовъ и живописныхъ зданій, озаренныхъ яркими лучами утренняго солнца. Съ нѣжной и добродушной улыбкой на устахъ, Ребекка протянула свою миніатюрную ручку миссъ Бриггсъ въ то самое мгновеніе, какъ эта леди перешагнула черезъ порогъ купальни. Можно ли было не отвѣчать на такое радушное привѣтствіе бывшей гувернаитки?

— Миссъ Ш…., мистриссъ Кроли, сказала она.

Мистриссъ Кроли схватила ея руку, прижала ее къ своему сердцу, и увлеченная внезапнымъ порывомъ, бросилась въ ея объятія, нѣжно цалуя ея губы, щеки и даже размокшіе клочки сѣдыхъ волосъ.

— Милый, милый другъ мой! восклицала она съ такимъ энергическимъ выраженіемъ нѣжнаго чувства. что миссъ Бриггсъ растаяла въ одно мгновеніе ока. Даже служанка, смотрѣвшая за купальнями, была приведена въ трогательное умиленіе при этой сценѣ.

Не стоило для Ребекки ни малѣйшихъ трудовъ завлечь миссъ Бриггсъ въ продолжительную, искреннюю, восхитительную бесѣду. Всѣ происшествія, случившіяся съ того самого времени, какъ Бекки вдругъ исчезла изъ чертога миссъ Кроли на Парк-Ленѣ, вплоть до настоящаго дня, до счастллваго отъѣзда мистриссъ Бьютъ, были описаны съ мельчайшими подробностями, изслѣдованы и разобраны со всѣхъ сторонъ. Болѣзненные симптомы миссъ Кроли, способъ ея леченія, припадки, и правила жизни — обо всемъ этомъ и о многомъ другомъ миссъ Бриггсъ расказала съ тою полнотою и отчетливостію, какую только можно требовать отъ женщины, принимающей искреннее участіе въ судьбѣ ближнихъю Кому впрочемъ не извѣстно, что прекрасный цолъ съ особенной охотой распрострапяется о физическихъ недугахъ и докторскихъ рецептахъ? миссъ Бриггсъ не уставала расказывать, Ребекка не уставала слушать. Праведное небо! какое счастье, что во все это время милая, добрая миссъ Бриггсъ, и вѣрная, несравненная мистриссъ Фиркинъ, могли безвыходно оставаться при болѣзненомъ одрѣ добрѣйшей старушки! Но она — великій Боже! она, несчастная Ребекка, поступила неблагодарно въ отношеніи къ своей незабвенной благодѣтельницѣ, да, неблагодарно, и, однакожь, согласитесь сами, неужели ся проступокъ былъ неизвинителенъ въ глазахъ всякой чувствительной души? Могла ли, о Боже мой! могла ли она отказать въ своей рукѣ человѣку, который одержалъ побѣду надъ ея нѣжнымъ сердцемъ? Сантиментальная Бриггсъ возводила свои очи къ небесамъ, и невольные, симпатическіе вздохи поминутно вырывались изъ ея груди. Знаетъ она по опыту всѣ эти искушенія нѣжной страсти, и признается откровенно, что Ребекка, право, не слишкомъ виновата.

— Могу ли я забыть эту особу, покровительствовавшую съ такимъ участіемъ безпріютной спротѣ? Пусть она отказалась отъ меня, говорила Ребекка, — но я никогда не перечтану любить ее, и не откажусь отъ надежды посвятить ей всю свою жизнь. Я люблю и обожаю миссъ Кроли, какъ свою собственную благодѣтельницу, какъ незабвенную родственницу моего милаго Родона, какъ умнѣйшую женщину, какія только бывали въ нашей сторонѣ. Но послѣ миссъ Кроли, я питаю искреннюю привязанность ко всѣмъ особамъ, которыя заботятся о ней. Никогда бы я не позволила себѣ поступать съ ея вѣрными друзьями такъ, какъ эта ненавистная интригантка, мистриссъ Бьютъ. Мой Родонъ, чувствительный и нѣжный Родонъ (хотя, конечно, манеры его нѣсколько грубы), говорилъ тысячу разъ, со слезали на глазахъ, что тётушка его должна благословлять судьбу за такихъ безцѣнныхъ друзей, какъ вы, миссъ Бриггсъ, и эта несравненная Фиркинъ. Съ ужасомъ мы воображали, чемъ могутъ кончиться эти адскія хитрости Марты Бьютъ; но еслибъ ей удалось, наконецъ, прогнать отъ себя всѣхъ, и увезти больную сгарушку въ пасторатъ на жертву этимъ фуріямъ, своимъ дочерямъ, то скромный нашъ домикъ, миссъ Бриггсъ, былъ бы всегда къ вашимъ услугамъ. Милый другъ мой! воскликнула Ребекка въ порывѣ пламеннаго энтузіазма, есть на свѣтѣ сердца, которыя никогда не забываютъ благодѣяній, и не всѣ женщины похожи на эту Бьютъ Кроли!.. Впрочемъ, прибавила Ребекка послѣ короткой паузы, — имѣю ли я право жаловаться на нее? Пусть я была орудіемъ и несчастной жертвой ея хитрыхъ продѣлокъ; но все же я одолжена ея моимъ милымъ Родономъ, который, безъ ея содѣйствія, едва-ли предложилъ бы мнѣ свою руку.

И она развернула передъ глазами изумленной Бриггсъ картину происковъ и коварнаго поведенія мистриссъ Бьютъ на «Королевиной усадьбѣ«. Въ ту пору Ребекка не понимала ея дальновидныхъ цѣлей, но теперь событія объяснили, чего добивалась эта женщина, раздувая всѣми возможными способами страсть юныхъ любовниковъ, которые женились по ея милости и остались безъ всякихъ средствъ къ независимому существованію. Западня была разставлена слишкомъ хитро, и никто бы не увидѣлъ сѣтей, прикрывавшихъ ее.

Все это было совершенно справедливо, и миссъ Бриггсъ съ удовлетворительною ясностью увидѣла стратагемы коварной интригантки. Не подлежало никакому сомнѣнію, что мистриссъ Бьютъ устроила этотъ бракъ между Родономъ и Ребеккой, но хотя Ребекка была здѣсь совершенной жертвой, однакожъ миссъ Бриггсъ не могла скрыть опасеній, что миссъ Кроли едва-ли не навсегда утратила привязанность къ своей бывшей компаньйонкѣ, и никогда вѣроятно не проститъ племянника за этотъ неблагоразумный бракъ.

Но Реббека насчетъ этого пункта имѣла свои собственныя мысли. Если миссъ Кроли не проститъ ихъ теперь, то можно было по крайней мѣрѣ расчитывать на будущее время, когда старушка понемногу успокоится, одумается и перемѣнитъ гнѣвъ на милость. Даже и теперь, собственно говоря, между Родономъ и баронетомъ стоялъ только этотъ рыхлый, вялый и больной сынокъ сэра Питта, и если мистеръ Питтъ — тчто легко могло случиться — отправится въ преждевременную могилу, дѣла немедленно примутъ для Родона самый блистательный оборотъ. Во всякомъ случаѣ, хорошо по крайней мѣрѣ то, что удалось ей вывести на свѣжую воду эту интригантку, мистриссъ Бьютъ. Побесѣдовавъ такимъ образомъ около часа съ своимъ незабвеннымъ другомъ, Ребекка разсталась съ миссъ Бриггсъ на самой короткой ногѣ, въ твердой увѣренности, что всѣ подробности этой интересной бесѣды дойдутъ немедленно до ушей миссъ Кроли.

Послѣ этого свиданія, для Ребекки оставалось еще довольно времени воротиться въ гостинницу, гдѣ собралось все вчерашнее общество на прощальный завтракъ. Подруги распрощались, какъ жегщины, которыя любятъ другъ друга съ нѣжностью родныхъ ceстеръ, причемъ были пролиты обильные потоки слезъ съ обѣихъ сторонъ. Когда, наконецъ, четверомѣстная кодяска покатилась по широкой улицѣ, Ребекка еще разъ махнула изъ окна батистовымъ платочкомъ, и вслѣдъ затѣмъ, углубившись въ середину комнаты, принялась докушивать устрицы и раки, съ величайшымъ аппетитомъ. Продолжая угощать себя этимъ лакомствомъ, она объяснила Родону подробности своего утренняго свиданія съ миссъ Бриггсъ. Надежды ея засіяли очень ярко и озарили сердце ея супруга. Родонъ Кроли уже привыкъ настроивать свою душу на веселый или печальный ладъ, судя потому, весела или печальпа была его маленькая жена.

— Теперь, мой милый Аполлонъ, сказала опа, — вы примете на себя трудъ сѣсть за письменный столикъ, и написать къ миссъ Кроли коротенькое письмецо, гдѣ вы засвидѣтельствуете ей свое искреннее уваженіе, преданность, любовь и еще что-нибудь въ этомъ родѣ.

Родонъ мигомъ сѣлъ за столъ, схватилъ перо и быстро наимсалъ:

Но здѣсь воображеніе Аполлона изсякло до того, что онъ ужь не могъ болѣе придумать ни одного слова. Томимый безполезными усиліями, онъ грызъ кончикъ пера и жалобно посматривалъ на свою жену. Ребекка засмѣялась ему въ лицо, и забросивъ руки на спину, принялась ходить по комнатѣ взадъ и впередъ.,

— На чемъ ты остановился, мой милый? спросила она.

— Да я еще ничего не написалъ.

— Ну, такъ пиши: я стану диктовать. Пиши:

— Что-о-о? Неужьто роковая? вскричалъ испуганный Родонъ; но тутъ же опомнился, и улыбаясь, написалъ всю фразу.

— Какъ это — сюда? Вѣдь по грамматикѣ сюды, Бекки? перебилъ мистеръ Кроли.

— Кромѣ благодѣяній, повторилъ Родонъ, нацарапавъ эти слова, и удивляясь необыкновенной легкости, съ какою посланіе его подвигалосъ впередъ.

— И ей-Богу, нѣтъ, хоть сейчасъ душа вонъ! провозгласилъ Родонъ.

— Негодный! сказала Ребекка, потрепавъ его за ухо и заглянувъ на бумагу черезъ его плечо. Сколько ты надѣлалъ граматическихъ ошибокъ! Поправь, по крайней мѣрѣ, вотъ эти два слова: «безъ ценной» и «безъ возвратной».

— Какъ же ихъ писать?

— Слитно и безъ ера.

Родонъ исправилъ замѣченныя ошибки, и продолжалъ письмо подъ диктовку своей хорошенькой наставницы.

— Ну, а какъ она приметъ это за чистую монету? съ безпокойствомъ перебилъ Родонъ,

— Пиши знай, что тебѣ говорятъ, отвѣчала Ребекка, топая ножкой.

— Смотри, Бекки, какъ бы не попасть въ лабетъ! проговорилъ мистеръ Кроли, принимаясь опять за перо.

— Славно, Бекки, только знаешь ли что?.. вѣдь она, пожалуй, смекнетъ, что это не я писалъ, замѣтилъ Родонъ Кроли. Ну, была-не-была, я наставилъ тутъ десятка два лишнихъ запятыхъ и точекъ.

И этотъ документъ былъ гемедленно отправленъ въ конвертѣ, адресованномъ на имя миссъ Бриггсъ.

Старушка Кроли засмѣялась, когда Бриггсъ съ таинственнымъ видомъ и мистическими ужимками передала ей это простенькое письмецо.

— Мы можемъ прочитать его теперь же, безъ этой мистриссъ Бьютъ, сказала она. Читайте, Бриггсъ.

Когда Бриггсъ прочитала, покровительница ея засмѣялась еще громче. Такой припадокъ веселости нѣсколько озадачилъ добрую компаньйонку, такъ-какъ умилительное посланіе очевидно произвело чильное впечатлѣніе на ея сердце.

— Какая ты гусыня, Бриггсъ! сказала миссъ Кроли. Развѣ ты не видишь, что здѣсь ни одно слово не вышло изъ безмозглой головы моего племянника? Всѣ его письма пропитаны ухорскими выраженіями и безчисленными ошибками противъ граматики, и притомъ онъ всегда, непремѣнно и неизбѣжно, проситъ денегъ. Я вижу очень ясно, что эта маленькая змѣйка, гувернантка, взяла его въ свой руки.

— Впрочемъ, что жь такое? прибавила она послѣ короткой паузы; совершенно равнодушнымъ тономъ. Я не прочь отъ свиданья съ Родономъ, только бы не было при этомъ какой-нибудьтсцены. Увидимся, поговоримъ и, если надобно, разстанемся друзьями. Но есть предѣлы человѣческому терпѣнью, и замѣтьте, Бриггсъ, ни по какому поводу и ни въ какомъ случаѣ, я не намѣрена принимать мистриссъ Родонъ: объ этомъ прошу не говорить мнѣ никогда.

И миссъ Бриггсъ, положа руку на сердце, должна была ограничиться на первый разъ этой половинной мѣрой къ водворенію мирныхъ отношеній. Въ этотъ же день она извѣстила Родона, чтобы онъ ожидалъ миссъ Кроли за городомъ, у скалы, когда вынесутъ ее на морской берегъ въ паланкинѣ.

И они встрѣтились у скалы. Неизвѣстно, какія чувствованія пробудились въ сердцѣ старушки при взглядѣ на ей стариннаго любимца, только она протянула ему свой два пальца съ такимъ веселымъ и добродушнымъ видомъ, какъ-будто они разстались наканунѣ; но Родонъ покраснѣлъ и даже побагровѣлъ отъ полноты душевнаго восторга, причемъ языкъ его утратилъ почти всякую способность къ опредѣлительному выраженію нѣжныхъ чувствъ, такъ что онъ стоялъ, мигалъ, улыбался, ломалъ руку миссъ Бриггсъ — и больше ничего. Личные ли интересы клокотали въ его груди, или сердечная привязанность — Аллахъ вѣдаетъ, но могло, впрочемъ, статься, что мистеръ Родонъ былъ приведенъ въ это необыкновенное волненіе однимъ взглядомъ на ужасную перемѣну, произведенную въ его тетушкѣ послѣдней болѣзнью.

— Старуха начала козырять въ меня такими взглядами, что я, право, совсѣмъ растерялся, Бекки, говорилъ Родонъ, расказывая своей супругѣ объ этомъ свиданьи. Впрочемъ, оно такъ себѣ, нельзя сказать, чтобы того. Я шелъ все по правую сторону этихъ проклятыхъ носилокъ, и ужь былъ у подъѣзда, когда Баульсъ выскочилъ изъ дверей, чтобы тащить ее наверхъ. Я хотѣлъ войдти, да таки и вошелъ бы, если бы…

— Неужели ты не вошелъ? вскричала изумленная супруга.

— Нѣть, Бекки, нѣтъ. Признаюсь, я анаѳемски растерялся.

— Глупецъ! Тебѣ слѣдовало войдти, засѣсть и не выходить изъ ея комнаты, сказала Ребекка энергическимъ тономъ.

— Нy, а ты ужь не слишкомъ, Бекки, угрюмо возразилъ обиженный герой. Оно, пожалуй, я быль глупъ, только не тебѣ бы говорить мнѣ это.

Онъ бросилъ на супругу рѣшительно-сердитый взглядъ.

— Хорошо, мой милый, завтра ты опять отправишься на поиски, и ужь постараешься непремѣнно войдти къ ней, будетъ ли она тебя просить или нѣтъ, сказала Ребекка, стараясь нѣжной улыбкой смягчить своего властелина.

Родонъ, однакожь, отвѣчалъ, что завтра будетъ онъ дѣлать что ему вздумается, и еще разъ посовѣтовалъ своей супругѣ — держать языкъ свой за зубами. Остальное время передъ обѣдомъ провелъ онъ въ билльярдной комнатѣ, угрюмый, подозрительный и молчаливый.

Но прежде чѣмъ наступилъ вечеръ, мистеръ Родонъ принужденъ былъ торжественно сознаться своей супругѣ, что онъ дѣйствительно поступилъ какъ дуракъ при этомъ свиданьи, и что, слѣдовательно, она имѣла основательныя причины бранить его сколько ей угодно. Онъ и Ребекка согласились, что послѣдствія этого промаха могутъ быть гибельны для нихъ обоихъ. Они не ошиблись. миссъ Кроли долго думала объ этой встрѣчѣ, и результатъ ея размышленій былъ довольно печальный для молодыхъ людей.

— Родонъ потолстѣлъ и постарѣлъ, Бриггсъ, сказала она своей компапьйонкѣ. Носъ у него красенъ, какъ у пьяницы, и манеры его удивительно грубы. Связь съ этой женщиной погубила его безнадежно. Мистриссъ Бьютъ всегда говорила, что они пьянствуютъ вмѣстѣ, и на повѣрку выходитъ, что это правда. Отъ него страшно несетъ джиномъ. Я замѣтила это съ перваго взгляда. А ты замѣтила, Бриггсъ?

Напрасно миссъ Бриггсъ старалась представить на усмотрѣніе своей покровительницѣ, что мистриссъ Бьютъ обо всѣхъ отзывалась дурно, и что эта женщина, по ея скромному мнѣнію…

— Ужасная интригантка? перебила миссъ Кроли. Я это знаю. Бьютъ злословитъ всѣхъ безъ исключенія; но всетаки я увѣрена, что эта женщина заставляла пьянствовать Родона. Всѣ эти низкія твари…

— Онъ былъ такъ взволнованъ, сударыня, когда увидѣлъ васъ, замѣтила компаньйонка смиреннымъ тономъ, — и если вы пріймете въ соображеніе, что онъ отправляется, такъ сказать, на поле опасности, судар…

— Сколько онъ обѣщалъ тебѣ денегъ, Бриггсъ? закричала старая дѣвственница, доведенная до бѣшенаго состоянія. Ну, теперь пойдутъ слезы — обыкновенная исторія. Я ненавижу сцены. Неужели никогда не дадутъ мнѣ покою? Извольте хныкать въ своей комнатѣ, и пошлите ко мнѣ Фиркинъ… нѣтъ, погодите. Садитесь, Бриггсъ, утрите носъ, перестаньте плакать и напишите письмо къ мистеру Родону.

Бѣдная Бриггсъ сѣла за письменный столъ и взяла тетрадь почтовой бумаги. На многихъ листахъ были еще свѣжіе слѣды твердаго и быстраго почерка послѣдней секретарши, мистриссъ Бьютъ Кроли.

— Начните: «Любезный мистеръ Кроли» или просто: «Милостивый государь» — это будетъ лучше… И скажите, что, по порученію мистриссъ Бьютъ… или нѣтъ, по порученію доктора миссъ Кроли, вы извѣщаете, что здоровье мое въ прескверномъ состояніи, и всякія сильныя ощущенія могутъ быть для меня опасны, если взять въ расчетъ… и, стало-быть, я должна избавить себя отъ удовольствія вести съ нимъ какіе бы то ни было фамильные переговоры. И поблагодарите его, что онъ пріѣхалъ въ Браіітонъ, и такъ далѣе, и скажите, что онъ можетъ убираться къ чорту… нѣтъ, это черезъ-чуръ… что ему нечего здѣсь оставаться изъ-за меня, или что-нибудь въ этомъ родѣ. И можете еще прибавить, Бриггсъ, что я желаю ему bon voyage, и что если онъ прійметъ на себя трудъ зайдти къ моему адвокату на Греиннскомъ-Скверѣ, такъ тамъ будутъ для него нѣкоторыя порученія. Этимъ и кончить… да: это, авось, заставитъ его теперь же ускакать изъ Брайтона въ Лондонъ.

Послѣднюю сентенцію обязательная Бриггсъ начертала съ величайшимъ удовольствіемъ.

— Осадить меня въ тотъ же день, какъ уѣхала мистриссъ Бьютъ — да это верхъ безстыдства! воскликнула гнѣвная старушка. Пожалуйста, Бриггсъ, напишите еще записку къ мистриссъ Бьютъ, и скажите, что ей нѣтъ никакой надобности возвращаться назадъ… никакой, да… и чтобы ея духу здѣсь не пахло. Вотъ еще новости — быть невольницей въ своемъ собственномъ домѣ! Не хочу, не хочу! Всѣ они хотятъ убить меня, уморить… ядомъ отравить!

И несчастная старуха зарыдала истерическими слезами.

Послѣдняя сцена ея печальной комедіи на базарѣ житейской суеты приближаласъ быстро: мишурныя лампы потухали одна за другою, и мрачный занавѣсъ готовъ былъ опуститься.

Этотъ послѣдній параграфъ, начертанный благосклонною рукою миссъ Бриггсъ, и приводившій Родона въ соприкосновеніе съ лондонскимъ юристомъ миссъ Кроли, служилъ, въ нѣкоторомъ смыслѣ, утѣшеніемъ для юныхъ супруговъ, весьма непріятно озадаченныхъ сначала первыми строками тетушкина письма. Это послужило вмѣстѣ и причиною, заставившею ихъ ускорить свой отъѣздъ въ англійскую столицу, чего искренно желала миссъ Кроли.

Проигрышъ Джозефа Седли и банковые билеты Джорджа Осборна пособили мистеру Родону расплатиться въ брайтонской гостинницѣ, которой содержатель не зналъ, вѣроятно, до настоящаго дня, какъ сомнительны были его жильцы. Съ предусмотрительностію опытнаго воина, отсылающаго свой багажъ въ аріергардъ передъ началомъ битвы, Ребекка распорядилась на всякій случай заранѣе упаковать всѣ свои драгоцѣнности и поручить ихъ покровительству каммердинера Осборновъ, который, съ вещами своихъ господъ, отправлялся въ Лондонъ на запяткахъ дилижанса. Этотъ же экипажъ вмѣстилъ въ себя на другой день Родона и его жену.

— А интересно бы передъ отъѣздомъ еще разокъ взглянуть на нашу старушку, сказалъ Родонъ. Она что-то слишкомъ изветшала и скорчилась въ последнее время. Не надолго ее хватитъ. Вотъ увидмъ, какими векселями снабдитъ меня ея адвокатъ. Должно быть фунтовъ двѣсти — разумѣется, не меньше двухъ сотъ — какъ ты думаешь, Бекки?

Вслѣдствіе нѣкоторыхъ предусмотрительныхъ соображепій по хозяйственной части, Родонъ и его супруга сочли неудобнымъ воротиться на свою прежнюю квартиру въ Бромптонѣ, тѣмъ болѣе, что около нея безпрестанно бродили извѣстные джентльмены подозрительнаго свойства. Они остановилисъ въ гостинницѣ. Рано поутру, на другой день, Ребекка имѣла случай взглянуть на нихъ мелькомъ, проѣзжая черезъ этотъ кварталъ въ домъ старушки мистриссъ Седли, гдѣ надлежало ей взглянуть еще разъ на милую Амелію и брайтонскихъ друзей. Всѣ они собирались въ Четемъ и оттуда въ Гарвичъ, чтобы сѣсть на корабль вмѣстѣ съ полкомъ, отправлявшимся въ Бельгію. Мистриссъ Седли была въ самомъ печальномъ расположеніи духа, и проливала горькія слезы. Послѣ этого визита, Ребекка воротилась домой и нашла своего супруга, который уже успѣлъ сходить въ Греиннъ, и узнать свою судьбу. Мистеръ Кроли былъ, повидимому, чрезвычайно озлобленъ.

— Можешь представить, Бекки! сказалъ онъ. она разщедрилась только на двадцать фунтовъ!

Въ самомъ дѣлѣ, тетушка Матильда сыграла презлую шутку, и Ребекка имѣла полное право разразиться самымъ веселымъ смѣхомъ передъ кислымъ лицомъ своего супруга.