Бег зайца через поля

ПОЖАРНАЯ МАШИНА

Тысяча лесных звуков.

В окне коридора второго этажа из-за деревьев встает багровое солнце.

У самого окна чье-то затаенное дыхание Это Маттоне, прижавшись к стене, смотрит в щель чуть приоткрытой двери.

Он одет в старый, поношенный боксерский халат.

На спине еще можно прочесть вылинявшую надпись BOMBER MATTONE [3].

Подсматривает же он за Шугар в ванной комнате Она только что приняла душ и вытирается махровым полотенцем.

Как следует насладиться зрелищем Маттоне не удается, на его плечи падает пара тяжелых рук. Это Чарли в майке схватив бывшего боксера, он изо всех сил вбивает его головой в стену. Ловит и по-прежнему молча, безжалостно отшвыривает к противоположной стене коридора.

Это нокаут. Ошеломленный, окровавленный, Маттоне обрушивается на пол. Сцена продолжается каких-нибудь три секунды, но грохот сотрясает весь дом.

На пороге своей комнаты вырастает Тони в наручниках.

Риццио, который успел спуститься на первый этаж, взбегает по лестнице, спеша увидеть, что происходит. Последней появляется Шугар, завернувшаяся в полотенце.

На Маттоне жалко смотреть. Лоб у него в крови, и, пытаясь вытереть его ладонью, он лишь размазывает кровь по всему лицу и глядит на Чарли исподлобья, с таким видом, будто вот-вот расплачется.

— Ты не любишь меня, Чарли!.. Всегда мне достается!..

— Что он натворил? — спрашивает Шугар.

— Да ничего, Шугар!.. Немного на тебя поглазел, только и делов! И так живем здесь, как монахи!

— Встань! — кричит Чарли.

Бывший боксер поднимается и неподвижно стоит у стены.

Если бы Чарли снова ударил его, он и не подумал бы защищаться.

— Ну, это не так уж серьезно… — успокаивает их Шугар.

— А если он провалит всю операцию, это будет серьезно?..

Мне нужны профессионалы! А у него пустая черепушка! Он опасен для общества!..

Заметив Тони, Чарли умолкает, ни на кого не глядя, круто поворачивается и уходит в свою комнату. Она больше и комфортабельней, чем у Риццио.

На спинке кресла аккуратно сложены юбка и свитер, которые вчера были на Шугар. Повсюду в комнате чувствуется ее присутствие.

Войдя, Чарли обнаруживает, что вслед за ним вошел и Тони.

— Ты-то чего хочешь?

— У меня нет белья.

Ничего нет.

— Ты решился вернуть мне мои цепки?

— Нет.

— Тогда какая разница? Ведь меньше чем через час ты умрешь.

— Я желаю умереть чистым.

Чарли пожимает плечами, потом показывает на комод.

— Верхний ящик. Что подойдет — твое.

Сам он надевает лежавшую на кровати хорошо отутюженную рубашку. Тони выдвигает ящик и копается в нем в поисках того, что ему нужно.

На спинке стула рядом с комодом висит кожаное снаряжение с револьвером. Тони посматривает на револьвер, но схватить не пытается.

— Ты когда жил в «Ритце», не платя ни гроша, — во время войны?

— От тебя ничего не скроешь, Фрогги. В сентябре сорок четвертого.

— Ты кем был в армии?

— Туристом.

— А на гражданке?

— Вором. Я никогда не менял профессию.

За разговором Чарли открывает шкаф и достает оттуда черный кожаный футляр.

Это электробритва — включив ее в сеть, он секунду-другую проверяет, как работает моторчик.

Тони выбрал себе рубашку и нательное белье.

Он задвигает ящик. Над ночным столиком фотография в рамке.

Скаковая лошадь.

— Кто это?

Чарли бросает взгляд на карточку, — Одна кобылка из твоей страны. Звали ее Куропатка. Она уже умерла. — Он кладет бритву на комод. — Бери. Новая, никто не пользовался.

Тони, слегка удивившись подобному вниманию, забирает ее со всем остальным. Чарли достает красный перочинный ножичек, размыкает на его руке один из браслетов, чтобы он мог привести себя в порядок, и говорит, как бы про себя:

— Скоро я переберусь в Париж и там скупаю всех потомков Куропатки, каких только можно будет.

— Понадобится куча денег.

— У меня их будет столько, сколько нужно.

Тони с бельем под мышкой направляется к двери. На пороге он оборачивается.

— Чарли… Почему Париж?

— Потому что там каждый божий день бега.

Тонн приходится довольствоваться этим объяснением.

Бросив напоследок взгляд на фотографию Куропатки, он выходит.

Из своей комнаты, дверь в которую оставалась открытой, бедняга Маттоне слышит весь разговор. Его тут шпыняют на, каждом шагу. А этого, который невесть откуда взялся, жалуют бритвой, одеждой, ему даже рассказывают о своей жизни.

Бывший боксер готов разрыдаться от ярости.

Шугар ощипывает на кухне фазана, подстреленного Пеппер.

Она сидит в углу, одетая в шелковый пеньюар, свидетельствующий о том, что она знавала лучшие дни.

Чарли, сидя за краешком стола, пытается выстроить башенку из сигарет Риццио и Маттоне молча пьют кофе.

И вот в кухне появляется Тони: в свежея рубашке, гладко выбритый, причесанный.

— Посмотрите-ка на этого франта! — восклицает Маттоне.

Чарли поднимает глаза лишь на миг и без комментариев возвращается к своему занятию. Риццио поднимается. Тони, не дожидаясь приглашения, протягивает ему навстречу руки.

Пока Риццио защелкивает на нем наручники, Тони обменивается с Шугар улыбкой.

— Надо будет установить правила пользования ванной. Он торчал там миллион лет, — бормочет Маттоне, но его никто не слушает. Риццио возвращается на место. Тони садится за стол, и Шугар наливает ему чашку кофе. При этом она свободной рукой быстро проводит по его щеке и шее. Эта ласка остается для других незамеченной.

— Яиц хочешь?

— Дюжину!

Шугар отворачивается к плите, собираясь готовить яичницу.

Чарли тем временем удалось выстроить башенку из двух сигарет. При попытке установить третью все рушится.

Он вздыхает, спокойно берет налитую Тони чашку кофе и начинает из нее пить.

Шугар, которая уже приготовилась разбить яйца, теперь не знает, что и делать. В конце концов она кладет яйца на место в корзину, но Тони протестует:

— Я хочу есть!

Реакции никакой. Он встает, отстраняет Шугар и начинает готовить себе еду сам, в наручниках.

Остальные молча смотрят на Чарли. Тот не спеша поднимается и перекрывает вентиль газопровода у окна.

Пламя под сковородкой у Тони гаснет.

Чарли усаживается на место.

— Вопрос в том, как мы его убьем.

— Но вначале мы заставим ею заговорить? — добавляет Маттоне.

— Ну, разумеется.

Маттоне, ухмыляясь, смотрит на Тони. Потом наклоняется к Чарли, допивающему кофе, и шепчет ему что-то на ухо.

— Неплохо, — отвечает Чарли.

Все трое поднимаются в окружают Тони: по-прежнему спокойный Чарли, ухмыляющийся Маттоне и повинующийся скрепя сердце Риццио.

Шугар со встревоженным лицом пятится в стене. Она открывает рот, собираясь заговорить, но никто не узнает, что она хотела сказать, потому что именно в эту секунду раздается душераздирающий вопль.

Соборный квартал в Марселе.

На ясном свету клонящегося к закату дня, того самого, когда все и началось, на одном из этажей старого здания вдруг распахивается окно.

Из него высовывается наружу еще очень юная женщина в фартуке. Она выискивает взглядом своего мальчугана, который играет во дворе с другими мальчишками. Должно быть, она зовет уже не в первый раз, потому что явно теряю терпение:

— Поль!.. Поль!.. Ну все, хватит, пора, домой!..

Конечно, это могло бы происходить где угодно: в Барселоне, в Неаполе или Гонконге. Но это Марсель, Соборный квартал, где улицы ступенями.

Вопль, который все еще слышен, издает со второго этажа Пеппер.

— Чарли и остальные на кухне поднимают головы и прислушиваются, спрашивая себя, что случилась.

Потом срываются с места.

Первым по ступенькам, взбираются Чарли и Риццио, но их останавливает ружейный выстрел.

Стреляют из комнаты Пола. Пуля проделала в двери дыру.

Чарли и Риццио пристально смотрят на эту дыру, остальные, внизу, тоже застывают.

Чарли кричит:

— Пеппер! Открой! Пеппер!

Из-за двери доносится неожиданно кроткий, похожий на стон голос Пеппер.

— Пол умер, Чарли!.. Пол умер! Чарли!.. ты слышишь?..

— Открой!

Дверь остается закрытой. Тишина. Риццио обменивается взглядом с Чарли и с предосторожностями поднимается на одну, потом на другую ступеньку в направлении к комнате.

Еще выстрел. Еще дыра в двери, выше первой. Пуля рикошетирует о стену лестницы.

Риццио моментально отпрыгивает назад.

— Мы не вернемся туда, Чарли!.. Брат останется здесь!..

Пошли за священником, Чарли!.. Ты слышишь меня?.. Хочу священника! — раздается из комнаты крик Пеппер.

— Да что ты плетешь! Открой сейчас же дверь!

— Хочу погребение! Хочу священника! Хочу священника!

Тон становится истеричным, и сквозь дверь снова стреляют.

Чарли спускается по лестнице, за ним идет Риццио. Внизу Чарли останавливается перед Шугар, но волнение мешает ему говорить. Он ограничивается тем, что пожимает плечами. И выходит из дома.

Присев на ступеньки крыльца, он закуривает сигарету.

Риццио и Маттоне стоят рядом. За спиной у него — Тони в наручниках.

Чарли довольно долго молчит. Таким грустным и усталым его еще не видели.

— Сначала Реннер. А теперь Пол, — с грустью в голосе произносит Риццио.

— Да. Начало удачное.

Чарли поднимается и идет за угол дома. Остальные не двигаются с места.

Чарли возвращается с двумя лопатами.

— А кто поднимется в комнату? — спрашивает Маттоне.

Чарли бросает одну лопату ему, вторую — Риццио и указывает на Тони:

— Он.

— Почему я? — Тони обескуражен.

— Потому что мы будем копать яму! А тебе выбирать, кого положат туда первым!

В молчании они враждебно смотрят друг на друга. Потом Чарли поворачивается и идет к реке.

Две дощечки, накрест связанные красной лентой. Это импровизированное распятие Пеппер вложила в руки своего покойного брата. Она обрядила его в пиджак, который был на нем накануне.

Пеппер сидит рядом с ним, в черных брюках и свитере, с винчестером на коленях.

Вокруг все тихо, но она почему-то вдруг оборачивается к двери и прислушивается. Ничего. Тем не менее она снимает карабин с предохранителя и медленно встает, глядя в окно.

Снаружи, опершись каждый на свою лопату, внимательно наблюдают за домом Риццио и Маттоне, переставшие копать яму на лугу.

Чарли сидит на причале. Он тоже смотрит на дом.

Тони по-пластунски ползет по крыше веранды, бесшумно подбираясь к окну комнаты, где заняла оборону Пеппер. Он уже почти у цели, когда стекла в окне разлетаются от выстрела, за которым яростным залпом следуют второй и третий.

Тони с наручниками на руках отскакивает к самому краю крыши.

Шугар посылает ему лучезарную улыбку, как если бы это было самое безмятежное утро в ее жизни.

— У нее в комнате есть боеприпасы? — тихо спрашивает Тони.

— Целый арсенал. Если бы Пеппер действительно хотела кого-нибудь убить, ты был бы уже мертв. Иди смело.

Еще несколько мгновений Тони смотрит ей в глаза, потом встает и идет к окну. Ногой вышибает раму и спрыгивает в комнату.

Пеппер нацеливает на него винчестер, но не стреляет.

У нее светлые, неподвижные, очень внимательные глаза.

Тони с внезапной уверенностью преодолевает разделяющие их несколько шагов и пытается отобрать у девушки ружье, но она резко отстраняется.

— Хочу священника. Хочу молитву.

— Священника никак нельзя.

Пеппер опускает ствол карабина и садится рядом с мертвым братом на кровать.

— Знаете, я на четыре года моложе его, но всегда о нем заботилась — А кто заботился о вас, Пеппер?

Пеппер поднимает глаза. Это еще совсем девчушка.

Девчушка, у которой горе и которой становится легко оттого, что можно выговориться. Что она и делает уже другим, возбужденным голосом.

— Чарли! Чарли — вот это человек! Добрый, щедрый!

Однажды, когда мы были в приюте, он пришел за нами обоими ночью. Меня он унес прямо в одеяле! Увез в Новый Орлеан, и мы прожили там замечательную жизнь!.. Наш отец, перед тем как умереть, сидел с Чарли в тюрьме.

Она выкладывает все это одним духом, с детской наивностью и убежденностью.

Тони подходит к Пеппер, но та, насторожившись, снова наставляет на него винчестер.

— Молитву прочитают, Пеппер, я вам это обещаю.

— Настоящую молитву?

— Да.

Девушка встает и с карабином в руках подходит к окну.

— Они копают могилу почти у самой воды. Нужно, чтобы они выкопали ее под деревьями. Мой брат любил деревья.

Тони несколько раз кивает и опускает взгляд, чтобы посмотреть на Пола.

В следующую секунду Чарли ногой открывает дверь в комнату и остается на пороге, упираясь руками в притолоку и пристально глядя на Пеппер.

— Хочу то, что мне обещали. Молитву и под деревьями, повторяет Пеппер.

Чарли, уставший от всех, наклоняет голову. Машинально посторонившись, чтобы выпустить Тони, он в последний момент задерживает его.

— Фрогги! Даю тебе время до заката, чтобы ты вернул мне деньги.

Они смотрят друг на друга. Тони резко высвобождается и выходит на лестницу.

Шугар собирает на берегу реки луговые цветы. Она в разноцветном платье, на голове косынка.

Букет у нее получился солидный. Она возвращается с ним к товарищам, которые выстроились у края выкопанной под деревьями могилы.

Все неподвижны, за исключением Риццио, копавшего могилу, — весь в поту, он натягивает рубашку.

Шугар с букетом в руках встает между Чарли и Пеппер.

В могиле, глубиной примерно в метр, под простыней лежит мертвый Пол.

Живые чувствуют себя неловко: им явно непривычно вот так скорбеть.

— Кто будет читать молитву? — спрашивает Пеппер.

— Шугар, — отвечает Чарли.

— Женщина не может быть священником.

— Тогда Маттоне.

— Не знаю я никаких молитв! — возражает Маттоне. Все молча смотрят на него.

Он же смотрит на Чарли. — У меня же пустая черепушка!

— Риццио прочтет, — продолжает Чарли.

— Он другой веры, так что не стоит! И Фрогги тоже отпадает: он нездешний.

Все оборачиваются к Чарли, который переминается с ноги на ногу. Наступает тишина.

— Так мы хороним моего брата или нет?

Шугар придерживает Пеппер за руку.

— Чарли…

Чарли до того неловко, что он даже не осмеливается взглянуть на остальных.

— Да не вспомнить мне!.. И потом, у этой штуки ничего общего с похоронами!..

Все смотрят на Чарли, словно помогая ему извлечь на свет божий слова. А он раздосадовано смотрит куда-то в сторону.

Наконец решается. Складывает ладони, наклоняет голову.

И быстро проговаривает, будто проглатывает лекарство:

После молитвы наступает неловкое молчание. Завершающее «Good night!» Чарли произнес так, как произносил, должно быть, в детстве. И теперь он от смущения не знает, куда деваться. Остальные, чувствуя это, тоже стараются не смотреть на Него. В конце концов Чарли сгребает горсть земли, кидает ее в могилу и, медленно ступая, уходит.

Помолчав, за ним уходят и остальные. Шугар бросает в могилу свой букет. Пригоршни земли с мягким стуком падают на простыню. У могилы остаются только Пеппер и Риццио.

Риццио протягивает девушке купюру.

— Я спорил с Полом на десять долларов, что он не умрет.

— Оставь их себе. Ты копал могилу. — Риццио, уязвленный, меняется в лице. — Раз я заплатила, это как будто настоящие похороны.

До Риццио доходит, он прячет деньги в карман и, подняв с земли лопату, принимается засыпать могилу. Пеппер неподвижно стоит рядом — черный силуэт в шляпе, замкнувшийся в своем горе.

Створки ворот риги распахиваются от толчка Тони, и внутрь врывается послеполуденное солнце.

Тони с наручниками на запястьях идет вперед в большом прямоугольнике света. Посреди риги он обнаруживает пожарную машину, настоящую пожарную машину с выдвижной лестницей.

Снаружи все тихо.

Машина когда-то была ярко-красной, но ее почти всю перекрасили в серый цвет. На земле валяются банки из-под краски и кисти.

Тони не успевает опомниться от изумления, как за его спиной раздается спокойный голос Шугар.

— Шпионим?

Прислонившись к одной из створок двери, она холодно наблюдает за Тони.

— Да ведь это пожарная машина!

Шугар молча, без особого воодушевления хлопает в ладоши, отдавая должное столь незаурядной проницательности.

— Но зачем?

— А вдруг загоримся.

Тони подходит к ней, то и дело оглядываясь на машину.

— Я приготовила пирог с розами.

— С чем пирог?

— С вареньем из роз. Из цветов!.. Очень вкусно.

— Где остальные?

— В Монреале.

— Значит, это вы меня охраняете?

— У меня даже есть ружье.

Шугар показывает винчестер Пеппер, который она прятала за спиной. Тони спокойно забирает его, и она не противится.

Со скованными запястьями он вертит в руках оружие и выходит с ним на солнце. Идет по лугу, прыжками поворачиваясь на месте и прицеливаясь то в одно, то в другое дерево.

Шугар следует за ним в нескольких шагах, медленно, не спуская с него глаз.

Тони останавливается.

— Этот трактир принадлежит вам, Шугар?

Та кивает.

— А сами вы принадлежите Чарли?

— Когда он об этом вспоминает. Мы знаем друг друга уже пятнадцать лет.

Она подходит к Тони, забирает у него карабин и уходит в дом.

Фазан, подстреленный Пеппер, на противне въезжает в открытую духовку. Он уже готов, остается только изжарить.

— …Из этих пятнадцати лет добрых десять он сидел по тюрьмам. Я виделась с ним по четвергам через решетку.

Она говорит громко, потому что Тони в кузене нет. — Иначе говоря, он отсиживается здесь между двумя очередными делами.

А для меня это было между двумя очередными разводами.

Тони сидит на одном из диванчиков в большом зале в руками ест пирог с вареньем из роз. Скорее, даже не ест, а пожирает.

— А теперь? Он заберет вас с собой в Париж?

В кухне Шугар качает головой, с таким видом, будто вопрос лишен смысла.

— Винчестер лежит перед ней на столе. Она снимает передник.

— Чарли может жить только один.

— А вы?

Шугар не отвечает, крутит винчестер на столе, словно играет сама с собой в рулетку. А потом со стаканом молока в руке идет к Тони.

— А я в точности наоборот.

— Чарли не ревнив?

Шугар качает головой с таким видом, будто вопрос лишен смысла, и подходит к Тони.

— Ну как, вкусно?

Тони подцепляет вилкой кусок пирога и протягивает отведать. Она склоняется к нему, но он в последний момент отводит вилку. Какое-то время она с открытым ртом смотрит на него. Затем он все-таки дает ей попробовать пирог.

Они продолжают смотреть друг на друга. Шугар опускается на колени, осторожно приподнимает его скованные руки, влезает к нему в объятия и расстегивает две пуговицы на рубашке Тони.

— Надо переменить повязку.

Их лица почти соприкасаются. Она целует Тони в губы. Он сначала просто покоряется, но потом его скованные руки сжимаются на волосах Шугар.

Маршевая музыка.

В Вестмаунте, одном из районов Монреаля.

Маттоне стоит рядом с черным автомобилем Чарли, остановившемся на краю лужайки. В руке у него покачивается большой «поляроид», и он неотрывно смотрит на парады майореток, дефилирующих с барабанами и штандартами.

Точнее, он смотрит на одну из них, возглавляющую колонну.

Это та, давешняя блондинка, в белом костюме с золотыми галунами, со шпагой в правой руке, со строгим лицом под кивером.

Маттоне видит ее одну, ее шевелюру, ее ноги, ее походку живой куклы — он заворожен ею.

А потом вдруг предвечерняя тишина.

Девушки в военной форме и зеваки уходят. На лужайке остаются белокурая майоретка и чета лет под сорок.

Склонившись над большой сумкой из белой кожи, девушка складывает свои вещи.

Кивер она сняла, освободив длинные светлые волосы.

Женщина помогает ей надеть поверх платья с мини-юбкой короткое белое пальто.

Вокруг разбросаны обрывки бумаги и пустые бутылки из-под кока-колы.

Поодаль, под деревьями парка, окружающего лужайку, у «форда» дожидается молодой человек в летнем костюме.

Маттоне по-прежнему здесь. Он сидит в черном кабриолете и сквозь лобовое стекло наблюдает за всем этим на расстоянии.

Дав последние наставления, чета тренеров садится в небольшой автомобильчик и уезжает. Майоретка медленно, немного устало подходит к молодому человеку.

Маттоне наблюдает за тем, как они обмениваются поцелуями.

Парень открывает майоретке дверцу, а сам обходит машину, чтобы сесть за руль.

Маттоне вылезает из кабриолета. Бесшумно, неторопливо он направляется к «форду», в котором на переднем сиденье чинно беседует парочка.

Маттоне рывком открывает дверцу со стороны водителя, молниеносно хватает ошеломленного молодого человека и вытаскивает его наружу. Прежде чем тот успевает вымолвить слово, бывший боксер бьет его в лицо, между ударами тесня беднягу, в то время как тот пятится, бестолково размахивая руками.

После третьего удара молодой человек падает на лужайку и не шевелится.

Маттоне в два прыжка возвращается к «форду» и садится за руль. Белокурая майоретка пристально смотрит на него.

В ее широко распахнутых зеленых глазах немой вопрос. На лице не столько ужас, сколько удивление. Она открывает рот и произносит одно-единственное слово:

— Нокаут.

Это простая констатация факта.

Маттоне щелкает костяшками пальцев. Девушка смотрит на его руки и одновременно пытается незаметно открыть дверцу со своей стороны.

Маттоне хватает ее за руку и осторожно притягивает к себе.

Лапищей боксера он с восхищением гладит ее по роскошным белокурым волосам. Как куклу.

Красивенькую, чистенькую, беленькую куклу.

— Над вами кто-то есть, — неожиданно произносит майоретка.

— Что? — Маттоне застывает на месте.

— Я медиум.

Он ничего не понимает, но вскидывает голову.

В этот миг Риццио, который действительно стоит над ним, ухватывает своего напарника за руку и изо всех сил тащит из машины наружу.

— Не валяй дурака!.. Пошли!.. Пошли, говорю тебе!

Маттоне высвобождается.

— Послушай меня! Пошли! Я никому не скажу!..

— Маттоне с сожалением бредет за ним к кабриолету, то и дело оглядываясь на оставленную игрушку — майоретку.

Неподвижно сидя в «форде», она провожает его своими большими зелеными глазами. Такая красивенькая, чистенькая, беленькая.

— Она медиум!

— С теми деньгами, что мы заработаем, ты сможешь купить таких дюжину! Сплошь медиумов!

А над деревьями парка солнце скатывается к высоким зданиям Монреаля.

Комната Риццио.

Полуголая Шугар на коленях стоит у кровати и перебинтовывает грудь Тони новым бинтом. Лицо у нее сосредоточенное. Тони пытается привлечь ее к себе и поцеловать, но она уклоняется.

— Чарли убьет тебя — Ты же говорила, он не ревнив.

— Не в этом дело. Тони.

Они молча смотрят друг на друга. Шугар, влюбленная и печальная, касается его повязки пальцами.

— Тебя ранило не пулей. Это нож.

— Ты не обязана сообщать об этом Чарли.

— Не знаю. Мне надо подумать.

Тони целует ее, и мало-помалу она уступает, обвивает его руками.

В эту минуту тарахтенье лодочного мотора перекрывает звуки леса.

Тони и Шугар, переглянувшись, прислушиваются.

Шугар высвобождается из объятий Тони, но не спешит покинуть постель. Внезапно ее осеняет какая-то мысль.

— Винчестер!

Она поспешно вскакивает и натягивает на себя юбку.

Минуту спустя, кое-как одетая и причесанная, сбегает по лестнице.

Влетев в кухню, она застывает у стола, не веря глазам.

Винчестер исчез.

За ее спиной раздается щелчок затвора.

Шугар стремительно оборачивается. Это Чарли, в руках у него винчестер.

— Ох, как ты меня напугал!

— Недостаточно. — Чарли переводит взгляд на недоеденный пирог с розовым вареньем. — Знавал я одного тина, который дал завладеть своим оружием и не успел испугаться.

Он выходит из кухни, унося винчестер, а пристыженная Шугар провожает его взглядом.

Дверь распахивается настежь, и в комнату Риццио входит Чарли. Во рту у него сигара. За ним входят Риццио и Маттоне.

Кровать наспех застелена.

Тони в рубашке сидит за шахматной доской, поглощенный разбором партии.

Чарли включает лампу.

— Солнце заходит, Фрогги. Ты выигрываешь?

— Нет. Ты забираешь мою королеву.

Чарли смотрит на доску. Действительно, он ходит одной из фигур и забирает ферзя Тони.

— Так, а чем ты еще занимался?

— Размышлял.

— Вывод?

— Реннер, потом Пол — в итоге у тебя на два человека меньше.

— Это не вывод. Это проблема.

— Теперь я могу сказать, где твои деньги. Есть причина посерьезней оставить меня в живых. — Тони кивает на наручники. — Только прежде ты снимешь с меня это!

Чарли, широко улыбаясь, откидывается на спинку стула и выпускает клуб дыма.

— Если ты скажешь, где деньги, можешь рассчитывать на мое молчание.

— В пиджаке Пола.

Риццио и Маттоне невольно подаются вперед.

— Это было вчера, в лодке. Мне совсем не улыбалось, чтобы денежки нашли в моем кармане. Вот я и переложил их в его.

Риццио реагирует первый.

— В какой пиджак?

— В котором его похоронили!

— Придется его откапывать?

Тони протягивает руки в наручниках к Чарли.

— Ты дал слово! Вынимай свой ножичек!

Все говорят громко.

Посреди этого гама бесстрастным остается один Чарли. Он сует руку в карман, но достает оттуда не ножик, а пятнадцать тысяч долларов.

Под изумленными взглядами остальных он аккуратно разглаживает пачки банкнот.

— Пеппер обнаружила их, когда обряжала брата.

На лица Маттоне и Риццио возвращается улыбка. Только Тони не улыбается.

— И ты ничего не сделал?

— А может, я пришел к тому же выводу, что и ты, Фрогги.

Но все-таки говори.

Тони поднимается и идет к окну. Он уже не так уверен в себе.

— Если бы ты взял меня с собой на то дело, которое готовила, мне было бы на что пересечь Канаду до Ванкувера.

А потом Тихий океан до Австралии.

— Там, в Австралии, полным-полно кенгуру. Они хорошо боксируют. Уложат тебя одной левой. — Маттоне явно издевается.

— Маттоне, беритесь с Риццио за кисти, — сухо приказывает Чарли.

Маттоне, не тронувшись с места, продолжает смотреть на Тони, щелкая костяшками пальцев. За него отвечает Риццио.

— Хорошо, Чарли.

Он увлекает Маттоне за собой в коридор. Чарли подходит к двери и закрывает ее.

— Маттоне тоже рисует? — спрашивает Тони.

— Да Мы здесь все банда артистов. — Чарли садится на кровать. — Твоя комната в Париже — она все еще за тобой?

Тони не понимает, зачем Чарли нужно это знать, но утвердительно кивает.

— Ставлю на нее.

— Против чего?

— Я скажу тебе, чем ты занимался сегодня днем. Если ошибусь, комната остается при тебе.

Тони, не отвечая, неподвижно стоит на другом конце комнаты.

— Сначала ты поел пирога с розовым вареньем. Потом поднялся сюда вместе с Шугар. Лично мне это противно, но Шугар имеет право проводить время так, как захочет.

Снова молчание. Тони вытаскивает из-за пояса ключи с брелоком в форме сердечка и без слов бросает их Чарли.

Чарли ловит ключи и подбрасывает их на ладони. На губах у него по-прежнему играет легкая улыбка.

— Ты защищаешься как лев, Фрогги.

Он достает свой ножичек и снимает с Тони наручники.

— Знаешь, в Австралии я бывал во время войны. Лично мне там противно. Но в конце концов это твоя жизнь.

— Есть еще одна вещь, Чарли.

— Да?

— Шугар сменила мне повязку. У меня рана не от пули, а от ножа.

— Ножа нью-йоркского фараона?

— Мы схватились. Это был мой нож.

— И зачем ты мне это говоришь?

— Чтобы все было ясно.

Реакция Чарли так неожиданна, так внезапна, что Тони не успевает сделать и жеста в свою защиту. Обеими руками Чарли хватает его за воротник рубашки и бросает в сторону двери.

Все так же молча, с суровым выражением лица, стискивая в зубах сигару, вытаскивает его в коридор, не давая опомниться, сталкивает с лестницы и выволакивает из дома.

На пороге кухни появляются Шугар и Пеппер и испуганно наблюдают за этим выдворением.

По ту сторону луга Чарли открывает одну из створок двери в ригу и толчком отправляет Тони на ее середину.

Рига освещена голыми лампочками.

Маттоне и Риццио перекрашивали в серый цвет бока пожарной машины. Они ошарашено застывают с кистями в руках.

Чарли направляется прямиком к противоположной стене.

Вешает на гвоздь ключи Тони и возвращается к нему, на ходу вытаскивая из кобуры револьвер.

Подбегают Шугар и Пеппер.

— Закрой дверь! — кричит Чарли Шугар.

Она послушно закрывает открытую створку. Чарли вкладывает револьвер в руку Тони, который тоже запыхался и не понимает, что происходит.

— Тут шесть патронов! Ты должен выстрелить пять из них так быстро, как только можешь! Если ключи останутся висеть на стене, последнюю пулю я всажу тебе в голову! Понял?

Тони не в силах выговорить ни слова. Он растерянно оглядывается на остальных — те стоят неподвижно. Только Шугар переживает за него.

Тони глубоко вздыхает и прицеливается в ключи. Стреляет дважды подряд, но безуспешно. Немного погодя, третий раз, потом четвертый — с еще большим интервалом.

Ключи так же висят на гвозде.

— Осталась одна! — предупреждает Маттоне.

Тони, вытерев вспотевшую ладонь о штанину, целится с прилежностью отчаяния, но Маттоне кричит:

— Мажешь!

Вздрогнув от этого крика, Тони нажимает на спусковой крючок. И мажет.

Он тотчас поворачивается лицом к Чарли. Машинально наставляет на него револьвер.

Никто не шевелится.

— Ну что же, стреляй, — спокойно говорит Чарли.

Тони напрягает палец на спусковом крючке, но не стреляет — не может. И тут Маттоне делает резкое движение кистью.

Тони мгновенно оборачивается к нему и спускает курок.

Щелчок, и все.

В наступившей тишине Чарли достает из кармана патрон с тускло-желтым наконечником и держит его в пальцах.

— Профессионалу следовало бы знать:

одно гнездо в барабане оставляют пустым.

Он забирает из рук Тони оружие, вставляет в барабан патрон.

— Все равно он хотел меня убить! Он стрелял! — злобно кричит Маттоне.

— Точно. Очко в его пользу.

Резко крутанувшись, Чарли не целясь стреляет. Ключи на стене падают с гвоздя.

Теперь видны отверстия от пуль, выпущенных Тони: они лежат кучно, в каких-то сантиметрах одно от другого.

— К тому же он не так плохо стреляет.

Шугар кладет на стол подстреленного Пеппер фазана.

Теперь он обжарен, и она его разделывает.

Все, как и накануне, сидят, уткнувшись в журналы. Один Риццио не читает. Он пишет. Рядом с его тарелкой лежит листок бумаги, в руке у него карандаш. Время от времени он подносит его кончик ко рту и слюнявит.

— Чарли, как там? «My soul to keep» [5]?

— Да. — Чарли бросает на него рассеянный взгляд.

Тем временем Шугар раскладывает фазана по тарелкам.

Сначала Чарли, потом Пеппер, потом Тони. Пеппер ест руками.

Когда очередь доходит до Маттоне, он сравнивает свой кусок с тем, что получил Тони, и, сочтя его лучшим, поднимается и меняет тарелки. Тони молчит.

— Что ты делаешь? — обращается Маттоне к Риццио.

— Переписываю молитву Чарли.

— Тебе-то она зачем? Ведь это молитва для христиан.

Риццио задумывается над этим замечанием. Потом преспокойно возвращается к прерванному занятию.

— Там этого не сказано. Там просто сказано: «Бог», — и все.

— Все равно, это же Бог христиан.

— Все равно, там этого не сказано.

Тон спора повышается.

— Придурок! Есть только один Бог!

— Вот именно.

— Тогда зачем ты это пишешь?

— Потому что моего тоже так зовут.

— Ставлю десять долларов, что это наш!

— Идет!

Оба встают и с вызовом обмениваются рукопожатием. В наступившей тишине Чарли вздыхает и вновь углубляется в чтение. Но Маттоне не успокаивается.

— Где горчица? — спрашивает он у Шугар.

— На кухне.

— Пеппер, сходи-ка принеси.

Пеппер, никак не реагируя, продолжает есть и читать.

— Пеппер, я тебе говорю.

Шугар поднимается.

— Я схожу.

— Сиди! Это ее обязанность! За это она и получает свою долю! Ты слышишь меня? Марш за горчицей!

Пеппер не двигается.

Маттоне хватает ее за руку и принимается выворачивать.

Пеппер больно, но она молчит. Маттоне усердствует.

Сидящий напротив Чарли, ни слова не говоря, кладет рядом с собой вилку и резким движением отправляет ее Пеппер.

Между ними такая согласованность, что остальное длится какую-нибудь секунду: свободной рукой Пеппер ловит вилку и изо всех сил всаживает ее в руку Маттоне.

Тот с воплем вскакивает со стула. Остальные тоже встают, кроме Чарли, который смотрит на Пеппер, и Пеппер, которая ни на кого не смотрит.

— Видели, что она сделала? Все видели? — кричит Маттоне. Заметив, что рукав его рубашки начинает пропитываться кровью, он впадает в истерику.

— Из импортного поплина за двадцать три доллара!

— Ну, хватит! Риццио, перекись водорода из ванной!

Шугар усаживает Маттоне и полотенцем вытирает кровь, текущую у него по руке — Не моя вина, что ее брат умер! Пусть спрашивает с того, кто выкинул его из машины!

— Замолчи, Маттоне, — успокаивает его Шугар. Но Маттоне смотрит Пеппер прямо в глаза. И указывает здоровой рукой на Тони.

— Это он его выкинул, не я!

— Неправда! — возражает Шугар.

Пеппер долгим взглядом смотрит на Тони. Потом все так же молча встает из-за стола и выходит из кухни. Шугар швыряет полотенце в лицо Маттоне.

— Пусть тебя перевязывает кто-нибудь другой!

— Тебе-то я что сделал, Шугар?

Шугар, не отвечая, возвращается на место.

— Поднимись наверх, Маттоне, — приказывает Чарли.

Бывший тяжеловес понуро повинуется.

— Рубашку за двадцать три доллара!

Он грузно поднимается по лестнице, а тем временем Чарли не спускает с Шугар взгляда.

— Фрогги ты сегодня перевязывала. Так что там было?

— Ты о чем?

— О его ране.

Они смотрят друг на друга поверх разделяющего их стола. Чарли ждет ответа, который известен ему заранее, и наблюдает на лице отражение борьбы, происходящей у нее в душе. Что бы она ни ответила, она предаст или Чарли, или Тони.

Шугар поворачивает лицо к Тони, который, также зная бессмысленность ответа, избегает ее взгляда.

— Я жду, — повторяет Чарли.

— Я не могу, Чарли, не могу.

Чарли качает головой и встает.

— Так у меня скоро никого не останется, Шугар.

Он идет к буфету, достает бутылку виски, стакан и садится на диван Шугар взглядом следит за ним.

— Не пей, Чарли. Перед делом не пьют.

— Похоже, времена изменились. Я тоже старею.

Он наливает себе добрый глоток. Шугар встает и медленно подходит к нему.

— Я сделаю все, что ты захочешь.

Какое-то время Чарли, ни слова не говоря, смотрит на стоящую перед ним Шугар. Потом протягивает к ней руку, понуждая подойти поближе.

— Забавляйся с Фрогги, если тебе это нравится. Ничего не имею против. Но я хотел бы, чтобы ты предупреждала, когда что-то может отправить меня за решетку. Потому что за решетку я в любом случае не пойду.

Он отпускает Шугар, та, потрясенная, часто кивает головой, давая понять, что она все понимает.

— Теперь я спокойно выпью стаканчик-другой. Так, чтобы до конца почувствовать себя эскимосским мужем. Он выпивает глоток виски. Как обещал, спокойно.

В коридоре второго этажа Шугар с грохотом перетаскивает железную кроватку, предназначавшуюся для Тони.

Маттоне, Риццио и Тони с легкой оторопью наблюдают за тем, как Шугар силится втащить ее в комнату Чарли. Ни один из троих не двигается, чтобы ей помочь.

Шугар, впрочем, и не рассчитывает на помощь. Она выкручивается сама, она взрослая.

В конце концов она втаскивает кроватку в комнату и оставляет ее у изножья большой кровати. Потом забирает кое-какие принадлежащие ей вещи и выходит.

Риццио — он стоит на пороге — удивленно смотрит на нее.

— И кто же будет в ней спать?

— И кто же будет в ней спать? — эхом повторяет Шугар и уходит на лестницу.

Ночь. Риццио, скорчившись, лежит в детской кроватке. Он не спит.

Чарли в большой кровати тоже не спит. Обоих освещает лишь луна за окном.

— Чарли, — тихо зовет Риццио.

— Да?

— Может быть, мы и втроем сумеем, а? И обойдемся без Фрогги.

— В этом деле и так уже слишком много «может быть».

Молчание. Потом Риццио вздыхает.

— А я верю. Фрогги справится.

Снова молчание. Риццио встает, забирает свое одеяло и направляется к двери.

— Нет, тут мне ни за что не уснуть.

В соседней комнате в свете ночника у изголовья лицо Шугар после любви. Она еще прижимается к Тони. Он же, заслышав в коридоре звук открываемой двери, отстраняется.

Дверь закрывается, и кто-то спускается по ступеням.

— Это Риццио. Пошел спать вниз, — догадывается Шугар.

Тони окончательно отодвигается от нее, берет со столика сигарету.

— Поговори со мной.

— Шугар дает ему прикурить.

— Что мне предстоит сделать вместе с Чарли?

— Об этом пусть он сам тебе расскажет. Поговори со мной про «потом».

— Я не знаю.

Тони встает с кровати Шугар откидывается на подушку.

— А я знаю… Чарли поселится в Париже, в «Ритце». Его можно будет видеть на всех ипподромах, в обществе какой-нибудь итальянской графини, и знаешь, как он назовет своих лошадей?.. Как нас.

Она смотрит на Тони, стоящего у окна.

— Ну, а дальше?

— Риццио купит ферму в Саскачеване. У него будет премиленькая жена — наполовину еврейка, наполовину индианка.

И знаешь, как он назовет своих детей?.. Как нас.

Тони курит сигарету и смотрит в окно.

— Пеппер вернется в Новый Орлеан. Обучится хорошим манерам и больше не будет есть руками. Что до Маттоне, то он купит себе гарем, а закончит в жалком боксерском зале с новичком, у которого еще даже не поставлен удар.

— А ты?

— А мы, — мягко уточняет Шугар.

Молчание.

— Ты не согласен?

По-прежнему молчание.

— Иди ложись.

— Я не хочу спать.

С той минуты, как Тони отодвинулся от нее в постели и поднялся, она поняла, что любит без взаимности, но говорила, говорила, не подавая вида. Теперь же бешенство понемногу овладевает ею.

— Поберегись, приятель. Поберегись.

Шугар тушит ночник.